Александр Александрович Масалов
Проклятое золото

От автора

   В России трудно найти человека, не слышавшего, чем известен Ростов-на-Дону. У города Аксая (минут сорок езды на автобусе от Ростова-папы) другая слава – не криминальная, а мистическая. Вот только знают об этом лишь историки, краеведы, археологи, эзотерики… и кладоискатели, разумеется.
   У Аксая много тайн и загадок, но сейчас я хотел бы поговорить только о подземных ходах.
   Неизвестно, кто их прокопал и зачем. Если верить легендам, они тянутся на десятки километров. Иногда при земляных работах на них натыкаются строители и тогда вызывают археологов. Археологи обследуют пять – десять метров подземелья (дальше идти или ползти не решаются: потолок в жутком состоянии, того и гляди все обрушится), и строители засыпают лаз. А то – не дай бог! – туда проникнут обыватели, из любопытства или в поисках сокровищ…
   По мнению серьезных историков, ходы выкопали донские казаки. Дескать, казаки, люди воинственные, сделали это на случай осады неприятелем Аксайской крепости. Ну, чтобы в любой момент иметь возможность незаметно покинуть крепость – сходить, например, за провизией или устроить вылазку в тыл осаждавшим…
   Длину подземелий при этом занижают. В самом деле, прокопать триста – четыреста метров – непростое дело, учитывая технические возможности XVI—XVII веков, но вполне реальное. А вот если допустить возможность существования подземных тоннелей в несколько десятков километров, то это не меньшее чудо, чем возведение египтянами пирамид.
   Менее ортодоксальные историки и краеведы считают, будто подземные ходы существовали еще до казаков и появления первых поселений в том месте, где со временем раскинулся город Аксай. В качестве доказательства они ссылаются на документы XVII века. Так, в письмах атаманов иногда встречаются рассказы о том, как казаки, выкапывая колодцы, натыкались на чужие подземные ходы, столь широкие и высокие, что там могла проехать повозка. И тоннели эти были старые: мощенный камнем пол покрывал толстый слой пыли…
   Несмотря на многолетние изыскания, и ныне протяженность, направление и происхождение «подземного Аксая» – тайна за семью печатями.
   Те, кто, вероятно, знал о ходах больше других, погибли в начале 20-х годов: одни умерли голодной смертью, другие были расстреляны красноармейцами или сгинули в лагерях – я имею в виду монахов-отшельников, несколько веков живших в подземном монастыре на Кобякином городище (холм близ Мухиной балки)…
   Это, между прочим, тоже увлекательная местная легенда. Казаки – еще во времена петровских походов на Азов – заметили, что некоторые местные жители время от времени носят в Кобякино городище корзины с едой. Долго не могли узнать, кого они там кормят. Любые попытки выследить гонца заканчивались неудачей – те кружили, потом словно исчезали, а когда возвращались в станицу, корзины были пусты. В конце концов кто-то проболтался, будто в районе Кобякина городища есть лаз, ведущий в подземный монастырь, где уже много веков живут святые люди – отшельники. Монахи ушли из мира, когда при Владимире Красное Солнышко Русь крестилась, и сторонники более ранних форм христианской религии испытали гонения. Лаз надежно укрыт. Надо точно знать, где он находится, чтобы проникнуть внутрь.
   Кроме того, на вершине Кобякина холма находится (варианты легенды: закопан, стоит в подземном храме…) каменный крест, обладающий сверхъестественной силой, – он оберегает монастырь.
   Есть предание о том, что, когда татаро-монгольские орды захватывали земли, ныне относящиеся к Аксайскому району Ростовской области, они боялись даже приближаться к Кобякину городищу. Самые храбрые воины испытывали неописуемый страх, лошади становились на дыбы и сбрасывали всадников, а по ночам вершина холма источала голубоватое сияние…
   Само существование подземного монастыря – это не миф. Он был.
   В середине 20-х годов ХХ века экспедиция профессора Миллера проводила раскопки акрополя на вершине холма. Случайно был найден вход в подземелье: рабочие увидели, как из щели выползла змея. По кладоискательским поверьям эта примета означает «к находке клада». Обуянные не жаждой познания, а жаждой наживы, рабочие разгребли двухметровый завал и проникли в огромное помещение. Золота, бриллиантов или чего-нибудь мало-мальски ценного не обнаружили. Разочарованные донельзя рабочие вышли из подземелья с пустыми руками и сообщили о находке профессору Миллеру.
   Ученого храм, разумеется, заинтересовал. По характерным каменным светильникам он установил, что монахи, жившие под землей, исповедовали некий особый вариант христианства. На восточной стене был алтарь – ниша с истлевшим деревянным шкафчиком и фрагментами ритуальных сосудов. По полу, от алтаря к противоположной стене, пролегла цепочка, выложенная из медных нательных крестов. Когда проверили направление цепочки по компасу, выяснилось, что она тянется с востока на запад…
   Миллер успел изучить кельи, примыкающие к храму. Даже обнаружил несколько лазов, ведущих куда-то дальше, под землю… А потом Москва вдруг сменила руководство экспедиции. Был назначен другой начальник, и изучение монастыря прекратилось.
   Много лет в подземный храм приходили местные подростки – покурить, выпить вина. А потом в 30-х годах кого-то засыпало во время обвала, и власти распорядились взорвать храм…
   К чему я все это рассказываю? Я решил написать этот роман, когда услышал предположение: а вдруг подземные ходы Аксая, ставшие легендарными, – это на самом деле коммуникации монастыря, выкопанные монахами-отшельниками? Чем они вообще занимались под землей на протяжении многих веков? Только ли Богу молились, являясь хранителями корней нынешнего христианства? Или, возможно, у них была и другая, тайная, миссия?

   P. S. Хочу предупредить читателей, что сюжет романа основан на версии, в академических кругах хождения не имеющей. Не пытайтесь пользоваться этой книгой как руководством к действию – пожалейте свое время. И хоть в тексте упоминаются реальные географические названия (городов, поселков, станиц), все описанные события, а также названия организаций, улиц и фамилии персонажей являются вымыслом.

День первый
(с трех утра до полуночи)

   Со стороны они очень походили на Винни-Пуха и Пятачка.
   Один был толстый и высокий, в джинсах, сандалиях на босу ногу и старой черной майке с длинными рукавами. Он нес на плече потрепанную дорожную сумку.
   Другой – щуплый, на голову ниже, в синей шведке, черных брюках и обшарпанных туфлях – много суетился и все время поправлял мизинцем очки, сползающие с потного носика…
   Они шли по проселочной дороге, освещенные только лунным светом, родной поселок остался далеко позади, а Пятачок все никак не мог совладать с острым приступом словесного поноса:
   – …А если нас сторож засечет?
   – Не бзди! – Винни-Пух ухмыльнулся. – Я знаю, что делаю.
   – Нет, а вдруг? Тогда что?
   – Грохнем его – вот и все…
   Пятачок остановился, как будто налетел на стену.
   – Коля, ты что, совсем обалдел?! Я возвращаюсь домой!
   – Расслабься. Я пошутил.
   – Шутки у тебя!.. – с чувством заметил Пятачок. – А если серьезно?
   – Сегодня дежурит кто? Михалыч. Ты Михалыча помнишь? Ну, у твоего отца был приятель хромой – он в детстве с мотоцикла упал. Так Михалыч – его шурин.
   – Давно это было…
   – Он, как приступит к дежурству, начинает квасить. И к часу ночи готовый – только этикетки не хватает. А сейчас уже три часа. Голову дам на отсечение – он дрыхнет без задних ног, а служба идет, и что творится на территории – Михалыча не колышет.
   – Ага… – сказал Пятачок вдумчиво. – Понятно…
   Но через минуту, едва они углубились в рощу, сразу за которой начиналась территория завода железобетонных конструкций, снова дал волю языку:
   – Мы ж много не унесем…
   – Килограммов по двадцать осилим, – сказал Винни-Пух. – Может, и по тридцать. А это рублей пятьсот… Я как-то раз сорок шесть килограммов один спер. Но больше я на такие подвиги не пойду – пока донес, чуть пупок не развязался…
   – Пятьсот рублей… – мечтательно произнес спутник. – Неплохо бы. – Тут он ногой зацепился за что-то и чуть не грохнулся. – Ч-ч-черт!..
   – Под ноги лучше смотри, – буркнул Винни-Пух. – А то вместо цветных металлов мне придется домой тебя тащить. И помалкивай – уже подходим…
   – Если сторож, как ты говоришь, в самом деле нажрался и спит, то кого нам бояться?
   – Ну, береженого Бог бережет…
   Пятачок наконец-то замолчал.
   Для своих лет – через месяц стукнет тридцать два года – Владимир Герасимов выглядел крайне несолидно. Больше двадцати пяти ему никто не давал.
   Сразу после армии он уехал из родного поселка в большой город. Закончил строительный институт и вскоре женился на бывшей сокурснице. Не от большой любви – просто надоело скитаться по общагам и чужим углам…
   Пока дома все было хорошо, ему казалось, что город его принял. Но после того, как родилась дочь, характер жены стал портиться.
   Если отбросить обычную демагогию, в которой способна утонуть истина, то претензии сводились к размеру его зарплаты – рядового сотрудника архитектурно-строительной фирмы. «Это не деньги, – говорила она, когда он ежемесячно пятого числа выкладывал на кухонный столик купюры. – Это так, от голода не умереть. Я, женщина, и то получаю больше тебя!..»
   Втайне от руководства фирмы Владимир некоторые заказы по проектировке и согласованию в городском архитектурном управлении стал выполнять самостоятельно.
   Реакция жены на эти «гонорары» его поразила – ни «Спасибо…», ни «Молодец!..». Полное равнодушие пополам с брезгливостью. А когда вспыхнула традиционная семейная свара и он заметил, что все-таки старается – на прошлой неделе, например, восемь тысяч заработал сверх зарплаты, Оля бросила: «Ну так мне теперь что – ноги раздвинуть?»
   Развязка наступила достаточно быстро. Кто-то в конторе узнал, какие номера он выкидывает. Состоялся весьма неприятный разговор с руководством фирмы. Владимира уволили. Да еще и слушок пустили по городу среди архитекторов.
   Три месяца безработный получал пособие от районного центра занятости, рассылал резюме и бродил по кабинетам потенциальных работодателей. А на четвертый месяц, вернувшись домой, Владимир обнаружил чемоданы в прихожей…
   Пока длился бракоразводный процесс, он кантовался у знакомых, а потом решил: «Да черт с ним, с этим городом!» – и вернулся в родной поселок, совершенно упустив из виду, что с работой здесь еще хуже, причем с любой. Владимир поселился в родном доме, у замужней сестры, и на второй месяц настолько отчаялся, что, когда друг детства Колька Крамаренко предложил этой июньской ночью немного подзаработать, согласился не раздумывая…
//-- * * * --//
   Около забора они остановились. Колька приник ухом к шершавой поверхности и прислушался, а потом достал из сумки монтировку и поддел ближайшую доску.
   Краккк!..
   – Ну, с Богом!.. – негромко сказал Колька и полез в щель первым.
   Территория была залита светом прожекторов, как съемочная площадка. Полутьма царила только вдоль забора.
   Вдруг где-то неподалеку залаяли собаки.
   – А об этом я как-то не подумал, – пробормотал Владимир.
   – Расслабься, – сказал приятель. – Собаки здесь битые. Если сторожа поблизости нет, они из своего закутка не вылезут. Хитрые, суки, – жить хотят…
   – А Михалыч…
   – Михалыч спит без задних ног. Сколько раз это тебе надо говорить? Пошли!..
   Метрах в сорока от трансформаторной будки – небольшого квадратного домика из красного кирпича с навесным замком на железной двери – Колька скомандовал:
   – Видишь во-о-он ту бытовку? Поглядывай из-за нее на центральную аллею. Если увидишь людей, свистни и беги. А я поковыряюсь…
   «Получается, я еще не дорос, чтобы лично добывать цветные металлы, – не без иронии подумал Владимир. – Мне предлагают на стреме стоять…»
   Впрочем, он не стал возражать. Чем быстрее все это закончится – тем лучше. Ему что-то уже и денег не хотелось. Хотелось вернуться домой и лечь на продавленный диван. А что будет завтра? То же, что вчера и позавчера…
   За спиной послышались торопливые шаги. У Владимира внутри все дрогнуло. Оглянулся и с облегчением перевел дух – это был Колька. С перекошенным от возмущения лицом.
   – Ты только подумай, какие сволочи!
   – А что, что случилось?!
   – Пусто. Все – на хрен! – подмели. Хоть бы один проводок для смеха оставили!.. Придется, значит, в цех лезть. Там электромоторы. В каждом по двадцать килограммов медной обмотки. Два-три раздербаним – и мы на коне!
   И Колька неторопливо, чуть нараскорячку, зашагал к ближайшему зданию. Следом поволокся Владимир.
   – Цех наверняка заперт, – промямлил он.
   – А окна на что?
   – Коля, если нас поймают, сколько могут дать?
   Приятель усмехнулся, открыл рот, но ответить не успел: из-за угла здания вдруг вывернул милицейский газик, озаряя окрестности синим светом проблескового маячка на крыше.
   – Твою мать! – заорал Колька. – Бежим!.. Ты направо, я налево!..
   У Владимира словно крылья на ногах выросли. Мелькнули зарешеченные окна и каменная стена, потемневшая от времени. Потом какая-то узкая щель между двумя постройками, заваленная хламом. Ветка кривого дерева разодрала щеку – он и не почувствовал. Боль заглушила сердце, бешено колотящееся в груди…
   А потом Владимир вдруг обнаружил, что никуда не бежит, а стоит – расставив ноги и опершись ладонями о грязную стену. Чьи-то руки скользнули от подмышек до ботинок.
   – Оружия нет, товарищ капитан!
   – Ясен перец, что нет. Стволы в нашем поселке можно по пальцам пересчитать!.. Что ты тут делаешь?
   Не сразу Владимир понял, что этот вопрос задан ему.
   – Что?
   – Не прикидывайся глухим и дурным!
   В поле зрения появилась голова, круглая, как шар. Уши торчали топориками, поддерживая старую милицейскую фуражку с гербом еще СССР.
   Неожиданно для себя Владимир выпалил фразу, которую много раз слышал в кино:
   – Я буду отвечать на вопросы только в присутствии своего адвоката! – И тут же сложился пополам от сильного удара в солнечное сплетение.
   – Ни хрена себе! – прокомментировал кто-то. – Дожились, блин! Демократия в действии. Судя по морде, неделю не жрал, а свой адвокат у него есть!.. Ладно, в отделении поговорим.
   Владимиру завернули руки и сковали наручниками. Затем ухватили под локотки и засунули в газик. Не в саму машину, а в «обезьянник».
   Через несколько минут привели Кольку. Он привычно сел на заплеванный металлический пол, вытянул ноги и произнес озабоченно:
   – Ты прикинь, Вован, какое западло…
   Владимир не ответил.
   – Михалыч, оказывается, заболел. Сегодня дежурил другой сторож…
//-- * * * --//
   Голливудский боевик закончился слащавым хеппи-эндом: главный герой, замочивший всех врагов и спасший Америку, присосался к губам длинноногой блондинки, с которой он познакомился на пятой минуте фильма. А кто сомневался, что будет иначе? Пусть даже полфильма они цапались, как зять с тещей…
   Титры закончились. Пошла заставка: «Спокойной ночи, уважаемые телезрители! До новых встреч на нашем канале!»
   Капитан Алексей Сопуцкий глянул на часы. Начало четвертого, скоро начнет светать. Выключил «ящик», поднялся и зашагал в дежурную часть – очень высокий и очень худой. Со стороны глянешь – циркуль идет.
   В дежурке сержант Евгений Васюкин, будучи немного под хмельком, делился радостью:
   – Уехала, сука! А ведь прикатила всего на пару дней. «На внучка, – говорит, – хочу посмотреть!»
   Неплохо бы выпить, подумал Сопуцкий. Отметить, так сказать, конец смены.
   – Ты уверен, что она уехала? – спросил у Васюкина самым невинным голосом.
   Тот ответил не без гордости, махнув широкими, как весла, ладонями:
   – Сам купил билет, посадил в автобус и рукой помахал!
   – Не прошло и трех месяцев… Отмучился, значит.
   – А то! Верно говорят: чем дальше живут родственники, тем отношения крепче!
   – Ну, тогда с тебя причитается, – сказал капитан. – А то гляди, она теперь дорогу знает. Как бы не вернулась…
   Окружающие встрепенулись. Идея понравилась.
   – Точно, Женя… Это дело надо обмыть… Давай дуй… Слышишь, что тебе капитан сказал?
   Сержант понял, что попал на водку. Матюкнулся, сел в газик и уехал.
   – Что у нас осталось пожевать? – спросил Сопуцкий.
   Выяснилось, что есть немного сала, вареная колбаса и уполовиненная буханка хлеба. Деревянный стол в углу дежурки накрыли старой газетой. Поставили на нее стаканы и щербатые тарелки…
   Только стали резать сало, колбасу и хлеб, как вдруг послышался звук приближающейся машины.
   – А почему так быстро? – проворчал Сопуцкий. – Неужели он за «паленкой» в станицу поехал? Вот же жмот!..
   Кто-то приник к стеклу.
   – Не, это вневедомственная охрана.
   М-да, посидели, называется! Капитан взял со стола фуражку, надел и отправился из дежурки в коридор – встречать.
//-- * * * --//
   Первым в предбаннике нарисовался старый приятель, младший лейтенант Игорь Попов. Затем – два парня в наручниках. Шествие замыкал незнакомый сотрудник вневедомственной охраны в чине сержанта.
   Сопуцкий глянул на задержанных. Та-ак… Один – Николай Алексеевич (или Александрович?) Крамаренко, безработный, местный житель, несколько приводов, уже привлекался к административной ответственности за кражу цветных металлов… Лицо второго – хоть убей! – знакомо, но капитан не мог вспомнить, кто это и при каких обстоятельствах они виделись в последний раз.
   – Здорово, Леша, – сказал Попов. – Ты сегодня старший?
   – Как всегда, – ответил Сопуцкий.
   – Тогда принимай гавриков. Проникли ночью на территорию комбината. Украсть ничего не успели. В сумке – ножницы по металлу, мешки…
   – Ясненько.
   – Не наша эта сумка! – запротестовал Колька. – В первый раз вижу!
   – А что вы тогда на территории делали? – спросил Сопуцкий.
   – Отлить зашли. А тут охрана…
   – Не первый раз встречаемся, а врать так и не научился. Вот снимем пальчики с сумки и инструментов… Тогда иначе запоешь!
   – Рапорт сейчас нужен? – спросил Попов.
   – Можно и утром.
   Входная дверь снова отворилась. На пороге появился Васюкин, крепко прижимая к груди синий пакет. В пакете звякали бутылки. Сержант замер, обвел присутствующих глазами.
   – Пить будешь? – спросил Сопуцкий.
   – В другой раз. – Попов мотнул головой. – Нам возвращаться пора.
   – Ну, как знаешь. Бывай.
   Едва за вневедомственниками закрылась дверь, Васюкин спросил:
   – Что-нибудь серьезное?
   – Цветные металлы.
   – Козлы, блин! Устроились бы на работу, как все нормальные люди, и не парили бы нам мозги!.. Что делать будем?
   – Сейчас определимся. Веди в мой кабинет.
   Васюкин сунул капитану пакет, расстегнул кобуру и зарычал:
   – Эй, уроды! Вперед и с песней. И без глупостей! А то я обожаю по ногам стрелять!
   Задержанные уныло поплелись по коридору, сопровождаемые Васюкиным. Сопуцкий проводил их взглядом, достал сигареты. Прикуривая, шагнул к прозрачной перегородке, отделяющей дежурку от предбанника. Стукнул пальцами в стекло. Сержант Лебедев придвинулся к прорези:
   – Что?
   – Слышь, Вася… Как у нашего райцентра с кражами цветных металлов?
   – В норме. План по задержаниям на этот месяц выполнен.
   – Значит, эти не очень-то и нужны?
   – Да с них, ты ж сам видел, взять нечего! Голытьба поселковая!
   – Один из них рецидивист. К административке уже привлекался. Теперь ему светит уголовное дело.
   – Ну, попробуй раскрутить… Как мне их зарегистрировать?
   – Ты пока не регистрируй.
   – А вдруг вневедомственная уже сообщила, что задержаны двое?.. Эх, надо было тебе с Игорьком потолковать, пока он был здесь!
   – Напиши, что они задержаны по подозрению в намерении совершить кражу цветных металлов на территории комбината. По подозрению, ты понял?
   – А подозрение может и не подтвердиться…
   – Вот-вот, соображаешь.
   Капитан направился в кабинет.
   Рецидивист Крамаренко сидел на стуле и всем своим видом демонстрировал полное безразличие к происходящему. Дескать, па-а-адумаешь, какая фигня! Не впервой. Прорвемся!..
   Его подельник, наоборот, повесил нос. Такой имел вид, как будто через минуту его поведут на расстрел. В первый раз, наверное, загребли…
   «Чертовски знакомое лицо, – снова подумал капитан. – Где я его видел?» И приказал Васюкину, подпиравшему стену у двери:
   – Будешь вести протокол. Бумага в столе. Ручку я тебе сейчас дам.
   – Своя есть, – ответил Васюкин.
   – Как фамилия? – спросил капитан, обращаясь к Кольке.
   – А то не знаешь…
   – Не буди во мне зверя, – в тон задержанному произнес Сопуцкий. – Фамилия?
   – Ну, Крамаренко.
   – Без «ну». Имя, отчество?..
   Покончив с Колькой, капитан обратился ко второму задержанному:
   – Фамилия?
   – Герасимов. Владимир Юрьевич.
   – Год рождения?
   – Семьдесят четвертый.
   – Адрес постоянной регистрации?
   Едва задержанный начал говорить, капитан обмер. Потом спросил негромко:
   – Вовка, это ты, что ли?
//-- * * * --//
   – Ну, за встречу, – сказал капитан. – Тыщу лет не виделись.
   – Больше, – сказал Владимир.
   Чокнулись, выпили.
   – Закусывай, не стесняйся… – Сопуцкий придвинул к нему тарелку с салом. – После армии ты, кажется, поступать хотел… Закончил?
   – А как же! Я – дипломированный архитектор.
   Слово «дипломированный» Владимир произнес со второй попытки – язык уже начал заплетаться. Двумя пальцами взял кусочек сала, положил в рот и начал медленно жевать.
   – Все у тебя не как у людей! – рассердился капитан. Схватил два куска хлеба, положил перед задержанным. На один кусок набросал сала, а на другой – колбасы. – Ешь!
   – Погоди, я еще сало не разжевал…
   – Вовка, не выпендривайся!
   – Скажи, Леша, в райотделе менты всегда пьют с преступниками?
   – Ты еще не преступник. Ты просто оступился. Тебя еще поправить можно.
   – Воспитывать, значит, будешь?
   – Сюда зачем приехал? – спросил капитан. – Тебе в город надо.
   – Был я там. Очень не понравилось. А здесь я хоть с голоду не умру. И за квартиру платить не надо.
   – Дальше что делать будешь?
   – Не знаю.
   – В любом магазине или на рынке можно грузчиком подрабатывать. Или диплом о высшем образовании давит на голову?
   – Леша, какой из меня грузчик? Допустим, подниму я ящик. А кто меня потом поднимать будет?
   – Да, помню… С физподготовкой у тебя было хуже всех в части. И ты решил встать на скользкую дорожку?
   – А что остается?
   – Честно скажи, не для протокола… Сколько раз по цветные металлы ходил?
   – Дебют. – Владимир усмехнулся. – И сразу попался.
   – Может, оно и к лучшему… Тебе Крамаренко кто?
   – Приятель, со школы знакомы. Хороший парень.
   – Ничему хорошему этот «хороший парень» тебя не научит. Сперва, значит, цветные металлы. Потом – домики в садово-дачных товариществах. А от них до обычных квартирных краж один шаг. А это уже серьезное преступление. Сядешь. И надолго. – Капитан помолчал немного, предложил: – Давай, Вова, еще выпьем. За то, чтоб я тебя в райотделе больше не встречал.
   – Почему бы и нет…
   Выпили.
   – Что ты как маленький? – прорычал Сопуцкий, глядя на нетронутые бутерброды. – Закусывай, я кому сказал!
   Герасимов взял один, откусил, пожевал. Блаженно улыбнулся:
   – Когда это я в последний раз колбасу ел?
   – Вовка, я серьезно говорю: тебе очень повезло – ты попался в мое дежурство и ничего серьезного натворить не успел. Я даже протокол составлять не буду. Ограничусь в отношении тебя профилактической беседой. Но если еще раз попадешься, получишь на полную катушку! Никаких скидок на армейскую дружбу не будет!
   – Спасибо, Леша.
   – Телефон есть?
   – У сестры есть, мобильник.
   – Запиши номер. Подвернется работа – я тебе сообщу.
   Владимир взял со стола авторучку, огляделся.
   – Дай бумажку.
   – Пиши на календаре.
//-- * * * --//
   Когда Владимир выводил последние цифры на перекидном календаре капитана, открылась дверь и на пороге появился Колька Крамаренко. Страшно довольный. В каждой руке держа по двухлитровой бутыли, наполненной какой-то мутноватой жидкостью.
   – Вот, командир. Как и договаривались…
   Сопуцкий отвинтил крышечку, понюхал.
   – У кого взял?
   – У бабы Веры. Лучший самогон в округе!
   – Фирма солидная, – подтвердил капитан. Спросил у Владимира: – Пробу снимешь?
   – Не откажусь. Наслышан.
   Сопуцкий налил в стаканы – себе и Владимиру.
   – Э?! – Лицо Кольки вытянулось от обиды. – Я ж принес!
   – С рецидивистами не пью!
   – Не очень-то и хотелось, – буркнул Колька. И демонстративно уставился в окно.
   Выпили.
   – Крепкая штука, – сказал Владимир, утирая губы рукавом. – Только слишком едкий какой-то. И в нос шибает.
   – Это с непривычки, – сказал капитан, закусывая салом. – Самогон первоклассный!.. – Тут он оживился. – А знаешь, Вовка, что я подумал, когда понял, что задержанный на территории комбината – это ты? Что ты туда пришел клад искать!
   – Клад? – удивился Владимир. – На территории комбината?!
   – Ну да.
   – Леша, ты сам подумай, что говоришь: какие там могут быть клады?!
   – Это старая история, – сказал Сопуцкий. – Лет тридцать назад, когда строители рыли фундамент под комбинат, наткнулись на подземелье. Без входа и выхода. И на полу якобы валялось золотое распятие размером с член Петра Первого… – Капитан развел руки и хмыкнул. – Вот такой! Куда оно потом делось – никто не знает. Зато слухи появились, будто там алтарь еще есть, из чистого золота… Уж сколько лет прошло, а время от времени кто-нибудь роет. Как-то ночные сторожа – бывшие шахтеры – из подвала комбината пытались штрек проложить. Метров тридцать успели продолбить, а потом их накрыли…
   – Со школы кладоискательством не балуюсь. – Владимир пожал плечами. – Отец, помнится, так выдрал, что я две недели сидеть не мог.
   – Пусть он тебя сегодня еще раз выдерет. Чтоб цветными металлами больше не занимался!
   – Папы давно нет. Умер.
   – Извини, не знал… Крамаренко!
   – Ась? – Колька обернулся.
   – Твой приятель – парень нормальный. Не ломай ему жизнь. Оставь его в покое. Слышишь?
   – Как скажешь, капитан!
   – И сам берись за ум, пока не совсем поздно. Я тебя отпускаю только потому, что не хочу Вовку впутывать. В следующий раз посажу, однозначно!
   – А протокол задержания?
   Капитан молча взял со стола протокол, показал издали и порвал на куски. Сунул Кольке в руку.
   – Когда выйдешь из здания – выброси. Проваливай!
   – Понял, проваливаю! – обрадовался Колька. – А Вован?
   – А мы еще немного посидим.
   – На здоровье. Прощай, капитан!
   Сопуцкий криво усмехнулся, но ничего не сказал.
//-- * * * --//
   Минут через пятнадцать, когда они выпили еще два раза, капитан развел руками:
   – Вовка, ты извини, конечно… Я вообще-то на службе.
   – Конечно, я понимаю.
   Они выпили на посошок, и Владимир встал. Его покачивало.
   – Сам дойдешь или машину дать?
   – Я лучше прогуляюсь.
   – Как знаешь. Ты глупости больше не делай, ладно?
   – Не буду.
   – Если захочешь, приходи в гости. Я в поселке Глубоком живу. Улица Овражная, дом девять. Запомнишь?
   – Запомню.
   – Давай я тебя провожу.
   Проходя мимо дежурки (за стеклянной перегородкой сизо от дыма, пьянка в самом разгаре), Владимир поинтересовался:
   – А если начальство приедет – нежданно-негаданно?
   Открывая входную дверь, Сопуцкий усмехнулся:
   – Нежданно-негаданно не получится. А взаимовыручка на что? Нам маякнут… Ну, пока, Вовка. Рад был тебя видеть. Жаль только, что при таких обстоятельствах. Не пропадай!
   – Не пропаду, – пообещал Герасимов.
   Он закурил дешевую сигаретку без фильтра и зашагал в предрассветную мглу.
   На свежем воздухе хмель начал улетучиваться, и в голову пришла мысль: так жить нельзя. Может, правда уехать в город? Не в Ростов, а в какой-нибудь другой, подальше, где никто не знает об его подмоченной репутации.
   Вот только где взять деньги? На билет, на аренду квартиры, оформление временной регистрации…
   Поиск работы займет какое-то время, а первая зарплата – еще через месяц. Значит, нужны средства, как минимум, на два месяца скромной жизни в чужом городе, без друзей и знакомых, которые могут подкинуть сотню-другую или пригласить на ужин…
   Владимир прикинул сумму. Сестра Ленка и трети одолжить не сможет. Она сама колотится как рыба об лед, чтоб свести концы с концами.
   Попросить у ее мужа Сергея, когда он вернется с заработков? Отношения не те.
   Может, устроиться на любую работу – хоть дворником? Откладывать рублей по сто в месяц… Это ж сколько лет придется здесь прозябать, надеясь на лучшую жизнь?!
   Вдруг от дерева, росшего справа от дороги, отделилась тень и шагнула наперерез…
   – А, это ты… – сказал Владимир.
   – Как настроение, дружбан? – заорал Колька.
   – Замечательное.
   – У меня тоже. Слышь, Вован, такую удачу надо обмыть!
   – О чем ты? Мы ж с пустыми руками возвращаемся…
   – Не окажись капитан твоим армейским товарищем, тебя бы в ближайшие дни оштрафовал мировой судья, а я бы давал показания в прокуратуре. Денег, чтоб отмазаться, нет, так что в лучшем случае я бы отделался условной судимостью…
   – А в худшем?
   – Колония общего режима.
   Владимир немного помолчал.
   – Коля, спасибо тебе, конечно, за желание мне помочь, но больше я с тобой на дело не пойду.
   – Ты просто еще не очухался. – В голосе Николая зазвучали покровительственные нотки. – Через пару дней поговорим.
   – И через пару дней я тебе скажу то же самое.
   – А жить на что будешь? – С издевкой: – Клады искать?
   – А хоть и клады. Нашел – это не украл!
   – Понятно. – Колька заржал. – Честным хочешь быть?
   – Хочу. Насколько это возможно.
   – Тогда я тебя очень огорчу. Кладоискательство – это тоже преступление. В некоторых случаях за него сажают.
   – Надолго?
   – Не знаю, по этим статьям я не привлекался… Скажи-ка, Вован, а как бы ты поступил с кладом? Неужели, как честный человек, отдал бы государству?
   – Еще чего! – Даже в полутьме было видно, что Владимира перекосило. – Я на одни и те же грабли дважды не наступаю.
   – Значит, оставил бы себе – любоваться цацками?
   – Продавал бы кое-что по мелочам время от времени, чтоб жить безбедно…
   – Поздравляю, Вован! – Хохоча, Колька пожал ему руку. – Еще одна статья, «незаконный оборот изделий из драгоценных металлов»! Отягчающие обстоятельства – добытых незаконным путем и представляющих историко-культурную ценность!..
   – Хватит юродствовать, – буркнул Владимир. – Я этого не знал.
   – А незнание законов, друг мой, не освобождает от ответственности!
   – Да ну тебя!..
   Владимир резко свернул с грунтовки. Поволокся через лесополосу. Сразу за лесополосой будет поле кукурузы. А за ним – родной поселок…
   За спиной послышался хруст веток. Все ближе и ближе.
   – Ну ты чего? – прозвучал за спиной Колькин голос.
   – Я сказал: все, никуда с тобой больше не пойду!
   – А за водкой сходим? Посидим у меня во дворе… Надо же все-таки отметить наше освобождение!
   Владимир подумал немного. Кроме водки наверняка будет еще закуска. Не только квашеная капуста и соленые огурцы, а и что-нибудь мясное…
   – Это можно, – согласился он.
//-- * * * --//
   Некоторое время шли молча.
   – Слышь, Вован, – сказал Колька. – Я кое-что не догоняю. Ты сказал «дважды на одни и те же грабли не наступаю». Значит, ты когда-то нашел клад?
   – Было дело. Только не я его нашел, а он меня.
   – Во, блин! Как это?
   – Знаешь балку около Кобякина городища?
   – Мухинскую, что ли? Рядом еще аксайский музей…
   – Нет, другую, чуть дальше.
   – Слышь, не тяни кота за хвост. Как дело-то было?
   Отчего ж не рассказать? Все лучше, чем слушать Колькины разглагольствования и поучения. Да и вспоминать те времена – счастливые, беззаботные, полные веры в светлое будущее – приятно…
   – Пошли мы туда как-то с мальчишками – в войну играть, – начал Владимир. – Я был красноармейцем. Когда мы перешли в атаку, «фашисты» драпанули. Как сейчас помню: я погнался за… Черт, как его звали? Высокий такой бугай, рыжий, с угрями на морде…
   – Не важно! Дальше!
   – Бегал он будь здоров. Как понесся по бурьяну!.. Пытался укрыться в трансформаторной подстанции, но дверь была заперта… Догнал я его только у балки. Склон крутой, но «фашист» стал спускаться вниз. Думал, наверное, что я побоюсь. А я так был разгорячен погоней, что бросился следом.
   И вот когда до дна балки оставалось уже немного, я ощутил за спиной какое-то движение. Оползень. Я едва успел отскочить в сторону. Рядом со мной кубарем пронеслись пара тонн глины и известняка…
   Испугался страшно. Догонять «фашиста» мне уже перехотелось. А тут я еще увидел, что в месте обвала чернеет какая-то дыра. Пещера. Или расщелина.
   Ноги трясутся, но так и подмывает заглянуть. Фантазия разыгралась. А вдруг там лаз к центру Земли? А вдруг живут динозавры?.. Я тогда Жюлем Верном зачитывался.
   Подошел. Заглянул в дыру и увидел, что там не пещера или расщелина – там что-то вроде подземного хода. Высота – метра три. Ширина – метра два. На полу – толстый слой пыли.
   Постоял немного. И стал карабкаться по склону вверх. Увидев мальчишек, издалека помахал рукой и побежал домой.
   Родители вот-вот должны были вернуться с работы. Я схватил школьный ранец и набил его снаряжением: фонарик, запасные батарейки, отцова фляга с водой, аэрозольный баллончик с белой краской, кухонный топорик…
   Когда вернулся в балку, уже стемнело. Дыра и чернота внутри ее казались еще страшнее, но я включил фонарик и полез.
   Сперва шел направо. Вскоре наткнулся на завал. Наверное, в этом месте свод не выдержал. Лишь тогда я понял: здесь очень опасно гулять. А я ведь даже записку не оставил, где меня искать, – в случае чего.
   Вернулся к дыре с твердым намерением уйти домой. Посветил фонариком налево – просто так, на прощание. И подземный ход меня словно позвал…
//-- * * * --//
   – Что-что? – переспросил Колька. Рука, которой он отвел низко нависающую ветку, дрогнула. Послышалось: «Шлеп!..»
   И почти сразу:
   – Твою мать! Я себе чуть глаз не выбил!!!
   – Может, я немного преувеличил, но по существу все верно. Чтобы выкопать ход, корячились десятки, а может, и сотни людей. Когда-то им пользовались. А теперь он пустовал, заброшенный, никому не нужный. Я, наверное, был первый человек за последние века, кто в него пришел. И сразу же решил его покинуть…
   В общем, я сам не заметил, как зашагал налево. Рисовал время от времени на стене белую стрелку аэрозолью и брел дальше.
   Иногда встречались боковые ответвления. Поначалу я не сворачивал. Придерживался как бы основного хода. Мне было интересно, какой он длины и где заканчивается.
   Узнать не удалось: дорогу преградил завал. Я вернулся к ближайшему ответвлению и отправился дальше. Вскоре наткнулся на еще один завал и снова был вынужден изменить маршрут. Потом – на еще один…
   К тому времени я даже примерно не знал, где нахожусь. То ли я под Кобякиным городищем, то ли уже под Аксаем. Но меня это не волновало. Был уверен, что без проблем найду путь обратно благодаря стрелкам на стене.
   Часа через два устал. Ничего интересного не увидел. Хотел направиться в обратный путь, и тут вдруг впереди что-то блеснуло, отразив свет фонарика. Что-то длинное, металлическое. Я невольно ускорил шаг. А когда подошел ближе, заорал от ужаса…
   – Это был призрак женщины в белом? – осведомился Колька.
   – Нет, скелет. Мужской. От одежды почти ничего не осталось, но сразу было ясно, что она очень-очень старая. Около правой руки мертвеца лежала сабля, наполовину засыпанная пылью. Это она сверкнула… И только я увидел скелет, кто-то словно произнес: «Дальше не иди. Не надо».
   – Опять тебя на голливудские ужастики потянуло, – сказал Колька.
   – Не совсем так. Это трудно объяснить… Иногда мне казалось, что подземелье настолько давно не видело людей, что ему хотелось поговорить со мной.
   – Э-э-э… Слышь, Вован, у тебя психических в роду нет?
   – Ты не понял. Скорее это возможно ощутить, чем осознать. В общем, я посветил вперед. И метрах в двадцати увидел… дверь.
   – Что еще за дверь?
   – Железная. Кованая. Ржавая. Очень старая… Что за ней, не знаю. Едва я шагнул вперед, что-то оглушительно затрещало. Пол и стены содрогнулись. И участок хода перед дверью завалило… От неожиданности я выронил фонарик. Он упал и погас. Я оказался в полной темноте, а впереди, совсем близко, продолжало падать и сыпаться.
   Я бросился бежать. Тут же оступился и упал. Поднялся, побежал, натыкаясь на стены… И остановился. До меня вдруг дошло, что без фонарика я обратно вернуться не смогу. Как же я метки на стенах увижу?
   Вскоре обвал прекратился. Я выждал немного и стал ползать, ища фонарик. Сперва нашел ранец. Потом наткнулся на скелет. Нащупал саблю и машинально сунул ее в ранец. Нашел фонарик, обрадовался. Вот только он не работал – лампочка разбилась.
   Страшно было. Очень страшно. Запасные батарейки я с собой взял. А о лампочке как-то не подумал. Час просидел, прижавшись к стене. А может, и два, не знаю. Потом немного успокоился. Стал вспоминать, как шел, куда и сколько раз сворачивал…
   – Да неужто вспомнил? – восхитился Колька.
   – Нет, конечно. Я трое суток блуждал – искал выход из подземелья. Когда закончилась вода, пришлось совсем плохо. Я то рыдал, как маленький, то маму звал, то стихи читал.
   Мерещилась всякая чертовщина, но я ее уже не воспринимал. Встреть я пресловутую женщину в белом, прошел бы мимо, как будто это фонарный столб. Или спросил бы: «Не подскажете, а как отсюда выйти?»
   – А что за чертовщина-то?
   – Всякая, – буркнул Владимир. – Наверное, от стресса и усталости мозги начали отказывать. Я тупо шел вперед, а потом вдруг увидел свет впереди и даже не обрадовался. Как зомби, вылез из дыры, вскарабкался по склону. Миновал пустырь, вышел на дорогу. Только здесь немного пришел в себя. Смотрю – я в Мухиной балке, под открытым небом. Мимо какие-то люди идут. Смотрят на меня квадратными глазами.
   Что и говорить – видок у меня был будь здоров. Одежда грязная. На спине ранец, а из ранца сабля торчит, и на рукояти бриллианты сверкают…
   Сейчас люди озверели. А тогда подошли, спросили, все ли со мной в порядке, и домой отвезли. А там, как ты догадываешься, родители были уже за гранью умопомрачения…
   – Вломили?
   – Не сразу. Сперва безумно обрадовались, что живой. Потом стали расспрашивать и ругать.
   – Сабля, которую ты нашел, их не смягчила?
   – Наоборот. Отец совсем взбесился за то, что я взял ее и принес. Выдрал, как сидорову козу.
   Поздно вечером мы с отцом пошли в балку, чтобы вернуть саблю на место, но дыры уже не было – накануне прошел дождь, он вызвал новый обвал.
   А тут еще о драгоценной находке узнали соседи и растрезвонили на весь поселок. Так что пришлось ее в музей сдать…
   Музейщики, разумеется, обалдели, когда увидели, – такая уникальная вещь! Нам выплатили вознаграждение. Не то триста, не то четыреста рублей. По тем временам неплохие деньги, но все равно – копейки. Мама с бабушкой в церковь пошли. Свечек купили, молебен заказали. Чтобы отвести от меня проклятие, которое лежит, по преданию, на всех кладах…
   – Ну и как? Помогло?
   Владимир помолчал немного.
   – Иногда я думаю, что проклятие отвели лишь частично. А то отчего у меня вся жизнь наперекосяк?
   Поле кукурузы осталось позади. До околицы приятели молчали.
   – М-да, – наконец сказал Колька.
   – Ты мне не веришь?
   – А где она сейчас?
   – В областном краеведческом музее. С табличкой: «Найдена учащимся 5-го класса средней школы В. Герасимовым. 1987 г.».
   – С какого часа музей работает?
   – Не помню. Кажется, с десяти.
   – Ага. – Колька прикинул что-то. – Водка отменяется… Если семичасовым автобусом поедем, то успеем к открытию.
   – Значит, все-таки не поверил?
   – Не в этом дело. Да и тебе будет полезно взглянуть…
   – Я не могу, – тут же сказал Владимир.
   – Что так?
   Ростов вызывал ассоциации с неудачным этапом семейной жизни. Сабля – с неприятным эпизодом детства. Но как это Кольке объяснить?
   – У меня денег ни рубля, – брякнул Владимир первое, что пришло в голову.
   – Спокуха! – сказал Колька. – Я оплачу проезд в обе стороны.
//-- * * * --//
   Автобус остановился. Открылись двери, и из динамиков зазвучал приятный женский голос: «Ворошиловский проспект. Следующая остановка…»
   Приятели вышли из салона на тротуар, мощенный плиткой. Глянули на витрину «Военторга» и направились к подземному переходу.
   – Эй, генеральный спонсор круиза! – сказал Владимир. – Как насчет эскимо?
   Колька решительно свернул к ближайшей мороженщице. Посмотрел на ценник, пожал плечами:
   – Гулять так гулять…
   С мороженым в руках спустились в подземный переход, который вернее было бы назвать торговым центром. Изобилие товаров – на безденежье – раздражало.
   – Гляди у меня, – проворчал «спонсор», грызя свою порцию. – Если никакой сабли нет, обратно будешь пешком топать!
   – А когда покажу, – огрызнулся Владимир, – ты меня домой на руках понесешь!
   Колька промолчал. С того момента, как приятели сели в автобус, он вообще что-то был неразговорчив. О чем-то думал. Да так интенсивно – того и гляди, пар из ушей повалит…
   Оживился, увидев каменных баб, стоящих во дворе музея. Принялся ржать.
   – Ты чего? – спросил Владимир.
   – Как они на мою бывшую жену похожи!.. Особенно вот эта!.. – Ткнул пальцем в нечто, состоящее как будто из трех округлых глыб. – Точь-в-точь Ирка! Здравствуй, дорогая! Здравствуй, о, ужас!..
   – Поздравляю со встречей. Может, еще воссоединитесь…
   – Типун тебе на язык! – заорал Колька и направился в здание с такой быстротой, словно опасался, что каменное изваяние скифских времен оживет и потащит его в ЗАГС.
   Владимир на минуту задержался, рассматривая старинную чугунную пушку – она лежала на бетонном лафете справа от входа. Интересно, сколько людей ты убила? Сколько домов разрушила? Не твоими ли ядрами крушили стены крепости Азов, когда Петр I отвоевывал у турок проход к Черному морю?..
   И тут хриплый, бурлящий искренним негодованием рев сотряс холл музея и вырвался во двор:
   – Пятьдесят рублей? Да вы тут все что, белены объелись?!
   – Черт!.. – Владимир бросился в широкую и высокую двустворчатую дверь.
//-- * * * --//
   – Я уроженец станицы Старочеркасской! – орал Колька. Слюни веером летели на сухонькую старушку в синей униформе с неестественно прямой осанкой, как будто она проглотила швабру. – Я – донской казак! И вы берете с меня деньги за то, чтобы посмотреть на вещи моих дедов-прадедов?! Они что, для этого кровь проливали?
   – Молодой человек, за посещение музея всегда взималась плата. Даже в годы советской власти…
   Колька наклонил голову, разглядывая темечко собеседницы.
   – А мне советская власть не указ! Именно большевики репрессировали казачество как этнос!..
   – Надо же, какие слова ты знаешь, – произнес Владимир. – А ты вообще когда-нибудь в музей захаживал?
   – В школе нас водили, было дело… – На секунду Колька стушевался. – По двадцать копеек собрали – как щас помню… – И снова заорал: – По двадцать копеек, а не по пятьдесят рублей! Ну, была бы плата десять рублей, как в туалет, я бы ничего не сказал!
   – Или плати, или уходим, – сказал Владимир. – Перед людьми неловко.
   – А, гори все синим пламенем!.. – Колька полез в карман. Достал мятую сторублевку, сунул в кассу. – Ну, теперь можно идти?
   – То, что вы хотите увидеть, находится в Золотом зале. Мы пускаем туда только группами не менее шести человек. И – обязательно – в сопровождении экскурсовода!
   – Вы хотите сказать, что я – вор? – Колька побагровел.
   «Чья бы корова мычала, – подумал Владимир. – Не с тобой ли я прошлой ночью ходил по цветные металлы?»
   – Таков порядок… – попыталась объяснить кассир.
   – А мне наплевать на ваши идиотские порядки, ущемляющие мои гражданские права! – заорал Колька. – Может, мне справку из ментовки принести? Типа: нет, не был, не привлекался? Или характеристику с места работы?
   – Пожалуйста, успокойтесь, – сказала старушка. – Справка не нужна. Если вы хотите идти не в группе, а сами по себе, то вас будет сопровождать квалифицированный экскурсовод. Стоимость его услуг невелика – двести рублей.
   – Еще двести рублей? Да вы тут что, все с дуба рухнули?! – Колька в бешенстве оглянулся на приятеля.
   – Не очень-то и хотелось, – сказал Владимир. – Поехали обратно.
   – Я тащился хрен знает куда не для того, чтобы вернуться не солоно хлебавши! – заявил Колька. И швырнул в окошко деньги.
   «Ого, – подумал Владимир. – Что он, интересно, задумал, если готов такие деньги истратить?»
   – Подавитесь, христопродавцы! – Колька был громогласен. – Ну, где наш личный вертухай? Чтоб через минуту здесь был! За него заплачено!
   – Поднимитесь по этой лестнице. Вас встретят.
   – Охренеть можно! – ворчал Колька, гулко ступая по широкой мраморной лестнице. Приятели шли на второй этаж. – Триста рублей! Это ж почти пол-ящика «паленки»!
//-- * * * --//
   Экскурсовод оказался мужского пола – невысокий, ладный парень лет тридцати. Общая чернявость и тонкие усики делали его похожим на покойного Джохара Дудаева.
   Он стоял на лестничном пролете второго этажа, не без любопытства глядя на идущих.
   – Это вы в Золотой зал?
   – Глаза разуй! – проворчал Колька. – Кроме нас, еще кого-нибудь видишь?
   – Интересуетесь историей Донского края?
   – Ага, мы от нее тащимся, как блоха от дихлофоса.
   – Хлопцы, мне не нужны проблемы…
   – Нам тоже. Ты – экскурсовод?
   – Да.
   – Мы будем смотреть, а ты не путайся под ногами. И тогда проблем не будет. Все ясно?
   – Что ж тут непонятно… Появятся вопросы – обращайтесь.
   – Обратимся, и не сомневайся, – буркнул Колька. – Еще забодаешься в справочниках рыться…
   – Прошу прощения за моего друга. – Владимир решил, что пора вмешаться. – У него была трудная ночь. Ну, начнем?
   Экскурсовод кивнул и жестом указал на дверь. Вошли, огляделись и приступили к осмотру.
   Золотые изделия, найденные в курганах, быстро надоели. Хотя сперва они вызвали у Кольки огромный восторг: надо же, какие цацки находят в курганах!
   Мимо манекенов, облаченных в наряды, расшитые золотом и серебром, пробежали, как мимо тряпья в секонд-хенде.
   Наконец, добрались до витрин с холодным и огнестрельным оружием XVII—XIX веков. Пищали, ружья… Каждому экспонату – цены нет.
   – Сабля, сабля! – вдруг лихорадочно забормотал Колька. – Смотри! У, какая!..
   Владимир подошел ближе. Серебряные накладки на эфесе, хищное лезвие, нисколько не потемневшее за века… А на рукояти холодно горели драгоценные камни. Надпись гласила: «Казацкая сабля, XVII век».
   – Красивая, дорогая. Но не моя.
   – Ты уверен?
   – Вот здесь, на рукояти, был крупный рубин.
   – Господи! – сказал Колька. – Да если из нее только камешки выдрать да загнать… – воровато оглянулся в сторону экскурсовода, – это ж на всю жизнь хватит да еще внукам останется! – Вихрем понесся вдоль стеллажа, тыча пальцем во все, что походило на острое, режущее и колющее: – Эта?
   – Нет.
   – Эта?
   – Это, вообще-то, кинжал. Турецкий, если верить табличке.
   – Не умничай! Ищи! Смотри внимательно!!!
   Кольку буквально колотило от азарта. «Вот она, пресловутая золотая лихорадка, – подумал Владимир. – И самое забавное – совершенно платоническая. На что он рассчитывает? Обратно мне саблю не вернут. Даже если я до второго пришествия буду стоять на коленях и умолять…» Наконец вся экспозиция была осмотрена.
   – Пропустили, да? – сказал Колька. – Давай пройдемся по второму разу.
   – Ее нет, – сказал Владимир.
   – Не понял! Что значит – нет? Ты мне соврал?
   – Ее нет в экспозиции.
   – А где она?
   – Я откуда знаю?! Я что, здесь работаю?
   – И то верно… – Колька повернулся к экскурсоводу: – Слышь, к тебе вопрос есть!
   – Слушаю вас? – Экскурсовод подошел ближе.
   – Почему на экспонатах таблички нет? Типа: дар Васи Пупкина. Или: найдена Васей Пупкиным. А то, понимаешь, мы ищем вполне конкретную вещь…
   – Я тут недавно работаю, – смутился экскурсовод.
   – Пользы от тебя!..
   Колька замер. Поскреб где-то за ухом. И опрометью бросился в другой конец зала. С таким грозным видом, что у Владимира захолонуло сердце. Воображение мигом нарисовало страшную картину: все разбито и сломано, а на полу в лужах крови валяются тела посетителей и служащих, не выдержавших допроса с пристрастием…
   Догнать Кольку удалось только в соседнем зале. Приятель стоял рядом с женщиной средних лет. Судя по излишне благообразному лицу и униформе – сотрудницей музея.
   Как и ожидалось, разговор шел на повышенных тонах.
   – Да нет, не я! – сердился Колька. – Я бы ее точно в музей не отдал! Я что, сын бешеных родителей?!
   – Добрый день, Елена Сергеевна, – сказал Владимир, глянув на бейджик, прикрепленный к той части тела служащей, где у других лиц ее пола бывает грудь. – Не знаю, что вам сказал мой друг. Я попытаюсь в двух словах объяснить ситуацию.
   – Сделайте одолжение.
   Они тут все что, с одного курса Института благородных девиц?
   – Когда-то, в 87-м году, я нашел саблю. Казацкую, очень старую. Мы ее отдали в музей. Вчера я случайно рассказал о находке. Друг захотел увидеть своими глазами. И вот мы приехали, все осмотрели, а той самой сабли нет.
   В глазах служащей словно вспыхнули лампочки.
   – Вы – «Вэ Герасимов»? – осведомилась она.
   – Да, могу паспорт показать…
   – Не надо.
   – Так что с ней?
   – Она выставлялась недолго. Сейчас в запаснике.
   – А можно на нее взглянуть? – спросил Колька. – Хоть одним глазком.
   – Это нежелательно…
   – Почему?
   – Поговорите лучше с директором. Сюда, по коридору и налево… Я вас провожу.
//-- * * * --//
   В узком и длинном, как пенал, кабинете невысокая грузная блондинка предпенсионного возраста с тяжелым вздохом указала на стулья, выстроившиеся вдоль стены, а сама разместилась за письменным столом.
   – Присаживайтесь. Слушаю вас.
   Судя по строгому виду, директор была готова уделить случайным посетителям не более пяти минут. Но когда услышала, кто пришел, встрепенулась. И в глазах ее тоже словно зажглись лампочки.
   – Очень приятно с вами познакомиться, Владимир… Владимир…
   – Юрьевич.
   – Да, Юрьевич. Много раз порывалась вас отыскать, но все текучка мешала, заботы, проблемы…
   – Само собой, – поддакнул Владимир. – А в чем дело?
   – Находка была сделана очень давно. Мы практически ничего не знаем. Даже то, где вы нашли саблю.
   – В балке, за Аксаем.
   – Это было погребение?
   – Не совсем. Сабля лежала рядом со скелетом.
   – Я подозревала что-то в этом роде! – воскликнула директор. – А точное место помните?
   – Смутно. Мне тогда лет двенадцать было. А потом мы из Аксая переехали в поселок… Там сейчас, наверное, все перекопали и застроили до неузнаваемости.
   – Какая жалость!
   – Рассчитываете еще что-нибудь найти? – подал голос Колька.
   – Не в этом дело… Ребята, вы люди суеверные?
   – В меру, – ответил Владимир.
   – Тогда, возможно, вы меня поймете. Наш регион богат на легенды о кладах. Вы, наверное, слышали о сокровищах босфорских царей, о кладе Степана Разина, о Золотом коне…
   – Само собой.
   – И в каждой легенде содержится предостережение.
   – Это вы о некой Женщине в белом, которая якобы сторожит клад Степана Разина? – буркнул Колька.
   – А, ну да… – сообразила директор. – Вы же из Аксайского района. Там легенду о Женщине в белом знают все, от детей до стариков… Считается, что на все крупные клады наложено заклятие – чтобы его нельзя было найти. Или чтобы покарать любителей легкой поживы. А к некоторым приставлен Страж.
   – Вступление несколько затянулось, – сказал Владимир. – Что именно вы хотите сказать?
   – Понимаете… – Она замялась. – Едва сабля оказалась в стенах музея, у нас начала твориться всякая чертовщина. Мы не сразу обратили на нее внимание. То есть заметили, разумеется, что происходит что-то неладное, но не связали с появлением нового экспоната.
   – Что за чертовщина-то? – поинтересовался Владимир.
   – Ой, лучше не надо! – Она махнула рукой и перекрестилась. – Знаете, как говорят: не поминай черта – он и не придет… В общем, саблю от греха подальше отправили в запасник. А лет пять назад наш музей выделил экспонаты для участия в международной выставке. Наш Золотой зал временно оскудел, и мы прошерстили запасник. Тогда-то, по всей видимости, кто-то потревожил саблю. Снова началась чертовщина. Да такая, что мы не на шутку встревожились. Подняли бумаги, чтобы выяснить, кто, где и при каких обстоятельствах нашел саблю. С вами тогда беседовал наш сотрудник – искусствовед Тимофеев. Увы, сохранилась только краткая докладная. Разузнать что-либо у самого Тимофеева невозможно. Лев Юрьевич умер месяца через три после беседы с вами.
   – А я его помню, – сказал Владимир. – Такой сухонький старичок…
   – Не такой уж и старичок. Ему тогда было сорок семь лет. Для мужчины это не возраст.
   – А при каких обстоятельствах он умер?
   – Понимаю, что вы имеете в виду. Нет, его смерть, скорее всего, не связана ни с чем… эдаким. Тимофеев давно болел – диабет, мы были в курсе. А потом началось диабетическое перерождение сердечно-сосудистой системы, один инфаркт, второй… Был человек – и нет человека, пусть земля ему будет пухом!
   Помолчали немного.
   – Значит, сабля в запаснике? – спросил Владимир. – Больше чертовщины не было?
   – Мы пригласили батюшку, освятили помещения. Последние годы (постучала по столешнице с виноватой улыбкой – уж такая я суеверная, извините…) все спокойно. Но это лишь полумера. Вот если предать останки владельца сабли земле, тогда все прекратится окончательно. Вы понимаете?
   – Будет свободное время, я поброжу в тех местах, – пообещал Владимир.
   – Так я не понял, – сказал Колька. – На саблю-то можно взглянуть?
   – Во-первых, это довольно хлопотное дело. А во-вторых… пусть лучше лежит себе с миром.
   – А в чем проблема-то? – набычился Колька. – Дайте команду и… – сделал широкий жест, зацепив при этом кофейную чашечку, стоящую рядом, на подоконнике.
   Дзынь!..
   – Блин… – стушевался Колька. – Извините… Я сейчас…
   – Ничего-ничего, – сказала директор очень спокойно, даже ласково. – Я уберу осколки чуть позже… Ребята, а вы долго в Ростове пробудете?
   – А что? – спросил Владимир.
   – Не пожалейте двадцати минут времени и десяти рублей. Загляните в кафедральный собор – поставьте свечечку…
//-- * * * --//
   – Ты на хрена сказал ей свой адрес? – проворчал Колька, едва они вышли из музея.
   – От меня не убудет.
   – Дубина! Она нам мозги парила, чтобы разузнать, где ты саблю нашел. Рассчитывает найти там еще что-нибудь…
   – А тебе не все равно? – спросил Владимир.
   – Сам пока не знаю. Подумать надо… – И Колька решительно зашагал через проезжую часть на другую сторону улицы.
   – А-а!.. – закричал Владимир, устремляясь следом. – Так вот, значит, в чем дело? В кладоискатели решил…
   Он не договорил: в метре от Кольки с визгом остановилась иномарка. Большая, черная. Господи, откуда она взялась?!
   Из окошка высунулся бритоголовый водила:
   – Куда прешь, баран ты эдакий? На дорогу смотри!
   – Твою мать, – одними губами произнес Колька.
   – Понаприезжала всякая плужня! – возмущался парень. – Ходит выпучив глаза! А я за твою тупость должен отвечать?! Козлы, блин!.. – бросил напоследок и дал по газам.
   Приятели метнулись к тротуару. Остановились метрах в трех от дороги и не без облегчения перевели дух.
   – Ведь не было же его! – пробормотал Колька. – Я на зрение не жалуюсь!
   – Кажется, вон из того переулка вырулил.
   – Спасибо, что объяснил. Мне сразу стало легче!
   – Обрати внимание, – сказал Владимир. – Не успели мы заинтересоваться саблей, как сперва чашечка разбилась, а потом лихач чуть не задавил.
   – Ты это к чему?
   – Давай все-таки в собор заглянем.
   – В станице тоже церковь есть… Валим из Ростова, пока еще что-нибудь не произошло!
//-- * * * --//
   Недавно церковь отремонтировали. Пахло краской, влажным мелом. Колька задержался во дворе у церковной лавки. Пока он выяснял, какие свечи ставятся во здравие, Владимир поднялся на крыльцо и, чуть робея, вошел в храм Божий.
   Здесь было прохладно. Солнечные лучи, льющиеся сквозь цветные витражи под куполом, освещали лишь верхнюю половину обширного помещения. В нижней половине царила приятная полутьма. Владимир сделал несколько шагов и остановился, разглядывая иконы, роспись на стенах, столики с горящими свечами. Было слышно, как потрескивают фитильки.
   А потом откуда-то появился человек. Высокий, широкоплечий, бородатый, в черной рясе, с крестом на груди.
   – Здравствуйте, – негромко сказал Владимир.
   – Вошел, а лоб не перекрестил… – укорил батюшка.
   – Не умею.
   – Так ведь русский вроде…
   – Русский.
   – Некрещеный, значит?
   – Да.
   – Атеист… или как?
   – Стечение обстоятельств. До перестройки было нельзя – родители партийные. А потом религиозность превратилась в моду. Не хотел уподобляться показушникам.
   – Приобщаются к Богу ритуалом крещения не для моды или показухи, а для себя… Звать-то тебя как?
   – Владимир.
   – Надо же, тезка. А живешь где? Что-то я тебя в станице не видел…
   – Я из поселка.
   – Ко мне ваши тоже ходят… Случилось что?
   – Почему вы так подумали?
   – Атеисты и некрещеные вспоминают о Боге лишь в очень трудную минуту. Так что, если ты пришел, для этого должен быть очень веский повод.
   – Не знаю, сумею ли я объяснить.
   – Попробуй.
   – Говорят, что жизнь человека похожа на зебру. Состоит из белых и черных полос. Так вот, что-то эта черная полоса у меня слишком долго тянется. Все наперекосяк…
   – Расскажи, – предложил отец Владимир. – Облегчи душу.
   – В другой раз.
   – Заходи в любое время, когда будешь в этих местах.
   – Обязательно, – пообещал Владимир, уже решив, что не придет.
   – А о крещении подумай. Может, твои проблемы из-за этого. Ты сейчас как бы спорная территория. Бог тебя – свое творение – не забывает конечно же. Но чтобы выстоять и победить, нужно осознанно сделать выбор…
   – Гм… – Владимир заинтересовался. – Простите, батюшка… А чем вы занимались до того, как приняли сан?
   – Кровь проливал. Сперва в Афгане, потом – в Приднестровье и в Чечне…
   И тут – весьма некстати – появился Колька со свечами в руках:
   – Батюшка, а за здравие куда ставить? Туда? – указал в угол, там под иконой стоял низкий столик со свечами.
   – Туда, туда… – Священник повернулся к Владимиру: – Не буду мешать вам общаться с Ним… Заходи.
   – Обязательно, – повторил Владимир, сжимая в руке свечку, которую сунул приятель.
   Подошли к столику. Его поверхность состояла из небольших – с монету – бронзовых чашечек под свечи. Колька, наклонив свою свечу, зажег ее от ближайшего язычка пламени. Воткнул в столешницу и умело перекрестился. Глаза при этом стали точь-в-точь как у пресловутой овцы, вернувшейся в стадо.
   Надо же, подумал Владимир. А ведь он верующий – этот мелкий жулик, воришка и брехло!..
   Чуть помедлил и поднес к горящему огоньку свою свечу – фитильком вперед.
//-- * * * --//
   Лесок закончился. По обе стороны от грунтовки потянулись дома с подворьями. Самые обычные дома – кирпичные или саманные, с квадратными фасадами, с черепичными или соломенными крышами. Колька на ходу полез в карман, пересчитал деньги. Лицо осветилось.
   – А ведь на водку и колбасу хватит! Не все сожрал музей!.. Ты как?
   – Никак, – ответил Владимир. – Спать хочу.
   – Да ладно! Посидим, отметим боевое крещение…
   – В другой раз как-нибудь, – сказал Владимир. – Я что-то устал, как собака. До свидания!
   Колька внимательно посмотрел на него, пожал плечами:
   – Ну, бывай, Вован…
   Оставшись один, Владимир кое-как добрел до центра, где находилось здание поселковой администрации, со времен советской власти не знавшее даже косметического ремонта. Белые кирпичи потемнели, стали грязно-серыми. Пара окон на первом этаже заколочена фанерными листами. Из четырех скамеек, стоящих на аллее перед входом, уцелела только одна. От других остались металлические ножки, торчащие из асфальта.
   Владимир плюхнулся на скамейку. Достал зажигалку и глянул под ноги, выискивая окурок подлиннее. Черт, ни одного приличного бычка! Одни фильтры.
   – Спичек не найдется? – произнес кто-то совсем рядом.
   – Нет.
   – Тогда спрячь зажигалку, жмот!
   Напротив скамейки стоял мужчина лет пятидесяти, коренастый, с красным обветренным лицом. Одет в застиранные джинсы. Цветастая рубаха на животе завязана узлом. Клинт Иствуд местного розлива. Только широкополой шляпы не хватает да пары кольтов на поясе.
   – Так вам прикурить или в зубах поковыряться? – спросил Владимир, продолжая держать зажигалку в руках.
   – Прикурить.
   – Пожалуйста!
   Когда мужчина возвращал зажигалку, Владимир поинтересовался застенчиво:
   – А у вас закурить… э-э… не найдется?
   – Найдется. – Протянул пачку фильтрами к собеседнику. – Прошу!
   Владимир сунул сигарету в губы, поднес огонек. После первой же затяжки настроение улучшилось.
   – Что-то мне твое лицо знакомо, – сказал мужик. – Ты – сын Юрьича?
   – Да.
   – Хороший был человек… Чем занимаешься?
   – Клады ищу, – вдруг ляпнул Владимир.
   – Кладоискатель? – заинтересовался мужик. Оглядел собеседника с нечесаной головы до стоптанных пыльных туфель. – Давно копаешь?
   – Нет.
   – Это хорошо. Бросай, пока не втянулся. Не разбогатеешь, только жизнь себе поломаешь. Кладоискательство – оно как наркотик. Если подсел да еще какую-нибудь мелочь накопал – хана! До самой смерти из шурфов не вылезешь… Я знаю, что говорю. У меня в роду три поколения бугровщиков. Я один соскочил, а они все свободное время на курганах проводили. Как возьмут лопаты в руки осенью, после сбора урожая, так до весны, то есть до посевной, домой приходили только мыться и спать.
   – Неужели за все время ничего не нашли?
   – Почему? Иногда натыкались на нетронутые захоронения. То пряжку золотую найдут, то сережки – ну, вроде клипс. Отец раз браслет нашел, витой, типа змейки… Да только это мизер. Если б за каждую тонну земли платили по рублю, наша семья бы озолотилась. И другие тоже. У нас в поселке каждый второй хоть раз в жизни да пытался копать…
   – Вы сказали «курганы», «бугровщики»… Они искали только золото в скифских захоронениях?
   – Они все искали. И казацкие клады, и Золотого коня, и царскую карету, затонувшую не то в Маныче, не то в Калитве во время переправы. – Мужик продолжал со сверкающими глазами: – Говорят, колеса были из чистого золота. На дверях – серебряные накладки, а на них царский герб из червонного золота и бриллиантов. Бесценная вещь! Уникальная!
   – А то! – поддакнул Владимир.
   – Но только в курганах хоть что-то нашли. – Глаза у мужика потухли. – В основном мусор – черепки, наконечники стрел, гнилое тряпье…
   Владимир хмыкнул. От себя он мог прибавить, что золотая лихорадка похожа на алкоголизм. Завязать в принципе можно. А вот навсегда излечиться – никогда. Только увидит бывший алкоголик бутылку, и от рецидива заболевания его отделяет лишь одна стопка. Вот скажи он сейчас этому «соскочившему», что когда-то нашел драгоценную саблю в подземелье, а за железной дверью, не исключено, стоят сундуки с сокровищами, и он тут же побежит за лопатой…
   – Много, очень много золотишка прикопано в донских степях! – вздохнул мужик. – Наши места испокон веков были беспокойные, а народ лихой…
   – Что ж редко находят, если много прикопано?
   – Так ведь в те времена о магии знали больше, чем сейчас… – Мужик замялся.
   – Это вы о заговорах и проклятиях? – помог Владимир.
   – Вот-вот. Слышал о заговоре на сорок первого?
   – Признаться, нет.
   – Очень сильный заговор. С человеческими жертвоприношениями. Зато очень надежный. Сорок кладоискателей могут в нужном месте землю рыть, а только ничего не найдут. Клад дастся лишь сорок первому.
   – А есть способы избавиться от проклятия?
   – Конечно. Например, с помощью барашка.
   – Барашка?!
   – Ну да. Когда станет ясно, что клад найден – осталось уже чуть-чуть, надо в этом месте барашка зарезать, полить землю его кровью.
   – Какого именно барашка? – осведомился Владимир. – Белого или черного? Молодого или старого?
   – Белого, молодого. А половину найденного сокровища раздать людям – абсолютно безвозмездно. Это хорошее средство, проверенное, но помогает, если проклятие не очень сильное. Если изначально люди знают, что проклятие наложено мощнейшее… или у сундука увидят человеческие черепа без всего остального, то лучше сразу отступиться. Иначе эта находка будет аукаться внукам и правнукам по двенадцатое колено!
//-- * * * --//
   – Здравствуйте, баба Таня! – поздоровался Владимир, увидев на другой стороне улицы соседку.
   Баба Таня восседала на скамеечке, сложив пухлые руки на животе. Одета, как всегда, в ситцевое платье. На голове – косынка, вышитая цветочками.
   За последние десять лет соседка ничуть не изменилась, даже не постарела. Казалось, она вечно будет сидеть на этой скамейке, глазеть на прохожих и впитывать обрывки разговоров, чтобы вечером, когда к ней подсядут две-три поселковые сплетницы, выдать на-гора какие-то прихотливые версии, проистекающие из дневных наблюдений и собственной фантазии.
   – Здравствуй, Вова, – ответила баба Таня, брюзгливо поджимая губы.
   Владимир открыл калитку. Спиной ощутил на себе пристальный, давящий взгляд. Баба Таня пялилась так, словно хотела дыру проглядеть. А уж о чем она думала, догадаться не трудно: приехал бездельник из города. Вместо того чтобы работать, родную сестру с малолетним ребенком объедает да водку жрет!
   Ничего, решил Владимир. Через месяц вернется Ленкин муж, уехавший в Москву на заработки. Надо с ним потолковать. Может, в их шабаш-бригаду нужен разнорабочий? На все согласен: доски подносить, за водкой бегать, за пьяными блевотину убирать…
   Подошел к входной двери, обитой клеенкой. Нагнулся, отыскал под половиком ключ. Из прихожей, содрав туфли, зашагал на кухню. Пол под ногами хрустел и прогибался. Все гнилое. Все на честном слове. Не отчий дом, а одна видимость. Плюнь – развалится…
   На газовой плите стояли кастрюля с макаронами и сковорода, прикрытая крышкой. Судя по запаху, в сковороде лежали котлеты. Глотнув слюну, Владимир приподнял крышку. Пять штук. Хлеба в них, конечно, больше, чем мяса, но выглядят они весьма и весьма аппетитно…
   Трясущимися от нетерпения руками положил на тарелку макароны и одну – только одну! – котлету. Повернулся к столу. Выдвинул ящик, в котором лежали вилки-ложки.
   И только тут увидел записку.

