Андрей Епифанцев
Будет ли новая русско-грузинская война?

Предисловие

   В последние несколько лет и особенно после августовских событий нередко слышны голоса, упрекающие Россию в том, что из-за своей неумной и близорукой политики она потеряла свою самую надежную союзницу на Кавказе – Грузию. Такие голоса слышны как из России, так и, конечно же, из Грузии. Говорят, что Грузия исторически всегда стояла на страже российских интересов, с Екатерининских времен являлась оплотом России на Кавказе, что грузины всегда были верными союзниками русских да и, возможно, вообще нашими самыми близкими друзьями. Правда, в последние 15 лет недалекая и преступная политика России по откалыванию частей исконно грузинской территории, нежелание пускать Грузию в НАТО, глупый запрет на продажу вина и боржоми привели к тому, что даже такой близкий друг и союзник, как Грузия, отвернулся от России и готов бежать куда угодно, но только бы подальше от нас.
   Вот такая позиция. Думаю, вы с ней тоже сталкивались – она достаточно широко распространена. Зачастую эмоциональную окраску ей придают регулярные интервью с представителями грузинской общественности – с кем-нибудь у нас очень известным и любимым, кто, театрально сдвинув брови, говорит часто звучащим из телевизора родным голосом: «Если бы Путин нам вэрнул Абхазию и Самачабло, если бы разрэшил нашэ вино – то его фотографии висэли бы в каждом грузинском доме и отношения наших народов были бы как раньшэ!» или «Россия заинтэрэсована в том, чтобы Грузия, как раньшэ, была ее союзником». Наверняка слышали.
   Но так ли это? Была ли Грузия союзником России? Было ли «как раньшэ»? Давайте разберемся.
   Для начала необходимо сказать, что у каждого, кто вдумчиво читает историю Грузии, очень скоро начинает появляться стойкое ощущение дежавю – чувство, что вот это, вот тут и именно вот с таким же результатом уже было. Причем это даже не особо зависит от того, какую именно версию грузинской истории он читает – в традиционном ее толковании или полностью переписанную современную. Сходство событий и действий в разные исторические периоды просто поразительно – временами кажется, что можно переставить персонажи или высказывания местами и ничего не изменится!
   Постепенно приходишь к пониманию того, что, начиная со Средневековья, в разные исторические эпохи и при различных стечениях обстоятельств Грузия всегда и везде действовала одинаковым образом, или, говоря по-другому, всегда и везде демонстрировала одинаковую модель поведения.
   О моделях поведения государств или народов известно уже давно. По сути, гениальный итальянец Макиавелли в своем «Государе» описывал не что иное, как универсальную модель поведения государства. А наш великий соотечественник Лев Гумилев, сын Анны Ахматовой и Николая Гумилева, на моделях поведения народов во многом построил свою известную систему этногенеза. Он называет их «стереотипами поведения» и говорит, что складываются они у каждой нации по-разному и в соответствии с совершенно специфическими, только им присущими историческими условиями. В результате сложнейших процессов этносы начинают приобретать устойчивые и повторяющиеся черты, отличающие их от других этносов.
   В качестве примера можно привести соседей грузин – армян. Стереотипами армянского поведения являются – любовь к семье, к работе и к церкви – вот такое армянское триединство: три фактора, которые спасли нацию от уничтожения. В то же самое время фактор государственного поведения у армян развит слабо, т. к. на протяжении около 600 лет армянская нация не имела государственности, и сейчас современный армянин не особо ощущает своей принадлежности к Республике Армения либо к какому-то государству вообще – при необходимости он довольно спокойно меняет страну и место жительства. Он, скорее, ассоциирует себя с некоей условной, исторической Арменией, выразителем ценностей которой он себя считает. В реальной жизни, кстати, эти «условные» ценности выливаются во вполне конкретные разногласия и конфликты между армянским руководством в Ереване и лидерами зарубежной диаспоры. «Армянские» армяне не понимают, почему влиятельная зарубежная диаспора основным приоритетом своей деятельности считает не помощь исторической Родине в конкретных, существующих здесь и сейчас вопросах типа Карабахской проблемы или развития инфраструктуры, а признание всеми странами давно ушедшего в прошлое геноцида армян в 1915 году в Турции. Кстати (да простят меня дипломаты!), враждебное отношение к Турции является еще одним фактором, определяющим стереотип поведения армянской нации.
   Но вернемся к грузинам. В отличие от армян в той или иной форме государственность у грузин была всегда и в их случае уместнее говорить о модели поведения не грузинской нации, а именно грузинского государства. Так вот, Лев Гумилев пишет, что с течением этногенеза стереотипы этносов меняются. Наверняка это так и есть, хотя, судя по истории Грузии, это положение ее никак не затронуло, т. к. совершенно удивительным образом модель поведения грузинского государства за последние 450 лет не поменялась вообще.
   Теперь к деталям.
   Начало этой модели поведения было положено в середине XVI века, когда сформировался мировой порядок, который определил жизнь в Грузии в течение последующих 250 лет. Тогда территория, что мы сейчас называем Грузией, была поделена между двумя странами – лидерами того времени – Турцией и Ираном. Грузинские княжества Имеретия, Мегрелия, Абхазия отошли Турции, а Картли и Кахетия – Ирану. Это было тяжелое время, полное испытаний и драм. Описывая его, грузинские историки обычно перечисляют немалые невзгоды, которые выпали на долю грузинского народа, – нашествия персов, турок, лезгин, кызылбашей; грузин убивали, угоняли в рабство и обкладывали данью.
   И они правы. Все так действительно и было. Были и 6000 монахов монастыря Давида Гареджи, как один отказавшихся принять мусульманство и убитых за это во время праздника Пасхи. Был и грузинский священник Квелтели Тевдоре, за 5 лет до Ивана Сусанина совершивший подобный подвиг, – под турецкими пытками согласившийся показать им путь к царю Луарсабу и уведший их в другую сторону, за что и был убит турками. Были и грузинские мученики Бидзина, Шалва и Элисбар, выданные персам на пытки царем Вахтангом IV. Были и походы шаха Аббаса в начале XVII века, в результате которых были убиты 100 тысяч человек и 200 тысяч угнаны в плен.
   Все это правда. Так и было.
   Однако существует и другая сторона этой правды, гораздо менее освещаемая и если существующая, то только в виде разрозненных фактов, почему-то до сих пор не собранных воедино и не сопоставленных с общей канвой исторических событий.

Грузинские княжества в Турции и Персии

   Дело в том, что, несмотря на весь трагизм жизни грузин, их положение в турецком и особенно в персидском государствах было далеко не всегда и не во всем похоже на положение несчастных, обираемых и угнетаемых колоний. Более того, по крайней мере в Иранском государстве, картвельские княжества и по сути, и по форме не были колониями, а являлись частью персидского государства – его провинциями, такими же как коренные ираноязычные регионы Хорасан, Балх или Фарс. Ими правили по тем же законам, что и в основной Персии, а назначаемые шахом чиновники практически всегда были картвельского происхождения – омусульманенные грузинские князья и дворяне. Считалось, что князья находятся у шаха на службе, они получали жалование, им дарились дорогие подарки и имения как в Персии, так и в Грузии. Об отношении шахов к Грузии можно судить по тому, что по их приказам и на их средства в Картли и Кахетии содержалось войско, которое обязано было охранять границы Грузии от набегов горских племен, если войска не хватало, шах присылал помощь. Налоги, собираемые с грузинских княжеств, были такими же, а иногда и меньшими по сравнению с налогами на других территориях как Иранского, так и Турецкого государств. Так, знаменитый турецкий путешественник Эвлия Челеби пишет, что Имеретинское царство, одно из турецких вилаетов, «до сегодняшнего времени» свободно от хараджа и урфа (так называемых обычных налогов), «только ежегодно они посылают в Стамбул [в качестве подарков] невольников, соколов [разных видов], ястребов, мулов, а также грузинских женщин редкой красоты». Имеются неоднократные примеры снижения налогов и в персидской части грузинских княжеств. [1 - Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 3. Земли Закавказья и сопредельных областей Малой Азии и Ирана. М.: Наука. 1983.]
   Выставляемые в качестве угнетателей и гонителей христианской веры, иранцы не уничтожают христианскую церковь полностью, они ставят ее в определенные рамки и заставляют согласовывать утверждение грузинских католикосов в Иране. Есть немало свидетельств того, что шахская власть являлась неким верховным судьей, арбитром в церковных хозяйственных и административных вопросах.
   Грузинская знать органично и на правах равных входит в высшее сословие Ирана. Были распространены династические браки – немало грузинских княжон стали женами шахов, а в крови знатнейших грузинских родов еще и до рассматриваемого нами периода текло немало персидской крови. Так, у одного из величайших исторических фигур в истории Грузии, основателя Тбилиси, в честь которого сейчас назван высший орден Грузии – Вахтанга Горгасали, – мать была иранка. Кстати, само слово «Горгасали», или «Волкоголовый», тоже имеет персидское происхождение. Представители грузинской знати мальчиками растут при шахском дворе, они назначаются чиновниками в провинции, причем не только в грузинские, но и в исконно иранские, выступают в роли крупнейших персидских военачальников и даже предводителей всего иранского войска в походах в Индию и Афганистан. При шахском дворе находятся целые группы высокопоставленных чиновников-грузин. Например, при дворе уже упомянутого нами шаха Аббаса I, который, кстати, сам неплохо говорил по-грузински, служило немало грузин, а военную реформу в стране осуществлял Алаверди-хан – омусульманившийся грузин по фамилии Ундиладзе. В истории Персии было целое столетие, в течение которого начальниками столицы государства – в то время Исфагана – мэрами по-нашему, были исключительно грузины. Примеров того, чтобы какая-то другая, неиранская народность, допустим, индусы, афганцы или арабы, занимали столь высокое, столь массовое и столь долгое положение, в Персии нет. Даже близко!
   Центр династической жизни Грузии находится в Тегеране и Исфагане – здесь процветают грузинские интриги, заключаются брачные союзы, приобретаются выгодные государственные должности, получаются и теряются царства. Так, в первой половине XVII века царь кахетинский и картлийский Теймураз из-за интриг шахского двора трижды получает и трижды теряет свой царский скипетр. Персидское влияние проникает во все уголки грузинского общества – высшее и среднее сословия говорят на персидском языке, заводят персидские библиотеки, да и сама грузинская литература начинает следовать не изначальным византийским, а персидским канонам, например персидское происхождение источника знаменитого «Витязя в тигровой шкуре» (хоть это и несколько ранее рассматриваемого нами периода) сам Шота Руставели даже не скрывает:

     «Это повесть из Ирана, занесенная давно,
     По рукам людей катилась, как жемчужное зерно.
     Спеть ее грузинским складом было мне лишь суждено».

   И хотя в монастырях церковь сохраняет остатки грузинской иконописи и церковной письменности, нравы светского мира к концу XVIII века уже почти полностью копируют персидские.
   А как же все эти походы, истребления и казни, упомянутые выше – спросите вы, – неужели их не было? Были – скажу я вам. Были. Дело в том, что в то время нравы общества были совсем не похожи на наши. Проблемы, которые мы сейчас решаем судебным порядком, нотами протеста да, в конце концов, просто грозным окриком центральной власти, тогда приводили к войнам и кровавым расправам. В то время так относились к людям, к целым провинциям, к решению вопросов вообще. Причем властители сплошь и рядом поступали жестоко не только по отношению к иноверцам или к подчиненным народам, но и к своим же собственным соплеменникам. Помните в фильме про Ивана Васильевича: «Как поймают Якина – на кол посадить! На кол – это первое дело!» И восточные деспотии, коими являлись Турция и Иран, даже не были здесь явными лидерами. Просвещенная Европа могла в этом отношении еще дать Востоку фору.
   Так, Генрих VIII Английский – тот самый «герцог Синяя Борода» из сказки Шарля Перро – казнил 72 тыс. человек, его дочь Елизавета Английская – «бабушка английской нации» – казнила 90 тыс. человек, герцог Альба во время войны в Голландии истребил 30 тыс. человек, во Франции во время Варфоломеевской ночи погибло тоже 30 тыс., а соратник Петра I – князь Меншиков – «счастья баловень безродный, полудержавный властелин», как его называл Пушкин, во время взятия Батурина – столицы мятежного гетмана Мазепы – истребил, по некоторым данным, около 15 тыс. человек.
   И все это не помешало им войти в историю в роли известных, выдающихся личностей, равно как не помешало шаху Аббасу запомниться современникам просвещенным человеком своего времени, тонким дипломатом и сторонником нововведений в науке и технике. Кстати, в свое время на стороне шаха Аббаса сражалось немало грузинской знати, например один из величайших героев Грузии – Великий Моурави Георгий Саакадзе, одержавший во главе персидского войска несколько блестящих побед в Индии и Турции.
   То есть жизнь Грузии в составе Персии и Османской империи была не так уж плоха и если представить, что каким-то фантастическим образом грузины очутились бы в границах какой-либо другой сверхдержавы того времени, их ждали бы такие же, а может быть, даже и худшие отношения. После первоначального покорения и Турция, и Персия довольно спокойно относились к грузинским территориям – Иран упразднил грузинские государства, но сделал их своими равноправными провинциями, а Турция изначально и не ставила целью уничтожение грузинских княжеств, удовлетворившись признанием ими вассальной зависимости и ежегодной данью. По сути, дань и была основной целью прихода Турции на Кавказ – постоянно расширяя границы и ведя многочисленные войны, турецкие султаны остро нуждались в рабах, становившихся потом солдатами – янычарами. Собственно, рабы и составляли основной «продукт» торговли с Турцией как западных грузинских княжеств, так и союзных ей адыгов и абхазов. И все военные походы турок на грузинских царей были так или иначе связаны с отказом платить дань или с требованием ее уменьшения, об этом, кстати, пишет и Эвлия Челеби. Нахождение между двух центров силы даже давало грузинским царям определенные преимущества – зачастую, хотя и не всегда успешно, в борьбе за свои интересы они сталкивают лбами персов и турок, получают для себя лично и для своих земель привилегии, которых не было в других колониях и провинциях. Главным же преимуществом такого положения был тот факт, что союз части Грузии с Ираном давал гарантию от нападения турок и, наоборот, союз ее другой части с турками давал гарантию от нападения персов. Установился паритет – сложная, многосторонняя, но эффективная система, которая действовала больше 200 лет и во многом помогла грузинам выжить как нации.
   И вот в этих условиях – в жизни как части работающей системы и с обществом, почти полностью инкорпорированным в персидское общество, обласканные турецкими и персидскими властителями, грузинские князья решают изменить то, что мы сейчас называем геополитической ориентацией страны, и сломать действующий механизм, хранивший их несколько столетий. Это очень серьезный шаг. Что же произошло? Что было причиной?
   Турция и Иран ослабли. В XVII веке и позже эти 2 региональных лидера уже не представляли собой тех львов Малой Азии, которыми они были раньше. Акелла начал промахиваться. Османская империя выглядит еще внушительно, но корни ее могущества уже подгнили. Начинает ухудшаться экономическая ситуация, Блистательная Порта терпит ряд болезненных поражений, таких как военная катастрофа под Веной; по сути, с середины XVII века она проигрывает войны практически всем державам, с которыми воюет, – Венгрии, Польше, Австрии, Венеции, России, Украине и теряет крупные территории. Положение в Иране выглядит не лучше. Во 2-й половине XVII века там начинается период упадка, сопровождающийся мятежами, восстаниями, народными волнениями и отпадением целых провинций. Ослабевшая Персия терпит несколько разорительных походов со стороны турок и афганцев. И хотя при Надир-шахе страна еще побеждает в нескольких войнах, после его смерти в 1747 году Иран распадается на несколько государств и объединяется только в конце XVIII века при Ага-Мухамед-хане.
   Такие государства не могли служить надежной защитой грузинским княжествам – сбалансированный механизм ломался в самом центре. Грузины были готовы жить под гнетом чужеземцев, демонстрировать им лояльность, платить дань, получать привилегии и плести интриги при чужих дворах, но эти чужеземцы должны были быть сильными. Хозяин должен быть сильным – это закон. Пусть у него будут плохие привычки, но он должен быть настолько сильным, чтобы обеспечить глобальную безопасность Грузии. Это очень важный фактор, обеспечивающий понимание модели поведения Грузии за последние 500 лет.
   Но проблема была в том, что никто большой и сильный не изъявлял желания прийти в регион, отбить грузин у персов и турок, дать им покровительство, «стол, дом» и сладкие должности у себя при дворе. И Грузия начинает звать. Звать долго и призывно. Звать Хозяина. В то время таким хозяином по многим причинам могла стать только Россия. Грузия посылает посольство за посольством. От одного княжества, от другого, от нескольких княжеств сразу, она взывает к состраданию, напоминает о православном единстве, просит помощи. Россия долго не соглашается – она не чувствует себя достаточно сильной, чтобы всерьез прийти на Кавказ. Русские государи шлют грузинам мастеров, деньги, книги, принимают беглецов, но это все не то, что нужно Грузии, и она продолжает звать.
   Ситуация изменилась в конце XVIII века, когда Россия уже вышла в число влиятельных европейских государств, достаточно уверенно стояла в Предкавказье и выиграла несколько сражений против турок. Зачем России была нужна Грузия? Сама Екатерина II долгое время не могла ответить на этот вопрос, она колебалась, и даже притом что Россия в тот период активно расширяла границы, Екатерина не видела особой пользы в присоединении к своей империи закавказского христианского анклава, из-за которого постоянно воюющая страна неминуемо ввязалась бы в новые войны с кавказскими горцами и Персией. В конце концов ее все же уговорили. Человека, который уговорил Россию, звали Ираклий II, он был царем Восточной Грузии – объединенного царства Картли и Кахети, принадлежащего Ирану. 24 июля 1783 года в крепости Георгиевск князь Григорий Потемкин и князья Иван Багратион и Гарсеван Чавчавадзе подписали Георгиевский трактат, в соответствии с которым российская корона брала под покровительство Восточную Грузию, гарантировала ее автономию во внутренних делах и защиту на случай войны. Государство Картли и Кахети обязывалось признать вассалитет России и отказаться от ведения собственной внешней политики.
   В соответствии с трактатом Россия должна была постоянно держать в Грузии 2 батальона пехоты и 4 пушки. И вот 3 ноября 1783 года 2 батальона кавказских егерей – Горский подполковника Мерлина и Белорусский подполковника Квашнина-Самарина, а также четыре орудия под общей командой полковника Бурнашева вступили в Тифлис. Грузины ликуют! «Народ ходил по сим улицам с изъявлением великой радости толпами, что и продолжалось во всю ночь… была азиатическая музыка, песни арабския и плясание… все вообще жители и самые престарелые беспрестанно при биении в бубны плескали руками, и кажется, что народ день от дня представляет себе в новых видах свое благоденствие. Сие веселие продолжалось до света». [2 - Описание торжеств по случаю заключения Георгиевского трактата, проходивших в Тифлисе 20 августа 1783 года. Цит. по сайту «Восточная литература» http://www.vostlit.info]
   Сказать, что подписание договора с Россией разгневало персов, – значит не сказать ничего. Иран просто не понял этот шаг, он был удивлен и оскорблен в своих самых лучших чувствах. Для понимания этого важно знать, кем был сам царь Ираклий II, которого в народе за маленький рост звали Патара Кахи – Маленький Кахетинец. Дело в том, что за всю историю Грузии на ее престоле, наверное, не находилось царя, у которого были бы настолько теплые и дружественные отношения с Ираном. Даже и эти слова не совсем точно характеризуют персону Ираклия. Иранцы считали Патара Кахи своим – таким же, как они сами, – он вырос и получил воспитание при персидском дворе, долгое время был личным другом победоносного Надир-шаха, возмужав, поступил к нему на службу, достаточно скоро стал одним из командиров отрядов и уже в качестве спасалара – одного из главнокомандующих – участвовал в нескольких военных походах, в частности в Индию. Фактически он был одним из высших чиновников персидского государства. И иранцы щедро отплатили Ираклию. Они сделали Патара Кахи царем Кахетии, в то время когда на престоле в Картли сидел его отец – Теймураз. Это объединило Восточную Грузию, увеличило ее силы, дало возможность проводить единую политику. Став после смерти отца в 1762 году единым царем Картли и Кахети, Ираклий II пользовался исключительно благоприятными условиями, предоставленными ему шахом, – он усмирил воинственных лезгин, нападавших на Грузию, заставил хана Гянджи платить ему дань, построил несколько укреплений и т. д. Иран ничем не угрожал Ираклию, более того, за все годы его правления у Восточной Грузии с Ираном были идеальные отношения! Эта ветвь Багратионов вообще была полуперсами, их персидские корни и связи были настолько сильны, что после смерти друга Ираклия II – Надир-шаха – на иранском престоле на короткое время оказывается Адил-хан – человек, женатый на дочери Теймураза и родной сестре Ираклия, правда, правил он недолго, но это уже не так важно. И вот, когда такой человек поворачивается спиной к тем, кому он так многим обязан, то это должно было быть чем-то вызвано. Иранцы не понимали, чем. Они пытаются связаться с Ираклием, понять, что произошло, уговорить одуматься, но в ответ ничего, кроме оскорблений, не получают.
   Но вернемся к самому Ираклию. Кажется, дело сделано. Победа! Деспотический иранский режим свергнут, договор о протекторате с братской Россией подписан, войска для защиты Грузии присланы – можно жить и спокойно трудиться. Но не тут-то было! Как вы думаете, чем первым делом начинает заниматься только что освободившееся от гнета и настрадавшееся от территориальных захватов соседей государство?
   Территориальными захватами! Патара Кахи устраивает походы на Гянджинское и Ереванское (или, как тогда говорили, – Эриваньское) ханства, отколовшиеся от Ирана, начинает откусывать от территории ослабевшего вчерашнего хозяина другие лакомые кусочки. Он повсюду таскает с собой российские батальоны, пытается втянуть их в сражения, выставляет напоказ, всеми силами подчеркивая, что если вы будете сопротивляться мне, то это вы не со мной – вы с Россией воевать будете! Такой подход к использованию войск не устраивал российское командование. Да, по Георгиевскому трактату Россия обязывалась способствовать возвращению утерянных грузинских земель, но ни Гянджа, ни Ереван, естественно, грузинскими землями никогда не были и лишь за пару десятков лет до описываемых событий, по согласию шаха, испытывавшего к грузинам особое расположение, были, что называется, «отданы Грузии в прокорм» – платили ей дань. После раскола Ирана оба ханства заявили, что они согласны либо быть в составе Персии, либо стать независимыми. Никакого желания выходить из Персии вместе с Грузией, в составе которой они очутились непонятным для себя образом и против своей воли, они не хотели. Эти ханства были согласны платить Ираклию II дань, воспринимая его лишь как «губернатора Грузинской области» в составе великого Ирана, но считать себя грузинскими землями, в таком качестве войти в состав грузинского государства и выйти из государства персидского они никоим образом не желали. Но не так считал Ираклий II, уже успевший записать ханства в «исконные» грузинские территории. Выходя из Персии, Грузия забирала с собой территории, отданные ей «в прокорм». В течение нескольких лет, пользуясь слабостью и временной отстраненностью Ирана, Ираклий с десяток раз, если не больше, устраивал походы на постоянно откалывавшиеся ханства и, надо сказать, регулярно с жестокостью и беспощадностью возвращал их под свою руку.
   Естественно, такое поведение вчерашнего близкого друга и подданного бесило Тегеран. Но не только это служило источником раздражения для иранцев. Само отношение Ираклия и его подданных к персам было крайне презрительным и, видя это, другие народы смеялись над персами, не понимая, почему они позволяют вчерашним подданным так с собой поступать. Иран хотел отомстить, но не мог, т. к. сам в то время погряз в жесточайшей междоусобной борьбе, да и русские батальоны были определенным, хотя и не решающим, препятствием. Больной, но все еще сильный персидский лев выжидал.
   В этот момент Ираклий II делает другой решительный шаг – он заключает в 1786 году договор о ненападении с Турцией. Значение этого шага огромно и крайне трагично для Грузии. Дело в том, что по сути он перечеркивал саму основу Георгиевского трактата. Напомним, что, согласно договору, в обмен на защиту со стороны России Ираклий II отказывался от ведения самостоятельной внешней политики и все свои шаги в этом направлении должен был согласовывать с Петербургом. По факту, Патара Кахи никогда особо не придерживался этого пункта – он довольно активно сносился с правившими тогда в Египте мамлюками из грузинского рода Бегеби, вел переписку, принимал представителей других государств, но все это были мелкие шалости, с которыми Петербург мирился. Договор же с Турцией в корне менял ситуацию.
   Давайте задумаемся. Одной из самых важных причин, по которым Россия пришла на Кавказ и, в частности в Грузию, было противостояние против Турции. Россия твердо знала, что новые войны с Турцией обязательно будут, и, беря на себя нелегкие обязательства, она гарантировала Грузии защиту, в том числе от Турции, и в ответ рассчитывала на помощь самой Грузии и на отсутствие на ее территории турецкого влияния. Ираклия же мало волновали интересы других стран, равно как подписанные им самим обязательства. Маленькому Кахетинцу казалось, что вот теперь-то он перехитрил всех и ухватил Бога за бороду: Иран расколот и не пойдет против России, с Россией подписан Георгиевский договор, и она связана борьбой против Турции, с Турцией тоже есть договор о ненападении и, кроме этого, турки обязались не подстрекать лезгин и дагестанцев к нападениям на Грузию. Прекрасная ситуация!
   На деле же оказалось, что постаревший царь обхитрил самого себя. Сепаратный договор вассала России – Грузии – с врагом России – Турцией – оказался принципиально неприемлем своенравной императрице Екатерине II. В течение года российские офицеры и дипломаты уговаривают Ираклия разорвать его, но все тщетно – Патара Кахи ничего не желает слышать. Ратификация договора в Стамбуле летом 1787 года в то время, когда очередная русско-турецкая война уже шла полным ходом, поставила точку на предыдущих отношениях России с ненадежным вассалом. Петербург выводит из Грузии войска, затем дипломатическое представительство и прекращает практически все отношения с Ираклием II. Говоря современным дипломатическим языком, царь Картли и Кахети стал «нерукопожатен». Первое время Ираклий настороженно выжидает, пытаясь понять неожиданно сложившуюся ситуацию, переждать русско-турецкую войну и дождаться, пока отношение к нему России сменится с гнева на милость. Проходит время, в 1791 году заканчивается война, но улучшение не приходит.
   Постепенно Маленький Кахетинец понимает, что его лавирование среди великих держав сыграло с ним очень злую шутку и что положение Грузии на самом деле абсолютно трагично: призывая и обманывая покровителей, пытаясь соблюсти только свои интересы, он полностью испортил отношения с двумя из них – Россией и Ираном, а с третьим – Турцией – существует лишь Договор о ненападении, но турки как раз и были широко известны тем, что в подходящее время всегда разрывали уже ненужные им соглашения! Осознав ситуацию, Ираклий пытается помириться с Петербургом, он забрасывает Екатерину Великую письмами, жалуется на свое положение, напоминает о единой вере русских и грузин, о Георгиевском трактате, зовет на помощь… Но теперь уже Россия глуха к мольбам вероломного царя – помощь не приходит.
   В этот момент ситуация в Иране разворачивается по наихудшему для Ираклия II сценарию: смута и раскол заканчиваются, к власти приходит недружественный ему Великий скопец – Ага-Мухамед-хан Каджарский. Он объединяет государство и четко заявляет о намерении вернуть все отколовшиеся от Ирана земли. Новый хан исподволь пробует Восточную Грузию на прочность и не видит реакции на это ни от грузин, ни от России – у самого Ираклия сил нет, а Россия не горит желанием защищать ветреного изменщика.
   В 1795 году наступает неминуемая, но вместе с тем невероятная с точки зрения формальной логики развязка. Воспользовавшись напряженностью в российско-турецких делах, занятостью России в Польше и отказом Ираклия II приехать на свою коронацию, что в условиях персидского этикета означало немыслимое оскорбление и невозможность для Ага-Мухамед-хана получить более высокий шахский титул, Великий Скопец решает наконец-таки вернуть Гянджу и Ереван под свою руку. Он еще побаивается нападать на Ираклия, ведь за ним вроде бы находится Россия, да и само Картл-Кахетинское царство больше, чем небольшие ханства. Гянджа и Ереван сдаются сразу – они без боя признают себя подданными Иранского Льва. Ободренные успехами персы поворачивают на север и осаждают столицу Карабаха Шушу. Тут Ага-Мухамед-хан застревает на долгих 4 месяца – Шуша не сдается, и персы устраивают осаду по всем правилам военного искусства.
   Что делает Ираклий II? Давайте попытаемся представить ситуацию с его позиций. Твой кровный враг – Ага-Мухамед-хан – усилился, пришел на твою землю и стоит от твоей столицы в нескольких десятках километров. Твоя армия в разы меньше его, а отношения с покровителем потеряны и защиты с его стороны не будет, иранцы уже отобрали у тебя то, что дали раньше, и то, что ты считал своим, – 2 ханства. Персы откровенно в лицо говорят, что рано или поздно вернут Грузию силой, тем более непосредственно перед походом в Закавказье. Я бы сказал, что ситуация для Грузии крайне серьезна и в своей опасности даже погранична. И вот, зная все это… Что делает Ираклий?
   Никогда не догадаетесь! В то время когда персы стоят под Шушой, Ираклий, считая свое войско более профессиональным и думая, что персы не осмелятся на него напасть, совершает карательную экспедицию против Гянджи, отбирает ее у персов и возвращает себе! Sic!!!
   Как вам этот шаг?! Логически его объяснить невозможно! Естественно, взбешенный, мстительный и злобный Ага-Мухамед-хан, так никогда и не ставший шахом, бросает Шушу и идет на Тбилиси. До одной из величайших трагедий в грузинской истории – Крцанисской битвы и разрушения Тбилиси остаются считаные дни…
   Давайте здесь сделаем небольшое отступление и взглянем на ситуацию с другой стороны. Смотрите: большой, старый хозяин после болезни вернулся в регион и прибрал к рукам отколовшуюся от Грузии территорию, которую сам ранее дал ей в управление. Сама территория не хочет быть с Тбилиси, наоборот, она хочет остаться со старым покровителем. Старый хозяин еще не так силен, как прежде, но все равно он в десятки раз сильнее Грузии. Он совсем рядом, он крайне зол на Грузию, и его войска могут очень быстро прийти… Что в этой ситуации делает Грузия?.. Саакашвили наносит удар по Цхинвалу! Грузинская модель! Какой реакции ждал Саакашвили от России в Цхинвале? Какой реакции от персов ждал Ираклий?
   Ираклий выставляет только 5000 человек против 35 000 тысяч персов. По сути, и знать, и народ оставляют его – царевичи и князья собирают свои дружины, стоят рядом, но в битву не вмешиваются, народное ополчение не собрано, помощь от западных грузин не приходит. В результате ожесточенной битвы немногочисленное грузинское войско разбито, самого Ираклия – к тому времени семидесятипятилетнего старика – сыновья увозят с поля боя, Крцанисская битва проиграна. За несколько дней персы убивают или уводят в рабство около 20 000 грузин. Древний Тифлис почти разрушен и сожжен, но делают это отнюдь не угнетатели-персы – «больший вред тогда учинили городу ган[д]жинцы и ериванцы, которые всегда питали злобу на грузинов и сожгли многие в Тифлисе здания в отмщение того, что грузины по взятии городов Ган[д]жи и Еривана сожигали их домы» [3 - Давид Багратиони. История Грузии. Цит. по сайту «Восточная литература» http://www.vostlit.info]. Одна из величайших трагедий во многовековой истории Грузии свершилась. По грустной иронии судьбы, на месте этой самой битвы – на окраине Тбилиси – сейчас располагается резиденция президента Грузии.
   Ираклий II удаляется, перестает принимать участие в государственных делах и власть сначала де-факто, а потом и де-юре переходит к его сыну Георгию. С уходом «нерукопожатного» царя Россия просыпается. Уже через несколько месяцев 4 русских батальона приходят в Восточную Грузию, и персы без боя отступают, а в 1796 году 30-тысячное российское войско под командой 26-летнего инвалида польской кампании графа Валериана Зубова отбрасывает персов назад в Иран. Оживляется переписка, в Грузию идет финансовая помощь, после долгих 12 лет отсутствия возвращается дипломатическое представительство. В конце концов новый правитель Восточной Грузии, Георгий ХII, погрязнув в смуте и междинастической борьбе и боясь, что интриги царевичей разорвут Грузию на части, просит «Белого Царя» уже не о покровительстве, как это определял Георгиевский трактат, а о полном принятии Картли и Кахети в состав Российской империи – «Предоставьте им все мое царство и мое владение как жертву чистосердечную и праведную и предложите его не только под покровительство высочайшего русского императорского престола, но и предоставьте вполне их власти и попечению, чтобы с этих пор царство картлосианов считалось принадлежащим державе Российской с теми правами, которыми пользуются находящиеся в России другие области» [4 - А. Цагарели. Грамоты и другие исторические документы XVIII столетия, относящиеся к Грузии. Т. 2, вып. 2, 1902. С. 287—288.]. Постепенно, в течение нескольких лет и остальные грузинские княжества присоединяются к России.
   Все. Над Грузией взошла российская звезда.
   Устали? Ну, передохните. Мне надо извиниться за столь детальное описание событий. Как говорится, не по злой воле, а понимания для.
   Давайте теперь разберем модель поведения Грузии, выделим ее основные моменты и попытаемся их систематизировать и свести в периоды.
   1. Грузия находится под властью иностранной державы. Неважно, как эта власть сформировалась, – была Грузии навязана или призвана ею самою. Значение имеет то, что Грузия несамостоятельна.
   2. Вне зависимости от природы образования этой власти, правители – верхушка Грузии – практически целиком становятся на сторону иностранного «хозяина» – максимально в него вливаются и максимально под него мимикрируют, стараясь показать, что они очень на него похожи и живут его интересами. Примерно тот же процесс, с учетом меньших возможностей, демонстрирует и весь грузинский народ – он начинает во многом «становиться похожим» на народ-покровитель и демонстрирует с ним много общего. Этот процесс – «схожести народов и интересов» в Грузии развит намного более сильно, чем у других стран и народов, так или иначе подпавших под власть чужого государства. Осознанно или нет, этим поведением Грузия демонстрирует, что с покровителем они не просто союзники или вассалы, что их отношения идут намного дальше – они часть «хозяина», его лучшие друзья и родственники, наиболее преданные помощники и союзники. Они – такие же, как он.
   3. Весь период нахождения под властью покровителя эта политика используется Грузией для получения для себя выгод и привилегий – финансовых, территориальных и иных, добиваясь в этом немалых успехов по сравнению с другими территориями. Напирая на свою общность и братские отношения с «хозяином», Грузия добивается того, чтобы именно он решал грузинские проблемы или, по крайней мере, обеспечивал прикрытие, если она будет решать их сама.
   4. Со временем «хозяин» слабеет, и его слабость, с одной стороны, начинает угрожать интересам Грузии, т. к. несет в себе упущенную выгоду, увеличивает опасность нападения на нее как на часть ослабевшей империи, с другой же стороны, слабость хозяина дает хорошие шансы поживиться за счет его собственных или ему подконтрольных территорий и ресурсов. Но у самой Грузии сил для этого нет, а значит…
   5. Грузия тут же активно и инициативно начинает искать нового покровителя. Первой поиск нового «хозяина» начинает наиболее обласканная и облагодетельствованная старым покровителем грузинская знать. Именно она в дальнейшем станет наибольшим врагом и хулителем старого «благодетеля».
   6. Грузия жалуется на старого хозяина, рассказывает о нем ужасные вещи, сокрушается о том, как тяжело ей под ним жилось и одновременно до небес восхваляет нового кандидата, выливает на него потоки феерической, абсолютно искренне выглядящей лести, показывает, как она им восхищена, говорит о том, как они похожи друг на друга, насколько едины у них интересы, как много у них общего и на ходу пытается под него мимикрировать.
   7. И вот союз с новым хозяином заключен. Власть и народ ликуют – звучит «азиатическая музыка, песни арабския и плясание»! После получения гарантий Грузия тут же, моментально, начинает наступление на позиции старого хозяина, в том числе включая захват территорий, принадлежащих ему или склоняющихся к нему. Она демонстрирует к нему презрительное и оскорбительное отношение и в то же время всеми силами пытается укрепить у нового покровителя чувство братских отношений, демонстрирует ему полную лояльность, восторженность им и показывает свою с ним схожесть. Знать всеми силами зазывает на территорию страны войска нового «хозяина», пытаясь использовать их в реализации собственных территориальных устремлений.
   Все. Цикл завершен. Дальше можно переходить к пункту 1 и повторять процесс много раз практически без изменений.
   Теперь держите эту модель в голове и давайте посмотрим, как она будет реализовываться в последующих исторических периодах.

Грузия в Российской империи

   О Грузии и грузинах в Российской империи можно писать книгу. Как говорил персонаж одного очень известного фильма: «В Москве есть станция метро, называется именем Багратиони. Когда я проезжаю мимо, у меня в глазах всегда появляются слезы. Это слезы гордости! И я горжусь, что этот великий полководец – мой соотечественник!»
   К 1810 году, так или иначе, вся «грузинская» Грузия оказывается во власти Российской короны. Где-то это проходит добровольно, где-то под влиянием обстоятельств. Что интересно, и здесь грузинская модель поведения не дает сбоев – через 10 лет после Ираклия II его ошибку повторяет царь Имеретии Соломон – он подписывает договор о протекторате с Россией, но продолжает активные переговоры о таком же протекторате с Турцией – в результате теряет власть, бежит в так любимую им Турцию, а Имеретинское царство упраздняется и становится основой Кутаисской губернии.
   Впервые за несколько столетий все грузинские княжества оказываются в составе одного государства. Но территориальный вопрос на этом не останавливается: начинает сбываться многовековая грузинская мечта – собирание земель. Российское государство понемногу собирает старые грузинские земли, утерянные картвелами за несколько столетий до того, – Месхетию, Саингило, Джавахетию, Аджарию и др. и вводит их в состав грузинских губерний. В боях за эти земли гибнет около 20 000 русских солдат.
   Во чреве России начинает вызревать то, чего раньше в истории никогда не существовало, – единая грузинская нация. Много веков, по крайней мере с XIV века, историки, этнографы и путешественники не говорили о грузинах как о единой нации, называя картвел «грузинские народы» и видя очень значительную разницу между гурийцами, мингрелами, кахетинцами, сванами, тушинцами, рачинцами и т. д. Помещенные в единые условия, управляемые одинаковыми законами, грузинские народности постепенно начинают приобретать черты действительно единого народа.
   Грузины уравниваются в правах с остальными российскими подданными. От этого российская аристократия сразу взрывается – на территории с населением в триста тысяч человек князей и дворян оказывается немногим меньше, чем во всей пятидесятимиллионной России. В процессе вхождения грузинского народа в российскую орбиту аристократия играет лидирующую роль. Как и при персах, за немногими исключениями, практически вся она переходит на службу короне. От знатных грузинских фамилий в свите императора, в гвардии, да и вообще на высших постах российской администрации просто рябит в глазах – князья Шервашидзе, Чавчавадзе, Церетели, Орбелиани, Мачабели, Абашидзе, Амилахвари, Багратионы-Мухранские и т. д. Многие из них оставили свой след в русской истории, как, например, потомок грузинских царей князь Петр Багратион, с упоминания которого мы начали эту главу. Грузинская знать роднится с известнейшими русскими родами, и если раньше царь картвелов Вахтанг Горгасали – Волкоголовый – мог сказать, что он наполовину перс, то теперь наследник российского престола – великий князь Георгий Романов может сказать, что он на четверть грузин (его бабушка – Великая княгиня Леонида Георгиевна происходит из рода Багратион-Мухранских).
   Вхождение в состав России изменяет не только политическую, но и культурную ориентацию грузин. Если раньше она воспитывалась на византийских и персидских традициях, то теперь культура грузин лежит в европейской, в российской сфере. В обществе выделяется и становится популярной группа талантливых молодых людей, строящих грузинскую культуру под воздействием передовых идей российского общества. Представителей группы называют «тергдалеулеби», по-русски – «испившие воду Терека» – т. е. побывавшие в России и проникнувшиеся ее идеями. Вошедшим в историю виднейшим представителем этой группы становится потомок князя Гарсевана, подписавшего Георгиевский трактат, – великий грузинский поэт Илья Чавчавадзе, близкий родственник Нины Чавчавадзе – жены Грибоедова; современники в шутку даже рисовали его с мечом в одной руке и томиком Белинского в другой. К нему присоединяется немало передовой грузинской молодежи, таких как Церетели, Николадзе и т. д. Все они ощущали себя как грузинами, так и русскими дворянами.
   В XIX веке степень взаимопроникновения грузин в жизнь России становится настолько велика, что они начинают русифицировать имена и фамилии. Абсолютно тот же процесс наблюдался в течение нескольких веков, только раньше они изменяли имена и фамилии на турецкий и персидский лад, например – Сефер-бей Шервашидзе – владетельный князь Абхазии, присоединивший это княжество к России в 1810 году, или Ростом – начальник гвардии шаха Аббаса, потом управляющий Исфагана, а потом и царь Картли, много сделавший для строительства и расширения Тбилиси. Процесс русифицирования приобретает немалый размах.
   Только известных грузин, изменивших свои имена, – десятки: Цициановы (грузинский княжеский род, изначально Цицишвили), Мазниев (генерал русской службы Мазниашвили), Баратовы (княжеский род Бараташвили, давший многих известных российских военачальников, поэтов и историков, например генерала Николая Баратова, героя Первой мировой войны, командира Иранского корпуса Кавказской армии, Сулхана Баратова – автора известной «Истории Грузии», изданной в Санкт-Петербурге в 1871 году), Андрониковы (известнейший княжеский род Андроникашвили, восходящий непосредственно к царице Тамаре, давший уже в наше время великолепного писателя и литературоведа Ираклия Андроникова) и т. д.
   В ХIX веке в российском обществе понемногу начинает складываться отношение к грузинам, которое будет потом характерно до самого конца века ХХ. Это отношение нельзя назвать просто хорошим или приятельским. Не будет преувеличением сказать, что такое чувство не испытывалось ни к одному другому народу – это была какая-то влюбленность, восторженность, уважение на грани восхищения. Грузия начинает восприниматься как дружеская и родственная нам древняя и гордая цивилизация, представители которой обладают прекрасными человеческими качествами, не всегда присущими русскому народу. Каждый образованный человек знал и мог цитировать «Витязя в тигровой шкуре», русские поэты – Пушкин, Лермонтов и другие посещали Грузию, строки «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной», «И божья благодать сошла на Грузию! Она цвела» уже давно стали чуть ли не символом российской поэзии.
   Грузин холили, берегли и лелеяли. Чего стоит, например, запрет Николая II на разведение в Грузии чая из тех соображений, что чай – чрезвычайно трудоемкая «плантаторская» культура и он не хочет, чтобы грузины изнуряли себя на чайных плантациях, поэтому чай государь император предпочитал покупать в Китае. Россия традиционно тратила на развитие Тифлисской и Кутаисской губерний гораздо больше средств, чем собирала с них доходов, тем самым напрямую дотируя Грузию. Известно, что против этого неоднократно выступал легендарный российский министр финансов, а потом и премьер – граф Сергей Юльевич Витте. Так, в 1900 году в одном из посланий Николаю II он предлагал устранить такое положение дел и высказывался против идеи государя по снижению и без того символических налоговых податей для грузинских губерний.
   Даже в случаях открытого противостояния грузин царской власти отношение к ним все равно было намного более снисходительным и щадящим. Вспомним расправы императорской власти над декабристами, польскими повстанцами, петрашевцами и т. д. В случае с грузинами не было ни виселиц, ни пожизненной сибирской каторги, ни лишения дворянства с переламыванием шпаг над головой. Участники раскрытого в Тифлисе в 1832 году антиправительственного заговора были арестованы, сосланы в благополучные регионы вроде Калуги и Тамбова и буквально через несколько лет помилованы с полным восстановлением в правах. Многие из них потом сделали блестящую, абсолютно не рядовую карьеру по военной или административной линии.
   Так, один из лидеров заговора князь Вахтанг Орбелиани, кстати, по матери внук Ираклия II, впоследствии получил чин генерал-лейтенанта, а его родственник Григол Орбелиани, который, кстати, из всех заговорщиков придерживался наиболее радикальной и антироссийской позиции, стал генерал-адъютантом и одно время даже исполнял обязанности наместника царя на Кавказе. Ну разве можем мы представить, чтобы «кровавый» царизм вместо виселицы сделал Петра Каховского губернатором в его родной Смоленской губернии? Или сослал Сергея Муравьева-Апостола в Калугу, через 3 года простил и еще через несколько лет дал генеральский чин? Это абсурд! Но в случае с Грузией – это реальность.
   Такая ситуация продолжалась ни много ни мало – до начала ХХ века, когда, повторяя судьбу Ирана и Турции, уже новый покровитель Грузии – Российская империя, тоже начинает слабеть. В 1905 году Россия позорно проигрывает войну с Японией, страну начинают раздирать политические волнения, образуется огромное количество всевозможных партий и политических течений. 300-летняя монархия сдает позиции, законодательно ограничивает свои полномочия, несколько раз созывает и распускает Думу, страну лихорадит. Начавшаяся в 1914 году великая война сначала мобилизует общество, но затем неудачи на фронте и экономические неурядицы приводят к катастрофическому положению. В результате армия разваливается, в стране происходит череда восстаний и переворотов, часть которых долгое время называлась революциями, Николай II отрекается, повсюду царят разброд и шатание.
   Хозяин ослабел. Он уже не мог исполнять для грузинского народа ту функцию, которую позднее американцы назовут «safe harbor» – счастливое пристанище. Новая ситуация заключала в себе ряд угроз, но, как и с персами, несла интересные возможности. С одной стороны, возможности для грузин в российском государстве уменьшались и увеличивалась опасность со стороны Турции – страны, сохранившей как боеспособную и организованную армию, так и притязания на закавказские территории, с другой стороны, появлялась перспектива расширить грузинскую территорию за счет земель старого хозяина.

