-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Конрад Фиалковский
|
| Стоящий на грани двух времен
-------
Конрад Фиалковский
Стоящий на грани двух времен
Уже сотни лет экзамены сдают в мае. Правда, придумано не ахти как удачно, зато освящено традицией, Разумеется, на Марсе это не имеет значения, но на северном полушарии Земли, пожалуй, следовало бы внести коекакие изменения.
Академия космонавтики, в стенах которой, по выражению Цифирки, «люди превращаются в космонавтов», расположена в центре Европы, и поэтому зубрить мне приходится как раз тогда, когда цветут каштаны, когда первые порывы теплого, уже летнего воздуха пригибают к воде камыш на берегу озера, а климатологи организуют теплые лунные ночи.
Я живу в высотном здании неподалеку от старой академии и часто смотрю на ее тяжелые серые стены, придавленные тяготением, которого не могли победить древние строители. Сейчас там музей роботов: под низкими сводами залов выстроились ряды автоматов, которые когда-то для чего-то были нужны. Я люблю эту тишину, полумрак застекленных прямоугольников, именуемых окнами, и едва. ощутимый запах материалов, из которых некогда делали автоматы, – аромат прошлого.
Я был там недавно, несколько дней назад, с Таффом, Лили и Бортом. Мы встретились у входа в экзаменационный зал. Я искал Борта и пришел как раз в тот момент когда автомат вконец охрипшим голосом вызывал Таффа.
На минуту шум утих, и я услышал голос Борта:
– Сат! Куда ты летишь, протонище?! Мы здесь…
Они с Лили стояли у колонны информатора.
– Подойди-ка на минутку, Сат. Расскажи, как ты сдал… – Лили крепко схватила меня за рукав.
Тогда я вспомнил, что вчера сдавал экзамен, а они еще ничего не знают.
– Провалился, – сказал я.
– Как так?
– Очень просто. Спросили о древней гипотезе, касающейся Красного Пятна Юпитера. Гипотеза какого-то Вильдта или как там… Никогда не мог запомнить замысловатых научных предположений, с которыми выступали наши уважаемые прадеды…
– Ну и что? – Лили все еще держалась за мой рукав.
– Известно что. «Подучите, дорогой коллега», – просипел Цифирка, как обычно говорят разлаженные автоматы, и открыл выходное поле.
– У Цифирки вечно такие штучки, – авторитетно заметил Борт. – «Прошу вас, коллега», «благодарю вас, коллега», а пила – каких мало. Не расстраивайся, Сат…
– Неловко все-таки…
– А что ему расстраиваться, – пожала плечами Лили. – Может еще раз пойти сдать тому же Цифирке.
А у меня вот осталась только полуавтоматная…
– Не горюй. Тафф говорит, что нет ничего лучше автоматов… – попытался я успокоить ее.
– Так то Тафф. У него есть подход к автоматам.
Он, кажется, когда-то изучал психологию гомоидальных автоматов.
– Брехня, – заметил Ворт. – Его выгнали с того факультета, и он попал к нам…
– Но он на этом собаку съел. А в Музее древней роботики почти все автоматы – его старые знакомые.
– С некоторыми я даже на ты, – сказал Тафф, подойдя ко мне и хлопнув меня по плечу.
– Ну, как, Тафф, сдал?
– Мгм… Цифирка расспрашивал о бдящих и крякающих роботах. Я лично знаком с несколькими, так что в общем сами понимаете…
– Так ты вместо системы Юпитера сдавал роботику? – недоверчиво взглянула на него Лили.
– Ничего подобного. Цифирка спросил меня, кто спас поселок Саган, когда битоптеры открыли люк входного шлюза. Помнишь случай на спутнике Юпитера, Европе, семьдесят или восемьдесят лет назад?
– Ты даже не знаешь точной даты и все-таки сдал?
