Ольга Крючкова
Капитан мародеров

Часть I. Солдаты удачи

Глава 1

   1402 год. Франция. Гасконь.
   Замок Кастельмар располагался у самого подножия Пиренеев в верхнем течении реки Гароннье. Но едва ли это сооружение можно было назвать замком. Оно представляло собой одноэтажный дом, пристроенный к башне-донжону, увенчанной машикулями [1 - Башня-донжон – вздымающаяся прямо из земли глухая четырёхгранная башня с зубцами наверху – машикулями.]. Горел и перестраивался замок несколько раз за последние пятьдесят лет. Земли поместья были истощены, и сервы [2 - Сервы – крестьяне, прикреплённые к земле.] вели полуголодное существование.
   Виной тому была Столетняя война Англии и Франции, то затихающая на десять – пятнадцать лет, то разгорающаяся с новой безумной силой и жестокостью. Гасконь и Аквитания представляли собой лакомые кусочки как для Англии, так и для Франции. Договариваться короли не желали, а в это время гибли люди, пылали дома и урожай.
   В очередную передышку Гасконь немного приходила в себя. Заново отстраивались фермы и поселения, подрастало новое поколение воинов, готовых погибнуть в очередной бессмысленной схватке с англичанами.
   Войны начинают, когда хотят, но заканчивают, когда могут.
   Владелец замка Кастельмар, pater familias [3 - Отец семейства (лат.).] – барон Бертран де Баатц де Кастельмар, принимал участие во всех сражениях с англичанами за последние двадцать лет. Его тело и лицо украшало множество шрамов, отметин прошлых битв. Он был храбрым воином и достойным вассалом короля Франции Карла Шестого.
   Единственное, что омрачало жизнь барона, – отсутствие наследников. Его жена, Франсуаза Монтескью, не могла иметь детей. Это печальное обстоятельство стало очевидным через десять лет супружества. Барон, человек «ferae naturae», крутого и жестокого нрава, всячески унижал свою высокородную жену.
   Однажды, не выдержав изощрённых издевательств на супружеском ложе, оскорблённая Франсуаза заявила, что никогда более не позволит мужу дотронуться до неё. С тех пор почтенная чета Баатц жила по-соседски: спальня барона располагалась на первом этаже башни, баронесса же предпочитала подниматься по винтовой лестнице в свои покои этажом выше.
   Встречались они за столом в трапезной, если можно так назвать помещение с дубовым столом, шкафом для посуды, шестью стульями и камином. За столом обычно молчали. Последние девять лет Франсуаза перестала реагировать на выпады мужа, с тех пор как отдалилась от него. Factum est factum [4 - Что сделано, то сделано (лат.).].
   Барон, по праву мужчины и господина, перепортил почти всех молоденьких крестьянок. Девушки исправно беременели от таких «благородных связей», что неоспоримо подтверждало несостоятельность баронессы иметь детей.
   Женщина хочет много от одного, мужчина же – одного от многих.
   Последним увлечением сорокадвухлетнего барона стала молодая и очень предприимчивая вдова кузнеца. Женщины живут дольше мужчин, особенно вдовы. Она была молода, двадцати семи лет от роду, в меру упитанная, полногрудая, румяная, черноволосая и крайне распущенная. Детей от кузнеца она родить не успела – спустя три года после свадьбы он умер от горячки. За последующие четыре года своего вдовства Лили, так звали прелестницу и коварную обольстительницу, не обошла вниманием ни одного мало-мальски приличного мужчину в округе. Плачущие вдовы быстро утешаются. Поговаривали, что к ней захаживал даже лекарь, и когда Лили простудилась прошлой зимой, лечил бесплатно, конечно, за соответствующие услуги с её стороны.
   После полугодичной связи с бароном Лили успешно понесла ребёнка. Франсуаза знала и об этом, и обо всех других внебрачных детях барона, которых набиралось по скромным подсчётам не меньше десятка. Некоторым побочным дочерям и сыновьям исполнилось уже по пятнадцать лет.
   И вот в конце августа, вечером, барон и баронесса Баатц собрались отужинать вместе. Это единственное, что они делали вместе последнее время. Франсуаза завтракала в своей комнате, в зал спускалась только к обеду. Как правило, барон на обеде отсутствовал, предпочитая лежать в объятиях Лили.
   К ужину в этот раз барон Бертран явился изрядно пьяным. Он раздражённо зыркнул на свою супругу:
   – А-а, достопочтенная Франсуаза, добрый вечер! – покачиваясь, плюхнулся на стул.
   Служанка подала жаркое и маседуан [5 - Маседуан – тушёные овощи с соусом.], и барон с остервенением набросится на мясо косули, разбрызгивая овощной соус и при этом злобно поглядывая на жену. Франсуаза, как обычно, не реагировала на его выходки.
   Бертран же, настроенный на скандал в почтенном семействе, не унимался:
   – Дорогая моя супруга, почему вы не спросите, как я провёл день?
   Франсуаза поняла, что конфликта не миновать и, попыталась придать голосу спокойствие:
   – И как же вы провели день, сударь?
   Ответ на этот вопрос она знала заранее. Барон встрепенулся:
   – Сегодняшний день, впрочем, как и все прочие дни этого года, я провёл лёжа на своей любовнице, вдове кузнеца. Лежать на ней, надо признаться, одно удовольствие. В отличие от вашей костлявой натуры, мадам, Лили в теле и очень аппетитна. А когда она разводит свои полные ножки, я тут же готов на неё запрыгнуть и предаться плотским наслаждениям.
   Бертран вызывающе взглянул на Франсуазу. Она с равнодушным видом поедала желе. Скандал не получался. Барона такое положение дел явно не устраивало, он хотел окончательно унизить жену и получить максимум удовольствия за день, как физического, так и морального.
   – А знаете ли вы, баронесса, что Лили в интересном положении? И, между прочим, от меня, – с гордым видом заявил Бертран.
   Он сознательно наступал на больную мозоль, рассчитывая тем самым вывести холодную Франсуазу из терпения.
   – Ваша Лили, Бертран, обслуживает не только вас, но и всю округу. Возможно, она в положении от конюха или плотника. По крайней мере, mater semper est certa! [6 - Мать всегда достоверно известна (лат.).] – Франсуаза имела способность к латыни и ловко употребляла острые словечки, половину из которых барон просто не понимал, досаждая тем самым любезному супругу.
   Остриё попало в цель. Барон закипел, глаза застелила красная пелена:
   – Да вы, сударыня, даже от конюха забеременеть не можете! Ваш живот – кладбище для всего живого! В постели вы были холодны как лягушка. Я с вами не получал никакого удовлетворения! Вы не женщина, а монашка!
   Франсуаза спокойно расправилась с желе и налила в кубок вина. Бертран совершенно взбесился и заорал:
   – Имейте в виду, я признаю ребёнка Лили законным, а с вами claves uxori adimere [7 - Развестись, дословно – отнять ключи у жены (лат.).] и отправлю в монастырь! Вам там самое подходящее место!
   Франсуаза прекрасно понимала, что все эти вопли – пустое, а латынь мужа как всегда ужасна и сказана невпопад. Никогда барон с ней не разведётся, а тем более не отправит в монастырь. Она – Монтескью по происхождению, и с этим её отвратительный супруг вынужден считаться. Бертран и сам всё понимал. Но в данный момент его захлестнула животная ненависть к жене:
   – Ах так, любезная супруга! Вы даже не желаете ответить?!
   Озверевший пьяный барон подскочил к жене, дыша перегаром ей прямо в лицо. Франсуаза не шевельнулась и стояла с гордо поднятым подбородком.
   Своим спокойствием она довела супруга до бешенства, он уже не соображал, чего хотел больше – унизить её морально или надругаться физически. Барон выбрал второе. Он схватил жену и, опрокинув на стол лицом, задрал её многочисленные юбки. Франсуаза попыталась вырваться.
   – Не смейте прикасаться ко мне, грубое животное! Я вас ненавижу! Отпустите! Я вам не крестьянка!..
   – Неужели?! – с пьяным злорадством захохотал тот. – Лучше бы вы были крестьянкой! Я – ваш законный муж, а вы – моя венчанная жена и обязаны мне подчиняться! Вы отказываете мне в том, на что я имею полное право! Nupta virum timeat! [8 - Да убоится жена мужа своего (лат.).]
   Он спустил панталоны и реализовал законное право супруга. Прислуга слышала крики и ругань благородной четы, но на них давно уже никто не реагировал. Разгорячённый вином, Бертран исполнял супружеский долг достаточно продолжительное время, стараясь при этом причинить женщине физическую боль. Франсуаза перестала кричать, задыхаясь от слёз, боли и унижения. Она думала только об одном: «Не дай бог, войдёт служанка и увидит меня в такой скотской позе!»
   Сделав своё дело, Бертран неспеша оделся и отступил в сторону, поглядывая на жену. Он добился того, чего хотел – Франсуаза была унижена и растоптана. Наконец-то он показал ей, кто в доме хозяин. Барон презрительно обозрел задний экстерьер жены и, решив окончательно уничтожить её, процедил:
   – Да, мадам, ваш зад ни на что не годится! Ваши тощие ягодицы, in cauda venerum [9 - Яд в хвосте (лат.).], ободрали мне все гениталии.
   Франсуаза с трудом разогнулась, одёрнула марлот [10 - Марлот – распашное платье от шеи, не имеющее талии.] и, еле-еле переставляя ноги, молча побрела к себе в спальню. Никогда в жизни она ещё не испытывала такого кошмара. Между ног всё болело, она почти на четвереньках вскарабкалась по винтовой лестнице, вползла в комнату и рухнула на постель.
   Когда пришла служанка приготовить баронессу ко сну, то с удивлением застала её спящей прямо в одежде. Измученная Франсуаза заснула поверх покрывала. Всю ночь её мучили кошмары. Снился пьяный барон, насилующий её снова и снова в совершенно не допустимых для благородной дамы позах.
   Франсуаза очнулась на рассвете, её трясло от приснившегося ужаса и вчерашнего унижения. С удивлением она обнаружила, что одета, а кровать не разобрана. «Будь проклят тот день, когда нас обвенчали с Бертраном в местной церкви! Будь проклята эта война, вконец разорившая Кастельмар!» – пронеслось в голове.
   Она заплакала от собственного бессилия, понимая, что барон будет теперь постоянно домогаться её и издеваться всяческими способами. Замужняя женщина – это женщина, у которой прекрасное будущее позади. «Что же делать?.. Может, пойти и утопиться в Гаронне? Тогда Бертран получит долгожданную свободу и будет творить, что пожелает!.. Ну нет, я не доставлю ему такого удовольствия и найду выход, не будь я Монтескью!» – решила Франсуаза.
   Неожиданно она вспомнила о ведьме Итриде, живущей неподалёку в горах. Местные девушки хаживали к ней погадать, а то и поворожить на приглянувшегося молодца. Много Итрида не брала, довольствовалась тем, кто что принесёт. Но дары были щедрые, ибо «сколько отдашь ведьме, столько и получишь».
   Франсуаза освежила лицо водой из чаши для умывания, кое-как расчесала спутанные волосы, собрала их в пучок на затылке, отстегнула фрезу [11 - Фреза – пышный волнистый воротник, по типу испанского.] от марлота – воротник впивался в горло и мешал дышать. Переодеваться не стала, лишь накинула на плечи шерстяной плащ. Потихоньку выскользнула из комнаты и, превозмогая боль, спустилась вниз. Прошла мимо спальни мужа, откуда доносился его раскатистый храп. «Грязное похотливое животное!»
   Мужчины умеют ненавидеть, женщины – испытывать отвращение. Последнее гораздо страшнее.
   Рассвет едва забрезжил. Было свежо и прохладно. Выйдя из замка, Франсуаза направилась в сторону гор вдоль Гаронны. Лошадь взять не решилась, после пережитого надругательства она всё равно не смогла бы ехать верхом. До хижины ведьмы добиралась часа два. Обычно крестьянские девушки проделывали этот путь за час. Но Франсуаза медленно, мелкими шажками двигалась по дороге, не в состоянии даже присесть отдохнуть, потому что вставать было нестерпимо больно.
   Наконец несчастная постучала в дверь хижины и потеряла сознание. Когда очнулась, увидела, что лежит на плетёной кровати. Франсуаза никогда не видела Итриду, только слышала о ней рассказы крестьянок.
   Итрида, как и положено ведьме, была сморщенной, совершенно седой старухой с крючковатым носом. Трудно было определить её возраст: может, сто лет, а может, семьдесят. Одета она была в тёмно-серый балахон из домотканого холста, на шее болталось множество амулетов из зубов, мелких косточек животных и перьев птиц.
   Итрида подала Франсуазе глиняную чашу с горячим настоем каких-то трав:
   – Пейте, сиятельная госпожа, этот напиток придаст вам сил. Он стар, как мир, его использовали ещё друиды [12 - Друиды – языческие жрецы.], – проскрипела она.
   Франсуаза беспрекословно взяла чашу и выпила единым духом.
   – Вот и хорошо, – продолжала ведьма. – Не говорите ничего. Я знаю, зачем вы пришли. Вам сейчас плохо…
   – Откуда ты знаешь? – удивилась Франсуаза. «Прислуга ничего не видела, но даже если и догадывалась, то как могла ведьма так быстро об этом узнать?»
   Итрида, словно читая мысли баронессы, пояснила:
   – Ваша прислуга тут ни при чём. Я долго живу на свете, чтобы отличить счастливую женщину от несчастной и от той, над которой надругался мужчина. Простите меня за прямоту, сиятельная госпожа.
   Франсуаза заплакала, ничего не ответив.
   – Я помогу вам, – продолжала ведьма. – Не бойтесь меня, я много чего повидала, и не с таким приходилось сталкиваться. Раздвиньте ноги, я осмотрю вас и смажу мазью. От неё всё заживёт в течение нескольких дней.
   Как ни стыдно было Франсуазе, но она подчинилась. Итрида аккуратно и бережно наложила мазь, и Франсуаза почти сразу почувствовала, как по телу пошёл приятный холодок, стало легче.
   – Спасибо, мне уже лучше, – прошептала она.
   – Разрывы небольшие, но надо будет обработать ещё раз, – проскрипела ведьма. – Я дам вам мазь с собой. Смазывайте утром и вечером дней пять-шесть. И всё пройдёт. Поверьте мне, сиятельная госпожа. – Итрида вымыла руки в глиняной чаше, обтёрла их о холщовую тряпицу. – Через месяц скажете мужу, что вы в тяжести. А с сегодняшнего дня подсыпайте ему этот порошок в вино. Он безвреден, действует успокаивающе и отбивает у мужчин охоту к любви… Приходите ко мне в середине ноября.
   – Но я бесплодна. Рано или поздно мой обман откроется, – возразила Франсуаза.
   – Не откроется, сиятельная госпожа, если будете меня слушать во всём. И ребёнок у вас будет, мальчик – наследник. Ваш муж успокоится, и тринадцать лет вы проживёте в мире и согласии.
   – А почему тринадцать лет? Ты уверена?
   – Да. В назначенный срок барон умрёт, – подтвердила ведьма.
   Франсуаза вернулась в замок. Предсказания Итриды не давали ей покоя: «В конце концов тринадцать лет нормальной семейной жизни после продолжительного кошмара – подарок судьбы. Fata viam invenient [13 - От судьбы не уйдёшь (лат.).]».
   Не изменив своим привычкам, барон отсутствовал за обедом. У Франсуазы было время добавить порошок в бочку с вином. С этого дня она решила пить только морс.
   Вечером за ужином Бертран с развязным видом нагло взирал на супругу. Он явно ждал, когда она потребует объяснений по поводу вчерашнего поведения. Однако баронесса не спешила устраивать семейные разборки. Она спокойно поглощала ужин, явно наслаждаясь этим процессом.
   Наконец барон не выдержал:
   – Дражайшая супруга, как ваше самочувствие?
   – Благодарю, барон. Вполне нормально, – коротко ответила Франсуаза.
   Супружество требует самой изощрённой неискренности, какая только возможна между людьми.
   – И вас ничего не тревожит? – не унимался недоумевающий барон.
   – Абсолютно ничего, сударь, благодарю за заботу.
   «Какая досада! Ну что за женщина, ничем её не проймёшь. Может, и сегодня повторить начатое вчера? Вот только пропущу пару-тройку стаканчиков и устрою ей “нормальное самочувствие”», – размышлял барон, отрезая кусок рыбы. После второго бокала его тело охватила сладостная истома. Затем он почувствовал лёгкость во всех членах. После третьего бокала барон вдруг понял, что устал за день и хочет спать. Он встал и неуверенной походкой отправился к себе. Через десять минут из спальни раздался оглушительный храп. Франсуаза тем временем спокойно отужинала, наслаждаясь тишиной и одиночеством.
   В течение месяца барон исправно засыпал вечером после ужина. Иногда он просыпался только к обеду, выходил заспанным и взлохмаченным и прямо в таком виде садился за стол. После обеда шёл на конюшню или в овчарню и проводил там время вплоть до ужина. Каждый день повторялось одно и то же. Франсуаза была довольна: хоть какая-то передышка от унижений. Разговаривали супруги мало, есть предпочитали молча. Барон ходил унылый и невесёлый, про беременную вдову забыл совсем. Видимо, его стали посещать мысли о мужской неспособности.
   Наступил подходящий момент, и Франсуаза объявила мужу за обедом с торжественным видом:
   – Бертран, я хочу сообщить вам потрясающую новость.
   Барон напрягся: по имени баронесса не называла его уже много лет.
   – Что за происшествие, мадам, слуги что-нибудь украли?
   – Отнюдь, сударь! Никто ничего не украл. Всё гораздо проще, я – в тяжести. У нас будет ребёнок.
   – Что-о-о?! Откуда ему взяться?
   – Бертран, я же сказала достаточно ясно. Повторяю, я беременна примерно месяц, – Франсуаза с довольным видом посмотрела на мужа. Тот сидел, открыв рот, держа ложку с бульоном около рта и не понимая, что происходит. Наконец он оправился от шока:
   – Мадам, если я правильно понял, то вы не могли стать матерью в течение почти восемнадцати лет нашего супружества, а теперь что, можете?
   – Да, сударь, вы правильно поняли. Теперь я могу родить вам наследника, законного де Баатц де Кастельмар, – подтвердила Франсуаза и добавила непринуждённо: – Copi a ciborum subtilitas animi impeditur [14 - Избыток пищи мешает тонкости ума (лат.).].
   Ложка выпала из рук барона и шлёпнулась в тарелку, разбрызгав бульон. Барон не решался спросить самого главного. Он отпил вина из бокала и едва не опрокинул, пытаясь дрожащей рукой поставить его на стол. Наконец бокал обрёл место, и барон поинтересовался:
   – Могу ли я, сударыня, узнать имя отца вашего будущего ребёнка?
   Франсуаза ожидала подобного вопроса и спокойно, не моргнув глазом, солгала:
   – Вы что, любезный супруг, ослышались? Я сказала, что подарю вам законного де Баатц де Кастельмар. Божьи жернова мелют медленно, но дают превосходную муку.
   Бертран опять не понял, что именно хотела сказать жена, и намеревался повторить свой вопрос. Однако Франсуаза опередила его:
   – Ребёнок от вас, обожаемый супруг. Если вы помните, то месяц назад именно вы овладели мной на этом самом столе, да ещё в грубой, жестокой и извращённой форме!
   Барон окончательно растерялся, не зная, что сказать и как оправдаться.
   – Сударыня, я был пьян. Вы вывели меня из терпения своим высокомерием. Я не хотел, клянусь вам!
   Франсуаза ликовала. Мало того, что барон поверил в беременность, он ещё и чувствует себя виноватым. Такое положение дел её очень устраивало. Ай да Итрида, ай да ведьма!
   Время до середины ноября пролетело незаметно. Барон притих, на сторону не бегал, проявлял всяческое внимание к жене. Бочка вина, в которую Франсуаза подсыпала порошок, подходила к концу. Пришла пора навестить ведьму.
   Как и в прошлый раз Франсуаза проснулась рано утром, оделась, взяла перстень, доставшийся от матери по наследству, и украдкой покинула замок. Утро было сырым, холодным и мрачным. Баронесса вывела лошадь из конюшни и отправилась к Итриде. Через полчаса она была около хижины. Из отверстия в камышовой крыше вился еле различимый дымок.
   Франсуаза спешилась и привязала лошадь к плетёной изгороди. Дверь хижины открылась, показалась Итрида, одетая в салоп из шкуры горного козла, посеревший от времени:
   – Я знала, сиятельная госпожа, что вы придёте, и ждала. Заходите, холодно сегодня.
   Франсуаза вошла. В хижине было тепло, пахло дымом и травами, которые свешивались большими лохматыми пучками с деревянных стропил крыши.
   – Не побрезгуйте, садитесь, госпожа. – Ведьма указала Франсуазе на деревянный табурет, больше похожий на пенёк.
   – Я сделала всё, как ты сказала, Итрида. Порошок подсыпала в бочку с вином. Муж стал спокойным и уравновешенным. Замок почти не покидает. В беременность мою поверил и даже выразил сожаление о своём жестоком поступке, – отчиталась Франсуаза.
   – Хорошо, всё идёт по плану. Вино в бочке кончается, не так ли? – Итрида протянула баронессе кожаный мешочек. – Вот вам ещё волшебное зелье. Здесь хватит на две бочки.
   – Благодарю. – Баронесса взяла мешочек с порошком и вместо него вложила в руку ведьмы перстень. – Возьми. Это – знак признательности. В прошлый раз, к сожалению, мне нечего было тебе дать, извини.
   – Не извиняйтесь, ни к чему это знатной даме. Красивый перстень. От матери, наверное, по наследству достался. – Итрида внимательно рассматривала подарок. – Мать родами умерла, у вас должен быть младший брат. Отца своего не вините в неудачном замужестве, он как лучше хотел.
   У Франсуазы перехватило дыхание. Об этом не знал никто, кроме Бертрана, а он уж точно сюда не ходок. Перстень действительно был роскошный – серебряный со вставкой из редкого, терракотового граната в виде цветка.
   – Заболталась я, старая, не серчайте на меня, сиятельная госпожа. Это ваш перстень мне всё поведал. – Итрида старалась говорить как можно мягче, насколько позволял скрипучий голос. – Пришлите за мной, как сроки подойдут. Барон возражать не будет.
   Франсуаза попрощалась, села на лошадь и направилась вдоль реки к замку, прикидывая в уме, когда должны подойти эти самые сроки. По всему получалось, что в конце апреля.
   Ноябрь быстро закончился. Франсуаза исправно подкладывала маленькую подушечку на живот, всячески подчёркивая его выпуклость широким марлотом. Она ссылалась на головокружения и тошноту, как и положено порядочной женщине в её положении. Бертран был очень озабочен здоровьем жены и, более того, – здоровьем будущего наследника. В его голове крепко засело, что должен родиться мальчик, он и мысли не допускал, что жена может разродиться девочкой.
   В очередной раз, когда Франсуаза жаловалась на мнимое недомогание, барон предложил послать за лекарем. Баронесса взвилась:
   – Вы хотите, сударь, пригласить ко мне этого нечестивого человека, который мнит себя лекарем?! Ему место в постели грязной девки Лили! И он будет хватать меня своими руками, которыми сами знаете что делал?! Мой стыд не позволяет мне открыто сказать, что именно! Я не приму от него ни одного лекарства!
   – Франсуаза, вам нельзя так волноваться. Не ровен час, скажется на ребёнке. Прошу вас, успокойтесь. Дорогая, если вы против лекаря, больше я о нём не заикнусь, обещаю. – Барон был согласен на всё, лишь бы угодить жене.
   Он даже называл жену не «мадам» или «сударыня», как все последние годы, а по имени, чем доставлял ей немалое удовольствие. Франсуаза не злоупотребляла вновь вспыхнувшими чувствами мужа, не требовала повышенного внимания, но иногда было приятно его помучить. Холодная месть приятней всего на вкус.
   Через месяц баронесса привязала подушку побольше. Но возникала одна проблема – служанка, которая обычно помогала ей раздеваться, готовила ко сну и к вечернему омовению в ванной. А вдруг она заметит и проболтается? На каждый роток не накинешь платок. Однако Франсуаза вышла из положения, заказав портнихе широкие марлоты с застёжкой спереди. Причём обмерить себя портнихе категорически запретила.
   И когда появились новые платья, Франсуаза вполне стала справляться сама, без служанки. Её поведение все истолковали как прихоть беременной женщины.
   Наступил апрель, приближались положенные сроки. Баронесса всячески жаловалась на недомогание, боль в ногах, вызванную вынашиванием наследника. Единственное, что она позволяла служанке, так это готовить травяные ванночки для ног, снимающие боль и усталость. Всё остальное по-прежнему упорно делала сама.
   Примерно за неделю до предполагаемых родов Франсуаза, лёжа на кровати, призвала мужа. Он не замедлил явиться, крайне взволнованный:
   – Франсуаза, дорогая, вам плохо?
   Барон, как человек многое повидавший за свою бурную жизнь, отлично понимал, что лёгкие роды бывают лишь у крестьянок, но только не у знатных женщин. Он прекрасно помнил свою мать, которая родила мёртвую девочку и металась неделю в горячке после этого. Думали, не выживет.
   – О, Бертран! Не могу сказать, что хорошо. Впрочем, чем ближе к родам, тем тяжелее. Я прошу вас, Бертран, дать мне обещание.
   – Конечно, Франсуаза, всё что угодно! – Желание барона иметь наследника было столь велико, что он готов был пообещать жене и невозможное, вплоть до того, что не будет изменять никогда. В библейские времена мужчина мог иметь столько жён, сколько в состоянии содержать, и барона до сего времени такое положение дел устраивало. Но всё течёт, всё меняется.
   – Тогда обещайте, что пошлёте за Итридой – ведьмой, которая живёт в горах, в верховьях Гаронны. Говорят, она хорошая повитуха. У меня слишком поздние роды, я могу не разродиться. Тогда и я, и ваш наследник уйдём в мир иной вместе, оставив вас одного.
   – Обещаю! Если вы считаете её хорошей повитухой, я просто не смею возражать.
   Барон сдержал обещание. Как только баронесса «почувствовала» малейшие схватки, он сразу же отправил за ведьмой телегу. Через два часа появилась Итрида, несколько располневшая со времени последней встречи с баронессой. Одета она была в серый широкий шерстяной балахон и неизменно увешана амулетами на все случаи жизни. Итрида с трудом слезла с телеги и вразвалочку вошла в замок. Служанки при её появлении испуганно шарахнулись кто куда.
   Итриду встретил сам барон:
   – Если поможешь баронессе, я щедро тебя награжу.
   – Не волнуйтесь, ваше сиятельство, я принимала поздние роды. Всё будет в порядке. Только прошу в спальню к баронессе не входить, мне не мешать. Если что понадобится, позову служанок.
   Она с важным видом, тяжело дыша, начала подниматься по винтовой лестнице. Вошла в спальню, плотно закрыв за собой дверь.
   – Итрида! Наконец-то ты здесь, – разволновалась баронесса.
   – Всё хорошо, сиятельная госпожа, всё идёт по плану. Смотрите, какой подарок я вам принесла.
   Ведьма распахнула свой широченный балахон, и сразу стало ясно, для чего он понадобился. Под животом у неё, словно в люльке, висел привязанный тёплой шерстяной шалью спящий младенец. Итрида развязала шаль и положила его рядом с Франсуазой на кровать. Мальчик был крохотный, ещё сморщенный, видимо, рожденный на днях.
   – Вот ваш сын, сиятельная госпожа. Наследник замка Кастельмар. Красавчик, правда?
   Франсуаза, погладив малыша по крохотной головке, разрыдалась. С этими слезами вытекли все скопившиеся за долгие годы обиды и напряжение.
   – Да, малыш необыкновенно хорош. Я назову его Шарль, в честь своего отца, – произнесла баронесса, всё ещё всхлипывая. – Итрида, а почему он спит так крепко?
   – Не волнуйтесь, госпожа, так надо. Я дала ему несколько капель сонного отвара. Ребёнок проспит ещё часа четыре. Мы же с вами за это время должны родить, – ведьма хрипло хихикнула. – Вы готовы?
   – Да! Что я должна делать? – Баронесса согласна была даже стоять на голове, если Итрида велит это сделать.
   – Стоните как можно громче, потом кричите. Пусть все слышат как вам тяжело и больно.
   Баронесса вошла в роль. И стонала с удовольствием, представляя, будто рожает на самом деле. Барона пот прошиб от криков жены, но больше всего он волновался за наследника: «Господи, пусть Франсуаза умрёт, но только не ребёнок!»
   Минуло четыре часа. Ребёнок открыл глаза, посопел и сделал движение языком, ища сосок груди, он был явно голоден. Итрида специально его заранее не покормила, чтобы при пробуждении младенец кричал погромче, а все обитатели замка таким образом услышали бы «первый крик» новорожденного.
   – Кричите, госпожа! Кричите изо всех сил, – приказала ведьма.
   Франсуаза послушно издала чудовищный вопль. В этот момент ребёнок окончательно проснулся от криков «матери» и, пронзительно завопив, настойчиво потребовал пищи. Ведьма взяла малыша и облила его головку кровью кролика, которую предусмотрительно принесла с собой в кожаном бурдюке. Затем перепачкала кровью простыни и рубашку Франсуазы и выставила на видное место чашу с «детским местом», извлечённым из глубокого кармана балахона. В качестве «детского места» она использовала разорванный бычий пузырь, который тоже обильно смазала кровью, то же самое она проделала и со своими руками. Для пущей убедительности испачкала свой балахон и спрятала бурдюк в его бездонном кармане.
   Положив младенца на живот баронессы, Итрида открыла дверь и громогласно приказала:
   – Тёплой воды и пелёнки, быстро!
   Тут же появилась служанка со всем необходимым, тёплую воду постоянно меняли и держали наготове. Одна из служанок помогала Итриде обмыть «новорожденного», другая меняла бельё баронессе. В такой суете и радости служанка, меняющая рубашку баронессе, не заметила, что живот её гладкий и упругий, каким не может быть у только что родившей женщины.
   Девушка, обмывавшая мальчика, приговаривала:
   – Какой крепыш, истинный барон Кастельмар! А что это на предплечье мальчика? Смотрите!
   – Что там может быть, – «удивилась» ведьма.
   – Какое-то странное родимое пятно в форме восьмиконечной звезды.
   – Да, звезда! Этот знак даётся свыше и означает, что мальчик отмечен богатством и удачей. Он ещё покажет себя в жизни, вот увидите, – важно предрекла ведьма, делая вид, что рассматривает родимое пятно.
   Ребёнка обмыли и завернули в пелёнки. Он не унимался, требовал молока.
   – Нужна кормилица, – обратилась Итрида к одной из служанок. – У баронессы нет в груди даже молозива. Значит, молока не будет. Ничего не поделать: возраст! Да, и приготовьте бутылочку тёплого коровьего молока с соской. Вот возьмите, – ведьма вручила девушке самодельную соску из тонкой кишки кролика. – Как следует промойте её в тёплой воде.
   В дверях появился счастливый pater familias. Итрида поднесла к нему ребёнка:
   – Мальчик, ваше сиятельство. Как я и обещала, всё закончилось удачно.
   Барон посмотрел на сына, потом на жену и прослезился. Он погладил мальчика по головке, покрытой тёмными волосиками, поцеловал его в крошечный носик и подошёл к жене:
   – Благодарю вас, Франсуаза, за сына! Я слышал ваши стоны, нелегко он достался.
   Барон сдержал слово и щедро одарил Итриду. Она получила пять золотых монет и осталась очень довольна.
   В поместье был объявлен праздник в честь счастливого рождения наследника и выпито огромное количество вина.

Глава 2

   Шарль рос сильным и подвижным. Франсуаза всячески опекала сына, боясь лишний раз его от себя отпустить. Материнская любовь, конечно, прекрасное чувство, и Шарлю надо было бы родиться девочкой. Но как будущий мужчина и воин мальчик предпочитал общество барона.
   Бертран сильно изменился за эти годы, стал внимателен к жене, прислушивался к её мнению, а если был не согласен, то не устраивал скандала, а просто поступал так, как считал нужным. Он был убеждён, что воспитание сына – прежде всего обязанность отца, а лишь потом – матери. Она сделала своё дело – родила сильного здорового отпрыска, но далее, как только мальчик подрос, – дело отца.
   Бертран прекрасно с этим справлялся. В пять лет Шарль ездил с отцом в седле на лошади, метко стрелял из специально сделанного для него лука. Барон позволял сыну играть с крестьянскими мальчишками, тем более Шарль в общении с ними всегда проявлял характер и был предводителем. Даже дети шести-семи лет побаивались сильного малыша.
   Как-то раз они компанией развлекались, стреляли в цель из лука Шарля и, как обычно, не поделили, кто в какой очерёдности это делает. Юный баронет решил спор предельно просто: залепил кулаком в ухо нарушителю установленного порядка, семилетнему крепышу.
   Когда Шарлю исполнилось восемь лет, отец подарил ему арбалет. Мальчик тут же, не медля, решил его испытать и отправился на луг, где паслись овцы. Вечером одной овцы пастухи не досчитались.
   В девять лет Шарль на спор переплыл Гаронну туда и обратно, а течение в верховьях реки было достаточно сильное. Барон только посмеивался над выходками сына и никогда его не наказывал. Франсуаза, как более тонкая впечатлительная натура, очень переживала за сына.
   Прошло ещё три спокойных года. Шарль заметно обгонял в росте сверстников, был силён и бесстрашен. Бертран души не чаял в сыне и всячески ему потакал. На двенадцатилетие он подарил Шарлю отличную лошадь рыжей масти. С этого дня подросток почти целые дни проводил либо на лошади, либо в конюшне.
   Единственное обстоятельство вызывало смутное беспокойство Бертрана: и он, и баронесса были светловолосыми и сероглазыми, а Шарль – напротив, темноволос. Его большие глаза напоминали спелые вишни, обрамлённые густыми ресницами, и были удивительно хороши. Однако барон не предавал этому факту никакого значения, ни минуты не сомневаясь, что Шарль его родной сын, а тёмные волосы – это в дедушку, прадедушку, да, в общем, неважно!
   Осенью возобновился конфликт с Англией из-за Аквитании, и барон как верный вассал французского короля отбыл со своими людьми к театру военных действий. Шарль остался в замке за хозяина и, как подобает истинному де Баатц, не ударил в грязь лицом. Он был нежен с матерью, строг и требователен со слугами, и никому не приходило в голову ослушаться молодого баронета.
   Зиму пережили благополучно. Военные действия затянулись до весны. Подошло время посевных работ, а большинство здоровых мужчин всё ещё не вернулись из похода.
   День рождения сына – тринадцатилетие и первое причастие – праздновали без барона. Всё прошло тихо и скромно. Грех развлекаться, когда глава семейства на войне. В июле вернулись уцелевшие сервы, но без барона. Он пал на поле боя. Возможности захоронить его тело в семейной усыпальнице, к сожалению, не было.
   Барон погиб в разгар сражения, прорывая оборону врага. Озверевшие англичане фактически изрубили его на куски. Верные слуги похоронили останки хозяина с почестями, по-христиански, в земле Аквитании. Судьба ничего не даёт в вечную собственность, тем более жизнь.
   Итак, Шарль в тринадцать лет стал бароном де Баатц де Кастельмар.
   Год выдался неурожайным – сказалась дождливая, холодная весна. Начался падёж домашней скотины. Старые запасы зерна и овощей давно были съедены, а новые слишком скудны. Взрослое население поместья усиленно занималось рыбной ловлей и охотой. Слава богу, рыбы в Гаронне, горных коз и косуль в предгорьях было достаточно. Шарль тоже охотился как взрослый мужчина.
   Однажды он выследил косулю, погнался за ней и метко сразил из арбалета. Юноша взвалил животное на плечи и стал спускаться к реке, где оставил лошадь. Путь был неблизкий. В пылу охоты, выслеживая добычу, Шарль оказался далеко в горах. Но это его не испугало, он с детства не знал чувства страха.
   Однако скоро усталость взяла своё. Сняв с плеч трофей, Шарль присел на камень передохнуть. Глотнул из фляги воды. И вдруг молодой барон заметил маленькую хижину, прилепившуюся к горе. Желание узнать, кто живёт в таком уединённом месте, оказалось сильнее усталости.
   Он перенёс косулю к хижине, положил её на большой плоский камень, недалеко от двери, занавешенной шкурой горного козла, откинул полог и вошёл внутрь. В хижине было холодно, по всему видно, очаг давно не растапливался, хотя хворост был приготовлен. Шарль растопил очаг при помощи огнива и осмотрелся. В углу на плетёной кровати что-то зашевелилось. Юноша вскинул арбалет.
   – Не бойтесь, молодой барон, – проскрипело с кровати. – Какое зло может причинить вам старая больная женщина?
   Шкура на кровати откинулась, и Шарль увидел сморщенную седую старуху.
   – Кто ты? Откуда ты меня знаешь?
   – Я – ведьма Итрида, господин. Как же мне не знать вас, если я помогла вашему сиятельству появиться на свет тринадцать лет назад. У вас есть родимое пятно в виде восьмиконечной звезды на левом предплечье?
   – Да… Так это ты?! – Юноша опустил оружие. – Матушка рассказывала о тебе. Она велела сделать всё, что бы ты ни попросила, если мы когда-нибудь встретимся.
   – Баронесса добрая женщина. Вы можете оказать мне услугу, господин?
   – Конечно, весьма охотно! – Шарль знал, что именно Итрида помогла матери с поздними родами.
   – Я умираю. Пришёл мой час… – Итрида говорила тихо и сбивчиво, она задыхалась. – Я достаточно пожила на этом свете. Побудьте со мной. Скоро всё кончится, я чувствую… Я знала, что вы придёте, хотела посмотреть на вас перед смертью. Обещайте похоронить меня около хижины…
   Через два часа Итрида умерла. Шарль похоронил её, как и обещал. Почва здесь была каменистая, и пришлось изрядно потрудиться, прежде чем могила была готова. Крест юноша поставить не решился: ведьма всё-таки! Затем он снова взвалил косулю на плечи и отправился к лошади. Уже темнело. Надо было поторапливаться, чтобы вернуться в замок до полуночи, иначе баронесса будет волноваться.
   – Боже мой, Шарль, где вы были так долго? – Баронесса едва справлялась с волнением. – Я чуть с ума не сошла! Охотники говорят, развелось много волков. На прошлой неделе напали на овец… Вы подстрелили косулю?
   – Матушка, всё в порядке, умоляю вас, успокойтесь! Я просто забрёл далеко в горы. Наткнулся на хижину ведьмы и застал её при смерти. Я же не мог бросить умирающую женщину, сделавшую нам столько добра. Я похоронил её. Очень устал и хочу спать. Распорядитесь насчёт добычи… Я умоюсь и лягу, с ног валюсь. Прикажите подать что-нибудь перекусить. Пусть принесут в спальню, – отвечал Шарль заплетающимся языком, готовый упасть тут же, в кухне, и заснуть на скамейке.
   Франсуаза удивилась рассказу сына: «Надо же, Итрида прожила так долго? Я думала, она давно умерла. Ещё тогда ей было лет сто… Ждала Шарля? Да, это на неё похоже. Она всегда удивляла меня даром предвиденья. А как точно она предсказала смерть барона!..»
   Зиму перезимовали без хлеба и овощей. Шарль постоянно охотился в горах, и ему не было равных в этом деле. Даже опытные охотники порой возвращались без добычи, не подстрелив и кролика. Но только не Шарль! Он исправно приносил горных коз и косуль. А когда начались сильные холода и крупные животные ушли за перевалы, обеспечивал в большом количестве кухарку кроликами.

