   Вадим Воля
   Владислав Тарасов
   По ложному следу

Захватывающее повествование о новых похождениях великолепных старух – Клары и Доры, – об их загадочном помощнике Господине Инкогнито; об очередных кознях Мэра и клоуна Зомби; о подвигах неуловимого суперагента – кота по имени Рэмбо – и о том, куда привели Бабок следы исчезнувших красавиц

Глава самая первая,

   которую тем, у кого есть книжка «Клара, Дора. Бешеные Бабки. Таинственные Исчезновения», можно и не читать, потому что эти счастливчики и так знают о том:
   – зачем установлен Памятник Великой Городской Мечте;
   – кем работал клоун с зашитым ртом;
   – отчего кролики, случается, пахнут паленым;
   – стоит ли участвовать в Конкурсе Красоты, имея размеры 90–60–90 (рост – нос – грудь);
   – легко ли быть Бешеной Бабкой среди «нормальных людей»…
   …и даже о том:
   – какие шкуры в моде у котов-суперагентов.

   Вовсе не давным-давно, а совсем недавно; и не за тридевять земель, а где-то неподалеку – произошла эта история. Об этом писали в какой-то газете в колонке «Происшествия» и рассказывали в выпуске новостей по телевидению. Но всей правды никто узнать так и не смог. А кто знал, тот решил до поры до времени молчать.
   В одном Большом Городе (он так и назывался – Большой Город, поэтому оба слова пишутся с большой буквы) было все, что положено, – высокие дома из стекла и бетона, огромные магазины, яркие машины, рекламные щиты и прочие необходимые для современной жизни штуки. Правда, здесь не было травы и деревьев. Зато через Большой Город протекала Разноцветная Река. Только вот Разноцветная она была не от радости, а от гадости.
   Эта дрянь называлась «отходами производства» и получалась, когда огромный Пятитрубный Завод изготовлял те самые необходимые для современной жизни штуки. Лично Директору Пятитрубного Завода накапливавшаяся гадость была совершенно не нужна, так что он приказывал просто сбрасывать ее в Реку. Река, хоть и была категорически против, сказать ничего не могла (у нас все-таки не Сказка о Говорящей Реке, а правдивая история о Бешеных Бабках), только недовольно булькала и пузырилась, когда в нее стекала очередная порция ядовитой жижи. Так что, несмотря на веселенькое название, характер у Разноцветной Реки стал очень скверным.
   Впрочем, все это ничуть не мешало жить в Большом Городе огромному количеству людей. Горожане все как один были молоды и красивы. Мужчины – высокие, белозубые, мускулистые. Женщины тоже высокие, тоже белозубые и с длинными светлыми волосами (ну прямо как эти куклы… на букву «Б»… эх, забыл…). Люди бодро приветствовали друг друга при встрече. Вот так: «Хоу!» И постоянно говорили словечки вроде «вау!», «супер», «класс», «о’кей» и т. д.
   Заправлял всем в Большом Городе Мэр, он же – Губернатор всех Окрестностей. Был он не хуже и не лучше прочих мэров – носил дорогие светлые костюмы и солидные очки, произносил речи с балкона Ратуши и ездил в лимузине с охраной. Мэра звали Доктор Net. И не потому, что он всех лечил. Просто это звучит очень уважительно, когда к тебе так обращаются – Доктор. Главная мечта Доктора – быть избранным в мэры на следующий срок. И мечта эта постоянно сбывалась. Вот такой Доктор Net везунчик. Мэр настолько хорошо здесь всем заправлял, что горожане души в нем не чаяли. А чтобы они не забывали о своем бесконечном счастье, на Главной Площади установили Памятник Великой Городской Мечте – огромного металлического мужчину, воздевшего в небо руку с оттопыренным вверх большим пальцем, который уборщики-верхолазы начищали с тщательностью, заставлявшей его гордо блистать в лучах солнца.
   Как у всякого могущественного правителя, у Мэра был помощник и первый тайный советник – клоун Зомби. Одевался он действительно как настоящий клоун – полосатая рубаха, мешковатые штаны на лямках, огромные башмаки, белые перчатки до локтей. При всем при том следует заметить, он скорее бы покончил с собой, чем отправился на арену кого-нибудь веселить. А вот Зомби он был по своей сути. Все время мрачно молчал и сопел, внимательно смотрел сквозь большие черные очки и ухмылялся зашитым суровыми нитками ртом. Видите! – даже нитки суровые. Вам весело? Мне – нет. Непонятно только, как он мог быть советником и что-то советовать, если никто никогда не слышал, чтобы он произнес хоть слово. Скорее всего, Зомби умел убеждать без слов.
   И для этого у Зомби были свои помощники – огромные, передвигающиеся на задних лапах кролики Пинки, простейшие роботы, функционировавшие благодаря батарейкам. Длинные круглые батарейки Пинки носили за спиной, по две штуки на братца-кролика – ну, как в любой рекламе батареек. А Пинки они назывались, наверное, из-за розового окраса искусственной шерсти (ведь по-английски «розовый» – «pink») [1 - «Розовый» по-английски – «pink». И хотя Большой Город и не был английским городом, кроликов все равно называли на английский манер.]. Полморды у них, как и у Зомби, занимали черные очки. На головах у кроликов тускло поблескивали военные каски, из которых торчали уши. Пока батарейки за спиной были свежие, у Пинки работали его примитивные мозги с опцией сканирования. Но стоило батарейкам подсесть, как Пинки начинал отчаянно тормозить. Ну, а уж если случалось короткое замыкание, кролик искрил, нес всякую чушь, пах горелой проводкой и приходил в полную негодность.
   И еще. Каждый раз, когда нам захочется рассказать о чем-нибудь интересном, но не имеющем прямого отношения к нашей истории, внизу страницы будет стоять такая сноска. Впрочем, если вы не любопытны, можете их и не читать.
   И вот в один прекрасный день в этот город, поливаемый кислотными дождями и населенный жизнерадостными и одинаковыми красавцами и красавицами, за которыми присматривали злобные ушастые тостеры, принесло двух… старух.
   Их действительно принесло – сухим кусачим ветром из расположенной поблизости Великой Пустыни.
   Казалось бы, что может быть скучнее пары пожилых женщин с тростями-клюшками. А если я вам скажу, что Клара и Дора (так их звали) предпочитали носить мини – коротенькие платья, оранжевое и синее? А если добавлю к этому огромные синие и красные ботинки, смахивавшие на утюги, да еще и растрепанные дрэды с разноцветными бантиками? А если припомню, как они лазали по деревьям не хуже кошек, помогая себе теми самыми смешными клюшками? Что умели метко плеваться через трубочку и обожали гонять на чем угодно?
   Что вы на это скажете?
   Должно быть, вы скажете, что эти старухи ненормальные.
   И будете абсолютно правы – на нормальных, без повода улыбающихся горожан Клара и Дора были совершенно не похожи. С точки зрения полупластмассовых жителей Большого Города, Доктора Net, клоуна Зомби и всех до единого электрокроликов Пинки, они были абсолютно ненормальны.

   Должно быть, вы скажете, что эти старухи ненормальные

   Просто преступно ненормальны.
   Только давайте договоримся называть Клару и Дору не Ненормальными Старухами, и даже не Рехнувшимимся Пенсионерками, и уж конечно не Спятившими Бабушками – а Бешеными Бабками.
   Так что запоминайте следующее.
   Клара – Бешеная Бабка, возраст неизвестен, одевается в оранжевое, не замужем (но не против встретить принца), любит кофе и сырники, постоянно сочиняет и сразу же декламирует маленькие стишки – «кларики».
   Дора – Бешеная Бабка, ровесница Клары, предпочитает синее, разведена, обожает рок-музыку и кататься все равно на чем, метко стреляет из рогатки, плюется через трубку по движущимся целям.
   Теперь вы, должно быть, догадываетесь, что с такой перченой парочкой в столь пресном городишке постоянно что-нибудь происходило.
   А происходило следующее. Попав в Большой Город, Бабки увидели, какие тут ровные широкие тротуары, и начали придумывать, на каком бы колесном средстве им по этим тротуарам поноситься. В одном магазине продавался отличный самокат. Клара так прямо и сказала Продавцу:

     О, милый, милый Продавец!
     Поклонницу колесных средств
     Пленил витринный экспонат —
     Ваш уникальный самокат.

   Но 99 Чего-то Там (Чего-то Там – местная денежная единица, сокращенно – ЧТ) для покупки самоката у старух не было. Клара и Дора решили эти деньги честно заработать, но за то, что они мыли на перекрестке машины, им почему-то никто ничего платить не хотел.
   Тогда старухи отправились на Конкурс Красоты с огромным призовым фондом. Тем более что у Клары и габариты оказались подходящие – 90 – 60 – 90 (90 – рост, 60 – нос, 90 – грудь). Но Мисс Город была уже определена – стройная светловолосая красавица, такая же как остальные жительницы Большого Города, только еще лучше. А Бабок с конкурса прогнали. Зато Кларе случайно досталась одна купюра из призового фонда, и Бешеные Бабки отправились исполнять свою мечту – покупать самокат!
   Жаль только, что купюра эта оказалась… фальшивой. Вот такие призовые фонды на этих конкурсах красоты. И Клару с Дорой, как злостных фальшивомонетчиц, немедленно посадили в тюрьму, где родился следующий бессмертный кларик:

     Солнце в клеточку теперь и в полоску тапки —
     До чего ж нас довели бешеные бабки…

   Заключенные старухи с удивлением увидели в одной из камер победительницу Конкурса Красоты. Выглядела она ужасно. Прекрасные светлые волосы острижены, через плечо – оборванная лента «Мисс Город». Вскоре плачущую красавицу куда-то увели недобро жужжавшие Пинки. Так произошло Первое Таинственное Исчезновение.
   Из тюрьмы Бабки, разумеется, сбежали. И вскоре попали в кинотеатр, где показывали фильм про приключения смелой девушки Афины Паллады, за которой гонялся кровожадный злодей Дон Пирамидон. Кино Бабкам очень понравилось, и они страшно переживали за главную героиню. Когда старухи оказались после сеанса на улице, они случайно увидели, как тот самый Пирамидон увозит на автомобиле ту самую ослепительную Афину. Бешеные Бабки сразу же бросились в бешеную погоню, догнали и отлупили почем зря злодея, освободили красавицу и… тут оказалось, что и Афина и Пирамидон – ненастоящие. Это артисты, кинозвезды. Просто снималась очередная серия фильма, в которой Бабки случайно поучаствовали. Режиссер и актеры начали по случаю завершения съемок радостно пить шампанское, и старухам налили. Клара с Дорой попробовали, попробовали… головы у них закружились, и Бабки потеряли сознание. А когда очнулись, увидели, что Пинки увозят куда-то в большой железной клетке плачущую Кинозвезду, которая играла Афину! Так произошло Второе Таинственное Исчезновение.
   В Большом Городе, казалось, и не замечали, что пропадают общие любимицы – самые красивые и известные девушки. Еще бы – красавиц здесь было завались. Например, поп-дуэт «№1!». Своими исполняемыми под фонограмму сладенькими песенками они всех просто околдовали. А Клара с Дорой так полюбили музыку, что даже сочинили собственный хит – в стиле тяжелого рока – и создали рок-дуэт. И так у них здорово получалось, что жирный и хитрый Продюсер группы «№1!» тайненько записал песню старух и выпустил ее на пластинках – как будто это девчонки из «№1!» поют. А деньги все себе, разумеется, заграбастал. Старухи как об этом узнали, так сразу сели на бульдозер и уничтожили весь пиратский тираж дисков (так во всем мире принято). Они и Продюсера с его певичками чуть случайно не уничтожили. Продюсер-то сбежал, а вот подопечным его не повезло. Спрятались они в женском туалете, а когда Клара с Дорой туда ворвались, там оказался только Пинки, заглядывавший в шумящий унитаз. Странное дело… Так произошло Третье Таинственное Исчезновение.
   Тут и время очередных выборов Мэра Большого Города подошло. Поскольку Доктора Net единогласно избирали на эту должность уже многие годы, он и не думал, что кто-то сможет этому помешать. Но вышло так, что помешали. Угадайте – кто? Корейские коммунисты? Исламские террористы? Нет – Клара с Дорой. В одно обыкновенное утро оказалось, что весь Город увешан огромными предвыборными плакатами с улыбающимся Доктором Net. Даже Дупло единственного в Большом Городе Дерева, в котором ютились Клара с Дорой, заклеили таким плакатом. Бабки резонно предположили, что произошла какая-то ошибка и на их жилище должен висеть их портрет. Сказано – сделано. Мэра содрали, себя наклеили. Разумеется, сразу же появились Пинки, и старух снова арестовали.
   Мэр лично объяснил Кларе и Доре, что за свою провинность они должны расклеить по всему городу тысячу его предвыборных плакатов. Бабкам пришлось согласиться, но вышло так, что Клара с Дорой не столько клеили, сколько занимались художественным творчеством. Где рожки Мэру пририсовали, где фингал под глазом, а где предвыборный лозунг «У нас с вами все о’кей!» исправили на «У нас с вами не все дома!». Какая уж тут наглядная агитация! Пришлось Пинки спешно срывать все плакаты Доктора Net – чтобы перед избирателями его не опозорить. Но когда избиратели в день выборов вышли на улицы и не увидели ни одного плаката, они про эти выборы напрочь забыли, а из избирателей превратились в обычных людей. И отправились по своим делам. Кто куда – только не к автомату для голосования, установленному на Главной Площади.
   Тогда Доктор отправил голосовать за себя своих верных Пинки (которые участвовать в выборах никакого права не имели, потому что и людьми-то не были). За всем этим наблюдала ни в чем не повинная симпатичная Корреспондентка газеты «Яичница» (это издание каждый год получало личную премию Мэра «Лучшая Газета Утренних Новостей», сокращенно – ЛГУН), которую тут же окружили Пинки и загнали в канализационный люк. Видевшие это Клара и Дора поняли, что стали свидетельницами Четвертого Таинственного Исчезновения.
   После Бабкиных проделок Мэр объявил старух в розыск. И Бешеным Бабкам пришлось бежать. Они замаскировались, то есть переоделись – Клара в Дору, а Дора в Клару, проследовали незамеченными к аэропорту и заскочили в багажное отделение первого попавшегося самолета.
   Так они попали на Курорт у Океана. Только отдохнуть Бабкам здесь не удалось. Потому что их сразу же забрали в Центр Первой и Последней Помощи Упавшим Духом, сокращенно – ПИПУД.
   Как вы помните, в Большом Городе жили исключительно молодые, удовлетворенные, отлично пахнущие люди. А если кто вдруг старел, проявлял недовольство жизнью, падал духом и начинал портить своим внешним видом глянцевый городской пейзаж, его немедленно отправляли в ПИПУД. И никто из пожилых людей в Большой Город оттуда уже никогда не возвращался. ПИПУД был похож на обычный дом престарелых. Старики здесь целыми днями играли в шашки, а старухи вязали на спицах или гладили белье. Потом то, что они навязали, распускали и сматывали нитки в клубки. Теперь можно было вязать снова. А то, что они выгладили, сваливали в кучу. И когда белье становилось достаточно измятым, его можно было опять гладить. И еще всем без разбора оказывали первую помощь – сажали в инвалидные кресла и закармливали таблетками до такого состояния, что приходило самое время оказать последнюю помощь. Клара как-то в сердцах изрекла по этому поводу следующее:

     Если ты пенсионер,
     Лучший друг твой – это Мэр.
     Он тебе окажет помощь —
     Гроб сколотит, например.

   Наших бодрых Бешеных Бабок ожидало то же самое. Но в один без сомнения прекрасный вечер вдруг раздался дикий грохот, вой, началось землетрясение, и ПИПУД был стерт с лица земли, а обломки его погребены в глубоком Океане. Жаль только, что в этом аду пропали все до единой старухи (старики остались).
   Точнее, не все до единой. Две-то уплыли по волнам на деревянной гладильной доске как на серфере.
   Звали их Клара и Дора.
   И им было ясно – только что произошло Пятое Таинственное Исчезновение. Но на этот раз исчезла не юная красавица, а несколько десятков бабкиных ровесниц. И почему так случилось – только предстояло узнать. А пока…

     Какая может быть тоска,
     Когда есть волны и доска!
     И даже клюшка не нужна,
     Чтоб оттолкнуться ото дна.
     Клара вниз, а Дора вверх —
     Мы летим быстрее всех!

   Можно было бы еще подробней рассказать вам о начале приключений Бешеных Бабок. Однако проще прочесть обо всем этом в книжке «Клара, Дора. Бешеные Бабки. Таинственные Исчезновения».
   И тогда вам будет совершенно не обязательно читать эту Самую Первую Главу второй части похождений Клары и Доры. Можно сразу же переходить к нормальной Первой Главе, в которой Бешеные Бабки начинают собственное расследование странных событий в Большом Городе и отправляются по ложному следу.
   Счастливого пути!
   И… не заплутайте.

   P. S. Да, если вы думаете, что Клара с Дорой были самыми необычными обитателями Большого Города, то глубоко заблуждаетесь. Здесь еще обитал абсолютно дикий кот Рэмбо. Когда и откуда он сюда явился, никто не знает. Известно лишь, что:
   а) он тайно проживал на помойке;
   б) носил шерсть цвета хаки с темными маскировочными пятнами (к зиме шкура линяла в грязно-белое);
   в) считал себя выполняющим секретную миссию суперагентом, а оттого характер имел подозрительный;
   г) и каждый раз абсолютно против своей воли участвовал в самых драматичных событиях в жизни Большого Города.
   А вот почему его однажды приняли за Августовского Дьявола, вы также можете узнать из книжки «Клара, Дора. Бешеные Бабки. Таинственные Исчезновения».

Глава первая,

   в которой рассказывается о том:
   – почему многие детективные романы начинаются в поездах;
   – сколько человек вмещает средний железнодорожный червяк;
   – долго ли удается продержать старуху зарытой в песок;
   – кто заказывает музыку, или под чью дудку пляшет диджей;
   – как глубокий Океан стал мелким воришкой.

   – Еще кофе двум леди из бизнес-класса! – крикнул подтянутый молодой человек в новенькой синей форме проводника в специальное окошко кухни вагона-ресторана. – Да, чуть не забыл! И сырники!
   – Со сметаной? – бодро переспросили из кухни.
   – И со сгущенным молоком! – снова нагнувшись к окошку, ответил Молодой Проводник.
   Получив через несколько минут готовые блюда, проводник быстро зачеркнул что-то в маленьком черном блокноте, который тут же с ловкостью фокусника спрятал в карман. Потом аккуратно расставил на подносе дорожный кофейный сервиз для двух персон, приоткрыл пузатую серебряную крышку на фарфоровом блюде и, вдохнув вырвавшийся из-под нее пар, едва заметно поморщился (видимо, он не любил сырников). После чего молодой человек, взяв поднос, толкнул ногой дверь и устремился в сторону хвоста поезда, умело балансируя, когда вагоны подпрыгивали на стыках рельсов. Он спешил выполнить заказ двух особ, ожидавших в своем купе. Никто не знал, как они появились в поезде, но, судя по необычному внешнему виду, то были важные иностранки…

   Есть ли что-нибудь более романтичное и волнующее, чем длительная поездка в железнодорожном экспрессе!
   Это не самолет, в котором вы в два счета, даже не потрудившись выглянуть наружу, домчитесь от Страны Пальто до Острова Бикини [2 - Возможно, вам это покажется странным, но остров (а точнее – атолл) Бикини действительно существует. Он входит в группу Маршалловых островов в Тихом океане. Месторасположение Страны Пальто пока уточняется.]. И не автомобиль, в котором катят дружеской компанией, изменяя по своему желанию маршрут.
   Когда путешествуешь в поезде, знаешь только, что заплатил за билет, чтобы оказаться в определенном месте в определенный день и час. Но если проезжаешь этой дорогой впервые, да за окном вагона темная ночь, и сойти на ходу нельзя, – поди знай, правильно ли везут. И вообще – кто везет. Считается, что есть в самом первом вагоне (раньше он назывался паровоз, а теперь локомотив) «водитель поезда» – машинист. Но кто из пассажиров, скажите на милость, его видел? Может, всем управляет какой-то Железнодорожный Невидимка – великан, забавляющийся со своей игрушечной железной дорогой. Пускает себе вагончики – туда, сюда. На них человечки ездят…
   А ведь эти люди совершенно случайно оказались вместе в несущихся металлических домиках-вагонах. Долгие часы незнакомцы будут сидеть за соседними столиками в вагоне-ресторане, наталкиваться, извиняясь, друг на друга в узких проходах, ночевать, разделенные тонкими стенками купе. Одни подружатся с соседями-пассажирами и приятно проведут время. Другие нелюдимо уткнутся в газету. А кто-то и проспит всю дорогу.
   Впрочем, не исключено, что в поездке случится нечто загадочное и зловещее. Например, кража огромного алмаза. Или даже убийство! И как тогда поведут себя случайные попутчики, еще неизвестно. Ведь многие из них выдают себя за кого-то другого… [3 - Скрывать свое имя или представляться именем чужим значит вести себя инкогнито.]
   Да, не случайно действие детективных романов часто связано с железной дорогой.
   Но тем временем бесчисленное количество поездов колесит по белому свету. И каждый пассажир, купив билет, по собственной воле соглашается на долгое путешествие неизвестно куда в обществе неизвестно кого; притворяется, что крохотное купе – его любимая комната, и учится доверять незнакомым замкам на дверях.
   А Железнодорожный Невидимка, придумавший все эти законы, усмехается и щурится, глядя на отливающий золотом в лучах солнца красавец-экспресс. Сверху он напоминает ему длинного и толстого червяка, в панике уползающего от огромной сине-зеленой лужи Океана. На боку червяка надпись – «Курорт – Большой Город», внутри – триста четырнадцать человек. Двести восемьдесят семь пассажиров, трое машинистов, двадцать четыре проводника, один из которых в данный момент балансирует между вагонами, ожидая, когда на него вновь обратит свое внимание благосклонный читатель. Ну, ничего, пусть помучается, а нам пока необходимо срочно совершить небольшое путешествие во времени и вернуться в утро того же дня.

   За несколько часов до отправления экспресса «Курорт – Большой Город» на берегу Океана все было как обычно – то есть замечательно. Зеленоватые волны пенились на мелком белом песке и, шипя, неспешно откатывали. На пляже в строгом порядке маячили большие тростниковые зонты, в тени которых стояли шезлонги – собственность находившегося тут же Отеля, похожего на огромный белый пароход. В шезлонгах сидели, полулежали и лежали отдыхающие граждане. Рядом с ними на столиках стояли бокалы с коктейлями. Из бокалов тоже торчали зонтики, только маленькие и разноцветные – для красоты.
   Вокруг царило незыблемое спокойствие, счастливая лень и… смертельная скука. Правда, несколько дней назад неподалеку произошло землетрясение, разрушившее какое-то медицинское учреждение. В тот вечер в Отеле даже попадало несколько бутылок и бокалов в баре. Происшествие вызвало небольшое оживление среди отдыхающей публики, но вскоре о нем благополучно забыли. Под горячими лучами солнца из человеческих голов испаряются самые сложные проблемы и вопросы. Впрочем, у жителей Большого Города, отдыхавших на Курорте, ни проблем, ни вопросов никогда не возникало. Эти люди были счастливы.
   Между шеренгой шезлонгов под тростниковыми зонтиками и Океаном, прямо у линии прибоя в песок было воткнуто две старушечьи клюки. Тут же стояли две пары огромных ботинок и торчали из песка две соломинки для коктейля. Однако обладательниц этих сомнительных богатств поблизости видно не было.
   – На побережье Океана стоит отличная погода. Ветер – умеренный, температура – комфортная, на небе ни облачка, и у всех отличное настроение. А теперь по просьбе нашего уважаемого гостя из Большого Города – хит сезона «Мальчик-компьютер»!
   Неестественно ликующий голос диджея пляжного радио сменила энергичная музыка, и сладкие девичьи голоса замурлыкали:

     Мальчик, мой серьезный мальчик,
     Ты как компьютер – все считаешь, вычисляешь.
     Мальчик, мой любимый мальчик,
     Я – не компьютер. Чего я жду, прекрасно знаешь.
     У-у-у-у…

   Подобная веселенькая белиберда звучала на пляже постоянно, поэтому никто из отдыхающих не обратил на «хит сезона» никакого внимания (вот если бы радио вдруг замолчало – тогда отдыхающие возмутились бы).
   Зато едва певицы затянули свое «у-у-у-у», как у самых океанских волн произошел взрыв. Точнее – даже два взрыва одновременно. Взрывы были бесшумными – просто как раз рядом с торчавшими старушечьими клюшками взметнулось в воздух два фонтана песка. А когда песчаная буря улеглась, на месте взрывов остались стоять две забавные носатые старухи в коротких платьицах. Во рту у каждой торчала трубочка для коктейля. Казалось, что бабки сами собой соткались из воздуха, но на самом деле они выскочили из-под песка.
   Разрешите представить – Клара и Дора, курортницы поневоле, возраст неизвестен, по темпераменту – неисправимые холерики [4 - «Холерик» – это не больной холерой, а обладатель взрывного характера.].
   – Ага-а! – язвительно протянула Дора, упершись руками в бока. – Халтуришь, значит! Жульничаешь, рухлядь старая!
   – Это я-то? Да нет меня честней по эту сторону экватора. А по ту – уж тем более!
   – Да?! А что это у тебя?
   – Где? – переспросила Клара, настороженно озираясь по сторонам.
   – Да вот! – Дора выхватила изо рта Клары и сунула соломинку для коктейля прямо в лицо подруги – той пришлось скосить глаза к носу, чтобы ее увидеть.
   – Ну я это… Коктейльчик там… освежиться…
   – Нет, ты проспорила! Проспорила! Гони звонкую монету!
   – Да я… – пробормотала Клара, поднимая глаза на приплясывавшую от нетерпения подругу, и тут же радостно выставила вперед палец, указывая на что-то. – Да ты на себя посмотри! Пари недействительно!
   Дора покраснела и спешно выдернула такую же, как у подруги, трубочку из своего рта. Спор о том, кто дольше пролежит под песком без воздуха, закончился вничью. Каждая из старух решила незаметно для соперницы воспользоваться трубочкой для коктейля, чтобы дышать. И вот теперь Клара раскрыла Дору, Дора раскрыла Клару [5 - Попробуйте произнести «Клара раскрыла Дору, Дора раскрыла Клару» несколько раз подряд и как можно быстрее.].
   – А чего ты вскочила-то? Лежала бы себе, в дудочку свою посвистывала, юная пастушка, – начала насмехаться над Дорой подруга.
   – Да и ты что-то поспешила выпрыгнуть. Спеклась как яйцо? – съехидничала в ответ Дора [6 - Всем (в особенности тем, кто прочел книжку «Таинственные Исчезновения») хорошо известно, что в раскаленном песке можно легко испечь яйцо.].
   – Сама ты яйцо. Страусовое!
   – А страус-то голову в песке подольше, чем ты, держит. И без трубочки! [7 - На самом деле страус сует свою голову куда угодно, только не в песок (и не в асфальт). Это древнегреческая выдумка.]
   – Вспомнила! Вспомнила, почему я вскочила! – завопила вдруг Клара и схватила Дору за плечи.
   – А я пока нет…
   – Я песню сквозь песок услышала! Тех девчонок, которые пропали. Я послушать хотела – точно ли это они. А тут ты…
   – Да-да! И мне послышалось! Я как подпрыгну!
   – Слушай! Раз они поют, так, может, и не пропали никуда? Может, чепуха все эти таинственные исчезновения?!
   – Это надо проверить… Пошли к этому… К диджею!
   – К кому?
   – Ну, который музыку на радио включает. Спросим про эту группу.

   Диджей проводил целые дни в маленькой студии на специальной вышке, откуда открывался вид на море и пляж. Работа у него была хорошая – сиди себе за звукооператорским пультом с множеством ручек, мели всякую жизнерадостную чепуху в микрофон, да включай музыку. Можно и пивка махнуть между делом – не повредит. После того как Диджей заканчивал работу диджеем на пляже, он, устало потягивая пивко, отправлялся спать (недавнее вечернее землетрясение Диджей как раз проспал и очень удивлялся, когда ему о нем рассказывали). А когда просыпался часов в 10 вечера и выпивал пивка (чтобы взбодриться), шел работать диджеем в клуб. В общем, жизнь у него была веселая и насыщенная – сплошная дискотека. Он даже сам иногда (когда кончалось пивко) останавливался на минуточку и удивлялся – как же мне повезло-то, может ли такое быть на самом деле? А потом выпивал пивка и опять переставал думать.
   Но сегодня выдался дурацкий денек – Диджею впервые в жизни пришлось поволноваться. Все началось с появления в его студии на вышке очень неприятного гостя. Незнакомец возник настолько бесшумно, что Диджей вздрогнул, наткнувшись на него рукой, когда, не оборачиваясь, тянулся к полке за очередной пластинкой. Высокий мужчина был не по погоде одет в длинный серый плащ с поднятым воротником. В одной руке он держал черный кейс – плоский чемоданчик, второй опирался на красивую черную трость с прямой ручкой. Широкие опущенные поля шляпы бросали тень на его лицо. Если бы Диджею показали этого типа издалека, он посмеялся бы и обозвал его пугалом. Но сейчас сказать что-либо подобное Диджей не мог. Он будто примерз к своему крутящемуся креслу и смотрел на незнакомца, как кролик на удава.
   Странный посетитель молча положил кейс прямо на пульт, достал из внутреннего кармана черную кожаную книжечку и ловко раскрыл ее перед самым носом хозяина студии. Диджей успел увидеть в ней цветное фото незнакомца, на котором тот был в скрывавшей лицо шляпе. На уголке фотографии стояла неразборчивая, но солидная печать.
   – Гос-по-дин Ин-ко-гни-то… – начал читать, шевеля губами, Диджей.
   Мужчина с легким хлопком закрыл книжечку, едва не прищемив моргнувшему от неожиданности Диджею нос, щелкнул замками кейса и вытащил какой-то компакт-диск в пластиковой коробочке. Потом указал на «вертушку» – ставь, мол, и включай. Вообще-то Диджей чужих пластинок никогда не крутил. Кто здесь, в конце концов, хозяин? Но незнакомец столь убедительно кивнул головой, что стало понятно – спорить с ним бессмысленно. А потом взял из синего ящика на полу бутылку, сорвал с нее прямо пальцами металлическую крышку и, все так же ничего не говоря, протянул пиво Диджею.
   – С-с-спасибо… – совсем чуть-чуть заикаясь (должно быть, от нахлынувшего чувства благодарности) сказал тот, механически принимая бутылку. – Так, что тут у нас? Дуэт «№1!», песенка «Мальчик-компьютер». Очень даже с-симпатично. Ваши подружки? Хорошенькие, наверное?

   Высокий мужчина был одет в длинный серый плащ с поднятым воротником

   Как всякий нахал, Диджей довольно быстро освоился и уже игриво подмигивал гостю. У него самого было полно подружек. Они частенько забегали на вышку хлебнуть пивка и похихикать с высоты над людьми на пляже.
   Но посетитель почему-то не рассмеялся, а резко ткнул тростью в красную кнопку проигрывателя, выключив игравшую над пляжем музыку. Снизу послышались разочарованные возгласы отдыхающих.
   Тут уже Диджей очнулся и, схватив микрофон, затараторил про комфортную погоду. А потом немедленно поставил в эфир песенку дуэта «№1!». Он сразу же вспомнил этот хит. Была такая суперпопулярная группа в Большом Городе. Потом, говорят, девчонок кто-то похитил. Он еще думал, что это хитрый рекламный ход – Продюсер дуэта известная в шоу-бизнесе лиса. Сегодня похитили, завтра найдут, а пластинок взволнованные поклонники еще больше покупать будут. Но девушки все не объявлялись, и про группу уже начали забывать. И зачем этому психу понадобилось, чтобы на пляже звучал подтухший шлягер? Но задавать какие-либо вопросы Диджею больше не хотелось. Ему даже оборачиваться больше не хотелось. Только раз глянул украдкой, заметив молчаливую фигуру у окна – Инкогнито внимательно рассматривал пляж в большой черный бинокль. И чего ему там надо? Когда песня закончилась, Диджей аккуратно вытащил диск из проигрывателя, угодливо сдул с него невидимую пылинку и повернулся, держа пластинку на указательном пальце:
   – Вот, ваше превосхо…
   Его маленькая студия на вышке была пуста. Диджей обессиленно сполз с кресла на пол, взял со стола откупоренную бутылку пива, нервно сделал большой глоток. И тут же чуть не поперхнулся.
   – Хоу! Кофе, сырники, рок-н-ролл!
   Резкий хрипатый голос заставил Диджея подпрыгнуть и вытянуться от неожиданности.
   – Да не «хоу», а «йоу»! Йоу, ди-джей!!
   Второй голосок был не лучше. Диджей беспокойно оглядывался, не понимая, кто с ним разговаривает. И тут он увидел перед собой двух старух. Маленькие, в нелепых разноцветных платьях и ботинках, со здоровенными носами и торчащими во все стороны косичками, они напоминали персонажей безумного мультфильма.
   – Йоу… – обалдело отозвался Диджей.
   – У тебя там слушатели под зонтиками замерзают. Давай чего-нибудь погорячей! Ей-ей!
   – Да куда уж горячей?! У меня тут самые новинки – пальцы обожжешь!
   – Пальцы горят, а уши вянут. Новинки у него! Небось, не слыхал последний хит – «Пляжный рэп Бешеных Бабок»?
   – Это вы, что ли, исполняете?
   – Молодцом – дошло! Дамы и господа! Разрешите представить – Мистер Отгадка, встречайте! Конечно мы, кто ж еще!
   – Я, вообще-то, ретро не кручу… – недоверчиво покосился на Клару и Дору Диджей.
   – Ретро?! Да мы самые перченые устрицы в этой бухте! – фыркнула Клара. – Превращаем пляж в танцпол!
   – Врубай шарманку! Давай подклад! Клара, начинай! – скомандовала Дора.
   Бабки схватили два микрофона, и над пляжем зазвучал разухабистый рэп Бешеных Бабок. Клара и Дора «читали» по очереди, выдумывая слова шустрей чернокожего хулиганья из Детройта.

     На побережье Океана
     Стоит гламурная погода.
     Наш Океан как будто ванна,
     В которой тесно от народа.
     Музон играет по приколу.
     Кто пиво пьет,
     Кто просто колу…

   Диджей выглянул в окно и с удивлением обнаружил, что люди внизу зашевелились, начали выползать из-под зонтиков и мерно покачиваться в танце. Такого на своем пляже он еще не видел.
   А Бабки тем временем продолжали, пританцовывая.

     …Послушайте мою телегу:
     «Да» – солнцу, «Нет» – зиме и снегу.
     Йоу, диджей!
     Ты чувак реальный!
     Йоу!
     Пульт, видать, многоканальный.
     Йоу!
     Где ты взял, баклан,
     Дискан дуэта «Number One!»? [8 - Тем, кто не изучает английский язык: «№1!» по-английски пишется как «Number One!», звучит как «Намба Уан!».]

   Последнюю строчку Дора прорычала прямо в лицо Диджею, зажав его в углу. Микрофон громко свистнул, и рэйв на пляже прекратился.
   – Опя-а-ать! – побагровев и вцепившись себе в волосы, завопил Диджей.
   Он оттолкнул Дору, схватил со стола коробку, дрожащими пальцами выковырял из нее злополучный диск и, сильно размахнувшись, запустил его в открытое окно. Диск сверкнул на солнце и как маленькая летающая тарелка с едва слышным гудением унесся в неизвестном направлении.
   – Вот!! Не знаю я ничего! Нет у меня никакого диска!
   – Отвечай во имя хип-хопа, они сами его принесли? – Клара ткнула в грудь Диджея своей клюшкой как автоматом.
   – Кто – «они»?!
   – Девчонки из дуэта! – Дора приставила прямо к носу Диджея коробку от диска с фотографией пропавших красоток из «№1!».
   – Нет! Не видел я их! Киллер какой-то диск подогнал! Пальцами бутылки открывает!
   – Значит, это были не они…
   Бабки сразу сникли и, переглянувшись, отправились к выходу.
   – На, освежись, – Клара сунула в пиво соломинку для коктейля и протянула бутылку Диджею.
   – Б-благодарю, мадам… – промямлил он и добавил, когда Клара с Дорой уже исчезли: – Ну и денек сегодня! Вместо телок – маньяки да старухи.

   – Выходит, кто-то их все-таки похитил…
   – В Город нам надо возвращаться – девчонок выручать.
   Клара с Дорой шли по пляжу, задумчиво загребая песок своими ботинками-утюгами. Они и не замечали, что за ними следит из-за пальмы тот самый высокий незнакомец в плаще, чуть не до смерти напугавший Диджея. Казалось, что когда Господин Инкогнито услышал обрывок разговора Клары и Доры, на его губах заиграла довольная улыбка. Стоило Бабкам немного удалиться, незнакомец покинул укрытие и, несколько припадая на левую ногу, зашагал прочь от пляжа. По дороге он наклонился, опершись на трость, чтобы поднять воткнувшийся в песок серебряный диск, который запустил из окна студии Диджей.
   А старухи тем временем быстро скинули одежду и, поднимая фонтаны искрящихся брызг, забежали в волны – поплавать перед отъездом. Сначала они собирались бросить в Океан по монетке – так делают, когда загадывают желание вернуться в понравившееся место снова. Но монеток ни у Клары ни у Доры не нашлось. Впрочем, у них вообще частенько было туго с деньгами. А уж после того, как в Большом Городе им однажды подсунули неправильные купюры и сразу же арестовали как фальшивомонетчиц, старухи испытывали к деньгам недоверие. И между прочим, правильно – еще неизвестно, как отреагировал бы Океан, если б в него бросили фальшивые монетки. Океан ведь подревнее даже самой старой старухи, он скопил за тысячи лет на своем дне несметные сокровища и знает толк в деньгах. Так что лучше не пытаться его провести. Да Клара с Дорой и не собирались. Поэтому в волны на счастье полетели не фальшивые деньги, а самые настоящие Бешеные Бабки.
   – Клара, смотри – медуза!
   – Фу! Где? Я их терпеть не могу.
   – Да вон поплыла – синяя. Ух, здоровенная-то какая!
   – Да вижу… А вон еще одна – рыжая! Ну и противные… Слушай, что-то я уже накупалась.
   – А вон рыбки, красные и синие. Смотри-смотри – как подводные лодки!
   – Да ну их, сейчас еще в купальник заскочат, и потонешь тут от щекотки как «Титаник». Греби к берегу, а то в Город опоздаем и девчонок наших не разыщем.
   Однако Океан, в котором решили порезвиться перед отъездом Клара и Дора, напоследок сыграл с ними недобрую шутку. Не успели они еще выбраться на берег, как поняли, что их брошенное без присмотра имущество исчезло. Забыть, где они его оставили, Бабки не могли. Если вы еще не поняли – Клара и Дора отличались от обычных старух полным отсутствием какой-либо старушечьей немощи. Поэтому упрекать Бешеных Бабок в склерозе или маразме нет никакого смысла. У них даже клюшки были не от хромоты, а то ли просто для порядка, то ли чтоб фехтовать друг с другом. Вот клюшки-то как раз сохранились. А висевшие на них платья и стоявшие рядом ботинки исчезли. Правда, и клюшки торчали, почему-то почти полностью скрывшись в волнах…
   – Дора, а чего это клюшки в воде? Они от воров к морю сбежали?
   – И остановились – плавать, наверное, не умеют…
   – Ой, Дора! Это ж прилив! Пока мы тут с Океаном прощались, он до берега дошел, у нас обмундирование слизнул и чуть палки наши не утопил. У, гад!
   Клара выдернула из чавкнувшего мокрого песка клюшку, с которой сорвался небольшой краб, и погрозила ею в сторону Океана. Будто в ответ поднялась волна и плеснула Кларе прямо в лицо. Клара пошатнулась, подруга подхватила ее.
   Было горько. Во рту – от морской соли, на душе – от потери.
   – Та-а-ак… А ведь эти медузы-то и не медузы вовсе были. Это ж наши платья уплывали, Дора!
   – А рыбки красненькие, стало быть, не рыбки, а мои башмаки!
   – А синие – мои!!
   Две трагические фигуры в старомодных купальниках с рюшами еще долго стояли по колено в воде, причитали, размахивали в отчаянии клюшками. Потом они долго ныряли, тщательно исследуя дно.
   Но все было без толку. Суровый Океан не смилостивился над купальщицами и не вернул им их одеяний.
   А час отхода железнодорожного экспресса в Большой Город неумолимо приближался.

Глава вторая,

   в которой рассказывается о том:
   – что произойдет, если отель отправится в открытое море;
   – когда выходит на берег бешеный краб;
   – далеко ли светит фонарь под глазом;
   – можно ли заработать от испуга грипп;
   – откуда берутся на крышах поездов коты.

   Если океан, на берегу которого вы отдыхаете, расположен так, что садящееся вечером солнце опускается прямо в воду, вам повезло. Морской закат в ясную погоду – зрелище всегда впечатляющее. Но в этот раз мы с вами его, увы, пропустили – солнце уже село, и на Курорте наступил вечер, темный, как все южные вечера. Уборщики, пока еще не окончательно стемнело, успели выровнять под тростниковыми зонтиками ряды шезлонгов, собрать с них матрасы и сложить под навесом на краю пляжа, чтобы завтра снова выдавать их отдыхающим. Потом причесали мелкими граблями песок и, довольные, отправились прочь. Когда они придут сюда на следующее утро, их глазам предстанет странная картина – идеальный накануне песок истоптан и взрыхлен, один из тростниковых зонтиков повален и разорван в клочья. После долгих споров уборщики придут к выводу, что пляж посетил огромный взбесившийся краб. Факт появления этого чудовища от отдыхающих решат скрыть. Остатки тростникового зонтика сожгут, песок снова разровняют.
   Сумерки сгущались. В своей комнате проснулся от пиканья электронного будильника Диджей, которому пришла пора отправляться на дискотеку. Он уже совершенно забыл об утренних посетителях – долговязом зловещем молчуне со странном именем и двух придурочных старушенциях-рэпершах.
   Отель в темноте стал еще больше похож на многопалубный пароходище. В его громаде одно за другим зажигались окна, издалека напоминавшие иллюминаторы. Казалось, вот-вот раздастся длинный прощальный гудок, и пароход «Отель», не спеша, отвалит от берега. Интересно, что сказали бы постояльцы, проснувшись поутру не в номерах, а в каютах, и обнаружив, что вокруг открытое море? Главному администратору немедленно пришлось бы превратиться в капитана, портье – в боцмана, носильщикам, лифтерам, горничным и официантам – в матросов. Недалеко, должно быть, уплыл бы такой корабль…
   – Внимание! «Полуночный экспресс» «Курорт – Большой Город» отправляется через 10 минут. Повторяю…
   Не беспокойтесь – это объявление об отходе поезда, а не парохода. Курортный вокзал сиял огнями. Отовсюду, несмотря на поздний час, слышался гомон, смех, музыка. Кто-то еще допивал кофе в вокзальном баре. Кто-то покупал в дорогу свежую прессу – у газетного киоска можно было заметить, например, хорошо нам знакомую фигуру в длинном плаще и шляпе. Господин Инкогнито стоял и, зацепив трость ручкой на согнутый локоть, листал газету. Кто-то только-только подкатил на такси и подзывал носильщика с багажной тележкой. Но ни один человек не опоздает. Жители Большого Города были настолько же дисциплинированны, насколько счастливы. А они были счастливы, даже когда заканчивался отпуск и наставало время возвращаться домой.
   Железнодорожный экспресс терпеливо ждал у платформы. Его золотистые вагоны были такие аккуратненькие и аппетитные, что походили на пачки жевательной резинки – только динозаврового размера. У входа в каждый вагон стояли вежливые проводники в синих формах, а вдоль всего поезда выстроились улыбчивые девушки-дежурные. По платформе туда-сюда жужжали электрические кролики Пинки, иногда проверяя чьи-нибудь документы. Из невидимых динамиков периодически раздавался мелодичный женский голос, отдававший последние указания перед отправкой экспресса:
   – …просьба к пассажирам занять места согласно купленным билетам.
   Хорошо, когда есть деньги на билет. А если их нет? А ехать надо, и притом срочно? В этом случае место в поезде следует выбирать по своему усмотрению. Хочешь – на багажной полке с чемоданами, хочешь – в чулане со швабрами и грязными тряпками, хочешь – на кухне вагона-ресторана под перевернутой огромной кастрюлей. Да хоть на крыше вагона. Главное, чтобы контролер не нашел.
   Если б кто-нибудь додумался залезть на готовящийся к отправке экспресс и посветить фонариком, этот кто-нибудь несказанно удивился бы, увидев двух распластавшихся на крыше весьма необычных «зайцев» женского пола. Мало того что «зайчихи» явно были пожилыми, их еще отличали и странные костюмы. Грудь и бедра [9 - О разнице между «бедрами» и «попой» легко узнать из книжки «Таинственные исчезновения». А если короче, то никакой разницы между «попой» и «бедрами» нет.] каждой прикрывали лишь лохматые повязки из сухого тростника (до странности напоминавшего тот, из которого делают большие пляжные зонтики). Стоит ли говорить (ведь каждый, без сомнения, догадался – то были Клара и Дора), что дополняли картину пара огромных носов и тростей-клюшек. Бешеные Бабки возвращались в Большой Город без билетов, без денег и почти без одежды. Зато напрощавшиеся с Океаном. Они изо всех сил вжимались в крышу и старались сохранять полную тишину, чтобы их не обнаружили.
   – Внимание, «Полуночный экспресс» отправляется! Администрация курортного вокзала желает вас счастливого пути! Хоу!
   Наконец-то! Проводники зашли в вагоны. Девушки-дежурные, стоявшие вдоль поезда, отдали честь, подняв руки с раскрытыми ладонями к своим синим пилоткам. Чмокнули, закрываясь, двери.
   И тут Клара не выдержала и со слезами на глазах вскочила на ноги:
   – Хоу! Ариведерчи! [10 - До свидания (итал.).] Оревуар! [11 - До свидания (франц.).] Прощай, ласковое солнце, белый песочек и старый порт. Аста ла виста [12 - До свидания (испан.).], Океан! Ты раздел нас до нитки, негодяй, но мы не в обиде! Мы еще вернемся. Отдельное спасибо администрации вокза…
   – Да заткнись ты, припадочная! Сейчас ссадят!
   Дора изо всех сил пыталась уложить подругу обратно.
   В одном из окон поезда раздернулись занавески. Рама сдвинулась, и появилась голова в шляпе. Это был не кто иной, как Господин Инкогнито. Он внимательно прислушивался к сентиментальным Клариным воплям. На платформе уже поднимали морды в черных очках Пинки и, зловеще шевеля ушами и старательно жужжа, начинали внимательно сканировать местность. Но было поздно.
   Локомотив пронзительно свистнул и рванул с места.
   Бабок, не ожидавших такого мощного старта экспресса, рвануло в противоположную сторону.
   Они катились кубарем, пересчитывая всеми частями тела вагоны.

   Бешеные Бабки возвращались в Большой Город без билетов, без денег и почти без одежды

   – Ай!
   – Ой!
   – Восемь!
   – Что – «восемь»?
   – Восьмой вагон пролетели!
   – Сколько осталось?
   – Не знаю!
   А оставалось совсем чуть-чуть. За время этого короткого разговора Бабки прокувыркали еще через три вагона. Инкогнито по-прежнему маячил в окне, придерживая рукой шляпу, чтобы ее не сорвало ветром. Бабки прокатились прямо над его вагоном. Голова исчезла, Инкогнито защелкнул раму и поспешил вон из купе. Добежав до тамбура между вагонами, он решительно взялся за ручку стоп-крана…
   Уже срываясь с последней крыши, Дора умудрилась на ней повиснуть. Клара с воплем пролетела над болтавшейся подругой, но ее клюшка, к счастью, зацепилась ручкой за Дорину ногу.
   Экспресс набирал скорость, а за ним словно обрывок праздничной бумажной гирлянды трепыхались две старухи, шурша юбками из сухого тростника. При этом Клара жутко вопила, временами перекрывая шум поезда:
   – А-А-А! О-О-О! Мамочка-а-а! Дора!
   – М-м?
   – Тебе страшно?
   – Угу!
   – А чего ж ты не орешь? А-А-А?!
   – Жубами жержушь!
   – Что-что? О-О-О!!
   Но Дора не успела ответить назойливой подруге, что она держится зубами за красный сигнальный фонарь, чудесным образом торчавший в самом конце крыши последнего вагона. И что если она хоть на миг раскроет рот, они обе улетят неизвестно куда, но только не в Большой Город. И неизвестно еще, останется ли после этого от Бешеных Бабок достаточно деталей, чтобы собрать из них хотя бы одну Бабку. Все это Дора непременно высказала бы Кларе при первом удобном случае, но тут раздалось дикое шипение открытого стоп-крана, и экспресс резко затормозил.
   На этот раз Бабок понесло в ту сторону, откуда они только что прикатились, – к голове состава.
   – Ай! Дора, осталось четыре вагона! Кусай чего-нибудь срочно!
   Но Дора снова не могла ничего ответить и вцепиться во что-либо зубами тоже (хотя с удовольствием сделала бы это с горлом болтливой подруги) – рот был занят фонарем, который она случайно откусила, когда машинист дал по тормозам.
   – Дон-н!
   Это Клара ударилась об откинутую крышку топливного бака на крыше локомотива и, отскочив назад, провалилась в люк.
   – Дон-н! – проделала то же самое Дора вместе со своим фонарем.
   Стоявший в тамбуре Господин Инкогнито услышал, задрав голову, как старухи прогрохотали над ним и рухнули куда-то внутрь поезда. Он удовлетворенно кивнул, закрыл стоп-кран и отправился в свое купе, успокаивающе похлопав по плечу встретившегося ему озабоченного проводника, спешившего узнать о причине незапланированной остановки. Поезд снова тронулся.
   Там, куда попали Бабки, было темно, тепло и влажно. Сладковато пахло машинным маслом. Что-то где-то капало. За стеной глухо стучал двигатель локомотива.
   – Дора! Ты жива?
   – Похоже… Где это мы?
   – В поезде, наверное.
   – А что это светится?
   – Да это фонарь…
   – Какой фонарь? Фонарь у меня – я его от поезда отгрызла.
   – Твой не горит – в нем тока нет. Тебе батарейки надо, как электрокролику, на спину. А у меня фонарь – под глазом. Он теперь неделю сиять будет. И без батареек.
   – А чего это тут все такое липкое, какое-то вязкое, скользкое какое-то, а?
   – Не знаю. На грязюку похоже…
   – Мда-а… Какой поезд, оказывается, грязный. На крыше куда чище. И чего люди внутри ездят, да еще за деньги? Полезли обратно. Давай-ка, посвети товарищу фингалом.
   Клара напряглась, изо всех сил стараясь светить своим подфарником как можно ярче. Но у нее от натуги только закружилась голова, а в глазах потемнело.
   – Ой, чего-то я теперь не вижу ничего.
   – Ну вот, и у тебя батарейки сели, – фыркнула Дора. Тут она подпрыгнула и ловко зацепилась клюшкой за край открытого люка, через проем которого за старухами следила любопытная Луна. (Несмотря на то что экспресс мчался с огромной скоростью, Луна почти не двигалась [13 - Это объясняется законами физики. Но на языке физики мы объясняться не собираемся.].)
   – Лезь! – шикнула Дора Кларе.
   Клара, поплевав на ладони и на всякий случай на Дору, вскарабкалась по ней и ее клюшке наверх. А потом вытянула за шиворот на крышу и подругу.
   Поезд шел быстро и плавно, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону. Мимо проносилась неизвестная местность, осиянная серебристым лунным светом. Деревья, поля, небольшие озера – все казалось декорациями театра теней, вырезанными из поблескивавшей темной жести. Бабки восхищенно глазели вокруг.
   – Ух ты! Красота-а-а…
   Ветер отчаянно трепал их развевающиеся тонкие косички и шуршал тростниковыми юбками. Старухи вдыхали свежеющий ночной воздух полной грудью и в какой-то момент повернулись друг к другу…
   – А-А-А!!!
   Дикий вопль прорезал ночь.
   «До чего же нервный машинист. То тормозит, то сигналит. Невозможно заснуть!» – подумали некоторые пассажиры, беспокойно ворочаясь в постелях своих купе. Но сам машинист был удивлен не меньше пассажиров. Уж он-то знал, что не притрагивался к гудку.
   Впервые разглядев друг на друга при лунном свете после своего падения, Клара и Дора шарахнулись в разные стороны и едва не соскользнули с крыши мчащегося поезда. Теперь они стояли, раскрыв в немом ужасе рты и округлив глаза. Обе с головы до босых ног были теперь блестящего черного цвета. Два силуэта со сверкающими в сумраке белками глаз потрясенно замерли в лунном сиянии.
   – К-к-клара?..
   – До-дор-ра?
   – Что с тобой стряслось? Ты почернела как… как… галоша! Посмотри на себя!
   – Это ты на себя посмотри – Отелло-Фрутелла! У меня чуть инфаркт не случился, когда я тебя увидела! Чуть инсульт не случился!
   – А у меня – аппендицит чуть не случился!
   – Тебе ж его вырезали лет сто назад. Что ж ты врешь?!
   – Ну, тогда грипп! У меня чуть грипп не случился! А! А-А!! А-а-апчхи!!! Вот видишь, до чего ты меня довела!
   Дорин чих мог иметь самые катастрофические последствия. Например, когда на нее однажды набросилось чиханье из-за смога в Большом Городе, Доре удавалось вычихивать из окна довольно крупные предметы, а из Клариной головы – даже свежесочиненные кларики. Поэтому едва Дора начинала чихать, как Клара пыталась сменить тему разговора и отвлечь свою подругу от этого ужасного занятия. На этот раз она начала себя обнюхивать. Дора сразу же перестала чихать и уставилась на спутницу.
   – Ты чего вынюхиваешь-то?
   – Слушай, Дора! Так ведь это мазут!
   – Какой мазут?
   – Ну, на котором поезда ездят – как бензин у машин. Мы с тобой провалились и в него вляпались! Поэтому мы такие черные!
   – Круто, Клара!
   – Супер, Дора!

     Посадили нас в мазут
     И бесплатно в нем везут.
     Пусть отыщут контролеры
     Ночью черных Клару с Дорой.