Грузия в период меньшевистской республики

   Я намеренно не пишу о возможности «освободиться от покровительства» и стать независимым государством. Такого пункта в грузинской политической парадигме (за одним слабым исключением полуромантического 1832 года) нет. Не существует. По крайней мере, последние 450 лет истории не дают нам ни такого примера, ни даже желания таковой пример создать. Подобно старым грузинским князьям, Грузия начинает искать нового покровителя. Претендентов на эту роль в то время было немного. По сути, ими являлись старые хозяева – Турция и Иран, а также Англия и Германия. Турцию и Иран можно было отмести сразу – Иран сам был слаб и оккупирован Англией, а интересы Турции полностью противоречили грузинским; Англия была сильно занята военными делами и особого интереса в покровительстве маленькой, но гордой нации не проявляла. А вот в случае с Германией наметилось удивительное совпадение интересов. Дело в том, что увязшая в войне, не имевшая колоний, а значит, и существенных сырьевых ресурсов Германия остро нуждалась в полезных ископаемых для своей военной промышленности. И Грузия опять начинает звать!
   Еще находясь в составе Закавказской Республики и внешне не выказывая никакого стремления выйти из нее, Грузия начинает закулисные переговоры с Германией по поводу создания на Кавказе отдельного, подконтрольного немцам государства. Весной 1918 года в германский МИД направляется сообщение следующего содержания: «При определенных обстоятельствах Грузия обратится к германскому правительству с просьбой инкорпорировать ее в германский рейх в качестве либо федерального государства, управляемого германским принцем, либо на условиях, подобных управлению британских доминионов, при контроле со стороны германского вице-короля» [5 - Fischer F. Germany's Aims in the First World War. N. Y., 1967, p. 556.]. Грузинским вопросом со стороны Германии занимается представитель одного из самых древних немецких родов – потомок рыцарей-крестоносцев граф Фридрих фон Шуленбург – тот самый, что потом будет послом фашистской Германии в СССР, 22 июня 1941 года объявит Вячеславу Молотову о начале войны, а еще через 3 года будет повешен как участник известного заговора против Гитлера. Пользуясь тем, что фон Шуленбург с 1911 по 1914 год возглавлял немецкое консульство в Тифлисе и находился в курсе грузинской ситуации, в начале 1918 года кайзер посылает его в Грузию в составе немецкой делегации в качестве «серого кардинала», отвечающего за успех предприятия.
   Степень подчиненности грузин Германии в то время просто поражает. Ни о каком «равноправном партнерстве» с немцами, как это любят представлять современные грузинские историки, нет и речи. По сути, немцы выполняют функции грузинского МИДа или верховной власти вообще. Так, фон Шуленбург лично пишет документ о выходе Грузии из состава России, составляет текст грузинско-немецкого договора о сотрудничестве, включает в него все существенные, на его взгляд, условия и т. д.
   И вот 13 мая 1918 года Грузия объявляет о выходе из Закавказской Республики, 2 дня спустя – 15 мая – в порту Поти высаживаются первые подразделения кайзеровских войск, 26 мая Грузия объявляет о своей независимости, а 28 мая Берлин эту независимость признает. К этому времени на земле царицы Тамары и Давида Строителя находится уже больше 7 тысяч немецких солдат, а германские гарнизоны располагаются по всей территории страны – в Тбилиси, Гори, Сигнахи, Поти, Батуми, Очамчире, Кутаиси и т. д. Немцы берут под контроль самые важные объекты инфраструктуры – почту, банки, телеграф, военные и финансовые ведомства, начинают формировать, оснащать и обучать грузинскую армию. Правительство Ноя Жордания распространяет сообщение: «Грузинское правительство доводит до сведения населения, что прибывшие в Тифлис германские войска приглашены самим правительством Грузии и имеют своей задачей защищать, в полном согласии и по указаниям правительства, границы Грузинской демократической республики. Часть этих войск уже отправлена в Борчалинский уезд для очищения его от банд разбойников» [6 - Рубен (Т. Минасян). Развал грузинской жиронды. Тифлис. 1924. С. 15.]. Ничего из времен Ираклия II не напоминает? Например, «азиатическую музыку» и батальоны Мерлина и Квашнина-Самарина? Под бандами разбойников, кстати, имеются в виду азербайджанцы, с которыми у Грузии, как когда-то с их предками – гянджинцами, моментально возник спор по поводу территории.
   В соответствии с договором, тщательно составленным фон Шуленбургом, Грузия превращается в сырьевой придаток кайзеровской Германии. Немцы получают марганцевые, медные рудники, порт Поти, железную дорогу, вывозят из «независимой» страны полезные ископаемые, продукты питания, шерсть и т. д. Дело идет так удачно, что Берлин награждает министра иностранных дел Грузии Акакия Чхенкели высшим военным орденом Германии – Железным крестом. Представление на награждение таким же орденом посылается и на главу грузинского правительства – Ноя Жорданию.
   И вот здесь мы подходим к лидерам грузинского государства, реализовавшим его традиционную модель развития. Их личности просто поразительны! В советское время таких людей называли «перевертыши». Скорости изменения их политического кредо и разворота их позиций на 180 градусов мог бы позавидовать сам персидский грузин (или грузинский перс) Ираклий II. Достаточно сказать, что еще в 1917 году Ной Жордания принадлежал к группе так называемых «оборонцев» – т. е. тех, кто очень активно ратовал за войну с Германией до победного конца, а через каких-то полтора года за заслуги перед Германией немцы уже представили его к Железному кресту! Это поразительно! Такие кульбиты нигде больше, кроме как в Грузии, не встречаются!
   Вообще стоит сказать, что по старому грузинскому обычаю, разворот Грузии от одного покровителя к другому подготовили и возглавили люди, предыдущей властью обласканные и выдвинутые на передовые иерархические позиции. Это была та традиционная грузинская знать, которая, как и в случае с персами, если и не правила Россией, то уж, во всяком случае, оказывала значительное влияние на принятие важных государственных решений. Пришедшие к власти в Грузии в 1918 году Жордания, Чхенкели, Церетели, Чхеидзе и др. были очень известными и влиятельными людьми в политике России начала ХХ века.
   Ной Жордания был одним из лидеров политической мысли России того времени, главой фракции социал-демократов в I Государственной думе; Ираклий Церетели возглавлял фракцию меньшевиков II Государственной думы, был министром почт и телеграфа Временного правительства; Николай Чхеидзе являлся одним из виднейших депутатов думы III и IV созывов, фактически спикером меньшевистской фракции, после Февральского переворота, при Керенском он стал председателем Петербургского Совета, а затем и Центрального Исполнительного Комитета; награжденный Железным крестом Акакий Чхенкели тоже был одним из руководителей сначала социал-демократов, а потом и меньшевиков, членом Государственной думы, представителем Временного правительства в Закавказье.
   Стоит отметить, что как в свое время персы возмутились неожиданным политическим разворотом Ираклия II, так и соратники грузинских лидеров не поняли резкой и быстрой смены их позиции на диаметрально противоположную. В этом отношении интересны статьи Троцкого, который тогда был в самой гуще политической борьбы и новое грузинское руководство знал давно – с Жорданией они еще до революции вместе сотрудничали с различными издательствами, а Чхеидзе он менял на посту председателя Петроградского Совета. Не будучи сам идеальным политиком, Лев Давыдович был до глубины души возмущен внезапным и коллективным переходом коллег по политической борьбе в стан противников. То, что он пишет про них настолько емко и точно, что даже через 100 лет его оценки и характеристики можно давать в чистом виде – без каких-либо комментариев. Лучше, чем он, сказать сложно. Вот, взгляните: «мы знали этих господ раньше, и притом не как владык независимой демократической Грузии, о которой они сами никогда и не помышляли, а как русских политиков Петербурга и Москвы… В качестве идеологов буржуазной республики Церетели – Чхеидзе, как и все их единомышленники, непримиримо отстаивали единство и неделимость Республики в пределах старой царской империи. Притязания Финляндии на расширение ее автономии, домогательства украинской национальной демократии в области самоуправления встречали со стороны Церетели – Чхеидзе беспощадный отпор. Чхенкели громил на съезде Советов сепаратистские тенденции некоторых окраин, хотя в ту пору даже Финляндия не требовала полной самостоятельности. Для подавления этих автономистских тенденций Церетели – Чхеидзе готовили вооруженную силу. Они применили бы ее, если бы история оставила им для этого необходимое время». [7 - Л. Троцкий. Между империализмом и революцией. Госиздат: Москва. 1922.]
   Как вам? Сильно? Это еще не все, читаем дальше: «В качестве министров всероссийского правительства грузинские меньшевики обвинили нас в союзе с германским штабом и через царских следователей предали нас обвинению в государственной измене. Брест-Литовский мир, открывавший германскому империализму «ворота революции», они объявили предательством России. Именно под этим лозунгом они призывали к низвержению большевиков. А когда почва революции слишком нагрелась у них под ногами, они откололи Закавказье от России, затем Грузию – от Закавказья и действительно настежь открыли ворота «демократии» перед войсками кайзера – с самым низким поклоном и с самыми льстивыми речами…» [8 - Там же.]. То есть, говоря иными словами, лидеры «свободной» Грузии сами проделали то, в чем они всего за год до этого обвиняли других! Ах, каково?!
   Но оставим на время личности «героев грузинской революции», мы к ним еще вернемся, перейдем к самой Грузии. Давайте вспомним, чем первым делом занялось Картли-Кахетинское царство, получив от Российской империи войска и гарантии своей защиты? Захватом территории. Чем через 130 лет занялась «свободная» Грузинская Демократическая Республика? Удивительно, но это – тоже захват территории! Напомним, 26 мая Грузия объявляет о своей независимости, и практически тут же – в июне – грузинская армия, вооруженная, экипированная и обученная немцами, захватывает Абхазию, а через месяц идет и дальше – за пределы бывшей Кутаисской губернии на непосредственно российские земли с русским населением: 2 июля 1918 года занят Адлер, 5 июля – Сочи, 27 июля – Туапсе, а чуть позже – расположенный за перевалом и уже совсем не приморский Хадыженск, бывшая станица Хадыженская Кубанского Казачьего войска. Командует армией человек, о котором мы уже мельком упоминали, – генерал Мазниашвили, который на российской службе просил звать его исключительно Мазниевым и известный в том числе тем, что во время Первой мировой войны в Царскосельском госпитале после ранения его выхаживали лично великие княжны – дочери Николая II.
   Здесь мы подходим к моменту, о котором нынешние грузинские историки не любят упоминать, – агрессия Грузии. Этот момент ими тщательно ретушируется, ограничиваясь только захватом Абхазии, который, естественно, признается правомерным, а о продвижении в глубь непосредственно российской территории зачастую не упоминается вообще, как, например, в учебнике «История Грузии» Вачнадзе М., Гурули В., Бахтадзе М., изданном в Тбилиси в 1995 году. Когда же начинаешь требовать оценку этих событий, то в ответ слышны фразы типа «получилось так, что…», «в продолжении похода», «события развернулись таким образом, что…» Но оставим это на их совести, вообще же следует признать, что момент для нападения был выбран исключительно удачный, – как когда-то иранцам, прежнему хозяину было не до территориальных устремлений «некогда угнетенного, а ныне демократического» государства – русские дрались между собой.
   Какой-либо военной силы вооруженная и наскоро обученная немцами грузинская армия не представляла, но ни Деникин, ни красные не могли выделить достаточно сил для постоянного размещения в регионе. Поэтому грузин били, что называется, при случае, причем, несмотря на сверхагрессивную риторику и постоянные угрозы, при более-менее серьезном столкновении либо при угрозе его грузинская армия сопротивления не оказывала и сразу же бежала, оставив позиции и бросив оружие, щедро розданное своим покровителем – Германией.
   Ничего из более позднего времени не напоминает?
   Так было и в конце августа 1918 года, когда одна колонна обессиленной красной Таманской армии, отступавшей через горы на Армавир, почти без боя заняла Туапсе, захватив брошенные грузинами 16 орудий и 10 пулеметов (эпизод, который великолепно описал А.С. Серафимович в книге «Железный поток»), так было и в начале февраля 1919-го, когда, несмотря на очень тяжелое положение на Дону, Деникин смог выделить отряд под командованием одного из руководителей Ледяного похода генерала А.Н. Черепова, который за несколько дней занял весь Сочинский округ, захватив в плен только в Сочи более 700 грузинских солдат и около 50 офицеров. За всю операцию белые потеряли всего лишь 7 человек убитыми, а грузины всего лишь 12. Это стало возможным только потому, что грузинская армия не оказывала сопротивления и бежала аж до Сухуми. Не успев убежать, гарнизоны Сочи и Адлера в полном составе сдались в плен. Примечательно, что в самом начале наступления на речушке Лоо кубанский казачий разъезд захватил в плен командующего грузинскими войсками – генерала Кониешвили, который в пьяном состоянии в компании женщин возвращался на автомобиле со свадьбы. А через несколько дней в Сочи в плен попал и его начальник штаба – полковник Церетели.
   Вообще же Грузинская Демократическая Республика за короткое время умудрилась перессориться и начать воевать со всеми своими соседями. Кроме России в этот список попали и Армения, с которой Грузия воевала за населенные армянами Лори и Ахалкалаки, и Азербайджан, с которым разгорелся нешуточный спор за Борчалинский уезд и куда по просьбе Грузии Германия направила свои войска.
   В конце 1918 года в грузинских планах случился очень серьезный сбой. В Германии произошла революция, что привело к краху немецкой монархии и капитуляции Германии. Все усилия по привлечению немцев на Кавказ и усилению их как покровителей Грузии оказались тщетны – Германия проиграла в войне и по приказу победителя – стран Антанты – вывела свои войска с территории бывшей Российской империи. Тбилиси снова был вынужден искать нового хозяина.
   В сложившейся ситуации таковым могла стать только Англия, но здесь произошла накладка – у Англии не было решительно никаких планов по превращению Грузии в свой протекторат. Лондон занимал взвешенную позицию, равноудаленную ото всех стран в регионе, с учетом ослабления позиций сильнейшего игрока – сначала белых, а потом и победивших их большевиков. Несмотря на это, Грузия прикладывает немалые усилия по полноценной замене ими немцев, и тут сложилась просто анекдотическая ситуация – грузинам надо было объяснить англичанам, почему они, так «искренне» и «открыто» призывавшие немцев, помогавшие им и набивавшиеся к ним в близкие друзья, теперь с такой же «искренностью» призывают заклятых врагов немцев – англичан. Об этом казусе Л. Троцкий пишет «…пришлось уже открывать ворота великобританским войскам. Этому предшествовали переговоры, главной задачей которых было доказать, разъяснить, убедить, что с немецким генералом фон Крессом (руководитель немецкой делегации в Грузии. – А.Е.) у грузинской «демократии» был навязанный обстоятельствами полубрак по расчету; настоящий же брак, по глубокому чувству, предстоит именно с великобританским генералом Уоккером (командующий Группой британских войск в Закавказье. – А.Е.)» [9 - Л. Троцкий. Между империализмом и революцией.]. Троцкий называет всю эту ситуацию и поведение в ней грузин «зигзаги, противоречия, измены» и говорит, что теперь «министр войны Гендерсон (министр английского правительства. – А.Е.), братавшийся в Петербурге с министром войны Церетели, снова встретил его как собрата, после того, как Церетели прошел через объятия гогенцоллернского генерала фон Кресса». [10 - Там же.]
   Стоит полагать, что подобные трудности за 100 лет до того испытывал и царь Соломон Имеретинский, будучи сначала вассалом Турции, затем добившись против нее протектората с Россией, а потом и пытаясь получить протекторат от турок против русских.
   Вообще же переговорная практика и риторика грузин того времени заслуживают отдельного упоминания. Как некогда грузинская литературная тенденция копировала персидские, а потом и российские литературные и социальные традиции, так, стремясь показать схожесть интересов и свою собственную схожесть с немцами, а затем и с англичанами, грузины полностью копируют их лексику, разливая, по выражению Л.Д. Троцкого, «потоки торжественного демократического славословия». В ходу и тут, и там употребляются такие слова, как «демократия», «стремление к свободе», «часть Европы», «европейская ориентация Грузии», «маленькая демократическая Грузия» и т. д. Быстро осознав, что и немцы, и позже англичане заинтересованы в борьбе с большевиками, грузины начинают повсюду, где надо и не надо, применять соответствующие «заклинания» и говорить, что все свои шаги они делают в целях борьбы с большевиками.
   Временами это доходит до полного абсурда: так, на переговорах с посланцем Деникина – генералом Лукомским – они оправдывают грузинскую оккупацию подчинявшегося белым Сочинского округа и выдавливание оттуда представителей Добровольческой армии… не поверите… тоже борьбой с большевиками!
   Как и в случае с персами, новая грузинская знать не церемонится с бывшими друзьями и хозяевами. Насколько грузины льстивы и подобострастны к немцам и англичанам, настолько же они бесцеремонны и презрительны по отношению к русским. До белых и до красных доходят слухи об ужасающем положении, в котором находятся русские, абхазы, армяне и осетины, проживавшие на захваченных Грузией территориях. Именно в то время уважаемый профессор Санкт-Петербургского Императорского университета, доктор наук, член множества российских и международных научных сообществ Александр Цагарели впервые выдвигает тезис об аннексии Грузии, о необходимости выплаты компенсации грузинам за тяжелейшую русскую оккупацию и призывает западные страны помочь маленькой Грузии в ее святой борьбе с Россией. Кстати, похоронен профессор Цагарели в Пантеоне виднейших, наиболее уважаемых деятелей Грузии – Мтацминда – рядом с Ильей Чавчавадзе, Александром Грибоедовым и Важей Пшавела.
   Известно, что такое отношение возмущало Деникина, который неоднократно прерывал переговоры с грузинской стороной из-за невероятных, запредельных требований заведомо более слабого противника. После поражения Добровольческой армии грузины перенесли подобное отношение и на представителей Советской России. Вот выдержка из письма Сталину о ситуации в Грузии С.М. Кирова, который был тогда – в 1920 году – там советским полпредом, а через год стал комиссаром 11-й армии, захватившей Грузию: «Даже такие невинные органы наши, как представительство Наркомвнешторга, оказались не в состоянии вести какую бы то ни было работу: всякий выходящий из помещения представительства Наркомвнешторга подвергался задержанию или аресту или высылке за пределы Грузии».
   Да, грузины оказались неприятным соседом и крайне тяжелым партнером. Кстати, в переговорной практике грузинское государство в полной мере использовало ряд очень интересных и уже известных нам подходов. Как когда-то Ираклий II старался вовлечь русские войска в свои междоусобные войны, так и теперь принципиальным моментом было стремление грузин максимально вовлечь в любые переговоры или конфликты тогдашних «политических тяжеловесов» – немцев, а позднее и англичан. Пользуясь влиянием и тех и других в регионе, а также их особым отношением к Грузии, это в значительной степени усиливало ее позиции, а в некоторых случаях позволяло просто полностью развернуть проигрышную ситуацию в свою сторону. Так, армяне до сих пор не понимают, как, одержав победу в двухнедельной армяно-грузинской войне 1918 года, заняв Ахалкалаки и Лори, двигаясь маршем на Тбилиси и не встречая серьезного сопротивления, Армения вдруг оказалась проигравшей стороной в мирных переговорах, на которые разбитая ими Грузия пригласила англичан?
   Схожее положение наблюдалось и на переговорах с белым командованием. Добившись согласия англичан на включение в состав Грузии занятых ими кубанских земель и Абхазии, грузины зачастую выставляют это согласие как основной аргумент в споре. Существуют занимательнейшие стенограммы переговоров Деникина, Лукомского и Алексеева со сменившим «немецкого орденоносца» Акакия Чхенкели на посту министра иностранных дел Грузии Евгением Гегечкори, кстати, по совместительству – родным дядей жены Лаврентия Павловича Берия – Нины Гегечкори. Разговоры в основном шли по поводу принадлежности захваченного грузинами Сочинского округа. На неоднократные требования генералов хоть как-то объяснить, на основании чего российская земля, на которой живут русские люди, где нет грузин и которая не является спорной территорией, должна принадлежать Грузии, Гегечкори твердит лишь одно: «Англичане с этим согласны». По стенограмме видно, что такой ответ выводит героя Брусиловского прорыва Александра Лукомского из себя, он не понимает, как вообще англичане могут определять, кому должны принадлежать Сочи, Туапсе и Адлер, но в ответ снова и снова получает: «Англичане согласны. Вы что – не понимаете? Англичане согласны».
   Помните, что в гениальном фильме «Место встречи изменить нельзя» вор Ручечник возмущенно говорит Шарапову: «Но ведь старший приказал! Не имеешь права! Старший приказал!»
   Более того, стремясь вынудить Деникина признать принадлежность к Грузии Сочинского округа и Абхазии, грузины в полной мере прибегают к тому, что в наше время назвали бы «асимметричным подходом». Они поддерживают и спонсируют сепаратистские движения горцев Северного Кавказа и повстанческие отряды зеленых и красно-зеленых, которые находятся в тылу Добровольческой Армии и ведут против нее партизанскую борьбу. Грузинское правительство размещает штаб повстанцев в Гагре и полуофициально, но абсолютно открыто поставляет им оружие, боеприпасы и снаряжение, шантажируя Деникина тем, что прекратит их поддержку сразу же, как только тот признает Сочи и Абхазию грузинскими. Часть этих отрядов, взращенных на грузинские деньги, потом вольется в 11-ю армию и займет Тбилиси.
   Так или иначе, в 1920 году ситуация в Закавказье меняется. Деникин разбит, Армения и Азербайджан становятся советскими, и Грузия остается в одиночестве. Ни Англия, ни другие европейские страны не горят желанием признать ее и взять «под охрану и оборону». А Грузия всеми силами рвется на Запад. Она рассылает эмиссаров, забрасывает разные парламенты и съезды воззваниями, стремится привлечь к себе международное внимание – жалуется на Россию, на большевиков, на русское иго, негодует, что западные страны не хотят помочь ей – своему собрату и т. д. В этом ключе в 1920 году Грузия организовывает посещение Тбилиси группой видных социал-демократов с участием Карла Каутского, целью которого был сбор материалов против русских большевиков. И тут уж Грузия не поскупилась – дала материалов более чем достаточно!
   Но признавать все равно не хотят. Постепенно Ной Жордания понимает, что это тупик и что внешнеполитическая ситуация просто катастрофична. Англия не признает потому, что не забыла «жаркой и искренней» любви грузин к немцам и оглядывается на постоянно усиливающуюся Россию. Другие западные страны не признают по этой же причине – они открытым текстом заявляют, что Грузия испортила отношения с Россией и что по старой грузинской привычке, как в свое время персов, турок и русских, она постоянно и очень активно пытается столкнуть их лбами с русскими и турками, а идти из-за Грузии на конфликт с Москвой и Стамбулом они не хотят. С Москвой отношения испорчены кардинальным образом – надо было постараться, чтобы так сильно нагадить одновременно и проигравшим белым, и победившим красным! Старый соперник – Турция – выжидает удобного момента, чтобы откусить от Грузии кусок побольше. Активизируются территориальные споры с Арменией и Азербайджаном, да и Советская Россия все чаще говорит о том, что Грузия – агрессор и должна вернуть захваченные кубанские земли, Абхазию и Южную Осетию. Положение в Грузии все больше начинает напоминать кризис конца 1790-х. Как когда-то старый царь Ираклий II, Ной Жордания понимает, что долго такая ситуация продолжаться не может и расплата неминуема. Но особого выбора у Грузии нет – ей надо опереться хоть на кого-то, кто может признать ее и обеспечить защиту.
   В это время, казалось, канувший в небытие, ослабевший, унижаемый и оскорбляемый грузинами старый хозяин – Россия – возвращается. С каждым днем она становится сильнее – наводит у себя порядок, расправляется с остатками «старого мира», приближается к грузинским границам. С окончанием войны заинтересованные в доступе к русским природным ресурсам западные страны занимают к ней намного более лояльную позицию, а приближение нэпа обещает им получение прямых концессий по добыче и переработке полезных ископаемых. Тема «злых большевиков» начинает отходить в сторону, но у Грузии нет другой, и она продолжает взывать о помощи. И тут Россия делает то, что совсем недавно не могло присниться грузинам и в страшном сне: Россия открыто атакует «богоизбранную» и «великую» Англию, до последнего момента полугаранта существования Грузии. Весной 1920 года советская Каспийская флотилия под командованием Федора Раскольникова и Серго Орджоникидзе захватывает иранский порт Энзели, в котором скопились 23 российских судна, эвакуировавших из Красноводска белых и гражданское население. Энзели охраняет английская 51-я пехотная дивизия. Красные выдвигают ультиматум и, получив отказ, обстреливают Энзели с моря, высаживаются на берег, разбивают английскую дивизию, принуждая англичан и белогвардейцев покинуть город. Затем они захватывают корабли и уводят их.
   Забавно, что в том бою русские взяли в плен английского командующего – коммодора Фрайзера. Знали бы они, что через 20 лет – с 1941 по 1945 год – именно он в чине адмирала Английского Королевского флота будет отвечать за сопровождение союзных конвоев в Мурманск!
   Россия показала, что она опять стала сильной! И Грузия бросается за признанием к России. В Кремль, к стремительно набирающему политический вес Сталину направляется грузинский спецпредставитель Григол Уратадзе – давний соратник Сталина по подпольной борьбе, сидевший вместе с ним в тюрьме, – тот самый Уратадзе, который потом – в эмиграции – напишет, что в 1909 году их партийная бакинская ячейка обвинила Сталина в сотрудничестве с царской охранкой и в выдаче полиции своего друга Камо. Удивительно, но Уратадзе подписывает в Москве договор о признании Советской Россией Грузии! Грузины ликуют! Жордания считает, что кризис пройден, и уж теперь-то, имея на руках признание русских, он сможет убедить Запад признать их.
   Григол Уратадзе плохо знал своего соратника по партии. Как договор о ненападении с Турцией в 1786 году стал концом Грузии Ираклия II, так и договор о признании Россией стал началом конца Грузии Ноя Жордания. Старый лис – Коба – внес в договор пункт о том, что Грузия должна освободиться от влияния англичан и вывести их войска со своей территории. Грузия опять разворачивается на 180 градусов, теперь уже по отношению к англичанам, моментально указывает бывшим «лучшим друзьям» и «полубогам» на дверь, те уходят, оставив Грузию один на один с Россией и Турцией, а через 8 месяцев – в начале 1921 года – Россия подписывает с Великобританией торговое соглашение, по которому англичане обязываются при любом развитии событий воздерживаться от поддержки Грузии. Остальное было уже делом времени, и в феврале 1921 года Красная Армия, практически не встречая сопротивления, захватывает Грузию, и один грузин – Орджоникидзе посылает другому грузину – Сталину знаменитую телеграмму «Красное знамя реет над Тифлисом!»
   Вопреки ожиданиям грузинского руководства захват Грузии не вызвал международного резонанса. За короткое время Грузия успела всем надоесть своими метаниями из стороны в сторону, своим молниеносным предательством тех, кому еще вчера пылко изъяснялась в любви, своими бесконечными жалобами и своим постоянным сталкиванием лбами великих держав. Вопрос защиты Грузии и войны с Россией даже не поднимался. Между большой, всем нужной Россией и маленькой и скандальной Грузией Запад выбрал Россию.
   Над Грузией опять взошла российская звезда.
   Теперь можно и передохнуть. Тем более что еще один цикл истории Грузии завершился. В нем она удивительнейшим образом и практически идентично воспроизвела свою модель поведения и в точности повторила периоды, обрисованные ранее: власть иностранной державы – максимальная мимикрия под хозяина с целью получения благ – ослабление покровителя – поиск нового хозяина грузинской знатью, возвеличенной старым – мимикрия под него – полный и очень быстрый разворот против старого покровителя и наступление на его интересы.
   Поразительно, но, живя в другую эпоху, с иными действующими лицами, с другими интересами, с гораздо бо€льшей скоростью происхождения перемен, Грузия ни на йоту не отошла от своей модели поведения, она не поставила новых целей, не добавила в ней новых пунктов, не отбросила старые. Достаточно закономерно и то, что результат двух циклов оказался одинаков как в 1801 году, так и в году 1921-м.

Грузия в советское время

   Тут мы подходим к периоду, который большинство читателей знает не понаслышке и для описания которого не всегда обязательно прибегать к мнению историков. Люди помнят. С 1921 года фраза «15 республик – 15 сестер» стала символом общего дома для Грузии, и в этом доме она жила на правах равного – и в горе, и в радости. Правда, тоже в соответствии со своими традиционными «стереотипами поведения».
   Двадцать предвоенных лет для Грузии не были богаты на события, хотя некоторые из них стоит выделить. Во-первых, это, конечно же (только не говорите, что вы удивлены!), территориальные приобретения, а именно передача Сталиным Грузии земель Абхазии и Южной Осетии. Можно много говорить о законности этого шага, но не это составляет задачу данной книги. По сути, для Грузии получение этих двух регионов составило такое же территориальное приобретение, как и происходившие ранее завоевания, правда, случившееся мирным путем, что вполне понятно, т. к. все территории находились в сфере владений одного покровителя. Вторым важным для понимания моментом явилось начало политики «огрузинивания» всей территории Грузии, причем не только новоприобретенных земель, но и непосредственно ее грузинской части. Сначала в рамках этой политики вообще принимались какие-то дикие, средневековые законы – так, объявлялось, что грузинки, вышедшие замуж за иностранцев, теряли возможность возвращения на территорию Грузии, негрузины, не имевшие жилья на территории Грузии, не могли прописаться нигде, даже в общежитиях, из Тифлиса масштабно и в принудительном порядке депортировались армяне, составлявшие тогда большинство населения грузинской столицы, и т. д. Это вызвало шквал жалоб, и в какой-то момент зарвавшихся товарищей, что называется, просто «поправили» сверху. Интересно, что среди лидеров и идеологов этих «зарвавшихся» был человек, сын которого через 30 лет напишет гениальное «Ах, Арбат, мой Арбат» – Шалва Степанович Окуджава – Предсовнаркома тогдашней Грузии.
   Уже позднее, в рамках «огрузинивания», власти республики начали стимулировать переселение крестьян в Абхазию. Создавались переселенческие программы, работала целая государственная организация «Спецпереселенстрой», в массовом порядке перевозившая колхозников из Мегрелии в Абхазию. Курировал это направление сам Лаврентий Берия, что много позже дало рождение абхазской поговорке, начинающейся так: «Берия привез грузин в Абхазию…»
   Невозможно сказать, что в то время в полной мере соблюдались традиционные стереотипы поведения, в том числе сложившиеся в период царской России. Такое уж время было – преференций особо никому не давали, исключений не делали, требования были одинаковые, да и любили все тогда только одного человека, кстати, грузина по национальности. Грузия в полной мере хлебнула и радости, и горести того периода – около 30 000 человек были репрессированы, на фронт ушли 700 000 человек, около 250 000 погибли. Светлая им память и земной поклон!
   После Второй мировой войны ситуация меняется и входит в рамки традиционной грузинской модели. Как и в Российской империи, Грузия обретает особое, недосягаемое для других республик место – она становится всеобщей любимицей. Первой среди равных.
   В то время представления советских людей о Грузии сводились к некоей сказочной стране, где всегда тепло, где есть море, пальмы, мандарины и хурма, где живут добрые и мудрые грузины, которые только и думают, как напоить гостя вином, сказать очень мудрый и красивый старинный тост и спеть ему красивые грузинские песни. Вся страна слушала Нани Брегвадзе, «Орейро» и «Мзиури», пела Сулико, восхищалась полотнами Пиросмани, переживала за судьбу доброго, гордого и по-своему несчастного летчика Мимино – Валико Мизандари, по поваренным книгам на праздник готовила чахохбили и подавала его на стол вместе с бутылкой купленного «по блату» «Киндзмараули» или «Оджалеши».
   Простые советские люди, попадая в Грузию, удивлялись уровню жизни грузин – там было больше всех машин в пересчете на душу населения, добротные каменные грузинские дома были совсем не похожи на деревянные избы передовых колхозников Тамбовской и Рязанской областей, да и сами грузины, по мысли простого советского человека, жили на широкую ногу. «Должно же быть что-то, почему они так хорошо живут!» – думали люди. И они не ошибались. Было.
   Причин было несколько. Во-первых, исключительно благоприятным было само положение Грузии как субтропической, курортной территории в рамках северной страны с суровым климатом. Такая виртуальная география приносила Грузии немало реальных, полновесных советских рублей. Это именно она предоставила Грузии безграничный советский рынок для продажи по очень высоким ценам своих мандаринов, хурмы и фейхоа, в то время как в остальном мире конкуренция за рынки сбыта субтропических фруктов была огромной и стоили они копейки. Это именно из-за нее курорты Грузии наряду с крымскими считались лучшими, и путевок в них рядовым совгражданам было не достать.
   Во-вторых, была и другая причина, о которой не любят говорить современные грузинские историки. В Советском Союзе всем позволялось одинаково, но грузинам позволялось чуть больше. А конкретнее это относится к процветавшей в этой закавказской республике теневой экономике – к цеховикам и ворам в законе. За коммунистической ширмой общественной собственности на средства производства в Грузинской ССР фактически легализовался частный бизнес. Тысячи мелких и средних цехов действовали как в частных домах, так и на государственных предприятиях, да и сами эти предприятия полуофициально превращались в работавшие на благо их руководства частные лавочки, где наиболее «хлебные» должности продавались преемникам по рыночным расценкам. Да, цеха существовали и в других краях СССР – немало их было и в Средней Азии, и в Одессе. Но количество грузинских цехов было несопоставимо больше, чем на территории всей остальной шестой части суши, превышая остальные регионы в десятки, если не в сотни раз.
   Примерно такая же ситуация сложилась с ворами в законе. После войны да и сейчас эта область криминального мира в массе своей стала грузинской вотчиной, этаким видом национального бизнеса. Поинтересуйтесь национальным составом советских да и современных воров в законе – фамилии процентов 80 из них, а то и больше удивительным образом оканчиваются на – швили и – дзе.
   Чем же объясняется такое удивительное благорасположение советских властей по отношению к Грузии? На этот счет есть разные мнения. Одни специалисты считают, что из нее хотели сделать маленький рай, курортное место, где советский гражданин из Тамбова или Нерюнгри мог от души расслабиться и порадоваться частичке счастливой отпускной жизни. Другие говорят, что в этом есть немалая заслуга грузинских вождей того времени – тех же Мжаванадзе или Шеварднадзе, которые твердо отстаивали перед центром интересы своей республики и добились невероятных, почти немыслимых привилегий, умело чередуя требовательность, угрозы проявления недовольства на национальной почве и мощные потоки восточного славословия типа известной фразы Шеварднадзе о том, что «солнце для Грузии восходит с Севера».
   Так или иначе, но фактом является то, что не производящая практически ничего Грузинская ССР стала в Советском Союзе самой богатой и успешной республикой, а уровень жизни ее населения был выше не только, чем в целом по стране, но даже выше, чем во многих, далеко не самых последних странах мира.
   Это, кстати, нашло живое отражение в анекдотах того времени. Помните: «Как в Грузии называют купюру в 100 рублей?» – «Грузинский рупь».
   Или вот это: «Вано, почему ты позволяешь себе ездить на «Запорожце»? Ты что, не понимаешь, что ты Грузию позоришь?!» – «Да что вы ко мне пристали – я вообще нищий!»
   Так продолжается до середины 1980-х годов, когда… когда… Хозяин ослабевает. После персов и Российской империи ветреная мадам История в очередной раз совершает для Грузии поворот. Друг и покровитель, со стороны которого для земли картвелов 70 лет восходило солнце – Советский Союз – слабеет. Уменьшившиеся цены на нефть, высокие военные расходы, неэффективная, заполитизированная и забюрократизированная государственная экономика подводят страну к краху. В советских республиках усиливаются центробежные силы, и страна начинает трещать, как лоскутное одеяло.
   Летом 1991 года из состава СССР одна за другой выходят Прибалтийские республики: в июле – Литва, в августе – Латвия и Эстония. Справедливости ради стоит сказать, что они никогда не ощущали себя ни частью России, ни тем более частью Советского Союза, всегда давали понять это, да и совграждане воспринимали их как что-то не совсем свое, чопорное, европейское, лишь по воле судьбы оказавшееся с ними в одном государстве. Через 4 месяца после выхода прибалтов – 8 декабря 1991 года – руководители России, Украины и Белоруссии подписывают Беловежские соглашения, положившие конец Союзу Советских Социалистических Республик… Но… Но всеми любимая и всех любящая, обласканная советской властью и советским народом, всюду исключительная и беспримерная Грузия не дожидается ни Беловежских соглашений, ни выхода прибалтов из СССР – она первая, первая среди республик, еще за 5 месяцев до выхода балтийцев и за 8 месяцев до встречи в Беловежской Пуще проводит всенародный референдум и 9 апреля 1991 года объявляет о своей независимости!
   Все. Советская эра для Грузии заканчивается. Начинается время грузинской независимости.

