Максим Григорьев
Fake-структуры: призраки российской политики

Предисловие
«У, МАЛЫШ, ЭТО ЖУЛИКИ»

   Рынок российских некоммерческих организаций, образовавшийся в качестве именно рынка более 17 лет назад и носящий ныне элегантное самоназвание гражданского общества, сегодня, к сожалению, в некоторых своих частях сохранил черты диких толкучек образца 90-х. На прилавках такого рынка знающий покупатель может приобрести как летние антиэмиграционные национальные валенки от артели «ПоткинЪ и отец», так и вполне себе удачно подогнанный под европейские стандарты правозащитный макинтош из советского еще вторсырья, украшенный лейблом какого-нибудь западного дома политической моды. Встречаются и произведенные по всем стандартам и оснащенные всевозможными знаками качества правильные элементы ГО, да вот беда их – столь непритязательны, что на вопрос «сколь привлекательный вид имеет товар?» хочется описывать его хозяйственные качества и еще добавить, что он-де «удобный».
   И, как и на рынке обычном, часто покупатель (в нашем случае российский обыватель или международный «грантодатель») временами обманывается, кидаясь на броское название или на производителя, чье имя на слуху. На качестве это, само собой, не сказывается.
   Книга Максима Григорьева – это не каталог и даже не список сертифицированной продукции, а скорее инструкция для покупателя «Как не быть лохом» с подробным описанием того, кто, каким образом и на что для нас «надувает лошадь».
   Введенный автором термин «fake-структуры» хорошо иллюстрирует схему превращения «некоммерческой организации» в инструмент для извлечения не только политической, но и финансовой прибыли посредством выкачивания средств из потенциальных «грантодателей» и рядовых граждан с применением искусства маскировки под «то, что нужно». Возникает справедливый вопрос: это ли есть то самое гражданское общество, которое мы так жаждем увидеть отстроенным многие годы?
   Или мы имеем дело с ситуацией «свято место пусто не бывает»; но что же тогда возникнет сегодня на месте такого вот «гражданского общества»? И если это другое уже возникло, то почему до сих пор все эти артели балалаечников, следуя заветам Людвига фон Мизеса, не накрылись медным тазом и не сгинули с рынка? Одна из возможных причин тому – достаточно эффективный маркетинг отечественных fake-структур на фоне крайней пустоты нашего «третьего сектора».
   На последнем можно остановиться подробнее. В самом деле, кого всерьез еще в относительно недавнем (лет пять назад) прошлом интересовала сфера НКО? Лишь некоторые крупные корпорации, которым надо было «чистить репутацию» по политическим причинам. Да еще отставных политиков с весьма скромными капиталами, сколоченными на рекламе пиццы. На уровне же деньго-получателей эта сфера монопольно принадлежала людям, привычным к защите всех от всего за умеренную плату, и никаких других форм жизни в ней не существовало.
   Общество с ограниченной ответственностью «Рога и копыта» – штука на самом деле крайне живучая и устойчивая. И для того чтобы по крайней мере понимать природу его деятельности, секрет долговременной жизнеспособности этой коммерческой модели, нужна серьезная исследовательская работа. Книга Максима Григорьева – прекрасный путеводитель по загадочному и разнообразному миру fake-структур. Она может послужить пособием как для профессионального политического аналитика, так и для обычного гражданина, которому важно развивать в себе устойчивость к попыткам недобросовестных людей и организаций вешать лапшу на уши согражданам.
   Алексей Чадаев, заместитель главного редактора
   «Русского журнала»

Глава I
РУССКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

   Национальный образ жизни, культура и мировоззрение, история и территория проживания народа во многом, если не во всем, предопределяют особенности политического и общественного устройства страны. Традицию изучения их взаимосвязи можно назвать классической. Например, еще в XVII веке Ш. Монтескье выводил особенности политической жизни различных стран, отталкиваясь от их природных особенностей и истории, а А. де Токвиль в XIX веке описывал взаимную зависимость принципов политического управления и обычаев и нравов американцев и климата США.
   В долговременной перспективе зависимость от «матрицы национального образа жизни» политической культуры и истории проявляется даже в случае сильнейшего влияния других государств. Таковым, например, является пример Кореи: «США и СССР оказали решающее воздействие на формирование политических режимов в обоих корейских государствах. Южная Корея заимствовала американский опыт, Северная Корея – советский. Однако, по мнению экспертов, по мере развития государственности на Юге и Севере политические системы „кореизировались“, наполнились национальным содержанием» [1 - Денисов В. И. Политические системы государств Корейского полуострова // Политические системы и политические культуры Востока/ Под ред. А. Д. Воскресенского. – М.: «Восток – Запад», 2007.] – каждая по-своему.
   Другим вариантом является пример Тайваня и Китая: несмотря на различную идеологию, в истории развития их политических систем можно найти существенное количество схожих черт (в особенности до 2000 года). Влияние политической и национальной культуры страны остается сильным даже в таких случаях, как оккупация страны. Например, формирование современной политической системы Японии в условиях ее оккупации США не привело к идентичности ее политической системы американской. Японская система имеет целый ряд особенностей, в том числе наличие доминантной партии с несколькими фракциями, традицию семейственности – на выборах в палату представителей в 1996 году из 500 мест 122 перешли сыновьям, дочерям, зятьям и внукам прежних кандидатов [2 - Молодякова Э. В. «Неординарная» демократия в Японии – Япония: мифы и реальность. – М., 1999.] и т. д.
   История страны и ее политическая культура предопределяют различное отношение и к понятию «гражданское общество». Для некоторых стран оно имеет особое значение. Например, в США появление гражданского общества явно предшествовало возникновению более или менее централизованного государственного аппарата. В Великобритании его нормы также стали устанавливаться раньше, чем возникло эффективное централизованное правительство.
   Именно поэтому в рамках англосаксонского взгляда на мир наличие гражданского общества имеет первичный характер, обеспечивающий защиту прав человека и функционирование государства. Неудивительно, что «многие в Америке считают, что центральное правительство вообще не нужно, что большинство сфер жизни должны находиться в ведении частного сектора» и «Америка действительно очень своеобразное государство, так как оно изначально заселено политическими и религиозными беженцами из Европы, которые… не любили централизованные власти вообще. Поэтому они основали в своей колонии такую политическую систему, которая была антагонистической по отношению к центральной власти [3 - Кинг Д., заместитель директора Института политики Школы государственного управления им. Джона Кеннеди Гарвардского университета. – Эксперт. – № 21. – 4-10 июня 2007 г.].
   Для других стран и культур, в том числе для России, полноценная защита жизни и прав человека, защита и развитие страны скорее связана с идеями сильного централизованного государства, а структуры собственно гражданского общества исторически часто уходили на второй план. Этот факт во многом предопределяет иное отношение к государству, кардинально отличающееся от сильной англосаксонской идеологии «защиты прав индивидуума от государственной власти». Эти отличия не уникальны и характерны для самых различных стран и культур.
   Например, в демократической Японии исторически сильны идеи приоритета общественных интересов над приоритетами отдельных индивидуумов. На первом месте находятся общегосударственные задачи, которые обеспечиваются государственной властью, действующей в интересах развития страны, стремящейся не проиграть в жестком соперничестве за лидерство в мировом сообществе [4 - Стрельцов Д. В. Современная система государственного управления Японии //Политические системы и политические культуры Востока / Под ред. А. Д. Воскресенского. – М.: «Восток – Запад», 2007. – С. 691.].
   Вне зависимости от этих особенностей с определенного периода экономического и политического развития страны наличие развитого гражданского общества практически на всех уровнях, не исключая руководства страны, рассматривается как часть общественно-политической системы эффективного и конкурентоспособного государства:

   «Мы заинтересованы в том, чтобы развивалось гражданское общество в самой России, чтобы оно ругало власти, критиковало, помогало власти определять свои собственные ошибки, корректировать свою политику в интересах людей. В этом мы, безусловно, заинтересованы, и мы будем поддерживать гражданское общество и неправительственные организации».
(В. Путин)

   Традиционно считается, что понятие «гражданское общество» охватывает социально-экономические отношения общества, отношения в сфере культуры, духовной жизни и реализуется в виде совокупности разнообразных негосударственных институтов и самоорганизующихся групп, способных к организованным и ответственным коллективным действиям в защиту общественно значимых интересов в рамках заранее установленных правил гражданского или правового характера. Тезис о необходимости укрепления российского гражданского общества возникает в большинстве научных, экспертных или политических дискуссий. С этим нельзя не согласиться.
   Однако не только оценка причин его слабости и особенностей процесса его формирования, но и понимание самого термина «гражданское общество» в российском обществе часто носит односторонний характер, а нередко и противоречит самой сущности этого понятия даже в его англосаксонской трактовке.
   Примером извращенного понимания функционирования гражданского общества является искренняя убежденность целого ряда известных российских «общественников» в том, что основная задача гражданского общества состоит в тотальном противостоянии государственной власти. Этот тезис дополняет стремление к приватизации самих понятий «гражданское общество» и «неправительственный сектор» наряду с отсутствием практики и желания к согласованию интересов. Между тем в американской традиции понятие гражданского общества не исчерпывается ни автономией индивидов, ни совокупностью отношений институтов, функционирующих независимо от государственной власти.
   Идея ограничения государства дополняется нормами формальных и неформальных процедур согласования и учета различных позиций и интересов: «Когда люди „переговариваются“ о том, что считать правильным, должным и эффективным… когда они договариваются о процедурах истолкования… нужных для возникновения у них чувства общей реальности… они действительно разрабатывают некие имплицитные, временно обязывающие „соглашения“ о том, как им следует взаимодействовать и приспосабливать свое поведение друг к другу» [5 - Тернер Д. Аналитическое теоретизирование // Теория общества: фундаментальные проблемы / Под ред. А. Ф. Филиппова. – М, 1999. – С. 138.].
   Именно эта важнейшая составляющая функционирования нормального гражданского общества часто выпадает из обсуждения в России.
   Другим примером является декларация тезиса о единственной правильной структуре гражданского общества для всех народов – вне зависимости от политической культуры, традиций страны, потребностей и стремлений народа, порождающего само гражданское общество. Убежденность в том, что единственно возможной правильной формой гражданского и демократического общества является его американский или европейский вариант, достаточно широко распространена не только в кругах недалекой образованщины, но и свойственна целому ряду представителей экспертного сообщества России.
   Между тем еще в 1620 году на борту корабля «Мэйфлауэр» – одного из исторических американских символов – пилигримами был принят документ об устройстве власти, известный как «Соглашение на „Мэйфлауэре“„. В нем говорилось, что они «соединяются в гражданское общество ради лучшего порядка и самосохранения… станут принимать, учреждать и оформлять такие справедливые и отвечающие данной цели законы, постановления, конституционные положения и должности… которые будут считаться самыми удобными, подходящими и отвечающими общему благу колонии…“
   Текст этого документа явно подразумевает, что упоминаемое в нем «гражданское общество» неразрывно связано с теми, кто его составляет – пилигримами, основывающими колонию. Ни одному из них не пришло бы в голову, что эти «законы, постановления, конституционные положения и должности», отвечающие «общему благу колонии», точно так же будут отвечать благу японцев.
   По мнению американских ученых, аналогичный характер носит конституция США, соответствующая достаточно специфическим ценностям:

   «Конституция – это набор политических компромиссов, замороженных в восемнадцатом столетии. Некоторым частям нашей конституции удалось получить одобрение после нескольких недель ожесточенных споров… В конечном счете, это был результат компромиссов, на которые пошли люди, собравшиеся тогда в Филадельфии» [6 - Кинг Д. Эксперт. – № 21. – 4-10 июня 2007 г.].

   Между тем существование демократической системы правления, в отличие от тоталитарной или первоначально навязанной извне, по самой своей сути возможно лишь в том случае, если она будет соответствовать политической культуре страны. Это означает, что демократическая форма устройства политической власти и гражданского общества России невозможна без соответствия русской политической культуре, точно так же, как демократическая система власти внутри США была бы невозможной без соответствия американской политической культуре.

Глава II
ЧТО ТАКОЕ FAKE-СТРУКТУРЫ?

   Структура гражданского общества во многом предопределяется особенностями политической культуры страны. Точнее говоря, само гражданское общество страны возникает как продукт национального самосознания. Однако проблемы в понимании сути понятия гражданского общества сопровождаются не меньшими проблемами в практике его функционирования.
   Как известно, общественные, некоммерческие, неправительственные организации, разнообразные группы по общим интересам, политические структуры – важнейшие элементы гражданского общества. Их цели разнообразны: защита гражданских, экономических, социальных и культурных прав и свобод, удовлетворение профессиональных и любительских интересов, участие в благотворительной или другой социально значимой деятельности, развитие международных связей и так далее.
   Одной из наиболее острых проблем стало появление целого класса структур, внешне носящих форму структур гражданского общества, но не выполняющих свойственные им функции.
   В рамках полноценного гражданского общества существует саморегулирующийся механизм, с помощью которого наиболее авторитетными и влиятельными общественными организациями становятся те из них, которые в наибольшей степени способствуют удовлетворению потребностей той или иной группы или всего общества в целом. В такие организации активнее вступают, участвуют в их деятельности, они получают большую по сравнению с другими финансовую помощь и пожертвования, к ним больше прислушиваются государственные органы и политические деятели, они привлекают больше внимания средств массовой информации.
   Однако в случае если такого рода саморегулирующийся механизм в полной мере не сформировался, а гражданское общество находится на этапе становления, на первый план могут выходить такие общественные образования, которые в реальности удовлетворяют потребностям существенно меньших групп, чем декларируется, либо ни одной из общественных групп вовсе. Именно этот случай мы наблюдаем в России.
   Целый пласт таких организаций образовался в результате усиленной зарубежной финансовой, организационной и моральной поддержки тех или иных российских общественных или политических структур в 90-х годах. Основная цель этой поддержки состояла в том, чтобы ускоренным порядком сформировать в России гражданское общество со структурой, идентичной западной. В одних случаях эта поддержка имела прямой или опосредованный характер намеренного влияния зарубежных государств, в других – была связана с частными структурами или фондами.
   В достаточно большом количестве случаев западные финансовые ресурсы стали способом увеличения благосостояния лидеров этих организаций или были использованы на другие цели, отличные от провозглашенных. Вместе с тем именно бесконтрольное западное финансирование российского общественного сектора 90-х годов привело к появлению целого класса людей, профессионально специализирующихся на получении западных грантов в самых разных областях и имеющих для этого разветвленные связи и различные подставные организации. Как правило, эти люди относились к общественной деятельности как к бизнесу и не имели ясных ценностных позиций, привязанных к определенной общественной деятельности.
   Другим следствием этого финансирования стало появление целого спектра общественных организаций, занимающих описанную выше позицию – убежденных в преимуществе западной структуры гражданского общества для всех народов – вне зависимости от политической культуры и традиций страны. В тех случаях, когда цели этих организаций соответствуют как российской, так и западной политической культуре и запросам общества, деятельность этих структур носит позитивный характер. Более того, существование в той или иной стране общественных структур, опирающихся и выражающих позицию той группы населения, которая предпочитает традиции и ценности другой страны больше, чем своей, не является чем-то странным и есть часть практики демократического общества.
   Однако если эти структуры опираются на массированную помощь других стран (финансовую, организационную, административную, дипломатическую), естественный характер развития гражданского общества искажается. С помощью этой дополнительной поддержки, а часто и исключительно благодаря ей эти общественные и политические структуры занимают в общественном спектре и информационном поле существенно большее место, чем реально соответствующее их весу – количеству и социальному весу российских граждан, разделяющих их цели. В итоге продуцируется деформированная структура гражданского общества, не соответствующая реальным запросам граждан России.
   Особенно остро это проявляется на фоне слабой традиции поддержки общественных и политических организаций со стороны российских рядовых граждан. Другой проблемой становится то, что такого рода структуры незаслуженно претендуют на выражение мнений всего общества, как было указано выше, – стремятся приватизировать понятия «гражданское общество» и «неправительственный сектор». В итоге такого рода оторванность от реальных интересов населения своей собственной страны приводит к тому, что они перестают удовлетворять не только российским, но и западным этическим нормам и ценностям (см. главу «Fake -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

– для Запада»).

   Безусловно, перечень общественных и политических организаций, не выполняющих в действительности своих функций и играющих негативную роль в развитии гражданского общества, не сводится к описанным выше. Например, определенная часть этих структур осталась в виде преемников тех или иных советских организаций союзного или республиканского уровня. Как правило, «наследники» определенное время черпали свои ресурсы из полученной ими собственности. Постепенно профильная деятельность большей их части замещалась коммерческой, как правило, непосредственно связанной с этой собственностью. Успешные организации, как правило, полностью превращались в предпринимательские структуры. Неуспешные приобретали псевдообщественный характер, постепенно проедая доставшиеся материальные ценности и уменьшая содержательную деятельность до уровня, необходимого для придания минимальной легитимности праву обладания этой собственностью.
   Другим видом эксплуатируемого ими ресурса, отличного или сопутствующего материальному, являлись доставшиеся в наследство разветвленные региональные сети, или традиционные отношения с региональными элитами. Успешные лидеры и коллективы использовали этот ресурс в бизнесе или политике, превратившись в коммерческие или политические структуры. Из неуспешных структур постепенно уходили активные региональные представители, в процессе естественной ротации самих элит исчезали и отношения с ними. Эти организации или исчезли вовсе, или превратились в псевдообщественные структуры быстрее, чем обладавшие материальной собственностью. Безусловно, часть общественных организаций советского периода остались в качестве успешных и востребованных организаций в современной России. Однако их скорее можно считать исключением.
   Приведенные выше типы псевдообщественных структур, конечно, не исчерпывают всего их многообразия. Однако вне зависимости от своего происхождения практика их функционирования имеет достаточно схожий характер, что и позволяет объединять их в рамках одного понятия. Назовем такие общественные или политические организации fake-структурами (от англ. fake – поддельный, фальшивый). Основной их характеристикой, или fake-принципом, является несоответствие декларируемого и настоящего содержания. Часто описанные образования не имеют членов вовсе, либо их наличие носит фиктивный характер. Как правило, большая часть их деятельности не доходит до декларируемых ими целей, а останавливается на задаче удовлетворения финансовых запросов и амбиций их руководителей.
   Безусловно, fake-структуры не являются чисто российским феноменом и в той или иной степени существуют в любых странах, в том числе западных. Однако в них они, как правило, не обладают существенным весом и сбалансированы деятельностью не менее активных настоящих структур, выполняющих свои функции. К сожалению, российское гражданское общество пока только на пути к созданию такого механизма.
   Fake-структуры способны к многократному изменению своих принципов и идеологии вплоть до противоположных, их название и истинный характер деятельности могут не соответствовать друг другу Они легко меняют названия и взаимодействуют с аналогичными структурами, формально образуя новые организации, при этом ничего не прибавляя к своей деятельности и оставаясь такими же бесполезными для общества. Именно этим структурам и посвящена эта книга.

Глава III
FAKE-ОППОЗИЦИЯ

   «Другая Россия» – что это такое? С точки зрения персонификации на этот вопрос достаточно просто ответить. Анализ материалов средств массовой информации, собственных документов «Другой России» позволяет определить круг персоналий, которых можно к ней отнести. С этой точки зрения «Другая Россия» = Касьянов + Каспаров + Лимонов + Хакамада + Илларионов ± Ковалев ± Анпилов ± Немцов ± Литвинович ± Белковский ± Сатаров ± Гуляев и так далее. В июле 2007 года, вслед за несогласием поддержать его кандидатуру в качестве единого кандидата на президентских выборах, М. Касьянов заявил о выходе из «Другой России». Однако тот факт, что долгое время именно его фигура ассоциировалась с этой структурой, предполагает целесообразность общего обсуждения «Другой России» и М. Касьянова в едином контексте.
   Прежде всего, большинство этих людей одновременно состоят и в других организациях. Однако каких-либо решений о слиянии всех этих организаций в одну обнаружить не удалось. Ответить однозначно на вопрос о том, являются ли все члены этих организаций членами «Другой России», и на вопрос, можно ли считать их отдельной организацией или объединением, не представляется возможным. В любом случае можно говорить о том, что название «Другая Россия» (далее – Другие™) стало своеобразным торговым знаком, который обладает элементом новизны, и с его помощью организация становится узнаваемой для журналистов.
   Вместе с тем остается неясным, что такое «Другие» с формальной точки зрения. Дело в том, что Другие™ имеют сразу четыре формы: всероссийская конференция, гражданский конгресс, политическое совещание, оппозиционная коалиция. Причем не только различные средства массовой информации, но даже различные участники / члены этой структуры одновременно используют все формы или названия. Также совершенно непонятно, являются ли Другие™ политической или общественной организацией – нам еще придется вернуться к этому позднее.
   Другие™ презентуют себя представителями большей части, если не всего гражданского общества России, или, по выражению В. Рыжкова, считают себя «форумом, на который собран весь цвет российского гражданского общества». Для того чтобы читатель мог определиться, в какой степени правомерно говорить об этом, нам придется разобраться в составе Других™.
   Поскольку первой из четырех форм Других™ стала всероссийская конференция, предложим начать с нее. Участников всероссийской конференции «Другая Россия» можно разделить на четыре большие группы (в порядке убывания): иностранные гости (38 человек), представители Объединенного гражданского фронта (28 человек), представители Народно-демократического союза (26 человек), представители Национал-большевистской партии (21 человек). Меньшим количеством человек представлены организация «Мемориал» (13 человек), партия «Союз правых сил» (7 человек), движение «Трудовая Россия» (4 человека), незарегистрированная структура «Республиканская партия» (4 человека), организация «За права человека» (4 человека), партия «Яблоко» (4 человека). На конференции также присутствовали 17 журналистов, критерий подбора которых можно однозначно определить как «критическая позиция по отношению к государственной власти». Остальные участники – различные московские и региональные организации, преимущественно правозащитной тематики, представленные одним-тремя членами.
   Можно ли говорить о том, что данные люди представляют гражданское общество России? Очевидно, что наиболее многочисленная группа на конференции Других™ – граждане иностранных государств – к российскому гражданскому обществу отношения не имеют. Значительная их часть не имеет отношения и к западному гражданскому обществу, представляя разнообразные государственные структуры. Можно ли говорить о том, что оставшиеся представляют все российское гражданское общество?
   Для сравнения можно ознакомиться со списком из 1054 федеральных и региональных организаций, чьи проекты были рекомендованы Общественной палатой РФ. Адресная помощь этим организациям (распоряжение Президента РФ от 15 декабря 2006 г. № 628-рп) – конкретные усилия государства по развитию гражданского общества. Безусловно, по разнообразию и количеству никакие Другие™ не могут сравниться с организациями, представляющими часть гражданского общества, связанную с Общественной палатой РФ и региональными общественными палатами. Между тем, несомненно, можно говорить о том, что Другие™ представляют собой некоторое количество руководителей и представителей общественных организаций, выступающих критически по отношению к государству и в подавляющем большинстве работающих при финансовой или организационной поддержке иностранных организаций.
   Представим на суд читателя анализ идеологии и базовых ценностей основных участников коалиции Других™ – Г. Каспарова, М. Касьянова (на данный момент – бывшего активного участника), Э. Лимонова, А. Илларионова.
   Начнем со структуры, которую возглавляет радикальный писатель Эдуард Савенко (Лимонов). НБП можно назвать классической fake-структурой.

   С самого начала декларируемое и настоящее содержание резко отличаются. Несмотря на присутствие в названии Национал-большевистской партии слова «партия», НБП никогда не была партией в обычном понимании и никогда не была зарегистрирована в качестве партии. Этот пример хорошо демонстрирует второе свойство fake-структур готовность к видоизменению и мутации своих взглядов и идеологии в зависимости от запросов внешней среды вплоть до занятия совершенно противоположной позиции. Например, в своей программе 1994 года НБП провозглашала, что сущность «национал-большевизма» заключается в «испепеляющей ненависти к античеловеческой системе троицы: либерализма/демократии/капитализма» и «национал-большевик видит свою миссию в разрушении системы до основания», а также, что «на идеалах духовной мужественности, социальной и национальной справедливости будет построено традиционалистическое, иерархическое общество».
   В 2004 году на V всероссийском съезде национал-большевиков была принята новая программа (без отмены старой), в которой главной целью НБП провозглашалось «превращение России в современное мощное государство, уважаемое другими странами и народами и любимое собственными гражданами, путем обеспечения свободного развития гражданского общества, независимости СМИ». Каким образом можно совместить «испепеляющую ненависть к либерализму» и «свободное развитие гражданского общества», «ненависть к демократии» и «независимость СМИ», остается загадкой.
   Ироничное отношение к радикально-экстравагантным взглядам Э. Лимонова проскальзывает даже на страницах зарубежной печати. Например, The Wall Street Journal (США) в статье 1 апреля 2005 года пишет:

   «… В тюрьме он [7 - Э. Лимонов. – Ред.] написал семь книг. Одна из них называлась «Другая Россия»; в ней он призывает к созданию огромного «Евразийского государства», где будут проживать «вооруженные общины кочевников», более молодые члены которых будут практиковать свободную любовь. Чтобы иметь достаточную численность населения, писал он, всех молодых женщин заставят рожать не менее четырех детей, пока они находятся в возрасте 25-35 лет. В предстоящей революции, писал он, «люди будут погибать молодыми, но это будет весело».

   Предоставим читателю возможность подробнее ознакомиться и с Народно-демократическим союзом, и с Объединенным гражданским фронтом. Обе организации достаточно новые и известны главным образом своими лидерами: бывшим председателем правительства М. Касьяновым и шахматистом Г. Каспаровым. По своей программе и идеологии в большинстве западных стран обе организации считались бы левыми, социалистически ориентированными (поддержка безработных, сирот, бесплатное образование, контроль над ценами), с существенным уклоном в популизм.
   Например, в своих программных тезисах, принятых на III конференции 25 февраля 2006 года, Объединенный гражданский фронт провозгласил целый ряд левых, социально ориентированных лозунгов. Например, «преодолеть опасный дисбаланс в среднедушевых доходах населения между Москвой и другими регионами».
   Очевидно, что этот лозунг носит явно популистский характер. Каким образом Г. Каспаров собирается преодолеть этот разрыв? Очевидно, что, даже если принять их предложение – «в региональных бюджетах должно оставаться не менее половины суммы собранных в регионе налогов», – этого будет недостаточно. Во многих регионах просто отсутствуют предприятия и компании, которые могут обеспечить сравнимые с московскими выплаты в бюджет или заработные платы. За государственный счет увеличивать? Ввести выплаты, уравнивающие зарплаты в регионах и в Москве? Глупость, абсурд или явный популизм.
   Другой пункт программы ОГФ: «Вернуть гражданам старые долги. Являясь правопреемником Советского Союза, Россия несет прямую ответственность по внутреннему долгу СССР. В начале 90-х годов в условиях экономического краха правительство России отказалось от этого долга. Теперь, когда финансовые возможности страны многократно возросли, нелегитимно и безнравственно не признавать эту задолженность. За счет экспорта природных ресурсов, некогда являвшихся общенародной собственностью, государство должно найти форму адекватной компенсации россиянам, являвшимся клиентами Сбербанка, Госстраха и иных кредитных организаций СССР и утратившим свои сбережения в ходе реформ». Надо признать, что в этом вопросе ОГФ занимает более левую позицию, чем даже КПРФ.
   Еще один программный пункт Г. Каспарова: «Установить социальные приоритеты государственного бюджета: доля расходов на социальные нужды должна соответствовать нормам, принятым в развитых демократических странах».
   Однако никаких «норм, принятых в развитых демократических странах» не существует. Доли социальных расходов бюджетов Швеции и США кардинально различаются. Интересно отметить, что по доле социальных расходов Россия ближе всего именно к США.
   Еще более социалистический, левый характер имеет Народно-демократический союз М. Касьянова. Например, в своем манифесте они пишут: «Мы за действенную, системную и уважительную поддержку слабых и немощных, пенсионеров и безработных, инвалидов и сирот, направленную в том числе на социальную адаптацию оторванных от общества людей» и «Мы за доступное и качественное образование и здравоохранение. Мы против платности элементарных социальных услуг».
   Именно так: «против платности элементарных социальных услуг», т. е. за бесплатные социальные услуги.
   Смотрим дальше: «Мы против попустительства росту цен» – т. е. за регулируемые цены?
   Парадоксальным образом оказывается, что программа М. Касьянова сближается с программой КПРФ десятилетней давности, даже фразы и выражения используются похожие. Например, в своей программной речи на учредительном собрании движения «Народно-демократический союз» М. Касьянов использует один из любимейших тезисов КПРФ о том, как «антинародный режим убивает народ»:

   «Каждый год население страны уменьшается почти на миллион человек. Причем уходят из жизни люди в расцвете сил – 40-50-летние, сваленные в одночасье инфарктами, инсультами, психическими расстройствами. Россия находится среди мировых лидеров по числу самоубийств и насильственных смертей».

   Аналогичными, левыми, становятся и акценты в материалах – «старики, нищие, дети, инвалиды»:

   «Процветание страны измеряется не числом миллиардеров, а количеством нищих на улицах, детей в детдомах и брошенных всеми одиноких стариков. Мы больше не должны терпеть социальной сегрегации миллионов людей – это и брошенные дети, и одинокие старики, и инвалиды, и бесправные мигранты».

   Далее идет тезис о необходимости бесплатного здравоохранения и образования:

   «Поэтому, в частности, пора прекратить разговоры об ускоренном переходе на страховую медицину – у нас для этого слишком больное и слишком бедное население, мало кто способен отчислять из своей зарплаты достаточно средств на собственное лечение. Давайте для начала обеспечим бесплатную систему здравоохранения необходимыми ресурсами, а затем – как дополнение к этому – будем развивать страховые принципы здравоохранения. Среднее образование должно вновь стать гарантированным и бесплатным. Необходимо значительно повысить финансирование образования и зарплату преподавателей, вернув Учителю реальный авторитет в школе и в обществе. В свою очередь, качественное высшее образование не может быть уделом избранных. Молодежь должна иметь возможность получить современные знания и умения вне зависимости от материального благополучия своих родителей».

   Так же как и Г. Каспаров, М. Касьянов призывает к возврату и индексации сберегательных вкладов:

   «Пора вернуть нашим гражданам старших возрастов утраченные ими в 1991 году сберегательные вклады. Это можно сделать в короткий срок, и это, в том числе, позволит многим людям закончить процедуру приватизации своих тесных квартир, в которых они прожили десятки лет».

   Остается загадкой, каким образом, по какой логике такая позиция может сочетаться с убеждениями активного участника Других™ А. Илларионова, который занимал и продолжает занимать ультралиберальную позицию: резкое снижение государственных расходов, в особенности уменьшение социальных, приватизация государственного сектора, полное открытие российской экономики. Объединение этих позиций возможно только в варианте fake-логики.
   Сравните два фрагмента:

   1. «… гигантская концентрация власти, привилегий, богатства, технологий в руках корпораций – в их гонке за максимальными прибылями – преграждает путь к прогрессу и справедливости, уничтожает всякие перспективы для тех самых миллионов рабочих, которые создают прибыли, но остаются в стороне, как отработанный материал».

   2. «… лишь меньшинство пользуется плодами экономического роста… по официальным статистическим данным, разрыв в доходах между группами наиболее и наименее обеспеченного населения постоянно увеличивается. Острая несправедливость, незащищенность и явное неравенство – эти главные пороки сложившегося общественного устройства в равной мере ощущаются и бедными, и богатыми».

   Не только смысл, но и направленность, и даже слова совпадают. Между тем первый отрывок принадлежит Ральфу Найдеру – известному американскому активисту антиглобалистского движения и радикальному экологу, считающему, что избежать катастрофы, ожидающей «общество растущего потребления», можно только при помощи антирыночной революции. Второй отрывок принадлежит М. Касьянову – бывшему председателю правительства России, ныне лидеру Народно-демократического союза.
   В аналогичной радикально левой тональности выдержана оценка Г. Каспарова российского бизнеса. Обсуждая репутацию богатых россиян, проживающих в Лондоне, в своем интервью журналу The Times (Великобритания) от 26 марта 2007 года он говорит: «Они ведут себя нагло, потому что они делают деньги из ничего. Это дикие деньги. Представители новой российской элиты презирают интеллект. Они покупают эту яхту и ту, это легкие деньги, с которыми они легко расстаются».
   Итак, читатель мог убедиться в том, что как ОГФ Г. Каспарова, так и НДС М. Касьянова по своей идеологии являются типичными левыми, социалистически ориентированными организациями, с существенным уклоном в популизм. Причем по целому ряду вопросов позиции ОГФ и НДС имеют более левую позицию, чем даже КПРФ.
   Между тем для представителей либерального российского сообщества, а тем более для западного, Г. Каспаров и М. Касьянов не без успеха позиционируются как правые демократы-реформаторы, ориентированные на свободный рынок. Читатель может это легко увидеть по западным публикациям.
   Например, журнал Forbes (статья Майкла Фридмана от 4 мая 2007 г.) пишет о союзе Э. Лимонова с М. Касьяновым и Г. Каспаровым: «… данная группа объединилась с либералами и демократами-рыночниками в общей критике Кремля. Вместе с ними ее сторонники выходят на уличные шествия».
   В The Times от 21 марта 2005 года:
   «По политическим убеждениям Каспаров глубоко консервативен; по экономическим – правый».
   The Washington Times от 17 апреля 2006 года:

   «Г-н Касьянов, которого президент Путин отправил в отставку в 2004 году, начал борьбу за кресло главы государства, основав в апреле Народно-демократический союз – движение, призванное объединить усилия всех реформаторов».

