Нина Александровна Абрашина
Лев Сергеевич Кишкин. Путь к Православной Церкви

Предисловие

   В настоящее время продолжаются споры о взаимоотношении науки и религии. Существует мнение, что религиозное мировоззрение не может признавать научные достижения, а ученые сплошь являются материалистами и отрицают веру в Творца. Ошибочность таких взглядов теперь доказана. Феофан Затворник писал: «Дух у нас один. Он же принимает и науки и напитывается их началами, как принимает веру и проникается ею. Нельзя достигнуть совершенства в познаниях, не содержа св. исповедания» [1, с. 7, 96]. А Ломоносов говорил: «Создатель дал роду человеческому две книги. Первая – видимый мир… Вторая книга – Священное Писание… Грех всевать между ними плевелы и раздоры».
   Тот факт, что многие церковнослужители были одновременно великими учеными (например, Коперник († 1543), св. Митрополит Московский Иннокентий (Вениаминов, † 1879), аббат Мендель († 1884), священник Павел Флоренский († 1937), патер В. Шмидт († 1954), архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий, † 1961), аббат Леметр († 1966) и др.), красноречиво свидетельствуют о лживости самой идеи борьбы религии с наукой (осуждение некоторых ученых в Средневековье являлось заблуждением, которое признано католической церковью) [2].
   Вашему вниманию предлагаются воспоминания Льва Сергеевича Кишкина (1918–2000) – выдающегося русского ученого, доктора исторических наук, автора 13 опубликованных книг и более 500 статей, кандидата филологических наук, известного слависта, литературоведа и пушкиниста, заслуженного деятеля науки РФ, доктора наук об искусстве (ЧССР), а также Почетного гражданина чешского города Миротице. Л. С. Кишкин участник двух войн – советско-финской и Великой Отечественной.
   Круг научных интересов Кишкина был чрезвычайно широк: литературные и культурно-исторические связи западных славян, их многолетние взаимоотношения с русской культурой; близка была Льву Сергеевичу и пушкинская тема; глубоко изучил он творчество известного чешского художника М. Алеша и влияние его на поколение молодых живописцев и продолжателей его традиций – М. Швабинского, И. Лады, В. Фиалы и многих других; привлекали также его внимание проблема места литературы среди искусств и наук и пр.
   Помимо основной работы, он занимался поисками пушкинских материалов в Чехии и Словакии. При его участии был создан Литературный музей А. С. Пушкина в Бродзанах (Словакия), он обнаружил в Праге и изучил книжную коллекцию из «Библиотеки для чтения» известного издателя и книготорговца XIX века А. Ф. Смирдина и приложил много усилий, чтобы вернуть дубликаты изданий в Россию. С 1954 г. до последних дней своей жизни Л. С. Кишкин был научным сотрудником Института славяноведения АН СССР и Российской Академии наук. Он известен как один из организаторов сравнительного изучения чешской, словацкой и русской литератур, много сделал для популяризации славистических исследований.
   Вот некоторые его работы: «Очерки истории чешкой литературы XIX–XX вв.» (древний период, Чех, Хладек, общая глава от конца 80-х годов до 1918 г.) (1968), главы о Хельчицком, Челаковском, Ванчуре и других чешских писателях. К наиболее значительным публикациям о чешско-русских связях принадлежат его статьи: «К вопросу о знакомстве Пушкина с культурой и общественной жизнью чехов и словаков» (1951), «И. В. Сладек – поборник межслов'яньского литературного спiвробiтництва» (1967), «Гуситская тема в русской художественной прозе» (1969), «Статья о русской литературе в Карлсбадском альманахе за 1831 г.» (1969), «Литературное наследие Коменского в России» (1971), «П. А. Вяземский и Чехия» (1973).
   Интересны изыскания Л. С. Кишкина о Марии Всеволожей (1972), декабристе, чехе по происхождению В. И. Враницком (1952), чешском скульпторе Вацлаве Кафке (1963), жившем в России, иркутском губернаторе – чехе В. Н. Кличке (1972), Св. Чехе и Лермонтове (1976), Г. Франке (1983), о русской эмиграции в Праге (1998) и др. Отклики в нашей и зарубежной печати имели книги «Чешско-русская литература и культурно-исторические контакты» (1983), «Чехословацкие находки» (1985), «Пушкин и Чехия» (2005). Л. С. Кишкин принимал участие в составлении и подготовке к печати таких известных трудов, как «Хрестоматия по чешской литературе XIX–XX вв.» (1958), «Антология чешской поэзии» (1959), «Жизнь и творчество Сватоплука Чеха» (1959).
   В библиографии научных работ Л. С. Кишкина [1 - L.S. Kiskin. 1918–1978. Библиография работ Л. С. Кишкина. Прага, 1978. (Дополнена до 2000 г. Н. Б. Семихатовой.)] значительное место занимают исследования по истории словацкой литературы и словацко-русских литературных связей. Для «Истории словацкой литературы» (1970) он написал обзорные главы о древнем периоде ее эволюции и монографические главы о творчестве поэтов Голого, Сладковича, И. О. Гвездослава и Краско. Кроме того, был опубликован ряд статей о Гвездославе и его отношении к русской литературе, о русских переводах Коллара.
   Наряду с изучением чешской и словацкой литератур и их связей с русской литературой, Л. С. Кишкин написал целый ряд работ по теории и методологии сравнительного изучения литератур, опираясь в них на собственные конкретные исследования: «Заметки об изучении русско-чешских и русско-словацких литературных связей» (1963), «О формах и видах литературных связей» (1964), «Об изучении национальной образности в литературе» (1968), «Проблема национального образного мышления и методология изучения межславянских связей» (1968), «Образы изобразительного искусства и литература» (1973), «Вопросы национального своеобразия и сравнительное литературоведение» (1973), а также книги: «А. Ф. Смирдин» (1978), «Алешевские очерки» (1978) на чешском языке, «Чешско-русские литературные и культурно-исторические контакты» (1983), «Чехословацкие находки» (1985) «Бродзянское культурное наследие» (1981) на словацком языке.
   Эти и другие работы нашли отклик в отечественном и зарубежном литературоведении (например, статья «О исследовании народного характера художественных образов в литературе»). Ученым были написаны несколько десятков рефератов и рецензий на чешские и словацкие книги и публикации в нашей стране, посвященные Чехии и Словакии. Неоднократно он выступал перед московской аудиторией с лекциями о своих поисках и находках. Кишкин часто посещал Чехословакию, работал в архивах и библиотеках, в том числе в Славянской библиотеке в Праге, а также в Теплице, Братиславе; выступал с докладами на всех послевоенных международных съездах славистов в Москве, Софии, Праге, Варшаве, Киеве и др.
   По результатам работы в российских и чехословацких архивах Л. С. Кишкин опубликовал неизвестные корреспонденции чешских и русских писателей, связанных с Чехией (Жуковского, Тихонова-Лугового, Стахеева, Алтаевой-Ямщиковой и др.) [3]. Среди последних работ: «Словацко-русские литературные контакты в XIX веке» (1990), «Литературные связи» (1992), «Литература среди искусств и наук» (1994), «Честный, добрый, простодушный» (о А. Ф. Смирдине, 1995).
   Множество работ Л. С. Кишкин посвятил А. С. Пушкину. Еще будучи студентом, написал и опубликовал в журнале «Новый мир» свою первую славистическую работу «Пушкин в Чехословакии» (1949). Ее создание было связано с большим интересом к русскому поэту, с одной стороны, и к чешской и словацкой литературе и культуре, – с другой. Среди работ о Пушкине: «Пушкин и Лермонтов в поэзии Сватоплука Чеха» (1976), «Пушкин и развитие чешской культуры» (1996), «Пушкин в переводах Челаковского и других чешских современников» (1999), «Пушкин и словацкая литература» (2000).
   После кончины ученого (14 марта 2000 г.) вышли две его книги: «Пушкин и Чехия» (М., 2005) и «Люди Пушкинской поры» (М., 2008). В настоящее время в открытых хранениях музея А. С. Пушкина в Москве существует кабинет Л. С. Кишкина.
   Он писал стихи сам, а также переводил стихи чешских и словацких поэтов на русский язык.

     Как будто бы в степи затихшей грянул гром, —
     Так твой звучал напев, какая жизнь кипела в нем!
     Как много красоты и силы!
     Твой гений дал плоды такие,
     что молвишь – Пушкин! – слышишь: «Вся Россия!»

   (пер. Я. Врхлицкого) [4].
   Л. С. Кишкин внес большой вклад в современную науку, но не менее интересна другая сторона личности ученого – его отношение к религии, Православной Церкви.
   В нашей книге представлены записи из дневников Л. С. Кишкина, которые раскрывают его религиозный опыт. Небольшая часть дневников о военном периоде его жизни опубликована в журнале «Исторический архив» № 2 (с. 20–52) и № 3 (с. 127–150) в 2005 г., где Лев Сергеевич назван «правдивым, легко ранимым, всей душой русским православным человеком, глубоко переживавшим как свою личную трагедию неустроенность России» [5].
   В 1952 г. Лев Сергеевич женился на Наталии Борисовне Семихатовой, которая много лет проработала в геологических экспедициях геоморфологом. У нее сохранились письма Кишкина тех лет, а также ее собственные воспоминания, которые, с разрешения Наталии Борисовны, мы смогли использовать в этой книге. Она рано ушла на пенсию, активно помогала мужу в подготовке к печати его трудов, переводов, а после кончины Льва Сергеевича посвятила свою жизнь сохранению памяти о нем.

Л. С. Кишкин в своем кабинете. 80-е гг.