Грузия в постсоветское время

   К этому моменту судьба выбрасывает на политический небосклон Грузии Звиада Гамсахурдия. Он получает широкую известность как диссидент, оппозиционный деятель и как сын корифея грузинской литературы – Константина Гамсахурдия.
   Вообще необходимо сказать, что отец и сын Гамсахурдия – это классический вариант традиционной грузинской элиты, не изменившей свой типаж по крайней мере с ХVI века – элиты умной, утонченной, талантливой, вероломной и до мозга костей расчетливой. Оба они настолько похожи на Ираклия II, на Соломона Имеретинского и на Ноя Жордания, что не удивлюсь, если это сходство окажется даже портретным! Их политические кульбиты тоже поражают воображение!
   Если классик современной грузинской литературы Константин Гамсахурдия – папа будущего президента Грузии – Звиада – кем-то в жизни не был, так он не был заурядным и простым человеком. Повороты его судьбы достойны отдельной книги. Молодым человеком, еще перед Первой мировой войной, он уехал в Германию, окончил Берлинский университет, 10 лет прожил на Западе и в 1921 году вернулся в Грузию, придерживаясь очень сильных левых, антироссийских и антисоветских убеждений. Еще в 1920 году он вошел в Комитет освобождения Грузии, созданный в Европе, и после своего возвращения на Родину, уже в Тбилиси, основал литературный кружок антисоветской, меньшевистской и прогерманской направленности. Что в то время могло случиться с таким человеком? Правильно: клеймо «шпион» – и в лагеря! Так все и произошло. В 1926 году его арестовывают, суют за «художества» десятку и отправляют на Соловки в печально знаменитый лагерь СЛОН. Казалось бы, что тут интересного? Все тогда так жили. Но вот тут-то и начинаются удивительные метаморфозы, вспоминая слова умнейшего Льва Давыдовича – «зигзаги, противоречия, измены»!
   Через год после приговора Константина Гамсахурдия отпускают. Причем без реабилитации – на основании постановления Президиума ЦИК СССР. Перековался товарищ! Гамсахурдия хватило года, чтобы почувствовать, что хозяин силен, а значит, переориентироваться, выбросить свои «гнилые» европейские замашки и «встать на путь исправления». Я не иронизирую. Вернувшись из лагеря, он становится совсем другим человеком: пишет про народное счастье, про коллективизацию, про столкновение старого и нового мира, про цветущее будущее. Хорошо, кстати, пишет! Но венцом творения Гамсахурдия, конечно же, явилась книга «Вождь» про его великого земляка, друга всех детей и велосипедистов – тов. Сталина. Константин Гамсахурдия ожидал, что получит за нее Сталинскую премию. Но власть глубоко обидела талантливого певца и дала ему только орден Ленина. Уже начиная с тридцатых годов бывший зэк, «шпион» и антисоветчик становится корифеем грузинской прозы, его официально называют «грузинским Горьким», он входит в Президиум грузинской Академии наук, дружит с Маленковым и Берия, разъезжает по Тбилиси на личном авто и живет в огромном доме, называемом в Тбилиси «Колхская башня» и построенном по его собственному проекту.
   Вот такие метаморфозы! Назовите мне хоть один другой, негрузинский пример таких замечательных исторических кульбитов! Нет таких примеров. Но это еще не все. Кульбиты продолжились! К концу своей жизни обласканный властью пролетарский певец Грузии возвращается к антирусским позициям, которые он занимал в бурной европейской молодости, когда в 1914 году в Берлине пытался добровольцем вступить в германскую армию – «могучий старик» отличается антирусскими взглядами удивительной силы, даже с делегациями из Москвы он принципиально отказывается говорить по-русски и называет свою дворовую шавку – Иваном.
   Кстати, мало кто знает, но когда летом 1942 года немцы заняли Моздок, рвались через перевалы в Абхазию, а их подлодки в надводном положении обстреливали поезда Сочи – Адлер, советские войска рассматривали возможность сдачи Тбилиси и готовили на этот случай подпольную агентуру. Так вот руководителем этой агентуры и должен был стать Константин Гамсахурдия – немецкий грузин, который, помимо всего прочего, в Германии долгое время жил в семье известнейшего писателя, нобелевского лауреата Томаса Манна, покровительствовавшего ему. Правда, на счастье, в дело вмешался легендарный разведчик Павел Судоплатов, прекрасно разбиравшийся в людях, он-то и отвел эту кандидатуру по причине слабого доверия к кавалеру ордена Ленина. Роль резидента тогда передали драматургу Мачавариани.
   Сын «грузинского Горького» – Звиад Гамсахурдия – во многом повторил кульбиты отца. С поправкой на свое время, конечно. Еще с юности он отличается антисоветскими и антироссийскими взглядами, основывает подпольные организации, пишет и распространяет националистическую литературу, участвует в антисоветских демонстрациях. Тень папы-корифея надежно хранит его и выводит из самых тяжелых ситуаций. Так продолжается до 1975 года, когда папа умер и хранить Звиада стало некому. В 1977 году его арестовывают, осуждают, но сидеть ему, как и папе, приходится только год – в 1978 году, через полвека после «перековки» папы, случается чудо – «перековывается» и его сын! Ярый антисоветчик и будущий грузинский президент раскалывается до самой задницы, он выступает с публичным раскаянием, которое республиканское телевидение транслирует на всю Грузию, и вместо суровой сибирской зоны получает мягенькую ссылочку в соседний Дагестан, а еще через год – в 1979 году – Звиаду Гамсахурдия присваивают степень доктора наук, и он становится старшим научным сотрудником Академии наук Грузинской ССР. Ну как тут не поверить в Отца, Сына и Святого духа!
   Именно Звиад Гамсахурдия, который, будучи диссидентом и правозащитником, в своем понимании, боролся за права угнетенных наций, став президентом независимой Грузии, совершил еще один поворот – выдвинул лозунг, от которого сейчас всеми силами открещиваются просвещенные грузинские историки, – «Грузия – для грузин!» и именно Звиад выступил в роли продолжателя неколебимой грузинской политической формулы. Территориальные завоевания – вот чем он начинает заниматься первым делом. В его замысле завоевания территории означали удержание Абхазии и Южной Осетии, которые все советское, да и не только советское время не считали себя частью Грузии, добровольно в нее никогда не входили и желали остаться в Советском Союзе после его распада.
   Давайте снова обратим внимание на исторические приоритеты. Вспомним, что исторически, поменяв покровителя, пользуясь слабостью «старого хозяина», Грузия сразу же, буквально сразу же, приступала к расширению территории, войнам, захватам и т. д. Так было и в конце XVIII века, и в 1918 году, и в начале 20-х годов прошлого века. Что происходит со Звиадом Гамсахурдия? Может быть, здесь что-то поменялось?
   Гамсахурдия становится Председателем Верховного Совета Грузии в ноябре 1990 года. А уже в декабре он упраздняет автономию Южной Осетии и еще через месяц вводит туда милицейские силы. Начинается осетино-грузинская война, которая в той или иной форме продолжается 18 месяцев и заканчивается только в июле 1992 года, уже при Шеварднадзе. В Абхазии принимается закон о языке, ограничивающий хождение абхазского языка, а затем, с принятием грузинской Конституции образца 1921 года, фактически отменяется абхазская автономия и вводятся войска под командованием тогда еще капитана Гии Каркарашвили. Все вместе это приводит к еще более масштабной и катастрофической для Тбилиси абхазской войне. Грузия оглушительно проигрывает свои войны в обеих мятежных провинциях, Звиада свергают, он бежит в Чечню, затем пытается вернуться, организовывает вооруженное восстание в Западной Грузии, в результате его то ли убивают, то ли он умирает сам. Грузинское население Абхазии, в огромной степени вовлеченное в войну, покидает ее. Поговорка «Берия привез грузин в Абхазию» через 60 лет получает свое завершение – «а Шеварднадзе их забрал».
   Здесь нужно сделать отступление. В определенном смысле действия Грузии в 1990—1993 годах явились первым и единственным исключением из традиционной многовековой грузинской модели поведения. Система дала сбой. Что же случилось? В первый и единственный раз за много лет Грузия начала расширение территории и наступление на интересы старого покровителя, не найдя нового! От России Грузия к тому времени уже официально отвернулась, а нового покровителя еще не призвала. Огромная ошибка! Ее срочно исправляют: у руля становится Белый Лис – старый и опытный мастер международных баталий Эдуард Шеварднадзе и, как и за несколько веков до того… Грузия начинает звать хозяина.
   По многим причинам хозяевами тогда могли стать только США или ЕС, да и еще за ними, как Лига Наций в 1920 году, маячило НАТО; как и в Лигу Наций, вступать туда было надо, но сделать это можно было только с одобрения первых двух. Некоторое время, по старому грузинскому обычаю, Тбилиси пытается получить протекторат от обоих сразу, но поняв, что, из-за конфликта их интересов это невозможно, останавливается на связке США – НАТО. И здесь все сразу встает на свои места и начинает полностью укладываться в историческую грузинскую парадигму, не допуская даже малейших изменений.
   Элита грузинского, точнее сказать, советского общества – очень известные, уважаемые и любимые в СССР люди – начинает переориентацию грузинского народа с общесоветского наследия на американо-западное. По аналогии с «испившими воду Терека» «тергдалеулеби» – Ильей Чавчавадзе и др., сторонников новой политической географии Грузии в шутку начинают называть «потомакдалеулеби» – «испившие воду Потомака». В обществе насаждаются взгляды о вероломстве России, о российско-советской оккупации, о тяжелом русском иге. Как и раньше, почти полностью переписывается история – из нее вымарываются многолетние исторические события, кардинальнейшим образом изменившие судьбу Грузии, как, например, уже описанное ранее заключение Ираклием II мирного договора с Турцией, перечеркнувшее Георгиевский трактат, – об этом практически ничего не пишется и в массе своей грузины об этом не знают. Зато мельчайшие исторические факты, хоть как-то связанные с Европой, типа грамот Константина II испанскому царю Фердинанду в XV веке, выносятся на первый план.
   Доходит по полного абсурда, так, в учебниках истории для местных русскоязычных школ вся история взаимоотношений русских и грузин представлена двумя периодами – «ярмом русского царизма» и «ярмом Советской России».
   Настолько же абсурден, кстати, и учебник русского языка для 7-го класса грузиноязычных школ. Так, например, там каждый урок делится на разделы «Письмо» и «Говорение».
   Посланцы Грузии по всему миру рассказывают о том, как безумно тяжело Грузии жилось «под Россией» и как искренне она хочет быть с Америкой и Западом. Полным ходом идет политическая мимикрия. Грузинские политики разливают «потоки торжественного демократического славословия» в сторону США и Европы. Если раньше, 230 лет назад, вступление русских батальонов в Тифлис сопровождалось «азиатической музыкой и плясанием» до утра, то сегодня короткое, 20-минутное выступление вице-президента США Джозефа Байдена депутаты парламента Грузии 11 раз прерывают аплодисментами, причем 4 раза весь парламент встает и продолжительно рукоплещет вице-президенту США стоя.
   Грузия всеми силами показывает, насколько она близка Западу: она и Запад – это то же самое, «мы с тобой одной крови – ты и я»! Этим объясняются и комичные факты постоянных выступлений грузинских лидеров на фоне флага Евросоюза (в то время как сама Грузия членом ЕС не является), и намного более серьезные попытки Саакашвили во время августовской войны 2008 года завоевать симпатии западной аудитории и заставить их надавить на Россию не потому, что гибнут люди и взрываются бомбы, а на фоне общности судьбы Грузии и западных стран; как потом писала одна финская журналистка, «все испытывали сострадание к грузинам. Саакашвили и другие грузинские политики не жалели слов, проводя параллели с историей: это была и Прага 1969 года, и Афганистан 1979-го, и Финляндия 1939-го. Один британский студент проходил практику в Совете Национальной Безопасности в Тбилиси осенью прошлого года. По его заявлениям, консультанты, которых наняло грузинское правительство, проводили вечера за чтением книг по истории в поисках подходящих сравнений. И нас это шокировало… волна сострадания накрыла Грузию… Многочисленные ошибки и преступления грузин были легко забыты во время этой войны, и мы все хотели обвинить во всем этом одну только Россию…». [11 - Салла Назаренко. Страны, которые никогда не должны забывать свою географию. Цит. по сайту «ИноСМИ» http://www.inosmi.ru/translation/251694.html]
   Грузия полностью перенимает западную риторику и политическую лексику. Если в начале ХХ века правильной и выигрышной фразой была «борьба с большевиками», то теперь ее место занимают слова «демократия» и «европейские ценности». Чтобы быть похожим на своих покровителей, грузинские лидеры употребляют их по делу и без дела, доходит до того, что лидеры Грузии уже объявляют о своем желании учить демократии другие народы.
   Вообще сходство меньшевистской и нынешней Грузии поразительно даже в риторике. Вот две фразы: одна из них была произнесена в 1919 году, другая – в наше время. Угадайте – где какая? «Восточному варварству мы предпочитаем западный империализм». – «Дух русского быта – деспотия… русская культура породила зараженного великорусским шовинизмом раба». Угадали? Я лично не смог. Раскрою секрет: первое предложение – известная фраза Ноя Жордании, а вторая – цитата из современной «Литературной Грузии».
   Стоит сказать, что такая политика приносит свои плоды. По крайней мере, ушедшая американская администрация действительно рассматривала Тбилиси как один из своих ключевых внешнеполитических проектов – и в рамках политической поддержки, и в плане финансовой помощи. Американцы сейчас смотрят на Грузию так, как в свое время на нее смотрели русские, – они видят в ней любимого маленького ребенка, который, пусть со своими странностями, пусть истерично и непоследовательно, но идет по их – американскому – пути, любит Америку, хочет быть похожей на нее, а значит, за это ей можно многое простить и многим помочь. И помогают: в финансовом плане Грузия в наше время зависит от США едва ли не больше, чем Георгий XII зависел от России, а Грузия времен Ноя Жордании – от Германии. Сейчас Грузия стала вторым после Израиля получателем американской финансовой помощи и единственным государством, зарплату лидерам которого, по крайней мере, до последних лет, официально платили иностранные финансовые институты, что породило шутливое название Михаила Саакашвили и его правительства, как «детей Сороса», «соросят».
   Ничего не меняется. Вместе с любовью к новому патрону у Грузии исторически приходит ненависть к старому. Это распространяется на отношения к России как на личном уровне, так и на государственном. На личном, повседневном уровне русофобия в Грузии возведена в ранг официальной политики. Русских называют не иначе как оккупантами, в кинотеатрах перестали показывать фильмы на русском языке, в аптеках перестают торговать медикаментами российского производства. Грузинская элита абсолютно закономерно и исторически безальтернативно превратилась из любимой всеми в ненавидящую Россию и оскорбляющую ее при каждом удобном случае. В наше время человек, которого обожали миллионы россиян – Буба Кикабидзе, – говорит о России уже не «Ларису Ивановну хочу», а «Надо покончить с этой страной!», гениальный режиссер Отар Иоселиани на весь мир произносит: «Мира у нас с Россией никогда не будет!.. Если раньше мы испытывали к ней презрение, сейчас возникла ненависть». Очень точно охарактеризовал эту ситуацию экс-посол Грузии в Москве Зураб Абашидзе: «Мы превратили конфронтацию с Россией в смертельный поединок с элементами театрализованного шоу. Мы соревнуемся, кто выскажется в адрес России более иронично, более пренебрежительно, более остро».
   Современное грузинское политическое мышление зацикливается на одной идее – на поисках сильного союзника и покровителя – самого сильного мальчика во дворе, который вместо Грузии решит ее проблемы, обеспечит безопасность страны вплоть до того, что вернет утраченные территории. На государственном уровне Грузия всюду наступает на интересы России, пытается противопоставить себя ей и усиленно сталкивает лбами Россию и США. Любое противодействие себе она, по старой грузинской традиции, выставляет как конфронтацию не с нею самою, не с ее лидерами, а ни много ни мало – с США, Европой, западным образом жизни и с интересами демократии во всем мире. Грузия выступила инициатором создания альтернативного России центра интеграции ГУАМ, объявила жесткий курс на вступление в НАТО, активно включилась в строительство транспортных коридоров нефте– и газопроводов в обход России, препятствует вступлению России в ВТО, идет по стопам меньшевистского правительства, поддерживавшего красно-зеленых и северокавказских сепаратистов, и уже в наше время поддерживала чеченских боевиков в Панкиси.
   Отдельной сферой, являющейся составной частью политической модели грузинского государства, является грузинская армия и военные действия, которые она ведет. Я специально оставил эту тему напоследок, чтобы иметь возможность показать поразительную повторяемость грузинской военной модели в более длинном временном периоде.
   Существует известная фраза: «Армия – это слепок общества». Я не очень люблю ее потому, что, как правило, при ближайшем рассмотрении оказывается, что это либо совсем не так, либо данная фраза нуждается в массе уточнений. Но ничего из этого не относится к армии грузинской – здесь все совпадает вплоть до мелочей. В разные эпохи, в различных исторических условиях, выступая против разных государств и народов, грузинская военная политика и грузинская армия демонстрируют следующую повторяемую модель:
   В период ДО нападения Грузия привлекает сильного покровителя и, убедив его в своей лояльности и глубоких братских чувствах, стремится по максимуму вовлечь его в решение грузинских территориальных проблем. Это вовлечение может проходить в самых разных формах – непосредственного участия войск покровителя в конфликтах на стороне Грузии, предоставления гарантий собственного вмешательства в случае неблагоприятного для Грузии развития событий, размещение войск покровителя на грузинской территории в качестве средства устрашения неприятеля, предоставление Грузии вооружения, средств экипировки и денег для оснащения армии и, конечно же, обучения грузинских войск.
   Еще в период получения вышеуказанных «благ» Грузия начинает агрессивную пропагандистскую кампанию, делая упор на мощи грузинской армии и неотвратимости поражения противника. При этом особенно активно подчеркивается сила ее нового покровителя и одновременно слабость и трусость старого «хозяина» Грузии, который стоит за ее будущим противником, а также презрение грузин к нему. Одним из невероятных эффектов этой кампании является то, что независимо от реальной ситуации сами грузины начинают охотно и искренне верить в собственную силу и слабость противника. Разубедить их в этом решительно невозможно!
   Получив войска или гарантии нового покровителя и сформировав с его помощью армию, Грузия обязательно нападает. За последние 500 лет не было ни одного случая, когда бы после получения всего вышеуказанного Грузия не напала бы на соседей.
   Абсолютным законом является то, что Грузия нападает исключительно на заведомо более слабого противника.
   В случае достижения над ним победы грузинские войска относятся к завоеванному населению с большой долей жестокости, иногда, говоря современными категориями, граничащей с геноцидом.
   Старый хозяин всегда находится рядом и в определенный момент обязательно вмешивается. Новый покровитель непосредственно военной помощи против старого никогда не оказывает.
   В случае если грузинские войска встречают мало-мальски серьезное сопротивление либо видят его угрозу, они тут же прекращают сопротивление, бросают оружие, разбегаются или сдаются в плен. Вариантом этого является неявка войск на битву, если неприятель силен.
   Зачастую сразу после поражения противник, малая нация в отношении населения которой грузинские войска ранее проявляли жестокость, может осуществить подобные ответные действия в отношении грузин.
   После поражения грузины с удвоенной и утроенной силой начинают взывать к новому покровителю, прося у него помощи и выставляя себя как его брата и друга, ставшего жертвой «плохих людей». При этом человеческие страдания грузинского населения возводятся в абсолют и всегда выпячиваются вперед, страдания, причиненные ранее грузинами другим народам, легитимизируются либо просто забываются.
   Повторю еще раз – за последние 500 лет эта модель не дает сбоев! Вот что пишет о настроениях, царивших в грузинском обществе, армянский купец и путешественник Артемий Араратский. Он оказался в Тифлисе в 1795 году, как раз накануне злополучного выступления грузинского войска на Гянджу, которое закончилось катастрофическим разгромом Восточной Грузии Ага-Мухамед-ханом, и стал свидетелем сбора войска перед наступлением на персов и гянджинцев и как это воспринималось в народе.
   «Так как тифлисцы большею частию самохвалы, то про сих людей все в один голос уверяли, что они не токмо возьмут Гянджу, но достанется от них и всей Персии… Обыватели… были наперед совершенно уверены в превосходстве сил своих против неприятельских, следовательно, и в своих от того успехах, так что многие с восторгом кричали: «Пусть-ка покажется теперь Ага-Магомет-хан! Кто может стоять противу нас?!» и проч. Таковые восклицания излишней надеянности я принимал не более как за действие воспаленного воображения и, судя по всем обстоятельствам, полагал вернее, что они проиграют и Тифлис будет взят непременно… Но сей чудак отвечал мне… «Ты видишь, – продолжал он, – что город крепок, а жители все герои; сверх того из каждой удельной области грузинские цесаревичи пришлют по 10 000 воинов… и нет никакого сомнения, что мы истребим все персидское войско и завладеем его имуществом; в городе будет тогда хорошо и все дешево…» После таких убедительных и важных представлений труд мой был бы напрасный, чтоб вывести его из столь приятных мечтаний». [12 - А. Араратский. Жизнь и приключения Артемия Араратского. Цит. по сайту «Восточная литература» http://www.vostlit.info]
   Через 213 лет в том же самом городе – Тбилиси, в президентской резиденции, построенной на месте страшной для грузин Крцанисской битвы, произошедшей из-за того злосчастного похода на Гянджу, другой чудак уверял свою бывшую соратницу по имени Нино Бурджанадзе, что его армия за одну ночь возьмет Цхинвал, что у русских ржавые танки, пьяные и неумелые солдаты и они не посмеют вмешаться, а советники этого человека совершенно серьезно утверждали, что если все-таки российская армия вмешается в их войну с осетинами, то грузины разгромят ее и дойдут чуть ли не до Москвы.
   Что поменялось?
   Давайте теперь сравним другие временные срезы – завоевание Грузии советскими войсками и Пятидневную войну 2008 года. Чуть выше я уже описывал, что во время Гражданской войны, когда регулярные части Добровольческой или Красной армии начинали наступление на грузинские позиции, то грузинская армия, еще вчера проявлявшая крайнюю жестокость по отношению к мирным жителям – абхазам, осетинам и русским и еще вчера разговаривавшая с российским и советским военным командованием исключительно языком требований и ультиматумов, – тут же бросала оружие и бежала без оглядки. Обратимся к воспоминаниям современника и посмотрим, как в то время это выглядело в практическом, бытовом, окопном плане. Вот что пишет в своих мемуарах будущий полковник Лев Демин, который в 1921 году в составе 11-й армии принимал участие в войне с меньшевистской Грузией.
   «Мы имели большее превосходство над противником. Он не выдержал первого удара под Гаграми и отступил, моральное состояние его солдат резко упало. Известно было, что грузинские солдаты, в подавляющем своем числе, не хотели сражаться против Красной Армии… В частях грузинской армии началось быстрое разложение. И только силой и угрозами офицерам противника удавалось поддерживать какую-то дисциплину. Именно по этой причине грузинские солдаты вели себя в бою пассивно. Как правило, они или совсем не стреляли по наступающим цепям красноармейцев, или стреляли просто в воздух – поверх голов. По нам вели огонь главным образом специально отобранные пулеметчики и бывшие белогвардейцы, осевшие в грузинской армии после разгрома Деникина…
   – Русский не бей! Мы не воюем, мы не стреляем! – раздавалось со всех сторон на ломаном русском языке. Наше возбуждение проходит, но мы наскакиваем на солдат, кричим, ругаемся.
   – Как это вы не стреляете? А кто ж нас поливал из пулеметов и винтовок?
   – Нет, нет, это не мы. Из пулеметов били офицеры, они убежали, а мы стреляли вверх, не по вас, – отвечали они. Другие, схватив свои винтовки, открывали затворы и, показывая на ствол, горячо объясняли:
   – Я не стрелял… Вот посмотри, чисто. И патроны у меня все целые.
   И верно. Я посмотрел одну такую винтовку, и в канале ствола действительно не было видно никакого следа нагара. Ясно, простые грузинские солдаты не хотели и не стали действительно воевать против Красной Армии…
   Прямо нужно сказать, что англо-французские интервенты не пожалели средств, чтобы экипировать грузинскую армию. Она была вооружена новым оружием, самых последних выпусков. Мы видели, что у всех грузинских солдат были новенькие винтовки, изготовленные в Англии в 1917 году. Это те самые винтовки, которые заказало для русской армии Временное правительство. Этими винтовками потом англичане вооружали Деникина, а теперь еще и грузинскую армию. Пулеметы и другое оружие тоже было новым. Это оружие ни в какое сравнение не могло идти с нашими разбитыми винтовками, как правило, без штыков, с изношенными пулеметами. Без сомнения, мы бы разгромили и этого сильного врага, но были бы тяжелые потери и жертвы….
   Противник больше не сопротивлялся. Большая часть грузинских солдат сдалась в плен, а остальные, главным образом офицеры и деникинцы, бежали». [13 - Полковник Демин Лев Федорович. Воспоминания. Цит. по сайту «Писали. ру» http://www.pisali.ru]
   Вспомним теперь массовое бегство грузинской армии в августе 2008 года, вот что об этом пишут российские и украинские военные аналитики в сборнике статей о Пятидневной войне 2008 года:
   «Реальные потери грузинской стороны в живой силе и материальной части к этому моменту (к окончанию войны. – А.Е.) следует охарактеризовать как относительно небольшие, что связано со стремительным бегством грузинских сил перед лицом быстрого наращивания российской группировки и после лишь ряда боевых столкновений с российскими частями…
   Все эти действия не только лишили Грузию значительной части военного потенциала, но и полностью унизили и деморализовали грузинскую армию…
   Пятидневная война наглядно показала, что Грузия на деле является скорее страной «третьего мира» с типичной же армией «третьего мира» – хоть и одетой в западную униформу и вооруженной американскими карабинами М4, но страдающей от низкого уровня самоорганизации и самодисциплины, невысокого морального духа, развитых коррупции и непотизма, низкого образовательного уровня, нехватки подготовленных кадров, отсутствия национальной военной школы и традиций.
   Положение усугубляют известные особенности грузинского национального менталитета и очевидные для грузин проблемы с адекватной самооценкой. Именно крайняя самовлюбленность грузин, их мегаломания и презрение к соседним народам, грузинская гипертрофированная страсть к внешнему показушному блеску во многом, как представляется, способствовали возникновению у Саакашвили крайне преувеличенного представления о военном потенциале столь лелеемой им армии». [14 - М. Барабанов, А. Лавров, В. Целуйко. Танки августа. Сборник статей. М., 2009. С. 7–9.]
   Наконец… поразительно… насколько все-таки повторяется история и политика Грузии… Если в 1795 году гянджинцы и ереванцы, взбешенные постоянными претензиями грузин на свои земли, причислением их к «исконной грузинской территории» и неоднократными карательными походами Ираклия II, в желании отомстить, при помощи персов сжигают Тифлис, то уже в наше время взбешенные осетины по той же самой причине и уже при помощи русских сжигают несколько грузинских сел…
   Грузинская история повторяется…
   Вот так, генацвале. Тут уж впору крепко призадуматься, насколько права поговорка «ничто не вечно под луной». Особенно если эта луна – грузинская. Но жизнь идет вперед и надо понимать, что нам делать сейчас и о чем нам вся эта предыдущая история говорит.
   Во-первых, надо четко понять, что Грузия никогда не была союзником России на Кавказе. Вот этого – «как раньшэ» – не было. Это аксиома. Грузия всегда была союзником самого сильного, вне зависимости от того, кто этим сильным являлся. Как только покровитель Грузии переставал демонстрировать силу – она тут же моментально от него отворачивалась, приступала к поискам нового сильного, а найдя, разворачивалась на 180 градусов и начинала наступление на интересы старого «хозяина», по ходу безобразно его оскорбляя и отгрызая куски его территории. Исключений из данной модели поведения не существует.
   Ключевым элементом этой модели – тем, что самым коренным образом отличает ее от отношений других лимитрофных государств со своими «патронами» и покровителями, – является то, что Грузия позиционирует себя по отношению к «хозяину» не просто как прагматичный и расчетливый союзник, исполняющий определенные обязательства в обмен на какие-то действия более сильного партнера, но искусно внедряет в его сознание ИЛЛЮЗИЮ дружбы, верности и искренней привязанности к покровителю, с тем чтобы хозяин, повинуясь ложному чувству единения, сам решал грузинские проблемы, либо обеспечивал Грузии надежную защиту, если их будут решать грузины. Грузия делает это чрезвычайно искусно, используя невероятный артистизм и одаренность своего народа, его очень тонкое умение нравиться партнеру и вызывать к себе чувства дружбы, любви и сострадания.
   Это очень важный момент и не понимать его – значит ставить знак равенства между всеми любимым летчиком Валико Мизандари и дико ненавидящим Россию актером Вахтангом Кикабидзе.
   Можно по-разному относиться к такой модели – принимать ее, не принимать, считать, что это – предательство и проституирование или, наоборот, защита национальных интересов. Я лично не склонен к эмоциям и считаю ее просто моделью поведения – своеобразной и специфической моделью, которая, однако, доказала свою эффективность и действенность. Правда, ограниченную эффективность и ограниченную действенность. С одной стороны, она не позволила Грузии ранее и не позволяет сейчас реализовать все ее геополитические мечты, но с другой – гарантировала грузинам их выживание как нации, что с учетом бурного и опасного исторического прошлого Кавказа уже является огромной победой.
   Да, наверное, с моральной точки зрения это не самая сильная модель и от нее за версту разит предательством. Но что вообще есть предательство в политике? Всего лишь один из методов достижения своей цели. Старый и мудрый Уинстон Черчилль называл предательство особым политическим даром. Можно ли винить Грузию за обладание таким даром? Можно ли винить рыбу-прилипалу? Вряд ли. Правда, в случае если бы я был потенциальным хозяином Грузии, то предпочел бы с самого начала четко осознавать, что являюсь не «гением чистой красоты», не примером для подражания и не солнцем, восходящим для Грузии с севера, а всего лишь частью ее традиционной политической модели, причем именно той частью, за счет которой и будут в конечном итоге реализованы национальные грузинские интересы.

Выводы

   Какие же выводы мы должны сделать из всего этого?
   1. За последние 500 лет в Грузии сложилась очень четкая, неоднократно повторяемая и циклическая модель политического поведения. Данная модель применяется грузинским государством и обществом с очень высокой степенью неизменности и преемственности.
   2. Нет причин считать, что эта модель меняется сейчас или изменится в обозримом будущем.
   3. В настоящий момент Грузия находится в середине основного цикла модели. Такое положение характеризуется устойчивыми и крепкими связями с покровителем, высокой степенью мимикрии, высоким уровнем зависимости от него и значительным объемом получаемых от него преференций и льгот.
   4. Покровитель Грузии – США – уже прошел пик своего политического могущества, если таковым считать однополярный мир, отсутствие геополитических вызовов со стороны ближайших конкурентов – Европы, Китая и России, а также однозначное экономическое лидерство, и медленно, но неуклонно сдает позиции.
   5. С ходом истории скорость завершения полного цикла политической модели Грузии неуклонно увеличивается. В прошлом эти циклы завершались за 238—135—69 лет соответственно, если не считать 3-летний цикл в период 1918—1921 годов, который был искусственно прерван во многом по независящим от Грузии причинам.
   6. Простое математическое экстраполирование показывает, что длина нынешнего грузинского цикла будет около 25—30 лет. При этом 10 лет уже пройдено. Значит, при естественном ходе событий лет через 15—20 Грузия неминуемо отвернется от США и… начнет звать нового покровителя.
   Вероятность этого не измеряется в процентах. Она – абсолютна. Никакого другого выбора история Грузии за последние 500 лет нам не предоставляет. И очень возможно, что через какие-нибудь 20 лет мы с вами станем свидетелями того, как в центре Тбилиси с помпой откроют музей американской оккупации и увидим, как изрядно постаревший Михаил Саакашвили выйдет на трибуну и с болью в голосе начнет рассказывать о тяжелом наследии НАТО и об искреннем стремлении Грузии к России.
   Надеюсь, ему не поверят.

Национальные окраины Грузии. Условия распада

     Та не буде луче, та не буде краще,
     Як в нас на Вкраїнi,
     Що немає жида, що немає ляха,
     Не буде й Унiї.

   Это четверостишие из старинной украинской народной песни сейчас мало известно, ибо не соответствует политическому моменту. По первоначальному замыслу оно должно было быть выбито на знаменитом памятнике Богдану Хмельницкому, установленном в Киеве в 1888 году. В русском переводе оно звучит так: «Теперь будет лучше, теперь будет краше у нас на Украине – ведь у нас не стало ни жида, ни ляха, не стало и Унии». Под копытами гетманского коня намеревались разместить 3 фигуры – мертвого ляха с рваным польским знаменем, монаха-иезуита в жалком виде, падающего со скалы, и еврея-арендатора, бегущего с награбленным церковным добром. На фигуры, правда, тогда денег собрать не смогли и надпись заменили на две другие, более политкорректные – с одной стороны постамента выбили «Волим под Царя Восточного Православного», с другой – «Богдану Хмельницкому – Единая Неделимая Россия».
   Но и эти фразы не пережили проверку бурным временем – в 1918 году, при петлюровцах, во время существования национального украинского государства они стали резко контрастировать с «духом самостийного украинства» и были сбиты с памятника. По словам очевидцев, сначала кто-то отколол две первые буквы в слове «Неделимая», потом исчезло слово «Единая», а потом пропало и остальное. Кстати, именно там – перед памятником с такими величавыми словами петлюровцы расстреливали русских патриотов-монархистов и именно там ими был убит один из лучших кавалерийских военачальников Первой мировой войны, человек, которого называли «первой шашкой России», ныне почти забытый граф Федор Келлер.
   Уния, о которой говорится в песне, это объединенное польско-литовско-украинское государство. Понятно каким в то время – в XVII веке – у народа к нему было отношение, раз, судя по словам песни, без него Украина заживет лучше всех. Попытка поляков загнать украинцев в одно общее с собой государство провалилась, принеся за несколько сотен лет неисчислимые бедствия как украинскому народу, так и польскому.
   На самом деле отношение народа к памятникам – это его отношение к своей истории, к приятию или неприятию ее каких-то моментов и нежелание или желание жить с ними дальше. Произошедшее тогда на Украине – далеко не редкость и эта ситуация свойственна многим другим странам и народам, в том числе и русскому. Не минула чаша сия и Грузию. В принципе для Грузии эта ситуация даже более типична потому, что если в случае с польской Унией мы говорим о 3 народах, то грузинская история с кавказской щедростью вбрасывает в спор об одном государстве целую пригоршню народов – десятки этносов, родственных, не родственных друг другу, дружественных, воюющих между собой, ссорящихся, мирящихся, женящихся и уничтожающих друг друга, многие из которых дорого бы дали за возможность спеть украинскую песню, но уже о своей собственной Унии с грузинами.
   Вместе с тем слово «Уния» по отношению к грузинскому государству будет неверным. Правильное слово дано уже давно и дал его не кто иной, как академик Андрей Сахаров, в далеком 1989 году описавший Грузию как «мини-империю» и предсказавший, что ей суждено распасться, если она из унитарного формирования не превратится в конфедерацию (Огонек. 1989. № 31). Эта фраза покойного академика всегда вызывала бурные возражения окологрузинской политической тусовки, говорившей, что это все бред, что на самом деле Сахаров ничего подобного не говорил, что он любил Грузию и что в действительности империей является Россия, а Грузия на самом деле – ее жертва и в этом отношении кремлевская пропаганда лишь переводит стрелки и т. д.
   Была ли Грузия империей или нет – крайне интересный вопрос, который значительно важнее, чем это видится на первый взгляд и ответ на который позволит объяснить очень многое из истории этой страны и целого ряда других, связанных с нею государств и народов, а возможно, уподобившись Сахарову, и предсказать их уже недалекое будущее. Одной из сфер, которые этот вопрос напрямую затрагивают, является тема территориальной целостности грузинского государства и ее перспектив, а говоря прямо – вопрос «Продолжит ли Грузия распадаться или нет и если да, то при каких условиях?», своего рода – «Грузия для грузин или для грузин – Грузия?».
   Эта тема уже долгое время имеет немалую популярность в российских СМИ и блогосфере. В этом отношении встречаются разные точки зрения – от тщательно лелеемого грузинами подхода, заключающегося в том, что Грузия – унитарная страна, каковой и должна оставаться, а межнациональных проблем или сепаратизма в ней нет, до утверждений о том, что Грузия – это тюрьма народов и она вот-вот распадется на несколько лоскутных государств-княжеств. Наиболее горячо подобные вопросы обсуждались во время и сразу после Пятидневной войны, когда некоторые, даже весьма известные политологи отмеряли Грузии срок несколько месяцев, после чего предрекали ее распад на национальные территории.
   У всех этих оценок и прогнозов существует один серьезный недостаток – насколько я знаю, ни в России, ни в Грузии еще никто и никогда не проводил серьезное исследование межнациональных отношений в Грузии в разрезе возможности либо невозможности распада страны на их основе. Именно этому посвящена эта скромная работа.
   Кроме теоретической части существует еще одна причина, по которой была написана эта статья. Я считаю, что идущие сейчас армяно-турецко-азербайджанские переговоры, при всей своей спорности, неоконченности и многовариантности, имеют значительный потенциал для успешного завершения и если закончатся успехом, то перед нами предстанет совсем другая картина региона, где перспективы, которые раньше были нереальными, очень скоро обретут вполне осязаемые и практические черты, видеть которые нужно уже сейчас.
   Итак, была ли Грузия империей?
   Для начала давайте возьмем определение империи. Большой юридический словарь дает нам следующее описание: «Империя (от лат. imperium, букв. власть) – тип государства до появления национального государства. «Обширное государство, включившее в свой состав территории других народов и государств». Многие империи, с целью сохранения своей территориальной целостности и единства, стремятся к нивелировке этнических и религиозных групп внутри государства, что нередко приводит к доминированию лишь одного этноса (титульная нация)». Запомнили? Обширное государство, включающее другие народы и другие государства, которое ради единства и собственной территориальной целостности зачастую стирает национальные черты других народов, что приводит к доминированию титульной нации.
   Вместе с тем необходимо признать, что данное определение в значительной степени односторонне. Как и положено юристам, оно определяет тип государства, но ничего не говорит о его внутреннем состоянии, которое в действительности и делает империю империей. В истории были империи и рабовладельческие, и феодальные, и буржуазные, и коммунистические, и монархические, и парламентские, и советские и т. д. Так в чем же их отличие? Что делает империю империей? В первую очередь империя – это внутреннее состояние, вектор развития государства и его коренного, идеологообразующего народа. И это однозначно внешненаправленный вектор. Империя – это государство, вектор развития которого направлен на то, чтобы распространить свое влияние как можно дальше на другие народы, территории и государства. Неважно по каким причинам – в борьбе ли за ресурсы, в попытке ли обезопасить границы, стремясь получить новые территории для расселения коренного этноса, отвечая на призывы других народов о помощи и т. д. Если НЕ имперские страны развиваются внутри себя, вовнутрь, то имперское государство ориентировано однозначно экстенсивно – вовне.
   В данном смысле я даже не совсем согласен с составителями юридического словаря в том, что империя – это тип государства. Практика исторического развития показывает, что это, скорее, некая форма, период развития, как правило, крупного, однозначно высокопассионарного этноса, при котором он раздвигает собственные границы, расширяет для себя жизненное пространство, включая в него земли других народов, с тем чтобы, достаточно расширившись вовне, получив достаточное количество ресурсов, после этого перейти к развитию за счет внутренних возможностей и, следовательно, отойти от имперскости. Историю государственности практически всех современных крупных народов можно рассмотреть в подобном ключе. Нечто похожее утверждал и Лев Гумилев в своей работе «От Руси к России». И в этом отношении, на мой взгляд, более важен даже не имперский период развития этноса и государства, а именно переход от внешнеориентированного, имперского типа развития к внутриориентированному, «демократическому» типу. Практика показывает, что немало великих империй ломалось именно на этом этапе, не сумев перейти с рельсов экстенсивного движения на интенсивное.
   Но я вас уже, наверное, утомил. Хватит об этом! Теперь давайте взглянем на историю Грузии и попробуем разобрать вопросы межнациональных отношений в ней с позиций «имперскости».
   Грузия – это вообще удивительная страна! Другой такой нет и, наверное, не будет никогда. За время своей долгой истории она выработала свой, присущий только ей метод политического выживания, характеризующийся поиском сильного покровителя, максимальной мимикрией под него, бурными демонстрациями братских чувств и прививанием покровителю сладкой иллюзии не рационального союзничества, а братской любви и попытками на этом фоне решить собственные задачи за счет этого покровителя или при его протекции, а также не менее бурными нападками на предыдущего покровителя. В течение своей истории сама Грузия или несколько ее территорий, являвшихся региональными мини-центрами силы, демонстрируют типично имперскую политику, характеризующуюся устойчивой тенденцией к захвату и удержанию территорий других народов и государств. Это свойство проявляется не только и не столько на уровне государства, но и на уровне менталитета государствообразующего народа, который даже будучи разделенным на разные княжества и находясь под гнетом других государств в течение многих и многих веков вел экспансионистскую политику и всегда, когда это было возможно, пытался овладеть территориями других, более слабых по отношению к себе народов.
   Стремление к приращению территорий является основополагающим законом империи. Правило гласит, что империя может жить, только прирастая территориями. Если этот рост останавливается, то империя входит в период кризиса, а потом и распадается. Это правило сформулировали еще древние имперцы-римляне, описав его как Non progredi est regredi – Отсутствие прогресса – это уже регресс, и применимо оно ко всем существовавшим когда-либо империям – Римской, Французской, Российской и т. д.
   В разные периоды и при разных покровителях Грузия волной находила на соседние народы и затем возвращалась назад, чтобы через несколько десятков или сотен лет вернуться вновь и опять присоединить то, что захватила и оставила ранее и что по этой причине уже считала своим. В истории Грузинская империя была как самым сильным региональным государством, на равных соперничая с Византией и Персией, так и не cуществовала вообще, рассыпавшись на десяток княжеств и уделов, принадлежащих разным империям и грызущихся между собой как злейшие враги. Объединившись в начале прошлого тысячелетия, она уже в XI веке при Давиде Строителе достигает своего максимального размера и веса. В этот момент в составе Грузии оказываются Черноморское побережье до Туапсе, вся нынешняя Осетия, включая земли, располагающиеся еще севернее, почти вся Армения, включая ее исторические земли, находящиеся сейчас в Турции, значительная часть Византийской империи, широкие владения в современном Азербайджане, а также целый ряд территорий, не входивших состав Грузии, но так или иначе зависевших от нее. Затем следует 60-летний период раскола, дробления и феодальных войн, после которого Грузия появляется вновь при царице Тамаре. После нее в Грузии уже два соперничающих между собой княжества, в XVI веке их уже семь, потом девять, а затем исчезает и сама Грузия, как бисер рассыпавшись на несвязанные между собой и враждующие феодальные уделы, поделенные между Ираном и Турцией. Но даже входя в состав других государств и подчиняясь чужим владыкам, грузинские княжества, по крайней мере, два имевшихся в то время центра регионального доминирования – Имеретия и Картл-Кахетинское княжество – не прекращают имперскую политику и ведут активные захваты территории. В ответ за верную службу стамбульским и исфаганским владыкам, они получают «в прокорм» соседние с собой земли. Что поделаешь – империя должна расти!
   Только не надо думать, что, говоря о Грузии как об империи, я пытаюсь каким-то образом ущемить или в чем-то обвинить эту страну. Абсолютно нет! Немало стран в своей истории прошли через имперский период, и никто их в этом не обвиняет. Империя – это одна из наивысших форм государственности и общественного порядка, во время существования которой общество проходит очень серьезную и необходимую эволюционную стадию, что может сопровождаться подъемом производительных сил, расцветом искусства, культуры и т. д. Вспомним, что, возможно, лучшее грузинское поэтическое произведение – «Витязь в тигровой шкуре» было создано в один из таких периодов – при царице Тамаре. Очень часто малые нации, попав в сферу интересов империи, совершали огромный цивилизационный скачок, а многие и выживали лишь потому, что вошли в состав какой-то империи.
   Вопрос в другом. За время сложного и бурного имперского прошлого так или иначе сформировалось грузинское государство, ядром которого стали земли бывшего Картл-Кахетинского царства, а этническим, в некотором смысле ментальным центром – проживавшие там потомки картлов, традиционно демонстрировавшие наиболее сильные имперские качества и распространившие свое доминирование на другие народы картвельской группы. Именно из них сформировалось явление, которое мы сейчас называем грузинским народом. К настоящему моменту тем или иным способом к землям картлов «прибилось» немало территорий, на которых жили исторически и продолжают жить сейчас абсолютно разные народы – как собственно грузины и родственные им этносы, так и абсолютно не родственные, а порой и исторически враждебно к ним настроенные. Такими территориями являются Абхазия, Южная Осетия (до 26.08.08), Джавахетия (армяне), Квемо-Картли (азербайджанцы), Мегрелия и Сванетия, с очень далеко родственными грузинам мегрелами и горцами-сванами, Аджария – республика с очень серьезными автономистскими традициями, населенная значительным количеством лазов и грузин-картлов, исповедовавших ислам и юридически находящаяся под протекторатом России и Турции, а также Панкисское ущелье, где 200 лет живут воинственные и не подчиняющиеся никому несколько огрузиненные чеченцы. Исторически эти народы имели самоуправление, будучи либо независимыми территориями (иной раз по статусу даже выше, чем Картл-Кахетинское царство), либо входя в состав других государств с той или иной степенью автономии. Теперь же, по воле капризной мадам Истории, они оказались включены в грузинское государство с резко доминирующим картлийским этническим фактором и огосударствленным картлийским менталитетом. Помните, начало определения империи? – «Обширное государство, включающее другие народы и другие государства…» Похоже на грузинскую ситуацию? Идем дальше.
   Так вот, сегодня вопрос заключается не столько в том, почему и как эти земли стали Грузией, сколько что теперь с ними делать? Если мы взглянем на эту тему с позиций теории государственного строительства, международных и межнациональных отношений, то в глаза сразу бросится то, что насколько хороша империя для завоеваний, настолько же она плоха для выстраивания отношений между проживающими в ней народами. Постоянные захваты, присоединения, разрушение сложившихся связей, насилие, навязывание чужих элит, дробление этносов между разными государствами и т. д., с одной стороны, вовлекают в орбиту империи новые народы, но, с другой, создают ситуацию, когда эти народы не хотят, а зачастую просто не могут жить в ином государстве и, как говорил один известный армянин про другого, не менее известного грузина, испытывают к нему такую личную неприязнь – «просто кушать не могу».
   Далеко не всегда имперская форма организации хороша и для безопасности самой империи. В ней нарушается одно из главных правил безопасности государства, сформулированное уже давно, – для территориальной целостности лучше всего, если границы государства совпадают с границами нации. Огромное множество исторических примеров доказывает, что при определенных обстоятельствах именно полиэтническая структура государства является источником его внутренней и внешней нестабильности и может привести империю к расколу, причем, как правило, именно на территории, совпадающие с границами этносов. Но это правило противоречит самой сути империи, в основе которой лежит территориальное расширение с вовлечением в свою орбиту все новых и новых народов!
   В этом вопросе проявляется глубокое противоречие, заложенное в саму основу грузинского государства. Являясь, по сути, мини-империей и демонстрируя сильное стремление к подчинению других народов, Грузия, а вернее доминирующая часть ее народа – картлы, в свою очередь, долгое время сами находились под властью более сильных империй, а когда в начале 1990-х гг. один из таких периодов закончился, то оказалось, что в границы Грузии входят не только исторические земли непосредственно картвельских народов, но и те, которые картвелы, в соответствии с моделью своего политического выживания, получили от предыдущего хозяина, умело возбудив у него чувство любви и иллюзию братских отношений. Несмотря на утверждения грузин, что им чужда экспансионистская политика, что Грузия сама пострадала от империй и что российское и советское иго было для грузин невероятно тяжелым, земель таких оказалось очень много. В границах небольшой даже по европейским меркам страны очутились целых 6 (SIC!) национальных (или почти) территорий и автономий – Абхазия, Южная Осетия, Мингрелия, Джавахк, Борчалы, Аджария. Площадь, занимаемая ими, составила бо€льшую часть Грузии – 55%, а количество населения – до 35%. Бо€льший процент нетитульного населения в бывшем СССР был только в Прибалтике – до 48% в Латвии.
   На самом деле, это очень опасная ситуация. Считается, что доля нетитульных этносов в стране не должна превышать 20%, тогда ситуация хоть и не будет под контролем всегда, но с ней можно будет справиться. Если же это соотношение выше, появляется реальный шанс для распада страны, межнациональных столкновений и интервенции. В теории развития империи угроза интервенции другой империи или другого государства всегда является реальностью. Одна из причин этого заключается в существующем правиле, гласящем, что малый народ, считающий себя угнетенным, будет просить о покровительстве и защите большую нацию через голову бо€льшей в отношении себя средней нации. Каждый раз, когда рушатся империи, неминуемо начинается угнетение малых наций, и это угнетение производят нации средние, которые еще вчера жаловались на своих угнетателей – большие нации. Это правило верно всегда и при любых условиях. В соответствии с ним в XVIII веке само Картл-Кахетинское царство через голову Персии просило о помощи Россию, а в веке XXI теперь уже Грузия через голову России призывает на помощь Америку.
   В этом отношении абсолютно понятно, почему в Грузии как образца 1918 года, 1992 года, так и сейчас, не могло и не может быть парламентаризма, а только сильная президентская власть. Грузия не может допустить национальные регионы к принятию важных для страны решений, иначе, дорвавшись до власти, они в такой ситуации просто распустят страну либо передадут ее части другим, более сильным государствам.
   Что же в таких условиях делать? Непростая ситуация! Историческая практика многих народов выработала в этом вопросе несколько путей решения. По сути, все они могут быть сведены к 3 основным типам – демократическому, тоталитарно этническому и демократическо-этническому.
   Начнем с последнего. Он означает добровольный уход с этнических территорий, исторически не являющихся частью земель доминирующего, имперскообразующего этноса. То есть просто уйти и замкнуться в своих национальных границах, приведя их в соответствие с границами государственными. Помните песню о выводе советских войск из Афганистана –

     «С покоренных однажды небесных вершин
     По ступеням обугленным на землю сходим,
     Под прицельные залпы наветов и лжи
     Мы уходим, уходим, уходим».

