Николай Николаевич Носов
Фантазёры

Фантазеры

   Мишутка и Стасик сидели в саду на скамеечке и разговаривали. Только они разговаривали не просто, как другие ребята, а рассказывали друг другу разные небылицы, будто пошли на спор, кто кого переврёт.
   – Сколько тебе лет? – спрашивает Мишутка.
   – Девяносто пять. А тебе?
   – А мне сто сорок. Знаешь, – говорит Мишутка, – раньше я был большой-большой, как дядя Боря, а потом сделался маленький.
   – А я, – говорит Стасик, – сначала был маленький, а потом вырос большой, а потом снова стал маленький, а теперь опять скоро буду большой.
   – А я, когда был большой, всю реку мог переплыть, – говорит Мишутка.
   – У! А я море мог переплыть!
   – Подумаешь – море! Я океан переплывал!
   – А я раньше летать умел!
   – А ну полети!
   – Сейчас не могу: разучился.
   – А я один раз купался в море, – говорит Мишутка, – и на меня напала акула. Я её бац кулаком, а она меня цап за голову – и откусила.
   – Врёшь!
   – Нет, правда!
   – Почему же ты не умер?
   – А зачем мне умирать? Я выплыл на берег и пошёл домой.
   – Без головы?
   – Конечно, без головы. Зачем мне голова?
   – Как же ты шёл без головы?
   – Так и шёл. Будто без головы ходить нельзя!
   – Почему же ты теперь с головой?
   – Другая выросла.
   «Ловко придумал!» – позавидовал Стасик. Ему хотелось соврать получше Мишутки.
   – Ну, это что! – сказал он. – Вот я раз был в Африке, и меня там крокодил съел!
   – Вот так соврал! – рассмеялся Мишутка.
   – Вовсе нет.
   – Почему же ты теперь живой?
   – Так он же меня потом выплюнул.
   Мишутка задумался. Ему хотелось переврать Стасика. Он думал, думал, наконец говорит:
   – Один раз я шёл по улице. Кругом трамваи, автомобили, грузовики…
   – Знаю, знаю! – закричал Стасик. – Сейчас расскажешь, как тебя трамвай переехал. Ты уже врал про это.
   – Ничего подобного. Я не про это.
   – Ну ладно. Ври дальше.
   – Вот я иду, никого не трогаю. Вдруг навстречу автобус. Я его не заметил, наступил ногой – рраз! – и раздавил в лепёшку.
   – Ха-ха-ха! Вот это враки!
   – А вот и не враки!
   – Как же ты мог раздавить автобус?
   – Так он же совсем маленький был, игрушечный. Его мальчишка на верёвочке тащил.
   – Ну, это неудивительно, – сказал Стасик. – А я раз на Луну летал.
   – Эва куда махнул! – засмеялся Мишутка.
   – Не веришь? Честное слово!
   – На чём же ты летал?
   – На ракете. На чём ещё на Луну летают? Будто не знаешь сам!
   – Что же ты там на Луне видел?
   – Ну, что… – замялся Стасик. – Что я там видел? Ничего и не видел.
   – Ха-ха-ха! – рассмеялся Мишутка. – А говорит, на Луну летал!
   – Конечно, летал.
   – Почему же ничего не видел?
   – А темно было. Я ведь ночью летал. Во сне. Сел на ракету и как полечу в космическое пространство. У-у-у! А потом как полечу обратно… Летел, летел, а потом бряк о землю… ну и проснулся…

   – А-а, – протянул Мишутка. – Так бы сразу и говорил. Я ведь не знал, что ты – во сне.
   Тут пришёл соседский Игорь и сел рядом на скамеечке. Он слушал, слушал Мишутку и Стасика, потом говорит:
   – Вот врут-то! И вам не стыдно?
   – А чего стыдно? Мы же никого не обманываем, – сказал Стасик. – Просто выдумываем, будто сказки рассказываем.
   – Сказки! – презрительно фыркнул Игорь. – Нашли занятие.
   – А ты думаешь, легко выдумывать?
   – Чего проще!
   – Ну выдумай что-нибудь.
   – Сейчас… – сказал Игорь. – Пожалуйста.
   Мишутка и Стасик обрадовались и приготовились слушать.
   – Сейчас, – повторил Игорь. – Э-э-э… гм… кхм… э-э-э…
   – Ну что ты всё «э» да «э»!
   – Сейчас! Дайте подумать.
   – Ну, думай, думай!
   – Э-э-э, – снова сказал Игорь и посмотрел на небо. – Сейчас, сейчас… э-э-э…
   – Ну, чего же ты не выдумываешь? Говорил – чего проще!
   – Сейчас… Вот! Один раз я дразнил собаку, а она меня цап за ногу и укусила. Вот даже шрам остался.
   – Ну и что же ты тут выдумал? – спросил Стасик.
   – Ничего. Как было, так и рассказал.
   – А говорил – выдумывать мастер!
   – Я мастер, да не такой, как вы. Вот вы всё врёте, да без толку, а я вчера соврал, мне от этого польза.
   – Какая польза?
   – А вот. Вчера вечером мама и папа ушли, а мы с Ирой остались дома. Ира легла спать, а я залез в буфет и съел полбанки варенья. Потом думаю: как бы мне не попало. Взял Ирке губы вареньем намазал. Мама пришла: «Кто варенье съел?» Я говорю: «Ира». Мама посмотрела, а у неё все губы в варенье. Сегодня утром ей от мамы досталось, а мне мама ещё варенья дала. Вот и польза.
   – Значит, из-за тебя другому досталось, а ты и рад! – сказал Мишутка.

   – А тебе что?
   – Мне ничего. А вот ты этот… как это называется… Брехун! Вот!
   – Сами вы брехуны!
   – Уходи! Не желаем с тобой на лавочке сидеть.
   – Я и сам не стану с вами сидеть.
   Игорь встал и ушёл. Мишутка и Стасик тоже пошли домой. По дороге им попалась палатка с мороженым. Они остановились, стали рыться в карманах и считать, сколько у них денег. У обоих набралось только на одну порцию мороженого.
   Продавщица дала им мороженое на палочке.
   – Пойдём домой, – говорит Мишутка, – разрежем ножом, чтоб было точно.
   – Пойдём.
   На лестнице они встретили Иру. Глаза у неё были заплаканные.
   – Ты чего ревела? – спрашивает Мишутка.
   – Меня мама гулять не пускала.
   – За что?
   – За варенье. А я его и не ела. Это Игорь на меня наговорил. Наверное, сам съел, а на меня свалил.
   – Конечно, Игорь съел. Он сам нам хвастался. Ты не плачь. Пойдём, я тебе свою полпорцию мороженого дам, – сказал Мишутка.
   – И я тебе свою полпорцию отдам, вот только попробую разочек и отдам, – пообещал Стасик.
   – А вы разве не хотите сами?
   – Не хотим. Мы уже по десять порций съели сегодня, – сказал Стасик.
   – Давайте лучше это мороженое на троих разделим, – предложила Ира.
   – Правильно! – сказал Стасик. – А то у тебя заболит горло, если ты одна всю порцию съешь.
   Пошли они домой, разделили мороженое на три части.
   – Вкусная штука! – сказал Мишутка. – Я очень люблю мороженое. Один раз я съел целое ведро мороженого.
   – Ну, ты выдумываешь всё! – засмеялась Ира. – Кто тебе поверит, что ты ведро мороженого съел!
   – Так оно ведь совсем маленькое было, вёдрышко! Такое бумажное, не больше стакана…

На горке

   Целый день ребята трудились – строили снежную горку во дворе. Сгребали лопатами снег и сваливали его под стенку сарая в кучу. Только к обеду горка была готова. Ребята полили её водой и побежали домой обедать.
   – Вот пообедаем, – говорили они, – а горка пока замёрзнет. А после обеда мы придём с санками и будем кататься.
   А Котька Чижов из шестой квартиры хитрый какой! Он горку не строил. Сидит дома да смотрит в окно, как другие трудятся. Ему ребята кричат, чтоб шёл горку строить, а он только руками за окном разводит да головой мотает – как будто нельзя ему. А когда ребята ушли, он быстро оделся, нацепил коньки и выскочил во двор. Чирк коньками по снегу, чирк! И кататься-то как следует не умеет! Подъехал к горке.
   – О, – говорит, – хорошая горка получилась! Сейчас скачусь.
   Только полез на горку – бух носом!
   – Ого! – говорит. – Скользкая!
   Поднялся на ноги и снова – бух! Раз десять падал. Никак на горку взобраться не может.
   «Что делать?» – думает. Думал, думал – и придумал: «Вот сейчас песочком посыплю и заберусь на неё».
   Схватил он фанерку и покатил к дворницкой. Там – ящик с песком. Он и стал из ящика песок на горку таскать. Посыпает впереди себя, а сам лезет всё выше и выше. Взобрался на самый верх.
   – Вот теперь, – говорит, – скачусь!
   Оттолкнулся ногой и снова – бух носом! Коньки-то по песку не едут! Лежит Котька на животе и говорит:
   – Как же теперь по песку кататься?
   И полез вниз на четвереньках.
   Тут прибежали ребята. Видят – горка песком посыпана.
   – Это кто здесь напортил? – закричали они. – Кто горку песком посыпал? Ты не видал, Котька?
   – Нет, – говорит Котька, – я не видал. Это я сам посыпал, потому что она была скользкая и я не мог на неё взобраться.
   – Ах ты, умник! Ишь что придумал! Мы трудились, трудились, а он – песком! Как же теперь кататься?
   Котька говорит:
   – Может быть, когда-нибудь снег пойдёт, он засыплет песок, вот и можно будет кататься.
   – Так снег, может, через неделю пойдёт, а нам сегодня надо кататься.
   – Ну, я не знаю, – говорит Котька.
   – Не знаешь! Как испортить горку, ты знаешь, а как починить, не знаешь! Бери сейчас же лопату!
   Котька отвязал коньки и взял лопату.

