Владимир ФИРСОВ
УЖЕ ТРИДЦАТЬ МИНУТ НА ЛУНЕ…

1

   Солнце только что заглядывавшее в иллюминатор, вдруг сдвинулось и уплыло в сторону, а на его месте засверкали ослепительные точки звезд, напоминавшие головки серебряных булавок в черном бархате. Где-то под спиной приглушенно взревел двигатель. Андрей почувствовал, как его тело, уже привыкшее к невесомости, стало все сильнее прижиматься к креслу.
   Он невольно сжался. Все-таки это была первая в его жизни посадка. Он вспомнил о своих спутниках и подумал, что они тоже волнуются. От этой мысли ему стало немного легче. Говорят, это никогда не проходит – волнение перед посадкой.
   Где-то внизу под ними находилась База – основной лунный космодром, расположенный на окраине Центрального залива. Со скоростью двух километров в секунду – нет, пожалуй, уже меньше – лунолет “Рубин” падал на нее, постепенно замедляя свое падение ударами двигателя.
   К удивлению Андрея, перегрузки были не такими уж большими. Тем не менее он вздохнул с облегчением, когда ракета, наконец, мягко качнулась на амортизаторах и замерла. Тотчас же смолк глухой шум двигателя, непрерывно нараставший последние минуты. В каюте стало тихо.
   Дверь рубки управления раздвинулась, и веселый капитан Юмашев помахал пассажирам рукой.
   – Приехали!
   Андрей выбрался из кресла-амортизатора и посмотрел в иллюминатор. Так вот какая она, Луна!
   Юмашев снова просунул рогатый шлем в низкую дверь.
   – Сейчас начинаем выгрузку, Николай Петрович, – обратился он к Кравцову, – помогите штурману вынести аппаратуру. А за грузовиком придется послать новичка… по праву первооткрывателя.
   В каюте раздался дружный смех. Андрей действительно впервые был на Луне в отличие от остальных. Правда, Кравцов провел на Луне всего неделю – третья лунная вернулась преждевременно, так как один из геологов сломал ногу, – однако он считал себя на Луне чуть ли не старожилом.
   Андрей повернулся к капитану спиной. Тот ловко приладил ему кислородные баллоны, закрыл шлем. Голоса сразу исчезли – скафандр почти не пропускал звуков. Андрей нажал кнопку на поясном пульте.
   – Как воздух? – услышал он голос капитана.
   – Нормально.
   – Связь?
   – Нормально.
   – Батареи?
   – Нормально.
   – Тогда счастливо. Программы роботов на Базе – это вы знаете. Пригоните “камбалу” прямо к грузовому люку.
   Андрей вошел в шлюз. Ему было немного обидно. “Как-то просто все у них получается, – думал он. – Ведь это же Луна, царица мечтаний. А тут – пригони грузовик… Этак вернешься домой, скажешь, что был на Луне, а тебе возразят: Луна что – ты бы в Кимры съездил с нами, вот это интересно”.
   – Андрей Владимирович! – раздался над ухом голос Юмашева. – Как давление?
   – Нормально, – по инструкции ответил Андрей.
   – Тогда выпускаю.
   Наружная дверь уползла в сторону. Вниз скользнула серебристая лесенка и легла на грунт.
   Ракета стояла точно в центре кратера, служившего Базе космодромом.
   Кратер был невелик – всего метров триста в диаметре. На его гребне торчали лопоухие антенны системы автоматической посадки и высокая мачта пятисоткилометровой радиорелейной линии, соединявшей Базу со Станцией, где постоянно жили исследователи. Прямо впереди равномерно мигал маячок на круглом герметическом куполе Базы.