   Вот это был кларик! Бабки даже пропели его раза три-четыре, приплясывая прямо на крыше и хохоча. Потом они устали и немножко посидели молча, рассматривая звезды и давая названия на ходу выдуманным созвездиям.
   – Смотри-смотри – вон звездочки в ряд идут, а потом линия загибается. Это знаешь что?
   – Сосиска?
   – Сама ты… шпикачка пражская. Это созвездие «Клюка Клары».
   – А почему Клары-то? А не Доры, например?
   – «Клюка Клара» звучит лучше.
   – Да? Ну тогда… тогда смотри – вон видишь круг справа от «Клюки Клары»? Это – «Дыра Доры»!
   – Какая еще дыра?
   – Черная! Черная дыра. Туда что ни попадет – все пропадет. Клюка твоя, сосиска, котлета, бутерброд какой-нибудь…
   – Да-а… Хотела бы я сейчас на месте этой дыры оказаться – сырничков туда закинула бы и кофейком полила!
   – Так пошли на абордаж!
   Клара и Дора решили спуститься к какому-нибудь окну и вежливо рассказать пассажирам, что они-де не местные, денег и документов у них нет, одежду украли. А потом попросить хоть что-нибудь перекусить.
   Первой вниз полезла Дора. Она оказалась перед единственным освещенным купе во всем поезде, в остальных пассажиры уже улеглись спать. Заглянув в окно, Дора увидела сидевшего к ней боком у маленького столика мужчину, который что-то увлеченно писал левой рукой, прямо не снимая плаща с поднятым воротником и шляпы с широкими полями. Рядом с бумагой и почтовым конвертом на столике лежал большой разобранный пистолет и принадлежности для его чистки – маленький шомпол с щеточкой, масленка и тряпочка. В лежавшей отдельно обойме зловеще поблескивали мутно-желтыми гильзами патроны, тут же был и отвинченный от дула здоровенный глушитель для беззвучной стрельбы. Дора даже не заметила, как взлетела по клюшке обратно на крышу.
   – Что случилось?
   – Да там… нет там никого! Твоя очередь побираться!
   Но Клару тоже ждала неудача. В купе, к которому она спустилась, все, видимо, давным-давно легли спать. Клара робко постучала согнутым пальцем в окно. Спустя некоторое время отдернулась занавеска, и за стеклом показалось заспанное лицо женщины в бигуди. Она некоторое время вглядывалась в темноту, держа у лба ладонь козырьком и щурясь. И уже решив, что стук ей почудился, широко зевнула… да так и застыла с перекошенным ртом, увидев повисшую снаружи Клару. Клара смущенно и дружелюбно улыбнулась. Женщина беззвучно завопила, вцепившись обеими руками в бигуди, и отшатнулась от окна. Вскоре на ее месте показался недовольный мужчина. Мужчина подозрительно осмотрелся, постаравшись заглянуть наверх. Потом нервно задернул занавеску. Долго он еще отчитывал жену за то, что она «смотрит по телевизору на ночь всякую чертовщину». А наверху Дора отчитывала Клару за ее игру в железнодорожное привидение.
   Теперь Бешеные Бабки разработали простой и жесткий план. Часть первая: зацепиться ручкой клюшки за верхний край вагона и спуститься к окну любого купе. Часть вторая: открыть его и влезть внутрь. Часть третья и последняя: быстро найти пищу и подняться обратно. Бабки, наверное, очень удивились бы, узнав, что в криминальном мире для них существует даже специальное название – «форточницы». Впрочем, старухи не собирались душить и грабить возвращавшихся с отдыха граждан. Им нужно было всего лишь не умереть с голоду, а для этого хватило б и пары сухих печений.
   Бабки продолжали свой путь в сторону хвоста состава, периодически спускались вниз, пытаясь влезть в купе. Однако, несмотря на теплый вечер, все окна были почему-то наглухо закрыты пассажирами изнутри, и замки не поддавались даже бабкиным клюшкам.
   Старухи все ползли и ползли, спускались и поднимались. Они узнавали о том, что находится в данный момент под ними, по запаху. Один раз запахло дымом – Дора предложила бежать за огнетушителем, но Клара сказала, что они проползают вагон для курящих. Однажды запахло очень вкусно – Дора сказала, что это вагон-ресторан, но спускаться туда нет смысла, потому что еду сторожат повара. А несколько раз пахло чрезвычайно неприятно. И тогда никто ничего не говорил, потому что всем и так было ясно, что они проползают. Бабки хоть и были бешеными, но все-таки ослабли от голода и очень устали спускаться к окнам по клюшкам и вновь подниматься ни с чем на крышу. Поэтому, когда они доползли до очередной зоны кухонных запахов, Клара с Дорой устроили привал.
   – Угощайся, Дорочка! Только не спеши, начни с закусок, то есть занюшек. Вот, как тебе этот салат с крабами? Правда пахнет Океаном?
   – В котором утопли наши манатки. Нюхни-ка лучше вот этой горчички. Сразу в мозгах прояснится.
   – Мозги сегодня тоже удались, в сухарях – понюхай, понюхай, не стесняйся, – продолжала измываться Клара.
   – А я и не стесняюсь, сухарь ты без мозгов! Уже живот подводит от твоих аппетитных разговорчиков… Ой… Тс-с!
   – А теперь нюхните-ка, мадам Дора, нежнейшее фуа-гра – паштет из печени специально откормленного гуся, и нашу знаменитую фаршированную грибами…
   – Да тихо ты! – прошипела громким шепотом Дора, одной рукой зажимая подруге рот, а другой указывая на что-то впереди. – Смотри вон…
   Прямо перед Бабками по крыше мчащегося поезда не спеша шел крупный пятнистый кот. Кот вылез из какой-то щели в вагоне-ресторане и теперь удалялся в сторону хвоста состава, торжественно задрав свой хвост.
   Бешеные Бабки, не сговариваясь, опустились на четвереньки и, хищно облизнувшись, отправились вслед за животным. Трудно сказать, что двигало ими. Возможно, исследовательский азарт – интересно же, откуда и куда ходят коты по крышам железнодорожных экспрессов. А может быть… Не хочется думать страшного, но кто знает… Говорят, попав в безвыходное положение, страдающие от голода люди съедают, случается, даже своих товарищей. Во всяком случае, Дора уже крепко сжала в руке верную клюшку и начала делать ей странные движения аборигена, собирающегося метнуть бумеранг. Как вдруг…
   …кот пропал.
   Просто нырнул куда-то и был таков. Бабки в недоумении остановились на последнем вагоне поезда и начали лихорадочно ощупывать все вокруг, пытаясь понять, куда подевался преследуемый. Они колотили кулаками по крыше и вопили:
   – Караул! Добыча сбежала!
   – Тревога! Пожар!!!
   И едва Клара произнесла это магическое слово, как захрюкал где-то зуммер тревоги, под Бабками автоматически раскрылся люк пожарного хода, они опять провалились внутрь экспресса…
   На этот раз вокруг снова было темно, но ничего нигде не капало и ничем неприятным не пахло. Пахло очень даже приятно, а приземлились Бабки на что-то мягкое.
   – Слушай, Дора. Это явно не мазут. Скорее уж зефир.
   – Зефирчику сейчас не помешало бы.
   Вдруг зуммер замолк, и вспыхнул свет. Бабки от неожиданности зажмурились и услышали приятный мужской голос, обладатель которого явно был несколько растерян.
   – О… Э-э… Хоу! Приветствую вас на борту «Полуночного экспресса»! Признаться, меня не оповестили, что здесь такие высокие гости… Мне показалось, вы подали сигнал. Я к вашим услугам, медам.
   Старухи осторожно раскрыли глаза и увидели, что они сами сидят на большом белом диване с мягкими подушками посреди огромного шикарно обставленного купе, а в дверях застыл в поклоне симпатичный подтянутый молодой человек в синей униформе.
   – Вы, наверное, не понимаете наш язык… Может быть, желаете перекусить. Ням-ням, так сказать, с дорожки… Могу предложить салат с крабами, мозги в сухарях…
   Бабкам очень хотелось есть. И разумеется, они с удовольствием бы чего-нибудь перекусили. Тем более что пока им удалось перекусить только фонарь на крыше поезда. Дора с трудом сдерживалась, чтобы не завопить: «Да-да-да! Желаем! Тащи скорее чего-нибудь-все-равно-чего!!» Но старухи сообразили, что их приняли за иностранок и лучше пока помалкивать, чтобы не рассекретить себя и не быть изгнанными из этого рая на колесах.
   А Молодой Проводник продолжал как ни в чем не бывало перечислять многочисленные пункты меню:
   – …нежнейшее фуа-гра – паштет из печени специально откормленного гуся, нашу знаменитую фаршированную грибами…
   И тут Клара не выдержала.
   – Кофе и сырников!! – завопила она. – Сырников!!!
   – Магарамба! – добавила Дора.

Глава третья,

   в которой рассказывается о том:
   – почему проводники вагона бизнес-класса всегда опрятны и подтянуты;
   – далеко ли можно уехать на велотренажере;
   – как выжить в сауне;
   – чем Клара и Дора похожи на Майкла Джексона;
   – что ботинки иногда путешествуют без своих хозяев.

   Многие умные книги учат тому, что победа может обернуться поражением, богатство – бедностью, радость – горем, надежда – разочарованием. Потому-то любители умных книг часто такие мрачные и неразговорчивые. Эти несчастные постоянно готовятся к краху. И чем лучше идут их дела, тем хуже им становится, – ведь чем выше взлетишь, тем больнее падать.
   Но хотелось бы привести другой пример. Вот перед вами две старухи-безбилетницы – полуголые и выпачканные мазутом. Еще минуту назад они мерзли обдуваемые ночными ветрами на крыше мчащегося железнодорожного состава. Были даже – страшно подумать! – готовы напасть в голодном бреду на бездомное животное. И вот они уже раскинулись на мягком белом диване в купе люкс вагона бизнес-класса! И, надо сказать, Бешеные Бабки всегда были уверены в лучшем исходе даже самых неприятных событий. Возможно, кто-то объяснит это тем, что Бешеные Бабки никогда не читали умных книг. Однако причина в другом. Наши старухи никогда не падали духом благодаря своему оптимизму. И в результате находили выход даже в самых безвыходных ситуациях. Так что мой вам совет: всякий раз, попадая в передрягу, подумайте – а как бы отнеслись к происходящему Клара и Дора?
   Тут самое время заметить, что, хотя все пассажиры возвращались с Курорта в Большой Город в одном экспрессе, путешествовали они все же по-разному. Кто-то ехал третьим классом – и кроме как ехать, мог разве что питаться в вагоне-ресторане фирменными пирожками «Красная Шапочка», да просматривать городскую прессу (например, газету «Яичница») в вагоне-читальне. Те, кто выложил свои ЧТ (надеюсь, вы помните, что так назывались местные деньги – Чего-то Там) за второй класс, имели возможность не только перекусить и почитать, но и посмотреть фильм в вагоне-кинотеатре. Но самый важный вагон – вагон бизнес-класса – находился в хвосте экспресса. Здесь располагалось купе люкс с шикарным постельным бельем, собственный маленький кинотеатр, бар, тренажерный зал и даже бассейн с сауной и джакузи [14 - Джакузи – придуманная итальянцем Кандидо Джакуззи ванна, в которой будто бы кипит вода. На самом деле она не кипит. Просто специальный насос выпускает под водой множество маленьких пузырьков воздуха. Поэтому человек сидит, словно в огромном стакане минералки. (Здесь и далее примеч. автора.)].
   Разумеется, любой пожелал бы путешествовать в бассейне, а не читать в дороге «Яичницу» или жевать «Красную Шапочку». Поэтому для того, чтобы все пассажиры не побежали в бизнес-вагон, билеты в него сделали такими дорогими, что обычно он вообще ездил пустой. А проводники бизнес-класса, совершенно не скучавшие без богатеньких пассажиров, целыми днями булькали в джакузи или занимались на тренажерах – отчего и стали невероятно чистыми и тренированными.
   И вот теперь…
   – У нас гости! – запыхавшийся Молодой Проводник стоял перед своими коллегами, расслаблявшимися в вагоне бизнес-класса. Главный Проводник в этот момент лежал, даже не снимая своей синей формы, на надувном матрасе в бассейне и задумчиво курил сигару, а молоденькая смазливая Проводница крутила педали велотренажера.
   – Какие еще гости? – лениво выпуская тонкой струйкой дым, произнес человек на матрасе. – Денег на поездки в бизнес-классе хватает только у Мэра, Директора Завода да Продюсера. Да и те предпочитают летать на самолете. Так что все это, сынок, наше…
   Главный Проводник, не поднимаясь, сделал широкий жест рукой, обводя все богатства шикарного вагона.
   – По крайней мере, пока мы здесь работаем, – не переставая куда-то мчаться, не трогаясь при этом с места, добавила Проводница. – Так что снимай пиджак, иди подкачайся. Супер!
   – Да они с нас сейчас не пиджаки, а скальпы снимут! Две дикарки из Африки! В национальных нарядах, с бумерангами!! Наверняка прибыли морем и едут с дружественным визитом к Мэру!
   – Как же мы их проглядели? – Главный Проводник резко сел на матрасе, случайно опустив ноги в ботинках в воду.
   – Да их в темноте-то и не разглядишь – они ж черные! Я услышал пожарную тревогу. Ну, думаю, опять этот кот проклятый лазает. Прихожу в купе люкс – а они сидят на диване. Черные на белом. И смотрят так кровожадно – небось, людоедки. Я тогда начинаю им перечислять наше меню. Предлагаю все подряд. И салат с крабами, и мозги в сухарях, и нежнейшее фуа-гра – паштет из печени специально откормленного…
   – Да к черту меню! И что?! – нетерпеливо крикнул Главный Проводник.
   – И тут одна как закричит – «сыренького, сыренького!». Мяса сырого, что ли, захотела?.. Ох, сожрут они нас тут.
   – Ой-ой-ой! Не супер! Мы пропали! – Проводница уже спрыгнула с тренажера, кое-как натянула форму и скакала на одной ножке, надевая узкую туфлю.
   – Спокойно! Ты, – обратился Главный Проводник к Молодому, – неси заказ, да побыстрее. А ты, велосипедистка, иди подслушивай и подглядывай, чего там эти каннибалки делают. А я пока, – он оправил форму и подтянул узел галстука, – свяжусь с начальством.
   – Гениально, шеф! – воскликнули в один голос Проводник и Проводница.
   И они разбежались в соответствии с выработанным планом.

   А ничего не подозревавшие о том, какую панику они вызвали среди обслуживающего персонала, старухи резвились в купе люкс. Бывают такие люди, которые говорят: «Фу-у… замотался… С ног падаю… Надо передохнуть!» И начинают спортом заниматься. Или плясать. Это называется – «активный отдых». Вот Бешеные Бабки были как раз из таких «отдыхающих». Мало они летали над поездом, шишки себе набивали, у окон висели, на четвереньках по крыше наперегонки с котом бегали. Так теперь еще начали сражаться на подушках да фехтовать на клюшках. А потом, подпрыгивая на диване, точно на батуте, запели на чистейшем людоедском языке.

     Кларабамба с Дорамамбой
     Гнались за гиппопотамбой.
     А потомбо долго-долго
     Удирамбо от Кинг-Конга.

   За всем этим в ужасе наблюдал из-под роскошного белого дивана тот самый кот, которого чуть было не настигли на крыше вагона Кларабамба с Дорамамбой. Вряд ли тем, кто знаком с приключениями Клары и Доры, нужно напоминать, что Рэмбо – единственный в мире представитель семейства кошачьих, который считал себя суперагентом, выполняющим секретную миссию. И у Рэмбо было по крайней мере одно (помимо прославленного в кино имени) основание для таких мыслей – цвет его шерсти. Этот цвет хорошо знаком любому, кто хоть раз видел полевую форму военных. Он называется хаки. К тому же грязно-зеленая шкура Рэмбо была покрыта темными маскировочными разводами. Признайтесь, таких котов вам встречать не доводилось.
   Поддиванный ужас (Рэмбо не понравилось бы такое слово применительно к его состоянию, и он сказал бы – возбуждение) кота был вызван тем, что он узнал Клару и Дору. Даже вымазанных мазутом. Даже в дикарских юбках. Даже горланящих на африканском языке. Рэмбо отлично помнил – стоило двум этим старухам появиться на горизонте, жизнь суперагента всякий раз осложнялась самыми непредвиденными обстоятельствами. Со времени шапочного знакомства с Кларой и Дорой он успел:
   быть выстиранным в стиральной машине;
   превратиться в глыбу льда во время «путешествия» на крыле реактивного самолета;
   упасть в Океан с высоты 10 тысяч метров;
   прокатиться на доске для серфинга и заработать от того чудовищную морскую болезнь [15 - Морская болезнь – это когда укачало и тошнит (см. «Таинственные исчезновения»).];
   и т. д.
   А сегодня на крыше поезда, по которой он возвращался изрядно отяжелевший после ужина на кухне вагона-ресторана, очумевшие Бабки хотели его, похоже, слопать. Чего ожидать дальше, Рэмбо не знал.
   Клара с Дорой продолжали подлетать по очереди под потолок, когда раздался вежливый стук в дверь.
   – Открымбо!
   – Входимба!
   В дверях появился Молодой Проводник, державший на подносе блюдо, накрытое пузатой серебряной крышкой.
   – Парное! – гордо объявил он и торжественно снял крышку.
   На блюде лежал огромный кусок сырого мяса.
   Бабки переглянулись и уставились на Молодого Проводника.
   – Это чегомба?
   – Свежайшее сырое мясо, медам, – говядина. Как заказывали.
   «Чокнутый», – подумала Клара.
   «Точно! Или людоед», – мысленно уточнила Дора.
   «Сейчас или никогда!» – решил Рэмбо и вылетел из-под дивана.
   Это был уже не кот. Это была ракета класса «земля – мясо». Достоинство этих ракет в том, что им практически невозможно противостоять. Ни одна оборонная система даже самого высокоразвитого государства не в силах остановить учуявшую кусок мяса кошку. И тем более суперагента.
   Рэмбо летел как резко распрямившаяся мощная пружина. Уши прижаты, передние лапы вытянуты, когти выпущены. Ни Молодой Проводник, ни старухи еще не успели ничего понять, как кот вцепился в кусок мяса мертвой хваткой, упал вместе с ним в отставленную в сторону полукруглую серебряную крышку и полетел в ней по коридору. Крышка вместе с котом и мясом грохнулась и скользила еще несколько метров по полу, пока не уперлась в ногу какого-то мужчины. Это был Главный Проводник, стоявший в коридоре под руку с Проводницей. Рэмбо отчаянно взвыл, выскочил из крышки, волоча мяса в зубах, и скрылся.
   Главный Проводник рассмеялся, поднял с грохотом плясавшую на полу крышку и направился с Проводницей к Кларе и Доре.
   – Хоу! Не судите нас строго, уважаемые гостьи. Животное есть животное – что с него возьмешь. Бич «Полуночного экспресса». Вроде бы уже все щели задраили, в вагонах объявления повесили – «Внимание! Не открывайте окна! Бродячий кот!». И все равно. Пардон, забыл представиться. Главный Проводник – шеф вот этих двух юных оболтусов.
   Он указал на растерянного Молодого Проводника и улыбавшуюся Проводницу и с хорошо отрепетированным достоинством почтительно склонил голову. Проводница тоже приветственно кивнула Бабкам. Те присели в глубоком книксене, придерживая тростниковые юбки руками.
   – Вот и прекрасно! Еще раз прошу простить нас за некоторую суматоху и путаницу. Нас не успели предупредить. Но я только что звонил в Большой Город, – Главный Проводник благоговейно поднял указательный палец вверх, Бабки посмотрели туда же. – Там вас с нетерпением ждут. Мы окажем вам наилучший прием. А сейчас ты – снова на кухню. Да принеси сырники, а не сырое мясо. Каннибалов давно нет даже в Африке, балбес. Вы ведь хотели сырников, не так ли?
   Клара отчаянно закивала.
   – А ты, – шеф повернулся к Проводнице, – принеси дамам купальные принадлежности. Им с дороги надо произвести водные процедуры. А ты проследи, чтобы все было в порядке.
   Говоря «проследи», он со значением кивнул и незаметно подмигнул Проводнице.
   – Есть, шеф! – в один голос сказали его подчиненные.
   – Разрешите оставить вас? Мы всегда рядом и готовы помочь, – Главный Проводник отдал старухам честь двумя пальцами и аккуратно прикрыл дверь в их купе.
   – Значит, слушайте, – громким шепотом обратился он к своим подчиненным. – Глаз с этих аборигенок не спускать. В Городе про них первый раз слышат. Подозрительные они какие-то – вроде ни слова по-нашему не знают, а как речь о еде заходит, все, канальи, понимают…

   – Дора, хорош! – кричала Клара подруге. – Я уже сварилась!
   А Дора все поддавала парку.
   Тем, кто никогда не был в бане или сауне, следует знать, что самое главное в этом развлечении – кто дольше просидит в невыносимой жаре. И жара эта посильнее, чем в Великой Пустыне, в которой старухи как-то раз чуть не погибли. Происходит все в маленькой, обитой деревом комнатке, где на лавках рассаживаются голые мужчины и женщины (старухи – это редкость). В углу комнатки – печка, поджаривающая камни. Заводила плещет на эти камни воду, она превращается в обжигающий пар, и всем в сауне становится очень жарко. Вот, собственно, и все. Считается, что это страшно полезно для здоровья. Для тех, у кого здоровье настолько поправилось, что он уже не может без посторонней помощи подняться с лавки и выбраться наружу, в хороших саунах предусмотрена свисающая с потолка специальная ручка, за которую можно в случае чего дернуть. Сразу же раздастся тревожный сигнал, примчится дежурная бригада врачей и спасет жизнь банного фанатика.

   Бешеные Бабки несколько раз бегали то в сауну, то в джакузи

   Бешеные Бабки несколько раз бегали то в сауну, то в джакузи. А потом еще долго плескались в бассейне. В бассейне было хорошо – вокруг не плавало ни медуз, ни разноцветных ботинок, ни крабов-убийц. Потом Клара с Дорой осваивали спортивные тренажеры. Кларе больше всего понравилась автоматическая дорожка для бега, а Доре – велотренажер (она ведь обожала кататься на чем угодно). После этого они поднимали штангу и хвастались друг перед другом своими стремительно выросшими мышцами. А посетив душ, старухи поняли, что зверски устали, и повалились на диван.
   – Когда он сырнички-то принесет, этот тормоз вагонный?.. – зевая, спросила неизвестно кого Клара.
   И Бешеные Бабки захрапели, провалившись в сон.

   Молодой Проводник, насвистывая под нос что-то веселенькое, топал по вагонам с подносом в руках, балансируя, когда поезд подскакивал на стыках рельсов. Он вошел в последний вагон экспресса, и у дверей купе люкс его остановила взволнованная Проводница.
   – Тс-с-с! – сделав страшные глаза и приставив палец к губам, произнесла она. – Я раскрыла ужасный секрет! Как ты думаешь – меня наградят?
   – За что? За то, что ты целый день на тренажере катаешься?
   – Я сегодня, между прочим, только полдня каталась. Я раскрыла шпионский заговор! Эти старухи, которые в купе, знаешь кто такие?
   – Кто-кто… Туземки-людоедки-африканки – кто еще?
   – Нет! Они – это не они!
   – А кто же они тогда?
   – А ты сам посмотри.
   Проводница приоткрыла специальный тайный глазок в двери, и Молодой Проводник прильнул к нему.
   – Ну и ничего такого…
   Он увидел огромный белый диван, на котором лежали их гостьи-африканки… Африканки?! Но их кожа была такой же белой, как у него самого!
   Молодой Проводник резко выпрямился:
   – Измена! Они сменили кожу!
   – А я что говорила! Я – за шефом. А ты давай беги за кроликами! Пока эти шпионки не проснулись!

     Внимание! Внимание!
     Освободить эфир!
     Спасательницы бешеные вновь спасают мир!
     Спасательница Клара,
     спасательница Дора
     Спасут кого угодно без лишних разговоров.
     Смогли бы мы, спасатели, Спасителя спасти,
     Но нам пока не встретился Спаситель на пути.

   Вот такую чушь несли одетые в оранжевые жилеты Клара с Дорой, приплясывая с двумя мегафонами в руках на площадке спасательной вышки. А весь пляж слушал их речитатив. Клара с Дорой недоуменно переглядывались, но не могли остановиться и продолжали.
   Вдруг раздался зуммер тревоги. Бабки побросали мегафоны и начали кидать в Океан красно-белые спасательные круги. Бабки все кидали и кидали, а кругов становилось все больше и больше. И тут они заметили, что люди на пляже показывали куда-то пальцами и кричали. Бабки схватили огромные бинокли и увидели, что в плавающих кругах стали появляться женские головки.
   Старухи стремительно спустились на берег и вскочили в шлюпку. Клара схватилась за весла, а Дора начала дергать шнур мотора. Но мотор все чихал и никак не заводился. Дора все дергала и дергала и уже выдыхалась. А у Клары совершенно онемели руки, она гребла и гребла из последних сил. Женщины в спасательных кругах кричали, умоляя о помощи. А лодка плыла все медленнее и медленнее. И вот наконец – первый круг. В нем – о чудо! – пропавшая Мисс Город. Клара с Дорой втянули ее в лодку. Вот еще одна – похищенная Кинозвезда Афина Паллада. И она в шлюпке. За ней показались повисшие на одном кругу певички из дуэта «№1!», исчезнувшие после своего скандального выступления.
   – Потерпите! Мы сейчас за вами вернемся! Лодка не выдержит такого количества спасенных! – говорят им Клара с Дорой.
   Но обезумевшие от страха девушки ничего не хотят слушать, цепляются за лодку и влезают в нее. Лодка начинает опасно качаться и черпать бортом воду. За корму цепляется исчезнувшая Корреспондентка и тоже лезет внутрь.
   – Нет! Ты всех утопишь! – вопят Бабки.
   И вдруг они видят, что к ним, держась за гладильные доски, подплывает целая армия старух, пропавших во время землетрясения. Они тянут свои трясущиеся руки и визжат.
   Лодка переворачивается, и Клара с Дорой стремительно идут ко дну. Они пытаются что-то кричать, но из ртов выбегают только столбики серебристых пузырей. Еще сильнее хрипит зуммер тревоги, гулко отдаваясь под водой…

   Бабки очнулись от тяжелого сна (им довольно часто снился один сон на двоих). Зуммер действительно кашлял что есть силы. И еще кто-то настойчиво барабанил в дверь. Клара с Дорой переглянулись, вскочили и прижались к стенам возле входа.
   И вовремя. Потому что тут замок досадливо крякнул, и вагонная дверь отошла на своих невидимых колесиках в сторону.
   В купе ворвалось несколько злобно жужжавших Пинки во главе с Главным Проводником. Замыкали процессию Проводница и Молодой Проводник.
   – Где они?! – рявкнул Главный.
   – Только что валялись здесь и спали, – оправдывался Молодой.
   – И что – действительно побелели?
   – Как снег в горах! – воскликнула Проводница.
   Главный Проводник стремительно шагнул к дивану и заглянул под него. Но там не нашлось даже кота (который в данный момент заканчивал где-то в укромном месте выполнение секретной миссии под кодовым названием «Полтора кило мясца»).
   А Клара с Дорой, не теряя времени даром, выскользнули из дверей купе за спинами своих преследователей и кинулись бежать по коридору вагона бизнес-класса. Но тут их заметила обернувшаяся Проводница.
   – Вон они! Держите! – заверещала она, и Пинки ринулись в погоню. За ними едва поспевал несшийся огромными скачками, точно обалдевший кенгуру, Главный Проводник. Он очень старался (наверное, хотел стать Самым Главным Проводником).
   – Стойте, фальшивые африканки! – орал он. – Стойте, негры линялые! Майклы Джексоны носатые! [16 - Известный поп-певец. В детстве был чернокожим, но в результате многочисленных пластических операций побелел и потерял нос.]
   – Ж-ж-ж-ж! – угрожающе жужжали Пинки. Их электрических мозгов хватало только на то, чтобы жужжать.
   Бабки добежали до какой-то двери, открыв которую влетели в следующий вагон. Дора обернулась к вагону с преследователями.
   – Клара, надо их отцепить!
   – Точно, пусть катятся!
   Дора схватила Клару за ноги, а та полезла куда-то вниз между вагонами. Она начала шуровать в темноте кривой ручкой своей клюшки. Загрохотали какие-то железяки. И…
   – Ур-ра! Долой баню на колесиках!
   – И ехать сразу стало как-то легче! Замечаешь?
   Бабки радостно хохотали и махали руками оставшимся в отцепленном вагоне и тупо на них глазевшим Пинки. Вдруг кроликов растолкал в разные стороны Главный Проводник. Он совершил с разбегу гигантский, достойный Человека-паука прыжок и… зацепился руками за самый край уходящего с Бабками поезда. Теперь он держался за вагон руками, а его ноги бежали по шпалам с невероятной скоростью железнодорожного экспресса.
   – А! А-а! – задыхался он. – Поднимите меня! Подайте клюшку помощи! Я так долго не смогу!
   – Ничего, полежите на рельсах, отдохнете.
   – Но я опаздываю на службу, меня ждет начальство в первом вагоне. Если поезд уйдет без меня, я останусь без работы.
   – Ну и ладно. Вы – нехороший!
   И Бабки захлопнули за собой дверь. Иногда Клара с Дорой умели быть на удивление непреклонными.

   Бабки ковыляли абсолютно без сил по вагонам. Кто-то оборачивался на них, а кому-то было все равно. Две старухи без штанов – тоже еще новость. И тут они увидели выставленные перед дверью какого-то двухместного купе две пары ботинок. Подумаешь, две пары ботинок, скажете вы. Да уж нет, не «подумаешь». То были стильные увесистые ботинки в форме утюгов. Одна пара была красная, а вторая – синяя. Одним словом, более похожие на те четыре ботинка, что уплыли от Клары и Доры под видом разноцветных рыбок в Океан, отыскать было бы не просто.
   Бабки остановились как вкопанные.
   – Это галлюцинация? Или и вправду наши милые утюжки? – бесцветно, точно в бреду, спросила Клара, уставившись перед собой невидящим взором.
   – По крайней мере, очень похожи. Вот если на их подошвах еще и написано зеленкой «ПИПУД»…
   Клара механически подняла один красный и один синий ботинок, перевернула их и поднесла к своему и Дориному носам.
   – «ПИ-ПУД», – хором прочли они расползшуюся зеленоватую надпись – клеймо, которое ставили в курортном доме престарелых, где старухам чуть не довелось сгинуть.
   После чего Бабки переглянулись и молча вошли в купе. Там стоял полумрак, в котором мерцал и глухо бормотал телевизор. Дверь за ними закрылась.

   К двери купе, в котором только что скрылись Клара и Дора, помахивая тростью, неспешно подошел высокий мужчина в длинном сером плаще и шляпе. Он остановился, огляделся по сторонам и приложил ухо к двери. После чего удовлетворенно кивнул головой, достал из кармана ключ и запер замок.
   Навстречу ему по коридору, держась рукой за стенку, ковылял некто нелепый, увешанный грязно-синими лохмотьями, в которых при изрядном воображении можно было опознать остатки великолепной формы проводника «Полуночного экспресса». Человек был изможден, волосы его взъерошены, взгляд блуждал по сторонам.
   – О… Господин Инкогнито, вы здесь… Хоу… Простите мой странный вид… Я упал… при исполнении служебного долга… Вы не видели тут двух голых старух? Нет? О! Это опасные безбилетницы, нарушительницы спокойствия!.. Осквернительницы вагона бизнес-класса!
   Главный Проводник (а это, без сомнения, был он) навалился на Господина Инкогнито, хватая его за руки и шепча пересохшими губами прямо в лицо:
   – Берегитесь! Они способны на все! Немедленно сообщите, если где-то их заметите. Мне. Нет! Лучше Пинки. Нужен большой, хорошо вооруженный отряд. Вы их точно не видели?
   Человек в шляпе отрицательно покачал головой.

Глава четвертая,

   в которой рассказывается о том:
   – похожи ли римские цифры на цифры;
   – зачем русалкам ботинки;
   – что кладут в бумажный буррито;
   – за кого боятся датчики пожарной сигнализации;
   – на какую кнопку нажимать, если вас убили.

   Сверкающий в лучах утреннего солнца железный великан наклонился и подтолкнул своим огромным пальцем минутную стрелку часов на башне Ратуши к отметке XII. Часовая стрелка указывала на VIII.
   Если вы не разбираетесь в римских цифрах, могу подсказать, что часы на Ратуше показывали восемь часов. Вообще, римские цифры поначалу изучать довольно просто. 1 – одна палочка, 2 – две, 3 – три палочки. Но тут простота заканчивается, потому что цифра 4 это уже не четыре палочки, а такой вот знак – IV. Если же добавить, что число 1984 «по-римски» пишется как – MCMLXXXIV, а вот 2000 почему-то просто ММ, вы можете и не поверить. И даже поверив, скажете, что эти римские цифры и не цифры никакие, а самые настоящие буквы.
   Как бы там ни было, но часы на Ратуше теперь показывали восемь и поэтому немедленно пробили восемь раз. Зазвучала стремительная бравая музыка. Гигант выпрямился во весь свой невероятный рост. Улыбнулся, показав тридцать два (или XXXII) металлических зуба, не боявшихся ни кариеса, ни ржавчины. И поднял к облакам правую руку с оттопыренным вверх большим пальцем. Теперь отовсюду было видно – в Большом Городе все о’кей. Музыка взорвалась мощным горделивым крещендо. Утренний выпуск теленовостей Большого Города начался.
   – Уф-ф… – облегченно выдохнула Дора.
   У Бешеных Бабок перехватило дыхание, пока они смотрели телевизионную заставку с участием одной из главных достопримечательностей Большого Города – Памятника Великой Городской Мечте в виде железного дядьки. Им происходящее больше всего напомнило фильм ужасов.
   – Я уж думала, этот истукан сейчас начнет плясать и растопчет все к бешеной бабушке.
   – Слушай, надо отсюда сматываться, пока опять эти сумасшедшие проводники с кроликами не прискакали.
   Старухи попытались открыть дверь, но кто-то заблокировал замок снаружи. Бабки начали лихорадочно обшаривать купе в поисках запасного выхода и сдвинули большое зеркало. Это оказалось не просто зеркало, а дверь стенного шкафа. Шкаф как шкаф, почти пустой. А из висевших на перекладине многочисленных алюминиевых вешалок-плечиков, тихо позвякивающих друг о друга, когда проводишь по ним рукой, было занято всего две.
   На первой вешалке висело короткое платьице яркого апельсинового цвета. На второй – точно такое же, только оттенка испанских небес. Как и стоявшие у дверей купе ботинки, платья совершенно не походили на утопленников – чисты, тщательно выглажены и никаких водорослей. И тем не менее это, вне всяких сомнений, была одежда Клары и Доры, которую смыло приливом с курортного пляжа.
   – Ну, вот к туфелькам и туалеты…
   – Какие туалеты? Ты чего, Клар, в сауне перегрелась? Это ж наши платья!
   – Темная ты, Дора… Туалет – значит элегантный наряд. Почему вот наша одежда без нас на поезде катается, только непонятно.
   – А по-моему, все ясно как днем. Наши шмотки сперли две русалки. Они переоделись и решили прошвырнуться в город на дискотеку. Вот и все. Сейчас они наверняка душ принимают. Пошли их ловить!
   – Да у русалок и ног-то нет, зачем же им ботинки? На хвосте носить, что ли?
   – А это русалки наоборот. У них низ как у людей, а верх – как у рыб. Очень страшные. Бери удочку, пойдем на рыбалку… то есть – рысалку… тьфу! – на рубалку!
   Но когда Бабки с победными воплем ворвались в душевую и отодвинули занавеску, то увидели лишь наколотую на кран записку.

   «Информация для К. и Д.
   1. Это были не русалки.
   2. Пока дверь заперта, вы в безопасности.
   3. Разгадка тайны близка. Следуйте моим инструкциям.
Друг.

   P. S. Записку уничтожьте».

   – Ну вот! Я ж тебе говорила – не русалки. Китобой ты несчастный!
   – Постой-постой… А кто это – «Друг»? Ты, что ли?
   – Мы с тобой подруги, конечно, но зачем мне тебе письма-то писать?
   – …вчера около курортного пляжа рыбаками была сделана зловещая находка, – донеслось из телевизора.
   Бабки насторожились. Ведущий программы новостей продолжал:
   – Неподалеку от берега обнаружены два комплекта женской одежды – два платья и две пары обуви. Не носящие на первый взгляд никаких следов борьбы вещи посланы в Большой Город на экспертизу. Однако уже сейчас делаются предположения, что это одежда незадачливых купальщиц, на которых напал гигантский взбесившийся краб. Это существо, как нам стало известно, посетило прошлой ночью и территорию Отеля. Оно, судя по всему, было чудовищно голодно, поскольку уничтожило один из покрытых тростником солнцезащитных зонтов…
   Тут Клара с Дорой переглянулись и, почему-то покраснев, посмотрели на свои «африканские» наряды.
   – …Впрочем, появилась и еще одна гипотеза. Одежда и обувь – очередные улики в деле о таинственных исчезновениях городских красавиц. Напоминаем, что в течение последних недель похищения участились. Пропали Мисс Город, Кино звезда, девушки из ансамбля «№1!», Корреспондентка газеты «Яичница», а также все престарелые обитательницы разрушенного землетрясением Центра ПИПУД. Настоятельно просим всех, кто располагает какой-либо информацией о таинственных исчезновениях, позвонить в полицию по телефону 233-322. Повторяю номер телефона: 233-322.
   – Вот что надо делать! Приедем, позвоним в полицию. Полиция враз всем этим Пинки короткое замыкание устроит и девчонок разыщет!
   – Круто, Клара!
   Бабки радостно сорвали с себя опостылевшие тростниковые юбки и надели любимые платья и ботинки.
   «Полуночный экспресс» уже подходил к Большому Городу, а Клара и Дора занимались уничтожением секретной записки незнакомого им Друга. Дора предложила письмо съесть. Но, даже невзирая на так и не удовлетворенный голод, жевать бумагу не очень-то хотелось. К счастью, в маленьком холодильнике помимо алкогольных напитков нашлось сливочное масло, ветчина, майонез, кетчуп, черная икра и варенье.
   – Ну, Дорочка, сейчас я приготовлю тебе лучший в мире буррито [17 - Мексиканское блюдо (ББ вообще уважали мексиканскую кухню из-за обилия острого красного перца). В тонкую кукурузную лепешку (вроде нашего блина) заворачивают что ни попадя. И едят.] «Записка с начинкой»!
   – Ты знаешь, я чувствую, сегодня такой день, когда лучший в мире буррито получится у меня.
   – Ты же абсолютный кулинарный бездарь.
   – Чувство голода и желание угостить тебя разбудили во мне недюжинный гастрономический талант.
   После долгих препирательств, во время которых старухи как-то автоматически умяли все, что было в холодильнике, стало ясно, что есть бумагу больше не с чем. И тогда Клара предложила ее сжечь.
   Бабки свалили в ванну обрывки своей тростниковой одежды, положили сверху злосчастную записку, зажгли костер и устроили ритуальную пляску.

     Клара с Дорой – две подруги,
     Чистый динамит.
     Как возьмутся зажигать —
     Все вокруг дымит.

   И тут в третий раз за поездку захрюкал зуммер тревоги.
   Это чуткие противопожарные датчики под потолком почуяли дым и заволновались. Вообще-то, эти самые датчики частенько подают сигнал ложной тревоги. Например, закурит кто-нибудь здоровенную сигару, напустит дыму, а по коридору уже пожарные сапогами гремят. Все дело в том, что датчики стремятся спасти жизнь. Нет, не людей. Свою собственную. Если случится пожар, датчик ведь тоже погибнет в огне. И конец его беззаботному висению под потолком. Так что едва его тонкого обоняния касается запах дыма, как датчик уже посылает сигнал зуммеру: «Караул! Пожар!»
   Вместе со звуком зуммера раздался громкий щелчок, и в потолке купе открылся люк пожарного хода – вроде того, через который Бабки провалились в вагон бизнес-класса. Бабки проворно вылезли на крышу и увидели ажурное здание из изящно переплетенных легких металлических конструкций и стекла, к которому приближался, сбавив ход, их поезд.
   Это был городской Вокзал.
   Вот так получилось, что Бешеные Бабки начали и закончили свое путешествие с Курорта в Большой Город на крыше железнодорожного экспресса.

   – Хоу! Вы позвонили в полицейское управление Большого Города, – раздался в телефонной трубке бесстрастный голос автоответчика. – В данный момент никто не может подойти к телефону. Следуйте нашим указаниям: если у вас что-нибудь украли, нажмите «единицу»; если у вас кого-то похитили, нажмите «двойку»; если вас кто-нибудь побил, нажмите «тройку»; если вас кто-нибудь убил…
   Звонивший нажал на телефоне кнопку с цифрой «2».
   В трубке раздался гудок, и голос автосекретаря продолжил:
   – Вы находитесь в меню «Похищение». Если у вас похитили ребенка, нажмите «единицу»; если у вас похитили собаку, нажмите «двойку»; если у вас похитили невесту, нажмите «тройку»; если похитили вас…
   Слушавший эти указания человек задумался, а потом надавил на «3».
   – Вы находитесь в меню «Невеста». Если невеста была блондинкой, нажмите «единицу»; если невеста – брюнетка, нажмите «двойку»; если она «шатенка», нажмите «тройку»; если невеста рыжая, нажмите «четверку». Если вы затрудняетесь ответить, нажмите «ноль».
   Палец звонившего нажал «0».
   – Вы позвонили в полицейское управление Большого Города. В данный момент никто не может…
   – Эй! Хватит там дурачками прикидываться! «Нажмите „двойку“, нажмите „тройку“»! У нас тут дело срочное!!
   – …никто не может подойти к телефону, – тупо продолжал автосекретарь.
   – «Никто не может», так ты сам послушай! Мы видели, как девушек похищают. Это все эти электрочайники ушастые. Мы хотели их поймать, но они дерутся и током бьются. К тому же их много, а нас всего двое. А тут по телевизору увидели ваше объявление для свидетелей, что 233… и так далее звонить надо. Ну, я тогда своей подруге и говорю. «Дора…» – говорю я своей подруге…
   – …если вы хотите получить дополнительную информацию или на кого-нибудь настучать, обращайтесь прямо в Центральный полицейский участок на площади у Ратуши. До скорой встречи. Хоу!

   – Вы позвонили в полицейское управление, – раздался в телефонной трубке голос автоответчика

   Голос в трубке сменился короткими гудками. Клара в сердцах сплюнула, шлепнула трубку телефона-автомата на рычаг и слезла с плеч Доры, куда взгромоздилась, чтобы было удобней набирать номер. Какой-нибудь умник может язвительно поинтересоваться, как же Бешеные Бабки звонили из таксофона, если у них вечно не было денег. Но на это мы ответим, что в полицию можно позвонить бесплатно даже в Большом Городе.
   И Бешеным Бабкам ничего не оставалось, как лично отправиться в полицию, чтобы рассказать все, что они знают о творящихся злодеяниях. Выскакивая во вращающуюся стеклянную дверь, Клара с Дорой и не заметили, что пролетели мимо Господина Инкогнито, который так же, как и они, сразу по прибытии в Большой Город посетил по своим делам почтовое отделение Вокзала. Он проводил решительно шагавших старух взглядом и, выйдя на улицу, выставил руку с тростью, подзывая такси.

   У входа в здание Центрального полицейского участка на Главной площади обращал на себя внимание огромный плакат. На нем была изображена типичная улыбающаяся городская красавица и написано: «Господа свидетели по делу о Таинственных Исчезновениях! Милости просим в полицейский участок!» На лестнице у двери стояли две такие же очаровательные, как и на плакате, девушки, поинтересовавшиеся у Клары и Доры:
   – Хоу! Вам что-то известно о Таинственных Исчезновениях?
   – Голубушки, нам известно все! Это розовые кролики! Они…
   – Вау, супер! Нет-нет, ничего не говорите. Все расскажете там – пожалуйста, вас ждут! – радушно произнесла одна из девушек, пока вторая что-то отмечала в своей тетради.
   Одна из девушек нажала на какую-то кнопку в стене. Тяжелая дверь сама собой отворилась и захлопнулась, едва Бешеные Бабки оказались внутри. Они стояли в ярко освещенном вестибюле на уходящей вдаль красной ковровой дорожке. Тишину взорвали записанные заранее оркестровый марш, аплодисменты и приветственные выкрики. В сопровождении этих триумфальных звуков навстречу Кларе и Доре шел человек в смокинге с белой пушистой хризантемой в петлице. Одну руку он галантно отставил в сторону, вторую держал за спиной, голову дружелюбно склонил к плечу и несколько смущенно улыбался. Его волосы были гладко зачесаны назад, верхнюю губу украшали франтоватые тончайшие усики.
   – Хоу! Рад! Безумно рад! Вот они – сущие патриоты! Истинные граждане Большого Города! Вот с кого надо брать пример молодежи! – произнес он, вручая Кларе и Доре по букету цветов, которые до этого прятал за спиной.
   – Вообще-то мы проездом…
   – Ах, поверьте мне, это не важно. Это совершенно не важно в наше время. Только в отношении Мэра действует правило, по которому на этот пост имеет право избираться исключительно человек, родившийся в Большом Городе и поклявшийся умереть в нем. А уж настучать… то есть стать свидетелем не возбраняется никому. Особенно приезжим – проще выезжать будет. Шутка! Ха-ха-ха!
   Человек заливисто рассмеялся, восхищенный собственным остроумием. Старухи переглянулись.
   – Ну, не будем терять времени, пройдемте.
   Он щелкнул пальцами, и музыка с аплодисментами прекратились. Незнакомец встал между Бабками, взял их под локотки и повел по красной дорожке. По пути он успел выяснить, как их зовут и откуда они приехали. Однако сам почему-то не представился.
   – Меня зовут… Да впрочем, какое это имеет значение! Зовите меня просто – господин Следователь. Главное, что вы здесь. Вы, мадемуазель Клара, – сказал он, останавливаясь и обращаясь к Доре. – И вы, мадемуазель Дора, – сказал он Кларе. – То есть, прошу прощения, наоборот…
   Он привел старух в пустую белую комнату без окон, в которой стоял стол с крутящимся креслом, а напротив – стул.
   Следователь быстро принес откуда-то еще один стул, поставил его рядом с первым и пригласил дам садиться. Сам он, преувеличенно вздыхая и шутливо сетуя на свою сидячую работу, расположился в кресле и, достав авторучку, приготовился записывать.
   – Итак, прошу вас, четко и неторопливо вспоминайте все, что вы знаете о таинственных исчезновениях наших несчастных красавиц.
   И Клара с Дорой пустились в длинный рассказ. Иногда они даже перебивали друг друга – так им хотелось помочь пропавшим девушкам. Бабки поведали о том, как они стали свидетельницами пяти таинственных исчезновений. Они рассказали, что во всем виноваты, судя по всему, розовые кролики с батарейками на спинах, всегда оказывавшиеся на местах преступлений. А пару раз Бабки даже видели, как Пинки увозят красавиц в клетках в неизвестном направлении. Нет, они не знают, кто такие эти кролики. Догадываются лишь, что это какая-то секретная служба при правительстве. Но раз секретная служба преступает закон и творит злодеяния, наверное, самое время вмешаться полиции! Надо отнять у этих кроликов батарейки, все рассказать Мэру и освободить пленниц. И хорошо бы еще обратиться в газеты, чтобы они поведали людям о творившемся в Большом Городе беззаконии!
   Человек за столом торопливо писал, иногда понимающе вздыхал и приговаривал: «Да-да… Абсолютно с вами согласен. Абсолютно!» Когда Бабки закончили свой рассказ, он собрал в аккуратную толстую стопку исписанные листки и дал их подписать старухам. Потом сложил бумаги в папку, поставил на нее локоть и, подперев кулаком щеку, устало и с любопытством посмотрел на Клару и Дору.
   – Да, все, что вы рассказываете, очень серьезно. Вы даже не представляете, насколько серьезно. Очень хорошо, что вы пришли с этим к нам, а не побежали встречаться с корреспондентами. Особенно с иностранными – они имеют обыкновение ужасно перевирать факты и делать поспешные выводы. Глаз да глаз за ними нужен. Какая у вас все-таки для таких-то лет поразительная память, однако. Завидую… Ну что ж, мы хорошо поработали, вы нам очень помогли. Я доложу кому следует. Будем прощаться?
   Сказав это, господин Следователь вытащил из кармана пиджака блестящий свисток и резко в него свистнул. В тот же миг в стенах комнаты открылось несколько потайных дверей, и помещение точно улей наполнилась жужжанием – на Бабок со всех сторон надвигались Пинки.
   А хозяин кабинета встал, взял под мышку папку с протоколом допроса свидетельниц Клары и Доры и шутовски расшаркался.
   – Адью, милые леди. Никто не должен ничего знать о таинственных исчезновениях. И мы умеем хранить секреты, потому что уделяем максимум внимания работе со свидетелями.
   И вышел.

   Стройная девушка в темном деловом костюме, в изящных очках и с собранными на затылке светлыми волосами торопливо постукивала каблучками по роскошному паркету длинного гулкого коридора. На согнутой перед грудью руке она несла черную кожаную папку, на которой был изображен золотой почтовый рожок. Проходя мимо огромного зеркала, девушка на ходу в него посмотрелась и быстро что-то поправила в прическе. Проследовав через зал, в который вело несколько коридоров, она остановилась перед высокой двустворчатой дверью темного дерева с начищенными бронзовыми ручками. На двери не было никаких объясняющих табличек. Но по одному ее виду было ясно – здесь сидит очень важная птица. Возможно, самая важная в Большом Городе.
   Девушка от избытка старания приподнялась на цыпочках и аккуратно постучала в дверь.
   – Господин Мэр! Свежая почта.
   – Входите, милочка…
   Дверь открыли изнутри. Девушка проскользнула внутрь, опасливо посмотрев на державшегося за бронзовую ручку клоуна Зомби. Она работала у Мэра секретарем и часто сталкивалась с его «правой рукой», но привыкнуть к зловещему виду клоуна было непросто. Черные очки, полностью скрывавшие глаза, и стянутые в вечную ухмылку стежками суровых ниток губы одновременно пугали и гипнотически приковывали взгляд.
   – Хоу!
   – Хоу, хоу… Проходите же, мой милый почтальон…
   Мэр сидел в красном кожаном кресле за огромным столом. Как всегда безупречно причесанные пышные седые волосы, очки, светлый костюм. На губах Доктора Net играла улыбка.
   Девушка улыбнулась и раскрыла перед ним папку.
   – Так… Что тут у нас… Свежая «Яичница»: «Лыжню – Доктору Net: господин Мэр готовится к горнолыжному сезону». Ай-яй-яй, какой все-таки подхалим этот Главный Редактор. Не слишком ли много внимания уделяет он моей скромной персоне. Как вы считаете? – Он задрал голову и уставился на Секретаршу.
   – Я бы так не сказала. Скорее уж маловато.
   – Да? Вы тоже так думаете? Так… Приглашение на коктейль от Директора Завода. Надеюсь, коктейль будет не с водичкой из Разноцветной Реки, которую он со своим Заводом делает все разноцветней! Ха-ха-ха!.. М-да… Так… «Нижайше просим рассмотреть нашу просьбу…» Займись просьбой, Зомби. В Большом Городе не может быть никаких просьб. Все счастливы. Если кто-то нуждается – это тревожный сигнал. Для нуждающегося. Надо его разыскать и… Ну ты понял – удовлетворить так, чтоб больше никогда не писал… Так, а это что? Обратного адреса нет. Штемпель вокзального почтового отделения. «Мэру» – и весь адрес. Причем слово вырезано из газеты и наклеено на конверт. Опять донос на кого-то?..
   Мэр вскрыл письмо специальным золотым ножом. Развернул листок бумаги и принялся читать. Глаза его, бегавшие по строчкам, начали расширяться. Листок в руках вдруг задрожал.
   – Господи! Что за чертовщина? Где ты это взяла?! Отвечай!!!
   – Я… я ничего не знаю, господин Мэр, клянусь вам! Это пришло с обычной почтой, господин Мэр!
   – Убирайся!
   Девушка, пряча лицо в ладонях и едва сдерживая рыдания, выбежала из кабинета. Зомби абсолютно неслышно оказался у стола Доктора. Рукой в длинной белой перчатке он приподнял за краешек конверт и внимательно его осмотрел. Потом сосредоточенно исследовал само письмо и даже понюхал его. И только после этого приступил к чтению.
   На бумаге были наклеены вырезанные из газеты слова. Шрифт везде был разного размера, слова не слишком аккуратно выстроились волнистой линией:
   «Доктор, твои дни сочтены. С каждым часом мы подбираемся к тебе все ближе. Беги, если сможешь».
   – Вот и до меня добрались! Что же теперь делать? Ты должен, слышишь? Ты обязан отвести угрозу. Или тебе тоже конец!
   Зомби ничего не ответил (попробовали бы вы поговорить с зашитым ртом!). Он только мрачно уставился в окно. За ним раскинулся Большой Город, где-то в глубине которого закручивалась пружина опасной интриги против его хозяина.

Глава пятая,

   в которой рассказывается о том:
   – какую начинку следует класть в хлеб для друга, попавшего в тюрьму;
   – сколько лет нужно размышлять, чтобы превратиться в покойника;
   – как Слесарь полюбил воров;
   – почему обычным старухам не мешают наручники;
   – нравится ли таксистам ездить в собственном багажнике.

