Елена Нестерина
Склад съедобных улик

Глава I
Будни писателя детективного жанра

   Апрельским днём на перемене между четвёртым и пятым уроками ученик седьмого класса «В» Антон Мыльченко стоял у окна и напряжённо думал. Думать было о чём – ведь вот уже почти месяц в голове его постоянно создавался детективный рассказ. Главным героем этого детективного рассказа был, конечно же, он сам, Антон Мыльченко. В данном произведении он назвал себя «Антон Великолепенский»; под этим же псевдонимом он выкладывал на разных литературных ресурсах свои сочинения детективного жанра и стихи. То есть Антон Великолепенский писал про Антона Великолепенского. И это ему нравилось. Люди из реальной жизни тоже постоянно так или иначе попадали в рассказ Антона, иногда даже мешали своим присутствием. Антоша волей своего писательского воображения заставлял попадать в сложные ситуации и вести борьбу между собой.
   «Вот кто это сейчас пошёл? – думал Антон, присматриваясь к спешащему по тротуару мужчине в развевающемся плаще. – По всем признакам – потенциальный преступник. Ишь, как он ловко маскируется под простого гражданина… Наверняка только что совершил преступление и теперь сматывается с места его проведения. А эта тётенька? Чего так головой во все стороны вертит? Так и есть. Понял я… На хвост села. Вон той солидной даме, что впереди идёт. Присматривается к своей жертве, по пятам за ней движется. Вот как я её вычислил! Да, ничто не может ускользнуть от пристального взгляда проницательного писателя, открывшего свой новый метод исследования действительности».
   Антоша встал на цыпочки и прижал нос к стеклу. Ко всему прочему Антошу охватывало волнение. Дело в том, что он знал одну очень важную тайну про своего классного руководителя. Поэтому сейчас Антону страстно хотелось:
   а) с кем-нибудь поделиться своей тайной;
   б) расследовать и выяснить все подробности событий, связанных с ней;
   в) обязательно вставить этот таинственный эпизод в свой детективный рассказ.
   Как со всем этим справиться, Антоша даже представить себе не мог. Поэтому на душе у него было неспокойно.
   Как раз в это время мимо Антона проходила по коридору его одноклассница Зоя Редькина. Конечно! Вот кому должен он поведать свои тайные мысли! Антоша бросился вслед за Зоей, но остановился, раздумывая – совсем недавно она очень больно оттрепала его за уши. И причём совершенно ни за что! Антон просто хотел было в очередной раз поведать ей о своей любви и прочитать новое стихотворение. А Зоя… Эх, женщины! Но Антон хорошо знал, что лучшего собеседника и слушателя ему во всей школе с собаками не найти. И Антон, подхватив с подоконника рюкзачок с книжками, побежал за Зоей.
   – Зоя, послушай, что я хочу тебе рассказать! Дело в другом! Это не про любовь, ты не подумай! – закричал Антон, потому что Зоя Редькина, увидев, кто бросился ей вдогонку, припустила по коридору изо всех сил.
   – Я тебя не слушаю! – на ходу зажимая уши, кричала она. – Я уже домой ухожу! Нас с технологии отпустили!
   Но Антон не сдавался:
   – Зоя, ведь ты единственный человек, который с первого класса верит в мои неординарные способности. Ну скажи, ведь веришь?
   На свою беду Редькина оглянулась и посмотрела на Антошу. И тут же ей стало вдруг очень жалко запыхавшегося Мыльченко, который чуть не плакал и, кряхтя, нёсся за ней.
   – Типа да… – неуверенно пробормотала она, останавливаясь.
   Но Антону и этого было достаточно.
   – Так вот, – захлёбываясь, начал он. – Слушай. Я открыл в себе два новых таланта: грамотного и проницательного сыщика – раз, и психоаналитика – два.
   – И зачем тебе это? – удивилась Зоя, отходя в сторону и пропуская шумную ватагу старшеклассников.
   – А вот зачем. Я знаю семейную тайну нашего Петра Брониславовича. – Антон округлил глаза. – Тайну, которая требует разгадки и содействия!
   Петром Брониславовичем звали классного руководителя седьмого «В» – учителя физкультуры. Он не так давно женился и, казалось, всё это время был очень счастлив. Молодая жена часто приходила в школу навестить Петра Брониславовича, поэтому в седьмом «В» хорошо её знали.
   Падкой до всяких тайн и не в меру доверчивой Зое сразу стало очень интересно.
   – А что за тайна-то? – громко прошептала она, пристально глядя на Антошу. – Говори быстро.
   – Сейчас. На основании улик и вещественных доказательств я могу выстроить психологическую картину драмы человека, развивающуюся на почве семейно-социальных проблем, – подняв указательный палец, сказал Антоша.
   – Чего?
   – Чего-чего! – Антоша посмотрел на Зою, как на неразумного ребёнка. – Я один знаю, что у Петра Брониславовича большие проблемы в семейной жизни. Нужно только всё до конца проверить. И когда я тебе предоставлю неопровержимые доказательства, ты просто упадёшь! Хочешь?
   – Конечно, хочу! – воскликнула Зоя, но тут же осеклась. – А пусть лучше так будет, что у нашего Петра Брониславовича всё окажется хорошо? А?
   – Нет, Зоя. Поздно… – грустно сказал Антон. – Пойдём, я тебя до дома провожу и всё расскажу. Я на технологию тогда тоже не пойду… Давай сюда свою сумку, я же джентльмен.
   Зоя передала туго набитую учебниками сумку Антону и приготовилась слушать. Поймав, наконец, благодарного слушателя, Антоша Мыльченко взвалил на спину свой рюкзачок вместе с Зоиной сумкой и принялся заливаться соловьем.

Глава II
Таинственная личная жизнь классного руководителя

   А рассказывал Антон о событиях, которые свершились в самом недалёком прошлом…
   Тогда, в первых числах апреля, на улице стояла холодная погода. Повалил снег, постепенно перешёл в дождь. В такую погоду мысли Антона Мыльченко были особенно грустными и тягостными. Его детективный рассказ застопорился на самом интересном месте – там, где главный герой, сыщик новой формации Великолепенский, должен был хватать главного злодея с поличным и при всём честном народе предъявлять преступнику обвинения. Никак Антоша не мог придумать, как его герой-детектив выйдет из создавшегося положения.
   Поэтому на большой перемене Антон бросился в спортзал, чтобы посидеть в одиночестве на своих любимых гимнастических матах, погрустить, подумать о детективном рассказе и о своей незадачливой судьбе. Он знал между кучей матов один уголок. Заберёшься туда – сто лет никто не найдёт. Мягко там, удобно. Сиди себе, грусти, мечтай…
   У каждого класса обычно был собственный кабинет, в котором ученики собирались и во главе со своим руководителем решали какие-нибудь проблемы, проводили классные часы и другие мероприятия. И, конечно же, мыли полы в этом кабинете, поливали цветы, вывешивали стенгазеты. У седьмого «В» таким кабинетом служил большой школьный спортзал. Ребята из седьмого «В» привыкли к своему обширному спортзалу и любили его. Почти как к себе домой приходили они туда – кто позаниматься каким-нибудь спортом (что очень поощрял Пётр Брониславович), кто просто посидеть. Как, например, Антон Мыльченко.
   А в этот раз, только Антон подошёл к двери спортзала, как она вдруг резко открылась. Антоша еле-еле успел отпрыгнуть, иначе получил бы со всего размаха этой дверью по лбу. Из спортзала выскочил Пётр Брониславович.
   – Здравствуйте… – начал Антоша, но тут же осёкся.
   Таким свирепым и при этом растерянным он своего классного руководителя не видел давно. Даже когда Антоша ему на ногу случайно пудовую [1 - Пуд (старинная русская мера веса) составлял примерно 16 кг.] гирю уронил, Пётр Брониславович не выглядел таким разъярённым.
   – Здра! – рявкнул Пётр Брониславович, отставил Антошу в сторону и семимильными шагами бросился куда-то по коридору.
   Антоша испугался не на шутку: что же это с добрым классным руководителем такое случилось? Он постоял немного, глядя Петру Брониславовичу вслед. А потом юркнул в спортзал. Подобрался к своему гнёздышку среди матов, только хотел устроиться поудобнее. А тут…
   – И смотрю я, Зоя, а маты-то все растерзаны, будто кто их специально трепал! – Антоша уже давно остановился на тротуаре и, не замечая ничего вокруг, взахлёб рассказывал свою историю. – А вокруг везде поролон рассыпан, опилки, ещё какая-то труха!
   – А что же там такое было? Какой поролон? – взволнованно спросила Зоя. – Почему маты-то растрёпаны?
   – Пётр Брониславович их в клочья разорвал. Сам, понимаешь! И это наш-то Пётр Брониславович, для которого спортинвентарь всё равно что антикварная мебель. В смысле очень дороги ему и маты, и гантели, и мячики теннисные!
   – Да, это да… – согласилась Зоя.
   – Только я хотел подвергнуть место преступления тщательному исследованию, – вздохнув, проговорил Антоша, – как в зал пришли ребята из одиннадцатого класса, начали в баскетбол играть. Ну и не успел я… Они меня в два счёта выставили.
   Зоя вздохнула вслед за Антоном:
   – Жалко. Как бы хорошо выяснить, зачем Пётр Брониславович маты порвал.
   – Ну так ты меня слушай дальше! – воскликнул Антон. – На следующий день я все перемены за Петром Брониславовичем следил. А он злой, как пёс. Кстати, у нас завтра физкультура, вот сама и убедишься. А что может вызвать у нормального человека то приступы злобности, то гнетущей тоски? Вот скажи?
   Зоя нерешительно переступила с ноги на ногу и поёжилась, словно от налетевшего холодного ветра.
   – Любовь, может… – неуверенно проговорила она.
   – Правильно, Зоя! – Антон чуть не подпрыгнул от радости. – Какая же ты всё-таки понятливая девочка! Вернее, отсутствие любви! По себе знаю… Конечно, нашего Петра Брониславовича дома разлюбили и угнетают. Он молча страдает, приходит на работу – да на бессловесных вещах своё зло-то своё и вымещает.
   – Как я его понимаю, – вздохнула Зоя и вспомнила, как совсем недавно, после очередной родительской лупки, она от бессилья и обиды разорвала в клочки и растрепала по комнате старого плюшевого медведя. Ни в чём не повинного…
   – Я как этот разгром в спортзале увидел, – продолжал тем временем Антон Мыльченко, – так и представил, как Пётр Брониславович тут рвал и метал, рвал и метал! Я не растерялся, Зоя. И применил к исследованию этой проблемы свой психологический метод. Не перебивай. Написал я на бумажке все гипотетические причины его плохого настроения и только хотел начать их прорабатывать, как вдруг…
   – Что?
   – Я увидел ужасную картину! Возле кабинета истории. – Голос юного писателя сделался необычайно взволнованным. Антоша видел, как не терпится Зое услышать продолжение, и ему было очень приятно, что его рассказ вызвал такие эмоции.
   – Ну что, что там было, Мыльченко?
   Антоша засмеялся, как театральный злодей, а затем произнёс:
   – А там на подоконнике сидел наш Пётр Брониславович, а с ним, с ним…
   – Кто? – Зоины глаза округлились, и она даже позабыла моргать ими.
   – А с ним учительница истории Анастасия Геннадьевна. Молодая, красивая! Обнимала его и по голове гладила! – выпалил Антон. – Тут-то я и понял, что у Петра Брониславовича проблемы в личной жизни.
   Зоя чуть не заплакала.
   – Как же… Наш Пётр Брониславович. У него ж такая любовь. Только и слышно: моя Галиночка! Мы с Галочкой! А как на это посмотрит Галина Гавриловна?!
   Галочкой, Галиночкой, Галиной Гавриловной звали молодую жену Петра Брониславовича, которой он очень гордился и которую безмерно любил. Она работала технологом на мясокомбинате и, наверно, именно из-за этого была всегда довольной, весёлой и румяной.
   – Вот что, Мыльченко, – подумав, заявила Зоя Редькина. – Я думаю, враки всё это. У тебя просто склонность к интриганству, вот ты и выдумываешь всякие глупости. Я верю в вечную любовь, а у Петра Брониславовича и его Галочки любовь именно такая. Вечная. Понял? Так что иди пиши свои стишки и детективы, а к нормальным людям со всякой фигнёй не приставай.
   С этими словами Зоя решительно выхватила сумку из рук на миг растерявшегося Антона и зашагала по направлению к своему дому.
   – Зоя, ну подожди! Дай мне шанс, я всё расследую и предоставлю тебе факты! Я совсем не интриган, Зоя! – Антон бросился за ней, но Зоя прибавила шагу и оказалась у подъезда.
   – Любовь – это тебе не стишки про трали-вали, – заявила она, рывком открывая входную дверь.
   – Редькина, да постой же ты! – вспылил Антон, в свою очередь тоже хватаясь за дверь. – Здесь другое! Тайна тут какая-то! Загадка! Маты попорчены, Пётр Брониславович то злобствует, то с училкой истории любезничает. Всё неспроста! Может, мы с тобой поможем влюблённым супругам воссоединиться, понимаешь? Я разгадаю эту загадку, распутаю клубок! И ты убедишься, что мой талант к психологическому анализу и к детективным расследованиям – это не пустые слова! А реальная помощь человечеству!
   Антон притопнул ногой, развернулся и решительными шагами направился прочь от редькинского подъезда. Зоя пожала плечами и вошла в дверь. Вся эта история заинтриговала её, но Зоя старалась помнить о том, что с мечтателем Антошей связываться опасно. А уж верить его россказням – тем более.
   «Великий сыщик Антон Великолепенский шёл по следу. Чутьё не обманывало его: где-то здесь должны были концентрироваться основные улики. Он оглянулся – никого! Интуиция сработала как часы. Раздался выстрел, но за две секунды до этого Антон Великолепенский отпрянул, и пуля просвистела у самого его лица. Не останавливаться! Главное – не останавливаться, не упустить след. И Антон, невзирая на подстерегающую опасность, смело бросился вперёд. Вот развилка горной дороги. А дальше – пропасть. Что подстерегает там, за углом ущелья? Сыщик Великолепенский смело заглянул за угол, но тут же отпрянул: и преступник, и жертва были там!» – В голове Антона Мыльченко постоянно складывался текст его детективного рассказа. А поскольку главный герой и сам Антоша слились воедино, Антон и вёл себя, как сыщик Антон Великолепенский: тихонько крался, внимательно приглядывался к следам и вещественным доказательствам, балансировал на узкой дороге над пропастью, уворачивался от пуль.
   И всё бы ничего, только крался Антон не по горам и долам, а по школьному коридору, и в этот момент к нему внимательно присматривались его одноклассники Арина Балованцева и её друг Витя Рындин, самый сильный и одновременно самый скромный и молчаливый мальчик в седьмом «В» классе.
   – Что это наш Гуманоид делает? – глядя на Антона, спросил у Арины Витя.
   – По-моему, он взял чей-то след, – предположила Арина и оживилась.
   Она не меньше Антоши любила приключения, с радостью ввязывалась в экстремальные истории и авантюры. А вслед за ней и Рындин Витя – чтобы помочь Арине в нужную минуту, подстраховать или даже просто утащить с места особо опасных событий. Так он для себя решил, хотя никто его об этом и не просил.
   – Ну, чего он там делает? – прошептала Арина, вытягивая шею и прищуриваясь.
   Как раз в это время Антоша с тревогой на лице осторожно заглянул за угол.
   – Ну до чего комичный, – улыбнулась Арина, отходя за стену, чтобы Антоша её не заметил.
   – Крышу ему срывает, ух, срывает, – усмехнулся Витя, тоже прячась. – Ну что, проследим, куда его дальше понесёт?
   – Давай.
   И они двинулись за Антоном, который семенил в сторону спортивного зала. Остановившись у двери, закрытой на замок, он долго вглядывался в замочную скважину, а затем вздохнул и направился в раздевалку. Потому что следующим по расписанию был урок физкультуры.
   – Не толпимся, не топчемся тут в коридоре! – громким голосом крикнул учитель физкультуры Пётр Брониславович, окидывая взглядом свой класс. – Сегодня физкультура будет на улице. Так что милости прошу, без разговорчиков, выходите-ка все на спортплощадку.
   Одетый в спортивную форму седьмой «В» с недовольным нытьём медленно выполз на улицу. Словно в насмешку над бедными детьми, погода как раз испортилась. На асфальте таял выпавший с утра снег, апрельское солнце спряталось за тучи и только временами очень ненадолго показывалось.
   – А ну-ка, ребятки, быстренько пробежали кружочек по стадиону! – крикнул Пётр Брониславович.
   – Холодно! – умоляюще сложив ладошки, протянула Зоя Редькина и жалобно посмотрела на Петра Брониславовича.
   – А ты беги быстрее, Зоя, не ленись! – скомандовал Пётр Брониславович и легонько подтолкнул Зою к беговой дорожке. – Круг пробежим, а потом эстафеты!
   Класс нестройной толпой медленно потрусил вокруг спортплощадки.
   – Видишь, зверствует, – догнав Редькину, заговорщицки подмигнул Антон Мыльченко. – Детей из тёплого спортзала на мороз выгнал.
   – Вижу, – пробормотала Зоя, ёжась от холода.
   – А ты мне не веришь, – добавил Антон. – То ли ещё будет. От личных проблем не так ещё озвереешь.
   Целый урок бегая и прыгая на улице, Зоя не переставала думать о том, что же такое случилось с добрым Петром Брониславовичем. И всё больше приходила к выводу, что Антон Мыльченко прав. Вот только что произошло? Конечно, у него проблемы, но, может, не любовного характера?
   «Он обязательно всё узнает, всё разведает и выяснит, – бегая в эстафетных гонках, думала Зоя. – Антоша всё-таки умница, зря я о нём плохо думала».
   Антон Мыльченко, он же сыщик новой формации Антон Великолепенский, времени даром не терял. После уроков он устроился в засаде и заставил дрожащую от холодного ветра Зою Редькину усесться рядом. Засадой в данном случае был голый куст сирени возле входа в школу. За ним-то и притаились сыщик и его боевая подруга.
   – Вот он, из школы выходит! – громким шёпотом произнёс Антон, указывая в сторону двери.
   И действительно, со ступенек спустился Пётр Брониславович. Он, обычно гордо державший свой мощный спортивный торс, теперь как-то весь сжался, сгорбился и глубоко засунул руки в карманы.
   – Видишь, идёт, ботинки волочёт… – шептал Антон, но Зоя и сама прекрасно всё видела.
   – Ой, а теперь, смотри-ка, кусок кирпича пинает! – ахнула она.
   Антон торжествующе потёр руки:
   – Сбывается, сбывается мой прогноз, подтверждается версия. Вот оно – доказательство! Кирпич наподдает!
   – Ну и что? – не поняла Зоя.
   – Психология! – Антон постучал себя по голове. – Понимать надо! Не будет счастливый молодожён обувь портить! Молодожёны обычно рьяно экономят семейный бюджет, а он ботинки оббивает. Тебе вот что дома за испорченную обувь бывает?
   – Лупка, – вздохнула Зоя.
   – Ну вот. А чем он лучше тебя?
   – Да… – согласилась Зоя. – Значит, теперь Петру Брониславовичу семья по барабану.
   – И грустный идёт, потому что ему, бедному горемыке, домой не хочется, – заявил Антон. – Давай-ка будем его незаметно преследовать и выясним, куда он направляется.
   – Нехорошо подсматривать, – с сомнением сказала Зоя.
   – А мы и не подсматриваем, темнота, – уверенно произнёс Антоша. – На языке сыщиков это называется «наружное наблюдение». За мной!
   С этими словами он выскочил из кустов и перебежками, прячась за толстые столбы школьной ограды, припустил вслед за классным руководителем. Зоя потрусила за Антоном.
   Арина и Витя долго смотрели, как удаляются Антоша и Зоя Редькина.
   – Так и не пойму, во что они играют, – произнесла, наконец, Арина. – То в кустах прятались, кого-то высматривали, теперь линейками притворяются, за столбиками стоят. Считают, что их никто не видит…
   – Я сначала думал, что это детективная игра «Гуманоид идёт по следу», – ответил Витя. и на всякий случай сфотографировал телефоном таинственных одноклассников, – А теперь и сам не пойму. Если по следу идёт, зачем ему тогда Редькина нужна?
   Зоя Редькина была очень скромной и тихой девочкой. Её можно было как легко обмануть, так и обидеть. Поэтому мальчишки никогда особенно с ней не связывались. Она не умела давать отпор, защищаться – а это ведь совершенно не интересно. Не интригует. Вот на неё и не обращали внимания.
   – Привычка, – заявила Арина.
   – Точно! – согласился Витя. – Ведь они ж с первого класса, горемычные, за одной партой сидят. Но лица у них такие таинственные, что я прям завидую.
   – Да. Какая-то тайна их сейчас объединяет.
   – Хорошо, что не дерутся, – заметил Витя. – Я, на самом деле, даже сочувствую Редькиной. Посиди-ка всю жизнь с Гуманоидом… От его бредней у самого здорового человека крышу сорвёт.
   «Гуманоид» считалась основной и далеко не самой обидной кличкой Антона Мыльченко. Как его только ни дразнили в школе и во дворе! Но в слове «гуманоид» все чувствовали нечто особенное, таинственное. Что и выделяло поэта, писателя и мечтателя Антошу из всего прочего населения города, страны, да и, пожалуй, планеты. Гуманоидом прозвала его одна восторженная старушка, когда он, ещё маленьким плаксивым дошкольником, брёл со стройки домой, весь обсыпанный блестящим строительным порошком. Да и то – не специально прозвала, а потому, что приняла его за настоящего пришельца из космоса…
   – Ладно, пусть сейчас бегут, – сказала Арина, глядя вслед удаляющимся Антоше и Зое, – наблюдение за ними продолжается. И если это у Антоши простое обострение творческого процесса, Редькину придётся спасать из его писательских рук.
   – А ещё – спасать нашего Гуманоида от самого себя, – добавил Витя.
   Подождав, пока Зоя и Антон совсем скроются из вида, Арина и Витя свернули в противоположную сторону и отправились по домам.
   В небольшой уютной квартире раздавались бравурные звуки фортепиано. За инструментом сидела молодая румяная женщина в спортивном костюме и пушистых тапочках. Широко улыбаясь, она от всей души колотила пальцами по клавишам и внимательно смотрела в ноты, которые были раскрыты перед ней.
   Молодой красивый мужчина, тоже в спортивном костюме и босиком, стоял посреди комнаты и старательно занимался с тяжёлой гирей.
   – Галиночка, ты делаешь поразительные успехи! – радостно произнёс Пётр Брониславович, потому что красивым спортивным мужчиной был именно он. – С каждым днём твоя игра становится всё результативнее!
   Галина Гавриловна оторвала взгляд от нот:
   – Не смущай меня, Петруша, я ещё только разбираю это произведение…
   – Тренировка, Галиночка, и ещё раз тренировка. Вот залог побед! А впрочем, Галиночка, мне и так твоя музыка нравится. Да, да! Когда я слышу эти прекрасные звуки, мне хочется тягать гирю в два раза быстрее!
   Галина Гавриловна засмущалась, но принялась играть с ещё большим воодушевлением. По просьбе супруга она сыграла песню «Чижик-пыжик», а потом жизнеутверждающий маршик.
   На лице Петра Брониславовича было написано неземное блаженство. Двухпудовая гиря, точно резиновый мячик, с лёгкостью подлетала вверх усилием его мощных рук. Но вдруг на последних аккордах марша Галина Гавриловна прервала игру.
   – Ой, Петя, слышишь? – тревожно воскликнула она.
   – Слышу! – пропел супруг. – Прелестно!
   – Как же прелестно, когда стучит что-то! – заявила Галина, вновь принимаясь играть, чтобы проверить свою догадку. – Ну что, не слышишь, что ли?
   Пётр Брониславович поставил гирю на пол и внимательно присмотрелся к своей супруге.
   – Слышу, конечно. Просто ты, Галина, ногти очень длинные отрастила, вот они по клавишам-то и цокают, – выдал он, завершив осмотр.
   – Да при чём тут ногти! – рассердилась Галина. – Что-то другое. Послушай! Неужели тебе, Петюньчик, медведь на ухо наступил, и ты не улавливаешь в этих звуках ничего особенного?
   Она заиграла гамму. Пётр Брониславович прислонил ухо к пианино.
   – Никакой не медведь, – пробормотал он. – Ну, слышу. Мотается там что-то внутри. Надо посмотреть.
   – Посмотри!
   Пётр Брониславович закатал рукава повыше.
   – Я хоть и не фортепианный мастер, – сказал он, – но инструмент вскрою. Ты, Галиночка, не волнуйся, но отойди на всякий случай подальше. Может, туда мышь забралась.
   Галина Гавриловна мышей не боялась. На мясокомбинате у людей нервы были крепкие. Она не стала отходить подальше, визжать и прыгать с ногами на диван. А подошла к своему инструменту сбоку и, когда её муж снял с пианино переднюю панель, заглянула внутрь.
   Это пианино стояло в квартире Петра Брониславовича всего чуть больше месяца. Когда-то Галине Гавриловне вдруг захотелось научиться музицировать, и Пётр Брониславович не мог отказать в этом своей молодой жене. Тут как раз подвернулся случай – родители ученицы Зои Редькиной мечтали избавиться от музыкального инструмента в доме. За весьма умеренную цену они продали фортепиано Петру Брониславовичу и даже помогли транспортировать его до нового места назначения. Музыкального слуха у Зои не оказалось, однако играть на пианино и особенно петь громким голосом оперные партии она очень любила. И вот теперь семья Редькиных была избавлена от мучительных вокально-фортепианных концертов, а в доме Петра Брониславовича с появлением этого инструмента поселились особенная радость и гармония.
   …С большими предосторожностями Пётр Брониславович просунул руку внутрь пианино.
   – Ну что, Петя, есть посторонний предмет? – с некоторым волнением на лице спросила Галина. – Или всё-таки мышь?
   – Не пойму, Галиночка, – ответил Пётр Брониславович, всё глубже просовывая руку в нутро инструмента. – Похоже, я что-то начинаю нащупывать. Что бы это могло быть?
   – Ой, осторожно, Пётр! – Галина Гавриловна волновалась уже сильнее. – Если это мышь, то она как куснёт!
   – Нас просто так не куснёшь, – заявил Пётр Брониславович. – Вытаскиваю! Да, и что же это такое в нашем инструменте?..
   Галина Гавриловна сделала шаг назад и, вытянув шею, внимательно присмотрелась к тому, что извлёк из пианино её супруг.
   – Что же это за предмет такой? – проговорила она. – Зачем это здесь, Петя?..

