Олег Синицын
Батилиман

***

   Солнце палило нещадно. До дельфинария оставалось порядка пятисот метров, когда я заметил мальчика лет пяти. Он сидел на большом бордовом покрывале, дальше всех от моря, и тихо плакал, между всхлипываниями зовя маму.
   Я остановился. Марина, шедшая сзади, ткнулась мне в спину.
   – Ты чего встал? – спросила она, поправив солнцезащитные очки. – До представления осталось десять минут, а нам еще топать по этой жаре.
   – Не выношу, когда дети плачут.
   – Это еще щадящий режим. Наверное, в очередной раз испытывает терпение мамы. Пошли.
   – Но, может, что-то случилось?
   Со вздохом недовольного повиновения Марина направилась к мальчику. Я хоть и люблю детей, но всегда был неуклюж в общении с ними. А Марина… Марина прирожденный педагог.
   – Ну, чего плачешь? – деловито спросила она, опустившись перед ним на колени.
   Малыш посмотрел на нее глазами, полными слез.
   – Где твоя мама?
   Он часто задышал и закатил рев на полную.
   – Как маме фамилия? – всунулся я.
   Маринка глянула на меня с укором, а ребенок продолжал реветь.
   – Погоди плакать, – пыталась утешить она. – Тебя как зовут?
   – С-саша, – ответил малыш.
   – А маму?
   – Мама Вера.
   – Куда ушла твоя мама Вера?
   – Купаться.
   – Давно?
   – Да.
   К нам стали подходить отдыхающие.
   – Кто-нибудь видел его маму? – спрашивал я.
   Люди отрицательно качали головами.
   – Я, кажется, их знаю, – сказала женщина лет сорока в соломенной шляпе. – Мы с ними живем на одном этаже в санатории. Фамилия их, кажется… то ли Северо…, то ли Серогородские.
   – Вера Серогородская! – крикнул я громко. – Подойдите к ребенку! Вера…
   – Что случилось? – К нам подбежала пожилая женщина в закрытом купальнике.
   – Вы Вера?
   – Нет.
   Я мысленно выругался.
   – А папа где? – продолжала расспросы Марина.
   – Папа в Харькове. Мы сюда с мамой приехали.
   – Ты видел, куда мама ушла купаться?
   – Туда. – Малыш указал на огромный валун, торчащий из воды метрах в пятнадцати от берега.
   – Витя, – обратилась ко мне Марина, – сплавай туда.
   Я мигом освободился от майки, шорт и шлепанцев. Двое мужчин, стоявших рядом, уже заходили в воду.
   К камню мы подплыли почти одновременно. Он поднимался над водой – массивный, сверху высушенный солнцем, снизу обросший щетиной водорослей.
   – Я на дне поищу, – сказал мужик в плавательных очках.
   Я тем временем взобрался на камень и стал осматривать дно сквозь прозрачную толщу воды. Ничего. Лишь прошмыгнула пара серебристых рыбешек.
   …Мы ныряли по очереди больше получаса, но так и не нашли пропавшую маму. Мои коллеги по поискам вернулись на берег, а я, напоследок, снова вскарабкался на камень. Небольшие волны ударялись о него, в ноги летели брызги.
   Вдалеке море было гладким, словно лист бумаги, ближе к берегу нехотя морщилось волнами. Но впечатление безмятежности обманчиво. Ни одна из стихий еще не познана до конца, особенно море.
   Когда я спустился в воду, собираясь плыть к берегу, то ощутил в ноздрях запах рыбной гнили. Покрутив головой по сторонам, я не обнаружил источника зловония. Разве что в полуметре покачивался осклизлый пучок травы, но он не мог бы…
   Я ощутил прикосновение к ноге.
   Словно кто-то провел пальцами по икроножной мышце. Кошмарное чувство. Не менее кошмарное, чем когда получаешь внезапный удар в спину.
   Я опустил лицо в воду. Кроме стелящихся по дну бурых водорослей и темных камней подо мной было пусто. Остановившееся сердце вновь начало биться. Я торопливо поплыл к берегу.

   Вечером, когда я сидел на лавочке возле здания санатория и курил, выпуская дым в звездное небо, ко мне подсела наша горничная, крашенная блондинка с возрастом, приближающимся к сорока, и множеством волосиков на верхней губе.
   – Можно сигаретку? – попросила она.
   Я протянул ей пачку «L&M».
   – Я возьму две, – сказала она. – Это ведь вы нашли мальчика, у которого пропала мама?
   Я кивнул.
   – Да, молодая еще. Хорошо, у ребенка хоть отец остался. А то в прошлом году девочка вообще лишилась родителей.
   – А что было в прошлом году?
   – Зажигалочку можно? – Она прикурила. – Папа с мамой пошли купаться. Девочка осталась на пляже одна. День был солнечный, народу тьма. Но ни один не видел, куда они подевались. Когда купаешься, то не смотришь за остальными. Нырнул человек, так ты что, будешь ждать, пока он вынырнет? Конечно, нет! Так никто ничего и не видел.
   – И никаких следов?
   – Никаких. Тито, наш старый милиционер, он сейчас на пенсии, сказал, что водолазы всю бухту обшарили, но ничего не нашли. Впрочем, как и раньше.
   Теперь я смотрел на нее с интересом.
   – Что значит «раньше»?
   Она огляделась украдкой и воровато затянулась сигаретой.
   – Нам не разрешают об этом распространяться, – заговорила она, выпуская изо рта вместе со словами маленькие клочки дыма. – Батилиман переводится как чистая, глубокая вода, и это правда. Вода у нас одна из самых чистых на побережье Крыма. А природа, горы, леса? Настоящий заповедник. Рай для отдыха. Но кто купит путевки в санаторий, в котором бесследно исчезают люди.
   – И все-таки, похожие случаи были? ¬
   – Были, были. Я здесь пятнадцать лет, так в мой первый год пропал человек. Здесь, в Батилимане, не в Ласпи. Через год пропали сразу трое. Два года ничего, на следующий – пятеро. И так далее. В прошлый и позапрошлый года тихо было. В этот – уже трое, а сезон ведь только начался.
   – А что милиция?
   – А шо милиция. – Она взмахнула рукой, и накопившийся на сигарете пепел упал ей на ногу. Она элегантно сдула его. – Работают по стандартной схеме: катер, аквалангисты, эхолокация дна. Вот и сегодня, я слышала, опять аквалангисты плавали. Один наш, другой из дельфинария. Только все впустую.
   – Где же это происходит? – Я нахмуренно разглядывал темный берег. – В Батилимане или Ласпи?
   – А какая разница! Один залив-то. С одной стороны – мыс Айя, с другой – вон та гора, тьфу, как ее, заразу… Краб, что ли. Там еще внизу вышка, видите? Это Форосс и бывшая дача Горбачева. И Батилиман, и Ласпи – все в одном месте. Может и причина одна?

   Я отплыл далеко от берега, и мне открылся весь комплекс санатория «Батилиман». Он стоял на склоне горы Кушкайя, что в переводе с тюркского означает «Спящая красавица». Если ехать по дороге из Ялты, то, действительно, можно увидеть в этой громадине голову, плечи и бедра лежащей на боку женщины.
   Вообще, горничная права, бухта действительно уникальная. Морское побережье отделено от остальной части Крыма горной грядой. Наша «Спящая красавица» располагалась к морю ближе остальных, благодаря чему в бухте создавался неповторимый микроклимат. Летом флора побережья согревалась лучами щедрого южного солнца, зимой – теплом, накопленным за лето горой Кушкайя. Именно ее я сейчас и разглядывал, качаясь в волнах на черт знает каком расстоянии от берега.
   Надо возвращаться на берег. Пока есть дни, пока не вышел срок путевки, нужно валяться на пляже и поджаривать себя на солнышке, как это делает сейчас Марина.
   Едва я сделал первый гребок, как почувствовал прикосновение к лодыжке. Легкое, скользящее, похожее на то, которое я ощутил в бухте Ласпи.
   Расстояние до дна подо мной было приличным. Я живо представил, как меня хватает за ногу подводное чудовище и утаскивает задыхающегося на глубину. Еще в детстве, плавая по родимой Печужке, меня всегда ужасала эта воображаемая ситуация, соединяющая в себе неожиданность и неизвестность, заставляющая леденеть кровь.
   Я вылез из моря и плюхнулся на покрывало. Пляжная галька больно врезалась в грудь. Марина, сквозь дрему, что-то пробормотала, обращаясь ко мне.
   – Что? – не понял я.
   – Сходи в душ, – повторила она, не открывая глаз. – От тебя потом несет.
   Я потянул носом воздух и, действительно, почувствовал запах… гниющей рыбы. Зловоние, которое я уловил еще тогда, в бухте Ласпи. Источник запаха обнаружился на левой щиколотке – два небольших пятна грязно-зеленой слизи.
   …Слизь оттиралась плохо. За неимением мочалки, я тер ее водорослями, смоченными в морской воде. К какой же ноге я почувствовал прикосновение? К правой или левой?
   Пятна наконец сошли – а куда они денутся, после знакомства с крепкими руками слесаря? Бормоча “правая, левая", я вновь опустился возле Марины; ткнул ее локтем, чтобы она перевернулась на живот, во избежание ожога. Она пробормотала наперекор что-то нечленораздельное, но все же перевернулась. Я закрыл глаза.

