Елена Нестерина
Пудель бродит по Европе

Глава I
Школа – место для самых стойких

   Этой солнечной морозной зимой школы косила эпидемия.
   Не успели закончиться зимние каникулы, как стало известно, что к занятиям приступит далеко не каждый ученик – по причине свирепствовавшего в городе гриппа. После первой недели занятий руководством школ города стало всё чаще произноситься страшное для учебного процесса, но радостное для детей слово «карантин». Карантин – это значит: на уроки не ходи, делай что хочешь, в общем – СВОБОДА!
   Но пока на занятиях присутствовало количество учеников, умещающееся в тот процент, по которому определяется отметка карантина, школа не закрывалась.
   Точно так же обстояли дела и в школе номер семнадцать, которая находилась на окраине города. По особому распоряжению директора ученика, чихнувшего больше пяти раз за урок, необходимо было немедленно освободить от занятий и отправить домой. Этим многие пользовались – старательно чихали, сморкались и кашляли, тяжело вздыхали и жалобно возводили глаза к потолку. «Нет, не надо нас, страдальцев, жалеть, – без слов говорил учителям их скорбный вид, – мы, конечно, посидим тут, на уроках, помучаемся. А то, что состояние наше – предсмертное, так это неважно, мы ради знаний на всё готовы, ах, апчхи!..» Ну как не отпустить домой такого больного ребёночка? Учителя отпускали, тем более что отличить симулянта от действительно заболевшего было трудно. Пусть, думали они, разрешая очередному ученику уйти с уроков, посидит дома, так, может, хоть не заразится.

   Арина Балованцева очень любила прогуливать уроки. Но сейчас гордо сидела на занятиях, демонстрируя, что поступать, как все, она не будет.
   «Дешёвый трюк! Это не наш метод» – так сказала Арина своему другу Вите Рындину, когда тот предложил ей тоже прикинуться больными, уйти из школы и отправиться в овраг кататься на горке, залитой водой из лопнувшей трубы отопления.
   – После уроков туда и наладимся, – заявила Арина.
   На горку ей тоже очень хотелось – ведь ещё утром она увидела, как блестит на солнце лёд. Вода таким мощным потоком хлынула из трубы и устремилась вниз к склону оврага, что, казалось, её не остановить. Но ремонтная бригада подкатила к месту аварии очень быстро, воду перекрыли и начали латать прорвавшееся место. А вода моментально застыла на двадцатиградусном морозе – и теперь на замечательной ледовой горе уже наверняка катались первые счастливчики!
   – Мы пойдём другим путём, Витя, – добавила Арина, косясь на свирепую училку по прозвищу Овчарка, которая в бело-голубой маске на морде вышагивала вдоль классной доски и тыкала острой указкой в ужасные по своей непонятности надписи вдоль сторон нарисованных на доске треугольников. – Если обманывать, то уж по-крупному и красиво. А это мелкий позор. Что мы, не отмучаемся геометрию и ещё три урока?
   Ну вот такая Арина была оригиналка.
   – Отмучаемся, – согласился Витя.
   Свирепая Овчарка грозно гавкнула на них из-под своего намордника, ребята переглянулись и замолчали. Витя уставился на доску с наводящими тоску треугольниками и попытался услышать, а если повезёт, и понять то, что по поводу этих треугольников вещала Овчарка. А Арина даже и пытаться не стала. Геометрию она не любила, а потому положила голову на свою шапку, что лежала на парте, сладко вздохнула и закрыла глаза. Шапка навевала нежный сон, а спины одноклассников, хоть строй их и значительно поредел, всё-таки надёжно загораживали Арину Балованцеву от взора учительницы. Девочка пригрелась на мягком мехе, на лице её появилась довольная улыбка.
   В этой шапке Арина пришла сегодня в школу первый раз – и сразу же шапка стала центром внимания. Арину обступили девочки, гладили шапку, играли с её пышными помпонами, примеряли по очереди. Арина была не против.
   – Что за мех такой необычный?
   – Да, что за мех? – интересовались у неё одноклассники.
   – Снежный баран, сказали, – пожимая плечами, без особой гордости за своё имущество отвечала Арина.
   Но шапулька на самом деле оказалась просто необыкновенной – на алой атласной подкладке, из густого белого меха с рыжими пятнышками. Мех был подстрижен ровными симметричными волнами – и казалось, что это пушистое меховое море подёрнулось мелкой рябью. Эту шапку несколько дней назад подарил Арине откуда ни возьмись объявившийся одноклассник отчима Константина Александровича – некий дядя Валера, коммерсант. Он пришёл к Константину Александровичу, руководителю банка, чтобы попросить выдать ему особо выгодный кредит по старой дружбе. Дядя Валера заявился в их дом не просто так, а с дарами: очаровывая мадам банкиршу, в смысле Аринину маму, он преподнёс ей муфту из настоящего лемура мадагаскарского, капризную дочурку Ариночку, о которой был откуда-то наслышан, он осчастливил вот этой шапкой из снежного барана. А ещё одну женщину в доме – бабушку Настю, мать Константина Александровича, коммерсант не учёл, лишь, с трудом сгибаясь из-за шарообразного живота, поцеловал ей ручку. И принялся тарахтеть комплименты уже всей семейке в целом.
   Арине это не понравилось, она забросила подарочную шапку в кладовку и тут же забыла и о ней, и о дяде Валере, который скоро скрылся в кабинете Константина Александровича и продолжил своё льстивое бормотание уже там.
   Но о шапке из драгоценного меха вспомнила Аринина мама. Она отыскала её и заставила Арину непременно пойти в этой шапке в школу – чтобы не мёрзнуть на морозе и не подхватить грипп. Мама собственноручно надела на дочь-семиклассницу эту красивую пушистую шапку, завязала бархатные верёвочки.
   Так что деваться было некуда. Арина направилась в школу. Белые помпоны весело качались в такт шагам – как будто какой-то неведомый зверюшка бежал на мягких лапках вместе с Ариной. Девочке это даже понравилось. И к шапке она стала относиться лучше.
   Но лишь до того момента, пока она не стала вызывать к себе такой повышенный интерес. Сейчас же, на нудном уроке, Арине казалось, что пожадничал дядя Валера, – нужно было ей спальный мешок из этого снежного барана дарить, а не шапку. В мешке-то уж точно уютней спать…

   …Витя Рындин перехватил взгляд Димы Почечулина, который сегодня все уроки и перемены бросал на Арину странные взгляды. И сейчас у этого Почечулина взор был какой-то ну совсем уж тоскливый.
   «О, как он у нас к Балованцевой неравнодушен! – ревниво подумал Витя. – Влюбился, что ли? Нет, наверно, просто заболел. Ну, если заболел, тогда прощаю».
   От этой мысли Вите стало полегче.
   Так получилось, что пока грипп не подобрался ни к Арине, ни к Вите, хотя болела почти половина их класса. Сидела дома Зоя Редькина, сама себя лечила чесноком и горчичниками (родители никогда всерьёз не интересовались её проблемами), болел и Костик Шибай – вот ему-то доставалось лечение в полном объёме. Его мама очень любила лечить сынишку. И сейчас он неподвижно, чуть ли не привязанным лежал в постели и каждые полчаса принимал какое-нибудь лекарство или процедуру. По-хорошему, как поняли Арина и Витя, навещая своих друзей, Зою с Костей надо бы поменять местами – отдать Костиковой маме подлечить как следует дохленькую слабенькую Зою и отпустить практически здорового Шибая на свободу. Но это было, понятное дело, нереально – поэтому ребятам пришлось лишь узнать названия лекарств, которыми пичкали Костика, и купить точно такие же для Зои.
   Вчера вечером Арина занесла таблетки и витаминки в жилище Редькиных – и теперь надеялась, что скоро Зоя пойдёт на поправку.
   Самой же болеть ей очень не хотелось. И Арина верила, что не поддастся гриппу ни за что.
   Но ему поддавались другие. После геометрии был урок физкультуры, который вёл классный руководитель Арининого седьмого «В», красавец мужчина Пётр Брониславович Грженержевский. Он-то и сообщил в конце урока, что после физкультуры занятий больше не будет – заболели сразу две учительницы. Так что можно с чистой совестью всем отчаливать домой.
   Моментально собрав вещички, седьмой «В», довольный жизнью, тут же вылетел из раздевалок и устремился на волю.
   Мимо Арины Балованцевой прошёл Дима Почечулин, снова посмотрел на неё грустным долгим взглядом, вздохнул и отправился вперёд по коридору.
   – Чего он так на тебя смотрит? – шепнул Арине Витя, кивая вслед Почечулину.
   – Да он уже давно такой, – ответила Арина.
   А ведь и правда, Димка вот уже почти месяц ходил грустным, поначалу даже с заплаканными глазами. И вот в чём было дело – его пёс, огромный красноглазый сенбернар Харитоша, пропал. Его весь седьмой «В» хорошо знал и любил – Почечулин жил у самой школы и часто гулял с Харитошей поблизости. На сенбернаре можно было кататься верхом, он, как слонёнок, таскал на себе ребят, любил всех людей без разбора, обожал пробежки на далёкие расстояния без хозяйского сопровождения, наматывал несколько кругов по кварталу, однако всегда возвращался. Но однажды не вернулся, и напрасно Дима и родители много часов подряд носились по улице, звали Харитошу, опрашивали прохожих. Даже дали объявление в интернете и газетах. Но пёс не нашёлся.
   – Жалко Почечулина, – вздохнул Витя, вспомнив о беде Димки. У самого Вити никогда никаких животных дома не было. Разве что у дедушки в деревне – те, что шли в конечном счёте на дальнейшую переработку: куры, утки, поросята.
   – Жалко, – согласилась Арина, вместе с бурным потоком одноклассников устремляясь к выходу.
   Пролетая мимо Петра Брониславовича, который стоял в коридоре у раздевалок и давал напутствия своим питомцам на дорожку, Арина Балованцева вдруг заметила, что и тот как-то необыкновенно грустен, хоть и старается выглядеть задорным бодрячком.
   – Пётр Брониславович, а вы случайно тоже не заболеваете? – спросила она, выруливая из толпы. – Скажите, вам чихается или кашляется?
   – Эх, к счастью, нет, Ариночка, не заболеваю. Не кашляю и не чихаю… – печально вздохнул молодой учитель.
   – Так это же хорошо! – бодро воскликнула Арина.
   Но Пётр Брониславович обречённо пожал плечами и ссутулился. Такую картину можно было наблюдать крайне редко – осанка у учителя физкультуры, в прошлом прапорщика регулярной армии, была отменной. А если уж он позволяет себе сутулиться – значит, плохо дело, прямо-таки дело швах…
   Увидев, что Арина заглядывает Петру Брониславовичу в лицо и что-то заинтересованно у него выспрашивает, Витя Рындин тоже подошёл к нему.
   – …Значит, у вас что-то случилось, – тем временем говорила Арина. – Ведь случилось, и что-то неприятное, так ведь?
   – Эх… Случилось, – в очередной раз тяжело-тяжело вздохнув, произнёс Пётр Брониславович.
   – Может, вы расскажете? – не отставала Арина. – Если это, конечно, не личная тайна.
   – Да, – подтвердил её вопрос немногословный Витя Рындин.
   Пётр Брониславович посмотрел на девочку, на мальчика, которые, задрав головы, сочувственно вглядывались ему в лицо…
   Случиться-то случилось… Рушилась его счастливая семейная жизнь – вот что случилось! Из-за глупой, даже смешной ерунды. Но как рассказать детям о том, что произошло?
   – А! Эх… – Пётр Брониславович, точно разгоняя невидимых назойливых привидений, махнул своей сильной рукой. – Слушайте. Может, я и дурак, но что делать, не знаю. А вдруг вы мне поможете…
   И он начал свой рассказ.

   Арина и Витя слушали внимательно. Пётр Брониславович повествовал о своих горестях, забыв обо всём вокруг; Арина Балованцева острым зрением не отличалась, и поэтому только Витя заметил, как из-за двери раздевалки мальчишек выглядывает чьё-то чуткое и довольно знакомое ухо-локатор. Выглядывает, настраиваясь на приём волны, которая могла сообщить что-то интересное.
   Витю так и подмывало одним прыжком броситься к двери и рассекретить человека-ухо. Однако почти на сто процентов Витя был уверен, что и рассекречивать-то особо нечего. Потому что наверняка прячется за неплотно закрытой дверью и подслушивает ни кто иной, как поэт и гражданин, которому до всего на свете всегда есть дело, – Антоша Мыльченко.
   Снова посмотрев на любопытное ухо, Витя Рындин усмехнулся – наивный Мыльченко уверен, что не обнаружен, а потому крут… Но Витя тут же закрыл рот ладонью – не дай бог Пётр Брониславович решит, что это он над ним смеётся, и обидится. А обижать любимого учителя Вите совершенно не хотелось.

Глава II
Советы будущим пуделеводам

   Ни для кого в седьмом «В» не было секретом, что совсем недавно их классный руководитель Пётр Брониславович женился на молодой женщине по имени Галина Гавриловна. Из-за этого каждый день он бывал теперь на работе в особенно приподнятом и радостном настроении, шутил, часто весьма остроумно, не зверствовал на уроках и вообще был чудо что за учитель.
   Никогда раньше Петру Грженержевскому не попадалось столь весёлых, умненьких и шустрых особ женского пола. А тут вдруг, во время экскурсии на мясокомбинат, группу его буйных учеников водило мимо колбасных и сосисочных агрегатов такое прекрасное существо в белом халате и с биркой «технолог», что Пётр Брониславович понял: вот она, любовь, где человека может застать! Среди мяса и колбас. Ей, оказывается, всё равно, любви этой, где явиться…
   И влюбился.
   Прекрасным существом женского пола, в которое влюбился Пётр Брониславович, и была Галина Гавриловна – молодой технолог.
   После ряда перипетий Петру Брониславовичу и Галине Гавриловне удалось пожениться и счастливо зажить в его уютной квартире.
   И вдруг сегодня, сегодня…

   Галина Гавриловна была немного простужена. Прохаживаясь по цехам своего родного мясокомбината, она несколько раз чихнула, нос её зачесался, да и кашлять захотелось. Человеком старший технолог Грженержевская была очень ответственным, поэтому она сразу подумала: не имеет права старший технолог слоняться больным по предприятию и чихать в продукцию! А раз так, то Галине Гавриловне ничего не оставалось, как на время изолировать себя от производственного процесса.
   Она отправилась в медпункт комбината и оформила больничный лист.
   На третий день сидения дома Галина Гавриловна заскучала. В кровати ей не лежалось, лекарство не пилось, потому что симптомы болезни сами собой постепенно сошли на нет. Но опасные бациллы наверняка могли затаиться в её организме и вылететь, как только она переступит порог мясокомбината, так что на работе появляться было рано!
   Галина Гавриловна поднималась ни свет, ни заря, намывала и надраивала полы, мебель, посуду, перестирывала все вещи, пересаживала в другие горшки комнатные растения. Даже портрет своего знаменитого дедушки – изобретателя колбас «Солидарная», «Южнопортовая» и сосисок «Приём» врезала в более красивую и модную рамку.
   И на этом – всё… Заняться ей больше было нечем. Пётр Брониславович уходил с утра в школу, и Галине Гавриловне становилось скучно сидеть одной в пустой квартире. Ей хотелось на работу, но было нельзя – санитария и гигиена труда дороже всего!
   Вот так и сегодня: щедро намазывая своему драгоценному Петру масло на хлеб и укладывая сверху этажами сырок и колбаску, Галина Гавриловна произнесла в предчувствии скорой разлуки:
   – Да, Петюня, повезло мне с тобой, голубчик. Кому бы ещё я такой большой бутерброд сделала? Кто бы его осилил? А ты молодец, съешь и добавочки попросишь!
   Пётр Брониславович заулыбался и даже смутился.
   – Это мне с тобой, Галиночка, повезло так повезло, – проговорил он, получая гигантский бутерброд, – ну какая ещё женщина так меня поймёт? И еду приготовит такую прекрасную.
   – А это всё потому, Петечка, – сказала Галина Гавриловна, – что мы с тобой просто идеально друг другу подходим. Вот и ссор у нас поэтому с тобой нету, и стычек…
   Пётр Брониславович, прожёвывая большой кусок бутерброда, аж поперхнулся.
   – Скажешь тоже, Галиночка, – стычек! Что ж мы с тобой – демонстранты?
   Но Галина Гавриловна продолжала гнуть какую-то свою линию.
   – Я в другом смысле, – покладисто проговорила она. – И всё-то у нас хорошо, и всем мы довольны, и не ругаемся никогда…
   – И всё есть, – добавил весело Пётр Брониславович. И хотел продолжить перечисление счастливых явлений их совместной жизни.
   Но тут Галина Гавриловна твёрдым голосом оборвала его:
   – А вот и не всё у нас есть, Петюня.
   Пётр Брониславович отложил бутерброд и удивлённо уставился на свою супругу.
   – Не понял, – переспросил он. – А чего у нас нету, Галиночка? Вон и ковёр какой большой купили, и машину стиральную. Летом в Южное полушарие махнём на отдых. А денег накопим – и новый автомобиль приобретём…
   – Да ну, Петюня, на старой машине поездим… – срывающимся голоском проговорила Галина Гавриловна. – Это уж как-нибудь потом…
   Пётр Брониславович обхватил голову руками и принялся думать. Но уже через минуту он вновь обратился к супруге:
   – Я заинтригован, Галиночка… Чего же это тогда у нас всё-таки нету?
   – А радости у нас в доме мало… – кротко пролепетала Галина Гавриловна, внимательно следя за реакцией супруга.
   А реакция оказалась бурной. Пётр Брониславович вскочил со стула и удивлённо развёл руками.
   – Позвольте, Галина Гавриловна! – громко воскликнул он. – Это в каком же смысле мало?
   Ведь действительно, развлекались они в стенах квартиры, по его понятию, на всю катушку. Не говоря уже об увеселениях за её пределами.
   – Зарядку мы по утрам под самую весёлую музыку делаем! – широко взмахивая руками, принялся перечислять Пётр Брониславович. – Да, под весёлую и задорную, мне мои ребята её специально подобрали: рэп, хип-хоп и этот… как его, чёрта… латинский панк! О! Неужели тебе не нравится, Галиночка, эта музыка?
   Галина Гавриловна тоже вскочила и попыталась усадить своего атлета-мужа на стул. А то ведь как сейчас ненароком смахнёт какую-нибудь вещь со своего места – вот и случится порча имущества.
   – Хорошая музыка, хорошая! – забормотала она.
   – Ну тогда хочешь, Галина, мы с тобой ещё раз дома «Весёлые старты» проведём? – не унимался Пётр Брониславович. – Теперь, правда, будем благоразумнее: попросим соседей снизу на время выехать из квартиры – и повеселимся на славу!
   – Да были уже «Весёлые старты»! – воскликнула Галина. – Нет, Петя, знаю я, чего нам с тобой дома не хватает.
   Добрый и доверчивый Пётр Брониславович тут же стал весь внимание, уселся за стол и приготовился слушать свою любимую супругу.
   Галина Гавриловна держала паузу.
   – Ну говори же, Галиночка! – в нетерпении воскликнул Пётр Брониславович, который перебрал все варианты того, чего не хватает в их доме для веселья, и теперь действительно был сильно заинтригован.
   Галина Гавриловна, как принцесса, посмотрела на Петра Брониславовича и принцессным голосом произнесла:
   – Хочу я собачку завести. То-то будет радость!
   – Собачку? – переспросил Пётр Брониславович, ещё не понимая, плохо это или хорошо – собачка.
   – Да. Собачку. Я уже всё продумала.
   – И какой же породы, Галиночка? – Пётр Брониславович успел решить, что и совсем это неплохо – собачка. Раз Галиночка Гавриловна радоваться ей будет.
   Молодая жена счастливо разрумянилась, сложила пухлые ладошки, подняла блестящие карие глаза к потолку и проговорила:
   – Самой лучшей породы, самой красивенькой! Хочу я, Петя, пуделёчка иметь – такого миленького, весёлого!
   Пётр Брониславович чуть со стула не упал. Воображение уже рисовало ему прекрасные цветные картины: его милая супруга величаво вышагивает по улице, ведя на поводке рыжего и весёлого красавца-боксёра, или мощного ротвейлера, или верную овчарку… А тут – нате вам из-под кровати! Пуделёчек!
   – Как, Галя, пуделёчек? – с трудом проговорил ошеломлённый Пётр Брониславович. – Зачем, Галя?
   – Как это, Петя, «зачем»? Радость, – сказала Галина Гавриловна весело, но твёрдо. И уже щебечущим голоском продолжила: – Будет у меня, Петенька, такой кудрявый пуделяшечка! Ах, ах! Ну Петя, у нас же с тобой вкусы полностью совпадают, ведь правда?
   – Да, да… – ответил подавленный Пётр Брониславович.
   А Галина Гавриловна, не теряя времени, продолжала:
   – Тогда давай скорее пудю заведём! Я его мыть буду, в холод на улицу в штаниках выводить стану, в попонке!
   Пётр Брониславович смотрел на свою жену с ужасом. И не узнавал её.
   – А у тебя когда-нибудь уже был пудель? – спросил он, надеясь, что Галина Гавриловна всё-таки понимает, что говорит.
   – Нет, – ответила Галина Гавриловна, – но, я думаю, будет. Потому что мы с тобой вместе его очень хотим, Петя.
   Пётр Брониславович даже не нашёлся, что возразить на это. Супруги – это значит, запряжённые вместе. А вместе – так уж вместе. И раз так – Пётр Брониславович от своих клятв и обещаний никогда не отказывался. Его слово – это твёрдое слово солдата. Дорого стоит такое слово… Ведь он же пообещал Галине Гавриловне в ЗАГСе, что теперь всё у них – вместе… Нечего было обещать тогда.
   – Мы… Вместе… Да… – через долгую паузу, кивая в такт своим словам, начал Пётр Брониславович. – А почему же обязательно пудель? Может, овчарку заведём сторожевую, солидную? Вот, я понимаю, собака. А пудель…
   – Как, милый, тебе не нравится? – взвизгнула Галина Гавриловна, бросилась к своему Петру и уселась ему на колени. – Представь только на минуточку: чудный такой пуделяха с чёлочкой. Мы пуделяшку нашего ещё и подстрижём модненько, чтобы на плечиках был пышный такой кудрявый мех, а попка у него чтобы была вся голенькая, на кончике хвоста круглый помпончик, махать им так раз-раз… И на лапках тоже по пушистику – и будет он семенить так забавно: тяп-тяп-тяп-тяп-тяп!
   Живое воображение Петра Брониславовича тут же нарисовало перед ним эту прелестную картину. Кудрявый пудель с бритой попкой, семенящий на тонких голых ножках, оканчивающихся помпончиками…
   – Это подо льва, что ли, стрижка называется? – поинтересовался Пётр Брониславович у супруги.
   – Ага.
   – А на шее бантик небось?
   – Бантик, бантик! – охотно закивала Галина Гавриловна. – Вот как ты всё хорошо понимаешь!
   – Фу. – Пётр Брониславович снял жену со своих колен. А затем твёрдо и уверенно сказал: – Это уродец, Галина, а не собака.
   – Уро-о-о-о-о-о-о-дец? – протянула Галина. – Ах, собака, которую я хочу, – уродец, значит?! И ты ещё говорил, Петя, что у нас с тобой полное взаимопонимание!!!
   В её голосе слышалась страшная обида. И слёзы брызнули из глаз. Такого Пётр Брониславович ещё ни разу не видел. Он бросился успокаивать бедняжку-жену, вытирать её слёзы первым, что попалось под руку (а под руку ему попалась яркая жёсткая мочалка для мытья посуды), бормотать ободряющее:
   – Не волнуйся, Галиночка, зачем волноваться-то? Конечно, полное! Я тебя очень взаимно понимаю!
   Галина Гавриловна, по жизни совершенно не плакса, от этих слов тут же начала успокаиваться, выхватила у мужа и закинула подальше мочалку, которая успела ободрать ей нос и щёки. Но мир так и не наступил.
   – Но вот только на пуделя согласиться никак не могу, – добавил Пётр Брониславович.
   И слёзы вновь потекли по щекам его жены.
   – Ты совсем игнорируешь мои желания, да, Петруччио? – жалобным голосом спросила Галина.
   – Я пуделей игнорирую! – честно заявил Пётр Брониславович. – Особенно с голой попкой и с чёлочкой! Уси-пуси, просто срам один!
   Галина Гавриловна горестно уселась на стул и сказала как будто сама себе:
   – И это говорит он… Боже, за какого бессердечного тирана я вышла замуж! Пётр Грженержевский не любит животных, ещё он не любит…
   – Люблю животных! – возмущённый такой несправедливостью, воскликнул тиран Грженержевский. – Галиночка! У меня в детстве хомяк был! И рыбки!
   – Не верю!
   – Ну зачем тебе пудель, душа моя? – взмолился Пётр Брониславович, взглянув на часы и сообразив, что уже опаздывает на первый урок.
   – Он мне нужен, нужен, нужен! – точно пудель, взмахивая чёлкой, мокрой от размазанных слёз, твердила Галина. – А ты, Петя, такой бессердечный, не нужен мне совсем.
   Вот этого Пётр Брониславович совершенно не ожидал. В растерянности он сел на пол, затем встал, схватил себя за нос, за подбородок, пожал плечами и замер, хлопая глазами.
   – Не нужен? Как же не нужен, Галиночка? Я же хороший, – только и смог сказать бедный Пётр Грженержевский, первый раз оказавшийся в такой ситуации.
   – Пуделёк тоже хороший, – был ему ответ. – Даже лучше. Ах, ты ничего не понимаешь… Всё, Петя, всё… Вот и кончилась наша счастливая совместная жизнь.
   – Как же, Галиночка? Почему?.. – Петру Брониславовичу казалось, что мир рушится, исчезает в пасти насмешливого дьявола. И физиономия у этого дьявола такая задорная, дурашливая, с кудрявой чёлочкой и лопоухая. Совсем как у… Ой, нет, нельзя даже думать!
   – Да потому что, Петя, – отвечала Галина Гавриловна голосом старухи Изергиль, наполненным горечью прожитых лет, состоящих сплошь из утрат и лишений, – был у меня такой ма-а-аленький каприз. А ты его проигнорировал… У нас разные вкусы, Пётр. И мы с тобой совсем не схожи.
   Галина Гавриловна надвигалась, подталкивая сатрапа-мужа к выходу из квартиры. Тот трепыхался, пытаясь что-то объяснить, но Галина Гавриловна была неумолима. Все вопросы были ею решены и выводы сделаны.
   – Но это же не так, не так, Галиночка! – кричал Пётр Брониславович, протягивая руки к любимой жене. – Мы с тобой – и вдруг… И всё из-за какого-то кудрявого заморыша!
   – Конечно, заморыша… – услышал Пётр Грженержевский, вылетая из собственной квартиры. – Ты солдафон, Петя. И никогда не поймёшь женского сердца…

Глава III
План добычи животного

   С маркой «солдафон» Пётр Брониславович и появился в школе. Возвращение домой без пуделя было невозможно. Об этом он и сообщил Арине с Витей, не вдаваясь, конечно же, в детальное описание произошедшего сегодня утром.
   – Уж на что я только, братцы мои, в школе не насмотрелся, уж кого я только не усмирял, – так заканчивал свой рассказ Пётр Брониславович, – меня уж, наверно, ни львом не испугать, ни тираннозавром. А вот пудель меня до белого каления может довести. Эх, судьбинушка моя незадачливая… Из-за какой-то бритой попки жизнь рушится…
   – А без пуделя вас точно дома видеть не желают? – спросила Арина.
   – Не желают. – Пётр Брониславович понурил свою бедовую головушку. – Так что придётся завести мне этого пуделя. Ребят, а нет ли у вас какого-нибудь пуделевода на примете? Знакомый, может, кто пуделей разводит. А?
   – Нужно прямо сегодня? – раздался вдруг звонкий голос из мальчишеской раздевалки.
   Пётр Брониславович повернул голову. Он-то рассказывал о своих злоключениях двоим, а тут вдруг кто-то третий объявился.
   Антоша Мыльченко, деятельный и вездесущий Антошенька, выскочил из своего укрытия и рванулся на помощь классному руководителю.
   – Мыльченко! – вскинулась Арина. – Опять подслушивал?
   – Я не подслушивал, я сочувствовал беде! – подбегая, воскликнул Антоша. – А это две большие разницы. Так сегодня пудель нужен, Пётр Брониславович? Или когда?
   – Сегодня, – вздохнул Пётр Брониславович. – Вот закончатся все уроки, поеду на Птичий рынок. Если там будут пудели, куплю прямо первого попавшегося – и к Галиночке!
   – Такой мороз – Птичий рынок наверняка закрыт. – сказал Витя Рындин.
   – Ой, точно…
   – Знаете что, Пётр Брониславович! Вы подождите, никуда не ездите, ведите свои уроки, – взвился Антоша Мыльченко и принялся активно рассказывать, показывать, взмахивать руками и трясти кудрявой головой, отчего и сам напоминал задорного пуделька.
   – За это спасибо, – первый раз за всё время улыбнулся Пётр Брониславович.
   – За что? – не понял Антоша.
   – Что уроки вести разрешаешь.
   – А… – Антоше некогда было обижаться. – Вам любой пудель нужен, скажите?
   – Пёс его знает, – ответил Пётр Брониславович неуверенно. – Наверно, любой. Но чтобы сегодня.
   – Будет вам пудель! – с пафосом произнёс Антоша, отбежал на несколько шагов в сторону и встал, точно Наполеон, заложив одну руку за борт пиджака и гордо откинув голову назад. – Ничего не предпринимайте и не волнуйтесь. Будет вам пудель, да такой, что мало не покажется. Я сказал!
   Увидев это, Пётр Брониславович совсем потерял надежду. Но Арина и Витя поддержали Антошу – и уж им-то Пётр Брониславович больше поверил.
   – Мы вам его в школу приведём, – уверенно сказала Арина, – вы когда уроки во второй смене заканчиваете?
   – Сегодня у меня много уроков, – ответил Пётр Брониславович, – только в пять часов вечера освобожусь.
   – Хорошо. Ну вот до пяти вечера мы и постараемся управиться. Вы нас дождитесь.
   Арина Балованцева могла убедить кого угодно в чём угодно, такой уж она была юный командир. Пётр Брониславович успокоился. Где-то вдалеке, на самом горизонте поля битвы за счастливую семейную жизнь, всходило солнце надежды.
   – Неужели правда пуделя найдёте? – проговорил он чуть не плача, глядя на Арину, Витю и Антошу. – Ох, вот хорошо бы. Вы как только придёте, я его сразу Галиночке-то, в смысле Галине Гавриловне, и отведу, она, бедная, приболела, одна сидит дома, скучает… С урока прямо уйду, детишки тут и без меня мяч погоняют. Ох, если найдёте, я буду вечный ваш должник.
   – Ах, пустое, – махнул ручкой Антоша.
   – Ну, если семья под угрозой… – проговорил Витя.
   – Что вы, Пётр Брониславович, не думайте о плохом! – крикнула Арина Балованцева, удаляясь по коридору и увлекая за собой Антошу и Витю. – Ждите нас с пуделем!
   Так, оставив сумки с учебниками в каптёрке у Петра Брониславовича, что находилась рядом со спортзалом, направились ребята вместо ледяной горы на поиски пуделя-миротворца.
   А приободрившийся учитель физкультуры уединился в своей каптёрке. Скоро должен был начаться урок в одном из старших классов. Пётр Брониславович сел за стол и принялся ждать. И начала урока. И чудо-пуделя.