Глава III
Кулёчек каши

   «Антон Великолепенский уверенными шагами продвигался по следу преступницы. Он вычислил её сразу – и ничто не могло сбить его с намеченного пути. Интуиция вновь сработала на сто процентов – преступница двигалась к заветной двери. Дело оставалось за малым…»
   – Зоя, Зоя, иди скорее сюда! – сдавленным шёпотом крикнул Зое Редькиной Антоша Мыльченко, широкими шагами проносясь по коридору.
   Зоя только-только удобно устроилась на окне списывать физику, поэтому Антошин призыв восприняла с недовольной миной.
   – Что?
   – Это она! За мной, Редькина! – стараясь не упустить свою подследственную из виду, Антон продолжал махать Зое руками. Из-за чего налетел на массивного старшеклассника и еле-еле увернулся от его пинка.
   Зоя, едва успев засунуть тетради в сумку и бросив её на окне, подскочила к Антоше.
   – Вон она, видишь! – поспешая вперёд по коридору, кричал он и показывал на какую-то женщину в светло-коричневом пальто и с большой сумкой в руках.
   – Да кто она такая-то? – не унималась Зоя, стараясь не отставать от Антона.
   – Я за ней от самого входа слежу! – прошептал Антоша. – Сейчас ты можешь лишний раз проверить мою интуицию.
   Тем временем женщина в пальто остановила какую-то девочку. Зоя услышала даже, что она спросила: «Где тут у вас спортзал?»
   – Понятно, что она ищет? Понятно, к кому идёт? – не унимался Антоша.
   Женщина продолжала свое движение к спортзалу. Зоя и Антон не отставали. Широким жестом, словно у себя дома, женщина распахнула тяжёлую дверь спортивного зала и скрылась за ней.
   Зоя и Антоша бежали как только могли быстро. Нужно было обязательно выяснить, что это за женщина и зачем она направляется в спортивный зал. Естественно, было понятно, что это не Галина Гавриловна, которую и Антон, и Зоя много раз видели, не школьная медсестра и даже не новенькая учительница. Учительница бы по школе в пальто не разгуливала, а разделась бы в учительской раздевалке на первом этаже. Нет, точно – ни Зоя, ни Антоша не видели эту женщину никогда в жизни.
   До двери спортзала, за которой скрылась незнакомка, оставалось каких-то десять метров. Но тут из столовой, что находилась как раз напротив спортивного зала, выплыла учительница математики Екатерина Александровна Овчарова. За свой свирепый нрав она получила кличку Овчарка. Никого ученики седьмого «В», которые не отличались способностью к точным наукам, не боялись так, как Екатерину Александровну.
   – Редькина, Мыльченко, куда это вы летите? – грозно спросила она, тряхнув у них перед носами стопкой листков. – Вы что, не хотите получить результаты самостоятельной работы по алгебре? Вижу, что вам просто наплевать на учёбу! Только бы по коридорам носиться!
   Антоша и Зоя остановились.
   – Хотим получить… – пробормотала тихонько Зоя, хотя наверняка знала, что её за самостоятельную работу ждёт двойка.
   Антоша, чья успеваемость по математике также обычно оценивалась между двойкой и тройкой, кивком подтвердил своё желание узнать оценку.
   – Ну так идите за мной. – Овчарка гордо развернулась и, точно крейсер, поплыла по коридору. – У вас сейчас начнётся физика, так ведь? Я буду раздавать ваши самостоятельные работы в кабинете физики.
   Зоя и Антоша не могли ослушаться свирепую Овчарку. Ослушание могло обернуться штрафными санкциями. Бросив печальный взгляд на дверь спортзала, за которой происходило что-то таинственное, Антоша и Зоя побрели вслед за гордым крейсером.
   Дождавшись своих листочков, на которых твёрдой рукой Екатерины Александровны были перечёркнуты все решения и выведено по двойке, Антоша с Зоей без всякого промедления полетели к спортзалу.
   – Может быть, она уже ушла, и мы никогда не узнаем, зачем эта женщина приходила! – кричал на бегу Антон.
   Зоя, успев смахнуть с глаз слёзки (она всё-таки расстроилась из-за двойки), проговорила:
   – Антон, слушай, так, может быть, эта тётенька – кандидат на рабочее место Петра Брониславовича?
   – Какой кандидат? – не понял Антоша.
   – Может, Пётр Брониславович увольняться из нашей школы собрался. По семейным обстоятельствам. А эта женщина – его смена. То есть учительница физкультуры наша будущая!
   – Так вот мы и выясним, зачем ему надо от нас увольняться! – с этими словами Антон припал к замочной скважине.
   Зоя пристроилась рядом, однако ей места у замочной скважины не хватило.
   – Только бы она не ушла, – прошептала Зоя.
   Не успела она это произнести, как дверь неожиданно открылась. Удар на этот раз пришёлся как раз Антоше по лбу. Он отлетел в угол, Зоя бросилась к раненому. Из широко раскрытой двери тем временем вышла та самая женщина всё с той же объёмистой сумкой, а за ней следом очень довольный Пётр Брониславович. Они не заметили Зою и Антошу, которые сидели на полу за дверью.
   – Спасибо вам огромное! Как я вам благодарен! – говорил Пётр Брониславович счастливым голосом.
   – Ну что вы, не стоит, – отвечала ему дама.
   – Позвольте, я провожу вас к выходу из школы. – Пётр Брониславович сделал широкий жест рукой.
   Они зашагали по коридору и скрылись за поворотом.
   – Скорее, туда! – вскакивая на ноги, крикнул раненый детектив.
   – Больно, Антоша? – поднимаясь за ним следом, спросила Зоя.
   – Пустое, Зоя, пустое! – Антон рванул на себя дверь. – Как хорошо, что Брониславович дверь забыл закрыть! Это нам на руку! Надо торопиться – мы должны тщательно осмотреть место предполагаемого преступления.
   Они долго бегали по всему пространству спортивного зала, но так и не нашли ничего интересного. Зоя твёрдо настаивала на версии, что это приходила всего лишь кандидат на должность учителя физкультуры.
   Тем временем Антон простукивал стены, припадал к ним ухом, а затем тревожно двигался дальше.
   – Ты чего делаешь? – удивилась Зоя.
   Антон внимательно посмотрел на ящики, в которых хранился спортинвентарь, и заявил:
   – А думаю я вот что. Это никакая не будущая учительница физкультуры. Фигура у этой дамочки не спортивная, это раз. А я уж в женщинах разбираюсь, поверь. А семейные проблемы – это самая надёжная версия. Мы с тобой уже говорили о возможных разногласиях, которые происходят у Петра Брониславовича и его Галины по поводу семейного бюджета?
   – Ну?
   – Что – ну? У тебя родители из-за денег ссорятся? – воскликнул Антон в детективном азарте.
   – Бывает. Когда папаша их пропьёт, – ответила Зоя. – Ой, ты что – думаешь, наш Пётр Брониславович стал пьяницей?
   – Глупости. Каким ещё пьяницей? – заявил Антон, злясь из-за того, что Редькина его не понимает. – Дело совсем в другом: раз есть проблемы из-за денег, значит, у Петра Брониславовича нет другого выхода, кроме как заняться торговлей. Все сейчас торгуют, ведь так?
   – Ну, так… – нерешительно проговорила Зоя.
   – Значит, Пётр Брониславович тоже чем-то начал торговать. Бизнесом заниматься, проще говоря. А эта тётка – его партнёр. Они вместе торгуют. А тут, в спортзале, они устроили склад! – торжествующим голосом произнёс Антон и широко улыбнулся, довольный своей новой версией.
   – А вообще – правда, – согласилась Зоя, минуту подумав. – Какая любовь может быть у нашего Петра Брониславовича с этой женщиной? Она немолодая, некрасивая, Галина Гавриловна в тысячу раз лучше! Да к тому же эта тётка была с большой сумкой, ты же видел, Антоша, эту сумку?
   – Само собой. Видел, – серьезно заявил Антон, хотя никакой сумки припомнить не мог.
   – Да, в этой сумке находились их товары для реализации, – предположила Зоя. – Или деньги.
   – Естественно.
   – Ой, ну, раз это бизнес у Петра Брониславовича, пусть у него с этим бизнесом всё будет хорошо, – облегченно вздохнула Зоя, устраиваясь на матах. Было приятно просто спокойно посидеть после такой беготни и нервотрёпки.
   – Да. – Антон уселся рядом, пнул ногой разодранный кусок поролона. – Семейные проблемы могут вообще из-за чего угодно возникнуть.
   – Это ладно, – махнула рукой Зоя. – Главное, что Брониславович с Галиной по-прежнему вместе. А то уж я так расстроилась, что мужчины такие неверные и непостоянные, что решила замуж никогда не выходить.
   – Это ты, Зоя, погорячилась, – очень серьёзно заметил Антон.
   Взгляд его вновь оказался прикованным к разбросанным повсюду ошмёткам поролона и опилочной трухе.
   – Значит, тогда у Петра Брониславовича просто сделка сорвалась, – покачал головой Антоша. – Вот он в гневе-то тут рвал и метал. И сейчас тоже…
   Зоя посмотрела на часы. Перемена заканчивалась, а у неё ещё физика была не списана, и Даша Спиридонова наверняка ругала её последними словами и искала свою тетрадь. Зоя уже поднялась и направилась к выходу, как Антоша, который всё крутился и вертелся на матах, оглядывался и присматривался, вдруг крикнул:
   – Смотри, Зоя! Новые улики! Дело не закрыто! Да что же это может значить?
   Зоя бросилась к Антону, который, наверное, забыл, что в любой момент в спортивный зал может войти Пётр Брониславович. Антоша стоял на корточках, чуть ли не положив голову на пол.
   – Смотри! Кулёчек. Я знал, знал, что всё дело сильно запутано и разгадка таится в чём-то другом! – воскликнул Антон. – Первая версия правильная! Я гений! Видишь, в этом кульке провизия! Спрятана за матами!
   Зоя присмотрелась и увидела обычный кулёк, свёрнутый из обычной белой бумаги, в котором была самая натуральная гречневая каша с мясом.
   – А вот варенье! Смородиновое! – Антон подтащил Зою в угол.
   В это время прозвенел звонок. Зоя со всех ног бросилась к выходу. Ей было уже всё равно, побежит за ней Мыльченко или останется в спортзале подъедать из кулька кашу с мясом и вареньем.
   Антон последовал за Зоей. Только они поравнялись с дверьми столовой, как Пётр Брониславович прошествовал к своему спортзалу. Зоя и Антоша смогли даже услышать, как щёлкнул замок, запирая дверь с той стороны.
   – Ты всё поняла? – спросил Антон.
   – Теперь да. – Зоя печально склонила голову.
   Оба были так потрясены новой информацией, совершенно случайно свалившейся на них, что, не сговариваясь, решили прогулять физику. Отыскав свои вещи, они спрятались под лестницей.
   «Сыщик Великолепенский знал о коварстве женщин. И теперь, в ходе следствия, тайное стало явным, показав миру свой жестокий оскал. Та, что была для Петра, друга Антона Великолепенского, нежной, доброй, любимой и единственной, вдруг превратилась в противную злобную фурию. Она отказалась от самой главной женской функции в семье – нагло и жестоко перестала готовить пищу. И теперь несчастный друг знаменитого сыщика гордо страдал, не решаясь ни с кем поделиться своей тайной…»
   – Ну чего ты такой убитый сидишь? – поинтересовалась Зоя Редькина, потому что Антоша замолчал и сидел, нахохлившись, уже минут десять.
   – Бедный Пётр Брониславович, – точно во сне, произнёс Антоша после длительной паузы. – Это же надо так человека довести… Ну и жена ему попалась. Не готовит ему никаких домашних блюд, последнюю пищу отнимает и нервирует.
   – А он в гневе маты треплет? – решила уточнить Зоя.
   – Понятное дело, – авторитетно заявил Антон. – Взбесишься от такой жизни. Это ж надо, гордый человек. Не заставляет готовить эту свою Гавриловну, не унижается до разборок. Сам себе еду покупает.
   – Провизию в спортзале держит! А когда нас нет, всё это ест! – ахнула Зоя.
   – Понимаешь, почему у нас физкультура на улице была? Потому что там он обед готовил. На плитке, наверно, на электрической суп у него кипел! Эх, если бы мы подольше в этом зале побыли, нашёл бы я это вещественное доказательство! В смысле плитку.
   – А готовит он, наверно, себе невкусно, – проговорила Зоя, и перед её глазами поплыли картины приготовления пищи Петром Брониславовичем. – Попробует – несъедобно. Оттого и нервничает. Подбегает к матам – и давай их увечить.
   – Помнишь, какой Брониславович грустный домой шёл? – спросил Антоша. – Не шёл, а просто плёлся. А там, дома, его обижают! И возвращается он опять в свой спортзал, вытащит кулёк каши, поклюёт, погрустит…
   Зоя и Антон пригорюнились. Петра Брониславовича было жалко до слёз.
   – Ну надо же, как у них не сложилось, – вздохнула Зоя. – Как же теперь Брониславовичу быть-то? Ведь он совсем к хозяйству не приученный. Помнишь, как у него варенье лежало? Люди обычно варенье в вазочку или в баночку кладут, а Пётр Брониславович прямо так, на пол вывалил.
   – Да она ж у него всё отобрала, какие вазочки! – фыркнул Антоша. – Оказывается, Галина эта Гавриловна – монстриха ещё та!
   Женщины Антону были сейчас остро неприятны. Он решил, что никогда больше не будет влюбляться. Антоша задумался, представляя своего героя Антона Великолепенского одиноким и неприступным. А все любовные истории с участием своего героя, которые он сочинил до этого, с презрением отверг.
   – А тётенька-то эта добрая оказалась! – догадалась Зоя. – Она знаешь, зачем приходила к нашему Брониславовичу? Продукты она ему приносила, подкармливала! Целую сумку пищевых продуктов!
   – Точно! – Антон хлопнул ладонью по своему рюкзачку. – Никакой она не партнёр! Пётр Брониславович вряд ли имеет способности к торговле.
   – Может, она его родственница. – Зоя активно развивала свою мысль. – Не мама – это точно. Потому что он ей говорил: «Спасибо вам!»
   – Да. Точно. Дальняя родственница. Узнала о его беде и тут же примчалась. – Отношение Антоши к женщинам несколько потеплело. Теперь он считал, что среди них обязательно попадаются добрые и хорошие. В основном, конечно, пожилого, а также Зоиного возраста. А уж эти молодые красотки, типа Галины Гавриловны…
   – Знаешь, что? – Зоя Редькина почувствовала себя непреклонной и решительной, что с ней бывало очень редко. – Мы тоже должны помочь нашему Петру Брониславовичу. Мы тоже будем его подкармливать.
   Антоша сложил ладошки возле сердца:
   – Ах, какая же ты благородная натура, Зоя! Я тобой просто горжусь! Я создам о тебе самое прекрасное стихотворение, которого ещё не было на свете! Я напишу о своей любви к тебе! Я размещу его на…
   Но Зоя остановила его. Она уже была полна самых разных планов по поводу того, как помочь бедному Петру Брониславовичу продержаться в столь трудное для него время семейного разлада.
   – Значит так, – уверенно сказала она. – Будем ему продукты тайно подкладывать, чтоб он ни в коем случае не догадался, что это делаем мы. Он ведь гордый. Естественно, как узнает, тут же откажется.
   – Логично.
   – А вдруг Пётр Брониславович даже решит, что это ему жена продукты носит? – Зою посетила новая мысль. – И помирятся они! Ведь может такое быть, Антон?
   – Вполне.
   – Так. Самое основное что? – Зоя на миг задумалась. – Пробираться сюда незаметно. Ты будешь меня прикрывать – стоять на шухере, а я в спортзал носить провизию. Надо начать прямо сегодня. У вас что дома на обед?
   – У меня мамочка вроде борщ варила… – неуверенно проговорил Антоша.
   – В банку налей.
   – Ага. – Антон с воодушевлением потёр руки: представил, как он будет рисковать, пробираясь мимо своей мамы к кастрюле с борщом. – Знаешь, я ещё и мясо ему прихвачу. Настоящие мужчины любят мясо.
   – Так, а у нас на обед щи и макароны по-флотски. Я их вчера варила! – Командира Зою Редькину было просто не узнать.
   – Тогда не будем терять время, Зоя. Побежали. – Антону тоже хотелось командовать – ведь именно себя он считал руководителем операции. – Физику прогуляли, английский тоже пропустим. Не беда.
   – А на противную геометрию придём, – согласилась Зоя. – Чтоб лишний раз не нарываться.
   Они осторожно выбрались из-под лестницы и направились к выходу из школы. В раздевалке висели куртки, но лучше было за ними не ходить, не рисковать, потому что у дверей раздевалки стояли дежурные и вполне могли завернуть Зою и Антошу обратно на уроки.
   К большому счастью, никто из учителей не поймал их в коридоре. До выхода из школы оставалось совсем чуть-чуть. И тут Зоя вдруг вспомнила:
   – Мыльченко, погоди! Мне надо к кабинету физики вернуться! Беги домой один! Наливай борща!
   Антоша удивлённо посмотрел на неё.
   – Зачем?
   – Беги один, говорю. – Зоя развернулась и понеслась обратно, на ходу вытаскивая что-то из своей туго набитой сумки. – Я ж у Спиридоновой физику списывала, а тетрадку-то забыла ей отдать! Как она там без тетради сидит, ведь у неё, наверно, домашнюю работу как раз проверяют! Ой, поставят теперь Спиридоновой двойку! Из-за меня!
   Антон, который всё это время бежал вслед за Редькиной, крикнул:
   – И что ты собираешься делать?
   – Я тетрадь под дверь подсуну, – ответила Зоя. – Спиридонова сидит как раз на том ряду, который у двери, да ещё и на второй парте. Обязательно увидит и поднимет свою тетрадку с пола.
   – А училка не заметит, как Спиридонова эту тетрадку будет поднимать? – с сомнением произнёс Антоша.
   – Ну а что ты ещё предлагаешь делать? – пожала плечами Зоя. – Тем более что физичка видит плохо. Скорее всего, она ни о чём не догадается.
   Зоя и Антоша уже добежали до кабинета физики. Зоя присела возле двери и медленно принялась пропихивать тетрадку Спиридоновой в зазор между дверью и полом. Антон на цыпочках подошёл к ней, а затем приземлился на корточки. Он хотел чем-нибудь помочь Зое.
   Однако в этот момент дверь распахнулась. На пороге стояла учительница. Только не добрая старенькая учительница физики Аполлинария Ивановна, а грузная и грозная Овчарка.
   – Редькина, Мыльченко, что это вы тут ползаете? – спросила она, наступая ногой на спиридоновскую тетрадку. – Тетради какие-то под дверь суёте. В чём дело?
   – Мы… – срывающимся голоском начала Зоя.
   Антоша вообще не мог выговорить ни слова, потому что он никак не ожидал увидеть Овчарку на уроке физики.
   – Вы пытаетесь сорвать нам урок! – тихим голосом, от которого у всех сидевших в классе мороз пошёл по коже, проговорила Овчарка. – Я пришла в своё собственное свободное время заменить вашу учительницу физики, которая заболела, а вы цирк тут устраиваете. Ведь и так целый класс двоечников. А уж вы, Мыльченко с Редькиной, – это отдельная история о скудоумии! А туда же!
   Грустные и поникшие, стояли Антоша и Зоя в коридоре, не решаясь войти в класс.
   – Что вы там топчетесь? – Овчарка прошествовала к доске. – Вы по-прежнему отказываетесь учиться? Что и говорить – хорошо, просто замечательно у вас тут в седьмом «В» с дисциплиной…
   – М-м-можно войти? – неуверенно проговорил Антон.
   – Куда войти, Мыльченко? – продолжала глумиться учительница. – Урок давно начался. Или вы лучше других? Гуляете где-то, по полу ползаете. Просто клоуны какие-то.
   – Нам… Выйти? – чуть слышно спросила Зоя.
   В классе кто-то хохотнул, но сразу умолк под грозным взглядом Овчарки. Махнув рукой, она скомандовала:
   – Садитесь на свои места. Но сначала сдайте тетради с домашней работой.
   Зоя Редькина, закрывая ладонью лицо, по которому уже текли слёзки, посмотрела на Дашу Спиридонову. Та сидела за партой бледная и несчастная. Было понятно, что двойку за отсутствие тетради с домашней работой та уже отхватила.
   – Ну, Мыльченко, сдавай домашнюю работу, – обратилась к Антоше Овчарка. – Клади тетрадь на стол.
   – У меня… Я… – начал Антоша. – К сожалению…
   – Что значит «к сожалению»? – ехидно спросила Екатерина Александровна. – Ишь, умник, слов-то каких понабрался. Всё понятно, нет у тебя никакой домашней работы. Садись на место. Два.
   Антоша, сгорбившись, поплёлся к своей парте.
   – А ты, умница-разумница, – обратилась Овчарка к дрожащей Редькиной, – только под дверями ползать горазда? Тоже физику не сделала? Что ты мне тетрадь свою протягиваешь? Ну ладно, где работа, покажи.
   Зоя зашелестела листами тетрадки.
   – Вот… Чуть-чуть осталось… – пробормотала она.
   – Филькина грамота какая-то, – заглянув в Зоину тетрадку, заявила учительница. – Абракадабра натуральная. Ты, Редькина, учишься в седьмом классе, а почерк, как у пятилетней. Ничего разобрать нельзя. У тебя с мозгами как? Что за человек из тебя получится!
   Зоя не могла признаться в том, что она очень торопилась, когда списывала, поэтому всё получилось так криво. К тому же подоконник был узкий, тетрадь лежала неудобно…
   Тем временем Екатерина Александровна продолжала её стыдить. Слёзы уже вовсю текли из Зоиных глаз. Она готова была от стыда сквозь землю провалиться.
   … – Бегемот бы уже давно понял, как эту задачу решить, папуас с вершины пальмы! – потряхивая перед носом у Зои скрученной в трубку тетрадкой, злобно вещала Екатерина Александровна. – Ну а ты что, совсем бестолковая, так надо понимать?
   – Екатерина Александровна, прекратите оскорблять Зою, – донеслось вдруг с последней парты. – Разве вы не видите, она плачет.
   Все, и Екатерина Александровна в том числе, посмотрели на Арину Балованцеву – ведь это она говорила сейчас, не отводя взгляда от учительницы.
   – Что-о?! – от удивления Овчарка даже охрипла.
   И тут словно весь класс прорвало.
   – Почему вы обзываетесь? – кричал Олег Дибич-Забакланский.
   – Чего это Редькина бестолковая? – вторил ему осмелевший Антоша Мыльченко. – Она нормальная!
   А Костя Шибай возмущённо добавил:
   – И вообще – ничего мы не целый класс двоечников!
   Глядя на это бушующее море, Овчарка попыталась что-то прокричать, но её никто не слышал. Зашипев что-то себе под нос, она умчалась вон. За это время Зоя Редькина успела забиться в уголок и даже немножко успокоиться. А митинг продолжался.
   Но недолго. Потому что Овчарка прибежала в сопровождении Петра Брониславовича. Увидев его, ребята утихли и расселись по своим местам.
   – Вот, видите, что устроили! Они просто-напросто сорвали урок! – обведя дрожащей от гнева рукой весь класс, заявила учительница математики. – Ваш седьмой «В» совсем отбился от рук! Они же хамят учителю! Нагло! А каждый из них ведь дуб дубом и в физике, и в математике… Я уж не знаю, кто в этом виноват… Усмиряйте их сами. А если уж и вы не справитесь…
   – Мы нормальные!
   – Никто не хамит!
   – Кто это дуб дубом? – раздались голоса.
   Но Пётр Брониславович, устало махнув рукой, заставил всех замолчать. Он стоял и смотрел на своих подопечных. Ребята вдруг увидели, какой он грустный, уставший и вялый.
   – Ребята, – после долгой паузы обратился Пётр Брониславович к своему классу, – вы уж потерпите. Не бастуйте. Учитесь себе спокойно, ладно? У меня столько проблем. Давайте, хоть с вами у меня проблем не будет.
   Воцарилась тишина. Пётр Брониславович постоял ещё какое-то время перед классом, затем тихонько сказал Овчарке: «Извините» – и ушёл. Овчарка в гневе открыла журнал, немедленно вызвала к доске Олега Дибича-Забакланского и принялась тиранить его особо сложной задачей.
   Теперь всем было понятно, что у Петра Брониславовича случилось что-то нехорошее. В седьмом «В» ребята были незлопамятные. Они быстро переключились со своих бед на обсуждение того, что же могло произойти с классным руководителем. И грозная Овчарка никого не могла напугать. Ни Олега, получившего в конце концов двойку, ни Танюшку Астемирову, которая отправилась к доске вслед за ним и вернулась с таким же результатом.
   – Надо же, какой у нас Пётр Брониславович благородный, – прошептала Арина Балованцева Вите, едва учительница отвернулась.
   Витя, сидевший за соседней партой, согласно кивнул и заметил:
   – А Редькина-то с Гуманоидом первыми поняли, что у Брониславовича что-то нехорошее случилось. Следили за ним.
   – Но вот что случилось-то? И ведь не подойдёшь и не спросишь у Брониславовича напрямую… – вздохнула Арина. – Гордый он у нас.
   Овчарка тут же цыкнула, услышав подозрительный шёпот.
   Вскоре Арине пришло сообщение от Вити: «Я на всякий случай ещё понаблюдаю за этими сыщиками, хоть что-то важное они наверняка узнали». Арина согласно кивнула, когда Витя улучил момент и повернулся к ней.
   И вскоре прозвенел спасительный звонок. Класс вылетел в коридор и устремился к кабинету музыки. Впереди ждал урок, на котором можно было немного отдохнуть и прийти в себя.
   Но потом… Последним уроком на сегодня была геометрия, которую вела всё та же Овчарка. Вот тут-то вспомнилось всё. На седьмом «В» она отыгралась по полной программе – после объяснения новой темы сразу же устроила самостоятельную работу особой сложности. И сидел весь класс, писал эту самостоятельную и дрожал. Так почти никто ничего и не написал. Дело пахло очередными двойками в журнале. В столбик.