   Надрывный крик женщины, раздавшийся сквозь шум детей, людей и прибоя, вырвал из дремы. Я открыл глаза и понял, что незаметно уснул. Солнце спалило грудь и живот.
   – Помогите кто-нибудь! – Пожилая женщина в большой панаме показывала в сторону моря. – Мой мальчик исчез под водой!
   Я мгновенно оказался на ногах. Что бы это ни было: оно случилось опять!
   – Где? – спросил я, подбежав к ней.
   – Он плавал возле скал на матраце. Матрац там, а моего мальчика на нем не-е-е-т!!! – Она залилась слезами.
   Я кинулся в море.
   У кромки прибоя мне встретился подросток, который выходил из воды с маской для ныряния, наполненной мидиями. Я отобрал у него маску, пообещав, что верну через пять минут. Сзади какой-то мужчина, возможно отец, закричал «Эй-эй!», но я не обратил внимания. Вытряхнув мидий, спешно промыл стекло и, присосав маску на лицо, быстро поплыл к нагромождению скал.
   Возле одинокого надувного матраца, качающегося на слабых волнах, огляделся. Мальчика не видать, зато явственно ощущалось уже знакомое зловоние. Я набрал воздуха в грудь и нырнул.
   Под водой было тихо и на первый взгляд пусто. Все те же колючие бурые водоросли, обросшие ракушками валуны. Мальчика не было и под водой. Я вернулся на поверхность.
   Где он может быть? Возле пляжа – вряд ли. Там неглубоко и много купающихся. Унесло в море? Маловероятно…. Почему-то мне казалось, что искать надо возле скал.
   Я снова нырнул и по-лягушачьи поплыл вдоль гигантских камней, образующих берег. Глубина здесь небольшая, три-четыре метра. Часто поднимая голову, чтобы глотнуть воздуха, я поймал себя на мысли, что надо было забрать у подростка и трубку.
   И ласты бы не помешали.
   Что-то белое мелькнуло впереди в серо-зеленой мгле. Кажется, детская нога…
   Я поднял голову и, глубоко вдохнув, погрузился метра на три.
   Сквозь запотевшую маску открылось нечто большее. Побелевшее неподвижное тело плыло со скоростью, примерно равной моей. Что-то несло мальчика. Оно было чуть темнее воды, такого же темно-зеленого цвета, и довольно крупных размеров. Трудно сказать, за счет чего оно двигалось, но делало это весьма проворно.
   Воздух закончился быстро, и мне пришлось быстро вынырнуть. Когда я вновь очутился под водой – ни существа, ни мальчика там уже не было.
   После я долго нырял возле скал; порядком нахлебался, в уши набилась вода. Так ничего и не нашел. Более того, я потерял место, где видел мальчика и существо.
   Подплыли еще трое в масках и ластах. Мы разделились: двое отправились за камни, а я и еще один полный украинец стали нырять возле скал.
   – Шо вы увидели? – спросил он меня после очередного погружения, выплюнув загубник трубки.
   – Не знаю. Что-то тащило мальчика.
   – Он был невредим?
   Чернявый лейтенант милиции смотрел исподлобья. Я сидел на лавочке летнего кинотеатра, тупо уставившись в одну точку и беспрерывно куря. Впервые за восемь дней моего пребывания в «Батилимане» вечером не показывали фильм. Солнце уже село. Вокруг, по одному, стали зажигаться тусклые фонари, искусно заправленные в резные стволы деревьев.
   – Вы видели какие-нибудь раны, укусы на теле?
   – Да нет, ничего такого не заметил.
   Вокруг нас собралось человек двадцать любопытствующих. Все смотрели на меня. Я не мог быть центром внимания у такого количества людей, я смущался, мне было стыдно, что я не успел спасти мальчика и, к тому же, рассказывал историю, которой никто не верил и в которой каждое слово звучало, как ложь.
   – И большое было существо? – Может, мне показалось, но в голосе милиционера слышался сарказм.
   – Не знаю. Не разглядел. У меня запотела маска… Но оно было больше человека.
   – Может, это была рыба?
   – Вы знаете в Черном море такую большую рыбу?
   – Но, похоже, вы ее знаете!
   – Може, це был дельфин? – спросил меня полный украинец, с которым мы вместе искали мальчика.
   – Чушь! – фыркнул лейтенант. – Все это чушь.
   – Это не чушь, молодой человек, – раздался из задних рядов звучный голос.
   Люди стали оглядываться. Толпа расступилась. Я поднял голову и увидел старика в водолазном костюме, с аквалангом и ластами в руках. Его бронзовое от многолетнего загара лицо прорезали глубокие морщины. Волосы были белыми и сырыми.
   – Это не чушь, – повторил он. Люди едва заметно попятились от него. – Еще со времен киммерийцев здесь обитает морской дьявол. Он живет в подводной пещере, где-то под нами. И лакомится купальщиками, такими вот, как вы!
   Повисло молчание.
   – Что, Леонидыч, не нашел мальчика? – задиристо, показывая свою власть, спросил лейтенант. Наша горничная говорила, что он здесь первый год.
   – Мальчик был жив до заката.
   – Чего? – сказал милиционер.
   – Дьявол хватает людей за ноги. – При этих словах у меня по спине пробежал холодок. – Утаскивает их на глубину, в свою пещеру, и пожирает на закате. Пока не зашло солнце, мальчик был жив. Я искал пещеру, сколько мог. Я все время ищу ее, но она имеет секрет…
   – Ладно, – озадаченно произнес молодой лейтенант, – иди, Леонидыч, ты сегодня устал.
   Леонидыч тяжело посмотрел на лейтенанта, повернулся и медленно побрел к маленькому домику за столовой. Я запомнил этот дом.
   – Больше я ничего не могу сделать, – сказал милиционер кому-то. —Завтра с утра приедет следственная бригада, они разберутся.
   – Ему нравится человечина! – громко произнес Леонидыч, обернувшись. – Морскому дьяволу, мать его!
   – Это наш инструктор, – прокомментировала дородная женщина-директор.– У него бывает.
   – А вы никуда не уезжайте, – сурово сказал милиционер. Через секунду я понял, что он обратился ко мне. – Завтра приедет бригада, они захотят с вами поговорить.
   – Не волнуйтесь, – ответил я, слыша свой голос издалека. – Мой поезд отбывает из Севастополя лишь послезавтра.