   – …Так, Мыльченко, а теперь рассказывай, что это ты лезешь, куда тебя не просят? И что за пуделя такого для Петра Брониславовича ты имел в виду? – прижав в гардеробе Антошу к вешалке, поинтересовались Арина и Витя.
   – Помочь человеку – это благородно! – пискнул Антоша. – Ну чего пристали?
   – Подслушивать неблагородно, – заметила Арина.
   – Так ведь если бы я не подслушал, не было бы спасения семье Петра Брониславовича!
   – Эх, Мыльченко, – вздохнула Арина, – видно, тебя не переделаешь. Давай-ка лучше рассказывай, что у тебя за пудель.
   – А вы какого пуделя Петру Брониславовичу собирались предложить? – хитренько прищурился Антоша. Он явно не хотел раскрывать сразу все свои козырные карты. Но не понимал, наивный дурачок, что Арина и Витя знают его как облупленного.
   – Ну, раз ты отвечаешь вопросом на вопрос, тогда чего разговаривать… – пожала плечами Арина и развернулась, будто собираясь уйти и унести с собой свою тайну.
   Витя, схватив куртку, направился вслед за Ариной.
   – Ой, ну подождите! – Антоша испугался, что выберут не его пуделя, а какого-то другого. А ведь его пуделёк-то как раз подходил для будущей миссии. Очень подходил! – Я сейчас вам всё расскажу!
   – Ну, так и быть, рассказывай, – согласилась Арина.
   У неё не было знакомых с пуделями. Всё, что она могла предложить, – это немедленно просмотреть объявления, где пуделя срочно отдавали в хорошие руки. Или где щенков пуделиных продавали. Но, может, Мыльченко действительно что-то дельное предложит? Только бы он не суетился…
   Все трое вышли на улицу.
   – У сестры моей бабушки, – так начал Антоша свой рассказ, подводя Арину и Витю к автобусной остановке, – то есть у бабы Лизы, есть пудель!
   – И что, она хочет его кому-нибудь сбагрить? – поинтересовался Витя.
   – Нет, она его очень любит, – ответил Антоша.
   – Так кто же отдаст кому-то незнакомому своего любимого пуделя, Антоша? – усмехнулась Арина.
   – Ну… Может, баба Лиза, – протянул Антоша.
   – Она что – не в себе? – спросил Витя.
   – Как раз в себе! – обиделся Антоша. – И как раз пуделя своего очень любит!
   – Тогда я тебя не понимаю, – покачала головой Арина.
   В это время подъехал автобус.
   – Забирайтесь, забирайтесь в автобус, нам совсем недалеко! – замахал руками Антоша. – Можно и пешком, но холодно же! А я вам всё расскажу! Нам обязательно нужно к бабе Лизе ехать, и вы сейчас это поймёте! У меня же не голова, а Дом Советов!
   Арина и Витя с усмешкой переглянулись, но всё-таки зашли в автобус вслед за Антоном. Ехать оказалось действительно всего три остановки. И за это время Антошка успел протарахтеть то, что, собственно, и собирался.
   – Это такой пудель, Бима его зовут, что после десяти минут общения с ним на всю жизнь отбивается желание заводить домашних животных! – уверенно начал он.
   – С дурью Бима? – поинтересовалась Арина.
   – Ещё с какой! – уверил её Антоша. – Ничего не соображает, вещи портит, меня не любит, гадит где ни попадя, не слушается бабу Лизу…
   – И давно это он так?
   – Уже лет пять, с самого щенячьего возраста.
   – А приучить нельзя? – спросил Витя. – Собаки же существа умные.
   – Не все! – со знанием дела заявил Антоша. – Этот паршивец Бима ну вот вообще ничего не понимает. Но прикидывается смышлёным и, главное, обаятельным. Баба Лиза от него без ума. Пострадал, видать, от Бимы, ум-то её… Лучше бы меня так любила… Из-за него моя бабушка не ходит к бабе Лизе домой. И к себе бабу Лизу, представляете – родную свою сестру! – пускает только без Бимы.
   Антоша ещё долго рассказывал о том, что вытворял Бима и как ему за это никогда ничего не было. Витя Рындин смеялся, Арина молча слушала и изредка улыбалась, думая о чём-то. Даже люди, что стояли рядом и слышали Антошин рассказ о проделках Бимы, не могли сдержаться и хохотали.
   Пришла пора выходить из автобуса.
   – Во-он дом бабы Лизы! – махнул рукой Антоша.
   – Давайте-ка тут, на остановке постоим, решим, как нам красавца Биму получить, – предложила Арина.
   На опустевшей остановке было довольно неплохо. Она защищала от ветра, который вдруг налетал и поднимал в воздух недавно выпавший колючий снег.
   – Мы же не враги Петру Брониславовичу? – спросила Арина.
   – Само собой, нет, – подтвердил Витя.
   – Ему не нужен ХОРОШИЙ пудель, да? В смысле смирный, покладистый, чтобы он у него дома прижился, правильно?
   – Правильно.
   – Значит, Бима – лучший кандидат.
   – Я это, Арина, сразу сказал, – решил обидеться Антоша. Он вообще часто обижался.
   – Не дуйся, Мыльченко. – Арина подняла палец вверх. – Если Бима действительно такой монстр, как ты рассказываешь, то он явно ПЛОХОЙ пудель. Так?
   – Так.
   – Значит, нам его не нужно у бабы Лизы ни покупать, ни воровать, а просто взять часочка на два! – улыбнулась Арина. – А раз он такой придурок, то он тут же покажет жене Петра Брониславовича все прелести собаководства – и она быстренько от него откажется!
   – А вдруг он Галине понравится? – спросил Витя.
   – Нет, нет, не понравится! – уверенно замахал руками Антоша. – Он с такой дурью, мамочка дорогая! Баба Лиза с ним даже на улицу по-нормальному не может выйти. Я его когда во двор гулять вывожу, проклинаю всё на свете! Бима как чумной на всё кидается, через голову перекувыркивается. А лает… Как же он лает! Брешет и брешет, пока икать не начинает!
   Чувствовалось, что у Антоши наболело. Замучил его, видать, пудель Бима.
   – Значит, это наш клиент, – кивнула Арина. – Жена Брониславовича нашего тётенька нормальная.
   – Да, – произнес Витя Рындин, – не должен ей такой дурной Бима понравиться.
   Арина и Антоша согласились с ним. Арина потёрла нос и задумчиво сказала:
   – Теперь другой вопрос: как его выманить?
   – Напрокат взять, – предложил Витя.
   – Как – напрокат? – удивился Антоша.
   – Так, Антон, этот Бима на вид приличный? – вопросом на вопрос ответила ему Арина.
   – Шампунями ежедневно намываемый, – голосом профессиональной рассказчицы русских народных сказок затянул Антоша, – собачьим парикмахером регулярно подстригаемый, побриваемый и почесаемый… В смысле причёсывают его и кудри навивают. Бантиками его обвязывают, в кофту во время морозов наряжают, тапки у него тоже есть, но он их с лап скусывает. Ошейники антиблошиные, прививки ото всех на свете болезней, спит он на подушке, ест…
   – Ясно, – перебила его Арина. – Короче, только что его не пудрят.
   – Почему, может, и пудрят, – пожал плечами Антоша.
   – Вот, точно! Мы пригласим бабы-Лизиного красавца пуделя на фотосъёмки! – воскликнула Арина.
   – Но он не даётся фотографировать! – всплеснул руками Антоша. – Родственники пробовали. Всё норовит, подлец, в объектив запрыгнуть. Люди даже от испуга фотоаппараты роняли, а дядя Гриша даже свой разбил. Ох он был злой… Но баба Лиза не дала Биму отлупить…
   – Да мы и не будем его фотографировать, Мыльченко! – покачала головой Арина. – Я сейчас всё объясню. Мы проведём акцию – и все останутся довольны.
   – И Пётр Брониславович, и его Галина Гавриловна… – подтвердил Витя.
   – Ага, и твоя баба Лиза, – подтвердила его слова Арина. – Давайте определим, кто что будет говорить во время акции у бабы Лизы дома. Чтобы наш ансамбль получится слаженным. Ух, как приведём этого Биму – то-то будет праздник в доме Петра Брониславовича!

Глава IV
Вертлявая фотомодель

   В тесной однокомнатной квартире, всюду застеленной клеёнками, было тихо. Никого не ждала в этот час старушка Елизавета Прокофьевна. Забалтывая время, тикали ходики на кухне. За их жестяным, чуть погнутым с правой стороны маятником, который из-за этой своей погнутости качался со сбоями, то торопя, то замедляя старушкино время, вот уже минут десять пристально следил пудель средних размеров. Следил, норовя прыгнуть повыше и откусить странный суетливый предмет, который вдруг привлёк его внимание.
   И только пудель подобрал под себя задние лапы, чтобы сигануть повыше, как раздался звонок в дверь.
   От неожиданности пудель вздрогнул, его лапы скользнули по клеёнке. Пудель растерялся, но ненадолго…
   Старушка выронила из рук газету, бодро выскочила из кресла и бросилась открывать.
   Впереди неё уже нёсся пудель, его оглушительный лай был слышен всему подъезду.
   – Бима, Бима, ну не прыгай ты так, дай пройти! – просила старушка, остановленная пуделем в полуметре от входной двери. – Слышишь, Бима, нам звонят! К нам пришли!
   Бима, периодически гавкая, принялся рвать и трепать хозяйкины тапочки, но та, наученная горьким опытом, знала – чтобы он не разгрыз и не проглотил их, ни в коем случае нельзя отрывать ноги от пола. Она, не делая больше ни одного шага вперёд, изогнулась, кончиками пальцев дотянулась до замка, с трудом по-вернула его.
   Лай усилился.
   – Бима, смотри, это же гости! – воскликнула старушка. – А ну глянь? Узнал? Антошенька наш пришёл!
   – Здрасте, баба Лиза, – бодро крикнул Антоша, стараясь заглушить лай Бимы. – Да, мы пришли, мы гости… Это мои друзья Арина и Витя!
   Арина и Витя тоже поздоровались.
   Их взорам предстало странное зрелище. Обои в квартире чуть ли не до самого потолка были изодраны в клочья. По полу, куда ни кинь взгляд, лежали клеёнки всех мастей: от оранжевых больничных до разноцветных кухонных.
   Тут же стало понятно, зачем клеёнки.
   – Мы по делу, баба Лиза! – всё так же бодро заявил Антоша.
   – Понятно, Бима? Они по делу! – на полном серьёзе обратилась старушка к своему пуделю.
   – Ой… – только и сказал Витя Рындин, отскакивая от пуделя как можно дальше.
   Но всё равно было уже поздно – под ногами у него образовалась лужица. Как раз на специально подстеленной для этого клеёнке. И на джинсы Вите маленько попало…
   – Ах, прости, мальчик… – замахала ручками старушка. – Это Бима волнуется.
   – Да ладно, что уж… – пробормотал Витя.
   – Ой! – настала очередь Арины.
   Дело в том, что Бима вдруг подпрыгнул, завидев на Арине что-то особенно для себя привлекательное.
   – Девочка, спрячь скорее помпончики от шапки! – воскликнула Елизавета Прокофьевна. – Бима очень их не любит и, если увидит, как они качаются, немедленно отгрызёт!
   Арина схватилась за пушистые помпоны на завязках своей шапки. Но, чтобы всё-таки безумный Бима на Арину больше не бросился, верный Витя, забыв о том, какую гадость сделал пудель с его джинсами, вылез вперёд, что было весьма непросто в тесной прихожей старушкиной квартирки, и загородил Арину собой.
   – Ах, игрун! Ах, шалунишка! – умилялась тем временем Антошина родственница, глядя на своего разлюбезного пуделька.
   А пуделёк был очень странного вида. Шерсть на задней части его тельца отсутствовала начисто, зато пол туловища, плечики и голова заросли густой и длинной, чрезвычайно кудлатой шерстью розового цвета. Да-да, розового. Таки-ми же розовыми были шерстяные шарики на кончиках лапок и массивный шар-набалдашник на непрерывно виляющем хвосте. На шее пуделя мотался перекрученный шёлковый бант, а глазёнки блестели и демонстрировали полное отсутствие рассудка у их хозяина.
   – Елизавета Прокофьевна, вы не могли бы помочь юным арт-дизайнерам? – проникновенным голосом начала Арина, обращаясь к старушке.
   – А что такое, Мариночка?
   – Баба Лиз, Арина, Ариночка, – поправил её Антоша.
   – Ага, ага, прости, деточка…
   – Дело в том, что мы участвуем в новом проекте «Лики прекрасного», – уверенно говорила Арина. – Фотографируем цветы, детей и животных, то есть самое прекрасное на нашей планете. И для фотосессии нам нужна собака редкой красоты. Мы много искали, перепробовали снимать разных животных, фотографы и телеоператоры сделали множество дублей – и всё не то. Наконец мы узнали, что есть такой редкой красоты пудель – в смысле ваш Бима.
   – И теперь вот мы просим: баба Лиза, можно пригласить Биму в фотостудию? – подхватил самозабвенно Антоша. – Он будет снят на переднем плане, окружённый прекрасными девушками и цветами! Бима будет фотомодель!
   – Ой… – Хозяйка будущей фотомодели прижала руки к сердцу. Предложение её красавцу питомцу необычайно польстило старушке. Вот какое чудо она вырастила и воспитала! – Бима, хочешь сниматься? – спросила она у пуделя.
   Тот с упоением принялся жевать клеёнку, на которую сам только что налил лужу.
   – Чувствуется, хочет, – уверенно сказала Арина. – Видите, головой качает. Ах, какой умница!
   – Мы возьмём его всего на несколько часов – и тут же в целости и сохранности вернём обратно! – заверил Елизавету Прокофьевну до этого молчавший Витя Рындин.
   – Баба Лиза, мы его даже прогуляем, тебе не придётся по морозу с ним таскаться! – с энтузиазмом подхватил Антоша.
   – Бима, ты пользуешься популярностью! – в восхищении воскликнула Елизавета Прокофьевна, шустро хватая своего любимца, и, несмотря на то что он принялся изо всех сил вырываться, стала натягивать на него малиновую попонку, подбитую кроличьим мехом. – Ну, Бима, иди. Я тебя отпускаю. Только веди себя хорошо. Надеюсь, он будет выглядеть фотогенично!
   – Спасибо! Спасибо! Как вы любите искусство и готовы отдать для него самое дорогое! – хором затянули коварные дети.
   Елизавета Прокофьевна открыла им входную дверь, протянула Антоше как наиболее знакомому с повадками несравненного Бимы поводок. А Арине всунула в руку целлофановый мешочек.
   – Зачем? – удивилась девочка, у которой никогда не было собаки.
   Старушка мелко замахала ручками.
   – А это, – забормотала она, – если Бимушка прямо на дороге или в студии в вашей присядет, так вы за ним фекалики-то подберите. И вот в этот мешочек их сложите.
   – Х-хорошо… – пробормотала Арина, невольно разжимая руку и избавляясь от мешочка для фекаликов. Мешочек упал на пол уже в подъезде, старушка этого не увидела.
   – Всё сделаем! – заверил бабу Лизу Витя. – Вернём вашего красавца целым и невредимым!
   – Ох… – Старушка с умилением провожала процессию, пока она не скрылась за дверями подъезда. – Береги себя, Бима!

Глава V
Неудачный прыжок

   Чуть не разбив голову о входную дверь, Бима вылетел из подъезда на улицу. Антон Мыльченко, в руке которого был Бимин поводок, понёсся вслед за ним. Они мгновенно скрылись бы из виду – такую скорость взял с ходу чумной Бима. Но Арина и Витя не растерялись, они догнали Антона и тоже схватились за поводок бабы-Лизиного пуделя. И тому уже оказалось не по силам тащить за собой такую тяжесть – троих детей.
   – Иди смирно, Бима! – скомандовал Антоша грозным голосом.
   Бима остался этим недоволен. Он остановился и принялся визгливо облаивать наглых усмирителей, сверкая из-под кудрявой чёлки своими бессмысленными глазами-бусинками.
   Стараясь не обращать внимания на его лай, от которого, если честно, прямо-таки закладывало уши, Антоша, Арина и Витя уверенным шагом двинулись по дороге. Поводок тут же потащил Биму за ребятами, и бедняге в попонке не оставалось ничего другого, как временно смириться. Так что, не переставая недовольно взлаивать, Бима потрусил за своими мучителями.
   В общественный транспорт с такой странной зверюшкой ребята садиться не решились, поэтому до школы, а значит, и до Петра Брониславовича им, и Биме в том числе, предстоял пеший переход.
   Через несколько минут Биме надоело плестись в хвосте. Он поднапрягся и обогнал ребят. Обогнал и бежал теперь как вполне нормальная собака – без гавканья, без дёрганья и прыжков. Да ещё и с высоким подниманием лап и кокетливым их поджиманием в воздухе. Бежал себе, время от времени горделиво поворачивал голову и косил на Антошу, Витю и Арину блестящим глазом: ну, гляньте, каков я?! Могу ведь, если захочу!
   Некоторое время ребята не доверяли ему, думали, что это всего лишь трюк хитрой маленькой бестии. Но Бима по-прежнему бежал примерной пуделяшкой – даже прохожие оглядывались на него, чудо розовое, и умилялись.
   Тогда Арина и Антоша разжали руки – и поводок оказался лишь у Вити Рындина, самого сильного среди них. Витя намотал поводок на запястье, так что вырваться у Бимы не было никакой возможности. Пёс, казалось, этих изменений и не заметил.
   Путь продолжался. Расстояние до школы становилось всё меньше.
   – А всё-таки он ничего бывает, не совсем дурак, – сказала Арина, глядя, как Бима бежит себе, крутит носом, собирая морозные запахи улицы.
   – Ох… – Антоша только вздохнул. Он Биму лучше знал…
   Постепенно Биме надоело просто бежать куда-то. Его походка стала не такой уж картинной, а самой обыкновенной, траектория передвижения превратилась из прямой в зигзагообразную, а лопоухая голова непрестанно вертелась. Теперь Бима то и дело попадался ребятам под ноги, Витя Рындин, не ожидая, что Бима внезапно затормозит, провожая взглядом прохожего или его интересную сумку, натыкался на него и чуть не падал.
   – Иди нормально! – пихая пуделя под зад, кричал он.
   Но Бима продолжал путаться под ногами, дёргаться то туда, то сюда, обматывая вокруг Вити поводок. Антоша пытался его стыдить, отдавал команды «К ноге!», «Смирно!», но Бима, конечно же, не реагировал.
   – Может, у него лапки замёрзли, вот он и не хочет дальше идти? – предположила Арина. – Мороз-то какой.
   – Предлагаешь его на руках понести? – спросил Витя.
   – Не дастся он на руки! – со знанием дела воскликнул Антоша. – Он даже у бабы Лизы на руках не сидит, всё выворачивается.
   – Тогда пакет с ручками большой купим и засунем его туда… – начала было Арина.
   Антоша собрался что-то возразить ей, да не успел. Порыв ветра поднял с земли шуршащий полиэтиленовый мешок и погнал его вдоль тротуара. Увидев шуршащее белое облачко, Бима обрадовался и изо всех сил рванул за ним. Снова дунул ветер – и мешок смахнуло с тротуара прямо под колёса грузовой машины. Туда же, вслед за ним, со всех ног бросился и заполошный Бима. А за Бимой – Витя, который, как нарочно, оказался на замёрзшей и раскатанной луже. Натягивая поводок, чтобы не дать Биме нырнуть под колёса, Витя скользил и падал сам.
   Но Антоша и Арина не растерялись – они бросились на Биму и, вцепившись в его шерсть и попонку, остановили порыв безумного пуделя.
   Все четверо шлёпнулись на лёд в метре от мчащихся машин.
   – Поднимайтесь скорее! – закричал Витя, одной рукой держа поводок, а другой помогая подняться ребятам. – Это же проезжая часть!
   Не выпуская Биму из рук, Арина и Антоша стали отползать на тротуар. Бима рычал, недовольный тем, что его держат, и продолжал следить за мотающимся под колёсами полиэтиленовым пакетом. Вот пакет снова вылетел, его опять понесло куда-то, Бима рванулся за ним.
   Арина, Витя и Антоша уже поднялись на ноги. И Биму на ножки поставили. Да зря.
   Мешок новым порывом ветра понесло прямо на Антошу, тот схватил его – и в этот момент охотник Бима подпрыгнул и цапнул этот мешок зубами.
   – А-а-ай! – закричал Антоша, выпуская злосчастный мешок, который тут же перекочевал в пасть Бимы и оказался проглоченным.
   Кисть Антошиной руки окрасилась кровью. Как нарочно, он ловил летающий пакет без варежки, чтобы ловчее было…
   – Укусил! – ахнула Арина.
   Не раздумывая ни секунды, Витя Рындин отвесил безбашенному пуделю увесистый пинок. Тот подлетел в воздух, точно воздушный шарик на верёвочке – Бимин поводок-то по-прежнему оставался в руке Вити…
   – Антошенька, покажи скорее! – Арина бросилась к укушенному бедняге. – Да что же этот Бима натворил, бандит лохматый!
   На тыльной стороне ладони Антоши красовались две полоски: одна подлиннее – просто царапина, кровь чуть-чуть только проступила из-под кожи. А другая покороче. Но, видно, глубоко вошёл в ладонь Антона пуделиный клык – кровь вытекала из ранки и даже капнула на крепко утоптанный снег тротуара.
   – Больно, Антоша? – продолжала выспрашивать Арина, заглядывая Антону в глаза.
   – Не очень, – как истинный герой, произнёс Антоша.
   На самом деле он сейчас даже не чувствовал – больно ему или не больно. Одна только мысль сидела в голове Антона, парализуя всё остальное, – НЕУЖЕЛИ БИМА КУСАЧИЙ?.. Ведь он раньше только выкаблучивался, гавкал, делал лужи, портил вещи, нервы и так далее – но никогда и никого ни разу не укусил!!!
   И вот теперь…
   – Его нужно срочно в травмпункт! – крикнула Арина. – Витя, давай мне поводок этого гада! И лови машину!
   Арина перехватила у Вити Бимин поводок. Витя бросился к дороге и поднял руку.
   – Зачем в травмпункт? – горестно спросил Антоша.
   – Тебе нужно срочно сделать укол от бешенства, – безапелляционно заявила Арина. – А ещё обработать рану.
   – Ой… От бешенства… – бледнея на глазах, пролепетал Антоша. – Это сорок уколов в живот, что ли?
   – Ну, если надо – то и сорок, – согласно кивнула Арина, глядя, как очередной водитель машины отказывается брать ребят с собакой. – Надо – значит, и в живот. А ты что, хочешь, чтобы у тебя бешенство развилось?
   – Н-н-н-ет…
   – Антоша, ну не бойся! – Арина обняла бледного Антона за плечи и потащила к машине, которая наконец притормозила у тротуара. Это было жёлтое городское такси. Дяденька-таксист оказался более сговорчивым, чем частники.
   Присмиревший Бима, почти весь поводок которого был намотан на руку Арины, практически висел в воздухе, держась на ошейнике. Передние его лапки мотались туда-сюда, задними он изредка доставал до земли и перебирал, делая вид, что идёт на двух конечностях, как человек. Но терпел, терпел, поросёнок, эти мучения, наверное, осознавая, что виноват.
   Трое детей с ходящим на задних лапах розовым пуделем уселись в такси.
   – Арина, а может, не надо укол от бешенства делать? – с надеждой спросил Антоша, носовым платком сжимая укушенную руку. – Наш Бима не бешеный. Баба Лиза ему все прививки сделала, даже от индийского внутрипупочного червяка-жирогрыза.
   – Он ведь тебя через мешок укусил, – спокойно возразила ему Арина. – А мы же не знаем, какая зараза могла к мешку этому приклеиться… Может, то же бешенство. Мешок ведь со стороны помойки летел…
   Антоша горестно вздыхал. Для поддержания разговора дядя-водитель рассказал историю о том, как в детстве его тоже укусила собака, злобная и бродячая. Как всё лето он каждый день получал по одному уколу в живот, и как его жизнеутверждающе колбасило после каждого такого укольчика.
   Бедный Антон сник окончательно. Но больше никакой страшной истории жизнерадостный водитель рассказать не успел – приехали к травмпункту.

   Вихрем влетели Арина, Антоша и Витя с Бимой в приемную. А там оказалась очередь – видимо-невидимо народу стояло вдоль стен и сидело по лавкам.
   – Кто последний? – жалобно спросил Антоша.
   – Я! – подала из дальнего угла голос старушка.
   – Чего болит-то, ребятки? – поинтересовался кто-то из толпы. – У кого?
   – У меня… – вздохнул Антоша.
   – Укушен собакой, – добавила Арина. – Нужна срочная медицинская помощь. Прямо-таки немедленная.
   – Нам тоже срочная! – послышалось с разных сторон.
   – Нам тоже немедленная!
   И с этим спорить было трудно: немедленная помощь нужна была и тем, кто сидел со сломанными руками и ногами, и обожжённым, и серьёзно порезавшимся, и другим травмированным людям. Так что Антоше предстояло долго ждать свой очереди на немедленную помощь.
   Многие в очереди чихали и кашляли, наверняка распространяя среди окружающих вирус гриппа. Из-за этого особенно неприятно и опасно было находиться в месте такого тесного скопления людей. Но ничего другого, к сожалению, не оставалось.
   – Это какой же собакой ты укушен, а, мальчик? – раздался въедливый женский голос. – Не этой ли самой?
   – Да, какой собакой?
   – Какой собакой? – поддержали её с разных сторон.
   Ребята растерялись. Бима тоже – и трусливо прижался к ногам Вити и Арины. Тельце его даже задрожало.
   – А ну-ка быстро убирайте тогда своего пуделя отсюда! – потребовала вполне здоровая толстая тётка в сером пальто с чернобуркой, раздвигая толпу травмированных и взмахивая в воздухе рукой. – Чтобы он нас всех тут перекусал?! Быстро, я сказала!
   – Убирайте! – согласились с ней в очереди. – А то она на всех бросаться начнёт!
   – На улице её оставьте!
   – Да, кто тут с собакой – немедленно на улицу! – скомандовала медсестра в белом халате, надетом поверх толстой вязаной кофты. – Это травмпункт, а не ветлечебница! Ну, дети, кому я сказала! Выводите собаку.
   Пришлось подчиниться.
   – Антоша, стой тут, мы сейчас придём! – зашептала Антоше Арина.
   – Слушайте, да ничего страшного с этим укусом! – воскликнул Антоша. – Мне совершенно не больно! Что я, не потерплю? Я же мужчина. Не хочу я тут сидеть и ждать! Ненавижу очереди… Да и заняться мне, что ли, больше нечем?
   – Мыльченко, здоровьем нельзя рисковать, – строго зашептала ему Арина, возвращаясь от двери. – Если тебе себя не жалко, пожалей нас и родителей – вот взбесишься ты от этого укуса, перекусаешь нас всех. И что тогда?
   – Эх…
   – Так что сиди и жди очереди. Мы сейчас.