Глава 3

   1421 год. Франция
   Шарль из юноши превратился в молодого мужчину. Природа брала своё. До баронессы стали доходить слухи о беременности крестьянок от сына, но она не придавала этому значения, считая, что так и положено. От крестьянок не убудет. Пусть мальчик растёт, набирается опыта в любовных делах. Шарль, в свою очередь, не разочаровывал матушку.
   Времена настали тяжёлые. Постоянные военные конфликты с Англией окончательно подорвали экономику Франции. Король жил, ни в чём себе не отказывая, да ещё вел военные действия – дорогое удовольствие для подданных. Для пополнения казны монарх ввел дополнительные налоги на содержание армии, которые легли тяжёлым бременем на землевладельцев.
   Поместье Кастельмар постепенно приходило в упадок. Сервы едва могли выплачивать установленный шампар [15 - Шампар – доля урожая в 1/10.], барон был вынужден уменьшить его в два раза. Зажиточные вилланы [16 - Вилланы – зажиточные крестьяне.] обеднели и сравнялись по благосостоянию с крестьянами, – все стали одинаково нищими. Все работали, не покладая рук, но доходов всё равно не хватало на покрытие налогов в казну.
   Замок ветшал, требуя ремонта, дворовые постройки разрушались. Одежда и обувь баронессы и молодого барона тоже износились и вышли из моды, но не было средств обновить гардероб.
   Экономили буквально на всём. Франсуаза давно отказалась от дорогого летнего шёлка и муслина, перешла на дешёвый хлопок. Рубашки для себя и сына шила из домотканого холста. Ещё немного и пришлось бы шить из него платья и Шарлю панталоны. Привычную обувь заменили деревянными башмаками, совсем не предназначенными для людей благородного происхождения. Шарль постоянно латал сапоги и ботфорты, оставшиеся от отца, но они разваливались на глазах. Седло и упряжь для лошади, вытерлись и совершенно потеряли вид.
   Как говорится, paupertas non est vitium [17 - Бедность не порок (лат.).]. Но надо было как-то выбираться из сложившейся ситуации. И Шарль решил отправиться в Бургундию, в Безансон и присоединиться к бригандам наёмников герцога Бургундского Филиппа Доброго. Наёмники участвовали в самых отчаянных военных операциях, нередко помогая англичанам, были опорой герцога в подавлении внутренних мятежей, и эти услуги хорошо оплачивались.
   Путь был неблизкий. Чтобы добраться до Безансона, надо было проехать едва не пол-Франции. Шарль, как мог, привёл военное снаряжение в порядок, взял скопленные матерью на чёрный день деньги, и в начале лета отправился в Безансон на поиски удачи и богатства.
   Путь Шарля проходил через Лангедок и Прованс, в обход центрального горного массива Пюи-де-Санси. И всюду – в Тулузе, в Ниме и далее: в Валансе, Лионе и Маконе, он видел не прикрытую ничем бедность. В Маконе Шарль остановился, как обычно, на постоялом дворе. Отужинав, он предался размышлениям о том, что денег осталось только заплатить за ночлег. Далее путешествовать придётся с пустым кошельком и на голодный желудок, а до крепости Безансон ещё надо добраться.
   Неожиданно к Шарлю подсела цыганка.
   – Дайте руку, благородный сеньор, погадаю. Расскажу, что вас ждёт.
   – Я бы с удовольствием, да мне нечем будет заплатить за твоё гадание, – честно признался Шарль.
   – Ничего, рассчитаетесь со мной иначе.
   – Это как же?
   – Проведёте со мной ночь, драгоценный сеньор, – предложила цыганка.
   Шарль немного удивился, но быстро взял себя в руки и внимательно взглянул на цыганку. Она была немолода и нестара. Чёрные длинные вьющиеся волосы, перехваченные цветным платком, отливали синевой и были необыкновенно хороши. Вороные брови сходились на переносице, карие глаза смотрели игриво и с лукавинкой. Из-под широкой цветной юбки выглядывали стройные ноги.
   – Хорошо, – согласился Шарль.
   Терять ему было нечего, и если женщина, да ещё хорошенькая, решила таким образом привлечь к себе внимание, почему бы не провести с ней ночь carpe diem, пользуясь случаем, как говорится.
   – Дайте правую руку, сеньор, – строго сказала цыганка.
   Усмехаясь, Шарль выполнил требование.
   Она взяла руку, внимательно посмотрела, поводила по ладони пальцем и удивлённо вскинула брови:
   – А знаете, вы – везунчик! Смотрите, вот линия, глубокая и ярко выраженная, она означает богатство и удачу. Такая линия редко встречается.
   – O, si sic omnia! [18 - О, если бы всё так! (лат.).] – воскликнул Шарль, перенявший от матери привычку изъясняться на латыни. – Ты, гадалка, наверное, всем пророчишь богатство, удачу и любовь знатной дамы. Я – без денег, на старой лошади, моя одежда стара и залатана – и буду богат?! Просто сказка! – Он от души рассмеялся.
   Потом они уединились в комнате Шарля. Кровать была узка даже для одного человека. Цыганка проворно разделась и оседлала обнаженного Шарля.
   – Прежде, чем мы начнём предаваться плотским удовольствиям, скажи мне своё имя, – придержал всадницу молодой барон.
   Цыганка тряхнула своими роскошными волосами и голосом полным нетерпения и желания вымолвила:
   – Женевьева. Для любовников – просто Женэ, так короче.
   – Прекрасно, Женэ! Так не будем терять время на разговоры! – Обхватив Женэ за шею, Шарль резко привлёк её к себе и страстно поцеловал.
   Цыганка, не ожидавшая от юноши такой прыти, застонала от удовольствия. Но Шарль был неутомим, и наконец, доведённая до экстаза, Женэ рухнула на любовника и затихла.
   Немного отдышавшись, молодой барон спросил:
   – Ну как, я расплатился за гадание?
   – Давайте, я погадаю вам ещё раз, за ту же плату, – предложила разомлевшая Женэ.
   – Я сделаю это бесплатно, ради удовольствия. Только отдохну немного после бешеной скачки, – пообещал Шарль.
   – Сколько вам лет и откуда вы? – Женэ снова села и начала внимательно рассматривать Шарля.
   – Я из Кастельмара, что на юге Гаскони, почти у самых Пиренеев. А лет мне восемнадцать.
   – Вы так молоды, а выглядите как взрослый мужчина! Я думала вам, лет двадцать пять. И в любви вы хороши. Опытного мужчину за пояс заткнёте!
   Женэ продолжала разглядывать Шарля. И вдруг заметила родимое пятно, встрепенулась:
   – Откуда это у вас?
   – Матушка подарила, – пошутил Шарль.
   – Вы знаете, что это означает?
   – Просто родимое пятно. Что оно может означать?
   – По магическим законам, человек, отмеченный восьмиконечной звездой, особенный, – цыганка задумчиво водила пальцем по пятну.
   – Помилуй, Женэ, что во мне особенного? Я обычный человек, как все.
   – Нет, вы не понимаете!.. Ваши способности могут проявиться, когда угодно.
   – Да, какие способности? Говори яснее! – рассердился Шарль.
   – Например, удача и везение во всём, неуязвимость, дар предвидения… Достаточно или продолжить?
   – Да, вполне. Я отдохнул, и давай-ка используем мой дар доставлять женщине наслаждение…
   После бурно проведённой ночи молодой барон на утро отправился в Безансон. До крепости оставалось приблизительно тридцать лье [19 - Лье – мера расстояния в средневековой Франции, примерно 4000 метров.]: если поторопиться, два дня пути с ночлегом на открытом воздухе. Хорошо, что стоял тёплый сентябрь, исключающий риск замёрзнуть и простудиться. К крепости Шарль подъехал изрядно проголодавшимся и измученным дорогой.
   Безансон представлял собой достаточно большую, хорошо защищённую крепость на высоком правом берегу реки Ду. Его серые бастионы возвышались над окрестностями как молчаливые могучие стражи. Стены венчали шесть дозорных башен-бартизан, окна формой напоминали бойницы. Замок был опоясан рвом с водой, к воротам вёл подъёмный мост. На въезде из надвратной башни высунулся стражник:
   – Куда? Зачем?
   – Хочу присоединиться к бригандам наёмников его светлости герцога Бургундского, – приосанился Шарль. – Я проскакал для этого пол-Франции!
   – Проезжай! – хмыкнул стражник. – Найдёшь капитана Робера де Флока…
   Ворота открылись. Шарль въехал в Безансон. Крепость была укреплена не только снаружи, но и внутри. В центре её проходила так называемая вторая линия обороны. Стены внутреннего замка были чуть ниже, но проникнуть за них, минуя ещё одни ворота, не было никакой возможности. Из надвратной башни внутреннего замка выглянул очередной стражник с тем же вопросом. Шарль ответил, что ищет капитана Робера де Флока. Ворота распахнулись, и молодой барон оказался в сердце гарнизона.
   Бриганд, повстречавшийся Шарлю, направил его в зал тренировок. Оставив лошадь в конюшне, юноша вошёл в зал и сразу почувствовал резкий запах пота. Шарль увидел, как рослый плотный рыцарь в нагруднике отбивается двумя облегчёнными мечами от двух здоровенных воинов, также облачённых в кожаные нагрудники. Картина завораживала. Шарль, конечно, прекрасно владел и мечом, и топором, но такое искусство ему видеть не доводилось.
   Юноша невольно засмотрелся и почти забыл о цели своего визита. Вскоре, видимо, устав, рыцари прекратили схватку. Тот, который защищался двумя мечами, отёр пот со лба и сказал партнёрам:
   – Сегодня я вами доволен. Можете быть свободны до следующего занятия.
   Молодые воины послушно удалились. Шарль понял, что рыцарь – именно тот, кто ему нужен.
   – Простите, сударь, вы капитан Робер де Флок?
   Де Флок окинул юношу оценивающим взглядом.
   – Да, я. Вы пришли наниматься в бриганды?
   – Именно для этого я проделал долгий путь из Гаскони! – бодро ответил Шарль.
   Де Флок усмехнулся и бросил один из мечей молодому барону.
   – Посмотрим вас в деле. Защищайтесь!
   Капитан ловко наступал на Шарля. Несмотря на то, что он только что провёл тренировочный бой с двумя новичками, силы у него не убавилось. Шарль поначалу успешно отбивался, а затем перешёл в наступление. Де Флок удивился такой прыти и решил испытать незнакомца до конца. Сражались они до тех пор, пока закалённый в боях де Флок не почувствовал усталость.
   – Как ваше имя, сударь? – поинтересовался, отдуваясь, капитан.
   – Честь имею представиться: барон Шарль де Баатц де Кастельмар!
   – Наверно, жизнь здорово припекла, если вы, барон, проделали столь долгий и опасный путь? – заметил капитан. – Я тоже – граф и, как видите, в наёмниках. Здесь все мы из знатных разорившихся родов Аквитании, Шампани, Нормандии, Бретани. Приглашаю вас в мой бриганд! Вы крепкий и выносливый воин. Мне такие нужны. Идёмте, я покажу, где вы сможете разместиться и передохнуть.
   Они прошли по внутреннему двору к колодцу. Робер ополоснулся прямо из ведра. Шарль последовал его примеру. Оба, мокрые, направились к харчевне. Расположились за одним из столов. Капитан заказал бутылку вина и жареное мясо с фасолью.
   – Вам необходимо подкрепиться, негоже приступать к службе на голодный желудок. Наверное, несколько дней не ели? – поинтересовался капитан, наблюдая, как Шарль энергично работает вилкой.
   – Два дня, с вашего позволения…
   – Да, время летит быстро, – вздохнул де Флок. – Я сам когда-то пришёл в Невер без денег. Лошадь еле ноги переставляла… Поместье и замок в Нормандии уничтожили англичане. Отец, мать и старший брат погибли. Кроме титула и жажды жизни, у меня ничего не было… Давно это было, больше двадцати лет назад. С тех пор я участвовал в четырёх кампаниях под знамёнами графа Неверского и в семи – герцога Бургундского. Герцог Бургундский, как правящий сюзерен, платит больше. Наёмники – его опора. Правда, он в бою нас не жалеет, но награда выжившим того стоит! Сейчас мы засиделись без дела. Боюсь, так все люди разбегутся. Нет войны, нет денег! Кому беда, а кому – нажива…
   Капитан Робер не ел, пил только вино и продолжал рассуждать о перипетиях наёмной службы. Зато Шарль, слушая своего командира, лопал за двоих.
   В харчевню вошли ещё двое, и подсели к Роберу и Шарлю. Гарсон тут же принёс им по бутылке вина.
   – О, у нас пополнение? – заметил один из вошедших. – Ест не слабо, значит, так и сражается?
   Шарль обратил внимание, что бриганды были примерно того же возраста, что и капитан. Лицо говорившего украшал шрам.
   – Познакомьтесь, – сказал де Флок, – это Шарль де Баатц де Кастельмар из Гаскони.
   – Я, Ла Гир, – представился человек со шрамом, – а это – мой друг Потон де Ксентрэй. Мы оба из Шампани. Далеко же вы забрались, де Кастельмар. Что, в Гаскони совсем худо?
   – Да, несладко. Бедность сплошная, налоги задушили, – ответил Шарль с полным ртом.
   – Налоги не только Гасконь задушили, но и Шампань. Мой замок развалился от старости, сервы повымирали от болезней и недоедания, поля заросли. Скоро пятнадцать лет, как я в наёмниках. Из них десять лет здесь, в Безансоне. Тут мы и встретились с де Флоком и Ксентрэем, – пояснил Ла Гир.
   – Кстати, вы слышали новость? – вступил в разговор Ксентрэй. – Согласно указу его светлости герцога Бургундского «О прекращении мародёрства», в Нанси пойман капитан Филипп де Пюи. Его ребята так долго разоряли окрестности, что городские власти призвали на помощь регулярные войска сюзерена. Для солдат война никогда не прекращается. Дело кончилось тем, что мародёров зашили в мешки и утопили в Мозеле. Кто бы мог подумать, что де Пюи, прошедший почти пятнадцать кампаний, завершит свой жизненный путь так бесславно.
   Все слушали де Ксентрэя с повышенным вниманием.
   – Господа, что же получается: если нет войны, нам с голода умирать? – возмутился де Флок.
   – Ну, с голода, пожалуй, не умрём. На жалованье протянуть можно. Вопрос – как? – высказался Ла Гир. – А вы, де Кастельмар, рассчитывали деньжат скопить? – Он хлопнул Шарля по плечу и рассмеялся.
   – Кажется, я не вовремя вступил в наёмники? – огорчился Шарль.
   Все дружно загоготали.
   – Хорошее у нас пополнение, мне нравится! – Ла Гир опять хлопнул юного барона по плечу и сделал глоток из чаши с вином.
   Шарль понял, что панибратские отношения у наёмников в порядке вещей.
   – Господа! У нас с Ла Гиром есть план, как поправить наше пошатнувшееся финансовое положение, – Ксентрэй посмотрел на компанию с видом заговорщика.
   – Говорите наконец не томите душу. И так тошно! – Де Флок был явно раздражён историей с де Пюи.
   – В соседнем маленьком городишке Бовэзи живёт некий трувер [20 - Трувер – поэт в средневековой Франции.] Пейре Карденале. Отъявленный мерзавец и пьяница, всех окрестных девиц перепортил. Так вот за свои мадригалы [21 - Мадригал – стихотворное сочинение.] он исправно получает деньги, причём золотом! Недавно в Бовэзи был праздник, так этот проходимец сочинил хвалебную оду в честь отцов города. Она им так понравилась, что «отцы» отвалили ему тысячу салю! Улавливаете мою мысль, господа?
   – Мысль улавливаем. Откуда у вас, Потон, такие сведения?
   – Названный трувер испортил кузину моей подружки Аньез. Она мне и рассказала про золото, с расчётом, что мы поделимся.
   – Великолепно! Идея нравится мне всё больше! Что скажете, барон? Вы с нами? – де Флок оживился.
   – Господа, я никогда не участвовал в таких предприятиях. Я за деньги, но против убийства трувера, каким бы мерзавцем он не был.
   – Ну, право, сударь! Зачем нам его убивать. Мы же не бриганды де Пюи, бургундских горожан не грабим и не убиваем. Тем более быть утопленными в Ду что-то не хочется. Мы этого трувера похитим и потребуем выкуп. А, как вам? – Ксентрэй оглядел компанию и выпил вина.
   – Я – за! – сказал де Флок.
   – А я – тем более, – откликнулся Ла Гир.
   Наёмники посмотрели на Шарля. Он понимал, что выбора у него нет:
   – Я присоединяюсь к вам, господа.
   – Теперь надо всё спланировать и действовать, пока трувер не пропил и не прогулял наши денежки! – воскликнул де Флок.

Глава 4

   Шарль расположился в комнате с ещё двумя новичками, которых он видел в зале для тренировок. Вечером договорились встретиться в харчевне с де Флоком. Шарль уже ориентировался в замке и знакомую харчевню нашёл без труда. Когда же он вошёл внутрь, создалось впечатление, что он ошибся и забрёл не туда. Столы были заняты подвыпившими наёмниками, вино лилось рекой. Между столами разгуливали разряженные вульгарные девицы с полурасстегнутыми лифами, из которых призывно всем на обозрение выглядывали пышные прелести. Время от времени блудницы присаживались на колени мужчин, те похотливо заглядывали им в лиф и договаривались о цене за ночь.
   Наконец в этом царстве вина и разврата Шарль заметил де Флока и его друзей. На коленях Ла Гира сидела раскрашенная девица. Выглядела она несколько приличней, чем другие, мимо которых пришлось пройти барону. Шарль догадался, что это, по всей видимости, и есть Аньез, «мозг» намечающегося предприятия. Рядом с де Флоком и Ксентрэем также сидели весёлые девицы.
   – Присаживайтесь де Кастельмар, – Ксентрэй слегка подвинулся.
   Его подруга, уже в сильно подвыпитом состоянии, перегнулась через Потона:
   – Какой красавчик! Это и есть Шарль, молодой барон?.. Идём, я отдамся вам бесплатно, за одни ваши вишнёвые глаза!
   – Уймись, Люси, веди себя прилично! – приструнил её Ксентрэй. – Живот уже торчит, а ты всё кому-то отдаться собираешься.
   Люси надула губки, изображая обиду и разочарование, и тут же прильнула к своему спутнику. Девица была явно не во вкусе барона. Во-первых, не первой свежести, слишком потасканного вида, во-вторых, лицо серое и невыразительное, волосы бесцветные, неухоженные – крестьянки и то выглядели аккуратней.
   Подруга Ла Гира, Аньез, белокурая чаровница с ярко-красными губами, сидя у него на коленях, также оценила внешние данные Шарля и, расстегнув пару пуговиц лифа из коричневого муслина, томно на него взглянула. Шарль натянуто улыбнулся. Как реагировать в подобных ситуациях он ещё не знал. Третья дама, видимо, подруга капитана Робера, выглядела лучше всех. Её каштановые волосы, убранные в конский хвост, были хороши и отливали медью при свете свечей. В серых глазах угадывался ум, кожа на лице, шее и в декольте-каре, гладкая и упругая, была искусно припудрена. Платье из тёмно-фиолетовой тафты, сшитое со вкусом, очевидно, местной портнихой, плотно облегало стройный стан, спадая далее красивыми складками юбки. Ясно было, что де Флок дорожит своей подругой и не потерпит соперников.
   – Итак, господа, все в сборе, – сказал Ла Гир, – теперь можно всё обсудить. По сведениям Аньез, трувер Кардинале завёл очередной роман с молодой женой галантерейщика Ивре Жибо. Жибо периодически уезжает за товаром в Невер и Шалон. Завтра утром галантерейщик отбывает в Невер за парижскими чулками. Вечером Кардинале непременно посетит «верную» жену. Мы его можем встретить рано утром, когда пакостник будет спускаться из окна второго этажа, где располагается спальня. Оглушим чем-нибудь тяжёлым, мешок – на голову и задними дворами – к кузине Аньез. Её отец содержит небольшую лавку, торгует тканями. Поэтому со двора у дома есть приличная пристройка, где мы сможем разместиться с добычей. Далее кузина Аньез, Симона, передаст, написанное рукой трувера письмо, предназначенное его экономке, старой ведьме мадам Милож. В письме она найдёт распоряжение хозяина: «Выдать подателю сего тысячу золотых салю» и подпись «Кардинале».
   – Нет, помилуйте! Симону втягивать не будем, – запротестовала Аньез. – У неё и так проблем в избытке из-за этого пройдохи. Ещё не хватало, чтобы её обвинили в вымогательстве! Она поможет нам во всём остальном, и хочет за это двести салю, не меньше. Я сама передам письмо мадам Милож, я знаю, как разговаривать с такими скрягами.
   Все согласились с доводами Аньез. Дело обсудили и решили хорошенько отметить. Подруга Робера, Аделина, исчезла ненадолго и вернулась с молоденькой девушкой. Она была явно из крестьянок – выдавали здоровый румянец и отсутствие косметики. Её одежда также напоминала больше крестьянскую, нежели наряд горожанки: чёрный лиф на шнуровке и полосатая домотканая юбка. Девушка стеснялась, чувствовала себя скованно, видимо, ещё не в полной мере освоив ремесло шлюхи.
   – Познакомьтесь, это Эмилия, моя новая подруга. Она новенькая, так что не обижайте её. Шарль, я думаю вам надо познакомиться поближе, – сказала Аделина игривым тоном.
   Шарль взглянул на девушку и вспомнил свои бесконечные похождения в Кастельмаре. Ему стало жаль бедняжку. Если он продаёт за деньги свою физическую силу и навыки воина, то она своё тело. Барон подсел к девушке поближе, обнял за талию и спросил:
   – Откуда ты и почему здесь?
   – Рядом горы Юра, сударь, – тихо заговорила Эмилия. – Так вот я из селения горцев. Мать умерла давно, я была ещё малышкой. Отец был со мной жесток, постоянно напивался и избивал. Последний раз, пьяный, пытался меня изнасиловать! Хорошо, что мама не дожила до этого дня. Я ударила его по голове глиняным кувшином и убежала. Идти было некуда, я без денег. Из всего имущества только то, что на мне… Так я и пришла в Безансон. Аделина нашла меня умирающей с голоду, подобрала, накормила, приютила. Теперь я здесь, не будет же она кормить меня вечно. Но лучше здесь, чем в горах…
   Эмилия понравилась барону. Аделина, искушённая в амурных делах, быстро смекнула, какая девушка может привлечь Шарля.
   – Есть одна проблема, – смущённо сказал Шарль.
   – Какая? – удивилась Эмилия. – Неужели, у вас, сударь, могут быть проблемы?
   – Могут. Отсутствие денег.
   – Эта проблема здесь у всех. Давно не было войны, и наёмники на мели. Разве это проблема!
   – Ну, если ты так считаешь, то мы можем хорошо провести время вместе. Ты понимаешь, о чём я говорю? – вкрадчиво поинтересовался Шарль, стараясь не испугать «дебютантку», но девушка лишь согласно кивнула.
   Шарль и Эмилия поднялись, собираясь уходить.
   – Друг мой, вы там особо не увлекайтесь. Завтра вечером отправляемся в Бовэзи. До него часа три пути, – напомнил Ксентрэй.
   Люси совершенно опьянела и как плеть висела на нём. Похоже, Поль смирился с этим обстоятельством.
   Ранним утром Шарль проснулся в комнатушке новой подруги, голова болела, от выпитого вина мутило. Что происходило ночью, он припоминал с трудом. «Какую дешёвую бурду здесь пьют? Нет, лучше война, чем такая головная боль», – вяло подумал Шарль. Он посмотрел на лежащую рядом Эмилию. В постели она была скована и совершенно неопытна. Крестьянки Кастельмара гораздо темпераментнее и интересней.
   Барон с трудом оделся и вышел. Добрёл до своей каморки и тут же рухнул на кровать. Хорошо, что соседи по комнате спали непробудным сном. По установленным в гарнизоне правилам с десяти утра проходили военные тренировки, так что поспать Шарлю удалось немного. Соседи уже проснулись и слонялись по комнате, не слишком заботясь о тишине. «Надо вставать, – решил Шарль. – Эти медведи всё равно не угомонятся».
   День прошёл, как обычно в Безансоне: утренняя тренировка после лёгкого завтрака, обед, приведение в порядок арсенала, далее – сплошное безделье. Наёмники начинали роптать, некоторые вступали на небезопасный путь утопленного в реке де Пюи. Гарнизон Безансона порядком надоел сюзерену, но разогнать его он не решался: в военных стычках наёмникам не было равных. За обещанную добычу они штурмом возьмут что угодно. Население Бургундии завалило жалобами герцога, и у него созрел план передать своих наёмников князю Туринскому, который вёл продолжительную войну с герцогом Миланским за Гаттинару и её окрестности. Конечно, сделать это герцог собирался, что называется, lucro est [22 - Выгодно (лат.).], для себя. Бургундия обретёт покой хоть ненадолго, мародёрство закончится, наёмники получат возможность убивать и грабить, а в Безансоне разместятся регулярные его войска.
   Друзья пока не знали о решении герцога Бургундского одолжить их Туринскому княжеству, поэтому, как и планировали, вечером выехали из Безансона в Бовэзи впятером: де Флок, Ла Гир, Ксентрэй, де Кастельмар и Аньез. Через три часа они добрались до города и постучали в дверь Симоны с заднего двора. Она ждала их и тут же впустила всю компанию. Разместились в подсобном помещении, на складе. Симона быстро организовала ужин, он же – ранний завтрак. Немного отдохнув, мужчины отправились в засаду к дому галантерейщика.
   Затаились за сараем, как раз напротив лестницы, приставленной к окну спальни. Ждать пришлось недолго. Окно распахнулось, показалась нога, затем другая, и вот уже Карденале торопливо спускался по лестнице. Ла Гир приготовил камень и ловко ударил трувера по голове. Тот упал без чувств. Шарль и Робер быстро засунули ему в рот кляп, натянули на голову мешок, связали и поволокли. Путь к дому Симоны был не близкий, поэт хоть пребывал без сознания и не брыкался, был весьма увесистым – сказывалась сытая и разгульная жизнь повесы. Ксентрэй и Ла Гир на всякий случай обеспечивали прикрытие. Наконец добрались до склада. Симона и Аньез, ожидая, стояли в дверях.
   – Наконец-то! Мы так волновались! Заносите его, – скомандовала Симона.
   Неудачливого любовника затащили в помещение и бросили на тюк с тканями. Робер вытер пот со лба:
   – Упитанный трувер, ничего не скажешь! Откормили любовницы.
   Карденале стал приходить в себя и задрыгал ногами. Ксентрэй надел специально приготовленную маску, дабы не быть узнанным впоследствии, снял мешок с головы трувера и произнёс:
   – Досточтимый Пейре Карденале, вы обвиняетесь в совращении девиц и отказе жениться на них. Наш орден «Зашиты женской чести» приговаривает вас к смерти. Мы зашьём вас в мешок и утопим в реке.
   Фиглярство Ксентрэя вызвало всеобщее веселье. Он же серьёзным голосом продолжал:
   – Есть только один выход. Вы заплатите компенсацию в тысячу салю, которую мы разделим между обманутыми девушками.
   Карденале с глазами полными ужаса закивал в знак согласия. Симона подала Ксентрэю перо и бумагу.
   – Пишите: «Мадам Милож, приказываю, выдать подателю письма тысячу золотых салю, которые хранятся…» Кстати, где они хранятся? Я сейчас выну кляп, но если будете кричать, отрублю голову.
   Карденале отрицательно замотал головой, обещая, что кричать не собирается. Ксентрэй вынул кляп.
   – О, сударь, молю вас о пощаде! Я всё скажу. Золотые в кожаном мешочке, закрыты в верхнем ящике стола, в кабинете. Ключ у меня на шее. Вот, снимите. Только прошу вас, не причиняйте мне вреда! Я больше не буду менять женщин! Я женюсь, честное слово. Не убивайте меня!
   – Не волнуйтесь, любезный трувер! Мы не будем лишать вас жизни, только немного укоротим ваше мужское достоинство, – сказал Ксентрэй голосом трагического актёра.
   – Не-е-т, только не это! Умоляю!!! – взмолился трувер.
   – Будете кричать, отрублю голову, – напомнил Ксентрэй.
   Карденале рыдал, скрючившись на тюке с тканями. Робер, Шарль, Ла Гир и женщины давились от смеха, стоя за деревянной перегородкой. Симона, крайне довольная, беззвучно хлопала в ладоши. Аньез отвела её в сторону и тихо сказала:
   – После того как мы получим деньги, навести его, как ни в чём не бывало, и потребуй жениться. Вот посмотришь, согласится сразу!
   – Я, право, в сомнении. А нужен ли он мне?
   – Опомнись, тебе-то не нужен?! О ребёнке подумай: будет незаконнорожденным. Карденале, хоть и мерзавец, зато талантливый. Деньги умеет делать из ничего, – убеждала кузину Аньез.
   Симона задумалась.
   Ксентрэй тем временем разрезал верёвки кинжалом, освободив трувера. Тот дрожащей рукой, currente calano [23 - Наспех (лат.).], начал писать эпистолию для мадам Милож. После того как письмо было готово, Ксентрэй вновь связал поэта и вставил кляп.
   Утром Аньез привела себя в порядок и отправилась в дом Карденале. Дверь открыла сама мадам Милож. Аньез увидела, кого и ожидала: даму в возрасте, седую, сухопарую, в тёмно-коричневом платье и накрахмаленном белом чепце.
   – Доброе утро, мадам, – Аньез старалась быть предельно вежливой. – Вам письмо от господина Карденале.
   Мадам Милож взяла эпистолию, прочитала и подозрительно уставилась на девицу. Аньез выдержала взгляд, мило улыбаясь.
   – Следуйте за мной, – сухо пригласила старуха.
   Вошли в кабинет. Экономка ещё раз смерила взглядом Аньез.
   – Вот ящик в столе, но он закрыт. Надеюсь, ключи у вас есть.
   – С вашего позволения, мадам, – продолжая мило улыбаться, ответила девушка и сняла с шеи ключ.
   Мадам Милож фыркнула и удалилась. Аньез взяла увесистый мешочек, положила в напоясный вместительный кошель и вышла из кабинета. Мадам Милож стояла под дверью:
   – Надеюсь, вы не взяли ничего лишнего.
   – Не волнуйтесь, мадам, я ограничилась только золотыми.
   Ла Гир ждал Аньез за углом дома. Она хлопнула по полному кошелю рукой, давая понять, что все прошло удачно.
   Деньги разделили немедленно. Симоне отдали обещанные двести салю. Она осталась довольна. Ла Гир и Аньез получили двести пятьдесят салю на двоих. Ксентрэй, де Флок и де Кастельмар – по сто восемьдесят три. Оставшийся золотой решили дружно прогулять. Поздно вечером того же дня Карденале вывезли за город на дорогу, развязали, сняли с головы мешок, вынули кляп и отпустили, предупредив, что вернутся. Несчастный трувер моментально задал стрекача в сторону города.
   В Безансон компания прибыла на рассвете. Утром посетили банкира-итальянца Джулиано Половичинни, восемь лет как обосновавшегося в крепости. Он давал денег в заём под грабительские проценты и принимал в рост на хранение под более скромные.
   Дела банкира шли вяло: военных действий не велось давно, деньги в рост не приносили, просили только взаймы. По процентам отдавали плохо и нерегулярно. Хорошо, что была надёжная поддержка в лице коменданта гарнизона графа Луи де Монферая, который сам не брезговал услугами Половичинни на особых условиях.

Глава 5

   В конце июля Луи де Монферай получил приказ от его светлости герцога Бургундского о выступлении в поход бригандов-наёмников. Бриганды должны были присоединиться к войскам виконта Марка Понтремоли в Туринском княжестве в Гаттинаре.
   Наёмники ликовали. Наконец-то война! Можно будет пополнить тощие кошельки. Ни для какого другого дела мужчины не объединяются так быстро, как для убийства других мужчин. После выступления наёмников из Безансона его сразу же займут регулярные войска герцога, и в округе воцарится долгожданное спокойствие.
   В крепости царило оживление, все готовились к походу. Маркитантки закупали припасы, вино, обувь, одежду и загружали в повозки. Аделина, Аньез и Люси на полученные деньги подготовили свою повозку богаче всех. Де Флок осмотрел свой бриганд. Вид, конечно, у солдат потрёпанный, но ничего, в Гаттинаре разживутся.
   В Туринское княжество вступали из Лангедока. За три дня перехода по Туринской территории наёмники достигли окрестностей Гаттинары и влились в армию виконта Понтремоли.
   Его войска безуспешно вели осаду уже месяц. Периодически палили из фальконетов и передвижных бомбард [24 - Фальконет – пушка малого калибра, стреляющая свинцовыми ядрами. Бомбарда – осадная передвижная пушка.] по стенам города, но стены были сложены надёжные, и маломощная артиллерия не причиняла существенного вреда. Выход оставался один – брать Гаттинару штурмом. Но княжеские войска, состоявшие в основном из германских наёмников, энтузиазма не проявляли.
   Луи де Монферай поставил Понтремоли условие:
   – Виконт! Предлагаю достичь consensu [25 - Согласие (лат.).]! Мои люди возьмут город штурмом. Потери будут большие. Но оставшимся в живых вы должны отдать город на полное разграбление. Иначе бургунды будут стоять под стенами так же, как и ваши германцы. Обещайте!
   – Хорошо, – уныло кивнул тот. – Выхода у меня нет. Даю вам слово чести!
   Вскоре была предпринята первая попытка штурма после предварительной артподготовки. Атака захлебнулась почти сразу же. Бургунды поняли: Гаттинара – крепкий орешек, простым наскоком её не возьмёшь. Перевязав раны и похоронив погибших, через несколько дней попытку повторили. На этот раз бургунды проявили большее упорство. Осаждённые метко отстреливались из луков, аркебуз, бландербасов [26 - Аркебуза – мелкокалиберное стрелковое оружие. Бландербас – крупнокалиберное ружьё.] и метательных машин, атакующие сыпались со штурмовых лестниц как горох.
   Потери были значительны. Бриганда отважного капитана Ла Гитэна погибла полностью вместе с командиром. Ряды наёмников существенно поредели. Среди бургундов зрело недовольство. Де Монферай прекрасно понимал: ещё два-три подобных штурма и воевать будет некому. Виконт Понтремоли берёг своих людей, предоставив бургундам свободу действий. Для него главное – взять Гаттинару. На войне всё просто, но самое простое всегда в высшей степени трудно.
   После недели пребывания бургундов под Гаттинарой прибыл сам князь с личной свитой. Он возмущался положением дел, сетовал на то, что зря платит наёмникам, поскольку от них нет никакого толка. Понтремоли пытался возразить:
   – Ваше сиятельство! Стены города непреступны, наши фальконеты и бомбарды бессильны перед их толщиной. И так погибла едва не половина бургундов.
   – Я не желаю ничего слышать, виконт! – раздраженно отвечал де Монферрай. – Если вы не овладеете Гаттинарой через неделю, то я конфискую всё ваше имущество и земли. И поверьте, вы никогда не получите от меня ни одной инвеституры [27 - Инвеститура – право собственности на землю, полученная от сеньора или сюзерена.].
   Понтремоли был в отчаянии. Выход он видел только один – пойти на приступ вместе с наёмниками и погибнуть, чтобы избежать позора.
   Капитан де Флок пребывал в удручённом состоянии: он потерял половину людей. Хорошо хоть Ла Гир, Ксентрэй и Кастельмар остались живы.
   – Если так пойдёт и дальше, мы все здесь передохнем. Будь прокляты стены Гаттинары, сколько людей полегло! – возмущался де Флок. При втором штурме стрела попала ему в правый наплечник, распорола кожу плеча. Аделина меняла повязку каждый день, и рана постепенно затягивалась.
   – Чтоб они рухнули, чёрт бы их побрал! – поддержал его Ла Гир. Люси протянула ему чашу вина. Он жадно припал к ней, постоянно чертыхаясь.
   – Да, точно. Рухнули… А это мысль! Надо, чтобы стены рухнули… – задумался Шарль.
   – Ха-ха! Тогда нам придётся ждать землетрясения, – засмеялась Аньез.
   – Нет, не придётся. Я придумал! В бочку заложим порох. К ней привяжем длинный шнур. Когда бочку подкатим к воротам, шнур запалим, человек успеет убежать, и ворота взорвутся, – изложил Шарль свою идею.
   Все посмотрели на него с нескрываемым изумлением.
   – Задумка прекрасная! Только пока вы будете бежать к воротам, дорогой барон, вас расстреляют со стен лучники и арбалетчики. Поверьте мне на слово, вы превратитесь в мёртвого ежа, – высказался Ксентрэй.
   – Слова ваши вполне благоразумны, капитан. Можно проделать это ночью, когда военные действия прекращаются. Я надену нагрудник и сервильер [28 - Сервильер – невысокий шлем конической формы.]. В городе опомниться не успеют, как ворота разлетятся на части. В случае чего прикроете меня, отвлечёте дозорных на башнях, – Шарль говорил столь убедительно, что его план был принят безоговорочно.
   Ночью, когда осаждённый город погрузился в сон, Аньез и Аделина разделись догола и в отблесках луны появились на безопасном расстоянии от дозорных лучников крепости.
   Они обливали себя вином и кричали:
   – Гаттинары, идите к нам! Мы бедные женщины, бургунды нам не платят, мы истосковались по сильным состоятельным мужчинам. Выпейте с нами вина!..
   Дозорные чуть с башен не попадали от такого зрелища. Вдобавок к своей наготе Аделина и Аньез устроили танцы, напевая и призывно виляя бёдрами. Пока женщины развлекали осаждённых, Шарль, облачившись в латы, подкатил бочку с порохом к воротам, запалил масляный фитиль и тут же рванул в сторону. Почти сразу же раздался сильный взрыв, обломки воротин разлетелись в разные стороны, а надвратная башня рухнула. Путь в Гаттинару был свободен.
   Лагерь бургундов был готов к штурму. Храбрые бриганды де Флока ворвались первыми, круша всё живое на своём пути. Храбрость – это желание жить, нередко превращается в готовность умереть. Шарль никогда не убивал людей, это сражение было для него первым. Но запах крови и близость добычи подстегнули его. Барон орудовал одновременно мечом и фальшионом [29 - Фальшион – специальный тесак, разрубавший кольчуги.], рубя направо и налево, не отставая от де Флока, Ла Гира и Ксентрэя.
   Так они оказались на центральной площади города, совершенно озверев от крови и смерти, царивших вокруг. Гаттинары были застигнуты врасплох, сопротивление их быстро ослабело. Горожане пытались спастись бегством, но гибли едва переступив порог дома. Впрочем, и родные стены не могли их защитить от грабителей, врывающихся в дома несчастных.
   Де Флок сражался рядом с Шарлем, как вдруг раздался выстрел. Робер упал, опираясь на меч, попытался встать из последних сил. Пуля пробила нагрудник. Он истекал кровью.
   Барон увидел бландербас, торчащий из окна второго этажа дома, и тут же бросился туда с сильным желанием изрубить стрелявшего солдата на куски. Когда он вбежал на второй этаж, то никого не обнаружил в богатой гостиной. Зато «улов» был солидный. Сдёрнув расшитую серебром скатерть со стола, собрал всё, что попалось под руку: серебряную посуду, столовые приборы, изящные часы с камина, подсвечники. Шарль обошёл все комнаты, набив полный узел красивой дорогой одеждой.
   Украшения женщины обычно хранили в спальне, и барон вошёл в комнату с твёрдым намерением поживиться. Портьера на окне слегка шевельнулась. Де Кастельмар, не раздумывая, рубанул мечом. Из-за портьеры на него рухнула молоденькая девушка с рассечённой головой. Шарлю стало не по себе от вида дергающегося в агонии тела, однако он быстро оправился, вспомнив истекающего кровью де Флока, которого достал меткий выстрел умирающей. Он сгрёб украшения с туалетного столика, схватил резной ларец и с полными узлами покинул дом.
   Очутившись на площади, де Кастельмар увидел страшную картину: всё пространство было усеяно трупами гаттинар – солдат и горожан, – многие из них были в ночных рубашках, красных от крови. Наёмники насиловали женщин прямо на площади. Предприимчивый подросток, явно сын какой-то маркитантки, бегал среди трупов и снимал всё ценное. Пока наёмники удовлетворяли свою похоть, он ловко вырывал серьги из ушей их жертв.
   Некоторые деревянные постройки горели. Шарль поискал глазами друзей. Он заметил их в ближайшем переулке. Аделина уже перевязала Робера, и повязка на его груди набухла от крови. Он с трудом поднялся.
   – Как вы, капитан? – с тревогой спросил Шарль.
   – Ничего… Надо идти, а то всю добычу без нас растащат. Я смотрю, вы уже прихватили кое-что?
   – Да, есть немного… В вас стреляла девчонка!
   – Что вы с ней сделали? Надеюсь, использовали как положено? – попытался пошутить де Флок, но тут же закашлялся.
   – Увы, не успел. Я её убил…
   Капитан ничуть не удивился: убивать на войне женщин, так же как и солдат, было обычным делом.
   – Это ваша первая кампания, барон, а вы проявили себя, можно сказать, как умудрённый опытом полководец. Если бы не вы, гнить нам под стенами города ещё долго, да и неизвестно, чем бы всё закончилось. – Де Флок с трудом положил руку на плечо Шарля. – Выкарабкаюсь, на мне раны как на собаке заживают.
   Вскоре появились Ла Гир и Ксентрэй, тоже нагруженные добычей и в сопровождении своих довольных подруг. Люси была увешана ожерельями и цепочками. Аньез помогала Ла Гиру нести мешки с награбленным добром.
   – Отличный урожай! Держите, здесь ваша доля, – Ла Гир протянул Аделине увесистый мешок. Он хлопнул Шарля по плечу. – Не зря, капитан, вы взяли барона к себе в бриганд. Он сегодня герой!
   В подтверждение его слов, Аньез повесила на шею Шарля толстенную серебряную цепь.
   – Барон, вам подарок от отцов Гаттинары, – шутливо сказала она. – Победителю достаётся самое лучшее!
   Неожиданно на площади появились люди виконта. Они кричали:
   – Да здравствует победа! Слава бургундам! Давайте, выпьем вместе!
   Наёмников долго уговаривать не пришлось. Туринцы не унимались:
   – Виконт Понтремоли угощает всех! Отличное туринское вино! Присоединяйтесь!
   – Нам тоже не мешает выпить, как вы считаете, капитан? – спросил Ксентрэй.
   – Да, мы заслужили хорошую выпивку, – подтвердил де Флок.
   – Странно всё это. Я бы не пошёл с людьми Понтремоли, – задумчиво произнёс Шарль. – Не нравится мне их внимание.
   – Вы просто устали. Не так ли, барон? Слишком много впечатлений на первый раз, – ободрил его Ла Гир.
   – Идём, повеселимся!
   Вся компания потянулась за бесплатной выпивкой. Наёмники были довольны, они тащили поживу – кто мешками, а кто узлами. Вереница бургундов стекалась к городской ратуше. Никто и не заметил, как миновали ворота ратуши и оказались во внутреннем дворе. Наёмники были сосредоточены только на веселье и бесплатной выпивке. Но бесплатный сыр, как известно, бывает лишь в мышеловке. И мышеловка захлопнулась. В первый момент никто ничего понял, пока на балконе ратуши не появился Понтремоли.
   – Я – хозяин своего слова: захотел – дал, захотел – взял обратно. Я приказываю вам сложить оружие и всю добычу. В противном случае вы будете уничтожены!
   Для пущей убедительности лучники на стенах ратуши натянули тетивы, а германцы навели на бургундов аркебузы. Наёмники обомлели от такого предательства и вероломства. Взять город их руками и выкинуть потом ни с чем!
   – Где граф Монферрай? Подать его сюда! – раздались крики обманутых.
   – Монферрай вас предал! – с явным удовольствием сообщил Понтремоли. – Он получил от меня щедрые отступные и благополучно отбыл в свою Бургундию!
   Такого наёмники не ожидали, их захлестнула волна возмущения. Де Кастельмар сразу понял, что Понтремоли не шутит и, если понадобится, откроет огонь. Словом, asta est fabula [30 - Представление окончено (лат.).].
   Кому нужны наёмники, кроме них самих? Кто будет их спасать? Вряд ли светлейший герцог Бургундский будет разбираться в случившемся, он получил немало золотых пистолей за то, что предоставил опытных воинов. Но остальное – воля Божья. Да, нужно поистине ангельское терпение, чтобы быть отцом христиан!..
   Наёмники в отчаянии схватились за оружие. Понтремоли отдал приказ стрелять, и толпа перед ратушей резко поредела. Де Флока и его людей спасло лишь то, что они стояли почти у ворот, а германцы стреляли в середину толпы. Люси стало плохо, она схватилась за живот. Видимо, от испуга начались схватки.
   – Мои люди откроют ворота с одним условием, – как ни в чём не бывало заявил виконт: – При выходе вы сложите оружие и добычу.
   Де Флок, опершись на Кастельмара, Ла Гир и Ксентрэй, поддерживающие Люси с двух сторон, Аделина и Аньез вышли из ворот одними из первых. Их тщательно обыскали, сорвали все цепи и ожерелья, отобрали добычу и оружие, не оставив ничего, отпустили. И повозки, и лошадей также конфисковали. Люси становилось всё хуже, де Флок слабел на глазах, его лихорадило. В довершение кошмара начался проливной дождь. Было впечатление, что всё против них, и новый день не начнётся никогда. Недалеко от города возле дороги стоял разрушенный храм. Компания укрылась в его развалинах.
   У Люси начались преждевременные роды. Она лежала мокрая на голой земле, нечего было даже подстелить. Аделина дала ей найденную в развалинах палочку и велела стиснуть зубами.
   – Тужься, ну, давай, ещё!.. – командовала Аделина.
   Люси рычала как раненый зверь. Наконец совсем ослабла.
   – Тужься, я вижу головку ребёнка!
   Люси из последних сил сделала то, что просила Аделина. Подруга приняла ребёнка. Это оказался мальчик, но он был мёртв.
   – Почему я не слышу детский крик? Что с моим ребёнком? – прошептала Люси.
   – Он родился мёртвым, Люси. Извини, но я ничего не могла сделать. Такой холод и сырость убьют кого угодно.
   Аньез оторвала кусок нижней юбки и завернула младенца. Люси, потеряв много крови, совершенно обессилила. Она не могла даже рыдать, по её лицу вперемешку с дождём текли слёзы.
   – Потон, ведь ты не бросишь его? – наконец вымолвила Люси.
   – Мы его похороним, как положено.