   Сложно предположить, что Г. Каспаров и М. Касьянов, учитывая их предыдущие биографии, «прозрели» и стали убежденными левыми. Скорее можно говорить о том, что обе организации намеренно используют микс из левых лозунгов в надежде получить поддержку населения. В этом ярко проявляются классические свойства fake-структур – выступать с одной идеологией, а подразумевать другую, различные части их идеологии противоречат друг другу, а ценности легко меняются в зависимости от выгоды.
   Четвертый участник – А. Илларионов, которого большинство членов коалиции рассматривают в качестве интеллектуального и экономического лидера Других™. «Жемчужиной» его политико-экономического анализа, озвученного в программном выступлении на известной конференции, в многочисленных статьях и интервью (например, в газете «Коммерсантъ» от 23 января 2006 г. и в интервью радио «Эхо Москвы» 23 марта 2006 г., цитаты из которых используются в дальнейшем), является концепция «корпоративистского государства», которым, по его мнению, стала Россия. Под этим он предлагает понимать модель государства, в которой государственный аппарат и государство находятся под контролем некой «корпорации», которая «не ограничивается российской территорией» и «не знает деления по национальному или этническому принципу».

   Например, по убеждению А. Илларионова, Г. Шредер также является неформальным членом этой «корпорации» (бывший канцлер чужой страны оказывается «своим» для корпорации). Для описания сути этой «корпорации» А. Илларионов попытался использовать термин «корпоративизм». Однако этот термин в современной западной литературе используется либо для обозначения системы, обеспечивающей эксплуатацию трудящихся крупными корпорациями (как, например, во времена А. Гитлера), либо в связи со спецификой глобализации, в которой активную роль играют транснациональные корпорации («корпоративный глобализм»), занимающиеся примерно тем же. Такие публицисты, как Джордж Оруэлл также приходили к выводу о том, что «корпоративизм» является следствием естественного развития капитализма и свободного рынка.
   По мнению интеллектуального лидера Других™, «корпоративистское государство» одновременно является проявлением и «российского империализма» («Новый российский империализм приобретает отчетливый корпоративистский облик»).
   Учитывая левую риторику своих коллег по коалиции из Других™, западный политолог однозначно пришел бы к выводу, что бывший чиновник занимает позицию левого критика современного капитализма, особенно негативно оценивая доминирующую роль транснациональных корпораций.
   Между тем А. Илларионов известен как ярый сторонник активной экспансии западных корпораций в экономику России. Его рекомендации направлены на удовлетворение в первую очередь именно их потребностей – устранение ограничений на иностранные инвестиции в энергетику и полномасштабная приватизация всего энергетического сектора (нефть, газ, электроэнергетика), отказ от создания «газового ОПЕК» и т. д. Объяснить это несоответствие позиций в рамках обычной, а не fake-логики не представляется возможным.
   Далее А. Илларионов приходит к выводу, что политика власти России по расширению госсектора ставит нас в ряд с государствами третьего мира.
   Цитируем дословно его выступление на радио «Эхо Москвы»: «… Ливия, Венесуэла, Ангола, Чад, Иран, Саудовская Аравия, Сирия, Ирак. Почему эти страны упомянуты здесь?… В этих странах основные экономические активы, основные экономические ресурсы находятся в собственности госкомпаний». Правда ли это?
   Представим на суд читателя исследование известного американского консервативного фонда Heritage Foundation, который позиционирует себя в качестве структуры, которая «верит в свободное предпринимательство, ограниченное правительство, сильную национальную оборону и традиционные американские ценности». Очевидно, что ее представителей сложно упрекнуть в положительной предвзятости к России, а по вопросу участия государства в экономике фонд занимает одну из наиболее критических позиций.
   Ежегодно фонд проводит исследование «Индекс экономической свободы». Одна из составляющих этого индекса носит название «государственное вмешательство в экономику» и оценивается через «потребление ресурсов правительством в процентах от общей экономики», «долю дохода, получаемого государством от владения бизнесом и собственностью», «экономический продукт, выпускаемый госкомпаниями», а также «долю прибыли, получаемой от госкомпаний и собственности». Следуя за А. Илларионовым, можно предположить, что в России государственное вмешательство в экономику за последнее время как минимум увеличилось до угрожающей степени, перейдя от «нормального» уровня западных стран до уровня стран третьего мира. Предоставим читателю убедиться в экономической безграмотности этих выводов.
   По результатам исследования Heritage Foundation за 2006 год по показателю «государственное вмешательство в экономику» такие страны, как США, Канада, Германия, Испания, имеют индекс 2 (или низкий уровень вмешательства). Некоторые читатели уже предполагают, что этот уровень в России оценен как высокий – так же как (что можно понять из слов А. Илларионова: «Теперь среди них и Россия…») в Ливии, Венесуэле, Анголе, Чаде, Иране, Саудовской Аравии, Сирии и Ираке.
   Однако согласно исследованию Heritage Foundation уровень «государственного вмешательства в экономику» в России равен 2 (низкий). Такой же имеют США, Германия, Испания. Австралия, Новая Зеландия, Великобритания, Финляндия, Чили и Израиль, например, имеют индекс 2, 5. То есть в этих странах больший, чем в России, уровень вмешательства государства в экономику.
   Еще больший индекс – 3 (средний) – в Дании, Нидерландах, Швеции, Франции, Китае. При этом в 1995, 1996, 1997 годах Россия по уровню вмешательства государства в экономику имела индекс 5 (или очень высокий); в 1998, 1999, 2000, 2001-м – индекс 4 (высокий); в 2002 и 2005-м – 2,5 (между низким и средним); а в 2 006 2004 и 2003-м – 2 (низкий). То есть в течение десятилетия в России отмечается явная тенденция к уменьшению государственного влияния на экономику. Для сомневающихся отметим, что для этих оценок Heritage Foundation использует не экспертные, а официальные статистические данные Международного валютного фонда.
   Таким образом, можно ясно говорить о том, что рассуждения эксперта А. Илларионова о повышенном по сравнению с западными странами уровне централизованного государственного вмешательства в экономику страны, а также основанный на этом вывод об ускоренном движении России к «корпоративистскому государству», подобному Ливии, Венесуэле, Анголе, Чаду, с экономической точки зрения не имеют под собой основы.
   Приведем еще несколько примеров. В начале 2003 года государство в Норвегии было собственником 43% акций от общего количества акций компаний, которые были представлены на бирже в Осло. В частности, государство является основным владельцем нефтяного сектора, на который приходится 46% дохода от экспорта страны.
   В 2003 году правительство Франции приняло решение о выделении более семи миллиардов евро для приобретения акций крупнейшей в стране промышленной компании Alstom – одного из лидеров мирового машиностроения. С экономической точки зрения терпящая банкротство Alstom для французского государства значительно более проблемный актив, чем прибыльная, с положительной конъюнктурой рынка компания «Сибнефть» для российского. Как минимум мы должны признать, что «массированная интервенция» (в терминологии А. Илларионова) французского правительства с экономической точки зрения носила значительно менее выгодный для государства характер.
   Следуя новой российской полемической традиции, необходимо было бы также обсудить, насколько эти действия поставили Францию в один ряд с «Ливией, Венесуэлой, Чадом», а также «очевидную» коррупционность французской власти и т. д. Не будем тратить на это время.
   Несостоятельность концепции А. Илларионова очевидна. Остается предположить либо низкий профессиональный уровень этого эксперта, либо его приверженность тем же fake-принципам, то есть способность говорить об одном, а подразумевать другое, не обращая внимания на явные противоречия в собственных утверждениях.
   Итак, читатель может убедиться в том, что основные организации и фигуры, составляющие коалицию Других™, по отдельности носят характер fake-структур. К сожалению, рассмотрение объединения Других™ в качестве отдельного субъекта дает не лучшие результаты.
   Очевидно, что левая, социально ориентированная риторика ОГФ и НДС существенно отличается от провозглашаемых ими правых, рыночных, принципов. Им обоим в большой степени противоречит неистовый призыв Э. Лимонова к «испепеляющей» ненависти к демократии в виде «Сталин – Берия – ГУЛАГ». Единственное, что является общим для всех Других™ – это отношение к политической системе России, в общем виде характеризуемой ими с помощью слов и выражений: «кровавый режим», «конец демократии и свободы», «тотальная цензура в СМИ», «тоталитаризм», «всесилие спецслужб», «Запад нам поможет».
   Вера части Других™ в справедливость этих слов не требует подтверждения весомыми доводами, какого-либо обсуждения и даже влечет за собой отказ от признания очевидных фактов. Например, ежемесячное получение заработной платы сотрудниками радиостанции «Эхо Москвы» от Газпрома, следовательно, по логике Других™, от власти, никак не мешает им рассуждать о тотальном ограничении СМИ, об уничтожении свободы слова и так далее.
   С поведением Э. Лимонова сходна линия другого активиста Других™ – бывшего депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга С. Гуляева. Он объявил о создании нового движения «Народ», учредительная конференция которого прошла 23-24 июня в Москве при активной поддержке представителя партии «Яблоко» А. Навального. Известный политтехнолог fake-структуры Других™ С. Белковский выразил уверенность в том, что С. Гуляев будет участвовать в президентских выборах. Потенциальный кандидат изобрел новый невиданный в науке термин «националист-демократ», пояснив свое поведение следующим мотивом: «Власть пытается спекулировать этой темой, создавая „Великую Россию“ и другие движения. Мы тоже не будем упускать эту тему, так как запрос в обществе на национализм и демократию достаточно высок».
   Подобно Э. Лимонову, С. Гуляев и А. Навальный пытаются использовать популярные в электорате идеи:

   «В слове „популизм“ нет ничего плохого. Это лишь означает, что программа должна быть ориентирована на наименее обеспеченных граждан, каковых в России большинство. Она должна быть написана тем языком, которым говорят люди… Если агитатор „Другой России“ не может за две минуты разъяснить человеку со средним образованием тот или иной пункт программы, значит, этот пункт надо безжалостно из программы удалять».
(В. Линдерман, соратник Э. Лимонова)

   «Он нам нужен, этот марш… Посещение „Русского марша“ окончательно убедило меня в том, что идея изъятия у фашистов права на провозглашение национальных идей и лишения их лидерских позиций в „русском движении“ не только совершенно правильна – она вполне реализуема».
(А. Навальный)

   Тот факт, что кто-либо начинает использовать лозунги или идеи, явно имеющие популистский оттенок, в рамках демократического общества может иметь только моральную оценку: их право. Однако соединение в едином понятии национализма и демократии…
   Еще более странным с точки зрения предполагаемой позиции нового националистического крыла Других™ выглядит желание провести летнюю конференцию в Эстонии:

   «Выездное совещание в Эстонии планируется на начало июля. Программа этой поездки еще только обсуждается. Сейчас идет активная подготовка к „Маршам несогласных“ в Питере и Москве, а после их проведения уже будет совещание в Эстонии… Почему для саммита „Другой России“ была выбрана именно Эстония? Это вопрос политический. Российские власти сейчас категорически испортили отношения с нашей некогда братской республикой и ближайшим соседом. Мы считаем, что надо восстанавливать нормальные отношения».

   Как известно, эта страна намеренно и последовательно нарушает права человека по отношению к русским и поддерживает деятельность фашистских объединений. Каким образом совместить программу «национального возрождения» и поддержку страны, ведущей антирусскую политику? С самого начала – объявления о своем создании – структура «Народ» оказалась ярким представителем широкого класса fake– структур.
   В любом случае современная политическая система России позволяет каждому свободно думать и говорить. Кому-то нравится Путин, кому-то – Буш, а кому-то – Че Гевара или «Сталин – Берия – ГУЛАГ», как, например, одному из лидеров Других™. В таком контексте становятся ясными причины безболезненного соединения, казалось бы, несовместимых fake– структур в коалицию Других™.
   Одним из свойств таких структур является их способность к мгновенному объединению во «вторичные fake-структуры» вне зависимости от провозглашаемой идеологии. Именно этим объясняется, что представители НБП проявили готовность подкорректировать или вовсе заменить свои лозунги. Или, как говорит Г. Каспаров, «лимоновцы продемонстрировали абсолютную готовность к принятию такой культуры и достаточно быстро с нами вырабатывают, учитывая, что там Каспаров, Рыжков, Касьянов, очень быстро вырабатывают совместные документы». Уже не кажется циничным призыв Объединенного гражданского фронта «ввести уголовную ответственность за незаконное обогащение публичных лиц и государственных служащих согласно ратифицированной РФ конвенции ООН против коррупции» и не возникает вопрос, разделяет ли требование уголовной ответственности государственных служащих лично М. Касьянов. Согласно принципам функционирования fake-структур это абсолютно не важно.«содействие развитию демократических институтов и процедур», «содействие развитию правовой базы РФ как демократического общества». Именно так – в качестве единственных защитников этих ценностей – их воспринимают западные средства массовой информации.

   Рассмотрим отдельно основной программный тезис Других™ – декларируемое ими стремление к демократическим свободам и правам человека:
   Например, The Wall Street Journal от 2 мая 2007 года пишет:

   «Активист Каспаров, выступающий в поддержку свободной прессы и демократии, к несчастью для себя, подвергся репрессиям, которые наверняка были организованы либо Путиным, либо его приспешниками».
   «… При Владимире Путине демократия в России умирает. Остается надеяться, что народ в силу своих убеждений и при поддержке цивилизованного мира не позволит этому случиться, что он поддержит в неравной борьбе активистов, подобных Гарри Каспарову».

   16 апреля 2007 года:

   «Бывший чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров в последние годы получил новую известность как ведущий демократический активист России. Он – олицетворение нравственной силы, лежащей в основе объединения оппозиционных организаций, известного под названием „Другая Россия“.

   Il Sole 24 Ore 24 апреля 2007 года:

   «Сегодня из тюремных подземелий, не всегда метафорических, не принятые во внимание Лимонов, Каспаров и Касьянов поднимают голос, возвещая о конце демократии».

   Между тем планы Других™ не только не соответствуют демократическим принципам, но и являются их прямой противоположностью, некой Другой демократией™. Частью которой, например, является запрещение ряда партий и крупнейшей части гражданского общества, связанной с Общественной палатой РФ. В своих документах Другие™ так и пишут: «Обязательным условием считаем роспуск „Единой России“ и упразднение Общественной палаты».
   Они напрямую ставят своей целью насильственное изменение системы страны и российского общества: «… в „Другой России“ сложился консенсус по вопросу, скажем, масштабной политической реформы: ограничение президентской власти, передача полномочий парламенту, правительство ответственно перед парламентом, передача и финансовых, и политических полномочий в регионы».
   Более того, Другие™ призывают к фактическому уничтожению государственной власти через отстранение государственных служащих: «В новой России нынешние высокопоставленные чиновники (как на федеральном, так и на региональном уровне), а также руководство спецслужб должны быть законодательно лишены возможности работы в системе государственного управления».
   В этом же стиле выдержаны заявления примкнувшего к Другим™ бывшего правозащитника В. В. Буковского. В своем интервью газете Corriere Delia Sera (Италия) от 26 сентября 2006 года он говорит: «В противоположность тому, что принято считать на Западе, Россия не двигается по направлению к демократии и рыночной экономике. Последние президентские выборы, когда избиратели должны были выбирать между лидером коммунистов и полковником КГБ, показывают, что за демократия дается этой стране. Выборы на русский манер». Остается загадкой, почему избрание президентом США, например, Дж. Буша, работавшего директором ЦРУ, является демократичным, а избрание В. Путина – нет.
   Другие™ прямо говорят о том, что «оставляют за собой право игнорировать те законотворческие инициативы российской власти, которые, с нашей точки зрения, противоречат букве и, самое главное, духу Конституции». Какие уж там западные принципы уважения судебной власти, Конституционного суда? Другие™ предоставляют самим себе право определять, что противоречит слову и даже духу Конституции, а что нет. Сами же они и собираются определять, подчиняться им законам или нет. Вот такое Другое™ «развитие правовой базы». Очевидно, что такая программа никакого отношения к демократическим ценностям не имеет, а точнее, является их прямым отрицанием.
   В радиопередаче Sunday Profile на австралийском сетевом радио АВС 3 апреля 2005 года Г. Каспаров заявляет: «Думаю, сегодня у русских искаженное представление о капитализме, либеральной демократии и рыночной экономике». Вероятно, изложенные выше фрагментарные взгляды и являются, по его мнению, правильным представлением о капитализме и демократии.
   В основном своем лозунге – в приверженности демократическим ценностям – Другие™ также подтверждают свой статус fake-структуры: никакого отношения к декларируемым ими ценностям их программа и намерения не имеют, декларируется одно, а реально за этим стоит совершенно другое. Фактически Другие™, не скрывая, претендуют на монопольную политическую власть в России, причем власть, никоим образом не подкрепленную мандатом народа.
   Читатель мог убедиться в том, что высказывания Г. Каспарова и М. Касьянова во многом по смыслу совпадают с риторикой известного американского левого активиста антиглобалистского движения Р. Найдера. Однако между Ральфом Найдером и Каспаровым – Касьяновым, не говоря уже о Лимонове, есть огромная разница. Зеленая партия (от нее Р. Найдер баллотировался на пост президента США) становится партией и субъектом политического процесса. Участвуя в политике США, в 2000 году кандидат от Зеленой партии Р. Найдер получает свои законные 2,7%.
   Между тем Другие™ действуют совершенно иным образом. В конференции Других™ участвовали представители как минимум трех политических партий: «Союз правых сил», «Яблоко» и КПРФ. Все эти партии прекрасным образом существуют и участвуют в нормальной политической жизни. Предположим, что целых трех партий недостаточно для того, чтобы представить народу цели и идеалы Других™, получить его поддержку, войти в органы законодательной власти. Естественным выходом было бы создание своей партии.
   Однако, не считая неудачной попытки приобретения Демократической партии России, ни Г. Каспаров, ни М. Касьянов даже не предпринимали попыток создания партии или участия в муниципальных и региональных выборах. Почему они этого не делают? Существование оппозиционной КПРФ опровергает версию о неминуемом жесточайшем противодействии кремлевской администрации. У меня не возникает сомнений, что в случае отказа в регистрации они могли бы дойти до Страсбургского суда – не мытьем, так катаньем партия была бы зарегистрирована. Между тем даже не было сделано такой попытки.
   Почему? Ответ простой: Другие™ даже при полнейшей прозрачности выборов и усиленном финансировании не смогли бы пройти в Государственную Думу. Никакое регулярное появление на телевизионных каналах не смогло бы помочь М. Касьянову, Г. Каспарову и А. Илларионову – вспомним хотя бы пример «Яблока», когда Г. Явлинский монопольно занимал большую часть эфира канала НТВ. Другие™, осознавая свою электоральную непривлекательность, принципиально остаются общественными организациями и тем самым отказываются от нормального участия в политике. Согласно собственной самооценке и юридической форме своих организаций Другие™ презентуют себя в третьем секторе. В рамках современной демократической системы государства, как в западных государствах, так и у нас, предполагается, что общественные и неправительственные организации могут вести разнообразную деятельность: защищать интересы различных частей общества, привлекать внимание общества к тем или иным проблемам, даже пытаться влиять на власть.
   Однако основная цель Других™ для представителей гражданского общества достаточно своеобразна – как можно быстрее перестать быть представителями гражданского общества, а стать собственно властью. Не в виде власти моральной или власти убеждения, а непосредственно исполнительной, законодательной и т. д. На это ясно указывают выступления и программные документы такого «цвета гражданского общества», как Каспаров – Лимонов – Касьянов. Можно ли эти цели оценить как естественный продукт деятельности гражданского общества? Очевидно, что Другие™ ставят явные политические цели, такие, какие могут ставить политические партии. Какой уж тут «гражданский контроль над властью», который якобы стремятся восстановить Другие™? Это непосредственное стремление к обладанию властью.
   Впрочем, это и не скрывается – итоговое заявление участников конференции «Другая Россия» так и заканчивается: «… мы намерены осуществлять эту власть непосредственно и через своих представителей». Другие™ именно и собираются стать самой властью. Таким образом, мы приходим к еще одному проявлению fake-характера Других™: оставаясь общественными организациями и отказываясь от участия в выборах, они требуют власти как крупнейшие политические партии; обладают минимальной поддержкой и количеством членов, а претендуют на представление интересов всего общества и т. д.
   В рамках западной демократической системы такие «общественные организации», как Другие™, смотрелись бы достаточно странно. Представим себе, например, Human rights watch, которая бы провозгласила, что среди американских правозащитных организаций сложился консенсус по ограничению власти президента США, передаче полномочий в конгресс, а кроме того, требовала бы обязательного роспуска Демократической партии, изменения системы выборов президента. Как бы смотрелась Human rights watch, если бы ее лидер провозгласил, что власть США, включая избранного президента, поддержанного народом, конгрессом и сенатом, – команда из ЦРУ, а также отъявленные врали и имитаторы (аналогично речи С. Ковалева).
   Особенную «поддержку» американского народа вызвала бы информация о том, что такие «общественные» организации стала бы масштабно финансировать, например, Саудовская Аравия, официальные религиозные представители которой стали бы посещать их мероприятия, а мусульманские СМИ хором стали бы называть таких правозащитников «оппозицией». Картину довершали бы проводимые в Вашингтоне и Нью-Йорке «правозащитные марши» с обязательным элементом программы в виде прорыва кордонов полиции и использования неформальной лексики и мата по отношению к журналистам в прямом телевизионном эфире. Между тем именно это и происходит с Другими™ в России.
   Очевидно, что в рамках демократической системы государства Другие™ не имеют шансов. Единственная их возможность – создать свою, Другую демократию™, выстроенную под себя.
   Первый шаг – мимикрировать под общественные организации и гражданское общество, переформатировать повестку дня под свои задачи. Приучить общество к тому, чтобы их мизерные действия и шаги получали преувеличенное внимание средств массовой информации. Например, по сравнению с недавними маршами в США, в которых, протестуя против ущемления прав мигрантов или против войны в Ираке, на улицы выходили миллионы людей, количество людей, участвующих в «маршах» Других™, смехотворно мало. В интерпретации Других™ миллионы американских недовольных – незначительный сбой в тотальной системе демократии, а пара тысяч сотоварищей Лимонова – Каспарова – Касьянова – угнетенный «цвет гражданского общества», восставший против режима.
   Дальнейшие замыслы Других™ – постараться изменить и в конечном итоге сломать демократическую систему российской власти, получить для себя преимущества, несоизмеримые с собственным весом в обществе и поддержкой их населением, дискредитировать и ослабить партии и государственные структуры, в конечном итоге – попытаться захватить власть.

   Именно поэтому Другим™ так мила атмосфера хаоса первой половины 90-х годов – атмосфера слабости, а во многих сферах – отсутствия власти. При изучении программных документов Других™ возникает своеобразное ощущение дежавю – уже виденного.
   Взять, например, их лозунг «Ликвидация номенклатурной системы льгот и привилегий на всех уровнях». Возможность раз в неделю получать дефицитные продукты, заказать хороший костюм раз в год, приобрести «Жигули» по специальной (укороченной) очереди, иностранные изделия легкой промышленности по сниженной цене была одним из основных поводов для ненависти в адрес функционеров КПРФ. Однако о какой номенклатурной системе льгот можно говорить в 2007 году? Открою страшную тайну: выбор в кафе большинства бизнес-центров или столовых крупных коммерческих структур (нередко бесплатных для сотрудников) давно лучше, чем в столовой Администрации Президента, которую иначе как скромной не назовешь. То, что Другие™ берут на вооружение лозунг ликвидации давно не существующих «номенклатурных льгот», доказывает только то, что они по-прежнему ощущают себя внутри приятной их сердцу атмосферы хаоса 90-х.
   Впрочем, с этим временем их роднит и другая черта, которая внушает куда более серьезные опасения. В своем обращении Г. Каспаров подчеркивает: «мы не случайно назвали новую организацию „фронтом“„. В истории можно найти „хорошую“ компанию «фронту“ Г. Каспарова. С лета 1988 года в СССР стали создаваться многочленные народные фронты и националистические движения. Одними из первых они были созданы в прибалтийских республиках. Все эти «фронты» приняли деятельное участие в распаде СССР, а многие из них – и в попытках разрушения России. Приведем несколько цитат из высказываний Других™:

   «… полноценный субъект Федерации, государство, состоящее в равноправном союзе с другими государствами – членами Федерации…» (Э. Лимонов), «предоставление регионам права самостоятельно определять модель организации государственной власти в своем субъекте Федерации».

   В этом же стиле выдержана некая «Программа гражданского согласия», которая создана «в соответствии с решениями Первого и Второго конгрессов, поддержанных июльской конференцией „Другая Россия“„и которую уже рассматривают на «Комитете действия Всероссийского гражданского конгресса“:
   «Предоставление более широких возможностей для регионов в экспериментальном порядке опробовать ту или иную политическую или социально-экономическую модель».
   Это ли не желание продолжить хаос первой половины 90-х годов, который почти привел к распаду России? Может быть, нам хватит одного Дудаева, который в «экспериментальном порядке опробовал иную политическую модель»?
   Очевидно, что желание fake-структуры Других™ состоит в уничтожении всей системы российского государства и общества – в создании для них (Других™) эксклюзивных и антидемократических привилегий (доступа к власти без участия в выборах и одобрения народа), они состоят в требованиях уничтожения других политических субъектов, поддержанных в отличие от них народом. Придерживаясь этих целей, fake-структура Других™ неминуемо объявляет войну не Президенту РФ В. Путину и его окружению, как им кажется, а большей части общества и политической системы России.
   Фактически они объявляют войну всем тем, кто голосовал за В. Путина или за любого из легитимных субъектов политического процесса, всем тем, кто голосовал за любую из признанных политических партий. Они объявляют войну и всем существующим партиям, не исключая те, которые имеют отношение к «Другой России»: СПС и «Яблоко», которые, в силу ряда их идеологических лозунгов, станут первейшими врагами.
   Именно об этом напрямую говорил представитель Других™ С. Ковалев. Для этого человека, искренне ненавидящего Россию, безусловно, такая война «против всех» мила и привычна. Процитируем его выступление на «Другой конференции»: «… команда из КГБ… Грязная контора… откуда проник во власть упомянутый президентов десант, она уже не вооруженный отряд партии, как прежде, наоборот, теперь у них есть своя угодливая партия на побегушках. Ну и служивая „правая“, и служивая заслуженная Общественная палата, и разнообразные служивые советы „при…“, и даже двухпалатный служивый парламент. В общем, укомплектованная команда вралей и имитаторов». Вот и описание врагов: Президент России, Общественная палата, Совет Федерации и Государственная Дума, «Единая Россия», СПС.
   Наличие политических сил, имеющих государственную программу и взгляды, отличающиеся от взглядов тех, кто находится в данный момент у власти, является естественной составляющей политической системы современного демократического государства. В России большинство зарегистрированных партий в той или иной мере говорят о своей оппозиционности партии власти, которой является «Единая Россия». Об оппозиционности открыто заявляет «Справедливая Россия», выступившая одним из инициаторов принятия закона об оппозиции, о своей оппозиционности говорят ЛДПР, СПС и так далее. Ярчайшим примером оппозиции в России, безусловно, является КПРФ примером парламентской оппозиционной партии со своей идеологией, добивающейся власти в рамках демократической системы.
   Для подтверждения ее оппозиционности достаточно почитать ее программу:

   «Нынешний правящий режим обманом и насилием пытается вернуть народы нашего Отечества к варварскому, примитивному капитализму… Целенаправленно уничтожаются производительные силы, наука и культура… Во всех слоях населения неуклонно растет сопротивление правящему режиму… Организуются и сплачиваются народно-патриотические силы, силы социального и национального освобождения… Возглавить растущее народное сопротивление насильственной капитализации страны… отстранить от власти мафиозно-компрадорскую буржуазию, установив власть трудящихся, патриотических сил».

   Никакие политические технологии не смогут научить Каспарова и Касьянова такой ритмичности стиля, энергетике фраз и гармоничности слога – на ум мгновенно приходят кадры фильма «Броненосец Потемкин».
   Однако именно fake-структура Других™ претендует на статус «единственной оппозиции». Ей во многом удалось приобрести такой имидж в глазах западных политиков и средств массовой информации: «Экс-чемпион мира Гарри Каспаров стремится объединить российскую оппозицию, бросая тем самым вызов Владимиру Путину» (Focus, 25 октября 2005 г., Германия), «Каспаров – новая фигура российской оппозиции» (TF-1, 17 мая 2005 г., Франция), «Каспаров – строитель оппозиции Путину» (The New York Times, 11 марта 2007 г., США), «Свободный мир и его лидер, Соединенные Штаты, должны помочь таким защитникам свободы, как Гарри Каспаров, не менее решительно, чем Рональд Рейган помогал советским диссидентам» (The Washington Times, 17 апреля 2007 г., США) и т. д.
   Однако между тем, что понимают под оппозицией на Западе, и тем, какой оппозицией в действительности является fake-структура Других™, есть огромная разница. Наличие политических сил, имеющих государственную программу и взгляды, отличающиеся от убеждений тех, кто находится в данный момент у власти, является естественной составляющей политической системы современного демократического государства. Такая политическая альтернатива имеет множество задач и даже далеко не всегда называется оппозицией.
   Например, в США фактически отсутствует термин «оппозиция» в контексте долговременной политической силы. При обсуждении внутриполитических вопросов об оппозиции говорят лишь в контексте определенного политического вопроса или конкретной фигуры. Например, «оппозиция войне в Ираке», оппозиция соглашению CAFTA, оппозиция Дж. Бушу и так далее. Применительно к основным элементам политической системы – Республиканской или Демократической партии – этот термин не используется вовсе. Вне зависимости от того, к какой партии принадлежит президент США, применительно к сенату и конгрессу используются понятия «меньшинство» или «большинство» – в зависимости от того, какая из партий имеет большее количество голосов в соответствующем органе. Несмотря на обилие неправительственных организаций, выступающих с позиций, кардинально отличающихся от позиции правительства США, ни одну из этих организаций, как правило, не называют «оппозицией». Говорят об оппозиции применительно к конкретному вопросу или фигуре.
   По мнению политолога С. Заславского, появление особого правового статуса оппозиции связано с распространением так называемой Вестминстерской модели демократии. Например, в Великобритании, Австралии и Канаде наибольшая неправительственная фракция наряду с правительством (в Великобритании – с Кабинетом Ее Величества) имеет официальный статус оппозиции Ее Величества. В Индии, Новой Зеландии, Ирландии и ряде других стран она именуется «официальной оппозицией».
   Оппозиция пользуется особыми правами, которые большей частью не закреплены законодательно, а базируются на политических традициях. С течением времени отдельные аспекты деятельности оппозиции перешли в официальные документы.
   Впервые официальная оппозиция была формально признана в Великобритании в 1937 году – о лидере «лояльной оппозиции Ее Величества» было упомянуто в Акте о министрах короны. В Великобритании лидер номинально утверждается главой государства и получает жалованье из государственной казны. В Австралии он входит в список лиц, которым в случае недееспособности премьера могут быть переданы его полномочия.
   Особый статус официальной оппозиции свидетельствует не столько о правах, сколько об обязанностях. Официальная оппозиция обязана сформировать теневой кабинет, члены которого контролируют министров. Парламентской оппозиции гарантируется право на получение регулярной информации от правительства и официальной документации.
   В континентальных странах Западной Европы собственно статус оппозиции, как правило, предметно не регулируется: в центре внимания здесь в основном гарантии политическим силам, находящимся в меньшинстве. Тому есть свое объяснение: в этих странах партийная система обычно представлена не одной, а несколькими влиятельными оппозиционными партиями, конкурирующими не только с правительством, но и между собой. Такие оппозиционные фракции зачастую не способны сформировать дееспособное теневое правительство, которое может в случае кризиса взять власть в свои руки, т. к. для формирования нового большинства им необходимо будет объединяться с одной из сил, формировавших предыдущую коалицию.
   Таким образом, в этих странах правовой защите подлежат права скорее не оппозиции, а политического меньшинства, которое также имеет власть и несет за власть ответственность.
   Так, в конституции ФРГ и регламенте бундестага закреплено «право меньшинства». По требованию четвертой части состава парламента может быть сформирована следственная комиссия. Также фракции могут подавать правительству «большой запрос» и требовать обсуждения. Не менее трети депутатов могут потребовать созыва внеочередного заседания бундестага, а по запросу одной десятой депутатов и решению двух третей проводится закрытое заседание. Специально закрепляемые права меньшинства, с одной стороны, служат защитой для оппозиции со стороны парламентского большинства, а с другой – позволяют рассматривать альтернативные решения политических вопросов и доводить их до сведения общественности.
   Фактически ни в одной из западных стран нет практики широкого использования понятия «оппозиция» применительно к общественным организациям, вне зависимости от их массовости и критичности отношения к правительству. Напротив, практически во всех этих странах, в контексте своих собственных государств, под оппозицией понимается необходимый политический субъект – элемент полноценного функционирования и политической системы, и самой власти.
   Совершенно не такой является fake-структура Других™, которая заявляет о своей оппозиционности всему государству и политической системе России. Это принципиальная позиция Других™:

   «Когда мы говорим про демонтаж системы, мы говорим про демонтаж той системы, в которой оппозиция являлась частью власти».
(Г. Каспаров)

   «Думаю, нам удастся обрушить стены этого ужасного государства».
(Э. Лимонов)

   В этом контексте Другие™ кардинально отличаются, например, от КПРФ, которая, являясь настоящей оппозицией, продолжает спокойно функционировать, проводить митинги, марши и шествия, участвовать в выборах. Казалось бы, по логике существования тоталитарной системы, о которой говорят Каспаров – Касьянов – Лимонов – Илларионов, набора призывов КПРФ более чем достаточно для запрещения. Однако КПРФ является нормальной политической партией – субъектом политического процесса, партией, представляющей интересы определенной части общества, партией с реальными, а не придуманными или купленными членами, партией с ясной идеологической программой, партией, участвующей в реализации государственной власти. В отличие от fake-оппозиции Других™, которая, как мог уже убедиться читатель, претендует на монопольную политическую власть, но не имеет на это ни оснований, ни тем более перспектив.
   Впрочем, ознакомившись с высказываниями и интервью разного рода «оппозиционных» правозащитников и активистов Других™, у непредвзятого российского, а тем более западного читателя возникает стойкая убежденность в том, что большинство из них ни в коей мере не пытаются завоевать или сохранить авторитет в глазах населения России. С чем связано такое на первый взгляд странное поведение? Вероятно, свою роль играет свойственное целому ряду «оппозиционеров» чувство высокомерия и превосходства, в других случаях на первый план выходит недостаток знаний и самоуверенность.
   Например, бывший диссидент В. Буковский на вопрос польской газеты Tygodnik Powszechny 30 июля 2007 года: «Почему вы хотите участвовать в президентских выборах 2008 года?», отвечает:

   «Я хочу помочь обществу проснуться. Пока в качестве альтернативы Путину предлагаются бывшие коммунисты. А меня в стране знают как узника совести. Коннотации, связанные с моей персоной, однозначны. Я хотел бы, чтобы общество пробудилось от спячки».