– Мы как-то не говорили о датах. Я рассказал Цифирке, как бдящий робот учуял битоптеров и героически, рискуя раствориться, дал импульс крякающим роботам. Те начали с акустических частот, но потом перешли к ультразвукам, и когда прибежали космонавты, от битоптеров осталось одно воспоминание.
– Воспоминание? – деловито спросил Ворт.
– Я не знаю точно, но Цифирка тоже не знал, поэтому он лишь кивнул, и я сдал…
– Везет же человеку!
– Это не везение, а всестороннее знание предмета и… знакомства среди роботов из Музея древностей…
– При чем здесь знакомства? – спросил я, потому что не мог уловить связи между музеем и экзаменом.
– Что за вопрос! Там есть один старый автомат-сказочник. Когда-то он рассказывал мне подобную историю, происшедшую в земном городе Риме, о крякающих автоматах с каким-то странным названием.
Ворт немного подумал, потом сказал:
– Я думал, ты говоришь серьезно. Поселок Саган был спасен бдящим автоматом. Крякающих там вообще не было…
– Но ведь могли быть… – не растерялся Тафф. – Впрочем, стоит ли спорить о мелочах?
– Знаешь, Тафф, я бы не прочь сходить в твой музей, – неожиданно предложила Лили.
– Зачем? Ты же современный нейроник, значит, не любишь возиться со старыми автоматами…
– Еще бы! От этих автоматов вечно пахнет горелой изоляцией. Но вдруг он мне поможет…
Я немного удивленно посмотрел на Лили, так как никогда не подозревал, что она способна додуматься до этого.
– То есть как? – Тафф тоже был удивлен, – Я завтра сдаю полуавтоматный. Если провалюсь – в академии мне делать нечего.
Тафф на минуту задумался.
– М-да. Дело дрянь. Только не знаю, захотят ли эти роботы с тобой разговаривать.
– Почему?
– Они что-то не любят девчат…
– Это почему же?
– А просто так. Наверно, не привыкли. Раньше почти всегда мужчины создавали и воспитывали роботов.
– А женщины?
– У женщин было столько других занятий… Во всяком случае, роботами они не очень интересовались.
– Болтовня, – перебил его Ворт. – У нас есть исторические примеры…
– Да, есть, – согласился Тафф. – Но роботы с ними не знакомы.
– Ну, значит, не пойду в музей, – пожала плечами Лили. – Да и чем эти старые сундуки могут мне помочь?
– Ты права. Нам, нормальным людям, нечего делать около этих транзисторных трупов. Другое дело такой тип, как Тафф… – сказал Ворт и взглянул на Таффа.
– Впрочем, неважно. Я сдаю завтра в полдень.
Все равно ничего не успею выучить. Если не сдам… Эх, да что там говорить…
– Больше оптимизма. Лили. – Ворту было жаль ее.
– Почти наверняка не сдам. Вы знаете об этом не хуже. Нечего утешать. Выгонят – и все. Не волнуйтесь,, я не расплачусь перед этими автоматами и вашим Цифиркой!
– Не падай духом, а то провалишься, – сказал я как можно убедительнее.
– Слушай, есть идея, – неожиданно вставил Тафф.
– Внимание, защитник транзисторных гробов что-то придумал! Это не часто случается… – сказал Ворт, который не был поклонником таффовских идей.
– Перестань ерундить, я говорю серьезно.
– Что за идея? – спросил я.
– Но, чур, все замечания – только после того, как я кончу. Договорились?
– Но мы же серьезны, почти как автоматы, – не выдержал Ворт.
– Ладно! – сказал я.
– Так договорились?
– Договорились. Выкладывай свою идею.
– Так вот, триста лет назад, – начал Тафф, – в городе Ата на Марсе жил старый кибернетик… и случилось так, что этого кибернетика исключили из Всесолнечного кибернетического общества и, хотя он был известным в свое время ученым, издали приказ стереть его имя из памяти всех автоматов, мнемотронов и прочих аккумуляторов информации…
– А ты-то откуда об этом знаешь? – спросил я.
– Подожди. Я скажу.