   Позже, когда Марина уснула, я тайком выбрался из номера. Едва я оказался на улице, как на меня накатилась волна запахов зелени и свежего воздуха с моря. Тьма стояла непроглядная. Я стал спускаться по бетонной дорожке, ведущей к столовой, за которой находился домик Леонидыча.
   Над порогом горел тусклый фонарь. На мой стук дверь открыл хозяин.
   – Добрый вечер! Я…
   – Заходи.
   Я молча вошел и закрыл за собой дверь.
   Леонидыч жил один. В двух тесных комнатах все было прибрано, все стояло на своих местах. Но в этом порядке угадывалась рука не женщины, а опытного холостяка.
   – Выпьешь, парень? – спросил он. – Тебе надо бы.
   Я помотал головой.
   – Всю жизнь здесь работаю, но не могу привыкнуть к этим смертям. – Он сел. – Каждый раз это бьет по моему сердцу… А они замалчивают, не верят.
   – Я тоже не верю, – тихо сказал я.
   – Ты уже веришь. – Он глянул на меня искоса. – Иначе бы не пришел. Он ведь дотронулся до тебя, так?
   – Мне казалось, что это была рыба.
   – Нет, это был он, морской дьявол! Меня он не касался, но я слышал об этом от других людей. В летнем ресторане, за бутылочкой Массандровского вина они рассказывали, как им было страшно в тот момент, как кровь стыла в жилах. Они представляли жуткое чудище, которое хватает их за ноги и тащит на глубину. Они веселились над своими страхами… А сами не догадывались, что были на волосок от гибели.
   – Оно пахнет протухшей рыбой?
   – Да, и оставляет после себя слизь. Я искал пещеру на протяжении многих лет, но все напрасно. Вход находится под водой и закрыт валуном, который открывается ключом.
   – Откуда вы знаете, что это… морской дьявол?
   Он встал.
   – Пошли.
   Мы вышли из домика и нырнули в непроглядную ночь.
   Фонари санатория остались где-то в стороне. Мы поднимались куда-то в гору по неизвестной тропе. То ли случайно, то ли нарочно Леонидыч не захватил с собой фонарь. Он шагал быстро, прекрасно ориентируясь в темноте, словно имел на глазах прибор ночного видения. Я же несколько раз запинался о камни и корни, а однажды получил по глазам веткой.
   Наш путь завершился на огромном валуне, покоящимся над обрывом. С него открывался вид на побережье и море. Ночная красота этой древней, но в то же время вечно юной стихии поразила меня. Бесконечная плоскость воды показалось мне черной бездной. Луны не было. Я отчетливо слышал далекий шелест прибоя, видел ясные южные звезды, но луна, единственная на ночном небосводе, которая могла бы рассеять этот мрак, отсутствовала.
   – Впечатляет? – спросил Леонидыч. Я различал только белки его глаз.
   – Зачем мы пришли сюда?
   – Встань на колени.
   Я пожал плечами и последовал указанию. Камень был ровным и гладким, как шлифованный мрамор.
   – Положи на него ладони.
   Когда я сделал это, то понял, что ошибался. Поверхность камня была испещрена мелкими выбоинами, которые прощупывались лишь кончиками пальцев. Они располагались строгими рядами и простирались во все стороны, насколько хватало моих рук. Я не нашел ни единой помарки. Это был огромный непрерывающийся текст. Текст с очень мелкими буквами и тысячами строк. Когда я нащупал край валуна, то обнаружил, что надписи уходят вниз, под него.
   – Текст опутывает весь камень?
   – Опутывал. Рабочие скололи часть камня, когда прокладывали к санаторию водопровод.
   Я ничего не понимал.
   – Что это?
   – Это заклятие. Камень заклятия. Он положен скифскими колдунами на склоне Кушкайя, как говорят, за много веков до нашей эры. Всю его поверхность покрывал текст заклинания. Тут рядом на скале есть послание, которое повествует об этом. Перевести его мне помог друг из МГУ… Он тоже исчез в море.
   В темноте его слова прозвучали зловеще.
   Я зажег спичку. Трепещущий огонек осветил участок валуна вокруг моих коленей: мелкие строчки, составленные из крохотных букв, похожих на перекрещенные сабли.
   – Этим заклятием скифы удерживали морского дьявола под землей, – продолжал Леонидыч. – Оно было написано кругом, то есть, повторялось бесконечно. Пока камень был цел, морской дьявол оставался в заточении. Помню, здесь всегда стоял такой гул, как шепот тысячи голосов. В шестьдесят девятом при прокладке трубы кусок камня откололи, и гул исчез. В шестьдесят девятом и начались пропажи людей.
   – Бред какой-то.
   – Нет, не бред. Ты видел дьявола…
   – Какой дьявол, о чем вы?
   Леонидыч посмотрел на меня с досадой.
   – Но камень, текст…
   – Ну и что. Я ничего в этом тексте не понимаю. Он может быть чем угодно!
   – А те, кто исчез в море?
   – Но зачем мне все это? – Я вскочил на ноги. Справа был обрыв, оканчивающийся кривыми стволами можжевельника. – Я уезжаю послезавтра, на кой мне сдались ваши дикие истории?
   – Не я к тебе пришел, – сказал Леонидыч, наливаясь гневом. – Если тебе ничего не нужно, если тебя ничто не касается – зачем ты явился?!!
   Последнюю фразу он прокричал. Я бросился от него бегом по тропинке. Где-то на середине спуска нога зацепилась за корень, и я кубарем покатился вниз.
   Если бы не ствол южного дуба, в который я врезался грудью, падение могло закончиться очень плачевно. С кряхтением поднявшись на ноги, я продолжил путь к огням санатория, прихрамывая.
   Когда я вернулся в номер, Марина по-прежнему спала. Моего отсутствия она не заметила. Я разделся и тихо прильнул к ней. Лицо, исхлестанное ветвями, саднило, ребра болели, правая кисть, которую я ушиб при падении, распухла.
   «Проклятый старикан!» – подумал я.

