Джеймс Хэдли Чейз
Ясным летним утром

   James Hadley Chase
   ONE BRIGHT SUMMER MORNING
   Copyright © Hervey Raymond, 1963
//-- * * * --//
   © Е.А. Королева, перевод, 2019
   © Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019
   Издательство Иностранка®

Глава первая

   Утро обещало стать ослепительно-ярким, когда в пять часов тридцать семь минут Виктор Дермот внезапно проснулся в холодном поту.
   Виктору Дермоту было тридцать восемь лет. Он был крепкого телосложения, высокий и смуглый. Время от времени близорукие охотники за автографами принимали его за Грегори Пека. На это он лишь пожимал плечами, хотя в глубине души ощущал раздражение. Раздражение он ощущал потому, что и сам по себе был человеком успешным и богатым. За последние десять лет он написал четыре очень удачные пьесы, поставленные на Бродвее, которые до сих пор шли в столицах Европы и приносили ему значительный доход. Успех и богатство не испортили его. Все, кто знал Виктора Дермота, считали его отличным малым, таким он и был. Он был счастливо женат на одной рыженькой двадцати восьми лет, и она обожала его не меньше, чем он обожал ее. У них был десятимесячный ребенок.
   За два месяца до этого знойного летнего утра Вику Дермоту неожиданно пришла в голову идея новой пьесы. Идея была из числа тех неистовых озарений, которые требуют, чтобы их записали немедленно и за один присест, не отвлекаясь на телефонные звонки и визиты вежливости.
   Дермот попросил своего секретаря, Веру Синдер, очень деловитую даму с седыми волосами, подыскать ему местечко, где он мог бы поработать три месяца в полном уединении.
   Спустя два дня она нашла именно такое место: небольшой, но роскошный дом на ранчо на краю невадской пустыни, примерно в пятидесяти милях от Питт-Сити и милях в двадцати от Бостон-Крика.
   Питт-Сити был довольно крупным городом, а вот в Бостон-Крике не было ничего, кроме станции техобслуживания, нескольких кафешек и универмага.
   Ранчо называлось «Пустошь». Им владела пожилая супружеская пара, которая большую часть времени проводила в путешествиях по Европе. Хозяева были счастливы сдать свой дом такой известной личности, как Виктор Дермот.
   От дома через ранчо тянулась длинная частная дорога, выводившая на грунтовку, которая в свою очередь петляла целых пятнадцать миль по поросшей кустами пустыне до главного шоссе на Питт-Сити. Место было поистине уединенное, с роскошными бытовыми условиями, и едва ли нашлось бы что-то более подходящее для жизни, чем «Пустошь».
   Вик Дермот с женой Кэрри съездили посмотреть дом. Вик сразу же понял, что это именно то, что ему нужно, и без лишних вопросов заключил договор на три месяца.
   В «Пустоши» были большая гостиная, столовая, кабинет, он же комната для хранения оружия, три спальни, три ванные, отлично оборудованная кухня и бассейн. Имелись еще гараж на четыре машины, теннисный корт и картодром с четырьмя картами. Ярдах в двухстах от хозяйского дома стоял деревянный пятикомнатный коттедж для прислуги.
   Арендная плата оказалась несколько высоковата, но, поскольку Вик зарабатывал кучу денег и место ему понравилось, он не стал торговаться. Однако, прежде чем окончательно согласиться, он обсудил все с Кэрри.
   – Тебе, наверное, будет ужасно скучно, – заметил он. – Мы ни с кем не будем видеться, пока я не закончу пьесу. Может, тебе лучше остаться дома, а я перееду сюда один?
   Кэрри и слушать не захотела. Она найдет чем заняться, сказала она. У нее на руках Джуниор. Она будет печатать для Вика. Она будет готовить, и еще она прихватит с собой пару незаконченных картин, чтобы поработать.
   Они решили взять в «Пустошь» лишь одного человека из прислуги: юного вьетнамца Ди Лонга, жившего с ними уже больше года. Он был не только мастер на все руки, но еще и дипломированный механик. Дермот рассудил, что вдалеке от автосервисов ему пригодится человек, способный устранить в машине любую неполадку.
   После двух месяцев напряженной, сосредоточенной работы пьеса была почти готова. Теперь Вик оттачивал диалоги и сражался с окончанием второго акта, которое не вполне его устраивало. Он не сомневался, что еще пара недель – и пьесу можно ставить, и еще он был уверен, что его ждет очередной громкий успех.
   За два месяца, проведенных в «Пустоши», Вик с Кэрри успели полюбить это место. Они даже сожалели, что всего через несколько недель придется вернуться в полный шума и гама лос-анджелесский дом. Впервые после медового месяца им выпала возможность побыть наедине, и им это понравилось. Теперь они сознавали, насколько сильно их ограничивает жизнь в социуме: эти постоянные выходы в свет и вечно звонящий телефон лишают их возможности ближе узнать друг друга, а еще крадут время, которое можно было бы потратить на общение с ребенком.
   Хотя Дермотам очень нравилось в «Пустоши», того же нельзя было сказать об их вьетнамце: по мере того как проходили недели, тот все больше мрачнел и становился все безразличнее к работе.
   И Вик, и Кэрри переживали за этого маленького человека. Они жалели, что у него нет жены, которая утешала бы его. Они попытались уговорить его взять вторую машину и поехать в Питт-Сити посмотреть кино, но он в ответ лишь раздраженно пожал плечами, и тогда они поняли, что фильм действительно должен быть шедевром, чтобы ради него тащиться пятьдесят миль туда и столько же обратно.
   Вик довольно часто терял терпение, заявляя Кэрри, что Ди Лонг получает в три раза больше, чем стал бы платить работнику любой здравомыслящий хозяин. Кэрри, у которой вопрос взаимоотношений с прислугой был больным местом, возражала, что Ди Лонг имеет все причины страдать от одиночества, сколько бы ему ни платили.
   Эта история началась июльским утром, чуть позже половины шестого, когда Вик Дермот проснулся как от толчка, поняв, что все его тело покрыто холодным потом, а сердце колотится так сильно, что ему трудно дышать.
   Он лежал неподвижно: все его чувства были напряжены. Он слышал тиканье часов в спальне и негромкое урчанье включившегося в кухне холодильника, однако в целом в доме стояла тишина.
   Вик не помнил, чтобы ему снился плохой сон, напугавший его, и все-таки он чем-то разбужен и напуган, как никогда в жизни. Он поднял голову и окинул взглядом двуспальную кровать, на которой мирно спала Кэрри. Мгновенье он смотрел на нее, а затем взглянул через комнату туда, где так же мирно спал Джуниор.
   Он вытащил из-под подушки носовой платок и утер покрытое испариной лицо. Тишина, знакомая комната и уверенность, что два его самых главных сокровища никто не потревожил, прогнали непонятный страх, стиснувший его, и через несколько секунд сердцебиение понемногу вернулось к норме.
   «Должно быть, мне что-то приснилось, – подумал он, – только странно, что я не помню…»
   Не вполне убежденный, он откинул простыню и выскользнул из кровати.
   Двигаясь беззвучно, чтобы не разбудить Кэрри, он набросил халат и сунул ноги в тапочки на плоской подошве. Потом прошел через комнату, мягко открыл дверь спальни и оказался в большом квадратном холле.
   Хотя сердце билось уже нормально, его все равно не покидало какое-то тягостное, тревожащее ощущение. Он потихоньку вошел в просторную гостиную и огляделся. Все было в точности так, как он оставил накануне вечером. Он пересек комнату и посмотрел в большое окно: фонтан в патио, живо журчащий струями, шезлонги и журнал, забытый Кэрри на выложенной плитками террасе.
   Он зашел в свой рабочий кабинет и осмотрелся. Выглянул в окно, посмотрев на коттедж для прислуги в двухстах ярдах от хозяйского, где ночевал Ди Лонг. Никаких признаков жизни не было, но это и неудивительно: Ди Лонг никогда не встает раньше половины восьмого.
   Не в состоянии найти объяснение тягостному чувству, Вик раздраженно передернул плечами и отправился в кухню. Он знал, что не сможет уснуть, вернувшись в постель. Уж лучше сварить кофе, сказал он себе, и сесть за работу.
   Он вошел в кухню, отпер и открыл дверь, выходившую в еще одно маленькое патио с воротами, которые Дермоты никогда не закрывали, чтобы Бруно, их немецкая овчарка, мог бегать где захочет, ночуя при этом в своей будке.
   Вик свистнул, подзывая собаку, и сунул в розетку вилку кофеварки. Поставил на пол у двери миску с завтраком для Бруно, потом прошел через коридор в ванную.
   Спустя десять минут, побритый, вымытый, одетый в белую майку, синие хлопковые брюки и белые теннисные туфли, он вернулся в кухню. Он уже хотел выключить кофеварку, но вдруг замер, нахмурившись. Завтрак Бруно стоял нетронутый. Собаки нигде не было видно.
   Глядя на нетронутую еду в миске, Вик снова ощутил, как холодеет от страха. Ничего подобного не случалось ни разу с тех пор, как Дермоты переехали на ранчо. Стоило пронзительно свистнуть разок, и Бруно влетал в кухню.
   Вик быстро прошел через патио и заглянул в будку. Там было пусто. Он снова посвистел и постоял несколько секунд, выжидая и прислушиваясь, а затем вышел в ворота и окинул взглядом заросли кустарника и песок, однако собаки нигде не было.
   Еще рано, сказал он себе. Он же обычно встает около семи. Пес, наверное, вынюхивает какого-нибудь сурка, но все-таки это странно… странности этого утра уже начинают надоедать.
   Вик вернулся в кухню, налил кофе, добавил сливки и понес чашку к себе в кабинет. Уселся за стол и сделал маленький глоток кофе, прежде чем закурить сигарету. Он взялся за почти завершенное сочинение и принялся вычитывать последние страницы. Перевернул страницу и понял, что в голове совершенно не отложилось только что прочитанное. Он раздраженно перевернул страницу обратно и принялся читать снова, но теперь его мысли были полностью сосредоточены на Бруно. Где собака?
   Он оттолкнул от себя рукопись, допил кофе и отправился назад в кухню.
   Собачий завтрак так и стоял нетронутый. Вик снова прошел через патио к воротам. Снова посвистел и оглядел белые пески.
   На него вдруг накатило одиночество, и он ощутил острое желание поговорить с Кэрри, однако засомневался и в итоге решил не тревожить ее. Он вернулся в кабинет, опустился в шезлонг и попытался успокоиться.
   Со своего места он видел в большое окно, как солнце восходит над дюнами. Он наблюдал, как появляется красный шар, как его свет окрашивает розовым широкую полосу пустыни. Обычно это зрелище зачаровывало его, однако этим утром он лишь сознавал масштабы пространства, посреди которого стояло ранчо, и в первый раз с приезда в «Пустошь» неприятно поразился их нынешней изоляции.
   Внезапно захныкал его сын, и Вик вскочил на ноги. Быстро прошел по коридору в спальню. Джуниор начинал утренний рев, требуя завтрак. Кэрри уже сидела на кровати, потягиваясь. Она улыбнулась ему, когда он остановился в дверях.
   – Ты рано. Сколько времени? – спросила она, позевывая.
   – Половина седьмого, – сказал Вик и подошел к кроватке.
   Он взял Джуниора, тот немедленно умолк от знакомого уверенного прикосновения отца и одарил Вика беззубой улыбкой.
   – Не мог еще поспать? – спросила Кэрри, выбираясь из постели.
   – Мне что-то тревожно.
   Вик присел на край кровати, держа Джуниора. Он смотрел, как жена проходит через спальню в ванную. Он ощущал блаженство, глядя на нее, такую красивую в этой прозрачной ночной рубашке, не скрывавшей соблазнительное молодое тело и прекрасные длинные ноги.
   Спустя пятнадцать минут Кэрри кормила Джуниора, а Вик смотрел на них, развалившись на кровати. Этот миг всегда дарил ему огромное наслаждение.
   Кэрри вдруг спросила:
   – Ты ночью не слышал мотоцикл?
   Наблюдая ритуал кормления, Вик уже позабыл свои страхи, но от слов Кэрри вдруг снова напрягся.
   – Мотоцикл? Я ничего ночью не слышал.
   – Кто-то подъезжал на мотоцикле, – сказала Кэрри. Она положила Джуниора обратно в кроватку. – Где-то часа в два ночи. Но я не слышала, чтобы мотоцикл уезжал.
   Вик провел пятерней по волосам:
   – Что ты имеешь в виду, милая?
   Кэрри отошла от детской кроватки и присела на постель.
   – Я не слышала, как мотоцикл отъезжал, – повторила она. – Я слышала, как он приехал. Мотор заглох… а потом ничего.
   – Это, наверное, был дорожный патруль, – сказал Вик и полез в карман за сигаретами. – Они сюда заглядывают время от времени… помнишь?
   – Но он не уехал, – настаивала Кэрри.
   – Ну конечно же он уехал. Ты просто провалилась в сон. Ты не услышала, как он уехал. Если бы он не уехал, то до сих пор был бы здесь, верно? А его нет.
   Кэрри внимательно посмотрела на него:
   – Но откуда ты знаешь, что его здесь нет?
   Вик нетерпеливо шевельнулся:
   – Послушай, дорогая… с чего бы ему здесь быть? К тому же Бруно начал бы лаять… – Вик осекся и нахмурился. – Хотя, если подумать… Бруно все утро не показывается. Я свистел, но он не прибежал. И это чертовски странно.
   Он встал и спешно направился в кухню. Миска с едой стояла нетронутая. Он подошел к двери и снова засвистел.
   Кэрри, войдя вслед за ним, спросила:
   – Где же он может быть?
   – Наверное, вынюхивает какую-нибудь дичь. Я пойду поищу его.
   Джуниор, почувствовав, что его игнорируют, заревел, и Кэрри поспешила вернуться в спальню. Вик немного помешкал, но затем отправился на долгую прогулку до въездных ворот. Прошел мимо закрытого коттеджа для прислуги. Было семь часов утра. Ди Лонг появится только через полчаса. Шагая по длинной подъездной дороге, Вик время от времени останавливался, чтобы издать протяжный, пронзительный свист.
   Наконец он дошел до ворот из пяти поперечных перекладин и оглядел узкую грунтовку за ними, не заметив никакого движения.
   Затем он посмотрел на песок под ногами. Между следами от автомобильных шин он увидел два четко выделявшихся следа… от колес мотоцикла. Эти следы тянулись издалека прямо к его воротам и обрывались здесь. Он посмотрел налево, но там следов не было. Судя по всему, кто-то приехал по шоссе из Питт-Сити, свернул на грунтовую дорогу и доехал до ворот ранчо. После чего водитель и его мотоцикл просто испарились. Не было никаких признаков того, что мотоцикл повернул на подъездную дорогу или поехал дальше в сторону Бостон-Крика. Он просто остановился у ворот, а потом взял и исчез.
   Несколько минут Вик внимательно разглядывал следы мотоцикла, осматривал грунтовку, после чего развернулся и пошел по подъездной дороге обратно. То странное, неприятное чувство одиночества снова охватило его, и он припустил к дому с такой скоростью, что весь взмок под разгоравшимся утренним солнцем.
   Проходя мимо коттеджа, он взглянул на хозяйский дом. Кэрри стояла в дверном проеме и махала ему. Ее жесты были быстрыми и взволнованными. Подбегая к ней, он прокричал:
   – Что случилось?
   – Вик! Оружие пропало!
   Он уже стоял рядом с ней. И видел, что она напугана. Ее голубые глаза округлились от страха.
   – Оружие? Пропало?
   – Я зашла в твой кабинет… оружия нет на стеллаже!
   Он спешно прошел в оружейную комнату, служившую ему кабинетом. Она имела форму буквы «Г», и стеллажа с оружием не было видно от письменного стола. Вик остановился и уставился на пустой стеллаж. Всего автоматов было четыре, а на стеллаже хранились три: один – сорок пятого калибра и две винтовки – двадцать второго. Теперь стеллаж стоял пустой.
   Вик смотрел на пустую полку, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке. Он повернул голову и увидел, что Кэрри наблюдает за ним.
   – Кто-то побывал здесь ночью, – проговорила она тоненьким, испуганным голоском.
   – Похоже на то.
   Вик подошел к письменному столу и выдвинул нижний ящик. В этом ящике он хранил автоматический пистолет тридцать восьмого калибра, полицейское оружие, подаренное ему шефом полиции Лос-Анджелеса.
   Ему едва не стало дурно, когда он заглянул в пустой ящик, где на месте некогда лежавшего оружия осталось лишь небольшое пятнышко масла.
   – Твоего пистолета тоже нет? – спросила Кэрри, делая шаг вперед.
   Усилием воли он обуздал охватившую его панику и обернулся, улыбнувшись ей: улыбка натужная, но все-таки улыбка.
   – Похоже, ночью кто-то вломился сюда и забрал все оружие, – сказал он. – Думаю, лучше позвонить в полицию.
   – Тот мотоцикл, который я слышала…
   – Вполне возможно. Я звоню в полицию.
   Когда он взялся за телефонную трубку, Кэрри сказала зазвеневшим голосом:
   – Он… он все еще может быть здесь. Я же говорила… я не слышала, чтобы он уезжал.
   Вик едва обратил внимание на ее слова, потому что, поднеся трубку к уху и начав набирать номер, он понял, что телефон мертво молчит.
   Старясь говорить как можно спокойнее, Вик произнес:
   – Похоже, что телефон накрылся. – Он медленно положил трубку обратно на рычаг.
   Кэрри выдохнула:
   – Но вчера вечером он был в полном порядке. Нам же звонили из…
   – Я знаю, – прервал Вик. – Но теперь он не работает.
   Они посмотрели друг на друга.
   – Куда подевался Бруно? – спросила Кэрри. Она прижала руки к груди, и ее голубые глаза округлились еще больше. – Тебе не кажется…
   – Только не накручивай себя, – резко оборвал ее Вик. – Ночью кто-то вломился сюда, перерезал телефонный кабель и забрал оружие. Вполне возможно, что он убрал с дороги Бруно.
   Кэрри вздрогнула:
   – Ты хочешь сказать… Бруно мертв?
   – Не знаю, милая. Может, его усыпили чем-нибудь… я не знаю.
   Кэрри вошла в комнату, стремительно бросилась к Вику и обхватила его руками. Он обнял ее, ощущая, как трепещет ее хрупкое тело.
   – Вик, я боюсь! Что это значит? И что нам теперь делать?
   Он погладил ее, прижал к себе, понимая, что и сам несколько напуган, внезапно осознав, насколько это место отрезано от цивилизации. Он вспомнил о Ди Лонге.
   – Послушай, возвращайся к Джуниору. А я пойду будить Ди Лонга. Он придет и останется здесь с тобой, пока я разведаю обстановку. Соберись, Кэрри, не смотри так испуганно.
   Обнимая ее одной рукой, он пошел вместе с ней в спальню, где Джуниор в кроватке сучил толстыми ножками, издавая весь свой обычный набор звуков.
   – Оставайся здесь. А я вернусь через пару минут.
   – Нет! – Кэрри схватила его за руку. – Не бросай меня, Вик! Ты не имеешь права меня бросать!
   – Но, дорогая…
   – Пожалуйста! Не оставляй меня одну!
   Он заколебался, затем кивнул:
   – Хорошо, хорошо, только не накручивай себя.
   Вик подошел к открытому окну, выходившему на коттедж для прислуги в двухстах ярдах отсюда. Высунувшись из окна, он прокричал:
   – Ди Лонг! Эй, Ди Лонг!
   Лишь тишина была ему ответом. Небольшой дом с наглухо закрытыми зелеными ставнями не подавал признаков жизни.
   – Ди Лонг!
   Кэрри натягивала брюки и тонкую кофточку. Ее движения были торопливыми и неловкими.
   Вик отвернулся от окна.
   – Этот парень спит мертвым сном, – сказал он. – Ладно, Кэрри. Давай сходим и разбудим его. Бери Джуниора.
   Кэрри несла малыша, когда они шли к коттеджу по дорожке между двумя квадратными лужайками, зелеными благодаря скрытой в земле системе автополива.
   Вик постучал в дверь. Они подождали, чувствуя, как солнце уже поджаривает спину. Джуниор, моргая от солнечного света, сжал пухлую ручку в кулачок и попытался ткнуть Кэрри в глаз, но она уже знала этот маневр и уклонилась от нацеленного кулачка, резко мотнув головой.
   – Я захожу, – нетерпеливо произнес Вик. – А ты подожди здесь.
   Он повернул ручку, и дверь поддалась. Он вошел в гостиную.
   – Ди Лонг!
   Никакого движения. В кухне размеренно капало из крана. Никаких других звуков не было.
   Вик посомневался немного, но затем пересек комнату и толкнул дверь, за которой была спальня, погруженная в темноту и источавшая слабый кислый запах. Он пошарил по стене, отыскивая выключатель, нашел и щелкнул.
   Маленькая аккуратная комната была пуста. На односпальной кровати у дальней стены, судя по всему, ночью спали. Вик заметил на подушке отпечаток головы. Узкая простыня была отброшена в сторону, простыня под ней немного смята. Вик постоял достаточно долго, чтобы убедиться в отсутствии Ди Лонга, а потом прошел в кухню. После короткого осмотра вернулся к Кэрри:
   – Его нет!
   Кэрри заметно успокоилась.
   – Ты хочешь сказать, он украл оружие… и Бруно? Думаешь, так все было? – спросила она, крепче прижимая к себе Джуниора.
   – Возможно. – Вика озадачило это предположение, но теперь он тоже начал успокаиваться. Кажется, это решение загадки. – Ему было здесь плохо. Он обожал Бруно. Да… наверное, так он и сделал. Наверное, какой-нибудь его приятель на мотоцикле забрал его.
   – И оружие?
   – Точно. – Вик запустил пальцы в волосы и нахмурился. После минутного размышления он продолжил: – С этими вьетнамцами никогда не знаешь. Может, он состоит в каком-нибудь тайном обществе, которому требуется оружие. Похоже, телефонный провод он перерезал, чтобы выиграть время.
   – Но как он смог увезти все эти автоматы на мотоцикле… и Бруно в придачу? – спросила Кэрри.
   – Может, он взял одну из машин. Я пойду проверю. Слушай, мы доедем до Питт-Сити. Там зайдем в полицию. Это как раз их работа.
   Кэрри кивнула. Вик с облегчением отметил, что она уже не кажется напуганной.
   – Я соберу вещи Джуниора. А ты заводи машину.
   Вик смотрел, как она торопливо возвращается в дом. Он двинулся в сторону гаража, а потом остановился. Его пронзила одна мысль. Он вернулся в спальню Ди Лонга. Шкаф, в котором Ди Лонг держал одежду и свои пожитки, стоял у стены слева от кровати. Вик распахнул дверцы. И увидел три аккуратных костюма и белую униформу, которую Ди Лонг содержал в безукоризненной чистоте. На одной из полок лежала электробритва, подаренная вьетнамцу Виком на прошлое Рождество. Рядом с бритвой лежал фотоаппарат «Кодак», его тоже подарил Ди Лонгу Вик, когда купил себе «Лейку». Два самых ценных сокровища Ди Лонга.
   Вик стоял, глядя на оба предмета и чувствуя, как сердце забилось сильнее и чаще. Ди Лонг ни за что не оставил бы эти вещи, если только не случилось нечто из ряда вон выходящее, вынудившее его… но что же могло случиться?
   Быстро развернувшись, он стремительными шагами двинулся к гаражу и поднял широкие ворота. Его бело-голубой «кадиллак» и хозяйский фургон «меркьюри» стояли бок о бок. Какое облегчение видеть их. Он сел в «кадиллак». Ключ был вставлен в замок, и он повернул его, опустил ногу на педаль газа, чтобы завести мотор. Раздалось урчанье, но мотор не завелся. Он трижды пытался завести машину, но мотор просто отказывался работать. Он вылез из машины и подошел к местному фургону, попробовал завести его. И снова услышал урчанье, и снова мотор отказался заводиться.
   Вик вылез из фургона и вытер вспотевшие ладони о штаны. Затем открыл капот «кадиллака». Он слабо разбирался в машинах, но сразу же увидел, что все свечи зажигания выкручены. Быстрый взгляд под капот фургона подтвердил, что и с ним произошло то же самое. Кто-то снял свечи зажигания с обеих машин, и теперь они обездвижены.
   Вик стоял, застыв посреди большого гаража между двумя бесполезными машинами. Он почувствовал, как капля холодного пота покатилась по лицу, и утер ее тыльной стороной кисти. Будь он один, он бы еще поборолся со сложившейся ситуацией, но он непрестанно думал о Кэрри и ребенке и ощущал страх. Что же это творится, спрашивал он себя. Ни Бруно, ни Ди Лонга, ни оружия, ни телефона, а теперь еще и машин нет. Он вдруг вспомнил, что Кэрри там с Джуниором одна. Он вышел из гаража и широкими шагами пересек лужайку.
   Кэрри была в спальне, укладывала детские вещи в небольшой чемодан. Она обернулась, когда он вошел, и Вик остановился. Они посмотрели друг на друга. Он заметил, как она оцепенела. Поднесла руку ко рту. Он понял, что, должно быть, выглядит напуганным, постарался взять себя в руки, но без особого успеха.
   – Что там? – резко спросила Кэрри.
   – У нас проблемы, – сказал он. – Машины выведены из строя. Мы здесь застряли. И я не знаю, что все это значит.
   Кэрри тяжело опустилась на кровать, словно у нее отказали ноги.
   – А что случилось с машинами?
   – Кто-то снял свечи. Ди Лонг не взял с собой фотоаппарат и бритву. Готов поспорить, он не оставил бы их, если только… – Вик умолк, нахмурился, затем присел на кровать рядом с Кэрри. – Не хочу тебя пугать, но, возможно, это серьезно. Я понятия не имею, что происходит, но кто-то побывал здесь… кто-то, кто… – Он резко замолк, поняв, что сказал слишком много.
   Кэрри смотрела на него с побледневшим лицом.
   – Значит, ты не думаешь, что оружие забрал Ди Лонг?
   – Уже нет. Он ни за что не бросил бы камеру и бритву, если бы решил уйти от нас. Я просто не знаю, что думать.
   – Но куда же он тогда подевался? И куда подевался Бруно?
   – Не знаю.
   Кэрри вскочила на ноги:
   – Давай убираться отсюда, Вик! – Голос ее немного дрожал. – Немедленно! Я здесь не останусь!
   – Мы не можем отсюда убраться! – сказал Вик. – До шоссе пятнадцать миль. Солнце припекает. Мы не пройдем столько с Джуниором.
   – Я здесь не останусь! Мы пойдем! Что угодно, лишь бы не оставаться здесь! Ты понесешь Джуниора. Я возьму его вещи. Я ни минуты здесь не останусь!
   Вик поднялся, все еще сомневаясь, но затем пожал плечами:
   – Это будет адская прогулка. Ну да ладно. Идем. Нам нужно какое-нибудь питье. Я наполню термос. Еще через час солнце просто раскалится.
   – Мне плевать… поторопись, Вик!
   Он пошел в кухню и наполнил термос ледяной кока-колой. Сунул в карманы рубашки две пачки сигарет. Прошел в кабинет и взял чековую книжку и три стодолларовые купюры, которые всегда держал на всякий случай. Все это он убрал в карман брюк, после чего вернулся в спальню.
   – Ты, пожалуй, надень панаму. А я возьму зонтик, чтобы прикрыть Джуниора, – сказал он. – Прихвати свои драгоценности, Кэрри. Мы…
   Он осекся, когда Кэрри вдруг сдавленно вскрикнула.
   Она смотрела на его ноги, и в лице ее не было ни кровинки.
   Вик проследил за ее пристальным взглядом и посмотрел на свои белые туфли.
   Правая вдоль внутреннего края была запачкана красным… этот красный узнавался безошибочно.
   Во время своих хождений по территории ранчо он где-то наступил в лужу крови.

Глава вторая

   Чтобы понять происходившее в «Пустоши», необходимо вернуться на три месяца назад, в тот день, когда Солли Лукас, адвокат из Лос-Анджелеса, сунул в рот дуло автоматического пистолета и снес свою лысую макушку.
   Солли Лукас защищал в суде гангстеров и как адвокат снискал сомнительную репутацию, зато все знали, что он большой умник и просто нутром чует фондовый рынок. Когда он покончил с жизнью, ему было шестьдесят пять. Последние тридцать лет он был адвокатом и консультантом по инвестициям у одного из самых прославленных преступников со времен Аль Капоне – человека, известного под именем Большой Джим Крамер.
   Крамер, которому теперь было почти шестьдесят, начинал свою карьеру в криминальном мире в качестве телохранителя Роджера Тохи [1 - Роджер Тохи – один из братьев Тохи, чикагских мафиози ирландского происхождения. Банда «Ужасных Тохи» занималась в 1930-е годы бутлегерством и игорным рэкетом, принципиально не открывая на своей территории публичных домов. Аль Капоне положил глаз на их владения, желая как раз устроить там бордели, но банда Тохи весьма успешно противостояла гангстерам Аль Капоне. (Здесь и далее примечания переводчика.)]. Он медленно, через кровопролития, дорос до босса мафии, был избран членом «Корпорации убийств» [2 - «Корпорация убийств» – неофициальное название нью-йоркской преступной группировки 1920–1940-х годов, созданной мафией для совершения заказных убийств среди своих же для предотвращения войн между мафиозными кланами.] и в итоге сделался той железной рукой, что правит профсоюзами хлебопеков и молочников: человек, сколотивший в конце концов состояние в шесть миллионов долларов, которому при этом хватало ума платить налоги с части своих доходов.
   Хотя в Федеральном бюро расследований знали, что Крамер – крупный преступник, криминальный вице-король и именно он стоит за некоторыми из громких ограблений банков, ему ни разу не смогли предъявить обвинение. Федералам так и не удалось превзойти хитроумие Крамера, дополненное блистательным адвокатским умением Лукаса напускать туману.
   Отметив свой пятьдесят пятый день рождения, Крамер решил завязать с рэкетом. Боссу мафии всегда нелегко бросать бизнес. Обычно в тот момент, когда он собирается выйти из игры, появляется какой-нибудь молодчик с пистолетом, и тут боссу мафии конец, однако Крамер был не дурак. Он знал об этом. У него в кубышке было припрятано шесть миллионов. Он расстался с двумя из них, чтобы купить себе безопасность и спокойствие в будущем. Эти два миллиона так хорошо смазали петли на двери выхода, что он стал одним из очень немногих крупных мафиози, которому удалось покончить с криминальной деятельностью и уйти на покой в комфорте, безопасности и безвестности.
   С четырьмя миллионами долларов и Лукасом в качестве консультанта по инвестициям Крамер не боялся будущего. Он купил себе шикарную виллу в Парадиз-Сити неподалеку от Лос-Анджелеса и обосновался там, чтобы наслаждаться светской жизнью на заслуженном отдыхе. Еще будучи боссом мафии, Крамер женился на певице из ночного клуба, Хелен Дорз, стройной большеглазой блондинке, выглядевшей моложе своих лет, которая приняла его таким, какой он есть, – не из-за денег или власти, а потому что имела несчастье влюбиться в него.
   Но стоило Крамеру отойти от своей криминальной деятельности и подельников, как он превратился в чрезвычайно добродушного человека, который великолепно играет в гольф, умело – в бридж, умеет пить, не пьянея, и которого общество Парадиз-Сити, не имевшее ни малейшего понятия о его прежней жизни, приняло как состоятельного, удалившегося от дел бизнесмена, и он снискал в этом обществе большую популярность. Общество Парадиз-Сити приняло и Хелен, теперь немного располневшую и слегка выцветшую, но все еще обладавшую зажигательным вокалом: она могла сесть за фортепьяно и сымпровизировать несколько песенок немного risqué [3 - Зд.: двусмысленный, не вполне приличный (фр.).], но никогда не опускавшихся до вульгарности и оживлявших вечера в кантри-клубе, если те становились скучноваты.
   Иногда Крамер, оставаясь один, когда Хелен отправлялась в Лос-Анджелес за покупками или гольф отменялся из-за дождя, тосковал по тем временам, когда он был гангстерским боссом. Но хотя ему было очень жаль утраченной власти, он ничего не предпринимал в этой связи. Он был чист, а это большая редкость для человека с таким криминальным прошлым, как у него. ФБР так ни разу его и не прижало. Денежки, пускаемые Солли в оборот, приносили отличный ежегодный доход. А сам Крамер был, как он непрестанно напоминал себе, вышедшим из дела счастливчиком.
   Несмотря на твердое решение держаться подальше от любого рэкета, Крамер посвящал часть свободного времени разработке планов блистательных ограблений, похищений или налетов на банки. Эти планы, продуманные до последней детали, помогали коротать время и были для него сродни шахматным задачам. Он мог выбрать банк «Чейз нэшнл» в Лос-Анджелесе и разработать план, следуя которому пять человек смогли бы войти в банк и выйти из него с миллионом долларов. Как-то дождливым вечером, пока Хелен трудилась над своей petit point [4 - Разновидность очень мелкой вышивки крестиком (фр.).], он набросал проект похищения дочери одного техасского миллиардера с выкупом в несколько миллионов долларов. Эти криминальные задачи не только развлекали его, но и держали в тонусе мозг. Он не собирался воплощать свои планы. И он ни разу не признался Хелен, о чем размышляет долгими часами, погружаясь в молчание и глядя на мерцающий в камине огонь. Если бы она узнала, какие мысли время от времени посещают его, то пришла бы в ужас.
   В то утро, когда Солли Лукас застрелился, Крамер провел одну из лучших своих партий в гольф. Они с партнером отправились в клубный бар и заказали по двойному джину и по рюмке лаймового ликера.
   Когда Крамер с жадностью опустошил бокал, его окликнул бармен:
   – Мистер Крамер, вам звонят из Лос-Анджелеса.
   Крамер поднялся, зашел в телефонную кабину и закрыл дверь. Он взял трубку, жизнерадостно напевая себе под нос. Пение быстро оборвалось. Эйб Джейкобс, старший делопроизводитель Солли Лукаса, сообщил ему новость осипшим, срывающимся голосом.
   – Застрелился? – повторил Крамер и вдруг ощутил нехватку воздуха.
   Он знал Солли тридцать лет. Он знал его как блистательного, хотя и не отличающегося щепетильностью адвоката с безошибочным чутьем на деньги, но еще он знал его как легко теряющего голову сластолюбца и отчаянного, азартного игрока. Лукас не стал бы лишать себя жизни, если бы не достиг дна финансовой пропасти. Крамер ощутил, как на лбу проступает холодный пот. Ему вдруг стало до тошноты страшно за свои четыре миллиона.
   Потребовалось две недели сосредоточенных изысканий, чтобы понять, почему Солли покончил с жизнью. Судя по всему, у него было четыре важных клиента… и один из них – Крамер. Каждый доверил ему значительную сумму денег.
   Лукас же использовал их деньги на свои цели. Ему не повезло, или же он просто стал слишком стар для спекулятивных игр. Он вкладывал все больше и больше денег своих клиентов, чтобы отсрочить катастрофу. Спекуляции с землей, недвижимостью и акциями в конце концов забросили его на дно пропасти. Когда наступил крах, глубина пропасти составляла девять миллионов долларов, в числе которых были и четыре миллиона Крамера. Лукас хорошо знал Крамера. Такого Крамер никогда бы ему не простил. Он избавил Крамера от необходимости его убивать – он убил себя сам.
   Крамеру понадобилось некоторое время, чтобы осознать этот факт: Лукас, бывший его доверенным лицом и другом на протяжении последних тридцати лет, предал его, обрекая на бедность. За исключением пяти тысяч на счету, акции Крамера, его облигации и даже наличность в банковской ячейке испарились со смертью Лукаса.
   Крамер сидел в большом роскошном офисе Лукаса, глядя в лицо Эйбу Джейкобсу, высокому тонкому человеку с головой, похожей на яйцо, и близко посаженными бегающими глазками.
   Джейкобс произнес негромко:
   – Вот такие дела, мистер Крамер. Сожалею. Я понятия не имел, что он творит. Меня он не посвящал. Вы не единственный. Он за два года потерял примерно девять миллионов. Мне кажется, он просто сошел с ума.
   Крамер медленно поднялся на ноги. Первый раз за всю жизнь он ощутил себя стариком.
   – Не впутывай меня, Эйб, – сказал он. – Я не потерял ни цента… слышишь? Если пресса доберется до меня, я доберусь до тебя!
   Он вышел на залитую солнцем улицу и сел в машину.
   Посидел несколько минут, пустым взглядом таращась в ветровое стекло, не видя ничего, кроме унылого, безденежного будущего. Нужно ли сообщать Хелен? Он решил, что не скажет ей, во всяком случае пока. Но что же делать дальше? Как ему теперь жить? Он подумал о новом «кадиллаке», который уже заказал. А еще о боа из норки, которое обещал Хелен на день рождения. Он забронировал каюту на шикарном лайнере, чтобы совершить круиз по Азии, – еще не оплатил, но Хелен была вся в предвкушении и только об этом и говорила. У него было заключено несколько договоренностей, требовавших крупных вложений. Жалкие пять тысяч в банке растворятся за неделю, если он попытается выполнить эти договоренности.
   Он закурил сигару, завел машину и медленно поехал обратно в Парадиз-Сити. Все время пути его мозг лихорадочно работал. Что-то необходимо предпринять, и предпринять срочно. Крамер не просто так считался опасным преступником. Ну ладно, сказал он себе, яростно жуя сигару. В финансовом смысле он ноль. Что ж, он не настолько стар, чтобы не начать сначала, вот только как? В том-то и вопрос… как? Сколотить четыре миллиона долларов, когда тебе шестьдесят… невыполнимая задача… если только…
   Его серые глаза сузились. Загорелое лицо с квадратной челюстью, тонкогубым ртом и длинным толстым носом превратилось в жесткую, лишенную выражения маску, пока его мозг пытался нащупать выход из финансовой дыры. Он вернулся на виллу и увидел, что Хелен куда-то собирается. Она с тревогой посмотрела на мужа.
   – Ты узнал, почему он так сделал? – спросила она, когда Крамер тяжело ступил в холл.
   – Он разорился, – коротко ответил Крамер. – Слишком умный был… как и все они. Знаешь, детка, ты поезжай. Мне нужно кое-что обдумать.
   – Ты хочешь сказать, он остался без денег?
   Хелен пристально смотрела на мужа, и в ее серо-зеленых глазах отражался страх. Она всегда считала Солли Лукаса кем-то вроде финансового чародея. Она не могла поверить, что именно Солли, а не кто-то другой потерял деньги.
   Крамер безрадостно улыбнулся:
   – Именно так. Остался без цента в кармане.
   – Но почему он не обратился к нам? Мы ведь могли бы ему помочь, – сказала Хелен, заламывая руки. – Бедный Солли! Почему он не пришел к нам?
   – Так ты едешь? – спросил Крамер, и его лицо налилось кровью. – У меня еще дела.
   – Я думала съездить в центр… насчет норкового боа. Портниха хотела, чтобы я выбрала мех.
   Крамер короткий миг колебался. Не время покупать норковые боа, сказал он себе, но ведь он обещал Хелен. Они успеют отменить заказ, если дела пойдут действительно скверно.
   Он похлопал ее по руке:
   – Поезжай. Пока.
   И он направился в свой кабинет, большую комнату с книгами, письменным столом, тремя креслами и видом на розарий.
   Он прикрыл дверь и сел за стол. Закурил сигару.
   Услышал, как Хелен отъехала в своем двухместном «ягуаре». У него два часа, возможно, чуть больше, чтобы обдумать сложившееся положение, пока Хелен не вернулась. Двое чернокожих слуг, которые ведут хозяйство, не станут его беспокоить. Он сидел без движения, устремив пустой взгляд серых глаз на дымок от сигары. Тихо двигались стрелки часов на письменном столе. В комнате не было слышно ни звука, если не считать их негромкого тиканья и тяжелого дыхания Крамера. Он так и сидел, погруженный в мрачные раздумья злой гений, твердо решивший вернуть свое состояние, если только сумеет придумать способ.
   Он думал почти целый час, а потом вдруг вскочил с места. Подошел к окну, невидящим взглядом посмотрел на аккуратный газон и богатые клумбы с розами. Затем он пересек комнату, отпер ящик письменного стола и достал оттуда дешевую папку из манильской бумаги. Он открыл папку и задумчиво просмотрел стопку аккуратно подшитых газетных вырезок. Он перебирал вырезки, и его грубое лицо задумчиво хмурилось. Наконец он закрыл папку и положил ее обратно в ящик стола.
   Крамер тихо подошел к двери кабинета, отворил ее и прислушался. Из конца коридора доносились едва слышные голоса Сэма и Марты, его работников, болтавших в кухне. Он закрыл дверь, вернулся к столу, пошарил в верхнем ящике справа и нашел маленькую потертую записную книжку. Уселся и полистал ее.
   В конце концов он нашел нужный ему телефонный номер. Сказал телефонистке, что хочет говорить с Сан-Франциско. Продиктовал номер из книжки. Телефонистка сказала, что перезвонит.
   Крамер положил трубку на рычаг, загасил сигарный окурок и откинулся на спинку стула. Его лицо теперь превратилось в каменную, лишенную выражения маску, взгляд сделался жестким. После долгой задержки телефонистка наконец перезвонила.
   – Вызываемый абонент на проводе, – сказала она. – Номер изменился. – В ее голосе слышалось раздражение из-за того, что ей пришлось так потрудиться.
   Крамер вслушивался в щелчки на линии. Услышал, как мужской голос произнес:
   – Алло? Кто говорит?
   И он сказал:
   – Я хочу поговорить с Мо Зегетти.
   Мужчина ответил:
   – Я Зегетти. Кто спрашивает?
   – Не узнал тебя по голосу, Мо, – сказал Крамер. – Кажется, много лет прошло… семь вроде бы?
   – Кто это? – Мужской голос прозвучал резче.
   – А как сам думаешь? – спросил Крамер, оскалившись по-волчьи. – Давненько не виделись, Мо. Как поживаешь?
   – Джим! Святые угодники! Это ты, Джим!
   – А кто же еще? – сказал Крамер.
   Мо Зегетти с трудом верил, что слышит голос Джима Крамера. Для него это было такое же потрясение, как если бы ему позвонил президент Соединенных Штатов.
   Пятнадцать лет Мо был правой рукой Крамера. Мо отвечал по меньшей мере за двадцать крупных ограблений банков, спланированных Крамером. И все пятнадцать лет и полиция, и криминальный мир считали Мо одним из лучших мастеров своего дела. Казалось, нет такого, на что он не способен. В числе прочего он умел открывать самые сложные сейфовые замки, срезать карманы, подделывать стодолларовые купюры, отключать самую надежную сигнализацию, увозить подельников с места преступления и пробивать с пятнадцати ярдов поставленную ребром игральную карту из тридцать восьмого калибра. Однако, несмотря на все технические навыки, Мо не хватало организаторских способностей. Если ему давали план работы, он добивался успеха, но, предоставленный самому себе, составляя свой собственный modus operandi [5 - Образ действия (лат.) – на юридическом языке означает способ совершения преступления.], он безнадежно проигрывал.
   Этот печальный факт он осознал после того, как Крамер вышел в отставку. Мо попытался выполнить самостоятельно одну совсем простую работу, опираясь на собственный план. Его немедленно повязали, и он провел шесть душераздирающих лет в исправительном заведении Сан-Квентин, и поскольку полиция была уверена, что он причастен к огромному множеству блистательных банковских ограблений, надзирателям шепнули словечко, и Мо пришлось там несладко.
   Он вышел из тюрьмы сломленным человеком. Теперь, в сорок восемь, он начал толстеть, и у него было воспаление почки, полученное в результате одного жестокого избиения в тюрьме. От него осталась лишь тень того человека, который считался самым талантливым исполнителем в криминальном мире.
   Хотя за свою гангстерскую карьеру он заработал впечатляющую сумму, он всегда был простофилей и рисковым игроком. Из тюрьмы он вышел без гроша, но у него, по крайней мере, было куда пойти… к маме.
   Семидесятидвухлетняя Долл Зегетти содержала в Сан-Франциско два борделя класса люкс. Это была крупная, красивая женщина, обожавшая сына, который обожал ее. В тот день, когда Мо вошел в ее красиво обставленную квартиру, освободившись из тюрьмы Сан-Квентин, Долл была потрясена произошедшей в нем переменой. Она догадалась, что его нервы расшатаны и, чтобы он снова встал на ноги, ему требуется самый бережный уход.
   Она поселила сына в трехкомнатных апартаментах и велела отдыхать. Что Мо с радостью и делал. Он проводил долгие часы, просиживая в кресле у окна, наблюдая за суетой в гавани и предаваясь безделью. От одной только мысли о том, чтобы снова вернуться в мир гангстеров, кровь стыла у него в жилах.
   И такое положение сохранялось полтора года. Мо часто вспоминал о Крамере, перед которым преклонялся и умом которого восхищался: требовалась невероятная изворотливость, чтобы суметь отойти от дел с четырьмя миллионами в кармане и ускользнуть от занесенного меча правосудия. Мо ни разу не приходило в голову что-нибудь попросить у Крамера. Он даже не думал, что бывший босс мог бы чем-то ему помочь.
   А потом дела у Долл пошли плохо. Капитан О’Харди из отдела по борьбе с проституцией вышел в отставку, и появился новый начальник. Этот капитан Кэпшоу, тощий квакер с жестким взглядом, ненавидел проституцию и взяток не брал. Спустя три недели после вступления в должность он прикрыл оба борделя Долл и арестовал почти всех ее девушек. Долл неожиданно осталась без источника дохода, да еще и вся в долгах. Полученный удар словно парализовал ее. Она заболела и теперь лежала в больнице, сдавая какие-то непонятные анализы, которые ужасно пугали Мо.
   Еженедельные денежные вливания от Долл прекратились, и для Мо настали тяжелые времена. Он съехал из трехкомнатной квартиры и снял комнату в гнусном доме рядом с доками Фриско. Прежде чем искать работу, он снес в ломбард свою одежду и разнообразные скопившиеся пожитки. И только когда перед ним замаячила перспектива голодной смерти, он с неохотой отправился на поиски работы.
   В итоге он устроился официантом в маленький итальянский ресторан.
   Единственное умное дело Мо сделал, когда сообщил на телефонную станцию Фриско о смене номера. Благодаря его предусмотрительности Крамер его и нашел. Прошло несколько минут, пока Мо в полной мере осознал, что на другом конце провода действительно Крамер. Ему пришлось обуздать свое волнение, произнося:
   – Большой Джим! Вот уж не думал снова услышать твой голос!
   Знакомый раскатистый смех Крамера докатился до него по проводам.
   – Как поживаешь, Мо? Как твои дела… все в порядке?
   Мо оглядел узкий ресторан с тесно поставленными засаленными столами, с закопченными окнами и с остатками многочисленных обедов, дожидающимися, пока он их уберет. Заметил собственное отражение в засиженном мухами зеркале за барной стойкой: толстый коротышка с густой щеткой седеющих волос, с тяжелыми бровями и темными испуганными глазами на белом, покрытом испариной лице.
   – Я в полном порядке, – солгал он. Не стоит Большому Джиму знать, во что он вляпался. Он знает Большого Джима – неудачники тому не нужны. Он глянул на Франсиоли, своего босса, который подсчитывал выручку, а потом, понизив голос, добавил: – У меня теперь свое дело… идет отлично.
   – Прекрасно, – сказал Крамер. – Слушай, Мо, я хочу с тобой увидеться. Тут кое-что нарисовалось… возможно, тебя заинтересует. Деньги большие… когда я говорю «большие», значит большие. Твоя доля составит четверть миллиона баксов. Тебе интересно?
   Мо весь взмок.
   – Тут телефон что-то барахлит, – сказал он. – Что ты сказал?
   – Я сказал, наклевывается кое-что, – медленно повторил Крамер. – Твоя доля составит четверть миллиона баксов.
   Мо закрыл глаза. Он вдруг снова оказался в маленькой камере, где лежал скорчившись у дальней стены, а на него с ухмылками надвигались двое охранников. С намотанными на массивные кулачищи кожаными ремнями. Он ощутил горечь во рту, и воспоминание о жутких побоях заставило его содрогнуться от страха.
   – Алло? – В голосе Крамера теперь слышалось нетерпение. – Ты меня слышишь, Мо?
   – Конечно… звучит неплохо. Но что за дело, Джим?
   – Это не телефонный разговор, – резко ответил Крамер. – Я хочу, чтобы ты приехал ко мне. И мы поговорим. Ты знаешь, где я живу… Парадиз-Сити. Когда сможешь быть?
   Мо в смятении оглядел свою поношенную одежду. Второй его сохранившийся костюм почти в таком же состоянии. Он знал, как живет Большой Джим. Чтобы добраться до Парадиз-Сити, нужно долларов двадцать, а у него их нет. Выходных в ресторане не бывает, он работает даже по воскресеньям, однако в душе его шевельнулось что-то давно позабытое. Большой Джим и четверть миллиона! Большой Джим никогда его не подводил!
   Понизив голос, чтобы Франсиоли не услышал его слова, он проговорил:
   – Я смогу приехать в субботу. Прямо сейчас я очень занят.
   – Что там у нас сегодня… вторник? Дело срочное, Мо. Мне надо, чтобы ты приехал пораньше. Давай в четверг. Не каждый день подворачиваются такие деньги. Как насчет четверга?
   Мо утер со лба пот тыльной стороной кисти:
   – Как скажешь, Джим. Ладно… я буду в четверг.
   Он заметил, что Франсиоли теперь слушает и сверлит его злобным взглядом.
   – Лучше самолетом, – сказал Крамер. – Я встречу тебя в аэропорту. Есть рейс, который прилетает в одиннадцать сорок три. Мы с тобой сразу поедем на ланч. Идет?
   Это будет стоить ему работы, подумал Мо, но снова увидеться с Большим Джимом!
   – Я приеду.
   – Отлично… буду ждать тебя, Мо. – И связь прервалась.
   Мо медленно положил трубку на рычаг.
   Франсиоли, от которого разило потом и сладким вином, подошел к нему.
   – Что все это значит? – с нажимом спросил он. – Ты куда-то собрался?
   – Да так, ничего, – ответил Мо, вытирая руки о грязный фартук. – Один пьяница звонил. Мы с ним приятельствовали много лет назад. Такой дурак.
   Франсиоли с подозрением посмотрел на него.
   – А ты будто нет, – сказал он и принялся намывать стаканы.
   Остаток дня тянулся для Мо очень медленно. Волшебные слова «четверть миллиона» горели в мозгу. Около четырех часов он вернулся в свою комнатенку.
   У него было два часа свободного времени, а потом нужно возвращаться в ресторан. Он действовал как человек, которому приходится отчаянно спешить. Сорвал с себя засаленную одежду и вымылся. Прошелся электробритвой по отросшей темной щетине. Надел чистую рубашку и свой лучший костюм. Переодеваясь, он слышал, как хрипящий транзистор в квартире под ним во всю мочь исторгает какую-то нестройную музыку.
   Не обращая внимания на этот шум, он спешно завершил свой туалет. Сбежал по четырем лестничным пролетам и выскочил на жаркую улицу. Быстро дошел до троллейбусной остановки. По дороге остановился, чтобы купить маленький букетик фиалок. Он каждый день покупал фиалки для Долл. Это были ее любимые цветы.
   Троллейбус довез его до самых дверей больницы. Он поднялся по ступенькам и пошел по коридорам, пока наконец не оказался в длинной, наводящей тоску палате, полной пожилых женщин, больных и умирающих, которые наблюдали за его долгим движением по натертому полу до кровати, где лежала мать.
   Каждый раз при виде ее он испытывал потрясение. Она как будто усыхала на глазах. Ее красивое, выразительное лицо приобретало цвет старой слоновой кости. Боль оставила глубокие морщины вокруг рта, и сегодня он впервые прочитал в ее глазах готовность сдаться. Он сел на жесткий стул рядом с кроватью и взял мать за руку.
   Она сказала, что у нее все хорошо и ему не о чем беспокоиться. Через пару недель она поправится, встанет на ноги и вот тогда придумает, как справиться с капитаном Кэпшоу. В ее глазах еще светился слабый огонек сопротивления, однако Мо посетило ужасное предчувствие, что никогда она уже не встанет на пол своими большими, крепкими ногами.
   Он рассказал ей о телефонном разговоре с Крамером.
   – Не понимаю, что все это значит, – сказал он, – но ты ведь знаешь Большого Джима… он никогда меня не кидал.
   Долл сделала долгий, медленный вдох. От услышанной новости позабылась мучительная боль в левом боку. Она всегда восхищалась Большим Джимом, который частенько захаживал в ее заведения, нещадно использовал ее девочек, а потом выпивал вместе с ней полбутылки скотча, прежде чем уйти. Вот настоящий мужчина! Сильный, способный и очень-очень умный! Мужчина, который сумел завязать с рэкетом и уйти с четырьмя миллионами, и теперь он зовет к себе ее сына!
   – Встреться с ним, Мо, – сказала она. – Большой Джим никогда не ошибается! Четверть миллиона! Подумать только!
   – Да… если Большой Джим говорит, что дело стоящее, значит так оно и есть. – Мо неловко поерзал на стуле. – Но, мама, я не могу ехать в таком виде… он хочет, чтобы я прилетел самолетом. Я… я ему сказал, что у меня все отлично… что у меня свой ресторан. Ты ведь знаешь Джима. Я не мог сказать ему, в каком мы положении.
   Долл поняла, о чем он, и кивнула.
   – У меня есть деньги, Мо, – сказала она. – Когда ты прилетишь к нему, то прилетишь с шиком. – Она покопалась в прикроватной тумбочке и вынула черную сумочку из крокодиловой кожи, одну из немногих ценных вещиц, какую ей удалось сохранить. Достала из сумочки конверт и протянула ему. – Возьми, Мо. Подбери себе хороший костюм, приоденься. Тебе нужна пижама, рубашки и прочие мелочи. Достань хороший чемодан. Большой Джим обращает внимание на такие детали.
   Мо заглянул в конверт. Глаза его широко раскрылись, когда он увидел там десять сотенных бумажек.
   – Святые угодники, мама! Откуда это?
   Долл усмехнулась:
   – Приберегла. Это мой неприкосновенный запас, сынок. Теперь он твой. Трать с умом. Больше ничего не будет.
   – Но они нужны тебе, мама! – Мо так и смотрел на деньги, словно загипнотизированный. – Я не могу их взять. Тебе понадобится каждый цент, если ты хочешь поправиться.
   Долл прижала к боку ладонь. Мучительная боль вернулась, и от нее бросало в пот.
   – Ты же едешь, чтобы заработать четверть миллиона, глупый, – сказала она. – Когда поговоришь с Джимом, у нас будет полно денег. Бери.
   Мо взял деньги. Он вернулся в ресторан и сказал Франсиоли, что увольняется. Франсиоли пожал плечами. Официанты, сказал он, идут по дюжине за десять центов. Он не захотел пожать Мо руку на прощание, и это расстроило Мо – он теперь вообще легко расстраивался.
   Всю среду он потратил на покупку необходимых вещей. Потом вернулся в свою паршивую комнатенку и принялся укладывать купленный чемодан из свиной кожи и облачаться в новый костюм. Он уже сделал стрижку и маникюр. Поглядев на себя в зеркало, Мо с трудом узнал этого благополучного человека, который посмотрел на него в ответ.
   Взяв чемодан, он поспешил в больницу, не забыв купить по дороге фиалок. Дежурная сестра коротко сообщила ему, что сегодня его мать не принимает посетителей. У нее небольшие боли, и ее лучше не беспокоить. Мо смотрел на стройную блондинку, и его сердце раздирали отчаяние и страх.
   – Но с ней ничего серьезного? – спросил он робко.
   – О нет. Ей просто немного нехорошо. Она отдыхает. Вы лучше навестите ее завтра.
   Кивнув, сестра отошла, на ходу поправляя пояс, ее мысли явно были заняты какими-то другими вещами.
   Мо потоптался на месте, потом медленно двинулся к выходу. Только выйдя на улицу, он понял, что так и несет букетик фиалок. Он вернулся к продавщице цветов и протянул ей фиалки.
   – Мама сегодня плохо себя чувствует, – сказал он. – Возьмите цветы себе. Завтра я куплю еще. Она была бы рада, если бы вы взяли цветы.
   Вернувшись к себе, он сел на кровать и закрыл лицо руками. Он сидел так, пока не удлинились тени и в комнате не стало совсем темно. Он забыл, как нужно молиться, но он попытался. Все, что у него получилось, бормотать снова и снова:
   – Святой Иисус, присмотри за мамой. Позаботься о ней, останься с ней. Она нужна мне.
   На большее он был не способен.
   Когда транзистор в квартире этажом ниже оглушительно заорал, он спустился к телефону-автомату на другой стороне улицы и позвонил в больницу.
   Бесстрастный женский голос сообщил, что его матери все еще немного нехорошо. Он попросил поговорить с ее лечащим врачом, и ему сказали, что врач занят. Остаток вечера Мо провел в баре. Он выпил две бутылки кьянти и, когда наконец вернулся к себе, был слегка пьян.