   Могилу для младенца вызвался вырыть Шарль. Он достал кинжал из голенища сапога. Проверить сапоги германцы не догадались. Выбрав место посредине развалин, он вонзил кинжал в землю. Сняв верхний слой земли с травой, Шарль начал рыть небольшую ямку – много ли надо младенцу? Вдруг кинжал наткнулся на что-то твёрдое. Шарль решил, что это камень и вонзил лезвие чуть левее. Опять то же самое. Тогда Шарль немного отступил и вновь вонзил кинжал в землю. Кинжал постоянно попадал в нечто, и это был явно не камень.
   Рядом стояла Аньез, держа младенца.
   – Ла Гир, помоги барону, – позвала она.
   – Что случилось, Кастельмар? – поинтересовался тот.
   – Граф! Здесь что-то есть, возможно, даже интересное, – откликнулся Шарль. – Прошу вас, помогите мне снять верхний слой земли.
   Ла Гир начал руками отгребать землю, которую барон ловко поддевал кинжалом. Через некоторое время показалась надгробная плита. Ла Гир и Кастельмар переглянулись, действуя всё быстрее. Наконец они очистили её полностью.
   Появилось надгробие.
   – «Здесь похоронен доблестный рыцарь Танкред, защитник Иерусалимского королевства. В лето 6612 года» [31 - Летоисчисление от божественного сотворения мира, что соответствует 1112 году от Рождества Христова. На летоисчисление от Рождества Христова перешли в 1449 году на Лозаннском Соборе.], – прочитал Шарль еле различимую надпись на камне.
   – Простите моё невежество, барон, но кто такой Танкред? – поинтересовался Ла Гир.
   – Если мне не изменяет память, он – племянник Боэмунда Тарентского, короля Иерусалима, героя Первого крестового похода. Танкреда называли идеальным рыцарем! Он один с оруженосцем противостоял семидесяти сарацинам и остался жив. Я что-то читал по этому поводу ещё в родовом замке. От отца осталось много книг, особенно о крестовых походах. Танкред хотел умереть на родине в Нормандии, но, видимо, судьба распорядилась по-своему.
   – Барон, возможно, вы хорошо помните историю крестовых походов, но, может быть, в ней сказано, какой нам прок от этой плиты? – разочарованно поинтересовался Ла Гир.
   Шарль задумался.
   – Полагаю, граф, прок будет. Ла Гир, сделайте одолжение, помогите мне сдвинуть плиту. Танкред был очень богат, возможно, мы найдём что-нибудь ценное. Знаете, как бывает, gutta fortunae adjuvat [32 - Капля везения значит больше, чем бочка ума (лат.).].
   Шарль разрыхлил кинжалом землю по периметру плиты и попытался её сдвинуть, Ла Гир тоже налёг. Плита поддалась, открылась чёрная пустота, Шарля и Ла Гира обдало застоявшимся запахом плесени. Они окончательно сдвинули плиту в сторону. В этот момент дождь закончился, проглянуло солнце, его лучи проникли в развалины и осветили захоронение.
   Наёмники с удивлением увидели останки, облачённые в рыцарские доспехи, пострадавшие от времени.
   – Дьявол, как я и предполагал, одно гнильё! – разочарованно чертыхнулся Ла Гир.
   – Подождите, граф, рано отчаиваться, надо осмотреть могилу повнимательней. – Шарль спрыгнул в склеп и исчез в полумраке. Послышался металлический лязг. Аньез заволновалась. Она всё так же стояла, держа мёртвого ребёнка. Ей показалось, что барона не было вечность.
   Наконец из провала появилась рука Шарля. Она сжимала нечто, похожее на длинный кожаный футляр. Через несколько мгновений барон подтянулся и вылез из склепа целым и невредимым.
   – Ну, что там? – почти одновременно спросили Аньез и Ла Гир.
   Шарль достал из кармана старинный хорошо сохранившийся перстень с тёмно-синим сапфиром и надел на палец.
   – Великолепно! В самый раз! – Шарль потёр камень о кожаную рубашку, и сапфир предстал во всём своём великолепии. Ла Гир чуть не лишился дара речи.
   – Ну, вы, де Кастельмар, просто везунчик! Удивительно! Такой перстень отхватить! Эй, скорее все сюда!..
   На зов Ла Гира прибежали Аделина и Ксентрэй.
   – Что ещё произошло?
   – Смотрите, что Кастельмар нашёл в склепе! – возбуждённо выкрикнул Ла Гир.
   Шарль с гордостью продемонстрировал перстень.
   – Потрясающе!.. Какой камень! Потянет примерно на двести золотых салю, не меньше, – воскликнул Ксентрэй, забыв, насколько плохо де Флоку. Аделина мельком взглянула на находку:
   – Роскошная вещица, ничего не скажешь, – и тут же вернулась обратно к Роберу и Люси.
   – А ещё что-нибудь нашли, барон? Может, там золото! – разволновался Ксентрэй.
   – Напрасные волнения, дорогой друг, там больше ничего нет, только останки доблестного рыцаря. Из всех ценностей – перстень и вот это, – Шарль поднял с земли странный предмет. – Тяжёлое… Посмотрим, что внутри!
   Футляр, сделанный когда-то из толстой кожи, загрубел и потемнел от времени и спёртого воздуха, явно что-то скрывал. Разнять его не было никакой возможности, и Шарль с трудом распорол кожу своим острым кинжалом. В руках барона оказался старинный меч в прекрасном состоянии.
   Ла Гир и Ксентрэй смотрели на Шарля круглыми глазами. Первым пришёл в себя Ла Гир.
   – Умоляю! Дайте хоть посмотреть!..
   Он крутил меч в руках. Клинок действительно был хорош, а рукоять украшена витиеватой резьбой со вставками из жёлтых прозрачных камней.
   – Смотрите, на нём надпись!.. Что-то на латыни, не могу прочесть, никогда хорошо её не знал.
   – Bona venia vestra [33 - С вашего позволения (лат.).], я прочту, – Кастельмар забрал находку у Ла Гира, не обращая внимания на то, что приятель не понял и половины сказанной фразы. – Здесь написано: «Меч доблести короля Челобелга Каролинга». Потрясающе! Так этому мечу лет семьсот, не меньше! Непонятно только, как он попал к Танкреду. Может, его предки королевского рода? Впрочем, всё возможно. Кто теперь правду узнает – столько веков прошло.
   Барон взял младенца из рук Аньез, передав ей меч.
   – Похороним его вместе с прославленным рыцарем!
   Он спрыгнул обратно в склеп, положил ребёнка рядом с останками Танкреда и тут же выбрался обратно.
   – Упокой Господь его невинную душу! – Аньез перекрестилась.
   Ла Гир, Ксентрэй и Кастельмар последовали её примеру. Аньез бросила в усыпальницу щепотку земли, и мужчины задвинули плиту на место.
   Находку обсуждали довольно долго. Ла Гир и Ксентрэй разглядывали меч, по очереди передавая друг другу. Он был из отличного металла, и словно служил естественным продолжением руки. Кастельмар был доволен и горд собой: если бы Ла Гир опередил его, то сейчас бы красовался вместо барона.
   – Я чувствую, господа, этот меч принесёт мне удачу! – сказал он, поглаживая рукоять меча. – Назову его «Каролинг». Сие благородное имя ему как раз под стать, если вспомнить прежних владельцев.
   – Да, он уже принёс её вам, барон. Про перстень забыли? – напомнил Ла Гир.
   Подошла заплаканная Аделина.
   – Роберу всё хуже и хуже! Горячка усиливается. Он хочет видеть вас всех…
   Капитан лежал на голой земле рядом с Люси. Она немного пришла в себя, но была ещё слишком слаба и находилась в полудрёме, поменять её окровавленную одежду было не на что. Робер посмотрел на друзей.
   – Аделина сказала, что Шарль нашёл в могиле перстень и меч, – сказал он, задыхаясь.
   Барон снял перстень с пальца и протянул де Флоку. Но капитан осмотрел перстень, не беря в руки. Силы покидали его.
   – Вот этот меч, капитан, – Шарль присел рядом, держа находку перед собой.
   – Прославленный меч Каролингов!.. Далеко пойдёте, де Кастельмар. Я всю жизнь сражался наёмником, а богатства не нажил. А вы вонзили кинжал в землю, и вот результат. Просто так подобные мечи в руки не даются – это судьба… – Робер откашлялся кровью. – Я умираю… Ла Гир и Ксентрэй, вы были мне верными друзьями на протяжении многих лет. Я прошу вас, позаботьтесь об Аделине… Мои золотые, которые возьмёте у банкира, отдайте ей… Я оставил распоряжение Половичинни перед походом, проблем не возникнет… Слушайтесь Кастельмара, он всё правильно говорит и делает. Не смотрите на то, что у вас седина, а он слишком молод… У него дар Божий, он знает то, чего не знают другие… Надо было послушаться его в Гаттинаре, сейчас бы мы были с добычей. Теперь он – ваш капитан… А я ухожу в своё ultimum refugium [34 - Последнее прибежище (лат.).]…
   Де Флок потерял сознание. Аделина, рыдая, упала рядом с ним. Мужчины молча смахивали слёзы.
   На утро Робера похоронили в том же склепе, вместе с Танкредом и младенцем.
   – Храните благоговейное молчание, – сказал барон и перекрестился.
   – Что теперь? – спросил Ксентрэй. – У нас ни денег, ни оружия, даже повозки нет. Люси едва стоит на ногах.
   – Надо идти. Здесь мы умрём от голода. Как известно, голод – источник всех хитростей и премудростей, – сказал Кастельмар.
   – Тогда веди нас, капитан!..

Глава 6

   Компания медленно брела по дороге. Ла Гир вспоминал последний ужин, его мутило от голода. Люси еле передвигала ноги, ей срочно были нужны отдых и еда. Куда шли, не знали, лишь бы подальше от города. Дороги везде одни и те же – куда-нибудь выведут, только бы ближе к Бургундии.
   Смеркалось. Вдруг де Кастельмар почувствовал запах жареного мяса.
   – Прибавьте шагу! Впереди есть жильё, а значит, и еда. Если нам откажут в приюте, будут иметь дело с мечом Каролингов!
   Барон не ошибся. Вскоре за поворотом дороги показалась харчевня. Над входом висела старая покосившаяся вывеска «Свинья и петух». По двору харчевни прохаживались с десяток кур и один-единственный петух. Свиньи же, по всей видимости, вдохновившей хозяина, при выборе названия своего заведения, не наблюдалось.
   Ксентрэй дёрнул ручку, и дверь со скрипом поддалась.
   – Эй, хозяин!..
   Ответа не последовало.
   – Есть кто живой?..
   Снова тишина. Обессилившая Люси добралась до скамьи в углу и тут же заснула. Через минуту на лестнице второго этажа харчевни показалась полная женщина.
   – О, господа, какая честь для нас! – воскликнула она. – Проходите, располагайтесь! Сейчас подам ужин, – добавила хозяйка, вежливо улыбаясь.
   Кастельмару она не понравилась: уж больно толстая! А слащавое выражение круглого лица с обвисшим вторым подбородком не добавляло приязни. Да и потом, какие они господа, в таком-то виде!
   Компания расположилась за столом. Аделина разбудила Люси с твёрдым намерением покормить её хоть силой, иначе вообще ноги протянет. Вскоре хозяйка принесла мясо без гарнира и вино, кислое и дешёвое. Но все были рады и этому. Мужчины накинулись на мясо. Кастельмар же осторожно съел кусочек, и вкус показался ему несколько странным. Может быть, различные травы и приправы придавали мясу оригинальный привкус?
   После ужина навалилась усталость, хотелось спать. Хозяйка разместила женщин на втором этаже, а мужчин – в маленькой комнате на первом. Кроватями служили грязные тюфяки, набитые соломой, но это всё же лучше, чем спать на голой земле.
   Заснули все сразу же. Шарлю приснился сон, будто он сидит за столом, а напротив него – ведьма Итрида. Она говорит: «Вставай, молодой барон, тебе грозит опасность. Не для того я помогла твоей матушке, чтобы тебя съели». Кастельмар резко проснулся, нащупал правой рукой Каролинг, вытянул из голенища кинжал. Посмотрел на Ла Гира и Ксентрэя – оба сладко похрапывали во сне. Барон тихо встал, вооружившись мечом и кинжалом, приоткрыл слегка дверь. И услышал голоса. Женский голос принадлежал хозяйке.
   – Говорю тебе, они нищие, по всему видно. Одна из девок вся в крови – непонятно, что с ней делали. Оружие только у одного, сейчас все спят. Самый подходящий момент, искать их никто не будет.
   – Хорошо, уговорила, – отвечал хриплый мужской голос, – но это в последний раз! Золотишка уже поднабралось, можно перебраться в город и открыть торговую лавчонку. Заниматься этим становится небезопасно… А что, меч приличный? Продать можно?
   – Да, меч неплохой. А кроме него я видела у наёмника драгоценный перстень на пальце. Бери топор! Первым убей того, что с мечом, молодого. Уж больно подозрительно он на меня смотрел за ужином, – наставляла хозяйка.
   Кастельмар закрыл дверь и затаился. Послышались шаги. Мужчина открыл дверь, совершенно уверенный, что постояльцы спят. Как только в дверном проёме появился толстый мужик с фальшионом вместо топора, барон одним движением проткнул ему живот Каролингом и для пущей верности всадил в грудь кинжал по самую рукоятку. Кровь хлынула изо рта душегубца, он упал, корчась в предсмертных конвульсиях. Ла Гир и Ксентрэй даже не проснулись от шума.
   Хозяйка, видимо, решив, что с молодым бароном покончено, вбежала в комнату и потеряла дар речи, увидев своего подельника в крови на полу. Её затрясло, жирный второй подбородок заходил ходуном.
   Кастельмар молча приставил меч к бесформенной шее.
   – Взываю к вашей милости, не убивайте меня, добрый сеньор! – завыла хозяйка. – Это всё муж, он заставил меня заниматься душегубством. Он приказывал мне слушать разговоры путников, а потом решал, кого можно убить. Это всё от бедности, поверьте мне! Не убивайте!..
   Она рыдала, пытаясь разжалобить барона и свалить всё на убитого мужа.
   – Так и быть, я не убью тебя, слово дворянина, если скажешь, где хранишь золото. Золото в обмен на твою никчёмную жизнь! – едва сдерживая отвращение, предложил барон. – Да, кстати, каким мясом ты нас накормила? Что-то я не видел ни одной свиньи во дворе!
   Женщину затрясло ещё больше.
   – Я подала курицу, клянусь вам, сеньор!
   – Интересные у тебя куры. Они, наверное, ростом с человека. Я что-то не припомню ни одной куриной косточки. Так что же мы ели? – Шарль слегка надавил мечом на жирный подбородок хозяйки, потекла кровь.
   – Пощадите, сеньор, не убивайте! – снова взвыла толстуха.
   – Я дал тебе слово дворянина, разве этого не достаточно? Признавайся!
   Повисло молчание. Наконец хозяйка призналась:
   – Вчера днём к нам явились два оборванных наёмника. Они участвовали в осаде Гаттинары и остались ни с чем. Муж убил их и разделал в подвале… Их всё равно никто не стал бы искать…
   У Кастельмара появилось непреодолимое желание отрубить толстухе голову. Видимо, уловив его мысли, она опять заныла:
   – Вы дали мне слово дворянина, сеньор!
   – Я – хозяин своего слова: захотел – дал, захотел – взял обратно! – вспомнил Кастельмар слова Понтремоли. – Ладно, где золото? Обманешь – убью!
   – О! Сеньор, оно в подвале в бочонке из-под вина, я всё покажу, – засуетилась толстуха.
   Она повела барона в подвал. То, что увидел Шарль, скорее напоминало картину преисподней. Посередине стоял стол, весь в запёкшейся крови. От стола тянулся желоб, уходивший в небольшой подземный лаз, по всей видимости, служивший для стока крови. В спёртом воздухе висел тошнотворный сладковатый запах. Рядом со столом на скамейке лежали два тесака разной величины и здоровенный длинный окровавленный нож. Кастельмар предусмотрительно взял нож и засунул за пояс. Потом осмотрелся и в тусклом освещении факела увидел бочонки в углу.
   – Открывай бочонки и ставь на стол! – скомандовал барон.
   Толстуха повиновалась и взяла первый попавшийся под руку бочонок и открыла. Кастельмар увидел разделанное человеческое мясо, обильно присыпанное солью. Он подумал: «Наверное, если избавить мир от таких душегубцев, это сочтут богоугодным делом».
   Ему стало не по себе. Даже при штурме Гаттинары Шарль не испытывал таких чувств. Война есть война. А здесь убивали беззащитных путников, наверное, и женщин тоже.
   Содержание двух следующих бочонков было таким же. Толстуха, похоже, рассчитывала, что молодой парень не выдержит, упадёт, ему станет плохо, или произойдёт нечто подобное. Но Кастельмар стойко перенёс дикое зрелище. «Кто бы мог подумать: людоедство в центре Туринского княжества?! Кому рассказать, не поверят…» Его терпение было вознаграждено с лихвой – последний бочонок был полон золотых флоринов, серебряных монет и женских украшений.
   – Бери бочонок и пошли наверх, – коротко приказал барон.
   Толстуха подчинилась, деваться ей было некуда. И когда она поставила бочонок на длинный обеденный стол, барон ударил её рукояткой Каролинга по голове. Женщина обмякла и рухнула, ударившись телом о стол. Барон вошёл в комнату и увидел как ни в чём не бывало спящих друзей. Он срезал кожаные завязки с фартука убитого хозяина, снял с него ремень и связал ими руки и ноги толстухи, оставив её лежать на полу.
   Теперь Шарль мог спокойно заняться изучением содержимого бочонка, вывалив его на стол. Он насчитал срок два золотых флорина, пятьдесят серебряных монет, три женских колье, семь золотых и четыре серебряных перстня с различными камнями. Урожай неплохой, если взять во внимание их бедственное положение.
   Оставив добычу на столе, Шарль решил обследовать постоялый двор. В остальных комнатах для постояльцев он не нашёл ничего интересного. Спускаться в подвал не было ни малейшего желания, да и вряд ли там можно было найти ещё что-либо ценное, кроме человеческих останков и зарытых костей.
   Проходя мимо кухни, он заметил небольшую низкую дверцу и резко распахнул её, выставив вперёд меч. Это оказалась кладовка с сундуком и сваленным в угол оружием: три меча, аркебуза с запасом пороха и два арбалета.
   Шарль открыл сундук и увидел различную одежду. Она была аккуратно сложена. Женские платья явно не годились хозяйке по размеру. Они не отличались особой роскошью, но были сшиты из тонких шерстяных тканей и отделаны разнообразной тесьмой по последней моде.
   Видимо, их носили жёны торговцев, имевших несчастье переночевать здесь последний раз в жизни. Мужские наряды, плащи и береты были также в приличном состоянии, их было достаточно много – есть из чего выбрать. По крайней мере можно переодеться и двигаться дальше. Под одеждой на дне сундука Шарль нашёл поясные кожаные кошельки, правда, пустые. Ну, не беда, их теперь есть чем заполнить.
   Взяв одежду и кошельки в охапку, Шарль перенёс всё на стол в гостиную. Толстуха уже пришла в себя и теперь извивалась на полу, как змея, пытаясь освободиться. И откуда такая гибкость при этакой толщине? Шарль равнодушно взглянул на неё, вышел во двор и заглянул в курятник. Лихо взмахнув мечом, он отсёк головы сразу трём курам, спавшим на насесте. По крайней мере теперь он точно знал, чем они будут трапезничать на этот раз.
   Выпотрошив добычу тут же с помощью кинжала, барон отправился на кухню, насадил тушки на вертел и развёл огонь. Пить здешнее вино, как показал опыт, было небезопасно, и он набрал воды из колодца. Сполоснулся, раздевшись до пояса, налил воды в кувшин и отправился в дом.
   Светало. Друзья всё ещё спали. Шарль прекрасно позавтракал жареной курицей, запивая её водой из кувшина. Насытившись, занялся своим гардеробом. Примерил новые панталоны из коричневой шерсти, рубашку из тонкого египетского хлопка, тёмно-синюю сафьяновую куртку и берет в тон с чёрно-красным пером фазана. Жаль, не было зеркала на себя полюбоваться.
   Вскоре поднялись Ла Гир и Ксентрэй. Шарль услышал крики Ла Гира, увидевшего мёртвого хозяина:
   – Ксентрэй, Кастельмар, а это что такое?! Кто так напился, что прирезал хозяина?
   Наконец Ла Гир и Ксентрэй вышли из комнаты, увидев Шарля в таком изысканном наряде, они обомлели, даже не обратив внимания на связанную хозяйку на полу.
   – Барон, признайтесь, вы ограбили проезжавшего мимо дворянина со свитой, пока мы спали, – предположил Ксентрэй, указав на ворох одежды. – Мы, похоже, как всегда, всё пропустили.
   – Осмелюсь возразить, господа. Я никого не грабил, этим занимались хозяева харчевни. Они долгие годы грабили и убивали постояльцев, – Шарль, опасаясь вполне естественного рецидива, не стал говорить о подвале и о том, какое мясо друзья ели за ужином.
   Женщины, хоть и потеряли свою впечатлительность вместе с невинностью давным-давно, вряд ли бы отреагировали спокойно.
   – Я выяснил это случайно, когда хозяин пытался меня убить, – продолжал Шарль, – а потом – вас и наших дам. Рекомендую пройти к колодцу, умыться и подобрать себе одежду. А то выглядите вы явно не по-дворянски.
   Друзья с удовольствием последовали доброму совету. Тем временем пробудились дамы. Первой из комнаты вышла Люси – лохматая, с опухшим лицом и в окровавленной рубахе. Когда она увидела сияющих свежестью, одетых во всё новое мужчин, она неприлично громко икнула от удивления и вчерашнего вина и села на скамейку.
   – Что это с вами? – с трудом выдавила она.
   – О! Прекрасная Люси! – приветствовал свою подругу Ксентрэй. Правда, что в ней прекрасного барон и Ла Гир так и не поняли. – Мы нравимся тебе, Люси? – поинтересовался он, красуясь перед ней в зелёном наряде и бежевом бархатном берете.
   – Примерь вот это платье. Оно тебе подойдёт. – Шарль бросил девушке тёмно-вишневое платье, отороченное золотистой тесьмой по лифу и рукавам. – Только прежде умойся, причешись и выброси свою рубашку!
   Люси ловко поймала платье и, внимательно осмотрев его, явно осталась довольна.
   – Скажите на милость, барон, откуда всё это? – удивлялась Люси.
   – А вон видишь толстуху? Это её подарки, – сказал Шарль. Люси удовлетворилась ответом, в меру своей тупости она не привыкла задавать лишних вопросов и отправилась к колодцу.
   Хозяйка попыталась что-то возразить. Но Шарль подошёл к ней и пнул со всей силы в живот. Она задохнулась и тихо заскулила от боли.
   Вскоре вернулась одетая Люси. Смотреть на неё стало приятней. Волосы она вообще никогда не расчёсывала, видимо, не подозревая о существовании такого простого предмета, как гребень. И ограничилась тем, что намочила водой и пригладила свои бесцветные патлы. Ксентрэй тут же оценил обольстительный вид подруги и в порыве чувств шлепнул её по заду.
   – Давайте-ка отнесём хозяйку в кладовку, – предложил барон. – Ла Гир, помогите мне. Нечего ей портить нам настроение своим нытьём. Получила то, что заслужила!
   С трудом оттащив толстуху, друзья прихватили из кладовки оружие.
   Появились Аделина и Аньез. Реакция была примерно такой же, как и у Люси, только без икоты. Вскоре вся вымытая и наряженная компания сидела за столом и поедала зажаренных Шарлем кур, запивая водой. Барон кратко изложил дамам ночную историю, опустив при этом «людоедские» подробности. В подтверждение своих слов он вынул из бочонка ожерелья и собственноручно надел на шею каждой. Женщины были в восторге.
   – Видел бы всё это наш незабвенный Робер, как бы он порадовался! – всплакнула Аделина, оглаживая подарок Шарля.
   Ей досталось серебряное ожерелье с речным жемчугом, которое очень гармонировало с лиловым платьем и розовой отделкой. Мужчины перекрестились.
   Золотые флорины и серебро барон разделил на всех поровну и разложил в кожаные кошельки. Настало время покинуть постоялый двор. Ла Гир и Ксентрэй переловили оставшихся кур и свернули им шеи. Куда делся петух, понять не мог никто. В хозяйскую повозку погрузили всё необходимое для длительного путешествия, что нашлось в харчевне.
   Последним из харчевни вышел де Кастельмар. Проехав примерно половину лье, он оглянулся: постоялый двор горел. «Туда ей и дорога, – подумал барон о толстухе. – А то нашла бы себе нового дружка и опять взялась за старое. Горбатого могила исправит. Итак, bonis auspiciis!» [35 - В добрый час (лат.).]

Глава 7

   Маргарита осиротела рано, в двенадцать лет. Её мать, урождённая графиня Колет де Кальмар, и отец, граф Филипп де Дюфур, умерли от бубонной чумы пять лет назад. Маргарите остался в наследство замок Дюфур с прилежащими землями, которые приносили приличный доход.
   Замок располагался на берегу небольшого горного озера в отрогах Альп. Маргарита росла подвижным ребёнком, при этом любила читать и много времени проводила в библиотеке. Покойная мать дала дочери хорошее образование.
   Дядя Маргариты, могущественный герцог Альфред Савойский, отдал её на воспитание в монастырь Святой Каролины. Маргарита провела в монастыре пять безрадостных лет, полных запретов и предрассудков. Она любила просиживать в монастырской библиотеке всё свободное время, зачитываясь французскими или итальянскими фолиантами, самые интересные и захватывающие места в которых были замазаны чёрными чернилами, дабы не искушать послушниц.
   В это время Альфред полностью прибрал к рукам родовое гнездо Дюфур и подарил его своей молодой любовнице. Наследница осталась ни с чем.
   Когда Маргарите исполнилось семнадцать лет, герцог Савойский задумал выдать её замуж. Маргарита, получив письмо от дяди с этим известием, как уже деле решённом, была рада, что наконец-то вырвется из угрюмых серых стен. За пять лет пребывания в монастыре ей порядком надоели каждодневные молитвы, еженедельные посты и нудные сёстры-монахини.
   Нельзя сказать, что эти годы девушка провела в полном одиночестве, у неё были две наперсницы примерно того же возраста и со схожей историей. Иногда, уединившись в монастырском саду, когда предоставлялась такая возможность, девушки, предавались своим фантазиям.
   Фантазии Маргариты сводились всегда к одному: встретить красивого и богатого, страстно влюблённого жениха, а затем – мужа, который будет исполнять все её прихоти и желания. Другими словами, он должен быть Аполлоном во плоти – страстным, нежным, неутомимым в любовной страсти.
   С Бургундией герцога Савойского связывали давние узы. Поэтому Альфред обратил внимание на молодого перспективного полководца графа Пьера де Волан, внебрачного сына графа Неверского. Маргарита и её жених никогда не видели друг друга, они обменялись лишь портретами в золотых медальонах.
   Маргарита часами могла рассматривать Пьера, восхищаясь его красотой. Граф де Волан также был очарован внешностью невесты, её ангельским лицом с голубыми глазами, обрамлённым золотыми локонами. Как говорится, imago amini vultus [36 - Лицо – зеркало души (лат.).].
   Они находились примерно в одинаковом положении, Маргарита – сирота, Пьер – бастард, оба были обделены вниманием и родительской лаской. К тому же Альфред Савойский был жаден и давал скромное приданое за племянницей, бесстыдно забыв, что присвоил всё её наследство.
   Кортеж из двух повозок с приданым, субреткой [37 - Субретка – доверенная служанка, в некотором роде компаньонка.] и отрядом охраны забрал Маргариту из монастыря и направился к западной границе Савойи на встречу с авангардом жениха. Маргарита, избавившись от ненавистных монашеских одежд, наконец облачилась в богатое платье из красного бархата, расшитое золотом по лифу, рукавам и передней части юбки.
   Она пребывала в девичьих мечтах, не выпуская из рук медальон с портретом Пьера. Её служанка Ивон постоянно строила глазки одному из сопровождавших кортеж всадников. Солдат был хорош собой, силён физически и прекрасно смотрелся в седле в военном облачении. Повозки двигались медленно, останавливаясь несколько раз за день для отдыха и приёма пищи, на ночь разбили лагерь.
   Отужинав, Маргарита расположилась в шатре. Настроение у неё было меланхолическим, её постоянно преследовала мысль, что она, по-существу, ничего не знает об истинных отношениях мужчины и женщины.
   – Ивон, скажи правду, у тебя был мужчина?
   Служанка смутилась: обсуждать такие подробности с госпожой ей вовсе не хотелось.
   – Отвечай, я – твоя хозяйка и хочу получить ответ.
   Девушка молчала, делая вид, что не понимает, но Маргарита настойчиво продолжала:
   – Ивон, расскажи мне, как это бывает. А лучше покажи, – добавила она игриво.
   Субретка окончательно растерялась.
   – Показать?!.. Госпожа, но как?
   – Тот солдат, которому ты улыбалась всю дорогу, хорош собой, не так ли? Я хочу, чтобы ты уединилась с ним и показала, как это делается.
   – Госпожа, неужели вы будете стоять и смотреть? Он наверняка смутится и не сможет ничего сделать, – попыталась робко возразить Ивон.
   – Я спрячусь в кустах, он меня даже не заметит. Ну, Ивон, сделай мне одолжение. Иначе я разозлюсь и прикажу тебе! – Маргарита начала проявлять характер. – Обещаю наградить тебя, когда приедем в Бургундию.
   Перспектива материального поощрения взяла верх над стыдливостью, и Ивон, выйдя из шатра, направилась к костру, вокруг которого сидели солдаты. Жан безусловно ей нравился и будоражил воображение. Он чистил лошадь.
   Ивон подошла к нему поближе и призывно помахала рукой. Жан быстро сообразил, что от него требуется и, тотчас прервав своё занятие, последовал за девушкой в ближайшую рощицу. Маргарита, наблюдая за этой сценой из шатра, незаметно выскользнула и спряталась в кустах. Оттуда прекрасно была видна полянка, которую присмотрели любовники.
   Ивон распустила шнуровку платья и, задрав юбку, обхватила Жана ногами. Парочка без всяких прелюдий предалась плотским утехам. Маргарита была разочарована происходящим: в созерцании голого зада солдата не было ничего романтичного, совсем не так, как она себе представляла. Однако стоны Ивон и её партнёра подсказывали, что это неэстетичное и неромантичное занятие может быть приятным. Маргарита подумала, что в спальне, без одежды, эта сцена смотрелась бы лучше. Она крадучись, чтобы не вспугнуть голубков, вернулась в шатёр.
   Час спустя появилась Ивон – уставшая, растрёпанная, но очень довольная. Выпив вина, она упала на подушки около Маргариты, и они обе понимающе засмеялись.
   Утром кортеж отправился в дорогу.

Глава 8

   Компания во главе с бароном де Кастельмар двигалась на запад, миновав границу Туринского княжества с Савойским герцогством. Настроение было отличным: возвращались с деньгами, хоть и небольшими. На ночлег останавливались часа на три-четыре и снова двигались вперёд. Дня через четыре должны были достичь Безансона.
   Ла Гир, Ксентрэй и женщины решили открыть на деньги, вырученные у банкира Половичинни, небольшую приличную харчевню около Безансона. Всю дорогу они активно обсуждали эту тему. Барон же ещё не решил, присоединиться ли к друзьям или вернуться в родовой развалившийся замок. Пожалуй, на восстановление этих руин никаких золотых салю не хватит. Да и жизнь провинциального землевладельца теперь явно не для него.
   Остановились около небольшого озера на обочине дороги пополнить запасы пресной воды. Неожиданно появился кортеж из двух повозок с охраной.
   – Какой-то местный вельможа пожаловал, – предположила, зевая Аньез.
   Люси и Ла Гир оставались около повозки, Ксентрэй сидел за кучера, Аделина и Кастельмар спустились к озеру за водой.
   Всадники поравнялись с повозкой наёмников.
   – Посторонись! Прочь с дороги! – крикнул один из солдат и жёстко опоясал кнутом грудь и живот Ла Гира. Тот упал на колени, как подкошенный. Люси закричала.
   Ксентрэй и Аньез, схватив мечи и деревянные вертела для жарки мяса, выскочили из повозки. В этот момент подбежали Аделина и Кастельмар.
   Шарль схватил вертел и ловко воткнул его в колесо первой повозки, она остановилась. Охрана, не ожидавшая такого поворота, замешкалась. Воспользовавшись этим, Ксентрэй выстрелил из арбалета в командира конного отряда, стрела попала в цель. В отряде началась суматоха.
   Недолго думая, компания наёмников, бросив свою видавшую виды повозку, вскочила во вторую повозку кортежа и, выбросив из неё солдата и служанку, помчалась прочь. Трое всадников бросились в погоню. Кастельмар и Ксентрэй ловко стреляли из аркебузы и арбалета, Ла Гир правил лошадьми. Вскоре преследователи отстали. Сытая, обленившаяся охрана кортежа явно была не в состоянии противостоять наёмникам, закалённым в постоянных схватках.
   Мчались долго. Наконец четыре лошади, запряжённые в повозку устали и перешли на шаг.
   – Необходимо сделать привал и напоить лошадей, – сказал Кастельмар. – Здесь, у реки, самое подходящее место.
   Примерно в полутора лье на холме виднелся замок. Женщины начали разбирать повозку. В ней оказалось множество различной дорогой одежды из тёмно-красного бархата и тафты, отделанной серебряной и золотой вышивкой, а также бочонок вина и различные копчёности.
   – Не иначе, как одежда знати. Они любят такой цвет, – сказала Аделина, извлекая наряды из сундука. – А это что?
   Она выдернула пышное платье, под которым обнаружила белокурую девушку. Та была бледна и тряслась от страха.
   – Прошу вас, мадам, не причиняйте мне вреда! – Девушка умоляюще смотрела на Аделину. В первый момент Аделина растерялась, затем цепко схватила девчонку за руку и вытащила из повозки.
   – Посмотрите, какого ангелочка я обнаружила!
   Мужчины обомлели от нового сюрприза: девица действительно была хороша. Она выгодно отличалась от грубой и вульгарной Люси и даже от Аделины и Аньез. Чувствовались воспитание и знатное происхождение.
   – Ну что уставились, благородные господа, она наверняка дочь какого-нибудь графа. Её будут искать! – не унималась Аделина.
   – Слова твои благоразумны, – согласился Шарль. – Безусловно её следует отпустить, как только окажемся в Бургундии. Наверняка, девчонку уже ищут. С другой стороны, в любом случае, даже если мы её отпустим, за нами будут охотиться. Есть над чем подумать. Заодно и пообщаемся с благородной девицей, – вслух размышлял барон.
   – Я готов к общению, – поспешно сказал Ксентрэй, приспуская панталоны.
   – Ах, так! Меня уже не хватает, на девочек потянуло! – немедленно взвилась Люси. – Ну, подожди!
   Она подобрала с земли сучковатую палку и начала наступать на Ксентрэя. Никто не ожидал от Люси подобного проявления чувств, и все дружно засмеялись. Ксентрэй стушевался и спешно ретировался.
   – Господа, осмелюсь заметить, в нашей компании без женщины только я, – вмешался Кастельмар. – Да простит меня прекрасная Аделина, – он галантно поклонился в её сторону. – Она намного старше меня и в трауре по нашему умершему незабвенному другу. Поэтому будет справедливо, если я пообщаюсь с этим ангелочком, – подвёл итог барон. – Возражения есть?
   – Нет-нет, вы абсолютно правы, Кастельмар, – тут же подтвердили довольные Люси и Аньез. Соперница им была не нужна. Ла Гир и Ксентрэй, поставленные перед фактом, вынужденно согласились.
   Барон подал руку девушке.
   – Как вас зовут, сударыня, и куда следовал ваш кортеж?
   – Я – графиня Маргарита де Дюфур, – девушка решила опустить подробности своих родственных связей, – ехала, чтобы встретиться со своим женихом в Мюлузе.
   – О! Сударыня, так вы обручены! Magna res est amor! [38 - Великая вещь – любовь (лат.).] – Барон пытался наладить светскую беседу и разговорить девушку.
   – Да, уже три месяца. Но мы ни разу не виделись, – Маргарита немного успокоилась, решив, что попала в приличное общество, где изъясняются вполне пристойно и даже на латыни.
   – И кто же ваш счастливый избранник? Если не секрет, конечно.
   – Граф Пьер де Волан, – робко ответила Маргарита.
   – Весьма сожалею, сударыня, но лично с ним не знаком. Не имел чести встречать в Безансоне.
   – У него замок в предместьях Невера, вы не могли встречаться в Безансоне, – уточнила девушка, немного осмелев.
   Окончательно уяснив, что её по крайней мере не убьют и не изнасилуют, она пришла в себя. Молодой мужчина начинал ей нравиться, он был хорош собой и не дал в обиду. Маргарита понимала, какую услугу ей только что оказали, и пыталась быть вежливой. Лучше уж быть с одним до пересечения границы, чем удовлетворять прихоти троих.
   – Как ваше имя, сударь? – спросила она и смутилась.
   – Я Шарль, барон де Баатц де Кастельмар, наёмник герцога Бургундского Филиппа Доброго. Эти мужчины тоже благородного происхождения, – он махнул рукой в сторону друзей.
   – Так вы не бандиты! Слава Всевышнему! – Маргарита, как истинная католичка, перекрестилась. Сильные видят в Боге доказательство своей силы, слабые – защиту от своей слабости.
   – Вам нечего бояться, сударыня, вы под моей защитой, – попытался ободрить девушку Шарль.
   Компания не сомневалась, что далеко оторвалась от преследователей и решила организовать привал на ночь. В повозке было достаточно копчёных колбас и окороков. Так что пир удался на славу. Женщины оделись в дорогие наряды и красовались друг перед другом.
   Изрядно выпив и закусив, Ла Гир, мечтательно смотрел вдаль, на замок, скрывающийся в вечерней дымке.
   – Вот бы пожить, как дворянину, хоть немного! Я помню свой полуразрушенный замок, пострадавший от вечных междоусобных воин. Даже в детстве я боялся то англичан, то соседей-баронов, которые не прочь разжиться грабежом. Что толку от моего титула, если он не кормит и не греет.
   – И я желала бы пожить как знатная дама, чтобы меня причёсывали, одевали, кормили. Надоело скитаться! Хочется спокойной жизни, – вздохнула Аделина, поглаживая золотую вышивку на рукаве своего платья.
   – Господа! Так в чём же дело? До замка рукой подать! Кто помешает нам его захватить? – шутливо подначил Ксентрэй.
   Кастельмар и Ла Гир переглянулись и уставились на приятеля.
   – А действительно, почему бы нет! У них есть всё, у нас – ничего! Надо их ограбить! – хорохорилась совершенно окосевшая Люси.
   Маргарита, слушая их пьяную болтовню, воспринимала всё происходящее, как захватывающее приключение. Она слишком долго находилась взаперти, лишённая развлечений. Её захлестнула волна воображения. «Пограбить» в понимании Маргариты означало – одолжить на время. А пожить в чужом замке было верхом её фантазий. Поэтому, когда она открыла свой прелестный ротик, все оторопели.
   – Господа! Осмелюсь высказаться: я знаю, как можно проникнуть в замок совершенно неожиданно для его обитателей. Я читала об этом в книге в монастырской библиотеке.
   Наёмники замерли и уставились на девушку, раскрыв рты от удивления. Первым опомнился Шарль:
   – Сударыня, я вообще-то предполагал, что в монастырях читают молитвы и хранят девственность, а не готовят к боевым действиям. Конечно, существуют ордена рыцарей-монахов, но вот с женщинами там проблема.
   Все дружно загоготали. Маргарита ничуть не смутилась. Она решила использовать возможность и насладиться свободой сполна. Жених далеко, ничего не узнает. А здесь рядом Шарль, у него такие красивые глаза и сильные руки! И потерю девственности, в случае чего, можно объяснить чрезвычайными обстоятельствами: дескать, деваться было некуда, иначе бы убили.
   – Да, вы абсолютно правы, барон, из нас не делали наёмников. Эту книгу я прочла случайно, она повествует о приключениях благородного рыцаря. Все сомнительные места монахини вымарали чернилами. Так вот, главные герои этого произведения проникают в замок для спасения невинной благородной девы через дымоход!
   Друзья снова переглянулись. Женщины развеселились.
   – Вот так ангелочек! – заходилась от смеха Аньез. – Кто бы мог подумать?! До чего доводят монастыри!
   – А что, захватить и ограбить замок по пути следования к жениху, это так романтично! – издевалась Люси, не простившая Маргарите поведения Ксентрэя.
   Нахохотавшись вволю, женщины опрокинули ещё по чаше вина.
   – Я хочу пожить в этом замке! – заявил пьяный Ла Гир.
   – И я! Как говорится, жареный голубь не залетит тебе в рот [39 - Средневековая поговорка, распространённая в Европе.], – поддержал Ксентрэй.
   – А мы уж тем более, – хором поддержали женщины и снова засмеялись.