   – Засыпай песок снегом!
   Котька стал посыпать горку снегом, а ребята снова водой полили.
   – Вот теперь, – говорят, – замёрзнет, и можно будет кататься.
   А Котьке так работать понравилось, что он ещё сбоку лопатой ступеньки проделал.
   – Это, – говорит, – чтоб всем было легко взбираться, а то ещё кто-нибудь снова песком посыплет!

Винтик, Шпунтик, Пылесос

   Кто читал книгу «Приключения Незнайки», тот знает, что у Незнайки было много друзей, таких же как он маленьких человечков.
   Среди них были два механика – Винтик и Шпунтик, которые очень любили мастерить разные вещи. Однажды они задумали соорудить пылесос для уборки помещения.
   Сделали круглую металлическую коробку из двух половинок. В одной половинке поместили электромотор с вентилятором, к другой присоединили резиновую трубку, а между обеими половинками проложили кусок плотной материи, чтобы пыль в пылесосе задерживалась.
   Трудились они целый день и целую ночь, и только наутро пылесос был готов.
   Все ещё спали, но Винтику и Шпунтику очень хотелось проверить, как работает пылесос.
   – Сначала почистим ковёр в спальне, – предложил Шпунтик.
   Он включил пылесос, и пыль с ковра так и полетела в трубу.
   Поток воздуха был так силён, что в трубу засосало чулки Растеряйки, которые случайно валялись у него под кроватью.
   Потом сдуло со стола ручные часы доктора Пилюлькина и тоже засосало в трубу. Винтик и Шпунтик ничего не заметили, так как им очень хотелось спать.
   Под столом стоял ящик с красками художника Тюбика. После того как Винтик почистил пыль под столом, количество красок в ящике значительно поубавилось.
   – А теперь попробуем чистить одежду, – сказал Винтик и начал чистить пиджак Торопыжки.

   Пыль из пиджака так и полетела в трубу, а вместе с пылью и пуговицы.
   Потом они стали чистить штанишки Пончика. А у Пончика в карманах всегда лежали конфеты. Пылесос был такой мощный, что даже конфеты повысасывал из карманов.
   После этого они стали чистить курточку Знайки, и тут только Шпунтик заметил, что из кармана вытащило Знайкину вечную ручку. Он хотел прекратить работу, но Винтик сказал:
   – Ничего, потом откроем пылесос и достанем.
   – А теперь почистим диван, – предложил Шпунтик.
   Они стали чистить диван. Гвозди из обшивки так и выскакивали и исчезали в трубе.
   Обшивка постепенно разлезлась, пружины повыскакивали, спинка отвалилась, диван рассыпался на кусочки, и вся диванная начинка полетела в трубу.
   Дело кончилось тем, что в трубе застряла диванная ножка и пылесос ничего больше не мог всасывать.
   – Ну и ладно, – сказал Винтик. – Ляжем спать, а когда встанем, починим диван и вытащим из пылесоса все гвозди.
   Друзья легли спать и моментально заснули.
   В это утро первым проснулся Растеряйка и принялся искать чулки. Все стали над ним смеяться, потому что он вечно терял свои вещи.
   Потом встал Ворчун и с удивлением обнаружил, что у него пропали брюки.
   У Авоськи не осталось на одежде ни одной пуговицы. Он так и ходил, придерживая брюки руками, потому что без пуговиц они не могли держаться.
   В общем, у каждого что-нибудь потерялось. Только у Незнайки ничего не пропало.
   Торопыжка сказал:
   – Это, наверно, Незнайка всё устроил. Почему у него ничего не пропало?
   – Братцы, я не виноват! – кричал Незнайка. – У меня ничего не пропало, потому что я спал в одежде. Я вчера очень устал, и мне лень было раздеться.
   Наконец Знайка обнаружил в углу комнаты какую-то загадочную машину с трубой, из которой торчала диванная ножка.
   Знайка сейчас же понял, что это, без сомнения, дело рук Винтика и Шпунтика, и принялся будить их.
   Винтик и Шпунтик встали.
   Они открыли пылесос и обнаружили в нём все пропавшие вещи.

   – Мы слишком сильный мотор поставили, – сказал Шпунтик. – Надо уменьшить его мощность, и пылесос перестанет всасывать крупные вещи.
   Сейчас же к пылесосу выстроилась длинная очередь. Каждый получал, что у него потерялось: Растеряйка – чулки, Авоська и Торопыжка – пуговицы, Ворчун – свои брюки.
   А Незнайка сказал Винтику:
   – Посмотри-ка, пожалуйста, нет ли в пылесосе моего свистка, который потерялся прошлым летом.
   Все стали над Незнайкой смеяться. Но тут Винтик вдруг обнаружил среди прочих предметов и Незнайкин свисток.
   Все удивились и никак не могли понять, как очутился в пылесосе свисток, который пропал в прошлом году. Ведь в прошлом году и пылесоса-то не было!

Автомобиль

   Когда мы с Мишкой были совсем маленькими, нам очень хотелось покататься на автомобиле, только это никак не удавалось. Сколько мы ни просили шофёров, никто не хотел нас катать. Однажды мы гуляли во дворе. Вдруг смотрим – на улице, возле наших ворот, остановился автомобиль. Шофёр из машины вылез и куда-то ушёл. Мы подбежали. Я говорю:
   – Это «Волга».
   А Мишка:
   – Нет, это «Москвич».
   – Много ты понимаешь! – говорю я.
   – Конечно, «Москвич», – говорит Мишка. – Посмотри, какой у него капор.
   – Какой, – говорю, – капор? Это у девчонок бывает капор, а у машины – капот! Ты посмотри, какой кузов.
   Мишка посмотрел и говорит:
   – Ну, такое пузо, как у «Москвича».
   – Это у тебя, – говорю, – пузо, а у машины никакого пуза нет.
   – Ты же сам сказал «пузо».
   – «Кузов», я сказал, а не «пузо»! Эх ты! Не понимаешь, а лезешь!
   Мишка подошёл к автомобилю сзади и говорит:
   – А у «Волги» разве есть буфер? Это у «Москвича» – буфер.
   Я говорю:
   – Ты бы лучше молчал. Выдумал ещё буфер какой-то. Буфер – это у вагона на железной дороге, а у автомобиля бампер. Бампер есть и у «Москвича», и у «Волги».
   Мишка потрогал бампер руками и говорит:
   – На этот бампер можно сесть и поехать.
   – Не надо, – говорю я ему.
   А он:
   – Да ты не бойся. Проедем немного и спрыгнем.
   Тут пришёл шофёр и сел в машину. Мишка подбежал сзади, уселся на бампер и шепчет:
   – Садись скорей! Садись скорей!
   Я говорю:
   – Не надо!
   А Мишка:
   – Иди скорей! Эх ты, трусишка!
   Я подбежал, прицепился рядом. Машина тронулась и как помчится! Мишка испугался и говорит:
   – Я спрыгну! Я спрыгну!
   – Не надо, – говорю, – расшибёшься!
   А он твердит:
   – Я спрыгну! Я спрыгну!
   И уже начал опускать одну ногу. Я оглянулся назад, а за нами другая машина мчится. Я кричу:
   – Не смей! Смотри, сейчас тебя машина задавит!
   Люди на тротуаре останавливаются, на нас смотрят. На перекрёстке милиционер засвистел в свисток. Мишка перепугался, спрыгнул на мостовую, а руки не отпускает, за бампер держится, ноги по земле волочатся. Я испугался, схватил его за шиворот и тащу вверх. Автомобиль остановился, а я всё тащу. Мишка наконец снова залез на бампер. Вокруг народ собрался. Я кричу:
   – Держись, дурак, крепче!
   Тут все засмеялись. Я увидел, что мы остановились, и слез.
   – Слезай, – говорю Мишке.
   А он с перепугу ничего не понимает. Насилу я оторвал его от этого бампера. Подбежал милиционер, номер записывает. Шофёр из кабины вылез – все на него набросились:
   – Не видишь, что у тебя сзади делается?
   А про нас забыли. Я шепчу Мишке:
   – Пойдём!