   Уверенность в том, что бывшего правозащитника – не самого известного, несколько десятков лет не участвующего в общественной жизни России, «знают в стране», может вызвать только иронию. Более того, несмотря на попытки представить бывшего олигарха М. Ходорковского и десяток осужденных по уголовным статьям аналогом советских диссидентов, понятие «узник совести» отсутствует в лексиконе современной России. Самоуверенность же 64-летнего бывшего диссидента, считающего, что его появление из Лондона после 30 лет отсутствия может «пробудить страну от спячки», вызывает лишь мысли о его неадекватности и непонимании жизни страны. Однако основным мотивом, по всей видимости, является максимальное желание «понравиться» западной аудитории и пренебрежение российской. Это единственное разумное объяснение нижеследующим высказываниям и заявлениям, которые не могут не вызвать отторжения и негативного отношения со стороны граждан России.
   Например, М. Касьянов возмущается тем, что у России есть свои собственные национальные интересы и политическая культура:

   «У сегодняшней России по любому вопросу свое собственное мнение; у нас другое видение мира; у нас другая организация жизни» и «Запад прав, когда критикует нас, а мы должны принимать эту критику как нормальное демократическое государство».
(Corriere Delia Sera, 8 июня 2007 года)

   Еще более странно поступает Э. Лимонов, когда бравирует наличием у него американского вида на жительство в газете The Washington Post (США) 16 августа 2005 года:

   «… Лимонову доставляет удовольствие перспектива решительного противостояния с властями. И он почти не проявляет беспокойства в связи с тем, что ему может „светить“ еще один, более длительный срок тюремного заключения. Смеясь, он сказал: „У меня все еще есть моя грин-карта“.

   Надо ли говорить, что в сознании абсолютного большинства жителей России наличие у политика американского вида на жительство никак не добавляет ему авторитета? Аналогичным образом поступает Г. Каспаров, рассказывая газетам о своей квартире на Манхэттене и о том, что его третья жена рожает детей в Финляндии и Нью-Йорке: «… Когда я видел его [8 - Каспарова. – Ред.] в 1993 году, его первая жена Маша как раз вот-вот должна была родить его первую дочь Полину в Хельсинки, где в то время принято было рожать богатым русским женам. Пять месяцев назад его третья жена, 25-летняя Даша, экономист по специальности, родила в Нью-Йорке его третьего ребенка, Аиду. «Финляндию мы выбирали из соображений удобства. НьюЙорк в этот раз был обусловлен безопасностью. Мы не хотели рисковать, рожая дочь в российской больнице». Даша и Аида до сих пор в Америке, в квартире Каспарова на Манхэттене» (The Times, 26 марта 2007).
   Тот факт, что Г. Каспаров является миллионером, а также то, что оснащение больниц в Нью-Йорке или Хельсинки лучше оборудования средних российских, не вызывает сомнения. Однако стоит ли политику, каковым считает себя Г. Каспаров, специально подчеркивать эти факты перед российской аудиторией? Ответ очевиден. Между тем, описания благосостояния Г. Каспарова в СМИ носят достаточно систематический характер. Например, журналистка The Wall Street Journal (США), в котором продолжает работать шахматист, в своей статье от 29 января 2007 года таким образом описывает его «новую квартиру»: «… ехала на встречу с Каспаровым в его новую квартиру. В районе, где он живет – на Манхэттене, на прекрасной улице, в доме, выполненном в стиле 20-х годов, – немало сушибаров… Консьерж доложил обо мне, и Каспаров поприветствовал меня на входе…»
   На этом фоне особенно выделяется его привычка публично подчеркивать свой интеллект, что он также делает в достаточно неуместной форме: «У меня есть стратегическое видение, я могу просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед, и у меня есть интеллект, которого остро не хватает этой стране» (радиопередача Sunday Profile на австралийском сетевом радио ABC, 3 апреля 2005 года).
   Впрочем, не менее неуместным, с точки зрения россиян, видится и поведение бывшего правозащитника Ю. Рыбакова, который в своем интервью газете Lidove noviny (Чехия) 26 февраля 2006 года похвалялся тем, что вместе с С. Ковалевым отказывается вставать при исполнении гимна России. Очевидно, что аналогичное поведение в США поставило бы крест на карьере любого политического или общественного деятеля. Еще более оскорбительно выглядят его сравнение России с тюрьмой и оценка ее народа как общества с психологией «раба или зэка», неспособного жить в условиях свободы, в том же интервью: «… общество, которое закрылось не только за семьдесят лет большевистского правления, а гораздо раньше, сформировало психологию раба или зэка. Представьте жизнь в огромной тюрьме, которой была Россия… К сожалению, становится все яснее, что большинство проблем России происходят от неспособности человеческой массы жить в условиях свободы» (Ю. Рыбаков).
   С. Ковалев, в свою очередь, в своей статье в Gazeta Wyborcza (Польша) 29 января 2007 года сетует на то, что отсутствие оккупации России по примеру Германии не привело к появлению в России чувства исторической вины, и резко осуждает протест России против эксгумации советских солдат в Таллине: «Протест России против перенесения памятника советским солдатам в Таллине – это верх лжи и двойных стандартов. Россия протестует, потому что нами правят наследники сталинской эпохи… Несчастье России состоит в том, что, в отличие от других народов, у нас нет понятия „национальной вины“ или „исторической вины“… Немцам после Второй мировой войны было легче сделать это, поскольку они были оккупированы и денацификация была им навязана сверху. В России после падения коммунизма ничего такого не произошло, и результаты этого мы чувствуем и сегодня».
   Не может удержаться и радикальная либералка В. Новодворская, поведение которой давно вызывает лишь иронию, ее цитирует польская газета Wprost (Польша) в статье от 15 июня 2007 года: «Браво эстонцам, браво полякам – за то, что вы пытаетесь ликвидировать символы советского рабства».
   Журналистка и писательница романов Ю. Латынина, также декларирующая свою оппозиционную направленность, в интервью польской газете Tygodnik Powszechny от 16 апреля 2007 года сравнивает поведение России с насильником, говорящим на уголовном сленге из своих детективных романов: «Известная российская писательница и публицистка Юлия Латынина сатирически представила способ реализации внешней политики российскими властями… Представьте себе мальчишку-двоечника. Соседу справа он подложил кнопку на сиденье. У соседа слева порвал тетрадку во время контрольной. Еще одну девочку из класса он притиснул на переменке в туалете, хотел поцеловать, но она отбивалась, он сунул ей ножик к горлу и сказал: „Нажалуешься, сука, убью“. Очевидно, что такого рода сомнительные аналогии могут понравиться польской аудитории и не могут не вызвать отторжения со стороны российской».
   Другой тенденцией большинства fake-оппозиционеров, вызывающих резко негативное отношение к себе российского общества, стал открытый призыв к западным странам к действиям, которые могут нанести наибольший ущерб России. Желание групп с радикальными взглядами всячески осложнить жизнь власти понятно – еще большевики страстно желали поражения России и всячески старались поддержать японцев во время Русско-японской войны или немцев во время Первой мировой. Однако открытый призыв к борьбе с Россией в современной ситуации не может восприниматься населением страны иначе как предательство и уж точно не может добавить авторитета людям с такими взглядами.
   Между тем примеров такого рода предостаточно. Г. Каспаров в статье The New York Times (США) 10 июля 2006 года призывает занять жесткую позицию и исключить Россию из G8: «Западным лидерам давно пора занять более жесткую позицию, если они хотят, чтобы их разговорам о демократии верили. Замечательная возможность представится им на этой неделе – саммит „Большой семерки“ в Санкт-Петербурге. Я говорю „семерки“, а не „восьмерки“, потому что все еще надеюсь, что Западу достанет коллективного духа, чтобы поставить членство России в клубе в зависимость от ситуации с демократией в стране» и «Загадкой остается, почему Запад продолжает обращаться с Россией как с союзником».
   В интервью The Wall Street Journal (США) 29 января 2007 года он снова возвращается к этой теме: «Самое худшее, что произошло с демократическим движением, – это то, что Россию приняли в группу семи ведущих демократических стран мира» (словосочетание «Большая восьмерка», как эта группа сейчас называется, он не желает даже произносить), а 31 июля 2006 года советует: «Если Запад все еще следит за тем, с кем он дружит, то Путина пора исключить из списка друзей».
   Аналогичным образом выступает М. Касьянов в газете Corriere Delia Sera 8 июня 2007 года: «Мы не можем быть частью „Большой восьмерки“, имея антидемократическую систему». Ему вторит Л. Алексеева в своем интервью The Times (Великобритания) 28 декабря 2005 года: «Россия несвободна, и просто нонсенс передавать председательство в „Большой восьмерке“ стране, которая несвободна».
   В своих статьях в The Wall Street Journal (США) 30 марта 2007 года Г. Каспаров всячески старается напугать Россией и ее бизнесом, используя самые резкие выражения: «… инвесторы увидят, как их российские партнеры с максимальной скоростью набивают карманы, в любой момент готовые сбежать в тайгу – или в свои заграничные поместья». И критикует Запад за недостаточную борьбу: «Недостаток у Запада политической воли, готовности собраться с духом и признать истинное положение вещей в России приводит лишь к поощрению Путина и его банды». При этом стоит отметить, что в отличие от американских, российские средства массовой информации – по версии Каспарова, полностью контролируемые Кремлем – по отношению к нему не употребляют выражения «банда Каспарова».
   Деятельное участие в желании дискредитировать Россию принимает и М. Касьянов. Например, на вопрос газеты Focus (Германия) 18 мая 2007 года: «Является ли сегодняшняя Россия надежным поставщиком энергоносителей?», он отвечает: «Этот режим не является. Он доказывает свою ненадежность собственными действиями, когда де-факто использует поставки газа для оказания политического давления на своих соседей. Вместо того чтобы выстраивать доверительные отношения, вместо того чтобы убеждать наших партнеров в ЕС в надежности России как поставщика, в возможности повышения доли российских поставок, он делает прямо противоположное. Между тем доверие в деле поставок газа крайне важно, и, подрывая его, Кремль наносит ущерб нашим национальным интересам».
   Сложно представить, что во времена СССР и жесткой конфронтации с Западом поставки газа были надежными, а сейчас перестали. Не менее странным образом, по мысли М. Касьянова, оказывается, что, требуя справедливых цен на газ у Украины, мы наносим ущерб собственным интересам. Однако эта точка зрения «удивительным» образом оказывается близка тем элитам западных стран, которые хотят заставить Россию поставлять газ по сниженным ценам.
   Еще более радикальными высказываниями отличается А. Подрабинек, в интервью газете Tygodnik Powszechny (Польша)
   30 июля 2007 года он призывает к холодной войне против России: «Если существует государство, которое демонстрирует экспансионистские устремления в отношении других, а Россия такова, то я бы сказал, что холодная война в качестве ответа демократических стран просто желательна».
   В интервью газете И Sole 24 Ore (Италия) 12 февраля 2007 года «интеллектуальный лидер» Других™ А. Илларионов заявляет: «… я повторяю: так называемый западный мир ничего не предпринял, чтобы остановить движение России вспять», а в The Washington Times (США) 18 октября 2006 года продолжает пугать: «Один из уроков, который я вынес из своего российского опыта, состоит в том, что свобода неделима. Если свобода умирает в одной стране, за это приходится расплачиваться и другим странам. А сейчас несвободные страны начинают взаимодействовать, что создает для нас гораздо более серьезные проблемы, чем прежде».
   Fake-правозащитник С. Ковалев в газете Liberation (Франция) 11 декабря 2006 года на вопрос издания: «Так что же должен делать Запад?», прямо советует: «Будучи производителем нефти, Россия зависит от своих западных клиентов. Они могут сказать: „Подавитесь вашей нефтью! Если вы больше не хотите продавать ее на Запад, то вам придется давать ее вашим гражданам в качестве зарплаты“. Россия вновь стала угрозой в мире».
   К нестройному хору пугающих Россией присоединяется и Г. Явлинский: «… пассивный изоляционизм, определяемый идеей о том, что все за пределами России так или иначе является абстрактным, это неотъемлемая часть российского образа мыслей. Этот тип мышления создает очень большую опасность для России, и он столь же опасен для ее ближайших соседей и для Запада» {Project Syndicate (США), 9 июля 2007 года).
   Между тем, согласно американским исследованиям рядовые жители США в подавляющем большинстве практически не интересуются международной политикой. Создает ли этот американский тип мышления такую же угрозу ближайшим соседям и всему Востоку? Информированный читатель заметит, что угроза скорее появляется тогда, когда США начинают интересоваться ситуацией в других странах.
   Если бы российский бизнес хотя бы в минимальной мере интересовался личностью В. Буковского, то заявления последнего против его экспансии в Европу, безусловно, были бы неприятным сюрпризом: «В экспансии российского капитала, в том числе в приобретении европейских предприятий энергетического сектора, я вижу угрозу» (Tygodnik Powszechny, 30 июля 2007 года).
   Он не сдерживает и своего восхищения антироссийской позицией Польши и всячески призывает к ужесточению отношения к своей бывшей родине. В статье газеты Rzeczpospolita (Польша) от 20 ноября 2006 года: «Теперь Польша, заблокировав принятие мандата ЕС на переговоры о новом соглашении с Россией, показала, что такое отношение она считает возмутительным. И эта реакция понятна. Хорошо, что такое вето вообще состоялось»… «В конце концов польские политики должны это понять. Как говорила в таких ситуациях премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, используйте собственное оружие! Если у вас есть возможности действовать, просто пользуйтесь ими. Было бы смешно, если бы вы этого не делали. А, как известно, госпоже Тэтчер удалось добиться очень многого для своей страны в Европе»… «Польские политики должны осознавать, что в Европе действительно многие были рады тому, что Варшава наложила вето по вопросу о новом соглашении Россия – ЕС. Тем более что податливость Европейского союза в отношении диктатуры, рождающейся в России, абсолютно непереносима-». В газете Corriere Delia Sera (Италия) 16 июля 2007 года он продолжает эту тему:

   «Журналист: Как должны поступить Европа и Соединенные Штаты?
   В. Буковский: Требуется жесткий ответ, пропорциональный угрозе… Необходимо что-то сделать, поскольку вялый тон, звучавший до последнего времени, лишь на руку Москве. Когда Путин в июне сказал, что готов нацелить ракеты на Европу, НАТО должно было ответить ультиматумом. Журналист: Но не приведет ли это к обострению кризиса?
   В. Буковский: Напротив. С Путиным больше нельзя вести мирные беседы, потому что российская общественность воспринимает эту фазу как новую холодную войну, со сражениями… Если народ России подумает, что он выиграл эту партию, то ставка возрастет: что мы будем делать, если они оккупируют Эстонию?»

   Последняя фраза особенно показательна – дело не в абсурдности предположения бывшего диссидента. В этом вопросе есть четкое разделение: они – российское государство и мы – Запад, Европа, НАТО. Становится понятно, что, употребляя выражение «мы», именно к последним намеренно или подсознательно причисляет себя В. Буковский. В этом же интервью он не сдерживает своего разочарования позицией Англии по поводу отказа России выдать своего гражданина: «В XIX веке произошла аналогичная история: иностранными агентами был отравлен британский гражданин, но тогда к берегам Санкт-Петербурга был направлен королевский флот. В XIX веке были прерваны дипломатические отношения. Теперь же Лондон заявил, что считает это преступление уголовным и что он не намерен ковыряться в делах секретных служб. Таким образом, поскольку Лугового никогда не выдадут, дело можно считать закрытым».
   В интервью газете Tygodnik Powszechny (Польша) 30 июля 2007 года, говоря о народе России, В. Буковский употребляет выражение, которое еще более точно характеризует его внутренний мир: «Меня раздражает смирение этого народа». Становится ясно, что к народу России он себя больше не причисляет. Такого рода позиция, тем более оглашаемая публично, смотрится более чем странно в связи с его планами «пробудить общество от спячки» (В. Буковский) и принять участие в выборах президента РФ в качестве кандидата. Однако именно это поведение позволяет максимально «понравиться» прозападной аудитории, которая существенно важнее для них, чем российская.
   В любом западном государстве деятельность такой группы внутри страны расценили бы не иначе как экстремистскую и маргинальную. В этом проявляется еще одно fake-свойство Других™, которые принципиально не хотят быть оппозицией в классическом, западном смысле, а стремятся ею лишь называться для получения моральной, финансовой и организационной поддержки. Именно поэтому Другие™ являются fake– оппозицией. С точки же зрения современной реальности западных стран, количество и массовость протестных выступлений в которых на порядок больше российских, для Других™ есть точные и общепринятые термины – «радикальная группа протеста» или просто «группа протеста».
   Как мог убедиться читатель, структура, декларирующая ориентацию на ценности и мировоззрение других стран, противопоставляющая их российской политической культуре, в ходе своего развития удивительным образом приобретает fake-характер не только по российским, но и по западным стандартам. Вероятно, такого рода закономерность рано или поздно проявляется во всех общественных или политических структурах, черпающих ценностные основания и ресурсы для своего существования в любых других источниках, отличных от народа и общества своей собственной страны. Происходит своеобразная оптимизация – остаются лишь те формы деятельности или идеологии, которые соответствуют воззрениям и запросам этих источников или личностным потребностям лидеров этих структур, постепенно исчезают минимальные содержательные стороны их деятельности и основания для существования, происходит полное отдаление от реальных запросов и образа мыслей населения собственной страны, исчезают механизмы обратной связи и самоограничения.
   В итоге конкретные структуры такого рода теряют свое содержание и смысл не только в рамках русской политической культуры – они перестают соответствовать стандартам политической культуры западных стран.

Глава IV
FAKE-СТРУКТУРЫ СЕКТАНТСКОЙ И НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОЙ ТЕМАТИКИ

   В главе «Fake-оппозиция» читатель мог ознакомиться с тем, как политические по своим целям организации используют общественные организации и третий сектор в качестве прикрытия для своей деятельности. Аналогичным приемом пользуются религиозные секты.
   Например, таким образом поступает известная секта Муна, называющая себя Церковью унификации и использующая в России более двух десятков fake-структур. Наиболее известны из них Федерация «Семьи за единство и мир во всем мире» (ФСЕММ), Федерация молодежи за мир во всем мире (ФМММ) и Международный фонд образования (МФО). Прежде всего они пытаются получить доступ к молодежи в школах, колледжах и институтах. Сектанты активно ведут вербовку в свои ряды под видом пропаганды здорового образа жизни, целомудрия и верности в браке, борьбы с наркоманией и ее профилактики.
   Например, под прикрытием этих лозунгов и организаций секте Муна удалось установить отношения с целым рядом районных управ города Москвы, директорами школ. Интересно отметить, что официальные представители этих fake-структур всячески отрицают свою связь с сектой. Аналогичным образом поступает Церковь сайентологии Рона Хаббарда, для чего она использует Общероссийский союз общественных объединений «Россия без наркотиков» и общественную организацию «Нарконон». Последняя масштабно вела свою рекламу, проводя такие мероприятия, как фестиваль «Рок против наркотиков».

   По мнению представителя православного экспертного сообщества К. Фролова, другим вариантом работы fake-структур сектантской тематики является «мимикрия под православие» или «конфессиональная анонимность». Адвентисты седьмого дня при проведении мероприятий стараются использовать названия, максимально похожие на православные институты.
   Например, в Свердловской области «Восточно-Сибирская конференция церкви христиан адвентистов седьмого дня» проводила лекции в домах культуры под названием «Иркутский филиал Заокской Духовной академии», а в объявлениях использовалась стилизация под церковно-славянские буквы. Между тем в городе Заокском Тульской области расположена не православная академия, а всероссийский центр американской секты адвентистов седьмого дня. Интересно отметить, что для привлечения последователей секта даже разработала свой вариант техники йогов – «специальная программа „Дышите свободно“, которая поможет Вам освободиться от табачной зависимости».
   Другим примером fake-структуры является Движение против нелегальной иммиграции. Возможно, по замыслу создателей, эта организация должна была стать аналогом западных партий Г. Хайдера или Ле Пэна. Учитывая то, что ДПНИ вместе с Конгрессом русских общин участвует в создании партии «Великая Россия», можно предположить, что ее основная задача состояла в том, чтобы стать площадкой для возвращения в политику Д. Рогозина. ДПНИ является классическим примером fake-структуры – название одно, выступают от имени других, подразумевают под этим третье, действуют исходя из интересов четвертых.
   С содержательной точки зрения их название, цели и задачи представляют собой совершенный сумбур. Против незаконной иммиграции? Интересно, кто в России выступает за «незаконную» иммиграцию? Точно так же как за «незаконное лишение свободы» (статья 127 УК РФ), «незаконное производство аборта» (статья 123 УК РФ), не говоря уже о «незаконном экспорте или передаче сырья, материалов, оборудования, технологий, научно-технической информации, незаконном выполнении работ (оказании услуг), которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения, вооружения и военной техники» (статья 189 УК РФ). А борьба с наркотиками и в общероссийском масштабе, и в конкретных населенных пунктах пользуется не меньшей популярностью у населения. Может быть, стоило создать «Движение против незаконного изготовления, приобретения, хранения, перевозки, пересылки либо сбыта наркотических средств и психотропных веществ», как указано в статье 228 Уголовного кодекса РФ? Да и население с удовольствием разгромит притоны и точки продажи наркотиков.
   Очевидно, однако, что ДПНИ явно претендует на нечто большее, чем просто борьба за соблюдение одной из статей УК РФ, – т. е. название не соответствует тому, что она под этим подразумевает. Согласно многозначительным высказываниям лидеров этой организации и ее «добровольных помощников» в лице депутатов Д. Рогозина, Н. Курьяновича и А. Савельева, ДПНИ, вероятно, пытается выступать от имени всех русских. Тогда было бы логичным называться «Движение за русский народ» (ДЗРН) или «Движение за возрождение русского народа» (ДЗВРН). Интересно, что в официальных целях и задачах ДПНИ, размещенных на их сайте, – ни одного слова о русских. Снова принцип fake-структуры: называться и выступать от имени одних, подразумевать под этим другое, а действовать исходя из интересов третьих. Попробуем все же разобраться.
   Ключевым понятием, используемым ДПНИ, выступают «коренные народы». Один из лидеров организации – А. Поткин (Белов) в радиопередаче «Эхо Москвы» на вопрос о «коренных народах» говорит: «Это народы, которые исторически проживают на территории современного государства РФ, это первое. Второе – которые не имеют своей национальной территориальной государственности за пределами России» и, кроме того, предлагает в число коренных включить украинцев и белорусов. В передаче на канале 02-ТВ от 1 сентября 2006 года этот тезис разворачивается следующим образом:

   «Ведущий: Вот вы с кем боретесь? Вы, как я понимаю, – профсоюз русских. Или профсоюз россиян?
   А. Поткин: Скорее всего, профсоюз коренных граждан, и сейчас ДПНИ становится фактически международной организацией. Уже созданы отделения в Белоруссии, на Украине, в других странах.
   Ведущий: Права кого вы защищаете?
   А. Поткин: Коренных народов.
   Ведущий: Коренных народов? То есть вы туркменов защищаете от русских, русских от туркменов. Киргизов от русских, русских от киргизов. Швейцарцев от французов, французов от швейцарцев?
   А. Поткин: Не совсем так. Мы в любом случае защищаем всех коренных граждан от любой опасности. От моноэтнической экспансии или полиэтнической – не имеет значения. Не случайно многие страны, которые хотят сохранить свою национальную идентичность, которые видят опасность в современных миграционных процессах, они вынесли в ООН предложение вообще сделать декларацию прав коренных народов».

   Однако вдумчивый читатель найдет в этом сразу несколько проявлений fake-принципов. Активное участие ДПНИ в организации массовых беспорядков в Кондопоге хорошо известно – читатель подробно может ознакомиться с этим в книге «Кондопога: что это было?». Большинство выходцев с Кавказа, например чеченцев, в таком определении, безусловно, являются «коренными» для России. В случае Кондопоги, с помощью которой получило известность ДПНИ, именно против них, во многом заслуженно, было настроено население. Но большинство вызвавших озлобление не были иммигрантами, более того, были гражданами России. При этом, например, язык не повернется назвать русских в Чечне коренным населением.
   Согласно декларируемой логике, в Чечне ДПНИ должно помогать навязывать местные – чеченские – традиции русскому населению. Точно так же созданные отделения ДПНИ в Белоруссии и на Украине, согласно логике А. Поткина, должны защищать украинцев и белорусов от русских.
   Кроме того, в силу общепринятого понимания термина «коренные народы» именно ДПНИ должно выступать против его использования применительно к русским, права которых они якобы защищают. В международной практике, документах ООН активно используется понятие indigenous population – «коренное население». Практически повсеместно оно используется в виде выражения «коренные народы и народы, ведущие племенной образ жизни», как, например, в конвенции № 169 Международной организации труда. В Российской Федерации официально к числу коренных народов относятся 44 коренных, малочисленных народа Севера, Сибири и Дальнего Востока – от саамов Кольского полуострова до чукчей и эскимосов Чукотки. Если ДПНИ, позиционирующееся для своих сторонников как классическая националистическая организация, делает акцент на особых правах и исключительности русских, тогда почему оно ставит их в один ряд с народами, ведущими племенной образ жизни, или малочисленными народами – чукчами и эскимосами? Налицо проявление fake-логики.
   Для сведения: официальная власть достаточно четко разделяет «коренное население» и «людей, которые уже проживают в своих родных местах»: «Это стратегический выбор России – привлечение на постоянное жительство в Российскую Федерацию тех людей, которые выбирают Россию в качестве своей родины. Мы будем это делать настойчиво и аккуратно, с тем чтобы не создавать никаких проблем для коренного населения и тех людей, которые уже проживают в своих родных местах» [9 - Путин В. В. Прямая линия с Президентом России. 27 сентября 2005 г.].
   Наряду с понятием коренных народов важнейшей частью идеологии ДПНИ является понятие крови, что ставит его в ряд других достаточно специфических организаций времен нацистской Германии. Вновь воспользуемся стенограммой передачи 02-ТВ.

   «Ведущий: Вопрос к вам. Идентичность русского и россиянина. Как вы ее определяете?
   А. Поткин: Идентичность россиянина определить невозможно. Это юридический термин, он подтверждается наличием российского гражданства.
   Ведущий: Хорошо, здесь все четко. А русского?
   А. Поткин: Русский – это национальность. В определенном смысле это в первую очередь кровь. В первую очередь, потому что если нет крови – нет русского. Русский – это нация, которая развивалась примерно из «тысячи родов».
   Ведущий: То есть для вас важность представляет генофонд, а не культурный момент, способность ассимилироваться?
   А. Поткин: Если нет генофонда – то нет ничего вообще. Если мы берем на себя право называться русскими.
   Ведущий: Простите, но это уже какая-то околофашистская идеология.
   А. Поткин: Все просто. Если кто-то считает себя русским, это не значит, что он должен обязательно ненавидеть всех остальных. Это очевидное явление. Это первое. Второе. Если вообще народы существуют, а они существуют, и нации существуют, и существует такое понятие, как «кровь», и большинство населения земного шара живет именно по этому принципу… Что является законом? Нации, созданные по этническому принципу, ну как семья, которая разрослась и стала очень большая.
   Ведущий: Это точно модель не для России.
   А. Поткин: Это как раз для России.
   Ведущий: Я все-таки считаю, что у вас есть право претендовать на то, чтобы стать профсоюзом русских, но претендовать на то, чтобы ваша идеология стала всероссийской – это будет самоубийство.
   А. Поткин: Я хочу сказать, что эта идеология в большинстве стран земного шарика является главной. И мы хотим, чтобы она стала главной и в России».