   Арина и Витя выволокли Биму на улицу. Небольшой двор перед входом в травмпункт был заставлен машинами. Куда девать безумного пуделя?
   – Давай его к перилам привяжем? – предложил Витя, покачав перила возле ступенек крыльца и проверив их на прочность. Перила были крепкими.
   – Ты что! – отмахнулась Арина. – Это опасно. Будет на тех, кто сюда заходит, бросаться. Неприятностей не оберёшься.
   В сопровождении безучастного Бимы они обошли двор. Возможным оказался только один вариант – прикрутить поводок розового пуделя к решётке ограды. Тоже подальше от въезда в ворота – чтобы и Биму въезжающая машина не сшибла, и чтобы ему до прохожих было не дотянуться.
   – Сиди, бестолковый, – сказала Арина, когда Витя Рындин крепко-накрепко примотал Бимин поводок к старинной чугунной решётке.
   Бима закрыл глаза, поднял вверх морду и громко залаял.
   – Сиди, жди нас. – Арина погрозила ему пальцем.
   К лаю прибавилось подвывание. Бима был не дурак – он понял, что его оставляют сидеть одного на морозе.
   – Натворил дел – терпи, – добавил Витя. – Нечего было хозяина своего кусать. В смысле внука сестры хозяйки. То есть… Тьфу! В общем, сиди.
   Он ещё раз проверил прочность узла на поводке. Нет, отвязаться Бима не смог бы. А захочет грызть кожаный поводок – пожалуйста, грызи на здоровье. Это долгий процесс. Да только зачем Биме убегать-то?
   То и дело оглядываясь на одинокого Биму, который странным розово-малиновым пятном ярко выделялся на белом зимнем пейзаже, ребята вернулись в здание больницы.
   Очередь Антоши ощутимо продвинулась. После того как из кабинета врача появился подлеченный дедуля, сразу человек пять вскочили с лавок, бросились к нему и, подхватив ценного дедка под ручки, с почётом повели его к машине, что ждала на улице.
   Следующего больного со сломанной ногой двое родственников внесли в кабинет врача.
   В приёмной стало значительно просторнее. Антоша даже на лавочку уселся. Кровь на его руке подсыхала и приклеивалась к носовому платку. Арина и Витя встали рядом с Антошей и принялись ждать, когда подойдёт его очередь показываться доктору.
   Витя посмотрел на часы. Арина Балованцева тоже взглянула на его часы и сказала:
   – Послушайте, а может, пока вы тут сидите, я быстренько Биму Брониславовичу отволоку? Чего время-то терять, раз очередь такая длинная. Ты, Мыльченко, сиди, Витя тебя покараулит. А я в школу. Брониславович пуделя жене покажет, тот фокус какой-нибудь выкинет, она от него откажется – и я сразу к вам!
   – Погоди! – воскликнул Антоша и даже с лавки вскочил. Но Витя Рындин сильной рукой вернул его на место.
   – Что погодить, Антон? – удивилась Арина.
   – Зачем это меня караулить надо?
   – А затем, что я тебя знаю, хитрована, – улыбнулась Арина. – Если тебя не караулить, ты сбежишь отсюда враз. И отправишься на подвиги. Так, нет?
   – Ну…
   – Ты одна с Бимой не справишься, – произнёс немногословный Витя. – Он же совершенно неадекватный. А если он и тебя укусит? Давай я его отведу.
   – А если тебя укусит? – парировала Арина.
   – Не посмеет, – уверенно заявил Витя.
   – Нет, Витя, если он с дурью, то ему всё равно, кого кусать, – покачала головой Арина. – Я вот боюсь, как бы он Галину Гавриловну не тяпнул.
   – Но ведь он же не специально меня кусал! – неожиданно вступился за своего питомца Антон Мыльченко. – Он мешок ловил.
   – А его от полиэтилена сейчас тошнить не начнёт? – поинтересовался Витя. – Он же его в момент заглотил. Целиком. Вот будет цирк. Подавится. Его к ветеринару придётся везти…
   – Э, – махнул рукой Антоша, – переварит и глазом не моргнёт… Чего он только не глотал. Вот он однажды на улице с куста шиповника ягоды обгрыз, после них-то он помучился… У них же косточки такие колючие, тяжело по кишочкам шли… А уж как Бима выл, когда они у него из-под хвоста выскакивали!..
   – Ну что, тогда не будем терять времени! – решила Арина, прерывая рассказ Антоши о пищеварительных способностях Бимы Великолепного. – Я отправляюсь с Бимой в школу к Петру Брониславовичу. Витя, карауль Мыльченко. И встречаемся во дворе дома Петра Брониславовича.
   – Нет, Балованцева, я с тобой Биму поведу, – твёрдо сказал Витя. – Что, Антон один, что ли, тут не посидит?
   – Конечно, посижу! – воскликнул Антоша.
   – Не кричи, мальчик! – тут же строго одёрнули его.
   – Ты же испугаешься – сорок уколов… – сказала Арина.
   – Я? Испугаюсь? За кого ты меня принимаешь, Балованцева? – Антон всё-таки вскочил с лавки и, словно раненый герой, придерживая свою укушенную и перевязанную белым платком руку, встал в картинную позу, отставив ножку и откинув голову.
   Хорошо, что собравшиеся в травмпункте были заняты своими болячками и страданиями, а так они, конечно, весело засмеялись бы при виде такой комично-трогательной картинки.
   – Правда, что он, враг себе, что ли? – поддержал Антошу Витя. – Мыльченко нормальный парень. Он один к врачу сходит. И сделает всё, что надо. Да, Мыльченко?
   – Да! – благодарно глядя на Витю, воскликнул Антоша.
   Арина подумала немного. И согласилась.
   – Хорошо, Антон, – сказала она. – Мы пошли. Если освободимся быстро, мы прибежим к тебе сюда. Или на мобильный позвоним. А если чуть задержимся, то встречаемся действительно у Брониславовича во дворе. Ты нас с розовым Бимой за километр увидишь.
   – Это точно… – улыбнулся Антоша.
   – Ну, держись. – Арина и Витя слегка похлопали Антошу по плечам.
   – Ты там нужен живым и здоровым. Не подведи.
   – Помни – тебя ждут дома.
   – Удачи вам с Би-и-мой! – махая правой, не пострадавшей от Бимы рукой, как герой кинофильма, негромко воскликнул Антоша.

Глава VI
След розового чуда

   Арина и Витя выскочили из пахнущего жидким гипсом, хлоркой и лекарствами травмпункта на улицу. Свежий морозный воздух ударил им в лицо. По-прежнему ярко светило солнце, искрился белый снег. По чёрным ветвям деревьев прыгали серо-коричневые воробышки, рыжая кирпичная крошка высыпалась из развалившейся опоры решётки.
   А розового Бимы у этой решётки не было…
   Витя и Арина переглянулись.
   – Может быть, мы его не там привязали? – Арина старалась никогда не верить в плохое. – Может, не слева, а справа?
   Они бросились к правой от ворот стороне решётки.
   – Да нет, слева мы его привязывали, я же помню, – произнес Витя.
   Они вернулись на то место. Так и есть – вот эти чуть погнутые прутья, с той стороны ворот прутья решётки немного другие. Да, именно здесь всего каких-то пятнадцать минут назад гавкал и скулил привязанный Бима, тут стоял он, кроткий и несчастный, перебирая лапками на утоптанном снегу…
   – Как же он мог убежать? – прижимая варежки к лицу, пробормотала Арина. – Поводок перегрыз?
   Они с Витей посмотрели на прутья – нет, нигде не видно даже кусочка пережёванного кожаного поводка.
   – Я его крепко привязал, Арина, честно, – повинно склоняя голову, произнёс Витя. – Не мог он сам отвязаться…
   – Да верю, Витя, что ты! – воскликнула Арина. – Но вот это мы попали… Ничего, найдём. Давай позовём его… Бима, Бима, Бима! Иди сюда! Бима!
   И с громкими криками: «Бима!» – ребята побежали по двору больницы. Обежали всё здание вокруг – нигде не было видно ни следов, ни самого розового кудлатого кошмара. По пути им попалось несколько человек, и у всех Витя и Арина спросили, не видели ли они возле больницы или в окрестностях розового пуделя в малиновой попонке и с поводком. Но никто никакого пуделя не видел.
   Ни с чем ребята вернулись к воротам. Они надеялись, что вдруг всё это – просто обман зрения, зимний мираж. Сейчас они вернутся – и во всей своей красе предстанет им прекрасный, крашенный в розовый цвет Бима – несостоявшаяся фотомодель!
   Но чуда не произошло. У ограды никакого Бимы не было.
   – Наверно, его какая-нибудь сердобольная старушка отвязала, – недовольно сжимая губы, предположила Арина Балованцева. – Видит – сидит, несчастненький-кий. Иди, типа, побегай – и отвязала его. А что он чужой и специально здесь сидит – ума не хватило. Знаю я этих добреньких, которые любят не в своё дело лезть. Вот где его теперь искать?
   Витя тяжело вздохнул. Он был согласен с Ариной, но не знал ответа на её вопрос.
   – Давай, может, свидетелей каких отыщем, – предложила Арина. – Смотри, сколько тут машин стоит, может, кто там внутри сидит, ждёт, когда из травм-пункта его больные вернутся.
   – Давай, – согласился Витя.
   Они обошли ряды машин, заглядывая в окошки. Как нарочно, никого там видно не было. В большом джипе, который был развёрнут спиной к воротам, сидел водитель и спал. Арина всё равно постучала ему в окно. Он проснулся и сказал, что спит уже давно и по сторонам не смотрит.
   И только одна машина, стоящая у самого входа в травмпункт, гудела мотором и газовала. Из неё вылез мужчина в тёплой куртке и большой меховой шапке. Арина и Витя со всех ног бросились к нему.
   – Скажите, пожалуйста, – обратилась к нему Арина, – вы тут у ограды пуделя не видели? Розовый такой, в малиновой попонке, поводком к ограде был привязан.
   Мужчина усмехнулся.
   – Розовый? А что, он тоже вам понравился?
   – Почему – тоже? – переспросил Витя. – А кому ещё? Вам?
   – Ох, я удивился, когда его увидел. У нас в деревне таких не бывает… – снова усмехнулся мужчина, поднимая воротник куртки.
   – Значит, вы его видели? – с надеждой спросила Арина.
   – Видел, – ответил мужчина. – А вам зачем? В цирк идите на него смотреть.
   – Почему это в цирк? – удивилась Арина.
   – Таких только в цирке показывать!
   – Зря вы так на нашего пуделя, – сказала Арина, и голос её был твёрдым и решительным. Мужчина даже чуть вздрогнул, словно его по носу стукнули.
   – Так это ваш пудель? – тут же принялся помогать следствию мужчина.
   – Наш, – всё так же спокойно и уверенно ответила Арина. – Мы его у ограды привязали и повели нашего друга в травмпункт. Нас несколько минут не было. Вернулись – нет пуделя.
   – Ой-ой-ой! – покачал головой мужчина. – А я подумал, что он цирковой, от цирка отбился, цирк его и подобрал.
   – Как – цирк?! – воскликнул Витя.
   – Да вот минут так восемь-десять назад, – принялся рассказывать мужчина, видя, как заволновались ребята. – Приехали мы из своей деревни только что. Бабульку нашу привезли, у колодца поскользнулась, упала… Небось гипс теперь наложат, как она с ним будет… Только мы бабку-то усадили на лавку, очередь ведь там о-го-го какая, я сразу вышел, чтобы, значит, в машине мотор не глушить, а жена и сын в больнице с бабкой сидеть остались, очереди её ждать. Смотрю, мужичок идёт с розовым таким пудельком на верёвке. Ох, думаю, вот это чудо в перьях! И розовый, и в кацавейке на меху!
   – Да, это наш Бима! – воскликнула Арина. – Точно он! В малиновой попонке!
   – В малиновой, точно! – подтвердил мужчина. – Ну, идёт, значит, мужичонка с пуделем. А там, за воротами, на дороге как раз машина остановилась. Пудель в неё раз – и заскочил. Ну и всё.
   – Что – всё?
   – Уехали, – развел руками рассказчик.
   Биму украли и увезли! Вот и вся история! Всё просто и понятно. И ищи его теперь свищи. Кому-то приглянулся розовый дурачок – и прощай, радость бабы Лизы! Прощай, счастливая семейная жизнь Петра Брониславовича… Обещали золотые горы, и тут и там обещали, а сами не уберегли ценного пуделя Бимочку…
   Но Арина Балованцева была не тот человек, чтобы опускать руки.
   – Пожалуйста, расскажите нам всё ещё раз с самого начала! – попросила она мужчину в большой шапке – ценного свидетеля.
   – Так я вам всё рассказал! – удивился он.
   – Что за человек его вёл, что за машина!
   – Человек обыкновенный, – пожал плечами свидетель. – Его-то я не рассматривал, уж больно пудель у него… то есть у вас… Ну, в смысле, которого он вёл, чудной был. Розовый. Он что, такой родился?
   – Крашеный, – успокоила его Арина. – А откуда и куда он его вёл?
   – Да говорю же – к машине! – Мужчине этот допрос явно начинал надоедать.
   – А откуда?
   – Не знаю!
   – Тихо, тихо, успокойтесь, – ласково попросила Арина. – А покажите, где он шёл. Там? Или там?
   – Да вот тут, вдоль ограды, – мужчина махнул рукой в толстой варежке.
   – Там он и был привязан! – кивнул расстроенный Витя.
   – А машина какая?
   – Машина жёлтая, – с явной охотой принялся перечислять дяденька-свидетель. – Это «Соболь» грузовой, кузов металлический без окошек, дверь, как обычно, в торце.
   – А на машине было хоть что-нибудь написано? – спросил Витя.
   – Да, почему вы решили, что она цирковая, эта машина? – добавила Арина.
   – Да то ли зверюшки на ней были нарисованы… – задумался мужчина. – По кузову. Какие-то чёрные, но я не могу точно сказать, какие именно. То ли… А! Потому что пудель-то розовый был, в одежде! И в машину забрался! Я и решил – и пудель цирковой, и машина эта, значит, циркачей возит!
   – Логично… – отвернувшись от дяденьки, чуть слышно прошептала Арина Вите.
   Больше ничего, кроме того, что мужичок вместе с Бимой влез в кузов машины, свидетель рассказать не смог. Скоро он вообще расхотел разговаривать, забрался в свою машину и порекомендовал ребятам срочно обратиться в полицию.
   – Ага, – наблюдая, как за свидетелем захлопывается дверца машины, с сарказмом произнесла Арина Балованцева, – и вся милиция тут же начнёт немедленный розыск домашнего животного… Надо идти Мыльченко весёлую новость сообщить. Вот он обрадуется…

   Идти пришлось.
   Антошина очередь снова продвинулась. А известие, конечно, страшно расстроило его, хоть маленький герой постарался скрыть это как можно более тщательно. Антон, оставив куртку на лавке, бросился на улицу и смог наглядно убедиться, что Бимы нет…
   – Ты уж прости, Мыльченко, – грустно сказала Арина, – не уследили мы за вашим Бимой… Бабушка Лиза ведь сильно будет переживать?
   – Или вообще не переживёт… – с тяжким вздохом произнёс Антоша.
   Ох, как не любила Арина Балованцева проигрывать, отступать и признавать своё поражение! А тут, получается, добрые детки решили помочь классному руководителю, взяли у старушки любимую собачку – и упустили её! И старушку, и классного руководителя подставили, и сами оказались слабаками… Нет уж.
   – Переживёт, – уверенно сказала Арина Балованцева, и теперь уже на неё оглянулись люди из очереди. – Потому что мы найдём её Биму. Не такой уж у нас большой город, и не так в нем много розовых пуделей и жёлтых фургончиков «Соболь». Витя, сколько сейчас времени?
   – Двадцать минут второго, – взглянув на часы, сообщил Витя.
   – У Петра Брониславовича заканчиваются уроки в пять часов, – медленно произнесла Арина, одновременно о чём-то размышляя. – До пяти, получается, у нас почти четыре часа. Антоша, можешь позвонить своей бабе Лизе и сказать ей, что Бима… на съёмках задерживается! Да! Что ему везде сплошной почёт и уважение, дело идёт, он популярен. И всё такое.
   – Точно! – обрадовался добрый Антоша, который, конечно же, не хотел, чтобы баба Лиза волновалась раньше времени. – Я позвоню и так ей и скажу!
   Антошка попытался нашарить не пострадавшей рукой мобильный телефон в кармане брюк. Это сразу ему не удалось. А в это время Арина грустно проговорила, вздохнув:
   – Где же его искать, этого Биму… И что с ним?
   И Антон отвлёкся от поисков.
   – Да, наверно, он просто отвязался! – добрый Антоша попытался успокоить Арину. – Он иногда и убегал, и отвязывался. Да чего он только не делал! Так и сейчас. Отвязался и бегает где-то.
   – Да, бродит, скитается…
   – Где скитается? Здесь? – спросил Антоша.
   – Где же ещё он может скитаться? Сначала бежал куда глаза глядят, потом опомнился, понял, что потерялся, заметался… Мозгов-то мало. И вот теперь бродит где-то, ищет дом…
   Вздохнула Арина, вздохнул Антоша.
   – Ужас какой… Пудель бродит по Европе, – подал голос молчавший до этого Витя.
   – Почему по Европе? – удивился Антоша.
   – Ну не по Азии же! – усмехнулся Витя. – Наш город ведь как-никак в Европе находится. Думаю, за это время ему ни до Азии, ни до Африки добежать не удалось.
   – Да… – согласно кивнула Арина, задумалась и предположила: – А если его куда-нибудь туда… увезли?!
   И ответила сама себе же:
   – Нет. Какая от него польза в дальних странах? Да и вообще, в чём может заключаться Бимина ценность? Он же глупый.
   Антоша оказался с этой характеристикой бабкиного пуделя не согласен.
   – А может, он знает какую-нибудь тайну! Или случайно стал свидетелем какого-то преступления или другого злодеяния…
   – Пудель-свидетель, – усмехнулся Витя. – И что дальше? Кому и как он эту тайну может поведать? Ваш Бима говорящий, что ли?
   – Нет…
   – Вот и хватит, Мыльченко, выдумывать.
   Но Антон Мыльченко не сдавался.
   – Ну что «хватит»? – воскликнул он. – А может, в его попонку кто-то бриллианты зашил! Или наркотики. И стал Бима типа курьера. Так что теперь он – добыча! За нашим пуделем ведётся охота нескольких преступных кланов!
   – А что? – оживилась Арина. – В этом что-то есть. Не так, конечно, глобально-но, но всё же…
   – Вот и я говорю! – обрадовался Антон, что поддержали его версию.
   Но больше он сказать ничего не успел.
   – Антоша, ну так звони скорее бабушке! – напомнила Арина.
   Витя помог Мыльченко вытащить телефон из кармана. И перед тем, как Антошка набрал номер бабы Лизы, Арина с Витей спешно провели с ним инструктаж – что и как говорить хозяйке исчезнувшего пуделя.
   И вот уже Антон кричал в трубку нарочито приподнятым и задорным голосом, расписывая бабушкиной сестре, как её прекрасный Бима замечательно снимается у фотографа.
   Для убедительности Арина тоже добавила в трубку, постаравшись придать своему голосу «взрослую» интонацию:
   – Замечательная собака-фотомодель, – говорила она, слыша, как счастливая старушка взволнованно дышит. – Просто отличная! Необходимо продлить съёмки такой прекрасной собаки. Можно, мы ещё несколько часов пофотографируем вашего изумительного Биму?
   – Ой, можно, конечно! Он ради искусства на всё готов! Да и я тоже! – лепетала доверчивая баба Лиза. Видно, наивность и доверчивость были наследственными чертами всей Антошиной родни.
   – И мы вернём вам Биму вместе с огромной упаковкой самого лучшего собачьего корма! – пообещала Арина.
   – Ой, деточка, – тут баба Лиза посерьёзнела. – Не надо корма! Бимушка мой только куриные горлышки уважает. А больше ничего, разбойник, мясного и не признаёт. Грызёт их, как семечки, милый мой. Да, только горлышки и кушает…
   – Хорошо, учтём, – пообещала Арина, краснея.
   И она распростилась с Биминой хозяйкой. Попрощался с ней и Антоша. Тут же подошла его очередь. И он на ватных ногах направился в кабинет врача.
   Арина и Витя тоже хотели пойти с ним – вдруг Антоша-выдумщик такое там расскажет, обманет врачей и скроет истинный характер своей травмы. Но их не пустили. Арина только успела быстро проговорить медсестре, которая вышла из кабинета, чтобы запустить Антошу:
   – Его собака за руку укусила, собака домашняя, утверждают, что с прививками, но ручаться за достоверность информации не могу. Пациент Антон Мыльченко, седьмой класс, может что-нибудь особенное про себя придумать, вы не верьте…
   Медсестра усмехнулась, кивнула и захлопнула дверь за Антошей.

   Его не было минут десять. Когда же он появился, гордо держа на перевязи забинтованную руку, Арина и Витя бросились к нему.
   – Что, кости в руке не пострадали?
   – Ну, куда тебе теперь ходить сорок уколов делать? – спросили они почти одновременно.
   Антон с достоинством оглядел их и значительно сказал:
   – Кости не задеты. Пострадали только мягкие ткани. А укол мне сделали всего один. Под лопатку. Я ещё и расписку дал.
   – Какую расписку? – спросила Арина и тут же шмыгнула к кабинету врача за разъяснением. Тем более что в двери появилась медсестра и позвала следующего пациента.
   – Что десять месяцев обещаю не употреблять спиртных напитков, – заявил Антоша и помахал перед носом ребят бело-синей бумажкой.
   – Что-о? – воскликнул удивлённый Витя.
   – Скажите, что с ним такое? Сделали ему укол от бешенства? – подскочила Арина к медсестре.
   – А-а-а, ты старшая сестричка этого Антона Мыльченко? – улыбнулась медсестра.
   Арина удивилась, но ничего не сказала, только неопределённо кивнула.
   – Да, – продолжала медсестра, – ему ввели специальную сыворотку против бешенства, под лопатку.
   – А сорок уколов в живот как же? – удивилась Арина.
   – Не делают сейчас уже никакие сорок уколов, – медсестра улыбнулась.
   – А что за расписка?
   – Это стандартная форма, – пояснила медсестра. – Мы берём подписи со взрослых укушенных пациентов, что они обязуются не употреблять спиртные напитки в течение определённого времени, пока в их крови находится в состоянии активности наша сыворотка. Иначе не подействует, а только им навредит. Если же они употребят что-нибудь спиртное в это время – мы не виноваты. Взяли подпись – значит, человек нами предупреждён. Пьёт – сам себе вредит… Ну а братик ваш и так не будет, конечно, ничего употреблять, правда? Он же ещё маленький. Но форма, которую мы даём для ознакомления и для подписи, на всех одна. Так что следуйте инструкции – укушенному нужен здоровый сон, хорошее питание… И приходите в свою районную больницу на перевязку. Наша справка, вот эта, белая, и там пригодится – пояснит врачам, что с мальчиком.
   – Спасибо!
   – На здоровье.
   Медсестра скрылась в кабинете.
   Арина и Витя быстренько пробежали глазами голубую, прикреплённую степлером к белой бумажку – инструкцию по поведению и лечению укушенного. Выходило, что спиртное – самый страшный враг человека, которому сделали укол от бешенства. А в остальном он мог делать всё, что угодно.
   – Да всё, здоровый я! – нетерпеливо прыгал Антоша. – Я готов действовать!
   Осмотрев перевязанную Антошину руку, Арина и Витя остались довольны.
   – Антоша, береги руку, – посоветовал Витя.
   Антоша со значением кивнул, Арина усмехнулась. Но быстро посерьёзнела и сказала:
   – Теперь будем искать нашего Биму. Исходя из слов единственного свидетеля, можно сделать вывод, что следы ведут в цирк.
   – В цирк? – удивился Антон.
   Витя и Арина рассказали ему о том, что удалось узнать от дяденьки-свидетеля.
   – А где у нас в городе цирк? – задали друг другу вопрос все трое.
   И оказалось, что в их областном городе вообще цирка нет. Но машина-то была с цирковой символикой – звери какие-то, дядя сказал, на ней были нарисованы.
   – Надо ещё раз позвонить! – воскликнула Арина и поспешила в узкий тамбур – там было теплее, чем на улице, и не так людно.
   – Куда? – Витя и Антоша кинулись за ней.
   – В справочную службу, – ответила Арина, вытаскивая свой телефон.
   – Зачем?
   – Если к нам приезжает цирк, то он всегда выступает на сцене концертного зала, – продолжала Арина, – помните, в той четверти нас водили как раз туда цирк смотреть. Сейчас позвоним и спросим, есть ли в эти дни в нашем городе гастроли какого-нибудь цирка.
   – Отлично! – Витя Рындин всегда был в восторге от того, как Арина умеет придумывать разные неожиданные ходы, решать проблемы и находить выход из трудных ситуаций. Другой такой девочки он никогда не встречал. Вот и сейчас он посмотрел на Арину с восхищением и широко кивнул: – Звони!
   Арина набрала номер справочной службы, продиктовала Вите номер, который ей там сообщили, тот ввёл его в свой телефон. Снова набрала номер, ещё поговорила. И, наконец, убрала трубку в карман и, махнув ребятам рукой, стала пробираться к выходу из больницы.
   – Нет у нас в городе никакого цирка, – сообщила Арина, едва все трое оказались на улице. – И гастролей театра зверей тоже нет. Так что с цирком наш дяденька напутал. Ему действительно показалось. Но мне другое в справочной сообщили, тётенька добрая попалась. Я говорю: пуделя особо ценного у нас из-под носа утащили, что делать, куда обращаться? А она и говорит, что есть у нас в городе такая служба, которая всех бездомных и бесхозных собак подбирает. Может, и нашего Пудю они взяли.
   – Не Пудю, а Биму, – меланхолически поправил Антоша. – А зачем?
   – Усыплять, как бродячего, – вздохнула Арина.
   – Что ж они, настоящих бродячих не ловят и не усыпляют?! – воскликнул обычно невозмутимый Витя. – Вон их сколько, страшных, облезлых, по городу шатается! На моего отца как-то возле гаражей целой сворой напали. Еле он их расшвырял.
   – Не знаю… – проговорила Арина. – Бедный Бима.
   Антоша и Витя тоже пригорюнились.
   Безумец Бима тут же вырос в фигуру значительную, в настоящий трагический персонаж, попавший в стальные тиски неумолимой судьбы. Все его проделки сразу забылись, хотелось только, чтобы он жил, был здоров и продолжал радовать своим существованием старенькую хозяйку. Да и Галину Гавриловну – хотя бы недолгое время… Правда, теперь Галина Гавриловна как-нибудь уж переживёт без пуделя. Просто разыскать Биму и вернуть хозяйке – вот о чём мечтали Арина, Витя и Антоша.
   – Надо срочно ехать в эту службу, – сказала Арина грустно, но уверенно. – Мне адрес дали. Это не очень далеко.
   Ребята двинулись к троллейбусной остановке. По пути Витя завернул к продовольственной палатке и купил всем по гречишному прянику и бутылку газировки. Есть очень хотелось.
   – Арина, а как называется это место, куда собак свозят? – спросил Антоша, забираясь в троллейбус.
   – Какой-то коллектор, – ответила Арина.
   – И что там делают?
   – Собак коллекционируют, наверное…