Глава 9

   Настойчивость Маргариты распалила барона. Ему не хотелось ударить в грязь лицом, кроме того, заманчиво провести несколько дней с ангелочком на шёлковых простынях. Невинность Маргариты не смущала Шарля, как говорится, casta est, quam nemo rogavit [40 - Целомудренна та, которую пока никто не пожелал (лат.).].
   Обитателей замка, наверное, придётся убить – да в общем, как получится. Впрочем, лишняя добыча не помешает, возвращаться в Бургундию приходилось налегке. Кастельмар не колебался, хотя понимал, что название их предстоящей операции – разбой.
   – Предлагаю план действий, господа! Мы с Маргаритой проникнем через дымоход. Наше преимущество – внезапность. Затем мы откроем ворота замка.
   Компания вооружилась и прихватила с собой верёвки из повозки, видимо, припасённые для хозяйственных нужд в дорогу. Подойдя к замку под покровом ночи, Кастельмар протянул верёвку через болт [41 - Болт – арбалетная стрела, отлитая из металла; пробивала рыцарские доспехи с 50 шагов.] и выстрелил из арбалета как можно выше, целясь в стену башни с самым большим дымоходом. Болт застрял в расселине между камнями. Шарль дёрнул за верёвку, проверяя, надёжно ли он закрепился. Затем барон обвязал себя верёвкой и скомандовал Маргарите:
   – Держитесь за меня крепче. Поднимайте нас!
   Ла Гир, Ксентрэй и женщины, ухватились за противоположный конец верёвки и начали тянуть изо всех сил. Кастельмар с Маргаритой воспарили в воздухе, поднимаясь всё выше и выше. У Маргариты дух захватило: «Прямо как в рыцарских романах. Будет по крайней мере, что вспомнить после свадьбы!»
   Наконец они смогли зацепиться за выступ в стене, отвязали верёвку и вскарабкались к дымоходу. Погода стояла тёплая, и по ночам камины топили редко. Дымоход, как правило, выкладывали грубой кладкой из крупного камня, так что спуститься вниз не составило труда.
   Когда налетчики вынырнули внизу в трапезной зале все перепачканные сажей, чумазые, престарелый хозяин замка, дремавший в кресле около камина, открыл глаза и закричал:
   – Дьявол! Черти в камине!..
   Затем он побагровел, начал задыхаться и упал. Его хватил удар, сердце не выдержало такого испытания. На шум прибежали домочадцы, но, увидев чёрных «пришельцев» из камина, с дикими воплями умчались прочь.
   Кастельмар и Маргарита немного растерялись, они не ожидали подобной реакции. Шарль вообще думал, что придётся сражаться, для чего и взял свой Каролинг.
   Оставшаяся компания под стенами замка наблюдала, как ворота открылись, а из них сломя голову вынеслась прислуга и несколько вооружённых всадников на лошадях. Затем всё затихло.
   Вскоре в проёме ворот появились всклокоченные Шарль и Маргарита. При виде их Ла Гир перекрестился.
   – Ну, истинно черти!
   – Это от вас весь замок разбежался? – полюбопытствовала слегка протрезвевшая Люси. – Не иначе, как ангелочка нашего испугались!
   – Прошу в замок, господа! – Шарль отвесил поклон в духе придворного этикета. – Мадемуазель, вашу руку, – обратился он к Маргарите. Она с удовольствием улыбнулась в ответ и подала ему свою узкую ладошку. Шарль был рад, что всё сложилось именно так, как сложилось. По крайней мере они избежали лишних жертв. А уж хозяина – Бог прибрал.
   Компания расположилась в замке со всеми удобствами. Омрачало триумф одно: вся прислуга разбежалась. Ощутив чувство голода, Ксентрэй в поисках съестного решил обследовать кухню, пока женщины ходили по замку, заглядывая во все углы и прихватывая всё, что попадало на их завидущие глаза.
   Маргарита не отставала от женщин в желании поживиться чужим добром. Она нашла золотую цепочку искусной работы и тут же надела на шею. Люси вскипела:
   – Дай сюда! Тебе твой граф подарит. Мне она нужнее!
   – Не отдам! Я возьму всё, что захочу!
   – Великолепно! А вы, прелестный ангелочек, умеете постоять за себя, – одобрила Аделина, как самая старшая и рассудительная. – Не цепляйся к ней, Люси. В дымоход спускалась она, а не ты. Пусть берёт.
   Зашли в спальню, по всей видимости, хозяина. Над маленьким угловым камином висел странной формы череп.
   – Это что ещё за голова? – поинтересовалась Люси, как всегда, демонстрируя своё невежество.
   – Люси, ну какая же голова, это череп. Странный… Может, зверя какого-нибудь? – задумчиво предположила Аньез.
   – Несомненно это череп дракона! – уверенно сказала Маргарита. – Я читала о них и видела на картинках – очень похож.
   – Всё-то ты читала. Слишком умная! – огрызнулась Люси. – Откуда здесь драконы, они давно все вымерли!
   – Разумеется, и этот давно вымер, но череп может очень долго сохраняться, – снисходительно объяснила Маргарита. – Кажется, я знаю, где мы! Это замок Дрейгон!
   – И что? – в один голос спросили дамы.
   – Дело в том, сударыни, что существует легенда, согласно которой первый владелец замка барон Фредерик де Монтуи победил дракона в этих местах. Он завладел его несметным богатством и построил замок, который назвал «Дрейгон». Это произошло пятьсот лет назад, если не ошибаюсь, – отчеканила Маргарита, наслаждаясь произведённым впечатлением.
   – Графиня, если мне не изменяет зрение, то здесь нет никаких несметных сокровищ, – констатировала практичная Аделина. – Покойный потомок уж больно скромен был и к тому же – явно вдовец. Даже обивка мебели вся вытерлась, какие уж тут несметные богатства! Да и ни одна дама не потерпела бы такого скупердяйства.
   – А вам не пришло в голову, что он их спрятал? – предположила Аньез.
   – Ваше предположение весьма интересно и не безосновательно, – сказала Маргарита. – Это – замок. Здесь множество тайников, и наверняка есть подземный ход. Чтобы найти сокровища, прежде надо обнаружить тайники, а это вряд ли возможно: нужно много времени, которого у нас нет…
   Женский мыслительный процесс был прерван шумом, по всей видимости, исходящим из кухни. Женщины спустились вниз и увидели, что Ксентрэй пытается извлечь из-под кухонного стола толстенную кухарку.
   – Мамаша, зачем тебя понесло под стол? – удивлялся Ксентрэй.
   – Так в замке черти, сударь! Все разбежались, а я спряталась. Тяжело мне бегать.
   В этот момент появились Ла Гир и Кастельмар. Они поступили просто: общими усилиями сдвинули стол, и кухарка была освобождена. Она с трудом разогнулась, села на скамейку и долго не могла отдышаться. Затем окинула взглядом всю компанию и спросила:
   – А кто вы, господа? Почему такие грязные? – указала на Кастельмара и Маргариту.
   – Милейшая, так мы черти и есть! – пошутил барон.
   – Вы черти?! Ха-ха!.. Вы, право, шутник, сударь! Что я, не знаю, какие должны быть черти? А рога у вас есть?
   – Да, твоя правда, рогов я пока не отрастил, – согласился барон. – Собери-ка нам поесть да приготовь купальню.
   Пока кухарка разогревала поздний ужин, он же – ранний завтрак, компания продолжила обследовать замок. Действительно, Аделина оказалась права: в замке царило сплошное скупердяйство. Одежда вся была изрядно поношенная и давно вышедшая из моды. Правда, Маргарита нашла приличное платье из небесно-голубого шёлка, сшитое по моде прошлого века. Женских украшений тоже почти не было, видимо, хозяин их продал из-за стеснённых обстоятельств, а мужские – сплошь аляповатые, безвкусные, грубой работы.
   Медные подсвечники, стоявшие в большом количестве на каминах и мебели, позеленели от времени. Серебряную посуду, в которой подала еду кухарка, давно не чистили, и она заметно потемнела.
   Вскоре компания уселась за стол и чинно принялась вкушать пищу. Маргарита сидела напротив барона. Она нарезала жаркое мелкими кусочками и вилкой отправляла их в свой прелестный ротик. Смотреть на неё было сплошным удовольствием, несмотря на сажу на лице и в декольте. Шарль и Маргарита словно затеяли негласную игру – кто съест кусочек аккуратней.
   В это время Люси, сидевшая рядом с бароном, никогда не отличавшаяся хорошими манерами, чавкала, как поросёнок, и ела без ножа. Ксентрэй сразу же обратил внимание на разительное отличие поведения Маргариты и Люси за столом. Просто раньше было не с кем сравнивать, так как в гарнизоне пример женских изысканных манер отсутствовал.
   Потон взял нож в правую руку, вилку – в левую и на личном примере пытался научить подругу правильно пользоваться приборами. Но все его попытки, как и прежде, потерпели неудачу.
   Маргарита незаметно сняла под столом туфельку и, продолжая аппетитно поглощать жаркое, направила свою стройную ножку между коленей барона, постепенно углубляясь, достигла интимного места. Шарль сначала встрепенулся, затем поняв, что это шалости ангелочка, расслабился. Вскоре маленькая проказница достигла цели. Барон поднялся из-за стола:
   – Маргарита, как вы отнесётесь к совместному купанию?
   Она ждала этого с нетерпением, тут же встала и радостно проследовала за Шарлем.
   – Осторожней с монашкой, барон! Смотрите, а то она вместо занятий любовью вам псалмы читать начнет! – напутствовала изрядно подвыпившая Люси.
   Шарль и Маргарита вошли в просторную комнату. Купальня, круглой формы, была сделана на итальянский манер и скорее напоминала небольшой бассейн патриция. Она представляла собой достаточно сложную конструкцию с медным дном, под которым разводился слабый огонь для подогрева воды.
   После купания открывалось сливное отверстие, и вода стекала по специальному желобу. По окружности бассейна стояли многочисленные свечи.
   Обстановка была романтической. Шарль понимал, что Маргарита смущается, разделся первым и погрузился в тёплую воду. Девушка сняла медальон с миниатюрой жениха, поцеловала его украдкой и резко, не раздумывая, скинула испачканное сажей платье, спустилась по каменным ступеням в бассейн. Она подплыла к Шарлю, но как вести себя дальше, не знала.
   Тогда Шарль, прошедший школу любвеобильных гасконских крестьянок, молча привлёк Маргариту к себе и страстно поцеловал в губы. Она легко поддалась, вспомнив наглядный урок своей субретки, и расслабилась, обвив любовника ногами, полностью доверяясь опытному партнёру. Наконец она познала, что такое быть с мужчиной. Когда всё закончилось, уходить из бассейна ей не хотелось, и они ещё долго предавались любовным ласкам. Идиллию прервал Ла Гир, слегка приоткрыв дверь:
   – Эй, любовники, вы не одни! Мы тоже хотим смыть с себя грязь.
   Молодые люди поднялись из бассейна и, завернувшись в специально приготовленные простыни, направились в одну из комнат. Гордо шествуя мимо Люси, Маргарита услышала ехидное замечание:
   – С почином тебя, ангелочек!
   – Сделай одолжение, оставь её в покое! – одёрнул Люси барон.
   – Ах, простите, какая оскорблённая невинность! – продолжала ёрничать Люси, пока Ксентрэй не ткнул её локтем в бок.
   Но Маргарита проигнорировала выпады Люси, ей не терпелось остаться наедине с Шарлем и пополнить свои любовные познания.
   Вскоре её желание осуществилось. Как только они вошли в комнату и закрыли дверь, Шарль освободился от простыни и помог то же сделать Маргарите.
   Шарль обхватил Маргариту за ягодицы, она слегка откинулась назад, и он принялся ласкать её соски языком. Маргариту неожиданно охватило страстное желание.
   – Возьми меня, Шарль… – пролепетала она, вспомнив слова Ивон, которые та говорила солдату. В бассейне Маргарита действовала так, как требовали того обстоятельства, сейчас же она сама желала близости партнёра. Шарль легко поднял девушку и отнёс на распахнутое в ожидании любовников ложе.
   Она же опять, вспомнив мимолетный урок Ивон, закинула ноги на Шарля, обхватив его с обеих сторон, они начали ритмично двигаться. В этот раз Маргарита испытала совершенно другие ощущения. Ей хотелось слиться с Шарлем в единое целое и не прекращать движения.
   Она уже не контролировала происходящее, её душа и разум пребывали в звездных высях и не желали спускаться обратно на землю. Обессилев после долгих любовных излияний, Шарль рухнул на Маргариту в изнеможении. Его подкупала и возбуждала невинность любовницы и подаренное ею «первенство ночи». Вскоре, насладившись друг другом, они уснули.
   Маргарита проснулась первой. Солнце стояло высоко, время близилось к полудню. Она огляделась. Спальня, в которой они провели бурную ночь, к сожалению, выглядела несколько бедно. Там, где должна размещаться драпировка, над изголовьем кровати и окнах, не было ничего. Постельное бельё, на котором они возлежали, также не было дорогим и шёлковым.
   Платье Маргарита забыла в купальне, к тому же оно было уже не свежим. Она достала из старого дубового шкафа несколько нарядов времён «бабушкиной молодости» и примерила их. Видимо, богатство давно обходило Дрейгон стороной. Какие несметные сокровища нашёл здесь Фредерик де Монтуи – непонятно, лучше бы он денег у дракона одолжил.
   Извлечённые из шкафа наряды были сшиты из недорогих бумажных тканей, и единственное их преимущество состояло в том, что они выглядели чистыми и относительно новыми. Маргарита выбрала платье нежно-лимонного цвета.
   Здесь же, на туалетном столике, стояла шкатулка, в которой девушка не обнаружила никаких украшений, зато лежали расчёска и шпильки из черепахового панциря. Она привела волосы в относительный порядок, заколов на затылке шпильками и выпустив небольшие локоны над ушами. Потом Маргарита ощутила приступ голода и решила спуститься на кухню.
   Аделина проснулась среди ночи. Сердце болело, стеснённость в груди требовала морального освобождения. Она всплакнула по безвременно ушедшему Роберу, стало немного легче, но сон не шёл. Тяжело засыпать одной, после стольких лет рядом с ним.
   Она спустилась в кухню и решила помочь кухарке приготовить завтрак. Сначала толстуха пыталась разговорить Аделину, но затем, уяснив, что та предпочитает слушать, не закрывала рта.
   Она поведала Аделине, что покойный хозяин рано овдовел, а жена умерла родами. Что родившийся мальчик был слабым и вскоре умер. С тех пор хозяин не женился и вёл затворнический образ жизни. Что потом настали нелёгкие времена, и ему пришлось заложить украшения жены и все ценные вещи, а вернуть их так и не удалось. Что постоянные междоусобные воины окончательно разорили хозяина, и тогда он уступил часть своих земель молодому воинственному соседу, распустил отряд и совершенно не выходил из гостиной, целые дни проводя у камина.
   – А тут ещё черти из камина полезли! Служанки прибегают, а он уже мёртвый, только два чёрта стоят посреди гостиной. Вот страху-то, все и разбежались. Кому мне теперь служить? Старая стала, ноги постоянно болят, – причитала кухарка. – Хозяин хоть и не платил ничего, зато кров был над головой и кусок хлеба, а теперь что делать, ума не приложу… А вы как здесь оказались, госпожа?
   – Мы просто путники, очень устали и хотели попроситься на ночлег, – объяснила Аделина, естественно, опустив, что они и есть те самые черти. – Ворота замка были открыты, вот мы и вошли. Не волнуйтесь, кому служить найдётся. Замок и оставшиеся земли скоро захватит какой-нибудь предприимчивый молодой барон, а то герцог Савойский конфискует в пользу казны и потом пожалует кому-нибудь.
   – Ваша правда, госпожа.
   Вошла Маргарита.
   – Аделина, вы уже поднялись!
   – Да я толком и не ложилась.
   – А я проголодалась и хочу что-нибудь съесть! – весело объявила Маргарита и оглядела кухню в поисках съестного.
   – Конечно, госпожа, сейчас я вас накормлю, – засуетилась кухарка и подала свежеиспечённые булочки с морсом. Маргарите показалось, что ничего вкуснее она в жизни не ела.
   – Осторожно, Марго, не увлекайтесь мучным – растолстеете! И от вашей точёной фигурки не останется ничего, – заметила Аделина.
   – Наконец-то я могу есть всё, что захочу, – отмахнулась девушка. – Последние пять лет я ела только то, что положено по монастырскому уставу. Надоело!
   Аделина смотрела, как юная затворница уплетает булочки за обе щёки, и в её стремлении к свободе и независимости узнавала себя.
   Она вспомнила, как умерла мать, ей тогда исполнилось всего девять лет. Отец, башмачник, известный на всю округу отличными башмаками и крутым нравом, недолго печалился. Он женился второй раз на женщине гораздо моложе себя. Мачеха всячески унижала Аделину и заставляла делать всю грязную работу. Наконец, когда у Аделины родился сводный брат, а затем – через два года – сестра, жизнь в отцовском доме стала совершенно невыносимой. И едва Аделине исполнилось тринадцать, она ушла из дома, чтобы никогда не возвращаться и прихватив с собой все сбережения отца.
   Она долго скиталась, всякое пришлось пережить – обидеть беззащитную девчонку проще всего. Через шесть лет скитаний Аделина попала в Невер и встретила Робера де Флока, отбившего её у трёх солдат. Робер был молод, красив, храбр и беден, но как все разорившиеся дворяне имел огромное желание разбогатеть. Аделина полюбила молодого наёмника, с тех пор они не расставались. Разлучила их только смерть, её никто не может избежать…
   Сердце Аделины сжалось от боли. Воспоминания её были прерваны появлением Ла Гира и Аньез. Парочка прекрасно выспалась на мягкой кровати и пребывала в хорошем расположении духа. Увидев свежие булочки на столе, любовники накинулись на них, будто не ели неделю.
   – Да, мамаша, не зря мы тебя вытащили из-под стола! – одобрил Ла Гир стряпню кухарки.
   Следующим появился Шарль. Он сразу же подсел к Маргарите и присоединился к завтраку. Они насытились и удалились обратно в комнату, интригующе шепчась и посмеиваясь.
   – Вы только посмотрите, как юная графиня зацепила нашего барона! Наверное, в постели хороша, раз и утром есть желание, – позавидовал Ла Гир.
   – А что тебе мешает, дорогой? Я всегда готова, – прильнула к нему Аньез.
   – Ах, Аньез! Не мешает мне ничего. Просто у нас с тобой нет самого главного, чего у них в избытке.
   – И чего же?
   – Молодости, моя драгоценная!
   Аньез фыркнула.
   В дверях появился Ксентрэй, а за ним и Люси, как всегда опухшая и лохматая. Кухарка быстро поставила перед ними свежую партию булочек. Люси, постоянно цепляющаяся ко всем, не могла предаться любимому занятию, так как была в полном изнеможении от избыточно выпитого вечером вина.
   Она сидела за столом, подперев голову рукой, и вяло жевала. В конце концов она упала на стол с торчащей изо рта булочкой и заснула.
   Ксентрэй выволок её из-за стола и, взвалив на плечо, отнёс в спальню. Ла Гир и Аньез, видавшие Люси ещё и не в таком живописном виде, невозмутимо продолжили завтрак.
   День прошёл в полном безделье. Парочки только и знали, что ели, пили и занимались любовью. Аделина, не имея партнёра, упивалась своим одиночеством и помогала кухарке. Но на ужин у компании не осталось сил – в течение дня и так постоянно спускались на кухню. Спать улеглись за полночь.
   Шарль заснул, обняв свою новую подругу. Во сне он вдруг увидел старую Итриду. «Вставай, молодой барон, не до сна. Волан рядом», – сказала ведьма. Шарль проснулся, повинуясь приказу. На стене играли отблески огня. Выглянув в узкий проём окна, барон увидел многочисленные огни полукольцом охватывающие замок. В голове мелькнула единственная мысль: «Ищут Маргариту».
   Шарль быстро оделся и завязал трофеи в покрывало. Внутренне он был готов к подобному исходу событий. Тихо, чтобы не разбудить Маргариту, барон вышел из спальни. Заглянул в соседнюю комнату к Ла Гиру.
   – Вставайте, – растолкал он любовников. – К замку приближается отряд де Волана, они ищут Маргариту! Срочно уходим! Я выберусь через камин – вокруг замка могут быть люди графа. Жду вас у излучины реки в лье отсюда. Может быть, наша повозка ещё цела.
   Ла Гир быстро вскочил, сон как рукой сняло. Весёлое приключение закончилось, и теперь надо уносить ноги.
   Когда Шарль спустился по верёвке со стены замка, круг огней уже смыкался. Ещё немного – и отряд де Волана будет в замке. Через полчаса барон достиг излучины реки. Удивительно, но их повозку никто не тронул, видимо, отряд прошёл мимо.
   Лошади мирно паслись на луговине, и складывалось впечатление, что животные уходить никуда не собирались, ждали именно барона. Он взял двух лошадей под уздцы и запряг в повозку, затем ещё двух. Всё было готово. В этот момент появились Ла Гир, Ксентрэй и женщины. Каждый из них нёс по узлу – прихватили, что смогли.
   – Быстро в повозку! – скомандовал барон.
   Все беспрекословно подчинились. Ла Гир, как заправский кучер, хлестнул отдохнувших лошадей кнутом, они рванули изо всех сил и понеслись прочь в сторону бургундской границы, оставляя позади замок Дрейгон. Сердце Шарля сжалось от тоски: нежная Маргарита пленила его, жаль, что романтическое приключение закончилось так быстро.

   Маргарита проснулась от шума, она встала и машинально накинула на себя халат, видимо, когда-то принадлежавший хозяйке. Шарля в спальне не было, и Марго решила, что мужчины устроили потасовку. Она открыла дверь с твёрдым намерением призвать их к порядку. Перед ней, словно из-под земли вырос солдат.
   – Господин, здесь какая-то девушка! – прокричал он.
   Маргарита растерялась и не знала, что делать. Единственное, что пришло ей в голову, посильнее запахнуть халат. Раздался лязг, и в коридоре появились два рыцаря. Один из них снял барбют [42 - Барбют – рыцарский шлем с забралом, обтекаемой формы.]. Маргарита обомлела, вне всяких сомнений перед ней стоял сам граф де Волан. Она узнала его, благодаря миниатюре в подаренном медальоне. Догадку подтвердил герб, изображённый на тёмно-синем сюрко [43 - Сюрко – цветная одежда по типу туники, одевалась на латы или кольчугу, спереди отображался герб рыцаря.] графа поверх лат.
   Маргарита обмякла и начала падать, собираясь лишиться чувств. Граф ловко подхватил свою невесту на руки, жадно заглянув в распахнувшийся вырез, обнаживший прелестную девичью грудь.
   Маргарита была настолько хороша в оригинале, что ему было уже всё равно, что с ней случилось за время похищения. Граф возжелал невесту с первого взгляда и скрылся в спальне с драгоценной ношей. Оруженосец, тут же сообразив, в чём дело, занял позицию около двери с твёрдым намерением никого не впускать.

Глава 10

   Через три дня повозка, управляемая Ла Гиром, прибыла в Безансон. Все были рады, что добрались целыми и невредимыми. Для банкира Половичинни стало полной неожиданностью появление друзей почти в полном составе. Тем более что свою долю де Флок завещал Аделине, и она знала об этом. Ничего не поделаешь, пришлось ему раскошелиться и вернуть всё сполна, да ещё и проценты с оборота – хоть и небольшие, но всё же деньги.
   Ла Гир, Ксентрэй и их подружки не оставили мысли открыть приличную харчевню и занялись воплощением своего плана. А Кастельмара одолевала тоска. Он сам не знал, чего хотел. Хотя одного он хотел точно и был полностью уверен в своём желании – Маргариту! Любовь – не болезнь, травами не излечишься.
   Шарль забрал свои золотые у банкира, размышляя, чем бы ему заняться. Безансон заняли регулярные войска герцога, и наёмникам места не нашлось. Деньги можно прожить, а что потом? Опять в наёмники? Конечно, жизнь бригандов полна романтики и montes auri polliceri [44 - Сулит золотые горы (лат.).], но это с какой стороны посмотреть. Роберу де Флоку на небесах, наверное, так не кажется.
   И вот в одно прекрасное осеннее октябрьское утро барон де Кастельмар простился с друзьями и направился в Невер для вступления в бриганды графа Неверского. Эта версия была придумана для друзей, сам же Шарль в глубине души осознавал, что решил проделать неближний путь ради встречи с Маргаритой. Хотя отдавал себе отчёт в том, что Маргарита наверняка уже не только де Дюфур, но и де Волан.
   Путь от Безансона до Невера был весьма далёк, да и торопиться барону было некуда. После двухдневного пути, он ехал, как обычно предаваясь размышлениям о жизни, её смысле, потерянной любви, не найденном богатстве и так далее в таком же духе. Неожиданно на дороге средь бела дня он увидел, как двое бандитов пытаются ограбить приличного торговца, везущего свой товар, по всей видимости, в Невер.
   Шарль трезво рассудил, что если поможет бандитам, то, возможно, завладев повозкой торговца, они попытаются убить и его, дабы не делить добычу. Если же поможет торговцу, из последних сил защищающему свою жизнь и имущество, то совершит богоугодное справедливое дело. Возможно, спасённый торговец его наградит или наймёт в качестве охранника.
   Шарль выбрал богоугодное дело. И через пять минут бандиты истекали кровью и молили о пощаде.
   – Благодарю вас, благородный сеньор! – у торговца был лёгкий итальянский акцент. – Вы оказали мне огромную услугу. Вы спасли мне жизнь! Могу ли я узнать ваше имя?
   – Я барон Шарль де Кастельмар.
   – Честь имею представиться – Мацетти, торговец тканями. Вы следуете в Невер?
   – Да, вы абсолютно правы. Хочу наняться в бриганды к графу.
   – О, тогда, может быть, благородный сеньор окажет мне ещё одну услугу? Сопроводите меня до Невера. Я вас щедро награжу за хлопоты! Десять золотых флоринов вас устроят? – скромно предложил торговец.
   Шарль несколько оторопел от такого предложения, но сразу же согласился. Его кошелёк не был пуст, но для десяти золотых флоринов там место найдётся.
   Весь оставшийся путь барон и торговец проделали вместе без осложнений. За время пути Шарль узнал, чем французские шелка и шерстяные ткани отличаются от итальянских, как определить качественную ткань от дешёвой подделки, и смог бы вполне преподать урок любой практичной даме.
   В Невер прибыли ближе к полудню. Шарль огляделся: Невер был гораздо больше и населённее Безансона – жизнь здесь буквально кипела.
   – Барон, вы не передумали присоединиться к бригандам графа? – поинтересовался Мацетти на прощание.
   – Нет, не передумал.
   – Тогда найдите Валери Сконци. Он мой земляк, туринец, осел в Невере уже давно. Он как раз вербует в бриганды и часто бывает в харчевне «Золотой гусь».
   На том и простились. Мацетти расплатился, как и обещал, и каждый последовал своей дорогой.

   Шарль подъехал к харчевне «Золотой гусь», спешился и привязал лошадь. «Золотой гусь» показался ему на первый взгляд вербовочным пунктом наёмников. Некий человек, похожий на итальянца, разговаривал с крепкими молодыми людьми, расписывая им прелести жизни наёмника, и, как принято в таких случаях, сулил золотые горы. Шарль послушал излияния вербовщика и усмехнулся, уж он-то все эти прелести испытал сполна, а золотые горы потерял сразу же, едва нашёл.
   Барон подсел за столик к итальянцу.
   – Сударь, вы господин Сконци?
   – Да, вы не ошиблись. Я – Валери Сконци вот уже сорок два года Божьей милостью. Чем могу служить, сударь? – итальянец вопросительно взглянул на Шарля.
   «Какие глаза, так и лезут внутрь тебя», – отметил барон.
   – По дороге в Невер я познакомился с неким Мацетти, торговцем тканями, и оказал ему некоторую услугу. Он был столь любезен, что посоветовал обратиться к вам по поводу вербовки в бриганды графа Неверского.
   – Да-да, Мацетти мой давний друг и земляк! Прошу вас, сударь, расскажите немного о себе, – итальянец всё так же буравил Шарля взглядом, видимо, в силу профессиональной привычки.
   – С превеликим удовольствием! Я барон Шарль де Кастельмар, из Гаскони, девятнадцати лет от роду. Служил в бригандах герцога Бургундского, участвовал в осаде Гаттинары. На этом мой послужной список заканчивается.
   – Ну и это уже немало, поверьте, барон! Гаттинару бургунды взяли. Насколько мне известно, отличился там бриганд капитана де Флока. Другое дело, что виконт Понтремоли повёл себя недостойным образом… Хорошо. Такие люди, как вы, нам нужны. Я беру вас капитаном седьмого бриганда, несмотря на вашу молодость, с содержанием два салю в месяц. Ведь вы служили у Робера де Флока, не правда ли? – Сконци впился в Шарля чёрными глазами.
   – Да, у капитана де Флока, земля ему пухом, – подтвердил барон, пытаясь припомнить, когда же он упоминал об этом.
   Кастельмар подписал договор на три года, не задумываясь. Через четверть часа он уже располагался на новом месте в гарнизонной крепости.
   Потекли дни, похожие друг на друга.
   Но вскоре отряды выступили в Шампань, которая попыталась обрести независимость. Поход оказался непродолжительным. Мятежные области присмирели почти тотчас же, как на землю провинции вступили бургунды. Наёмников-бургундов боялись, как огня. К сожалению, поход не принёс ожидаемой добычи.
   Капитан де Кастельмар храбро сражался, проявил себя с наилучшей стороны, воин и командир, и по окончании похода, получил небольшое денежное вознаграждение за проявленную отвагу при взятии Лангра.
   У барона сложилось впечатление, что за ним зрит тайный глаз, которому известно всё. Впрочем, это было лишь предположение. Шарля вполне устраивала новая служба.
   Подчинённые боготворили молодого капитана и беспрекословно выполняли все его приказы – разве можно ослушаться героя Гаттинары? Откуда стали известны такие подробности, барон не мог даже предположить. Ведь об этом знали только друзья, а они остались в Безансоне.
   Затем был поход на мятежный Осер, пытавшийся отделиться от Бургундии и перейти под корону дофина Карла Седьмого, обещавшего городу дополнительные вольности и снижение налогов.
   Семь лет постоянных походов в Шампань и Лотарингию пролетели незаметно. В Невер бриганды возвращались лишь для небольших передышек.
   Всё это время барон не видел Маргариту и старался не думать о ней. Недостатка в женщинах он не испытывал и постепенно начал забывать свою любовь.
   Затем вновь обострились англо-французские отношения. Капитан де Кастельмар со своим бригандом был переведён в гарнизон в Труа, который держали англичане на французской территории вот уже десять лет.
   Валери Сконци отправился в Компьен.

Часть II. Две Жанны

Глава 1

   Селение Домреми располагалось в бальянже [45 - Бальянж – административное деление в средневековой Франции.] Бассиньи на берегу реки Маас, почти у границы с Лотарингией, подвластной Бургундии, и подвергалось постоянным набегам мародёров. Погибали люди, угонялся скот, грабились и сжигались дома.
   Жанна, когда ей было одиннадцать лет, чудом осталась жива после такого налёта. Мать спрятала её в специальном лазе в плетёной перегородке дома.
   Девочка видела всё: как её отец Жак Лассуа, сильный и смелый мужчина, пытался защитить своё имущество, как её мать и старшая сестра были изнасилованы и убиты.
   После надругательства и грабежа мародёры подожгли дом. Опять же случилось чудо, и Жанна, задыхаясь, выбралась из огня. Она пролежала обессилевшая, без сознания два дня, пока сестра матери, также уцелевшая в этом кошмаре и потерявшая мужа, нашла её. С тех пор они жили вместе, и Соланж Роме, так звали сестру погибшей матери, считала Жанну своей дочерью.
   После этого потрясения Жанна стала не по-детски задумчивой. Когда Жанне исполнилось четырнадцать лет, её начали посещать видения. С ней разговаривал архангел Михаил, который велел хорошо себя вести и регулярно ходить в церковь. Он являлся девочке всё чаще и чаще. Архангел Михаил, издавна почитаемый во Франции, считался покровителем династии Валуа и олицетворял небесную помощь французам против англичан.
   Он предстал перед Жанной в виде воина и сказал: «Иди на помощь французскому королю и верни ему королевство». Часто Жанна общалась со святыми Екатериной и Маргаритой, которые ободряли её и тоже наставляли в том, что она должна пойти на помощь королю.
   Жанна любила находиться одна и часто уходила в лес или просто бродила по крестьянским полям. Однажды, когда Жанне исполнилось семнадцать лет, она пропала. Соланж обыскала всё селение, ближние рощи и поле. Когда она окончательно отчаялась найти дочь, девушку привёл священник из соседнего села.
   Выяснилось, что Жанна отправилась в церковь Нотр-Дам-де-Бермон, но, не дойдя до ворот буквально несколько шагов, упала – начался припадок падучей. Соланж ничего не слышала от сестры о припадках у Жанны в детстве и сама ни разу не была свидетелем их проявления, потому решила, что это – последствие испуга, который пережила девочка во время нападения мародёров шесть лет назад.
   Священник, отец Бернар, пожалел хрупкую голубоглазую девушку и пригласил почаще посещать церковь.
   Однажды, после одного из таких видений, Жанна пришла в церковь, чтобы исповедаться. Священник был поражен точностью, с которой девочка описала архангела Михаила. Подобное описание можно было прочесть только в теософских книгах, а взять их в Домреми было негде, к тому же Жанна, как все крестьянские дети, была неграмотной.
   Отец Бернар был озадачен видениями девушки: а если они действительно имеют божественное происхождение? Священник вспомнил пророчество Мерлина, которое вот уже как двести лет укоренилось в умах французов. Оно гласило, что Францию от врагов спасёт невинная дева. Отец Бернар, как истинный католик, поверил Жанне и рассказал ей о пророчестве.
   Жанна, наделённая пылкой душой, осознала своё предназначение и не могла больше оставаться в Домреми. Девушка была полна решимости добраться до дофина Карла и рассказать ему о своей божественной миссии.
   Но лишь через три года Жанне удалось осуществить задуманное. Она покинула дом, ничего не говоря матери, и отправилась в ближайшую крепость Воленкур.
   Дорога до крепости заняла целый день. Жанна шла пешком по безлюдной дороге, но совершенно не боялась. Она была уверена – Бог всё видит и поможет ей достичь цели.
   Наконец девушка увидела крепость в излучине реки Маас, служащую форпостом местного значения. Жанна подошла к воротам и постучала медным кольцом. Выглянул солдат и весьма удивился: одинокая девушка да в такое неспокойное время, когда по всем дорогам рыщут банды мародёров – и бургундов, и англичан!
   Пожилой солдат открыл ворота и впустил путницу.
   – Откуда ты, дитя, и почему одна?
   – Я – Жанна Роме из Домреми, сударь. Следую к дофину Карлу. Я хотела бы попросить охрану, до Буржа далеко и небезопасно.
   Солдат удивился ответу крестьянской девушки и тому, как она уверенно держалась. Подумал: вдруг она выполняет тайную миссию, выдавая себя за крестьянку?
   – Идёмте, мадемуазель, я провожу вас к капитану Бодрикуру, – солдат старался быть вежливым.
   Он провёл Жанну по узким лестницам в наблюдательную башню, где находился капитан.
   – Господин капитан, осмелюсь доложить: к вам девушка. Юная особа говорит, что следует к дофину в Бурж.
   Бодрикур оторвался от чтения какого-то письма и взглянул на Жанну. Смерил её взглядом и скептически спросил:
   – Ответь мне правду и не лги, зачем это крестьянке понадобился дофин?
   – О, сударь, у меня и в мыслях не было желания солгать! Я слышала Глас Божий и должна пойти к дофину и сообщить нечто чрезвычайно важное. Помните ли вы пророчество Мерлина о том, что невинная дева спасёт истекающую кровью Францию?
   – Да, с памятью у меня всё в порядке. Я слышал эту сказку от менестрелей. Полагаю, не иначе как ты – дева и есть. Я правильно тебя понял? Ха-ха! – капитан рассмеялся. – Ничего более весёлого не слышал в своей жизни! Вот уж не думал, что доживу до пятидесяти лет, и ко мне явится спасительница Франции в крестьянском платье. И чем же всё это время занимались солдаты и рыцари? А-а, они ждали невинную деву!..
   Пожилой солдат смотрел на Жанну с восхищением.
   – Осмелюсь возразить, капитан, а вдруг она и есть Дева. Позвольте проводить её до Буржа, а там люди дофина разберутся, правду она говорит или обманывает.
   – Гийом, опомнись!.. Ладно, раз вам так хочется поиграть в пророчество, отвези её к дофину. Кстати, он не в Бурже, а рядом, в замке Шинон. И если вас казнят вместе, как мошенников, не обижайся, что я тебя не предупредил. Да, и переодень её в одежду воина. Не поедет же она верхом в крестьянском платье! Господи, до чего я дожил! – капитан Бодрикур перекрестился.
   Жанну облачили в чёрный пурпунэ, длинные штаны-чулки, короткую чёрно-серую робе [46 - Пурпунэ – короткая ватная куртка, робе – верхняя одежда.], чёрный шерстяной капюшон. Одежда была почти по ней, не считая излишне свободной робы.
   Чудесным образом крестьянка преобразилась и смотрелась теперь, как сказочная дева-воин. Её голубые глаза горели неистовым огнём веры в правое дело. Гийом был окончательно сражён красотой девушки.
   Во внутреннем дворе замка к ним подошёл Жан де Новеленпон, по прозвищу Жан из Меца.
   – Гийом, это и есть та юная дева, что едет к дофину? – спросил он.
   – Да, сударь, я следую к дофину Карлу. Я пришла сюда, чтобы молить Робера Бодрикура о помощи – проводить меня к дофину, но он не обратил внимания на мои слова. И всё же мне нужно, чтобы до середины Великого поста я была у дофина, даже если мне пришлось бы ради этого стереть ноги до колен! Поистине никто на свете – ни короли, ни герцоги, ни кто-либо другой – не спасёт Французское королевство и не поможет ему. Никто, кроме меня! Я предпочла бы прясть рядом с матерью, как мне и подобает по происхождению, но провидение требует, чтобы я пошла и сделала это, ибо так хочет мой Господин!
   Жанна находилась в состоянии душевного подъёма, она верила в своё призвание, и эта вера наделяла её внутренней силой и искренним даром убеждения.
   – Кто же твой господин? – спросил Жан.
   – Бог, – не колеблясь, ответила Жана.
   Шевалье де Новеленпон проникся доверием к словам девушки и ощутил прилив необъяснимого чувства благоговения и восторга. Жители замка Воленкур, слышавшие Жанну, тоже не сомневались: перед ними Дева, которая спасёт Францию от гибели. Через час Жанна, Гийом и шевалье де Новеленпон выехали из Воленкура и отправились в Шинон.

Глава 2

   После того как Жанна с охраной выехала из Воленкура, предусмотрительный капитан Бодрикур отправил срочную депешу с нарочным в Орлеан графу Дюнуа, сводному брату дофина по матери Изабелле Баварской. Дюнуа возглавлял гарнизон Орлеана и имел влияние на своего брата Карла, который часто прислушивался к прозорливым советам графа. В депеше Бодрикур писал:

   «Досточтимый граф Дюнуа!
   Смею сообщить Вам ошеломительную новость. Третьего дня этого месяца, сентября 6929 года [47 - 3 сентября 1428 года. Новый год в то время начинался 1 сентября.] во вверенный мне Вашей светлостью гарнизон явилась некая Жанна из местного селения Домреми. Она попросила у меня охрану для следования в Шинон к дофину Карлу. Жанна поведала мне, что слышит божественные голоса, которые призывают её спасти разорённую Францию и помочь дофину в борьбе против англичан. Она называлась Девой из старинного пророчества Мерлина. Эту сказку знает каждый ребёнок, и я не буду утомлять Вас её повторением.
   Я счёл сию девицу ненормальной и сумасшедшей и хотел отказать ей в провожатых. Однако смею отметить реакцию жителей Воленкура на появление этой крестьянки. Они были абсолютно уверены, что она говорит правду и является той самой Девой из пророчества.
   Жанна из Домреми отправилась в Шинон в сопровождении солдата и шевалье де Новеленпона, моего помощника, пребывающего до того дня в полном здравии и рассудке. Но после общения с девушкой шевалье уверовал в её божественное предназначение и сам вызвался сопровождать её до Шинона. Сия девица имеет влияние на умы людей своей твёрдой убеждённостью и верой. Излагаю все эти факты для того, чтобы вы приняли меры, если посчитаете таковые необходимыми.
Капитан Робер Бодрикур».

   Граф Дюнуа получил депешу через пять дней, но не придал сообщению особого значения, посчитав подозрительность и бдительность капитана Бодрикура излишней. Однако через пару дней по Орлеану поползли слухи о появлении Девы из пророчества Мерлина.
   Ситуация складывалась непростая: англичане двигались к Орлеану, Франция была обескровлена как в плане людских ресурсов, так и финансовых. При таком стечении обстоятельств граф Дюнуа не мог покинуть Орлеан и доложить дофину о происходящих волнениях в умах подданных.
   Он послал брату письмо, в котором повторил всё, что узнал из депеши и выразил пожелание:

   «Хотелось бы, чтобы Вы, дорогой брат, задумались над данной ситуацией и использовали её в свою пользу. Потому как, смею Вам заметить, уровень патриотизма в войсках весьма низок, а шотландским наёмникам нечем платить. Сделайте из девы символ объединения Франции, пусть за ней пойдут люди. Неважно, что она простая крестьянка, важна цель и её достижение».

   Через четыре дня после отправки письма в Шинон, англичане осадили Орлеан и начали строить деревянные укрепления. Жители Орлеана были в панике, надежды на помощь не было. В самом гарнизоне города царили упаднические настроения. Французы боялись покинуть пределы города и дать бой англичанам, предпочитая отсиживаться за толстыми стенами.
   В то время как гонцы скакали по опасным дорогам Франции, Жанна продолжала свой путь в сопровождении Гийома и шевалье в Шинон. Везде, где бы она ни появлялась, её ждали и были готовы к встрече. Жанне верили не только простые люди, но и дворяне, предоставлявшие ей ночлег и отдых. Каждый мечтал взглянуть на неё и хотя бы прикоснуться к её одежде.
   Ехали одиннадцать дней, преодолев сто пятьдесят лье [48 - Лье – мера расстояния, примерно 4 километра.] большей частью по неприятельской территории. Передвигались по просёлочным дорогам, объезжая города с бургундскими гарнизонами, стараясь избежать встречи с многочисленными разбойничьими шайками мародёров, бродивших повсюду.
   Зима выдалась мягкой, и весна наступила рано: приходилось искать переправы через вздувшиеся реки. Так пересекли Восточную Шампань и Бургундию, вброд перешли через Марну, Об, Сену и на восьмой день вступили в пределы Буржского королевства. Первым городом, через который Жанна проехала открыто, стал Жьен.
   Девушка мужественно переносила все тяготы дороги, отказывалась лишний раз остановиться для отдыха. Она торопилась в Шинон. В дороге была немногословна, ела мало, пила ещё меньше.
   Под её прекрасными голубыми глазами легли тёмные тени от постоянного напряжения и отсутствия отдыха. Шевалье был буквально сражён стойкостью девушки и несокрушимой верой в своё предназначение.
   За время путешествия он страстно полюбил Жанну, полностью сознавая несбыточность своих надежд. Для шевалье взаимность стала не важна, главное – быть рядом с Жанной и охранять её. «Когда-нибудь война закончится, Франция встанет с колен, и вот тогда мои мечты осуществятся, а сейчас – вперёд, в Шинон!» – успокаивал себя Жан.
   Последнюю остановку перед Шиноном Жанна и её спутники сделали в аббатстве Сент-Катрин-де-Фьербуа. У этого аббатства была особая слава. Существовало поверье, что святая Екатерина покровительствует воинам, вернувшимся на родину. Многие из них совершали паломничество во Фьербуа и оставляли там своё боевое оружие и доспехи, отдавая дань святой Екатерине.

Глава 3

   В королевской семье Карл был одиннадцатым ребёнком. Детство он провёл при дворе своей матери, Изабеллы Баварской. Двор славился интригами, расточительством и любовью к роскоши. Изабелла, страстная натура, постоянно меняла любовников, что впрочем не волновало её венценосного слабого супруга Карла Шестого, не имевшего сил не только править, но и уделять внимание красивой молодой жене.
   От связей с ослепительным красавцем графом Дюнуа родился Иоанн, сводный брат дофина Карла, впоследствии полководец, близкий друг и советник. Маленькие Карл и Иоанн дружили и постоянно предавались совместным шалостям и забавам, чему способствовала небольшая разница в возрасте.
   К ним с удовольствием присоединялась и сводная по матери сестра Жанна, отцом которой считался маркиз де Труа, бежавший из Шампани под натиском Филиппа Бесстрашного, герцога Бургундского.
   Жанна была прехорошенькой девочкой с голубыми глазами и каштановыми локонами. Но характер у неё был явно недевичий. В компании своих братьев именно Жанна слыла заводилой, а уж если где набедокурить, так в этом ей не было равных. Карл обожал сводную сестру и втайне мечтал на ней жениться, когда вырастет.
   После смерти Изабеллы Баварской Жанну, а ей исполнилось двенадцать лет, отдали на воспитание в семью благородных, но бездетных Д’Арков из Дешан.
   Приёмные родители обожали свою дочь и старались сделать для неё всё, что в их силах. Карл и Жанна постоянно переписывались, но ничто не могло заполнить пустоту после отъезда Жанны, и дофин тосковал по сестре. Из писем Жанны он узнал о её новом увлечении – езде на лошади и охоте с приёмным отцом.
   После смерти Карла Шестого Францию вновь разрывала война. Англичане в очередной раз захватили Аквитанию и осадили Париж, Бургундия завоевала Шампань и Лотарингию. Молодой дофин вынужден был перебраться в Шинон. Франция разделилась на две части: северную с английским наследником младенцем Генрихом Шестым в Париже, и южную, ниже Луары, с центром в Бурже и резиденцией в Шиноне.
   В шестнадцать лет дофин женился на четырнадцатилетней Марии Анжуйской, дочери Луи Второго Анжуйского и Иоланды Арагонской, которые стали верными союзниками Карла за объединение Франции.
   Иоланда Арагонская, умная и прозорливая женщина, оказала огромное влияние на своего зятя. От неё Карл научился терпению, выдержке и осторожности в принятии политических решений.
   Его юная жена не была красива и умна, как её мать, хотя и не лишена привлекательности. Особенно поражали её большие тёмные испанские глаза с поволокой. Но не более того. Мудрых советов дать своему супругу Мария не могла, и он всё больше тосковал по сестре. После пяти лет супружества Карл и Мария жили каждый своей жизнью, соблюдая лишь придворный этикет.
   Всё это время Карл, не переставая переписываться с любимой сестрой, узнал о её помолвке с достойным дворянином Робером де Армуазом, а вскоре – и о смерти приёмных родителей, которые были инициаторами помолвки.
   После смерти родителей Жанна не торопилась замуж и всячески оттягивала это событие. У неё появилось новое увлечение – фехтование на мечах. Она продолжала охотиться в своих обширных владениях и, казалось, совсем забыла об обещании, данном де Армуазу.
   Карлу очень хотелось повидать сестру, но замок Дешан располагался в пятидесяти лье от Шинона, недалеко от Клермона, да и на дорогах было небезопасно. Дофин и не предполагал, насколько скоро состоится их встреча.