   Из этого отрывка ясно видно ту идеологию, которую пропагандирует ДПНИ: приоритет «крови» в правах граждан и государство, созданное по этническому принципу. Этот подход неизбежно приводит сразу к нескольким антироссийским и уж точно антирусским идеологическим тезисам.
   Выступая за этническое государство в России, необходимо признать правомерность этого принципа и для других государств. Это означает, что нам необходимо признать политику прибалтийских государств, основанную на приоритете «крови». Общеизвестно, что следование этому принципу, например, в Эстонии привело к тому, что более 30% населения, не являющиеся этническими эстонцами, были вытеснены из политической или государственной сферы, лишены избирательных прав и поставлены в худшие условия на рынке труда, социального обеспечения, образования и культурной жизни. Абсолютное большинство из них составляли русские. На данный момент для Эстонии характерна достаточно специфическая форма политического режима, укладывающегося в модель так называемой этнической демократии [10 - Модель «этнической демократии» впервые предложена израильским социологом Самми Смуха.]. Система этнической демократии обеспечивает ситуацию, при которой наиболее важные стороны жизни в государстве (в особенности политическая сфера и государственное управление) контролируются какой-либо одной этнической группой, в данном случае – эстонцами. Только в отношении них политическая система носит демократический характер. Чем не концепция «крови» по Поткину? Между тем один из важнейших приоритетов для России – защита прав русских за рубежом. Следуя же заветам ДПНИ, Россия должна от этого отказаться – fake-логика и fake-принципы торжествуют.
   Как известно, ДПНИ и А. Поткин приняли активное участие в подготовке неудавшегося создания партии «Великая Россия» – проекта Д. Рогозина. Учитывая практику этих организаций и персоналий, не вызывает удивления то, что заявления А. Поткина напрямую противоречат программе этой партии: «Мы противники теорий расовой и национальной исключительности, любых проявлений шовинизма» (из программы политической партии «Великая Россия»). Однако логично предположить, что хотя бы ее название должно отражать ее идеологию. Процитируем ее программу: «Создание нашей партии – итог многолетней политической борьбы за укрепление российской государственности, за построение общества, в котором чтят традиции, гордятся историей…»
   О какой же Великой России и уважении истории может идти речь с принципом «крови» наперевес?
   Дед великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина был сыном Христины Матвеевны Шеберг и Осипа Абрамовича Ганнибала, который, в свою очередь, был сыном Абрама Петровича Ганнибала – арапа Петра Великого, по происхождению эфиопа. Мать великого русского полководца Александра Васильевича Суворова – Авдотья (Евдокия) Федосеевна Суворова, в девичестве Манукова, – происходила из обрусевшего армянского рода. Великий русский ученый Константин Эдуардович Циолковский родился в семье польского дворянина Эдуарда Игнатьевича Циолковского и Марии Ивановны Юмашевой, имевшей татарские корни.
   Отец русского актера, поэта и певца Владимира Высоцкого, Семен Высоцкий, был евреем. Мать русского философа Николая Александровича Бердяева происходила из рода князей Кудашевых (по отцу) и графов Шуазель-Гуффье (по матери). Мать великого русского философа Павла Александровича Флоренского происходила из старого армянского рода.
   Русская императрица Екатерина II (Екатерина Великая) родилась в семье прусского генерала Христиана Августа и Иоганны Елизаветы из Голынтейн-Готторпского семейства, и звали ее София Фредерика Августа Анхальт-Цербстская. В свою очередь, русская императрица Екатерина I, урожденная Екатерина Марта Самуиловна Скавронская, родилась в семье прибалтийского крестьянина. Русский император Александр III (Миротворец) считался «самым русским царем» и обладал исключительной силой – пальцами мог гнуть монеты и ломать подковы. Его мать императрица Мария Александровна – урожденная принцесса Мария Гессен-Дармштадтская. Мать русского императора Александра II, императрица Александра Федоровна, была урожденной принцессой Фридерикой Шарлоттой Вильгельминой, известной также как Шарлотта Прусская. Мать русского императора Петра II Алексеевича (последнего представителя прямой мужской линии дома Романовых) была урожденной принцессой Софией Шарлоттой Брауншвейг-Вольфенбюттельской.
   Великий русский мореплаватель Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен при рождении звался Fabian Gottlieb Thaddeus von Bellingshausen, а адмирал Иван Федорович Крузенштерн – Иоганн Антон Крузенштерн. Будущий фельдмаршал русской армии Михаил Богданович (Михаил Андреас) Барклай-деТолли родился 13 декабря 1761 года в поместье Памушисе в Лифляндии. Отец его, Вейнгольд Готтард Барклай-де-Толли, происходил из древнего шотландского рода Барклаев (Беркли), представители которого в XVII веке эмигрировали в Ригу. Отец П. И. Пестеля, одного из руководителей декабристского движения, И. Б. Пестель (генерал-губернатор Сибири в 1806—1821 гг.), был сыном уроженца Саксонии, переселившимся в Россию. Великий русский художник Федор Антонович Бруни родился в Италии в семье швейцарского итальянца художника и реставратора Антонио Бруни и при рождении имел имя Фиделио.
   Нерусские по крови и национальности, но русские по духу люди стали неотъемлемой частью российского государства, укрепили и обогатили его. Такие fake-структуры, как ДПНИ, призывающие к этническому уединению русских, прежде всего выступают против многовековой истории русского народа и в конечном итоге – против Великой России. ДПНИ и незарегистрированная партия «Великая Россия» представляют собой яркий пример выполнения fake-принципа: название имеют одно, выступают от имени других, подразумевают под этим третье, действуют исходя из интересов четвертых, нередко лишь самих себя.
   Что же предлагает ДПНИ в качестве программы своих действий? Чтобы понять это, опять воспользуемся описанием целей и задач ДПНИ, которые размещены на их официальном сайте. Например, «создать в каждом регионе… мобильные добровольные отряды… по борьбе с нелегальной иммиграцией. В местных бюджетах предусмотреть необходимую сумму для обеспечения деятельности этих структур».
   Желание создавать разветвленные структуры, да еще и получать государственное финансирование понятно. Остальное не только сомнительно, но даже просто непонятно. «Отряды по борьбе» – какой борьбе, какими методами? Члены ДПНИ хотят стать добровольными помощниками милиции, которые идут к участковому при виде работающих на стройках таджиков? Так этому никто и не препятствует, правда, и действенность этого метода «борьбы» сомнительна. «Эскадронами смерти», как в латиноамериканских странах для борьбы с левым движением? Тогда что они будут делать? Насильно везти, например, молдаван в Молдавию? Призывать их к сознательности? Убивать? Любой разумный человек скажет – абсурд или криминал.
   Еще один элемент программы ДПНИ: «Ввести обязательные экзамены по государственному языку, истории и традициям России для лиц, въехавших на территорию страны с января 1991 года на постоянное проживание, постоянную или временную работу». У кого проверять – у всех въехавших? В том числе у русских? Для сведения: только за 1990—2000 годы в Россию из стран СНГ въехало более трех миллионов русских. Существенная часть из них родились не на территории РФ, но являются русскими не только по культуре и языку, но и с этнической точки зрения. У них проверять знание традиций? Или у всех более чем восьми миллионов въехавших? Кто будет проверять знание российских традиций и за чей счет? Сотрудники линейных отделов милиции? Их результативность в проверке документов и регистрации хорошо известна. Добровольные отряды ДПНИ? Достаточно посмотреть на участников их мероприятий, чтобы усомниться в их знании и истории, и традиций России. Какое знание истории России может быть у таджикского дворника, приехавшего «подкалымить» на пару лет в Москву? Кем его заменить? Членами ДПНИ? Так ведь не пойдут.

   Процитируем еще несколько программ ДПНИ: «Запретить назначение на ответственные должности (государственная, муниципальная администрация и структурные подразделения силовых ведомств) лиц, проживающих в России менее 15 лет». А высококвалифицированные управленцы, военные, всю жизнь прослужившие по разным республикам и приехавшие после 1991 года? А получившие гражданство РФ? Таким образом, надо ограничить и права русских, приехавших после 1991 года? Применить эстонский вариант, в котором больше сотни тысяч приехавших после 1940 года, в большинстве своем русских, лишены элементарных прав? Применить его в самой России и для русских же людей? Абсурд.
   Другое предложение ДПНИ: «Организовать жесткую систему контроля за лицами, еще не получившими гражданства. В случае совершения ими преступления или правонарушения немедленно, в течение 3 суток, депортировать».
   Зачем депортировать? За тяжкие преступления? Так за них сажать надо. За переход улицы в неположенном месте? Опять абсурд.
   В программу ДПНИ также входит: «Смягчить наказания для граждан России, слишком активно выступивших против преступлений нелегальных иммигрантов и неволей нарушивших нынешнее российское законодательство».
   Что значит «слишком активно» выступивших? В прессе? На кухне? На площади? Если «смягчить наказание», то имело место нарушение закона. «Неволей нарушивших» какие именно статьи российского законодательства? Организация массовых беспорядков? Убийство? Грабеж? Опять криминал или абсурд. К тому же при чем тогда здесь «… мы (ДПНИ) провозглашаем лозунг „За Закон и Порядок!“«?
   Еще один элемент программы ДПНИ: «Проверить обстоятельства приобретения квартир, собственности в России гражданами – выходцами из стран бывшего СССР». У более чем восьми миллионов человек – выходцев из стран бывшего СССР, в том числе этнических русских, которые потенциально могли приобрести квартиры? Сколько это может стоить? Какие обстоятельства проверять? Что потом с этим делать? Отнять? По какому закону? Заставить без законного обоснования продать? Опять абсурд или криминал.
   Как легко может увидеть читатель, применительно к ДПНИ fake-принцип также выполняется в полном объеме: носят одно название, выступают от имени других, подразумевают под этим третье, а действуют исходя из интересов четвертых.
   Интересно отметить, что в последнее время наблюдается явная согласованность и даже «братская помощь» друг другу со стороны, казалось бы, противоположных сил:
   1) тех, кто критикует власть за отсутствие ограничений деятельности выходцев с Кавказа и иммигрантов;
   2) тех, кто критикует власть за «поддержку ксенофобии» с помощью недостаточной борьбы с упомянутыми в первом пункте.
   При этом вторые начинают помогать первым, критикуя власть под лозунгом ее «неправомерного антиэкстремизма» и «противозаконной политической цензуры» за ее активность по блокированию первых сил. В какой-то степени было бы понятно, если бы «неправомерный антиэкстремизм» использовался для критики «особого усердия» властей по отношению к либеральным и ориентированным на западные ценности СПС, «Яблоку», даже ОГФ и НДС.
   Однако в последнее время это «идеологическое прикрытие» осуществляется именно по отношению к ДПНИ. Эта fake-структура в сознании псевдоправозащитников и псевдолибералов из фашистов перешла в разряд «инакомыслящих групп». Эта парадоксальная активность по «прикрытию» ДПНИ получила идеологическое оформление в виде термина «неправомерный антиэкстремизм», что в определении fake-структуры правозащитной направленности, например центра «Сова», означает «действия государства и общественных групп, предпринимаемые в рамках противодействия агрессивному национализму, но фактически направленные преимущественно на неправомерное ограничение гражданских свобод или даже прямо попирающие гражданские свободы».
   Процитируем пару новостей от этой fake-структуры: «Мемориал» распространил заявление о «множественных нарушениях закона» работниками милиции и прокуратуры в ходе пресечения действий представителей Союза национального возрождения во время «Русского марша» в Сыктывкаре… Сотрудниками правоохранительных органов было произведено изъятие листовок, которые участники акции планировали раздавать прохожим… Методы, которые использовали власти Республики Коми, ведут к отказу от культуры диалога с представителями инакомыслящих групп».
   Или еще: «Отменены политические дебаты между членом Общественной палаты РФ политологом Сергеем Марковым и лидером ДПНИ Александром Беловым. Дебаты не состоялись из-за административного вмешательства со стороны власти. Организаторы дебатов расценивают такие действия власти как противозаконную политическую цензуру».
   Пример поведения известной воинствующей журналистки Е. Альбац, активно участвующей в деятельности целого ряда fake-структур, также показывает готовность российских fake– структур взаимодействовать с любыми аналогичными структурами вне зависимости от своих предыдущих или нынешних взглядов.
   В передаче радио «Свобода» от 23 ноября 2005 года на вопрос ведущего: «А по каким признакам вы считали марш 4 ноября… фашистским?» – она отвечает: «Собственно, ключевым участником этого марша была организация, которая против нелегальной иммиграции… На этом шествии 4 ноября большая группа людей поднимала правую руку в фашистском приветствии. Более того, один из организаторов, господин Белов… предложил собравшимся… поднять правую руку, вскинуть правую руку». Разве из этого не следует, что журналистка считает ДПНИ фашистской организацией?
   В передаче «Эха Москвы» в ноябре 2005 года на вопрос: «Почему не пригласили в эфир этих фашистов?» – журналистка отвечает: «Мы не пригласили фашистов, потому что на „Эхе Москвы“ пропаганда фашизма запрещена». Однако в передаче на «Эхе Москвы» от 5 ноября 2006 года участвует лидер ДПНИ, персонально приглашенный борцом с фашизмом Е. Альбац. Этот же человек ранее публично назван ею фашистом.
   В рамки fake-логики хорошо укладывается и интервью Е. Альбац в газете Christian Science Monitor (США) 23 января 2006 года: «Все больше и больше мы видим, что идеи русского шовинизма и антисемитизма выражаются открыто, даже в крупных газетах, и это является общепринятым». Внутри страны Е. Альбац помогает «раскручиваться» лидерам ДПНИ, проповедующим принцип «крови», а вне страны всячески критикует средства массовой информации, занимающиеся их рекламой.
   Совсем недавно Е. Альбац была подвергнута критике в журналистском сообществе за некорректное поведение в эфире по отношению к молодой журналистке А. Арутюнян. По сравнению с ней лидер ДПНИ получает более чем радушный прием. Однако только по законам fake-логики можно одновременно: а) считать ДПНИ фашистской организацией; б) считать, что «Эхо Москвы» не ведет пропаганду фашизма, в частности не приглашает ДПНИ в эфир; в) предоставлять ДПНИ трибуну на «Эхе Москвы».

Глава V
НАСТОЯЩИЕ ПРАВОЗАЩИТНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ – ЗАПАДНЫЙ ОПЫТ

   В западных странах практика защиты прав человека имеет долгую историю. Эти традиции пользуются уважением в обществе и поддержаны достаточно большими группами людей, которые оказывают поддержку правозащитным организациям своим персональным участием или собственными средствами. Создание этих групп не было связано с помощью иностранных государств, не является внешнеполитическим инструментом для того, чтобы влиять на политику других стран, и тем более они не участвуют в политической деятельности этих стран и не претендуют на то, чтобы объединения с их участием заменили собой власть в этих странах.
   Целый ряд таких организаций, действуя в соответствии с убеждениями своих членов, ведут активную правозащитную деятельность вне зависимости от того, на какое государство и организацию направлена их критика в области прав человека. В этом они существенно отличаются от ряда российских fake– организаций в сфере защиты прав человека, о которых в дальнейшем пойдет речь. Для того чтобы читатель имел возможность сравнить, приведем подробные и объемные примеры деятельности западных правозащитных организаций. Чтобы избежать обвинения в предвзятости, в качестве примера возьмем две наиболее авторитетные организации, достаточно серьезное внимание уделяющие критике России.
   Одной из крупнейших на Западе является организация «Международная амнистия» {Amnesty International). Она объединяет свыше 1, 8 млн. активистов в более чем 140 странах мира. Ее отличительной чертой является то, что она «не поддерживает и не находится в оппозиции ни к одной из политических систем или национальных правительств» и «действует в защиту прав человека во всем мире, в том числе и в тех случаях, когда организация не разделяет убеждения человека, права которого были нарушены».
   «Международная амнистия» защищает широкий круг разнообразных прав человека. В том числе право на физическую и психическую неприкосновенность, включая недопущение пыток, отмену смертной казни во всем мире, прекращение «исчезновений» и внесудебных казней; выступает за право на свободу совести и самовыражения, включая безусловное освобождение всех узников совести, проведение справедливых и безотлагательных судебных слушаний по делам политических заключенных; свободу от дискриминации по любым мотивам, включая дискриминацию на основании пола, языка, религии, политических либо иных убеждений, расового, национального или социального происхождения, экономического положения и других признаков.
   Безусловно, материалы «Международной амнистии» очень часто бывают неточными. Например, чего стоит одно упоминание об А. Закаеве как «дипломатическом представителе Чечни». Они часто бывают несбалансированными, субъективными, но, и это важно, таковыми они являются одинаково для всех стран мира. Такой же подход распространяется на США и Великобританию в неменьшей мере, чем, например, на Россию или Китай. «Международная амнистия» также жестко критикует широко распространенные нарушения прав человека в Ираке и Эстонии.
   Процитируем доклад «Международной амнистии» за 2006 год в части, касающейся США:

   «Тысячи задержанных продолжают находиться в американских изоляторах в Ираке, Афганистане и на военноморской базе Гуантанамо-Бэй на Кубе. Поступали сообщения о том, что США создали сеть секретных тюрем, местонахождение которых неизвестно, чьи узники пребывают в условиях, равносильных „исчезновению“. Десятки узников Гуантанамо объявляли голодовку, протестуя против суровых условий содержания и отсутствия доступа к правосудию; по сообщениям, многие из заключенных серьезно больны. Продолжали поступать сообщения о смерти заключенных, пытках и жестоком обращении со стороны силовых структур США в Ираке, Афганистане и Гуантанамо».

   Несмотря на свидетельства того, что власти США санкционировали применение во время допросов методов, которые могут быть приравнены к пыткам и жестокому обращению, а также практику «исчезновений», высшее руководство США не понесло за это ответственности. Несколько военнослужащих низшего звена были отданы под суд по обвинению в издевательстве над заключенными; приговоры в основном выносились мягкие. Имеются сведения о жестокости полиции и о применении чрезмерной силы полицией в самих Соединенных Штатах. 61 человек скончался после того, как полицейские применили к ним тазеры. Это число значительно больше, чем в предыдущие годы.
   Особое внимание получили практика жестокого обращения и использования чрезмерной силы со стороны полиции США и использование электрошоковых пистолетов по отношению к детям:

   «В феврале в штате Флорида полицейские применили тазер для усмирения 13-летней девочки, которая дралась с матерью. В момент выстрела девочка уже находилась в полицейской машине в наручниках. В феврале в Чикаго, штат Иллинойс, применение полицейскими тазера к 14-летнему умственно отсталому подростку привело к остановке его сердца; 17-летний Кевин Омар, который, находясь в состоянии наркотического опьянения, не осознавал своих действий, впал в кому после того, как полицейские трижды применили к нему электрошок. Это произошло в городе Вако, штат Техас. Два дня спустя молодой человек скончался».

   «Международная амнистия» также прямо говорит о наличии «узников совести» в США:

   «Сержанта американской армии Кевина Бендермана в июле приговорили к 15 месяцам лишения свободы за отказ прибыть в расположение части в Ирак для дальнейшего прохождения службы на том основании, что во время первой командировки в эту страну у него появилась осознанная неприязнь к этой войне. Прошение Бендермана о признании его сознательным отказчиком от военной службы было отклонено, так как он не является противником войны вообще, а лишь не приемлет конкретную войну в Ираке», «Камило Мехийя Кастильо, Абдулла Вебстер и Пабло Паредес – трое военнослужащих, отказавшихся служить в Ираке по личным убеждениям, были освобождены из-под стражи в 2005 году».

   Крайне негативную оценку получила практика пожизненного заключения несовершеннолетних:

   «На 2006 год в США имелось не менее 2225 заключенных, которым в момент совершения преступления еще не исполнилось 18 лет. Пожизненное наказание несовершеннолетних запрещено Конвенцией о правах ребенка, подписанной, но не ратифицированной США. 16% рассмотренных в докладе случаев касаются преступников, которым в момент совершения преступления было от 13 до 15 лет, а 59% получили пожизненный срок, впервые представ перед судом. Многие несовершеннолетние были признаны виновными в „убийстве при совершении преступления“ на основании доказательства их участия в преступлении, сопровождавшемся убийством, но без прямых улик их непосредственной причастности к убийству».

   Несмотря на то что штаб-квартира «Международной амнистии» находится в Великобритании, действия ее правительства также подвергаются критике. В докладе организации за 2006 год по отношению к Соединенному Королевству говорится:

   «Правительство продолжало подрывать основные права человека, верховенство закона и независимость судебной власти, в том числе упорно пытаясь обойти запрет на применение пыток на территории страны и за рубежом, а также вводя в действие либо стараясь внедрить законодательные акты, противоречащие нормам внутреннего и международного права в области прав человека. Меры, введенные для борьбы с терроризмом, привели к серьезным нарушениям прав человека, при этом существовала озабоченность по поводу последствий этих мер для мусульман и представителей других меньшинств. Начались открытые судебные расследования по делам о предполагаемой причастности властей к убийствам в Северной Ирландии в прошлом. Серьезную озабоченность вызывал проект законодательства, касающегося нарушений прав человека в Северной Ирландии в прошлом».

   Серьезную критику вызывает и поведение британских войск в Ираке:

   «Великобритания нарушила нормы международного и внутреннего права в области прав человека, сыграв роль в интернировании без предъявления обвинений не менее 10 000 человек в Ираке. Британские должностные лица вместе с представителями США и Ирака участвовали в работе Совместной комиссии по пересмотру дел задержанных, которая рассматривала дела всех задержанных военнослужащими многонациональных сил в Ираке (в основном военными войск США). По состоянию на конец октября Великобритания сама удерживала в Ираке 33 человека, „изолированных из соображений безопасности“, не предъявив им обвинений и не передав дел в суд».

   «Международная амнистия» также подозревает причастность государства к убийствам в Северной Ирландии:

   «В соответствии с законодательством Северной Ирландии начались три самостоятельных судебных расследования в связи с предполагаемой причастностью государства к убийствам Роберта Хамилла, Билли Райта и Розмари Нельсон» и «Правительство заявило о намерении организовать расследование обстоятельств убийства видного юриста-правозащитника Патрика Финукана в 1989 году в рамках закона о расследованиях. „Международная амнистия“ оценила планы следствия по делу Финукана в рамках закона о расследованиях как фарс».

   Приведу примеры нескольких сравнительно недавних сообщений пресс-центра «Международной амнистии». Пресс-релиз от 25 апреля 2007 года «США / Гуантанамо: Омара Хадра будет судить военная комиссия»:

   «Гражданин Канады Омар Хадр обвиняется в преступлениях, совершенных в ходе вооруженного конфликта в Афганистане, когда ему было 15 лет. Власти США взяли его под стражу в 2002 году. Вместо того чтобы в соответствии со своими законодательно закрепленными международными обязательствами принять во внимание его возраст, они на годы подвергли его бессрочному заключению в Гуантанамо, не предъявив обвинений. Теперь Хадру предъявляют обвинения и привлекают его к суду в соответствии с законом „О военных комиссиях“ в рамках процедур, которые противоречат нормам международного права и международным стандартам. Обращение с Омаром Хадром на протяжении последних пяти лет служит наглядным примером того, как США в ходе „войны с терроризмом“ попирают нормы международного права. Amnesty International повторно призывает власти США прекратить разбирательства в военных комиссиях и передать дела узников Гуантанамо на рассмотрение в обычные гражданские суды. Те же, над кем суд проводился в нарушение международных стандартов, должны быть освобождены».

   Пресс-релиз от 24 апреля 2007 года «США: шокирующая статистика изнасилований – власти не в состоянии защитить представительниц коренных народов»:

   «В опубликованном сегодня 113-страничном докладе Amnesty International (AI) утверждает, что, в то время как в США представительницы коренных народов Северной Америки и Аляски намного чаще остальных становятся жертвами изнасилований и сексуального насилия, федеральные власти США создали значительные препятствия на пути осуществления правосудия. По данным министерства юстиции, вероятность изнасилования или насилия на сексуальной почве для женщин из племен американских индейцев и представительниц народов Аляски в 2,5 раза выше, чем в среднем для женщин в США, то есть больше трети представительниц коренных народов будут хоть раз за свою жизнь изнасилованы. „Жестокость по отношению к представительницам коренных народов достигла крайне тревожного уровня, и правительство Соединенных Штатов, претендующее на роль поборника прав женщин, к сожалению, только усугубляет проблему, – сказал исполнительный директор Amnesty International по США Ларри Кокс. – Это позор, что сегодня происходят подобные злоупотребления. Если немедленно не предпринять меры, то и без того ужасное и оскорбительное для женщин положение дел ухудшится и выйдет из-под контроля. Пришло время положить конец этим нарушениям прав человека, которые беспрепятственно происходили в стране с момента ее основания“.

   Пресс-релиз от 20 апреля 2007 года «Ирак: четвертое место в мире по количеству смертных казней на фоне телевизионных трансляций „признательных показаний“, пыток и несправедливых судебных разбирательств»:

   «С момента восстановления смертной казни в середине 2004 года в Ираке вынесли более 270 смертных приговоров, из которых по меньшей мере сто были приведены в исполнение. Телевизионные трансляции „признательных показаний“ прекратились в конце 2005 года, однако многие из появившихся на экране до сих пор ожидают смертной казни либо уже казнены. „Резкий рост применения этого жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство вида наказания – опасный шаг назад к грубым ошибкам прошлого, в особенности когда многие смертные приговоры приводились в исполнение после несправедливых судов, телевизионных трансляций досудебных „признаний“ и заявлений о применении пыток, остающихся не расследованными, – заявил Малькольм Смарт, директор региональной программы Amnesty International по Ближнему Востоку и Северной Африке. – Официальные власти расценивают смертную казнь как сдерживающий фактор, однако растущее насилие на улицах Ирака заставляет предположить, что ее восстановление, вероятно, лишь усилило ожесточенность внутри иракского общества“.

   В основе доклада Unjust and unfair: the death penalty in Iraq («Несправедливость: смертная казнь в Ираке») лежит проведенное Amnesty International изучение сотен приговоров, вынесенных Центральным уголовным судом Ирака, а также свидетельства родственников и адвокатов осужденных. Кроме того, документ содержит подробный анализ иракских законов, нарушающих право на справедливое судебное разбирательство. Основные выводы доклада:

   «Расследования по сообщениям о пытках проводятся недостаточно тщательно либо не проводятся вообще, несмотря на то что при вынесении смертных приговоров судьи зачастую опираются на „признательные показания“, полученные в период содержания под стражей. В условиях досудебных телевизионных трансляций „признательных показаний“ суд учитывает показания свидетелей, где они утверждают, что опознали обвиняемого, признание которого они видели ранее; обвиняемые не всегда могут получить помощь адвоката, а самих адвокатов запугивают (включая угрозы убийства и нападения). В иракском законодательстве преступления, караемые смертной казнью, получили слишком широкое и нечеткое определение; в частности, в данную категорию включено причинение ущерба государственной собственности с целью подрыва безопасности и стабильности».

   Пресс-релиз от 5 апреля 2007 года «В новом докладе Amnesty International осуждаются условия содержания заключенных в Гуантанамо»:

   «Подавляющее большинство узников центра временного содержания Гуантанамо по-прежнему содержатся в плохих условиях, не соответствующих международным нормам. Большинство узников в период нахождения под стражей страдают от жестокого обращения. Людей содержат в проволочных клетках или изоляторах строгого режима. В декабре 2006 года в Гуантанамо открылось новое отделение (так называемый Лагерь 6), где заключенных содержат в еще более жестких условиях полной изоляции и сенсорной депривации. Узники по 22 часа в сутки находятся в одиночных стальных камерах закрытого типа, будучи практически полностью лишены человеческого общения. Камеры не имеют выходящих наружу окон, в них не проникает дневной свет и свежий воздух. У заключенных нет возможности заниматься какой-либо деятельностью; в камерах круглосуточно включено электрическое освещение, и охранники ведут постоянное наблюдение за узниками через узкие прорези в дверях. Заключенных выводят на прогулку поодиночке в тюремный дворик с высокими стенами, куда почти не проникает солнечный свет. При этом прогулки часто проводятся ночью, поэтому иногда узники по нескольку суток подряд не видят дневного света.
   Как заявили власти США, «Лагерь 6» является «современным объектом», более безопасным для охранников и «более комфортабельным» для заключенных. Однако Amnesty International считает, что условия содержания в «Лагере 6» не соответствуют международным нормам гуманного обращения, о чем свидетельствуют фотографии и рассказы узников и их адвокатов. В определенном отношении эти условия выглядят более жесткими даже по сравнению с учреждениями «особо строгого режима» континентальной части США, которые неоднократно критиковались международными организациями за несоблюдение правовых норм и положений договоров в области прав человека».

   Пресс-релиз от 22 марта 2007 года «Amnesty International призывает американское правительство распустить военные комиссии»:

   «В опубликованном сегодня докладе, посвященном судебным процессам на основании закона „О военных комиссиях“, Amnesty International призвала правительство США отказаться от нововведения в виде военных комиссий и передать дела всех узников Гуантанамо, которым предъявлены обвинения, в федеральные суды в обычном порядке, не предполагающем вынесения смертного приговора.
   «Вопиющее беззаконие, характерное для производившихся в последние пять лет задержаний, требует, чтобы ему на смену пришло строжайшее соблюдение норм справедливого судебного разбирательства. Однако существует серьезная угроза того, что суды ради нескольких обвинительных приговоров будут обходить правила и множить тем самым несправедливость, символом которой стал лагерь Гуантанамо», – сообщила Сьюзан Лии, Директор программы Amnesty International по странам Америки. Военные комиссии будут работать в атмосфере, которую можно приравнять к правовому вакууму. В целях защиты обвиняемые не смогут прибегнуть к международному праву в области прав человека, Женевской конвенции или конституции США. Военные комиссии стали частью системы, с помощью которой узников и их родственников лишают каких бы то ни было средств правовой защиты. Даже если задержанного оправдают, его могут вернуть в тюрьму на неопределенный срок в качестве так называемого лица, сражавшегося на стороне противника.
   В рамках «войны с терроризмом» лица, взятые под стражу США, в первую очередь считаются потенциальными источниками информации и только после этого – потенциальными подсудимыми. Узников подвергали многочисленным допросам, не обеспечив возможности встретиться с адвокатом или предстать перед судом. В этой связи разрешались и применялись такие методы допроса и условия содержания под стражей, которые можно приравнять к пыткам и другим видам жестокого обращения в соответствии с нормами международного права.
   «Военные комиссии без сомнения организованы для того, чтобы покрывать практику беззакония, предшествующую их созданию. Они готовы принять к рассмотрению информацию, полученную в результате жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения. Кроме того, правительство может представить доказательства, скрыв методы их получения», – сказала Сьюзан Лии. В сентябре прошлого года четырнадцать узников перевели в Гуантанамо из тайной тюрьмы ЦРУ якобы для того, чтобы предать их суду военных комиссий. Им до сих пор не предъявили никаких обвинений и отказывают в доступе к адвокатской помощи, в то время как гособвинение планомерно выстраивает против них дело. «Мы опасаемся, что военные комиссии не получат необходимой независимости, которая стала бы гарантом соблюдения норм справедливого судебного разбирательства по делам обвиняемых и которая бы позволила отслеживать злоупотребления со стороны правительства, – сказала Джумана Муса, наблюдатель Amnesty International за слушаниями военных комиссий в Гуантанамо в рамках прежней системы. – В сложившихся обстоятельствах правосудие не свершится, и никто не будет тому свидетелем».

   Пресс-релиз от 2 марта 2007 года «Американскому военному медику грозит семь лет лишения свободы»:

   «Amnesty International пристально следит за делом военного медика армии США Агустина Агвайо, который отказался отправляться в Ирак и теперь должен предстать перед американским военным трибуналом 6-7 марта в городе Вуртсбург (Германия). Агустин Агвайо прослужил год в Ираке, где, по его словам, отказывался носить заряженное оружие. Он говорит, что „своими глазами видел, как солдаты словами и делами низводили иракцев до животного состояния. Я наблюдал, как война сократила жизнь бесчисленного множества людей. Я до сих пор не могу примириться с бессмысленностью всего этого…“

   Пресс-релиз от 27 февраля 2007 года «Эстония: языковая полиция получила новые рычаги для дискриминации»:

   «Эстонии следует ограничить дискриминационные полномочия органа надзора за уровнем языковой подготовки в стране», – сказала Amnesty International. Сегодня в письме к премьер-министру Эстонии Андрусу Ансипу генеральный секретарь организации Айрин Кан охарактеризовала государственную языковую инспекцию как «репрессивную и карательную по своей сути» и «препятствующую достижению социального единства и сплоченности общества». Письмо Айрин Кан стало ответом на февральские поправки к закону «О языке», вступающие в силу 1 марта 2007 года, которые расширяют полномочия языковой инспекции: теперь этот орган сможет выносить рекомендации об увольнении сотрудников с работы за недостаточное владение эстонским языком; отправлять лиц, уже имеющих языковой сертификат, на переэкзаменовку и аннулировать сертификаты в случае, если повторный экзамен сдать не удалось.
   В Эстонии проживает многочисленное (преимущественно русскоговорящее) языковое меньшинство, насчитывающее примерно треть населения страны. Строгие языковые требования при приеме на работу в Эстонии, заслужившие критику как со стороны ООН и Совета Европы, так и со стороны представителей гражданского общества, означают, что языковые меньшинства находятся в невыгодном положении на рынке труда. Amnesty International неоднократно привлекала внимание эстонских властей к тому, что многие представители языковых меньшинств боятся языковую инспекцию, считая, что этот орган подвергает их преследованию. Кроме того, этот по сути репрессивный и карательный орган препятствует равному соблюдению прав всего населения Эстонии.
   Amnesty International настоятельно рекомендует правительству Эстонии пересмотреть последние поправки к закону «О языке» и подойти более конструктивно к языковой интеграции, в частности, организовать общедоступные, бесплатные или полностью компенсируемые занятия по эстонскому языку вместо репрессивных, карательных и крайне отталкивающих мер, которыми пользуется в своей работе языковая инспекция».