   «Вова, – было написано на страничке из тетради в клеточку, – я с Сережей-младшим в Ростове. Буду часов в семь-восемь. Если тебе не трудно, прибери во дворе. Завтра утром приедет мусоровозка.
Лена».

   Гм… А она зачем с сыном в Ростов подалась? Да еще в будний день…
   Думать мешала тарелка с едой. Ладно, решил безработный, втыкая вилку в макароны. Вернется – сама расскажет.
   Как он ни старался есть медленно и тщательно прожевывать пищу, содержимого тарелки хватило минут на шесть-семь. Владимир глянул в сторону кастрюли. Может, еще положить макарон – их много?.. Нет, лучше не дразнить желудок.
   Помыв посуду, Владимир цапнул початую пачку сигарет, забытую Ленкой на серванте, и быстро – от соблазна подальше – вышел во двор. Закурил. По-хозяйски огляделся. Так. Поленница рассыпалась. Двор надо подмести. Груду хлама, накопившегося у сарая, переместить к забору. Работы на два-три часа. При условии, что голова свежая, организм отдохнувший, а в желудке не лежат комом непереваренные макароны.
   Владимир подошел к насосу артезианского колодца. Снял рубашку, повесил ее на ближайшее дерево. Ухватился за ручку, стал качать. Под ногами, на глубине 30 метров, зашипело, заурчало. Еще качков пять – и из крана хлынула ледяная вода. Владимир тут же рухнул на колени, подставил голову и спину под струю. Заорал:
   – Ха-а-ара-а-шо!..
   Наконец вода перестала течь. Владимир отбросил со лба намокшие волосы и бросился к поленнице. Сложив дрова, принялся метаться от сарая к забору, перенося мусор и хлам – ржавый остов велосипеда, разбитые деревянные ящики, пару раскисших и развалившихся картонных коробок, кульки, набитые пустыми консервными банками, пластиковыми бутылями, очистками, яичной скорлупой, рваной и скомканной бумагой…
   Теперь осталось самое занудное – подмести двор, уложить сор в тачку и поставить у забора. Мусорщики завтра все заберут.
   Остановился перекурить. И тут понял, что кролику уже недолго скакать на подсевших батарейках. Навалилась сильная усталость. Даже в глазах потемнело.
   Повторное омовение ледяной водой сил и бодрости не прибавило. Стиснув зубы, Владимир взял в руки метелку и превратился в робота-уборщика, апатично совершающего одно и то же действие:
   Шрххх!.. Шрххх!.. Шрххх!..
   Он часто прерывался на перекуры. С каждой минутой метла становилась все тяжелее и тяжелее. А двор казался все больше и больше. Никогда не удастся закончить его уборку. Все равно что вычерпать ложкой океан.
   Момент, когда невероятное все-таки произошло, Владимир как-то не запомнил. Бросив метлу, выкатил из сарая тачку. Вооружился совковой лопатой и битых полчаса таскал тачку от одной кучи дворового мусора к другой.
   Когда куч не осталось, побрел в дом. Ничком лег на диван в гостиной и закрыл глаза.
//-- * * * --//
   Женщина была молодая, красивая, улыбчивая. Черные вьющиеся волосы, ниспадающие на плечи. Серые глаза. Пухлые чувственные губы. Одета в белый греческий хитон, туго затянутый узким поясом, что придавало ее фигуре некоторое сходство с песочными часами.
   – Что ты отдашь взамен? – проворковала она.
   – Не знаю, – растерялся Владимир. – У меня ведь ничего нет…
   – А ты согласишься отдать свои ноги?
   – Пожалуйста.
   – А руки?
   – Забирай! – Владимир хмыкнул. – Это же сон…
   – Меня радует твоя щедрость. А свою голову ты мне отдашь?
   – Без головы я умру. Даже во сне.
   – Не обязательно. У меня вот, например, нет головы – и ничего…
   Она вдруг заплакала – громко, навзрыд.
   – Ну вот, – пробормотал Владимир, пытаясь ее обнять. Чтобы утешить красавицу, приголубить. – А говорила, что ничего страшного. Можно, дескать, и без головы жить…
   От звука собственного голоса он проснулся.
   Черт, это действительно был сон. Но какой яркий, запомнившийся даже в деталях!.. Владимир перевернулся на бок. Старый диван заскрипел, жалобно заныли пружины. На улице смеркалось. Часов восемь вечера, не меньше.
   И тут Владимир вновь услышал женский плач. Как это понимать? Он снова заснул? Или ему лишь приснилось, что он проснулся, а на самом деле он продолжает спать?
   Женщина рыдала где-то совсем рядом. Кажется, на кухне…
   Дверь на кухню закрыта, но осталась щель сантиметров десять – двенадцать. Владимир заглянул, обмирая от каждого удара сердца. За столиком, в полутьме, спиной к двери сидела какая-то женщина. Это она плакала, обхватив голову руками. Кто это? Неужели та самая прекрасная незнакомка в хитоне?!
   Владимир собрался с духом. Протянул руку к выключателю, и свет залил кухню. Женщина вздрогнула, обернулась. Щеки мокрые от слез, тушь потекла. Она была не в белом хитоне, а в синих джинсах и майке с длинными рукавами.
   – Ты дома? – сказала Лена негромко.
   – Да, я спал. Что случилось, сестренка?
   Лена ответила, извлекая из пачки сигарету:
   – Я была в Ростове. – Щелкнула зажигалкой, прикурила. – Надо было показать Сережу профессору… – Затянулась. – В общем, диагноз подтвердился. Более того, за три недели наступило заметное ухудшение… – Губы затряслись, как будто Лена снова хотела разрыдаться. Владимир вспомнил, что сестра как-то жаловалась ему. Говорила, что сын какой-то бледный, вялый, аппетита нет. Надо его врачам показать. Значит, она сегодня взяла отгул и поехала…
   – Лейкемия, – не произнесла, а прошептала Лена. – Какая-то скоротечная форма. Если в течение месяца сделать операцию, то шансы на выздоровление пятьдесят на пятьдесят.
   – Какую операцию? – пробормотал Владимир.
   – По пересадке костного мозга. И не в Ростове, а в Москве. Сорок тысяч долларов. Где я столько возьму?! Дом и половины не стоит!
   – А где Сережка?
   – На улице. С пацанами гыцает.
   – Очень странно, – пробормотал Владимир. – Она же у меня хотела голову отрезать. То есть лишить меня мозга… Головной, костный – какая по большому счету разница!.. Почему она отыгралась на Сережке?!
   Лена снова заплакала, и тут до Владимира дошло. Он ведь свою голову дать отказался. И незнакомка решила взять другую, его малолетнего племянника…
   – Это я виноват! – сказал он твердо.
   – Не говори глупости!
   – Знаю, что похоже на бред, но это так! Ведь, кроме нашего мира, есть и другие миры – параллельные, астральные… Иногда они пересекаются.
   – Господи! – сказала Лена, растирая слезы по щекам. – Вова, эти попойки с Колькой тебя до психушки доведут!
   Ну как ей объяснить, чтобы поняла? Тем паче, что и самому не совсем ясно…
   Владимир постоял еще немного, повернулся и вышел из дома, в котором все – даже сам воздух – было пропитано нищетой, безнадегой, горем…
//-- * * * --//
   – Я знал, что ты вернешься, – сказал батюшка. – Только не ждал так скоро…
   – Может, выйдем? – предложил Владимир.
   Батюшка молча зашагал к выходу из церкви. Остановился у крыльца.
   – Как церковь относится к магии? – спросил Владимир, глядя снизу вверх. Батюшка был на голову выше. Нависал, как старый, кряжистый дуб.
   – Грех.
   – Почему?
   – От лукавого. А почему тебя это интересует?
   – На человека можно навести проклятие? Такое, что жизнь пойдет наперекосяк?
   – Ах вот ты о чем…
   – Реально ли снять проклятие?
   – На свете нет ничего невозможного. Стоит только захотеть. Очень сильно захотеть… А начать следует с себя. Очиститься. Стать ближе к Богу. Не забывать его… Ты, кстати, еще не надумал креститься?
   – Я не совсем понимаю… – промямлил Владимир. – Ну, механизм, что ли, проклятия… Почему оно работает?
   – Человек – очень внушаемое и податливое существо. Вне зависимости от возраста, пола, образования, принадлежности к той или иной религиозной конфессии. Существуют методы воздействия на подсознание через органы чувств – слух, зрение, обоняние. Так, можно внушить человеку веру в собственную неполноценность и ущербность. И вскоре его жизнь пойдет наперекосяк. Можно нанести удар по иммунитету в целом и отдельным органам в частности. Человек начнет болеть. В наиболее тяжелых случаях даже умрет…
   – Минуту, отец Владимир. Я готов поверить, что при правильно подобранных обстоятельствах можно внушить человеку, что его сглазили, а фантазия любую неприятность раздует до вселенских масштабов. Допустим, разбил некто вазу. Он вспомнит: «А, ну все правильно, так и должно быть…» – и совсем падет духом, превратится в законченного неврастеника с навязчивой идеей. А как в таком случае сглаз и проклятие могут передаваться по наследству, из поколения в поколение?
   – Психоз – дело заразное. Ребенок, выросший в «проклятой» семье, с раннего детства слышал о проклятии. Он с молоком матери впитал установку «И ты проклят. Тому подтверждение – судьба отца, деда, прадеда… и так далее». Ребенок свыкается с мыслью, что ему ничего хорошего на этом свете тоже не светит. Вырастет ущербным человеком. И передаст свои комплексы детям и внукам…
   – Надо же… – удивился Владимир. – Так все просто.
   – На самом деле все сложнее. Я упростил, чтобы легче было понять.
   – А как же предметы с проклятием?
   – То есть? – спросил отец Владимир.
   – Допустим, находит человек кольцо на улице. Внешне – кольцо как кольцо. Человек не знает, что на него наложено проклятие. Радуется, носит цацку, а потом вдруг замечает, что с тех пор, как он нашел кольцо, жизнь начала рушиться. Как только избавится от кольца – все вернется на круги своя. Только тогда он понимает, что кольцо было не совсем простое…
   – Если у человека, нашедшего кольцо, – сказал батюшка, – наступила так называемая черная полоса, то в психике мнительного человека может сформироваться невроз. Дескать, кольцо принесло мне несчастье. Избавится от кольца, то есть от предмета, ассоциирующегося с возникновением невроза, – его психика придет в норму… – Батюшка запнулся. – Впрочем, мне кажется, ты совсем другое имел в виду. Только не знаю, сумеешь ли ты понять, а я – объяснить.
   – А вы попробуйте, – предложил Владимир.
   – У человека есть психика. А у предметов – энергетика. Как своя собственная, так и привнесенная. Иначе говоря, предметы можно как бы зарядить нужной негативной энергией, а она окажет нужное воздействие на подсознание человека. Закодирует его, даст установку…
   – Отец Владимир, это отдает фантастикой. Причем не научной.
   – Американцы похожи на легковерных дураков?
   – Скорее уж они прагматики.
   – Очень хорошее слово – «прагматики». То есть деньги они считать умеют и на ненаучный бред не клюнут. А знаешь ли ты, что еще в шестидесятые годы Пентагон вбухивал огромные средства в исследование альтернативных способов воздействия на подсознание? Советский Союз занялся подобными изысканиями в семидесятых. Результат общеизвестен: психотропное оружие.
   – О котором все слышали, но никто не видел…
   – Ты так думаешь? – Батюшка загадочно улыбнулся. – Просто оно очень несовершенно, громоздко и широкого распространения не получило.
   Владимир вдруг вспомнил, кем его собеседник был до того, как принял сан.
   – А вам что, доводилось иметь дело с психотропным оружием?
   – Бог миловал. Но в свое время я водку пьянствовал с людьми, которые имели к этому некоторое отношение. Правда, они и в очень пьяном состоянии были неразговорчивы.
   – Ладно, государственные тайны меня не интересуют. Вы меня убедили. Частично. А церковь при чем?
   – То есть?
   – К чему, например, ваши постоянные призывы креститься, очиститься, быть ближе к Богу…
   – Если говорить привычным тебе языком, то крещение – создание защитного блока. Ритуалы очищения – снятие нежелательных кодировок. И так далее.
   Тут до Владимира дошло.
   – Погодите, батюшка, погодите… Значит, крещение и другие христианские обряды выполняют роль как бы вакцинации населения? Чтобы предохранить от чужого влияния?
   – Ты утрируешь, но в целом принцип верен.
   – А раз так, то религия (не важно, какая – православие, иудаизм, мусульманство…) – это тоже кодирование сознания?
   – Можно и так сказать. Но не забывай – эта кодировка идет от самого Бога, Создателя всего сущего.
   – А кто сказал, что она идет именно от Бога?
   – Владимир, это ересь. – Батюшка тяжело вздохнул. – Я думал, что ты разумный человек, и говорил с тобой открыто, как с равным…
   – Батюшка, чем вы можете доказать – убедительно доказать, чтобы даже еретик поверил! – что христианские обряды идут от Бога, а не от дьявола?
   – Подумай сам. Отыщи ответ в глубине своей души.
   – А без демагогии вы можете? Я задал вам четкий вопрос. И хотел бы получить четкий, однозначный ответ!
   Отец Владимир, не прощаясь, стал подниматься в церковь – по ступенькам, прогибавшимся под каждым его шагом.
//-- * * * --//
   Сперва послышался треск. Потом сдавленный вопль. Затем со стуком и звоном распахнулось окно, и в палисадник выпрыгнул мужик лет сорока. Явно сильно пьющий – высохший, как щепка, лицо испещрено синими и бурыми жилками.
   Прижимая к щеке ладонь, он перемахнул через забор, шарахнулся от Владимира, но тут же успокоился – просто случайный прохожий – и галопом понесся по улице.
   Владимира поразило не внезапное появление незнакомца, а выражение ужаса в глазах и кровь, сочащаяся сквозь пальцы. Колька, похоже, зря время не терял. Оттягивался по полной программе…
   Владимир поднялся на крыльцо, постучал.
   – Что тебе, зараза? – прорычал Колька из-за двери. – За добавкой вернулся? Щас я тебя отоварю!
   Дверь распахнулась. На пороге стоял Колька. В вылинявшей футболке, спортивных брюках и тапочках на босу ногу.
   – А, это ты… В самый раз. Еще полбутылки осталось.
   Владимир вошел.
   – Зверствуешь помаленьку?
   – Этот козел давно напрашивался. Вот и получил свое. Пить будешь?
   – Буду, – сказал Владимир решительно.
   Колькина гостиная изменилась. Куда-то подевались ковры, прикрывающие на стенах рваные обои, а также шкаф и сервант. Глаза мозолил облезлый диван, стоявший вдоль стены, а в углу – телевизор еще советских времен, тысячу раз чиненый-перечиненый, без задней крышки. Еще имелись: сервированный дощатый стол (тарелка с солеными огурцами, миска вареной картошки, кусок селедки на промасленной газете, пара стаканов, початая бутылка водки, пепельница, сигареты) и несколько табуреток.
   – Пустовато у тебя что-то, – сказал Владимир. – Как Мамай прошел.
   – Есть такая штука – раздел совместно нажитого имущества, – буркнул Колька. Поставил на стол чистый стакан, налил. – Того, кто ее придумал, я бы лично четвертовал… Ну, вздрогнем!
   Владимир сильно поморщился, выпив свою порцию. Цапнул с тарелки огурец и, смачно откусив, опустился на ближайший табурет.
   – Какая гадость! По-моему, для крепости сюда ацетон добавили…
   Колька заржал. Завоняло перегаром.
   – Ну, дружбан, есть ацетон или нет, я не знаю. Но штука забойная. Крышу только так сносит…
   – До утра хоть доживем? Не ослепнем?
   – Не боись, Вован! Будешь, как твой тезка – живее всех живых…
   – Ленин, как тебе известно, давно уже не живее всех живых. В Мавзолее лежит, набальзамированный.
   – Вот давай и мы еще немного того… набальзамируемся.
   Тяпнули по второй. Заедая картошкой, Владимир произнес:
   – Поискать клад тебе еще не перехотелось?
   – А что такое?
   – Может, рискнем?
   – Ох, не знаю, Вован. Никаких гарантий нет, что за железной дверью что-то есть…
   – А это не важно. – Владимир взял со стола пачку, сунул одну сигарету в зубы. Приятель тут же поднес зажженную спичку. – Есть что-нибудь – хорошо. А нет… Помнишь, я саблю нашел?
   – Угу, – сказал Колька, наливая по третьей.
   – Значит, там еще и ножны должны быть. И я не сомневаюсь, что ценность этих ножен как минимум равна ценности сабли.
   Рука с бутылью застыла в воздухе.
   – Вот черт!.. – проворчал Колька. Со стуком поставил водку на столешницу. – Я как-то не допер… Да, ты снова прав. Где одно, там по идее должно быть и другое… А уж камешков на ножнах уместится больше, чем на саблюке! – Тут он набычился: – Погоди… А почему ты о ножнах раньше мне ничего не говорил?
   – Я их не видел. Предполагаю, что они есть. Должны быть. Вряд ли покойный носил саблю в кармане…
   На лице Кольки появилось непривычное выражение – глубочайшей задумчивости.
   – Ты уверен, что найдешь то самое место?
   – Уверен, – сказал Владимир. – Лишь бы там ничего не построили.
   – А как же она… ну… чертовщина?
   – Найдем скелет владельца сабли – предадим земле. Проклятие закончится. Кроме того, мне так нужны деньги, что чертовщина – это такая ерунда, о которой не стоит и говорить… Ну что? Ты со мной?
   – Эх! – Колька молодецки махнул рукой. – Где наша не пропадала? А давай! Прямо завтра, с утра!
   – Прямо с утра не могу.
   – А что такое?
   – Мусоровозку буду ждать. Сестра попросила хлам со двора выбросить… Кстати, не подсобишь?
   – Помочь-то, конечно, можно… Слышь, Вован, а ты меня на клад не разводишь? Ну, чтоб я тебе двор очистил.
   – Тьфу на тебя! – сказал Владимир. – Если не хочешь руки марать, подождешь на скамейке!