   Отошли мы в сторонку и бегом в переулок. Прибежали домой, запыхались. У Мишки обе коленки до крови ободраны и штаны порваны. Это он когда по мостовой на животе ехал. Досталось ему от мамы!
   Потом Мишка говорит:
   – Штаны – это ничего, зашить можно, а коленки сами заживут. Мне вот только шофёра жалко: ему, наверно, из-за нас достанется. Видал, милиционер номер машины записывал?
   Я говорю:
   – Надо было остаться и сказать, что шофёр не виноват.
   – А мы милиционеру письмо напишем, – говорит Мишка.
   Стали мы письмо писать. Писали, писали, листов двадцать бумаги испортили, наконец написали:

   «Дорогой товарищ милиционер! Вы неправильно записали номер. То есть Вы записали номер правильно, только неправильно, что шофёр виноват. Шофёр не виноват: виноваты мы с Мишкой. Мы прицепились, а он не знал. Шофёр хороший и ездит правильно».

   На конверте написали:

   «Угол улицы Горького и Большой Грузинской, получить милиционеру».

   Запечатали письмо и бросили в ящик. Наверно, дойдёт.

Находчивость

   Мы с Вовкой сидели дома, за то что разбили сахарницу. Мама ушла, а к нам пришёл Котька и говорит:
   – Давайте играть во что-нибудь.
   – Давайте в прятки, – говорю я.
   – У, да здесь и прятаться негде! – говорит Котька.
   – Почему – негде? Я так спрячусь, что ты вовек не найдёшь. Надо только находчивость проявить.
   – А ну-ка, спрячься. Найду в два счёта.
   Котька пошёл в коридор и стал считать до двадцати пяти.
   Вовка побежал в комнату, а я в чулан. В чулане лежала рогожка. Я залез под неё и свернулся на полу комочком.
   Вот Котька сосчитал до двадцати пяти и пошёл искать. Вовку он сразу нашёл под кроватью и стал меня искать. Обыскал всю комнату и кухню. Зашёл в чулан, остановился возле меня и говорит:
   – Тут кастрюли какие-то, стул сломанный, рогожка старая. Никого нет!
   Потом вернулся в комнату и спрашивает:
   – Где он? Ты не видал, Вовка?
   – Может, в шкафу сидит? – говорит Вовка. – Ну-ка, открой шкаф… Нету!
   – Может быть, в буфет забрался?.. Нету! Куда же он делся?
   – Знаю! – закричал Вовка. – Он в сундуке!
   – Правильно! Больше ему негде быть. Как мы раньше не догадались!
   Они подбежали к сундуку и принялись открывать крышку, но она не открывалась.
   – Закрыта, – говорит Котька.
   – А может, он изнутри держит?
   Они стали стучать по крышке и кричать:
   – Вылезай!
   – Давай перевернём сундук, – говорит Вовка. – Ну-ка, подхватывай с той стороны! Ра-а-а-зом!
   Бух! Сундук перевернулся, даже пол задрожал.
   – Нет, наверное, его там нету, – говорит Котька. – Не может же он вверх ногами сидеть!
   – Должно быть, он в кухне под печкой, – ответил Вовка.
   Они побежали на кухню и стали тыкать кочергой под печку:
   – Вылезай! Теперь всё равно попался!
   Я насилу удержался от смеха.
   – Постой, – говорит Вовка. – Я, кажется, кого-то поймал.
   – Ну-ка, тащи его!
   – Сейчас, зацеплю кочергой только… Есть! Ну-ка, посмотрим, кто это… Тьфу! Старые валенки!.. Где же его искать?
   – Не знаю. Я не играю больше. Выходи! – закричал Котька. – Игра окончена! Не хочешь, ну и сиди себе!
   Они вернулись в комнату.
   – Может быть, он в комоде? – спрашивает Вовка.
   Послышался скрип.
   – Ну что ты ищешь в комоде! Разве в ящике спрячешься? – рассердился Котька и пошёл в коридор.
   – Почему не спрячешься? Надо проверить, – ответил Вовка.
   Он долго скрипел ящиками и вдруг закричал:
   – Котька, иди сюда!
   – Нашёл? – отозвался Котька.
   – Нет, я не могу вылезти.
   – Откуда?
   – Из комода. Я в комоде сижу.
   – Зачем же ты залез в комод?
   – Я хотел проверить, можно спрятаться в ящике или нет, а ящик перекосился, и я не могу вылезть.
   Тут я не выдержал и громко расхохотался. Котька услышал и бросился искать меня.

   – Вытащи меня сначала! – взмолился Вовка.
   – Да не кричи ты! Я не разберу, где это он смеётся.
   – Вытащи меня! Мне здесь в ящике страшно!
   Котька выдвинул ящик и помог Вовке выбраться. Они вместе побежали в чулан. Котька споткнулся об меня и упал.
   – Ещё эту рогожку какой-то дурак здесь бросил! – закричал он и со злости как хватит меня ногой.
   Я как заору! Вылез из-под рогожки:
   – Ты чего дерёшься?
   Он увидел меня и обрадовался.
   – Ага! Попался! – И побежал в коридор. – Палочка-выручалочка! Тра-та-та!
   Я говорю:
   – Можешь не трататакать, я не играю больше. Это не игра, чтоб драться.
   Прихожу в комнату… Батюшки! Всё разворочено. Шкафы открыты, из комода ящики вытащены, бельё на полу кучей, сундук вверх дном!
   Пришлось нам целый час после этого убирать комнату.

Замазка

   Однажды стекольщик замазывал на зиму рамы, а Костя и Шурик стояли рядом и смотрели. Когда стекольщик ушёл, они отковыряли от окон замазку и стали лепить из неё зверей. Только звери у них не получились. Тогда Костя слепил змею и говорит Шурику:
   – Посмотри, что у меня получилось.
   Шурик посмотрел и говорит:
   – Ливерная колбаса.
   Костя обиделся и спрятал замазку в карман. Потом они пошли в кино. Шурик всё беспокоился и спрашивал:
   – Где замазка?
   А Костя отвечал:
   – Вот она, в кармане. Не съем я её!
   В кино они взяли билеты и купили два мятных пряника. Вдруг зазвонил звонок. Костя бросился занимать место, а Шурик где-то застрял. Вот Костя занял два места. На одно сел сам, а на другое положил замазку. Вдруг пришёл незнакомый гражданин и сел на замазку.
   Костя говорит:
   – Это место занято, здесь Шурик сидит.
   – Какой такой Шурик? Здесь я сижу, – сказал гражданин.
   Тут прибежал Шурик и сел рядом с другой стороны.
   – Где замазка? – спрашивает.
   – Тише! – прошептал Костя и покосился на гражданина.
   – Кто это? – спрашивает Шурик.
   – Не знаю.
   – Чего ж ты его боишься?
   – Он на замазке сидит.
   – Зачем же ты отдал ему?
   – Я не давал, а он сел.
   – Так забери!
   Тут погас свет и началось кино.
   – Дяденька, – сказал Костя, – отдайте замазку.
   – Какую замазку?
   – Которую мы из окна выковыряли.
   – Из окна выковыряли?
   – Ну да. Отдайте, дядя!
   – Да я ведь не брал у вас!
   – Мы знаем, что не брали. Вы сидите на ней.
   – Сижу?!
   – Ну да.
   Гражданин подскочил на стуле.
   – Чего ж ты раньше молчал, негодный?
   – Так я ведь говорил вам, что место занято.
   – Когда же ты говорил? Когда я сел уже!
   – Откуда же я знал, что вы сядете?
   Гражданин встал и принялся шарить на стуле.
   – Ну, где же ваша замазка, злодеи? – проворчал он.
   – Постойте, вот она! – сказал Костя.
   – Где?
   – Вот, на стуле размазалась. Мы сейчас счистим.
   – Счищайте скорей, негодные! – кипятился гражданин.
   – Садитесь! – кричали на них сзади.
   – Не могу, – оправдывался гражданин. – У меня тут замазка.
   Наконец ребята соскоблили замазку.
   – Ну, теперь хорошо, – сказали они. – Садитесь.
   Гражданин сел.
   Стало тихо.
   Костя уже хотел смотреть кино, но тут послышался шёпот Шурика:
   – Ты уже съел свой пряник?
   – Нет ещё. А ты?
   – Я тоже нет. Давай есть.
   – Давай.

   Послышалось чавканье. Костя вдруг плюнул и прохрипел:
   – Послушай, у тебя пряник вкусный?
   – Угу.
   – А у меня невкусный. Мягкий какой-то. Наверное, растаял в кармане.
   – А замазка где?
   – Замазка вот, в кармане… Только постой! Это не замазка, а пряник. Тьфу! В темноте перепутал, понимаешь, замазку и пряник. Тьфу! То-то я гляжу, что она невкусная!
   Костя со злости швырнул замазку на пол.
   – Зачем же ты её бросил? – спросил Шурик.
   – А на что мне она?
   – Тебе не нужна, а мне нужна, – проворчал Шурик и полез под стул искать замазку. – Где же она? – сердился он. – Вот ищи теперь.
   – Сейчас я найду, – сказал Костя и тоже исчез под стулом.
   – Ай! – послышалось вдруг откуда-то снизу. – Дядя, пустите!
   – Кто это там?
   – Это я.
   – Кто – я?
   – Я, Костя. Пустите меня!
   – Да я ведь не держу тебя.
   – Вы мне на руку наступили!
   – Чего ж ты полез под стул?
   – Я замазку ищу.
   Костя пролез под стулом и встретился с Шуриком нос к носу.
   – Кто это? – испугался он.
   – Это я, Шурик.
   – А это я, Костя.
   – Нашёл?
   – Ничего не нашёл.
   – И я не нашёл.
   – Давай лучше кино смотреть, а то все пугаются, в лицо ногами тыкают, думают – собака.
   Костя и Шурик пролезли под стульями и уселись на свои места.
   Перед ними на экране мелькнула надпись: «Конец».
   Публика бросилась к выходу. Ребята вышли на улицу.
   – Что это за кино мы смотрели? – говорит Костя. – Я что-то ничего не разобрал.
   – А я, думаешь, разобрал? – ответил Шурик. – Какая-то чепуха на постном масле. Показывают же такие картины!