   Пресс-релиз от 11 января 2007 года «В пятую годовщину Гуантанамо во всем мире проходят протесты с призывами к закрытию тюрьмы»:

   «Не менее важен и другой аспект: со стороны лидеров мировых держав будет недостаточно выразить озабоченность положением с Гуантанамо и продолжать вести дела с США как ни в чем не бывало. Международному сообществу следует оказывать неослабевающее давление на США с целью добиться закрытия Гуантанамо и восстановления верховенства международного права. „Каждый прошедший день усугубляет жестокость режима бессрочного содержания под стражей, – сказала мисс Кан. – Гуантанамо уже давно стало символом пустых обещаний правительства США о том, что их ответ на нападения 11 сентября 2001 года будет основан на уважении к человеческому достоинству и принципе господства закона. Пытки, унижение, дискриминация, действия в обход судов и игнорирование обязательств по договорам при практически полной безнаказанности – все это есть в истории Гуантанамо“. Первые узники – более 750 задержанных из 45 стран – прибыли на базу 11 января 2002 года. Среди них были даже 13-летние дети, которые просто оказались не в том месте не в то время, а также множество лиц, которых выдали США из Пакистана и Афганистана в обмен на вознаграждения в тысячи долларов».

   Пресс-релиз от 29 сентября 2006 года «США: конгресс дает добро на пытки и другие виды нарушений прав человека»:

   «Приняв закон „О военных комиссиях“, конгресс Соединенных Штатов, по сути, дал добро на нарушение прав человека в США под эгидой „войны с терроризмом“. Этот закон оставляет США за бортом международного права, превращая плохую политику исполнительной власти в плохое законодательство. Amnesty International будет добиваться отмены этого закона. Организация ожидает, что его конституционность будет оспорена в суде. В ходе „войны с терроризмом“, власти США не раз прибегали к тайным тюрьмам, принудительным „исчезновениям“, длительному заключению без права сообщения с внешним миром, лишению свободы на неопределенный срок без предъявления обвинений, произвольным задержаниям, а также пыткам и другим видам жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Такая политика явно противоречит международному праву».

   Пресс-релиз от 28 июля 2006 года «США: экспертный орган ООН критикует политику США в области прав человека»:

   «В ответ на заключения Комитета ООН по правам человека относительно соблюдения Соединенными Штатами обязательств в рамках Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП) Amnesty International заявила, что правительству США следует признать свою несостоятельность в деле выполнения целого спектра обязательств в области основных прав человека на территории страны и за рубежом. По словам организации, США продолжают выставлять себя главным поборником прав человека в мире. Между тем факты, выявленные Комитетом по правам человека, свидетельствуют о том, что их действия далеко не оправдывают подобного звания. В то же время у Соединенных Штатов появилась возможность доказать обоснованность своих притязаний путем полномерного и добросовестного выполнения рекомендаций Комитета по правам человека. Amnesty International отметила, что экспертный орган ООН вновь обнаружил серьезные и глубокие изъяны в политике Соединенных Штатов в области прав человека, проводимой как на территории страны, так и в контексте „войны с терроризмом“. Организация призвала власти США тщательно и всесторонне изучить замечания комитета и приступить к выполнению его рекомендаций в приоритетном порядке. Amnesty International отметила, что, несмотря на многократные заявления президента Буша о приверженности США „непреложным требованиям уважения человеческого достоинства“, мир нередко убеждался в бессодержательности подобной риторики. Независимо от того, идет ли речь о жестоком обращении с задержанными в Гуантанамо, Афганистане и Ираке, о содержании в тайных изоляторах без права сообщения с внешним миром в ходе „войны с терроризмом“ или о казни психически больных заключенных, осужденных на смерть; о злоупотреблении электрошоковым оружием или пожизненных тюремных приговорах в отношении детей без возможности освобождения на поруки; о длительной изоляции заключенных в тюрьмах сверхстрогого режима или содержании в кандалах женщин-заключенных во время родов – становится очевидным тот факт, что США предстоит проделать большую работу, прежде чем гарантии уважения достоинства человеческой личности станут реальностью для мужчин и женщин, пребывающих под стражей в Соединенных Штатах Америки».

   Не менее активно «Международная амнистия» критикует и Российскую Федерацию. Среди сообщений пресс-центра организации целый ряд посвящен России: 16 апреля 2007 года – «Российская Федерация: применение силы против выступлений несогласных»; 14 марта 2007 года – «Российская Федерация должна положить конец пыткам, жестокому обращению, „исчезновениям“ и произвольным задержаниям в Чечне»; 23 января 2007 года – «Российская Федерация: решение Верховного суда затыкает рот гражданскому обществу»; 9 ноября 2006 года – «Российская Федерация: решение Европейского суда по двум искам из Чеченской Республики» и так далее.
   Не будем проводить анализ этих материалов. Отметим только, что в России большинство конкретных случаев происходит на региональном уровне и какой-либо связи с федеральным правительством не установлено. Между тем нарушения прав человека со стороны США напрямую связаны с официальной и публично озвученной позицией американского правительства и президента.
   При этом анализ содержания пресс-релизов «Международной амнистии» ясно показывает, что нарушения прав со стороны западных стран не менее часты. Например, несмотря на долгую традицию предвзятого отношения к России на Западе, за период с 2002 по 2007 год количество ее пресс-релизов, критикующих Россию, и количество пресс-релизов, критикующих поведение США, включая критику ситуации в Ираке, за которую они несут ответственность, было примерно одинаковым.
   Другим примером настоящей правозащитной организации является Human rights watch. Если в начальный период своей деятельности эта организация была сосредоточена на критике положения в СССР и странах «восточного блока», то впоследствии она достаточно быстро заняла критическую позицию по отношению к любым странам, включая США.

   Процитируем официальные документы организации и ее всемирный доклад за 2004 год:

   «Организация Human rights watch была основана в 1978 году в качестве группы Helsinki watch (теперь это отделение Европы и Центральной Азии Human rights watch) в ответ на призыв о помощи от правозащитных групп в Москве, Варшаве и Праге, созданных для сбора информации о соблюдении положений Хельсинкских соглашений по правам человека. Несколько лет спустя, когда администрация Рейгана дебатировала по поводу того, что нарушения прав человека правыми авторитарными режимами являются более терпимыми, чем нарушения прав человека левыми тоталитарными правительствами, мы основали организацию America' s watch (теперь это отделение стран Северной и Латинской Америки Hu man rights watch) для противодействия подобным двойным стандартам. К 1987 году мы усовершенствовали ряд эффективных методов работы – четкое документирование нарушений прав человека и жесткую борьбу в прессе и в правительствах за их соблюдение. Мы начали применять эти методы по всему миру. Они стали известны как методы Human rights watch, самой крупной международной правозащитной организации со штабквартирой в США».

   Human rights watch является одним из наиболее жестких критиков как для США, так и для России. Например, организация напрямую говорит о том, что США утратили моральный авторитет в области прав человека [11 - Всемирный доклад организации за 2006 и 2007 годы.]:

   «В условиях, когда голос Соединенных Штатов утратил вес из-за использования администрацией Буша-младшего пыток и содержания под стражей без суда, образовавшуюся брешь в глобальном правозащитном лидерстве должен заполнить Евросоюз».
   «Самый сильный удар по способности Вашингтона отстаивать права человека был нанесен применением правительством США пыток».
   «… Авторитет США оказался еще более подорванным американскими тайными тюрьмами за рубежом, которые используются для бессрочного изолированного содержания без предъявления обвинения».
   «… Великобритания и Канада взяли курс на отказ от ряда фундаментальных международных гарантий прав человека».

   Организация напрямую говорит, например, о нарушении свободы слова в США, пытках и незаконном прослушивании [12 - Всемирный доклад организации за 2007 год.]:

   «По сравнению с предыдущими администрациями Белый дом при Дж. Буше проявлял заметно большее нежелание общаться с прессой, стремясь закрыть общедоступную информацию, отменить содержащуюся в законе о свободе информации презумпцию открытости и существенно ограничить доступ общественности к президентским документам, которые служат важным источником информации о публичной политике. Правительство также проявляло нетипичную решимость заставить журналистов раскрывать конфиденциальные источники, в то время как конгресс раз за разом оставлял прессу без федерального закона, который мог бы защитить журналистов в таких ситуациях.
   При первых признаках скандалов, чреватых для администрации репутационными последствиями, первой реакцией исполнительной власти было объявление о начале расследования утечки, как в случае с обнародованием Washington Post существования секретных тюрем ЦРУ или с разоблачением New York Times массового незаконного прослушивания телефонов Агентством национальной безопасности. И в администрации, и в правой прессе после упомянутых скандалов раздавались голоса, призывавшие к уголовному преследованию газет за шпионаж.
   В августе 2005 года федеральные власти вынеси обвинительное заключение в отношении двух бывших лоббистов из Американо-израильского общественного комитета (American Israel Public Affairs Committee) в связи с получением ими оборонной информации от американского должностного лица и последующей передачей ее должностным лицам иностранных государств и журналистам. Данное дело послужило поводом для обеспокоенности, поскольку может служить первым шагом в направлении уголовного преследования журналистов в будущем: в нем по-иному трактуются положения закона 1917 года, традиционно считавшегося применимым только к источнику утечки оборонной информации, а не к использующим ее журналистам».

   В пресс-релизе Human rights watch от 11 сентября 2006 года говорится:

   «Администрация Дж. Буша сыграла на этих страхах, чтобы продавить целый ряд мер, не особенно оглядываясь на международные нормы о правах человека. В итоге мы получили систематические издевательства над задержанными, массовую практику содержания под стражей без суда и предлагаемые мартышкины трибуналы. Зловещими символами американской борьбы с терроризмом стали Абу-Грейб, Гуантанамо и секретные тюрьмы ЦРУ. Даже в самих Соединенных Штатах некорректное применение ряда законов, в том числе о задержании иммигрантов и „важных свидетелей“, приводило к нарушению прав многих мусульман. Во всем мире правительства других стран, в свою очередь, воспользовались американским примером для развязывания или оправдания собственных репрессий».

   Несмотря на то, что Human rights watch была создана главным образом для критики ситуации в СССР, в настоящее время организация занимает одинаково жесткую позицию в области прав человека как по отношению к России, так и по отношению к США. Например, не менее 25 пресс-релизов Human rights watch, касающихся ситуации в мире, за 2006—2007 годы посвящены критике США (включая ситуацию в Ираке), и только около 20 от общего количества аналогичных материалов по СНГ посвящены критике России.
   Безусловно, материалы и мнения Human rights watch no отношению к России часто бывают неточными вплоть «до наоборот». Чего только стоит их убежденность в том, что «молодежное движение „Наши“ построено на антисемитизме и „презрении к кавказцам“ в отличие от национал-большевиков Э. Лимонова, старающихся привлечь внимание общественного мнения к проблемам прав и гражданских свобод» [13 - Из интервью представителя организации газете La Stampa от 26 апреля 2006 г.]. Но при этом для организации характерно отсутствие односторонности в своих действиях, а критика поведения США во многих случаях превосходит критику России. Так же как и из материалов «Международной амнистии», ясно видно, что нарушения американцами прав человека в области пыток, похищений людей, содержания под стражей без суда и следствия, незаконного прослушивания телефонов и прочего отражают официальную позицию правительства США в отличие от позиции правительства России.
   Настоящие правозащитные организации схожи в целом ряде ключевых вопросов. Основным таким вопросом, подробно обсужденным и подкрепленным приведенными выше примерами, является «страновая независимость»: для них нет исключений – тех или иных стран, обладающих не подвергаемой сомнениям презумпцией «невиновности», – такие страны, как США или страны ЕС, также активно подвергаются критике.
   Аналогичным образом чертой настоящих правозащитных организаций является беспристрастность или скорее одинаковая пристрастность с точки зрения национальной или культурной принадлежности объектов и субъектов нарушения прав человека. Эти организации не имеют неформальных исключений в виде национальностей или культур.
   Для того чтобы подчеркнуть важность этого свойства настоящих правозащитных организаций, позволю себе полностью процитировать блестящего публициста М. Соколова, отметившего странные особенности поведения некоторых российских групп:

   «Российские споры касательно ливанской войны усугубляются долгой традицией шизофренического отношения к нашим и к израильским проблемам… Леволибералы, огласив весь набор доводов насчет слезинки чеченского ребенка (а равно и моджахеда): „Российская военщина известна всему свету, как мать говорю и как женщина, требую их к ответу“, – как только речь заходила о делах арабо-израильских, тут же забывали про свою заутреню в защиту мира и переходили на язык тель-авивских ястребов и военщину к ответу отнюдь не требовали, равно как и слезинка палестинского ребенка их мало волновала».

   На этом фоне, например, «Международная амнистия» демонстрирует образец одинаковой непредвзятости по отношению как к Израилю, так и к Палестине (доклад 2006 года):

   «Примерно 190 палестинцев, в том числе приблизительно 50 детей, погибли от рук израильских военных, и 42 израильтянина, в том числе шестеро детей, были убиты палестинскими вооруженными группировками.
   Участники палестинских вооруженных формирований убили 41 израильского мирного жителя, включая шестерых детей. Они посылали подрывников-смертников, открывали стрельбу и обстреливали из минометов израильтян в самом Израиле и на оккупированных территориях. В большинстве случаев атаки совершались «Бригадами мучеников аль-Аксы» (ответвлением ФАТХ), а также «Исламским джихадом». Девять израильских солдат были убиты палестинскими вооруженными группировками, большинство – на оккупированных территориях. 12 июля 16-летние Ракель Бен Абу и Нофар Горовиц, Юлия Волошина (31 год), Анна Лифшиц (50 лет) и капрал Моше Маор (21 год) погибли в результате самоподрыва смертника «Исламского джихада» в торговом центре города Хашарон (поблизости от Натании). 16 октября палестинские боевики застрелили 15-летнего Озу БенМеира, Матат Розенфельд-Апьдер (21 год) и Кинерету Мандель (23 года) в районе Гуш-Этцион на Западном берегу. Кроме того, ранения получили 14-летний мальчик, еще один мирный житель и солдат. Ответственность за эти убийства взяли на себя «Бригады мучеников аль-Аксы».
   Израильские войска осуществляли незаконные военные операции и систематически применяли чрезмерную силу по отношению к мирным демонстрантам, протестовавшим против уничтожения палестинских сельскохозяйственных угодий и возведения израильской армией заграждения/стены. Израильские поселенцы нередко нападали на палестинских крестьян, уничтожая фруктовые сады и не позволяя им обрабатывать землю. В марте и апреле израильтяне разбросали токсичные вещества на полях вокруг палестинских селений на юге Хевронских гор и близ деревни Сальфит. Химикаты были разбросаны там, где палестинские крестьяне пасут овец, что, по сути, лишило их основного источника дохода. Крестьяне были вынуждены ввести карантин и прекратить употребление молока, сыра и мяса в разгар сезона. 16 октября израильские поселенцы сожгли около 75 акров (~30 гектаров) оливковых рощ близ Салема в северной части Западного берега, принадлежащих палестинцам. Большая часть земель палестинских крестьян отрезана от деревни дорогой поселенцев, ведущей к расположенному неподалеку поселению ЭлонМоре. Многие годы поселенцы из Элон-Море запрещали палестинцам пользоваться собственной землей под страхом нападений.
   Израильские солдаты и поселенцы, несущие ответственность за убийства и другие виды нарушения прав человека в отношении палестинцев и их собственности, делали это в основном безнаказанно. Тысячи палестинцев арестованы израильскими солдатами на оккупированных территориях по подозрению в создании угрозы общественной безопасности. Израильтян, отказавшихся от несения воинской службы по убеждению, продолжали лишать свободы за отказ от службы в армии».

   Другой ключевой особенностью настоящих правозащитных организаций является их отношение к источникам финансирования. В отличие от таких организаций, как Freedom House, финансируемых Государственным департаментом США и Американским агентством по международному развитию, «Международная амнистия» принципиально не принимает государственные средства:

   «С целью укрепления собственной независимости „Международная амнистия“ не обращается с просьбой о финансовой поддержке и не принимает финансовую помощь от правительств, политических партий, религиозных и других организаций. „Международная амнистия“ финансируется за счет взносов членов организации, добровольных пожертвований и сборов от благотворительных мероприятий».

   Такой же политики придерживается и другая организация:

   «С целью сохранения своей независимости Human rights watch не ищет и не принимает финансовую помощь от любых правительств или агентств, финансируемых правительствами. Мы полностью зависим от пожертвований индивидуальных лиц и частных организаций» (из официальных документов организации).

   Другой такой ключевой позицией является принципиальный неполитический характер настоящих правозащитных организаций.
   Например, Human rights watch специально отвечает в своих официальных документах на вопрос: «Поддерживает ли Human rights watch те или иные политические партии?»: «Нет. Human rights watch не поддерживает и не выступает против кандидатов на выборные должности. Мы критикуем нарушения прав человека независимо от политических взглядов или политических принадлежностей тех, кто несет какую-либо ответственность. Исходя из нашего опыта, права человека нарушаются правительствами с различной идеологией и политическими группировками, включая многие государства, которые считаются демократическими, так как они выбрали гражданские правительства и у них относительно свободная печать».
   Другая организация также придерживается беспристрастной позиции: «Международная амнистия» не поддерживает и не находится в оппозиции ни к одной из политических систем и ни к одному из национальных правительств. «Международная амнистия» действует в защиту прав человека во всем мире, в том числе и в тех случаях, когда организация не разделяет убеждения человека, права которого были нарушены».
   Не менее важны и методы работы настоящих правозащитных организаций.
   Human rights watch: «Наше основное и зачастую очень сильное средство – суровое публичное осуждение: расследование, документирование и предание гласности нарушений правительствами прав человека. Human rights watch также оказывает давление для того, чтобы правительствам, регулярно нарушающим права своих граждан, было отказано в экономической, военной и дипломатической поддержке».
   Процитируем официальные документы о методах работы «Международной амнистии»:

   «Выпускает доклады и периодические издания, печатает учебные пособия по правам человека, другую правозащитную литературу, ведет электронные рассылки и поддерживает веб-сайты на многих языках. Каждый может послать письмо в защиту жертвы нарушения прав человека – для этого в публикациях сообщаются детали конкретных случаев, а также адреса тех, от кого может зависеть судьба пострадавшего. Существует также сеть срочной помощи. Ее члены (подписчики) получают информацию по электронной почте и в кратчайший срок организуют плотный поток факсов, электронных и CMC-сообщений, телеграмм, писем в поддержку людей, для которых в момент рассылки существует немедленная и серьезная угроза (например, поступили сведения о том, что человеку грозит смертная казнь, пытки, либо имело место „исчезновение“ – человек пропал при подозрительных обстоятельствах). За свою более чем 40-летнюю историю организация добилась впечатляющих результатов. Привлечение внимания международного сообщества и поток обращений от общественности оказались эффективным средством давления на нарушителей прав человека: условия содержания заключенных улучшались, наблюдателям предоставлялся доступ к закрытым судебным процессам, вынесенный смертный приговор заменялся более мягким, а в отношении виновных в нарушениях возбуждались уголовные дела. За время с 1961 года тысячи узников совести были досрочно освобождены благодаря вмешательству „Международной амнистии“.

   Итак, в этой главе читатель смог подробно ознакомиться с настоящими западными правозащитными организациями – Human rights watch и Amnesty International. Очевидно, что их выбор является непредвзятым как в силу авторитетности, так и в силу того, что обе они не являются примерами «удобных» организаций – обе активно критикуют Россию.
   На их примере можно уверенно говорить, что отличительными чертами настоящих правозащитных организаций являются:
   а) отсутствие «страновых» исключений отказа от критики тех или иных стран или фигур;
   б) беспристрастность или одинаковая пристрастность с точки зрения национальной или культурной принадлежности объектов и субъектов нарушения прав человека;
   в) отказ от финансирования со стороны государственных или политических структур той или иной страны;
   г) принципиальный неполитический характер настоящих правозащитных организаций – отказ от оппозиции политическим системам или национальным правительствам в целом, отказ от поддержки политических организаций или кандидатов на выборные должности.

Глава VI
FAKE-СТРУКТУРЫ ПРАВОЗАЩИТНОЙ ТЕМАТИКИ – РОССИЙСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

   Правозащитное движение в России находится в кризисе. Об этом говорят с сожалением или злорадством, но признают практически все: сами правозащитники – вне зависимости от степени вовлеченности в политику или занимаемой «стороны баррикады», политические партии, экспертное сообщество, государственные структуры. Отношения государства и правозащитников также находятся в тупике. Любой региональный чиновник средней руки при упоминании правозащитников как минимум начинает креститься и говорить «чур меня». Рука хочет написать: правозащитники раздают свои рукописи по знакомым, готовятся к психбольницам и сушат сухари. Нет, конечно, не так. Наиболее известные правозащитники, в особенности старой московской школы, участвуют в ток-шоу на российском телевидении и радио, раздают интервью о «кровавой» власти и тотальном «зажиме» печати, используют свои заготовки тридцатилетней давности – они хорошо ложатся на стереотипы западной прессы, активно участвуют в борьбе за власть – поддерживают тех или иных политических игроков, призывают исключить Россию из международных организаций и так далее. Активная финансовая и организационная поддержка западными странами российских структур правозащитной тематики привела к тому, что в этой области появилось множество организаций, с самого начала представлявших собой fake-структуры.
   Высказывания, поведение и идеология большинства «раскрученных» правозащитных структур не только не соответствуют русской политической культуре, но даже базируются на отрицании права существования таковой.
   Характерным примером является поведение одной из видных представителей организаций такого рода – Л. Алексеевой, которая в своем интервью газете Die Tageszeitung (Германия) от 17 мая 2007 напрямую заявляет: «У нашего народа нет никакой политической культуры. У нас еще не было времени, чтобы развить ее, так как мы практически никогда не жили в условиях свободы».
   В данном случае не так важно даже сочетание безапелляционного тона и непонимания употребляемых терминов: суверенный народ с тысячелетней историей даже в случае полного отсутствия свободы или, например, рабовладения не может не иметь политической культуры – в силу самого определения этого понятия. Читатель справедливо отметит, что мы не вправе пенять правозащитнику на недостаточный уровень образования. Характерным является отрицание права на возможность наличия собственной политической идентичности и права на самостоятельную форму устройства общества в России.
   Другим показательным примером является позиция известного российского юмориста В. Шендеровича, также причисляющего себя к оппозиции. В интервью «Газете по-киевски» (Украина) от 6 декабря 2005 года он говорит: «Россия в холопстве у имперской идеи, у собственных тяжелых иллюзий». И продолжает в газете Die Welt (Германия) 1 марта 2005 года, описывая русскую политическую культуру следующим образом: «Россия имеет тысячелетний опыт рабства и тоталитаризма, потому что это русская модель власти». Остается загадкой, где именно актер «разговорного» жанра сумел найти в истории страны тысячелетний опыт рабства, совершенно нехарактерного для России в отличие, например, от Соединенных Штатов Америки. Вероятно, Древний Рим, несмотря на реальное, а не выдуманное наличие рабства, является для него образцом демократии.
   Все вместе это привело к потере когда-то высокого морального авторитета правозащитников и вызвало потерю поддержки со стороны общества. Засилье fake-структур в этой области приводит к тому, что «нераскрученные» правозащитники сталкиваются с отсутствием средств, с нарастающим непониманием в обществе и неприятием со стороны государственных организаций, подозревающих в них подрывные организации.
   Ниже читатель ознакомится со структурами правозащитной тематики, обладающими целым рядом черт типичных fake– структур. Интересно отметить, что, также как и fake-оппозиция, псевдоправозащитники не соответствуют не только русской политической культуре, но и западной. Их поведение и идеология резко отличаются от описанных выше западных правозащитных структур в отрицательную сторону. Это несоответствие лишает их оставшейся части морального авторитета и дискредитирует само понятие «правозащита» в России.
   В предыдущей главе читатель мог убедиться, что важнейшей чертой настоящих правозащитных организаций является отсутствие «страновых» исключений отказа от критики тех или иных стран или фигур. К сожалению, в деятельности большей части российских fake-структур правозащитной тематики нельзя обнаружить эту черту. Скорее для них характерно обратное – не только сознательное исключение из критики США, стран Евросоюза, но и попытка ориентироваться на них в качестве единственных образцов соблюдения прав человека. Отчасти это связано с источниками финансирования, а в определенной степени и с историческим характером связей советских правозащитников с американским правительством.
   Например, Human rights watch ясно пишет, что «правозащита» использовалась в виде идеологического оружия:

   «На протяжении долгих лет холодная война создавала для правительств соблазн использовать права человека как политическое оружие. Соединенные Штаты с готовностью размахивали флагом прав человека в идеологической войне с Советским Союзом и соцлагерем, что не мешало им покрывать (если не прямо спонсировать) произвол авторитарных режимов, которым оказывалась помощь как заслону от коммунизма».

   Так, нынешний руководитель структуры под названием «Московская Хельсинкская группа» Людмила Алексеева работала на радиостанциях «Свобода» и «Голос Америки», а во второй половине 1980-х годов участвовала в работе конференций ОБСЕ в составе делегации США. Кстати, изначальная антисоветская направленность Американской Хельсинкской группы не помешала ей, преобразовавшись в Human rights watch, стать одним из наиболее яростных современных критиков правительства США. Этого, безусловно, нельзя сказать о российских правозащитных fake-структурах, большинство которых так и не смогли преодолеть восхищения перед давно фантомом «прав человека» в Америке.
   Движение «Мы», которое возглавляет дочка бывшего председателя правительства Т. Гайдара, так прямо и пишет в своих программных документах: «Лучшим выходом из ситуации должна стать ориентация на те государства, которые успешно преодолели социальные проблемы (как, например, страны Северной Европы и другие демократические страны)». Вряд ли с этим мнением согласятся жители Парижа и его предместий после известных беспорядков. Впрочем, точностью суждений отличается не только дочь известного экономиста.
   Сергей Ковалев на церемонии вручения ордена чеченских террористов «Рыцарь чести» в январе 1997 года предложил более интересную теорию: «Меня не слишком волнует вопрос, является ли Чечня частью России или нет… Но зато я глубоко убежден в другом, а именно в том, что Чечня является частью Европы. И, стало быть, – частью современного цивилизованного мира, который основан на демократических принципах, уважает свободу и достоинство личности, права граждан, защищает свои национальные и религиозные меньшинства, имеет достойное и гуманное законодательство». Как можно было разглядеть демократические принципы, уважение свобод и прав личности в Чечне времен Д. Дудаева, остается загадкой, однако восхищение fake-правозащитника перед Европой очевидно.
   Такие же «страновые» исключения российские fake-структуры правозащитной тематики делают по отношению к странам Прибалтики. Эти страны обладают в их сознании своеобразной двойной «презумпцией невиновности» – как соратники по борьбе против СССР и как члены европейского сообщества.
   Хорошим примером является Эстония, в которой нарушения прав русских признаны даже на уровне ЕС. Фактически в ней сформирован специальный режим так называемой этнической демократии, в которой закреплены инструменты сохранения неравенства групп населения по этническому признаку, а именно – эстонцев над русскими.
   В стране существует целый ряд механизмов, направленных против русских:
   1. Первоначальное поражение в правах большей части русского населения с помощью отказа от предоставления им гражданства страны, введение специально усложненной процедуры получения гражданства страны в дальнейшем.
   2. Создание худших условий жизни для неэстонцев дефакто, сочетание политики их вытеснения за пределы страны с политикой натурализации той их части, которая полезна и лояльна нынешнему строю, и маргинализацией оставшейся части внутри государства.
   3. Консолидация эстонской элиты под влиянием идей о необходимости защиты страны от роста влияния собственного русского населения внутри и влияния России извне.
   4. Непропорционально высокое представительство правых и ультраправых, выступающих с антирусских позиций, в органах власти, средствах массовой информации, политической сфере.
   5. Разработка и насаждение новой версии истории страны антирусской направленности, включая создание общественного механизма контроля любых отклонений от официальной версии. Частью этой истории является позиционирование эстонцев, служивших в СС, в качестве борцов за независимость страны.
   В Эстонии активнейшим образом работают спецслужбы – полиции безопасности (КАПО), осуществляющие политический контроль и поддерживающие режим преследования политических организаций, отстаивающих права русских. Например, в период активной работы Объединенной народной партии Эстонии публично оказывалось давление на ее руководство, включая задержания под надуманными предлогами. Ведется адресная работа со спонсорами организаций, отстаивающих права русских. Следователями полиции безопасности неоднократно задерживались предприниматели, поддерживающие русские общественные организации, например О. Оссиновский. Преследованиям подвергается Центр информации по правам человека – одна из организаций, активно работающих с ЕС в области прав. Он неоднократно подвергался налоговым проверкам, обвиняется в налоговых нарушениях, несмотря на положительное заключение международной аудиторской компании Ernst &Young.

   Чиновники, работающие с организациями, отстаивающими права русского населения, подвергаются прямому давлению со стороны полиции безопасности Эстонии, против них фабрикуются уголовные дела и компрометирующие публикации в СМИ.
   Например, еще в 2001 году против руководителей Департамента социальной безопасности и интеграции Таллина, поддерживавших Центр информации по правам человека, были возбуждены уголовные дела, которые вели следователи полиции безопасности. Одновременно в ряде газет появилась серия негативных публикаций. Только в 2003 году Таллинский суд прекратил эти уголовные дела в связи с отсутствием состава преступления. Полиция безопасности Эстонии большим тиражом издает свой ежегодник, в котором открыто пишет о «подрывной» работе тех или иных партий или общественных организаций. Эти материалы намеренно широко распространяются среди государственных служащих и цитируются прессой, разрушая репутацию попавших под подозрение организаций, ставя под угрозу их существование и работу. Полиция безопасности также активно ведет контрпропагандистскую деятельность и осуществляет идеологический контроль, нейтрализуя невыгодные для политического режима темы. Одной из таких тем является судьба народа сету в Эстонии, находящегося на грани вымирания и не признанного в качестве самостоятельного этноса официальными властями.
   Между тем для российских псевдоправозащитных структур характерны либо уклонение от этих вопросов, либо удовлетворенность текущим положением. Процитируем передачу радио «Свобода» с участием Людмилы Алексеевой и эстонского «правозащитника» Марта Никлуса от 15 февраля 2007 года.

   «Людмила Алексеева: Сегодня у меня очень редкий собеседник – эстонец Март Никлус. Это имя в Эстонии известно каждому, он вместе с Эрном Тарта и Эриком Удомом был ранним провозвестником эстонского национально-демократического движения. Сейчас Эстония является независимым государством – в этом огромная личная заслуга Марта Никлуса… В России многие считают, что если в советское время эстонцы обижались на русификацию, то сейчас в Эстонии очень обижают русских. Что вы по этому поводу скажете?
   Март Никлус: Никто русских в Эстонии не ущемляет. Если им не понравятся наши порядки, наш эстонский язык, который является государственным языком, любой русский может покинуть нашу страну, возвратиться в Россию, где, как мы предполагаем, никто прав человека не нарушает.
   Людмила Алексеева: Как вы могли убедиться, Март Никлус и сейчас бунтует, несмотря на преклонный возраст и тяжкие жизненные испытания. В его характере по-прежнему сочетается сочувствие к людям и требовательность к власть имущим, безотносительно к их национальности. У этого человека поразительная чувствительность на справедливость и несправедливость, на правду и ложь. Посвятив всю свою жизнь без остатка своей родине, своему народу, он ни в каком качестве не вошел во власть, когда Эстония обрела самостоятельность, он по-прежнему критичен по отношению к существующей системе в стремлении к ее совершенствованию. Вот таков Март Никлус, национальный герой Эстонии».

