Михаил Веллер
Разные судьбы

* * *

   Полковник сидел у окна и наблюдал ландшафт в разрывах облаков. Капитан подремывал под гул моторов.
   Полковник почитал, решил кроссворд, написал письмо и достал коробку конфет:
   – Угощайтесь.
   Они были одного возраста: капитан стар, а полковник молод. Сукно формы разнилось качеством: полковник выглядел одетым лучше.
   – Где служишь, капитан?
   В дыре. Служба не пошла. Застрял на роте. Что так? Всякое… Солдатик в самоходе начудил. ЧП на учениях… Заклинило.
   Полковник наставлял с командных высот состоявшейся судьбы. Недавно он принял дивизию – «пришел на лампасы». В колодках значилось Красное Знамя.
   – Афган. – Он кивнул.
   Отвинтил бутылку. Приложились. Полковник живописал курсантские каверзы – счастливые годки:
   – …и проиграл ему шесть кирпичей – в мешке марш-бросок тащить. И – р-рухнул через километр. А старшина приказывает ему… ха-ха-ха! возьмите его вещмешок! Мы все попадали. И он сам пер… ох-ха! девять километров! Стал их вынимать, а старшина… ха-ха!
   Капитан соблюдал веселье по субординации. Его училище было скучноватей; серьезнее. Наряды, экзамены:
   – …матчасть ему по четыре раза сдавали. И – без увольнений.
   Полковник расправился с аэрофлотовским «обедом». Капитан ковырялся.
   – …приводит на танцы: знакомьтесь, говорит, – моя невеста. А он так посмотрел: э, говорит, невеста, – а хотите быть моей женой! А она – в глаза: а что? да! И – все! Потом майор Тутов, душа, ему месяц все объяснял отдельно – ничего не соображал.
   – А у нас один развелся прямо в день выпуска – ехать с ним отказалась, – привел капитан.
   Долго вспоминали всякое… Оба летели на юбилейную встречу.
   – Сколько лет? И у меня пятнадцать. Ты какое кончал?
   – Первое имени Щорса.
   – Ка-ак?! – не поверил полковник. – Да ведь я – Первое Щорса.
   Оба сильно удивились.
   – А рота?
   – Седьмая.
   – Ну и дела! И я седьмая! А взвод?
   – Семьсот тридцать четвертый.
   – Т-ты что! точно? Я – семьсот тридцать четвертый! Стой… – полковник просиял: – как же я тебя сразу не узнал! Шаскольский!
   – Никак нет, товарищ полковник, я…
   – Да кончай, однокашник: без званий и на ты… Луговкин!
   – Да нет, я…
   – Стой, не говори! Худолей?.. нет… Бочкарев!!
   – Власов я, – извиняющись представился капитан.
   – Власов! Власов… Надо же, сколько лет… даже не припомню, понимаешь… А-а! это у тебя в лагерях танкисты шинель пристроили?
   – У меня? шинель?..
   – Ну а меня, меня-то помнишь теперь? Узнал?
   – Теперь узнал. М-мм… Германчук.
   – Смотри лучше! Синицын! Синицын я, Андрей! Ну? На винтполигоне всегда макеты поправлял – по столярке возиться нравилось.
   – Извините… Гм. Вообще этим полигонная команда занимается.
   – Ну – за встречу! Ах, хорошо. А как Худолей на штурмполосе выступал? в ров – в воду плюх, мокрый по песку ползком, под щитом застрял – и смотрит вверх жалобно: умора! А на фасад его двое втащили, он постоял-постоял на бревне – и ме-едленно стал падать… ха-ха-ха! на руки поймали: цирк! А стал отличный офицер.
   – Отличник был такой – Худолей, – усомнился капитан. – Не… А помните, Нестеров, из студентов, в личное время повести писал?
   – Нестеров? Повести? Это который гимнаст, что ли? Он еще щит гранатой проломил, помнишь?
   – Щи-ит? Может, у меня тогда освобождение от полевой было… А помните, как Вара перед соревнованиями команду гонял?
   – Кто?! Вара?! Да он через коня ласточкой – носом в дорожку летал. А майора Турбинского с ПХР помнишь?
   – Турбинского?.. Не было такого майора. Вот майор Ростовцев – он нам шаг на плацу в три такта ставил, это точно.
   – Какой Ростовцев, строевую Гвоздев вел! А майор Соломатин – стрелковую. А Бондарьков – разведку.
   – Только не Соломатин, а Соломин. И он подполковник был. А вел тактику. Седоватый такой.
   Оба уставились друг на друга подозрительно.
   – Слушай, – задумчиво сказал полковник, – а ты где спал?
   – У прохода, третья от стены. Под Иоаннисяном.
   – Под Иоаннисяном Андреев спал, не свисти. Пианист.
   – Какой пианист?! он и в строю-то петь не мог. А все время тратил на конспекты – лучшие в роте, по ним еще все готовились.
   – Андреев, что я, не помню. А я спал у среднего окна.
   – У среднего окна Германчук спал.
   – Ну правильно. А я рядом.
   – Рядом Богданов. Они двое сержанты были.
   – Я! Я ефрейтор был.
   – Ефрейтором Водопьянов был.
   – А я кем был?! – завопил полковник. – А я где спал?! Развелось вас! историки! Тебе только мемуары писать!..
   Капитан виновато выпрямился в кресле.
   – Ты скажи точно – ты в каком году кончал?..
   Самолет пошел на посадку.
   – А Гришу, замкомвзвода, пилотку всегда ушивал, чтобы углами стояла, помнишь?
   – Никак нет, не помню. А старшего лейтенанта Бойцова помните?
   – Какого Бойцова?!
   Полковник был раздражен. Капитан растерян.
   – Что же это за белиберда получается, – недоумевал полковник. – Ничего не понимаю…
   В аэропорту он взял капитана в такси. Приехали к подъезду с вывеской бронзой по алому.
   – Вот оно! – сказал полковник.
   – Оно, – подтвердил капитан.

Михаил Веллер Разные судьбы

* * *

Михаил Веллер
Разные судьбы