   Утреннее солнце будило ласково, словно любящая мама, которая шепчет «пора вставать» и нежно поглаживает по волосам. Лучи сначала согрели щеку, заставив улыбнуться, затем настойчиво посветили в глаза.
   Разлепив веки, я почувствовал себя заново родившимся. Из приоткрытой балконной двери в ноги дул легкий ветерок. Небо за окном было пронзительно ясным, море бирюзовым и теплым. Хороший денек. Мои ночные похождения отступили на второй план и казались нереальными, о них напоминала лишь тупая боль в выбитом запястье.
   Солнце светило уже нагловато, и я закрылся от него ладонью.
   Марины рядом не было.
   Осталось полтора дня отдыха в «Батилимане». Срок путевки заканчивался, и нам предстояло вернуться домой, в наш холодный северный край. Предстоит утомительный путь в плацкартном вагоне, но думать о нем пока не хотелось. Как не хотелось думать о тех, кто пропал в заливе.
   Куда подевалась Марина? Сегодня надо, наконец, подняться на гору Кушкайя. Мы собирались это сделать еще во второй день заезда, но тогда возникли какие-то важные дела, и мы отложили восхождение сначала на сутки, затем на двое… А еще нам рассказывали о местечке "затерянный мир". Это участок берега, окруженный с трех сторон скалами. Пробраться туда можно только вплавь. Говорят, именно там Говорухин снимал легендарных "Пиратов двадцатого века".
   Я потянулся к тумбочке за сигаретами. Марина не разрешала курить в номере, но пока ее не было, можно потихонечку нарушить запрет… Вместо сигарет в руку попала бумажка. Я поднес ее к глазам.
   То, что на ней было, заставило меня подскочить на кровати. По спине пробежал колючий озноб.
   В записке было всего два слова:
   «Ушла купаться».
   Я бросился на балкон, с которого открывался вид на пляж. Марина была там. Стоя неподалеку от линии прибоя, она стягивала свой ярко-зеленый сарафан. Только у нее был такой, это могла быть только она.
   Она каждый день купалась по утрам.
   – Марина!! – заорал я что есть силы.
   С такого расстояния она не могла услышать мой крик, к тому же ветер дул в мою сторону. Так и есть, она скинула сарафан и направилась к воде.
   – Марина!!
   – Хватит орать! – раздался заспанный голос с нижнего этажа.
   – Напьются с вечера и орут! – недовольно рассудил голос с другой стороны.
   Мои вопли – пустая трата времени. Пока я кричал, она уже вошла в воду.
   Я спешно покинул балкон и, подскочив к тумбочке, вытащил из нее охотничий нож с широким лезвием. Мы использовали его для разделки мяса на шашлыки. Сейчас он может мне понадобиться для иных целей.
   Я выскочил на улицу и понесся вниз по бетонной дорожке. Тапки свалились, и я бежал босиком. Пробегая мимо столовой, мимоходом отметил, как удивленно вытаращились на меня поварихи и официантки. Сейчас не до них…
   Затормозил я на самом верху змеящейся меж огромных валунов лестницы на пляж.
   – Марина!
   На этот раз она услышала. Повернула голову.
   – Плыви к берегу! Быстрее!
   Она не поняла и, качаясь на волнах, радостно помахала рукой.
   – Быстрее! К берегу!!
   Я стал спускаться вниз, не теряя ее из виду. Она поняла, что мне от нее что-то нужно, и нерешительно поплыла назад.
   Деревянные ступеньки мелькали под ногами, лестница казалась бесконечной. В какой-то момент море загородили деревья, непонятно как устроившиеся на этих скалах. Я быстро пролетел мимо них и почти скатился по оставшемуся маршу на пляж.
   Марина находилась метрах в пятнадцати – одна голова над водой. Волосы собраны на затылке в пучок.
   – Мариночка, милая, плыви сюда!
   – Это зачем?
   – Пожалуйста. Мне нужно тебе кое-что сказать.
   Я с облегчением увидел, как она встала на дно и, преодолевая сопротивление волн, начала приближаться к берегу. Я зашел по щиколотки, встречая ее.
   – У тебя такой взволнованный вид, – сказала она, щурясь от солнца. – А нож тебе зачем?
   – Потом расскажу. – Я взял ее за руку.
   Марина вскрикнула. Уставилась на меня широко раскрытыми глазами.
   – Ты чего, Марин?..
   И тут она упала. Лицом в воду.
   Ее щиколотку стиснула темная рука. В тот же миг я ощутил запах. Тот самый.
   Я крепко ухватил Маринкино запястье и попытался вытащить ее на берег. В ответ последовал сильный рывок, который бросил меня в воду. Я выпустил руку. Тело Марины скользнуло под пленкой воды и ушло на глубину.
   Со страшным криком я бросился в море, ожесточенно разгребая воду зажатым в руке ножом. С поверхности разобрать что-либо было невозможно. И я нырнул.
   В первый момент соленая вода обожгла роговицы, но все-таки сквозь мутноватую пелену я увидел темный силуэт, который тащил Марину. Чудище плыло очень быстро. Мне пришлось вынырнуть, чтобы разобраться, куда оно держит путь. Кажется, к мрачному массиву застывшей лавы, над которым расположился летний ресторанчик санатория. Я быстро погреб туда.
   Метрах в десяти от скал нырнул. И увидел морского дьявола воочию.
   Он был огромным, раза в полтора больше человека. Зеленые мускулистые руки обхватили Маринку вокруг талии. Расплющенные ступни напоминали плавники и непрерывно двигались. Тело было горбатым, а широкую голову опутывали похожие на водоросли волосы. Из-под верхней губы торчали два грозных клыка.
   В скале за его спиной чернел проем.
   Дьявол повернулся и посмотрел на меня. Взгляд узких, неожиданно голубых глаз пронзил насквозь. Страх сковал мои члены. Я чувствовал, что вот-вот камнем пойду на дно.
   Издав глухой рык, двинувший по ушам, чудище скрылось под скалами вместе с моей женой.
   Грудь заломило, и я вынырнул на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Меня трясло. Когда я вновь вернулся под воду, проема уже не было. Опустившаяся скальная плита плотно закрыла его. Я попытался ее сдвинуть, вонзить нож в щель по краю, но результат оказался нулевым.
   Леонидыч говорил о секрете пещеры. Вход открывается при помощи ключа. При следующем погружении я лихорадочно ощупал плиту, но не нашел ни единого отверстия.
   «Мальчик был жив до заката», – вспомнились слова старого водолаза. Значит у меня есть время. Нужны домкраты, чтобы сдвинуть плиту. Нужен акваланг – без него много не сделаешь. Не обойтись и без помощи самого Леонидыча.
   Я вылез на берег возле темной скалы и вскарабкался на площадку ресторана. Ресторан был пуст, виниловые стулья ночевали на столах. Когда я бежал от него к домикам возле столовой, то попадавшиеся навстречу пожилые пары шарахались от меня.
   У домика Леонидыча я столкнулся с молодым лейтенантом. Мне не хотелось тратить время на разговоры, но он схватил меня за руку.
   – Куда торопишься? – улыбаясь, спросил он.
   – Извините, я спешу.
   – Да погоди, успеешь. – Он опустил глаза. – Какой нож! Можно взглянуть?
   – Мою жену схватил морской дьявол.
   Он не прореагировал на эти слова и вытащил нож из моих пальцев. В ту же секунду я почувствовал, как кто-то заломил мне руки за спину и пригнул к земле.
   – Каков подонок, – произнес молодой женский голос. Я понял, что это относится ко мне. Сзади послышался щелчок, и мои руки оказались скованы. – А вы молодец, Филипп!
   – Я в десанте служил, – с гордостью ответил лейтенант.
   Рядом с ним появилась женщина в милицейской форме с капитанскими погонами на плечах.
   – Что вы делаете? – выдавил я сквозь боль заломленных суставов.
   – Виктор Кормильцын. Вы подозреваетесь в убийстве Веры Николаевны Серогородской, двенадцатилетнего Александра Хлопко и… в убийстве своей жены, которое совершили только что на пляже.
   – Вы с ума сошли?
   – Неужели вы будете отрицать последнее? Этот чудовищный акт наблюдало не меньше двух десятков свидетелей. Вам не отвертеться.
   – Но послушайте… Я никого не убивал! Клянусь! Я…
   – Не клянись зазря! – перебил громадный сержант, который скрутил мне руки.
   – Запишите, – сказала капитан кому-то, – у подозреваемого на момент задержания был обнаружен нож длиной… тридцать сантиметров. Нож на экспертизу… А теперь уведите его.
   Сержант грубо толкнул меня, и я, не удержавшись на ногах, упал на бетон. Меня тут же подняли.
   – Где тело? – спросил напоследок молодой Филипп.
   – Дьявол утащил его в подводную пещеру под рестораном!
   – Под рестораном нет никакой пещеры, – презрительно произнес лейтенант.
   – Придется искать тело самим, – вздохнула женщина-капитан. – Или все-таки скажешь правду?
   У меня не нашлось слов, чтобы ей ответить.

   Сержант сказал, что как только найдут тело, меня отправят в Севастополь. Комната, в которой меня заперли, была без мебели. Небольшое окно закрыто решеткой, проникающий сквозь него солнечный свет образовывал на полу матрицу из квадратов.
   По моим подсчетам, сейчас было около двух часов дня. Я провел взаперти не меньше четверти суток. Первый час я только и делал, что колотил скованными руками в дверь и пытался вышибить ее ногой. В ответ вошел уже знакомый сержант и нехотя огрел дубинкой по плечу. Не помню, что я делал дальше. Кажется, умолял его через стену и даже плакал. Драгоценное время утекало, словно сквозь сито. Моя Маринка была еще жива, но я бессилен помочь ей, и с каждой минутой надежд становилось все меньше.
   Вскоре мысли приняли иной ход. Стало ясно, что меня считают убийцей и мне не доказать обратное. Единственное, что оставалось – бежать.
   Первое, что пришло в голову, решетка на окне. Она не выглядела надежной, но, рассмотрев ее ближе, я убедился, что здесь ничего не светит. Выдрать решетку не составляет проблемы, но крутой обрыв за ней превращал побег в последний бесперспективный полет.
   Мысль о подкопе была глупой. Вот и получалось, что кроме как через дверь мне не выйти. А за ней – здоровенный сержант.
   Что придумать? Допустим, я кричу. Жалобно зову на помощь, умоляю. Мне больно. Он не очень-то поверит. Потом я замолкаю. Возможно, тогда он и войдет… Допустим, если войдет, что я сделаю? Кинусь на него из-за двери? У него, кажется, был пистолет. А если он войдет с пистолетом наготове? Тогда я вряд ли смогу его обезвредить. Что же придумать?
   Целый час я мучился, пытаясь найти выход. Наконец не выдержал.
   – Послушай, – сказал я через дверь. – Как тебя зовут?
   Молчание.
   – Ты там, я знаю. Можешь не отвечать, но мне кажется… да я почти уверен, что тебя зовут Михаилом.
   – Меня зовут Анатолием, – недовольно проворчал охранник.
   Я молча торжествовал.
   – Слушай, Толя, я не убивал никого.
   – Угу, – пробурчал тот.
   – Я клянусь. Вы держите взаперти невинного человека! Это огромная ошибка… Ты знаешь, что пропажи людей происходили здесь на протяжении многих лет?
   – Ну и что.
   – Здесь орудует маньяк. Ты можешь поговорить со здешним спасателем Леонидычем…
   – А как фамилия?
   – Понятия не имею. Но его тут все знают. Понимаешь, он следит за этими случаями. Он все знает об убийце. Он может доказать, что я невиновен. Поговорите с ним.
   – А ты сам знаешь, кто убийца?
   – Да, – после паузы ответил я.
   – И кто?
   Я вздохнул.
   – Ты, конечно, можешь не поверить. Но обрати внимание, что убийства всегда связаны с морем. Люди исчезают во время купания. Даже в древности, во времена скифов, люди здесь тоже пропадали… Это морской дьявол.
   Я лихорадочно подыскивал слова.
   – Это правда, клянусь! Леонидыч с помощью московского профессора перевел древний текст на скале. Там сказано об этом. Дьявол живет в пещере под нашей базой. Он утаскивает людей и пожирает их на закате. Он утащил Марину прямо у меня из рук. Я отыскал его нору, но мне туда не войти. Нужен акваланг и помощь Леонидыча. Понимаешь, времени осталось только до заката. Потом он ее убьет, понимаешь?
   Он нерешительно ответил:
   – Кажется, да. Я действительно начинаю убеждаться… – Солнечные квадратики на полу стали ослепительно яркими. – Я начинаю убеждаться, что ты не просто убийца. Ты – сумасшедший психопат, понимаешь? Заткнись лучше, а то я тебе ребра пересчитаю.
   Сквозь зубы, я прошипел подобное обещание в ответ. С улицы долетел обрывок объявления по радио. Диктор сообщал, что украинское время три часа тридцать минут.
   Я снова ударился в панику.