Из биографии Л. С. Кишкина

   Лев Сергеевич Кишкин родился в селе Турки Саратовской губернии. Отец его, Сергей Павлович Кишкин (24.10.1886 – 13.01.1955), родился в имении своего отца в д. Студенка Саратовской губернии, принадлежал к древнему, восходящему к XIV веку роду, начало которому положил выходец из Польши Ассенбах Кишка. Расцвет рода Кишкиных пришелся на вторую половину XVII века, когда его представители были в Москве стольниками, стряпчими, воеводами, ходили в начальных людях [6].
   Впоследствии среди предков Льва Сергеевича были военные, в том числе участники войны 1812 года, Крымской войны 1854–1855 гг., Русско-Турецкой войны, Первой мировой, а также священники, врачи, общественные деятели [5]. Сергей Павлович до революции был разъездным земским агрономом Союза сельхозкооперации в Турках, а затем научным сотрудником сельскохозяйственной опытной станции близ г. Уральска.
   Мать, Надежда Сергеевна Кишкина (08.09.1889-19.02.1958), урожденная Строганова – «крестьянка деревни Павловка Галаховской волости Аткарского уезда Саратовской губернии, учительница». По преданию, которое сохранилось в семье, ее прадедом со стороны матери был чех, деревенский столяр Стружка, после революции 1848 г. приехавший в Россию. Более 50 лет проработала Надежда Сергеевна учителем в школе, преподавала математику, русский язык, литературу и немецкий язык.
   Л. С. Кишкин писал: «Я родился в семье агронома и учительницы 19 марта 1918 года в 11 часов утра. Время для прибавления семьи было малоподходящее. Все пребывало в неопределенности и брожении. Люди жили в тревоге, не зная, что будет завтра. Не прошло и пяти месяцев после Октябрьского переворота. Еще живы были отрекшийся от престола Царь и члены его семьи, сосланные Керенским в Тобольск…Восприемницей моей была акушерка, незадолго до этого принимавшая роды в Крыму у одной из сестер Царя.
   Крестили меня 24 апреля (7 мая) 1918 года как лицо мужского пола священник Михаил Тихомандрицкий и дьякон Петр Норкин. Моими восприемниками, как сказано в „Выписи из метрической книги за 1918 год, выданной причтом Казанской Церкви села Турков Балашовского уезда Саратовской Епархии“ были мои дяди, братья мамы „Саратовской губернии Аткарского уезда Галаховской волости крестьяне Иван Сергеев Строганов и Василий Сергеев Строганов и Казанской губернии Чистопольского уезда дворянка София Георгиевна Кацари“. Она была классной дамой в Чистопольской женской гимназии, где мама начала свой трудовой путь педагога, и где на всю жизнь подружилась с ней, хотя и была моложе по возрасту. София Георгиевна очень серьезно относилась к своим обязанностям крестной матери. Ее дедушка был генералом, героем Отечественной войны 1812 года, Андрей Аркадьевич Бахметьев, награжденный за взятие Парижа золотой саблей, флигель-адъютант Александра I». Миниатюрный портрет своего дедушки крестная передала матери Льва Кишкина, он хранился в семье Кишкиных, а теперь передан в Государственный музей А. С. Пушкина, в кабинет Льва Сергеевича.
   Что же происходило в духовной жизни российского общества в эти годы?
   24 января 1918 г. состоялось заседание Совнаркома «О закрытии домовых церквей при комиссариатах», на которых было постановлено предоставить каждому комиссариату право закрывать церкви в своих ведомствах [7].
   После опубликования 20 января 1918 г. Декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви народ протестовал, расклеивались прокламации с обращением к русскому народу: «Православные христиане! Начались гонения на православную веру. Некоторые храмы оскверняются, другие закрываются. Воспрещают духовенству крестить и венчать, и хоронить без разрешения комиссара. По всей Руси отбирают у духовного ведомства все типографии. Отныне нет в России больше места для напечатания богослужебных книг, Евангелий, молитвенников и т. п. Нет возможности перечислить всего кощунства и святотатства, но и этих примеров достаточно, чтобы у христианина застыла в жилах кровь! В приходах происходит запись лиц, желающих нести очередь по охране всероссийского патриарха Тихона. Во многих приходах, где запись уже закончена, наибольший процент записавшихся – рабочие и крестьяне» [8, л. 18].
   Газета «Новая жизнь» писала в марте 1918 г.: «Попытка Советской власти одним ударом – изданием декрета – осуществить отделение церкви от государства, натолкнулось на неожиданное и сильное препятствие. Даже для городского населения реформа осталась малоубедительной и неприемлемой. Красногвардейские и солдатские способы проведения реформы в жизни еще более исказили ее истинное лицо, превращая в нелепую и ненужную войну с церковью и верой. Даже рабочие не отвернулись от Церкви. И, более того, за все время революции никогда не были так переполнены церкви, как после советских декретов» [8, л. 30].
   Христиане пытались защитить Православие, направляя множество писем и телеграмм в адрес правительства [9]. «Русский народ, несмотря на свою темноту, еще хорошо сознает, что в нашей природе все не сводится к одному телу и его потребностям. В человеке есть и духовная сторона, которая получает свое полное удовлетворение в христианстве. Именно христианство, по свидетельству опыта жизни на протяжении 19 веков, может сильно подкреплять человеческий дух, прогонять в нем состояние малодушия и уныния, делать его способным спокойно переносить даже самые ужасные мучения, как это и обнаруживалось, например, в жизни христианских мучеников» [10], – писал в Совнарком член Всероссийского Церковного Собора Н. Д. Кузнецов. А вскоре в России появились и первые новомученики за православную веру, священнослужители и миряне. В мае 1918 г. в России началась Гражданская война.
   В семье Кишкиных, где рос маленький Лель, как его звали домашние, часто собирались представители местной интеллигенции. Среди них упоминаются священник Евгений Знаменский [2 - ЗНАМЕНСКИЙ Евгений Иванович, 1873 г.р., урож. с. Вырыпаевка Аткарского района Саратовской области, священник кладбищенской церкви в Саратове, русский. Арестован 22.04.35 г. органами НКВД по обвинению в к/р деятельности. 16.11.35 г. Особым совещанием УНКВД по Саратовской области осужден к высылке в Сев. Край на три года. 27.04.89 г. реабилитирован по указу ПВС СССР от 16.01.89 г. [11, стр. 144].], земский врач, дворянин В. Д. Ченыкаев, материалы к биографии которого мы собираем уже несколько лет, художник С. П. Попов.
   Евгений Иванович Знаменский родом из Поволжья, родился он в обедневшей помещичьей семье. После окончания сельской школы решил посвятить себя служению людям и поступил в Саратовскую духовную семинарию, которую окончил в 1896 г. Служил в Казанской Церкви Божией Матери села Турков, построенной в 1843 г. Как свидетельствует Клировая ведомость за 1912 г., «за ревностное служение Церкви Божией при честном поведении 27 января 1901 г. Преосвященным Епископом Саратова награжден набедренником, на что имеется свидетельство за № 15156» [12]. «Проповеди его отличались большим человеколюбием, призывали к добру и любви. Односельчане относились к нему и его семье с большим уважением и любовью, часто советовались с ним, делились своими бедами и радостями. На Пасху и Рождество священник Знаменский развозил продуктовые подарки от Церкви нуждающимся семьям, где не было кормильца», – вспоминает внучка Е. Знаменского, Вера Александровна Юнгерова в статье «Священник под арестом» [13].
   2 апреля 1922 г. в с. Турки Балашовского уезда священник Знаменский призвал верующих одобрить декрет правительства об изъятии церковных драгоценностей как меру, направленную на помощь голодающим [14]. Священник Е. Знаменский, как и отец земского врача В. Д. Ченыкаева – Д. Н. Ченыкаев, был членом Саратовского Православного Братства Св. Креста [15].
   Л. С. Кишкин рассказывает, что в первые годы советской власти провинциальная интеллигенция жила еще как бы по инерции, сохраняя старые традиции и устоявшийся уклад быта. «У нас в доме бывал священник Евгений Знаменский, добрый человек, который вел с нами, детьми, беседы, знакомил нас в доступной форме с основами Закона Божия. Но вскоре эти беседы прервались, это стало небезопасно и для батюшки и для мамы, которая работала в школе».
   Тучи на общественном горизонте начали сгущаться. (Хотя в эти годы жители Турков старались сохранить традиции, праздновали Рождество и Пасху.) В дневнике есть запись, датированная 25 декабря 1989 г.: «Сегодня Рождество. Мысли улетают в детство, как светло и радостно было нам в этот день, как хорошо было нам у елки, на которой так волшебно, источая добро и покой на наши еще ничем не замутненные головы, мерцали свечи».
   Такие елки, на которых присутствовал маленький Лева Кишкин, устраивал у себя дома для своей внучки Наташи [3 - Наталья Сергеевна Ломакина (1916–2005), – внучка В. Д. Ченыкаева, врач, участница Великой Отечественной войны, воевала в блокадном Ленинграде. Родилась в Турках и до старости поддерживала добрые отношения с Львом Сергеевичем Кишкиным. Дружили семьями.] бывший революционер-народник и земский врач Владимир Дмитриевич Ченыкаев. Это тот самый врач, который говорил в своем докладе в период НЭПа, когда расцвет рыночной экономики совпал с сильным голодом: «Нельзя не отметить того факта, что резкие признаки голода обнаружились во многих уездах Саратовской губернии задолго до посева яровых хлебов, в то время, когда еще не имелось никаких оснований ожидать неурожая. Оказалось, что благодаря преступному усердию не по разуму продотрядов уже в марте во многих местах население было вынуждено питаться разного рода суррогатами, после того, как все хлебные запасы были отобраны…Это общегосударственное бедствие небывалого размера, напоминающее голодные годы времен Бориса Годунова и Алексея Михайловича в XVII веке. И перед таким огромным, вернее, ужасным народным бедствием, перед неимоверными страданиями, если не сейчас, то в самом близком будущем, широких, воистину трудящихся масс населения не может не возмущать каждого из нас до глубины души появление ряда таких кричащих магазинов, как „Гастрономы“, торгующие самыми изысканными яствами, как 150-тысячные торты и всякого рода сласти, с дневной выручкой в десятки миллионов рублей. Поистине пир во время чумы. Нужно только удивляться той массе аморальных людей, с утра до ночи переполняющих подобные магазины, как будто не существует такого огромного народного бедствия, нет столько умирающих от голода в прямом смысле этого слова…Теперь рабоче-крестьянскому правительству незачем умалять народные бедствия: оно не может не сознавать, что борьба с ним возможна и посильна лишь при искреннем единении всех живых сил страны, где „несть эллина, раба или свободного“ и независимо от политических разногласий. Мы должны приложить все усилия, чтобы стереть корку равнодушия, подавленности и грозных признаков аморализма». Земский врач цитирует послание Апостола Павла к Колоссянам (Кол. 3, 11). Далее по тексту Священного Писания следует призыв «облечься в милосердие и благость, смиренномудрие, кротость и долготерпение, снисходя друг к другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы» (Кол. 3, 12–13) [16].
   Такую пространную цитату мы приводим, чтобы показать духовный уровень людей, среди которых прошло детство Л. С. Кишкина.
   В то время в стране проводилась активная антирелигиозная пропаганда. Учителей и врачей заставляли читать по приказу лекции на антирелигиозные темы и т. д. [17, с. 6]. 20 января 1918 г. был опубликован Декрет об отделении Церкви от государства, который легализовал гонения на Церковь, исключив ее из числа субъектов гражданского права. В марте 1922 г. Л. Троцкий составил программу по борьбе с Православной Церковью, согласно которой к концу 1922 г. обновленцам было передано около 2/3 всех действующих церквей [18, с. 9].
   Л. С. Кишкин отмечает, что строгости позднейшего времени в середине 20-х годов не доходили до села, поэтому можно было на гуляньях молодежи (зарянках) услышать и такие частушки: «Я на бочке сижу, А под бочкой каша. Ленин Троцкому сказал: „Вся Россия наша“». Вот каким пренебрежительным было отношение народа к этим директивам. В феврале 1923 г. было объявлено, что «мать всех несчастий – религия (под несчастиями понимались война, мор, темнота, пьянство, суеверия и т. д.)» [19, с.36].
   К числу врагов пролетариата относили бывших помещиков, генералов, офицеров, интеллигенцию вообще, духовенство. Методом принуждения предполагалось «выработать коммунистическое человечество из человеческого материала капиталистической эпохи» [20]. В 1923 г. было создано Всероссийское добровольное общество «Долой неграмотность». Школа становилась очагом коммунистического воспитания. Из учебных планов были исключены древние языки, Закон Божий и др. Педагогическая мысль была политизирована и направлена на воспитание строителя коммунизма в трудовой школе.
   Русский народ не принимал насильственного навязывания безнравственной идеологии и продолжал верить в Христа Спасителя. Об этом свидетельствуют сами антирелигиозные издания. «Кто же сейчас верит в Бога? – Еще очень много крестятся и продолжают верить» [21, с. 41]. Л. С. Кишкин вспоминает такой эпизод. Однажды, катаясь с братом по льду замерзшего Хопра, Лева потерял из виду брата. На реке были полыньи, и он решил, что брат угодил в одну из них. «С большой тревогой я отправился домой, время от времени крестясь, прося Бога, чтобы все обошлось благополучно. Дома был переполох, побежали на реку, а там разыскали брата. Он катался где-то в стороне. У этого события было продолжение. Кто-то видел, как я шел и крестился, об этом стало известно в школе, где работала мама. Она была очень встревожена, но все обошлось». И хотя маленького Леву могли высмеять в школе за то, что он открыто крестился на улице, любовь к брату и упование на Бога оказались сильнее страха.
   О праздновании Св. Пасхи: «Особую радость приносило празднование Пасхи. В пасхальную ночь возле Церкви бывали фейерверки, на опорных столбах ограды горели масляные плошки. И сейчас, много лет спустя, видятся мне и вынос Плащаницы, и вереницы возвращающихся из Церкви с горящими свечами людей. Похрустывал лед на весенних лужах. А впереди тебя ждал пасхальный стол, разговление. Все были в добром праздничном настроении, тогда еще многие христосовались и целовались».
   Запись 10.04.1988: «Плывут воспоминания, как возвращались по морозцу после ночной службы домой. Как садились за красивый праздничный стол. А еще вспоминаются фейерверки у верхней церкви и горящие плошки – у нижней. Видятся люди со свечами, идущие вдоль церковной ограды. Всю пасхальную неделю мальчишки могли свободно подниматься на колокольню».
   «В 20-е годы еще было принято обмениваться крашеными яйцами после восклицания „Христос Воскресе“ и ответным „Воистину Воскресе!“ В 30-е годы уже было не до окороков, а хоть бы свои 400 или 600 граммов хлеба суметь по карточкам получить. Большое удовольствие получали мы, мальчишки, от того, что всю пасхальную неделю нам разрешалось трезвонить на колокольне. Большой колокол был на ее первом ярусе, а более мелкие – на втором и третьем. Оказавшись вблизи от большого колокола после его первого удара, я не то чтобы был оглушен, но словно бы оказался охваченным со всех сторон густым, плотным, едва ли не материальным, торжественным звуком. Он словно накрыл меня сверху. Басовое торжественное звучание большого колокола сочеталось с веселым праздничным перезвоном меньших колоколов», – вспоминал Л. С. Кишкин.
   Запись 22.04.1979: «Пасха – день, когда провозглашались слова: „Да воскреснет Бог, да расточатся враги Его“. А еще, помнится, – „Смертью смерть поправ“. Когда выходил Крестный ход, начинался торжественный праздничный колокольный перезвон. Как и Рождество, Пасха была одним из любимых русских народных праздников. Сходил снег, начинала зеленеть трава, пригревало солнце, голубело небо. Оживавшая природа наполняла чувством радости бытия и доброты. Над пашней поднимался пар, по бороздам разгуливали грачи, в небе пел невидимый жаворонок. На улицу выходили нарядные приветливые люди. Все это соединялось во что-то целое, всех связывающее, радостное». Мы видим, что мальчик из советской школы, где уже началась жесткая антирелигиозная пропаганда, испытывал настоящую радость в Пасхальные дни.
   09.12.1979: «Просматривая журнал „Русская литература“, встретил упоминание о „Тайной вечере“ Леонардо да Винчи в связи с романом Булгакова „Мастер и Маргарита“. А мне вдруг пришло на память детство, когда я впервые, верно с помощью мамы, осознал содержание „Тайной Вечери“ (у нас она была в овале, коричневая, на стекле). Вижу ее как сейчас и ясно помню, как поразило меня, поразило мой 8 —10-летний ум то, что я знаю, где предатель с мешком, где его Учитель, которого он предал и который из-за него погибнет… Я знаю. А те, кто изображены за столом, всего, что будет, еще не знают. Передо мной были наглядные носители добра и зла. Помню, как размышлял о содержании картины, как чувствовал неприязнь к Иуде и вообще к предательству. Глядя в далекое прошлое и думая о настоящем, прихожу к выводу о том, как это хорошо, если дети видят картины, подобные „Тайной Вечере“, как это хорошо, когда родители объясняют им их содержание. Спасибо таким картинам, спасибо родителям, которые объясняют их содержание детям. Ведь почему-то я помню „Тайную Вечерю“ вот уже 50 лет. Кто знает, возможно, и она предостерегла меня от каких-то действий, недостойных человека». (Эти слова хорошо бы услышать противникам введения основ Православной культуры в школе! – Н. А.)
   Возможно, Надежда Сергеевна рассказывала сыновьям содержание картины по книге Волынского «„Тайная Вечеря“ Леонардо де Винчи», в которой автор подробно описывает картину, раскрывает состояние всех двенадцати Апостолов, по-разному реагировавших на простые слова Христа, в зависимости от их человеческих качеств, блестяще показанных художником даже в позах, положении рук и т. п. Выписка из этой книги, сделанная Львом Сергеевичем, которую она своей рукой подписала «В Балашове, где-нибудь 20-е годы», сохранилась среди ее архива. К этой выписке была приложена маленькая бумажная копия самой картины. А ту, которая висела у них в доме, «в овале, коричневая, на стекле», маленький Лева, как видим, запомнил на всю жизнь.
   Лев Сергеевич вспоминает 24.12.1975: «Как-то шел на днях по улице и думал о счастье. Мало кто поверит, отчего я был однажды безмерно счастлив. Было мне тогда меньше десяти лет. Проснулся однажды утром и увидел, что мама обшила тряпкой мой мячик, коричневый шарик из коровьей шерсти. Вечером, ложась спать, я оставил маме записку: „Если любишь меня, то, пожалуйста, обшей мне мячик“. И пришедшая поздно уставшая мама обшила. Какая это была светлая, чистая радость. Почти пятьдесят лет прошло, а я все помню. Спасибо тебе, моя добрая, хорошая мама». Вот такой урок доброты получил в семье ребенок. Безмерная любовь к родителям прошла через всю жизнь Льва Сергеевича. Не было случая, чтобы в дневниках, которые он вел до конца дней, в день рождения своего он не обращался бы мысленно к ним. А в дни рождения и смерти родителей Лев Сергеевич всегда вспоминал о них в дневниках, до самого преклонного возраста совершал с женой Натальей Борисовной поездки в Уральск, посещал родные могилы.
   Однажды, году в 1926-м, когда Леве было 8–9 лет, он без уведомления взрослых пошел фотографироваться, как был, в старой штопаной фуфайке. Возвращаясь от фотографа, заглянул в Церковь, где увидел череду людей, продвигающихся к священнику для причащения и не долго думая, присоединился к ней. «Священник дал мне ложку красного вина, дал просфору и, погладив по голове, что-то ласково сказал. С просфорой я и явился домой. Бабушка ахнула, узнав, что я причастился, не надев чистой нарядной рубашки, и долго журила меня». Какой вывод можно сделать из этого воспоминания? Православные в середине 20-х годов продолжали посещать Церковь, «чередой причащались», а бабушка отругала внука не за то, что он сфотографировался в старой фуфайке, а за то, что посмел причаститься не в чистой рубахе.
   Настоящая православная вера продолжала жить в народе и после революции. Кишкин вспоминает, что в 20-е годы, до начала всеобщей коллективизации, окружавшие волостное село Турки многочисленные деревни, как и самое село, во многом жили по-старому, соблюдая установившийся десятилетиями бытовой уклад, отмечая, как и прежде, традиционные церковные праздники. В начале 1927 г. журнал «Антирелигиозник» писал: «Местами крепнут православные приходы. Духовенство разных культов вступает в последнюю схватку, оно проявляет усиленную деятельность в области агитации и пропаганды, используя и церковный амвон, и частные беседы: в своей периодической прессе оно старательно реагирует на наши антирелигиозные выступления» [22, с. 4]. В 1928 г. в стране был выдвинут лозунг: «Борьба с религией есть классовая борьба; не должно быть ни одной школы в нашей стране, ни одной детской организации или учреждения, в которых не проводилось антирелигиозной работы, и в которых не существовало бы детского безбожного движения» [23, с. 5—58].
   Началось массовое закрытие церквей. Разрушали монастыри, арестовывали монахов и монахинь, отправляли их в концлагеря. Иконы уничтожали тоннами. Разгул дикого вандализма вызывал в душах людей отвращение и ужас. Народ в большинстве своем оставался еще верующим и православным, но русские люди не имели уже сил постоять за себя [24].
   В 1929 г., в связи с обострившейся политической обстановкой в стране и усилившемся гонением на дворянских потомков, семья Кишкиных была вынуждена покинуть Турки и переехала в Уральск. О том, что за ними придут, чтобы арестовать, предупредил сотрудник ГубЧК, один крестьянин, хорошо знавший Сергея Павловича как земского агронома. Семья отправилась, в сущности, в добровольную ссылку в Западный Казахстан, где первое время пришлось жить в землянках, а все оставшееся имущество в Турках было разграблено, дом без хозяев сожжен разгневанными гонителями.
   Л. С. Кишкин вспоминал: «В Турках мои духовные корни, там я соприкоснулся с двумя главными слагаемыми русской культуры, духовной жизнью крестьянской и дворянской, которыми еще дышала земля, на которой я родился от представителей этих двух культур, тесно связанных друг с другом. Но, к сожалению, в тех же Турках, я столкнулся и с носителями зла. Но все равно Турки были и остаются светлой и чудесной страной моего детства».
   Из стихотворения Л. С. Кишкина от 13.01.2000:

     Во мне текут две главных русских крови:
     Крестьянка мать. Отец – дворянский сын.
     Потомок двух истерзанных сословий,
     Их крест несу сегодня я один.

   Турки – первая, неповторимая и незаменимая родина, где будущий ученый познакомился «с ни чем несравнимой нашей, среднерусской природой, которую горячо и навсегда полюбил сыновней любовью. Это место, где я видел много добрых и порядочных, начавших свой жизненный путь до рокового 1917 года русских интеллигентных людей», – вспоминал Л. С. Кишкин. И далее: «Напрасно теперь причиной всех бед России огульно считают интеллигенцию. Она была разной. Те, кто шли в революцию – лишь не лучшая и не большая часть интеллигенции, причем далеко не всегда она была русской. Была в России и другая, более многочисленная часть интеллигенции, которой некогда было заниматься террором и экспроприация-ми, переворотами и ниспровержениями. Ее представители учили детей, лечили соотечественников, строили мосты и дороги, обеспечивали технический прогресс, давали стране духовную пищу (в виде произведений искусства, литературы, музыки), строили русские города. Уж кто-кто, а генерал А. И. Деникин (первый том „Очерков русской смуты“), надо думать, лучше знал русскую интеллигенцию, нежели нынешние ее хулители. Были образованные и полуобразованные бунтари, но были и подлинные интеллигенты – создатели русской народной жизни. Последних было большинство. Я рад и счастлив, что знал их в детстве, и может быть, что-то от них воспринял. Они, эти „бывшие“, часто не очень приспособленные к лютым новым условиям жизни, облучили меня своей добротой, честностью, своими представлениями о добре и зле. Может быть, благодаря им не раз, на протяжении жизни – в ней всего много было – соприкасаясь с нечистью, не становился грязным, не вступал в сделку с совестью, не отвечал злом на зло. Хотя безгрешным себя, конечно, не считаю, и ошибался, и спотыкался» [25, с. 57–63].
   Итак, мы видим, что Л. С. Кишкин в детстве получил в семье православное воспитание, которое помогло ему сохранить нравственную чистоту на всю дальнейшую жизнь.

1929–1940 гг. Юность

   В Уральске Л. С. Кишкин прожил семь лет, хотя потом приезжал в отчий дом много раз. Это были годы духовно-нравственного становления, взросления души. В дневниках Кишкина много подробных описаний природы края, целинной степи с главной растительностью – белой полынью и ковылем. «Необычайно красива и привлекательна степь в конце весны, когда цветут тюльпаны сказочным желто-красным бескрайним ковром. Но в конце мая – июне степь преображается, жаркое солнце выжигает ее. Казалось бы, за что любить эту растрескавшуюся от жары землю, а вот полюбил. Есть своя прелесть у шумящего леса, есть свое очарование у простирающейся до линии горизонта степи. И ее можно полюбить на всю жизнь. Особенно она хороша на восходе и закате солнца».
   Представленная картина природы иллюстрирует ту часть Книги Бытия, в которой говорится о природе, созданной Богом, и впоследствии поврежденной грехопадением: «Проклята земля за тебя; терния и волчцы произрастит она тебе» [Быт. 3, 17–18]. Любовь автора дневника к выжженной, растрескавшейся земле свидетельствует о его смирении и безграничной любви к творению Божию.
   «Постепенно над тобой появлялись яркие, яркие звезды. Я любил подолгу смотреть на Большую Медведицу, отыскивать Полярную звезду. Ты, еще совсем юный, был один на один с великой природой, она неведомо для тебя вселяла в твою душу что-то доброе и светлое». (Богослов бы сказал сейчас, что это естественное богопознание, когда человек через созерцание и познание тварного космоса восходит к уразумению того, что этот мир имеет Творца и Промыслителя) [26, с. 60]. В дневнике Л. Кишкина упоминается Храм Христа Спасителя в Уральске, построенный в 1891 г. в ознаменование Трехсотлетия Уральского казачества.
   Много трудностей пришлось испытать в 30-е годы: тяжелые полевые работы на опытной станции близ Уральска, голод, годы учебы в сельхозтехникуме. После окончания средней школы Л. С. Кишкин два года учился в Свердловском горном институте, но любовь к литературе побудила его оставить этот институт и поступить на литературный факультет в Пятигорский педагогический институт. «Из меня наверно мог получиться неплохой агротехник, природу я всегда любил и горячо люблю по сей день. Однако во мне жила и еще одна любовь – литература, а если говорить шире – вся русская культура» [25, с. 99], – писал Л. С.
   Несомненно, что помимо домашнего воспитания, на Льва Сергеевича оказал глубокое влияние учитель литературы Виктор Александрович Генке. Он пользовался особой популярностью и любовью учеников. Читая стихи Пушкина, Блока, Гумилева и Ахматовой, он сам увлекался и увлекал учеников, которые записались в литературный кружок, а Лев Кишкин написал стихотворение «В Михайловском»; он писал потом в своих воспоминаниях: «Может быть, отчасти и благодаря ему я в конце концов стал филологом и историком культуры». Первая статья Льва Сергеевича о Пушкине появилась в печати в 1937 г. в газете «Прикаспийская правда» [27].
   В связи с годовщиной Пушкина, в местной газете было опубликовано стихотворение Л. Кишкина «В Михайловском» и две статьи о Пушкине. В одной из статей он процитировал слова о Пушкине секретаря ЦК ВЛКСМ А. В. Косарева, который вскоре был арестован и объявлен врагом народа. Родители не давали советов относительно будущего Левы, предоставляя делать выбор самому. Отец лишь замечал: «Будь, прежде всего, человеком». В дневниках уральского периода – юношеский максимализм: цитата из Сенеки: «Я не повинуюсь Богу, но соглашаюсь с ним». (08.10.1936 г.); «Пессимизм это стадия развития мысли».
   Отношение к религии в период юношеских исканий было не вполне осознанное, если Лева позволял себе цитировать в дневнике анекдоты о священнослужителях и монашках. Очевидно, это следствие жесткой атеистической пропаганды того времени. Однако будучи в Свердловске, он читал очень много книг и делал из них выписки. Руссо, Шопенгауэр, Мамин-Сибиряк, Вересаев, Пушкин, Достоевский, Короленко. Из Чехова: «Тля ест траву, ржа железо, а лжа – душу»; «У царя Давида было кольцо с надписью „Все проходит“». Размышлял: «Хочется создать что-то. Это что-то растет. Вырастет. Я верю». И еще: «После просмотра кинофильма <Болотные солдаты> 23.12.1938 г. пришла странная мысль: „Что было бы, если бы я в валенках, шапке, советский гражданин, комсомолец вдруг оказался на улице Берлина?“» Пророческая мысль сбылась позже, в 1945 г.
   В августе 1939 г. после того как Лев Кишкин оставил Горный институт, он был зачислен без экзаменов студентом 1-го курса педагогического института в Пятигорске; но началась война с Финляндией. 11 сентября 1939 г. было принято решение правительства о мобилизации всех первокурсников по месту прописки. 24 сентября был уже в Уральске, пошел в Военкомат. 9 октября 1939 г. его направили в пехотную часть, на Восток, в г. Ленинск-Кузнецкий. Льву Кишкину шел 22-й год. Он писал в дневнике: «Всей предшествующей жизнью я был подготовлен к армии. Меня не смущала уборка помещений, заправка постели, работа на кухне и т. д.» [с. 140].
   В Ленинске-Кузнецком встретил новый 1940-й год. Дивизию готовили к оправке на фронт. Затем Ачинск, Полевой автохлебный завод, рапорт о желании поехать на фронт, подробное описание времени финской войны, принесшей колоссальные жертвы. После окончания войны всю часть вернули в Ачинск, и до начала Великой Отечественной войны он пробыл там и в Новосибирске, где имел возможность видеть выступления эвакуированных артистов и чтецов, бывать в театрах и на симфонических концертах Мравинского. Это во многом способствовало развитию его душевных и духовных качеств. Но вскоре началась новая война.