– Не перебивайте его, – остановила Лили Ворта, который тоже собирался ввернуть словечко.
– Он понес наказание за то, что не уважал Общество, оскорбил его членов и использовал свои знания для создания вздорной и лживой машины, недостойной называться автоматом. Сей старец имел наглость показать машину Обществу и добился того, что сам председатель доверчиво задавал вопросы этому лжецу.
– Ты скажешь, наконец, что это за автомат? – не выдержал я.
– Затем старик, всю свою жизнь отдавший этим машинам, покинул город Ату и поселился на XII базе у Залива Улыбок. Несколько лет он прожил в небольшой кабине на окраине базы, там, где выбрасывали на свалку пришедшие в негодность узлы автоматов. Потом умер. О нем говорили, что он мастерил из кибернетического лома преудивительные автоматы, вел с ними бесконечные споры, но после его смерти ничего не нашли.
– Наверно, он разговаривал сам с собой, – заметил Ворт.
– Возможно. Известно только, что через неделю после его смерти в Центр дезинформированных автоматов обратился странный, робот. Его появление, не связали со смертью старика. Разве мало роботов, не нашедших себе места в жизни, обращалось в Центр?! Однако у этого робота была стерта память, и он не мог сказать, для чего создан. Главный кибернетик Центра лично произвел технический осмотр, но тоже ничего не выяснил.
– Неужели кибернетик не мог понять, для чего создан робот? – Ворт был настроен скептически.
– Понять нетрудно, если робот служит для выпечки булочек или исполнения песенок, но тот робот был совершенно другим. Его хотели даже сдать на слом, но, учитывая необычную конструкцию, передали в музей.
– И он стал твоим знакомым, – не сдавался Ворт.
– Ты попал в точку. Как вы уже догадались, это был автомат старика. Почти два столетия он молчал, но несколько десятков лет назад впервые сказал правду…
– Ну и что? – заинтересовалась Лили.
– А ничего. Болтовней старых роботов никто не интересуется.
– Но для чего он служит?
– Я скажу, но вы не смейтесь. Он служит… для предсказания будущего.
– Вот остроумно! – воскликнул Врт и начал смеяться так громко, что студенты, стоявшие рядом, замолчали.
– Ерунда. И ты в это веришь? – сказал я, пытаясь сохранить серьезный вид.
– Не такая уж это ерунда, как вам кажется, – обиделся Тафф. – Кое-что он предсказал точно…
– Например? – спросила Лили.
– Ну, хотя бы то, что сегодня я сдам экзамен. Я ведь совсем не готовился.
– Это может быть случайностью, – заметил я.
– Он предсказал, что я заблужусь в космосе…
– В самом деле? Я слышал о твоем приключении…
– Во всяком случае, я ему верю.
– А другим он тоже что-нибудь предсказывал? – Ворт перестал смеяться.
– Конечно. Он предсказал Кобару, что его законы сверхконцентрации управляющих систем окажутся неверными.
– Кобару? Кибернетику, жившему триста лет назад?
– Да, ему. Кобар тогда был председателем Всесолнечного кибернетического, общества. Свое предсказание автомат сделал публично. Теперь вы понимаете, почему старик и его автомат были преданы анафеме. В то время законы Кобара еще были теоретической основой для кибернетиков-конструкторов и ничто не предвещало их падения.
– И автомат не сообщил, как звали старика? – я хотел наконец услышать что-нибудь конкретное.
– Нет. Старик, повинуясь решению Верховного собрания кибернетиков, стер свое имя из памяти автомата.
– Значит, оно никому не известно? – удивилась Лили.
– Никому.
– Невероятно. Ведь твой безымянный старик – один из величайших кибернетиков всех времен.
– Если только эта история правдива, – Ворт не был убежден.
– Мы можем проверить, – сказал я и выжидающе посмотрел на Таффа.