Глава 4

   Карл имел привычку просматривать почту после завтрака, паж принёс множество запечатанных пакетов и удалился. Дофин никому не доверял это занятие и тщательно изучал каждое послание. Этому его научила тёща – Иоланда Арагонская. Она всегда говорила, чем меньше осведомлены придворные, тем лучше, и чем больше знаете вы, тем больше власти в ваших руках. Дофин навсегда запомнил её урок и постоянно убеждался, насколько права Иоланда.
   Прочитав письмо сводного брата о появлении некой девы, Карл вновь убедился в прозорливости тёщи. Он частенько говорил близким друзьям: «С женой не повезло, зато тёща – кладезь мудрости. Ради этого стоило жениться».
   Дофин позвонил в колокольчик и срочно отправил пажа за Персевалем де Буленвилье. Советник и близкий друг маркиз де Буленвилье не замедлил явиться. Дофин сразу же перешёл к делу:
   – Прочтите, маркиз. Это письмо моего сводного брата Иоанна. Я желаю услышать ваше мнение, – Карл сделал жест рукой, означающий приглашение присесть.
   Маркиз расположился в кресле напротив огромного письменного стола, заваленного бумагами, и быстро пробежал письмо глазами. По выражению его лица Карл понял, что друг в недоумении.
   Немного подумав, Персеваль сказал:
   – Сир, пророчество Мерлина само по себе ничего не значит. Оно уже двести лет как одни пустые слова. А вот если действительно дать народу Франции то, чего он жаждет, это совсем другое. И «другое» выгодно всем: народу Франции, а значит, и правящему дому, то есть вам, сир. Если появилась Дева, и слухи о её божественном предназначении поползли, их не остановишь. Предлагаю принять Деву в замке, раз уж она сюда направляется. Посмотреть на неё, побеседовать в присутствии придворного медика Реньо Терри, а далее будет видно. Казнить её, как мошенницу, мы всегда успеем.
   – Казнить?! – Карл горько усмехнулся. – Мы, дорогой маркиз, не сможем её казнить в любом случае, даже если она действительно окажется мошенницей. Народ суеверен, измотан войной и бесконечными грабежами. Наконец, казна истощена. А вы говорите, казнить!.. Нам придётся сделать из этой девчонки героиню, любезный Персеваль, нравится нам это или нет! Пусть она станет символом, и народ пойдёт за ней. Мы примем её в Шиноне. Предупредите стражу, как она появится со своим отрядом, пусть мне сразу же доложат!
   На следующее утро после беседы дофина и маркиза Жанна из Домреми подъехала к замку Шинон. Замок поразил Жанну своими величественными строгими башнями и высокими стенами, доминирующими над окрестными землями.
   Она и её маленький отряд пересекли широкий каменный мост, ведущий к воротам замка. Стража, предупреждённая о возможном появлении Девы в мужском военном платье и двух сопровождающих её мужчин, мгновенно доложила дофину.
   Жанну ждали.
   Её встретил сам маркиз де Буленвилье. Девушка поразила его красотой и выражением лица, похожим на лики святых дев, изображаемых в церковных книгах. Ничего не говоря, Жанна проследовала за маркизом. Конечно, она не могла знать о том, что дофин предупреждён письмом о её появлении, и приняла произошедшее как следствие того же божественного провидения. Маркиз подвёл девушку к дверям кабинета:
   – Дофин Карл ждёт вас!
   Паж распахнул двери, и Жанна увидела молодого красивого человека, сидящего за большим письменным столом, справа от него стоял ещё один человек, по виду – придворный медик.
   Карл внимательно посмотрел на девушку и обомлел. Он даже снял с шеи золотой медальон, который два года назад прислала ему сестра из Дешан, и открыл его, дабы развеять сомнения. Но они не развеялись, и Карл растерялся впервые за много лет.
   Он был поражён внешним сходством крестьянской девушки Жанны из Домреми и своей сводной сестры, тоже Жанны. Единственным отличием сестры был волевой подбородок и резкое очертания губ, выдававшие решительного человека, имеющего своё суждение. Наконец дофин взял себя в руки и как можно мягче заговорил с девушкой:
   – Ты проделала долгий путь, дитя моё, чтобы поговорить со мной. Я готов тебя выслушать.
   – Сир, меня послал к вам Бог, чтобы помочь освободить Францию и стать полновластным королём! – просто и вместе с тем убеждённо сказала Жанна.
   – Что ж, вполне может быть… Расскажи-ка, дитя моё, в каком облике и как являлся к тебе Бог?
   И девушка рассказала всё о своей жизни и о том, как и где впервые её посетили видения. Карл, маркиз и медик внимательно её выслушали. Они были удивлены, как уверенно держалась простая крестьянская девушка.
   – Скажи, Жанна, ты говорила ещё кому-нибудь о своих видениях? – поинтересовался дофин.
   – Да, сир, только священнику, отцу Бернару. Я часто молилась в его церкви в селении Гре, что рядом с Домреми, – смиренно ответила Жанна.
   – И что изрёк отец Бернар, узнав о твоих видениях?
   – Он поверил мне и рассказал о пророчестве Мерлина, тогда я поняла своё предназначение, и вот я здесь.
   – Мы внимательно выслушали тебя, Жанна, и должны подумать над всем, сказанным тобой. Тебя подвергнут испытаниям на чистоту и религиозность. Ты готова? – Карл специально сделал ударение на последнем вопросе, чтобы девушка осознала всю серьёзность и ответственность своего положения.
   – Мне нечего бояться, сир. Я говорю правду, чиста перед Богом и готова к любым испытаниям.
   Дофин дал понять, что разговор окончен, маркиз де Буленвилье проводил Жанну из кабинета и вернулся. В комнате воцарилось молчание. Ни маркиз, ни медик не решались его нарушить.
   Первым заговорил Карл:
   – Любезный Тьерри, я желаю услышать ваше мнение, как медика.
   – Осмелюсь заметить, сир, девушка, конечно, странная и легкоранимая. Несомненно она подвержена чужому влиянию. Вспомните её рассказ о пророчестве Мерлина, поведанный ей священником. Жанна тут же решила, что она и есть сия Дева. А если бы ей поведали пророчество о новой молодой королеве Франции или ещё бог знает о чём, она, пожалуй, возомнила бы себя королевой от Бога? Мне кажется, не стоит ей доверять. Мало ли, что взбредёт крестьянке в голову.
   – Ваша позиция, мне ясна, Тьерри. Насколько я понимаю, вы считаете Жанну неуравновешенной и сумасшедшей.
   – Да, сир, – медик кивнул в знак согласия.
   Дофин посмотрел на маркиза. Персеваль тут же высказался:
   – Сир, позвольте обратить ваше внимание на то, как интересно говорит сия дева: «Помочь вам освободить Францию и стать полновластным королём». Это каким же образом? Стало быть, мы должны ей дать войска, а куда она эти войска заведёт? А может, её англичане подослали, чтобы смутить нас. Англичане уже осадили Орлеан, и пока мы будем здесь решать, от Бога ли её видения или ещё от кого, они дойдут до Шинона!
   – Как я понял, маркиз, из вашей эмоциональной речи следует, что Жанна подослана англичанами. Всё возможно… А если учесть мнение господина Тьерри о её подверженности чужому влиянию, то напрашивается вывод: Жанну подослали англичане, внушив ей, что она Дева из пророчества, для того чтобы затем использовать в своих целях. Неисключено, – Карл задумался, потом бросил: – Господин Тьерри, я вас более не задерживаю.
   Медик откланялся и покинул кабинет. Дофин взял медальон, подаренный сестрой, и с нежностью посмотрел на дорогой облик.
   – Маркиз, давно ли вы видели мою сестру Жанну?
   Персеваль не понял, о какой сестре идёт речь, и решил уточнить:
   – Сир, вы имеете в виду Жанну д’Арк, баронессу де Дешан, сводную сестру по матери?
   – Да, её.
   – Сир, последний раз я видел Жанну ещё девочкой, лет десять назад в Париже, перед её отъездом в Дешан.
   – Скажите, маркиз, а вы смогли бы узнать её спустя столько лет?
   – Смею предположить, сир, что нет. Прошло слишком много времени. Сейчас она уже взрослая женщина. Позвольте полюбопытствовать, Жанна должна прибыть в Шинон?
   – Одна Жанна уже прибыла, – задумчиво произнёс Карл и снова посмотрел на портрет сестры. – Вторая, возможно, тоже прибудет… Вот миниатюра моей сестры, взгляните, Персеваль.
   Де Буленвилье посмотрел на портрет и оторопел. На него глядело с миниатюры то же лицо, что и девы Жанны из Домреми! Карл предвидел подобную реакцию советника:
   – Да-да, маркиз, не удивляйтесь, на портрете моя сводная сестра Жанна. Одно лицо, не правда ли! Поразительное сходство! Представьте теперь моё изумление, когда предо мной появилась крестьянка с лицом сестры!
   – Бесподобно! Удивительное сходство, – согласился маркиз, несколько оправившись от шока.
   – Хотелось бы знать, что вы думаете по сему поводу, Персеваль?
   Маркиз, поняв, что имеет в виду дофин, едва не задохнулся от волнения:
   – Сир, смею предположить, вы хотите пригласить сестру и выдать её за Деву из пророчества?
   – Вы, как всегда, необычайно догадливы, мой друг. За что я вас и ценю, как советника. Я, не задумываясь, доверил бы сестре Жанне любое войско и, поверьте, с её характером – она справится.
   – Позвольте, сир, но как же быть с крестьянкой?
   – Мы подвергнем девушку испытанию на невинность, ведь она должна быть девой? Затем соберём высокую комиссию, которая решит, что означают её видения. Пусть комиссия вынесет свой вердикт. Ну а потом посмотрим, что делать с крестьянкой. Не могу же я подвергнуть свою любимую сестру столь унизительным процедурам. Если с крестьянкой всё пройдёт благополучно, мы провозгласим её Девой из пророчества и удалим в монастырь на время, пока она не понадобится. Войско же дадим моей сестре, и она, как истинная Дева, спасительница Франции, поведёт его против англичан.
   Персеваль согласился с хитрым планом, и после его ухода Карл сел писать письмо сестре Жанне:

   «Дорогая моя сестра!
   Мы не виделись с вами много лет, общаясь лишь посредством переписки. Настало время нашей встречи. Я настоятельно прошу вас прибыть в Шинон как можно скорее, этого требуют интересы Франции. Во все подробности столь спешного и важного дела я посвящу вас по прибытии в резиденцию. Посылаю в сопровождение отряд надёжных рыцарей.
   До скорой встречи, ваш брат Карл».

Глава 5

   Специально экипированный отряд из десяти вооружённых до зубов рыцарей отбыл в Дешан на рассвете. Рыцари, привычные к длительным переходам, преодолели пятьдесят лье за три дня.
   Когда отряд появился около замка Дешан, жители приняли его за нападение бургундов и мгновенно заперли ворота. Налёты бургундов со стороны Невера были здесь обычным делом.
   Покойный барон Этьен д’Арк де Дешан хорошо укрепил замок, окружив его глубоким рвом, через который перебрасывался подъёмный мост. Замок имел четыре угловые оборонительные башни-бартизаны, устроенные таким образом, что жители замка могли отстреливаться сколько угодно. Положение на левом, высоком, берегу реки Алье, давало замку Дешан несомненное преимущество.
   Стены замка также были укреплены и достаточно высоки, лучники обычно прятались за специальными деревянными ограждениями, венчавшими стены, и машикулями. Дешан был всегда готов отразить нападение врага, что и делал бессчётное число раз.
   Покойный граф приучил Жанну к тому, что в замке всегда должен быть запас провианта и воды, и она чётко придерживалась наставлений отца. После его смерти три года назад Жанна приказала вырыть подземный ход, ведущей к реке. В случае осады теперь можно было пополнять запасы воды, если с внутренним колодцем случится непредвиденное. Как говорил барон д’Арк: «В наше время нужно быть готовым к войне всегда».
   Жанна любила своего приёмного отца и старалась поступать так, как он её учил. Два года назад она наняла тренера по фехтованию и владению лёгким мечом, весьма преуспев в этом мужском деле.
   При очередном нападении мародёров со стороны Невера Жанна, облачась в отцовские латы, возглавила оборону замка, а затем, измотав противника, совершила дерзкую вылазку с небольшим отрядом и перебила всех бандитов. Подданные д’Арк уважали её за ум и выдержку, рассудительность и защиту, которую она им оказывала.
   Жених Жанны, шевалье де Армуаз, всячески проявлял своё внимание и настоятельно ставил вопрос о свадьбе, которая откладывалась уже три года подряд в связи со смертью родителей невесты.
   Сначала Жанна мотивировала промедление своим безутешным горем, затем, почувствовав вкус свободы, стала ссылаться на нехватку денег для подготовки приданого.
   Де Армуаз совершенно отчаялся. Он не знал, что и думать. Постоянное откладывание свадьбы делало его посмешищем в глазах друзей и знатных соседей.
   Наконец, в один прекрасный день, накануне приезда отряда из Шинона, он решил объясниться с невестой и получил окончательный отказ, облачённый в вежливую и изысканную форму. Жанна обрела долгожданную свободу от данного ею слова и расторгла помолвку. Она была рада, поскольку чувствовала, что ещё не готова к замужеству и рождению детей.
   Закрыв ворота перед непрошенным отрядом рыцарей, обитатели замка под руководством Жанны заняли оборонительные позиции. Капитан отряда Ла Фонтэн понял, что их приняли за неприятеля, и попытался наладить переговоры. Откинул забрало шлема и натужно закричал:
   – Сиятельная мадемуазель Жанна! Мы посланы к вам с письмом дофина из Шинона! Если вы не хотите нас впустить, то хотя бы прочтите письмо, дабы убедиться, что мы не мародёры!
   Он прикрепил письмо к стреле, и лучник ловко отправил письмо в деревянную крышу надвратной башни. Из бойницы показалась рука, схватившая стрелу. Немного погодя опустился мост, открылись ворота и отряд Ла Фонтэна въехал в замок Дешан.
   Прочитав письмо брата, Жанна тотчас же собралась в Шинон, не задавая лишних вопросов Ла Фонтэну. Она поняла, что произошло нечто важное, если брат прислал за ней в такое тяжёлое время вооружённый отряд.

Глава 6

   Баронесса Жанна д’Арк де Дешан в сопровождении отряда рыцарей подъезжала к Шинону. Она никогда не была в резиденции брата и была поражена величием замка, превышающим размерами её Дешан в несколько раз.
   Замок Шинон стоял на реке Вьенне – одном из притоков Луары. Эту древнюю крепость на отвесной скале возвели графы Анжуйские и английский король Генрих Второй. В огромном вытянутом прямоугольнике выстроились в ряд три замка – Шато де Милье, Шато де Кудрэ и Форт-Жорж, – разделённые между собой рвами с водой. Крепостные башни, бойницы и подъёмные мосты делали их непреступными.
   Сразу по прибытии Жанну проводили к Карлу в Шато де Милье. Она увидела совершенно взрослого мужчину с глубокой печатью забот на лице, отразившихся в ранних морщинах вокруг рта.
   Прошло десять лет с тех пор, как её увезли в Дешан, из юноши Карл превратился в правителя с повседневными проблемами и заботами о Франции. Жанна несколько смутилась от встречи. Первым её порывом было броситься на шею брату, теперь же, увидев его, она поняла, что соблюдение придворного этикета неизбежно.
   – Жанна, дорогая сестра! Как я рад вас видеть в добром здравии! – Карл подошёл к сестре и взял её за руку. – Отдохните с дороги, а потом поговорим о делах.
   – Отдохнуть успею, сир. Я также счастлива видеть вас! Если вы прислали за мной людей в такую даль, то, думаю, дело побудившее вас к этому, весьма неотложное и щекотливое.
   – Да, Жанна, вы правы. Узнаю прежнюю вашу напористость! Присаживайтесь, разговор предстоит долгий…
   Дофин рассказал сестре в малейших подробностях историю крестьянской девушки, прибывшей в Шинон, а также о своём намерении использовать её в качестве Девы из пророчества Мерлина.
   Жанна была поражена историей и спросила:
   – Сир, могу ли я взглянуть на эту девушку, чтобы убедиться самой в нашем необыкновенном сходстве?
   – К сожалению, нет, дорогая сестра. Я распорядился отправить её в Пуатье. Комиссия по испытанию Девы на чистоту и истинную веру, возглавляемая канцлером Реньо де Шартр и Иоландой Арагонской, должна вскоре прислать письмо с результатами. После этого мы решим, что делать с Девой. В любом случае, я планирую удалить её подальше, дабы не возникало лишних вопросов и слухов. Но вернёмся к главному, вы поможете всем нам и Франции?
   – О, сир! Неужели вы сомневались во мне!..

   Через пять дней гонец привёз письмо канцлера из Пуатье. Дофин вскрыл его как всегда, после завтрака в своём кабинете и прочитал решение комиссии:
   «Считаясь с необходимостью короля и королевства, а также с постоянными молитвами несчастного народа, жаждущего мира и справедливости, мы не находим нужным оттолкнуть и отвергнуть Деву. Принимая во внимание великую добродетель сей Девы, послать её в Орлеан».

   Карл остался доволен решением комиссии, теперь на арену событий должна выйти Жанна д’Арк.
   Вспомнив рассказ крестьянки об отце Бернаре, имеющем на неё влияние, дофин счёл целесообразным привлечь этого священника к предстоящему делу. Он отводил ему роль наблюдателя за девушкой и советника, который будет направлять её мысли и поступки в то русло, что понадобится дофину и Франции на данный момент.
   Немного поразмыслив над сложившейся ситуацией, Карл решил предложить отцу Бернару место настоятеля в аббатстве Сент-Катрин-де-Фьербуа, в котором хранился меч Боэмунда Тарентского, героя Первого крестового похода и правителя Антиохии. А также поместить в это аббатство крестьянку Жанну под неусыпный надзор нового настоятеля.
   Аббатство находилось на безопасном расстоянии от Шинона, и дофин надеялся, что англичане до него не дойдут. Этот мудрый совет Карл получил от своего друга Персеваля де Буленвилье и полностью согласился с ним.
   Подготовка к предстоящему походу проходила в Туре. Здесь были изготовлены доспехи для Девы, украшенные впереди гербом из лилий. Это были стальные пластинчатые доспехи, состоявшие из закрытого барбюта с забралом, панциря, наплечников, налокотников, рукавиц, набедренников и наколенников. Специально для Жанны доспехи изготовили облегчёнными по сравнению с обычными рыцарскими.
   Жанна была награждена «золотыми шпорами», которые могли носить только рыцари, получившие традиционное посвящение в это звание. Для Девы изготовили и специальный боевой топор, на нём была выгравирована буква «J» – первая буква её имени, увенчанная короной.
   Из аббатства Сент-Катрин-де-Фьербуа привезли меч Первого крестового похода. Поначалу Жанна хотела сражаться мечом покойного отца, барона д’Арк. Но потом решила, что в её облике всё должно быть торжественно и символично.
   Жанна вспомнила своё посещение в детстве аббатства Сент-Катрин-де-Фьербуа, где она видела меч самого Боэмунда Тарентского, правителя Антиохии и Иерусалима, и подумала, что этот меч будет самым подходящим для предстоящей миссии. Как рыцари-крестоносцы сражались с сарацинами, так Жанна собиралась сражаться с англичанами-протестантами, обращающими католиков Франции в свою веру.
   Для меча «Боэмунда» изготовили двойные ножны из алого бархата и златотканой материи, которые Жанна выбрала собственноручно и отправила в Тур. Не успели привезти меч, как по Буржскому королевству поползли слухи, будто Дева обнаружила в церкви старинный клинок, отмеченный девятью крестами. Люди поверили в чудо ещё больше.
   Карл дал право Жанне иметь личное знамя. Художник, шотландец Джеймс Пауэр, нарисовал несколько эскизов знамени и отправил их Жанне для ознакомления.
   Жанна считала, что знамя должно производить впечатление на людей и указывать на её божественную миссию. Поэтому она выбрала четвёртый, последний эскиз. Это было длинное белое полотнище, затканное лилиями с изображением Вседержителя, с двумя ангелами по бокам и девизом «Иисус-Мария».
   Карл лично подарил сестре белого коня, на котором она должна была предстать перед войском. Во время подготовки к походу Жанна много времени проводила в седле на новой лошади в манеже дофина в Шиноне. Она прекрасно держалась и не могла оставить равнодушным ни одного мужчину.
   Сформировали также небольшой личный отряд, куда входили два оруженосца: Жан д’Олон и Жан Новеленпон, прибывший с крестьянкой из Бодрикура, два пажа, два герольда, духовник монах-августинец Жан Паскераль и несколько солдат, в том числе, и верный Гийом.
   Особым указом Карл Седьмой предоставил Жанне «право помилования», что всегда во Франции было привилегией королей. Впервые за всё время существования французской короны такой привилегией была наделена женщина, которая даже не исполняла обязанности регента и по официальной версии считалась крестьянкой.
   Жанна волновалась: Жан Новеленпон может заподозрить подмену, но простака Гийома можно было не опасаться. Маркиз Персеваль на это заметил:
   – Не волнуйтесь, баронесса, держитесь уверенно с высоко поднятой головой. Когда вы появитесь в блестящих латах, на белом коне и со знаменем в руке перед войском, ни у кого и мысли не возникнет, что произошла подмена. Крестьянку видели немногие, да и потом, разве может неграмотная крестьянская девушка сравниться с вами в ослепительной красоте?
   Жанна успокоилась и сосредоточилась на предстоящем походе. Она написала послание регенту герцогу Бедфорду:

   «Отдайте Деве, посланной Царём Небесным, ключи от всех городов, захваченных и разрушенных вами во Франции. Если вы, король Англии, не сделаете этого, то я, ставшая военным вождём Дева, заставлю волей или неволей удалиться ваших людей из Франции. Дайте мне ответ, хотите ли вы мира в городе Орлеане. Если вы не выполните мои требования, то понесёте большие потери».

   Послание переписывалось и распространялось в виде листовок по всей Франции. Когда Бедфорд получил письмо, у него случился приступ бешенства.
   – Какая-то крестьянка Жанна требует отдать французскую корону! – негодовал он. – Ведьма! И поступать с ней следует, как с ведьмой!

Глава 7

   Формирование войска для похода на Орлеан происходило в Блуа. Никогда ещё во Франции люди не шли на ратное дело с такой охотой. Солдаты соглашались служить за мизерную плату, поскольку казна дофина была пуста. Капитаны и всадники вступали в армию со всей территории Франции. Бедные дворяне, не имеющие средств на покупку боевого коня и доспехов, шли служить простыми лучниками.
   Дофин и Жанна достигли своей цели – французы начали объединяться против захватчиков, вера в победу росла.
   Войско насчитывало уже четыре тысячи воинов под руководством маршалов де Буссака и де Рэ. К нему присоединились отряды адмирала Кюлана под предводительством отважных капитанов Амбруаза де Лоре и Сантрайла. К Жанне по личному распоряжению дофина был приставлен оруженосец и телохранитель шевалье Жан д’Олон, опытный и бесстрашный воин.
   Двадцать восьмого апреля 1429 года Жанна на белом коне, в рыцарских доспехах, со знаменем в правой руке, в окружении своего отряда появилась перед войском в Блуа. Армия смотрела на неё как на чудесное провидение и была готова следовать за Девой куда угодно. Жанна поразила видавших виды воинов тем, как она держится. В боевых доспехах она выглядела как заправский рыцарь.
   Подъехав к войску поближе, чтобы её было слышно, Жана произнесла короткую речь:
   – Воины Франции, пора встать с колен и изгнать англичан с нашей земли! Все кто верит мне и в победу, вперёд на Орлеан! Да здравствует независимая Франция! Да здравствует наш король Карл Седьмой!
   Армия двинулась на Орлеан. Впереди шли монахи, несли кресты и пели: «Приди, Создатель!» За ними ехала Жанна, и каждый, кто шёл за ней, чувствовал себя участником великого и святого дела.
   К этому времени англичане заняли все замки и бастионы, прилегающие к Орлеану, в том числе стратегически важные – Портеро и форт Турель. Сам Орлеан с французской стороны защищали наёмники шотландцы и гасконцы. Поэтому они предпочли находиться в осаде, нежели выйти из города и дать открытый бой англичанам.
   Граф Дюнуа негодовал. Он ничего не мог сделать в сложившейся обстановке, принимая во внимание нерегулярную выплату жалованья наёмникам. Дюнуа больше кого-либо ждал подкрепления во главе с Девой.
   Армия подошла к реке Луара. Выяснилось, что не хватает лодок для переправы. Тогда маршал де Буссак принял решение в первую очередь переправить артиллерию и обоз. Оставшаяся часть армии должна была пройти дальше до следующей переправы и затем присоединиться к авангарду под Орлеаном.
   Едва Жанна села в лодку, ветер сразу же переменился на попутный. Авангард, переправляемый через Луару, принял это как поддержку свыше. На следующий день, в восемь часов вечера Жанна д‘Арк вошла в Орлеан через восточные ворота.
   Началась чудовищная давка. Каждый хотел дотронуться до Девы или её коня. Один из факельщиков случайно поджёг её знамя. И тогда Жанна, пришпорив коня, ловко загасила пламя. Солдаты и горожане сочли это за великое чудо.
   Вскоре были взяты Сен-Лу и Сен-Лоран. Англичане были в панике, они грозили, что сожгут бесстыжую девку, как только она попадёт им в руки. Далее пали крепости Сен-Жан-ле-Блан и Огюстен.
   При штурме Огюстена Жанна едва не попала в плен с небольшим отрядом. Неожиданно для англичан она развернула коня и направилась прямо на них.
   Англичане не ожидали такой дерзости от Девы и замешкались. В этот момент подоспел передовой отряд маршала де Рэ. После этого случая французские воины решили, что Дева неуязвима и ничто не может помешать исполнить ей миссию.
   Седьмого мая французское войско предприняло штурм Турели. Он длился целых семь дней. Жанна находилась впереди штурмующих, совершенно не обращая внимания на увещевания телохранителя д’Олона.
   Она взяла штурмовую лестницу, приставила её к стене с криком: «Кто любит меня, за мной!», начала подниматься к гребню укрепления. Жан д’Олон последовал за Девой, понимая, что взывать к её благоразумию бесполезно.
   Жанна преодолела несколько ступеней, как вдруг зашаталась и упала в ров – арбалетный болт вонзился ей в ключицу. Д’Олон не успел подхватить Жанну. Вместе с Новеленпоном они вынесли Деву из боя и положили на траву.
   – Шевалье! Помогите снять мне панцирь, – сжав зубы, распорядилась Жанна. Новеленпон выполнил её требование.
   Тут же к Жанне подбежал военный лекарь, распорол ножом власяницу на плече, шерстяная ткань спала, обнажив белое округлое плечо с родимым пятном в виде восьмиконечной звезды. Он приложил к ране тряпицу, смоченную жиром, останавливая кровь.
   – Жанна, я же просил вас быть осторожней! – пытался д’Олон в очередной раз воззвать к благоразумию Девы. – Вы забываете, что принадлежите не только себе, а всей Франции! Люди верят вам, идут за вами. А если вас убьют, что тогда?
   – Вы взываете к моему благоразумию, как священник. Французов теперь не остановить. Преимущество на нашей стороне. Не беспокойтесь, Жан, меня не убьют, я знаю, что буду жить долго.
   – Откуда?
   – Просто знаю и всё.
   – Осмелюсь вам напомнить, что я обещал лично дофину оберегать вас. Но как я могу это делать, когда вы не слушаете меня и постоянно идёте вперёд, презирая опасность?
   – Да, иду! И пойду опять, мне уже лучше, – Жанна прижала тряпицу к плечу, поморщилась и поднялась. – Идите смело, у англичан нет сил защищаться!
   Французы ворвались на баррикаду и оттеснили англичан на деревянный мост. Одновременно они пустили брандер – подожгли специально приспособленную барку, наполненную оливковым маслом, и отправили по течению Луары. Барка ударилась о мост и деревянный штурмовой настил, и вскоре форт пылал. Почти все англичане сгорели в огне.
   Одиннадцатого июня французское войско вышло из Орлеана и направилось к крепости Жаржо. На следующий день крепость взяли штурмом. Пятнадцатого июня отряды Жанны овладели крепостями Менга и Божанси, а затем состоялась решающая битва при Патэ, в которой попало в плен двести англичан. В результате недели побед вся долина средней Луары была очищена от неприятеля.
   Франция была воодушевлена победами Девы. Жанна находилась на гребне славы и популярности. Муниципалитет Тулузы принял решение посоветоваться с Девой о проблемах, которые вызывает порча монеты, то есть ухудшение её состава благородных металлов. Порча монеты сказывалась на торговле и финансовых делах. От Жанны ждали не только военного, но и экономического чуда, причём на другом конце Франции, ведь Тулуза – это юг Лангедока.

Глава 8

   Вновь сложенные легенды о Деве Жанне рождались и распространялись по Франции с необыкновенной быстротой. В одной из них рассказывалось, как Жанна явилась в крепость Воленкур к капитану Бодрикуру и в Шинон к дофину:

   «Как только Дева подошла к капитану, он сразу же понял её предназначение, ему было видение вокруг Жанны в виде белых прозрачных голубей. Он снарядил вооружённый отряд для сопровождения Девы в Шинон.
   Путь в Буржское королевство был неблизким и опасным. Жанна сама выбирала дороги для следования, ибо её направлял сам святой Михаил и предупреждал об опасности. При остановке в аббатстве Сент-Катрин-де-Фьербуа Жанне был знак, который указал, где зарыт волшебный меч, в руках с которым Жанна победит англичан. Она извлекла старинный меч, отмеченный девятью крестами из земли, и последовала в Шинон. Когда её привели к дофину, зал был полон рыцарей и придворных. Жанна безошибочно определила среди них дофина и, упав на колени, поведала ему о своих видениях и о том, что именно она приведёт Карла в Реймс на коронацию.
   Дофин снарядил войско и дал его Жанне. Она на белом коне и с флагом в руках, который вышила сама, увидев его рисунок во сне, повела армию к победе».

   На самом деле автором этой легенды был Валери Сконци, который давно уже не вербовал наёмников в армию светлейшего герцога Бургундского, а пристально следил за всем происходящим во Франции, находясь в Компьене с бургундским гарнизоном.
   Он, как истинный иезуит, понимал, какой урон может нанести Франции окончательная английская оккупация. Покачнутся устои католической веры, начнётся протестантское засилье. Святой престол и преданные ему иезуиты, верно служащие Богу и папе, не могли допустить такого поворота событий.
   И вдруг само провидение даровало Деву Жанну. Один из членов ордена святого престола, отец Бернар из Гре писал в своём сообщении Сконци:

   «В церковь Нотр-Дам-де-Бермон, вверенную мне как настоятелю, часто приходит некая Жанна, за которой я пристально наблюдаю. Она производит впечатление глубоко религиозной девушки.
   Однажды Жанна не дошла до церкви буквально несколько шагов, у неё случился припадок падучей. Я поднял девушку и отнёс к себе в дом. После припадка она находилась в странном состоянии и поведала мне, что должна помочь дофину Карлу и освободить Францию.
   На следующий день она не помнила о нашем разговоре, и я сопроводил девушку домой. Положение дофина в последнее время отчаянное. Англичане снова активизировались и продвигаются к Буржскому королевству.
   Возможно, моя мысль покажется вам бредом, но я предлагаю использовать Жанну в наших целях. Вчера я вспомнил пророчество сумасшедшего Мерлина, который утверждал, что Францию спасёт Дева. Не выдать ли нам Жанну за Деву из пророчества Мерлина, ведь простой народ верит во всякого рода красивые сказки.
   Жду ваших распоряжений.
Брат Бернар».

   В сообщениях в Ватикан Сконци подробно изложил свои соображения и получил полное одобрение и поддержку в том, что Жанна нужна и Франции и Ватикану, как орудие справедливости в борьбе за истинную католическую веру.
   Ватикан слишком много потратил сил и средств, чтобы победить еретические течения катаров в Лангедоке и наконец он просто не мог допустить воцарения английского короля на всей территории Франции. Поэтому были задействованы братья-иезуиты на благое дело веры и Франции. По мнению Ватикана, не кто иной, как Карл Седьмой, должен был короноваться в Реймском соборе.
   После появления в Шиноне Жанны из Домреми маркиз Персеваль де Буленвилье написал сообщение следующего содержания и отправил нарочным в Компьен:

   «Брат Валери!
   Спешу сообщить вам, что наши планы несколько меняются. Дева Жанна из Домреми действительно появилась в Шиноне. Я, в свою очередь, специально, дабы не вызвать подозрений в личной заинтересованности, предположил, что она подослана англичанами.
   Затем обнаружилось её удивительное сходство с сестрой дофина, тоже Жанной, баронессой де Дешан, которую дофин собирается привлечь как Деву, а крестьянку удалить на время в аббатство Сент-Катрин-де-Фьербуа».

Глава 9

   После победы при Орлеане двор дофина переместился в Сент-Эньян. Военная ставка расположилась неподалёку в селении Сель. После напряженного месяца боёв Жанна отдыхала и залечивала плечо. Оруженосцы приводили в порядок её военное снаряжение. Дофин прислал Жанне записку:

   «Дорогая Жанна!
   Предлагаю встретиться 18 числа сего месяца в аббатстве Сен-Бенуа-сюр-Луар, до которого как мне, так и тебе рукой подать».

   Жанна, как всегда, облачилась в военное платье, села на любимого белого коня, подаренного братом, и в сопровождении оруженосцев и отряда из пяти рыцарей отправилась в аббатство Сен-Бенуа-сюр-Луар. Жанна приехала первой, затем появились маршал Буссак и дофин. Карл сдержанно поприветствовал сестру, назвав её просто Жанной. Маршал Буссак не был посвящён в тайный замысел дофина.
   – Осмелюсь высказать своё мнение: в данный момент патриотизм французов на подъёме. Надо немного отдохнуть и двигаться на Париж, иначе мы упустим момент, и к городу подтянутся дополнительные войска бургундов и англичан, – говорил маршал.
   – Целиком и полностью поддерживаю вас, маршал, – отвечала Жанна. – Считаю, что действовать надо быстро и решительно.
   – У меня же другое мнение по сему вопросу, – сказал дофин, вызвав крайнее удивление маршала и Жанны. – Я думаю, что для начала нужно усмирить бургундов, которые представляют не меньшую опасность, чем англичане, и могут развязать войну на приграничных территориях Лотарингии и Шампани. Тогда Буржское королевство не выдержит и рухнет. Казна пуста, кругом нищета и голод… Поход на Бургундию принесёт добычу и пополнит казну, а затем можно идти и на Париж.
   Итак, было решено: после кратковременного отдыха в первых числах июля армия Девы выступает в Шампань, подвластную Бургундии.
   – Жанна, я знаю, как вы любите лошадей. Поэтому решил сделать вам подарок, – Карл взял сестру под руку и вывел во двор аббатства, где оруженосец Жан Новеленпон держал под уздцы роскошного коня цвета воронова крыла с длинной шелковистой гривой. – Но учти, Жанна, его надо объездить, конь слишком норовист.
   Жанна с восхищением смотрела на длинноногого жеребца:
   – Спасибо, сир! Для меня это самый лучший подарок. Конечно, если не считать моего верного боевого коня, подаренного вами ранее.
   Она подошла к коню и посмотрела в его миндалевидные карие глаза.
   – Подведите коня к кресту, – распорядилась Жанна.
   Крест стоял при въезде в аббатство, у дороги. Новеленпон повиновался. Конь встал как вкопанный и не шелохнулся, пока Жанна его седлала.
   Карл был в восторге. Да, он не ошибся в своём решении привлечь сестру. Ну как за ней можно не пойти в бой?! Это просто невозможно! «Вся в покойного маркиза Труа», – подумал дофин, вспомнив любовника своей матери Изабеллы Баварской.

   Второго июля армия под предводительством Жанны двинулась на Осер. Денег на оплату военной кампании в казне не было совсем, но все рыцари, простолюдины, солдаты готовы были служить бесплатно и следовать за Девой. Jam redit et vigro! [49 - Вот уже дева грядёт! (лат.).]
   Французы осадили Осер. Этот город принадлежал Филиппу Доброму. Отцы города были в панике и предложили сдать город без боя, предоставив армии Девы провиант и всё необходимое в обмен на обещание не трогать город.
   Жанна согласилась и двинулась дальше, на Труа. С этим городом у неё были личные счёты. Жанна прекрасно помнила, кто её настоящий отец, как бургунды изгнали его из собственного города, и была полна решимости отомстить за маркиза де Труа.
   Дева села на чёрного коня, подаренного братом в аббатстве Сен-Бенуа-сюр-Луар, взяла в руки жезл и разъезжала вдоль городских стен. Вскоре она отдала приказ готовиться к штурму.
   Солдаты изготовили фашины [50 - Фашины – изготовлялись из подручных материалов, дабы заполнить ров с водой, окружающий замок.], чтобы заполнить рвы. Приносили всё, что могли найти в брошенных домах: мебель, двери, изгороди. Жанна обнаружила удивительную сноровку, как будто провела на войне всю жизнь.
   Наблюдая за этими приготовлениями, жители Труа пришли в ужас. В довершении ко всему кому-то из впечатлительных горожан померещились белые бабочки над знаменем Девы. Это стало последней каплей – и город выслал парламентёра.
   В его роли выступил епископ Жан Ленц. Он подошёл к Жанне, быстро достал из-под одежды небольшой сосуд со святой водой и окропил Деву, как отгоняют бесов. Д’Олон рванулся и хотел отрубить епископу руку за неслыханную дерзость, но Жанна жестом остановила телохранителя.
   – Подходите смело, святой отец, я не улечу! – улыбнулась она.
   – Дева Жанна! Мэр города и Совет старейшин готовы сдать Труа без боя. Прошу вас даровать горожанам прощение. Ведь они не виноваты, что в городе размещён англо-бургундский гарнизон. Гарнизон покинет Труа, сложив оружие, – выпалил пристыженный епископ.
   Жанна милостиво согласилась. Она лично присутствовала при разоружении гарнизона.

   Барон де Кастельмар построил свой отряд из тридцати человек. Они вместе пережили многое: Лотарингию, Шампань, походы в так и не покорившуюся Фландрию. Год назад его бриганд в составе небольшого гарнизона перевели из Невера в Труа. Барону было всё равно, где служить, лишь бы платили. А платил Филипп Добрый исправно.
   Пока англичане рвали Францию на куски, герцог Бургундский предпочитал иметь Англию в союзниках, нежели в недругах. Он исправно торговал с Англией шерстью и винами и снабжал всем необходимым войска английской короны на континенте.
   Капитан де Кастельмар волновался, не зная, как начать речь. И наконец решил: «Начну, как придётся».
   – Мой, отважный бриганд! – начал барон. – Вот уже почти восемь лет как мы вместе, бок о бок, воюем, защищая интересы Бургундии. Но сегодня мы потерпели поражение по вине отцов города. Они решили сдать Труа без боя, дабы сохранить жизни горожан и имущество. Да, безусловно это жестокая необходимость, но смириться с ней придётся. Все вы слышали о непобедимой Деве. Противостоять ей и её войску невозможно. Мы слагаем оружие перед ней, покидаем город и направляемся в Компьен – таков приказ коменданта гарнизона сэра Джеймса Уориша.
   Наёмники стояли понурые, перспектива разоружения ничуть не прельщала. Не радовала она и капитана Кастельмара. Он смотрел на свой Каролинг, и сердце разрывалось от одной мысли, что какой-то француз будет держать его в руках.
   Разоружение гарнизона происходило на центральной площади Труа. Англичане швыряли оружие на землю, шипя себе под нос: «Придёт наше время, и мы сожжём тебя на костре, ведьма!»
   Кастельмар, как капитан, шёл первым. Жанна восседала на вороном жеребце, наблюдая за процессом. Барон был поражен, как хорошо она держалась в седле. Уж он-то повидал крестьянок на своём веку, и не мог припоминить ни одной, которая бы сидела на лошади, как рыцарь.
   Барон взял свой меч, опустился перед Жанной на колено:
   – Сиятельная Дева, выслушайте меня!
   Жанна удивилась такой смелости наёмника.
   – Говори, бургунд, я слушаю тебя.
   Капитана поразил её приятный голос.
   – Благодарю вас за оказанную милость. Этот меч мне очень дорог. Он когда-то принадлежал французским королям Каролингам, а затем – легендарному рыцарю Танкреду. Я прошёл с ним множество сражений, и он никогда меня не подводил. Я прошу вас, примите меч, и он будет верно служить вам!
   Жанна была поражена просьбой рыцаря, протянула руку и приняла меч. Клинок был действительно хорош. Жанна провела рукавицей по лезвию и увидела надпись.
   – «Меч доблести Челобелга Каролинга», – едва слышно произнесла Жанна, зачарованно рассматривая меч и совершенно не обратив внимания на свою оплошность.
   Барон де Кастельмар был поражен не меньше. Ему в голову не могло прийти, что простая крестьянка может знать латынь, они писать и читать-то не умеют! Но Жанна была занята мечом и не заметила реакции барона. Он же встал с колена, поклонился и, уступив место следующему бургунду, быстро ретировался.
   Капитана де Кастельмара одолевали сомнения: «Это что за дева такая крестьянская? Выглядит как аристократка. Волосы, конечно, острижены под “пажа”, но на войне некогда причёски сооружать. И где же она латыни выучилась? А держится с каким достоинством!.. И голос у неё не простолюдинки, а знатной дамы… Да никакая она не крестьянка из Домреми! Похоже, дофин Карл совсем доведён до отчаянья, если доверяет крестьянкам командование армией. Да и крестьянки у него больно уж способные: крепости штурмуют, города без боя берут – моим гасконским красавицам далеко до них. Что-то здесь не так!..»
   Размышления настолько поглотили Шарля, что он не заметил, как бриганд покинул пределы города. Разоружённый гарнизон следовал в Компьен.

Глава 10

   Через несколько дней город Шалон сдался на тех же условиях, что и Труа. Шестнадцатого июля армия Жанны вступала в Реймс. Накануне англо-бургундский гарнизон ушёл из города без боя. Поход по Шампани превратился в триумфальный марш.
   В воскресенье семнадцатого июля Карл был коронован в Реймском соборе. Церемония происходила скромно, без пышности и особых торжеств. Жанна в боевом снаряжении стояла рядом с братом, держа своё знамя. Она вполне заслужила такой чести, и все присутствующие на церемонии понимали, если бы не Дева, неизвестно, что стало бы с дофином и Буржским королевством. Для всех присутствующих она была простой крестьянкой Жанной, посланной самим провидением и выполнившей свою миссию.
   Карл, одетый в синюю бархатную мантию, отделанную мехом горностая и расшитую золотыми лилиями – символом королевской власти, – восседал на троне, держа в правой руке золотой жезл. Епископ Реймский собственноручно возложил на голову Карла корону, принадлежавшую ещё его отцу Карлу Шестому.
   Франция обрела наконец единственного и законного короля Карла Седьмого. Из Реймса войска во главе с королём и Жанной двинулись на Париж. Триумфальный марш продолжался: Суассон, Шато, Тьерри, Провен, Компьен, Санлис. Освобождение столицы, казалось, стало делом нескольких дней. Карл Седьмой видел себя уже в Лувре.
   Военная ставка расположилась недалеко от Парижа, в Сен-Дени. Маршалы де Буссак и де Рэ разрабатывали план штурма столицы. Париж был хорошо укреплён, он фактически находился в двойном кольце обороны. Тем более в последнее время в город подтянулись все гарнизоны из Компьена, Санлиса и Шато. Маршалы понимали: взятие Парижа – задача не из лёгких.
   Восьмого сентября, в день рождества Богородицы, французы предприняли штурм западной стены и ворот Сент-Оноре. Они легко преодолели земляной вал и первый ров, в котором не было воды, но второй, наполненный водой, остановил наступление. Жанна приказала заполнить ров фашинами и обратилась к воинам:
   – Мы у стен Парижа! Заветная цель близка. Неужели ров с водой может сдержать нас и стать непреодолимым препятствием? Вперёд!
   Штурм был долгим и упорным. Надрывались бомбарды и кулеврины [51 - Бомбарды – крупнокалиберные пушки. Кулеврины – лёгкие переносные пушки.] – последний довод королей, отовсюду летели стрелы. Осаждённый город применял и метательные орудия. Огромные каменные ядра падали на французов, превращая их в кровавое месиво. Кроме того, англичане использовали специальные вращающиеся лезвия, которые пускали со стен. Они напрочь сносили головы штурмующим. Вокруг городских стен лежали горы изуродованных тел, все предместья Парижа были обагрены кровью и усыпаны трупами.
   Жанна бесстрашно скакала верхом впереди штурмующих, когда её знаменосец был убит, знамя подхватил Новеленпон, сама Жанна была ранена стрелой в бедро. Оруженосец умолял Деву покинуть поле боя:
   – Жанна, вам нужен лекарь, иначе рана может воспалиться, и дело закончится горячкой!
   – Нет, я не уйду, пока мы не прорвём оборону англичан! – отрезала Жанна.
   Битва длилась до захода солнца, и, когда уже никаких надежд не осталось, Новеленпон и д‘Олон силой увезли Жанну в Сен-Дени.
   Французы понесли огромные потери. Ещё пара подобных штурмов, и Карл Седьмой остался бы без армии. Наутро Жанна намеревалась возобновить штурм, однако король приказал ликвидировать наплавной мост, соединяющий Сен-Дени с парижским берегом Сены. Армия отступила от стен столицы. Жанна была все себя!
   – Позвольте спросить, сир, – гневно начала она, входя в апартаменты Карла. – Что означает ваш приказ о ликвидации наплавного моста? Вы хотите сдаться в такой решающий момент?
   – Дорогая Жанна, война – это не только поле боя, но и политика. Поверьте моему жизненному опыту, sunt certi denique fines [52 - Всему наконец есть пределы (лат.).]. Посмотрите, сколько мы потеряли людей! Оборона англичан безупречна, мы всю армию положим под стенами Парижа. Но мы добились своей цели: я коронован, освобождены многие города. Миссия удалась! Надо остановиться, periculum in mora [53 - Опасность в промедлении (лат.).]. Не забывайте о Бургундии! Как только мы сделаем неверный шаг, Филипп тут же откусит солидный кусок наших территорий.
   Жанна вынуждена была согласиться с братом, и разумом понимала, что он прав, но остановиться уже не могла. Она должна была идти дальше! Именно в этом заключался теперь смысл её жизни. Жанна расплакалась.
   – Сестра, успокойтесь, вы просто устали и ранены, – попытался урезонить её дофин. – Вы в детстве никогда не плакали, а теперь слёзы – слишком большая роскошь для вас, моя драгоценная! Не забывайте, на вас смотрят все французы. – Карл протянул Жанне кружевной платок. – Завтра мы отступаем…

Глава 11

   Двадцать первого сентября французская армия вернулась на берега Луары, в Жьен, и была сразу же распущена. Первое время Жанна оставалась не у дел и мучилась от безделья. Она попросила брата разрешить ей вернуться в замок Дешан. Конечно, король отказал в просьбе, поскольку прекрасно понимал, борьба за власть ещё не закончена, в настоящий момент наступила лишь короткая передышка.
   В октябре Королевский совет по предложению Ла Треймуля, одного из советников короля Карла, решил отвоевать близлежащие крепости: Козн, Ла-Шарите и Сен-Пьер-ле-Мутье, расположенные на Луаре. Все три крепости находились в руках Перине Грессара, ловкого авантюриста и предводителя наёмников, постоянно грабящего округу и наводящего ужас на крестьян.
   Особенно важное стратегическое положение имела крепость Ла-Шарите, откуда Грессар предпринимал грабительские набеги, держа в постоянном страхе несколько провинций. Карл был полон решимости уничтожить разбойничье гнездо, которое в любой момент могло стать плацдармом для наступления англичан или бургундов.
   Во главе небольшого войска, специально набранного для этой цели, поставили сводного брата Ла Треймуля Шарля д’Альбе и маршала де Буссака. Жанна настояла на своём участии в походе и тоже отправилась с войском.
   В начале ноября взяли штурмом Сен-Пьер-ле-Мутье, а затем и Ла-Шарите. Грессар был захвачен отрядом Жанны. Жан д’Олон лично взял в плен кровожадного авантюриста. Грессар вёл себя крайне дерзко:
   – Война ещё не закончена. Подождите, англичане до вас доберутся, в особенности до тебя, ведьма!
   Жанна знала, что англичане называют её ведьмой, поэтому холодно произнесла:
   – Со мною Бог! И по сему я не могу быть той, которой вы меня считаете. Повесить!
   Жан д’Олон не ожидал от Девы подобного приказа. Но Грессара повесили в присутствии Шарля д’Альбе и маршала де Буссака.