Период Великой Отечественной войны

   03.01.1941. «Я уже командир – младший сержант. Мне 22 года, как хочется сделать что-нибудь хорошее для моей Родины, и я сделаю. Я отдам все мои силы советской литературе, какие у нее громадные перспективы», – писал в дневнике будущий литературовед.
   Впервые Л. С. Кишкин познакомился с библейскими текстами во время войны в октябре 1943 г. в семье баптистов в деревне Екатериновка близ станции Лозовая Харьковской области, где стоял его 106-й гвардейский авиаполк. Эти тексты произвели на него большое впечатление: «были для меня откровением, оставившим глубокий след в душе».
   3 декабря 1943 г., в дневнике – цитаты из Екклезиаста: «Во многой мудрости много печали. И кто умножает познания – умножает скорбь». 11.02.1944 г. запись Псалма 90: «Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем… и т. д.»
   Конец войны Лев Сергеевич Кишкин встретил в Чехословакии. Нельзя не вспомнить, как он начинает свои воспоминания «О том, что видел, слышал и пережил (записки рядового русского человека советской и постсоветской эпохи)». И пишет: «Бродя в 1945 году по улицам только что освобожденной Праги, еще носящим следы майских боев, но уже оживавшим, я как-то остановился у витрины книжного магазина и долго рассматривал ее. На ней было немало чешских изданий русских классиков, в том числе и Пушкина. Помнится, это была книга переводов известной чешской поэтессы Элишки Красногорской. Меня очень заинтересовало, как звучит Пушкин хотя и на родственном славянском, но все же на другом языке. Тогда же мне довелось услышать в исполнении чешских гимназистов чтение стихов Пушкина, которое произвело на меня большое впечатление. До того я как-то не задумывался над вопросом международных связей и взаимодействия литератур. Так упало зерно, которое позже проросло и определило характер всей моей деятельности и одно из ее направлений».

17.11.1945 г. Москва. Я вновь на Родине

   После войны Л. С. Кишкин в 1945 г. поступил на литературный факультет Московского педагогического института им. Потемкина и закончил его с отличием в 1949 г. Его преподавателями были известные профессора, в том числе и пушкинисты, Н. В. Водовозов, А. Г. Цейтлин, С. М. Бонди, Л. П. Гроссман, Е. В. Тагер, Г. А. Гуковский, В. В. Томашевский, Д. Е. Михальчи и др.
   Записи этого времени свидетельствуют о пессимистическом настроении Льва Сергеича. 14.09.1947. Москва: «Все дни, с тех пор как уехал (имеется ввиду Уральск. – Н. А.), хожу под гнетом какого-то ужасного приступа меланхолии. Безразличие ко всему и вместе с тем болезненная реакция на все, навевающее воспоминания. Порой мне страшно, но и в эти минуты я верю, что еще не все счеты с жизнью сведены, что еще будут ясные дни и будет радость».
   22.09.1948: «Радость таится лишь в двух вещах: в любви и труде. Отступившие, начавшие искать смысл бытия и удовлетворения в ином, гибнут. В труде и общении с людьми и земной любви – сила. Я в это глубоко верю.»
   19.03.1949: «Мне 31. Надо жить для других и потом для себя, жить среди людей и для людей – вот это я отчетливо понял. Народ и Родина, любовь и труд – стали моими богами. Им я служу и им поклоняюсь», – писал Л. С. Кишкин.
   В 1949 г. Л. С. Кишкин поступил в аспирантуру Института славяноведения АН СССР в сектор славянских литератур (теперь АН РФ), после ее окончания начал работать в том же институте (1954).

   Л. С. Кишкин с женой Н. Б. Семихатовой

   Как уже упоминалось, в 1952 г. Лев Сергеевич женился. В 50—60-е годы его жена Наталья Борисовна работала в экспедициях в Средней Азии, в Молдавии, на Украине, в Крыму, Сибири. И хотя в дневниках Льва Сергеевича проскальзывают грустные мысли, по письмам к жене видно, что он был счастлив и старался, как мог, помогать ей в трудных житейских обстоятельствах, которые нередко возникали в отношениях с работниками партий, с которыми ей приходилось жить по полугоду.
   Наталия Борисовна в детстве не была крещена, и мало что понимала в религии, православии. В письмах Льва Сергеевича на постоянные ее жалобы звучат советы не осуждать своих товарищей, с пониманием относиться к их недостаткам, прощать их, если они делают что-то не так, не грустить и не унывать. И теперь видно, как считает сама Наталья Борисовна, что он деликатно, без какого-то ни было нажима, старался познакомить жену с Заповедями Христа и таким образом подвести ее к мысли о необходимости крещения. Наталия Борисовна вспоминает, что дорога к Богу у нее была длинной и трудной, поскольку она ребенком лишилась верующих православных мамы и бабушки, а папа, хотя и не коммунист, был далек от веры. Когда она, уже довольно пожилой, пришла из Храма Живоначальной Троицы в Троице-Голенищеве, приняв Крещение, Лев Сергеевич встретил ее с глубокой радостью. Только тогда она поняла, как трудно было ему жить с заблудшей, по ее словам, женой, и как он это переживал на протяжении многих лет их супружества. Но ни разу он ее не упрекнул, безропотно переносил скорбь, пока она сама не пришла с его помощью к вере, раскаявшись в долгой безбожной жизни.
   В 1956 г. Лев Сергеевич защитил кандидатскую диссертацию на тему «Гражданская поэзия Сватоплука Чеха».

60-е и 70-е годы

   Старший, а позже ведущий научный сотрудник Л. Кишкин много ездит по стране и за рубеж, участвует во всех международных съездах славистов. Он посещает музеи, выставки, памятники культуры и церкви в Югославии, Болгарии, Польше, Венгрии, Финляндии и множество музеев Чехословакии в Праге, Братиславе, а также в России во Владимире, Суздале и Боголюбове, Пскове, посещает о. Валаам, Соловки, Киево-Печерскую Лавру.
   01.09.1963. Болгария. Кишкин посещает Несебр, церкви Гавриила и Михаила, развалины храма V–VI вв.; 18.10.1964. Черновцы. Церковь с «падающими куполами». 20.10.1964. Киев, Софийский собор, Крещатик. 19.06.1966. Белград, Югославия, Кафедральный православный собор. 22.06.1966. Скопле, церковь св. вм. Пантелеймона, св. Спаса, Клемента, монастырь св. Наума. 25.06.1966. Титоград, Печская Патриархия, «изображение Богородицы, Христа и Иоанна Предтечи произвели наиболее сильное впечатление».
   15.05.1969. «Прочел „Черные доски“ Солоухина. Узнал много нового. Переписал описание икон на нескольких страницах».
   08.03.1969. «Прочитал книгу Зенона Косидовского „Библейские сказания“. Есть выписки о сотворении мира, Адаме и Еве, Каине и Авеле, Потопе и т. д.; конспектировал почти всю библейскую историю».
   20.03.1970. «Киев. Побывал в Киево-Печерской Лавре, спускался в пещеры. После Лавры поехал в Софию, а после нее осмотрел Владимирский собор. Наверное, это и все достойные внимания впечатления, которые увезу из Киева».
   В эти годы Л. С. Кишкин посещал храмы в основном только как культурные объекты.
   03.04.1970. «Минск. Церковь XVII в.».
   16.07.1970. «Соликамск. Посмотрели еще раз церкви здешние».
   16.08.1970. «Вчера были с Наташей в Ново-Спасском монастыре близ Таганки».
   04.11.1970. «Ереван. Кафедральный собор, церкви Гаяне, Репсиме, Шагакат. Севанский монастырь на полуострове, старые церкви».
   16.11.1970. «Львов. Самая старая Церковь Святителя Николая, монастырь св. Онуфрия».
   09.05.1970. «Смоленск. Были с Наташей в Успенском соборе, видели икону Смоленской Богоматери. Произвела сильное впечатление, как голос из далекого далека».
   Это замечательный момент в жизни ученого, искусствоведа Л. С. Кишкина. Впечатление от иконы Смоленской Божией Матери, ее зов «из далекого далека», из детства, оказали благодатное воздействие на внутренний мир Льва Сергеевича. Он стал вдруг замечать не просто памятники культуры при посещении церквей, но и сожалеть о равнодушном отношении людей к святыням. В последующих записях это хорошо заметно.
   28.06.1971. «Были в знаменитом Пафнутьевском монастыре близ Боровска. Как же много интересного и прекрасного создали люди на земле и как поразительно равнодушны и безжалостны потомки к труду и созиданию предков своих. Окрестности вокруг монастыря на редкость живописны. Но и красоту природы люди тоже не берегут. Увы! До чего же это грустно». Перед нами первая запись, где советский ученый высказывает сожаление о равнодушии потомков к сохранению прекрасного монастыря.
   20.11.1971. «Добро, спокойствие, справедливость! Где пути к вам? Да и есть ли они? Как все-таки слаб и беззащитен человек». Л. С. Кишкин искал пути к добру, спокойствию и справедливости, сознавая слабость и беззащитность человека. Нам трудно представить это сейчас, но тогда большинству людей некуда было пойти за ответом на такие вопросы. За посещение редких действующих церквей можно было запросто лишиться работы. А вопросы были, и люди хотели получить на них ответ.
   Вот ученый размышляет о человеке: 25.11.1980. «…Гармонически развитый… человек. Что стоит за этими словами: тракторист, который после работы играет на рояле Чайковского, или спортсмен, занимающийся после тренировок на футбольном поле философией, а может сталевар, отдающий свои досуги ботанике или палеографии? Может быть – это балерина, интересующаяся сопроматом, ученый гуманитарий, которого волнуют вопросы городской канализации, хирург, увлекающийся погрузочными механизмами, скрипач, который умеет и любит пасти скот?»
   На вопрос, что такое гармоничный человек, Православная Церковь дает ответ словами Иисуса Христа: «И так будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный» (Мф. 5, 48), Нагорной проповедью и Заповедями блаженства.
   30.06.1973. «Терпение спасает от оскорблений, как одежда от холода», – сделал выписку Лев Сергеевич из книги о Леонардо да Винчи. Вместе с женой Натальей Борисовной он продолжает совершать поездки на съезды и конференции. И везде они посещают храмы: «07.05.1972. Ростов Великий. 29.06.72. Переяславль-Зелесский. Спасо-Преображенский собор. Загорск. Троице-Сергиева Лавра».
   19.05.1973. «Вчера ездили в Коломну. Видели там Церковь, вернее собор Христова Воскресения (XIV в.), в котором венчался на дочери суздальского князя Дмитрий Донской. Еще видели Храм Успения Богородицы, посадскую Церковь Никиты-мученика, Новоголутвинский монастырь, Брусинский монастырь. Поездкой остались довольны».
   13.09.1974. «Вологда. Кирилло-Белозерск, Ферапонтов монастырь. Счастлив, что побывал в Ферапонтовом монастыре. Впечатление от фресок Дионисия и всего монастырского ансамбля неизгладимое. Ведь это чудо, что маленький Ферапонтов монастырь был центром русской книжности. Роспись его – бесценная русская святыня. Об этом пишут и говорят. А крыша над папертью течет, некоторые окна в храме без стекол. Как это грустно. Ведь совсем немного надо, чтобы сберечь для потомства эти замечательные памятники высочайшего духовного взлета России». Л. С. Кишкин обращает внимание на плачевное состояние храмов, сожалеет о невнимательном к ним отношении.
   27.04.1974. «Вчера ездили с Наташей в Ново-Иерусалим, осматривали знаменитый монастырь XVII–XVIII век, время Никона и Петра. Как драматична и сложна русская история. Только три монастыря – Н. Спасский, Н. Иерусалимский и Ферапонтов, а как много исторических событий связано с ними. Экскурсию вел Саша Рогов» [4 - Рогов А. И. (1935–1996) – известный славист, историк, искусствовед, специалист по древнерусской культуре и зодчеству, кандидат исторических наук, автор исследований древнерусских княжеских уставов о Церкви.].
   14.09.1975. «Псков. Изборск и Печеры. Печеры поразили сказочной красочностью церквей».
   23.09.1975. «Звенигород. Саввино-Сторожевский монастырь. Ездил в Ново-Иерусалимский монастырь».
   10.04.1977. «Сегодня большой, традиционный у русских людей ПРАЗДНИК. Думаю в этой связи о судьбе верований и учений, в разные времена, у разных народов…Живу какой-то странной жизнью, в реальность которой не верится, настолько она нелепа, безрадостна, беспросветна». И опять мы встречаем в дневниках настроение уныния от безрадостной жизни.
   11.05.1977. «Пусть я к 60-ти годам кому-то смешон со своей старомодной верой в справедливость и труд, в добро и честность. А я счастлив, что верил, что жил с этой светлой верой, что она освещала мне путь, помогала оставаться человеком».
   03.09.1977. «Югославия. Посетили Соборы св. Стефана, св. Марка, св. Екатерины».
   24.03.1977. «Вчера были с Наташей на выставке работ реставраторов в церкви Георгия на Псковской горе (ул. Разина). Среди икон поразила Тихвинская Богоматерь, поразила недетским и каким-то конкретно человеческим выражением лица Младенца». Опять встреча с иконой Богородицы, поразившая Льва Сергеевича.
   22.04.1979. Л. С. вспоминает Пасху – день, когда провозглашались слова: «Да воскреснет Бог, и расточатся враги Его». А еще, помнится, – «Смертью смерть поправ». «Когда выходил Крестный ход, начинался торжественный праздничный колокольный перезвон. Как и Рождество, Пасха была одним из любимых русских народных праздников. Сходил снег, начинала зеленеть трава, пригревало солнце, голубело небо. Оживавшая природа наполняла чувством радости бытия и доброты. Над пашней поднимался пар, по бороздам разгуливали грачи, в небе пел невидимый жаворонок. На улицу выходили нарядные приветливые люди. Все это соединялось во что-то целое, всех связывающее, радостное». Светлые воспоминания детства о праздновании Пасхи и Рождества, все чаще посещают Льва Сергеевича.
   07.10.1979. «Ярославль. Чудные ярославские церкви Иоанна Златоуста и Владимирской Богоматери в Коровниках, Спасо-Преображенский собор, где было найдено „Слово о полку Игореве“, церковь Богоявления и др.»
   12.05.1979. «Вот и прошли праздники. Вчера ездили с Мишей Ченыкаевым [5 - Ченыкаев Михаил Юрьевич (1913–2000) – внук известного земского врача, общественного деятеля В. Д. Ченыкаева.] в Бородино. Там на памятнике прочитал слова: „Доблесть родителей – наследие детей“».
   31.05.1980. «Кострома. Ходил в Храм Воскресения на Нижней Дебре».
   30.12.1980. «Кончаю читать „Сказания евангелистов“ Зенона Косидовского. Какое еще другое произведение сыграло столь же великую роль в развитии культуры европейских, да и не только европейских, народов? Сравнить можно только с Ветхим заветом».
   08.05.1982. «Калуга. Посетил Оптину Пустынь. Осмотрели музей. В Калуге осмотрели церковь Георгия (за верхом) 1700–1701 гг.»
   08.08.1982. Выписки о совести. «Все выписки, выписки… Правда, не мое… Только за ними стоят мои разные думы, порой горькие и безответные, а еще не угасший пока интерес к жизни, к ее прошлому и настоящему».
   04.01.1984. «Боже, в какое жесткое время мы живем. По чему чуткость и доброта все чаще оказываются загнанными в угол?»
   22.04.1984. «Сегодня Пасхальный день, в каком-то густом тумане детские воспоминания об этом веселом и радостном празднике».
   26.08.1984. Размышляет после прочтения статьи в ЛГ о том, что в последнее время газеты заговорили о душе, что у народа «душа убывает», но «ничто не побудит шуйских руководителей к тому, чтобы хотя бы очистить территорию и вырвать бурьян вокруг церквей в Дунилове. Нужно что-то другое, более сильное и действенное», – пишет в дневнике Л. Кишкин.
   11.02.1985. «Нахожусь в постоянном цейтноте, из которого никак не могу выбраться». (Если бы в такие минуты Л. С. Кишкин смог придти в православный храм, исповедоваться у священника, насколько легче было бы его душе! – Н. А.).
   17.02.1985. «Проснулся, не могу уснуть. Вчера в „Известиях“ была статья о похищенной в Грузии и обнаруженной в Швейцарии древней иконе „Святого Феодора“, которую удалось вернуть. Конечно, плохо, что украли и продали за границу, очень хорошо, что вернули. Но вот возникает мысль: а где алтарь из Храма Христа Спасителя, где сам храм? А это выписки из вчерашней „Советской Культуры“: „Самое главное, каждый человек должен состояться как личность…“ „Спасись сам, – говорили древние мудрецы, – и вокруг тебя спасутся тысячи“. Как хорошо и просто. А с недавних пор, в конце прошлого или в начале этого года, появилось в газетах и такое слово: „милосердие“. Совесть, порядочность, милосердие – этих слов долгое время в русском языке словно бы и не было, по крайней мере, в печати. А теперь вот вдруг замелькали, ожили». Мы видим, как волнуют Л. С. Кишкина вопросы Православной веры.
   «Перестройка. 10 марта 1985 г. умер Черненко К. У. 11 марта избран генсеком М. С. Горбачев».
   13.04.1985. «Завтра один из самых чтимых когда-то на Руси праздников – Пасха. Да и сейчас его не забывают. День сегодня теплый, солнечный».
   10.09.1985. «Калининград. Был около руин Кенигсбергско-го собора, заглянули на могилу Канта».
   31.08.1985. «Звенигород. 28-го была в Успенском соборе торжественная служба, отмечался престольный праздник Успения Богородицы. Видели Крестный ход».
   06.05.1985. «Нет-нет, да и возвращаюсь к мысли о церквях Дуниловских. Прекрасные строения старины. Все это знают, как будто охраняют. А они гибнут и разрушаются. Попробовали два чудака, Наташа и я, встать на их защиту, написали в газету, которая очень много говорит об охране памятников культуры. И что же? Послали письмо к тем, кто должен охранять, но не охраняет. Все утонуло в бумагах», – сокрушается Л. С.
   21.10.1986. Кишкин пишет об утрате духовных ценностей: «Где элементарная порядочность, нравственная чистота, честность и т. д.?» «Добро гуманно и не мстительно, а зло, если ему выгодно, и в одежды добра рядится?» – пишет он в дневнике.
   10.11.1986. «Неси свой крест в смирении – это не только религиозный догмат, но и мудрость людская. Прочитал или перечитал „Иоанн Дамаскин“ А. К. Толстого. Поэма произвела сильное впечатление. Какая же глубокая вещь. Помнится, она нравилась папе».
   02.02.1986. «Смотрели сегодня грузинский фильм „Покаяние“. Почти 3 часа в зале была мертвая тишина. Впечатление сильное, очень сильное. А я видел этих Варлаамов (их много было) и самого Варлаама однажды видел в двух шагах. Варлаамы подобны затаившимся микробам. Об этом надо помнить».
   04.02.1987. «Как бы уменьшился объем зла, зависти, недоброжелательства и других проявлений темных и сумрачных инстинктов, если бы в срединной части жизни люди не были ослеплены и не казалось им, что они вечны, если бы помнили они о своей временности на земле». Перед нами совершенно православное суждение Л. С. Кишкина.
   Стихотворение, написанное в 1987 г.:

     Россия, милая Россия,
     Страна воров, рабов, невежд,
     Какой спасет тебя Мессия,
     Дав людям свет и луч надежд,
     Вселив, как встарь, добро в народе,
     Покой в измученной природе?
     Где он, России искупитель,
     Что крест тяжелый понесет,
     Ее судья, ее спаситель,
     Зовущий вновь народ вперед?
     Пришел ли он, пойдет ли с нами,
     Иль воспарив над облаками,
     Страстям и суете подвластный,
     Забыв о родине несчастной,
     Больной и все-таки прекрасной,
     Опять забьет эфир словами,
     Как новый мир построим сами?
     Земля родительских кладбищ,
     Дворцов и хижин, пепелищ,
     Она одна у нас на всех,
     В ней наша жизнь и общий грех.
     Россия, я ль тебя не знаю?
     Страна умов, борцов, творцов,
     К твоей груди я припадаю
     И вопрошаю прах отцов.
     Хочу услышать вещий звук,
     Но глухо все пока вокруг.
     Все тщетно, жизнь в густом тумане:
     Не знаем мы, что будет с нами.

   1987 г. [4]
   10.04.1987. «Как некогда, после долгого отсутствия появилось вдруг в газетах слово „совесть“, теперь замелькали „честь“, „милосердие“, „сострадание“ и даже „благотворительность“. Сколь чудесен мир и населяющие его люди».
   02.06.1987. «Вчера вернулся из Рязани. Подходил пароход к Москве уже на закате. С грустью заметили, что сзади Коломенской Церкви, от вида которой плакал Берлиоз, какой-то негодяй построил серую башню. Как прекрасна была эта церковь на голубом фоне неба, теперь долгое время на сером фоне здания ее почти не видно. Русский, любящий свою землю, так поступить не мог». Л. С. болеет душой о разрушении культурных и духовных ценностей в России.
   19.07.1987. «Вчера посетили Даниловский монастырь. Он сейчас реставрируется, там будет резиденция Патриарха и там, в июне будущего года начнутся торжества по случаю 1000-летия Крещения Руси».
   26.07.1987. «Странная мысль пришла мне сегодня утром, когда не спалось. Надевая очки, подумал: вот мертвая вещь служит живому человеческому организму. А мертвый человек уже ничему сам по себе послужить не может. Нелепая мысль, но она была. А может быть, не такая нелепая?» (Это очень верная мысль. Только Церковь Православная может молиться за умерших. Дневники самого Льва Сергеевича тоже теперь служат его потомкам. – Н. А.).
   20.11.1987. «С экрана телевизора прозвучало новое определение: „поколение запуганных“, или „запуганное поколение“. Это и про меня и про многих других». В своем дневнике Лев Сергеевич нередко упоминает о страхе, который сопровождал его всю жизнь. Например, в одном из стихотворений 80-х годов:

     Село на берегу Хопра,
     Туман на пойменных лугах,
     Я маленький сосуд добра,
     В который вдруг вселился страх:

     Вбежал я как-то в наши сенца
     И там услышал: мы – лишенцы.
     Из старших кто-то тяжко охал.
     Я понял: это очень плохо.

     С тех пор, из тех далеких мест
     Я страх несу, как тяжкий крест.

     В село тогда пришла тревога.
     Наш ВИК поправила газета —
     Напасть ослабла понемногу,
     Но я-то помню, помню это.

     Потом уже в другом краю,
     Сгибал я метрику свою —
     Все тер и тер изгиб один,
     Где было слово «дворянин».

     Оно исчезло навсегда.
     Я паспорт получил тогда.

     Когда я в армии служил,
     То с родины подлец один
     В бумаге с штампом доложил:
     «Владелец тысяч десятин».

     Вот так и жил из года в год,
     Не зная, что кому взбредет.
     В графе дворянство указал
     И в аспиранты не попал.

     Смешно и грустно иногда,
     Но страх во мне, со мной всегда.
     Я помню, летними ночами
     От фар машинных мы не спали.
     Куда, за нами, не за нами?
     Никто не знал, и мы не знали.

   1987.
   31.07.1988. «Кое-что из прочитанного: „Этот проклятый страх! Почему запас его держится так долго?“»
   15.03.1988. «Тысячи, сотни тысяч моих современников может быть прожили бы другую, более счастливую, полезную и разумную жизнь, не будь вокруг них столько зла, насилия, лжи, несправедливости, не висел над ними десятилетиями топор животного страха».
   10.02.1988. «Прочитал в „Новом мире“ „Архипелаг Гулаг“. Ужас, в каком же страшном заключении все мы годами жили. Кое-какие осколки „гулажьего времени“ задели и меня. А главное его последствие – страх и разобщенность людей, от чего долго еще они не освободятся».
   24.12.1987. Наблюдает за птицами. «У них нет цивилизации, они – сама природа. Это иной, чистый, свободный от человеческой зависти, корысти и злобы мир. А может быть, это так, кажется? Но должен же быть где-то более справедливый и спокойный мир у земных существ? По крайней мере, так хочется думать одному немолодому и усталому человеку».
   29.02.1987. «Подумалось. Как много людей, близких по духу и интересам, которые могли бы облагородить, украсить и обогатить жизнь друг друга, проходят свой земной путь, не зная о себе подобных». (Такое место есть – Православная Церковь. – Н. А.)
   06.01.1988. «Думается, не было в истории России такого семидесятилетия, когда бы было уничтожено столько памятников культуры русской, сколько на моей жизни. Разве что при татарах. Возмущаемся тем, что французы устроили в Фил. церкви конюшню, а что сделали с Храмом Христа Спасителя, памятником победы над ними?»
   11.01.1988. «Все. Устал. Хватит. Полежал. Перечитал. Зачем все это пишу? Похоже, внутреннее борение духа человеческого. Метание отторженности, печаль от нереализованных идей и несовершенных дел. А сколько их на земле Русской?»
   10.04.1988. «Сегодня Пасха, самый веселый и радостный, светлый русский праздник. Наташа испекла куличи, сделала пасху, покрасила яйца. Вместе со всем этим на столе зеленый овес».
   09.05.1988. «В Славянской библиотеке, далеко от Москвы, была выставка моих работ, в Праге, так или иначе, оценили мой труд, пусть немногими статьями, медалью. А дома?»
   08.06.1988. «По ТВ сообщили об учреждении советско-американского предприятия по реставрации памятников в СССР. Какой стыд. Американцы будут восстанавливать русские церкви и другие архитектурные объекты. А ведь многое строили русские мастера еще тогда, когда и США-то не было. И назвали это предприятие „Перестройка“. Китайцы никого не зовут реставрировать свою стену, сами все, что нужно, делают».

Период 1988–1990 гг.