   Итак, Бешеные Бабки из-за своего стремления к справедливости снова оказались за решеткой [18 - «Снова» – потому что в книге «Таинственные Исчезновения» они за решетку уже попадали.]. А каково основное стремление человека, оказавшегося за решеткой (независимо от того, к чему он стремился до этого)? Нет, разумеется, «поесть по-человечески» ему хочется. Но не это главное. Что? Посмотреть телевизор? Поиграть на компьютере? Возможно. Но больше всего человек, оказавшийся за решеткой, хочет снова очутиться перед ней. То есть снаружи. И желательно вообще подальше от нее.
   Но каким образом вернуться на волю? Можно, конечно, примерно себя вести и ждать, пока выпустят. Однако представить себе, например, Бешеных Бабок, сидящих сложа руки и чего-то терпеливо ожидающих… Нет, у нас не фантастическая повесть! Скорее уж они поступят как самые нетерпеливые и недисциплинированные – совершат побег.
   Если темница находится на первом этаже, лучше выбрать подкоп. Рыть нужно по ночам, металлическими мисками и ложками. Накапливающуюся землю можно незаметно для тюремщиков выносить в карманах во время выхода на прогулку. Когда тайный лаз готов, отважный землекоп устремляется по нему навстречу свободе. И тут важно, насколько верно проводились расчеты направления подземного хода. Можно ведь вылезти и посреди кабинета начальника тюрьмы…
   В случае заточения на верхних этажах копать бессмысленно – свалишься на голову соседу из нижней камеры. Так что приходится ждать, пока с воли передадут батон хлеба. Не стоит сразу же вцепляться в него – можно сломать зубы. Сначала необходимо выпотрошить батон, чтобы достать спрятанные заботливыми друзьями в мякише напильник и веревку. Вот теперь хлеб следует съесть, чтобы укрепить силы, ведь придется еще, натирая мозоли, пилить напильником толстые прутья железной решетки. И как-нибудь вечерком беглец спустится по веревке на землю, где его уже ждут верные друзья с лошадьми, в машинах или на велосипедах.
   А вот молодому человеку по имени Эдмон Дантес совсем не повезло. Его заточили в неприступную крепость, стоявшую на одиноком острове. Если б он начал делать подкоп, то, скорее всего, докопался бы до моря и утонул. Спустившись же из окна по веревке, Эдмон встретил бы не друзей, а дежуривших на берегу стражников, которые легко убедили бы его лезть по своей веревке обратно и ложиться спать. Мсье Дантес (он был француз, этот Дантес [19 - И никакой не родственник офицеру Дантесу, застрелившему в 1837 году на дуэли у Черной речки великого русского литератора Александра Сергеевича Пушкина.]) думал над своей проблемой 14 лет, а когда стал уже совсем взрослым и, наконец, поумнел – придумал. Он прикинулся… покойником – забрался в специальный мешок, а тюремщики, не проверив, выбросили его в море. Дантес уплыл, нашел несметные сокровища и стал графом Монте-Кристо. Вот как важно бывает без спешки пораскинуть мозгами.
   Но у Клары и Доры дела были еще более скверные, чем у Эдмона Дантеса. Дело в том, что они сидели не за тюремной решеткой. Оттуда Бабки в два счета сбежали бы и нашли сокровища. Увы! За то, что Клара с Дорой догадывались, кто виноват в похищениях, с ними решили разделаться немедленно. И даже в тюрьме посидеть не дали.
   По правде говоря, Клара и Дора оказались единственными свидетелями по делу о таинственных исчезновениях. Дикторы, как попугаи, повторяли в эфире номер телефона полиции, но ни один человек по нему не звонил и в приготовленную ловушку не попадал. Скорее всего, никто и не подозревал о причинах происходящего в Большом Городе. Ведь его жители не любили проблем и ничем лишним не интересовались. Зато они радовались, наблюдая, какая забота проявляется об исчезнувших красавицах. И думали: «Какой же у нас хороший Большой Город! И какие же внимательные и аккуратные люди всем здесь заправляют. Супер!»
   Следователь, вынужденный в ожидании улова даже ночевать в кабинете на кушетке, уже почти не верил в успех операции, как вдруг свидетели объявились. И сразу парочка! Следователь быстро убедился в том, что старухи знают слишком много, а значит, подлежат неотложной расправе. Сам он за такую удачу подлежал награде, о которой старался пока не думать, чтобы от радости не взорвалось его горячее следовательское сердце. Пройдя после допроса любопытных старух в туалет полицейского отделения и тщательно вымыв руки с мылом, Следователь посмотрелся в зеркало и мысленно приказал себе сохранять холодную голову.
   Убивать Бешеных Бабок никто не собирался. Были средства и пострашнее смерти. Клару и Дору собирались лишить памяти – просто стереть все их воспоминания, как старую запись с магнитофонной ленты. Для этого Бабкам предстояло сесть в наводившее на всех ужас Кресло Беспамятства, которого никто из непосвященных не видел. А кто видел… правильно – не помнил. К Бабкам присоединили бы электроды, пустили ток и… Очнувшись, они забыли бы не только девушек с кроликами, но и друг друга не узнали. В таком состоянии их можно было без опасений выпускать на улицу. Клара с Дорой только тупо шатались бы туда-сюда, шарахаясь от машин.
   Однако портить пейзаж Большого Города страдающими склерозом пожилыми людьми было строго запрещено (так же как сорить, ходить по газонам и плеваться рядом с Ратушей). Поэтому Бешеных (точнее, вовсе уже и не бешеных) Бабок скорее всего отвезли бы в Великую Пустыню. И глупо улыбающиеся старухи, проводив взглядом уезжающий Пинки-мобиль, стояли б посреди горячего песка до полного своего превращения в два кактуса.
   Всего этого Бабки не знали, хотя и догадались, что неожиданное появление в кабинете господина Следователя целого роя жужжащих кроликов ни к чему хорошему не приведет, а сам господин Следователь, судя по всему, настоящий гад. И вот пожалуйста, теперь Кларе и Доре оставалось лишь печально глядеть сквозь решетку на улицы Большого Города, по которым они еще совсем недавно весело гоняли на тележке из супермаркета. Их, закованных в наручники, везли на экзекуцию. Пинки-мобиль, обычный полицейский микроавтобус, на крыше которого имелось два огромных розовых уха (они могли вращаться как лопасти вертолета, и тогда Пинки-мобиль поднимался в воздух), мчался, мигая синим маячком и подвывая сиреной. В кабине, где сидели кролик-водитель и его напарник, все сотрясалось от их любимой кроличьей электронной музыки с мощным ритмом.
   До Лаборатории, где Бешеных Бабок должны были окончательно лишить ума, оставалось уже совсем немного, как вдруг из-за левого борта Пинки-мобиля вынырнуло желтого цвета такси, явно вознамерившееся идти на обгон. Кролик, сидевший за рулем, увидев неожиданного соперника в боковое зеркало, прибавил газу. Оттеснив наглеца, полиция снова оказалась впереди. Пинки-водитель и сидевший рядом Пинки-пассажир посмотрели каждый в свое зеркало и что-то удовлетворенно прожужжали друг другу, убедившись, что преследователь отстал.
   Впереди показался въезд в туннель, проложенный под Разноцветной Рекой. Обычно туннель гостеприимно освещали яркие оранжевые фонари, но сейчас он был темен, пуст, а перед ним стоял дорожный знак объезда. Дело в том, что в последнее время туннель стал немножко протекать. И даже опытные химики отказывались предполагать, как себя поведет автомобильная краска, если на нее накапает вода из Разноцветной Реки, в которую впадали замысловатые ручьи из сливных труб Пятитрубного Завода. Поэтому автомобили теперь вместо того, чтобы быстренько проскочить по туннелю, ехали в сторону и переезжали реку по Железному Мосту. Для Пинки это было лишних полчаса езды до Лаборатории с опасными преступницами в багаже, так что они решили проскочить напрямую.
   Пинки-мобиль резво катил по туннелю, прорезаю тьму лучами фар. (Вдобавок кролики включили встроенные в темные очки приборы ночного видения). И тут в боковом зеркале с пассажирской стороны появились слепящие огни – кроликов снова настигало такси, втискивавшееся в промежуток между ними и стеной туннеля. Пинки-водитель вдавил педаль в пол, но неприятель не отставал, а даже поравнялся с кроликами. Тогда Пинки, державший руль, резко крутанул его вправо, надеясь расплющить такси о стену. Однако водитель желтого авто разгадал этот маневр, резко дал по тормозам и остался позади. А завернувший на полном ходу Пинки-мобиль, не встретившись с такси, слетел с дороги. Несмотря на свою компьютерную начинку, кролик-шофер ничего не успел сделать, и микроавтобус для арестантов на полной скорости врезался в стену, смяв свою кабину в лепешку.
   Сразу же после аварии рядом с раскуроченным Пинки-мобилем затормозил преследователь. Такси потушило фары. В полной темноте было слышно, как из него вышел, прихрамывая, какой-то человек. В его руках вспыхнул огонек фонарика, и желтое пятно света побежало исследовать обломки кроличьего микроавтобуса. Для начала оно прыгнуло внутрь сложившейся как железная гармошка кабины.
   Оба кролика теперь напоминали внутренности сброшенного с пятнадцатого этажа телевизора. Тут и там виднелись сломанные платы, по которым то и дело пробегали с легким потрескиванием голубые искорки, разноцветные провода, сверкающие стальные шарниры, пружины и прочие чудеса механики и электроники. Смешно завывая, точно дурацкий похоронный марш, из магнитолы продолжал доноситься кроличий drum’n’bass.
   Человек просунул руку внутрь кабины и выключил магнитолу. Потом взял за обвисшие уши и повернул к себе безвольно болтавшуюся голову Пинки-водителя в стальной каске. С безразличной морды косо сползли черные очки, и показался «глаз» Пинки – фотоэлемент и при электрической «жизни» хозяина бывший обыкновенной стекляшкой. Вдруг раздалось тоненькое слабое жужжание, и «глаз» вылез вперед как объектив фотоаппарата. Вместе с мягким щелчком неожиданно сверкнула белая вспышка, заставившая исследователя кабины заслонить руками лицо. Однако он быстро пришел в себя, подобрал упавший фонарик и отправился к задней части фургончика.
   Поскольку замок сломался во время аварии, человеку даже не пришлось отпирать дверь. Он легко распахнул ее и посветил внутрь. Но зря прыгало желтое пятно по железным скамейкам, полу, стенкам, потолку – внутри отделения для заключенных Пинки-мобиля было пусто.
   Вдали послышались полицейские сирены. Человек заторопился. Он подошел к такси, открыл багажник и начал вытаскивать оттуда что-то тяжелое. Потом, пыхтя, отнес это «что-то» к Пинки-мобилю. В луче его фонарика был виден связанный по рукам и ногам мужчина с заклеенным скотчем ртом. Раздался чуть слышный звон доставаемой из ножен стали, и в руках человека с фонариком блеснул узкий длинный клинок, при виде которого пленник расширил в ужасе глаза. Но блестящее лезвие всего лишь разрезало скотч на его запястьях и лодыжках. Потом незнакомец резким движением сорвал ленту с губ несчастного. Тот лишь промычал нечто благодарственное.
   Сирены становились все громче, полиция приближалась. Незнакомец сел за руль такси. Хлопнула, закрываясь, дверь, и автомобиль, не включая фар, направился на пробивавшийся впереди свет выезда из туннеля. Если б кто-нибудь заглянул в кабину, когда такси выехало наружу, он увидел бы за рулем человека в сером плаще и широкополой шляпе – то есть Господина Инкогнито. Но никто в такси не заглядывал, и Господина Инкогнито не узнавал. А вы и так уже догадались, что это был именно он.

   Бизнес Слесаря, всю жизнь занимавшегося на окраине Большого Города изготовлением ключей, давно пришел в упадок. Раньше люди делали все как полагается – покупали замки, потом теряли от них ключи, а потом приходили к Слесарю, чтобы заказать у него новые. Слесарь думал, что со временем дела пойдут еще лучше. Замки будут все усложняться, цены за быстрое изготовление ключа он непомерно поднимет, разбогатеет и купит себе дом с самыми совершенными в мире замками – узнающими отпечаток пальца хозяина. И ему больше никогда не придется брать в руки напильник, чтобы вытачивать очередной ключ. Никогда-никогда.
   Но вышло все наоборот. Люди вдруг вообще перестали приходить к Слесарю. Может, они стали менее рассеянными и больше не теряли ключей? Нет. Они попросту прекратили… покупать замки.
   Жизнь в Большом Городе стала настолько счастливой, что в результате необходимость запирать двери просто исчезла. Практически все горожане покупали себе то, что им нравилось. А поскольку, как вы помните, все мужчины города были одинаково улыбчивы и мускулисты и все женщины города были одинаково улыбчивы и светловолосы, то и нравились всем одни и те же вещи – совпадающих размеров, оттенков и технических параметров. Ну а раз у всех дома все одинаковое, то какой смысл воровать? И зачем тогда замки, раз никто не ворует?
   Когда Слесарь понял это, он чуть не сошел с ума от горя. Все надежды на будущее рухнули. Теперь он мечтал не избавиться от напильника, а поскорее взять его в руки и выточить хоть что-нибудь, за что ему заплатят деньги. И к нему продолжали обращаться – с просьбами заклепать спицу в зонте, заточить кухонный нож (после появления домашних автоматических ножеточек все реже) и с прочей подобной ерундой. Так что со временем Слесарь превратился в того, кем в Большом Городе быть строго воспрещалось, – в стареющего, всем недовольного неудачника. Спасало его лишь местонахождение мастерской, где он работал, – Пинки на окраинах города появлялись нечасто.
   Когда уже поздно вечером в мастерской открылась дверь, Слесарь сидел у верстака и плакал, упершись лбом в большие замасленные тиски. Сегодня ему принесли в починку старые коньки.
   На верстак одновременно легло две тени.
   – Хоу! Старик! Нужны твои золотые руки!
   – Высморкайся и хватайся за инструменты!
   Слесарь, шмыгая носом, обернулся и увидел двух странных старух в разноцветных платьях.
   – Что вам от меня нужно?
   – Ключ, инженер!
   – Я вам что – черепаха Тортилла? Какой еще ключ?
   – Ты должен склепать ключ, который откроет замок.
   – Смеяться надо мной?! Да я вас самих сейчас проклепаю! Здесь уже много лет никто ключи не заказывает! Здесь замки только кодовые – и то на сейфах у Мэра! А у всех остальных двери нараспашку! Сейчас бы хоть одного грабителя в город – быстро бы образумились! Так ведь ни единого приличного жулика на все окрестности не осталось!
   – Не осталось! А это ты видел?!
   И Бабки выставили перед собой запястья, на которых красовались блестящие наручники.

   Бабки выставили перед собой запястья, на которых красовались блестящие наручники

   – Вы что – воры?.. – оторопев, спросил попятившийся Слесарь.
   – А ты думал! Форточницы, домушницы и медвежатницы [20 - Преступники, специализирующиеся соответственно на квартирных кражах и взломах сейфов.]. «Клара у Карла украла…» и так далее – может, слышал? Там, откуда мы прибыли, мы обчистили всех. Хотели и ваш городок пощипать, а тут эти кролики, будь они неладны…
   – Да! Проходу от них нет. Вашего брата… то есть сестру вашу всю повывели, ушастые!
   – Мы не сестры, вообще-то, отец… Ну вот, и засадили нас в каталажку. Ну мы слиняли, конечно, а на память вот браслеты остались. Так что, механик, надо снимать.
   – Да я с удовольствием! Только обещайте сразу не уезжать. Обчистили б тут пару квартирок, а? Может, тогда эти болваны поймут, что замки надо ставить! – Слесарь погрозил куда-то в пространство кулаком, видимо имея в виду бестолковых жителей Большого Города.
   – Ладно! Будь по-твоему. Только если у тебя родственники в городишке есть, ты скажи – чтоб мы их не трогали. А то ведь мы, когда звереем, из домов все выносим. Я вот до кофейников охоча – прямо с кофе только, а подруга моя – фонари везде срывает, лампочки выкручивает, люстры отгрызает. Родня твоя потом и ущерб не оценит – в темноте-то.
   – Да какие там родственники… – уже принявшись хлопотать с инструментами, приговаривал Слесарь. – Жена и та сбежала…
   Клара с Дорой перемигнулись и уселись на двух стульях, уложив руки в наручниках на верстак, и наконец вздохнули спокойно.
   Бабки не знали, отчего произошла авария в туннеле. Видели только через зарешеченное окошко в задней двери Пинки-мобиля, что за ними едет какой-то полоумный таксист в шляпе. Потом ехали в темноте, а такси фарами прямо в фургон светило. И вдруг – бац! Автобус их куда-то врезался и – тишина. Бабки попробовали дверь – открыта! Выскочили и давай бежать на свет в конце туннеля. Мимо них потом это такси еще промчалось. До темноты пришлось прятаться за мусорными баками и сочинять примерно такие кларики про самих себя.

     Стоят вдоль по улице с мусором баки,
     За баками Бабки лежат как собаки.
     Бабки – не мусор. Бегут из тюрьмы
     Бабки в наручниках. Гангстеры мы!

   Потом Клара с Дорой начали прикидывать, чем они смогут заниматься в наручниках, а чем – нет. В разряд невозможных попало немало любимых занятий. Например, игра почти на всех музыкальных инструментах – от гитары до баяна. А в разряд возможных попало тоже немало, но все какое-то… Ну сами посудите – вязание на спицах, ручная стирка белья… Может, каким-то старухам это и ближе, но наших куда больше интересовал баян.
   Из чего можно сделать следующий вывод. Обыкновенным старухам и наручники не помешают, а Бешеным Бабкам необходимы развязанные руки. С этой мыслью Клара и Дора, едва стемнело, и отправились в слесарную мастерскую.
   – Ну вот, милые леди!
   Слесарь гордо держал в руке довольно странный ключ. Ключ был сделан из жесткой проволоки – тонкий и длинный. На одном конце он сгибался маленьким колечком, на другом – хитрой бородкой.
   – Это мой вам подарок. Отличная Отмычка моей собственной системы. Отпирает любые замки. Вы ограбите несколько незапертых квартир, и эти олухи снова начнут ставить замки. Но тут вы пустите в ход отмычку. И им понадобятся новые замки. И ключи! Много ключей!! Возможно, я уже не буду справляться один… Ничего – возьму помощника!
   Тем временем Клара с кряканьем раскрыла наручники Доры, Дора с карканьем раскрыла наручники Клары. Мало что может сравниться с ощущениями человека, с которого только что сняли наручники. Ну, разве что чувство, возникающее вместе с последним перед летними каникулами школьным звонком.
   – Отлично, маэстро!
   – Может быть, выпьем за успех?
   – Извини, папаша, некогда! Пора кого-нибудь ограбить!
   – Ну, удачной вам охоты! Хоу!
   – Счастливо оставаться!
   И Бешеные Бабки скрылись в ночи, прихватив на память вдобавок к Отличной Отмычке потертый коричневый саквояж с инструментами, которые Слесарю все равно были ни к чему.

   – Говорю вам – я не знаю никаких старух! Я ехал себе мимо Вокзала. Вдруг какой-то тип в шляпе голосует. Я его взял. Приехали сюда, к вашему отделению на Главной Площади. Стоим, ждем чего-то. Я полез в мотор – подрегулировать. А этот… пассажир, видать, сзади подкрался и крышкой капота меня огрел. Потом скотчем всего замотал как рулон линолеума – и в багажник. Представляете – еду в собственной машине в багажнике, как чемодан! Ну а потом в туннеле он меня высадил и уехал. Тут меня ваши и… нашли.
   – Да-а-а, голубчик…
   Следователь не знал, что делать. Он встал со стола, на который до этого присел боком перед арестованным, и отошел к окну, держа руки в карманах брюк и бренча там ключами и мелочью. Допрос таксиста, найденного в туннеле возле разбитого Пинки-мобиля, продолжался уже четвертый час, но ничего нового из этого простака вытянуть не удавалось. Интуиция подсказывала Следователю, что вряд ли человек, преследовавший полицейский автомобиль и освободивший чертовых старух, остался бы на месте преступления. Да и куда бы он дел в туннеле свое такси?! Непонятно.
   Понятно было лишь следующее:
   а) опасные свидетельницы снова на свободе, и они теперь знают, кто их враги;
   б) у властей появился грозный противник, о котором практически ничего не известно;
   в) награда за поимку Бабок отодвигается на неопределенный срок (см. пункт «а»).
   Следователь распорядился увести таксиста, сел за стол и уставился в материалы дела. В этот момент дверь в кабинет открылась.
   – Ну кто там еще?! Я же сказал – меня не беспокоить, с таксистом решу позже. Позже!
   Ему никто не ответил, слышалось лишь какое-то пыхтение. Следователь раздраженно вскинул голову. И тут же вскочил сам.
   – Я… Хоу! Я… отрабатывал версии, господин Зомби. Такой тут сельдерей… тьфу!.. то есть петрушка. Так все закрутилось! Старухи, таксист, террорист. Сам черт ногу сломит! Но мы разберемся! Обязательно! Вот, кое-что у нас уже есть. Вскрыли голову Пинки-водителя. Просмотрели чип памяти. Самый последний снимок интересный. Портрет преследователя!
   Безучастно до этого взиравший на рапортовавшего Следователя Зомби встрепенулся и быстро проскользнул к столу, протягивая руку в белой перчатке.
   – Сейчас, сейчас. Где же он у меня? А! Вот – во всей красе!
   Зомби нетерпеливо выхватил фотографию из рук Следователя и уставился на нее. На сильно увеличенном черно-белом снимке было видно лишь, что кто-то заслоняет свое лицо серым рукавом. Где-то над согнутым локтем виднелась тулья шляпы.
   – Ну, конечно, качество изображения оставляет желать лучшего… да и подозреваемый успел заслониться. Но компьютер проанализировал информацию! И… пока ничего.
   Зомби презрительно фыркнул, бросил фотографию на стол Следователя и вышел, заложив руки за спину.

Глава шестая,

   в которой рассказывается о том:
   – мешала ли Следователю спать его совесть;
   – насколько важно уметь допросить труп;
   – как одноногий моряк превратился в двух шпионов на ходулях;
   – что кулинарные традиции могут стать причиной гибели суперагента;
   – откуда на новогодней елке берется копченая колбаса.

   Над Большим Городом повисла ночь. Ничто не нарушало радужных снов его жителей, которые и лежа в своих постелях с закрытыми глазами ослепительно улыбались.
   Ничто не тревожило и Следователя. Когда-то давно даже его порой тревожила совесть, но потом она уснула. И с тех пор он сам всегда спал спокойно.
   Мэр Большого Города и Губернатор его Окрестностей (а это был, как вы помните, один человек) тоже спал, хотя и вздрагивал порою тревожно – боялся злоумышленника, присылавшего ему письма с угрозами.
   Отдыхали и охранники Мэра – Пинки (которые не были на дежурстве). Их просто обесточивали на ночь. Так и стояли, замерев, в громадной полутемной казарме с низкими потолками сотни исполинских кроликов – словно в магазине игрушек для великанов.
   А вот клоун Зомби не смыкал глаз даже ночью. Он, похоже, не делал этого никогда. По крайней мере, никто его за таким занятием не заставал. Зомби всегда был настороже. Вот и сейчас он стоял у окна на одном из верхних этажей Ратуши и смотрел во мглу. Хотя Большой Город, как и любые его собратья-мегаполисы, никогда не бывал абсолютно темным (если только в нем не выключали все электричество, что случалось крайне редко). Вспыхивали рекламы, стройные ряды фонарей освещали пустынные улицы, и на Главной Площади уже мерцала разноцветными огнями установленная днем здоровенная елка (разумеется, искусственная) – хотя снег в Большом Городе выпадал еще реже, чем в нем выключали электричество, приближался Новый год.
   Вообще-то Зомби мог найти в спящем городе кое-что для себя интересное, если б заглянул в самое необычное его место – место, где росло единственное на всю железобетонную округу Дерево (в отличие от елки на Главной Площади – абсолютно натуральное). Вокруг не было ни травинки, катила свои синтетические волны Разноцветная Река, шли кислотные дожди, птицы несколько десятков лет назад окончательно и бесповоротно улетели на зимовку, но Дерево почему-то не умирало. Оно было высокое, с раскидистой кроной и большим Дуплом. Никому никогда не приходило в голову заглядывать в это Дупло. Что там может быть интересного для счастливого горожанина? Новенькие золотые часы? Новенькие модные туфли? Новенький кейс, набитый новенькими купюрами? Вряд ли! Могу утверждать, что ничего такого новенького там не было. А были там две старенькие женщины – Бешеные Бабки.
   Старухи облюбовали это Дупло еще до своей вынужденной поездки на Курорт, и вот теперь они наконец-то вернулись.
   – Дупло-о-о… – мечтательно протянула Дора, едва забравшись в старое доброе пристанище.
   – ДУплышко! – ласково добавила Клара, гладя рукой знакомую шершавую стену.
   – ДуплЫшко!
   – Дупленышко!
   – ДупельцО!
   – С возвращением в родные пенаты…
   – В какие шпинаты?
   – Сама ты шпинат! В пе-на-ты! Домой, стало быть!
   – А-а-а…
   И Бабки принялись за работу. А вы что думали – они только по поездам скакать умели? Клара с Дорой были очень даже хозяйственные. Для начала они протянули в Дереву от ближайшей сиявшей ночью рекламы электрический провод и, воспользовавшись инструментами Слесаря, устроили в Дупле освещение. Они все вычистили и выскребли, достали из тайника свои старые вещички – плитку газовую, будильник, кофейник, подушки, маленький телевизор, кресло-качалку и прочие полезные мелочи и крупности, которые они раньше регулярно подбирали на всяких свалках и привозили к Дуплу в тележке из супермаркета. Теперь Дупло снова стало уютным пристанищем для двух гнездящихся на Дереве старух. Они наконец уселись и перевели дух.
   – Ну что, Дора, кляча ты старая, будем теперь в лото, что ли, играть или в дурачка подкидного? А может, в дурочку?
   – Ты еще скажи – носки вязать! Зачем тогда было человека тревожить, наручники курочить. Сидели бы себе в браслетах со спицами в руках.
   – Да это я просто так тебя спросила – провоцировала. Я ж знаю, что ты чокнутая и на месте не усидишь.
   – А ты меня не провоцировай давай, а лучше пошевели извилинами – как нам теперь этих девиц-то искать! Тут ведь все сговорились, получается! Полиция людей ворует!
   – А Друг?
   – Да – Друг!.. Но где он? И вообще – как выглядит?
   – Писал – «следуйте инструкциям», а инструкций нет… Слушай, Дора, а давай мы с тобой сами все расследуем, девиц найдем, кроликов вместе с этим господином Следователем на чистую воду выведем! А? Сыскное агентство «Клара, Дора энд Ко»! Супер?
   – Круто! А «энд Ко» – это что значит?
   – Это значит «и Компания».
   – Какая компания, нас же двое всего?
   – Ну, надеюсь, будет у нас с тобой какая-нибудь хорошая компания.
   – А с чего начнем?
   – Помнится, есть несколько правил…

     Трубку курить и смотреть через лупу,
     И расспросить, что запомнилось трупу.
     Улики хватать не рукой, а пинцетом,
     Не тыкать коллеге (в лицо пистолетом).
     И знать – для поимки коварных врагов
     Сыщику нужно побольше мозгов.

   – Что-то в этом роде… Да, еще надо все время хлопать себя ладонью по лбу и восклицать: «Какой же я был идиот!»
   – То есть – «идиотка»! Так это ж просто! С утра и начнем!
   – Только действовать надо по науке. Чему нас учит учебник криминалистики, – сказала Клара и нацепила для важности на кончик носа очки и посмотрела поверх них на подругу.
   – Да! Чему?
   Дора посерьезнела, скрестила руки на груди и поставила локти на стол. Клара продолжала:
   – Он нас учит, что нужно найти ниточку и, потянув за нее, распутать весь клубок.
   – На – тяни!
   – Чего?
   – Ну вот – клубок! Я из дома престарелых прихватила, где нас вязать заставляли. Давай распутывай, я подержу.
   – Да, Дора… А еще сыщицей хочешь стать. Это ж я про клубок – фигурально выражаясь, понимаешь? Метафорически. Мы должны напасть на след и…
   – …надавать ему!
   – Да не надавать, а пойти по следу и выследить преступников.
   – А чего их выслеживать? Ты вон выйди на улицу, они сами сбегутся – розовые такие, электротупые. Опять нас отлупят и в тюрьму посадят…
   – Сконцентрируйтесь, коллега! Ты вот сама говоришь – кролики тупые и электрические. Значит, Кто-то их включает и Кто-то ими управляет. Вот мы незаметно выследим этого Кого-то и узнаем, где он девушек прячет. Дам освободим, сами прославимся!
   – Браво! Отличный план! – Дора зааплодировав, восхищенно смотрела на подругу.
   – Не стоит, не стоит, коллега… – смущенно забормотала Клара. – Давай-ка лучше отдыхать. А с утра кофейку с сырничками – и отправимся по следу.
   И вполне довольные принятым решением сыщицы устроились на ночлег.

   Господин Инкогнито всегда появлялся на улице из потайного хода. Несмотря на то что ночью встретить кого-либо на улице было практически невозможно, он повыше поднял воротник плаща и поглубже надвинул шляпу. Слегка прихрамывая, но все равно быстро и почти бесшумно он пересек освещенную улицу и скрылся в соседнем дворе. Инкогнито двигался, практически не замедляя шага – видно было, что он отлично знает местность. Легко находя в темноте и днем-то едва заметные, похожие скорее на щели узкие проходы, он стремительно преодолевал целые кварталы. И вот, протиснувшись между каким-то стеклянным киоском и кирпичной стеной кафе, таинственный пешеход оказался прямо перед Деревом, в котором жили старухи.
   Господин Инкогнито подошел ближе и посмотрел наверх – добраться до Дупла было непросто (старухи лезли вверх либо с помощью клюшек, либо дергали за специальный шнур, и сверху до земли разматывалась веревочная лестница). Но у ночного визитера были собственные методы. Он поднял трость, держа ее перед собой, щелкнул каким-то незаметным переключателем, и ручка начала подниматься. Когда она оказалась на уровне Дупла, Инкогнито аккуратно зацепился ею за порог, снова нажал переключатель и, крепко держась за трость, с мерным жужжанием поехал на ней вверх.
   Забравшись внутрь, он включил свой потайной фонарик, спрятанный в ручке трости, и начал обследовать старушечье жилище. Он покопался в саквояже с инструментами, вытащил оттуда лупу и проверил, насколько она сильная, внимательно рассматривая подаренную Слесарем Отличную Отмычку. Побренчал раскрытыми наручниками. Потом достал из своего чемоданчика маленькое подслушивающее устройство – «жучок» – и, присев, прикрепил его под стол. В ухо себе он вставил крохотный наушник и, постучав пальцем по «жучку», убедился, что звук идет. После этого Господин Инкогнито выпрямился, выключил фонарик и взял трость под мышку. Поворачиваясь, случайно сбил ее концом что-то, стоявшее на столе, и покинул Дупло тем же путем, каким пришел в него.

   А тем временем Кларе снилось, что она крадется на четвереньках, пыхтя трубкой и рассматривая асфальт через огромную лупу. Через мощное увеличительное стекло ей были видны чьи-то крупные следы.
   – Дора! – закричала во сне Клара. – Готовь наручники! Я напала на след, скоро будем брать Злоумышленника.
   – Отлично, коллега! Мы на верном пути!
   Дело в том, что Доре тоже снилось, что она идет на четвереньках с трубкой в зубах и лупой у носа. И тоже видит следы. И если б Кларе не приснилось, как она кричит Доре, то Доре вот-вот приснилось бы, что она то же самое кричит Кларе. Короче говоря, один сон на двоих – штука запутанная. А если б кто-нибудь сейчас подключился к сну Клары и Доры, он увидел бы, что Бешеные Бабки ползают друг за другом вокруг большой новогодней елки и каждая изучает следы подруги! Вдруг Дора развернулась и поползла обратно, то есть навстречу Кларе. Бабки сближались, пока обе не уперлись с разных сторон в один громадный мешок.
   – Вот! Я же говорила – мешок улик! – вскричала Клара.
   Бабки быстро вскарабкались наверх, дернули за концы лохматой, завязанной бантиком веревки. Узел расползся, и Бабки, держась за края мешка, опустились на землю. А над ними теперь возвышался громадный Дед Мороз.
   – Деду-у-уля… – пораженно протянули старухи. – С Новым годом!
   Но тут «дедуля» сорвал с себя бороду, и Клара с Дорой вздрогнули, узнав зловещую физиономию клоуна Зомби. А тот принюхался и стал медленно к ним наклоняться, будто собираясь проглотить…
   Бабки с воплем, заглушившим звон будильника, выскочили из-под своих одеял (Клара из-под оранжевого, Дора – из-под синего) и забегали по Дуплу в одних кружевных панталонах. Светало.

   – Клара! Где колбаса? – спустя некоторое время спрашивала Дора, недовольно упершись одной рукой в бок, а пальцами другой барабаня по столу.
   – Какая колбаса? – отозвалась Клара из ароматного кофейного облака, шуруя что-то на плитке.
   – Здесь вчера оставалась первосортная колбаска марки «Слесарная»! – Дора врезала по столу кулаком. – Я ее в чемодане с инструментами нашла и здесь положила. Думаю – с утра порежу, а то эти сырники твои уже…
   – Так ты, наверное, и слопала. Я такую дрянь не ем.
   – Что ж я – лунатичка [21 - Лунатичка, лунатик – тот, кто ходит во сне (часто по крышам и карнизам) в поисках колбасы и приключений.]? Встала ночью, съела колбаску, легла спать, и теперь ничего…
   Дора вдруг осеклась на полуслове.
   – Чего – «ничего»?
   – Да так, ничего – «ничего»… Вот и ниточка, и след…
   – Какой след? Колбаса, что ли, наследила?
   – Да ты сама посмотри.
   Клара подошла к столу. На первый взгляд все было на месте. За исключением колбасы, разумеется. Но поскольку Клара колбасы не видела и раньше, то для нее абсолютно все было нормально. Разве что красная вязкая лужица у перевернутой бутылочки со жгучей мексиканской приправой.
   – Ну и где твои ниточки?
   – Да вот, разиня!
   Дора ткнула пальцем в багровое пятно на краю стола. Сначала Клара отпрянула, подумав, что это кровь. Но быстро сообразила – кто-то или что-то вляпалось в разлившийся соус и оставило рядом отпечаток. Клара сразу же вытащила из саквояжа с инструментами здоровенную лупу с массивной деревянной ручкой и принялась рассматривать сначала пятно, а потом зачем-то Дорин нос.
   – Похоже на отпечаток твоего шнобеля…
   – Да?! Я, по-твоему, не только колбасу во сне съела, но и кетчуп поклевала? А вон там? И там?!
   И Дора указала на такие же круглые отпечатки на табуретке и на полу. Клара посмотрела на Дору, не отнимая лупы от глаза [22 - А это, надо сказать, зрелище не для слабонервных. Глаз увеличивается, и кажется, что на тебя глядит циклоп.], и продолжила изучение следов.
   – Неужто, это колбаса сама ускакала? – предположила Дора.
   – Коллега, прыгающая колбаса «Слесарная» – это из области ненаучной фантастики! Скорее уж это… след трости, костыля или…
   – Деревянной ноги!
   – Блестяще, коллега! Именно деревянная нога. А значит, это мог быть…
   – Нищий-инвалид?
   – Да нет, вряд ли… В Большом Городе я такой публики что-то не видела… А вот моряк…
   – Голодный моряк, вернувшийся из кругосветного плавания, ворует у старух последнюю колбасу! Негодяй!
   – Не в колбасе дело, коллега! Он следил за нами по заданию…
   – Пинки!..
   – Которые похитили девушек! – Эти слова Клара и Дора произнесли вместе, пораженно глядя друг на друга.
   – И еще колбасу стащил! – добавила Дора. – Круто, Клара!
   – Супер, Дора! Только надо этого шпиона ловить поскорее, а то он на нас донесет и сюда нагрянут розовые убийцы.
   – В погоню!
   И Бешеные Бабки бросились по следам одноногого Моряка – шпиона.
   Еще одно пятно от соуса они нашли на стволе Дерева. Но оно уже было настолько нечетким, что Бабки различили его с трудом даже через увеличительное стекло лупы. Спустившись на землю, Клара и Дора беспомощно огляделись вокруг в поисках потерянного следа и тут заметили лужу вылившегося из автомобиля машинного масла. Одноногий шпион умудрился залезть своей деревяшкой и туда. Только странное дело – от масляного пятна в сторону уходил уже не один ряд отпечатков, а два…
   – Ага! У него и вторая нога деревянная! В Дупле он только одной вляпался, а теперь и второй! – заорала Дора, указывая на следы и подпрыгивая на месте от нетерпения.
   – Две деревянные ноги… Так не бывает. На них сложно удержаться, он бы упал, – задумчиво пробормотала Клара, почесывая нос.
   – Значит, этот негодяй на ходулях! Шпион-акробат!
   – Точно, коллега! Из того же безумного цирка, что и их клоун!
   При воспоминании о Зомби из их сегодняшнего сна Бешеных Бабок неприятно передернуло.
   – Вперед, коллега! Раз он на ходулях, мы наверняка заметим его издалека!
   И сыщицы устремились по масляному следу. Необходимо заметить, что для человека, передвигавшегося на ходулях, загадочный шпион был невероятно ловок. Его следы тянулись по тротуару, потом взбирались на узенький бордюр, потом прерывались и появлялись через несколько метров – видимо, шпион, явно издеваясь над преследователями, а может быть, просто по причине своего хорошего настроения совершал довольно длинные скачки. В конце концов, цепочка следов привела старух к высокому бетонному забору. На нем и оставил последние отпечатки шпион-акробат – на уровне полутора с небольшим метров от земли.
   – Ничего себе! – только и смогла вымолвить Клара.
   – Врешь, не уйдешь! Поймаю, ходули-то поотпиливаю! – поддержала ее коллега Дора, и Бабки, подпрыгнув, зацепились ручками клюшек за край забора. Подтянувшись и усевшись на него верхом, они увидели раскинувшуюся по другую сторону огромную стройку. Все вокруг было засыпано песком, тут и там аккуратно лежал кирпич, плиты и строительный мусор.
   – Здесь, небось, логово этого кузнечика, – прошипела Дора.
   Клара молчала, внимательно изучая местность, и вдруг, заметив то, что она искала, схватила Дору за рукав.
   – Смотри!
   От забора по песку тянулись все те же круглые следы. Только теперь их стало в два раза больше…
   – Ух ты, и на руки ходули надел! – восхитилась Дора. – Во дает!
   – Да этого не может быть, – отрезала Клара.
   Тут Бабки посмотрели друг на друга и в один голос произнесли, значительно подняв вверх свои указательные пальцы:
   – Сообщник!
   – Теперь их двое, Дора!
   – Ничего, нас – тоже! Так что накостыляем по костылям! В погоню!
   Старухи спрыгнули с забора и снова помчались по следу загадочной парочки на ходулях. Шпионы двигались, судя по всему, друг за другом, гуськом – сразу видна профессиональная выучка. Четкая вереница отпечатков бежала по песку, пока он не сменился свежим черным асфальтом с недавно нарисованной белой разметкой. Бабки наверняка потеряли бы след, если б шпионы не наступили на свежую краску. С этого места снова тянулась полоса следов, которые на этот раз группировались не по два и не по четыре, а почему-то по… три.
   – Ага! Одну ходулю сломали! – сразу же догадалась Дора. – Теперь далеко на трех ходулях не уйдут. Клара, не отставай!
   Клара в этот момент стояла на четвереньках и изучала в лупу то место, где ходули наступили на краску. Отпечаток не был ровным, как если бы его оставила тупая деревяшка. Он имел какой-то знакомый рельеф.
   – Где же я такое видела… – пыталась припомнить Клара. На всякий случай она достала из кармана синий носовой платок и приложила его так, чтобы краска оставила на материи отпечаток следа.

   С этого места снова тянулась полоса следов

   – Иду, иду! – крикнула она и поспешила вслед за коллегой Дорой.
   А Дора уже огорченно стояла у очередного забора. Следы добегали до него и уходили в маленькую лазейку внизу.
   – Не понимаю! Как они умудрились пролезть в эту нору. С ходулями!
   Бабки опустились на четвереньки, выглянули наружу и невольно ойкнули.
   За забором открывался вид на Главную Площадь Большого Города. Здесь располагались и Резиденция Мэра – Ратуша с часами, и Памятник Великой Городской Мечте – тот самый металлический великан из заставки теленовостей, и Фонтан, и даже новогодняя елка из чистой пластмассы. Белые следы были еще едва видны, после того как выныривали из-под забора, а потом совершенно терялись.
   Бабки осторожно перелезли через забор, осмотрелись – Пинки нигде вроде бы видно не было. Тогда они быстро добежали до елки, юркнули под нее и забрались на нижние ветви. После этого старухи переглянулись и устало вздохнули. Сейчас они как никогда походили на двух печальных ворон.
   И вдруг на носу Доры повисла, зацепившись веревочной петлей, свалившаяся откуда-то горбушка колбасы. Дора скосила глаза к кончику носа, шумно втянула им воздух и спросила:
   – Это то, что я думаю?
   – Похоже, что да, – подтвердила Клара, рассматривая нос Доры в лупу.
   Бабки, не сговариваясь, достали из карманов наручники, взяли свои клюшки в зубы и полезли вверх по новогодней елке…

   После отчаянного похищения куска сырого мяса прямо из рук проводника «Полуночного экспресса» кот Рэмбо понял, что железнодорожная миссия закончилась и ему пора сходить на берег. Впрочем, в последнее время в поезде и так складывались просто невыносимые условия для секретной работы. Загадочные исчезновения продуктов питания с кухни вагона-ресторана и прямо из пассажирских купе долгое время ставили в тупик проводников «Полуночного экспресса», пока те не сообразили, что у них под носом орудует изворотливый суперагент. Тогда практически все щели, благодаря которым Рэмбо перемещался по составу, были задраены.
   Итак, суперагент окончательно сошел с рельсов, и для него снова началась городская жизнь. Последний его ужин в поезде, состоявший из пары килограммов свежайшего мяса, был, конечно, великолепен. Однако вскоре есть захотелось снова. Рэмбо проводил одну секретную операцию за другой, но ему в основном попадалась мелкая рыбешка – какие-то очистки, банки из-под консервов, пакеты от чипсов… Но сегодня среди ночи Рэмбо почувствовал тем самым, неведомым обывателям и хорошо знакомым настоящим разведчикам, шестым чувством близость цели. Он трусил (то есть неспешно бежал, а не боялся), то и дело задирая голову вверх и принюхиваясь к лениво перемещавшемуся над спящим городом воздуху. Он не мог ошибаться – где-то неподалеку его ждал батон копченой колбасы.
   И кот, точно сомнамбула [23 - Сомнамбула – тот же лунатик, ночной охотник за колбасой.], двинулся на его поиски.
   Словно загипнотизированный, повинуясь все усиливающемуся запаху, он пришел быстрым шагом к Дереву, влез в Дупло, различил в кромешной тьме на столе вожделенную добычу, схватил ее зубами и проследовал к выходу, вляпавшись по дороге одной лапой в какую-то жгучую дрянь. На улице он поскользнулся в луже машинного масла, случайно попав в нее двумя лапами. Потом срезал путь, пробежав через стройку, поднырнул под забор, выскочил на Главной Площади и забрался в безопасное место – на только что установленную новогоднюю елку. Поднявшись почти к самой ее макушке, он устроился поудобнее и в несколько секунд растерзал колбасу. Давно забытый вкус и тепло в желудке опьянили спецагента, и он задремал, с ленивым удивлением разглядывая сквозь полусон подушечки своих лап. Почему три из них белые? Опять расставленные врагами ловушки…
   Когда он очнулся, его конечности были крепко скованы наручниками, а над ним нависли эти снова невесть откуда взявшиеся знакомые носатые старухи.
   Та, что была в оранжевом, достала из кармана какую-то синюю тряпочку, приложила ее к лапе суперагента и кивнула своей напарнице:
   – Он!
   – Опять! – мог бы сказать Рэмбо. Но он не умел говорить человеческим языком, поэтому лишь тоскливо завыл.

Глава седьмая,

   в которой рассказывается о том:
   – чем разведчики отличаются от шпионов;
   – как завербовать суперагента при помощи блюдца молока;
   – должны ли мысли вытирать ноги, прежде чем прийти в голову;
   – что дареной улыбке в зубы не смотрят;
   – какие газеты должны быть у каждого мэра.

   – Ух и тяжелая зверюга! Поправилась на сыщицкой колбасе!
   – Боже мой, какая же я была идиотка! Одноногий моряк, Шпионы-акробаты! «Одна ходуля сломалась»! Тьфу…
   Клара и Дора тащили на спинах стреноженного кота, который, казалось, покорился своей судьбе.
   – Ничего, Клара! Главное, что мы его изловили – этого приспешника Пинки, похитителя несчастных девушек и колбасы! А как здорово ты насчет следов догадалась!
   – Я как увидела этот отпечаток в краске, у меня сразу в голове зашевелилось что-то…
   – Это у тебя там мозги!
   – Мозги мозгами. Это интуиция – качество, присущее только настоящим детективам. Умение на бессознательном уровне сопоставить малозначительные факты, неуловимые ощущения, знания, воспоминания, выстроить логическую цепь и – бац! – я вспомнила, что именно так выглядели отпечатки кошачьих лап в луже сметаны, которую разлила моя бабушка, когда мне было шесть лет.
   – Ну, у тебя и память!
   – Пока не жалуюсь, коллега.
   – Этому тоже придется вспомнить все, – Дора мотнула головой за плечо, имея в виду Рэмбо. – И о кроликах, и о барышнях похищенных!
   Надо ли говорить, что Бабки продвигались глухими дворами (как Господин Инкогнито прошлой ночью), опасаясь встретить зловредных кроликов. Оказавшись у своего Дерева, они попытались сначала закинуть пленника в Дупло, раскачав его за лапы. Кот немного не долетел до цели и рухнул на землю у ног старух. Тогда Клара забралась наверх, спустила оттуда веревку, и Дора привязала её к наручникам, которые сковывали лапы Рэмбо. После этого Бабки вместе втащили кота в Дупло, как на подъемном кране. Усадив добычу в углу, они приготовились вести допрос.
   Допросы бывают разные. «Хорошие» допросы и «плохие». Между ними такие же различия, как между разведчиками и шпионами. Разведчики – это благородные, умные, красивые и смелые люди, которые ради правого дела забираются в логово врага и там бесстрашно разрушают его планы. Шпионы же в большинстве своем не умны, а хитры, изворотливы и коварны. Они не красивы, а в лучшем случае смазливы. Но чаще всего просто уродливы, имеют неприятные родимые пятна, бородавки, шрамы и другие особые приметы. Конечно же, они совсем не смельчаки, а просто наглецы или опасные маньяки. Занимаются шпионы примерно тем же, что и разведчики, – рушат планы. Но только не вражеские, а дружеские.
   Почему наших красивых и умных разведчиков не могут обнаружить в своей компании враги – понятно. Они просто глупы. А вот как под носом у наших умудряются работать подлые негодяи-шпионы, которых так просто опознать по бородавкам и бегающим глазкам? Что у нас, тут тоже все дураки? Впрочем, это вопрос риторический [24 - Риторический вопрос – вопрос, не требующий ответа. Его задают не для того, чтобы что-то у кого-то узнать, а чтобы показать, какой ты умный, раз можешь задать такой вопрос. А если после этого еще и сказать, что он был риторическим…].
   То же самое и с допросами. Если в книге или фильме рассказывается, что в лапы врагов попадается положительный герой, его начнут пытать, а он будет держаться до последнего и выглядеть героем. И все ради правды.
   Ну, а если допрашивают какого-нибудь шпиона или преступника, то он будет выглядеть лгуном, скрывающим свой подленький секрет. Еще более подленький, чем его хозяин. Такой мерзкий, что даже непонятно – и зачем его понадобилось знать нашим [25 - Это снова риторический вопрос.]?
   Но данный случай гораздо более запутанный. С одной стороны, перед нами две озверевшие старухи, которые никак не могут найти несчастных девушек, похищенных практически у них на глазах. Они возвращаются в свое задымленное жилище (ведь Клара, бросившись в погоню, не успела даже снять с плиты кофейник и сковородку с сырниками) с подозреваемым, лапы которого крест-накрест сцеплены наручниками. Бабки хотят получить ответ – где спрятаны девушки.
   С другой стороны – несчастное животное. Сам Рэмбо понимает, что он попал в руки прежних владелиц съеденной им колбасы. Впрочем, колбасу уже не вернешь (по крайней мере, в том виде, который удовлетворил бы ее хозяек), так что Рэмбо решил прикидываться дурачком до последнего, а там будь что будет.
   – Отвечай, животное, на кого работаешь, кто твои хозяева?! – нагнувшись к Рэмбо и зловеще вращая глазами, сурово спросила Дора.
   Кот не понимал, чего от него хочет эта старуха в синем – видимо, она очень переживала из-за колбасы. Поэтому он как можно более жалостливо уставился на Клару, которая с очками на кончике носа важно расположилась за столом с листком бумаги и ручкой.
   – Имя, место и год рождения, профессия, – поинтересовалась она.
   Если бы кот понял вопрос, он сказал бы, что зовут его Рэмбо, работает он суперагентом, а место и время его рождения, как у любого нормального разведчика, тщательно засекречены. Даже от него самого. Впрочем, чтобы сказать все это, надо было не только понять вопрос, но еще и уметь говорить.
   – Молчишь?! Ну, молчи, молчи! – грозя пальцем, снова набросилась на него Дора. – Придет время, все скажешь, чучело пятнистое!
   «Наверное, она была самой голодной из них двоих», – решил Рэмбо.
   – Слушай, по-моему, он не понимает ничего, – с сомнением обратилась к подруге Клара.
   – Он не понимает?! Да это же кот! Коты все понимают.
   – Подождите коллега, надо по-другому, – сказала Клара Доре. – Котик, хочешь молочка?
   Услышав знакомое слово, Рэмбо не смог сдержаться и игриво мурлыкнул.
   – Вот видишь? – сказала подруге Клара. – Давай Отмычку.
   – Ну-ну, укротительница… – буркнула Дора и начала расстегивать наручники.
   Клара тем временем налила молока и подставила блюдце коту. Рэмбо, которого от многочисленных переживаний уже давно мучила жажда, радостно выхлебал все и уставился на Клару – эта женщина стала ему симпатична.
   – Получите еще, если начнете сотрудничать с нами, – профессионально поставила условие Клара, убирая блюдце. Кот понял, что на колбасу его пока пускать вроде бы не собираются, а молока в дальнейшем, возможно, дадут еще.
   Клара и Дора, сами того не подозревая, разыграли как по нотам старую пьесу «Злой и добрый следователи». Суть ее в том, что один следователь как сумасшедший орет на подозреваемого, а второй, напротив, – успокаивает, предлагает ему чаек, сигаретку. В результате запуганный «злым» следователем и приласканный «добрым» подозреваемый дает показания второму. Таким образом, достигается общая для «злого» и «доброго» цель – арестант выкладывает все, что он знает.
   Рэмбо с радостью бы что-нибудь выложил, но не мог. Однако сотрудничать на условиях регулярного получения кормежки он был всегда согласен. На таких условиях его еще никто не вербовал. Опытный суперагент-одиночка впервые обрел хозяина – сыскное агентство «Клара, Дора & Ко».

   Доктор Net очнулся в тот день ото сна с тяжелой головой. Раньше он просыпался совершенно в другом настроении, потому что ему никогда ничего не угрожало. Горожане были настолько довольны жизнью, что им в голову бы не пришло… Да, собственно, им никогда ничего не приходило в голову. Головы их были как хорошо защищенные от чужаков квартиры – с домофоном, консьержкой, дверным звонком, глазком, замком и цепочкой. Не думайте, что горожане берегли в своих головах какие-то ценности, которые того и гляди кто-нибудь мог выкрасть. Нет, во всех городских головах хранилось одинаковое добро, так же как и во всех городских квартирах. Но если двери жители Большого Города давно, как вы помните, не запирали, то в головы их не могли добраться даже самые очевидные мысли. Мысли так уставали звонить, стучаться, без конца представляться и вытирать ноги, что либо уходили, либо умирали на пороге. А голова как ни чем не бывало продолжала ослепительно улыбаться.
   Так что брожение городских умов Мэру явно не угрожало, умы содержались в дезинфицированном, гигиенически безупречном состоянии. Однако на крайний случай Доктор Net располагал огромной армией электрических кроликов, способных отразить любую агрессию. И конечно же, у него был клоун Зомби.
   Если с происхождением кроликов Пинки все было ясно – их вместе с батарейками штамповали на Пятитрубном Заводе по давно разработанным чертежам и электрическим схемам, то откуда взялся Зомби, не знал никто. Все были уверены, что он всегда находился рядом с Доктором Net. Где бы ни показывался Мэр, за его левым плечом вечно маячила молчаливая фигура. И пока хозяин раздаривал направо и налево свои улыбки, слуга внимательно следил, чтобы те, кому эти улыбки подарены, выражали искреннюю радость.
   После получения злополучного анонимного письма с угрозами Зомби сбился с ног, пытаясь раздобыть сведения о том, кто являлся его автором. Он побывал в Почтовом отделении Вокзала, штамп которого стоял на конверте. Служащие не могли вспомнить ничего определенного. Никто подозрительный в тот день не покупал марок, не заказывал телефонных переговоров, не получал посылок и не отправлял телеграмм. А затем чтобы просто бросить письмо в почтовый ящик, на почту постоянно заходило такое количество людей, что рассмотреть каждого из них просто не представлялось возможным. Кто-то из работавших в день отправки злополучного письма припомнил, что возле таксофона суетились две странные старухи, в своих ярких мини-платьях больше похожие на клоунов, чем на пожилых женщин. Зомби при слове «клоуны» быстро вскинул голову и буквально прожег говорившего взглядом из-за темных очков. Почтовый чиновник перепугался и начал поспешно бормотать что-то в свое оправдание, но Зомби его уже не слушал и демонстративно отвернулся.
   Одним словом, на Вокзале помощнику Доктора ничего стоящего вынюхать не удалось. Позже, когда закончится рабочее время, всех сотрудников почты будут встречать на выходе розовые кролики и без лишнего шума сажать в Пинки-мобиль. А на следующий день в Почтовом отделении будут работать уже новые люди.
   Зацепок, помимо штемпеля на конверте, не было. Слова для письма вырезали из газеты «Яичница». Но она пользовалась такой популярностью, что пытаться выследить всех, кто ее ежедневно читал, было бы нелепо. Неожиданно повезло Следователю, которому удалось захватить тех самых старух. Правда, их сразу же освободил неизвестный, чье фото Следователь показывал Зомби. Однако снимок был настолько неудачным, что опознать по нему кого-либо или объявить изображенного на нем человека в розыск было абсолютно невозможно.
   Так что пока поводов просыпаться как прежде беззаботным и счастливым у Мэра не было. Он чувствовал себя стареющим, растерявшим былую легкость и политический азарт. Доктор поднялся с постели, сунул ноги в мягкие замшевые тапочки, прошлепал к окну, занимавшему всю стену спальни и, потянув за витой шнур с золочеными кистями, раздвинул плотные гардины. Яркий свет ударил в лицо. Он был еще более ослепительным от порхавших в воздухе белых хлопьев. «Странно, снег в нашем городе бывает так редко. Похоже, это к беде!» – подумал Доктор Net. И точно – одна снежинка, покружив, прилипла к стеклу, и Мэр увидел, что это вырезанный из газеты маленький прямоугольничек – точно как в том письме! «Покушение», – с изумлением прочел Доктор напечатанное на нем мелкими газетными буковками слово. Мэр начал истерично колотить рукой по стеклу, чтобы бумажка с той стороны отвалилась. Но она не отставала. Напротив, рядом с ней начали прилипать и другие неприятные слова – «обман», «опасность», «измена». И наконец, прилетело набранное жирным шрифтом, видимо вырезанное из газетного заголовка, самое ужасное – «убийство».
   Мэр замахнулся обеими руками и ударил кулаками по стеклу. Надежные вакуумные стеклопакеты, не пропускавшие ни шума, ни холода, ни пыли, не выдержали и разбились вдребезги, засыпая осколками спальню и самого Доктора. В похожую на большую многоконечную звезду пробоину ворвался вихрь, несущий целый рой похожих на снег мелких бумажек. Бумажки набросились на Доктора. Больше всего им хотелось забиться ему в рот, но Мэр изо всех сил отплевывался. Тогда они суетливо поползли за шиворот, в уши и в ноздри. У Доктора Net нещадно защекотало в носу. Он против воли дико расхохотался, хотя на самом деле испытывал ужас перед происходящим. И тут же, не прекращая смеяться, чихнул. Оба звука слились в рев.
   Газетная пурга усилилась. Бумажки начали облеплять всего Доктора. Он судорожно чесался, пытаясь соскоблить их с себя, но обрезки слой за слоем покрывали его тело. Под ними уже нельзя было различить пижаму, и казалось, что на Доктора надели пухлую шубу из бумажной шелухи. Из последних сил, глухо рыча, Мэр рванул к постели, бросился в нее и замотался в одеяло как в кокон. На секунду ему показалось, что теперь он спасен, но тут же понял, что сам себя загнал в ловушку. Отвратительный бумажный шорох снаружи продолжался, а зловещее газетное конфетти теперь просто заваливало кровать вместе с лежащим в ней Мэром, стремясь погрести его под собой. Доктору уже становилось нечем дышать, и он жалобно заскулил в темноте.
   И тут вдруг все смолкло. Мэр боязливо раскрыл один глаз. В ярком свете над ним стоял Пинки с традиционным постельным столиком-подносом в руках – кофе, утренние закуски, свежая пресса, почта. Видимо, кролик откинул с лица хозяина одеяло и теперь ждал дальнейших указаний.
   Мэр осторожно приподнялся в кровати и огляделся по сторонам. Никаких следов бумажной бури. Гардины раскрыты, окна целы, светит солнце. В ногах негромко, но оптимистично гундосит огромный телевизор.
   – Слава Богу! Это был сон, – облегченно вздохнул Мэр, обессиленно откидываясь на подушки. – Сон, то был всего лишь со-о-он! – пропел он тенорком, улыбаясь и похлопывая по синтетической щеке застывшего в ожидании приказаний Пинки. – Ну что принес, мой верный пес?
   Доктор надел очки, поудобнее уселся в кровати и, потирая руки, с нетерпением следил, как кролик устанавливает перед ним столик.
   – Ну все! Иди, иди. – Он нетерпеливо замахал на слугу рукой, потом отпил кофе, с аппетитом впился зубами в мягкое нутро покрытого хрустящей корочкой круассана. Продолжая с причмокиванием жевать, Доктор просмотрел почту. Он все еще немножко осторожничал, беря каждый новый конверт, но на этот раз ни одно письмо не вызывало никаких подозрений. Сплошные прошения-приглашения. Мэр не скрыл сам от себя вздоха облегчения, отпил еще немножко кофе и развернул свою любимую «Яичницу». Вот каждому бы мэру иметь такую газету про свой город! Тогда бы у всех мэров вечно было отличное настроение и цветущий вид. «Яичница» каждый день писала, что в Большом Городе все очень хорошо. И в первую очередь, разумеется, благодаря усилиям Доктора Net. Здесь было множество красивых фотографий Доктора, цитат из его речей, а также его мнений по самым разным поводам.
   Про это рассказывала одна половина газеты, а другая была посвящена всяким сплетням, байкам о «звездах» эстрады и кино, моде, спорту, гороскопам, кроссвордам, скандвордам и чайнвордам.
   Мэр, конечно, отдавал предпочтение первой части газеты. Но едва он начал ее просматривать, как заметил странную вещь…
   Дикий вопль ярости и отчаяния пронесся по коридорам Резиденции Мэра, примыкавшей к городской Ратуше. Мэр не ругался, не проклинал – просто кричал как крупное раненое животное. Он поднял к потолку лицо в очках, а его руки безвольно лежали на одеяле, инстинктивно комкая газетные листы. Бумага в его руках напоминала то ли сито, то ли мелкое кружево – тут и там кем-то были вырезаны отдельные слова – будто для составления очередной угрожающей анонимки.

   По направлению к спальне Мэра стремительно шагал клоун Зомби

   По направлению к спальне Мэра, расталкивая повыскакивавших в коридор на неумолчный вопль хозяина работников Ратуши, стремительно шагал клоун Зомби…

     Однажды три калеки отправились в кино.
     Слепому показалось, что слишком там темно.
     Глухой сказал: «Не слышно! Пойду-ка я домой!»
     А третий не ответил, поскольку был немой.