Глава третья

   Утром в четверг Крамер, пока ел яичницу с ветчиной, а Хелен, которая никогда не завтракала, наливала ему вторую чашку кофе, произнес как будто между прочим:
   – Милая, ко мне сегодня утром прилетает Мо Зегетти. Он останется на ланч.
   Хелен расплескала кофе, повернувшись, чтобы посмотреть на мужа.
   – Кто?
   – Мо Зегетти. Ты ведь его помнишь? – сказал Крамер, не глядя на нее. Он потянулся за тостом и принялся размазывать по нему масло.
   – Ты говоришь об этом… этом жулике? Он же только что вышел из тюрьмы, кажется?
   – Он вышел почти два года назад, – мягко произнес Крамер. – И он хороший парень. Ты ведь раньше его любила, Хелен.
   Хелен резко опустилась на стул. Она немного побледнела.
   – Чего он хочет?
   – Ничего. У него теперь свое дело, – сказал Крамер, помешивая кофе. – Он звонил мне вчера. Приезжает в Парадиз-Сити по делам. Он знает, что я здесь, и решил меня навестить. Приятно увидеться со старым другом. Он хороший малый.
   – Он преступник! – с нажимом произнесла Хелен. – Джим! Ты обещал держаться подальше от этих негодяев. Ты должен помнить о нашем положении! А что, если кто-нибудь узнает, что сюда заходил бывший заключенный?
   Крамер с трудом сдерживал нарастающий гнев.
   – Да брось, Хелен, успокойся. Он просто старый друг. И то, что он сидел в тюрьме, ничего не значит. Теперь он честный гражданин. Я же сказал… у него свое дело.
   Хелен посмотрела на мужа долгим испытующим взглядом.
   Он заставил себя взглянуть ей в глаза и улыбнуться.
   – Что у него за дело?
   Крамер пожал плечами:
   – Не знаю. Спросишь сама, когда увидишься с ним.
   – Я не хочу его видеть! Не хочу, чтобы он приходил сюда! – Она сделала глубокий вдох и продолжила: – Послушай, Джим, ты уже пять лет как вышел из игры, вот и сиди тихо!
   Крамер доел последний кусочек ветчины и отодвинул тарелку. Закурил сигарету.
   Повисла долгая пауза, а потом он сказал со сталью в голосе:
   – Никто не смеет указывать мне, что делать, Хелен, и даже ты. Просто успокойся. Мо приедет сюда на ланч. Он приедет, потому что он мой старый друг, никаких иных причин нет… и потому успокойся.
   Хелен увидела опасный огонек в серо-стальных глазах и содрогнулась. Она всегда немного побаивалась мужа, когда он смотрел вот так. Она понимала, что не становится моложе, что толстеет, и каждое утро сокрушалась, рассматривая в зеркале свое увядающее лицо. Крамер же в свои шестьдесят был по-прежнему энергичен и не утратил желания. Он пока ни разу не взглянул на других женщин, но она все больше и больше опасалась, что, если поведет себя неправильно, он может пойти налево.
   Встав со стула, Хелен выдавила из себя улыбку:
   – Хорошо, дорогой. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Я ничего такого и не думала. Просто испугалась, что он появится здесь… человек из прошлого.
   Крамер изучающе смотрел на нее.
   – Бояться тут нечего, – сказал он, вставая из-за стола. – Ладно, я в аэропорт. Мы приедем примерно к половине первого. Пока, милая.
   Он похлопал ее по спине тяжелой рукой, мимоходом коснулся губами ее щеки и вышел из комнаты.
   Хелен снова села на свой стул. У нее вдруг подкосились ноги. Мо Зегетти! Она мысленно вернулась в те годы, когда Мо был правой рукой Джима. Она ничего не имела против Мо лично, она боялась того, что он символизировал. Бывший заключенный! Здесь, в Парадиз-Сити, где они с Джимом пробили себе дорогу в высшее общество города и считались приятной, респектабельной парой, всегда желанными гостями на любой вечеринке. А ну как кто-нибудь узнает, что Мо был у них на ланче? Она закрыла лицо рукой. И о чем только Джим думал?
//-- * * * --//
   Инспектор Джей Деннисон и специальный агент Том Харпер, оба сотрудники ФБР, нетерпеливо дожидались в аэропорту, когда объявят их рейс до Вашингтона. Деннисон, плотный, мускулистый мужчина с рыжеватыми усами и россыпью веснушек на толстой переносице, подбирался к сорока восьми годам: безупречный, много работающий федеральный агент, штаб-квартира которого находилась в Парадиз-Сити. Харпер на фоне инспектора казался зеленым юнцом. Он был длинный, тощий, лет на двадцать моложе инспектора, и карьера его только начиналась. Но даже Деннисон, суровый начальник, был доволен тем, как работает Харпер. Оба они прикипели друг к другу, а теперь Харпер еще и собирался жениться на дочери Деннисона.
   Пока они сидели в стороне от бурлящей толпы, Деннисон вдруг положил руку на плечо Харпера.
   – Смотри-ка, кого к нам ветром принесло, – сказал он. – Вон тот жирный коротышка, который только что вышел из зоны прибытия.
   Харпер углядел невысокого толстого человека с седеющими волосами и жирным, круглым, потным лицом, который только что вошел в зал. Он ничего не значил для Харпера, и спецагент вопросительно взглянул на шефа.
   Деннисон поднялся с места.
   – Действуем осторожно, – сказал он. – Этот пройдоха очень меня интересует.
   Двое мужчин как будто случайно двинулись вслед за коротышкой, несшим новенький чемодан. Когда тот дошел до двойных стеклянных дверей, за которыми была стоянка с рядами такси и частных автомобилей, Деннисон притормозил.
   – Это Мо Зегетти, – сказал он, наблюдая за Мо, который остановился, неуверенно озираясь по сторонам. – Помнишь его? Встречаться с ним ты не мог… это было до тебя, но ты наверняка помнишь его дело.
   – Так это Зегетти, – произнес Харпер, и на его худом лице отразился интерес. – Конечно, дело я помню. Он был помощником Крамера и в какой-то момент входил в число главных воротил мафии. Отсидел шесть лет, на свободе уже два года и с тех пор ведет себя хорошо. Судя по виду, устроился неплохо. Вон какой у него славный чемодан.
   Деннисон взглянул на Харпера и одобрительно кивнул:
   – Это он самый. Интересно, что он здесь делает.
   – Смотрите… слева от вас. Это же Крамер собственной персоной!
   Голос, искаженный репродуктором, объявил, что все пассажиры на рейс до Вашингтона должны пройти к выходу номер пять.
   Деннисон и Харпер задержались и успели увидеть, как Крамер помахал своей большой рукой, и Мо Зегетти направился к нему, после чего двое федеральных агентов с неохотой развернулись и зашагали вместе с толпой к выходу номер пять.
   – Крамер и Зегетти… несокрушимая парочка, – задумчиво проговорил Деннисон. – Возможно, что-то замышляют.
   – Вы же не думаете, что Крамер откажется от спокойной жизни? – спросил Харпер. – Он ведь не сумасшедший, при его-то деньгах.
   Деннисон пожал плечами:
   – Не знаю. Я тут задавался вопросом, с чего это Солли Лукас застрелился. Он занимался финансами Крамера. Ладно, мы за ними приглядим. Я скажу парням, когда сядем в самолет. Двадцать один год я жду, чтобы прищучить Крамера. Если он снова займется делами… это мой шанс.
   Не догадываясь, что за ним наблюдают, Мо двинулся через стоянку к Крамеру, который шагнул ему навстречу. Сближаясь, оба внимательно всматривались друг в друга, с интересом подмечая перемены, произошедшие с их последней встречи семь лет назад.
   Крамер показался Мо бронзовым от загара и подтянутым, хотя он значительно погрузнел. У него больше не было той стремительной, пружинистой походки, какую помнил Мо, но это не особенно его удивило. В конце концов, Большому Джиму уже шестьдесят, а в таком возрасте никто не бегает, как мальчишка. На Крамере были темно-коричневая замшевая куртка для гольфа, бежевые габардиновые брюки и белая фуражка. Он выглядел процветающим и умиротворенным.
   Крамер же отметил, что Мо слишком толстый и бледный. Вид у него был нездоровый и обессиленный. Это открытие заставило Крамера внимательнее присмотреться к Мо. А потом он заметил смущение, едва ли не испуг в темных глазах, и то, как нервно Мо поджимает и распускает губы.
   Чисто внешне, подумал Крамер, Мо выглядит вполне благополучным. Если бы он скатился на дно, то не смог бы позволить себе такой чемодан, как тот, что зажат у него в руке.
   – Рад снова тебя видеть, – сказал Крамер, пожимая Мо руку. – Как поживаешь?
   Почувствовав железную хватку, Мо напряг свою вялую ладонь. Он сказал, что поживает отлично и ему приятно снова видеть Крамера. Мужчины пошли к сверкающему черному «кадиллаку».
   – Это твой, Джим? – спросил впечатленный Мо.
   – Ага, но я собираюсь менять его на новую модель, – не удержавшись, похвастался Крамер. – Садись. Хелен готовит для тебя что-то особенное на ланч. Не хочу, чтобы мне надрали уши за опоздание.
   Когда они выехали на шоссе, Крамер спросил, как поживает Долл.
   Мо обрисовал ему ситуацию.
   Крамер был потрясен. Он всегда обожал Долл.
   – Она выкарабкается, – сказал он. – Она сильная, Мо. Понимаешь… рано или поздно со всеми нами случается что-то подобное, но мы проходим через испытание, пройдет и она.
   Мимоходом он спросил о Сан-Квентине. И краем глаза увидел, как руки Мо сжались в кулаки. Мо сказал напряженным, стиснутым голосом, что там было весьма паршиво.
   – Догадываюсь, – серьезно произнес Крамер и покачал головой. Тюрьма снилась ему в кошмарах. Он знал, что избежал Сан-Квентина в самый последний момент. – Что ж, это уже позади. Так и надо к этому относиться… это уже позади.
   Оставшиеся двадцать миль пути они болтали о том о сем, вспоминали прошлое, называли имена людей, каких знали когда-то, места, где бывали вместе. Не было сказано ни слова о том, чего ради Крамер позвал Мо.
   Ланч прошел вполне благополучно. Хелен приготовила отличную еду, хотя и несколько тяжеловатую, но Мо быстро понял, что она не рада его визиту, и это его немного расстроило.
   Где-то в середине трапезы Хелен прямо спросила его, чем он сейчас занимается.
   Мо сказал, что держит ресторан и дела идут отлично.
   – В таком случае что ты делаешь в Парадиз-Сити? – требовательно спросила Хелен, почти не скрывая свою неприязнь.
   Поскольку Мо медлил с ответом, вмешался Крамер:
   – Он подыскивает место для еще одного ресторана. Отличная мысль. Нам в Парадиз-Сити не помешал бы хороший итальянский ресторан.
   После ланча Хелен объявила, что поедет в город, а потом заглянет в «Бридж-клуб».
   Когда мужчины остались одни, Крамер сказал:
   – Давай-ка пройдем в кабинет, Мо. Я хочу с тобой поговорить.
   Мо, которого чрезвычайно впечатлили дом Крамера, его сад, тщательно подобранная мебель и декор, пошел за Крамером в кабинет. Он поглядел в большое окно на розарий и с завистью покачал головой.
   – Да, Джим, отличное местечко ты себе отхватил, – сказал он, когда Крамер жестом предложил ему садиться. – Должно быть, ты очень им доволен.
   Крамер сел, пододвинул Мо коробку с сигарами, потом взял себе одну.
   – Место неплохое, – сказал он и, помолчав, продолжил: – Помнишь Солли Лукаса?
   Мо нахмурился, затем кивнул:
   – Конечно. Что он теперь поделывает… все еще работает на тебя, Джим?
   Крамер сидел, подавшись вперед, его мясистое лицо сделалось жестким как гранит.
   – Он пару недель назад застрелился. Сделал работу за меня.
   Мо вздрогнул и откинулся на спинку кресла, внимательно глядя на Крамера.
   – Именно, – продолжал Крамер. – Он нагрел меня на четыре миллиона долларов. Но это между нами, Мо. Хелен не знает, и я не хочу, чтобы она узнала. – Он безрадостно усмехнулся. – Наверное, у тебя сейчас больше долларов, чем у меня центов.
   Мо был настолько ошеломлен, что не мог придумать, что ответить. Он только смотрел на Крамера. Большой Джим… попал на четыре миллиона! Просто невероятно!
   – Я должен добыть себе денег, – продолжал Крамер. – Это возможно сделать, но мне понадобится помощь. Ты первый, о ком я подумал. Мы с тобой всегда хорошо работали вместе. Мы и теперь можем провернуть крупное дело.
   Мо все еще не находил что сказать.
   – У меня есть одна мысль, – произнес Крамер после паузы. – Она принесет кучу «зелени», если мы все правильно разыграем. Я все организую и устрою, но мне нужен ты. Не смотри так испуганно, Мо. Я вот что тебе скажу: риска никакого! Это я обещаю! Никакого риска… понимаешь? – Он внимательно посмотрел на Мо. – Я не стал бы тебе предлагать, Мо, если бы это было хоть немного опасно. Я знаю, как туго тебе пришлось в Сан-Квентине. Послушай… даю тебе слово, что ты никогда не вернешься туда, если будешь работать со мной. В этой работе никакого риска, иначе стал бы я, в моем-то возрасте, подставлять свою шею или рисковать твоей?
   Мо вдруг позабыл все свои страхи. Если Большой Джим говорит, что может без риска достать для него четверть миллиона, то, как бы невероятно это ни звучало, Большой Джим достанет.
   За те пятнадцать лет, что Мо работал с Крамером, он никогда не боялся последствий. Он до сих пор безоговорочно верил в Крамера: когда Крамер обещал что-то, глядя суровым взглядом… он обещал наверняка.
   – А что за дело? – спросил Мо, и на его лице отразилось волнение.
   Крамер вытянул длинные ноги и выпустил в потолок облачко душистого дыма.
   – Ты слышал когда-нибудь о Джоне ван Вайли?
   Мо озадаченно помотал головой.
   – Это нефтяник из Техаса. Ты можешь не поверить, потому что в это трудно поверить, но он стоит больше миллиарда долларов.
   Мо заморгал.
   – Никто не может столько стоить, – сказал он. – Миллиард! Откуда у человека может быть столько «капусты»?
   – Его отец наткнулся на нефть еще в девяностых [6 - Имеются в виду 90-е годы XIX века.], – сказал Крамер. – Старик купил за бесценок сколько-то акров земли в Техасе, когда все еще только начиналось. И где он ни бурил, везде обнаруживалась нефть. Ни разу не было пустой скважины… только представь! Когда старик умер, за дело взялся сын, а он оказался куда более расчетливым бизнесменом, чем папаша. Из каждого доллара, сделанного отцом, Джон ван Вайли делал десять. Говорю тебе, он сейчас стоит больше миллиарда долларов.
   Мо утер вспотевшее лицо:
   – Я слышал, что такое случается, но никогда не верил.
   – Я уже много лет слежу за жизнью ван Вайли, – сказал Крамер. – Этот парень меня завораживает. – Он встал, отпер ящик письменного стола и достал одну из папок с газетными вырезками. – Все эти вырезки посвящены семейству ван Вайли. Я теперь знаю о них почти так же много, как они сами. – Он уронил папку обратно в ящик, вернулся к своему креслу и сел. – Я время от времени развлекаюсь, продумывая схемы добычи больших денег, хотя у меня и в мыслях не было, что придется снова вступать в игру. Однако придется, и эти мои идеи принесут прибыль. – Он сбил пепел с сигары и продолжил: – Ван Вайли лишился жены… рак. Осталась дочь. Так получилось, что внешне она точная копия матери. Мне доподлинно известно, что только дочь что-то значит для ван Вайли в этой жизни.
   Крамер долго смотрел на тлеющий кончик сигары, а затем сказал:
   – У ван Вайли есть все, что нужно человеку. Он просто физически не способен истратить все заработанные деньги. Он ничего не ценит, потому что, если потеряет какую-то собственность, у него есть деньги купить новую. – Еще одна долгая пауза, а потом Крамер негромко закончил: – Вот только новую дочь он не сможет купить.
   Мо ничего не сказал. Он ждал, сознавая, что его сердце начинает биться все сильнее.
   Крамер подался вперед, лицо его было сурово, глаза сверкали.
   – Поэтому мы схватим девчонку и совершим с ее отцом отличную, безопасную, приватную сделку на четыре миллиона.
   Мо окаменел. Его сердце перестало биться. Темные глаза широко распахнулись.
   – Погоди-ка минутку, Джим! – Его голос зазвенел. – Это же федеральное преступление! Мы можем закончить в газовой камере!
   – Неужели ты думаешь, что я этого не предусмотрел? – нетерпеливо произнес Крамер. – Я же сказал тебе: это будет отличная, безопасная, приватная сделка. Задумайся об этом на миг. Ван Вайли теряет свою дочь… единственную собственность, которую ценит. Четыре миллиона – пустяк для такого человека, как ван Вайли. Представь, что бы ты сделал, если бы какой-то бандит схватил твою дочь и предложил вернуть ее, целую и невредимую, за двадцать баксов. Ты ведь заплатил бы, правда? Ты был бы счастлив вернуть ее за ерундовую сумму. Стал бы ты звонить федералам? Ничего подобного! Ты был бы рад заключить сделку. Четыре миллиона долларов для человека вроде ван Вайли и есть ерундовая сумма! Неужели ты не понимаешь? Он получает свою дочь назад, никакого шума, никакой суеты, и он теряет на этом лишь то, что для тебя составило бы двадцать баксов.
   Однако Мо все еще не верил. Его приводила в ужас любая работа, за которую можно схлопотать смертный приговор.
   – Но когда он получит дочь обратно, то натравит на нас федералов, – сказал он, ударяя кулаками по жирным коленкам. – Такой парень не расстанется со своими деньгами, не попытавшись вернуть их.
   – Ты ошибаешься, – сказал Крамер. – Я смогу его убедить, что если он попытается выкинуть подобный фокус, то, как бы старательно ни охраняли девушку, однажды явится человек с ружьем, и его дочке конец. Я вселю в него страх божий. Я сумею его убедить, что рано или поздно до нее доберутся, даже если на это уйдет несколько лет. Он поймет. Нельзя же охранять девушку годами. Он все поймет.
   Мо долго обдумывал его слова, затем кивнул:
   – Хорошо, Джим. Я всегда полагался на тебя. Если ты говоришь, что все так, значит оно так. – Он замялся, а потом спросил: – Но чего ты хочешь от меня?
   – Тебе достанется самая легкая часть, – сказал Крамер. – Ты совершишь похищение… не один, разумеется. Нам нужны еще двое. И в этом я уже полагаюсь на тебя. Когда-то я знал полно парней, которые могли бы помочь, но теперь утратил с ними связи. Нам требуется пара молодых жестких ребят с крепкими нервами. Их доля составит пять кусков… нечего просто так разбрасываться деньгами. Ты должен найти кого-то за пять кусков.
   Мо так же, как и Крамер, утратил связи с темными личностями из криминального мира, но признаться в этом было бы роковой ошибкой. Крамер не станет платить четверть миллиона за просто так. Мо знал Большого Джима. Пока ты приносишь пользу, ты в деле, но, если засомневаешься или признаешься в некомпетентности, ты вылетел.
   Он лихорадочно соображал. И вдруг на него снизошло вдохновение.
   – Я знаю пару ребят, которые могли бы подойти… Крейны. Да, если подумать, они просто созданы для такой работы.
   Крамер втянул дым и выдохнул его:
   – Крейны? Кто такие?
   – Они живут в квартире подо мной. Совсем безбашенные. Они близнецы, брат и сестра. Ты же знаешь этих молодых битников… у него своя банда. Их необходимо держать в узде, но нервы у них железные.
   Крамер усмехнулся. Он всю свою жизнь держал в узде безбашенных.
   – Я с ними справлюсь, – заявил он, стряхнув пепел в пепельницу. – Расскажи мне о них. Чем они зарабатывают на жизнь?
   – Ничем, – сказал Мо. – Они никогда ничего не делают. Как я уже сказал, они безбашенные. – Он помолчал, загасил окурок. – Отец у них был бандитом, грабил небольшие магазины и заправочные станции в глухих местах, как-то раз застукал их мать в постели с каким-то уродом. Он в тот момент был пьян и убил обоих. Его приговорили к пятнадцати годам. Он отсидел три месяца и повесился в камере. Их мать была одной из самых ловких магазинных воровок. Брала детей с собой на промысел, и у них получалось даже лучше, чем у нее. Им было по десять, когда они остались без родителей. Росли как крапива под забором, воровали еду и бегали от копов и разных благотворителей. Очень умные детишки. Ни разу не попались. У полиции на них ничего нет. А теперь они превратились в банду юных битников. Собирают дань со всех, кого можно шантажировать. Девчонка пользуется тем, что она девчонка, и когда на нее западает какой-нибудь простофиля, появляется братец и вытрясает из того все, до последнего цента… очень жесткий парнишка. Они, как мне кажется, уже созрели для настоящей работы. Нервы у них крепкие, кишки тоже, они не спасуют. А это мысль, Джим, взять на дело девчонку. Она может оказаться полезной.
   Крамер надолго задумался, затем кивнул.
   – Я приеду во Фриско и взгляну на них, – сказал он. – Подготовь встречу, Мо. Если я решу, что ты прав, мы их берем. Идет?
   – Я с ними поговорю, – сказал Мо. – Когда они узнают, что дело организуешь ты, они из кожи вон вылезут, чтобы заполучить непыльную работенку.
   Крамер усмехнулся:
   – Само собой, вылезут, только не сообщай им, в чем состоит план, Мо. Я хочу сначала на них взглянуть. Просто скажи им, что есть возможность поработать на Большого Джима Крамера.
   Мо смотрел на Крамера с восхищением.
   – Я им скажу, – пообещал он.
//-- * * * --//
   Чита Крейн привалилась к фонарю, не обращая внимания на слегка моросивший дождь: в пухлых, ярко накрашенных губах сигарета, большие темные глаза сосредоточены на двери клуба «Гиза» на другой стороне улицы.
   На часах было чуть больше трех ночи. Теперь уже совсем скоро из клуба вывалят болваны. Один из них, а только один и нужен, обязательно заметит ее и подойдет. Он будет слегка пьян, а может, и не слегка. Он предложит подвезти ее на своей машине.
   Чита была среднего роста, с широкими плечами, с развитой грудью, на которую засматривались мужчины, с узкими бедрами и стройными ногами. На ней были черные кожаные брюки, лоснящиеся и грязные от постоянной носки, и черная кожаная куртка с нарисованным на спине и очень реалистичным комаром-долгоножкой, или, как его еще называют, караморой. Этот наряд был униформой для нее и Риффа, ее брата, они всегда так ходили. Среди прочих банд района они были известны как «кожаные куртки», а «кожаными куртками» – и это знают все – называют личинок караморы.
   Когда Чита удосуживалась, она красилась в блондинку, но чаще она не удосуживалась, и ее волосы выглядели весьма неопрятно: полосы блонда чередовались с черным. У нее были высокие скулы, большие пронзительно-черные глаза, хорошей формы нос. Красавицей ее никто бы не назвал, не назвал бы даже хорошенькой, но ее чувственная внешность притягивала мужчин. Ее глаза, казавшиеся старше ее самой из-за светившихся в них греховности и обещания секса, манили как по волшебству. Она была, как и брат, жестокой, безжалостной и злобной. Всегда трудно смириться с фактом, что человек начисто лишен положительных качеств, однако было еще труднее отыскать хоть одно положительное качество в ком-нибудь из Крейнов. Они были закоренелыми лжецами, бесчестными предателями. Кроме того, они были эгоистичны, злонамеренны и совершенно необщительны. Пожалуй, единственно хорошим в них, если это можно считать хорошим, была их поистине безграничная любовь друг к другу.
   Они были идентичными [7 - То есть однояйцевыми.] близнецами, между ними существовала связь, которая была сильнее всех их ссор и постоянных драк, а они часто дрались, словно дикие звери, и Чита в долгу не оставалась. Но если один из них заболевал, что случалось редко, или попадал в неприятности, что случалось часто, другой всегда был рядом и поддерживал всеми силами, как бы туго ни приходилось. Они полностью полагались друг на друга, они делили пополам горе и радости, и было просто немыслимо, чтобы один из них, заимев доллар, тут же не поделился с другим.
   На противоположной стороне улицы, скрытый от взглядов в темном переулке, стоял Рифф Крейн. Он был на несколько дюймов выше сестры. Высокие скулы и большие черные глаза были такими же, как у нее, но вот нос у него был сломан в драке еще в детстве, а несколько месяцев назад один недруг застал его врасплох и порезал ему бритвой лицо от правого глаза до подбородка. Из-за шрамов его внешность стала зловещей и пугающей, чем он очень гордился. Они с Читой заманили в ловушку того, кто его порезал. Счет благополучно сравнялся. Того типа теперь, наполовину ослепшего и превратившегося в идиота из-за многочисленных пинков по голове, выхаживала жена. Чита и Рифф носили лыжные ботинки. Они хорошо подходили к их униформе и были страшным оружием в уличной драке.
   Внезапно в дверях ночного клуба появился человек. Поглядел направо и налево, уставился на Читу, а потом пошел по улице, сунув руки в карманы. Чита равнодушно смотрела, как он удаляется. Массовый исход только начался, рано или поздно какой-нибудь простофиля клюнет на нее. Она заметила, как брат выбросил на улицу горящий окурок и ушел поглубже в тень.
   Из ночного клуба начали выходить мужчины и женщины. Хлопали дверцы машин – машины отъезжали. Чита все еще выжидала. А потом по лестнице ночного клуба спустился маленький человечек в плаще и шляпе с мягкими полями и остановился у входа. Чита взглянула на него с интересом и закурила очередную сигарету, прикрыв спичку ладонью, чтобы осветить свое лицо.
   Маленький человечек посмотрел на нее через улицу, вроде бы засомневался, но потом направился к ней. Опытным взглядом Чита отметила хорошее качество плаща, пошитые на заказ ботинки, уловила блеск золотого браслета часов. Возможно, это тот самый простофиля, которого она поджидает.
   Маленький человечек улыбнулся ей, подходя ближе. Вид у него был самоуверенный и всезнающий. Он двигался легко, худое, похожее на лисью морду лицо было покрыто загаром, словно он много времени проводит на свежем воздухе.
   – Привет, детка, – сказал он, притормозив рядом. – Ждешь кого-нибудь?
   Чита выпустила дым через ноздри. А потом улыбнулась ему широкой улыбкой профессионалки.
   – Привет, Мак [8 - Мак – фамильярное обращение к незнакомому мужчине.], – сказала она. – Если и ждала, то, похоже, уже дождалась, я права?
   Маленький человечек внимательно оглядел ее. То, что он увидел, кажется, ему понравилось.
   – Права, но может, мы уйдем из-под дождя? – сказал он. – У меня тут машина. Не поехать ли нам с тобой в какое-нибудь тихое и укромное местечко? Поболтать о том о сем.
   Чита засмеялась. Она выставила грудь, чтобы он оценил, и зазывно приподняла темную бровь.
   – Звучит недурно, но насколько укромное и где?
   – Хочешь, поедем в гостиницу, детка? – Маленький человечек подмигнул. – У меня есть деньжата. Ты не знаешь какое-нибудь небольшое тихое заведение поблизости?
   Это было легко… даже слишком легко. Чита изобразила раздумье, прежде чем ответить:
   – Ну, милый… если ты так хочешь, я согласна. Я знаю одно место. Я тебе покажу.
   Она подбросила вспыхнувший окурок высоко в воздух. Это был заранее обговоренный сигнал Риффу, который теперь знал, куда она ведет простофилю.
   У маленького человечка оказался «бьюик» с откидным верхом. Они сели, и, когда Чита устроилась рядом с водителем, тот сказал:
   – Какой у тебя необычный прикид. Тебе идет. Но при чем тут комар?
   – Это мой символ, – сказала Чита.
   Ей уже наскучил этот маленький человечек. Она лишь надеялась, что у него в бумажнике полно денег. Чита покосилась на золотой браслет. Это хотя бы окупит ее труды.
   Пять минут спустя они уже регистрировались в замызганной гостинице на набережной. Портье за стойкой, грязный старик, хитро подмигнул Чите, и она подмигнула в ответ. Оба знали, что через несколько минут подъедет Рифф.
   Они поднялись наверх и вошли в довольно-таки просторный номер с двуспальной кроватью, двумя креслами, умывальником и потертым ковром.
   Чита села на кровать и улыбнулась маленькому человечку, который снял свой плащ и шляпу. Повесил их на крючок на двери. Под плащом оказался темный костюм, сшитый на заказ. Похоже, это человек с деньгами.
   – Милый, я хочу от тебя подарок, – сказала Чита. – Тридцать баксов.
   Маленький человечек весело улыбнулся ей в ответ и подошел к окну. Отодвинул в сторону грязную занавеску и принялся всматриваться в мокрую от дождя улицу. Он как раз успел увидеть, как Рифф слезает с мотоцикла, ставит его на подножку и переходит улицу, направляясь к гостинице.
   – Что ты там высматриваешь? – спросила Чита, и ее голос зазвучал резче. – Иди сюда… я хочу получить подарок.
   – Никаких подарков, детка, – сказал он. – Для тебя ничего нет. Я хочу познакомиться с твоим братом.
   Чита пристально посмотрела на него:
   – Каким еще братом? Что ты такое несешь?
   – На прошлой неделе ты сняла одного моего приятеля, – сказал маленький человечек. – Привела его сюда. Вы с братцем обчистили его, а потом твой негодяй-брат его избил. Теперь моя очередь…
   Чита посмотрела на маленького человечка с неожиданно проснувшимся настороженным интересом. Он выглядел довольно безобидно. Тонкокостный, легкий, даже хрупкий с виду. Да Рифф убьет его одним ударом!
   – Не валяй дурака, коротышка, – сказала она презрительно. – Мы не хотим неприятностей, но ты их получишь, если не умеришь пыл. Рифф способен разделаться с десятком таких, как ты. Если не хочешь загреметь в больницу, гони бумажник и часы. И я прослежу, чтобы Рифф тебя не тронул.
   Маленький человечек фыркнул. Похоже, происходящее его забавляло.
   – «Кожаные куртки»! Двое тупых и злобных малолеток, не способных заработать ни цента без насилия. Детка, вы уже давным-давно нарываетесь. И теперь настало время получить сполна.
   Пока он говорил, дверь номера рывком распахнулась, и вошел Рифф. Обычно, когда он входил в эту паршивую комнату, Чита успевала снять одежду и лежала обнаженная на кровати, что давало ему повод изобразить оскорбленного в лучших чувствах брата. Увидев, что она сидит на кровати полностью одетая и смотрит на маленького человечка, который стоит посреди комнаты и улыбается, Рифф резко затормозил.
   – Заходи, паршивец, – пригласил маленький человечек. – Мне не терпится с тобой познакомиться.
   Рифф посмотрел на Читу, но та лишь раздраженно передернула плечами.
   – Меня не спрашивай, – сказала она, чувствуя при этом легкую неуверенность. – Мне кажется, он псих.
   Рифф вошел в комнату и закрыл дверь. В его глазах отражались настороженность и тревога. Но здоровенные кулаки были расслабленно опущены.
   – Ну ладно, Мак, – произнес он. – Часы и бумажник. И побыстрее. Не знаю, как ты, а лично я хочу сегодня еще и поспать.
   – А я в постель не спешу, – ответил маленький человечек и захихикал.
   Казалось, он очень весело проводит время, и его совершенное бесстрашие распалило злобу Риффа.
   – Хватит! – рявкнул он и шагнул вперед.
   Маленький человечек быстро попятился и прислонился к дальней стене.
   – Хочешь забрать мой бумажник? – спросил он и сунул руку во внутренний карман пиджака.
   – Берегись! – резко выкрикнула Чита.
   Рифф замер. У маленького человечка в руке оказался пистолет. Он нацелил его на Риффа.
   – Ты, сосунок! – бодро проговорил маленький человечек. – Не ожидал нарваться на такого, как я, а?
   Рифф ощерился на него.
   – Убери эту пукалку, а не то у тебя будут большие неприятности, – произнес он.
   Он сделал быстрый обманный выпад вправо, а затем набросился на маленького человечка. Чита затаила дыхание. Произошло что-то безумное. Она увидела, как Рифф отшатнулся и закрыл ладонями лицо, и в тот же миг ощутила обжигающую вонь аммиака.
   Рифф упал на колени, он тер руками глаза и завывал, словно раненый зверь. Маленький человечек, посмеиваясь, наблюдал за ним. Когда Чита начала подниматься, он развернулся и нацелил аммиачный пистолет на нее. Она лишь успела прикрыть ладонями лицо, когда в нее вылетел заряд аммиака. Глаза она спасла, но вдохнула полные легкие обжигающих испарений. Вскрикнув, она скатилась с кровати на пол.
   Маленький человечек с удовлетворением наблюдал результат своей работы.
   Он убрал пистолет обратно в карман. Снял с крючка свой плащ и надел его. Затем нахлобучил шляпу, залихватски сдвинув ее набок. Задержался на один долгий миг, глядя, как Крейны извиваются на полу, словно разрезанные черви, затем вышел из номера и бодро потопал к своей машине.
   Крейны так и не узнали, кто это был. Когда новость о том, как он расправился с ними, распространилась по району, все, кто пострадал от их рук, сочли этого маленького незнакомца воплощением справедливости.