Глава VII
Большая Берта

   Долго бились ребята в облупленные железные ворота, пока, наконец, не открылось в створке ворот маленькое окошечко.
   – Вам чего? – поинтересовалось красное лицо, от которого в окошечко сразу повалил пар.
   – Мы ищем свою собаку! – громко крикнул Витя, который, по причине своего высокого роста, находился ближе всех к лицу в окошечке.
   – Впустите нас, – добавила Арина.
   Она всегда так говорила: вроде бы просила, а звучало это не в виде просьбы, а как приказ.
   Лицо пропало из окошка, проклёпанная железом маленькая дверца захлопнулась.
   – Опять им собачку… – донеслось из-за ворот еле слышное бормотание.
   Еще через некоторое время послышался металлический лязг – и рядом с воротами открылась узкая, тоже железная дверь.
   – Заходите, – крикнула большая женщина в чёрном тулупе, от головы до подмышек перевязанная яркой мохеровой шалью. – Ну, какая вам собачка нужна?
   Не теряя времени, ребята принялись расписывать ей внешность Бимы Великолепного: его розовый мех, его малиновую попонку, его тонкие побритые ножки с помпончиками на концах, его странный характер.
   – Слушайте, а вы куда приехали? – после долгой паузы спросила женщина в тулупе.
   – А разве не здесь находится организация, которая ловит по городу собак… – начала Арина.
   Женщина перебила её.
   – Здесь. Ловят – и к нам, – сказала она.
   – У нас тоже собаку отловили, – жалобно воскликнул Антоша Мыльченко, – в машину погрузили и увезли.
   – Поэтому можно попросить вернуть нашу собаку обратно?
   Женщина странно посмотрела на ребят и погрузилась в размышления.
   – Вы нам только покажите, где эти собаки содержатся, и мы свою сразу узнаем и заберём! – разбивая паузу, сказала Арина.
   – Мы заплатим деньги, если надо, – добавил Витя Рындин.
   – Да, если штраф какой предусмотрен! – присоединился Антоша.
   Ещё по дороге они сложили все свои деньги и посчитали, сколько это вместе получится и на что может хватить. Денег было немного. Хорошо ещё таксист взял за доставку укушенного мальчика в травмпункт даже меньше, чем просил. Но всё равно денег было маловато.
   – Что? – очнулась женщина в тулупе.
   – Покажите, где содержатся собаки, – и мы заберём свою! – повторила Арина.
   Женщина вновь зависла. То ли мороз на неё так действовал, то ли просто по природе она была задумчивой.
   – Ваша служба ведь подбирает по городу всех собак, у которых нет хозяев? – громко произнёс Витя.
   – На тот момент, когда подъехала ваша машина, наша собака сидела у ограды, – тоже громко и чётко, как глуховатому, проговорила Арина. – И хозяев рядом с ней не было. Может быть, ваши работники решили, что она ничья, и забрали её.
   – Так покажите, покажите же нам ваших собачек! – звонко крикнул Антоша, который уже весь изнервничался. Он очень не любил ждать, он всегда жаждал немедленной деятельности.
   – Сейчас покажу, – медленно проговорила женщина. – Идите за мной.
   Приободрённые ребята двинулись за ней к невысокому зданию по широкой, протоптанной в снегу тропе.
   От толстого тулупа пахло овчиной. Арина шла второй, перед ней вслед за женщиной двигался Витя. Но всё равно она зажимала нос варежкой, стараясь не ловить овечий дух. Что есть, то есть – неженка и капризуля Арина Балованцева была ещё та…
   – А вы знаете, что у нас за собаки? – всё так же медленно произнесла женщина, внезапно остановившись.
   – Нет, – ответили ребята.
   – Ну так смотрите, – с этими словами она прошла ещё несколько шагов, распахнула ворота ограды рядом со зданием и широко взмахнула рукой, приглашая ребят пройти внутрь.
   Арина юркнула туда первой. И тут же остановилась: за метровой заслонкой из металлических листов на снегу валялись замороженные скрюченные трупы собак. Их было много, и все явно беспородные шавки – большие, маленькие, разные…
   Женщина в тулупе принялась смахивать с красного лица набежавшие слезы.
   – Вот они, собачки… – бормотала она, отходя в сторону от ворот.
   Витя Рындин тут же встал в воротах, расставил ноги, руками упёрся в железные столбы, заменяющие двери косяки, и выпихнул наружу Арину и Антона. А сам внимательно осмотрел дохлых собак, тщательно разыскивая, не мелькнет ли среди чёрно-буро-рыжей массы розовый мех. Витя не хотел, чтобы Арина и Антоша смотрели на трупы, и попросту не пустил их. Арина хотела возмутиться, но не успела.
   – Нет его там, – уверенно сказал Витя, закрывая дверь.
   Он ещё хотел что-то добавить, но тут вдруг из здания вышел дяденька.
   – Так, что вы тут делаете? – сразу закричал он.
   – Мы ищем свою собаку! – ответили ребята.
   – Но её здесь нет!
   – Может, собаки ещё где-нибудь у вас содержатся?
   – Берта, это ты их пустила? – обратился дяденька к женщине в тулупе.
   Большая тётенька по имени Берта согласно закивала.
   – Иди на пост, – скомандовал дяденька.
   Странная большая женщина, вытирая слёзы, послушно зашагала к воротам.
   – И вы быстро давайте-ка с территории выметайтесь. – Дяденька подтолкнул близко стоящих к нему Витю и Антошу.
   Но они не двинулись с места. Наоборот – дяденька сам остановился и оказался вынужденным выслушать рассказ о потерявшемся розовом Биме.
   – И ваша машина наверняка привезла его сюда! – заявила Арина напоследок. – Мы всё знаем!
   Невысокий дяденька с уставшими глазами и в тонком пальто, в котором ему было явно холодно, поёжился и покачал головой:
   – Понимаю… Но ничем вам не могу помочь, ребята. Ваш пудель – это сто процентов не наш контингент. Вам Берта показала наших клиентов?
   – Да…
   – Это бродячие животные, подлежащие уничтожению. Они разносят болезни и проявляют агрессию. Некоторые должны поступать в лаборатории исследовательских институтов для опытов, но в последнее время заказов не было. А остальные – вы сами видели. Мы породистых животных не подбираем. Если они, конечно, не с явными признаками бешенства. Тогда уж значения не имеет – породистый пёс или кобель подзаборный… А уж собак с поводком и ошейником – тем более наши работники не берут.
   – Ну уж прям так! – хитро прищурилась Арина.
   – Так, девочка, – дяденька снова поёжился. – Да к тому же наша машина, а она у нас только одна, специальная, уже несколько дней не выезжала из гаража.
   – А можно посмотреть на эту машину? – спросил Витя.
   Дяденька удивился.
   – Откуда вы такие деловые? Вы мне не верите?
   – Доверяй – но проверяй! – со знанием дела заявил Антоша, подняв вверх свою забинтованную руку.
   – Ну пойдёмте, проверяльщики, покажу вам машину, – усмехнулся дяденька и очень быстрым шагом направился вперёд по тропинке.
   Ребята еле-еле успевали за ним. А дяденьке было страшно холодно, вот он и мчался как угорелый, только снег хрустел под подошвами его тоже несерьёзных для зимы ботиночек.
   Они прошли мимо центральных облезлых ворот и подошли к кирпичному зданию с высокой крышей. «Гараж» – было написано над его дверями.
   – Я за ключами. – И с этими словами дяденька исчез в здании.
   Минуты две спустя он появился вновь. Долго ковыряясь в замочных скважинах, он всё-таки отпер дверь, зажёг свет.
   Большой грузовик с высоким кузовом, обитым листовым железом, никак не попадал под описание мужичка-свидетеля. Машина была защитно-чёрного цвета, а совсем не жёлтая, и уж точно без нарисованных на кузове зверюшек.
   – И всё, понимаете, дорогие дети, другой машины для отлова собак в нашем богоугодном заведении нет, – сказал дяденька. – Обманывать мне вас незачем. Эта машина не выезжала, значит, отлова не было в эти дни. И искать вашего Бима – Розовое Ухо здесь, у нас, нет смысла.
   – Да, мы понимаем… – откликнулись ребята.
   – Ну тогда выходите, я гараж закрою.
   Арина, Витя и Антоша вышли на улицу.
   – Скажите, а конкурирующей фирмы у вас случайно нет? – обратилась к дяденьке Арина.
   – Может, как раз это их рук дело? – добавил Антоша голосом сурового обличителя.
   – Э, тут вот какая ситуация, – сказал дядя, помахивая ключами. – Это правильно, что вы спросили. Я и забыл. Ведь есть. Не конкуренты, конечно. Мы – контора государственная. Единственная на весь город. Находимся в подчинении санэпидстанции. А есть ещё в городе частная лавочка, называется «Тобиас энд Леопольдус»…
   – Это ещё что такое? – удивился Витя.
   – Это гостиница для собак и кошек. Туда можно на время сдавать котов и собак, – начал рассказывать дяденька, пристукивая ботинками друг о друга. – Очень удобно тем, кто куда-то уезжает. Реклама сейчас во многих местах висит. А уж в газетах и по радио точно… Платишь деньги – и твоего питомца забирают, кормят, холят и лелеют, пока ты не вернёшься.
   – Ой… – удивившись услышанному, сказала Арина. Это уже было действительно более правдоподобно, а усыплять Биму – это у кого же рука поднимется?
   – У них и другая услуга есть, называется «Возврат хозяевам пропавших животных», – продолжал дяденька, наконец окончательно замёрзнув, а потому направляясь к выходу и увлекая за собой юных посетителей своей конторы. – Они ездят специально по городу, и как увидят породистую собачку, явно чью-то, но на время оставленную хозяевами без присмотра, хвать её быстренько в машину, в клетку – и к себе. А назавтра объявление: найдена такая-то собака, приметы такие-то. Вернём хозяевам за вознаграждение. Очень часто срабатывает. Если спросят, где нашли, – рассказывают всякие слёзные истории. Или, наоборот, кошмарные. Люди за своих любимцев, сами понимаете, ничего не пожалеют.
   – Да, – всхлипнул стойкий герой Антон Мыльченко, – и мы бы за Биму ничего не пожалели. Только бы он нашёлся…
   – Мыльченко, не раскисай. – Арина похлопала его по спине.
   – И береги руку, – напомнил Витя.
   – Ой, спасибо вам за информацию! – на прощание сказала Арина замёрзшему дяденьке. – А адрес этого «Тобиаса с Леопольдусом» вы нам не скажете?
   – За парком культуры, возле закрытого завода, – ответил дяденька, спешно удаляясь. – Вы сразу увидите! Жёлтое здание! Ну, желаю вам найти своего Бима! Побежал, а то я замёрз совсем.
   – Спасибо большое! – крикнули ребята, увидев, как он мчится к главному зданию этой мрачной конторы.
   Большая женщина в чёрном тулупе выпустила их.
   Ребята сказали «До свидания» и ей. Но она ничего не ответила. Странная она была – эта женщина-сторож по имени Берта.

Глава VIII
«Тобиас энд Леопольдус» – гостиница для собак и кошек

   Вот, оказалось, как всё просто в наше время! Потерялся пудель – плати деньги, и он будет тут же найден! Повеселевшие ребята катили в троллейбусе на противоположный конец города. Ехали и обсуждали, сколько же денег слупят в коммерческом приюте за Биму.
   – Наверняка за сложность работы ещё и надбавку потребуют! – смеялся Витя.
   – И за цвет! – хихикнул Антоша. – Скажут, раз розовый, значит, необходимы особые усилия по уходу.

   И вот ребята оказались у дверей симпатичного жёлтенького знания с большой вывеской «ТОБИАС энд ЛЕОПОЛЬДУС» – гостиница для собак и кошек». Рядом со словом «Тобиас» был нарисован пёс, кстати, пудель, а рядом со словом «Леопольдус» – пушистый кот персидской породы. Чёрные на жёлтом фоне.
   – Ура, как мы быстро нашли то, что нам нужно! – с довольным выражением на лице произнёс Антон Мыльченко, разглядывая вывеску. – Все приметы сошлись. Вот что значит грамотно задавать наводящие вопросы!
   – Не радуйся раньше времени, – посоветовал Витя.
   Арина Балованцева ничего не сказала.
   – А сколько сейчас времени? – Антоша не терял жизнерадостности.
   – Половина третьего, – ответил Витя.
   – Времени ещё – завались! – обрадовался Антоша. – Мы всё успеем! Бимочка ещё себя покажет!
   – Ну, главное, не терять бдительности, – на подходе к гостинице сказала Арина.
   – Да, – ответил Витя.
   Антоша усиленно закивал головой, тоже соглашаясь с этим.
   Все трое вошли в двери.

   И едва только переступили порог, лавина гостеприимства и предупредительности обрушилась на них.
   – Добрый день, ребятки! – выскочила из-за стола ярко накрашенная и одетая в офисный костюмчик женщина. – Я вижу, вы к нам по делу! «Тобиас энд Леопольдус» – гостиница для собак и кошек, охотно выполнит любую вашу просьбу! Вы уезжаете и хотите на время оставить своего прекрасного питомца в надёжных руках? Нет рук надёжнее, чем руки в «Тобиасе энд Леопольдусе»! Здесь и полечат, и накормят вашу собачку-кошечку, и погуляют с ней по улице, и прекрасно поиграют – да-да-да! Или вы потеряли своего домашнего любимца? И его ищете? Вы обратились прямо по адресу – «Тобиас энд Леопольдус» не пройдёт мимо ни одной потерявшейся бедняжки! Для детей у нас существуют приятные скидки!
   Заткнуть этот фонтан слов было просто невозможно. Незаметно женщина подтолкнула Арину, Витю и Антошу к кожаным креслам, рассовала в руки разноцветные рекламы. И продолжала тарахтеть:
   – Как хорошо, что вы любите животных! И что родители вам их разрешают содержать! Это очень, очень правильные и прогрессивные родители!
   – Наш пудель! – крикнул Антоша, в надежде вырваться из словесной паутины, которой женщина обволакивала клиентов. То ли ей показалось, что трое этих детей необыкновенно кредитоспособны, то ли она всех посетителей гостиницы для собак и кошек так обрабатывала.
   – Пудель! Ах! – восторженным голосом воскликнула она.
   На миг ребятам даже показалось, что если бы розовый Бима мог говорить на человеческом языке, то он изъяснялся бы точно так же суматошно-восторженно, как эта дамочка.
   – Одну минутку. – Арина Балованцева сосредоточилась и поднялась.
   И напрасно офисная женщина её вновь подталкивала в кресло – Витя Рындин тоже поднялся вслед за Ариной. И теперь они вдвоём попытались сломить словесный напор продавщицы подержанных собак и кошек.
   – Мы ищем своего пуделя, который сегодня потерялся, – начала Арина своим твёрдым и уверенным голосом. – Если он подобран сотрудниками вашей фирмы, мы бы хотели оплатить услуги по его поимке и содержанию.
   – И забрать его, – добавил Витя, не позволив говорливой женщине вставить ни слова.
   – Будьте добры, покажите, пожалуйста, находящихся у вас собак, которые потерялись, – продолжала Арина, – и если наш пудель там есть, мы заберём его. А вы выпишите нам счёт за его содержание. Мы действительно оплатим все расходы.
   Как будут платить, ребята до конца не придумали. Самым дельным предложением было то, что Арина позвонит своему отчиму и попросит денег. Или брату, если до делового и вечно занятого отчима дозвониться не удастся.
   Улыбка на лице женщины стала ещё шире.
   – Конечно же, одну минутку! – охотно воскликнула она, бросилась к кассовой стойке и скрылась за дверью.
   Ребята заметили, что в распахнутую дверь мелькнул кусочек неба. Видимо, там, в недрах подсобных помещений, была открыта дверь на улицу, скорее всего во внутренний двор, которого со стороны входа видно не было, потому что вровень со зданием оказался нарядно-жёлтенький забор.
   Тут женщина появилась вновь, да ещё и в сопровождении точно такой же улыбчивой сотрудницы в отглаженном деловом костюме покроя «У нас в фирме всё О’КЕЙ!».
   – Проходите, пожалуйста, мы покажем всех поступивших к нам животных! – задорно пригласила первая.
   – Какие же вы, дети, молодцы! – поддержала вторая, открывая другую дверь и пропуская ребят. – Вы любите животных, как и мы! Вы не бросаете их в беде, как и мы! Вы…
   Ничего больше она сказать не успела – Витя, а за ним Арина, Антоша и первая коммерческая женщина ушли далеко вдоль клеток.
   В клетках сидели разные собаки: один грустный бассет-хаунд, один голенастый крупный щенок непонятно какой, но, по всей видимости, очень выдающейся породы, пара такс в разных клетках, подвывающий длинноносый доберман, колли с волнистой шерстью: все чистые, ухоженные, но в основном печальные. От них даже псиной не пахло, в воздухе витал запах пачулей и мяты. Кондиционер гонял его туда-сюда.
   – А наш пудель? – отводя взгляд от красных глаз страдальца-бассета, жалобно спросил Антоша Мыльченко. – Где у вас пудели содержатся?
   – Наш розовый, в малиновой попонке, пропал сегодня! – добавила Арина, прищуриваясь и приглядываясь к собакам за решётками.
   – Пудели? – бодро вскинулись женщины.
   – Наташенька, где у нас пуделёчки?
   – Вот они, вот они!
   Женщина охотно открыла дверь в соседнюю комнату, где тоже стояло несколько клеток с собаками.
   – Смотрите – пудельки! Ух, хорошульки!
   Витя, Антоша и Арина бросились к клеткам и принялись разглядывать собак.
   Один пудель был примерно ростом с Биму, но чёрный и по-другому под-стриженный. Даже если предположить, что Биму за это время успели перекрасить из розового в чёрный, то шерсть на его тощей заднице и лапах не успела бы так быстро отрасти. Второй пудель был ещё кудрявей Бимы, видимо, ещё глупее (хотя, казалось, дальше просто некуда), но в два раза меньше и противного грязно-персикового цвета.
   – Это все собаки? – спросил Витя.
   – На сегодня все! – подтвердили женщины. – В соседнем помещении находятся кошечки. Не желаете взглянуть?
   – Нет, – ответила за всех Арина.
   – А я хочу! – воскликнул Антоша. – Бима такой, он может и среди кошек затеряться. Вредный ведь, вообще…
   Он никак не хотел смириться с тем, что их пуделя и здесь тоже нет, что всё плохо, что ему попадёт, что…
   – Пойдём, мальчик! – Одна из женщин взяла его за руку.
   Пока они смотрели кошек, Витя, Арина и первая офис-женщина стояли в помещении для собак.
   – А машина вашей фирмы как выглядит? – спросила Арина. – В смысле та, которая животных по городу перевозит. Точно так же, как вывеска?
   – Да, это наш фирменный стиль! – закивала женщина. – Решена в жёлто-чёрной гамме! Её никогда ни с какой другой машиной не спутаешь на улицах нашего города!
   – А она сегодня уже вернулась? – добавил Витя.
   – Откуда? – склонила голову набок женщина.
   – Из поездки по городу.
   – Может быть, она животных куда-нибудь отвозила, – подкорректировала вопрос Арина. – Хозяин у какой-нибудь собаки нашёлся. Или ещё куда…
   – Ой, да, с утра ездила котика одного забирала, хозяева его в Великобританию в рабочую поездку отправляются, – снова сладким голоском рекламного счастья заговорила женщина, – теперь этот пушистый малыш у нас будет жить, в прекрасных условиях. Наши условия содержания животных отвечают мировым стандартам.
   – Это точно, – польстила ей Арина. – И сейчас машина уехала, наверно, какого-нибудь другого зверюшку повезла? Да?
   – Вроде бы да, ещё не возвращалась… – в задумчивости проговорила женщина из собачье-кошачьей гостиницы.
   И только она собралась удивиться, почему у неё выспрашивают частные подробности деятельности её замечательной коммерческой фирмы, как помещение огласилось восторженными криками Антоши Мыльченко:
   – Какие котики! Какие пушистые! Вот бы мне домой такого! Маме на радость!
   – Бимы нет там? – деловито спросил Витя, не давая возможности коммерц-женщинам наброситься на Мыльченко и втюхать ему какого-нибудь чудо-котика.
   – Нету!
   Ребята ещё раз описали сотрудницам фирмы приметы розового красавца. Но те только отрицательно качали головами и теряли радостный настрой.
   – Тогда извините… – вздохнула Арина. – Раз нет у вас нашего пуделя, пошли мы. Спасибо.
   Но фирма не хотела отпускать клиентов ни с чем. Первая женщина схватила Арину и Антошу за руки и бодро-весело заговорила:
   – Нет вашего пуделя? Не беда. Купите у нас себе нового друга! Вот парочка отличных пудельков! У них замечательные родословные! Все бумаги подготовлены! Выбирайте, какой вам больше нравится? Или берите и того, и другого! Мальчикам по пуделю, а девочке мы тоже какую-нибудь хорошую собачку продадим! Во! Таксу! Будете гулять все вместе со своими собачками, забудете все печали.
   – Так они же чьи-то! – удивились ребята.
   – Как же мы можем этих собак купить?
   – Их родные хозяева ищут.
   – Но пока же не нашли… – бодро начала первая женщина, но под взглядом второй осеклась.
   – До свидания! – Ребята решительно двинулись к выходу.
   – До свидания, дети…

   Витя, Антоша и Арина вновь оказались на улице. Сладко-приторные голоса, казалось, залипли у них в ушах.
   – Ну и заведение, – с облегчением вдыхая холодный, но свежий воздух, произнесла Арина. – В том, где мы первый раз были, и то веселее.
   – Там всё честно, – сказал Витя Рындин. – А тут хитрецы ещё те.
   – А машина-то их ещё не возвращалась, – заявила Арина. – Если тётенька не врёт, конечно же.
   – Может, подождём, пока она прикатит? – предложил Витя. – Всё равно никаких других вариантов больше нет.
   – А приметы сходятся. – Арина указала на вывеску. – Тётка подтвердила: жёлтая у них машина. Такая же, значит. Фирменный знак.
   – И ворота вот они, – добавил Антоша, подбегая к жёлтым воротам. – Так что мимо нас не проскочит.
   Антошка, Арина и Витя принялись ждать неведомую машину. Стараясь не мелькать под забранным решёткой окном, которое было расположено рядом с входом, они то прыгали, стараясь согреться, то даже толкали друг друга в пышный сугроб, извалялись, измучились. А машины всё не было.
   Время шло… Неумолимое время, которое шаг за шагом, то есть минута за минутой, приближало окончание рабочего дня Петра Брониславовича, наматывало нервы на неизвестность и грозило неприятной расплатой – безутешными слезами Биминой владелицы…
   Поэтому веселиться не очень хотелось. Арина, Витя и Антоша нервничали. И мёрзли. Приближался вечер, и мороз усиливался.

   Но машина всё-таки подъехала. В самый неожиданный момент, когда все трое отвернулись, провожая взглядами похожий фургончик песочного, почти что жёлтого цвета.
   Бодро бибикнув у ворот и подождав, пока они откроются, жёлтый с нарисованными на борту черными псом и котом «Соболь» въехал в ворота.
   Арина, Витя и Антоша, необыкновенно воодушевившись и обрадовавшись, тут же наладились вслед за ним.
   – Эй, пацаны, вы куда это? – удивился парень-охранник, загораживая им проход. – А ну-ка давайте отсюда!
   – Мы в приют для собак и кошек! – детскими голосами загнусили Арина и её друзья. Они были так бодры, что уверенность в себе у каждого удвоилась, если не учетверилась.
   – Э, дак это вам не сюда! – объяснил глупым школьникам охранник. – Во-он дверь, видите? Это вход! Идите туда!
   И махнул рукой в направлении дверей с внешней стороны здания. Именно оттуда ребята и вышли какое-то время назад.
   – Сам вот и иди, – буркнул Антоша, наблюдая, как у них перед носом закрываются ворота.
   – Надо срочно на территорию пробраться, куда машина въезжает, и там её обследовать! – решила Арина.
   – Посмотреть, кого они в ней привезли! – подхватил Антоша.
   – Давайте попробуем прорваться через дверь. – Арина бросилась к входу в гостиницу. Туда же, кстати, входили сейчас какие-то люди. – Видели, дверь там мелькнула, когда тётка за своей сотрудницей ходила?
   – Точно, была дверь! – подтвердил Витя.
   – Ну что? Больше ничего не остаётся, – подвела итог Арина. – Если что, будем под дурачков косить.
   – Погнали! – решительно воскликнул Антоша.

Глава IХ
Злодей из жёлтого фургона

   А коммерческая женщина – главный друг пропавших животных, уже активно обрабатывала перепуганную семью, которая тоже потеряла где-то своего четвероногого питомца и теперь разыскивала. Снова лилась сладкая река радостной лапши, люди слушали, кивали и оглядывались по сторонам, наверное, ожидая, что их пропавший любимец вот-вот выпрыгнет откуда-нибудь и кинется к ним в объятия.
   – А, вернулись! – Конечно, женщина-коммерсант Антошу и его друзей заметила. – Что, передумали? Выберете себе кого-нибудь?
   – Ну… – голосом капризной покупательницы протянула Арина. – Мы сейчас ещё подумаем…
   – Вот и хорошо! – обрадовалась женщина и тут же переключилась на других клиентов.
   Те уже, видно, совершенно исстрадались, им не терпелось броситься к своему чудесно обретённому псу. Поэтому они с шумом и вздохами рванули за женщиной в то помещение, где Арина, Витя и Антоша тоже любовались на собак, так и не найдя нужной.
   Путь к заветной двери оказался свободным. Это было настоящее везение!
   Оглянувшись на закрывшуюся за нетерпеливой группой дверь, ребята бросились через кассовую стойку в подсобное помещение. Проскочив узкий коридор и почувствовав, откуда тянет холодом, они толкнули обитую чёрной кожей дверку и действительно очутились на улице.
   Жёлтый «Соболь» стоял во дворе. К дверям его кузова со стороны водителя спешил мужик в ватнике. Ребята еле успели забежать за противоположный борт машины, и мужик их, кажется, не заметил.
   Он достал ключи, открыл замок и распахнул дверцы. Теперь ребятам видны были только ноги ходившего у машины мужика. Из двери подсобного помещения к нему выскочил ещё один дядя. Первый забрался внутрь своего фургона, захлопнув за собой дверцы, а второй остался ждать его на улице. Первый начал возиться внутри фургона, ругаться и шикать то и дело на кого-то. Через некоторое время из машины показались его ноги, а затем на асфальт выскочили четыре мощные собачьи лапы. Дядя, ожидавший напарника на улице, подошёл к собаке весьма близко.
   – Спокойно, спокойно! – послышался голос, а вслед за ним низкий собачий рык. – Хороший пёсик, хороший… Давай-ка, заходи, заходи, вот так, молодец…
   Большого пса, судя по чёрно-рыжим лапам – ротвейлера, завели в здание «гостиницы». Тот, кто шёл вторым, захлопнул дверцы кузова, но на ключ не закрыл. Арина, Антоша и Витя замерли, ожидая, что будет дальше, не покажутся ли следующими из машины тощие лапочки с розовыми шерстяными шариками на концах…
   Мужики вскоре вернулись к машине, тот, что на ней приехал, вновь забрался внутрь, тут же выкинул из нее что-то – и вот уже по самой земле зазмеилась чёрная такса. Она даже сунулась понюхать ноги ребят – и выдать таким образом их присутствие. Хорошо, что второй дядька, которому первый передал таксу, во-время дёрнул её за поводок и поволок внутрь здания. Это ему давалось гораздо труднее, чем транспортировка крупной и мощной собаки. Упорная юркая такса, точно блестящий чёрный червяк, не скуля и не гавкая, с достоинством сопротивлялась – извивалась всем телом, прыгала, дёргалась, стараясь вырваться. Но силы были неравными – здоровенный мужик тащил её в дверь собачьей гостиницы.
   А дядька в ватнике остался в фургончике, захлопнув за собой дверцы. Ребятам было слышно, что внутри машины началась какая-то возня, недовольное повизгивание и даже похрюкивание, сдавленный сердитый крик и матерщинная ругань.
   – Давай вылезай, я сказал! – было слышно прислонившему ухо к ледяной металлической стенке машины Антоше. – Ну, иди, чего верещишь! Быстро, быстро давай, ну!!!
   Но тот, кого мужик пытался вытянуть из машины, продолжал сопротивляться. Визг и верещание были такими пронзительными, что казалось, будто там, в фургоне, кого-то убивают.
   – Не хочешь выходить, скотина такая? – раздался голос мужика, он был слышен и Антону, и Вите, и Арине. – Ну и оставайся, ну и хрен с тобой.
   Визг тут же стих – видимо, мужик отпустил свою жертву.
   – Не хочешь выходить? Жить не хочешь? Ну как хочешь, – с этими словами мужик в ватнике появился из дверей фургончика. – Сам себе, значит, выбрал судьбу…
   – Эй, с кем это ты разговариваешь? – из дверей гостиницы появился его напарник. – Там у тебя ещё собаки-кошки есть, да?
   – Нету, нету, никого сегодня больше нету! – поспешно забормотал мужик в ватнике, захлопывая дверцы фургона. – Больше собак нету точно!
   – Ну, раз это все собаки на сегодня, пойдём скорее, оформим бумаги, а то у Натальи рабочий день уже заканчивается, она тебя звала побыстрее к ней зайти. Так что давай-давай, шевелись! – поторопил его второй мужик. – А закончишь в бухгалтерии, сразу надо машину в гараж ставить. Я долго сегодня тоже задерживаться не хочу, а ключи от гаража у меня. Мне за них отвечать, будь они неладны…
   Мужик в ватнике поспешно вбежал на ступеньки.
   – Погоди! – попросил он. – Сейчас ещё по делу съезжу быстренько. Вернусь – и поставлю машину. Я очень быстро!
   Что ему ответили, слышно не было – оба мужика исчезли за дверью.
   – Как это – уезжать он собрался?! Но там же ещё остались собаки! Он точно не всех собак из своего фургона выгрузил! Они внутри сидят!!! – воскликнул Антоша, который прижался к самому боку машины. Теперь он пододвинулся к краю, приник лицом к щели возле дверцы и громко шептал, не оборачиваясь: – Да, я вижу, клетки какие-то! И, кажется… Да, розовый мех вижу!!!
   – Да ты что? – не поверила Арина. – Кто-то живой там, понятное дело, есть. Но ты что, правда мех розовый там углядел?
   – Ну, может, и не розовый, но мех точно! – с детективным азартом воскликнул Антон Мыльченко. – Бима! Там наш Бима!
   И не успели Арина и Витя никак на это среагировать, как Антон Мыльченко с неожиданно возникшей силой оттолкнул их и бросился к дверцам. Распахнув эти дверцы, Антон рыбкой сиганул внутрь.
   – Сумасшедший! – ахнула Арина. – Если там и правда собаки, они же его закусают! Разорвут! Мыльченко, стой! Вылезай быстро!
   С этими словами она юркнула в машину вслед за Антошей.
   – Балованцева! Мыльченко! Да вы что? – Витя бросился следом, собираясь за шкирки вытащить безумцев из собачьей тюрьмы.
   Конечно, тут же появился водитель фургона, быстро запер дверцы своей машины на ключ, уселся в кабину, развернул машину и, снова бибикнув, выехал в открывшиеся ворота.