   С трудом задрав голову, Андрей посмотрел наверх. Над его головой висел неправдоподобно огромный зеленоватый серп. “Земля!” – подумал он с восторгом и нежностью.
   Он степенно спустился по трапу, преодолев желание спрыгнуть (всякие прыжки были строго-настрого запрещены инструкцией после нескольких тяжелых травм), и пошел к куполу, ощущая необычайную легкость. Ботинки слегка тонули в пыли, отпечатывая ясные следы. Возле ног крутились легкие вихри, напоминающие поземку, – это метались тончайшие частицы лунной пыли, сорванные с места давлением солнечных лучей.
   Рядом с куполом Базы виднелся плоский навес, под которым хранились машины: строительные и ремонтные роботы, плоские грузовики – “камбалы”, уютные пассажирские “колобки”. Андрей был неплохо знаком с ними – управление лунной техникой входило в обязанности каждого обитателя Луны.
   В непроницаемой тени увидеть что-либо под навесом было невозможно. Андрей включил головной фонарь. Из мрака выступили приземистые машины-многоножки с гусеничными ступенями – маленькие, большие, все с одинаковыми круглыми головами, с усами антенн и растопыренными глазами фотоэлементов, с белыми щелями, похожими на оскаленные пасти. “Весельчаки они тут, – подумал Андрей. – Вот уж раскрасили! Кто не знает – испугается…” Выключенные страшилища мирно спали под противометеоритным навесом. Чтобы их оживить, надо всунуть каждому в пасть программу – перфорированную карточку. Тогда они загорятся опознавательными огнями (чтобы не пропадать в тени), завертят ушками-антеннами кругового обзора и будут вилять хвостиками, выслушивая твои приказания.
   В черной тени мелькнул и пропал голубой отблеск. Андрей направил туда луч фонаря. Из мрака появился странный механизм, похожий на осьминога. Андрей с удивлением заметил, что глаза робота голубовато мерцали, а уши-антенны старательно вертелись. Ему показалось даже, что осьминог потихоньку шевелит своими устрашающими щупальцами. Хотя нет, это просто ползли тени от фонаря.
   Нащупав кнопку связи с роботами, Андрей нажал ее. Теперь робот обязан был ответить на все его вопросы. Но Андрей не знал позывных осьминога. “Ты кто?” – спросил он на всякий случай, ужасаясь глупости своего вопроса Осьминог не удостоил его ответом и только скосил вслед голубые красивые глаза.
   “Развели здесь драконов, – думал Андрей, стоя в шлюзе купола и следя за стрелкой манометра. – Не Луна, а Луна-парк. Кунсткамера. Диснейленд. Хорошо еще, что дракон не огнедышащий. Дежурит он там, что ли?” Программы лежали в ящике пульта небольшими стопочками. Андрей быстро пересмотрел их, выбирая необходимую. Найти ее было нетрудно – на каждой карточке были напечатаны соответствующая фотография и индекс, а также пояснительный текст и программа. Но программы голубоглазого осьминога в ящике не было. “Странно, – подумал Андрей, и тут же вспомнил, что не заметил на морде осьминога белой пасти. – Значит, он не программируется, – догадался Андрей. – Не иначе, это новая выдумка профессора Смольного – дежурный осьминог. Как хоть его зовут?” Повторное шлюзование заняло меньше минуты. Андрей вышел из купола Базы и остановился, пораженный. Ракеты не было.