Глава четвертая

   Особый агент Эйб Мейсон сидел в своей машине в пятидесяти ярдах от входа в «Реджис корт», второсортную тихую гостиницу на боковой улице неподалеку от Ван-Несс-авеню, что в Сан-Франциско.
   Накануне вечером особый агент Гарри Гарсон доложил в главное управление, что Крамер подъехал к гостинице и зарегистрировался. И с того момента Гарсон с Мейсоном, сменяя друг друга, наблюдали за гостиницей.
   С тех пор как Крамер приехал, никто из агентов его не видел. Он как будто затаился. Они были рады, что в гостинице нет второго выхода. Когда Крамер надумает появиться, уж они его не упустят.
   На наручных часах Мейсона было двадцать минут двенадцатого. До сих пор утро было совершенно непродуктивным, однако Мейсона учили терпеливо ждать. Довольно часто он просиживал перед сомнительными гостиницами целыми днями, в которые ничего не происходило, и знал, что рано или поздно, пока он остается на месте, что-нибудь обязательно произойдет.
   Ровно в половине двенадцатого его терпение было вознаграждено. К гостинице подъехало такси, и оттуда вышел Мо Зегетти. Расплатившись с таксистом, он поспешил в гостиницу. Мейсон поднял микрофон радиосвязи и доложил об этом Деннисону.
   – Не спускай с него глаз, Эйб, – сказал Деннисон. – Я пришлю к тебе Тома. Когда Зегетти выйдет, Том возьмет его на себя. А ты проследишь за Крамером.
   На улице появились две пожилые женщины, вошли в гостиницу. Чуть позже на такси приехала женщина с маленьким мальчиком, они тоже вошли в гостиницу. Мейсон закурил сигарету и расслабился. Эти люди никак не могут быть связаны с Крамером.
   За несколько минут до полудня на улице показались девушка и молодой человек. По всей видимости, брат и сестра. Девушка с осветленными волосами была в дешевом хлопковом платье, стоптанных белых туфлях и в солнечных очках. Молодой человек был темноволос. На нем были бутылочно-зеленые брюки, несвежая белая рубашка с расстегнутым воротником, через плечо переброшен легкий пиджак коричневого цвета. Он тоже был в темных очках. Они походили на студентов на каникулах. Мейсон окинул их равнодушным взглядом, а потом отвернулся. Поскольку Мо Зегетти предусмотрительно настоял, чтобы Крейны явились без своей униформы, те вошли в гостиницу, не вызвав подозрений у федерального агента.
   – Парень в машине на другой стороне улицы, – проговорила Чита вполголоса. – Возможно, шпик.
   – Угу, я его заметил, – отозвался Рифф. – Лучше сообщить Зегетти. Может, это ерунда, какой-нибудь частный детектив занимается делом о разводе.
   Мо велел им идти на первый этаж, номер 149, постучать дважды и ждать.
   В пыльном фойе сидело несколько старичков, которые уставились на Крейнов, когда те пошли к лестнице. Коридорный заметил их, начал подниматься с места, но потом решил не утруждаться. Эти двое, похоже, знают, куда идут.
   Они дошли до номера 149, постучали, и дверь тут же распахнулась. Мо показал большой палец, и они вошли в уютно обставленную гостиную, смежную со спальней.
   Большой Джим Крамер сидел в кресле у окна, зажав в зубах сигару. Он внимательно посмотрел на Крейнов, когда те вошли в комнату. Они выглядели настороженными, словно звери, которых смущает незнакомая обстановка. Мо был прав. Эти двое крепкие орешки. Его взгляд прошелся по Чите: а девушка ничего себе… и какой бюст! Был бы он лет на пять помоложе, он бы, наверное, такую не пропустил!
   Не обращая внимания на Крамера, Рифф сказал Мо:
   – В машине снаружи сидит один тип… может, частный детектив, а может, федерал.
   Мо оцепенел. Его жирная физиономия слегка побледнела. Он быстро взглянул на Крамера, который спокойно проговорил:
   – Забудь о нем. Я его уже «сфотографировал». Конечно, федералам интересно, с чего это мы с Зегетти встречаемся, – они мало что упускают из виду. – Он поудобнее устроился в кресле, отчего то крякнуло. – Когда я захочу и буду готов, я собью его со следа. Я последние сорок лет только и делаю, что сбиваю копов со следа.
   Крейны в свою очередь внимательно рассмотрели Крамера. Они еще детьми читали о нем в таблоидах. Они знали, что он когда-то был одним из самых выдающихся гангстеров: человек, сколотивший шесть миллионов долларов. Глядя на него теперь, грузного, старого, с алкоголическим цветом лица, желтушность которого не скрывал даже загар, они ощущали разочарование. Они ожидали увидеть человека куда более опасного, чем этот шестидесятилетний кусок сала, восседавший в кресле с сигарой в зубах.
   – Сядьте, вы оба, – продолжал Крамер. Он посмотрел на Риффа, у которого на лице осталась пара незаживших язв в тех местах, где его две недели назад обжег заряд аммиака. – Что у тебя с лицом?
   – Одна шлюха покусала, – бросил Рифф, садясь.
   Последовала долгая пауза. Мясистое лицо Крамера налилось кровью, небольшие глаза сузились.
   – Вот что я тебе скажу, молокосос, – прорычал он, – когда я задаю вопрос, ты вежливо отвечаешь… ясно?
   – Конечно, – безразличным тоном отозвался Рифф, – но мое лицо – моя собственность, и вам нет никакого дела, что с ним случилось.
   Зегетти с тревогой смотрел на Крамера. В былые времена, если бы какой-то хам огрызнулся ему в ответ, Крамер заехал бы тому кулаком в физиономию, но сейчас Крамер только пожал плечами и сказал:
   – Мы впустую теряем время. Так что слушайте, вы оба: у меня есть работа. Вы можете мне пригодиться, если согласитесь. Риска никакого, а цена – пять кусков. Что скажете?
   Чита знала, какое впечатление произвела на Крамера. Она интуитивно чувствовала, когда ей удавалось распалить в мужчине желание, и сейчас она знала, что задела Крамера за живое.
   – Никакого риска? – переспросила она. – Тогда что здесь делает тот коп?
   – Вы двое – мелкие сошки, вы понятия не имеете, что такое слава, – сказал Крамер. – А вот Мо был одним из главных специалистов в нашем мире, и под моим началом ходило пятьсот человек, которые по-настоящему знали свое дело. Когда мы с Мо встречаемся – это событие. Федералы забеспокоились. Я уже сказал: забудьте об этом. Я сброшу «хвост», когда пожелаю. А пока что пусть они посидят там и попотеют. Они ничего не добьются. Когда я примусь за работу, они ничего об этом не узнают. Вам лично нужна работа? Она стоит пять кусков. Решайте. Если хотите денег, так и скажите.
   Рифф коснулся одной из язв на лице и сердито поморщился.
   – Что за работа?
   – Тебе придется брать не глядя, – сказал Крамер. – Ты ничего не узнаешь, пока не согласишься, а когда согласишься, то останешься в деле, иначе будешь мне должен.
   Крейны переглянулись. Последние две недели им пришлось нелегко. Весть о том, как их сделал тот маленький человечек, распространилась по району, и они утратили авторитет в своей банде. Другие банды открыто потешались над ними, и Риффу пришлось несколько раз подраться, причем в одной драке его едва не побили. К Чите приставали на улице разные подонки, которые раньше не осмеливались к ней подойти. Рифф на неделю залег на дно. Работа за пять тысяч ошеломила их. Эта сумма была больше всего, что они надеялись когда-нибудь заполучить. До сих пор они играли по мелочи, зато наверняка. Теперь же, если они свяжутся с жирным стариком Крамером, они могут вляпаться в неприятности, каких до сих пор старательно избегали. Однако такие деньги были слишком большим искушением. Рифф кивнул Чите, которая кивнула в ответ.
   – Ладно, идет, мы в деле, – сказал Рифф, выуживая две сигареты, одну он бросил Чите, другую закурил сам. – Что это за дело?
   Крамер рассказал им то же самое, что рассказывал Мо, только не называя имен. Он сказал, что девушка – дочь одного богача, который заплатит выкуп, не обращаясь к копам.
   После того как Крамер договорил, повисла долгая пауза.
   Крейны переглянулись, затем Рифф медленно покачал головой. Крамеру он сказал:
   – Эта дорожка может завести нас в газовую камеру. Пяти кусков мало. Если нам предстоит рисковать своей шкурой, мы хотим по пять кусков каждому.
   Лицо Крамера пошло красными пятнами.
   – Говорю же вам! Нет никакого риска!
   – Это похищение. Что-нибудь может сорваться, – сказал Рифф. – Тогда будет непросто отделаться от федералов. Десять кусков, или мы и пальцем не шевельнем.
   Мо с тревогой смотрел на Крамера. У старика был такой вид, словно у него сейчас лопнет сосуд.
   – В таком случае убирайтесь! – выплюнул он. – Оба! Пошли вон! Найдется полно желающих, которых устроит моя цена.
   Чита неуверенно шевельнулась, но брат остановил ее хмурым взглядом. И произнес спокойно:
   – За десять кусков мы сделаем работу, и сделаем ее аккуратно и хорошо. Вам не придется жаловаться. Это я обещаю.
   – Убирайтесь! – прорычал Крамер, подавшись вперед с налитым кровью лицом. – Слышали меня? Пошли вон!
   – Деньги-то не ваши, – сказал Рифф, не трогаясь с места. – О чем вам переживать? Просто немного поднимете сумму выкупа, а взамен получите отлично сделанную работу.
   – Пять кусков или ничего! – сказал Крамер, поднимаясь. Его правая рука касалась пиджака в том месте, где явно бугрился спрятанный пистолет.
   Рифф с ничего не выражающим лицом смотрел на него один долгий миг, потом встал.
   – Пошли, Чита, – сказал он. – У нас есть еще дела.
   – Подождите! – воскликнул Мо. Повернувшись к Крамеру, он сказал: – Джим, выйдем на пару слов, – и направился в спальню.
   Испепелив Риффа взглядом, Крамер ворвался в комнату вслед за Мо, с грохотом захлопнув дверь.
   – В чем дело? – прорычал он.
   – Успокойся, Джим, – ровным голосом произнес Мо. – Не говори, что я не предупреждал тебя. Эта парочка себе на уме, а ты выбрал с ними неверный тон. Они стоят десяти кусков. Они сделают все как надо. Теперь мы не имеем права не заплатить им. Они теперь знают, что мы планируем похищение. Они как змеи. Я же тебе говорил. Дай им то, чего они хотят, и они сделают дело, но, если ты сейчас их вышвырнешь, они перейдут улицу и расскажут федералам о том, что затевается. Ни на одного из них у полиции ничего нет… зато на нас есть. Теперь эти двое могут связать нас по рукам и ногам. Неужели ты не понимаешь?
   Несколько секунд Крамер стоял, жуя губами, лицо его было багровым, огромные кулаки сжимались и разжимались. Наконец он произнес подрагивающим от ярости голосом:
   – Ты хочешь, чтобы я пошел на поводу у этого молокососа? Я отправлю какого-нибудь головореза прикончить его. Я его…
   – Кого ты отправишь к нему? – спросил Мо. – Ни у тебя, ни у меня сейчас нет бойцов под рукой, Джим. Ты, конечно, кого-нибудь найдешь, но ему придется платить, кроме того, будет уже слишком поздно. Как только федералы узнают, что мы планируем похищение, нам конец.
   Крамер медленно и тяжело подошел к окну. Повернулся к Мо спиной. Он ощущал под сердцем ноющую боль. Он уже много лет так не перенапрягался, и эта боль его напугала. Он стоял неподвижно, тяжело дыша, пока не почувствовал наконец, как кровь понемногу отлила от лица, а сердцебиение пришло в норму.
   Мо с тревогой наблюдал за ним, видел, как обмякли его мясистые плечи, как он украдкой прижал руку к левой стороне груди.
   Крамер развернулся.
   – Ты действительно думаешь, что эти проходимцы справятся с работой? – спросил он.
   – Я уверен, – сказал Мо.
   Крамер поколебался, сделал долгий, глубокий вдох, а потом вдруг пожал плечами.
   – Ну ладно, хорошо, но если у меня еще раз возникнут с ними проблемы, я убью их своими руками!
   Понимая, что, произнося эти слова, Крамер просто пытается сохранить хорошую мину, Мо кивнул:
   – Ладно, Джим, но сейчас лучше поговорить с ними еще раз.
   Они вернулись в гостиную. Рифф курил очередную сигарету, лицо его ничего не выражало. Чита раскинулась в кресле, закрыв глаза. Ее дешевенькое платье чуть задралось: она демонстрировала верхнюю кромку чулок. Когда мужчины вошли, она села прямо и одернула платье, но не раньше, чем Крамер увидел ее длинные, сексуальные ноги.
   – Мы тут поговорили, – сказал Мо, прежде чем Крамер открыл рот. – Вы получите по пять кусков каждый, но за эти деньги вам придется как следует поработать.
   Рифф кивнул. Его темные глаза загорелись, однако лицо так и осталось бесстрастным.
   – Мы сделаем все как следует, – сказал он, глядя на Крамера. В душе он ощущал ликование. Он знал, что Чита сочла его сумасшедшим, когда он отверг первое предложение. Какой-то мучительный миг он и сам думал, что совершил ошибку, однако он переиграл этого старого лопуха, и тот отступил! – Говорите, что делать, и мы сделаем!
   Крамер сел. Его лицо было в красных пятнах, и он по-прежнему ощущал ноющую боль в груди слева. Он поймал себя на том, что все еще смотрит на Читу, вспоминая, как мелькнули ее белые бедра. Чем дольше он на нее смотрел, тем сильнее ее соблазнительное тело будоражило его.
   – Я хочу, – начал он, – чтобы отныне вы оба делали то, что я велю вам. Я больше не потерплю возражений ни от одного из вас… это ясно?
   Одержав победу, Рифф мог позволить себе покорный кивок.
   – У вас не будет причин для недовольства, – сказал он. – Можете быть уверены.
   Крамер внимательно посмотрел на него. Лишенное выражения лицо со шрамом и плоские змеиные глаза немного тревожили его. Давно уже ему не приходилось иметь дело с такими опасными людьми, как этот мальчишка.
   – Ну ладно, – сказал он, помолчал, раскуривая сигару, а затем, когда раскурил ее как надо, продолжил: – План такой. Похищение пройдет легко. Я собрал сведения о девушке. Каждую пятницу утром она одна ездит в Сан-Бернадино к парикмахерше. После этого обедает в кантри-клубе и возвращается домой. Она делает так постоянно последние два года. Живет она с отцом в большом поместье недалеко от озера Эрроухед. От дома до шоссе на Сан-Бернадино три мили пути по частной дороге. Въезд на частную дорогу закрыт воротами с пятью перекладинами. У ворот стоит телефонная будка. Тому, кто хочет попасть внутрь, приходится звонить в дом, и тогда кто-нибудь из прислуги нажимает кнопку, которая отпирает замок на воротах и отключает проволоку под напряжением.
   Девушка покидает дом около девяти утра. У ворот она оказывается в десять минут десятого. – Крамер умолк и посмотрел на Читу. – Дальше твоя работа, потому слушай внимательно. Ты будешь за воротами в девять. На машине. Я достану тебе машину. В десять минут десятого ты откроешь капот, как будто у тебя что-то сломалось. Раньше времени не открывай, а то какой-нибудь услужливый парень сунет туда свой нос. С тобой будет Мо, но его никто не увидит. Я проверил местность. Там полно зарослей кустов, он спрячется где-нибудь рядом с тем местом, где ты остановишься. Девушке придется выйти из машины, чтобы открыть ворота. Ты подойдешь к ней, скажешь, что у тебя поломка, и попросишь подвезти тебя до ближайшего автосервиса. Она тебе не откажет. Ты тоже девушка, совершенно одна – у нее не будет причин что-либо заподозрить. Ты сядешь к ней в машину, и она повезет тебя в Сан-Бернадино. Мо выйдет из укрытия, возьмет твою машину и поедет следом. – Крамер умолк и посмотрел на Читу, которая сидела, подавшись вперед, и напряженно слушала, уперев локти в колени и опустив подбородок на руки. – С этого момента ты начнешь отрабатывать свои деньги. По дороге ты убедишь девушку сделать в точности то, что ты ей прикажешь. Для этого у тебя будут средства. – Он вынул из кармана пиджака маленький флакон. – Это серная кислота. Если нажать на колпачок, кислота брызнет с довольно большой силой. Ты скажешь ей, что если она будет сопротивляться, то получит струю кислоты в лицо. Продемонстрируй ей, как это работает, брызни кислотой на кожаную обивку в машине. Только будь осторожна. Когда она увидит результат, то станет шелковая. Я гарантирую!
   Чита кивнула, протянув руку к флакону.
   – Я все сделаю, – сказала она. – Это легко. Я уже имела дело с этой дрянью.
   Крамер и Мо переглянулись. Мо поднял бровь, как будто желая сказать: «Я же тебе говорил, говорил?»
   – Ты заставишь ее поехать на парковку у Маклин-сквер. Это большая общественная парковка, и в это время дня вы с легкостью найдете там место. Мо будет ехать за вами. Вы с девушкой выйдете из ее машины и пересядете к Мо, на заднее сиденье. Тебе придется приглядывать за ней. Она вряд ли захочет сбежать, но все равно ни на секунду не теряй бдительности… это понятно?
   Чита кивнула.
   Крамер перевел взгляд на Мо:
   – Отвезешь их в «Пустошь». Ты видел карту и знаешь, где это. Ты должен оказаться там около полудня. Сможешь?
   – Да, – сказал Мо.
   Чита спросила:
   – «Пустошь»? Что это такое?
   Крамер пропустил ее вопрос мимо ушей. Он теперь смотрел на Риффа.
   – Теперь ты раскрой уши и слушай внимательно. Речь пойдет о твоем задании. Проблема в том, чтобы найти место, где можно спрятать девушку и где никто не станет ее искать, а также найти человека, который будет договариваться о выкупе. Никто из нас не станет выходить на контакт с отцом. Я выбрал парня, который сделает эту работу за нас. Вы когда-нибудь слышали о Викторе Дермоте?
   Чита сказала:
   – Есть один парень с таким именем, он сочиняет пьесы. Но вы ведь не о нем говорите?
   – Именно о нем, – подтвердил Крамер. – У него отличная репутация, он известный человек. Люди его ценят. Его я и выбрал для переговоров с отцом. Он убедит папашу заплатить и не натравливать на нас копов.
   – С чего бы ему это делать? – спросил Рифф, глядя волком.
   – С того, что у него, так уж получилось, имеется хорошенькая жена и ребенок, – сказал Крамер, недобро улыбаясь. – Ты, Мо, девушка и ты, – он посмотрел на Читу, – остановитесь в его доме. И твоя работа запугать этого парня так, чтобы он выполнил все, чего от него потребуют.
   Крамер всматривался в покрытое синяками лицо со шрамом. Да, Крейн тот еще фрукт, однако Мо выбрал правильного кандидата. Если этот не запугает до смерти человека, у которого имеется жена и ребенок, тогда никто не сможет.
   – Я что-то не понял, – сказал Рифф. – Как сюда замешан этот писатель?
   – Он сейчас сочиняет пьесу, – пояснил Крамер. – А я знаком с тем, кто сдал ему ранчо. Я видел это место. Ездил туда пару лет назад. Это самая жуткая, заброшенная, богом забытая дыра, какую только можно себе представить, но еще и самое подходящее место для того, кто ищет тишины и покоя, чтобы написать пьесу. Дермот сейчас живет там с женой, ребенком, слугой-вьетнамцем и овчаркой. – Крамер помолчал, сминая окурок сигары, а затем ткнул толстым пальцем в Риффа. – Твоя первая задача – убрать собаку и слугу, а затем до чертиков запугать Дермотов. Усек?
   – Собаку убрать могу, – сказал Рифф, внимательно вглядываясь в Крамера, – но что вы имеете в виду под… «убрать слугу»?
   – Эти вьетнамцы бывают непредсказуемы. У тебя будет все, что нужно для наблюдения за Дермотами, – сказал Крамер. – А вьетнамца запри в коттедже. А не то он помчится к хозяевам и подымет тревогу.
   Рифф взглянул на Читу, которая поглядела в ответ ничего не выражающим взглядом. Он раздраженно пожал плечами.
   – Ты перережешь телефонный кабель и выведешь из строя машины, – продолжал Крамер. – В доме есть огнестрельное оружие. Собери все и унеси подальше. Убедись, что в доме не осталось ни одного пистолета. А потом затаись, пока не приедет Мо. Сам приедешь на место в полночь накануне похищения.
   Рифф поднялся и подошел к окну. Посмотрел сквозь занавески, не трогая их руками.
   – А что будем делать с тем уродом внизу? – спросил он.
   – Да ничего. Вы оба отправитесь в бар и выпьете что-нибудь. Посидите там полчаса, а затем уходите. Тот парень внизу вас не знает, но все равно убедитесь, что за вами нет слежки. Скорее всего, не будет, но проверьте. Мо уходит прямо сейчас. Его они знают и будут пасти, но Мо пасли и раньше. Я съезжаю из гостиницы после ланча. Они сядут мне на хвост. – Он ухмыльнулся, продемонстрировав крупные желтые зубы. – Меня тоже раньше уже пасли.
   Он выдернул свою тушу из кресла и подошел к чемоданчику. Вынул из него толстый конверт и перебросил Риффу.
   – Тут информация для вас обоих. Карты, время и общий план. Когда выучите все наизусть, сожгите бумаги. Похищение назначаем на следующую пятницу. А Мо тем временем исчезнет из поля зрения. За день до похищения приходите в «Таверну у двух вершин» в пять часов. Мо будет там. Он даст вам последние инструкции и убедится, что вы оба усвоили план. Картина ясна?
   Рифф, внимательно слушавший, кивнул.
   – Как насчет немного бабла прямо сейчас? – спросил он. – А то мы на мели.
   – Там же найдешь и сотню баксов, – сказал Крамер, махнув на конверт у Риффа в руке. – Пока хватит. Мо при встрече даст тебе еще. И пригонит машину. – Маленькие жесткие глазки впились в Читу. – А теперь ступайте в бар и помните: если провалите операцию, вам придется иметь дело не только с федералами, но и со мной!
   Крейны вышли, оставив Крамера с Мо наедине.
//-- * * * --//
   В четверг вечером Рифф Крейн выехал на мотоцикле из Питт-Сити в сторону Бостон-Крика. Проехав пятнадцать миль по шоссе, он свернул на грунтовку и проехал еще пятнадцать миль, пока не оказался у ворот с пятью перекладинами, которые перекрывали въезд в «Пустошь».
   Стояла теплая лунная ночь. Рифф подъехал к самым воротам и немного посидел, глядя на длинную подъездную дорогу, которая, как сказал Мо, ведет к дому на ранчо.
   На Риффе была его униформа из черной кожи, а еще массивные мотоциклетные очки, скрывавшие половину лица. Он потел и ощущал неуверенность. Это его первое крупное дело, и он понимал, каковы будут последствия, если дело вдруг пойдет наперекосяк. Последнюю неделю они с Читой все говорили и говорили только об этом. Обоих грела мысль заполучить десять тысяч, но в то же время оба понимали, что рискуют своими жизнями. Это была не обычная их мелочовка, не пустячная кража – перед ними вдруг оказалось крупное дело, и расплачиваться, если что-то пойдет не так, придется головой. Оба после бесконечных обсуждений согласились, что игра стоит свеч. Персонаж вроде Крамера, с таким опытом, не стал бы подставлять свою шею, если бы не был уверен, что все получится.
   И вот Рифф вступил в игру. Еще через девять часов в игру вступит Чита. И тогда ни для одного из них не будет пути назад. Дело должно удаться!
   Он открыл ворота и покатил мотоцикл по кромке травы. Мо велел ему идти пешком до самого дома. Рифф шел очень осторожно, всматриваясь далеко вперед. Ему не хотелось внезапно столкнуться с овчаркой. У него был с собой кусок отравленного мяса, однако он понимал, что если собака увидит его раньше, чем мясо, то шанса спастись не будет.
   Он шел больше часа, прежде чем увидел в лунном свете дом, и к этому времени пот уже тек с него ручьями. Он положил мотоцикл на траву, а потом быстро зашагал в сторону дома.
   Ему повезло. Он заметил собаку раньше, чем собака заметила или почуяла его приближение. Рифф упал ничком. Овчарка стояла против ветра и смотрела куда-то в темноту. До дома оставались какие-то пятьдесят ярдов, и, судя по позе собаки, по ее развернутым вперед ушам, она предчувствовала грядущие неприятности, так решил Рифф.
   Он вынул мясо из пластикового пакета и оценил расстояние, затем, быстро взмахнув рукой, швырнул мясо в сторону овчарки. Бросок получился хороший: мясо приземлилось в нескольких футах от собаки. Животное крутанулось на месте, глядя в сторону Риффа, но Рифф уже распластался на песке, уверенный, что в черной униформе его не видно. Он лежал, обливаясь потом, закрывая лицо руками и гадая, не бросится ли на него собака, понимая, что малейшее его движение может стать роковым.
   Он лежал так, с тяжело колотящимся сердцем, долгие пять минут, а потом, очень медленно, поднял голову. Увидел черный силуэт овчарки, завалившейся на бок. Он посмотрел, подождал, затем, поскольку собака не двигалась, медленно поднялся на ноги. С опаской приблизился.
   Спустя десять минут с помощью привезенной с собой лопаты он похоронил пса. Потратил еще несколько минут, утрамбовывая песок, а потом, довольный, что теперь никто не найдет место, где закопана собака, вернулся к мотоциклу.
   Риф покатил его к постройкам перед домом. Оставил мотоцикл у гаража, задержался, чтобы оценить свое местоположение.
   Мо снабдил его подробным планом дома и надворных построек. Рифф быстро вычислил коттедж для обслуживающего персонала. В этом доме должен ночевать вьетнамец. Рифф довольно долго колебался, с чего начать: взяться за слугу или отправиться в большой дом. Наконец решил начать с дома хозяев. Двигаясь, словно длинная черная тень, он беззвучно обогнул дом. Быстро нашел телефонный кабель. Перерезал его, а потом соединил концы тонкой черной проволокой, которую дал ему Мо.
   В левой части дома располагалась оружейная комната с французскими окнами. Он отпер их без труда и беззвучно вошел в просторное помещение. Никогда раньше Рифф не вламывался в чужие дома и поэтому нервничал. Он постоял в темноте, водя из стороны в сторону лучом мощного фонарика и прислушиваясь. Луч фонарика уперся в стеллаж для оружия.
   Он вынул винтовки и положил их на пол, затем, следуя указаниям Мо, проверил ящики письменного стола. Нашел автоматический пистолет тридцать восьмого калибра, сунул его в карман на бедре. Забрав оружие, вышел на лунный свет. Отойдя от дома на несколько сотен ярдов, он закопал оружие в песчаной дюне.
   Все это заняло немало времени. Когда он вернулся к дому на ранчо, уже перевалило за два часа ночи. Он закрыл французские окна и с помощью тонкого, словно лист бумаги, ножа подцепил крючок, и тот попал точно, куда нужно.
   Затем он быстро прошел к гаражу. Ворота оказались не заперты. Он поднял их, вошел и опустил на место. Включил электрический фонарик. Проворно выкрутил свечи зажигания из обеих машин. Свечи он завернул в носовой платок, отнес к тому месту, где зарыл оружие, и закопал там же.
   Теперь он нервничал не так сильно. Все складывалось так, как обещал Мо. От собаки избавился, оружие закопал, машины выведены из строя, телефон молчит. Теперь осталось позаботиться о слуге-вьетнамце.
   Из длинного узкого кармана, пришитого к левой штанине, он вытянул велосипедную цепь. Это было любимое оружие Риффа для ближнего боя. Он аккуратно обмотал цепью, словно бинтом, правый кулак. Согнул-разогнул пальцы, убеждаясь, что цепь натянута не слишком туго, и, довольный, направился к коттеджу.
   Ди Лонг был очень небольшого роста: тонкокостный, худой, нервный. В самом начале третьего он очнулся от тяжелого сна. Обычно он спал всю ночь не просыпаясь, и внезапное пробуждение встревожило его. Он немного полежал в темноте, соображая, что же его разбудило, затем включил ночник и вылез из постели. Он понял, что его мучает жажда, и отправился в кухню.
   Вынул из холодильника бутылку колы, снял крышку. С бутылкой в руке подошел к двери коттеджа, повернул ключ и открыл ее. Он вышел под теплый лунный свет, окидывая взглядом ранчо и хозяйский дом. Пока он стоял там, из-за угла коттеджа беззвучно появился Рифф.
   Оба молодых человека оцепенели, уставившись друг на друга. Лунный свет падал на Ди Лонга, и Рифф отлично его видел, тогда как сам он оставался в тени, и Ди Лонг, парализованный страхом, видел лишь возвышавшийся над ним темный силуэт.
   Бутылка колы выскользнула из его пальцев и беззвучно упала на песок. Кола растеклась темной лужицей, и Рифф, первым пришедший в себя, с натянутыми до предела нервами, двинулся вперед. Он видел, что Ди Лонг разинул рот. Знал, что еще миг – и безмолвная ночь будет вспорота криками о помощи. Его правый кулак, обмотанный цепью, взметнулся, усиленный страхом, со стремительностью атакующей змеи.
   Рифф почувствовал, как кулак с хрустом вошел в висок Ди Лонга. Волна от удара прокатилась по руке. Вьетнамца зашвырнуло обратно в дом, и он грохнулся об пол. Только худосочные лодыжки и маленькие ступни в соломенных сандалиях остались в пятне лунного света.
   Не нужно было бить так сильно, подумал Рифф, ощущая, как озноб пробирает по спине. Он понимал, что нанес маленькому вьетнамцу страшный удар, и его замутило при мысли, что человек такого телосложения вряд ли останется после него в живых.
   Он посмотрел на хозяйский дом, чувствуя, как холодный пот стекает по лицу.
   «Ну и дела, – подумал он. – Что тут делал вьетнамец? Господи! Как он меня напугал! Он собирался закричать! Мне пришлось ударить его!» Он размотал цепь и начал опускать ее в карман, когда понял, что цепь мокрая и липкая на ощупь. Сморщившись, он вышел из тени коттеджа и увидел, что цепь на три четверти своей длины покрыта темной блестящей жидкостью. Он знал, что это кровь, и принялся сердито возить цепью по песку. Довольный, что теперь она чистая, он убрал ее в карман. Затем закурил сигарету, сунул руку в карман на бедре и выудил фонарик. Посмотрел на маленькие узкие ступни в пятне лунного света. А вдруг он убил этого желтомордого? Если так, то дело разваливается прямо на глазах. Крамер сказал – никакого риска, он уверен, что договорится с отцом похищенной девушки о выкупе и не допустит сюда копов, но если этот мелкий паршивец мертв, сможет ли Крамер не допустить копов?
   Чертыхаясь себе под нос, ощущая, как в панике колотится сердце, Рифф нажал кнопку фонарика и направил луч света на изуродованное мертвое лицо Ди Лонга.

Глава пятая

   Не родись Зельда ван Вайли наследницей миллиардного состояния, было бы трудно сказать, кем она может стать: возможно, плохой продавщицей в каком-нибудь второразрядном магазине или скверной машинисткой – с ее нынешним образованием и посредственным интеллектом она вряд ли добилась бы чего-то большего.
   Однако ей повезло родиться единственным ребенком техасского миллиардера, который ее обожал, и она в какой-то мере сумела преодолеть разнообразные недостатки, какими ее наградила природа.
   В ее внешности не было ничего, способного воспламенить воображение. Это она уяснила совершенно точно после долгих часов, проведенных в ванной перед зеркалом в полный рост за изучением собственного обнаженного тела. Она была миленькой, но в совершенно пресной и бесцветной манере. У нее были большие карие глаза, почти всегда печальные. У нее были милый носик и хорошенький ротик, но при этом скошенный подбородок, который портил все впечатление от лица.
   Она была плоскогрудой, и это доводило ее до отчаяния, ведь она так восхищалась кинодивами с переразвитыми бюстами. Ее проклятьем были широкие, бабские бедра, и она старалась их приструнить, стискивая самыми жестокими утягивающими поясами, какие только можно было найти в магазинах нижнего белья. Зато ноги у нее были длинные и стройные, и они служили ей великим утешением.
   Она была избалована с рождения. Теперь, в возрасте восемнадцати лет, она превратилась в скучающую, неуверенную в своей сексуальности, раздраженную и утомленную особу. Ей хватало ума понять, что многочисленные молодые люди, вьющиеся вокруг нее, лишь оценивающим взглядом косятся на богатства, которые в итоге достанутся ей.
   Она перестала любить мужчин как вид, перестала им доверять, а сексуальную неудовлетворенность частично компенсировала, рассматривая фотографии в разных откровенных журналах, где были представлены обнаженные самцы с громадными мускулами и заметной выпуклостью в узеньких плавках. Другим способом спустить пар была ее одержимость некоторыми звездами мужского пола, которых она постоянно преследовала в поисках автографов и фотографий. Она считала таких мужчин, как Кэри Грант, Джордж Сандерс и Уильям Холден, образчиками идеальных самцов.
   Хотя у нее имелось все, что можно купить за деньги, Зельда вела упорядоченную и скучную жизнь. Четыре раза в неделю она бывала в кино. Вечеринки, которые она устраивала дважды в неделю, были вульгарными и показными, однако приходившие на них молодые люди с готовностью поглощали изысканные закуски и литры алкоголя, потому что большинство людей превращаются в паразитов, когда получают дармовую еду и выпивку. Они насмехались над ней за глаза и ничего не предлагали взамен.
   Несколько человек, с которыми Зельда была знакома ближе, чем с остальными, огорчались тому, что причину своего недовольства жизнью и скуки она видела в собственном отце. Не будь у него столько денег, то и дело повторяла Зельда, она бы уже давно благополучно вышла замуж. Замужество Зельда считала лекарством от всех своих неприятностей и скуки. Приторная привязанность отца душила ее, словно тяжелое одеяло.
   Его живой интерес ко всему, что она делала или собиралась делать, доводил ее до бешенства. Его постоянные предложения развеяться от скуки она принимала с презрительной насмешкой. Именно из-за того, что он вечно поощрял ее проводить время с молодыми людьми ее возраста, она разочаровалась в мужчинах. Джон ван Вайли делал для дочери все, вот только не сумел понять, что, балуя ее, предоставляя ей все, чего она хочет и чего не хочет, он превратился в ее глазах в действующего на нервы старого зануду.
   В это июльское утро Зельда поднялась в семь и выдержала час болезненного массажа – массажист, настоящий мастер своего дела, проживал тут же, в огромном доме, и являлся по первому требованию, помогая Зельде сокращать обхват бедер. Потом у нее был тоскливый завтрак с отцом, и наконец, без пяти девять, следуя заведенному распорядку, она вышла из дома и села в спортивный «ягуар», дожидавшийся ее у подножья террасы.
   Она решила оживить выходные, покрасив волосы в цвет свежего абрикоса. В одном из бесчисленных женских журналов она прочла, что абрикос не только самый модный цвет в окрашивании волос, но он к тому же просто шикарный и утонченный. А если Зельда и желала чего-то, то именно считаться и шикарной, и утонченной.
   Она вырулила на «ягуаре» на длинную подъездную дорожку. В числе ее немногочисленных талантов было умение справляться с любой машиной не хуже заправского гонщика. На другом конце дорожки у электрических ворот дожидалась Чита. Она стояла рядом с голубым «фордом-линкольном», который Крамер купил на каком-то авторынке далеко отсюда.
   Ярдах в двадцати от нее, в густых зарослях кустов, ждал Мо Зегетти, чувствуя, как тревожно бьется сердце. Он не сомневался, что Чита сделает все как надо, но понимал, что, когда они схватят девушку, обратного пути не будет. Как и Рифф Крейн, он тоже сознавал, что рискует жизнью. Мо старался уверить себя в том, что Крамер никогда не ошибается, но при этом понимал, что Крамер уже не тот человек, который некогда так безжалостно и так успешно обирал профсоюзы.
   К тому же, когда он уезжал на встречу с Читой, ему позвонили из больницы, что еще усугубило его тревогу. Медсестра сообщила, что теперь его матери по-настоящему плохо и она спрашивала о нем.
   Мо ничего не мог поделать. Он ведь согласился на эту работу. Пришлось сказать медсестре, что он приедет, как только сможет. Он знал, что мама поймет.
   Его мрачные мысли прервал шум приближавшегося автомобиля. Он успел заметить «ягуар», несшийся к воротам, и присел, скрываясь из виду. Чита уже подняла капот своей машины. На ней было сине-белое хлопковое платье, купленное ради такого случая на деньги Крамера, крашеные волосы были аккуратно завязаны на затылке обрывком синей ленты. Она выглядела как типичная американская девушка, одна из тысяч.
   В отличие от Мо и своего брата, Чита отправилась на дело с полной уверенностью в успехе. Она уже прикидывала, что можно будет купить на обещанные им десять тысяч долларов. Она даже не думала, несмотря на сомнения Риффа, что дело может пойти как-то не так.
   Зельда, выйдя из машины, чтобы открыть ворота, бросила на Читу завистливый взгляд. Она поняла по твердым соскам, натягивавшим дешевую ткань платья Читы, что, в отличие от нее, этой девушке не приходится носить жутко неудобные лифчики с подкладками.
   – Ты мне не поможешь? – спросила Чита, улыбаясь широко и дружелюбно. – У меня что-то с зажиганием. Здесь поблизости есть станция техобслуживания?
   Наблюдая и прислушиваясь, Мо одобрительно покивал головой. Чита разыгрывала свою роль естественно и убедительно. Зельде понравилась эта девушка. Она была из того мира, куда Зельде до сих пор не выпадало возможности попасть. Эта девушка ее заинтересовала.
   – Дальше по шоссе есть гараж. Я тебя подвезу… садись.
   Вот так вот просто.
   Скользнув в салон машины, Чита сказала:
   – Ого! Какая красота! Это твоя?
   Зельда кивнула, нажимая на стартер:
   – Да… нравится?
   – Наверняка гоняет больше сотни.
   Это замечание было ошибкой, потому что Зельда любила порисоваться. Мягко надавливая на педаль газа, она переключила скорость. Машина рванулась вперед, и через несколько секунд стрелка спидометра уже дрожала на ста тридцати пяти милях в час.
   Мо, садившийся в «линкольн», увидел, как «ягуар» исчезает из виду. Выругавшись, он завел «линкольн» и выехал на шоссе.
   Понимая, что при такой скорости Мо не сможет их догнать, Чита закрыла лицо руками и вскрикнула:
   – Слишком быстро! Пожалуйста, перестань! Слишком быстро!
   Зельда засмеялась. Она любила пугать людей скоростью. Она притормозила, и они потащились на спокойных семидесяти милях в час.
   – Ты правда испугалась? А я часто езжу на такой скорости… обожаю быструю езду!
   – Я думала, что тоже ее обожаю, – сказала Чита и бросила взгляд через плечо. Мо не было видно. – Но это… это было слишком! – Она помолчала, а затем добавила: – Вот это машина! Ты, кстати, не в Сан-Бернадино едешь? У меня там назначена встреча… и я уже опаздываю.
   – Как раз туда я и еду, – сказала Зельда, – но мы можем заехать в гараж и сказать, чтобы они забрали твою машину. Они могут пригнать ее в Сан-Бернадино.
   Чита уже видела впереди вывеску «Шелл». И она поспешно сказала:
   – Это не важно. Я вернусь обратно на такси. Я правда хочу как можно быстрее добраться до Сан-Бернадино. Я уже опаздываю.
   Зельда пожала плечами и проехала мимо авторемонтной мастерской. А потом, бросив взгляд в зеркало, воскликнула:
   – О черт! Только не это!
   – Что случилось? – отрывисто спросила Чита.
   – Чертов патрульный, – сказала Зельда с отвращением. – Прости, но мне лучше остановиться.
   И она сбросила скорость, съехала на обочину и остановилась. Спустя миг к машине подъехал огромный краснолицый коп.
   Чита сидела неподвижно, крепко зажав руки между коленями. Она чуть повернула голову, чтобы коп не увидел ее лица, когда слез с мотоцикла и заглянул в машину.
   – Доброе утро, мисс ван Вайли, – сказал он, лучась улыбкой. – Вы только что ехали со скоростью сто тридцать миль в час. Прошу прощения, но мне придется выписать штраф.
   – Да будь прокляты вы, и ваша жена, и ваши дети! – взорвалась Зельда. – Валяйте, штрафуйте меня! Надеюсь, однажды вы свалитесь со своей железяки и свернете себе шею!
   Коп засмеялся:
   – Несомненно, мисс ван Вайли, но ради всего святого, не гоняйте так по этому шоссе. – Он нацарапал квитанцию на планшете и отдал ей. – Как поживает ваш папа, мисс ван Вайли?
   – Вашими молитвами, – сказала Зельда и скорчила ему рожицу. – Когда он узнает о сегодняшнем, то возненавидит вас еще сильнее, чем прежде.
   Коп снова засмеялся. Его забавляло то, что он выписывает штрафную квитанцию одной из богатейших девушек в мире. Он прекрасно знал Зельду. Он штрафовал ее по меньшей мере раз в неделю. Его маленькие глазки профессиональным взглядом впились в Читу, и взгляд этот посерьезнел. Он смотрел долго, и Чита немного повернула голову и посмотрела прямо на него. На долю секунды она вдруг почувствовала себя маленькой и голой под этим жестким, сверлящим взглядом, но затем усилием воли преодолела страх и отвернулась.
   Коп отступил назад и нарочито лихо отдал честь:
   – Прошу прощения, что остановил, мисс ван Вайли, но вы же знаете: так положено.
   – Ой, чтоб вы в море утопились, Мерфи, – сказала Зельда и улыбнулась.
   Когда они снова вырулили на шоссе, показался Мо на «линкольне». Он проехал мимо них, заметил копа и ощутил, как страх стиснул сердце.
   Зельда тут же сказала:
   – Машина прямо как твоя.
   Теперь они двигались на размеренных сорока милях в час.
   Чита помотала головой:
   – Моя машина? Откуда ей здесь взяться?
   Зельда посмотрела озадаченно, затем пожала плечами:
   – Мне показалось, она похожа на твою. Какой же зануда этот коп! Будет теперь тащиться за мной всю дорогу до Сан-Бернадино. Знаю я его. Он чертов садист. Обожает меня штрафовать.
   Они уже взбирались на холм перед Сан-Бернадино.
   Чита засомневалась. Она обернулась. Увидела вдалеке копа, который ехал за ними, – это может быть опасно. Но, вероятно, коп повернет назад, когда они доедут до города. Она открыла сумочку и вынула оттуда флакон, который дал ей Крамер.
   Зельда спросила:
   – Что у тебя там?
   С неожиданной злобой в голосе Чита объяснила ей.
//-- * * * --//
   Несколько мгновений Вик Дермот смотрел на свою заляпанную кровью туфлю, а затем с легкой гримасой отвращения сбросил ее с ноги.
   Кэрри тяжело осела на кровать.
   – Это же кровь, да? – спросила она с дрожью в голосе.
   – Возможно… я не знаю. Ну же, Кэрри, не сиди просто так! Идем отсюда!
   Тревожные нотки в его голосе заставили Кэрри подняться.
   – Я почти готова… Вик… но это ведь кровь?
   Вик надел другие туфли. Он пытался вспомнить, где мог ступить в кровь, запятнавшую обувь. Он был уверен, что заметил бы кровь, если бы увидел на открытой местности. Наверное, это случилось в коттедже, сказал он себе. Неужели Ди Лонг ранен?
   – Да, наверное. Давай не будем об этом. Давай…
   Он замолк, услышав звук, который его насторожил. Это был безошибочно узнающийся шлепок дверцы закрывшегося холодильника.
   – Ты слышал? – шепотом спросила Кэрри, и глаза ее округлились. – В кухне кто-то есть!
   Вик торопливо завязал шнурки и распрямился.
   Они смотрели друг на друга.
   – Похоже, хлопнула дверца холодильника, – сказал он несколько нервно.
   – Именно! Боже, Вик! В доме кто-то есть!
   – Ну ладно… ладно, – проговорил Вик. – Только не пугайся. Подожди здесь. Я пойду и посмотрю.
   – Нет… не ходи! Останься со мной!
   – Дорогая… прошу тебя…
   Ступая бесшумно, он подошел к двери спальни, которая оставалась приоткрытой. Прислушался, ничего не услышал, обернулся через плечо и сказал негромко:
   – Останься с Джуниором, – а потом быстро и тихо прошел по коридору до кухонной двери.
   Он остановился в дверном проеме, и сердце забилось быстрее. Вид Риффа Крейна, облаченного в потертую кожу, с пересеченным шрамом лицом, который сидел за обеденным столом и обгладывал куриную ножку, потряс бы до глубины души человека и с гораздо более крепкими нервами, чем у Вика.
   Вик стоял неподвижно, сердце теперь колотилось как бешеное, и волна холода прошла по спине.
   Рифф ухмыльнулся ему.
   – Могу поспорить, я до чертиков тебя напугал, Мак, – произнес он. Сдернул зубами последний кусок курятины и швырнул кость через всю кухню. Когда кость заскользила по полу, страх Вика вдруг перешел в гнев.
   – Какого черта ты тут делаешь? – спросил он. – И кто ты такой?
   Рифф смотрел на него. Улыбка приклеилась к его изуродованному лицу, но глаза сделались пустыми и жесткими. Он выудил из кармана велосипедную цепь.
   – Слушай, Мак, придется тебе привыкать ко мне. Я у тебя здесь задержусь. Веди себя спокойно, тогда не огребешь. Будешь делать, что я тебе скажу, и с твоей куколкой и малым все будет хорошо. – Он принялся медленно наматывать цепь на правый кулак. – Я хочу кофе. Скажи своей кукле, пусть приготовит… ты слышал?
   – Убирайся отсюда! – сказал Вик. – Пшел… вон!
   В двери показалась Кэрри. Она громко ахнула при виде Риффа, который смотрел на нее ухмыляясь.
   Вик сделал шаг вперед, но Кэрри, до смерти напуганная видом Риффа, схватила его за руку:
   – Нет, Вик! Я сварю ему кофе. Вик… пожалуйста!
   – Отличная мысль, детка. Пока вы оба выполняете то, что вам велят, никто не пострадает, – сказал Рифф. А в следующий миг на его лице отразилась животная злоба и он грохнул обмотанным цепью кулаком по столу. И проорал: – Кофе! Слышала меня? Я повторять не стану!
   Вик удержал Кэрри и решительно вытолкнул ее из кухни.
   – Побудь с Джуниором, – сказал он. – Я разберусь с этой сволочью!
   Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рифф выскользнул из-за стола и шагнул к нему с глумливой ухмылкой на физиономии.
   Вик всегда держал себя в форме, а в университетские годы считался довольно опытным боксером, но у него не было шанса выстоять против Риффа, который бился насмерть с тех пор, как себя помнил.
   Вик ударил левой, но Рифф ушел от удара, молниеносно убрав голову, а затем его обмотанный цепью кулак врезался Вику в щеку, и тот рухнул, словно его огрели кувалдой. Он без сознания распростерся у ног Риффа.
   Пронзительно вскрикнув, Кэрри кинулась на пол к Вику, перевернула его и снова закричала при виде крови, стекавшей по лицу.
   Рифф размотал цепь и убрал ее в карман, потом наклонился, запустил толстые пальцы в волосы Кэрри и вздернул ее на ноги. Она ударила его, не глядя, но он лишь встряхнул ее разок, едва не сломав шею, а потом оттолкнул.
   – Кофе! – проревел он. – Слышала меня? Кофе, или я отпинаю его ботинками!
   Кэрри взяла себя в руки. Она с ужасом посмотрела на лыжные башмаки с железными носами на ногах Риффа, а затем, не вполне сознавая, что делает, неверными шагами прошла через кухню и воткнула в розетку кофеварку.
//-- * * * --//
   Один из телефонов на столе Джея Деннисона настойчиво зазвонил. Он протянул руку, поднял трубку и проворчал:
   – Управление ФБР слушает. У аппарата инспектор Деннисон.
   – Шеф… это я, Том. – Деннисон узнал голос своего будущего зятя. – Простите меня, но я упустил Крамера… вот только что. Мне кажется, он знал, что я у него на хвосте. Со мной был Эйб, однако Крамер оказался слишком умен для нас обоих. Он просто как в воду канул.
   Деннисон в гневе плотно сжал губы. Он долго молчал, удерживая злые слова, так и рвавшиеся с языка, а потом сказал:
   – Ладно, ничего, Том, возвращайся побыстрее, – и повесил трубку.
   Спустя десять минут телефон снова зазвонил. На этот раз докладывал специальный агент Гарри Гарсон.
   – Простите, шеф, но мы упустили Зегетти.
   – Знаю, – с яростью произнес Деннисон, – он просто как в воду канул.
   И он грохнул трубку на рычаг. Откинувшись на спинку стула, принялся набивать трубку, и тут дверь открылась, и вошел Том Харпер.
   – Зегетти тоже, – сообщил Деннисон. – Значит, эти двое наверняка что-то затевают… вот только что?
   Харпер пододвинул к себе стул и уселся на него верхом.
   – Он, конечно, засек нас, – сказал он, – но я не думал, что он умеет вот так растворяться. Мы вошли в фойе гос…
   – Забудь, – нетерпеливо перебил Деннисон и поднялся. – Давай-ка прокатимся.
   Он нахлобучил шляпу на затылок и зашагал к двери. Спустя двадцать минут он притормозил перед длинной подъездной дорожкой, которая вела к дому Крамера.
   – Могу поспорить, дома его нет, – сказал он, рассматривая внушительные кованые ворота, – но, если повезет, застанем жену. Она когда-то была певичкой в ночном клубе. Сто лет ее не видел. Говорят, она теперь сделалась респектабельной дамой. Визит ФБР должен напугать ее до чертиков.
   Том вышел из машины, открыл ворота и вернулся обратно.
   – А ничего себе они живут, – заметил он с завистью, пока они ехали через парк к большому дому.
   – И ты будешь жить так же, когда заработаешь свой первый миллион, – кисло пошутил Деннисон. – А он их четыре наколотил.
   Парадную дверь открыла очень толстая негритянка с миловидным лицом.
   – К мистеру Крамеру, – сказал Деннисон.
   – Мистера Крамера нету, – ответила негритянка, с тревожным подозрением рассматривая обоих мужчин.
   – Миссис Крамер тоже подойдет. Скажите ей, что пришел инспектор Деннисон из ФБР.
   Деннисон шагнул вперед, и негритянка посторонилась. Визитеры вошли в просторную, красиво обставленную прихожую.
   Хелен Крамер спускалась по широкой лестнице. При виде двоих мужчин она застыла. Рука ее нервно потянулась к горлу.
   – Добрый вечер, миссис Крамер, – веско произнес Деннисон. – Мы федеральные агенты. Насколько я понял, мистера Крамера нет дома?
   Хелен ощутила, как холодная, тошнотворная пустота разверзлась внутри. Федералы! Ее рука вцепилась в перила. Это был тот самый момент, которого она с ужасом ждала с тех пор, как Джим вышел в отставку. Она застыла на месте, глядя на двоих мужчин испуганными глазами, затем, сделав над собой усилие, спустилась с лестницы и жестом отправила Марту в кухню.
   – Да, мистера Крамера нет, – сказала она, стараясь унять дрожь в голосе. – А в чем дело?
   – Хотел с ним увидеться. Я инспектор Деннисон. – Деннисон глянул на открытую дверь в гостиную. – Лучше поговорим там.
   И он тяжелыми шагами направился в большую комнату, а Харпер двинулся за ним.
   Хелен поколебалась, затем вошла в комнату вслед за мужчинами.
   – Я не понимаю… что это значит?
   – Я хочу поговорить с ним… это касается полицейского расследования. Где он?
   Хелен вздрогнула. Мужчины, наблюдавшие за ней, видели, как она стиснула кулаки.
   – В Нью-Йорке. Я… я не знаю, где именно он остановился. Он… он отправился туда по делам.
   Деннисон всматривался в нее один долгий миг. Он помнил, какой она была пятнадцать лет назад. Теперь она несколько поблекла, решил он, и совершенно точно в панике.
   – Миссис Крамер, – начал он тоном копа, – верно ли, что человек по имени Мо Зегетти, бывший заключенный и известный преступник, побывал в вашем доме пару недель назад?
   Хелен подошла к креслу и села.
   – Да, он заезжал. Он старый друг моего мужа. Подыскивает место, чтобы открыть в Парадиз-Сити ресторан, – произнесла она медленно. – Поскольку он был в городе проездом, мой муж, разумеется, пригласил его на ланч. Они дружили много лет.
   Деннисон потер щеку, и в его глазах отразилось удивление и сарказм.
   – Зегетти открывает ресторан? Это он так сказал?
   – Да, так он сказал нам, – подтвердила Хелен.
   – А как вам тот факт, что Зегетти в последнее время трудился третьеразрядным официантом в пятиразрядном ресторане и не имеет в кармане ни цента?
   Хелен закрыла глаза, задрожала, а потом с тревогой взглянула на Деннисона.
   – Я ничего о нем не знаю, – произнесла она. – Только то, что он рассказывал мужу.
   – Послушайте, миссис Крамер, – сказал Деннисон, – мы ничего не имеем против вас лично или против вашего мужа. Ваш муж был одним из самых высокопоставленных деятелей преступного мира. Чутье помогло ему выйти из дела раньше, чем мы схватили его. Мне кажется, он решил вернуться из отставки. Надеюсь, ради вашего и его блага, что это не так. Надеюсь, ради моего собственного блага, что это так. Если он позвонит, передайте ему, что я слежу за ним. Скажите, что, если он что-то затевает, у него будут неприятности. Я сейчас предупреждаю его по-дружески – второго предупреждения не будет. Вы меня поняли? – Он кивнул Харперу. – Идем, нам пора.
   Когда федералы уехали, Хелен закрыла лицо руками и разрыдалась.
   Пока инспектор Деннисон беседовал с Хелен, Джим Крамер прибыл на такси в «Озеро Эрроухед», шикарный, люксовый отель, где в это время года было полно постояльцев.
   Он зарегистрировался под именем Эрнеста Бендикса. Неделей раньше он заказал номер по телефону, и теперь его немедленно проводили в удобный люкс с балконом, с которого открывался вид на озеро.
   Он был доволен собой. То, как он стряхнул с хвоста двух федералов, доказывало, что он не потерял сноровку. Он надеялся, что Мо справился так же успешно.
   Разложив вещи, он вышел на балкон. Просидел там, восхищаясь видом и покуривая сигару, почти до семи часов, после чего отправился в гостиную и позвонил в «Таверну у двух вершин». Попросил позвать к телефону мистера Мариона – под этим именем зарегистрировался Мо.
   Они коротко поговорили. Если бы кто-нибудь их подслушал, то не получил бы из подобного разговора никакой информации, но Крамер понял, что все идет хорошо и Крейны приехали.
   – Позвони мне завтра, когда доставят посылку, – сказал Крамер и отключился.
   Он подумал, не позвонить ли Хелен, но решил не звонить. Он сказал ей, что у него срочные дела в Нью-Йорке, связанные со смертью Солли Лукаса, и она не станет беспокоиться, если он не позвонит в ближайшие дни. Его несколько тревожил озабоченный взгляд, каким проводила его Хелен. Он знал, что она не дурочка, и его раздражало то, что она, скорее всего, не поверила его объяснениям. Звонить ей слишком опасно, решил он. Она запросто сможет установить, откуда он звонил, и узнает, что он не в Нью-Йорке.
   Он съел отменный обед, заказанный прямо в номер, а потом весь вечер сидел на балконе, курил и потягивал виски, прислушиваясь к разговорам публики, толпившейся на нижней террасе.
   Следующее утро он провел в номере.
   Сразу после одиннадцати позвонил Мо. Он несколько запыхался, и в его голосе была какая-то дрожь, которая не понравилась Крамеру.
   – Посылку мы получили, – сказал Мо, – но есть некоторые осложнения.
   – Где вы? – спросил Крамер резко.
   – В «Одинокой сосне». Я звоню из автомата.
   В фойе отеля стояло несколько телефонных кабин, которые, как знал Крамер, не были связаны с гостиничным коммутатором.
   – Оставайся там. Скажи мне номер. Я перезвоню, – произнес он.
   Он знал, что это опасно. Какая-нибудь телефонистка с коммутатора может услышать, однако ему необходимо знать, что там за осложнения.
   Мо продиктовал ему номер и повесил трубку.
   Крамер спустился на лифте в заполненное народом фойе отеля. Ему повезло, и он нашел свободную кабину. Закрыв дверь, он назвал продиктованный Мо номер. Мо отозвался немедленно.
   – В чем дело? – с напором спросил Крамер. – Что не так?
   Мо рассказал ему о копе из дорожной полиции.
   – Если что-нибудь сорвется, – с тревогой произнес Мо, – коп сможет описать Читу. Он ее рассмотрел. Просто не повезло, но та девчонка гоняет как чокнутая.
   Крамер быстро соображал.
   – Ничего не сорвется, – сказал он. – В этом-то и фокус. Копы в наше дело даже не сунутся. Успокойся. Как ведет себя дочка ван Вайли?
   – Чита за ней присматривает… тут никаких проблем. Кислота напугала ее до жути. Я подумал, тебе нужно сказать о том копе.
   – Да. Хорошо, Мо, отправляйтесь. Через час вы уже будете в «Пустоши». Я позвоню вам туда в половине первого. Крейну было велено испортить кабель. Наладь его, как только приедете. Когда я буду знать, что вы на месте, я поговорю с ван Вайли.
   Мо сказал, что все понял, и повесил трубку.
   Крамер вернулся в свой номер и вышел на балкон. В любом деле никогда ничего не известно наверняка, с тревогой подумал он. Этот патрульный его встревожил. Если он из числа тех, кто сует свой нос в чужие дела, то он запросто может доложить начальству, что дочка ван Вайли ехала куда-то с девушкой не из своего круга. Скорее всего, он не станет докладывать, но всякое может быть.
   Несколько утратив уверенность в себе, Крамер постарался расслабиться, греясь на солнышке. Он поймал себя на том, что поминутно смотрит на часы. Наконец за несколько минут до половины первого он спустился в фойе и попросил соединить с «Пустошью».
   Последовала задержка, а затем телефонистка сказала:
   – Извините, но линия повреждена. Наш наладчик уже выехал туда. Если вы перезвоните примерно через час, я, наверное, смогу вас соединить.
   У Крамера внезапно онемело лицо, когда он поблагодарил телефонистку и повесил трубку.
   Вот теперь все идет не по его плану. Существует вероятность, что мистеру ван Вайли позвонит парикмахерша и скажет, что его дочь не приехала в назначенное время. Ван Вайли может дождаться времени ланча, а потом позвонить в кантри-клуб, зная, что дочь всегда перекусывает там после визита в парикмахерскую. Когда ему скажут, что не видели ее в клубе, он, скорее всего, позвонит в полицию, и все дело пойдет насмарку.
   «Наш наладчик уже выехал туда».
   Справится ли Мо с ситуацией? Что подумает этот наладчик, когда увидит, что телефонный кабель перерезан? Сообщит ли об этом начальству? Дойдет ли его сообщение до полиции? Все теперь зависит от того, как справится Мо. Крамеру вдруг показалось, что воротничок слишком тугой. Он сунул два толстых пальца под стойку воротника и ослабил его. Его мозг спешно формировал план действий. Придется допустить, что Мо с Читой уже привезли дочку ван Вайли в «Пустошь». Надо позвонить ван Вайли, пока тот не поднял на уши полицию.
   Он вынул из кармана маленькую записную книжку. Там, в числе других телефонных номеров, был записал и номер ван Вайли.
   Начав набирать его, он вдруг засомневался и нажал на рычаг. Он едва не совершил ошибку!
   У человека вроде ван Вайли тут повсюду связи. Он с легкостью установит, что звонили из отеля, и это может иметь фатальное значение, если начнется расследование.
   Выйдя из телефонной будки, Крамер заторопился под жаркое солнце.
   Он остановил такси и велел водителю ехать на Мейн-стрит, а спустя несколько минут он был на главпочтамте и набирал номер ван Вайли.
   Мужской голос произнес:
   – Резиденция мистера ван Вайли.
   – Я хочу поговорить с мистером ван Вайли, – сказал Крамер. – Срочно… дело касается мисс ван Вайли.
   – Пожалуйста, назовите свое имя.
   – Он меня не знает. Я друг его дочери. Мэнекен моя фамилия.
   – Пожалуйста, подождите у аппарата.
   Джон ван Вайли только что вернулся с ежеутренней конной прогулки. Он был у себя в кабинете, на столе перед ним стоял двойной мартини, а сам он пролистывал толстую стопку корреспонденции. Феллоуз, его служащий, постучал и вошел. Он сказал ван Вайли, что звонит мистер Мэнекен.
   – Он сказал, сэр, что он друг мисс Зельды.
   Джон ван Вайли был невысоким грузным человеком с широким плоским лицом, под небольшими суровыми глазами – тяжелые мешки, широкий рот с тонкими губами, квадратная, агрессивно выдвинутая челюсть. Он выглядел ровно тем, кем был: сыном водителя фуры, человеком, способным сделать из одного доллара десять, не особенно выбирая средства. Он пристально смотрел на Феллоуза, и его глаза превратились в узкие щелочки. Он не помнил, чтобы ему когда-нибудь звонили друзья Зельды. Он подошел к телефону и левой рукой включил подсоединенный к аппарату магнитофон, а правой взял трубку.
   – Слушаю.
   – Мистер ван Вайли?
   – Да.
   – Речь пойдет о вашей дочери. У вас нет причин беспокоиться… пока, – быстро заговорил Крамер, не знавший, есть ли у ван Вайли какие-нибудь средства, чтобы отследить звонок. – Ваша дочь похищена. Она в полной безопасности и вернется к вам через несколько дней в целости и сохранности. Однако если вы попытаетесь связаться с полицией или предпринять что-нибудь, чего вам не велели, то вы больше никогда не увидите дочь. У нас большая организация, и за вашим домом следят, ваша телефонная линия на прослушке. Ничего не предпринимайте, никому не сообщайте и ждите. Завтра я снова вам позвоню. Предупреждаю еще раз: если хотите увидеть дочь живой, ждите и ничего не предпринимайте.
   Он положил трубку, вышел из будки, быстро подошел к стоянке такси и велел одному из водителей отвезти его обратно в отель.
   Джон ван Вайли долго стоял неподвижно, сжимая телефонную трубку в своей большой, сильной руке. С лица его немного сбежала краска, а рот вдруг превратился в некрасивую жестокую складку. Он положил трубку на место и выключил магнитофон.
   – Приведи Эндрюса, – велел он коротко и жестко.
   Феллоуз быстро вышел. Через пару минут в комнату вошел Меррилл Эндрюс, секретарь ван Вайли, высокий, загорелый, суровый техасец в спортивной рубашке и голубых джинсах. Ван Вайли разговаривал со старшей телефонисткой.
   – Звонок был сделан с главпочтамта, мистер ван Вайли, – сказала девушка, трепеща оттого, что говорит с одним из богатейших людей мира. – Одна из телефонных будок общего доступа.
   Ван Вайли поблагодарил ее и отключился. Он обернулся к Эндрюсу, который выжидающе смотрел на него.
   – Сейчас позвонили и сообщили, что Зельда похищена, – сказал ван Вайли. – Позвони парикмахерше и в кантри-клуб. Узнай, была ли там Зельда.
   Эндрюс шагнул к телефону, а ван Вайли отошел к окну. Ван Вайли смотрел в окно, сцепив руки за спиной. Эндрюс говорил недолго и содержательно. Спустя несколько минут он сообщил:
   – Мисс Зельда не приезжала в парикмахерскую. Ее не видели в клубе. Мне позвонить в ФБР?
   – Нет, – отрезал ван Вайли резко. – Никому ни слова об этом! Пока уходи. Мне нужно подумать.