Саша

   Саша давно просил маму подарить ему пистолет, который стреляет пистонами.
   – Зачем тебе такой пистолет? – говорила мама. – Это опасная игрушка.
   – Что тут опасного? Если б он пулями стрелял, а то пистонами. Из него всё равно никого не убьёшь.
   – Мало ли что может случиться. Пистон отскочит и попадёт тебе в глаз.
   – Не попадёт! Я буду зажмуриваться, когда буду стрелять.
   – Нет, нет, от этих пистолетов бывают разные неприятные случаи. Ещё выстрелишь да напугаешь кого-нибудь, – сказала мама.
   Так и не купила ему пистолета.
   А у Саши были две старшие сестры, Маринка и Ирочка. Вот он и стал просить сестёр:
   – Миленькие, купите мне пистолетик! Мне очень хочется. За это я всегда буду вас слушаться.
   – Ты, Сашка, хитренький! – сказала Марина. – Когда тебе надо, так ты подлизываешься и миленькими называешь, а как только мама уйдёт, с тобой и не сладишь.
   – Нет, сладишь, сладишь! Вот увидите, как я буду вести себя хорошо.
   – Ладно, – сказала Ира. – Мы с Мариной подумаем. Если обещаешь вести себя хорошо, то, может быть, купим.
   – Обещаю, обещаю! Всё обещаю, только купите!
   На другой день сёстры подарили ему пистолет и коробку с пистонами. Пистолет был новенький и блестящий, а пистонов было много: штук пятьдесят или сто. Стреляй хоть весь день – не перестреляешь. От радости Саша прыгал по комнате, прижимал пистолет к груди, целовал его и говорил:
   – Миленький мой, хорошенький пистолетик! Как я тебя люблю!
   Потом он нацарапал на ручке пистолета своё имя и начал стрелять. Сразу запахло пистонами, а через полчаса в комнате стало синё от дыма.
   – Довольно тебе стрелять, – сказала наконец Ира. – Я каждый раз вздрагиваю от этих выстрелов.
   – Трусиха! – ответил Сашка. – Все девчонки – трусихи!
   – Вот отнимем у тебя пистолет, тогда узнаешь, какие мы трусихи, – сказала Марина.
   – Сейчас я пойду во двор и буду пугать ребят пистолетом, – заявил Сашка.
   Он вышел во двор, но ребят во дворе не было. Тогда он побежал за ворота, и вот тут-то случилась эта история. Как раз в это время по улице шла старушка. Сашка подпустил её поближе – и как бабахнет из пистолета! Старушка вздрогнула и остановилась. Потом говорит:
   – Уф, как я испугалась! Это ты тут из пистолета палишь?
   – Нет, – сказал Сашка и спрятал пистолет за спину.
   – Что же, я не вижу, что у тебя пистолет в руках? Ещё врать вздумал, бессовестный! Вот я пойду заявлю в милицию…
   Она погрозила пальцем, перешла на другую сторону улицы и скрылась в переулке.
   – Вот так штука! – испугался Саша. – Кажется, на самом деле пошла в милицию жаловаться.
   Он, запыхавшись, прибежал домой.
   – Чего ты запыхался, будто за тобой волк гонится? – спросила Ира.
   – Это я так просто.
   – Нет, ты уж лучше скажи. Сразу видно, что чего-нибудь натворил.
   – Да ничего я не натворил – просто так… Напугал бабку какую-то.
   – Какую бабку?
   – Ну «какую, какую»! Обыкновенную. Просто шла по улице бабушка, а я взял да и выстрелил.
   – Зачем же ты выстрелил?
   – Сам не знаю. Идёт бабушка. Дай, думаю, выстрелю. Ну и выстрелил.
   – А она что?
   – Ничего. Пошла в милицию жаловаться.

   – Вот видишь, обещал вести себя хорошо, а сам что наделал!
   – Я же не виноват, что бабка попалась такая пугливая.
   – Вот придёт милиционер, он тебе покажет бабку! – пригрозила Ира. – Будешь знать, как людей пугать!
   – А как он меня найдёт? Он ведь не знает, где я живу. Даже имени моего не знает.
   – Найдёт, будь спокоен! Милиционеры всё знают.
   Целый час Саша просидел дома и всё выглядывал в окно – не идёт ли милиционер. Но милиционера не было видно. Тогда он понемногу успокоился, развеселился и сказал:
   – Наверно, бабушка меня просто попугать хотела, чтоб я не баловался.
   Он решил снова пострелять из своего любимого пистолета и сунул руку в карман. В кармане лежала коробка с пистонами, но пистолета не было. Он полез в другой карман, но и там было пусто. Тогда он принялся искать по всей комнате. Смотрел и под столами, и под диваном. Пистолет исчез, будто провалился сквозь землю. Саше стало обидно до слёз.
   – Не успел даже поиграть! – хныкал он. – Такой пистолетик был!
   – Может быть, ты его во дворе потерял? – спросила Ира.
   – Наверно, я его там, за воротами, выронил, – сообразил Саша.
   Он открыл дверь и бросился через двор на улицу. За воротами пистолета не было.
   «Ну, теперь его уже нашёл кто-нибудь и взял себе!» – с досадой подумал Саша и тут вдруг увидел, что из переулка напротив вышел милиционер и быстро зашагал через улицу, прямо к Сашиному дому.
   «За мной идёт! Видно, бабка таки нажаловалась!» – испугался Саша и стремглав побежал домой.
   – Ну, нашёл? – спросили его Маринка и Ирочка.
   – Тише! – прошипел Сашка. – Милиционер идёт!
   – Куда?
   – Сюда, к нам.
   – Где ты его видел?
   – На улице.
   Марина и Ира стали над ним смеяться:
   – Эх ты, трусишка! Увидел милиционера и испугался. Может быть, милиционер совсем в другое место идёт.
   – Да я вовсе и не боюсь его! – стал храбриться Сашка. – Что мне милиционер! Подумаешь!
   Тут за дверью послышались шаги, и вдруг зазвонил звонок. Маринка и Ира побежали открывать дверь. Сашка высунулся в коридор и зашипел:
   – Не открывайте ему!
   Но Марина уже отворила дверь. На пороге стоял милиционер. Блестящие пуговицы так и сверкали на нём. Сашка опустился на четвереньки и полез под диван.
   – Скажите, девочки, где здесь шестая квартира? – послышался голос милиционера.
   – Это не здесь, – ответила Ира. – Здесь первая, а шестая – это нужно выйти во двор, а там дверь направо.
   – Во дворе, дверь направо? – повторил милиционер.
   – Ну да.
   Саша понял, что милиционер вовсе не за ним пришёл, и он уже хотел вылезти из-под дивана, но тут милиционер спросил:
   – Кстати, не у вас тут живёт мальчик Саша?