   Зимой произошло то, чего больше всего пытался избежать Карл, возобновилась война с Бургундией.
   Король был занят обороной Осера, Шалона и Труа. Но мысль о том, что королевская резиденция должна вернуться в Лувр, не покинула Жанну.
   В конце марта Жанна оставила замок Сюлли, в который перебрался двор на время военных действий с Бургундией, и где собирала людей для похода на Париж. Небольшой отряд отправился в Иль-де-Франс, куда стекались французы, верные идее освобождения страны, и для которых цель – Париж.
   Узнав, что бургунды осадили Компьен, Жанна бросилась на выручку.
   В осаде Компьена участвовал англо-бургундский гарнизон под руководством полковника Джеймса Уориша, выбитого Жанной из Труа минувшей осенью. Когда Уориш узнал, что на подходе военные силы Девы, он снял осаду и удалился во временный военный лагерь.
   Капитан де Кастельмар был возмущён этим маневром полковника: «Опять эта полоумная крестьянка! Так все наёмники герцога Филиппа останутся не у дел. Бежать при приближении девицы! Вот, уже Дева грядёт!.. И пусть себе “грядёт”, это неслыханно!..»
   Утром двадцать третьего мая 1430 года Жанна вошла в город.
   От коменданта Компьена Гильома де Флави она узнала, что военный лагерь полковника Уориша находится всего лишь в полутора лье от города. И Жанна приняла решение вечером совершить вылазку и разгромить лагерь.
   В то же самое время в лагере Уориша капитан де Кастельмар планировал совершить набег со своим бригандом на окрестности Компьена.
   Как известно, в военных делах наибольшую силу имеет «его величество случай». И именно он не замедлил вмешаться. Отряд Жанны наткнулся на бриганд де Кастельмара примерно в полулье от города. Французы легко опрокинули бургундов. Де Кастельмар пришёл в бешенство, видя, что его закалённые в боях бриганды готовы бежать, как последние трусы.
   – Держать оборону! – взревел капитан. – Вы что, собрались драпать от крестьянки?!
   Последние слова привели наёмников в чувство, заставив вспомнить, кто они и зачем здесь находятся.
   Неожиданно появился отряд англичан. Теперь преимущество оказалось на стороне бургундов. Жанна и её отряд бились из последних сил, прикрывая отступление основных сил. Де Кастельмар врубился в авангард Жанны, он был готов собственными руками уничтожить её, вспоминая свой позор при сдаче Компьена. Капитан рубил направо и налево, продвигаясь к Деве.
   Её прикрывали два рыцаря, ловко орудуя мечами. В руках одного из них барон узнал меч Каролингов! Кровь ударила Шарлю в голову, ярость захлестнула горячей волной. Видимо, Жанна пожаловала Каролинг одному из своих телохранителей.
   Капитан, полный решимости вернуть свой меч, схватился с телохранителем. Наконец меч де Кастельмара обагрился кровью, рыцарь Девы обмяк и упал на шею своего коня. Шарль ловко подхватил меч доблести Каролингов, выпавший из руки врага, и продолжил битву.
   Жанна, увидев, что её телохранитель сражён, прокричала:
   – Отступаем в город! Новеленпон, держись!
   Но Жан Новеленпон не слышал своей госпожи, которой поклонялся всё время, пока был рядом – он был мёртв.
   Отряд Девы отступал. До ворот города оставалось совсем немного, как вдруг Жанна увидела, что мост поднят, а решётка опущена. Она поняла, что это конец и была готова биться на смерть.
   – Нас предали, ворота закрыты! – крикнула Жанна своим воинам. – Умрём, но не сдадимся!
   Но капитан де Кастельмар был другого мнения. «Как бы не так! Умереть для тебя, это слишком простой выход. Предстанешь перед судом, моя милая!» Он пробился к Жанне, подоспели ещё несколько всадников и стащили её с коня.
   Шарль де Кастельмар был представлен к награде лично полковником Уоришем за пленение «сей опасной Девы». Жанну заключили под стражу и отправлили в крепость Энгранд, что недалеко от Руана. Охрану Девы и её оруженосца Жана д’Олона, также попавшего в плен, поручили храброму капитану де Кастельмару и его доблестному бриганду.
   Карл, получив известие о пленении сестры от коменданта Компьена, пребывал в растерянности. Немного собравшись с мыслями, он вызвал маркиза де Буленвилье.
   – Друг мой, сия новость повергла меня в полное отчаянье, – Карл протянул Персевалю депешу. – Жанна, моя сестра, пленена бургундами! Я чувствовал, в последнее время, должно произойти что-то роковое! Пока я уделял внимание политическим отношениям с Бургундией, она вопреки моей воле, покинула Сюлли и оправилась в поход на Париж. Моя сестра всегда отличалась упрямством, но с годами эта черта переросла в одержимость. Не сомневаюсь, что Филипп затеет политический процесс над Жанной, дабы доказать, что я имел дело с ведьмой, как её называют англичане. И целью его будет, прежде всего, опорочить меня как венценосного короля. Мы должны предпринять меры, причём быстро и решительно. Конечно, Жанна не скажет ничего лишнего, но я не желаю подвергать испытаниям свою сестру, пусть даже одержимую идеей свободы Франции. Если бы все французы думали, как она, мы были бы уже свободны от англичан!
   Де Буленвилье внимательно выслушал короля. Он прекрасно понимал, что ситуация сложилась весьма щекотливая, и без иезуитов её не разрешить.
   – Сир, смею предположить, что ещё не всё потеряно. Надо попробовать договориться с Филиппом Добрым, возможно, пойти на некоторый компромисс. Подумайте, чем вы готовы пожертвовать ради сестры?
   – Дорогой маркиз! Если я скажу, что готов пожертвовать ради Жанны всем, то солгу. Боже мой!.. Я в ситуации, что называется между молотом и наковальней! Отчасти я готов на некоторые уступки бургундам. Остается только решить, какими именно они будут.
   – О! Понимаю вас, сир, подобные решения даются нелегко. Прошу вас, позвольте мне всё обдумать в течение нескольких дней. Я уверен, с Божьей помощью мы найдём выход из сложившейся ситуации.
   После беседы с Карлом, маркиз вернулся к себе и тут же написал короткое письмо:

   «Брат Валери!
   Жанна в плену у бургундов. Настоятельно прошу вас принять все меры для её освобождения. Используйте своё неоспоримое влияние при дворе герцога Бургундского, дабы достичь цели. Король Карл не может бросить сестру, которая так много сделала для него и для Франции, на растерзание недругов. Держите меня в курсе событий.
Персеваль».

   Маркиз отправил письмо с верным человеком в Компьен и тут же написал второе:

   «Настоятель Бернар!
   Мы получили печальные известия о сестре короля. Подготовьте Деву, порученную вашей опеке, к исполнению своего предназначения. В вашем распоряжении несколько дней, не больше.
Персеваль».

   Последнее письмо де Буленвилье отправил с нарочным в аббатство Сент-Катрин-де-Фьербуа. Оставалось только одно – ждать.

Глава 12

   Настоятель Бернар получил письмо маркиза с нарочным поздно вечером. Он был уверен с самого начала появления Девы, что его час ещё не пробил. И вот момент истины настал.
   Бернар понимал, насколько важным и опасным является задуманное предприятие. Как человек честолюбивый и амбициозный, начинавший свою карьеру священнослужителя в далёком селении Гре, Бернар лелеял тайную надежду стать аббатом де Фьербуа и был готов сделать всё для достижения своей цели. Теперь такая возможность наконец представилась!
   Бернар нащупал ключ, висящий на шее – вот он, путь к аббатству! Настоятель прошёл длинными мрачными коридорами и остановился у двери, за которой уже почти год содержалась крестьянская девушка Жанна из селения Домреми. Бернар всегда был ласков и терпелив с несчастной, понимая, что она, сама того не желая, задействована в опасной политической игре, цель которой – власть. Но что такое жизнь простой крестьянки, по сравнению с благородными побуждениями политиков! Одной крестьянкой больше, одной меньше, а сколько их погибает каждый день от рук мародёров?
   Бернар открыл дверь. Жанна сидела за столом и вышивала. Она даже не подняла головы и никак не прореагировала на появление настоятеля. Сказывалось, видимо, длительное употребление настоя, приготовляемого настоятелем лично по рецепту Валери Сконци.
   Да, иезуиты многого достигли и многое познали, особенно в отношении различных ядов и напитков, способных развязать язык кому угодно или заставить умолкнуть навсегда. В данном случае применялось зелье, парализующее волю и мысли человека. Иезуиты использовали его как дурманящее средство при внушении жертве нужной информации.
   После подобных процедур человек делал всё, что от него требовалось, будучи уверен, что принимает решения и совершает действия по своему разумению, не подозревая даже, что и он является всего лишь инструментом тайных сил.
   – Дитя моё, – обратился Бернар к девушке.
   Она очнулась и посмотрела на него отсутствующим взглядом.
   – Отложи своё вышивание. Мы должны поговорить о более важных вещах.
   Жанна отложила пяльцы и внимательно взглянула на настоятеля. Он продолжал:
   – Ты помнишь, как штурмом взяла Орлеан и вошла в него через восточные ворота?
   – Да, святой отец, помню… Потом я была ранена в ключицу при взятии Турели, и у меня остался шрам на теле…
   – Хорошо, Жанна. А помнишь ли ты победоносный поход по Бургундии?
   – Да, святой отец, как сейчас. Моя армия взяла Труа, Осер, Шалон и Реймс без боя. Они сдавались сами при моём приближении… Слава шла впереди меня…
   – Скажи мне, Жанна, как ты была ранена второй раз? – продолжал Бернар.
   – Меня ранили в бедро при взятии Парижа. Город был хорошо укреплён, мы понесли огромные потери и приняли решение отступить на среднюю Луару…
   – Прекрасно! – Настоятель был удовлетворён результатами своей работы, теперь оставалось получить дальнейшее распоряжение Валери Сконци.
   – Покажи мне своё плечо, Жанна, – потребовал Бернар.
   Девушка механическим движением стянула рясу на правую сторону, обнажив плечо. Рана порядком зажила и казалась застаревшей. Теперь никто не поймёт, что девушка была ранена не на поле боя, а настоятелем Бернаром в стенах аббатства. Сходство с сестрой короля должно быть максимальным, так приказал Сконци, а уж он-то знает, что делает.
   Распоряжения от Сконци настоятель получил через пять дней:

   «Бернар, будьте готовы переправить крестьянку в Энгранд. Ждите дальнейших указаний».

   В тот момент Бернар уже знал, что в Энгранде бургунды содержат сестру короля Жанну. Он понял гениальный замысел Сконци.
   За последние пять дней тот подключил все свои связи при дворе герцога Филиппа и достиг желаемого результата: суд над Девой Жанной был отложен на неопределённый срок. Теперь, получив выигрыш во времени, можно совершить подмену Жанны де Дешан на Жанну Роме из Домреми.

Глава 13

   Крепость Энгранд являлась оплотом бургундов в предместьях Руана. Хорошо укреплённая, вооружённая секерами [54 - Секер – лёгкая пушка, стреляющая свинцовыми ядрами.] и кулевринами, она представляла непреодолимое препятствие на пути к Руану.
   Король Карл прекрасно это понимал, не собираясь брать непреступную крепость штурмом даже ради собственной сестры. Он решил пойти другим путём. Маркиз де Буленвилье доложил Карлу, что подготовка по вызволению Жанны де Дешан из плена идёт полным ходом, но на это потребуется ещё некоторое время.
   Валери Сконци, получив по своим каналам разрешение на беседу с капитаном де Кастельмаром, подъезжал к Энгранду. Его одолевали сомнения, правильно ли он замыслил пожертвовать невинной, совершенно беззащитной девушкой ради спасения другой. Он гнал от себя прочь угрызения совести, к сожалению, порой беспокоившие его.
   Валери, как всякий, кто служит могущественному Святому престолу, считал, что делает всё во имя Вседержителя. И даже жертва юной крестьянки подразумевает собой digitus die est hie [55 - Перст Божий (лат.).], послужит богоугодному делу – она станет героиней в глазах всей Франции, что ещё больше объединит французов против протестантов-англичан. Сконци не сомневался, что герцог Бургундский рано или поздно передаст девушку в руки англичан, а те уж не упустят возможности поквитаться с ней за Орлеан.
   Предаваясь раздумьям, иезуит не заметил, как въехал на мост и оказался перед надвратной башней. Из смотрового оконца показалась голова стражника:
   – Пароль!
   – Возмездие, – последовал ответ.
   Ворота открылись, и Сконци проследовал в крепость. Далее его ждала вторая линия укреплений с воротами. Из другой надвратной башни, поменьше размером, высунулась голова с таким же точно вопросом:
   – Пароль?
   – Бургундия! – отчеканил Сконци.
   Вторые ворота распахнулись, и он въехал в сердце цитадели. К нему тут же подошли двое часовых:
   – К кому? По какому делу?
   – К капитану де Кастельмару с посланием от маршала де Лаваля.
   – Идёмте в комендантскую, я провожу вас, – вызвался один из солдат.
   Вскоре в тесную комнату явился де Кастельмар и обомлел от неожиданности. Он прекрасно помнил Валери Сконци и подозревал, что именно ему обязан своим стремительным продвижением по службе. Все эти годы от барона никто ничего не требовал, Сконци исчез из виду, и постепенно сомнения развеялись. Но теперь де Кастельмар отчётливо понимал, что визит бывшего вербовщика не случаен.
   – Капитан! Удивление ваше столь велико, что вы не рады меня видеть? – Валери попытался придать голосу шутливый тон.
   Шарля такой тон визитёра сразу же насторожил.
   – Да нет, сударь, я рад, конечно. Но, право, я несколько смущён. Мы не виделись столько лет, и вдруг вы решили меня навестить… Я, честно говоря, не ожидал подобного проявления внимания с вашей стороны.
   – Вы удивитесь ещё больше, дорогой барон, прочитав это письмо.
   Сконци вынул послание из кожаной походной сумки и протянул капитану. Кастельмар сразу же опознал печать маршала де Лаваля. Он надломил сургуч и вскрыл письмо:

   «Капитан де Кастельмар!
   Прошу Вас оказывать всяческое содействие моему другу Валери Сконци. С момента получения письма я обязываю Вас выполнять все указания выше названного человека и хранить их в тайне.
Маршал Ги де Лаваль».

   – Ну что ж, если таков приказ главнокомандующего, я готов помогать вам. Вопрос: в чём будет заключаться моя помощь?
   – Дело весьма деликатного свойства и государственной важности, – сказал Сконци почти шёпотом. – Обещайте всё услышанное от меня хранить в тайне.
   – Конечно, сударь, слово дворянина!
   – Вот и славно. Мы можем поговорить с вами наедине в тихом месте?
   – Да, прошу вас пройти в мою комнату. Она хоть и похожа на келью монаха по размерам и обстановке, зато там точно обойдёмся без лишних ушей. Идёмте!
   – Итак, вы охраняете пленённую вами Деву Жанну, – начал Сконци без предисловий, едва Шарль запер дверь. – Отдаю должное вашим боевым заслугам. Англичане многое дали бы, чтобы Дева оказалась у них в руках.
   Капитан насторожился, разговор принимал неожиданный оборот. Иезуит продолжал:
   – Скажите, де Кастельмар, а что вам известно о Деве?
   – Да, собственно, то, что знают все. Она из селения Домреми, отправилась в Шинон, потому как возомнила себя освободительницей Франции и святой из пророчества Мерлина. Конечно, надо отдать ей должное, эта крестьянка не лишена способностей, смогла сплотить французов и повести за собой. О её подвигах в Орлеане, Труа и Реймсе всем известно.
   – Я вижу, капитан, вы весьма скептически относитесь к этой Жанне, – улыбнулся Сконци.
   – Честно, говоря, да! – признался Шарль. – Ну, не может простая неграмотная крестьянка совершить столько дел! Впечатление такое, что о ней больше рассказывают, чем есть на самом деле. Либо она вовсе не та, за кого себя выдаёт…
   – Вы удивительно прозорливы, дорогой барон! Ещё тогда, в Невере, когда увидел вас впервые, я понял, что передо мной умный человек. Я хорошо разбираюсь в людях, поверьте, служба обязывает.
   – Прозорлив в чём? – нахмурился Шарль.
   – Да в том, дорогой мой, что Дева Жанна, которую вы пленили, никакая не крестьянка! – Сконци впился в барона своими чёрными пронзительными глазами.
   Кастельмар было открыл рот, чтобы высказаться, но не смог, настолько сильным было потрясение. Наконец он опомнился:
   – Я чувствовал это! – Шарль вскочил и в волнении зашагал по комнате. – Ещё после взятия Труа я заподозрил, что эта Дева не та, за кого себя выдаёт!
   – И что же вас насторожило?
   – Припоминаю, когда нас разоружали, я преподнёс ей свой меч. Он очень древний, принадлежавший ещё королю Челобелгу Каролингу, с латинским девизом. Так вот Дева, видимо, увлёкшись мечом и забывшись, прочла латинскую надпись вслух. И тогда я понял: никакая она не крестьянка!.. А как она держится в седле, а говорит?.. Помилуйте, откуда же у крестьянки такие навыки?
   – Вы абсолютно правы, барон. Никакая она не крестьянка, – ухмыльнулся иезуит.
   – А кто же?
   – Сводная сестра короля Карла Седьмого, баронесса Жанна д’Арк де Дешан.
   У Кастельмара округлились глаза и вытянулось лицо.
   – Вы, шутите, Валери?!
   – Отнюдь, Шарль. Мне сейчас не до шуток.
   Некоторое время Кастельмар пребывал в оцепенении. Сконци понимал, что капитану нужно время, чтобы переварить сенсацию и осознать происходящее. Поэтому, взяв инициативу в свои руки, продолжил:
   – Естественно, капитан, что вы, как умный и наблюдательный человек, почувствовали в Деве знатную даму. Скрыть подобное невозможно, так как это даётся человеку от рождения, тем более женщине. Но и Жанна из Домреми действительно существует! Сейчас она находится в аббатстве Сент-Катрин-де-Фьербуа. Почти год назад эта простолюдинка появилась в Шиноне перед дофином, заявив, что она ниспослана Богом для помощи ему и Франции. Дофин был поражён внешним сходством простой крестьянской девушки и его сводной сестры Жанны де Дешан. Поползли упорные слухи, что крестьянка и есть Дева из пророчества Мерлина, явившаяся для спасения страны. Таким образом родился план выдать сестру короля за Деву. Все военные подвиги совершила Жанна, сестра Карла Седьмого, а никакая не крестьянка! Но ни у кого по этому поводу до сих пор сомнений не возникло. Вы же всё поняли и докопались до истины, поскольку слишком умны, мой дорогой капитан.
   Кастельмар уже пришёл в себя и внимательно слушал Сконци, осознав, в чём дело. Да, разыграно талантливо, ничего не скажешь!
   – Я всё понял, сударь, кроме одного. В чём заключается ваша роль? Только умоляю, не говорите, что по-прежнему вербуете наёмников и безвозмездно решили помочь баронессе де Дешан.
   Сконци засмеялся.
   – Убеждаюсь в очередной раз, что не ошибся в вас, капитан. Отчасти вы правы. Я не вербовщик и никогда, по сути, им не был, лишь – по воле обстоятельств. Я служу на благо Святого престола и Всевышнего. Моя цель – Франция без англичан-протестантов.
   Шарль невольно вспотел от такого известия – он прекрасно знал, кто служит Святому престолу, а главное как! Сидеть рядом с иезуитом, да ещё разговаривать с ним в то время, когда вся Европа боится их, как чумы! Дело принимало серьёзный оборот.
   – Что от меня требуется? – решительно спросил барон.
   – Вот таким вы нравитесь мне больше, капитан! – Сконци удовлетворённо хлопнул пару раз в ладоши. – Мне нужна ваша помощь в организации подмены Жанны д’Арк на крестьянку Жанну из Домреми, а затем – при выкупе из плена её оруженосца, Жана д’Олона. Финансами я вас обеспечу, не волнуйтесь. Да, и, кстати, возможно, я не упомянул, ваша услуга французской короне будет щедро вознаграждена. Две тысячи золотых флоринов вас устроят?
   Такого щедрого предложения Шарль не ожидал.
   – Да, вполне устроят…
   – Склонен считать, что все формальности решены, и мы договорились. Теперь согласуем детали. Ровно через три недели я приеду в Энгранд под видом торговца вином и привезу с собой крестьянку, выдав её за вашу невесту. Вы должны придумать, как произвести подмену. Крестьянку оставим в тюрьме, баронессу переоденем в платье девушки и, пользуясь их сходством, вывезем из крепости. Далее – моя забота. Через некоторое время я пришлю денег для выкупа оруженосца. Но прошу вас, он ничего не должен знать о подмене, для него Дева остаётся в тюрьме. Да, и небольшое пожелание: за эти три недели будьте повнимательнее к баронессе, обеспечьте её всем необходимым.
   – Слово дворянина, сударь!
   Сконци с улыбкой пожал крепкую руку барона и отбыл из крепости. Время задуманной авантюры пошло.

Глава 14

   После отъезда иезуита Шарль ещё какое-то время собирался с мыслями. Затем спустился в цоколь крепости и по узкому коридору, освещённому факелами даже днём, дошёл до камеры, где содержалась Жанна де Дешан. Часовой вытянулся по струнке, завидев в подвальном полумраке капитана.
   Шарль открыл тяжёлую дубовую дверь, ключ от которой всегда носил с собой. Во мраке помещения барон едва смог разглядеть несчастную девушку. Он почувствовал вонючий спёртый воздух, из-под ног шарахнулись крысы. Жанна сидела, не шелохнувшись, на соломенном тюфяке в углу, склонив голову на руки. Вот уже четыре недели, как она находилась в этих ужасных условиях. Не всякий мужчина способен выдержать такое, но только не она. Барон откашлялся.
   – Мадемуазель, есть ли у вас жалобы или пожелания?
   Жанна, удивлённая мягким тоном капитана и заданным вопросом, подняла голову.
   – Да, и оно неизменно! Хочу освободить Париж и изгнать англичан из Франции!
   – Ваши чувства мне понятны, мадемуазель. Но я имею в виду условия вашего содержания, – Шарль старался говорить как можно спокойнее и мягче.
   – Всё прекрасно. Чего можно желать в заточении?.. Не волнуйтесь, капитан, содержание моё вполне сносно, если не считать крыс, грязной одежды, омерзительного запаха, которым я пропиталась, и отвратительной еды, которую мне дают один раз в день.
   «Железная дамочка», – оценил Кастельмар и продолжил уже вслух:
   – Мадемуазель, я, как лицо, ответственное за вашу охрану и содержание, считаю необходимым перевести вас в другое помещение с более приличными условиями. Думаю, это можно сделать сегодня вечером.
   Жанна промолчала. Шарль немного постоял, уже понимая, что она и слова не вымолвит, наконец вышел и запер дверь. Такие формальности, как перевод важного заключённого, необходимо согласовать с комендантом крепости Ришаром Дидье. Выйдя из подвала, Кастельмар вдохнул полной грудью свежий воздух и отправился к коменданту.
   Дидье, толстый и ленивый, с огромным животом, развалился в кресле в помещении комендатуры. Он был настолько ленив, что всячески перекладывал свои обязанности на других. Дидье очень уважал капитана де Кастельмара и даже побаивался, думая, что у барона есть сильные покровители. Впрочем, здесь чутьё его не обмануло.
   – А-а, наш храбрый капитан, рад вас видеть! Нечто срочное привело вас ко мне в этот обеденный час?
   Капитан знал, что для Дидье обеденный час – это всё время от полудня и до вечера.
   – Извините за беспокойство, господин комендант, вы абсолютно правы. Я к вам по делу, не требующему отлагательства. Проведя инспекцию условий содержания вверенной мне заключённой Жанны д’Арк, я пришёл к неутешительному выводу, что сии условия не приемлемы для девушки, пусть даже крестьянки. Так и до чумы недалеко.
   Комендант встрепенулся, живот его заходил ходуном.
   – Боже правый! Чума?!.. Да что вы говорите, капитан, какой ужас! Мы все здесь перезаразимся!..
   – Вот поэтому, господин комендант, чтобы ничего подобного не произошло, следует перевести заключённую в более приличное помещение, помыть её, выдать чистую одеждуы, тем более, она носит военное платье и проблем не будет. Да, и этого д’Олона, её оруженосца, тоже надо привести в порядок. А то, не дай бог, нагрянет маршал де Лаваль собственной персоной – вы ведь знаете популярность этой девицы!
   – Да-да, капитан, делайте, как считаете нужным, – замахал руками толстяк Дидье. – Сделайте одолжение, сами найдите, куда их перевести. Скажете, я разрешил.
   Кастельмар был удовлетворён: своим желанием ничего не делать Дидье развязал ему руки.
   Вообще крепость Энгранд строилась сто лет назад как оборонительное сооружение, совершенно не предусматривая помещений для тюрьмы. В дальнейшем для подобных нужд было приспособлено подвальное пространство, выложены дополнительные перегородки и навешаны тяжёлые дубовые двери с решётчатыми окошками для раздачи скудной тюремной пищи.
   Перевод Жанны и её оруженосца из подвала в другое место сопровождалось определёнными проблемами. Разместить Жанну необходимо было таким образом, чтобы впоследствии легко совершить подмену, но нельзя особо увлекаться, чтобы не вызвать подозрения. В довершение всего помещение должно надёжно запираться. И где найти такое?
   Кастельмар, терзаемый раздумьями, бродил по крепости. Он уже мысленно проклинал тот день, когда взял Жанну де Дешан в плен. Ну, кто же мог знать, что она сестра короля? «Вот теперь расхлёбывай, нечего было проявлять излишнее рвение! Хотя, конечно, две тысячи золотых флоринов вполне скрасят все хлопоты», – размышлял капитан. Наконец он остановился возле небольшой двери на втором этаже в восточном крыле крепости.
   Место было малопосещаемым. Видимо, когда-то крыло перестраивалось, и архитекторы явно чего-то недодумали. Впрочем, неудивительно: вся крепость построена на редкость бестолково, зато укреплена на совесть.
   Имелось множество лишних внешних галерей и переходов, соединяющих восточное крыло с северным и южным, но к западному крылу переходов не было – то ли построить забыли, то ли деньги закончились.
   Помещением, которое обнаружил Шарль, явно не пользовались очень давно, и оно было забито различным хламом. Дверь отвратительно скрипела. Кастельмар обозрел всю эту грязь и разруху, решив, что для укрытия здесь самое подходящее место. По крайней мере сюда можно пройти незамеченным по скрытой винтовой лестнице, идущей внутри стены от первого этажа до третьего и делающей поворот напротив этой, с позволения сказать, кладовки. А грязь и хлам уберут солдаты.
   С оруженосцем ещё проще: его можно поместить куда угодно. И Кастельмар решил заняться его переселением позже. Барон понимал, что поторопился, сообщив Жанне о переводе в приличное место к вечеру, ведь потребуется некоторое время, чтобы привести в порядок найденное помещение.
   Не долго думая, капитан привлёк на хозяйственные работы двух молодых наёмников из своего бриганда. Люди томились от безделья и были рады хоть какому-то занятию. В течение дня парни вытащили из каморки весь хлам и сожгли его во внутреннем дворе, затем занесли кровать, стол, два табурета и свежий чистый соломенный тюфяк. Помещение приняло жилой вид.
   Кастельмар отправился на склад и выбрал чистое платье для Жанны. Оставалась последняя сложная задача – раздобыть большую бочку и организовать купание для баронессы. Бочку нашли через час: недавно торговец привозил в ней вино, и теперь она была пуста.
   Оставался последний щекотливый вопрос. Капитан направился к маркитанткам. Наиболее приличной из них была Виолет, барон сам частенько захаживал к ней. Она чем-то напоминала ему рассудительную Аделину.
   – Виолет, мне нужна твоя помощь.
   – Всё, что хотите, дорогой капитан. Разве вам в чём-нибудь отказывали? – проговорила маркитантка томным голосом.
   – Нет, Виолет, сейчас я не об этом, зайду ближе к вечеру. Я хотел просить тебя помочь искупаться нашей пленнице. Она ужасно пахнет. Поверь, крестьянки в поле и то гораздо чище.
   – Капитан, неужели вы обнюхивали ведьму на близком расстоянии?!
   – Да, нет же, Виолет! Я зашёл в её камеру и чуть не задохнулся от смрада!
   – Хорошо, я искупаю ведьму, при условии, что вы навестите меня вечером и останетесь до рассвета, – Виолет была явно неравнодушна к Шарлю и выделяла его среди остальных наёмников.
   Вскоре Жанну перевели в новое помещение, искупали и переодели в чистое платье. Кастельмар был удовлетворён: часть обещания, данное Сконци, он выполнил. Вечером Шарль отправился к Виолет, как и договаривался.
   После страстных любовных игр Виолет, утомлённая, прильнула к капитану, нежно скользя рукой по его левому плечу. Вдруг она встрепенулась:
   – Шарль, я совсем забыла вам сказать! Сегодня, когда я помогала этой девице купаться, то увидела у неё на плече точно такое же родимое пятно, как у вас.
   Для капитана это известие стало полной неожиданностью. Он прекрасно помнил слова цыганки Женэ об истинном смысле родимого пятна. Значит, и баронесса Дешан отмечена таким же знаком? Стало быть, встреча их предначертана самой судьбой?! Мысли начали путаться.
   – Что с вами, Шарль, мои слова расстроили вас?
   – Да нет, Виолет, всё в порядке… А ты уверена, что родимое пятно у крестьянки точно такое же?
   – Не совсем… Но очень похоже.
   Шарль понимал, что попал в щекотливое положение. Не хватало только, чтобы по крепости поползли слухи, что у него и ведьмы одинаковые знаки на теле – так и до инквизиции недалеко!
   – Виолет, я прошу тебя никому не говорить об этом. Иначе меня могут обвинить в связи с ведьмой и отдать вместе с ней инквизиторам. А тебя привлекут как основного свидетеля.
   При упоминании об инквизиции маркитантка не на шутку испугалась.
   – О, Шарль! Я ничего никому не скажу, можете не сомневаться. Ну, мало ли у кого какие пятна на теле…
   Капитан долго не мог заснуть, его мучили тягостные думы. Почему случилось именно так, что он пленил Жанну, да ещё сестру короля? А до этого он отдал ей свой Каролинг. И меч опять вернулся к нему… Кто бы мог подумать! Теперь ещё эта подмена. Как-то всё пройдёт?.. Заснул Шарль только под утро.
   На следующий день де Кастельмар был полон решимости навестить Жанну, чтобы убедиться, что у неё всё в порядке. В глубине души капитан понимал, что истинная цель посещения – родимое пятно, которое он желал видеть собственными глазами. Он ещё не знал, как это сделать, возможно, придётся принудить Жанну обнажить плечо.
   Капитан открыл дверь собственным ключом. Жанна сидела за столом, сложив руки «замком», и, по всей видимости, молилась.
   Шарль не стал отвлекать её от важного дела и решил подождать, присев на маленький деревянный табурет около двери. Не без удивления он отметил, что Жанна чрезвычайно хороша собой. После того как девушку отмыли, её волосы приобрели дивный каштановый оттенок и теперь завивались крупными локонами.
   Шарль попытался представить, как будет выглядеть Жанна с модной причёской в женском платье – картинка получилась весьма соблазнительная. Он взглянул на пленницу совершенно по-иному, будто увидел впервые. Тогда, в Труа, она показалась ему слишком надменной и уверенной в себе, облачённая в рыцарские латы, восседавшая на вороном жеребце. Теперь же она больше напоминала девушку, попавшую по воле судьбы в трудное положение и пытающуюся сохранить достоинство в плену среди мужчин.
   Жанна закончила молитву и посмотрела на де Кастельмара.
   – Благодарю вас, капитан, за предоставленные мне условия.
   Шарль несколько замешкался, не зная, как начать столь деликатный разговор.
   – Я отдал распоряжение, чтобы вас нормально кормили. Постараюсь посещать вас, как можно чаще, и прошу не стесняться высказывать свои пожелания. По возможности я максимально их удовлетворю.
   Жанна кивнула в знак согласия. Капитан набрался смелости и продолжил:
   – Мадемуазель, осмелюсь поговорить с вами о весьма щекотливом обстоятельстве. Вчера женщина по имени Виолет помогала вам купаться и обнаружила у вас на плече родимое пятно в виде восьмиконечной звезды. Я хотел бы знать, действительно ли у вас имеется названное пятно, или отнести это к фантазиям маркитантки.
   Жанна удивлённо посмотрела на капитана и ответила не сразу.
   – Пятно, о котором вы говорите, действительно есть. Но я не понимаю, капитан, что в нём предосудительного?
   – Прошу вас, мадемуазель, покажите мне ваше плечо!
   Баронесса совершенно растерялась, её глаза округлились.
   – Зачем?!.. Отчего обычное родимое пятно вызвало у вас столь бурный интерес? Насколько я помню, оно у меня с рождения…
   Капитан, стараясь быть максимально спокойным, повторил:
   – Прошу вас, покажите плечо. Поверьте, это для меня слишком важно!
   Помедлив, Жанна всё же расстегнула одежду и обнажила левое плечо. Знак восьмиконечной звезды красовался на том же месте, что и у Шарля, и был в точности такой же. Де Кастельмар опустился на табурет в полном недоумении.
   – Что с вами, капитан? Неужели моё родимое пятно произвело на вас столь неизгладимое впечатление? – насмешливо произнесла Жанна.
   – Вы правы, неизгладимое… И сейчас поймёте, почему.
   Шарль, в свою очередь, снял наплечник и стянул власяницу с левого плеча. Перед глазами Жанны оказалась точная копия её родимого пятна. Баронесса опустилась на соломенный тюфяк, потеряв дар речи.
   – И что это, по-вашему мнению, означает? – спросила она, немного придя в себя.
   – Только то, мадемуазель, что подобные пятна вовсе не родимые, а не что иное, как знаки судьбы, данные нам свыше! И именно они свели нас вместе. Вопрос – для чего?
   Жанна молча пожала плечами.
   – А мне ясно, для чего! – с жаром заявил Шарль. – Я вас пленил и обязан освободить, потому как знаю, кто вы на самом деле.
   Жанна опять не нашлась, что ответить, и капитан продолжал:
   – Можете не волноваться, даю вам слово дворянина! Никто в крепости не узнает вашего истинного происхождения. Я помогу вам бежать. Единственное, о чём прошу: дайте обещание слушаться меня во всём, иначе нас казнят вместе.
   – Хорошо, я даю вам такое обещание…
   Жанна неожиданно разрыдалась, слёзы ручьями текли из её прекрасных голубых глаз, сказалось напряжение последних недель. Она уже не ждала помощи, думала, что брат отрёкся от неё, используя в своих политических целях как разменную монету между Бургундией и Буржским королевством. Она приготовилась к смерти, как вдруг появился проблеск надежды.

Глава 15

   Через три недели Сконци, как и планировал, появился в крепости Энгранд на телеге с бочкой вина под видом торговца. Рядом с ним сидела безучастная к происходящему Жанна из Домреми. Она была одета в тёмно-красную муслиновую юбку с чёрным бархатным лифом, стягивающим дорогую кружевную рубашку, волосы спрятаны под белый кружевной чепец – горожанка да и только!
   Незадолго до планируемой подмены Сконци передал капитану весточку с надёжным человеком, следовавшим в Руан. Человек не представился и на словах передал, что всё идёт по плану и в назначенный день торговец вином Пьер и девушка Жоссалин непременно прибудут в крепость.
   Шарль понял, что надо быть готовым к появлению гостей и предупредить пленницу. Жанна спокойно выслушала капитана и задала один-единственный вопрос: «Что станет с девушкой?» Он не знал, что ответить и сказал первое, что пришло на ум: дескать, её выкупят вместе с оруженосцем, хотя сам глубоко сомневался в этом. Наверняка герцог Бургундский затеет инквизиционный процесс в угоду англичанам, а чем он закончится, можно только гадать.
   И вот «торговец Пьер» достиг крепости. Из надвратной башни высунулся стражник:
   – Пароль!
   На этот раз Сконци не знал пароля, да и по сценарию простой торговец не мог его знать.
   – Храбрый воин! Я простой торговец вином и не знаю ваш пароль. Достопочтенный капитан де Кастельмар заказал у меня бочку отличного бужуле. Да и потом, невеста капитана, Жоссалин, не видела его почти год, с тех пор как та еретичка устроила заварушку в Бургундии…
   – Хорошо, проезжай!
   Стражник отлично знал Кастельмара и чем всё может закончиться, задержи он невесту капитана у ворот. После награждения Кастельмара самим Уоришем, никто не решался с ним связываться.
   Через вторые внутренние ворота проехали точно также без проблем. К повозке подошёл стражник.
   – Храбрый воин, – взмолился Сконци голосом бедного торговца, замученного жизнью, долгами и семьёй, – как мне найти доблестного капитана Кастельмара? Я привёз ему вино и невесту, которая страсть как соскучилась.
   Девушка сидела на повозке, скромно потупив глаза, пышный чепец отбрасывал глубокую тень на её лицо, так что разглядеть его было делом непростым. Да и стражник не рискнул фамильярно рассматривать невесту самого капитана.
   Вскоре появился де Кастельмар и первым делом бросился к мнимой невесте:
   – Жоссалин, дорогая, как я рад тебя видеть!
   – Я тоже, Шарль, ты совсем забыл меня, – вяло проговорила девушка.
   – Ну что ты! Я только и думаю о тебе и о нашей свадьбе…
   Затем капитан переключил внимание на торговца и подивился актёрским данным Сконци. Иезуит совершенно перевоплотился.
   – Господин капитан, распорядитесь разгрузить мою телегу. Да, я понёс дополнительные убытки в дороге, так что вино обойдётся вам немного дороже.
   – Ах ты плут, Пьер! Хорошо, сегодня я заплачу тебе столько, сколько просишь, но в следующий раз закажу вино у другого торговца.
   Сконци начал ныть и причитать, какой он бедный, а ему надо кормить пятерых детей, и так далее и тому подобное. Капитан подумал, что если Святой престол откажется от его услуг, то Сконци без проблем найдёт себе место в бродячем театре.
   Шарль проводил девушку в свою комнату. Она спокойно и равнодушно села на предложенный табурет. Барон достал приготовленную мужскую одежду, собрался с духом и взял «свою невесту» за руку:
   – Пойдём, Жоссалин.
   Она встала и беспрекословно подчинилась.
   Кастельмар поднялся по винтовой лестнице на второй этаж и осмотрелся. В переходах было тихо и пусто. Он достал ключ и открыл дверь помещения, в котором содержалась баронесса, быстро втолкнул внутрь свою спутницу, ещё раз огляделся и закрыл за собой дверь.
   Перед ним стояли две Жанны, каждая из которых должна была сыграть свою роль в истории Франции. Но об этом капитану думать было некогда. Он приказал «невесте»:
   – Быстро раздевайся!
   Девушка послушно распустила шнуровку у корсажа, сняла чепец и потянула с себя юбку. Капитан ради приличия отвернулся. Жанна с нескрываемым любопытством смотрела на неё. Капитан понял, что баронесса удивлена поведением девушки:
   – Не волнуйтесь, мадемуазель, с ней всё в порядке.
   – Эта девушка и есть та самая Жанна из Домреми? – поинтересовалась баронесса. – Я столько слышала о ней от брата, но вижу первый раз. Действительно, мы очень похожи.
   «Невеста» тем временем разделась и сложила одежду на табурет. Кастельмар так же, стараясь не смотреть, передал ей военное платье. Баронесса, напротив, нимало не смущаясь, ловко скинула надоевший мужской костюм и быстро облачилась в наряд «невесты». Девушки были готовы – каждая в своём костюме, каждая для выполнения своей роли. Капитан быстро собрал костюм баронессы, открыл дверь и осмотрелся.
   – Мадемуазель, быстро спускайтесь вниз и ждите меня. Запомните, вы – Жоссалин, моя невеста.
   Жанна кивнула в знак согласия и исчезла на лестнице. Капитан запер дверь на ключ и вдруг услышал снизу:
   – О, какой аппетитный кусочек! И чья ты такая?
   Шарль мгновенно слетел по винтовой лестнице:
   – Этот аппетитный кусочек – моя невеста Жоссалин, приехала меня навестить! – Кастельмар обнял Жанну за талию и нежно поцеловал в шею.
   Смущённый солдат тут же ретировался:
   – Извините, господин капитан, я не имел в виду ничего плохого. Просто невеста ваша – красавица, мимо не пройдёшь!
   – А ты иди мимо, своей дорогой, – посоветовал барон.
   Жанна и Шарль наконец достигли его комнаты и закрылись. Баронессу трясло, капитан весь покрылся испариной. Он налил в чашу воды и подал девушке. Жанна жадно выпила.
   – Ещё, – попросила она. – Зачем вы меня поцеловали?
   – А что мне оставалось делать? Раз вы моя невеста, и мы год не виделись! Придётся играть роль до конца.
   – Капитан, объяснитесь, прошу вас!
   – Мадемуазель, когда влюблённые встречаются через такой промежуток времени в уединённом месте, никто не подумает, что они будут читать «Отче наш». Вероятнее всего, они страстно предадутся любви.
   Жанна растерянно посмотрела на Шарля и поставила чашу на стол.
   – Безусловно вы мой спаситель, но неужели вы, дворянин, воспользуетесь ситуацией для того, чтобы лишить меня чести?!
   – О, нет! На сей счёт не волнуйтесь, это не входит в мои планы. Вы безусловно не лишены привлекательности. И я был бы счастлив провести всю свою жизнь с такой красавицей, как вы, но сейчас не время. Просто придётся устроить инсценировку: поохать, покричать, постонать от удовольствия хотя бы пару часов.
   Жанна посмотрела на него, поправила кружевной чепец и хихикнула.
   – Какая глупость!.. Ну, хорошо, раз это необходимо… Просто я не знаю, какие звуки издают в подобных случаях.
   – Ничего, я вас научу.
   Они так увлеклись своей игрой, что под дверью собралось несколько любопытных солдат.
   – Ух ты, как он её! – завистливо вздыхал один из них. – Говорят, она – красотка. Нашему капитану везде везёт: и в бою, и в любви. А мы довольствуемся одними шлюхами, а они все одинаковые…
   – О-о, я больше не могу это слышать! – возбудился второй. – Пойду к Сюзон, отнесу последние деньги ради удовольствия.
   Жанне понравилась игра, и она совершенно забыла, что находится в военной крепости в шаге от побега. Настонавшись вволю, они с Шарлем перекусили лепёшками с вином, и Жанну совсем разморило.
   – Мадемуазель, мы должны выйти из комнаты правдоподобно, – напомнил Шарль.
   – Это как?
   – Простите, но вы должны прильнуть ко мне и всем своим видом показывать, что получили неизгладимые впечатления от нашей встречи.
   – Хорошо, я готова.
   Жанна обняла капитана, положив голову ему на плечо. Шарль ощутил, как в нём растёт желание, что он хочет девушку здесь и сейчас. Он не удержался и привлёк Жанну к себе, запечатлев на её пухлых губах страстный поцелуй. Удивительно, но она не сопротивлялась, а напротив, ещё сильнее прильнула к капитану. Шарль почувствовал, что теряет контроль над ситуацией, и сказал:
   – Мы должны идти, хотя мне совершенно не хочется этого делать.
   – И мне, – Жанна нехотя отстранилась и сняла с шеи золотой изящный крестик. – Вот возьмите, это на память… Он принадлежал моей приёмной матери и очень мне дорог.
   Капитан позволил Жанне одеть себе на шею цепочку с крестиком.
   – Теперь мы точно выйдем, как после двух часов бурной любви. – Он открыл дверь и, обняв Жанну, направился во внутренний двор к повозке Сконци. Все, кто находился во дворе крепости, смотрели на Кастельмара с чувством глубокой зависти.
   – Ну, наконец-то, любовники! Я уж думал, одному в Руан придётся ехать, – засуетился иезуит.
   Шарль посадил Жанну на повозку с чувством, будто от него отрезают кусок тела и увозят в неизвестном направлении.
   – До встречи, дорогая! – Он поцеловал баронессу в щёку.
   – Да, и эта встреча состоится в полдень, через три дня, в Руане, в харчевне «Жареная куропатка», – шёпотом, едва слышно произнёс Сконци.
   Повозка тронулась. Иезуит увозил девушку и зарождающееся чувство любви. Шарль вздохнул: «Hoc erat in fatis» [56 - Так было суждено судьбой (лат.).].