   Вот так – национальный герой Эстонии, «сочетающий сочувствие к людям и требовательность к власть имущим, безотносительно к их национальности».
   Особенно ярко проявилась эта политика «страновых» исключений в ходе недавнего резкого неприятия fake-правозащитниками активности российских молодежных общественных организаций, митинговавших около посольства Эстонии в Москве в начале мая 2007 года. Митинг был направлен против сноса памятника Воину-освободителю, который русское население оценило как глумление над памятью павших и неправомерное использование эстонской полицией силы и специальных средств против демонстрации в Таллине. В результате более ста задержанных подверглись моральным унижениям и оскорблениям, многим из пострадавших не была оказана медицинская помощь, имеются данные о человеческих жертвах. На противозаконные действия полиции поступило более 20 жалоб, были возбуждены четыре уголовных дела по статье «превышение служебных полномочий». Международная правозащитная организация International Federation of Human Rights (FIDH) в открытом письме потребовала от властей Эстонии провести расследование нарушений прав человека в ходе беспорядков.
   Какова же была реакция российских fake-структур правозащитной тематики? Например, Л. Алексеева известна своими многочисленными заявлениями против действий милиции во время неразрешенных митингов в Москве. В интервью на радио «Свобода» от 14 апреля 2007 года она четко высказала свою позицию: «Насильственные действия по отношению к своим гражданам предпринимала власть. Главный, я бы сказала, единственный сейчас в стране экстремист у нас – это власть, а не те, кто с ней не согласны».
   Логично было бы предположить, что поведение эстонской полиции, приведшее к человеческим жертвам, должно вызвать аналогичное негодование и поддержку протеста российской молодежи. Между тем в своем интервью «Национальному журналу» fake-правозащитник Л. Алексеева назвала участников митинга у посольства Эстонии «мерзавцами и негодяями» и сравнила членов российских общественных организаций с отрядами турецкой иррегулярной пехоты, известными своими жестокостью и насилием над мирными жителями.
   В целом для российских fake-структур правозащитной тематики характерно наличие жестких «страновых» исключений – списка стран, которые не подвергаются критике.
   Важной чертой настоящих правозащитных организаций являются беспристрастность или одинаковая пристрастность с точки зрения национальной, религиозной или культурной принадлежности объектов и субъектов нарушения прав человека. К сожалению, целому ряду российских fake-структур правозащитной тематики свойственно обратное – не только фактический отказ от признания конкретных случаев нарушений прав человека со стороны тех или иных национальностей или по отношению к этим национальностям, но и сознательный отказ от самого рассмотрения вопроса применительно к определенным нациям. Надо ли говорить, что такого рода поведение намеренно построено на отрицании русской политической культуры, национального образа жизни, характера и мировоззрения?
   Например, во многом именно таким образом ведет себя информационно-аналитический центр «Сова», созданный центром «Панорама» и Московской Хельсинкской группой. Основное заявляемое направление деятельности – изучение и борьба с национализмом, ксенофобией, политическим радикализмом. Посмотрим последние новости центра: «убит уроженец Армении», «нападение на студента из Шри-Ланки», «убит выходец из Чечни», «избит темнокожий подросток», «нападение на еврейскую общину», «нападение на гражданина Кении», «избит студент из Индии», «убит азербайджанец», «нападения на африканцев», «нападение на семью граждан Сирии» и прочее, прочее. Любого непредвзятого читателя смутит общая направленность – все новости как на подбор создают стойкое представление, что людям неславянской внешности в России просто опасно появляться на улице. Впрочем, мы готовы поверить, что большая часть перечисленного выше – правда, с поправкой на общий высокий уровень хулиганства, криминала и т. д.
   Однако где упоминается хотя бы одно событие, в котором основной мишенью стали русские? Где описание событий в Кондопоге, городе Суровикино (Волгоградская область), в селах Богородицкое и Ремонтное, в городе Сальск (Ростовская область), поселке Черниговский (Челябинская область), райцентре Малая Пурга (Удмуртия), селе Сухие Аврали (Самарская область), городах Харагун и Приаргунск (Читинская область), в селе Яндыки (Астраханская область) и так далее? Ни одного упоминания об этих событиях нет.
   Может быть, подборка новостей центра неправильна? К сожалению, нет. В докладе «Преступления на почве ненависти в России: краткий анализ, статистика, рекомендации», подготовленном центром «Сова» к ежегодной встрече ОБСЕ по человеческому измерению, состоявшейся в октябре 2006 года в Варшаве, в первой же строчке четко обозначается их общий подход: «Россия переживает бурный рост агрессивного русского национализма». Именно русского национализма. Более того, в приводимой ими же статистике объекты нападения детально классифицируются: «темнокожие», «уроженцы Центральной Азии», «уроженцы Кавказа», «уроженцы Ближнего Востока и Северной Африки», «уроженцы стран АТР (Китай, Вьетнам, Монголия и т. д.)», «другие люди „неславянской внешности“„, „представители молодежных субкультур и левацкой молодежи“. А где упоминания о русских или людях „славянской внешности“? Почему они учитываются только в том случае, если относятся к «левацкой молодежи“? Очевиден сознательный отказ от самого рассмотрения вопроса применительно к определенным нациям, а именно нарушения прав человека по отношению к русским со стороны нерусских.
   Этот пример не исключение. Заявление такой известной fake-структуры правозащитной тематики, как Московская Хельсинкская группа, по поводу событий в Кондопоге имеет еще более гротескный характер: «… стычки между группой выходцев с Кавказа и группой этнических русских. Четверо человек погибли в результате драки, еще несколько получили серьезные телесные повреждения» и «Нетерпимость и враждебность по отношению к выходцам с Кавказа широко распространены в России, и члены этой группы чаще всего оказываются жертвами атак расистов». Русские были убиты «выходцами с Кавказа», следовательно, выходцы с Кавказа все чаще оказываются жертвами атак расистов? Налицо явная сознательная политика отказа от признаний конкретных случаев нарушения прав человека русских со стороны нерусских.
   Казалось бы, что плохого в том, чтобы быть объективными? Вот столько-то проявлений экстремизма против иностранцев или выходцев с Кавказа, а вот столько проявлений экстремизма по отношению к русским и славянским народам. Повторюсь – по последним нет ни одного упоминания. Очевидно, что большинство русских, ознакомившись с деятельностью этого центра, как минимум решат, что его деятельность несправедлива и тенденциозна, а как максимум – что центр намеренно работает против русских. Уменьшает ли это ксенофобию? Ответ на этот вопрос оставим на усмотрение читателя.
   При этом работа таких структур, как Московская Хельсинкская группа или центр «Сова», вероятно, имеет право на существование. Только называйте Хельсинкскую группу как группу по борьбе с нарушениями прав нерусских и неславянских национальностей, а центр «Сова» – как «Центр по изучению нарушения прав выходцев с Кавказа со стороны славян». Только не надо вводить людей в заблуждение, занимая одностороннюю позицию и претендуя на объективный подход. Не быть fake-структурой: называться одним образом, вести себя по-другому, а подразумевать под этим третье. Потому что результатом этого становится «раскачка» взаимного недоверия людей разных национальностей, увеличение ксенофобии и уменьшение толерантности.
   Наиболее тяжким и обоснованным обвинением, скомпрометировавшим само понятие «правозащита», стала поддержка российскими fake-структурами правозащитной тематики чеченских террористов и пренебрежение правами русских:ужасный геноцид русского населения, организованный режимом Дудаева, они оставили практически без внимания, тяжелейшая ситуация, в которой оказалось русское население как в странах Прибалтики, так и в некоторых других, также не вызвала их интереса. При этом российские правозащитники старательно описывали случаи «зверств русских войск», призывали к переговорам с террористами и дошли даже до того, чтобы объявить чеченских террористов стороной, пострадавшей во время их терактов.
   Именно таким образом себя вел такой известный fake-правозащитник, как С. Ковалев, возглавляющий fake-структуру правозащитной тематики под названием «Институт прав человека». Его поведение по отношению к различным национальностям в ходе событий в Чеченской Республике кардинально отличалось от принятых настоящими правозащитными организациями принципов беспристрастности (см., например, оценку войск Израиля и палестинских формирований в докладе «Международной амнистии» за 2006 год).
   В своем выступлении в комиссии Парламентской ассамблеи Совета Европы по чеченской проблеме в сентябре 1996 года он говорил о том, что «нарушения прав человека, практикуемые военными и полицейскими силами, находящимися под контролем международно-признанного правительства России, несравненно опаснее по своим последствиям, нежели действия сепаратистов» и «… чеченцев. Я люблю этот народ, доверчивый, талантливый, артистичный, по-детски жестокий и по-детски тщеславный, народ поэтов, торговцев, землепашцев и рыцарей» [14 - Ковалев С. Прагматика политического идеализма. – М.: Институт прав человека, 1999.].

   В одном из материалов fake-структуры «Институт прав человека» С. Ковалев предпринимает попытку оправдать бездействие в сфере защиты прав человека русского населения Чечни, однако делает это крайне неудачным образом. По его мнению, чеченские террористы лишь «не торопились расследовать жалобы на бандитизм» по отношению к русскому населению, а основной причиной ухода русских из Грозного стала безработица.
   Приведем этот материал полностью:

   «Чеченскую администрацию (то, что называют режимом Дудаева) принято сегодня обвинять в массовом исходе русского населения из республики в период до первой войны, а правозащитникам и всем противникам идущей сегодня в Чечне войны говорить: чего ж вы молчали раньше? Действительно, те, кого мы условно называем „русским населением Чечни“, покидали тогда ее пределы. И тому есть две основные причины…
   Первая причина оттока русских из Чечни касается прежде всего казачьих станиц типа Ассиновской, малых поселений, где русских было достаточно много. Этот исход происходил под очень сильным криминальным давлением. Об отношении к этой проблеме высшего ранга чеченской администрации можно лишь строить предположения. Но я могу с полной уверенностью сказать, что среднее и низшее звенья чеченских правоохранительных органов относились к этой проблеме не лучшим образом. Пусть мне неизвестны случаи, когда они покрывали бандитский произвол. Но жалобы на этот бандитизм они не торопились расследовать. Но эту первую из названных нами причин надо довольно резко отделить от оттока из крупных городов и прежде всего из Грозного. Я думаю, что в этих городах какое-то давление тоже могло существовать.
   Но основной причиной довольно-таки массового оттока была безработица. И все же: было ли криминально-националистическое давление на русское население в больших городах, в Грозном? До первой чеченской войны, наверное, определенные преследования кто-то испытывал… Так что речи о геноциде русского населения в Чечне – это недобросовестное упрощение проблемы и преувеличение действительно существовавшего давления».

   Итак, по мнению fake-правозащитника С. Ковалева, основной причиной массового выезда русских из Чечни времен Д. Дудаева была безработица. На самом деле, только по официальным данным Министерства по делам национальностей РФ, в Чечне с 1991 года было убито более 21 тыс. русских (не считая погибших в ходе военных действий), захвачено более 100 тыс. квартир и домов, более 46 тыс. человек были фактически превращены в рабов. Более 200 тыс. были вынуждены покинуть республику, опасаясь этнических чисток.
   Продолжателем дела С. Ковалева является Б. Стомахин – экстремист, издававший бюллетень, открыто призывавший к уничтожению русских и прославлявший чеченских террористов:
   «Чеченские шахиды взрывают это тупое и бессмысленное российское население не зря… Все равно только зря землю бременят… Убивать, убивать, убивать! Залить кровью всю Россию, не давать ни малейшей пощады никому, постараться непременно устроить хотя бы один ядерный взрыв на территории РФ… Эта страшная и зловонная Россия должна быть уничтожена навеки».

   Или:

   «Салман Радуев воевал с Россией до последнего, не идя с убийцами своего народа ни на какие компромиссы. Его жизнь была примером того, как надо воевать с Россией. Салман Радуев – это ярчайшая страница героического чеченского Сопротивления. Он был героем целого поколения, и не только в Чечне, но и в самой России. Его жизнь и его смерть – гарантия того, что проклятая имперская Россия будет уничтожена, а чеченцы и все остальные оккупированные ею народы получат наконец-то свободу. Мы отомстим за тебя, Салман!»
(Бюллетень «Радикальная политика», № 1 за январь 2003 года)

   «Масхадов, Басаев, Хаттаб и другие герои чеченского сопротивления, мужественно и твердо встав на пути российской агрессии, фактически спасли независимость и само существование не только Чечни, но и остальных государств Кавказа».
(Бюллетень «Радикальная политика», № 9 за сентябрь 2003 года)

   «Пусть же десятки новых чеченских снайперов займут свои места на горных склонах и в городских развалинах и сотни, тысячи агрессоров падут от их праведных пуль! Никакой пощады! Смерть российским оккупантам!»
(Бюллетень «Радикальная политика», № 1 за январь 2003 года)

   «А если удастся – то и забрать с собой на тот свет хотя бы несколько своих врагов, как это делают самоотверженные чеченские женщины, обвязываясь „поясами шахидов“.
(Бюллетень «Радикальная политика», № 9 за сентябрь 2003 года)

   «Взрыв в московском метро оправдан, естественен и законен… Чеченцы имеют полное моральное право взрывать в России все, что захотят, – после того, что с ними сделала Россия и русские, никакие возражения о гуманизме и человеколюбии не принимаются».
(Бюллетень «Радикальная политика», № 3 за март 2004 года)

   Преступный характер его призывов, являющихся противопоставлением любым понятиям о правах человека или демократических ценностях, очевиден. Политической субъективностью и непрофессионализмом в определенной степени можно оправдать реакцию зарубежной прессы, воспринимающей многие события и людей с «точностью до наоборот», как, например, газета L'Espresso, которая в статье «Великая мать КГБ» от 4 декабря 2006 года упоминает о Б. Стомахине в следующем контексте:

   «Последней его жертвой оказался не националист и не радикальный религиозный деятель, а журналист по имени Борис Стомахин, которого приговорили к пяти годам за публикацию статьи на сайте „Кавказ-центра“, портале чеченских повстанцев».

   Понятна и позиция Freedom House, который в своем докладе за 2007 год «Свобода прессы» в разделе, посвященном России, пишет:

   «В 2006 году журналисты продолжали сталкиваться с обвинениями в клевете за материалы, которые были неблагоприятными для официальных лиц… Борис Стомахин (ежемесячник „Радикальная политика“), который написал ряд критических статей о российских действиях в Чечне, был осужден на пять лет заключения».

   В этом же контексте, но с изрядной долей неадекватности, лежали и выступления А. Литвиненко в поддержку Б. Стомахина:

   «В своих статьях и публичных выступлениях они неоднократно обличали кремлевскую верхушку… видя, как наши товарищи Михаил Трепашкин и Борис Стомахин, находясь в чекистских застенках, отдают свои жизни за свободу Кавказа, проявляя при этом высочайшее мужество, отвагу и несгибаемую волю, я обращаюсь к руководству Чеченской Республики Ичкерия и лично к Президенту страны Садулаеву Абдул-Халим… по фактам совершения подобных преступлений проводить специальные расследования прокуратуры и спецслужб для их дальнейшей передачи в шариатский суд Чеченской Республики Ичкерия».
(Сообщение «Чеченпресс» от 8 мая 2006 года)

   Однако нельзя оправдать широкий спектр fake-структур правозащитной тематики, которые выступили в поддержку Б. Стомахина, прекрасно понимая и зная его деятельность (например, С. Ганнушкина, возглавляющая структуру «Гражданское содействие» в интернет-газете «Грани.Ру», ясно об этом говорит: «Я категорически не согласна с тем, что писал и говорил Стомахин. Некоторые его тексты были совершенно возмутительными»).
   Приведем их высказывания, поддерживающие антирусского экстремиста Б. Стомахина. Обращение, подписанное Е. Боннэр 19 ноября 2006 года:

   «… Совершенно очевидно, что тексты Стомахина о Чечне – это крик человека, глубоко потрясенного и тяжело раненного преступлениями силовых структур его родной страны, что это – пробужденное чувство гражданственности и голос души, которая потеряла покой и не может найти себе места… Я прошу выступления правозащитного сообщества в защиту Стомахина. Прошу заявлений правозащитных групп. Прошу всеобщего участия. Сегодня в Москве идет политический процесс над инакомыслящим в духе брежневско-андроповских времен. Не оставайтесь равнодушными! Заступитесь за Бориса Стомахина!»

   Только fake-логикой можно объяснить то, что в сознании Е. Боннэр призывы к убийствам российского народа («чеченские шахиды взрывают это тупое и бессмысленное российское население не зря», «страшная и зловонная Россия должна быть уничтожена навеки») странным образом являются «пробужденным чувством гражданственности и голосом души, которая потеряла покой». Очевидно, что такого рода поведение, помимо специфической формы морали, или скорее безнравственности, продиктовано полным отрицанием права на существование русской политической культуры.
   Аналогичным образом обстоит дело и с поведением целого ряда других псевдоправозащитников:

   С. Ковалев: «Я думаю, что никакому судье не пришло бы в голову, что эти четыре номера бюллетеней могут повлечь за собой нарушение конституционных основ и разжигание межнациональной розни».
   А. Подрабинек: «Многократно осужденная и во всем мире, и в посткоммунистической России практика использования психиатрии в политических целях уверенно возрождается в нашей стране. Алгоритм действий властей в деле Бориса Стомахина удивительно напоминает карательную медицину в СССР».
   С. Ганнушкина: «Я утверждаю, что ни к каким последствиям высказывания Стомахина привести не могли. А это значит, что никому кроме самого себя он ничего плохого не сделал».
   В. Гефтер: «Прецедент со Стомахиным дает возможность спокойно обвинить любого неприятного власти человека. Скоро эта возможность перейдет и на запрет на „неправильную“ информацию. И своим попустительством мы нанесем серьезный удар праву».

   Активно поддерживает Б. Стомахина структура «За права человека». В статье «Пуля как ответ на предложение мира», размещенной на ее сайте, деятельность экстремиста оценивается лишь как попытка защитить чеченский народ: «А сколько у нас людей, против которых заведены уголовные дела и которые осуждены к большим срокам лишения свободы за попытку защитить чеченский народ и приблизить долгожданный мир или же просто за то, что они чеченцы по национальности. Таковыми являются дела против… Бориса Стомахина».
   В своем сообщении от 26 марта 2007 года структура «За права человека» оповестила о начале «Международной правозащитной акции в защиту российских политзаключенных», к которым они приравнивают Б. Стомахина. По ее мнению:

   «Недопустимо уголовное преследование человека исключительно за тексты, распространение которых не повлекло и не могло повлечь за собой никаких нарушений законности, прав и свобод граждан, угрожать общественному порядку и безопасности».

   Как может убедиться читатель, даже явные призывы к убийствам, оправдание террористов и конкретных террористических актов, оскорбления русских и призывы к уничтожению России в сознании fake-структур правозащитной тематики превращаются в «чувство гражданственности», «голос души» и призывы к защите прав человека.
   Не менее странная ситуация с поведением российских fake– структур правозащитной тематики происходит в области религии. Для современной западной общественной жизни характерна тенденция исключения любых действий, которые могут хотя бы в минимальной мере затронуть религиозные чувства той или иной группы (в главе «Fake-структура „гражданского общества на экспорт“«читатель познакомится с тем, к чему приводит гипертрофированная трактовка этого подхода). Российские же fake-правозащитники, напротив, считают своим долгом не только защищать, но и принимать деятельное участие в оскорблении чувств верующих. Как правило, эти оскорбления касаются православия и не затрагивают ислам, буддизм, не говоря уже об иудаизме.
   Например, музей имени Сахарова не просто предоставил свои помещения, но за свой счет организовал выставку под названием «Осторожно, религия!», которая носила кощунственный характер и напрямую оскорбляла чувства верующих. Один из участников этой выставки – Авдей Тер-Оганьян известен тем, что в 1998 году в день праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы на выставке работ современных художников представил «действо», в котором глумлению подвергались православные иконы, которые он разрубал топором. В своем интервью «художник» говорил о том, что надругательство над православными иконами есть часть сознательно запланированного «замысла». Не менее оскорбительный характер имели экспонаты выставки в музее имени Сахарова, на которых религиозные символы сопровождались оскорбительными надписями и видеозаписями обнаженных размалеванных людей, совершавших непристойные телодвижения.
   И точно таким же образом руководитель музея имени Сахарова Ю. Самодуров в своем интервью журналисту газеты «Известия» Д. Соколову-Митричу подтвердил то, что организация таких выставок сознательно запланированная часть поведения их правозащитной структуры: «По реакции общества мы поняли, что такие выставки надо устраивать. Только в следующий раз надо будет накануне устроить более серьезное обсуждение в СМИ, снабдить работы подписями, на афише напечатать предупреждение и усилить охрану».
   Такого рода действия не являются исключением – они воспринимаются как нормальные и даже необходимые в сознании целого ряда российских fake-структур правозащитной тематики, вероятно, полагающих, что к правам человека необходимо отнести право на безнаказанное оскорбление чувств православных верующих.
   Например, уже упоминавшийся Б. Стомахин, пользующийся поддержкой псевдоправозащитного сообщества, в своих материалах прямо отмечал «неполноценность православного народа, необходимость ликвидации веры, исповедуемой русским народом, унижая тем самым национальное достоинство граждан, исповедующих данную веру» (из официальных материалов следствия). Суд по факту разжигания религиозной и межнациональной розни Ю. Самодуровым (впоследствии был признан виновным) также вызвал целую волну заявлений псевдоправозащитного сообщества.
   Процитируем, например, «Обращение творческой интеллигенции по поводу преследования устроителей и участников выставки „Осторожно, религия!“«:

   «… Преследование в отношении тех, кто лишь обеспечил художникам, выражающим свой взгляд на мир, возможность выставить свои работы, не может рассматриваться иначе, чем проявление нетерпимости к инакомыслию и крайнего обскуратизма».

   Еще более радикальную позицию отражает «Открытое письмо узников сталинских лагерей», появившееся 11 марта 2005 года:

   «Дело Самодурова, даже если он будет осужден условно, чревато ростом напряженности в стране, ростом радикализма молодежи, превращением России в клерикальное, наподобие Ирана, государство и способно вызвать новую волну эмиграции наиболее одаренной молодежи».

   Таким образом, преследование за оскорбление чувств православных верующих целым рядом российских fake-правозащитников оценивается как «проявление нетерпимости к инакомыслию», а защита прав верующих, по их мысли, приведет к «превращению России в Иран» и «вызовет новую волну эмиграции».
   Интересно отметить, что А. Сахаров, не будучи верующим человеком, отстаивал религиозные права граждан, а «Международная амнистия» в своем сообщении о деятельности по России за 31 марта 2005 года признала, что выставка могла быть расценена некоторыми людьми как оскорбление.
   Еще одной стороной настоящих западных правозащитных организаций, которые мы обсуждали в предыдущей главе, является отказ от финансирования со стороны государственных или политических структур той или иной страны. Интересно отметить, что российские fake-структуры правозащитной тематики даже не понимают, что их прямое финансирование из бюджета других стран напрямую вредит их репутации в глазах российского общественного мнения. Единственной серьезной проблемой, по их собственному мнению, является недостаточный объем этого финансирования.
   Например, Московская Хельсинкская группа в своих документах открыто пишет:

   «Деятельность Московской Хельсинкской группы в ее современном масштабе была бы невозможна без значительной поддержки, которую нам оказывает целый ряд доноров. На сегодняшний день проекты МХГ финансируются следующими спонсорами: European Commission, MacArthur's Foundation (USA), MATRA (Netherlands), National Endowment for Democracy (USA), Open Society Institute/Budapest, USAID».

   В отличие, например, от Human rights watch, считающей, что финансовая помощь от правительств или их агентств может угрожать ее независимости, такая fake-структура, как Московская Хельсинкская группа, не испытывает от этого проблем и напрямую заявляет, что ее проекты полностью финансируются за счет зарубежных средств, главным образом за счет бюджетов других стран:

   «МХГ благодарит доноров за поддержку и надеется на дальнейшее сотрудничество».

   Аналогичным образом об этом не задумывается комитет «Гражданское содействие». В своем интервью газете «Коммерсант» от 10 марта 2007 года С. Ганнушкина говорит: «Я не стала бы преувеличивать роль поддержки со стороны американских государственных фондов». И действительно, в 2006 году госпожа Ганнушкина получила от правительства США лишь 30 тысяч долларов, Еврокомиссия выделила этой структуре более 300 тысяч долларов на «помощь чеченским переселенцам». В той же статье лидер движения «За права человека» Л. Пономарев откровенно заявил, что получает от США «немного» – лишь 50-60 тысяч долларов в год, и заметил, что «помощь надо не удваивать и утраивать, а удесятерять».
   Другим примером является финансирование от Фонда гражданских свобод, основанного «беглым олигархом» Б. Березовским. Описывать сомнительную роль Б. Березовского в России не имеет смысла – она общеизвестна. От его финансирования отказались даже те организации, поведение которых в других вопросах далеко от идеала:

   «В „Мемориале“ мы довольно долго этот вопрос обсуждали. Естественно, нам далеко не все равно, кто спонсирует и нас, и правозащитное движение в целом. Лично мы твердо для себя решили, что к Борису Абрамовичу за спонсированием нашей деятельности обращаться не будем. Особенно мое и коллег недоумение вызвала последняя пресс-конференция. Когда олигарх не скрывает своих политических устремлений и активного желания влиять на политику и конструировать оппозицию, и если при этом он одновременно осуществляет благотворительную деятельность по финансированию неполитических гражданских организаций, к этому надо относиться очень осторожно. Потому что нельзя допустить смеси того и другого».
(Олег Орлов, член правления российского общества «Мемориал» и председатель совета одноименного правозащитного центра)

   Между тем, несмотря на последние заявления Б. Березовского, в которых он напрямую признается в желании насильственного свержения власти в России («Нам следует полагаться на силу, чтобы сменить этот режим. Его невозможно изменить демократическим путем. Без силы и давления никакие перемены невозможны»), его финансирование приняли более 160 организаций. Общая готовность принимать финансирование от любых, даже сомнительных источников – еще одна черта fake– структур правозащитной тематики.
   Четвертая отличительная особенность настоящих западных правозащитных организаций принципиальный неполитический характер настоящих правозащитных организаций – отказ от оппозиции политическим системам или национальным правительствам в целом, отказ от поддержки политических организаций или кандидатов на выборные должности (см. предыдущую главу).
   Так же как и «оппозиция», правозащитные организации на Западе никогда не ставят своей целью бороться с государством и властью, вне зависимости от того, насколько критически они их оценивают: «Международная амнистия» не поддерживает и не находится в оппозиции ни к одной из политических систем или национальных правительств».
   Между тем большое количество российских fake-структур правозащитной тематики убеждены, что их задача – прямая борьба с государством. Это также имеет исторические корни – такая позиция была характерна для большой части интеллигенции во времена Российской империи, в советское время диссиденты также выработали четкие убеждения, что основное, высокое предназначение правозащитников состоит в обличении государства. Естественно, правозащитник и государство в их собственном понимании выступают равновеликими величинами, а сам правозащитник уверен в том, что говорит как минимум от лица всего общества. Однако такая позиция неминуемо заводит ситуацию в тупик, поскольку, выступая против политической системы государства, такие fake-структуры начинают автоматически выступать против всех тех граждан, которые ее поддерживают (см. главу «Fake-оппозиция»).
   Не секрет, что российские fake-структуры правозащитной тематики активно участвуют в политике, считая себя политическими игроками. В определенном смысле эту ситуацию можно сравнить с игрой в футбол, в которой судья начинает сам играть на стороне одной из команд. Однако именно это и происходит. В коалиции «Другая Россия», которая активно борется за власть и призывает к запрещению других политических партий, следующим по численности после национал-большевиков, последователей Г. Каспарова и М. Касьянова идет международное историко-просветительское правозащитное и благотворительное общество «Мемориал». Руководитель fake– структуры правозащитной тематики «За права человека» Л. Пономарев прямо говорит: «Я последовательный сторонник того, чтобы гражданские организации по своему определению занимались политикой» [15 - Интервью «Национальному журналу» 25 января 2007 года.]. Однако западное общество выработало четкое разделение – правозащитные организации не являются политическими организациями и не претендуют на власть. Хотите претендовать на власть – участвуйте как политическая партия. В противном случае – принимая участие в политической борьбе, правозащитники лишаются права и морального авторитета считаться беспристрастными.
   Итак, в этой главе читатель мог ознакомиться с основными признаками fake-характера некоторых российских правозащитных структур. Результатом их fake-характера и стало то, что правозащитное движение в России находится в кризисе. Однако создание общественных механизмов защиты человека крайне важно и необходимо для России. Только они смогут создать единый самонастраивающийся механизм, предотвращающий конкретные случаи нарушения закона, проявления несправедливости, не позволяющий государственной бюрократии расслабиться, делающий отношения бизнеса и общества более сбалансированными. Особенно это актуально для нас, с многовековой традицией «лес рубят – щепки летят».
   По моему глубокому убеждению, для России понятие «правозащита» на глубинном уровне связано не столько с западным термином «права человека», сколько с такими понятиями, как «справедливость» и «правда». Эти понятия всегда были базовыми для нашего народа.
   Каков выход из создавшейся ситуации? Автор не сомневается в том, что рано или поздно российское правозащитное движение состоится как важный элемент политической и общественной структуры страны. Каким образом это произойдет? Смогут ли существующие fake-структуры правозащитной тематики найти в себе силы отказаться от того, что позволяет считать их fake-структурами? Особенно велика в этом роль наиболее «раскрученных» структур. У меня не вызывает сомнений, что в начале своей деятельности большая часть российских правозащитников 60-80-х годов были честными людьми, не способными смириться с теми проявлениями несправедливости, которые нередко были характерны для СССР. С моральной точки зрения они вызывали уважение уже тем, что их деятельность в области прав человека, как правило, ставила крест на их карьере, могла привести, и приводила, к тюремному заключению, потере материального благосостояния, здоровья, нередко жизни. Между тем, став fake– структурами, большинство из них потеряли свой высокий моральный авторитет. Найдут ли они в себе силы признать это?
   Многие из участников диссидентского движения понимают эти проблемы, как, например, О. Попов, бывший членом московской секции «Международной амнистии» и участвовавший в издании «Хроники текущих событий»:

   «… Я полагаю, что до тех пор, пока правозащитники не откажутся от своей антигосударственной, проамериканской идеологии… В лучшем случае они останутся маргинальными группами».

   В своем интервью 27 марта 2007 года информационному агентству «Национальные интересы» Л. Алексеева говорит:

   «Вот, я вам скажу, я была консультантом, когда я жила в Америке. Была консультантом Американской Хельсинкской группы. Сейчас уже эта организация разрослась, это Human rights watch – международная организация, работающая на всех континентах. Но тогда это была Американская Хельсинкская группа, и мы писали доклады о ситуации с правами человека во всех странах, с которыми Америка имеет дипломатические отношения, параллельные докладам Госдепартамента. Так вот, когда речь была о Советском Союзе, наши доклады практически совпадали, они очень многое брали от нас, потому что они очень резко критиковали Советский Союз. Но когда речь шла о Турции, тут мы писали и о пытках в милиции, и о курдах, о притеснении национальных меньшинств, а Госдепарламент не хотел писать или писал очень так общими словами. И мы все время сражались с Госдепартаментом в этом отношении. Я могу и другие примеры тоже привести».

   Может быть, российское отделение Международной Хельсинкской группы найдет в себе силы вспомнить прошлое и стать настоящей, а не fake-структурой? Перед ними есть хороший пример: организация Human rights watch, первоначально поддержанная как инструмент борьбы с СССР, нашла в себе силы занять объективную позицию и стать активным критиком американских нарушений прав человека.
   Другой путь – появление все большего количества настоящих правозащитных организаций, которые постепенно возникают в России. Организаций, не имеющих «страновых» ограничений. Организаций, которые борются за лучшее государство, а не против государства, организаций, которые выступают за права русских так же, как за права татар или евреев, организаций, которые стоят над политической борьбой, а не подыгрывают одной из сторон.