   Если вы думаете, что эту песенку напевал Доктор Net, когда в его спальню вбежал клоун Зомби, то вы глубоко ошибаетесь. Бедняга, конечно, уже был от страха перед неизвестным злоумышленником близок к помешательству, но еще не настолько. Да и мы с вами уже не в спальне Мэра, а на улице. И эти дурацкие куплеты тянут скрипучими голосами двое слепых нищих, шаркающих по тротуару. У них все как полагается – черные очки и белые трости [26 - Белая трость – отличительный знак слепого. Только не принимайте за слепого обладателя черно-белой трости. Это, скорее всего, милиционер-регулировщик со своим полосатым жезлом, и называть его слепым не стоит.] и даже поводырь [27 - Специально обученная собака, которая помогает слепому передвигаться по улицам.] на поводке.
   Как же так, скажете вы, но ведь в Большом Городе все были молоды, здоровы и жили в достатке! Вот даже и Клара говорила, что никаких инвалидов она здесь не замечала. И никаких собак-поводырей здесь не должно быть…
   Правильно! Все дело как раз в Кларе и Доре. До их появления, в Большом Городе старухи на улицах не показывались. Зато после начали и на тележках из супермаркета кататься, да еще и с Пинки драться. Да и эти слепые, если присмотреться, никакие не слепые, а замаскировавшиеся Клара и Дора. Они выкрасили клюшки в белый цвет и очки в черный. И кстати, кто вам сказал, что это была собака-поводырь? Это кот-поводырь. А на самом деле он суперагент на службе детективного агентства «Клара, Дора & Ко». И вся эта троица отправилась на поиски улик по делу о Таинственных исчезновениях городских красавиц.
   – Нюхай, нюхай, – приговаривала Дора громким шепотом, обращаясь к Рэмбо. – Ищи след или улику какую, а то без молока оставлю!
   Рэмбо понимал, что от него чего-то добиваются. Но чего – не понимал. Будучи знакомым с азами розыскной работы, он догадался, что, раз его водят на поводке, он, видимо, изображает ищейку и должен искать некий след. И Рэмбо изо всех сил искал, а также делал вид, будто знает, что за след он ищет. Причин такого усердия было две, и обе сейчас тащились за ним на том конце поводка в совершенно несуразном виде («Наверное, замаскировались», – подумал по этому поводу Рэмбо). Первой причиной была Клара, точнее, возможность получить от нее еды. Второй причиной была сразу невзлюбившая кота Дора, точнее, возможность получить от нее по шее. Обе причины были весомые, и Рэмбо продолжал идти по следу. Дважды он выводил старух к помойке, потому что там чего только нет – вдруг то, что они ищут, обнаружится среди прочего хлама. Однако Бабки проявляли нетерпение и недовольство, и поиск продолжался. Однажды кот рискнул подвести их к входу на кухню одного шикарного ресторана. На ступеньках курил высокомерный здоровяк-повар с волосатыми руками, видневшимися из закатанных рукавов его белой куртки.
   – Проходите, проходите, бабульки! Помои еще не скоро вынесут, – недовольно буркнул он и щелчком отбросил окурок в сторону старух, чуть не попав коту в морду.
   Рэмбо почувствовал, как Дора при этом дернулась на поводке, точно мощная рыба на леске, и ошейник придушил сыскного кота, отчего его глаза несколько вылезли из орбит. «Сейчас начнется. Она же бешеная…» – тоскливо подумалось Рэмбо. Однако Клара что-то прошептала подруге (видимо, о необходимости оставаться не узнанными), и они мирно поплелись дальше.
   Протаскавшись таким образом весь день и побывав, помимо помойки и ресторана, на рынке и у рыбного магазина, сыскное трио остановилось у огромного супермаркета.
   – Ну что ж, ищейка-недоучка, – беззлобно сказала Клара, привязывая кота за поводок у входа. – Посиди пока здесь, а мы пойдем чего-нибудь на ужин раздобудем.
   Рэмбо глубоко вздохнул и сгорбился, старательно делая вид, что чрезвычайно огорчен безуспешностью поисков. Едва Бабки оставили его, он начал не спеша себя вылизывать. Тут Дора обернулась, заметила его умиротворенный вид и погрозила коту клюшкой. Рэмбо сразу же снова превратился в воплощение скорби по ненайденным следам. А потом улегся на асфальт.
   Сквозь дрему кот видел, что Бешеные Бабки (как он метко их для себя назвал) занимаются очень странным делом. Они периодически выносятся из автоматически открывающихся дверей супермаркета на металлических тележках, доверху набитых продуктами и тормозят у легковых автомобилей. Следом из магазина выходит хозяин машины и загружает подвезенные Бабками продукты в багажник. Туда постоянно что-нибудь из привезенного старухами не влезает, и водитель не без сожаления отдает это что-то старухам в качестве платы за работу. Бабки низко кланяются, благодарят и снова исчезают в магазине.
   «Я работал, поработайте и вы», – в очередной раз сонно подумал Рэмбо и снова начал проваливаться в дрему, как вдруг почувствовал невероятно привлекательный запах. Это был, по терминологии самого Рэмбо, запах типа «стоп». Когда бы и где бы он ни раздавался, любой кот должен остановиться как вкопанный, оставить все дела (даже секретную миссию) и во что бы то ни стало овладеть источником запаха.
   Глаза Рэмбо распахнулись. Запах исходил от бумажного свертка, лежавшего метрах в трех от кота. Рэмбо сделал рывок, но его остановила в полете дурацкая удавка, и он упал. Рэмбо зажмурился и весь превратился в одну из своих передних лап, которая вытягивалась, вытягивалась… Есть! Выпущенные когти впились в бумагу и рванули ее. Сверток размотался, звякнув своим содержимым, но обертка оказалась перед носом Рэмбо. Это пахла она.
   Рэмбо, потеряв всяческий мирный облик, вцепился в нее зубами и когтями. И начал кусать и рвать. Через минуту все было кончено. В экстазе ошалевшая ищейка съела оберточную бумагу и теперь осоловело глядела на приближающихся к ней старух. Перед глазами Рэмбо все плыло, звуки доносились как из огромной металлической бочки.
   Бабки весело катили на очередной тележке из супермаркета. Только теперь она была набита продуктами, которые им удалось заработать.
   – Чего это он? Неужели пьяный? – закричала Дора.
   – Подожди-подожди! Что это?
   – В данный момент это половая тряпка для мытья казарм – цвета хаки! – сказала Дора, поднимая абсолютно расслабленного и глупо ухмыляющегося Рэмбо за шкирку.
   – Да нет, смотри!
   Клара подняла то, что выкатилось из свертка.
   Это была корона пропавшей Мисс Большой Город.

Глава восьмая,

   в которой рассказывается о том:
   – почему настоящий детектив сидит дома;
   – как суперагент превратился в меховой воротник;
   – чем припереть к стенке подозреваемого;
   – можно ли следить за одиноким человеком с помощью «жучка»;
   – имеет ли смысл разгадывать преступления во сне.

   Сыскное агентство «Клара, Дора & Ко» в полном составе собралось в Дупле. Сыскной кот лежал на полу и вздрагивал во сне. За то, что он нашел улику, Клара предложила переименовать агентство в «Клара, Дора & Кот». Однако Дора воспротивилась, сказав, что они еще слишком мало знакомы с животным и к тому же оно неспортивно повело себя на службе, обалдев по невыясненной причине.
   Сейчас коллега Клара и коллега Дора сидели друг напротив друга за столом, подперев щеки руками. В центре стола стояла корона Мисс Большой Город – улика, касающаяся первого таинственного похищения, свидетельницами которого стали Бешеные Бабки.
   – И что нам теперь с ней делать, коллега? – спросила Дора.
   – Мы теперь должны понять, о чем говорит эта улика и в каком направлении нам двигаться.
   – Улика твоя не говорит, а молчит, потому что она железная, хоть и покрашена под золото. А если ты опять фигурально выражаешься, так, по-моему, говорит она о том, что эта вот странная личность точно имеет отношение к похищениям. Видишь, как он окосел от близости улики.
   И Дора указала на лежавшего в беспамятстве кота.
   – Дора! Я понимаю, что ты ему колбасу «Слесарную» простить не можешь, но вряд ли кот мог участвовать в похищениях. Он ведь животное все-таки.
   – Да? А кролики?
   – Ну кролики-то ненастоящие, они электрические!
   – А этот весь в пятнах – как десантник!
   Следствие зашло в тупик, детективы замолчали.
   Примерно через полчаса тишину, прерывавшуюся только храпом Рэмбо, нарушила Клара, которая все это время листала детективные романы.
   – Дора, я, кажется, все поняла.
   – Молодцом! Рассказывай.
   – Пойдем простым логическим путем.
   – Пойдем.
   – Кому была бы нужна эта Мисс, если бы она не стала Мисс? А?
   – А?
   – Я хочу сказать, что красивых девушек в городе полно. Но стоило одной из них стать Королевой красоты, как ее – бац! – и сперли.
   – Гениально!
   – Эта улика, – Клара взяла в руку корону и звонко постучала по ней костяшкой согнутого пальца. – Вопиет к нам…
   – Поет?
   – Вопиет, взывает – найдите того, кто причастен к Конкурсу красоты, и он расскажет, куда подевалась победительница.
   – И кто же причастен? Мы, что ли?
   – Нет, конечно! Ведущий конкурса! Шоумен!
   – Точно! Он мне сразу не понравился! И деньги призовые у него были фальшивые.
   – Так что иди и расспроси его.
   – Я?
   – Ты! Он тебя хуже запомнил, я же участвовала в конкурсе. Ты все у него разузнаешь, а я пока посижу дома и заставлю работать свои серые клеточки.
   – Кого ты заставишь работать?
   – «Серые клеточки» – так называл свой мозг великий сыщик Эркюль Пуаро. Буду размышлять над загадкой. Настоящий детектив всегда сидит дома и думает, а его помощники собирают информацию.
   – Помощники?
   – Ну да, ты и сыскной кот. Отправитесь вместе.
   – Я с этим?!
   – Придешь к Шоумену, прикинешься артисткой с номером… с номером «Поющий Котик».
   – КОТИК?!!
   – Дора, это для маскировки. А потом в непринужденной беседе вызнаешь у него – что да как было с исчезновением. Он будет все на Пинки валить, но ты помни – нам надо узнать, где девушек держат. Да, и не называй его массовиком-затейником. Обидится. О результатах немедленно телеграфируйте мне на Бейкер-стрит. Тьфу… то есть… ну, в общем, возвращайся поскорей. Ладно?
   И они крепко обнялись. Потом посмотрели друг на друга, растрогавшись до слез, и снова обнялись.

   Шоумен – молодой человек с поставленными коком волосами и одетый в крикливый красный пиджак – прохаживался по сцене перед пустым залом и репетировал сам с собой реплики для грядущего шоу «Снегурочка года».
   – Итак, дамы и господа! Ставлю свой микрофон, что вы даже не представляете, кто сейчас появится на нашей сцене! Хоу!.. Что-то не то…
   Шоумен прервался, достал из кармана бумажку и сверился с ней. Потом прокашлялся и продолжил:
   – Итак, леди и джентльмены, дамы и господа, дорогие друзья! Когда меня уверяли, что этот человек дал согласие принять участие в нашем шоу, я сказал себе: «Хоу! Ставлю свой микрофон – он не придет». И вот вы призываетесь в свидетели того, как я сам себе проспорил собственный микрофон, ха-ха-ха!
   Шоумен опять остановился и сверился с бумажкой.
   – Да, именно так… Ха-ха-ха! И сейчас на этой сцене появится сам Доктор Net – Мэр Боль…
   Однако целиком титул Доктора Шоумен произнести не успел, его прервало вежливое покашливание, раздававшееся совсем рядом. Шоумен обернулся с моментально скисшим лицом и опустившимися руками. Перед ним стоял вовсе не Мэр, а довольно странное создание – не высокая, с палочкой дама в годах, с массивным пенсне на длинной ручке и меховым боа на плечах.
   – Хоу! Пардон, мадам! С кем имею честь?
   – Здравствуйте-здравствуйте, сударь. Называйте меня просто – мадам Икс.
   – Икс! Интригующе…
   – Мои детство и юность прошли в цирке.
   – Романтично!
   – Да-с… Особенно романтично было, когда отцу – он был известный укротитель – прямо во время выступления откусили голову. Папа положил ее в пасть льву, а тот просто закрыл рот. Да-с… Животное было уже немолодо. Его пришлось тут же пристрелить. Ох, сколько было крови прямо на арене…
   – О… пардон, мадам…
   – Вы тут ни при чем, вы слишком молоды и не похожи на льва. Скорее на суслика. Шучу. Самое страшное случилось с мамой.

   – Называйте меня просто – мадам Икс

   – А что случилось с мамой?
   – Она упала из-под купола цирка. Партнер, державший ее зубами, почему-то раскрыл рот. Ах, не знаю… может, хотел что-то сказать. Может, не подумал. Он был уже не молод. Его пришлось тут же пристрелить…
   – Как?! Акробата прямо перед публикой убили за ошибку?!
   – А вы как думали? Мы воспитывались в жестокие времена. Ошибки смывались кровью. Да-да, молодой человек, кто-то не вовремя открыл рот, кто-то некстати закрыл. И два трупа. У вас тут такого, кстати, не случалось?
   – Да что вы! Побойтесь бога. Современный шоу-бизнес, конечно, жесток, но не настолько же.
   – Я сама начинала со своей напарницей со слонов… Кстати, о деле.
   – Может быть, нам удобнее будет поговорить в моем кабинете?
   Кабинет Шоумена был весь оклеен афишами и уставлен всяческими призами. Хозяин сел за письменный стол.
   – Не хотите ли что-нибудь выпить?
   – Лучше к делу. Я ведь пришла предложить вам оригинальный номер.
   – Какой же, позвольте полюбопытствовать, мадам Икс?
   – «Поющий Котик».
   – Простите, мадам, за нескромный вопрос – котик это вы?
   – Молодой человек, я счастлива, что вы хотя бы не назвали меня драной кошкой. Нет, котик – это вот он.
   И Дора (кто-то еще не понял, что это была она?) свалила со своих плеч Рэмбо, который с грохотом рухнул плашмя на стол перед Шоуменом.
   – Ох, так это живое? Честно говоря, я сначала подумал, какой оригинальный воротничок…
   – Воротничок? Да вы послушайте, как он храпит! Кстати, мелодично. Ми-фа-ми-ми/диез-фа/бемоль… Слышите? И во сне трудится! Старина Котик просто несколько утомился на вчерашней репетиции.
   – А что он поет?
   – Все что угодно – от детских песенок до государственных гимнов. Но только когда не спит.
   – Ну что ж, это забавно. Только неплохо бы послушать. Фонограммы нет?
   – Нет, Котик не переносит процесс записи – ненавидит дубли. А выступаем мы всегда живьем. Какие у вас гонорары?
   – О, мадам, гонорары у нас приличные. Если номер будет пользоваться успехом, то…
   – Номер всем непременно понравится. Но вот о деньгах… Мне рассказывали, что на прошлом Конкурсе красоты, который вы проводили, был инцидент с какими-то фальшивыми купюрами в призовом фонде…
   Шоумен выпрямился и заметно побледнел, руки его суетливо забегали по столу, перебирая какие-то бумажки.
   – О мадам! Вы наверняка прочли об этом в какой-нибудь зарубежной газетенке. Это чистой воды ложь… точнее, недоразумение…
   Мадам Икс вдруг преобразилась и, приставив клюшку к груди шоумена, приткнула его к стене. Приблизившись, она прошипела ему прямо в лицо:
   – В глаза смотреть! Еще мне известно, что прямо с конкурса была похищена его победительница – очаровательная Мисс Город. Куда ее подевали? Отвечай, или все зарубежные и местные газетенки облетит сенсационная новость о том, как ты украл призовой фонд и заменил его на фальшивку. Ну?!
   Шоумена забила дрожь, и он затараторил:
   – Только не выдавайте меня, мадам Икс, умоляю вас! Умоляю! Мне прислали письменный приказ – что в конкурсе участвует опасная преступница. Надо подтасовать результаты, чтобы победила именно она, а потом открыть заднюю дверь на сцене. Через нее полиция должна были увести девушку. Приказы здесь не обсуждаются, поймите. Я понял, что ей уже будет все равно, какой там призовой фонд, и подменил деньги. Я просто их спас!
   – Спас! Только для себя! Какое благородство! Ты бы лучше спас ее, негодяй! Что было дальше? Говори, или я проткну тебя как жука!
   – Клянусь микрофоном – я не знаю! Под конец на сцену неизвестно откуда вдруг выскочила старуха – немного вроде похожа на вас. Хотя, куда ей до вашей аристократичности. Она и одета была вульгарно, во что-то оранжевое. Не то что ваш благородный синий, даже «глубокий кобальт», я бы сказал…
   – Продолжай!
   – Так вот. Старуха хотела участвовать в Конкурсе красоты и устроила на сцене дикий скандал! Там и вторая еще потом появилась, но я ее не разглядел толком. И тут зал оцепили Пинки – чтобы старух обезвредить. И девчонку ту под шумок забрали… Никто и не заметил.
   – Две старухи, говоришь… А вторую точно не разглядел?
   – Клянусь!
   – Так, а куда девушку увезли?
   – Не могу знать!
   – Ну ладно… пока оставлю тебя в покое. Отныне ты, надеюсь, станешь образцом порядочности…
   – Слушаюсь!
   – Не перебивай старших! Но если что, про фальшивые призы сразу узнают все. И вот еще – дай-ка мне тот приказ, что тебе прислали перед Конкурсом.
   Шоумен вскочил и начал лихорадочно выдвигать ящики стола, пара из них упала на пол, вывалив все свое содержимое. Порывшись в этой куче, Шоумен выудил листок бумаги. Дора пробежала его глазами, сунула в карман и отправилась к выходу.
   – Вы обязательно приходите к нам со своим Котиком…
   – С кем?
   Дора обернулась у дверей и только тут поняла, что забыла сыскного кота на столе.
   – А-а… с этим… Заглянем как-нибудь, если ты так настойчиво просишь. Будь здоров!
   У Шоумена подогнулись колени, и он начал сползать по стене в кресло. Тут дверь неожиданно приоткрылась, показалась голова Доры и сказала:
   – Да, кстати, никакой ты не шоумен, а типичный массовик-затейник. Хоу!
   Дора, снова накинув на плечи Рэмбо, плелась восвояси. Нового она практически ничего не узнала. А то, что узнала, посеяло в ее душе смутные подозрения…

   Господин Инкогнито сидел в кафе напротив Дерева. Помимо него, здесь было еще несколько человек – кто лакомился мороженым, кто обсуждал за чашкой кофе деловые вопросы, кто играл или лазал по Интернету с помощью специально установленных в кафе компьютеров. Так что никому не было никакого дела до Господина Инкогнито. Перед ним стояла чашка горячего шоколада [28 - «Горячий шоколад» – это обычное какао, и не надо растапливать в кастрюльке шоколадку, а потом пытаться ее выпить.] и лежала «Яичница», однако он ее и не думал читать. Господин Инкогнито следил за Дуплом. Во время своего ночного посещения прибежища старух он убедился, что они обеспечены всем необходимым, чтобы вести расследование. Из соображений конспирации он не мог появиться перед своими подопечными, но старался держать происходящее под контролем. К сожалению, Бабки и вправду были бешеными, поэтому постоянно влипали в ситуации, которых даже он не мог предвидеть. Ну, можно ли было предположить, что эти ненормальные отправятся рассказывать всю правду о похищениях… в полицию! К счастью, он сумел их отбить, хотя сам чуть не попался. А сегодня они начали с погони за каким-то несуществующим шпионом! Что они там несли про одноногого моряка? Бред какой-то… Правда, вернулись они с защитного цвета котом, которого сразу же возвели в ранг служебного пса. Это могло сыграть на руку… У Господина Инкогнито в связи с этим даже вызрел план.
   Сейчас он ждал, пока одна из старух, отправившаяся по следу с непутевой ищейкой на плечах, вернется обратно. Интересно, что там в одиночестве поделывает вторая? Он поправил свой крошечный наушник, через который было слышно все, что происходит в Дупле. Но там раздавалось лишь мерное поскрипывание кресла-качалки.

     Мегрэ, Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро
     Искали похищенное серебро.
     Эркюль отыскал оловянную ложку,
     А Холмс и Мегрэ – из пластмассы сережку.

   – Да-а… Вот так и я… – Клара раскачивалась в кресле-качалке с книжкой детективов на укрытых клетчатым пледом коленях и пыталась сосредоточиться на расследовании. – Как бы поступили в моем случае профессионалы? Улику мы нашли, Дору я на допрос свидетеля послала, а что дальше? Попробую сосредоточиться.
   Клара поплотнее завернулась в плед, сосредоточилась и едва начала задремывать…
   – Привет Супермозгу!
   Клара от неожиданности вывалилась из качалки на пол. На пороге стояла Дора, устало стряхнувшая с плеч Рэмбо на пол.
   – Я, значит, там ношусь как угорелая, а ты…
   – Я провожу аналитическую работу! Докладывай!
   Клара снова забралась в качалку, водрузила на нос очки и приготовилась слушать.
   – Так вот, – начала Дора, усаживаясь за стол и отвязывая свои очки от палочки из китайского ресторана, которые вместе изображали пенсне мадам Икс. – Посетила я этого массовика-затейника.
   – Надеюсь, ты его так не назвала?
   – Ну что ты! Я вела себя с ним максимально корректно! Хорошо, что клюшка оказалась со мной – очень помогла.
   – Молодец! Умение работать со свидетелем – основа сыскного мастерства!
   – Безусловно. Паренек оказался с двойным дном, но я его быстро раскусила. Он попробовал было отпираться, но я вспомнила, что в их призовом фонде на Конкурсе красоты были фальшивые деньги.
   – И ты приперла его этим к стенке!
   Клара, заинтересовавшись, подалась вперед.
   – Нет, к стенке я его приперла клюшкой. И он раскололся, что подменил призовые купюры после того, как ему приказали помочь в аресте этой девушки. Вот этот приказ. Напечатан на машинке.
   – Браво, коллега! А про то, где находятся девушки, конечно, ничего не известно?
   – Увы! Зато он помнит, что мы участвовали в конкурсе. Меня, к счастью, не узнал.
   Дора внимательно следила за реакцией Клары, но ее, казалось, совершенно не заинтересовало последнее замечание. Больше всего Клару занимало то, куда увозили девушек.
   – Я так и думала…
   Клара досадливо щелкнула пальцами и откинулась в кресле, которое начало качаться.
   – Так и думала… Да откуда ему и знать-то, он всего лишь пешка в этой игре. Мелкий жулик, воришка… Тут дело более серьезное. Ну, ничего. Я кое-что надумала.
   – Во сне?
   Дора хотела уколоть подругу, но, между прочим, сон – настоящее хранилище отличных идей. Рассказывают, например, что свою знаменитую таблицу химических элементов русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев увидел во сне. Вот так, вовремя крепко вздремнув, он обогатил мировое естествознание. Есть и множество других примеров гениальных снов, посвященных науке, литературе, музыке. Самое главное – заставить себя встать, когда вам приснилось что-нибудь эдакое, чтобы записать и не забыть. Поэтому перед сном приготовьте у постели ручку, блокнот с листками в клетку и в линейку, нотную бумагу, диктофон – никто ведь не знает, из какой области будет ваш сон, так что надо быть готовым ко всему. Если же у человека в изголовье лежат только таблетки, сигареты со спичками или, того хуже, вставная челюсть в стакане, знайте – этот человек не ждет вдохновения.
   Кстати, нет свидетельств, что гениальные идеи посещали во сне какого-либо детектива. Сыщики, наоборот, вечно недосыпают и курят ночи напролет. Оттого-то они иной раз так долго идут к истине, а потом вынуждены хлопать себя по лбу и восклицать: «Какой же я был идиот!» Может быть, следовало бы сразу после того, как преступление произошло, немедленно прилечь – хоть на раскладушку, и через несколько часов проснуться отдохнувшим, бодрым и знающим разгадку тайны.
   Но послушаем, что там надумала Клара.
   – Откуда взялась улика против Шоумена?
   – Кот нашел!
   – Кто-то заставил его найти. Корону явно подбросили. А кому выгодно с помощью улики свалить все на Шоумена?
   – Кому?
   – Другим причастным к исчезновениям лицам. Помимо Мисс Город пропали две певицы, Кинозвезда и Корреспондентка. Корреспондентка провалилась в люк на Главной Площади, и рядом никого, кроме Пинки, не было. Так что остаются музыкантши и артистка. Стало быть, надо расспросить Продюсера и Режиссера! Это кто-то из них вывел нас на Шоумена и пытался отвести подозрение от себя.
   – Супер, коллега!
   – Это снова должна будешь сделать ты.
   – С Котиком?!
   – На этот раз он не нужен, пусть отсыпается. Придумай что-нибудь, вотрись в доверие к этим деятелям искусств и узнай, куда увозят девушек. А я пока проанализирую имеющуюся информацию.
   Клара, давая понять, что разговор закончен, откинулась в кресле, соединила кончики пальцев рук и возвела глаза к потолку, будто там сейчас собирались, как на киноэкране, показывать фильм «Где прячут жертв Таинственных Исчезновений». Дора пожала плечами и тихо спустилась из Дупла по веревочной лестнице.

Глава девятая,

   в которой рассказывается о том:
   – почему акулы спят на ходу;
   – зачем фанаты участвуют в клипах своих кумиров;
   – хочет ли Снежный человек, чтобы про него сняли кино;
   – как Мэр Большого Города оказался за решеткой.

   Акулы никогда не останавливаются. Так уж устроены природой эти существа, что без движения моментально идут ко дну. Они даже спать вынуждены на ходу. И еще акул отличает исключительная прожорливость. Спокойно рядом с ними могут жить только совершенно несъедобные соседи вроде медуз, морских ежей и электрических скатов. Всем остальным грозит неминуемая гибель.
   Вот так и акулы шоу-бизнеса – все время мечутся в поисках куска пожирнее. Думаете, Продюсер долго горевал после того, как исчезли его девушки из поп-дуэта «№1!»? Не то чтобы недолго горевал. Вообще не горевал. Скажу больше – радовался.
   Как только несчастные девицы пропали, Продюсер смекнул, что на этом можно сделать неплохие деньги. Он немедленно вытащил свой мобильный телефон и набрал номер Главного Редактора «Яичницы», и уже на следующее утро всю первую страницу газеты занимала огромная фотография дуэта с объявлением о «трагическом исчезновении» его участниц. Внутри «Яичницы» помещалось огромное интервью Продюсера, который рассказывал о своем отеческом горе и, как бы между прочим, заметил, что собирается совсем скоро издать альбом памяти несчастных девушек. Не прошло и двух суток с того момента, как участницы дуэта исчезли, а на прилавках магазинов уже появился компакт-диск с их черно-белой фотографией на обложке. Альбом назывался „№1!“ – навсегда!». Разумеется, поклонники сразу же накупили себе новых дисков, а заодно и еще по одному экземпляру старых – на добрую память о печальном происшествии.
   Однако через неделю про «№1!» все благополучно… забыли. Продюсера это совершенно не удивило и не обеспокоило. Таинственное исчезновение подопечных стало для него последним шансом хорошо заработать на дуэте, который все равно должен был скоро выйти из моды. Позже Продюсер, выпивая в компании с Директором Пятитрубного Завода и Главным Редактором Газеты, шутил: «Если бы девчонок не украли, пришлось бы их самому пришить!» И первый же громко хохотал над собственной «остротой». Он был настоящий циник [29 - Циник – человек, который шутит как Продюсер.].
   Едва акула Продюсер выплюнула косточки девочек, как придумала себе новое лакомство – мальчиков. Юные певцы пришлись бы сейчас очень кстати. Не только жительницы, но и жители Большого Города в последнее время проявляли все больше интереса к симпатичным юношам. Да и сам Продюсер не делал разницы между первыми и вторыми. Так что вскоре на сцене появился свежий поп-дуэт «1+1». Надо ли говорить, что мальчики из нового дуэта полюбились публике пуще девочек из старого и вскоре из всех радиоприемников, магнитофонов и проигрывателей доносились их голоса, а со всех стен, обложек и телеэкранов улыбались их лица.
   На днях группа записала в студии свой новый хит и теперь под руководством нанятого Продюсером Режиссера снимала видеоклип. Надо было торопиться, чтобы успеть к Новому году. Потому что в Новый год люди покупают такое количество пластинок и кассет, будто запасаются ими до следующего Нового года. Слова у новогоднего хита дуэта «1+1» были такие:

     Пусть Новый год придет скорей,
     Мы все устали ждать.
     Он всех нас сделает добрей,
     Чего уж тут гадать.

   Поэт-Композитор (который раньше называл себя Композитор-Поэт, но с тех пор, как принялся писать поэму во славу Мэра, сменил псевдоним [30 - Хотя, между нами, его поэтический дар был того же уровня, что и музыкальный. Только не говорите об этом Доктору Net.]), на этот раз превзошел самого себя. Самого себя, потому что год назад он тоже писал новогодний хит – только тогда еще для дуэта «№1!». Текст в нем был, помнится, следующий:

     Так кто нас сделает добрей?
     Конечно Новый год!
     Открой же дверь ему скорей,
     И он тогда придет.

   Впрочем, и в тот раз Поэт-Композитор также превзошел себя, написавшего некогда еще для какой-то зажженной Продюсером «звезды» такие строки:

     Не стой так скромно у дверей,
     К нам, Новый год! Скорей!
     Все время сеешь ты добро
     В начале январей.

   И так продолжалось годами.
   Продюсер не был таким уж дураком, чтобы не понимать – вирши эти между собой удивительно похожи (впрочем, как и музыка всех новогодних шлягеров [31 - Можно было, конечно, привести в доказательство нотную запись. Однако далеко не все, кто освоил буквы и теперь читает эту книгу, ощущают уверенность при виде нот.]). Поэтому, когда Поэт-Композитор объявлял цену своего нового творения, Продюсер сразу начинал по-акульи клацать зубами и торговаться за каждый Чего-то Там.
   – Эта песня не может столько стоить! – недовольно бурчал он после гнусавого авторского исполнения «нового» произведения в сопровождении синтезатора.
   – Почему же, мой друг? – любопытствовал Поэт-Композитор (который тоже был порядочной акулой).
   – Ты опять просто переставил слова!
   – А что делать?! Я и ноты просто переставил. Их вообще всего семь!
   Тут Продюсер, ничего не понимавший в нотной грамоте, заходил в тупик и молча багровел. А распалявшийся творец вскакивал и, бурно жестикулируя, предлагал какие-то несуразные варианты урегулирования трудового конфликта. Например, переставить местами нули в сумме его гонорара. Или выплатить ему деньги иными, нежели в предыдущий раз, купюрами. У Продюсера начиналась жестокая мигрень, он доставал из кармана пачку Чего-то Там, совал ее Поэту-Композитору, вырывал у него листки с нотами и стихами и старался как можно скорее уйти. А Поэт-Композитор кричал ему вслед намеренно вежливые пожелания здоровья и благополучия, а потом, тихо посмеиваясь и подбирая с пола упавшие банкноты, пересчитывал гонорар. Он знал, что стоит в этом городишке очень дорого. В конце концов, никто другой тут ни о каких рифмах понятия не имел [32 - Он просто не слышал о клариках!]. Свою же столь неожиданную для этих мест одаренность он сам себе объяснял генами дедушки, который, как гласило семейное предание, служил суфлером в иностранном театре, посетившем много лет назад Большой Город. Однако Поэт-Композитор о тайнах своего происхождения не распространялся. Горожане слыли настоящими патриотами и чужестранцев недолюбливали.

   Клип на новогоднюю песенку дуэта «1+1» снимался в Белых Горах, расположенных рядом с Большим Городом и отделенных от него Разноцветной Рекой. Белыми они назывались потому, что здесь, в отличие от самого города, снегу было навалом. И не только в Новый год, но даже летом. Поэтому-то Мэр Большого Города и Губернатор его Окрестностей – большой поклонник здорового образа жизни – так любил кататься здесь на лыжах. Вот на личной горнолыжной трассе Мэра и обосновалась на весь день съемочная группа во главе с Режиссером и Продюсером. Разумеется, после получения разрешения от самого клоуна Зомби.
   Клип рассказывал о том, как весело и празднично двое красивых юношей в модных спортивных костюмах катаются на лыжах с горы. Они все время улыбались, хохотали, хлопали друг друга по плечам и обнимались. Они съезжали вниз и в шутку падали, вздымая пушистый снег. Они стояли, обнявшись и щурясь от яркого солнышка, на вершине горы и пели (правда, не всегда вовремя открывая под фонограмму рот). Они пили из термоса пышущий паром чай. И делали еще много всем приятных и полезных штук. Одним словом, не зря Режиссер считал себя гением кинематографии. Особенно ему удались ракурсы и стоп-кадры, при которых хорошо читались марки использованного при съемках спортинвентаря и чая – компании-производители не пожалели денег, чтобы их продукция появилась в клипе столь популярных исполнителей.
   Под конец дня все, радостные и уставшие, спешно собирались для спуска в город. Поднимался неприятный ветер, закручивавший снег в небольшие пока колючие вихри. К тому же торопились еще снять при вечернем освещении финальную сцену клипа: дуэт поет у мерцающей огнями главной новогодней елки Большого Города. Юноши должны были стоять, обнявшись с несколькими десятками поклонниц и, раскачиваясь с ними в такт музыки с бенгальскими огнями в руках, исполнять последний припев новогоднего хита. Этот фокус придумал Продюсер. Все фанатки обязательно прибегут на съемки, чтобы потом в окружении друзей и родственников искать себя на экране телевизора и радостно кричать: «Вон оно, мое ухо в левом верхнем углу!»
   Вся съемочная группа вместе с оборудованием погрузилась в арендованный Пинки-мобиль. И он, взмахнув розовыми ушами и затрещав точно гигантская стрекоза, улетел. Продюсер и Режиссер, как самые важные персоны, спускались с гор отдельно в автоматическом фуникулере – симпатичном вагончике, тихонько скользившем на весу по крепкому тросу. А внизу у Разноцветной Реки их ожидал комфортабельный джип с шофером.
   Двери закрылись, Режиссер нажал на большую зеленую кнопку, и фуникулер плавно двинулся к расцветающему первыми вечерними огнями Большому Городу, который сверху был не таким уж большим и его хотелось попробовать зачерпнуть двумя ладонями.
   Продюсер, одетый в дорогое пальто и замотанный до ушей клетчатым шарфом, по-свойски приобнял за плечо упакованного в пухлую спортивную куртку и неизменную бейсболку Режиссера.
   – Феллини, глянь вниз – это наш город. Ты снимаешь киношки про свою Анфиладу с Пидоромедоном – или как их там, я пою песни про Новый год, а все тащатся и тащат нам деньги. Супер! А сегодня мы сделали еще одну сладкую конфетку.
   – Согласен, старичок. По-моему, получилось. Надо поехать на Курорт и снять их теперь на водных лыжах, – ответил Режиссер, отхлебнув из металлической фляжки и вытерев ладонью бороду. – Будешь?
   – Давай…
   Продюсер понюхал горлышко фляжки, тоже приложился и удовлетворенно крякнул.
   – Согревает!
   – А ты думал! – гордо сказал Режиссер, подмигнув, засунул флажку поглубже за пазуху. – Зеленая фея, горючее для гения.
   – Да, сейчас главное, чтоб фанатки на площади в сосульки не превратились, а то уже часа на три опаздываем.
   И едва он это сказал, как фуникулер дернулся и остановился.
   – Что за черт?!
   Продюсер и Режиссер недоуменно переглянулись. Режиссер встал и начал лихорадочно щелкать по очереди всеми тумблерами и кнопками на приборной доске, однако машина не подавала никаких признаков жизни. Более того, погасли все лампочки, и в салоне осталось лишь тусклое аварийное освещение. Воцарилась гнетущая тишина, только ветер свистел снаружи. Крошечная на фоне величественных Белых Гор красная коробочка с двумя акулами шоу-бизнеса, слегка покачиваясь, зависла над бездной.
   И тут тревожно загудел телефон, соединявший вагончик и горный пульт управления фуникулером.
   Режиссер посмотрел на Продюсера и снял трубку.
   – Алло?
   – Хоу! Кто у аппарата? – донесся с того конца хрипатый голос, тонувший в завываниях вьюги.
   – Четырежды лауреат премии «Золотой попкорн», постановщик фильмов… – начал важно рапортовать Режиссер.
   – Давай-ка покороче! – осадил его невидимый собеседник.
   – Режиссер я…
   – А этот, как его… Продюсер – с тобой?
   – Да, рядом…
   – А еще кто-нибудь есть, из посторонних?
   – Нет, ну как же можно – это же VIP [33 - VIP – аббревиатура словосочетания Very Important Person, то есть Очень Важная Персона. Если вы видите такую надпись, значит, этот столик, зал, туалет, электрический стул скорее всего не для вас. Если, разумеется вы не Очень Важная Персона.]-фуникулер! Никого кроме нас.
   – А, ну и отлично! Значит, все прошло по плану. Ну, вы висите тут, а мне пора. Увидимся в аду!
   – Постойте!! В каком аду? Кто вы, зачем вы это сделали? – заволновался Режиссер, и телефонная трубка заскользила в его взмокшей от страха руке.
   – Я-то? Да какая разница… Считайте меня Хозяином Белогорья. Снежным человеком! Йети!! [34 - Йети – это не неприличное восклицание, а еще одно имя Снежного человека или, как его еще называют, гоминида.]
   – Так вы все же существуете?! – Режиссер сделал глазами знак, чтобы Продюсер включил громкую связь на телефоне, и теперь они слушали йети вместе.
   – Я-то – да, а вот вы уже почти нет. Скоро станете духами гор. Ну ладно, я пошла… то есть пошел. С Новым годом!
   – За что?!!!
   – За загрязнение окружающей среды! Что вы мне тут сегодня устроили? Как стадо прошло, снег истоптан весь! То хоть один придурок в очках катается, а сегодня целую армию принесло… Вот и висите теперь, пока не околеете.
   – Слышь, ты?! – вступил в переговоры Продюсер. – Горилла высокогорная! Мы-то повисим, а потом фуникулер включат и нас освободят. А завтра я сюда кроликов электрических пришлю штук двести – триста, и они тебя живо поджарят!
   – Это вряд ли, – спокойно ответил Снежный человек. – Я тут электропровод наверху перегрыз, так что пока ваши монтеры сюда на лыжах доберутся, чтобы все починить… Да, кстати, печка-то у вас тоже теперь не работает, так что вы все равно скоро замерзнете. Будет две акулы мороженые…
   – Это мы еще посмотрим, кто тут отмороженный! – Взревел Продюсер. – У нас со Спилбергом фляжечка кое с чем есть, так что продержимся, а ты молись своей Снежной Бабе. Потому что сейчас я по мобильнику позвоню, и розовые Пинки прилетят в голубом вертолете! И такое тебе тут бесплатно покажут кино!
   – За дурачка Снежного человека держите? В горах мобильник не берет. «Абонент не отвечает или временно недоступен». Эх ты, невежа. Даже с дикарем не можешь вежливо пообщаться! Ну, тогда я прямо сейчас трос перекушу – и полетите к бешеной бабушке!
   – Не надо трос! – взмолился Режиссер, у него из-под дорогих в тонкой оправе очочков потекли слезы, и он, к своему стыду, никак не мог их остановить. – Что для вас сделать? Хотите, я кино про вас сниму? Расскажем всему миру, что вы действительно существуете! В Красную книгу вас внесем!
   – Не… Кино нам ни к чему. Сюда тогда столько народу понаедет, каждый свое продолжение снимать. Белогорье в Черногорию превратится. Лучше все-таки трос перегрызу, а то и правда кому-нибудь скажете, что я существую…
   – Не грызи, гад! – в отчаянии завопил Продюсер. – Денег! Денег возьми! Деньги есть!!
   – Да на фига они мне тут? Все деньгами только меряешь. Грызу…
   – А-а!!! Не надо! Мы больше не будем!
   – Чего не будете?
   – Снег твой топтать! Сам там катайся по своим горкам на заду!
   – И это все?! Кайтесь в своих грехах, негодяи!
   – Хорошо-хорошо! Ну, я это… бюджет клипа завысил на несколько тысяч Чего-то Там… – начал Режиссер.
   – Ах ты, ворюга! – повернулся Продюсер к Режиссеру и протянул к нему руки, будто собираясь задушить. – Разорить меня хотел!
   – Эй, хорош там! – прикрикнул на них Снежный человек. – Давай ты, зажигалка звезд, рассказывай, что натворил!
   – Да ничего в общем…
   – Врешь! Ну ладно, надоели вы мне! Мягкой посадки. Хоу!
   – Не-е-ет!!! – завопили в один голос акулы.
   – Что вы мне тут лапшу на уши вешаете?! Отвечайте, что сделали с девчонками?!
   – Какими девчонками?! – рыдая, спросил Режиссер.
   – У меня вообще только мальчики! – подхватил Продюсер.
   – С Кинозвездой и дуэтом!!!
   – Я не знаю ничего, мне только приказали после съемок Кинозвезду в клетке запереть, а потом я не знаю – чего было! Там еще какие-то старухи неизвестно откуда взялись! Очень подозрительные…
   – Точно! Старухи и у меня появлялись! Они моих девочек в туалет и загнали. Девочки там и заперлись. А потом Пинки подошел, своим ключом дверь отпер и тоже внутрь – шмыг! Больше я их и не видел, провались они пропадом!
   – А куда их увезли? Где спрятали?! Отвечайте!
   – Да не знаем мы! Не наше это дело. Здесь всегда девушки красивые исчезали. Значит, нужны они кому-то. Да их все равно полный город! Подумаешь, пропадет три-четыре… десятка…
   – Ну и негодяи же вы! Тьфу! Катитесь в свой город и не появляйтесь больше здесь… А-а… А! А!! А-а-а!!! – Речь в трубке неожиданно закончилась какими-то странными, становившимися все громче возгласами.
   И тут случилось страшное. Дора (она же Снежный человек, она же йети, она же мадам Икс) собралась чихнуть. Это желание всегда настигало ее совершенно неожиданно для нее самой. И что самое неприятное – для окружающих. О катастрофических последствиях ее чиха можно было бы написать целое научное исследование. Однако мы этого делать не будем.
   Дора, стоявшая возле пульта управления фуникулером на склоне горы, выронила телефонную трубку, из которой слышались теперь какие-то отдаленные встревоженные вскрики, больше напоминавшие крысиный писк. Дора, зажмурившись, вскинула к звездному небу нос, ее приоткрытый рот перекосился, дыхание замерло в верхней точке вдоха, и после этого раздался звук, похожий на взрыв. Одновременно с ним Дора резко согнулась пополам. Потом, вытирая оранжевым платком нос, подняла лицо со слезящимися глазами. И только собралась снова взять трубку, как где-то позади нее послышался нарастающий могучий гул. Старуха обернулась, и глаза ее расширились от ужаса.
   С вершины горы надвигалась стронутая громким чиханьем снежная лавина. Дора в ужасе коротко вскрикнула, и, подпрыгнув, понеслась огромными скачками вниз по склону. Старуха мчалась, все еще иногда мелко чихая и периодически проваливаясь в снег. Ее настигала лавина.
   В фуникулере, прилипнув к стеклу, следили за разбушевавшейся стихией две акулы шоу-бизнеса. Огромный, становившийся все больше вал снега шел вниз по склону. Он снес пульт управления и мощные опоры, к которым крепился трос фуникулера. И вагончик, похожий на беспомощную сломанную игрушку, полетел вниз вместе со своими VIP-пленниками.
   На Главной Площади Большого Города, услышав отдаленное грозное гудение, вскинули головы поклонницы дуэта «1+1».
   А в Центральном отделении полиции члены съемочной группы, пришедшие сообщить об исчезновении в горах Продюсера и Режиссера, нервно переглянулись.

   В те же самые минуты по стенам Ратуши карабкались верхолазы. Но это не был захват здания мэрии. Тут и там с треском вспыхивали ослепительные синевато-белые огни, и сыпались вниз снопы желтых искр. Но это не была репетиция праздничного фейерверка. Это строители, треща электросварочными аппаратами, ставили на окна Ратуши металлические решетки. Может быть, дом Мэра превратился в тюрьму? Или правитель сошел с ума, и его решили держать взаперти?
   Нет. Доктор Net принимал меры против невидимого коварного врага. Теперь его окна охраняли изящные, но крепкие решетки. От вихря летающих бумажек решетки, конечно, не защитят, но человек сквозь них точно бы не пролез. Клоун Зомби лично наблюдал за ходом работ. А потом и сам Доктор пытался гнуть и расшатывать каждый из стальных прутьев, но остался доволен качеством. Когда раздался гул сходящей лавины, Мэр и Зомби как раз стояли на балконе. Они обернулись в сторону Белых Гор и увидели оползающий снег.
   – Ах, моя лыжня! Моя лыжня! – только и сказал, раздосадованно качая головой, Доктор Net. Настроение, только-только исправившееся после принятия радикальных мер безопасности, снова безнадежно испортилось. Он в сердцах швырнул с балкона окурок толстой сигары и пошел в комнату. Зомби постоял еще немного на воздухе, осматривая окрестности, и проследовал за хозяином.

   Это был массивный белый шар метра полтора в диаметре

   Тем же вечером Кларе, уже начавшей волноваться из-за долгого отсутствия подруги, послышался подозрительный шум у подножия Дерева. Она осторожно выглянула в темноту и посветила вниз фонариком. В пятне света Клара увидела какого-то странного монстра. Это был массивный белый шар метра полтора в диаметре, который шатался из стороны в сторону и сурово сопел. У Клары в мозгу сразу родился кларик:

     Шалтай-Болтай сидел на стене,
     Шалтай-Болтай свалился во сне…

   Но она тут же вспомнила, что это чужое стихотворение, и покраснела. А все потому, что никогда не занималась плагиатом и свои кларики всегда выдумывала сама. Однако стоящее внизу существо все равно было похоже на нелепого Шалтая-Болтая, сбежавшего от разыскивавшей его королевской конницы и рати.
   – Вы к кому? – робко поинтересовалась хозяйка Дупла у пришельца.
   – К вам! От Деда Мороза! – рявкнул подозрительно знакомым голосом Шалтай-Болтай.
   – Вы что – снеговик или Снегурочка?
   – Снегуренок!!! Скиньте трап!

Глава десятая,

   в которой рассказывается о том:
   – сколько нужно дурных голов, чтобы не давать покоя четырем ногам;
   – как превратиться в гигантский снежок;
   – почему сыщику так трудно встретиться с преступником;
   – зачем здоровым людям врачи.

   Кое-кто, возможно, считает, что поведение Бешеных Бабок характеризует пословица «дурная голова ногам покоя не дает». С этим можно было бы согласиться, но лишь при одном условии – выражение необходимо несколько изменить: «Две дурные головы четырем ногам покоя не дают». Настолько Клара с Дорой были неразлучны.
   Можно было бы еще сказать, что «одна голова хорошо, а две лучше». И сейчас Бешеным Бабкам как никогда следует быть осмотрительными и рассудительными. Одно дело гоняться в тележке из супермаркета за Доном Пирамидоном [35 - См. «Таинственные Исчезновения», главу восьмую.] и совсем другое – вести охоту на коварного незримого врага. Здесь нетрудно заплутать и допустить непоправимую ошибку. И победить можно, только держась вместе. А на сей раз наше «двухголовое четвероногое» частенько оставалось разъединенным. Пока одна из двух голов соображала, покачиваясь вместе с Кларой в кресле, две из четырех ног неутомимо носили Дору по округе в поисках пищи для размышлений Клариной головы.
   Клара не зря блеснула слезой, когда в первый раз отправляла свою подругу на задание – разлука оказалась непривычной, тоскливой и тревожной. В голову лезли самые дурацкие мысли. У Доры внутри тоже копошились какие-то неприятные сомнения, которые она гнала от себя прочь…
   Но вот снова все как будто позади. Дора вернулась целой и невредимой и теперь сидит напротив Клары, закутавшись в плед и намотав на голову махровое полотенце наподобие тюрбана. Прихлебывает чай из любимой красной кружки и рассказывает…
   – …а эти дурачки и поверили! Испугались Снежного человека и давай ныть – да, говорят, забрали наших девушек кролики, но нам приказали молчать. А еще, говорят, перед каждым арестом обязательно бабки появлялись – то есть мы с тобой. Прямо буревестники…
   Дора сделала хороший глоток чая, незаметно глянув на Клару поверх кружки.
   – Ну? – спросила Клара в нетерпении. – Куда они девушек подевали-то, признались?
   Дора, не успев еще проглотить чай, отрицательно помотала головой.
   – Не знают они ничего, и знать не хотят. И только я решила, что черт с ними, пущу электричество, пусть едут себе, как чувствую – чих меня разбирает. Представляешь?
   – Да уж, – поежилась в своем пледе Клара, хорошо знавшая, чем может обернуться чиханье ее коллеги. Хотя точнее будет сказать, что даже она не подозревала всякий новый раз – чем оно теперь обернется.
   – И я чихнула, – Дора снова остановилась, выбрала сушку посимпатичней, сжала ее в ладонях, и та со звуком пистолетного выстрела сломалась.
   – Ну? – Клара в нетерпении заерзала на месте.
   – А что – ну? С гор лавина сошла, – беспечно сказала Дора, а потом нахмурилась. – Боюсь вот только, как бы речку эту их химическую снегом не запрудило. Экологическая катастрофа ведь будет, если вода – или что там в ней – в город пойдет.
   – Как ты сама спаслась-то?
   – Неслась как горный козел – наперегонки с лавиной! Сначала шла первой. Потом чувствую – спина холодеет, снег за шиворот залетает. Значит, настигает, думаю, сейчас накроет меня. И тогда я как подпрыгну… А лавина как раз подо мной проскочила. Я на нее сверху – шмяк! – и лечу, как на волне. Круче серфинга! А потом чего-то не удержалась и покатилась кубарем. И темнота. Отлежалась немножко. Потом решила на ноги подняться и не могу, отяжелела. С чего бы это, думаю, мне поправиться? От бега вроде худеют. И тут догадалась – я ж внутри огромного снежка. Пока катилась, снег на меня налип – и чем дальше, тем больше. И теперь вокруг меня – снежный ком.
   – Шалтай-Болтай…
   – Чего?
   – Да это я так… Ты продолжай, продолжай…
   – Я сначала хотела отряхнуться, а потом думаю – это ведь я здорово замаскировалась. Теперь можно до дома через город пройти. А то пока до Белых Гор добиралась, раз двадцать пришлось от кроликов прятаться. Ну и пошла… Сначала непривычно было – шатает, да и не видно ничего. А потом я окошко наружу продышала и иду себе спокойно. Вдруг смотрю – Пинки…
   – И что?!
   – Да ничего. Жужжат, сканируют, а не узнают! Думают, наверное, снеговик с работы идет. Я на всякий случай кричу: «Караул! Оттепель! Срочно пропустите домой в холодильник!» А сама и правда вся промокла, снег вокруг меня тает, вот-вот свалится и – конец маскировке, провал. Но ничего, добралась.
   – А эти акулы шоу-бизнеса, как думаешь, спаслись?
   – Вряд ли, – Дора еще раз громко хрумкнула, сломав сушку. – Думаю, кранты. В лепешку. Вместе с этим их трамваем.
   – Да, Дора… Заставила же ты меня поволноваться. Я жду-жду. Думала уж – схватили тебя. Ну обошлось, так обошлось… Жаль, конечно, что так и не удалось узнать, куда же этих девиц запихнули…
   – А ты тут в кресле своими серыми клеточками до чего-нибудь дошла, пока я там зимними видами спорта занималась?
   – Да есть кое-какие соображения, но об этом рано пока. Надо еще проверить кое-что…
   – А где дармоед наш пятнистый?
   – Проснулся недавно и давай икать. Не знаю – чего уж он такого съел, что так обалдел. Потом водички попил и пошел проветриться. Может, очухается… Знаешь что, давай-ка ложиться. Тебе согреться надо, а то весь вечер как в холодильнике просидела. А уж завтра станем думать, что дальше делать.
   И Бешеные Бабки пожелали друг другу спокойной ночи.

     Когда ложится сыщик, преступники встают.
     Всю ночь кого-то грабить – не каторжный ли труд?
     К утру ползут бедняги совсем без сил в кровать,
     А детектив проснулся – теперь ему вставать.
     Луна сменяет Солнце – уж так заведено,
     И повстречать злодеев опять не суждено…

   Еще древние предки кота Рэмбо старались, чтобы их делишки были по возможности темными. Как только сгущались сумерки, они (предки) неслышно выходили на охоту, сверкая своими зелеными глазами. Дичь уже сонная и теряет бдительность – самое время для засады. Да и в современном городе среди ночи то и дело где-то что-то брякнет, звякнет, а то и рухнет. Это они, многочисленные родственники Рэмбо отправляются на традиционное исследование – может, что плохо лежит или кто медленно бежит.
   Рэмбо и сам отдавал предпочтение ночным операциям – меньше шансов быть рассекреченным. Однако сегодня он выбрался на улицу, чтобы просто размяться и подышать свежим воздухом. Полученная накануне доза загадочного опьяняющего вещества с невероятно притягательным запахом надолго вывела его из строя. Провалившись в забытье, он путешествовал по странным, пугающим мирам, наполненным невиданными образами, неслыханными звуками и ненюханными запахами.
   То Рэмбо казалось, что голова его превратилась в головку сыра и теперь за ним гоняется целая свора отвратительно пищащих голодных мышей и крыс.
   Потом он вдруг оказывался под водой и, узрев аппетитного жирного карася, отправлялся прямиком за ним вплавь. Он разевал пасть и зажмуривал глаза в предвкушении того, как сейчас одним махом слопает этого аппетитного глупца. И вот уже карась поблескивает и играет серебристыми боками прямо перед носом суперагента. Клац! – пасть захлопнута. Но что это? Неодолимая сила тащит Рэмбо вверх, и он вылетает из воды, подвешенный на тонкую, но крепкую леску. Карась-то, оказывается, был живцом и сидел на рыболовном крючке. Но вместо какой-нибудь щуки на карася клюнул кот. Рыболов, конечно, хотел поймать экзотическую рыбу, но не настолько же…
   А под конец этих воображаемых кошмарных путешествий Рэмбо, разумеется, привиделись злополучные старухи. Они дрессировали его на собачьей площадке. Ничего более унизительного с суперагентом еще никто не проделывал. Он ходил на задних лапах, прыгал в обруч, взбирался по каким-то деревянным лесенкам и съезжал, упираясь всеми лапами и от ужаса выпучив глаза, с дурацких горок. Он искал по запаху взрывчатку и наркотики, нападал по команде «фас!» на одетую в специальный ватный костюм Клару и занимался прочими абсолютно не кошачьими глупостями.
   Кончилось же все тем, что перед ним выросла Дора, которая, зловредно ухмыльнувшись, скомандовала: «Голос! Голос, Рекс!» Это было уже просто оскорбительно, и Рэмбо твердо решил молчать. Тогда старуха достала из-за спины здоровенный батон колбасы и начала им похлопывать себе по ладони, словно полицейской дубинкой: «Голос, Рекс!!» Рэмбо зажмурился и молчал. Тут ему на выручку пришла Клара – отняла у Доры колбасу, отрезала от нее кусочек и сунула коту под нос: «Котик, ну, пожалуйста, голос!» И Рэмбо, учуяв пленительный аромат колбасы, исторг свое зычное «МЯУ!!!».
   Тут-то он и очнулся. Он был в Дупле. В центре комнаты качалось пустое кресло. На полу подозрительно шевелилась клетчатая куча. Кот выгнулся дугой, шерсть у него на загривке встала дыбом, и он устрашающе зашипел.
   – Ну вот! – послышалось из кучи. – Сначала заорал так, что я из кресла вывалилась, теперь шипит!
   Куча поднялась с пола и оказалась Кларой, накрытой пледом. Кот успокоился. И вдруг подпрыгнул. На него накинулась чудовищная икота. Видимо, то было одно из последствий употребления суперагентом неизвестного снадобья, которым была пропитана съеденная им у супермаркета оберточная бумага. Рэмбо снова звучно икнул, и еще раз. Кот виновато косился на хозяйку, но поделать ничего с собой не мог. В конце концов, Кларе надоело это слушать, и она отправила его на улицу проветриться.
   Сейчас Рэмбо шел по тем местам, где еще недавно разрабатывал в голодном бреду рискованный план проникновения в главный холодильник супермаркета. Главный холодильник супермаркета – это не жалкий шкафчик на кухне. Это огромного размера помещение с массивными запорами на тяжелых дверях. Внутри него постоянно поддерживается полярная температура, так что у людей изо ртов идет пар – Рэмбо сам это видел. Под потолком там развешаны цельные мороженые туши (единственное состояние, в котором животные попадали в Большой Город).