День второй
(с одиннадцати утра до одиннадцати вечера)

   На десерт Владимир оставил самое тяжелое – ржавую бочку, в которой некогда разводили цемент. Кантуя ее к мусоровозке, понял свою ошибку. Самое тяжелое надо было выбросить в первую очередь. А сейчас одному ее не поднять – руки и без того отваливаются, лицо мокрое, рубашку хоть выжимай…
   В метре от грузовика Владимир остановился, глянул в сторону скамейки. Полуденное солнце ослепило, перед глазами поплыли разноцветные круги. Колька недовольно засопел, но выплюнул окурок и встал. Совместными усилиями, подхватив бочку за шершавое днище, перевалили через борт. В кузове грохнуло, треснуло, зазвенело.
   – Ух, – тяжело дыша, произнес Владимир. – Теперь свободны.
   Колька смахнул с лица пот. На щеке остался грязный след.
   – Умойся, – сказал Владимир.
   – Тебе это тоже не помешает, – огрызнулся Колька. – А также переодеться! Ты бы еще галстук нацепил, пижон! – Поволокся к колонке.
   – Эй, хозяин! – крикнул водитель, высунувшись из окна. – Все, что ли?
   – Да! – крикнул Владимир.
   – Ты ничего не забыл?
   – Все-все, ничего не осталось! Можно ехать!
   – Ага! – раздраженно бросил водитель. – Щас заднюю стенку открою и газану, как Шумахер. И твой мусор у ворот окажется, и чужой!
   – А… – дошло с опозданием. – Сейчас!
   Владимир сбегал в дом. Там, в прихожей, стояла бутылка водки, специально купленная сестрой. Сунул водителю в окошко – горлышком вперед.
   – Спасибо!
   – Не за что! – буркнул водитель.
   Дожидаться отъезда грузовика Владимир не стал. Снова вернулся в дом – за чистой рубашкой и полотенцем. Ополоснувшись по пояс, вытерся. Постоял минуту, окончательно высыхая, и надел рубашку.
   – А у тебя спина волосатая, – задумчиво произнес Колька.
   – Считаешь, что мне надо брить не только лицо?
   – Нет, не считаю. – Колька явно не хотел развивать эту тему. – Ну, ломанули?
   – Пошли.
   Грузовик теперь стоял напротив двора бабы Тани. Старушка в выносе мусора участия не принимала. Суетился ее сын, Вася, а она, как обычно, восседала на скамеечке. Только покрикивала время от времени:
   – Ведро, ведро ровнее неси – сыпется!.. Куда корыто тащишь? Ну и что, что гнилое и дырявое! Оставь, еще пригодится…
   Сын, здоровенный битюк лет пятидесяти, в рваных спортивных штанах, голый по пояс, огрызался и недовольно ворчал под нос, но послушно выполнял указания.
   Когда приятели поравнялись с мусоровозкой, в калитке показался Вася, неся на плече половину ствола спиленной накануне груши. Ветки с высохшими листьями волочились по земле.
   – Шурик! – вдруг позвала баба Таня. – Сынок! Повертай чуть взад.
   Эту странную команду водитель мусоровозки понял. Грузовик тронулся с места, чуть повернул вправо и сдал назад, к калитке. Именно туда, где был удобный обход лужи, занимающей три четверти улицы. В луже плавали гуси. Штук пять или шесть.
   – Черт! – Владимир понял, что из-за этого маневра придется обходить лужу вдоль хлипкого забора на другой стороне улицы, хватаясь за ветки и доски.
   – Козел, мать его за ногу! – поддержал Колька. На ходу доставая сигареты, предложил: – Будешь?
   Ну, от халявы отказываться грех…
   Нацеливая пальцы в протянутую пачку, Владимир на секунду потерял из вида все – грузовик, бабу Таню и ее сына с грушевым стволом. И в тот же миг послышался громкий треск. Что-то плюхнулось в лужу. Зашипело, затрещало, забурлило.
   – Ах ты господи! – заорала баба Таня.
   Владимир вскинул голову. Увидел столб с проводами, рухнувший в лужу, и оборванные провода, искрящие в воде… А потом что-то схватило его за шиворот, как котенка, и куда-то потащило.
   Окрестности наполнились воплями бабы Тани и тяжелым матом ее сына. Оба крыли водителя-раздолбая, который, подгоняя грузовик к забору, зацепил столб линии электропередачи, давным-давно стоявший на честном слове.
   Владимир расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Потирая шею, глянул на лужу. Провода все еще плясали, как обезумевшие змеи, а гуси больше не плавали, довольно гогоча, – они лежали на мелководье, раскинув крылья с обугленными перьями.
   – Осталось картошку бросить да посолить, – проворчал Колька. – Может получиться неплохой супчик…
   – Ну и лапа у тебя, – сказал Владимир. – Ты мне чуть шею не свернул.
   – Тогда два раза скажи: «Спасибо!» За то, что успел оттащить от воды, и за то, что шею не свернул.
   – Мерси, – пробормотал Владимир. – В квадрате.
   Колька сунул в рот сигарету.
   – Похоже, начинается то, чего мы оба опасаемся, – сказал Владимир. – Если я не прав, то мое место рядом с гусями…
   – Оно! – Колька кивнул, затягиваясь с донельзя угрюмым видом. – Оно самое!
   – Ты не передумал?
   Колька перебросил сигарету из одного уголка рта в другой.
   – Могли погибнуть, – произнес наставительно. – Но ведь не погибли. Значит, Боженька имеет бóльшую власть над нами, чем чертовщина… Ну, что стоим?
   Владимир оглянулся поверх плеча. Сын бабы Тани, вытащив водителя мусоровозки из кабины, от всей души влепил ему в морду. Даже с расстояния десяти метров было слышно, как хрустнули зубы.
   – Пошли, – сказал Владимир.
//-- * * * --//
   Из поселка до Аксая добрались без приключений. Если не считать ржавого гвоздя, который проколол заднее правое колесо. Рейсовый автобус перекособочило.
   Пока водитель менял колесо, пассажиры расположились у обочины, в тени деревьев. Изнывая от жары, Колька вытер лицо, используя майку вместо полотенца. Тут Владимир заметил, что на шее у приятеля висит не один медный крестик, а сразу три.
   – Я вижу, ты во всеоружии…
   – Что? – Колька смутился. – А, ну да… – помялся немного, снял один крестик, как-то суетливо протянул соседу: – Слышь, Вован, надень.
   – Я некрещеный.
   – Не важно, – кротко произнес Колька. – Ты надень.
   – Зачем?
   – Целее будешь.
   – Ей-богу, – Владимир улыбнулся, – ну как ребенок!
   – Ребенок так ребенок. А только надень. Пожалуйста. От тебя ведь не убудет…
   – Ладно, надену. Если тебе так будет спокойнее!..
   Немного позже, когда они шагали по обочине дороги (местность самая живописная – справа роща, слева низина, на дне ее старая военная база, еще в конце девяностых отданная местному краеведческому музею), Владимир чувствовал, как от каждого шага крестик легонько похлопывает по груди, напоминая: «Я здесь! Я с тобой!» Спокойнее от этого не становилось. Наоборот, каждое прикосновение напоминало: две чертовщины уже приключились. А где две, там и…
   Колька, наверное, ощущал то же самое. Чтобы скрыть неловкость, в агрессивных выражениях принялся изливать наболевшее – о последних месяцах семейной жизни, приведших к разводу.
   – …Вся в мамочку пошла – даже фигурой. Ну, в девичестве худенькая была, как тростинка. А после родов превратилась в свинью. Тут-то я и вспомнил: если хочешь узнать, как твоя жена будет выглядеть через двадцать лет, посмотри на тещу…
   – Зачем ты тогда женился, если стерва?
   – Вован, ты мне не поверишь: я сам себе этот вопрос тысячу раз задавал… А хрен его знает! Черт попутал, не иначе! Опоила, сука, приворотным зельем…
   – Вряд ли, – сказал Владимир. – Просто все стервы – бабы активные, энергичные. Они умеют себя подать. Если захотят, без мыла в задницу влезут. Кого угодно охмурят.
   – Так ты хочешь сказать, что она меня того… сделала? – обиделся Колька.
   В своей жизни Владимиру довелось видеть всякое. И законченных подкаблучников, которые тем не менее считали себя авторитарными главами семейства, а умные жены им подыгрывали. И двухметровых жлобов, от имени которых трепетал город, а эти громилы робели в присутствии своих миниатюрных жен… Но продолжать этот разговор не хотелось. Достаточно было вспомнить свою жизнь в Ростове.
   – Все это ерунда по сравнению с мировой революцией! – отмахнулся Владимир. Широким, ленинским жестом указал куда-то вперед. – Ничегошеньки за двадцать лет не изменилось!
   – Что не изменилось? – Колька завертел головой. – Где?
   – На пустыре. Только кучи мусора стали больше. И вот этого ржавого автобуса не было… А играли мы в войнушку, – Владимир ткнул пальцем, – во-он там!
//-- * * * --//
   Приятели миновали кучу хлама, у основания которой лежала мертвая дворняжка с намотанной вокруг шеи проволокой.
   Владимир резко остановился, тупо рассматривая овраг, оказавшийся вдруг на пути. Широкий, но неглубокий.
   – В чем проблема, Сусанин? – спросил Колька.
   – Бугры и низины были, помню, а вот оврага этого… – Владимир глянул направо-налево, оценивая протяженность. – Этому оврагу очень много лет.
   – Значит, идем не туда.
   – Да нет, вроде бы все правильно…
   – Кой черт правильно! Думай, голова!
   В полном молчании вернулись обратно, к исходной точке.
   – Ну? – произнес Колька.
   – Представь, что ты фашист, – вдруг сказал Владимир.
   – С какой стати? Сам будь фашистом!
   – Много-много денег хочешь? Тогда представь, что ты фашист. Это нужно для реконструкции событий.
   – А, не дурак – понял… Дальше что?
   – В сторону дороги бежать нельзя. И во-он туда тоже нельзя. Ты бы куда побежал?
   Колька вскинул руку, явно намереваясь указать направление.
   – Ты не показывай! – заорал Владимир. – Ты беги! А то я – советский солдат – тебя сейчас в плен возьму!
   – Бежать?! Сорок градусов в тени!
   – Беги, я сказал! – Владимир нагнулся. Схватил ком земли, швырнул. «Снаряд» пролетел сантиметрах в десяти от головы приятеля.
   – Вован, ты что, совсем?!
   Колька не договорил. Владимир нагнулся за вторым «снарядом». Пришлось бежать.
   – Стой, гад! – заорал Владимир. – Стой, рябая морда!..
   И бросил ком вдогонку. Попал Кольке в спину. Приятель ойкнул и понесся еще быстрее.
   – Ты куда?! Стоять!!!
   Третий «снаряд» пролетел у Кольки над головой. Колька пригнулся, втянул голову в плечи и…
   Кто мог подумать, что этот толстяк умеет так быстро бегать? Минут через пять, несмотря на все усилия догоняющего, отрыв не сократился, а увеличился с десяти метров до двадцати. Владимир ощутил азарт. Как тогда, в детстве. Догнать рябого фашиста и привести обратно. Еще немного… Еще чуть-чуть…
   Потом он увидел впереди рощу. Колька бежал к ней, рассчитывая затеряться в зарослях. Это хорошо. Между деревьев, по гнилому валежнику, не побегаешь…
   Тут до Владимира дошло.
   – Стой! – из последних сил закричал он. – Колька, стой! Не было рощи! Не то направление!
   Приятель сгоряча пробежал еще немного. Наконец, остановился, судорожно дыша перекошенным ртом.
   Владимир подошел, вытер пот:
   – Точно помню, что через рощу мы не бежали… Да ты не отчаивайся. Бег для здоровья полезен…
   – В гробу я видел такое здоровье! И тебя тоже! Еще идеи есть?
   – Если определить точное направление, то дело в шляпе – я не сомневаюсь…
   – Вот ты и определяй. А мне домой пора.
   Колька повернулся с явным намерением уйти соло.
   – Ты куда? – возмутился приятель. – Ты же знаешь, что у меня денег ни копейки! Мне что, до поселка пешком топать?!
   – Пешие прогулки для мозгов полезны! – огрызнулся Колька.
   Тем не менее достал мятую десятку и сунул Владимиру в нагрудный карман – на билет.
//-- * * * --//
   Владимир расположился у входа в аксайский рынок, вместе с дачниками-садоводами, желающими продать излишки урожая. Деловито развернул на асфальте газету, вытащенную из почтового ящика в ближайшем доме. Извлек из синих полиэтиленовых пакетов груши, выложил из них три кучки. Не крупнее, чем у других.
   Два пакета он купил в магазине, разменяв Колькину десятку. Груши – крупные, сочные, ароматные – нарвал в чужом саду, когда бродил в окрестностях пустыря, пытаясь вспомнить, где находится та самая балка. Воровство, конечно. Но безработному на что-то надо жить…
   Едва управился, подошла молодая женщина с ребенком лет пяти. Критически глянула на товар:
   – Почем?
   Владимир ответил.
   – Мама, мама, – залепетал ребенок, дергая ее за руку. – Хочу мороженое!
   – Вася, помолчи немного! – И Владимиру: – Дайте две кучки!
   Заплатила, получила товар и ушла.
   Владимир тут же достал новую порцию. На соседа справа, который тоже стоял с грушами и нехорошо косился, не смотрел.
   После второго покупателя прогулялся к ближайшему ларьку и купил пачку сигарет. Не без удовольствия затянулся сигареткой, купленной на «свои».
   – Как минимум, на десятку дешевле продаешь, – не сказал, а прошипел сосед. – Это демпинговые расценки!
   – О-о, – сказал Владимир. – Похоже, у вас экономическое образование. Какими судьбами на рынке оказались, профессор?
   Сосед промолчал. А вскоре отошел, попросив посмотреть за своим товаром, – в туалет приспичило… Не было его много дольше, чем полагалось. А когда появился, молча встал в ряд.
   Еще минут через десять появился парень. Коротко стриженный, в майке и полосатых шортах. Слишком чернявый даже для середины лета. Остановился напротив Владимира. Глянул на груши и спросил с тяжелым азербайджанским акцентом:
   – Пачем?
   Владимир мигом смекнул, что черный появился здесь не случайно.
   – Сто баксов одна кучка.
   – Ты не выеживайся. – Парень вскинул на продавца черные глаза. – Цена у всех должна быть одинаковой. Не знаешь сколько – спроси у соседа. Понял?
   – Конечно! Спасибо за консультацию. В первый раз стою…
   – Стоимость места – сотка.
   – Я на столько еще не наторговал, – сказал Владимир. – Хочешь, грушами возьми.
   – Груши ты себе в задницу засунь. – Черный еле сдерживался. – Я через час подойду. Понял?
   – Само собой!
   Гад, подумал Владимир. Садоводов, приторговывающих за пределами рынка, обычно не трогают. Плату берут лишь с цветочников и лоточников.
   Отдавать «честно заработанное» не хотелось. Торговля шла бойко, и голову Владимира посетила мысль: я не местный, в Аксае проездом. Когда товара останется на пару-тройку кучек, может, отлучиться на пять минут под благовидным предлогом – в туалет или в забегаловку, перекусить? А самому – бросить все и к автобусной остановке?
   Идея понравилась.
   Судьба распорядилась иначе. Когда груш осталось совсем немного, по рядам пронесся шепоток.
   А затем все разом наклонились, хватая сумки и сгребая в них товар.
   – Что такое? – не понял Владимир.
   – Менты! Щас штрафовать будут за торговлю в неположенном месте!
   Тремя движениями Владимир бросил груши в пакет и метнулся в людской поток, движущийся на территорию рынка.
   Насколько он понял, наряд милиции появился из соседнего переулка. Тех, кто попытался уйти через площадь, брали.
   Не без злорадства Владимир увидел, что его сосед, натравивший контролера, тоже попался. «Профессор» дергался, пытаясь высвободиться, и что-то объяснял сотрудникам милиции, но его крепко держали за предплечье. Надо полагать, приглашали в отделение милиции при рынке – разбираться. А вернее будет сказать: раскошелиться, без составления протокола.
   Владимир со своим тощим пакетом больше напоминал покупателя, чем продавца. Бродить по территории опасно: можно напороться на того самого азербайджанца. Поэтому он первым делом нырнул в туалет, заплатив кассиру – толстой полусонной женщине – десятку. Закрывшись в кабинке, пересчитал деньги. Сто шестьдесят один рубль. Неплохо. Оставил двадцать один рубль, а остальные спрятал в носок.
   Затем он еще немного погулял по мясному павильону, вдумчиво рассматривая окровавленные туши и куски, выложенные на деревянные прилавки. Даже приценивался. В последний раз он покупал мясо месяца два назад. И хоть слышал, что цены сильно подскочили, но такого он не ожидал… Это ж сколько надо зарабатывать, чтобы каждый день позволить себе гуляш, бифштекс, отбивную?!
   С несколько испорченным настроением зашагал в сторону ближайшей автобусной остановки. И через квартал увидел трансформаторную будку, стоявшую на краю детской площадки.
   – Вот черт! – вскрикнул Владимир. Прохожие оглянулись на него. – Ах я, дурак!..
//-- * * * --//
   – …Тогда я вернулся на пустырь, – рассказывал он Кольке вечером. – Рощу помнишь? Ну, ты еще бежал в ее сторону… Так вот, я залез на самое высокое дерево, огляделся. И увидел трансформаторную будку, ту, в которой пытался укрыться «фашист». Она была заперта, а он побежал дальше…
   – Молоток, Вован, – сказал Колька. – Соображаешь! Эйнштейн, блин, однозначно! Налить?
   – Одно другому не помеха.
   Приятели выпили, закусили.
   – От будки осталась одна коробка. Внутри пусто, потолок как решето, даже входной двери нет. Зато я определил направление, а еще через десять минут нашел балку – ту самую балку…
   – Хорошая новость, продолжай.
   – На этом хорошие новости заканчиваются. Понимаешь, все – и слева от балки, и справа – застроено дачами.
   – М-да… – Колька мигом увял. – Понимаю. Трехметровые заборы, охрана…
   – Заборы от земли до неба там тоже есть, но большинство дач – достаточно скромные. Участки огорожены сеткой-рабицей, дома полутора– и двухэтажные. Наш дом – номер шестнадцать – вообще одноэтажный, с мансардой. Он стоит на косогоре, дальше участок спускается в балку. Косогор засажен деревьями и кустами. На дне балки – только трава. И стоит каменная беседка типа ротонды.
   – Вот же идиот! – возмутился Колька. – Каждую весну и осень эта беседка в остров превращается!
   – Насколько я разглядел, все сделано с умом. У беседки высокое бетонное основание. Беседку и косогор – там, где начинается асфальтированная дорожка – соединяет бетонный мостик. Очень красиво. Там и в разгар таяния снега чаи гонять можно.
   Колька промолчал. Только хмурился.
   – Я поговорил с каким-то местным мужиком, – сказал Владимир. – Прикинулся, будто родственники попросили до осени снять дачу. Узнал, что владелец дачи – ростовчанин, приезжает в основном на выходные.
   – Это уже лучше. Кто такой?
   – Служит в каком-то департаменте. Второй или третий замначальника отдела. Мелкая сошка, в общем.
   – Не бандит, не денежный мешок и не большая шишка… – подумал Колька вслух. – Это хорошо. Предлагаешь рыть в его отсутствие?
   – Есть другие идеи?
   Колька молча налил. Выпили.
   – Ты прав, – произнес Колька, закусывая. – Завтра посмотрим. Потом примем окончательное решение.
   – В каком часу отправимся? – спросил Владимир, утирая губы.
   Тут под потолком оглушительно щелкнуло. Свет погас.
   – Черт! – произнес в темноте голос приятеля. – Похоже, лампочка перегорела…
   «То ли еще будет!..» – подумал Владимир.
//-- * * * --//
   Сегодня идти домой на ночевку было не так муторно, как обычно. Окрыляло решение найти клад вкупе с выпитой водкой – Владимир был уверен, что он обязательно найдет клад и все проблемы в ближайшее время будут решены.
   Вот показался и отчий дом. Еще немного, затем надо открыть калитку и…
   На скамейке у калитки – вместо бабы Тани – сидел парень лет двадцати пяти. Драные – по последней моде – джинсы. Майка с надписью «Нью-Йорк» (русскими буквами). Пляжные тапочки на ногах. Лицо знакомое. Живет в поселке. Кажется, Женей зовут. Но не местный. Кто-то рассказывал, вспомнил поддатый кладоискатель, будто он недавно перебрался сюда, к родственникам, из Ставропольского края…
   Увидев Владимира, парень встал.
   – Добрый вечер, – сказал Владимир, пребывая в самом благодушном настроении.
   – Возьмите меня с собой, – попросил Женя негромко.
   – Что?
   – Я все умею, работы не боюсь… Мне деньги нужны.
   – Положим, деньги всем нужны. Только я что-то не пойму…
   – Говорят, вы клад ищете, – все так же негромко продолжал парень.
   Владимиру припомнился разговор с малознакомым мужичком, потомственным бугровщиком. «Черт, и кто меня за язык тянул?! В сельской местности новости и сплетни распространяются быстрее скорости звука».
   – Друг мой, в этом поселке раз в жизни каждый второй пытался клады искать. Почему ты решил обратиться именно ко мне?!
   – Говорят, ты место знаешь. Точное место. Надо только прийти и выкопать.
   – Точное место? – Владимиру стоило большого труда засмеяться. – Неплохо бы…
   Открыл калитку и направился в дом, чувствуя спиной, что парень стоит и смотрит ему вслед.
   Всю ночь снились какие-то кошмары.

День третий
(с десяти утра до трех часов дня)

   Утром выяснилось, что Колька на рассвете ходил по металлы. Что-то он раздобыл и, едва открылся приемный пункт, сдал. Но заплатили ему вдвое меньше, придравшись к тому, что сданный металлолом больше похож на заготовки для фабричной штамповки. А раз так, придется, значит, платить ребятам в соседней автомастерской, чтобы они деформировали сомнительный товар прессом…
   В общем, Колька пребывал не в духе.
   – Как лоха развели, с-с-с-суки! – кипел благородным негодованием. – Ну как будто я им раньше только металлолом сдавал!..
   Потом выдохся и всю дорогу до Аксая молчал.
   Когда дошли через пустырь до дачных участков, принялся ворчать, что Ленина не любит, но что-то правильное в его учении все-таки есть. Давно пора устроить экспроприацию зажравшимся буржуинам!..
   А увидев дом номер 16, заметил:
   – Для чиновника слишком скромно, я ожидал большего…
   Что и говорить, дом не впечатлял. Сложен из белого облицовочного кирпича. Перед домом – небольшой палисадник. Дорожка, берущая начало от ворот с калиткой, огибала палисадник, а дальше разветвлялась. Можно было подойти к крыльцу или пройти в глубь участка, где дорожка терялась за какими-то хозпостройками и деревьями.
   – Эй, хозяева! – гаркнул Колька.
   – Ты чего? – остановил его приятель. – И так ясно, что никого нет… Только соседей привлечешь!
   Колька воровато огляделся, не без облегчения перевел дух: «Не бзди, в Багдаде все спокойно!..» – и достал из кармана кусачки.
   – Погоди, – сказал Владимир. – А это тебе зачем?
   – Через сетку фиг перелезешь… Надо дыру сделать.
   Очень мило, подумал Владимир. Как сказал капитан Сопуцкий? «Сперва, значит, цветные металлы. Потом – домики в садово-дачных товариществах. А от них до обычных квартирных краж один шаг…» Даже мороз по коже пошел. Несмотря на почти что сорокаградусную жару.
   – Убери кусачки. Пойдем, я покажу – там дерево есть, очень удобное…
//-- * * * --//
   Дерево росло в непосредственной близости от забора. Молодая яблоня. Тонкий ствол – не больше двадцати сантиметров в диаметре. Пара веток, не выдержавших бы и котенка, тянулась поверх забора к проезжей части.
   Владимир подошел к сетке почти вплотную. Примерился, подпрыгнул и ухватился за ветку. Но не за кончик или середину, а у самого ствола. Дерево сильно наклонилось, шелестя листвой. На землю шлепнулось несколько яблок. Владимир подтянулся, суча в воздухе ногами, и вцепился в другую ветку, сантиметров на тридцать выше. Затем – в следующую. Яблоня накренилась еще сильнее. Когда верхняя кромка проволочного забора оказалась где-то на уровне пояса, кладоискатель перебросил через нее ноги, оттолкнулся от ствола («Только бы штанами не зацепиться!..») и спрыгнул на вскопанную землю.
   – Теперь ты.
   – Соображаешь, что говоришь? – окрысился Колька. – Это дерево тебя еле выдержало. А я килограммов на тридцать тяжелее.
   – И давай быстрее – ты не у себя дома.
   – Ох!.. – Колька подпрыгнул, вцепился в ветку. – Тяжела ты наша доля, доля кладоискательская! – Подтянулся. – И чего только не сделаешь ради бабок… больших бабок! – Наконец, после нескольких рискованных телодвижений, оказался в саду. – Чего лыбишься? – буркнул, одергивая майку.
   Владимир нагнулся, подобрал только что упавшее яблоко. Вытер о штаны, с хрустом надкусил.
   – Не повезло мне, – произнес, чавкая. – Есть японская поговорка: «И обезьяна падает с дерева…» Была у меня надежда своими собственными глазами увидеть, как вместе с деревом падает здоровенный бабуин, но оно – в смысле дерево – устояло…
   – Вот гад, а! – возмутился Колька. – Еще и издевается!.. – Зрачки у него вдруг расширились. – Шухер! Ложись!!!
   – Еще чего! – отмахнулся Владимир, вгрызаясь в яблоко. – Дудки, не куплюсь!
   – Люди идут, болван!
   Владимир обмер. Первый позыв – бежать без оглядки – он погасил. Вместе с приятелем рухнул в заросли малины и замер.
   Голоса, звучащие в отдалении, стали громче. А потом на обочине дороги показались трое – он, она и девочка лет десяти в цветастом платье. Он, неся две сумки и брюхо, свисающее над брючным ремнем, не без раздражения говорил:
   – Нет, Таня. Мы ничего продавать не будем!
   Она – с туловищем как у селедки и с головой вяленого сома:
   – Зачем, ну зачем нам этот сад? Объясни, я этого не понимаю!
   – Отдыхать.
   – Ага, с тяпкой в руках. Это, по-твоему, отдых?! Большую глупость и придумать нельзя!
   – После грязного и пыльного Ростова…
   – …Мы приезжаем в эту дыру, чтобы все выходные корячиться!
   – Ой, много ты корячишься!
   – Больше, чем ты пива пьешь!..
   Идущие скрылись за поворотом.
   – Вот она, семейная жизнь – во всей красе… – сказал Колька. – Слышь, Вован, если узнаешь, что я еще раз жениться надумал, возьми дрын и бей меня по голове, пока не одумаюсь, – разрешаю…
   – У меня к тебе аналогичная просьба. Секс – это увлекательно, любовь – благородное сумасшествие… Но зачем все это низводить до бытового уровня?!
   Когда голоса стихли, приятели спустились по дорожке, вьющейся серпантином, в балку. Спереди и сзади вздымались пологие стены, напоминающие торт «Наполеон», – слой чернозема, слой глины, слой известняка, снова глина… Кое-где на выступах росла трава и чахлые кустарники. Только на дне балки зеленела какая-то невысокая сорная растительность.
   Дорожка заканчивалась перед бетонным мостком, ведущим к беседке. Ступили на мост.
   – А ты был прав, – сказал Колька. – Чаи тут классно гонять… Ну, что скажешь?
   – Многое изменилось, – сказал Владимир. – Ход, если я ничего не путаю, находится где-то здесь. – Он широко повел рукой.
   – Офигенная точность! – проворчал Колька. – Плюс-минус сто метров. Это ж надо весь склон превратить в кусок сыра! Представляешь, сколько работы?!
   – А кто говорил, что будет легко?
   – Ты прав, Вован… – Затянувшись сигареткой, Колька направился в беседку. Сел на деревянную скамейку, вытянул ноги, по-хозяйски огляделся: – Место хорошее, глухое. Работы предстоит много, но это не важно. Цель оправдывает усилия. Есть только одна проблема: куда землю будем девать? Ну, в смысле, из штрека?
   Ответить Владимир не успел. Совсем рядом оглушительно щелкнул взводимый курок.
   Приятели вздрогнули и оглянулись.
//-- * * * --//
   Шагах в пяти от мостика стоял мужчина лет сорока с двустволкой наизготовку. Брюки из джинсовой ткани, белая рубашка-шведка, туфли с дырочками. Какое-то среднее, незапоминающееся лицо. Очки в тонкой золоченой оправе.
   Несмотря на воинственную позу, выглядел стрелок очень несолидно. Он не держал ружье, а буквально вцепился в него, как утопающий в соломинку.
   – Во, бли-и-ин!.. – пробормотал Колька. – Мы попали!
   – Доброе утро! – крикнул Владимир.
   – Руки вверх, – приказал мужчина. – И без глупостей!
   Приятели тут же выполнили приказ.
   – Наконец, я вас, сволочей, поймал! Вы мне за все ответите! Я не последний человек в Ростове – так что сядете! И надолго!..
   – Может, вы опустите ружье и мы поговорим спокойно? – предложил Владимир.
   – Буду я с вами разговаривать! Сейчас вызову милицию и…
   – Так ведь ружье выстрелить может. Еще убьете случайно кого-нибудь – не дай бог… Вы – хозяин этого участка?
   – Да!
   – В чем вы нас обвиняете?
   – А то вы не знаете?
   – Мы виноваты только в одном: захотелось посидеть в беседке. Не удержались. Уж слишком она необычная. Я, во всяком случае, никогда не видел подобную ротонду в сочетании с мостком, стилизованным под венецианский…
   Ружье дрогнуло в руках. Ствол начал было опускаться, но через мгновение вновь нацелился на приятелей.
   – Не надо мне голову морочить! – заявил ростовский чиновник. – Ишь, какие любители прекрасного, даже сердце щемит! Такие уроды, как вы, за год три раза мой дом грабили. И постоянно яблоки воруете!
   – Сочувствую, но мы к этому непричастны. А за то, что хотели беседку посмотреть без вашего разрешения, готовы принести извинения.
   – Да мы вообще час назад в Аксай приехали! – подал голос Колька. – Не надо на нас всех собак вешать!
   Мужчина призадумался.
   – Вы не местные?
   – Из поселка Тихого. Это неподалеку от станицы Старочеркасской…
   – Зачем приехали?
   – Работу искать, – ответил Владимир. – Хотите, покажем паспорта и билеты? Коля, ты билеты не выбросил?
   – Нет. – Колька сунул руку в карман.
   – Руки!!! Я кому сказал?!
   – Расслабься, хлопец, это только билеты, – сказал Колька. – Нету у нас оружия, нету…
   – Медленно вынь руку из кармана. Отдай билеты и свой паспорт приятелю. Пусть он подойдет к краю мостка, положит на перила и вернется на место…
   – Хорошо-хорошо! Ты только не горячись!
//-- * * * --//
   Это очень непросто – изучать билеты и документы, держа при этом собеседников на мушке и каждую секунду ожидая подвоха. Минут пять мужик смотрел документы и билеты. Затем осторожно положил на перила. Вернувшись на дорожку, сказал:
   – Можете забрать. Ваши фамилии и адреса я запомнил. Если у меня в саду что-нибудь случится, милиция будет знать, где вас искать. Молите Бога, чтобы ничего не произошло!
   – Ты на нас свой головняк не перекладывай! – возмутился Колька. – Мы к ограблениям никакого отношения не имеем! Что думаешь – козлов отпущения нашел?..
   С каждой фразой Колька заводился все сильнее. А напрасно. Ясно было, что владелец сада лишь пугает – хочет обезопасить участок от нового вторжения. Дескать, в случае чего вы – первые подозреваемые…
   Вместо того чтоб накалять обстановку, лучше уверить чиновника в безгрешности намерений. И не только для того, чтобы он ментов не вызвал. В районе этого сада придется долго околачиваться – здесь вход в подземелье. Зачем с первых же шагов настраивать владельцев против себя?
   Владимир толкнул приятеля в бок, открыл рот… И по наитию вдруг произнес совсем не то, что хотел озвучить секундой раньше:
   – Кажется, вы сказали, будто сад несколько раз грабили?
   – Да!
   – А что ж вы удивляетесь? Территория огромная, охраны нет…
   – Есть сторож.
   – Один на двести или триста участков? Это несерьезно. Хорошо, если за день он пару раз обойдет территорию. А ночью? Приходи и твори, что хочешь!
   – Не пойму, к чему вы клоните.
   – Мы, как вам известно, безработные. И я сомневаюсь, что найдем приличную, хорошо оплачиваемую работу. Поэтому мы хотим сделать вам очень интересное предложение: наймите нас в качестве сторожей.
   От такой наглости чиновник рот разинул. А вот лицо Кольки вдруг посветлело: он понял.
   – Мы приглядим за домом, садом и вашим участком, – продолжал Владимир. – Когда придет время, поможем собрать урожай. Плату возьмем по минимуму – тысяча рублей в месяц каждому плюс десять процентов урожая. Жить будем во-о-он в том сарайчике. Он на отшибе, так что вам и вашей семье глаза мозолить не будем. Люди мы тихие, спокойные, работящие – проблем не доставим.
   Владелец сада наконец очухался.
   – Из всего сказанного я понял, что вы намерены сторожить до осени – сарайчик как решето…
   – Посмотрим, как сложатся отношения, – с достоинством произнес Владимир. – А вообще-то жизнь меня научила не заглядывать дальше завтрашнего дня.
   – Гм… Предложение, конечно, интересное…
   Владимир по интонации понял: сейчас последует отказ.
   – Обратите внимание, – перебил он. – Мы люди далекие от спорта и не обучены всяким воровским хитростям. И все же без труда проникли на территорию вашего сада. А что может случиться с садом, если – не дай бог, конечно, – сюда наведаются люди, руководствующиеся иными, не эстетическими намерениями? Даже подумать страшно. Они дом не только ограбят, они его и сжечь могут. Причем совершенно безнаказанно.
   Один из смыслов этой тирады угадывался без труда: не согласишься – мы тебя накажем. И налет организуем, и «красного петуха» устроим… А себе – железобетонное алиби. Ничего потом не докажешь!
   Чиновник все понял. Задумался.
   – Водку пьете?
   – Мы не трезвенники, – с достоинством ответил Владимир. – Иногда выпиваем. В меру.
   – Мне надо с женой посоветоваться, – буркнул владелец сада. И зашагал вверх по дорожке.
   – Ну ты, блин, Макиавелли! – шепнул Колька.
   – Какие ты слова знаешь… А скажи-ка быстренько: Макиавелли – это художник или футболист?
   – Не прикалывай!
   – Как думаешь – согласится?
   – А куда он денется с подводной лодки? Ты его сделал!
//-- * * * --//
   Пока владелец дачи разговаривал с женой, приятели стояли неподалеку. Курили, поглядывая на белую «Волгу» за воротами.
   Наконец ростовчанин вернулся к приятелям. За ним тенью следовала жена. Вся в белом – белые брюки, белая блузка, белые туфли… Только цвета воронова крыла прическа – мастерски сделанное каре – выбивалась из общего стиля.
   – Поздравляю, – произнес чиновник. – Владимир Юрьевич и Николай Иванович, вы приняты. Сейчас для порядка составим договор на тех условиях, которые вы озвучили.
   – Договор? – Колька встрепенулся. – Какой еще договор?
   – Вроде расписки. О ваших обязанностях. Предупреждаю: в случае малейшего нарушения отношения с вами будут прекращены. А если обнаружится кража или порча имущества, обязаны возместить…
   – Ну… – Колька пожал плечами. – Это справедливо.
   – Давайте знакомиться, – сказал ростовчанин. – Я – Андрей Сергеевич. Моя супруга – Виктория Олеговна…
   – Очень приятно. – Владимир растянул губы в дежурной улыбке.
   Тут он впервые глянул на лицо чиновничьей жены, и улыбка сменилась очень странной гримасой. Причудливая смесь удивления, недоверия и даже страха.
   – Как? Это вы?!
   – Вы знакомы? – удивился ростовчанин. Повернулся к жене.
   – Я?! – Виктория Олеговна удивилась не меньше мужа. – Нет. Разве мы встречались когда-нибудь?
   Сказать, что она – та самая красавица из сна? Только лет на десять старше. И уже начавшая полнеть… Нельзя. За шизика сочтут.
   – Пардон, – сказал Владимир. – Я обознался. Вы поразительно похожи на одну бывшую сослуживицу – Анну… э-э… Петровну. Только я ее сто лет не видел.
   – Бывает, – сказала Виктория Олеговна.
   – Принеси из машины бумагу и авторучку, – приказал муж.
//-- * * * --//
   Вдоль стен в сарае стоял ржавый инвентарь – несколько лопат, тяпка, вилы, коса… И тачка с колесами от детского велосипеда.
   Андрей Сергеевич решительно махнул рукой:
   – Возьмите все это и…
   – Не стоит, – сказал Владимир.
   – Жить будет неудобно.
   – Зато далеко ходить не надо, если лопата понадобится. Например, дерево окопать.
   – А спать на чем?
   – Мешок, набитый сеном, лучше матраса.
   – Сеном?
   – Ну, сухой травой.
   – Ваше дело, – сказал ростовчанин. – Сколько потребуется времени, чтобы перебраться?
   – Полтора часа туда, полтора обратно. Итого: три – три с половиной часа…
   – Торопиться не стоит. Я в полседьмого к саду подъеду.
   – Очень хорошо, – сказал Владимир. – Тогда мы не прощаемся. – Он бросил Кольке: – Пошли.
   Минутой позже, когда приятели оказались за воротами, Колька произнес:
   – Блин, прямо не верится!
   – Мне тоже, – признался Владимир.
   – А что это за история «узнал – не узнал»? Ты что, знаком с его женой?
   – Если я тебе скажу, ты не поверишь…
   – Неужели знаком? А может, даже того… трахал?
   – Она мне вчера приснилась. Хотела голову отрезать.
   – С бухлом пора кончать, – решительно произнес Колька. – А то снится всякая фигня!
   Лицо у него при этом стало такое…
   – А тебе что снится? – спросил Владимир.
   – Не важно! – отмахнулся Колька. – Меня, Вован, сейчас больше другое интересует… А вдруг муж захочет в беседке посидеть и спустится в балку? Увидит дыру в склоне, горы земли… Спалимся вчистую.
   – Я все продумал. Копать будем ночью. Штрек в полный рост нам не нужен. Хватит сантиметров восемьдесят – девяносто. Утром вход нетрудно прикрыть листом фанеры и присыпать сверху грунтом. Что касается земли, то ее придется ссыпать в мешки, а мешки прятать…
   – Это ж сколько мешков понадобится! – подумал Колька вслух.
   – Десятка два. По моим прикидкам, от поверхности склона до стены подземелья от метра до трех. Будем копать по четыре, для подстраховки.
   – Если б знать место…
   – Завтра я осмотрю склон, намечу наиболее вероятные точки.
   – А штрек не обвалится?
   – Риск, конечно, есть, – ответил после паузы Владимир.
   Колька поежился.
   – Но ты не забывай – копать придется не землю, а глину. Вода размягчает глину. А без воды, на глубине, та слеживается и каменеет. Поэтому придется несладко: штыковой лопатой ковыряться тяжело, а ломом бить нельзя – это может вызвать обвал…
   – Слышь, я знаю, где можно достать строительные каски, – вдруг сообщил Колька. – Только съездить придется в одно место…
   – Очень хорошо, – сказал Владимир.
   А сам подумал, что каска только на стройке хороша, – если кирпич упадет. Когда на человека в штреке обрушится пара тонн грунта, она не поможет. Но ничего не сказал. Зачем? Если товарищу будет спокойнее в каске, то пусть носит. Хоть две.
   Сады давно закончились. Переговариваясь, приятели неторопливо шли по роще. Настроение – радостное, предпраздничное. Как будто они уже нашли клад.
   – Вован, а как тебе… – начал Колька.
   Тут неподалеку бабахнул выстрел. Что-то пронеслось совсем рядом, срубая ветки. И почти сразу – еще один выстрел.
   – Ложись! – крикнул Колька, ничком падая на землю.
   Уговаривать не пришлось, Владимир тут же растянулся рядом. Напряженную тишину разорвали два новых выстрела. Колька прикинул направление огня и, тяжело дыша, пополз вправо.