   Нечто подобное могло бы стать одним из вариантов развития ситуации и в Грузии, однако я не случайно употребил слово «могло», т. к. в реальной жизни этот вариант развития событий был абсолютно невозможен и просто утопичен. Я думаю, подобные действия даже никогда не рассматривались. Грузия – это не Англия и не Франция, чтобы уходить из колоний, да и те делали это, как правило, лишь после кровопролитных войн и осознания экономической невозможности содержания туземных земель. Историческая имперская память и имперский менталитет, присущий, по крайней мере, грузинскому государствообразующему этническому ядру, не позволяют грузинам сделать это. Если какие-то земли когда-то были в составе грузинской империи, то дух имперства уже считает их своими на века, при этом совсем неважно, как давно они входили в империю и что с ними было потом. Вспомним, что одним из предлогов захвата грузинской армией русско-черкесских Туапсе и Хадыженска в 1918 году было объяснение, что во времена царицы Тамары (в XII веке) эти земли входили в пределы грузинского государства.
   Вторым вариантом были демократические преобразования в стране, которые давали бы разным этносам подлинное равноправие, сохраняли бы и развивали их национальную самобытность и моделировали ситуацию, когда всем этим этническим группам было бы более выгодно, привлекательнее и безопаснее жить именно в Грузии, а не в своих «материнских» государствах. Подобных случаев как в истории, так и в современности тоже немало. Можно вспомнить, например, США, где в середине XVIII века компактно проживало так много немцев, что некоторые государственные деятели всерьез опасались возможности немецкого сепаратизма и создания на территории США германского государства. А ведь США тогда в значительной степени уже были империей, но они смогли создать одинаковые, выгодные условия для всех национальностей и медленно, в течение нескольких сотен лет, переплавить десятки этносов и сделать из них американский народ.
   Это – идеальная ситуация! Могла Грузия пойти по этому пути? Не могла! В грузинских условиях этот путь тоже был утопией. Если мы взглянем на периоды, в течение которых грузинские народы жили мирно и независимо, то увидим, что таковых в исторической проекции последнего тысячелетия практически не наблюдается – 20 лет, 60 лет, 3 года и т. д. Это не то время, за которое можно построить народ! Тем более что на демократических принципах народ быстро не создается – это долгая и трудная беременность, а не выстрел из пушки – единый этнос строится вместе с государством, проходящим долгий путь от империи до подлинной демократии, а этот процесс может занять десятки и сотни лет! Историческая же память подсказывает грузинам, что у них нет нескольких сотен спокойных лет, в течение которых они могли бы строить и демократически сплачивать свою нацию, заботясь и оберегая национальную идентичность и пестуя из разных этносов один народ. Кавказские горы – это не Альпы, как бы кому-то ни хотелось обмануть географию.
   В отличие от американцев и швейцарцев в любой из периодов свободы и независимости грузины начинали очень быстро строить свою нацию, используя те средства, которые им давали отведенные временные рамки и принятые в обществе средства строительства. Медлить было нельзя, иначе Грузия могла бы развалиться раньше, до того как она построит новый народ или обезопасит и легализует до степени исконности свои новые границы. А это уже совсем другие принципы, предполагающие типично имперский подход!
   Количество «имперских» принципов совместного проживания больших и малых наций невелико. Отставив в сторону наиболее одиозные из них, предназначенные скорее для ограбления колоний, но не для создания единого этноса в наше время, остановимся лишь на двух.
   Первый – это вариант «малой нации под зонтиком большой», – когда по целому ряду причин государствообразующая нация предоставляет малым нациям преференции по отношению к самим себе, защищает их, дает свободу принятия решений и как бы опекает от жизненных неурядиц, зачастую требуя взамен какую-то специфическую продукцию или услугу, используя ее географическое положение и т. д. Нечто подобное наблюдалось долгое время со стороны Турции по отношению к черкесским народностям, именно так долгое время жила сама Грузия, правда, не под зонтиком, а «под сенью дружеских штыков», в наши дни так живут немало исчезающих народов Севера, которым государства, в чьи границы входят их исторические территории, помогают бескорыстно, пытаясь предотвратить их исчезновение.
   Теоретически это был абсолютно реальный вариант. Я уверен, что если бы он был использован изначально, то никаких разговоров о сепаратизме в Грузии и никаких независимых Абхазии и Южной Осетии сейчас бы не было. Вспомните, на самых ранних стадиях конфликта на этих территориях существовал довольно длительный период, когда и абхазы, и осетины были готовы на условия широкой автономии в составе Грузии.
   Вместе с тем предоставление подобного варианта национальным меньшинствам в реальности было полной утопией. Давайте вспомним то время – грузины только что освободились от российского «ига», обрели новых стратегических покровителей, в обществе шел очень сильный процесс национально-патриотического возрождения, пассионарное население Центральной и Восточной Грузии возвращает в общество имперский дух, в грузинском обществе царит свобода на грани анархии и сверхпатриотизм… В этих условиях права других наций, их территориальные автономии рассматривались не как что-то, что может получить даже большие права, чем сами грузины, но как опасность для единства страны, как мина, заложенная под ее основы. Во многом этот подход остался неизменным и по сей день. То есть сама теория национальных автономий и прав других народов шли и идут вразрез с националистическо-имперской моделью унитарной Грузии, с логикой создания грузинского государства и с имперскими амбициями доминирующего картвельского этноса. Ни исторически, ни ментально современное грузинское общество не готово к предоставлению другим народам даже равных с собой прав, причем оно не готово это сделать даже после наступившей потери территорий.
   Все было сделано как раз наоборот – вместо защитного зонтика малые нации получили от «старшего брата» отмену автономий, законы о языке, уничтожавшие право их языков, ввод войск и раздачу местным грузинам оружия. Они восстали и сделали с унитарным государством грузинским то, что украинцы пели об Унии польской – помните «Не буде й Унii». Здесь проявилась способность грузин частично согласиться на условия «зонтика». Будучи в положении проигравших, еще задолго до Пятидневной войны, грузины во многом идут на этот вариант и предлагают обеим мятежным территориям широчайшие условия автономии в составе Грузии. Но уже поздно. Абхазы и осетины почувствовали вкус свободы и ни на что меньшее уже не согласны. Оставляем и этот вариант.
   Остается последний вариант, именно в его рамках грузины и вынуждены сейчас решать межнациональный вопрос – совместное проживание малых наций с большой, при полном этническом доминировании грузин, предполагающем следование малых наций по пути и в русле большого, государствообразующего народа и, с учетом отсутствия исторического времени, при очень интенсивных попытках этого народа их либо огрузинить, либо вытеснить.
   У Грузии просто нет другого пути, она не может действовать по-другому. Или Грузия ассимилирует малые народы, и тогда границы государства войдут в соответствие с границами нового грузинского этноса, или она их вытеснит с территории, которой неважно, каким образом овладела, и тогда границы государства опять совпадут с границей расселения грузинского народа, или в условиях цейтнота времени она эти земли потеряет. Другого варианта нет! Помните? «Или я ее веду в загс, или она меня ведет к прокурору. – Не надо. – Сам не хочу, слющий».
   Единственным путем формирования единого моноэтноса является быстрое огрузинивание народов, тем или иным путем оказавшихся в государстве Грузия. То есть, говоря понятным языком, – насильственная ассимиляция. В этом месте можно вспомнить последнюю часть определения империи – «и ради единства и собственной территориальной целостности стирающее национальные черты других народов, что приводит к доминированию титульной нации».
   Такая этнокультурная парадигма оформилась в грузинском обществе в период первой грузинской республики – ГДР – с 1918 по 1921 год и с завидной неизменностью дожила до наших дней. С того времени в Грузии не было правительства или исторического периода, при которых доминирующий грузинский этнос не ассимилировал бы или не выталкивал другие народы. И с этой точки зрения действия меньшевистского генерала Валико Джугели, уничтожившего в 1920 году 18 тыс. и вытеснившего в Осетию 50 тыс. осетин, действия Предсовнаркома послереволюционной Грузии Шалвы Степановича Окуджавы, отца легендарного барда, являвшегося идеологом процесса деармянизации страны, действия всех советских правительств Грузии, записывавших мингрелов в грузины и огрузинивавших фамилии абхазов, равно как и действия «демократа» Саакашвили, обстреливавшего из «градов» Цхинвал, АБСОЛЮТНО ИДЕНТИЧНЫ. Они не отличаются ничем и до мельчайших деталей совпадают с имперской идеологической парадигмой грузинского народа.
   Стоит признать, что данный выбор – это далеко не самый легкий вариант. Представляете, нужно в течение одного, максимум двух поколений заставить людей поверить, что они принадлежат к другой национальности, перевести их в другой народ с точки зрения менталитета, религии, языка, общественных, исторических связей, тянущихся, особенно на Кавказе, веками. Как это сделать? Возможно ли? Да – возможно. При определенных условиях это случается если и не почти всегда, то уж точно – довольно часто. Именно этот процесс сейчас и идет полным ходом внутри грузинских границ.
   В стремлении ассимилировать проживающие в Грузии народности властям страны приходится сталкиваться с 3 типами этносов, во многом от чего и строится выбор метода ассимиляции:
   1. Картвельские народы – т. е. этносы, родственные доминирующим картлам. Общность культуры и языка приводит к довольно быстрой и практически безболезненной ассимиляции этих этносов, которые, за редким исключением, сопротивления процессу ассимиляции не оказывают.
   2. Некартвельские территории, население которых не может легко ассимилироваться, но по определенным причинам не выступает против попыток собственной ассимиляции активно, с оружием в руках и не противится или не явно противится установлению новых порядков. Это в основном районы, населенные армянами и азербайджанцами, из основной массы которых нельзя просто так – легко и быстро – сделать грузин. Принципиально иная, богатая культура, включающая все возможные элементы, неродственный грузинам высокоразвитый и высокохудожественный язык, своя глубочайшая история, значительная численность и наличие граничащих с ними «материнских» государств Армения и Азербайджан, оказывающих им помощь и служащих неким неофициальным гарантом безопасности этнических регионов, вынуждают грузинское государство применять к ним иную форму воздействия.
   Это целенаправленное и абсолютно осознанное создание агрессивной среды, в которой само существование человека зависит от его принадлежности к «грузинству». В этой среде человек может комфортно себя чувствовать, только если он говорит по-грузински, живет интересами Грузии, не связан с другими государствами, где проживает бо€льшая часть его этноса, и т. д. То есть как минимум в значительной степени ассимилируется. Если ничего этого нет, то среда начинает активно выталкивать этого человека и подталкивать его к отъезду из Грузии. И либо ты становишься грузином, либо – до свидания! Речь идет о целом спектре трудностей и жизненных неурядиц, которые рано или поздно исторгают человека из грузинского территориального пространства – экономическая дискриминация по национальному признаку, языковая, административная, политическая и т. д. Повторю еще раз, все это проходит на фоне и по причине того, что «Большая» Армения и «Большой» Азербайджан из-за политических причин безучастно взирают на это.
   3. К третьей группе относятся народы, активно сопротивлявшиеся попыткам административной и этнической ассимиляции. Таких народов два – абхазы и осетины. Наша недавняя история убедительно доказывает, что в этих условиях, в случае уверенности в своей безнаказанности, власти Тбилиси готовы пойти на все, включая вооруженные действия и частичное уничтожение этих народов.
   Вообще практика показывает, что успех ассимиляционной политики напрямую и просто в наивысшей степени связан с двумя факторами:
   а) с уровнем организации и национальной идентичности самого народа, т. е. насколько ассимилируемый этнос самоорганизован, насколько его представители ощущают себя отдельным народом, есть ли у него интеллигенция и лидеры, стоящие на национальных позициях и способные повести народ. Скорость и глубина ассимиляции зависят от уровня распространенности его языка и степени отличия этого языка от титульного, от того, существуют ли на этом языке отдельная от титульной литература, история, публицистика, театр и т. д.;
   б) с уровнем поддержки народа со стороны внешних сил, преимущественно со стороны Большой земли, т. е. государства или территории, где проживает основная масса соплеменников этого народа, способных поддержать его как в идентификационном, культурном и экономическом плане, так и в плане военном.
   Если таковые факторы имеют место, то, как мы видим, ассимилировать народ практически невозможно и, наоборот, если народ задавлен, если в ходе последних исторических событий он подвергся значительному давлению и террору, если его идентичность размыта или погранична с народом-ассимилятором, если за века внешнего и внутреннего противостояния он потерял чувство единства и замкнулся в хозяйственных проблемах, если внешней поддержки ему взять неоткуда, то при активной культурной и административной агрессии и запрете на все национальное, к сожалению, он ассимилируется довольно быстро. В случае с грузинами это правило не дает исключений.
   Давайте разберем примеры. Грузины уже ассимилировали целый ряд собственно картвельских народностей, которые слились с этническим ядром нового грузинского народа и возрождение которых, их обратное вычленение из грузинского народа уже невозможно. Это пшавы, хевсуры, рачинцы, тушинцы, гурийцы, бывшие некогда равным соперником картлийцам – имеретинцы и некоторые другие. Еще каких-то 50–100—150 лет назад эти народы считались отдельно существующими. Сейчас же они слились в грузинском народе и как самостоятельные этносы исчезли.
   В значительной степени ассимилированы мегрелы, являющиеся родственным народом, имеющим отношение к картвелам. Как народ они еще живут, однако вполне возможно, что их этническая судьба решается именно сейчас и, судя по имеющейся практике, тбилисские власти делают все, чтобы мегрелы разделили судьбу вышеупомянутых народностей. Иная ситуация с армянами и азербайджанцами. Довольно большое количество армян в последнее время действительно огрузинено, но все-таки массовой грузинизации ни армян, ни азербайджанцев не происходит и поэтому на них сейчас оказывается сильный этническо-административный нажим.
   Ну и последний пример, когда народ отстаивает свою идентичность с оружием в руках и имеет за спиной Большую землю, помогающую им это делать, – это абхазы и осетины. Результат этой «ассимиляции» всем известен, поэтому идем дальше.
   Если с военными действиями все понятно, то какие же методы используются для огрузинивания нетитульного населения? Как можно из эллина сделать иудея? Здесь мы выходим на целый спектр направлений и «видов оружия», которые применяются в Грузии для стирания исторической памяти и навязывания новой идентичности. В значительной степени эти методы рассмотрены в работах очень интересного и глубокого армянского историка и социолога Тамары Варданян.
   Язык. На первое место, конечно же, нужно поставить язык. В грузинском общественном мнении, которое полностью разделяют и государственные руководители, язык является сверхполитизированным вопросом, наделенным почти сакральным статусом. Считается, что он является одним из краеугольных камней грузинскости и никакой другой язык просто по определению не имеет никакого морального права в Грузии с ним конкурировать. Грузинское общество на ментальном, на генном уровне не готово признать, что другие языки являются средством обогащения культуры народа, и уверено, что необходимо проводить политику их активного вытеснения.
   Само по себе требование знать государственный язык абсолютно нормально и не вызывает никаких вопросов. Вместе с тем, как и в случае с российскими поэтами, язык в Грузии – больше чем язык. Это некий водораздел – наш ты или не наш, приживешься ты в Грузии и достигнешь чего-либо или будешь прозябать и в конечном итоге уберешься за границу. Грузинская культура имеет очень мощную литературную, письменную традицию. Приобщение к ней через грузинский язык является сильнейшим средством индоктринации, мощнейшим каналом внедрения в сознание людей той национально-ориентированной исторической и патриотической концепции, о которой речь пойдет ниже, в соответствии с которой только грузины являются законными жителями Грузии. Соответственно, вольно или невольно, человек, выучивший грузинский язык и вошедший в грузинское информационное пространство, начинает подвергаться пропаганде, целью которой и является его последующая ассимиляция.
   В стране целенаправленно создана исключительно моноязычная среда, когда ни один другой язык проживающих в Грузии народностей официально не употребляется. Национальные языки целенаправленно и очень активно вытесняются из школ и т. д.
   Естественно, а вернее, наоборот, совершенно неестественным образом то, что происходит в Грузии в языковой среде, абсолютно противоречит нормам и правилам, принятым в Европе, куда так стремится Грузия и кем она себя провозгласила. Для сравнения можно привести пример с финскими саамами, которых в Финляндии проживает 5–6 тыс. человек – всего около 0,1% от населения Финляндии. Даже у такой малой части населения есть свои печатные СМИ, включая общесаамские – с соплеменниками, живущими в других странах, собственная радиостанция и телеканал, главным редактором которого, кстати, является Анни-Кристина Юусо – актриса, сыгравшая саамку в прекрасном фильме Александра Рогожкина «Кукушка». Ничего этого нет, допустим, у мингрелов, составляющих 10% населения страны. У них нет даже собственной письменности, а людей, переводящих на мингрельский язык Библию, объявляют врагами Грузии.
   Стоит отметить, что политика языковой ассимиляции меньшинств противоречит международным обязательствам Грузии. Так, в 1999 году для вступления в Совет Европы Грузия официально обязалась в течение года подписать и ратифицировать Европейскую хартию региональных языков или языков меньшинств (ЕХРЯЯМ), защищающую языки малых народов. Однако даже сейчас, по прошествии уже десяти лет после вступления, этого не произошло и не наблюдается ни малейших попыток Грузии ратифицировать эту Хартию. Западноевропейские партнеры прекрасно понимают это и время от времени вяло укоряют тбилисские власти за дискриминационную политику, но т. к. Грузия является их собственным проектом – своим, родным негодяем – никакой резкой критики не ведется и никаких санкций не применяется и не предвидится.
   Вместе с тем история показывает, что искоренение языка этнического меньшинства является необходимым, но недостаточным условием его полной ассимиляции. Так, даже искоренив гэльский язык, англичане не смогли заставить ирландцев любить себя, а индейцы, утеряв свои наречия, не превратились в добропорядочных колонистов. Для желаемой ассимиляции нужны еще и другие условия.
   Вера. Еще одним важным средством, используемым для ассимиляции, в Грузии является православная религия. Здесь необходимо отметить, что после объявления независимости страны Грузинская православная церковь (ГПЦ) играла очень важную роль в процессе становления грузинского государства и очень активно, если не сказать агрессивно, поддерживала все попытки восстановления территориальной целостности страны, в том числе с оружием в руках. Вопрос, как церковь может защищать не христианские общечеловеческие ценности, а помогать одной части своей паствы уничтожать другую ее часть, наверное, рано или поздно станет объектом изучения теологов, нам же в целях этого исследования интересно другое.
   После выхода из состава СССР в Грузии наблюдается резкий национально-патриотический подъем, который по отношению к религии вырос в неформальную, но часто применяемую формулу «Одна нация – одна религия». Понятие «грузин» в массовом общественном сознании приравнялось к понятию «православный».
   На этом фоне в течение всего посттоталитарного периода множество созывов грузинского парламента «не нашли времени» принять законы в отношении регистрации религиозных формирований, отличных от ГПЦ. В результате этого в XXI веке в стране, внешне претендующей на демократичность, гуманность и толерантность, все остальные конфессии абсолютно законным и демократическим образом не имеют никаких прав. Они совершенно официально не могут владеть собственностью, арендовать помещения, строить их, ввозить религиозную литературу, представлять интересы иных церквей и т. д., а их собственность открыта для рейдерских захватов представителями ГПЦ. Ну нет у грузинских депутатов времени!
   В результате несколько десятков церквей, принадлежавших римской католической и армянской апостольской церквям, что называется, случайно сменили хозяина. Причем, как сообщают свидетели, процесс перехода церкви от одной конфессии к другой зачастую мог выглядеть как простой, официально зарегистрированный ремонт, одобренный властями, после завершения которого армянская церковь вдруг совершенно чудесным образом, «промыслом Божьим», представала прихожанам уже грузинской, у которой оказывались стерты все прошлые следы ее многовекового пребывания в другой вере.
   Вопросы присвоения чужих церквей на территории Грузии традиционно вызывают резкое отторжение представителей национальных меньшинств, в последнее время они достигли такого накала, что даже с учетом того, что официальные лица Армении предпочитают не вмешиваться в происходящее в Джавахетии, посол Армении в Грузии и армянский епископ Вазген Мирзаханян встретились с грузинским патриархом Илией II, который пообещал им содействие в возвращении церквей.
   Кроме захвата церквей, ГПЦ ведет очень серьезное строительство новых культовых объектов. При этом раздражение меньшинств вызывает тот факт, что многие из них строятся на их территориях. Люди не могут понять, зачем строить грузинскую церковь в селе, где нет грузин, причем в то время как в соседнем селе, где живут только азербайджанцы, мечеть власти строить запрещают. Кстати, бум строительства православных храмов наблюдается после 2004 года и в Аджарии. После того, как из этой автономной республики был изгнан Аслан Абашидзе, религиозная политика властей коренным образом поменялась, в частности, из сетки теле– и радиовещания были убраны все передачи об исламе, а общество стало подвергаться активной пропаганде православия.
   Подобная политика приносит свои плоды – на территории Грузии значительно уменьшилось количество неправославных храмов, год от года увеличивается количество аджарцев, переходящих в христианство, известны случаи крещения в православие значительного количества армян. Вместе с тем религиозные вопросы сами по себе очень опасны, это медленно тлеющий фитиль, который в случае начала чего-то серьезного может выступить в роли детонатора.
   Религиозный вопрос, обособленное, исключительное положение ГПЦ в стране, где, согласно Конституции, церковь отделена от государства, притом что все остальные конфессии официально даже не оформлены, вызывает вопросы у грузинской общественности. Если раньше эти вопросы звучали все больше на кухнях и в кулуарах, то в последнее время они стали выражаться в нечто более оформленное. Так, в конце 2009 года группа грузинских правозащитников, общественных деятелей и просто граждан адресовала президенту страны открытое письмо по поводу положения ГПЦ и ее взаимоотношений с государством. Письмо было опубликовано в известной грузинской газете «Асавал-дасавали», его подписали 235 человек. Даем его без купюр.
   «В связи с тем, что основные принципы взаимоотношений секулярного грузинского государства с ее Православной церковью находятся в противоречии, мы, нижеподписавшиеся, встревоженные граждане своей страны, обращаемся к Вам с несколькими вопросами. Мы считаем, что в деле укрепления и развития демократии Грузии Ваши ответы будут иметь особое значение.
   1. Почему у нас не принимается закон о люстрации, который должен распространиться как на политиков, так и на духовенство?
   2. Государственный бюджет пополняют не только православные граждане, но и представители других религий (мусульмане, иудеи, христиане Армянской Апостольской церкви, католики, езиды, баптисты, пятидесятники, иеговисты и др.), атеисты и другие нерелигиозные граждане. Поэтому, считаете ли Вы или нет, что на этом фоне передача Грузинской Православной церкви из президентского и правительственных фондов 25 миллионов в 2009 году является дискриминацией и вмешательством в дела церкви? Не считаете ли Вы нарушением вышеуказанных принципов, когда из государственных резервных фондов финансируется телеканал «Единодушие», принадлежащий Грузинской патриархии?
   3. Какой цели служило и насколько было закономерным, когда в феврале 2008 года, перед парламентскими выборами, были переданы высокопоставленным иерархам этой церкви дорогостоящие автомобили – джипы и пикапы?
   4. Насколько законным можно считать передачу правительством Грузинской патриархии такого большого количества недвижимости (зданий и других строений), лесов, сельхозугодий?
   5. Почему не возвращается имущество другим религиозным концессиям, отобранное у них в советский период, как возвращается таковое Грузинской Православной церкви?
   6. Почему только Православная церковь освобождена от уплаты налогов? И почему подобные привилегии не распространяются на другие конфессии?
   7. Между государством и Православной церковью оформлено дискриминационное соглашение, на основании которого патриархия имеет эксклюзивное право давать разрешение духовным лицам из других конфессий посещать места лишения свободы. Почему по сей день продолжается подобная дискриминационная практика и почему до сих пор не аннулировано это соглашение?
   8. Насколько оправданным является участие политических и общественных деятелей в религиозных ритуалах? Особенно в предвыборный период. Насколько оправдан был прием президентом Грузии делегации вооруженных сил НАТО в кафедральном соборе Святой Троицы.
   9. Насколько оправданным является постоянное использование религиозной символики и риторики со стороны президента страны, председателя парламента, отдельных парламентариев, министров, представителей местных органов самоуправления, разных государственных деятелей?
   10. Почему наши власти не реагируют на преступления, которые совершают православные духовные лица, преследуя религиозные меньшинства?
   11. Почему не привлечены к ответственности те духовные лица, которые проносили наркотики в места лишения свободы? Почему освободили на основании ходатайства патриархии трех задержанных лиц, обвиненных в избиении журналиста Первого канала? Почему не реагируют органы правопорядка на так называемых защитников православия, которые направляют письма с угрозами в адрес тех, кто не разделяет их религиозных взглядов?
   12. Почему Министерство внутренних дел и Генпрокуратура начали следствие по факту изготовления и распространения видеоролика с шаржем на Католикоса – Патриарха, когда такое проявление мнения допустимо международными стандартами и законами о свободе слова и свободе мнения, а также самой Конституцией Грузии?
   13. На основании закона об общем образовании в учебных учреждениях запрещен прозелитизм, индоктринация и применение религиозных символов вне академических целей. Несмотря на это, все эти требования тотально нарушаются. Почему власти не реагируют на это и не обеспечивают исполнения закона?
   14. Считаете ли вы или нет, что вышеописанные реалии взаимоотношений между Православной церковью и государством создают угрозу единству в государстве и самому его существованию, а также его либерально-демократическому развитию? Считаете ли Вы, что сервилистическое отношение всего политического класса к патриархии способствует клерикализации государственных институтов?» [15 - Асавал-дасавали, № 49, 12, 2009.]
   Сильное письмо, не правда ли? Надо ли говорить, что оно осталось без ответа?
   Переселенцы. Еще одним средством изменения этнического баланса территорий выступает переселенческая политика грузинского государства.
   В Грузии существует целый ряд программ, в соответствии с которыми граждан, проживающих в одной части страны, переселяют в другую. Эта давняя политика, которой занимался еще «Спецпереселенстрой», который в 1930-е годы целыми колхозами переселял мегрельских крестьян в Абхазию, что потом, 60 лет спустя, дало возможность объявить эту землю исторической грузинской территорией. В наше время официальными причинами переселения являются либо оползни (аджарцы), либо малоземелье (сваны), либо историческое наследие (турки-месхетинцы), либо российская оккупация (картвелы) и т. д. Почти все эти нации для грузинской государственности являются проблемными и совершенно странным образом процесс их переселения идет в регионы, где проживают другие проблемные нации – армяне, азербайджанцы и т. д.
   При этом зачастую переселенцев вселяют на земли, которые до этого находились в хозяйственном владении других наций, проводят передел земли, пастбищ, которых и местному населению не хватает, дают им льготы, подъемные и т. д., которые коренное население не имеет. Турок-месхетинцев зачем-то селят на армянские земли и в армянские деревни, несмотря на сильную историческую неприязнь этих народов друг к другу.
   В результате все это приводит к нескольким итогам: а) путем переселения правительство искусственно уменьшает население проблемных, потенциально опасных регионов, которое не полностью является носителями грузинской идентичности и, следовательно, ослабляет опасность сепаратистских тенденций на тех территориях; б) переселяя их на земли таких же «недогрузин», оно нередко поднимает их уровень самоощущения себя грузинами (допустим, сваны, живущие на армянских землях, начинают чувствовать себя в большей степени грузинами, чем это было ранее) и разжигает конфликты уже между ними, чтобы отвлечь их от протестных настроений по отношению к властям или подтолкнуть к эмиграции; в) выступая в роли медиатора в этих конфликтах, грузинское руководство зарабатывает себе перед Западом политические очки, выставляя себя в роли умиротворителя и посредника, а национальные меньшинства в качестве скандальной, плохо организованной и ультранационалистически настроенной массы. В качестве примера можно привести конфликты, когда армяне отказывались принимать в своих селах турок-месхетинцев, а грузинские власти якобы выступали в роли посредников, одновременно говоря своим коллегам с Запада, мол, ну вы только посмотрите на этих армян – жуткие националисты, в то время как мы выступаем за равноправие всех народов!
   Экономическая и административная дискриминация. Следующим методом картвелизации территории является экономическая и административная дискриминация. Она призвана обеспечить эмиграцию негрузинского населения из Грузии. В наибольшей степени это относится к армянам и азербайджанцам. В соответствии с этим подходом экономическое развитие местности искусственно замедляется и начинает происходить дискриминация местного населения. К таким методам можно отнести вывод российской базы из Ахалкалаки, являвшейся источником дохода для многих людей, передел земли, непредоставление инвестиций на развитие территорий, изъятие земель из обращения с последующей передачей их грузинам, у которых потом местные жители уже арендуют их за деньги, скупка земель у местных жителей, которая отрывает людей от средств производства и разрывает отношения, связывающие их с регионом, нарушения собственного таможенного законодательства при оформлении грузов, поступивших из Армении и Азербайджана, ужесточение правил пересечения границы в «национальных» районах в то время, когда в грузинских районах идет облегчение этого и т. д., и т. д.
   При этом пожаловаться местному руководству достаточно сложно, т. к. практически все руководство за редким исключением является грузинами. Местному уроженцу, даже со знанием грузинского языка, стать руководителем чего-либо практически невозможно. Эта ситуация наблюдается как в административных и силовых органах (милиции), так и в образовательных, когда в азербайджанскую школу, находящуюся в деревне, где нет грузин, а дети и преподаватели не говорят на грузинском, присылают директора грузина, не говорящего по-азербайджански.
   Подобная практика приводит к вытеснению социально и экономически активного слоя граждан, имеющих амбиции в бизнесе либо в общественной работе. Столкнувшись с невозможностью проявления своих способностей, они начинают думать о переселении в Армению или Азербайджан, где не будут являться объектами дискриминации.
   Идеологическая ассимиляция. Следующим, крайне важным методом является политическое и историческое обоснование «исконности» принадлежности земель, на которых живут национальные меньшинства Грузии, с внушением коренному и некоренному населению чувства «пришлости» некартвельских народов. Империя – это вообще и всегда в первую очередь идея.
   Это очень важная тема, которая неизменно привлекает большое внимание, вызывает множество споров и имеет огромный вес в Кавказском регионе, где история традиционно является крайне весомым аргументом в определении чьих-либо политических прав. Основная задача этого метода придать достоверную естественность искусственно созданным в советское время границам Грузии, построить идеологическую основу националистической политики и создать новую древнюю историю Грузии, в которой все земли, которые сейчас входят в ее состав, представлялись бы как исторические и древние земли грузин, а те народы, которые на них живут сейчас, выглядели бы лишь гостями, воспользовавшимися добротой хозяев и злоупотребляющими традиционным грузинским гостеприимством.
   Вообще история – это тоже фронт и еще неизвестно, какой фронт важнее и опаснее, – там, где стреляют, или там, где пишут скучные исторические трактаты. Владимир Ильич Ленин в свое время говорил, что у нас не бывает беспартийных философов. Не знаю как насчет философов, но беспартийных историков не бывает совершенно точно. Историки в своей массе так или иначе обслуживают какие-то национальные проекты. Они создают некие легенды, более-менее подтверждаемые фактами, в которые общество начинает верить и на основе которых оно потом выстраивает какую-то свою систему ценностей, распространяемую на все элементы доминирующей в обществе идеологемы. Существует целая теория, утверждающая, что нация – это не что иное, как значительная группа людей, согласная по поводу своего исторического прошлого.
   Современная грузинская историография полностью подпадает под эту характеристику. Это абсолютно системная государственная политика, идущая с самых верхов грузинской иерархической структуры, основную роль в которой играет административная машина, исследовательские и научные центры, на тематическую деятельность которых выделяется немало денег и результаты труда которых активно популяризируются и рекламируются в качестве национальной идеи.
   «Идея «нашей земли» в грузинском сознании более или менее четко очерчена границами Советской Грузии», – заявлял профессор ТГУ Гиа Нодиа. И вот в рамках этой «нашей земли» начинают выискиваться или фальсифицироваться доказательства исконности, пишутся учебники, которые невозможно серьезно обсуждать в профессиональном сообществе, в общество вбрасываются мифы, сомнение в которых воспринимается как признак невежества и отсутствия патриотизма и т. д. Параллельно запускается другой процесс – целенаправленное стирание следов других народов – сбиваются церковные древнеармянские надписи, которые заменяются на новодел на древнегрузинском языке, после чего в СМИ появляются материалы о том, что армянские церкви Джавахетии на самом деле построены грузинами, меняется почти вся историческая топонимика Южной Осетии, меняется вся современная тюркоязычная топонимика Квемо-Картли и т. д. Другие народы обвиняются в пришлости, в том, что они не являются коренными и, следовательно, не имеют права голоса в определении будущего этой земли. Последний раз подобное заявление сделал не кто иной, как министр Грузии по вопросам диаспор Юлон Гагошидзе, сказавший, что в Грузии только грузины и абхазы являются коренными народами, в то время как «проживающие в Грузии представители иных национальностей рассматриваются как диаспоры других стран».
   Давайте разберем этот вопрос и сравним его с чем-нибудь. В Уставе Краснодарского края записано: «Краснодарский край является исторической территорией формирования кубанского казачества, исконным местом проживания русского народа». Первые запорожские казаки прибыли на Тамань в 1792 году, а массовое освоение правобережья Кубани началось только в начале XIX века. То есть российская история предоставляет русскому народу право исконности после проживания на этой территории чуть более 200 лет, в то время как грузинская история отказывает в этом праве осетинам, которые начали осваивать Южную Осетию 700—800 лет, а по некоторым данным, 1000 лет назад.
   В результате всех этих действий у неискушенного в истории человека, доверяющего официальной пропаганде, образуется абсолютно четкая логическая цепочка, которую на примере тех же осетин можно описать следующим образом:
   1. Территория Южной Осетии – историческая собственность Грузии.
   2. Осетины появились в Грузии недавно, они не являются коренными жителями и живут только с разрешения хозяев-грузин, причем разрешение им было дано исключительно на проживание в качестве подданных грузин.
   3. Права осетин ограничиваются их гостевым статусом, соответственно, ни на землю, ни на автономию осетины прав не имеют.
   4. Несмотря на то что осетины всем обязаны Грузии, они – неблагодарный и ненадежный народ, имеющий нахальство чего-то требовать от грузин.
   5. Грузины могут позволить осетинам остаться и жить дальше, но тогда они должны объединиться с грузинской нацией и следовать в ее фарватере.
   6. Если осетины не согласны это сделать, то они должны немедленно покинуть Грузию.
   Это универсальная модель. Практически без изменений ее можно распространить и на армян, и на азербайджанцев, и на некоторых других. Вот примеры: «Мы не должны уступать родной земли спустившемуся с Кавказских гор бескультурному и не имеющему прошлого племени» («Ахалгазрда Комунисти», 29.06.1989). «Разве не было бы лучше, чтобы армяне вернулись к своей земле, а азербайджанцы размножались на своей земле» (газета «Молодежь Грузии», 14.04.1990). «Должен произойти другой Сумгаит, чтобы гость ушел на родину, что ли?» (там же). «Долг осетин помочь грузинам в осуществлении их национальных целей» («Литературная Грузия», 24.11.1989). «Если осетинский этнос уже не устраивает гарантированный нами комплекс национальной родины на нашей земле и он считает невозможным и впредь жить в мире и дружбе с народом, с которым, кстати, не стесняются дружить и сотрудничать многие цивилизованные народы мира, так доброго им пути на свою национальную родину» («Тбилиси», 7.06.1989). «У осетин есть газета, радио, журнал, театр, издательство, институт, что еще им надо? Надо быть благодарным грузинскому народу за это, а они требуют защиты осетинского языка и своих национальных прав… Осетинский народ такой неблагодарный… Хватит предательства по отношению к Грузии в тяжелое для нее время» («Литературная Грузия», 29.10.1989) и т. д.
   При этом национализм, как правило, очень гибок в системе доказательств. Его отличие от науки в том, что если какое-то из доказательств не срабатывает, то его сторонники не бросаются искать ошибку в расчетах, а тут же переходят к следующему, возможно, диаметрально противоположному. Так, например, на тех территориях, где к моменту распада Советского Союза грузины представляли подавляющее большинство и где, соответственно, у сторонников грузинского национализма существует возможность одержать верх и определить будущее территории путем простого голосования, националисты-державники особо не заботятся о подведении исторической и идеологической базы под свое право обладания этим регионом, а апеллируют к необходимости решения вопроса государственной принадлежности территории на основе референдума. Там же, где грузины проживали в меньшинстве, вместо вопроса о референдуме на первый план выходит «исконность» территории, ее историческая принадлежность Грузии и принцип «нерушимости границ».
   Все эти методы в разных вариациях и с разными оттенками Грузия применяет к народам, которые, как оказалось, проживают на ее территории. Вместе с тем, несмотря на сходство методов, ситуация с каждым из народов различна, что зачастую не видят политологи из Москвы, рассуждающие на грузинские темы. Давайте же рассмотрим ситуацию с каждым из этих народов – каково его положение в грузинском обществе, доволен ли он им, к чему стремится и, как это говорилось выше, при каких условиях он может выйти из состава Грузии либо остаться в ней, но только на условиях широкой автономии.