Глава шестая

   Рифф стоял на веранде «Пустоши» с зажатой в толстых губах сигаретой. Он наблюдал, как машина приближается по длинной извилистой дороге, и водил пальцами по рукоятке автоматического пистолета, который заранее сунул в карман кожаных штанов.
   Было несколько минут после полудня. Чету Дермотов с ребенком Рифф запер в одной из комнат. Окна в комнате были открыты, но другого выхода из нее не было. Со своего места Рифф видел окна и потому не беспокоился о том, что пленники сбегут. Нанеся такой жестокий удар этому парню, он выбил из него боевой дух, а заодно и из его жены.
   Однако Рифф чертовски нервничал. Он все-таки убил вьетнамца. Это из-за того, говорил он себе, что слишком уж быстро произошел переход от мелких делишек к крупному делу. Он ругал себя за то, что так сильно ударил маленького человечка. Вот человек комплекции Дермота перенес сокрушительный удар, а такой доходяга, как тот желтолицый, – нет. Но что сделано, то сделано. Рифф решил ничего не говорить Мо о вьетнамце. За короткое время знакомства с Мо он успел понять, что, каким бы умным ни был этот макаронник, он мягкотелый. Если узнает, что Рифф убил вьетнамца, то, пожалуй, распсихуется.
   Машина остановилась в нескольких ярдах от него. За рулем был Мо. Чита с похищенной девушкой сидели сзади. Рифф с любопытством взглянул на девушку, выпуская сигаретный дым через толстые ноздри. И почувствовал разочарование. Он надеялся на нечто более впечатляющее, однако, когда она вышла из машины, он увидел ее широкие бедра и сощурился. А может, она и ничего, подумал он, спускаясь по ступеням веранды и нарочито вышагивая враскачку.
   – Все в порядке? – с тревогой спросил Мо, выходя из машины.
   Рифф поднял большой палец:
   – Никаких осложнений… а у вас?
   – Нормально. – Мо помолчал, потом взглянул на машину. – Я бы убрал ее с глаз долой. Где здесь гараж?
   Рифф показал:
   – Там полно места.
   Мо сел в машину и поехал к гаражу. Рифф посмотрел на Читу, стоявшую рядом с Зельдой. Он вопросительно поднял брови, и она кивнула. Затем он посмотрел на Зельду, которая с любопытством рассматривала его. Она уже успела перебороть свой страх и успокоилась. Из слов, сказанных Мо, она поняла, что ей не о чем тревожиться. Вопрос лишь в том, сколько времени уйдет у отца на уплату выкупа.
   Этот чумазый парень, затянутый в потертую черную кожу, со шрамом на лице, вызывал у нее жгучий интерес. Он был из числа тех негодяев, которых она так часто видела в кино: типаж, от которого волна жара проходила по телу и снились эротические сны.
   Рифф заметил, как румянец вспыхнул у нее на лице и потемнели глаза. Он понял, что сумел зажечь в ней искру.
   Он плотоядно посмотрел на нее.
   – Я Рифф, – представился он. – А тебя как зовут, детка?
   – Зельда ван Вайли, – ответила Зельда. Румянец у нее на щеках начал блекнуть. Для своего возраста она отлично владела собой. Можно будет повеселиться, думала она. Боже! Вот это жеребец! Был бы он чуточку поопрятнее! А какие плечи! Какие мощные руки! – Ты тоже в этом участвуешь?
   – Еще как, детка, – ответил Рифф, бросив на нее быстрый взгляд. – Все мы участвуем. Заходи, чувствуй себя как дома.
   Он сделал три размашистых шага вперед и властно положил руку ей на плечо. Теперь он стоял так близко, что она ощутила запах немытого тела и увидела сажу у него на шее, черную кайму под ногтями и пыль на коротко остриженных волосах.
   Она отшатнулась от него, сморщив от отвращения нос.
   – Не трогай меня! – резко сказала она. – Отойди! Ты… от тебя воняет!
   Рифф застыл на месте. Желваки под белой кожей заходили, словно рябь на воде. Глаза его сузились, а рот превратился в белую тонкую линию.
   Зная, что это значит, Чита сказала:
   – Прекрати, Рифф! Слышишь? Остановись!
   Нежданная злобная ярость, полыхнувшая в сощуренных глазах, потрясла Зельду, и она попятилась.
   Чита воскликнула:
   – Рифф! Остынь! Он возвращается!
   – Ладно, детка, – негромко проговорил Рифф, пристально глядя на Зельду. – Я запомню. Времени еще полно… я запомню.
   Подошел Мо, утирая вспотевшее лицо несвежим носовым платком.
   – Вы что здесь делаете? – возмутился он. – Ведите ее в дом!
   Чита кивнула Зельде, и обе девушки поднялись по лестнице к двери.
   Рифф смотрел им вслед. Его взгляд прошелся по спине Зельды.
   – Что с Дермотами? – спросил Мо.
   Рифф ничего не ответил, пока девушки не скрылись в доме, только тогда он обернулся к Мо:
   – Запер их в комнате. Парень оказался с норовом, пришлось ему врезать. Теперь они нас не побеспокоят.
   – Собака?
   – Без проблем. Я ее закопал.
   – Слуга?
   Рифф потыкал большим пальцем в сторону коттеджа для прислуги:
   – Заперт там. Я его до чертиков напугал. С ним теперь никаких хлопот. Выйти он не сможет.
   – Ты бы наладил телефонный кабель, – сказал Мо. – Босс теперь в любую минуту может позвонить.
   Рифф не терпел приказов ни от кого. Он смерил Мо взглядом, а потом пожал мускулистыми плечами.
   – Не могу, – сказал он. – Я его перерезал, а соединить нечем.
   – Поищи в гараже, – с раздражением сказал Мо. – Там наверняка есть какая-нибудь проволока. Нам необходима телефонная линия. Пошевеливайся! – И он пошел по лестнице в дом.
   Рифф задумчиво поковырял в носу. Еще слишком рано для открытого бунта. Пожав плечами, он вразвалочку двинулся к гаражу.
   Вик Дермот, лежавший на диванчике в кабинете, слышал, как подъехала машина. Голова болела адски, по правой стороне лица расползся кровоподтек. Он был в сознании уже больше трех часов, но лишь теперь начал понемногу приходить в себя. Кэрри сидела рядом, держала его за руку и с тревогой вглядывалась в его лицо. Они почти не разговаривали. Удар был настолько чудовищный, что Вик почувствовал, как от него всколыхнулся мозг, однако при шуме машины он попытался сесть.
   – Не двигайся, – сказала Кэрри, поднимаясь. Она поглядела в окно и увидела Зельду и Читу, стоявших перед Риффом. Потом увидела, как Мо поехал к гаражу. – Приехали еще трое. Ой, Вик! Что же это происходит? Кто эти люди?
   Стиснув зубы, Вик медленно сел. Несколько мгновений комната плыла перед глазами, но потом все предметы вновь обрели резкость. Он посмотрел мимо Кэрри в открытое окно.
   Рифф разговаривал с Зельдой. Вик посмотрел на девушку, потом на Читу, потом снова перевел взгляд на Зельду.
   – Не может быть, – пробормотал он, провел рукой по глазам, а потом посмотрел еще раз. Зельда с Читой уже входили в дом. – Та девушка… не может быть. – (Они уже скрылись из виду, и было слышно, как они проходят в гостиную.) – Она выглядит в точности как дочка ван Вайли. – Вик тронул щеку и поморщился. – Знаешь… она ведь считается одной из самых богатых девушек в мире. Зельда… кажется, так ее зовут?
   Кэрри задохнулась от волнения:
   – Ну конечно! Я так и знала, что уже видела ее раньше. – Она взглянула на Вика. – Они ее похитили!
   – Очень может быть, и они решили отсидеться в этом доме. – Он потянулся к губке, лежавшей в миске с ледяной водой, выжал ее и приложил к лицу. – Очень может быть, – продолжал он. – Чертовски разумно. Кому придет в голову искать их здесь?
   – Какая-то машина едет! – воскликнула Кэрри.
   Она указала в окно. В нескольких милях от дома по грунтовке двигалось облако пыли, которое всегда предвосхищало появление автомобиля.
   Вик откинулся на подушку. Голова начала раскалываться так, что его вдруг перестало волновать происходящее. А потом захныкал Джуниор, и Кэрри поспешила к нему.
   Приближающуюся машину заметила не только Кэрри.
   Рифф торопливо вошел в гостиную, где сидели Зельда с Читой. Мо у коктейльного бара наливал себе выпивку.
   – Машина едет! – сообщил Рифф. – Будет здесь через пять минут.
   Мо поспешно отставил свой бокал и подошел к окну. Всмотрелся в надвигающееся облако пыли, и его пальцы нервно тронули пистолет тридцать восьмого калибра, который висел в кобуре под пиджаком. Он лихорадочно соображал. Повернулся к Чите.
   – Изобразишь горничную, – сказал он. – Если подъедут к дому, откроешь и скажешь, что Дермотов нет. Если возникнут осложнения, мы рядом. – Он взглянул на Зельду. – Только пикни, и пожалеешь об этом.
   Рифф ухмыльнулся.
   – Она не станет. Правда, крошка? – сказал он, сверля Зельду взглядом.
   Она пристально посмотрела на него в ответ, потом презрительно отвернулась.
   – А ты миленькая, – ухмыльнулся Рифф. – Детка, твое время придет. Я…
   – Заткнись! – рявкнул Мо. – Присмотри за Дермотами! Чтоб сидели тихо. Я побуду здесь.
   Рифф покосился на него, ухмыльнулся еще шире, прошел по коридору, отпер дверь кабинета и вошел.
   Чита, выглядывавшая из окна, крикнула:
   – Это машина телефонной службы.
   Мо выругался вполголоса.
   – Они проверяют линию. Когда увидят, что кабель перерезан…
   – Ладно, остынь! – бросила Чита. – Я беру их на себя.
   Когда фургончик с лестницей на крыше и двумя молодыми работниками в кабине подъехал к дому, Чита прошла по коридору и открыла парадную дверь.
//-- * * * --//
   Швейцар отеля «Озеро Эрроухед» коснулся своей шляпы, когда Крамер прошел через многолюдное фойе.
   – Ваша машина ждет, сэр, – сказал он. – Берете всего на два дня?
   – Да, – ответил Крамер, вкладывая пятидолларовую бумажку в ожидающую руку швейцара. – Если понадобится продлить, я сообщу.
   Швейцар проводил его до «бьюика» с откидным верхом, который стоял на парковке отеля, и распахнул дверцу.
   – Для вас машина найдется в любое время, сэр, – сказал он, когда Крамер уселся за руль. Крамер кивнул ему, завел мотор и отправился в Питт-Сити.
   В самом начале четвертого, под палящим послеполуденным солнцем, Крамер доехал до грунтовой дороги, которая вела к «Пустоши». Он остановился у ворот, вышел, открыл ворота, проехал через них, снова вышел, закрыл ворота.
   Из-за жары он потел и чувствовал, что ноющая боль в груди с левой стороны вернулась. Пока он ехал по извилистой дороге, ведшей прямо к дому, он вдруг ощутил неуверенность. Стареешь, сказал он себе. А если что-нибудь пойдет не так? Если после стольких успешных лет в мире криминала он вдруг попадет в камеру? Боль усилилась, и он прижал крупную, мясистую руку к груди. Однако пути назад теперь нет. Мо он доверяет. План составлен хороший. Этот план не может провалиться.
   Подъехав к парадному входу ранчо «Пустошь», он увидел Риффа, развалившегося в бамбуковом кресле и взгромоздившего ноги на перила веранды. Когда Крамер вышел из машины, Рифф встал.
   Крамер быстро бросил:
   – Убери машину с глаз долой. Где Мо?
   Рифф посмотрел на него, буравя прищуренными глазами. Ткнул большим пальцем в сторону парадной двери, затем как бы нехотя перепрыгнул через перила веранды, сел в машину и поехал к гаражу.
   Когда Крамер подошел к лестнице, парадная дверь открылась, и на солнцепек вышел Мо. Старые друзья замерли и посмотрели друг на друга.
   – Ну как? – спросил Крамер отрывисто.
   – Все в порядке, – ответил Мо. – Девушка здесь. С Дермотами никаких проблем. К нам тут приезжал наладчик телефонов, потому что Рифф перерезал кабель, но Чита его спровадила. Он уехал довольный. Все чисто.
   Крамер испустил долгий, медленный вздох. Вдруг широко улыбнулся от облегчения, показав утратившие белизну зубы.
   – Когда хочешь спланировать что-нибудь как следует, обращайся ко мне. – Он вошел в дом. – Где Дермот? Мне необходимо поговорить с этим парнем.
   Мо указал на дверь кабинета.
   – Он там, вместе с женой. – Когда Крамер сделал шаг к двери, Мо сказал: – Джим… погоди минутку. Он немного вспылил. Риффу пришлось его ударить.
   Крамер так и замер на полпути. Его мясистая физиономия сделалась красной, и он сверкнул глазами на Мо:
   – Ударить его? Какого черта?
   Мо неловко переступил с ноги на ногу.
   – Просто парень решил погеройствовать. Риффу пришлось его успокоить.
   Крамер снял свой стетсон [9 - Стетсон – ковбойская шляпа.] и утер вспотевший лоб:
   – В каком он состоянии?
   – Сейчас уже в порядке, но Рифф бьет сильно.
   Крамер что-то проворчал, подошел к двери кабинета, повернул ручку и вступил в просторную, полную света комнату.
   Вик с Кэрри сидели рядышком на диване. При виде этого крупного пожилого мужчины Вик медленно поднялся на ноги.
   – Я должен принести извинения, мистер Дермот, – проговорил Крамер своим наигранно дружеским тоном. – Мне сказали, один из моих парней немного переусердствовал. – Он посмотрел на налитой синяк, расползшийся по щеке Вика. – Прошу прощения.
   – Кто вы? – спросил Вик. – И что все эти… эти подонки делают у меня в доме?
   Крамер прошел вглубь комнаты и сел. Кивнул Кэрри, которая смотрела на него во все глаза.
   – Мое почтение, миссис Дермот. Прошу прощения за все, но это неизбежная необходимость. – Он перевел взгляд на Вика. – Мистер Дермот, вам не повезло снять это ранчо. Я надеюсь, вы согласитесь сотрудничать. Если вы присядете, я в подробностях расскажу, что все это значит, а затем вы решите для себя, хотите вы играть на моей стороне или нет.
   Вик с Кэрри переглянулись, затем, сдерживая гнев, Вик сел. Он потянулся за сигаретой, прикурил, глядя на крупного краснолицего мужчину.
   – Продолжайте, – сказал он. – Мне требуются объяснения.
   – Мне повезло похитить одну из богатейших девушек в мире, – сказал Крамер, и его лицо прорезала широкая улыбка. – Уверен, для своего отца она стоит четыре миллиона. Это ранчо показалось мне идеальной штаб-квартирой, чтобы вести переговоры о выкупе, и безупречным местом, чтобы спрятать девушку. Я стараюсь излагать кратко, мистер Дермот. Я выбрал вас для переговоров с отцом девушки, чтобы вы убедили его заплатить без всяких фокусов. Также вам предстоит забрать деньги и привезти мне.
   Вик окаменел. Он начал что-то отвечать, но умолк, заметив, как злые маленькие глазки Крамера впились в Кэрри.
   После паузы Крамер продолжил:
   – Я так понимаю, у вас ребенок… мальчик? – Он поглядел через комнату туда, где спал Джуниор. – Люблю детишек. Ни за что не пожелал бы, чтобы с ребенком случилась какая-нибудь беда. Понимаете, о чем я?
   Кэрри положила ладонь на руку Вика. Ее рука была горячей и сухой.
   – Думаю, да… если я не соглашусь на ваши условия, – проговорил Вик размеренно, – вы выместите свое негодование на ребенке… правильно я вас понял?
   Крамер с чувством улыбнулся:
   – Люблю иметь дело с такими людьми, как вы, мистер Дермот. Вы быстро схватываете суть, вы интеллигентный и рассудительный. Тот парень, Рифф… он очень опасен, и он не вполне мне подчиняется. Боюсь, он был груб с вами. – Повисла угрожающая пауза, затем Крамер продолжил: – Ему плевать, с кем вести себя грубо, с мужчиной ли, с женщиной или даже с ребенком.
   Вик подумал о Риффе. Он из числа тех подонков, отрыгнутых сточной канавой, которые способны на все. Вика сейчас волновало только одно: как защитить Кэрри и Джуниора.
   – Если вы считаете, что я способен убедить ван Вайли раскошелиться, я попытаюсь, – сказал он медленно.
   Глаза Крамера сузились.
   – Кто говорит о ван Вайли? – В его голосе послышались угрожающие нотки.
   – Я узнал девушку, – нетерпеливо пояснил Вик. – Она же популярная личность. Так чего вы хотите от меня?
   – Вик, нет! – сказала Кэрри. – Ты…
   Вик покачал головой, глядя на нее. Выражение, застывшее в его неподвижных глазах, заставило ее умолкнуть на полуслове. Он снова повернулся к Крамеру, который поудобнее устраивал свою тушу в кресле.
   – У вас не будет никаких проблем, – сказал Крамер. – Все, что от вас требуется, переговорить с ван Вайли и убедить его в том, что если он не заплатит, то никогда больше не увидит дочь. Мне кажется, убедить его будет очень легко. Я хочу, чтобы он выдал вам десять гарантированных банком чеков на четыреста тысяч долларов каждый. Чеки, подписанные человеком с таким авторитетом в финансовом мире, будет нетрудно обналичить. И ваша работа, мистер Дермот, – пройтись по разным банкам и обналичить эти чеки. Я дам вам список банков, они находятся достаточно далеко друг от друга, и у вас не возникнет проблем. Затем вы передадите деньги мне. Я немедленно освобожу мисс ван Вайли, и вы тоже будете свободны и вольны вернуться к вашей пьесе. – Он усмехнулся. – Не так уж сложно, правда?
   – Вроде бы нет, – ровно произнес Вик.
   Крамер смотрел на него, не отрывая взгляда, и его лицо неожиданно превратилось в злобную, жесткую маску.
   – Если вы не сумеете убедить ван Вайли в том, что он должен заплатить и не должен привлекать к делу полицию, что он никогда не увидит дочь, если попытается выкинуть какой-нибудь фокус, тогда настоящие проблемы возникнут у вашей жены и ребенка. Я хочу, чтобы вы это понимали. Деньги важны для меня. Они мне необходимы. Я в таком положении, что мне не до сантиментов. Уверяю вас: если все пойдет не по плану, по вашей ли вине или из-за упрямства ван Вайли, первыми расплачиваться за это будут ваши жена и ребенок. – Крамер подался вперед, его холодные глаза налились кровью. – Только представьте себе, что́ такая скотина, как Рифф, способен сделать с младенцем. Он любит иметь дело с теми, кто не может ударить в ответ. Вы человек с воображением. Вы поймете, о чем я говорю. Обещаю, что, если дело не выгорит, я просто уеду и оставлю вас всех Риффу. Так что будьте очень осторожны, мистер Дермот. Понимаете? – Он поднялся. – Я вас оставлю, обсудите все наедине. Я хочу, чтобы завтра утром вы встретились с ван Вайли. На сбор денег у вас уйдет три дня. Затем вы вернетесь сюда. Если все пройдет удачно, мы больше не встретимся. Если возникнут проблемы… – Он пожал плечами и двинулся к двери.
   Вик сказал:
   – Подождите. Что случилось с моим работником?
   Крамер остановился, взявшись за ручку двери:
   – Ничего с ним не случилось. Все с ним в порядке.
   – Я вам не верю, – сказал Вик, вставая на ноги. – В его комнате кровь… и он исчез.
   Лицо Крамера окаменело. Он открыл дверь.
   – Рифф! – Его зычный, тяжкий голос разнесся по всему дому.
   После секундной задержки Рифф лениво вышел в коридор. Уставился на Крамера:
   – Звали?
   – Тот вьетнамец. Что с ним? – с нажимом спросил Крамер.
   Рифф ткнул большим пальцем в сторону коттеджа для прислуги.
   – Он там, – сказал он.
   – Он лжет! – воскликнул Вик. – Там его нет!
   Рифф злобно ухмыльнулся ему в лицо:
   – Что, парень, хочешь еще разок получить по роже?
   – Заткни глотку! – отрезал Крамер. И вышел из комнаты.
   Побуравив Вика взглядом еще секунду, Рифф последовал за ним.
   Выйдя в коридор, Крамер спросил:
   – Что с желтомордым?
   – Он разволновался, – будничным тоном сообщил Рифф. – Пришлось слегка ему врезать. У него пошла кровь, но сейчас все в порядке.
   Крамер проворчал что-то. Ему и без того было о чем подумать, чтобы еще беспокоиться из-за какого-то вьетнамца.
   Из гостиной вышел Мо, и Крамер жестом позвал его.
   – Я останусь до утра. Здесь ведь найдется свободная комната?
   – Конечно, – сказал Мо. – Тут полно места.
   – Где дочка ван Вайли?
   – Чита за ней приглядывает.
   – Она точно не сбежит?
   – До шоссе топать пятнадцать миль. Никаких шансов. Место выбрано отлично.
   Когда мужчины, продолжая беседовать, вошли в гостиную, Рифф вышел на веранду и сел. С безразличным видом он уставился на то место в нескольких сотнях ярдов от дома, где закопал Ди Лонга.
   Было уже за полночь, когда Крейны впервые после похищения остались вдвоем. Рифф сидел в бамбуковом шезлонге в дальнем конце веранды, откуда просматривались окна комнат, где спали Дермоты и Зельда. Чита вышла из темноты и присоединилась к брату. Она села на пол у его ног и взяла протянутую им сигарету.
   – Что тебя гложет? – спросила она, вытягивая шею, чтобы прикурить от зажженной им спички. – Это из-за девушки?
   Рифф неловко поерзал. Его всегда раздражало, что Чита проникает в его самые сокровенные мысли. Он скроил насмешливую гримасу:
   – Думаешь, она меня волнует?
   – Да… думаю, это вполне возможно.
   – Фигня! Ни одна юбка никогда меня не волновала.
   Повисло долгое молчание, оба курили. Чита выжидала, понимая, что что-то не так. Ее брат всегда делился с ней своими горестями, когда приходило время. Она никогда не торопила его. Но когда они просидели в молчании минут десять, она сказала:
   – Ну ладно, я иду спать. Тебя ведь сменяет Зегетти?
   – Угу. – Рифф все еще сомневался, но потом, когда Чита начала подниматься, проговорил: – Тот желтомордый…
   Вот оно, поняла Чита, снова усаживаясь на пол веранды.
   – Кстати, не отнести ли ему поесть? – сказала она. – Я совсем о нем забыла. Он наверняка голодный.
   – Думаешь? Это вряд ли. – Рифф грязным пальцем ослабил ворот рубашки. – Он покойник.
   Чита шумно вдохнула. Она застыла совсем неподвижно, внимательно глядя на брата, который хмуро таращился на горящий кончик своей сигареты. Он метнул окурок через перила веранды и тут же закурил следующую сигарету.
   – Покойник? Что случилось?
   – Он хотел заорать. Застиг меня врасплох. Я слишком сильно его ударил, – пояснил Рифф угрюмо. – У меня была цепь. Его паршивая башка треснула, как яйцо.
   Чита вытерла вспотевшие ладони о подол платья. Ее острый звериный инстинкт сразу сообщил ей, что они вляпались в настоящие неприятности. Стараясь, чтобы голос не дрогнул, она спросила:
   – Что ты с ним сделал?
   – Похоронил вон там. – Рифф указал на песчаные дюны.
   – Если когда-нибудь станет известно, что он погиб, – медленно проговорила Чита, – Крамеру придется иметь дело с полицией.
   – Думаешь, я такой тупой? – огрызнулся Рифф. – Я уже думал об этом. Говорю тебе, это была не моя вина! Я просто слишком сильно ударил.
   Один долгий миг Чита боролась с подступившей паникой. Похищение! А теперь еще и убийство!
   – Тебе придется каждый день носить в тот дом еду, – сказала она наконец. – Скажешь Зегетти, что желтомордый тебя уже видел, но ему не стоит видеть остальных. Чем меньше лиц он запомнит, тем безопаснее для нас. С этим Зегетти согласится. Тогда у нас будет пара дней, чтобы понять, как выкрутиться.
   Рифф обдумал ее слова. Счел их разумными и кивнул.
   – Только я не понимаю, как мы в итоге решим эту проблему, – сказал он. – Этот паршивец мертв, и убил его я.
   – Я подумаю, – пообещала Чита. – Может, повесим убийство на Зегетти. Его копы знают. А нас – нет.
   – Не городи чушь! – рявкнул Рифф. – Они установят, когда он окочурился. Мо приехал сюда только через пятнадцать часов после того, как я прибил вьетнамца. Копы не дураки.
   – Я подумаю, – снова пообещала Чита. Она помолчала и прибавила: – Рифф… оставь девушку в покое.
   – С ней я еще разберусь, – произнес он с угрозой. – И нечего говорить со мной таким тоном! Не суйся не в свое дело! Я решил, что разберусь с ней, и я с ней разберусь!
   Чита встала.
   – Тронешь ее – и пожалеешь, – сказала она. – Подумай своей головой. У нас и без того уже хватает неприятностей, но если ты свяжешься ней, то мы будем в них по уши. Неужели ты не понимаешь… мы действительно влипли! – Обычно Крейны делили пополам ответственность за ошибки друг друга. – Даже не думай о ней. Да и чем она хороша, в конце-то концов? Только и есть что толстая задница… ничего больше. Думай лучше о вьетнамце. Я хочу уехать отсюда с десятью тысячами, которые смогу потратить!
   Она ушла, оставив Риффа хмуро смотреть на залитую лунным светом пустыню.
   Вик с Кэрри лежали, прижавшись друг к другу, на одной из односпальных кроватей в их комнате. Кэрри хотела быть к мужу как можно ближе. Кроватку, в которой мирно спал Джуниор, они передвинули, чтобы он находился на расстоянии вытянутой руки от них. Ни Вик, ни Кэрри не могли заснуть. Кэрри снова завела речь о том, что они успели обсудить уже много раз.
   – Ты не можешь на это пойти, Вик, – говорила она. – Не можешь ты быть посредником. Ты ведь и сам это понимаешь, правда?
   Вик нетерпеливо шевельнулся.
   – Да мне плевать на ван Вайли, – сказал он, притягивая ее к себе. – Я должен сделать это ради нашей безопасности. Он не блефовал. Кэрри… я почти уверен, что Ди Лонг убит.
   Кэрри замерла:
   – Нет, не может быть!
   – Ну, если не убит, то тяжело ранен. Кровь у меня на туфле была из его дома. У этого подонка тяжелая рука! – Он коснулся своего саднящего лица. – Если он ударил Ди Лонга…
   – Не надо, Вик!
   – Это серьезные люди. Не знаю, кто этот толстяк, но ты и сама понимаешь, что он такой же подонок, как и тот парень. Если я не выполню его требований, он выместит злобу на тебе и Джуниоре. Он не блефует. Мне придется согласиться.
   – Но, Вик, не оставишь же ты меня с ними одну? – проговорила Кэрри, и ее голос возвысился на тон.
   – Они не ищут неприятностей, – спокойно пояснил Вик. – Они всего лишь хотят денег. Они ничего тебе не сделают… если только я сумею достать для них деньги. В этом я уверен.
   – Жаль, что я так не уверена. Ты хочешь сказать, что завтра действительно уедешь и оставишь меня с этими жуткими типами?
   Вик испустил долгий тяжкий вздох:
   – Кэрри, если у тебя нет других предложений, мне придется сделать именно это.
   – Предложений? О чем ты?
   – Что еще я, по-твоему, могу сделать?
   – Я же все время только об этом и твержу. Останься здесь с Джуниором и со мной!
   – Ты хочешь, чтобы я сказал тому человеку, что отказываюсь выполнять его требования? – негромко спросил Вик.
   Они вернулись к тому, с чего начали. Они возвращались к этому снова и снова. Вик понимал, что чувствует Кэрри при мысли остаться наедине с такими головорезами, но еще он понимал, что нет другого способа спасти их с Джуниором.
   – Мне придется поехать, милая, – сказал он.
   Кэрри закрыла глаза. Она еще крепче прижалась к нему, борясь со слезами, которые силились прорваться из-под сомкнутых век.
   Мо Зегетти лежал в удобной кровати в четвертой гостевой комнате. Хотя ему много лет не было так комфортно, на душе у него было неспокойно. Он думал о матери. Прошло уже две недели с тех пор, как он ее навещал. А новостей о ее состоянии он не получал после отъезда из Фриско. Он понимал, что она совсем плоха, однако искренне верил в ее живучесть. Когда работа будет выполнена, он получит четверть миллиона!
   Так сказал Большой Джим, а когда Большой Джим обещает что-нибудь, то всегда держит слово. С такими деньгами, повторял себе Мо, в каком бы плохом состоянии ни была мать, он сможет ее вылечить.
   Однако пока что у него не было денег. Еще его беспокоил тот дорожный коп. И беспокоил Рифф Крейн. Этот парень скверный… по-настоящему скверный. Мо вовсе не понравилось, как тот смотрел на дочку ван Вайли. С этими двумя они еще хлебнут забот, он был в этом уверен. Кроме того, у Риффа пистолет Дермота. Это плохо. Таким негодяям, как Рифф, с таким характером, нельзя давать оружие.
   В соседней с Мо комнате лежала без сна Зельда. Она размышляла о том, чем занимается в этот самый момент ее отец. Она вытянула под простыней длинные ноги и улыбнулась теням в лунном свете. Наверное, икру мечет, решила она. Она не сомневалась, что он заплатит, и заплатит быстро. На самом деле даже жаль, что скоро все закончится, потому что происходящее искренне ее забавляет. Был первый момент потрясения, когда та девушка брызнула кислотой на дверцу «ягуара», и Зельда увидела, как облезает кожа, и пришла в ужас, но, когда шок прошел и она поняла, что опасности нет, все это стало казаться ей интересным и волнующим. В конце концов, место шикарное. Никто не стал бы жаловаться на комнату, где ее поселили. И был еще этот парень со шрамом на лице. Зельда почувствовала, как по телу прошла волна жара от одной мысли о нем. Он, конечно, животное, но какое животное!
   Ее руки скользнули под простыню, и она закрыла глаза. Образ Риффа заполнил все ее мысли. Она задышала неровно и тяжело, скоро она уже задыхалась, крепко сжимая бедра.
   Чуть позже она заснула.