   – У нас, – ответила Ира.
   – А вот он-то мне как раз нужен, – сказал милиционер и вошёл в комнату.
   Марина и Ира вошли вместе с милиционером в комнату и увидели, что Сашка куда-то исчез. Марина даже заглянула под диван. Сашка увидел её и молча погрозил ей из-под дивана кулаком, чтобы она не выдавала его.
   – Ну, где же ваш Саша? – спросил милиционер.
   Девочки очень испугались за Сашу и не знали, что отвечать. Наконец Марина сказала:
   – А его, понимаете, дома нет. Он, понимаете, гулять ушёл.
   – А что вы про него знаете? – спросила милиционера Ира.
   – Что же я знаю! – ответил милиционер. – Знаю, что зовут его Саша. Ещё знаю, что у него был новенький пистолет, а теперь у него этого пистолета нету.
   «Всё знает!» – подумал Сашка.
   От страха у него даже зачесалось в носу, и он как чихнёт под диваном: «Апчхи!»
   – Кто это там? – удивился милиционер.
   – А это у нас… Это у нас собака, – соврала Маринка.
   – Чего же она под диван забралась?
   – А она у нас всегда под диваном спит, – продолжала сочинять Марина.
   – Как же её зовут?
   – Э… Бобик, – выдумала Маринка и покраснела, как свёкла.
   – Бобик! Бобик! Фью! – засвистел милиционер. – Почему же она не хочет вылезать? Фью! Фью! Ишь ты, не хочет. А собака хорошая? Какой породы?
   – Э… – протянула Маринка. – Э-э… – Она никак не могла вспомнить, какие бывают породы собак. – Порода эта вот… – сказала она. – Как её?.. Хорошая порода… Длинношёрстный фокстерьер!
   – О, это замечательная собака! – обрадовался милиционер. – Я знаю. У неё такая волосатая морда.
   Он нагнулся и посмотрел под диван. Саша лежал ни жив ни мёртв и во все глаза глядел на милиционера. Милиционер даже свистнул от изумления:
   – Так вот тут какой фокстерьер! Ты чего под диван забрался, а? Ну-ка, вылезай, теперь всё равно попался!
   – Не вылезу! – заревел Саша.
   – Почему?
   – Вы меня в милицию заберёте.
   – За что?
   – За старушку.
   – За какую старушку?
   – За которую я выстрелил, а она испугалась.
   – Не пойму, про какую он тут старушку толкует? – сказал милиционер.
   – Он на улице из пистолета стрелял, а мимо шла бабушка и испугалась, – объяснила Ира.
   – Ах, вот что! Значит, это его пистолет? – спросил милиционер и достал из кармана новенький, блестящий пистолет.
   – Его, его! – обрадовалась Ира. – Это мы с Мариной ему подарили, а он потерял. Где вы его нашли?
   – Да вот тут, во дворе, у вашей двери… Ну, признавайся, зачем напугал бабушку? – спросил милиционер и нагнулся к Саше.
   – Я нечаянно… – ответил Саша из-под дивана.
   – Неправда! По глазам вижу, что неправда. Вот скажи правду – отдам пистолет обратно.
   – А что мне будет, если я скажу правду?
   – Ничего не будет. Отдам пистолет – и всё.
   – А в милицию не заберёте?
   – Нет.
   – Я не хотел напугать бабушку. Я только хотел попробовать, испугается она или нет.
   – А вот это, братец, нехорошо! За это тебя следовало бы забрать в милицию, да ничего не поделаешь: раз я обещал не забирать – значит, должен исполнить. Только смотри, если ещё раз набедокуришь – обязательно заберу. Ну, вылезай из-под дивана и получай пистолет.
   – Нет, я лучше потом вылезу, когда вы уйдёте.
   – Вот чудной какой! – усмехнулся милиционер. – Ну, я ухожу.
   Он положил пистолет на диван и ушёл. Маринка побежала показать милиционеру шестую квартиру. Саша вылез из-под дивана, увидел свой пистолет и закричал:
   – Вот он, мой голубчик! Снова вернулся ко мне! – Он схватил пистолет и сказал: – Не понимаю только, как это милиционер моё имя узнал!
   – Ты ведь сам написал своё имя на пистолете, – сказала Ира.
   Тут вернулась Марина и набросилась на Сашу:
   – Ах ты, чучело! Из-за тебя мне пришлось милиционеру врать! От стыда я чуть не сгорела! Вот натвори ещё чего-нибудь, ни за что не стану тебя выгораживать!
   – А я и не буду больше ничего творить, – сказал Саша. – Сам теперь знаю, что не нужно людей пугать.

Мишкина каша

   Один раз, когда я жил с мамой на даче, ко мне в гости приехал Мишка. Я так обрадовался, что и сказать нельзя! Я очень по Мишке соскучился. Мама тоже была рада его приезду.
   – Это очень хорошо, что ты приехал, – сказала она. – Вам вдвоём здесь веселей будет. Мне, кстати, завтра надо в город поехать. Я, может быть, задержусь. Проживёте тут без меня два дня?
   – Конечно, проживём, – говорю я. – Мы не маленькие!
   – Только вам тут придётся самим обед готовить. Сумеете?
   – Сумеем, – говорит Мишка. – Чего там не суметь!
   – Ну, сварите суп и кашу. Кашу ведь просто варить.
   – Сварим и кашу. Чего там её варить! – говорит Мишка.
   Я говорю:
   – Ты смотри, Мишка, а вдруг не сумеем! Ты ведь не варил раньше.
   – Не беспокойся! Я видел, как мама варит. Сыт будешь, не помрёшь с голоду. Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь!
   Наутро мама оставила нам хлеба на два дня, варенья, чтобы мы чай пили, показала, где какие продукты лежат, объяснила, как варить суп и кашу, сколько крупы положить, сколько чего. Мы всё слушали, только я ничего не запомнил. «Зачем, – думаю, – раз Мишка знает».
   Потом мама уехала, а мы с Мишкой решили пойти на реку рыбу ловить. Наладили удочки, накопали червей.
   – Постой, – говорю я. – А обед кто будет варить, если мы на реку уйдём?
   – Чего там варить! – говорит Мишка. – Одна возня! Съедим весь хлеб, а на ужин сварим кашу. Кашу можно без хлеба есть.
   Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем и пошли на реку. Сначала выкупались, потом разлеглись на песке. Греемся на солнышке и хлеб с вареньем жуём. Потом стали рыбу ловить. Только рыба плохо клевала: поймали всего с десяток пескариков. Целый день мы на реке проболтались. К вечеру вернулись домой. Голодные!
   – Ну, Мишка, – говорю, – ты специалист. Что варить будем? Только такое, чтоб побыстрей. Есть очень хочется.
   – Давай кашу, – говорит Мишка. – Кашу проще всего.
   – Ну что ж, кашу так кашу.
   Растопили плиту. Мишка насыпал в кастрюлю крупы. Я говорю:
   – Сыпь побольше. Есть очень хочется!
   Он насыпал полную кастрюлю и воды налил доверху.
   – Не много ли воды? – спрашиваю. – Размазня получится.
   – Ничего, мама всегда так делает. Ты только за печкой смотри, а я уж сварю, будь спокоен.
   Ну, я за печкой смотрю, дрова подкладываю, а Мишка кашу варит, то есть не варит, а сидит да на кастрюлю смотрит, она сама варится.
   Скоро стемнело, мы зажгли лампу. Сидим и ждём, когда каша сварится. Вдруг смотрю: крышка на кастрюле приподнялась и из-под неё каша лезет.
   – Мишка, – говорю, – что это? Почему каша лезет?
   – Куда?
   – Шут её знает куда! Из кастрюли лезет!
   Мишка схватил ложку и стал кашу обратно в кастрюлю впихивать. Мял её, мял, а она будто пухнет в кастрюле, так и вываливается наружу.
   – Не знаю, – говорит Мишка, – с чего это она вылезать вздумала. Может быть, готова уже?
   Я взял ложку, попробовал: крупа совсем твёрдая.
   – Мишка, – говорю, – куда же вода девалась? Совсем сухая крупа!
   – Не знаю, – говорит. – Я много воды налил. Может быть, дырка в кастрюле?
   Стали мы кастрюлю осматривать: никакой дырки нет.
   – Наверно, испарилась, – говорит Мишка. – Надо ещё подлить.
   Он переложил лишнюю крупу из кастрюли в тарелку и подлил в кастрюлю воды. Стали варить дальше. Варили, варили – смотрим, опять каша наружу лезет.
   – Ах, чтоб тебя! – говорит Мишка. – Куда же ты лезешь?

   Схватил ложку, опять стал лишнюю крупу откладывать. Отложил и снова бух туда кружку воды.
   – Вот видишь, – говорит, – ты думал, что воды много, а её ещё подливать приходится.
   Варим дальше. Что за комедия! Опять вылезает каша.
   Я говорю:
   – Ты, наверно, много крупы положил. Она разбухает, и ей тесно в кастрюле становится.
   – Да, – говорит Мишка, – кажется, я немного много крупы переложил. Это всё ты виноват: «Клади, говорит, побольше. Есть хочется!»
   – А откуда я знаю, сколько надо класть? Ты ведь говорил, что умеешь варить.
   – Ну и сварю, не мешай только.
   – Пожалуйста, не буду тебе мешать.
   Отошёл я в сторонку, а Мишка варит, то есть не варит, а только и делает, что лишнюю крупу в тарелки перекладывает. Весь стол уставил тарелками, как в ресторане, и всё время воды подливает.
   Я не вытерпел и говорю:
   – Ты что-то не так делаешь. Так ведь до утра можно варить!
   – А что ты думаешь, в хорошем ресторане всегда обед с вечера варят, чтоб наутро поспел.
   – Так то, – говорю, – в ресторане! Им спешить некуда, у них еды много всякой.
   – А нам-то куда спешить?
   – Нам надо поесть да спать ложиться. Смотри, скоро двенадцать часов.
   – Успеешь, – говорит, – выспаться.
   И снова бух в кастрюлю воды. Тут я понял, в чём дело.
   – Ты, – говорю, – всё время холодную воду льёшь, как же она может свариться!
   – А как, по-твоему, без воды, что ли, варить?
   – Выложить, – говорю, – половину крупы и налить воды сразу побольше, и пусть себе варится.
   Взял я у него кастрюлю, вытряхнул из неё половину крупы.
   – Наливай, – говорю, – теперь воды доверху.
   Мишка взял кружку, полез в ведро.
   – Нету, – говорит, – воды. Вся вышла.
   – Что же мы делать будем? Как за водой идти, темнота какая! – говорю. – И колодца не увидишь.
   – Чепуха! Сейчас принесу.
   Он взял спички, привязал к ведру верёвку и пошёл к колодцу. Через минуту возвращается.
   – А вода где? – спрашиваю.
   – Вода… там, в колодце.
   – Сам знаю, что в колодце. Где ведро с водой?
   – И ведро, – говорит, – в колодце.
   – Как – в колодце?
   – Так, в колодце.
   – Упустил?
   – Упустил.
   – Ах ты, – говорю, – размазня! Ты что ж, нас уморить голодом хочешь? Чем теперь воды достать?
   – Чайником можно.
   Я взял чайник и говорю:
   – Давай верёвку.
   – А её нет, верёвки.
   – Где же она?
   – Там.
   – Где – там?
   – Ну… в колодце.
   – Так ты, значит, с верёвкой ведро упустил?
   – Ну да.
   Стали мы другую верёвку искать. Нет нигде.
   – Ничего, – говорит Мишка, – сейчас пойду попрошу у соседей.
   – С ума, – говорю, – сошёл! Ты посмотри на часы: соседи спят давно.
   Тут, как нарочно, обоим нам пить захотелось; кажется, сто рублей за кружку воды отдал бы! Мишка говорит:
   – Это всегда так бывает: когда нет воды, так ещё больше пить хочется. Поэтому в пустыне всегда пить хочется, потому что там нет воды.