   Внутри фургона было совершенно темно. Пахло псиной. И другими собачьими неприятностями.
   – Арина, ты где? – в первую очередь спросил Витя.
   – Да вот она я. – С этими словами Арина тут же упала на него откуда-то.
   – Мыльченко, гуманоид несчастный… – яростно зашептал Витя. – А ты где?
   – Тут…
   – Придурок жизни. Ты с ума сошёл?
   – Бима… – голосом пророка подвывал Антоша. – Я чувствую, Бима тут! Бима, Бима!
   В темноте, оттуда, откуда слышались возня и скулёж, донеслось печальное: «Ва-а-а-у…» Никто, и Антоша в том числе, не смог бы с уверенностью сказать, Бима это подаёт голос или нет.
   – Бима, это ты? – повторил Антоша.
   – Ага, так он тебе и сказал: «Антон, это я!» – усмехнулся Витя. – Ну и куда мы едем?
   Никто не знал ответа на этот вопрос. Темнота светлее не становилась, и в машине по-прежнему ничего не было видно. Витя и Арина попытались толкнуть дверь – но она не поддавалась, потому что была закрыта снаружи на ключ.
   – Доигрались, – констатировал Витя.
   – Слушайте, – зашептала Арина – в темноте хотелось говорить только шёпотом, – собаки тут явно есть, но они на нас почему-то не бросаются.
   – Они в клетках, я успел увидеть! – отрапортовал Антоша. – И потрогал. Железные клетки.
   – А если бы они были не в клетках, мы тебя бы по клеточкам собирали сейчас, – сказала Арина в сторону Антоши, – по фрагментам.
   – Ага, – усмехнулся Витя, – ДНК бы со стен счищали…
   – Бросились бы на тебя собаки с перепугу всей кучей и разорвали.
   – Ох… – Антоша, видимо, действительно в момент своего отчаянного порыва найти Биму не учёл этого варианта.
   – Вот тебе и «ох»…
   – А я ещё хотел сейчас попытаться в клетках Биму на ощупь искать, – поделился своими планами Антон. – Он же отличается от других собак. И попонка на Биме надета, и шерсть его я тактильно помню. Мяконькая.
   – Даже не думай, – предостерегающе сказал Витя и, крепко взяв Антона за воротник куртки, притянул поближе к себе. – Вот без рук и останешься. Мало тебя кусали сегодня?
   – Ну что, мы ничего не сможем сделать, пока куда-нибудь не приедем, – сказала Арина, – так что придётся только ждать. Но как же здесь воняет… Не люблю я за это собак. Да и котов тоже…
   Машина ехала и ехала, собаки, а их было, судя по голосам, три штуки, скулили и даже выли. Иногда казалось, что среди этого концерта слышится голос Бимы, и тогда ребята по очереди посылали ему сигнал: «Бима, Бима!» Может, он и отзывался, а может, за него это делала какая другая собака – понять было сложно. Во всяком случае, безумного лая, по которому уж безошибочно можно было Биму определить, слышно не было. Но в такой ситуации явно не до бесшабашно-го гавканья – тут не только собака, но и человек взвоет.
   Но Витя, Арина и Антоша не выли. Они мужественно терпели, стараясь не представлять себе, на чём они в темноте сидят, куда ещё могут вляпаться, если протянут руку или ногу, что их ждёт в конце этого пути. Собаки больше их переживали, наверное, свое заточение и страдали-томились…

   И вот машина остановилась. Она и раньше останавливалась, но, видимо, на светофорах, а потом поездка продолжалась. И когда машина остановилась совсем, Витя, Антоша и Арина были бодры, спокойны и готовы ко всему. Или так им казалось.
   – Ну что, Николаич, принимай-ка товар! – раздался с улицы уже хорошо знакомый ребятам голос мужика-водителя. – Ой, что я тебе привёз, что привёз! Любо-дорого работать с таким материалом! Ух, глаз так и радует.
   – Здорово, Барбос! А ну давай посмотрим, – ответили ему. – Открывай свою душегубку. Только аккуратно. Все клетки запер, не как в прошлый раз? Не бросится на меня никто?
   – Не-а, Николаич, всё в полном порядке… – заверил водитель машины, которого сейчас назвали Барбосом, а он охотно на это прозвище откликнулся.
   Звякнули ключи. В густую темноту фургона упала узкая полоска света, затем она стала шире – дверцы отворялись…
   – Во, смотри, сейчас покажу! – весело говорил мужик по кличке Барбос, явно стараясь угодить своему Николаичу. – Чудо мех, супермех!
   – Ну-ну-ну, что там у тебя такое? – послышался заинтересованный голос невидимого Барбосова собеседника. Голос этого невидимого показался Арине Балованцевой вроде как знакомым.
   А когда окончательно распахнулись двери и…
   – Да ну, что это за мех – крашеный чебурашковый… – начал было незнакомый дядька, под рукой мужика Барбоса просовывая голову в фургон.
   Еще бы мех его устраивал – потому что взгляд дядьки уткнулся аккурат в курточку Антоши Мыльченко, сшитую, как верно подметил дядя, из искусственного чебурашкового меха коричневого цвета.
   – Это… Вы откуда тут взялись? – Мужик в ватнике, то есть Барбос, сделал шаг назад, поскользнулся, не удержался на ногах и, махнув руками в воздухе, начал заваливаться назад.
   Удивлённый дядька Николаич отскочил, и Барбос грохнулся толстой ватной спиной на притоптанный снег.
   – Вы как сюда попали? А ну вылазьте сейчас же! – бросился к ребятам дядь-ка. Но вдруг осёкся…
   Потому что Арина воскликнула:
   – Дядя Валера? Это вы! Вот это да!
   Да – и она его узнала, и дядя Валера, коммерсант дядя Валера, который приходил просить у Константина Александровича денег, узнал Арину. И шапку дарёную на ней узнал. Узнал и растерялся…
   – А я-то думаю, что это у вас тут за шкурные разговоры какие-то, – продолжала Арина, приглядываясь к дядькам возле машины и к тому, что находилось вокруг. – Меховое производство у вас, дядя Валера, я помню. Но собаки-то тут при чём?
   Пока Арина вела разговоры, Антоша бросился в глубь фургона, где из-за того, что открылись двери, наконец-то стало светло. Там, как он и предполагал, стояли клетки. В клетках сидели собаки.
   Собак было не три, а четыре. Две пушистые болонки, одна из которых, видно от испуга, обделалась, перемазалась с ног до головы и стала слипшейся, а не пушистой, красивая лайка с густой серой шерстью, похожей на волчью. И Бима, розовой тряпкой валяющийся в углу клетки!
   – Я видел его ещё там, у гостиницы! Я не ошибся! – воскликнул Антоша, бросаясь на колени и дёргая прутья клетки. – Бима, маленький мой!
   – Бима, Бима, хороший! – услышав Антошины крики, Арина тоже кинулась к пуделю.
   И только Витя Рындин остался в дверях. Потому что оба мужика грозной поступью двигались на него.

Глава Х
Говядина из-под ворот, что лает на народ

   – Барбос, урод, ты зачем их привёз? – зарычал свирепеющий на глазах дядя Валера. – Зачем?!
   – Да это не я, это они сами… – взбираясь на ступеньку, бормотал очумевший Барбос. – Николаич… Тьфу, в смысле Валерий Николаевич, это они сами как-то в машине оказались. Я их сейчас враз оттуда выкину. А ну пошли отсюда!
   С этими словами он схватил Витю и попытался выволочь его на улицу. Но Барбос не знал этого парнишку – самого выдающегося спортсмена не только в своей параллели, но и, наверное, во всей школе. Витя вывернулся из рук Барбоса, схватился за дверцу – и, когда Николаич, в смысле предприниматель дядя Валера, тоже дёрнулся к нему, с размаху долбанул его этой дверцей по лбу. Дядя Валера отскочил на метр от машины. Схватился за лоб и страшно обиделся.
   – Арина, забирайте пуделя – и надо сматываться отсюда! – оборачиваясь к ребятам, крикнул Витя.
   – Не хочет! – отозвалась Арина. – Он упирается и не хочет вылезать!
   – Вот придурок, – скрипнул зубами Витя. Он держал двери, чтобы не пускать в фургончик мужиков и таким образом дать возможность Арине с Антошей освободить розового дурачка из клетки. – Ну, тащите его тогда вместе с клеткой.
   – Попробуем! – отозвалась Арина. Вслед за ней затявкал, громко и надрывно, безмозглый Бима.

   И всё-таки двери открылись. Но перед этим на улице состоялся разговор-молния.
   – Барбос, ты понимаешь, что за девчонку ты привёз? – наливаясь багрово-томатным цветом, рычал Валерий Николаевич.
   – Ну, одну девчонку, да ещё и двоих ребят… – крякнул Барбос, которому в защищённое ватником пузо ощутимо ударил тяжёлый кулак босса. – Ой, а чего?
   – Они не должны ничего тут увидеть!
   – Дык… Понятное дело, Николаич! – согласился Барбос. – И не увидят. Ну так, давай я их свезу вон на пустырь, да там и выкину. Ни в жисть они к нам дорогу не найдут! Или в лес отвезу. Во, точно! В лес ещё даже лучше. Пусть там побегают!
   – Эх! Нет! – взвыл Валерий Николаевич, вновь порываясь ударить Барбоса. – Они ж всё равно сегодня-завтра домой попадут. И она расскажет, что я тут… Что мы тут… А мне завтра нельзя. Завтра должно быть всё чики-пуки… Быстро, Барбос! Выволакивай гадов из машины! И в бокс их надо оттащить! Да! И закрыть там!
   – Но… А как же…
   – Без разговоров! Хватай!
   С этими словами он распахнул дверь и полез внутрь машины.
   Борьба была недолгой, но яростной. Витя защищал своих друзей от двух мужиков, не жалея сил. Но силы эти всё-таки были детскими, да и места в фургончике было мало, так что вскоре Николаичу удалось выволочь на улицу Антошу и Арину. Он тряхнул их как следует – на снег выпал сначала Аринин мобильный телефон, затем Николаич выдрал телефон Антона – вместе с карманом. Наступил на хрупкую технику тяжёлым ботинком – и ку-ку связь с родителями.
   Через некоторое время появился изрядно побитый Барбос. Он держал Витю Рындина с накрученной на него ватной телогрейкой. Витя брыкался, норовил ногой долбануть Барбоса, но поскольку голова Вити была накрыта телогрейкой, то он не видел, куда именно бьёт, и попадал в основном по Антоше, крепко зажатом под мышкой у Валерия Николаевича. Тот же методично продолжал тащить Антона и Арину к какому-то кирпичному зданию.
   А Витя всё-таки вырвался. Барбос со своей телогрейкой завалился в сугроб, Витя же снова бросился к своим друзьям – спасать.
   И не сообразил, что этим он только помог гнусным дядькам.
   – Барбос, идиот, сюда беги скорее! – орал на своего подручного Валерий Николаевич.
   Дело в том, что дверь, запертую на ключ, он открыть не мог – руки были заняты. А ключи болтались у него на шее на длинной металлической цепочке.
   – Открой! Давай живее! – заорал он подбежавшему Барбосу. При этом носом Николаич указывал себе на грудь, усиленно кивая. – Вот они, ключи!!!
   Барбос сообразил, потянулся к болтающимся на цепочке ключам. Валерий Николаевич нагнулся, продолжая крепко держать детей, которые пинались и брыкались, Барбос поймал ключи и вставил один из них в замочную скважину.
   И теперь вся эта композиция пятилась назад, чтобы не мешать отвориться двери. Как раз в этот момент Витя Рындин напал на Валерия Николаевича. От неожиданности тот немного ослабил хватку, Арина вырвалась из-под его руки – и теперь дёргала Антошу, чтобы и его освободить. Витя бился с Барбосом, который бросился защищать своего начальника, Николаич быстро пришёл в себя и активно пытался запихнуть всех троих детей в только что открытую дверь.
   – Бежать надо, а не драться! – крикнула Арина Балованцева, но её вряд ли услышали.
   Вернее, услышал совсем не тот, кто надо.
   И через несколько мгновений сильные руки зашвырнули и её, и Витю в какое-то помещение. Ещё спустя секунду вслед за ними со свистом влетел Антоша. Дверь захлопнулась. Щёлкнул замок.
   А всё дело в том, что на помощь Валерию Николаевичу и Барбосу откуда-то выскочил здоровенный мужик – полуголый, но в кожаном фартуке. Увидев куча-мала, он не растерялся, а исполнил команду руководителя, которую тот выкрикнул, получив от Вити удар в нос.
   И мужик в фартуке просто взял и быстренько перекидал детей туда, куда ему велели.
   Красный и потный Валерий Николаевич в полном изнеможении плюхнулся в сугроб.
   – Всё, молодец, Андрюша, иди к себе, – махнул он рукой здоровенному мужику.
   Тот похлопал себя по обнажённым плечам, поправил задубевший кожаный фартук и в недоумении продолжал смотреть на босса.
   – Иди, иди, сказал, – более сурово прикрикнул Валерий Николаевич. – Как же от твоего фартука, Андрюша, воняет, ужас. Иди работай, не порть мне настроение. Не до тебя сейчас.
   Андрюша что-то промычал и медленно побрёл в сторону длинного узкого помещения, возле которого стояли бочки, а весь снег вокруг них был залит чем-то ядовито-химическим.
   Барбос же бросился к машине – и тут же выскочил оттуда с двумя болонками в руках. Радостно встряхивая ими, отчего шерсть на собаках (особенно на чистой) красиво развевалась и играла, он вернулся к начальнику.
   – Опа, посмотри-ка, Николаич, какого качества мех! Ты не переживай, что одна псинка обделалась, шёрстка-то не попортилась от этого. Я её отмою шампунем, феном посушу, белочка будет, ну чистая белочка! Как раз на ту шубу пойдёт! Куска ведь не хватает – а они ну совершенно одинаковые – что собаки, что шуба готовая! Бизнес!
   – Иди ты отсюда со своей шубой! – рявкнул Николаич, когда Барбос принялся трясти полуобморочными болонками прямо у него перед разбитым носом.
   Барбос, ничего не понимая, опустил руки и так и остался стоять, держа за шкирки двух маленьких собак. Потом уселся на свою упавшую телогрейку, глядя на то, как беснуется Николаич.
   – Какой же чёрт её сюда принёс? – рычал он. – Какой же ты баран, Барбос! Ты понимаешь, что ты наделал, дебил, понимаешь?
   – А чего понимать-то? – пробормотал Барбос, пожимая плечами и преданно глядя на разгневанного начальника.
   Сам же он думал сейчас о другом: там, на официальном месте его работы, наверняка уже его хватились – машину-то он в гараж так и не поставил. И теперь на той работе ему конкретно дадут по шапке, если вообще не выгонят. А эта жёлтая разрисованная машина принадлежит фирме, то есть хозяевам «Тобиаса энд Леопольдуса».
   Ребята они были жадные, платили мало, но требовали со своих работников дай боже. Вот из-за этого-то и стал Барбос, он же Степан Анатольевич Кукимотов, работать и на хитрого жука Николаича, то есть часть подобранных собак – обязательно с хорошей шерстью – привозить к нему. Тот платил ничего себе, вот Барбос, как прозвали его сотрудники «Тобиаса энд Леопольдуса» за явное сходство с его живым товаром, и старался, как мог, – без устали рыскал по городу, высматривая собак с красивой и, главное, нужной Николаичу шерстью, хватал их, запихивал в свою фирменную машину, с большими предосторожностями прятал от острых глаз сотрудников комфортабельного приюта для кошек и собак. Там тоже требовали, чтобы Барбос привозил собак и котов получше – ведь чем больше подобранных породистых животных, тем больше шанс вернуть их за хорошее вознаграждение прежним хозяевам или же продать их кому-то другому. А значит, это делалось для процветания фирмы… И Барбос трудился на двух фронтах.
   Да. И сегодня нашёл наконец-то таких собак, каких от него давно требовали, – шмакодявок этих длинношерстых. И ещё отличную меховую лайку заарканил. Такую волчью шапку можно из неё забабахать, Барбос и сам теперь уже хорошо начал разбираться в том, из какой собаки что можно сфабриковать.
   Так чего ж сейчас хозяин ругается?

   Ух, а хозяин мучился! Ух, краснел, бурел и рвал на себе волосы, время от времени рыча и окунаясь пламенеющим лицом в снег. И ругался!
   Как он ругался!!!
   Его предпринимательская судьбина так предательски переменчива, и так вообще непостоянна и капризна Фортуна – или какая там ещё богиня судьбы, которая раздаёт всем бонусы-подарки? Ну вот почему, только он попросил у банкира-буржуина, Коськи-одноклассника, денежек, столь необходимых, чтобы развернуться, – как всё это оказалось под угрозой срыва? Деньги-то Коська обещал дать, завтра он перечислит их Валере на счёт. А разве перечислит теперь, если его противная дочка возьмёт да и расскажет, что она побывала на его, Валерином, предприятии и увидела, что вместо ценного меха он догадался собак обдирать? Сюси-муси разведёт – собачек жалко, а он, злодей, душегуб бессердечный, на шкуры их пускает, жизни лишает. Да ещё и врун – соврал ведь, когда перед Коськой-банкиром трепался, что денег много надо потому, что меха ему из-за границы поставляют, особо ценных пород, типа барана какого-нибудь снежного из Монголии да лемура мадагаскарского! А что такого в том, что под этого лемура жена Валерия Николаевича Алевтина, мастерица – золотые руки, стригла шкуру под-заборной шавки, выщип меху делала по последней моде! Красота-то какая получилась, банкирская жена вон как муфте подаренной обрадовалась! Нипочём ведь не догадается, что этот лемур ещё недавно по помойкам рыскал, кости собирал и на её машину из-под ворот лаял. Ему, этому кобелю подзаборному, и жизнь-то не в радость была. А теперь, в виде мадагаскарского лемура, в почёте и при химчистке он сколько протянет! И про шапку белую с рыжими пятнами чего говорить – та же история…
   Нет, натреплет папаше противная девчонка, за каким-нибудь вечерним чаем по глупости своей детской сболтнёт о том, где побывала и что увидела. Папаша-то узнает про его, Николаича, загородную мастерскую, подумает, что развели его на трудовые банкирские деньги, и ух обозлится…
   Надо что-то делать. С мобильными телефонами это он хорошо сообразил – выиграл время, девчонка хоть позвонить папаше не сможет, нажаловаться и проныть, чтобы срочно приезжали и её забирали отсюда. Но дальше-то что, дальше?!.
   «Может, и правда, закрыть их там и держать? – думал дядя Валера, натирая разгорячённое лицо снегом и скрипя зубами. – До тех пор, пока деньги на мой счёт упадут. Я их тогда шустренько сниму – и после этого выпущу девчонку с ребятами на все четыре стороны. Как Коська у меня денежки обратно отнимет? Убивать будет? Стоп… А то, может, ради дела грех на душу взять? Вот тогда точно никто и никогда ничего не узнает, и всё будет чики-пики… Нет, ну сам-то я убивать, конечно, не стану, Андрюшку своего немого заставлю. А чего ему – собак бить да шкуры с них драть он горазд. Так и тут – три тоненькие шейки. Хрясь. А у нас кислоты навалом, она ядрёная, шкуры дубит, всё до косточки растворит… Или лучше-таки самому решиться – всё меньше свидетелей?»
   – Ой, чегой-то я? – громко сказал сам себе в ответ на эту мысль Валерий Николаевич.
   И тут же шустро вскочил на ноги. Привычно наклонился над замком, вставляя в него ключ со своей связки на шее.
   – Николаич, а чего мне делать-то? – махнув болонками у носа командира, спросил тоже вскочивший на ноги Барбос.
   – Да брось ты своих болонок! – рявкнул Николаич на Барбоса. – Постой лучше у двери, покарауль. Я пойду к этим поганым детям наведаюсь.
   – Давай, Николаич, я их, это… В клетки засажу, – вновь качнув в воздухе собачонками, предложил Барбос. – Ты туда? И я с тобой.
   – Ну пошли, – согласился Валерий Николаевич, собравшись с духом и с мыслями.

   В тёмном помещении без окон тускло светились две лампочки, висящие под потолком далеко друг от друга. Пахло псиной. Здесь, в отличие от «Тобиаса энд Леопольдуса», ни кондиционером не пользовались, ни собак ничем ароматичным не обрабатывали. Сидели они в тесных неудобных клетках, какие-то волновались, увидев людей, а какие-то даже и не реагировали. Смотреть в их тоскливые глаза было невозможно, потому что, как поняли Арина и её друзья, эти собаки скоро должны были стать шкурами для пошива красивых тёплых меховых вещей.
   Пойманные и запертые вместе с обречёнными собаками Арина, Витя и Антоша Мыльченко ходили вдоль клеток и рассматривали четвероногих пленников. Да и что оставалось делать, если игра пошла совсем не по их правилам? Правила игры сменились, и она приняла весьма опасный оборот… Да хотя какая игра – мероприятие с самого начало было не игрой, а просто делом.
   Собаки в клетках были в основном дворняжками, но шерсть их оказалась как на подбор густой и добротной. Но ещё ждали тут своей скорбной скорняжной участи лайки, ждал здоровенный мохнатейший ньюфаундленд, под которым даже прутья клетки прогибались.
   Арина ходила, заглядывая в собачьи глаза. Гладить тоскующих замученных псов она боялась. Но всех без исключения пленных собак ей было жалко. И даже к дворняжкам, которые в обычной жизни казались ей гадкими, наглыми, очень некрасивыми и противными, она относилась сейчас с сочувствием и даже любовью. Плен и несвобода – это ведь самое страшное, так казалось Арине. Всё-таки у дворняжки на свободе есть выбор: или продолжать шататься по помойкам, или убежать в лес, чтобы там одичать, или помереть под колёсами трамвая, от зубов соперников в борьбе за территории. А ведь может и повезти особо счастливой собаке – какие-нибудь добрые люди могут взять её к себе домой… Свобода, в общем, она дороже всего, думала Арина.
   – Милые вы будущие шапки… – вздохнула она, глядя в мордочку какой-то особо несчастной остроносенькой собачки. – Ну что же это такое… За что же вас так? Разве так можно?
   – А песцов там всяких, норок и опоссумов выращивать и тоже убивать, чтобы пустить на шубы-шапки, – это можно? – поинтересовался Витя Рындин.
   – Да… – подумав, печально согласилась Арина. – Ты прав. А я – не знаю, что на это ответить…
   – Биму тоже поймали для шапки! – воскликнул Антоша. – Его, малышика нашего, на шапку отловили, факт. Розовую кудлатую шапку сшить хотели! Красивую, детскую!.. Гады, гады!
   – Может, и на шапку, – с сомнением произнёс Витя Рындин. – Только не нужен он ему был, явно. Хозяевам такого вернуть – раз плюнуть. Розовых пуделей на свете мало, объявление «Тобиас с Леопольдусом» дали бы – твоя бабка сразу Биму выкупать примчалась бы. Что, не так? Так… И мне кажется, что этот мужик его ещё в собачьей гостинице из машины вытряхивал. Помните, на кого-то он орал перед отъездом? Только Бима, дурачина, вылезать и идти в эту гостиницу не захотел. Мужик и сказал, помните, – ну ладно, ты сам, типа, себе судьбу выбрал…
   – Эта судьба – смерть на шапке, что ли? – подала голос Арина.
   – Ага.
   – Ой, – вдруг с самой трагической интонацией ойкнула Арина и сорвала с головы свою белую пушистую шапку.
   Сорвала, бросила на пол и принялась гневно топтать её.
   – Это же шапка, которую мне паразит Валера подарил! – кричала она, прыгая по шапке. – А я знаю, знаю, знаю, из кого он её сшил! Из собаки! Вот ему, вот ему, вот ему!
   Витя бросился к Арине. Разве шапка была в чём-то виновата?
   – Балованцева, надо не шапку топтать, а Валеру этого! – воскликнул Витя, хватая Арину под руки и оттаскивая от бедной шапки.
   Арина попыталась вырваться у Вити из рук, гневно посмотрела на него, тот разжал объятия.
   А Арина остановилась и замерла. На её лице вновь появилось спокойное выражение, которое всегда появлялось, когда Балованцева хотела отдать какую-нибудь команду или сказать что-то важное.
   Так произошло и на этот раз. Она долго стояла задумавшись и наконец решилась это что-то важное произнести.
   Но ей помешали. Послышался скрежет ключа в замке. И Арина сказала другое:
   – А вот это, наверно, нас убивать идут. Вряд ли дядя Валера захочет, чтобы мой отчим узнал секреты его истинного бизнеса. У него нет вариантов. Наши телефоны он неспроста уничтожил. Может, мы всё-таки как-нибудь отсюда убежим?