Глава седьмая

   Крамер сидел в кресле, зажав в зубах сигару. У него за спиной стоял Мо Зегетти. Напротив, в другом кресле, сидел Вик Дермот.
   Со своего места Вик видел в окно патио и гараж за ним. Ворота гаража были открыты. Рифф возился с «кадиллаком» Вика. Он уже заменил свечи зажигания. Теперь он снимал номера и ставил на их место те, что привез Крамер.
   Было самое начало десятого.
   Крамер сказал:
   – До резиденции ван Вайли вы доберетесь около одиннадцати. Вы знаете, что говорить. Вы должны убедить его в том, что если он не заплатит без лишней суеты, то никогда больше не увидит свою дочь. Я не шучу. Если что-нибудь пойдет не так, я уезжаю и оставляю вас всех с Крейнами. Понятно?
   – Я понял, – ответил Вик.
   – Он попытается выяснить, кто вы такой, – продолжал Крамер. – Если он выяснит и проследит ваш путь до ранчо, здесь будет кровавая баня. – Он подался вперед и нацелил на Вика толстый палец. – Крейны не сдаются. Они убьют вашу жену, ребенка, дочку ван Вайли, а потом будут биться насмерть.
   Вик ничего не сказал.
   – Так что в ваших интересах убедить ван Вайли дать вам чеки. Когда вы получите их, поедете в Сан-Бернадино. Зайдете в банк «Чейз нэшнл» и обналичите первый чек. Затем вы поедете в Лос-Анджелес, зайдете в банк «Мёрчант фиделити» и обналичите второй чек. На ночь остановитесь в отеле «Горный кряж». Я заказал для вас номер на имя Джека Говарда. В одиннадцать вечера я вам позвоню. Если все пройдет гладко, вы поедете в банк «Чейз нэшнл» в Лос-Анджелесе и обналичите третий чек. Далее проедете вдоль побережья, обналичивая чеки в банках из списка. В итоге вы окажетесь в Сан-Франциско. Я буду ждать вас в отеле «Розовый куст». Вы передадите мне деньги, после чего сможете вернуться сюда. Ко времени вашего возвращения мисс ван Вайли будет свободна, и все остальные тоже уедут. А вы никому ничего не расскажете и ничего не предпримете. Для вас ничего этого не было. Но если вы начнете умничать, вообразите, будто сможете сдать нас федералам, то однажды к вам в дом явится некто и уничтожит вас, вашу жену и ребенка. Это я обещаю. Вы понимаете?
   – Да, понимаю, – деревянным голосом ответил Вик.
   – Что ж, на этом все… не говорите потом, что вас не предупреждали. – Крамер поднялся. – Машина готова. Вам пора в путь.
   Вик встал:
   – Моя жена боится оставаться одна. Какие у меня гарантии, что с ней ничего не случится, пока меня нет, если вас здесь тоже не будет?
   – Дружище, – сказал Крамер, широко улыбаясь своей неискренней улыбкой, – вам не о чем беспокоиться. Он-то здесь. – Он указал на Мо. – Крейны, конечно, слегка необузданны, но наш друг умеет с ними справляться. Кроме того, пока вы выполняете то, что вам поручено, а миссис Дермот не пытается сбежать, ни ей, ни ребенку не грозит никакая опасность.
   Вику пришлось удовольствоваться этим.
   Его сумка была уложена, и он был готов ехать. Он боялся прощаться с Кэрри, но, когда вошел в спальню, она была спокойна и даже сумела выдавить из себя улыбку.
   – Все в порядке, Вик, – сказала она, обхватив его руками. – Я уже не боюсь. Я знаю, что это единственный выход. За меня не переживай. Я справлюсь.
   – Я вернусь как можно скорее, – сказал Вик, поглаживая ее. – Все закончится хорошо. И нам будет что вспоминать до конца наших дней.
   К двери подошел Крамер:
   – Готовы, мистер Дермот?
   Вик поцеловал сына, поцеловал Кэрри, посмотрел на нее долгим, неотрывным взглядом, затем отстранил от себя, подхватил сумку и пошел вслед за Крамером к парадной двери.
   Взяв Джуниора из кроватки, Кэрри села на постель и прижала к себе малыша, чувствуя, как холодеет от страха сердце.
//-- * * * --//
   Перед поворотом на озеро Эрроухед Крамер, до сих пор ехавший за «кадиллаком» Вика на арендованной машине, погудел клаксоном, помахал, а затем свернул на второстепенную дорогу, которая вела к гостинице. В зеркале Вик увидел, как он повернул, а сам он поехал дальше, до своего съезда с шоссе, ведущего к дому ван Вайли.
   Спустя десять минут он подъехал к электрическим воротам, выбрался из машины и вошел в телефонную будку. Мужской голос ответил, как только он поднял трубку.
   – Посетитель к мистеру ван Вайли, – произнес Вик. – Он меня ждет. Это по поводу мисс ван Вайли.
   – Проезжайте, – коротко произнес голос.
   Когда Вик повесил трубку, он услышал щелчок и увидел, как ворота, слегка качнувшись, стали открываться. Сев в машину, он поехал по извилистой дороге до самого парадного входа в большой дом.
   На верхней ступени крыльца его ждал Меррилл Эндрюс. Они с Виком окинули друг друга взглядами, пока Вик поднимался. Эндрюс изумился, увидев Вика. Он ожидал какого-нибудь бандита и теперь не только удивился, но и задумался, потому что ему внезапно пришла в голову мысль, что он уже видел этого человека раньше.
   – У меня дело к мистеру ван Вайли, – сказал Вик.
   – Сюда, – произнес Эндрюс и провел его через просторную прихожую, через комнату, заставленную книгами, в выложенное плитками патио, где дожидался Джон ван Вайли.
   Когда Вик вышел на яркое солнце, ван Вайли, одетый в белую рубашку, черные брюки для верховой езды и начищенные высокие сапоги, обернулся к нему. Взмахом руки ван Вайли отослал Эндрюса, затем подошел к садовому столику, вынул из коробки сигару и закурил, прежде чем произнести:
   – Итак. Кто вы такой и чего вам надо?
   – Мы с вами, мистер ван Вайли, – негромко начал Вик, – находимся в одинаковом положении. У нас обоих подвергаются опасности любимые люди. Моя жена и маленький ребенок в руках тех же, кто похитил вашу дочь. И меня больше тревожит безопасность моей семьи, чем безопасность вашей дочери.
   Мгновение Ван Вайли внимательно рассматривал Вика, затем указал на плетеное кресло:
   – Присаживайтесь… и рассказывайте. А я послушаю.
   – Эти люди выбрали меня, чтобы я убедил вас расстаться с четырьмя миллионами долларов, – сказал Вик, усаживаясь. – Вчера они приехали ко мне в дом и привезли вашу дочь. Если они не получат деньги, они убьют вашу дочь, мою жену и ребенка. Эти люди не блефуют. Я видел их… а вы не видели. Среди них есть один молодчик, способный на любую жестокость. Кажется, он уже убил моего работника.
   – Где вы живете? – спросил ван Вайли.
   – Меня предупредили, что, если я расскажу, кто я и где живу, моя жена и ребенок пострадают, – сказал Вик. – Это не пустые угрозы. Я ничего не могу рассказать о себе, могу сказать вам лишь одно: если вы хотите, чтобы дочь вернулась к вам целой и невредимой, вы должны выдать мне десять гарантированных банком чеков на четыреста тысяч каждый.
   Ван Вайли развернулся и прошествовал в конец патио, выпуская из ноздрей сигарный дым.
   Вик ждал. Спустя несколько мгновений ван Вайли развернулся и зашагал назад.
   – Надеюсь, вы сознаете, что становитесь соучастником преступления, которое предусматривает высшую меру? – спросил он, останавливаясь перед Виком и сверкая на него глазами. – Когда все кончится, приедет полиция, и вы в итоге можете угодить в газовую камеру.
   – Да мне плевать, пусть я угожу хоть в Тихий океан, – размеренно проговорил Вик. – Меня волнует только спасение моей жены и ребенка.
   Ван Вайли теперь рассматривал налитой синяк, расползшийся по щеке Вика.
   – Откуда это у вас? – спросил он, указывая рукой.
   – От того молодчика, о котором я уже упоминал, – сказал Вик. – Он наматывает на кулак велосипедную цепь, а потом бьет… знатный выходит удар.
   Ван Вайли вынул изо рта сигару, с отвращением посмотрел на нее и швырнул в пепельницу.
   – Этот молодчик, – продолжал Вик, – способен ударить велосипедной цепью по лицу моего ребенка, по лицу мою жену, даже по лицу вашу дочь. У вас полно денег. Так воспользуйтесь ими! Десять чеков на четыреста тысяч долларов каждый. Не вижу причины для колебаний, кроме разве что гордости. Если тот подонок ударит кулаком по лицу вашу дочь, у нее едва ли останется лицо. Это не пустая болтовня, мистер ван Вайли. Я сообщаю вам голые факты.
   – Откуда мне знать, что я получу дочь обратно, если дам вам денег? – спросил ван Вайли, упираясь в стол короткопалыми мощными руками и нависая над Виком.
   – Ниоткуда. Я тоже не знаю, найду ли живыми жену и ребенка, когда вернусь домой, – сказал Вик, – но иного пути нет. У вас полно денег. Если хотите рискнуть и поставить на то, что дочь вернется к вам, то вот и ответ.
   – Это не ответ, – сказал ван Вайли и опустился в плетеное кресло напротив Вика. – Я могу дать вам деньги, но я по-прежнему не знаю, что я покупаю.
   Вик нетерпеливо шевельнулся. И ничего не сказал.
   После паузы ван Вайли спросил:
   – Вы видели мою дочь? Она в порядке?
   – Да, я ее видел, и, насколько мне известно, до сих пор с ней все было хорошо.
   – Расскажите мне о людях, которые ее похитили. Сколько их?
   – Мое дело убедить вас отдать мне выкуп, – сказал Вик. – Меня предупредили, чтобы я не сообщал вам никакой информации. А от вас требуется только решить, платите вы или же оставляете дочь в руках тех людей. Вот и все.
   Ван Вайли пристально всматривался в него, его жесткий взгляд буравил Вика, а затем он кивнул и поднялся.
   – Подождите здесь. Я все подготовлю.
   Он быстро пересек патио и скрылся в кабинете, где ждал Эндрюс.
   Ван Вайли отдал распоряжения, и Эндрюс взялся за телефон. Переговорил с управляющим «Банком Калифорнии». Управляющий, судя по голосу, несколько потрясенный, сказал, что гарантированные чеки будут готовы через час.
   – Это парень не из банды, – сказал ван Вайли, когда Эндрюс положил трубку. – Они используют его как пешку… хитро. У него жена и ребенок. Они заявились к нему домой вместе с Зельдой. Он должен собрать деньги. Если что-нибудь сорвется, они выместят злобу на его семье.
   – Я его уже где-то видел, – сказал Эндрюс. – Все пытаюсь вспомнить, кто он… какая-то известная личность. Кажется, он как-то связан с театром.
   Ван Вайли присел на край стола. Его маленькие жесткие глазки сурово уставились на Эндрюса.
   – Его били. Заметил, какой синяк у него на лице? Эти сволочи не миндальничают. – Он придвинулся к секретарю. – Где ты мог его видеть?
   – Не знаю, – сказал Эндрюс. – Но я уверен, что видел. Он из тех, кто мелькает в новостях.
   – Это здорово нам поможет, как же, – прорычал ван Вайли. – Думай! Я хочу знать, кто он такой!
   Эндрюс подошел к окну и уставился вдаль.
   Где же он видел этого человека? И почему он ассоциируется у него с театром? Может, актер? Он все еще стоял у окна, роясь в памяти, когда ван Вайли, раздраженно фыркнув, вышел обратно к дожидавшемуся Вику.
//-- * * * --//
   Мо чувствовал себя как блоха на раскаленной сковородке. Он не мог успокоиться, он не мог сосредоточиться, он мог лишь думать о матери. Что с ней сейчас, непрерывно спрашивал он себя. Стало ли ей лучше? Не умирает ли она? Время от времени он с тоской поглядывал на телефон, мечтая снять трубку и позвонить в больницу, но он знал, что подобный звонок равносилен катастрофе. Если ван Вайли все-таки стукнул федералам и те отследят звонок до «Пустоши», его шанс получить четверть миллиона рассеется как дым.
   Но он должен узнать!
   Зельда и Кэрри с ребенком все вместе были в спальне. Он слышал, как они переговариваются. Крейны грелись на солнышке, пили колу и рассматривали комиксы, которые нашел на ранчо Рифф. Все выглядело вполне мирно. Мо боролся с искушением. Он понимал, что нарушает приказ Крамера, но ему необходимо добраться до телефона, с которого можно позвонить в больницу и узнать о состоянии матери. Он не может и дальше просто ждать и надеяться. Он должен знать наверняка!
   Крейны подняли голову, когда Мо вышел из дома и направился в их сторону.
   Подойдя, Мо сказал:
   – Мне тут надо уладить одно дельце. Я сразу же вернусь. А вы смотрите в оба. Чтобы никаких происшествий. Просто следите, чтобы девушки оставались там, где они сейчас. – Он взглянул на часы. – А я через час вернусь.
   – Без проблем, – сказал Рифф и усмехнулся. – Мы будем здесь, когда ты вернешься. Нам некуда идти.
   Мо с подозрением посмотрел на него.
   – Сидите на месте, – велел он. – Мне не нужны неприятности.
   – Кто говорит о неприятностях? – сказал Рифф, лениво потягиваясь мощным телом. – Что до меня… мне и тут неплохо. Поезжай. Мы обо всем позаботимся.
   Мо, которого вдруг смутила издевка, мелькнувшая в глазах Риффа, засомневался, но, когда Крейны уставились в свои комиксы и вроде бы забыли о нем, он развернулся и пошел в гараж. Сел в машину, на которой приехал, завел мотор и тронулся по пыльной грунтовке к шоссе.
   Когда машина исчезла в облаке пыли, Рифф отбросил комикс, нарочито потянулся и встал.
   Чита посмотрела на него.
   – Куда это ты собрался? – спросила она с подозрением.
   – Заглохни! – огрызнулся Рифф. – Пойду размять ноги. Тебе-то какое дело, куда я иду?
   – Прекрати, Рифф! Сядь! Я знаю, что ты задумал! Не смей! Мы здесь, чтобы заработать десять тысяч! И ты не посмеешь все изгадить!
   Рифф усмехнулся:
   – Вот дура! Ты что, не видишь, что все и без того уже изгажено? Я просто хочу немного развлечься. А ты сиди здесь. Я повторять не стану.
   – Оставь девушку в покое! – сказала Чита, но не тронулась с места.
   По злобному лицу брата она понимала, что, если встанет, он ударит ее.
   – Пошла к черту! – сказал Рифф и, подтянув кожаные штаны, вразвалку двинулся к дому.
//-- * * * --//
   Если Зельда и ненавидела что-нибудь, так это маленьких детей. Для нее они были существами, которые лишь производят с одного конца шум, а с другого – грязь. Для нее это были гадкие зверюшки, которые всегда привлекают к себе больше внимания, чем она, хотя она входит в тройку самых богатых девушек мира. Стоит вынести на сцену ребенка, и все как будто забывают о ней. Она ненавидела детей!
   Зельда, надувшись, сидела в кресле и наблюдала, как Кэрри меняет Джуниору подгузник. Нос ее морщился от отвращения. Младенцы! Зато осознание, что она находится в доме Вика Дермота, приятно волновало. Она видела все его пьесы до единой. Она решила, что это по-настоящему романтично, ведь из всех возможных людей на свете именно Дермоту предстоит собирать выкуп за нее. Вик Дермот! Когда она наконец вернется домой, это станет бесконечной темой для разговоров!
   Кэрри ей понравилась. Жаль только, что такая симпатичная девушка настолько одержима этим пухлым, противным ребенком. Ей хотелось расслабиться и поболтать с Кэрри об одежде. Она не сомневалась, что Кэрри сможет ей помочь. Зельда ведь так не уверена в себе, когда дело касается выбора нарядов. Если бы только Кэрри перестала хлопотать вокруг этого маленького чудовища, положила его куда-нибудь и сосредоточилась на ней, Зельда была бы счастлива.
   Она с облегчением наблюдала, как Кэрри укладывает ребенка обратно в кроватку и развешивает над ней маленькие игрушки, чтобы его позабавить.
   – Ну вот, он на время увлекся, – сказала Кэрри. – Наверное, стоит пока прибрать в комнате, или, может быть, ты займешься уборкой, а я приготовлю что-нибудь на ланч?
   Зельда уставилась на нее так, словно не могла поверить собственным ушам:
   – Что я сделаю? Не понимаю, о чем ты говоришь.
   – Но кто-то же должен вести хозяйство, – пояснила Кэрри терпеливо. – Я охотно займусь готовкой. И я подумала, что ты можешь взять на себя уборку. Те двое точно не станут ничего делать.
   – И я тоже не собираюсь! – сердито выпалила Зельда. – Я не прислуга! Через день-другой мой отец заплатит выкуп, и я вернусь домой. А что происходит здесь, меня никоим образом не касается!
   Кэрри задумчиво посмотрела на нее.
   – Ну да, конечно, если ты так себе все представляешь, – сказала она, – тогда я сама все сделаю. Полагаю, есть ты будешь?
   – Конечно я буду есть!
   Девушки мгновение смотрели друг на друга, затем Кэрри пожала плечами.
   – Хорошо, если ты хочешь сидеть сложа руки, я всем займусь сама, – сказала она.
   – Уж точно я не собираюсь превращаться в прислугу! – сердито воскликнула Зельда и отвернулась к окну.
   В этот миг дверь спальни распахнулась, и в дверном проеме появился Рифф.
   И Кэрри, и Зельда, оцепенев, смотрели на него во все глаза.
   Лицо со шрамом блестело от пота. Кэрри стояла к нему ближе, чем Зельда. Она ощутила, как от него смердит, и отшатнулась. На нее он не посмотрел. Он впился взглядом в Зельду, которая как будто окаменела в своем кресле.
   – Пошли, детка, – сказал Рифф, маня ее рукой. – Мы с тобой сейчас потанцуем джаз. Вылезай из кресла!
   Кэрри встала перед Зельдой, глядя Риффу в лицо.
   – Убирайся отсюда! – сказала она с яростью. – Ты не посмеешь ее тронуть!
   Рифф злобно ухмыльнулся:
   – Прочь с дороги, а не то я начну с тебя!
   Кэрри не шевельнулась. Она была в ужасе, но что-то внутри заставило ее бросить вызов этому негодяю со шрамом.
   – Пошел вон!
   Левой рукой, едва сжатой в кулак, Рифф ударил Кэрри по лицу. Ей показалось, ее качнуло чудовищным порывом ветра. Она пролетела через всю комнату, стукнулась о кровать и упала на нее, ошеломленная и почти теряющая сознание. Откуда-то издалека до нее донесся крик Зельды. Кэрри отчаянно пыталась подняться на ноги, но ноги подогнулись, и она лишь соскользнула с кровати на пол. Оглушенная, она силилась встать, глядя, как Зельда отбивается от Риффа. Зельда была совершенно беспомощна, стиснутая в его зверской хватке. Он оторвал ее от пола и вынес из комнаты. Ее крики эхом разносились по всему дому. Ее кулачки без толку молотили его по потертой кожаной куртке. Рифф протащил Зельду через короткий коридор в отведенную ей спальню. Грубо швырнув ее на кровать, он развернулся и запер дверь. Когда она выбралась из кровати с широко раскрытыми от ужаса глазами, Рифф двинулся к ней. Он схватил ее своими ручищами, и она снова закричала.
   Чита неподвижно сидела на жарком солнце, прислушиваясь к пронзительным крикам, доносившимся из дома. Она не трогалась с места. Просто сидела с окаменевшим лицом, зажав ладони коленями.
   Прошло немного времени, и крики затихли.
//-- * * * --//
   Мо Зегетти стоял в телефонной будке, дожидаясь. Пот катился по его жирному лицу. Сквозь стекло в будке он наблюдал, как две девушки в тугих джинсах в обтяжку, сидя на высоких стульях, потягивают через соломинку колу из бутылок. С ними, опираясь локтями на стойку, болтал парнишка, стриженный «ежиком» и с россыпью веснушек на носу. У него в руке тоже была бутылка колы с соломинкой.
   Мо утер со лба пот тыльной стороной кисти. Сколько еще ему ждать? Он слышал гул на линии, время от времени доносились какие-то призрачные голоса. Ему удалось дозвониться до больницы. Там велели подождать. Минуты тянулись. Одна из девушек соскользнула со стула и подошла к музыкальному автомату. Бросила монетку. Когда из музыкального автомата раздались громкие звуки джаза, она принялась вертеть по-детски узкими бедрами и щелкать пальцами, а ее подружка и парень смотрели на нее и улыбались.
   Чей-то голос произнес:
   – Мистер Зегетти? Говорит сестра Хардисти. С прискорбием сообщаю, что ваша мать мирно отошла прошлой ночью.
   Пронзительные звуки из музыкального автомата проникали сквозь стекло в будке, нарушая уединение Мо. Он понял, что не слышит того, что говорит ему медсестра. Он прижал трубку к уху, сердце тяжко колотилось. Он действительно не расслышал… его мать… отошла… это значит, что она умерла!
   – Что, что вы сказали? – переспросил он. – Подождите минутку!
   Он открыл дверь будки и прорычал:
   – Отключите эту чертову машину!
   Девушка перестала танцевать и уставилась на него. Вторая девушка и парень обернулись и тоже уставились на него. Потом та девчонка снова затанцевала, хихикая и крутя бедрами перед носом у Мо, и пошла, свингуя, в сторону входной двери, прищелкивая пальцами и напевая.
   Мо в отчаянии грохнул дверью будки.
   – Как моя мама? – прокричал он словно безумный, заглушая музыку.
   – Я же сказала вам. – В голосе медсестры угадывалось нетерпение. – Она мирно отошла…
   – Вы хотите сказать, что она умерла?
   – Ну да, именно. Я так и сказала… она умерла прошлой ночью.
   Мо медленно опустил трубку на рычаг. Привалился к стенке будки и закрыл глаза. Блестящая синяя муха, деловито жужжа, летала вокруг него. Девушка извивалась худосочным тельцем, а ее подружка и парень хлопали в ладоши в такт музыке.
   Мо вдруг расхотелось зарабатывать четверть миллиона. Какой ему теперь прок от денег? Он остался один. Теперь, когда Долл умерла, он всегда будет один. С ней было бы весело прожигать денежки, а без нее…
   Он медленно вышел из кафе, не сознавая, что бармен и молодежь провожают его любопытными взглядами, сел в машину, вяло опустил руки на руль. Стоит ли возвращаться в «Пустошь»? А если что-нибудь сорвется? Крамер постарел, вдруг его план небезупречен? Мо подумал о тех кошмарных годах в тюрьме. Да и что он будет делать с четвертью миллиона? Но потом он вспомнил о маленьком ресторанчике и о долгих часах рабства. Он не может туда вернуться. С деньгами он купит себе небольшой домик. Будет жить достойно. Может, даже найдет себе женщину, чтобы разделить с ней жизнь. Кроме того, он не вправе подвести Крамера. Нет… придется ехать обратно. Крамер никогда ему не простит, если он сейчас смоется. В отчаянии взмахнув рукой, Мо вывел машину на шоссе и отправился обратно в «Пустошь».
//-- * * * --//
   – Так и не вспомнил, где ты его видел? – спросил ван Вайли.
   Он стоял у окна, глядя, как Вик Дермот садится в свой «кадиллак». Вик направлялся в «Банк Калифорнии», чтобы забрать гарантированные чеки.
   – Нет… но я точно знаю, что где-то видел. – Эндрюс обернулся. – В этом я уверен, и уверен, что он как-то связан с театром.
   – Записал номер машины?
   – Конечно.
   «Кадиллак» уже скрылся из виду. Ван Вайли постоял, размышляя.
   – Ладно, теперь займемся делами, – сказал он. – Если эти паршивцы думают, что смогут ускользнуть с моими четырьмя миллионами, то их ждет сюрприз. Они сказали, что мой телефон прослушивается. Возможно, блефуют, но я не стану рисковать. Нам нужен Джей Деннисон. Отправь ему телекс. Скажи, чтобы в полдень встречал меня в аэропорту Лос-Анджелеса. Предупреди, что миссия тайная. Мы возьмем вертолет. Так за нами никто не проследит. Пошевеливайся.
   Спустя полтора часа ван Вайли с Эндрюсом, следовавшим за ним по пятам, пересекли взлетную полосу и вошли в небольшую контору, где их ждал Джей Деннисон.
   С Деннисоном был и Том Харпер.
   Прошло уже несколько лет с тех пор, как ван Вайли виделся с Деннисоном. В тот раз Деннисон сберег ван Вайли значительную сумму, блистательно раскрыв банковское мошенничество. Ван Вайли не забыл, как работает Деннисон, и каждое Рождество федеральный агент получал большую корзину с деликатесами, к которой прилагались поздравления от ван Вайли.
   Мужчины обменялись рукопожатием, и Деннисон тут же заметил, что в глазах ван Вайли горят недобрые огоньки.
   – Мою дочь похитили, – коротко сообщил ван Вайли, усаживаясь на край стола. – Выкуп назначили в четыре миллиона, с обычными угрозами, чтобы я не смел соваться в полицию, а не то никогда ее не увижу. Я хочу посоветоваться с вами, Деннисон, потому что, как только Зельда вернется, я намерен добраться до этих отморозков. Сюда мы прилетели на вертолете. Они никак не смогут узнать, что мы с вами встречались, и знать им об этом нельзя. – Он вынул из кармана небольшую кассету. – Я записал их требования. Возьмите. – Он протянул пленку Деннисону.
   – Когда это случилось, мистер ван Вайли? – спросил Деннисон, усаживаясь за стол, и взглянул на Харпера, который уже держал наготове блокнот.
   Ван Вайли принялся излагать факты со всеми подробностями, а Деннисон слушал. Наконец ван Вайли дошел до участия в похищении Вика Дермота.
   – Совершенно очевидно, что этот парень не имеет никакого отношения к похитителям, – сказал ван Вайли. – Он в таком же плачевном положении, как и я. Вот Эндрюсу кажется, что он где-то его видел.
   Деннисон обратил на Эндрюса пронизывающий взгляд.
   – Я стараюсь вспомнить, где это было, но никак не получается, – в своей размеренной манере проговорил Эндрюс. – Я уверен, что он имеет отношение к театру… возможно, актер. Но я совершенно уверен, что он не киноактер… он связан именно с театром.
   – Ну, это уже хоть какая-то зацепка, – сказал Деннисон и потянулся к телефону. Он дозвонился до управления в Парадиз-Сити и переговорил с Эйбом Мейсоном. – Я к тебе направлю некоего мистера Меррилла Эндрюса. Он будет у тебя через час. Он сам все объяснит. Хочу, чтобы ты позвонил в «Саймон и Лей», театральное агентство. Пусть принесут фотографии всех актеров в возрасте примерно тридцати восьми лет, около шести футов ростом, темноволосых, всех, кто есть в их каталогах. Работа срочная.
   Он повесил трубку и взглянул на Эндрюса.
   – Мистер Эндрюс? Не исключено, что вы найдете этого парня на фотографиях, которые вам покажет мой человек.
   Эндрюс вопросительно взглянул на ван Вайли. Когда тот кивнул, он спешно вышел из кабинета.
   – Эти похитители опасны, – сказал ван Вайли. – Я не хочу подвергать Зельду ни малейшему риску. Вы понимаете?
   – Разумеется, – спокойно ответил Деннисон. – Мы умеем решать подобные вопросы. Давайте внимательно пройдемся по ее повседневному расписанию. Вы говорите, она всегда отправляется к парикмахеру в одно и то же время и в один и тот же день?
   Спустя час ван Вайли поднялся с места.
   – Пока все, – сказал он. – Предоставляю это дело вам, но не предпринимайте никаких шагов, не посоветовавшись сначала со мной.
   – Это понятно, – отозвался Деннисон, поднимаясь и пожимая ван Вайли руку.
   Ван Вайли пристально посмотрел на него.
   – Я скорее потеряю четыре миллиона, чем Зельду, – сказал он. – Она для меня единственный смысл в жизни.
   Как только он ушел, Деннисон потянулся к телефону.
//-- * * * --//
   В местном отделении ФБР Меррилл Эндрюс бросил на стол Эйба Мейсона последнюю фотографию, разочарованно воскликнув:
   – Нет… его в этой толпе нет.
   – Может, он киноактер, – сказал Мейсон. – Я могу…
   – Он не киноактер, – прервал Эндрюс. – Я уверен в этом так же, как в том, что сижу здесь сейчас: он имеет отношение к театру и при этом личность популярная.
   – Ну ладно, – сказал Мейсон, поднимаясь. – Поедем тогда в офис «Геральда» и посмотрим на их фотографии. У них целая библиотека популярных личностей. Может, там он отыщется.
   Выходя из здания, они столкнулись с Деннисоном, который спешно приехал из аэропорта.
   – Есть успехи? – спросил Деннисон, остановившись.
   Мейсон рассказал, куда они направляются, и Деннисон кивнул. Он зашел в свой кабинет и позвонил в полицию Сан-Бернадино. Спросил, не видел ли кто из патрульных, работавших накануне утром на шоссе рядом с поместьем ван Вайли, мисс ван Вайли. Дежурный сержант пообещал выяснить и перезвонить. Тогда Деннисон попросил сержанта сообщить всем патрульным, чтобы искали спортивный «ягуар», и назвал его номер.
   Покончив с этим, он поручил Харперу проверить номер «кадиллака», который сообщил ему Эндрюс.
   – Нет такого номера, – сказал Харпер, вешая телефонную трубку.
   Деннисон что-то проворчал. Он придвинул к себе магнитофон и поставил привезенную ван Вайли пленку.
   Оба федерала вслушивались в голос на записи. Прослушав пленку трижды, Деннисон выключил аппарат. Он потянулся за сигарой, закурил и откинулся на спинку стула.
   – Знаешь кого-нибудь, кто дерется велосипедной цепью? – спросил он вдруг.
   – Ну, пару сотен могу назвать по именам, – цинично ответил Харпер. – А еще тысяч двадцать-тридцать лично не знаю. Эти цепи сейчас последний писк моды.
   – Так-то оно так, но это ведь не мелочь какая-то, Том. Четыре миллиона! На записи голос пожилого человека. – Деннисон выпустил облачко дыма в потолок. – Мне вспоминаются прежние времена, когда гангстеры запрашивали действительно крупные суммы выкупа. Знаешь, это как раз то дельце, на которое мог бы пойти Джим Крамер, если б он спятил и решил вернуться из отставки. Зная Крамера так, как знаю его я, не могу поверить, что он пошел на похищение. Разошли телексы по всем банкам в штате, скажи, чтобы сообщали нам обо всех случаях обналичивания чека на предъявителя на четыреста тысяч долларов, подписанного ван Вайли. Наверное, мы слегка опоздали, но мы все-таки можем еще выследить этого парня, пока он собирает деньги.
   Харпер кивнул и вышел из кабинета.
   Деннисон курил, глядя в пустоту, и лицо его было лишено всякого выражения.
   Крамер! Очень может быть. Он ведь тогда как в воду канул. И Мо Зегетти, который всегда работал с ним, тоже как в воду канул.
   Лицо Деннисона неожиданно прорезала мрачная усмешка. Если это Крамер и они прищучат его, с каким удовольствием он проводит этого парня в газовую камеру. Лучшего подарка федеральному агенту по случаю выхода на пенсию и пожелать невозможно!