Мингрелия

   Мингрелы, мингрельский вопрос – является первым, что приходит на ум человеку, который хотя бы в общих чертах представляет себе ситуацию с регионами Грузии. Как правило, никто толком не знает, что это такое и что там происходит, но как некая тема, имеющая отношение к Грузии и к «угнетаемым» ею народам, она уже сформировалась. С определенной периодичностью эта тема затрагивается в российских СМИ и на форумах, и происходит это, как правило, в ключе того, что «Грузия – тюрьма народов, где уже почти созрела революционная ситуация и скоро мы станем свидетелями национального подъема угнетенных и страдающих мингрельских масс». Наивысший градус такие настроения получили после Пятидневной войны, когда некоторые очень уважаемые российские политологи давали неверные сведения о якобы имевших место на территории Мингрелии столкновениях на почве национально-освободительного движения и предсказывали, что в течение двух недель Мингрелия провозгласит независимость. Этого не случилось, но подобные высказывания периодически продолжают появляться в российских СМИ.
   В действительности же думается, что мингрельская ситуация в России не изучается и в реальности ею владеют, быть может, от силы несколько человек, к которым не относятся люди, чаще всего дающие комментарии, касающиеся Грузии, по российскому телевидению. По отношению к мингрелам наше общество находится в плену собственного невежества и собственных иллюзий, навязанных приближенными к царю непрофессионалами от политологии и СМИ, а также чиновниками, призванными вести в этом направлении работу, которую они не ведут, а только за нее отчитываются. И это, без сомнения, является общей бедой – России, Абхазии, Грузии и… Мегрелии.
   Мегрелы – это очень древний народ и народ как минимум равный картлийцам. Если грузины-картлы в древности образовали царство Иверия, то у мингрелов и родственных им лазов было свое царство – Колхида. Именно туда за золотым руном плавали аргонавты во главе с Ясоном и именно дочь колхидского царя – волшебницу Медею Ясон взял в жены и увез в Грецию. Колхида и производные от него позднейшие царства занимали все восточное побережье Черного моря, от современного Туапсе до северо-восточных земель Турции. В VII веке н. э. картвельские племена, отступавшие на запад под натиском арабских кочевников, как ножом рассекли ареал проживания древних колхов и разделили бывший прежде единым народ на два, отбросив одну его часть на север, от нее и пошли современные мегрелы и сваны, а другую – на юг, где из нее образовались нынешние лазы, находящиеся сейчас в Турции.
   С тех пор прошло немало времени. В разные периоды Мингрелия была и независимым княжеством, и вассалом, и являлась частью более крупных государственных образований, составленных из нескольких грузинских и негрузинских княжеств, зачастую враждуя и воюя с ними, как, например, со своей соседкой – Имеретией, правители которой традиционно считали Мингрелию своей исконной территорией.
   В 1803 году, под угрозой развала государства и поглощения его Имеретией, Мингрелия добровольно и инициативно вошла в Российскую империю на правах автономии, в которой внутренняя власть должна была принадлежать семье Дадиани, и так просуществовала вплоть до 1867 года, когда ее автономия была Россией упразднена, а сама она, теперь уже вместе с Имеретией, составила основу вновь образованной Кутаисской губернии. В таком виде она и просуществовала до 1918 года.
   Здесь необходимо сделать небольшое отступление и сказать пару слов непосредственно о мингрелах. Что же это за нация? Как ни странно, этот вопрос зачастую является наиболее сложным для людей, которые только начинают знакомиться с ситуацией. Налицо два диаметрально противоположных подхода. Первый – это когда при знакомстве, чаще всего в России, человек представляется мингрелом, тут же говорит, что мингрелы – это не грузины и начинает горячо ругать Грузию. Другой подход демонстрируют люди, говорящие, что мингрелы – это грузины, что они сами тоже мингрелы и, несмотря на это, считают себя грузинами, и что если в Мингрелии кому-то сказать, что он не грузин, то за это могут, извините, и в морду сунуть. Традиционно забавно наблюдать за людьми, которые сталкиваются с подобным впервые, – они сначала верят одной противоположности, затем другой, потом начинают размышлять и сравнивать, приходят к тебе, просят объяснить, в чем дело, и когда ты в стиле одесского раввина им говоришь, что и тот и другой правы, – запутываются окончательно.
   В общем и целом, дело в том, что этнически мегрелы – это, конечно, не грузины. Практически не грузины. Понятие «грузин» вообще не этническое, а, скорее, политическое – в него вошли несколько различных картвельских этносов, образовав собственно грузин. Мегрелы же – понятие чисто этническое, довольно далеко родственное непосредственно картлам. Если картвелы однозначно причисляют мингрелов к грузинам, то сами мингрелы исторически ощущали и ощущают себя отдельным от грузин народом, но входящим в его культурную и общественную орбиту и претендующим в ней на доминирование. Интересно и очень показательно, что в ряде ситуативных моментов слово «корту», означающее на мингрельском языке слово «грузин», может иметь и второе значение – «чужой». Допустим, если в мингрельский дом звонит человек, по голосу явно не мингрел (но совсем не обязательно грузин) и если при этом оказывается, что он неправильно набрал номер, то на вопрос: «Кто звонил?» там, где русский ответит нейтральное: «Ошиблись номером», мингрел ответит: «Корту».
   Современный грузинский язык, составленный на основе картлийского наречия, и мегрельский язык входят в одну – южнокавказскую, картвельскую языковую ветвь, но принадлежат к разным группам – грузинский язык является единственным языком грузинской языковой группы, а мегрельский, наряду с лазским, образует занскую, колхидскую группу. Грузинский и мегрельский языки находятся настолько далеко друг от друга, что мегрел не понимает грузина и наоборот. Они очень и очень сильно отличаются друг от друга в грамматике, лексике и т. д. Это абсолютно разные языки, но вместе с тем имеющие определенное, очень далекое родство. Такую же степень родства, для сравнения, теоретически имеют, например, русский язык и нижнелужицкий или сербский и кашубский, но если тот же русский при определенных условиях может понять что-то из того, что говорит серб, то грузин мингрела понять не в состоянии никоим образом.
   Психологически взаимоотношения между картвелами и мингрелами очень сложны, непонятны для стороннего человека и точнее всего могут быть объяснены с точки зрения биологического термина «внутривидовая конкуренция в пищевой цепочке». Это два конкурента, бьющихся за один ресурс, и имя этому ресурсу будет Грузия. Среднестатистический картвел считает мингрелов крайне важным элементом грузинского этноса, без которых сам этнос едва ли может состояться. Он осознает большую этническую разницу между собой и мингрелом и в полном соответствии с имперской идеологией картлов использует любой удобный момент для стирания этой разницы и растворения всего мингрельского в грузинском этносе, находящимся под его доминированием.
   Мингрелы же имеют собственные далеко идущие амбиции, они испытывают определенное превосходство по отношению к народам, составляющим грузинский этнос и психологически готовы в нем существовать только при условии собственного главенствования. Вся последняя история показывает, что как только мегрел оттирали от главенствования всем грузинским пространством, в их собственной среде сразу же начинали появляться брожение и недовольство, которые часто принимали формы антигрузинских настроений, автономизации и даже сепаратизма. С другой стороны, в те периоды, когда мингрелы обретали доминирующие позиции в грузинском этносе, они чувствовали себя хорошо, всем были довольны и по факту становились даже бо€льшими грузинами, чем сами картвелы. Человек, пожирающий дракона, сам становится драконом. Это закон и очень важный фактор, который, как мне кажется, в России не понимает никто профессионально работающий с Грузией.
   В советское и постсоветское время мингрельскому дракону везло далеко не всегда. В первый раз это проявилось в конце 1920-х и затем в конце 1940-х годов, когда мингрельская общественность пыталась образовать автономную республику или область в составе Грузии. Тогдашняя грузинская власть насмерть встала против этого и, убедив Сталина и других, что в основе подобных стремлений лежат не национальные чувства, а буржуазные устремления, устроила два, так называемых, мингрельских дела, в ходе которых полностью погибла вся мингрельская интеллигенция, стоящая на национальных позициях.
   Мингрелов назначили грузинами, сам термин «Мингрелия» был объявлен не этническим, а географическим, что лишило мингрел права претендовать на собственное историческое наследие, а мингрельский язык, презрев все законы лингвистики, официально объявили бытовым диалектом грузинского языка. В наше время это дает возможность официальному Тбилиси стоять на позициях того, что требования Европейской хартии региональных языков и языков национальных меньшинств на мингрельский язык, как на диалект, не распространяются.
   В советское время мингрелам выдавался паспорт, где в графе национальность было написано «грузин». Это породило грустную шутку, что «мингрелы являются нацией с самым коротким сроком жизни – в 16 лет они все становятся грузинами». В демократической постсоветской Грузии ситуация только ухудшилась.
   Всякая национальная активность мингрел сейчас преследуется и жестоко подавляется. Взят курс на полное искоренение мингрельского языка – его можно использовать только в быту, он бесписьменен – мингрельской письменности до сих пор не существует – на нем не выходят газеты, книги, журналы, нет мингрельских театров, нет фильмов на мингрельском языке, он не изучается в научных, лингвистических заведениях, не преподается в школах – его просто нет. Слабые попытки издать что-то на мингрельском языке, пусть и с использованием грузинского алфавита, либо пресекаются, либо спускаются в небытие. Перевод практически единственной ныне существующей на мингрельском языке книги – Библии – председатель комитета по внешним связям грузинского парламента Константин Габашвили назвал «провокацией, финансируемой из-за рубежа», а переводчиков Библии – «опасными врагами Грузии». Небезынтересно отметить, что именно Габашвили должен быть в числе тех, кто в соответствии с принятыми обязательствами должен продвигать ратификацию Европейской хартии региональных языков и языков национальных меньшинств и распространять ее на языки меньшинств.
   С одной стороны, подобная политика, конечно же, дала свои плоды. Нужно признать, что мингрелы в значительной степени огрузинились. Мингрельский язык в быту повсеместно вытесняется грузинским. Если взрослое поколение, особенно в аграрных районах, еще говорит на родном языке, то молодежь не чувствует в нем надобности и между собой уже начинает общаться на грузинском. Ввиду тяжелого экономического положения на селе мингрельская молодежь уезжает в другие места, а там без грузинского не обойтись. Значительное количество мингрел уже действительно не отличают себя от грузин и вряд ли когда-то опять обретут свою изначальную идентичность – ментально они больше не часть мингрельского народа.
   Внешне в нынешней Мингрелии все выглядит тихо и спокойно. Какие-то протесты, выступления за сохранение языка или еще за что-то отсутствуют. Кажется, что мингрелы забиты, испуганы, спят или уже просто устали быть мингрелами, ассимилировались и конец этой нации уже не за горами. Все это дает возможность властям Грузии утверждать, а многим грузинам искренне верить в то, что мингрельской проблемы не существует.
   Но данное положение является лишь внешней видимостью, искажением того, что происходит внутри, а там – внутри мингрельской среды – ситуация совсем иная. Как бы это кому-то ни хотелось, ассимиляции мингрелов не произошло. Как говорит руководитель неправительственной организации «Центр Просвещения Колхида» Юрий Гвинджилия, «люди не потеряли свою национальную идентичность, имеют абсолютно четкие политические приоритеты, отличные от большинства грузин, и, несмотря на внешнюю подконтрольность и спокойствие, мингрельский мир все равно существует». В душе мингрелы продолжают быть неподконтрольны грузинам, испытывают на них большую обиду и разочарованы ситуацией.
   Видимое спокойствие мингрельская среда воспринимает как некое тактическое отступление, житейскую, генетическую мудрость народа, которые позволят уберечь его от истребления и дождаться своего шанса. Мингрелы ждут шанса! Новейшая история показывает, что часто, но далеко не всегда, мингрелы пытались этим шансом воспользоваться. Последний раз это было во время правления Звиада Гамсахурдия, которое многими мингрелами как раз и воспринималось как достижение своего доминирования в грузинском этносе. Свержение Звиада было очень остро воспринято в мингрельском обществе, достаточно вспомнить ту, по сути, гражданскую войну, которую мингрелы развернули в 1993 году против центральной власти. После этого, после своего поражения, мингрелы все время ненавидели Шеварднадзе и по-своему мстили ему.
   Кроме свержения власти Гамсахурдия, которая в Западной Грузии воспринималась как своя, мингрельская, в вину Шеварднадзе ставили абхазскую трагедию, в которой пострадали именно мингрелы и, как считают в Мингрелии, пострадали они от грузин. В Западной Грузии очень широко распространено мнение, что грузины из-за своего высокомерия и ненависти к другим народам развязали войну с абхазами на мингрельской территории, а получив отпор, трусливо убежали, бросив мингрел на произвол судьбы – на съедение разъяренным абхазам, с расколотым народом, частично проживающим в Абхазии, а частично в Грузии с многими тысячами беженцев и т. д. Это еще один из факторов, вбивающих клин между грузинами и мингрелами.
   В этих условиях мингрелы с большим воодушевлением ждали прихода Саакашвили. В их глазах он виделся героем, полумингрелом, победившим ненавистного Шеварднадзе и способным вернуть им то положение в грузинском обществе, которое они заслуживают. Но эта радость очень скоро сменилась разочарованием – укрепившись во власти, Саакашвили очень быстро показал им, что строит не Мингрелию, а Грузию, и им в ней уготована роль не более чем ассимилировавшейся части грузинского народа. На самом деле именно при Саакашвили за маской демократического фасада на мингрелов и начались наибольшие гонения. Внешнее спокойствие, которое многих вводит в заблуждение, достигнуто во многом той политикой репрессий и жесткого зажима всего национального, который ведет режим Саакашвили. Службы безопасности в регионе значительно усилены и осуществляют строгий контроль по отношению к национальному вопросу и к связям с Абхазией и с Россией. Люди просто боятся, и их нельзя в этом винить.
   Другой причиной спокойствия является то, что этническая энергетика мингрел сейчас во многом израсходована борьбой с Шеварднадзе. После активной фазы люди чувствуют усталость, опустошенность и начинается процесс накопления сил, осмысления положения и поиска лидера. Сейчас мингрельская нация разобщена, расколота и дезориентирована. Вместе с тем общие настроения в Мингрелии – это неудовлетворенность положением, недовольство жесточайшей культурной дискриминацией и ассимиляцией, разочарование, обида, желание что-то изменить, но вместе с тем и понимание, что в нынешних условиях это сделать нереально. И дело не только в деятельности службы безопасности – против мингрел, как особой идентичности, сейчас работает вся государственная машина – оппозиционные политические партии, Грузинская Православная церковь, СМИ, поддержка Грузии Западом и т. д. У людей есть ощущение, что эту стену пробить нельзя, а значит, не надо и высовываться.
   При этом потенциал пробития стены существует, и существует огромный. Когда начинаешь говорить с мингрелами (причем даже не московскими – те вообще настроены агрессивно антигрузински!), люди сразу оживляются, начинаются активные дискуссии, люди открыто, эмоционально, но с опаской говорят о необходимости культурной автономии, самоуправления региона, а если этого не произойдет, то даже и об отделении. Возникает ощущение, что не хватает малого.
   Это ложное ощущение. Для того чтобы это произошло, необходимо появление нескольких факторов.
   1. Мингрелы должны получить внешнюю поддержку. В настоящее время любое серьезное оппозиционное движение, идущее вразрез официальной грузинской политике, возможно только при поддержке извне. Это только барон Мюнхгаузен мог сам себя из болота за волосы вытащить, а в жизни все по-другому. Необходимость поддержки извне является обязательным условием решения абсолютно всех политических вопросов Грузии, вспомним, что сам Саакашвили тоже пришел к власти не без помощи и не без согласия тех же американцев. В отношении же вопросов автономизации, регионального самоуправления или даже сепаратизма это правило верно вдвойне. Если за Абхазией или Южной Осетией стояли адыги и осетины, а за ними Россия, если у армян Джавахка или азербайджанцев Марнеули есть их «большие» родины, то мегрел сейчас не поддерживает никто, и они остаются с грузинами один на один. В этом их трагедия. В России их воспринимают как грузин, в Абхазии как вчерашних побежденных полуврагов, а в Грузии – как объект для ассимиляции. По многим причинам стороной, которая может оказать мингрелам поддержку, может быть только Россия.
   2. Поддержка должна осуществляться в двух направлениях.
   а) С одной стороны, необходима широчайшая интернационализация мингрельского вопроса. Россия должна встать «за мингрелами» и начать бороться за их права на международной трибуне, показывая, что в XXI веке «демократическая» Грузия беззастенчиво и открыто насильственно ассимилирует целый народ, стирает его национальную идентичность и тем самым попирает международное право. Конфликт должен выйти за рамки противостояния Грузия – мингрелы, иначе в этой борьбе мингрелы будут обречены. Никто, кроме России, сделать это не может. Необходимо потребовать от западных стран или принудить Грузию к уважению права других народов на собственную национальную идентичность и к отказу от ассимиляции, или перестать поддерживать это государство.
   б) России необходимо начать оказывать помощь мингрельским активистам. Эти люди есть, и их не так мало. Основной целью деятельности этих людей должна стать культурно-просветительская работа по активизации в обществе мингрельского фактора и активизации или появлению элиты, стоящей на национальных позициях. В мингрельском обществе существует огромный спрос на подобную деятельность. Необходимо создание мингрельского алфавита и начало выпуска на нем литературы, нужны радио и телепередачи на мингрельском языке, в том числе и имеющие политическую направленность. Нужны сайты на мегрельском языке, ролики в Интернете и т. д. Язык должен жить полноценной жизнью.
   в) И русским, и абхазам необходимо научиться отделять мегрел от грузин и начать разговаривать с ними как с двумя разными народами. Это разные народы! Мингрелы в Абхазии должны получить культурную автономию в Гальском районе, после чего этот регион должен стать неким «нациеобразующим» центром для всех мингрел по обе стороны границы. Грузинских мингрел нужно вовлекать в эту деятельность самым широким образом.
   Крайне эффективным шагом будет ведение разной визовой политики для мингрел и для грузин, при этом выделение мингрел может вестись на основании либо просто мингрельской фамилии, которые отличаются от грузинских, либо по предоставлению документов, удостоверяющих проживание человека в Мингрелии.
   г) Самым обязательным образом руководители Российского государства должны проследить за тем, чтобы наше чиновничество полностью, на 100%, сменило состав людей, с которыми они разговаривают в Мингрелии. Сейчас если с мингрелами происходят какие-то контакты, то наши чиновники ведут их с людьми старой формации, бывшими советскими бюрократами или отставными полковниками КГБ. Эти люди давно отторгнуты обществом, в своей жизни они проср. ли все, что только могли проср. ть, никакого веса или влияния в Мингрелии не имеют, а некоторые, возможно, уже просто выжили из ума. Но нашим чиновникам это неважно, с отставными полковниками удобно разговаривать – с ними можно общаться на одном чиновничьем языке, они пишут хорошие отчеты и т. д. Они вообще с ними одной крови! Пульс мингрельской жизни сейчас бьется среди 20–30-летних молодых людей, которые уже плохо говорят по-русски, воспринимают Россию через грузинское зомботелевидение и хотят не писать отчеты, а возродить Мингрелию. К ним надо идти, и им надо помогать.
   Боюсь говорить совершенно определенно, но есть много признаков того, что 10—15 грамотных, энергичных и инициативных людей при интернационализации вопроса и элементарной поддержке могут взорвать ситуацию в Мингрелии.
   Целью этих людей будет не отделение от Грузии. Их целью будет сама Грузия. На первом этапе в качестве первой задачи может стоять достижение местного самоуправления и культурной автономии Мингрелии, но сама мингрельская национальная идея со времен Дадиани, Жордании и Гамсахурдия не изменилась – мингрелы останутся в Грузии и будут стараться получить в ней лидерство.
   И вот тогда, через сколько-то лет, мы сможем говорить, что в Грузии может появиться лояльное России правительство. Чтобы получить генерала, нам нужно жениться на лейтенанте. Эти лейтенанты есть, и если решение на активизацию мингрельского вопроса будет принято, то лично я могу назвать парочку.

Армяне

   Возможно, кому-то это покажется странным, но армянский вопрос в Грузии существовал всегда. Переплетение судеб двух соседних народов было очень велико еще издревле, что приводило как к позитивным моментам, так и к некоторым историческим фактам, которые сейчас не вписываются в теорию вечной дружбы, насаждаемую официальной пропагандой по обеим сторонам армяно-грузинской границы и которые сейчас пытаются усиленно стереть.
   В наше время армянский вопрос идеологически составляет часть доминирующего имперско-националистического мировоззрения, в котором не-грузины являются гостями и им отводится место либо среди огрузиненных, либо среди вышвырнутых из Грузии народов, а географически он материализовался на двух, ну, или двух с половиной грузинских территориях, где количество армян традиционно велико – в Тбилиси, Джавахетии и Цалкском районе, входящем сейчас в состав населенного азербайджанцами края Квемо-Картли.
   С идеологической точки зрения признание факта влияния армян на очень важные, установочные моменты грузинской истории, такие, как, например, происхождение царской династии Багратиони или грузинского алфавита, очень болезненно воспринимается грузинским самосознанием. Удивительным образом оно выходит за рамки исторического, подспудно начинает считаться чуть ли не посягательством на национальную историю и грузинское наследие и приводит к резкому отторжению как на уровне официальной истории и идеологии, так и на бытовом и личностном уровне. На это наслаивается стандартная, распространяемая на некартвельские народы мифология о спасении их жизней в трудную годину, о предоставлении им места в Грузии для проживания, о неблагодарности, хитрости, желании нажиться на приютивших их добрых грузинах и т. д. В обществе уже укоренилась установка, что быть армянином стыдно. На бытовом уровне это выражается в полупрезрительном названии армян «сомехи» (хотя нейтральное слово было бы «армениели»), что имеет некий флер пришлости, нечистокровности, фальшивой идентичности, паразитичности, а на уровне государственном в политике стало привычкой в качестве средства унижения оппонента выискивать у него армянские корни.
   Тбилисские армяне – это отдельная история и далеко не всегда радостная. Еще не так давно – в XIX в. и в начале XX в. они составляли большинство горожан, а Тифлис тогда называли армянским городом. Потом, уже в 1930-х и в 1940-х годах, после нескольких волн решения армянского вопроса – деармянизации Тбилиси, – когда людей армянской национальности под видом очищения Тбилиси от «антисоциального» элемента просто высылали из Тбилиси и из Грузии, примерно так, как это случилось с чеченцами в феврале 1943 года и в таких же вагонах, национальный баланс восстановился так, как это устраивало грузинские власти, т. е. армян в Тбилиси практически не осталось. С тех пор ситуация изменилась, и сейчас в столице Грузии и ее окрестностях насчитывается около 200 тыс. представителей армянской национальности. За исключением Авлабара, который считают армянским кварталом, потомки Ноя не живут в Тбилиси компактно и не представляют собой какую-либо организованную и единую диаспору. Тбилисские армяне не похожи на остальных – они деполитизированы, более разобщены, намного более вовлечены в грузинскую жизнь, чем джавахкские армяне, в значительно большем процентном соотношении говорят по-грузински, да и вообще уже довольно глубоко интегрировались в грузинское общество. Именно среди них отмечены случаи массового перехода в православие, а также значительной и углубляющейся ассимиляции. На вопрос, как объяснить причины этого явления, они отвечают, что «сделать это трудно, это надо прочувствовать – когда человек является армянином и живет в центре мощнейшего грузинского информационного поля, из которого 24 часа в сутки льется националистическая пропаганда, когда он постоянно окружен грузинской общественностью, которая считает его народ и его этническое государство (Армению) вражескими, а его церковь еретической и т. д., нужно быть или очень большим патриотом, которых немного, или приспосабливаться к действительности».
   Тбилисские армяне не организованы, не представляют сбой какой-либо серьезной протестной массы и, как правило, даже не защищают своих же представителей, когда с ними что-то случается. Наверное, единственным исключением можно считать случай с заместителем директора Тбилисского Армянского драматического театра Рафаелем Григоряном, которого по настоянию Министерства безопасности Грузии уволили с работы после того, как он выступил по телевидению с заявлением о том, что в Грузии совершаются акты вандализма в отношении армянского культурного наследия. Армянская диаспора в массе своей отнеслась к этому факту безразлично, и только одна организация – Армянский Центр Сотрудничества Грузии – осмелилась выступить в его защиту. Возможно, что именно из-за ее усилий Р. Григорян, говоривший чистую правду, был принят обратно в театр, но уже на более низкую должность.
   Подлинный пульс армянской жизни бьется в Джавахетии, или, по-армянски, в Джавахке. Это регион, который издревле заселен армянами, который за последнюю тысячу лет своего существования принадлежал доброму десятку государств и который сейчас волею судеб находится на юге Грузии. В 1828 году российские войска под командованием генерала Паскевича отбили этот регион у Турции, а еще через два года, спасаясь от турецкого преследования, туда бежали 30 тыс. армян, что еще более укрепило в регионе армянский фактор и сделало его в наше время «кусочком Армении» на территории Грузии.
   Это высокогорный район с, на удивление, довольно суровым климатом – зимой температура может опускаться до –40 °С. Даже в благословенное советское время этот регион не мог считаться благополучным – высокогорье, турецкая граница, пограничный режим, практически полное отсутствие промышленных предприятий, неразвитая инфраструктура и т. д., после развала СССР и еще более после так называемой революции роз ситуация только ухудшилась.
   Несмотря на это, Джавахетия является стратегическим регионом для Грузии – во-первых, это территория, расположенная на стыке границ Грузии, Армении и Турции, что определяет ее важность в военном и транспортном плане, и, кроме этого, здесь проходят нефтепровод Баку – Джейхан и газопровод Баку – Эрзрум.
   В принципе, практически весь армянский Джавахк – это Ахалкалакский и Ниноцминдский районы, где армянское население составляет около 90—95%, Ахалцихский район с 30% армян и Цалкинский район с 55% армянского населения. Всего – около 150 тыс. армян. Их судьба, их отношения с окружающим миром, их будущее стали в полной мере заложниками геополитической ситуации, раскола супердержавы – СССР и отношений образовавшихся государств-кусочков между собой и с другими центрами силы в регионе.
   Естественно, Грузия не может надеяться, что армян Джавахка удастся так же легко ассимилировать, как картвельские народности либо разобщенных армян Тбилиси. Они – не картвелы, проживают компактно, имеют общую границу с Большой Арменией и т. д. Кроме того, армяне – это нация, которая при наличии определенных условий очень трудно поддается ассимиляции и чья национальная идентичность исторически выглядит сильнее грузинской. Если мы посмотрим на результаты отуречивания армянских и грузинских территорий в Средние века, то увидим, что армяне в массе своей сохранили христианство и собственную идентичность, а картвельские племена в несравнимо большей степени были исламизированы и отуречены, особенно знать, причем зачастую безо всякого сопротивления и, более того, при взаимовыгодном сотрудничестве с ассимиляторами. Доказательство этого мы видим и в другом: армяне – известная диаспоральная нация, т. е. за долгие века отсутствия единого армянского государственного пространства армяне научились жить в чуждом окружении и сохранять свою идентичность. На свете есть мало наций, которые могут заявить подобное.
   Исходя из этого, политика властей Грузии по отношению к армянам Джавахка определяется четырьмя факторами: а) попытками жесткого ассимилирования и огрузинивания; б) переселением в регион картвельского и тюркского населения с созданием переселенцам преференций по отношению к местным жителям; в) осложнением экономической и административной обстановки и г) закупориванием региона, созданием жестких таможенных барьеров на пути приграничной торговли с Арменией и ограничением поступления в регион экономической помощи. Все это призвано либо огрузинить проживающих в регионе армян, либо сделать их жизнь невозможной и заставить их эмигрировать в Армению или другие страны.
   О грузинском языке мы уже писали. Представьте, что район, где нет грузин (в Ниноцмидском районе, например, грузин – менее 1%), вдруг переходит на грузинский язык – делопроизводство, судопроизводство, официальная переписка, телевидение, таблички с названиями улиц, значительная часть образования и т. д. – все! Людей, не знающих язык, перестают принимать на более-менее серьезную работу, армянские школы постепенно закрывают или убирают из них старшие классы, и теперь их учащиеся не могут поступить в вузы, люди оказываются вырванными из реальности потому, что, кроме всего прочего, газеты и журналы из Армении задерживаются на границе грузинами-таможенниками. Из глубинки Грузии привозят аджарцев, сванов, турок-месхетинцев и заселяют ими Джавахк, переделив земли местного населения, которых и до переселения не особо хватало, сразу сильно повышается напряженность в обществе, растут конфликты, начинаются стычки. Естественно, происходит крайне серьезная дискриминация по национальному признаку: сверхрезко начинает расти грузинский фактор – почти все руководители в армянском регионе – грузины, 70% полиции – грузины, директора школ и многие преподаватели – грузины, в деревнях, где нет грузин, строятся православные церкви и присылаются священники-грузины, открывается филиал Тбилисского университета, куда из отдаленных районов, ввиду отсутствия конкуренции, приезжают учиться студенты-грузины и, окончив вуз, опять же ввиду отсутствия конкуренции остаются работать в Джавахке и т. д. Российскую военную базу, которая стояла в регионе, выводят, в качестве компенсации обещают закупать у населения продукты для грузинской армии и разместить в районе тюрьму, где местные смогут работать. Что-то из этого происходит, но полного замещения прибыли, поступавшей от базы, не получается. Регион нищает, а армяне оказываются отторгнутыми от какого-либо участия в собственной жизни и чувствуют себя выброшенными на обочину жизни людьми.
   Вдобавок ко всему, с целью ослабить позиции армянского меньшинства, с иезуитской расчетливостью, бывший до этого единым армянский регион Джавахетию административно раскалывают в середине 1990-х, присоединив одну его часть к грузинскому региону Месхетия, в результате чего создалась новая административная единица Самцхе–Джавахетия, и выведя из него в населенную азербайджанцами провинцию Квемо-Картли населенный армянами Цалкский район.
   Среди грузинских армян в полной мере искусственно и безальтернативно создается ситуация, когда человек должен выбирать – или ты, живя на своей земле, резко ломаешь свои жизненные, культурные, общественные, исторические и т. д. устои и переходишь в грузинскую, или по меньшей мере в двойную идентичность, и тогда у тебя появляются какие-то перспективы, или ты нищаешь, опускаешься в социальном плане, лишаешься каких бы то ни было перспектив и становишься перед дилеммой – жить так или уехать в Армению, Россию или еще куда-либо. Как показывает практика, армяне выбирают чуть-чуть от первого варианта, определенное количество второго и сколько-то от третьего – отстаивать свои права и добиваться автономии, языкового и социального равноправия.
   Уж не знаю, хорошо это или плохо и как бы я поступил на их месте, но результаты грузинизации в Джавахке за все эти годы практически нулевые. Чего Тбилиси смог добиться властными распоряжениями, вроде смены табличек, того он и добился, ничего остального не произошло. За тот самый период, когда некоторые картвельские народности просто безвозвратно исчезли, превратившись в грузин, армяне Джавахка остались армянами, даже с учетом того, что это привело к их существенному обнищанию и выталкиванию из общественной и государственной жизни. Вторым результатом стала эмиграция. Точные данные по ней не ведутся, но армяне действительно уезжают и в этом смысле можно сказать, что грузинская националистическая политика не мытьем так катаньем действительно добивается результата. Существовали как минимум три более-менее серьезные волны эмиграции – после развала СССР, после вывода российской базы и после революции роз. Кроме этого, существует серьезная трудовая миграция в Армению и в Россию, причем после принятия закона Грузии о едином гражданстве и после закрытия грузино-российской границы с прекращением выдачи виз многие армяне по экономическим причинам просто отказываются от грузинского гражданства, берут армянское и уже с ним выезжают из региона в Россию на заработки, что тем самым опять же подтверждает результативность выбранной грузинами политики. Фактически происходит та же самая деармянизация Джавахка, как это было 70 лет назад в Тбилиси, но только более мягкими способами. Освободившиеся места тут же заполняются вновь прибывшим картвельским элементом, что, опять же, приводит к грузинизации региона.
   В отличие от мингрел и армян Тбилиси джавахкские армяне всегда протестовали против этой политики. Начало этого можно относить еще к периоду безвременья, когда в начале 1990-х годов регион практически самоизолировался от официального Тбилиси и отказался ему подчиняться. Тогда население региона могло позволить себе отказаться принять префекта, назначенного туда аппаратом Звиада Гамсахурдия, а при Эдуарде Шеварднадзе выразить категорическое недоверие его уполномоченному. В принципе, при определенном развитии событий, ситуация в Джавахетии вполне могла пойти по пути Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха. Тогда этого не случилось и, может быть, это и к лучшему. С середины же 1990-х годов ситуация становится более управляемой, но как раз с этого времени из региона начинают постоянно раздаваться требования об автономии, федерации, местном самоуправлении, приравнивании армянского языка к грузинскому и т. д. Эти требования начинают поступать от совершенно различных армянских организаций, зачастую не связанных или враждующих между собой, – от советов, съездов, ассоциаций и т. д.
   Центральная власть постоянно игнорирует их. Предлогом может выступать все, что угодно, или не выступать вообще ничего – заявление можно не заметить, на него можно ответить, сказав, что оно нагнетает обстановку и выставляет все в слишком черном свете, можно отказаться его рассматривать, публично усомнившись в том, что организация, его подавшая, представляет интересы всех армян Джавахетии и т. д. Миллион отговорок! За все это время никогда и ни разу подобное заявление не было воспринято всерьез и рассмотрено, никогда грузинская власть не признала наличия национального вопроса и дискриминации армянского населения по национальному признаку. Говорилось, что проблемы региона не имеют в своей основе национальной почвы, что вопросы, тревожащие граждан, не отличаются от вопросов, имеющихся в других регионах, что обстановка искусственно обостряется третьей силой – Россией и т. д.
   Пытаясь проанализировать подход Грузии к армянскому населению Джавахка, мы видим, что он очень похож, а говоря о принципах, просто идентичен тому, что грузинские власти предпринимали по отношению к Южной Осетии – та же грузинизация, то же подталкивание осетин к эмиграции, то же стремление ограничить их связь с Северной Осетией и Россией, то же промывание мозгов по поводу исконной принадлежности региона Грузии и т. д. В случае с осетинами это не дало результата, но ситуация в Джавахетии все-таки другая.
   Здесь необходимо сделать важное отступление. Восприятие Грузией и остальными державами Кавказского региона ситуации в Джавахетии коренным образом отличается от того, что происходило в той же Южной Осетии. В сложившейся на настоящий момент политической и исторической обстановке Грузия имеет исключительно благоприятное положение для решения этого вопроса в своем ключе, а национальные меньшинства армян и азербайджанцев и так или иначе стоящие за ними Армения и Азербайджан – исключительно неблагоприятное. Речь идет о конфликте в Нагорном Карабахе с последовавшим за этим прекращением отношений между Арменией, Азербайджаном и Турцией и блокадой Армении. В этих условиях Грузия становится единственной по-настоящему транзитной страной в регионе, от которой зависят не только вышеупомянутые страны, но из-за транзита энергоресурсов еще многие другие. Именно этим во многом определяется роль Грузии в современном мире, ее поддержка со стороны Запада и, как обратная сторона монеты, ее политика, направленная на тотальное удушение национальных меньшинств внутри страны.
   В наихудшем положении оказываются армяне Джавахетии и Большая Армения. Если не брать в расчет Иран, серьезный транзит через который невозможен в силу известных политических причин, то Грузия является единственным транзитным окном Армении во внешний мир – очень дорогим, капризным и ненадежным окном, но единственным! Именно через него Армения (и в том числе расположенная на ее территории российская военная база) получает так необходимые ей продукты, и закрытие этого окна будет означать для нее полную блокаду, может, и не по типу Ленинградской (прости Господи, что скажешь!), но крайне и крайне серьезную.
   Фактор влияния на Армению посредством прекращения транзита, а равно и на Россию, чьим стратегическим партнером на Кавказе Ереван является, Грузия никогда официально не признавала, но в неофициальных разговорах тема «перекроем армянам кислород, и тогда они у нас попрыгают» присутствовала всегда и сильно активизировалась после 08.08.08. В этих условиях руководство Армении традиционно, в течение многих лет приносило Джавахк в жертву интересам Нагорного Карабаха и остальной Армении. Оно просто не могло активно и исходя из своей настоящей, а не вынужденной политически правильной позиции поддерживать соотечественников, которые волею судеб оказались по другую сторону границы. Иначе «и тогда они попрыгают» наступило бы незамедлительно, особенно с учетом того, что в то время Запад, по сути, давал Грузии некий карт-бланш и считал ее жертвой тоталитаризма и демократическим гением. Именно этим объясняется армянская официальная политика в отношении Джавахетии, выражающаяся во фразе «Интеграция без ассимиляции». В соответствии с ней Армения как бы отталкивала джавахкских армян, говоря: «Я знаю, что тебе там плохо, но помочь тебе ничем не могу – ты иди, интегрируйся». В какой-то период среди руководства Армении вообще возобладала теория, что Грузию лучше не злить – что бы ни происходило в Джавахке, что бы там ни делали с армянами, какой бы дискриминации их ни подвергали – Грузию лучше не злить, и пусть все идет как идет, может, в будущем все улучшится. Помните, старый анекдот, когда муж-либерал, пацифист и сторонник теории непричинения зла возвращается домой и видит, как его жену избивает и насилует бандит. Она кричит, отбивается, зовет его на помощь. Он обреченно вздыхает, скорбно подходит к жене, берет ее за руку и говорит: «Потерпи, родная, это ненадолго, скоро тебе полегчает».
   До последнего момента практически никакой помощи со стороны Армении армяне Джавахка не получали. Что-то делалось для армянских школ, какие-то выпускники региона без экзаменов принимались в ереванские вузы, да, были какие-то планы, какие-то лекции, но реальная помощь этим в общем-то и ограничилась. Что-то, особенно в области здравоохранения, делала диаспора. Вместе с тем произошла определенная сербизация конфликта, когда власти Армении в какой-то степени даже помогали грузинам проводить их политику. К этому, конечно же, относится постыдный случай, когда спецслужбы Армении выследили и арестовали на армянской территории лидера джавахкских армян – Ваагна Чахаляна, после чего передали его Грузии, где он и был осужден на 10 лет якобы за владение оружием и незаконное пересечение границы. Думаю, время еще даст оценку этому факту.
   В результате этого армяне Джавахка по сути остались один на один с Грузией. Армения и Россия по указанным причинам им помочь не могли, а попытки привлечь на помощь Запад неизменно заканчивались тем, что, как и в Южной Осетии и Абхазии, западные организации либо выносили рекомендации, которые Грузией демонстративно не соблюдались, что не несло за собой для нее никаких последствий, либо оправданно или нет становились на сторону Грузии. Так, попытки привлечь их внимание к дискриминации армянского языка и невыполнению Грузией обязательств, взятых на себя при вступлении в ЕС, – ратификации Европейской хартии региональных языков и языков национальных меньшинств, выливались в пустые сетования на то, что Грузия до сих пор эту хартию не ратифицировала и из-за этого они никак на нее не могут воздействовать, причем одновременно эти же организации открывали в регионе курсы по изучению грузинского языка. То есть практика – «негодяй, но свой негодяй» не меняется.
   Само наличие Армении, конечно, было для Грузии сдерживающим фактором в пользу того, чтобы не решать вопрос Джавахка по абхазскому или югоосетинскому сценарию. Кроме этого, необходимо отметить, что после 1994 года сами армяне не давали к этому повода. С другой стороны, слабость и невыраженность позиции Еревана, его зависимость от самой Грузии и потакание политике Тбилиси провоцировали Грузию на еще более жесткие шаги по ассимиляции армян и приводили к ситуации, когда удовлетворение любых требований армян было невозможно.
   Грузия не хотела и не могла выполнить эти требования потому, что главным требованием была автономия региона и все с этим связанное – предоставление армянскому языку статуса регионального, местное самоуправление, демилитаризация и т. д. Для Грузии, по факту, это означало бы моментальный вброс похожих требований от других национальных территорий и переход на длинный, демократический цикл создания грузинской нации в условиях отсутствия исторического времени. Грузия просто должна была отказать всем и всеми силами давить и давить подобные стремления в зародыше – очень быстро ассимилировать негрузин или изгонять их с территории, по воле судьбы оказавшейся во владении империи картвелов.
   Но было бы абсолютно неправильным возлагать всю ответственность за нынешнюю ситуацию в Джавахетии только на Армению, прогрузинские европейские организации либо агрессивную позицию Грузии. Сами армяне Джавахка тоже сделали далеко не все и далеко не все правильно для того, чтобы получить иной результат. В отличие от Мингрелии политическая активность здесь присутствует. И если у мингрел сейчас нет организаций, защищающих их права, то у джавахкских армян таких организаций были чуть ли не десятки, но именно это является ситуацией, когда 2 – меньше, чем 1, а 10 разрозненных и малочисленных организаций – хуже, чем одна, но активная и постоянно действующая. За все это время армяне Джавахка не смогли объединиться и создать одну сильную и активную организацию. Дробление на микроскопические национальные организации привело к тому, что грузинская власть быстро выводила их из игры путем ареста лидеров, закрытия самих организаций, давления со стороны спецслужб, проведения проверок хозяйственной деятельности коммерческих организаций, связанных с их членами, и т. д. В результате сейчас практически все наиболее активные члены джавахкской общественности перебрались либо в Ереван, либо в Москву. Так, в Москве существует целая общественная организация «Джавахкская диаспора России», пытающаяся каким-то образом помогать своей Родине и землякам и отстаивать их интересы из России.
   То есть при том, что потенциал протестного движения в народе довольно высок, форма его реализации организована удивительно безграмотно и бездарно. Лидеры разнообразных движений и движеньиц или из чувства конкуренции друг с другом, или по вполне объяснимой политической неграмотности совершают наивные, полудетские, милые глупости, позволявшие и позволяющие властям Грузии не воспринимать их всерьез и поодиночке выводить из игры. Люди заигрались в выдвижение требований, создается впечатление, что многим из них кажется, что если еще одна малоизвестная или неизвестная организация выдвинет еще одно требование об автономизации региона, то оно будет принято. Лидеры постоянно меняющихся организаций не понимают, что, выдвигая подобные «стописяттыщмильонные» требования об автономии – беззубые и не поддержанные силой, – они тем самым добиваются обратного эффекта – позволяют властям Грузии игнорировать себя и свои требования и тем самым продлевают и усиливают собственную ассимиляцию.
   Существующая политика как Грузии, так и Армении и армян Джавахетии однозначно приведет к деармянизации региона. Однозначно. Армянам, всем армянам, живущим в Армении, в Грузии или в других странах, необходимо понять, что при нынешних условиях выбранная Грузией политика деармянизации Джавахка доказала свою результативность. Да, она не приводит к мгновенному результату, но приведет к результату неизбежному. Предел прочности армян Джавахка существует, и термин «усталость металла» может быть применен не только к железу. Это может случиться раньше или позже, но это случится.
   Выходов из ситуации может быть два в зависимости от того, изменится ли ситуация на всем Южном Кавказе кардинальным образом, о чем мы поговорим далее, или не изменится. Если общая ситуация не изменится, то единственно возможным решением вопроса будет являться модель, в целом похожая на то, что выше я рекомендую для Мингрелии. Ее составными частями являются:
   1. Обязательное изменение существующей позиции Армении и диаспоры по отношению к ситуации в Джавахке. При этом если армянские власти продолжат изображать неестественную для человеческой физиологии «любовь втроем» – т. е. развивать свои отношения исключительно в треугольнике Армения–Джавахк–Грузия и в его рамках активизируют давление на Тбилиси, то они неминуемо получат транспортную блокаду.
   Единственным, но 100%-ным способом избежать этого является максимальная интернационализация конфликта с активным выводом его на международную арену, вовлечением международных организаций и информированием общественности. Упрощенно говоря, представитель Армении в ООН должен потребовать сбора Совета Безопасности и должен заявить на нем: «Мы протестуем против насильственной ассимиляции армян в Грузии и нарушения в этой стране базовых гуманитарных норм, и у нас есть серьезные подозрения, что в ответ на это Грузия планирует устроить нам транспортную блокаду». В этих условиях можно гарантировать, что часть стран поддержит Армению, в то время как другая часть заявит о том, что страхи армян надуманы. Именно эти страны в дальнейшем будут требовать от Грузии не прибегать к блокаде.
   2. При невозможности объединения множественных организаций армян Джавахка власти в Ереване должны волюнтаристским путем выбрать одну из них и начать укреплять ее и активно выталкивать на международную трибуну.
   3. Требованиями этой организации должны стать не сепаратизм, а прекращение насильственной ассимиляции, предоставление Джавахку широкой автономии, а армянскому языку такого же статуса в регионе, как и грузинскому, и возврат к административному делению, существовавшему до 1995 года (отделение от Месхетии и возврат Цалки).
   4. Армяне должны осознать, что требовать что-то у Грузии бесполезно. Это принципиально важно! Вся государственная машина этой страны в этом направлении работает с одной целью – ассимилировать или убрать армян Джавахка, и требовать армянскую автономию у этой машины просто глупо. Она создавалась не для армянской автономии, а абсолютно с обратной целью! Нужно перестать требовать чего-либо у Грузии или делать это постольку-поскольку, механически, с перенесением всей деятельности на международную арену. Требовать надо не в Тбилиси, а в ООН, ЮНЕСКО, ОБСЕ, ПАСЕ, Cовете Европы, Европарламенте, Евросуде и т. д.
   Слабые, «учебные» попытки этого уже были, и все они были бесполезны, но они и не могли увенчаться успехом в той ситуации, когда армяне Джавахка находились с Грузией один на один, и когда ни Армения, ни армянская диаспора, ни Россия им не помогали. Без вмешательства Армении и диаспоры Джавахк будет потерян в любом случае! И в этом отношении письма в международные организации, их дежурные ответы, равно как и обращения к грузинским властям, были полезны только для того, чтобы убедиться в их бесполезности.
   Необходимо не писать в эти организации, а переносить игру на их поле. Вместо отсылки писем дежурным чиновникам делегации жителей Джавахка должны посещать организации, проводить там консультации, участвовать в их сессиях, выносить на них свои вопросы, обязательно подчеркивать то, что в регионе происходит гуманитарная катастрофа. Они должны добиваться посещения представителями этих организаций Джавахка и устраивать им туры по региону.
   При условии массовости и активности подобная деятельность неминуемо должна закончиться успехом. Вероятность того, что Джавахк получит автономию практически стопроцентна. Это может не случиться сразу, на это обязательно уйдет какое-то время и будут потрачены какие-то усилия, но если действовать подобным образом, то процесс будет уже необратим.
   Это тем более верно, что в условиях нынешней Грузии Джавахетию нельзя рассматривать отдельно от других национальных территорий. Так или иначе, эти процессы будут идти в них всех. Но об этом позднее, а сейчас…