   Ничего более унизительного с суперагентом еще никто не проделывал

   Самое трудное заключалось даже не в том, чтобы прошмыгнуть туда – это можно было бы сделать во время разгрузки очередного продуктового фургона, когда двери холодильника распахнуты настежь. Главное – с успехом уйти. У Рэмбо не было уверенности, что у него хватит сил утащить что-то крупное из холодильника – уж слишком он ослаб от голода. Можно было, конечно, вскарабкаться наверх, повиснуть на туше и затаиться. А потом потихоньку, теребя лапами и дыша на отдельные участки мяса, размораживать их до такого состояния, чтобы можно откусывать и глотать, глотать. Рэмбо прекрасно помнил это ощущение холода в желудке, возникшее у него однажды, когда довелось грызть мороженую треску. Однако в случае такой тихой атаки его подстерегала опасность быть закрытым в холодильнике и замерзнуть насмерть. Когда-нибудь кто-нибудь обнаружил бы среди говядины, свинины и баранины загадочный кусок кошатины и отправил бы его в корейский ресторан…
   Да-а… Сейчас, будучи сытым, Рэмбо лишь грустно усмехнулся, вспомнив о лихих временах. Теперь его – суперагента, состоящего на службе у Бешеных Бабок, – никто не заставит совершить необдуманную глупость. Никто и ничто!..
   Рэмбо даже приосанился, труся по бордюру тротуара. И вдруг он замер, приподняв переднюю лапу, точно охотничья собака, почуявшая дичь.
   ЗАПАХ!
   Он прилетел откуда-то тонкой извивающейся струйкой и заполз в одну из котовых ноздрей. Ноздря немедленно подала сигнал в мозг, и мозг выдал команду: «Стоп!»
   Это снова был тот самый запах. Рэмбо моментально забыл о своих «никто и ничто не сможет заставить совершить необдуманную глупость…» и про то, какие кошмары снились ему после первого свидания с этим запахом. Сейчас он весь обратился в нюх, пытаясь понять – откуда к нему подкрадывается таинственный аромат.
   Он осторожно покрутил головой вправо и влево, уловил дорожку запаха и побежал, ловя ее носом. «Это безумие! – говорил ему внутренний голос (внутренний голос есть у каждого суперагента, даже если он кот), едва запах становился слабее. – Остановись и подумай! К чему это может привести». Но едва запах усиливался, как внутренний голос менял свое мнение на противоположное по смыслу: «Беги скорее, чего ты расселся на полпути! Запах! Его надо поймать, а то кто-нибудь другой вынюхает до последней понюшки!»
   Помойка! Он всегда подозревал, что мусорные баки это все же самое интересное, неожиданное и полезное место в городе. Это точно шкатулки с сокровищами, расставленные тут и там. И вот очередное доказательство того, что он был прав – запах, оказывается, тоже живет здесь. И как он раньше этого не замечал! Бренчанье заплясавшей на асфальте металлической крышки, сброшенной суперагентом с мусорного бака, прорезало ночную тишину. От Рэмбо остался на поверхности уже один только хвост – его тело все глубже уходило в содержимое бака. Периодически оттуда вылетала какая-то дрянь. И вот суперагент где-то в глубине радостно застонал и появился на поверхности, держа в зубах нечто похожее на средних размеров крысу. Даже в темноте можно было бы заметить, что вид у суперагента, несмотря на взъерошенность, победный.
   Он подбросил добычу в воздух и поймал ее, поудобней перехватив зубами. Потом гордо огляделся по сторонам, сверкнув глазами, и отправился крупной рысью к штабу сыскного агентства «Клара, Дора & Ко».

   Пьяный суперагент – вот что первым делом увидели Клара с Дорой, проснувшись ясным прохладным утром в своем любимом Дупле.
   – Мр-р-р! – поприветствовал их окосевший Рэмбо, глуповато ухмыляясь [36 - Если вы думаете, что коты не умеют ухмыляться, прочтите «Алису в стране чудес» – там один кот даже улыбается.].
   – Опять! – рыкнула в ответ Дора. – Алкоголик!
   – Подожди! – остановила ее Клара и, выпрыгнув из-под синего одеяла, прямо в своих смешных кружевных панталончиках прошлепала к Рэмбо. Тот решил, что его собираются приласкать, со сладкоголосым мурлыканьем перевернулся на спину и вытянулся, подставляя Кларе свой живот для почесывания.
   Клара отодвинула кота босой ногой и наклонилась, поднимая что-то с пола. Она издала приглушенное восклицание и поднялась, улыбаясь во весь рот и держа двумя пальцами нечто похожее на старую, пришедшую в негодность мочалку.
   – Смотрите-ка, коллега!
   – Что это? – с отвращением спросила Дора.
   – Это кое-что замечательное!
   Клара подошла к постели и протянула Доре свою находку:
   – Понюхайте, коллега! Это чрезвычайно любопытно.
   – Фу, какая гадость! – скривилась Дора, отворачиваясь.
   – Сыщик не имеет права на брезгливость! Нюхайте, коллега!
   Дора осторожно втянула носом воздух.
   – По-моему, помойкой тянет. Где он нашел эту дрянь?
   Клара обеспокоенно принюхалась сама.
   – Согласна… В букете слабая нота несвежих отбросов присутствует… Но основная линия настолько ясна, что ее невозможно не заметить. Коллега, зачем природа наградила вас столь крупным обонятельным прибором? Нюхайте, вы должны почувствовать!
   – Аптекой как будто пахнет…
   – Тепло, тепло! А точнее?
   – Какой-то травой лекарственной, что ли…
   – Ну, практически горячо! Что за растение, коллега?
   – Я гербариями не увлекаюсь! Тоже мне, ботаника нашла…
   – Подсказываю – в фармакологии используется его корень. Это…
   – Морковка?
   – Нет!
   – Редиска?
   – Да нет же! Ва-а-а…
   – Ваниль?!
   – Тьфу! Ты не коллега, ты калека! Ва-ле-ри-ана! Настойка корня валерианы. Валерьянка! Успокаивающее!
   – Успокаивающее? Так это тебе сейчас этот корень погрызть неплохо бы!
   – Валерьянка – любимое лакомство котов и кошек! Они все как наркоманы сбегаются на этот запах. Душу за валерьянку продать готовы!
   Как будто в подтверждение ее слов Рэмбо громко икнул. Бабки посмотрели на своего четвероногого коллегу, но он уже дрых, вздрагивая во сне. Клара махнула на него рукой и продолжала:
   – Я этот запах сразу узнала. Дом престарелых насквозь валерьянкой провонял – там ведь всех успокаивали. Хотя ты не помнишь, тебя сразу на уколы посадили… Вот почему кот с ума сходил! И обертка от короны тоже валерьянкой пахла.
   – А что же он сегодня такое притащил?
   – Тапочка какая-то, шлепанец.
   Дора потянулась к подруге, взяла из ее рук загадочный предмет и начала его крутить и рассматривать. Вдруг она заметила на нем что-то и заговорила изменившимся голосом, не отрывая от шлепанца глаз:
   – Дом престарелых, говоришь… А это ты видела?
   И Дора повернула тапку к Кларе подошвой. На ней едва различимо проступало поставленное зеленкой клеймо: «ПИПУД». Точно такое же, как и на подошвах ботинок Бабок после заключения в ПИПУде. Клара ахнула.
   – Так, значит, эта тапка из Дома престарелых! А ведь там столько старух пропало! Получается, это тапка одной из них! Улика! Раз она пахнет отбросами, значит, ее выбросили, то есть пытались скрыть! А наш Котик ее нашел! Дора! Срочно отправляйся на поиски Главного Врача этого заведения и вытряси из него все – как ты умеешь! А мне надо привести в порядок мысли и свои записи!
   – Где ж я его теперь найду? ПИПУД ведь на Курорте был, а мы в городе!
   – Правильно, но его разрушило землетрясение. Стало быть, и Врач в нем больше не работает. Может, он и не на Курорте теперь живет. Иди в городскую Больницу, там про всех врачей все должны знать.
   Дора не стала возражать, молча сунула в карман два сырника и спустилась из Дупла. Казалось, что она приняла какое-то важное решение…
   Главная Больница Большого Города (или сокращенно – ГББГ) постоянно бурлила жизнью. «Странно, – можете сказать вы. – Странно, ведь в Большом Городе все были здоровы!» Совершенно верно. Жители Большого Города действительно никогда не болели. И одной из причин этого было как раз своевременное обращение к врачам. Профилактика – вот основное направление, разрабатывавшееся медиками Большого Города. Поэтому лечить они потихоньку совсем разучились, а умели только брать анализы и давать советы. Горожане большую часть своей жизни проводили в медицинских кабинетах. Их консультировали, регулярно клали на обследования, делали им прививки и проводили пластические операции.
   В ГББГ рядовой горожанин отправлялся как на каникулы. Специально для отправки на стационарное обследование можно было вызвать машину «скорой помощи», разукрашенную разноцветными лентами, словно свадебный лимузин. Празднично сигналя, «скорая помощь» мчала счастливчика к любезным людям в белых халатах. И обследуемый на пару недель погружался в волшебный мир очищающих клизм, разноцветных проводков умных приборов и милых скользких трубок желудочных зондов. Вместе с докторами он познавал свой организм в ходе увлекательных ультразвуковых исследований и собирал на память фотоальбом из рентгеновских снимков. Он посещал по тщательно составленному расписанию необходимые процедуры, среди которых встречались весьма остроумные и неожиданные.
   Из больницы человек выходил с ощущением, что его вывернули наизнанку, тщательно промыли с мылом, ополоснули слабым раствором марганцовки и, вернув в исходное положение, отпустили с богом. Такому горожанину было уже нечего скрывать и бояться, он с улыбкой возвращался в обыденность. Остается только добавить, что стоимость медицинских услуг в Большом Городе составляла 0 Чего-то Там. Обществу были нужны здоровые члены.
   Отдел регистрации ГББГ располагался в огромном светлом холле с искусственным ручейком и удобными обтянутыми белой кожей диванами. Вся обстановка напоминала дорогой отель. Навстречу Доре из-за регистрационной стойки поднялась, улыбаясь, ослепительная девушка, всем своим внешним видом служившая отличной рекламой услугам местных медиков.
   – Хоу! Что вам угодно? Похоже, необходима небольшая подтяжечка, липоксация и радикальное очищение кишечника.
   – Спасибо, я сегодня уже…
   – Тогда, может быть, посетите ортопеда и хирурга? – сказала девица, скосив глаза на Дорину клюшку.
   – А чего они делают?
   – Ну, кости вправляют, сухожилия тренируют…
   – Не, я сама кому хочешь кости вправлю и сухожилия размочу. Смотри!
   И Дора, к величайшему удивлению девушки, сделала сальто.
   – Видала?
   Онемевшая девушка лишь мелко закивала.
   – Ты мне, курочка, лучше вот что скажи, – Дора вальяжно оперлась одним локтем о стойку и поманила девушку пальцем, та угодливо приблизила лицо к Бабке. – Куда подевался Главный Врач Центра Первой и Последней Помощи Упавшим Духом? Ну, этого вашего курортного Дома престарелых – ПИПУДа? Он мне, понимаешь, обещал рецепт вечной молодости выписать. Какое-то Средство Макропулоса, что ли… Заманил меня в свою эту богадельню и, представляешь, – исчез! И ПИПУД взорвал! Ну, все говорят теперь, что это землетрясение было, но я думаю – взорвал. И рецепт ведь не выписал! Ты мне помоги его найти, посмотри там у себя в журнальчике или в компьютере. А я, если он мне лекарство это сделает, с тобой обязательно поделюсь. Будешь вечно молодая и красивая. А то ведь состаришься, засунут тебя потом в какой-нибудь ПИПУД, и привет.
   У девушки за стойкой при словах о вечной молодости загорелись глаза, и она, еще ниже нагнувшись к Доре, зашептала ей прямо в ухо:
   – Он теперь здесь. Пациент. Лежит на последнем этаже, палата № 00. Только я проводить вас туда не сумею. Зато могу дать белый халат.
   Дора резко отстранилась от девушки и пристально на нее посмотрела.
   – Давай!

Глава одиннадцатая,

   в которой рассказывается о том:
   – как врач стал пациентом;
   – что подают на последний обед перед выпиской;
   – нужна ли мужчинам в расцвете сил валерьянка;
   – чем закончилась известная история про Карла, Клару, кларнет и кораллы;
   – стоит ли пересекать проезжую часть ползком.

   Раздался звук, похожий на звон маленького колокольчика, и улыбчивый женский голос произнес:
   – Последний этаж. Будьте здоровы. Хоу!
   Автоматические двери раскрылись, и из лифта появилась невысокая фигура в белом, издалека смахивавшая на мультипликационное привидение. Закрываясь, двери лифта схватились за полу волочившегося просторного одеяния. Привидение резко остановилась, будто пес, которого дернули за поводок. Теперь стало заметно, что на самом деле это замаскировавшаяся сыщица с большим носом. Дора вырвала свой медицинский халат и погрозила лифту клюшкой. После чего отправилась по коридору, что-то тихонько напевая и поглядывая на номера палат. Дверь с табличкой «00» находилась в самом конце. Дора осмотрелась по сторонам и покрутила ручку. Заперто. Тогда она строго постучала в дверь согнутым пальцем.
   – Кто там? – раздался женский голос.
   – Э-э… сиделка!
   – Простите… но сиделка это я…
   – Я пришла вас сменить!
   – Но мое дежурство началось всего пять минут назад, и я…
   – Поступила информация, что вы уже переутомлены. Необходимо немедленно измерить ваш пульс. Открывайте!
   Послышался звон ключей, и дверь открыла растерянная медсестра.
   – Вы уверены, что…
   Дора вежливо отодвинула ее в сторону и решительно проследовала внутрь, быстро оглядывая помещение. Ничего особенного – в белой комнате с двумя дверьми и зарешеченным окном стояла застеленная клеенкой кушетка, шкаф с медикаментами и кресло, в котором лежала раскрытая книжка. Тихо работал телевизор.
   – Вы хотели проверить мой пульс…
   – Ах да! Давайте! – Дора, не оборачиваясь, взяла сиделку за запястье и уставилась на свои несуществующие наручные часы. – Так, так, так… Всего три удара в минуту. Милочка, как же вы ходите-то еще! Разве так можно?! Немедленно ступайте домой, выпейте теплого молока и ложитесь спать. И никому не говорите, что вышли на работу в таком состоянии, а то вас уволят. Вы же подвергали опасности жизнь пациента! Кстати, где он?
   – Там же, где всегда… Заперт.
   – А, ну и прекрасно. Идите-идите!
   Сиделка, все еще пребывая в чрезвычайной растерянности, подобрала с кресла свою книжку и попятилась к двери, умоляя «сменщицу» не рассказывать о низком пульсе. Дора, не переставая согласно кивать, выпихнула ее в коридор и захлопнула дверь. Теперь она осталась в палате одна. Если, конечно, не считать запертого где-то врача, который стал пациентом.
   Нет ничего нелепее, чем заболевший врач. Он вынужден идти на прием к другому врачу и надеяться, что тот ему поможет. А потом выслушивать слова, которые он сам тысячи раз говорил своим пациентам: «Да, батенька… Подзапустили вы… Даже и не знаю, что вам посоветовать…» Наверное, так же чувствует себя официант, решивший сходить в ресторан и теперь покорно ждущий за столиком, когда же к нему подойдет его нерасторопный коллега. Вот если б подать знак – я свой, я знаю правила игры. Но не отправляться же ужинать в форме официанта! Да и доктор вряд ли пойдет на прием к другому доктору, надев белый халат. Его просто примут за сумасшедшего.
   Бывшего Главного Врача ПИПУДа тоже приняли за сумасшедшего – когда нашли валявшимся без сознания после землетрясения, в котором сгинуло место его работы. Его отшлепали по щекам, дали нюхнуть нашатырного спирта, и Врач очнулся. Однако все дальнейшие события показали, что, хотя в сознание его и вернули, в себя он так и не пришел.
   Поведение Врача стало престранным. Он мог ни с того ни с сего начать дико хохотать, выпучив глаза и высоко подпрыгивая. После этого неожиданно пугался чего-то. Врач указывал в ужасе пальцем в пустоту, а его тело била крупная дрожь. Потом он так же неожиданно успокаивался и принимался кружиться в танце с воображаемой партнершей. Вслед за этим вдруг смертельно уставал, опускался прямо на землю и начинал тихо плакать. Его плач и жалостливые всхлипы постепенно усиливались и перерастали в дикую истерику. Он ревел, гулко бился головой о стену или в пол. А потом его рыдания превращались в смех, и все повторялось сначала.

   Дора осталась в палате одна

   Такое поведение было практически безобидно. Однако после того как бывший Врач (а уже ни у кого не возникало сомнений, что какое-то время он определенно не будет лечить людей) при попытке обследования попытался укусить своего коллегу, пришлось воспользоваться смирительной рубашкой. А его коллега, протерев очки, строго вынес неутешительный вердикт на чистой латыни: «Психус Ненормальниус». И Врач был немедленно отправлен самолетом с Курорта в Большой Город для лечения в ГББГ. Здесь его поместили под постоянное наблюдение в отдельную палату, стены и пол которой были обиты мягкими матами, а дверь имела ручку только снаружи. Большую часть времени он сидел взаперти, и за ним с помощью подвешенной в палате скрытой камеры, передававшей изображение на монитор, следила сиделка. Врач-пациент сохранял внешнее спокойствие, однако до конца скрыть свою мрачность и напряженность ему не удавалось. И самое главное – он не помнил ни того, что был когда-то Врачом, ни ПИПУДа, который возглавлял, ни землетрясения. Так что сейчас стена отделяла Дору не просто от пациента, а от форменного сумасшедшего. И Бешеной Бабке пока было невдомек, что такое настоящее бешенство.
   Выпроводив мешавшую ей медсестру, Дора облегченно вздохнула. В комнате воцарилась относительная тишина. Телевизор бубнил про сошедшую накануне лавину. Показывали спасенных Продюсера и Режиссера. Они стояли, закутанные в синие шерстяные одеяла, с пластиковыми стаканчиками кофе в трясущихся руках, и рассказывали, как примчались с горы в покореженном вагончике фуникулера – точно потерпевшие аварию бобслеисты. Продюсер немного поседел от страха, а Режиссер потерял очки и теперь подслеповато щурился в камеру и тряс бородой с застывшими в ней маленькими сосульками.
   Появившийся после этого Диктор бодро поведал, что уже заканчивается восстановление фуникулерного сообщения с Белыми Горами и что личная лыжная трасса Мэра приводится в порядок. Поэтому снежный катаклизм не помешает ни новогодним праздникам, ни катанию Мэра с горки. Одним словом, судя по оптимизму Диктора, после схода лавины в Большом Городе жизнь стала еще лучше, чем до этого происшествия. Дора выключила телевизор. И тут она заметила, что кто-то смотрит на нее из угла. Дора вздрогнула и обернулась. На нее, глядя снизу вверх, уставился какой-то мужчина. Он был подстрижен бобриком. Под гипнотизирующими глазами залегли черные тени, которые бывают у не высыпающихся людей. Лицо у него тоже было нездоровое – бледное, даже слегка зеленоватое. При кажущейся уравновешенности мужчины ноздри его раздувались, будто он не только всматривается, но и внюхивается.
   – Кто здесь?! – неожиданно резким и гнусавым голосом выкрикнул он. Дора опять подпрыгнула от неожиданности. И только тут она, к своей радости, заметила, что испугавшая ее физиономия глядит… с экрана монитора. Видимо, человек стоял где-то под наблюдательной камерой и таращился в нее, а Дора в свою очередь смотрела на этого человека как будто сверху. И еще она узнала мужчину – это был невероятно изменившийся Врач ПИПУДа, который в свое время чуть не довел ее до сумасшествия, закармливая таблетками в своем Доме престарелых.
   Она увидела рядом с монитором крошечный микрофон на изогнутой тонкой ножке, нажала на зеленую кнопку рядом с ним и ответила:
   – Ваша сиделка.
   – Странно… Сейчас должна была дежурить другая дама… – с подозрительностью протянул собеседник, прислушиваясь к Дориному голосу.
   – Она заболела, пришлось ее сменить.
   – Заболела? Ай-яй-яй, какое несчастье!.. Надеюсь, ничего серьезного? – с фальшивой заботой поинтересовался Врач.
   – Да ничего особенного. Ей просто необходимо… Необходимо радикально очистить кишечник.
   – Ну это несложная процедура… Надеюсь, она скоро оправится. Так вы, стало быть, новенькая. Надеюсь, вас проинструктировали, что меня по первому требованию нужно выпускать в туалет? Уже пора! Там, рядом с дверью, должен висеть ключ. Висит?
   – Висит.
   – Это замечательно! Замечательно! – Голос пациента стал сладким как мед. – Этот ключик поможет нам вместе войти в Страну счастья, мой милый Буратино! Я совершенно выздоровел и готов увидеть солнце!
   – Прекрасно, но сначала мне хотелось бы услышать рассказ о старушках, которых вы держали в своем Доме престарелых – в ПИПУДе, и которые тоже хотели увидеть солнце, но бесследно сгинули. Куда вы их подевали, господин Врач?
   – Совершенно не понимаю, о чем вы говорите. – Лицо на экране выражало чрезвычайную озабоченность. И Врач не играл, ведь ему действительно отшибло память. – Какие старушки, какой ПУПОК или как вы там сказали? И почему вы называете меня врачом?
   – Потому что вы заведовали на Курорте настоящей тюрьмой для пожилых людей. К счастью, она была разрушена как Бастилия, но, к несчастью, при этом пропали все несчастные узницы. Их не нашли ни живыми, ни мертвыми.
   – Увы, но я ничего не знаю об этом, – покачал головой Врач. – Видимо, вы принимаете меня за кого-то другого. Не исключено, что я мог бы оказаться полезным в ваших поисках, но уж конечно, не сидя здесь!
   Врач отошел от камеры и обвел руками закрытое пространство, в котором он находился. Дора почесала в затылке. Даже если этот негодяй прикидывается, все равно, общаясь по телевизору, из него ничего не выжмешь. Придется забрать его с собой в штаб и уже там допросить. При ее маскировке это вполне возможно – все подумают, что доктор или медсестра ведут пациента. Дора вздохнула, посмотрела на висящий ключ и сказала в микрофон:
   – Хорошо. Иду открывать. Может быть, воздух свободы отрезвит вас и пробудит спящую совесть.
   – Надеюсь оказаться полезным!
   Дора уже отвернулась от монитора, поэтому не заметила, как глаза заключенного сверкнули недоброй радостью, а пальцы его нервно сцепленных у груди рук хрустнули суставами. Мнимая сиделка вставила ключ в скважину, но не спешила его поворачивать. Что-то ее останавливало. Из-за двери послышалось нетерпеливое урчание. Дора вытерла длинным рукавом халата выступившие на лбу бусинки пота и с решимостью дважды повернула ключ. Надежный, хорошо смазанный замок четко чавкнул металлическими челюстями, и в следующий момент тяжелую дверь распахнуло точно взрывом. Не ожидавшая этого Дора отлетела к противоположной стене и больно стукнулась головой. В глазах у нее все поплыло, но она увидела выскочившего мужчину. Он был одет в белый облегающий трикотажный костюм и двигался точно готовая к атаке обезьяна – ловко и опасно. Первым делом он с яростью открыл дверь ванной комнаты и начал вытряхивать в унитаз из складок своей одежды множество разноцветных таблеток – таких же, какие он когда-то килограммами скармливал старушкам (в том числе и Доре) в своем ПИПУДе. Видимо, он вовсе не употреблял лекарств, которые ему давали в ГББГ, а, как многие пациенты психиатрических клиник, прятал их. Потому память к нему не вернулась, а безумие только усилилось. Теперь это был законченный псих. Таблетки с мелким дробным стуком плясали по унитазу и просыпались на пол. Врач, чертыхаясь, спустил воду и вышел к Доре, вытирая руки о футболку.
   – Ну что, Буратино? – Он нагнулся к ее лицу. – Я думал тебя отпустить, но ты себя вела не очень хорошо. Морочила мне голову какими-то старушками, да и дверь что-то не слишком торопилась открывать. Задумалась, да? Страшно стало?
   Дора что-то промычала в ответ.
   – Ты знаешь, тут такая отвратительная кормежка. Все какое-то протертое, вареное… А я ужас как соскучился по свежатинке. – Маньяк приблизил свою оскалившуюся рожу к Доре и кровожадно зашептал: – Так что я тобой пообедаю. Прощальная трапеза перед выходом на волю.
   Довольный своей безумной мыслью, он поднял лицо к потолку и расхохотался. Потом подхватил Дору крепкими волосатыми руками и как пушинку швырнул ее на застеленную клеенкой кушетку. Он одним махом разорвал на Доре ее медицинский халат, и она осталась лежать в своем синеньком платьице.
   Дора, которая от удара головой еще не могла сопротивляться, но прекрасно сознавала свое бедственное положение, мысленно прощалась с миром.
   Но тут случилось неожиданное.
   Маньяк застыл, уставившись на Дору и сжав в кулаках белые лоскуты. Потом вдруг закрыл руками лицо и взвыл.
   – Боже мой! Старухи! ПИПУД! Пациентки К. и Д.! Чудовище! А-а-а!!! Спасите меня! Заберите меня от нее!!!
   Бывший эскулап начал метаться по комнате. Он разбил окно и сильно порезался осколками, но решетки не дали ему выпрыгнуть наружу. Потом побежал в ванную, чтобы смыть кровь, но сорвал краны, и теперь в потолок била окутанная паром струя горячей воды. И тут он увидел большую красную кнопку на стене. Под ней было написано понятное даже ненормальному слово: «ТРЕВОГА». Он врезал по кнопке кулаком, и где-то взвыла сирена. Трясущийся от возбуждения маньяк, к которому при виде старой жертвы столь неожиданно вернулась память, рухнул на пол.
   Дора вскочила с кушетки, замоталась в разорванный халат и забилась в угол рядом с входной дверью. Через секунду в палату начали вбегать доктора, крепкие санитары и медсестры с шприцами. Дора затерялась за их спинами.
   Бывший Врач бился в руках санитаров и кричал:
   – Это ты! Ты была там! Это из-за тебя все началось! Из-за тебя и твоей подружки! Рыжая бестия! Тебя-то мы выключили, ты уже была похожа на вареный кабачок, а эта вторая все и устроила! Погибло учреждение, пациентки пропали! Но я еще вернусь!
   – Обострение, – спокойно сказал один доктор другому.
   – Горячечный бред, явный симптом мании преследования, – подтвердил в ответ собеседник.
   – Голубушка! Пять кубиков! – скомандовал первый врач, держа руки в карманах халата, медсестре со шприцем.
   Медсестра с готовностью кивнула и присела перед уже крепко спеленутым смирительной рубашкой пациентом. Он вскрикнул, и через секунду санитары потащили его обратно в палату, обитую мягкими матами.
   – Пойдемте, коллеги, – привстав на цыпочки, громко сказал присутствующим первый доктор. И гомонящая толпа медиков начала просачиваться обратно в коридор. В белой массе затерялась и неприметная маленькая фигурка, похожая в своем мешковатом наряде на привидение из мультфильма.
   На Дору никто не обращал никакого внимания. Впрочем, чтобы остаться незамеченной жителями Большого Города, никакой маскировки и не требовалось. Хотя старухи здесь, как известно, не водились, их появление никого бы не озадачило. Горожане, хотя и пребывали в нескончаемом восторге, давно разучились удивляться и интересоваться кем-либо, кроме себя. Поэтому для Бешеных Бабок самым главным было не попадаться под прицел сканеров Пинки.
   Дору узнал только Господин Инкогнито, который в тот момент, когда она быстро пересекала холл первого этажа, как раз отходил от расположенного тут же аптечного киоска. Он проводил Бабку взглядом и, пряча в карман пальто какую-то маленькую бутылочку, тоже направился к выходу.
   – Надо же, – негромко сказала одна аптекарша другой. – Такой еще молодой, а уже нервный – валерьянку покупает.
   – Жизнь сейчас такая, – пожала плечами ее напарница и начала протирать стеклянный прилавок. – Да может, он и не для себя, а для кого другого…

   Клара без остановки раскачивалась в кресле и тщетно пыталась решить головоломную задачу Таинственных Исчезновений. Кто ответит на вопрос, где находятся девушки? Клара чувствовала, что разгадка близка, но никак не могла ее для себя сформулировать.
   – Вот ведь какое дельце запутанное попалось, – говорила Клара, обращаясь то ли к валявшемуся без сознания Рэмбо, то ли к самой себе (что с сыщиками случается нередко). – Что-то методы Холмса и Пуаро мне не помогают. А вот, помнится, Агата Кристи писала про сыщицу-любительницу мисс Марпл – тоже отличная и умная бабка, вроде меня. Как бы поступила она? Ей, если не ошибаюсь, любое дело напоминало какую-нибудь детскую считалку. Надо и мне попробовать что-нибудь в этом роде. Превращу преступление в стишок, и все станет ясно. Как ты думаешь?
   Лежавший на полу кот громко икнул, что Клара расценила как одобрение.
   – Вот-вот, и я так считаю. Ну что ж, начнем. Как там дело-то было?

     Карл у Клары украл кораллы,
     Клара у Карла украла кларнет.

   – Ну и что? Ерунда какая-то получается. Никакого кларнета я не крала. Зачем мне кларнет?

     Как-то у парня по имени Карл
     Кто-то кларнет из футляра украл…

   – Вот это уже похоже на правду!

     С Кларою Карл был в далеком родстве,
     Но заподозрил ее в воровстве.

   – И с чего он это взял – совершенно непонятно! Совсем помешался с горя родственничек.

     Клара сказала: «Кларнета здесь нет,
     Только гостит мой приятель корнет…
     Если же вас это сможет утешить,
     Вот – предлагаю в подарок лорнет».

   – Вот это я и называю истинным благородством и самопожертвованием, – с гордостью произнесла Клара. – Отдать человеку в тяжелый час последнее!

     Карл за лорнет не поблагодарил,
     Злобу на Клару он в сердце сокрыл…
     Ночью у Клары любимый коралл
     Некто со столика нагло украл.

   – И конечно же, пришлось подумать на Карла! Раз он так обозлился и был уверен, что Клара присвоила его музыкальный инструмент, то вполне мог в отместку украсть ее коралл. Но с другой стороны, где доказательства, что это он? Вот в чем вопрос! А вот и ответ: там же, где и доказательства того, что Клара позарилась на эту дудку… то есть кларнет. Выходит – доказательств нет!

     Кто же стащил и коралл и кларнет?
     Кто виноват? Неужели корнет?!
     Нет! – Кларе сам подарил он коралл.
     И на кларнете корнет не играл!

   – Так и было! А кто же тогда? Кто же обо всем знал и мог это сделать? А? – Клара подалась вперед, почувствовав, что находится в одном шаге от правды.

     Тот, кто был рядом и с Кларой и с Карлом,
     Тот, кто при всех восхищался кораллом,
     Тот, кто увидел футляр для кларнета, —
     Тот и подставил беднягу корнета!
     Вещички собрал и готовится смыться —
     Ты поспеши его сцапать, сестрица!

   Раздался дикий грохот, и у перевернувшегося кресла снова образовалась клетчатая шерстяная куча. Рэмбо дернулся во сне. Срывая с себя плед, вскочила растрепанная и тяжело дышавшая от возбуждения сыщица. Она хлопнула себя по лбу и воскликнула:
   – Какая я была идиотка! Это же так просто! Ответ очевиден!

   А в это время к Дереву неумолимо приближалась Дора. Она шла столь стремительно, что медицинский халат надулся за ее плечами, как парус при свежем ветре.
   – Я подозревала это с самого начала! Какая же я была дура! Дать себя обвести вокруг пальца! Тьфу! Но кое-кто поплатится за это. Все-таки не зря я носилась по городу, рискуя получить удар током от кроликов! Эти подозреваемые раскрыли мне глаза на многое. От Доры правду не утаишь! – Тут она погрозила в пространство кулаком. – Мне не нужно целый день скрипеть мозгами в качалке, чтобы узнать истину. У меня тоже в башке кое-что есть. И не серенького цвета – как у некоторых!

   Клара носилась в пледе по Дуплу и причитала:
   – Боже мой, боже мой! Ведь это было так очевидно! Пока я здесь сидела и размышляла, интрига все сильнее закручивалась. Теперь и я в опасности! Кольцо сжимается! Еще немного, и было бы совсем поздно. Как все-таки полезно посидеть и подумать, заставить работать серые клеточки. Тогда можно до всего дойти, не вставая с места. Только б не было слишком поздно…
   Когда Дора оказалась в квартале от Дерева, она замедлила шаг. Прежде чем подойти к штабу сыскного агентства «Клара, Дора & Ко», она выглянула из-за угла кафе напротив и внимательно осмотрела местность. Не заметив ничего подозрительного, Дора легла на асфальт и вознамерилась проделать оставшуюся часть пути по-пластунски. «Эх, мне бы сейчас шкуру, как у этого котяры, – маскировочную! Тогда бы никто нипочем не заметил!» – мысленно позавидовала Рэмбо Дора.
   Но тут ее размышления прервал визг тормозов и сердитые автомобильные гудки. Дора переползала проезжую часть в неустановленном месте, и ее чуть не переехало сразу несколько машин. Бабка тут же вскочила на ноги.
   – Вы что – офонарели! Не видите – проводятся разыскные мероприятия! Сейчас всех арестую!
   И Дора в гневе затрясла над головой наручниками. Автомобилисты сразу же разъехались кто куда. Дора в сердцах сплюнула, спрятала наручники, легла и поползла дальше.
   Добравшись до Дерева, она осторожно заглянула в Дупло.
   Там было абсолютно темно.

Глава двенадцатая,

   в которой рассказывается о том:
   – чем занимался человек, стоя лицом к дереву и спиной к улице;
   – что старухи отлично проводят электрический ток;
   – отчего на самом деле хохочет публика на выступлениях юмористов;
   – почему в виртуальной реальности все дозволено;
   – может ли компьютерный вирус есть людей.

   Ясный декабрьский день стоял в Большом Городе. Солнце в холодном небе старалось вовсю. Не в силах раскалить город, оно решило ослепить его. Льющийся сверху яркий свет разбрызгивался миллионом солнечных зайчиков, которые метались меж окон небоскребов. Проезжавшие автомобили сверкали чистыми стеклами, отполированными зеркальцами и хромированными деталями. Сияли тщательно надраенные латунные ручки на тяжелых дверях Ратуши. А витрины ювелирных магазинов пылали золотым, серебряным и бриллиантовым пламенем.
   В кафе играла на солнце целая армия кофейников, ложечек и посеребренных вазочек для мороженого. За барной стойкой молодой человек в белоснежной рубашке и бордовой бабочке проворно смешивал для посетителей радужные коктейли [37 - Вообще-то, коктейли всегда должны быть разноцветными, потому что cocktail в переводе с английского означает – «петушиный хвост».] (он мог бы, конечно, ничего не смешивать, а просто разливать по бокалам воду из Разноцветной Реки, но тогда посетителей стало бы значительно меньше). Бармен раскачивался в такт веселой музыке, звучавшей из динамиков, а в его руках танцевал металлический шейкер, расшвыривавший по всему кафе россыпи солнечных бликов.
   Одно такое яркое пятнышко света юркнуло под шляпу сидевшего у окна завсегдатая. Мужчина вздрогнул и только повыше приподнял воротник. Неужели можно в такой удивительный денек быть настолько погруженным в газету?
   Конечно нет, газета лишь маскировала сосредоточенность Господина Инкогнито на происходящем в Дупле. Инкогнито вбежал в кафе, звякнув колокольчиком на двери, минут десять назад и сразу же занял свою любимую позицию для наблюдения за штабом сыскного агентства «Клара, Дора & Ко». Он видел, как к Дереву подобралась ползком Дора. Она осторожно, словно пестрая ящерица с клюшкой, вскарабкалась по стволу и исчезла в чернеющем Дупле.
   И тут все замерло. Вокруг звенел холодом ясный день, а в Дупле царили кромешный мрак и глухая тишина.
   Инкогнито тщетно вслушивался в тишину, постукивал пальцем по своему маленькому наушнику, вывернул до упора колесико, регулировавшее громкость, – нет, все-таки «жучок» зачастую бывает абсолютно бессилен. Надо было устанавливать у Бабок скрытую камеру. Хотя ведь там сейчас темнотища…
   Тут Инкогнито кое о чем вспомнил и ухмыльнулся. Раскрыв на столе свой чемоданчик, он выудил из него здоровенный бинокль. Оперся локтями на стол и направил окуляры бинокля на Дупло.
   Его черное пятно стало намного больше и ближе.
   Инкогнито навел резкость, и края Дупла стали четче. Однако темнота внутри него четче не стала [38 - Да и может ли стать четче темнота? И если может, то в какой темноте лучше видно – в четкой или в нечеткой?].
   Тогда Инкогнито щелкнул переключателем «ночное видение», и Дупло на его глазах озарилось призрачным зеленоватым светом. Теперь наблюдатель легко мог различить, что происходило внутри жилища старух.
   – Сдавайся! Сопротивление бесполезно! – грохнуло вдруг в настроенном на полную мощность наушнике. У Господина Инкогнито от неожиданности разъехались локти, и он случайно спихнул со столика чашку, которая нырнула вниз с убийственной для нее высоты.
   – Черта с два! – раздался в ответ на приказ Доры хриплый голос из темноты. – Это ты сдавайся, старая кляча! Мамаша Бейкер, Бонни без Клайда, Сонька Золотая Ручка! [39 - Знаменитые женщины-преступницы, промышлявшие мошенничеством, воровством, грабежами. Не останавливавшиеся даже перед убийством!]
   Дора не знала этих имен и решила, что противник, наверное, полагает, будто захват осуществляет не одна отважная старуха, вооруженная наручниками, а целый отряд. Поэтому она приободрилась и заорала с новой силой:
   – Ты в оцеплении, Дупло окружено! Так что лучше выходи с поднятыми руками! Мамаша и Сонька, окружайте с флангов! Бонни, дуй за Клайдом!
   – Ну и дура ты, Дора! Какая Мамаша, какая Сонька?! Эти тетки давно в гробу! Так что лучше сама на себя наручники надевай и сдавайся!
   – Чтобы Дора добровольно отдалась в лапы похитителя?! Никогда!
   И Дора храбро нырнула в темноту, хищно щелкая перед собой наручниками. Завязалась потасовка. На пол летели тарелки и кастрюли. В какой-то момент из Дупла с диким воем выскочил Рэмбо. Едва коснувшись асфальта, его лапы прочертили дымящийся след – словно покрышки рванувшего с места спортивного автомобиля. Суперагент моментально исчез из поля зрения, оставив после себя лишь медленно падавший клочок шерсти цвета хаки.
   А в Дупле продолжалась схватка вслепую. Периодически слышались глухие удары и вскрики. Потом лязгнули наручники, и два голоса одновременно прокричали:
   – Ага! Теперь не уйдешь!
   Вслед за этим воцарилась тишина, нарушавшаяся только звуками, похожими на кряхтение и сопение человека, пытающегося откуда-то вырваться, да звяканьем наручников.
   – Ну что – попалась?
   – Это ты попалась!
   – Куда ты меня волочишь?
   – К выключателю! Свет хочу включить, в глаза тебе посмотреть!
   Раздалось щелканье выключателя.
   – Бесполезно… Я, прежде чем засаду устроить, лампочку выкрутила…
   – Да? Сейчас проверим!
   Послышалась какая-то возня, и в следующее мгновение Дупло озарилось, точно молнией, яркой синей вспышкой. Одновременно с этим раздался треск и дикие вопли, а из тьмы возникло безумное видение.
   Посреди Дупла на табуретке стояла Дора, задрав к потолку руку. Палец ее попал в пустой патрон от лампочки, отчего Бабку шандарахнуло током так, что у нее косички встали дыбом. Вторая рука Доры была опущена вниз и к ней было пристегнуто наручниками запястье Клары. Поскольку старухи (и Дора в том числе) являются отличными проводниками тока, электроразряд из патрона пробежал по Доре, потом по наручникам и попал в Клару, косички которой тоже вскочили как по команде «смирно!». И всю эту электроакробатическую композицию подсвечивали сыпавшиеся из патрона на потолке голубоватые искры. Жуткая картина «Кошмар электромонтера» исчезла столь же неожиданно, как и проявилась, и снова наступила темнота, в которой упало что-то тяжелое.
   Теперь темноту нарушали только горестные вздохи. Пахло паленым.
   – Я тебя, Кларочка, в кандалы закую и на каторгу сошлю…
   – Это с какой же такой стати, интересно было бы узнать?
   – А с такой же такой стати, что я тебя раскусила…
   – Ты, Дорочка, меня раскусила?
   – Я, Кларочка, тебя раскусила, я…
   – Это я тебя раскусила!
   – Да ты бы об меня зубы обломала! Я тебе столько лет доверяла, а ты… Оказывается, на кроликов работаешь…
   – Я? На кроликов?!
   – Конечно! Я ж свидетелей допрашивала. Мне теперь все ясно! Это ведь ты на Конкурсе красоты на сцене хулиганила. И Пинки сделали вид, что из-за тебя приехали, а под шумок Мисс Город похитили!
   – Что за бред! Это ты меня сама на конкурс пойти подговорила, я помню! Все меня мерила: «Девяносто – шестьдесят – девяносто! Выиграешь конкурс! Денег заработаем, самокат купим!» Ловко ты все придумала!
   – Да?! А кто с Кинозвездой все устроил?
   – Кто? Ты, конечно!
   – Не-е-ет! Это ты мне шампанское проклятое подсунула. Я выпила и отрубилась. А ты в это время Кинозвезду в клетку заманила и Пинки вызвала!
   – Это ты мне в шампанское какую-то гадость подмешала! Я уснула, а ты все и провернула!
   – Рассказывай! Мне все известно. И певичек ты предала, и с Корреспонденткой все подстроила! А как ты ловко в Доме престарелых действовала! Меня, значит, таблетками закармливали, шприцами закалывали, капельницами закапывали, а ты похищение несчастных старушек готовила! Конечно, в этом городе пожилые никому не нужны! А ты, чтоб шкуру свою старую спасти, ровесниц губила! Признавайся, кто должен был стать следующим – я?
   – Вы только послушайте, что она несет! Вор кричит «держи вора!». Думаешь, пока ты там по городу шныряла, я сидела в Дупле и была слепа? Метод детской считалки помог мне все правильно просчитать. Ты сама обмолвилась – все свидетели как один говорили, что перед каждым похищением появлялись старухи – то есть мы с тобой. Но поскольку я точно знаю, что в похищениях не участвовала, значит, это была ты, Дора! Все просто – виноват тот, кто всегда был рядом, но оставался вне подозрений:

     Клара у Карла кларнета не крала.
     Карл не касался чужого коралла.
     Корнету не нужно ни то, ни другое,
     Значит, подруга – воровка! О, горе!..

   – Ты совсем спятила! Какой кларнет? Какой корнет?! Нет, тебя не на каторгу, тебя в палату к бывшему Врачу надо! Отличная компания – Врач-маньяк и Бешеная Бабка!
   И вдруг послышалось тоненькое шипение.
   – А! Змеи! Вот как ты, значит! Отравить меня решила! Так ты не только похитительница, а еще и убийца, оказывается! – завопила Дора.
   – Ты что – «Пестрой ленты» [40 - Рассказ про Шерлока Холмса, где убийца натравливает на жертву ядовитую змею.] начиталась? Какая я тебе убийца! Если это змея, она, наверное, из зоопарка сбежала! Сматываться надо!
   – Да сама ты лента-изолента! Хи-хи-хи! – по-дурацки захихикала вдруг Дора.
   – Это ты из зоопарка сбежала! Взгляни на свой нос – носрог-единорог! Ха-ха-ха! – подхватила глупый Дорин смех Клара.
   – Ты на свой посмотри, Клара – дитя кошмара! Ух-ха-ха-ха!
   – Дора, хе-хе-хе, помнишь, что я тебе всегда говорила?
   – Не… Не… Хо-хо-хо-хо!! Не-е-ет!!!
   – А я… ха-ха! Тебе… ха-ха-ха!.. напомню. Дора, говорила я тебе, ты, Дора – дура!!!
   И Бешеные Бабки закудахтали над своими тупыми шутками с новой силой. Может быть, это была истерика от перенапряжения? Или их укусила заразная змея, и они на самом деле подхватили бешенство? Бабки уже давились от смеха и разговаривали все медленнее, будто пьяные. А их юмор становился все более идиотским. В конце концов он стал настолько плоским, что ускользнул из разговора окончательно. Бешеные Бабки перестали искрометно шутить и продолжали досмеиваться под аккомпанемент непрекращающегося странного шипения. Потом смех сменился кашлем, тяжкими стонами и вздохами.
   – Кларочка… Я, кажется, умираю… Прости… Прости меня. Я ошибалась…
   – Дорочка!.. Это я была не права… Мне так худо… Я знаю, ты не вино…
   И снова раздался грохот двух одновременно рухнувших тел. А в Дупло вернулась зловещая тишина.
   Говорят, что высокие чувства – любовь или дружба – проверяются временем и расстоянием. Почувствовав взаимную симпатию, людям необходимо срочно разъехаться подальше. И если в течение долгих лет на чужбине они продолжат думать друг о друге, значит, привязанность их абсолютно искренна. Можно опять съезжаться, чтобы провести остаток жизни вместе. Главное теперь, спустя годы, узнать вновь обретенного товарища в лицо.
   Так-то оно так. Но вот для старинных друзей разлуки просто вредны. В одиночестве у каждого из них начинают ржаветь мозги, а иногда и фальшивить сердце. Так что Кларе и Доре явно не стоило вести расследование по отдельности. Они так спешили, что им некогда было даже посоветоваться друг с другом. И вот к чему это привело. Аминь.
   Господин Инкогнито стоял у Дерева, спиной к улице. Со стороны можно было бы подумать, что он пристроился здесь справить малую нужду. Однако не надо забывать, где происходит дело. В Большом Городе на улице не писали даже собаки – здесь не было собак. И разумеется, никто не писал около деревьев – здесь было всего одно Дерево. Зато в Большом Городе работало достаточное количество уличных туалетов и предостаточное количество огромных розовых кроликов. Можете быть уверены, что Пинки, застав кого-нибудь писающим на улице, без разговоров (они и говорить-то не умели) послали бы в него такой разряд электрошока, что… Впрочем, не будем об этом.
   Господин Инкогнито занимался у Дерева иными делами. Он немедля примчался сюда, когда увидел в свой «ночной» бинокль, что старухи ринулись друг на друга с кулаками. Теперь его трость была выдвинута вверх, а ручка ее заглядывала в Дупло. Правда, на этот раз Господин Инкогнито не спешил подняться на своем мини-лифте. Если бы кто-нибудь сейчас зашел к нему спереди и посмотрел в лицо, инфаркт такому любопытному был обеспечен. Из-под полей шляпы торчали два огромных круглых стеклянных глаза, лицо стягивала резиновая маска, а в районе носа болталась какая-то круг лая металлическая коробка. Господин Инкогнито был в противогазе. Он стоял и, наклонив голову, внимательно слушал, что происходит наверху.
   В Дупле гудел нездоровый смех Клары и Доры. Наконец раздался звук падения, и наступила тишина, в которой слышалось лишь тоненькое шипение или свист. Инкогнито удовлетворенно кивнул головой и повернул на трости маленький блестящий вентиль. Свист прекратился.
   Веселящий газ, который впустил в Дупло через свою трость Инкогнито, сначала приводил к беспричинному и безудержному приступу радости, а затем выключал человека на несколько часов. Мало кто знает, что в цирке, на комедийных спектаклях в театрах, а в особенности на выступлениях эстрадных юмористов и писателей-сатириков в зал подпускают немного веселящего газа – чтобы публика правильно реагировала на шутки. Так что, если вы проснулись утром после такого юмористического концерта с тяжелой головой и не можете понять, что же такого смешного было в тех тупых остротах, над которыми накануне вы дико хохотали вместе с другими зрителями, знайте – во всем виноват веселящий газ.

   Доктор Net играл на своем шикарном ноутбуке в компьютерную игру

   Господин Инкогнито стянул с лица противогаз, убрал его в чемоданчик и не спеша отправился обратно в кафе. Здесь он заплатил за новую чашку шоколада, но сел на этот раз не у окна, а к свободному компьютеру.
   – А я тогда вот так!
   Доктор Net еще не сошел с ума, хотя уже и разговаривал сам с собой. Просто он играл на своем шикарном ноутбуке в компьютерную игру.
   – Фу-у… успел…
   Доктор небрежно крутанул в сторону маленький микрофон на длинной тонкой ножке и откинулся в кресле, угодливо наклонившемся так, чтобы тело хозяина приняло максимально комфортное для отдыха положение, и закурил сигару. Он прочел множество книг об исторических личностях и знал, что каждая выдающаяся персона имела свою тайную страстишку. Кто-то просаживал огромные деньжищи за игорным столом. Кто-то любил кутить ночь напролет. Кто-то собирал игрушечные железнодорожные вагончики, а кто-то настоящие шикарные автомобили.
   Мэр Большого Города увлекался компьютерными играми в жанре «стратегия». Они словно были созданы специально для него.
   Доктор Net обожал управлять – налаживать добычу полезных ископаемых, организовывать производство, торговлю, планировать демографию, казнить и миловать, вести войны и захватывать новые территории. В Большом Городе и его Окрестностях он уже давным-давно все наладил по собственному вкусу. Но этого было мало. Доктор считал себя правителем планетарного масштаба. Он не отказался бы властвовать над целыми народами и управлять всем миром. К счастью, в мире об этом никто не знал. И Мэру Большого Города приходилось довольствоваться ненастоящими человечками и странами. Впрочем, он относился к происходящему на мониторе вполне серьезно и играл очень азартно.
   Доктор добился больших успехов. У его ног лежала уже почти вся виртуальная планета. Еще немного, и он станет Абсолютным Властелином и перейдет на новый уровень – Межгалактический. Население его непомерно разросшейся империи, правда, немножко недоедало. Зато пока люди пухли с голоду, государственная казна пухла как на дрожжах. Мэр открыл, что этого легко добиться, если сократить затраты на здравоохранение и увеличить налоги.
   Следует заметить, что в реальной жизни Мэр себе такого позволить не решался. Все-таки кто их знает, этих сограждан – улыбаются, улыбаются, а как начнут голодать, могут ведь и прибить… То ли дело компьютер! Виртуальные человечки прибить Доктора не могли и терпели все его штучки. Поэтому он только что отдал команду собрать налог «на право жить», отправил войска в очередной захватнический поход и теперь следил, как на экране стремительно растет желтый столбик, показывавший уровень государственного дохода. А компьютерный голос бесстрастно комментировал происходящее.
   – Поздравляем! Доходы выросли на пять процентов.
   – Отлично! Хотя и маловато…
   – В Северных провинциях скончалось четыреста человек, из них двести сорок шесть детей.
   – Да и черт с ними!
   – Ваши войска захватили территорию Восточного королевства.
   – Супер! Давай-давай!!!
   – Доходы выросли на 15 процентов.
   – Да!
   – Доходы выросли на 26 процентов. Вы побили собственный рекорд. Поздравляем!
   – Ушам своим не верю! Yes!
   Заиграла бодрая музыка. Доктор Net вскочил с кресла и бросился в пляс прямо в центре кабинета. Это была смесь из танцевальных движений, которые применяются в рок-н-ролле, классическом балете, ритуальных плясках народов Африки, брейк-дансе и в том энергичном танце, который исполняют на концертах своих кумиров поклонники хеви-металла. Трудно сказать, где всего этого насмотрелся Мэр. Видимо, в этот момент он был счастлив настолько, что в нем проснулись необыкновенные хореографические наклонности. А голос из компьютера продолжал подсчитывать проценты, на которые увеличились доходы компьютерного государства Доктора.
   Мэр танцевал бы и дальше, если б его не прервал тревожный сигнал, донесшийся из компьютера. Правитель остановил танец и насторожился, а компьютерный голос после паузы сообщил все тем же равнодушным тоном механического диктора:
   – Ваши территории атакованы!
   – Как? Кем?
   Доктор подбежал к столу и склонился перед монитором.
   – Неизвестный противник захватил северо-восточную область! Доходы упали на 12 процентов.
   – Нет! Нет-нет-нет-нет-нет…
   Мэр, не отрывая взгляда от монитора, опустился на подлокотник кресла, и его пальцы заплясали по клавиатуре как по раскаленным углям:
   – Вот! Еще армия готова! Бросок на северо-восток! А черт, проклятые стихи!
   – Противник применил бактериологическое оружие. Неизвестный вирус поразил вашу армию. Противник продвигается к центру страны. Доходы упали на 64 процента.
   Доктор повернул к себе микрофон и отрывисто отдавал приказания:
   – Еще пятьсот солдат! Взять из мирного населения!
   – Среди мирных жителей остались только женщины и дети.
   – Пусть воюют женщины и дети!
   – Вирус поражает и мирное население. Эпидемия. Доходы упали до нуля процентов. Перерасход бюджетных средств, финансовый кризис.
   Доктор представлял собой страшное зрелище – по лицу бежали капельки пота, безупречная прическа растрепалась, седая прядь лезла в очки, и ее приходилось то и дело сдувать в сторону. Доктор набрал комбинацию сохранения игры, чтобы потом начать ее заново с этого места. Однако на экран выскочило сообщение об ошибке. Мэр чертыхнулся и попытался выключить ноутбук, но он не хотел реагировать ни на какие команды. Мэр сорвал очки и без сил упал лицом на клавиатуру.
   – Страна разорена и захвачена неизвестным противником. Вам следует бежать за границу! Вирус атаковал компьютер! Игра окончена.
   Доктор Net заныл. Вдруг заиграла мелодия, сигнализировавшая о том, что пришла свежая электронная почта. Мэр поднял расстроенное лицо и включил режим просмотра нового сообщения.
   Экран вдруг почернел. Потом в самом его центре появилась маленькая белая точка, которая, стремительно приближаясь, все вырастала и превратилась, наконец, в изображение человеческого черепа с двумя скрещенными костями. Под черепом появилась надпись:

   Hou!
   Ya sojral tvoyu igru.
   Ya sojral tvoy komp’uter.
   Teper’ ya sojru TEB’A!
   Priyatnogo mne appetita!
Virus.

   Череп демонически захохотал и взорвался. А монитор потух навсегда.
   Обомлевший Мэр еще некоторое время сидел с раскрытым ртом, уставившись на мертвый экран.
   А потом он начал орать.
   Но работники Ратуши, уже привыкшие, что в последнее время их господин частенько изображает сирену, даже не стали выходить в коридор.
   Только верный клоун Зомби спешил к своему господину.

Глава тринадцатая,

   в которой ни о чем не рассказывается, потому что…

   …потому что число «13», как считают некоторые, приносит несчастье. Вот в первой книжке про Клару и Дору – «Таинственные Исчезновения» – мы главу № 13 оставили, да еще написали, что все эти приметы абсолютная чепуха и наша Тринадцатая глава – самая счастливая на свете. В результате многие из тех, кто верит в несчастливые приметы, эту главу читать не стали. Они написали нам гневные письма, и пришлось своими словами рассказывать каждому, что же происходило в Тринадцатой главе.
   Мы такого пессимизма по поводу числа «13» не разделяем, но хотим, чтобы никто не пропустил ни строчки о приключениях Клары и Доры! Поэтому Главу тринадцатую оставляем пустой, как блюдо, с которого Рэмбо стащил кусок мяса, и продолжаем повествование сразу в Главе четырнадцатой.
   А для тех, кто все же не побоялся заглянуть на эту страницу, специально от Доры – зловещий призовой дорик. Рекомендуется для декламации в Хеллоуин.

     Тринадцатого, в пятницу, в тринадцатом часу
     Я на тринадцать ломтиков порежу колбасу.
     Тринадцать черных котиков спешат на мой обед,
     Сейчас из них состряпаю свой фирменный паштет.

Глава четырнадцатая,

   в которой рассказывается о том:
   – почему у страдающих бессонницей все в порядке с устным счетом;
   – бывают ли грозы глухонемыми;
   – полезны ли для котов фотоаппараты;
   – откуда на зубах коня Деда Мороза берутся ценники.