Глава IV
Проникновение в тайник

   После уроков Антоша и Зоя бегом помчались каждый к себе домой. И через полчаса вновь встретились в школе.
   – Ну, принесла? – Антоша летел как угорелый, поэтому сейчас он тяжело переводил дыхание.
   – Принесла, – ответила Зоя, вытаскивая из-под куртки мешочек с макаронами. – были вчерашние тефтели, но их уже папаня съел. Так что я ещё два бублика купила по дороге. И две пачки «дошика».
   – Молодец, – Антоша похлопал Зою по плечу. – А я с борщиком, как и обещал. Пётр Брониславович его подогреет и съест. С трудом я, Зоенька, прорвался на кухню, маму пришлось отвлекать с применением моего психологического метода.
   – Ну, пошли, что ли… – Зоя отшатнулась от Антошиных дружеских похлопываний. Она уже забыла обо всех двойках и обидах, ведь Зоя была девочкой доброй и отходчивой.
   Но спортзал оказался закрыт. Долго вглядывался сыщик Великолепенский в узкую замочную скважину. Зоя в это время охраняла продукты и следила, не идёт ли кто. Вполне могло оказаться, что Пётр Брониславович просто закрылся сейчас в спортзале и обедал. Но в там было тихо, Антоша не заметил никаких передвижений.
   – Нет там его, – сообщил Антон, закончив наблюдение.
   Оставалось последнее средство – искать ключ. В принципе, это было несложно – на стенде в учительской висели ключи от всех кабинетов школы. А уж незаметно стянуть ключ со стенда для такого ловкого парня, каким Антон хотел казаться Зое, – просто как нечего делать!
   Но только Зоя собрала съестные припасы и направилась вслед за будущим героем, как в замке двери спортзала вдруг провернулся ключ.
   – А говоришь – нету там никого, – покачала головой Зоя.
   – Скорее! В столовую! – крикнул Антон и схватил Редькину за руку.
   К счастью, дверь столовой была ещё открыта. Зоя и Антоша успели забежать в столовую, захлопнуть за собой дверь. И из спортзала вышел Пётр Брониславович с ведром. Он прошествовал к двери, ведущей на улицу, открыл её ключом и скрылся за ней.
   Антон и Зоя рванули к спортзалу.
   – Я быстро еду положу, а ты сторожи тут! – скомандовал Антоша. Ему нужно было торопиться, и это создавало особое ощущение опасности и скорости. Скорости и опасности!
   Он вбежал в спортзал, метнул продукты за маты, тут же выскочил и помчался вверх по лестнице. Зоя не отставала. Они пронаблюдали, как вернулся в свой спортзал Пётр Брониславович, услышали, как он прогремел ведром и вновь закрылся на ключ. Можно было уходить. Дело сделано.
   – Живёт он там. Сомнений нет, Зоя, – заявил Антон.
   – Да, – согласилась грустно Зоя. – Полы моет в своём жилище, раз с ведёрком ходит.
   – Чистоплотный…
   Они вышли на улицу. Зоя размышляла о том, какой же всё-таки Антоша проницательный, как он обо всём догадался. Юный писатель сразу почувствовал это и принялся читать вслух свой почти готовый рассказ о сыщике Великолепенском, который раскрыл одну драматическую семейную тайну и этим помог своему другу. Зое на какой-то миг даже стало грустно от того, что Антоша такой умный, раз так всё динамично придумал. А она, она… Нечем ей было отличиться, кроме как двойками сегодня перед родителями похвастаться…
   … – Ну, что, Зоя, понравился тебе мой новый рассказ? – сквозь свои грустные мысли услышала Зоя.
   – Ну… Да, – кивнула она.
   – Ты же веришь, что я буду знаменитым? – остановив Зою, поинтересовался будущий Конан Дойл.
   Зоя, которая внимательно слушала рассказ, но почти ничего не поняла, подумала, что, наверно, Антоша когда-нибудь и станет знаменитым. А вот она… Ей стало очень обидно за себя.
   – Не знаю, – пожала она плечами.
   – Эх, ты, – покачал головой Антон. – Не веришь. Сомневаешься. А я стану. Благодаря своему таланту и новому психологическому подходу к людям и произведениям. Будешь тогда локти кусать.
   – Кому?
   – Не «кому», а «почему». Потому что могла бы гордиться, что со знаменитостью – с самим Мыльченко – в одном классе училась и он тебя на дело брал. Да ещё и давал почитать свои первые произведения.
   Зоя усмехнулась и пошла в наступление.
   – Я со знаменитостями уже знакома. Мне, между прочим, солист группы «Чипсы», когда я к ним на концерт ходила, лично цветок подарил! – заявила она. – Вот так-то! Чипсеры тогда по залу бегали, выбирали самого почтительного фаната. Так вот они меня сразу выделили, я в проходе на приставном стульчике сидела. Выбрали, короче. И, поцеловав, цветок-то мне и подарили!
   – Ого!
   – И флаер подписали. Вот так-то. – Зое стало сразу спокойнее. Этим их с Антошей силы уравнивались. Она вздохнула, вспоминая эти события. Один из них преподнёс… И поцеловал он же. Самый красивенький…
   – Неужели скоро и я начну цветы фанатам раздавать и девочкам автографы раздавать, как этот чипсер? – мечтательно закатил глаза Антон.
   – А хочешь? – простосердечно спросила Зоя.
   – Очень, – честно признался писатель.
   – Может, будешь…
   – Да, – покачал головой Антоша. – Вот ты, можно сказать, прикоснулась к славе. А я пока ни одну знаменитость живьём не видел. Только себя. И то в зеркало.
   Тут Зоя громко засмеялась. Антоша обиделся.
   – Хватит! Прикалываешься, значит, надо мной? А вот я тебе не верю с твоими «Чипсами». Откуда я знаю, что ты меня не грузишь? Предъяви-ка вещественные доказательства – цветок и флаер. Вот тогда я тебе поверю. А так врать каждый горазд.
   Зоя остановилась.
   – Сам всегда врёшь. Вот про других и думаешь, что они так же поступают. Я на эти доказательства сама-то смотрю не каждый день. Вытащу их из своего тайника, полюбуюсь и опять убираю. Редко. Раз в несколько месяцев.
   – Так беги скорее, вскрывай тайник, показывай доказательства! – воскликнул Антоша. – Везука же тебе! Свой тайник!
   – Ага, везука… – вздохнула Зоя. – Пожил бы ты у меня дома. Там и родители, и брат только и знают, что в моих вещах шарить. Всё им надо знать. А потом разборки устраивают. Вот и приходится всё лично ценное прятать. И сделала я себе тайничок. Надежное место. Ой!
   Тут Зоя схватилась за голову и принялась громко причитать. Слёзы рекой полились из её глаз.
   – Ты что, Зоя? – испугался Антоша.
   – Да как же я могла забыть! – продолжала причитать Зоя. – Ой, дебилка я, ой, балда… Тайник-то мой пропал! Всё!
   Антоша всепонимающе покачал головой.
   – Ясно… Так всегда. Знаю я эти уловки. Не плачь, Зоя. Я же прощаю, что ты про тайник всё придумала.
   – Ничего я не придумала! – Зоя смахнула слёзы ладошками. – Думаешь, другие, как ты, всё время что-нибудь выдумывают? Врут для красного словца… Ой, ну что же делать?
   Антоша с трогательной заботливостью заглянул Зое в лицо.
   – Ничего, – как можно мягче сказал он. – Ты мне и такая, без тайника, нравишься.
   – Нет, я с тайником! – твёрдо заявила Зоя Редькина. – С тайником я! Только его вместе с пианино к Петру Брониславовичу увезли! Ну надо же, как давно я про него не вспоминала! Про мои бесценные реликвии… Но всё равно, вот теперь я туда должна обязательно пробраться! Раз ты мне не веришь, Мыльченко, я тебе принципиально свои вещественные доказательства предъявлю! Всё, я побежала!
   – Куда?
   – Как, куда! В жилище Петра Брониславовича. К тайнику! Не вздумай мне мешать!
   По лицу Антона было видно, что он придумал какой-то новый план.
   – Зоя, – сказал он, отводя Редькину к скамейке, – это очень даже хорошо, что ты решила к Петру Брониславовичу в квартиру наведаться. Только нужно сделать это не сейчас, а вечером. Когда он дома будет, а не на работе.
   – Глупости, – отмахнулась Зоя. – Мне и Галина Гавриловна сможет дверь открыть. Я пошарю в пианино, заберу, что мне надо, и уйду себе спокойно.
   – Вот что значит – ты, Редькина, не можешь мыслить масштабно! – воскликнул Антоша. – Не обижайся. Объясняю. Проникновение домой к Брониславовичу под благовидным предлогом даёт нам возможность изучить обстановку. А это очень поможет в нашем расследовании.
   – А-а, то есть я увижу, как Галина Гавриловна у него еду отнимает! – догадалась Зоя, которая не переставала думать о своём тайнике и его столь ценном для неё содержимом.
   – Да, а ещё убедиться, что у них разногласия.
   – Понятно. Сделаю!
   Антоша тоже рвался проникнуть в дом классного руководителя вместе с Зоей. Но та очень волновалась за свой тайник и хотела залезть в него без надзора любопытного Антоши. Вскоре они сошлись на том, что Зоя, так и быть, пробирается в квартиру одна, а Антон ждёт её на улице и ведёт наружное наблюдение.
   На улице было ещё светло, до вечера далеко, и Зоя с Антоном, чтобы наверняка застать дома и Галину Гавриловну, и Петра Брониславовича, коротали время, болтаясь по городу. Они съели по два мороженых, поглазели на новый магазин с электронной техникой и даже попались на глаза одноклассникам Мамеду Батырову и Олегу Дибичу-Забакланскому, которые возвращались то ли с тренировки, то ли с репетиции.
   – Ну, гуляете? – спросили они у Зои и Антоши. – Жизнь налаживается?
   Зоя засмущалась и чуть не подавилась огромным куском мороженого, а Антон придал лицу загадочную непроницаемость и ничего не ответил.
   …Возле подъезда Петра Брониславовича Антон остановился и в последний раз проинструктировал Зою.
   – Эх, лучше бы я сам пошёл! – вздохнул он. – Было бы больше пользы! Я бы так ловко применил свой дедуктивно-психологический метод!
   Но Зоя, которая очень хотела казаться не хуже Антоши, бросилась в подъезд, на ходу крикнув:
   – Тайник мой – значит, я и сама прекрасно справлюсь! Без сопливых скользко!
   Она скрылась за дверью. Антон уселся на лавочку, которую только что освободили три старушки, и принялся вести наблюдение за домом.
   … – Открываю! – услышав звонок в дверь, закричала Галина Гавриловна. – Я сейчас! Ой. Здравствуйте.
   – Здрасте.
   Весь боевой задор моментально покинул Зою Редькину, едва она услышала, как открывается дверь квартиры Петра Брониславовича. А уж когда на пороге появилась Галина Гавриловна и поздоровалась с ней, Зоя окончательно растерялась и струсила. Но назад дороги не было. Тайник нужно было забрать непременно. И выполнить задание лучше, чем это сделал бы так называемый детектив Мыльченко.
   – Так, – тем временем проговорила Галина Гавриловна, присматриваясь к Зое. – Ты, девочка, кажется, из Петрушиного класса. Зоя, Зоя, э-э-э…
   – Редькина моя фамилия, – постаралась как можно твёрже произнести Зоя и сразу же приступила к осмотру, для чего встала на цыпочки и заглянула в квартиру. – Мне можно войти?
   – Входи, Зоенька. – Галина Гавриловна, не выпуская из рук половую тряпку, пропустила Зою в квартиру. – Только если ты к Петру Брониславовичу пришла, то его нет дома.
   Зоя растерялась. Но потом всё равно решила зайти. Раз последить за тем, как отнимается еда, не получится, то нужно просто изъять содержимое тайника! Изъять любой ценой! Скомандовав себе это мысленно, Зоя набралась решимости и заявила:
   – Ну, так давайте, я его подожду. Мне очень надо.
   Галина Гавриловна радушно улыбнулась, бросила тряпку в таз и пригласила Зою пройти на кухню.
   – Раз надо, жди, конечно. А я тебя сейчас чаем напою. У меня как раз пирожки с мясом и беляши.
   Но Зоя отказалась идти на кухню.
   – А можно, я в комнате посижу? – сказала она и даже сделала шаг по направлению к комнате, в которой уже увидела свое родное пианино.
   – Ну… – растерялась Галина Гавриловна. – Можно. Но только я там полы мою.
   – Ничего-ничего! – крикнула Зоя и ринулась в комнату, на ходу скидывая ботинки. – Я очень люблю сидеть там, где полы моют! А хотите, вы идите на кухню чай пейте, а я тут вам одна помою полы. А потом просто так посижу в этой комнате.
   Галина Гавриловна удивлённо посмотрела на Зою.
   – Зачем, Зоя?
   – Я это… одиночество люблю! – заявила Зоя, радуясь своей находчивости. – Вот.
   – Ну, если тебе мое общество не очень приятно… – начала Галина Гавриловна, но Зоя тут же её перебила.
   – Нет, мне приятно! – заверещала она, пытаясь вытеснить Галину Гавриловну из комнаты, чтобы скорее начать копаться в заветном тайничке. – Но только там, на кухне. А здесь неприятно… То есть не знаю…
   Галина Гавриловна подошла к Зое поближе и заботливо потрогала её лоб.
   – Зоя, а у тебя случайно температуры нет? Ты себя хорошо чувствуешь?
   Зоя засуетилась и задёргалась, изображая, что с ней всё в порядке.
   – Нет, – заявила она, не спуская глаз с пианино, – у меня вполне здоровый, но одинокий вид. Потому что мне надо одной…
   Галина Гавриловна с пониманием закивала и усадила Зою рядом с собой на диван.
   – Понимаю. Проблемы подростков. Одиночество. Читал Пётр такие брошюрки. Всё ясно, моя хорошая Зоя. Тебе не с кем пообщаться. И ты очень правильно сделала, что пришла к своему классному руководителю. Комплексы мешают тебе сказать правду. И ты…
   – Мне не комплексы мешают… – Зоя мучилась и уже чуть не плакала.
   «Неужели я не смогу даже такую малость сделать – проникнуть в собственный тайник! – с тоской думала она, подсаживаясь к пианино всё ближе и ближе. – И прав Мыльченко, когда говорит, что он выдающийся во всём. А я, я…»
   Антон вёл наружное наблюдение. Но ничего не происходило. Его уже давно согнали со своего законного места бабки, проводящие свою жизнь возле подъезда. И он бродил по двору, стараясь не упускать из виду входную дверь и окна квартиры Петра Брониславовича. Начинало темнеть. Дул холодный ветер, нёс колючий снег на деревья, которые уже неделю назад были готовы раскрыть листики навстречу весне.
   И вдруг Антон увидел, что классный руководитель движется по направлению к своему дому.
   «Ну надо же! – подумал Антоша, осмотрительно прячась за кустик. – Редькина его в квартире пасёт, а он, оказывается, до позднего вечера по улицам шлындает! Да кто ж захочет возвращаться в дом, где ему не рады?»
   Как обычно в последнее время, Пётр Брониславович был меланхоличным и рассеянным. Он шёл вдоль деревьев (лип, как определил наблюдательный детектив Антон), срывал с веток набухшие почки, часть ел, а часть ссыпал в карман.
   «Ну вот и всё. – От волнения Антоша уселся прямо на землю. – Почками питается. На подножный корм перешёл. Доконала его Галина. И деньги уже отбирает, раз бедный Пётр Брониславович даже хот-дог, даже сырок или булочку себе не может купить!»
   Раздался звонок в дверь, и Галина Гавриловна ушла открывать, наконец-то оставив Зою одну. Не теряя времени, та бросилась к своему пианино, смахнула с него кружевную салфетку и вазочку, после чего открыла верхнюю крышку и просунула руку внутрь.
   Пока Пётр Брониславович снимал куртку, жена успела ему шепнуть, что к нему заявилась ученица, и какая-то странноватая…
   – Зоенька! – входя в комнату, произнёс Пётр Брониславович. – Что, на пианинке на своём пришла поиграть?
   Зоя тут же отскочила от инструмента, захлопнула крышку и плюхнулась на диван.
   – Ах! – всплеснула руками Галина Гавриловна, которая не помнила, у кого именно из учеников мужа было приобретено фортепиано. – Как же я сразу-то не сообразила!
   И она вместе с Петром Брониславовичем бросилась усаживать Зою за инструмент и просить: «Зоенька, сыграй нам что-нибудь, пожалуйста! А мы послушаем!»
   – Ты же соскучилась, мы понимаем! – говорил Пётр Брониславович, делая вертящийся стульчик, на который усадили Зою, повыше. – Ну, не стесняйся! Я же вижу, что у тебя руки к пианино так и тянутся!
   – Сыграй-ка что-нибудь! Это так приятно, когда детишки музыкальные произведения исполняют! – добавила Галина Гавриловна.
   Но Зоя упорно не хотела ничего исполнять. Она изо всех сил рвалась из рук Петра Брониславовича и его супруги. А они, думая, что девочка просто стесняется, настойчиво усаживали её за фортепиано и даже совали в руки какие-то ноты.
   – Нет! – кричала Зоя. – Не хочу я играть! Не хочу, не хочу, не хочу!
   – А что ты хочешь? – удивился Пётр Брониславович.
   – Не приставай, – проговорила Галина Гавриловна, убегая из комнаты. – Видишь, ребёнок перенервничал. Я сейчас принесу успокоительных капель!
   – Если для меня, то не надо! – воскликнула Зоя. – Пустите меня лучше в пианино!
   – В пианино? Зачем? – быстро вернувшаяся Галина Гавриловна выронила пузырёк из рук. В воздухе запахло нервными ландышами.
   – Мне надо достать доказательство! – взмолилась Зоя. – Что один из «Чипсов» мне подарил флаер со своим автографом…
   – Что подарил? – переспросил Пётр Брониславович.
   – Ну, флаер, открытку такую со скидкой для входа на концерт. – всхлипнула Зоя. – Он написал на нём маркером…
   Услышав слово «открытку», Галина Гавриловна улыбнулась и сказала:
   – Зоя, открою тебе одну тайну.
   При этих словах Зоя Редькина вытянула шею, широко раскрыла глаза и замерла…
   – Я раньше собирала старинные открытки, – тем временем продолжала Галина Гавриловна. – У меня их целый портфель. Там и котята, и виды Парижа, и – моя гордость – старинные фотографии различной еды. Фрукты, колбаса, торты, пирожные. Там и чипсы, наверно, тоже есть. Ты посмотри, Зоенька. Выберешь открытки, какие тебе понравятся. И бери себе – дарю.
   С этими словами Галина Гавриловна вытащила из шкафа фиолетовый портфель и раскрыла его. И тут Зоя увидела, как Пётр Брониславович надул губы и обиженным голосом проговорил:
   – Ага, Галиночка, а мне тайну? Ведь ты эти открытки никогда мне не показывала…
   – Ой, а я думала, что тебе неинтересно, – удивилась Галина, захлопывая портфель.
   Пётр Брониславович надулся ещё больше:
   – Я же такой любознательный, когда дело касается тебя…
   – Ой…
   Но Зоя тут же перебила готовых поссориться супругов. Ей нужно было спешить.
   – Ну вот вы вдвоём идите в другую комнату и там смотрите открытки! Идите-идите! А я тут посижу! Ладно?
   Галина Гавриловна не выдержала. Она сказала:
   – Ты знаешь, Пётр, Зоя почему-то очень упорно хочет посидеть тут одна.
   – Почему?
   – Потому что люблю, – тут же ответила Зоя. – В смысле одна.
   – И никак не может объяснить, почему она не может одна у себя дома посидеть. – недовольным голосом проговорила Галина Гавриловна. – А всё почему-то норовит у нас это сделать.
   Зоя захныкала. После долгих прыжков вокруг неё Пётр Брониславович и Галина Гавриловна услышали, наконец, слово «тайник». И то, в каком именно месте он должен находиться.
   – А, знаю! Я понял, о чем речь! – воскликнул Пётр Брониславович. – Этот тухлячок! А мы-то всё думали: мышь дохлая или что там. Я, конечно, инструмент-то вскрыл…
   – А там этот мешочек тухленький! – подхватила Галина Гавриловна. – И что-то в нём такое органическое! Ленточки, пыль… Мы и решили, что это старое средство от моли…
   Зоя вскочила:
   – А где этот мешочек?
   И не успела Галина Гавриловна произнести: «Да я его вчера в помойку…», – как Зоя с криком: «Где у вас помойка?!» – бросилась на кухню. Через секунду она уже рылась в мусорном ведре, а через пять снова появилась в комнате. В руках у неё было что-то плесневое. На вопрос о том, что же это такое, Зоя охотно рассказала, что это цветок и тот самый флаер, на котором прямо во время концерта расписался солист её любимой группы «Чипсы», а ещё пирожное, которое в прошлом году ей один очень красивый мальчик в парке подарил. Зоя сохранила его в память о той незабываемой встрече.
   – Вот. А теперь я эти свои святыни должна предъявить кое-кому, как доказательства, – сказала Зоя, прижимая к сердцу свой тухленький мешочек, перевязанный ленточкой. – Ну, я пошла?
   Она не обращала внимания на то, с какими удивленными лицами провожали её взрослые.
   – Зоя, а у тебя в этом пианино ещё одного тайника нет? – спросил Пётр Брониславович, когда Зоя уже обула ботинки.
   – Не-а, – ответила Зоя. – Он у меня был один такой. Ценностей у меня пока ещё мало. Но их нужно как зеницу ока беречь.
   – Да. Это точно, – автоматически согласилась Галина Гавриловна.
   – Зоя, – сказал Пётр Брониславович, – если тебе ещё что ценное нужно будет спрятать, ты сразу к нам приноси. Не стесняйся.
   – Мы люди надёжные, – добавила Галина Гавриловна, в полном изнеможении плюхнувшаяся на тумбочку.
   – Да. Я ж знаю. Спасибо! – кивнула Зоя, выходя в дверь. – У вас – как в могиле. До свидания!
   – Пётр, – едва за Зоей Редькиной закрылась дверь, спросила Галина Гавриловна, – почему у нас, как в могиле?
   – Веришь – не знаю, – тихо ответил Пётр Брониславович. – Может, в смысле – надёжно?
   – Ой, может… Ну, лишь бы у Зои всё было хорошо, – вздохнула Галина Гавриловна и отправилась домывать полы.
   Замёрзший Антон наконец-то увидел Зою, которая вылетела из подъезда, как пробка из бутылки.
   – Вот они! – торжествующим голосом произнесла она и протянула Антоше свои реликвии. – Убедись и гордись до пенсии!
   Антон внимательно осмотрел жёлтенькую листовочку и надпись на ней. Сухой цветок Зоя ему в руки не дала, а про пирожное вообще говорить ничего не стала. Она была очень горда своим поступком и совершенно забыла о том, как хныкала, пытаясь пробраться в пианино.
   – Ну, как там у них? – вообще-то Антона больше интересовал не редькинский тайник, а то, что удалось Зое выведать в квартире классного руководителя. – Расскажи, как они себя вели?
   – Как, как? Нормально, – ответила Зоя, но вспомнить ничего особенного не могла.
   – Хорошие чувства выражали? Комплименты говорили?
   – Мне?
   Антон готов был по голове стукнуть глупую разведчицу.
   – При чём здесь ты-то? Друг другу!
   – Нет, – попыталась припомнить что-нибудь подобное Зоя. – А зачем?
   – Затем, что так ведут себя все нормальные влюблённые молодожёны, – тоном знатока изрёк Антоша. – А за руки держались?
   – Нет, не держались! – уверенно крикнула Зоя. – Это точно! И не целовались даже при встрече! Они вообще всё время очень далеко друг от друга стояли. Она у тумбочки, он у вешалки… Мне самой это подозрительным показалось.
   – Так, уже лучше. – Антоша, наконец, услышал то, что подтверждало его теорию. – Ну, давай, дальше рассказывай, как там что было.
   Зоя набрала в лёгкие побольше воздуха и принялась тараторить, со всеми деталями описывая то, что успела заметить в доме Петра Брониславовича. Антон внимательно выслушал её донесение и сделал выводы. Особенно ему понравились сведения о том, как поссорились молодожёны из-за каких-то открыток с изображением продуктов питания.
   Зоя тоже поняла, что добыла действительно ценные сведения. Правда, она выполнила свою миссию не до конца. Ведь при ней семейство не ело. Так что отнимает ли еду Галина Гавриловна или нет, установить не удалось. Это огорчало Зою.
   – Не рассказывает Гавриловна мужу о себе и своих открытках, значит, нет у них друг к другу доверия! – изрёк Антон и поведал о том, как Пётр Брониславович питался почками с деревьев и собирал их в карманы.
   – А она меня пирогами с мясом пыталась накормить! – возмутилась Зоя, вспоминая, как вкусно пахло из кухни Галины Гавриловны. – И беляшами!
   – Пироги и беляши она сама трескает, – вздохнул Антоша.
   – Да! – подтвердила Зоя. – Так и сказала: у меня пирожки с мясом и беляши. Не У НАС, а У МЕНЯ…
   – Ну что ж, значит, завтра нужно будет принести Брониславовичу еды в два раза больше, – решил Антон.
   – Сделаем! – согласилась Зоя. Она была довольна собой и тем, что Антоша оценил её реликвии. Ведь это была маленькая Зоина победа.
   …Пётр Брониславович подсел к Галине Гавриловне, которая уже закончила мыть полы, и разжал кулак.
   – Смотри, чего я набрал, – сказал он, показывая горсть липовых почек. – Мы их в детстве ели и желания загадывали. Я уже сегодня двадцать восемь желаний загадал. Может, хоть какое-нибудь одно из них исполнится. А это тебе, Галиночка. Съешь и тоже загадай что-нибудь хорошее…
   – Спасибо, Петя. – Галина Гавриловна взяла липовые почки. – Сейчас, я придумаю что-нибудь очень-очень хорошее.
   Пока она думала, Пётр Брониславович смотрел на неё и радостно улыбался. Все проблемы и неприятности забывались, когда он попадал домой и видел свою замечательную Галину Гавриловну. Но последнее время эти дурацкие проблемы навалились на бедного Петра Брониславовича такой кучей, что даже дома забывать о них становилось ему всё труднее и труднее.
   На ладони Петра Брониславовича осталась, прилипнув, одна липовая почка.
   «Пусть все мои неприятности поскорее кончатся! – отправив её себе в рот, загадал он. – Ну пожалуйста!»

Глава V
Очень суровый апрель

   На следующее утро Зоя и Антоша снова успешно подложили в спортивный зал принесённую из дома подкормку для Петра Брониславовича. Это было проще, потому что физкультура стояла в расписании первым уроком. Спортзал оказался открытым, учитель на несколько минут вышел из него, и Зоя с Антошей благополучно провернули своё благотворительное дельце.
   – Как мы лихо сегодня обтяпали-то, а? – выходя на холодную неприветливую улицу, перемигнулись Антоша и Зоя.
   – Не дадим умереть с голоду нашему Брониславовичу!
   А Пётр Брониславович тосковал и волновался. Тревожное чувство не отпускало его. Особенно сейчас, когда он стоял на краю школьного стадиона и смотрел, как бегут по занесённым снегом и покрытым лужами дорожкам его любимые ученики – седьмой класс «В». Ему было жалко гонять бедных детишек под снегом и дождём. Но выбора не было.
   Пётр Брониславович тяжело вздохнул.
   У всех нормальных людей в апреле обычно бывает весна, а вместе с ней тепло, радость и приятные заботы. А для Петра Брониславовича радостный весенний месяц апрель вдруг превратился в суровый декабрь. Проблемы и неприятности одна за другой сыпались на его голову. И, казалось, не будет им ни конца, ни края.
   …Вот мимо Петра Брониславовича пронеслась в оздоровительном беге основная масса учеников седьмого «В». Ребята, покорные судьбе и свисткам своего учителя, понуро бежали, как стадо несчастных овечек. Дул на них холодный ветер, падал тяжёлыми мокрыми комками снег. Глядя на своих продрогших питомцев, Пётр Брониславович чувствовал стыд и неловкость. Вот пробежали мимо него последние – самые слабенькие в вопросах физической культуры Антоша Мыльченко и Зоя Редькина.
   – Давайте-давайте, не отставайте, а то замёрзнете! – чтобы хоть как-то подбодрить бедных крошек, крикнул им Пётр Брониславович.
   – Интересно, он поел или не поел? – глядя на учителя, спросила Зоя у Антоши, который с большим трудом бежал рядом с ней.
   – Наверно, поел, – едва переводя дыхание, ответил Антоша. – Он… Минут на пять задержался. А мы все уже на улице были… Я отметил, ох, этот факт…
   – И выглядит бодрее! – добавила Зоя. – Вот мы его получше откормим. Он подобреет и перестанет нас на улицу гонять.
   А проблемы Петра Брониславовича начались две недели назад. Не успела свалиться ему на голову страшная первая проблема, которая заняла все мысли и всё свободное время учителя физкультуры, как за ней следом подоспела вторая.
   …Первая вот была какая. После педагогического совета директор школы попросил Петра Брониславовича задержаться.
   – Вы, конечно, знаете, что в восьмом «Г» классным руководителем является Сергей Никитич, учитель географии, – начал директор школы, – вот и решил я в целях, так сказать, обмена, передать классное руководство в восьмом «Г» вам. А Сергея Никитича в ваш седьмой «В» перевести. Как вы на это смотрите?
   Пётр Брониславович смотрел на это отрицательно. И даже с ужасом. Он очень любил свой седьмой «В», первый в его жизни класс, в котором у него было классное руководство. Таких весёлых, добрых и отзывчивых ребят он не видел ни в каком другом. И пусть в седьмом «В» не было ни одного отличника, да и хорошистов-то всего ничего, а дети часто устраивали дебоши и даже бунты, влипали в разные истории и не раз подводили своего классного руководителя под монастырь. Это было не важно. Пётр Брониславович любил своих гавриков и никому отдавать их не хотел. И вдруг меняться с Сергеем Никитичем, учителем географии, которого бессовестный седьмой «В» гонял, как бобика, не слушался и совершенно не уважал!!! Какие бы суровые санкции ни применял по этому поводу Пётр Брониславович!
   – Я не знаю… – после долгой заминки произнёс Пётр Брониславович. – Я в восьмом «Г» уроков никогда не вёл. У них Генриетта Адольфовна физкультуру преподаёт.
   Генриеттой Адольфовной звали вторую учительницу физкультуры, которая работала в школе на полставки.
   – Ну вот, – обрадовался директор. – А теперь вы у них будете. Научите их уму-разуму. Там ребята хорошие, вы не волнуйтесь. Просто им не хватает в воспитании твёрдой мужской руки. Сами понимаете, что рука нашего Сергея Никитича… ну, так сказать, безвольная, что ли… А вы мужчина решительный. Вот завтра с утра сходите и посмотрите на них.
   – А я могу отказаться? – с надеждой спросил Пётр Брониславович.
   – Конечно, – вздохнул директор. – Но, поверьте, Петруша, это очень и очень важно для педагогического коллектива школы. Вы же – человек-кремень, на вас можно положиться. Ну?
   Петру Брониславовичу ничего не оставалось, кроме как согласиться. И на следующий день он, изучив расписание уроков восьмого «Г», на большой перемене отправился знакомиться с будущим своим классом.
   А у восьмого «Г» должен был начаться сейчас урок истории. Возле кабинета заранее удручённый Пётр Брониславович встретился с Анастасией Геннадьевной – совсем молоденькой учительницей истории. Печально вздохнув, он рассказал ей о том, что ему уготовано в конце учебного года новое классное руководство в неведомом восьмом «Г».
   – Ох, – вздохнула Анастасия Геннадьевна и сочувственно покачала головой, – не повезло вам, Пётр Брониславович. Это очень сложный класс. В основном хулиганы и двоечники. Это же «Г» – класс выравнивания.
   – Ой! А я и не учёл! – воскликнул Пётр Брониславович горестно. – Ведь правда! Для полного мне счастья…
   – Да. Но вы не переживайте. – Анастасия Геннадьевна ободряюще похлопала своего коллегу по руке. – После девятого класса многих из них выпихнут из школы. А некоторых даже и раньше… Вам полегче будет. Пойдемте, на них посмотрите, у меня как раз сейчас в восьмом «Г» урок будет.
   – Да, да…
   – Только вы сразу не пугайтесь! – с этими словами молодая учительница резко открыла дверь и вошла в класс.
   Пётр Брониславович еле-еле успел подхватить вихрастого пацана, который летел прямо на Анастасию Геннадьевну.
   – Куда ж ты мчишься, как реактивный, – сказал он, держа мальчишку за шиворот. – Чуть учительницу не зашиб.
   Мальчишка что-то заверещал и задёргался. Но вырваться из железных пальцев учителя физкультуры было невозможно.
   А Пётр Брониславович словно забыл о том, что кто-то барахтается у него в руке. Потому что страшная картина открылась его глазам. По классу со сверхзвуковой скоростью мотались мальчишки и девчонки, визжали, бросали друг в друга кедами, шнурки которых были завязаны на сто узлов. В воздухе стоял приторный запах дезодоранта, которым щедро брызгался во все стороны пацан, прыгающий с парты на парту, точно макака по веткам. Присмотревшись, Пётр Брониславович понял, что кедами дети бросаются не друг в друга, а именно в эту обезьяну с дезодорантом.
   – Гасите его, гасите! – кричали одновременно несколько человек, пытаясь или поймать пацана с дезодорантом, или выбить у него из рук баллончик.
   – Поймаю, табло пораскурочу! – громко орал устрашающего вида панк, которому только что мальчик-макака прыснул дезодорантом прямо в глаза.
   Одна девочка вытащила из сумки флакон духов и погналась с ним за макакой, а другая вооружилась ещё солиднее – у неё был баллончик с краской. Такими обычно рисуют граффити на стенах. И вот уже пятна краски начали оседать на одежде, лицах и руках, на учебниках, портретах учёных-историков и на наглядных пособиях. Толпа ринулась на девочку, та перекинула баллончик мальчику-макаке. Но панк навалился на него своей мощной тушей, вырвал баллончик из рук и щедро полил им свой немного подзавявший ирокез. Слипшиеся начёсанные волосы тут же приобрели нарядный зелёный оттенок.
   Пётр Брониславович остолбенел.
   – Анастасия Геннадьевна, – проговорил он, рассеянно отпуская шиворот своего пленника, – а что же это они у вас так беснуются?
   – А это у них перемена, – ответила учительница, пытаясь пробраться к своему столу, – отдыхают, устали, маленькие…
   Практически все ученики восьмого «Г» были гораздо выше ростом, чем их молодая учительница. И не скрывали этого.
   – Ничего ж себе маленькие устали. Как лошади педальные носятся. И это мои будущие ученики!
   В это время ещё один ученик, из-за его невероятной скорости Пётр Брониславович не смог разобрать, мальчик или девочка, спрятался за спину Анастасии Геннадьевны. А пущенные в него кеды угодили бедной учительнице прямо в лоб.
   – Ага, Накокова, за учительницу прятаться нечестно! – донеслось откуда-то.
   – Косой!
   Пётр Брониславович среагировал мгновенно – свободной рукой поймал летевшие в него кеды, бросил их в угол, схватил продолжавшую прятаться за Анастасию Геннадьевну нахалку, открыл дверь и как котёнка вышвырнул её в коридор.
   – Побегай там, остынь. И до звонка чтоб я тебя тут не видел, – сказал он очумевшей девчонке, закрывая дверь перед её носом. – Да что ж они вытворяют-то?
   Почесав лоб, на котором наверняка должна была вскочить шишка, Анастасия Геннадьевна вздохнула:
   – Так ведь холодно на улице, снег с дождём. Вот им и некуда деваться. Да вы не волнуйтесь, давайте, я вам расскажу, кто тут кто.
   Но дети продолжали мелькать, поэтому показать и рассказать, кого именно как зовут, было сложновато.
   – Вот та девочка, которую вы в коридор выкинули, это Накокова, как вы, наверно, уже поняли. Читает с трудом, пишет тоже. Зато с устной речью всё в порядке. Хочет быть фотомоделью и утверждает, что в прошлой жизни была Моникой Белуччи.
   – На полном серьёзе? – удивился Пётр Брониславович, выхватывая у одного бойца дезодорант, а у другого краску. – Так эта артистка, Моника в смысле Белуччи, и сама жива ещё. В какой такой прошлой жизни?
   – А вот это для Накоковой уже не важно, – ответила учительница. – Она решила, что была Моникой – и точка.
   – Ясно. Серьёзная девочка, – не совсем понимая суть разговора, закивал Пётр Брониславович.
   – Да. Но завуч ей уже хорошее местечко в среднем специальном учебном заведении присмотрела. Будет учиться на мотальщицу. – Анастасия Геннадьевна указала рукой на очередного ученика и прокомментировала: – Так, этого после девятого класса из школы выпихнут, этого, может, даже после восьмого…
   – А кто же останется? – снова удивился Пётр Брониславович.
   – Не волнуйтесь, – успокоила его Анастасия Геннадьевна. – В восьмой «Г» из других классов плохо успевающих учеников насобирают. Как обычно. То есть уже в девятый…
   Пётр Брониславович чуть не подпрыгнул до потолка от такой информации. Но в этот же самый момент он увидел за последней партой крупнокалиберного паренька, перед которым стояла пивная бутылка. Тот спокойно, точно детский напиток «Колокольчик», прихлёбывал пиво и спокойно наблюдал за окружающими.
   – А это… Кто это?
   – Это? – Лицо Анастасии Геннадьевны озарилось подобием улыбки. – Это у нас Алёшенька Быков.
   – А пиво почему у Алёшеньки?
   – Ну любит он пиво, что поделаешь.
   – Именно в школе он пиво любит? – непьющий Пётр Брониславович был потрясён.
   – Да, – кивнула учительница истории. – А дома и на улице он что покрепче употребляет. Вы не обращайте внимания, что у него физиономия бандита и налётчика. Алёша – добрый мальчик. Суровый, но справедливый. Кстати, администрация школы обещала устроить банкет после того, как Быков последний раз переступит порог школы. Обязательно приходите на банкет. Будет весело.
   – Непременно…
   Пётр Брониславович был много наслышан об Алёше Быкове и его подвигах. И даже, кажется, видел его, когда дежурил на школьной дискотеке. Правда, тогда Алёшеньку уже грузили в полицейский «газик».
   – А вот ещё, обратите внимание, ученики Канищев и Шкорлупенко. Они… – продолжала Анастасия Геннадьевна, но Пётр Брониславович махнул рукой и покинул кабинет истории.
   В это время прозвенел звонок. Пётр Брониславович в полной прострации приземлился на подоконник. Его взгляд остановился на двери, из которой появился Алёшенька Быков и не спеша направился куда-то по коридору.
   – Заходите, ребята, начинается урок! – крикнула Анастасия Геннадьевна, но мало на кого это подействовало.
   Как занимались детишки своими делами, бегая из коридора в кабинет и обратно, так и продолжали заниматься.
   – Стой. – Анастасия Геннадьевна схватила за руку ухмыляющегося неформала и обратилась к нему: – Шкорлупенко, скажи, а куда это Алёша Быков отправился?
   – Быков покурить захотел, – ухмылку Шкорлупенко сменило явное уважение. – Сказал, что, может, ещё на урок вернётся.
   – Как масть пойдёт, – добавил приятель Шкорлупенко и что-то ещё хотел сказать, но Пётр Брониславович в строгой форме велел им зайти в класс и повторять заданный на дом параграф.
   Тем ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
   – За что на меня свалились эти монстры! – воскликнул Пётр Брониславович, едва дверь закрылась. – И как только с ними Сергей Никитич справляется?
   – А никак. Они его вообще не воспринимают. Что есть он для них, что нет, – вздохнула Анастасия Геннадьевна.
   – Так вот оно в чём дело! – Тут Пётр Брониславович окончательно понял, почему директор решил поменять шило на мыло и передать в его руки этих ужасных тираннозавров.
   – Успокойтесь, пожалуйста! – Анастасии Геннадьевне было очень жаль Петра Брониславовича, и она, как могла, успокаивала его, гладила по голове, пыталась давать какие-то наивные советы.
   Немного придя в себя, Пётр Брониславович поблагодарил юную учительницу за экскурсию и трогательное сочувствие, а затем отправился в свой родной спортзал, чтобы поразмыслить над свалившимся на него кошмаром. По дороге Петру Брониславовичу попался один из учеников седьмого «В», Антоша Мыльченко, он на миг мелькнул в толпе спешащих на уроки и скрылся.
   «Какие же мои-то в седьмом «В» хорошие! Как же я без них? Хоть из школы уходи…» – подумал Пётр Брониславович. Тоска наполнила его душу.
   А через некоторое время навалилась на Петра Брониславовича новая беда. Таинственная, даже опасная. И очень неприятная. Которая повергла ответственного и добросовестного учителя в неописуемый ужас. И это к тому, что и первой проблемы ему хватало по самые ушки.
   Поначалу Пётр Брониславович страдал от этих проблем только на работе, по дороге домой они как-то постепенно забывались и улетучивались. И в своём радостном и благополучном доме Пётр Брониславович забывал о них. Но постепенно эти дурацкие проблемы и неприятности затмили ту светлую радость, которая наполняла сердце Петра Брониславовича, когда он видел милую Галину Гавриловну. Так сильно не хотелось ему нагружать своими проблемами любимую жену, что дома Пётр Брониславович всё больше молчал, стараясь скрыть свои горестные размышления.