Глава восьмая

   Кэрри вынудил подняться на шаткие ноги несмолкающий крик Джуниора. Лицо в том месте, куда угодил кулак Риффа, было горячим и припухшим. В доме царила тишина, если не считать детского плача. Она схватила ребенка и крепко прижала к себе. Довольный, что получил необходимое внимание, Джуниор перестал плакать и принялся радостно гукать.
   Кэрри вынесла его в коридор и остановилась, прислушиваясь. Не услышав ни звука, она подошла к парадной двери, открыла ее и выглянула в патио.
   Чита, сидевшая на солнышке, посмотрела в ее сторону.
   Кэрри поспешно заговорила:
   – Ты бы вошла в дом… пожалуйста.
   Чита окинула ее равнодушным взглядом.
   – Не лезь туда, – сказала она. – А то запросто схлопочешь.
   – Но ты же не позволишь ему…
   – Возвращайся к себе в комнату.
   Кэрри вернулась к себе в комнату. Она положила Джуниора в кроватку, дрожащей рукой дала ему одну из любимых игрушек, затем, с быстро бьющимся сердцем, пошла к комнате Зельды. Наверное, то был самый смелый поступок, на какой она отваживалась за всю свою жизнь. Ее ужасала сама мысль снова оказаться лицом к лицу с Риффом, но она не могла бросить беззащитную Зельду одну. Она повернула ручку двери, но дверь оказалась заперта.
   Секунду она поколебалась, а затем принялась барабанить в дверь сжатыми кулаками.
   – Открой! – прокричала она срывающимся от ужаса голосом.
   Тишина с той стороны пугала ее. А вдруг этот чудовищный дикарь убил девушку!
   Она снова заколотила в дверь:
   – Зельда! Ты жива? Открой дверь!
   Последовала долгая пауза, а потом Кэрри услышала шепот. За ним послышался смешок Зельды. Этот звук стал для нее настоящим потрясением, и она ощутила, как кровь отливает от лица.
   – Все в порядке, – крикнула Зельда. – Уходи!
   Пока Кэрри стояла, застыв на месте и слушая удары собственного сердца, что-то прошелестело за спиной, и она обернулась.
   Это Чита беззвучно вошла в дом. Она стояла, глядя на Кэрри горящим взглядом. И на ее лице застыло такое выражение, какого Кэрри больше никогда не хотела бы увидеть у женщины. Там были боль, гнев, безысходность и горькая ревность, превратившие лицо Читы в маску отчаяния.
   – Чего ты разволновалась, дурочка? – сказала Чита, и ее голос подрагивал от сдерживаемой ярости. – Мой брат знает к женщинам подход! Уходи! Иди к себе в комнату.
   Ощущая дурноту, Кэрри прошла мимо нее в свою комнату. Она закрыла дверь и поднесла руку к саднящему лицу. Содрогаясь от омерзения, заперла дверь.
//-- * * * --//
   Патрульный Мерфи вошел в кабинет Джея Деннисона, отдал честь и доложил:
   – Мерфи из подразделения «Д». Сержант О’Харридон велел мне явиться с рапортом, сэр.
   – По поводу мисс ван Вайли?
   – Так точно, сэр. – И Мерфи быстро перешел к изложению фактов. – С ней была еще одна девушка, сэр, – продолжил он. – Она несколько отличалась от друзей ван Вайли. – Он выдал подробное описание Читы. – Я решил, что мисс ван Вайли просто подвозит ее до города.
   Деннисон задал несколько вопросов. К тому времени как он закончил беседовать с Мерфи, он получил всю информацию, какую только мог предоставить патрульный.
   – Я проследовал за мисс ван Вайли до парковки на Маклин-сквер, – заключил Мерфи. – Там я ее оставил.
   – Хорошо, – сказал Деннисон. – Вы сможете опознать ту, другую девушку?
   – Несомненно.
   Деннисон жестом отпустил Мерфи, прежде велев никому не говорить ни слова. Затем он позвонил в полицейское управление в Сан-Бернадино. Попросил их проверить парковку на Маклин-сквер. Он сказал, у него есть подозрение, что «ягуар» мисс ван Вайли может оказаться там. Дежурный сержант сказал, что они перезвонят.
   Когда Деннисон опускал телефонную трубку на рычаг, вошли Меррилл Эндрюс и Эйб Мейсон.
   – Мы просмотрели все фотографии в библиотеке «Геральда», – сказал Мейсон. – Мистер Эндрюс не уверен до конца, но ему кажется, что он узнал того, кто нам нужен. – Он выложил на стол перед Деннисоном фото с группой людей. – На этой фотографии труппа, исполнявшая пьесу «Лунный свет Венеции». Человек в последнем ряду, третий справа, это Виктор Дермот, автор пьесы. Мистер Эндрюс считает, что это и есть наш человек.
   – Да, – подхватил Эндрюс. – Снимок плохого качества, но этот парень точно похож.
   Деннисон потянулся к телефону. Попросил соединить его с мистером Саймоном из театрального агентства «Саймон и Лей». После долгого ожидания Саймон взял трубку. Он узнал Деннисона, но, кажется, удивился звонку инспектора.
   – Прошу прощения за беспокойство, мистер Саймон, – сказал Деннисон. – Я хочу поговорить с мистером Виктором Дермотом. Вы не дадите мне его адрес?
   – Я бы, наверное, мог дать его домашний адрес, – осторожно начал Саймон, – но вы вряд ли застанете его дома. Он куда-то уехал. А в чем дело?
   – Дело срочное и конфиденциальное, – сказал Деннисон. – Я был бы признателен вам за помощь.
   Спустя несколько секунд, за которые он записал что-то в блокнот, Деннисон сказал:
   – Благодарю, прошу прощения за беспокойство, – и повесил трубку.
   – Адрес такой: Лос-Анджелес, авеню Линкольна, 13345, – продиктовал он Мейсону. – Возьми мистера Эндрюса и отправляйся туда. Спроси мистера Дермота. Если его нет дома, постарайся достать хорошую фотографию. Если он тот, кто нам нужен, узнай, где он сейчас.
   Когда Эндрюс и Мейсон вышли из кабинета, вошел Том Харпер.
   – Ответ на телекс из банка «Чейз нэшнл» в Сан-Бернадино и из «Мёрчант фиделити» в Лос-Анджелесе, – доложил он. – Они выплатили деньги по чекам на предъявителя на четыреста тысяч каждый, подписанным ван Вайли.
   – Описание человека, который их обналичивал, есть?
   – Ага… одно и то же. Около тридцати восьми, высокий, приятной наружности, темноволосый. Хорошо одет.
   Деннисон надолго задумался, а затем сказал:
   – Том, у меня для тебя особое задание. Отправляйся к озеру Эрроухед. Я хочу, чтобы ты проверил все гостиницы в том районе. Постарайся выяснить, не остановился ли в какой-нибудь из них или не останавливался ли недавно человек, подходящий под описание Крамера. Вопросы задавай очень осторожно. Возьми фотографию Крамера из нашего досье. Прихвати с собой Леттса и Броуди. Рапорт жду как можно быстрее.
   Харпер на мгновение даже забылся и переспросил:
   – Джим Крамер? Но вы же не думаете…
   Деннисон зыркнул на него:
   – Я сказал: рапорт как можно быстрее!
   – Да, сэр, – поспешно сказал Харпер и бегом выскочил из кабинета.
//-- * * * --//
   – Кэрри!
   Голос Зельды пронесся по коридору и достиг ушей Кэрри, которая умывала свое несчастное лицо. Она вышла из ванной и подошла к двери спальни.
   – Кэрри!
   Она отперла дверь и вышла в коридор.
   – Что?
   – Ты не зайдешь?
   Кэрри убедилась, что Джуниор занят игрой, и прошла по коридору до комнаты Зельды. Дверь была открыта. Кэрри мгновение колебалась, затем вошла.
   Зельда сидела на краю смятой, в полном беспорядке постели.
   Девушка была завернута в простыню. Ее обычно безупречно уложенные волосы были всклокочены. Лицо пылало румянцем, а глаза напомнили Кэрри глаза кошки, которая до отвала наелась сметаны.
   Кэрри быстро окинула взглядом комнату. Риффа Крейна не было. У кровати валялось то, что осталось от одежды Зельды. Платье было разодрано на две части. Белые обрывки недавно были бельем.
   – У меня нет одежды, – совершенно спокойно произнесла Зельда. – Ты мне не дашь что-нибудь?
   – Ты не ранена? – с тревогой спросила Кэрри. – Где… где он?
   Зельда хихикнула и залилась румянцем.
   – Я в порядке… он принимает ванну. Я его уговорила. – Она кивнула на закрытую дверь ванной комнаты. – Ой, Кэрри! Я должна кое-что сказать! Я от него без ума! – Она закрыла глаза, и на ее лице отразился восторг. Кэрри вдруг захотелось отвесить ей пощечину, однако она держала себя в руках. – Ты не представляешь! Он просто чудо. Он такой… такой первобытный! Кэрри! Я влюблена! Это первый мужчина, который что-то значит для меня. Я выйду за него!
   – Ты что, с ума сошла? – воскликнула Кэрри. – Как ты можешь даже думать об этом? Посмотри на меня! Он меня ударил! Посмотри на мое лицо!
   Зельда с жеманной улыбкой задрала простыню и показала яркий синяк на бедре.
   – Меня он тоже ударил. Он такой. Он не сознает собственной силы. Он берет то, что хочет… грубо… чудесно… Он…
   – Прекрати, дура несчастная! – выкрикнула Кэрри с возмущением. – Он негодяй! А ты просто спятила!
   Лицо Зельды окаменело, и она надулась.
   – Вот только не нужно завидовать, – сказала она. – Я понимаю, он предпочел меня тебе, но чего ты ожидала? В конце концов, ты старше, у тебя ребенок… Рифф не захотел бы взрослую женщину…
   Кэрри произнесла с угрозой:
   – Если ты не замолчишь, я дам тебе пощечину… я серьезно.
   Дверь ванной широко распахнулась, и в дверном проеме возник Рифф. Бедра у него были обмотаны полотенцем. Массивная мускулистая грудь была черна от жестких, густых волос, руки тоже поросли черными волосами. Кэрри он показался похожим на наводящую ужас гориллу. Она попятилась к двери.
   – Привет, красотка, – сказал Рифф, ухмыляясь. – Так и крутишься здесь, нарываешься на неприятности?
   – Ладно, Рифф, оставь ее, – сказала Зельда, с обожанием глядя на него. – Она просто завидует. Она не посмеет ничего мне сделать, пока ты рядом. – И она продолжила, обращаясь к Кэрри: – Найди мне какую-нибудь одежду. – Зельда снова зажеманилась: – Рифф так торопился, он… он все на мне изорвал.
   Рифф осклабился, глядя на Кэрри.
   – Дай ей что-нибудь, – сказал он и захохотал. – Нам с ней было невтерпеж.
   С похолодевшим от ужаса лицом Кэрри обвела рукой ряд платяных шкафов.
   – Выбирай все, что захочешь, – сказала она и поспешно вышла из комнаты.
   Рифф подошел к туалетному столику. Взял хрустальный флакон с туалетной водой. Пошлепал ладонью по груди, нанося парфюм, принюхался оценивающе.
   – Теперь я пахну, как торт, – сказал он, широко улыбаясь. – Так я тебе нравлюсь?
   Зельда смотрела на него с обожанием.
   – Ты просто чудесный, Рифф. Какие мускулы… ты…
   – Да-да-да. Ты, детка, оденься пока. Я сейчас вернусь. – Подмигнув, он закрыл за собой дверь комнаты. Босоногий, в одном лишь полотенце на бедрах, он вышел на солнцепек.
   Чита дожидалась его. Она привалилась спиной к перилам веранды, сигарета прилипла к ее губе, лицо было холодным и неприязненным.
   Рифф затопал к ней, радостно улыбаясь:
   – Детка, нам повезло. – Он понизил голос. – Эта тупая корова запала на меня! Представляешь? Десять тысяч баксов! Да это теперь просто курам на смех. Она хочет за меня замуж!
   Чита побелела. Глаза ее сверкнули.
   – Замуж за тебя? Как это?
   Риффа переполняло волнение. Он уселся в плетеное кресло рядом с Читой и запустил в волосы толстые пальцы.
   – Вот что я тебе скажу. Я только что узнал, кто она такая. Ее старик – один из самых богатых уродов на свете! Да чего там, ему принадлежит пол-Техаса! Потому-то Крамер, умник этакий, ее и похитил! Теперь слушай: она втрескалась в меня. Она из тех, кто любит пожестче. – Грубое лицо со шрамом осветилось плотоядной улыбкой. – О да! Я выдал ей пожестче, я ее…
   – Заткнись, вонючка! – заорала на него Чита. – Замуж за тебя? Да ты совсем тупой! Думаешь, ее папаша так и позволит тебе жениться на ней? Ты спятил!
   Рифф резко выпрямил ноги. Ступней, словно крюком, он зацепил лодыжки Читы, и она тяжело рухнула прямо на копчик. От болевого шока она задохнулась, а Рифф, наклонившись вперед, ударил ее по лицу. Он вскочил с кресла, его физиономия уродливо исказилась от злости, пока Чита с трудом пыталась подняться.
   – Хочешь еще? – прорычал он. – Так получишь! Держи рот на замке! И теперь ты будешь слушать, а я – говорить. Ясно тебе?
   Чита откинулась к перилам. От толстых пальцев Риффа у нее на лице остались белые отметины.
   – Наконец-то мы наваримся, – сказал Рифф, снова усаживаясь. – Неужели не понимаешь? У этого старика, Крамера, хватило наглости предложить нам десять кусков! Это же гроши! Кроме того, дело может не выгореть. Я все уже обдумал. Все, что от нас требуется теперь: взять машину и отвезти девчонку к отцу. Тогда нам не грозит никакое преследование. Он будет так благодарен, что не станет звать полицию. Потом она скажет ему, что любит меня. – Рифф ухмыльнулся. – Скажет, что будет ребенок. И что ему останется делать? Нравится ему или нет, а придется дать согласие на брак, и вот тогда-то мы, детка, получим все деньги на свете! Если я женюсь на этой корове, мы наложим лапу на денежки ее папаши… а он стоит миллионы!
   – Я-то на ней не женюсь, – негромко произнесла Чита. – И что будет со мной?
   Рифф хмуро поглядел на нее:
   – Да о чем ты? Ты повезешь ее домой вместе со мной. И что, по-твоему, должно с тобой случиться?
   – Так мы втроем будем жить? То-то она обрадуется. И я тоже!
   – Она сделает все, что я скажу!
   – А я – нет!
   Рифф, раздраженно жестикулируя, спросил:
   – Так ты хочешь тратить ее денежки или нет?
   Чита подалась вперед. Ее лицо, на котором до сих пор виднелись отпечатки четырех пальцев Риффа, дышало злобой.
   – Нет, не хочу! Мы были с тобой вместе с самого рождения. Мы все делали вместе. Нам было весело вместе. И я не стану делить тебя ни с какой другой женщиной! Я не позволю этой несчастной дуре с ее деньгами встать между нами!
   – Ты говоришь так, словно ты мне жена, – окрысился Рифф. – Ты что, рехнулась или как?
   Чита пристально взглянула на него:
   – А что, разве я тебе не жена?
   – Ты?! Ты спятила! О чем ты вообще… ты моя сестра! О чем ты болтаешь?
   – Я тебе еще и жена, – сказала Чита.
   Рифф пытался выдержать ее немигающий гневный взгляд, но не смог. Он отвел глаза.
   – Не приплетай сюда это, – пробормотал он, поднимаясь. – Это было всего один раз, и ты знаешь, что сама виновата. Ты мне сестра. Жена! Совсем свихнулась!
   – О Рифф…
   Брат и сестра быстро посмотрели на другой конец веранды, где стояла Зельда. На ней была рубашка лимонного цвета, ярко-красные брюки в обтяжку, а голову она повязала белым шарфиком. Лицо ее было таким оживленным, что она казалась почти красивой.
   – Когда мы поедем, Рифф?
   – Как только я оденусь, – пообещал он.
   – Я тебе кое-что подобрала, – сказала Зельда. – Положила там, на кровати. Поторопись, Рифф. Я хочу уехать как можно быстрее.
   Чита проговорила холодным, лишенным выражения голосом:
   – Машина едет.
   Рифф быстро обернулся и уставился на длинную грунтовую дорогу.
   Он напряженно застыл на несколько мгновений, глядя на приближавшийся автомобиль.
   – Это Зегетти! – воскликнул Рифф.
   – То-то весело будет, – сказала Чита. – Как ты ему объяснишь, что везешь ее домой?
   Рифф быстро пробежал через веранду в спальню Зельды. Быстро схватил штаны из черной кожи, валявшиеся на полу. Сунул руку в карман, чтобы достать пистолет Вика, но пистолета там не оказалось. После торопливых поисков, сопровождавшихся потоком отборной ругани, он убедился, что пистолет пропал!
//-- * * * --//
   Вера Синдер, крупная, успешного вида женщина с седыми волосами, на чьем приятном лице сейчас было написано тревожное любопытство, служила секретарем у Вика Дермота последние пять лет. Она сидела за широким письменным столом, смотрела на Эйба Мейсона и Меррилла Эндрюса сквозь большие очки в роговой оправе и говорила:
   – Мистер Мейсон из Федерального бюро? Я не понимаю.
   – Пожалуйста, скажите мне, где я могу найти мистера Дермота? – вежливо повторил Мейсон.
   – Вы уже только что задавали этот вопрос. Я сказала, что не понимаю. Какое у вас может быть дело к мистеру Дермоту?
   Пока они говорили, Эндрюс рассматривал просторную комнату, обставленную уютной мебелью. В дальнем конце он увидел фотографию в серебряной рамке. Он резко вскочил с места, прошел через всю комнату и впился глазами в удивительно похожее изображение Дермота, после чего развернулся и в волнении сказал:
   – Это точно Дермот! Больше никаких сомнений.
   Мейсон успокоился. Теперь они наконец-то к чему-то пришли. Мисс Синдер он сказал:
   – Идет важное полицейское расследование. Нам необходимо прямо сейчас связаться с мистером Дермотом. Пожалуйста, скажите мне, где он.
   – Мистер Дермот пишет пьесу, – решительно заявила мисс Синдер. – Его нельзя беспокоить. У меня нет полномочий сообщать его адрес.
   Мейсон с трудом обуздал свое нетерпение.
   – Мистер Дермот, возможно, в серьезной опасности, – сказал он спокойно. – У нас есть причины полагать, что в дом, где он сейчас живет, ворвались похитители, которые угрожают жизни его жены и ребенка.
   Вик часто повторял, что даже если ядерная бомба взорвется под стулом мисс Синдер, она сохранит полную невозмутимость.
   Вот и сейчас она сохранила невозмутимость.
   – Могу я взглянуть на ваши документы, мистер Мейсон?
   Недовольно пробурчав что-то себе под нос, Мейсон протянул свое удостоверение. Мисс Синдер изучила его и вернула.
   Спустя три минуты Мейсон уже докладывал Деннисону по телефону.
   – Это точно Дермот, – сказал он. – Они с женой сняли дом на ранчо под названием «Пустошь» у четы Харрис-Джонс. Дом стоит очень уединенно: оттуда около двадцати миль до небольшого поселения Бостон-Крик и миль пятьдесят до Питт-Сити.
   – Отличная работа, – похвалил Деннисон. – Возвращайся. Мистер Эндрюс больше нам не нужен. Приезжай сюда как можно скорее.
   Как только Деннисон повесил трубку, телефон зазвонил. Он снова нетерпеливо схватился за трубку. Звонил сержант О’Харридон из полиции Сан-Бернадино.
   – Мы нашли «ягуар» мисс ван Вайли, – доложил он. – Он был там, где вы и сказали. Одна любопытная деталь: на пассажирскую дверцу брызнули какой-то чертовски сильной кислотой. Вся кожаная отделка облезла.
   – Снимите все до единого отпечатки пальцев, какие только найдете в салоне, – приказал Деннисон. – Дайте знать, что за кислота была использована.
   – Парни уже над этим работают, – сказал О’Харридон и отключился.
   Когда Деннисон потянулся за сигарой, телефон снова зазвонил.
   Это был Том Харпер.
   – Шеф, вы сорвали джек-пот, – объявил Харпер. – Два дня назад Крамер останавливался в отеле «Озеро Эрроухед». Швейцар опознал его по фотографии. В три часа пополудни в день похищения Крамер нанял «бьюик» с откидным верхом и укатил в сторону Питт-Сити. В тот вечер он уже не возвращался, приехал в отель на следующее утро после одиннадцати. Оплатил счет, сдал «бьюик» и взял такси до вокзала. Он как раз успевал на поезд до Фриско.
   – Отличная работа, – сказал Деннисон. – Что ж, Крамер вполне может стоять за всем этим. Теперь слушай внимательно, Том, у меня для тебя задание, поскольку ты все равно уже там, на месте. Мы почти уверены, что мисс ван Вайли находится на ранчо «Пустошь». – Он рассказал, где расположено ранчо. – Но я все-таки не уверен до конца. Хочу, чтобы ты проверил. Как думаешь, справишься?
   – Думаю, да, – ответил Харпер без особого энтузиазма.
   – Ты должен быть уверен, – сказал Деннисон, и в его голосе вдруг зазвенел металл. – Этих бандитов нельзя спугнуть. Они могут оказаться убийцами. Я знаю, что они пользуются кислотой. Если они заподозрят, что мы сели им на хвост, они могут убить девушку, Дермотов и всех, кто способен их опознать.
   Произнося эти слова, он не переставал размышлять.
   – Погоди-ка минутку.
   Он отложил телефонную трубку, закурил сигару, продолжая что-то обдумывать. Затем, снова взяв трубку, сказал:
   – Вот что ты сделаешь, Том. Наймешь машину. Бумажник, удостоверение и оружие оставишь у Броуди. Доедешь до «Пустоши», посмотришь на место, потом позвонишь в дверь. Тому, кто откроет, скажешь, что ты приятель Харрисов-Джонсов и они обещали сдать тебе дом через пару месяцев. Поскольку ты проезжал мимо, то решил взглянуть на дом, чтобы понять, подходит ли он тебе… и все в таком духе. Держи глаза открытыми. Внутрь тебя не пустят, но ты получишь представление о местности. Расскажешь мне, какие и где стоят постройки, где есть место для укрытия, на случай если отряду удастся подойти к дому для штурма. Ты понимаешь, что я имею в виду. И смотри в оба, Том: эти бандиты очень опасны, если с ними связан Крамер.
   – Ладно, шеф, – сказал Харпер. – Я прямо сейчас и поеду. Доберусь туда к пяти часам. Не взять ли мне с собой Леттса или Броуди?
   – На кой? – раздраженно спросил Деннисон. – Думаешь, тебе будет там одиноко?
//-- * * * --//
   Мо Зегетти не спешил возвращаться в «Пустошь». Отъехав подальше от Бостон-Крика, он остановился на обочине, собираясь дать выход своему горю.
   К его удивлению, слезы, которых он ожидал, не потекли, потому что он внезапно осознал, что́ на самом деле означает для него смерть матери. Первый раз в жизни он понял, что может делать все, чего сам пожелает, не советуясь прежде с маменькой. Это неожиданное откровение напугало его, он закурил сигарету, размышляя со смутным ощущением вины, как именно это открытие повлияет на его будущее.
   Ему сорок восемь лет. Он ни разу не был женат, потому что мама не одобрила ни одну из девушек, которых он приводил домой на смотрины. Всю свою жизнь он провел под каблуком у матери. Бывали моменты, когда она едва не доводила его до безумия своей авторитарностью. Среди прочих раздражающих вещей было и ее требование, чтобы он каждый день менял рубашку, ограничивал себя в выпивке и так далее и тому подобное. С четвертью миллиона долларов, обещанных ему, он сможет вести новую, свободную, насыщенную жизнь. Сидя в машине и все еще размышляя о себе, Мо понял, что, когда им не командовала мать, ее место занимал Крамер. Ему пришлось признать, что когда Крамер перестал им руководить, дела его пошли насмарку, но то была не совсем его вина. Ему тогда не повезло. А теперь Крамер вернулся и снова командует им! Мо беспокойно заерзал. Четверть миллиона!
   Деньги недурные, но почему Крамер предложил ему столько? Сколько же Крамер планирует получить с этого похищения? Если Крамер с готовностью расстается с четвертью миллиона, сам он получит по меньшей мере три, а может, и все четыре миллиона!
   Упиваясь своим только что обретенным чувством свободы, Мо решил, что дележ нечестный. Пусть Крамер спланировал все дело, но ему, Мо, приходится выполнять самую опасную часть работы.
   Если вдруг все сорвется, первому достанется ему. Это очень даже нехорошо. Когда Крамер выложит деньги на бочку, сказал себе Мо, он будет последним олухом, если не потребует больше. Возможно, он даже убедит Крамера поделить деньги поровну.
   С такими мыслями в голове Мо завел машину и поехал в сторону «Пустоши». По дороге он мрачно размышлял о выкупе. Наконец убедил себя, что Крамер просто обязан поделиться с ним по-честному. Он скажет Крамеру, что он, Мо, готов заплатить Крейнам из своей доли, но Крамер обязан принять новые условия. Пребывая в приподнятом настроении, Мо даже не задумался, как именно он будет убеждать Крамера.
   И поскольку его врожденное хитроумие обострилось от всех этих размышлений, он мгновенно почуял что-то неладное, подъехав к дому. Он не сразу вышел из машины, а посидел немного, глядя на веранду. Там была Зельда в новом наряде, Чита стояла напряженная и смотрела в его сторону. Риффа нигде не было видно.
   Он вылез из машины. Что-то тут происходит, сказал он себе, но что именно? Крейны подлые, но при всей их подлости они вряд ли могли затеять что-то такое, отчего сейчас ему не по себе. Он как бы невзначай расстегнул пуговицу пиджака, чтобы быстрее дотянуться до пистолета тридцать восьмого калибра, который носил в наплечной кобуре.
   Мо медленно подошел к веранде и поднялся по ступенькам.
   – Все в порядке? – спросил он, останавливаясь на верхней ступеньке и внимательно глядя на Читу.
   Он заметил, что Зельда кинула на Читу быстрый взгляд и тут же отвернулась.
   Чита сказала:
   – А что может случиться?
   В выражении ее лица угадывалось нечто такое, отчего он занервничал. Кроме того, он заметил, что на левой щеке у нее проступают мелкие синяки.
   – Где Рифф? – спросил он, не двигаясь с места.
   – В доме, – ответила Чита.
   Повисла пауза, пока Мо внимательно вглядывался в ее лицо, а затем из парадной двери вышел Рифф. Он был в обычном своем костюме из черной кожи. Лицо в испарине, а улыбка походит на гримасу.
   – О, привет, – бросил он. – Вернулся, значит.
   – Где миссис Дермот? – спросил Мо, разворачиваясь, чтобы не выпускать из поля зрения Риффа.
   – В доме, со своим щенком, – сказал Рифф.
   Мо вдруг заметил, что одну руку Рифф прячет за спиной.
   – Все было тихо без меня? – спросил он.
   – Конечно… все отлично, – сказал Рифф и сделал шаг в сторону Мо.
   Краем глаза Мо заметил, что Чита вроде бы невзначай и неспешно сдвинулась с места, однако быстро оказалась рядом с ним.
   – Что у тебя за спиной? – спросил Мо.
   – О чем это ты? – спросил Рифф. Он был почти на расстоянии удара от Мо.
   Полиция считала Мо опасным преступником не просто так. Да, он позволял командовать собой матери и Крамеру, но, попадая в переделку, Мо становился опасным, как гремучая змея. Заместитель Крамера, он держал в узде молодых головорезов, будущих киллеров, и никогда не тушевался в открытом столкновении. Он умел выхватывать оружие быстрее, чем любой из головорезов, которыми он управлял. Это умение много раз спасало ему жизнь в прошлом, и этому умению он не позволял заржаветь.
   Рифф, обмотав руку цепью, собирался разделаться с Мо, ударив того по лицу, но вдруг обнаружил, что в глаза ему смотрит зловещий ствол тридцать восьмого калибра, который словно по волшебству возник в руке Мо.
   Увидев оружие, Чита замерла, словно натолкнувшись на невидимую стену. Крейны смотрели на Мо, который чуть переместился и теперь с легкостью держал на мушке обоих.
   – Ты чего это? – спросил Рифф неуверенным голосом.
   – Сними цепь! – отрезал Мо. – Брось на пол, живо!
   Это был новый Мо. Пухлое лицо напряглось, черные глаза смотрели пронзительно и с угрозой.
   Рифф спешно размотал цепь и уронил на пол.
   – Я просто пошутил, – сказал он хнычущим тоном. – Какая муха тебя укусила, Мо?
   – Встань туда! – отрезал Мо и указал пистолетом на Читу.
   – Ты что, свихнулся? – сказал Рифф, однако подошел к сестре.
   Не сводя глаз с Риффа, Мо наклонился и поднял цепь.
   – Теперь я буду задавать вопросы, – сказал он. – Что здесь происходит?
   Последовала долгая пауза, а потом Зельда, которая наблюдала за всей сценой широко раскрытыми от страха глазами, выдохнула:
   – Не смей его обижать! Мы будем жить вместе! Мы с ним поженимся! Если ты нам поможешь, я уговорю отца дать тебе денег.
   Эта новость настолько ошарашила Мо, что он опустил пистолет и непонимающим взглядом уставился на Зельду.
   Быстро оценив открывшуюся перспективу, Рифф заговорил:
   – Вот ведь класс, Мо! Мы с ней влюбились друг в друга. Слушай, это ж верняк. Мы ее отвезем домой, и ее старик так обрадуется, что не станет звонить копам. Мы вне подозрений… мы трое. Как тебе такой расклад, приятель? Мы с ней поженимся, а потом позаботимся и о тебе.
   Мо посмотрел на Зельду и отметил про себя, какими глазами та смотрит на Риффа, затем он перевел взгляд на Читу и понял, что она не согласна с происходящим.
   Мо подумал о Крамере. Он проклинал себя за то, что предложил Крейнов для этого дела. Пройдет еще три дня, прежде чем Крамер сможет собрать весь выкуп. А Зельда с Риффом уже против него. И что ему теперь с ними делать? Чита, возможно, на его стороне, но он знал, что ей доверять нельзя. Кроме того, на его попечении еще и молодая жена Дермота.
   И пока он стоял на жарком вечернем солнце, пытаясь разрешить возникшую проблему, он увидел, как к дому приближается облачко пыли: верный знак, что сюда едет автомобиль.

Глава девятая

   Том Харпер подъехал к воротам с пятью перекладинами, которые перегораживали вход в «Пустошь».
   Выбравшись из машины, чтобы открыть ворота, он вытер потное лицо. Вечер был жаркий, но он понимал, что потеет больше обычного. И еще у него появилось неприятное сосущее ощущение в животе – страх.
   Он безоружен, вот-вот приедет в тот самый дом, которого пока еще не видно, и позвонит в парадную дверь. Если шеф прав, в доме прячутся опаснейшие негодяи, похитившие одну из самых богатых девушек в мире. К несчастью, размышлял Харпер, шеф наверняка прав. И если эти негодяи из-за какой-нибудь его оплошности хотя бы заподозрят в нем федерального агента, его убьют. Похитителям людей терять нечего. Сам факт, что они похитители, автоматически ставит их жизнь под угрозу. Они без колебаний убьют его, а потом смоются.
   Харпер открыл ворота, сел в машину и выехал на дорогу. Он ехал медленно, настороженным взглядом всматриваясь в пейзаж. Поморщился. В этом месте негде укрыться. Есть несколько небольших дюн, за которыми может спрятаться человек, но они слишком далеко от дома. Подъезжая, он отметил, что любая приближающаяся машина поднимает предательское облако пыли.
   Проехав песчаные холмики, он увидел дом. До него оставалось около четверти мили, и он стоял на ровной песчаной площадке в окружении зеленых лужаек и нескольких хозяйственных построек. Харпер сразу понял, что подойти к дому среди бела дня незамеченным невозможно. По предыдущей ночи он знал, что луна в пустыне светит ярким белым светом. Поэтому даже ночью приближаться к дому будет трудно и опасно.
   Он присвистнул, подумав, что Деннисона ждет та еще работенка, если он задумал брать дом штурмом.
   Подъехав поближе, он увидел длинную пустынную веранду. Отметил, что все окна закрыты. Выглядело все так, словно никого нет дома. А потом он заметил стоявший у дома «линкольн». Машина с калифорнийскими номерами была вся в пыли. Останавливаясь рядом с «линкольном», он запомнил номер.
   Харпер интуитивно чувствовал, что за ним наблюдают. Он вышел из машины и несколько мгновений постоял, рассматривая дом, затем непринужденным шагом и с быстро бьющимся сердцем подошел к ступеням веранды, поднялся и позвонил в дверь.
   Дожидаясь под дверью, подумал печально, что, хотя Деннисон – его будущий тесть, вечно он находит для него самые заковыристые задания.
   Он ждал довольно долго, а затем дверь распахнулась, и к нему вышла Чита, лицо ее было бесстрастно, одна бровь вопросительно поднята. При виде ее Харпера словно кольнуло. Деннисон снабдил его описанием девушки, ехавшей в машине с Зельдой ван Вайли перед исчезновением последней, которое сделал патрульный Мерфи. Харпер сразу же узнал Читу по этому описанию.
   «Значит, Деннисон, как всегда, прав, – подумал он. – Я приехал прямо в их логово».
   – Прошу прощения за беспокойство, – начал он, широко и дружелюбно улыбаясь, – просто проезжал тут мимо. Нельзя ли мне поговорить с мистером Дермотом? – Он чуть наклонил голову набок. – Вы, должно быть, миссис Дермот?
   – Они оба в отъезде, – проговорила Чита холодным, лишенным выражения голосом.
   – Мистер Харрис-Джонс… если вы вдруг не знаете, он владелец этого дома, – сказал Харпер. – Так вот, он обещал сдать мне его через пару месяцев. А я тут проезжал неподалеку и подумал, не взглянуть ли на дом. Я сомневаюсь, достаточно ли он большой для моей семьи.
   – Я не могу впустить вас, пока Дермоты в отъезде.
   Харпер улыбнулся так широко, что у него заболели мышцы лица.
   – О, я понимаю. Что ж, поеду тогда. Я бы вас не побеспокоил, просто я…
   – Знаю, – сказала Чита. – Вы уже говорили: вы просто проезжали неподалеку. – И она захлопнула дверь прямо у него перед носом.
   По-прежнему чувствуя, что за ним наблюдают, Харпер направился к машине. По шее сзади поползли мурашки. Он шагал неторопливо, хотя ему хотелось бежать. Невольно задаваясь вопросом, не получит ли сейчас пулю в затылок, он внимательно всматривался в местность. Справа стоит небольшой коттедж, вероятнее всего для прислуги, слева большой гараж, дальше тянется лужайка, а за ней широкая полоса песка. Подойти незамеченными будет чертовски трудно.
   Только оказавшись в машине и поспешно выруливая на подъездную дорогу, он начал успокаиваться. Он собрал для Деннисона необходимую информацию и выбрался целым и невредимым, а как уж Деннисон собирается сюда проникать, об этом пусть болит голова у самого Деннисона.
   Когда дом скрылся из виду, он притормозил и нацарапал на бумажке номер «линкольна». А потом быстро поехал в Питт-Сити. Оттуда позвонил Деннисону.
   – Вы попали прямо в яблочко, – сказал он Деннисону, когда тот взял трубку. – Девушка, которая была в машине с мисс ван Вайли, открыла мне дверь. Она полностью подходит под описание, и я уверен, что это та самая девчонка.
   Он продолжил, подробно описав дорогу до ранчо и рассказав Деннисону, что́ находится вокруг дома.
   – Хорошо, – сказал Деннисон. – Теперь сделай вот что. Возьми Броуди и Леттса и возвращайся туда с наступлением темноты. Подберись к дому как можно ближе… часть пути придется пройти пешком. Прихватите с собой полевые бинокли. Я хочу, чтобы за домом велось непрерывное, круглосуточное наблюдение. Подготовься как следует. Мне не нужно тебе объяснять, что брать с собой. Пусть Франклин из Питт-Сити тебя экипирует. Я хочу знать, кто находится в доме. Все понятно?
   – Да, – сказал Харпер.
   – Единственное, о чем тебе нужно беспокоиться, чтобы никто в доме даже близко не заподозрил, что за ними следят. Это и есть твоя задача. На рожон не лезь. Удачи. – И Деннисон повесил трубку.
//-- * * * --//
   Дежурный регистратор лос-анджелесского отеля «Горный кряж» вежливо улыбнулся, когда к стойке подошел Вик Дермот.
   – У меня заказан номер, – сказал Вик. – Меня зовут Джек Говард.
   – Совершенно верно, мистер Говард. Номер двадцать пять. Всего на одну ночь?
   – Да. – Вик заметил, что портье с любопытством рассматривает синяк у него на лице. – Всего на одну ночь.
   Он расписался в журнале, отдал свою сумку посыльному и пошел вслед за ним к лифту.
   Было без двадцати шесть. Когда посыльный наконец перестал суетиться в маленьком невзрачном номере и ушел, Вик присел на кровать и уронил саднящее лицо на руки. Его мысли были с Кэрри и Джуниором. Он со страхом гадал, что с ними сейчас.
   В чемоданчике у него лежало восемьсот тысяч долларов в стодолларовых купюрах. С обналичиванием первых двух чеков не возникло никаких сложностей. Завтра он купит еще один чемодан, отправится в банк «Чейз нэшнл» и обналичит третий чек. Потом ему придется покинуть Лос-Анджелес и поехать вдоль побережья, как было приказано. А сегодня вечером, в одиннадцать, тот жирный гангстер обещал ему позвонить.
   Ноющая боль в лице и нервное напряжение этого дня измотали его. Он повалился на кровать и закрыл глаза. Он надеялся, что сможет немного поспать.
//-- * * * --//
   В Сан-Франциско, в отеле «Розовый куст», Крамер налил себе большую порцию виски из бутылки, стоявшей на туалетном столике, добавил содовой и постарался поудобнее устроиться в кресле, которое было немного маловато для его туши.
   Он то и дело нетерпеливо поглядывал на часы. Было уже без пяти минут одиннадцать. Удалось ли Дермоту получить первую часть денег? Как там идут дела в «Пустоши»? Крамер отхлебнул глоток виски. Может, не стоило так налегать на выпивку, подумал он. Он пил без остановки с самого обеда, совершенно заурядного в этом отеле. Голова у него горела, и в груди слева пульсировала та гнусная, надоедливая боль. Он сделал еще глоток и отставил стакан. Закурил сигару, а затем потянулся к телефону. Попросил гостиничного оператора соединить с отелем «Горный кряж» в Лос-Анджелесе. Последовала небольшая задержка, а затем его соединили.
   Он узнал голос Дермота.
   – Вы знаете, кто это, – сказал Крамер. – Как все прошло? Прямо не отвечайте. Были у вас какие-нибудь затруднения?
   – Нет, – сказал Вик.
   – Вы получили первую партию?
   – Да.
   Крамер широко улыбнулся. Когда речь идет о составлении планов, ему нет равных, он лучший из лучших!
   – Прекрасно. Завтра отправитесь в Санта-Барбару, оттуда в Салинас. Я заказал для вас номер в гостинице «Камбрия», на то же имя. Позвоню вам завтра в это же время.
   – Я понял. – Повисла короткая пауза, а затем Вик произнес тревожно: – Я хочу позвонить жене. Могу я это сделать?
   – Я бы на вашем месте не стал, – многозначительно ответил Крамер. – Если только вы не хотите вывести из себя одного нашего друга. Он не любит телефонных звонков. – И он повесил трубку.
   Крамер допил виски и заново наполнил стакан. Его грубое лицо пылало, в редеющих волосах блестели в жестком свете люстры бисеринки пота.
   Пока что восемьсот тысяч в его пользу, сказал он себе. Еще три дня, и у него будет четыре миллиона наличными! Есть еще Мо и те двое молодых негодяев, с которыми придется рассчитаться, но даже после вычета их доли у него все равно останется три с половиной миллиона! В его-то возрасте этих денег хватит надолго!
   Он вдруг ощутил необходимость поговорить с Хелен. Прежде чем позвонить, он несколько мгновений колебался. В этом нет никакой опасности, уверил он себя. Откуда бы ей взяться? Он назвал домашний номер телефонистке и положил трубку. Широко улыбнулся самому себе. Хелен, должно быть, вся извелась, подумал он. Может, пора уже рассказать ей о Солли Лукасе. Рано или поздно она должна узнать. Если она начнет задавать слишком много вопросов, он всегда может повесить трубку, но сообщить ей стоит – необязательно вываливать на нее все новости за один раз.
   Зазвонил телефон, и он снял трубку.
   – Алло? – сказала Хелен. Голос ее был далеким и напряженным. – Кто это?
   – Твой любовник, – сказал Крамер и захохотал. Он был весел и немного пьян.
   – О Джим! Что происходит? Где ты?
   Джо Сизбругер, один из подчиненных Деннисона, который записывал разговоры с телефона Крамера, мягко нажал на кнопку «пуск» на магнитофоне, подсоединенном к линии.
   – Как ты, милая? – говорил Крамер. – Ты скучаешь без меня?
   – Джим! К нам приходили два федеральных агента! Они спрашивали о тебе!
   Крамеру показалось, будто кто-то заехал ему кулаком прямо в сердце.
   Сизбругер замахал телефонисту.
   – Быстро отследите этот звонок, – шепотом проговорил он.
   – Что? – переспросил Крамер. – Чего им было нужно?
   – Хотели поговорить с тобой. Ой, Джим, я так волнуюсь! Они знали, что Мо был у нас! Тот человек, инспектор Деннисон…
   Крамер едва не выронил трубку:
   – Деннисон!
   – Да. Он сказал, что у Мо нет никакого ресторана. Сказал, что у Мо вообще ни цента за душой. Он… он сказал, что надеется, ради твоего же блага, что ты не задумал ничего дурного. О Джим! Ты ведь ничего не задумал, правда?
   Крамер почти не слушал ее. Он жалел теперь, что так напился. Было трудно как следует соображать. Деннисон! Один из самых проницательных федералов и его заклятый враг! Деннисон – тот человек, которого не стоит недооценивать!
   – Я тебе перезвоню, – произнес он поспешно. – Волноваться не о чем. Мне пора идти. Не переживай. – И он положил трубку.
   Телефонист сказал:
   – Звонок поступил из отеля «Розовый куст» во Фриско.
   Сизбругер схватился за телефон и попросил соединить его с отделением Федерального бюро в Сан-Франциско.
   Крамер был уже на ногах. Какого он свалял дурака, позвонив Хелен! Они видели его с Мо, они справедливо заключили, что он что-то затевает. А он был такой дурак, что возомнил, будто сбил их со следа, но, если за дело взялся Деннисон, никого он не сбил. Деннисон наверняка прослушивает его домашний телефон! Они знают, что он в этом отеле! Через несколько минут они будут здесь! Крамер уже натягивал легкое летнее пальто. В портфеле у него лежали лишь смена белья и туалетные принадлежности. Черт с ними! Он не успеет оплатить счет до появления федералов. Необходимо смываться немедленно!
   Спустя одиннадцать минут в отель «Розовый куст» торопливо вошли два федеральных агента. Они быстро предъявили свои значки и показали напуганному портье за стойкой фотографию Крамера.
   – Видели этого человека? – спросил один из них.
   – Да, конечно, – ответил портье. – Это мистер Мейсон. Он вышел всего пару минут назад.
   Два федеральных агента выразительно переглянулись.
   Тот, что был повыше, Боб Арлан, спросил:
   – А мистер Мейсон этим вечером звонил куда-нибудь?
   – Я не знаю, – сказал портье, – но это легко выяснить.
   Он подошел к двери, за которой находился гостиничный коммутатор.
   Арлан последовал за ним.
   Телефонистка широко раскрыла глаза, когда узнала, что разговаривает с агентом ФБР, и выдала Арлану всю необходимую информацию.
   Деннисон уже собирался уходить домой, когда позвонил Арлан.
   – Крамер нас опередил, – доложил Арлан. – И он звонил не только домой. Около одиннадцати вечера он разговаривал с кем-то из постояльцев отеля «Горный кряж» в Лос-Анджелесе.
   – Ясно, – сказал Деннисон. – Забудьте пока о Крамере. Я не готов его брать. – Он прервал связь и набрал Сизбругера. – Оставайся на месте. Я желаю знать подробности всех разговоров миссис Крамер.
   Сизбругер устало ответил, что он сейчас же принимается за расшифровку.
   Деннисон посмотрел на часы. Было десять минут после полуночи. Он позвонил домой и предупредил жену, что будет поздно, а потом спустился вниз к своей машине и быстро поехал в сторону Лос-Анджелеса.
//-- * * * --//
   Все они набились в спальню Кэрри, невыносимо жаркую, потому что Мо закрыл все окна, увидев, как приближается машина Харпера.
   Кэрри стояла у кроватки. Джуниор, к счастью, спал, сморенный жарой. Зельда с Риффом были у окна, скрытые тюлевыми шторами. Мо с пистолетом в руке занял позицию, с которой можно было видеть и окно, и оставшихся в комнате людей.
   Они наблюдали, как Харпер сел в машину и уехал. Дверь оставалась приоткрытой, и все они слышали разговор Читы с Харпером. Теперь Чита вернулась в комнату.
   – Ладно, – сказал Мо, немного успокоившись. – Непредвиденное затруднение. Открывайте окна.
   Рифф распахнул окна, впуская в комнату легкий вечерний ветерок.
   Мо сказал:
   – Вы двое, послушайте меня. Знать не желаю, чем все вы будете заниматься после того, как мы получим выкуп. Ты можешь жениться хоть на этой девчонке, хоть на ее бабушке – мне плевать, но вы никуда не уедете, пока Крамер не вернется с выкупом. Я бо́льшую часть своей жизни обламывал наглецов вроде вас. Если вам кажется, что вы можете со мной потягаться, – валяйте, но я предупреждаю: только попробуйте выкинуть что-нибудь еще, и я сначала выстрелю, а уж потом буду переживать. Это понятно?
   Рифф сверлил его взглядом. Он кипел от гнева, но то, как Мо, словно по волшебству, вынул пистолет, охладило его пыл. Он понимал, что у него нет средств для борьбы с человеком, который умеет выхватывать оружие с такой скоростью. У него кишка была тонка тягаться с Мо в открытую.
   – Да ты просто дурак! – проворчал он. – Неужели не понимаешь, что так мы выйдем сухими из воды? Мы отвезем ее домой и останемся чистенькими. А если возьмем выкуп, вляпаемся в неприятности. Неужели ты не понимаешь, тупой макаронник?
   – Никто никуда не вляпается, – спокойно заявил Мо. – Все было продумано. Вы оба… – он махнул пистолетом на Крейнов, – убирайтесь отсюда. С этого момента будете жить в коттедже, там. Она… – он указал пистолетом на Зельду, – останется здесь. Если кто-нибудь из вас подойдет к дому на пятьдесят ярдов, схлопочет пулю. Убивать не стану, но размозжить ногу обещаю. Усекли?
   Рифф злобно ухмыльнулся.
   – И что же ты будешь делать, макаронник? – осклабился он. – Три ночи подряд не спать?
   Комната содрогнулась от грохота выстрела. Опасное желтое пламя подсветило темные углы, словно фотовспышка, и Зельда завизжала.
   Рифф отшатнулся назад. Схватился рукой за ухо. На пальцах осталась кровь. Кровь потекла по шее сбоку. Рифф уставился на заляпанные кровью пальцы так, словно не верил своим глазам.
   Мо наблюдал за ним. Слабый дымок поднимался от дула пистолета.
   – Стрелять я умею, Рифф, – произнес он мягко. – Так что убирайся отсюда ко всем чертям и не подходи! И ты тоже! – бросил он Чите.
   Ошеломленный и окровавленный, Рифф вышел из комнаты. Теперь он прижимал к уху грязный носовой платок. Пуля срезала мочку уха с точностью хирургического скальпеля.
   Когда Чита вышла вслед за братом, Джуниор начал хныкать. Зельда бросилась на кровать лицом вниз, рыдая и ударяя по ней сжатыми кулаками. Кэрри, с побелевшим от пережитого потрясения лицом, взяла Джуниора на руки.
   Мо стоял у открытого окна, наблюдая, как Рифф с Читой пересекают широкую зеленую лужайку: только когда они дошли до коттеджа и скрылись внутри, он развернулся и взглянул на Кэрри.
   – Вам придется присматривать за девушкой, – сказал он тихо. – Не выпускайте ее из виду. Я буду следить за теми двумя. Они скверные. Если вы со своим бамбино хотите выйти отсюда живой, вам придется быть со мной заодно. У нас осталось три дня, пока прибудет выкуп. – Он помолчал и прибавил: – Вы готовы принять мою сторону?
   Кэрри колебалась. До сих пор этот толстый чернявый итальянец вел себя по-человечески, рассудила она. Крейны и эта глупая девчонка точно не те люди, кому она стала бы доверять. Она поняла, что в этом кошмарном деле невозможно сохранять нейтралитет. Ей придется принять чью-то сторону, и выбора у нее нет. Она медленно кивнула.
   – Да, – сказала она. – Я готова принять вашу сторону.
   Мо заметно успокоился. Он опустил пистолет. Посмотрел на Джуниора, который до сих пор хныкал, и заулыбался.
   – У моего брата десять детей, – сказал он. – Он погиб на войне. Я помогал их растить. Я хорошо лажу с маленькими. Можно мне подержать?
   Кэрри ощутила, как холодок пробежал по спине. Она уже начала отказываться, но в глазах Мо было такое странное, такое доброе выражение, что она осеклась.
   – Он… он не любит незнакомых, – сказала она. – Может быть…
   Но Мо уже протянул руки, и она с неохотой позволила ему взять мальчика. Гангстер и малыш смотрели друг на друга. Потом Джуниор вдруг перестал хныкать и сморщил личико, с интересом рассматривая Мо. Тот надул толстые щеки. Он негромко присвистнул, помолчал, снова засвистел, а потом широко улыбнулся. Джуниор счел представление достаточно веселым и засмеялся.
   Поняв, что никому нет дела до ее истерики, Зельда перестала рыдать и обернулась. Она смотрела на Мо и Кэрри, которые по-прежнему не обращали на нее внимания.
   – Люблю маленьких, – сказал Мо. – А они любят меня. – Он передал Джуниора Кэрри и направился к двери. – Значит, мы с вами и с бамбино заодно? Приглядывайте за ней. Если будет надоедать, позовите меня. Я надаю ей пощечин.
   Он вышел на веранду и сел. Со своего места он видел коттедж и мог наблюдать за окнами, выходившими на веранду. Чувствовал он себя крайне неуверенно. Он не сомневался, что Кэрри можно верить, но вот Крейны, они как змеи. Он не сможет бодрствовать три ночи подряд. Рифф ткнул пальцем прямо в слабое место плана Мо. Ему оставалось лишь надеяться, что Крамер позвонит и он сможет рассказать ему о происходящем. Может быть, Крамер пришлет кого-нибудь или приедет сам. Мо бросил взгляд на коттедж. Ставни были закрыты, дверь тоже закрыта. Интересно, что там поделывают Крейны.
   А в коттедже Рифф склонился над раковиной в ванной, поливая ухо холодной водой и изрыгая проклятия. То, что в него стреляли, лишило его присутствия духа.
   Чита лениво развалилась в кресле в маленькой гостиной.
   Со своего места она могла наблюдать за братом. Помочь ему она не пыталась.
   – Ты что, ничего не можешь сделать? – прорычал Рифф, потому что кровь так и продолжала капать в раковину. – Не сиди просто так! Помоги остановить кровь!
   Чита ничего не ответила. Впервые в жизни у нее не было желания помогать брату. Он всего лишь задумался о женитьбе на этой богатой сучке, но это всколыхнуло в ней такую волну ненависти и ревности, что она ощутила, как нерушимые узы, всегда связывавшие их, словно перерубил топор палача.
   Она знала Риффа, как знала самое себя. Она знала, что, когда он говорил о женитьбе на Зельде, это не была циничная ложь: он действительно хотел бы жениться на ней. Он уже сейчас планировал, как будет жить на ее денежки, как завяжет с их привычно тяжелой, однообразной жизнью, которая так нравилась Чите. Как он будет нежиться в роскоши. Чита знала, что рано или поздно он обязательно бросит ее. Он не захочет, чтобы она постоянно таскалась за ним следом.
   Ей придется уйти. Он даст ей денег… она не сомневалась, что денег он даст, но он точно захочет отделаться от нее, чтобы с головой погрузиться в легкую, праздную, бесцельную жизнь богача, которая высосет из него силу, и он превратится в одного из сотен плейбоев, с которыми Чита бывала в постели: бесхребетные, бесхарактерные, бесполезные.
   Все еще чертыхаясь, Рифф вошел в спальню, оторвал полоску ткани от одной из простыней, скатал и приложил к уху. Оторвал еще одну полоску материи, обмотал вокруг головы, и наконец кровотечение прекратилось.
   Когда он покончил с этим, уже стемнело. Он вышел в гостиную: кожаная куртка в пятнах крови, лицо бледное, глаза полыхают злобой.
   – Что с тобой такое? – прорычал он. – Ты что, не могла мне помочь?
   Чита ничего не ответила. Она рассматривала свои длинные стройные ноги, и лицо ее было лишено всякого выражения.
   – Этот макаронник! – взорвался Рифф. – Кто бы мог подумать, что он так стреляет! Он же мог меня убить!
   С тем же успехом он мог бы разговаривать с самим собой, потому что Чита не обращала на него никакого внимания.
   Он долго смотрел на нее, ощущая неуверенность. Она никогда раньше не вела себя с ним так. Затем, поскольку гордость мешала ему попросить ее не молчать, отошел к окну. Посмотрел сквозь щель в ставнях. Он видел Мо, сидевшего на веранде. Было бы у него, Риффа, оружие, он мог бы его снять. Расстояние ерундовое. С этого места он не промахнулся бы. Затем Рифф внезапно вспомнил о загадочно исчезнувшем пистолете. Он же положил пистолет Дермота в карман брюк. А когда захотел достать оружие… оно пропало! Кто-то же его забрал! И это не Мо, потому что Мо не было на ранчо, когда исчез пистолет. Значит, его забрала одна из трех женщин.
   Он развернулся и с подозрением уставился на Читу, которая закуривала сигарету.
   – Это ты взяла мой пистолет? – спросил он.
   Она посмотрела на него безразличным взглядом, глаза у нее были холодные и враждебные.
   – Пистолет? Какой пистолет?
   Что ж, теперь она хотя бы с ним разговаривает, подумал Рифф.
   – Пистолет Дермота! – прорычал он. – Он был у меня в кармане штанов. И исчез!
   – Ничего удивительного, если скидывать штаны где попало, – сказала Чита с усмешкой.
   – Так это ты взяла? – заорал Рифф, и его лицо потемнело от гнева.
   – Зачем мне что-то брать? – Чита поднялась. – Я есть хочу.
   Она пошла через гостиную в сторону крохотной кухни.
   Рифф схватил ее за руку.
   – Это ты взяла пистолет? – проревел он.
   Она отшвырнула его руку с силой, которая всегда его изумляла.
   – Убери от меня свои лапы! Ничего я не брала! И мне плевать, кто его взял!
   Чита ушла в кухню, и он услышал, как открылась дверца холодильника.
   Обеспокоенный, он вернулся к окну, продолжая чертыхаться. И снова принялся наблюдать сквозь ставни за Мо.
//-- * * * --//
   Было чуть больше часа ночи, когда Деннисон подошел к стойке портье в лос-анджелесском отеле «Горный кряж».
   Дневной портье уже собирался домой. Деннисону повезло. Обычно дневной дежурный уходил раньше, но этим вечером подружка продинамила его со свиданием, и, поскольку ему не хотелось возвращаться одному в свою жалкую квартирку, он задержался в отеле, болтая с ночным портье.
   Деннисон представился, а затем спросил о недавно заселившихся в отель. Служащий показал ему журнал регистрации. Поговорив еще немного, Деннисон спросил:
   – А вот этот человек, Джек Говард… вы его запомнили?
   – Да, конечно, – сказал портье. – Он высокий, темноволосый, хорошо одет. На левой стороне лица у него жуткий синяк… чертовски большой синяк.
   Деннисон хмыкнул.
   – Дайте мне общий ключ, – сказал он. – Это тот парень, с которым я хочу поговорить.
   Портье заколебался, потом обошел стойку, снял с крючка гостиничную отмычку и протянул Деннисону.
   – Но мы не хотим неприятностей, инспектор, – проговорил он без особой надежды. – Вы же понимаете.
   – Конечно-конечно, – сказал Деннисон. – Кто ж хочет неприятностей?
   Вик не смог заснуть. Он лежал в темноте, думая о Кэрри. Он пролежал так, снедаемый беспокойством, уже два часа. Старался уверить себя, что до тех пор, пока он выполняет свою часть соглашения, Кэрри с Джуниором будут в безопасности, но все никак не мог выбросить из головы образ Крейнов. Эти двое по-настоящему пугали его. Они способны на любую подлость. Внезапно он услышал слабый шорох, настороживший его, сердце забилось чаще.
   Деннисон осторожно вытолкнул из замочной скважины ключ.
   Ключ упал на пол. Затем он вставил отмычку, повернул, и дверь открылась. В этот миг Вик щелкнул выключателем.
   Двое мужчин смотрели друг на друга. Деннисон вошел и закрыл дверь.
   – Инспектор Деннисон, – сказал он. – ФБР. А вы, я полагаю, мистер Дермот?
   Вик помялся, а затем сказал:
   – Да, это я. – Он сел на кровати. – Но что все это значит? Почему вы…
   – Все в порядке, мистер Дермот, – произнес Деннисон с отеческой улыбкой, которую приберегал для особых случаев. – Я здесь, чтобы вам помочь. Мы знаем, что происходит. – Он присел на кровать. – Мы знаем, в каком вы положении. Но послушайте, давайте действовать сообща. Мы хотим схватить этих негодяев, но в то же время мы не хотим причинить беспокойство миссис Дермот и вашему ребенку. Даю вам слово: мы не предпримем никаких действий, пока не будет выплачен выкуп, пока миссис Дермот не будет свободна. Может быть, вам станет легче, если вы узнаете, что прямо сейчас за «Пустошью» наблюдают трое моих подчиненных. Если случится что-нибудь непредвиденное, они там, на месте, и они помогут вашей жене.
   Вик похолодел, внутри разрастался тошнотворный страх.
   – Почему бы вам просто не соваться в это дело? – спросил он гневно. – Что такое четыре миллиона для человека вроде ван Вайли? А эти дьяволы смертельно опасны! Они без колебаний убьют всех в доме! Они уже убили моего работника. Они…
   – Минуточку, – резко перебил Деннисон. – Вы сказали, они убили вашего работника?
   Вик взял себя в руки.
   – Я не вполне уверен, но в коттедже, где жил Ди Лонг, была кровь. А сам он исчез.
   – Они могли просто сильно ударить его, как ударили вас, – успокаивающе произнес Деннисон. – А теперь послушайте меня, мистер Дермот: постарайтесь успокоиться. Окажись я в вашем положении, я чувствовал бы то же самое, но вам нельзя слишком сильно волноваться. Никто не знает о нашей с вами встрече. В данный момент я хочу получить от вас информацию. Мне нужно описание этих людей. Даю вам слово, мы ничего не станем делать, пока ваши жена и ребенок не окажутся в безопасности. Более того, мы ничего не станем делать без вашего одобрения.
   Вик снова лег. Лицо до сих пор болело. Он вспомнил предостережение Крамера.
   – Я ничего не могу вам рассказать, – произнес он. – Меня заботит только спасение моих жены и ребенка.
   – Это я вполне понимаю, – заверил Деннисон, – но дело не только в этом, мистер Дермот. Я хочу, чтобы вы доверяли мне. Что, если я стану задавать вопросы, а вы будете отвечать, прав я или нет? – Он улыбнулся и продолжил: – Человеку, который, по нашим предположениям, стоит за похищением, около шестидесяти, он высокий, грузный, загорелый. Верно?
   Вик поколебался, пожал плечами, затем кивнул.
   – С ним работает еще один человек, итальянец, низенький, толстый, чернявый. Так?
   Вик снова кивнул.
   – Есть еще девушка: крашеная блондинка, высокая, недурна собой, хотя и грубовата, на вид года двадцать два – двадцать три.
   Вик снова кивнул.
   – И есть еще один человек, но нет его описания, – сказал Деннисон. – Именно он меня интересует.
   Вик снова заколебался, но сказал:
   – Это брат-близнец девушки. Вот его-то я и боюсь… злобный, грубый тип. Это он меня ударил. Он наматывает на кулак велосипедную цепь.
   – Опишите его, – попросил Деннисон.
   Вик дал ему описание Риффа, и, когда он закончил, Деннисон поднялся.
   – Вы продолжайте делать то, что делали, мистер Дермот, – сказал он. – Собирайте выкуп. – Он положил на прикроватный столик визитку. – Это мой телефон. Запомните, а потом уничтожьте карточку. Когда соберете выкуп, позвоните мне. Эти негодяи вообразили, что, как только получат деньги, смогут отправиться на все четыре стороны, но они сильно недооценили ван Вайли. Как только мы узнаем, что ваша жена, ребенок и мисс ван Вайли в безопасности, мы схватим их. С этого момента за вами будут присматривать трое лучших моих сотрудников. Если вам вдруг потребуется помощь, они тут же появятся. Вам не о чем беспокоиться. Я дал вам слово, что мы и шагу не сделаем, пока ваша семья не будет в безопасности.
   Вик беспомощно пожал плечами.
   – Мне остается лишь положиться на вас, – сказал он, – но умоляю, дождитесь, пока эти сволочи не покинут «Пустошь».
   – Даю вам слово, – повторил Деннисон, направляясь к двери. – Не о чем беспокоиться. Прошу прощения, что вторгся к вам вот так. Доброй ночи, мистер Дермот. – И он вышел из номера.
   Вик лежал неподвижно, уставившись в стену невидящим взглядом, и слушал, как тяжелые шаги Деннисона затихают в коридоре.