2

   Это было до того неправдоподобно, что Андрей на секунду не поверил своим глазам. Все было на месте: полумесяц Земли над головой, аккуратный диск Солнца, немигающие яркие звезды, склоны кратера, пересеченные бездонными тенями. Но там, в центре кратера, где еще недавно стояла на решетчатых лапах восьмиугольная коробка лунолета “Рубин”, не было ничего.
   Позднее, анализируя свое поведение в тот момент, Андрей понял, что в первые секунды он действовал как автомат – не отдавая себе отчета в своих поступках, не ощущая ничего: ни удивления, ни растерянности, ни страха. Просто он побежал туда, к центру кратера. Первый же шаг оторвал его довольно высоко от поверхности. Пролетев раз в пять—шесть дальше, чем ожидал, он, наконец, смог оттолкнуться другой ногой. Все было как во сне, когда куда-то падаешь, падаешь и никак не упадешь. Ощущение нереальности всего происходящего было настолько сильным, что Андрею показалось даже, что он действительно спит и ему надо проснуться. Во время этого неправдоподобного тягучего полета он поискал глазами свои собственные следы и не обнаружил их.
   Это было вполне естественно – корабль при старте сдувал всю пыль, затем она быстро оседала обратно тонким слоем. Пыль эта появилась только после основания Базы – от воздействия огненных струй многочисленных ракет на почву, и была, в некотором роде, местной достопримечательностью.
   Но именно отсутствие следов вдруг убедило его, что корабля и в самом деле нет и бежать, собственно, некуда.
   Он остановился.
   Склоны кратера напоминали трибуны огромного стадиона – так тысяч на триста зрителей. Справа трибуны были освещены солнцем. Слева непроницаемая тень залила и трибуны и беговую дорожку, подбираясь уже к футбольным воротам. А на краю поля стоял растерянный игрок, который выскочил туда во всех боевых доспехах и неожиданно обнаружил, что стадион пуст: ни игроков, ни зрителей, ни судьи, и вообще весь стадион неведомой силой заброшен на какую-то тридесятую планету.
   На гребне кратера неторопливо вращались лопоухие антенны приводных радаров. Андрей вспомнил, что они были неподвижны, когда он вышел из ракеты, но сделать какие-либо выводы не смог – оцепенение еще не прошло. Автоматически, как на учениях, он нажал кнопку связи.
   – “Рубин”, я Лавров. Андрей Лавров вызывает с Базы лунолет “Рубин”, – сказал он, уже понимая, что его маломощный передатчик не слышен на корабле, ушедшем за сотни километров.
   В это время из-за гребня выползла маленькая светлая точка и стала неторопливо пробираться между звездами. Тотчас же оцепенение исчезло. Голова сделалась свежей и ясной. Андрей почувствовал, что к нему возвращается хорошее настроение. Шел связной спутник – судя по всему, экваториальный. Жизнь снова стала хороша и удивительна.
   Он нажал на пульте кнопку дальней связи. Теперь следовало встать лицом к спутнику, и тогда радиоволны, сорвавшиеся с рожек его шлема, будут уловлены на спутнике, записаны, переданы на остальные спутники, и с одного из них – на Станцию.
   – Станция, я Лавров. Андрей Лавров вызывает Станцию через спутник. Прием.
   Несколько секунд молчания. Спутник светился все ярче странным дрожащим сиянием.
   – Станция, я Лавров. Андрей Лавров вызывает Станцию через спутник. Прием.
   Станция не отвечала.
   Только тут Андрей вспомнил, что гораздо проще было вызвать Станцию через видеофон Базы по радиорелейной линии. Он повернулся к Базе.
   На него огромными прыжками мчался осьминог, или как его там – громадная механическая тварь с извивающимися щупальцами. На нелепой круглой голове ярко пылали два красных глаза.
   Первый раз в своей жизни Андрей почувствовал дикий, панический страх.
   Андрей не побежал и не закричал. Полсекунды, может быть, секунду страх подержал его за горло и отступил. Все встало на свои места. К нему стремглав мчалась умная машина, созданная лучшими инженерами планеты. Андрей не знал только зачем.
   Через секунду гибкие щупальца оплели его тело и увлекли под плоское брюхо машины. Тотчас же она помчалась обратно. Ненадолго стало непроницаемо черно. Затем вспыхнул свет, и осьминог осторожно поставил Андрея на пластикатовый пол под куполом Базы.
   Большой экран видеофона ярко светился, и с него жестикулировал и безмолвно шевелил губами профессор Смольный – начальник Станции.
   Андрей мгновенно включил внешнюю связь.
   – …дракон! – услышал он голос профессора – Немедленно возьмите красные программы А-ноль и Т-ноль и выходите.