   Вечером того же дня, когда Бешеные Бабки пытались арестовать друг друга, а на Мэра Большого Города напал компьютерный вирус, в Штабе сыскного агентства «Клара, Дора & Ко» наблюдались загадочные атмосферные явления. Дупло на мгновение осветилось ослепительной вспышкой, и Клара раскрыла глаза. Вокруг была непроглядная ночная мгла. У Клары от последствий отравления веселящим газом раскалывалась голова. Так что, как видите, смех не всегда бывает полезен для здоровья. В особенности – смех без причины.
   – Что это было? – полюбопытствовала Клара у самой себя. – Видимо, меня неожиданно посетило озарение, как это бывает в детективных фильмах. Вспышка – и герой мысленно увидел забытое лицо маньяка. А что увидела я? Не помню.
   Клара крепко зажмурилась в надежде, что важное детективное озарение посетит ее снова. Вспышка повторилась, осветив до мельчайших деталей все внутренности Дупла. Клара резко раскрыла глаза. Но озарение по-прежнему не приходило. Вспышка сверкнула еще и еще раз. Клара сказала себе:
   – Никакое это не озарение, а заурядная гроза. А сверкает обыкновенная молния. Но почему же не слышно грома? Ведь после молнии всегда звучит раскат [41 - И молния и гром это следствия мощнейшего электрического разряда в атмосфере, все равно что искры и треск в розетке – только в тысячи раз сильнее. Изображение разряда доходит до нас быстрее, чем его звук (скорость света больше скорости звука), поэтому молнию мы видим раньше, чем слышим удар грома.]. А вдруг молния рубанет прямо в Дерево, и мы тут все сгорим?!
   Эта мысль настолько взволновала Клару, что она нервно поежилась. Тут она вспомнила хороший способ, помогающий определить, насколько близко от земли разыгралась гроза. Нужно сразу после того, как сверкнет молния, начинать считать про себя и не останавливаться, пока не ударит гром. Если успеешь насчитаться вдоволь – гроза высоко, и бояться почти нечего. А если после сполоха едва протараторишь «раз, два, три» и тут же раздастся грохот и треск – значит, гроза близко и надо принимать какие-то меры. Главное – ни в коем случае не укрываться под одиноко стоящим высоким деревом. И уж тем более не жить в нем и не располагать Штаб сыскного агентства! Ведь молния всегда ищет высокий предмет и пронзает его, оставляя после себя одни дымящиеся угольки да щепки.
   Так что Клара затаила дыхание и начала ждать очередной вспышки. Молния сверкнула, Клара начала счет. Она считала и считала и досчитала уже до двухсот пятидесяти трех, а грома все не было. В конце концов счет сморил ее [42 - Как известно, если долго не спится, надо посчитать. Можно овечек. Счастливчики начитывают пару десятков и засыпают. А страдающие бессонницей собирают вокруг себя такие тучные стада, что наяву могли бы стать богатейшими скотопромышленниками.], и Клара снова повалилась на пол и захрапела. Но тут ее пробудила очередная вспышка.
   Дора, ворча, проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо. Непонятная яркая вспышка озарила белым светом перепуганное лицо склонившейся над ней Клары.
   – Видела?! Что это? – возбужденно спросила Клара.
   – Похоже на грозу, – предположила Дора и попыталась отвернуться и заснуть, но освещаемая беззвучными вспышками Клара не унималась и растормошила ее снова.
   – А гром? Где гром?
   Дора прислушалась, но грома за молнией не последовало.
   – Странно, – буркнула она и начала пытаться слезть с постели. Через несколько минут она поняла, что лежит на полу, а слезть с пола невозможно. Дора удивленно хмыкнула, проследовала к выходу из Дупла и выглянула в ночь.
   – Странно, – повторила она. – Грозой и не пахнет.
   – А чем пахнет? – нетерпеливо переспросила ее из глубины Дупла подруга.
   – Валерьянкой пахнет. Спи, юный следопыт.
   Сверкнула очередная вспышка, и Кларе показалось, что в ее голову все же пожаловало озарение. Правда, не криминалистическое, а скорее метеорологическое.
   – Я знаю, что это! Это глухонемая гроза! Типичная глухонемая гроза.
   – А почему нет дождя? – ехидно поинтересовалась Дора, высунув из Дупла руку.
   – А дождь, наверное, есть. Только ты до него не дотянулась. Руки коротки! – придумала на ходу Клара. Кларе очень хотелось доказать, что открытые ею глухонемые грозы действительно существуют, она подползла к Доре на четвереньках и высунула свою руку как можно дальше.
   Однако Клара не поймала падавших капель. Дора резко потянулась вперед, но тоже ничего не поймала. Ни падавших капель, ни даже падавшую из дупла Клару. А падавшую Дору уже и ловить было некому.
   Когда очередная вспышка на мгновение осветила все вокруг, стало ясно, что кроме двух Бешеных Бабок этой ночью других осадков не выпадало.
   – Это не глухонемая гроза, – твердо сказала Дора, потирая ушибленное место.
   – Это не глухонемая гроза, – неожиданно согласилась Клара и продолжила отсутствующим тоном, глядя куда-то в темноту: – Это явление природы называется «Кот с фотоаппаратом».
   Дора сочувственно посмотрела на Клару:
   – Это явление природы называется «Клара упала из Дупла головой вниз», – со вздохом заключила Дора. – Полежи спокойно, подружка. Валерьяночкой подыши. Кстати, откуда здесь этот запах?
   – Я же говорю – это кот с фотоаппаратом, – безучастно повторила Клара.
   – Конечно, конечно – это кот с фотоаппаратом. Ты только не волнуйся… – послушно согласилась Дора, которой уже хорошо было известно, что с сумасшедшими лучше соглашаться, чем спорить. – Хроническое сотрясение мозгов, – пробормотала она себе под нос неутешительный диагноз. Но тут блеснула очередная вспышка, и Дора подпрыгнула от удивления. – Кот с фотоаппаратом! – сказала она, глупо заулыбавшись.
   Спешим успокоить читателей – ничего страшного и даже странного в данный момент не произошло. То есть никакого хронического сотрясения мозгов ни у Клары, ни у Доры не было. Просто когда коты считают, будто они суперагенты, а вдобавок из них делают собак-ищеек, то нет ничего удивительного, что однажды у таких котов появляются фотоаппараты. Именно так и случилось на этот раз. Всего в двух-трех метрах от Клары с Дорой стоял кот Рэмбо. А перед ним лежал отличный фотоаппарат. О таком мог бы мечтать любой профессионал. Например – фотохудожник или репортер из газеты.
   Суперагент вел себя так, будто он тоже много лет мечтал о приобретении столь совершенного прибора. Рэмбо, разумеется, не фотографировал, зато отчаянно облизывал фотоаппарат языком, отчего тот периодически жужжал и пыхал своей вспышкой. Кот то и дело задевал языком кнопку спуска, но создавалось впечатление, что фотоаппарату безумно приятны ласки суперагента. Безумие этой сцены дополнял и витавший в воздухе крепкий аромат валерьянки.
   Дора подошла к Рэмбо и вырвала у него фотоаппарат, беспокоясь, как бы кот не причинил вреда дорогой находке. Кот дружелюбно ей улыбнулся, затем повалился на бок и мгновенно уснул. Дора презрительно сплюнула и занялась изучением прибора. Подоспевшая Клара, в отличие от своей подруги, больше волновалась не за тонкую механику, а за Рэмбо, поэтому на всякий случай проверила у поверженного суперагента пульс. Кто знает, вдруг фотоаппараты для котов как-нибудь особенно вредны или даже ядовиты. Но пульс у Рэмбо был отличный, из чего можно заключить, что фотоаппараты для котов совершенно безвредны, а может быть, даже и полезны.
   – Крутая вещица, – сказала Дора, разглядывая фотоаппарат со всех сторон. – В нашем деле просто незаменимая.
   – Вы абсолютно правы, коллега, – согласилась Клара. – Незаменимая! Завтра надо обязательно обфотографировать всех подозреваемых.
   – Это кого же?
   – Кого-кого… Меня, конечно! Ты же меня вчера подозревала, каторгой грозила.
   – Подожди, Клара, – возразила Дора, – мы же вчера во всем разобрались вроде. Я тебя больше ни в чем не подозреваю. И кстати – ты на меня, помнится, тоже засады делала.
   – Да я тебя тоже больше не подозреваю. Все эти считалки дурацкие виноваты – просчиталась я…
   – Кого же мы тогда фотографировать будем – раз подозреваемых нет? Может, этого? – Дора кивнула в сторону храпевшего Рэмбо.
   Но подруга не отвечала ей, видимо пребывая в каких-то своих сокровенных мыслях.
   – Есть! – закричала наконец Клара. – Мы с тобой должны сфотографироваться на документы!
   – Зачем?
   – Затем, что наша операция вступает в решающую фазу. Мы должны действовать активно. Пора производить аресты. А без документов сыщику этого делать нельзя. Будем предъявлять документы, и тогда никто не отвертится!
   – Значит, это будут ненастоящие документы?
   – Почему же ненастоящие? Это будут самые настоящие фальшивые документы. На чужое имя, но с нашими физиономиями!
   И Клара с Дорой, прихватив фотоаппарат и Рэмбо, полезли обратно в Дупло. Там они, условившись встать наутро пораньше, наконец улеглись в свои постели и уснули.

   Солнце только-только коснулось крыш домов, и туман над Разноцветной Рекой сгустился до состояния простокваши. Было довольно прохладно, даже холодно. С реки дул к тому же противный пронизывающий ветерок.
   – Ну, и зачем ты меня притащила сюда в такую рань? – поинтересовалась Дора, дрожа как осиновый лист. – Нельзя, что ли, сняться для настоящих фальшивых документов в местечке потеплее?
   – Коллега! Туман – лучший фон для фото на документы! Во-первых, посмотрите – какой он белый и плотный, как в нем все тает и бесследно растворяется! – Клара, стоя на берегу Реки, торжественно обвела рукой окрестности, доказывая, что туман проглотил все – Белые Горы, трубы завода и даже Великую Городскую Мечту, и продолжила: – А во-вторых, в таком дельце, как изготовление настоящих фальшивых документов, никогда не помешает подпустить туману.
   Дора, доставая из футляра фотоаппарат, пробормотала себе под нос, что, по ее мнению, кто-то подпустил туману Кларе в черепную коробку и как раз в нем-то бесследно растворились остатки Клариного мозга.
   – Ну ладно, – сказала она вслух. – Становись эффектно. Фото на настоящих фальшивых документах должно разить наповал.
   Дора принялась настраивать фотоаппарат, а Клара стала принимать привлекательные позы, как это обычно делают фотомодели. Тут надо сказать, что фотомодели – это люди, которые умеют так встать перед фотоаппаратом, что их снимки получаются особенно красивыми. А тот, кто думает, что фотомодели – это игрушечные модели фотоаппаратов, глубоко заблуждается.
   – Я готова, – крикнула Клара, – можно фотографировать.
   – Стоп! Стоп! Стоп! – замахала на нее руками Дора. – Так не пойдет! Подбородочек надо немного сюда, а глазками смотрим туда…
   Дора отошла на несколько шагов и окинула Клару оценивающим взглядом:
   – Нет, так совсем никуда не годится. Ежик в тумане какой-то… Сделай-ка лицо поумнее!
   Клара насупила брови и вытянула губы трубочкой.
   – Тук хурушу? – спросила Клара, стараясь не выйти из «умного» образа.
   – Так еще хуже. Не надо умное лицо, верни какое было, – велела Дора.
   Когда нужное лицо было все-таки найдено, Дора принялась за положение рук, а потом и ног своей фотомодели. Наконец, лицо, руки и ноги Клары стали смотреться вполне эффектно.
   – Руки, ноги и лицо смотрятся вполне эффектно, – порадовала Дора Клару. – Теперь ни в коем случае не двигайся.
   С этими словами Дора принялась крутить у фотоаппарата многочисленные колесики и смотреть сквозь разные дырочки.
   – Дора, давай скорее, я чувствую, как становлюсь менее эффектной, – разволновалась застывшая в эффектной позе и боявшаяся даже моргнуть Клара.
   – Остался пустяк, – сказала Дора, глядя на Клару через фотоаппарат, – надо навести фокус, и тогда вылетит птичка.
   – А без фокусов нельзя?
   – Нельзя… Никак нельзя.
   Неожиданно Дора отняла лицо от фотоаппарата и заговорила подозрительно серьезным тоном.
   – Слушай, Клара! – сказала она. – Хотела с тобой посоветоваться. Так ли уж важно, чтобы твое лицо на настоящих фальшивых документах было обязательно на белом фоне?
   Клара, почувствовав недоброе, обернулась. Солнце над Большим Городом поднялось довольно высоко, и туман стремительно рассеивался. Его обрывки еще липли к маслянистой поверхности Разноцветной Реки, но через минуту-другую солнечный свет победил бы и их, и тогда появился бы Большой Город во всей своей красе – с трубами, горами и Великой Мечтой. Надо ли говорить, что такой фон вряд ли бы подошел не то что для настоящих, но даже для ненастоящих фальшивых документов. Скорее уж подобный снимок украсил бы рекламный проспект для туристов.
   – Дора, а ведь ты меня не зря подозревала, – нехорошо зашипела Клара, – я ведь сейчас действительно совершу преступление!
   С этими словами Клара обнажила свою клюшку и кинулась в атаку на Дору.
   – Я тебе дам фокусы! – кричала Клара. – Я тебе сейчас такие фокусы наведу!
   – Обычное дело – выдержки не хватило, – оправдывалась Дора, отбивая своей клюкой Кларины нападки. – Лучше давай вместе сфотографируемся, пока еще хоть чуть-чуть тумана осталось – будут у нас одни документы на двоих!
   Дора отыскала внушительных размеров булыжник, положила его на землю, а сверху булыжника установила фотоаппарат. Затем взвела на аппарате специальный рычажок и нажала кнопку автоспуска. Фотоаппарат зажжужал.
   – Клара! Бежим фотографироваться! – крикнула Дора и мгновенно заняла место перед фотоаппаратом.
   – Подожди, Дора! Мне надо привести себя в порядок. Я вся растрепана, – сказала Клара и принялась искать расческу. Фотоаппарат тем временем не переставал жужжать, словно гигантский шмель.
   – Какая расческа? – заорала Дора.
   Одним прыжком она очутилась рядом с Кларой, крепко ухватила ее за руку и прыгнула с ней обратно в кадр.
   – К-х-х-х-х-Членк! – щелкнул затвор фотоаппарата.
   – Успели? – с надеждой спросила Клара.
   – Фотофиниш покажет, – пробурчала Дора и начала запихивать фотоаппарат в футляр.

   Как известно, в Большом Городе все жители были молоды, здоровы, веселы и абсолютно счастливы – и все благодаря усилиям городских властей. На страже всеобщего счастья по приказу Мэра стоял лично клоун Зомби и его подручные Пинки. Так что жизнь в Большом Городе всегда была похожа на праздник, но с приближением Нового года атмосфера праздника особенно накалялась.
   Каждый житель Большого Города хорошо понимал, что Новый год – событие особенное и тут городским властям в одиночку не справиться. И каждый нес щепотку своего участия в общий новогодний котел. (Конечно, никакого котла не было, просто так говорится, словно все жители заварили какую-то общую кашу.)
   Вот, например, подарки. Все жители Большого Города прекрасно знали, каких подарков можно ждать от Мэра и его кроликов. А в Новый год так хочется сюрпризов, поэтому горожане готовили друг другу подарки самостоятельно, без помощи городских властей. Одним словом, горожане самоотверженно предавались новогоднему шопингу. Они бегали из магазина в магазин и закупали все, что попадалось им на пути. Носки, зонтики, зубные щетки, цепочки для ключей, банные тапочки, солнечные очки, средства от тараканов, точилки для карандашей, вилочки для лимонов, зубочистки, будильники, рубильники, гаечные ключи, газетницы, салфетницы, ножницы и даже рулоны туалетной бумаги – все годится для новогоднего подарка, важно только обернуть его красивой бумагой (только не туалетной, разумеется), перевязать ленточкой и спрятать до поры до времени. А потом, в Новый год все свалить на Деда Мороза. Мол, откуда мне знать, что там тебе Дед Мороз подарил и почему он не удосужился оторвать этикетку с ценой. И вообще, дареному коню в зубы не смотрят, даже если они с ценником.
   Итак, люди перетекали веселыми гомонящими ручьями из лавки в салон, с рынка в бутик, из шопа в шоп. При всей этой толкотне и беготне находились и такие места, куда горожане под Новый год вообще не заглядывали. Например, в будку моментальной фотографии. Разумеется, именно столь непопулярное в эти дни для прочих жителей Большого Города заведение и понадобилось Бешеным Бабкам.
   – Хоу! Дрессировщицы! – приветствовал Клару и Дору металлический Голос из будки моментальной фотографии [43 - Знакомство металлического Голоса с Бабками описано на страницах книги «Таинственные Исчезновения». В первую встречу старухи представились Голосу дрессировщицами слонов.]. – Давненько вас не было видно. Почему одни, без слона?
   – Мы теперь не дрессировщицы, – сказала Дора.
   – Мы теперь сыщицы! – поспешила похвастаться Клара.
   – Так вот оно что, – сказал Голос, и лампочки на табло будки понимающе замигали. – Слона потеряли.
   Клара и Дора не стали возражать.
   – А у меня, знаете ли, простои. Клиентов совсем нет. Перед Новым годом редко кто фотографируется. Стою здесь, ржавею. Одним словом – не сезон! – пожаловался Голос из будки, и огоньки на табло печально потускнели.
   – А у нас к вам дело, – сказала Дора.
   – Так что ж вы стоите на холоде? – засуетился Голос, почуяв клиентов. – Заходите скорее внутрь. Посидим, поболтаем.
   Клара и Дора отодвинули тяжелую плотную шторку и зашли внутрь кабинки, вспыхнул яркий свет. Здесь все было по-прежнему – чистенько, в центре металлический стул, в стене объектив, под ним лампочка.
   – Вам три на четыре, шесть на девять или, как обычно, вдвоем на слоновий паспорт? – поинтересовался Голос.

   Бабки поняли, что их собираются их фотографировать

   Бабки поняли, что автомат собирается их фотографировать, и резко замотали головами.
   – Нет! Мы не фотографироваться пришли! – закричали они хором.
   – Зачем же тогда вы пришли? – удивился Голос. – Слон здесь не пробегал.
   Дора достала фотоаппарат и показала его торчавшему из стены объективу.
   – Вот зачем, – сказала она.
   Объектив в стене выдвинулся, приблизившись к фотоаппарату, то ли присматриваясь, то ли принюхиваясь. Голос на минуту замолчал.
   – Хм! Отличная техника! Настоящая профессиональная камера! Только вы, леди, не по адресу, – произнес он наконец. – Мы не покупаем подержанных фотоаппаратов.
   – А мы и не продаем, – хором сказали Бабки, – нам просто надо напечатать фотографию с пленки.
   Голос сразу оживился:
   – О! Сколько угодно! Такая услуга есть в нашем прейскуранте и называется… – где-то в глубине будки послышался звук, похожий на шелест спешно перелистываемых страниц, и Голос радостно затараторил снова: – …называется «Печать с негатива заказчика». Мы можем напечатать снимок любого размера, а также нанести его на клейкую основу, кружку или хлопчатобумажную футболку. Предварительно мы готовы распечатать всю пленку заказчика в виде маленьких пробных снимков, по которым вы легко отберете кадры, необходимые вам для печати. Последняя услуга выполняется бесплатно.
   – Хотим! Хотим! – закричали Бабки. – Напечатайте нам бесплатно маленькие пробные снимки, а мы уж потом решим, что на кружку, а что на футболку.
   – О’кей! – сказал Голос, и в стенке гостеприимно открылась маленькая автоматическая дверца. – Положите ваш фотоаппарат в отделение для обработки и ждите несколько минут.
   Дора сунула фотоаппарат в прохладную темноту, в которой, казалось, вот-вот кто-то схватит тебя за руку. Дверца сразу захлопнулась, а в «отделении для обработки» что-то зажужжало и защелкало.
   Через несколько минут жужжание прекратилось, а дверца снова открылась, возвращая фотоаппарат. Из щели в стене в специальную пластмассовую корзинку вылезла бумажная лента с маленькими пробными отпечатками.
   – Можете забрать ваш фотоаппарат и тридцать шесть пробных снимков со всей вашей пленки, – сказал Голос.
   Дора схватила в охапку фотоаппарат, а Клара быстро смотала пробные снимки в рулон.
   – Большое спасибо! – сказала Дора, приседая в книксене и торопясь к выходу. – К сожалению, нам с подругой срочно надо бежать…
   – …выбирать кадры для хлопчатобумажной футболки, – поддержала Дору Клара. – До свидания!
   – Хоу! – сказал Голос. – Спасибо, что воспользовались нашими услугами! Напоминаем, что сеть автоматов моментальной фотографии объявляет новогодние скидки на следующие виды работ…
   На какие именно виды работ объявляла скидки сеть фотоавтоматов, Клара и Дора уже не слышали. Они мчались домой, чтобы там, у себя в Дупле, рассмотреть полученные снимки. Однако они и представить себе не могли, какой сюрприз их ожидает.

Глава пятнадцатая,

   в которой рассказывается о том:
   – зачем художники изобрели фотографию;
   – в каких случаях прибегают к бутылочной почте;
   – как Фуникулерщик уладил международный конфликт;
   – сколько труб у Пятитрубного Завода.

   Всем известно, что фотографию изобрели художники. Наверное, им было неохота рисовать – вот они взяли и изобрели фотографию. Видимо, кто-то очень важный сказал художникам: «Художники, вы должны нарисовать портрет каждого человека на земле». «Хорошо, нарисуем», – сказали художники. Но потом художникам сказали еще вот что: «Секундочку, вы не дослушали. Каждый портрет должен быть маленьким – шесть на девять сантиметров, и еще один – три на четыре и три на четыре с уголком, в овальчике и без овальчика, а еще на матовой бумаге и на глянцевой бумаге, а еще по шесть экземпляров каждого и еще по шесть на всякий случай». И тогда художники сказали…
   Впрочем, это не важно. Главное, что художники изобрели фотографию.
   Сначала, правда, не все получалось. Пленка у них была не очень хорошая, и все фотографировалось очень долго [44 - На самом деле это была даже не пленка, а стеклянные пластинки. Что процесса все равно не ускоряло.]. Чуть ли не по часу. Можно было навести фотоаппарат на людную улицу, а на фотографии не получалось ни одного человека – все за час разбежались. Некоторые художники расстроились и взялись обратно за карандаши и кисти. Мы, мол, нарисуем быстрее. А другие – самые упрямые – стали пленку совершенствовать. И до того усовершенствовали, что теперь можно было даже муху на лету фотографировать. И вдруг пришли спортсмены и говорят: «Мы тут наперегонки бегаем. Вы нас сфотографируйте на финише, чтобы ясно было, кто первый прибежал. Раз у вас с мухой получается, то и со спортсменом должно выйти». «Бегите-бегите, – сказали им. – Обязательно сфотографируем». Так бывшие художники с помощью спортсменов изобрели фотофиниш.

   – Внимание, внимание! – объявила Дора голосом спортивного комментатора. – Клара и Дора на финише не обнаружены.
   Бешеные Бабки сидели на ветке Дерева неподалеку от своего Дупла, изучая через лупу ленту с маленькими пробными фотоснимками.
   – От фальшивых документов придется временно отказаться, коллега, – добавила Дора огорченно.
   Клара продолжала разглядывать снимок. На нем был хорошо виден берег Разноцветной Реки, облезлые кусты, маслянистые разводы. Только Клары и Доры там все равно не было.
   – Шляпа! – вдруг выкрикнула Клара.
   – Сама ты шляпа! – обиделась Дора, решившая, что подруга критикует ее талант фотографа, и забрала у нее ленту и лупу.
   – Нет, Дора, ты посмотри! Из-за кустов выглядывает чья-то шляпа. Вот она… Вот она… – затараторила Клара, тыча пальцем в снимок.
   И правда – через увеличительное стекло у самого края снимка за кустами можно было разглядеть чью-то шляпу. Правда, обладатель ее, увы, хорошо замаскировался в кустах.
   Однако Дора не ответила. Она сидела на ветке, держа перед выпученными глазами фото графии и не шевелилась, даже не дышала, хотя рот ее при этом был широко распахнут. Клара очень перепугалась, ей почему-то показалось, что Дора подавилась лентой со снимками, и она решила оказать Доре первую медицинскую помощь. Со всей силы Клара стукнула подругу по спине.
   После такой помощи дыхание у Доры, конечно, восстановилось, но удержаться на ветке она уже не могла и кубарем полетела вниз, то и дело задевая за сучья.
   – Ты что, с ума сошла? – спросила Дора снизу каким-то странным для такой ситуации задумчивым голосом. Клара мигом спустилась к ней.
   Дора, ни слова не говоря, указала Кларе на один из кадров и дала лупу. Клара взглянула на снимок и оцепенела. Ее челюсть отвисла настолько, что можно было без труда пересчитать все Кларины зубы (в прямом смысле, конечно). В таком состоянии Клара пребывала несколько минут. И это не удивительно, потому что с фотографии на Клару смотрела пропавшая Кинозвезда.
   Дора указала подруге на соседний с фото Кинозвезды снимок, на котором теперь уже были девчонки из дуэта «№1!», не менее пропавшие, чем артистка кино.
   – Ничего не понимаю! – проговорила Клара. – Это же таинственно исчезнувшие девчонки.
   – Кое-что ты все-таки понимаешь, – резонно заметила Дора, – это действительно пропавшие девчонки.
   – А почему они за решеткой? – спросила Клара.
   – А ты их ожидала увидеть за чашечкой кофе? – съехидничала Дора.
   – Я их вообще не ожидала увидеть… А почему они улыбаются?
   – Не знаю. Наверное, артистки всегда улыбаются перед фотоаппаратом, – предположила Дора. – Условный рефлекс [45 - Условный рефлекс – это своего рода жизненный опыт, приобретаемая с годами привычка не задумываясь реагировать определенным образом на определенные ситуации. Например, артисты, увидев объектив, начинают улыбаться. А автомобили, заметив милиционера, едут медленней.].
   Клара и Дора принялись внимательно изучать остальные фотографии. Но пропавших девушек на других кадрах не было, а было около десятка снимков ненавистных кроликов Пинки на фоне портретов Мэра. И еще около двух десятков снимков кошачьей морды с высунутым языком. И все.
   Дора растянула ленту на земле, встала над нею на четвереньки, вооружившись лупой, и принялась рассуждать:
   – Единственное, что мне понятно, – задумчиво сказала Дора, – откуда здесь кошачья морда… Кот лизал фотоаппарат, а тот его фотографировал.
   С этими словами Дора оторвала от ленты десятка два снимков с кошачьей мордой, скомкала и отбросила их в сторону.
   – Но откуда здесь Пинки? Они ведь не лизали фотоаппарат! – сказала Дора, отрывая еще и фотографии с кроликами. Теперь у нее в руках осталась маленькая фотография с берега реки, на которой была запечатлена неизвестная шляпа, а также два снимка с Кинозвездой и Певицами. Дора оторвала фото девушек и снова на них уставилась.
   – А я все поняла! А я все поняла! – захлопала в ладоши Клара. – Это же фотоаппарат пропавшей Корреспондентки. Помнишь, она фотографировала кроликов на выборах Мэра?
   – Точно! – согласилась Дора. – Как раз перед тем, как исчезнуть!
   Тут Клара высказала предположение, что они с Дорой получили «фотоаппаратную почту».
   – Какую? – не поняла Дора.
   – Фотоаппаратную, – сказала Клара, – это вроде бутылочной почты, только с картинками.
   По поводу бутылочной почты известно следующее: давным-давно, когда у морских путешественников еще не было ни телефона, ни телеграфа, ни Интернета, а необитаемых островов как раз водилось в избытке, первые часто попадали на последние (то есть морские путешественники на необитаемые острова). От огорчения они сразу напивались рому (который возили с собой повсюду именно с этой целью), а в пустые ромовые бутылки засовывали записки типового содержания: «Мы там-то и там-то. Спасите наши души! [46 - По-английски – Save Our Souls. А сокращенно – SOS.]» Бутылки плотно закупоривали и бросали в океан. Всякий, кто находил потом в океане такие бутылки, мог, во-первых, сдать их в пункт приема стеклотары, а во-вторых, спасти настоящего морского путешественника. Таким образом работала бутылочная почта, а вот что касается фотоаппаратной…
   – Конечно, – сказала Клара, – это типичная фотоаппаратная почта. Девчонки хотели послать весточку «мы, мол, в тюрьме. Живы-здоровы. Не волнуйтесь». Сфотографировались на корреспонденткин фотик и бросили его за окошко, а кот нашел.
   – Да? А валерьянкой они зачем его смазали, интересно знать?
   – Ну-у… Чтобы все успокоились, наверное…
   – Послушай, Клара! Тебе не кажется странным, что фотоаппарат смазывают валерьянкой и бросают в окошко только затем, чтобы дать понять первому встречному «у нас все хорошо»? Нет, Клара, здесь что-то не так!
   И Дора опять принялась изучать фотографии дуэта и Кинозвезды.
   Собственно говоря, фотографии были довольно похожими и даже напоминали такие парные картинки, которые обычно публикуются в развлекательных журналах под рубрикой «найди пять различий». На обоих снимках девушки были сфотографированы на фоне серой стены с забранным решеткой окном. За окном виднелся фрагмент городского пейзажа. А далеко за городом, на самом горизонте…
   – Смотри, Клара! – возбужденно заговорила Дора. – На этом снимке торчит завод с трубами, а здесь, наоборот, – гора с фуникулером… Я знаю это место! – воскликнула Дора. – Очень хорошо знаю! Давай-ка собираться!
   Бабки поднялись в Дупло и начали готовиться в очередной поход.

   Доктоp Net был лучшим лыжником города и победителем всех городских соревнований. Это было настолько хорошо известно, что никому не приходило в голову с ним соревноваться. В самом деле, зачем проводить соревнования, если победитель известен заранее? Достаточно изготовить приз и, не тратя времени даром, вручить его самому достойному под аплодисменты и вспышки фотокамер. Понятно, что самым достойным всегда оказывался Мэр. И призов у него скопилось такое количество, что для них пришлось отвести специальную комнату. Здесь были и кубки, и статуэтки, и медали, и грамоты – городские художники уже устали выдумывать новые призы, а Доктор Net все продолжал кататься с Белых Гор.
   Вот и сейчас он мчался по своей личной горнолыжной трассе, куда постороннему можно было попасть только по особому разрешению Мэра (или как минимум клоуна Зомби). Занятие лыжами обычно действовало на Мэра очень положительно, так как в высшей степени укрепляло дух, столь необходимый всякому, а особенно высокопоставленному лицу. Этот дух, свежий и морозный, врывался через ноздри Доктора Net и растекался по всему телу.
   Обычно было так, но сейчас здоровый дух почему-то не задерживался в теле Мэра. Наоборот, казалось, что с каждым вдохом дух все более покидал Мэра и вылетал вон. Доктор Net пытался настигнуть его жадными ноздрями, но безуспешно. Тревожное чувство охватило Мэра. Он пытался убежать от этой тревоги, однако она не оставляла его, наступала на лыжи, дышала в самый затылок и что-то неразборчиво бормотала. Доктор Net сделал несколько обманных виражей, однако тяжелое дыхание слышалось все ближе и ближе, а к неясному бормотанию добавилось еще и ехидное хихиканье. С отчаяния Доктор Net резко завернул, подняв фонтан снега, и в ужасе увидел, что по его следу бежит гигантский свирепый Дед Мороз. Лицо Деда было перекошено гневом и лютыми морозами, длинная седая борода волочилась по снегу, а руки жадно тянулись к жертве. Одним прыжком Дед Мороз настиг Мэра, свалил его с ног и стал вязать своей бородой. Доктор Net вырвался, освободился от дедморозовской бороды и собственных лыж и, утопая по колено в снегу, помчался к фуникулеру. Сделав руками движение пловца, Доктор Net нырнул в кабину фуникулера и нажал зеленую кнопку. Однако кабинка не двинулась с места, вместо этого ее решетчатые стенки начали медленно и неумолимо сжиматься вокруг несчастного пассажира. Доктор Net принялся давить на все кнопки панели, однако это не помогло. Он врезал по панели кулаком, но лишь больно ушиб руку. Стенки кабины продолжали сдвигаться, уже заключая в жесткие объятия его тело. Доктор Net попытался крикнуть, но решетки сдавили его грудь настолько, что он уже не смог наполнить ее воздухом.
   Хрип вырвался из груди Доктора Net. Страшный и протяжный хрип, от которого он вздрогнул и проснулся.
   Доктор Net случайно задремал в своем рабочем кабинете. Прежде такого никогда не случалось, ведь рабочие кабинеты предназначены для работы, а для сна – спальни.
   Однако приходилось признать, что прежде не случалось многих из нынешних странностей.
   Прежде Мэру не снились кошмары. Ни ночью, ни тем более днем. Прежде Мэру никто не угрожал. Ни в устной, ни в письменной форме, ни даже по Интернету. Прежде на уважаемых жителей города, таких как Режиссер и Продюсер, не устраивали покушений. И если со всем этим еще как-то можно было мириться, то Мэр, задремавший в рабочем кабинете, это уже явный перебор. Это, знаете ли, никуда не годится! Это уж совсем ерунда какая-то.
   Так рассуждал Доктор Net, раскуривая сигару и желая быть или хотя бы казаться спокойным и рассудительным.
   – Что они мне могут? Ничего они мне не могут – у меня решетки везде…
   Доктор Net посмотрел на новые решетки в окнах своего кабинета. Однако вид решеток не успокоил Мэра, а только напомнил ему недавний кошмарный сон. Доктор Net зябко поежился и закашлялся, неожиданно поперхнувшись сигарным дымом. Потом со словами «какая гадость эти ваши сигары» брезгливо загасил окурок в огромной хрустальной пепельнице – сегодня Мэру все было немножко отвратительно, включая любимые сигары.
   – Зомби! – наклонился Доктор Net к селектору. – План новогодних мероприятий мне в кабинет. Срочно.
   Клоун возник рядом с Мэром столь быстро и бесшумно, что тот от неожиданности вскрикнул. Зомби протянул Доктору кожаную папку и тотчас исчез, не менее беззвучно, чем появился. Мэр раскрыл папку и углубился в чтение списка новогодних мероприятий, предполагавших появление на них Мэра Большого Города и Губернатора его Окрестностей.
   Доктор Net взял в руку массивную авторучку с золотым пером и принялся вычеркивать мероприятия, участие в которых на его взгляд было небезопасным.
   «Чего можно ждать от злоумышленников? – думал Доктор Net. – Чего угодно можно ждать от злоумышленников. Лучше поменьше бывать на людях. Лучше вообще не бывать на людях. Бывать иль не бывать – вот в чем вопрос… [47 - Похожий вопрос задавал себе еще один неудачливый правитель – принц Датский.]»
   Мэр вычеркивал из длинного списка мероприятий строчку за строчкой.
   – «Конкурс „Снегурочка Года“», – произнес вслух Доктор Net. – Вычеркиваем. Зомби прекрасно справится один [48 - Как видите, свой микрофон Шоумен все же не проспорил.]. «Премьера новогодней песни и презентация клипа» – вычеркиваем. Эти два свежеотмороженных гения – Продюсер с Режиссером – и без меня обойдутся. Это что?.. Тоже вычеркиваем… А это?.. «Съемка новогоднего обращения к гражданам Большого Города». Вычеркиваем. Пусть покажут прошлогоднюю запись… Или даже позапрошлогоднюю…
   Список подходил к концу. В нем оставалось всего лишь одно мероприятие. Называлось оно Великий Денежный Залп и заключалось в том, что во время новогоднего боя курантов на балконе Ратуши появлялся Мэр в смокинге, с бокалом шампанского и, сделав дежурные приветственные знаки, палил в воздух из настоящей пушки. Из жерла, точно конфетти из гигантской хлопушки, вырывалось целое облако новеньких денежных купюр, которые, кружась и порхая, сыпались на головы счастливых горожан.
   Обычно в такие минуты Мэр чувствовал себя особенно всемогущим, почти Абсолютным Властелином. Великий Денежный Залп был его собственным изобретением, и участвовать в этом мероприятии Мэру всегда нравилось.
   Однако соображения безопасности брали верх. Мэр минуту колебался, но решил, что и в этом мероприятии с успехом обойдутся без него. В глубине души он догадывался, что восторженные лица сограждан обращены скорее к мешку с деньгами, нежели к любимому Мэру. Так что никто и не заметит, если на этот раз из пушки пальнет Зомби.
   Доктор Net решительно взял авторучку и попытался вычеркнуть последнее из мероприятий.
   Однако линия вышла прерывистой и едва заметной – в ручке, как назло, закончились чернила. Доктор Net с силой надавил на нее, но лишь прорвал бумагу и погнул золотое перо. Побагровев, Доктор Net еще два или три раза процарапал листок и, не добившись результата, в ярости швырнул авторучку в стену. Ручка, хотя и не писала, все же, разбившись, оставила на стене уродливую синюю кляксу.
   – Какая гадость, – в очередной раз сказал Доктор Net и откинулся на спинку своего кожаного кресла уже совершенно без сил.

   Фуникулерщик, поставленный отвечать за исправную работу фуникулера, считал себя Человеком Интересной Судьбы.
   Еще недавно он был никому не известным Эскалаторщиком и работал в метро, на станции «Пятитрубный Завод», где отвечал за исправную работу эскалатора. Жизнь Эскалаторщика была словно полотно этой движущейся лестницы – предсказуемой, монотонной и серой. Каждый день ровно в пять утра Эскалаторщик спускался под землю и до поздней ночи тупо разглядывал без устали двигавшиеся ступеньки эскалатора, строго по порядку исчезавшие под полом, и так же дисциплинированно из-под него появлявшиеся с другого конца. Если у обычных людей приступы дежавю [49 - Дежавю (от фр. déjâ vu) – ощущение, будто происходящее в данный момент когда-то уже происходило.] только случаются, то у Эскалаторщика это ощущение растянулось на всю жизнь.
   Но однажды судьба улыбнулась Эскалаторщику, и его назначили Фуникулерщиком VIP-фуникулера. Правда, новая работа была далековато от дома и вставать теперь приходилось на час раньше, к тому же сквозняки, которые донимали Эскалаторщика в метро, теперь сменились ледяными ветрами с Белых Гор, но в остальном это был подарок судьбы. За пару дней он перевидал всех знаменитостей Большого Города, которые делали вид, будто вслед за Мэром очень полюбили горные лыжи. Вся эта публика не скупилась на чаевые [50 - Чаевые – мелочь, которой дополнительно платят официантам, таксистам и др. за работу, за которую и так уже заплачено. Если бы на все эти деньги их получатели пили чай, они бы давно лопнули.] – чтобы получше запомниться на хозяйской трассе. Да что там знаменитости! Фуникулерщик успел уже лично подсадить в вагончик самого Доктора Net! Тот, правда, чаевых не дал, но Фуникулерщик о них в данном случае и не подумал. «Прямо какой-то мармелад в шоколаде», – оценивал свою новую судьбу Фуникулерщик, улыбался и, дрожа от счастья, кутался в вязаный шарф.
   – Гутенморген, папаша, – прервали мысли Фуникулерщика две неизвестно откуда появившиеся старухи. – Когда ближайший рейс на Монблан?
   – Какой я вам папаша? – обиделся Фуникулерщик. – Я – Фуникулерщик фуникулера для важных персон, Человек Интересной Судьбы! А вы кто такие?
   Клара и Дора (а это были, конечно, они) сразу поняли, что перед ними человек, знающий себе цену, и тоже решили не дешевить.
   – А мы и есть Важные Персоны, – сказала Дора.
   – Мы есть быть высокие зарубежные гости, – заговорила Клара на ломаном языке.
   – Очень высокие, – подтвердила Дора. – Просто мы от холода сжались.
   – Мы приехать в ваша страна с визитом и желать смотреть на ваш город свысока, – продолжала Клара.
   Фуникулерщик занервничал, ему не сообщили о приезде высоких зарубежных гостей и не выдали на этот случай никаких инструкций.
   – А где ваше разрешение на проезд? – поинтересовался Фуникулерщик.
   – Что?! – возмутились высокие зарубежные гости. – Вы есть сомневаться? Как вы сметь?! Вы тем самым нас оскорблять! Это ест быть международный конфликт! Мы сейчас же бомбить бомбами ваш фуникулер. Камня на камне не оставлять! Тебя в Эскалаторщики обратно переводить! На станцию «Пятитрупный Завод»! И там тебе горбатиться до конца твоих дней!
   Угроза международного конфликта с перспективой вернуться в метро подействовала мгновенно. Фуникулерщик заулыбался и услужливо распахнул дверцу кабинки фуникулера.
   – Хоу! – крикнул он вслед удаляющемуся красному вагончику c Кларой и Дорой, а потом еще долго махал им рукой, пока не превратился в точку и не исчез из вида. Вагончик фуникулера продолжал подниматься выше и выше.
   – А куда мы едем? – поинтересовалась у подруги Клара.
   – А едем мы, Клара, заглянуть кое-кому в окошко…
   С этими словами Дора достала из конверта фотографию и показала Кларе.
   – Смотри, – продолжала Дора, – вот фотография дуэта… Вот тюремное окошко с решеткой… А вот и гора с фуникулером, на котором мы с тобой сейчас едем. Понимаешь?
   – Понимаю, – ответила Клара, – вот фотография… вот окошко… вот гора… Ну и что?
   – Ничего ты не понимаешь, тундра высокогорная! – возмутилась Дора. – Если им в окошко видно гору, значит, мы с горы увидим их окошко!
   – Гениально! – восхитилась Клара логикой Доры. – Какая же ты…
   Однако Доре не довелось узнать, какая же она, потому что кабинка фуникулера остановилась.
   – Приехали! – радостно закричали Клара и Дора и выпрыгнули из кабинки на дощатый помост платформы. Здесь находилась небольшая обзорная площадка. Стояла пара скамеек и огромный щит с картой города (такой подробной, что на ней легко можно было различить даже кусты или, скажем, светофоры).
   – Ух ты, – воскликнула Клара. Однако ее восторг относился не к карте, а к самому городу, который лежал теперь перед ней как на ладони и напоминал витрину в магазине игрушек, где до самого горизонта стояли малюсенькие небоскребы, а по крошечным проспектам мчались игрушечные автомобили.

     Кто придумал поговорку
     «Умный в гору не пойдет»,
     Тот не умный и не глупый,
     А скорее идиот!

   – Здорово! – заключила Клара, подойдя к краю обзорной площадки.
   – Здорово-то здорово, – согласилась Дора, только где тюрьма?

   – Здорово! – заключила Клара, подойдя к краю обзорной площадки

   Знакомого пирамидального здания тюрьмы с обзорной площадки действительно видно не было. Его скрывал склон Белые Горы, и никакой канатной трассы для фуникулера из тюремного окошка увидеть было бы невозможно.
   – Отсюда не видно никакой тюрьмы, – забеспокоилась Клара.
   – Вижу, – ответила Дора.
   – Где?
   – Нигде! Вижу, что не вижу нигде!
   – Я тоже вижу нигде и везде не вижу, – подтвердила Клара.
   Дора достала фотографию дуэта и, присев на краешек скамейки, принялась внимательно ее разглядывать.
   – Ничего не понимаю, – пожимала плечами Дора. – Если из тюрьмы видно гору, то с горы должно быть видно тюрьму. В чем я не права?
   Клара присела рядом, заглянула Доре через плечо, и вдруг ее осенило:
   – Дора, а кто тебе сказал, что это тюрьма?!
   – Никто, – сказала Дора, – сама догадалась. По решеткам на окнах.
   – А на окнах вагончика, в котором мы ехали, тоже были решетки… – хитро прищурилась Клара.
   – Ты хочешь сказать, что эти снимки сделаны в вагончике фуникулера? – недоверчиво спросила Дора.
   – Я хочу сказать: Не все тюрьма, где на окнах решетки… – по привычке уложив простую мысль в поэтический размер, сказала Клара и продолжила в прозе: – Другими словами – девчонки не в тюрьме, потому что тюрьму с этой горы не видно, а значит, и гору с фуникулером из тюрьмы тоже не видно.
   Дора была потрясена этим открытием, а Клара продолжала:
   – Девчонки не находятся в тюрьме. А где же они тогда находятся? Они находятся не в тюрьме! Вот где они находятся.
   – А где находится нетюрьма? – спросила Дора мрачно.
   На этот вопрос ответа у Клары не было. Не было его и у Доры, но зато у Доры была еще одна фотография.
   – У меня же есть еще одна фотография, – спохватилась Дора и достала из конверта второй снимок.
   – Здесь вообще Белых Гор не видно, – разочарованно сказала Клара, разглядывая на снимке пейзаж за окном. – Здесь завод какой-то.
   – Да вот же он! Небо коптит, – указала Дора своей клюшкой в сторону Пятитрубного Завода.
   Надо сказать, что громада Пятитрубного Завода выглядела с высоты Белых Гор не такой уж и внушительной, зато был хорошо видно, как внушительный шлейф дыма из пяти его труб тянется до самого горизонта.
   – Ишь, пятерню в небо запустил, – сказала Дора, кивая в сторону Пятитрубного Завода.
   – Какую пятерню? – не поняла Клара.
   – Труб своих пятерню, – пояснила Дора.
   Клара пересчитала трубы, и у нее тоже вышло ровно пять.
   – Пять труб, – проговорила она.
   – Конечно пять – это же Пятитрубный Завод, – подтвердила Дора.
   – А на снимке только одна…
   Дора уставилась на снимок – действительно, на снимке была видна только одна труба.
   – Бежим к карте, – крикнула Дора, – посмотрим, нет ли в городе еще одного завода – Однотрубного.
   Клара с Дорой подбежали к щиту с картой города и принялись ее внимательно изучать. После того, как вся карта была исследована сантиметр за сантиметром, стало ясно, что другого завода в городе нет.
   – Здесь нет никакого Однотрубного Завода, – огорченно сказала Клара. – Что это может означать?
   – Это может означать лишь одно – на снимке сфотографирован Пятитрубный Завод, но вместо пятерни его труб мы почему-то видим одну-единственную, – озадаченная Дора принялась вертеть и разглядывать свою собственную ладонь с оттопыренными пятью пальцами.
   – Все ясно! – воскликнула Дора. – Трубы завода расположены в ряд как гребенка, и если смотреть на эту гребенку с торца, то видно всегда лишь одну трубу, которая загораживает остальные четыре.
   – Значит, дом, где находятся девчонки, стоит на одной линии с трубами завода, и из окна этого дома пять труб Пятитрубного Завода видны как одна! – продолжила ее мысль Клара и, подскочив к карте, положила свою трость в ряд с нарисованными заводскими трубами.
   – Этот дом находится на линии моей клюшки! – закричала Клара. Чувствовалось, как она горда тем, что дом находится на линии именно ее клюшки.
   Однако у Доры тоже была клюшка, и она не замедлила ею воспользоваться.
   – А из другого окна этого дома видна гора с фуникулером! – воскликнула Дора и приложила свою клюшку к карте вдоль изображенной канатной трассы фуникулера.
   Клюшки легли на карту крест-накрест. Теперь стало ясно, что здание, в котором были сделаны обе фотографии таинственно исчезнувших девушек, находится именно в месте пересечения клюшек Клары и Доры.
   Клара с Дорой убрали клюшки с карты и уставились в точку, где те только что пересекались. На этом месте стояла Ратуша.
   Бабки переглянулись и, ни слова не говоря, поспешили к вагончику фуникулера.

Глава шестнадцатая,

   в которой рассказывается о том:
   – как Снегурочка влияет на плату за электричество;
   – нужно ли Кларе маскироваться среди апельсинов;
   – почему швейцары, как правило, голодны;
   – что общего у Клары и Доры с Гераклом;
   – сколько нефтяников было среди сотрудников Ратуши.

   Четверо рослых парней в зеленых комбинезонах и таких же беретах со стальными тросами в руках, упершись ногами в стену жилого дома, застыли под самой его крышей.
   «Хоу!» – по команде все четверо начали спускаться так проворно, словно не видели между горизонтальным полом и отвесной стеной ни малейшей разницы (как это случается с некоторыми насекомыми, например с мухами).
   Движения парней были настолько отлажены и совершенны, что наблюдать за ними казалось приятнейшим из занятий. Но, по всей видимости, устраивать шоу на отвесной стене не входило в планы парней в зеленых комбинезонах, и, спустившись до третьего этажа здания, они вдруг остановились, достали из карманов ручные электрические дрели и принялись сверлить стену здания в четырех местах одновременно. В получившиеся отверстия они вставили стальные кронштейны, пропустили через них подъемные шнуры, концы которых сбросили на землю. Там, внизу, такие же парни в комбинезонах тотчас прикрепили их к огромному рекламному транспаранту «Снегурочка Года».
   Бригадир Верхолазов (а это были, конечно, верхолазы, а никакие не мухи) взобрался по раздвижной лестнице, установленной в кузове машины, и ловко приковал себя к верхней ступеньке стальной цепочкой. «Щелк!» – сказал никелевый карабин [51 - Речь, разумеется, идет о застежке на цепи, а не о разновидности стрелкового оружия.], а Бригадир крикнул: «Хоу!», отставив в сторону правую руку с оттопыренным вверх большим пальцем.
   По его команде лестница начала медленно расти, поднимая Бригадира на уровень третьего этажа. Поравнявшись с четырьмя верхолазами, Бригадир снова выкрикнул свое «хоу!» и убрал большой палец. Лестница остановилась.
   Бригадир, убедившись, что все четыре кронштейна установлены правильно, дал команду продолжать работы. После его очередного «хоу!» гигантский рекламный щит «Снегурочка Года», влекомый шнурами, медленно пополз вверх – навстречу своим кронштейнам.
   Бригадир светился от гордости, он чувствовал себя дирижером оркестра, виртуозно исполнявшего лично им – Бригадиром – написанную симфонию. А верхолазы подобрались и впрямь виртуозы – всякое их движение было старательно отрепетировано, и для каждого дела тщательно подобран специальный инструмент. Кроме уже упомянутых автоматических дрелей, в арсенале у верхолазов имелись шурупозавертыватели, безразмерные гаечные ключи, самозабивающие молотки, заклепыватели и расклепыватели, универсальные напильники, гайки-самокрутки, наборы отверток, наборы заверток, дистанционные паяльники, пилы-самопилы (причем как по дереву, так и по металлу) и много-много чего-то еще, ждавшего своего часа в недрах многочисленных карманов зеленых комбинезонов.
   Как ни увлекательно было наблюдать за работой шустрой бригады, сидевший у своего окна в кафе напротив Господин Инкогнито этого удовольствия не разделял. Хотя нельзя сказать, что ему не нравился профессионализм верхолазов. Как раз это его еще как-то примиряло с происходящим. Четкость и слаженность их движений давала слабую надежду на то, что скоро эти олухи наконец уберутся отсюда и позволят Господину Инкогнито в очередной раз подкрасться к Дереву, в котором располагался Штаб сыскного агентства «Клара, Дора & Ко».
   Тем временем транспарант «Снегурочка Года» стараниями верхолазов занял отведенное ему место на уровне третьего этажа. Правда, он был столь велик, что закрыл собой часть окон жилого дома, но это верхолазов не слишком заботило. Ведь транспарант устанавливался по личному распоряжению клоуна Зомби, а значит, недовольство жильцов наглухо закрытыми окнами вряд ли проявится. А если даже и проявится, то его можно легко компенсировать некоторым снижением платы за свет, который теперь придется держать включенным круглые сутки – даже среди бела дня, когда нормальным людям в окна светит солнце.
   Верхолазы, окончив работу, быстро смотали свои стальные тросы и так же быстро смотались сами. Зеленый автомобиль фыркнул, выпустил облако едкого дыма и скрылся из вида. Какое-то время, правда, еще была видна торчащая вверх выдвижная лестница с позабытым на ней Бригадиром, нервно пытавшимся отстегнуть металлическую цепочку, но вскоре исчезла и лестница.
   Господин Инкогнито проводил машину с верхолазами пристальным взглядом, поспешно слез со своего высокого табурета, на котором просидел уже три четверти часа, и, слегка прихрамывая, направился к выходу из кафе. На столике осталось несколько Чего-то Там за чашку давно остывшего, но все же «горячего» шоколада.
   Выйдя на улицу, Инкогнито поправил поднятый воротник и огляделся по сторонам. Убедившись, что улица пуста и последние зеваки, наблюдавшие за работой верхолазов, разошлись в поисках новых бесплатных представлений, Инкогнито быстро подошел к Дереву и зажужжал своей раздвижной тростью-крюком.
   Говорят, что кошки видят в темноте. Это не совсем так. В абсолютной темноте никто ничего не видит. Не только кошки, но и коты. Даже коты-суперагенты (включая котов-суперагентов, состоящих на службе в качестве сыскных собак). Таких котов совсем мало, но в абсолютной темноте ничего не видят даже они.
   Правда, если темнота не абсолютная, а в ней имеется довольно-таки большая дырка в виде Дупла, то любой кот сможет в такой темноте свободно ориентироваться. Для этого даже не обязательно быть суперагентом, хотя можно и быть.
   Примерно такой кот как раз и сидел сейчас примерно в такой темноте. Поисковая операция под кодовым названием «Куда же они все-таки прячут еду» закончилась для суперагента полным провалом. Нельзя же, в самом деле, назвать едой мешочек кофейных зерен! Рэмбо был подавлен. Он начал сомневаться в собственной профессиональной пригодности. Поверить в то, что еды не было вообще, Рэмбо не мог. Он искал ее повсюду: среди инструментов, хранивших аромат колбасы «Слесарной», среди сковородок, обманчиво пахнущих давно съеденными сырниками, даже внутри клубка шерстяных ниток, который пришлось с целью проверки полностью размотать. Но еды не оказалось даже в самом центре клубка. Там вообще ничего не оказалось.
   Зато в самом центре несчастного кота происходила борьба – чувство голода билось с чувством собственного достоинства. Собственно говоря, оба этих чувства присутствовали внутри секретного агента всегда и всегда были очень сильны, но прежде им не доводилось сцепиться друг с дружкой, поэтому нельзя было сказать наверняка, какое из этих чувств сильнее. Примерно также нельзя ответить, кто сильнее – лев или тигр, ведь львы и тигры могут оказаться рядом только в зоопарке, где им делить решительно нечего. И вот сейчас внутри бедного кота сцепились два свирепых зверя, но самое печальное, что при любом исходе этой битвы проигравшим оказался бы кот. Так и произошло. Голод и собственное достоинство настолько извели друг дружку, что Рэмбо повалился на пол совершенно без сил, начисто лишившись аппетита и полностью потеряв веру в себя. «Вот и не вышло из меня сыскной собаки, – подумал Рэмбо, – сейчас вернутся хозяева и разжалуют меня в лучшем случае в сторожевые псы».
   Именно в этот момент что-то зажужжало по ту сторону Дупла, и в его проеме появилась незнакомая фигура. Выглядел нежданный гость, по мнению кота Рэмбо, весьма подозрительно. Одет он был в серый плащ и шляпу с широкими полями, в руках держал небольшой чемоданчик и трость, в ручке которой светился потайной фонарь. Но самым вызывающим в незнакомце был запах – он пах валерьянкой с шоколадом. Однако и это можно было простить непрошеному визитеру, но когда тот начал бесцеремонно ворошить хозяйские вещи – и ведь наверняка в поисках еды! – терпение новоиспеченного сторожевого пса лопнуло.
   С неистовым лаем кот набросился на Инкогнито. Переполненный желанием реабилитировать себя перед лицом хозяев, Рэмбо вцепился мертвой хваткой в край плаща и повис на нем, не особенно представляя, что же делают сторожевые псы дальше.
   Инкогнито никак не ожидал такого поворота событий и даже выронил от неожиданности чемоданчик, но поскольку Рэмбо был начинающим сторожевым псом, то серьезной опасности для него не представлял. Нащупав на полу шерстяные нитки, Инкогнито крепко связал ими кошачьи лапы. Затем оторвал ошалевшего кота от своего плаща и засунул к себе в чемоданчик. Животное затихло.
   Разобравшись таким образом с Рэмбо, Господин Инкогнито продолжил свои внезапно прерванные поиски. Конечно, он искал не еду, его интересовало совсем другое. На столе, под клетчатым пледом в кресле и среди слесарных инструментов искомого не оказалось. Господин Инкогнито выпрямился и медленно обвел лучом фонарика внутренности Дупла. Пятно света остановилось на мусорном ведре. Инкогнито схватил ведро и вытряс на пол его причудливое содержимое. Покопавшись в куче отбросов, он аккуратно выудил двумя пальцами маленький оборванный квадратик плотной бумаги. Это был тот самый, сделанный Бабками на берегу Разноцветной Реки снимок, на котором Клара обнаружила чью-то шляпу. Господин Инкогнито слишком хорошо знал, чья это была шляпа, и поэтому решил на всякий случай фотографию уничтожить. В отличии от Клары, Господин Инкогнито не очень любил фотографироваться.