   Я говорю:
   – Ты не рассуждай, а ищи верёвку.
   – Где же её искать? Я везде смотрел. Давай леску от удочки привяжем к чайнику.
   – А леска выдержит?
   – Может быть, выдержит.
   – А если не выдержит?
   – Ну если не выдержит, то… оборвётся…
   – Это и без тебя известно.
   Размотали мы удочку, привязали к чайнику леску и пошли к колодцу. Я опустил чайник в колодец и набрал воды. Леска натянулась, как струна, вот-вот лопнет.
   – Не выдержит! – говорю. – Я чувствую.
   – Может быть, если поднимать осторожно, то выдержит, – говорит Мишка.
   Стал я поднимать потихоньку. Только приподнял над водой, плюх – и нет чайника.
   – Не выдержала? – спрашивает Мишка.
   – Конечно, не выдержала. Чем теперь доставать воду?
   – Самоваром, – говорит Мишка.
   – Нет, уж лучше самовар просто бросить в колодец, по крайней мере возиться не надо. Верёвки-то нет.
   – Ну, кастрюлей.
   – Что у нас, – говорю, – по-твоему, кастрюльный магазин?
   – Тогда стаканом.
   – Это сколько придётся возиться, пока стаканом воды наносишь!
   – Что же делать? Надо ведь кашу доваривать. И пить до зарезу хочется.
   – Давай, – говорю, – кружкой. Кружка всё-таки больше стакана.
   Пришли домой, привязали леску к кружке так, чтоб она не переворачивалась. Вернулись к колодцу. Вытащили по кружке воды, напились. Мишка говорит:
   – Это всегда так бывает. Когда пить хочется, так кажется, что целое море выпьешь, а когда станешь пить, так одну кружку выпьешь и больше уже не хочется, потому что люди от природы жадные…
   Я говорю:
   – Нечего тут на людей наговаривать! Тащи лучше кастрюлю с кашей сюда, мы прямо в неё воды натаскаем, чтоб не бегать двадцать раз с кружкой.
   Мишка принёс кастрюлю и поставил на край колодца. Я её не заметил, зацепил локтем и чуть не столкнул в колодец.
   – Ах ты, растяпа! – говорю. – Зачем мне кастрюлю под локоть сунул? Возьми её в руки и держи крепче. И отойди от колодца подальше, а не то и каша полетит в колодец.
   Мишка взял кастрюлю и отошёл от колодца. Я натаскал воды.
   Пришли мы домой. Каша у нас остыла, печь погасла. Растопили мы снова печь и опять принялись кашу варить. Наконец она у нас закипела, сделалась густая и стала пыхтеть: «Пых, пых!»
   – О! – говорит Мишка. – Хорошая каша получилась, знатная!
   Я взял ложку, попробовал:
   – Тьфу! Что это за каша! Горькая, несолёная и воняет гарью.
   Мишка тоже хотел попробовать, но тут же выплюнул.
   – Нет, – говорит, – умирать буду, а такую кашу не стану есть!
   – Такой каши наешься, и умереть можно! – говорю я.
   – Что ж делать?
   – Не знаю.
   – Чудаки мы! – говорит Мишка. – У нас же пескари есть!
   Я говорю:
   – Некогда теперь уже с пескарями возиться! Скоро светать начнёт.
   – Так мы их варить не будем, а зажарим. Это ведь быстро – раз, и готово.
   – Ну давай, – говорю, – если быстро. А если будет как каша, то лучше не надо.
   – В один момент, вот увидишь.
   Мишка почистил пескарей и положил на сковородку. Сковородка нагрелась, пескари и прилипли к ней. Мишка стал отдирать пескарей от сковородки ножом, все бока ободрал им.
   – Умник! – говорю. – Кто же рыбу без масла жарит!
   Мишка взял бутылку с подсолнечным маслом. Налил масла на сковородку и сунул в печь прямо на горячие угли, чтоб поскорее зажарились. Масло зашипело, затрещало и вдруг вспыхнуло на сковородке пламенем. Мишка вытащил сковородку из печки – масло на ней пылает. Я хотел водой залить, а воды у нас во всём доме ни капли нет. Так оно и горело, пока всё масло не выгорело. В комнате дым и смрад, а от пескарей одни угольки остались.

   – Ну, – говорит Мишка, – что теперь жарить будем?
   – Нет, – говорю я, – больше я тебе ничего жарить не дам. Мало того что ты продукты испортишь, так ты ещё пожар устроишь. Из-за тебя весь дом сгорит. Довольно!
   – Что же делать? Есть-то ведь хочется!
   Попробовали мы сырую крупу жевать – противно. Попробовали сырой лук – горько. Масло попробовали без хлеба есть – тошно. Нашли банку из-под варенья. Ну, мы её вылизали и легли спать. Уже совсем поздно было.
   Наутро проснулись голодные. Мишка сразу полез за крупой, чтоб варить кашу. Я как увидел, так меня даже в дрожь бросило.
   – Не смей! – говорю. – Сейчас я пойду к хозяйке, тёте Наташе, попрошу, чтобы она нам кашу сварила.
   Мы пошли к тёте Наташе, рассказали ей всё, обещали, что мы с Мишкой все сорняки у неё на огороде выполем, только пусть она поможет нам кашу сварить. Тётя Наташа сжалилась над нами: напоила нас молоком, дала пирогов с капустой, а потом усадила завтракать. Мы всё ели и ели, так что тёти-Наташин Вовка на нас удивлялся, какие мы голодные были.
   Наконец мы наелись, попросили у тёти Наташи верёвку и пошли доставать из колодца ведро и чайник. Много мы провозились и, если бы Мишка не придумал якорёк из проволоки смастерить, так бы ничего и не достали. А якорьком, как крючком, подцепили и ведро и чайник. Ничего не пропало – всё вытащили. А потом мы с Мишкой и Вовкой сорняки на огороде пололи.
   Мишка говорил:
   – Сорняки – это чепуха! Совсем нетрудное дело. Гораздо легче, чем кашу варить!

Метро

   Мы с мамой и Вовкой были в гостях у тёти Оли в Москве. В первый же день мама и тётя ушли в магазин, а нас с Вовкой оставили дома. Дали нам старый альбом с фотографиями, чтоб мы рассматривали. Ну, мы рассматривали, рассматривали, пока нам это не надоело.
   Вовка сказал:
   – Мы так и Москву не увидим, если будем целый день дома сидеть!
   Стали в окно глядеть. Напротив – станция метро.
   Я говорю:
   – Пойдём на метро покатаемся.
   Пришли мы на станцию, взяли билеты и поехали под землёй. Сначала показалось страшно, а потом ничего, интересно. Проехали две остановки, вылезли.
   «Осмотрим, – думаем, – станцию – и назад».
   Стали осматривать станцию, а там лестница движется. Люди по ней вверх и вниз едут. Стали и мы кататься: вверх и вниз, вверх и вниз… Ходить совсем не надо, лестница сама возит.
   Накатались по лестнице, сели на поезд и поехали обратно. Слезли через две остановки, смотрим – не наша станция!
   – Наверно, мы не в ту сторону поехали, – говорит Вовка.
   Сели мы на другой поезд, поехали в обратную сторону. Приезжаем – опять не наша станция! Тут мы испугались.
   – Надо спросить кого-нибудь, – говорит Вовка.
   – А как же ты спросишь? Ты знаешь, на какой станции мы садились?
   – Нет. А ты?
   – Я тоже не знаю.
   – Давай ездить по всем станциям, может, отыщем как-нибудь, – говорит Вовка.
   Стали мы ездить по станциям. Ездили, ездили, даже голова закружилась.
   Вовка стал хныкать:
   – Пойдём отсюда!
   – Куда ж мы пойдём?
   – Всё равно куда! Я наверх хочу.
   – А что тебе наверху делать?
   – Не хочу под землёй!
   И начал реветь.
   – Не надо, – говорю, – плакать. В милицию заберут.
   – Пусть забирают! Э-э-э!..
   – Ну, пойдём, пойдём, – говорю. – Не реви только. Вон милиционер уже смотрит на нас!
   Схватил его за руку – и скорей на лестницу. Поехали вверх. «Куда же нас вывезет? – думаю. – Что теперь с нами будет?»