   В этот период в духовной жизни России происходят большие перемены.
   11.06.1988. «Полным ходом идут торжества, посвященные 1000-летию крещения Руси. Вчера был торжественный акт в Большом театре, звучала красивая церковная музыка. Канонизированы родители Сергия Радонежского, Максим Грек, Андрей Рублев, Дмитрий Донской. Печать полна статей о торжествах, об истории Русской Церкви. Было когда-то на Руси 10 000 церквей, сейчас, кажется, около 900, было 2000 монастырей, сейчас менее 20».
   16.06.1988. «Отметили 1000-летне крещения Руси посещением выставки в Академии Художеств на Кропоткинской ул., которая называется „1000-летне русской художественной культуры“».
   29.06.1988. «Вчера полдня просидел у телевизора. Не знаю, м.б. ошибаюсь (хорошо бы), но почему-то показалось, что глубина пропасти, на дне которой мы оказались, все еще мало осознана».
   10.07.1988. «Не знаю, чего больше у меня – записей или выписок. Но и то, и другое – отражение дум и раздумий моих, того, что волновало, радовало, огорчало, питало жизнь души. Я все больше один и все больше в себе».
   31.07.1988. «Отрывок из письма рабочего-литейщика, Л.г. 27.07.88. с. 12: „Потеряна вера. Старая вера в Бога изжила себя или ее изжили. Новая трудно утверждалась через бедствия, репрессии, войны, утонула в застойном болоте брежневских лет. Ее надо поднять со дна. Человек без веры невозможен“. Еще выписка: „Народ, не уважающий своих святых, не имеет будущего“».
   10.1988. «Ездили в Ново-Иерусалимский монастырь, деревню Уборы, где осмотрели церковь Спаса Нерукотворного, дер. Юдино, где задержались у маленькой, очень уютной церкви Преображения. Она действует». Далее Л. С. Кишкин дает подробное описание символики православного Креста, о чем рассказывал экскурсовод.
   23.10.1988. «Были на выставке Зои Вас. Лагеркранц на ул. Разина. На выставке представлены картины с изображением московских зданий и церквей».
   07.04.1988. «Православная Церковь наша всегда была тесно связана с тремя великими тайнами – рождением человека, его вступлением в брак и смертью – которые лежат в основе бытия. Долгие годы в ходе созидания „светлого будущего“ об этом не думали. И вот мы там, где теперь».
   25.04.1989. «Пресса полна рассуждений о милосердии, гуманности, доброте. Думаю – какой я? Зла людям не делал. Удержался. А вот добрый ли, этого не знаю. В прошлом добрых позывов было немало, сейчас они редки. Душу словно обожгло, никому уже, кажется, и ничему не верю. Место добра теперь во многом затянуто безразличием и равнодушием. Печально это, но, к сожалению это так». (Как жаль, что в такие моменты жизни рядом с Львом Сергеевичем не было духовного наставника, православного священника. – Н. А.)
   30.04.1989. «Пасха, самый веселый и радостный русский праздник. Отметили его куличом и пасхой, слушали „Всенощное Бдение“ Рахманинова. Вспоминал маму, папу, бабушку, перезвон турковских колоколов. Как это все теперь далеко, далеко».
   17.06.1989. «Прочитал в газете выступление Аверинцева и интервью с депутатом митрополитом Волокаламским и Юрьевским Питиримом. Очень они мне понравились. Все разумно, все верно. Свое интервью митрополит Питирим закончил словами Евангелиста Луки: „Те, кто услышавши слово, хранит его добрым и чистым сердцем и приносит плод в терпении, приносит плод сторичный“».
   24.08.1989. «Карловы Вары. Посетили Русскую Церковь».
   14.10.1989. «Сегодня праздник Покрова. Ходили на Городок, видели возвращавшихся со службы верующих, шедшего из храма батюшку». Здесь впервые Л. С. упоминает в дневнике батюшку и обращает внимание на верующих. Его интерес от храмов как культурного наследия переходит на внутреннюю жизнь Церкви.
   Судя по дневниковым записям, Л. С. Кишкин всегда тепло вспоминает период далекого детства, православные праздники, отмечая, «как это все теперь далеко, далеко». Передаются настроения грусти и уныния, рассуждения о нелепости, безрадостности жизни, отражен поиск добра и справедливости, печаль от нереализованных идей и несовершенных дел. Этому отчасти дается объяснение: «Тысячи, сотни тысяч моих современников может быть прожили бы другую, более счастливую, полезную и разумную жизнь, не будь вокруг них столько зла, насилия, лжи, несправедливости, не висел над ними десятилетиями топор животного страха».
   Однако место, которое могла занять Православная Церковь в жизни Л. С. Кишкина, пока занято рассуждениями о несправедливости, поисками духовности во внешней среде, архитектуре храмов и культурной значимости памятников старины.
   «Душу словно обожгло, никому уже, кажется, и ничему не верю». «Добро, спокойствие, справедливость! Где пути к вам? Да и есть ли они? Как все-таки слаб и беззащитен человек». Но должен же быть где-то более справедливый и спокойный мир у земных существ? – задавал вопрос ученый. И отвечал: «народ и Родина, любовь и труд – стали моими богами. Им я служу и им поклоняюсь».
   Л. С. Кишкин болезненно переживает из-за нерадивого отношения к православным храмам, уничтожения многих памятников культуры русской, заботится об их восстановлении, досадует, что американцы будут восстанавливать русские церкви, что уничтожено столько памятников культуры русской, о том, что сделали с Храмом Христа Спасителя – памятником победы над французами.
   Сетует, что крыша Ферапонтова монастыря над папертью течет, некоторые окна в храме без стекол. Встает на защиту Дуниловских церквей, пишет в газету, но «Все утонуло в бумагах».

Период после выборов нового Патриарха

   После утверждения на Архиерейском Соборе Патриарха Алексия II Православная Церковь в России стала повсеместно возрождаться. Начало меняться и отношение Л. С. Кишкина к Церкви, о чем свидетельствуют его записи. В них появилось много молитв и радостных впечатлений, несмотря на то, что страна переживала не самые лучшие времена.
   07.01.1990. «Слушали с Наташей Рождественскую службу. Передавали из Ленинграда и Москвы. Кто бы мог подумать, что это возможно, еще совсем недавно. Слушал рождественские песнопения и чувство было такое, что из далекой затуманенной долгим безвременьем дали возвращается в жизнь что-то родное и знакомое. Нелегкой будет дорога возрождения и покаяния для русских людей. „Слава в вышних Богу, Мир на земле, в человецех благоволение“».
   20.01.1990. «Как трудно привыкать ко множеству перемен, смене ценностей, переворотам и людским падениям, осмыслять все это. В чешских школах отменен русский язык, Нахичивань заявила о выходе из СССР, Живков под стражей».
   06.02.1990. «Вчера был на вечере, посвященном М. М. Пришвину. Среди выступавших был митрополит Волокаламский и Юрьевский Питирим».
   16.02.1990. «15 февраля – праздник Сретенье, день встречи Иисуса Христа с Симеоном Богоприимцем и Анной пророчицей. Этот праздник – повод подумать о встрече с Богом».
   28.03.1990. «Надо верить, что Церковь устоит. Без этой веры жить нельзя. (Это слова владыки Иллариона, с которым Волков встречался на Соловках)».
   15.04.1990. «Смотрели вчера Пасхальную службу в Елоховской Церкви и Храме Даниловского монастыря. Два-три года назад такое трудно было себе представить. Вспоминал турковских священников Знаменского и Тихомандрицкого, вспоминал вынос Плащаницы, людей со свечками у ограды верхней Турковской Церкви (Казанской Божией Матери. – Н. А.). (Цела ли она?) Как все это было торжественно и радостно. Вспоминал возвращение из Церкви, хрустящий ледок под ногами. Вспоминал праздничный стол и дядю Васю, который был у нас в одну из пасхальных ночей. С ним и возвращались. Как давно это все было и как спокойно и радостно на детской душе».
   Л. С. делает в дневнике важное признание: «Как-то записал – никому и ничему не верю. Это так, никому и ничему, такое чувство. А вообще-то хочу верить и верю: в мудрость Евангельских заповедей, в очищающую душу человека силу природы, в безграничную и самоотверженную родительскую любовь, в добро человеческое, в правду, в честность, в то Неведомое начало, которое породило все прекрасное и хорошее на земле».
   Здесь, пожалуй, будет уместно вспомнить стихотворение Льва Сергеевича, написанное утром 20 июня 1987 г. В нем автор предстает перед нами глубоко любящим свою маму человеком, пронесшим эту любовь через всю свою жизнь:

     Устал. Пред зеркалом сижу.
     Сижу и в зеркало гляжу.
     На лбу родимое пятно,
     Оно поблекло, чуть видно.
     Его любили целовать,
     Когда все ложились спать,
     Касаясь нежно лба губами,
     В давно минувшем прошлом мама.
     И было в том благословенье,
     И было в том успокоенье.
     Их с вечной лаской может дать
     Одна лишь мать, одна лишь мать.

   26.04.1990. «Только что Наташа вернулась из Сбербанка, где сделала скромный перевод в адрес марафона для пострадавших от Чернобыля».
   19.08.1990. «Сегодня праздник Преображения – Яблочный Спас. Ходили с Наташей в Крылатское, в Церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Пришли домой усталые, но удовлетворенные».
   20.08.1990. «Были сегодня утром в Даниловом монастыре, где ныне резиденция Патриарха. В Поминальной часовне поставили свечи в память всех усопших».
   29.08.1990. «Были в Ниловой Пустыни».
   23.12.1990. «Сегодня по радио председатель Совмина Силаев поздравил соотечественников-россиян с наступающим Рождеством. Надо было прожить более 70-ти лет, чтобы дождаться такого».
   07.01.1990. «Рождество. Вчера вечером слушал Рождественскую службу из Елоховского собора, в которой участвовал патриарх. И мне было хорошо. Впервые, после 17 года Россия официально отметила Рождество».
   15.01.1991. «Цитата из выступления Патриарха по поводу событий в Литве. „О живых же я молюсь, чтобы Господь дал нам понять, что выше Закона может быть только Любовь, выше Права – лишь Милость, и выше Справедливости – лишь Прощение“».
   09.02.1991. «Время от времени беру в руки книгу „Словарь исторический о русских святых“ и читаю отдельные статьи (о Ниле Столбенском, Савве Звенигородском, Сергие Радонежском и др.). Какой это огромный пласт русской истории и культуры, целый неведомый для нас доселе обширный мир русской духовности. Десятилетиями он был скрыт от нас и какие в результате страшные последствия. Слова Патриарха Тихона, обращенные к властям: „Вы обещали свободу…“. О мучениках. (Известия, 07.02.91)».
   03.03.1991. «Неужели нет иного, ведущего к чему-то лучшему, к Храму?»
   06.04.1991. «Сегодня Великая Суббота. Завтра Пасха».
   08.04.1991. «Позавчера до поздней ночи смотрели ТВ передачу торжественной Пасхальной службы в Елоховской Церкви, которую проводил Патриарх».
   19.04.1991. «Прочитал небольшую книгу „Крестный путь Святителя Тихона, Патриарха Московского и Всея Руси“. Очень сильное впечатление произвела она на меня. Удивительный, честный и порядочный был человек, до конца верный и преданный своей вере. Он умер 7 апреля 1925 года, в день Благовещенья, отдав всего себя в защиту Русской Церкви». Л. С. Кишкин открывает для себя ценность Православия уже как духовное сокровище.
   21.04.1991. «Словобесие в печати, радио и ТВ продолжается, а жизнь все ухудшается».
   25.05.1991. «Сегодня Родительская суббота, завтра Троица. Зацвела сирень».
   10.07.1991. «Сегодня принял присягу Ельцин. Сильное впечатление произвели речи Басилашвили и Патриарха Алексия».
   Лев Сергеевич так отзывался на события «лихих девяностых»:

     Не верю, не верю, не верю,
     Что нет у нас больше России.
     Не верю, не верю, не верю
     В такую большую потерю.
     Россия больна, но Россия воспрянет
     И будет на вечные веки со мною,
     Россия воскреснет, Россия восстанет,
     Став снова собой и безмерно родною.
     Тени усопших и души живые
     Снова вернутся в Россию домой,
     Сгинут в минувшем бои штыковые,
     Вновь воцарится в России покой.
     Пусть все мы помолимся нашему Богу
     И Бог нам укажет прямую дорогу
     Из мира холопства и диких зверей
     К жизни, достойной русских людей.

   [4, с. 37]
   22.12.1991. «Читал понемногу перед сном Евангелие от Матфея и обратил внимание на то, как много в нем мудрых выражений, которые прочно вошли в языки и культуру всех славянских и не славянских христианских народов. „Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут… (6, 26)“». (Далее следует большой перечень изречений из Евангелия.)
   04.01.1991. «„Вера без дел мертва есть“. Об этом часто говорила мама».
   06.01.1992. «Рождество, несмотря ни на что Рождество. Когда-то очень, очень давно в этот день в нашем родительском доме в Турках, излучая душевное тепло, доброту и радость, горели на елке свечи. Смотрели и слушали вчера по ТВ Торжественную службу в Елоховском соборе. Обращаясь к пастве, Патриарх призывал верить и надеяться, сказал, что Вера – это победа над злом и неправдой. Что ж, будем жить, будем верить и надеяться на лучшие времена. „Рождество Твое, Христе Боже наш… Слава Тебе, Слава Тебе, Слава Тебе“ – это слова из вчерашнего Богослужения».
   19.01.1992. «Сегодня Крещение. Хочется надеяться, что Бог поможет, и мы встанем на ноги».
   Лев Кишкин, как свою личную боль, переживал неустроенность в российском обществе. Одно из его стихотворений, написанных в феврале 1992 г. отражает эти настроения:

     Снова ночью мне не спится,
     Дум тревожных рой кружится —
     Жалит, шепчется, жужжит,
     Человек давно не спит.
     Что стряслось со всеми нами,
     С русской силою, с мозгами?
     Я ответить не берусь.
     Кто разрушил нашу Русь?

   [28, с. 37]
   Л. С. замечает признаки духовного преобразования общества: 25.04.1992. «На Историческом музее большое панно с изображением Иисуса Христа. Кто бы мог поверить, что такое может быть, еще год назад».
   26.04.1992. «Сегодня Пасха, Светлое Воскресенье, самый радостный праздник на Руси. „Христос воскрес из мертвых, смертью смерть поправ“, „Да воскреснет Бог и расточатся врази его“. После 24 часов разговелись, а до этого постились. Сейчас собираемся в центр. Были в Церкви Вознесения Господня, где венчался Пушкин. На Красной площади в маленькой часовне шла православная пасхальная служба. Побыли там до ее конца».
   Возмущен поведением М. С. Горбачева: 11.05.1992. «Страдалец за народ, Г-в (Горбачев) купил или покупает себе виллу во Флориде за 100 с лишним тыс. долларов. Какое же гнусное насекомое заползло на страницы русской истории».
   22.06.1992. «Газеты печатают выступления Горбачева в Израиле. Вот одно из них, произнесенное при посещении церкви на озере Киннерт, где Иисус пятью хлебами накормил пять тысяч голодных: „Я пошел той дорогой, которую избрал наш великий предшественник. Я последний коммунист, который воздал дань уважения первому коммунисту Иисусу Христу“ (Аргументы и факты, № 22–23, 92 г.). Нечто подобное он сказал при посещении Храма Гроба Господня в Иерусалиме: „Я последний социалист, стоящий перед социалистом первым“ (Коме, правда, 20.06.1992, с. 5). Какое же это фарисейство, ханжество и кощунство!»
   27.08.1992. «Проснулся рано и думаю: открыть душу – что это значит? Наверно, это форма исповеди, живущая в каждом человеке, потребность рассказать кому-то другому о чем-то заветном, очень важном, что волнует, смущает, в чем он сомневается, желание услышать добрый отклик или совет. Хорошо, когда есть такие люди, кому можно открыть душу». (Такое таинство есть в Православной Церкви. Это Таинство Покаяния. – Н. А.) Мы видим, что потребность в покаянии и исповеди полностью созрела в душе Л. С. Кишкина.
   18.10.1992. «Не то, не то, что нужно, делает Ельцин. Все противится во мне мыслям о том, что у русских нет выхода из постигшего их несчастья, разорения и вымирания. Не может его не быть, он должен быть и есть. Помоги нам, Бог, найти его только, вразуми нас. Коли найдем, то и оживем, и воскреснем». (Здесь мы видим, как боль за Россию научила Л. С. молиться Богу). Лев Сергеевич надеется на лучшее:

     Бог даст, оправится страна.
     Восторжествует в ней закон.
     Покинет русских сатана
     И грянет благовеста звон.