   Когда Клара и Дора вернулись домой, они не застали там ни Господина Инкогнито, ни сторожевого кота Рэмбо, ни порядка, который исчез из Дупла столь же бесследно, как и первые двое. Однако это их не очень смутило. Отсутствие порядка они сразу же списали на присутствие кота, отсутствие кота их не слишком обеспокоило (а Дору, в последнее время избравшую новую тактику борьбы с Рэмбо – постоянные жалобы подруге на мнимую аллергию от кошачьей шерсти, так даже и обрадовало), а про Господина Инкогнито им вообще ничего не было известно. Сказать по правде, их сейчас занимали совсем другие проблемы.
   При помощи дедуктивного метода и двух клюшек Клара и Дора на вершине Белых Гор неоспоримо доказали факт, что исчезнувшие девушки томятся в здании Ратуши. То, что девушек надо немедленно спасать, доказательств вообще не требовало. Казалось бы, что все ясно, но тут-то и возникал вопрос: каким образом спасать? По этому поводу у Клары и Доры обнаружилось два мнения.
   – Двух мнений тут быть не должно, – кипятилась Дора, размахивая клюкой, – перво-наперво Ратушу надо окружить двойным, а лучше тройным кольцом и держать всех под прицелом. Затем я такая выхожу и говорю: «Граждане приспешники! Сдавайтесь, вы окружены!» И если они почему-то не сдаются, ты закидываешь их лимонками…
   – Апельсинками! – съехидничала Клара. План подруги ей совершенно не понравился. – Послушай, Дора, а ты когда-нибудь считала, сколько нас с тобой народу? Если без кота.
   – Ну, двое… – буркнула Дора.
   – Правильно! – согласилась Клара. – А теперь скажи, сколько человек будет в каждом из трех колец окружения. Другими словами, раздели два на три.
   – Получается две трети человека, – быстро подсчитала Дора – дроби были ее коньком.
   – Опять правильно! – воскликнула Клара с притворной радостью, – две трети человека – это человек с руками и ногами, но без головы. Именно такой человек стоит сейчас передо мной и предлагает закидать Ратушу лимонками. Дора, ты что, забыла, что девчонки тоже в Ратуше? Или думаешь, что они какие-нибудь взрывоустойчивые?
   – Ничего я не думаю, – обиделась Дора.
   – А вот это как раз заметно…
   И Клара принялась рассказывать свой план освобождения девушек из Ратуши: прежде всего, по мнению Клары, надо было изготовить два специальных костюма, вроде тех, что носят японские ниндзя. Такие костюмы должны скрывать и тело, и лицо (кроме глаз, для которых прорезаются специальные дырки). Обычно такие костюмы делаются из черной эластичной ткани, но Клара настаивала, чтобы у нее самой костюм был непременно оранжевый, а у Доры – синий, потому что в темноте этого все равно никто не увидит и легко примет их костюмы за черные. На свету же синий и оранжевый будут смотреться гораздо красивее. После того как костюмы будут готовы, останется только незаметно пробраться в Ратушу и вывести девушек на свободу. Вот и весь план.
   – Круто?! – спросила Клара, ожидая услышать от подруги слова восхищения ее гениальностью. Однако таких слов не последовало.
   Дора молча повертела указательным пальцем у своего виска и сказала:
   – Конечно! Когда хочешь остаться незамеченной, напялить на себя оранжевое трико – это первое, что приходит в голову. Ты что, собираешься маскироваться среди апельсинов?
   – Среди лимонов… – огрызнулась Клара, ей теперь уже и самой показалось, что в плане имеются кое-какие недоработки. Например, им неизвестно, где именно в здании заключены девушки. А бегать в поисках заключенных по всей Ратуше, битком набитой кроликами Пинки, занятие малопривлекательное. Даже если на тебе оранжевое трико с дыркой исключительно для глаз, остаться незамеченным будет трудненько.
   Клара уселась в кресло-качалку и погрузилась в раздумья. В мыслях она перебирала всевозможные способы освобождения девушек из заточения и уже готова была согласиться, что ее костюм будет не оранжевым, как она придумала изначально, а (так уж и быть) черным, как это бывает у настоящих японских ниндзя. Клара уже хотела поделиться с подругой этой своей новой идеей, но тут Дора, которая до того сосредоточенно ходила из угла в угол, вдруг зацепилась ногой за ящик со слесарными инструментами. Ящик с грохотом перевернулся, вывалив поверх распластавшейся на полу Доры все свое содержимое – конечно, не такое сверхсовременное, как у верхолазов, но все же к делу пригодное.
   По счастью, это не причинило Доре ни малейшего вреда. Наоборот, привело в полный восторг:
   – А ведь это отличная идея! – воскликнула Дора, выбираясь из-под плоскогубцев и отверток. – Эй, ниндзя-черепашка, на кого я сейчас похожа?
   – На чемпионку по сбору металлолома? – неуверенно пожала плечами Клара.
   – Ответ неверный! Теперь слушай наш новый план.
   И Дора принялась рассказывать подруге, как они смогут совершенно беспрепятственно проникнуть в Ратушу.
   Когда-то давным-давно все швейцары жили исключительно в Швейцарии [52 - Справедливости ради следует сразу заметить, что Швейцария славится не только своими швейцарами, но также часами, банками (в которых хранят деньги, а не огурцы), сыром, шоколадом и лыжными курортами.]. Им в Швейцарии все очень нравилось, и климат, и воздух. Вид из окна тоже очень располагал. Иногда они часами сидели у своих швейцарских окошек, любуясь горным пейзажем и дыша исключительно свежим воздухом. А как известно, ничто так не возбуждает аппетит, как свежий горный воздух. Воздух же в Швейцарии был просто высшей степени свежести и аппетит возбуждал зверский. Вот и стали швейцары от своего зверского аппетита звереть на глазах. Весь свой швейцарский сыр с шоколадом поели, того и гляди друг за друга примутся. Кого-то даже покусали, не насмерть, правда. И решили тогда швейцары по разным странам разбежаться. Кто-то в Австрию прибежал, кто-то во Францию, кто-то в Италию.
   Австрийцы, французы, итальянцы, увидев на улицах толпы здоровенных, румяных от свежего воздуха мужиков с горящими голодными глазами, поначалу перепугались. Но потом, узнав в них швейцаров, накормили и приспособили по назначению, то есть для охраны собственных домов. А некоторые, у которых дома были особенно большими, даже взяли себе по несколько швейцаров, и это были уже не просто швейцары, а целая швейцарская гвардия. Такая гвардия запросто могла охранять не просто дом, а уже и очень большой дом, например дворец. Причем дворцы швейцарская гвардия охраняла особенно старательно, иногда (как, например, при французском короле Людовике XVI) даже не щадя собственной жизни.
   В Большом Городе дворцов не было ни одного, хотя швейцары и встречались. Как и прежде, они стояли у входов различных больших зданий, охраняя эти входы трудно сказать от кого. Видимо, такое стояние уже давно стало просто привычкой, и швейцары растеряли былую сторожевую квалификацию. Однако в память о своей исторической родине все швейцары Большого Города сохраняли отменный аппетит. (И это невзирая на воздух, который в Большом Городе особой свежестью не отличался.)
   Парадный подъезд Ратуши круглые сутки охраняли кролики Пинки. Два кролика постоянно стояли у входа, на всякий случай сканируя все, что происходило вокруг, а два сидели про запас в специально отведенном помещении и сутки напролет разгадывали кроличьи кроссворды. Был в Ратуше и Швейцар. Этот Швейцар всегда сидел при входе на маленькой, обитой бордовым бархатом табуретке и вскакивал с нее всякий раз, как в здание входил важный посетитель. Конечно, работа Швейцара была не очень трудной (многие могут вскакивать с табуретки), но все же требовала определенных навыков. В конце концов, в Ратушу могли заходить самые разные посетители, и нужно было четко знать, перед кем распахивать двери, а кому и кивка головой вполне достаточно. Кому скажи «Хоу!», кому не скажи, кому кивни, кому не кивни. Одним словом – целая наука. Нет, что ни говорите, а опытный Швейцар есть опытный Швейцар. Ему и головой вертеть не обязательно, он и по стуку, и по звонку, и по походке все поймет и всех узнает.
   – А это еще кто такие? – недоуменно спросил Швейцар и привстал с табуретки.
   Только не подумайте, что в Ратуше служил неопытный Швейцар. Это был самый опытный Швейцар Большого Города, настоящий эксперт в области швейцарской науки, Швейцар в седьмом колене [53 - Когда про кого-то говорят, что он швейцар в седьмом колене, это не всегда означает, что ноги у швейцара похожи на коленчатый вал. Скорее всего у такого человека швейцаром был прапрапрадедушка.], эдакий Швейцар Швейцарыч. Но даже его швейцарского опыта не хватило, чтобы сдержать возглас удивления. Таких посетителей, как эти, в Ратуше никогда прежде не бывало.
   Это были двое носатых существ невысокого роста, с ног до головы увешанных разного рода слесарными инструментами, точно ежи яблоками [54 - Еж действительно накалывает яблоки на свои иголки, но не для пропитания, как часто думают, а для того, чтобы кислый яблочный сок прогнал прочь разных мелких паразитов, пристроившихся на ежиной спине. Поэтому еж с яблоками встречается в природе довольно часто, а с грибами никогда. А утка с яблоками это вообще совсем другое.]. В руках у пришельцев были огромные разводные ключи, которыми они яростно колотили в двери подъезда Ратуши.
   Одно из существ с волосами рыжего цвета (конечно, это была Клара) выкрикивало такие стихи:

     Это что еще за зверь
     В стужу к вам стучится в дверь
     Не рукою, не плечом —
     Ржавым гаечным ключом.
     Это он, это он,
     Отопительный сезон!

   Каждый ударный слог Клара подчеркивала звучным ударом разводного ключа, отчего слог становился еще более ударным. «Они сейчас весь дом разнесут», – подумал Швейцар и впустил странных посетителей в вестибюль Ратуши.
   – Главная Площадь, дом один? – деловито спросила Дора Швейцара.
   – Д-да… – подтвердил Швейцар.
   – Вот тут подпишите, – сказала Дора, протягивая Швейцару чистый листок бумаги. Швейцар послушно поставил на листке подпись и вернул его Доре.
   – Куда вы? – забеспокоился Швейцар. Два кролика Пинки, неподвижно стоявшие у лестницы, обменялись сигналом непонимания и преградили Бабкам дорогу.
   – Как куда? – возмутилась Дора. – Батареи проверять. Разгар отопительного сезона!
   – Какие батареи? – не понял Швейцар.
   – Паровые, какие же еще, – сказала Клара, – ясное дело – не электрические.
   С этими словами Клара похлопала Пинки по батарейкам. Однако эти слова Клары еще больше удивили Швейцара:
   – Но ведь в нашем городе все батареи – электрические. Парового отопления нет уже много лет. Все давно на электричестве, странно, что вы не знаете, – удивился Швейцар и указал на рукоятку терморегулятора, расположенного на стене.
   Эта новость конечно же огорчила Клару и Дору, потому что, во-первых, мешала их плану проникновения в каждую из комнат Ратуши, а во-вторых, легко могла привести в тюрьму, что в планы Клары и Доры никак не входило. Бабки мгновенно вспотели от волнения и переглянулись.
   – Зачем же вы нас тогда вызывали? – быстро облизнув пересохшие губы, поставила Швейцара в тупик Клара.
   – Я вас не вызывал, – начал оправдываться Швейцар.
   – Как это не вызывали, – не унималась Клара, – Главная Площадь, дом один – ваш адрес?
   – Да, это наш адрес, – согласился Швейцар.
   – А это чья подпись? – продолжила допрос Дора, достав листок бумаги с подписью Швейцара.
   – Моя, – сказал Швейцар, узнав свою подпись, и побледнел.
   – Что же вы нам головы морочите? Вызываете водопроводчиков, а у вас даже батарей нет! Нехорошо! Ложный вызов! У вас будут неприятности.
   С этими словами Дора ухватила Клару за руку и направилась к выходу.
   – Стойте! – закричал Швейцар.
   Клара и Дора застыли на месте, готовые к тому, что их сейчас начнут арестовывать. Но Швейцар не собирался никого арестовывать, он просто не любил неприятностей.
   – Произошла ошибка! – взволнованно заговорил Швейцар. – Вас, наверное, вызывали по другому поводу – у нас засорилась канализация.
   Клара и Дора облегченно вздохнули.
   – Где? – поинтересовалась Дора.
   – На первом этаже в мужском туалете. Пинки вас проводят.
   Клара и Дора попытались возразить, что они и сами без труда доберутся и что не надо тревожить Пинки и отрывать их от работы. Но Швейцар, обеспокоенный обещанными неприятностями, решил угодить водопроводчикам и загладить свою вину. Он вызвал из специального помещения двух Пинки и велел тем проводить водопроводчиков к неисправному туалету. Бабкам уже не раз приходилось передвигаться под таким конвоем. Так их водили в камеру, так же их водили на допрос. Но в туалет под присмотром электрических кроликов старухи шли впервые.
   Наконец, коридор закончился, и процессия остановилась перед скромной белой дверью со схематическим изображением мужчины на черном пластмассовым квадратике. Один из Пинки молча указал лапой на дверь.
   Клара и Дора замялись в нерешительности. Расхаживать по мужским туалетам никогда не было их привычкой. Но, похоже, делать было нечего. Дора толкнула дверь туалета, и Бабки вошли внутрь.
   По счастью, в туалете никого не было, и Кларе с Дорой не пришлось краснеть. Наоборот, туалет показался им довольно-таки миленьким и аккуратным заведением, к тому же вкусно пахнущим дорогим дезодорантам.
   – А здесь уютно, – заметила Клара.
   – Ты что, здесь жить собралась? – пробурчала Дора. – Давай-ка сматываться отсюда поскорее.
   Дора подбежала к окну с матовым стеклом и решительно распахнула его настежь. За окном оказалась кованая решетка. Довольно изящная, но очень прочная.
   – Да… – протянула Дора, – решетки на окнах скоро станут для нас привычным явлением.
   Оставив затею выбраться через окно, Дора подкралась к входной двери и заглянула в щелку. Два кролика стояли по обе стороны двери как на посту и, судя по всему, уходить пока никуда не собирались.
   Убедившись в этом, Дора подошла к Кларе и, указав пальцем на унитаз, прошептала ей в самое ухо.
   – Ни за что! – замахала руками Клара. – Я в унитаз не полезу!
   – И не надо! – сказала Дора. – Нам надо прочистить канализацию, и тогда нас отпустят на свободу. Другого выхода я не вижу.
   Кстати, однажды в подобной ситуации оказался герой легенд и мифов Древней Греции Геракл. Вообще-то, история утверждает, что Геракл не был водопроводчиком [55 - Потому что первый водопровод был построен гораздо позже, и случилось это не в Древней Греции, а Древнем Риме.]. Он больше прославился как охотник на редких и вымирающих животных, которых, несмотря на малую численность, никто не удосужился занести в Красную книгу.
   И вот однажды Гераклу поручили работу совершенно не по профилю. Древнегреческому герою предложили очистить царские конюшни от… в общем, от навоза [56 - Хотя, на наш взгляд, такую работу героям обычно не поручают. Разве что только перед самой демобилизацией.]. Геракл принялся за работу со свойственным ему героическим размахом и энтузиазмом. Перенаправив течение двух близлежащих рек через вверенное ему помещение, он очистил конюшни от нечистот проточной водой, улучшил тем самым жилищные условия царских лошадок и пополнил свой актив пятым и, пожалуй, самым оригинальным подвигом.

   – Нам надо прочистить канализацию, и тогда нас отпустят на свободу, – сказала Дора

   Конечно, близлежащих речек, течения которых можно было бы перенаправить, у Клары и Доры не было. Зато наличествовал отличный пожарный кран с длинным брезентовым рукавом, способный создать водный поток не менее мощный, чем пара древнегреческих речушек.
   Повторять чужой подвиг – честь не особенно великая, поэтому, разматывая пожарный рукав и приспосабливая его к засоренному унитазу, Клара и Дора не испытывали какого-то особенного прилива героического пафоса.
   Наконец, при помощи широкого скотча, рукав был прочно укреплен в жерле унитаза. Дора проверила крепление на прочность и, убедившись в стопроцентной надежности и абсолютной герметичности конструкции, махнув рукой, скомандовала Кларе:
   – Давай давление!
   – Есть давление! – бодро отрапортовала Клара и открыла вентиль пожарного крана. Брезентовый рукав раздулся как анаконда. Вода со зловещим шипением устремилась из пожарного крана в фаянсовое жерло унитаза.
   – Ура! – закричали Клара и Дора. – Заработало!
   И Бешеные Бабки уселись на подоконник дожидаться, когда канализация прочистится окончательно.
   Ждать долго не пришлось. Первые крики «Помогите!» раздались с верхних этажей Ратуши уже минут через пять.
   Говорят, что нефтяники, которые долго искали нефть, завидев где-нибудь фонтан из бурой зловонной жидкости, обычно умывают ею лицо и водят вокруг таких фонтанов веселые хороводы [57 - Также, судя по всему, разновидность условного рефлекса.].
   Судя по воплям отнюдь не праздничного характера, разносившимся сейчас по коридорам, среди сотрудников Ратуши не нашлось ни одного нефтяника. Хотя фонтаны были. Они забили практически одновременно почти из всех унитазов Ратуши, мгновенно затопив все коридоры, кабинеты, комнаты и закутки потоками далеко не родниковой воды. Когда зловещие бурые потеки поползли по стенам первого этажа, конвой кроликов Пинки, дожидавшийся окончания чистки канализации, помчался на второй этаж, выяснять причины происходящей там суматохи. Там, наверху, утопая по щиколотку в зловонной жиже, беспорядочно бегали такие же кролики и прочие сотрудники Ратуши. У кроликов замыкало в жидкости электрические контакты, они искрили, дымили и выходили из строя.
   – По-моему, достаточно, – сказала Клара и закрутила вентиль пожарного крана. Клара и Дора аккуратно смотали брезентовый рукав и выглянули в коридор.
   В коридоре никого не было. Они быстро прошли к выходу и оказались в вестибюле, куда еще не добралась грязная вода и все еще царили тишина и спокойствие. Швейцар, скучавший на своей табуреточке, заулыбался и поднялся к ним навстречу:
   – Уже закончили?
   Клара и Дора кивнули и заторопились к дверям.
   – Может, чайку попьем? – предложил Швейцар. – С карамельками…
   – Как-нибудь в другой раз, – отказалась Дора.
   – У нас еще два срочных вызова, – озабоченно сказала Клара, – люди, знаете ли, совсем не следят за канализацией.
   – Понимаю… – согласился Швейцар.

Глава семнадцатая,

   в которой рассказывается о том:
   – есть ли разница между туалетной водой и водой из туалета;
   – бывает ли вкусная пища здоровой;
   – едят ли мэры пиццу;
   – могут ли водопроводчики победить в конкурсе поварих;
   – бывает ли польза от проголодавшихся маньяков.

   Гостиница «Палас», в которую после прорыва канализации в Ратуше вынужден был эвакуироваться Доктор Net, была на очень хорошем счету, если так можно сказать о единственной гостинице города [58 - Потому что отель «Пирамида» едва ли можно назвать в полной мере гостиницей (подробнее – см. «Таинственные Исчезновения»).]. Гостиница располагалась в самом престижном месте – на Главной Площади, прямо напротив Ратуши и оснащена была по последнему слову гостиничной науки. В каждом номере находился плазменный телевизор, суперсовременный компьютер с выходом в Интернет, сауна, миниаквапарк, установка для создания микроклимата и еще множество всяких новейших приспособлений и устройств, для управления которыми имелась специальная инструкция в четырех томах.
   Коридоры гостиницы «Палас» были украшены свежесрезанными орхидеями, которые ежедневно привозили из Оранжереи. А в огромных вестибюлях росли настоящие кокосовые пальмы. Одним словом, «Палас» раз в десять превосходил по комфорту даже вагон бизнес-класса в «Полуночном экспрессе».
   И все же ночь, проведенная в столь шикарном месте, не пошла Мэру на пользу. Никогда еще Доктор Net не чувствовал себя таким разбитым и выпотрошенным. Ультрасовременные гидроматрасы, на которых он провел ночь, казались ему то отлитыми из чугуна, то набитыми камнями, а завтрак, поданный прямо в постель, – сущей отравой. Цвет обоев, равно как и погода за окном, был не менее отвратительным.
   Но больше всего в это утро Мэра раздражали запахи. Всякий запах, от чего бы он ни исходил, напоминал ему вчерашнее дурно пахнувшее происшествие. Живые цветы, фрукты в вазе, лосьон после бритья, апельсиновый сок и туалетное мыло – все в это утро пахло одинаково. И пахло одинаково дурно. И даже вызывало головокружение и тошноту.
   И уж совсем трудно давался Мэру поход в уборную. Вид унитаза не только вызывал у Доктора Net приступ тошноты, но даже вводил в состояние панического страха. Поэтому Мэр пользовался унитазом только в случае самой крайней необходимости, то есть в случае самой большой нужды. Правда, за это утро уже дважды.
   Подойдя к душевой кабинке, Доктор Net скинул мягкий гостиничный халат и шагнул внутрь. Ледяные струи впились в тело, обжигая кожу, но не добавляя желанной бодрости. Судороги и озноб – вот что получил Мэр взамен.
   Закончив с водными процедурами, стуча зубами от холода, Доктор Net закутался в халат, накинул махровый капюшон и, оставляя за собой следы мокрых ног, поплелся босиком в гостиную. Здесь, в гостиной, стоя на мягком ковре, Доктор Net высвободил свою голову из складок капюшона… и от неожиданности вскрикнул.
   Прямо перед Мэром, в каком-нибудь метре, стоял клоун Зомби.
   – Идиот! – заорал Доктор на клоуна. Клоун Зомби понимающе кивнул, протянул Мэру кожаную папку с какими-то бумагами и мгновенно исчез.
   – Идиоты… Идиоты… Всех уволю… – повторял Доктор Net, но папку раскрыл и тотчас принялся за изучение бумаг.

   Доктор Net раскрыл папку и принялся за изучение бумаг

   Это были отчеты о ремонтных работах, проведенных этой ночью в Ратуше. Доктор Net пробежал глазами несколько первых страниц отчетов и от неожиданности присвистнул [59 - «Не свисти – денег не будет» – утверждает народная примета. Вероятно, она родилась из-за свиста, который обычно вырывается при просматривании смет и счетов.]. Стихия влетела городской казне «в копеечку» (точнее сказать, «в Чего-то Там»). Колонка с правой стороны листка с отчетом состояла из чисел исключительно с тремя нулями [60 - Конечно, числа не состояли из одних нулей, кроме нулей там были и другие цифры, просто речь шла о тысячах Чего-то Там.].
   Это и понятно. Ведь все работы проводились ночью и оплачивались по ночному тарифу. Например, услуги бригады верхолазов, участвовавшей в побелке потолка, мойке и укреплении хрустальной люстры в столовой зале.
   При воспоминании о люстре Доктора Net передернуло и снова затошнило. Когда стихия захватила Ратушу в свои жестокие объятия, Доктор Net находился в столовой и ужинал. На какое-то время к нему вернулся неизменный прежде аппетит, и Мэр решил отметить это возвращение, как возвращение старинного приятеля. Он поднял бокал с дорогим вином и поднес (не просто дорогим, а бесценным, поскольку лежало оно в личных погребах Мэра) к носу, желая насладиться «букетом» [61 - Не подумайте, что у Мэра в бокале с вином стоял цветочный букет. Никаких незабудок, тюльпанов и других фиалок в вино, конечно, не кладут, а «букетом» называют всего лишь аромат вина, коньяка или другого напитка.]. Но не успел. С хрустальной люстры, висящей у Мэра прямо над головой, сорвалась гигантская бурая капля. Надо ли говорить, что это не была капля вина. Совсем даже наоборот, это была вода из туалета [62 - Здесь хочется заметить, что вода из туалета и туалетная вода не одно и тоже.]. Сорвавшись с люстры прямо в бокал Мэру, одна-единственная капля безнадежно испортила ему сразу две вещи. Во-первых, редкое вино, во-вторых, не менее редкий за последние дни аппетит. Правда, переживание утраты этих редкостей продлилось не долго. Потоки дурно пахнущей воды, устремившейся вниз не только с хрустальной люстры, но и со всей поверхности потолка, заставили Мэра стремительно покинуть столовую, прикрывая голову крахмальной салфеткой…
   Так вот. Верхолазы запросили за свою работу втрое больше обычного. Естественно, Мэру это не понравилось, но, с другой стороны, никто не смог бы проделать эту работу быстрее и лучше верхолазов. К тому же никто не мешал Мэру ввести с будущего года новый налог на верхолазные работы. И тогда денежки вернутся к нему. При мысли о новом налоге Мэр заулыбался и принялся изучать отчеты дальше.
   Но в этом месте отчетов речь шла об оплате ночных работ персонала Ратуши. Курьеры, уборщики, делопроизводители и буфетчики, а также знакомый нам Швейцар тоже были не прочь получить сверхурочные за чистку, мойку и дезинфекцию помещений. Это вывело Мэра из себя.
   – Неблагодарные! – возмущался Доктор Net. – Жулики! Шайка подлецов! Как они смеют просить за это деньги! Привести рабочее место в порядок – профессиональный долг каждого! Кому не нравится – может продолжать работать по колено в… В этом… В луже! Всех уволю! Всех!
   Доктор Net в гневе затопал босыми пятками по ковру. Это вышло тихо и недостаточно гневно. Тогда для выражения крайней ярости он изорвал бумаги в клочья, а клочья раскидал во все стороны.
   Именно за этим занятием Мэра застала Горничная, которая принесла его свежевычищенный светлый костюм.
   – Автомобиль ждет вас внизу, господин Мэр, – сказала Горничная и улыбнулась.
   – Вон отсюда! – завизжал Доктор Net и запустил кожаной папкой в захлопнувшуюся за Горничной дверь. – Идиоты!.. Всех уволю!
   С этими словами Доктор Net прошлепал к столу и принялся остервенело строчить приказ о немедленном увольнении всего персонала Ратуши.
   Когда бронированный автомобиль Мэра подъехал к зданию Ратуши [63 - Кому-то может показаться странным, но даже для того, чтобы просто переехать на другую сторону площади, мэрам необходимы бронированные автомобили.], там не было уже ни одной живой души. Конечно, Ратуша не была пуста. Наоборот, она была битком набита жужжащими наперебой кроликами Пинки. И клоун Зомби тоже был здесь. Но назвать этих существ живыми душами как-то язык не поворачивается.
   Доктор Net вошел в вестибюль Ратуши и опасливо втянул воздух ноздрями. В воздухе стоял крепкий запах освежителя «Абрикосовый», двенадцать баллончиков которого были предусмотрительно опустошены к приезду Мэра. Неожиданно запах Мэру понравился. Поднявшись в свой кабинет, Доктор уселся в высокое кожаное кресло и прикрыл глаза. В последнее время он часто сидел в своем кабинете, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Дымчатые стекла его очков позволяли ему проделывать это даже в присутствии посетителей. Со стороны казалось, что Мэр внимательно слушает своего собеседника (например, Директора Пятитрубного Завода или Редактора газеты «Яичница»), но на самом деле мысли Мэра были далеко. Он занимался аутогенной тренировкой [64 - Автоген является устройством для сварки или резки металлов и не имеет к аутогенной тренировке ни малейшего отношения.]. «Я совершенно спокоен… – мысленно говорил себе Доктор Net, – ситуация находится полностью под моим контролем… Я – Мэр Города и Губернатор его Окрестностей… Я – Абсолютный Властелин… Я – Царь зверей… Я – Арнольд Шварценеггер…» От этого сладкого вранья Мэру становилось чуть-чуть легче. Он легко отталкивался от земли, взмывал в прозрачное небо и летел среди облаков словно надутый гелием дирижабль.
   – Бом-м-м-м!
   Часы на Ратуше вернули Царя всех Дирижаблей на землю. Пришло время обеда, и Мэр почувствовал, что сильно проголодался. Он уже собрался идти в столовую, но тут же вспомнил, что уволил сегодня утром весь персонал Ратуши. Включая буфетчиков и поварих.
   – Зомби! – крикнул Доктор Net в микрофон селекторной связи. Дверь кабинета бесшумно отворилась, и на пороге появился клоун Зомби.
   – Сейчас же дай объявление в вечернюю газету о приеме на работу поварих. Двух, думаю, будет достаточно. Выбери самых лучших. Свободен!
   Зомби согласно кивнул и собрался уходить.
   – Стой! – крикнул ему в след Мэр. – Закажи мне эту… Как ее?.. Круглую… Закажи мне пиццу.

   Клара и Дора пребывали в раздумьях. Мысль о том, что под видом водопроводчиков их в Ратушу могут теперь и не пустить, заставляла изобретать новые планы. Но планы пока не очень-то изобретались. Вернее, они изобретались. Однако даже Кларе и Доре казались невыполнимыми. Согласитесь, что рытье подкопа со станции метро «Ратуша», массовый гипноз кроликов Пинки, атака Ратуши с вертолетов, а также подкуп самого Мэра за сто миллионов Чего-то Там едва ли под силу двум, пусть даже самым Бешеным, но все же Бабкам.
   – Это все никуда не годится, – сказала Дора, сидя на полу в позе йога и потягивая из чашечки ароматный кофе. – Где мы достанем вертолеты и сто миллионов Чего-то Там?
   Клара согласилась, но других идей у нее пока не было. Она молча раскачивалась в кресле-качалке и пила свой кофе прямо из кофейника. Клара очень любила кофе. Она считала, что кофе относится к вкусной и здоровой пище и особенно хорошо влияет на мыслительный процесс. Правда, ее идеи пока этого не подтвердили. В голову лезла всякая ерунда. Чушь какая-то. Да и вообще, разве может быть пища вкусной и здоровой одновременно?
   Кто-то, возможно, попытается утверждать, что существуют целые книги, написанные о вкусной и здоровой пище. Но, по нашему глубокому убеждению, это не так. Безусловно, пища может быть вкусной. И конечно же, пища может быть здоровой. Но два этих качества – «вкусная» и «здоровая» – никак не могут относиться к одной и той же пище. Просто книги, написанные о еде, ее приготовлении и употреблении, вероятно, состоят из двух частей. Первая часть рассказывает о пище вкусной, и читать эту часть следует в юности и ранней зрелости. С возрастом же следует переходить ко второй части – пище здоровой. Не случайно книги о вкусной и здоровой пище бывают довольно объемистыми.
   Тем временем Клара допила остатки своего вкусного и здорового кофе и, сильно качнувшись вперед, ловко поставила кофейник на стол.
   – Ну а если мы переоденемся разносчиками пиццы, – предложила она Доре, – и скажем, что Мэр заказал пиццу себе в кабинет.
   – Тебе не следует этого делать, – сказала Дора.
   – Чего? – не поняла Клара.
   – Пить кофе в таких количествах. У тебя от кофе мозги сводит. Ты можешь себе представить Мэра, уплетающего пиццу!
   Клара не согласилась – каждый человек ел пиццу хотя бы раз в жизни, сказала она.

   Про Доктора Net можно было сказать, что он ел пиццу два раза в жизни. Первый и последний. Расположившись за низеньким журнальным столиком, Доктор Net пытался утолить свой голод при помощи пластиковой вилки и такого же ножа, которые заботливые изготовители пиццы бесплатно положили в коробку. По правде говоря, Доктор Net прежде и не подозревал, что столовые приборы можно делать не только из серебра, но также и из пластмассы. Доктор уже почти четверть часа пытался удержать пиццу гнущейся пластиковой вилкой и отрезать хотя бы маленький кусочек каким-то игрушечным ножом. Пицца сопротивлялась.
   В конце концов голод взял верх над приличиями. Доктор Net отбросил в сторону вилку и ножик и, ухватив пиццу двумя руками, принялся ее кусать. Ха! Не тут-то было! Пицца не откусывалась. За время хирургической операции по удалению кусочка, которую Доктор Net пытался проделать при помощи пародии на столовые приборы, пицца, конечно, остыла, а точнее сказать – застыла. Расплавленный сыр, покрывавший всю ее поверхность, схватился плотной коркой. Желтой и прочной, как янтарь [65 - Янтарь – это окаменевшая смола древних хвойных деревьев. Что имели в виду производители плавленых сыров, дав одному из них название «Янтарь», нам не известно.]. И так же как в янтаре, в нем можно было обнаружить на просвет застывшие фрагменты флоры и фауны. Но Доктор Net не был ботаником и не увлекался изучением ни флоры, ни фауны. Он очень хотел есть.
   Собрав остатки сил, Мэр разорвал пиццу на несколько частей и затолкал все части себе в рот. Не прожевав, проглотил, и откинулся на спинку кресла, чтобы, как удав, переварить свою добычу [66 - Удавы, подобно Доктору Net, заглатывают пищу, не жуя, а потом отдыхают в ожидании, когда та сама переварится. Употребляют ли удавы пиццу, нам неизвестно. Кроликов употребляют.].

   – Хе-хе-хе! – смеялась Дора. – Дорого бы я заплатила, чтобы посмотреть, как Мэр уплетает пиццу! Нет, подруга, этот план вовсе никуда не годится. Мэры пиццу не едят.
   – А может, это Мэр-пиццеед, – поддержала ее веселье Клара.
   – Точно!
   И Бешеные Бабки залились таким безудержным хохотом, что у любого плохо с ними знакомого человека наверняка возникли бы сомнения в их здоровье. Если, конечно, этот человек не оказался бы черствым и равнодушным по отношению к двум женщинам преклонных годов, валяющимся на спинах в Дупле огромного дерева, хрипящим, охающим и дрыгающим в воздухе ногами.
   – Хоу! – вдруг сказал кто-то. – Может, вам нужна медицинская помощь?
   Клара и Дора тотчас прекратили смеяться и вскочили на ноги. В проеме Дупла они увидели чью-то голову в фуражке со значком в виде золотого рожка. Прежде эту голову им видеть не доводилось. Ни вместе с туловищем, ни саму по себе. Хотя значок на фуражке показался им знакомым.
   – Вам нужна помощь? – повторила вопрос голова.
   – Нет, – ответила Дора. – А вы что, врач? – Спросила она у головы, и в ее собственную голову полезли разные нехорошие мысли. Ей сразу вспомнился ПИПУД, врач-маньяк, разорванный на куски халат…
   – Я не врач, я – Почтальон, – представился Почтальон.
   – Послушай, Почтальон, – затараторила Клара. – Нам Почтальон не нужен, нам нужен врач… То есть, тьфу, нам никто не нужен. До свидания, так сказать, пишите письма.
   Но Почтальон не торопился уходить, да и писать письма, похоже, тоже. Вместо этого он подтянулся на руках и залез в Дупло. Мало того, он принялся втаскивать сюда и свою огромную почтовую сумку из темно-синей материи, битком набитую газетами, журналами, письмами и бандеролями.
   – Куда? Куда? Куда? – закудахтали хором Клара и Дора.
   – К вам, – сказал Почтальон и попытался выпрямиться в полный рост. Правда, полный рост у Почтальона был такой большой, что выпрямиться ему не удалось. Больно стукнувшись о потолок, Почтальон ойкнул, поправил сбившуюся фуражку и принялся рыться в своей сумке. Наконец выудил что-то и вручил Кларе.
   – Вот! Это вам, – сказал Почтальон, протягивая ей свернутую трубкой газету.
   – Что это? – спросила Клара, испуганно отдернув руку.
   – «Вечерний омлет». Газета объявлений и кроссвордов. Приложение к газете «Яичница», – радостно отрапортовал Почтальон, – согласно подписке!
   – Ерунда какая-то, – сказала Дора, – мы не подписывались.
   – Адрес ваш, – показал Почтальон бланк с адресом, – Дерево 1, Дупло 1. Ошибки быть не может.
   Ошибки действительно произойти не могло, потому что в Большом Городе было, как известно, всего одно Дерево. А в этом Дереве одно единственное Дупло. Следовательно, газета предназначалась именно Кларе и Доре.
   – Мы все равно не подписывались, – ничего не понимая, сказала Клара.
   – Это не обязательно, – разъяснил ситуацию Почтальон, – может быть, подписались ваши друзья и решили подарить вам подписку к Новому году. Так многие делают. У вас ведь есть друзья?
   Этот незамысловатый вопрос привел Клару и Дору в состояние столбняка.
   – Друзья у вас есть? – повторил вопрос Почтальон, решив, что старухи его не расслышали.
   – Есть один… друг, – прошептала Дора.
   – Вот видите! Вот все и прояснилось, – радостно сказал Почтальон.
   – А вы теперь что, – осторожно поинтересовалась Клара, – будете к нам каждый вечер приходить?
   – Зачем каждый вечер? Подписка всего на один номер. Больше я к вам не приду. Если у вас не появится еще один друг и не подпишет вас еще на одну газету. Хоу!
   Почтальон накинул свою сумку на плечо, отдал Бабкам честь двумя пальцами, молодцевато стукнув ими по козырьку фуражки, и одним прыжком выскочил из Дупла.
   – Осторожно, здесь высоко, – крикнула ему вслед Клара, но было уже поздно – Почтальон исчез. Его чертыханья были слышны еще какое-то время, но скоро стихли и чертыханья.
   Дора взяла в руки газету и, взглянув на первую же страницу, обмерла. На всей первой странице красовалось одно-единственное объявление, набранное огромными буквами. «ДЛЯ РАБОТЫ В РАТУШЕ ТРЕБУЮТСЯ ДВЕ ПОВАРИХИ. САМЫЕ ЛУЧШИЕ»
   – Это судьба, – проговорила Дора.

   Вестибюль Ратуши, наполненный кроликами Пинки, гудел словно гигантский улей.
   «Если бы эти трутни еще и мед приносили, то Мэру и поварихи бы не понадобились, – подумала Клара. – Вон сколько меду было бы…»
   «Вот именно! Ешь – не хочу…» – подумала Дора.
   Они стояли перед входом в Ратушу, не решаясь зайти внутрь, и наблюдали за происходящим в вестибюле через стеклянные двери. Конечно же, Клара и Дора не решились бы отправляться в самое вражеское логово без маскировки. Пинки их непременно бы узнали и упекли в тюрьму. Наряжаться водопроводчиками тоже было небезопасно, да и неуместно. Слишком мало шансов у водопроводчиков победить на конкурсе поварих. Никаких шансов [67 - Ровно столько же, сколько у поварих на конкурсе водопроводчиков. Не больше и не меньше.]. Когда отправляешься на конкурс поварих, лучше всего под поварих и маскироваться. На этот счет у Клары и Доры не было особенных сомнений. Тем более что маскироваться под поварих совсем не трудно. Потому что даже ребенок знает, как должна выглядеть повариха. А уж Клара и Дора давно не дети и знали это прекрасно. Если ты повариха, то на тебе непременно должны быть как минимум две вещи. Во-первых, белый фартук, а во-вторых, белый колпак. Или еще точнее – колпак, во-первых, и уж фартук, во-вторых. Хотя Клара считала, что именно фартук во-первых, а колпак во-вторых:

     Как отличают поварих?
     И дети знают как —
     Во-первых, фартук есть у них,
     а во-вторых – колпак.

   В любом случае, и фартук и колпак должны быть непременно. Это уж как закон. Надо сказать, что Кларе и Доре очень повезло, что в Ратуше требовались именно поварихи. Потому что потребуйся курьеры или, скажем, секретари или вообще какие-нибудь референты, маскироваться под них было бы крайне трудно. А прикинуться кухарками не трудно. Даже легко. Особенно когда немного умеешь шить, и когда у тебя хранятся на память остатки белого больничного халата, изорванного проголодавшимся маньяком.
   Итак, Клара и Дора стояли перед входом в вестибюль Ратуши. На них были сшитые из кусков белого халата фартук и высокие поварские колпаки, в которые Кларой с Дорой мастерски переделали рукава того же халата. Всякий, завидев их в таком виде на улице, не сомневался бы ни на секунду, что перед ним самые настоящие поварихи. Даже если бы этот всякий был кроликом Пинки.
   А он и не сомневался. Один из Пинки заметил Клару и Дору через стеклянную дверь и знаком велел зайти внутрь. Клара и Дора вошли в вестибюль. Пинки указал им дорогу в специально отведенную для поварих комнату и удалился.
   Бабки толкнули дверь комнаты и застыли на пороге. «Ничего себе…» – подумала Клара. «Шансов – ноль, – подумала Дора. – Как у водопроводчиков».
   Дело в том, что комната была буквально набита претендентами на вакантное место поварихи. Претендентки стояли повсюду, сидели повсюду и чуть ли не висели на потолке. Так их было много.
   От шума, издаваемого их трескучими голосами, у Клары и Доры сразу разболелись головы. Бывалые стряпухи хвастались друг перед другом, кто из них самый большой спец в кулинарии, и каждая была убеждена, что вокруг нее сплошь бездарности и недоучки. Клара и Дора протолкались к центру комнаты и огляделись. Все поварихи были длинноногие и белокурые, и все трещали без умолку. Они очень походили друг на друга, но на поварих, по мнению Клары и Доры, похожи не были совершенно. Представьте себе, все поварихи пришли без фартуков и колпаков. То есть ни одного фартучка и ни одного хоть бы самого маленького колпачка. Кларе и Доре это показалось удивительным.
   Но ничего удивительного здесь не было. Скорее всего, никто из поварих не собирался маскироваться. Только Клара и Дора, так старательно замаскированные под поварих, в результате выглядели среди них как две белые вороны – в буквальном смысле! Да еще и околпаченные.
   Однако перемаскировываться было уже поздно. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился клоун Зомби. Поварихи встрепенулись и замолкли. Как по команде они поправили свои прически и все до единой заулыбались. Кроме Клары и Доры, конечно, которые не видели причин для улыбок. В отличие от Пинки, Зомби легко мог узнать их даже в замаскированном виде.
   Зомби вошел в комнату, и из-за его спины выскочили два Пинки. Они выстроили поварих по росту в длинную шеренгу, чтобы Зомби было легче выбрать подходящих кандидаток. Клара и Дора оказались в самом конце шеренги.
   В душе у них затеплилась надежда, что Зомби найдет подходящих кандидаток, не доходя до конца шеренги. И тогда Клара с Дорой смогут улизнуть отсюда незамеченными. Но Зомби шагал вдоль шеренги и, казалось, не обращал никакого внимания на старательно улыбающихся поварих.
   Наконец он дошел до конца и вдруг резко развернулся на каблуках. Прямо перед ним стояли Клара и Дора, отражаясь своими высоченными колпаками в его светонепроницаемых черных очках.
   «Узнал, шут гороховый!» – мелькнуло в голове у Клары.
   «Приехали, – подумала Дора. – Станция „Тюрьма“, конечная. Поезд дальше не пойдет. Просьба всем оставаться на своих местах».

Глава восемнадцатая,

   в которой рассказывается о том:
   – варят ли кашу из жемчуга;
   – чем режим дня похож на бюджет страны;
   – сколько блюд можно приготовить из сырников;
   – в котором часу в Ратуше падали люстры;
   – где хранят вчерашних «звезд» шоу-бизнеса.

     Я помню, как когда-то – тому назад сто лет —
     В песочнице варила я первый свой обед:
     Чуть-чуть воды из лужи, стекляшки и башмак…
     С тех пор меня мальчишки дразнили только так:

     «Кларка, Кларка,
     Кларка – кулинарка!»
     Но годы пролетели, мальчишек тех уж нет,
     А я как в раннем детстве опять варю обед.
     Чтоб выведать секрет мой, зовут в программу «СМАК»,
     Но я рецепт не выдам – ни слова про башмак!

     Кулинары
     ищут тайну Клары.

   Эти исполняемые хрипатым голоском гастрономические куплеты раздавались из густого белого облака. Нет, Клара еще не вознеслась на небеса, просто они с Дорой столь усердно занимались приготовлением обеда для Мэра Большого Города, что их окутал пар от стоящих на плите кастрюль и сковородок, в каждой из которых что-нибудь бурлило и скворчало. По кухне разливался волшебный аромат. Бабки стряпали нечто определенно аппетитное и на сей раз явно не из старого башмака.
   Впрочем, далеко не всякий имеет право утверждать, что пресловутый башмак не в состоянии послужить основой для отличного блюда. Осмелимся предположить, что принижать пищевые достоинства ношеной обуви могут лишь те, кто хотя бы раз в жизни пробовал приготовленную из нее еду. А таковых, надо полагать, найдется не слишком много. Можно припомнить разве что крокодила из одного детского стихотворения, уплетавшего вместе со своей семьей резиновые галоши, да персонажа Чарли Чаплина, который жевал с голодухи ботинок.

   Клара занимались приготовлением обеда для Мэра Большого Города

   Вообще-то, искусный повар способен превратить самый, казалось бы, несъедобный продукт в настоящий шедевр кулинарного искусства. Возьмем, к примеру, перловку [68 - Перловую крупу получают из крупного ячменя. Название ее, судя по всему, происходит от английского Pearl Barley – что буквально означает «жемчужный ячмень». Выходит – перловка не что иное, как жемчуг?]. Как и любая другая крупа, в сухом виде она способна заинтересовать разве что птиц. Зато, когда ее хорошенько проварят, она наконец становится мягкой. Склизкой. И безвкусной… Потому-то перловой кашей так любят кормить солдат. Боевой дух войск значительно возрастает – они рвутся к победе еще и затем, чтобы отнять у мирных жителей побольше нормальной еды. Если же хитрое население прячет продукты, военные выменивают их на свои консервы с яркими этикетками. Внутри этих банок граждане находят потом самую невообразимую ерунду. Например, «Завтрак туриста»: рыбу в томатном соусе все с той же отварной – правильно! – перловкой…
   Но искусный повар возьмет перловую крупу и добавит ее в наваристый бульон из только что выловленных окуней. Туда же он положит свежий букетик петрушки, сельдерея и укропа. Здесь же будут отварены лук и морковь – первый придаст бульону аромат, вторая – золотистый оттенок. И немного картофеля, нарезанного кубиками. И несколько горошин черного перца да парочку сухих лавровых листьев – для пряности. И в меру соли. В результате получится потрясающая уха, которой и перловка не сможет повредить. Впрочем, при наличии большого количества продуктов удается, как известно, сварить отличный суп даже из топора (этим имеют обыкновение заниматься все те же вечно голодные солдаты). Главное – не забыть перед подачей на стол топор из кастрюли удалить. Это же, по нашему личному мнению, касается и перловки.
   Башмак ли был внутри облака, в котором хлопотала Клара, топор ли – запахи разносились по кухне просто замечательные. И на кухне этим запахам было тесно. Их выхватывал прямо из форточки и уносил куда-то ветер, засасывал в вентиляционную трубу специальный пропеллер, они подползали под дверь и разносились по коридорам. Так что просто невозможно предположить, сколько человек в Ратуше и за ее пределами оставили свои дела, насторожили носы и отметили про себя или вслух: «Что-то вкусненькое поставят сегодня на стол перед Мэром». Впрочем, то была не черная зависть, а искренняя радость и даже гордость – у хозяина Большого Города будет славная трапеза.
   Ну, а сам Доктор Net, когда запах добрался и до его кабинета, отметил про себя, что новая кухарка определенно хороша – подобных ароматов в его резиденции давненько не витало. Потом он взглянул на свои шикарные наручные часы – 14.30, и сказал: «Хм!» Надо заметить, что Доктор Net двигался по жизни, точно железнодорожный экспресс – никуда не сворачивая, без лишних остановок и строго по расписанию. «В жизни есть две вещи, которые должны быть проработаны до мелочей, – режим и бюджет», – любил повторять он, назидательно поднимая указательный палец. Обед подавался ровно в 14.45, так что до прибытия в столовую экспре… простите, Мэра оставалась всего четверть часа.
   – Ну что ж, пора бы и отобедать последний раз в году, – сказал Доктор Net и, поднявшись из кресла, не спеша направился к двери. Клоун Зомби бесшумно проследовал за ним.
   В это же самое время дверь кухни, где шуровали в облаке пара Клара и Дора, распахнулась, и на пороге появились двое напряженно жужжавших Пинки. Накануне Нового года их решили украсить. И сейчас у каждого кролика на голове блестел кусочек мишуры, игриво заплетенный вокруг ушей. Вкупе с вечно мрачным выражением их морд и устрашающими черными очками эти украшения выглядели весьма комично. В другое время Бешеные Бабки, увидев подобное, расхохотались бы, но сейчас им было не до смеха. Операция по освобождению заложниц входила в завершающую стадию.
   – А-а! Голубчики! Уже пожаловали! – изо всех сил изображая бывалую повариху, беспечно затараторила, показав из облака нос, Клара, у которой на самом деле душа давно провалилась в пятки – а ну как просканируют и узнают-таки!
   – Может, сочку морковного? А, ребят? – появилась вслед за ней Дора в лихо заломленном поварском колпаке и гостеприимно подмигнула.
   Но «ребята» только чуть громче зажужжали, давая понять болтливым стряпухам, что время не терпит. Морковочка же их абсолютно не интересовала, поскольку эти кролики питались исключительно электроэнергией.
   – А, ну да… Вы же это – электрозависимые… Ну что ж, мы готовы!
   И Клара С Дорой выступили из пара вперед.
   Выглядели они великолепно. Белые передники и поварские колпаки были им на редкость к лицу. Клара держала большой серебряный поднос, весь уставленный блюдами, кастрюльками, салатницами, соусниками и прочими диковинными предметами сервировки [69 - Полный их список мы решили не приводить, хотя он и чрезвычайно познавателен.]. Узнать, что приготовлено на обед Мэру, было невозможно из-за крышек, которые скрывали блюда. Однако многообразие форм и размеров этих емкостей намекало на многообразие и их содержимого. Один из кроликов подошел поближе и, по очереди поднимая каждую из крышек, вдыхал вырывавшийся из-под них пар. Обонятельный сенсор в носу кролика улавливал запахи, а мини-компьютер мгновенно раскладывал на составляющие – ядов, наркотиков и взрывчатки среди ингредиентов обнаружено не было. Тогда кролик принял поднос из рук Клары и отправился в сопровождении своего собрата в коридор. Бабки переглянулись и облегченно вздохнули.
   А тем временем Мэр и Зомби приближались к столовой. Клоун оказался впереди хозяина и вознамерился уже распахнуть перед ним двери, однако тот задержал его. Мэр сам тихонечко приоткрыл одну из створок и опасливо заглянул внутрь.
   После грязной истории предыдущей ночи столовую, как и большую часть прочих помещений Ратуши, пришлось подвергнуть срочной и тщательной уборке и дезинфекции. Если ваш праздничный ужин отдает канализацией, есть высокая вероятность, что и весь новый год будет пахнуть примерно так же. Но сейчас в столовой все уже снова сияло чистотой. Старинные портреты на стенах были отмыты, камин в углу вычищен, а гордость Ратуши, на которую обращали внимание все иностранные гости – массивная люстра из золота и хрусталя, – снова сияла первозданным блеском. С ней, кстати, говоря, возни было больше всего. Верхолазы, надевшие противогазы, всю ночь гроздьями висели на люстре, словно летучие мыши, увеличив ее полуторатонную массу почти вдвое. Была протерта каждая стекляшка, надраены до блеска каждый золотой рожок и уходившая в потолок цепь, которая, собственно, и поддерживала всю эту махину на весу. Уже под утро работники сбрызнули все карболкой пополам с хлоркой (для гигиены), потом освежителем воздуха с ароматом абрикоса (чтобы отбить запах карболки и хлорки) и удалились.
   Мэр облегченно выдохнул и выпрямился. После чего позволил-таки Зомби раскрыть перед собой двустворчатую дверь до конца, как полагается. После этого он проследовал за длинный, покрытый белоснежной скатертью обеденный стол и одиноко сел в его главе. Этот край был сервирован и ждал лишь приготовленных к обеду блюд. Мэр не спеша развернул салфетку, которая была так жестко накрахмалена, что, казалось, заскрипела в тишине, и заправил ее себе за ворот, став похожим на взрослого седого ребенка в костюме и очках. По едва заметному сигналу Зомби зазвучала тихая расслабляющая скрипичная музыка. Взглянув на часы, Мэр обнаружил, что обед запаздывает уже на 6 минут, сказал на этот раз «гм!» и красноречиво посмотрел на клоуна. Но тут раздался вежливый стук в дверь, и появился Пинки с подносом.
   – Ну, наконец-то! Я уж было подумал, что эта новенькая решила меня голодом уморить.
   Как видите, Мэр был настолько насторожен, что не исключал даже столь оригинального метода покушения на свою жизнь, как попытка умерщвления высокого государственного деятеля голодом.
   – Та-а-ак… Что тут у нас? – продолжал он, в нетерпении потирая руки и оглядывая расставляемые перед ним блюда.
   Мэр закрыл глаза и, аккуратно приподняв двумя пальцами крышку с самой маленькой закусочной тарелочки, втянул носом выпорхнувший из-под нее пар.
   – М-м-м! Похоже на сырники!
   Мэр открыл глаза, наколол на вилку небольшой, будто игрушечный сырничек и отправил его целиком в рот. Потом он быстро расправился с его соседями по тарелке, периодически макая их в сметану из соусника.
   – Ну что ж, – утирая губы салфеткой, произнес Мэр. – Закуска, конечно, весьма специфическая, но недурная. Посмотрим, что на первое.
   Доктор Net снял большую крышку с супницы, зачерпнул половником густое варево и налили себе в тарелку. Потом взял столовую ложку и попробовал.
   – Интересный и до удивления знакомый вкус.
   Мэр съел еще несколько ложек, сохраняя озадаченное выражение лица.
   – Однако сладковато! Занятно, занятно…
   Потом черпнул ложкой поглубже и поднял со дна тарелки какой-то кусочек.
   – Что это? Фрикаделька, что ли?
   Но это была не фрикаделька.
   Это был аккуратненький сырничек.
   Мэр схватил половник и начал шуровать им в супнице. На поверхность то и дело всплывали веселые подрумяненные сырники.
   – Это чего, а? Суп из сырников, что ли? – Мэр обернулся на Зомби, но тот сохранял ледяное спокойствие.
   Доктор начал подвигать к себе одно за другим серебряные блюда, скидывать с них крышки и все более нервно интересоваться содержимым. В течение ближайших пяти минут Мэр ознакомился со всем богатством меню, предоставленного ему Бешеными Бабками.
   Итак, помимо закусочных сырников и супа из сырников, на обед Мэру Большого Города были поданы:
   – салат из сырников со сметаной;
   – соленья и моченья из сырников;
   – фирменное блюдо шеф-повара – сырники, фаршированные творогом;
   – блюдо иностранной кухни – творожники, фаршированные домашним сыром;
   – жаренные на гриле сырники с пюре из сырников в качестве гарнира;
   – диетические блюда – протертые сырники на пару и сырые сырники;
   – праздничный десерт из сырников с изюмом и корицей, поданных со сгущенным молоком и вареньем (из сырников, разумеется).
   Дополняли картину кисель из свежих сырников, компот из сухосырников, а также кофе (на выбор).
   К концу кулинарного экскурса по необычному содержимому собственного обеденного стола Доктор чудовищно побагровел и не мог произнести от возмущения ни звука. Казалось, еще немного, и из его ушей с пронзительным свистом вырвутся две тоненькие струйки пара. И уж лучше бы вырвались, в противном случае Мэр мог просто-напросто взорваться, и рабочим снова пришлось бы убирать столовую и драить люстру.
   Доктор вскочил из-за стола, сорвал с шеи салфетку и с размаху швырнул ее на тарелку (в которой лежали протертые паровые сырники).
   – Немедленно! Привести сюда этих гастрономических авантюристок! Этих кулинарных мошенниц! Я сотру их в сырн… Черт! В порошок!
   Кролики бросились вон из столовой. Доктор хотел еще что-то проорать про кухонных халтурщиц, но тут неожиданно на Ратуше начали бить часы.
   Вообще-то ничего необычного в том, что хорошо смазанные, не отстающие и не спешащие главные городские куранты начинают бить ровно в три часа, нет. Это даже очень хорошо, что они бьют столь исправно. «Этот растекающийся по улицам звон придает городу особое очарование, навевает романтические мысли о стародавних временах…» – и все такое прочее, что там еще пишут в туристических буклетах. Однако сейчас звучный бой часов походил на некое суровое предзнаменование.
   Упругие звуки мерно падали сверху – из башни Ратуши, где, собственно, и находились часы.
   Первый удар – и Мэр прекратил орать.
   Второй удар – и он почему-то посмотрел на висевшую прямо над ним высоко под потолком блистающую люстру.
   Третий удар – где-то наверху что-то сначала заскрежетало, а потом щелкнуло, будто вместе с боем часов сработал некий секретный механизм, и люстра, сорвавшись с цепи, полетела вниз.
   Потолок в столовой был очень высок, однако и такое расстояние тяжеленное сооружение из металла и стекла преодолело бы за долю секунды. Для Мэра же это мгновение растянулось. Он просто стоял, не в силах шелохнуться, и, раскрыв рот, смотрел, как на него почти бесшумно – лишь едва слышно позвякивая хрусталем – несется его любимая люстра. Краска отлила от лица Доктора, он стал мертвенно-бледен, губы его пересохли. Вот именно в такие моменты перед глазами людей проносится вся их жизнь.
   Громадина уже разогналась до скорости, на которой могла бы не то что превратить в лепешку Мэра, но даже, представься такая возможность, хорошенько покорежить железного истукана, работавшего на площади воплощением Великой Городской Мечты. Мэр уже почувствовал на лице прохладный ветерок, который гнала перед собой люстра, и покорно закрыл глаза. Вот-вот важное место, которое он долгие годы занимал в Большом Городе, должно было стать мокрым.
   Но вдруг что-то с невероятной силой ударило его в грудь. Он полетел спиной назад и, упав, больно стукнулся затылком об пол. Тут же раздался страшный грохот вперемешку со звоном бьющегося хрусталя – люстра достигла пола.
   Клоун Зомби, который в последний момент бросился к Доктору и сбил его с ног, спася тем самым от гибели, вскочил на ноги, держа своего господина, как ребенка, на руках.
   – Ты спас меня, Зомбушка! Спас, голова твоя садовая!!!
   Казалось, Мэр помешался от радости. Он рыдал, прижимался лицом к сохранявшему туповатую невозмутимость Зомби, целовал его и трепал по щекам. Вдруг он выбросил в сторону руку, указывая куда-то.
   – Срочно унеси меня отсюда! Мне необходимо укрыться в надежном месте. Заговорщики сужают круг! Они уже включили в свои планы люстры! Бегом, товарищ!!.
   Доктор неожиданно обмяк и потерял сознание, а Зомби со всех ног бросился вон из столовой.