– Сможете, если только автомат захочет с вами разговаривать. Он, знаете ли, со странностями. Прежде чем я добился от него ответа, мне пришлось три дня кряду поливать его десятипроцентным раствором поваренной соли. Его сосед по музею, надстратосферный охотник, сказал мне, что он это очень любит…
– А как зовут твой удивительный автомат? – пыталась узнать Лили.
– В том-то и дело, что никак, во всяком случае в нашем понимании.
– Но ты же к нему как-то обращаешься? – не унималась Лили.
– Да. К нему надо обращаться так: «О стоящий на грани двух времен».
– Немного длинновато.
– Что делать, иначе он вообще не реагирует. Я считаю это безвредным чудачеством.
– Почему на грани двух времен? – заинтересовался я странным названием.
– На грани прошлого и будущего, – объяснил Тафф. – Он это объясняет гораздо сложнее, но смысл примерно такой.
– Что же общего у этого названия с предсказанием будущего?
– Очень много. Я не упомянул о главном: как он это делает.
– Не гадает же он по руке? А, Тафф?
– Конечно, – Тафф даже не взглянул на Ворта. – Он вообще не гадает, а предсказывает. Это разные вещи.
– Ну, так как же он это делает?
– Переносится в будущее, понимаете? В его предсказаниях нет ничего мистического. Наоборот, они опираются на науку. Автомат переносится в будущее, узнает что к чему, потом опять возвращается в наше время и предсказывает. Если он согласится сделать предсказание относительно твоего экзамена, то перенесется в завтрашний день, проверит, сдала ли ты, и сообщит нам.
– Значит, он никогда не ошибается? – задумалась Лили.
– Никогда! Только не всегда хочет предсказывать.
– А как ты думаешь, мне он станет предсказывать…
– Не знаю. Я сделаю все, что смогу. Давайте встретимся в четыре у музея.
– А раньше нельзя?
– Нет. Мне надо пообедать. Разговор с ним требует космического терпения.
Лили хотела еще о чем-то спросить, но Таффа уже не было. Он бросил: «Привет!» и стал проталкиваться к выходу.
– И что вы об этом думаете? – спросила Лили.
– Посмотрим, – сказал я.
– Ерунда, – авторитетно заявил Ворт.
– Так ты не придешь после обеда?
– Приду… Чего не сделаешь ради друзей.
Мы ждали Таффа у главного входа на древних каменных ступенях. Погода была солнечная, и от серых камней балюстрады веяло жаром.
– Не придет… Наплел, а теперь не придет, – сказал Борт, когда часы пробили четыре.
Но в то же мгновение я услышал посвистывание Таффа.
Он медленно брел по аллее, усаженной старыми деревьями. Подошел к лестнице и, перескакивая сразу через две ступеньки, поднялся к нам.
– Пошли, – бросил он и, отворив старые деревянные двери, пырнул в дом. Мы прошествовали по длинному коридору, усеянному солнечными пятнами.
– Здесь, – Тафф наконец остановился перед одним из залов. Внутри было темно, но я разглядел контуры автоматов, стоящих вдоль стен.
– В этом зале? – шепотом спросила Лили.
– Да, только не толкайтесь, – вполголоса ответил Тафф.
– Ну и рухлядь! Подумать только, что человечество изготовляло подобные гробы! – Борт внимательно рассматривал автоматы.
– Тише. У них отличный слух.
Вдруг что-то щелкнуло, и мы услышали странный звук: пум-пум-пум…
– Что это? – остановилась Лили.
– Надстратосферный охотник. Ему скучно, вот он и имитирует охоту на метеориты, – объяснил Тафф.
– Он всегда так? – спросил я.
– Нет, только иногда. Диапазон акустических частот у него довольно широк, и он может издавать разнообразные звуки. Охотнее всего он подражает коровам.
– Коровам?
– Ну да. Были в древности такие животные. Обязательно сходи как-нибудь в зоопарк, посмотри.
– Но при чем тут коровы? – поинтересовалась Лили.
– Автоматы неравнодушны ко всем белковым существам.
– И к людям тоже?