Глава 16

   Капитан де Кастельмар сидел за столом в «Жареной куропатке» и с удовольствием поедал блюдо, давшее название харчевне. Он уже заканчивал свою трапезу, когда появился Сконци и подсел за стол. Иезуит быстрым движением достал из дорожной сумки бумагу с висячей печатью на нижнем правом углу.
   – Вот расписка на предъявителя, подтверждающая, что банкир Арнофини получил сегодня утром вклад в размере двух тысяч золотых флоринов. Сия бумага даёт право получения золота в Руане или в любом другом городе, где есть представительство банка «Арнофини и сыновья».
   Барон внимательно изучил документ и сунул за пазуху. На данный момент его интересовал совершенно другой вопрос:
   – Скажите, Валери, как Жанна?
   – С ней всё благополучно. Сегодня на рассвете она отбыла из города с верными людьми. Да, на днях появится мнимый брат оруженосца с целью выкупа его из плена. Так что подготовьте шевалье д’Олона, дабы новый родственник не стал для него неожиданностью. Я думаю, сто салю будет достаточно.
   – Вполне. Сконци, сделайте одолжение, скажите мне правду, куда направилась Жанна?
   Иезуит многое повидал на своём веку и сейчас безошибочно определил: бравый капитан успел влюбиться в свою бывшую пленницу. Он немного поразмыслил и, решив, что от этой любви вреда ни Франции, ни Ватикану не будет, сказал:
   – Баронесса следует в свой родовой замок Дешан, что в десяти лье от Клермона.
   – А в Клермоне есть представительство банка «Арнофини и сыновья»? – невинно поинтересовался Кастельмар.
   – Несомненно.
   – Благодарю за честность, Сконци! В наше время редко кто держит слово и выполняет обещания.
   – Да, не за что, капитан. Жизнь – штука сложная и непредсказуемая, ещё сочтёмся.
   Шарль усмехнулся и подумал: «Избавь меня, Господи, от верных слуг твоих, именуемых иезуитами».
   – Позвольте, последний вопрос, Валери. Как баронесса будет жить с таким известным на всю Францию именем?
   – Элементарно, капитан. В родных местах она – просто баронесса Жанна де Дешан.

Глава 17

   Кастельмар вошёл в помещение, где вот уже почти месяц находился оруженосец Девы. Д’Олон сильно похудел, под глазами легли чёрные тени. Капитан понимал: ему есть о чём переживать.
   – Шевалье, я принёс вам хорошую новость.
   Жан лежал на тюфяке и никак не прореагировал на слова Шарля. Кастельмар предпринял ещё одну попытку:
   – Шевалье, вас не интересует освобождение из крепости Энгранд?
   Д’Олон наконец проявил некоторый интерес и сел. За последний месяц он давно потерял всякую надежду и приготовился к смерти.
   – Интересует. Но каким образом?
   – Это проще простого. На днях сюда явится ваш «брат» и выкупит из плена. А я, в свою очередь, помогу ему в этом благородном деле.
   Д’Олон, совершенно опешив, уставился на капитана.
   – Почему вы помогаете мне? Кроме того, у меня нет никакого брата…
   – Ну, как же нет? Вы просто запамятовали, шевалье, – усмехнулся Шарль. – Но у меня есть одно условие. Когда освободитесь, постарайтесь устроить побег Жанне. Она также здесь, в крепости. К сожалению, я уже не смогу вам помочь – решил подать в отставку.
   – Вы благородный человек, капитан!
   – Наверное, если не брать во внимание, что именно мой бриганд пленил Деву и вас. – Барон вспомнил слова Сконци: – Жизнь – штука сложная и непредсказуемая, ещё сочтёмся, шевалье!
   В этот же день Кастельмар написал прошение маршалу Ги де Лавалю об отставке и отправил с депешами в Невер. Капитан мучился, он не хотел заходить к Жанне из Домреми, прекрасно понимая, что эта, ни в чём не повинная девушка – заложница политической игры.
   В последнее время Шарль стал чувствительным, его постоянно терзали воспоминания о разорённых селениях Шампани и Лотарингии. «Как знать, может быть, селение Домреми и сжёг мой бриганд. Разве теперь упомнишь, сколько их было уничтожено за эти годы…»
   Через неделю после выкупа оруженосца Жанну перевели в Буврейский замок в Руане. Готовился грандиозный процесс над ведьмой и еретичкой.
   Из новостей, поступавших из Руана, капитан узнал, что Жанна дважды пыталась бежать, но безуспешно. Теперь её охраняли пять английских солдат, и они постоянно находились вместе с ней в одном помещении.
   На суде инквизиции девушка назвалась по матери – Жанной Роме. Она не воспринимала себя как д’Арк и вообще не была уверена в своей фамилии. Девушка говорила, что на родине, в Домреми, её называли Жанеттой, а во Франции – Жанной. Но англичан совершенно не устраивало такое положение дел.
   Инквизиционный суд отождествил фамилию д’Арк с английским «dark», что в переводе означает «тёмный», и нарёк Жанну «дочерью сумерек», поставив ей в вину, что она самовольно ушла из дома при греховных обстоятельствах и сделала это тайно, облачившись в мужской костюм.
   Инквизиторы постоянно заставляли Жанну рассказывать о её видениях с целью доказательства их дьявольского происхождения. Но она либо отказывалась отвечать, либо отвечала уклончиво. На многие вопросы, требующие ответа «да – нет», Жанна отвечала «не помню».
   Решение суда было предрешено: Жанну обвинили в ведовстве и прочих магических искусствах, объявив прислужницей дьявола.
   Минул почти месяц после вынесения сурового приговора, и наконец пришло распоряжение об отставке. Барон де Кастельмар покинул крепость Энгранд без сожаления.

Глава 18

   Шарль двигался тем же путём, что и Жанна де Дешан, ведя за собой французскую армию, только в обратном направлении: Компьен, Суассон, Реймс, Шалон, Труа, Орлеан, Бурж. Барон ехал не торопясь. Спешить было некуда, и дорога до Буржа заняла почти месяц. Многое удалось переосмыслить за это время. Де Кастельмар прослужил в наёмниках у герцога Бургундского почти десять лет, ни разу не послав весточку матери в Гасконь. Жива ли она? Что стало с замком?
   Ведь почти сразу, как Шарль покинул родовое гнездо, Гасконь полностью захватили англичане. Отец, барон Бертран де Баатц де Кастельмар, всю жизнь защищал Гасконь от англичан и погиб как герой. Сын же формально служил все эти годы Бургундской короне, а в последние полтора года фактически сражался бок о бок с англичанами против соотечественников. На душе Шарля было тяжело. Воспоминания о Жанне из Домреми глодали душу, как червь яблоко.
   В Бурже барон остановился ненадолго и сразу же направился в Клермон, а оттуда – уже в Дешан. Перед отъездом из Энгранда Шарлю вновь приснилась Итрида. До этого она не являлась ему много лет.
   Ведьма опять сидела за столом и говорила: «Молодой барон, Жанна ждёт тебя, иди к ней…» Поначалу Шарль испугался. Какая Жанна его ждёт: баронесса или несчастная крестьянка? Но, здраво рассудив, что ничего общего с крестьянкой у него нет, решил, что баронесса. Как-то встретит его Жанна де Дешан? Шарль очень переживал по этому поводу.
   Посетив в Клермоне представительство банка «Арнофини и сыновья» и получив заверения, что может забрать своё золото в любой момент по предъявленному документу, де Кастельмар наконец отправился в Дешан к Жанне.
   К вечеру, в осенних сумерках, появился замок. Барон ехал вдоль извилистой речки Алье и вскоре достиг цели. Мост уже был поднят. Тогда де Кастельмар снял с себя крест, подаренный Жанной и, привязав его к арбалетному болту, выстрелил в крышу надвратной башни. Вскоре появилась рука стражника, и стрела исчезла во мраке бойницы.
   По всей видимости, подобный способ передачи посланий был привычным в замке. Вскоре мост опустился, ворота открылись, и из них выбежала Жанна в меховой лисьей накидке:
   – Я верила, что вы придёте, капитан!
   – Миледи, – Шарль поклонился, – теперь вы видите перед собой просто барона де Баатц де Кастельмар, прибывшего сюда, чтобы посвятить вам свою жизнь.
   – Вот и хорошо, – просто сказала баронесса, нежно посмотрев на Шарля, и, взяв его за руку, добавила: – Идёмте в замок, барон де Кастельмар де Дешан, уже холодно.

Часть III. Талисман Гуальбареля

Глава 1

   Минуло пять лет. Но все события, связанные с Жанной из Домреми, Жан д’Олон помнил и видел, будто они произошли сейчас. Etiam sanato vulnere cicatrix manet [57 - Даже от заживающей раны остаётся шрам (лат.).].
   Все эти годы шевалье не давали покоя воспоминания о двух неудавшихся побегах Жанны, которые он пытался организовать. После первой попытки к ней приставили английских солдат, постоянно и неусыпно находившихся рядом. После второй она выбросилась из окна в зале инквизиционного суда, когда охрана отвлеклась. Но Господь оставил Жанну в живых, видимо, для того чтобы она испила чашу своих мучений до дна.
   Пять лет назад всеми забытый и нищий шевалье Жан д’Олон получил в наследство от своего бездетного дяди, графа Франсуа де Божё, имение Аржиньи.
   Замок с многочисленными башнями, сводчатыми входами и глубокими рвами располагался в местечке Рона и был выстроен примерно четыреста лет назад. Когда молодой наследник вступил в свои права и прибыл в замок, его поразил почтенный возраст поместья, а более всего то, что все башни Аржиньи были испещрены некими таинственными знаками.
   Наделённый живым и пытливым умом, Жан нередко размышлял о смысле жизни и смерти. Он был уверен, что смерть – это всего лишь другая, отличная от земной, жизнь. Но где и как найти ключ, позволяющий проникнуть туда? Возможно ли общаться с теми, кто уже там, в другом мире?..
   Последние пять лет Жан не молился, не причащался и не посещал близлежащую церковь Сент-Жэн-де-Божё, построенную его предками почти триста лет назад.
   Аржиньи безусловно окружал ореол таинственности, и граф д’Олон де Аржиньи решил разобрать архивы, находящиеся в замке.
   Много воды утекло с тех пор, как он пытался постичь тайные знаки замка, но всё безуспешно. Многочисленные бумаги, находившиеся в родовом архиве, были в основном финансовыми и юридическими документами, а также среди них обнаружилась обширная переписка между членами ордена храма и зарубежными прецепториями.
   Но однажды Жан обнаружил запись, датируемую 1307 годом, которая гласила:

   «Молодой граф де Божё, член ордена храма, верный магистру де Молэ, посетил крепость Тампль в Париже. Он нижайше просил разрешения короля Филиппа Красивого о переносе праха его дяди, магистра де Божё, из крепости в родовой замок Аржиньи. Король дал сие разрешение, совершенно не подозревая об истинном содержании захоронения. В могиле магистра де Божё нет и никогда не было его останков. Там хранились архивы ордена и реликвии – корона Иерусалимских царей и четыре золотые фигуры евангелистов, которые украшали Гроб Христа и которые не достались мусульманам…»

   Эта находка придала новый импульс изысканиям, и Жан в который раз тщательно обследовал весь замок, каждый каменный выступ, в надежде обнаружить тайник. Он верил, что архивы ордена храма хранят тайные знания, позволяющие перемещаться между миром живых и мёртвых. Вопрос – где их найти! Тамплиеры умели хранить свои тайны.
   Жан превратил замок Аржиньи в алхимическую лабораторию. Здесь кипели в ретортах неведомые снадобья, по углам громоздились человеческие скелеты и свешивались чучела экзотических животных, привезённых из дальних стран.
   Доверенные лица, посланные графом д’Олоном де Аржиньи в Италию, пытались разыскать самых опытных магов. В конце концов их поиски увенчались успехом, и в замок прибыл магистр оккультных наук Франческо Прелати.
   Однажды глухой осенней ночью в угловой башне замка собрались: граф, магистр Прелати и слуги – Андре, Пуату и Рене. Свечи погасили, и в кромешной тьме зазвучал голос мага, вызывающий демонов:
   – О, всесильные духи, открывающие смертным клады, науку и философию, явитесь! Явитесь на мой зов, и я отдам вам всё кроме жизни, если вы дадите мне тайные знания и власть!
   Духи не вняли просьбам, и граф де Аржиньи выгнал Прелати с позором.
   Следующим магистром оккультных наук, посетившим замок Аржиньи, стал Арман Барбо. Он хранил втайне все свои заклинания и произносил их едва слышно. В результате одного из таких сеансов способом постукивания удалось вызвать духов одиннадцати тамплиеров.
   Они согласились ответить на поставленные вопросы, однако говорили бессвязно, сообщить, где спрятаны архив и сокровища, отказались и исчезли. После этого Армана Барбо постигла та же участь, что и его предшественника…

   Вставать Жану не хотелось, он лежал, закрыв глаза. Дневной свет пробивался сквозь ставни, освещая комнату золотистыми струйками. Ночью Жана опять мучили сны. Ему снилась она, его Дева, которой он поклонялся, которую любил, был верен как телохранитель. Она приходила во снах живой и прекрасной, в блестящих латах на боевом коне. Затем снился костёр, и Жанна сгорала в муках. Она умоляла дать ей крест, чтобы помолиться перед страшной смертью, но никто из инквизиторов не выполнил её предсмертного желания…
   Граф поднялся с постели и дёрнул шнур колокольчика:
   – Рене, иди сюда, бездельник!
   В спальню тут же вошёл слуга, держа в руках одежду и преданно глядя на своего молодого господина. В последнее время Жан был излишне раздражительным, постоянно срывался на слугах, и они лишний раз боялись рот открыть. Единственным исключением из всего штата слуг был Рене, прошедший хорошую школу при покойном старом графе, который взял его в замок ещё мальчишкой. С тех пор, вот уже пятьдесят лет, Рене исправно служил семейству Божё. Он умел быть немногословным и предугадывать желания хозяев.
   – Как почивали, ваше сиятельство? – поинтересовался Рене.
   – Как всегда. Сплошные ночные кошмары, – пожаловался граф, одеваясь при помощи слуги.
   – Я понимаю вас, господин. Вы молоды, а время, как известно, лечит. Всё забудется.
   – Пять лет уже ты толкуешь мне об этом! Однако легче не становится и ничего не забывается. Напротив, сны всё отчётливей… Ладно, оставим это. Скажи мне лучше, что слышно от егерей?
   – Один из загонщиков сообщил, что выследили крупного вепря. И если господин барон желает…
   – Вепрь? Прекрасно! – перебил граф. – Это как раз то, что нужно. Вели седлать лошадей!
   – Ваше сиятельство, а как же завтрак?!
   – Вина и кусок ветчины, – коротко приказал Жан. – У меня такое настроение: хочется с кем-нибудь жестоко сразиться, убить. А вепрь не отдаст свою жизнь без сопротивления.
   Не прошло и получаса, как Жан в сопровождении двух слуг мчался к логову зверя. Гнедой конь, предчувствуя кровь, скакал, бешено раздувая ноздри. Ему словно передался охотничий азарт хозяина.
   В это время стал приближаться гон, и Жан весь обратился в слух. Почти тут же из чащи показался вепрь и вихрем пронёсся мимо графа. За ним неслись штук двадцать борзых. Вслед за собаками появились верхом три выжлятника, один из которых трубил в рог и натравливал собак на зверя.
   Наступил самый увлекательный момент охоты. Гончие, подстрекаемые звуками рога, кинулись на вепря. Глаза зверя налились кровью, он готов был оказать отчаянное сопротивление. Жан снял с седельного крюка аркебузу и поджёг фитиль. Загонщики приготовили охотничьи ножи с длинными лезвиями.
   Вепрь отчаянно защищался: несколько собак отлетели в сторону с распоротым брюхом. Граф пришёл в бешенство, и в то же время картина кровавой схватки действовала на него возбуждающе. Вскоре уже половина собак выбыла из строя. Один из выжлятников спустил двух бордоских догов, одетых в специальные кольчуги. Они мгновенно вцепились в уши зверя, и тогда другой загонщик, взяв копьё, приблизился к вепрю.
   Зверь неожиданно рванулся в сторону, и один из догов отлетел с откушенным ухом, торчащим в пасти. Ситуация выходила из-под контроля. Жан взвёл аркебузу, прицелился и точным выстрелом сразил вепря. Он взревел и упал на зелёную траву, обагряя её красной горячей кровью.
   – Отличный выстрел, господин! – восторженно заметил загонщик.
   Оставив егерей и выжлятников заниматься убитым вепрем, граф де Аржиньи отправился обратно в замок. Охота улучшила настроение, вид крови придал сил. В глубине души граф жалел зверя: тот дрался, как настоящий воин, до конца.
   Философские размышления о вепре прервала небольшая группа сервов, вооружённых палками. Они что-то кричали и возбуждённо размахивали руками. Земля, по которой ехал граф, принадлежала ему, следовательно, и сервы, находящиеся на ней также являлись его собственностью. А значит, с крикунами надлежит разбираться ему, по праву bonum avitum.
   Де Аржиньи направил коня к сервам. Подъехав к возбуждённым подданным, граф остановил коня. Люди тут же смолкли, опустили глаза вниз, сдёрнули шапки и поклонились. Никто не решался заговорить первым, крутой нрав молодого де Аржиньи был хорошо известен.
   Граф окинул взглядом сервов, все они держали в руках палки, кое-кто пытался неловко спрятать примитивное оружие за спину. Мужчины стояли плотным кольцом, окружив связанную молодую девушку. По всему было видно, ей крепко досталось: платье было изодрано в клочья, обнажая прелестные части тела. Сквозь лохмотья были видны ссадины и кровоподтёки. Лицо девушки пострадало не менее её наряда, правый глаз заплыл и превратился в сплошной синяк. Чёрные волосы взлохмачены, из них торчали сухие травинки, видимо, несчастная пыталась укрыться на сеновале.
   Однако телесные повреждения виднелись не только на девушке, но и на сервах. У нескольких были расцарапаны лица. Молчание затянулось, и граф не торопился его нарушать. Он рассматривал пленницу, заметив, что несчастная смотрит на него с явным вызовом, не опуская глаз, а вернее сказать, одного, уцелевшего в драке. Граф попытался посмотреть девушке в лицо и мгновенно понял, что не выдерживает взгляда даже одного её глаза. Будто почувствовав замешательство Жана, пленница улыбнулась разбитыми губами, отвернулась и уставилась на одного из крестьян. Тот сразу же начал креститься и читать молитву.
   – Что здесь, чёрт возьми, происходит? – рявкнул наконец недовольный граф, хорошее настроение после охоты мгновенно улетучилось. – Почему совершается самосуд на моей земле, а я ничего не знаю?
   Крестьяне разом загалдели, пытаясь объяснить происходящее. В этот момент они были похожи на стайку трясогузок.
   – Молчать! Говори ты, – граф указал кнутом на рыжеволосого серва, лет сорока.
   Мужик поклонился, поблагодарив за оказанную честь, и, запинаясь, периодически осеняя себя крестным знамением, начал:
   – Ваше сиятельство! Эта девушка – ведьма. Она появилась в нашем селении месяц назад и поселилась у Перрины Мартен, старой знахарки. По первости-то ничего дурного за ней не водилось. Она помогала старухе готовить разные снадобья. Мы даже обрадовались: будет Перрине кому передать свои знахарские навыки и секреты. Но вскоре в деревне стали происходить странные дела. На две семьи навели порчу – явно дело рук девчонки, больше некому. Но и это не всё. Три дня назад в еловой роще, недалеко от селения, нашли мёртвую маленькую девочку. Что за дитё и откуда она не знает никто, но все видели её растерзанной. Не приведи, Господи, такое увидеть!..
   Жан взбеленился:
   – И что, есть свидетели, которые могут поклясться на Библии, что видели, как именно эта девица убила ребёнка и навела порчу? А вы не думали, что на девочку мог напасть голодный одинокий волк или медведь?
   – Нет, господин, никто ничего такого не видел. Но мы нашли у неё в доме красное зелье и склянки с кровью. Настоятель церкви отец Жак приказал склянки закопать в землю, а ведьму отвести к вам на суд. Ей самое место на костре, мы уж и хворост приготовили!
   – А почему вы решили, что в склянках кровь убитой девочки? А не какого-нибудь животного – кролика, например, или курицы?
   Рыжий мужик что-то промямлил невнятно, явно стушевавшись.
   – Мне всё ясно! – граф в крайнем раздражении зыркнул на безмолвных подданных. – Ничего не видели, не слышали, но надо девку сжечь – так, на всякий случай. А ведьма она или нет, Господь разберётся сам!.. Прочь, бездельники!
   Сервы, поняв, что сейчас огребут от господина сполна за излишнюю бдительность, быстро натянули шапки и, пятясь и кланяясь, потрусили восвояси. Девушка так и осталась стоять со связанными руками.
   – Ну а ты что скажешь в своё оправдание? – обратился к ней Жан.
   Она молчала. «Какая гордячка! Не хочет говорить связанной», – догадался граф.
   – Развяжите её, – приказал он слугам. Те переглянулись, явно не торопясь выполнять распоряжение. – Я что, недостаточно ясно выразился? Развязать девушку!
   Тогда Пуату соскочил с коня и выхватил кинжал из ножен. Девушка сама полоснула верёвками по лезвию. С минуту она растирала кисти рук, затем попыталась улыбнуться в знак благодарности и вынула что-то изо рта.
   – Так вот почему ты не могла отвечать мне, – понял Жан. – Какое сокровище ты прячешь во рту?
   – Мой талисман и оберег – камень, меняющий цвет, – с вызовом ответила девушка.
   Ловким движением она накинула цепочку на шею, и камень налился розово-фиолетовым цветом. Жан невольно засмотрелся: камня такой красоты и удивительной огранки он ещё не встречал.
   – Однако от побоев он тебя не уберёг, – заметил граф.
   – Синяки и ссадины заживут. Главное, я жива.
   – Откуда такая уверенность, что я сохраню тебе жизнь, а не прикажу сжечь на костре?
   – Я знаю, господин, вы не любите костров…
   Де Аржиньи невольно передёрнуло: «Откуда она может знать?! Казнить я её всегда успею, но что-то мне подсказывает, что пока не стоит этого делать». Графа поразили не только последние слова девушки, но и её уверенная манера держаться, не свойственная простой крестьянке. Своей дерзостью она напомнила Жанну, и граф несколько смягчился.
   – Как тебя зовут?
   – Ангелика.
   – Садись впереди меня. Возвращаемся в замок, – приказал де Аржиньи, помог девушке забраться на лошадь и, пришпорив послушное животное, поскакал по направлению к замку.

   По прибытии граф приказал слугам привести Ангелику в порядок, а затем проводить к нему. Через час девушка была вымыта, причёсана и одета в тёмно-коричневое платье прислуги.
   Граф сидел в гостиной за столом, с удовольствием поедая ароматное, отлично прожаренное мясо вепря, подстреленного утром на охоте. Он оценивающе взглянул на вошедшую. Девушка выглядела гораздо лучше, если не считать заплывшего глаза.
   – Садись, отобедай со мной, – кивнул Жан. – Ещё прибор, для моей гостьи!
   Через мгновение вышколенный слуга поставил перед Ангеликой обеденный прибор, отрезал приличный ломоть мяса и положил в тарелку. Она взяла вилку и нож для мяса и начала быстро расправляться с угощением. Граф был поражён:
   – И где ты научилась так ловко пользоваться вилкой и ножом? Только не говори, что твои родители – вилланы!
   – Не скажу, ваше сиятельство, – ответила девушка, аккуратно отправляя в рот маленькие кусочки мяса. Разбитые губы болели, и ей было трудно жевать.
   – Тогда я приказываю тебе рассказать свою историю, – граф отпил вина из серебряного кубка и настроился слушать.
   – Воля ваша, господин. История моя началась двадцать лет назад, в герцогстве Савойском в замке Шильон. Замок Шильон расположен на скалистом острове близ восточного берега озера Леман [58 - Женевское озеро.] и некогда принадлежал всесильному графу Франсуа Шильонскому. Граф был поклонником алхимии и различных оккультных наук. Он был богат, но хотел стать ещё богаче, мечтал получить золото из свинца, тем самым обретя неограниченную власть.
   Судьба свела его с моей матерью Эльзой де Эвре, дочерью местного разорившегося феодала. Она была необыкновенно красива, но главным её достоинством было знание белой магии, полученное от своей матери.
   После смерти отца, а затем и матери, Эльза оказалась в полной нищете, несмотря на свои уникальные способности.
   Граф прослышал о красоте Эльзы и насильно женился на ней. Вскоре родилась я. Сила и богатство моего отца не давали покоя герцогу Савойскому, он постоянно подсылал шпионов в замок, чтобы затем обвинить моих родителей в колдовстве. В один далеко не прекрасный день светлейший герцог не стал более церемониться и осадил замок, отрезав его от внешнего мира. Отец защищал родовое гнездо до конца. Мне и матери он приказал бежать через подземный ход, прихватив с собой самое необходимое.
   После захвата замка людьми герцога, мы с матерью обосновались в Италии, в небольшом городке. Через четыре года мама умерла, и я осталась сиротой в десять лет. Мне было не на что жить, и я побиралась около городских стен. Красивой маленькой девочке хорошо подавали. И вот однажды мимо проходили цыгане. Старая цыганка посмотрела на меня и сказала: «Идём, дитя, негоже знатной девочке питаться на милостыню».
   Так я попала в цыганский табор, научилась гадать на картах, предсказывать судьбу, смотреть в магический кристалл. У меня хорошо получалось, видимо, я унаследовала способности матери. Моя цыганская жизнь продолжалась пять лет. Табор добрался до Вероны, и мы жили в городе несколько месяцев. Верона – богатый торговый город, многие купцы с удовольствием платили за предсказание судьбы и исхода деловой сделки. У меня скопилась приличная сумма серебром. Именно в Вероне, по воле судьбы, произошла моя встреча с графом Жилем де Рэ.
   – Ты сказала, с Жилем де Рэ, маршалом Франции?! Я не ослышался? – перебил поражённый де Аржиньи.
   – Да, ваше сиятельство, именно с ним. В то время он путешествовал по Италии, пытаясь забыть ту, которую любил. Де Рэ также интересовался магией, быстро оценил мои способности и выкупил у табора, заплатив большие деньги. Мы ещё какое-то время путешествовали по солнечной Италии, посетили Пизу, Болонью, Флоренцию, к нам присоединились какие-то подозрительные люди, а затем все направились во Францию в родовой замок графа, Тиффож. Сначала я была очень рада, что наконец не буду ни в чём нуждаться. Первые два месяца в замке прошли безоблачно. Я погрузилась в роскошную жизнь, заполненную бесконечными балами и охотами.
   Затем, видимо, граф решил, что пришло время сделать меня любовницей. О! Де Рэ был страстный и опытный любовник, ничего не скажешь! Сначала он развратил меня, а затем вынудил обслуживать своих знатных гостей. Сопротивляться было бессмысленно. Всякое неподчинение его воле жестоко подавлялось.
   Де Рэ заставлял подсыпать знатным господам в вино различные порошки, а затем наблюдать за их поведением, докладывая обо всём увиденном лично графу. Иногда порошки вызывали возбуждение, и мне, конечно, доставалось, но потом граф давал мне другой порошок, порождающий, видимо, жуткие видения. На людей страшно было смотреть, но утром они ничего не помнили, – Ангелика замолчала и перевела дух, отпив вина.
   – Кто бы мог подумать! – воскликнул де Аржиньи. – Ведь де Рэ – маршал, закалённый в боях. Мы вместе брали Орлеан, Турель, Осер, Труа!.. Граф храбро сражался, солдаты уважали и боялись его. Сам король Карл Седьмой наградил маршала за боевые заслуги перед Францией!
   – Да, де Рэ рассказывал мне о своих военных походах, особенно о Деве Жанне.
   Де Аржиньи насторожился:
   – И что же он поведал тебе о Жанне?
   – То, что простая неграмотная крестьянка из Домреми объединила солдат и повела за собой армию. Они верили в неё как в чудо. Де Рэ восхищался Жанной, преклонялся перед её смелостью и красотой, даже любил…
   – Не может быть! Де Рэ любил Жанну?! Сей гордый отпрыск древнего знатного рода?.. Впрочем, ничего удивительного, я тоже её любил.
   – Простите за дерзость, ваше сиятельство, я знаю и об этом, – сказала Ангелика.
   Граф встрепенулся:
   – Откуда?
   – Де Рэ догадывался о ваших чувствах. Ещё раз прошу прощения, а она действительно была виновна в деяниях, предъявленных инквизицией?
   – Нет, это всё отвратительная ложь! Жанна никогда не была ведьмой. Просто англичане не могли простить ей своих поражений, нанесённых французами под предводительством простой крестьянки. Каким-то образом надо было объяснить свою слабость… – Жан замолчал от нахлынувших воспоминаний.
   – Я так и думала, – тихо произнесла Ангелика.
   – Скажи, ты покинула замок Тиффож из-за того, что де Рэ сделал из тебя шлюху? – спросил граф, решив вернуться к её истории.
   – Да, ваше сиятельство, но не только. Де Рэ обуяла чёрная страсть. Он начал заниматься страшными делами. По всей округе он нанимал молоденьких мальчиков в пажи, а затем совращал их и убивал медленной смертью, получая от этого удовольствие. Убийства он превратил в развлечение, растягивая удовольствие и наблюдая за агонией жертвы. Подобно вампиру, припадал он к несчастным, чтобы лучше ощутить предсмертную дрожь тела, а стоны умирающих ласкали его слух. Де Рэ и меня заставлял смотреть, а потом на залитом кровью полу насиловал и избивал.
   Примерно полгода назад де Рэ пригласил в замок лишённого сана священника Гибурга для свершения чёрной мессы. Меня раздели и положили на стол, застеленный чёрным бархатом. Гибург взял серебряную чашу и поставил мне между ног. Затем Гибург читал молитвы, но наоборот, от конца к началу, и благословлял человеческий прах, как хлеб жизни. После этого в жертву принесли младенца, украденного из близлежащей деревни. Его невинную кровь слили в чашу, находящуюся между моих ног. Гибург отпил из неё и, заставив меня сделать то же самое, овладел мною прямо на столе. Два месяца назад я, не выдержав издевательств и ужаса, царящего в Тиффоже, убежала. Вспомнив, что де Рэ рассказывал о вас, я решила отправиться в Аржиньи. Я глубоко раскаиваюсь, что сразу не решилась прийти к вам…
   – Да, что время делает с людьми, – задумчиво произнёс граф и спросил: – Как ты полагаешь, почему Жиль де Рэ превратился в чудовище?
   – Не знаю, ваше сиятельство. – Ангелика судорожно вздохнула. – Трудно теперь сказать. В прошлом году его посетил некий маг, облачённый в странные яркие наряды, похожие на восточные. Де Рэ и маг заперлись в подвале, где впоследствии совершались все убийства, и долго не выходили. А вокруг творилось нечто невообразимое: тёплым летним вечером вдруг стало пронзительно холодно, странные сумерки внезапно окутали замок. Затем грянул гром, но дождь так и не начался.
   Спустя несколько часов де Рэ вышел из подвала один в ужасном состоянии: глаза горели, волосы взлохмачены, его трясло мелкой дрожью. Что стало с магом, не знаю. Думаю, когда они призывали духов, маг допустил оплошность и умер… После этого случая де Рэ окончательно превратился в сумасшедшего, испытывая постоянную жажду крови. Почти год я наблюдала за этим кошмаром. И вот однажды де Рэ принёс помощникам чью-то отрубленную голову, сердце и глаза, а свежую кровь несчастной жертвы заставил выпить под страхом смерти. В него словно дьявол вселился. После той чёрной мессы я решилась тайно вызвать дух покойной матери, и он повелел мне немедленно бежать из Тиффожа. Так я и сделала.
   – Стало быть, ты умеешь вызывать духи умерших? – заинтересовался Жан.
   – Да, ваше сиятельство. Но это весьма опасное занятие.

Глава 2

   Жизнь графа де Аржиньи с появлением Ангелики изменилась. Девушка своим появлением внесла живую струю в скучное однообразие замка. Раны на её теле заживали, лицо приобретало былую красоту, да и наряды, подаренные Жаном, довершили превращение избитой оборванки в приличную даму.
   Прошёл месяц с тех пор, как девушка поселилась в замке. Она полностью освоилась и повелевала слугами как настоящая графиня – истинное происхождение явно брало верх над жизненными обстоятельствами, в которых ей пришлось побывать.
   Правда, в намерения графа вовсе не входило сделать Ангелику графиней де Аржиньи. Жан был к этому не готов, а Ангелика, как девушка умная, не настаивала. Ей было достаточно того, что давал граф: крова, пищи, одежды и физического удовлетворения. Разделить ложе с графом Ангелика согласилась в первую же ночь пребывания в замке, без излишнего жеманства и кокетства. В любовных играх она была опытна и даже очень – видимо, уроки де Рэ не пропали втуне. Иногда Ангелика даже вводила де Аржиньи в смущение своими откровенными желаниями и готовностью любым способом доставить ему удовольствие.
   Граф искренне привязался к девушке. Он даже тосковал, когда она уходила в лес за травами, которые потом сушила перед очагом на кухне.
   Вот и сегодня Ангелика верхом уехала в лес, а Жан прохаживался по смотровой башне, всматриваясь вдаль в надежде увидеть возвращающуюся любовницу.
   Наконец на дороге появилась знакомая фигурка, граф тут же приказал подавать обед. Ангелика, раскрасневшаяся после верховой езды, была необычайно хороша, и Жан подумал, может быть, провести некоторое время в спальне, а затем приступить к обеду? Так он и поступил, увлекая любовницу на ложе.
   Ангелика никогда не отказывала своему господину, прекрасно понимая: один неверный шаг с её стороны или неуместный каприз, и она отправится ночевать в поле. Насытившись друг другом, любовники почувствовали усталость, но спальню покидать не хотелось.
   – Помнишь, Ангелика, ты призналась мне, что можешь вызывать духи умерших? – попытался начать разговор Жан.
   Разморенная Ангелика не нашла в себе сил ответить, а лишь кивнула в знак согласия.
   – Ты сделаешь это для меня? – вкрадчиво спросил граф.
   – Любое ваше желание, господин. Но я дерзну ещё раз предупредить: занятие это весьма опасно. Вы желаете поговорить с Жанной?
   – Да…
   – Тогда нижайше прошу вас слушаться меня во всём во время магического обряда. Обещаете? – настойчиво потребовала Ангелика.
   – Обещаю. Сегодня вечером. Ты готова?
   – Как прикажете, господин, всегда к вашим услугам…
   Граф был удовлетворён любовницей во всех отношениях, его очень устраивали её сговорчивость и покладистость. Он отлично сознавал свою власть сеньора, но не злоупотреблял ею без необходимости.
   После обеда, прошедшего в абсолютной тишине, Ангелика начала подготовку к обряду. Для этого она выбрала самую высокую смотровую башню и распорядилась вынести из неё всё содержимое.
   Эта башня, испещренная магическими символами тамплиеров, была, по мнению Ангелики, самым подходящим местом. Она несколько раз пыталась разобраться в надписях, но безуспешно. Видимо, это была высшая магия избранных, не подвластная ни ей, ни магистрам оккультных наук, прежде посетившим замок Аржиньи.
   Ангелика взяла большой кусок угля и очертила круг – охранительный барьер, который нельзя переступать, иначе можно попасть во власть существ, призванных на сеанс магии для ответов. Девушка верила, что человек, находящийся под магической охраной круга, в безопасности. Затем она разделила его двумя параллельными линиями. В точках пересечения линий с кругом Ангелика положила заранее запасённые атрибуты колдовства: рог быка, мёртвую летучую мышь, жабу и змею. Охранительный барьер был готов.
   Затем Ангелика отправилась на кухню и потребовала, чтобы в большой чаше смешали кровь домашнего животного с молоком или оливковым маслом. Кухарки посмотрели на девушку круглыми глазами, но перечить не осмелились. Они прекрасно знали, что про Ангелику говорят по всей округе.
   Через час чаша с молоком и кровью козлёнка была готова. Ангелика собственноручно забрала её и поставила в центр магического круга. Всё было готово, можно начинать обряд.
   На закате Ангелика и Жан зажгли по кругу свечи, встали в его центр по обеим сторонам чаши напротив друг друга и взялись за руки.
   – Умоляю вас, господин, что бы ни случилось и что бы вы ни увидели, не покидайте пределы магического круга, – предупредила Ангелика графа ещё раз. – Вы готовы?
   – Да, – ответил граф, он никогда ещё не общался с духами и немного нервничал.
   Ангелика начала произносить заклинание:
   – Призываю тебя силой круга: Бараланеизис, Балдахиензис, Паумахиа и престолом Аполоджиа, могущественными князьями Женио, Лиашидае! Призываю тебя силой высшего могущества, которой я обладаю и приказываю именем того, кому повинуются все создания, неизречённым именем Тетраграмматона, при произнесении которого стихии распадаются, воздух колеблется, море убегает, огонь затухает, земля дрожит, все армии небесные и адские содрогаются. Устремись сюда, чтобы дать ответы на все мои вопросы! Приди с миром, видимый и при доброй воле, как я того желаю. Явись предо мною демон тьмы, Аднахиэль!!!
   Вдруг налетел сильный ветер, загасив часть свечей. Чаша с кровавым молоком начала дрожать, и оно постепенно исчезало прямо на глазах. Когда напиток полностью исчез, дрожь прекратилась, а чаша закрутилась вокруг своей оси. Она быстро набирала обороты, наконец её вращение стало настолько быстрым, что человеческий глаз не успевал его воспринимать. Всё слилось в единый, туманный, расплывчатый диск. Тела людей пронзила невероятная боль, Ангелика и де Аржиньи, буквально вцепились друг другу в руки. Талисман девушки ярко засветился, и его розовый свет окутал их полностью.
   И вдруг всё прекратилось – и вращение, и ветер – остался только розовый свет талисмана вокруг. На северной стороне башни возникла едва различимая прозрачная фигура, напоминающая силуэт в длинном плаще с капюшоном.
   – Кто из смертных посмел потревожить меня? – прошипел силуэт с такой силой, что у графа зазвенело в ушах. Оставшиеся свечи разом погасли.
   Мрак окутал башню. Лишь силуэт демона светился сиренево-голубым светом.
   – Я, Ангелика! – Девушка отвечала смело, будто общение с потусторонними силами было для неё обыденным делом. После жизни в замке Тиффож она уже ничего не боялась.
   – Что ты хочешь узнать, Ангелика?
   – Могу ли я поговорить с Жанной д’Арк, умершей пять лет назад мучительной смертью?
   – Жди! – ответил демон, и его силуэт приобрёл бесформенную расплывчатую форму светящегося пятна. Через какое-то время он вновь принял прежний вид и произнёс:
   – Ты не можешь говорить с Жанной д’Арк, смертная!
   – Почему? Ты отказываешь мне?!
   – Да, отказываю. Её нет в царстве тьмы. Она в вашем мире! – произнёс демон и исчез.
   Ангелика и де Аржиньи стояли в центре круга, потрясённые увиденным и услышанным. Разжать руки они смогли не сразу. Ладони запечатлели глубокие следы ногтей.