Глава VI
Допрос с пристрастием

   Загадочное поведение Редькиной и Мыльченко не давало покоя Арине Балованцевой. С такими заговорщицкими лицами сновали эти два товарища по школе, что подобный факт не мог оставить её равнодушной – ну просто никак. «Тут явно кроется что-то серьёзное», – не переставала твердить Арина Вите, который уже и сам заинтересовался, что же такое тайное затеяли Гуманоид и Редькина.
   Поэтому Арина и Витя продолжали вести за ничего не подозревающими детективами наблюдение. Но пока видели только, как Зоя с Антошей часто появляются у спортзала, долго толкутся под дверью, а потом на минуту, не больше, туда заскакивают. Что-то им от Петра Брониславовича, ставшего в последнее время зловредным монстром, было нужно. Но что, зачем – непонятно. Арина и её верный друг так и не могли разобраться, что здесь к чему.
   И вот, когда терпение уже окончательно лопнуло, на перемене перед последним уроком Зою и Антошу схватили, утащили за огромный шкаф с наглядными пособиями и усадили на стулья. Между ними встал мощный Витя Рындин, положил им руки на плечи, так что убежать у бедных пленников не было ровным счётом никаких шансов. К тому же узкий проход между стеной и шкафом, единственный путь к отступлению, блокировала Арина Балованцева, глаза которой горели азартным любопытством.
   – Ну, колитесь, что у вас за тайны такие? – довольно миролюбиво спросила у Зои с Антошей Арина. – Нам же тоже интересно, что вы там такое таинственное замутили.
   Зоя беспомощно заморгала. Она уже давно хотела поделиться тайной с Ариной, которую уважала больше всех в классе. Но не могла этого сделать, потому что обещала Антоше хранить секрет. Поэтому сейчас Зое было очень тяжело. Как быть, она просто не знала.
   – Ну, что вы натворили, признавайтесь. – Арина пристально взглянула в Зоино веснушчатое личико. – Почему Пётр Брониславович на наш класс взъелся? За что он физкультуру на улице проводит? В арктический спецназ готовит, что ли? Иначе зачем ему нас по снегу в кроссовках гонять?
   – А без вас тут явно не обошлось, – вставил словечко Витя. – Видно, разозлили… Так что давайте, не тормозите.
   – Выкладывайте всё, как есть.
   – Говори, Гуманоид. – Витя похлопал Антошу по плечу. – Всё равно сознаться придётся. Сам знаешь, что у меня рука тяжёлая. А мне совсем не хочется насилия. Это же низко, понимаешь?
   Антоша и сам понимал, что лучше Витю Рындина не злить. Но какой замечательный рассказ можно было бы написать о том, как сыщика Великолепенского поймали враги и начали пытать. Бить и пытать, пытать и бить… А он бы гордо молчал, мучился, но не сдавался… То, что сейчас были вокруг совсем не враги, а точно такие же, как он, родные одноклассники, – жертвы произвола Петра Брониславовича – в расчёт не бралось. Это была художественная условность. Антон увлёкся, представив, что его страшно пытают, поэтому не сразу услышал, как Зоя Редькина уже принялась выбалтывать Арине что-то из материалов следствия.
   – Молчи, Зоя, молчи! – патетически воскликнул он. – Не смей выдавать тайну расследования!
   – Какого ещё расследования? – удивились мучители.
   – А, что я говорила? – обернувшись к Вите, Арина радостно прищёлкнула пальцами. – Я же видела, что наш Гуманоид идёт по следу.
   И он и с удвоенной энергией принялись расспрашивать. Зоя решила, что нужно в стойкости следовать сыщику Антоше, а потому теперь старательно отбрыкивалась от всех вопросов. И даже успела отказаться от того, что только что рассказала. А в том, что Витя Рындин – человек благородный, поэтому бить и мучить её не будет, Зоя была полностью уверена. И поэтому молчание давалось ей легко.
   – И всё-таки, – заговорила, наконец, Арина, – тут есть много непонятного. И вы нам должны всё объяснить. Почему вас так часто видят у спортзала, который закрыт?
   – Ну… Надо, – ответила Зоя.
   – А почему Пётр Брониславович сказал, чтобы мы в спортзал вообще не ходили?
   Антон и Зоя в удивлении переглянулись.
   – Не знаю. Мы такого не слышали, – искренне проговорил Антон.
   Сам того не подозревая, он был таким простодушным, что все его чувства чётко и ясно обычно рисовались на лице. Это одному себе Антоша казался хитрым и пронырливым. А на самом деле сложно было найти во всей школе мальчика более доверчивого и наивного.
   Арина и Витя переглянулись.
   – Когда Брониславович это сказал? – спросила у них Редькина.
   – Ещё на той неделе, – ответила Арина. – Причём все слышали. Не знаю, где вы в это время носились, что всё прохлопали. Но совершенно точно, что он это сказал.
   – Так вот из-за вас, наверно, и закрыли спортзал? – повернув к себе головы Антоши и Зои, спросил Витя Рындин.
   – Нет, нет, не из-за нас! – в один голос закричали Антон и Зоя.
   – Очень подозрительно, – заметила Арина. – Ну так что же вы всё-таки натворили? Подумайте.
   – Как ни посмотри, всё на вас сходится, – добавил Витя.
   – Антоша, Зоя, мы ж от вас не отстанем, пока не узнаем. Правду, – вздохнула Арина. – Может, вы что-то сделали, и сами не догадываетесь, что из-за этого проблемы начались.
   – Я не знаю… – Зоя готова была заплакать.
   В это время прозвенел звонок.
   – Вить, отпускай. – Арина махнула рукой и вышла из-за шкафа.
   Со звонком в класс влетела грозная Овчарка.
   – По местам! – рявкнула она, и урок начался.
   Зоя и Антон сидели далеко друг от друга. Но они успели перемигнуться и прийти к соглашению, что придётся всё рассказывать. Вскоре Арина Балованцева получила сложенную вчетверо записку, в которой детектив Антоша торжественно сообщал, что после урока необходимо будет пробраться в спортзал. Где они с Редькиной всю правду и покажут. Арина, точно индейский вождь, молча и с достоинством кивнула.
   Всю алгебру Антоша, Зоя, Арина и Витя сидели как на иголках. Овчарка вовсю глумилась, ставила двойки и в любой момент могла добраться до кого-нибудь из них четверых. Но сейчас это никого не пугало. Мысли их были разного качества, но сходились на одном – что же там, в спортзале, за тайна такая?..
   Урок закончился. Овчарка, как нарочно, задержала всех минут на пять, заставив записывать под её диктовку длинные условия домашней работы. И едва она выплыла из кабинета, Витя, Арина и их подозреваемые, подхватив сумки и рюкзаки, со всех ног бросились к спортзалу. Антоша Мыльченко норовил бежать впереди всех, чтобы взять инициативу расследования в свои руки. Но это ему не удавалось. Потому что первыми у дверей спортзала оказались всё равно Витя, Арина и Редькина.
   – Ну, заходите, сейчас покажу! – не успев отдышаться, как можно торжественнее сказал Антоша, дёрнул дверь спортзала, но она не поддалась.
   Антоша принялся дёргать сильнее и настойчивее. Витя усмехнулся.
   – Закрыто там, Антоша. Мы уже подёргали. Давайте, говорите словами, что вы там показать нам хотели.
   И Антон с Зоей, перебивая друг друга, принялись рассказывать о том, как жена Петра Брониславовича отказалась готовить ему пищу и как теперь бедный классный руководитель питается в спортзале, припрятывая съестные припасы за матами.
   – Он же не может нам показывать, что страдает, – горячо шептала Зоя.
   – И мы ему тайно еду носим, – добавил Антон. – Чтоб ни он, ни кто-нибудь другой не догадался, откуда эта еда появляется.
   – Он и злой-то из-за того, что в семействе у него проблемы, – вздохнула Зоя. – Прошла любовь, остались у них в семье одни ссоры. Вот как оно бывает. Жалко-то как Брониславовича…
   – Жалко. – Арина Балованцева тоже вздохнула. – Ну и что вы ему сегодня принесли?
   Редькина моментально извлекла из сумки пакет:
   – Вот, – с гордостью сказала она. – Это Петру Брониславовичу на обед. Запеканка и две сосиски! А утром мы ему плова подсунули!
   – Мало. Тут ему на два укуса, – покачала головой Арина. – Ну-ка, Витя, есть у тебя с собой какая провизия? Клади в кулёк.
   Витя вытащил из своего рюкзака карамельку «чупа-чупс» и бутерброд с колбасой, у Арины было с собой только яблоко. Антоша присоединил к общей массе захваченные из дома продукты для Брониславовича.
   – Ну, уже солиднее. – Арина похлопала по наполненному пакету. – Не дадим умереть Брониславовичу голодной смертью.
   – А на завтра мы ему доставку еды закажем! – сказал Витя. – Так он вообще не догадается, чья это работа. И на нас не подумает, а значит, прятаться и тайно подкладывать ничего не надо!
   Арина посмотрела на него с уважением и кивнула:
   – Да! Но сейчас нужно вот это аккуратно ему в спортзал подбросить. Мы на шухере постоим, а Мыльченко пусть несёт туда мешок. Ты же знаешь, Антоша, в каком именно месте Брониславович еду прячет?
   – Знаю, конечно, знаю! – Антоша чуть не подпрыгнул от счастья. А до этого он уже стоял, пригорюнившись, потому что чувствовал, как инициатива стремительно уходит из его рук в Аринины. А теперь снова он, серьёзно рискуя, должен проникнуть в спортзал. Спасибо доброй Балованцевой!
   – Ну, Витя, действуй! – скомандовала Арина.
   Витя Рындин подошёл к закрытой двери и только просунул в замочную скважину две распрямлённые скрепки, как дверь внезапно открылась сама. Скрепки-отмычка застряли в замке, Витя даже вытащить их не успел.
   На пороге спортзала стоял Пётр Брониславович. На лице у него был надет зелёный респиратор, в руках виднелись ведро и швабра.
   – Вы чего это тут кучкуетесь? – удивился он, рассматривая четвёрку ребят из седьмого «В», с которыми мысленно уже начал прощаться.
   Вот уже неделю Пётр Брониславович боролся с главной своей бедой. Которая, как известно, свалилась на него нежданно-негаданно.
   …Бодрой спортивной походкой неделю назад зашёл учитель физкультуры в свой любимый спортзал. Только что закончились выходные, которые он провел наилучшим образом: вместе с Галиной Гавриловной совершил очередной прыжок с парашютом. На улице светило солнце, зимний снег растаял, и настроение у Петра Брониславовича было расчудесное.
   Он ходил по спортзалу, бодро напевал одну из мелодий, которые разучивала Галиночка на бывшем Зоином пианино, и, как обычно, осматривал дорогой его сердцу спортивный инвентарь.
   «Так, что тут у меня с брусьями? – разговаривал сам с собой и со своими железными соратниками Пётр Брониславович. – С брусьями у меня порядок. Можно просто маленько подвинтить… А канатик? Истрепался малость. Ишь, хвост какой пушистый стал, так по полу и метёт… Любят эти обормоты, что большие, что маленькие, на канате выкаблучиваться. Что ж с ними поделать, если растущие организмы требуют движения? Ладно, канат послужит, пока технике безопасности он не противоречит. Так, а остальное хозяйство как тут?.. Ой, да что ж это такое? Да откуда ж оно взялось?»
   Пётр Брониславович нагнулся над сложенными гимнастическими матами и увидел страшную картину: их кожаные бока порваны, поролон там и сям высыпается наружу. И весь какой-то пожёванный. Ещё в субботу, помнил Пётр Брониславович, всё было чисто. А сегодня, в понедельник… Грыз и трепал кто-то бедные маты безжалостно.
   Прислушавшись, Пётр Брониславович услышал, как в углу кто-то шебуршится. Едва он подошёл поближе, раздался писк, и множество когтистых лапок заскребли по кожаным матам.
   – Крысы! – ахнул учитель, глядя, как разбегаются в разные стороны серые толстозадые твари. – Да откуда ж вас только принесло? Что, попрятались? От меня, братцы, не спрячешься.
   Один особенно крупный крысак так самозабвенно жевал поролон и опилки, что убежать со всеми вместе не успел. Только мощный пинок Петра Брониславовича заставил его отбежать и притаиться, да и то недалеко.
   Пётр Брониславович рассердился не на шутку:
   – Вижу, вижу твой серый хвост, вижу толстый зад, наглая ты шкура! Лень даже меня испугаться? А вот это зря! Я с вами разберусь! Думаете, позволю школьное имущество погрызать? Как бы не так. Плохо вы знаете Петра Брониславовича Грженержевского! Я на вас управу найду!
   С этими словами Пётр Брониславович распинал в разные стороны пожёванную труху и решительными шагами направился звонить в соответствующие органы. По пути он чуть не сбил с ног своего ученика Антошу Мыльченко, непонятно зачем мотавшегося под дверью спортзала.
   Но добраться до учительской, где на специальном стенде были размещены телефоны всех районных служб, Петру Брониславовичу была в этот раз не судьба. Пришлось по просьбе Сергея Никитича идти наводить порядок в разбушевавшемся восьмом «Г», после чего у Петра Брониславовича окончательно упало настроение. Никуда он не позвонил и в самом мрачном расположении духа направился домой.
   Через день, после очередного посещения своего будущего класса, измочаленный физкультурник вернулся в спортзал.
   – Демоны! Вампиры! Монстры, а не дети! – печально вздыхал он, садясь на маты.
   Где-то пискнула крыса. Затем послышалась возня и противный звук погрызания. Пётр Брониславович замер и прислушался. Визг, грызня и возня не умолкали. Они с каждой минутой становились все отчётливее и наглее.
   – И вы ещё тут, окаянные! – зло хлопнул Пётр Брониславович ладонью по матам. – Обложили меня со всех сторон! Тут эти монстры, там ещё одни! Что, вкусные у меня маты? Ешьте, всё сгрызайте! Ухожу я из школы, раз тут все против меня, да, ухожу! Буду мясокомбинат охранять, Галиночка пристроит!
   Услышав это, грызуны, видимо, всё поняли, обрадовались и принялись громко чавкать. Такого Пётр Брониславович выдержать уже не мог. Его деятельная натура пересилила тоску.
   – Ну, я вам покажу! – крикнул он, бросился в свою каптёрку и вернулся с хоккейной клюшкой в руках. – Вот вам, вот! Что, сразу драпать, трусы позорные!
   Он принялся лихо махать клюшкой. Перепуганные крысы тут же кинулись врассыпную и надёжно затаились по углам. Пётр Брониславович уже ни одной не видел, словно их никогда тут и не было.
   – Здравствуйте, – услышал он вдруг над самым своим ухом.
   – Здрасьте, здрасьте, – не отрываясь от своего занятия, произнёс физкультурник.
   – Я кому говорю – здравствуйте, – повторил женский голос. – Что это вы тут клюшкой машете?
   Пётр Брониславович долбанул клюшкой по зазевавшемуся грызуну и произнёс:
   – Я крыс гоняю. Отойдите, дамочка. А то они на вас кинутся.
   Но дамочка в светло-коричневом пальто усмехнулась и ответила:
   – Не кинутся. Потому что я – отравительница крыс со стажем. Вызвана специально вашим руководством.
   – Ура! – Радостный вопль раздался на весь спортзал. Это орал от счастья Пётр Брониславович, бросая клюшку и хватая дамочку-отравительницу за руки. – Вы – моя надежда! Вы – моё спасение! Ловите, давите, травите их! Делайте с ними всё, что хотите! Они моё спортивное имущество жрут!
   – Не суетитесь, – спокойно проговорила тётя, пытаясь освободить свои руки. – Вы точно уверены, что у вас крысы?
   – Они не у меня, – ответил Пётр Брониславович, подтаскивая тётю поближе к матам. – Я их не звал, они сами прибежали.
   В этот момент лицо отравительницы крыс передёрнулось. Но тётенька быстро справилась с собой и улыбнулась Петру Брониславовичу. И тот начал делиться наблюдениями:
   – Судя по длинным хвостам и толстым задам, это крысы. Крысы, факт. Видите, вон одна наглая морда опять высунулась. Ну-ка, я её клюшкой.
   С этими словами Пётр Брониславович поднял брошенную клюшку и от всей души треснул по крысиной физиономии. Зверюга с обиженным писком тут же пропала за матами.
   – Ну что ж, – заявила тётя. – Будем работать. Наметьте мне места их активного выбегания.
   Пётр Брониславович на миг растерялся.
   – Ну, – замялся он, – выбегают они, наверно, из своих нор. Но вот где эти норы и чего крыс в спортзал несёт – непонятно.
   Тётенька вновь недовольно скривилась, точно Пётр Брониславович чем-то её обидел.
   – Тогда покажите места их массового скопления, – потребовала отравительница.
   – А, – оживился пострадавший учитель физкультуры, – так сказать, зоны их выпаса и кормёжки? Это запросто. Да вот тут они хавают, тут, тут и тут. Видите, сколько нагрызли? И чего им так маты понравились? Бежали бы в столовую.
   – Всему своё время, – пробормотала тётенька себе под нос, да так тихо, что Пётр Брониславович даже не разобрал, что именно она сказала. – Так, тогда кладу вот здесь и здесь, вы только не растопчите. И вообще, идите отсюда.
   Пётр Брониславович увидел, как она раскладывает по полу между матами какие-то кулёчки. Из одного из них тут же просыпалась гречневая каша с мясом. Не обращая на это внимания, тётенька принялась черпать из банки, которая стояла в её большой сумке, натуральное черносмородиновое варенье. И стала тоже раскладывать его кучками на полу.
   – Ого! – удивился Пётр Брониславович. – Вы чего это – крысаков вареньем и кашей подкармливаете?
   – Это новейшая крысиная отрава, называется «Супердератизат-001», – с гордостью произнесла тётя. – Ну, где, говорите, ещё?
   – Вот тут… А подействует? Если бы вы знали, до чего эти крысы у меня тут обнаглевшие…
   – Гарантия – сто процентов, молодой человек. Мрут, как мухи, – тётя щедро разложила кулёчки и варенье и собралась уходить.
   – Постойте, – кинулся к ней Пётр Брониславович, – а если им мои маты вкуснее покажутся? А яды они ваши, так сказать, проигнорируют?
   – Ни-когда, – решительно заявила отравительница. – Ну, я пошла. Значит, трупы по мере накопления будете отгребать, ссыпать в ведро, пудрить негашёной известью и выбрасывать в уличный контейнер.
   – И они больше не прибегут? В смысле, не трупы, конечно, а новые живые крысы…
   – Не должны. Гарантия, – ответила тётя, протягивая Петру Брониславовичу клочок бумаги. – А если что, вот номер моего мобильного телефона, позвоните и скажите буквально пару слов. Я приду и уморю всех остальных ваших крыс.
   – Понимаю.
   – В помещение неделю никого не пускать. Находиться тут в моменты отгребания подохших грызунов желательно в респираторе. Всё. До свидания. – С этими словами женщина покинула спортзал.
   Пётр Брониславович с большим почтением, точно английскую королеву, провожал её до самого выхода из школы. Мир снова расцветился для него яркими красками.
   С этого момента крысы, и правда, начали дохнуть. Их скорченные трупики валялись тут и там по всему спортзалу. Пётр Брониславович делал всё, как велела ему специалистка по крысам: сразу же закрыл спортзал и принялся устраивать уроки физкультуры на улице. И пусть дети были этим очень недовольны и капризничали – их добрый учитель знал, что этим делал для них доброе дело, то есть спасал от крысиного нашествия. По нескольку раз в день он трудолюбиво, надев на лицо респиратор, вооружившись совком, шваброй и ведром, сгребал дохлых грызунов, щедро засыпал их раздобытой у завхоза негашёной известью и выносил на помойку.
   Однако крысы не пропадали. На место отравленных собратьев прибегали откуда-то новые. Напрасно лазил Пётр Брониславович по углам, искал норы. Ничего найти ему не удавалось. Теперь враги стали ещё хитрее – уже не выбегали всей кучей, а действовали по одному, практически не попадаясь своему отравителю на глаза. И такие хитрые крысы пошли, Пётр Брониславович не переставал удивляться. Они стали появляться в спортзале… со своей провизией. То пакет варёных макарон откуда-то припрут, то бубликов. Как они это делают, Пётр Брониславович ещё мог себе представить – схватят пакет с макаронами своими острыми сильными зубами и волокут. А с бубликами-то и вовсе ясно как день. Бублик круглый, его и катить можно, и в зубах нести. Но вот каким образом им удалось банку борща в спортзал затащить – Пётр Брониславович даже предположить не мог.
   «Да, – в полном недоумении размышлял он, сидя возле банки борща, голубцов и пакета с жареной картошкой, которые в очередной раз обнаружил припрятанными между гимнастическими матами, – вот это номер. Смеётся, Петруша, над тобой природа, потешается животный мир. Ну и крысы! До чего смышлёные. Серьёзный у меня, стало быть, противник, хорошо подготовился к войне, раз такие запасы провианта себе делает. Но я не сдамся – ни за какие коврижки!»
   Пётр Брониславович с ещё большим рвением принялся бороться с крысами, то есть грести их недвижные тела в ведро и ссыпать в мусорный контейнер.
   Проблемы и неприятности продолжали одолевать замученного крысами физкультурника. Тут и война с буйным восьмым «Г», который никак не хотел поддаваться дрессировке, тут и странное поведение пока ещё своих учеников седьмого «В»: то они свирепую учительницу математики доведут, то двоек полный журнал нахватают. Да одна ученица Редькина чего стоила. После не поддающегося объяснению номера с залезанием в пианино Галина Гавриловна попросила мужа повнимательнее присмотреться к девочке, определить, может, с ней что стряслось, не обижать её, не ругать, плохих оценок не ставить…
   И вот сейчас Пётр Брониславович, собираясь выносить из спортзала очередную порцию крысиных покойничков, услышал из коридора среди других приглушенных детских голосов и тоненький голосок Зои Редькиной.
   Он открыл дверь. И действительно, все в сборе – Редькина и её одноклассники тут же отскочили в сторону.
   – Так, что это вы тут делаете? – не снимая респиратора, спросил Пётр Брониславович.
   – Мы… – растерялся стоявший ближе всех к двери Витя Рындин.
   – Мы просто хотели посмотреть, – не очень уверенно проговорила обычно всегда знающая, что сказать, Арина Балованцева.
   – Что посмотреть? – Пётр Брониславович поставил инструменты за дверь и снял респиратор. – Нечего сюда заглядывать. Я же сказал, в спортзал не заходить! Крысы тут расплодились, а я их травлю.
   Ученики в гробовом молчании смотрели на него и внимательно слушали.
   – А это, – продолжал Пётр Брониславович, вытаскивая из-за двери ведро, – так сказать, пострадавшие трупы. Наелись ядов. Так что нечего вам в спортзале делать, там крысиная отрава везде разложена. В кульках. А от неё наверняка вредное излучение. Идите, ребятки, лучше на улицу гулять, а то ещё чего доброго заболеете.
   С этими словами он вновь надел респиратор и захлопнул дверь.
   Все четверо стояли и по-прежнему молча смотрели на захлопнувшуюся дверь. И тут раздался громкий плач. Коридорное эхо многократно усиливало его. Вслед за плачем послышалось кряхтение и повизгивание. Арина и Витя тотчас оглянулись – это Зоя Редькина, зажмурившись и не переставая рыдать, вцепилась в волосы Антоше Мыльченко. Тот кряхтел, стараясь вырваться на свободу.
   – Зоя, ты что? – бросились к ней изумлённые одноклассники.
   На крики из спортзала выскочил перепуганный Пётр Брониславович, на ходу сдирая с себя респиратор.
   – Припасы, припасы, – заходилась тем временем в плаче Зоя, – это ж отрава… А не проблемы в семье! А я, как дура, пришла с запеканкой!
   – Нет, Зоя, это другое, ведь проблемы у Петра Брониславовича в семье есть, есть! – кричал, пытаясь вырваться, Антоша.
   – Придурок ты! Гуманоид несчастный! – горько плакала Зоя.
   А Витя Рындин тем временем молча выдёргивал бедного Антошу из её рук. Вскоре ему это удалось, и освобождённый Антоша поспешил затаиться у двери в самом уголочке.
   – А я макароны воровала, сосиски из холодильника утащила и в чайнике их вари-и-ила! – громко выла Редькина.
   – Стоп, что за плач? – спросил Пётр Брониславович. – Редькина, кто тебя обидел?
   – А-а, это Мыльченко! – запричитала Зоя. – Сказал, что за матами в мешочках еда!
   – И ты её ела? – не на шутку испугался учитель. – Быстро, говори! Рындин, за врачом, срочно! Если ела, это чревато!
   Витя бросился бежать к кабинету школьной медсестры, который находился в другом конце здания.
   – Не ела! – Зоя вытерла нос платком, который подсунула ей Арина. – Мыльченко сказал, что это вы из кулёчков едите!
   Пётр Брониславович наклонился и посмотрел на сидящего в уголке Антошу:
   – Я ем? Ты что, Антон? Зачем мне отраву есть?
   – Потому что у вас проблемы в семье… – пролепетала Зоя.
   Арина хихикнула. Всё становилось понятно.
   – И поэтому я отраву ем? Чтобы себя жизни лишить, так, что ли? Ну вы даёте, господа хорошие… А ты, Витя, почему за врачом не бежишь?
   Витя, который свесился с перил и внимательно прислушивался к разговору, пожал плечами:
   – Потому что она, вроде, не ела.
   Пётр Брониславович запаниковал. Эти дети совершенно выбили его из колеи.
   – Зоя, ты ещё и ничего не ела? С самого утра? Ну всё, сейчас, на голодный желудок, яд подействует мгновенно!
   – А-а-а! – в ужасе заголосила Зоя, бессильно оседая на пол.
   – Пётр Брониславович, да не ела Редькина никакого яда! – крикнула Арина Балованцева.
   И тут учитель рассердился:
   – То есть как – не ела? Что вы меня путаете? То ела, то не ела! Редькина, ну-ка признавайся!
   – Не ела, – чётко ответила Зоя, которую Арина подняла с пола и поставила стоять ровно, придерживая под локоть и вытирая ей нос платком. – В смысле яда. Не ела.
   – А чего ж тогда умираешь?
   – Н-не знаю… – пробормотала Зоя, и две дорожки слёзок вновь потекли из её глаз.
   – А вы, Пётр Брониславович, нашу еду ели? – донёсся до учителя физкультуры голосок Антоши Мыльченко. – Борщик там, картошку жареную, макароны…
   – Вашу еду? Так это вы за маты продуктов наложили? – воскликнул Пётр Брониславович.
   Антоша скромно потупился.
   – А я на крыс грешу! Думал уж, это крысы-мутанты, особой породы. Едой запасаются. А это вон кто таскает! Спасибо, ребята, конечно. Но зачем?
   – Пётр Брониславович, – всхлипнула Редькина. – А у вас проблемы в семье есть? Вас из дома не выгоняли?
   – Да вы что!
   – А кормят?
   – Дома? От пуза, – уверил Зою Пётр Брониславович и погладил её по голове.
   – Ой, как хорошо! – Зоя обрадованно вздохнула, вытирая последние слёзки.
   Арина и Витя от души засмеялись.
   – Ну, просто беда мне с вами, – вздохнул Пётр Брониславович. – Чего только не придумаете. Ну, ладно, давайте по домам, а я пойду к своим крысам.
   – Пётр Брониславович, а можно, мы посмотрим, что там в спортзале? – попросил взбодрившийся Антоша Мыльченко, и Зоя тут же подхватила:
   – На норки, на трупики?
   Но учитель физкультуры отрицательно замахал головой. Ребята принялись громко настаивать, проситься и канючить, и довольно быстро Пётр Брониславович сдался.
   – Только на одну минутку, – подчёркнуто сурово заявил он. – Так, у вас у всех есть носовые платки? Быстренько вытаскивайте. А без платков не пущу в спортзал ни за какие коврижки.
   Платки оказались у всех, кроме Антона. Пётр Брониславович был неумолим. Тогда Арина молча протянула Антоше свою шапку. Детектив просиял, с благодарностью принимая от неё средство химической защиты.
   – Закрываем нос и рот платком! – скомандовал Пётр Брониславович, запуская в спортзал четвёрку особо любопытных учеников. – Прищуриваем глаза! Аккуратно заходим! Дышим через раз.
   Ничем особенным в спортзале не пахло, добросовестный учитель просто боялся воздействия крысиного яда на подрастающие детские организмы. Да и смотреть, собственно, было нечего. Только негромкий шорох слышался непонятно откуда. И ещё попорченные маты зияли рваными ранами. А так ни крыски, ни трупа, ничего не видно… Все Пётр Брониславович уже ревностно смёл в ведро.
   – А откуда они выбегают? – спросила Арина через платок. Она стояла в самом хвосте группы и почему-то не норовила, как обычно, вылезти вперёд и всё в подробностях рассмотреть.
   – Вот так и не понял, – вздохнул Пётр Брониславович. – Как будто отовсюду. Ко мне тут специалистка по крысам приходила, так тоже этого места не нашла.
   – А яды где? – поинтересовался Витя Рындин, присаживаясь на корточки и приглядываясь.
   – Вот, – с видом знатока Антоша Мыльченко указал в узкую щель между матами.
   – Вареньице! – презрительно фыркнула Зоя Редькина, намереваясь пнуть кучку «вареньица» ногой.
   – Не вздумай трогать! – подскочил к ней Пётр Брониславович. – Очень ядовитое!
   – Сфотографировать можно? – спросила Арина, доставая телефон.
   – Давай. Но вообще я уже во всех ракурсах наснимал, – сообщил Пётр Брониславович. – Всё, посмотрели? Выходим.
   Он вывел свою экскурсию за пределы спортзала.
   – И когда в спортзале можно будет физкультуру проводить? – спросил Витя Рындин.
   – Когда там больше крыс не будет, – ответил Пётр Брониславович. – А специалист на этот счёт ничего конкретного не обещала.
   – Что за специалист? – поинтересовалась Арина, наблюдая, как Витя за спиной у Петра Брониславовича благополучно выдрал из замка застрявшую там отмычку.
   – Вызванный нашим руководством! Оставила номер своего телефона.
   – О, а можно и нам? – Арина засуетилась возле Петра Брониславовича, который на автопилоте вытащил из кармана и показал ей визитку с двумя строчками цифр и букв.
   – О, спасибо, – Арина быстренько сфотографировала эти цифры-буквы.
   – Сказала, звонить ей можно, если что… – явно вспоминая что-то, проговорил Пётр Брониславович. Хотел ещё что-то добавить. И вдруг осёкся на полуслове.
   – Что случилось? – Арина Балованцева тут же заметила неладное.
   – Ничего не понимаю… – пробормотал Пётр Брониславович. – Каким ещё руководством, если я только сегодня директору с завучем об этих проклятых крысаках хотел сказать. И опять не успел. Ладно, всё, ребятки, идите-ка по домам… Вы уж, пожалуйста, про этих крыс никому не рассказывайте, ладно? Я всё сам улажу…
   – Хорошо, хорошо…
   – Вот, спасибо. Всё, Арина, Антоша, до свидания, давайте-давайте…
   Пётр Брониславович сделался сразу тревожным, заботы и проблемы вновь омрачили его лицо. Он шмыгнул в спортзал и закрылся на замок. Ребятам ничего не оставалось, кроме как покинуть здание школы. Потому что их одноклассники давно уже разошлись по домам.