– Прежде всего. Но признаваться в этом они не любят. Считают дурным тоном.
– Так и к нам твой предсказатель неравнодушен?
Прекрасно! – обрадовался Ворт.
– Тише! Вон он стоит.
– Что? Тот ржавый ящик? – Ворт с неодобрением посмотрел на автомат.
– Это печать времени, выгодно отличающая благородные автоматы минувших эпох от современных, одетых в дешевую оболочку, – громко, очень громко произнес Тафф.
– Зато современная оболочка прочна… а эти рассыплются через сто лет… – дополнил Ворт.
– Еще что-нибудь в таком духе, и мы можем спокойно уйти, – твердо сказал Тафф. – Автоматы очень чувствительны к такого рода замечаниям.
Неожиданно завыл надстратосферный охотник.
– Тафф, прикажи ему успокоиться или выключиться, – попросил Ворт.
– Сразу видно, что ты воспитывался в наш век. Тебя совершенно не интересует психология робота…
– Лекцию о психологии этих милых систем ты прочтешь нам в следующий раз. Мы не за этим пришли.
– Поговорим, наконец, со стоящим на грани… – предложила Лили и шагнула к автомату.
– Не подходи слишком близко, – предостерег ее Тафф. – С ним надо разговаривать, держась на расстоянии не меньше пяти метров.
– Почему?
– Не знаю. Иначе он не отвечает.
– Ну, мы стоим точно так, как желает уважаемый робот, – заметил я. – Давайте начинать.
– Ну, Тафф, начинай, – поддержала меня Лили.
Тафф набрал в легкие воздуха и напыщенно сказал:
– О стоящий на грани двух времен, мы пришли к тебе…
Робот не отвечал. Некоторое время мы стояли молча.
– Ну и что? – спросила наконец Лили.
– Повтори еще раз, – посоветовал я.
– О стоящий на грани двух времен, ответь нам! – воскликнул Тафф.
– Ответь же, наконец! – произнес Ворт совершенно нормальным тоном, и, быть может, именно это подействовало. В автомате что-то щелкнуло, и мы услышали низкий металлический голос.
– Что вы хотите узнать? Когда космические корабли достигнут системы Сириуса? Наступит ли ледниковый период после превращения Солнца в сверхновую? А может, вы хотите узнать о величайшем дне вашей жизни, дне победы или поражения? Дне, который будет иметь решающее значение в вашей жизни, от которого зависят все остальные дни…
– Нет… я… только хотела бы знать, сдам ли завтра экзамен, – робко ответила Лили.
– Жизненный экзамен? Выдержишь ли ты его так, как должен выдержать человек… – автомат замолк.
– Нет… экзамен по системе Юпитера… Мне сдавать перед полуавтоматной…
Ответа не было. Тафф встревоженно шевельнулся. Затем сказал:
– Прости, что мы беспокоим тебя, о стоящий на грани двух времен, по столь незначительному поводу. В действительности он очень важен. Но ты, о стоящий на грани двух времен, никогда не был студентом и не знаешь этого…
Автомат молчал.
– Прости, я неправильно выразился. Не то, чтобы ты не знал, просто тебе, о стоящий на грани двух времен, трудно взглянуть на это с точки зрения студента… Потому что, видишь ли… – начал заикаться Тафф.
И вдруг автомат заговорил:
– Не понимаю. Не понимаю, что значит полуавтоматная?.
– Экзаменационная комиссия, в состав которой входят и люди, и автоматы, – тут же ответила Лили.
– Не понимаю, что там делают люди, раз есть автоматы, но это, наверное, еще одна странность вашей эпохи… В мое время такое было бы немыслимо.
– Итак, о стоящий на грани двух времен, можешь ли ты ответить на наш вопрос? – Тафф сделал шаг вперед, но тут же отступил.
– Я исполню ваше желание, – сказал автомат громче прежнего, а может, нам только показалось. Потом он зашумел и… исчез.
– Где он? – первым воскликнул Ворт.