   К пяти часам вечера у меня созрел план. Сносный или нет – трудно сказать. Увидим.
   Сложив руки, я двинул основанием ладони по собственной переносице. Она была слабой и часто кровоточила при легких ушибах. Но в этот раз заупрямилась. Кровь идти не желала.
   Я ударил сильнее.
   Боль схватила лицо тисками. Я тихо взвыл. В носу стало жарко. Под ноги упали две бордовые капли-предвестницы, а затем на верхнюю губу хлынул целый поток. Я повалился на пол, создавая как можно больше шума.
   За дверью раздался хлопок упавшего журнала.
   – Ты чего там делаешь? – грозно окрикнул сержант.
   – Я упал… Кажется, нос сломал.
   – Как ты умудрился?
   Слова прозвучали одновременно со щелканьем ключа в замочной скважине.
   – Поскользнулся, – гнусаво пробормотал я.
   Дверь открылась. Я приготовился.
   Если подойдет со стороны ног, пну его в пах. Если спереди – достану ударом в горло или в глаза. Жалко человека, но его временная боль ничто, по сравнению с тем, что угрожает Марине.
   Он подходил спереди. Осторожно. Я старался не смотреть на сержанта. Кровь образовала подо мной впечатляющую лужу.
   – Боже мой! – вырвалось у него. – Что ты с собой сделал?
   – Дай платок, – произнес я, изображая страдание. – Пожалуйста.
   Он присел на корточки и протянул какую-то тряпку. Пистолет был в кобуре. Я едва заметно развернул плечо для усиления замаха. С прыжком отлично достану до его горла. Вцеплюсь в него и отберу пистолет.
   Сейчас…
   – Толя, – раздался из дверей голос молодого Филиппа. – Ты что с ним сделал?
   Как же он некстати! Все усилия оказались напрасными. Мне ничего не оставалось, как скорчить гримасу зверской боли, доставляемой «сломанным носом».
   – Ничего не сделал, – возмущенно оправдывался сержант. – Он сам себе нос расшиб.
   – Ну ладно, тогда вытри его.
   – Как я его вытру? У него нос сломал. Смотри сколько крови.
   Лейтенант Филипп подошел и, наклонившись, внимательно осмотрел мое лицо.
   – Да нет. Если бы он сломал себе нос… или ты ему сломал нос…
   – Да я не трогал его! – взревел сержант.
   – Ладно-ладно. Я просто так, к примеру… Так вот, если бы нос был сломан, он бы дрягался как сопля, да и крови было б побольше. А тут, наверно, хрящик сдвинут. Ерунда. У нас в десанте и не такое случалось. Запрокинь ему голову и вставь вату в ноздри.
   – А где я вату возьму?
   – Сбегай в машину, там есть аптечка. Я пока постерегу… Тело так и не нашли. Приехала еще ваша бригада. Этого… – Он показал на меня. – …решено отправить в Севастополь немедленно.
   Я лихорадочно соображал, как мне выбраться из лап этих блюстителей законности. Пока Толя бегал за ватой, молодой Филипп держался на от меня расстоянии. Достать до него не было никакой возможности.
   Потом я старательно пихал вату в ноздри. Потом под чутким надзором из четырех глаз смывал кровь в маленьком грязном умывальнике с бачком. Скованными руками делать это было непривычно.
   Меня посадили на заднее сидение раскрашенного желтыми и синими полосами милицейского "Газика". С одной стороны сел лейтенант, с другой могучим торсом подпер сержант. Не сбежать.
   На переднее сидение запрыгнул водитель. Волосы были сырыми – похоже, успел выкупаться.
   – Поехали?– спросил он .
   – Трогай! – весело сказал Филипп.
   Я с ненавистью посмотрел на него, но он этого не заметил.

   Чтобы выбраться с базы, нужно подняться в гору по петляющей узкой дороге. Она выведет на трассу до Севастополя. По ней до города полчаса быстрой езды.
   По серпантину «Газик» карабкался осторожно, сбрасывая скорость на поворотах. Водитель был здесь впервые. Я ездил на автобусах, водители которых гоняли намного шустрее. За окном периодически появлялись и исчезали, сменяя друг друга, хвойные деревья, нависшие над бетонным бортиком вдоль дороги, и море, сверкающее в лучах вечернего солнца. Все три милиционера, словно сговорившись, молчали.
   Море становилось от меня все дальше и дальше.
   – Филя, вам зарплату подняли? – нарушил молчание сержант.
   – Сколько было, столько и осталось, – с грустью ответил Филипп.
   – А нам подняли.
   Они снова замолчали. Приближался очередной поворот. Привыкший к ним водитель, в этот раз не стал снижать скорость.
   Именно в этот момент навстречу из-за поворота выскочила «копейка».
   Она появилась так неожиданно, что напугала не только сидящих вокруг охранников, но и меня, которому вроде уже нечего пугаться.
   Водитель «копейки» тоже гнал на повороте. Нас он заметил в последний момент.
   Завизжали тормоза. Водитель «копейки» вывернул руль, и автомобиль занесло. Водитель «Газика» тоже начал поворачивать, но объехать тольяттинского выходца не успел и врезался носом в его заднее крыло. «Копейку» крутануло обратно и впечатало носом в борт нашей машины.
   Салон тряхнуло. Водителя бросило лицом на руль. С влажных волос на лобовое стекло хлестнули брызги.
   Я понял, что этот момент ниспослан для меня.
   Сложенные вместе руки двинули в челюсть бывшего десантника. Этакий двойной прямой. Голова Фили с силой врезалась в боковое окно. Фуражка смягчила удар, и стекло не разбилось. На обратном развороте я ударил в скулу сержанта, вынудив его пару секунд считать звездочки.
   Правую кисть пронзила острая боль. Именно ее я повредил вчера ночью.
   Вытолкнув ногами из машины обмякшего Филю, я выполз наружу.
   И тут же провалился вниз.
   Машина затормозила над склоном. Я проскользнул мимо молодого лейтенанта, который не упал лишь потому, что нога застряла под креслом. Отчаянно вцепился в обивку сидения, но она порвалась, и я полетел вниз.
   Меня несло по склону то на спине, то на боку. Камни рвали одежду и обдирали кожу. Следом волочилось облако из пыли и крошева.
   Приземлился я весьма удачно, в кипарисовый кустарник, оказавшийся не очень жестким и колючим. Наконец-то свобода! Не нужно терять времени, его и так мало. Сразу к Леонидычу. Только бы он был дома.