Глава ХI
Босс и Барбос

   Валерий Николаевич осторожно вошёл в дверь и остановился на пороге. Барбос влетел вслед за ним, потрясая болонками.
   – Открой-ка, Николаич, клетку, закину я этих шавок, – вновь попросил он. – Вон та, крайняя клетка как раз пустая. Они меленькие, не перегрызутся, пусть вместе сидят.
   Внимательно глядя на ребят, которые стояли в самом углу узкого длинного помещения, Валерий Николаевич подошел к клетке, выбрал среди прочих ключей связки на груди нужный и, не снимая этой своей любимой связки, резко наклонился, открыл замок. И только Барбос метнул болонок в клетку, Николаич быстро захлопнул решётчатую дверцу и, снова наклонившись, замок запер. После этого он знаком велел Барбосу отойти к двери, а сам решительно вышел на середину помещения.
   Арина, Витя и Антоша молча смотрели за его действиями и передвижениями. Собаки в клетках тоже притихли. И наблюдали.
   – А ну-ка объясните мне, ребятки, что это вы вдруг в машинку-то нашу забрались? Чего вы там такого особенного увидели? А? – противно-сладким голосом поинтересовался дядя Валера.
   – Вы обманули Константина Александровича, – сказала Арина, глядя дяде Валере в лицо. – Он не дал бы денег на производство шапок из братьев наших меньших. То есть из собак. Собаки не для меховых изделий предназначены. Их не для этого заводят.
   – А для чего же, интересно знать? – ехидно поинтересовался Валерий Николаевич, внимательно присматриваясь к белой шапке, валяющейся на полу.
   Витя Рындин спокойно подошёл к Арининой шапке, поднял её с пола и так же молча, не отрывая взгляда от лица дяди Валеры, вернулся на то место, где стоял, – рядом с Ариной и Антошей.
   – Для радости собак заводят, – твёрдо ответила Арина. – А не для этого вот… Живодёрства. Низкий у вас бизнес, дядя Валера, низкий и позорный. Обман и душегубство. Мне таким делом стыдно было бы заниматься.
   Такого дядя Валера, при виде ребят всё-таки решивший было стать добрым, вынести не мог. Потрогав расквашенный одним из этих ребятишек свой бедный нос, он злобно хмыкнул и зашипел:
   – Ты, умница, совсем, что ли, оборзела? Сейчас ведь от тебя и от пацанов даже воспоминания не останется. Ты чего выступаешь? Куда ты нос свой суёшь? Я сейчас вот собакам вас скормлю, сто лет никто об этом не узнает и вас не найдёт.
   Арина испугалась. Да, по-настоящему испугалась. Ведь действительно, место, куда их привезли, глухое и непонятное, за свой бизнес предприниматель убьёт их сейчас с Витей и Антошей, а трупы куда денет… Вон, в криминальной хронике то и дело показывают, как преступники-убийцы от трупов избавляются. Ой, нет, быть такого не может…
   То есть не будет!
   С трудом оторвав от пола онемевшие от страха ноги, Арина сделала пару шагов вперёд, как могла более спокойно посмотрела в лицо бизнес-дяде и, хоть душа её ушла в пятки и там обосновалась, собираясь держать длительную оборону, голосом наглой капризницы заявила:
   – Не-а, дядя Валера, нас найдут. Телефончик-то вы мой зря растоптали. Опоздали, дядя…. Я же позвонила родителям, сказала, что с вами еду. Покататься. Так что мама и Константин Александрович в курсе, где я и что со мной.
   Вот теперь ломанулась поближе к пяткам душа Валерия Николаевича. Вот такой мелочи, что девица уже сообщила родителям, он не учёл. Предприниматель Валерий захлопал глазами, лихорадочно обдумывая пути отступления и свои последующие действия.
   – Не ври! – крикнул он на всякий случай.
   – Чего «не ври»-то? – удивилась Арина.
   – Когда позвонила? – Голос дяди Валеры дрогнул, это все подметили. Даже собаки, кажется, зашевелились в клетках и почувствовали себя увереннее.
   – Как – «когда»? – фыркнула Арина. – Перед тем, как к вам в машину забраться.
   Дядя Валера заметался. Что ж это получается – банкир-одноклассник уже едет сейчас сюда? А что дороги не знает – это не проблема, его люди быстро всё разведают… Или девчонка врёт – не звонила она никуда, а просто так, как обычные непоседливые дети, влезли они с друзьями покататься в фургончик, и все дела?
   Арина и мальчишки молча стояли и смотрели, как потенциальный убийца дядя Валера вдруг забегал туда-сюда. А что им ещё оставалось делать? Удрать невозможно, в дверях Барбос караулит.
   А Арина тем временем продолжала свой концерт.
   – Вы, дядя Валера, мой телефон сломали – а он как ваши полмашины стоит, между прочим! – надрывно, со слезой в голосе прокричала она. – Дорогой такой телефончик, последняя модель! Только что мне родители подарили! Ты, дядя, будешь платить, ты новый мне купишь! И твой подельник тоже будет платить! Да, и я всё расскажу, да – что вы нас били!
   – Э… Когда? – опешил Барбос.
   – А вот тогда! – запищала противным голосом капризница. – Всё будет рассказано! А за то, что вы нас хватали и били, мои родители вам головы пооткручивают, на собачий фарш пустят! У меня родители очень злые становятся, когда меня кто-то обижает! Платите давайте за мой мобильник! Прямо сейчас, а то когда за нами приедут, вам же хуже будет! А-а-а-а!..
   Арина гневно топнула ножкой. Если бы Витя и Антоша её не знали, они подумали бы – ну до чего противная капризная девчонка! Привыкла, что с ней как с писаной торбой носятся, все её желания исполняют. Но они-то знали, что на самом деле это всё совершенно не так. И начали подыгрывать Арине, успокаивать, обещая, что сейчас дяденьки обязательно починят её драгоценный телефончик, а если у них не получится, то Константин Александрович обязательно убедит этих дяденек возместить Ариночке материальный и моральный ущерб.
   И Арина продолжала строить из себя капризницу, донельзя накаляя нервную обстановку. Она-то уже успела понять, что мужчин часто просто парализует от слёз и истерических воплей, что они забывают всё на свете и теряют понты и бдительность. Вот она и вопила, прищуренными глазами, из которых ей даже удалось выдавить несколько слезинок, внимательно просматривая путь к двери и следя за реакцией дяди Валеры и его Барбоса.
   И Валерий Николаевич действительно запаниковал. Верить этой противной истеричке или не верить? А может, правда, попробовать вернуть ей треклятый мобильник – и он уедет отсюда подобру-поздорову? Денег наличных дать. А что? Может, он только треснул – она сейчас-то и не заметит. Там он, на улице валяется. Надо Барбоса отправить поискать…
   – Барбос! – крикнул он. – Принеси!
   – Чего – «Принеси»? – не понял Барбос.
   – Телефон мобильный беги с улицы принеси, идиот! – рявкнул Валерий Николаевич. – На дороге лежит, возле твоей скотовозки!
   – Ага! – Барбос с удовольствием умчался. Он не любил, когда выли собаки и ныли дети и женщины.
   – Ну-ка, тихо, тихо, тихо… – не отходя далеко от двери, которую он, оставшись без охраны, то есть без Барбоса, предусмотрительно запер на ключ, примирительно забормотал Николаич.
   Но Арину не устраивало это «тихо-тихо-тихо». Рыдала она громко. Вот уже и собаки начали ей подвывать. И даже Бима где-то далеко в фургончике, как показалось Антону Мыльченко, присоединился к этому скорбному хору.
   Валерий Николаевич – потенциальный убийца детей и серийный истребитель собак – уже хотел окончательно сдать свои позиции, как вдруг подумал: а с чего это Арина и её приятели решили, что жёлтая машина фирмы «Тобиас энд Леопольдус» имеет к нему, Валерию Николаевичу, и его бизнесу какое-то отношение? Неужели они его выслеживали? Быть такого не может. Скорее всё-таки его первая версия была правильной: детишки просто так покататься в фургон влезли да и прикатили куда не следует. А тогда как девчонка отцу по телефону сказала, что именно к нему они на бойню и мастерскую по изготовлению шкурок едут? Не враньё ли всё это чистой воды?
   Обо всём об этом он и спросил – громко и очень внятно, стараясь перекричать девчачьи капризные вопли.
   Арина все его вопросы прекрасно услышала и весьма спокойно заявила, что да, залезли-то они в фургон собачек посмотреть, Барбос их в этом фургоне, не заметив, и закрыл. И поехали они, как им казалось, неизвестно куда. Ехали, бедненькие, боялись, родителям звонили и просили их найти, всех на уши поставили. Но когда уже на место приехали, Арина ещё из фургона знакомый голос дяди Валеры услышала, а потому тут же позвонила родителям и сообщила, что она у своих, а именно у дяди Валеры в его загородной резиденции. Пусть они приезжают и забирают.
   Дядя Валера окончательно сник, услышав всё это. Логично ведь, чёрт возьми, всё получалось. Что делать-то в этом случае? Остается только одно – играть хорошего доброго дяденьку. Ведь наверняка этих трёх паразитов банкирские люди активно ищут. Скоро найдут, несмотря на то что место тут глухое. Значит, надо выпендриться, самому детишек в руки родителей отдать. Вот как только им рты заткнуть? И Валерий Николаевич попытался начать разговор сначала и открыл дверь.
   Он принялся бормотать что-то доброе, при этом лучезарно улыбаясь, Арина Балованцева взялась капризно с ним торговаться. И когда Валерий Николаевич предложил чуть ли не лимузин пригнать и с почётом отсюда ребят по домам развезти, только бы Арина своему папе-банкиру не рассказала о том, что она тут увидела, как всё дело неожиданно для всех испортил Антоша Мыльченко. Он не понимал, что за изощрённую цель преследует Балованцева, – ведь времени осталось совсем мало, надо же хватать Биму, волочь его к Петру Брониславовичу да бабе Лизе как можно скорее возвращать… То, что всё зашло слишком далеко, он не понимал; и то, что несколько минут назад решался вопрос об их жизни и смерти, он, видно, позабыл или как реальность не воспринял. Поэтому захотел вставить свое веское конструктивное слово.
   – А вы лучше нам собаку отдайте! – сделав решительный шаг, заявил он звонким голосом. – И все дела. Чего разговоры-то какие-то перетирать. Во. Собаку возвратите. Розового пуделя в малиновой попонке. Мы за ним приехали-то… В общем, отдайте собаку…
   – Собачку вам? Вы за собачкой, стало быть? – не поверил своим ушам Валерий Николаевич. – То есть, кроме собачки, вам больше ничего не надо? А вы тогда пообещаете мне молчать, правильно, ребятки? Вот и хорошо будет, вот и славно! Сейчас я подберу вам собачку.
   И Валерий Николаевич помчался вдоль клеток подбирать собачку для детей, как совсем недавно это делали сотрудницы гостиницы для кошек и собак.
   – Нет, нет! – воскликнул Антоша. – Наш пудель в жёлтой машине остался! Вытащите его срочно! Ему же там плохо! И отдайте! Розовый пудель…
   – Ах, в машине! – Дядя Валера резко развернулся и помчался в сторону двери. – А ну-ка, я сейчас!
   Дверь захлопнулась за ним, ключ в замке с той стороны провернулся.
   А Арина Балованцева грозно двинулась на Антошу.
   – Ты чего, Мыльченко, всю малину нам портишь? – с возмущением проговорила она.
   – А что такого-то? – удивился Антоша. – Бима-то нужен!
   – Да этот дядя Валера нам бы и так его отдал! Потому что…
   – Что – «потому что»? – Антоша тоже возмутился. – Вечно ты мудришь, Арина, придумываешь что-то непонятное. Ты лучше пообещай этому дядьке то, что он просит, он нам Биму отдаст, и мы отсюда смотаемся.
   – Ты что, Мыльченко, не понимаешь глобальности проблемы? – наступала Арина.
   – А ты не понимаешь, что Пётр Брониславович нас ждёт? Вместе с Бимой, живым и здоровым? – резонно возражал ей Антоша.
   – Это да, – согласилась Арина, но тут же добавила: – А права животных?
   – А наше обещание?
   Витя Рындин участия в этой перепалке узников собачьей тюрьмы не принимал. Он знал, что в любом споре он всегда будет поддерживать сторону Арины Балованцевой – вне зависимости от того, права она в данном случае или нет. Для Вити она всегда была во всём права, и даже не своим долгом, а своим счастьем он считал возможность заступиться за неё и поддержать. Поэтому он только встал между спорящими и сказал:
   – Тихо. Слышите: возвращается.

Глава XII
Продавец радости

   И действительно – прокрутился ключ в замке, открылась дверь, и в собачьем изоляторе временного содержания появился дядя Валера. То есть не так: в дверь влетели… дядя Валера и розовый Бима в клетке!
   – Ариночка, мальчики! – точно продавец радости, кричал дядя Валера. – Вот она, собачка-то розовая! Забирайте, конечно! И все дела. Сейчас я её вам отдам. И всё мы с вами решим мирно, по-хорошему! Точно? А ты, Ариночка, папашеньке своему ничего такого говорить не будешь, ага? Вот, берите!
   Он поставил клетку на пол, отогнул защёлку дверцы (эта клетка на ключ не запиралась – в отличие от тех, которые стояли здесь), схватил Биму за поводок и потянул, пытаясь вытащить его наружу. Но Бима мотал головой, упирался, и да-же когда Валерий Николаевич принялся дёргать его то за ошейник, то за край попонки, то просто за шкирку, вытащить пса ему не удавалось – Бима, полузадушенно рыча (ведь ошейник больно давил ему на горлышко), упёрся всеми четырьмя лапами, и ни туда ни сюда.
   – Да вылезай ты, собака такая! – в охотничьем азарте воскликнул мехопромышленник дядя Валера. – Давай, ждут же тебя, ну! Сейчас, детишки, сейчас вы его получите…
   Бима щёлкал зубами, рычал, морща свой смешной нос, кряхтел, пятился в самый угол клетки, даже ухитрялся, точно обезьянка, цепляться лапами за решётки.
   Ребята с изумлением следили за ходом событий. И даже немного растерялись, а потому ничего не предпринимали.
   – Ну, выходи, выходи, паразит! – Отчаявшись вытащить пуделя, Валерий Николаевич решил его оттуда вытрясти.
   Он поднял клетку раскрытой дверцей вниз и принялся её судорожно трясти, уже прямо-таки умоляя упрямого кудлатого паршивца:
   – Вылезай, ну вылезай же! Давай, кому сказал!
   Но Бима из клетки не вытрясался. Он растопырился среди металлических прутьев, расставив лапы по четырём углам клетки, и, проявляя чудеса акробатики, держался насмерть. Клетка тряслась, головёнка пуделя моталась из стороны в сторону, скреблись о металл коготки. И всё.
   Ох, как нервничал коммерсант Валера! Он тряс над головой клетку так, что уже казалось – вот-вот, и она просто развалится. Пот тёк градом с его помидорно-красного лица, уже начинающего багроветь от натуги, расстройства и нетерпения.
   А перед мотающимся в клетке Бимой вдруг замелькало его любимое развлечение – что-то увесистое равномерно колыхалось из стороны в сторону на груди трясущего его дядьки. Это был не маятник ходиков у бабки на кухне и не девочкины помпончики с шапки, а что-то новое, интересненькое. И мотается…
   – Николаич! Ну подобрал я телефон! – раздался вдруг вопль с улицы. Это орал Барбос.
   – Ух! Не могу больше! Нате вам собаку прямо так! – в изнеможении крикнул Валерий Николаевич и обрушил на пол клетку с безумно упрямым розовым пуделем. При этом клетка пребольно задела Николаича углом по носу, и так уже изрядно сегодня пострадавшему. От неожиданной боли предприниматель ахнул, крякнул, дёрнулся всем телом.
   В этот момент Бима вытянул шею и, просунув головёнку в раскрытую дверцу клетки, изловчился, гамкнул – и ухватил мотающуюся добычу. Клетка с Бимой рухнула на пол, дверцей, конечно, вниз, пёс остался в ней, а Валерий Николаевич со всех ног бросился на улицу.
   А Витя, Арина и Антоша бросились к Биме.
   Ключи!!! Безмозглый розовый дурачок хапнул связку ключей, которая, подвешенная на металлической цепочке, моталась на шее будущего мехового магната Валеры! Пудель так ухитрился ухватить эту связку ключей зубёнками, что порвалось какое-то слабое звено этой цепочки – и вот они ключи, пожалуйста!
   – А не проглотит он ключи, нет?! – с испугом крикнула Арина.
   – Бима, отдай! – переворачивая клетку и протягивая руку к пасти Бимы, потребовал Витя.
   Очумевший от удара об пол и от привалившей вдруг охотничьей удачи Бима не сразу сообразил, что звенящий металлический трофей тут же выхватили у него из зубов.
   – Отлично! – не сговариваясь, крикнули ребята, когда Витя победно вытянул вверх кулак с зажатыми в нём ключами от свободы.

   Снег летел во все стороны. Перемороженное за день жёлто-алое солнце, опускающееся за крыши скотобойни, радостно окрашивало его в свои цвета. Так что казалось, это фонтан с подсветкой работает, только что музыки не хватает. Но неплохое звуковое сопровождение создавал отборный мат Барбоса, который рьяно раскидывал сугробы возле дорожки у стоящей на ней машины и негодовал, что ничего найти в этом снегу не может.
   – Что ты там отыскал? – попав в вихрь взметённого Барбосом снега, закричал дядя Валера. – Ну, работает телефон?
   – Да, Николаич, почти работает. Но не весь. Вот, понимаешь, кусок от него куда-то улетел, может, сейчас найду, приладим – тогда точно заработает… – продолжая метать снег, ответил Барбос.
   – Да не надо ничего искать! – отплёвываясь от снежного облака, рявкнул дядя Валера. – Всё, поздняк метаться! Ох, что же делать, что же делать? А, Бар-бос? Думай!
   Барбос лишь развёл руками, наконец-то остановившись.
   – Что делать, что делать – дверь закрыть! – долбанув себя ладонью по голове, крикнул Валера-бизнесмен и бросился к двери, которую он забыл захлопнуть, обрадованно выскочив на ложный вызов дурака Барбоса.

   Дверь-то он сейчас захлопнул, а запереть-то не смог – стукнув себя рукой по свитеру, видневшемуся под распахнутой курткой, вместо драгоценной связки ключей он вдруг обнаружил лишь обрывок металлической цепочки, который свешивался откуда-то из-под воротника. И всё – больше ничего там не было!
   Да как же так, обливаясь жарким потом, подумал Валерий Николаевич, как же он не заметил, когда и куда он дел связку ключей, которая всегда привычно болталась у него на груди?! Почему один огрызок цепочки-то мотается?
   Валерий Николаевич быстро пошарил на снегу вокруг себя – может, ключи только что упали? Нет. Покопался в карманах – тоже нету. Может быть, он, занервничав, их с той стороны двери в замке оставил?
   И только хотел Валера-бизнесмен проверить это, как его резко ударило этой самой дверью. А дальше…

   – Бима, умник, тебе просто цены нет! – радостно воскликнула Арина. – Знаешь, сколько ты народу спас! А теперь наша очередь действовать… Витя, дай-ка мне ключи.
   – Что ты хочешь сделать? – не понял Витя, протягивая Арине связку.
   – А вот что: сейчас все на свободу отправятся, – как решительный повстанец на баррикадах, крикнула Арина. – Вы вот что, возьмите Биму прямо с клеткой. Да-да, не спорь, Мыльченко. Идите к двери и забейтесь в уголок, чтобы вас не снесли. А как они ломанутся – так и мы сразу за ними.
   – Кто «они»-то? – подхватывая клетку, в которой недовольно зашевелился пудель-избавитель, спросил Витя.
   – Отходите, отходите к двери, скорее! – проговорила Арина нетерпеливо. – А то дядьки вернутся.
   С этими словами она бросилась к клеткам и не с первого раза, но всё-таки подобрала нужный ключик, вставила его в замок клетки, в которую недавно Барбос зашвырнул болонок, раскрыла дверцу…
   – Убегайте! Ну, пошли!!!
   Собачонки, видно, быстро пришли в себя. Они выпрыгнули из клетки и с лаем заметались туда-сюда. Остальные собаки в клетках тоже заволновались, загавкали, завыли. Какой-то огромный кудлатый кобель начал биться головой в решётчатую дверцу, рвать её когтистыми лапами и нетерпеливо рычать. В общем, гвалт стоял страшный.
   Арина метнулась к следующей клетке, зазвенела ключами.
   – Я понял! – воскликнул Витя. – Балованцева, ты молодец! Ну-ка, Мыльченко, держи, не урони! – С этими словами он бухнул в руки Антоши клетку с Бимой, который осмелел и начал пытаться выбраться на волю, и рванул помогать Арине.
   Вдвоем получалось гораздо быстрее – Арина отпирала ключом замок клетки и перебегала к другой, а Витя быстро распахивал дверцы, успевая всякий раз отскочить в сторону, чтобы ошалевшие собаки его не сбили с ног или не покусали с перепугу.
   Дверцы клеток открывались одна за другой, очумевшие от близости свободы собаки вылетали наружу, прыгали на стены, метались из стороны в сторону, наскакивая друг на друга.
   – В дверь, гони их в дверь! – крикнула Арина Вите, когда ею была открыта последняя, самая дальняя клетка.
   Собаки метались, не понимая, что им нужно дальше делать. Витя подгонял их пинками, направляя к двери. Наконец большинство собак, очевидно, самых смышлёных, устремилось к двери – ведь от неё тянуло улицей, свободой, родными помойками…

   – Стоять! Не смейте!!! – не своим голосом заорал с той стороны дядя Валера, увидев, как из раскрывшейся в его сторону двери, так и не запертой на замок, ринулись на волю освободившиеся собаки.
   Он изо всех сил плюхнулся на дверь, пытаясь удержать свой живой товар.
   – Барбос, собаки убегают, помогай! – обернувшись, закричал он.
   Барбос, которому уже надоело напрасно ковыряться в снегу, выискивая там неизвестно что, стоял и курил, глядя по сторонам. Прыжки Валерия Николаевича у двери насмешили его. Но когда он увидел, как из-за этой самой двери показалась морда неслабой такой собачки…
   Сейчас ведь озлобятся и набросятся!
   – Николаич!!! – С этими словами Барбос бросился к двери, навалился на неё всей тушей и надавил что было сил.
   Дверь плотно закрылась.
   Но собаки так яростно выли, рычали, лаяли и долбились в дверь по ту сторону, что становилось очень даже не по себе…

   – Давайте, пацаны, навались! – крикнула Арина, с разбегу врезаясь плечом в дверь. Такой уж Балованцева была маленький командир, что везде успевала отдавать приказы. Впрочем, ребята на Арину не обижались, а охотно слушались её.
   Витя и Антоша, продолжавший держать в руках клетку с Бимой, тоже ударили плечами в дверь. Но два дядьки были, конечно же, сильнее. Совсем немножко удалось Арине, Вите и Антоше ослабить их сопротивление – нажать на дверь так, что открылась небольшая щель.
   Но собаки очень хотели на свободу. Поэтому они, учуяв долгожданный свежий воздух, забыв обо всём на свете, устремились в эту щель. И так силён был их напор, что скоро дверь открылась наполовину, а затем и совсем распахнулась.
   С заливисто-истошным лаем собаки устремились вон из своей тюрьмы.

   – А-а-а-а-а! – заорал Валерий Николаевич, на которого, угрожающе лая и рыча, бросились сразу несколько крупных дворняжек. Одна была особенно зла – её большие жёлтые зубы были оскалены, рычала она, как свирепый волк. Несколько мгновений отделяло эту собаку от решительного прыжка к горлу мехопромышленника…
   – Ой, беги, Николаич, беги-и-и-и! – высоко подпрыгивая, потому что тройка шавок хватала его за пятки и за штаны, вопил Барбос. Забыв обо всём на свете, он мчался к своей, а вернее «Тобиасовой с Леопольдусом», машине.
   Разъяренные собаки носились по небольшой территории живодёрни. Ворота-то были закрыты – это Валерий Николаевич тщательно их запер, когда жёлтая машина с живым товаром въехала в них. И вот теперь собаки, которым некуда больше было деться, принялись вымещать злобу на своём мучителе. Истошно лающая свора взяла мехопромышленника в кольцо. И только здоровенный беззлобный ньюфаундленд в одиночестве бегал по расчищенным дорожкам, нюхал снег – наверное, искал следы своих хозяев или дорогу к дому.
   – Барбос, помоги-и-и-и! – в ужасе заорал дядя Валера. Собаки сжимали кольцо. Коротко взвыв, одна из них бросилась на бедную жертву. Дядя Валера, вскрикнув, упал на снег и попытался укрыть голову курткой.
   – Барбос! Где ты? А-а-а-а… – снова раздался сдавленный крик.
   Но Барбос молчал. Зарычал мотор его машины.

   – А теперь времени терять нельзя! – выглядывая из двери бывшей собачьей тюрьмы, крикнула Арина. – Надо успеть в машину к нему забраться!
   – Он же нас не пустит! – воскликнул Витя, подхватывая уроненную Антошей на пол клетку с Бимой и устремляясь вслед за Ариной, выскочившей на кишащий злыми собаками двор.
   – Пусть только попробует! – крикнула ему Арина уже на бегу.
   Собаки не обратили на бегущих детей никакого внимания. У них был более интересный объект. В воздух уже летели клоки раздираемой на части модной куртки дяди Валеры…
   – А ну, дядя, вези нас в город! И не смей пикнуть – собаку натравим! – шустро забираясь в кабину «Соболя», заявила Арина.
   Вслед за ней в кабину влетела клетка с Бимой. Это Витя Рындин ухитрился забросить розового питомца.
   – Идите, идите отсюда! – в испуге закричал Барбос и принялся резко разворачивать машину.
   Чудом Витя Рындин не упал под колеса. Только благодаря своим сильным рукам он успел так крепко зацепиться за дверцу, что просто повис, болтая ногами под пузом машины. Пришлось Арине изо всех сил шарахнуть Барбоса клеткой с Бимой по физиономии. От соприкосновения с металлическими прутьями Барбос поумерил свой пыл.
   – Ты чего, девочка, с ума сошла? – ахнул он, отпуская руль и хватаясь за лицо.
   – А ну-ка стоп! – продолжала отдавать приказы Арина. Вот тут её командирский голос очень был кстати. – Ты что, дядя, дёргаешься? Людей подожди.
   Барбос послушался. Витя и Антоша забрались в кабину. Только когда захлопнулась за Антошей дверь, все заметили, что Бима, очевидно от удара о рожу Барбоса, вылетел из клетки и теперь жался ребятам под ноги, мелко дрожа и поскуливая.
   Арина схватила бедняжку на руки. Удивительно, но он даже не сопротивлялся – несмотря на то что Антон говорил о его острой нелюбви сидеть на руках.
   Вите пришлось вновь открыть дверь машины, чтобы выкинуть Бимину тюрьму – ненавистную клетку. Барбос хотел что-то на это возразить, но не посмел. «Чего связываться, – подумал он. – Себе дороже».

   А тем временем собаки окончательно озверели. Какая-то шустрая дворняжка ухитрилась тяпнуть дядю Валеру за пальцы. Показалась кровь.
   – Разорвут… – ахнул Витя Рындин, увидев это.
   – Надо отогнать, – решила Арина и толкнула Барбоса кулаком в бок. – Дядя, иди быстро, спасай друга.
   Но Барбос категорически отказался выходить на улицу. Ребята пытались выпихнуть его, но тот упёрся так отчаянно, что даже с места не удалось его сдвинуть.
   – Отстаньте, боюсь я собак, они на меня бросятся! – истошно орал он. – Они меня… Они меня… Я их столько переловил…
   – Отомстят они тебе за своих убитых братьев, – голосом неизбежного возмездия проговорила Арина.
   – И правильно, кстати, сделают, – назидательно добавил Антоша. – Так-то, дяденька Барбос.
   – Поэтому и не пойду! – крикнул Барбос. – Вам надо, вы сами и вылезайте!
   – Слушайте, загрызут ведь человека, нельзя его так оставлять! – не на шутку взволновалась Арина.
   А Антоша Мыльченко уже открыл дверь и готов был выпрыгнуть, чтобы броситься на помощь терпящему бедствие живодёру.
   – Ну, дядя, ты же взрослый! – чуть не плача, воскликнула Арина, потому что зрелище – как собаки дерут человека, пусть хоть и своего мучителя – было невыносимым. – Ну помоги же ему!
   Но вместо помощи своему боссу Барбос дал по газам – и жёлтая машина, помяв себе нос, вышибла ворота.
   А на помощь дяде Валере, как успели увидеть ребята в окно машины, выскочил огромный дядька с голым торсом и в грубом кожаном фартуке – немой Андрюшка. Он, наверное, ещё был и глуховат, потому что не сразу услышал собачий вой и лай, перемешанные с просьбами о помощи, не сразу сообразил, не сразу появился возле распростёртого на снегу начальника.
   Однако тому уже и помощи никакой не потребовалось – собаки, сразу сообразив, что последний заслон на пути к свободе снесён, забыли о Валерии Николаевиче и рванули в выбитые ворота. Обгоняя машину, они выскочили на дорогу. А дальше каждая отправилась в том направлении, которое сочла нужным, – и скоро в поле зрения ребят не осталось ни одной собаки.