3

   Немного выше экрана по кругу мягкими толчками спешила стрелка секундомера.
   Андрей взглянул на него: прошло ровно двадцать минут с момента посадки “Рубина”.
   – Иннокентий Борисович, я знаю, что там дракон, – сказал Андрей. – Он только что втащил меня сюда. Я пойду, но, пожалуй, мне его не одолеть.
   – Я не о нем говорю. – Несмотря на всю серьезность момента, профессор улыбнулся. – Потерпел аварию “Счастливый дракон” Юкавы. Автоматы только что посадили его к вам на Базу. Пилот ранен. Берите “колобок” и аварийного робота, программы А—ноль и Т—ноль (программы “беспрекословное подчинение любым распоряжениям”, автоматически вспомнил Андрей). Если понадобится, вскрывайте ракету. А эту программу оставьте.
   Андрей посмотрел на свои руки и увидел, что все еще держит программу “камбалы”. Он положил ее в ящик и взял две красные карточки.
   – Иннокентий Борисович! – сказал он, идя к выходу. – Прикажите вашему осьминогу, чтобы он не мешал мне.
   – Он не будет мешать, – ответил профессор. – Вы еще скажете ему спасибо. “Дракон” уже заходил на посадку. Вот он и бросился на выручку – ведь это была его обязанность.
   – А где “Рубин”? – спросил Андрей уже из шлюза. Дверь закрылась, но голос профессора звучал под шлемом так же отчетливо – действовала внутренняя система связи.
   – Ему пришлось уйти на орбиту. Надо было освободить место: автоматы сажают всегда точно в центр. Времени оставалось в обрез – мы перехватили Юкаву, когда он уже падал с орбиты. У него взорвался ракетный стабилизатор. Возвращать вас было некогда. Я попытался соединиться с вами, но у вас была выключена связь. Тогда я решил, что вы не соскучитесь на новом месте, и дал “Рубину” команду взлететь. Но вы остались очень кстати – Юкава сам выйти не сможет. А “Рубин” прибудет к вам только через два часа, когда облетит Луну.
   – Юмашев будет садиться сам?
   – Конечно. Если доверить посадку автоматам, они опустят “Рубин” прямо на “Счастливого дракона”. А с ручным управлением Юмашев на этом пятачке усадит рядышком десяток кораблей. Вы же знаете – он ас лунных посадок.
   Дослушивал профессора Андрей уже на бегу. Проглотив красные карточки с аварийными индексами, роботы вспыхнули огнями. Андрей вскочил в уютную кабину “колобка” и переключил связь на роботов.
   – К ракете – самый полный ход, – сказал он.
   Длинная тонкая сигара в черно-белую клетку лежала на боку в центре космодрома, нелепо задрав ногу с ракетным стабилизатором.
   По приказу Андрея аварийный робот умело вскрыл ракету (“Как банку с кильками”, – подумал Андрей). Стараясь не зацепиться скафандром за острые края отверстия, Андрей пробрался в кабину.
   “Колобок” быстро доставил потерявшего сознание Юкаву к Базе, Андрей внес пилота под купол, уложил на раскладную койку, подтащив ее поближе к экрану, и стал снимать с него шлем. Конструкция шлема была ему незнакома, но он довольно удачно справился со своей задачей. С экрана следили за каждым его движением три человека, готовые в любой момент подать совет.
   Андрей быстро забинтовал японцу голову, разбитую, очевидно, в тот момент, когда ракета упала на бок. К концу перевязки Юкава открыл глаза. Он лежал молча, всматриваясь в лицо Андрея. Андрей покончил с перевязкой и хотел снять с него скафандр. Тот отрицательно покачал головой.
   – Спа-си-бо, – мягко сказал он по-русски. – Остальное, кажется, в прекрасном порядке. У меня ударена только голова.
   – Конни чива, Юкава-сан! – сказал по-японски с экрана профессор Смольный и тут же перешел на английский: – Мы давно ждали вашего возвращения. Жаль, что получилось так неудачно.
   – Здравствуйте, господин профессор, – негромко ответил японец по-русски. – Теперь я убедился, что зря не прислушался к вашим мудрым советам. С замечательными русскими электроракетами я не имел бы огорчительных неприятностей.
   – Юкава-сан! – сказал профессор. – Скоро за вами придет “Рубин”, и мы перевезем вас на Станцию.
   – Я буду счастлив повидаться с вами, хотя бы в случайном качестве пациента, – сказал Юкава. – Нам давно надо много поговорить.
   – Тогда мы ждем вас, – сказал профессор. – А теперь отдохните. Андрей Владимирович сделает вам укол. О “Счастливом драконе” мы позаботимся.
   – Спа-си-бо, – нараспев поблагодарил Юкава. – И вам и Андрею Вла… димировичу. Он замечательный лунный космонавт.
   – Товарищ Лавров – геолог, – сказал профессор. Глаза его улыбались. – Он обещал нам найти на Луне алмазы. Но и космонавт он опытный.
   Профессор скосил глаза куда-то вверх, и все смотревшие на Андрея с экрана заулыбались. Андрей не удержался и рассмеялся сам.
   – Да, Андрей Владимирович опытный космонавт, – повторил начальник Станции. – Ведь он уже тридцать минут на Луне.

Владимир ФИРСОВ УЖЕ ТРИДЦАТЬ МИНУТ НА ЛУНЕ…

1

2

3

Владимир ФИРСОВ
УЖЕ ТРИДЦАТЬ МИНУТ НА ЛУНЕ…