День седьмой
(с часа ночи до девяти часов вечера)

   Из норы послышалось сопение и пыхтение. Звуки приближались, становясь громче с каждой секундой. Наконец, высунулась голова в строительной каске, измазанной глиной и известняковой крошкой.
   – Время… – прохрипел Колька, судорожно хватая перекошенным ртом прохладный ночной воздух. – Твоя очередь!
   – Вылезай, – сказал Владимир. – И выключи фонарик, а то, не дай бог, кто-нибудь увидит!
   Колька вылез. Тут же сел на известняковый выступ, во всю длину вытянул ноги.
   – А веревка? – спросил Владимир.
   – У входа оставил. Слышь, будь другом, вытащи сам – рук не чувствую…
   Владимир пошарил в лазе. Нащупал веревку, грязную и скользкую. Потянул на себя. Веревка поддалась, и из черной дыры послышался шуршащий звук. Мешок приближался.
   – Ты глубину измерил? – осведомился Владимир.
   – Пошел четвертый метр.
   – И ничего?
   – Ага.
   Управившись с мешком, Владимир сел рядом с приятелем. Достал сигарету, закурил.
   За три ночи они выкопали четыре норы. Длина каждой – около четырех метров. Ширина, она же высота, – сантиметров шестьдесят – семьдесят…
   Грунт, состоящий из глины, держался неплохо. Обвал случился только один раз – небольшой, на два мешка грунта – когда Владимир уже вылезал. В общем, отделались легким испугом.
   За эти ночи оба вымотались. Лица изможденные, глаза утонули в черных пятнах, кожа на ладонях сбита до кровавых мозолей. Держались только на самогоне, закусывая луком и вареной картошкой.
   – Давай сделаем перерыв, – предложил Владимир. – Засыплем сейчас штрек – и хватит. А через пару дней начнем чуть ниже и в трех метрах левее.
   – Не, – сказал Колька.
   – Что – нет? Мы с тобой пашем так, что Стаханову и не снилось. Сдохнуть можем!
   – Еще метр надо сделать, чтоб совесть была чиста.
   – Тебе сны снятся?
   – Не, падаю и выключаюсь, как робот.
   – А мне такой бред снится, что пора к психиатру обращаться.
   – Работать надо больше. Тогда тебе тоже ничего сниться не будет.
   – Что-то чертовщины давно не было, – произнес Владимир. – Ну, с тех пор как тот дурак решил в роще по бутылкам пострелять, а мы как раз мимо шли. Чуть в нас не попал…
   – Тьфу на тебя! – Колька перекрестился. – Нашел о чем говорить… Все, перекур окончен!
   – Самогон еще остался?
   Приятели выпили по полстакана. Владимир зажевал свою порцию луком. На этот раз выпитое и съеденное не пошло, стало проситься обратно. Пришлось запить стаканом теплой воды – либо все уляжется, либо сблюется…
   Обошлось: рвотные позывы ослабли и прекратились. Лишь во рту остался едко-горький привкус. Владимир тяжело вздохнул, взял лопату, мешок с веревкой и полез в нору.
   Здесь было душно, воняло потом. Да так, что голова сразу закружилась. Владимир зажег свой фонарик, изогнулся, уткнувшись каской в стенку, и воткнул лопату в глину. Отковырнул ком. Снова воткнул…
   Когда грунта набралось достаточно, подтянул к себе мешок – пока еще пустой, легкий – и руками, стеная от натуги, принялся загребать в него комья глины…
   Тут он ощутил что-то странное. Как будто почва под ним стала проседать. Или это глюки от выпитого, переутомления и духоты? Нет, не глюки: в следующее мгновение Владимир ощутил, что падает куда-то в темноту…
   И тут же – страшный удар, сотрясший все тело, когда он со всего размаха шмякнулся на что-то твердое. Сверху – на ноги, на руки, на туловище – сыпались куски глины…
   Успел подумать: «Обвал?..» И сознание погасло. Как свеча на ветру.
//-- * * * --//
   – Почему я? – спросил Владимир.
   – А почему нет? – сказала красавица в белом. – Кто-то ведь должен положить конец безобразию почти трехсотлетней давности…
   – Я сделаю все, что в моих силах, – пообещал Владимир. – Но честно сказать, меня больше волнует клад…
   – Ах, дурачок! – Она засмеялась. – Считай клад, который ты найдешь, платой за благое дело. А что ты сейчас хочешь?
   – Больше всего я хочу пить…
   По лицу вдруг заструилась вода. Много воды. Теплой, но от этого не менее прекрасной. Владимир застонал, ловя грязным ртом живительную влагу. Открыл глаза, увидел небо. Звезды уже потускнели. До рассвета осталось минут двадцать, не больше.
   – Ну, слава богу! – произнес совсем рядом голос. – Как ты, Вован?
   – Нормально… – Боль словно ждала этого слова. Накатилась на тело – от головы до ног. – Все ноет.
   – И ты, блин, это называешь «нормально»?!
   Владимир слабым голосом произнес:
   – Есть такая хохма: «Если ты проснулся утром и у тебя ничего не болит – значит, ты уже умер…» Ощущение такое, словно меня переехал грузовик.
   – Ну, примерно так оно и было. Я с тебя примерно полтонны глины сгреб.
   – А где… она?
   – Кто?
   – Виктория Олеговна.
   – Ну я откуда знаю?! Дома, наверное. С мужем.
   – Она здесь была. Мы разговаривали.
   – Когда была?!
   – Только что.
   – А-а-а… – Колька помолчал немного. Затем спросил: – Слышь, а какое сегодня число?
   – Значит, это опять был сон… – Владимир облизнул губы и попытался перейти из лежачего состояния в сидячее. – А куда я, собственно, провалился?
   – Во! – обрадовался Колька. – Это самое главное… Мы нашли его!!!
//-- * * * --//
   Владелец дачи приехал внезапно, около часа дня. С кислым видом поглядел на приятелей, которые только что проснулись, не успели похмелиться и больше походили на зомби, чем на людей. Хорошо еще, что на рассвете помылись – окатили друг дружку водой из ведра…
   – А говорили, что выпиваете «в меру», – проворчал Андрей Сергеевич. – Надо было мне сразу уточнить, что в вашем понимании есть мера…
   – Мы… – попытался объяснить Колька. – Мы… Это… Того…
   Владимир стоял рядом, ухватившись за деревцо. Все мысли в его голове можно было выразить одной фразой: «Ой, как мне хреново…»
   – Ребята, сбавьте обороты, – мягко произнес чиновник. – А то к осени вообще сопьетесь.
   Тут он опустил глаза вниз и заинтересовался руками приятелей. Еще вчера была забинтована только одна рука, правая, Владимира, а сегодня грязные бинты красовались на верхних конечностях у обоих.
   – Что с вами?
   – Мы… – начал Колька. – Это…
   – Подрядились канаву выкопать, – с трудом выговорил Владимир. – Тут, рядом, по соседству…
   – Ага, – подхватил Колька. – Лишняя деньга того… еще никому не помешала!..
   – Вы не волнуйтесь, – сказал Владимир. – Мы вчера закончили.
   – Ага, точно, – подал голос Колька. – И того… отметили слегонца.
   Андрей Сергеевич поморщился.
   – Пьющий сторож – это не сторож, а пустое место… В общем, еще раз вас такими увижу – считайте, что отношения прерваны.
   – Об чем речь?! – обиделся Колька. – Это недоразумение, босс! Ну с кем не бывает?!
   По лицу чиновника было видно: все это ему очень не нравится. Но выступать не стал. Отпустил еще пару ценных указаний и направился за ворота, к машине.
   – Фу, кажется, пронесло! – сказал Колька. – Лихо ты, Вован, отмазку ввернул!..
   Машина тронулась с места. Едва она скрылась из вида, Владимир отнял руку от дерева. Зашатало. Да так, что он не сел на землю, а плюхнулся на нее.
   – Ничего, – сказал Колька. – Ты полежи немного, Вован. Я щас чаю заварю – покрепче…
   – Хорошо. – Владимир закрыл глаза. Он сомневался, что в таком состоянии вообще на что-то способен. Может, сегодняшний день объявить выходным? Отдохнуть, собраться с духом и завтра с утра приступить к обследованию подземелья?
   Тут он ощутил, что кто-то на него смотрит. С правой стороны. Из-за забора.
   Неужели чиновник дурака валяет? Проехал немного, бросил машину и вернулся – понаблюдать, чем станут заниматься в его отсутствие сторожа?
   Владимир резко повернул голову. Сквозь сетку-рабицу на него глазел парень. Тот самый Женя из Ставрополья, что набивался в компанию. «Говорят, ты точное место знаешь…»
   – Ты чего? – спросил Владимир негромко.
   – Сестра беспокоится, – ответил парень из-за забора. – Просила узнать, как ты, чем занимаешься…
   Владимир от неожиданности растерялся. Пролепетал, как маленький:
   – Передай, что все в порядке. Яблоки собираю. Через пару дней наведаюсь.
   – Передам, – пообещал Женя.
   Достал из кармана сигарету, закурил и неторопливо зашагал по улице, тянущейся между садовыми участками.
   «Вот черт!..»
//-- * * * --//
   – Почему ты об этом сразу не рассказал? – проворчал Колька. От него несло только что выпитым самогоном.
   – Не придал значения, – сказал Владимир. – Я думал…
   – Индюк тоже думал. А потом в суп попал!.. Ты сестре сказал, где находится этот сад?
   – Нет.
   – Тогда совсем хреново. Этот сучонок тебе не поверил и стал пасти.
   – А может, кто-то из наших, поселковых, увидел тебя или меня в этом районе? – сказал Владимир. – Многие, у кого машины есть, ездят в Аксай на работу…
   – Все, конечно, Вован, может быть… – Колька встал с земли, отряхнул брюки. – Как чай допьешь, спускайся в балку. А я тем временем барахлишко приготовлю. Ну, там фонарики, катушку с проводом, воду…
   – Прямо сейчас пойдем?
   – А чего ждать-то? Под лежащий камень даже говно не течет!
   Некоторое время Владимир пил из мятой жестяной кружки чай. Маленькими глотками, каждый раз давя рвотные позывы. Наконец, кружка опустела. Безработный архитектор, подавшийся в кладоискатели, поставил ее на траву, растянулся рядом и закинул руки за голову. Хорошо… Всю жизнь бы так лежать, глядя в небо. И ни о чем серьезном не думать…
   – Э, Вован! – послышалось совсем рядом. – Ты что – кемаришь? Пошли, ночью будешь дрыхнуть!
   От одной мысли, что сейчас предстоит сделать, заныло тело. И было что-то еще, мешающее встать и идти вслед за приятелем, но Владимир никак не мог понять что.
   – Ну где ты там? – заорал Колька. – Пошевеливайся!
   – Да-да… Сейчас.
   Кряхтя, как старый дед, Владимир поднялся. Закурил и, прихрамывая, направился к балке. По дорожке, ведущей к беседке, спустился примерно на две трети глубины балки. Место, где надо сойти с дорожки и шагать по известняковому выступу (он находился на одном уровне с четвертым лазом), легко определить по свежим отпечаткам. За вчерашнюю ночь целая тропинка образовалась. Кроме того, ориентироваться можно по Кольке. Он, медленно и осторожно, уже перемещался по склону в нужном направлении, придерживая рукой здоровенную сумку, висящую на плече.
   Владимир ступил на край выступа и направился вслед за приятелем. Склон балки при дневном свете он видел впервые. Не удержался от реплики:
   – Ч-ч-черт!..
   – Ты это о чем, Вован? – буркнул Колька, не оборачиваясь.
   – Хорошо, что хозяин сюда не заглянул. Все места, где мы копали, видны… Ну, понимаешь, глина из лаза светлее той, что на поверхности. Надо было водой полить.
   – Ты прав, но это уже не важно.
   Колька остановился рядом с одним из четырех светлых пятен. Придерживая сумку, все время норовящую сползти с плеча, нагнулся и запустил пальцы в рыхлый грунт, отыскивая край фанерного листа. Нащупав, ухватился и потянул. Сперва осторожно – тонкий слой глины, насыпанный сверху для маскировки, осыпался вниз. Затем сильнее, открывая нору, спрятанную за фанерой.
   – В метре от входа я вбил крюк с веревкой. Конец веревки свисает в подземелье. Ты когда доползешь до провала, прыгай вниз, там неглубоко – метра два, не больше…
   – Ты первый, – сказал Владимир.
   – Ну, как скажешь. – Колька присел перед норой, всунул голову по плечи.
   – А куда ты мешки с грунтом дел? – спохватился Владимир.
   – В подземелье бросил. Еще ночью, пока ты лежал на травке и прикладывал к ушибам мокрые тряпки…
   Нырнул в лаз. Послышалось удаляющееся сопение и пыхтение. Затем все смолкло и послышался звук падения. Как будто с высоты бросили мешок с картошкой.
   – Как ты там? – крикнул Владимир, заглянув в нору. Темно, хоть глаз выколи.
   – Нормалек! – донеслось в ответ. – Ползи ко мне!
   Владимир с тоской оглянулся. Деревья, растущие на гребне балки… Трава… Синее небо – ни единого облачка… Палящее солнце…
   И тут он наконец понял, почему ему не хотелось идти сюда. Дело не только в усталости и страхе перед неизвестным. Подземелье оставило глубокий след в душе. Казалось, за двадцать лет он все забыл. А как только Колька сказал: «Мы нашли его!» – память всколыхнулась. Детские страхи хлынули в душу взрослого человека. Вспомнились узкие коридоры… Паутина на стенах… Тяжелый, спертый воздух… Трое суток, в течение которых он бродил в кромешной темноте, не надеясь когда-нибудь увидеть белый свет… Владимиру стало так жутко, что мурашки пошли по коже.
   – Эй, ну где ты там?! – донеслось из норы.
   Если он сейчас не переборет себя, в другой раз решиться будет еще труднее…
   – Иду! – заорал Владимир.
   И он полез в нору с отчаянной решимостью самоубийцы, бросающегося с моста.
//-- * * * --//
   Спрыгнуть вниз, на мешки с грунтом, Владимир не решился. Ухватился за веревку, как утопающий за соломинку. Опустил ноги в провал и начал сползать в пустоту, отпуская веревку сантиметр за сантиметром. Наконец, ноги коснулись чего-то твердого. Это были мешки с глиной, сваленные посреди галереи, прямо на кучу грунта, рухнувшего прошлой ночью.
   Колька сидел на корточках у стены. В одной руке электрический фонарик – единственный источник света. В другой – полуторалитровая бутыль самогона.
   – Глотнешь для храбрости?
   – Здесь, кроме храбрости, еще нужна ясная голова.
   – Ну и ладно. – Колька посветил на бутыль. Едва ли треть. – Мне больше останется! – Запрокинул голову, хлебнул. – Ну? – спросил сипло, утираясь грязной пятерней. Завоняло перегаром. – В какую сторону двинем?
   – Сперва я, помнится, шел направо. Наткнулся на завал, вернулся к дыре и направился в левую часть хода. Минут через двадцать и там наткнулся на завал и свернул в ближайший боковой ход.
   – Так, значит, налево… – Колька придвинул к себе сумку. – Подержи-ка фонарик… – Достал ржавый костыль, молоток и большую, размером с бутылку шампанского, катушку бечевки. Костыль осторожно вбил в стену, привязал к нему конец бечевы и вручил катушку Владимиру. – На, держи, Вован. Разматывай полегоньку. И не дергай – я не хочу, как ты, бродить здесь трое суток!
   – А кто хочет? – сказал Владимир.
   – Ну, Бог нам в помощь! – Колька размашисто перекрестился. Опустил бутыль с самогоном в сумку. Сумку повесил на плечо и зашагал вперед, освещая путь фонариком.
   Скоро Владимир заметил, что приятель больше светит на стены, чем под ноги. Хотя ничего интересного там не было: только потемневший за столетия известняк. Да иногда паутина или белесая плесень.
   – Что ты надеешься увидеть на стенах? – не выдержал Владимир. – План захвата Франции? Ты лучше под ноги свети, а то навернемся в какую-нибудь яму – и поминай как звали…
   – Остынь, Вован, – вдумчиво произнес Колька. – Я ищу метки – те, что ты рисовал двадцать лет назад, или чужие. А также – трещины.
   – Что еще за трещины?!
   – Элементарно, Вован: в стенах и в своде. Ход очень старый, все держится на честном слове.
   – А, вот ты о чем…
   – Меток на стенах нет. Хотя аэрозольная краска въедается намертво. Так что мы попали не в тот ход, где ты когда-то гулял, а в соседний.
   – Дай мне фонарик, – попросил Владимир.
   – И этого достаточно. Второй фонарик – запасной.
   Владимир промолчал.
//-- * * * --//
   Они долго шли, мягко ступая по толстому слою ворсистой пыли и дыша тяжелым, спертым воздухом. Скоро все – серо-желтые стены, сознание того, что они находятся на глубине десяти или пятнадцати метров, чувство опасности – приелось, стало обыденным. Колька перестал светить на потолок. Теперь он заученным движением переводил луч фонарика с правой стены на левую, а затем – на ближайший участок пола. И снова: одна стена, другая, пол…
   Наконец буркнул:
   – Привал!
   И первый сел прямо на пыльный пол. С наслаждением вытянул натруженные ноги. Расстегнул сумку и достал бутыль с самогоном:
   – Будешь?
   На этот раз Владимир не возражал. В подземелье было холоднее, чем на поверхности. Это не чувствовалось, пока шли…
   Сделав глоток, скривился. Ощущение такое, будто внутри, между горлом и желудком, застрял узкий и очень длинный ершик. Колька тут же сунул другую бутыль – с водой:
   – Запей!
   Чтобы вымыть этот едкий, гадкий вкус изо рта, потребовался не один глоток воды, а четыре или пять. Возвращая бутыль, Владимир произнес:
   – Это точно не тот ход. Минут сорок идем – ни одного бокового ответвления…
   – Соображаешь, Вован. – Колька глотнул из бутылки, утерся. – Ты мне лучше вот что скажи: а смысл? Ведь не идиоты были наши предки, чтобы десятилетиями здесь корячиться! Зачем все это?!
   – Лично меня больше другое интересует, – отмахнулся Владимир. – Сколько идем, а боковых ответвлений нет. Это значит, подземная галерея куда-то ведет…
   – Бечевки еще много осталось? – спросил Колька.
   Владимир показал катушку.
   – Метров на сто хватит, не больше.
   – А когда закончится?
   – Ну, ясен перец – дальше пойдем!
   Владимиру этот почин не понравился. Тонны грунта – совсем рядом, в метре над головой – висели подобно дамоклову мечу. И все время чудилось, будто в темноте, впереди и сзади, кто-то есть. Какой-то оживший мертвец или привидение. Выжидает момент, чтобы напасть…
   – Очень опасно, – коротко сказал он.
   – Что опасного-то? Ты головой думай, Вован. Боковых ходов нет? Нет. Значит, заблудиться невозможно.
   – А если мы найдем боковое ответвление?
   – Мимо пройдем. Вот и все.
   – Нам еще возвращаться, – напомнил Владимир. – И идти обратно будет труднее: мы устали.
   – Что поделать! – философски заметил Колька. И приложился к бутыли с самогоном.
   – А вдруг Андрей Сергеич прикатит? Нас нет, в склоне – дыра…
   – Ну, это навряд ли. Босс не похож на зануду, который по два раза на дню будет ездить черт знает куда, нас проверять… – Глаза у Кольки вдруг округлились. Торопливо перекрестившись, он забормотал: – Изыди, изыди, нечистая сила!.. Я тебя не звал!.. Прости меня, Господи!
   Владимир отвернулся, чтобы скрыть ухмылку – довольно-таки кривую: у него мурашки пошли по коже…
   Наконец Колька успокоился. Глотнул «огненной воды» и произнес вразумляюще:
   – А вот замечание, Вован, правильное. Днем мы должны быть на участке – для «галочки». Обследовать подземелье можно исключительно ночью…
   – А если…
   – Хватит мне мозги парить! – Колька сорвался с резьбы. – «А вдруг…», «А если…»! Вдруг только кошки родятся! Ты лучше просто скажи: бздишь, да?
   – Не в этом дело, – промямлил Владимир. – Я после обвала еще не очухался. Все болит, голова немного кружится…
   – Ладно, – смилостивился приятель. – Как только бечевка закончится, двинем обратно.
   Он еще не знал, что до первой находки осталось совсем немного. Метров пятьдесят. Не больше.

День восьмой
(с часа дня до полуночи)

   Когда Владимир проснулся, солнце было уже в зените. Лучи, проникая в сарай сквозь щели, били в участок стены справа от лопат.
   Владимир лежал на полу. Точнее – на старом рваном одеяле, свернутом вдвое. С улицы доносился запах, от которого рот наполнился слюной. Кажется, этот запах – варящейся курицы, с лавровым листом и душистым горошком – его и разбудил.
   Владимир с трудом встал и, шатаясь, вышел на свежий воздух. Около сарая горел костер. На двух кирпичах стояло закопченное ведро. Сквозь желтую пленку жира на поверхности виднелись ломтики картошки и куски курицы. Рядом на корточках сидел Колька. С рассеянным видом подкладывал в огонь щепки.
   – Курица?! – удивился Владимир. – На какие шишы ты ее купил?
   – А я ее не покупал, – буркнул Колька.
   – Как это?
   – А так. Подкараулил и свернул шею.
   – Надеюсь, – встревожился Владимир, – это произошло далеко отсюда?
   – Само собой, Вован, я технику безопасности соблюдаю… – Колька потыкал ножом в куски мяса. – Еще десять минут – и готово.
   Владимир кивнул. Извлекая из кармана сигарету, сел на землю рядом с костром. Прикурил от щепки, обугленной на две трети, и бросил ее обратно в огонь.
   Тем временем Колька измельчил на куске газеты зелень – петрушку, укроп и стебли лука. Судя по свежей земле на корнях петрушки и укропа, все это совсем недавно еще росло в чьем-то саду. Бросил зелень в похлебку, размешал прутиком. Затем аккуратно завернул корневища в газету и сунул в костер.
   – Ну, Вован, – спросил Колька, – какие будут соображения?
   – Куриный супчик – это хорошо. Нам сейчас надо очень много сил.
   – Не, я о комнате.
   – А-а…
   У Владимира вдруг появилось странное чувство – полного разлада с действительностью. Ну как будто три или четыре часа назад они не обнаружили, что подземная галерея заканчивается комнатой – небольшой, квадратной. Стены и пол выложены серым камнем. В центре – толстая каменная колонна, подпирающая сводчатый потолок… Приснилась она, и точка. А на самом деле ее нет.
   – Что – «а-а…»?
   – Нет никаких соображений, – признался Владимир. – Мы с тобой все осмотрели и обшарили. Дальше хода нет, тупик. А это абсурд.
   – Не просто абсурд, а клинический идиотизм!
   – Почему идиотизм? – Владимир обиделся за предков.
   – Сам прикинь, Вован. Люди потратили безумное количество времени и сил, чтобы прокопать ход в пару километров и построить в конце его комнату. Зачем? Только чтоб она была? Не, я тебе точно говорю: тот, кто приказал это сделать, был законченный шизик!
   – Не обязательно. Он мог быть, например, религиозным фанатиком.
   – Одна хрень – что шизик, что религиозный фанатик!
   – В принципе да. Но быть шизиком на религиозной почве не так зазорно… Допустим, какому-нибудь власть имущему приснился вещий сон. Явилась, например, Дева Мария, и он дал обет выкопать подземелье и оборудовать подземную часовню. И сам на то жизнь положил, и детям-внукам наказал закончить начатое. Так и появилось то, что мы с тобой нашли.
   – Упертыми придурками земля русская во все времена полнилась, – проворчал Колька.
   – А может, комната раньше имела проход, но со временем его заложили камнем.
   – Зачем?
   – Например, по техническим причинам, – веско произнес Владимир, и приятель вспомнил, что беседует с безработным архитектором. – Допустим, неподалеку от комнаты случился обвал. Обширный. С перспективой дальнейшей просадки грунта. Или грунтовые воды стали просачиваться… Участок галереи до комнаты засыпали, а проход замуровали. Чтоб укрепить дамбу.
   – А что? Может быть. За версию сойдет.
   – В конце концов, вход могли замуровать сами строители. Чтобы перекрыть доступ в один из секторов подземелья.
   – Гм… Значит, ты считаешь, что проход есть, только мы его не нашли?
   – Не знаю. Возможно.
   – Предлагаешь немного каменную кладку того… поковырять?
   – Давай это отложим на потом. Мы еще не знаем, что в другом конце галереи.
   – Нутром чувствую: стенку надо долбить! – заявил Колька.
   Владимир поморщился.
   – Будет время – осмотрим более внимательно. На предмет более ранней кладки. И в смысле устойчивости. Тогда и продолжим этот разговор…
//-- * * * --//
   Владимир сперва не понял, почему одна стена вдруг привлекла его внимание. Стена как стена, ничем не отличается от других. Сложена из больших серых камней.
   А потом он заметил, что один камень в кладке слишком уж плоский. Его сторона, обращенная в комнату, грубо обтесана. Как будто кто-то приготовил место для таблички, но отказался от своей задумки.
   Ровная – относительно других – поверхность манила, приковывая взор. Она словно звала: коснись меня! Владимир подчинился зову.
   Едва его пальцы ощутили холодную шершавую поверхность, все – пол, стены, потолок – затрясло, как в лихорадке. Казалось, где-то совсем рядом пробудился после многовековой спячки исполинский механизм. В бездонные колодцы рухнули противовесы… Пришли в движение громадные зубчатые колеса, с хрустом переламывая мусор, осевший в пазах… Кованые ржавые цепи натянулись и… С потолка на голову и за шиворот посыпалась пыль и клочья паутины.
   Владимиру вдруг померещилось, будто вместе с паутиной на него упали пауки – огромные, жирные, гадкие. Смахивая с себя пыль и обрывая прилипшую к лицу и одежде паутину, он пританцовывал от страха и брезгливости. И конечно же пропустил момент, когда прямоугольный участок кладки – примерно метр на метр – стал втягиваться в стену. Глубина ниши с каждой секундой увеличивалась.
   Внезапно пол перестал трястись под ногами, а стены – дрожать. Стало оглушительно тихо. Тяжело сглотнув, Владимир заглянул в открывшийся проход. За стеной была еще одна комната, огромная, заставленная сундуками. Нетрудно было догадаться, что хранится в них…
   Кладоискатель и сам не заметил, как оказался у ближайшего сундука. Сердце колотилось так, что впору валидол принимать. Но положительные эмоции, радость от находки – лучше любого валидола…
   Ухватился за крышку, потянул. Окованная золотом, она вдруг поддалась с необычайной легкостью. Владимир заглянул в сундук и обмер: там не было ни монет, ни кубков, ни статуэток… Только отрубленная по самое плечо рука.
   А в следующее мгновение эта рука, страшная, высохшая как щепка, выпрыгнула из сундука. Ухватила Владимира за плечо. Кладоискатель закричал от ужаса…
   – Ты чего? – послышался совсем рядом голос.
   Владимир открыл глаза. Над ним стоял, склонившись, Колька. Правая рука его неловко застыла в воздухе, отдернутая второпях.
   – А, это ты…
   – Что, Вован, снова кошмарики? – осведомился приятель.
   – Да.
   – Рассказал бы, а?
   – Запомни, пока я не забыл, – лихорадочно забормотал Владимир. – А еще лучше – запиши… Плоский камень. В стене. Если на него надавить, сработает механизм… – и осекся.
   – Какой механизм? Об чем ты, Вован?
   – Так, погоди… Сундук был пуст. Значит, там ничего нет. А рука… рука означает опасность.
   – Вещий сон? – понимающе осведомился Колька.
   – Кажется.
   – Когда кажется, надо креститься… Пошли.
   – Куда?!
   – Тупиковую комнату обследовать.
   – Я ж тебе говорю – там ничего нет! Там ловушка для кладоискателей!!!
   Колька поскреб в затылке. Присел рядом, сказал вкрадчиво:
   – Вован, ты это… того… расслабься. Все, что ты видел, тебе приснилось. Слышишь? Ни камня, ни сундука, ни руки какой-то долбаной – ничего этого в реале нет!
   – Так это был сон? – медленно произнес Владимир.
   – Сон, сон, Вован! Однозначно, сон!
   Владимир перевернулся на спину. Сквозь щель в потолке стал рассматривать первые звезды. Занятие это, как известно, настраивает на философский лад.
   – Когда я работал в архитектурном бюро, случались авралы. Мы приходили на рассвете, а уходили за полночь. Чтобы пришпорить мозги, курили больше обычного и литрами пили чай-кофе. На своем опыте я знаю, что в подобном состоянии – когда ты много дней выжат как лимон и разбух от чая – снятся очень странные сны. Настолько яркие, цельные и правдоподобные, что они сливаются с реальными воспоминаниями. Приходилось часто напрягаться: «Ах да… Этого на самом деле не было – это мне приснилось!..»
   Колька смотрел на приятеля с тревогой.
   – Я это к тому, – попытался успокоить его Владимир, – что только что приснившийся сон был как раз такой. Несмотря на некоторую фантастичность…
   – Понятно, – сказал Колька. – Я прослежу, чтобы ты меньше пил чая. Эдак и до психушки недалеко!
   – О психушке можно будет говорить, если я перестану отличать сон от реальности. Хотя… что такое реальность, которую мы видим? Ты когда-нибудь видел сон во сне? Это когда тебе снится, что ты спал и проснулся, а самом деле ты все еще спишь. Может, то, что мы считаем реальностью, это на самом деле сон, а просыпаемся мы, только когда умираем?
   Колька головой затряс.
   – Вован, не надо мне капать на мозги этой хренью! Вставай немедленно – нам пора идти!
   Владимир медленно поднялся. Потянулся, разминая затекшую спину. И привычным движением сунул в рот сигарету.
//-- * * * --//
   Пять мешков валялись на куче грунта посреди коридора – там, куда они упали прошлой ночью, сброшенные Колькой. Один мешок от удара развязался, и комья глины, высыпавшиеся из горловины, смешались с грунтом.
   Спустившись в подземелье, Владимир увидел, что приятель сосредоточенно рассматривает мешки, направив на них луч света.
   – Ау, – сказал Владимир.
   – Да-да, – невпопад пробормотал Колька. – Конечно.
   – Ты чего?
   – Ничего. – Колька отвел взгляд от мешков. – Бери катушку и ломанули!
   – Куда?
   – Ну, если налево тупик, то, значит, направо. До первого бокового хода.
   – Железная логика, – признал Владимир. Нагнулся, поднимая катушку с бечевкой.
//-- * * * --//
   В тишине слышались только шелест разматываемой бечевки, шаги и дыхание. Луч фонарика перемещался с правой стены на левую, с левой – на пол. И снова: правая стена… левая… пол…
   Владимиру вдруг показалось, что с ним все это уже было. И не сутки назад, а давным-давно, много веков тому назад. Только вместо фонариков путь освещал чадящий масляный светильник.
   – Проход, – внезапно сказал он. – Скоро будет проход. С левой стороны… – И сам удивился своим словам.
   – Какой еще проход? – спросил Колька громко.
   – Боковое ответвление.
   – Ты откуда знаешь?
   – Я не знаю.
   – Погоди, Вован. Если не знаешь, то зачем говоришь?
   Владимир хотел было ответить: «Мне показалось…» А вместо этого ляпнул:
   – Сам не понимаю. У меня такое ощущение, будто не я это произнес, а кто-то другой, воспользовавшись моим ртом…
   – Свят Дух! – Колька перекрестился. – Не пугай меня – и без того страшно… Лучше возьми себя в руки. А то, когда мы клад найдем, ты свою долю на психиатров истратишь.
   – Я здоров.
   – Ага, – проворчал Колька. – Все шизики в этом уверены.
   – Я здоров, – повторил Владимир. – Хотя и осознаю, что со мной не все в порядке.
   – Во! А я о чем говорю?
   – Переутомление, – убеждая скорее самого себя, произнес Владимир. – Я никогда так много физически не работал. Отъемся, отосплюсь – и все будет в порядке.
   – Дай-то Бог, – проворчал Колька. И вдруг резко остановился, как будто наткнулся на невидимую стену. Матюкнулся.
   – В чем дело? – нервно спросил Владимир. – Что там?
   – Боковой ход. С левой стороны.
   – Где?
   Приятель чуть посторонился.
   – С ума сойти!.. – вырвалось у Владимира.
   – Откуда ты узнал? – спросил Колька.
   – Да не знал я. Сам ничего не понимаю…
   – Может, он тебе приснился?
   – Нет. Мне кажется, вернее будет сказать об астральной проекции сознания…
   – Чего-чего?
   – Астральная проекция сознания – это когда…
   – Вован, иди на хрен! – рассердился Колька. – С тобой как с человеком разговаривают, а ты мне мозги засираешь!
   – Не пойму я тебя что-то, – сказал Владимир. – В вещие сны веришь, а когда тебе в принципе о том же говорят, но как бы с научных позиций, на дыбы становишься…
   Колька на это ничего не ответил. Сделал несколько шагов вперед, посветил фонариком в боковой проход. Произнес задумчиво:
   – А он, кажется, того… короткий.
   Владимир чуть пригнулся и заглянул в проход из-под руки приятеля. Ширина этого прохода раза в два меньше, чем центральной галереи. По сечению – конусообразной формы. А сечение центрального хода – прямоугольное, с закругленными углами. Стены неровные, волнистые – похоже, строители долбили известняк в спешке, им было не до чистовой отделки. Метров через десять луч света упирался в стену. То ли это тупик, то ли там крутой поворот…
   Увиденное Владимиру очень не понравилось. Какое-то нехорошее, зловещее место.
   – Что будем делать? – спросил он.
   – Ну, заглянуть, конечно, надо… – ответил Колька.
   – А давай в другой раз? Сперва узнаем, куда ведет центральный ход.
   – Вован, мы с тобой разговариваем дольше… – Колька поправил сумку на плече и, привычно освещая дорогу, свернул в боковой ход.
//-- * * * --//
   Лишь только высокая грузная фигура скрылась из вида, а вместе с ней и пятно электрического света, темнота обступила со всех сторон – черная, густая, как кисель…
   Владимир не боялся темноты, но сейчас ему примерещилось, что эта чернота на самом деле наполнена душами людей. Жертв обвалов… Землекопов, надорвавшихся от непосильной работы… Неприкаянных, просочившихся сюда с ближайшего кладбища… Они окружили Владимира, всматриваются пустыми глазницами, тянут прозрачные руки… Они полны ненависти к нему, живому… Корчат лица в бессильной злобе…
   Владимир попятился, раскинув руки крестом. А когда ощутил за спиной что-то твердое и холодное, чуть не закричал от ужаса. Тут же сообразил: это стена центральной галереи, а не… Додумать он не посмел.
   Ведя рукой по шершавой глине, направился в сторону бокового прохода. Там Колька. И фонарик.
   Тут из бокового прохода вдруг донесся истошный вопль, от которого кровь застыла в жилах. Послышался топот и шаркающие звуки. Как будто нечто массивное бежало по коридору, время от времени задевая стены. Блеснул электрический свет, и в галерее появился Колька.
   – Что случи… – Договорить Владимир не успел. Колька схватил его, как котенка, за шиворот и поволок по центральному ходу. Тяжелая сумка сползла с плеча приятеля и висела на локтевом сгибе. От стремительного бега она раскачивалась и била Владимира под коленку.
   А вот и веревка, свисающая в нору. Выход из подземелья.
   – Лезь!! – заорал Колька, оглядываясь назад. Как будто опасался погони. – Быстро!!!
   Владимир был настолько испуган всем происходящим, что безропотно подчинился.
//-- * * * --//
   На свежем воздухе Колька немного очухался. Тяжело дыша, приник к бутыли с самогоном. Владимир подождал, пока граммов триста исчезнет в глотке приятеля. Затем спросил:
   – Так что случилось?
   Колька оторвался от бутыли. Утерся грязной пятерней.
   – Я его видел… – ответил хриплым, сдавленным голосом. – Мельком…
   – Кого?!
   – Не знаю. Я ж говорю: мельком видел. Одного из тех, кто живет в подземелье.
   – Живет в подземелье? – сказал Владимир. – Это ты о чем?!
   – Понимаешь, Вован, сегодня кто-то снова трогал мешки, они вчера лежали чуть иначе. И все время, пока мы шли, я чувствовал: на нас того… смотрят. А потом меня нелегкая понесла в боковой ход… Там поворот, а не тупик. И вот только я завернул за угол, как неподалеку увидел… Что-то большое, черное… Глаза горят красным…
   – Глаза красные? – Владимир задумался. – Может, собака в подземелье залезла?
   – Какая, на хрен, собака? – возмутился Колька. – Собаки не ходят на задних ногах! Не парят в воздухе, как призраки! Не носят черные балахоны!
   – Он был одет в балахон? Ты об этом не рассказывал.
   – Не будь занудой!
   Они помолчали немного.
   – А что думает о призраках современная наука? – осведомился Колька.
   – Насколько я знаю, ничего не думает. Поскольку сомневается в их существовании.
   – Козлы! – возмутился приятель. – Их бы на мое место!.. – С надеждой: – А может, это просто «белка»?
   – Я слышал, будто во время белой горячки мерещатся чертики, а не призраки в черных балахонах…
   – Тоже верно. Ну, что будем делать?
   – После твоих рассказов мне что-то больше спускаться под землю не хочется, – сказал Владимир.
   – Это точно, – признался Колька. – Как вспомню, волосы становятся дыбом – даже под мышками… – и снова приложился к бутыли.
   – Не пей больше, – сказал Владимир. – Хватит на сегодня.
   Колька поскреб в затылке. Сунул бутыль Владимиру. И со словами «Погоди меня здесь…» направился вверх по склону. Его заметно шатало.
   – Ты куда? – окликнул приятель.
   – Тут неподалеку кладбище есть. Я освященной земли принесу. И крест с могилы. Бр-р-р…
   – Коля, украсть крест с могилы – это большой грех!
   – Почему украсть? Я просто одолжу на время. Потом верну.
//-- * * * --//
   Первым по подземной галерее шел Колька с большим ржавым крестом в руках. Фонарик был привязан к одной из перекладин.
   Следом тащился Владимир, отягощенный полиэтиленовым пакетом с кладбищенской землей и катушкой бечевки. Инструкции, которые ему дал приятель, отличались лаконизмом и простотой: «Если что, бросай пригоршнями ему прямо в морду…»
   Около бокового ответвления Колька остановился. Посветил фонариком и сообщил – с явным облегчением:
   – Пусто. Никого и ничего.
   – А за поворот глянешь? – спросил Владимир.
   – В другой раз. Щас давай лучше выясним, куда ведет центральная галерея.
   – Надо посмотреть, – сказал Владимир негромко.
   – А на фига?
   – Чтобы прояснить ситуацию. Я не верю в существование призраков. Скорее это была собака. Или большой кусок паутины. Его присыпало пылью, поэтому он казался черным. Мы должны прямо сейчас туда заглянуть – убедиться, что там ничего нет. Иначе все время будем трястись.
   – Если хочешь – иди, – сказал Колька. – Один. И не говори потом, что я тебя не отговаривал.
   Было видно, что он не сомневался – приятель после этих слов откажется от затеи. А Владимир только кивнул и протянул руку:
   – Дай фонарик…
   – Слышь, а может, не надо дразнить гусей? Нам сейчас не истина нужна, а политика мирного сосуществования. Типа: мы его по пустякам не беспокоим, а он – нас…
   – Дай фонарик. Или я пойду без него!
   Колька тяжело засопел. Достал из сумки запасной фонарь, посветил себе в лицо и вручил приятелю. Сказал негромко:
   – Ты там не увлекайся. До поворота – и сразу обратно…
   – Ничего там нет, – сказал Владимир через пару минут. – Ни собаки, ни паутины, ни призрака в черном. Я специально осмотрел пыль на полу. Она нетронутая. Мы – первые люди здесь за многие века…
   – Вован, но я видел! Своими собственными глазами! Я что, все это придумал?!
   Владимир вспомнил, какое бледное лицо было у приятеля. До просини. Как он, давясь, пил самогон… Если Колька сыграл испуг, то он закапывает талант в донской глубинке. Ему надо в Голливуд ехать.
   – Тебе показалось. Из-за плохого освещения.
   – Мне не показалось! А следов в пыли нет потому, что он ходит не касаясь пола!..
   Продолжать этот разговор не имело смысла.
   – Что и говорить, место интересное, – примирительно сказал Владимир. – Фонарик слабый, но кое-что я там все-таки разглядел. Метрах в двадцати от поворота есть два входа, один напротив другого. Может, конечно, это «перекресток». То есть место перпендикулярного пересечения двух галерей… Если это верно, то по меньшей мере странно: пересекающий ход должен начинаться где-то здесь. – Он обернулся и небрежно указал на стену центральной галереи. – А здесь, как ты видишь, ничего нет. Какой вывод напрашивается? Ход недокопан. Или на самом деле там не ход, а только вход в какое-то помещение. Вроде комнаты, которую мы нашли.
   – Помещение? – Колька задумался. – Как ты считаешь, Вован, оно пустое?
   – Двери или чего-то вроде двери я не видел. Сомневаюсь, что в комнате есть что-нибудь ценное.
   – Надо проверить, – сказал Колька решительно.
//-- * * * --//
   Стены, пол и сводчатый потолок выложены большими, грубо отесанными камнями. Это помещение как две капли воды походило на тупиковую комнату, обнаруженную вчера. Только массивной колонны, поддерживающей свод, не было. Вместо нее зияла круглая дыра. Пропасть казалась бездонной.
   Владимир лег на живот рядом с дырой. Кладка держала нормально. Ни один камень не шелохнулся. Владимир чуть переместился. Руки повисли над бездной. Минуту прислушивался. Затем включил фонарик. Долго рассматривал то, что высветил луч света, – неровные известняковые стены, уходящие глубоко вниз. Крикнул:
   – Эй!
   В ответ, затухая, послышалось:
   – Эй!.. Эй!.. Эй!..
   – Что там? – поинтересовался Колька.
   – Метров пятьдесят, не меньше, – пробормотал Владимир. – Ты прав: строители были безумны. Или потакали безумцу. – Отполз от края, встал на ноги. – Если сам факт существования подземелья еще как-то можно объяснить, – произнес, смахивая с одежды прилипшую пыль, – то эта яма… – Сокрушенно покачал головой. – Потратить десятки лет, вынести тонны грунта, доставить и уложить тысячи булыжников… И ради чего? Только чтобы эта дыра была? Бред!!!
   – Вот и тебя, Вован, проняло, – сказал Колька. – Давно ждал этого момента.
   – Должно быть разумное объяснение.
   – Может, понты?
   – Понты?!
   – Ну да. Перед корешами, например. Дескать, во-о я какой, крутой: приказал шестеркам, и они выкопали… Может, заказчик эту яму использовал для того, чтобы должников сажать. Жуткое место! Все отдашь, что есть и чего нет, лишь бы обратно выпустили… А можно еще трупы ныкать. Бросил туда – и все, хрен кто найдет…
   – Это вряд ли, – сказал Владимир.
   – А что? Я б так и делал на месте владельца!
   – Ты представляешь, какие деньги были потрачены на строительство этого подземелья? Люди с такими возможностями могут убивать по три раза на дню – не скрываясь и совершенно безнаказанно…
   – Ну, в принципе да, – согласился Колька.
   – Когда будет время, надо туда спуститься.
   – Зачем?!
   – Посмотреть, что на дне. Может, в стенах есть другие проходы.
   – Я туда ни за какие бабки не полезу!
   – Я спущусь, – негромко сказал Владимир.
   – Самоубийца! – тут же заорал Колька. – Тебе что, жить надоело?!
   – Коля, успокойся. Я еще никуда не лезу и жить хочу не меньше твоего… Давай пока лучше проверим ход, который мы нашли. Он как бы дублирует центральную галерею. Как знать, может, удастся обойти комнату-тупик с колонной.
   – Давно бы так! – Колька глянул на часы. – Скоро полночь. Мы под землей уже четыре часа.
   – Как время летит! А я думал, сейчас часов десять. Максимум половина одиннадцатого.
   Приятель не ответил. С крестом в руках повернулся и зашагал к выходу из комнаты. Владимир нагнулся, чтобы поднять с пола катушку и пакет с землей. Мелькнула мыль, показавшаяся очень соблазнительной: а не бросить ли пакет здесь? Дескать, забыл, пардон…
   Владимир хихикнул, представив, какое выражение лица будет у приятеля. С катушкой в руках выпрямился. Обвел напоследок глазами комнату…
   И тут он увидел.
   Один камень в стене отличался от других. Его поверхность была не выпуклая, а плоская. Как будто ее специально обтесали – хотели прикрепить табличку или указатель, а потом передумали.
   Накатило чувство нереальности происходящего. Что происходит? Он снова лег спать и видит продолжение сна? Или на самом деле он еще не проснулся?
   Самым разумным казалось одно – немедленно бежать. Чтобы очутиться как можно дальше от этой комнаты, дыры в полу, плоского камня-выключателя и ловушки, спрятанной за стеной…
   Но Владимир и сам не заметил, как подошел к стене. Это не опасно, промелькнуло в голове. Если, конечно, не открывать сундук, в котором лежит рука…
   Коснулся шершавой холодной поверхности кончиками пальцев. Ощущение, что он уже делал это когда-то, только усилилось. Самое настоящее дежавю.
   Тогда он зажмурился и приложил к камню ладонь. Ничего не произошло.
   Владимир надавил сильнее, бормоча:
   – Открывайся же, сволочь! Ну? Давай!..
   От разочарования хотелось заплакать или облегчить душу по-мужски. Владимир со всего размаха ударил в камень кулаком. И взвыл от боли. На рассеченных костяшках выступила кровь.
   – Вован! – донеслось из хода. – Ну сколько тебя еще ждать?!
   – Иду! – крикнул Владимир. Схватил пакет с землей, стоящий на полу, и направился к выходу из комнаты.