Глава XIII
Путь в «хорошие руки»

   – Слышишь, дядя, ты бы лайку-то в собачий приют отвёз. Там их всё-таки не убивают, а в какие-никакие хорошие руки пристраивают, – когда «Соболь» с помятым носом уже мчался по улицам города, напомнил Барбосу Витя Рындин. – Она у тебя в клетке там томится.
   – Ага, ага… – кивал водитель машины, выкручивая руль на повороте. – Туда я её и везу, в «Тобиас и Леопольдус», чего ты…
   Барбос был близок к нервному срыву. Он тоже оказался не дурачок, догадался, что с появлением в его жизни этих детей нежданно-негаданно всё изменилось. Такая хорошая статья доходов накрывается медным тазом. Кому вот теперь собак неучтённых продавать? А машина побитая? Уволят его за это с работы или взыщут кругленькую сумму за ремонт!
   Размышляя над этими глобальными проблемами, взрослый дядя Степан Кукимотов по кличке Барбос как-то незаметно для себя послушно исполнял то, что говорили ему наглые детишки.
   – Ага, а теперь вот до конца этой улицы, – вытянув руку вперёд, щёлкала пальцами девочка, – и вон она, наша школа. Подвезите нас к парадному входу. Нам так удобнее.
   «Удобнее им», – хмыкнул про себя замученный Барбос. Но вслух ничего не сказал, вздохнул и остановил «Соболь» возле школы.
   – До свидания, дяденька, – на прощание сказали ребята Барбосу.
   – Спасибо, что подвезли.
   – Да уж не за что… – вздохнул Барбос. – Вы, это, тоже того… Извиняйте, что вашего пуделя я того… Думал же – ничей.
   – Ага – к забору у больницы привязанный, – усмехнулась Арина Балованцева. – Совершенно ничей. Это вам розового меха захотелось.
   – Неправда! – обиделся Барбос. Ведь он действительно не собирался привозить розового дурака на выделку к Николаичу. Пудель сам ведь поехал. Да разве объяснишь! Эх!..
   – Да ладно, – махнул рукой Витя Рындин. – Только ты, дядя, бросай собак воровать.
   – Это низко, – добавила Арина.
   – Недостойно, – с пафосом заметил Антон.
   – И-эх… – снова вздохнул Барбос.
   И остался при своём мнении. А что уж он там подумал и по поводу чего так грустно вздохнул – осталось его, пособника шкуродёра, тайной. Тайной…

   Подхватив на руки почти бесчувственного Биму, ребята выскочили из тёплой кабины. Мороз, казалось, ещё усилился. Бима сразу вздрогнул, почувствовав резкий холод, и, открыв осоловевшие глаза, повёл носом.
   – Так, Бима, не рваться. – Арина намотала его поводок себе на кулак. – Ну что, мы его понесём или поставим на ножки?
   – Понесём, так надёжнее, – решил Витя, который держал пуделя на руках. – А ты, раз не хочешь шапку, хотя бы капюшон надень, простудишься.
   Арина послушно нацепила капюшон.
   – Вот это да! – потрогав дублёнку, удивилась она. – Ну я и хороша! Гляньте только, какие дырки!
   Антоша и Витя присмотрелись к ней: вся шубейка, и особенно её спина и подол, оказалась подранной. Получше разглядев друг друга, ребята увидели, что и Антошина чебурашковая курточка пострадала – в нескольких местах искусственный мех оказался прорванным до самой синтепоновой подкладки, вместо кармана зияла дыра. И только плотная куртка Вити Рындина не пострадала от собачьих лап. Во время штурма двери собаки боролись так активно, что несколько раз сбивали Арину с ног; Витя с трудом вытаскивал тогда её из-под кучи животных. Антошу тоже псы изрядно зацепили, да и дядя Валера постарался. Да и телефоны жалко, ох как жалко….
   Но это всем троим казалось сейчас не таким уж и важным.
   – Который час? – спросила Арина.
   – Да уж больше, чем полпятого, – посмотрев на часы, ответил Витя. У него сегодня телефона с собой не оказалось.
   – Отлично! Брониславович ведь говорил, что до пяти вечера работает! – воскликнула радостно Арина. – А знаете, я как-то верила, что всё у нас получится и мы как раз уложимся в срок.
   – Неужели и правда успели? – глядя счастливыми глазами в темнеющее небо, проговорил Антоша Мыльченко. – Миссия выполнена.
   – Полувыполнена, Антоша, погоди пока, – присмотревшись к подрагивающему у Вити на руках Биме, сказала Арина. – Операция по вручению его Галине Гавриловне ещё не проведена.
   – Слушайте, прежде чем Биму Брониславовичу в руки отдавать, надо его хоть в порядок привести, – резонно заметил Витя. – Ну-ка, встань, солдат, мы на тебя посмотрим.
   Он поставил пуделя на ноги.
   – А ну, товар, покажись лицом! – точно ухарь-купец, широко взмахнув забинтованной рукой, воскликнул Антоша Мыльченко.
   Да, Бима был, конечно, хорош. Родная баба Лиза узнала бы его не сразу – вся малиновая попонка оказалась заляпанной, несколько нарядных пуговиц от неё с мясом оторваны, кудрявая чёлка сбилась в тусклый комок, к бывшей пушистой шишечке хвоста прилипла какая-то дрянь.
   – У меня расчёска есть, – хлопнула себя по карману Арина и, передав поводок от Бимы Вите Рындину, принялась за дело.
   Бима даже причёсываться дался – и хоть Арина по неумению изрядно драла его свалявшиеся кудельки, терпел. Вздыхал только иногда, как старичок, а пару раз, когда Арина дёрнула как-то не очень осторожно, не удержался на лапках, покачнулся и чуть не упал.
   – Он же голодный! – догадался Витя. – Сколько он не ел – весь день!
   – А нервничал-то как… – вздохнул Антоша. – Малышик ты мой, на всю жизнь вперёд нанервничался.
   – Правда, покормить его надо, – сказала Арина, начёсывая Биме помпоны на кончиках лап. – В магазине через дорогу купим ему сейчас… Так, что ты, Мыльченко, говорил, он там есть любит? Что-то он, типа, только одно ест, какую-то куриную расчленёнку.
   – Горлышки куриные! – с умилением, точно речь шла о рационе питания его младшего братишки, воскликнул Антоша. – Горлышки он, маленький, кушает!
   – Купите ему горлышек, – распорядилась Арина.
   – Ты бы, Балованцева, не командовала, – сказал Витя Рындин. – Денег-то у нас больше нету. Всё на такси прокатали.
   – Ой, точно… – смутилась Арина. Она вообще замечания могла слышать только от Вити – слышать и прислушиваться к ним, что важно. Но старалась не показывать этого. Очень гордая она была девочка.
   – Ладно, будем надеяться, что в доме Петра Брониславовича его покормят, – выдержав нужную паузу, сказала она.
   – Ага, там еда всегда вкусная! Я был, я у них ел, я знаю! Галина Гавриловна знаете какая домохозяйственная! – охотно подтвердил Антоша Мыльченко и страдальчески приложил ладошки к своему животику. – Ой, правда, как кушать-то хочется…
   – А иди домой, Мыльченко, – предложил Витя. – Мы сами Биму твоей бабушке приведём.
   Антоша, который считал, что вся операция без его участия была бы просто невозможной, страшно оскорбился.
   – Я? Я домой? – воскликнул он, потрясая забинтованной рукой и наступая на Витю.
   – Ну, раз тебе поесть невтерпёж, иди, конечно… – пробормотал покладистый Витя.
   – Не пойду! – крикнул Антоша, высоко подпрыгивая на месте, чтобы оказаться лицом к лицу с Витей. Пусть тот видит, каким благородным негодованием он пылает. – Ага, хочешь, чтобы тебе все лавры достались!
   – Какие лавры? – не понял Витя.
   – Победителя!!!
   – Победителя?
   – И спасителя!
   – Мыльченко, ты чего?..
   Биме надоело стоять на одном месте. Мороз пробирал его до косточек, и драная малиновая попонка не спасала. Он заскулил, и взоры Арины и спорящих мальчишек оказались обращёнными к нему.
   – Идёмте к Брониславовичу, – убрав расчёску в карман, сказала Арина. – Ну, вроде ничего наш пёсик выглядит. И ушки причёсаны, и хвостик накручен. Хоть сейчас на фотосъёмку. Ты уж нас, юных фотографов, бабушке-то не выдавай. Не скажешь ей ничего, а?
   Хитрюга-пудель никак не отреагировал на её просьбу, повертелся только из стороны в сторону, потряс ушами, зябко переступил с лапки на лапку. Конечно, сказать он даже при желании ничего не смог бы, но такого вида загадочного на себя напустил – просто фу-ты ну-ты!..
   – Ох и хитрован ты, хоть и дурачок! – засмеялся Витя Рындин и, дёрнув Биму за поводок, добавил: – Пойдём отдаваться в хорошие руки.
   – И не опозорь нас, – добавила Арина.
   – Да он будет вести себя прилично, вот увидите! – Антоша что-то распереживался за питомца своей двоюродной бабушки.
   – Очень прилично ему себя вести тоже не нужно. Понял, Бима? – проинструктировала пуделя Арина. – Ты, главное, будь самим собой. И тогда точно наш план сработает.
   Она посмотрела в глупые Бимины глазёнки.
   – Да, на него можно положиться, – решила она, видя, что Бима приобретает свой прежний задор.
   Ребята двинулись ко входу в школьный вестибюль, начёсанный Бима потрусил за ними.

   А там, в недрах школы, бегал по спортзалу, ожидая своих спасителей, Пётр Брониславович, супруг начинающей пуделеводки. Ему пришлось отпустить последний класс со своего занятия – такие чахлики сопливые выстроились перед ним в начале урока, что, осмотрев их, Пётр Брониславович сжалился и не стал гонять их по огромному спортзалу. Продует сквозняками учеников, принесут сквозняки на своих крыльях грипп – а зачем это надо, детишек риску подвергать?
   Ребята убежали, закрылись в раздевалках и, погасив там свет, принялись в ожидании следующего урока рассказывать страшилки. Это всегда было любимым занятием отпущенных с физкультуры.
   А Пётр Брониславович, чтобы не поддаваться грусти и панике в последние минуты ожидания Вити, Антоши и Арины, которые ему пуделёчка пообещали, стал заниматься бегом приставным шагом и отжиманиями от пола – это всегда помогало ему, отвлекало от ненужных мыслей.

   И Пётр Брониславович всё-таки дождался.
   Распахнулась дверь. На пороге стояли четверо – девочка в висящей клоками ободранной дублёнке, два мальчика и…
   – Привели?! – не веря своим глазам, на весь спортзал воскликнул Пётр Брониславович, садясь на корточки перед розовым чудом.
   – Привели, как обещали, – усталым героическим голосом произнёс Антоша.
   Арина осторожно взяла его за забинтованную руку и спрятала её у себя за спиной – нечего Петра Брониславовича шокировать.
   – Как обещали… – эхом повторил учитель физкультуры, переводя взгляд с пуделя на ребят. – Ну вы даёте…
   Да, исполнительные ребята учились в классе Петра Брониславовича…

Глава XIV
Количество вреда от одного пуделя на квадратный метр

   Радостно и заливисто запел соловей в дверном звонке. Это Пётр Брониславович давил на кнопку.
   У Галины Гавриловны тоже не было сомнений относительно того, кто это терзает электрического соловушку.
   – Ага, вернулся, бесчувственный, – вытирая слёзы, проговорила она. – Не хочу тебе даже дверь открывать!
   Это была, конечно, неправда – Галина Гавриловна очень скучала без своего милого Петруши, плакала в одиночестве, переживая, что так плохо поступила утром, когда капризничала и ни за что обидела этого прекрасного человека.
   И только она открыла входную дверь, как визг, лай и грязновато-розовое мельтешение под ногами заполнило прихожую. Галина Гавриловна, едва успев взглянуть в лицо долгожданного мужа, опустила глаза и увидела…
   – Ах! Ой! Что это? Петя, да это…
   – Да, Галиночка, это собачка. Как ты и хотела – пуделячка! То есть пуделяшка, – улыбаясь и наблюдая за реакцией супруги, сказал Пётр Брониславович.
   Галина Гавриловна уселась на корточки и принялась тискать розовую собаку. Живую. Настоящую!
   – Петечка, да неужели это мне? – в полном восторге кричала она.
   – Тебе, тебе…
   – Да какой хорошенький! Петенька, вот это счастье! Да с чёлочкой! Да подо льва подстрижен, мой пушистенький! Как я и мечтала! Мечта моя сбылась, у нас в доме счастье, Петя!!!
   Пётр Брониславович не мог нарадоваться на свою вмиг повеселевшую Галочку, которая твердила про счастье в их доме. С теплотой в сердце он вдруг подумал, что пудель – это на самом деле не так уж и плохо…
   – А уж как я рад, что ты рада, – присаживаясь на корточки рядом с Галиной, произнёс он.
   Пудель тут же повернул к нему свою наглую морду и лизнул Петра Брониславовича в нос. Тот не ожидал такой фамильярности и быстро вскочил.
   Зато Галина Гавриловна пришла в полный восторг и захлопала в ладоши, точно увидела в цирке какой-то необыкновенный номер.
   – Его зовут Бима, Галиночка, – морщась и делая вид, что просто тщательно вытирается, произнёс Пётр Брониславович.
   – Бима, Бима! – как девчонка, взвизгнула Галина Гавриловна. – Ах, какое хорошее имя! А почему он розовый, кстати? И он с родословной?
   Пётр Брониславович как-то успел забыть, почему Бима розовый, но то, что ему сказали ребята про родословную, помнил чётко.
   – Ух, ещё с какой родословной! – тут же сообщил он. – Как мне сказали, пудель самой что ни на есть королевской породы! Родители – потомственные медалисты, а родословная аж с этого… Карла Великого начинается!
   – Это с короля, что ли? – удивилась Галина Гавриловна.
   – Ну… – Пётр Брониславович понял, что где-то ошибся. – Видимо, так ещё и какого-то знаменитого собачьего короля звали. Ну, короля всех пуделиных выставок.
   – А! Ага, – тут же охотно согласилась Галина Гавриловна, начёсывая своей расчёской густую, всклокоченную во время последних событий чёлку Бимы, которую Арине удалось только чуть взбить.
   – Да, кажется, из Европы этого пуделька вывезли… – почесав затылок, попытался припомнить Пётр Брониславович. – Что-то ребята мои говорили. В общем, пудель из Европы, отличного качества собачка.
   – Очень хорошо, просто прекрасно, Петя! – улыбаясь до ушей, проговорила счастливая Галиночка Гавриловна.
   – Да, вот он какой…
   Поводок выскользнул из руки Петра Брониславовича, как-то он за ним не уследил. И напрасно.
   Бима принялся осваиваться на новом месте – подпрыгивать, хватать зубами полы одежды, висящей на вешалке, неудачно вывернувшись в прыжке, лапой ухитрился зацепить и оторвать полкармана домашнего халата Галины Гавриловны. Она восприняла это как милую шутку…
   – Ай, малыш! – умилялась она. – Ух, как ловко прыгает! Бима, ай молодец! Петя, а где же ты его взял, такого чудесного?
   – Ученики привели, – ответил Пётр Брониславович, снимая куртку и ботинки. – Висело, говорят, объявление: «Отдам пуделя с родословной в хорошие руки. Сам срочно уезжаю за границу, визы, типа того, на собаку не имею». Вот…
   – Да! – воскликнула Галина Гавриловна уверенно. – Это мы – хорошие руки. Петя, мы Биму берём. Да ещё и в кофточке, то есть в попонке! Ах, какие милые люди – отдали его вместе с попонкой! Чуточку рваненькая она, пуговки отлетели. Но ничего, я всё исправлю. В общем, решено окончательно! Бима, ты – наш!
   Бима, видимо, тут же почувствовал себя как дома, запрыгнул на тумбочку, свалил на пол вазу, которая моментально разбилась. Он продолжал крутиться и что-то вынюхивать. На самом деле Пётр Брониславович и его жена не догадывались, до чего голоден был бедный пудель и что он перенёс за этот день. Да и вообще они и знать не могли, как собаки себя обычно ведут. А уж собаки с неустойчивой психикой тем более…
   И тут Бима совершил странный поступок – прямо с тумбочки из коридора он сиганул в гостиную и рухнул на портрет дедушки Галины Гавриловны, что стоял, прислонённый к спинке дивана. Портрет великого изобретателя колбасы, вставленный в новую рамку, ещё не успели повесить на его законное место. И теперь на портрете, прямо по центру, в туго натянутом холсте была прорвана большая дырка…
   – Ты зачем это, Бима, на дедушку прыгнул? – недовольно воскликнула Галина Гавриловна, которая и любила своего дедушку, и дорожила его портретом, её же собственными руками вставленным в новую рамку.
   – Галиночка, по-моему, на портрете муха сидела, – неуверенно произнёс Пётр Брониславович.
   – Скажешь тоже, Пётр, – строго одернула его Галина Гавриловна. – Откуда у нас в доме мухи, да ещё зимой. И что же это, он так за каждой мухой будет на вещи прыгать?
   Тем временем Бима добрался до стойки с цветами и принялся жевать гордость молодого цветовода Галины Гавриловны – её бегонии и аспарагусы.
   – Не смей, Бима! Не смей жевать, я сказала! – закричала она, бросаясь к озорнику.
   Бима поднял голову и, блеснув голодными глазёнками, принялся лаять на Галину Гавриловну.
   – Ты что ж это, а? – удивилась она. – Я тебя любить собралась, в хорошие руки беру, а ты на меня лаешь? Прекрати немедленно.
   Но Бима не прекращал. Он требовал или оставить его в покое, чтобы он смог продолжить поедать цветы, или дать ему пожрать. Чего-то мясного.
   – Нельзя, Бима! Фу! – присоединился к воспитательному процессу Пётр Брониславович.
   – Дикий он какой-то… – негромко и неуверенно проговорила Галина Гавриловна, прощаясь с цветами и радуясь новому счастью своей жизни – розовому пуделю. Желание оставить у себя дома эту радость не покидало её. Надо просто пообвыкнуться. Животное всё-таки, не человек, понимает не всё и не сразу, надо с этим считаться…
   – Может, оттащить его от цветов? – предложил Галине Гавриловне муж. – Ведь всё сожрёт.
   – Не надо, Петя, не трогай, – остановила его Галина. – Это он так с обстановкой знакомится. Акклиматизируется. К нашей квартире привыкает. Тяжело ему, маленькому…
   – Не такой уж он и маленький, – пробубнил себе под нос Пётр Брониславович. – Мне сказали, что ему уже пять лет.
   Но Галина Гавриловна не услышала его.
   – Ох, Бимочка, бедный! – всплеснула руками Галина Гавриловна. – Да как же я раньше-то не сообразила? Мурзик мой, ты цветочки жуёшь, потому что просто голодненький! Петя, его накормить надо!
   – Точно! – всплеснул руками Пётр Брониславович.
   – Бима, Бима, пойдём, голубчик, я тебя накормлю! – позвала Галина Гавриловна и направилась на кухню. – Я люблю кормить собачек вкусным мяском!
   Розовый пудель оказался не таким уж глупым. Слово «накормить» он понимал очень даже хорошо. А потому, бросив недоеденный аспарагус, он, поскользнувшись на повороте, со всех ног ринулся на кухню. Ведь его чёрный нос уловил вкуснейшие запахи из открытого Галиной Гавриловной холодильника…

   Тем временем в подъезде сидели голодные, замученные и замёрзшие дети – Арина Балованцева, Витя Рындин и Антон Мыльченко. Прижавшись спинами к батарее, они ждали, когда, намучившись и убедившись в том, что не способна к пуделеводству, Галина Гавриловна передумает – и тогда Пётр Брониславович вернёт им прекрасного пуделька Бимочку. Кроме того, ребята решили сделать ставки на то, сколько времени продержится Бима в доме супругов Грженержевских. А точнее – сколько времени выдержит его Галина Гавриловна.
   Арина смотрела за движением цифр на таймере телефона Вити. Шла пятая минута пребывания Бимы в «хороших руках». Ребята поспорили: Антоша давал Биме полчаса на то, чтобы показаться Галине Гавриловне во всей своей красе, Витя предполагал, что уже через десять минут жена Петра Брониславовича откажется от владения такой замечательной и шустрой собачкой. А Арина, видимо от усталости, почему-то решила, что Бима вполне способен мучить молодую семью долго.
   – Она будет держать марку, – так объяснила Арина предполагаемую логику поведения Галины Гавриловны. – Чтобы Пётр Брониславович не обвинил её в том, что женщины непоследовательны. Так что я даю Биме сутки. Не меньше.
   – Ну, посмотрим, – кивнул Витя.
   – А на что будем спорить? – поинтересовался Антоша.
   – Странный вопрос, – подражая Антошиной интонации, сказала Арина. – Конечно, на еду!
   – На какую конкретно? – спросил Антоша, и перед глазами у него поплыли красочные картинки – тортики, жареные курочки, сладкая кукуруза, апельсины, клубника, колбаска… В животе у Антоши сразу заурчало – да так сильно, что он тихонечко заскулил.
   – А давайте просто: те, кто проигрывают, скидываются и ведут выигравшего в «Колокольчик»! – предложила Арина.
   Кафе «Колокольчик» было её любимым, она бы там каждый день ела. И от школы оно было совсем недалеко.
   – Отлично! Договорились! – обрадовался Антоша. Он был уверен, что его прогноз относительно Биминого пребывания в «хороших руках» окажется самым верным. Он-то как-никак бабы-Лизиного пуделёчка лучше всех знал…
   – Арина, скажи, а ты действительно на этого гнусного дядю Валеру отчиму нажалуешься? – спросил Витя Рындин.
   Арина оторвала взгляд от циферблата, посмотрела на Витю и покачала головой, ответив:
   – Я не ябеда. Но тут просто придётся нажаловаться. И ключи у меня от его сараев остались, целая связка, мало ли они ещё от чего, нужные. Надо будет Константину Александровичу их отдать, пусть уж он их бизнесмену Валерочке вручит. И рассказать о том, как он собак на шкуры отлавливает, тоже придётся. А так Константин Александрович, если не будет знать истинного положения вещей, даст ему денег, Валерик развернёт свое производство – и всех собак в городе переловит, всех на этих «лемуров» и «снежных баранов» пустит. Если дядя Валера так сильно хочет мехом торговать, пусть где-нибудь на специальных заводах закупки делает и шьёт себе из этого меха. А так вот, как он, живодёрствовать… Мне нравится честный бизнес. Вот я, когда вырасту…
   – А собак, которых мы отпустили, всё равно поймают, – перебив Аринину речь по поводу честного и нечестного бизнеса, вздохнул Антоша.
   – Да, отловят рано или поздно, – согласился Витя.
   – Кто? – переспросила Арина.
   – Как «кто»? А люди из той конторы, куда мы первый раз поехали. Там ещё тётенька-сторож по имени Берта была, – пояснил Антоша.
   – Поймают, конечно, со временем, – согласилась Арина. – А ньюфаундленда и лаек с болонками, глядишь, и снова загребущие ручонки ребят из «Тобиаса энд Леопольдуса» подхватят. Если они, конечно, раньше просто от мороза не погибнут. Но всё равно. Правильно мы поступили, что собак выпустили. Хоть этих противных дворняжек я и не люблю, не освободить их я просто не могла. Пусть по улице носятся. У всех есть право на свободу. Освободить пленника – святое дело.
   – Ах да, это правда… – вздохнул Антоша и погрузился в мечтания: сейчас ему страстно захотелось оказаться прекрасным благородным пленником где-нибудь в замке, посидеть там, в высокой башне, прикованным к стене тяжелыми цепями, пострадать, чтобы его ещё и пытали (но не сильно, без фанатизма). И в конце чтобы его с приключениями и героической беготнёй, прыжками со стен и стрельбой освободили верные друзья…
   А после этого чтобы и самому оказаться спасителем узников, отхватить прекрасную долю почёта и уважения, показав всему миру свою героическую сущность.
   Пригрелся Антоша у батареи, размечтался, забыв обо всём: и о голоде, и об утраченном телефоне, и о том, что его давно дома ждут, и о том, как долго предстоит бежать ему до своего дома по морозу. Но Витя Рындин вернул его к реальности.
   – А Биму небось уже кормят, – вздохнул он и легонько толкнул Антошу локтем в бок. – Мясом, наверное…
   Он был очень даже недалёк от истины…

   Пётр Брониславович успел обуть домашние тапки и собрался последовать за Галиной Гавриловной и её домашней радостью на кухню. Но тут раздался звон и грохот. Пётр Брониславович, точно реактивный самолёт, влетел в кухню…
   – Бима, да что же ты делаешь! – кричала перепуганная Галина Гавриловна, в ужасе прижав руки к щекам. – Ты куда же вперёд меня в холодильник лезешь!
   А от Бимы был виден только хвост-шарик. Всё остальное тельце активно рылось в холодильнике. Обваленные решётчатые полки, блюдечки, кастрюльки и свёртки – всё полетело на пол, когда Бима, опережая Галину Гавриловну, едва открывшую дверцу, молниеносно сунулся в холодильник. Никто не знал, что так он поступал у себя дома регулярно, – баба Лиза обычно умилялась, как он находил в её пустом холодильнике специально для него положенные туда варёные куриные горлышки.
   И вот теперь горлышек не было, но оголодавшему псу с подведённым пузом было уже всё равно, что есть. Нос он не собирался воротить ни от чего. А потому в ход пошла и красная рыба вместе с полиэтиленовым пакетом, и помидоры, и вывалившиеся из мисочки котлеты, зажаренные для Петра Брониславовича…
   Бима рылся носом и лапами в вывернутой из холодильника горе продуктов и посуды, а хозяйка этого всего с ужасом наблюдала.
   – Что делать, Петя? – только и смогла спросить Галина Гавриловна.
   – Я же тебя предупреждал, Галиночка… – глядя, как пудель топчется по салату «Оливье» и как исчезают в его пасти замечательные свиные котлетки, вздохнул Пётр Брониславович.
   – А что, Петя, все пудели такие… бандиты? – спросила Галина Гавриловна, которая была не в силах оторвать взгляд от Бимы.
   – Не знаю, – честно ответил Пётр Брониславович. И уже с конкретной целью добавил: – Наверное, те, которые без родословной, они ещё хуже…
   Галина Гавриловна что-то подумала, продолжая наблюдать за Бимой. Видимо, мечта победила утилитарные интересы.
   – А, пусть! Подберу я всё, – махнула рукой Галина в сторону раскрытого и растерзанного холодильника, взяла с пола кусок колбасы и подняла его над Бимой. – Наш Бима медалист. Он хороший пудель. Ешь, ешь, дружок. Ну-ка, покажи маме, какой ты умница. Ну, служить, Бима, служить! Хватай колбасу! Служить! На, на!
   Бима не реагировал на её призывы. Галина Гавриловна чуть подтолкнула его ногой и вновь потребовала служить, помахав колбасой над головой Бимы.
   – Служить! Фас! Ну, что там собакам говорят…
   Неожиданно Бима среагировал на мотающийся перед ним кусок колбасы. Он же ведь вообще любил прыгать, а потому стартовал прямо с места, выхватил колбасу, молниеносно заглотил её и в полете ещё успел зацепить зубом лист большого календаря, что висел на стене. Календарь, оказывается, хорошо рвался, а потому Бима повторил свой прыжок.
   – Не рви! Ты что? – возмутилась Галина Гавриловна. – Не прыгай!
   Но розовый пудель продолжал прыгать.
   – Какая-то у него психика неуравновешенная… – недовольно пробормотала Галина Гавриловна.
   Пётр Брониславович никак на это не отреагировал. Потому что не успел: Бима сорвал со стены календарь и принялся с восторгом и урчанием драть его на ленты. Галина Гавриловна смело бросилась спасать своё имущество – схватила календарь за другой край и принялась его тянуть на себя.
   Бима зарычал.
   – Отдай, отдай, говорю! – требовала Галина Гавриловна. – Петя, почему он не слушается?
   Бима продолжал рычать, морща чёрный нос и топорща белые усы, которые не взяла розовая краска для волос.
   Петру Брониславовичу это не понравилось – ещё будут тут всякие рычать на его жену! Он бросился к пуделю и одним рывком выхватил календарь из его зубов.
   И тут же под Бимой разлилась лужица. Испугался пудель, любимец женщин, сурового мужчину…
   – Напрудил… – ахнула Галина Гавриловна, поспешно вскакивая. – Ну вот, кто же это за ним убирать теперь будет? Так, Петя, возьми тряпку, вытри.
   Но добрый и мягкий Пётр Брониславович на этот раз решительно отказался.
   – Ну уж дудки, – сказал он, выходя из кухни. – Это твой пудель, Галиночка, ты и вытирай.
   Галина Гавриловна растерялась. Но за половой тряпкой в ванную всё же пошла.
   – Это что же, Петя, он теперь всегда так будет? – жалобно спросила она, подбираясь с тряпкой к лужице.
   – А как же ты хотела? – удивился супруг. – Собака в условиях городской квартиры… Был бы у нас частный дом – вот тогда твой Бима и горя бы не знал. Бузовал бы себе лужи, где хотел.
   Галина Гавриловна задумалась и, видимо, согласилась. Но она верила, что любое существо можно воспитать. Словами и делами.
   – Не делай так больше, Бима, нельзя, нельзя! – голосом строгой воспитательницы начала она. Но тут же осеклась. – Петя, ну чего он огрызается?
   Пётр Брониславович поднял жену с пола.
   – Конечно, огрызается, Галиночка, – сказал он. – А кому же понравится, когда его по морде тряпкой?
   – Так я же для его воспитания… – всхлипнула Галина Гавриловна. – А всё ты, Петя, всё ты!
   – То есть? – не ожидал такого поворота событий Пётр Брониславович.
   – А вот то и есть! – заявила Галина Гавриловна, бросая мокрой тряпкой в Биму, который ползком пробирался к вываленным на пол продуктам. – Ты сумасшедший дом этот устроил. И погром! Жила я себе спокойно, горя не знала! Нет, здрасьте-пожалуйста! Приволок собачку! Что же я теперь с этим Бимой делать буду? Ты что, Петя, смерти моей хочешь?
   – Как, Галиночка, смерти? – опешил Пётр Брониславович. – Не хочу, конечно! Но ты же сама просила: пуделя хочу, пуделяшку!
   – Я просила?! – Галина Гавриловна честно такого уже не помнила. Слово «пудель» прочно ассоциировалось у нее теперь со словом «ужас». – Я просила? Такую обузу на свою голову?! Да что мне, заняться, что ли, больше нечем, Пётр? А ну уводи этого своего дурака назад!
   С этими словами Галина Гавриловна решительно указала рукой на выход. И замерла в такой позе.
   – В смысле? – Пётр Брониславович ещё не понимал, огорчаться ему или радоваться. – Пусть, что ли, ищут для Бимы другие «хорошие руки»?
   – Пусть ищут, Петя, мне-то что? – Галина Гавриловна была непоколебима.
   Пётр Брониславович подошел к Биме, подобрал испачканный майонезом поводок и потянул розовую собачонку за собой.
   – Бима, вставай! – велел Пётр Брониславович.
   – Фу, да он ещё и грязный! – присмотревшись, брезгливо сморщилась Галина Гавриловна. – Вся попонка какая-то обляпанная… Да ещё и шерсть от него, наверно, лезет и ко всем вещам липнет! Всё, Петя, уводи собаку обратно.
   Бима вполне спокойно дошёл до прихожей. Но тут что-то в комнате снова привлекло его внимание, он дёрнулся, перемазанный поводок выскользнул из руки Петра Брониславовича – и неудержимый проказник Бима устремился в гостиную.
   – Лови, лови его! – как на охоте, командовала Галина Гавриловна. – А то он весь в майонезе и в салате! Ой, Петя, и на твой выходной костюм прыгнул, а я его только что из химчистки взяла! Ой, мамочки!
   Подкрепившийся и повеселевший пудель Бима радостно носился по квартире, искал развлечений. И никак не давался в руки.
   – На поводок! На поводок постарайся наступить! – кричал Пётр Брониславович жене.
   – Не могу! – отвечала Галина Гавриловна, наматывая по комнате круги.
   Пётр Брониславович применил индейскую хитрость. Он схватил большое одеяло, изловчился и набросил его на пробегавшего мимо Биму, с задором мотавшего в зубах новейшей майкой Галины Гавриловны. Резвился, маленький…
   Вслед за одеялом на Биму прыгнул Пётр Брониславович. Резвый пуделяшка был схвачен. Осталось только нашарить под одеялом конец его поводка. Пётр Брониславович просунул под одеяло руку…
   – Осторожно! – взмолилась очумевшая от всего этого Галина Гавриловна. – Не дай ему себя укусить, Петя!
   Но вот показалась рука с поводком. Одеяло отброшено, растерявшийся Бима, сидящий враскорячку, предстал взору несостоявшейся пуделеводке. Галина Гавриловна шустро подняла с пола свою новую маечку, Бима даже зубами щёлкнуть не успел.
   – Ну, уводить, что ли? – не веря своему счастью, переспросил Пётр Брониславович.
   – Уводи. – Галина Гавриловна оказалась тверда в своём решении. – Да, уводи своего пуделя. Я больше не хочу заводить животных на территории квартиры. Никаких. Честное слово, Пётр. Ты иди. А я тебя ждать буду. Тебя, моего единственного. Но только без собачки.
   Пётр Брониславович поднялся с пола. Потянул за собой Биму.
   Галина Гавриловна сама надела на мужа куртку, ботинки, завязала на них шнурки – ведь Пётр Брониславович Бимин поводок держал, не мог руку разжать – вдруг опять убежит этот розовый проходимец? Проводила мужа до двери, радостно помахала Биме на прощание. Тот, кстати, даже не понял, что его навек уводят из этого дома, где холодильник всегда полон мяса и где живут такие добрые, отзывчивые люди… Взмахнул ушами и потрепал туда, куда потянул его поводок.
   Так он исчез за захлопнувшейся дверью.