   Вдруг смотрим – навстречу нам мама с тётей Олей по другой лестнице едут. Я как закричу:
   – Мама!
   Они увидели нас и кричат:
   – Что вы здесь делаете?
   А мы кричим:
   – Мы никак выбраться отсюда не можем!
   Больше ничего крикнуть не успели: нас лестница вверх утащила, а их вниз. Приехали мы наверх – и скорей по другой лестнице вниз, за ними вдогонку. Вдруг смотрим – а они снова навстречу едут! Увидели нас и кричат:
   – Куда же вы? Почему нас не подождали?
   – А мы за вами поехали!
   Приезжаем вниз. Я говорю Вовке:
   – Подождём. Они сейчас к нам приедут.
   Ждали мы, ждали, а их всё нет и нет.
   – Наверно, они нас ждут, – говорит Вовка. – Поедем.
   Только поехали, а они снова навстречу.
   – Мы вас ждали, ждали!.. – кричат.
   А вокруг все хохочут.
   Приехали мы снова наверх – и опять поскорей вниз. Поймали наконец их. Мама начала бранить нас за то, что ушли без спросу, а мы стали рассказывать, как потеряли станцию.
   Тётя говорит:
   – Не понимаю, как это вы потеряли станцию! Я тут каждый день езжу, а ещё ни разу станцию не потеряла. Ну, поедем домой.
   Сели мы на поезд. Поехали.
   – Эх вы, пошехонцы! – говорит тётя. – Искали рукавицы, а они за поясом. В трёх соснах заблудились. Потеряли станцию!
   И вот так всю дорогу смеялась над нами.
   Приезжаем на станцию, тётя посмотрела вокруг и говорит:
   – Тьфу! Совсем вы меня запутали! Нам на Арбат надо, а мы на Курский вокзал приехали. Не в ту сторону сели.
   Пересели мы на другой поезд и поехали обратно. И тётя больше уже не смеялась над нами. И пошехонцами не называла.

Огурцы

   Один раз Павлик взял с собой Котьку на реку ловить рыбу. Но в этот день им не повезло: рыба совсем не клевала. Зато когда шли обратно, они забрались в колхозный огород и набрали полные карманы огурцов. Колхозный сторож заметил их и засвистел в свисток. Они от него бежать. По дороге домой Павлик подумал, как бы ему дома не досталось за то, что он лазит по чужим огородам. И он отдал свои огурцы Котьке.
   Котька пришёл домой радостный:
   – Мама, я тебе огурцов принёс!
   Мама посмотрела, а у него полные карманы огурцов, и за пазухой огурцы лежат, и в руках ещё два больших огурца.
   – Где ты их взял? – говорит мама.
   – На огороде.
   – На каком огороде?
   – Там, у реки, на колхозном.
   – Кто ж тебе позволил?
   – Никто, я сам нарвал.
   – Значит, украл?
   – Нет, не украл, а так просто… Павлик брал, а мне нельзя, что ли? Ну, и я взял.
   Котька начал вынимать огурцы из карманов.
   – Постой, постой! Не выгружай! – говорит мама.
   – Почему?
   – Сейчас же неси их обратно!
   – Куда ж я их понесу? Они на грядке росли, а я сорвал. Всё равно они теперь уже расти не будут.
   – Ничего, отнесёшь и положишь на той же грядке, где сорвал.

   – Ну, я их выброшу.
   – Нет, не выбросишь! Ты их не садил, не растил, не имеешь права и выбрасывать.
   Котька стал плакать:
   – Там сторож. Он нам свистел, а мы убежали.
   – Вот видишь, что делаете! А если б он поймал вас?
   – Он не догнал бы. Он уже старенький дедушка.
   – Ну как тебе не стыдно! – говорит мама. – Ведь дедушка за эти огурцы отвечает. Узнают, что огурцы пропали, скажут, что дедушка виноват. Хорошо будет?
   Мама стала совать огурцы обратно Котьке в карман. Котька плакал и кричал:
   – Не пойду я! У дедушки ружьё. Он выстрелит и убьёт меня.
   – И пусть убьёт! Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор.
   – Ну, пойдём со мной, мамочка! На дворе темно. Я боюсь.
   – А брать не боялся?
   Мама дала Котьке в руки два огурца, которые не поместились в карманах, и вывела его за дверь.
   – Или неси огурцы, или совсем уходи из дому, ты мне не сын!
   Котька повернулся и медленно-медленно пошёл по улице.
   Уже было совсем темно.
   «Брошу их тут, в канаву, а скажу, что отнёс, – решил Котька и стал оглядываться вокруг. – Нет, отнесу: ещё кто-нибудь увидит и дедушке из-за меня попадёт».
   Он шёл по улице и плакал. Ему было страшно.
   «Павлику хорошо! – думал Котька. – Он мне свои огурцы отдал, а сам дома сидит. Ему небось не страшно».
   Вышел Котька из деревни и пошёл полем. Вокруг не было ни души. От страха он не помнил, как добрался до огорода. Остановился возле шалаша, стоит и плачет всё громче и громче. Сторож услышал и подошёл к нему.
   – Ты чего плачешь? – спрашивает.
   – Дедушка, я принёс огурцы обратно.
   – Какие огурцы?
   – А которые мы с Павликом нарвали. Мама сказала, чтоб я отнёс обратно.
   – Вот оно какое дело! – удивился сторож. – Это, значит, я вам свистел, а вы всё-таки огурцы-то стащили. Нехорошо!
   – Павлик брал, и я взял. Он мне и свои огурцы отдал.
   – А ты на Павлика не смотри, сам понимать должен. Ну, больше не делай так. Давай огурцы и иди домой.
   Котька вытащил огурцы и положил их на грядку.
   – Ну, все, что ли? – спросил старик.
   – Нет… одного не хватает, – ответил Котька и снова заплакал.
   – Почему не хватает, где же он?
   – Дедушка, я один огурец съел. Что теперь будет?
   – Ну что ж будет? Ничего не будет. Съел, ну и съел. На здоровье.
   – А вам, дедушка, ничего не будет за то, что огурец пропал?
   – Ишь ты какое дело! – усмехнулся дедушка. – Нет, за один огурец ничего не будет. Вот если б ты не принёс остальных, тогда да, а так нет.
   Котька побежал домой. Потом вдруг остановился и закричал издали:
   – Дедушка, дедушка!
   – Ну что ещё?
   – А этот вот огурец, что я съел, как будет считаться – украл я его или нет?
   – Гм! – сказал дед. – Вот ещё какая задача! Ну чего там, пусть не украл.
   – А как же?
   – Ну, считай, что я тебе подарил его.
   – Спасибо, дедушка! Я пойду.
   – Иди, иди, сынок.
   Котька во весь дух помчался по полю, через овраг, по мостику через ручей и, уже не спеша, пошёл по деревне домой. На душе у него было радостно.

Ступеньки

   Однажды Петя возвращался из детского сада. В этот день он научился считать до десяти. Дошёл он до своего дома, а его младшая сестра Валя уже дожидается у ворот.
   – А я уже считать умею! – похвастался Петя. – В детском саду научился. Вот смотри, как я все ступеньки на лестнице сосчитаю.
   Стали они подниматься по лестнице, а Петя громко ступеньки считает:
   – Одна, две, три, четыре, пять…
   – Ну, чего ж ты остановился? – спрашивает Валя.
   – Погоди, я забыл, какая дальше ступенька. Я сейчас вспомню.
   – Ну вспоминай, – говорит Валя.
   Стояли они на лестнице, стояли. Петя говорит:
   – Нет, я так не могу вспомнить. Ну-ка, лучше начнём сначала.
   Сошли они с лестницы вниз. Стали снова вверх подниматься.
   – Одна, – говорит Петя, – две, три, четыре, пять…
   И снова остановился.
   – Опять забыл? – спрашивает Валя.
   – Забыл! Как же это! Только что помнил и вдруг забыл! Ну-ка, ещё попробуем.
   Снова спустились с лестницы, и Петя начал сначала:
   – Одна, две, три, четыре, пять…
   – Может быть, двадцать пять? – спрашивает Валя.
   – Да нет! Только думать мешаешь! Вот видишь, из-за тебя забыл! Придётся опять сначала.
   – Не хочу я сначала! – говорит Валя. – Что это такое? То вверх, то вниз, то вверх, то вниз! У меня уже ноги болят.

   – Не хочешь – не надо, – ответил Петя. – А я не пойду дальше, пока не вспомню.
   Валя пошла домой и говорит маме:
   – Мама, там Петя на лестнице ступеньки считает: одна, две, три, четыре, пять, а дальше не помнит.
   – А дальше шесть, – сказала мама.
   Валя побежала обратно к лестнице, а Петя всё ступеньки считает:
   – Одна, две, три, четыре, пять…
   – Шесть! – шепчет Валя. – Шесть! Шесть!
   – Шесть! – обрадовался Петя и пошёл дальше. – Семь, восемь, девять, десять.
   Хорошо, что лестница кончилась, а то бы он так и не дошёл до дому, потому что научился только до десяти считать.