   [4, с. 41]
   07.11.1992. «Мне понравились слова: „Живи так, как если бы от тебя зависело спасение России“. На днях Наташа и я очистили от снега подъезд, после чего 3 дня не мог ни согнуться, ни разогнуться. А вчера Наташа подметала лестницу. Никто этого делать не хочет. Заслуги наши невелики, однако верно то, что большое начинается с малого, коли хотим спасать Россию».
   08.11.1992. «Человек, которому идет 75-й год, старается что-то понять, осмыслить, объяснить. Старается и не может, настолько все происходившее и происходящее нелепо, абсурдно и бессмысленно. Но может быть в этом и состоит Промысел, чтобы люди увидели и осознали именно это». И опять мы видим православное осмысление событий.
   24.11.1992. «На прошлой неделе в четверг были на двух выставках: Верещагина и 600-летия кончины Сергия Радонежского. Вернувшись домой, достал и долго рассматривал образ Сергия, которым дедушка (Л. С. Кишкин. – Н. А.) благословил отца при венчании. На протяжении веков он передавался из поколения в поколение. Так он сохранился до наших дней. С глубоким волнением и непередаваемым чувством держал я в руках Образ Преподобного о. Сергия, думая о далеких предках своих».
   22.12.1992. «Вспомнились слова дедушки (С. А. Строганова. – Н. А.) из открытки маме: „Большевизм это вешние воды, придет и уйдет“. Во время очередного обыска в Турках эту открытку нашли, но не взяли, один из чекистов сказал: „Мудрый у вас дедушка“».
   30.12.1992. «Читаю Детскую Библию. Всплывают в памяти знакомые с детства, распространенные в русском сознании образы (Ноев ковчег, гибель Содома и Гоморры, Вавилонская башня)».
   03.01.1992. «Три дня назад перестала существовать Чехословакия. Трудно укладывается это в голове. Выписки из книг: „Русскому народу, если он хочет возродиться как великая нация, необходимо в сжатые сроки ликвидировать свою национальную безграмотность, вернувшись к истокам, к Православию (Г. М. Шиманов)“».
   06.01.1993. «Сочельник. Близится Рождество».
   07.01.1993. «Рождество, наше русское Православное Рождество. Вчера смотрели Рождественскую службу в Богоявленском соборе, которую вел Патриарх Алексий II. Было от этого на душе радостно и празднично».
   19.01.1993. «Крещение».
   07.02.1993. «А упоминаемая Пушкиным в стихотворении „Отцы-пустынники“ любимая им молитва, которую читают в дни Великого поста, – это молитва Ефрема Сирина».
   07.03.1993. «Слушал по радио передачу о Ростове Великом, звон колоколов ростовских, представил монастырь и гладь озера. И подумал, ведь вся эта красота, как и во многих других русских местах, во мне, всегда со мной. Какой же я богатый и какой счастливый». (Как тут не вспомнить слова Господа: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают, и крадут; Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет, и где воры не подкапывают и не крадут. Ибо где сокровище ваше; там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 19–21)).
   07.04.1993. «Пасха. Смотрели службу в Елоховском соборе. Ночью сели за праздничный стол».
   01.05.1993. «Прочитал книгу С. Ф. Ольденбургского „Царствование Императора Николая“».
   28.05.1993. «25-го ходили на открытие конференции „Славянский мир – единство и многообразие“. И в молебне, и в конференции принимал участие Патриарх Алексий II».
   14.06.1993. «О Марксе. Будучи в Университете, Маркс вступил в секту сатанистов и стал воинствующим богоборцем против христианства. Об этом биографы Маркса почему-то не писали, деликатно умалчивали. Какую же нечисть приволокли большевики в Россию. Не будь их, все наши церкви стояли бы веками, украшая землю русскую и радуя сердца живущих на ней людей».
   Далее идут записи о трагических днях октябрьского мятежа 1993 года.
   03.10.1993. «И опять о событиях. Сегодня Патриарх будет служить в Елоховском соборе молебен о спасении России. В собор будет доставлена из Третьяковской галереи икона Владимирской Богоматери, не раз спасавшей Россию в трудные времена. У Белого дома началась стрельба».
   04.10.1993. «Около Останкина все еще стреляют. В Москву введено около 50 тыс. войск. У Патриарха Алексия II сердечный приступ».
   07.10.1993. «Сегодня в Москве хоронят жертв мятежа, погибших 3–4 октября. Погиб внук Туси [6 - Ломакина Наталия Сергеевна (род. в Турках) – внучка В. Д. Ченыкаева, врач, участник ВОВ, воевала в блокадном Ленинграде. С Кишкиными дружили семьями.] Андрей. И все-таки добро живет, живет. Помоги нам, Бог, чтобы оно ширилось, росло и крепло, чтобы брало верх над дикой, дьявольской злобой, оборвавшей жизнь совсем еще юного внука Туси. По указанию Патриарха в церквах сегодня идут заупокойные панихиды».
   07.01.1994. «Рождество Христово. Смотрели Рождественскую службу в Елоховском соборе. Снова, как и в прошлом году, прозвучали в устах Патриарха слова ангельской песни: „Слава вышних Богу…“ Мне кажется, что старославянский текст несет в себе смысл песни ангелов». (Ученый, литературовед, поэт Л. С. Кишкин чувствовал сокровища языка Божественной Литургии.)
   29.01.1994. «„Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет“… (Мф. 12, 25). Не то ли и с нами сейчас происходит?»
   01.05.1994. «Пасха. Христос Воскресе. Воистину Воскресе. Да воскреснет Бог и расточатся врази его. До 2-х ночи смотрели и слушали Пасхальную службу».
   16.07.1994. «Видел во сне Патриарха. Он мне что-то подарил, а я поцеловал ему руку и сказал: „Вы очень помогли мне решить многие проблемы в конце жизни“. Вперед Патриарх был в светлом облачении, а уходил в темном». (Этот сон очень значителен. Во сне Лев Сергеевич признался себе, в чем состоит решение его проблем и благодарил Патриарха Алексия II, а в его лице всю Православную Церковь.)
   14.09.1994. «Принято решение о восстановлении Храма Христа Спасителя. „Демократическим“ газетам это очень не нравится. Русский человек такого написать не мог».
   27.11.1994. «В четверг ходили с Наташей на Донское кладбище. (Там могилы ее мамы, отца и бабушки. – Н. А.) Возвращаясь, постояли у храмов возрождающегося монастыря. Стало как-то спокойнее на душе, было чувство какого-то очищения».
   19.12.1994. «В Костроме на выставке икон была икона „Страшный суд Божий“. Обозначены все грехи». Перечень грехов Л. С. Кишкин переписал. (ЛГ. 94. № 50).
   07.01.1994. «Рождество. Спаси нас, Всевышний. Пусть любовь и добро оттеснят зло и ненависть, изгонят их из душ человеческих». Опять, в который раз, ученый молится о спасении России.
   23.04.1995. «Светлое Христово Воскресенье. Пасха. Храни нас, Господи, своею благодатию. Слушали службу и проповедь патриарха. Слава Богу!»
   31.07.1995. «Посетили церкви в Троице-Лыково».
   15.10.1995. «Выписал слова Патриарха Тихона из Литературной России № 39, 95. О Вавилонском строительстве».
   17.10.1995. «Были вчера в Музее Храма Христа Спасителя, внесли свою небольшую лепту в его воссоздание».
   26.10.1995. «Сегодня состоялось освящение Иверской часовни. Была специальная служба с участием Патриарха».
   16.12.1995. «Сегодня в зале Консерватории отмечали 80-летне Свиридова. Очень хорошо говорил митрополит Смоленский Кирилл, сказал, что в музыке Свиридова отражен образ России и душа русского народа. Ни в приветствии президента, ни в речи главы правительства таких слов не было».
   20.12.1995. «Прочитал „Откровение св. Иоанна Богослова“. Очень образные и очень доходчивые поучения».
   07.01.1995. «Рождество. Смотрели службу в Елоховском соборе».
   02.02.1996. «Были сегодня с Наташей в Церкви Вознесения, где венчался Пушкин. Ее сейчас восстанавливают. Поставили заупокойные свечи».
   14.04.1996. «Пасха, слава Богу, еще одна Пасха. Спаси нас, Сын Божий».
   01.06.1996. «Начало лета. Завтра Троица, а сегодня Родительская суббота. Ходили с Наташей в Храм Вознесения у Никитских ворот. Оттуда прошли к Храму Христа Спасителя, полюбовались его золотыми куполами, сверкавшими в лучах солнца. Радостно было на них смотреть».
   22.06.1996. «На Поклонной горе в память о погибших на войне возложили громадную гирлянду из цветов и еловых веток к стеле с Георгием Победоносцем. В новом храме Св. Георгия служил Патриарх».
   13.07.1996. «Сегодня празднуется Собор 12 Апостолов. В Православных храмах звучит молебная песнь: „Апостоли святип, молите Всемилостивого Бога, да прегрешений оставление подаст душам нашим“».
   Уральск. 10.09.1996. «От школы прошли к Храму Христа Спасителя, посетили его, поставили на канун свечи в память дорогих усопших, за их упокоение. 14-го числа еще раз были в Храме Христа Спасителя. При нас батюшка помянул „за упокой“ Сергия и Надежду».
   А вот пример самоиронии: 27.11.1996. «Сегодня кандидат и дважды доктор Л. С. Кишкин полдня чинил себе зимние ботинки, до самого обеда. Исколол себе руку, что его не порадовало. Но ботинки все же починил». Далее в дневнике идет подробное описание девяти Ангельских чинов. (Бытовые проблемы недолго печалили Льва Сергеевича. Они не могли затмить стремления к изучению Священного писания и святоотеческой литературы.)
   01.12.1996. «Вчера в третий раз завершил чтение Евангелия. Великая книга, глубину которой постичь нелегко, да и не каждому дано. Нужны духовное расположение и богословские знания. При каждом чтении для себя открываешь что-то новое, важное». (Сохранился экземпляр Евангелия издания 1877 г., (СПб.,) который читал Лев Сергеевич. В него вложены записки с перечнем номеров и стихов, на которые Лев Сергеевич обращал особое внимание. Их очень много.)
   В начале 1997 г. Лев Сергеевич пишет стихотворение о России:

     Я перевидел стран немало —
     Там жизнь богаче и умней,
     Но чтоб с Россиею ни стало,
     Она мне всех всегда родней…

   07.01.1997. «Рождество. Слушали и смотрели Рождественскую службу. Написал слова молитвы».
   27.04.1997. «Пасха. Смотрели службу. Слова молитвы». 15.06.1997. «Троица».
   11.07.1997. «Переписал суждение Нила Сорского из устава скитской жизни. О царском, среднем пути».
   12.07.1997. «У народа и его пастырей должна быть одна вера и одна любовь».
   28.07.1997. «„Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи“ – это слова Серафима Саровского. Не осуждай, не ропщи, будь доволен тем, что имеешь, живи в радости и благодари за все Бога».
   06.08.1997. «В Третьяковской галерее поклонились Владимирской Богоматери и Рублевской Троице». (Обратите внимание, Лев Сергеевич не восхищается художественными достоинствами иконы – он поклоняется ей.)
   03.09.1997. «Сегодня было торжество по случаю открытия территории вокруг Храма Христа Спасителя. Выступал Патриарх».
   30.09.1997. «В чудовищное время досталось нам жить на старости лет. 200 тыс. стоит один укол от болезни глаз, а заработок ведущего научного сотрудника РАН, доктора наук – 480 тыс. А в остальном, прекрасная маркиза – все хорошо».
   23.10.1997. «Вчера отвезли с Наташей более десятка папок с моими рукописями и другими бумагами в Рукописный отдел Литературного музея. А до этого – около 170 книг в Университетскую библиотеку и 70 с лишним книг об Алеше в музей изобразительных искусств на Волхонке».
   07.11.1997. «Когда-то в Турках народник и убежденный материалист доктор Ченыкаев организовал постройку Народного дома. Теперь там проходят церковные службы».
   22.12.1997. «Непомерно дорого заплатил я за свою увлеченность литературой и культурой. Скольких мигов общения с природой лишился я, став горожанином. В природе, только в ней, в ее закатах и восходах, смене времен года, в лесах и полях, озерах разлита благодать Творца, очищающая и оздоровляющая душу. Все чаще и чаще думаю об этом».
   07.01.1998. «Рождество. Смотрели службу, вел Патриарх».
   04.03.1998. «На поверхности жизни – банки, торговля, растлевающее людей ТВ и обнищание народа. Положительные перемены: это подъем и распространение Православия и ослабление страха перед репрессиями».
   19.04.1998. «Пасха. Христос Воскресе!» 28.04.1998. «Радоница. Посетили Церковь Спаса Нерукотворного».
   29.06.1998. «Как и в юности, раздумываю иногда над вечным вопросом – зачем человек живет? Наверно, чтобы продолжать род, творить добро и следовать заповедям Божиим. Только не каждый так живет, а лишь те, кто с Господом». (Всего несколько лет назад подобных рассуждений в дневнике Л. С. Кишкина не было.)
   17.07.1998. «Патриарх Алексий II провел сегодня в Троице-Сергиевой Лавре службу, призвал всех к покаянию. Оно очень нужно, только честное, искреннее и глубокое. Во всех церквях России сегодня была панихида. Я под сильным впечатлением от сегодняшнего дня».
   23.09.1998. «Видно до конца дней не избавиться от вселившегося в меня в 30-е годы страха, хотя в жизни все перевернулось и изменилось. Теперь у людей другие страхи, да и сами они другие».
   09.10.1998. «Проходящее сегодня в Резиденции Патриарха Всероссийское Соборное собрание посвящено теме: „Спасение России“».
   В эти дни Лев Сергеевич снова пишет стихотворение о России:

     Я старею понемногу,
     Редко куда выхожу.
     На пройденную дорогу
     Словно во сне, гляжу.