Глава VII
FAKE-СТРУКТУРА «ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА НА ЭКСПОРТ»

   Одним из ключевых понятий современной демократической общественной системы является «гражданское общество». Общим местом большинства выступлений и материалов стали высказывания о необходимости построения или укрепления гражданского общества в России. Очевидно, что «гражданское общество» понимается прежде всего в его европейском и американском контексте. Предложим читателю ознакомиться с некоторыми чертами и ценностями современного западного гражданского общества. Все эти черты явно не относятся к русской политической культуре и национальным ценностям. Автор специально оговаривает, что приведенное ниже описание лишено оценочного характера «хорошо-плохо» и, несмотря на наличие вопросов, полностью оставляет эту оценку читателю.
   Неотъемлемым принципом современного американского гражданского общества является «… ревностная защита права отдельных людей и групп, составляющих меньшинство» (из документов Государственного департамента США). Начиная с середины 60-х годов под постоянным давлением гражданского общества правительством проводится так называемая политика позитивных действий, иначе называемая политикой «предоставления преимущественных прав» {Affirmative action) и «позитивной дискриминацией» {Positive discrimination), состоящая в предоставлении тех или иных привилегий отдельным группам. Эти привилегии, как правило, относятся к важнейшим вопросам жизни человека: образованию, обеспечению занятости, социальному обеспечению, здравоохранению. Основную задачу «позитивных действий» западное общество видит в увеличении представительства отдельных групп во всех тех областях, в которых они представлены меньше, чем большинство.
   Одним из первых случаев «позитивной дискриминации», поддержанных государством в 1967 году, стало решение федерального судьи Дж. Скелли Райт, согласно которому в школах округа Колумбия была отменена система обучения, позволявшая более сообразительным обучаться быстрее. Тот факт, что более сообразительными оказывались белые, по мнению судьи, лишал «равных возможностей». К 1970 году большинство хороших учеников перевелись в другие учебные заведения. Сейчас результаты тестов по округу – наихудшие в стране, а расходы на образование – одни из самых высоких в Америке. В 1974 году последовало решение Верховного суда США, в котором он одобрил практику Медицинской школы при Калифорнийском университете, зарезервировавшей 16 мест из 100 за представителями меньшинств. Вынося вердикт, судья Г. Блэкман сказал: «чтобы соблюдать равноправие, мы должны к разным людям относиться по-разному» [16 - Бьюкенен ПДж. Правые и не-правые. – М., 2006. – С. 305.].
   Другим вариантом дискриминации в США является принятие решения о поступлении абитуриента в университет или выдаче стипендии на основании не только предыдущих оценок и экзаменов, а с учетом расовой принадлежности, родного языка, социального класса, пола. Как правило, от этого выигрывают такие группы, как негры (в официальном американском языке – «афроамериканцы»), испаноговорящие («испанские американцы»), индейцы («коренные американцы»), женщины.
   Согласно исследованию Принстонского университета [17 - Social Science Quarterly. Vol. 86. – № 2. – June 2005.], оценивающего вес принадлежности абитуриента к той или иной группе в неформальных, но автоматически получаемых им дополнительных очках (используется шкала стандартного для поступления теста SAT с максимальной оценкой 1600): принадлежность к неграм +230; принадлежность к испаноамериканцам + 185; принадлежность к азиатам – 50. По мнению других исследователей, эта оценка является заниженной и диспропорция еще больше. Но даже исходя из этих данных, читатель может легко убедиться в том, что, если абитуриент является гражданином США, но этническим китайцем или японцем («азиатоамериканцы»), для поступления ему нужно сдать экзамены существенно лучше, чем, например, неграм или белым.
   Одной из наиболее ярких традиций западного гражданского общества является многолетняя борьба женщин за свои права. Поскольку к концу XX века все возможные права были ими получены, то сейчас эта борьба во многом превратилась в борьбу за привилегии, очевидно удовлетворяемые за счет других групп. Вероятно, женщины – это самая большая группа, которая подпадает под «позитивные действия» или «предоставление преимущественных прав», и последствия этой политики наиболее масштабны.
   В России рассказы о европейских или в особенности американских отрицательных последствиях проявлений галантности мужчинами вызывают улыбку. Уступил место женщине – она может подать в суд за «оскорбление достоинства путем публичного демонстрирования собственного превосходства», придержал дверь – «высокомерен в отношении с женщинами, склонен демонстрировать свое превосходство по половым признакам». В прошлом году в США активно обсуждалась история шестилетнего школьника в городе Броктоне (штат Массачусетс) – он был отстранен учителями на три дня от посещения школы за «сексуальное домогательство» – схватил за пояс одноклассницу (Foxnews, 9 февраля 2006 г.). Оценка этих случаев и такого рода практики российским общественным мнением имеет юмористический оттенок.
   Однако последствия такой агрессивной «защиты женских прав» носят серьезнейший характер. Например, важным фактором при приеме женщин на работу, их продвижении по службе, решении деловых вопросов для мужчин становится опасение угроз в обвинениях в «домогательствах» или дискриминации с точки зрения пола. Как вы думаете, работая, например, в ООН, можете ли вы сказать своей подчиненной, что у нее красивая прическа? [18 - Демин С. В кривых коридорах ООН. – М., 2005. – С. 257.] Можете – один раз. Если скажете два – это квалифицируется как домогательство. Для рассмотрения жалоб работников ООН, а фактически работниц на работников, создан специальный комитет. За два комплимента могут наложить взыскание, задержать ежегодную прибавку, уволить и т. д.
   Именно такая ситуация произошла со вторым человеком в ПРООН (Программа развития ООН) в ранге заместителя Генерального секретаря ООН Луисом-Марией Гомесом. Одна из сотрудниц, которую не продвигали по службе, подала на него жалобу, и, несмотря на отсутствие доказательств, ему пришлось уйти в отставку. Сотни подписей сотрудников ООН, поданных в его поддержку, оказались бессильными против «демократических» инструкций. Надо ли говорить, что он был одним из наиболее профессиональных работников? Такого рода примеры носят тотальный характер. Казалось бы, в структуре ООН, включающей в себя представителей разных стран и культур, в том числе традиционных, должно быть достаточно сбалансированное отношение к «женскому вопросу».
   Процитируем официальные документы ООН:

   «… Генеральная Ассамблея сформулировала четкие указания, направленные на поощрение набора женщин, провозгласив в качестве одной из целей кадровой политики обеспечение более справедливого соотношения между мужчинами и женщинами, работающими в Секретариате, особенно на старших руководящих должностях. Для достижения этой цели предпочтение при наборе сотрудников при прочих равных условиях отдается женщинам».

   Фактически работники-женщины, не обладающие достаточным уровнем подготовки и профессиональных качеств, получают преимущества по сравнению с мужчинами, нередко более подготовленными. В той или иной мере это же происходит в государственных структурах большинства западных стран, не исключая даже сферу вооруженных сил.
   Процитируем Маргарет Тэтчер:

   «Ввиду того, что мужчины в целом физически сильнее женщин, возникает дилемма: либо не допускать женщин к выполнению задач, требующих физической силы, либо снизить сложность самих задач, что легко сделать в учениях, но не в бою. Когда стало ясно, что женщины не могут бросить гранату на безопасное расстояние, вместо того чтобы оставить это занятие мужчинам, было решено перейти на более легкие и менее эффективные гранаты. По некоторым сообщениям, в Великобритании также изменили программу армейской подготовки из-за большого количества травм, получаемых женщинами» [19 - Тэтчер М. Искусство управления государством. – М., 2005. – С. 69.].

   Описанное выше – это не единичные исключения, а стандартные примеры из общепринятой практики «защиты прав женщин». Более того, эта практика подкреплена организованной активностью гражданского общества – тысячами самых разнообразных женских общественных организаций. Например, существует организация женщин-военных, такая как Military Women, защищающая интересы женщин, которые служили или служат в американской армии. Большую роль играют религиозные женские организации, такие как «Сообщество христианских женщин: Дочери короля» {Circle of Christian Women: Daughters of the King) – общество, где занимаются спасением женских душ, или «Канадский совет мусульманских женщин» {Canadian Council Of Muslim Women).
   Приведем еще несколько примеров женских организаций, показывающих разнообразие этого сегмента гражданского общества: «Обеспокоенные женщины за Америку» {Concerned Women for America) – коалиция консервативных женщин за семейные традиции. «Феминистки за жизнь Америки» {Feminists for Life of America) содействуют феминизму, ненасилию и равенству прав женщин, включая неродившегося ребенка. «Новая Ганноверская комиссия по вопросам женщин» {New Hanover Commission for Women) – рабочая группа по вопросам улучшения положения и повышения роли женщин.
   Не вызывает сомнений, что именно практику и соответствующую структуру общественных организаций западное общество воспринимает в качестве эталонной и, естественно, предлагает заимствовать и активно поддерживает в России.
   Например, «Глобальный фонд для женщин» (США) предоставляет гранты для поддержки общих программ, а также гранты для поддержки деятельности женских организаций, которые ставят своей главной целью развитие прав человека для женщин и девочек. Особенно активно он поддерживает следующие направления работы: гарантия предоставления прав женщинаминвалидам, уничтожение насилия над женщинами, усиление участия женщин в политике, вовлечение женщин в попытки установления мира, поддержка прав лесбиянок и сексуальных меньшинств.

   «Глобальный фонд для женщин» работает во имя укрепления женских организаций за пределами Соединенных Штатов Америки путем обеспечения небольших, гибких и оговоренных по времени грантов для обеспечения поддержки организации в целом. Размер гранта составляет от $500 до $15 000» [20 - Информация с русскоязычного сайта организации.].

   Например, фонд финансирует интернет-портал «Женщина и общество»: «Портал создан при содействии Фонда им. Генриха Белля и поддержан Посольством США в Москве и женским фондом Mama Cash. Редакция портала «Женщина и общество» благодарит «Глобальный фонд для женщин» за поддержку в 2005 году».
   Еще одна организация, ведущая обширную деятельность в России, – ЮНИФЕМ – это Женский фонд Организации Объединенных Наций, оказывающий финансовую поддержку и техническую помощь инновационным программам, продвигающим права женщин – права человека, их экономические и политические возможности и равенство полов. С политикой ООН в «женском вопросе» читатель мог ознакомиться несколько выше.
   Агентство США по международному развитию (USAID) также финансирует целый ряд программ в этой области. Например, проекты «Продвижение и защита интересов женщин в России» и «Мать и дитя».
   Канадский фонд поддержки российских женщин финансирует проект «Формирование кадрового резерва женщин» в Москве и двенадцати регионах России.
   Фонд Форда финансирует проект «Женские ресурсные центры: информационные технологии, мониторинг, лидерство» в целом ряде городов: Москва, Иркутск, Уфа, Западная Двина, Старая Русса, Санкт-Петербург, Нижний Тагил, Смоленск, Крымск, Саратов, Сергиев Посад, Ростов-на-Дону, Дубна, Екатеринбург, Тула, Тосно.
   Защитой прав женщин в России занимаются практически все посольства западных стран. К примеру, посольство Королевства Нидерландов совместно с фондом «Милосердие» проводит в Москве семинары на тему «Распознавание фактов дискриминации женщин и способы ее преодоления». Отдел печати и культуры посольства США в Москве – конференцию по подготовке и апробации специализированного курса повышения квалификации «Гендерное измерение прав человека» (в рамках проекта «Права женщин в системе прав человека: новая модель правозащитной деятельности»). Автор специально оговаривает, что перечень проектов не несет оценочной характеристики («хорошо» или «плохо»), а приведен лишь для иллюстрации тезиса о том, какие именно ценности и какая практика общественных отношений активно поддерживаются в России.
   Отдельного обсуждения заслуживает американская практика в области трудоустройства, принятая на законодательном уровне именно под давлением гражданского общества.
   Она детально продумана и обеспечена соответствующими законами и инструкциями, финансовыми ресурсами, специальным государственным органом – Комиссией по соблюдению равноправия при трудоустройстве США (КСРТ).
   Деятельность КСРТ определяется целым рядом законов, запрещающих дискриминацию на расовой, половой, религиозной, национальной почве, на основании инвалидности, возраста – старше 40 лет и др. (Закон о гражданских правах 1964 года запрещает дискриминацию на работе на расовой, половой, религиозной, национальной почве или в связи с цветом кожи; Закон о равной оплате труда 1963 года защищает мужчин и женщин, выполняющих одинаковую работу в одном и том же учреждении, от дискриминации в зарплате по полу; Закон о дискриминации по возрасту при трудоустройстве 1967 года защищает права тех, кому 40 лет и больше, от дискриминации по возрасту; Закон об американцах-инвалидах 1990 года запрещает дискриминацию на работе и при трудоустройстве квалифицированных работников-инвалидов; Закон о гражданских правах 1991 года предусматривает финансовую компенсацию в случаях умышленной дискриминации на работе и при трудоустройстве.)
   Влиятельность этого органа понятна хотя бы из того, что председатель комиссии и все члены ее совета назначаются лично президентом США и утверждаются сенатом. КСРТ принимает жалобы на работодателя, агентство по трудоустройству или профсоюз практически по всему спектру трудовых вопросов (к ним относятся: прием на работу, увольнение, размер зарплаты, назначение, перевод, продвижение по службе, временное отстранение от должности, отзыв, льготы, пенсионные фонды, отпуск или любые иные рабочие условия или нормативы). Предусмотрен целый ряд используемых ею судебных санкций, обеспечивающих «положительную дискриминацию» (в них входят: восстановление в должности, продвижение по службе, выплата денег, удержанных ранее, выплата разницы между полученной зарплатой и той, которую человек получал бы при отсутствии дискриминации).
   Что это означает? Например, согласно Закону об американцах-инвалидах частному работодателю с количеством сотрудников более 15 приходится сильно стараться, чтобы отказать в приеме на работу тому, кто имеет физическое или психическое нарушение здоровья, которое «существенно ограничивает один или больше важных видов жизнедеятельности» (раздел I Закона от 1990 года об американцах-инвалидах, вступивший в силу 26 июля 1992 года). Более того, он будет обязан обеспечить работнику адаптацию условий труда в «разумных» пределах, которые на деле оказываются очень широкими и затратными. В эти «разумные» пределы входят: переоборудование существующих сооружений и приспособлений; реорганизация работы, изменение рабочего графика, назначение на вакантное место; приобретение или переделка оборудования и приборов, изменение условий проведения экзаменов, модификация подготовительных материалов или политики, обеспечение квалифицированными чтецами или переводчиками. Оговаривается, что сотрудник-инвалид должен быть способен выполнять основные служебные обязанности. Но «мочь выполнять» и «выполнять хорошо» – это разные вещи. Точно так же, как в вопросе защиты прав женщин, права инвалидов защищает множество организаций – активных членов гражданского общества. Например, Американское общество слепых (American Foundation for the Blind, AFB), нацеленное на повышение качества жизни слабовидящих и слепых американцев, чей девиз: «Люди с нарушениями зрения должны вести полноценный образ жизни»…
   Другой пример. В США, согласно официальным документам КСРТ, участие работников в программах обучения, направленных на повышение мотивации, способности работать в коллективе и производительности, может противоречить антидискриминационным положениям (раздел VII Закона о гражданских правах США 1964 года). Работодатель не имеет права требовать участия в этих программах сотрудника, если он заявит о том, что эти программы противоречат его религиозным убеждениям, «независимо от того, согласен ли работодатель с тем, что у сотрудника есть основания ссылаться в данном случае на религию». Как в этих случаях обучать сотрудников, остается тайной. Еще один пример: работодателю крайне сложно отказать в приеме на работу бородатому мужчине афроамериканского происхождения или попросить его сбрить бороду, т. к. это будет расценено как дискриминация, потому что они «предрасположены к серьезным раздражениям кожи после бритья». Для этого работодателю придется доказать, что борода противопоказана в условиях данной работы.
   Читатели постарше, вероятно, помнят, какую ожесточенную критику вызывало к концу 80-х наличие в советском паспорте графы «национальность» как со стороны Запада, так и со стороны нашей «прогрессивной» интеллигенции. Сейчас в США стало стандартным наличие в анкете пунктов о расе, нации, языке и т. д. Причем в том случае, если представители меньшинств получают работу или новую должность, это рассматривается как законная мера, а в том случае, если нет, то как незаконная: «внесение в заявление или резюме пометки, указывающей на расовую принадлежность кандидата на работу, является свидетельством дискриминации в тех случаях, когда представители меньшинств не получают работу или определенную должность» (официальные инструкции КСРТ). Ни одна из предпринимательских структур не может себе позволить игнорировать эту практику – выступить против развитого гражданского общества.
   Все эти ценности современного западного гражданского общества требуют огромных средств, которые вынуждены отвлекать частный бизнес или тратить государство на меньшинство за счет большинства. Очевидна и огромная потеря в эффективности управления как государственных, так и частных структур за счет необходимости принимать на работу тех, кто, скорее всего, будет хуже ее выполнять, или даже специально создавать ненужные для бизнеса рабочие места для избегания обвинений со стороны. Таким образом, в этих случаях западная практика работает по принципу «худшие взамен лучших». Большинство западных политологов и экспертов признают такого рода ситуацию, но считают, что эта плата является неизбежной в рамках демократического гражданского общества.
   Интересно, что бы стал делать российский бизнес, если бы Кремль стал ему указывать, сколько должно быть у него в офисе инвалидов, гомосексуалистов, представителей разных этнических групп? Да еще и налагать на него штрафы за недостаточную адаптацию их условий труда. Я думаю, как минимум массовая эмиграция российского бизнеса, например в Китай, нам была бы гарантирована. Вероятно, большая часть читателей сочтет это преувеличением.
   Приведем еще несколько примеров. Несмотря на то что в Великобритании ситуация лучше, чем в США, в графстве Суррей в отделе кадров полиции висит объявление: «Прием на работу временно остановлен в связи с высоким уровнем уже полученных заявлений. Однако полиция приветствует и заинтересована в представителях следующих недостаточно представленных групп: этнические меньшинства, гомосексуалисты, лесбиянки и инвалиды» [21 - Данные общественной организации «Кампания против политической корректности» (Trevose House, Orsett Street, Kennington, London).].
   В городе Брайтон, несмотря на прекрасную подготовку и профильное образование, 23-летнему выпускнику университета было отказано в принятии на работу в городской музей по причине его расы – он был белым. Представитель городского совета сослался на необходимость выполнения Закона о расовых отношениях и продемонстрировал текст объявления о приеме на работу: «Вам необходимо иметь африканское, афрокарибское, азиатское или китайское происхождение» [22 - Daily Star. 13 июля 2006 г.].
   Другой пример: общепринятой корпоративной практикой стала политкорректная замена термина «мозговой штурм» (Brainstorming) на «тренировка по генерации мыслей» (Thought generating exercise), так как это может оскорбить работников, больных эпилепсией. Да, их также необходимо принимать на работу, иначе это будет дискриминацией.
   Активной и влиятельной частью американского гражданского общества являются разнообразные экологические организации. Нередко опасение столкнуться с их протестом приводит к тому, что властные структуры вынуждены принимать законы, напрямую ущемляющие интересы большого количества людей. Например, Закон о вымирающих видах животных США от 1973 года был принят для защиты от истребления белоголового орлана, волков, медведей гризли. Из положений закона не следовало, что необходимо прекратить все лесозаготовки на территории площадью 7 млн. акров в Калифорнии и Орегоне и сократить тысячи рабочих мест [23 - Бьюкенен П. Дж. Правые и не-правые. – М., 2006. – С. 292.].
   Между тем западные экологические организации активно работают в России и продвигают свои ценности: Greenpeace, Всемирное общество защиты животных WSPA, Всемирный фонд дикой природы (WWF), Международный фонд защиты животных (IFAW), голландский фонд «Тигрис», TRAFFIC EUROPE, МСОП (IUCN) – Всемирный союз охраны. Например, Центр защиты прав животных «Вита» (член WSPA, поддержка ИнтерНИЧ) ведет проект по защите сельскохозяйственных животных и пропаганде вегетарианства. Greenpeace в России тратит существенные средства на проект «Энергетическая кампания», в котором организация выступает за полный отказ от ядерной энергетики, за развитие энергосбережения и альтернативных источников энергии. При этом правительства западных стран принимают программы опережающего развития ядерной энергетики.

   Как известно, Россия приняла Киотский протокол, а США отказались от его подписания. Очевидно, что это было сделано исходя из опасения помешать развитию американской экономики. Одно из крупнейших направлений деятельности WWF в России – «Климатическая программа»: «Около 80% всех российских публикаций об антропогенном изменении климата издаются при участии WWF. Благодаря этому число россиян, осознающих эту опасность, заметно растет с каждым годом» [24 - Из официальных документов организации.]. Эта программа связана с борьбой с выбросом парниковых газов и напрямую связана с Киотским протоколом.
   Именно под давлением институтов гражданского общества правительства вынуждены принимать и поддерживать целый ряд мер, связанных с «правами» меньшинств. Это давление обеспечивает целый спектр общественных организаций и объединений – сообществ лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, обладающих своей субкультурой и ценностями. В качестве примера можно привести «исторические общества лиц нетрадиционной сексуальной ориентации», которые ведут деятельность по сбору, сохранению и выставке материалов, касающихся истории, искусства, культуры геев, лесбиянок и других сексуальных меньшинств, рассказывают об их самобытности.
   Существуют, например, «Ассоциации военных нестандартной ориентации», которые объединяют ветеранов войн и действующих военных, придерживающихся нестандартной сексуальной ориентации. Не менее активны такие представители западного гражданского общества, как «Деловые ассоциации лиц нетрадиционной сексуальной ориентации», общества «Пожилых геев и лесбиянок», «Политических объединений лиц нетрадиционной сексуальной ориентации», спортивные, студенческие и молодежные общества геев и лесбиянок. Только в США действует более 50 сетей таких организаций, как PFLAG {Parents, Families and Friends of Lesbians and Gays) и FFLAG {Families and Friends of Lesbians and Gays), – активных членов гражданского общества. Их официальная задача – «изменение устоявшегося менталитета у лиц со стандартной ориентацией посредством воздействия на членов семей, друзей и близких лиц с нестандартной ориентацией».
   Под давлением этих организаций возрастает количество западных стран, где принимаются законы, обязывающие школы проводить занятия на тему борьбы с гомофобией, рассказывать о «сексуальном разнообразии», а также ввести в учебники по истории главу о гей-культуре и указывать на исторический вклад геев и лесбиянок в развитие общества.
   В штате Калифорния губернатор А. Шварценеггер оказался перед необходимостью ратифицировать уже принятый сенатом штата закон. По этому поводу один из инициаторов законопроекта – сенатор от Демократической партии Шейла Куэл, сама являющаяся открытой лесбиянкой, заявила: «С 1995 года мы работали над улучшением климата в школах для детей, являющихся геями, лесбиянками, бисексуалами и транссексуалами».
   Аналогичная ситуация в Испании – католической стране, где социалистическое правительство приняло решение о введении в школьную программу уроков об однополых отношениях.
   На конференции «Решение проблемы гомофобии в наших школах» мэр Лондона Кен Ливингстон лично представил новый DVD, направленный на борьбу с гомофобным отвержением, для распространения среди учителей в школах.
   Другой пример – в день рождения королевы представители городского совета города Борнмут (Англия) отказались вывешивать английский флаг в мэрии по техническим причинам, однако нашли возможность в тот же день вывесить флаг-радугу в честь гей-парада. По мнению целого ряда экспертов, такая политика приводит к тому, что все большее число детей с неоформившейся сексуальной ориентацией стремится получать те или иные преференции под предлогом «дискриминации» или «гомофобии» учителей. Дети младшего возраста могут воспринимать акцент на специальном «историческом вкладе геев и лесбиянок в развитие общества» как символ высокого престижа этих групп, дети старшего возраста могут оказываться под влиянием учителей нетрадиционной ориентации, открыто рекламирующих свои ценности. Фактически все эти меры становятся серьезным стимулом для выбора сексуальной ориентации нетрадиционного вида.
   Как вы отнесетесь к тому, что ваш 7-8-летний ребенок, придя домой из школы, после изучения культуры «геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов», рассказов популярного учителя о своей нетрадиционной ориентации, объявит о своем решении быть геем или транссексуалом? Для большинства российских читателей ответ очевиден. Если у нашего читателя общепринятые ценности западного гражданского общества вызывают сомнение, насколько они странны для представителей традиционных мусульманских культур, например для граждан Ирака или Афганистана? Между тем для многих западных стран, в особенности для Америки, характерна абсолютная уверенность в том, что их модель гражданского общества и демократии одинаково хороша для любой страны. Именно на этой уверенности базируются идеологические основы попыток экспортировать ее в другие страны.
   Между тем, в отличие от России, западное гражданское общество во многом считает описанную выше практику не только приемлемой, но необходимой, полезной и способствующей развитию прав и свобод граждан. В настоящий момент в США функционирует сеть организаций GLSEN, цель которых – добиться, чтобы «каждый студент и ученик мог получать образование, не подвергаться насилию и преследованиям, независимо от их сексуальной ориентации или тендерной идентичности», как и их друзья, члены семьи и близкие. Во многих странах большинство людей не могут себе позволить даже обсуждения этого вопроса в критическом ключе. В противном случае руководство учебного заведения, топ-менеджеры бизнес-структуры, руководители государственной организации, скорее всего, будут вынуждены уволить или перевести осмелившегося на это сотрудника под давлением своего собственного коллектива, общественных организаций, средств массовой информации.
   В Германии, Дании, Швеции, Норвегии, Франции и Нидерландах либо уже законодательно разрешены, либо будут разрешены в ближайшее время однополые браки. Интересно отметить, что в ЕС такого рода политика все больше инициируется и контролируется брюссельской бюрократической машиной, большинство чиновников которой неподотчетны ни народам, ни – все больше и больше – властям своих стран. По мнению целого ряда экспертов, современное западное общество фактически провоцирует появление все новых и новых нетрадиционных групп. Анекдотичным, но абсолютно реальным примером стало появление в Голландии партии, отстаивающей права и свободы педофилов под лозунгом «Милосердие, свобода и разнообразие» {Charity, Freedom and Diversity).
   В США идет жесточайшая политическая борьба по этому вопросу. Уже сейчас активно действуют «Общества борьбы за права лиц нестандартной сексуальной ориентации» – организации, занимающиеся защитой прав лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Они стараются обеспечить соблюдение полных гражданских прав по отношению к лицам нестандартной сексуальной ориентации. Их работа включает ведение информационно-пропагандистской деятельности, функционирование информационных центров и архивов. Следующим шагом является разрешение усыновления детей семьями «геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов», так как в сложившейся ситуации отсутствие такой возможности станет «дискриминацией».
   Как вы думаете, какой образ жизни они будут прививать детям с неоформившейся ориентацией? Кто будет защищать права этих детей? Каких масштабных изменений в культуре, морали и нормах потребуют – а согласно современным «демократическим» тенденциям обязательно потребуют! – эти группы гражданского общества?
   Между тем именно эти ценности активно поддерживаются и продвигаются в России. Например, при финансовой и организационной поддержке западных фондов и структур работают такие организации, как Благотворительный фонд «Радуга», Женская организация «ПинкСтар», Творческий клуб «Лестница», Женская организация «Толерантность», ЛГБТ-центр «Крылья» (ЛГБТ – лесбиянки, геи, бисексуалы, трансвеститы), Женский творческий клуб «Тематик», ЛГБТ-организация «Круг-Карелия», RU_ANTIDOGMA, Российское движение ЛГБТ-Христиан, Интернет-портал QGuys. Ru, Агентство правовой информации LINA, НП «ИнтРа» («ЛесбиPARTYя»). Все эти структуры отстаивают интересы групп нетрадиционной сексуальной ориентации. При поддержке «Комитета IDAHO», некоммерческой организации, находящейся в Париже (Франция), продвигается проект «Gay Russia». Его члены принимают активное участие в попытках проведения гей-парадов в Москве. После запрещения одного из них именно они организовали сбор подписей на проведение следующего с названием «Москва. Pride'07».
   Помимо этого организация проводит в Москве такие мероприятия, как лекция-дискуссия «Оскар Уайльд, гомосексуальность и гомофобия через века», конференция «День скандинавской гомокультуры», конференция международного дня IDAHO. Активное участие в продвижении этих ценностей принимает Московская Хельсинкская группа. Исполнительный директор МХГ Нина Таганкина и представитель «Молодежной сети против расизма и ксенофобии» Ирина Аксенова заявили о том, что правозащитные движения активно защищают права гомосексуалистов.
   Московская Хельсинкская группа напрямую поддерживает и финансирует следующие проекты в этой области: Мониторинг дискриминации геев, лесбиянок и транссексуалов в России; Московский международный ЛГБТ-фестиваль «Москва. Pride'07», «Gay Russia» (в основном занимается организацией пресс-конференций), поддержка Свердловского регионального общественного движения «Форум» в защиту сексуальных меньшинств; информационная и правовая поддержка Санкт-Петербургского правозащитного центра геев и лесбиянок «Крылья».
   Другой тенденцией западного гражданского общества является политика исключения из общественной жизни всего того, что может не понравиться или, в западной терминологии, «оскорбить» ту или иную группу. Это относится к группам разных национальностей, вероисповеданий, полов и т. д. Для этого в полосе «социально приемлемого» остаются лишь некие усредненные нормы. Этот принцип был распространен даже на такую область, как традиционные религиозные ценности основной части общества.
   Например, под давлением широкого круга неправительственных организаций, опасаясь судебных преследований, ряд западных авиакомпаний был вынужден запретить стюардессам во время работы носить нательный христианский крест.
   В Новой Зеландии впервые за многие десятилетия Армия спасения отказалась от традиции пения рождественских песен на улице по причине того, что по соседству могут проживать нехристиане.
   Исходя из опасения «оскорбить» представителей других национальностей в раздевалке лондонской службы скорой помощи были сняты флаги Королевского флота и Королевских ВВС на станции Romford, несмотря на большое количество работников – бывших военнослужащих. Учеников лондонской школы заставили снять английские флаги, с которыми они праздновали победу английской команды в чемпионате по регби.
   В одной из местных начальных школ Западного Йоркшира исключили из программы по чтению «Трех поросят» и другие сказки, где героями оказываются свиньи, т. к. они якобы могли оскорбить чувства школьников-мусульман. При этом в Мусульманском совете Великобритании развели руками: «Полная нелепость. Никто не запрещает детям читать про поросят. Нельзя лишь употреблять свинину в пищу».
   В Уэльсе (Англия) работникам British Telecom запрещено использовать словосочетание «Christian name» – «христианское имя», или, проще говоря, имя, данное при крещении, – по причине того, что слово «христианское» отнесли к списку агрессивных или оскорбительных слов.
   В Канаде в школах отменено название «пасхальные каникулы», а предписано говорить «весенние каникулы», так как это может оскорбить нехристиан.
   В одной из британских школ директор Тина Джексон запретила продавать в столовой пасхальные булочки (hot cross buns), на которых сверху изображен крест. Она посчитала, что подобные кулинарные изделия могут оскорбить чувства детей, которые исповедуют другие религии. «Четверо наших учеников являются приверженцами секты „Свидетели Иеговы“. И мы пошли на этот шаг в знак уважения их религиозных чувств», – отметила она.
   В 2005 году капеллан ВМС США лейтенант Гордон Клингеншмит провел голодовку за то, чтобы капелланы могли проводить молебны в соответствии с традициями тех конфессий, к которым принадлежат пастыри и их паства. Это было связано с тем, что в школе капелланов ВМС США в Ньюпорте (штат Род-Айленд) преподаватели проводят специальные разъяснительные беседы с теми, кто возносит молитву не Богу Отцу, а именно Иисусу. Мусульманским, иудейским и католическим капелланам предписывалось молиться во имя Бога, а не во имя Аллаха, Иеговы, Святой Троицы или Девы Марии, т. к. во время молитв там могут присутствовать люди иных религиозных убеждений.
   В одном из музеев Юго-Западной Англии заменили аббревиатуру ВС {Before Christ – до Рождества Христова) на ВР {Before Present – до современности), решив, что ВС может «оскорбить» представителей другой религии. В текстах, используемых в английских университетах, ВС {Before Christ) также заменено на ВСЕ {Before Common Era). По оценкам экспертов, механизм самоцензуры привел к тому, что в научных журналах невозможно опубликовать статью с употреблением ранее общепринятого «Anno Domini» (лат.) – букв.: «год века Господня»; англ.: «In the year of Lord» – «Христианская эра».
   Важно отметить, что даже такой гипертрофированный подход в умах российских fake-структур подвергается еще большей радикализации – они убеждены в том, что «толерантность» и право на «инакомыслие» предполагают в том числе возможность безнаказанного оскорбления чувств православных верующих. С этим читатель уже мог подробно ознакомиться в главе «Fake-структуры правозащитной тематики – российская реальность». Интересно отметить, что такого рода деятельность часто осуществляется на средства западных фондов, которые не могли бы позволить себе ничего подобного у себя на родине.
   Наряду с тенденцией исключения традиционных религиозных символов на Западе так все чаще поступают с национальными традициями того или иного народа. На северо-востоке Англии работникам службы технической поддержки крупной телекоммуникационной компании было запрещено использовать майки зеленого цвета – классическую форму одежды для технического персонала – по причине того, что это может оскорбить работников-индийцев, для которых зеленый – цвет их национального флага. Учителю музыки запретили использовать в ходе обучения классическую английскую песню «Baa, baa, black sheep-», порекомендовав заменить на «Baa, baa, HAPPY sheep». Это классический случай применения политики «политкорректности» (political correctness, или PC) – идеологического инструмента, с помощью которого накладывается запрет на использование тех или иных слов и понятий, которые могут «оскорбить» представителя той или иной группы.
   Практически каждая из таких групп представлена самыми разнообразными организациями и объединениями. Например, такой организацией является Американо-арабский антидискриминационный комитет «Большой Каламазу» (American-Arab And-Discrimination Committee of Greater Kalamzoo).
   Интересно отметить, что, например, Эстония активно проводит мероприятия на тему несуществующего ущемления прав финноугорских народов России. При этом при попытке провести аналогичное мероприятие, посвященное положению народа сету в Эстонии, спецслужбы страны успешно провели операцию по его недопущению. Презентация посвященной этому вопросу книги «Народ сету: между Россией и Эстонией», назначенная на декабрь 2005 года в Тартуском университете, была отменена, а визы ее авторов – российских ученых А. Монакова и Ю. Алексеева, полученные ранее, отозваны.
   В этом контексте стоит упомянуть недавнюю резолюцию Совета Европы «О защите национальных меньшинств в Российской Федерации», в которой говорится:
   «Несмотря на то что количество представителей национальных меньшинств на разных уровнях выборных органов довольно значительно, существуют препятствия по участию национального меньшинства в государственной жизни, включая отмену федеральных субсидий, дающих квоты на представительство местных народов в региональных законодательных органах. Изменения, внесенные в федеральное законодательство по выборам и референдумам, могут ограничить представителей национальных меньшинств в принятии решений».
   А в качестве рекомендации вынесено: «… вести деятельность по информированию широких слоев населения об опасностях любой нетерпимости и воспитанию уважения к народам разных национальностей». Таким образом, необходимо констатировать, что Совет Европы уделяет серьезное внимание продвижению ценностей западного гражданского общества в России.