Глава 3

   Шарль парировал выпад дюрандалем [59 - Дюрандаль – длинный французский меч.], зажатым в левой руке, затем отбил удар Каролингом в правой. Отскочив в сторону, скрестив мечи на уровне пояса, взмокший от боя барон посмотрел на своих противников. Они, одетые в кожаные шлемы и нагрудники, переминались с ноги на ногу, явно утомлённые затянувшейся тренировкой, и тоже утирали обильный пот. Но барону всё было нипочём, и он с удовольствием продолжил бы это милое сердцу занятие.
   – Ну что же вы, нападайте, ленивые трусы! – подзадоривал Шарль.
   «Ленивые трусы» тяжело дышали и мечтали о глотке холодной воды.
   – Прекрасно! Значит, не желаете, – барон был разочарован. – В бою бы вас давно убили.
   Барон сделал выпад на одного из соперников, тот вяло, из последних сил отразил рубящий удар. И вдруг скрючился и заохал.
   – Господин барон, о, моя поясница!..
   – Ладно, всё на сегодня. – Кастельмар сложил мечи и вытер рукавом шёлковой рубашки пот со лба. В последнее время ему было скучно и не хватало острых ощущений.
   – Шарль, дорогой, мы так останемся без слуг! Посмотрите на Планше, он не может разогнуться, – Жанна была обеспокоена здоровьем слуги.
   Она наблюдала происходивший поединок с небольшого балкона в тренировочном зале. Когда-то и она любила порубиться на мечах с учителем, но в последние шесть месяцев ей стало совсем не до этого. Её живот сильно округлился, ребёнок в утробе постоянно брыкался и переворачивался – шустрый наследник, ничего не скажешь, весь в отца.
   Пять лет супружеской жизни пролетели незаметно. Оба были созданы друг для друга, жили в любви и согласии, следуя наставлениям священника, который их венчал. Через год после венчания родилась дочь. Жанна назвала её Екатериной, в честь святой. Шарль не возражал и во всём потакал любимой жене.
   В последнее время барон и баронесса де Дешан пребывали в состоянии скуки, и поединки стали чуть ли не единственным их развлечением. Шарль боялся надолго отлучаться из замка, он даже перестал охотиться в собственных угодьях.
   Ему очень не хватало чувства свободы, кровавого боя, зова боевого рога. Однако самочувствие жены было для барона превыше всего, а развлечения – потом, когда родится здоровый наследник. Словом, барон вошёл в роль образцового отца семейства. Жанна понимала состояние мужа, старалась не давить на него и даже в моменты плохого самочувствия хорохорилась и улыбалась.
   Настало время обеда. За столом Шарль вёл себя безупречно, был предельно внимателен к жене, развлекая её различными разговорами: о соседях, урожае винограда, проданном вине, охоте, банке «Арнофини и сыновья», где чета Дешан держала доходы, несколько истощившиеся за последние три года роскошной жизни. Не быть жадным – это богатство, не быть расточительным – доход. Но это изречение не подходило к чете Дешан, тяготеющей ко всему прекрасному, роскошному и увеселительному. Правда, нынче Жанне было не до выездов в роскошной карете с гербом и не до балов в Клермоне.
   Она закончила трапезу и удалилась в свои покои отдохнуть, а барон развалился в огромном кресле в гостиной около камина. Лето было тёплым, даже жарким, и камин почти не топили. В первые же дни своего появления в замке жены, Шарль приказал кузнецу изготовить прочные решётки и установить их в дымоходах всех каминов. Он прекрасно помнил свою бурную молодость и вовсе не горел желанием узреть «чертей», вылезающих из камина.
   Барон любил посидеть в кресле после обеда или ужина с бокалом вина, изготовленного из собственного винограда. В такие минуты настроение его становилось философским. Шарль предавался размышлениям о смысле жизни, добре и зле, приходя к заключению, что у него отличная жизнь, красавица жена, замок, богатые земли, своя винодельня – что человеку надо для счастья, beati possidentes [60 - Счастливы владеющие (лат.).]!
   Размышления барона прервал слуга:
   – Господин барон, – возник за его спиной слуга, – простите, что беспокою. К вам посетитель, с виду похожий на торговца. Он говорит, якобы вы его знаете и непременно примете, но назваться не пожелал. Я сказал, что вы отдыхаете, но он слушать ничего не желает – очень самоуверенный господин. Прикажете вытолкать его взашей?
   – Пока не надо. Проводи его в библиотеку, Жюльен, – умиротворённое настроение барона улетучилось: «Что за знакомые такие, которые имя не называют? Кого ещё черти принесли!»
   Барон на всякий случай взял арбалет и коридорами прошёл в маленькую тайную комнату, прилегающую к библиотеке. Он отодвинул задвижку специального глазка, расположенного в портрете одного из славных предков приёмного отца Жанны и дающего обзор почти на всю библиотеку. Но увидев незваного гостя, Шарль успокоился – арбалет не понадобится. Теперь его беспокоил другой вопрос: зачем пожаловал этот гость?
   Шарль вошёл в библиотеку.
   – О, любезный барон, приветствую, вас! Отлично выглядите! Сколько лет прошло! – Сконци поднялся с кожаного дивана и расплылся в улыбке.
   – Да, Валери, давно не виделись, – Кастельмар внимательно взглянул на иезуита, постаревшего и изрядно поседевшего.
   Сконци перехватил его взгляд.
   – Да, мой дорогой друг, седею и старею. Мне уж скоро пятьдесят пять.
   Оба сели за круглый инкрустированный итальянский столик из вишнёвого дерева. Слуга принёс вина. Сконци сделал глоток.
   – Отличное вино!.. Я слышал, вы поставляете вина ко двору графа Клермонского? А неурожай прошлого года никак не отразился на ваших плантациях?
   – Да что вы, Валери! Отразился ещё как. Арнофини это обстоятельство почувствовали сразу.
   – Как чувствует себя сиятельная госпожа Жанна?
   – Спасибо, беременность проходит вполне сносно. Ждём мальчика… Ну а теперь, когда все светские формальности соблюдены, говорите без обиняков, Сконци, о цели вашего визита.
   Иезуит рассмеялся.
   – Вы, барон, как всегда, проницательны. Я проделал столь дальний путь действительно по очень важному делу, в котором требуется ваша помощь.
   Шарль заинтересовался.
   – Говорите, Валери! Не тяните кота за хвост!
   – Барон, помните ли вы маршала Жиля де Рэ?
   – Кто же его не помнит!..
   – Так вот, дорогой Шарль, то, что я сообщу вам, должно остаться, как всегда, между нами. По моим сведениям, достопочтенный маршал занимается чёрной магией и поклоняется дьяволу, со всеми вытекающими последствиями. Чёрные мессы, человеческие жертвоприношения, употребление крови жертв и сексуальное насилие. Нам известно, что в его замке Тиффож жила некая девушка по имени Ангелика, исполнявшая роль наложницы и сексуальной жертвы в дьявольских обрядах. Несколько месяцев назад, смертельно напуганная происходящим в Тиффоже, Ангелика бежала. Мы проследили её путь. Сейчас она находится в замке Аржиньи у графа Жана д’Олона де Аржиньи, получившего поместье в наследство. Мы располагаем сведениями, что Ангелика обладает способностью вызывать духи умерших и общаться с ними. Для установления контакта с потусторонним миром она использует некий талисман. Но что он собой представляет, наш человек сообщить не успел. Его убили у стен замка, приняв за разбойника, – иезуит помолчал, пожевал губами. – Девица вызывает демона тьмы и даже не представляет, чем всё это может закончиться, сделай она один неверный шаг!.. Итак, мне нужна девица и этот… артефакт, предположительно именуемый «Талисман Гуальбареля». К сожалению, никто не знает, как он выглядит.
   – Всё, что вы рассказали, повергает меня в ужас, – медленно заговорил барон. – Я лично не был знаком с де Рэ, но в голове не укладывается, как уважаемый человек, маршал Франции, наконец католик, способен на такие чудовищные вещи! И вы хотите, насколько понимаю, чтобы я со своими людьми взял штурмом Аржиньи и пленил Ангелику? Ваши люди плохо лазают по крепостным стенам?
   – Барон! Вы, право, шутник. Замок не надо брать штурмом. Мы до конца не уверены в способностях девчонки, поэтому действовать придётся тайно и хитро. Вы, как человек, в прошлом способствовавший выкупу графа из плена бургундов, приедете к нему в качестве гостя. Его замок в пяти лье западнее Лиона…
   – Я?! Вы с ума сошли, Сконци! Что я ему скажу?
   – Скажите, что по обыкновению говорят в подобных случаях: жизнь тяжела, нужны деньги, вы на грани разорения. Были по делам в Лионе и случайно услышали о замке Аржиньи. Попросите помочь – как говорится, услуга за услугу.
   – Ну, хорошо. А Жанна? Я очень волнуюсь за неё.
   – Похвально, барон, что вы примерный pater familias. Не волнуйтесь, я приставлю к замку тайную круглосуточную охрану, а лично для сиятельной Жанны пришлю отличного акушера. Он по пятам будет за ней ходить. Насколько мне известно, он принимал роды у королевских особ… особенно в тех случаях, когда огласка не требовалась. Я оплачу все ваши дорожные расходы. Акушер – также за мой счёт.
   – Простите, Валери, но что я скажу жене?
   – Я продумал версию на этот случай. Скажете, что я – представитель мастерской из Лиона, производящей специальные прессы для выжимки винограда. Один такой пресс заменяет пятерых работников, а производит виноградный сок быстрее в десять раз, поэтому машина весьма выгодна для изготовления вина. Вы отправляетесь посмотреть на новейшее чудо техники и, возможно, приобрести. Отсутствовать будете примерно недели две-три: пока – в Лион, потом – обратно…
   – Помилуйте, а разве есть такие прессы? – не унимался Шарль.
   – Увы, пока нет. Я лишь читал о них в трудах итальянского учёного Винетти. Так что это почти правда. Да, я, видимо, упустил жизненно важный вопрос: все ваши старания будут щедро вознаграждены. Замок Аржиньи и его предместья вас устроят?
   Последняя фраза, сказанная Сконци будто между прочим, стоила всех предыдущих.
   – Замок?!.. Устроит! – расхохотался Шарль. – Только не говорите мне, что вас интересует исключительно эта девчонка и её талисман. По всей вероятности, они интересуют Ватикан. Но вас-то в этом замке привлекает совсем иное! Иначе стали бы вы передавать его в моё распоряжение?
   Сконци тоже рассмеялся.
   – Узнаю вас, барон! Острота вашего ума не пострадала от спокойной жизни. Действительно, вы правы: лично меня интересует сам замок. И если вы станете его владельцем, то не откажете мне в просьбе погостить в нём.
   – Возможно, не откажу, если поделитесь, чем он для вас так интересен, – Шарль хитро прищурился.
   – Видите ли, мой проницательный друг, – иезуит вздохнул, – замок Аржиньи принадлежал старинному роду Божё. Один из них был магистром ордена тамплиеров. Возможно, в замке спрятаны важные документы ордена.
   – А вы уверены, что молодой граф их не нашёл? – поинтересовался Шарль.
   – Уверен. Иначе бы я знал о его находке одним из первых. Вы забываете, кто я, дорогой барон! Наши люди повсюду… Считаю, мы договорились: замок – вам, а все найденные документы – мне. Как говорится, manus manum lavat? [61 - Рука руку моет (лат.).]
   – Пожалуй, договорились. Позвольте полюбопытствовать, что же станет с графом де Аржиньи?
   – То, что обычно в подобных случаях. Он помогал ведьме, принимал участие в её ритуалах. Его ожидают конфискация имущества, суд инквизиции и длительное тюремное заключение.

Глава 4

   Через два дня барон де Кастельмар и двое его слуг, Жюльен и Луи, оседлали лошадей и отбыли по направлению к Лиону. Жанна отнеслась к поездке мужа спокойно, решила: пусть развеется.
   Солнце стояло в зените и жарило вовсю. Август выдался жарким и душным. Барон быстро вспотел, снял бархатную куртку и ехал в одной рубашке. В такую погоду хорошо лишь одному винограду. По крайней мере урожай обещает быть обильным, а значит, похудевшие финансы скоро войдут в норму.
   Размышления барона постоянно прерывались нудным пением Луи. Ему ещё в колыбели наступил на ухо медвежонок, но Луи об этом не догадывался и с завидным постоянством изводил окружающих своими жуткими фальшивыми руладами. Наконец Шарль не выдержал:
   – Луи, если ты замолчишь и не будешь открывать рот до самого вечера, обещаю подарить тебе охотничий кинжал!
   Перспектива подарка показалась слуге заманчивой, и он послушно умолк. «Спасибо тебе, Господи, за маленькие радости», – подумал де Кастельмар.
   К вечеру они благополучно добрались до постоялого двора. Барон, наученный жизненным опытом, вошёл в харчевню и сразу огляделся. За дальним столом сидели два торговца, производившие вполне приличное впечатление. Их обслуживала молоденькая девушка, весьма аппетитная на вид. Барон решил тряхнуть стариной – может он в конце концов позволить себе развлечься?
   – Красавица, мне и моим людям принеси поесть что-нибудь вкусненькое и хорошего вина.
   – Сию минуту, сеньор! – девушка убежала на кухню и вскоре притащила целый поднос еды, а затем и кувшин отменного вина.
   – Мы останемся на ночлег. Приготовь комнату мне и место слугам на сеновале, – распорядился Шарль.
   – Как прикажите, сеньор…
   – Как же тебя зовут, красавица? – ласково спросил барон.
   – Я Жоржета, дочь хозяина заведения, сеньор.
   «Покладистая девица, – подумал Шарль, разглядывая её сзади, когда девушка убирала посуду со стола торговцев. – Интересно, в постели она также сговорчива?..»

   Кастельмар сладко спал. На его груди удобно расположилась Жоржета. Вдруг раздался страшный душераздирающий крик. Барон и хозяйская дочка вскочили одновременно и растерянно переглянулись.
   Шарль быстро натянул панталоны, схватил свой верный Каролинг и бросился во двор, откуда раздавался крик. Выбежав из харчевни, он обнаружил собственного слугу в весьма щекотливом положении. Очевидно, Луи проснулся по нужде и вышел во двор. В то время как он справлял своё дело, к нему сзади подошёл слон и начал ласкать своим длинным хоботом. Луи был сильно напуган: он отродясь не видел такого страшилища и орал как ненормальный, совершенно забыв натянуть панталоны.
   Почти одновременно из конюшни и с сеновала прибежали ночевавшие там владельцы общительного животного. Увидев голый зад орущего Луи и своего слона, обвившего хоботом шею несчастного, они покатились со смеху. Барон был готов сквозь землю провалиться, предварительно изрубив слугу на мелкие кусочки.
   Дрессировщик отвёл животное в загон, откуда оно как-то сумело выбраться. Выяснилось, что этого молодого африканского слона приобрёл граф Клермонский на потеху своего двора. Животное и сопровождающие его люди достаточно поздно добрались до постоялого двора, когда все уже спали. И, конечно, Луи, вышедший на двор по малой нужде, решил, что это гигантский змей, посланный нечистой силой, схватил его за шею.
   Кастельмар пребывал в ярости, отчитывая слугу:
   – Болван, ну, какой ещё нечистой силе ты нужен?! Стоит тебе только затянуть песню, как вся нечисть в округе сразу же передохнет!
   – Простите меня, господин, – скулил Луи. Ему было стыдно, но более того страшно: вдруг барон решит надавать тумаков? Рука-то у хозяина, известно, тяжёлая.
   Шарль вгляделся в его жалкую физиономию и махнул рукой.
   – Чёрт с тобой, надо бы выдрать, да времени нет. Одевайтесь и – в путь!
   «Дал Бог безмозглых слуг, но других, к сожалению, нет», – вздохнул про себя барон.

Глава 5

   После совершённого обряда в башне граф де Аржиньи долго не мог прийти в себя, не каждый день приходится встречаться с демоном тьмы. Но более всего его поразил ответ демона, что Жанны нет в мире мёртвых, она жива! Голова пошла кругом, Жан не мог поверить в это. Как такое могло случиться? Получается, что тогда в Руане, на костре, сгорела совершенно другая девушка? Просто похожая на Жанну!
   Де Аржиньи понял, что был пешкой в чьей-то игре – его использовали! Он стал лихорадочно вспоминать последние дни, проведённые в крепости Энгранд, но ничего необычного тогда не происходило. «Разве что мой выкуп из плена?.. Кому могла понадобиться моя свобода? Капитану, который организовал освобождение? Возможно. Ведь он взял с меня обещание, что я помогу Жанне бежать. Стало быть, он ничего не знал о подмене. Но с какой стати человек, бриганд которого пленил меня и Жанну, вдруг решил мне помочь?.. Вероятно, его мучила совесть, ведь в итоге он подал в отставку. Нет, капитан, ничего не знал… Подмена произошла позже. Возможно, когда Жанна выбросилась из окна в зале суда и разбилась на смерть. Инквизиторы испугались и, чтобы судилище было “достоверным” до конца, нашли подходящую по возрасту и фигуре девушку, выдав её за Жанну. Но почему тогда демон заявил, что Жанна жива? Может, она просто сильно покалечилась, а инквизиторы, испугавшись англичан и не желая осложнений, спрятали её, совершив подмену?.. Да, скорее всего, так всё и было! Жанна, наверное, в каком-нибудь монастыре, искалеченная, доживает свой век. Но как найти её?.. Это нереально!»
   Де Аржиньи испытал некоторое облегчение, когда решил, что нашёл ответы на свои сомнения. Все эти годы графу снилась Жанна и пылающий костёр, поглотивший его любовь навсегда. А он стоял и смотрел, как она горит, и ничего не мог сделать… «Теперь я обрету покой и ночные кошмары закончатся», – подумал граф и облегчённо вздохнул.
   Была глубокая ночь, но сон не шёл. В голове вертелись разные мысли. Граф посмотрел на Ангелику, она тоже не спала.
   – Вы довольны тем, что узнали, мой господин? – спросила девушка.
   – Не знаю… И да и нет. Мне нужно время, чтобы разобраться в себе. Скажи, Ангелика, где ты научилась вызывать демона? Насколько мне известно, это – чёрная магия высшего посвящения.
   – Благодарю, господин, что вы оценили мои скромные способности. Но всё очень просто. Три года назад, в замке Тиффож я нашла манускрипт «Тарраги» учёного-доминиканца Раймонда Луллия. Книга очень сложная, написана запутанно. Видимо, де Рэ приобрёл её для своих опытов, но так и не смог в ней разобраться. Почти год я изучала книгу. Первый месяц не понимала ничего, затем постепенно что-то начало проясняться. В ней я и нашла заклинание, как вызвать демона тьмы.
   Далее было сказано, что необходимо сотворить Талисман Гуальбареля, и объяснялось, что для этого нужно. Талисман Гуальбареля даёт свет, освещающий путь духу, который знает, куда следовать. Талисман служит как бы мостом между мирами – нашим, живым и потусторонним, миром тьмы. Без правильного применения талисмана вызов демона не возможен.
   В книге указывалось, что для создания талисмана пригоден любой драгоценный камень. Я решила использовать свой амулет из александрита и превратила его в талисман Гуальбареля, наложив на него заклинание, которое отыскала в «Тарраги». Вызов демона первым совершил человек по имени Гуальбарель, живший в Персифлоне почти шестьсот лет назад. Он и оставил подробные инструкции, которые попали к учёному Луллию.
   – И ты смогла сама разобраться в такой сложной книге?! – воскликнул граф, не скрывая восхищения. – Ты настоящая ведьма, Ангелика!

Глава 6

   Барон де Кастельмар через три дня, миновав Лион, достиг владений графа Валь де Круа, лежащих на пути следования в Аржиньи. На дороге, принадлежавшей графу, стояла своего рода застава, где стражник собирал дорожную пошлину со всех, проезжающих через земли де Круа.
   Шарль, скрепя сердце, заплатил и спросил стражника:
   – Далеко ли до замка Аржиньи?
   Стражник округлил глаза.
   – Господин, сразу видно, вы издалека. Аржиньи все стороной объезжают.
   – Почему? – заинтересовался барон.
   – Там живёт граф со своей ведьмой. Она с самим дьяволом знается!
   – Откуда тебе известно? – спросил Кастельмар, понимая, как Сконци был прав.
   – Да у меня там жена брата, Эжени, в кухарках. Уйти хочет от графа, да больно уж гнева ведьмы боится. А зовут ведьму Ангеликой. Каково!.. Такое имя у такой чёрной души. – Стражник говорил охотно, особенно после того, как барон показал ему ещё одну серебряную монету.
   – Продолжай. Что тебе ещё известно? – Тон барона стал более повелительным.
   – С вашего позволения, господин, – продолжил стражник, – ведьма-то приблудная. Пришла в Аржиньи, никто не знает точно, откуда. Сервы её сжечь хотели, да сиятельный граф не позволил, забрал к себе в замок и наложницей сделал. Её все в замке боятся, слова поперёк никто не скажет. А вдруг возьмёт и заколдует или порчу напустит!
   – Кого же она заколдовала?
   – Да, не иначе, как графа самого. Он с неё глаз не сводит, всё любуется. Красивая, говорят, ведьма… Она, чёрная душа, этим и пользуется. А ещё свояченица сказывала, что ведьма в башне устроила шабаш, самого дьявола пригласила. И что ж вы думаете? Он явился на её зов! Такие молнии сверкали, и страшный вой стоял, на кухне аж пол трясся. Кухарки выбежали с перепугу во двор, а там тоже ужасы творятся. Они потом всю ночь проплакали. А пожаловаться-то некому…
   – Ну, ничего. Господь нам поможет! – сказал барон и хлестнул лошадь.
   Едва отъехали, Луи начал подвывать:
   – Господин барон, я боюсь ведьму! Не поеду я туда…
   – Это что, бунт?! – рявкнул Кастельмар.
   Луи ещё больше начал гнусавить:
   – Лучше убейте меня прямо здесь! Не поеду-у!..
   – Будь по-твоему, сам напросился! – Шарль обнажил Каролинг и замахнулся.
   Луи перепугался ещё больше и упал с лошади. Жюльен был единственным, кто сохранял спокойствие. Он за двадцать лет службы семейству Дешан привык подчиняться любым приказам. Раз сказано ехать к ведьме, значит, господину так угодно – он знает, что делает.
   Барон, понимая, что от Луи в Аржиньи будут одни проблемы, приказал:
   – Луи, трус и бездельник, отправляйся обратно к стражнику и жди нашего возвращения. Если через три дня не вернёмся, обращайся за помощью к графу де Круа.
   Дважды повторять не пришлось. Луи подхватил лошадь под уздцы и рванул впереди неё по направлению к заставе.
   Проехав примерно пол-лье, Шарль задумался: что же он скажет д’Олону о цели своего визита. История должна быть правдоподобной.
   «Если сказать, что знаю графа Валь де Круа? Был, мол, у него в гостях и узнал, что д’Олон получил замок Аржиньи в наследство и решил навестить. Вряд ли д’Олон общается с графом, так что проверить меня не сможет…»
   За раздумьями дорога показалась незаметной. И вот на горизонте в дымке августовского зноя появился замок Аржиньи. Шарль приближался к этому ведовскому гнезду с плохими предчувствиями. Наконец он достиг ворот и сказал стражнику:
   – Доложите графу, что прибыл барон де Кастельмар, бывший капитан седьмого бриганда, расположенного в крепости Энгранд.
   Вскоре ворота открылись, барон и Жюльен въехали во внутренний двор замка. Кастельмар огляделся: всё говорило о хорошем достатке хозяина – ухоженная площадь, аккуратные постройки, прилично одетые слуги.
   Шарля проводили в гостевую залу, где на него произвела впечатление добротная, старинная дубовая мебель, видимо, принадлежавшая не одному поколению рода Божё. В залу стремительно вошёл граф д’Олон де Аржиньи. Кастельмар заметил, что за пять лет из пылкого юноши Жан превратился в солидного помещика.
   – Глазам своим не верю, капитан?! Какими судьбами? – Казалось, граф был искренне рад нежданному гостю.
   – Капитан в отставке, если быть точным – барон де Кастельмар. Я гостил у вашего соседа графа Валь де Круа и узнал, что вы получили приличное наследство. Искренне рад за вас!
   – Что и говорить, барон, наследство действительно хорошее. Я о нём и мечтать не мог пять лет назад. Расскажите, барон, а как ваши дела?
   – Дела мои оставляют, откровенно говоря, желать лучшего. В Клермоне, а потом и в Лионе пытался наняться на службу – бесполезно! Никто не хочет иметь дело с бывшим наёмником бургундов. Вот решил из Лиона заехать в поместье де Круа, попросить по старой памяти денег взаймы, так граф не дал, скупердяй! – Шарль максимально использовал все свои артистические данные, дабы история выглядела убедительно.
   – Прошу вас, барон, погостите у меня! Отдохните. Перед отъездом я ссужу вас необходимой суммой. Я прекрасно помню, как вы помогли мне в Энгранде выкупиться из плена. Долг платежом красен, не так ли? К сожалению, я не смог ничего сделать для Жанны, все мои попытки организовать её побег потерпели неудачу.
   Де Аржиньи налил вина в кубок и подал Шарлю.
   – Да, тяжело предаваться воспоминаниям. Жалко девушку: сожгли ни за что! Инквизиторам только попади в лапы, сразу обвинят во всех смертных грехах. И Карл Седьмой бросил её, не помог. – Кастельмар был очень убедителен, ему действительно было жаль невинную Жанну из Домреми.
   Он вытер шёлковым платком глаза – что делать, с годами стал чувствительным! – чем вконец растрогал д’Олона. Он не ожидал такого проявления чувств от капитана де Кастельмара и решил его ободрить:
   – Знаете, барон, в последнее время я пришёл к выводу, что Жанна жива!
   Шарль чуть не поперхнулся вином и захлопал округлившимися глазами. В голове вихрем пронеслось: «Кто сказал? Откуда знает? Каким же дураком я выгляжу!..»
   – Предполагаю, что Жанну подменили, после того как она выбросилась из окна в зале инквизиционного суда! – торжественно объявил д’Олон.
   «Фу, пронесло!» Барон постарался взять себя в руки:
   – Почему вы так думаете? У вас есть для этого основания?
   – Есть, и достаточно серьёзные. Наверняка, она сильно покалечилась при падении и не могла отвечать далее на вопросы инквизиторов. Подумайте только: скандал в змеином гнезде! – высказал свою догадку де Аржиньи.
   Де Кастельмар перевёл дух и подумал: «Слава тебе, Господи!»
   – Граф, вы совершенно уверены в своём предположении? Кто сообщил вам эту новость? – Шарль пытался осторожно докопаться до сути дела.
   – Мне сообщили свыше. – Д’Олон ткнул указательным пальцем вверх.
   – Неужели сам Господь? – не унимался Кастельмар.
   – Нет!.. Демон тьмы!
   «Вот оно, началось!»
   – Весьма интересно! Сейчас, знаете ли, всё больше верят в дьявола, чем в Бога, служат чёрные мессы… Может быть, в этом есть определённый смысл? Как вы думаете, граф?
   Де Аржиньи внимательно посмотрел на барона, но тот постарался, как мог, придать своему лицу выражение искренней заинтересованности. И вдруг граф заговорил убеждённо и пылко:
   – Иоанн сказал: «Бог есть свет, и нет в нём тьмы». Следовательно, тьма возникла не из него. Ибо тьма не была создана непосредственно изначально. Есть вещи, которые были сотворены без Бога. И они сотворены дьяволом!
   «Бог знал в совершенстве, что ангелы его станут в будущем демонами по причине той организации, которую он сам придал им вначале, и потому, что все причины, по которым эти ангелы должны были стать демонами, наличествовали в его Провидении. С другой стороны, верно то, что Бог не хотел сотворить их иными, чем сотворил. Отсюда неизбежно следует, что ангелы не могли избежать превращения в демонов. Они тем более не могли этого избежать, поскольку Бог знал будущее, а оно не может быть изменено». Это написал Иоанн фон Луджио, известный богослов, в «Книге о двух началах». Добро и зло, барон, они рядом! И порой трудно отличить одно от другого. И даже ангел, когда попадает под влияние дьявола, становится демоном. А что же Бог? Он заранее знает об этом и не хочет изменить будущее. Значит, так надо! В этом и есть весь смысл! Надо уметь пользоваться злом!
   Де Кастельмара потрясли слова графа. «Вот так добропорядочные католики наслушаются всяких умных и опасных речей и становятся слугами дьявола».
   – Несомненно, граф, то, что вы процитировали, заставляет серьёзно задуматься, – ответил Шарль.
   – Уверяю вас, дорогой барон, вы задумаетесь ещё более, если узреете то, что узрел я! – Де Аржиньи был явно вдохновлён заинтересованностью барона.
   – Так что же я должен узреть? – Кастельмар понял, что подобрался к разгадке вплотную.
   – Демона!!! – воскликнул граф.
   Де Кастельмар потерял дар речи. Он совершенно не был готов к встрече с демоном, пусть даже с первоначальным ангельским происхождением.
   Д’Олон же, войдя в состояние полной экзальтации, продолжал:
   – Поверьте, барон, вы можете узреть то, ради чего стоит жить на этом свете! После этого вы поймёте, что смерть не страшна, она – та же жизнь, но в другом мире. У вас будет возможность поговорить с умершими, задать им интересующие вас вопросы. Не сомневайтесь, вы получите самые правдивые ответы!
   – Я в вашем распоряжении, граф, – счёл за благо согласиться с ним Шарль, а сам подумал: «Поговорить с Итридой и задать ей несколько вопросов не повредит».
   – Немного терпения, барон, прежде я познакомлю вас с Ангеликой. Она не что иное, как проводник между нашим миром и тем, другим! – Д’Олон удалился ненадолго и вскоре появился с девушкой.
   Наконец-то Кастельмар увидел Ангелику – «ведьму с чёрной душой», как выразился стражник на заставе. Она действительно поражала красотой: чёрные волнистые волосы с медным оттенком; большие серые глаза, тонкие губы, подчёркивающие решительный подбородок; великолепная фигура, облаченная в темно-зелёное шёлковое платье, расшитое золотой нитью. Да, Шарль хорошо понимал де Аржиньи – против такой женщины нет никаких шансов устоять, кем бы она ни была.
   – Барон, познакомьтесь, это Ангелика, моя возлюбленная! – представил девушку граф.
   Де Кастельмар удивился такой откровенности. Хотя перед кем скрывать свои отношения? Он относился к подобному положению графа спокойно и с пониманием. Ангелика улыбнулась и взглянула на барона глубоким, проникающим в самую физическую суть мужчины взглядом. Де Кастельмар почувствовал её силу, но устоял. Видимо, что-то было в нём сильнее соблазна прекрасных серых глаз. Ангелика тоже поняла: перед ней – человек, наделённый незаурядными способностями, возможно, магическими.
   – Редко кто выдерживает мой взгляд, – заметила девушка, обращаясь к барону. – Вы занимаетесь магией?
   – Почти нет. Иногда я вижу пророческие сны, но не придаю этому особого значения.
   Ангелика улыбнулась обворожительной улыбкой.
   – Вы просто не знаете своих возможностей, господин барон. Они таятся в вас и готовы вырваться наружу – я их вижу! Из вас мог бы получиться прекрасный прорицатель.
   – Ангелика, барон пожелал задать вопросы умершим. Кому, вы говорили? – уточнил граф, совершенно не помня, что Кастельмар ничего не успел сказать по этому поводу.
   – О! Сентиментальная история. В юности я был знаком с ведьмой Итридой, она жила недалеко от нашего замка в Пиренеях. Когда я видел её первый и последний раз в жизни, она умирала. Затем с течением времени у меня накопились вопросы, на которые я хотел бы получить ответы. Надеюсь, Итрида смогла бы удовлетворить моё любопытство.
   Ангелике понравился ответ барона: поговорить с ведьмой! Не с отцом или матерью, а с ведьмой! «Да, ему можно доверять», – решила девушка.
   – Как вам угодно, господа. Можно организовать встречу сегодня ночью, после полуночи. Я всё подготовлю, – сказала она и удалилась.
   После полуночи Ангелика, де Кастельмар и де Аржиньи вошли в магический охранный круг. Барон с подозрением посмотрел на атрибуты колдовства, лежащие на круге, затем на чашу с густой розовой жидкостью. Он и предположить не мог, что это кровь ягнёнка, смешанная с молоком. Ангелика предупредила барона о том, что покидать круг нельзя, что бы ни случилось.
   Они встали вокруг чаши и взялись за руки. Ангелика произнесла заклинание, призывающее демона тьмы. Произошло всё, как и в первый раз: ветер задул свечи, чаша неистово крутилась, а у барона создалось впечатление, что вращается его голова. Смесь крови и молока испарилась, тела пронзила невероятная боль. Талисман Гуальбареля вспыхнул ярким розовым светом и накрыл призывающих демона. Волосы на голове у барона зашевелились: появился демон.
   – Я хочу говорить с ведьмой Итридой! – громко и отчётливо произнесла Ангелика.
   – Жди! – демон исчез.
   Через мгновенье де Кастельмар уловил очертания знакомой фигуры рядом с демоном. Она была так же прозрачной, как и её повелитель, только светилась по-иному, зеленоватым оттенком.
   Настал черёд барона.
   – Итрида, я барон Шарль де Баатц де Кастельмар. Ты помнишь меня?
   – Конечно, мальчик мой, ведь это я помогла тебе появиться на свет в вашем мире.
   – Прошу тебя, расскажи мне о восьмиконечной звезде на моём плече, – попросил барон.
   – Это весьма длинная история. Но постараюсь быть краткой. Твоя мать, баронесса Франсуаза, была бездетна. Однажды баронесса попросила помощи. Я обещала, что у неё будет сын, а у барона – наследник. Вскоре ко мне пришла молоденькая крестьянка, беременная от твоего отца с просьбой избавить её от последствий. Я уговорила девушку родить и отдать малыша мне. Когда она была на пятом месяце, я совершила над ней обряд, дающий младенцу здоровье, силу, удачу и богатство. Я обратилась к ангелу Цафкиэлю и духу Аратрону, покровителю звёзд, и они наложили на тебя печать ангела стихий Ейнахиэля, который охраняет тебя в жизни. Одно могу сказать: всё, что сделано мною, – это белая магия!..
   С этими словами Итрида исчезла, и почти сразу за ней исчез демон тьмы. Барон долго не мог прийти в себя. Ангелика попыталась разжать его руку и освободить свою, но безуспешно. Тогда граф, державший барона за правую руку, разомкнул круг, завершая обряд.

   На следующее утро де Кастельмар засобирался в обратный путь. Граф не пытался его удержать, понимая, чтобы понять и осмыслить увиденное, нужно время. Как и обещал, де Аржиньи вручил барону мешочек с золотом. В нём было ровно столько, сколько заплачено когда-то за его выкуп из плена в Энгранде.
   Барон тепло попрощался с графом и покинул замок Аржиньи. Отъехав примерно лье, он перевёл дух. Жюльен, понимая состояние хозяина, ни о чём не спрашивал. Кастельмара мучило двойное чувство – потрясения и сожаления. Потрясение вызвало то, что он увидел и услышал, не только во время обряда, но и до него в беседах с графом. Барон понимал: де Аржиньи не верит в Бога, он дьяволопоклонник. С другой стороны, чувство сожаления Шарль испытывал о заблудших душах графа и Ангелики, понимая, что они могут закончить свой земной путь на костре инквизиции.
   Оставив позади земли де Аржиньи, Шарль оказался во владениях Валь де Круа. Вдруг словно из-под земли перед ним появился Сконци. Он принял выжидательную позу и ждал, когда барон первым начнёт разговор.
   – Моё почтение, – поприветствовал иезуита Кастельмар и спешился, тот лишь кивнул в ответ. – Не ожидал увидеть вас так быстро.
   – Как ваши успехи, барон? – поинтересовался Сконци.
   – Успехи впечатляют! Я точно выяснил, что эта молодая женщина умеет вызывать демонов.
   – Это я и так знаю. Что ещё? – Сконци явно находился в подавленном настроении. Видимо, получил нагоняй от своего духовного начальства за нерасторопность.
   – Самое интересное, я принимал участие в обряде вызова демона тьмы. Убедился, что он есть, и знаю теперь, как он выглядит!
   Смуглое лицо иезуита вытянулось и стало похожим на лошадиное.
   – Умоляю, не надо на меня смотреть как на врага Святой церкви, Валери! А как ещё, по-вашему, я должен был узнать о талисмане Гуальбареля? Мне что, должны были поведать о нём в светской беседе? – возмутился Шарль. – Думаете, мне доставило большое удовольствие общение с силами тьмы?
   – Извините, барон, не хотел вас обидеть, – примирительно поднял руки Сконци. – Вы точно определили, где они хранят талисман?
   – Точнее не бывает. Я сам видел его действие и не сомневаюсь, что это именно он. Девчонка носит его на шее. Похоже, это драгоценный камень, но я раньше такого не видел. Камень розово-фиолетовый и меняет цвет в зависимости от освещения.
   – Этот камень называется александрит, встречается крайне редко, – кивнул иезуит. – Я видел подобный однажды, более двадцати лет назад в замке Шильон. Вы отлично поработали, барон! Моё обещание по поводу Аржиньи остаётся в силе. Приезжайте месяца через два, я как раз улажу все юридические формальности, получу инвеституру, и замок – ваш!
   Сконци и де Кастельмар попрощались. И каждый отправился своей дорогой: один – защищать веру в Господа, другой – к любимой жене.

   Жанна встретила мужа, будто они не виделись целую вечность. Барон не стал ничего рассказывать об Аржиньи, лишние впечатления жене сейчас были ни к чему. Баронесса же, как умная женщина, не расспрашивала ни чём: был муж в Лионе по делам, значит, так оно и есть.
   Живот Жанны стал ещё больше. Акушер, любезно предоставленный Сконци, не отходил от баронессы ни на шаг. Де Кастельмар наконец пришёл в себя, вернувшись к привычному образу жизни. Лишь одно грызло его совесть – золото, которое он взял у графа. Барон ощущал себя Иудой с тридцатью серебрениками. Единственным успокоением было то, что Иуда предал святого человека с чистой душой, а барон отдал в руки инквизиции дьяволопоклонника и совершил таким образом богоугодное дело.
   Через два месяца, в начале декабря, Жанна благополучно разрешилась мальчиком. Шарль, когда ему показали наследника, развернул пелёнки и тщательно осмотрел его. Никаких родимых пятен на теле сына он не обнаружил.
   Пришло время собираться в Аржиньи. Сконци, как человек, опытный в подобных делах, прислал в замок Дешан официальную бумагу, в которой сообщалось, что скончался дальний родственник барона, а поскольку был бездетным, барон де Кастельмар получил в наследование его замок Аржиньи с прилегающим к нему обширным поместьем. Жанна удивилась, но была рада наследству: новые плодородные земли на берегу Роны не помешают.
   Шарль, теперь уже барон де Кастельмар де Дешан граф де Аржиньи, отправился в свои новые владения, дабы разобраться со всеми формальностями и оставить в замке надёжного управляющего. Для этой цели он взял с собой Жюльена, спокойного и уравновешенного, преданного семье и, что немаловажно, грамотного слугу. В своё время, приёмный отец Жанны отбирал способных слуг, обучая их письму и счёту, и не прогадал. Из Жюльена получится отличный управляющий.
   Подъезжая к владениям Аржиньи, Шарль обратил внимание на то, что земля вокруг замка вся перерыта. Здесь явно что-то искали, вернее всего, клад. «Интересно, что же Сконци нашёл на моей земле», – подумал новоиспечённый граф де Аржиньи.
   Прислуга встретила де Кастельмара со свитой, как спасителя и нового долгожданного хозяина. Кухарки, прачки, горничные утирали слёзы умиления и целовали руку избавителю от ведьмы. Неведомо откуда появилась легенда о том, что новый граф де Аржиньи собственноручно изрубил бесстыжую, наводившую ужас на всю округу.
   После церемонии знакомства с прислугой новый хозяин представил всем управляющего замком Жюльена. Особенно этому была рада кухарка Эжени, ещё в прошлый раз, положившая глаз на спокойного и рассудительного мужчину.
   Наконец появился Сконци. Де Кастельмара поразил его запущенный вид: небритый, оборванный, весь в грязи, изрядно похудевший. Ясно, что это он с маниакальной методичностью перепахал всю землю вокруг замка.
   – Дорогой Валери, вы ли это?! Не иначе, как помогали каменщикам строить конюшню? – съехидничал Шарль.
   – Нет, дорогой барон, граф де Аржиньи, ваша проницательность в данном случае спит. Я помогал себе искать сокровища тамплиеров! – отрезал раздражённый Сконци. – Перерыл в течение двух месяцев все возможные места, и что же? Всё безуспешно! Я пытался также расшифровать таинственные знаки в башнях, но с тем же успехом. O fallacem hominum spem! [62 - О, обманчивая надежда человеческая! (лат.)]
   – Не отчаивайтесь, Валери, давайте попробуем вместе. Одна голова – хорошо, а две – ещё лучше, не так ли? – предложил Кастельмар.
   Иезуит посмотрел на Шарля своими чёрными пронзительными глазами и кивнул в знак согласия.
   – Идёмте, барон, я вам кое-что покажу.
   Они вошли в бывший кабинет д’Олона. Сконци снял с шеи ключ и открыл ящик старинного письменного стола, за которым работал ещё сам магистр де Божё, и достал нечто, похожее на карту.
   – Вот, взгляните, барон. Этот пергамент нашли монахи-доминиканцы в 6842 году [63 - 1342 год.] в замке Монсегюр, резиденции тамплиеров в Лангедоке. Почти сто лет никто не мог разгадать её тайну. Но я это сделал!
   Кастельмар увидел перед собой пожелтевший пергамент. Сверху листа были изображены два человека с непокрытыми головами, сидящие у подножия дерева, ствол и ветви которого выглядели странно. Короткие ветви, отходившие от него, имели сияющие концы, лишенные листьев. Трава, на которой сидели эти два человека, и холмы, изображённые на пергаменте, также излучали свет. С дерева падали листья.
   В этих двух людях, которые выглядели очень молодыми, по их широким одеждам, выпуклым животам, обвязанным поясами, скуластым лицам с раскосыми глазами было легко распознать представителей Востока. Два восточных человека держали в руках карту, украшенную непонятными закорючками и звёздами, представляющими, видимо, какие-то пометки.
   – Что означают эти замысловатые знаки? – поинтересовался Кастельмар.
   – Поверьте, барон, нужно не только владеть мудростью, но и уметь пользоваться ею. Перед вами китайские иероглифы, которые во Франции никто не умеет читать. Более надёжного шифра и придумать нельзя! Тамплиеры сделали это специально, дабы запутать непосвящённых. Мои предшественники безуспешно пытались постичь смысл изображения людей и дерева, пойдя неверным путём. Истинный интерес представляет карта, которую держат фигурки. Она также содержит иероглифы, и мне пришлось отправить пергамент в нашу прецепторию в Китае. Это заняло почти год! Но когда я получил перевод, мне стал понятен смысл рисунка. Карта разделена на две части. В результате долгих размышлений я пришёл к выводу: на ней изображена Франция, и линия раздела проходит по реке Луаре. Каждая из частей, в свою очередь, повёрнута под определённым углом. А теперь смотрите! Видите пятиугольник на карте? Это Аржиньи, никакого сомнения!
   – Помилуйте, Сконци! Вы хотите сказать, что сокровища тамплиеров здесь?! – Шарль едва не задохнулся от волнения.
   – Да, барон, вы прозорливы как всегда! – горько усмехнулся иезуит. – Остаётся разгадать последнюю загадку. Смотрите, Аржиньи отмечен пятиугольником, но замок, судя по этому пергаменту, имеет и шестую стену. Видите две параллельные линии? Двойную стену можно увидеть только на карте. Вот она, отмечена маленьким крестиком на пятиугольнике. Иероглифы указывали, что от шестой стены надо проделать путь на восток, пока не встретишь Сына Бога. Под его ногами и будет то, что ищешь. Я всё перерыл в этом направлении и даже рядом на всякий случай, но никаких следов Сына Бога не нашёл… И всё равно я найду сокровища тамплиеров! – неожиданно вскинулся он. – Если даже мне придётся перерыть ногтями всё поместье Аржиньи и пропустить землю через сито для муки!
   – Не горячитесь так, Валери, надо всё обдумать, – попытался приободрить его барон. – Мы непременно найдём разгадку.

   После огромного количества дневных впечатлений Шарль мгновенно заснул. Ему приснилась Итрида и сказала: «Мальчик, мой! Тамплиеры – это рыцари ордена храма Соломона».
   Утром, очнувшись, барон не мог понять, что хотела сказать старая ведьма. «Да, тамплиеры – рыцари храма, иначе их называют «храмовники». Увы, это знает каждый француз! Тамплиеры – храмовники, а их парижская резиденция Тампль и есть храм, – рассуждал Кастельмар. – «Иди на восток, пока не повстречаешь Сына Бога». Возможно, неточность перевода? Может быть, точнее будет Сына Божьего? А где находится Сын Божий – Иисус? В церкви, в часовне, в храме!..»
   Барон ворвался в кабинет, как вихрь. Перепуганный Сконци вскочил из-за письменного стола, бросив пергамент:
   – Что случилось?
   – Валери, вспомните, где вы искали сокровища?
   – Я обследовал старинное кладбище. Оно как раз на востоке от шестой стены.
   – Помните ли вы, что тамплиеры – рыцари храма Соломона?
   – И что это нам даёт? Вы, барон, на Святую Землю собрались? – съехидничал иезуит.
   – Отнюдь! Сконци, а церковь Сент-Жэн-де-Божё вы не обследовали?
   – Помилуйте, барон! Как я могу вторгаться в храм Божий с такими намерениями?! – возмутился тот.
   – Вот именно, что в храм! Идёмте, Валери, помолимся и попросим помощи у Сына Божьего.
   Вдвоём они вошли в церковь Сент-Жэн-де-Божё и подошли к распятию. Сконци упал на колени и начал горячо молиться. Кастельмар сразу понял – это надолго. Он перекрестился перед распятием: «Прости меня, Господи, за все грехи мои прошлые и будущие».
   Взгляд Шарля остановился на постаменте распятия: «Под его ногами и будет то, что ищешь». Он вынул кинжал и поддел мраморную крышку постамента, она легко подалась. Перед глазами барона предстала деревянная шкатулка старинной работы.
   Сконци встрепенулся, выйдя из молитвенного экстаза.
   – Вы что делаете, барон?! Вы в храме Божьем!..
   – Уймитесь, Валери! Покоя от вас нет. Лучше посмотрите сюда!
   Кастельмар извлёк шкатулку. Она прекрасно сохранилась: создавалось впечатление, будто её положили в тайник вчера.
   – Спасибо тебе, Господи. Я знал, что ты не оставишь меня! – истово перекрестился иезуит.
   – Нас, Валери. Господь не оставил нас! – поправил его барон, открывая шкатулку.
   На дне её лежал свиток пергамента с висячей печатью. Руки Сконци затряслись от волнения. Он обратил внимание на печать.
   – Личная печать магистра де Молэ, вне всяких сомнений! Разворачивайте, барон, скорее…
   Шарль развязал алую ленту, сохранившую цвет на протяжении стольких лет и прочёл:

   «Я, магистр ордена храма, Жак де Молэ, данной мне властью приказываю:
   Парижской прецептории вывезти все сокровища ордена из Тампля, погрузить их на корабли в Ла-Рошели, отбыть с верительными грамотами в Шотландию, в замок Лох-Свэн, под покровительство магистра Уолтера де Клифтона;
   Организовать в Шотландии новую прецепторию с целью сохранения обычаев нашего ордена;
   Прецептории замка Шинон вывезти все фолианты, принесённые из Святой земли, за территорию Франции и обосноваться в замке Инвернесс на озере Лох-Несс, продолжив свои изыскания;
   Финансы европейских прецепторий перевести в банки Англии;
   Финансы азиатских прецепторий перевести в Москву под покровительство великого князя Московского;
   Оставаться верными нашему истинному ордену Богоматери Сиона, сохраняя в тайне все знания, полученные в аббатстве Нотр-Дам-дю-Мон-де-Сион – аббатстве Богоматери на горе Сион;
   Свято хранить Ковчег Завета и Таблицы Закона.
   7 июля 6807 года» [64 - В современном летоисчислении 1307 год, когда король Филипп Красивый арестовал магистра де Молэ.].

   Сконци и де Кастельмар многозначительно переглянулись, осознав, что именно этот документ будоражил умы французов вот уже более ста лет.

Ольга Крючкова Капитан мародеров

Часть I. Солдаты удачи

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Часть II. Две Жанны

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Часть III. Талисман Гуальбареля

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Ольга Крючкова
Капитан мародеров