   Пётр Брониславович Грженержевский вышел из своей квартиры с двусторонним движением мыслей. В одну сторону шли мысли очень радостные – всё, расхотела Галиночка собачку! Видимо, прошла её простудная болезнь, которая дала вот такое странное осложнение… Но с другой стороны – куда теперь девать это несчастное розовое создание, которое весело помахивает хвостиком и заглядывает ему в глаза? Он же его у ребят брал. Так что делать – к кому-то из них домой собаку вести? Стыдно… Они, правда, говорили, что будут поблизости гулять. Так, может…
   Но додумать эту мысль он не успел.
   – Пётр Брониславович! – раздался вдруг детский голос.
   – Балованцева? – веря и не веря, переспросил Пётр Брониславович.
   – Ага, это мы! – И с верхнего пролёта лестницы шустро сбежали его ученики: сначала Арина Балованцева, а за ней следом Витя Рындин и Антоша Мыльченко.
   – Двадцать одна, двадцать одна! – весело кричали они.
   И особенно громко и торжествующе горлопанил Антон Мыльченко. Казалось, он выиграл что-то необыкновенно ценное.
   – Вы на прогулку, Пётр Брониславович? – спросила Арина Балованцева, когда ребята оказались возле Бимы и Петра Брониславовича. – Биму выгуливать?
   – Нет, Ариночка… – вздохнул Пётр Брониславович. – Ребята, понимаете… Мне так неловко. Но вот не справились я и Галиночка с этой задачей. То есть с пуделем.
   – Пётр Брониславович, да не волнуйтесь! – с улыбкой произнёс Витя Рындин.
   – Галина вот пуделя хотела… – мялся Пётр Брониславович. – Но мы никак с ним… И она не желает… Она совсем никаких домашних животных не хочет. Вот… А Бима… Куда ж его теперь?
   – Ой, Пётр Брониславович! – дальнейшие реплики были ребятами уже давно распределены и отрепетированы.
   – Так давайте мы его назад заберём! – воскликнул Антоша Мыльченко.
   – Отдадим в другие «хорошие руки»! – подхватила Арина. – Пуделей многие хотят иметь. А этот, розовый, большая редкость!
   – Так что не волнуйтесь! – Рындину Вите достались все успокоительные реплики.
   – Правда? – где-то в глубине души Пётр Брониславович надеялся на подобный исход событий. – А можно? Он ведь и правда может кому-то понравиться! Он ведь, Бимочка, ничего ещё! Он ещё о-го-го!
   – А Галина Гавриловна точно никакую живность больше не захочет? – уточнила Арина.
   – Ни за что! – уверенно заявил Пётр Брониславович. – Она клятвенно пообещала. Ух, ребята, как я счастлив! Вы спасли нашу семью! Ну, забирайте Биму! Бима, пока!
   С этими словами Пётр Брониславович протянул поводок Бимы Арине, крепко намотал ей его на руку. И ещё раз душевно поблагодарил всех троих. То есть четверых, конечно. Ведь дурак Бима так помог…
   – Спасибо! Такое вам всем спасибо! Побежал я, Галиночку Гавриловну обрадую! Как увидит меня с пустыми руками, так будет счастлива, ух!
   И он принялся трезвонить в свою квартиру. Тут же из-за двери раздались радостные возгласы.
   Ребята поспешили по лестнице вниз. Героический спасатель молодых семей Бима скакал следом.
   – Двадцать одну минуту продержались, – констатировала Арина Балованцева, торжественно пожимая руку Антону Мыльченко. – Твоя версия – полчаса, оказалась наиболее точной и близкой к реальной цифре. Ну что, Витя, ведём победителя в «Колокольчик»?
   – Ведём! – согласился Витя. – Накормим его от пуза! Победитель, назначай дату и время.
   – Ага, – только и смог сказать Антоша.
   Он старательно отворачивался в сторону и туда же улыбался. Сегодня он первый раз в жизни выиграл – его ставка оказалась самой точной, его победу признали, и вообще… Да, проигрывать привычно и обидно, а выигрывать… Приятно! Но как-то… В общем, Антоша стеснялся.

Глава XV
Конь гвардейский

   На улице было уже темно и очень холодно. Бима активно мёрз в своей душегрейке. А путь до места его дислокации предстоял неблизкий.
   – Ну что, Бима, хочешь домой? – спросила у пуделя Арина.
   Бима в это время то ли чихал, то ли кашлял, то ли просто погружался в прострацию, но он отреагировал как-то странно – то есть практически никак.
   – А придётся, – покачал головой Витя. – Что, Бима, вызываем тебе такси?
   Бима был, наверное, не против, только сказать этого не мог. Но денег на такси у ребят, понятное дело, уже не было.
   – Тогда, давайте пробежимся, – предложил Витя. – Так и быстрей до бабы Лизы доберёмся, и согреемся.
   – И Биме некогда будет по сторонам шастать, приключений на свою и наши головы искать! – поддержала его Арина.
   Антоша тоже согласился, но вздохнул – спортсмен Витя бегал очень хорошо, а он, Антон Мыльченко, плохо. И быстро уставал. А позориться – бежать последним, неуклонно отставая и прося пощады, не хотелось.
   – Только бежать будем размеренной трусцой, Рындин. А то я тебя знаю – втопишь, как конь гвардейский, и не угнаться… – потребовала Арина, и Антоша был ей очень за это благодарен.
   – Ну, само собой, – согласился Витя.
   Он взял Антошу и Арину под руки. Бима, чей поводок был надёжно примотан к Арининому запястью, оказался дальше всех от проезжей части и не мог больше бросаться под машины.
   И тройка борзых, да ещё и розовое чудо к ней в придачу, поскакала по тёмной зимней дороге. Прохожие радовались на дружных спортивных детей, на их верного пуделя, который в темноте казался белым… И уходили прочь.
   А Витя, Арина и Антоша продолжали свой марафон до дома бабы Лизы – ведь именно там должен был состояться заключительный этап их сегодняшнего суматошного мероприятия.

   Но напрасно они звонили в дверь, а Бима, растопырив лапы, скрёб когтями по ободранному до состояния мочалки дерматину, – никто им не открыл. Никого не было в квартире бабы Лизы, и свет в окнах не горел.
   Бима завыл недовольным голосом, Вите Рындину пришлось сжать ему морду мягкой варежкой.
   – Куда же она делась? – Антоша даже испугался за свою безобидную наивную бабульку. – Ведь она всегда дома сидит.
   – Может, с ней плохо сделалось из-за того, что она так надолго без своего любимца Бимы осталась? – тоже не на шутку испугалась Арина. – Или её даже «Скорая помощь» увезла…
   – Ой… – взволнованный Антоша Мыльченко прижал забинтованную руку к лицу. – Что ж делать-то?
   Бима уже активно рвался из Витиных рук. Тем более что открылась соседняя дверь – и Бима просто бросился под ноги появившейся из-за неё женщины.
   – Антончик! – воскликнула женщина. – Бимочка! Ну что же вы так долго гуляете! Мороз такой на улице, я своих ребят давным-давно загнала, а вы всё шастаете! Вам бабушка ключ оставила. На-ка, Антон. И записочку написала.
   – А сама где?
   – Куда делась?
   – И что с ней? – одновременно воскликнули Антоша, Арина и Витя.
   – Да всё нормально, – удивилась их крикам соседка. – Ушла. Давно, правда, ещё двух часов дня не было. Но уж придёт, я думаю, скоро.
   – Спасибо! – Как же обрадовались все трое, что с бабулей Лизой всё нормально!
   Антоша открыл дверь её квартиры. Сбивая всех с ног, Бима влетел в свой родной дом и принялся носиться по комнате, запрыгивать на столы, диван и стулья, визжать и брехать так, что уши закладывало. В общем, всем соседям сейчас было ясно – Бима дома…
   А Антоша развернул записку от бабы Лизы и прочитал Арине с Витей:
   «Антошенька и ребятки-фотографы! Вы как Биму моего приведёте, сразу лапки ему помойте под краном тёплой водичкой. Не забудьте пристегнуть его за ошейник к смесителю, а то вырвется и все тазы посшибает. Как помоете, положите Биму на диван и накройте одеялом, пусть погреется. Горлышек я наварила, подогрейте, пусть кушает прямо на диване. Что разбросает, подберите.
   Антон! Я ушла к подружке Валентине. Скоро буду. Если уйдёте раньше, ключ отдай соседке. Жду фотографий красавчика Бимочки!
   С приветом, Елизавета Прокофьевна».
   Ребята переглянулись, засмеялись и, не сговариваясь, посмотрели на часы-ходики, что висели на кухне. Они показывали, что уже скоро восемь часов вечера. Вырвалась-таки старушка на свободу, тусуется с подружкой без участия прекрасного Бимы! Видимо, это была фамильная черта рода Мыльченко – увлекаться, забывая обо всём на свете.
   И не успели ребята начать мыть пуделю лапы, греть куриные горлышки ему на ужин – то есть заниматься обслуживанием супер-собаки, которая за этот день неожиданно для себя совершила так много полезных и благородных дел, как в дверь вошла развесёлая бабушка. Бима тотчас бросился на неё, чуть не сбил с ног, налил фирменную лужицу прямо бабе Лизе на валенки (хорошо, что они были с галошами).
   – Фотомодельный ты мой пёс! – радостно воскликнула баба Лиза, пытаясь обнять скачущего Биму.
   Судя по блестящим глазам и здоровому детскому румянцу во все щёки, баба Лиза с удовольствием приняла с подругой не одну рюмочку какой-нибудь вкусной наливочки.
   Антоша спрятал от её взора руку, укушенную Бимой, – для того спрятал, чтобы глупого пса не дискредитировать и чтобы бабульку не расстраивать.
   – А мы премьеру твою, Бима, обмывали! – подмигнув ребятам, сообщила баба Лиза. – Спасибо ребяткам. И теперь мы с тобой будем ждать фотографий. Да, малыш?
   – Мы вам обязательно фотографии принесём, – пообещала Арина.
   И все трое наперебой стали хвалить Биму и благодарить бабу Лизу. Та растрогалась до слёз. И, провожая двоюродного внука и его друзей, долго махала им вслед.
   – Заходите ещё, снимайте Биму для рекламы! Он может рекламировать всё! Всё!
   А тоже пожелавший проводить ребят Бима, плотно прижатый валенком к стене, так, что только мордочка его высовывалась в дверь, всем своим гордым видом демонстрировал подтверждение её словам: да, могу всё рекламировать, я такой пёс…

   – Нет уж, Бима, рекламный мир как-нибудь проживёт и без тебя, – когда захлопнулась дверь подъезда, сказала Арина. – Мыльченко, а фотографию мы твоей бабе Лизе обязательно принесём.
   – Фотографию Бимы в смысле? – удивился Антоша.
   – Ага, – кивнула Арина.
   – И где же мы её возьмём-то?
   – Ой, мы столько хитроумных дел сегодня провернули, а фотографию Бимы не найдём где взять? – улыбнулась Арина. – Да из интернета картинок с пуделями накачаем. Выберем похожего, я попрошу брата Захара получше обработать их в «Фотошопе», в розовый покрасить под Биму, безумия во взор прибавить – и готово дело! Распечатаем в большом формате на хорошей плотной бумаге – и бабе Лизе в подарок отнесём. Будет хвалиться своим любимым Бимой перед подружками.
   – Да, Мыльченко, твоя бабушка знаешь как обрадуется! – поддержал Арину Витя.
   – Ой, ну давайте попробуем, – согласился Антоша.
   – Что «попробуем»? – переспросила Арина. – Сам же говорил – пообещали!
   – Эх, раз пообещали – сделаем! – с энтузиазмом воскликнул Антон Мыльченко – любитель красивых слов и спецэффектов. – Видите, и что бы вы без моего вмешательства сделали? Кто бы вам Биму нашёл? Всё я, ну ведь скажите! Подтвердите!
   Арина и Витя с улыбкой посмотрели на трогательного Антошу, который так ждал, что его похвалят. Редко его хвалили, всё больше пинали и смеялись над ним, что в школе, что во дворе. А ведь и правда, что бы получилось сегодня, не предложи Антон Мыльченко услуги своего безумного Бимы? Благодаря кому Галина Гавриловна навеки расхотела бы иметь пуделя, чей благородный рывок к связке ключей освободил бы собак, которых вот-вот должны были пустить на шапки? Да Антошин Бима, можно сказать, обезвредил сегодня преступную шайку, раскрыл народу глаза на то, что за мех ему на базаре продают. Во всяком случае, планы этим злодеям-бизнесменам он попортил точно. Если бы у собак города существовала какая-то общественная организация, наверняка она бы поблагодарила Биму за гражданское собачье мужество и даже наградила чем-нибудь типа медали. А то пять лет пёс Бима уже живёт на свете, а медали до сих пор не нажил…
   Поэтому Арина и Витя совершенно искренне схватили маленького героя Антошу за руку – за ту, которая не пострадала в сегодняшних боях, и энергично потрясли её.
   – Честное слово, ты, Антон, молодец, – сказала Арина.
   – Мы бы без тебя никуда, правда, – добавил Витя Рындин.
   – Эх… – так глубоко вздохнул растроганный Антоша, что слёзы сразу набежали на глаза. Это был миг триумфа. – Спасибо, – проговорил он.
   И резко отвернулся, потому что слёзы всё-таки пролились из глаз и покатились по щекам вниз. Надо было срочно их стереть, а то застынут сейчас тонкими ледышечками, станут из глаз торчать – смешно будет. Он же ведь герой, а герои обычно не бывают смешными…

   Путь к дому, а пришлось снова идти пешком, время от времени переходя на бег по причине отсутствия денег на билеты в троллейбус, пролегал как раз мимо школы. Глядя на её темные окна, Витя Рындин вдруг вспомнил:
   – Слушайте, а наши сумки-то с учебниками в школе так и остались!
   – А, подумаешь, я вообще не буду уроки сегодня делать! – махнул рукой в повязке легкомысленный Антоша Мыльченко. – А ключи от квартиры у меня с собой. В пиджаке. Очень я предусмотрительный в вопросе ключей от квартиры.
   С этими словами он похлопал себя по груди.
   – У меня тоже в ранце ничего ценного нет, – пожала плечами Арина. – Завтра почти те же уроки, только география прибавляется – ведь нашего Сырника никакая болезнь не берёт. Переживём. Зато в школу налегке придём. Красота!
   – А после уроков на горку рванём! – вспомнил Витя. – Её, наверно, сегодня за день так раскатали!
   – Точно! – улыбнулась Арина и, подмигнув Вите, обратилась к Антоше: – Только ты, раненый герой, смотри…
   – А чего? – тут же повелся доверчивый Антоша.
   – Антоша, береги руку!
   – Да ну вас… – немедленно надулся наивный мальчишка.
   – Не обижайся ты, Мыльченко, это ж мы любя так шутим, – улыбнулась Арина.
   И тут какая-то мысль пришла ей на ум, потому что Арина с размаху хлопнула себе ладонью по лбу.
   – Здесь, точно, он же здесь, рядом со школой гулял!.. Витя, где моя шапка? – обратилась Арина к Вите.
   – Держи. – Витя отвязал Аринину меховую шапку от пояса куртки. Шапка эта всё время болталась туда-сюда, била ему по ногам и очень мешала, но верный Витя продолжал её нести, ведь шапка-то это была Аринина, мало ли, вдруг она ей ещё пригодится.
   – Витя, Антоша, я вот что вас хочу попросить, – остановившись посреди дороги и бережно, точно это была милая ручная зверюшка, взяв шапку в руки, проговорила Арина. – Вернее, попрошу вас кое-что сделать. Вот посмотрите на шапку. Знаете, на кого эта шапка похожа? На Харитошу, собаку Димки Почечулина. Один к одному мех. Она сейчас вся постриженная, конечно, но узнаёте окраску?
   – Слушай, а ведь правда – очень похоже… – негромко произнёс Витя.
   – Харитоша… – только и смог сказать Антон, всхлипнув и вытерев глаза забинтованной рукой. – Его Почечулин так любил. И мы любили…
   – Вот и я про то же… – вздохнула Арина. – Может, я и ошибаюсь, но вряд ли. Мне эта шапка даром не нужна… Димка же Почечулин вон в том доме живёт, правильно? Я понимаю, что вы уже устали дальше некуда, но… Давайте сходим к Димке. И эту шапку ему отдадим.
   – Зачем? – спросил Витя.
   – Пусть похоронит. Вместо Харитоши…
   – Вместо Харитоши? – переспросил Антоша, наблюдая, как Витя Рындин очень бережно берёт треклятую шапку у Арины из рук.
   – Да.
   Это была очень грустная миссия. Но Арина считала, что сделать это нужно обязательно.

   И вот уже все трое стояли возле дерматиновой двери Димкиной квартиры. Клочья ваты и тут тоже, как и на двери жилища бабы Лизы, торчали из продранной обивки. Посмотрев на неё, ребята, не сговариваясь, одновременно вздохнули: было понятно, что когда-то в этой квартире была собака. Была…
   Витя Рындин хлопнул собачьей шапкой по драной обивке.
   Арина тряхнула головой и, мысленно ещё раз проговорив то, что она собиралась сказать Димке Почечулину по поводу его Харитоши и похорон шапки, нажала на кнопку звонка…
   Радостный собачий лай – вот что моментально донеслось из-за двери! Мгновение спустя она отворилась.
   – Стоять! Харитон, назад! – послышались крики.
   – Харитоша!!! – на весь подъезд закричали Арина, Антоша и Витя.
   Здоровенный мохнатый слонёнок вылетел из-за двери и принялся бросаться то на каждого из ребят по очереди, то на всех сразу. Удержаться на ногах, когда на тебя прыгает такая туша, было трудно: Арина с Антошей завалились на пол, Харитоша бросился к ним и принялся облизывать.
   – Как не стыдно, Харитон! – Дима Почечулин наконец-то вышел из квартиры. – Поднял бы лучше.
   Пёс на миг остановился, посмотрел на своего хозяина – и, схватив Антона Мыльченко за воротник чебурашковой курточки, потащил за собой. Антоша хохотал, обнимал собаку и высоким голосом, который раздавался на весь подъезд, кричал:
   – Собаченька, неужели это ты? Харитоша, живой!
   Арина поднялась на ноги, Витя спрятал шапку за спину.
   – Вы ко мне, да? – спросил тем временем Димка. – А у меня такая радость сегодня: прихожу из школы, а мне родители говорят: «Нашёлся наш Харитон». И этот слоняра мне навстречу вылетает!
   – Здорово! – Арина облегчённо вздохнула, погладила Харитошу по большой бело-рыжей голове. – Это так хорошо! А уж я подумала…
   – А как он нашёлся? Где? – воскликнул Антоша, который продолжал сидеть на полу и обнимать пса.
   – Папа объявление в газете увидел, что нашлась собака породы сенбернар, в ошейнике, на ошейнике надпись. Обращаться в гостиницу для…
   – …собак и кошек «Тобиас энд Леопольдус»! – вскинув руки вверх, закричал Антоша, одновременно с этим вскакивая на ноги.
   – Точно, – согласился Димка. – Они туда сразу позвонили, в этот «Леопольдус», им сказали адрес, они поехали… А там – Харитоша нас ждёт, в клетке скучает! И давно, сказали, находится на содержании гостиницы такой проглот. На помойке, говорят, его подобрали, скитался там, ободранный, грязный… Еле отмыли его в собачьей гостинице, с трудом причесали… Странно, конечно, он ведь вообще и близко к помойкам никогда не подходит. Даже если голодный.
   – Денег много взяли? – поинтересовалась Арина.
   – Прилично, – ответил Димка. – Но нам за нашего Харитона…
   – …никаких денег не жалко! – закончил его фразу Витя Рындин. – Знаем, слышали.
   – И бывали там, в этом «Тобиасе энд Леопольдусе»! – радостно похвалился Антоша.
   – А вы кого там забирали? – спросил Дима.
   – Собаку бабушкину, – сообщил Антоша и только хотел пуститься в объяснения, но Арина дёрнула его за полу курточки.
   – Ладно, Почечулин, тогда пошли мы, – сказала она.
   – Мы так рады, что твой Харитоша нашёлся, – добавил Витя. – Это так хорошо!
   – А я-то как рад, – улыбнулся Димка и потрепал сенбернара по загривку.
   – Ну, счастливо вам тогда!
   И Витя, Антоша и Арина стали спускаться по лестнице. Харитоша мощно гавкнул им на прощание, порадовав этим жильцов подъезда.
   – Стойте, а приходили-то вы зачем? – опомнился Димка Почечулин.
   – Да так. – Арина, которая шла последней, остановилась, посмотрела на Димку и пожала плечами. – На горку тебя хотели позвать покататься.
   – На горку? – удивился Почечулин. – Так ведь ночь на дворе. И мороз…
   – Вот и я говорю – тогда завтра будем кататься. Пока! – ответила Арина, вскинула раскрытую ладонь – так она обычно здоровалась и прощалась, и побежала по ступенькам вниз вслед за Антоном и Витей.
   А мороз на улице злобствовал, хватал за носы, драл щёки. Тройка рысью мчалась к дому Арины.
   – Я так боялась, что Почечулин эту дурацкую шапку увидит, – закрывая варежкой рот, говорила Арина.
   – А я боялся, что кое-кто ляпнет что не надо, – проговорил Витя.
   – Да чего я? – Антоша сразу понял, о ком речь, и даже от возмущения подпрыгнул, взмахнув в воздухе забинтованной рукой, на которую у него не налезала перчатка. – Вот ещё новости! Я и сам всё прекрасно понимаю.
   – Молодец, – похвалил Витя. – И береги руку, Антоша.
   – Да, Мыльченко, как укус – не болит? – спросила Арина.
   – А ну вас…
   – Ну, страдай, раненый герой.
   Показался ряд невысоких домов, построенных на другой стороне загородного шоссе.
   – А давайте-ка всё-таки ещё одну операцию провернём, – сказала Арина Балованцева. – Знаете, что я предлагаю сделать?
   – Что? – спросил Витя Рындин, думая о том, что всех троих ждут сейчас дома и наверняка будут ругать.
   – Это надо сделать обязательно, я так считаю, – сказала Арина и посмотрела на Витю. Голос Арины был твёрд. Глаза же смотрели на Витю, но как бы сквозь него: так, Витя уже знал, Балованцева смотрит, когда думает о чём-то принципиально важном. – Надо нам самим похоронить шкурки этих бедных животных. Вить, дай-ка мою шапку. Хорошо, конечно, что это не Димкина собака оказалась, но ведь чьей-то она, эта ободранная собака, всё равно когда-то была. Жила, бегала. И этот мамин псевдолемур тоже… Давайте сейчас ко мне домой за маминой муфтой сбегаем, я зажигалку ещё прихвачу. И мы шапку и муфту сожжём с почестями, как это делали наши предки в стародавние времена со своими погибшими.
   – Вонять будут, – заметил Витя.
   – Не должны, – не согласилась с ним Арина. – Они маленькие, сгорят быстро. А знаете, раньше древние славяне думали, что души убитых животных отправляются на небо, а там для них непрерывно новые шкуры шьют. И они в этих новых шкурах опять на землю жить отправляются.
   – То есть никогда не умирают, получается? – удивился Витя, притопывая от холода.
   – Да, – кивнула Арина. – Так что пусть этим собакам, что пошли на шапку и муфту, спокойно и приятно станет. Пусть знают, что с ними, как с героями, поступили. Даже если они уже успели в шубки белочек или в шкуры каких-нибудь носорогов вселиться. Они почувствуют, что с ними поступили по справедливости… С их памятью….
   – Давайте, давайте кремируем шапку и муфту! Как маленьких солдат! – воскликнул Антоша. – Это будет замечательный ритуал! Рындин, пойдём!
   – Я разве против? – откликнулся Витя.
   Забыв о холоде и позднем времени, Антоша, Арина и Витя побежали за муфтой из поддельного лемура. Да уж, важных дел у Арины и её друзей всегда было хоть отбавляй…

Елена Нестерина Пудель бродит по Европе

Глава I Школа – место для самых стойких

Глава II Советы будущим пуделеводам

Глава III План добычи животного

Глава IV Вертлявая фотомодель

Глава V Неудачный прыжок

Глава VI След розового чуда

Глава VII Большая Берта

Глава VIII «Тобиас энд Леопольдус» – гостиница для собак и кошек

Глава IХ Злодей из жёлтого фургона

Глава Х Говядина из-под ворот, что лает на народ

Глава ХI Босс и Барбос

Глава XII Продавец радости

Глава XIII Путь в «хорошие руки»

Глава XIV Количество вреда от одного пуделя на квадратный метр

Глава XV Конь гвардейский