Глава VII
Чтобы жизнь мёдом не казалась

   – Как же это всё подозрительно, – сказала Арина, когда она и те, кто был посвящён в тайну Петра Брониславовича, оказались в самом углу спортивной площадки, возле дырки в заборе.
   – Да чего подозрительного-то? – попытался разрядить напряжение Витя. – Сейчас этих крыс везде, как собак нерезаных. Где хотят, там и шастают. Скажи спасибо, что они на людей не нападают.
   Арина ничего не ответила.
   – А если начнут? – округлила глаза Редькина.
   – В лоб получат, – отрезал Витя Рындин.
   Антон Мыльченко стоял далеко в стороне и старательно делал вид, что совершенно не прислушивается к разговору. Но на самом деле держал ушки на макушке. Он очень боялся, что над ним, чья версия загадочных проблем Петра Брониславовича потерпела полный крах, будут смеяться. И собирался, услышав хоть что-нибудь в свой адрес, сразу же давать отпор.
   Но никто над ним не смеялся. И когда компания, наконец, отправилась по домам, Антоша не спеша побрёл сзади. Мысли его были заняты рассказом о сыщике Великолепенском. Ведь теперь приходилось полностью переделывать весь детективный сюжет о происках коварной Галины, страданиях доброго друга главного героя Петра и о трагической загадке, которую сыщик раскрыл… Но тревожная обстановка, связанная с этой загадкой, осталась. Антон уверял себя, что, как тонкий психоаналитик, всем своим существом чувствует её. Жаль только, что теперь никак нельзя было сообщить об этом Зое Редькиной. Она сразу в волосы вцепится, без всякого предупреждения. Антоша понял, что опять остался без верного слушателя. И, наверное, друга.
   Антон горестно вздохнул, глядя в спину Редькиной, которая шустро семенила под руку с Ариной Балованцевой. Совершить что-то необыкновенное, распутать какую-нибудь другую непонятную историю, настоящую, таинственную и опасную, – вот что необходимо было ему! Распутать – и таким образом полностью реабилитироваться перед Зоей. Чтобы опять начать с ней дружить. И чтобы рассказ дальше продвинулся.
   На следующий день в столовой по длинному столу, за которым сидел и обедал седьмой «В», друг за другом деловито пробежали три крысы. Увидев их, девочки, да и некоторые мальчики, подняли страшный визг и, побросав ложки и тарелки, вскочили со своих мест. В другом конце обеденного зала тоже зазвенела посуда и раздались громкие вопли и визг. Несколько классов одновременно ринулись вон из столовой.
   Арина Балованцева, чьё лицо стало белее мела, сидела, вцепившись в табуретку, и не могла пошевелиться. Уже вылетела из столовой большая часть её класса, а она всё сидела и не двигалась.
   – Арин, пойдём, чего ты? – подёргал её за плечо Витя Рындин.
   И почувствовал, что Арина будто окаменела.
   – Где они? – сквозь зубы проговорила она.
   – Крысы? Да убежали, – ответил Витя. – И наши все тоже смылись. Так что пойдём отсюда.
   Арина огляделась.
   – Я не могу, – пробормотала она, – у меня ноги дрожат. И руки. Стыдно идти. Я очень, оказывается… крыс боюсь.
   Она с усилием отодрала руку от края табуретки и протянула её вперед. Рука сильно дрожала, просто ходила ходуном.
   – Видишь?
   Витя кивнул и взял Арину за руку. В этот момент мимо стола пронеслись повар, завуч и учительница биологии.
   – Все спокойно выходим из столовой! – сложив ладони рупором, кричала завуч. – Спокойно!
   – Чего сидите, быстренько идите отсюда! – обернувшись на Арину и Витю, скомандовала учительница биологии и махнула рукой в направлении к двери, куда мощным потоком уже хлынули все, кто ещё оставался в столовой.
   Арина растерянно посмотрела на Витю.
   – Я боюсь, представляешь? – сказала она, но с места всё же не двигалась. И свою дрожащую руку у Вити не отнимала. – Боюсь, пойду, а крыса на ноги мне прыгнет… Они такие серые, противные. Зубы длинные, жёлтые, грязные, заразу переносят и носы откусывают… На меня прямо столбняк напал, только я их увидела. Что, позор мне, да?
   – Ну, что ты, мало ли кто чего боится, – ответил Витя.
   Он-то крыс совершенно не боялся. А сейчас не мог понять, что происходит. Потому что был даже рад, что по столу пробежались крысы. Сколько Витя знал Арину, получалось так, что она не боится ничего – ни свирепой училки Овчарки, ни хулиганов, ни тёмных улиц… Витя и сам был далеко не трус, но девочка Арина Балованцева удивляла и его, и всех своей решимостью и бесстрашием. Витя очень хотел быть с ней рядом, стать ей нужным. Но как? Единственное, что Витя хорошо умел делать, – это охранять и защищать, недаром он занимался кикбоксингом и пятиборьем. И Витя всегда был рядом с Ариной, готовый в любой момент защитить и обезопасить её. Но Арина сама справлялась со всеми своими проблемами. Витя восхищался ею и думал, что она, видимо, супер-девочка. А тут крысы помогли… Обычные крысы, которых почти что все девчонки боятся. И Арина, как выяснилось, боится. Так боится, что даже позволила себе оказаться совсем беззащитной и перепуганной…
   Витя взял её за плечи и заставил подняться с табуретки.
   – Дрожат? – спросил он.
   – Да.
   – Это из-за того, что ты очень напряглась. Я же видел – все наши, как полагается, завизжали и побежали. А ты сидела молча и не двигалась, – с этими словами Витя повернул Арину к себе и пристально посмотрел ей в лицо. – Потому что хотела показать, что не боишься. Ведь так?
   – Да.
   – Зря. Я же с тобой. Так что не бойся ничего.
   – Ладно.
   Витя с облегчением вздохнул и улыбнулся Арине.
   – Пойдём, – сказал он, кивая на дверь, – мы тут последние остались.
   Глядя себе под ноги, Арина резко зашагала к выходу.
   – Я на улицу, – проговорила она.
   – Я с тобой. – Витя не отставал.
   В этот момент со стола с громким звоном упала ложка, которая до этого, прилипнув к размазанной картошке-пюре, балансировала на самом его краю. Арина с ужасом вскрикнула, обернувшись на этот звук. И бросилась бежать.
   – Да что же это такое?! – затормозив возле умывальников, всхлипнула она. – Истерика у меня, что ли? Я ведь вчера почти не боялась, когда в спортзал мы заходили на крыс смотреть. А тут…
   – Потому что там, в спортзале, крыс не было, – резонно заметил Витя. – Брониславович их всех потравил и выкинул.
   – А если бы увидела, то… Опозорилась бы перед всеми? Я ведь ни хомячков, ни морских свинок не боюсь. И пауков не боюсь тоже… А крыс и мышей – да… Витя, не говори никому, что я их боюсь, ладно? Подтверди, пожалуйста, что не проболтаешься!
   – Конечно, – ответил Витя. – А крыс я всех загашу, если попадутся. Ты их даже не заметишь. Ну, пойдём.
   – Да ноги же дрожат. И руки… – Арина наклонилась над краном, открыла воду, трясущейся рукой умыла лицо.
   И только после этого двинулась к выходу, где стояли учителя и уже грозно кричали, чтобы Витя и Арина поторапливались.
   – И никто их не заметит. – С этими словами Витя одной рукой обнял Арину, а другой крепко сжал её ладошки, которые она сложила в тугой замок. – На улицу, говоришь?
   – Ага.
   Они вышли из столовой и, игнорируя звонок на урок и призывы учителей соблюдать спокойствие и приступить к занятиям, отправились на улицу.
   – Экстремалы! – увидев, как обнявшиеся Арина и Витя покидают здание школы, уважительно хмыкнул какой-то старшеклассник.
   Пётр Брониславович, узнав о пробежке крыс по столовой, тут же пришёл к директору с повинной. Овчарка и завуч по воспитательной работе присутствовали при их разговоре. И вскоре вся школа знала, откуда именно бегут крысы и кто виноват в том, что они появились в практически образцовом учебном заведении. Бедного Петра Брониславовича быстро заклеймили позором.
   После обеда у седьмого «В» прошёл урок истории, а затем физкультура, которая была сегодня последним уроком. Поэтому, когда весь седьмой «В» собрался у раздевалок, косясь на закрытую дверь столовой, Пётр Брониславович подошёл к своим питомцам и с грустным видом велел отправляться на улицу и начинать разминаться. А он, мол, сейчас подойдёт.
   – Вы с крысами идёте бороться? – шёпотом спросила Арина Балованцева, видя, что учитель развернулся и направился куда-то.
   К Арине уже вернулся её прежний вид. Прогуляв урок истории, она успокоилась, пришла в себя. Никто бы не подумал, что какие-то полтора часа назад она была насмерть перепугана тремя мелкими хвостатыми тварями. Тем более что Витя, который поклялся уничтожать всех крыс, если только те появятся возле Арины, всегда был рядом с ней.
   – Какое там с крысами… – махнул рукой Пётр Брониславович и печально вздохнул. – С ними пока некогда. Спортзал я запер, может, они оттуда не вырвутся. А иду я бороться с учениками восьмого «Г». Знаете такой?
   Класс загудел. Многим ребятам частенько доставалось от агрессивно настроенных тамошних ученичков.
   – Ну так вот, вообще-то я от вас должен уйти и взять у них классное руководство, – обводя прощальным взглядом своих гавриков, проговорил Пётр Брониславович. – Сейчас иду их усмирять. Они не хотят учиться, бунт в кабинете истории подняли. Говорят, крыс боятся…
   – А как же мы? Без вас? – раздалось девятнадцать голосов. Столько народу было в седьмом «В».
   – А вы… К вам… А! – махнул рукой Пётр Брониславович. – Короче, шагом марш на улицу. Урок уже идёт! Я скоро к вам присоединюсь.
   Решительными шагами Пётр Брониславович направился к лестнице и скрылся из поля зрения.
   Арина, как и весь седьмой «В», молча стояла и обдумывала то, что сейчас произошло. Пётр Брониславович попал в неприятную историю, с ним обходятся явно несправедливо, поэтому нужно обязательно что-то придумать, чтобы помочь ему…
   Из-за закрытой двери столовой слышался шум, звон кастрюль и громкие крики. Там, по всей вероятности, разбирались с крысами. Но Арина даже и не думала о крысах и об угрозе, которую они представляют….
   – Слушайте, да как же мы без Брониславовича будем? – громко спросила она у своих одноклассников. – Он же такой хороший!
   – Родной наш… – тут же всхлипнула добрая Зоя Редькина.
   – А кого нам вместо Брониславовича дадут? – продолжала Арина, глядя на свой затихший класс. – Сейчас у восьмого «Г» классным руководителем Сырник. Прикиньте, если нам этого Сырника перекинут… Что нам тогда делать?
   – Что делать? – удивился Костя Шибай. – Чморить его будем, как и раньше.
   – А оно нам надо? – сказала Арина. – Слушайте, нужно отстоять нашего Брониславовича.
   И седьмой «В» поддержал её.
   – Не отдавать Брониславовича! – раздалось несколько голосов.
   – Надо к директору пойти!
   – Что это ещё за беспредел? Надо у нас спрашивать, хотим мы Брониславовича отдавать или не хотим!
   – Тогда слушайте, что я придумала, – решительно заявила Арина, подзывая всех к себе.
   И седьмой «В», вместо того чтобы идти на улицу заниматься физкультурой, собрался в кружок. Ребята несколько минут шептались, а потом, подхватив свои рюкзаки и сумки, уверенными шагами направились к кабинету директора.

Глава VIII
Пикет

   – А это что же такое? – всплеснул руками директор школы, открывая дверь и выходя из своего кабинета.
   Шёл шестой урок. В школе было тихо, волнение, связанное с появлением крыс в столовой, немного улеглось. А возле директорского кабинета на полу сидел в полном составе седьмой «В» класс.
   – Так что это такое? – повторил директор, поднимая очки и тщательно приглядываясь к сидящим на полу мальчикам и девочкам.
   – Это пикет, – ответила ему девочка с тёмно-пепельными волосами, постриженными в короткое «каре». Директор не помнил её фамилии, помнил лишь, что она пришла в школу новенькой в самом начале этого года.
   – Что значит пикет?
   – Мы пикетируем ваш кабинет, бойкотируем уроки и выдвигаем свои требования, – вновь заявила девочка с «каре».
   – Вот это да! – удивился директор.
   Его ждали неотложные и чрезвычайно важные дела. В школу была срочно вызвана санэпидстанция для борьбы с нашествием крыс. И она должна была прибыть с минуты на минуту. Поэтому директору необходимо было её встретить и дать соответствующие инструкции. А тут ещё пикет какой-то…
   – Мы требуем, чтобы нашего классного руководителя Петра Брониславовича Грженержевского не отдавали в другой класс! – звонко отчеканила девочка-руководитель.
   – Мы хотим, чтоб он остался с нами! – добавила Зоя Редькина.
   – Да, почему нас не спросили? – на разные голоса понеслось по гулкому коридору.
   – Нам с ним хорошо!
   – А восьмой «Г» и без него обойдётся!
   – Наш Пётр Брониславович!
   – Наш!
   – Наш!
   Директор на минуту растерялся, но быстро всё понял и взял себя в руки.
   – А ну-ка быстренько на урок давайте! Ишь, что придумали! – нахмурив брови, заявил он.
   Но никто не поднялся с места.
   – Я кому сказал! Какой у вас там урок?
   – Верните Петра Брониславовича!
   – На урок, я сказал.
   – Сначала выполните, пожалуйста, наши требования, – твёрдо сказала Арина. – А если не выполните, мы так и будем тут сидеть. И даже голодовку объявим.
   – Чтобы у нас не забирали нашего Петра Брониславовича, – добавил Витя Рындин.
   И тут добродушный директор разозлился.
   – Какого вам ещё Петра Брониславовича? – произнёс он, уперев руки в бока. – Это того, у которого в классе вот такая дисциплина, что ученики вместо занятий у директора под дверью сидят?
   – Это единственный эффективный способ, – заявила Арина Балованцева. – Иначе вы бы вообще нас слушать не стали.
   Директор на минуту смутился, сначала кивнул, но затем помотал головой в знак отрицания. И продолжил:
   – И чего вы хотите добиться? Чтобы у вас Пётр Брониславович остался классным руководителем?
   – Да! Да!
   – Пётр Брониславович? Тот самый Пётр Брониславович, который развёл целый спортзал крыс, вовремя мне об этом не доложил – и теперь школа под угрозой эпидемии крысиных болезней? Да он не то что классного руководства недостоин, его вообще нужно уволить за такую халатность! Да! Всё, некогда мне с вами разговаривать! Немедленно поднимайтесь и идите на занятия!
   – Ни за что!
   – Выполните наши требования!
   – Нельзя Петра Брониславовича увольнять!
   – Это самоуправство!
   – Произвол!
   Директор схватился за голову.
   – Я вам покажу произвол!
   Он хотел ещё что-то добавить, но тут весь класс вскочил с пола и окружил директора плотным кольцом.
   – Послушайте, Михаил Афанасьевич, – заговорила Арина Балованцева, поднявшись с двух сумок (своего ранца и Витиного рюкзака), на которые уселась на всякий случай – чтобы, увидев пробегающую крысу, не завопить и не испортить операцию. – Давайте договоримся. Ведь у нас очень простое условие. Мы хотим, чтобы Пётр Брониславович остался у нас классным руководителем. И к тому же, поверьте, он совсем не виноват в том, что крысы в школу рвутся.
   – Ха, не виноват! – фыркнул директор.
   – Пообещайте нам, пожалуйста, что, если Пётр Брониславович остановит крысиное нашествие, он останется с нами, – поспешно проговорила Арина, потому что Витя Рындин взглядом указал ей на Овчарку, которая на всех парах неслась к ним по коридору.
   Директор тоже увидел Екатерину Александровну. И понял, что, видимо, санэпидстанция уже приехала. Он хотел броситься навстречу Екатерине Александровне и расспросить её обо всём, но вокруг него стояли дети с такими решительными лицами, что деваться бедному директору было некуда.
   – Пообещайте! – не отводя от него взгляда, говорила Арина.
   – Пётр Брониславович изгонит всех крыс! – воскликнул вдохновенный Антоша Мыльченко. – Честное благородное слово!
   – Вы только пообещайте, что за это оставите его у нас, не будете в восьмой «Г» переводить!
   – Вот и все наши условия!
   – Вы согласны? – Арина посмотрела на директора так пронзительно, что он сдался.
   – Согласен, согласен, – махнув рукой, сказал он. – Только не мешайте мне сейчас! Что ж за дети-то такие!
   – И пускай это останется тайной, – добавила Арина, видя, что директор побеждён. – Пусть Пётр Брониславович не знает о нашем соглашении. Можно?
   – Можно, – устало кивнул директор.
   – А тогда подпишитесь, пожалуйста, вот здесь, – с этими словами Арина протянула директору школы тетрадный листок с какой-то надписью и ручку. – Раз вы согласны.
   Директор взял ручку и поставил свою подпись под текстом, где он успел увидеть слова «…выгонит из школы крыс», «обещаю», «оставить в 7 «В» классным руководителем»…
   – Это ещё что тут такое? – расшвыривая ребят в разные стороны, в толпу, окружившую директора, ворвалась учительница математики Овчарка. – Да как вы смеете? Кто разрешил? Почему не на уроке?
   – Вот теперь идём, – спокойно ответила Арина. – Спасибо. Мы верим вам, Михаил Афанасьевич.
   – Что такое? – гавкнула Овчарка вслед удаляющимся ребятам. – Кто разрешил верить директору?
   – А почему же нам не верить? – обернувшись, спросила Арина. – Это ведь наш директор.
   – Молчать! Не сметь! – Екатерина Александровна разошлась не на шутку и ринулась вслед за Ариной, чтобы схватить её и проучить как следует.
   Но директор остановил её:
   – Подождите. Мы уже во всём разобрались. Приехала санэпидстанция?
   – Да! Да!
   – Так пойдёмте скорее.
   Директор в сопровождении пыхтящей и покрасневшей от гнева Овчарки отправился вперёд по коридору, а седьмой «В» поспешил в физкультурную раздевалку.
   Навстречу ребятам из кабинета истории вышел Пётр Брониславович, только что выигравший неравный бой с разбушевавшейся стихией неуправляемого восьмого «Г» класса.
   – Это ещё что за марш-бросок по коридорам? – удивился он, не успев даже перевести дух. – Я вам куда сказал идти?
   – Пётр Брониславович, мы вас почти отстояли! – радостно воскликнула наивная Редькина. – Вы остаётесь с нами! А то вас уволить хотели!
   – Кто? – Пётр Брониславович остолбенел. – Как это – уволить? За что? Уже?
   Витя Рындин не выдержал и незаметно отвесил Редькиной вразумляющий пинок.
   – То есть не вас уволить… – тут же попыталась исправить свою оплошность Редькина.
   – Вернее, не уволить, а от нас в восьмой «Г» перевести! – выкрутилась Арина Балованцева. – Мы хотим с вами остаться!
   – А ну-ка на физкультуру! – Пётр Брониславович замахал на своих учеников руками. – Ишь, слоняются тут по коридорам. Только я о них хорошо сказал, как тут же вот что! С вами ещё приходится бороться. Нет уж, дудки. Мне мышей этих хватает. И монстров из восьмого «Г».
   – Нет, мы смирные, мы уже побежали! – заглянув в лицо Петру Брониславовичу, проговорила Зоя Редькина, которая не переставала переживать, что сказала своему гонимому классному руководителю то, что не нужно было говорить.
   И вслед за остальными дунула к раздевалке.
   До конца урока оставалось меньше двадцати минут…
   Этот урок был сегодня у седьмого «В» последним. Моментально переодевшись и схватив свой ранец, Арина Балованцева вылетела из школы. На выходе она увидела, что малыши, которые учатся во вторую смену, толпятся на улице. И некоторые уже разворачивают лыжи, явно направляясь по домам. Те, у кого только что закончились уроки, грустно наблюдали эту картину.
   – Везука же второй смене! – раздались завистливые голоса. – У них уроки отменили! Они сегодня не учатся!
   – Школу закрывают! Крыс гонять. Ура! – слышалось со всех сторон.
   Первые несколько минут седьмой «В» радовался вместе со всеми. Веселилась и Арина. Но быстро вспомнила о том, какой ценой у них должен остаться классным руководителем Пётр Брониславович. Остановившись посреди толпы, она пристально смотрела на Антошу, который бодро крутился, радуясь вместе со всеми. И думала. Нужно было что-то предпринять. Противные крысы, несчастный Пётр Брониславович…
   – Что делать, Вить? – наконец, спросила она у Рындина, который отделился от группы мальчишек и подошёл к ней.
   – Да, здорово, конечно, что школу закрыли, – почесав затылок, проговорил он. – Но это осложняет задачу. Ведь надо туда пробраться. А как?
   – Пойдём в сторонку отойдём и подумаем, а то тут все носятся, как мамонты, – Арина кивнула в сторону спортивной площадки.
   Зоя Редькина направилась за ними. Антоша Мыльченко последовал туда же. Постепенно все ребята радостно разошлись по домам. Пригревало тёплое солнышко. Арина, Витя и Зоя Редькина расселись на спортивных снарядах. Антон встал поодаль, придав своему лицу выражение как можно более независимое.
   – Действительно, дело сложное, – сказала Арина Балованцева. – Попал наш Пётр Брониславович. Нам нужно в первую очередь выяснить, откуда эти крысы в спортзал бегут. Подумайте, ведь странно как-то – просто так крысы в школу не будут рваться. Им что-то у нас надо.
   – Ясно что – пожрать! – усмехнулся Витя.
   – Если бы так, – покачала головой Арина, – тогда бы они со столовой начали. А эти гады в первую очередь сожрали несъедобные маты. И только через неделю в столовую побежали. А обычно животные быстро ориентируются, где вкусную жрачку дают.
   – Тогда этим крысам, получается, всё равно, что грызть… – произнёс в задумчивости Витя. – Всё просто! Крысы бегут оттуда, где у них ходы есть!
   – И ещё очень подозрительная вещь. – Арина подняла палец кверху. – Что за тётка приходила к Брониславовичу крыс травить? Если ни он, ни руководство никого не вызывали? С какого перепуга её принесло?
   – Бизнес у неё, может, такой, – робко предположила Редькина. – Кто чем занимается, а она крыс за деньги травит. Как узнает, где крысы водятся, сразу туда. Типа платите деньги, изведу ваших грызунов в один момент.
   – Может, и бизнес… – с сомнением протянула Арина. – Но как она узнала, если Брониславович никому не успел сказать? Он же говорит, что крысаков заметил в понедельник, а ещё в субботу никого там не было.
   – И в воскресенье никто, по идее, не должен был в спортзал заходить, – подхватил её мысль Витя. – Тёткой нужно вплотную заняться. Гуманоид, скажи, ты помнишь, как она, эта тётка, выглядела?
   Антон Мыльченко вышел на середину, оглядел собравшихся и с достоинством кивнул.
   – У меня профессиональная писательская память на лица, – заявил он. – Помню всё, как свои пять пальцев. И фотография имеется.
   С этими словами он вытащил свой телефон, показал Арине и Вите несколько фотографий. Да, пальто светло-коричневое угадывалось, но лицо женщины везде было смазанным.
   – Дя-я-я… Ничего не поймёшь тут у тебя… – усмехнулся Витя.
   – А лучше фото нет?
   – Нет…
   – Ну, надеюсь, в памяти у тебя это лучше сохранилось, – Арина показала на Антошину голову, слезла с бревна. – Потому что именно ты должен будешь её опознать. И не ошибиться. Вон, видите, машина какая-то у входа в школу стоит? Это, наверно, санэпидемстанция приехала. Антоша, пойдём-ка с тобой постоим около неё, подождём.
   – И чего? – не понял Антоша.
   – Как начнут все эти крысиные отравители из школы выходить, так ты будешь их внимательно рассматривать. И если тётку эту узнаешь, сразу нам дашь знать, – пояснила Арина.
   – А, – догадался Антоша, – понял! Если она будет среди них, значит, можно считать, что она настоящая государственная крысиная отравительница.
   – А если нет, значит… – Витя с сомнением покачал головой. – Да ничего это не значит. Может, она там работает, но просто не приехала сейчас в нашу школу. Вдруг её просто отправили другой объект отравлять. Разве такого не может быть?
   – Может, конечно. – Арина не хотела соглашаться с ним. – Но по идее так всегда бывает, что тот, кто начал одним объектом заниматься, до конца там дело и доводит. Логично?
   – Ну, вроде как…
   – Значит, должна приехать. Конечно, может, это всё и бред, но вдруг эта тётка специально к нам подослана, чтобы проверить, как крысы нас болезнями заражают? – заявила Арина.
   Все замерли и задумались. Редькина боязливо поёжилась.
   – А вдруг правда? Бегут ведь эти крысы неизвестно откуда… Бактериологическое оружие массового поражения заносят! – Антон Мыльченко заволновался не на шутку.
   И на этот раз все вдруг внимательно прислушались к его словам. Сразу каждому захотелось совершить подвиг – избавить школу от вражеского нашествия, выяснить всю эту странную историю и вывести злоумышленников на чистую воду.
   – Надо действовать, что ж мы стоим! – воскликнул Антоша, и все словно вышли из оцепенения и активно зашевелились.
   – Антон, пойдём тётку высматривать, – махнула рукой Арина.
   – И я с вами! – воскликнула Зоя. – Ты не думай, я не примазываюсь, мне просто тоже Петра Брониславовича жалко.
   – Пойдём, – на этот раз согласилась Арина, которая вообще-то любила действовать в одиночку. Или с Витей. – Вить, а ты…
   – А я в школу попытаюсь прорваться, – подхватил Витя. – Посмотрю, откуда крысаки выбегают. Если получится снять видео, сразу пришлю…
   – Погоди! – крикнула Арина вслед Вите, который направился к школе. – У кого есть кулёчек какой-нибудь, мешочек…
   – Вот, у меня! – запасливая Редькина помахала в воздухе шуршащим целлофановым пакетом.
   – Спасибо, Зоя! – Арина взяла пакет и передала его Вите. – Ты говорил, твоя бабка всю жизнь крыс травит?
   – Ага. Она в частном доме живёт. Её вся эта грызущая живность уже задрала. Так что в отравах она хорошо разбирается, – с гордостью заявил Витя.
   – Ну вот, набери немножко отравы из спортзала, бабке покажешь, – сказала Арина. – Она наверняка знает, какие яды бывают и точно ли это крысиный. – Только очень осторожно! Мы же не знаем, с чем имеем дело!
   Антоша Мыльченко усмехнулся.
   – Ой, да что там знать-то? Известное дело: от мышей – мышьяк, от крыс – крысняк. А не верите – я вам сейчас всё загуглю…
   – Ох, Мыльченко, прям такой умный – по горшкам дежурный! – издевательски фыркнула Зоя Редькина. Она все ещё была чрезвычайно зла на Антошу – за его бредовые идеи, которым сама же поверила.