День девятый
(с часа ночи до десяти часов вечера)

   Три батарейки, одна за другой, плюхнулись в пыль у стены.
   – Последний комплект, – предупредил Колька, заряжая фонарик. – Лучше повернуть обратно. Ну, если мы не хотим потом брести к выходу на ощупь.
   – Который час?
   – Уже за полночь.
   – Еще полчаса, – попросил Владимир.
   Колька включил фонарик и тут же выключил. Протянул руку:
   – Дай твой.
   Фонарик Владимира светил тусклым, желтоватым светом. Еще немного – и батарейки совсем сдохнут.
   – Как у тебя с деньгами? – вдруг спросил Колька.
   – Рублей тридцать осталось от того, что я наторговал.
   – У меня около ста. Хреново. На батарейки для завтрашней ночи хватит, но ведь нам и жрать чего-то надо… Где б достать рублей пятьсот?
   – Я днем, конечно, могу на рынок сходить. Но столько я не заработаю. Хорошо, если половину.
   – Днем один из нас обязательно должен быть на участке, – напомнил Колька. – А то вдруг Андрей Сергеич свалится как снег на голову!..
   – Само собой.
   – Ты пойдешь на рынок. Заодно узнаешь, где здесь принимают цветные металлы. А следующей ночью я отправлюсь на «дело»… Ладно, перекур закончен!
   Снова зашагали вперед.
   Иногда справа или слева встречались боковые ответвления. На них не обращали внимания. Скоро фонарик разрядился настолько, что и на расстоянии метра что-либо разглядеть было трудно. Мрак, обступивший приятелей, давил на психику.
   Владимир хотел сказать приятелю, что пора включить другой фонарь, с новыми батареями. Даже рот открыл…
   – Впереди что-то есть, – сказал Колька. И сам включил запасной фонарик.
   Яркий белый свет залил пространство меж глиняных стен. Владимир охнул:
   – Завал!..
   Свод не выдержал тяжести грунта очень давно. За века куски глины и песчаника не просто слиплись – они окаменели. Было видно, что когда-то завал пытались разгребать. Но вскоре работы прекратили – вероятно, из-за угрозы нового обвала.
   Много позже, когда грунт устоялся, ограничились тем, что продолбили в нем узкий и длинный лаз округлой формы. Примерно на метровой высоте, около левой стены коридора.
   Колька подошел к лазу, оступаясь на кусках глины. Посветил.
   – Очень длинный. И сквозной.
   Владимир тоже подошел, заглянул. Ощущение как будто в ржавую металлическую трубу смотришь. А потом до него дошло. Он вздрогнул.
   – Ты чего? – насторожился Колька.
   Не веря глазам, Владимир сунул руку в лаз. Стал водить пальцами по ребристым стенкам.
   – Она металлическая!
   – Не слепой, сам вижу…
   – Коля, лаз кто-то укрепил, засунув в него бочки из-под ГСМ без дна и крышек. Мы не первые люди здесь за последние сто лет. Были и другие – совсем недавно…
   – Во! – заорал Колька. – А я что говорю? Они и сейчас здесь! Мешки кто-то трогал – это факт, я помню, как они раньше лежали! Тоже, наверное, клад ищут… – Тут Колька вспомнил. – А следы?
   – Что – следы?
   – Тут пыль везде. Как они ходят, не оставляя следов на полу?
   – Понятия не имею.
   – А вдруг они того… ну, неживые? – Голос Кольки дрогнул. – Вдруг это не люди, а призраки… кладоискателей? А вдруг они продолжают искать? До сих пор… ищут?
   По спине у Владимира словно сороконожка пробежала.
   – Коля, пойдем обратно – пока свет есть…
//-- * * * --//
   Владимир спал как убитый. Ничего не снилось. А потом его растолкал Колька:
   – Подъем, Вован!.. Все готово!
   Было часов одиннадцать утра. После короткого сна на жестком ложе Владимир чувствовал себя усталым и разбитым. Как будто он не спал, а всю ночь вагоны разгружал.
   Встал кое-как. Машинально пробормотал:
   – Готово… Что – готово?
   – Два пакета с товаром. В одном яблоки, в другом – груши. И кружка чая, чтобы легче глаза продрать.
   Чай был крепкий и горячий, но очень плохой: вкус и запах как у лекарства, маслянистая пленка на поверхности. Пришлось зажевать яблоком, сорванным с ближайшего дерева.
   Спать все равно хотелось. Владимир умылся водой из поливочного шланга и подошел к приятелю. Колька с донельзя деловым видом курил, сидя на корточках у сарая.
   – Где товар?
   Зажав сигарету в уголке рта, Колька поднялся и вынес из сарая два синих пакета, набитых под завязку. Тонкие ручки натянулись как струна.
   – Килограмм пятнадцать – двадцать, – произнес невнятно, щурясь от дыма, попавшего в глаза. – Шевелись, шевелись, а то к закрытию успеешь.
   – Я забыл сказать: за торговое место надо платить, рублей на сто меньше будет.
   – Брось, с садоводов не берут.
   – Всякое бывает. Меня в прошлый раз так лихо выставили, что я не заплатил только из-за милицейской облавы.
   – Хоть какая-то польза от ментов… Ну, ни пуха ни пера!
   – К черту! – Владимир подхватил пакеты. И, ссутулившись, зашагал к воротам.
   – Насчет приемных пунктов не забудь! – сказал Колька вслед.
   – Само собой! Раньше пяти-шести обратно не жди…
//-- * * * --//
   Левый глаз Кольки заплыл синевой. На щеке алела длинная ссадина. Выражение лица мрачнее обычного.
   Владимир на секунду застыл, сжимая в руке сумку с покупками. Было ясно, что, пока он истекал потом на базаре, что-то случилось. Спросить? Кольке, похоже, крепко досталось. Любые расспросы заденут его самолюбие…
   Владимир молча вошел в сарай и стал выкладывать на ящик у стены плоды товарно-денежных отношений: две буханки хлеба, полкило колбасы, блок самых дешевых сигарет, десять спичечных коробков, полуторалитровую бутыль, наполненную желто-коричневой жидкостью, и толстую книгу, купленную по случаю на книжном развале, – «Энциклопедия кладоискателя». Надо же немного повысить свой профессиональный уровень…
   А потом в сарае потемнело – это в дверях появился Колька. Буркнул мрачно:
   – Твой сучонок приходил!
   – Мой сучонок? – не понял Владимир.
   – Ну, тот козел из Ставрополя. Не то Жора, не то Женя. Который тебе в компанию набивался.
   – Женя. Что ему надо?
   – Тебя спрашивал. Ну, я на него сразу полкана спустил. Типа: какого хрена глаза мозолишь? Он в ответ чего-то вякнул… В общем, я ему трендюлей навешал. Хотя нелегко пришлось – он, кажется, бывший десантник. Или что-то типа того…
   – Как думаешь: вернется?
   – А то! Конечно вернется! У него теперь повод есть. Хотя я его пообещал закопать в саду, если еще раз увижу. – Тут Колька увидел бутыль. – А это что? Неужели чача? – Мигом свинтил крышку, понюхал и скривился. – На хрена нам столько керосина? Ты никак запалить что надумал?
   – Батарейки нам не по карману. Я в сарае керосинку нашел. Она старая, ржавая, но резервуар цел, так что использовать можно. И еще пяток факелов сделать – на тот случай, если нам вдруг много света понадобится…
   – Батарейки у нас будут, – пообещал Колька. – Я сегодня ночью на «дело» схожу… Ты узнал, где тут пункты приема цветных металлов?
   – Четыре ночи потеряем.
   – Почему четыре? Только одну… Зато будем во всеоружии.
   – Если ты отправишься сегодня ночью на «дело», то эта ночь для нас потеряна. А завтра пятница, вечером Андрей Сергеевич прикатит с семьей и пробудет до воскресного вечера. Значит, мы продолжим поиски только в ночь с воскресенья на понедельник.
   – Ты факелы делать умеешь? – насупился Колька.
//-- * * * --//
   Связку факелов Колька повесил за спину и поэтому был похож на мужика, ходившего в барский лес по дрова. В левой руке он держал керосинку, а в правой крепко сжимал основание креста, положив его верхушку себе на плечо…
   Следом по подземелью тащился Владимир, отягощенный поклажей. На одном плече у него висел пакет с кладбищенской землей, на другом – черная Колькина сумка, наполненная бутылями (керосин, самогон и питьевая вода), свертками, топориком, мотком веревки и еще каким-то барахлом. А в руках была катушка с бечевой, и кладоискатель машинально разматывал ее с каждым шагом.
   Настроение давно приблизилось к нулю и ушло в отрицательные величины. Давила усталость, накопившаяся за много дней. Ныли плечи и руки. Пламя керосиновой лампы разгоняло мрак на два-три метра окрест. Достаточно, чтобы разглядеть дорогу впереди. Но не более того. И самое обидное: за завалом с пробитым лазом ничего интересного не оказалось. Тянулся все тот же ход. Иногда встречались боковые ответвления…
   Колька вдруг остановился как вкопанный. Владимир ткнулся лицом в широкую спину приятеля и тут же отшатнулся назад.
   – Ты чего?
   – Керосин заканчивается. Перекур.
   – А…
   Колька погасил фитиль. Стало совсем темно. И в этой темноте с грохотом рухнула связка факелов у стены. Тонко звякнуло что-то. А потом вспыхнула спичка, осветившая Кольку с сигаретой в зубах. Владимир тоже пристроил у стены свою поклажу и полез в карман за сигаретами.
   – Тебе не кажется, что здесь пыли меньше? – спросил Колька, используя свет догорающей спички, чтобы рассмотреть ближайшую стену.
   – Не обратил как-то внимания. По-моему, нет.
   Спичка наконец погасла. Из-за темноты Владимир сломал пару спичек, прежде чем смог закурить. Тоже повернулся с огоньком к стене:
   – На стенах пыли не бывает. Только на паутине – если она есть.
   – Я говорю о пыли на полу, – возразил Колька.
   Владимир медленно опустил руку со спичкой к полу. Спичка ярко горела – углекислого газа, накопившегося за века в результате жизнедеятельности микроорганизмов, на этом участке вообще не было. Странно. Присел на корточки, рассматривая пол.
   – Он какой-то не такой, – произнес задумчиво.
   – Ты о чем, Вован?
   – Сам посмотри.
   Колька тут же чиркнул спичкой, шагнул в сторону. Что-то затрещало, заскрипело. С потолка посыпалось. И тут же Колька истошно заорал.
   Владимира обдал порыв воздуха, потушивший спичку. Но во мраке он все-таки разглядел нечто вроде темной массы, поднявшейся из пола и тут же пропавшей. Колькин крик оборвался. Стало оглушительно тихо.
   Владимир трясущимися руками достал новую спичку. Она зажглась с первой попытки, осветив участок подземелья.
   Кольки не было.
//-- * * * --//
   – Коля! – позвал Владимир негромко. – Ты где? Что за глупые шутки?
   В ответ не донеслось ни звука.
   Нет, то не шутка… Что-то случилось.
   Владимир осторожно – бочком – шагнул к стене. Нашарил в связке факел, выдернул и запалил от догорающей спички.
   Стало светло, и Владимир сразу увидел, что в метре от него начинается прямоугольный участок пола, заметный из-за полного отсутствия пыли на поверхности. Участок большой – примерно два метра на четыре.
   В голове мелькнула догадка. Еще не успев ее осознать, Владимир сделал шаг вперед и поставил одну ногу на край этого прямоугольника. Со слабым скрежетом пол как будто чуть поддался…
   Все ясно. Кусок тонкой прямоугольной плиты, одного цвета с полом, закрепили над ямой на поперечной оси. Стоит кому-нибудь наступить на один край – тут же в яме окажется…
   – Вот черт! – пробормотал Владимир. – То-то я думал: столько идем – и ни одной ловушки!..
   Тут он вдруг представил, что под плитой не просто глубокая яма, а бездонный провал – вроде такого, какой они уже видели. Кладоискатель торопливо отпрянул назад, на твердый каменный пол. С облегчением перевел дух.
   Если это бездонная пропасть, то Кольке конец. Хотя… А если он сейчас борется за свою жизнь, ухватившись за выступ на стене ямы?
   Чуть поколебавшись, Владимир поставил правую ногу на край прямоугольника и надавил. Снова затрещало, заскрипело. Край стал опускаться, в расширяющейся с каждой секундой щели чернела пустота. Противоположный край прямоугольника стал подниматься из пола.
   Когда щель достаточно расширилась, крикнул вниз:
   – Коля, ты жив?
   – Нет…, умер!!! – донеслось в ответ.
   Матерится… Значит, точно жив.
   – Там глубоко?
   – Не знаю. Метра три-четыре.
   – Я тебя сейчас вытащу!
   – Давай-давай!.. Веревка в сумке… А то нам тут скучно!
   На секунду Владимиру показалось, что он ослышался.
   – Нам?
   – Ага. Тут, понимаешь, еще какой-то мужик есть.
   – Что за мужик?!
   – А я откуда знаю? Нас не познакомили! А спросить его я не могу…
   – Коля, не морочь мне голову! Что за мужик?
   – Я не морочу. Понимаешь, он сюда давно свалился. Один скелет остался да клочки одежды. Все, на хрен, сгнило за века.
   – За века?
   – Ну, я не специалист, но прикид у него явно не современный. И в наше время бабки в мешочке на поясе не носят!
   – С ума сойти! – произнес Владимир.
   – Кинь мне один факел и спички, а то мои почти закончились!
//-- * * * --//
   В начале одиннадцатого над дверью звякнул колокольчик. Кто-то вошел в антикварную лавку, расположенную на тихой улочке в центре Ростова.
   Владелец магазинчика – армянин средних лет, грузный, в рубашке навыпуск и длинных, до колен, шортах – навел клюв на потенциального покупателя. И едва заметно поморщился: какой-то люмпенизированный селянин – невысокий тщедушный очкарик в одежде чистой, но вылинявшей от множества стирок… Нет, это не покупатель. В лучшем случае это зритель, позорящий своим видом лавку.
   – Чем могу помочь? – осведомился армянин.
   – У двери табличка висит: «Покупаем антиквариат, старинные вещи…» Старинными монетами интересуетесь?
   – А что ты называешь старинными монетами?
   Было видно, что резкий переход на «ты» очкарика покоробил. Но он промолчал. Достал из нагрудного кармана монету, положил на прилавок.
   – Ну, например, вот это.
   Армянин взял монету двумя пальцами, поднес к глазам.
   – Откуда взял? – спросил абсолютно спокойно. – Украл, да? Я паленое не беру!
   – Монета чистая – от бабки досталась. Или бери, или я другому отнесу…
   Антиквар подумал чуток и вооружился громадной лупой. Глянул сквозь нее на профиль Петра I, отчеканенный на серебряной поверхности. Покрутил немного так и сяк…
   – Сколько хочешь?
   – А сколько дашь?
   Значит, цены не знает. В каталог не посмотрел. И даже со знающими людьми не поговорил…
   – Ну что я за нее могу дать? Монета в хорошем состоянии – отрицать не буду. Но ничего уникального. Сейчас таких на рынке навалом. Я ее года два продавать буду…
   – Короче, сколько?
   – Ну… Восемьсот дам.
   – Восемьсот чего? Долларов?
   – Рублей.
   – Ах, рублей!.. – Очкарик протянул руку к стойке, взял монету. – За такие деньги пусть лучше дома лежит!
   Серебряный рубль 1723 года, легкомысленно брошенный в нагрудный карман, коротко звякнул, ударившись о…
   Тут армянин обмер. Он вспомнил, как продавец достал раритет – не глядя, как будто все монеты, лежавшие в кармане, одинаковые. Ладони у очкарика покрыты коричневой коростой – значит, совсем недавно он много копал. Вряд ли он «черный археолог». Он даже на новичка не похож. Кажется, это просто лох, которому случайно повезло. Неужели он кубышку нашел, когда огород перекапывал? Его отпускать нельзя…
   – А сколько хочешь? – спросил антиквар.
   – Пятьсот, – небрежно бросил очкарик. – Но не рублей.
   – О, это уже деловой разговор!.. – оживился армянин. Быстро подошел к входной двери, запер ее. Перевернул табличку «открыто» на «закрыто». И широким жестом указал куда-то за стойку: – Заходи туда. Поговорим без лишних ушей.
//-- * * * --//
   Владимир сидел в низком широком кресле, и в правой руке у него был высокий, узкий стакан, на две трети наполненный холодной минеральной водой.
   Здесь, в задней комнате, было хорошо, спокойно. Жалюзи рассеивали солнечный свет, бушующий на улице. Мягко гудел кондиционер, наполняя комнату прохладой…
   Он отдыхал, вытянув ноги в стоптанных туфлях, потягивал воду и лениво наблюдал, как суетится антиквар.
   Сперва армянин долго листал какие-то альбомы и буклеты, время от времени поглядывая на монету в лупу. Потом вышел на минуту в торговый зал, чтобы позвонить куда-то – проконсультироваться, наверное.
   Результатом консультации с каким-то Сережей он, кажется, остался доволен. Вернувшись, сел в кресло напротив Владимира. Пристально посмотрел в глаза:
   – Все правильно, ты хорошую цену назвал. Но, понимаешь… мне ведь тоже кушать надо. Давай так: триста баксов – и я не буду задавать вопросы о происхождении монеты.
   – Пятьсот, – твердо сказал Владимир. – Она стоит, как минимум, вдвое дороже, внакладе не останешься. А если за границу отдашь, то еще больше.
   Армянин покрутил носом.
   – Насчет заграницы ты прав. Но это очень трудно. Ходы надо знать. Да и расходы возрастут – тому дай, другому дай… Триста.
   – Торга не будет. Или да, или я отдам другому.
   – Эх, добрый я сегодня, – вдруг смягчился антиквар. Он снова вышел в торговый зал и вернулся через минуту. Положил на журнальный столик перед Владимиром пять стодолларовых купюр, а рядом лист бумаги и авторучку. – Пиши расписку в получении. Паспорт с собой?
   – Никаких расписок, – сказал Владимир. – Мне не нужны проблемы с налоговой.
   – Какая налоговая? Эта расписка дальше меня не пойдет. Компаньону покажу – для отчета – и порву! Давай, давай, пиши!
   Возникла неловкая пауза. Продавец монеты пожирал глазами доллары, но видно было, что намерен стоять на своем.
   Армянин быстро откинул одну купюру в сторону:
   – Так, если без расписки. Согласен?
   – Монета твоя, – тут же сказал Владимир. Сгреб купюры со стола, небрежно сунул в карман.
   – Если еще монеты есть, приходи ко мне.
   – Я подумаю…
//-- * * * --//
   Минут через десять после того, как Владимир ушел, в кармане у армянина зазвонил телефон. Антиквар глянул на номер и ответил с нетерпением:
   – Да, говори!
   – Баксы он обменял в обменнике на Московской.
   – Фамилию, адрес узнать можешь?
   – Уже. Записывай…
   Армянин торопливо записал паспортные данные посетителя на первой попавшей под руку бумажке. Восторженно заорал в трубку:
   – Молодец, Сережа! Трудно было?
   – Да никаких проблем! У меня еще остались корочки ОБЭПа. Когда операционистка их увидела, аж позеленела. Все рассказала и показала.
   – Молодец, Сережа! Молодец! А сейчас этот Герасимов Владимир Юрьевич где?
   – Сел в автобус. Едет в сторону Аксая.
   – Узнай точно, куда он едет и где живет! Я в долгу не останусь – ну, ты меня знаешь!
//-- * * * --//
   Мимо базара, на котором он вчера торговал фруктами, Владимир прошел с гордо поднятой головой. В нагрудном кармане лежала свернутая пополам и от этого очень толстая пачка денег…
   С правой стороны показался фасад мини-маркета. Кладоискатель свернул в гостеприимно раздвинувшиеся двери. Взял корзину, предвкушая, какие деликатесы он сейчас купит, чтобы отметить удачу.
   Ценники произвели на него сильнейшее впечатление. Эдак половину денег здесь можно оставить! Пришлось ограничиться стандартным набором: вареная колбаса, сыр, банка маринованных огурцов, водка, хлеб…
   Около кассы увидел стойку с батарейками. Взял пять упаковок. Расплатился, вышел на улицу, донельзя довольный собой… и нос к носу столкнулся с каким-то ветхим старикашкой – худым, в черном пропыленном костюме. Лицо нездоровое, какое-то серо-землистое…
   – Молодой человек, можно к вам обратиться?
   Не дожидаясь следующей фразы, Владимир достал из кармана двухрублевую монету.
   – Спасибо, добрый человек, – кротко произнес старик, стиснув монету в жилистом кулачке. – Бог тебя не забудет!
   Он вскинул на Владимира глаза, и кладоискатель удивился: они неожиданно оказались чистыми и ясными. Без отеков и красных прожилок в белках, какие бывают у алкашей.
   – Но и ты Бога не забывай! Иначе Он от тебя отвернется… И вот что еще: не все, что Он дает, есть твое. Половину надо людям отдать.
   – Вам бы с нашими олигархами потолковать, – усмехнулся Владимир.
   – Олигархи далеко, а ты рядом.
   «Ясно, – подумал Владимир. – За мои деньги он меня же хочет жизни учить!»
   – Да, вы правы, конечно… – Он шагнул в сторону, обходя богомольного нищего. И остановился, услышав брошенное вдогонку:
   – Повезти может раз – Бог наградит за усердие. Или за тяготы жизни и перенесенную несправедливость судьбы. А второго раза может и не быть…
   Владимир медленно обернулся. То, что говорил старикашка, полностью совпадало с ходом его мыслей. До такой степени, что казалось – старичок все знает…
   – Почему?
   Старикашка тут же подошел к нему. Четко выговорил:
   – Просить Бога о новой удаче – испытывать Его терпение. В наказание Он может надолго отвернуться от человека. И даже отобрать то, что уже дал… Ты ведь не аксаец?
   – На заработки приехал, – пробормотал Владимир.
   – Возвращайся домой, пока еще не поздно. Родная земля не предаст и не продаст…
   От этих слов что-то перевернулось внутри. Снова появилось ощущение, будто случайный собеседник знает все. И даже больше, чем положено знать человеку…
   – Кто ты? – спросил Владимир негромко.
   – Раб Божий. Как и ты…
   И старикашка опять снизу вверх заглянул Владимиру, как показалось, в самую душу. Кладоискатель зажмурился. Когда через пару секунд он открыл глаза, перед ним никого не было. Лишь метрах в сорока брела молодая женщина, одетая более чем легкомысленно. На ходу она грызла мороженое.
   Что за черт?! Владимир неумело перекрестился, достал сигареты. Может, никакого старикашки вообще не было – померещилось от жары и переутомления?
   Некоторое время он столбом стоял на солнцепеке и курил. Пакет с продуктами, чтобы не мешал, поставил к стене ближайшего дома. Мысли текли вяло. Ничего путного в голову не приходило, а то, что приходило, не радовало: сперва, значит, снился шизоидный бред, теперь видения и средь бела дня посещают…
   На второй сигарете Владимир немного успокоился. Курил и тупо рассматривал серебристую «Ниву-шевроле», стоявшую в сквере, на другой стороне улицы. С хромированным кенгурятником и запасным колесом, прикрученным к задней дверце. Как много их в наших краях! Штук пять уже видел. И все – серебристые. Наверное, это самый ходовой цвет…
   Затоптал бычок. Нагнулся за сумкой с продуктами. Вытер испарину, проступившую на лбу, и зашагал вниз по улице.
   У автомобиля, стоявшего в сквере, заурчал мотор. Подминая невысокую траву, машина выкатилась на проезжую часть.
//-- * * * --//
   После падения в ловушку Колька больше всего походил на жертву ДТП: правая рука на перевязи, лицо исцарапано. И ходил он по песчаным дорожкам как-то странно перекосившись на один бок и приволакивая правую ногу – похоже, сломал пару ребер…
   – Как ты? – спросил Владимир.
   – Обезболивающее принес?
   Владимир молча достал бутылку.
   – Еще есть?
   – В семь часов работодатель приедет с семьей.
   – До семи часов еще о-го-го сколько времени! – Колька зубами содрал пробку с бутылки, понюхал. – Так я не понял – это все?
   – Тебе сколько ни покупай – все мало будет! – проворчал Владимир.
   – Э, и не говори! Пара бутылок была бы в самый раз! – Колька с максимально возможной скоростью заковылял в сторону сарая. – Ничего, Вован, все будет хоккей – масть поперла!
   Владимир промолчал. Ему вспомнился странный дед. Точнее, то, что он говорил.
   Машинально, как робот, выложил покупки. Помог порезать колбасу, сыр и хлеб. Собственноручно открыл банку маринованных огурцов.
   – Ну, за первый доход, – произнес Колька, с вожделением глядя на полстакана водки в своей руке. Выпил. Заедая маринованным огурцом, одобрительно улыбнулся: – Хорошо пошла, зараза! – Покосился на Владимира, который только пригубил свою порцию: – А ты?
   – Настроение что-то не то…
   – Мало дали, да? – осведомился Колька.
   – Четыреста долларов. – Владимир извлек из кармана толстую пачку денег. – Здесь все – кроме того, что я потратил в магазине…
   – За такую кучу монет – и всего четыреста баксов?! – вскричал Колька. – Эх, Вован, надо было мне ехать…
   – Нет, я продал только одну монету.
   – Во-о, так это ж совсем другое дело! Мы уже богачи!.. Не, а чего ты такой кислый?
   – Я подозреваю, что меня все-таки надули. Монета наверняка стоит в два-три раза больше.
   В Москву надо ехать. Если в Ростове мне четыреста отвалили, то там наверняка тысячу дадут, не меньше!
   – Правильно мыслишь, – загорелся Колька. – Так и сделаем! Но не сейчас, а потом, когда будем всё толкать!
   – Всё? – не понял кладоискатель.
   – Всё, что найдем в подземелье!
   – Коля, а вдруг мы больше ничего не найдем?
   – Ты чё, Вован?! – заорал Колька. – Найдем, конечно же найдем! Я нутром чую: то, что мы уже отыскали, – это ерунда по сравнению с тем, что там есть! Ты заметил – судьба начала поворачиваться к нам лицом? Последние несколько дней – никакой чер… прости меня, Господи!.. фигни не было!
   Ох, подумал Владимир. Не говори, чего не знаешь… Может, все же рассказать о встрече с дедом?
   Похоже, Колька счел молчание приятеля за согласие. Налил себе, посмотрел на почти нетронутый стакан Владимира и заорал во всю глотку:
   – Ну, вздрогнем по второй!
   Чокнулись, выпили.
   – А ты говорил – не то настроение! – засмеялся Колька и цапнул бутерброд с сыром.
   Владимир поглядел на пустой стакан в своих руках. Он совершенно не помнил, как его осушил. Только рот жгло. Выудил из банки огурец, с хрустом откусил.
   – Правильно! – не унимался Колька, продолжая дурачиться. – Верным курсом идете, товарищ, – от стакана к стакану! – и схватил бутылку, чтобы налить еще.
   – Погоди, – сказал Владимир. – Разговор есть – серьезный. О фигне всякой.
   – Так одно другому не помеха!
   Владимир открыл рот, чтобы возразить. И тут же закрыл.
   – Эй, хозяева! – крикнул кто-то из-за ворот. – Есть тут кто?
   – До чего некстати! – проворчал Колька. – Весь кайф обломал!
//-- * * * --//
   Сквозь сетку-рабицу Владимир увидел на улице две машины: здоровенный черный джип и серебристую «Ниву-шевроле». Стекла в окнах тонированные, так что неизвестно, сколько человек приехало. Ясно лишь, что не менее двух.
   Перед калиткой стоял мужчина – среднего роста, крепкий, ладный, какой-то подтянутый, в белой футболке и серых джинсах. Обут в светло-коричневые плетенки. На лице – темные очки.
   – Добрый день, – сказал Владимир. – Чем могу?
   Незнакомец с интересом поглядел на Кольку, приближающегося к забору, и повернулся к Владимиру:
   – Кто хозяин?
   – Хозяин будет часов в семь. Мы сторожа.
   – Герасимов Владимир Юрьевич? – осведомился незваный гость.
   По казенным интонациям Владимир сразу понял, с кем разговаривает. От нехорошего предчувствия заныло где-то чуть ниже сердца.
   – А что такое?
   – Предъявите, пожалуйста, ваши документы.
   – А вы кто?
   Незнакомец тут же извлек из нагрудного кармана красную ксиву, раскрыл и сунул Владимиру под нос.
   – ОБЭП? – удивился Владимир. – Так, а в чем дело, Сергей Алексеевич?
   «Монета!..» – стукнуло в висках.
   – Андреевич, – поправил капитан милиции. – Ваши документы!
   Он внимательно изучил паспорт Владимира и сунул в нагрудный карман.
   – Э, командир! – подал голос Колька. – Ксиву-то верни, не имеешь права!
   Кольку обэповец проигнорировал. Пристально глядя Владимиру в глаза, произнес:
   – Пройдемте со мной, гражданин!
   – Может, вы, наконец, объясните, что происходит?!
   – Вы сами знаете!
   – Нет, не знаю!
   – Мне поручено доставить вас в ОВД Марксистского района города Ростова-на-Дону для дачи показаний.
   – По?
   – Что – «по»?
   – По какому делу?
   – Садитесь в машину, – приказал капитан. – Все узнаете на месте.
   – Никуда я не поеду – пока не узнаю, в чем меня обвиняют!
   – Владимир Юрьевич, дело серьезное. Я могу вас и принудительно доставить – в наручниках. Если попытаетесь бежать, буду стрелять.
   Владимир обалдел. Колька, похоже, тоже. Сотрудник ОБЭПа переводил взгляд с одного на другого, но почему-то не торопился выполнить свое обещание.
   Тут передняя правая дверца джипа приоткрылась, и на грунтовку вылез бритоголовый детина. На полголовы выше Кольки и шире в плечах. Поправил майку, вылезшую из клетчатых шорт, и прогудел:
   – Чё, проблемы, да?
   – Это что, тоже сотрудник ОБЭПа? – осведомился Владимир.
   – Ты, сука, не умничай! – посоветовал жлоб. – Ты моему компаньону паленый товар двинул – за это ответишь. Я тебе, козлу, лопатку дам – сам себе ямку выкопаешь!
   – Не, ну что за гнилой базар!.. – начал Колька.
   Жлоб коротко бросил, не глядя в его сторону:
   – Закрой вафельницу!
   – Ничего не понимаю, – сказал Владимир. – Объясните проще!
   – Ты сегодня был в Ростове, так? Антиквару загнал монету. Получил четыреста баксов…
   – Какую монету?
   – Дурачком не прикидывайся! Это факт – в лавке система видеонаблюдения, твоя морда есть на пленке…
   «Все, – подумал Владимир. – Приплыли!»
   – Ну, предположим. Дальше что?
   – В феврале одного ростовского коммерсанта грохнули, а его коллекцию сперли. Теперь вот ты всплыл – с монетой из коллекции. Понял, козел, в какое говно ты попал? И моего компаньона подставил!
   – Минуту, – сказал Владимир. – Это ошибка. Моя монета… – Колька тут же скорчил страшную рожу – заткнись, мол! Сам себе яму роешь! Но приятель все же произнес по инерции: —…чистая, она мне от бабки досталась!
   – Хреновая отмазка! – скривился жлоб. Капитану: – Серый, да хули ты с этими уродами разговариваешь? Вези их в ментовку и крути по полной!
   – А почему «их»? – сказал Владимир. – Я продавец – мне и ехать. Мой приятель тут ни при чем!
   Капитан оценивающе глянул на Кольку. Подумал немного.
   – К вам, гражданин, вопросов пока нет! – И внезапно схватил Владимира за локоток: – Пройдемте в машину!
   От неожиданности Владимир шарахнулся в сторону. И одновременно со своими словами: «Не надо рук!..» – услышал, как в нагрудном кармане брякнули монеты.
   – Что у вас там? – тут же спросил капитан.
   – Мелочь. Медяками сдачу дали.
   – Звук какой-то… не такой, – скривился Серый. – Ну-ка, покажи!
   «Повезти может раз – Бог наградит за усердие…» – вспомнилось.
   «Просить Бога о новой удаче – испытывать его терпение. В наказание он может надолго отвернуться от человека. И даже отобрать то, что он уже дал…»
   «Возвращайся домой, пока еще не поздно. Родная земля не предаст и не продаст…»
   Ох, прав был дедушка. Или накаркал.
   – Сдачу дали? – усмехнулся капитан, увидев пригоршню старинных монет. – Где остальные?
   – Это все.
   – А если поискать?
   – Ищите.
   Обэповец покосился на участок. Не меньше гектара. Солнце палит, как в Африке… Брезгливо дернул щекой и взял из машины потрепанную кожаную папку.
   – В этом пока нет надобности… Оформим изъятие!
//-- * * * --//
   Десятка полтора монет лежали на поверхности журнального столика. Антиквар, вооружившись лупой, осмотрел каждую и негромко заключил:
   – Молодцы.
   В кресле напротив него – там, где раньше сидел Владимир, – теперь разместился «капитан ОБЭПа». Жлоб поглядывал на них, развалившись на диванчике. После двух банок пива детина истекал потом.
   – Эти лохи на крючке, – сказал капитан. – Протоколы составлены по всей форме. Если что, надо только зарегистрировать их в ментовке…
   – Погоди, Сережа, – отмахнулся антиквар. – В разводке кроликов главное – не суетиться…
   Достал из кармана пачку денег – много толще той, какая была у Владимира. Отсчитал купюры, положил их на столик перед капитаном.
   – Это тебе «спасибо» за расторопность. Что касается бумажек, я тебе позвоню позже.
   Обэповец, не считая, сунул деньги в карман и вышел. Зазвенел колокольчик над дверью.
   – А ты что думаешь, Пурген? – спросил антиквар у жлоба.
   – Брешут. Оба.
   – Так. Брешут, значит? А в чем конкретно?
   – Что монеты от бабушки достались. Украсть они их не могли – конченые фраера! Они могли их только найти, причем случайно.
   – Я тоже так думаю, – произнес антиквар неторопливо. – Вопрос в другом: что именно они нашли? Просто кубышку или настоящий казацкий клад времен Петра I? И где все остальное? Шестнадцать монет – это для кубышки жиденько… Их надо попасти немного.
   – Организую, без проблем.
   Беседуя с компаньоном, антиквар разбросал монетки по номиналу на две кучки. Кивнул:
   – Твоя доля. Выбирай любую.
   Жлоб скривился:
   – Слышь, Ашот, не секу я в этом. Ты мне нормальными деньгами дай – баксами или евриками…
   – У меня такой суммы сейчас нет.
   – Это что, в самом деле до хрена стоит?
   – Если по уму двинуть, то да.
   – Ладно, возьму это железо, – хмыкнул Пурген. Сгреб со столика монеты, небрежно сунул в карман: – Ну, бывай, мне пора, еще дела есть…
//-- * * * --//
   Выйдя на улицу, Пурген сел в джип. Сунул ключ в замок зажигания. Но вместо того, чтобы провернуть его, достал из кармана мобильник. Натыкал номер и прохрипел в обычной хамоватой манере:
   – Але, Макарыч. Где ты есть? Разговор есть.
   Макарыч – а точнее, Иван Макарович Ворон, директор торгового павильона «Продукты», в прошлом искусствовед, – обмер. Залепетал, как маленький:
   – А что? Что такое? Ведь я на прошлой неделе… рассчитался. Сполна рассчитался!..
   – Ты не дрейфи. Разговор не об этом будет.
   – А о… о чем?
   – Консультация нужна.
   – Я в налоговой сейчас. Часов в пять освобожусь, не раньше, – тут такая очередь…
   – В пять будет поздно. Что ты знаешь о кладах?
   – О каких кладах?
   – Ну, казацких.
   – Не более, чем другие.
   – Не базарь, говори по существу! Казацкий клад – это что?
   – То, что добыли казаки в ходе похода: монеты, женские украшения, иные изделия из драгметаллов.
   – А на хрена они их закапывали?
   – Мотивация разная бывала. Иногда добыча оказывалась больше, чем могли взять с собой. Лишнее закапывали в укромном месте, чтобы забрать потом. А иногда отряду срочно требовалось избавиться от поклажи, чтобы уйти от погони…
   – Ясненько. – Пурген хмыкнул. – А почему потом нычку не забирали?
   – Когда как: погибали в бою, забывали место, больше в тех краях не доводилось бывать…
   – Казацкие клады сейчас часто находят?
   – Я и не слышал. Но это понятно. Если и находят, то на каждом углу об этом не говорят – слишком большие деньги.
   – Ну, короче, я все понял! – Пурген прервал соединение. Секунду посидел в задумчивости, а потом набрал другой номер: – Здорово, тезка! Брательник в городе?.. Это хорошо – надо дать одним фраерам просраться… Я щас подъеду – перетрем тему…
//-- * * * --//
   Остатки водки допили как-то машинально, без всякого удовольствия. Дожевывая бутерброд с колбасой, Колька отошел в сторону. Сел под яблоней.
   Владимир на приятеля старался не смотреть. Он чувствовал себя виноватым за все случившееся: монеты конфисковали, наличные деньги тоже, протокол составлен и подписан, в ближайшие дни на допросы таскать начнут… А ведь как хорошо все складывалось! Может, полистать «Энциклопедию кладоискателя» – чтобы повысить тонус?
   Открыл толстую книгу где-то в середине. И горько усмехнулся – как раз на главе «Страж». Причем написал ее человек, явно никогда кладоискательством не занимавшийся…
   Достал из кармана дешевую шариковую авторучку и аккуратно вывел на полях:
   «В подземелье Страж чаще всего является в образе призрака монаха в черном балахоне. Догнать невозможно, мы пытались неоднократно. А вообще-то Страж – это роковое стечение обстоятельств, делающих невозможным добычу клада».
   Подобных записей на полях «Энциклопедии» было уже предостаточно…
   Колька наконец управился с бутербродом. Засунул сигарету в зубы. Похлопал по карманам и крикнул:
   – Вован, спички есть? – Владимир молча достал коробок. – Бросай!
   Прикурив, Колька выдохнул первую струю дыма и заметил негромко:
   – Да ладно, не кисни – отмажемся. Ну, помурыжат немного – и в покое оставят!
   – Денег жалко. И вот что еще..
   Владимир подошел к приятелю. Сел рядом на траву. Тоже закурил.
   – Знаешь, было у меня сегодня одно видение. На этот раз средь бела дня. Я думал – просто так, а оно, оказывается, вещее…
   – Опять она?
   – Нет, старичок один. Совершенно незнакомый. И очень странный. А самое главное: все, что он сказал, уже сбылось.
   – Погоди, Вован… – Колька нервно затянулся. – Что именно тебе напророчил дед?
   Как мог, Владимир пересказал диалог. И помахал рукой перед лицом, отгоняя пчелу.
   – Слышь, а ты сам-то крещеный? – немного помолчав, спросил Колька.
   – Ты уже спрашивал.
   – Хочешь, я тебе крещение организую? У меня батюшка знакомый есть – недорого возьмет…
   – Отстань! – Владимир отмахнулся, как от назойливой пчелы. – Прицепился со своим крещением… как она! Что у меня в жизни от этого изменится?
   – Ну… Видений будет меньше.
   – Лично мне видения жить не мешают, – заявил Владимир. – Даже помогают. Только я не сразу понимаю, к чему они, и поэтому толку мало.
   – Понимаешь, видение видению рознь… – начал Колька.
   – Эй, хозяева! – гаркнул кто-то на улице, за забором.