     Сколько всего осталось
     Там позади, в вихре лет.
     Вот и страна распалась,
     Многих из близких нет.

     А я пока, слава Богу,
     Еще как-никак тружусь.
     Иду к своему порогу
     И верой отцов держусь.

     Утро сегодня печально-серое,
     Как и ты, моя бедная Русь,
     Как и прежде, в тебя я верую,
     За тебя, как всегда, молюсь.

   21.11.1998. «Не знаю, почему, но вдруг задумался над этимологией слова „каяться“, „покаяние“, „закаялся“, „окаянный“. Смысл каждого из них ясен. А вот как они возникли?»
   08.01.1998. «Второй день Рождества. 1999 лет назад под далекой Вифлеемской звездой в пещере родился Сын Божий, Иисус Христос Спаситель. Более тысячи лет с верой Христовой живут люди на Русской земле, родятся, женятся, плодятся и умирают. Помоги, Господи, русским людям прожить этот тяжелый год и выжить, прости им их великие грехи, помоги России подняться и выбраться из обрушившихся на нее бед и несчастий, отведи ее от края пропасти, в которую толкают ее злые силы. Спаси, сохрани и помилуй, Боже, нас грешных, пролей Свой благословенный свет на нашу многострадальную землю». (И опять молитва за Россию.) Лев Сергеевич пишет стихотворение, в котором выражает надежду на возрождение России:

     …Должны, должны воскреснуть мы
     И выйти из кромешной тьмы,
     Поднять с земли щиты борцов
     И постоять за честь отцов.
     За их бессмертные дела,
     Чтоб Русь святая ожила.

   [4, с. 54]
   26.02.1999. «Значительный день в моей жизни. 4 декабря 1998 г. Указом президента мне было присвоено почетное звание „Заслуженный деятель науки Российской Федерации“».
   11.04.1999. «Пасха, последняя в XX веке, если считать этот год последним. Христос Воскресе! Воистину Воскресе! До трех ночи слушали и смотрели сегодня Пасхальную службу. О многом думалось мне».
   Следующая запись свидетельствует об оптимистическом настрое Л. С.:
   30.05.1999. «Неподалеку от нашего подъезда, метров 20–30, перерыли дорожку, по которой мы ходим к метро. Яму не зарывали месяц или два, потом зарыли, но безобразно, завалив ее корнями погубленных кустов акации. Ходить стало и неудобно, и неприятно. И вот я, старый 81-летний дурень, отправился сегодня привести дорожку в порядок. Сделал, что смог. Только что вернулся с дорожных работ с дрожащими руками и ногами и большим желанием полежать. Однако, все же доволен. Как-никак жизнь продолжается».
   18.07.1999. «День обретения мощей Прей. Сергия Радонежского. Были в Церкви. Пишу сейчас и слышу мерные удары колокола. Это словно голос наших далеких предков: „Берегите землю русскую и себя, как народ, иначе погибнете“».
   05.11.1999. «Я, кажется, понял, наконец, смысл того, что стоит за словами „первородный грех“. Нарушив заповедь о повиновении и вкусив „запретный плод“, Адам и Ева тем самым отказались от господства духа над плотью и утратили свое богоподобие. Грехопадение повлекло за собой появление зла». (Христианские истины все больше открываются Л. С. Кишкину, ученому, доктору исторических наук.)
   01.01.1999. «Прими, Господи, благодарение наше, что дожили до этой даты. Только Ты Один знаешь, что всех нас ждет впереди. Хотелось бы верить и надеяться, что добро и любовь потеснят зло и ненависть, а свет и тепло – тьму и холод. „Просите и дано будет вам; ищите и найдете; стучите и отворят вам…“. Видно, не просили, не искали, не стучали или делали это не так, как должно, плохо, жили не так, как следует, позабыв о заповедях Божиих. Обо всем этом думается мне в наступившие дни новолетия, которые мы с Наташей встретили, как всегда, с верой в лучшее».
   06.01.2000. «Сочельник. Видел во сне папу в церковном облачении. Поцеловал ему руку. Проснулся с добрыми светлыми мыслями». (Этот момент очень важен. Если мы вернемся к прошлым записям, где царили пессимистические и грустные мотивы, то увидим, как изменилось мироощущение человека, когда в его жизнь вошла радость от познания христианских истин, текстов Священного Писания, посещения православных храмов.)
   08.01.2000. «Только что закончилась первая часть Рождественской службы в Храме Христа Спасителя – заутреня. В начале ее Патриарх сказал, что будучи в Вифлееме молился за отечество наше. Я рад, что мы смогли увидеть по ТВ первую службу в большой Церкви Храма Христа Спасителя». Вскоре после Рождества Лев Сергеевич написал еще одно стихотворение о России:

     Тебя одну любя, Россия,
     Я верю: стихнет смуты стон.
     Ведь пережили мы Батыя,
     Нас не сломил Наполеон.
     Страна моя, до слез родная,
     Ты станешь лучше, чем была!
     Иди вперед, врагов сметая,
     И зазвенят колокола!

   [4, с. 57]
   Ознакомившись с настоящими, хотя может быть и неполными, записями из дневника Л. С. Кишкина, можно сделать некоторые выводы:

   1. На примере жизни и деятельности Л. С. Кишкина мы убеждаемся, что наука и религия не противоречат друг другу. Л. С. Кишкин много сделал для науки, будучи верующим, православным человеком.
   2. Православное воспитание, полученное в детстве, оказало благотворное влияние на всю дальнейшую жизнь автора дневника.
   3. С возрождением в стране церковной жизни открылась возможность ученому-интеллигенту свободнее выражать свои религиозные чувства.
   4. На примере жизни Л. С. Кишкина хорошо видна необходимость миссионерской деятельности Русской Православной Церкви среди мирян. К концу жизни ученый был готов к участию в главном Таинстве Церкви – Св. Евхаристии, ему не хватало для этого лишь одного шага: «Вчера в третий раз завершил чтение Евангелия. Великая книга, глубину которой постичь нелегко, да и не каждому дано. Нужны духовное расположение и богословские знания. При каждом чтении для себя открываешь что-то новое, важное». Слова Спасителя к своим ученикам: «Посмотрите на нивы, как они побелели, и поспели к жатве» [Ин. 4, 35] относятся в полной мере и к этому глубоко православному человеку. В одной из своих записей Л. С. Кишкин высказал пожелание: «Каждому хочется оставить после себя что-то хорошее, нужное людям. Трудные, тяжелые думы. И все же, может быть не теперь, а когда-нибудь что-то из сделанного мною кому-нибудь будет нужно, кто-то возьмет в руки мои статьи и книги. Хочется этому верить, хочется человеку думать, что жил и трудился не зря». 2 ноября 1995.

   Похожие мысли посещали Льва Сергеевича и ранее, в том числе в написанном стихотворении:

     «Живу, пишу не для похвал», —
     Так Пушкин некогда сказал.
     Как он, хочу в итоге лет
     Оставить людям добрый след.

     Для них работал я и жил,
     Им, как умел, пером служил.
     И если в новом веке вдруг
     Мой труд воспримут чьи-то руки,
     Скажу: «Спасибо, дальний друг,
     Ты наградил меня за муки».

     В надежде на такую встречу —
     Тебе, читатель, я замечу —
     Теплей становится в груди,
     И ты меня не осуди.

   [4, с. 27]
   Весной 2000 года Лев Сергеевич получил отпуск. Никуда он с Натальей Борисовной поехать не мог, как и в предыдущие девять лет (дорогие путевки), поэтому он все полтора месяца провел за письменным столом, закончил очередную книгу «Россия и Чехия» (она так и осталась в архиве кабинета Л. С. Кишкина Государственного музея А. С. Пушкина в Москве) и продолжал писать воспоминания. Придя на работу в первый день после отпуска, он почувствовал себя плохо, сердце неожиданно остановилось.
   Было это 14 марта. А за день до кончины, утром, он написал последнее стихотворение:

     Прими, Творец, благодаренье
     За жизни долгое горенье,
     За то, что много прожил я
     И все еще живу, горя,
     Что в радость мне и утра свет,
     И горних звезд ночной привет,
     И ежедневное труженье,
     И трав весеннее цветенье…
     Перед Тобой главу склоняя,
     За все Тебя благодарю я.

   [28, с. 48]
   Лев Сергеевич Кишкин был верным и преданным патриотом России и не мыслил ее возрождения без Православной веры. Любовь к Родине у него возрастает по мере того, как он приближается к Православной Церкви.

     День придет, воспрянет Русь!
     Не в насилье, не в крови,
     А в согласье и любви.
     Бог поможет, будем жить,
     Надо верить и любить.

   [4. с. 40]

Н. Б. Семихатова в музее-квартире А. С. Пушкина (на Арбате) читает стихи Л. С. Кишкина

Литература

   1. Святитель Феофан Затворник. Православие и наука. Сборник очерков и поучений. Пермь; М., 2004.
   2. Осипов А. И. Религия и человеческая деятельность: Путь разума в поисках истины. М., 1997.
   3. Штолл Ладислав. О научной деятельности Л. С. Кишкина. К 60-летию со дня рождения: Славянская библиотека. Прага, 1978. (Пер. Н. Б. Семихатовой)
   4. Лев Кишкин. Надо верить и любить. Рязань, 2000.
   5. Чернобаев А. А. С верой в нашу победу. Из воспоминаний гвардии старшего сержанта Л. С. Кишкина. (Исторический архив. № 2, М., 2005)
   6. Общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи. Т. VIII, л. 26, СПб., 1807.
   7. ГАРФ. Ф. 130, on. 23. д. 7. Протоколы. 1918.
   8. ГАРФ. Ф. 410, on. 1. д. 159. Л. 18. Вырезки из газет. 1918.
   9. ГАРФ. Ф. 1235, on. 56. д. 15. Материалы. Л. 267.
   10. ГАРФ. Ф. 130, on. 3. д. 214. Л. 27, 30 об., 31. Переписка. 1919.
   11. Саратовские подвижники // Труды Православного Братства свв. равноап. Мефодия и Кирилла (основано в Саратове в 1994 г.). Саратов: Летопись, 2000.
   12. ГАСО. Фонд 135, оп.1, д. 6890. Клировая ведомость Казанской Церкви за 1912 г.: Клировая ведомость Казанской Церкви села Турков Балашовского уезда за 1912 г. (выписки).
   13. Пульс. Турковская районная газета, 26 сентября 2003 г.
   14. Саратовские вести. Саратов, 26 июня 1999 г.
   15. ГАСО. Ф. 605, on. 2, д. 52. Список членов Православного Братства Св. Креста за 1915 г.
   16. Ченыкаев В. Д. Голод и роль общественного врача в борьбе с ним. Доклад съезду уздравов и санврачей 14 октября 1921 г. // Саратовский вестник здравоохранения. Т. П. Вып. 9 – 12. Саратов, 1922. С. 49–57.
   17. Медицинский работник. № 24. Пг., 1925.
   18. Филлипов Б. А. Дополнения к курсу Истории России XX века: Курс лекций. М., 2002.
   19. Вестник крестьянской общественной взаимопомощи. № 2. Саратов, 1923. (Ив. Советский. Старый враг народа.)
   20. Работник просвещения. № 1, декабрь 1920. С. 3, 6—11.
   21. Барабан. № 5. М., 1923.
   22. Антирелигиозник. № 1, январь. М., 1927.
   23. Нижне-Волжский Просвещенец. № 1, май, Саратов, 1928.
   24. Цыпин В., прот. Русская Православная Церковь. 1925–1938. М.: Изд-во Сретенского монастыря. 1999. С. 191–203.
   25. Кишкин Л. С. О том, что видел, слышал и пережил: Воспоминания простого русского человека советской и постсоветской эпохи // Личный архив Н. Б. Семихатовой-Кишкиной. Передан в кабинет Л. С. Кишкина Гос. музея А. С. Пушкина в Москве.
   26. Давыденков О., иерей. Догматическое богословие. М., 2005.
   27. Строганов Л. (псевдоним Л. Кишкина – девичья фамилия матери). Младое племя чтит поэта. Прикаспийская правда, № 33 (1535) / 10 февраля 1937 г. Уральск.
   28. Кишкин Л. Стихотворения. Рязань: Узорочье, 2003.

Нина Александровна Абрашина Лев Сергеевич Кишкин. Путь к Православной Церкви