Глава IX
Сыщик работает по индивидуальному плану

   Когда через некоторое время ребята вновь встретились на спортивной площадке у школы, обсудить им было что. Во-первых, успевший добыть из спортзала образцы отравы Витя вернулся от своей бабки. И сообщил, что бабка яд признала, то есть подтвердила, что перед ней крысиная отрава, самая настоящая. То есть отрава, известная ещё со старинных времён, самая традиционная. Так что с этим всё в порядке.
   И, во-вторых, как Антоша (и сыщик Великолепенский вместе с ним) ни старался, женщину-отравительницу, которая приходила к Петру Брониславовичу, среди сотрудников санэпидстанции он узнать не смог. Конечно, чтобы избежать понуканий и насмешек, Антоше было выгоднее ткнуть пальцем в первую попавшуюся тётеньку и заявить: мол, вот он я какой умный, разглядел и вспомнил! Но Антон посчитал, что правда жизни важнее. Тем более для следствия, которое он не оставлял попытки возглавить.
   И даже наоборот – то, что он не разглядел среди уезжавших сотрудников санэпидстанции ту подозрительную крысоотравительницу, подтвердило Аринину версию о том, что приходила эта тётя откуда-то ещё. Ведь почему-то она оставила, как удалось выяснить у Петра Брониславовича, только номер мобильника, а не телефонный номер городской санитарно-эпидемиологической станции.
   Антоша Мыльченко только хотел сделать ценное замечание, но в это время Арина хлопнула себя ладонью по голове и крикнула:
   – Да что ж мы сидим-то? Тётка же номер мобильного телефона оставила, а Пётр Брониславович мне его назвал! Надо позвонить ей и заставить в школу прийти… А тут-то мы её схватим и всё выясним.
   Антон подумал, что хотел предложить то же самое, но его опять опередили. Он понимал, что руководство расследованием плотно перешло в Аринины руки. И теперь наверняка в них и останется. Антоша видел, что Арина очень хочет изгнать из школы крыс. И поэтому она будет такой деловой и решительной, что за ней просто не угнаться. Хоть представляй себя великим сыщиком, хоть нет…
   «Ну и ладно! – набычившись, подумал Антоша и продолжал наблюдать за тем, как Арина Балованцева уверенно отдаёт распоряжения и команды, а Витя и перебежчица Редькина с ней соглашаются и все её приказы выполняют. – Ну и слушайтесь свою Арину, звоните своей тётке. А я сам по себе буду. Независимым. Нечего мной командовать. Я проведу свое собственное, независимое расследование. Я такое узнаю, что ого-го! Вы ещё вспомните сыщика Великолепенского восторженной речью!»
   И в голове Антоши уже громоздились планы, первые наброски нового сюжета будущего детектива, коллизии, перипетии… Он так увлекся, что даже не сразу заметил, как Арина, Витя и перебежчица Редькина двинулись вперёд, на ходу что-то оживлённо обсуждая.
   «Ага, звонить всё-таки этой тётке будут, – догадался Антоша. – Встречу ей назначать. Ладно, а я за ними самостоятельно послежу. Ещё посмотрим, кто быстрее всё расследует!»
   Антоша только хотел незаметно отбежать подальше и затаиться где-нибудь в укрытии, как Арина обернулась и, показав на него, махнула рукой Вите. Тот быстро подскочил к Антоше и в два счёта доставил его к остальной компании.
   – Антоша, а вот теперь расскажи подробно, как эта тётенька выглядела, – сказала Арина. – Скинь-ка нам всем фотографию, которую ты сделал. Нам это очень важно.
   – Но я же смотрела – ничего не видно на этой фотографии! – фыркнула Редькина.
   Витя уставился в свой телефон, то увеличивая, то уменьшая присланный Антошкой снимок.
   – Тогда давай ещё раз подробно словами опиши её приметы, – потребовала Арина.
   Ни в коем случае нельзя было детективу Великолепенскому выдавать кому-либо, а уж конкурентам во главе с Ариной тем более, материалы своего следствия. Но что было делать? Конечно, отправить конкурирующую фирму по обманному следу, дать ложные приметы! Правда, как нарочно, Редькина, которая тоже тётеньку видела, могла всё испортить. Но тут Антону несказанно повезло – Редькина погналась за своим братом-первоклассником, которого отпустили с продлёнки, и он шатался теперь по окрестностям и не шёл домой.
   Поэтому, не теряя драгоценного времени, Антоша застрекотал, на ходу выдумывая форменную околесицу:
   – Она такая, эта тётенька… В пальто до пят, не помню, какого цвета, кажется, малинового…
   – Но тут же видно, что светло-коричневого, Антон!
   – Ах, ну да… Терракотового. Да. Без сомнения. Именно такого цвета. В чёрных ботинках на каблуках, да, я совершенно уверен – в чёрных, каблуки – во! Намотан длинный шарф, шапка такая изысканная, да – из бараньего меха шапка. Лицо плохо запоминается. Но подозреваемая может употреблять косметические средства, так что узнать её будет трудновато.
   Редькина уже возвращалась – своенравный брат сбежал.
   Антон заторопился:
   – Волосы не помню какие. Их не было видно из-под шапки. Да… Вот такая она была. И с большой сумкой. Ведь правда же, Зоя, та тётенька, что к Петру Брониславовичу приходила, была с большой сумкой. Мы с тобой видели.
   – Была сумка, – подтвердила подошедшая Зоя.
   – Ну вот! – с облегчением вздохнул Антоша. – Всё как есть вам рассказал. Зоя может подтвердить. То есть она уже подтвердила. А теперь вы будете этой женщине звонить?
   – Да, – ответила Арина. – Спасибо тебе, Антоша. Ты очень помог. Это ценная информация. А теперь надо договориться, во сколько и где мы ей назначим свидание.
   – Где? – удивился Витя. – Конечно, возле школы. Ведь её как будто Пётр Брониславович пригласит, я правильно понял?
   – Да. Возле школы, но в таком месте, где она стояла бы так, чтобы мы её видели, а она нас нет. – Арина почесала голову. – Вот, у палатки с журналами – самое лучшее место! Мы назначим ей встречу у палатки, вон, как там хорошо всё просматривается, будто на ладони! А сами вот тут затаимся, за углом школы. Она постоит, подождёт, пока Брониславович не явится. Поймёт, что он не придёт. И мы сможем проследить, куда она отправится дальше. Ведь нам нужно узнать, откуда она и чего ей нужно. Правильно я думаю?
   Все согласились. План был хорош. Да и место для встречи выбрано весьма удачное. Только Антоша загрустил.
   Арина вытащила телефон, набрала номер крысоубийцы. Гудки. Трубку никто не брал…
   – Что ж. – Сказала Арина. – Напишем ей «смс». И она принялась набирать на телефоне сообщение. «Добрый день. Это П. Брониславович, учитель шк. № 17. Необходимо встретиться. Это очень важно и срочно! Жду вас сегодня, в 17.00 возле школы рядом с палаткой «Пресса». Вы обещали помочь. Надежда только на вас».
   Сообщение благополучно доставилось абоненту. И… через пару минут пришёл ответ: «ОК».
   – Сработало!!! – воскликнула радостно Зоя, с восторгом глядя на Аринин телефон – как будто это он лично всё организовал.
   – А теперь по домам, – сказала тоже довольная Арина. – До наших семнадцати ноль-ноль ещё далеко. Без десяти семнадцать встречаемся здесь, на углу.
   Антоша пулей влетел в квартиру. Он работал теперь по своему собственному плану. Всё должно было получиться. Арина вызвала крысоотравительницу на встречу. Тётенька придёт к палатке. Но по тем ложным приметам, которые Антоша благоразумно продиктовал, ребята ни за что её не узнают. Ведь наверняка она явится в своём коричневом пальто… А Арина с Зоей и Витей будут ждать совсем другую женщину – в шапке из бараньего меха и так далее (Антон, если честно, плохо запомнил, чего именно он наплёл). На счастья Антона, фото в районе головы было размазано особенно – и то ли это волосы светлые, то ли шапка меховая над пальто возвышается, понять нельзя. А на эту женщину, настоящую крысоотравительницу, не обратят внимания. И тогда по её следу пойдёт сыщик Великолепенский! И вызнает место её дислокации. Нужно только предпринять соответствующие меры, чтобы слежка оказалась наиболее результативной. На то ведь и дан сыщику его прозорливый ум! Не тратя на пустые размышления более ни секунды, Антон Мыльченко решительно бросился к платяному шкафу.
   «Будут знать, как отодвигать меня на второй план!» – думал Антоша, собираясь на очередную операцию.
   До семнадцати ноль-ноль оставалось ещё несколько минут, а Арина Балованцева и её одноклассники были уже на посту. Палатка «Пресса» просматривалась замечательно. То и дело к ней подходили самые разные женщины – блондинки, брюнетки, в шапках, шляпках и без, в сапогах, туфлях на каблуках, в кедах, даже в валенках.
   – Она могла ведь и в другой одежде прийти, – резонно заметил Витя Рындин, присматриваясь к очередной тётеньке в длинном пальто, но в кепке и без намотанного шарфа.
   – Вполне, – вздохнула Арина, провожая взглядом тётеньку в светло-коричневом драповом пальто и без бараньей шапки. – А мог и Антоша что-нибудь перепутать. Где он, кстати?
   Антон не явился к назначенному времени. И как абонент был недоступен.
   – Я знаю. Он обиделся, – проговорила Зоя Редькина. – Его ведь сейчас хлебом не корми, дай что-нибудь расследовать. А тут вдруг мы все взялись за расследование. Вот он и сидит, наверно, дома. Грустит.
   – Понятно, – кивнула Арина.
   – Да и не нужен он тут особенно, – пожал плечами Витя.
   В это время к палатке подошли две женщины. Одна в коричневом пальто, другая в чёрном с наброшенным сверху большим платком с кистями. Они долго стояли возле витрины, что-то рассматривали, одна из них в конце концов купила журнал, но от киоска по-прежнему не отходила.
   – Редькина, смотри внимательнее, – указывая на женщин, прошептала Арина, – ты же её тоже видела. Может, какая-нибудь из этих? Время-то уже прошло.
   – Я плохо помню, как тётенька выглядела. Это Мыльченко за ней следил, – призналась Зоя, – она впереди всё время шла, я лицо не запомнила. Сумку помню. И что тётенька была невысокая и неспортивная – тоже помню. А вот в чём одета – не очень…
   – Это хуже, – вздохнула Арина. – Придётся ориентироваться на мыльченковские фотографии и приметы.
   – Не мог нормально сфоткать… – пробубнила Зоя, – руки-крюки.
   – Слушайте! – воскликнул Витя Рындин, который вообще был очень внимательный и наблюдательный. – А может, эта тётка тоже не промах. Может, она за тем, как Пётр Брониславович к киоску подойдёт, откуда-нибудь из укрытия следит. Посмотрите-ка вон туда!
   С этими словами Витя указал в сторону мусорных контейнеров, за которыми притаилась какая-то весьма подозрительная дамочка. Она то и дело высовывалась, вытягивала шею и приглядывалась к тому, что делается возле киоска «Пресса».
   – Да, странная какая-то, – согласилась Арина Балованцева. – Зоя, посмотри, может, это она и есть?
   Зоя Редькина прищурилась и пристально вгляделась в женщину в длинном дутом пальто, высоких сапогах и большой шляпе, которая высовывалась из-за мусорного контейнера женщину.
   – Ну, она?
   – Ой, даже не знаю… – проговорила Зоя в нерешительности. – Но как подозрительно выглядывает!
   Арина и Витя согласились с Редькиной и во все глаза уставились на подозреваемую. А Зоя мучительно морщила лоб и вспоминала…
   – Отлично! Явилась! – Антон чуть не подпрыгнул от радости.
   Та самая женщина, которая приходила в спортзал и травила крыс, появилась, опоздав всего на несколько минут. Антон сразу её узнал. А вот ребята, похоже, нет. Потому что они не бросились сразу её хватать. А подозреваемая нервно и неуверенно ходила туда-сюда, поглядывала на телефон, который пару раз у неё явно звонил. И озиралась, высматривая кого-то в толпе. Не кого-то, а Петра Брониславовича, понятное дело, она высматривала.
   Время шло. Антон посмотрел на часы. Было уже двадцать пять минут шестого.
   «Когда же она поймёт, что Брониславовича не будет? – весь в нетерпении думал Антоша. – Когда же она меня поведёт в свою штаб-квартиру? Вернее, я сам за ней пойду…»
   И в этот самый момент подозреваемая вдруг покинула место несостоявшейся встречи.
   «Не раздумывая ни секунды, сыщик Великолепенский бросился в погоню. Эта подозрительная женщина должна была наконец раскрыть ему тайну своей миссии». То есть, если говорить нормальными словами, Антоша Мыльченко со всех ног побежал вслед за тётенькой.
   – Не знаю, она или не она… – неуверенным голосом произнесла Редькина. – Та, вроде бы, толще казалась. И пальто у неё было явно другое.
   – Ну, пальто, – усмехнулась Арина. – Это не примета. У моей мамы знаешь сколько этих пальто – сотня, наверное. Так и у этой тётеньки. А вот то, что она одна-единственная тут за мусором прячется и кого-то высматривает, – это факт. Что будем делать?
   – Ждать, когда она восвояси отправится, – предложил Витя.
   Самым простым было, конечно же, снова позвонить крысоотравительнице и поинтересоваться, пришла ли она на условленное место ли нет. Ребята так и делали – но трубку по-прежнему никто не брал. А сообщать, что Петр Брониславовича на месте, смысла не было – ведь увидеть его возле палатки женщина по вполне понятной причине не могла. Вот Арина с Зоей и Витей просто ждали. Их внимание было по-прежнему приковано к подозрительной гражданке за мусорными контейнерами. Она и сама, кажется, это поняла. А потому внезапно бросилась в переулок. Ноги её в сапогах на высоких каблуках подламывались, дама шаталась, путалась в полах пальто, придерживала руками шляпку, иногда чуть не падала, но бежала шустро.
   – Уходит! – воскликнула Арина. – За ней!
   Наблюдатели, утомленные долгим ожиданием, с большим удовольствием сорвались с места. Подозрительная гражданка вот-вот должна была скрыться за углом.
   – Что делать-то с ней? – на бегу спросила у Арины Зоя Редькина. – Хватать, что ли?
   – Неудобно как-то… – проговорил Витя Рындин. – Тётенька все-таки взрослая.
   – Давайте хотя бы её просто остановим и спросим, – предложила Арина.
   И трое детей среднего школьного возраста с топотом понеслись вслед за одинокой беззащитной женщиной.
   «Того, что во время ответственной слежки за объектом наблюдения его будет преследовать оголтелая толпа, сыщик Великолепенский никак не ожидал. Подозреваемая всё больше удалялась, а толпа приближалась. Оторваться было необходимо во что бы то ни стало. Мобилизовав все свои силы, отважный сыщик…»
   Но что случилось с отважным сыщиком Великолепенским, Антон Мыльченко додумать не успел. Борзая тройка окружила его. Всего несколько вежливых реплик типа: «Извините, пожалуйста…», «А вы, случайно, не Петра Брониславовича ждали?» – успел он услышать. А потом…
   – Гуманоид, придурок, ты что, совсем опух? – срывая с головы Антоши любимую шляпку его мамы, разъярённым голосом завопил Витя Рындин, который первым догнал странную женщину и с близкого расстояния признал в ней переодетого Антошку Мыльченко.
   – Мыльченко! – Арина Балованцева никак не ожидала такого поворота событий. – Это ты? Но зачем, Антоша? Ты можешь нормально объяснить?
   – Он нас нарочно запутал! – со слезами на глазах воскликнула изрядно натерпевшаяся от Антона Зоя Редькина. – Что ж за вредитель-то ты такой!
   Она уже занесла кулачок, чтобы решительно треснуть артисту и предателю по морде, но Витя Рындин – хранитель порядка – успел перехватить её тощую ручку.
   – Ты придумал все приметы, которые нам назвал, а сам женщиной переоделся, чтобы нас по ложному следу направить? – продолжала пытать Антошу Арина.
   – Нет! Нет! – кричал он. – Я просто хотел сам! А ты… А вы мне не давали это… проявиться! Инициативу проявить! Вот! А я бы сам быстро нашёл.
   – Ишь, деловой какой, – усмехнулись ребята.
   – Да, Антоша, вот уж не ожидала я от тебя такого… – вздохнула Арина. – Да, это провал. И тётку ту упустили. И в тебе разочаровались.
   – Нет! – что было сил завопил Антоша. Он очень не хотел, чтобы в нём разочаровывались.
   – Не ори теперь, – огрев его по затылку, успокоил Антошу Витя. – Чего орёшь?
   – Держите, она уходит! – с этими словами Антоша дёрнулся из рук ребят, которые его крепко держали, ожидая команды начинать расправу. – Я же её преследовать побежал! Её, вон, её!
   – Куда, Гуманоид, рвёшься? – усмехнулся Витя, придерживая Антона.
   – Она же уходит! Вон, видите! Это она, она! – кричал Антоша, не переставая вырываться.
   – Убежать хочешь? – печально вздохнула Арина. – Как же я в тебе ошиблась… И уловки-то у тебя какие-то примитивные, Антошенька… Эх, ты… Придумал бы что-нибудь пооригинальнее.
   – Нет, это не уловки! Это настоящая тётка, которая приходила к Петру Брониславовичу! Ну позвоните ей, если не верите!
   – Звоним – не берёт трубку…
   – Ну Зоя, ну узнай же её пальто, пока она за угол не завернула! – взмолился Антон, обращаясь к Редькиной. – Ведь это она! Настоящая! Ну что ж вы мне не верите?
   Редькина молчала. Все остальные с сомнением смотрели на Антошу и на женщину, которой уже почти не было видно вдали. А направлялась она к их родной школе…
   – Опять нас хочешь по ложному следу направить? – глядя Антоше в глаза, поинтересовалась Арина. – Говори правду.
   – Нет же! Я сам за ней следил! Хотел сам выследить! – Антоша торопился и косил глазами в сторону удаляющейся подозреваемой. – Сам, один! Она же около палатки стояла! И пальто на ней всё то же – светло-коричневое!
   – Уже не терракотовое? – с издёвкой переспросила Арина.
   – Нет…
   – И шапка не баранья? – ехидно поинтересовался Витя Рындин. – Говори, Гуманоид, правду.
   – Ах… – Антон печально вздохнул.
   – А ведь она в школу, наверно, идёт… Ну, тогда побежали за ней. Мыльченко, ты тоже можешь, конечно, бежать. Но только смотри, без фокусов. – отвернувшись от Антоши, скомандовала Арина. – Вить, возьми этого чудо-сыщика за руку, чтоб лишней инициативы не проявлял. Ну, пупсики, главное, без фанатизма. Просто следим, куда она денется. Её нельзя спугнуть ни в коем случае.
   И они снова бросились в погоню. На этот раз с громким топотом никто не нёсся. Ребятам удалось как-то незаметно рассеяться. И начать слежку за той самой тётенькой, которая на их глазах купила журнал в киоске.
   Эта женщина в светло-коричневом пальто подошла к двери школы, подёргала её. Но дверь была закрыта. Женщина нервной походкой направилась к окнам, долго в них заглядывала. Наконец к ней подошёл охранник и громко сказал:
   – Чего, мамаша, под окнами высматриваете? Не учимся мы сегодня. Закрыли школу – и все дела. Так что идите-ка домой, там своего ребёнка ищите. Вся вторая смена сегодня не училась. Карантин, что ли… Идите-идите…
   Он проводил дамочку до ворот. И бедной подозреваемой ничего не оставалось, как, то и дело оглядываясь, удалиться от школы прочь. Витя, Арина и Зоя с Антошей с большим удовольствием «вели» её – кто бросался к качелькам и качался, кто делал вид, что считает ворон, кто отжимается от лавки. Так «довели» её до крайнего подъезда дома, торцом выходившего как раз на здание школы. Ближе, чем этот дом, к школе не стояло ничего.
   Тётенька скрылась в подъезде. Через пару минут в угловой квартире первого этажа зажёгся свет.
   – Это она в квартиру зашла, – приглядываясь к окнам, проговорила Арина. – Живёт она здесь, что ли?

Глава X
А они жрут и мрут

   Пётр Брониславович Грженержевский медленно вошёл в квартиру. Понуро снял со своих поникших богатырских плеч куртку, кое-как зашвырнул за тумбочку ботинки и заглянул в комнату. Весёлая румяная Галина Гавриловна прекратила играть на фортепиано бравурную мелодию «Гром победы, раздавайся!», соскочила с вертящегося стульчика и бросилась навстречу Петру Брониславовичу.
   – Что же ты такой хмурый, Петечка? – удивилась она, разглядывая своего печального супруга. – Опять плохое настроение? Эх, вот зря ты сегодня утром буженину есть не стал! А она заряжает весельем и бодростью! Только так! Это весь наш мясокомбинат знает! Все этим тоску лечат. Ну ничего… Сейчас ты как следует пообедаешь, грусть твою как рукой снимет. Я приготовила щи и свиных отбивных нажарила.
   Но Пётр Брониславович отказался от насыщенного обеда. И уже не в первый раз за последние две недели. Галина Гавриловна очень расстроилась. Что-то творилось с её добрым и весёлым мужем, кто-то обижал его. Но вот кто, что – он, как истинный герой, не говорил. Галина Гавриловна налила себе тарелку наваристых щей, села за стол, но есть не смогла, только пригорюнилась.
   Её супруг затаился где-то в глубине квартиры, сидел у компьютера, что-то читал, вздыхал, иногда вскакивал, листал какие-то книжки, снова читал и вздыхал. И чуть не плакал.
   Плакала Галина Гавриловна. Горячие слёзы капали в остывающие щи, есть которые она не могла, на вкусное варёное мясо, в густую сметану, которой полила Галина Гавриловна произведение своего кулинарного искусства. К которому её Петруша раньше никогда не оставался равнодушным.
   Так прошло около двух часов. В кухне появился Пётр Брониславович.
   – А что ж ты, Галиночка, на музыке не играешь? – запинаясь и виновато хлопая глазами, несмело спросил он.
   – Не хочется что-то. – Галина Гавриловна подняла голову от тарелки.
   Пётр Брониславович сел перед ней на корточки и очень серьёзно спросил:
   – Галиночка, не к столу, конечно… Но у меня есть к тебе вопрос.
   – Да… – еле-еле проговорила Галина Гавриловна, сразу приготовившись к самому худшему.
   – Это ничего, что не к столу?
   – Н-ничего, Петя…
   – Скажи, Галиночка, а у вас на мясокомбинате крысы есть?
   Бедная Галина Гавриловна меньше всего сейчас ожидала подобного вопроса. Но от сердца у неё сразу отлегло. И она даже весело (как, впрочем, и всегда, когда речь заходила о её любимой работе) ответила:
   – Есть, Петя. А как же.
   Муж сразу оживился, глаза его заблестели.
   – Ну так скажи мне, чем вы их травите? Как изводите?
   – Да ничем не травим, – отмахнулась Галина Гавриловна.
   – То есть как?
   – А вот так, – широко махнула рукой старший технолог мясокомбината. – Это у нас называется физическое уничтожение. Гоняем их швабрами, распугиваем. Одна уборщица уже так мастерски орать на них научилась. Как с утра войдёт в цех, как крикнет – крысы винтами в разные стороны от неё шарахаются.
   Пётр Брониславович сел на пол.
   – Это что же… – проговорил он. – У вас их так много?
   – Не очень, но есть, – сказала Галина Гавриловна. – Но травить нам крыс нельзя. Это же вредно для потребителей.
   – В смысле? – не понял Пётр Брониславович.
   – Да эти паразиты часто в чаны с колбасно-сосисочной массой падают. Сверху, с труб. Случайно, конечно… Простая-то крыса упадёт, её перекрутит – и ничего. А представляешь, если упадёт туда травленая? А-а, вот так-то, Петя. Забота о потребителе.
   – Да… – Пётр Брониславович снова помрачнел.
   Он поднялся с пола, увидел на столе батон ветчинной колбасы с прожилками красного мяса и белого жира, в ужасе отшатнулся от него и побрёл в комнату.
   «Стало быть, нет никакого спасения от крыс, – в отчаянии подумал Пётр Брониславович. – Физическое уничтожение… Каждую клюшкой по морде. Из-за меня теперь пострадает вся школа! Бедные дети! Я натравил на них полчища крыс! Как же мне не стыдно! Что же делать? Почему специалист по крысам не помогает, как обещала? Надо найти её во что бы то ни стало! Надо спасать детей!»
   Подумав так, он решительно схватил телефон нашарил в кармане клочок бумаги с номером будущей спасительницы, набрал его и заговорил:
   – Алевтина Константиновна, добрый день. Это вам звонит Пётр Брониславович Грженержевский. Нам необходимо встретиться! Дело принимает серьезный оборот. Жду вас! Вы моя последняя надежда! Почему вы молчите, Алевтина Константиновна? Вы не хотите со мной говорить?..
   А в кухне сидела несчастная Галина Гавриловна. Помимо своей воли ей приходилось слышать, как её молодой муж названивает какой-то неизвестной Алевтине Константиновне и ждёт встречи с ней, потому что дело приобретает серьёзный оборот. Галина Гавриловна была не из тех, кто устраивает сцены, разборки и скандалы. Поэтому слёзы не каплями, а двумя полноводными струйками лились из её глаз в холодные щи.
   А тем временем четверо учеников седьмого класса «В» крутились возле подъезда, куда вошла их подозреваемая – та самая Алевтина Константиновна, которой названивал Пётр Брониславович. Как раз в тот момент, когда подозреваемая открывала входную дверь квартиры, телефон в её сумке запиликал мелодию из известного американского фильма.
   Арина Балованцева вот уже несколько минут стояла, точно статуя Командора, и смотрела на окна квартиры на первом этаже, в которую вошла подозрительная крысоотравительница. Остальные ребята тоже не покидали своих постов. Витя, обежав дом вокруг, вернулся и подошёл к Арине.
   – Мне кажется, тётенька самая обыкновенная, – сказал он. – Чего за ней следить? Факт, что она из службы отравления крыс. Ей нашу школу просто заказали. Поэтому она сообщение получила, честно пришла, но не дождалась Брониславовича, и отправилась туда, откуда ей следующий заказ поступил.
   – А почему трубку не брала и не перезвонила?
   – Да потому что пофиг. – усмехнулся Витя. – Ничего личного – просто работа. Деньги платят, она и травит… Какая ей разница? Вот и сейчас она пошла в эту квартиру, потому что там крыс много. Её и вызвали их извести. Логично?
   – Да, – кивнула Арина, подумав некоторое время. – Но тем не менее нужно всё равно подождать, пока она оттуда выйдет. И проследить, куда пойдёт дальше.
   Антон Мыльченко, переодетый женщиной, никуда не ушёл и продолжал вести наблюдение. Ему бы сбегать домой сменить одежду, ведь в маминых сапогах на тонких высоких каблуках он чувствовал себя в высшей степени неудобно, да ещё и дурацкая шляпка спадала на глаза и дутое пальто почему-то кусало шею. К тому же Зоя Редькина то и дело посмеивалась над его неудавшейся маскировкой. Но сыщик новой формации Антон Великолепенский не обращал на это внимания. Потому что очень боялся, что, пока он будет бегать туда-сюда, самые основные события могут как раз и произойти. И терпел, терпел, терпел ехидство Редькиной. Против её шуток и подколок он был совершенно безоружен.
   Арина отошла от окон и смерила расстояние от школы до дома. Получалось, что ближе всего к этому дому как раз угол спортзала и находился. К Арине подошёл Витя Рындин, она показала на это расстояние ему. Витя кивнул, соглашаясь с ней.
   – Да, какая-то связь между этой квартирой, крысами и бедами Брониславовича точно есть, – проговорила Арина. – Не знаю, какая, но есть.
   Витя прошёлся от дома до школы, пытаясь высмотреть что-нибудь. Но тоже ничего подозрительного не обнаружил. Тем не менее слежка продолжалась.
   Через некоторое время к подъезду быстрыми шагами подошёл мужчина в короткой куртке и с кейсом в руке. Арина с улицы дала сигнал наблюдателю в подъезде – мирной девочке Зое Редькиной (ведь такую кроткую и примерную не осмелилась бы погнать из подъезда ни одна, даже самая свирепая старуха). Та проследила за мужчиной с кейсом – он действительно вошёл в подозрительную квартиру.
   – А, что я вам говорила? – Арина Балованцева торжествовала. – Не с букетом ведь цветов дяденька проник в квартиру! А с кейсом! Кейс – это всегда что-то деловое, таинственное и важное. Ну, у кого есть возражения?
   Возразить было нечего.
   – Надо узнать, что в этом кейсе! – поджимая под себя то одну, то другую уставшую свою ножку, обутую в модный сапог на два размера меньше, воскликнул Антон Мыльченко.
   – Может быть, – согласилась Арина. – Пусть только выйдут, мы за ними проследим.
   Замёрзшие наблюдатели вновь заняли свои позиции. В подъезд и из него зачастили люди – возвращались с работы, из магазинов, выгуливали собак, выносили мусор. Старушки одна за другой появились и уселись на скамейку, согнав с неё ребят. И даже усилившийся холодный вечерний ветер был этим старушкам не страшен. Они сели и завязали разговор, то и дело косясь на ребят и обсуждая безнравственность современной молодежи. Бабкам явно не нравилось, что на месте их ежедневных прогулок толкутся какие-то дети. Старушки даже порывались их совсем отсюда прогнать.
   Но никто из оставшихся на боевом посту учеников седьмого класса «В» не спешил удалиться. Так что, когда в окнах странной квартиры погас свет, ребята активизировались. Женщина-отравительница и мужчина с кейсом вышли из подъезда. Разумеется, они и предположить не могли, какой длины «хвост» за ними потянется по городу. Проявляя чудеса смекалки, Арина, Витя, переодетый женщиной Антоша Мыльченко и Зоя Редькина шли по пятам двоих ничего не подозревающих взрослых.
   Однако слежку пришлось свернуть, как только мужчина и женщина скрылись за стеклянными дверями гостиницы «Поднебесье». Дальше ребят попросту не пустили. Разочарованные, они на всякий случай убили ещё час времени, ожидая: вдруг подследственные выйдут из гостиницы и как-то себя проявят. Продрогших сыщиков радовало только одно – возле входа в гостиницу продавались вкусные горячие пончики и какао в пластиковых стаканчиках. По десятку пришлось съесть каждому, прежде чем стало понятно, что время позднее. И что вряд ли уже выйдут сегодня из гостиницы подозреваемые в крысином нашествии.
   – Видно, заезжие гастролёры, – дожёвывая пончик, сделала вывод Арина. – Это добавляет подозрительности. Ну что, придётся по домам идти. Завтра слежку продолжим.
   Антон Мыльченко первым шмыгнул в переулок, заявив, что направляется домой. И когда одноклассники удалились на приличное расстояние, он, короткими перебежками, то и дело озираясь, вернулся к гостинице. Ведь сыщик Великолепенский не мог просто так бросить столь подозрительное дело. Долг чести – закончить операцию с блеском. А деловая Арина Балованцева пусть в этот раз останется с носом! Антоша не хотел, чтобы у него был конкурент в сыскном деле. Ведь когда у тебя конкурентов целая группа, да ещё и во главе с такой активной и пронырливой девчонкой, шансы на победу ничтожны.
   Поэтому Антоша решительной походкой вошёл в здание гостиницы.
   – Женщина, вы к кому? – из-за стойки администратора навстречу ему тут же вскочила крупная дама с высокой, утыканной шпильками прической.
   Антон сначала не обратил на эти слова внимания – мало ли, к какой женщине администратор обращается. Антон шёл в гостиницу, надеясь, что прошмыгнет незамеченным.
   – Женщина, я к вам обращаюсь. – Дама-администратор схватила Антошу за рукав. – В какой вы номер идёте? У нас строго.
   Маскировка! Мамина одежда… Рассеянный Антоша только что вспомнил о ней! И как он мог забыть… А всё проклятая сыщицкая способность быстро приспосабливаться! Привык он за сегодняшний день передвигаться на высоких каблуках – и забыл обо всём на свете…
   А тем временем к нему двигался крупногабаритный охранник.
   – Вы, девушка, к кому? Не ночная ли вы, девушка, бабочка?
   Антоша судорожно забарахтался в крепких руках тёти-администратора и охранника.
   – Нет, какая ещё бабочка… – пролепетал он, теряя с головы шляпу. – Мне надо только кое-что узнать. Я должен…
   – Батюшки! – администратор на миг выпустила Антошу из своих рук. – Ты мальчик, оказывается? Докатились…
   – Кто тебя заказал? – грозно зашипел охранник, оттаскивая Антошу в угол, к столику с телефоном.
   – Меня? Никто не заказывал! – Ноги бедного Антоши, обутые в сапоги на «шпильках», стремительно разъехались в разные стороны. И мальчик упал бы, если бы вовремя не оказался подхвачен охранником за шиворот. – Это… Тут заказали нашу школу. И я должен…
   – Вас, маленьких негодяев, уже в специальной школе обучают! – Дама-администратор была вне себя от гнева. – Чтобы вы в гостиницах буржуев развлекали! Ах ты, бесстыдник.
   Антоша и сам понимал, что он бесстыдник, – за новые сапоги мама наверняка будет ругаться, ведь она сама успела в них всего лишь раза три выйти пощеголять. Но ради такого важного расследования он был готов претерпеть и не только мамин нагоняй. Но сейчас Антоша ничего не понимал.
   – Ты уже должен? – удивился охранник. – Кому ты тут должен? Говори, в какой номер идёшь? Нам не нужны проблемы с органами правопорядка.
   – Я и сам не знаю, в какой номер, – тут же отозвался Антоша. Он был уверен, что эти суровые, но справедливые люди ему помогут. – Мне нужны мужчина и женщина. Они где-то час назад вошли в гостиницу. Я не знаю, как их зовут. Но они мне очень нужны!
   Но вместо помощи охранник подхватил Антошу подмышку и, не говоря ни слова, вынес на улицу. Вынес, отнёс далеко, к закрытой палатке «Лотерея» и наставительно, точно совсем пропащему человеку, сказал:
   – Нечего тебе по гостиницам ошиваться. Катись в этот раз домой, прощаю. Вернись в общеобразовательную школу, в секцию какую-нибудь спортивную запишись. Вырастешь нормальным мужчиной. Ну, побежал!
   С этими словами он дал ощутимый тычок Антоше в спину. Едва удерживаясь на высоких каблуках, размахивая руками и подхватывая соскочившую шляпку, Антоша помчался в том направлении, которое задал ему охранник – ревностный воспитатель подрастающего поколения.
   – Да что ж вы так девушку толкаете, как же вам не стыдно! – раздался за спиной у Антона возмущённый старушечий голос. – Мужчина, вы форменный нахал!
   Охранник, который был в два с половиной раза больше старушки, вжал голову в плечи, ничего не сказал и бросился к стеклянным дверям гостиницы. Долго неслись ему вслед старушкины ругательства. А Антоша, царапая каблуки дорогих сапог и оббивая им носы, мчался домой. Маскировочная шляпка, которую Антон сначала надел, а потом снова сдёрнул с головы, к концу пути измялась и потеряла форму.
   А на следующий день ранним утром, ещё до занятий в школе, у дверей гостиницы «Поднебесье» сыщик Великолепенский нос к носу столкнулся с Ариной Балованцевой и Витей Рындиным.
   – Следишь? – тут же спросила Арина.
   – Слежу, – ответил Антоша.
   – Конкурирующая фирма? – усмехнулся Витя.
   – А что? – с вызовом спросил Антоша, но тут же виновато потупил глаза.
   Арина была обижена на Антошу за вчерашний обман. Они стараются ради общего дела, а Антошенька в игры играет и врёт. Поэтому она развела руками и проговорила:
   – Ну, трудись, кустарь-одиночка. Может, у тебя быстрее получится.
   Антон растерялся. Он не знал, что делать. Пока детективный рассказ не готов, юный писатель не мог рассказать о нём. Хотя ему страшно хотелось прочитать его перед всем классом, или хотя бы разослать всем ссылку с публикацией, потрясти неожиданным сюжетом, интригой… А с рассказом была беда. Потому что теперь не было, считай, рассказа. Тайна присутствовала, но разгадки её не было. Поэтому Антоше, то бишь сыщику Великолепенскому, во что бы то ни стало нужно было провести это расследование до конца, испытать все перипетии на собственной шкуре и выяснить, что же это за таинственное нашествие крыс такое.
   Но и за вчерашний обман было стыдно. Арина и Витя стали его друзьями и защитниками от жестокого мира школьных насмешников. А теперь, после того, что случилось, вряд ли они будут с ним дружить…
   Антоша растерянно смотрел то на Арину, то на Витю. На глаза его наворачивались слёзы. Как же всё это объяснить, что сказать, чтобы вернулись мир и доверие?
   Но Арина и так всё поняла.
   – Ладно, Антоша, не расстраивайся. Ты ведь, наверно, не просто из вредности неверную информацию для нас дал.
   – Да, да! – обрадованно закивал Антоша. – Не из вредности, это же совершенно ясно, Арина!
   – Поэтому считай, что ничего не было. Ты ведь больше так врать и всех путать не будешь? Хотя ты больше-то про крысиную тётеньку и ничего не знаешь.
   – Не буду врать, не буду, точно! – пообещал Антоша. – Клятвенно заявляю!
   – Вот этого не надо. Никаких клятв. – Арина покачала головой. – Значит, тогда работай с нами в команде и не порть ничего. Договорились?
   – Ага! – кивнул Антоша.
   – Хорошо, что ты пришёл сюда. – Арина быстро придумала новый ход. – Оставайся и жди. Как появятся, следи за ними. Куда пойдут. А мы в школу. Вдруг у нас сегодня, и правда, уроков не будет. Вчера вторая смена же не училась. А если уроки будут…
   – Да я прогуляю за милые веники! – радостно крикнул Антоша.
   – Понятное дело. А мы всё узнаем и вернёмся. Учиться не останемся по любому. И если тебя не окажется тут, около гостиницы, начнём искать. Телефон свой мобильный проверь, не разрядился? И не выключай.
   – Не буду, ты что!
   Пока Арина вела переговоры с Антошей, Витя внимательно следил за дверями гостиницы. Объекты наблюдения не показывались.
   – Вить, и ты оставайся, – подумав, сказала Арина. – Ведь если они разделятся, то есть выйдут и пойдут в разные стороны, как за ними уследить? А я из школы сразу к квартире той побегу…
   – Квартиру надо брать, – подтвердил Витя.
   – Придётся, – согласилась Арина. – Ну, я побежала. Давайте тут, не проморгайте наших подозреваемых.
   Арина умчалась, Витя и Антоша остались ждать «объектов». Антон не разговаривал с Витей, но то и дело косил на него глазом. Детективный азарт жёг Антошу – как можно скорее ему хотелось начать преследование! Чтобы использовать все свои шпионские методы слежения. Только бы суровый Витя не мешал его творческой инициативе! Антон смело подошёл к нему и попытался поведать о своём собственном методе исследования поведения преступника…
   …А в школе был карантин. Радости учеников не было предела, когда они подходили к дверям и видели огромный плакат «КАРАНТИН». Весь школьный двор был наводнён ребятами разного возраста, которые радовались внезапно свалившейся на них свободе и спешили поделиться друг с другом неожиданной радостью, чтобы затем разойтись по домам.
   Седьмой «В» тоже кучковался возле входа в школу. Арина быстро нашла своих.
   – Арина, глянь, наш Брониславович какой поникший, – махнув рукой в направлении мусорного контейнера, сказал Арине Костик Шибай. – Туда-сюда с ведром ходит, трупы крысиные в помойку носит.
   Арина, услышав о крысиных трупах, поморщилась. Но тут же увидела Зою Редькину, которая на всех парах мчалась навстречу ей.
   – Тем более надо быстрее переходить к решительным действиям, – быстро справившись с собой, сказала Арина Зое. – Квартиру идём брать. Рындин с Антошей у гостиницы караулят. А мы с тобой давай к квартире. Надо в неё заглянуть.
   – Ура! Давай!
   Однако в этот момент из дверей школы появился Пётр Брониславович. Грустно опустив голову, он нёс ведро, накрытое сверху куском картонки, так что понять, что там лежит, было нельзя. Но все и так знали, что носит в помойку учитель физкультуры.
   Вслед за ним из школы вышло несколько учителей. Они, в отличие от Петра Брониславовича, ничего не несли на помойку. Только брезгливо поджимали губы и с презрением смотрели на молодого разгильдяя-физкультурника, который развёл в школе крысятник и сорвал учебный процесс.
   Пётр Брониславович и сам очень хорошо осознавал свою вину. Поэтому он стеснялся поднять голову, даже когда с ним здоровались его ученики, тяжело вздыхал и торопился как можно скорее исчезнуть за дверью школы. Чтобы опять и опять грести в ведро мёртвых крыс, погибших от яда, который в огромном количестве раскидали по всей школе сотрудники санэпидемстанции.
   Без слёз смотреть на несчастного и виноватого Петра Брониславовича было просто невозможно. Арина вздохнула и, прищурив свои глаза, опустила голову.
   – Мы вас спасём! – вытянув шейку и смахнув с глаз набежавшие слёзы, слабо пискнула вслед Петру Брониславовичу Зоя Редькина.
   Но тот, явно услышав сквозь гвалт толпы этот детский крик, лишь обречённо махнул рукой.
   – Я уверена, что он ни в чём не виноват, – решительно нахмурившись, сказала Арина Балованцева. – Только доказать это надо как можно скорее. Погнали к квартире.
   Проводив печальными взглядами своего родного Петра Брониславовича, Арина и Зоя припустили прочь от школы. Продолжать операцию спасения классного руководителя и школы заодно.