   У Владимира екнуло сердце. Это уже было. И совсем недавно. Чем закончилось – вспоминать не хочется…
   – Кого это нелегкая принесла? – проворчал Колька.
   – Похоже, это снова неприятности. Вторая серия.
   – Ты думаешь?
   – Старик четко сказал: «Уезжай, пока не поздно, родная земля не предаст и не продаст…» А я остался.
   – Неужели опять менты?
   – Эй! – послышалось снова. – Оглохли вы там все, что ли?
   – А вот не выйду – и все! – сказал Колька капризно. – В конце концов, я не обязан! Мне не то что ходить – мне даже дышать трудно… Нет, ты смотри, что творят, гады!!!
   Владимир оглянулся. По песчаной дорожке к ним приближались три крепких бритоголовых парня – в синих джинсах, черных футболках и в белых кроссовках. Одинаковая одежда, телосложение, стрижки и даже выражение лиц – донельзя угрюмые. Ну, как будто их клонировали с одного оригинала.
   Через забор перелезли или калитку открыли? И кто они? Явно не милиция…
   Впрочем, думать было некогда. Владимир направился незваным гостям навстречу. Колька за его спиной начал подниматься с земли, кряхтя, как старый дед, и хватаясь руками за бока.
   – Что вы здесь делаете? – осведомился Владимир. – Это частная собственность…
   – Ты – Герасимов? – коротко и агрессивно бросил первый парень.
   – Я.
   – Попался, сука!
   Ослепительная вспышка в глазах. Головокружение. Ощущение не то полета, не то падения…
//-- * * * --//
   – За что? – спросил Владимир.
   Парень, ударивший его в челюсть, улыбнулся:
   – Как всегда – за глупость, за непонятливость… Тебе же русским языком было сказано: свой лимит удачи ты уже исчерпал, так что вали в родной поселок и радуйся, что в кои-то веки тебе хоть немного повезло!
   – Удача? Ты это называешь удачей?!
   – А, так тебе мало? Да, на остров в Тихом океане явно не хватит.
   – Зачем мне остров? Мне деньги нужны, чтобы племянника прооперировать!
   – А когда ты Богу последний раз молился?
   – Да я вообще никогда… не молился.
   – И после этого ты еще удивляешься, что тебе не везет? – Бритоголовый воздел глаза к небу. – Ты о Боге забыл. Это большой грех… Как бы тебя наказать за это?
   – Я уже наказан. Живу на земле, как в аду.
   – И не поумнел до сих пор? Совсем, значит, тупой!.. – Парень вдруг просиял. – О, придумал! А давай я тебя обоссу!
   – Как это – обоссу? – обмер Владимир.
   – А вот так! – И в тот же миг мощная струя обрушилась ему на лицо.
   – Нет, нет! – закричал Владимир отплевываясь…
   – Очнулся, – произнес голос.
   Владимир открыл глаза. Он лежал на земле, в луже воды. Два парня стояли рядом, ухмыляясь и гогоча, а третий держал в руках поливочный шланг. Из шланга била струя, ледяная, пенящаяся…
   Болела челюсть. Ныл затылок. «На что это я упал?» – подумал Владимир.
   В следующее мгновение сильные руки ухватили его за грудки – затрещала ветхая рубашка, посыпались пуговицы. Одним рывком кладоискателя вздернули на ноги. Ударили под дых. А когда избиваемый сложился пополам, хватая ртом воздух, пнули в голову, как по футбольному мячу. Владимир упал навзничь. На этот раз сознания не потерял. Прохрипел, когда дыхание вернулось:
   – За что?
   Над ним склонился парень – тот, что ударил. Спокойно, даже как-то равнодушно, осведомился:
   – Ты почто Федора Михалыча топориком зарубил?
   На секунду Владимиру показалось, что он все еще в отключке и бредит…
   – Какого Федора Михайловича? Достоевского, что ли?
   – Нет, Крашенинникова.
   – В первый раз слышу.
   – А монетки из его коллекции как к тебе попали?
   – А!.. – сообразил Владимир. – Крашенинников – это ростовский коллекционер? Тот, которого в феврале ограбили и убили?
   – Память начинает возвращаться, – сказал парень. – Откуда у тебя его монеты?
   – Понятия не имею! Я о Крашенинникове даже ничего не знаю! Я о нем только сегодня узнал – опер сказал, когда дело шил…
   – О Михалыче, значит, ты ничего не слышал. А монетки его откуда-то у тебя есть…
   – Это не могут быть монеты из его коллекции! Они достались мне от бабушки. А моей бабушке – от ее бабушки. Я бы их тоже наследникам оставил, но деньги очень нужны…
   – Ты мне мозги своими бабушками не парь. Отвечай по существу.
   – А вы кто вообще?
   – Мы – друзья Михалыча. Очень хотим найти тех, кто его убил. Долго ждали, когда его коллекция начнет всплывать. Откуда у тебя его монеты?
   – Я ж русским языком говорю: от бабушки…
   – Я шнягу не хаваю, – сказал парень. – Так что когда ты еще раз «бабушка» скажешь, я тебя буду по почкам бить. Понял?
   – Я-то понял. Но это правда…
   Владимир не договорил: нога парня, обутая в кроссовку, впилась ему в бок.
   – Больно? – участливо спросил парень.
   – Д-д-да-а… – прохрипел Владимир, корчась.
   – Это еще цветочки. Ягодки будут позже – если не поумнеешь… Откуда монета?
   «Он же меня насмерть забьет», – пронеслось в голове. А что же Колька? Владимир повернул голову. Колька лежал рядом. Из разбитого носа текла кровь, приятель хлюпал красными соплями, но вытереть не смел: рядом на корточках сидел еще один друг Федора Михайловича, приставив к затылку лежащего ствол пистолета.
   – Ах да, – сказал мучитель. – Забыл предупредить: за молчание, то есть за нежелание отвечать на поставленный вопрос, буду наказывать… – И Владимир снова вскрикнул от боли. – Откуда монеты?
   – Я уже сказал. А ты не веришь.
   Удар. И стон, более похожий на мычание.
   – А мне начинает нравиться… Ну что, орлы, мажем, сколько он продержится?
   – А что, прикольно, – подал голос третий. – Мажем. Еще двадцать ударов, а потом он ласты склеит. Ставлю штуку!
   – Десять ударов.
   – Идет. Только бить я буду. Вот так… – Третий вдруг подошел к Кольке и со всего размаха ударил в бок. Хрустнули ребра, Колька взвыл.
   – Если вы нас забьете, то ничего не узнаете, – сказал Владимир в отчаянии.
   – А вы и так, блин, как партизаны на допросе, – усмехнулся третий. – Решили сдохнуть, но ничего не сказать. А я на вашей тупости штуку заработаю по-легкому… – И шагнул к Владимиру, криво улыбаясь.
   – Хрен с вами, – сказал Колька. – Я все скажу! Не подыхать же!..
   – Ну?
   – Вы только не горячитесь и дослушайте до конца.
   – Хорошо, говори, – сказал парень с пистолетом. – Но если о бабушке хоть заикнешься, я тебя сразу грохну!
   – Никаких бабушек! Хотя история будет очень странная.
   – А ты расскажи, сказочник, а мы подумаем…
   – Насчет коллекционера – это полная фигня. Не может она быть его монетой. Потому что мы ее нашли…
   – «Где взял, где взял… Нашел!» – схохмил парень с пистолетом.
   Фраза какая-то знакомая. Кажется, из старого кинофильма. Вот только Владимир не мог вспомнить из какого…
   – Я ж сказал: дослушайте до конца, а потом делайте выводы! – огрызнулся Колька. – Монеты мы действительно нашли. Под землей. Мы – кладоискатели, понимаешь? Так что она не может быть той самой монетой!
   – Так вы что, в натуре кладоискатели?
   – Могу штрек показать. Подземелье. И то самое место… Когда увидишь, сразу поверишь!
   – Охренеть можно! – сказал парень, бивший Владимира. – И далеко идти?
   – До штрека – метров сорок… – ответил Колька и попытался встать.
   – Лежать! Ты куда?!
   – В сарай. Там фонарики и запасные батарейки.
   – На хрена?
   – Внизу темно. А по подземелью нам километра полтора топать до того места, где мы монеты нашли.
   – Под землей?!
   – Ага.
   – Ни фига себе, – сказал парень с пистолетом. – Это вы столько прокопали?!
   – Нет, это кто-то сделал до нас. Пару веков назад.
   Парни переглянулись. Улучив момент, Колька подмигнул Владимиру. Он явно что-то задумал. Но вот что? Может, он надеется сбежать, воспользовавшись темнотой?
//-- * * * --//
   Когда Колька вышел из сарая в сопровождении парня с пистолетом, фонарики он держал в руках, а на плече висела туго набитая сумка.
   – Что в сумке? – спросил тот бандит, который избивал Владимира.
   – Разное барахлишко, – ответил Колька. – Ну, запасные батарейки, вода, хлеб…
   – Вода, хлеб… А это еще зачем?
   – А вдруг заплутаем? Под землей жрать нечего… – Колька кивнул на приятеля. – Вот он там как-то трое суток гулял. Чудом выбрался.
   Парни снова переглянулись.
   – Под землей бродить – я на это не подписывался, – сказал третий. – Доложимся – и все.
   – Борман, расслабься, – поморщился парень с пистолетом. – Сперва проверить надо. А то вдруг гониво?
   – Ну, в принципе да, – вяло согласился Борман и повернулся к Кольке: – Слышь, а там мыши летучие есть?
   – Может, и есть, – пожал плечами Колька. – Но там, где мы были, не пролетали.
   Борман сильно поморщился. Он явно не любил летучих мышей, хотя видел их, наверное, только по телевизору, в фильмах ужасов.
   – Ладно, хватит пургу мести, – сказал бандит, опекавший Владимира. – Ну, показывай, куда идти?
   – Минуточку, – сказал Колька. – Я так понял, что под землей вам, хлопцы, еще бывать не доводилось? Тогда вам надо знать кое-какие правила. Первое: разговаривать шепотом, не кричать и вообще – не шуметь. Чтоб обвал не вызвать. Иначе нам всем звездец придет… Второе: не отставать и придерживаться как бы основного хода, в боковые ответвления не соваться… Третье: если увидите что необычное – не паниковать. Тихонько, не привлекая внимания, надо вернуться немного назад…
   При других обстоятельствах Владимир бы расхохотался: он помнил, как приятель улепетывал, что-то увидев в темноте, за поворотом.
   – Ты это о чем? – спросил третий.
   – Если расскажу – даже самую малость – все равно не поверите, – отмахнулся Колька. – Вот когда сами увидите – тогда и поверите, и поймете, что я имел в виду… Даст Бог (размашисто перекрестился) сейчас мы там никого не встретим и ничего эдакого не увидим… – Повернулся и заковылял по тропинке вниз.
   – Мы все узнали, Илюша, – сказал Борман, обращаясь к парню, который бил Владимира. – Звони Пургену. Ему это надо больше, чем нам…
   – Ни фига мы еще не узнали, – отмахнулся Илюша. – Проверить надо. – Он приказал парню с пистолетом: – Слышь, Кот, смотри за толстяком в оба! Если что – кончай его!
   Кот молча кивнул и первым зашагал вслед за Колькой.
   – А кто такой Пурген? – спросил Владимир.
   – Рот закрой! – приказал Илюша. Вытащил пистолет из-за брючного ремня. Ткнул стволом в бок: – Давай топай!
//-- * * * --//
   Когда они подошли к балке, Колька и Кот уже спустились по тропинке до нужного места и теперь шли по склону, с каждым шагом приближаясь к замаскированному входу.
   – Вы что, прямо туда копали? – спросил Илюша. – В склон?
   Владимир кивнул.
   – Ну, вы отморозки!
   «Сам-то ты кто?» – хотел спросить кладоискатель. Но промолчал.
   Зашагали гуськом по асфальтированной дорожке, серпантином ведущей на дно балки.
   – Так я не понял, – нудел Борман за спиной, – что там твой приятель болтал про странное, необычное…
   – Это трудно объяснить.
   – Короче!
   – Если коротко, то в подземелье время от времени происходят странные вещи. Не поддающиеся рациональному объяснению…
   – Например?
   – Колька правильно сказал: это надо самому увидеть, чтобы поверить. Если я расскажу хоть немного, за шизофреника примете. Надеюсь, на этот раз все обойдется без мистики, а то самому тошно становится, как вспомню…
   Они уже были на склоне. Из-под ног при каждом шаге вниз сыпались мелкие комочки глины и песчаника.
   – На вопросы надо отвечать по существу! – сказал Илюша и снова ткнул Владимира стволом. На этот раз в бок. – Ну что за чертовщина там творится?
   Владимир остановился. Начал поворачиваться всем телом к Илюше.
   – Очень точное слово. Но зачем же его вслух произносить? Ведь нам сейчас под землю спускаться. Знаешь, как говорят: не поминай черта к ночи…
   – А я не суеверен, – огрызнулся Илюша. – Чё стал? Пошел!.. – и отвел в сторону руку с пистолетом, чтобы как следует треснуть кладоискателя рукоятью по почкам.
   Незначительного перемещения тяжести тела – с одной ноги на другую – хватило, чтобы кусок песчаника, на котором стоял бандит, стал выворачиваться из склона. Илюша взмахнул руками, теряя равновесие. Палец, лежащий на спусковом крючке, дрогнул…
   Владимир оглянулся как раз в тот момент, когда хлопнул выстрел и Борман схватился за лицо, а Илюша с криком «Бля-я-я-дь!» кубарем покатился вниз по склону.
   – Ну вот, – заметил Владимир философски. – Опять! Опять начинается!..
   Сквозь пальцы Бормана, прижатые к лицу, сочилась кровь.
   – Тебя сильно задело?
//-- * * * --//
   – Интеллигент вшивый! – прошипел Колька, улучив момент.
   – Это еще почему? – возмутился Владимир.
   – Тебе надо было не ля-ля точить, а спихнуть его со склона!
   – Ты чем думаешь, когда говоришь?
   – А что такое?
   – Допустим, спихнул бы я Бормана. А тот парень, который стоял рядом с тобой, застрелил бы меня!
   – Ни фига! Ему пришлось бы отвести пистолет от моей головы – нацелить на тебя. Вот тут-то я бы выбил пистолет. И тоже спихнул бы со склона. И были бы мы с тобой белые и пушистые – цари горы, а они – в полном дерьме!
   – Коля, ты слишком много голливудских боевиков смотришь!
   – Жаль, что ты их не смотришь!
   – Это жизнь, а не кино…
   – Эй! – крикнул Илюша. – Чего шушукаетесь?
   – Методы лечения обсуждаем, – громко сказал Колька. – К врачу его надо, однозначно. Дырку в щеке заштопать!
   Илюша недовольно поморщился – как будто задумался: в морду дать, что ли? И всем телом повернулся к Борману.
   Раненый, голый по пояс, сидел на ящике. Шальная пуля оставила на щеке бандита длинную и глубокую борозду. Мокрая от крови майка валялась на траве. Кот, остановив кровь перекисью водорода и ватными тампонами, наложил на щеку приятеля заплату из пластыря.
   Ну, это он так думал – остановил кровь. Едва Кот отступил на шаг, любуясь результатами трудов праведных, из-под пластыря, вниз к подбородку, побежала тонкая красная струйка.
   – Блин!.. – выругался бандит. Со всего размаха шваркнул оземь аптечку, принесенную из машины.
   – Я языком пластырь чувствую, – произнес Борман невнятно и сплюнул кровью. – Здоровенная дыра. И три зуба шатаются… – Вытер щеку куском бинта.
   – Ничего, щека срастется, – сказал Илюша. – Зато шрам классный получится. Будет что телкам показывать!
   – Да их на хрен, этих телок! Ты бы меньше стволом махал!
   – Извини, брат. – Илюша развел руками. – Случайность.
   – Спасибо!.. – Борман снова сплюнул. – Мне аж полегчало!
   – Голова кружится? – спросил Кот.
   – Не, только тошнит чего-то…
   – Лепиле его надо показать. Пусть дырку зашьет. Укол сделает – от столбняка. Ну и так далее, по полной программе.
   – Надо, – согласился Илюша. Задумался на секунду и махнул рукой: – Эй, мужики! Мы сейчас друга в больницу повезем…
   – Правильно. – Колька оживился. – Как же иначе…
   – С нами поедете! И без фокусов!
   – Минуту, – сказал Владимир. – Нам нельзя отлучаться с участка – мы за него отвечаем.
   – Ты слушай, что тебе говорят. Поедете с нами. Вести себя будете хорошо. Попытаетесь бежать или начнете фигней страдать – грохну. Вопросы есть?
   – Э… – Владимир не договорил. Какие, в самом деле, могут быть вопросы?
   – Круто берешь. – Колька поскреб голову где-то за ухом. – Что ж так сразу – грохну…
   – Вопросы есть? – повторил бандит с нажимом.
   Борман коснулся ладонью пластыря. Отнял руку, посмотрел.
   – Течет, блин! – произнес с тоской. И харкнул кровью.
//-- * * * --//
   За окном мелькали пейзажи, типичные для сельской местности: справа тянулась ветхая, как зубы пенсионера, лесополоса, слева – поле, уходящее куда-то за горизонт. Похоже, традиционный для экипировки бандюков черный джип мчался куда-то в сторону станицы Старочеркасской…
   Машину вел Кот. Рядом сидел Борман, прижав к щеке майку и ежеминутно сплевывая в открытое окошко. Владимира и Кольку засунули на заднее сиденье. Рядом с ними сидел Илюша с пистолетом наготове.
   Наконец впереди показались приземистые одноэтажные дома с черепичными крышами, окруженные палисадниками. Убогие и потемневшие от времени строения. В основном кирпичные, но иногда попадались и саманные…
   Джип влетел во двор, главной достопримечательностью которого был сгнивший кузов «Москвича» – без стекол, дверей и капота. Остановился. Кот тут же выскочил из джипа и, не обращая внимания на здоровенного пса, рвущегося с цепи, зашагал к дому.
   Чуть помедлив, Борман тоже вылез из машины. Рассеянно огляделся, смачно харкнул в пса (тот вообще зашелся в лае) и приложил скомканную майку к щеке – как будто у него внезапно разболелись зубы.
   На крыльцо вышла девчушка лет шести, бледная, простоволосая, в длинном ситцевом халатике.
   – Папа дома? – спросил Кот.
   Ответить малолетнее привидение не успело. Дверь открылась, и на крыльцо вышел папа – громадный жлоб в семейных трусах и майке. Перекинулся с Котом парой фраз и скрылся в доме.
   Борман, накопив побольше слюны с кровью, снова плюнул в пса.
   – Ты чего собачку дрочишь? – Кот снова появился на крыльце. – Она честно свою пайку отрабатывает… Иди сюда!
   Когда Борман и Кот скрылись за дверью, Илюша немного расслабился. Даже поболтать захотел:
   – Это и есть та фигня, о которой ты говорил?
   – Не, – сказал Колька. – Это просто невезуха. Фигня начнется, когда под землю спустимся.
   – Я не верю в невезуху, – сказал Илюша. – Все в руках человека.
   – Поверишь. Когда ее будет слишком много.
   – Не каркай!
   – Я не каркаю, я говорю то, что будет. Поверь мне на слово: мы не первый день там бродим, насмотрелись всякого…
   Илюше явно не хотелось продолжать разговор о невезухе. Он охотно сменил тему:
   – А чего вы в кладоискатели подались?
   – Жизнь заставила.
   – Впервые живых кладоискателей вижу. – Илюша хмыкнул. – А вы как искали – от фонаря или у вас карта есть?
   – Карты нет. Мы только примерно знали, где вход в подземелье.
   – И сразу повезло? А говоришь: невезуха…
   – Мы нашли совсем немного и не то, что искали. После чего сразу на вас напоролись. Вряд ли это большое везение…
   – А что вы искали?
   – Любые старинные вещи, какие можно продать, – подал голос Владимир.
   Илюша глянул на него с интересом:
   – А откуда вы вообще узнали о подземелье?
   – Я нашел, – ответил Владимир. – Когда-то давно, еще в детстве.
   – Понятно. – Илюша задумался. – Щас мы поедем к одному человеку. Вы ему расскажете все. Сами расскажете. Предупреждаю: это очень серьезный человек. Если вздумаете крутить или он узнает, что вы чего-то недоговариваете, – живьем закопает…
//-- * * * --//
   Пурген задал несколько уточняющих вопросов, выслушал ответы и хмыкнул:
   – Ну, вы братья Гримм, в натуре!
   – Почему? – обиделся Колька. – Вован все как есть рассказал!
   – Здесь я решаю – кто сказочник, а кто нет! – гаркнул Пурген.
   В просторном ангаре, используемом под склад, воцарилась тишина. Молчали все: и кладоискатели, и три бандита, доставившие их к боссу.
   Пурген сидел на ветхом стульчике вполоборота к письменному столу, заваленному бланками, счетами-фактурами и папками с договорами; все остальные стояли. Косо глянул на коробки со стиральным порошком, распорядился:
   – Надо подумать. Уведите их!
   Пояснять, куда именно, не пришлось. Кот и Илюша вывели кладоискателей из ангара в бытовку. Открыли дверь рядом с туалетом и затолкали в узкое и высокое помещение без окон – похоже, раньше здесь был второй туалет. Стукнула щеколда.
   – Эй! – крикнул Колька. – Свет хоть включите!
   Ответа не последовало.
   Владимир шагнул в сторону ближайшей стены. И чуть не упал, споткнувшись о веник. Опустившись на четвереньки, обследовал пол. Кроме веника имелся еще совок для мусора – пластмассовый. Больше ничего.
   – Чего ты там ползаешь? – осведомился Колька.
   – Пятый угол ищу, – проворчал Владимир. – Может, хоть теперь объяснишь, за каким чертом тебе это понадобилось? Я имею в виду – показывать вход в подземелье…
   – А что тут понимать? Меня бы ведь наверняка первым в дыру отправили. А в подземелье, у мешков, две лопаты лежат.
   – И что? – Тут до Владимира дошло. – Коля, ты с ума сошел!
   – Ничего подобного! Тресну лопатой по кумполу каждого, кто спустится в подземелье, одного за другим, по очереди, а трупы – в бездонную яму, фиг кто потом найдет!..
   – Господи! – Владимир сел на пол, по-турецки скрестив ноги. – Хорошо, что мы до входа не дошли!
   – А еще не вечер! – последовал легкомысленный ответ.
   – Коля, ты эту мысль лучше выброси из головы раз и навсегда! Не бери грех на душу!
   – А ты что предлагаешь? Взять и отвести их прямо к железной двери? Берите, хлопцы, нам не жалко!
   – Боюсь, нам теперь больше ничего не остается, – медленно проронил Владимир.
   – Я бы так не сказал.
   – Коля!!!
   – Спокойно, Вован, я совсем другое имел в виду. Когда они начнут обследовать подземелье, у нас будет сто и одна возможность убежать.
   – А клад?
   – Ну, побродят они по подземелью неделю-другую – и рукой махнут. А через какое-то время мы вернемся…
   – Допустим, – сказал Владимир. – А если…
   – Тихо! – вдруг сказал Колька. – Шаги!
   Владимир прислушался. Шаги приближались. Потом стукнула щеколда, и дверь открылась.
   – С вещами на выход! – приказал Кот.
   Пистолет он держал наготове. Ни малейшего шанса на побег.
//-- * * * --//
   Пурген все еще сидел на стуле. Курил, стряхивая пепел в жестянку из-под кофе, стоявшую на краю стола. Когда пленников привели, сказал с ленцой:
   – Ну что вам больше нравится – пуля промеж глаз или жизнь плюс бабки?
   Из всего сказанного Владимир услышал только «пуля промеж глаз». Ноги сделались как ватные.
   – Само собой, жизнь и бабки, – дошли до сознания слова, произнесенные Колькой.
   – Правильное решение. – Пурген кивнул. – Тогда вы отведете нас к кладу. За это получите десять процентов.
   – Каждый? – спросил Колька.
   – На двоих.
   – А если там нет никакого клада? – произнес Владимир негромко.
   Пурген внимательно посмотрел на него:
   – Моли Бога, чтобы клад был. Иначе пуля в лоб покажется тебе ну просто подарком судьбы.
   Бандиты ухмыльнулись. Владимир напрягся, пытаясь сообразить, как ответить на это. Ничего путного в голову не приходило.
   – Значит, ты хочешь возглавить экспедицию? – прервал неловкую тишину Колька. – О’кей. Сколько человек примут участие?
   – Все, кого ты видишь.
   Колька повел глазами, словно подсчитывая участников. Задержался на Бормане – бледном, с полностью забинтованной головой; сквозь щели виднелись лишь рот и глаза…
   – Он тоже? Он же раненый!
   Борман замычал, но вслух ничего не сказал, доктор запретил ему разговаривать, пока шов не затянется…
   – Он в деле, – сказал Пурген.
   – Во, блин! – сказал Колька. – Ну, раз ты организатор – значит, проблем со снаряжением не будет?
   – Каким снаряжением?
   – Нужны еще четыре фонарика. А лучше пять, чтоб запас был. Ящик батареек. Еда, вода. Миноискатель…
   – Миноискатель? А он-то зачем нужен?
   – А клад, по-твоему, будет посреди комнаты стоять? Его наверняка закопали…
   – Вопрос снят. Что еще?
   – Погодите, – сказал Владимир. – А как же хозяин участка? Он ведь может не разрешить…
   – А кто его будет спрашивать? – хмыкнул Илюша.
   – Неужели вы хотите его… убить? – Владимира зашатало.
   – Зачем убивать? – сказал Пурген. – Есть много вариантов. Самый простой – в его отсутствие.
   – Андрей Сергеевич нас иногда проверяет, – предупредил Владимир. – Пару раз средь бела дня приезжал.
   – Пока группа работает под землей, на поверхности будешь ты или твой приятель. И один мой человек. На всякий случай.
   – Понимаю, – сказал Владимир. – Чтоб глупость какую не выкинули…
   – Ну, типа того. – Пурген глянул на Кольку. – Что еще?
   – Акваланги. Шесть штук. Или кислородные маски. Как у спасателей, которым приходится работать в задымленных помещениях.
   – А это зачем?!
   – В подземелье много углекислого газа накопилось за века, – пояснил Владимир. – Результат жизнедеятельности микроорганизмов… Возможно, есть участки, где воздуха совсем нет.
   – Проблемы будем решать по мере поступления… Еще что?
   – Портативные рации, – сказал Колька. – Как в кино, знаешь, такие маленькие, с антенками?
   – Они под землей работать не будут, – отмахнулся Пурген. – Когда хозяева приедут?
   – После работы, – сказал Владимир. – Часов в семь вечера. Пробудут до вечера воскресенья.
   – Так. – Пурген немного подумал. Затем решительно потушил бычок о край банки. – Сейчас вас отвезут обратно. Охраняйте участок, как раньше. Никаких фокусов! И не вздумайте бежать – я знаю, где вы живете. Не поздоровится ни вам, ни вашим родичам… Вечером в воскресенье мы приедем.
//-- * * * --//
   Андрей Сергеевич появился в начале восьмого. Белая «Волга» остановилась напротив дома. Как-то сразу стало очень шумно.
   Пока босс с женой, переговариваясь, вносили в дом шелестящие пакеты, набитые свертками, банками и бутылями, их сын – белобрысый мальчишка лет девяти – сорвал с ближайшего дерева яблоко. И принялся с хрустом его пожирать, рассматривая кладоискателей сквозь круглые, как у Гарри Поттера, очки. Но едва Колька произнес, осклабившись: «А как тебя зовут, сынок?» – тут же убежал в дом.
   – Не улыбайся так больше, – сказал Владимир. – От такой улыбки лошади шарахаются.
   – Вован, ты не въехал…
   Колька не договорил. Из дома донесся звонкий детский голос: «Мама, мама! А это и есть бомжи, да?»
   – Женя, не смей больше произносить это гадкое слово!
   – А правда, что они клей нюхают?
   – Совсем тупой ребенок, – обиделся Колька. – Водка дешевле клея. И для здоровья полезнее!
   Меж деревьев вдруг показался Андрей Сергеевич. Остановился напротив, критически оглядел и повел носом:
   – Господи, ребята! Вы с каждым днем выглядите все хуже и хуже!.. Что на этот раз случилось?!
   – Стечение обстоятельств, – пробормотал Владимир.
   – А именно?
   – Сосед попросил того… ну, шифер на крыше поправить, – буркнул Колька. – Ну а лестница совсем гнилая… Короче, ступенька обломилась.
   – Пьяный был?
   – Как стеклышко!
   – При падении с лестницы не бывает синяков на лице. Да еще у обоих.
   – Так я ведь рассказываю, что конкретно со мной приключилось, – произнес Колька рассудительно. – А что касается бланшей, это другая история. Вчера вечером какая-то шпана через забор перелезла. На нас напоролись.
   – Это правда? – спросил Андрей Сергеевич у Владимира.
   – Было дело. – Владимир кивнул. – Наглые, как танк.
   – Вы в милицию заявили?
   – А смысл? – сказал Колька. – Менты ничуть не лучше. Отличаются от бандюков только тем, что форму с погонами носят и лицемерно прикрываются заботой о соблюдении законности и правопорядка…
   – Вдруг снова придут?
   – Не, не придут. Мы им крепко навешали!
   – Это правда? – Андрей Сергеевич глянул на Владимира.
   – Кто кому навешал – это тема для долгой дискуссии… – Кладоискатель поморщился. – Но сюда они точно больше не придут.
   – В больницу обращались?
   – Для этого медицинский полис нужен.
   – В неотложке принимают без полиса.
   – С синяками – в неотложку? Не берите в голову, Андрей Сергеевич, через пару дней будем в норме. Одежду только жалко. Моя рубашка вообще на честном слове держится.
   – Кстати, об одежде!.. – Владелец дачи ушел в дом и тут же вернулся с огромным пакетом. – Ваши размеры я не знаю, купил на глазок. Благодарю за службу!
   Сунул пакет Владимиру и быстро, не оглядываясь, пошел по асфальтированной дорожке. Как будто опасался, что ему вернут подарок…
//-- * * * --//
   В пакете оказалась пара джинсов и две пары цветастых шведок в фабричной упаковке.
   Колька свои брюки еле застегнул, ворча: «Худеть надо, совсем раскабанел…» – и побрел к сараю. Владимиру брюки пришлись впору. Можно даже без ремня носить.
   Радость от обновы немного омрачало то, что они соврали. И в то же время одежду им подарили вовсе не за проявленный «героизм». Андрей Сергеевич купил ее, ничего не зная об инциденте. Он просто воспользовался первым случайным предлогом…
   Пока Владимир терзался муками совести, из дома появилась хозяйка. Она уже сменила свою белую брючную пару на обычные джинсы и майку с длинными рукавами и портретом Джима Моррисона. Изображение было сильно деформировано.
   Взяла пачку свежих газет, лежащих на заднем сиденье машины. Захлопнула дверцу и тут увидела Владимира. Окинула взглядом с головы до ног.
   – Ну вот, – произнесла удовлетворенно. – Совсем другое дело!
   Купить одежду – ее идея, понял Владимир. И все же спросил:
   – Что вы имеете в виду?
   От звуков его голоса на лице Виктории Олеговны промелькнуло какое-то странное выражение.
   – Теперь и мне начинает казаться… – сказала она. – Вы в «Ростовглавснабе» никогда не работали?
   – Нет.
   – А в фирме «Элитпром»?
   – Нет.
   – Гм… Где же я вас видела?
   – Наверное, в прошлой жизни.
   – Да, возможно. – Она чуть улыбнулась. – Вы верите в реинкарнацию?
   – Что значит – верю или не верю? Я не ученый, этой темой не занимался. Знаю, что убедительных доказательств существования реинкарнации нет. Впрочем, нет доказательств и обратного, что это полный вздор. А раз так – все может быть.
   – Да, наверное. – Она крепче стиснула пачку газет и скрылась в доме.
   Подошел Колька с сигаретой в зубах.
   – О чем вы разговаривали?
   – Да так, ни о чем…
   – Ты ничего ей не сказал? Ну, о кладе.
   – Конечно нет.
   – И не надо. А то и с ними придется делиться.
   – Ты говоришь так, словно уверен, что мы обязательно его найдем.
   – Найдем, – заявил Колька. – Однозначно найдем! Теперь я в этом уверен!
   – Допустим, что клад есть. А почему ты думаешь, что мы получим свои десять процентов? Этим ребяткам нас дешевле пристрелить, чем заплатить.
   В доме вдруг осветились окна – кто-то зажег свет. И тут же хлопнула дверь. На аллее показался Андрей Сергеевич. Он приближался быстрым шагом.
   – Слышь, Вован, – шепнул Колька. – Какой-то он злой… Ты к ней не подкатывался?
   – Ты что, с ума сошел?!
   – Ну, в жизни всякое бывает… Я ж заметил, как ты на нее смотришь…
   Колька оборвал себя на полуслове: Андрей Сергеевич был уже совсем рядом.
   – Забыл спросить: вы уже ужинали? – спросил владелец дачи.
   – Нет, – ответил Владимир.
   – Очень хорошо, – сказал Андрей Сергеевич. – Тогда приходите минут через двадцать: надо готовое разогреть…
//-- * * * --//
   Борщ был наваристый, жирный, со сметаной – не чета той святой воде, какую подают в столовых. Кроме овощей, на дне тарелки таилась вареная говядина, нарезанная аккуратными кубиками. И хозяйка при варке явно не пожалела сала, растертого с давленым чесноком и солью…
   Владимир опомнился, когда тарелка опустела.
   – О! – засмеялась Виктория Олеговна. – Если б у моего Женечки был такой аппетит!.. – Сын, сидящий по правую руку, нахмурился и заскреб ложкой по дну тарелки. – Ему все гамбургеры да чипсы подавай… Ест фастфуды так, что за ушами трещит!
   – Поколение пепси, – заметил Владимир. – Они сейчас все такие. Еще не понимают, что домашняя еда – самая вкусная и полезная.
   – Хотите еще добавки?
   «Да», – чуть было не сказал Владимир. Желудок не резиновый, а на второе была запеченная в фольге курица. Очень большая курица. Плюс гарнир из тушеных овощей с преобладанием грибов.
   – Нет, спасибо. Хотя борщ замечательный.
   – Мама научила готовить.
   – Ваш мама отлично готовит…
   – Готовила.
   Владимир смутился:
   – Простите, не знал.
   – Конечно, вы не могли это знать. А бабушка еще лучше готовила. Она была большим знатоком казацкой кухни.
   – Казацкой?
   – Да, я из очень старого казацкого рода.
   – Простите, но сало в борще – традиция украинской кухни.
   – А кто спорит? Мои предки осели на Дону со времен Азовских походов. А вообще-то они из запорожских казаков.
   – Тогда понятно.
   – Я пойду почитаю. – Сын сделал движение, как будто хотел встать из-за стола.
   – Пока все не съешь, никуда не пойдешь.
   – Я обречен сидеть здесь вечно, – изрек подросток. И со вздохом взял в руки ложку.
   – А что ты сейчас читаешь? – спросил Владимир.
   – Канта и Гегеля.
   Челюсть у Владимира начала отвисать.
   – Это его любимая шутка, – пояснила Виктория Олеговна. – На самом деле новый роман о Гарри Поттере. Дочитает до конца – и снова начинает с первых строк. Уже наизусть, наверное, выучил.
   – Бывает, – сказал Владимир.
   – …Чиновник – вот главный враг России! – вещал на другом конце стола Колька.
   – Подождите, Николай Иванович! – запротестовал хозяин дома. – Зачем же столь категорично? Возьмем, к примеру, меня. Я – госслужащий, начальник отдела в департаменте образования. Я, по-вашему, тоже враг России?
   – Взятки берете? – В голосе Кольки зазвучали прокурорские нотки.
   – Чем? Мелом, стульями, школьными партами?!
   – А хоть и партами! Чтоб получить наряд на поставку, фирмачи башляют направо и налево! Что, разве не так?
   На секунду Владимиру показалось, что сейчас Андрей Сергеевич заявит: «Значит, вы уверены, что я – вор и взяточник? А в таком случае вам не зазорно сидеть со мной за одним столом и есть то, что куплено на деньги, украденные у детишек?»
   – Через мой отдел поставки школьного оборудования не проходят, – сказал Андрей Сергеевич. – У нас рутинная бумажная работа.
   – Липовые отчеты? Приписки? Завышенные сметы – в расчете на откат?
   – Мы лишь обобщаем то, что приходит из районных управлений.
   – Подтасовка данных, чтобы представить положение дел в розовом свете? Ну, типа: «Все хорошо, прекрасная маркиза!..»
   – Коля, – негромко позвал Владимир. – Борщ остывает!
   – Отстань! – огрызнулся Колька.
   Виктория Олеговна улыбнулась. Похоже, она получала удовольствие от происходящего.
   – Может, вам в контрольно-ревизионное управление пойти работать? – пошутил Андрей Сергеевич.
   – А что? Я б пошел. Но с одним условием: мне разрешат отстрел коррумпированных чиновников без суда и следствия!
   – Мы живем в правовом государстве, – мягко заметил Андрей Сергеевич.
   – Ага. Только правоохранительная система в нашем правовом государстве почему-то работает по принципу: все люди равны, но некоторые равнее!
   Владимир машинально достал из кармана сигарету. Поднес ко рту, спохватился. Произнес, ни к кому конкретно не обращаясь: «Пардон, я на пять минут…» – и вышел на свежий воздух. Закурил, стоя на крыльце.
   Сквозь плотно закрытую дверь доносился голос Кольки. Приятель продолжал бушевать, обличая врагов России. «Если его сейчас вытолкают в шею, то пусть это произойдет в мое отсутствие, – подумал Владимир вяло. – Тоже мне правдолюбец нашелся!.. Демагог чертов!.. На что угодно могу спорить: стань Колька чиновником – он сам недолго пробудет в честных и принципиальных! Моментально скурвится. Да еще как!..»
   Сгущались сумерки. Еще полчаса – и совсем стемнеет. Тонко пели комары. Сигаретный дым их совершенно не отпугивал. Одного кровососа Владимир убил, звонко щлепнув по щеке. И тут же ощутил жжение чуть выше левой ступни. Еще два или три комара кружились вокруг головы, выбирая удобное место для посадки. Я вам что, ресторан?! Пора в дом возвращаться. Тем паче, что Колькины вопли стихли. Доносился спокойный и уверенный голос Андрея Сергеевича. Ссора явно не получилась…
   Владимир парой затяжек докурил сигарету до фильтра, шагнул к двери… и остановился. Ему показалось, или с другой стороны дома хрустнул гравий?
   Владимир прислушался. Ни звука. Он выбросил окурок, взялся за ручку, чтобы открыть дверь и войти в дом… Или все-таки не показалось?
   Владимир осторожно спустился с крыльца. Направился вдоль фасада, стараясь ступать как можно тише. «С той стороны дома гостиная, – сообразил он. – Мы там ужинали. Вдруг это пацаны Пургена под окнами околачиваются? Ничего страшного. У нас как бы договор о сотрудничестве, я имею полное право знать, что происходит…»
   Владимир завернул за угол, и язык прилип у него к гортани. Чуть в стороне от открытого из-за жары окна, затянутого тонкой пластиковой сеткой (от комаров), стоял… или стояло… нечто.
   Больше всего оно напоминало двухметрового громилу, напялившего на себя длинный, до пят, черный балахон с капюшоном. Лица не разглядеть – капюшон натянут по самый нос.
   Это было так страшно, что крик застыл у Владимира в гортани.
   Зато черный монах, обнаружив присутствие незнакомого человека, вскинул руку, погрозил толстым пальцем и беззвучно заскользил понад травой в сторону забора. Только колыхался подол его балахона…
   Чтобы не упасть, Владимир прислонился плечом к стене дома. Уж лучше б это был один из бандюков!