Глава десятая

   Зельда осторожно подняла голову и посмотрела через комнату на кровать, где спала Кэрри. Блестящая луна пустыни светила ярко, свет проникал сквозь щели в ставнях, и несколько мгновений Зельда наблюдала за Кэрри. Затем, с величайшей осторожностью, сдвинула в сторону простыню и села. Она подождала, едва дыша, прежде чем опустить ноги на пол.
   Тишина висела в доме на ранчо. Некоторое время Зельда не двигалась. Она сидела на краю кровати, пытаясь решить: рискнуть ли выбраться из дома и дойти до коттеджа или же лечь обратно в постель. Она не знала, спит ли сейчас толстый итальянец. Предполагала, что, скорее всего, спит, но знать наверняка не могла.
   Она сгорала от страсти к Риффу. Если она придет к нему, он, без сомнения, увезет ее отсюда. Она должна к нему пойти!
   Она встала. Замерла с тяжело бьющимся сердцем, глядя на Кэрри, но Кэрри не шевельнулась, тогда она взяла рубашку и брюки, оставленные на стуле рядом с кроватью. Очень осторожно натянула брюки, положила на кровать ночную сорочку, надела рубашку.
   Кэрри пошевелилась во сне, и Зельда замерла, сердце ее затрепыхалось. Она подождала, но Кэрри не проснулась. Зельда двинулась к двери, беззвучно ступая босыми ногами. Осторожно открыла дверь и вышла в коридор. Здесь она постояла, прислушиваясь. Довольная тем, что не услышала ни звука, она двинулась в кухню, осторожно открыла заднюю дверь и вышла в жаркую, залитую лунным светом ночь.
   В другой части дома Мо какое-то время сражался со сном, однако был не в силах выдержать бессонную ночь. В удобном бамбуковом кресле он расслабился, положил пистолет на колени и уже через час задремал.
   Теперь он спал по-настоящему крепко.
   Зельда обошла дом, довольно долго стояла, прислушиваясь к негромкому сопению Мо, потом перебежала через лужайку, через песчаную подъездную дорогу к коттеджу.
   В коттедже Чита заняла спальню и заперлась там. Она лежала, ворочаясь в постели в состоянии полусна-полубодрствования. Рифф в гостиной тоже дремал. Два долгих часа он провел, наблюдая за хозяйским домом, но, когда луна переместилась и вокруг дома сгустились тени, он перестал видеть Мо. И сейчас понятия не имел, бодрствует Мо или спит. Ему не хватило духу выйти и посмотреть. Ухо болело. И он не хотел получить еще и пулю в ногу. Сейчас, вытянувшись на двух стульях, он дремал и размышлял о будущей жизни с Зельдой.
   Какой-то легкий шорох заставил Читу насторожиться. Она села и прислушалась. Скрипнула дверь, затем из гостиной до нее донесся тихий шепот. Она встала с постели и беззвучно двинулась к двери. Прижалась к ней ухом и прислушалась.
   Она узнала голос Зельды. Волна жара прошла по телу. Осторожно, медленно, с нажимом она опустила дверную ручку и мягко приоткрыла дверь всего лишь на дюйм, чтобы все слышать, но не быть увиденной.
   Когда парадная дверь коттеджа скрипнула, Рифф вскочил, но успокоился, услышав шепот Зельды: «Все в порядке, Рифф… это я».
   Она прошла через темную комнату и опустилась на колени рядом с ним, обхватила его руками и положила голову ему на грудь.
   – Я не могла удержаться, – сказала она, ероша пальцами его коротко стриженные волосы, но стараясь не коснуться раненого уха. – Сильно болит?
   – Где он? – ответил вопросом на вопрос Рифф, опуская руку с толстыми, короткими пальцами ей на спину и притягивая ее к себе. – Он спит?
   – Да. – Она тихонько застонала от его твердого, брутального прикосновения. – Ой, Рифф! Неужели мы не можем уехать? Прямо сейчас уехать?
   Рифф видел, как яркий лунный свет просачивается сквозь ставни. Стоит ему высунуться, и Мо, если проснется, подстрелит его, словно сидящего кролика.
   – Этот итальяшка отменно стреляет, – сказал он. – Нам придется подождать. Время еще есть. Ты ведь видела, что он со мной сделал.
   Он говорил все это едва слышным шепотом.
   – Где она? – прошептала Зельда, крепче обнимая его.
   – В другой комнате… спит. Говори тише. Нельзя, чтобы она услышала нас.
   Он поднялся, притянул ее к себе. Они стояли в темноте, крепко прижимаясь друг к другу.
   Чита прикрыла дверь, вернулась к кровати и села, крепко зажала руки, стиснутые в кулаки, между коленями. Она прислушивалась к негромкой возне, доносившейся из-за двери. Наконец, когда звуки возни стали уже неконтролируемыми и более громкими, она встала. Постояла, сомневаясь. Был один способ остановить все это, пока не стало слишком поздно, – единственный способ вернуть брата себе. Она услышала сдавленный стон наслаждения и боли, который издала Зельда, и это подтолкнуло ее к действиям. Она подошла к окну и распахнула ставни. Оглядела хозяйский дом, затем выбралась из окна и закрыла за собой ставни.
   Двигаясь беззвучно, она обогнула коттедж, не выходя из тени. Между коттеджем и гаражом было всего одно пятно лунного света. Его она преодолела бегом и остановилась в тени у гаражных ворот. Обернулась и прислушалась. Никто не закричал, никто не побежал за ней. Чита осторожно подняла скользящие ворота гаража, метнулась в темноту и опустила ворота на место. Несколько мгновений она нетерпеливо нащупывала выключатель, нашла его и зажгла свет.
   Моргая, обогнула «кадиллак» и второй автомобиль, стоявшие бок о бок. В дальнем конце гаража она нашла то, что искала: лопату с длинным черенком, которую использовали довольно часто, когда ветер наметал песчаные кучи.
   Она взяла лопату, выключила свет, подняла гаражные ворота и вышла на свежий воздух.
   У нее ушло почти два часа на то, чтобы отыскать и раскопать могилу Ди Лонга. Рифф лишь указал ей направление, где закопал вьетнамца, и Чите пришлось начинать несколько раз, прежде чем она наконец наткнулась на тело, скрытое слоем песка. К тому времени шел уже третий час ночи, и луна поднялась высоко, заливая резким светом дом на ранчо.
   Мо по-прежнему негромко сопел. Кэрри снился Вик. Рифф и Зельда, усталые, лежали на полу в полудреме.
   В четверти мили от дома на ранчо Том Харпер с Леттсом и Броуди лежали у подножья ближайшей к дому дюны. В сан-францисском отделении ФБР Харпер позаимствовал перископ. Он поднял его так, чтобы видеть дом, но при этом чтобы их не заметили. Леттс с Броуди спали. Харпер все это время старательно наблюдал за хозяйским домом и потому просмотрел, как Чита выскользнула из коттеджа. От перископа в ночное время было не много пользы.
   Чита вернулась в спальню, никем не увиденная и не услышанная.
   Она лежала в постели. Ненависть к брату и Зельде разъедала ее душу. Она прислушивалась к бесконечному шепоту, доносившемуся из соседней комнаты. Этот звук был словно соль на рану.
   Пресытившись и уже заскучав в компании Зельды, Рифф в конце концов отодвинулся от нее.
   – Ты лучше иди обратно, – сказал он и сел. – Давай! Убери от меня свои руки! – Он грубо оттолкнул ее. – Пошевеливайся! Через час уже рассветет.
   Зельда с неохотой поднялась и начала одеваться.
   – Разве мы не уедем? – спросила она. – Я думала…
   – Говори тише! – зашипел Рифф.
   – Но разве мы не уедем? – зашептала она, застегивая «молнию» на брюках.
   – Хочешь, чтобы тебе шкуру продырявили? – сказал Рифф. Она уже надоела ему. Он утолил с ней похоть и теперь хотел отделаться от нее. – Этот макаронник выстрелит… а стрелять он умеет!
   – Но, милый, ты ведь не боишься этого маленького толстяка? – спросила Зельда, внимательно глядя на него.
   – Этого-то? Да кто станет бояться такого урода? Но под пули я не полезу… он умеет стрелять. Слушай, вали уже отсюда! – Рифф махнул на дверь. – Я что-нибудь придумаю! Уйди и дай мне пораскинуть мозгами… давай, пошевеливайся!
   Ни один мужчина не разговаривал с Зельдой таким тоном. Это ее возбуждало.
   – Но ты же любишь меня, правда? – спросила она и шагнула к нему.
   – Да-да-да. – Рифф уже сходил с ума от нетерпения. – А теперь уходи.
   Он взял ее под локоть и, подтолкнув к двери, грубо выпихнул Зельду в занимавшийся над пустыней рассвет.
   От этого яростного толчка Зельда пробежала вперед, пытаясь сохранить равновесие на деревянном пандусе перед домом. Затем она резко затормозила и посмотрела на кошмарное нечто, лежавшее у нее под ногами. Она смотрела во все глаза, и Рифф тоже смотрел, а потом Зельда запустила пальцы себе в волосы и принялась визжать.
   Чита слушала эти крики с садистским наслаждением.
//-- * * * --//
   В отеле «Камбрия» в городе Салинас Крамер попросил телефонистку соединить его с номером в Парадиз-Сити. Он звонил Филу Бейкеру, человеку, с которым он регулярно играл в гольф, и в данный момент это был единственный человек, на которого Крамер мог положиться как на друга.
   Крамер решил переехать в отель «Камбрия», куда в конце дня должен был прибыть Вик Дермот. У Крамера начали сдавать нервы. Тот факт, что Деннисон заинтересовался его деятельностью, расстроил его. Деннисон был последним человеком, которого Крамер хотел бы видеть сующим нос в его дела. Крамер начал подумывать, что, может, ему стоит забрать те деньги, которые Дермот уже собрал, и смыться из страны. К этому времени у Дермота должно быть полтора миллиона наличными. Крамер пытался решить, забрать ли деньги и исчезнуть, оставив Зегетти и Крейнов с носом, или же придерживаться первоначального плана. Он чувствовал, что ему просто необходимо поговорить с Хелен, прежде чем принимать окончательное решение.
   Бейкер взял трубку. Было начало шестого вечера.
   – Фил… это Джим, – сказал Крамер. – Тут кое-что случилось. Слушай, мне нужна твоя дружеская поддержка. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, но не задавал при этом вопросов. Ты мне поможешь?
   Явно озадаченный, Бейкер спросил:
   – Где ты пропадал? Я пропустил игру, потому что ждал тебя.
   – Прости, но я попал в ситуацию, которая требует моего личного участия, – произнес Крамер с нетерпением. – Ты мне не поможешь? Я хочу, чтобы ты кое-что сделал, не задавая вопросов.
   – Ну да, конечно, Джим… что угодно. – Теперь в голосе Бейкера звучала легкая обида. – Чем могу помочь?
   – Ты загляни ко мне домой и попроси Хелен пойти в клуб и позвонить мне оттуда ровно в семь? Сделаешь это для меня?
   – Конечно, – сказал Бейкер. – Но я что-то не понял. Почему бы тебе…
   – Я же сказал: никаких вопросов! – рявкнул Крамер. – Ты мне поможешь или нет?
   – Я ведь уже сказал, что помогу. Ты хочешь, чтобы я зашел к Хелен и попросил ее пойти в клуб и позвонить тебе в семь, так?
   – Все верно.
   Крамер дал ему номер гостиничного телефона.
   – Когда увидимся на следующей неделе, я все объясню, но пока что мне бы не хотелось вдаваться в детали. Не сердишься, Фил?
   – Нисколько… Я буду у вас через полчаса. Я все сделаю. – Повисла пауза, а потом Бейкер спросил: – Джим… у тебя какие-то неприятности?
   – Ради бога, Фил! Сделай то, что я прошу, – прорычал Крамер. – Я все расскажу тебе при следующей встрече. А теперь пока. – И он повесил трубку.
   Крамер сел, уставившись в окно невидящим взглядом, и принялся ждать. Это было бесконечно долгое ожидание, но наконец, без нескольких минут семь, Хелен ему позвонила.
   – Привет, любимая, – сказал Крамер, заставляя себя говорить бодрым тоном. – Как дела? У тебя все в порядке?
   Последовала пауза, а затем Хелен заговорила таким голосом, что Крамер с трудом ее узнал:
   – Все ли у меня в порядке? Да как у тебя язык поворачивается такое говорить? Что происходит? Джим! Что случилось? Я имею право знать! Фил пришел к нам… он на меня смотрел так, словно я какая-то преступница! Что происходит?
   Крамер ощутил стреляющую боль в груди, говоря:
   – Успокойся, Хелен. Я хочу поговорить с тобой без ушей федералов. Неужели ты не понимаешь, что они прослушивают наш телефон?
   – С чего бы им прослушивать наш телефон? – спросила Хелен, переходя на крик. – Зачем? Ты сделал что-то нехорошее? Я не понимаю, о чем ты говоришь!
   Крамер поерзал в кресле. А разговор будет непростым, подумал он сердито. Никогда еще Хелен не разговаривала с ним таким тоном.
   – Хватит, Хелен, – сказал он грубо. – Я хочу с тобой увидеться. Федералы будут тебя пасти. Тебе придется отделаться от них. Ты уходила от них раньше, сможешь и теперь. Когда оторвешься от хвоста, приезжай ко мне в отель «Камбрия» в Салинасе. Я здесь остановился. Возможно, мы с тобой отправимся в далекое путешествие… возможно, затеряемся на время.
   На линии наступила долгая тишина, и Крамер еще больше разозлился.
   – Хелен?
   – Я здесь. Значит, ты во что-то влип. – В ее голосе слышалось отчаяние, от которого Крамер похолодел. – При таких деньгах… как ты мог свалять такого дурака?
   – Не называй меня дураком! – воскликнул Крамер, возмущенный, что жена говорит ему такие слова. – Ты и половины всего не знаешь! Солли спустил все наши деньги! Этот вороватый сукин сын проиграл кучу денег… четыре миллиона долларов! Он нас обчистил до нитки!
   – Солли? – Голос Хелен взлетел. – О нет! Солли не сделал бы с нами такое! Как же он мог?
   – А вот мог! Но я пытаюсь вернуть деньги. Послушай, Хелен, приезжай сюда, я все тебе объясню. Ради всего святого, будь осторожна по дороге. Тебе придется оторваться от того, кто будет за тобой следить… удостоверься, что у тебя получилось. Не приводи сюда никого… ты понимаешь?
   И снова воцарилось долгое молчание, и Крамер с красным лицом, превозмогая боль, от которой его бросило в пот, сказал:
   – Хелен! Ты еще здесь?
   – Да. Я думаю. Значит, у нас больше нет денег?
   – Именно так, но будут. Я работаю над планом, который вернет нам все, что мы потеряли. Приезжай сюда, и я объясню тебе, что происходит.
   – Нет, Джим. Прости, но я не приеду. Я уже старею. Да и ты тоже стар, Джим… слишком стар, чтобы возвращаться к прежним делам. Приезжай домой. Мы вместе что-нибудь придумаем. Я не собираюсь бегать от фэбээровцев в моем-то возрасте. Лет пятнадцать назад это, может, и было весело, но не теперь. Возвращайся домой, Джим. Мы что-нибудь с тобой придумаем.
   – Нет у нас никакого дома, – гневно сказал Крамер. – Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? Мы обобраны до нитки! Я предпринял кое-что, чтобы вернуть прежнее состояние, но тебе придется приехать сюда и быть со мной. Давай приезжай, только будь очень осторожна по дороге.
   – Я не приеду, – сказала Хелен. – Много лет назад мы уже проходили через все это, но сейчас я не стану этого делать. Я думала и надеялась, что мы с тобой свободны от прошлого. Я не приеду. Прощай, Джим. Я как-нибудь справлюсь, надеюсь, и ты тоже справишься. Если передумаешь, если бросишь то, что затеял, я жду тебя, но если нет, то прощай, Джим.
   Далекий щелчок на линии, когда она повесила трубку, прозвучал словно грохот захлопнувшейся двери, отрезавшей Крамера от нескольких лет его жизни, которыми он наслаждался и гордился.
   Он понажимал рычажки на телефоне, не в силах поверить, что его жена действительно бросила трубку. Хелен! Второсортная певичка, которую он спас из третьесортного ночного клуба… так с ним поступила! Женщина, которой он дал богатство, положение в обществе и социальную защищенность! Он не мог в это поверить! Он медленно положил трубку. Оглядел маленькую, унылую комнату. Немного посидел, потея, ощущая легкий испуг и боль.
   «Прощай, Джим» – так она сказала.
   Была какая-то финальная, какая-то «у меня с тобой все кончено» нотка в ее голосе.
   Крамер медленно поднялся. Тяжелыми, трудными шагами подошел к своему чемодану и вынул оттуда бутылку виски. Зашел в ванную комнату, налил в стакан на один глоток. Выпил неразбавленным, снова налил, а потом медленно вернулся в спальню.
   Хелен! Что она будет делать? В доме денег нет. Он подумал о норковом боа, которое ей обещал. И что она вообще собирается делать без него, Крамера?
   Зазвонил телефон, напугав его так, что он пролил виски на ковер. Он отставил стакан и взял телефонную трубку.
   – Вы просили сообщить, когда прибудет мистер Говард, – сказал портье. – Он только что зарегистрировался. Номер сто тридцать пять.
   – Спасибо, – сказал Крамер и отключился.
   Он допил свое виски и закурил сигару. Номер 135 должен быть на его этаже, в дальнем конце коридора. У Дермота полтора миллиона наличными. Что же делать, спрашивал себя Крамер? Неужели Хелен всерьез попрощалась с ним? Если так, то зачем ему здесь ошиваться? Почему бы просто не забрать тот выкуп, который уже есть, и не смыться ко всем чертям? Зачем забивать себе голову мыслями о Мо и Крейнах?
   Сигара была какой-то горькой на вкус, и он смял окурок.
   Можно очень даже неплохо жить на полтора миллиона долларов. Он может сесть на корабль и отправиться на Кубу. Возможно, Хелен потом присоединится к нему. Он закрыл глаза. Он ощущал какую-то непонятную усталость, и неотступная боль в груди тревожила его. Хватит ли ему совести кинуть Мо? Он провел толстыми пальцами по волосам, пытаясь решить, что же делать. В итоге, так ничего и не решив, заставил себя подняться, глотнул еще виски, а затем вышел в длинный коридор. И двинулся в сторону номера 135.
   Вик Дермот мыл руки в маленькой ванной, когда послышался стук в дверь. Вытирая руки, он пересек комнату, все еще держа полотенце, повернул ключ в замке и открыл дверь. Увидев Крамера, он вздрогнул. Отступил назад, когда Крамер вошел и захлопнул за собой дверь.
   – Ну как? – спросил Крамер. – Как продвигаются дела?
   – Все в порядке, – сказал Вик, бросая полотенце на кровать. – Не ожидал увидеть вас здесь.
   – Сколько денег вы уже собрали? – спросил Крамер.
   – На данный момент миллион и шестьсот тысяч, – сказал Вик, указав на два чемоданчика, лежавших на полу рядом с кроватью.
   – Посмотрим… откройте-ка, – велел Крамер.
   – Сами открывайте, – ровным голосом произнес Вик.
   Несколько секунд Крамер испепелял Вика угрожающим взглядом, но тот выдержал его, тогда Крамер, что-то проворчав, сам подошел к чемоданам, наклонился и открыл один из них. Проделав это, он ощутил, как его словно пронзило раскаленным копьем. Его большие руки уже поднимали крышку чемодана.
   Крамер повалился вперед, не сводя глаз с массы стодолларовых купюр, а боль в груди лишила его способности говорить.
   Он силился что-то сказать. Пытался вынуть лицо из открытого чемодана. Но силы вдруг покинули его, словно опилки высыпались из распоротой тряпичной куклы. Затем последовал еще один укол чудовищной боли, заставивший его застонать, и он обмяк, отдавшись смерти и вцепившись руками в деньги, которые ему не суждено было потратить.
   Парализованный от изумления и потрясения, Вик наблюдал, как умирает этот большой человек. И только когда грузное тело распростерлось на полу, Вик беспомощно шагнул вперед в безнадежной попытке что-нибудь сделать.
   Он стоял над мертвым телом и думал о Кэрри и Джуниоре. Внезапно он вспомнил слова того федерала – что рядом с ним все время будет находится кто-нибудь из сотрудников. Он подошел к двери, открыл ее, затем вышел в коридор. Довольно долго ничего не происходило, но потом дальше по коридору открылась еще одна дверь, и появился высокий, крепко сложенный мужчина. Он посмотрел на Вика и вопросительно поднял брови.
   – Вам лучше зайти ко мне, – сказал Вик. – Он умер.
   Спустя час Джей Деннисон приехал в гостиницу. Он сразу же прошел в номер Вика. Вик дожидался инспектора в номере Крамера вместе с Эйбом Мейсоном, федеральным агентом. И теперь оба они присоединились к Деннисону, который смотрел на тело Крамера, задумчиво потирая подбородок. Затем он перевел взгляд на два чемоданчика с деньгами.
   – Сколько здесь уже набралось? – спросил он.
   Вик сказал.
   Деннисон повернулся к Мейсону.
   – Распорядись, чтобы тело увезли, пока все спят, – велел он. – Я не хочу, чтобы вокруг него поднялась шумиха. – Он закрыл и подхватил чемоданы. – Мистер Дермот, давайте-ка найдем место, где мы могли бы поговорить с глазу на глаз.
   Вик повел его обратно в номер Крамера, и они заперлись там. Деннисон сел на кровать, а Вик опустился в единственное кресло.
   – У вас здесь достаточно денег, чтобы оставшиеся трое были довольны, – сказал Деннисон. – Думаю, нам пора переходить к активным действиям. Я хочу, чтобы вы вернулись в «Пустошь» и отдали деньги этим подонкам. Как только они их получат, они уедут. Когда они выедут из «Пустоши», то окажутся на открытой местности. Мои люди окружат их, и им конец. Не хотите прихватить с собой оружие, мистер Дермот?
   Вик покачал головой:
   – Нет… если я вернусь туда один, они наверняка меня обыщут. Если найдут оружие, то поймут, что что-то готовится. Нет, оружия я не хочу.
   – Мы можем спрятать пистолет у вас в машине.
   Вик покачал головой:
   – Я не стану рисковать. От этого зависит судьба моей жены и моя. Кроме того, я безнадежно плохо стреляю.
   – Ну ладно, хорошо, возможно, вы правы. – Деннисон надолго задумался. – Они захотят узнать, где Крамер. Скажите им, что он ждет их в мотеле «Эрроухед», коттедж номер пятьдесят семь. До мотеля они уже никогда не доедут, но звучит убедительно.
   – Вы так считаете? – усомнился Вик. – А если кто-нибудь из них позвонит в мотель и спросит Крамера?
   Деннисон улыбнулся:
   – Об этом я позабочусь, мистер Дермот. Владелец мотеля давно уже работает со мной. Он скажет, что Крамер вышел.
   – У меня остались необналиченные чеки. Что мне с ними делать?
   – Могу поспорить, Крамер не говорил остальным, какую сумму он затребовал. Они будут счастливы, увидев полтора миллиона. Оставшиеся чеки я заберу. Верну их мистеру ван Вайли.
   Передавая ему оставшиеся чеки, Вик сказал:
   – Они ждут меня только через два дня. Они ничего не заподозрят, если я вернусь слишком рано?
   – Скажите им, что Крамер решил ускорить ход операции, – ответил Деннисон. – Скажите, что никаких сложностей с обналичиванием чеков не возникло и вы опередили график. С чего бы им что-то подозревать?
   Вик обдумал его слова. Ему не особенно понравилось объяснение, но он не знал, как поступить по-другому.
   – Хорошо, в таком случае я готов ехать.
   Деннисон взглянул на часы:
   – Вы доберетесь до Сан-Бернадино часа через три-четыре. Переночуйте там, а в «Пустошь» приезжайте часам к десяти утра. Там в песчаных дюнах трое моих людей, они наблюдают за домом. Вы будете не один, но соблюдайте осторожность. Я уверен, что, когда оставшиеся бандиты заграбастают деньги, они уедут, и уедут быстро.
   – Я не стану ждать до завтрашнего утра, – сказал Вик со спокойной решимостью. – Я не оставлю с ними жену еще на одну ночь. Я поеду в «Пустошь» сразу же.
   – Нет, послушайте, мистер Дермот… – начал Деннисон, но Вик тут же его перебил:
   – Я сказал: я поеду в «Пустошь» сразу. И никто меня не остановит!
   Деннисон внимательно посмотрел на него, затем пожал плечами:
   – Наверное, я поступил бы так же. Ладно, но глядите в оба.
   Когда Вик взялся за чемоданы, Деннисон потянулся к телефону.
//-- * * * --//
   Харпер, наблюдавший за домом на ранчо, как раз собирался разбудить Леттса, чтобы тот сменил его, когда закричала Зельда. Крики разбудили двух спавших агентов, и все трое тревожно переглянулись.
   – Что за чертовщина там творится? – спросил Леттс, поднимаясь.
   Крики, от которых вибрировал неподвижный ночной воздух, внезапно оборвались, и над пустыней снова повисла тишина.
   – Я иду туда, – сказал Харпер.
   – Стой, – сказал Леттс. – У меня лучше получится. Я подберусь к дому, и никто меня не заметит. Если нас засекут, переходим в наступление.
   Леттс был маленьким, жилистым человеком с опытом войны в джунглях. Харпер признал его правоту. Если кто и сумеет подобраться к дому на ранчо незамеченным, то это Леттс.
   – Хорошо, Алекс, но поторопись. Я хочу знать, что там происходит.
   Когда Леттс двинулся вперед, сначала на четвереньках, а потом и пополз по-пластунски по песку, Харпер подошел к рации и попытался вызвать Деннисона. Ему сказали, что Деннисона сейчас нет.
   – Найдите его! – потребовал Харпер. – У нас тут что-то стряслось. Кричала женщина. Найдите его и доложите!
   Из-за криков Зельды Мо очнулся от тягостного сна и вскочил на негнущиеся ноги. Сперва он вообще не мог понять, где находится. Он держал пистолет, дышал тяжело, сердце громко колотилось, но затем он окончательно проснулся, посмотрел в сторону коттеджа и увидел Зельду, которая визжала, вцепившись руками в волосы.
   Рифф подскочил к ней и залепил пощечину. Ее крик оборвался.
   Безудержно рыдая, она попыталась повиснуть на нем, но он отпихнул ее.
   Обоих замутило от ужасного запаха разлагающейся плоти.
   Мо медленно сошел по ступеням веранды. В комнате Кэрри зажегся свет, и она опасливо выглянула в открытое окно. Даже до нее донесся запах смерти.
   Зельда развернулась и, не разбирая дороги, побежала. Рифф рванулся за ней, но остановился, увидев двигавшегося в его сторону Мо с пистолетом в руке. Мо крикнул, приказывая Зельде остановиться, но та бежала дальше.
   – Давай за ней! – закричал он на Риффа. – Она же уходит!
   Однако Рифф не обратил на него внимания. Он теперь смотрел на человека, которого убил. Ярость, отчаяние и страх теснились в его груди. Он внезапно понял, что никогда не женится на Зельде, и все его надежды на богатство, на легкую жизнь только что разлетелись вдребезги у него на глазах.
   В следующий миг Мо увидел тело вьетнамца и замер, ощутив, как зашевелились волосы на затылке.
   Чита выскользнула из постели. Она с радостью наблюдала за происходящим в щелку между ставнями.
   Леттс был в сотне ярдов от дома, на самом открытом месте. Он понимал, что при таком ярком лунном свете его обязательно заметят, стоит ему сделать хотя бы шаг. Он наблюдал, как Мо с Риффом изучают что-то темное на песке. Потом он увидел, что на него, словно безумная, мчится Зельда. Он узнал ее и, поддавшись порыву, вскочил на ноги.
   – Я из ФБР, – проговорил он, хватая ее за руку и заставляя остановиться. – Идите за мной… тут у нас…
   Мо вдруг увидел, как откуда-то из-под земли возник Леттс. Увидел, как Зельда оттолкнула его и побежала дальше. И он выстрелил в Леттса. Мо не собирался жать на спуск. То было инстинктивное движение, спровоцированное потрясением и испугом.
   Леттс с простреленной головой повалился вперед, и пламя, вырвавшееся из ствола пистолета, заставило Риффа отшатнуться. Зельда уже успела скрыться за ближайшей дюной.
   И Рифф, и Мо стояли неподвижно, глядя на тело, лежавшее на песке.
   – Что происходит? – с дрожью в голосе проговорил Мо. Ему казалось, он сходит с ума. – Что здесь творится?
   Рифф, чертыхаясь, побежал к тому месту, где лежал Леттс. Он склонился над ним, перевернул, принялся обшаривать тело. Нашел бумажник Леттса и фэбээровский значок. Он всмотрелся в значок, вскочил на ноги и бегом помчался к Мо.
   – Это федерал! – прорычал он, оказавшись рядом с Мо. – Ты тупица! Ты его убил!
   Когда Зельда, спотыкаясь, побежала по подъездной дороге, Харпер, наблюдавший за ее приближением, выскочил из укрытия и перехватил ее.
   – Все в порядке. Мы федеральные агенты, – проговорил он и зажал ей рот, чтобы она перестала вопить.
   Она боролась с ним, глаза ее были широко распахнуты от шока и ужаса, но в итоге ему удалось ее успокоить, повторяя снова и снова, что он федеральный агент. Она внезапно обмякла и повисла на нем.
   – Джек! – тревожным голосом позвал Харпер. – Доставь ее к Деннисону! Это мисс ван Вайли!
   Броуди наблюдал за домом на ранчо.
   – А как насчет женщины с ребенком, которая там?
   – Делай, что я сказал! – отрезал Харпер. – Я сам о них позабочусь.
   Броуди подхватил Зельду и, где волоком, где поддерживая ее, дотащил до джипа, спрятанного за большой дюной.
   Харпер сосредоточил свое внимание на доме. Он видел, как к нему побежали три силуэта. И скрылись внутри. Со своего места он услышал, как грохнула дверь. Свет в одной из комнат погас.
   Броуди завел джип, но в этот миг они с Харпером увидели свет фар приближавшейся машины. Зельда истерически рыдала, скорчившись на сиденье рядом с Броуди. Он похлопал ее по плечу, выходя из джипа. Харпер нагнал его. Оба, держа пистолеты наготове, двинулись по дороге навстречу машине.
   Вик заметил их. Он ударил по тормозам и остановился.
   Когда к нему подошли двое мужчин, Вик услышал, как какая-то женщина заходится сухими, режущими ухо рыданиями, и похолодел.