Шурик у дедушки

   Летом мы с Шуриком жили у дедушки. Шурик – это мой младший брат. Он ещё в школе не учится, а я уже в первый класс поступил. Только он всё равно меня не слушается… Ну и не надо!.. Когда мы приехали, так сейчас же обыскали весь двор, облазили все сараи и чердаки. Я нашёл стеклянную банку из-под варенья и круглую железную коробочку от гуталина. А Шурик нашёл старую дверную ручку и большую калошу на правую ногу. Потом мы чуть не подрались с ним на чердаке из-за удочки. Я первый увидел удочку и сказал:
   – Чур, моя!
   Шурик тоже увидел и давай кричать:
   – Чур, моя! Чур, моя!
   Я схватил удочку, а он тоже вцепился в неё и давай отнимать. Я рассердился – как дёрну!.. Он отлетел в сторону и чуть не упал. Потом говорит:
   – Подумаешь, очень нужна мне твоя удочка! У меня есть калоша.
   – Вот и целуйся со своей калошей, – говорю я, – а удочку нечего рвать из рук.
   Я отыскал в сарае лопату и пошёл копать червей, чтобы ловить рыбу, а Шурик пошёл к бабушке и стал просить у неё спички.
   – Зачем тебе спички? – спрашивает бабушка.
   – Я, – говорит, – разведу во дворе костёр, сверху положу калошу, калоша расплавится, и из неё получится резина.
   – Ещё чего выдумаешь! – замахала руками бабушка. – Ты тут и дом весь спалишь со своим баловством. Нет, голубчик, и не проси. Что это ещё за игрушки с огнём! И слушать ничего не желаю.
   Тогда Шурик взял дверную ручку, которую нашёл в сарае, привязал к ней верёвку, а к другому концу верёвки привязал калошу. Ходит по двору, верёвку за ручку держит, а калоша за ним по земле ездит. Куда он – туда и она. Подошёл ко мне, увидел, что я червей копаю, и говорит:
   – Можешь не стараться: всё равно ничего не поймаешь.
   – Это почему? – спрашиваю.
   – Я заколдую рыбу.
   – Пожалуйста, – говорю, – колдуй на здоровье.
   Я накопал червей, сложил их в коробочку и пошёл к пруду. Пруд был позади двора – там, где колхозный огород начинается. Насадил я на крючок червяка, уселся на берегу и забросил удочку. Сижу и за поплавком слежу. А Шурик подкрался сзади и давай кричать во всё горло:

     Колдуй, баба, колдуй, дед,
     Колдуй, серенький медведь!
     Колдуй, баба, колдуй, дед,
     Колдуй, серенький медведь!

   Я решил молчать и ничего не говорить, потому что с ним всегда так: если скажешь что-нибудь, ещё хуже будет.
   Наконец он наколдовался, бросил в пруд калошу и стал её по воде на верёвке таскать. Потом придумал такую вещь: бросит калошу на середину пруда и давай в неё камнями швырять, пока не утопит, а потом начинает её со дна на верёвке вытаскивать.
   Я сначала молча терпел, а потом как не вытерплю:
   – Пошёл вон отсюда! – кричу. – Ты распугал мне всю рыбу!
   А он говорит:
   – Всё равно ничего не поймаешь: заколдована рыба.

   И опять плюх калошу на середину пруда! Я вскочил, схватил палку – и к нему. Он давай удирать, а калоша за ним на верёвке так и скачет. Еле убежал от меня.
   Вернулся я к пруду и стал снова рыбу ловить. Ловил, ловил… Уже солнышко высоко поднялось, а я всё сижу да на поплавок гляжу. Не клюёт рыба, хоть тресни! На Шурика злюсь, прямо избить готов. Не то чтоб я в его колдовство поверил, а знаю, что, если приду без рыбы, смеяться будет. Уж чего я ни делал: и подальше от берега забрасывал удочку, и поближе, и поглубже крючок опускал – ничего не выходит. Захотелось мне есть, пошёл я домой, вдруг слышу – кто-то в ворота колотит: «Бум-бум! Бах-бах!»
   Подхожу к воротам, смотрю, а это Шурик. Достал где-то молоток, гвозди и прибивает к калитке дверную ручку.
   – Это ты для чего прибиваешь? – спрашиваю.
   Он увидел меня, обрадовался:
   – Хи-хи! Рыболов пришёл. Где же твоя рыба?
   Я говорю:
   – Ты зачем прибиваешь ручку? Здесь же есть одна ручка.
   – Ничего, – говорит, – пусть две будут. Вдруг одна оторвётся.
   Прибил ручку, и ещё у него один гвоздь остался. Он долго думал, что с этим гвоздём делать, хотел его просто в калитку загнать, потом придумал: приложил калошу подошвой к калитке и стал её гвоздём приколачивать.
   – А это для чего? – спрашиваю.
   – Так просто.
   – Просто глупо, – говорю я.
   Вдруг смотрим – дедушка с работы идёт. Шурик испугался, давай отрывать калошу, а она не отрывается. Тогда он встал, загородил калошу спиной и стоит.
   Дедушка подошёл и говорит:
   – Вот молодцы, ребятки! Только приехали – и за работу сразу… Кто это придумал к калитке вторую ручку прибить?
   – Это, – говорю, – Шурик.
   Дедушка только крякнул.
   – Ну что ж, – говорит, – теперь у нас две ручки будет: одна сверху, другая снизу. Вдруг какой-нибудь коротенький человек придёт. До верхней ручки ему не дотянуться, так он до нижней достанет.
   Тут дедушка заметил калошу:
   – А это ещё что?
   Я так и фыркнул.
   «Ну, – думаю, – сейчас Шурику от дедушки будет».
   Шурик покраснел, сам не знает, что отвечать.
   А дедушка говорит:
   – Это что ж? Это, наверно, всё равно что ящик для писем. Придёт почтальон, увидит, что дома никого нет, сунет письмо в калошу и пойдёт дальше. Очень остроумно.
   – Это я сам придумал! – похвастался Шурик.
   – Да неужто?
   – Честное слово!
   – Ну молодец! – развёл руками дедушка.
   За обедом дедушка всё разводил руками и рассказывал бабушке про эту калошу:
   – Понимаешь, какой остроумный ребёнок! До чего сам додумался, ты не поверишь даже! Понимаешь, калошу к калитке, а? Я давно говорю, что надо ящик для писем прибить, а того и не сообразить мне, что проще калошу.
   – Ладно уж, – усмехнулась бабушка. – Я куплю ящик, а пока пусть повисит калоша.
   После обеда Шурик побежал в сад, а дедушка говорит:
   – Ну, Шурик у нас уже отличился, а ты, Николка, тоже небось чего-нибудь наработал. Ты уж признавайся, порадуй дедушку.
   – Я, – говорю, – ловил рыбу, да рыба не ловится.
   – А ты где ловил?
   – В пруду.
   – Э… – протянул дедушка, – какая же тут рыба? Этот пруд недавно вырыли. Тут даже лягушки ещё не развелись. А ты, голубчик, не поленись, пойди на речку. Там у мостика течение быстрое. На этой быстринке и полови.
   Дедушка ушёл на работу, а я взял удочку и говорю Шурику:
   – Пойдём на реку, будем вместе рыбу ловить.
   – Ага, – говорит, – испугался! Теперь подлизываешься!
   – Зачем мне подлизываться?
   – А чтоб я не колдовал больше.
   – Колдуй, – говорю, – пожалуйста.
   Взял я коробку с червями, банку из-под варенья, чтоб было куда рыбу сажать, и пошёл. А Шурик сзади поплёлся.
   Пришли на реку. Я пристроился на берегу, недалеко от моста, где течение побыстрей, забросил удочку.
   А Шурик толчётся возле меня и всё бормочет:

     Колдуй, баба, колдуй, дед!
     Колдуй, серенький медведь!

   Помолчит чуточку, помолчит, а потом снова:

     Колдуй, баба, колдуй, дед…

   Вдруг рыба как клюнет, я как дёрну удочку! Рыба сверкнула в воздухе, сорвалась с крючка, упала на берег и ну плясать возле самой воды. Шурик как крикнет:
   – Держи её!
   Бросился к рыбе и давай ловить. Рыба по берегу скачет, а он прямо животом на неё бросается, никак поймать не может; чуть она не удрала обратно в реку.
   Наконец он её схватил. Я набрал в банку воды, Шурик пустил в неё рыбу и стал разглядывать.
   – Это, – говорит, – окунь. Честное слово, окунь! Видишь, какие у него полоски. Чур, мой будет!
   – Ладно, пусть будет твой. Мы ещё много наловим.
   В этот день мы долго удили. Поймали шесть окуньков, четырёх пескарей и даже ёршика одного выудили.

   На обратном пути Шурик нёс банку с рыбой и даже подержать не давал мне. Он был очень рад и совсем не обиделся, когда увидел, что его калоша исчезла, а вместо неё на калитке висит новенький голубой ящик для писем.
   – Ну и пусть, – сказал он. – По-моему, ящик ещё даже лучше калоши.
   Он махнул рукой и поскорей побежал показывать рыбу бабушке. Бабушка похвалила нас. А потом я ему сказал:
   – Вот видишь, а ты колдовал! Ничего твоё колдовство не значит. Я в колдовство не верю.
   – У! – сказал Шурик. – А я, думаешь, верю? Это одни только дикари верят да старенькие старушки.
   Этим он очень насмешил бабушку, потому что бабушка хоть и была старенькая, но тоже не верила в колдовство.

Николай Николаевич Носов Фантазёры