День одиннадцатый
(с половины восьмого вечера до полуночи)

   Белая «Волга» выехала за ворота и понеслась по грунтовке в сторону шоссе. Колька помог Владимиру закрыть ворота. После чего оба, не сговариваясь, достали сигареты.
   – Наконец-то! – проворчал Колька. – Это дело надо того… вспрыснуть!
   – Денег нет.
   – Э, Вован, не говори, чего не знаешь! Помнишь, я вчера два раза из сада отлучался?
   – В аптеку, за бинтами… И что?
   – Один сосед – вон тот! – баночное пиво тянет, как лошадь. Пустые банки бросает в зазор между сарайчиком и забором. А одна банка – это примерно пятьдесят граммов алюминия. Их охотно берут скупщики цветных металлов. Теперь понял?
   Колька цвел. Словно миллион в «Спортлото» выиграл.
   – Что ж тут понимать, – сказал Владимир. – Сейчас пойдешь или чуть позже?
   – Зачем откладывать на потом то, что можно выпить сейчас?
   – Иди, если невтерпеж…
   – Что-то ты мне не нравишься, – сказал Колька. – Третий день как в воду опущенный.
   – А жизнь какая? – с трудом нашелся Владимир. Не рассказывать же о встрече в пятницу с монахом. Хотя Колька бы поверил…
   – А то! Ну, Вован, я быстро! – Колька молодцевато хлопнул по карману.
   И вздрогнул, резко обернувшись в сторону забора: одна за другой подкатили и остановились две хорошо знакомые машины. Не соврали, значит. Действительно следили за садом…
   Защелкали, открываясь, двери. Бандиты стали вылезать на траву, росшую на обочине. Они приехали в полном составе. Даже Пурген пожаловал, какой-то совсем угрюмый.
   Выбравшись из машины, пахан огляделся и решительно вошел в калитку. За ним последовали Кот, Илюша и Борман, из-за забинтованной головы похожий на ожившую мумию.
   – Ну что? – Пурген дыхнул перегаром. – Все тихо-спокойно?
   – Как в могиле, – ответил Колька, принюхиваясь с завистью.
   – Показывай, где вход. Пацаны, выгружайте барахлишко!..
   Владимир вдруг поймал себя на мысли, что Пурген начинает ему нравиться. Может, конечно, это стокгольмский синдром. Но скорее другое – парень просто хороший руководитель, деловой, целеустремленный…
   Помнится, лет семь или восемь назад в одном городе Ростовской области выбирали мэра. Неожиданно о своем желании баллотироваться заявил «варяг» из Москвы – известный криминальный авторитет. Разумеется, избирком отклонил его кандидатуру, чтобы не допустить приход к власти криминалитета…
   Через какое-то время Владимир услышал хохму. Якобы одна из работниц мэрии, которой приходилось общаться с московским бандитом, сказала:
   – А он мне понравился! Такой спокойный, уверенный в себе, деловой, пустых обещаний не давал… Из него получился бы отличный мэр!..
//-- * * * --//
   Барахлишко – три картонные коробки из-под водки, еле-еле выдерживающие вес груза (торчали горлышки бутылей с минеральной водой и стопка одноразовых стаканчиков), и миноискатель, завернутый в кусок брезента, – поставили у сарая.
   Управившись, пацаны тут же полезли в карманы за сигаретами.
   – Как щека? – спросил Владимир.
   Борман кивнул – ничего, мол, жить буду…
   – Ребята, вы полегче с пистолетами, – сказал Владимир, тоже закуривая. – Особенно там, в подземелье. Один Бог знает, что может произойти. Мы с Колей тут такого насмотрелись!..
   К его удивлению, бандиты промолчали. Только глубже стали затягиваться.
   – Неплохо бы вам в церкви побывать. Исповедаться. Свечку поставить – за здравие…
   – Уже, – коротко бросил Илюша. – Когда поп нас увидел – офонарел.
   – Не поп, а клоун какой-то, – сказал Кот. – Помнишь, Борман, как он твою забинтованную тыкву все окропить норовил?
   Борман промычал что-то утвердительное.
   Некоторое время курили молча. А потом из-за деревьев послышались голоса – это возвращались Пурген и Колька. Причем говорил в основном Колька, а Пурген только кивал. У Владимира отлегло от сердца. Почему-то он опасался, что Колька вернется один и, невинно улыбаясь, сообщит, что пахан очень заинтересовался подземельем – с нетерпением ждет остальных. Надо полагать, рядом с одной из лопат…
   Пурген остановился напротив своих пацанов.
   – Значит, так. Борман с Коляном останутся в саду…
   – В саду? – вскричал Колька. – Почему в саду?!
   – Ты и по ровной земле еле ходишь! – отмахнулся Пурген. – Остальные берут фонарики, по два комплекта батареек, воду, хавчик и миноискатель. Да, прихватите еще один фонарик – для меня.
   Уже «Колян», подумал Владимир не без иронии. Растут люди!
//-- * * * --//
   Последним с криком «Опаньки!..» на кучу грунта спрыгнул Илюша. И тут же включил свой фонарик. В подземелье стало еще светлее.
   Бандиты не без любопытства рассматривали известняковые стены, пол, потолок. Направляли лучи света то в левую, то в правую часть подземного хода. Как будто надеялись прямо сейчас увидеть сундук с казацкими сокровищами.
   Тоном экскурсовода Владимир произнес:
   – Мы немного ошиблись в расчетах. Верхняя точка свода оказалась сантиметров на сорок выше штрека. Так что этот вход был обнаружен случайно. Я копал в лазе, когда почва не выдержала моего веса. Я упал оттуда, – посветил фонариком в черную дыру над головой, – прямо сюда, – опустил луч света на кучу грунта…
   Бандиты послушно глянули вверх, затем вниз.
   – Повезло, блин! – проворчал Кот. – И ход нашел, и шею не свернул. Тут метра три!
   – Да, повезло, – кивнул Владимир. – А потом мы пошли туда, – указал на левую часть подземного хода.
   – Что там? – спросил Пурген.
   – Ход тянется километра на полтора. Есть боковые ответвления – мы их не обследовали. Этот основной ход заканчивается очень странной комнатой с колонной в центре. Ее надо проверить металлоискателем.
   – Что в ней странного?
   – Все.
   – А чуть конкретнее?
   – Зачем кто-то продолбил как минимум полуторакилометровый ход и построил в конце его комнату? Если комната абсолютно бесполезна, то это идиотизм чистейшей воды. Значит, все-таки комната имеет назначение, только мы его не знаем… И самое главное: расположение подземной галереи и комнаты совпадает с тем направлением, куда надо идти, чтобы попасть в сектор, где я когда-то видел скелет с саблей и железную дверь.
   – Что еще за железная дверь? – тут же спросил Пурген.
   Владимир закусил губу. Раньше он и словом не обмолвился о двери – только о скелете с саблей, которая теперь хранится в запаснике музея. Пришлось объяснить.
   – Как ты рассчитываешь найти проход? – спросил Пурген.
   – Осмотрев кладку. И проверив ее миноискателем.
   – Миноискатель не может найти пустоты за каменной кладкой, – сказал Пурген.
   Пришлось объяснить:
   – Допустим, дверь вырезана из куска известняка и облицована для маскировки камнями. Она очень тяжелая. Чтобы выдержать, петли должны быть очень прочные. Скорее всего, они металлические.
   – Соображаешь, Вова, – сказал Пурген. – Ну, показывай дорогу!
   Владимир машинально сделал несколько шагов и остановился.
   – Там, у стены, катушка лежит с бечевой. Пусть ее кто-нибудь возьмет и на ходу разматывает бечеву. Это надо, чтобы не заблудиться.
   – Бери, – приказал Пурген Коту.
   – Я что, крайний? – возмутился Кот. – Пусть Вова несет!
   – Он возьмет сумку с продуктами, ты – катушку, а Илюша – миноискатель.
   Только Пурген пойдет налегке, подумал Владимир. Как и положено руководителю. Ловко! И нагнулся, подхватывая здоровенную сумку с батарейками, едой и минералкой…
//-- * * * --//
   – Ни хрена! – сказал Илюша, отряхивая испачканные колени.
   Пурген осмотрел комнату так, словно видел ее в первый раз. Коротко произнес:
   – Что-то с ней не так.
   – А именно? – спросил Владимир.
   Вместо ответа, пахан перевел луч света на каменную колонну. Осветил четырехугольное гнездо между камнями, метрах в двух над полом.
   – Вова, подумай немного, зачем эта дырка?
   Еще одно гнездо сантиметрах в сорока над первым. Третье – в полуметре над вторым. Час назад их заметил Кот, осматривавший колонну в центре комнаты.
   – Будь дырка одна и на уровне глаз, – Владимир пожал плечами, – я бы сказал, что она для факела. Но их три, и верхняя – на высоте почти трех метров… Или эта версия бред, или строители комнаты – трехметровые верзилы!..
   Тут Владимир осекся: вспомнил монаха. Такой в принципе мог, встав на цыпочки, воткнуть во второе гнездо факел. А может, и в третье…
   Пурген заминку не заметил. Или не придал ей значения. Стал внимательно рассматривать стену комнаты – в том месте, куда как бы указывали гнезда в колонне. Стена как стена. Гладкая, без отметин. Минут сорок назад ее осмотрели, простукали и проверили миноискателем с особым усердием.
   – Думай, Вова, – повторил Пурген. Вскинул к глазам руку с золотым «ролексом». – Через час я должен быть в городе. Докладывайте о ходе поисков каждый раз, когда будете на поверхности, мобилы здесь не работают… – И зашагал к выходу.
   – Ты пойдешь один? – спросил Владимир.
   – Продолжайте осмотр! – бросил Пурген на ходу.
   – А чё осматривать-то? – сказал Илюша раздраженно, когда в подземном ходе стихли шаги. – Вылизать только осталось…
   Владимир приблизился к колонне. Посмотрел оценивающе, сказал негромко:
   – Подсадите-ка меня…

День двенадцатый
(с полудня до одиннадцати часов вечера)

   В полдень, едва продрав глаза, Владимир пил чай и рассказывал Кольке:
   – …Тогда Илюша и Кот скрестили руки. Схватили друг друга за запястья. Я поставил в «замок» ногу, шагнул…
   – И что? – спросил Колька.
   Владимир глотнул из кружки. Чай – крепкий, горячий, ароматный, купленный на бандитские деньги – отличался от того, что они пили раньше, как коньяк от самогона.
   – Ничего, – истекая потом, сказал кладоискатель. – Гнездо глубокое, наполовину забито пылью. Зачем они в колонне – объяснить не могу. На всякий случай мы измерили расстояние между гнездами. Потом сжевали по два хот-дога, обматерили строителей и вернулись к выходу из подземелья. Тут Кот заявил, что время еще детское – половина второго ночи, и Пурген не поймет, если мы уйдем прямо сейчас…
   – Охренеть можно, какая сознательность! – хмыкнул Колька.
   – А ты думаешь? Под началом пахана, а не начальника люди работают не за зарплату, а за бабки и жизнь.
   – А кто спорит? Еще чаю?
   – Не откажусь. Забыл уже, когда пил такой…
   Колька ушел в сарай и через минуту вернулся с полной кружкой.
   – А что они сейчас делают? – спросил Владимир, прихлебывая.
   – Дрыхнут.
   – Умаялись. Мы ведь прошлой ночью далеко продвинулись. Бездонную яму видели, у завала с лазом из бочек побывали…
   – В яму не спускались?
   – Я предлагал, но Кот и Илюша большого восторга не выказали. Дескать, нужны веревки, основная и страховочная, крюки, карабины…
   – Ух ты! – восхитился Колька. – Это кто такой грамотный?
   – Кот. Он, похоже, когда-то альпинизмом занимался.
   – Знаю я таких альпинистов. Небось раньше квартиры через форточки грабил… А дальше что было?
   – Обратно вернулись.
   – Ничего… не видели? – спросил Колька, понизив голос.
   – Чего?
   – Эдакого. Ну, ты понял…
   – Абсолютно ничего.
   – Ну, еще не вечер.
   – Знаешь, Коля, я буду очень рад, если ничего эдакого мы не увидим и не услышим. Тебе-то хорошо: я под землей, а ты здесь дурака валяешь на свежем воздухе!
   – Ничего хорошего! – Колька помрачнел. – Мы от скуки с Борманом сели в карты играть. Короче, я продул все, что было, и еще полштуки остался должен. Классно, сука, передергивает!.. О, а вот и он!
   Чуть пошатываясь, из сарая вышел тот, кто «классно передергивал». Остановился у дерева, расстегнул штаны. Зажурчало.
   – А что он ест? – вдруг заинтересовался Владимир.
   – Все, что можно растереть до кашеобразного состояния и проглотить.
   – Паршиво, – сказал Владимир искренне.
   – Ранения в лицо и в задницу доставляют самые большие неудобства, – поддакнул Колька.
   – А в задницу почему?
   – Ни сесть, ни посрать…
   В сарае загрохотало – кто-то спросонья наткнулся на оцинкованное ведро. Послышался короткий вопль, и ведро загрохотало снова. На этот раз его, похоже, умышленно поддели ногой так, что оно ударилось о стену. И в дверях показались двое – Кот и Илюша, заспанные, пошатывающиеся, на ходу прикуривающие сигареты.
   – Доброе утро, – сказал Владимир.
   – Уже день, – вяло поправил Илюша.
   Бандиты сели на перевернутую тачку, лежащую у стены. Некоторое время курили и, щурясь (солнце било прямо в глаза), рассеянно глядели в сад – похоже, никак не могли раскрутить шарики в головах, остановившиеся на время сна.
   – Мы свежий чай заварили, – сказал Владимир. Илюша поморщился. – Кофе, увы, нет.
   – Я не аристократ, – проворчал бандит. – Водка есть?
   – Хорошая идея! – Колька оживился. – Такую работу без регулярно принимаемого допинга нам не потянуть!
   – Значит, нет, – сказал Илюша. Чуть привстал, доставая из кармана свернутую пополам пачку денег. Сунул несколько купюр Коту.
   – Твоя идея – тебе и ехать, – сказал Кот.
   – Кроме хавчика и бухла надо взять веревку и прочую альпинистскую хрень. А ты в этом сечешь лучше меня…
   – Ну, тогда погнали вместе.
   – Угу, щас, только докурю…
//-- * * * --//
   Кладоискатели сидели кружком в метре от «бездонной» ямы. На рваной газете лежали бутерброды, стояли три одноразовых стаканчика и початая бутылка водки. Один фонарик освещал «поляну», два других были обращены рефлекторами вверх, к потолку.
   – Напрасно я туда спускался, – сказал Кот. – Пустая трата времени.
   – Не такая уж и пустая, – возразил Владимир. – Теперь мы точно знаем, что там ничего нет. Хотя мы не обследовали дно ямы, залитое грунтовыми водами.
   – Ну, ты это кончай! – проворчал Кот.
   – А что такое? В русских деревнях, если что-то надо было быстро спрятать, бросали в ближайший колодец… Надо все-таки раскрутить Пургена на пару аквалангов!
   – Сам туда полезешь!
   – Никогда не плавал под водой, но всегда хотел попробовать. Кроме того, это намного интереснее, чем тащить веревку с грузом!
   – Это ты меня грузом называешь? – завелся Кот.
   – Стоп, стоп, пацаны, – сказал Илюша. – Отложим заплыв на потом. Сейчас надо дверь железную найти.
   Тяжело поднялся. Глянул на альпинистскую веревку, лежавшую у стены, словно прикидывая – брать с собой или здесь оставить? Закуривая сигарету, скомандовал:
   – Подъем!
   – Куда лошадей гнать? – сказал Кот. – Еще посидим немного, водку допьем…
   – Засиживаться нельзя – развезет. А на ходу выпитое в энергию превратится…
   Илюша присел на корточки. Короткими, точными движениям наполнил стаканчики. Едва водку выпили, Илюша снова выпрямился, давая понять, что пора идти. Кладоискатели заворчали, но стали подниматься.
   Пустую бутылку, стаканчик и кулек, в котором лежали бутерброды, Кот бросил в яму.
   – Напрасно, – сказал Владимир.
   – Теперь там точно что-то есть! – хихикнул Кот.
   Пить не умеет, отметил Владимир. После второго стакана тянет на подвиги. Илюша – более крепкоголовый. Есть задатки руководителя. Если с Пургеном что-то случится, возьмет руководство на себя…
   «Гм, а зачем, собственно, я анализирую их поведение и характеры? Неужели в подсознании все-таки засела мысль о побеге? Бежать? Куда – домой, в поселок? Найдут. Если бежать, то далеко, в те места, где раньше я никогда не был…»
   Владимир вдруг вспомнил Сережку, племянника. Господи, а малец, возможно, даже не знает, насколько серьезно он болен! Нет, бежать нельзя. Найти клад – это очень призрачный шанс разом решить проблемы, но все-таки это шанс.
   «А не попросить ли у Пургена сорок тысяч долларов в виде аванса? Дескать, найдем клад – я отдам из своей доли… Если никакого клада нет, то пусть делает со мной что угодно – это не важно. Важно другое – племянник будет жить!»
   – Это еще кто? – вдруг спросил Кот громко, глядя куда-то поверх голов.
   Владимир вздрогнул от неожиданности. Илюша тоже. Они оглянулись. Кроме них, в комнате больше никого не было.
   – Стоять, сука! – Кот схватил один фонарик. Поднимаясь с пола, выхватил из-за пояса пистолет. – Стоять, я кому сказал! Стрелять буду!
   – Ты куда? – крикнул Илюша, но бандит уже скрылся в подземном ходе.
   – Я никого не видел, – сказал Владимир.
   Илюша быстро глянул на него. С фонариком в руках метнулся к выходу из комнаты.
   – Только не стреляй! – крикнул Владимир вдогонку. – А то завалит! – Секунду помешкал. Тоже схватил фонарик и бросился следом.
//-- * * * --//
   Кот пинал стены в бессильной ярости и матерился:
   – Я урою тебя, козел!..
   От каждого удара со стен сыпалась известковая крошка.
   – Ты чего? – Илюша остановился рядом.
   Кот перестал избивать ни в чем не повинные стены.
   – Ушел гад!
   – Ты кого-то видел?
   – Пидора какого-то. В черном балахоне… Он заглянул в комнату. Увидел, что я его срисовал, и ломанул обратно…
   – А, – обронил подоспевший Владимир, – это монах в черном.
   – Ты его знаешь? – тут же спросил Кот.
   – Мы его с Колькой видели по разу. Кто он – понятия не имею. Ходит очень быстро, догнать невозможно. И после него следы на полу не остаются.
   – Не гони! – сказал Кот.
   – Здесь, в подземелье, происходит много необъяснимого, – произнес Владимир. – Я лично думаю, что этот монах либо живет здесь, либо он – призрак, Страж клада.
   – Ну, ты этой хреновиной нам головы не забивай, – сказал Илюша. Повернулся к Коту: – Куда он побежал?
   – Туда, за угол. Я его четко видел. С расстояния метров десяти – двенадцати, не дальше… Блин, еще пальнуть хотел, чтобы приструнить!.. Тут он завернул за угол. Я – следом. Смотрю, а в коридоре за поворотом никого нет… Ну, не мог он пробежать тридцать – сорок метров за пару секунд!
   – У Кольки он тоже бесследно исчез, – кивнул Владимир. – И знаете что… Это произошло как раз здесь.
   – Здесь? – переспросил Кот. – Что, в натуре?
   – Точнее, метрах в пятнадцати от нас, рядом с поворотом.
   Меж известняковых стен повисла гнетущая тишина. Только слышалось прерывистое дыхание собеседников.
   – Вова, ты сказал «Страж», – наконец очнулся Илюша. – Что за фигня?
   – Из фольклора археологов. Считается, будто каждый крупный клад охраняет Страж. Это не человек, а призрак, его нельзя убить, подкупить или обмануть. Он подпустит к кладу только хозяина или его потомков, а обычным кладоискателям будет морочить голову. Или погубит.
   – Нам только еще такого геморроя не хватает! – Илюша сплюнул.
   Кот промолчал.
   – То, что он показался нам и побежал в сторону выхода из подземелья, я лично склонен расценивать как намек. Нам нужно уйти. И как можно быстрее.
   Илюша и Кот переглянулись.
   – А может, – сказал Илюша, – он хочет отвадить нас именно от этого участка… Вова, не в падлу, принеси сюда миноискатель и сумарь с хавчиком!..
//-- * * * --//
   Стены осмотрели, простукали и ощупали, ища замаскированный вход.
   К концу второго часа кладоискатели перепачкались паутиной и пылью с головы до ног. Сели передохнуть и выпить водки.
   – А тебе не могло показаться? – спросил Илюша. – Ну, как в тот раз… Помнишь?
   – Не, я больше не шмоляю, ты же знаешь… – ответил Кот.
   Лицо Илюши выразило полное сомнение в правдивости этих слов.
   – Нельзя исключить возможность игры света… – начал Владимир.
   – Какая, на хрен, игра света? – заорал Кот. – Я видел этого пидора так же четко, как тебя! Ты что думаешь – я совсем мозги прокурил?!
   – Спокойно, – сказал Владимир. – Не надо горячиться. Ничего я не думаю. Я лишь предположил…
   – Иди ты на… со своими предположениями!
   Илюша быстро достал стаканчик, налил водки. Сунул приятелю.
   – Давай лучше выпьем. За успех нашего безнадежного дела!
   – Безнадежного… – Кот хмыкнул, принимая стаканчик. – В самую точку! Я чего понять не могу: как Пурген вообще на это фуфло повелся? Делать ему не фиг, что ли?!
   – Ты на пахана бочку не кати, – сказал Илюша. – Он не дурак и знает что и как. Я лично думаю, поиски клада – это прикрытие.
   – Как это?
   – Ну, найдем клад – хорошо. Не найдем – тоже нормально, подземелье изучим от и до. Тут такой подпольный цех или склад можно разместить – ни одна собака не найдет!
   – Во-о, блин! – ошеломленно протянул Кот. – Точно, он на подземелье глаз положил!.. Что ж мы сидим? И без того водка теплая!
   Заедая бутербродом выпитое, Владимир кое-как выговорил:
   – Хозяева участка вряд ли согласятся. Да и место нехорошее – сами видите, что здесь творится…
   – Спокуха! – сказал Кот. – Если Пургену надо, он договорится – и с теми, кто в саду, и с теми, кто под землей. Ты его еще просто плохо знаешь!
   «Лучше б я вообще не знал о его существовании», – подумал Владимир.
   – Неужели у Пургена никогда не бывает неудач?
   – Бывают, конечно. – Кот вдруг заржал. – Только свидетели его неудач долго не живут!
   «Ох, получим мы с Колькой по пуле вместо десяти процентов…»
   – А Пурген слово держит? – спросил Владимир. – В смысле – если пообещал…
   – Он за базар отвечает, – кивнул Кот. – Он серьезный человек.
   – То, что серьезный, я и сам уже понял…
   – Хватит ля-ля точить, – сказал Илюша. – Допиваем и дальше топаем!
   На этот раз пустую бутылку, три белых стаканчика и куски промасленной газеты бросили прямо у стены.
   Владимир шел по подземелью на ватных ногах. И пытался вспомнить, сколько водки взяли с собой бандиты: две бутылки или три? Если все-таки три, то плохо. Сил выбраться на поверхность явно не хватит, а здесь спать что-то не хочется…
   С каждым шагом его вело все больше и больше. Начал задевать плечами – то левым, то правым – стены.
   – Стоп! – сказал Илюша вдруг Коту. – Посвети на него!
   Владимир зажмурился: свет фонарика бил прямо в глаза. И тут же за шиворот полилось что-то холодное, пузырящееся на коже…
   – Не ори, Вова, – сказал Илюша, продолжая лить минеральную воду прямо из бутылки. – Стой спокойно!..
   Когда рубашка и штаны намокли, Илюша глотнул из горлышка, поставил бутылку на пол. И вдруг вцепился руками в уши Владимира.
   – Ой!!!
   – Не дергайся!
   Минуты две Илюша тер уши. Потом отступил на шаг:
   – Ну как, легче?
   – Да, – соврал Владимир. Он просто физически ощущал, как алкоголь продолжает всасываться в слизистую оболочку желудка, кровь разносит этиловый спирт по организму, и его молекулы…
   Едкий ком поднялся к горлу, и Владимир едва успел отвернуться к ближайшей стене.
   Когда его отпустило, Илюша сунул бутылку:
   – Умойся.
   Владимир умылся, с омерзением глядя на серую лужицу у стены.
   – А вот и первый след человека, – схохмил Кот. – Типа «Здесь были наши»…
   – Как будто тебе самому никогда блевать не приходилось, – пробормотал Владимир.
   И в тот же момент пол содрогнулся под ногами. С потолка и стен посыпались паутина и куски известняка. По барабанным перепонкам ударил, оглушая, грохот…

День четырнадцатый
(около четырех часов утра)

   Когда три кладоискателя вылезли из норы в склоне балки, до рассвета оставалось совсем немного – еще минут двадцать – тридцать, и край летнего солнца вынырнет из-за горизонта. Уже не было совсем темно. Мир вокруг заливала сизая предрассветная мгла…
   Кладоискатели потащились по асфальтированной дорожке вверх. Все трое молчали. Даже Кот не выругался, когда оступился и чуть было не воткнулся носом в асфальт. Неуклюже, как зомби в голливудском ужастике, поднялся и возобновил прерванный путь.
   В саду окатили друг дружку из поливочного шланга водой, смывая с одежды пыль и прилипшую паутину. Мокрую, но относительно чистую одежду сняли, выкрутили и повесили на ветвях ближайшей яблони – к полудню будет сухая…
   Дрожа от холода, Владимир потрусил в сарай. Как был – в одних трусах, растянутых, вылинявших от бесчисленных стирок. Нащупал в полутьме обнову, подаренную Андреем Сергеевичем и теперь аккуратно висящую на гвоздике. Стал одеваться, поглядывая на спящих. Колька лежал ничком на самодельном матрасе у стены. Борман дрых у входа.
   Едва Владимир потащил свою постель – старое рваное одеяло – в свободный угол, Колька смачно плямкнул губами и перевернулся на другой бок. Сухая трава в мешке захрустела.
   – Это ты, Вован? – спросил Колька негромко.
   – Да, – шепотом ответил Владимир, продолжая тащить.
   – Что нового?
   – Мы обследовали «бездонную» яму. Не такая уж она и бездонная… Кот видел монаха в черном балахоне. Догнать не сумел, тот исчез за поворотом – как сквозь землю провалился…
   – Жаль, меня там не было! Я б из этого гада всю душу вытряс!
   «Ишь какой храбрый нашелся, – подумал Владимир. – Однажды ты от него уже драпал, как шведы под Полтавой…»
   – А потом обвал случился.
   – Кто-нибудь пострадал? – тут же спросил Колька.
   – Это произошло довольно далеко от нас. Помнишь участок перед лазом из железных бочек? Примерно там.
   – Везет дуракам…
   – Как сказать! Илюша, например, считает, что обвал был вызван искусственно. Чтобы перекрыть нам дорогу. То есть нас не хотели убивать.
   – А почему он так считает?
   – Это ты у него спроси. Кстати, Кот с Илюшей согласился.
   – Гм… – Колька шумно поскреб в затылке. – А что… Очень может быть!
   Владимир наконец улегся на жестковатое ложе. Закинул руки за голову, глядя в потолок.
   – А ты почему так думаешь?
   – Ну, это элементарно, Вован! Дальше что было?
   Глаза слипались. Бодрости, пришедшей во время купания, хватило ненадолго…
   – Мы обследовали боковые коридоры рядом с обвалом. – Владимир зевнул. – Думали, там есть обход. Бродили, бродили… Нет там ничего. Или мы не нашли.
   – Хреново! – прозвучал в полутьме голос. – Что делать будем?
   – Будем исследовать более удаленные боковые ходы, – ответил Владимир. – Может, там проход есть…
   Замолчал.
   – Слышь, – хихикнул Колька, – а у меня тоже новость есть. Знаешь какая? Я уже в плюсах – отыгрался, триста сорок рваных на руках… Завтра я Бормана вообще раздену!
   Владимир не ответил. Он уже спал.

День семнадцатый
(с десяти часов утра до полуночи)