   Цепь на наручниках сдалась под натиском булыжника раза с пятидесятого. Снять браслеты я, конечно, не мог, но достаточно и того, что освободились руки.
   Наткнувшись на небольшой родничок, я умылся. Из носа продолжала сочиться кровь, я плотнее затолкнул вату в ноздри.
   В санатории люди прогуливались, как ни в чем не бывало. Из динамиков лился шансон, откуда-то раздавался беспечный смех. Это меня злило. Я стащил из летнего домика чью-то куртку с длинными рукавами. По размеру она была чуть великовата, зато отлично скрыла браслеты на запястьях.
   Первое, о чем я поинтересовался у прохожих: сколько времени. Девушка в откровенном топике игриво ответила, что около шести. Я пришел в ужас. Ноги сами понесли к домику Леонидыча.
   На мой вкрадчивый стук никто не ответил. За дверью было тихо. Я постучал еще, громче.
   – Чего барабанишь? – раздался позади меня старушечий голос.
   Я осторожно повернулся.
   Это была одна из уборщиц санатория, крепкая худощавая бабушка. На голове повязан платок, закрывающий волосы. Я не видел ее раньше. Возможно, она меня тоже не знает.
   – Мне нужен Леонидыч. Срочно.
   – Ты чего, парень, не знаешь? Помер Леонидыч-то!
   У меня закружилась голова.
   – Как помер… Когда?
   – Сегодня утром, когда милиция рыскала по горам – искала эту бедную женщину, которую муж расчленил…
   Кажется, она говорила обо мне.
   – … так и нашли Леонидыча, царство ему небесное. Ночью в горы пошел, да и навернулся с камнёв-то!
   Леонидыч мертв. Мертв! Что же делать? Как я открою подводный вход без его помощи?
   – Где его нашли?
   – Да вон там, чуть повыше водокачки. – Она вздохнула. – Хороший человек был. Отзывчивый. А тебе чего нужно?
   – Спасибо.
   – Может я помогу? Эй, парень!

   Я нашел это место лишь потому, что на него указала уборщица. С прошлой ночи ориентиров не осталось. Я бы не отыскал его один… На уступе скалы мелом был очерчен контур тела, а над ним нависал тот самый заклинательный камень. Нет сомнений, что Леонидыч упал с него. Из-за некоторой вины перед стариком не хотелось думать о том, чем была вызвана его смерть. Скорее всего, это был глупый несчастный случай.
   Я взобрался на валун.
   При свете дня строки не были заметны. Удивительно, как их нашел Леонидыч. Даже наклонившись над камнем, я с трудом разбирал убористые письмена.
   Исследуя поверхность, я наткнулся на место, где отсутствовал кусок. По размеру скол был не больше ладони. Интересно, где он? Впрочем, важен не он. Леонидыч что-то говорил о сопровождающей надписи.
   Тщательно изучив скальную стену слева от валуна, я нашел предмет своих поисков. Текст был непонятен, зато рядом обнаружились высеченные рисунки. Полустертые, обвалившиеся в некоторых местах, они выстроились в ряд и напоминали комикс – один продолжал другой. Рисунки были примитивными, но их содержание меня поразило.
   На первом была лодка, в которой сидели человечки. Скифы. На следующем лодка исчезла, а человечки распределились по всему рисунку. Сначала я не понял, что это значит, но чуть позже дошло, что они плавали в море. Об этом свидетельствовали две-три рыбешки, затесавшиеся между ними… Значит, скифы плыли, лодка перевернулась, и они оказались в море. Так, а на следующем… да, то что и должно было случиться. Одного из человечков, задравшего палки-ручонки, держало за ногу существо с косматой головой и ногами-ластами. Следующая картинка наполовину стерлась, но на ней можно было различить, как существо, обхватив человечка за пояс, несет его куда-то.
   На следующем рисунке была изображена пещера, окруженная ожерельем из черепов. Морской дьявол навис над бедным человечком с раскрытой…(Боже, Марина!!) …пастью. Над ними – линия, на которой лежал полукруг с отходящими от него лучами. Солнце, наполовину скрывшееся за морем. Закат.
   Дальше я скакал по картинкам. Люди в длинных одеждах, стоящие кругом. Скифские колдуны. Колдуны вокруг большого камня. Один из них взобрался на него и поднял руку. В кулаке что-то зажато. Что? Разобрать невозможно.
   Толпа людей несет камень. Дальше – ревущее чудище, заключенное в кольцо, руки раскинуты в стороны… На этом серия картинок превращалась в пояснительный текст, но текст легенды мне все равно не разобрать. Мне нужен способ, при помощи которого я проникну в подводную пещеру. Ключ. Только где искать его? Эх, мне бы сейчас тротиловых шашек пару штук. Но их тоже взять негде.
   Я вернулся к пятому рисунку. Он единственный показывал пещеру. На нем должно быть указание, как открыть входную плиту. Он выделялся из всех, прежде всего, рамкой из черепов, и вогнутым рельефом. Еще раз: человек лежит на спине, в страхе задрав ручонки, защищаясь от чудовища. А оно нависло над ним, намереваясь проглотить. Наверху море и заходящее солнце.
   Я обернулся.
   Раскаленный диск солнца висел так низко над морем, бросая на него багровый отсвет, что у меня перехватило дыхание. Нужно спешить. Изучать древности больше некогда.
   Напоследок я бросил прощальный взгляд на рисунок. Чудовище, человек, море, солнце. И куча черепов. Знать бы эти скифские заклинания. Я посмотрел на кусок наручника, торчащий из рукава куртки. Правая кисть набухла аж до костяшек.
   Вопрос о том, как попасть в пещеру, по-прежнему оставался загадкой. Но то, что я полезу под воду еще до того, как край солнца коснется горизонта, было для меня бесспорно. Я возьму лом, кирку – что угодно, – но попытаюсь открыть вход в пещеру.
   Потому что там Марина.