   Когда Пинки, посланные рассерженным Доктором за поварихами, ворвались на кухню, их встретили только болтавшиеся на вешалке фартуки да колпаки. Самих Бешеных Бабок уже и след простыл.
   У Клары и Доры были дела и поважнее, чем потчевать сырниками Мэра Большого Города, – они искали пропавших девушек и готовы были ради этого перерыть Ратушу сверху донизу. Так что начали старухи с башни, в которой помещались куранты. Лазая между шестернями, каждая из которых была в два раза больше Клары (или Доры – никакой разницы), Бабки не нашли ровным счетом ничего, что указывало бы на пребывание здесь несчастных девушек.
   – Конечно, – сказала, пожав плечами Дора. – Они же не кукушки какие-нибудь, чтобы в часах жить.
   Правда, старухи обнаружили довольно странную механическую конструкцию. На железный вал, который вращал ходившие с внешней стороны башни по огромному циферблату стрелки, была накручена толстая цепь. Ее конец болтался в воздухе, а нижнее звено было разогнуто. Правда, трудно было предположить, кто сумел бы это сделать – разве что все тот же Великий Городской Мечтатель с Площади. У него же хватало сил, чтобы подводить в заставке телепередачи стрелки курантов своим огромным пальцем.
   Под свисавшей с вала цепью в полу виднелась дыра с неровными краями. Клара и Дора опустились на четвереньки и заглянули в нее. Поскольку пол башни был одновременно потолком столовой, то старухи увидели через дыру тот погром, который произвела рухнувшая люстра. И саму люстру, лежавшую бесформенной кучей из хрусталя и золота на полу.
   – Ух ты! Так значит, это от нее грохот был, – догадалась Клара.
   – Да. Очень уж тяжелая была. Упала, – ответила Дора.
   – Жаль.
   – Да, жаль, что мы не видели.
   И Бабки продолжили свои поиски. Они спустились из Часовой Башни и одно за другим обшарили помещения верхнего этажа. Ратуша после падения люстры как-то затихла и опустела. Трудно было даже представить, что через несколько часов наступит Новый год. В окна можно было увидеть и предпраздничную суету на улице, и елку на Площади, и девушек, одетых Снегурочками. Но здесь, за толстыми стенами, царил какой-то больничный покой. Порой откуда-то доносились непонятные гулкие звуки. А перебегая от комнаты к комнате по пустым коридорам, Бешеные Бабки иногда замечали марширующего вдалеке кролика с мишурой на голове. Больше всего обстановка сейчас походила на загадочную компьютерную игру, герои которой ищут сами не зная что в таинственном и опасном месте, всех обитателей которого извел злобный вампир.
   Наконец старухи налегли на знакомые дубовые двери и оказались в святая святых – кабинете Мэра Большого Города и его Окрестностей.
   Здесь все было по-прежнему, за исключением того, что ни хозяина кабинета, ни его правой руки – кошмарного клоуна – не было на месте. Казалось, будто они только что вышли. Светил зеленым глазком факс, ветерок из приоткрытой фрамуги шевелил на столе какие-то бумажки, кресло отодвинуто от стола и повернуто в сторону, даже большой глобус в углу кабинета еще секунду назад, казалось, вращался. Вдруг тишину прорезал резкий звук. Это чихнула Дора.
   – Ты чего?! С ума сошла? Сейчас крольчатина сбежится!
   – Да извини. Ты же знаешь – я не могу сдерживаться. Это определенно моя интуиция. Как только я нападаю на след, сразу чихаю как ненормальная! Вот и сейчас… А! А-а! А-а-а!!!
   Дора вот-вот была готова разразиться своим знаменитым чихом, от которого с гор сходят снега, но Клара зажала ей нос рукой.
   – Вот видишь – мы на верном пути! – горячо зашептала ей в ладонь Дора.
   И Бабки принялись бешено обшаривать кабинет. Они продвигались, удаляясь друг от друга, вдоль стен и совали свои носы куда только можно – за зеркало в человеческий рост, под письменный стол и даже внутрь глобуса, где Дора обнаружила початую бутылку бренди и пузатый бокал. Когда Бабки одновременно заглядывали за портьеры двух окон, они остолбенели.
   – Клара! А из нашего окна Гора Белая видна!
   – А из нашего окошка – от завода труб немножко! Все пять выстроились в ряд и кажутся одной!
   – Так мы с тобой в том самом месте, где их фотографировали!
   – Точно – и решетки на окнах!
   И Бабки принялись за поиски с новой силой. Наконец они добрались с двух сторон до большого книжного шкафа. Старухи переглянулись и попытались сдвинуть его с места. Это было совершенно бесполезно. Тогда Клара и Дора подсунули под шкаф клюшки и налегли на них как на рычаги. Шкаф задрожал и накренился. Бабки напряглись, шкаф качнулся сильнее, и из него выскользнула на пол старая книга. От нее поднялось небольшое облачко едкой книжной пыли, и в следующую секунду лицо Доры сморщилось, а Клара, заметив это, зажмурилась и отвернулась.
   Раздался грандиозный чих, и шкаф бухнулся на пол, подняв уже целый столб пыли. Бабки тоже шмякнулись на то, что мы еще в первой книжке договорились называть бедрами.
   Когда пыль осела, они увидели, что с того места, где стоял шкаф, на них улыбаясь, точно на тех самых фотографиях, смотрят пропавшие Певицы и Кинозвезда.

Глава девятнадцатая,

   в которой рассказывается о том:
   – что происходит с одеждой, когда ее хозяин превращается в великана;
   – можно ли вскочить в гробу;
   – почему казенные средства выгодно тратить на войну;
   – как оборудовать сейф, чтобы деньги в нем не протухли;
   – кто носит меховую шапку в кейсе.

   Доктор Net очнулся, тихо постанывая. Что за дрянь опять привиделась ему во сне? Какой-то суп из сырников, падающие люстры… Бред! Надо бы обратиться к психологу… Так ведь в городе и специалиста нормального не сыщешь. И ведь сам же всех инструктировал: увидите кого не совсем нормального – сразу в смирительную рубашку и укол. Вот сумасшедшие и вывелись. А врачи лечить разучились.
   И как же теперь быть, раз в голове такое творится? Доктор пошевелился и почувствовал, что лежит на чем-то жестком, совершенно на его безупречную постель не похожем. И почему в спальне темно, хоть глаз выколи? Уже ночь? А как же Новый год? Проспал?! А из пушки палить, избирателей радовать?!! Мэр резко вскочил на ноги и, больно ударившись об потолок темечком, снова опустился.
   «Так. Я вообще – где?» – поинтересовался сам у себя Доктор Net.
   «Не знаю, – подумав, ответил он сам себе. – Может, я превратился в великана, и теперь для меня все потолки слишком низкие?»
   Однако, ощупав свою одежду, Доктор понял, что он не великан. Если бы тело его неожиданно выросло, великолепный белый костюм (как, впрочем, и остальные вещи) должен был лопнуть по швам, и сидеть тогда Мэру Большого Города голышом. Мэр же сидел одетым, даже очки сидели на месте, только галстук сбился на сторону. Наличие костюма и очков лишний раз убедило Доктора, что он не ложился спать, а снова где-то выключился посреди дня, точнее ночи. Такое в последнее время с ним случалось и оптимизма тоже не вселяло. Напротив – в голову настойчиво, как непрошеные гости, лезли еще более мрачные мыслишки.
   «А вдруг меня похоронили заживо? – похолодел от ужаснувшей его догадки Доктор и начал шарить вокруг себя рукой. – Да нет… На гроб вроде бы не похоже…»
   Доктор определил, что сидит меж двух стен, находящихся от него на расстоянии вытянутой руки. Над ним – не слишком высокий потолок, а что впереди и сзади – неизвестно. Действительно, на гроб было похоже не очень. Во-первых, в гробу особо не вскочишь – места маловато. Во-вторых, гробы обыкновенно бывают деревянными. А тут вокруг холодный металл. И пол, и стены, и даже потолок – все вокруг было железным.
   «Что же все это мне напоминает?..» – Мэр схватился руками за ноющую от боли голову и в задумчивости раскачивался из стороны в сторону.

   – Это те, о ком я думаю? Или галлюцинация? – негромко поинтересовалась Дора, не отрывая взгляда от Кинозвезды и певичек.
   – Не то и не другое, старушка, – не поворачивая головы, ответила Клара.
   – Не называй меня старушкой, baby, – бесцветно заметила Дора и продолжила: – Так это призраки, привидения?
   – Шестое чувство подсказывает мне, что нет.
   – Так кто же тогда?
   Клара устало вздохнула, поднялась и как ни в чем не бывало отправилась в сторону главных героинь их с Дорой спора.
   – Эй-эй-эй! – заволновалась ее подруга. – Не подходи к ним, вдруг это вампиры!
   – Да какие вампиры… Так… фальшивые кумиры!
   Клара легонько толкнула фигуру не перестававшей улыбаться Кинозвезды, и та плавно упала вперед, взметнув всегда готовую порезвиться пыль.
   Кинозвезда упала почти беззвучно, зато в тишине раздался странный щелчок – возможно, оттого, что у Доры отвисла челюсть. Дора от удивления не подумала встать и подкралась к месту действия на четвереньках. Она с опаской ощупала то, что еще минуту назад представлялось ей живым человеком.
   «Кинозвезда» оказалась бумажной. Ее изображение было вырезано из огромного цветного плаката и наклеено на повторявший контуры ее фигуры плоский фанерный силуэт. То же самое касалось и «Певиц». Только они на своем плакате были изображены в обнимку, поэтому их так и вырезали – вместе, точно сиамских близнецов [70 - Сиамские близнецы – это не то же самое, что сиамские коты. Это братья или сестры, с самого рождения неразлучные друг с другом, поскольку их тела срослись. Так что сиамским близнецам очень важно поддерживать между собой добрососедские отношения.]. Клара, ничего не говоря, взяла под мышку фигуры Певиц и оттащила их на середину кабинета. То же самое она проделала и с Кинозвездой. Потом, посмотрев по сторонам, немножко развернула фанерные силуэты и продемонстрировала получившуюся композицию подруге.
   А посмотреть действительно было на что. Певицы и Кинозвезда, как живые, стояли и скалили зубы в вечно счастливых улыбках. Рядом с ними находилось два окна, в одном из которых маячили Белые горы, а в другом – одинокая труба Пятитрубного Завода (за которой, как мы знаем, скрывались недостающие четыре). Картина полностью повторяла увиденную в свое время Бешеными Бабками таинственную фотографию, которая и привела их в Ратушу. Получалось, что некто умело выстроил эту декорацию и сфотографировал ее.
   – Секундочку! Снимаю! – произнесла в повисшей тишине Дора и горько хмыкнула.
   – Аппликация сплошная, а не звезды! Шоу-бизнес проклятый – и тут без фанеры не обошлось!
   Клара в сердцах пнула фигуры и начала их топтать.
   – Постойте, коллега! – затараторила Дора. – Вы же всегда с такой бережностью относились к уликам!
   – Какие улики! – сокрушалась обезумевшая от горя Клара, продолжая прыгать. – Какие мы сыщицы? Это я во всем виновата! «Сыскное агентство»! Возомнила о себе – Шерлок Холмс, мисс Марпл, Ниро Вульф! Да я и майору Пронину в подметки не гожусь! Анискин я – без Фантомаса! Следствие ведут Колобки!
   Злополучная фанера под тяжелыми Клариными ботинками уже начала жалобно потрескивать, как вдруг раздался телефонный звонок. Бабки замерли. Аппарат проверещал еще несколько раз, после чего раздался электронный писк, замигала зеленая лампочка, и из факса с тонким скрипом медленно полезла бумага. Клара и Дора подкрались поближе. Бумага перестала ползти, аппарат еще раз победно пискнул, зеленая лампочка засветилась ровным светом, давая понять, что прием закончен. Дора нетерпеливо выдернула листок с сообщением.

   «Информация для Клары и Доры.
   Оставьте в покое муляжи.
   Немедленно в подвал.
   Код сейфа: 179178.
   Разгадка внутри!
Друг».

   Из факса с тонким скрипом медленно полезла бумага

   Бабки переглянулись.
   – Слышь, Клар, а что такое – муляжи?
   – Бежим! По дороге объясню!
   И Клара с Дорой на бешеной скорости вылетели из кабинета.

   Доктор Net пошарил по карманам и нашел свою золотую зажигалку. Колесико чиркнуло по кремню, и в стеклах очков Мэра заплясали блики от маленького желто-голубого язычка пламени.
   – Так-то лучше! Все-таки, что бы там ни говорили, курить не только вредно, но и полезно – есть чем посветить в случае чего.
   Голос звучал в замкнутом пространстве глухо, точно в бочке. Мэр поднял зажигалку повыше. Так и есть – он внутри какого-то железного контейнера. Справа и слева – гладкие железные стены. Зажигалка раскалилась, начав жечь пальцы, и Мэр затушил ее. Потом пробрался в темноте на четвереньках немного вперед и в нечто, стоявшее на полу. Мэр снова достал зажигалку и увидел в свете пламени множество чем-то набитых крупных мешков из плотной ткани. Он принялся развязывать один из них. Делать это одной рукой было очень неудобно, но гасить огонь Мэр не хотел и поэтому, без конца чертыхаясь, долго возился со шнурком. В конце концов он зубами оттянул узел в сторону и пережег его на пламени. Мешок развязался, и из него начали одна за другой выскальзывать толстые пачки купюр.
   – Так ведь это казна! – удивился Мэр.
   Действительно – Мэр находился в главном денежном хранилище Большого Города. Именно в таких больших мешках и лежали городские Чего-то Там, полученные в виде налогов с граждан или от иностранных государств в качестве платы за проданные товары. Эти деньги можно было тратить на благоустройство города, здравоохранение, образование или, если приведется, на войну.
   Следует заметить, что на войну власть общие деньги тратит куда охотнее, чем на улучшение мирной жизни. Потому что во время всеобщей суматохи украсть всегда проще. Но Мэр, как вы знаете, воевал только в компьютере. Да и то пока на него не напал вирус – с того дня глава города компьютерам не доверял. Зато и всеми деньгами он распоряжался единолично, так что и воровать не имело смысла. А раз в год он пускал деньги на ветер – выстреливая из установленной на балконе Ратуши пушки как раз вот таким мешком. В этот момент горожане любили своего Мэра как никогда. И впоследствии у них не возникало вопросов, как Мэр распоряжается казенными деньгами.
   – Ай да Зомби! Молоток! – продолжал восхищаться Мэр. – Теперь я в полной безопасности!
   Разумеется – ведь городские деньги хранились не в каком-нибудь чулане, и даже не в холодильнике, а в сейфе. В самом надежном сейфе Большого Города. Его стенки были сделаны из толстого железа. Для того чтобы деньги случайно не протухли, здесь была устроена вентиляция. Дверь сейфа была еще толще стен, а замок настолько крепок и так хитро сконструирован, что его не смог бы вскрыть даже Слесарь.
   Так что, когда Мэр увидел городские денежки, он сразу понял, что Зомби спрятал его от мятежников в сейф. Здесь опасаться за свою жизнь не стоило. Воздух поступал через маленькую решетку в потолке, а еду Зомби наверняка принесет. Пусть там со всем разберутся, тогда можно будет и вылезать. Новый год в сейфе это не так уж, в конце концов, и плохо.
   Доктор растянулся на мешках и понял, что впервые за последние дни ощутил полное спокойствие. Из чего можно сделать вывод, что государственные деятели лучше всего себя чувствуют внутри полного денег сейфа.
   Мэр лежал, прикрыв глаза, и в его голову лезла всякая приятная чепуха. Например, он подумал, что, если бы выпускал звуковые записи для релаксации, он записал бы не плеск воды, и не потрескивание костра, и не шелест листьев. Нет! Он записал бы шорох новеньких банкнот. Может быть, деньги и не пахнут, зато как шуршат! Нет ничего более умиротворяющего, чем этот звук. Вот такой – Мэр поерзал на мешке. Купюры угодливо зашуршали. Красота! И все больше проникаешься ощущением единения с этой волшебной средой. И ты уже не Доктор Net, и даже не Мэр Большого Города, не Абсолютный Властелин и не дурацкий Шварценеггер. Пустое! Это все обыденно, мелко. Нет, ты растворяешься в том, что тебя окружает, и уже представляешь самого себя одним из таких денежных мешков… Вот вечное блаженство! Мэр поерзал снова. Только что-то мешается… Какой-то твердый предмет упрямо уперся в бок. Ну почему всегда что-нибудь хоть чуть-чуть да не в порядке? А? Неужели нельзя хотя бы в такой момент…
   Мэр даже делано захныкал. Поднявшись и стоя на коленях, он начал раздраженно рыться между мешков. Ухватил что-то твердое, правильной формы и потянул на себя. Не получалось. Тогда Мэр, уже теряя терпение, отвалил в сторону мешок с деньгами, на котором лежал.
   Глаза его уже привыкли к темноте, и он различил, как меж мешков темнеет кейс. Мэр положил его перед собой, нашарил замки, открыл их и поднял крышку. Щелкнув зажигалкой, Доктор разглядел внутри чемоданчика что-то похожее на меховую шапку.
   – Что за псих носит шапку в кейсе? – пожав плечами, произнес вслух Мэр, выкинул шапку и продолжил рассматривать содержимое чемоданчика.
   Вообще-то рыться в чужих вещах бессовестно. Но с другой стороны, кейс все-таки лежал в сейфе Мэра, и он имел право знать, кто его туда запихнул (пока можно было сделать вывод, что это, скорее всего, сделал выходец из холодных стран, ведь в бесснежном Большом Городе меховые шапки никому не нужны). Что же касается совести, то у Мэра с ней была давняя договоренность: он не трогает ее, она – его.
   Рядом с шапкой лежала какая-то черная пластмассовая коробка. Мэр сначала попытался ее вытащить. Когда она не поддалась, постучал по ней пальцем, потряс вместе с кейсом у своего уха, попробовал найти место, где она открывается. Все было безрезультатно, коробка не собиралась выдавать своей тайны.
   – Что же это за черный ящик – чертов ящик? А?!
   Мэр потерял терпение, захлопнул кейс, схватил его за ручку и хотел было треснуть с размаху об стену – может, тогда коробка развалилась бы. Но замахнуться не удалось – чемоданчик что-то не пускало. Доктор попробовал еще раз, но опять неудачно. Кейс как будто привязали. Мэр начал внимательно его ощупывать и обнаружил, что из маленького отверстия в дне тянутся куда-то два провода. Доктор бросил кейс и пошел на коленях вдоль проводов, перехватывая их, чтобы не потерять, руками. И вдруг ткнулся носом в стену, которую недавно нашел. Точнее, это была и не стена вовсе, а обратная сторона запертой снаружи двери сейфа (с внутренней стороны ни замочной скважины, ни кодового замка, ни ручки конечно же не было – никому ведь не приходило в голову, что они могут понадобиться). Провода ныряли под дверь.
   Мэр сел на пол и начал размышлять.
   Почему кейс привязан к двери? Наверное, чтобы не украли.
   Этот вывод при своей кажущейся очевидности имела изъян, и Мэр сразу его почувствовал. В подобном случае куда лучше использовать железную цепь – так надежнее. И потом – зачем привязывать кейс, лежащий в сейфе, к его двери? Тут в голове Мэра мелькнула молнией ответ на это вопрос. Ответ был простой, яркий и страшный. Но ухватить его не удалось.
   Тогда Мэр решил идти в своих рассуждениях не от кейса, а от двери. Под дверь уходит два провода. Зачем? Затем, что дверь, открываясь, замыкает контакт, по проводам бежит ток и срабатывает охранная сигнализация. И тот, кто положил сюда кейс, узнает, что его собираются украсть!
   Но ведь для того, чтобы узнать, что сейф открыт, не нужно подключать провода к кейсу. Их надо провести от двери к находящемуся снаружи пульту, который, едва откроют сейф, подаст сигнал тревоги. И вообще – такие провода уже есть! Сейф под сигнализацией! Даже если кто-то приоткроет дверь, на пульте будет мигать красная лампочка.
   Тогда, может быть (Мэр снова вернулся к кейсу), это сигнализация самого кейса? Провода идут наружу и прикреплены к лампочке. Едва кто-то откроет кейс, его хозяин узнает об этом и прибежит. А поскольку Доктор его уже открыл…
   Но черт возьми! Это его, мэров сейф! И почему внутри лежат чьи-то чемоданчики, которые ему – Мэру Большого Города и его Окрестностей – нельзя открывать?! Вот сейчас прискачет на звук сигнализации этот наглец, отопрет сейф, и Доктор живо…
   Но тут его обдало ледяным холодом. Тот самый неуловимый ответ вернулся и засиял своим ужасающим блеском перед мысленным взором Мэра. Мэр был им ослеплен и не мог пошевелиться.
   КОГДА КТО-НИБУДЬ ОТКРОЕТ ДВЕРЬ СЕЙФА, ПО ПРОВОДАМ ПОБЕЖИТ ТОК И РАЗДАСТСЯ ВЗРЫВ. ПОТОМУ ЧТО В КЕЙСЕ ЛЕЖИТ БОМБА!!
   После недолгого приятного расслабления на мешках с деньгами Доктор снова оцепенел от страха. Доктор даже чуть не заплакал с досады. Он, пригнув голову, чтобы снова не удариться об потолок головой, вскочил на ноги и начал барабанить кулаками в дверь.
   – Эй, кто-нибудь! Зомби, Пинки! Откройте, откройте скорей! Мятежники подложили взрывчатку! От-крой-те!!! SO-O-OS!!
   Тут Мэр понял, что дверь-то открывать как раз нельзя, потому что все сразу взлетит на воздух, и он заорал с новой силой:
   – Не-е-ет!!! Не открывайте ни в коем случае! Сейф заминирован! Не от-кры-ва-а-ать!!!
   Он, тяжело дыша, прислонил ухо к двери. Сейф был практически звуконепроницаем, однако Мэру показалось, что снаружи доносятся чьи-то шаги, а потом и скрип похожей на железный штурвал ручки сейфа. Он отпрянул, обливаясь холодным потом, и в растерянности начал озираться вокруг. Потом упал на пол и со звериным рыком вцепился зубами в один из проводов и перекусил его.
   В ту же секунду в глубине сейфа послышался сначала тихий шорох, а потом раздался грохот. Доктор Net зажмурился и обхватил голову руками.

   Получив странный факс, Бешеные Бабки понеслись вниз, в подвал. Им по-прежнему приходилось то и дело прятаться и выглядывать из-за углов, чтобы не нарваться на Пинки. Однако ожидание близкой победы придало им сил и решимости.
   И вот, съехав по перилам последней лестницы (так передвигаться не только быстрее, но и бесшумнее – нет топота от ног), Клара и Дора попали в просторный зал, в одну из стен которого был вмонтирован главный сейф Большого Города. Бабки решительно подошли к массивной металлической двери. Казалось, что из-за нее доносятся чьи-то сдавленные вопли о помощи и какой-то слабый стук. Клара понимающе покачала головой:
   – Вот видите, коллега, как мы вовремя. Еще бы немного и…
   – Да уж! Томятся, пташки! Не терпится вырваться на волю!
   – Держите-ка, коллега, листок с шифром – будем освобождать!
   И Клара, то и дело поглядывая в письмо Друга, начала набирать комбинацию на кнопочках кодового замка сейфа.

     На свете жил известный жмот.
     Он запер дверь на хитрый код —
     Для простоты запоминанья
     То был его рожденья год.
     Но раз без стука и без роз
     К нему пришел мосье Склероз.
     И жмот живет теперь под дверью —
     Как будто он бездомный пес.

   Когда все цифры были набраны, Клара отступила в сторону и предоставила Доре крутить похожую на железный штурвал ручку – такая бывает на всяком уважающем себя сейфе. Дора напряглась, ручка скрипнула и повернулась. Невидимые здоровенные засовы, судя по звуку, сдвинулись и вылезли из своих гнезд в стенах, освободив дверь. И Дора легким движением распахнула ее перед Кларой:
   – Вуаля!

Глава двадцатая и последняя,

   в которой рассказывается о том:
   – может ли покалечить манна небесная;
   – почему любезные горожане раз в год били друг другу морду;
   – как превратить кота в барона Мюнхгаузена;
   – когда линяют суперагенты;
   – что в Большом Городе наступила Новая Эра.

   Уж насколько счастливо жили граждане Большого Города, но с приближением Нового года они и вовсе сходили с ума от радости. Наверное, не сыщешь на Земле другого места, все жители которого выходили бы в новогоднюю ночь на Главную Площадь. А все дело в том, что долгожданным венцом всеобщей праздничной суеты с покупкой подарков, приготовлением специальных блюд и установкой в квартирах искусственных елок был Великий Денежный Залп, производившийся ровно в полночь лично Доктором Net из пушки, установленной на балконе Ратуши. Вот мэр вашего города хоть раз одаривал своих горожан дождем купюр? Нет? А Мэр Большого Города одаривал, и регулярно. Так что завидуйте молча.
   И пусть пушку заряжали специально напечатанными для этого случая банкнотами по 1 Чего-то Там (будешь класть крупные – быстро всю казну простреляешь).
   И пусть купюр никогда не хватало на всех, а улов в одну-две считался удачным. Если же попадалось целых три, об этом случае уже писали в газетах. Вот, например, в прошлом году «Яичница» напечатала репортаж о счастливчике, которому досталось три купюры и половинка еще одной. Теперь этот человек искал обладателя второй половинки, чтобы вместе с ним разменять разорванную банкноту в банке, а деньги разделить по справедливости (сам он считал, что как герой газетной публикации должен получить большую часть).
   И пусть Новый год в Большом Городе теперь регулярно начинался с настоящей драки между чрезвычайно любезными в другие дни жителями. Мужчины и женщины нещадно лупили друг друга во время схватки за крутящиеся над головами банкноты.
   Пусть. Главное – принцип. Если где-то что-то дают бесплатно (особенно деньги), надо приложить все усилия, чтобы оказаться в очереди первым.
   С этой целью празднующие заранее занимали места на Главной Площади. Правда, место занять следовало правильно – так, чтобы именно над тобой образовался самый густой рой из купюр. А тут что-либо просчитать было невозможно. Купюры, подталкиваемые пушечным ядром, вылетали одним комом, за траекторией движения которого люди на площади внимательно следили в маленькие театральные бинокли. Встретив сопротивление воздуха, ком быстро распадался на отдельные бумажки, и они уже вели себя непредсказуемо. Многочисленные Чего-то Там кружились, носимые ветром над площадью, а люди выпрыгивали из толпы, судорожно хватали их руками, отдавливали кому-то ноги и прыгали снова.
   Со временем Мэру Большого Города от неудачников, в течение нескольких лет не сумевших поймать ни одной купюры, стали поступать многочисленные жалобы на несправедливое распределение дармовых денег и требования арестовать ветер. Последнее настойчивое пожелание было выполнить затруднительно, но ради эксперимента очередной Великий Денежный Залп решили произвести монетами. В назначенный час из пушки в небо вылетел набитый металлическими деньгами разрывной снаряд. Он ушел высоко в небо, превратившись в едва различимую в скрещенных лучах прожекторов темную точку, что вызвало разочарованный стон толпы. Но тут же раздался громкий хлопок, и над Большим Городом расцвел букет салюта, в свете которого блеснули посыпавшиеся на землю монеты. Толпа восхищенно ахнула.
   И на людей пролился монетный дождь. Ученые специально рассчитали силу взрыва так, чтобы каждому горожанину досталось хотя бы по одной монете.
   И действительно – укрыться от своего счастья было решительно невозможно. Тяжелые медяки приобрели за время падения невероятную скорость и с силой ударили по несчастным гражданам словно плоские пули. Крики радости превратились в вопли обиды и боли. Кто-то отделался фингалом, кому-то раскололо очки, а одному гражданину выбило зуб (не стоит ждать манны небесной, раскрыв рот). Всем же, кто умудрился поймать монеты на лету, до синяков отбило ладони и пальцы.
   Но когда оставшаяся мелочь со звоном просыпалась на булыжник, началось самое страшное. Все празднующие, несмотря на полученные ранения, упали, как один, на колени и начали ползать, подбирая деньги. Люди наступали друг другу на руки, лезли по головам и отталкивали соперников бедрами, точно свиньи у кормушки. Началась самая жестокая давка за всю историю Большого Города, в которой пострадало множество его жителей. Точное число покалеченных в тот Новый год никогда, впрочем, не сообщалось.
   С тех пор над толпой стреляли только бумажными деньгами. А жители с нетерпением читали долгосрочные прогнозы погоды в «Яичнице», чтобы накануне новогодних игрищ точно знать – куда подует ветер.
   Вечерело. Площадь перед Ратушей была уже запружена народом. Многие пришли в масках и карнавальных костюмах. Слышалась веселая музыка, смех, шутовские залпы хлопушек с конфетти. Огромная елка сияла огнями. Небо прорезали лучи прожекторов, которые танцевали друг с другом под музыку. Иногда они опускались и бегали по толпе, будто разыскивая в ней самое счастливое лицо или маску, но, не сумев сделать выбор, снова взлетали в небо. Все пребывали в ожидании, однако вряд ли могли себе представить, сколь масштабное зрелище предстоит им увидеть в эту новогоднюю ночь.

   Бешеные Бабки, открывая сейф, ожидали чего угодно, только не взрыва. А взрыва и не произошло.
   Дора распахнула перед Кларой дверь, и оттуда пулей вылетел всклокоченный Рэмбо, который наконец пришел в сознание после долгого исполнения роли меховой шапки в кейсе, распустил путы и вырвался наружу. Суперагент пробуксовал на вираже лапами по скользкому полу и помчался по лестнице вверх.
   – Эй-эй! Ты куда?! – закричала вслед ему Клара и продолжила, важно подняв палец: – Видимо, коллега, наш сыскной кот первым вышел на след пропавших девушек, вскрыл сейф и поджидал нас здесь. Это, должна вам заметить, профессионализм высочайшего класса!
   – Ага! «Кот, набирающий код»! Как он до кнопок-то дотянулся?
   – Способности этого уникального животного нами пока, увы, до конца не изучены…
   – А чего ж этот вундеркинд слинял?!
   – Видимо, врожденная скромность не позволила ему присутствовать при последнем акте этой драмы. Он сделал свое дело и с достоинством удалился…
   – …только пятки сверкнули.
   – Итак, – Клара упорно не обращала внимания на язвительность подруги. – Приступим к делу, коллега.
   Клара сложила руки рупором и прокричала в гулкую темноту:
   – Гражданки Большого Города! Пробил час свободы! Вас приветствуют ваши освободительницы – Бешеные Бабки, Клара и Дора! Отдельное спасибо за помощь неизвестному Другу и сыскному коту! Прошу на выход!
   Ответом Кларе и Доре была лишь тишина.
   Дора сунула нос внутрь сейфа.
   – Вы там что – померли уже? Слышь, Клар, похоже, не успели мы…
   – Даже если это так, во всем нужно убедиться лично, – дрогнувшим голосом произнесла Клара. Она старалась сохранить самообладание, но сильно побледнела.
   И Бабки отправились в темноту.
   Сейф был большой. Заурядному рослому жителю Большого Города в нем пришлось бы, конечно, немножко пригибать голову, но Кларе с Дорой потолок не мешал, и они продвигались абсолютно беспрепятственно.
   Чем дальше они шли, держась за руки, тем гуще становилась тьма и тем медленнее приходилось двигаться. Наконец следовавшая впереди Дора и вовсе остановилась.
   – Я во что-то уперлась. Тут мешки какие-то навалены, вроде… мусор, наверное, или картошка…
   И тут случилось неожиданное. Мимо Бабок к просвету двери с диким хохотом метнулась какая-то скрюченная фигура. Выскочив из сейфа, человек обернулся. Бабки ахнули – в дверном проеме стоял Мэр Большого Города и Губернатор его Окрестностей Доктор Net собственной персоной.
   Впрочем, узнать его было непросто. Великолепный некогда белый костюм измялся и выпачкался. Галстук Доктор почему-то снял и засунул в карман, откуда он теперь и свисал. Очки сидели на носу косо. Седеющие волосы были всклокочены, а на губах играла улыбка сумасшедшего. Осанкой он напоминал встревоженного павиана. На плече Мэр держал мешок с деньгами.
   – Так вот кто все это время охотился за первым лицом города! Две престарелые мятежницы! Террористки на пенсии! Но ваш номер не прошел! Хоу!
   Мэр захохотал и захлопнул дверь сейфа. Все внутри погрузилось во тьму.
   – Клара.
   – Ну?
   – Я что-то не понимаю ничего… Это ведь Мэр был?
   – Мэр.
   – А чего он тут городил?
   – Сырников, наверное, объелся.
   – А девицы-певицы где?
   – Не знаю, спросить не успела.
   – Да-а-а…
   – Слушай, Дора… – медленно начала после паузы Клара. – А я ведь, кажется, поняла…
   – Так говори скорее!
   – Это мы с тобой теперь пропавшие девицы!
   – Тьфу!..

   Доктор летел вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Мешок, который он держал двумя руками за горловину, тяжело подпрыгивал у него за спиной. Лицо побагровело от натуги, пот собирался на нем крупными каплями.
   – Все… Все… Довольно… Бежать! Бежать, и немедленно. Денег на первое время хватит. Пропади этот город пропадом! Совершенно невозможно спокойно властвовать!
   Оказавшись в одном из коридоров первого этажа, Мэр сбавил шаг, чтоб его никто не услышал, и боком подкрался к окну. Он увидел запруженную народом площадь. Пытаться с казенным мешком за плечами прорваться через эту толпу, ожидающую Великого Денежного Залпа, было бы просто глупо. Мэр выругался сквозь зубы и быстрым шагом отправился в противоположный конец коридора.
   Вытащив из кармана ключ и открыв замок, он выглянул наружу. Главная Площадь гудела на тысячу голосов за углом Ратуши, а здесь, к счастью, было тихо. За Разноцветной Рекой величественно белели в сумраке заснеженные вершины гор. Рядом с увитым праздничными гирляндами павильончиком фуникулерной станции висел всегда готовый к воздушному путешествию красненький вагон. Фуникулерщика на посту не оказалось. Он хоть и был человеком интересной судьбы, но отказываться от бесплатных денег не собирался, а потому уже минут двадцать назад присоединился к зевакам, ожидавшим залпа на площади.
   Мэр перехватил поудобней мешок и засеменил к станции. Он отодвинул в сторону дверь фуникулера, и внутри тотчас вспыхнул свет. Мэр в испуге упал ничком, но вскоре понял, что опасности нет, и, поднявшись, свалил на пол вагона свою драгоценную ношу. Потом быстро заскочил внутрь сам, захлопнул дверь и нажал зеленую кнопку. Фуникулер, зажужжав, плавно тронулся и начал подъем к Белым Горам.
   Доктор повалился на скамейку, вытер со лба пот и облегченно выдохнул.

   – Эй-эй-эй! Выпустите нас отсюда!
   Клара с Дорой окончательно охрипли от воплей, но толку никакого не было. Тогда они начали колотить в железную дверь клюшками. Однако от ужасного металлического стука они еще и временно оглохли вдобавок. Теперь потерявшие голос и слух старухи сидели в полной темноте и пытались сообразить, что же им делать.
   – Клара… – прохрипела Дора.
   – Что?! Что ты сказала?! – хрипло прокричала в ответ Клара.
   – Что ты говоришь?! – переспросила ее Дора.
   – Не поняла! Повтори!
   – Что?
   Так они покаркали друг на друга какое-то время и, окончательно убедившись, что поговорить им в ближайшее время не удастся, решили ощупью обследовать свою темницу.
   Сначала Клара обнаружила в сейфе старуху, удивительно похожую на Дору. Старуха, пока Клара ее ощупывала, издавала нечленораздельные звуки и норовила сама ощупать Клару. Интересно, что нечто подобное происходило в этот же момент и с Дорой, которая встретила в темноте какую-то бабку, очень напоминавшую Клару. Кончилось тем, что обе старухи вырвались от Клары и Доры, а те так никогда и не узнали, что это были за странные двойники.
   А потом они одновременно нащупали какие-то порванные провода. «Так вот почему нет света! – догадалась Дора. – Нужно просто соединить провода, и тогда станет светло!» – «Абсолютно с вами согласна, коллега! Вы проявляете потрясающие знания в физике! – мысленно восхитилась в ответ Клара. – Я бы даже сказала, то есть подумала бы так:

     Изобретатель королю в ночной горшок
     Подвел для подогрева электричество.
     Но испытать пришлось электрошок,
     Усевшись на горшок, Его Величеству».

   «Круто, Клара! – поразилась про себя поэтическим способностям подруги Дора. – Ты всегда была талантищем!»
   Клара только зарделась от смущения, но в темноте этого все равно не было видно.
   А Дора скрутила два конца провода, перегрызенного Мэром Большого Города и Губернатором его Окрестностей.
   Но светлее от этого в сейфе не стало.

   Господин Инкогнито, пробравшийся незамеченным, благодаря предпраздничной суете и маскараду, к пульту сигнализации, с которого осуществлялся контроль за сейфом, с нетерпением посматривал на свои наручные часы. Вдруг красная лампочка на пульте тревожно замигала, сообщая о том, что дверь сейфа открыта. Как раз в этот момент Бешеные Бабки вошли внутрь, а Доктор Net сбежал с деньгами. Господин Инкогнито немедленно заткнул уши пальцами и вжал голову в плечи. Однако через минуту-другую с недоумением убрал от ушей руки и выпрямился. Лампочка на пульте снова погасла. Господин Инкогнито постучал по лампочке согнутым указательным пальцем, однако она по-прежнему не хотела загораться.
   Инкогнито начал метаться по комнате, не зная, что предпринять в первую очередь. Потом он выбежал в коридор и прислушался. Где-то внизу раздавался приглушенный топот бегущего человека. Господин Инкогнито устремился в кабинет Мэра и выскочил на балкон. Толпа, решившая было, что это появился Доктор для совершения долгожданного залпа, взорвалась овациями. Однако, увидев незнакомую фигуру в плаще, люди недовольно загудели. Не обращая на них внимания, Инкогнито схватился за ручки одного из прожекторов и начал шарить вокруг лучом. Пятно света прыгало по людям, елке, Памятнику Великой Городской Мечте, но, судя по всему, Инкогнито хотел увидеть нечто другое. В конце концов, когда луч в очередной раз пробегал куда-то, в нем блеснули толстые металлические тросы уходящей в горы канатной дороги. Убежавший было в сторону луч вернулся обратно и заскользил по тросам. И вдруг в пятне света оказался красненький фуникулер, который уже почти приблизился к своем пристанищу в Белых Горах. Люди повернули головы и с любопытством следили за происходящим. Из фуникулера выскочила какая-то маленькая фигурка и, попав в луч света, замерла, глядя из-под руки на город внизу.
   Господин Инкогнито вытащил из внутреннего кармана плаща бинокль и навел его на фигурку. Люди на площади проделали то же самое. В поле зрения многочисленных биноклей появился Доктор Net во всех подробностях. Он был изможден, но, чувствуя себя в безопасности, довольно улыбался. Мэр вытянул вперед руку и, сложив пальцы в кукиш, показал его всему своему городу и захохотал. Впрочем, самого хохота с такого расстояния не было слышно. Заметив обращенный в их сторону красноречивый жест обожаемого первого лица города, люди обескураженно примолкли. Когда же Мэр развернулся и все заметили, что к его спине привязан мешок, как две капли воды похожий на тот, из которого каждый год засыпают в жерло пушки купюры перед выстрелом, раздался недовольный ропот. Что-то подсказало вечно счастливым горожанам, что в этом году Великого Денежного Залпа не будет, а значит, и счастья станет неизмеримо меньше. А Мэр тем временем деловито нацепил лыжи и начал ловко подниматься «елочкой» на вершину одной из Белых Гор. Толпа заволновалась еще больше. В этом море еще никогда не поднимались такие волны.
   Господин Инкогнито не терял времени даром. Закрепив прожектор так, чтобы Доктор Net все время находился в пятне света, он развернул пушку в сторону гор и тщательно прицелился. Достал спичку, чиркнул ею о свою подошву, поджег фитиль и отошел в сторону.
   Фитиль догорел до конца, и огонек юркнул в порох.
   После того как единственный в мире кот-суперагент чуть не задохнулся в кейсе, куда его запихнул Господин Инкогнито, Рэмбо дал себе слово оставить профессию. Невероятной скорости, которую он развил, выскакивая из сейфа, способствовало не только то, что кот увидел свет и почуял воздух свободы, но и неожиданно появившиеся перед ним старухи-сыщицы, приносившие ему одни несчастья.
   Вырвавшись из подвала, Рэмбо наугад помчался по коридорам. Пробегая мимо какой-то комнаты, он заметил в ней приоткрытую балконную дверь и шмыгнул в эту щель. Собираясь уже прыгнуть с балкона, он в ужасе увидел внизу невероятных размеров толпу, явно желавшую растерзать его. Рэмбо затормозил всеми лапами, огляделся вокруг и метнулся в какую-то узкую трубу. Забившись в нее, он затаил дыхание и стал ждать, когда сгустится темнота, чтобы навсегда покинуть эти тревожные места.
   Однако дождался он только того, что трубу заворочали, потом вдруг запахло паленым, и вскоре раздался оглушительный взрыв. Суперагента что-то сильно пнуло сзади, и он вылетел в трубу.
   Рэмбо за время его службы довелось испытать многое. Барабан стиральной машины, двигатель реактивного самолета, надувной трап, падающий с высоты нескольких тысяч метров в Океан, доска для серфинга, крыша мчащегося железнодорожного экспресса – вот лишь несколько необычных для котов мест, где пришлось не без вреда для душевного здоровья побывать Рэмбо. Но вот из пушки им еще никто не стрелял.
   Сейчас кот представлял собой эдакую пародию на барона Мюнхгаузена, летящего на ядре. Внизу проносились огни Большого Города, в ушах стояло эхо выстрела и свистел ветер. Кот на ядре стремительно несся в сторону Белых Гор, на которые взбирался на лыжах какой-то чудак с мешком. «Так вот какой он – Дед Мороз», – тоскливо подумалось почему-то Рэмбо.
   Господин Инкогнито бомбардиром оказался никудышным, и ядро, хотя и было отягощено незапланированным котом, уходило чуть-чуть выше гор, оставляя лыжника-цель внизу. И тогда, находясь над склоном, суперагент разжал лапы и начал падение. Он упал как раз на плечи Мэру и отчаянно вцепился когтями в его мешок. Сейчас на свету было видно, что кот побелел. Возможно, он линял, как заяц, к зиме, а может быть, просто поседел от многочисленных переживаний.
   Доктор, над головой которого только что просвистело ядро, размером с эту саму голову, теперь еще почувствовал за спиной дыхание напавшего на него неизвестного горного хищника и в ужасе задергался. Рэмбо упрямо болтался на мешке, не желая разжимать лапы. Ткань хрюкнула, и кот начал опускаться, отрывая от мешка широкую полосу. В образовавшуюся в мешке брешь сразу же заскочил озорной горный ветер, выхватил оттуда несколько пригоршней радужных бумажек и радостно начал жонглировать ими. Снова раздался треск ткани, Рэмбо, не выпуская из лап лоскут мешка, полетел в снег и понесся по склону, превращаясь в снежный ком, как несколько дней назад Дора.
   Крупные (не то что специально подготовленные к празднику!) купюры выскочили из мешка и, трепыхаясь и играя в луче прожектора как здоровенные мотыльки, медленно опускались в пропасть. Народ на площади охнул. Мэр печально взглянул через плечо вниз и горестно сплюнул. Потом смахнул с носа наросшую сосульку, бодро поднялся до края горы. В последний раз посмотрев сверху на Большой Город, он присел, как заправский лыжник, и исчез за вершиной. Невидимый для своих бывших сограждан, он мчался вниз по противоположному склону Белых Гор, граничивших с соседним государством.
   Оставшиеся без праздника горожане волновались, гнев их вот-вот мог выплеснуться на неудачливого стрелка на балконе, и Господин Инкогнито поспешил скрыться. Проходя мимо пульта сигнализации, он снова в недоумении уставился на лампочку, а потом решительно зашагал к лестнице, ведущей в подвал.
   Здесь он подошел к двери сейфа и быстро набрал код. Немного помедлив, все же решительно повернул ручку-штурвал. Не успел он открыть дверь, как ее вышибли с воплем вылетевшие из сейфа Бешеные Бабки. Дверь с размаху ударила Инкогнито, и он кувырнулся в сторону.
   И тут же прогремел чудовищный взрыв.

   Обманутые своим правителем граждане Большого Города уже собирались отправиться в Ратушу, чтобы самим взять положенные им деньги. Но тут площадь потряс грохот. Стекла в окнах Ратуши вылетели. Во все стороны брызнули осколки вместе с клочками синтетической розовой шерсти и мишуры, какими-то шестеренками, треснувшими черными очками, огромными батарейками, помятыми касками с ушами и прочими деталями остававшихся в Ратуше кроликов Пинки.
   И еще из Ратуши вырвался вихрь купюр.
   Все содержимое огромного сейфа взлетело на воздух. Такого Денежного Залпа в городе не было никогда.

   Бешеные Бабки с воплем вышибли дверь сейфа

   Люди взвыли от восторга. Теперь бесплатных денег должно было хватить всем. Радужные бумажки, многие из которых порядочно закоптились, а то и обгорели, кружились над толпой и опускались вниз, прилипая к людским рукам, лицам, забиваясь в раскрытые в радостном крике рты.
   И тут же начали бить куранты на Ратуше. Небольшая переливчатая прелюдия сменилась мерным боем – часы отсчитывали двенадцать ударов, которые отделяли один год от другого. Но всем на это было уже ровным счетом наплевать.
   Вместе с величественным боем часов в Ратуше вспыхнул пожар. Языки пламени вылезали из окон и вылизывали установленные для безопасности Мэра ажурные решетки.
   Одна из створок дубовой двери Ратуши скрипнула, и из нее появился клоун Зомби. Прихрамывая, он, никем не замеченный, спускался по лестнице. На его плечах висели дымящиеся лохмотья длинного плаща. На голове была набекрень надета измятая и продырявленная осколками шляпа с обвисшими широкими полями. Клоун снял ее и небрежно швырнул в сторону. Потом обернулся к Ратуше. Лицо, озаренное отблеском пожара, скривила ухмылка зашитого рта. Где-то в Ратуше с грохотом рухнули перекрытия, и из окон вырвались клубы искр. Зомби даже не вздрогнул, медленно отвернулся и заковылял в сторону толпы.
   Осуществлению тщательно продуманного клоуном Зомби плана с самого начала мешало многое. И в первую очередь его главные действующие лица – Бешеные Бабки. Зомби пришлось повозиться, разыгрывая роль Господина Инкогнито и направляя Клару с Дорой по нужному ему следу. Однако без них не удалось бы столь элегантно устранить надоевшего Мэра. Зомби пока так и не понял – почему бомба, которая должна была разом прикончить и Доктора, и старух, лезших в сейф, чтобы освободить похищенных девушек, не взорвалась. Точнее, взорвалась, но гораздо позже. Впрочем, цель его достигнута. Дорога к власти расчищена, а его имя не запятнано. Завтра Зомби предстанет перед гражданами Спасителем Большого Города от Мэра-казнокрада, мятежников и поджигателей Ратуши. А задавать ненужные вопросы теперь уже будет некому. Зомби, прихрамывая, протискивался через ликующую толпу. На него пока не обращают внимания. Ничего, пусть порезвятся. Завтра наступит новый год, новая жизнь, новая эпоха – Эра Зомби.
   Впрочем, люди не обращали внимания ни на что, кроме витавших над ними купюр. Никто не заметил не только превращения Господина Инкогнито в клоуна Зомби, но и очередного таинственного исчезновения. В мешанине серпантина, конфетти и летающих денег непонятным образом сгинула красавица-Снегурочка. Ее хватятся на следующий день, но никто не сможет вспомнить, когда девушку видели в последний раз.
   А пока вокруг бурлила праздничная толпа. Здесь веселились и Продюсер с Режиссером, и Шоумен, и Директор Пятитрубного Завода, и Главный Редактор «Яичницы», и бывший Главный Проводник «Полуночного экспресса», и нынешний Главный Проводник (бывший Молодой Проводник) под ручку с Проводницей, и Следователь, и приехавший на Новый год с Курорта Диджей, и Бригадир Верхолазов, и Фуникулерщик, и временно переставший плакать Слесарь, и много еще всякого народа, знакомого нам и незнакомого.
   Однако самое интересное, что среди празднующих попадались и многочисленные Мэры в отутюженных белых костюмах, и Пинки с батарейками за спиной и даже несколько клоунов Зомби. Но все это были маскарадные костюмы веселящихся горожан.
   И только оранжевое и синенькое платьица Бешеных Бабок на Главной Площади так и не появились – ни настоящие, ни маскарадные.

Только свежие кларики

   (а также – один дорик)

//-- * * * --//

     На побережье Океана
     Стоит гламурная погода.
     Наш Океан как будто ванна,
     В которой тесно от народа.
     Музон играет по приколу.
     Кто пиво пьет,
     Кто просто колу.
     Послушайте мою телегу:
     «Да» – солнцу, «Нет» – зиме и снегу.
     Йоу, диджей!
     Ты чувак реальный!
     Йоу!
     Пульт, видать, многоканальный.
     Йоу!
     Где ты взял, баклан,
     Дискан дуэта «Number One!»?

//-- * * * --//

     Посадили нас в мазут
     И бесплатно в нем везут.
     Пусть отыщут контролеры
     Ночью черных Клару с Дорой.

//-- * * * --//

     Кларабамба с Дорамамбой
     Гнались за гиппопотамбой.
     А потомбо долго-долго
     Удирамбо от Кинг-Конга.

//-- * * * --//

     Внимание! Внимание!
     Освободить эфир!
     Спасательницы бешеные вновь спасают мир!
     Спасательница Клара,
     спасательница Дора
     Спасут кого угодно без лишних разговоров.
     Смогли бы мы, спасатели, Спасителя спасти,
     Но нам пока не встретился Спаситель на пути.

//-- * * * --//

     Клара с Дорой – две подруги,
     Чистый динамит.
     Как возьмутся зажигать —
     Все вокруг дымит.

//-- * * * --//

     Стоят вдоль по улице с мусором баки,
     За баками бабки лежат как собаки.
     Бабки – не мусор. Бегут из тюрьмы
     Бабки в наручниках. Гангстеры мы!

//-- * * * --//

     Трубку курить и смотреть через лупу,
     И расспросить, что запомнилось трупу.
     Улики хватать не рукой, а пинцетом,
     Не тыкать коллеге (в лицо пистолетом).
     И знать – для поимки коварных врагов
     Сыщику нужно побольше мозгов.

//-- * * * --//

     Однажды три калеки отправились в кино.
     Слепому показалось, что слишком там темно.
     Глухой сказал: «Не слышно! Пойду-ка я домой!»
     А третий не ответил, поскольку был немой.

//-- * * * --//

     Мегрэ, Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро
     Искали похищенное серебро.
     Эркюль отыскал оловянную ложку,
     А Холмс и Мегрэ – из пластмассы сережку.

//-- * * * --//

     Когда ложится сыщик, преступники встают.
     Всю ночь кого-то грабить – не каторжный ли труд?
     К утру ползут бедняги совсем без сил в кровать,
     А детектив проснулся – теперь ему вставать.
     Луна сменяет Солнце – уж так заведено,
     И повстречать злодеев опять не суждено…

//-- * * * --//

     Как-то у парня по имени Карл
     Кто-то кларнет из футляра украл…
     С Кларою Карл был в далеком родстве,
     Но заподозрил ее в воровстве.
     Клара сказала: «Кларнета здесь нет,
     Только гостит мой приятель корнет…
     Если же вас это сможет утешить,
     Вот – предлагаю в подарок лорнет».
     Карл за лорнет не поблагодарил,
     Злобу на Клару он в сердце сокрыл…
     Ночью у Клары любимый коралл
     Некто со столика нагло украл.
     Кто же стащил и коралл и кларнет?
     Кто виноват? Неужели корнет?!
     Нет! – Кларе сам подарил он коралл.
     И на кларнете корнет не играл!
     Тот, кто был рядом и с Кларой и с Карлом,
     Тот, кто при всех восхищался кораллом,
     Тот, кто увидел футляр для кларнета, —
     Тот и подставил беднягу корнета!
     Вещички собрал и готовится смыться —
     Ты поспеши его сцапать, сестрица!
     Клара у Карла кларнета не крала.
     Карл не касался чужого коралла.
     Корнету не нужно ни то, ни другое,
     Значит, подруга – воровка! О, горе!..

//-- ДОРИК --//

     Тринадцатого, в пятницу, в тринадцатом часу
     Я на тринадцать ломтиков порежу колбасу.
     Тринадцать черных котиков спешат на мой обед,
     Сейчас из них состряпаю свой фирменный паштет.

//-- * * * --//

     Кто придумал поговорку
     «Умный в гору не пойдет»,
     Тот не умный и не глупый,
     А скорее идиот!

//-- * * * --//

     Не все тюрьма, где на окнах решетки…

//-- * * * --//

     Это что еще за зверь
     В стужу к вам стучится в дверь
     Не рукою, не плечом —
     Ржавым гаечным ключом.
     Это он, это он
     Отопительный сезон!

//-- * * * --//

     Как отличают поварих?
     И дети знают как —
     Во-первых, фартук есть у них,
     А во-вторых – колпак.

//-- * * * --//

     Я помню, как когда-то – тому назад сто лет —
     В песочнице варила я первый свой обед:
     Чуть-чуть воды из лужи, стекляшки и башмак…
     С тех пор меня мальчишки дразнили только так:
     «Кларка, Кларка,
     Кларка – кулинарка!»
     Но годы пролетели, мальчишек тех уж нет,
     А я как в раннем детстве опять варю обед.
     Чтоб выведать секрет мой, зовут в программу «СМАК»,
     Но я рецепт не выдам – ни слова про башмак!
     Кулинары
     ищут тайну Клары.

//-- * * * --//

     На свете жил известный жмот.
     Он запер дверь на хитрый код —
     Для простоты запоминанья
     То был его рожденья год.
     Но раз без стука и без роз
     К нему пришел мосье Склероз.
     И жмот живет теперь под дверью —
     Как будто он бездомный пес.

//-- * * * --//

     Изобретатель королю в ночной горшок
     Подвел для подогрева электричество.
     Но испытать пришлось электрошок,
     Усевшись на горшок, Его Величеству.

Вадим Воля Владислав Тарасов По ложному следу