– Исчез! Что с ним? – Лили сделала шаг вперед, но Тафф схватил ее за руку.
– Перенесся в будущее. Осторожнее, теперь туда нельзя входить.
– В каком смысле перенесся? – спросил я.
– Таков принцип его действия. Он переносится в будущее и проверяет. Я вам уже говорил. – Тафф объяснял все так, словно описывал принципы действия пакеты.
– И когда же он вернется? – нетерпеливо спросила Лили.
– Через минуту. Мы послали его в завтрашний день. Чтобы отправиться на сто лет вперед, ему понадобилось бы больше времени…
– Подумать только, триста лет назад… – Ворт хотел что-то сказать, но его слова потонули в басовитом гуле.
Автомат стоял на прежнем месте.
– Вернулся! – крикнула Лили. – Вернулся!
– Действительно, он уже здесь, – подтвердил Тафф, а потом обратился к автомату: – О стоящий на грани двух времен, можешь ли ты дать ответ на наш вопрос?
Автомат молчал.
– Почему он не говорит?! Наверное, я провалюсь!
– Может, он испортился? – подсказал я.
– О стоящий… – начал было Тафф, но автомат прервал его:
– Минуточку, молодые люди, дайте старому автомату прийти в себя…
– Как с Лили? – спросил я.
– Сдаст, если завтра не будет трогать рукой цветных металлов.
Автомат сказал это тихо, словно очень устал.
– Как тебя понять? – Лили удивленно смотрела на нас.
– Предсказание не хуже других, – пожал плечами Тафф.
– Не понимаю. Что это значит? Объясни, автомат! – крикнула Лили.
– Кончено, – сказал Тафф.
– Что «кончено»? – Лили еще не понимала.
– Сегодняшняя беседа. Ты назвала его автоматом.
Теперь он не ответит.
– Но он должен мне объяснить…
– Ничего он тебе, уже не объяснит. Я предупреждал. Благодарим тебя, о стоящий на грани двух времен… – обратился Тафф непосредственно к автомату.
– Нам пора сматываться? – догадался Ворт.
– Вот именно.
– Ну, так привет, старый ящик, – сказал Ворт, и мы вышли.
На следующий день толчея у входа в экзаменационный зал была еще больше. Начались экзамены перед полуавтоматной комиссией. Я немного запоздал и, когда проталкивался сквозь толпу, услышал, как автомат вызывал Лили:
– Внимание, Том Лили приглашают на полуавтоматную комиссию. Внимание, повторяю: Том Лили приглашают па полуавтоматную…
Я увидел Борта и Таффа. Они стояли в сторонке.
– Как думаешь, сдаст? – спросил я Борта, вовсе не будучи в этом уверен.
– Не знаю, – неопределенно ответил Борт. – Она неплохой нейроник, но идеальным мнемотроном по вопросам системы Юпитера ее не назовешь.
– Автомат сказал, что сдаст, – заметил я.
– Ты в это веришь? – засмеялся Борт.
– Сам не знаю. Мы, кажется, видели, как он перенесся в будущее.
– Видели, как он исчез, – уточнил Ворт.
– Наши предки многое умели…
– Хватит вам разглагольствовать о гениальности предков, – перебил меня Тафф. – Замечу только, что они были даже более гениальны, чем нам кажется.
– Посмотрим, Тафф, сдаст ли Лили, – серьезно сказал Борт. – В противном случае я отправлю уважаемый автомат на склад кибернетического лома. Если только его примут. Такие развалины просто выкидывают на свалку.
– Сдаст, если не прикасалась ладонью к цветным металлам. Так он сказал?
– Могу тебя заверить, Тафф, не прикасалась. Она с самого утра натянула перчатки…
– Думаешь, поможет? – Тафф засмеялся. – Автомат сказал о руке, но не говорил насчет перчаток.
– Но ведь без перчаток она рано или поздно будет вынуждена к чему-нибудь прикоснуться.