   Народ подтягивался к столовой на семичасовой ужин. Для меня это грозило нежелательным столкновением с кем-либо из знакомых. Я свернул в сосновую рощицу, под сенью которой прятались полукруглые домики, похожие на половинки металлических бочек. Пробираясь между деревьев, я обошел столовую и оказался возле домика Леонидыча. Выбив оконное стекло, залез внутрь.
   Водолазный комплект нашел почти сразу. Я выбросил его из окна и уже собрался вылезть следом, когда до меня дошло, что Леонидыч все знал о морском дьяволе и всю жизнь готовился к встрече с ним. Возможно, стоит осмотреть его каморку внимательнее.
   В дальнем углу спальни стоял сервант. Его полки были уставлены морскими раковинами, ракушками, засушенными крабами и кораллами. Cверху водружено чучело крупной рыбины.
   Внутри лежали всего две вещи: самодельное гарпунное ружье, с толстым убойным гарпуном, и плоский камень, с выпуклым рисунком на поверхности. При виде рисунка у меня по спине побежали мурашки.
   На камне был рисунок со скалы. Тот самый, пятый, где чудовище нависло над человечком, где сверху море, солнце и обрамление из черепов. Тот же рисунок, но повернутый наоборот и выпуклый. Я уверен, что если этот камень приложить к рельефу на скале, то они сойдутся, как монета и ее литейная форма. Это был ключ! Очевидно, что такой же ключ находился в руке колдуна.
   На плите, закрывающей вход в пещеру, должен быть такой же рисунок, я уверен. Леонидыч изготовил к нему ключ. Только он не знал, где находится плита. Но я это знаю. Она находится под летним рестораном.
   Я взял гарпунное ружье и плоский камень. Мое знакомство с Леонидычем длилось не больше часа, но если эти вещи мне помогут, я буду помнить его всю жизнь. А если не помогут… лучше не думать об этом.
   Я вылез из окна, подобрал водолазный комплект и, едва удерживая его в охапке, бросился вниз, к морю.
   Ресторан, уже занятый посетителями, я обошел с дальней стороны, где отдыхающие обычно жарят шашлыки. Там никого не было, и я незамеченным спустился к воде.
   Раскаленный диск солнца уже коснулся поверхности моря. Я стал спешно одеваться: нацепил на плечи баллон со сжатым воздухом, надел маску и ласты. Камень положил в небольшую резиновую сумку на поясе. Взял ружье. Закинув правую руку за голову, открыл запорный вентиль и сделал пробный вдох. Воздух, вроде, был, на сколько его хватит – не представляю. Об этом должен сообщать маленький манометр, но для меня его показания были загадкой.
   Я натянул маску и прыгнул в воду.
   Окружающий мир наполнился воздушными пузырями. Я сделал выдох и, работая ластами, подплыл к плите, загораживающей вход. Рисунок пришлось поискать. Он нашелся в центре, между двух отверстий, искусно прячась среди других скальных неровностей и сливаясь с ними.
   Камень-ключ вошел в рельеф идеально. Скала вздрогнула и со скрежетом поднялась, словно верхняя губа какого-то каменного исполина. Медленно работая ластами, я вплыл в образовавшийся проем. Темнота окутала со всех сторон. Луч фонарика высветил черные стены, проеденные, испещренные буграми, будто камень кипел в незапамятные времена.
   Тоннель, по которому я плыл, стал уходить вверх. И тогда я услышал крик. Отчаянный человеческий крик, который глухо прокатился по толщам воды.
   Марина!
   Что есть мочи, я заработал ластами… и неожиданно вынырнул. Ноги уперлись в твердое дно. Подводный участок пещеры закончился, дальше начинался сухой тоннель. За поворотом впереди мерцал отсвет невидимого факела.
   Я выплюнул загубник и сразу ощутил тяжелый, нестерпимый дух гнили. Сбросил ласты, баллон, снял с плеча гарпун и осторожно шагнул за угол.
   Пещера за углом завершалась полукруглой камерой с низким сводом. Не могу утверждать, что ее видели древние скифы, но в своем рисунке в обрамлении из черепов, они передали атмосферу прибежища морского дьявола точно и выразительно. Стены словно сочились древним ужасом. Слабо горящий факел в углу освещал дно, усеянное человеческими костями, черепами, обрывками купальной одежды. Кое-где валялись древние доспехи и оружие.
   Морской дьявол стоял ко мне спиной, распрямившись во весь могучий рост. Его космы падали на плечи зелеными сосульками, а узловатые слизистые пальцы скребли по иероглифам на каменном столбе, к которому водорослями была привязана Мариночка.
   Она отворачивала от твари лицо и беззвучно всхлипывала.
   Я вскинул гарпун.
   Чудище с шумом втянуло воздух и обернулось. Наконец я смог разглядеть его. Кошмарное создание было настолько древним, что даже суша казалась юной по сравнению с ним. Его морщинистую морду скрывали космы, сквозь них пробивались глаза цвета утреннего неба.
   Раздвинув кривозубую пасть, чудовище издало рык, от которого задрожали стены.
   – Витя!! – надрывно закричала Марина.
   Я нажал курок. Ружье громко щелкнуло, выпустив гарпун. Отдача толкнула в плечо. Раздался мерзкий чмокающий звук. Не меньше килограмма стали вошли чудовищу в раскрытую пасть.
   Дьявол повалился на дно пещеры, ломая и разбрасывая кости, захрипев, задергавшись в конвульсиях. Из-под головы вытекла густая лужа темной крови.
   – Витя, помоги, – произнесла Маринка осипшим голосом.
   Я обрезал водоросли, стягивающие ей руки. Она безвольно упала на мое плечо.
   – Я знала, что ты придешь, – сказала она. – Но почему тебя не было так долго?
   – Меня засадили в каталажку.
   Она слабо хмыкнула:
   – У тебя на все найдется отговорка.
   На вершине столба, к которому была привязана Марина, лежал камень. Незаметный, непримечательный. Для кого угодно, но только не для меня. Это был осколок валуна, сплошь покрытого одним заклинанием. Чудовище каким-то образом отыскало его и спрятало здесь, в своем логове.
   Я взял осколок.
   Позади раздался хруст. Марина, видевшая, что творится у меня за спиной, пронзительно заверещала. Я обернулся.
   Морской дьявол был жив. Он перевернулся на бок, а затем поднялся так неестественно, как на кинопленке, прокрученной в обратную сторону. Подхватив Маринку на руки, я бросился вон. Когда мы повернули за угол, позади раздался треск выдираемого из плоти гарпуна.
   – Марин, послушай!.. – Я опустил ее в воду, накинул на одно плечо лямку акваланга. Она посмотрела на меня расширенными от ужаса глазами. – Возьми загубник. Ты будешь дышать, а я поплыву рядом.
   Она сделала, как я просил. Я обнял ее, и мы зашли по пояс.
   Сзади под тяжелыми шагами захрустела галька. Монстр приближался.
   Я глубоко вдохнул, и мы нырнули.
   Вдвоем плыть тяжело. Марина шевелила ногами, помогая мне, но все равно мы двигались очень медленно. Маска осталась в логове чудища, и теперь я расплачивался за это подводной близорукостью.
   Легкие сократились, требуя выпустить отработанный воздух и вдохнуть нового. Однако попросить Марину дать мне глоток из баллона, я не мог. Не было у нас на это времени.
   Послышался шум. Дьявол прыгнул в воду следом за нами.
   Стены, стены, стены. Впереди замаячило светлое пятно выхода. Выбиваясь из сил, я устремился к нему. Маринка помогала, теперь подгребая и руками. Выход был уже рядом. Я выпустил воздух, и он тучей пузырей устремился вверх. Легкие, горло, полость рта сжались. Они были готовы втянуть в себя все что угодно, даже воду…
   Последний рывок – и мы вырвались из подводной пещеры. Я толкнул Марину наверх, а сам протянул руку к плите-двери и выдернул ключ. Дверь опустилась, а я в этот момент выронил осколок, который держал в руке.
   Из последних сил я вынырнул на поверхность. Марина уже выбралась из воды и ждала меня на прибрежном камне.
   – Витя, быстрее! – позвала она.
   – Беги отсюда!!
   Я втянул в себя не меньше кубометра воздуха и нырнул снова.
   Осколок увидел сразу. Он выделялся среди бурых водорослей – хорошо, что не провалился между глыб. Я устремился к нему. И в тот момент, когда я коснулся осколка, поднялась дверь пещеры. Морскому дьяволу не требовался ключ, чтобы открыть ее: для этого он использовал свои, неизвестные мне магические силы. Я мощно толкнулся от дна и выскочил на поверхность как пробка. Марины уже не было на берегу. Хорошо.
   Два гребка – и я оказался на прибрежных камнях. Итак, чудище обладает повышенной живучестью. Об этом можно догадаться хотя бы оценив период, в течение которого оно нападает на людей. Стальной гарпун оказался для него не страшнее зубочистки. Но я знаю, что может остановить дьявола…
   Его зеленая косматая голова показалась над водой, глаза светились в вечернем сумраке. Я быстро полез на скалы, прочь от моря. Надо мной нависал бетонный край площадки летнего ресторанчика, куда я и стремился. Я слышал, как там играет музыка и раздается смех подвыпивших людей.
   Сзади раздавались гортанные хрипы. Исчадие моря выбралось из воды. И с ужасающей быстротой карабкалось по камням вслед за мной.
   Нас разделяло от силы метров пять. Я схватился за металлические поручни, перекинул через них тело и…
   …рухнул на один из ресторанных столиков. Когда поднял голову, то наткнулся на изумленный взгляд Филиппа. Просто удивительно, как этот лейтенант все время оказывается у меня на пути.
   Пока он пытался нащупать кобуру, я успел отметить его распухшую челюсть.
   Я скатился со столика, увлекая за собой скатерть со стаканами и бутылкой крепленого "Золотая балка". Последняя огрела меня по спине.
   – Я нашел его! – невнятно прокричал лейтенант.
   Мне в лицо уставился вороненый ствол. Я попятился, но страха не ощутил. После того, что я видел в подводной пещере, ничто в мире людей не могло меня испугать.
   – Ни с места! – снова гаркнул он.
   Я хотел его предупредить, но было поздно. Дьявол возник на площадке почти мгновенно, смяв решетку ограждения.
   Надрывный женский визг перекрыл южный фокстрот. Филя повернулся к существу из моря, не опуская пистолета. Его лицо от удивления стало похожим на картофелину.
   Дьявол наклонился к миллиционеру, по-свойски залянув в глаза. И резко, с клацаньем, цапнул за руки, в которых находился «Макаров»…
   Теперь заорали и мужчины. Раздался грохот – кто-то упал со стула.
   Чудовище повернулось ко мне. От его губ по шее и груди растянулись дорожки дымящейся крови. Рядом повалился на пол Филипп, прижимая к животу изуродованные руки. Кровь хлестала из обрубков, заливая белую форменную рубашку. Парализованный ужасом, он не кричал, а лишь сдавленно хрипел. Я вдруг подумал, что в этот момент Филипп до боли поверил в мою историю, над которой насмехался.
   Дьявол шагнул ко мне, и я понял, что по суше он передвигается так же проворно, как по воде. Под сумасшедшие ор и визг окружающих я кинулся к выходу из ресторана, на ходу опрокинув несколько столиков. Бетонная дорожка, на которой я очутился, вела наверх. Я вспомнил, как утром мчался по ней…
   Сзади раздался новый крик, прерванный разгневанным рыком. Какой-то пожилой мужчина, заходя в ресторан, перегородил путь. Дьявол схватил его и, подняв над головой, бросил в кусты. Я не стал задерживаться и припустил вверх по бетонной дорожке.
   Попадавшиеся навстречу люди в ужасе отскакивали в стороны, когда видели, кто меня преследует. Я же слышал только шлепки ступней за спиной. Монстр не отставал. Он знал, что у меня есть вещь, которая остановит его надолго.
   Я нырнул в сосновую рощицу, надеясь увести монстра от людей и выйти на тропу, поднимающуюся на горный склон. Несясь сломя голову между деревьев, я не слышал за собой преследования. Оказавшись на заветной тропе, оглянулся. Так и есть. Морской дьявол исчез.
   Радость оказалась преждевременной. Когда я поднялся к валуну с заклинанием, то обнаружил дьявола там.
   Он стоял на самом валуне. Косматая голова и тело вымазаны в крови. Взгляд бешеный.
   Я достал из-за пояса перочинный нож Леонидыча. Вряд ли он способен противостоять звериным челюстям, похожим на медвежий капкан, но другого оружия у меня не было.
   Дьявол соскочил на тропу, оказавшись от меня в жалкой паре метров. И в моей голове вдруг раздался голос. Простой и бездушный, без хрипоты и баса.
   – Верни осколок. – Дьявол сверлил меня взглядом, и я с удивлением понял, что голос принадлежит ему. – Верни.
   – Нет, – ответил я вслух.
   – Отдай его, и ты уйдешь целым и невредимым. – Голос эхом прокатывался в голове. – Зачем он тебе?
   – Не выношу, когда дети плачут.
   – Таковы правила. Так я живу на протяжении тысяч лет. Ты уедешь отсюда и забудешь обо всем.
   – Но ты останешься?
   – Что такое – несколько потерянных людей? Мир переполнен, люди теснят друг друга. Не погибнут здесь – смерть настигнет их в другом месте. Верни камень.
   Мрак резко сгустился. Голубые глаза смотрели неотрывно. Я вдруг обнаружил, что они приближаются.
   Расстояние между нами сократилось…
   – Нет! – ответил я жестче.
   Дьявол прыгнул.
   Я успел отскочить в сторону. Он рухнул мордой вниз.
   Воспользовавшись моментом, я рванулся к валуну. Чудище вытянуло руку и ухватило меня за щиколотку. Это было то самое неожиданное, но теперь не скользящее, а цепкое прикосновение, которого я два раза сумел избежать в море. Мощные пальцы, царапая когтями кожу, потянули назад. Я поддался, а затем полоснул ножом по зеленому запястью.
   Дьявол издал пронзительный рев, который раздался одновременно у меня в ушах и голове. Я полоснул ножом еще и еще… щиколотка освободилась. На четвереньках я проворно добрался до валуна. Осколок мелко завибрировал и потянулся к отколотому месту как магнит.
   – Стоооо-оой!!! – заорал дьявол.
   Пальцы, как по волшебству, один за другим стали разжиматься. Я с удивлением посмотрел на них, чувствуя, что мышцы мне не подчинятся. Что-то могущественное управляло ими из-под земли…
   – Пожалуйста, не надо… – жалобно попросило чудовище.
   Даже если бы я захотел, то не смог бы удержать осколок.
   Он вырвался из руки. И со звонким стуком соединился с валуном. В ту же секунду надписи на нем вспыхнули огнем.
   Дьявол истошно завопил. Я спрыгнул с валуна, который раскалился добела. Растущее рядом дерево вспыхнуло.
   Я отбежал, насколько смог, когда земля позади затрещала и расступилась. Валун провалился в расщелину, из которой вырвалось пламя. Расщелина увеличивалась, превращаясь в гигантскую раскаленную воронку. Резина водолазного костюма нагрелась и жгла тело. Из воронки в небо поднялся плотный магматический столб. Горячий ветер сдувал меня со склона, но я вцепился в изогнутый дубовый ствол и задрал голову, желая увидеть, что произойдет.
   Из столба появились три огненные фигуры – настолько высокие, что их головы невозможно было рассмотреть в вышине. Первая фигура, та, что располагалась дальше всех от меня, поманила морского дьявола пальцем. Его подняло в воздух. Он жутко закричал, и мой череп едва не раскололся от этого крика.
   Вторая фигура, та, что была ближе, подняла руку, и похититель людей из залива Ласпи оказался распятым на невесть откуда взявшемся колесе. Чудовищу было намного жарче, чем мне. Близость трех существ воспламенила его плоть: она горела и плавилась, ее куски падали на землю. Волосы на голове испарились, и она стала поразительно похожа на голову ребенка.
   Третья фигура, находящаяся посередине, воздела руку. Исполинская длань нависла над распятым дьяволом. Тяжелые огненные капли срывались с нее на землю и обугливали деревья. Одна из них проела дыру в скале.
   Истерзанный жаром дьявол жалобно кричал и извивался на колесе. Раскаленная рука повела над ним, и колесо стало падать в огненную воронку. Я вытянул шею, насколько это было возможно, чтобы проследить его путь. На секунду, колесо зависло над горловиной, а затем стремительно ухнуло в нее. Поднялся вихрь. Фигуры одна за другой стали уменьшаться и исчезать в воронке. Воронка стала сужаться и под конец захлопнулась, вытолкнув наружу валун с заклинанием. Теперь, это был целый камень. Морской дьявол вернулся в ад.