Глава XI
Ножницы как средство слежения

   Витя и Антоша переходили улицу. Возле входа в ветеринарную аптеку они остановились. Вчерашние мужчина и женщина вышли-таки из гостиницы. И теперь находились под непрестанным наблюдением.
   – Мы их «ведём»! По-настоящему, да? – воскликнул Антоша, радостно подпрыгивая.
   Витя тем временем заглядывал в аптеку через окно.
   – Пойду посмотрю, что они покупают, – сказал он. – Всё равно они меня в лицо не знают.
   – Лучше я! – Антоша рванулся вперёд. – У меня всё круче получится.
   – Стой здесь, Гуманоид. – Витя остановил его и вошёл в аптеку.
   Антоша вздохнул и, едва за Витей закрылась дверь, припал к стеклу. Эх, никакой у Вити фантазии! Вот был бы на его месте сыщик Великолепенский…
   «– А подайте-ка, любезный, мази для моей собачки, – обратился сыщик к аптекарю, продолжая зорко следить за своими подозреваемыми. – Полчище крыс, знаете ли, её покусало.
   – Крыс! – услышав заветное слово, подозреваемые изменились в лице и задрожали.
   – Ага, вот вы и выдали себя, коварные преступники! – воскликнул великий сыщик, вытаскивая револьвер. – Руки вверх! Ведите меня немедленно в своё преступное логово и рассказывайте всю правду! Иначе…»
   Что произошло с сыщиком Великолепенским дальше, Антон придумать не успел. Витя молча подхватил его под руку и потащил куда-то по дороге.
   – В отделе кормов для животных они купили сухой корм для собак крупных пород, а в аптечном отделе – концентрат корня элеутерококка, – тем временем сообщил Витя Рындин. – Что это всё значит?
   – Думаю… – начал Антоша, подняв палец вверх, но Витя не дал ему развить мысль: парочка вышла из аптеки. Витя и Антон направились за ней. Вскоре стало понятно, что она движется в сторону всё того же вчерашнего дома, где на первом этаже располагалась подозрительная квартира.
   А под окнами этой самой квартиры уже прыгали Арина и Зоя. В общем, всё было хорошо. Кроме одного – на оба окна этой однокомнатной квартиры были повешены с внутренней стороны белые пластиковые жалюзи. И как бы ни вглядывались девочки, никак не получалось увидеть ничего, что происходит в квартире. Теперь вся надежда была на то, что, когда в квартире вновь появятся её подозрительные жильцы, что-то изменится.
   По счастью, именно возле самого подъезда асфальт просох. Поэтому Зоя и Арина с чистой совестью нарисовали на нём обломком белого кирпича «классики». Так что перед бдительными старушками, которые могли бы прогнать наблюдателей от подъезда, был неопровержимый козырь – кругом лужи на асфальте, а тут сухо. Где же ещё бедным детям «классики» рисовать? Поэтому теперь тут прыгать можно было хоть до ночи. И вести наблюдение.
   Арина пропрыгала очередной кон, «пропала» и села на скамейку, которая по причине утреннего времени была пуста. Бабки, видимо, засели за ранние сериалы. И теперь выйдут не так уж скоро, чтобы поделиться мнениями о просмотренном.
   Зоя Редькина принялась скакать по нарисованным на асфальте клеточкам, а Арина со своей скамейки увидела, как вдали показались Витя и Антоша. А перед ними…
   – Зоя, соберись, кажется, наши подозреваемые идут! – присмотревшись повнимательнее, сказала Арина.
   Зоя тут же бросилась в подъезд.
   На всякий случай, чтобы не создавать толпы возле подъезда, Арина затаилась за углом дома.
   И теперь наблюдала за тем, как к подъезду приближаются всё те же женщина с сумкой и мужчина с кейсом и огромным пластиковым пакетом. Они вошли в подозрительную квартиру и, как доложила через некоторое время Зоя, закрылись на два замка.
   А у подъезда остались Витя и Антоша. Арина из-за угла помахала им, чтобы они шли к ней.
   Витя рассказал о том, что эти люди купили в ветеринарной аптеке.
   – Корм для крупных собак? – с удивлением повторила Арина. – Зачем? У них что, собака? Неужели мы глобально ошибаемся?
   – Да ладно, – махнул рукой Антон. – Нет у них там никакой собаки! У наших соседей вот дома крупная собака – ротвейлер. С ней обязательно вечером до ветру нужно сходить. А мы же следили вчера до упора – никого они не выводили. Может, они этот корм сами едят? А крысами закусывают.
   Витя тут же отвесил ему пинок – потому что Арину Балованцеву от этих слов даже передёрнуло. Антоша смущенно затих, а Арина тем временем отвернулась: Зоя сигналила ей, высунувшись из двери подъезда.
   Оказалось, что в одном из окон квартиры, за которой велось наблюдение, распахнулась форточка. Казалось, что наблюдателям легче от этого не стало – жалюзи по-прежнему загораживали обзор.
   – Ну вот, это же совершенно меняет дело! – тем не менее радостно воскликнула Арина, но тут же зажала себе рот рукой и заговорила полушёпотом. – Я придумала, как можно посмотреть, что там происходит. В эту форточку заглянуть. Так что я и полезу. Вить, ты меня удержишь?
   – Конечно, – ответил Витя. – Но давай лучше что-нибудь другое придумаем.
   – Нет, это отличный план! – махнула рукой Арина, отметая все возражения.
   А план был такой. Поскольку квартира находится на первом этаже, а фундамент дома невысокий, под окно вполне можно поставить ящик. На него встанет Витя, Арина вскарабкается ему на плечи и как раз дотянется до форточки. Главное – Вите нужно будет стараться не потерять равновесия и страховать Арину, чтобы она не завалилась прямо в окно. Можно было бы, конечно, попросту встать на карниз и, стоя на нём, заглядывать в форточку. Но, во-первых, карниз на окне оказался очень узким и наклонным, так что съехать с него вниз было в сто раз проще, чем хоть полминутки удержаться на нём. И, во-вторых, если долго стоять и маячить в окне, из квартиры наверняка это заметят. А так, с помощью этой сложной конструкции, можно прятаться за стену и высовываться только, заглядывая в форточку.
   – Нужно найти большие портняжные ножницы! – продолжала Арина. – Я их возьму в одну руку, раскрою, они жалюзи и раздвинут. Так что вторая рука у меня будет свободная. Я смогу ею за стену держаться. Спокойненько всё осмотрю там и слезу.
   – А ещё можно руку с телефоном в форточку просунуть и сфотографировать! – предложил Антоша. – Если будет, что.
   – Точно!
   И, оставив Редькину вести наблюдение, все трое разбежались в разные стороны: Арина – за ножницами, Антоша – в дозор, а Витя – за деревянным ящиком, который он приметил возле овощного магазина.
   Не прошло и пятнадцати минут, как начался один из самых ответственных моментов операции. Ни в коем случае ничто не должно было помешать, поэтому от дозорного, Антона Мыльченко – зависело очень многое. Любой человек, который мог появиться возле места проведения операции, должен быть нейтрализован. И вот уже «несчастный» Антон с таким визгом и верещанием прицепился к молодой маме с малышом, что та в испуге мгновенно заскочила обратно в подъезд, убеждая ревущего ребёнка, что они потом погуляют, а сейчас, мол, на улице плохо, дождик собирается. Через некоторое время дозорный, восхищаясь собой, уводил с площадки собаковода.
   «Да, операция приобретает высшую степень сложности», – приосанившись и оглядывая окрестности, подумал Антон Мыльченко-Великолепенский.
   К счастью, народу в этом районе было немного – по узкой улице с разбитым асфальтом мало кто ходил, а поскольку время ещё не перевалило за полдень, то и из дома редко кто выходил. Да и входил в него тоже. Угол дома смотрел как раз на высокую кирпичную стену школьного спортзала. Их разделяли лишь неширокая асфальтированная дорожка и решётчатый забор, окружающий школу.
   Зоя продолжала караулить в подъезде. В её функции входило падать в обморок, искать пропавшего котика, проводить анкетирование – только не дать человеку выйти из подъезда и увидеть, как двое детей лезут в окно квартиры на первом этаже. Но если кто-то всё-таки вырвется – тут и Зоя, и Антоша должны их хватать.
   И вот на улице уже больше минуты не было ни души. Пока Зоя в подъезде ревностно продолжала не терять бдительность, Антоша, которому роль дозорного уже успела наскучить, задумчиво смотрел на то, что происходило у окна подозрительной квартиры.
   А там высокий и сильный Витя Рындин как можно устойчивее взгромоздился на узкий, но длинный деревянный ящик.
   Положив огромные ножницы в один карман, Арина принялась расшнуровывать свои высокие ботинки – босиком гораздо удобнее было забраться Вите на плечи.
   – Арина, может, пусть всё-таки кто-нибудь другой залезет? Редькина… – ещё раз переспросил Витя. – А вдруг там, и правда, кры… А ещё лучше, если я сам полезу.
   – Но я-то тебя точно не удержу.
   – Это да… – согласился Витя.
   – К тому же, я должна сама, – прибавила Арина шёпотом. – Ведь я не боюсь крыс. Не боюсь, честное слово.
   Но на самом деле она очень боялась. Арина была почти на сто процентов уверена, что знала, каких именно зверюшек увидит в подозрительной квартире. И она ни в коем случае не должна струсить. Ведь кто всю эту операцию начал? Кто предложил следить за тёткой и таким образом спасать Петра Брониславовича? Сама она и предложила, и начала. А могла бы спокойно сидеть дома и ждать, пока в школе даже воспоминания о мерзких крысах не останется. Так что выбора нет – надо сказать своим страхам «цыц».
   И Арина, сжав зубы, полезла Вите на плечи. Она была девочка гибкая и ловкая, поэтому быстро и без особого труда оказалась возле форточки. Вытащила ножницы, осторожно раздвинула ими две пластинки жалюзи и заглянула внутрь квартиры…
   Антоша не отводил от Арины взгляда. На всю катушку работало сейчас его воображение. Потому что в этот момент, конечно же, никакая не Арина Балованцева балансировала на мощных плечах Вити Рындина. Это был он, сыщик Антон Великолепенский. То есть именно себя представлял Антоша заглядывающим в квартиру. Эх, ну почему мир устроен так неправильно! Антоша уже хотел начать переживать, почему он не Арина, но детективный рассказ требовал материала, и вот происходящие события начали приобретать в воображении Антоши вид настоящей чеканной прозы…
   «…Он внимательно всмотрелся в интерьер комнаты. С первого же взгляда Антон Великолепенский всё понял. И ужас сковал его бесстрашное сердце!..»
   Лаборатория! Одной рукой держась за стену, а другой уже с трудом раскрывая тяжёлые ножницы, Арина смотрела в образовавшуюся между пластинками жалюзи щель. То, что она увидела, и правда, потрясало воображение. Вдоль всех стен большой комнаты стояли столы. Широкий железный стол с огромным количеством химических реактивов в разной посуде находился в самом центре. Рядом с ним стоял стол с приборами, а в углу притаился компьютер, соединённый шнурами как раз с этими приборами.
   Все остальные столы занимали клетки, в которых сидели крысы. Крыс было множество: больших, подрастающих, совсем малюсеньких крысяток. Провода от приборов тянулись к клеткам.
   Арина чуть повернула голову и увидела ту самую женщину, за которой так долго пришлось следить. Теперь она была без пальто, в белом халате. Женщина стояла у стола с реактивами, переливала что-то из пробирки в пузырёк. Затем она встряхнула его и, набрав в пипетку жидкости из этого пузырька, принялась капать тёмную жидкость на кусочки собачьей еды, разложенные на большой пластмассовой миске.
   – Приступаю! – услышала Арина.
   Женщина обращалась к мужчине, который сидел за компьютером.
   Мужчина согласно кивнул и уставился на экран монитора, очевидно, ожидая появления результатов.
   Женщина высыпала собачий корм сквозь решётку в одну из клеток. Крысы мгновенно смолотили корм. А дальше с ними произошло ужасное: все крысы, что были в клетке, резко подпрыгнули, затем встали на задние лапы, ощерились и с диким визгом принялись раздвигать металлические решётки своей клетки.
   Арина затаила дыхание. Забыв о мерах предосторожности, она перестала держаться за стену и взяла ножницы двумя руками. Одной рукой отодвигать пластинки жалюзи ей было уже очень тяжело.
   Мужчина за компьютером, как было видно Арине, что-то лихорадочно печатал. Женщина весьма равнодушно смотрела на крыс, но на всякий случай встала коленями на табуретку, чтобы ноги её, как поняла Арина, не оказывались на полу. То есть чтобы крысы по ним не пробежались.
   Не прошло и минуты, как обезумевшие крысы погнули прутья и выскочили из клетки наружу. Пометавшись туда-сюда, они спрыгнули на пол, юркнули под стол и исчезли. Глядя на своих сбежавших сородичей, заволновались и все остальные крысы – запрыгали в клетках, заметались и противно завизжали.
   Слыша крысиный визг, Арина готова была тоже завизжать как можно громче, чтобы только перекричать и заглушить эти отвратительные звуки. А потом бежать сломя голову – куда угодно, но прочь от этого места. Арина покачнулась, но собрала все силы, вновь взяла ножницы в одну руку и, держась за стену и прячась за неё, чтобы её не было видно из квартиры, вновь заглянула в форточку.
   Из-за компьютера поднялся мужчина.
   – Вот видишь, Алевтина, мы по-прежнему не можем их контролировать. Средство действует очень сильно. А в состоянии повышенной возбуждённости эти крысы способны на всё. В этот раз они освободились ещё быстрее.
   – Да, Артём, – согласилась женщина.
   Мужчина залез под стол, под которым только что исчезли освободившиеся из клетки крысы. Он долго что-то там рассматривал и говорил, но что – Арине слышно не было. Женщина отвечала ему только:
   – Да, да…
   Наконец, мужчина появился из-под стола.
   – Так и есть, – произнёс он, – они, как и предыдущие, моментально прогрызли плинтус и убежали. Скоро весь этот район заполонят. Я и не думал, что они с такой скоростью плодиться будут.
   – Значит, наше средство позитивно действует и на репродуктивную функцию организма! – с гордостью сказала женщина.
   – Да, но только травить-то мы их не успеваем. А нам столько крыс точно не нужно… – вздохнул мужчина. – Мы где-то ошибаемся в расчетах.
   – Но ведь осталось совсем немного! – воскликнула женщина. – Слушай, давай всё-таки попробуем поставить реакцию модульного преобразования. А потом усилим концентрацию основного действующего вещества…
   В этот момент Витя резко дёрнул Арину за ногу. Она обернулась и увидела, что ко второму подъезду дома подкатывает полицейская машина. Акробатическую композицию пришлось срочно сворачивать. Арина упала на руки Вите, тот моментально оттолкнул за угол дома деревянный ящик и поставил Арину на него. И остались под окном только Аринины ботинки. Антон Мыльченко не растерялся, подхватил их и потащил за угол, где укрылись «штурмовики».
   Арина взяла у Антоши свои ботинки.
   – Спасибо, Антоша, ты настоящий друг, – сказала она.
   – Да пустое, Арина, – махнул рукой скромный герой. – Что там было? Рассказывай!
   И Арина начала рассказывать о том, что она увидела в окне странной квартиры, переоборудованной в лабораторию.
   Описывая, как вели себя крысы, Арина всё больше понимала, что, видимо, не так уж сильно она их и боится. Поэтому, говоря о том, какие крысы мерзкие, но думая о том, насколько она их боится, Арина улыбнулась своим мыслям и подмигнула Вите.
   Тем временем из полицейской машины вышел серьёзный полковник, который, видимо, жил во втором подъезде и просто заехал домой.
   – Всё понятно, – прослушав Аринин рассказ, сказал Витя. – Крысы в полу квартиры дырки прогрызают и бегут в такое место, которое там, под землёй, как-то связывается с нашим спортзалом. Видите, ближе к этому дому ничего больше нет.
   – Интересно, а в подвал дома крысы бегут? – сказала Арина. – Ведь если бы они и подвал дома заполонили, как наш спортзал, наверняка жильцы дома бы заявили об этом.
   – Нет, нет, всё тихо, никакой паники не замечено! – тут же воскликнул Антоша. – Я провёл специальный опрос нескольких жителей этого дома… Они бы сразу отметили, если бы что-то не так: крысы какие-нибудь – хоть в подвале, хоть в квартирах.
   И он с достоинством осмотрел своих одноклассников – ну как, мол, вам моя блестящая речь? А находчивость?
   – Неужели тогда они бегут только к нам в школу? И именно через спортзал. Почему? – Арина в недоумении пожала плечами. – Тогда тем более нужно это дело сфотографировать. Так что как только всё успокоится, надо будет снова в форточку полезть.
   – А можно теперь я? – взмолился Антон Мыльченко. – Я всё сделаю хорошо, можете на меня положиться!
   – Нет уж, Гуманоид, обойдёшься, – заявил Витя. – Тебе доверять никак нельзя. Разобьёшь телефон, в окно упадёшь, да и вообще всё испортишь. Я ведь тебя знаю как облупленного.
   – Ну почему? – удивился Антоша.
   На его счастье, Зои Редькиной здесь не было. Она оставалась в подъезде на боевом посту. А так бы наверняка кучу каких-нибудь гадостей ухитрилась про него сказать. Ох и зла же была на Антона Зоя после той злополучной истории, когда он так оконфузился с проблемами Петра Брониславовича!
   – Нет, Антоша, давай, всё-таки я полезу, – ответила Арина твёрдо. – А тебе будет другое задание. Я скинула тебе на мобильный номер телефона. Надо позвонить этой Алевтине и сказать, что мы всё про неё знаем. Пусть они прекращают свои опыты в районе нашей школы. А то иначе придётся на них санитарно-эпидемиологической станции нажаловаться. Вот так ей и скажи. Понимаешь?
   – Странный вопрос. Конечно.
   – Ну, действуй. – сказала Арина.
   Антоша обрадовался и собрался бежать. Но тут же вспомнил, что позвонить-то у него не получится – мобильного телефона у Антона не было. Его он благородно передал неимущей Редькиной, которая несла дежурство в подъезде.
   – Это… Мой мобильный, – нерешительно проговорил он, боясь, что и это его задание может отмениться.
   – А? – переспросила Арина. – О, Антоша, так правда, твой же телефон у Редькиной. Так что иди, найди Зою, отойдите от дома подальше и позвоните. Да, эта тётенька обычно не берёт трубку, так что, если опять не возьмёт, просто отправьте ей сообщение.
   …Зоя долго не верила, что действительно надо позвонить отравительнице, причём в компании с ненавистным вруном Антошей. Но когда выяснилось, что это так, Зоя покинула свой пост в тёплом подъезде. Антон не отставал ни на шаг. Зоя, которая сидела в своей подъездной засаде и не видела всех подробностей разворачивающихся событий, так хотела услышать обо всём, что, разинув рот, внимала тираде вдохновенного Мыльченко. Любопытная, но доверчивая Редькина прослушала и основную Антошину версию того, что происходит, и дополнительную, и альтернативную, выслушала доклад о психическом состоянии женщины в пальто. Реальные события Антоша запросто перемешивал с сюжетом своего детективного рассказа. К тому же во всех этапах операции Антоша рисовал себя главным действующим лицом. Поэтому он не заметил, что поведал Зое, как одновременно он, проявляя чудеса ловкости, заглядывал в форточку подозрительной квартиры, да ещё и, проявляя не меньшие чудеса находчивости и красноречия, нейтрализовывал полицейского, уводя его от места разворачивающихся событий.
   К сожалению, это заметила Зоя и с визгом: «Ах ты Гуманоид несчастный!» – бросилась за Антошей, намереваясь по своей традиции вцепиться ему в волосы. Антон забрался на вершину детской пластиковой горки-пальмы, так что Зое волей-неволей пришлось объявить временное перемирие.
   После долгих препирательств Антоша выбил себе право позвонить и озвучить крысозаводчице тот текст, который он уже успел придумать. И только когда согласие было дано, слез с пальмы.
   – «Гражданка, немедленно выходите из квартиры!» Вот как надо ей сказать. – грозным голосом заговорил Антоша. – «Иначе вас ждут очень большие неприятности!»
   – Ага, так она тебе и выйдет! – перебила Антошу Зоя.
   – А как же тогда сказать? – растерялся Антоша.
   – Это же дело чрезвычайной важности! Дурак гуманоидный, дай лучше я! Я нормально всё скажу… – в раздражении шептала она, прибавив к этому ещё с десяток обидных для Антоши прозвищ.
   Но Антоша чувствовал себя на задании, поэтому не мог никак сейчас достойно ответить противной обзывальщице.
   – Тогда я скажу ей так: «Выходите, а то хуже будет, надо поговорить! Иначе у вас начнутся серьёзные проблемы с санэпидстанцией и другими органами!» – всё так же грозно рявкнул Антон. – А вот так можно?
   – Нет. – С этими словами Зоя Редькина вырвала у Антоши из рук телефон. – Всё-таки я буду звонить. Вот как надо, глупый ты Мыльченко! «Гражданка, немедленно прекратите свои противоправные действия в районе нашей школы! – решительно залопотала она. – А то мы на вас заявим!»
   – Плохо! – сморщился Антоша.
   – А как хорошо-то?
   Долго они бились над составлением грозного текста речи, обращённой к крысоразводительнице. И, наконец, позвонили. Трубку снова никто не взял – так что действительно опять пришлось писать смс.
   Когда же Зоя и Антоша вернулись к месту событий, Витя и Арина шептались, координируя свои дальнейшие действия. Теперь, рассудили они, нужно действовать совсем смело, ведь правда на их стороне – можно сказать: они полиции помогают.
   Стоя в одних носках, Арина Балованцева отдавала последние распоряжения:
   – Зоя, Антоша, значит, действуем с двух флангов. Главное, чтобы мы сделали всё синхронно: как только вы звоните в дверь и её вам открывают, звоните нам – и я фотографирую из форточки всё, что удастся.
   Антон просиял. Ведь сейчас он был уже в составе основной штурмовой бригады, которая должна была затаиться под дверью квартиры и, позвонив в звонок, дождаться, когда откроют. И всей толпой вломиться в квартиру. Не беда, что толпа – это всего два человека. Смелость города берёт!
   – А если не откроют… – Арина развела руками. – Тогда хоть отвлечёте их, пока я буду фотографировать. Фотографии ведь станут считаться уликами, как ни крути… И пойдём нашего директора приведём, пусть убедится, что это не Брониславовича происки, а кое-кого другого. Ну, Витя, полезли…