Азербайджанцы

   Еще одной значительной национальной группой, проживающей в Грузии, являются азербайджанцы.
   По официальным данным, в стране их находится около 300 тысяч, а по неофициальным, экспертным – 600 или даже 700 тысяч человек, что составляет как минимум 10% населения Грузии. Территория компактного проживания азербайджанцев – это восток и юго-восток Грузии – 4 района с центрами в Гардабани, Болниси, Дманиси и Марнеули, где их количество колеблется от 50% до 80%.
   Область, в которой они проживают, по-грузински называется Квемо-Картли, а по-азербайджански – Борчалы. Оба народа совершенно искренне считают эти земли своими историческими и уверены в том, что их предки здесь жили всегда. При этом грузины говорят, что тюрки на них являются новичками и пришельцами, т. к. начали расселяться тут только (SIC!) при Давиде Строителе (XII век), а азербайджанцы пишут в учебниках, что еще древнеримскому полководцу Луккулу (I век до н. э.) советники категорически не рекомендовали связываться с древними борчалинцами. При этом если грузинские историки очерчивают область расселения древних картвелов более-менее в рамках территории Квемо-Картли, то азербайджанцы говорят, что их историческая земля простирается намного шире, и утверждают совсем крамольные в Грузии вещи о том, что якобы в какие-то периоды Тбилиси вообще находился под контролем тюрок.
   Напряжение среди двух народов существовало всегда, и когда это было возможно, Грузия пыталась снимать его силовым путем и чужими руками. Вспомним, что официально приглашение немецких войск на территорию Грузии в 1918 году было вызвано просьбой грузинского правительства к немцам решить вопрос именно Борчалы. Вот выдержка из известной речи Ноя Жордании, в которой он объявлял о приходе немцев: «Грузинское правительство доводит до сведения населения, что прибывшие в Тифлис германские войска приглашены самим правительством Грузии и имеют своей задачей защищать, в полном согласии и по указаниям правительства, границы Грузинской Демократической Республики. Часть этих войск уже отправлена в Борчалинский уезд для очищения его от банд разбойников». Надо ли говорить, что этими «разбойниками» были проживавшие там азербайджанцы?
   Как и территория Южной Осетии, земли Борчалы доходят практически до Тбилиси. Специализацией этого района всегда, даже в советское время, было мелкое предпринимательство и сельское хозяйство – растениеводство и животноводство, азербайджанцы выращивали фрукты, овощи, «всякий зелень-мелень, хурма-мурма, знаешь» и поставляли это все в Тбилиси или далее – в Россию.
   Если в советское время, со всеми допущениями коммунистического режима, межнациональная ситуация была для азербайджанцев терпимой и приемлемой, то развал СССР и приход к власти грузинских националистов внес в нее резкие изменения. Воцарение в Тбилиси Звиада Гамсахурдия и его политика «Грузия – для грузин» в Квемо-Картли означали массовое заселение региона сванами и такое же массовое, активное и насильственное вытеснение азербайджанцев, приведшее к нескольким вооруженным столкновениям. Считается, что в тот период за короткое время Грузию покинули жители нескольких азербайджанских деревень – в общей сложности несколько десятков тысяч человек.
   В противовес мингрелам азербайджанцы горячо приветствовали приход Шеварднадзе, и стоит сказать, что по сравнению со Звиадом при нем им действительно несколько полегчало, правда, не совсем, но затем после революции роз все сразу ухудшилось.
   Здесь мы прервем исторический экскурс и пойдем более структурированным путем.
   В общих чертах ситуация с грузинскими азербайджанцами очень похожа на положение с армянами, но в деталях есть немало серьезных различий, которые сильно дистанцируют азербайджанцев от армян или даже ставят их совсем особняком среди всех некартвельских народов Грузии.
   Принципиально подход грузин к азербайджанскому меньшинству практически идентичен подходу к армянскому. Это то же самое стремление в коротком периоде максимально растворить его, либо выдавить и это то же самое грузинское высокомерие и осознание собственного превосходства над азербайджанцами. Если армяне для грузина – это «сомехи», то азербайджанцев в Грузии называют «татребо» – татары (груз.). Само по себе слово «татары» – не оскорбительно и обозначает целую нацию, но так, как оно произносится в Грузии и тот смысл, который в него вкладывается, среди грузинских азербайджанцев считается если и не оскорбительным в прямом смысле этого слова, то уж во всяком случае пренебрежительным и высокомерным.
   Конечно же, это тот же самый языковой вопрос. Граждане обязаны общаться с представителями местных официальных структур на грузинском языке, будь то при оформлении официальных документов, составлении жалоб или при получении каких-либо услуг. Обязательными требованиями при получении работы в государственных учреждениях и лицензий на осуществление профессиональной деятельности является знание грузинского языка. Наблюдается крайнее сужение азербайджанского культурного пространства с периодическим препятствованием его подпитки с «материнской» территории. Неуклонно уменьшается число азербайджанских школ и снижается их статус, так что их ученики не могут поступить в вузы, – если в 1989 году в стране было 183 азербайджанские школы, в которых учились 49 805 учеников, то в 2009 году число школ равнялось 124, а учеников – 27 442. Стандартной практикой стало назначение из Грузии директоров школ грузин, не говорящих по-азербайджански. Картвелизированы названия большинства населенных пунктов и улиц с заменой табличек, указателей и т. д. В общем, «радостей жизни» у азербайджанцев очень много, все не перечислить.
   В практическом плане, как и в Джавахетии, это выливается, в частности, в полное засилье грузин в административных и силовых органах. Почти все начальники в азербайджанском регионе – грузины. По состоянию на некоторое время назад, в Гардабанском районе было 48 государственных учреждений, во главе которых не было ни одного азербайджанца. В Болниси – один азербайджанец, который работал заместителем руководителя района, в Марнеули – один заместитель руководителя и два технических работника, в Гардабанском районе – в исполнительной власти был один азербайджанец. Почти вся полиция набирается из грузин и т. д.
   Полным ходом и, возможно, даже более активно, чем в других некартвельских регионах, в Борчалы идет процесс разбавления однородной тюркской территории представителями грузинских народностей. В этих целях используются сваны, аджарцы и беженцы из Южной Осетии. Это уже осложнило межнациональную обстановку и привело к ряду конфликтов на национальной почве.
   Но основной упор власти Тбилиси все же делают на меры экономического характера. Здесь действия властей намного масштабнее, чем в Джавахетии. Существует мощнейшая дискриминация азербайджанского населения, которая проявляется практически во всем. Во-первых, конечно же, это официальное лишение азербайджанцев средств производства, а именно – земли. В ходе проведенной земельной реформы земледельцы и скотоводы-азербайджанцы оказались наделены лишь 15 сотками земли на семью, в то время как среднестатистическая грузинская семья абсолютно законным образом получила по 3–4 гектара. До 70% азербайджанцев вообще не получили никакой земли. Это привело к тому, что теперь азербайджанцы вынуждены арендовать землю у грузин, платя им огромную арендную ставку.
   Грузинское население Квемо-Картли имеет ряд банковских льгот, тогда как для азербайджанцев они, как правило, отсутствуют. В регионе не развивается инфраструктура или развивается только в местах расположения грузинских сел. Это приводит к проблемам со снабжением водой, электричеством и т. д. Властями искусственно создаются препятствия к общению с Азербайджаном, касающиеся как области культуры, так и так называемых рельсовых войн. Огромным ударом для азербайджанцев Борчалы стало ухудшение отношений между Грузией и Россией, которое привело к закрытию границ и к закрытию российского рынка для производимой ими продукции.
   Наиболее ярким примером благодаря известному адвокату и правозащитнику Аслану Исмаилову, ставшим известным всему Азербайджану, является история Мунгалы – азербайджанского села в Грузии. Это как «два мира – два детства». Давайте представим. Рядом веками находятся два села – азербайджанское Мунгалы и грузинское Сартичало. В царстве демократии азербайджанское село стирают с карты и сливают с грузинским. Теперь есть только одно село с двумя частями – грузинской и азербайджанской. В грузинской части – три грузинские церкви, водопровод, 4 школы, стадион и тренажерный зал. Каждый день чистая вода и свет без перебоев. В азербайджанской части – старая школа, ни одного спортивного объекта, питьевой воды в селе нет, и жители покупают ее у грузин, платя деньги. Землю для мечети, стадиона и нового кладбища власти села – теперь грузины – не выделяют. Вся земля вокруг села принадлежит грузинам, у которых азербайджанцы – земледельцы и скотоводы – ее арендуют. Сами азербайджанцы земли не имеют. «В Грузии сформировано два класса – грузины-землевладельцы и их рабы-азербайджанцы», говорит Аслан Исмаилов.
   В общем и целом такая политика Тбилиси приводит к огромному раздражению и недовольству населения и в какой-то степени в отличие от воздействия на армян Джавахка среди азербайджанцев она не особенно успешна. Несмотря на все усилия Тбилиси, никакой ассимиляции азербайджанцев не наступило. По данным экспертов, около 80% грузинских азербайджанцев не владеют грузинским языком, и это количество не уменьшается.
   Определенная эмиграция в Азербайджан действительно существует и, по некоторым данным, количество покинувших Грузию в последние годы исчисляется тысячами, однако вызвано это не только дискриминацией азербайджанцев в Борчалы, но и экономическим развитием самого Азербайджана, который объективно представляет для своих соотечественников все более благоприятную перспективу.
   На этом, в общем-то, сходство с ситуацией с грузинскими армянами заканчивается и начинаются мощнейшие различия. Азербайджанцы представляют для Грузии намного более опасный фактор, чем армяне. Если по причине своей сравнительной малочисленности, пассивности, неорганизованности, отсутствия поддержки со стороны «материнской» территории, значительным ассимиляционным процессам в Тбилиси грузинские армяне представляются этнической группой, которая идет на спад, как говорят этнографы, – «затухающей группой», то азербайджанцы находятся на очень крутом подъеме.
   Во-первых, это, конечно же, демографический фактор. Несмотря на выдавливание определенной части этноса, количество азербайджанцев в Грузии неуклонно растет и причиной этого являются очень высокие темпы рождаемости в азербайджанских семьях. По некоторым данным, на каждые 20 грузинских новорожденных в Квемо-Картли приходится 80 азербайджанских детей. По аналогии с ситуацией с арабами в Израиле в регионе шутят, что самым страшным оружием азербайджанцев в Борчалы является Марнеульский роддом. Динамика прироста и активности азербайджанского населения в Грузии такова, что простое описание ситуации в 4 районах Квемо-Картли не дает настоящей картины. Происходит стремительное заселение соседних территорий, в которых ранее доминировали грузины, армяне, русские или греки. Речь в первую очередь идет о Гурджаани, Сагареджио, Лагодехи и Цалке, где, по неофициальным данным, азербайджанцы уже составляют около половины населения.
   В этих условиях государственная политика разбавления нетитульного этнического элемента меняется, и если в Джавахке власти селят грузин или повсеместно, или целенаправленно на границу с Арменией, отрывая таким образом Джавахк от границы с «материнской» территорией, то в Борчалы такая практика применяться не может – вновь прибывшие просто растворятся среди доминирующего тюркского этноса. Исходя из этого, грузинские власти размещают переселенцев анклавами, усиливая при этом ими армянские селения, видимо, из расчета поддержки общехристианского фактора.
   Кроме этого, правители Тбилиси не могут позволить себе роскошь воспринимать азербайджанцев как обычную этническую группу. Если к мингрелам можно относиться как к народности, за которой никто не стоит и на которую из-за юридических махинаций не распространяются некоторые международные законы, если армяне в Тбилиси воспринимаются как нация, которую бросила и которым не помогает их собственная Родина-мать, и которые подспудно являются врагами из-за своего союзничества с Россией, то с азербайджанцами совсем другая история.
   Даже находясь на территории Грузии, азербайджанцы являются частью огромного тюркского мира, с которым Грузия просто вынуждена дружить. С одной стороны, Азербайджан является страной, откуда в Грузию и через нее поступают углеводороды, эта страна, которая активно солидарна с Грузией по вопросу сепаратистских территорий, и страна, которая удерживает блокаду Армении, из-за чего Грузия приобретает статус привлекательной страны-транзитера и незаменимого центра Кавказа. С другой стороны, за азербайджанцами стоит братская Турция, которая является не только серьезным инвестором Грузии, но и частью НАТО, куда так рвется Грузия. Действуя вместе, обе эти страны, даже без применения мер военного характера, способны причинить Грузии невероятные, фантастические проблемы, которые совершенно точно могут привести к прекращению существования современного грузинского государства.
   В Тбилиси это прекрасно понимают и если в отношении Армении периодически наглеют и хамят, то в отношении Азербайджана и Турции – кокетничают и подхалимничают. И продолжают свою антиазербайджанскую политику!
   Почему это происходит. Здесь опять необходимо провести параллель с армянами. Единственной причиной, из-за которой Грузия до сих пор продолжает антиазербайджанскую политику, является отсутствие противодействия ей со стороны Азербайджана и Турции, и единственной причиной отсутствия этого противодействия сейчас (в отличие от ситуации, имевшей место даже год назад) является проблема Нагорного Карабаха. Для обеих этих стран декларируемое возвращение НКАО в состав Азербайджана является более приоритетным, чем прекращение дискриминации азербайджанцев в Грузии, которое из-за демографии и общей ситуации и так не особо успешно. Именно географическое расположение Грузии дает этим странам возможность осуществлять блокаду Армении, но тем не менее продолжать транспортное сообщение между ними самими, включая транзит нефти и газа на Запад.
   Исходя из этого, как Азербайджан, так и Турция вынужденно и до определенной степени закрывали глаза на «художества» Грузии в Борчалы. Стоит признать, что их влияние на ситуацию было несколько большим, чем влияние Армении, но Армения вообще фактически самоустранилась от помощи джавахкцам и только уговаривала их интегрироваться, Азербайджан же хотя бы внешне пытался что-то изменить. Слово «внешне» здесь является ключевым, потому что в условиях лишь потенциального влияния и опасности для Грузии вместе с отказом от проведения жесткого противодействия дискриминации своих соотечественников, Грузия лишь делала вид, что она прислушивалась к критическим заявлениям, периодически раздававшимся как из Анкары, так и из Баку, и продолжала делать свое дело – ассимилировать и выдавливать тюрков.
   Типичным и анекдотическим примером реакции грузинских властей может являться визит Ильхама Алиева в Квемо-Картли в 2007 году. Во время него он высказал глубокую озабоченность положением азербайджанцев, пообещал, что добьется их равноправия с грузинами, и заявил о необходимости совместных азербайджанских и грузинских инвестиций в регион, создания там промышленности и рабочих мест. Грузинские власти сказали, что они полностью с ним согласны, и твердо пообещали, что все так и будет сделано. В рамках исполнения обещания они построили в Марнеули завод по переработке овощей и фруктов, на который приняли 80 грузин и 3 азербайджанца, и усилили репрессии против азербайджанских общественных деятелей, которые проявили себя наиболее активно во время визита Алиева. В общем, визит президента прошел плодотворно.
   Еще одной очень важной причиной продолжения дискриминационной политики Грузии в отношении азербайджанцев является отсутствие активного противодействия со стороны азербайджанских организаций. Вернее, противодействие есть, но традиционно оно было направлено не в политическую, а в экономическую и языковую плоскости. До самого последнего момента азербайджанские организации требовали лишь экономического равноправия и возможности использования своего языка и не говорили об автономии или о самоопределении. Причин этому несколько. С одной стороны, среди азербайджанцев существовало или существует стойкое мнение, что в условиях ориентированности их экономики на грузинский рынок, а также из-за активного демографического роста получение автономии создаст им самим только лишние сложности и ограничит тюркскую экспансию в Грузию. Азербайджанцы шутят, что с такими темпами роста населения через 10 лет они сами будут давать автономию грузинам и в этом отношении их нынешняя автономия будет лишь преградой.
   С другой стороны, несмотря на наличие немалого количества этнических общественных организаций, все они в значительной степени ангажированы, несамостоятельны и выражают позицию трех государств. Эти государства – Грузия, Турция и собственно Азербайджан. Позицию этих стран, их отношение к вопросу можно изучать по вектору выступлений общественных организаций в Борчалы.
   Говоря об ангажированности некоторых национальных объединений со стороны Грузии, стоит сказать, что это вообще является стандартной практикой работы грузинских властей с национальными организациями. Выбирается организация, ставится на содержание государства, и, начиная с этого момента, она по сути является не выразителем интересов этноса, а рупором власти. Естественно, лидеры организации при этом вовсю кричат о невиданном расцвете демократии, о том, что нигде больше, как в Грузии, государство не финансирует оппозицию, а сами власти повсюду таскают эту организацию и выставляют ее как национальную оппозицию.
   Такая организация есть у армян, ею является «Союз армян Грузии» с ее лидером, ныне советником Михаила Саакашвили Ваном Байбурдом, человеком, которого в Джавахке сами армяне иначе чем «тварью» не называют и который, как мне говорили сами джавахкцы, боится туда ездить без охраны – иначе побьют.
   Разговоры о связи с властью среди самих азербайджанских организаций идут давно и, судя по позиции некоторых из них, совсем не беспочвенно. Совпадение позиций официального Тбилиси и определенных азербайджанских объединений порой просто поражает. Так, например, возмутившее общество массовое переименование азербайджанских сел, когда за один день были огрузинены тюркские названия 31 села, лидер общественного объединения «Борчалы» Залимхан Мамедли объяснил происками России и сказал, что огрузинивание топонимов – это «политическая акция, корни которой следует искать в желании России расколоть грузинское общество по этническому принципу».
   Но если часть организаций поет под грузинскую дудку, то другая их часть выражает интересы Азербайджана и Турции. И здесь ситуация совсем иная.
   До 2008 года все они, как правило, требовали от властей страны исключительно экономического равноправия, большего представительства азербайджанцев в органах власти и предоставления азербайджанскому языку статуса регионального. В 2008 году произошел перелом и теперь к числу их первоочередных требований добавилось предоставление Борчалы автономии.
   Почему так произошло? Изменился подход к проблеме Турции и Азербайджана. Это очень важный момент, который определяет всю последующую ситуацию. Если раньше эти страны в качестве основной задачи ставили укрепление тюркского элемента в регионе и обеспечение Грузии поддержки, направленной на безопасное и непрерывное функционирование трубопроводов, то Пятидневная война показала им, с одной стороны, что Грузия делает нефте– и газопроводы заложником своих политических амбиций, что она не может служить гарантом их безопасности, и для полной надежности дело нужно брать в свои руки. С другой стороны, окончательный уход Абхазии и Южной Осетии и признание их Россией были восприняты как начало распада Грузии. Единственной формой ее сохранения в этих условиях и Анкара, и Баку посчитали федерацию или даже конфедерацию. То есть или широкая автономия, или Грузия неминуемо распадется и тогда возникает необходимость обеспечить наиболее выгодный уход из нее своих соотечественников.
   Начиная со второй половины 2008 года, такой подход очень четко прослеживается как в требованиях общественных организаций азербайджанцев Грузии, так и в позиции самих Азербайджана и Турции. Правда, во всем этом есть одно очень большое «но». И это опять Карабах. Позднее мы более подробно рассмотрим этот вопрос потому, что именно он сейчас определяет ближайшее будущее Грузии. В настоящий момент вопрос Карабаха сошел с мертвой точки, на которой он находился последние 17 лет. Переговоры идут трудно, но есть предпосылки того, что в 2010 году он все же решится.
   Что бы ни произошло, ни Анкара, ни Баку не будут предпринимать никаких действий в отношении Борчалы до решения вопроса Нагорного Карабаха. При этом в данном случае совершенно не важно, как он решится, в чью пользу, с какими компромиссами сторон и решится ли вообще. Как только вопрос Карабаха отойдет в сторону и потеряет актуальность, следующим для обеих стран будет вопрос азербайджанцев в Грузии. Следующей внешнеполитической целью Баку и Анкары будет автономизация Борчалы. Это уже видно по изменившемуся вектору подконтрольных им общественных организаций, по тону разговора и по периодически проходящему вбросу позднее неподтверждающихся официально требований. Зависимость Грузии от Азербайджана и Турции настолько велика, что не может быть ни малейшего сомнения, что когда подобную цель поставят, то она будет ими достигнута.
   Это абсолютно понятно, равно как и то, что ни на Турцию, ни на Азербайджан в этом вопросе повлиять не удастся. Этот процесс нельзя ни ускорить, ни остановить. Все произойдет в свое время.

Аджария

   Еще одним грузинским регионом, который некоторым традиционно представляется в виде мятежного, является Аджария. Сейчас уже забылось, но еще не так давно в Грузии было 3 подобных территории – Абхазия, Южная Осетия и Аджария, причем долгое время режим Аслана Абашидзе казался даже более сильным, чем его «собратьев» в других частях страны.
   Из населенных грузинами земель Аджария вошла в состав России последней – в 1878 году. До этого она в течение нескольких веков находилась в составе Османской империи, что очень сильно повлияло на населявших регион грузин и привело к их почти полному омусульманиванию. После развала Российской империи эта территория опять была занята Турцией, а в 1921 году поделена «по справедливости» между молодой Советской страной и Турцией. В соответствии с Карсским договором значительная часть турецкого Батумского округа отходила Турции теперь уже на постоянной основе, а оставшаяся, с городом и портом Батуми, – к советской Грузии. При этом с целью защиты единоверцев Турция настояла на том, чтобы она вместе с Россией была гарантом того, чтобы уступка суверенитета Грузии осуществлялась «при условии, что население указанной местности будет пользоваться широкой местной автономией в административном отношении, обеспечивающей каждой общине ее культурные и религиозные права». Именно на этом основании Аджария получила статус автономной республики и стала единственной в СССР автономией, основанной не на национальном, а на конфессиональном принципе.
   В бурные 1990-е потомственный князь Абашидзе, чьи предки правили этим регионом с XV века, смог установить в нем более привлекательные условия, чем были в других частях страны, – в эпоху всеобщего развала аджарцы жили лучше и богаче, чем другие грузины. Однако достигалось это за счет полного экономического отделения Аджарии и эксплуатации активов, находящихся на ее территории, но созданных всем СССР (или всей Грузией в этом отношении) и принадлежащих тоже всей Грузии. В первую очередь это, конечно, морской порт, являющийся одним из крупнейших на Черном море, а также таможенные платежи, доходы от курортного бизнеса и т. д. В политической и административной областях Абашидзе получил столько же свободы, как и в экономике, – здесь была совершенно независимая судебная система, когда аджарские суды отменяли постановления грузинских судов более высокой инстанции, собственное военное ополчение и военная политика, частью которой иногда становилась российская военная база, дислоцированная в регионе, полная независимость от Тбилиси в делах местного самоуправления и т. д.
   Пока грузинская власть была слабой и вела политику залатывания дыр, Тбилиси мирился со всем этим самоуправством. Более того, в каком-то отношении это было ему даже выгодно, т. к. в обмен на свободу собственных действий в Батуми князь Абашидзе, авторитет которого в стране был очень высок, соглашался не лезть в общегосударственную политику и не претендовать на президентское кресло. Но когда это кресло занял молодой, энергичный и сильный политик Михаил Саакашвили, ситуация полностью изменилась, и Тбилиси пошел в атаку на слишком далеко отколовшийся регион. Здесь-то и открылась вся иллюзия силы и влияния «аджарского льва». Оказалось, что народ устал от диктаторских замашек Аслана и выступает против того, что вся власть в автономии оказалась в руках клана Абашидзе. В момент опасности московские друзья Аджарского Льва попросту сдали его, друзья и соратники предали старого хозяина, дешево купившись на обещание Саакашвили не преследовать их, другие представители элиты открыто призывали Саакашвили, надеясь, что после ухода князя, подмявшего под себя все, для них откроются новые перспективы…
   С того момента в Аджарии произошли колоссальнейшие изменения – регион в полной мере вернулся под власть Тбилиси – клан Абашидзе оказался смещен и раздавлен, – несмотря на обещание отказа от преследования, Саакашвили устроил на его представителей настоящую охоту, буквально размазав по стенке всех тех, кого смог достать, и тех, кто еще вчера казался всемогущим, и переделил их имущество. В регион пришли новые управленцы, назначенные из Тбилиси, резко активизировалась пропаганда ГПЦ, в Аджарию хлынули многомиллионные инвестиции из Турции, Казахстана и т. д.
   Сейчас это уже совсем другая Аджария. Но самым парадоксальным образом отношение к ней России продолжает оставаться тем же самым. России все еще кажется, хочется казаться, что, несмотря на все изменения, эта земля осталась все той же Аджарией 2004 года или даже Батумским округом 1921 года и она вся вот-вот выступит против Саакашвили.
   Работая над этой статьей, я просмотрел, что пишет российская печать об Аджарии и о ее протестном либо сепаратистском потенциале. Мнения складываются абсолютно полярные – грузинские политологи говорят об отсутствии протестной базы, в то время как такие же грузины, но «бывшие абашидзевцы» (которые не владеют ситуацией, ни на что не влияют и которых непонятно зачем нужно спрашивать!) утверждают абсолютно обратное и предрекают, что Аджария восстанет первой. И то и другое неверно.
   Во-первых, необходимо учитывать то, что в отличие от «мятежных» регионов Грузии население Аджарии является грузинами. Одна их часть является картлами, а это основа, ядро современной грузинской нации, другая – огрузиненные лазы. За последние несколько десятилетий они прошли через большие этнографические изменения. Практически полностью стерся языковой диалект, который аджарцы приобрели во время турецкого владычества. Но самое главное – в Аджарии исчез фактор ислама. В период российского, затем советского, а потом и грузинского правления аджарцы были сначала атеизированы, а затем и христианизированы. Это очень важный фактор, который влияет на самые разные стороны отношений Аджарии как внутри себя, так и с внешним миром.
   В настоящий момент мусульман в республике осталось по разным оценкам не больше 15—30%, причем, скорее всего, 30% – это завышенная цифра. В массе своей это старики, живущие в горных сельских районах и не оказывающие никакого влияния на политическую и экономическую ситуацию. В общественном сознании религиозный тренд изменился – теперь в Аджарии стало выгодно и, простите за такое выражение, но оно действительно отражает ситуацию – «модно» быть православным.
   Кроме этого, на грузинизацию нынешнего аджарского социума повлияли и переселенческие процессы, перемешивание населения, которые грузинские власти вели еще с 1980-х годов и которые усилились именно при Саакашвили. В соответствии с ними коренных аджарцев переселяли на земли армян – в Джавахетию, а на освободившиеся земли селили мегрел. Тем самым в Аджарии и Мегрелии размывался потенциально протестный или чуждый грузинскости фактор – в одном случае мусульманский, в другом – мегрельский, на новые земли селилось население, которое бо€льшим образом зависело от центра и по этой причине не было склонно к протестным настроениям, а на границе армянских районов появлялись конкурирующие с ними мусульмане.
   Во-вторых, полностью поменялась элита общества – старых соратников Абашидзе либо посадили, либо выдавили в Россию или в другие регионы Грузии, и теперь они не только не имеют там никакого влияния, но, как говорят, даже боятся лишний раз звонить своим родственникам, чтобы не навлечь на них репрессии самого демократического в мире режима Саакашвили. Часть оставшейся в Аджарии не политической, а экономической элиты общества не в силах противостоять мощным инвестициям и тоже выводит свои капиталы за рубеж. Представители же новой элиты являются в регионе чужаками, они присланы из Тбилиси, зависят от него и будут исполнять все приказы, которые оттуда получат.
   В-третьих, при сохранении формального статуса автономии непосредственно автономные права в регионе безжалостно и полностью уничтожены. Сейчас Тбилиси может делать и делает в Аджарии абсолютно все, что захочет, – отменять любые указы местных властей, назначать и снимать чиновников, раздавать и конфисковывать земли и т. д. Аджарская автономия сжалась до размеров бумаги, на которой написан Карсский договор и не действует в реальной жизни. Это отражает позицию Михаила Саакашвили, чиновники которого и ранее в частных беседах говорили, что этот договор – «не что иное, как анахронизм и фикция, он был написан тогда, в 1921 году, чтобы сохранить лицо Турции, которая возвращала ранее захваченные земли. Саму основу этого договора – исламский фактор – мы вырвали практически с корнем, поэтому в нем нет необходимости, и соблюдать его мы не будем, но форму автономии отменять нельзя, т. к. ее гарантом является Турция, а она – член НАТО и наш важный партнер на пути в этот блок».
   В-четвертых, народные массы аполитичны. Они аполитичны сами по себе, т. к. именно эта черта издавна являлась одной из характерных свойств аджарцев – замкнуться в своей скорлупе и не интересоваться, что творится в столицах. Диктаторские замашки Абашидзе и политические репрессии последних лет привели к тому, что народ замкнулся еще больше. Ему неинтересна политика, и он ее боится. Около 90% аджарцев индифферентно относятся к автономии и к ее фактическому уничтожению. Отношение к России у народа двойственное – с одной стороны, оно традиционно хорошее, даже лучше, чем к Турции, с другой стороны, по отношению к Пятидневной войне аджарцы стоят на стороне Саакашвили и обвиняют не его, а Россию.
   В-пятых, нельзя сказать, что все всем довольны, – это далеко не так. Существует несколько тем народного недовольства, которые уже полностью оформились и продолжают углубляться. К ним относятся: а) опасение очень высоким уровнем иностранных инвестиций – местный капитал не смог с этим конкурировать и оказался вытеснен из серьезного бизнеса. Сейчас люди боятся, что турки скупят буквально все и им останется лишь выступать в роли официантов в турецких ресторанах; б) местное население выражает недовольство засильем командных кадров из Тбилиси и оттиранием их самих на роль шестых подползающих; в) люди недовольны переделом собственности со времен Абашидзе, в результате которого многие из них лишились очень лакомых кусочков, причем пострадали от этого практически все слои населения – как местные бизнесмены, потерявшие много чего, так и простые служащие и крестьяне, у которых отобрали подаренные князем 6 соток; г) многие недовольны тем, что Саакашвили не сдержал слова не проводить репрессий против сторонников Абашидзе. Люди говорят, что во многом под влиянием этого обещания они сдали Мише Аслана, и если бы не оно и не то, что в последние годы правления диктатор, что называется, уже «окончательно зажрался» и просто обалдел от сознания собственного всевластия, то Саакашвили никогда не вошел бы в Батуми и т. д.
   Да, это, несомненно, явные болевые точки современной Аджарии. Но подобные точки есть у любого государства – у нас в провинции люди тоже жалуются на засилье московского бизнеса, в Москве ропщут на новых начальников, пришедших вместе с президентами из Питера, и все вместе выражают недовольство результатами приватизации. Подобный характер и уровень жалоб не говорит о наличии серьезных автономистских настроений и уж тем более о наличии каких-либо сепаратистских тенденций.
   Аджария не может считаться сепаратистским регионом Грузии – здесь нет ни серьезных причин для отделения, ни социально активных народных масс, ни элиты, которая их поведет. С другой стороны, нельзя исключать – даже более того, с огромной степенью вероятности можно утверждать, что в случае появления серьезных заявок на предоставление автономии другим регионам определенная часть аджарской элиты – те, кто немало потерял после ухода Абашидзе, кто не эмигрировал за рубеж и кого назначенцы Саакашвили оттерли от руля, а также интеллигенция, сплотившаяся вокруг Батумского университета, – выступит за возвращение региону фактической автономии.
   В этом они в первую очередь будут апеллировать к России и Турции как к гарантам Карсского договора и будут просить принудить Тбилиси к выполнению взятых на себя условий. Во вторую очередь они будут просить помощи в этом вопросе у Армении, которая в огромной степени заинтересована в надежном и дешевом транспортном коридоре не через далекие Поти или Ларс, а через соседнюю Аджарию и близкий Батуми. В условиях автономии региона эти вопросы могут решиться.
   Никакие сепаратистские тенденции в регионе невозможны ни по этническим, ни по политическим, ни по любым иным причинам и спекулирование на эту тему говорит как минимум о незнании обстановки в регионе.
   В Грузии существует еще одна этническая группа, о которой, ради порядка, стоит написать – это получеченцы – полугрузины кистины. Они компактно проживают в Панкисском ущелье, ведут довольно закрытый образ жизни и традиционно принимают небольшое участие в политической жизни Грузии. Грузинские власти горячо отвечают им тем же и предпочитают лишний раз кистин не трогать по причине их неконтролируемого, агрессивного характера и потому, что в последнее время они от кистин и так настрадались больше, чем надо. Одной из причин «страданий» была поддержка кистинами чеченских боевиков, от которой могла пострадать вся Грузия, другой же – торговля героином, случайным образом буйно расцветшая именно в Панкисском ущелье. Так или иначе, в последние несколько лет обе эти проблемы власти Тбилиси решили и больше ничего от кистин не требуют.
   Вот такая характеристика национальных регионов Грузии. Что это все нам дает с учетом теоретической части об империях и вариантах развития ситуации?

Выводы

   – Грузия является региональной мини-империей и традиционно, на протяжении нескольких веков, демонстрирует очень высокую имперскую пассионарность этнического ядра грузинского народа – потомков картлов. Степень этой пассионарности выше, чем у многих имперских народов, включая современный русский народ.
   – В настоящий момент Грузия находится в фазе развития, которая характеризуется прекращением территориальной экспансии и удержанием полученных территорий путем приведения в соответствие области проживания грузинского этноса и границ грузинского государства, с использованием открытой насильственной ассимиляции либо искусственно созданной политики выдавливания местного населения.
   – Это очень неустойчивая и уязвимая точка. До Грузии ее не могли пройти многие государства, которые в этом моменте своего развития теряли ранее захваченные территории или распадались вообще. Именно в этой точке начала разваливаться Великая Римская империя.
   – Процесс распада грузинского государства начат, но далеко не закончен. В последнее время активно накапливается критическая масса предпосылок отпадения либо автономизации целого ряда территорий. Существует вероятность того, что в 2010 году ситуация в регионе кардинально изменится и центробежные процессы в грузинском государстве значительно ускорятся.
   – На данном этапе Грузия вошла в остро пограничное состояние, при котором в условиях отсутствия реакции внешних сил на грузинскую политику и отсутствия поддержки ими ассимилируемых народов Грузия имеет возможность уже в среднем периоде добиться своих целей и либо полностью стереть национальную идентичность как минимум мингрелов и армян, либо выдавить их с их земель. В то же время поддержка ассимилируемых народов со стороны их «материнских» территорий и мирового сообщества будет абсолютно однозначно и неминуемо иметь успех и в том же среднем периоде приведет как минимум к автономизации территорий этих этносов в составе Грузии и к ее федерализации.
   – В этом случае крайне вероятно как минимум серьезное изменение внешнеполитического курса Грузии.
   Далее.
   – Нынешний политический курс грузинского государства, а также этнические амбиции ядра грузинского этноса однозначно позиционируют Грузию как враждебное России государство.
   – Те народы или их часть, против которых Грузия применяет антигуманные меры ассимиляции и вытеснения, являются союзниками России. У России существуют обязанность защитить своих союзников и право принимать ответные действия по отношению к враждебному себе и своим друзьям государству. Россия, как говорит Дмитрий Медведев, «несет ответственность за судьбу народов Кавказа» и если мы хотим быть великой державой, то эту ответственность надо реализовывать. 8 августа 2008 года Россия сделала правильный шаг, послав войска на защиту своих миротворцев, своих граждан и своих союзников. Своих надо защищать. После этого мы в нерешительности остановились на полдороге, и это дало возможность Грузии перегруппироваться и продолжить свою политику дестабилизации Кавказа, антироссийских нападок и угнетения иных народов.
   – Нам необходимо осознать, что никакие полумеры не могут служить средством достижения результата, особенно на Кавказе. Кавказ любит решительных и не приемлет полумер. Прекращение наступления российских войск в тот момент, когда грузинская армия была разгромлена, унижена и убегала, побросав подаренное Западом оружие, а Михаил Саакашвили ел галстуки, не стало ни для кого актом великодушия. Наоборот, Грузию выставили жертвой и попытались оправдать, а Россию все равно обвинили в превышении силы и в агрессии.
   – Пока будет существовать сам предмет споров, нас будут обвинять всегда, неважно, делали мы это или не делали. Нам давно пора поставить перед самими собой вопрос: «Что важнее – быть или слыть?» При этом «слыть» мы будем всегда и при любых условиях, а «быть» – это единственный вариант достижения цели и защиты себя и своих союзников. Россия должна перейти к политике под названием «Быть!».
   В соответствии с этим России необходимо незамедлительно предпринять следующие шаги:
   1. Начать широкую информационную кампанию по информированию мировой общественности о происходящей в Грузии гуманитарной катастрофе в отношении целого ряда народов.
   При этом следует требовать от международных организаций принудить Грузию исполнять взятые на себя международные обязательства, международное законодательство в области защиты прав и национальной идентичности малых народов, а также ратифицировать и безусловно соблюдать ЕХРЯЯМ либо в случае отказа исключить Грузию из Совета Европы, т. к. именно ратификация этой хартии являлась условием ее вступления туда, и обеспечить условия для нормального, безопасного проживания негрузинских народов на территории Грузии.
   Отдельным и обязательным требованием должно стать рассмотрение Грузией требования малых народов о самой широкой автономии в составе Грузии, в том числе по причине существующей государственной политики страны по их ассимиляции и вытеснению. Необходимо довести до Тбилиси, что в случае отказа от предоставления им автономий Москва оставляет за собой право признать права этих территорий на самоопределение.
   Еще одним направлением деятельности по интернационализации конфликта должен стать выход на уровень народной дипломатии. Помимо правительственных и дипломатических организаций необходимо заняться информированием народных масс, чтобы люди, по крайней мере в ряде ключевых государств, знали, что их правительства по политическим мотивам поддерживают страну, которая в XXI веке проводит открытую ассимиляционную политику или вытесняет целые народы. Практика показывает, что в наше время народная дипломатия приводит к очень хорошим результатам.
   2. Никакое улучшение отношений с Грузией не может быть возможно и, более того, просто противоестественно принципам гуманизма до прекращения ассимиляции и вытеснения ею других народов.
   3. Необходимо начать поддерживать мингрелов, выделив их из общекартвельского этноса, изменив с ними визовой режим и приложив усилия по развитию мингрельской культуры и языка. Необходимо проработать с абхазскими коллегами вопрос по предоставлению абхазским мингрелам статуса культурной автономии с возможным принятием к исполнению проекта «Двух Мингрелий».
   4. Российский МИД должен приложить усилия по активизации позиции Армении и Азербайджана в отстаивании прав их национальных меньшинств на территории Грузии и предотвращении гуманитарной катастрофы. При этом российским властям необходимо выработать совместную политику по этому вопросу и объединить усилия трех стран.
   5. Россия должна приложить максимум усилий для разрешения вопроса Нагорного Карабаха. С одной стороны, как Баку, так и Ереван должны понять, что в последнее время произошла интернационализация значения конфликта и сейчас эта тема уже не является исключительно вопросом Армении и Азербайджана, но затрагивает и другие страны, с другой стороны, решение вопроса возможно только на основе компромисса обеих сторон, желательно, с переносом вопроса о статусе НК на необозримое будущее.
   6. Россия должна поставить перед Турцией вопрос о грубейшем несоблюдении Грузией условий Карсского договора 1921 года в части фактической автономии Аджарии, а также о несоблюдении Турцией и самой Россией своих обязанностей гарантов и о принуждении Грузии выполнять взятые на себя международные обязательства.
   Я глубоко уверен, что в случае если подобные меры будут предприняты, они просто обречены на успех, причем, скорее всего, результат может быть достигнут довольно скоро и в случае грамотной, активной и многосторонней раскрутки вопроса без особого риска. Но сам по себе этот вариант не дает представления о всей картине, которая имеется в Закавказье.
   Совершенно не исключено и даже, более того, очень вероятно, что мы с вами находимся накануне колоссальных изменений в политической обстановке на Юге Кавказа. Эти перемены еще не однозначны, не до конца понятны и не конечны. Они еще только оформились. Но уже сейчас они имеют настолько серьезный структурный характер, что даже в начальной стадии приводят к изменениям и к результатам, которые были раньше просто невозможны, – например, достижение договоренности об открытии в марте 2010 года КПП «Верхний Ларс», к которому стороны не могли прийти годами.
   Я, конечно же, имею в виду стронувшийся с мертвой точки процесс урегулирования армяно-турецких и в более отдаленной перспективе армяно-азербайджанских отношений. Понятно, что это еще дело будущего, но тем не менее нам всем нужно понять, что перспективы, которые это урегулирование несет, самым коренным образом изменят структуру политических и экономических отношений Закавказья, всего Кавказа в целом и в определенном смысле Европы. Решение карабахского вопроса вызовет к жизни абсолютно новую геополитическую реальность Закавказья, где самые смелые прогнозы, о которых раньше никто не мог и мечтать, получат все шансы превратиться в реальность.
   Влияние урегулирования этого вопроса на разные страны будет абсолютно различным. Уже сейчас можно говорить о том, что практически все страны региона (и не только) от разрешения вопроса Карабаха только выиграют, в то время как одна страна – Грузия – однозначно очень сильно проиграет.
   Дело в том, что вся геополитика Грузии в постсоветское время во многом построена именно на преимуществах, которые ей давали враждебные отношения между Азербайджаном, Турцией и Арменией и блокаде Армении. В огромной степени именно карабахский вопрос построил современную Грузию. Грузины охотно говорят, что их страна имеет уникальное геополитическое и транспортное положение, являясь единственной по-настоящему транзитной страной в регионе, ключом Кавказа, без которого невозможно обойтись. И до последнего времени это было так – именно география была самым конкурентоспособным грузинским товаром. Расположение Грузии таково, что если ее восточные и южные соседи замыкаются в собственном противостоянии и выходят из игры, то любая страна, которая хочет просто существовать в регионе или прийти и укрепиться в нем, просто обязана иметь хорошие отношения с Грузией, что выливалось в поддержку Грузии, ее финансирование, строительство ее армии, решение ее проблем и т. д.
   Более того, сама Грузия получала колоссальные преимущества в общении со своими друзьями и недругами – так, Россия оказывалась связана со своим стратегическим партнером в регионе – Арменией – и со своей военной базой только через Грузию, Армения становилась в полной мере заложником милости грузин в вопросе открытия или закрытия транзитных переходов и была вынуждена платить «братскую» тройную монопольную цену за провоз своих товаров по грузинской территории, альтернативой чего была только полная блокада, Азербайджан и Турция не находились в блокаде, но все равно были вынуждены общаться друг с другом через голову Тбилиси и т. д.
   В полной мере это относится к ситуации вокруг Джавахка и Борчалы, когда и Армения, и Азербайджан, и Турция оказывались связаны по рукам и ногам своими отношениями с Тбилиси и не могли позволить себе риск помочь дискриминируемым, ассимилируемым и изгоняемым соотечественникам. Они целенаправленно, осознанно и широко закрывали глаза на все призывы о помощи, которые шли и идут из этих регионов, и шли на поводу у Тбилиси, чтобы не обострять отношения и не ставить под угрозу интересы всей нации. Помните – «Потерпи, родная, скоро тебе станет легче»? Это плохо, это неприятно, но это можно понять.
   Все это самым диаметральным образом поменяется, как только карабахский конфликт окажется урегулированным, а турецко-армянская и армяно-азербайджанская границы открытыми. В этом случае моментально окажется, что нефте– и газопроводы из Азербайджана и Туркмении в Турцию и далее в Европу короче и дешевле строить не через Грузию, а через Армению. Тогда весь армянский и в значительной степени азербайджанский товарооборот пойдет не через Поти и Батуми и даже не через Черное море, а через Средиземное и далее по железной дороге. Это элементарно короче – не надо проходить через проливы, пересекать все Черное море, что само по себе дешевле, а если еще учесть грабительские тарифы… На Москву теперь «перекрыванием кислорода» будет надавить невозможно. На Ереван тоже, у него развязываются руки в отношении помощи армянам Джавахка, Азербайджану теперь выгоднее общаться с Турцией через Армению, для других стран, приходящих в регион, ключевая роль Грузии становится совершенно неявной – Тбилиси перестает давать то, чего не могут дать другие страны, соответственно интерес к нему неминуемо упадет и т. д. и т. д.
   Это конец двадцатилетней геополитической модели развития. Как это скажется на ситуации в регионе?
   Она развернется на 180 градусов. Теперь уже Грузия будет экономически зависеть от внутри– и межрегиональных товаропотоков, которые можно будет легко направить по другому пути – если раньше она назначала за них тройную цену, то теперь она за них будет биться в конкурентной борьбе с теми же Арменией и Турцией и будет в этом от них зависеть. Теперь уже Грузия должна будет волноваться за спокойствие в национальных регионах, по которым проходят нефте– и газопроводы, ведь если ситуация в них напряжется, то нитки (довольно короткие по современным меркам) можно будет легко перенести либо просто вообще отодвинуть Тбилиси от контроля за ними. Кроме этого, конечно же, у Азербайджана и Армении исчезнут сильнейшие сдерживающие факторы по отношению к безобразиям, творимым с их соотечественниками в Джавахетии и Квемо-Картли, и с огромной степенью вероятности можно утверждать, что у самих грузинских армян и азербайджанцев проснутся сепаратистские настроения, которые сейчас дремлют ввиду их бесперспективности.
   Начиная с этого момента и особенно при проявлении принципиальной позиции Армении, Азербайджана, России и, возможно, Турции, Грузия будет рада дать мятежным регионам такую автономию, которую они сами захотят, иначе, по примеру Абхазии и Южной Осетии, дело имеет все шансы закончиться суверенитетом этих территорий де-факто, тем более что практически у всех стран, вовлеченных в ситуацию, уже есть опыт создания и долговременной поддержки и легализации оторванных от «mainland» территорий – им даже не надо ничего выдумывать, все технологии уже наработаны и существуют десятилетиями. Подобный российский опыт в регионе вообще восходит к 1783 году!
   С исторической и цивилизационной точек зрения получение этими районами автономии будет означать, что Грузии и на сей раз не хватило исторического времени гарантированно получить в свой состав эти земли, приведя границы страны в соответствие с ареалом проживания грузинского этноса, и она переходит к длинному этапу окартвеливания этих народов либо по американскому, либо по швейцарскому варианту. С учетом исторической специфики Кавказа перспектива и того, и другого в долгом периоде решительно не просматривается.
   В случае урегулирования карабахского вопроса первой обострится обстановка либо среди грузинских азербайджанцев, либо среди армян. Это неминуемо приведет к тому, что с таким же требованием выступит и соседняя национальная территория. Практика показывает, что грузинские армяне и азербайджанцы не координируют свои действия, а по факту иногда выступают и против аналогичных действий соседей, но ревностно следят друг за другом и всегда, всегда требуют себе как минимум такого же положения, тем более что некоторые азербайджанские лидеры уже высказались за совместные действия с армянами по федерализации или конфедерализации Грузии. На этом фоне Россия и Турция безвариантно и юридически железобетонно поднимут вопрос восстановления автономии Аджарии и соблюдения Грузией международных договоров.
   Тройственная конфигурация автономий – Квемо-Картли – Джавахетия – Аджария – крайне важна заинтересованным сторонам, включающим не только Армению и Азербайджан, но и Турцию, и Россию. Именно при таком позиционировании она может работать в полную силу, ибо только так она закрывает вопрос проходящих через Грузию трубопроводов и обеспечивает их безопасное функционирование. Дело в том, что нефтепровод Баку – Джейхан и газопровод Баку – Эрзрум проходят по территории Грузии именно по этим регионам. Во время Пятидневной войны и после нее Азербайджан и Турция уже выражали озабоченность тем, что своей политикой Михаил Саакашвили привел регион к ситуации, когда Тбилиси не только не может гарантировать бесперебойную работу трубопроводов, но сделал доставку углеводородов заложником своих политических амбиций и теперь другие страны региона должны постоянно контролировать ситуацию, чтобы быть уверенными в бесперебойной прокачке. Надо ли говорить, что возможность национальных волнений в регионах с дискриминируемым и вытесняемым населением, особенно при неуступчивости Тбилиси и продолжении своей политики, также представляет огромную опасность для работы трубопроводов. И было бы огромным заблуждением считать, что это дело только Грузии!
   Автономизация регионов позволит оттеснить Тбилиси от управления трубами, что однозначно увеличит надежность их функционирования. Контроль Азербайджана и Турции над частью трубопроводной системы, идущей по территории Грузии, будет только приветствоваться Россией и Западом, т. к. будет означать контроль владельца углеводородов и его основного транзитера и вытеснение из цепи слабого и ненадежного звена.
   Таким образом, Армения, Азербайджан и Турция, особенно сейчас, на этапе переговоров по Карабаху, а также грузинские армяне и азербайджанцы, подчеркиваю еще раз, особенно сейчас, на этапе переговоров, должны со всей четкостью осознавать, что на кону у них стоит не только Нагорный Карабах и открытие границ. Достижение соглашения будет практически неминуемо означать решение вопросов Джавахка и Борчалы, транспортную революцию на Кавказе, прекращение зависимости по многим вопросам от Грузии, контроль над трубой, серьезный транспортный коридор через Батуми и т. д., и т. д., и т. д. Синергия. Дважды два может и должно равняться пяти.
   А что же мингрелы? – спросите вы. На этом этапе мингрелы не поддержат парад автономий. Если вектор движения аджарцев почти неподвижен, армян и азербайджанцев – центробежен, то у мингрел он центростремителен. Цель мингрел – Тбилиси, а не Кутаиси или Поти. Этот период будет ими использован для укрепления мингрельского этноса и последующего доказательства своей лояльности перед грузинами. Полностью исключать выдвижение мингрелами требований об автономии нельзя, но их черед придет чуть позже.
   Во всем этом процессе Москва должна устоять перед соблазном замкнуть на себе весь процесс координирования перемен. Ключи от конфликтов необходимо передать в Баку, Ереван и… ну… говорите же… и в Сухум! Тогда это станет подлинным национально-освободительным движением, борьбой народов за идеалы гуманизма и за выживание своей нации, а не приходом новой империи и не кознями Москвы против маленького, свободолюбивого народа, который выбрал дорогу в НАТО.
   Кстати, о НАТО. Подобный расклад будет концом нынешнего внешнеполитического позиционирования Грузии. Федеративное государство, около половины территории которого приходится на национальные окраины, где проживают народы, имеющие совсем разные внешнеполитические приоритеты, не может позволить себе тот же курс, которым следовала унитарная и незаменимая на Кавказе Грузия, дружащая с соседями и воюющая с империей зла. Это будет тем самым вариантом, когда грузинская государственность останется, но грузинская угроза исчезнет.
   На этом этапе на сцену должны выйти мингрелы…
   Но, вы, наверное, уже устали… Давайте отвлечемся. К чему я это все. Я иногда вспоминаю старшину своей парашютно-десантной роты в армии – прапорщика Брежнева – очень вредного, но по-своему мудрого человека. Так вот, когда при нем кто-то из солдат говорил фразу: «А я думал…» он тут же отвечал: «Думать тебе, боец, пока рано. Я за тебя уже подумал, а тебе надо только исполнять». Так вот, друзья мои, думать – не рано! Надо думать и думать надо уже сейчас. В завершение отдельно и, возможно, в качестве самого главного вывода хочу дать вам следующую, очень, может быть, самую важную тему для раздумий.
   На основе чего сейчас строится официальный подход России к Грузии? Россия говорит: «Есть Грузия, есть грузинский народ, есть правительство, есть Михаил Саакашвили. В этой связке слабым звеном является mr. Саакашвили. Это он напал на Цхинвал, это он приказывал стрелять в наших миротворцев, это он оскорблял Россию, это он уводил Грузию на Запад. А простой народ нас любит и простой народ не виноват. Значит, мы не будем разговаривать с Саакашвили и будем ждать, пока он уйдет или пока волна народного гнева его сметет».
   Это абсолютно правильная, политически единственно верная, бредовая и близорукая позиция, не имеющая никакого отношения к реальности.
   Именно так в данный момент необходимо позиционировать российский подход, хотя бы внешне. Но мы сами, внутри себя должны выйти из плена иллюзий и понять, что в данном случае ко всем этим грехам Михаил Саакашвили имеет довольно опосредованное отношение и уж во всяком случае не является тем гением зла, которого из него лепит российская политика.
   Саакашвили – не сатана во плоти. Он всего лишь один из. Он – один из. Нисколько не лучше и не хуже всех предыдущих. За все последнее время свободы и независимости в Грузии не было главы государства, который бы не начинал войны в Абхазии или Южной Осетии. Причем из длинной череды подобных персонажей – Ной Жордания, Звиад Гамсахурдия, Эдуард Шеварднадзе и Михаил Саакашвили – именно Саакашвили выделяется тем, что сделал это хотя бы через несколько лет после своего избрания. Все остальные посылали войска сразу же. Первым делом. Без малейшего исключения. За весь XX век, включая советский период, в Грузии не было президента, премьера или первого секретаря, который не вел бы процесс ассимиляции негрузинских народов.
   Причина происходящего – не в президентах и не в фамилиях, она гораздо глубже. Президент – это всего лишь чиновник, наивысший чиновник государства, ведущий политику, которую желает видеть народ. Именно народ выбирает лидера, предлагающего, по его мнению, те шаги, которые ему нравятся и которые он одобряет. В грузинском обществе на подсознательном, ментальном уровне существует стабильный спрос именно на такую политику. На политику войны силового решения вопросов с более слабыми соседями, на политику их ассимиляции и вытеснения, на политику ментальной невозможности предоставления негрузину столько же прав, сколько и грузину. Это особенности национального характера, и не учитывать их преступно.
   При этом все мы знаем, на личностном уровне грузины могут быть прекрасными людьми – великолепными друзьями, соседями и сослуживцами. Но каким бы хорошим другом грузин ни был осетину, голосовать он будет за кандидата, обещающего вернуть Осетию в Грузию любыми средствами, включая военные. Грузинское общество раз за разом и без какого-либо исключения выдвигает из своих рядов лидеров, которые занимают националистические и, по сути, фашистские позиции и решают вопросы именно таким образом. И в этом отношении фамилии лидеров и их отношение к галстукам или пролетающим самолетам нисколько не важны – при других фамилиях сама политика другой быть не может! Если бы к власти в 2004 году в Грузии пришел не Саакашвили, а другой человек – никакой разницы бы не было, точно так же, как если сейчас оппозиция сменит грузинского президента, никакой разницы не будет.
   Наоборот! Среди нынешней грузинской оппозиции, горячо выступающей против Саакашвили, есть люди, которые представляют для соседних народов гораздо более высокую опасность, чем Мишико-бесноватый! На другой стороне нет лидеров, предлагающих повернуться лицом к не титульным нациям, начать с ними разговор. Не выдвигает грузинский народ таких лидеров. Нет на них спроса. Нынешняя грузинская оппозиция в отличие от оппозиции в той же России или тех же США никоим образом не работает с национальными меньшинствами – она с ними не контактирует, ничего не предлагает, не требует от них поддержки, не пытается заключить никакого соглашения. Это говорит о том, что во всем грузинском обществе традиционно и сейчас нет запроса на участие в нем нацменьшинств – не видит оно роли нацменьшинств в своей жизни.
   Это не политика Саакашвили – это идеология доминирующего грузинского этноса, которую он сам лишь олицетворяет при поддержке большинства грузинского народа. Поддержка грузинским народом этой идеологии от года к году и от десятилетия к десятилетию высока и ее вектор не меняется. В 1920 году в знак признательности Валико Джугели за операцию в Южной Осетии, когда он сжег десятки осетинских деревень, грузины назвали в его честь город. Город Квирилы до 1921 года назывался Джугели. Может быть, с тех пор что-то изменилось?
   Как мне рассказывали, в 2008 году, в ночь с 7 на 8 августа, Тбилиси ликовал! То есть в тот момент, когда на тогдашний Цхинвали, а нынешний Цхинвал падали ракеты, а женщины и дети забивались в подвалы, когда танки расстреливали казармы российских миротворцев, центр Тбилиси был полон народа, люди заполонили рестораны и кафе, радовались, поздравляли друг друга и поднимали тосты за здоровье Саакашвили! Грузинский народ ликовал! Может быть, что-то изменилось в сознании после этого?
   7 января с. г. католикос Грузии Илия II в рождественском послании (!) выступил против перевода Библии на другие языки. Давайте вдумаемся, христианский патриарх выступает против перевода священной книги на другие языки и против донесения ее до паствы на языке другого народа! Как это укладывается в голове? Где еще возможно подобное?
   После Пятидневной войны в печати шла большая дискуссия о том, что должно стать целью России в Грузии. Назывались разные варианты – десуверенизация Грузии, свержение режима Саакашвили, приход к власти промосковского лидера, дробление на несколько государств, превращение в российское генерал-губернаторство и т. д. Иллюзии! Это ничего не изменит и является не чем иным, как подменой цели. Пушки не могут победить идеи! Главное, с чем здесь нужно бороться, – это не грузинское государство, не Саакашвили, не его правительство, армия или территориальное деление – это все производные. Идеология! Имперская картлийская народоненавистническая идеология – вот что является первопричиной и должно быть разрушено.
   Никакой отказ Грузии в суверенитете и превращение ее в губернию не изменит менталитет картлийского этноса. История показывает, что, даже находясь в худшем положении, потеряв независимость и будучи «под игом» персов, турок или русских, картл не прекращает уничтожать мингрельский язык или менять осетинскую фамилию Джугаев на Джугашвили. Это в крови, это менталитет народа – высокопассионарный, имперский менталитет ядра грузинской нации.
   В Грузии должна быть произведена дефашизация населения. Примерно так, как это было сделано в послевоенной Германии. Только это может изменить ситуацию и именно эта мегазадача должна быть поставлена в качестве стратегической. Необходимо развенчать идеологию имперской грузинской нации и ее границ, простирающихся далеко в земли подчиненных ей соседних народов. Грузины должны понять, что законы одни для всех, что солнце светит мингрелу так же, как картлийцу, и так же, как армянину, что для Бога нет ни эллина, ни иудея, даже если православный патриарх и благословляет войну одной части своей паствы против другой или запрещает переводить Библию на языки своих народов. До грузин необходимо донести, что Краснодарский край не является грузинской территорией, даже если она и была таковой 900 лет назад, а абхазы или мингрелы имеют право говорить, читать и писать на своих языках.
   Федерализация и дефашизация не будут и не должны стать концом грузинской государственности, но станут концом грузинской имперскости. Вот тогда можно будет поставить вопрос:
   «Грузия – для грузин или для грузин – Грузия?»