   От пришествия грозных фигур остались лишь горящие деревья да оплавленные камни. И еще, ухо различило звук, которого раньше не было. Будто тысяча голосов тянули единую ноту.
   Валун был восстановлен. Заклинание снова работало.

   На следующее утро на базу прибыла целая армия милиции и экспертов. Филиппа увезли в Севастополь. Рассказывали, что когда его грузили в скорую помощь, он кричал, будто морской дьявол – это просто большая рыбина. Я думаю, его разум не смог постичь увиденное.
   Еще несколько отдыхающих получили травмы, но в больницу, кроме лейтенанта, отправили лишь одного.
   У Марины случилось нервное расстройство, она потеряла сон и аппетит. Врачи обещали, что все будет нормально, просто ей нужен покой. Когда ее нашли, сразу отпали обвинения в мой адрес. Женщина-следователь, каждый раз проходя мимо меня, намеренно отворачивалась. Зато передо мной извинился Толя. Нормальным оказался мужиком. А я извинился за синяк, который поставил ему под глазом.
   Поскольку десятки людей подтвердили, что видели дьявола, милиция не могла свалить убийства на человека. После долгих размышлений они вконец запутались и вынесли вердикт, что убийцей является сумасшедший медведь, на поиски которого сразу были брошены отряды вневедомственной охраны и добровольцев. Когда мы с Мариной уезжали, они все еще искали этого медведя.
   Обслуживающий персонал и отдыхающие санатория знали о моем участии в событиях. Слухи ходили самые невероятные. Везде, где я оказывался, меня сопровождали любопытные взгляды и взволнованный шепот. Только сержант Толя набрался смелости спросить. Я ему все рассказал.
   Позже, мы с ним посетили то место. Валун лежал, как ни в чем не бывало, крохотные письмена не сместились ни на миллиметр, хотя вокруг царил хаос, как после атомной бомбежки. Толя организовал бригаду, и мы закопали валун и залили его бетоном, чтобы больше никто не смог повредить поверхность камня.
   Вот и все. Мы вернулись домой. Маринка поправилась, хотя еще в течение года ей снились кошмары. Врачи посоветовали развеяться, отдохнуть, съездить на курорт. Однако мы решили, что курортов с нас хватит, и с тех пор больше никуда не ездили.
   А плаваю я теперь исключительно в бассейне.

Олег Синицын Батилиман

***

Олег Синицын
Батилиман