   Описанные выше ценности и вытекающая из них практика являются неотъемлемой частью современного западного гражданского общества. Более того, разнообразие третьего сектора, неправительственных и общественных организаций западного гражданского общества, в значительной своей части связано именно с огромным количеством групп, претендующих на свою исключительность и требующих особого к себе отношения. Эти группы могут формироваться по критериям расы, нации, пола, сексуальной ориентации, религии, возраста, наличия инвалидности, отношению к животным и др. Свою исключительность и права эти разнообразные меньшинства в рамках гражданского общества отстаивают с помощью бесчисленных общественных организаций, фондов, клубов, ассоциаций, лиг и объединений, существующих на всех уровнях: международном, федеральном, региональном, городском, деревенском и т. д.
   Активность этих организаций приводит к тому, что в рамках современного западного гражданского общества эти меньшинства получают возможность по отдельным вопросам диктовать свою волю большинству населения той или иной страны. Отделить эту часть гражданского общества, соответствующую ему социально-экономическую практику от других его частей невозможно. Результатом этого становится феномен «дефицита демократии», о котором говорят такие эксперты, как Н. Хомский: «Каждый, кто знает историю, не удивится тому, что рост „дефицита демократии“ в Соединенных Штатах сопровождается заявлениями о мессианской роли нашей страны, призванной „осчастливить“ демократией страждущий мир» [25 - Из статьи Ноана Хомского «Почему для США все кончено».].
   Несмотря на это, необходимо отметить, что практически за всеми из описанных выше черт современного западного гражданского общества стоит общепринятая практика и деятельность тысяч общественных организаций активных членов гражданского общества, миллионов активистов, готовых поддержать эти требования. Игнорировать требования любой из основных таких групп могут себе позволить только фигуры высшего политического или государственного уровня, и то только опираясь на поддержку большинства других серьезных общественных структур. На среднем же уровне ни одно из должностных или выборных лиц, ни одна из общественных или бизнес-структур не может себе позволить идти с ними на конфликт.

   Важно, что большинство западных представителей неправительственных организаций и экспертов искренне считают, что без описанных выше ценностей и практики соответствующее общество нельзя считать демократическим, т. е. убеждены в том, что именно их политическая культура и структура гражданского общества и являются единственно возможным гражданским обществом.
   Очевидно, что описанные выше особенности западного гражданского общества и деятельность по их переносу в Россию вряд ли можно назвать приемлемыми для народа нашей страны. Вместе с тем автор считает, что оценка описанной выше практики как неправильной или странной на основе других традиций, вне привязки к конкретным странам, является некорректной. Равно как и претензия на то, что чужая политическая культура или структура гражданского общества одной или нескольких стран в полном масштабе должна быть принята другой. Между тем именно на этом во многом базируется современная внешняя политика США и Европейского союза. Как читатель мог убедиться выше, помимо вопросов, связанных с геополитическими соображениями, деятельность существенного количества западных структур, как государственных, так и неправительственных организаций, в России направлена именно на создание структуры гражданского общества, аналогичной их собственной.
   К чему это приводит? Политическая культура и структура западного гражданского общества, образующие его институты, являются следствием его ценностей и традиций. Попытка перенести эту структуру в другие страны, с иной системой традиций, без их изменения невозможна, т. к. противоречит самому понятию гражданского общества.
   В обычной ситуации – без вмешательства извне – деятельность общественных структур, которые не поддерживаются той или иной группой населения страны в силу отсутствия соответствующих ценностей и политической культуры в обществе, ограничилась бы свободным от работы временем небольшого количества энтузиастов. Между тем вследствие этого вмешательства эти организации искусственно поддерживаются на плаву и активно работают. Несмотря на их активную деятельность, их искусственный и изолированный от народа характер никак не способствует развитию гражданского общества и не является залогом демократического развития России – того, к чему стремится западное общество.
   Попытки искусственного переноса, организационной или финансовой поддержки такой чужой политической культуры и структуры гражданского общества приводят к искажению реальной картины – наиболее активные и «громкие» структуры могут быть не связанными с аналогичными по значимости группами людей, а идеология этих структур может существенно отличаться от воззрений людей, интересы которых они якобы защищают. Большинство таких организаций либо полностью, либо в значительной мере являются fake– структурами, точно так же, как их совокупность – калька с чужой системы общественных отношений – является не гражданским обществом, а fake-структурой.
   Российской политологии еще предстоит осознать проблему того, что, говоря о гражданском обществе и политической культуре, в США, Европе и в России, в сущности, говорят в значительной степени о двух разных объектах. Однако создание в России гражданского общества в западном понимании – «гражданского общества на экспорт» – не только пагубно, но и невозможно. Невозможно в силу физического отсутствия достаточного количества людей, которые будут разделять эти ценности.
   Единственной формой существования гражданского общества в демократической системе может быть лишь то, которое определяется «матрицей национального образа жизни, характера и мировоззрения». Попытка прямого переноса чужой политической культуры и структуры гражданского общества лишь порождает fake-структуры. Каким же должно быть наше гражданское общество, определяемое российской политической культурой? Этот вопрос требует отдельного обстоятельного обсуждения.

   Глава VIII
   FAKE 2 – ДЛЯ ЗАПАДА
   (глава для работников ЦРУ)

   Ранее читатель мог ознакомиться с тем, что попытка создания политических и общественных структур, не соответствующих русской политической культуре, попытка сделать в России кальку со структуры западного гражданского общества приводит к созданию fake-структур. Более того, рано или поздно эти структуры перестают соответствовать не только российской, но и западной политической культуре. Именно такая ситуация произошла с fake-оппозицией и fake-правозащитниками. Эта закономерность требует отдельного анализа.
   Несмотря на то что такие fake-структуры декларируют себя аналогами западных общественных организаций, они не имеют аналогичных по значимости групп поддержки в обществе, активистов и волонтеров, которые будут разделять их ценности, а пропагандируемые ими воззрения могут резко отличаться от менталитета тех людей, интересы которых они якобы защищают. В силу того, что получение ими ресурсов не зависит от соответствия запросам российских граждан, постепенно происходит своеобразная «негативная оптимизация» их деятельности. Постепенно из их работы исчезает все то, что не ведет к получению новых ресурсов – что не соответствует запросам и представлениям, часто искаженным, западных спонсоров. В результате они становятся все менее привлекательными для российского общества. В стремлении увеличить к себе интерес западных спонсоров и средств массовой информации их руководство занимает все более радикальную позицию.
   Кроме того, их информация и отчеты о деятельности нередко являются неточными и искаженными в их собственных интересах. Безусловно, эта закономерность не относится к тем организациям, которые соответствуют как западной, так и российской политической культуре. Многие из таких структур плодотворно работают в России.
   Между тем имеет место и обратный феномен – многие из российских политических структур или структур третьего сектора в действительности не соответствуют западным стандартам и совершенно не занимают того положения и не имеют влияния, которые за ними предполагают. Часто они вовсе не способствуют достижению тех целей, для которых поддерживаются, а информация, получаемая через них, нередко является неточной и искаженной в собственных интересах этих структур.
   Таким образом, рано или поздно и те и другие структуры становятся fake-структурами и для Запада – этот феномен будем называть fake-наоборот, или fake -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

. Оказывается, что значительная часть fake-структур одновременно является и fake -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

-структурами, т. е. название, декларируемые и настоящие цели, группы, интересы которых они якобы отстаивают, настоящие их члены, реальное положение и влияние не соответствуют друг другу исходя и из российского, и из западного понимания ситуации, ценностей и целей.
   Вернемся к примеру fake-оппозиции Других™. Итак, западные средства массовой информации дают достаточно ясную картину: популярнейшими фигурами российской политики для них стали М. Касьянов и Г. Каспаров. The New York Times в статье «Каспаров – строитель оппозиции Путину» от 11 марта 2007 года пишет:

   «Сорокатрехлетний Каспаров – не единственный политический противник Путина, но самый, пожалуй, известный…»

   Christian Science Monitors статье «Каспаров против Путина» от 2 апреля 2007 года:

   «Каспаров – председатель либерального оппозиционного Объединенного гражданского фронта, фактический глава антикремлевской коалиции „Другая Россия“.

   The Washington Times в статье «Защитим свободу?» от 17 апреля 2007 года:

   «… Гарри Каспаров, многолетний чемпион мира по шахматам и защитник свободы мирового класса».

   Достаточно провести примитивную аналитическую работу в Интернете, чтобы обнаружить, что за последние полгода, например, Г. Каспаров упоминался в западных средствах массовой информации примерно в четыре раза чаще, чем Д. Медведев или С. Иванов. Например, М. Касьянов упоминался примерно в три раза чаще, чем Д. Медведев или С. Иванов.
   Сравним эту картину с настроениями жителей России и зададимся вопросом о том, какая часть населения может поддерживать М. Касьянова или Г. Каспарова. Используем наиболее благоприятную для них оценку – данные того социологического центра, который, вероятно, наиболее им близок.
   В своем интервью 10 мая 2007 года Le Figaro M. Касьянов говорит: «… это данные опросов ВЦИОМ, контролируемого Кремлем, кому как не мне это знать. Когда его возглавлял социолог Юрий Левада, он отказался подчиниться давлению и был вынужден уйти».
   Воспользуемся данными социологической службы «Левада-центр». В своем материале 3 мая 2007 года на вопрос: «Если бы выборы президента России состоялись в ближайшее воскресенье, приняли бы вы в них участие, и если да – за кого из нынешних политиков вы бы проголосовали?» (респонденты спонтанно называют фамилии кандидатов) – около М. Касьянова красноречиво стоит ноль. В случае предъявления списка возможных кандидатов без фамилии В. Путина и с фамилией М. Касьянова около нее красноречиво стоят три процента. В аналогичных данных и по С. Иванову, и по Д. Медведеву стоит от 20 до 30% (в зависимости от числа опрошенных или от числа намеренных голосовать).
   Аналогичным образом «Левада-центр» описывает и ситуацию с оппозицией: «Электорат кандидатов от оппозиции крайне малочислен, и шансы пройти хотя бы во второй тур у них практически отсутствуют. Население настроено в отношении демократов негативно, и на вопрос: „Кого бы вы хотели видеть в качестве единого кандидата от демократических сил на выборах президента России в 2008 году?“ – 54% ответили „никого из них“, и еще 16% затруднились с ответом. С небольшим преимуществом список кандидатов на роль объединяющего лидера возглавили И. Хакамада (6%) и В. Рыжков (4%). Остальные получили следующую долю поддержки: Явлинский (4%), Белых (3%), Касьянов (3%), Немцов (2%), Каспаров (2%)».
   Иначе говоря, уровень поддержки Касьянова и Каспарова даже среди тех, кто положительно относится к данному спектру и готов давать ответ на этот вопрос, находится в пределах погрешности социологического опроса. Точные параметры опроса в материале «Левада-центра» не приводятся, но по их практике можно предположить около 1600 опрошенных по 128 населенным пунктам в 46 регионах страны. Отдельно отметим, что данные использованы из предположения наилучшего отношения к Г. Каспарову и М. Касьянову среди более-менее авторитетных социологических служб, в действительности уровень поддержки этих фигур среди населения может быть еще ниже.
   Как легко увидеть читателю, уровень серьезности оценки фигур Г. Каспарова и М. Касьянова на Западе и реальный уровень их поддержки в России условно отличаются от 20 до 40 раз – предоставим читателю возможность сравнить степень их упоминания в западных СМИ и уровень их реальной поддержки в России с количеством упоминаний и поддержкой населением С. Иванова и Д. Медведева.
   Точно такая же ситуация и с оценкой идеологии этих фигур – Запад воспринимает их в качестве демократов-рыночников, реформаторов, правых по экономическим убеждениям (см. выше, например, журнал Forbes от 4 мая 2007 г., The Times от 21 марта 2005 г., The Washington Times от 17 апреля 2006 г.). Между тем по своим программам они являются типичными популистами с социалистически ориентированной идеологией, более левой, чем программа КПРФ. Более того, одним из немногих примеров реальных действий Других™ стала поддержка иска граждан России к правительству. 13 июля в Пресненском суде Москвы (ул. Зоологическая, д. 20) началось рассмотрение по существу иска с требованием справедливых компенсаций по вкладам в Сбербанке, обесцененным прозападным правительством Е. Гайдара в 90-х годах. Аналогичным образом Запад воспринимает Других™ в качестве поборников демократических принципов, между тем как они открыто призывают к запрещению партий, уничтожению целых сегментов гражданского общества, провозглашают собственную неподсудность и т. д.
   Именно поэтому эти фигуры и возглавляемые ими структуры являются fake -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

-структурами для Запада – ни по своему влиянию, ни по своему настоящему содержанию они не соответствуют западным надеждам.
   Впрочем, для западного мира, в особенности для американцев, характерно искреннее непонимание того, что вся информация, получаемая от их контрагентов в той или иной стране, совершенно не отражает реальной ситуации, а предназначена исключительно для того, чтобы добиться дополнительной поддержки и финансирования. Эта закономерность совершенно не связана с Россией, а имеет общий характер.
   Например, показателен диалог помощника госсекретаря США по вопросам демократии, прав человека и труда Б. Ловенкрона – бывшего сотрудника ЦРУ и корреспондента телекомпании «Аль-Джазира» на брифинге 5 апреля 2007 года, посвященном презентации доклада «Права человека и демократия в мире в 2006 году»:

   «Вопрос: Думаете ли вы, что проблема Гуантанамо подрывает ваши усилия по поддержке прав человека за границей, на которых вы делаете акцент в этом отчете?
   Ответ: Я могу сказать, что во всех моих путешествиях, со всеми людьми, с которыми я беседовал и которым мы пытались помочь, вопрос Гуантанамо, вопрос репутации Америки не поднимался. Вопрос всегда возникал в контексте того, что вы можете сделать для помощи нам, выражаясь языком кризиса, что вы можете сделать в контексте Дарфура, например; что вы можете сделать в контексте Бирмы.
   Вопрос: Мы смотрим арабские медиа и Средний Восток, Северную Африку и Персидский залив. Этот вопрос поднимается ежедневно.
   Ответ: Давайте я вам кое-что скажу. Я был на Мертвом море с государственным секретарем Кондолизой Райс на третьем «Форуме будущего». Я встретился с немалым количеством представителей негосударственных организаций разных стран, и ни один не поднял этого вопроса. Они хотели узнать не то, когда Гуантанамо будет закрыто. Они хотели узнать, собираемся ли мы поддерживать свободу на Среднем Востоке».

   Такая ситуация действительно очень похожа на правду – ни один из «немалого количества представителей негосударственных организаций разных стран» действительно не поднимал вопроса Гуантанамо, единственный вопрос, который их интересовал, – собираются ли США поддерживать у них свободу, или, переводя на русский, «деньги дадите?».

   Совершенно аналогичная ситуация происходит и в России. Например, в интервью The New York Times (США) от 10 июля 2006 года Г. Каспаров критикует позицию США за недостаточную, на его взгляд, поддержку, пользуясь той же терминологией: «Теперь президент Америки, судя по всему, пытается сказать, что иракцы и афганцы заслуживают демократии, а россияне – нет». Очевидно, что основной вопрос к представителям западных стран, который интересовал, например, «цвет гражданского общества», собравшийся на конференцию Других™, – «дадите денег и поддержку СМИ?». Ничто другое их действительно не интересовало. Именно поэтому при встречах со своими российскими контрагентами, которые ждут от них финансирования, у американцев возникает иллюзия того, что они понимают все наше общество. А российские fake-структуры третьего сектора, «заточенные» именно под эти западные средства, банально «разводят» американцев, говоря им лишь то, что они хотят или ожидают услышать. Например, общим местом стала дезинформация западной аудитории о ситуации в России. Например, в интервью газете Die Zeit (Германия) 8 декабря 2006 года Е. Альбац говорит: «Мы уже наблюдаем развал режима в России, результатами которого стали убийства Политковской и Литвиненко». Между тем вне зависимости от степени негативного отношения к государственной власти в современной России серьезно говорить о ее «развале» может только малоинформированная западная аудитория, но уж никак не «профессор» Высшей школы экономики Е. Альбац. В этом же стиле выступает юморист В. Шендерович в статье Washington Post (США) от 3 ноября 2006 года: «Сегодня изнутри все прогнило, хотя снаружи смотрится хорошо». Готовность отрицать даже очевидные факты доходит до логического предела в высказываниях В. Буковского.
   Например, на логичный вопрос польской газеты Tygodnik Powszechny 30 июля 2007 года: «Если в России Путина так плохо, то почему президент пользуется такой большой поддержкой граждан?» – он отвечает: «Исследования общественного мнения в России не имеют смысла. То, что они показывают, – чистый абсурд». Вероятно, бывший диссидент считает, что Россия является специфической аномальной зоной, в которой принятые методы исследования социальных наук перестают действовать. «Оппозиционер» В. Шендерович также «восстает» против фактов, очевидных даже для резко антироссийски настроенных экспертов, попутно демонстрируя низкий уровень понимания используемых им слов: «Аншлаг», Катя Лель, Шуфутинский, Путин, Рогозин и Жириновский – все продукты для одного и того же электората. Всего этого народ уже вполне наелся.
   Вероятно, ему невдомек, что говорить об «электорате» применительно к телевизионной передаче или артистам эстрады безграмотно. С другой стороны, юмористу совершенно не обязательно понимать смысл используемых им слов, а тем более быть способным различать электорат Рогозина, Путина и Жириновского. Между тем с точки зрения политологии называть его одинаковым сродни тому, чтобы быть уверенным в том, что тексты Платона, Агаты Кристи и журнала Playboy относятся к одному и тому же направлению.
   Ему вторит Г. Каспаров – на утверждение журналиста The Times (Великобритания) 26 марта 2007 года о том, что «Путин продолжает пользоваться 80-процентными рейтингами одобрения», он говорит: «Если вы подходите в России к человеку на улице с опросом о Путине, не стоит ждать правдивого ответа».
   Вероятно, Г. Каспаров пытается убедить англичан в том, что каждый отметивший во время опроса свое неодобрение деятельности В. Путина будет немедленно схвачен ФСБ. В сознании активистов Других™ своеобразной трансформации подвергаются не только социальные, но и экономические науки – используется какая-то «Другая экономика». Например, бывший диссидент В. Буковский утверждает: «… у России нет экономических успехов, а есть деньги, и благодаря этому создается такое впечатление, будто она добилась успеха…». Вероятно, в его сознании рост ВВП означает не рост, а падение экономики. Ему вторит «интеллектуальный» лидер оппозиции А. Илларионов, который, казалось бы, должен быть более подготовленным.
   В статье газеты LeNouvel Observateur (Франция) от 14 июля 2006 года он утверждает: «По всем показателям путинская Россия до сих пор не может считаться экономически развитой страной». Вспомнив его выступления в период его работы на Президента РФ В. Путина, следует прийти к выводу, что в это время Россия была экономически развитой страной, а после его отставки быть ею перестала. Между тем у определенной западной аудитории такие рассуждения не могут не вызвать позитивной реакции.
   Итог: неправильно понимаемая ситуация в России, неправильные решения, неэффективно потраченные деньги американского налогоплательщика.
   Впрочем, этот результат в отношении России тоже не является уникальным для США. Ту же самую проблему мы видим в Ираке: «США искренне ожидали, что иракцы будут благодарны за то, что их освободили. И частично это произошло из-за того, что люди, от которых они получали основную информацию об Ираке, убеждали их в этом» [26 - Лекция бывшего шефа ближневосточного бюро Newsweek О. Мэтьюза 6 декабря 2005 года. «Русские чтения». – Выпуск 2. – С. 196.].
   Впрочем, неправильная оценка ситуации и неправильные решения – старая американская традиция. Очень показательны воспоминания бывшего министра обороны США Р. Макнамары времен войны во Вьетнаме, в которых он мучительно пытается понять причины принятия неправильных решений и последовавшего поражения в войне.
   Он пишет: «Причины для неоправданного оптимизма военных можно было найти повсюду. Сейчас стало ясно, что они получали весьма недостоверную информацию от южновьетнамцев, которые старались докладывать о том, что американцы хотели услышать. Впоследствии директор ЦРУ Джон Маккон писал: «Информация, которую нам поставляли… была неверной» [27 - Макнамара Р. Вглядываясь в прошлое. Трагедия и уроки Вьетнама. – М., 2004. – С. 80.].
   Другая старая американская традиция – ослепление идеями об универсальности англосаксонской политической системы для всех народов мира, попытка действовать исходя из своих ценностей и логики, оставаясь абсолютно неадекватными потребностям многих других стран, менталитету их народов и соответственно производным от этого механизмам власти. Именно эта ошибка привела к их поражению во Вьетнаме, неудаче в Ираке, потере уважения и возможности влиять на ситуацию в России.
   Как видит читатель, и американские официальные лица, и сотрудники ЦРУ совершают те же ошибки, как и сорок лет назад: «наши неверные суждения относительно понятия „свой-чужой“ отражали наше глубокое невежество и незнание истории, культуры и политики проживающего в этом регионе народа и личных качеств и привычек его лидеров» [28 - Макнамара Р. Там же. – С. 338.].
   Когда очередной американский отставник из Государственного департамента или ЦРУ, например Б. Ловенкрофт, будет отчитываться начальству и объяснять, почему они «потеряли Россию», он, подобно приведенному выше, напишет о том, что «причины для неоправданного оптимизма можно было найти повсюду, но мы получали недостоверную информацию».
   Возможно, он даже будет приводить примеры своей активной деятельности в стиле:

   «В начале года помощник госсекретаря по демократии, правам человека и труда посещал Москву для обсуждения закона по неправительственным организациям с представителями гражданского общества, членами Государственной Думы и официальными лицами».
   «В апреле заместитель госсекретаря по политическим вопросам встретился с лидерами гражданского общества по вопросу состояния демократии в стране».
   «Посол встретился с руководителем Центральной избирательной комиссии и лидерами политических партий, включая лидеров оппозиции, для того чтобы подчеркнуть необходимость прозрачных и честных выборов» [29 - Отчет об активной работе Государственного департамента США в России взят из доклада «Права человека и демократия в мире в 2006 году».].

   Бесполезно. Объяснения не примут. И будет это не через сорок лет, а очень скоро, когда на выборах президента РФ М. Касьянов или Г. Каспаров наберут свои 2, 5%. Именно тогда Государственному департаменту и Республиканской партии США придется объяснять американскому налогоплательщику, почему на «поддержку демократии» в России потрачены сотни миллионов долларов, усилия тысяч человек, написаны сотни тысяч статей, а результат для них все хуже и хуже.
   Открою еще один секрет: для любой власти нет лучше оппозиции, чем троица Каспаров – Касьянов – Лимонов – сомнительная репутация, сумбурная программа, исчезающе малая поддержка электората, имидж зарубежных марионеток. В рамках постмодернистского подхода такая fake-оппозиция является классическим «симулякром» Ж. Бодрийара – т. е. репрезентацией того, что в этой форме на самом деле не существует. При всем желании Запад не смог бы сделать российской власти лучшего подарка, чем ставка на Других™. Аналогичным по глупости шагом могла бы быть только открытая поддержка и финансирование Россией радикального антиглобалиста Р. Найдера в качестве залога прогресса и перспективной политической силы в США.
   Между тем, для того чтобы понимать то, что происходит в России, надо меньше полагаться на мнение таких ангажированных фигур, как Г. Каспаров, идущих даже на явный подлог в описании своей несуществующей борьбы в стиле «… путинское полицейское государство сбросило маску. Против участников мирного шествия применили водометы, слезоточивый газ, на них натравливали сторожевых собак; людей арестовывали сотнями, без всякого разбора» [30 - Один день из жизни Гарри Каспарова. The Times, 6 мая 2007 г.].
   Стоит изучить хотя бы данные тех аналитических центров, которые считаются особо дружественными западным фондам и центрам. Например, на вопрос того же «Левада-центра»: «Какая демократия нужна России?» [31 - Опрос от 15 января 2007 г.]– 48% ответили – «Совершенно особая, соответствующая национальным традициям и специфике России», 13% – «Такая, как была в СССР», 9% – «России не нужна демократия» и лишь 18% ответили – «Такая, как в развитых странах Европы и Америки».
   Очевидно, что важнейшей ценностью для российской политической культуры и народа является суверенитет, а основная тенденция современной России – выработать свою модель демократии. Любая попытка навязать ей чужую политическую культуру вызовет только дополнительную консолидацию и населения, и элиты против тех, от кого исходит эта попытка. В частности, попытки западного давления на Россию уже давно приводят лишь к росту антизападных настроений.
   Также очевидно, что любая демонстративная поддержка Западом таких непопулярных фигур, как Г. Каспаров и М. Касьянов, приведет лишь к большей их дискредитации. Это происходит точно таким же образом, как сорок лет назад публичная демонстрация поддержки министром обороны США Р. Макнамарой руководителя Южного Вьетнама Нгуен Каня и тысячи их совместных фотографий лишь дискредитировали последнего и утвердили народ в том, что он является американской марионеткой.

Заключение

   Демократическое и гражданское общество невозможно без преобладания настоящих, а не fake общественных организаций и политических структур, форма и стиль деятельности которых соответствуют политической культуре своего народа, национальному образу жизни, характеру и мировоззрению. В России – русской политической культуре, точно так же как в США – американской, а в Японии – японской. Оно невозможно без того, чтобы эти настоящие структуры имели ценности, которыми оно не может себе позволить пренебречь. Оно невозможно без реальных членов, оказывающих воздействие на их работу и обеспечивающих их соответствие реальным запросам групп общества. Между тем многие из российских политических и общественных структур носят характер fake-структур, либо отражая ценности чужого общества, либо не имея никаких ценностей вовсе.
   К сожалению, диапазон действий fake-структур в значительно меньшей степени связан этими «ограничениями» и парадоксальным образом приводит к большей степени их жизнеспособности по сравнению с настоящими организациями. Например, имя и история серьезных общественных структур на Западе являются одной из основных их ценностей, именно в соответствии с их историей принимают решение источники финансирования, волонтеры, члены организаций.
   Единственным «брендом» российских fake-структур часто является личность их руководителя. Именно с этим связан «бум размножения» fake-структур – одни и те же люди создают все новые организации в зависимости от моды и общественнополитического момента, а часто одновременно представляют сразу несколько организаций, нередко в совершенно различных областях.
   Серьезные представители третьего сектора на Западе, как правило, имеют достаточно ясную, непротиворечивую идеологию. Российские fake-структуры могут себе позволить одновременно придерживаться различных, противоречащих друг другу убеждений, достаточно легко менять свои подходы в зависимости от выгоды, считать себя представителями одних, а провозглашать совершенно другие цели, к тому же делая это по-разному для разных аудиторий.
   В рамках нормально функционирующего гражданского общества серьезные общественные структуры также не могут себе позволить взаимодействовать и создавать коалиции с организациями сомнительной репутации или с идеологией, противоречащей их ценностям, – от этого страдает их авторитет и соответственно уменьшается количество активистов и волонтеров, уменьшаются источники финансирования. Как мог убедиться читатель выше, российские fake-структуры без проблем входят в коалиции и поддерживают другие fake-структуры, даже если их идеологии противоположны.
   Нобелевский лауреат по экономике 2001 года Д. Акерлоф показал, что для рынков, в которых имеет место информационный перекос между покупателями и продавцами, например, продавцам известно о товаре почти все, а покупателям почти ничего, характерна тенденция ухудшающего отбора, а сами они имеют тенденцию к деградации.
   В своей статье «Рынок „лимонов“: неопределенность качества и рыночный механизм» он описал эту ситуацию таким образом:

   «Если потребитель не может достаточно точно предсказать итоги своего выбора, если эту проблему не решают институты гарантий и экспертизы, то данная отрасль подвластна тенденции ухудшающего отбора: хорошие товары вытесняются суррогатами, и их относительная доля падает» [32 - Цит. по: Долгий А. Экономика символического обмена. – М., 2006. – С. 112.].

   В качестве иллюстрации Д. Акерлоф использовал пример с рынком подержанных автомобилей в США. В такой ситуации имеет место асимметрия информации. Владелец машины знает об истинной ситуации почти все, а у покупателя возрастает риск приобрести не то, что хотелось: хорошие и плохие автомобили продаются по одинаковой цене, а отличить первые от вторых покупателям очень сложно. В самом тяжелом положении оказываются продавцы подержанных машин хорошего качества: «Если вы продаете подержанную машину, то понимаете, что не сможете получить за нее достойную цену… А раз так, то владелец хорошей машины оказывается в неблагоприятном положении…» В результате на рынке действует ухудшающий отбор, в конце концов плохие машины могут вытеснить хорошие и рынок может быть разрушен.
   В определенном смысле можно провести параллели между описанным рынком и «рынком» общественных и неправительственных организаций. На этом «рынке» конкретный человек, общество по сравнению с лидерами и руководителями общественных организаций также находятся в состоянии информационной асимметрии: последние знают, что именно и на каком уровне делают/не делают их организации, а рядовой член общества не знает, какая из организаций действительно и в какой степени приносит пользу. Установить же какие-либо механизмы гарантий или экспертизы в этой области достаточно сложно.
   Например, активность организации в средствах массовой информации не является таким механизмом, точно так же как и экспертиза с точки зрения западных фондов – их критерии выбора диктуются целым рядом стереотипов и часто служат геополитическим интересам их стран. К сожалению, сами общественные организации не могут быть гарантией качества – fake-структуры поддерживают друг друга значительно чаще, чем настоящие организации.
   Интересно отметить, что создание Общественной палаты РФ и региональных общественных палат в определенном смысле и является попыткой создать механизм сертификации и «гарантии качества» в третьем секторе. Если в западных странах за долгое время такие неформальные механизмы в той или иной степени установились, то сравнительно небольшой срок существования третьего сектора в России открывает большой простор для разного рода fake-структур и проходимцев.
   В результате на «рынке» общественных организаций начинает действовать принцип «отрицательного отбора» и fake– структуры начинают вытеснять нормальные, работающие организации. Упомянутые выше fake-структуры – лишь несколько примеров из мутного потока самых разнообразных политических и общественных структур, в которых собственный PR заменяет реальную деятельность. Многие из них в отличие от перечисленных готовы клясться в верности любому «курсу партии и правительства», точно так же как Другие™ готовы поддержать любого мерзавца, который будет выступать против. От этого ни первые, ни вторые не перестают быть fake– структурами.
   К сожалению, необходимо признать, что fake-структуры в отличие от настоящих организаций на данном этапе развития гражданского общества в России нередко обладают большей степенью приспособляемости и выживаемости, а существенная часть общественной сферы России состоит именно из fake-структур. Взаимодействуя друг с другом, они создают имитацию гражданского общества – «псевдообщественный сектор». В итоге – дискредитируют само понятие гражданского общества, мешают развитию русской политической культуры и модернизации России.

Максим Григорьев Fake-структуры: призраки российской политики

Предисловие «У, МАЛЫШ, ЭТО ЖУЛИКИ»

Глава I РУССКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Глава II ЧТО ТАКОЕ FAKE-СТРУКТУРЫ?

Глава III FAKE-ОППОЗИЦИЯ

Глава IV FAKE-СТРУКТУРЫ СЕКТАНТСКОЙ И НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОЙ ТЕМАТИКИ

Глава V НАСТОЯЩИЕ ПРАВОЗАЩИТНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ – ЗАПАДНЫЙ ОПЫТ

Глава VI FAKE-СТРУКТУРЫ ПРАВОЗАЩИТНОЙ ТЕМАТИКИ – РОССИЙСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Глава VII FAKE-СТРУКТУРА «ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА НА ЭКСПОРТ»

Глава VIII FAKE 2 – ДЛЯ ЗАПАДА (глава для работников ЦРУ)