     Та не буде луче, та не буде краще,
     Як в нас на Вкраїнi,
     Що немає жида, що немає ляха,
     Не буде й Унiї.

Абхазия. Необъяснимая щедрость бытия

   Эта книга была бы неполной, если бы в ней не были рассмотрены вопросы еще двух регионов, которые даже сейчас, не входя формально в состав Грузии и являясь, как говорят некоторые российские депутаты, «полупризнанными», все равно продолжают рассматриваться многими, и в первую очередь мировым сообществом, частью Грузии. Это, конечно же, Абхазия и Южная Осетия.
   При этом, на мой взгляд, ситуация в Южной Осетии довольно проста и понятна. Регион живет своей жизнью и залечивает раны, полученные во время последней войны 08.08.08. Логика его развития понятна: осетины – разделенный народ, и даже если сейчас они живут в двух формально независимых государствах, то в наличии есть серьезное стремление к объединению, существовавшее всегда, и это объединение, рано или поздно, должно произойти. При этом в определенном смысле оно имеется уже сейчас – обе Осетии и так живут в едином полуадминистративном, экономическом, финансовом, оборонном, да и просто в едином жизненном пространстве. Вместе с тем абсолютно понятно, что формальное объединение сейчас невозможно, да, наверное, и не нужно. Пройдет какое-то время, пристальное внимание к этому многострадальному региону в определенной степени угаснет, и вот тогда, возможно, после Олимпиады 2014, будет смысл вернуться к вопросу формального объединения Осетий, формального вхождения Южной Осетии в состав России.
   Естественно, в регионе немало проблем и вопросов – а где их нет? Это и медленные темпы строительства и восстановления, и постоянные разговоры о коррупции, об «откатах» чиновникам как московским, так и местным, задержки с выплатами, хапужничество строителей, отсутствие квалифицированных кадров, безработица, необходимость укрепления границы с Грузией, в том числе в Ленингорском районе, и т. д. Вместе с тем вопросы так или иначе решаются, наверняка рано или поздно будут решены, и в этом отношении можно только пожелать жителям Южной Осетии успехов!
   Ситуация в Абхазии в значительной степени другая, она похожа и не похожа на югоосетинскую. С одной стороны, у этой страны существует несравнимо более серьезный потенциал, чем у Южной Осетии, для сохранения себя как государства или как независимой и самостоятельной территории. Это относится к географическому положению Абхазии, к ее стратегическим преимуществам, экономическому, демографическому, оборонному потенциалам и т. д. С другой стороны, ситуация в Абхазии абсолютно не проста, она во многом тревожна, непонятна и при стечении некоторых обстоятельств, либо просто при продолжении нынешней политики как России по отношению к Абхазии, так и самой Абхазии, она может взорваться и привести к ныне непрогнозируемым последствиям.
   Дело в том, что ситуация в Абхазии причудливым узором соткана из противоречий. Вся без остатка. До капельки. Те стратегические цели, которые официально ставит руководство Абхазии, не могут быть достигнуты нынешними методами, а поставленные задачи по мере их выполнения будут неминуемо приводить (и уже приводят!) к конфликтам и разломам сразу по нескольким линиям – по линии Россия – Абхазия, по внутринациональному вопросу в самой Абхазии, возможно, по линии Россия – Турция и т. д. Анализируя ситуацию, неминуемо приходишь к выводу, что либо поставленная цель у Абхазии в действительности иная – не та, о чем нам громогласно и очень приветливо вещают абхазские лидеры, чуть ли не раз в месяц посещающие Москву, либо если все же та, то достичь ее существующими методами невозможно.
   Ситуацию можно сравнить с вулканом, в котором абсолютно точно находится кипящая магма, но никто точно не знает, как глубоко она залегает и когда вырвется. Некоторые понимают, что она вырвется обязательно, другим уже крепко прижгло пятки, а третьи, которые удобнее всех пристроились и считают, что вулкан – это исключительно их собственность, предпочитают молчать и одергивают жалобщиков – тех, кого уже обожгло.
   К предпоследней категории относится как российское руководство, так и сами абхазы. Российские чиновники хранят кладбищенское молчание по поводу сложностей и опасностей, исходящих от ситуации с Абхазией, т. к. признание этого обязательно поднимет целый ряд острых вопросов о том – та ли это страна, которую мы поддерживали, та ли это страна, за которую умирали наши миротворцы и на содержание которой Россия ежегодно тратит миллиарды рублей налогоплательщиков? Признание противоречий, их сложностей и остроты вызовет вопросы к самим чиновникам, эффективность действий которых уже сейчас явно может и должна быть поставлена под сомнение.
   Для абхазов обсуждение тем, которые могут поставить под сомнение их курс, их лояльность, их честность, правильность их взаимоотношений с другими народами, их заработок, в конце концов – крайне острый вопрос. Если в своем этническом кругу эти темы обсуждаются и обсуждаются довольно остро, то на их публичное освещение и на участие в них людей других национальностей абхазы реагируют традиционно очень болезненно. Это связано с несколькими причинами, одной из которых является то, что многие абхазы считают самые важные вопросы жизнедеятельности Абхазского государства прерогативой исключительно абхазов по национальности и темой, к которой не могут быть допущены представители других, не титульных для нынешней Абхазии народов вне зависимости от того, являются ли они гражданами Абхазии или нет.
   Другой причиной закрытости абхазского общества в этом вопросе является то, что обсуждение подобных вопросов входит в противоречие со строгими и очень влиятельными понятиями о чести, которые, как и у многих кавказских народов, существуют у абхазов. В абхазском языке существует понятие «пхащароп». На русский язык оно переводится как «стыдно», «неприлично», «недостойно». Это очень сильное понятие для абхаза, сильнее, чем значение тех слов, которыми оно переводится на русский язык. Достаточно сказать, что многие русские, попадающие в Абхазию не в качестве туристов, а окунающиеся в самую глубину ее жизни, очень скоро проникаются этим понятием, этим словом и сами начинают его употреблять. Так, талантливая и, надеюсь, еще не раскрывшаяся российская режиссер-документалист Жанна Синельник, снявшая, возможно, лучший документальный фильм об Абхазии, который у нас сейчас есть, – «Мир в Абхазии» – девизом своего блога в Интернете выбрала фразу «Жить нужно так, чтобы не было мучительно пхащароп!»
   Так вот, обсуждать многие острые вопросы с не-абхазом для абхаза «пхащароп». Он либо будет до последнего уклоняться от дискуссии (уклонение от дискуссии и отказ отвечать на трудные вопросы – это вообще глубочайшая традиция среди представителей абхазской власти, и в первую очередь среди тех, кто по долгу службы должен реагировать на подобное), либо никогда не признает наличие проблемы или свою неправоту, даже если вы оба – вы и он – знаете, что проблема существует и он действительно не прав. Даже зная, что фактологически он не прав и противоречит всем законам логики, абхаз с пеной у рта будет отстаивать позицию своей национальности и лишь потом, может быть, в минуту душевной слабости, скажет тебе, что мол, «да, ты знаешь, такие случаи действительно бывают».
   Вопрос в том, что, несмотря на всю природную скромность абхазов и на все многогранное и уважаемое понятие «пхащароп», подобные вопросы есть и, как бы кому-то ни хотелось, они не входят и не могут входить в компетенцию исключительно абхазов, либо не могут исчезнуть сами собой, если пресс-секретарь посольства Абхазии отказывается на них отвечать. Как говорилось в известном фильме о Кавказе, это уже не их зуб и не мой зуб – это наш зуб. Подобных вопросов немало – они есть и в экономике, и в политике, и в законодательной области, и в сфере межнациональных отношений, и в других. Однако общее, что их объединяет, и то, в каком разрезе их необходимо рассматривать, – это тенденция.
   Стратегическая тенденция того, что сейчас происходит в Абхазии, следующая: долгое время живя полностью за счет России и обеспечивая за ее счет свою безопасность, сейчас Абхазия, сохраняя благозвучную риторику и показную внешнюю лояльность России, всеми силами стремится оторваться от России, сохраняя и увеличивая при этом российские финансовое содержание и военную защиту и строя этническое государство, в котором одна нация – абхазы – будет иметь (и уже сейчас имеет) больше прав, чем все остальные.
   Такая ситуация стала возможной после и именно в результате признания независимости Сухума со стороны Москвы. Если до этого Абхазия выступала никем не признанной территорией, некоей серой зоной, выведенной обстоятельствами за рамки общечеловеческих и общегуманитарных правил и которая во всем зависела от милости Москвы, то теперь после признания Абхазия – верная подруга – превратилась в полноправную и своенравную жену, которая после штампа в паспорте – юридического признания и российских гарантий – при показной внешней покорности и верности мужу начала вести себя увереннее, преследовать свои цели, отличные от семейных, и, в общем-то, быть самой собой.
   Если отойти от примеров семейного характера, то необходимо признать, что, конечно же, признание Абхазии со стороны России (и нескольких других стран) изменило ситуацию самым кардинальным образом. Хоть этот факт и не сделал вхождение Страны Души в мировое сообщество полноценным, но смог создать для нее принципиально иное состояние, которого Абхазия не имела все постсоветское время, – он дал ей безопасность и гарантировал от продолжения попыток Грузии взять военный реванш. Возможно, это самый главный итог последних 18—20 лет. В Абхазии завершился период, когда ее основными задачами были безопасность и элементарное выживание, а многие вещи, относящиеся к экономическому, социальному развитию и базовым правам человека, были оставлены на потом. Абхазия смогла вздохнуть спокойно и во многом стать самой собой.
   С другой стороны, признание – это не только гарантия безопасности, это не только свобода и немалые преимущества, но и большая ответственность и принципиально новые отношения и новые требования. Если раньше этой стране можно было делать «скидки», в частности, на соответствие положения в ней определенному международному законодательству и неким гуманитарным нормам, то теперь ситуация изменилась, и если Абхазия, а вместе с ней и Россия хотят, чтобы эта страна была действительно независимой, равноправной и признанной, то необходима очень серьезная работа в этом направлении. Понимают ли это абхазы? Понимают ли это российские власти? Это мы увидим дальше.
   Вообще стоит сказать, что в постсоветское время общественное мнение в России совершило по отношению к Абхазии такой же кульбит, какой оно произвело по отношению к Грузии, только с обратным знаком. Думаю, что раньше, в советское время, далеко не все сознательные и политически подкованные рабочие и колхозницы одной шестой части света знали, где находится Абхазия и кто такие абхазы. Зато они очень хорошо знали, любили грузин и, приезжая по путевке в Гагры или в Пицунду, бывали удивлены, когда местные жители им заявляли «мы – абхазы, а это не грузины».
   После трагического развала СССР, в 1990-х годах, абхазы, равно как и осетины, показали, что они находятся ближе к России и если Грузия однозначно отрицала СССР, инициировала череду антироссийских скандалов и потихоньку начала наступать на российские интересы, то оба «малых» народа просили поддержку именно у России и высказывались за самые тесные контакты с ней, а в некоторые моменты даже за создание единого государства. Пройдя через кровопролитную и разрушительную войну с Грузией, абхазы с помощью кавказских добровольцев и при материальной поддержке России смогли одержать победу над тем, что тогда называлось грузинской армией, и де-факто стали независимыми от Тбилиси. В той войне погибли 3 тысячи абхазов и около 15 тысяч грузин, более 250 тысяч грузин стали беженцами.
   В ходе войны и в последовавшем за ней долгом периоде непризнания, когда роль России как государства по отношению к Абхазии была не всегда однозначна и конструктивна, общественное мнение россиян по отношению к Грузии и к грузинам постепенно сменилось с резко позитивного на резко негативное. И примерно такой же переворот оно сделало по отношению к абхазам, только, естественно, со знаком обратным – с, по крайней мере, нейтрального до очень положительного. По сути, в определенной степени абхазы заняли во мнении среднестатистического россиянина положение, которое раньше занимала Грузия, – они стали представляться как небольшой, смелый народ, любящий Россию, сразившийся с ее недругом – Грузией, победивший при помощи России, стремящийся присоединиться к России, но по некоторым политическим причинам находящийся пока не в состоянии сделать это. Абхазия представлялась союзником, другом и верным соратником России, пострадавшим от проамерикански и антироссийски настроенных грузин.
   Конечно же, в огромной степени это был миф. Причем в то же самое время в Грузии развивался совсем другой миф – о том, что абхазы на самом деле очень любят грузин и всеми силами хотят назад в Грузию. Им казалось, что в далеком, но так близком 1992 году, злая и коварная имперская Россия столкнула лбами два братских народа, спровоцировала абхазов, которые тогда сорвались, пошумели, набедокурили, а сейчас опомнились и хотят назад – в свою родную Сакартвело, правда, теперь злые русские им не дают этого сделать и препятствуют любым контактам абхазов с грузинами, но вот стоит им только сесть вместе, налить по рогу вина, взять в руки шампур шашлыка, и они обязательно договорятся…
   Грузинский миф был развеян во время Пятидневной войны, когда абхазские ополченцы совместно с российскими десантниками заняли Кодорское ущелье, а грузинские войска при первых признаках опасности, в соответствии с повторяемостью грузинской военной модели, его спешно покинули. Российский миф начинает развенчиваться только сейчас и только после признания независимости. Именно после признания у нас стал проходить период эйфории и появилась возможность более трезво, беспристрастно взглянуть на Абхазию и сделать какие-то выводы. В то же время, на мой взгляд, после признания независимости у абхазов эйфория только началась. Слова «независимость», «независимые», как мне кажется, у них зачастую затмевают действительность и понимание того, что в реальном мире реальная независимость, независимость «де-факто» основывается не на оттиске печати на договоре и не на телевизионном выступлении лидера, а зависит совсем от другого – от экономической самодостаточности страны, от военной составляющей, от научного, демографического, образовательного потенциалов и от многих иных вещей. Со всем вышеперечисленным ситуация в Абхазии очень тяжела и даже критична. Здесь как раз и начинаются противоречия, о которых мы говорили ранее, и эти противоречия находятся во многом именно между словами «независимость» и «реальность».
   Разберем три сферы, которые являются, возможно, ключевыми и наиболее критичными для понимания нынешней ситуации в Абхазии и для самой этой ситуации. Это – экономика, политика и национальный вопрос.

Экономика

   Человек, приезжающий в Абхазию после 2–3–4-летнего перерыва, не знакомый с ситуацией, но зрительно помнящий, как тогда обстояло дело, будет поражен массой позитивных перемен, происходящих на улицах абхазских городов. Ремонтируются дома и санатории, восстанавливаются дороги, убирается мусор, открываются новые кафе и рестораны. Конечно, до идиллии еще очень и очень далеко, и совсем не все полуразрушенные и заброшенные дома восстановлены, но если еще несколько лет назад тот же Сухум местами производил впечатление послевоенного города, то сейчас ситуация меняется, и внешне все вроде бы входит в норму.
   Причина этого всего в том, что сейчас, как говорят сами местные, Абхазия купается в деньгах. Это российские деньги. После признания они буквально наводнили Абхазию. Это и прямые федеральные дотации, и деньги российских регионов. У российских губернаторов стало входить в моду строить или восстанавливать какой-то объект в Абхазии. Так, правительство Москвы, например, отремонтировало автотрассу от погранпоста на Псоу до Гагр, выкупило и восстановило бывший санаторий «Украина», переименовав его в «Москву». Губернаторы российских регионов по очереди приезжали в Сухум и наперебой предлагали вложить деньги в те или иные социально значимые объекты, отремонтировать больницу, восстановить школу, сдать стадион и т. д. Внешне кажется, что все идет великолепно.
   Это ужасное великолепие.
   Реальная экономика Абхазии не «находится в кризисе», как утверждают специалисты, она в нем живет. Кризис – это и есть определение абхазской экономики в течение многих и многих лет. Если целый ряд стран сейчас боится попасть в дефолт, то для Абхазии даже нет смысла рассуждать, находится ли экономика страны в дефолте или нет, потому что а) и так ясно, что она там находится и б) представить это арифметически, в привычном нам численном виде нереально, т. к. нынешние статистические возможности страны не позволяют посчитать даже собственный ВВП. Единственной причиной, по которой Абхазия выживала и продолжает жить, является наличие у нее под боком широкого и бездонного кармана под названием Россия, из которого она постоянно черпает деньги, как из бездонной бочки.
   Такой результат тем более трагичен, что при развале Советского Союза Абхазия имела, возможно, самые лучшие условия из всех советских автономий. Она находилась в лучшей климатической зоне бывшего СССР, кроме географического расположения, субтропического климата и моря, имела целый ряд полезных ископаемых, а также немало промышленных предприятий. Так, доход позднесоветской Абхазии, которая традиционно воспринималась нашими людьми как курортная республика, на 56% складывался от реализации продукции пищевых предприятий, а всего в АССР их тогда существовало около 500(!).
   К настоящему моменту все это оказалось практически полностью разрушенным. Естественно, немалая доля вины за это лежит на войне с грузинами и последовавшей за ней блокаде со стороны как Тбилиси, так и временно Москвы, но факт остается фактом – с постсоветских времен абхазы потеряли почти все, что могли физически потерять.
   Так, в 2009 году бюджет Абхазии составил всего лишь 3,8 млрд. руб. Это просто ничто. Копейки. Достаточно сказать, что весь бюджет Абхазии равен сумме, которую Россия планирует инвестировать в 2010 году в строительство лишь одной мощной подстанции в Краснодарском крае, немногим меньше суммы в 4 млрд. руб., которую украл один высокопоставленный сотрудник Сбербанка в Липецкой области, и в 10 раз меньше дивидендов, выплаченных в 2008 году российским оператором сотовой связи «Мобильные ТелеСистемы».
   Но и это не дает полной картины. Из 3,8 млрд. руб., составляющих бюджет Абхазии, 2,3 млрд. руб. являются прямыми дотациями России и только 1,5 млрд. руб. зарабатываются в самой республике. Причем почти все эти 1,5 млрд. руб. тоже так или иначе имеют российское происхождение, т. к. получаются в форме налогов с юрлиц, работающих с российскими туристами, переводятся абхазами, работающими в России, платятся россиянами, посещающими курорты Абхазии, приобретающими недвижимость и т. д. Я не погрешу против действительности, если скажу, что в течение долгих лет Абхазия живет за счет Москвы и ее зависимость от Москвы всеобъемлюща и невероятно велика.
   Если мы взглянем на параметры абхазской экономики, то ее плачевное состояние будет выглядеть еще более выпукло. Вот лишь несколько цифр. До 30% абхазского бюджета расходуется на оборону и поддержание правопорядка. Девяносто пять процентов товарооборота Абхазии приходится на торговлю с Россией, при этом импорт капитала, товаров и услуг в страну более чем в 7 раз превосходит экспорт из нее. Практически все инвестиции в абхазскую экономику являются российскими, почти все туристы, отдыхающие в Абхазии, – россияне, а оплата всей социалки, включая пенсии старикам, годами идет из российского бюджета. При этом совокупная вмененная внешняя задолженность Абхазии, в том числе частные заимствования, так или иначе подкрепленные государственными обязательствами, приближается, по оценкам экспертов, к 3 млрд. долл., что составляет порядка 15 тыс. долл. на каждого жителя республики, включая стариков и грудных детей. Это невероятно высокая цифра, учитывая, что среднедушевой доход в расчете на месяц в Абхазии не превышает 200 долл.
   Для пущего понимания ситуации давайте сравним эти данные с какой-нибудь страной. С какой же? С соседкой – Грузией!
   Так, по данным Нацбанка Грузии, в 2009 году бюджет Грузии был запланирован в сумме 3,9 млрд. долларов, а совокупный внешний долг этой страны в том же году достиг 8,6 млрд. долларов. Это составило 80,3% ВВП страны и поставило Грузию на грань финансового краха. По итогам года грузинские экономисты и оппозиция в один голос стали утверждать, что ситуация катастрофична и дальше только дефолт.
   К сожалению, соотношение абхазского госдолга к ВВП мы посчитать не сможем из-за того, что абхазские экономисты сами не в состоянии посчитать свой ВВП, но соотношение бюджета к долгу мы возьмем. Путем несложных подсчетов мы можем убедиться, что в условиях острейшего финансового кризиса и преддефолтного состояния грузинский бюджет составлял 46% от госдолга и, крайне упрощая, если бы Грузия направляла свой бюджет на выплату госдолга, то могла бы погасить его за 2 года и 2 месяца. В случае с Абхазией соотношение бюджета с госдолгом составляет 5% и, направляя весь бюджет на погашение долга, Абхазия смогла бы выплатить его за 23 с половиной года.
   При этом, разделив госдолг Грузии на общее количество населения – 4 млн. 600 тыс. человек, мы увидим, что долг каждого жителя республики составляет около 1,9 тыс. долларов и, имея среднестатистическую зарплату в 350 долларов, обычный грузин может погасить свой личный госдолг за 5–6 месяцев. В Абхазии же государственный долг на душу населения равняется 15 тыс. долларов и среднестатистический абхаз может погасить его лишь за 75 месяцев. Это, конечно же, если все это время он не будет ни есть и ни пить.
   Идем далее. Количество безработных в Абхазии, по официальным данным, достигло 50% трудоспособного населения страны, а с учетом скрытой безработицы, неполной и фиктивной занятости дошло уже до 70%. Больше половины безработных составляет молодежь до 35 лет, причем в целом ее доля в общем составе населения приближается к 40%. Разрыв в доходах между 10% самых бедных и 10% самых богатых жителей страны, включая высших должностных лиц, превысил 180 раз, что является вторым показателем в мире после Афганистана. Наблюдается быстрое социальное расслоение общества, даже многие отдыхающие замечают, что в Абхазии чаще всего можно встретить либо раздолбанный «Москвич-412» и «Жигули»-«копейку», либо шикарный «Мерседес».
   Основными доходными сферами экономики страны являются туризм и выращивание цитрусовых. Переработка сельскохозяйственной продукции развита слабо, промышленность не действует, работают некоторые угольные шахты, выкупленные турками, в горах идет вырубка ценных пород деревьев с последующей их продажей туда же – в Турцию.
   Давайте здесь на минуту прервемся. Вот такая ситуация. Крайне плачевная. Да, в значительной мере она объяснима последствиями войны и изоляции. Но и война, и изоляция уже закончились, и теперь необходимо понять, что нужно делать, кому это нужно делать и нужно ли это вообще. Существует мощный пласт вопросов, касающийся того, как необходимо развиваться абхазской экономике, чтобы преодолеть вышеуказанные явления, – это и план развития на территории страны офшора, и планы развития высокотехнологичных производств, и развитие нефтедобычи и нефтепереработки и т. д. Многое из того, что предлагается, – утопично, как, например, предлагаемый очень уважаемым мною российским экономистом Михаилом Делягиным проект создания на базе экономики Абхазии некоей модели модернизации для российской экономики, защищенной от российской клептократии и отечественных монополий, этакой генеральной репетиции модернизации в самой России, другие же при определенных условиях, наверное, довольно реальны. Все это, конечно же, очень интересно, но я хочу рассмотреть ситуацию с другой стороны, с той, с которой она традиционно не рассматривается ни российскими, ни абхазскими экономистами и политиками.
   Поставьте себя на место инвестора – Российского государства и российского налогоплательщика. Что вам говорят цифры, приведенные выше? Во-первых, это, конечно же, опасность, крайняя, нереальная финансовая опасность. Насколько Абхазия является платежеспособным партнером? Насколько реально вернуть те деньги, которые в нее предлагается инвестировать и причем желательно вернуть с прибылью? Любое кредитование и в том числе кредитование государственное – это в первую очередь бизнес-проект. Вкладывая деньги в какую-то страну, государство надеется получить что-то взамен. Это могут быть финансовые дивиденды, политические, имиджевые, в конце концов, социальные и т. д. В этом отношении Абхазия – совсем не исключение. Мы вкладывали и вкладываем туда немало денег, отрывая их от собственных нужд – от ремонта больниц, от питания детей в интернатах, от пошива обмундирования солдатам и т. д. Хочется понять, что это нам дает? Получаем ли мы сейчас или получим ли мы в дальнейшем от этого какие-то блага? То есть, если спросить обычного крестьянина в Вологодской губернии, согласится ли он отправить в Абхазию средства, которые он может потратить на ремонт своей районной больницы, что он ответит? И даже сделав так, что он получит взамен?
   Необходимо сказать, что разговоры на тему возврата средств, вложенных в Абхазию, это тоже в значительной мере «пхащароп». Это та тема, которая (за исключением редких целевых и отдельных кредитов) старательно обходится российскими властями и полностью игнорируется абхазским руководством.
   Давайте рассудим логически. Насколько Абхазия платежеспособный партнер, видно из вышеуказанных цифр. В настоящем положении, как мы видим, слово «партнер» по отношению к Абхазии, наверное, может применяться лишь в дипломатической риторике. Там оно абсолютно приемлемо и верно. Во всех других смыслах слово «партнер» можно употребить с огромной натяжкой и, скорее, лишь символически. Абстрагируясь от благозвучной риторики, нужно четко понять, что Абхазия – это территория, которая живет благодаря России и за счет России. За счет солдат, которые призываются из Тамбова, Рязани, Пензы и Воркуты, которые служат и умирают в Абхазии, и за счет тех денег, которые жители Тамбова, Рязани, Пензы и Воркуты зарабатывают в своих компаниях, на своих предприятиях и которые они недополучают. Даже если какая-то часть абхазского бюджета и зарабатывается в самой Абхазии, то это происходит тоже за счет возможностей, которые ей предоставляет Россия, и за счет тех же жителей все тех же Тамбова, Рязани, Пензы и Воркуты, которые едут туда отдыхать. Россия годами содержит Абхазию. Точка.
   На что же может рассчитывать Россия в этом случае? Если представить, что нынешняя Абхазия действительно является полноценным партнером и действительно независимым государством, то ее экономическое положение не дает даже примерной возможности просчитать, когда она сможет вернуть затраченные на нее средства. На этом этапе развития необходимо говорить не об отдаче, а о том, что без продолжения массовых финансовых вливаний с севера экономика страны завтра же рухнет.
   Может быть, Россия может рассчитывать со стороны Абхазии на какую-то лояльность, благодарность или что-то в этом роде при распределении выгодных контрактов, которые периодически появляются у государства, восстанавливающего свою экономику за счет России? Здесь мы подходим еще к одному парадоксу современной Абхазии. Все крупные экономические проекты, которые появлялись в Абхазии после признания независимости, были переданы России, и передача всех этих проектов России вызывала огромную негативную реакцию в абхазском обществе. Абхазы – против передачи России крупных проектов! Причем, говоря об абхазах и об абхазском обществе, в данном случае необходимо понять, что мы говорим о самом широком спектре общества – практически обо всей оппозиции, о СМИ, о простых людях, об интернет-блогерах и т. д. Такая ситуация сложилась вокруг всех без исключения крупных проектов последних полутора-двух лет – вокруг передачи в управление железной дороги, разработки щебня для строительства олимпийских объектов в Сочи, управления совместно с грузинской стороной Ингурской ГЭС, поиска, разработки нефтяных залежей на абхазском шельфе и т. д. Даже неэкономические вопросы расквартирования и правового статуса российских пограничников, охраняющих Абхазию, и создания единого природного охраняемого пространства между Тебердинским и Кавказским заповедниками со стороны России и охраняемыми природными зонами со стороны Абхазии, и те вызвали в Абхазии острую критику. Здесь, кстати, как на лакмусовой бумажке, видно незнание абхазской ситуации со стороны тех российских экономистов, которые предлагают какие-то пути развития абхазской экономики. Абхазы не хотят создавать даже единое с Россией природоохраняемое заповедное пространство, а известный московский профессор и общественный деятель, член Общественной палаты РФ Вячеслав Глазычев на голубом глазу предлагает им создать: «единый курортный комплекс Абхазии и Карачаево-Черкесии»!
   Против чего же протестуют абхазы? Абхазы протестуют против односторонней и безальтернативной передачи интересных проектов именно России, против дополнительной юридической защиты российских военнослужащих на территории Абхазии по типу армии США, против предоставления права пограничникам, охраняющим и защищающим абхазов, выкупать на территории Абхазии жилье, против экологических последствий, которые, возможно, возникнут в результате разработки стройматериалов для Олимпиады, и т. д. Но главное же, против чего выступают абхазы, – это то, что крупные и длительные проекты повлекут за собой дальнейшую интеграцию Абхазии и России, а следовательно, идут «вразрез интересам абхазского народа». Вот как интерпретируется это в статье «Будущее выглядит устрашающе», опубликованной в феврале 2010 года в газете «Нужная», издающейся в Абхазии. «Зачем происходит подобное? – задается вопросом абхазская общественность. – Для чего? Для того, чтобы мы обслуживали интересы кого-то. С чего такая щедрость?»
   Действительно, с чего такая щедрость?
   Давайте представим эту ситуацию по-другому, в более понятном, бытовом смысле. Представьте, что вы содержите человека. Содержите целиком, с потрохами, содержите годами – даете ему деньги, даете возможность подзаработать на вас, из своего кармана платите пенсию его бабушке, деретесь за него, защищаете его от врагов, получаете при этом тумаки, портите отношения с другими сильными мира сего, продвигаете его интересы во внешнем мире… У вас растут дети, у вас есть свои бизнес-проекты, но вы экономите деньги, отбираете их у детей, не вкладываете в производство… потому, что вы содержите человека. Этот человек не работает, целью, где бы подработать, чтобы отдать вам деньги, особо не задается, он… просто существует за ваш счет, и с годами его интересы только растут… И вот, в один прекрасный момент, когда у этого человека образовывается некое интересное предложение, оказывается, что он хочет передать его не вам, а кому-то еще, и на ваш вопрос – «Как же так, дорогой?» – отвечает: «Для чего я должен кого-то обслуживать? С чего такая щедрость?»
   В конце концов, в дело о необъяснимой абхазской щедрости пришлось вмешаться президенту страны Сергею Багапшу, который в интервью газете «Коммерсантъ» сказал: «У нас стратегический партнер – Россия. Если у наших оппонентов (оппозиция. – А.Е.) есть на примете другие партнеры, пусть покажут. Лично я таких партнеров больше не вижу… Те, кто это говорит, в 1988 году просили Россию: «Уведите нас из Грузии, присоедините нас к Краснодарскому краю». А сегодня они хотят, чтобы Россия нас охраняла, помогала деньгами, строила здесь дороги, но чтобы правили здесь мы сами, без России. Так не бывает. До какого цинизма надо было дойти, чтобы российских пограничников в штыки встретить… Тебе обеспечили безопасность, тебя Россия признала – гнев всего мира на свою голову навлекла. И при этом кто-то еще смеет говорить, что командовать здесь должны мы одни» [16 - Коммерсантъ, «Сергей Багапш: почему Россия не может создать здесь буферную зону?», 25.05.2009 г.]. Несмотря на то что за это выступление С.В. Багапша в Абхазии подвергли резкой критике и в очередной раз усомнились в его способности защищать абхазские интересы, его позиция поставила точку в деле о необъяснимой абхазской щедрости, но можно быть уверенным, что в следующий раз, когда возникнут подобные предложения (а они возникнут обязательно!), вопросы о щедрости поднимутся снова.
   Ну, хорошо, допустим, Абхазия окажется не в состоянии отдать вложенные в нее Россией деньги. В мире подобное случается и довольно часто. В таком случае цивилизованные страны обычно возвращают долг имуществом – предприятиями, землей, зданиями и т. д. В свое время, несколько лет назад, когда стратегический партнер России в Закавказье – Армения не смогла расплатиться с российскими кредитами, то отдала долг предприятиями. Это нормальные, честные экономические взаимоотношения между двумя партнерами. Возможно ли такое с Абхазией?
   Предприятий в Абхазии нет, поэтому единственная возможность, которая остается, – это вернуть долг недвижимостью – землей и зданиями. И вот тут мы подходим к отдельной, очень большой и весьма болезненной теме – недвижимость. Это одна из ключевых, кардинальнейших тем нынешней абхазской государственности, которая во многом определяет, чем сейчас является Абхазия.
   Кажется, в чем проблема, недвижимость, тем более курортная недвижимость, – это одно из прекраснейших, наилучших и много раз опробованных средств экономического подъема для бедных государств. Хорватия, Черногория, Болгария, Кипр, Португалия, некоторые испанские острова и т. д. – все они начинали с того, что усиленно приглашали иностранцев покупать дома на своих курортах, строить гостиницы, объекты быта, инфраструктуры и т. д. Они исходили из того, что вложенный в курортную недвижимость доллар на самом деле и стоит, и принесет гораздо больше, т. к. человек, его потративший, заимев собственность, станет чаще приезжать, приглашать своих друзей, ему нужно будет ремонтировать дом, присматривать за ним, платить за него ежегодно налоги и т. д. В дальнейшем он, возможно, захочет поучаствовать в каком-нибудь местном бизнесе, что тоже будет приносить прибыль бюджету. Так, один мой хороший знакомый когда-то давно купил небольшой и по московским меркам недорогой домик в Испании. Теперь, по прошествии нескольких лет, он частично арендует мощности местной мебельной фабрики, продавая произведенную мебель в России, а около года назад он в расчете на немецких туристов, которых там очень много, открыл немецкий ресторан, выписав из Германии профессионального повара-немца. Казалось бы, прекрасно, даже не надо ничего выдумывать – просто следуй мировому опыту…
   Именно подобной ситуации боятся абхазы.
   Здесь необходимо понять, что недвижимость в Абхазии – это, как поэт в России, – больше, чем недвижимость. Это не десятины и гектары, не дома и квартиры, а стратегическая собственность и стратегические объекты. Это самое дорогое. Это болевой нерв. Серьезных, первоочередных средств производства, не связанных с недвижимостью, в Абхазии практически не осталось, разве что мандариновые сады и ценные породы дерева в горах, но это тоже так или иначе связано с недвижимостью, поскольку имеет отношение к земле. Недвижимость – дома, квартиры или земля, на которых их можно построить, в экономическом смысле необходимо воспринимать не столько как место проживания населения, сколько как средство извлечения прибыли. Дома сдаются отдыхающим, служат инструментом мошеннических операций, на земле строятся кафе и рестораны, рассчитанные опять же на отдыхающих, и т. д.
   Продажа недвижимости моментально лишит население основного средства заработка (в то время как иных заработков там практически нет), а правительство – возможности контроля за основными производственными инструментами страны. Представьте, что шахтера вынудили продать свой отбойный молоток. Примерно это же можно сказать о свободном обращении недвижимости на рынке Абхазии. Именно поэтому абхазы крайне, невероятно остро реагируют на любую возможность свободного обращения недвижимости на рынке.
   Ситуация для абхазов осложняется тем, что совсем недалеко – за речкой – лежит богатая и холодная Россия, которая заинтересована в покупке курортной земли и, исходя из своего потенциала и финансовых возможностей, может просто скупить всю абхазскую недвижимость. Что в этой ситуации делает Абхазия? Она изоляционируется. Абхазия принимает закон, по которому недвижимость в стране могут приобретать только ее граждане, а земля предметом торга вообще не является, хотя иностранцы могут брать ее в аренду.
   Это дает нам еще один парадокс современной Абхазии. Полстраны почти 20 лет лежит в послевоенных развалинах, отремонтировать их абхазы не могут, т. к. частично дома не имеют хозяев – дома – трофейные, и хозяин убежал или убит, или потому, что у владельцев нет денег, продать его они не могут, прибыль от него в таком состоянии они получать не могут, инвестора под него и для него они привлечь не могут – ничего не могут… И вот дом – средство производства – стоит, разрушается, а в Абхазии массовая безработица, крайне низкие доходы населения, паразитирование на российских деньгах, и все боятся, что когда-нибудь это России надоест и она либо прекратит платить деньги ни за что, либо заберет недвижимость, либо сдаст их назад в Грузию.
   Недвижимость в Абхазии – это вообще настолько болевая точка, что любую критику, на любую тему абхазы, как правило, воспринимают как замысел коварной Москвы заставить их продать их недвижимость. Разговор с абхазами на тему недвижимости обычно не получается. Пхащароп! Когда начинаешь говорить о мировом опыте и необходимости свободного оборота домов на рынке, о том, что нельзя постоянно жить на содержании, то абхазы отвечают, что они независимая страна, что Россия им не указ и что Россия так «задушит их в объятиях». Если же после этого говоришь, что, мол, раз вы такие независимые, то давайте живите на свои и отдайте те деньги, что уже взяли, то обычно разговор или прекращается, или, в зависимости от уровня развития собеседника, резко переходит на мат.
   В начале 2010 года в Абхазии, а вернее в России, произошло революционное событие – президент Абхазии Сергей Багапш пообещал, что Абхазия разрешит россиянам приобретать жилье. Это вызвало настоящую бурю недовольства и крайнего возмущения в абхазском обществе. Опять парадокс – абхазы, являющиеся почти поголовно российскими гражданами и имеющие все права гражданства с остальными россиянами; абхазы, годами паразитирующие на России; абхазы, живущие за российским защитным зонтиком… резко, очень резко протестуют против того, чтобы пускать россиян в Абхазию! С чего такая щедрость?! Абхазы критиковали и продолжают критиковать Багапша, говоря, что его решение противоречит интересам Абхазии, что Россия должна уважать их государственность, что у них есть свои интересы, что Россия посягает на их государственность и независимость, что «страна у них уходит из-под ног» и т. д. В результате, вернувшись в Сухум, президент поправился, оказывается, там, в Москве, он имел в виду не всю недвижимость, а только новую – новостройки. Чтобы было понятно, что это за поправка, скажем – для Абхазии с ее массовым полуразрушенным жилищным фондом, который ожидает восстановления, понятие «новостройки» неактуально в принципе. Новое жилье практически не возводится, а если и возводится в мизерных количествах, то служит абсолютно определенным целям, о которых мы скажем ниже, и его распределение, как правило, не имеет ничего общего со свободным рынком. Спрос на новостройки в Абхазии крайне мал, и никакого влияния на экономику Абхазии, на ее финансовое состояние, либо на что-то еще это решение не окажет. В результате… прошло уже несколько месяцев, но даже и это решение пока не одобрено парламентом и, насколько я понимаю, в повестке дня оно не стоит.
   Все вместе это дает нам еще один парадокс, о котором никто и никогда не говорил, – Абхазия годами паразитирует на российских деньгах, называя себя независимой и теоретически ведя себя подобным образом. В любые интеграционные и выгодные проекты Абхазия Россию пускать не хочет и если это происходит, то только из-под палки и со скрипом, возможность возврата вложенных в Абхазию средств не просматривается, а возврат их ликвидными активами абхазы считают для себя катастрофой… Как у налогоплательщика, чьи деньги идут на развитие Абхазии, это вызывает у меня один вопрос: а какого тогда… Нет, давайте все вопросы мы все же зададим в конце.
   Что интересно, в не такой далекой истории Абхазии были люди, которые очень много для нее сделали. По сути, они и им подобные и сделали Абхазию такой, как она есть, например герцог Ольденбургский, основавший Гагру, или купец Игумнов, построивший крупный рыбоконсервный завод, осушавший болота, разводивший сады… так вот если бы они попали в Абхазию сейчас, в наше время, то ни построить что-то, ни сделать они не смогли бы – не рассчитана имеющаяся система на созидание, только на паразитирование и на мошенничество.
   Вопрос с недвижимостью, кстати, важен для нас еще в одном аспекте, который лежит не столько в экономической, сколько в политической и этнической сферах. Это крайне важный вопрос, который в нормальных государствах является определяющим. О нем мы поговорим в другой части, а пока –