   – Устал? – спросила красавица.
   – А ты как думаешь? Сегодня пятый день, как мы ищем обход…
   – Ну и дурак! – сказала она.
   – Почему ты меня оскорбляешь?
   – А ты головой думай, а не задницей! В мои времена за тупость и нерадивость на кол сажали. Знаешь, как это делается?
   – Не знаю и знать не хочу!
   – Дважды дурак! – сообщила красавица. – Если за ум не возьмешься – так и умрешь бездетным неудачником!
   – Тебе собачиться не надоело? «Дурак», «дважды дурак»… Совсем как моя бывшая жена.
   – Не дважды, а уже трижды дурак!
   – И почему, по-твоему, я бездетный? У меня есть дочь… – Тут Владимир запнулся. – Или ты хочешь сказать, что она не от меня?
   – Дочь – это не считается. Наследник рода – сын, мальчик.
   – После меня наследовать будет нечего. Кроме невезения…
   – Как меня все это уже задолбало! – вдруг хриплым мужским голосом взревела красавица.
   – Что-что? – переспросил Владимир. От звуков своего голоса он окончательно проснулся – на свернутом вдвое рваном одеяле. Открыл мутные глаза. Кроме него, в сарае не было ни души.
   – Да в гробу я видел это долбаное подземелье! – проревел голос где-то совсем рядом. – Вместе, блин, с его призраками, видениями и знамениями! Они у меня уже вот где!!!
   Илюша, с трудом сообразил Владимир. Беседует с Пургеном по телефону, стоя у дощатой стены…
   – Да, видел! И ты увидишь, если с нами пару-тройку раз спустишься!..
   Владимир с трудом принял вертикальное положение и поморщился. Голова гудела. Вчера слишком много выпили. Закругляться надо. Неизвестно, будет ли найден клад, но эдак и спиться можно – ведь каждый спуск под землю превращается в пьянку…
   Протянул руку к ближайшей бутылке с минеральной водой. Свинтил крышку, приложился. Вода с хлюпаньем текла в пересохшую глотку.
   – Это не мои проблемы! – заявил Илюша. – И разводить их не мне!.. Хорошо, давай. Жду!
   Послышался хлопок закрываемой «раскладушки».
   Владимир вытер пот, выступивший на лице. Не глядя, бросил пустую бутылку в угол и зашагал к выходу из сарая.
   – Доброе утро! – произнес, оказавшись на свежем воздухе.
   Илюша курил, подпирая стену плечом. При появлении Владимира сунул мобилу в карман и буркнул что-то неразборчивое.
   Он был очень не в духе. И явно раздосадован тем, что разговор с паханом услышал посторонний.
   В саду маячила белая голова Бормана. Чуть поодаль – цветастая рубашка Кольки.
   – А где Кот? – спросил Владимир.
   – Еще с блядок не вернулся…
   – Откуда он только силы берет?! – поразился Владимир. – Я еле ноги волочу!
   – Есть у меня одно подозрение, – сказал Илюша. – Как только я его с коксом поймаю, в очко заколочу!
   – Куда вколотишь?
   – В задницу!!!
   У Владимира что-то словно щелкнуло в голове. Лентой пронеслись воспоминания – дикая мешанина из увиденного во сне и в реальности: «трижды дурак»… кол, на который сажают особо тупых… «в очко заколочу»…
   – Погоди-ка, погоди… – лихорадочно пробормотал Владимир, ловя ускользающую мысль. – Три кола… три дырки… надо вбить!
   – Что? – Илюша поглядел на него как на сумасшедшего.
   – Три кола… три дырки…
   – Какие еще три дырки?
   – В три дырки надо вколотить три кола!
   – Вова, выпей водки! Тебе надо похмелиться, пока крышу совсем не снесло…
   – Не сбивай меня!.. Понял! Колонна! – осенило Владимира.
   – Вова, – сказал Илюша, – ты что, с Котом на пару кокс нюхаешь? Ну-ка, покажи зрачки!
   Владимир в нетерпении отпихнул его руку. Полубезумными глазами уставился на кучу веток и сучьев, лежащих у стены сарая, – вчера принесли из лесополосы, для костра. Рядом с кучей на земле валялся топор. Владимир метнулся к нему, схватил за рукоять.
   – Ты чего? – Илюша попятился, нашаривая за поясом пистолет.
   – Надо проверить одну идею, – сказал Владимир. – Потерпи минуту. – Вытащил из кучи дров подходящий дрын, критически оглядел его.
   – Тебе что, видение было? – понял Илюша.
   – Что-то вроде этого.
   – А… – Илюша вмиг успокоился. Как будто получил максимально исчерпывающее объяснение.
   Колоссальная перестройка мышления произошла всего за неделю! Владимир усмехнулся и принялся обрубать ненужные ветки.
//-- * * * --//
   На пороге комнаты Илюша чуть задержался. Нервно повел фонариком из стороны в сторону. Луч осветил многометровые клочья паутины, свисающие с потолка, пыль на полу, колонну. Бандит с заметным облегчением перевел дух, шагнул через порог и заметил:
   – Слышь, Вова… По-моему, твоя идея не прокатит.
   – Чтобы иметь основания так говорить, надо сперва проверить.
   – Ну, проверяй.
   Бандиты расположились у стены. Достали из сумки газету, развернули ее – вместо скатерти – и с необычайной быстротой накрыли «поляну». Пока Кот резал колбасу, Илюша разлил водку по стаканчикам. Иронически глянул в сторону кладоискателя:
   – Выпьешь? Работать будет веселее!
   – В другой раз, – ответил Владимир. – Я занят!
   – Ну-ну…
   Бандиты чокнулись, выпили и закурили. Сразу завоняло перегаром.
   Морщась от рвотных позывов, Владимир взял первый клин. Примерился, какой конец лучше вбить в колонну – правый или левый. Нет, оба конца слишком толстые, надо чуть подточить. Обернулся к Илюше, продолжая держать кол в руке:
   – Нож есть?
   – Зачем? – спросил Кот.
   – Сам подумай. – Владимир указал пальцем на кол. – Диаметр немного больше, чем надо.
   Нож ему дали. При этом Илюша как бы невзначай достал и положил рядом с собой пистолет.
   Завтра будет неделя, как кладоискатели работают на бандитов. Совместно много водки выпито, отношения товарищеские, а бандиты, несмотря ни на что, не расслабляются ни на минуту. Постоянно ждут измены, ночью спят вполглаза…
   Колька, помнится, хотел их лопатой в подземелье перетянуть – одного за другим. Может, конечно, и сумел бы. А скорее всего, угомонился бы навеки, получив пару-тройку пуль.
   – Готово, – сказал Владимир. – Помогите кто-нибудь!
   – Какие проблемы? – подошел Кот. Илюша за его спиной неторопливо налил себе еще водки. Отсалютовал стаканчиком в сторону колонны и выпил.
   – Я вставлю в гнездо кол. Буду направлять его. А ты бей по торцу.
   – Чем бить-то?
   – Другим колом.
   – Ну, Вова, ты и мыслитель! – Кот фыркнул. – Ну, загонишь ты два кола. А чем третий кол забивать будешь?
   – Черт! – пробормотал Владимир. – Ладно, придумаем что-нибудь… Бей!
   Кол погрузился в колонну сантиметров на десять – двенадцать. Дальнейшие попытки вогнать его глубже привели лишь к тому, что другой конец разлохматился.
   – Теперь второй кол…
   – Высоко, – сказал Кот. – У тебя, Вова, в кармане, случайно, нет лестницы?
   – Из нас троих я самый легкий. Кто-нибудь поднимет меня, я направлю кол. Другой будет бить, стоя на земле.
   Кот посветил фонариком на колонну:
   – А как третий кол засандалить? Для этого баскетболист нужен…
   – Будем думать, когда со вторым управимся. – Владимир глянул на Илюшу. – Ты нужен.
   – Щас, – ответил бандит, поднося к губам стаканчик. – Водку только допью…
   Кот присел у колонны. Владимир взгромоздился ему на плечи – как ребенок на шею папы. Голова Кота оказалась у Владимира между ног.
   – Вова, ты когда в последний раз трусняки стирал? – проворчал Кот.
   – Вчера.
   – А воняют так, как будто год назад…
   Крякнув от натуги, Кот выпрямился во весь рост. Чтобы легче было удержать равновесие, уперся ладонями в колонну. Владимир ощупал пальцем второе гнездо. Там было много пыли.
   – Твою мать! – возмутилась голова между ног. – Вова, ты мусор смахивай в другую сторону! Блин, все ж на меня сыпется!
   – Извини, – сказал Владимир. – Илюша, дай, пожалуйста, кол.
   – Я б, вонючка, его тебе лично в задницу вогнал! – прохрипел Кот с ненавистью.
   – Готово, – сказал Владимир, приставив деревяшку к дырке в колоне. – Бей!
   Наносить удары по относительно небольшой цели на высоте более двух метров оказалось очень непросто. Илюша часто промахивался, а если и попадал, то как-то неудачно – то вкривь, то вкось. Кол, пару раз уже начавший входить в гнездо, выворачивался из колонны.
   Владимиру каждый удар сушил руки. Пальцы начала сводить судорога, от усталости и перенапряжения. Наконец он не выдержал:
   – Хватит!
   – Что такое? – подал голос Илюша.
   – Дальше не идет!
   Илюша тут же опустил «биту», а Кот легко, как ребенка, снял захребетника с плеч. Не сговариваясь, вернулись к «поляне», присели на корточки. Илюша разлил водку, и на этот раз Владимир не стал упрямиться – взял свой стаканчик и выпил одним глотком. Цапнул кусок колбасы, сунул в рот.
   – Вова, – сказал Илюша, – ты хоть объясни, зачем мы так корячимся?
   – Надо вбить колья, – ответил Владимир с набитым ртом.
   – Хорошо. А потом?
   – А там видно будет.
   – А если ничего не будет? – Илюша был само терпение.
   – Такое тоже не исключено…
   – Ну ты козел! – не выдержал Кот.
   – Если есть идея, – сказал Владимир твердо, – ее надо проверить. Отрицательный результат – тоже результат.
   Бандиты переглянулись.
   – Ладно, – сказал Илюша. – А как ты намерен третий кол вбить?
   – Вы меня подсадите. Я по уже вбитым кольям залезу на колонну, к третьей дырке. Вставлю кол, буду придерживать… Ты, Илюша, вроде легче Кота. Залезешь ему на плечи и вобьешь.
   – Чем, Вова? – спросил Илюша. – Кулаком, что ли?
   – Зачем кулаком? Например, рукоятью пистолета.
   – Ну нет. Я ствол не в качестве молотка ношу!
   – Тогда камнем. Во-о-он тот кусок, – Владимир кивнул на стену, – почти отвалился, на честном слове держится…
   – Сойдет, – буркнул Илюша. И вновь наполнил стаканчики.
//-- * * * --//
   – Ну что теперь? – спросил Илюша, когда вновь оказался на полу.
   Кот – краснолицый от прилива крови – растирал свою отсиженную шею и смотрел на Владимира так, что, если б вместо глаз у него были пулеметы, в очкарике не осталось бы ничего целого…
   – Момент, – сказал Владимир.
   Цепляясь за верхние колья, он присел и скособочился. Ухватился за нижний, как за перекладину турникета, повис на вытянутых руках. Илюша кашлянул. Владимир продолжал висеть.
   – Вова, – сказал Кот, – ты руки-то разожми. До пола и метра нет…
   Владимир разжал руки. Приземлившись, не устоял на ногах и рухнул на четвереньки. Илюша дождался, пока Владимир отряхнет коленки. Затем повторил:
   – Теперь что?
   – Погоди… Я сам еще не понял.
   – Ну? – Кот пятерней смахнул с лица пот.
   «Черт, как бы объяснить? Так, чтобы поняли…»
   – Еще до знакомства с вами приснился мне очень странный сон, – произнес Владимир. – Про эту самую комнату.
   Услышав «сон», Кот как-то странно напрягся.
   – Как будто именно здесь, за стеной, находится тайник. В тайник ведет потайной ход. В том сне вход открывался, если надавить на камень…
   – Короче, – сказал Илюша.
   – Я потом все обшарил – ничего не нашел… А сегодня мне приснился еще один сон. Тоже странный. Но он навел меня на предположение: а вдруг кнопка скрыта в колонне? Три дырки в ней есть. Ясно, что не случайно. А зачем? Может, в них надо колья вбить – тогда запустится механизм, открывающий потайную дверь…
   – Сон, говоришь, увидел?! – заорал Кот. – И из-за твоей придури мы два часа мудохаемся? Да я тебя!!!
   Владимир отшатнулся.
   – Стоять, падла! – вопил Кот. – Куда?!
   Владимир метнулся к выходу из комнаты. И напоролся на Илюшу. Бандит ухмылялся, раскинув руки в стороны – дескать, не пущу… А Кот все ближе и ближе… Владимир охнул и метнулся за колонну. Теперь между ним и рассвирепевшим бандюком была каменная громада, уходящая в сводчатый потолок.
   – Попался, б…! – заорал Кот. Он совершил несколько ложных бросков, ожидая, что перепуганный Владимир выскочит из-за колонны прямо на него. Кладоискатель успевал вернуться в безопасное место. – Все зло на свете от очкариков! Сидят, в носу ковыряются с умным видом, а люди из-за них потеют!
   – Что за бред?! – крикнул Владимир. – Кот, остановись на минуту! Подумай, что говоришь!
   – Я подумаю, – пообещал бандит. – Над твоей могилкой! Когда одним очкариком станет меньше!..
   Краем глаза Владимир заметил справа какое-то движение. Так и есть – Илюше надоело смотреть шоу, теперь он неторопливо шагал в его сторону… Сейчас его зажмут с двух сторон – больше не увернешься… Куда бежать? Выход из комнаты только один, и он перекрыт.
   На мгновение Владимиру стало страшно до одури. Все, хана!.. А потом сработали условные рефлексы. Ноги с силой оттолкнулись от пола, а руки ухватились за нижний кол. Доля секунды – и хилый очкарик, никогда не имевший по физкультуре больше «трояка», подтянулся и с ловкостью Тарзана оказался стоящим на первом коле.
   – Во гад! – донеслось снизу. – Я тя щас достану!
   Кот подпрыгнул. За мгновение до того, как пальцы бандита ухватились за нижний кол, Владимир шагнул на второй кол, руками придерживаясь за третий. Первый кол вдруг с треском обломился, и Кот свалился на пыльный пол. Илюша не выдержал – захохотал во всю глотку. Эхо загрохотало под сводом.
   – С-с-сука! – прорычал Кот. И выхватил пистолет.
   – Не надо, – сказал Илюша сквозь смех. – Обвал случится – все, на хрен, погибнем!..
   Кот с сожалением убрал пистолет, вскинул голову вверх:
   – Ну и сколько ты рассчитываешь там простоять?
   Владимир уперся спиной в колонну, перебросил одну ногу через верхний, третий, кол и сел на него верхом. Для устойчивости зацепился каблуками туфель за второй.
   – Хорошо устроился, – одобрил Илюша. – Долго можешь продержаться. А когда начнешь засыпать – свалишься и шею свернешь… Слезай!
   – Так ведь убьете, – сказал Владимир.
   – Не, Вова, не убьем – это Кот погорячился. Трендюлей немного ввалим – и все.
   – А за что?
   – За то, что голову морочил. Давай слезай!
   Очень хотелось верить, что Илюша сказал правду. А с другой стороны – это ж бандиты! У них своя логика и этика. Сейчас они что угодно скажут, чтобы будущая жертва поверила и спустилась…
   «Буду сидеть здесь столько, сколько выдержу», – решил Владимир. Обреченно вздохнул, поднял глаза вверх… и обмер. Пару минут разглядывал противоположную стену, силясь понять, что это. Затем крикнул вниз:
   – Веревка с крюком есть?
   – Зачем? – громко сказал Кот. – Сам повеситься хочешь?
   Владимир снова глянул на стену.
   – Тут что-то есть!
   – Слезай, Вова, – позвал Кот. – Я сегодня добрый! Я тебя до самой смерти не убью!
   – Я слезу, если вы пообещаете, что сперва проверите… Кажется, я нашел то, ради чего мы два часа трудились!
   – Вова, ты нам голову не морочь! Слезай по-хорошему!
   Нет, Кота убедить ему не удастся, а спуститься с колонны – возможно, окажется очень вредно для здоровья…
   – Илюша, нужна веревка с крюком. Если бросить ее с земли, то она зацепится за во-о-он тот выступ.
   – Ну, допустим, – сказал Илюша. – А дальше что?
   – Там ниша. Если это не начало прохода, то делайте со мной что хотите!
   Илюша сунул сигарету в рот. Прикурил, затянулся пару раз.
   – Хорошо, – сказал наконец. – Я принесу веревку с крюком. Но если там ничего нет… Вова, я тебя за язык не тянул!
//-- * * * --//
   Строители не полагались на машинерию, они спрятали вход под самым потолком. Стоя на полу, его не сумел бы увидеть ни один, даже самый высокий человек. Зато любой мог заметить, сев на третий кол, вбитый в колонну…
   На высоте около трех с половиной метров в стене была ниша, узкая и длинная. От наблюдателя, стоящего на полу, ее прикрывал выступ, сложенный из камней. Эдакий бордюр. Между бордюром и стеной – полуметровый зазор…
   Кот забросил крюк с пятого или шестого раза. Потянул за веревку, проверяя, прочно ли зацепился крюк за выступ из камней. И выдержит ли каменная кладка вес тела…
   – Давай, – сказал Илюша.
   – Вот вывернется камень – костей не соберу!.. – буркнул Кот. Поплевал на ладони, растер. Ухватился за веревку и полез вверх, упираясь в стену ногами.
   Один метр над полом… Два метра… Три…
   Наконец, Кот достиг каменного выступа рядом с зацепившимся крюком. Подтянулся. Секунду помедлил, осматриваясь, а потом перевалился через бордюрчик. Послышался мат, прерываемый чиханием.
   – Как ты там? – крикнул Владимир.
   – Нормально, – донеслось из стены. – Только грязновато. – Через пару минут Кот высунулся. – Залезайте сюда. Тут проход.
   – Сперва подними вещи, – сказал Илюша. – Вова, ты полностью амнистирован, слезай! – И неторопливо стал привязывать к концу свисающей веревки сумку с едой, водой и запасными батарейками.
//-- * * * --//
   Лаз, узкий и квадратный, вел куда-то в глубь стены. Владимир полз вслед за Илюшей. Сзади доносилось кряхтенье Кота. Ему, замыкающему, пришлось хуже всех – он волочил за собой здоровенную сумку. Ежесекундно кто-нибудь чихал, ведь пыль лезла в нос.
   Сколько они уже проползли? Метров сорок, не меньше. А может, и пятьдесят…
   Вдруг Илюша остановился. Продолжая двигаться вперед, Владимир напоролся лицом на его подметки и чуть сдал назад.
   – Вова, ты чего? – послышался сердитый голос Кота. – Илюша, стукни-ка этого придурка пяткой в лобешник!
   – Все, блин, пришли, – отозвался Илюша. – Тупик.
   Владимир обмер. Здесь узко – не развернуться. Обратно, значит, выбраться будет во много раз труднее – придется как бы пятиться, лежа на животе…
   – Тупик? – переспросил Кот.
   – Вот же демоны хитрожопые! – сказал Илюша. И чихнул.
   – Так что там? – спросил Владимир.
   – Ход не закончился. Передо мной выступ. Ну, типа того, что мы видели в начале хода. Щас гляну, что за ним…
   Ноги и туловище Илюши заерзали в пыли, удаляясь. Затем послышалось натужное кряхтенье, и положение ног изменилось. Теперь две штанины и темно-коричневые штиблеты были перпендикулярны полу. Похоже, бандит встал на ноги, чтобы посмотреть за выступ.
   – Еще одна комната с колонной, – сказал Илюша. – До пола метра четыре, не меньше.
   – Веревку мы оставили висеть у начала хода… – подал голос Владимир. – Кот, ты можешь за ней вернуться?
   В ответ Кот громко выматерился.
   – Не надо, – сказал Илюша. – Мы и без веревки отлично спустимся… Здесь лестница.
   – Каменная или деревянная? – спросил Владимир.
   – Какая, на хрен, разница? – осведомился Кот.
   – Если деревянная, то за века она сгнила. Первый, кто на нее ступит, провалится вниз…
   – Не провалится, – сказал Илюша. – Лестница прочная. Это алюминиевая стремянка…
   – Алюминиевая?! – удивился Владимир. – А люди поблизости есть?
   – Нет.
   – Мы ж с Колькой вам говорили, что в подземелье еще кто-то бывает!..
   – Вова, не парь мозги, – сказал Кот. – Монаха я тоже видел.
   – А я не про монаха говорю!
//-- * * * --//
   Кот спустился по лесенке налегке, подсвечивая ступеньки фонариком. Оказавшись на мощеном полу, метнулся к выходу из комнаты. С пистолетом наготове заглянул в подземный ход. Ничего интересного он явно не увидел. Выключив фонарь, минуты две прислушивался, затем неторопливо скользнул в сторону. Окликнул товарищей, все еще находившихся на карнизе, в четырех метрах над полом:
   – Никого!
   – Теперь ты, – сказал Илюша.
   Первым делом Владимир подошел к колонне. Посветил фонариком и удовлетворенно хмыкнул: в ней тоже были три гнезда. И пыль на полу испещрена многочисленными следами.
   За спиной хрустела и полязгивала стремянка – это спускался Илюша, держа в руке сумку.
   – Мы нашли их! – сказал Владимир.
   Хруст и лязг сменились звуком шагов. Шаги приближались.
   – Есть соображения, кто они? – спросил Илюша.
   – Следы на полу остались – значит, они явно не привидения… – Владимир улыбнулся. – Они тоже кладоискатели.
   – Вова, я не об этом… Кто они?
   – Да кто угодно! В этих краях клады копают все кому не лень. Только эти нашли вход в подземелье раньше нас… И успели далеко продвинуться.
   – Ты кому-нибудь рассказывал о подземелье?
   Перед глазами Владимира промелькнули лица селянина – местного Клинт Иствуда, потомка трех поколений бугровщиков, и Жени из Ставрополя: «Говорят, вы точное место знаете…»
   – О подземелье я сказал только Кольке и вам. Но о том, что подземелье вообще существует, знают многие. Оно – часть местного мифотворчества…
   Илюша пристально глянул на Владимира – как будто хотел что-то сказать. А потом сунул ему сумку и направился к Коту.
   – Что думаешь? – спросил негромко.
   Так же негромко Кот ответил:
   – По следам нетрудно вычислить, где они чаще бывали. Можно даже найти второй лаз, через который они сюда шастают. А еще лучше – взять этих уродов за чипы. Пусть колются, что знают и на кого работают!..
   – Вова! – негромко окликнул Илюша.
   Владимир подошел.
   – Фонарь выключи… Выключи, я сказал!
   Темнота обступила кладоискателей со всех сторон. И в этой темноте прозвучал спокойный, четкий голос:
   – Без крайней необходимости не включай! Идти будем почти без света. Услышишь что или увидишь – маякни и прижмись к стене, стой молча. Мы должны засечь других кладоискателей первыми, если они встретятся с нами… Понял?
   – А что ж тут понимать?
   Вспыхнул фонарик Илюши. И тут же свет померк, стал красноватым – это бандит зажал рефлектор рукой…
   – Ну, двинули. С Богом!
//-- * * * --//
   Они долго шли в полутьме, и с каждой минутой тяжеленная сумка все сильнее оттягивала Владимиру руку.
   Наконец, бандиты тоже выдохлись.
   – Привал, – негромко сказал Илюша.
   Кот тут же опустился на корточки у стены, упершись спиной в шершавую поверхность, – принял странную зэковскую позу, как будто он намерен справить большую нужду прямо сквозь штаны.
   Владимир сидел по-турецки скрестив ноги. От пола тянуло холодом. Эдак и простату можно застудить…
   Илюша выключил фонарь и, судя по длинному шуршащему звуку, тоже сел у стены на корточки.
   Не сговариваясь, все трое достали сигареты.
   Чиркнув спичкой, Владимир на секунду поднял голову, и сигарета выпала изо рта.
   – Вот черт!
   – Что? Что такое? – довольно нервно спросил Илюша.
   – Кажется, я что-то видел. Минуточку…
   Владимир выхватил из кармана фонарь. Луч света ударил в противоположную стену. Так и есть – белая стрелка, нарисованная струей краски из аэрозольного баллончика. Потемневшая от времени, облупившаяся, уже не белая, а грязно-серая…
   – Я здесь был. – Голос Владимира дрогнул. – Двадцать лет назад. Это я нарисовал!
   Бандиты вскочили на ноги. Метнулись к рисунку.
   – Ох и досталось мне тогда от отца за то, что я взял его краску – в годы советской власти это был страшный дефицит!
   – Ты метил стену, когда шел вперед или когда возвращался? – спросил Илюша.
   – Когда шел вперед… Теперь мы точно найдем железную дверь! Она где-то рядом – в часе или двух ходьбы!
   – На какой стене хода ты оставлял метки – на правой или на левой?
   – Когда как.
   – Ну и козел! – буркнул Кот. – Надо было придерживаться одной стороны!
   – Мне тогда было лет двенадцать. Вряд ли ты в моем возрасте был умнее…
   – Ша, пацаны, – сказал Илюша. – Отдыхаем еще пять минут и идем дальше…
//-- * * * --//
   Колька довольно заржал. Сгреб карты с поверхности ящика, служившего столом.
   – Теперь ты должен мне ровно пять штук, – произнес, тасуя карты. – Где тебя играть учили? В детском садике?
   – Ты шулер! – донеслось из-под бинтов.
   Колька от неожиданности карты чуть не выронил.
   – О, наша мумия наконец-то заговорила! И первые слова были вовсе не «папа» или «мама»…
   – Ты играешь нечестно, – произнес Борман с тупым упрямством. – Поймаю – накажу!
   – Я играю нечестно?! – Колька вытаращил хрустально-честные глаза. – На себя посмотри, жертва несчастного случая! Я тебя не бил подсвечником только потому, что у нас его нет!
   – Не парь мозги. Сдавай!
   Колька сдал и, даже не глянув в свои карты, лежащие рубашкой вверх на столешнице, схватил бутылку. Щедро плеснул в стаканчики себе и Борману. Борман, развернув свои карты веером, секунду помедлил, оценивая сдачу, а потом высвободил одну руку, цапнул стаканчик и осторожно влил его содержимое в щель между бинтами.
   – Ну-ка, ну-ка, – проворковал Колька, беря карты в руку. – Что у нас тут?
   Конечно, это был чисто риторический вопрос. Пару дней назад он закончил нанесение крапа и с тех пор проигрывал только для того, чтобы противник ничего не заподозрил.
   Колька мельком показал туз – право ходить первым. И на столешницу шлепнулась семерка червей. Борман побил ее девяткой. Колька одобрительно замычал – только эта карта в веере Бормана не прочитывалась, – взял стаканчик и опрокинул в рот. Глухо крякнул, утерся. И тут обнаружил, что Борман как-то странно застыл, чуть повернув голову в сторону сада.
   – Ты чего? Ходи, твоя очередь!
   Мумия нетерпеливо дернула рукой – погоди, мол…
   Колька обратился в слух. И тоже услышал – хруст мелкого гравия. Под ногами двух или трех человек.
   Возвращаются кладоискатели? Слишком рано. Может, это Андрей Сергеевич с женой? Вряд ли, слишком поздно. А может, это те, кто… живет под землей?
   От этой мысли Кольке стало не по себе. Схватил стоящую у двери лопату – старую, ржавую, с потемневшим от времени черенком – и осторожно выглянул из сарая. За спиной сухо щелкнул предохранитель.
   Томительно долгая минута ожидания – и меж деревьев показались темные тени.
   – Расслабься, жертва несчастного случая, – сказал Колька не оборачиваясь. – Свои!.. – Опираясь на лопату, вышел из сарая. – Чего так рано? – негромко окликнул он приближающихся кладоискателей.
   – А!.. – махнул рукой Кот. И, больше ничего не сказав, скрылся в сарае.
   – Водка осталась? – спросил Илюша.
   – А как же! Наш источник никогда не пересыхает!
   Илюша вошел в сарай. «Чего смотришь? – послышалось. – Наливай!»
   – Так что случилось-то? – спросил Колька.
   Владимир с видимым облегчением бросил сумку у стены.
   – Ничего особенного. – Достал из кармана мятую пачку сигарет. – Сперва дуновение было. Потом Коту показалось, будто он видит в конце тоннеля кого-то, одетого в белое. – Замолчал, прикуривая.
   – Ну и?.. – сказал Колька.
   – Ты же Кота знаешь! Выхватил пистолет, заорал, что сейчас он эту тварь в белом раком поставит, бросился догонять… А метров через пять, оказывается, трещина в полу. Глубокая и широкая, как канава… В общем, Кот в нее упал. Сильно ушибся, нос разбил… И мы решили, что на сегодня хватит.
   – Ловушка?
   – Нет, – сказал Владимир. – Трещина естественного происхождения, я ее осмотрел.
   – Первая трещина, – глубокомысленно произнес Колька.
   – Да, раньше они нам не встречались… А самое главное – мы проход нашли. Из комнаты с колонной в другую часть подземелья.
   – Здорово! Что там?
   – Судя по следам в пыли, там часто бывают люди. Тоже, наверное, клад ищут.
   – Хрено-о-о-во-о!..
   – Хорошего, конечно, мало… Кстати, Пурген приезжал?
   – Злой как черт – Илюша ему планы на утро обломал. А когда узнал, что его из города выдернули, а сами под землю спустились – твою догадку проверять, – вообще озверел.
   – Сильно матерился?
   – Наоборот – стал абсолютно спокоен. Сказал, чтобы ему на трубку позвонили, когда на поверхность вернутся. Потом сел в машину и уехал. Хотя я просто чувствовал, что у него внутри все бурлит! Того и гляди взорвется!..
   Владимир вдруг поднял руки вверх. И лицо при этом стало растерянное, детское какое-то.
   – Ты чего, Вован? – удивился Колька.
   Он оглянулся и тоже послушно вскинул руки, не успев даже понять, зачем он это делает…
   Метрах в пяти от них стояли три монаха в черных балахонах. У одного монаха – самого высокого – в руке был пистолет. Двое других целились из автоматов Калашникова десантного образца.
   Как они сумели подойти? Ведь не слышно было ни звука…
   – Какого черта?.. – начал Колька. И не договорил: ему выразительно погрозили пистолетом.
   Потом один монах-автоматчик повел стволом в сторону сарая. Явно хотел, чтобы кладоискатели вошли туда. На пороге Владимир чуть замешкался, и его буквально втолкнули в сарай.
   Бандиты собирались ужинать. Кот открывал консервы, Борман резал хлеб, Илюша в одной руке держал бутылку водки, в другой – пирамидку одноразовых стаканчиков…
   Все застыли в неловких позах, глядя на вошедших.
   – Спокойно, хлопцы, – веско произнес высокий монах с пистолетом. – Мы хотим только поговорить.
   – Ну, говори, – сказал Илюша. – Чего тебе?
   – Все, что в руках, бросить на землю! Руки за голову! И без глупостей: мне вас грохнуть – раз плюнуть!
   Бандиты подчинись.
   – Где старший? – спросил монах.
   – Ну, я старший, – сказал Илюша.
   – Нет, я говорю о Красине.
   Бандиты переглянулись, и Владимир заметил, что они сейчас удивились больше, чем когда увидели вооруженных людей на пороге сарая.
   – Откуда ты Пургена знаешь? – спросил Кот.
   – Где он?
   – В Ростове.
   – У меня к нему есть разговор, – сказал высокий монах. – Позвони ему – пусть приедет. Но не говори, что мы его ждем.
   – Вы менты? – спросил Илюша.
   – Нет. Военная разведка.
   Илюша чуть подумал. И медленно, стараясь не делать резких движений, достал двумя пальцами из кармана мобильник.
   Тут высокий монах откинул на плечи капюшон. Владимир с трудом удержался от возгласа удивления: это был отец Владимир, батюшка местной церкви.
//-- * * * --//
   Едва Пурген открыл дверцу и начал вылезать на грунтовку у забора, из темноты беззвучно вынырнули два здоровенных мужика в черных балахонах. Наставили автоматы.
   – Ну вы даете!.. – только и произнес Пурген, когда его одним движением выволокли из машины и поставили в позу «руки на капот, ноги на ширине плеч». – Вы кто? Менты?
   Ответа не последовало. Пока один черный монах держал клиента на мушке, второй – быстро, умело – обыскал. Пистолет, обнаруженный в заплечной кобуре, отобрали.
   – На ствол есть разрешение, – сказал бандит с расстановкой. – Могу предъявить. – Его молча подтолкнули в сторону калитки – иди, мол, туда. – Ребята, вы что, немые?
   Вместо ответа, оба чуть повели стволами в сторону калитки – иди и не разговаривай. Две безмолвные фигуры в черном, с автоматами.
   Пурген вошел в сад. Темно – хоть глаз выколи. Слабый свет пробивался лишь сквозь стены ветхого сарайчика.
   Неторопливо зашагал к сарайчику. Автоматчики не запротестовали – значит, все правильно…
   Оба кладоискателя, а также Пургеновские пацаны сидели в компании какого-то рослого бородатого мужика в черном балахоне. Капюшон откинут на спину, на лбу бородача сверкали крупные капли пота.
   – Так, – сказал Пурген. – Ну и что здесь творится?
   – Красин Илья Григорьевич? – осведомился бородач.
   – А сам-то ты кто? – в тон ему произнес Пурген.
   – Никонов Владимир Петрович.
   – Сектант, что ли?
   – Военная разведка.
   – А чего вырядился как клоун?
   – Для маскировки. Чтоб не отличаться от тех, кто живет там, под землей…
   – Загадками говоришь. Короче, что надо?
   – Надо пару вопросов обсудить.
   – О чем речь?
   – Мы знаем, что вы ищете в подземелье. Раньше это нас забавляло, но теперь вы нашли проход в сектор «Б»…
   – Мы нашли проход? – удивился Пурген. И оглянулся на Илюшу.
   – Есть такое дело, – кивнул тот. – Сегодня днем. Из комнаты с колонной в ту часть подземелья, где мы еще не были.
   – А я почему не в теме?
   – Едва мы на поверхность вышли, эти, – Илюша кивнул на автоматчиков, – подвалили.
   – Допустим, – сказал Пурген, обращаясь к бородачу. – Ну, нашли. Дальше что?
   – В подземелье и без того тесно, а теперь еще и твои ребята будут под ногами путаться. А отпустить не имею права: вы знаете о подземелье… Между тем нашей операции придается такое значение, что я имею полномочия почти на любую силовую акцию – вплоть до ликвидации нежелательных лиц.
   – Ну так в чем проблема? – сказал Пурген. – Стрелять разучился?
   – Я как раз хотел просить командование о подкреплении. А тут вы появились – ребята крепкие, выносливые, любите острые впечатления… Со спецификой работы в подземелье знакомы – значит, тратить время на обучение не придется. И об особенностях работы именно в этом подземелье имеете представление…
   – Предлагаешь нам работать вместе?
   – Ты все правильно понял, – кивнул бородач.
   Пурген на секунду задумался.
   – Что мы с этого будем иметь?
   – Все, что найдете.
   – Все?
   – Слово офицера! Я даже в рапорте отражать находки не буду. Делайте с казацким кладом, если мы его найдем, что хотите! Он ваш!
   Сказанное явно озадачило Пургена.
   – А вы что ищете?
   – Крест.
   – Какой… крест?!
   – Вытесанный из камня. Очень древний. Возраст – не менее полутора тысяч лет. Судя по описаниям, около двух метров в длину. Вес – примерно восемьдесят – девяносто килограммов.
   – А на фига он вам?
   – Про психотропное оружие слышал?
   – Я иногда читаю желтую прессу.
   – Предполагается, что Крест – это артефакт, психотропное оружие древних. Изготовленный не то на основе утерянных знаний и технологий, не то работающий по совсем иному принципу, чем современные изобретения в этой области… Он нам очень нужен.
   – Хотите научиться делать такие же?
   – Возможно. Но это уже не мое дело. Мое задание – найти и доставить.
   – Вам нужен только Крест? – спросил Пурген. – А все остальное – даже если это будет хрен знает сколько золота – отдашь нам и своему руководству не доложишь?
   Бородач кивнул.
   – Давно под землей шарите? – спросил вдруг Илюша.
   – Одиннадцатый месяц.
   Владимир с Колькой переглянулись, Борман с неясными междометиями поскреб забинтованную голову, а Кот, икнув, пробормотал:
   – Блин, ну мы попали…
   Отец Владимир тем временем достал из-под рясы захватанный лист кальки, свернутый вчетверо. Разложил на ящике и принялся тыкать пальцем:
   – Вот этот участок мы не исследовали… И этот… Здесь надо «антресоль» проверить… А тут за стеной явная пустота… Работы еще месяца на три, не меньше.
   – А завалы вы исследовали? – спросил Владимир.
   – Ты откуда о завалах знаешь? – Отец Владимир вскинул на него глаза.
   – Мы их много видели в… своем секторе. Надо полагать, и в вашем их немало.
   – А, ты про эти завалы… – с видимым облегчением произнес бородач. Снова уткнулся в карту: – Ну, это не важно.
   Вот черт, подумал Владимир. Что он имел в виду? Кажется, у батюшки-контрразведчика в рукаве не пара тузов, а вся колода…
   Заглянул в карту поверх плеча батюшки. Хорошая карта. Ее чертил, вносил исправления и испещрял поясняющими знаками, оставленными разноцветными карандашами, человек явно съевший на картографии собаку.
   Некоторые знаки были понятны: «открытая вода», «крутой подъем», «канава»… Другие – совершенно незнакомые. Может, для их понимания следовало закончить Академию Генштаба, а не архитектурный институт?
   В глаза вдруг бросился маленький значок – череп с перекрещенными костями, нарисованный перед пунктирной линией, словно закрывающей подземный коридор.
   – Простите, а это что? – спросил Владимир негромко.
   – Где? – Батюшка склонился над картой. – А, тут мы скелет нашли. Судя по фрагментам одежды, очень древний…
//-- * * * --//
   «Это здесь, – подумал Владимир. – Я нашел то самое место. Железная дверь – рядом, за завалом».
   Ему хотелось петь и плясать. Немедленно рассказать всем присутствующим, что он знает, где клад…
   С трудом удержался от порыва. Потупив глаза, чтобы никто не увидел, как они блестят, пробормотал:
   – Неужели он там до сих пор лежит?
   – Конечно нет! – воскликнул отец Владимир. – Что мы, не православные люди?! Сразу же похоронили и предали земле!.. – Размашисто перекрестился и всем телом резко повернулся к Пургену: – Ну что, Илья Григорьевич? Будем искать вместе? Вам – золото, мне – Крест…
   Владимир всегда считал себя плохим физиономистом. Сейчас же, глядя на задумавшегося Пургена, он нисколько не сомневался в ответе.
   Произнести «да!» бандит не успел: в кармане зазвонил телефон.
   – Спокойно, – произнес Пурген, медленно запуская руку в карман. – Я отвечу на вызов… Да?
   В наступившей тишине было четко слышно, как из зарешеченного динамика прозвучал голос – хриплый, простуженный:
   – Передай трубку полковнику.
   Бандит хмыкнул, протянул телефон отцу Владимиру:
   – Это тебя…
   Отец Владимир вскинул брови. С недоумением глянул на высветившийся номер, поднес трубку к уху:
   – Слушаю.
   – Петрович, у меня для тебя сообщение. Постарайся отнестись к нему со всей серьезностью.
   – Кто это?
   Голос коротко хохотнул:
   – Всего четыре года прошло, а ты уже старых друзей не узнаешь?
   Даже в полутьме было видно, как лицо батюшки мгновенно побелело.
   – Юра… это ты, что ли?
   – Правильно.
   – Но этого не может быть, – пробормотал отец Владимир. – Ты у меня на руках умер. Я гроб с… с телом родственникам доставлял, на похоронах был… Ты мертв!!!
   И тогда из трубки прозвучало:
   – Да, я – мертв.
   От этих простых слов у Владимира мороз побежал по коже, ноги сделались ватными. Краем глаза он видел, как у Пургена – этого двухметрового бритоголового жлоба – начала отвисать челюсть.
   – Но как, – вскричал батюшка, – как это может быть?!
   – Сейчас это не важно. А важно вот что. Первое: вы слишком далеко зашли в своих поисках, уходите немедленно, никому ничего не рассказывайте и никогда не возвращайтесь сюда. Второе: Крест трогать нельзя, его предназначение – быть здесь. Третье: все, что есть в подземелье, принадлежит не вам, следовательно, вы не имеете права ничего унести с собой… Все ясно?
   – Но у меня приказ, Юра! Если это ты, конечно…
   – Жаль, что сейчас ты разговариваешь как военный, а не как христианин. Тебя придется остановить. Прощай!
   Соединение прервалось.
   – Алло, алло, Юра! – закричал батюшка в трубку. – Алло!
   Лихорадочно ткнул кнопку обратного вызова, и в сарае зазвучал равнодушный женский голос:
   – Вызываемого номера не существует…
   Батюшка рукавом вытер лоб, снова ткнул кнопку.
   – Вызываемого номера…
   – Да что ж это такое?! – вскричал батюшка.
   Ноги уже совсем не держали Владимира. Перед глазами плыло. И в нос бил какой-то сладковато-пряный запах.
   Последнее, что он увидел, был ветхий старичок в черной рясе. Старичок вошел в сарай, неся в каждой руке по толстой горящей свече. Фитили громко потрескивали, источая странный запах.
   И все, кто к тому времени еще мог стоять или сидеть, рухнули на пол, как подкошенные…

День двадцать первый
(полдень)

   Он проснулся оттого, что кто-то схватил за плечо и с силой тряхнул.
   – Вова!.. Вова!..
   Владимир открыл глаза. Он лежал навзничь в палисаднике, слева от дорожки, ведущей к дому. Над ним нависала, закрывая половину неба, сестра.
   – Господи, слава богу! – вскричала Ленка и присела на корточки. – Я тебя два дня ищу! Где ты был?
   Из лежачего положения Владимир переместился в сидячее. Хлопнул по карманам, произнес сипло:
   – Сигареты есть?
   – Дома остались! – отмахнулась сестра. – Где тебя черти носили?!
   – Нет, а что случилось? – проворчал Владимир. – Что за суета? – Поднялся и направился к дому, чуть пошатываясь. – Никак объявили эвакуацию россиян на Марс?
   – Ну, почти. – Ленка бросилась следом. – Два дня назад позвонили из администрации Краснодарского края. Поскольку тебя не было, я с человеком разговаривала и записала телефонограмму.
   – Что за телефонограмма?
   – В прихожей лежит, на самом видном месте… Тебе работу предлагают, хорошую работу!..
   Кроме листа бумаги, исписанного крупным почерком, на тумбочке лежали два билета на поезд, Ленкин паспорт, файл с какими-то документами, пачка сигарет и зажигалка.
   Владимир первым делом сунул сигарету в рот, прикурил и бросил взгляд на билеты.
   – Ты едешь в Москву?
   – Ой, – спохватилась Ленка. – Я ж тебе не рассказала! Это еще одна обалденная новость!..
   Вчера, оказывается, пришло заказное письмо из Ростова. В конверте были два фирменных бланка благотворительного фонда «Забота». На одном написано, что фонд готов оплатить операцию и послеоперационное лечение 11-летнего Сергея Николаевича Шаповалова, для чего он и его мать, Елена Юрьевна Шаповалова, должны выехать по месту нахождения лечебного заведения и предъявить гарантийное письмо об оплате главврачу. Второй бланк представлял собой гарантийное письмо фонда…
   – Погоди, – сказал Владимир. – А разве Сережка болен настолько серьезно, что нужна операция?
   И отшатнулся, увидев взгляд Ленки. Совершенно обалдевшей от его слов.
   – Ты что, Вова?! Я ж тебе рассказывала…
   Владимир готов был голову дать на отсечение, что никогда сестра ему об этом не рассказывала. Правда, она говорила как-то, будто племянник какой-то бледный, вялый, аппетита нет…
   – А, – пробормотал он, – ты в этом смысле…
   – Ты не рад?
   – Я-то рад, очень рад… Слушай, а это не аферисты?
   – Нет, я звонила и в фонд, и в Москву. В фонде подтвердили, что они готовы абсолютно безвозмездно оплатить лечение, это не ссуда и не кредит… А главврач сказал, что он отлично знает этот фонд, неоднократно имел с ним дело, он в курсе нашей ситуации, ему уже факс сбросили… И спросил, когда мы приедем.
   – С ума сойти, – пробормотал Владимир и тяжело сглотнул. – А откуда они узнали о Сережкиной болезни? Ты что, к ним обращалась?
   – К кому я только не обращалась! Я за эти три недели все ноги сбила! Бегала по Ростову как ошпаренная!
   – Ты молодец, Ленка! – сказал Владимир и поцеловал сестру в щеку. – Все будет хорошо, я уверен.
   «Ничего не понимаю, – подумал он. – Племянник тяжело болен, сестра три недели унижалась, чтобы спасти сына… А я – как будто только сегодня родился. Ничего не помню. Даже то, как я оказался в палисаднике…»
   Чтобы скрыть неловкость, Владимир уткнулся в телефонограмму. Да, отличное предложение. Но как они о нем узнали?
   – Странно, – пробормотал он. – Я за пределы Ростова резюме не посылал…
   – Ничего странного, – сказала Ленка. – Тот человек раньше в Ростове жил. Когда ты резюме посылал, один экземпляр попал в архитектурную фирму, где он работал. Ему все понравилось – и резюме, и твое портфолио, но вакансий в фирме не было. Теперь он в Краснодар перебрался. Когда срочно потребовался новый сотрудник, он вспомнил о тебе.
   – В резюме я указал только ростовский адрес… Интересно, как он меня здесь нашел?
   – Вот это ты у него после собеседования и спроси! – сказала Ленка. – Так ты поедешь?
   – Да, конечно… А он не представился?
   – Я записала.
   Владимир снова уткнулся в лист бумаги. Фамилия совершенно незнакомая. Кто бы это мог быть? А потом он обратил внимание на дату в конце телефонограммы.
   – Это что? Мне надо быть двадцать четвертого?
   – Нет, он как раз двадцать четвертого позвонил.
   – Двадцать четвертое июля? – медленно переспросил Владимир. – А сегодня какое число?
   – Вова, эти пьянки с Колькой пора заканчивать!
   – Какое сегодня число?! – прохрипел Владимир.
   – Ну, двадцать шестое с утра было… Вова, бери себя в руки, пока голову еще не всю пропил!
   Ленка еще что-то говорила, но брат ее уже не слушал. Невпопад пробормотал: «Да… Конечно… Обязательно…» – и вышел на улицу.
   «Сегодня не может быть двадцать шестое, – стучало в висках. – Потому что вчера было пятое июля. Сегодня шестое. В крайнем случае седьмое. Но это вряд ли: мы с Колькой обычно до часа-двух ночи сидим. Никогда сутками не пили. А тем паче – три недели… Что со мной случилось?!»
   Был только один человек, который мог знать ответ на этот вопрос. Владимир стиснул зубы, вышел на пыльную улицу и зашагал к дому Кольки. Мимо бабы Тани, сидящей на скамейке. Мимо валяющегося у обочины деревянного столба с оборванными проводами. Мимо незнакомого парня в джинсах и майке с надписью русскими буквами «Нью-Йорк». Мимо толстого участкового с банкой пива в руке…
   – Герасимов, стоять! – вдруг рявкнул участковый. – Ты арестован по обвинению в поджоге Рейхстага! Все, что ты скажешь, обязательно будет переврано, искажено и использовано против тебя в суде!
   У Владимира выпала из рта недокуренная сигарета. «Господи, что происходит?! Может, я сплю?»
   Участковый приближался к нему, на ходу прихлебывая из банки. Тут Владимир узнал участкового, и ему стало еще страшнее.
   – Коля… Это ты, что ли?!
   – А то, Вован! – Приятель довольно заржал. В последний раз приложился к банке, а потом смял ее в кулаке и бросил на обочину. – Что, испугался?
   – Ты где форму стащил?
   – Мне ее выдали.
   – Кто?!
   – В ментовке. Я теперь, слышь, шериф этого поселка! Правда, у нас это называется не так красиво – «участковый»…
   – Господи, Коля!.. Какой из тебя участковый? У тебя ж судимостей – вагон и маленькая тележка!
   – Я так и сказал капитану из райотдела, который меня сосватал. А он: «Это было давно, – говорит, – судимости по нетяжким статьям и давно погашены… Нам такие люди, как ты, – говорит, – нужны. Ты, – говорит, – бывший преступник, и мышление у тебя преступное…» – Колька снова довольно заржал. – «Так что ты, – говорит, – лучше других понимаешь преступников. Вот из таких самые лучшие милиционеры и получаются!..»
   – С ума сойти! – сказал Владимир. – Ну и как?
   – Знаешь, а мне нравится! Все уважают, все боятся… Вот только что я в магазин зашел – купить пива и сигарет. Так ты не поверишь, Вован: продавщица деньги отказалась взять! Типа: мы милицию ценим, уважаем и хотим дружить… И еще – теперь я в курсе всех новостей. Знаешь, какая сегодня самая крутая новость?
   – Понятия не имею.
   – Сегодня рано утром на границе района мочилово большое случилось, – понизив голос, сообщил Колька. – Якобы менты вышли на след криминальной группировки какого-то Пургена… никогда раньше о таком не слышал. При задержании бандиты оказали вооруженное сопротивление… Ну, в общем, наши победили.
   – «Наши» – это кто? – осведомился Владимир.
   – Менты, разумеется. Всех завалили. Только один бандюк пока жив, он в больнице. Кликуха не то Борман, не то Боцман…
   Владимир перевел взгляд с сияющей морды приятеля на кобуру у пояса.
   – Тебе оружие тоже выдали?
   – Ствола еще нет, – с сожалением признался Колька. – Для получения надо пройти целую кучу бюрократических формальностей… Кстати, тебе Сопуцкий привет передавал!
   – А это еще кто?
   – Капитан из райотдела.
   – Сопуцкий? Не помню что-то…
   – А он тебя хорошо знает. Много рассказывал о тебе. В гости зовет.
   – Куда?!
   – Ну не в милицию же! Домой, в гости. Так и сказал: «Я вообще-то к Вовке шел, но его нет, говорят, уехал на заработки. Увидишь, скажи, что я всегда рад его видеть…»
   – Коля, – вдруг сказал Владимир, – какое сегодня число?
   Этот простой вопрос Кольку очень смутил. На секунду он утратил природную жизнерадостность и крикливость. Посмотрел куда-то вдоль дороги.
   – А что? – спросил тоном ниже.
   – Коля, какое сегодня число? – повторил Владимир.
   – Ну… Говорят, что двадцать шестое.
   – А вчера какое было?
   – А ты как думаешь? – проворчал Колька и искоса заглянул приятелю в глаза.
   – А я думаю, что вчера было пятое июля.
   – Значит, не один я такой! – обрадовался Колька. – Что происходит, Вован, а? Я точно помню, что вчера было пятое, а сегодня, когда писал заявление на работу в ментовку, вдруг выяснилось, что уже двадцать шестое! Я сперва думал, что капитан меня подкалывает. Потом посмотрел свежие газеты в киоске – точно, двадцать шестое!
   А раз так – где нас с тобой носило три недели? И самое главное: почему мы об этом ничего не помним?
   – Я совершенно ничего не помню, – подтвердил Владимир. – Как будто этих трех недель вообще не было… Ты с какого момента помнишь?
   – Когда проснулся от стука в дверь – это капитан пришел.
   – А меня сестренка разбудила, – сказал Владимир. – Слушай, Николай… А может, мы так забухали, что нам память отшибло?
   Колька снял с головы фуражку, поскреб затылок.
   – Нет, – произнес решительно, водворяя фуражку на место. – Это невозможно. Ни у тебя, ни у меня нет денег, чтобы бухать три недели. Кроме того, сегодня нам было бы очень плохо. А я – как огурчик.
   – Аналогично, – сказал Владимир. – Давно я не чувствовал себя так хорошо, легко… Странно.
   – Не то слово! Кстати, приходи сегодня вечером. Посидим, поговорим, обмоем начало моей службы во благо страны. Я тут собираюсь накрыть с поличным бабу Веру – самого крупного производителя самогона в нашем районе. Так что самогона будет – хоть на землю лей!
   – Вряд ли, – сказал Владимир. – Я завтра в Краснодар поеду – там, говорят, вакансия есть.
   – Отлично, Вован! Вот и выпьем, чтобы эта вакансия именно тебе досталась!
   – Ладно, – пообещал Владимир. – Немного можно. Если память снова не отшибет – приду…
   – Типун тебе на язык! – возмутился Колька.
   И трижды сплюнул в придорожную пыль.

Александр Александрович Масалов Проклятое золото

От автора

День первый (с трех утра до полуночи)

День второй (с одиннадцати утра до одиннадцати вечера)

День третий (с десяти утра до трех часов дня)

День седьмой (с часа ночи до девяти часов вечера)

День восьмой (с часа дня до полуночи)

День девятый (с часа ночи до десяти часов вечера)

День одиннадцатый (с половины восьмого вечера до полуночи)

День двенадцатый (с полудня до одиннадцати часов вечера)

День четырнадцатый (около четырех часов утра)

День семнадцатый (с десяти часов утра до полуночи)

День двадцать первый (полдень)