Глава одиннадцатая

   Чита, привалившись к стене, наблюдала со стороны за Мо и братом: на лице одного она видела ужас, на лице другого – испуг. Мужчины стояли у окна, всматриваясь в темноту. Лунный свет падал прямо на них, и выражение их лиц будоражило ее. Значит, вот оно, крупное дело, думала она. Когда все карты выложены на стол и у всех тузы, вот тогда и становится ясно, кто тут мужчина, а кто мальчишка. Ни один из этих двоих, решила она, на мужчину не тянет.
   Мо спросил сипло:
   – Кто это был там… тот мертвец?
   – А сам как думаешь? – ощерился Рифф. – Желтомордый! Я его убил! А теперь и ты вляпался. Ты прикончил федерала!
   Мо отошел от окна. Он был весь в испарине, его трясло.
   – Я не хотел, – произнес он придушенно. – Пистолет сам выстрелил. Я не собирался его убивать.
   – Расскажешь это судье, – проворковала Чита.
   – Заткнись! – рявкнул Рифф, сверкнув на нее глазами. – Ты у меня еще получишь! Если там один федерал, значит есть и другие. Все пошло прахом.
   Чита хихикнула:
   – Да неужели? Как точно подмечено!
   Мо неровными шагами вышел из комнаты, пересек коридор и зашел в спальню Кэрри.
   Кэрри закрыла окно шторой. Она успела натянуть брюки и рубашку и теперь стояла у кроватки Джуниора с побелевшим лицом, и, когда она посмотрела на Мо, глаза ее казались неестественно огромными. Он вошел и закрыл дверь. Он все еще сжимал в руке пистолет, и она вздрогнула, увидев оружие.
   – Не пугайтесь, – сказал Мо и убрал пистолет с глаз долой. – Мы в беде. Вы слушаете меня?
   Кэрри постаралась взять себя в руки:
   – Да… я слушаю.
   – Там снаружи был фэбээровец, – сказал Мо, торопясь объяснить, и слова хлынули из него взволнованным потоком. – Я его застрелил. Я не хотел. Я увидел, как что-то движется, и пистолет сам выстрелил. Я до сих пор никого еще не убивал. Не знаю, поверите ли вы мне, но это правда. И вот теперь мы в беде. – Он умолк и поглядел на спящего ребенка. – И это значит, что вы и бамбино тоже в беде. Не из-за меня… Я хочу, чтобы вы знали. Я буду делать все, что в моих силах, чтобы с вами ничего не случилось, но опасность исходит от тех двоих. Я хочу кое-что уточнить. Это важно. Вы все еще на моей стороне?
   Кэрри посмотрела на испуганного мужчину.
   – Да, – сказала она. – Да, я все еще на вашей стороне.
   Мо сделал глубокий вдох.
   – Жить мне осталось недолго, – сказал он. – Я это знаю, но, пока еще могу, я позабочусь о вас. Будьте здесь и делайте то, что я скажу. А я постараюсь вытащить вас отсюда, если смогу.
   Он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
   Рифф в гостиной все еще стоял у окна.
   Чита восседала на подлокотнике кресла и курила.
   Когда Мо вошел, Рифф развернулся к нему.
   – И какого черта будем делать? – спросил он. Голос его подрагивал от страха, отчего Чита захихикала. – Как будем отсюда выбираться?
   – Возьмем машину и смоемся, – сказал Мо, понимая, что подобный шаг станет фатальным. Все, чего он сейчас хотел, – быстрого конца. Если он сможет въехать под град пуль, которые мгновенно его убьют, он будет счастлив. Ему была невыносима мысль снова отправиться в тюрьму. Он желал быстрого конца и хотел спасти ребенка. – Поедем обходными путями.
   – Ты что это задумал? – поинтересовалась Чита, пристально глядя на него. – Совершить самоубийство?
   – Говорю же, это наш шанс на спасение, – торопливо солгал Мо. – Мы застигнем их врасплох. Пошли, будем выбираться отсюда, пока они не окружили дом.
   Весь потный от страха, Рифф двинулся к двери.
   Чита соскользнула с подлокотника кресла и встала у него на пути:
   – Рифф!
   Что-то в ее голосе заставило его резко затормозить.
   – Пошевели мозгами! – продолжала она. – Если мы выйдем отсюда, нас изрешетят!
   Рифф колебался.
   – Не слушай ее, – лихорадочно проговорил Мо. – Пошли… будем уходить отсюда!
   Рифф рыкнул на него и посмотрел на Читу – в ее глазах горел так хорошо знакомый ему огонек.
   – Не слушай этого жирного макаронника, – сказала она. – Уходя отсюда, Рифф, мы прихватим с собой жену Дермота. Она будет с нами в машине, и никто не посмеет стрелять. Они не осмелятся остановить нас, пока она будет с нами.
   Рифф разинул рот, а потом вдруг успокоился и ухмыльнулся:
   – А у тебя, детка, котелок варит! Пошли за ней! Быстрее! Чего мы ждем?
   Когда он двинулся к двери, Мо сказал:
   – Стой!
   В руке у него был пистолет, и целился он в Риффа.
   – Оставь ее в покое! Мы уедем, мы рискнем, но мы не возьмем с собой миссис Дермот!
   А за песчаными дюнами, загораживавшими вид на дом, спорили Вик, Харпер и Броуди.
   – Послушайте, мистер Дермот, – напряженно втолковывал Харпер, – положение опасное. Они теперь знают, что мы здесь. Мы не сможем подобраться к дому без того, чтобы нас не подстрелили. Они уже убили одного из наших. Мы сейчас увезем отсюда мисс ван Вайли, а потом получим подкрепление. На данный момент мы ничего не можем сделать, только ждать.
   Вик едва не сходил с ума от беспокойства.
   – В доме мои жена и ребенок, – сказал он, стараясь говорить нормальным тоном. – И вы воображаете, что я буду сидеть здесь, пока она там, с этими убийцами? Я сейчас же пойду туда, и лучше не пытайтесь меня остановить! У меня с собой выкуп. Я отдам им деньги, и они уедут. Мне глубоко наплевать, если они сбегут, но я обязан спасти жену!
   – Я понимаю ваши чувства, мистер Дермот, – сказал Харпер, – но они знают, что мы здесь. Если вы отдадите им деньги, они, чтобы сбежать, используют ваших жену и ребенка в качестве живого щита. Их посадят в машину, а потом они прорвутся, понимая, что мы не станем стрелять. Позже, когда они решат, что оторвались от нас, они выбросят вашу жену на дорогу. Они даже могут ее убить. Вам нельзя туда, нельзя отдавать им выкуп.
   Броуди, который успел отойти к джипу, теперь бегом возвращался обратно.
   – Деннисон на связи. Хочет говорить с тобой, – сказал он Харперу.
   Харпер крутанулся на месте и побежал к рации. Броуди последовал за ним, оставив Вика одного. Вик колебался всего лишь мгновение, а затем запрыгнул в «кадиллак» и быстро поехал к дому на ранчо. Когда он проезжал мимо джипа, Броуди прокричал ему что-то, но он не остановился.
   Харпер тут же сообщил Деннисону, что происходит.
   – И теперь Дермот поехал к дому. Я велел ему не соваться, но он уехал, – заключил он.
   Деннисон негромко выругался.
   – Вы явно допустили оплошность, – сказал он. – Уберите оттуда мисс ван Вайли. Она сможет вести джип?
   Броуди помотал головой и пожал плечами, когда Харпер задал этот вопрос ему.
   – Броуди говорит, нет. У нее истерика.
   – Тогда скажи Броуди, пусть везет ее прямо к отцу. Это первым делом. Те трое наверняка возьмут миссис Дермот в заложники… зуб даю. Ты оставайся на месте. Если они уедут с миссис Дермот, я хочу об этом знать. Если они рванут без нее, я расставлю на дорогах кордоны. Держи со мной связь, но к дому не суйся. Я хочу знать обо всем, что там происходит. – И Деннисон вышел из эфира.
   В доме Рифф и Чита смотрели на Мо, который угрожал им пистолетом.
   – Ты свихнулся? – ревел Рифф. – Мы берем ее с собой, и мы свободны!
   – Надолго ли? – устало спросил Мо. – Не стоит добавлять себе проблем. Мы поедем без нее!
   – Мы берем ее с собой или мы никуда не едем! – визгливо выкрикнула Чита.
   – Будете делать то, что я вам скажу! – Лицо Мо ожесточилось. – Вы оба мне осточертели! Мне теперь терять нечего. Будете делать, что скажу, или я вас прикончу!
   И в этот момент свет фар от машины Вика проник сквозь шторы. Мо развернулся и сделал шаг к окну. Чита бросилась на него, и он покачнулся. Она выдернула у него из руки пистолет. Пока Мо пытался восстановить равновесие, она отступила назад. Прицелилась в него.
   – С этой минуты, – сказала она злобно, – мы здесь главные.
   Рифф стоял у окна, сквозь занавески следя за подъездом к дому.
   Чита погасила свет. Рифф узнал «кадиллак» Вика.
   Он увидел, как Вик выходит из машины.
   – Это Дермот!
   – Наблюдай! – резко бросила Чита. – Сам не высовывайся!
   – Дай мне оружие!
   Чита передала ему пистолет. Рифф снова уставился в окно. Вик стоял неподвижно, глядя на дом. Он увидел Риффа у окна.
   – Я один! – крикнул Вик. – У меня выкуп.
   – Да уж, надеюсь, что ты один, – сказал Рифф. – Ты у меня на прицеле. Входи и «капусту» неси.
   Вик вынул из машины два чемодана и пошел к лестнице на веранду.
   – Впусти его, – велел Рифф Чите. Сам он остался на прежнем месте у окна, а Чита вышла в коридор.
   Мо стоял неподвижно, но его глаза высматривали в залитой лунным светом комнате какое-нибудь оружие. Рядом с ним, на журнальном столике, стояла небольшая бронзовая статуэтка обнаженной девушки. Он потихоньку двигался в сторону столика, пока не оказался совсем близко.
   Заметив, что он переместился, Рифф быстро взглянул на него.
   – Не затевай того, чего не сможешь завершить, жирдяй, – сказал он.
   – Ничего я не затеваю, – сказал Мо. – Все, приехали, конец пути. Никуда мы отсюда не денемся.
   – Заткни пасть! Ты, может, и не денешься, а вот мы попробуем!
   Вошел Вик, за ним Чита, которая сразу же уселась на подлокотник кресла.
   – Значит, у нас там федералы, приятель? – с угрозой поинтересовался Рифф. – Это твоя блестящая идея?
   – Их было всего двое, – сказал Вик. – Один из них мертв. Второй повез дочку ван Вайли домой.
   Через открытое окно они услышали, как завелся джип. Спустя несколько мгновений увидели, как фары джипа осветили грунтовую дорогу, и машина быстро покатила в сторону Питт-Сити.
   – Да ну? – хмыкнул Рифф. – И ты думаешь, я поверю? Ну, колись… сколько их там еще?
   – Я уже сказал. Пока что никого, но будут. Через час тут их будет кишмя кишеть. Вот деньги… берите и проваливайте!
   Рифф задернул шторы:
   – Зажги свет.
   Чита, не вставая с места, протянула руку и хлопнула по выключателю.
   – А где Крамер? – поинтересовался Рифф, сверля Вика взглядом. – Почему он не приехал?
   – А зачем ему? – ответил вопросом Вик. – Здесь ваша доля выкупа. А он уже подался в бега.
   Рифф посмотрел на чемоданы:
   – Сколько здесь?
   – Больше полутора миллионов, – сказал Вик.
   – Врешь!
   – Сам посмотри.
   Вик положил чемоданы на кушетку и щелкнул замками. Он открыл крышки и отошел в сторонку. Крейны оцепенели при виде такого количества денег, уложенных в чемоданы.
   Затем Рифф, зачарованный зрелищем несметного богатства, опустил пистолет и двинулся к кушетке. Ему пришлось пройти мимо Мо, и Мо использовал свой шанс. Рука его опустилась на бронзовую девушку, он замахнулся и ударил основанием статуэтки по запястью Риффа. Движения его были так быстры, что глаз не успел за ними проследить.
   Пистолет выпал из руки Риффа, он заорал от боли, схватился за запястье и отшатнулся. Мо подхватил пистолет и взял на прицел обоих Крейнов.
   Чита не шелохнулась. Она сидела на подлокотнике кресла, лицо ее было бесстрастно, только глаза блестели.
   Мо сказал:
   – Скажите правду, мистер Дермот. Есть там еще федералы? Нам понадобится помощь. Я сдам этих двоих… я сдамся сам. Если там кто-то есть, позовите их.
   – Только один человек, – сказал Вик.
   – Хорошо, позовите его, – сказал Мо.
   Баюкая руку и чертыхаясь, Рифф привалился к стене, а Вик шагнул к двери. Мо развернулся, чтобы Рифф тоже оказался под прицелом. Мо стоял вполоборота к Чите. Он не видел, как ее рука скользнула под подушку кресла. Ее пальцы поискали и нашли автоматический пистолет Вика, который она забрала из кармана штанов Риффа накануне ночью и спрятала в кресле.
   Вик вышел в коридор. Когда он подходил к входной двери, из спальни вышла Кэрри.
   – О Вик! – радостно воскликнула она. – Мне показалось, я слышу твой голос.
   Он подошел к ней, заключил ее в объятия.
   – Все хорошо, милая, – сказал он. – Подожди минутку… я позову фэбээровца. У меня…
   От оглушительных выстрелов, прогремевших в гостиной, они оба словно окаменели, в страхе замерев на месте как статуи. Чита, не вынимая руки из-под подушки, большим пальцем сняла пистолет с предохранителя, вытащила оружие, прицелилась в спину Мо и нажала на спусковой крючок.
   Мо ощутил толчок пули, не почувствовав боли. Его как будто ударило кувалдой, обмотанной тряпками. Он осел, ударившись о журнальный столик, пистолет выскользнул из руки и проехал по полу, остановившись у ног Риффа.
   С белым, похожим на каменную маску лицом, Чита смотрела на Мо, наблюдая, как он дергается в тщетной попытке подняться на ноги, затем она немного подняла пистолет, прицелилась в голову и спустила курок.
   За доли секунды до того, как вторая пуля вонзилась в череп Мо, он успел подумать о матери. Интересно, ей было страшно умирать? Как жаль, что его не было рядом, когда она уходила. В эти доли секунды он понял, что, даже если бы не послушал Крамера, у него все равно не было бы будущего после ее смерти. Люди, подумал он, должны жить с людьми, а у него никогда никого не было, кроме матери. Когда она ушла из его жизни, он знал, что пропал. Боли не было. Он понимал, что умирает. По крайней мере, подумал он, он больше никогда не попадет в тюремную камеру. А когда его настигла вторая пуля, он думал о ребенке Дермотов.
   Рифф подхватил пистолет Мо левой рукой.
   – Этот сукин сын сломал мне запястье, – заскулил он.
   – Заткнись уже! – отрезала Чита и, подойдя к двери, наставила пистолет на Вика и Кэрри, которые стояли неподвижно, глядя на нее. – Заходите, – велела она, – и без резких движений.
   Харпер прекрасно слышал звук двух выстрелов. Он немедленно связался с Деннисоном по рации.
   – Там в доме стрельба, – доложил он. – Похоже, Дермотам нужна помощь. Разрешите посмотреть, что там происходит.
   – Оставайся на месте, – твердо произнес Деннисон. – Меньше чем через час ты получишь подкрепление. Полиция Питт-Сити выслала своих людей. Я должен знать, если эти негодяи попытаются прорваться и если они используют Дермотов в качестве живого щита. Оставайся на месте и докладывай обстановку… как понял?
   – Но вдруг их там убивают, – запротестовал Харпер. – Я не могу стоять и…
   – Ты меня слышал! – рявкнул Деннисон. – Стой где стоишь… это приказ!
   При виде мертвого тела Мо Кэрри подавила крик, отвернулась и спрятала лицо на плече Вика.
   Риффа, кажется, ошеломила смерть Мо. Он посмотрел на сестру, посмотрел на оружие в ее руке, но, хотя и ошарашенный, вдруг уверился, что если кто и сможет вытащить его из этой переделки, так это она.
   – Бери деньги! – велела она ему. – Неси в машину!
   – Я не могу ничего нести, – огрызнулся Рифф. – У меня рука сломана!
   – Делай, что я сказала! – закричала на него Чита. – К черту твою руку! Неси деньги в машину!
   Рифф, сыпля проклятиями, сунул пистолет в карман, захлопнул чемоданы, подхватил их левой рукой и, спотыкаясь, вышел из комнаты.
   Чита смотрела на Вика и Кэрри. Пистолет в ее руке был нацелен прямо на них.
   – Я убила его, – сказала она, кивая на тело Мо. – Теперь мне нечего терять. – Она говорила, обращаясь к Вику. – Мы уезжаем, но твою жену берем с собой. Рыпнешься, и я прикончу тебя и твоего ребенка! А теперь… отойди от нее и встань к стене!
   – Вы не заберете ее! – сказал Вик решительно, хотя лицо у него побелело. – Ни за что!
   – Пошел вон с дороги! – прикрикнула на него Чита. – Я повторять не стану!
   Кэрри высвободилась из объятий Вика.
   – Я поеду с ними, – проговорила она, задыхаясь. – Пожалуйста, Вик…
   – Нет! – воскликнул Вик. – Поеду я! Какая разница, кого брать? – Он повернулся к Чите. – У моей жены грудной ребенок.
   Беззвучно вошел Рифф. Встал у Вика за спиной. Чита кивнула. Вик ничего не заподозрил. Кэрри вдруг заметила Риффа, но не успела она выкрикнуть предостережение, как Рифф ударил Вика по затылку рукоятью пистолета. Вик упал на четвереньки, а затем распластался по полу, потеряв сознание.
   Кэрри рванулась к нему, но Рифф сграбастал ее.
   – Пошли! – поторопила Чита. – Идем… идем… пора убираться отсюда!
   Кэрри все еще отбивалась, поэтому Рифф ударил ее по лицу.
   У оглушенной Кэрри подогнулись колени. Чита с Риффом подхватили ее и понесли из дома к «кадиллаку». Чита села за руль, а Рифф затолкнул Кэрри на заднее сиденье и влез следом за ней. Чита завела мотор и вырулила на подъездную дорогу.
   – Как думаешь, стрелять будут? – спросил Рифф с дрожью в голосе.
   – Чего меня спрашиваешь? – раздраженно отозвалась Чита. – Скоро сам узнаешь.
   Рифф усадил Кэрри к себе на колени и спрятался за ней, прикрываясь ее телом, словно щитом. Полными страха глазами он смотрел через плечо Кэрри на сестру, которая сидела с прямой спиной, вцепившись в руль, и гнала машину по длинной дороге к воротам с пятью перекладинами.
   Деннисон сосредоточился на крупномасштабной карте местности вокруг «Пустоши», когда по рации к нему прорвался Харпер.
   – Они выехали минуту назад, – доложил Харпер. – Я видел только двух женщин, но, возможно, мужчина лежал на полу. Одна женщина сидела за рулем, вторая – на заднем сиденье. Они взяли «кадиллак» Дермота. У ворот повернули налево, значит, направляются в Бостон-Крик.
   Деннисон быстро взглянул на карту, разложенную на столе.
   – Хорошо, Том, пойди туда, узнай, что с Дермотом. Будь осторожен! Возможно, они кого-то оставили в доме, хотя я сомневаюсь. Доложи побыстрее. Я буду ждать.
   Харпер подхватил рацию, повесил на ремне через плечо и с пистолетом в руке побежал к дому.
   Он подоспел как раз в тот момент, когда Вик кое-как доковылял до входной двери.
   – Они забрали мою жену! – сказал Вик, приваливаясь к дверному косяку. – Вы должны что-нибудь сделать! Они забрали мою жену!
   По пути к дому Харперу попалось на глаза тело Ди Лонга. Он задержался там на несколько секунд, чтобы установить личность, и теперь торопился проскочить мимо Вика в дом, но Вик схватил его за руку:
   – В какую сторону они поехали?
   – В сторону Бостон-Крика, – ответил Харпер. – Что здесь произошло?
   – Сами увидите, – сказал Вик. – Там лежит человек… он мертв.
   Харпер вошел в гостиную. Увидел на полу Мо. Перевернул его ногой, убеждаясь, что он мертв, а затем включил рацию.
   К этому моменту Деннисон уже успел отдать приказ всем полицейским патрулям в радиусе пятидесяти миль вокруг Бостон-Крика, чтобы искали «кадиллак». Один из его подчиненных обзвонил все бензозаправки, требуя сообщить, если там появится «кадиллак» Дермота, и предостерегая ни в коем случае не пытаться задержать машину. Еще один подчиненный Деннисона обзванивал все имеющиеся в округе аэродромы.
   Когда Деннисон выслушал рапорт Харпера, лицо его помрачнело.
   – Не могут же они ехать вечно, – произнес он наконец. – Рано или поздно им придется залечь на дно. До тех пор пока с ними миссис Дермот, мы не сможем их остановить. Возвращайся быстрее, Том, и привези мистера Дермота. Скажи ему, что мы делаем все возможное, чтобы обеспечить безопасность его жены.
   Пока Харпер выслушивал указания Деннисона, до него донесся шум заведенного мотора.
   – Минутку, шеф, – сказал он и, отложив микрофон, быстро подскочил к окну.
   Он успел увидеть, как Вик выехал из гаража на «линкольне» Мо на подъездную дорогу, а потом с ревом помчался к выезду с ранчо на такой скорости, что у Харпера отвисла челюсть.
   Чертыхаясь, Харпер вернулся к микрофону.
   – Дермот уехал! – отрапортовал он. – Наверное, решил, что сможет догнать «кадиллак». – Он замолк, потому что до него донесся новый звук: настойчивый детский крик. – О господи! Теперь еще ребенок Дермотов плачет. Что мне делать?
   – Ты ведь женишься, – сказал бессердечный Деннисон. – У тебя тоже будут дети. Отличная возможность попрактиковаться. Но лучше привози ребенка в управление. – И он прервал связь.
   Стрелка спидометра показывала восемьдесят пять миль в час, и «кадиллак» летел по грунтовке в сторону Бостон-Крика. Чита прильнула к рулю, глядя на дорогу, проносившуюся под ней в мощных потоках света от фар. Она ощущала радостное волнение и бесшабашный восторг. Она уже продумывала план бегства.
   У них полтора миллиона наличными! С такими деньжищами и с двумя стволами для них нет ничего невозможного, говорила она себе.
   Кэрри сидела на заднем сиденье в уголке. Она была отчаянно напугана. Рано или поздно эта безумная гонка закончится, и что тогда станет с ней? Она подумала о Вике. Сильно ли ему досталось? Она подумала о Джуниоре. Кто о нем позаботится?
   Бормоча что-то себе под нос, Рифф рассматривал вспухшее запястье. С большой осторожностью, морщась, он согнул руку и с облегчением понял, что кость не сломана, но болит сильно. Довольный, что его не покалечили и в него не стреляли, он начал приходить в свое обычное состояние. Он подался вперед и заорал на Читу:
   – Куда ты, черт возьми, гонишь? Сбрось скорость! Ты нас угробишь!
   Пока он говорил, машина опасно дернулась, когда Чита проходила поворот, но она выровняла ее, налегая на руль, а потом снова прибавила газу.
   – Ты меня слышишь? – проорал перепуганный Рифф. – Ты нас угробишь!
   – Да заткнись ты! – жестко ответила Чита, однако сбавила скорость, когда они выехали с грунтовки на шоссе, ведущее в Бостон-Крик.
   – И куда это мы едем? – снова спросил Рифф.
   – Где-то здесь должен быть аэродром, – сказала Чита. – Наш единственный шанс – добраться до Мексики. Если сможем нанять самолет и пересечь границу, мы спасены.
   Давящий обруч страха, парализовавший разум Риффа, начал ослабевать.
   – Да, детка, котелок у тебя варит, – с восхищением произнес он. – Да, так мы выйдем сухими из воды.
   – Поищи дорожную карту, – отрезала Чита. – Я что, все должна делать сама?
   – Успокойся, – сказал Рифф, перелезая на переднее сиденье.
   Он торопливо обшарил карманы на дверцах машины, но карты не нашел. И снова начал сыпать проклятиями. А потом развернулся и взглянул на Кэрри:
   – Где ближайший аэродром?
   Кэрри, слышавшая их разговор и знавшая, где расположены самые разные аэродромы в округе, твердо решила, что ничем не станет им помогать.
   – Не знаю, – сказала она.
   Рифф зарычал на нее. Он перегнулся через спинку сиденья, сжимая кулак.
   – Я спросил, где ближайший аэродром! Не смей впаривать мне эту чушь с «не знаю»! Хочешь, чтобы я тебе зубы пересчитал?
   Кэрри посмотрела на него, и, хотя ее лицо побледнело, в глазах читался протест.
   – Я не знаю.
   Рифф засомневался, затем развернулся к Чите:
   – И что нам делать?
   – Сами выясним, – сказала Чита. Она заметила, что датчик уровня топлива показывает, что бак почти пуст. – У нас бензин кончается. Пересядь назад. Остановимся на ближайшей заправке. Держи пистолет наготове.
   Рифф перелез через сиденье и сел рядом с Кэрри.
   – Слушай меня, детка, – предостерег он, – я хочу, чтобы ты сидела тихо. Если подымешь крик, это будет последний крик в твоей жизни.
   У него в руке уже был пистолет Мо.
   Кэрри отодвинулась от него.
   На подъезде к Бостон-Крику они увидели яркие огни заправочной станции. Мигающая вывеска выговаривала по буквам: «К-о-л-т-е-к-с».
   – Возможно, это опасно, – негромко произнесла Чита. – Присматривай за ней, Рифф. Будет нужно – ударь.
   Она сунула свой пистолет под бедро, чтобы быстро выхватить при необходимости, а затем развернула машину, заезжая на заправку.
   Заправщик, крупный мужчина с добродушной физиономией, мигом кинулся обслуживать «кадиллак».
   – Полный бак и ничего больше, – отрывисто бросила Чита. – Мы торопимся.
   – А кто не торопится? – сказал заправщик, широко улыбаясь. Он сунул шланг в отверстие бензобака. – Масло, вода, шины в порядке?
   – Да, – сказала Чита.
   Рифф, ни на секунду не сводя с Кэрри глаз, открыл один из чемоданов и выудил стодолларовую бумажку. Кэрри сидела неподвижно, чувствуя, как пистолет Риффа упирается ей в бок.
   – Хорошо, что вам не нужен телефон, – продолжал болтать заправщик. – Весь день не работает. С ума меня сведет. Всем, кто ни заедет – разве что кроме вас, – непременно нужно куда-нибудь звонить.
   – Нет, нам не нужно, – заверила Чита. – Поторопись, приятель. Мы спешим. – Затем она высунулась из окна машины. – Здесь поблизости можно нанять самолет?
   – Ага, конечно, – сказал заправщик, – в паре миль дальше по шоссе, первый поворот налево. Там еще указатель. Компания маленькая, хозяева – два молодых парня. Открылись только в этом году, клиентов у них не особо. Слишком они близко к аэропорту «Оро-Гранде», но, если спешите, лучше арендовать самолет у них, чем ехать до «Оро-Гранде».
   Он вынул шланг и принял от Риффа стодолларовую купюру.
   – Помельче нет?
   – Нет, – сказал Рифф.
   Последовала небольшая задержка, пока заправщик набирал сдачу.
   Все трое ждали в молчании.
   Ни Чита, ни Рифф не догадывались, как им повезло, что на заправке сломан телефон. Это была единственная заправка в радиусе пятидесяти миль от Бостон-Крика, с которой не смогли связаться федеральные агенты.
   Когда заправочная станция скрылась из виду, Чита добавила газу, и «кадиллак» понесся по шоссе.
   Рифф уже успел успокоиться, и его мозги заработали. Идея Читы рвануть в Мексику казалась очень разумной, но теперь, откинувшись на сиденье и наблюдая за Кэрри, он вдруг понял, что не все с этой идеей так гладко.
   – Детка, – сказал он, подавшись вперед, чтобы его слышала только Чита, – а нам не нужен паспорт или что еще, чтобы попасть в Мексику? А вдруг эти латиносы нас не пустят?
   – Они нас пустят, – сказала Чита. – У нас полтора миллиона наличными и два пистолета. Так что нас они пустят.
   – Ладно. – Рифф согнул больное запястье. – А что насчет девчонки? Что будем с ней делать?
   – А ты как думаешь? Повезем с собой, пока не поймем наверняка, что нам ничего не грозит.
   Рифф надул щеки. Он нервничал и не чувствовал уверенности в себе.
   – Думаешь, нам удастся улететь со всем этим, детка?
   – Не знаю, но знаю, что мы попытаемся, – ответила Чита холодным, лишенным интонаций голосом.
   Впереди, в свете фар, она увидела дешевый раскрашенный указатель: «Воздушное такси Босвика. Две мили».
   Она свернула с шоссе и поехала по неровной грунтовке, которая явно вела к аэродрому.

Глава двенадцатая

   Вик знал, что в «кадиллаке», когда он возвращался в «Пустошь», почти не было бензина. Он понимал, что Крейнам придется остановиться и заправиться раньше, чем они достигнут Бостон-Крика. Он выехал на десять минут позже. Если он поедет достаточно быстро, если они немного задержатся на заправке, у него все шансы их нагнать. Он понятия не имел, что будет делать потом, когда их нагонит, но в данный момент он мог думать только о Кэрри.
   Он принял решение, когда Харпер сказал ему, что «кадиллак» направляется в сторону Бостон-Крика. И как только Харпер вошел в дом, Вик побежал к гаражу. Там стоял «линкольн» Мо, и ключ торчал в замке зажигания. Он повернул его и с облегчением увидел, что бензобак наполовину полон.
   Он ехал так, как не ездил никогда в жизни. Под капотом у «линкольна» хватало лошадиных сил, и машина пронеслась по подъездной дороге на девяноста с лишним милях в час. Ворота стояли распахнутые. Вик ударил по тормозам. Покрышки взвизгнули, когда он выруливал на грунтовку, а потом снова вдавил педаль газа в пол.
   По ощущениям прошло всего несколько секунд, а в свете фар уже показалась главная дорога. Он снова притормозил. Не стоит зря рисковать. Однако, выехав на шоссе, он погнал «линкольн» к Бостон-Крику на максимальной скорости. Трижды он молнией проносился мимо встречных машин, которые сигналили ему – их водители негодовали из-за его скорости. Стрелка спидометра застыла на ста двух милях в час, на максимуме, который он смог выжать из ревущего мотора.
   Он прильнул к рулю, сердце тяжело колотилось. Вик жалел, что отказался от предложения Деннисона дать ему пистолет. Когда он наконец нагонит «кадиллак», что он будет делать? Крейны оба при оружии. Как он вырвет Кэрри из их лап?
   Он обогнал автомобиль, который, как ему показалось при его-то скорости, просто стоял на месте. И снова услышал оскорбленное гуденье клаксона, когда потрясенный водитель выказал свое возмущение.
   Вик ехал дальше. Спустя несколько минут он увидел мигающую вывеску, которая выговаривала по буквам слово «К-о-л-т-е-к-с», – первая заправочная станция на пути. Именно здесь, если ему повезло, «кадиллак» должен был остановиться на заправку. Вик сбросил скорость, заворачивая на круговой проезд, и с визгом тормозов остановил машину.
   Крупный мужчина в форме компании «Колтекс» торопливо вышел из здания. Вик выскочил из машины.
   – Приятель! – сказал заправщик. – Ну ты меня напугал. На пожар торопишься?
   – К вам на заправку минут десять назад не заезжал бело-голубой «кадиллак»? – спросил Вик, стараясь унять дрожь в голосе. – В машине две женщины и мужчина.
   Обрадованный тем, что может сообщить нужную информацию, заправщик закивал:
   – Да, был. Они уехали минут пять назад. Ваши друзья?
   Вик глубоко вздохнул. Друзья? Он подумал о Кэрри.
   – Они не говорили, куда едут?
   – Один из них… одна из девушек спрашивала, где ближайший аэродром, – сказал заправщик. – Я отправил их на аэродром Босвика, там работает пара молодых ребят… отличные парни… я подумал, подброшу-ка им клиентов.
   – У вас есть телефон?
   Заправщик беспомощно развел руками:
   – Он весь день не работает. Прошу прощения, но так уж получилось… сколько раз я говорил народу…
   – А пистолет у вас, случайно, нельзя позаимствовать? – спросил Вик, направляясь обратно к «линкольну».
   Заправщик посмотрел с изумлением:
   – Пистолет? В каком это смысле?
   – Не обращайте внимания, – сказал Вик, садясь за руль.
   – Что вы там говорили о пистолете? – настаивал заправщик, подходя к машине.
   – Забудьте, – отрезал Вик и с ревом вырвался на шоссе.
   Он знал, где находится аэродром Босвика. Он часто проезжал мимо этого указателя по дороге в Бостон-Крик.
   Значит, они пытаются уйти воздушным путем, подумал он.
   Если верить заправщику, они опередили его всего на пять, максимум десять минут; на то, чтобы нанять самолет и взлететь, уйдет около часа. Теперь он не сомневался, что доберется до аэродрома, когда они еще будут на земле.
   Как только он увидит огни аэродрома, он выключит фары. Подъезжать придется медленно, чтобы они не услышали шум мотора. Придется выйти из машины, не доезжая до места, и идти пешком. Единственное его оружие, угрюмо напомнил себе Вик, это внезапность.
   Ральф Босвик, крепко сложенный молодой человек с волосами пшеничного цвета, положил телефонную трубку на рычаг, убрал со стола свои большие ноги и поднялся.
   Его партнер, Джефф Лэнсинг, развалившийся в снятом с самолета кресле, поглядел на него вопросительно:
   – Кто звонил?
   Босвик закурил сигарету, чиркнув спичкой по саржевым брюкам.
   – Ты не поверишь… ФБР, – сказал он, усмехаясь. – Вроде сюда могут приехать какие-то похитители. Мужчина и женщина похитили еще одну женщину и, возможно, направляются сюда. Вот ведь чокнутые! Да сюда уже неделю никто не заезжает!
   Лэнсинг, невысокий, с необъятной грудной клеткой, темноволосый, чуть старше Босвика, встревоженно взглянул на партнера:
   – Они дали описание?
   – Конечно. Мужчина высокий, крепкого телосложения, с темными волосами. Одет в черную кожу. Женщина – его сестра-близнец. Другая женщина миловидная, рыжеволосая. Они сказали, похитители вооружены и опасны.
   Лэнсинг вскочил на ноги.
   – Так ведь как раз сюда-то они и могут приехать! – сказал он. – Опасны, говоришь? – Он подошел к конторке, выдвинул ящик и достал автомат сорок пятого калибра.
   Босвик засмеялся:
   – Не дури, Джефф! Из этой железяки страшно стрелять. Ее годами не чистили и не смазывали, кроме того, патронов все равно нет.
   Лэнсинг со смущенной улыбкой положил автомат обратно в ящик.
   – Мы будем выглядеть настоящими болванами, если они приедут сюда, – сказал он.
   – Не приедут, – сказал Босвик. – Никто сюда не приедет. Джефф… не хотел говорить, но я тут изучал цифры. Если в ближайшее время не подвернется работа, мы в пролете. Из нашей затеи ничего не выходит.
   – Твоя беда в том, – сказал Лэнсинг, – что вечно ты ищешь быстрых денег. А на все требуется время. Вот увидишь, через пару месяцев мы снова будем в прибыли.
   – Если и дальше так пойдет, – сказал Босвик, вынимая из ящика конторки папку, – нас продадут с молотка. Я серьезно, Джефф. Вот, сам посмотри.
   Покорно вздохнув, Лэнсинг подошел к конторке. Они вместе принялись просматривать счета, требовавшие оплаты. Так они проработали час, а потом Лэнсинг отшвырнул от себя карандаш и встал.
   – Я и не знал, что все настолько плохо, – сказал он печально. – И что же нам делать?
   – Что обычно делают неудачники, – произнес Босвик, пожав плечами. – Мы найдем других неудачников. Мы им…
   Он умолк, потому что дверь, ведущая в их маленький офис, беззвучно распахнулась. В дверном проеме стояла девушка: волосы кое-как обесцвечены, цветастое платье с пышной юбкой, глаза настороженные и внимательные.
   – Мне нужен самолет, чтобы мы с друзьями прямо сейчас могли улететь во Фриско, – сказала Чита. – Можете устроить?
   Физиономия Лэнсинга расплылась в широкой улыбке.
   – Да запросто. Наша «птичка» полностью готова. Можем вылететь меньше чем через час, как только уладим все с Фриско. Это для вас достаточно быстро?
   – А что вы собираетесь улаживать с Фриско? – с подозрением поинтересовалась Чита.
   – Надо получить разрешение на посадку, – пояснил Лэнсинг. – Это не займет много времени.
   Босвик рассматривал девушку. Ему не понравился ее облик. Он вдруг вспомнил предупреждение, полученное из местного управления ФБР.
   И он произнес как будто невзначай:
   – Джефф, отведи леди и ее друзей в зал ожидания. Возможно, они захотят кофе перед взлетом. А я пока получу разрешение.
   – Конечно, – сказал Лэнсинг и шагнул к Чите. – Прошу за мной. Ждать придется недолго. Вы… – Он осекся, когда Чита подняла пистолет, который прятала в складках юбки.
   – Никаких телефонных звонков, – сказала она. – Мы просто полетим. И отойдите от стола!
   Под дулом пистолета и подчиняясь ее приказному тону, Босвик отошел туда, где стоял Лэнсинг.
   Лэнсинг таращился на Читу, разинув рот.
   – К чему все это? – спросил он. – Зачем…
   – Заглохни! – сказала Чита и шагнула в офис.
   Следом за ней вошел Рифф, который толкал перед собой Кэрри. При виде Риффа, одетого в черную кожу, Лэнсинг вспомнил предостережение ФБР и понял, кто эти трое.
   Рифф подошел к телефону и вырвал кабель из стены.
   – Если вы, придурки, хотите остаться в живых, – сказал он, швыряя телефонную трубку через всю комнату, – будете делать то, что вам велят! Мы спешим! Мы хотим пересечь границу и попасть в Мексику… и вы нас доставите! Так что пошевеливайтесь!
   Босвик переспросил:
   – В Мексику? Это невозможно. Нужно разрешение на посадку из Тихуаны. Вы же должны пройти пограничный контроль. Нельзя вот так просто полететь в Мексику.
   – Нам можно, – сказала Чита. – Вы высадите нас где-нибудь в поле… где угодно. Нам не придется приземляться на аэродроме. Мы отправляемся в Мексику, и вы нас доставите!
   – Говорю же вам, это невозможно, – повторил Босвик. – Нельзя сажать легкий самолет в поле. В каком еще поле? Вы когда-нибудь бывали в Мексике? Не получится!
   Рифф в смятении взглянул на сестру:
   – Мы даром теряем время. Наверное, нам лучше ехать дальше. Мне эта идея сразу показалась…
   – Заткнись! – велела Чита с угрозой в голосе. Она посмотрела на Босвика. – Мы летим в Мексику! И ты нас доставишь, если не хочешь остаться с дыркой в брюхе! Пошевеливайся!
   Босвик поколебался, затем пожал плечами.
   – Ну, если вы так хотите, то получайте, – сказал он. – Я не могу спорить с пистолетом, но предупреждаю: мы можем разбиться! У нас самолет малой дальности. Горючее может кончиться раньше, чем мы найдем ровную площадку для приземления.
   – Мы будем волноваться об этом, когда это случится, – сказала Чита. – Ты слишком много болтаешь! Двигай давай!
   Босвик поглядел на Лэнсинга. Его левое веко дернулось.
   – Иди проверь машину, Джефф.
   – Хорошо.
   Лэнсинг забеспокоился. Босвик был старшим партнером. Лэнсингу пришла тревожная мысль, что Босвик затевает нечто опасное.
   Рифф сказал Чите:
   – Иди с ним. Я останусь и покараулю этих двоих.
   – Пошли, парень, – обратилась к Лэнсингу Чита, – и чтоб никаких гениальных идей.
   Она вышла вслед за Лэнсингом из офиса.
//-- * * * --//
   Эд Блэк, один из сотрудников Деннисона, бросил телефонную трубку на рычаг.
   – Все заправочные станции поставлены в известность, шеф, – сказал он, – кроме заправки «Колтекс» на окраине Бостон-Крика. У них телефон сломан.
   Деннисон оторвался от карты, которую изучал.
   – Пусть туда съездит дорожный патруль, – раздраженно приказал он. – Это, вероятнее всего, единственное место, где они остановятся.
   Блэк взялся за микрофон. Спустя несколько секунд он связался с патрульной машиной, которая направлялась в Бостон-Крик.
   Патрульный Беннинг сказал, что немедленно отправляется на заправку «Колтекс» и доложит о результате.
   И снова Крейнам повезло, хотя они и не знали об этом. Был уже час ночи. Заправщик «Колтекс», который рассказывал Вику о воздушном такси, сдал смену, и на его место заступил до девяти утра его приятель.
   – Я не знаю, – сказал он, когда Беннинг задал ему вопрос. – Я только что заступил. Фред, может, что и знает, но он уехал домой.
   – У вас есть его телефонный номер? – спросил Беннинг.
   – Номер-то есть, вот только наш телефон не работает, кроме того, Фред еще не доехал до дома. Он всегда заезжает в Бостон-Крик, чтобы перекусить.
   Беннинг получил номер телефона Фреда и его адрес, вернулся к машине и отрапортовал Деннисону.
   – Найдите его, и найдите немедленно! – приказал Деннисон.
   В Бостон-Крике было несколько круглосуточных кафе, но Беннинг все-таки отыскал заправщика «Колтекс», который как раз собирался ехать домой. К этому времени было уже без четверти два ночи.
   Когда Беннинг получил всю необходимую информацию и снова связался с Деннисоном, на часах было начало третьего.
   Том Харпер прибыл в управление, с опаской неся ребенка Дермотов, который голосил без остановки всю дорогу, и голосил до сих пор, хотя вокруг него хлопотали теперь две женщины-полицейские.
   – Они направились на аэродром Босвика, воздушное такси, – сказал Деннисон Харперу, который вопросительно глядел на босса. – Могу поспорить, они намылились в Мексику. Опередили нас на час… мы не успеваем, но Дермот, должно быть, дышит им в затылок. Попробуй дозвониться до аэродрома и предупреди хозяев.
   Харпер нашел в справочнике номер, набрал, послушал и повесил трубку.
   – Линия не отвечает.
   Деннисон отшвырнул от себя стул.
   – Я велел Беннингу отправиться туда, но соблюдать предельную осторожность. Мы не можем подойти к ним близко, пока с ними миссис Дермот, – сказал он, помолчал, а потом вдруг принял решение. – Пошли, Том. Я не могу сидеть здесь. Мы полетим на вертолете. – Он обернулся к Блэку. – Сообщи Беннингу, что мы уже в пути, пусть связывается с нами по рации. Пусть подберется как можно ближе к аэродрому, но ничего не предпринимает, пока миссис Дермот там. Передай всем патрулям, чтобы стягивались к аэродрому, но без лишнего шума, там затаиться. Никаких активных действий, пока я не прибуду на место.
   Широко шагая, он вышел из кабинета, и Харпер последовал за ним.
//-- * * * --//
   На середине грунтовой дороги, ведущей к аэродрому, Вик выключил фары. Он ехал медленно, а завидев взлетную полосу, остановился совсем. Он подошел к багажнику машины, открыл его и поискал ящик с инструментами.
   Выбрал монтировку, единственное подобие оружия, какое удалось найти, и пошел быстро, но осторожно в сторону маленького освещенного строения, офиса, над которым мигала вывеска с изображением летящего самолета.
   Перед зданием он увидел «кадиллак». Когда он подошел к машине, дверь офиса открылась, и оттуда вышли мужчина и девушка, в которой Вик немедленно узнал Читу. Вик нырнул за «кадиллак». Он услышал, как Чита сказала:
   – Шевели ногами, приятель. Ты паралитик, что ли?
   Вик понаблюдал за ними обоими: мужчина впереди, Чита в трех шагах за ним, быстро направляются к ангару. Он дождался, пока они отойдут на несколько ярдов, затем беззвучно двинулся к зданию и осторожно заглянул в окно.
   Какой-то здоровяк стоял, привалившись к стене, и смотрел на Риффа, а тот сидел за столом с пистолетом в руке. Чуть в стороне от этих двоих стояла Кэрри с побелевшим лицом и широко распахнутыми глазами.
   Вик смотрел на нее не отрываясь, борясь с искушением ворваться в комнату и наброситься на Риффа, но он понимал, что, пока у Риффа оружие, у него никаких шансов. Он отошел обратно в тень, и его вдруг осенила идея. Он быстро подошел к «кадиллаку» и заглянул на заднее сиденье. На сиденье лежали два чемоданчика, в которые он складывал деньги. Он схватил их, вытащил из машины, а затем с тревогой обернулся на ангар.
   Лэнсинг уже открыл двери ангара и входил в него, сопровождаемый Читой. Вик, унося чемоданы, обежал офис и скрылся в ночной тьме.
   В ангаре Чита, отойдя подальше, наблюдала, как Лэнсинг готовит самолет.
   – Слушай, приятель, – сказала она, – ты это не задаром делаешь. Получишь тысячу баксов, если доставишь нас в Мексику. Судя по виду вашей конторы, денежки вам пригодятся.
   – Думаешь? – коротко спросил Лэнсинг. – А если я угроблю самолет?
   – Да успокойся ты! Он же наверняка застрахован. Поторопись, приятель!
   В конторе Босвик, привалившись к стене, рассматривал Риффа и вдруг заметил его распухшее запястье с кровоподтеком. У него мелькнула мысль, что, если подобраться к Риффу поближе и попробовать вырвать пистолет, тот не сможет оказать сопротивления. С таким-то запястьем этот парень, считай, однорукий.
   – Мой компаньон не выкатит самолет в одиночку, – сказал Босвик. – Чтобы его вытолкать, нужны двое. Если вы так торопитесь, нам лучше пойти в ангар.
   Рифф посмотрел на него с подозрением:
   – И почему ты не сказал об этом раньше?
   Босвик выдавил из себя усмешку.
   – Наверное, потому, что ты меня немного расстроил, – сказал он.
   Не глядя на Риффа, он как будто невзначай шагнул к окну и посмотрел; встревоженный Рифф навел на него пистолет.
   – Ну конечно, ему нужна помощь, – сказал Босвик, обернувшись через плечо. – Пошли.
   Рифф засомневался, потом встал из-за стола. Мотнул головой Кэрри:
   – Пошли! Держись рядом со мной. – И, обращаясь к Босвику: – А ты иди вперед.
   Напрягая все мышцы, Босвик шагнул к входной двери и открыл ее. Его отделяло от Риффа три фута. Поскольку Кэрри не тронулась с места, Рифф заорал на нее, подгоняя к выходу. В этот момент он развернулся вполоборота к Босвику, и тот кинулся на Риффа, вцепившись в пистолет. Когда пистолет с силой ударился об пол, он выстрелил, и пуля проделала дыру в полу в нескольких футах от Кэрри.
   Короткий миг Босвик торжествовал, решив, что отбил оружие у Риффа, однако он недооценил его силу и ничего не знал о его многолетнем опыте уличных драк.
   Не в состоянии действовать правой рукой, Рифф ударил Босвика по ноге лыжным ботинком с металлическим носом. Босвик задохнулся от боли, и его пальцы разжались. Рифф двинул плечом Босвику в грудь, и тот пролетел через комнату к стене, а в следующий миг Рифф, оскалившись, поднял пистолет и выстрелил в Босвика.
   Кэрри закрыла лицо руками и вжалась в стену. Большой парень смотрел на Риффа, пока по бежевой рубашке расползалась кровь, а затем его глаза закатились, и он осел на пол.
   За несколько секунд до начала стрельбы Лэнсинг завел мотор самолета. Ни он, ни Чита не услышали двух выстрелов за шумом мотора. Не услышал их и Вик, который отбежал от офиса на сотню ярдов и зашвырнул чемоданы в канаву, обозначавшую границу аэродрома. После чего помчался обратно к ангару, потому что услышал рев мотора самолета.
   Рифф, чертыхаясь, схватил Кэрри и поволок в темноту. Он двинулся в сторону ангара, потом остановился.
   – Да что со мной такое? – пробормотал он гневно. – Крыша едет! Чуть деньги не забыл! – Он выпустил руку Кэрри. – Жди здесь, – рявкнул он и пошел к «кадиллаку», сунулся на заднее сиденье за чемоданами, пошарил на нем – ничего не нашел, еще пошарил, затем, встревоженный, рванул дверцу так, что загорелась потолочная лампочка.
   Он уставился на пустое заднее сиденье, и ледяная ярость вместе со страхом захлестнули его. Он посмотрел на переднее сиденье. Бормоча что-то, побежал к багажнику, открыл, заглянул в пустое пространство, захлопнул крышку.
   Деньги пропали!
   Рифф был настолько ошеломлен, что мог лишь стоять неподвижно и таращиться на «кадиллак». Полтора миллиона долларов! Пропали!
   Кто их забрал?
   Глядя на него с тяжко бьющимся сердцем, Кэрри колебалась лишь мгновение. Справа, в двадцати ярдах от пятна света, падавшего из окна офиса, начиналась непроглядная темнота. Если она сумеет добраться до спасительной тьмы, у нее появится шанс сбежать. Она не сомневалась, что эти двое заберут ее с собой в Мексику. Сейчас ей выпал один-единственный шанс на спасение. Если она не воспользуется им, то даже представить страшно, что с ней случится, когда они приземлятся в Мексике.
   Словно вспугнутый призрак, она побежала так, как никогда не бегала раньше, уносясь под защиту темноты.
   Рифф по-прежнему стоял на месте, словно бык с перерезанным горлом, и сверлил взглядом «кадиллак».
   Кто же забрал деньги? Он мог думать только об исчезнувших деньгах. О Кэрри он совершенно забыл. В следующий миг пришел ответ. Чита! Предательница! Чита!!! Это ведь Чита забрала у него пистолет! Это Чита откопала тело желтомордого! Это Чита лишила его шанса жениться на Зельде! А теперь Чита заграбастала денежки и собирается отправиться в Мексику, кинув его!
   Он посмотрел на ангар, до которого было ярдов двести. Внезапно вспыхнули прожектора, осветив часть взлетной полосы. А потом он увидел, как маленькое воздушное такси выкатывается из ангара. Увидел, как Чита выходит и направляется к самолету. В ярком свете и в своем светлом платье она была прекрасно видна не только Риффу, но и патрульному Беннингу, который доехал до аэродрома и теперь лежал в жесткой траве, наблюдая за ангаром. Он видел, как Рифф и Кэрри вышли из офиса, но затем потерял их из виду в темноте. Теперь же он смотрел на самолет, видел Читу и гадал, что же ему предпринять.
   Пока он лежал с пистолетом в руке, до него донесся слабый гул какого-то летательного аппарата. Может, это Деннисон на вертолете, подумал он с надеждой.
   Рифф, не помня себя от ярости, поднял пистолет, уперся о крышу «кадиллака» и прицелился в спину Читы, когда она остановилась, дожидаясь, пока Лэнсинг выведет самолет на взлетную полосу.
   Через несколько мгновений Чита с деньгами сядет в самолет, и только ее и видели, решил Рифф. Палец начал медленно надавливать на спусковой крючок. Стрелять придется с большого расстояния. Он колебался. Наверное, стоит подобраться поближе, но, если он двинется, она может заметить его. А у нее тоже есть оружие. Даже сомневаясь, он все равно автоматически спустил курок. И пистолет вдруг выплюнул пламя и грохнул.
//-- * * * --//
   Вик бежал обратно к освещенному зданию, крепко сжимая в руке монтировку. Он преодолел ярдов пятьдесят, когда вдруг резко затормозил.
   Он увидел, как Кэрри с Риффом вышли из конторы. Вик затаился в темноте и принялся наблюдать. Увидел, как Рифф внезапно остановился, что-то сказал Кэрри и пошел к машине.
   Сердце Вика тяжело забилось. Сейчас этот подонок поймет, что деньги исчезли. Что он станет делать? Вик смотрел на Кэрри: она стояла неподвижно, ее было отлично видно в свете, падавшем из окна. Он увидел, как Рифф открыл дверцу машины, а в следующий миг Кэрри внезапно сорвалась с места и с безумной скоростью помчалась в ту сторону, где скрывался Вик, и он затаил дыхание.
   Не заметит ли ее Рифф? Не выстрелит ли ей вслед? Но нет, Рифф, кажется, не сознавал, что Кэрри убегает. Вик дождался, когда Кэрри оказалась ярдах в двадцати от него, и поднялся на ноги:
   – Кэрри! Это я, Вик!
   Кэрри испуганно отшатнулась, подавив крик, затем остановилась и со страхом посмотрела на него. Она видела перед собой лишь темный силуэт, но Вик повторил снова:
   – Это я, милая.
   Сдавленно зарыдав, Кэрри рванулась к нему, и он подхватил ее. Она прижималась к Вику, а он смотрел поверх ее плеча на Риффа. Поняв, что Рифф не заметил исчезновения Кэрри, Вик перевел взгляд на освещенный ангар, рядом с которым было прекрасно видно Читу.
   Затем приглушенно громыхнул выстрел, от которого и Кэрри, и Вик застыли. Вик видел, как Чита резко дернулась, а потом упала лицом вниз на залитый светом гудрон.
   Они не успели уйти далеко, когда чей-то голос приказал из темноты:
   – Стоять! Оставайтесь на месте!
   Кэрри принялась судорожно хватать ртом воздух, когда Вик потянул ее за руку, останавливая. Из темноты возник патрульный Беннинг с пистолетом.
//-- * * * --//
   Когда Чита упала, все тело Риффа пронзила резкая, мучительная боль, как будто в него вонзился нож. Один долгий, кошмарный миг он стоял, глядя на упавшее тело сестры: юбка задралась, он видел белую кожу бедра, свет прожекторов играл на ее плохо обесцвеченных волосах.
   Алая пелена ярости, застилавшая разум до сих пор, рассеялась. Он вдруг ощутил себя голым и одиноким. Затем, охваченный паникой, он как безумный помчался к ангару.
   Сидевший в кресле пилота Лэнсинг наблюдал за его приближением. Его одолевало искушение оттянуть дроссель и поднять машину в воздух, но он подумал о Босвике. Он не мог оставить Босвика один на один с этим типом. И потому он сидел неподвижно, мотор самолета ровно гудел, лопасти пропеллера вращались, почти невидимые в ярком свете прожекторов над головой.
   Рифф добежал до сестры. Он задыхался от бега, испуганный и покрытый потом. Склонился над ней. Посередине спины на платье расползлась красная заплатка. Он упал на колени рядом с Читой, опустил пистолет, затем с большой осторожностью перевернул ее.
   Чита застонала. Она открыла глаза и посмотрела прямо на Риффа.
   – Улетай! – выговорила она. – Они уже здесь! Пусть он увезет тебя… обо мне забудь! Улетай!
   Рифф утер лицо тыльной стороной кисти.
   – Где деньги? – дрожащим голосом спросил он. – Зачем ты их забрала? Зачем ты так со мной?
   Чита опустила веки. Кровавая слюна потекла из уголка рта. Она чуть качнула головой, силясь что-то сказать, но потом закрыла глаза.
   – Чита! – Голос Риффа хрипел. – Где деньги? Что ты с ними сделала?
   Она несколько секунд лежала молча, затем, собравшись с силами, широко открыла глаза:
   – Они в машине… ты о чем говоришь? Бери их и улетай! Рифф! Неужели ты не понял? Они здесь! Они меня подстрелили!
   Рифф сел на пятки. Лэнсинг, наблюдавший за ним с места пилота, похолодел, увидев выражение его лица. Он выглядел так, словно сошел с ума.
   – Так ты не брала деньги? – взвыл Рифф. – Они пропали! Я думал, ты взяла! Ты слышишь? Деньги исчезли!
   Чита шевельнула ногами от приступа боли.
   – Взяла? Зачем мне их брать? Они наши… твои и мои… зачем мне брать?
   Рифф ударил себя в виски сжатыми кулаками. Сорвал с уха грязную повязку и отшвырнул от себя. Он походил на зверя с перебитым хребтом – обезумевший от боли и горя.
   – Чита… я думал, это ты! Это я стрелял в тебя, детка. Прости меня! Я просто спятил. Детка! Я вытащу тебя отсюда! Все у нас будет хорошо. Я отвезу тебя к доктору! Я все сделаю!
   Изо рта Читы выплеснулось еще немного крови. Она протянула руку и взяла ладонь Риффа в свою:
   – Улетай, Рифф. Мне ты ничем не поможешь. Я все понимаю… улетай.
   – Я тебя не брошу, – с жаром произнес Рифф. Он подобрал пистолет. – Мы полетим вместе. Как только будем в Мексике, я все устрою. Все будет хорошо, детка! К черту деньги! Только ты и я… как всегда.
   Он наклонился и подхватил Читу на руки. Она издала низкий, пронзительный вопль и выгнулась всем телом, отчего он едва не уронил ее. Кровь заструилась у нее изо рта, и глаза закатились.
   Рифф прижимал ее к себе, глядя на белое, безжизненное лицо, чувствуя, как теплая кровь стекает по груди. Затем, очень медленно, он опустил ее на землю.
   Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: она умерла.
   Чита!
   Умерла!
   Он всматривался в ее лицо, которое внезапно превратилось в лицо незнакомки. Это ведь не может быть Чита, которую он любил, с которой дрался, воровал, с которой жил, делясь всем, что только имел… это ведь не может быть Чита!
   А потом у него вырвался дикий, звериный крик. От этого звука Лэнсинг сморщился и отвернулся. Рифф принялся колотить по земле кулаками, плакать, стонать, безумствуя в своем горе.
   Пилот вертолета указал вниз:
   – Самолет прогревается, и они не услышат нас. Я могу сесть… они нас даже не увидят, – сказал он.
   Деннисон с Харпером переглянулись, и Деннисон сказал:
   – Садитесь.
   Две минуты спустя вертолет совершил мягкую посадку в пяти сотнях ярдов от аэродрома. С пистолетами в руках, Деннисон и Харпер выбрались наружу. До них доносилось деловитое гудение самолетного мотора. Они увидели, что самолет стоит перед ангаром. Увидели Риффа на коленях перед телом сестры, а потом услышали негромкий свист откуда-то справа. Вглядевшись в темноту, они заметили патрульного Беннинга, который осторожно двигался в их сторону.
   – Беннинг, сэр, – представился он Деннисону. – Со мной мистер и миссис Дермот. Здесь была стрельба. Разрешите разведать обстановку?
   За спиной патрульного Деннисон увидел Вика и Кэрри.
   Он быстро подошел к ним.
   – Все в порядке, – сказал он. – Этот полицейский доставит вас в управление. Подозреваю, вам там очень обрадуются.
   Когда Беннинг повел Вика и Кэрри к машине, Деннисон с Харпером осторожно двинулись в сторону ангара.
   Рифф теперь медленно ходил вокруг тела Читы. Он казался оглушенным и явно не сознавал, что делает. Вдруг он вскинул руки и завыл, словно раненый зверь. От этого воя Лэнсинг почувствовал, как волосы зашевелились на затылке.
   Деннисон с Харпером были уже близко. Они держали Риффа на прицеле. Затем Деннисон прокричал командирским голосом:
   – Бросить оружие! Руки вверх!
   Рифф крутанулся на месте. Он уставился в темноту невидящим взглядом, потом вдруг ударился в панику, развернулся и побежал. Не разбирая дороги, он врезался во вращающийся винт самолета, который раскроил ему череп, не хуже мясницкого топора разрубая плоть и кость.

Джеймс Хэдли Чейз Ясным летним утром