– Надо быть повнимательнее, если хочешь, чтобы предсказания сбывались… – Тафф хотел еще что-то добавить, но помешала Лили.
Она радостно смеялась, словно ребенок, который первый раз летит на вироплане.
– Сдала! Сдала! Вы слышите?!
– Молниеносно.
– Поздравляю!
– Цифирка сидит какой-то заспанный, автоматы все время болтали друг с другом, а потом, прежде чем он успел хоть что-то сказать, единодушно вывели мне плюс!
– Значит, стоящий на грани не обманул… – отметил Тафф.
– Ага. Впрочем, сегодня утром я ходила к нему еще раз, – засмеялась Лили.
– И что же сказала тебе эта развалина? – спросил Борт.
– Он разговаривал с тобой? – Тафф подозрительно посмотрел на нее.
– Ну, конечно. Мы подружились.
– Лили, ты не шутишь? – Тафф был немного обеспокоен.
– Как можно! Милая транзисторная труха так мне помогла! Неужели я позволю себе смеяться над лучшим другом…
Тафф остановился перед ней.
– Не разыгрывай нас, Лили, Что он тебе сказал?
– Мы беседовали на различные темы.
– Ну и что?
– Ничего. Да, совсем забыла. Он просил передать тебе привет. Уж так тебя хвалил, так хвалил. Сказал, что такие обаятельные юноши, как ты, в теперешние времена вообще не встречаются… Говорил еще что-то, но надстратосферный охотник ужасно мешал ему…
– Как все это понять? – покраснел Тафф.
– Лучше спроси у него сам. Я иду поблагодарить его за прекрасные, научно обоснованные предсказания. Может, сходим вместе?
– Согласен, пошли, – сказал я.
Надстратосферного охотника мы услышали уже издалека.
– Не обращайте на него внимания, – сказала Лили тоном завсегдатая, здешних мест.
– Где… где автомат? – спросил Тафф, и только тогда я заметил, что автомата нет. На паркете, там, где он раньше стоял, темнело пятно.
– Как ты его назвал? Автомат?! – возмутилась Лили. – Хорошо, что его нет!
– Но где же он? – настаивал Тафф.
– А, понимаю… Он еще не вернулся… – сказала Лили.
– Откуда не вернулся? – Тафф сделал шаг к пятну на полу.
– Не подходи, – крикнула Лили.
– Шутки в сторону. Где ты его спрятала?
– Я спросила его, когда будет конец света, и он отправился в будущее, чтобы ответить на этот вопрос.
– Так он никогда не вернется, – заметил я.
– Еще бы.
– Не шути, Лили. Куда ты его запрятала? Это мой любимый автомат… – Теперь Тафф говорил спокойно.
– Лили, что ты с ним сделала?
– Разобрала на части. Как нейроник, я хотела познакомиться с его устройством.
– И он не протестовал? – удивился я, потому что помнил, как вопят демонтируемые автоматы.
– Еще как! Он предсказывал мне скорую и мучительную смерть…
– И ты не боялась? – я серьезно взглянул на Лили.
– Немного боялась, – призналась она, – но решила довести дело до конца. Я нейроник и действовала во имя науки.
– И все-таки я бы этого не сделал, – сказал Борт.
– Может, и я не решилась бы; но я обратилась к смотрителю музея.
– Ну и что? – на этот раз Тафф был явно заинтересован.
– Он разрешил мне демонтировать эту рухлядь. А потом кое о чем спросил. Знаешь, о чем, Тафф?
– Нет. Меня это не интересует. Ты испортила лучший автомат…
– Он спросил меня: не новая ли я симпатия Таффа.
Тафф всегда приходит с ними сюда, к автомату, который предсказывает будущее. То будущее, о котором говорил автомат, программировал сам Тафф, но бедные девочки об этом не знали.
– Одним словом, соблазнение с помощью автомата, так что ли, Тафф? – Ворт громко засмеялся.
– Надо же было тебе его уничтожить! Не зря он мне советовал не связываться с женщинами-нейрониками!