Глава XII
Таблетки бесстрашия

   Арина вновь раскрыла жалюзи ножницами и заглянула в форточку. Мужчины в комнате видно не было, только женщина стремительно перебирала реактивы на столе, взбалтывала, смешивала, капала из пипетки на куски собачьего корма и с волнением говорила:
   – Скорее, Артём, постарайся заделать эти дырки! А то они и обратно к нам будут оттуда бежать! К тому же, надо мне в эту школу ещё раз наведаться, отраву новую раскидать. У них там, наверно, наших подопытных полным-полно развелось… Видишь, какие крысы стали сильные, в момент толстое дерево прогрызают! У нас всё получится! Мы в нескольких шагах от успеха. Только кто же это нам всё время звонит? Кто пронюхал? Я сначала решила, что это учитель из школы, ну, спортсмен. Только ему ведь этот телефон дала – специально. Он мне даже написал, назначил встречу. А потом с совсем другого номера позвонил. А сейчас вот вообще с третьего позвонили и написали ерунду какую-то… Значит, с того первого звонил не он. А кто? Органы? Слежка?
   – Ох, Антонина, становится всё опаснее…
   Арина отодвинулась от форточки и посмотрела на вздрогнувший телефон. Пришло сообщение от Антошки: штурмовая бригада приготовилась.
   Начался очередной этап операции.
   Арина включила режим фото.
   А группа захвата в лице Зоеньки и Антона принялась названивать в дверь квартиры.
   Арине было видно, как женщина заметалась. Из-под стола сейчас же появился мужчина с молотком и куском деревяшки. Они вдвоём бросились к входной двери. В комнате остались только крысы.
   Не боясь упасть, Арина, которую Витя крепко держал за ноги, как можно глубже влезла в форточку и принялась фотографировать и клетки, и компьютер, и многочисленные пузырьки и банки на столе.
   А тем временем начинался бой у двери в квартиру.
   – Откройте! – вслед за продолжительными звонками неслись детские голоса.
   – Пустите!
   – Что у вас там такое?
   – Кто там? – раздался, наконец, голос мужчины.
   – Откройте, ваши действия незаконны! – на разные голоса завопили штурмовики.
   – Мы всё про вас и про ваших крыс знаем!
   За дверью долгое время была тишина. Осаждённые и захваченные врасплох взрослые собирались с мыслями и совещались. Ребята тоже замолкли под дверью и ждали. Наконец, до них донёсся всё тот же мужской голос:
   – Дети, уйдите от квартиры. Вам тут делать нечего.
   – Полиция! Санэпидстанция! – храбро кричали Антон и Зоя.
   – И не нужно нас запугивать! – когда вопли чуть стихли, раздался женский голос. – Мы не делаем ничего противозаконного.
   – Отойдите от двери, – повторил своё требование мужчина.
   На это ребята продолжали вопить:
   – Откройте!
   – Мы хотим посмотреть!
   – Почему ваши крысы к нам в школу бегут?..
   Взволнованные мужчина и женщина стояли в узком коридоре. Откуда принесло этих детей? Почему они так нагло решили запугивать их санэпидстанцией и полицией? Что им известно и откуда?
   – Алевтина, кажется, надо немедленно сворачиваться, – тревожно сказал мужчина. – Они так кричат, что сейчас весь дом сюда сбежится. Даже если этих детей и прогонят, наверняка кто-нибудь из взрослых обязательно заинтересуется.
   – Так, тогда надо брать только самое необходимое! – женщина вбежала в комнату.
   Первым делом она кинулась к столу с пробирками и пузырьками и стала собирать их в чемоданчик. Затем бросила это занятие, принялась открывать клетки с крысами и выпускать грызунов на волю. Крысы шустро соскакивали на пол, лезли под стол и там пропадали. Очевидно, они убегали сквозь прогрызенные их предшественниками дыры в полу и плинтусе. Когда крысы остались только в нескольких клетках с решётками, сделанными из особо прочного материала, женщина вновь принялась укладывать в чемоданчик пузырьки, коробочки и колбы.
   Мужчина сел к компьютеру, начал суетливо переписывать информацию на мобильное запоминающее устройство, удалять переписанные файлы – чтобы никто не узнал, чем занималась их таинственная лаборатория. И прятать своё оборудование в кейс.
   – Убегают! Они убегают! – Арина соскочила на землю. – Вещички собирают!
   – Отлично, значит, им есть, чего бояться, что скрывать и прятать! – радостно подхватил Витя.
   В это время под окно примчалась часть группы захвата – то есть Антон Мыльченко.
   – Что будем делать? – точно разгорячённый битвой полевой командир, спросил он.
   Арина, которая в решительные моменты очень напоминала молодого индейского вождя, посмотрела вдаль, на здание школы, и сказала:
   – А дальше начинается финал. Теперь на сцене должен появиться Пётр Брониславович Грженержевский и объяснить директору и всей честной компании, что он ни в чём не виноват. Теперь следите за дверью, чтобы они из неё не вышли. Не выпускайте ни в коем случае. Вить, а ты следи за окнами. Вдруг ещё что-нибудь интересное заметить удастся. А я в школу. Мне надо постараться всех убедить…
   С этими словами она протянула Вите портняжные ножницы. И со всех ног бросилась к школе.
   А в школу Арину пускать не хотели. Карантин, и точка. Ей ничего не оставалось делать, как встать под окнами кабинета директора и громко-громко скандировать:
   – Ми-ха-ил! А-фа-нась-е-вич! Ми-ха-ил! А-фа-нась-е-вич!
   На её счастье, директор оказался в своём кабинете. Он с изумлением подошёл к окну и погрозил настырной девчонке пальцем. Однако, когда она принялась отчаянно жестикулировать, призывая директора спуститься к ней на улицу, чтобы поговорить, Михаил Афанасьевич всё понял. И через три минуты был уже на улице.
   – Крысиный источник обнаружен, – сообщила Арина.
   Директор, ёжась на холодном ветру, слушал её рассказ, весьма напоминающий или бред, или художественный вымысел. И не знал: верить всему этому или не верить.
   – Да не может такого быть, Балованцева! – услышав о том, что в квартире оборудована какая-то странная лаборатория и что её создатели, весьма напуганные, спешно собирают вещички, чтобы исчезнуть, проговорил Михаил Афанасьевич.
   – Может, – отрезала Арина. – Мы всё это сфотографировали. Вот, – она открыла фотографии в телефоне. – Видите? А теперь надо взять Петра Брониславовича, представителя санэпидемстанции – и скорее туда идти. А то удерут ведь. Крысы уже почти все убежали, я сама видела. А теперь те, кто их разводит, исчезнут.
   И директор принял решение.
   – Стой здесь, не уходи, я сейчас приду, – велел он и вошёл в двери школы.
   Через десять минут он появился в пальто и кепке. Директора сопровождал врач из санэпидстанции вместе с удивлённым и растерянным Петром Брониславовичем, у которого на шее болтался респиратор.
   – Туда! – Арина бросилась к дырке в заборе – ведь так гораздо проще и быстрее можно было добраться до нужного дома.
   Директор хотел возмутиться на это явное нарушение, но девочка бежала вперёд так шустро, что наверняка бы даже не услышала его. Взрослые еле-еле за ней поспевали.
   А тем временем осаждённые в квартире, зная, что им не удастся выйти через дверь, открыли окно и попытались выпрыгнуть из него – первый этаж всё-таки.
   Первое, что увидели они, распахнув оконные рамы, было раскрасневшееся лицо Антоши Мыльченко. Дело в том, что Антону удалось обхитрить Витю и поменяться с ним местами – он испуганно наврал, что если осаждённые начнут вышибать дверь квартиры, то он, Антоша, не сможет этому помешать. А Витя ведь сильный, тому и не такое по плечу… Витя поверил и поставил Антошу наблюдать за окнами. Чего тому и было надо. И вот теперь он усиленно подпрыгивал на ящике, стараясь заглянуть в окошко и хоть что-нибудь разглядеть…
   – Не убежите! Мы за вами следим! Группа захвата, сюда, ко мне! – увидев, что осаждённые метнулись к окну, не растерявшись, закричал детектив Мыльченко-Великолепенский громким голосом.
   После этого он покачнулся, чуть не упал, взмахнул руками и лишь чудом удержал равновесие. Это выглядело весьма воинственно. Бедные Алевтина и Артём поняли, что оба пути отступления перекрыты. Так всего трое детей с восторгом держали двух несчастных взрослых в осаде. Однако было понятно, что долго это продолжаться не может. Хорошо ещё Алевтина с Артёмом не знали, сколько именно человек караулит их. Антоша с Редькиной в начале операции подняли такой крик и визг, что осаждённым казалось, будто в подъезде под дверью стоит целая детская армия.
   К тому же Арина со школьным руководством задерживалась, и нужно было что-то решать. Витя бегал от окон к двери и думал… Одной из мыслей было, конечно, усилить охрану квартиры полицией – ведь не зря же полицейский к дому на машине прикатил. Однако, когда о нём вспомнили, машины нигде уже не было. Дядя-полицейский успел за это время уехать.
   Но обошлось и без полиции. К дому приближался директор школы вместе с гонимым классным руководителем седьмого «В», Ариной и представителем санэпидемстанции.
   Вскоре они вошли в подъезд. Директор Михаил Афанасьевич нажал на кнопку дверного звонка. Уж ему-то и его солидным сопровождающим не открыть осаждённые теперь не могли.
   Антон Мыльченко стоял под окнами квартиры преступников и с затуманенным лицом взирал на происходящее. Теперь, казалось Антоше, он умыл руки. И ему было не до мелкой суеты. Ведь теперь всё и так решилось. Преступники понесут заслуженное наказание. А значит, и дело, начатое им, – да, да, им одним! – победило.
   Можно сказать, распутано это дело. В рассказе о сыщике Великолепенском, разумеется. Антон придумал такой замечательный сюжетный ход, что всё в его произведении сразу встало на свои места. «А всё благодаря чему? – весьма довольный собой, подумал Антоша. – Благодаря моему методу исследования реальности. Да».
   Он уже было собрался бежать домой и записывать свой бессмертный детективный рассказ. Но любопытство пересилило. И Антоша рванул к квартире крысозаводчиков, за дверями которой уже скрылись директор, классный руководитель и остальные.
   Михаил Афанасьевич не стал вызывать полицию. Поскольку дверь ему действительно открыли, он решил поговорить и выяснить всё мирным путем. Он попытался проникнуть в квартиру в сопровождении лишь Петра Брониславовича и врача. Но настырные дети из седьмого «В» всё равно просочились в подозрительную квартиру. И пока все четверо там не оказались, входная дверь не закрылась. Когда же в эту дверь попыталась сунуть нос любопытная старушка – жительница этого подъезда – дети решительно дверь захлопнули. Так что бедной бабушке ничего не оставалось, кроме как начать подслушивать, чтобы выяснить очень важный вопрос – зачем столько народу с шумом и гамом вдруг набилось в маленькую однокомнатную квартирку, в которой до этого всегда было тихо?
   Растерянные и пришибленные, стояли посреди комнаты мужчина и женщина, готовые к бегству. Помимо чемоданчика и кейса при них оказались обёрнутые бумагой клетки, в которых они пытались вынести особенно ценные экземпляры крыс.
   – Вон они, крысы, смотрите! – указав на клетку, крикнула Зоя Редькина.
   Директор машинально посмотрел туда, куда указала Зоя, – и от неожиданности отшатнулся. Он никак не ожидал увидеть, как две стоящие на задних лапах крысы, протянув передние лапы сквозь металлические решетки, яростно рвали бумагу, которой была обёрнута клетка. Им тоже хотелось видеть, что без них на белом свете происходит.
   – Смышлёные твари… – проговорил директор, стараясь не показаться растерянным. – Так, ребята, все отойдите на два шага назад.
   Пока Зоя, Антоша, Арина и Витя отходили на полшажочка назад, было тихо.
   – Ну-с, а теперь представьтесь, пожалуйста. И будьте так добры, расскажите, что за крысятник вы тут устроили, – увидев, что его команда практически выполнена, обратился директор к захваченным с поличным. – Только уж говорите истинную правду. У нас же тут дети, сами видите… Ну, так как?
   Глядя на людей, с интересом уставившихся на неё, женщина-крысовод по имени Алевтина Константиновна всхлипнула, посмотрела на своего сообщника. И, дополняя и поправляя друг друга, они начали рассказ.
   Алевтина и её коллега-ученый, по имени Артём, работали в научно-исследовательском институте, который занимался разработкой новых лекарств и витаминов. Денег им платили мало, совсем мало, а вокруг все занимались бизнесом и богатели. Бизнес был даже в науке, а потому ничего зазорного в этом Алевтина и Артём не видели. И в один прекрасный день им пришло на ум создать лекарство, которое во много-много раз повышало бы иммунитет и жизнестойкость человека. Они начали исследования, опыты, трудились не покладая рук. Но постепенно их институт всё больше приходил в упадок. И когда пришёл совсем, обоих ученых попросту уволили. А процесс разработки лекарства они уже остановить не могли. Очень хотелось Артёму и Алевтине создать это лекарство. Создать, запатентовать и запустить в широкое производство. Во-первых, каждый бы захотел его купить – и Артём с Алевтиной стали бы, наконец, богатыми людьми. А, во-вторых (или всё-таки во-первых?), и всем людям от этого лучше бы стало. И учёные продолжали работу над созданием препарата в своих квартирах. А когда дело стало близиться к завершающей стадии, пришла пора начинать испытания нового лекарства на живых организмах. Алевтина и Артём уехали из своего родного города, чтобы не привлекать до поры до времени пристального внимания как своих любопытных коллег, теперь уже бывших, так и различных органов. Учёные решили уехать, остановили свой выбор на этом городе, сняли под лабораторию квартиру и продолжали работу.
   Испытания на крысах проходили успешно. Одно только не давало покоя: крысы после применения препарата становились очень сильными, быстро плодились и могли прогрызать чуть ли не железо. Они бежали вон из своих клеток, из квартиры-лаборатории – и всё куда-то вниз. Долго лазил Артём по подвалу дома, выискивая, куда могли убегать крысы и где жить. И случайно наткнулся на мелкую, но плотную решётку, сквозь которую было видно, что под землёй, мимо дома, куда-то вдаль ведёт узкий коридор со старинными коммуникациями. Выйдя на улицу, Артём сопоставил, куда эти коммуникации могут вести. И понял – к школе, к углу её спортивного зала.
   После этого-то и оказалась Алевтина Константиновна на пороге спортзала, чем несказанно обрадовала замученного нашествием крыс Петра Брониславовича. Как люди порядочные, Алевтина и Артём не хотели, чтобы из-за них страдали другие. Поэтому и решили отравить бывших своих подопытных, которые, точно непобедимая армада, неслись в школу и жрали там всё подряд. Алевтина и Артём не могли позволить себя рассекретить. Оттого-то и оставили Петру Брониславовичу только номер запасного мобильного телефона – если случится что-то совсем непредвиденное. Правда, отвечать на его звонки они всё равно опасались…
   – Мы на крысах почти закончили испытания… – всхлипнула Алевтина, вытирая лицо бумажным платочком. – Нам уже должны были двух обезьянок привезти. Мы за них уже заплатили, да, последние свои деньги истратили, больше нету… И мы бы на этих обезьянках могли лекарство очень продуктивно испытывать…
   Напарник Артём взял её за локоть, заглянул в лицо и попытался хоть немного успокоить. Было видно, что и сам он очень расстроен.
   Сотрудник санэпидстанции слушал рассказ бедных учёных с ледяным спокойствием. Тогда директор школы и Пётр Брониславович засуетились.
   – А ну-ка, дети, давайте-ка, выходим все отсюда, – шуганули они героическую четвёрку, которой, собственно, и были обязаны в деле раскрытия тайной лаборатории.
   – Давайте, выходите, сейчас здесь будет санитарная служба работать, – присоединился к ним представитель санэпидстанции.
   Ребята неохотно выползли на улицу. Антоша выходил первым, поэтому едва не повалил трёх любопытных старушек, которые приникли к двери и самозабвенно подслушивали, забыв обо всех мерах предосторожности.
   Арина Балованцева и Витя Рындин вот уже полчаса сидели на дальней скамейке во дворе дома. Когда их выставили по требованию сотрудника санэпиднадзора, Арина поняла, что теперь там, в захваченной квартире, прекрасно обойдутся и без неё. И в крысиное гнездо решила больше не соваться.
   Бледная и уставшая, она еле-еле добрела до скамейки и села на неё. Аринины силы на этом закончились.
   – Ещё раз я бы в эту форточку уже заглянуть не смогла, – сказала она верному человеку Вите, который сел на скамейку рядом с ней. – А уж в квартиру заходить… Ведь они могут из любой норки, из любого уголка выпрыгнуть и броситься. Из вредности. Почувствуют, что я их боюсь, – и прыгнут. Крысы, знаешь, какие хитрые и прыгучие… Нет, всё-таки я их никогда не перестану бояться.
   – Но в форточку ты лихо лазила, – покачал головой Витя. – Я уж думал, ты, и правда, больше не боишься.
   – Надо было, вот и лазила, – честно призналась Арина. – А сама бы ни за какие коврижки. Знаешь, Вить, почему я ещё не боялась, когда лезла в форточку? Потому что ты меня за ноги держал. То есть это как на войне – я так лихо воевала, потому что ты был моим тылом… В общем, спасибо тебе!
   Витя хотел сказать, что ради Арины он на всё готов, не только в форточку подсаживать… Но застеснялся. А через некоторое время к скамейке подбежали Зоя с Антошей, которые всё-таки подслушивали под дверью, решительно оттеснив старушек. Они принялись с жаром рассказывать, что дальше произошло в крысиной лаборатории.
   – Ну вот и отлично. – Арина, явно довольная, поднялась со скамейки.
   …Представитель санэпидстанции вызвал к бывшей лаборатории специальный наряд. И вскоре быстро образовавшаяся огромная толпа любопытных с интересом наблюдала, как к квартире бежали люди в блестящих защитных костюмах, тащили шланги, ёмкости с надписью «Осторожно – яд!». Там, в квартире, они направили шланги в прогрызенные крысами дыры в полу и под большим напором пустили туда сильнодействующую крысиную отраву. Через некоторое время квартиру опечатали, а наряд санэпидслужбы направился в школу.
   Толпа по наивности хлынула за ним. Но совершенно напрасно – в школу не пустили никого. Ведь выжившие крысы, напуганные струями яда, со всех ног бросились спасаться – и, конечно, через спортзал в школу. Там они и умирали. Много часов провел Пётр Брониславович, разгребая кучи отравившихся крыс.
   А основная борьба с ними продолжалась. Спец-отряд санэпидемстанции, разворотив стену и фундамент спортзала, пробрался в ход старинных коммуникаций, который, как выяснилось, был построен в самом начале двадцатого века. В войну сюда угодил авиационный снаряд, здание, куда вели коммуникации, разнесло, всё это место впоследствии разровняли, построили возле него жилой дом, а затем рядом и школу со спортзалом. Тоннель с коммуникациями, к тому времени оказавшийся под землёй (и даже под заасфальтированной дорогой), существовал сам по себе и уже грозил обвалом. Так что, если бы там не завелись сбежавшие от учёных подопытные крысы, никто не проявил бы к нему интереса. И в один прекрасный момент перекрытия старинного тоннеля рухнули бы. А с ними провалилась бы дорога – да мало ли что могло случиться! Тот же угол спортзала обвалился бы, или угол дома, или…
   Но об этом никто не хотел думать. Потому что добродушный директор школы № 17 Михаил Афанасьевич, который в нужный момент умел оказываться весьма грозным, позвонил в соответствующие инстанции и потребовал, чтобы незамедлительно этот опасный объект был отремонтирован.
   Через несколько часов, напуганная грозным требованием Михаила Афанасьевича, дорожно-строительная служба отправила к школе бригаду и огромную машину-бетономешалку. Разворотив всё вокруг, строители под самую завязку залили бетоном тоннель со старыми коммуникациями. И, кое-как разровняв дорогу и пообещав в скором времени её заасфальтировать, они уехали. Теперь ни крысам, ни кому бы то ни было ни с какой стороны хода в подземные коммуникации не было.
   Крысиное нашествие на школу было остановлено!
   Алевтина и Артём, воспользовавшись суматохой, постарались слиться с толпой, хлынувшей из их бывшей лаборатории. И, оглянувшись вокруг, незаметно юркнули за угол.
   Они не сразу приметили, что за ними по пятам движется тщедушная девочка с тонкими косичками. И не только…
   – Вить, ты посмотри-ка, а ведь крысоводы-то уходят. – Арина Балованцева указала в ту сторону, где мелькнули светло-коричневое пальто и чёрная куртка.
   – Ага, но зато смотри, кто идёт по их следу! – удивился Витя.
   – Редькина! – Арина тоже увидела Зою, которая, озираясь, бежала вслед за Алевтиной и Артёмом. – Вот ведь какая бдительность! Молодец, Зоя! Но нам надо тоже узнать, что там такое. Побежали?
   И Витя с Ариной припустили вслед за Зоей, идущей по следу экспериментаторов.
   … – Подождите, пожалуйста! – услышали у себя за спиной Алевтина и Артём.
   Алевтина испуганно вздрогнула.
   – Что? – тревожно спросила она, оглянувшись. Но, увидев, что их нагнала всего лишь одна безобидная тощая девочка, немного успокоилась.
   Тем временем Зоя сделала решительный шаг по направлению к Алевтине и Артёму и сказала:
   – Я хочу попросить вас… Извините. Вы тут говорили, я слышала, что лекарство разрабатывали. Да?
   – Да, – не понимая, к чему она клонит, ответил Артём.
   – Тогда я бы очень хотела вас попросить… – Зоя замялась, но потом заговорила более смело. – А тогда дайте мне, пожалуйста, ваших таблеток везучести и бесстрашия! Я их съем, болеть никогда не буду и бояться перестану! Мне везти будет наконец-то! Хорошие оценки повалят… Мне это очень-очень надо! Дайте, пожалуйста…
   Разработчики «лекарства бесстрашия» растерялись. Однако девочка так трогательно сжимала свои ладошки и просительно смотрела им в глаза, что очень-очень хотелось ей помочь. Но…
   – Видишь ли, – начала Алевтина, – лекарство-то ещё до конца не апробировано. Ещё на подопытных животных не прошло всех нужных тестов.
   – Да?.. – грустно сказала Зоя. – Но посмотреть-то хоть на него можно?
   – Если хочешь, конечно, можно… – Оглянувшись по сторонам, Алевтина раскрыла свой чемоданчик.
   Но тут к ним стремительно подбежали мальчик и девочка. Это были Витя и Арина.
   – Зоя, не вздумай ничего есть! – крикнула Арина, вставая между Редькиной и Алевтиной.
   Прячась и наблюдая за тем, куда направляются горе-учёные и агент Редькина, Арина и Витя услышали, что наивная Зоя попросила таблеток бесстрашия, которые ещё не прошли испытания на крысах.
   – Ведь съест, глупая, – решили они.
   И бросились спасать Зою.
   – Редькина, не нужны тебе таблетки, – заявил Витя. – А то вот съешь их и в крысу превратишься.
   Зоя насупилась.
   – Ага, вам-то хорошо… – проговорила она.
   – Что – хорошо? – не поняла Арина.
   – Ты ничего не боишься, – вздохнула Зоя. – Да и Рындин вон тебя везде защищает. А я… А меня… А я сама никак… И мне бы такое лекарство очень пригодилось!
   Тут она заплакала.
   Некоторое время двое взрослых и Арина с Витей стояли, не зная, что делать. А потом Арина взяла Зою под руку и сказала:
   – Ты молодец, Зоя. Никакое лекарство тебе и не нужно. Ты же очень смелая. Да, смелая, потому что не боишься говорить о своих страхах. А я вот боюсь. Но мне стыдно в этом признаться. То есть почти всегда стыдно.
   – Ты – боишься? – не поверила Зоя, вытирая слёзы.
   – Ага, – честно ответила Арина. – Но я с этим разберусь. Значит, и ты разберёшься. А со всеми, кто тебя будет обижать, разберёмся мы. Веришь?
   – Ну… – Зоя в нерешительности пожала плечами.
   – Тебя что, кто-то обижает? – поинтересовался Витя Рындин.
   Зоя тут же испуганно замахала руками.
   – Так обижает или нет?
   – А вы что, будете с ним разбираться сразу? – Зоя пристально посмотрела на Арину и на Витю.
   – Само собой, – ответила Арина.
   – Нет, не надо, не разбирайтесь! – взмолилась Зоя.
   – Ладно, не будем, – удивился Витя. – Но почему?
   – Потому что это Мыльченко обижает, – призналась Зоя. – А он всё-таки хороший.
   Арина и Витя с облегчением засмеялись.
   – Конечно, хороший, – согласилась Арина. – А вы что с ним, так и не помирились? В такой операции вместе участвовали – и не помирились? Ну, это надо ещё ухитриться… Всё-таки вы с Антошкой – герои. Первыми заметили опасность… А мы чуть вас пытать не начали.
   – Да уж, – усмехнулся Витя. – Чуть-чуть осталось до этого…
   – Так что прости уж его, а, Зоя? – попросила Арина.
   Зоя вздохнула:
   – Эх, ладно уж, прощу.
   – Ну, вот и классненько, – улыбнулась Арина. – Пойдёмте, что ли…
   Ребята не заметили, что, пока они разбирались, Алевтина и Артём тихонечко ушли. А может быть, специально не заметили. Чтобы взрослые не чувствовали себя поднадзорными у детей. Пусть даже и у таких добрых и сообразительных. Ведь им нужно было уйти – и чтобы смириться с поражением, и чтобы начать свой научный эксперимент сначала.

Глава XIII
Торжественная раздача слонов

   К большой радости учеников, ещё несколько дней в школе продолжался карантин. Пётр Брониславович, теперь уже не опальный Пётр Брониславович, а герой Пётр Брониславович, первым принявший на себя первую волну крысиного нашествия, уже не убирал по школе дохлых крыс и мусор. А все остальные учителя не смеялись над ним. Наоборот – теперь он руководил уборочной кампанией, а учителя под его командованием трудолюбиво махали мётлами.
   И, как только в школе начались занятия, перед первым же уроком возле кабинета директора выстроились ученики седьмого «В» класса, организованные деятельной Ариной. Кабинет был ещё закрыт, но ребята терпеливо ждали. Когда же Михаил Афанасьевич появился в конце коридора и увидел возле своего кабинета всё тех же учеников седьмого «В», то всё сразу понял. Арине Балованцевой даже листочек с его торжественным обещанием предъявлять не нужно стало.
   – Помню, всё помню, – бодро размахивая своим блестящим портфелем, первым заговорил директор. – Уговор дороже денег. Так что остаётся у вас классным руководителем Пётр Брониславович наш героический. Отстояли.
   – Ура! – завопили на всю школу Арина, участники её операции и другие одноклассники.
   Услышав этот дружный вопль, из нескольких кабинетов с удивлением выглянули учителя. Увидев директора школы в окружении толпы прогульщиков, они в недоумении пожали плечами и вернулись к урокам.
   – А теперь быстро учиться! – скомандовал Михаил Афанасьевич.
   Проворных учеников седьмого «В» точно ветром сдуло.
   Вызвав Петра Брониславовича к себе в кабинет, директор школы долго и с пафосом хвалил его. Он вспомнил всё – и твёрдость, и находчивость, и несгибаемость характера учителя физкультуры. Похвалил его педагогический талант – ведь именно питомцы Петра Брониславовича проявили столь завидное упорство в достижении цели. Кто, если бы не он со своим доблестным седьмым «В» классом, ещё спас бы школу?
   – Так что разлучать вас с вашими любимцами я не стану, – в заключение своей речи заявил Михаил Афанасьевич. – Оставайтесь в седьмом «В». А для восьмого «Г» класса я что-нибудь придумаю.
   Долго сияло счастьем лицо Петра Брониславовича. Он смущённо и радостно жал руки Вите, Арине, Антоше и Зое, обнимал их, с уважением и даже удивлением хлопал по плечам.
   – Ну, спасибо… – повторял он. – Вот это выручили! И как вы догадались-то? Ну, молодцы!
   – Дедуктивный метод! – собрался пуститься в рассуждения Антон Великолепенский – он же ученик седьмого «В» класса средней школы № 17 Антоша Мыльченко.
   Но ученица этого же класса Арина Балованцева остановила его.
   – Пётр Брониславович, вы про нас особенно не рассказывайте, – попросила она, – это ведь весь класс хотел, чтобы вы с нами остались. А желания должны исполняться. И вы ведь хотели, чтобы крыс в школе не было. Правильно?
   – Правильно…
   – Вот мы и помогли этим желаниям исполниться, – улыбнулась Арина. – Ведь, наверно, самое главное в жизни, чтобы желания исполнялись.
   – Это правда, – глядя на Арину и её друзей, радостно подтвердил Пётр Брониславович.
   – Ну, тогда мы побежали! – весело сказала Арина.
   Рындин Витя и Редькина с чуть замешкавшимся Мыльченко, которого Зое пришлось тянуть за руку, тоже умчались вслед за Ариной.
   Сияющим шёл домой Пётр Брониславович Грженержевский, радостно распахнул он дверь своей квартиры.
   Галина Гавриловна собиралась на работу.
   – Галиночка! Что-то давно ты на музыке не играла, – подводя жену к фортепиано, весело сказал Пётр Брониславович.
   Галина Гавриловна с удивлением посмотрела на своего Петечку, который столько времени до этого ходил мрачным и грустным. Да ещё и каким-то неизвестным женщинам названивал… А вот теперь он вдруг стал прежним – весёлым, добрым.
   – А что такое, Петя? – на всякий случай спросила она.
   – А вот сыграй-ка ты какую-нибудь музыкальную радость! – попросил Пётр Брониславович.
   – «Гром победы, раздавайся!» подойдет?
   Пётр Брониславович подхватил Галину Гавриловну на руки и собрался подбрасывать её к потолку. Только она благоразумно уцепилась ему за шею – и не взлетала.
   – Как же ты угадала, Галиночка! – не переставая пытаться её подбросить, радостно восклицал Пётр Брониславович. – Умница ты всё-таки! Победа! Именно победа! Играй, а я теперь тебе всё и расскажу!
   Галина Гавриловна с удовольствием уселась за фортепиано и изо всех сил ударила по клавишам. Из-под её пальцев зазвучала музыка. Под бравурные звуки маршируя по комнате, Пётр Брониславович принялся за рассказ. Легко и просто давались ему теперь описания тех мытарств и злоключений, которые претерпевал он во время крысиного нашествия. Ведь, как настоящий мужчина, он не хотел огорчать Галиночку своими неприятностями на работе. А вот теперь неприятностям конец…
   – Дети мои из седьмого «В» молодцы, они этих крысоводов выследили, – с довольной улыбкой говорил о своих подопечных Пётр Брониславович.
   – Эх, Петруша, какие же они у тебя замечательные! – в восхищении всплеснула руками Галина Гавриловна. – Добрые дети. А давай-ка, Петя, на майские праздники их в поход сводим. К Гремячему роднику! Мы с тобой давно туда собирались.
   Неизвестно, кто больше радовался в эту минуту в квартире Грженержевских – Пётр Брониславович или его супруга. Ведь как ей было не радоваться – и за то, что на работе у Петруши всё хорошо, и за то, что их семейная жизнь из-за всех этих тайн и звонков неизвестной Алевтине Константиновне была на грани развала, а теперь так счастливо наладилась…
   – В поход! – Пётр Брониславович закружил Галину Гавриловну по комнате. – Отлично, Галочка! Завтра же своим гаврикам скажу! Пусть начинают экипировку подбирать!
   Витя Рындин появился на пороге дома Арины.
   – Смотри, что я тебе принёс! – помахав компакт-диском, сказал он. – Игрушка что надо!
   Арина тут же вставила этот диск в дисковод. И игра началась…
   Два дня – субботу и воскресенье – не отходили дети от компьютера. С яростным азартом крошили они монстров, сменяя друг друга на боевом посту. Но враги не сдавались, и Арине с Витей пришлось вызывать подкрепление. Так, один за другим, в доме Арины появились одноклассники Костик Шибай, Мамед Батыров, Зоя Редькина и Олег Дибич-Забакланский. Когда очередной боец выдыхался, на его место к компьютеру садился следующий. И битва продолжалась…
   Спали по очереди, ели тоже. Напрасно пытались родители по телефону зазвать своих детей домой, напрасно Аринины родители, смирившиеся с нашествием и воинственными криками среди ночи, пытались отвлечь девочкиных гостей чем-то ещё… Карантин – говорили дети и сидели в четырёх стенах.
   Компьютер не выключался до тех пор, пока не был пройден самый последний, самый зверский, практически непроходимый уровень. И пока самый кошмарный, самый неубиваемый монстрище не был загашен.
   Ни о чем другом нельзя было ни говорить, ни думать.
   Витя Рындин крушил монстров вместе со всеми. Он один знал главный смысл этой игры. Монстры помогут Арине забыть о крысах.
   Так оно и случилось. Монстры, закованные в броню, были пусть трёхмерными, но всё-таки нарисованными. И там, по другую сторону экрана. Убивая их сотнями и слушая их предсмертные вопли, Арина уже не могла вспоминать о длинных хвостах, острых жёлтых зубах и противном крысином писке. От одного воспоминания о котором у бесстрашного предводителя Арины Балованцевой холодело и замирало сердце.
   Ведь об этом не должен был знать никто. И теперь точно не будет.
   … – Есть! Мы их сделали! – увидев победную заставку игры, воскликнула Арина, вместе со стулом отъезжая от компьютера.
   – Слушайте, это что ж получается – мы всё можем? – удивленно произнёс Витя Рындин.
   – Конечно. Потому что мы – сила, – радостно кивнула счастливая Зоя Редькина. Которую никто тут не обижал и не собирался обижать.
   – Сила, – подтвердила Арина и благодарно улыбнулась Вите Рындину.
   Учительница математики Екатерина Александровна рвала и метала от злости, когда узнала, что распоряжением директора школы она назначена классным руководителем в ужасный и неуправляемый восьмой «Г». Она рычала, кричала, р-р-разодрала на куски несколько тряпок и пластиковую мочалку, сломала лазерную указку и огромный деревянный транспортир. Но толку было мало. Ученики восьмого «Г» безжалостно не слушались её. Овчарка, привыкшая к тому, что на её уроках дети обычно сидят, как пришибленные, грозила восьмому «Г» полицией, интернатом и детской колонией строгого режима. Но ничего не помогало. От злости Екатерине Александровне хотелось батареи грызть. Но вместо этого она изощрённо издевалась и ставила двойки во всех остальных классах. И в седьмом «В» особенно. На этот класс она была чрезмерно зла. Дело дошло до того, что практически всем его ученикам грозила неудовлетворительная оценка за четвёртую четверть по алгебре и геометрии.
   Но седьмой «В» терпел зверства Овчарки. Потому что этим ребятам некогда было её бояться. Ведь они собирались в двухдневный поход со своим Петром Брониславовичем и его задорной женой. Они обдумывали маршрут, заносили его на карту местности, заранее отмечали возможные привалы, стоянки, тщательно составляли списки необходимых вещей…
   Крысы исчезли из школы, точно никогда их тут и не было, точно не носились они табунами по столовой, не грызли спортинвентарь и не пугали народ.
   Исчезли из города и горе-испытатели. Санэпидемстанция только хотела предъявить им счёт на сумму ущерба, нанесённого их незаконной деятельностью, но Алевтина и Артём испарились, словно их, как и крысаков в школе, тоже никогда и не было. Как воспоминание о них остались только опечатанная квартира и попорченные гимнастические маты, которые под руководством всё того же Петра Брониславовича латал и штопал весь седьмой «В».
   Даже несмотря на то, что на улице стало совсем тепло и ни о каком снеге не было даже речи, уроки физкультуры вновь проводились теперь в любимом спортзале. Чему седьмой «В» был особенно рад.
   Пётр Брониславович принимал прыжки в длину с места. Те, кто уже прыгнул и получил оценку, разбрелись по спортзалу и занимались своими делами.
   Арина Балованцева уселась на брусья. Взгляд её гордого индейского лица, обрамлённого темно-пепельными волосами, постриженными в «каре», был устремлён куда-то вдаль.
   Антон Мыльченко, только что с трудом преодолевший рубеж, за который Пётр Брониславович выставил в журнал заслуженную оценку «удовлетворительно», торопливо направлялся к выходу из спортзала. Но остановился. Потому что глядящая вдаль Арина привлекла его внимание.
   «Интересно, о чём она думает? – поинтересовался сам у себя Антоша, не переставая смотреть на Арину. – Наверное, опять какую-нибудь стратегию разрабатывает, какое-то приключение унюхала. А что же я? Ведь я, как писатель и психолог, в первую очередь должен все события общественной жизни разузнавать. И превращать их в художественные произведения! Вот он, мой гражданский долг. Так что, Балованцева, мы ещё посмотрим, кто кого в приключенческом плане переиграет…»
   Антон знал, что имеет полное право так думать. Ведь его детективный рассказ был, наконец-то, готов. Тем более что на горизонте показался и первый его читатель – Зоя Редькина. Эта добрая девочка первая заявила Антоше на днях, что не держит на него зла за всё былое. И прощает его.
   Так что Антон Мыльченко смело подошёл к Зое.
   – Послушай, Зоя, как я в своем рассказе сделал ряд существенных исправлений, – без всякого вступления начал Антоша, не дойдя даже нескольких шагов до слегка ошарашенной Редькиной, – и из-за этого детективный рассказ приобрёл свою основную красоту. Ну, значит, действие его я перенёс в девятнадцатый век…
   – Зачем? – меньше всего сейчас Зоя готова была слушать о детективном рассказе и девятнадцатом веке. Но Мыльченко – он и есть Мыльченко. От него чего угодно ожидать можно.
   – Россия девятнадцатого века! Это романтизм! – воскликнул Антоша на весь спортзал, так что половина класса очень внимательно на него посмотрела. – И сыщик Великолепенский – главный герой. Остальная история – прямо как наша. Только, вот, слушай мою гениальную находку! Вместо крыс в моем детективе действуют гибриды. Нухорики. Которые угрожали… Да нет, не Петру Брониславовичу, это же художественный вымысел. А помещику и другу Антона Великолепенского князю Грженержевскому. Угрожали эти гибриды уничтожением посевов зерновых. Да. Сыщик, конечно же, поспешил на помощь своему страдающему другу. И вывел тех, кто этих гибридов нухориков разводит и заставляет посевы жрать и соседям вредить, на чистую воду… Круто?
   Зоя Редькина долго молчала. А потом сказала негромко:
   – Антоша, во-первых, этих гибридов нухориков не ты сам придумал…
   – Сам! Клянусь! – Антоша постучал себя в грудь.
   – Есть такие зверюшки – ханурики, то есть хонорики, тоже гибриды, смесь хорька и норки. Я по телевизору смотрела, их на шапки выращивают. Ты тоже, наверно, это слышал, но забыл…
   Антоша заметно сник и сгорбился.
   – А, во-вторых, – продолжала Зоя, – ты Балованцевой и Рындину детектив-то свой лучше не показывай.
   – Почему это? – удивился писатель. – Повествование о событиях, не столь отдалённых. Практически чистая документальная правда. Только с художественной обработкой. Я знаю сайт, где такое размещают, там столько фанатов…
   – Понимаешь… – Зоя развела руками. – Они обидеться могут за эту твою художественную обработку. Операцию провернули они. А рассказ-то ты не про них, а про каких-то помещиков написал.
   – Я ж тебе объясняю – это художественный вымысел!
   – Не надо, Антоша, – попросила Зоя, – за этот за свой вымысел ты всегда будешь по ушам получать. А оно тебе ведь, правда, не надо?
   Антон Мыльченко глубоко вздохнул. Шаркнул кроссовком перед собой, заложил руки за спину и с пафосом произнёс:
   – Да, нам, творческим людям, никогда не было легко жить на свете и бытовать в искусстве… Всегда гонения, непонимание. Ишь ты – по ушам, по ушам…
   Он говорил долгую речь. Зоя Редькина смотрела на него и думала о своём. С некоторых пор у неё появилась некая таинственная вещь. Которую обязательно нужно было спрятать от нахальных взглядов и шаловливых ручонок родственничков. Но куда спрятать? Больше всего для этой цели подошёл бы, конечно, тайничок – то есть перекочевавшее к Петру Брониславовичу домой пианино. Но как туда пробраться, не вызвав излишних вопросов? Помощник нужен.
   А может, взять этого путаника Гуманоида в напарники? Всё-таки он немножко в курсе дела. Да и вдвоём, наверно, легче хранить тайну. Как ни крути всё-таки Антоша – друг. Своеобразный, конечно. Но друг.
   И Зоя Редькина решила поведать свою тайну Антоше.
   – Ну, Мыльченко, слушай…
   Антоша просиял.
   – Неужели, правда, тайна? – широко раскрыв глаза, спросил он. – И ты мне её будешь рассказывать?
   – Ага.
   «И сыщик Великолепенский превратился в одно сплошное ухо. Ведь чужая тайна требовала к себе повышенного внимания. Вот уже в деятельном мозгу Антона Великолепенского начали выстраиваться версия за версией…»
   – Так ты слушаешь про мою тайну, Гуманоид? Эй, ты где?
   – Я само внимание, Зоя!
   А что за тайна была у Зои Редькиной – это уже совсем другая история.

Елена Нестерина Склад съедобных улик

Глава I Будни писателя детективного жанра

Глава II Таинственная личная жизнь классного руководителя

Глава III Кулёчек каши

Глава IV Проникновение в тайник

Глава V Очень суровый апрель

Глава VI Допрос с пристрастием

Глава VII Чтобы жизнь мёдом не казалась

Глава VIII Пикет

Глава IX Сыщик работает по индивидуальному плану

Глава X А они жрут и мрут

Глава XI Ножницы как средство слежения

Глава XII Таблетки бесстрашия

Глава XIII Торжественная раздача слонов