Политика

   Наверняка что-то в предыдущем тексте об Абхазии вам показалось непонятным – почему абхазы не могут воспользоваться мировым опытом в сфере недвижимости, почему они не хотят предоставлять России экономические контракты и т. д. Это естественно. Объяснить это на нескольких страницах невозможно. Далее, по ходу этой и последующих глав, многое вам предстанет более понятным.
   Итак, политика. В предыдущей главе мы уже говорили, что Россия, содержащая с потрохами Абхазию, вправе рассчитывать на некие возвратные шаги, некие реверансы в свою сторону от Абхазии. Иначе зачем это делать? В экономическом смысле, как мы убедились, в ближайшем обозримом будущем Москве от Сухума ничего не светит, а если и светит, так только из-под палки и преодолевая сопротивление прогрессивной и патриотической абхазской общественности. Но может быть, интересы России лежат не в экономике и не в финансах, а в сфере политики? Может быть, защищая и содержа Абхазию, мы тем самым куем себе могучего союзника, который в случае чего стеной встанет на защиту наших интересов? Так ли это? Хотелось бы…
   После получения независимости Абхазия очертила свои политические приоритеты как многовекторность и обозначила эти векторы – Евросоюз–Турция–Россия. Подобный подход, естественно, тревожил и тревожит Москву, ожидавшую в ответ за все, что было сделано и делается, нечто большего и более лояльного. С другой стороны, нельзя не признать, что с точки зрения Сухума все было сделано правильно – если существует страна, которая готова за тебя во всем платить, то тебе надо просто делать свое дело, беря у нее деньги, занимаясь высокопарной риторикой и уверяя ее в собственной дружбе и преданности. Как бы это не нравилось Москве, но если Абхазия на российские деньги хочет выйти из российской орбиты, то, ведя разноплановую и разновекторную политику, пытаясь стать интересной для разных государств, она все делает правильно.
   Здесь нас ожидает еще один парадокс и еще одно противоречие абхазского государства…
   Давайте вспомним сказку о Золушке Шарля Перро. Прекрасное и очень поучительное произведение, не правда ли? Помните, как Золушка, убегая с бала, уронила туфельку, которую затем нашел прекрасный принц и по ней отыскал Золушку? Так вот в абхазском варианте это сказка бы выглядела так – Золушка прибегает на бал, на котором ее никто не ждет, она целенаправленно роняет туфельку перед одним принцем, затем перед другим, перед третьим… но туфельку никто не поднимает и в сторону Золушки не смотрит, а Золушка старается, делает книксены во все стороны, бегает и роняет, роняет, роняет туфельки…
   Это, конечно же, аллегория, но в жизни все выглядит примерно так же. В настоящее время и в нынешних условиях шансы Абхазии на ведение подлинно многовекторной политики равны нулю. Более того, парадоксальным образом, чем бо€льшие усилия в этом направлении она будет предпринимать, тем больше некая гигантская центростремительная политическая сила будет вдавливать ее назад в российскую орбиту.
   Давайте рассмотрим это утверждение. Существует несколько стран, с которыми Абхазия с некоей степенью реализма может теоретически выстраивать политические отношения.
   На первое место стоит, конечно же, поставить Грузию. С точки зрения Грузии отношения между нею и Абхазией очень реальны и очень желательны. С точки зрения Абхазии в рамках нынешних требований Грузии они невозможны по определению. Если Грузия в отношениях с Абхазией в обозримом периоде не согласна ни на что меньшее, чем хотя бы какая-то зависимость и подчиненность абхазов себе, то Абхазия, в свою очередь, ни на что меньшее, чем подлинное равноправие, не пойдет. Ничто иное сейчас просто невозможно, и в этом смысле тему отношений Абхазии и Грузии можно закрывать на долгие годы.
   На втором месте, исходя из порядка многовекторности, у Абхазии стоит Евросоюз. Для Сухума очень заманчиво завязать отношения с европейскими странами, однако все его попытки следовать этим курсом потерпели сокрушительное поражение – Евросоюз не видит Абхазию в роли независимого государства и однозначно подталкивает ее к интеграции с Грузией. Отношения европейцев с Сухумом в обход Тбилиси в настоящее время решительно невозможны, т. к. влекут за собой огромное количество негативных последствий, таких как признание своей неправоты в оценке грузинских режимов новейшего времени и собственной поддержки Грузии, поощрение сепаратизма в своих странах, пересмотр теоретических основ права наций на самоопределение, однозначное ухудшение отношений с США и т. д. Сейчас это невозможно, и еще долгое и долгое время европейцы в качестве выхода из ситуации будут предлагать Абхазии возвращение в границы грузинского государства.
   Интересно, что, отказываясь поднять туфельку абхазской Золушки, европейцы тем самым упорно толкают ее в объятия российского принца и, по сути, делают российскую работу. Это относится как к отношениям Абхазия – Европа в целом, так и к целому ряду проектов, которые Сухум пытался европейцам навязать или по которым он хотел получить от них поддержку, – присвоение Абхазии банковского идентификационного кода, получение международного железнодорожного кода, признание абхазских паспортов, проекты в области здравоохранения, добычи полезных ископаемых и т. д. и т. п. Во всех этих проектах Европа неизменно поддерживала предложенную Грузией политику политической и экономической изоляции Сухума и тем самым вынуждала его просить помощи не в Тбилиси, а в Москве. Каждый раз подобные обращения Абхазии к России европейцами осуждались, но при возникновении нового проекта ситуация повторялась до мелочей и в ближайшем обозримом будущем не существует предпосылок того, что она изменится. Как охарактеризовал эту политику С.В. Багапш, «Они (европейские страны. – А.Е.) не предоставляют нам никакой альтернативы, а потом критикуют за действия, необходимые для нашего выживания».
   На почетном третьем месте находится Турция. Справедливости ради, стоит отметить, что в абхазской Realpolitik Турция уже полтысячелетия занимает не третье, а особое место. Так уж сложились обстоятельства, что у турок всегда были особые отношения с абхазами. Они были таковыми и во время Османской империи, когда Абхазия входила в сферу влияния турок, и потом, в XIX веке, во время российской экспансии на Кавказ, когда очень много абхазов, сопротивлявшихся российской власти, были вынуждены уйти в Турцию. Так или иначе, в Турции сейчас находится довольно мощное, полумиллионное абхазское лобби. Насколько за 150 лет проживания в другой стране эти люди остались абхазами – другой вопрос, и мы коснемся его далее, но тем не менее считается, что абхазская диаспора в Турции довольно сильна и влиятельна.
   Сразу же после грузино-абхазской войны Турция заявила о том, что у нее есть свои, особые интересы в Абхазии и что, с одной стороны, она будет соблюдать их в любом случае, что бы при этом ни говорила Грузия и как бы она ни возмущалась, но, с другой стороны, она не будет выходить за рамки приличий, ее отношения с Сухумом не станут всеобъемлющими и безграничными и независимость Абхазии от Грузии она не признает.
   Конечно же, для Грузии это явилось далеко не лучшим вариантом, однако, принимая во внимание то, что Анкара является для Тбилиси крайне важным региональным партнером и наиболее важным государством НАТО после США, Тбилиси был вынужден согласиться. С тех пор Турция осуществляет более-менее регулярное морское сообщение с Абхазией, в Турцию бизнесмены везут уголь, добываемый на нескольких выкупленных ткварчельских шахтах, и ценные породы дерева, заготавливаемые в абхазских лесах, в обратную сторону из Турции везется бензин и иные продукты нефтепереработки, продовольствие, одежда, на территории республики турки построили несколько гостиниц, в частности, отель «Ясемин» почти в центре Сухума. Осуществляются широкие культурные и религиозные контакты, присылаются муллы и т. д.
   В свете ситуации с нынешним международным положением Абхазии подобные двусторонние связи, конечно же, интересны и плодотворны, но полноценными в обозримом будущем эти отношения не станут, т. к. Турция не признает независимость Абхазии. Сделать это ей не позволит позиция Грузии и стоящих за нею в этом вопросе Евросоюза и США, позиция братского Азербайджана с его болевой сепаратистской точкой – Нагорным Карабахом и проблема собственного сепаратизма – курдского. Для Турции независимая Абхазия вообще представляет достаточно опасный проект, т. к. грозит разрушить очень важные для нее связи с транзитной Грузией, а при успешном развитии абхазского туристического сектора – поставить под угрозу наполняемость собственных турецких курортов. Мне вообще приходилось слышать такие курьезные высказывания, что если бы Турция могла выкупить все абхазские пляжи, чтобы тут же закрыть их от посещения и направлять всех желающих к себе, то обязательно сделала бы это.
   Это, конечно, шутка, но фактом остается то, что из трех, а точнее, даже четырех направлений абхазской политической многовекторности у Сухума остается только одно, именно то, от которого он так старается уйти, – Москва. И в этом отношении как бы наша абхазская Золушка ни старалась, только принц-Кремль может поднять ее туфельку! По иронии злой политической судьбы, Абхазия повторяет приключения Белоруссии и Украины, которые долго старались уйти от России и когда они это действительно сделали, то оказалось, что им просто некуда идти. Не хватает на всех принцев, что же тут поделать!
   Объективности ради следует написать еще об одном – пятом векторе абхазской политики. Это вектор стран, которые уже признали или могут признать абхазскую государственность. На время написания данного материала ими являлись Никарагуа, Венесуэла и Науру. В повестке дня стоит возможное признание со стороны Эквадора, Боливии и Перу.
   Конечно, количество стран, признавших Абхазию и Южную Осетию, оказалось меньше того, каким оно виделось летом 2008 года. Тогда видные российские политологи делали прогнозы, в которых с достаточной степенью уверенности говорили, что в течение года эти страны признают не меньше 15 государств. Этого не случилось, но тем не менее, как мы видим, такие страны существуют и сейчас уже четко видна тенденция кто, как и на каких условиях может признать Абхазию и Южную Осетию, по крайней мере, в ближайшем будущем.
   – Во-первых, это должны быть страны, далекие от кавказского региона, страны, которых происходящее в нем особо не касается и которые не смогут навредить себе ухудшением отношений с какими-то кавказскими региональными государствами, которое неизбежно возникнет после признания независимости Сухума и Цхинвала.
   – Во-вторых, это должны быть страны, у которых нет своих сепаратистских территорий и которые, таким образом, не будут провоцировать конфликты у себя дома.
   – В-третьих, это должны быть страны, находящиеся в сложных или даже враждебных отношениях с США, для которых возможность уязвить его союзника – Грузию – и попытка сблизиться с его гипотетическим соперником – Россией, будут полезны для укрепления собственных позиций.
   – В-четвертых, это должны быть страны, которым должны быть привлекательны и существенны некие коммерческие блага, которые Россия может предложить за признание, будь это деньги, как в случае с Науру, либо кредиты и льготные условия при закупке российского вооружения, как в некоторых других случаях.
   Кстати, последний пункт определяет тот факт, что крупные и экономически развитые страны вряд ли смогут в ближайшем будущем признать Абхазию и Южную Осетию. В последнее время после целого ряда переговоров и разноплановых попыток в Москве сформировалось мнение, что помимо тех препятствий, о которых мы уже говорили, и тех, о которых скажем позднее, цена, запрашиваемая крупными странами за признание Сухума и Цхинвала, неоправданно велика и платить ее нецелесообразно. Но, с другой стороны, если проанализировать ситуацию в свете уже доказанных четырех критериев, то мы увидим, что количество стран, которые потенциально могут признать государственность Абхазии и Южной Осетии, довольно велико. Конечно, вес подобных стран в мировой политике будет мал, но все равно, каждое подобное признание, каким бы купленным или экзотическим оно ни было, без сомнения, добавляет значимости Сухуму и Цхинвалу и все больше перечеркивает возможность их возвращения в состав Грузии.
   Насколько естественной ни являлась бы многовекторность для абхазской политики, в ней по определению заключается и всегда будет заключаться высокая опасность для отношений Россия – Абхазия и для определенного аспекта внутриабхазских отношений. Здесь находится еще одно противоречие современной абхазской политики. Беря московские деньги и находясь под защитой Москвы, Сухум все активнее ведет собственную игру со странами, которые далеко не всегда и решительно не во всем могут быть сочтены друзьями и партнерами России. Это относится к некоторым европейским странам, которые по многим ключевым вопросам позиционируют себя как противников России, и в полной мере к Турции, с которой у Москвы и Санкт-Петербурга традиционно были очень непростые взаимоотношения. Попытки «многовекторной политики» между Россией и Турцией, которые велись на Кавказе странами, так или иначе, находящимися в поле особых российских интересов, исторически заканчивались очень печально для игроков в многовекторность. Можно вспомнить, допустим, печальную судьбу Георгиевского трактата, который заключила с Россией Грузия, получив от нее защиту в обмен на поддержку российских интересов в Закавказье и отказ от независимой внешней политики. Через некоторое время Грузия, в соответствии с многовекторностью своей политики, заключила договор о ненападении с врагом России – Турцией, после чего Екатерина II, по сути, разорвала Георгиевский трактат, что привело к одной из самых больших катастроф в грузинской истории – разгрому Грузии в Крцанисской битве и взятию Тифлиса персами. Несколько лет спустя подобную ситуацию попытался воспроизвести имеретинский царь Соломон, который, получив протекторат от России и войдя посредством этого в орбиту российского влияния, начал вести переговоры о получении такого же протектората от турок. В результате подобной многовекторной политики он потерял власть, бежал в Турцию, а Имеретинское царство было упразднено и стало основой Кутаисской губернии.
   Конечно, современные международные отношения нельзя прямо сравнивать с событиями двухсотлетней давности, но кто может дать гарантию, что отчаянные попытки Абхазии вести аналогичную политику – т. е. любой ценой затащить Турцию в регион – не постигнет такая же участь, как Картл-Кахетинское и Имеретинское царства? История, особенно кавказская, имеет свойство повторяться.
   Таким образом, в Абхазии сложилась парадоксальная ситуация – чем сильнее абхазы стремятся к диверсификации, тем сильнее становится их зависимость от Москвы и в обозримой перспективе никакой альтернативы влиянию России в этом регионе не предвидится в принципе. Более того, активная многовекторная политика в будущем может совершенно зримо поставить и эти отношения под большой вопрос, что, судя по примерам из истории, может закончиться концом всей абхазской государственности. Такое положение не может не тревожить абхазов, стремящихся не к формальному признанию, а к реальной независимости и фактическому суверенитету. Данная тема длительное время выводилась из поля зрения общественности и, говоря об Абхазии, по крайней мере российские СМИ, во главу угла ставили ее пророссийские настроения.
   Ситуация изменилась на последних президентских выборах, состоявшихся в декабре 2009 года, на которых опять победил Сергей Багапш. В ходе предвыборной борьбы одной из самых серьезных тем его оппозиции была промосковскость С. Багапша и его однозначная пророссийская ориентация. Основными объектами критики стали недостаточная внешнеполитическая диверсификация, сверхбольшая зависимость от России, всеобъемлющее проникновение российского капитала, преференции российским компаниям, могущие нанести ущерб интересам страны. Несмотря на то что нынешние оппозиционеры понимают, что отношения с Россией критически важны, они считают, что для диверсификации Абхазии, ее массового международного признания и поиска новых стратегических партнеров делается недостаточно, и упрекают в этом действующего президента.
   По иронии судьбы, абхазская оппозиция, так активно ратующая за отход от России и за ослабление российского влияния, одной из основных своих задач ставит… получение российских денег. Так, влиятельная оппозиционная партия ЭРА (партия Экономического развития Абхазии) внесла на рассмотрение законопроект «Об оппозиции», в котором предусматривается ежегодное выделение из бюджета страны немалых денежных средств на содержание оппозиции. По мнению известного российского эксперта-кавказоведа Сергея Маркедонова, таким образом «абхазская оппозиция демонстрирует чудеса патернализма, предпочитая вместо выработки альтернативных стратегий и программ заботиться о своем достойном бюджетном обеспечении». Браво! Откуда в абхазской тумбочке берутся деньги, мы уже рассмотрели.
   О политической ориентации Абхазии говорит и ситуация с языком. Она не менее парадоксальна! Мы знаем насколько непросто складывается вопрос с распространением и употреблением русского языка в бывшем СССР – в Прибалтике, на Украине, в Молдавии и т. д. В какой-то степени это понятно – бывшие республики, отделившись от Москвы, от великороссов, начинают усиленно продвигать свою культуру, свой язык и пестовать свои национальные особенности. Но у них у всех есть огромная разница с Абхазией – они не граждане России! Подавляющее большинство абхазцев – 80—90% – являются гражданами России, такими же, как жители Владивостока, Питера или Ростова. У нас их воспринимают своими – мы за них платим, мы за них умираем, мы отстаиваем их позиции везде где только можно! И вот эти свои, которые клянутся в вечной любви и преданности, став независимыми в своих поступках, при первой же возможности отказываются от русского языка…? А свои ли это?
   Конечно же, ситуация с языком несколько сложнее. На самом деле, в Абхазии везде доминирует русский язык, абхазский язык сами абхазы знают далеко не все, а из не-абхазов его не знает практически никто. На русском языке идет делопроизводство, на нем выходят газеты и журналы, идет обучение в школах. В 2011 году парламент Абхазии планировал перейти в своей работе на абхазский язык и не смог. По словам его спикера – Нугзара Ашубы – это оказалось невозможным из-за того, что далеко не все депутаты, в первую очередь включая самих абхазов, знают язык, нет переводчиков, нет лингафонного оборудования. Более того, нет единых стандартов языка, в нем в огромной степени отсутствует современная политическая, экономическая и иная профессиональная лексика, которую нужно создавать или заимствовать. После долгих трудов на абхазский язык не смогли перевести «Закон о государственном языке», а уж о том, чтобы профессионально обсуждать его на абхазском языке, говорить вообще не приходится!
   Все это понятно и, конечно же, печально. Естественно, необходимо развивать абхазский язык, устанавливать стандарты, учить ему детей, делать двуязычные топонимы и т. д. Это не подвергается сомнению. Но в этом состоянии отменять русский язык и устанавливать единственным государственным языком абхазский… это как в песне – «Я другой такой страны не знаю, где так…». Не знаю как для вас, а для меня это очень показательный и символичный эпизод. Как говорят англичане – «eye-opening».
   Следующий вопрос в абхазской теме стоит особняком, однако он незримо пронизывает все остальные темы – и экономику, и политику, и многое-многое другое. Парадоксов и противоречий в нем столько, что если бы кто-то создал машину, учитывающую противоречия и парадоксы, привез ее в Абхазию и посадил за его изучение, то она наверняка бы сломалась.

Этническая ситуация

   Начиная с послевоенного времени, российские эксперты и СМИ практически не обращали внимания на этническую ситуацию в Абхазии. Считалось, что там все хорошо, что все нации Абхазии – и русские, и армяне, и абхазы, и греки, и др., – плечом к плечу воевавшие со своими угнетателями – грузинами, живут в мире и дружбе и вместе строят свое светлое черноморско-курортно-мандариновое будущее. Лишь несколько лет назад в печати стали появляться первые робкие материалы, говорящие, что «не все прекрасно в Датском», простите, Абхазском королевстве в плане равенства и братства наций. Сначала на авторов подобных статеек гневно шикали, мол, «Что ты тут несешь? Это же наши союзники и наши граждане! Кто тебе приказал так написать? Сколько тебе грузины заплатили за эту грязную фальшивку?» По мере того, как информация стала накапливаться, в российском обществе заговорили о том, что в Абхазии у русских, армян и других неабхазов отбирают квартиры, о том, что из Абхазии выдавливают русских, о том, что этническое неравенство там закреплено на законодательном уровне и т. д. Клеветали, гады!
   Конечно же, все эти нападки на молодую демократию гневно отвергались самими абхазами, причем на всех уровнях сразу – от президента и премьера до простых людей, а также российскими чиновниками всех мастей, так или иначе вовлеченными в работу с Абхазией. Говорилось, что это все не так, что никакой дискриминации там нет, что если какие-то этнические вопросы и есть, то совсем не в том ключе, не в том объеме и не по тем причинам, и что люди, так говорящие, тем самым льют воду на мельницу грузин, вольно или невольно помогая им очернять верного союзника России. Мне всегда казалось подозрительным, что отвергают это представители только и исключительно двух групп – этнические абхазы и российские чиновники. Все остальные либо глухо молчали, либо жаловались на притеснения.
   Причем я могу понять, почему так говорили абхазы – это и этническая клановость, и профессиональные обязанности, и уже надоевший вам «пхащароп», но меня всегда занимало, почему так говорят наши чиновники. Позднее я пришел к выводу, что, наверное, здесь можно говорить как минимум о трех причинах и трех типах чиновничества. Первый тип утверждает о том, что в Абхазии нет этнической дискриминации и что Абхазия – это настоящий, лояльный партнер России, что называется, по долгу службы. Помните, как Высоцкий пел про Никодима – «личность в штатском» – «он по долгу своей службы дорожил моею дружбой»? Здесь примерно то же самое – «не стоит вытаскивать грязное белье, может, все и рассосется, если узнают, то спросят – ты знал или не знал, если знал, то почему не доложил, а если не знал, то почему не знал» и т. д. В общем, старое чиновничье правило – как бы чего не вышло. Вторая причина – это полное незнание обстановки и нежелание ее знать – а зачем? И третья причина самая поразительная – это какое-то извращенное самоубаюкивание – когда люди столько раз повторяют хорошие и правильные фразы, что в конце концов сами начинают в них верить! Некоторым я специально пристально смотрел в глаза и пытался понять, вот сейчас, когда он говорит о том, что у русских в Абхазии не отбирают квартиры, он сам верит в это? И убеждался – верит, стервец! Искренне верит! Есть такая категория людей, работа которых заключается в том, чтобы говорить политически корректные фразы и которые ими действительно начинают жить. Это те люди, которые еще вчера по-поцелуйному крепко верили в желание батьки Лукашенко строить Союзное государство, а сегодня профессионально верят в этнический абхазский рай и истинное братство народов России и Абхазии.
   В подобных случаях, для проверки понимания, порой интересно брать одну и ту же картинку, рассматривать ее в двух разных ситуациях и смотреть – совпадает ли? Так, 17 февраля 2010 года Госдума РФ сделала специальное заявление в связи со «славной исторической датой» – 200-летием «добровольного» вхождения Абхазии в состав России. Среди прочих высокопарных и правильных высказываний в стиле нерушимой дружбы, проверки на прочность, исторической общности и проч. там встречается следующая фраза: «По сути, народы Абхазии и России, двух независимых государств, – это один народ». Абсолютно правильная, искренняя фраза для кого-то, кто обращается к своему ближайшему союзнику, для которого он очень много сделал, которому дал свое гражданство (куда уж ближе!), которому он безгранично доверяет и которого он действительно воспринимает как самого себя. И что же, спросите вы?
   Так вот эта фраза, которая, я уверен, была сказана нашими депутатами от чистого сердца, без задней мысли и с целью подчеркнуть близость наших народов, была воспринята в Абхазии как угроза, как выражение чего-то абсолютно нежеланного, символизирующего катастрофу, провал и т. д. Берем уже упоминавшуюся, очень символичную статью «Будущее выглядит устрашающе»: «Так мы приходим к классическому завершению всех злоключений: Абхазия – очередной субъект Российской Федерации?.. тем более что в России все громче звучат голоса о «двух странах и одном народе».
   Это четкий пример того, как одна и та же фраза воспринимается в России как доверие и выражение собственной близости с союзником, а в Абхазии – как угроза, боязнь и нежелание этой близости. Пикантно для лояльного союзника, не правда ли? В этой главе мы разберем вещи, которые важны для всего предыдущего материала, после нее, надеюсь, вы поймете моменты, которые вам были не до конца ясны в предыдущих главах, и дополните картину современного абхазского государства.
   Дело в том, что, помимо экономики, являющейся одной большой дырой, и целого ряда политических проблем, в Абхазии существует еще одна проблема, внимание на которую было обращено совсем недавно. Причем ее восприятие разнится от того, на какой стороне человек находится и к какой национальности принадлежит – некоторые воспринимают ее как проблему, другие – как желанное состояние и цель, к которой необходимо прийти, третьи – как внутреннее дело Абхазии, которое, однако, не позволяет Сухуму достичь диверсификации своей политики, добиться признания своей страны и еще больше толкает его в объятия Москвы. Название этой проблемы будет – этноцентрический тип государства с доминирующим абхазским этносом, сложившийся в Абхазии за последние годы. Абхазия сейчас – это страна абхазов, а не государство, принадлежащее всему народу Абхазии.
   Если спросить среднестатистического россиянина, какая основная проблема сейчас есть у русских, он, наверное, ответит – экономика, доходы, жилье и т. д. Если спросить о том же абхаза, то наверняка он скажет, что основная проблема его нации – это демография. Абхазов слишком мало – всего от 80 до 90 тысяч. Этого мало для того, чтобы уверенно доминировать на своей исконной земле. Если пообщаться с абхазами, то вы увидите, как здесь и там они оперируют цифрами 17% или 18%. Неискушенному человеку будет трудно догадаться, о чем идет речь, а речь эта – о процентном количестве абхазов ко всему населению Абхазии в конце 1980-х – начале 1990-х годов.
   Проблема малочисленности абхазов началась еще в XIX веке, во время российской экспансии на Кавказ, когда из-за противостояния российским войскам и из-за увещеваний турок большая, если не бо€льшая часть абхазов уехала в Турцию. В принципе, большинство из них, несмотря на турецкие призывы, могли бы и не уезжать. Распространяемые сейчас профессиональными абхазскими патриотами данные о том, что Россия хотела уничтожить или выселить всех абхазов, не соответствуют действительности – их никто не гнал, они могли остаться, и их никто не уничтожил бы, как не уничтожили и не выслали в Сибирь тех, кто действительно остался и даже тех, кто уехал и потом вернулся из Турции. Они сами приняли такое решение, и теперь им и нам с этим надо жить.
   После войны, в конце XIX века и в 30-х годах XX века в Абхазию шло мощное заселение других народов, в первую очередь грузин (как правило, мегрел), русских, греков, армян, украинцев, эстонцев и т. д. Это были как крестьяне, так и рабочие, геологи, инженеры, мелиораторы, учителя, просветители и т. д. В короткое по историческим меркам время они сделали из малярийной болотистой окраины всесоюзный курорт и здравницу. К 1989 году в 525-тысячной Абхазии непосредственно абхазов было 93 тысячи (18%), в то время как грузин было 239 тыс. (46%), русских – 74 тыс. (14%), армян – 76 тыс. (15%), греков 14 тыс. (3%) и т. д.
   Я сейчас выскажу утверждение, которое наверняка покажется обидным для абхазов, но которое тем не менее существует, имеет под собой некую почву и которое в той или иной форме не раз высказывали те или иные признанные интеллектуалы, в частности известный писатель, историк и общественный деятель Лев Вершинин. В силу неких особенностей своего исторического развития абхазы, при всем моем к ним уважении, по многим параметрам (культура, экономика, наука, литература, язык и пр.) отставали и отстают от проживающих с ними общин – русских, армян, грузин и др. С одной стороны, в равных условиях и демократическим путем абхазы не могли выдержать конкуренцию с ними за этническое лидерство, с другой, после развала СССР на всем Северном Кавказе и в том числе (а может быть, и в бо€льшей степени) в Абхазии начался сильный национальный подъем «титульных» этносов. Началась и до нашего времени продолжается борьба за доминирование. В этом смысле для абхазского народа война с грузинами была не только и не столько ответом на те зверства и на те притеснения, которыми действительно занимались представители того грузинского государства, но в значительной (опять, если не в бо€льшей) степени борьбой за собственное этническое доминирование в ареале проживания своего этноса.
   После войны этническая картина Абхазии коренным образом меняется, и абхазы получают желанное лидерство. Точные цифры нынешнего абхазского населения неизвестны. По данным официальной переписи 2003 года, в Абхазии проживает 215 тыс. человек, из них 95 тыс. абхазов (45%), 45 тыс. армян (21%), 24 тыс. русских (12%), 1,5 тыс. греков и т. д. Вместе с тем достоверность этой переписи неоднократно ставилась под сомнение различными организациями. Ее упрекали в занижении количества проживающих в Абхазии армян, так, по данным, озвученным Общественным радио Армении, в настоящий момент их количество составляет 67 тыс. человек и в завышении количества этнических абхазов, – по некоторым оценкам, численность абхазов не превышает 80 тыс. человек, причем до 30 тыс. человек не проживают на территории Абхазии, т. к. выехали либо на заработки, либо на ПМЖ в Россию и Турцию.
   По данным независимых источников, нынешний национальный состав Абхазии можно представить таким образом. Около 240—250 тыс. человек, из них: 80 тыс. абхазов, из которых около 30 тыс. не проживают в Абхазии (34%), 65 тыс. армян (27%), 55 тыс. мингрел, Гальский район (23%), 25 тыс. русских (11%) и около 15 тыс. людей иных национальностей (7%).
   Как мы видим, задача достижения этнического доминирования абхазами чисто математически вроде бы выполнена, однако если вникнуть в детали, то мы можем легко убедиться, что это доминирование остро погранично и, скорее всего, кратковременно – абхазы не составляют абсолютного большинства, проживающие в Гальском районе мегрелы могут, при появлении таковой возможности, практически моментально кратно увеличить свое количество, численность армян довольно быстрыми темпами растет, в то время как численность абхазов снижается, находящаяся «за речкой Россия» может очень быстро скупить всю абхазскую недвижимость и дать десятки тысяч переселенцев. То есть если как таковое этническое доминирование абхазов временно достигнуто, то общее положение крайне шатко, и уже в коротком периоде абхазы легко могут лишиться своего перевеса.
   В этих условиях абхазы видят выход из сложившейся ситуации в изоляции, закупоривании республики от влияния других этносов, в наращивании численности абхазов путем массовой миграции в страну потомков абхазов из Турции, в административном давлении на существующие, нетитульные этносы с целью исключения их участия в общественной жизни Абхазии и в подспудном, скрытом выдавливании неабхазов.
   С учетом того, что по многим аспектам, связанным с открытой и честной этнической конкуренцией (см. выше), абхазскому этносу нечего противопоставить соседям, единственно возможное решение находится в монополизации представителями абхазской национальности всех ключевых и на что-либо влияющих отраслей жизни страны, и в первую очередь – властных и административных структур. По словам Л. Вершинина, «имеет место классическая этнократия меньшинства над большинством – с неизбежной тенденцией к делению общества на «первый» (местных, чистокровных) и «второй» (чужаков, понаехавших и т. п.) сорта. Дабы «чужаки и понаехавшие», чем черт не шутит, не посягнули на кадровую пирамиду, не контролируя которую, «титульная элита» просто не в силах выдержать конкуренцию с «нетитульной».
   Если вдуматься, то это довольно трудная задача, и абхазам в этом отношении не позавидуешь. Как мы видим, в экономическом, политическом и во всех иных отношениях реальная независимость и реальная самостоятельность Абхазии ничто собой не представляют – это чистый блеф, рекламный слоган, красивый фантик, не более того. Единственная возможность ее поддержки вкупе с доминированием абхазского этноса – это длительное паразитирование на ресурсах России – на ее экономической, финансовой, военной, политической, дипломатической и т. д. помощи параллельно с жестким зажимом нетитульных этносов внутри страны и недопущением их ко всему реальному и влияющему на судьбы территории. Сделать это возможно лишь при создании имиджа верного друга и лояльного союзника России, параллельно с максимально возможным предотвращением утечек информации о реальном положении дел внутри республики и, конечно же, при нахождении общего языка с российским чиновничеством.
   При этом необходима очень точная балансировка между благозвучной риторикой, постоянными уверениями в братстве, вечной дружбе, родстве интересов и противодействием любым реальным попыткам реализации подобных интересов и дружбы. Именно поэтому абхазы противятся деловым предложениям России. Абхазии нужны русские солдаты, русские деньги и русские туристы. Ничего другого русского ей не надо, а если что-то русское уже есть, то от него необходимо тихо, исподволь избавляться.
   Любая серьезная и открытая интеграция с Россией убьет… не Абхазию, нет… она уничтожит доминирование абхазского этноса. Именно поэтому абхазы стремятся получать российские деньги и российские паспорта, но активно протестуют против раздачи абхазского гражданства россиянам, именно поэтому абхазская оппозиция выступает одновременно и за свое содержание из бюджета (читай, на российские деньги), и за максимальное отдаление от России, именно поэтому страна, объявляющая себя демократической, в некоторых аспектах права и правоприменительной практики находится в средневековье.
   В практическом плане это выливается еще в один абхазский парадокс. Лидеры абхазского государства очень часто посещают Москву, дают интервью придворным СМИ, рассказывают, как у них там все хорошо, зазывают туристов… В это же время в стране произошла или почти произошла полная нацификация. В республике царит и процветает всеобъемлющая абхазская клановость. Практически все руководители – абхазы, командиры в армии и МВД – абхазы, судьи и прокуроры – абхазы и т. д. На бытовом уровне абхазы, особенно воевавшие, имеют значительно больше прав и пользуются большими благами, чем остальные граждане. Все это приводит к массовому нарушению законодательства, бесправию судебной системы, выделяющей абхазов в особую, неподконтрольную закону национальную группу. Так, сами жители Абхазии говорят, что в суде неабхаз всегда проиграет абхазу, а если случится чудо и он каким-то образом выиграет, то никакого удовлетворения своих требований от абхаза он все равно не добьется. В одном из своих интервью председатель Конгресса русских общин Абхазии Геннадий Никитченко, очень известный и заслуженный в Абхазии человек – во время войны 1992—1993 гг. бывший заместителем командующего Восточным фронтом, Герой Абхазии, кавалер высшей награды страны – ордена Леона, депутат абхазского «парламента» двух созывов, человек, организовавший выдачу российского гражданства жителям Абхазии и получивший за это из рук В.В. Путина орден Дружбы народов, заявил: «…Абхазов сегодня противопоставляют живущим рядом русским, армянам, грекам, другим народам. Но об этом не кричат, не говорят вслух. Но преступника абхаза отпустят, представителя другой национальности за такое же преступление накажут в назидание другим. Если статья Уголовного кодекса предусматривает наказание от 3 до 10 лет лишения свободы, то абхазы получат по минимуму, представители другой национальности – по максимуму… Если человек придет в то же правительство за материальной помощью – дом отстроить, крышу починить, то абхазу дадут, а другому в лучшем случае – за «откат». [17 - Про рай и… отбитую селезенку. Экспертиза власти, Ставрополь, № 1, 2008.]
   В Абхазии полным ходом строится этническое государство. Нация, еще вчера воевавшая против лозунга «Грузия для грузин», сегодня, не выставляя официально лозунг «Абхазия для абхазов», полным ходом претворяет его в жизнь. Если в России это до последнего момента скрывалось, то людям, живущим в Абхазии, особенно абхазским лидерам, постоянно встречающимся с российским руководством и уверяющим его в вечной дружбе и демократическом курсе своей страны, это было известно всегда и они сами всегда к этому стремились. Причем, не надо иллюзий, в разговоре с неабхазом, особенно с человеком не из Абхазии, этнический абхаз, кто бы он ни был, это будет всегда отрицать – пхащароп! Но дела говорят сами за себя. То, что сейчас строится в Абхазии, называется этническое государство для титульной нации.
   Вот что пишет в своем интернет-блоге Анатолий Отырба, абсолютно не последний человек, экономист, живущий, как я понимаю, в России, выступающий на каких-то конференциях в известных российских научных заведениях и т. д. Необходимо «четко заявить, что Абхазия – национальное государство, а не государство иммигрантов, что позволит проводить политику, направленную на сохранение титульной нации и решения ее демографической проблемы. Надо при этом четко понимать, что без сегрегации здесь не обойтись, а потому правильно сформулировать ее необходимость – Абхазия в первую очередь должна заботиться об абхазах, поскольку никакое другое государство не будет себя этим утруждать. У других народов, населяющих Абхазию, есть свои государства, которые в первую очередь, заботятся о своих народах». [18 - Интернет-блог Анатолия Отырбы http://otyrba.livejournal.com/40744.html]
   А. Отырбу поддерживают, с ним соглашаются, его цитируют. Давайте представим следующую фразу. Необходимо: «Четко заявить, что Россия национальное государство, а не государство иммигрантов, что позволит проводить политику, направленную на сохранение титульной нации – русских – и решения ее демографической проблемы. Надо при этом четко понимать, что без сегрегации здесь не обойтись, а потому правильно сформулировать ее необходимость – Россия в первую очередь должна заботиться о русских, поскольку никакое другое государство не будет себя этим утруждать. У многих народов, населяющих Россию, есть свои государства, которые в первую очередь заботятся о своих народах». Можем мы представить подобное? Через сколько секунд после появления подобной публикации начнется крик всевозможных правозащитников, лидеров западных государств и представителей этнических меньшинств? И правильно, что начнется, ибо это – фашизм.
   Этноцентричный подход к строительству государства закреплен сейчас в абхазском законодательстве. Здесь тоже существует целый ряд противоречий, которые могут быть объяснены лишь с позиций безусловной фиксации доминирующей роли абхазского этноса в ущерб всем другим народам, живущим в стране. Так, ст. 2 Конституции Абхазии провозглашает, что «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Республике Абхазия является ее народ – граждане Республики Абхазия». Подчеркиваю – весь народ, все граждане республики Абхазия, что является демократической нормой. В то же время, в соответствии со ст. 49 Конституции Абхазии, президентом этой страны может быть человек исключительно «абхазской национальности». Возврат в средневековье. В современном мире мне не известны другие государства, которые ставили бы выборность президента в зависимости от его национальности. Мы не можем даже представить, чтобы по Конституции США президентом этой страны выбирали только белого, а президентом России – только русского. В Абхазии же – это закрепленная высшим законом страны норма.
   Более того, должен сказать, что я совсем не первый, кто поднимает вопрос о дикости и национально-дискриминационном характере абхазского законодательства. Власти Абхазии уже довольно долго находятся в прицеле критики за ряд законов, дискриминирующих не титульные нации, и в первую очередь за наличие этой нормы. Во время своего визита в Москву в феврале 2010 года, отвечая на мой вопрос по поводу 49-й статьи, премьер-министр Абхазии Сергей Шамба говорил красивые и правильные слова о том, что принятие этой статьи было вынужденной мерой во время войны, что абхазы – яркие приверженцы демократии и за эту норму абсолютно не держатся и т. д. Пхащароп! Смотрим на дела – в плане законотворчества абхазского парламента до 2012 года, представленном спикером парламента Нугзаром Ашуба, в длинном ряде норм, над изменением которых будут работать депутаты, нет 49-й статьи. Не отпускает абхазов средневековье!
   Подобные законодательные нормы имеют прямое отношение к вопросу международного признания Абхазии. Сейчас оно происходит либо за российские деньги, либо за российские скидки, либо за российские контракты. Руководители Абхазии любят рассуждать, что наш мир несправедлив и их страну не признают из-за противостояния лагерей, соперничества между Россией и Америкой, поддержкой Грузии и т. д., а вот если бы этого не было, тогда бы… В значительной степени это правда. Однако необходимо четко понимать, что даже если мы абстрагируемся от всего этого, если мы представим, что никакого противостояния не существует, то в нынешнем состоянии и с нынешним этнически дискриминационным законодательством Абхазия не созрела для «бескорыстного» признания влиятельными странами – лидерами мнений. Лично я не могу даже представить, как страна с 49-й статьей будет признана, например, Германией, в которой равенство наций возведено в непререкаемый абсолют!
   Отдельным, ярким подтверждением этнического характера современного абхазского государства является проблема массового лишения русских жилья в Абхазии. Кстати, массовый характер это явление приобрело именно и по причине признания Абхазии Россией – если раньше абхазская недвижимость стоила копейки, то и совершать из-за нее преступления как-то не было смысла, после признания же она резко выросла в цене и тут началось… Таким образом, играя в абхазскую игру Россия сама начала демонстрировать парадоксы политики – признав независимость абхазов, она тем самым сломала жизнь многим русским. Обычно пострадавших принято политкорректно называть «русскоязычными» или «гражданами России». Это вносит определенную неразбериху – кто в Абхазии не говорит по-русски и кто не российский гражданин? – но если разобраться, будет видно, что, несмотря на то что среди жертв преступников есть и абхазы, и армяне, и представители других национальностей, большинство из них все-таки именно русские.
   Первой категорией русских, лишаемой жилья, являются жители России, которые решили приобрести в Абхазии дешевое курортное жилье. Не граждане Абхазии, как мы знаем, жилье в этой стране приобрести не могут, но в условиях низкой цены на дома и высокого спроса, естественно, всегда находятся те, кто захочет обойти закон. Таким покупателям предлагают покупку дома по доверенности, с переоформлением на «верного человека» – абхаза и т. д. и, конечно же, в результате неминуемо «кидают». Эта мошенническая схема крайне распространена и является в Абхазии одним из видов заработка на недвижимости.
   Другой тип пострадавших представляют собой граждане Абхазии русские по национальности и живущие там очень долго, а может быть, и родившиеся на этой земле. Почему так происходит? Дело в том, что из основных национальных групп после войны в Абхазии остались лишь три – абхазы, армяне и русские. Абхазы являются наиболее сплоченной, наиболее социально активной и наиболее вооруженной группой. В условиях всеобщей клановости, пронизывающей абхазское общество сверху донизу, отъем жилья у какого-нибудь абхаза превращается в конфликт не с ним, а с его многочисленным и влиятельным кланом – начинается разбирательство, приезжают вооруженные родственники из деревни и т. д. В результате вся затея, как правило, становится неоправданно опасной.
   Армяне в Абхазии занимаются почти исключительно земледелием и мелкой торговлей. В массе своей они живут обособленно, деревнями, располагающимися в горах и окруженными мандариновыми садами. Они сплочены, вооружены, стоимость деревенских домов далеко от моря невелика, а саму махинацию с жильем в обособленной горной деревне провести сложно – представляете, кто-то приезжает в деревню, начинает собирать сведения о том, кто где живет и нет ли бесхозных домов?
   Остаются русские, и здесь вырисовывается совсем иная картина – русские разобщены, живут в городах, клановой поддержки за редчайшим исключением не имеют. Это в массе своей или пенсионеры, которых когда-то в молодости государство отправило работать на абхазские предприятия, учить абхазских детей и поднимать абхазский курортный сектор, или люди работоспособного возраста, которые не занимают влиятельных постов (как я уже говорил выше, всех неабхазов с влиятельных постов «попросили», кое-где русские еще остаются, но это единицы, и, как правило, они занимают должности, где факта принадлежности к правильной национальности недостаточно, а нужны знания и опыт).
   Данная категория и является идеальной мишенью для мошенников. Это слабые, социально незащищенные, не имеющие поддержки в абхазском обществе люди. В Абхазии, живущей на российские деньги и под российской защитой, такими людьми, как правило, оказываются этнические русские.
   Существует несколько отработанных схем отъема жилья у таких людей. Одной из наиболее распространенных из них, как я понимаю, является признание человека давно выбывшим или без вести пропавшим – это когда дедушка уезжает недели на две, допустим, подлечиться в Сочи или к дочке в Челябинск, а когда возвращается, то оказывается, что в его доме уже живут чужие люди, его самого признали пропавшим, а дом несколько раз продали, и человек, который сейчас в нем находится, является добросовестным приобретателем – «Все, дед, сделать ничего нельзя, уезжай в Россию».
   Масштабы подобной проблемы до конца неизвестны по причине того, что и абхазские власти, и российские дипломаты это тщательно скрывают. Раньше они вообще не признавали наличия проблемы, однако потом, когда из-за того, что дальше это уже невозможно стало прятать и правда вылезла наружу, стали называться цифры от 4 тыс. судебных случаев до 100, естественно, цифру «100» озвучил представитель российского МИДа. Кто бы сомневался? В любом случае известно, что суды в Абхазии просто завалены делами, касающимися незаконного отъема жилья, а исходя из масштаба этого явления, некоторые российские журналисты и живущие в Абхазии русскоязычные граждане стали утверждать, что живущая на российские деньги Абхазия выталкивает русских. Кстати, и армяне, и греки Абхазии также заявили о том, что в отношении их представителей предпринимаются широкомасштабные противоправные действия по отъему жилья.
   Понятно, что подобными преступлениями занимаются организованные преступные группы (не скажу, какой национальности), что подобное безобразие становится возможным только в условиях сращивания преступности и абхазского чиновничества и в условиях наличия у них очень серьезных покровителей наверху. Иначе такие вещи и в таком количестве провернуть невозможно. Это уже давно стало не преступлением, а бизнесом!
   Во многом благодаря газете «Московский комсомолец» и известной журналистке Марине Перевозкиной выяснилось, что, оказывается, российский МИД занимается этим вопросом уже чуть ли не полтора года, что в Абхазию уже были отправлены несколько нот, что посол России в Абхазии С. Григорьев ежедневно контролирует вопрос. Никакого прогресса! Невозможно ничего сделать! На мой вопрос – каких конкретных результатов МИД добился в вопросе незаконного лишения граждан России жилья в Абхазии? – директор четвертого, т. наз. кавказского департамента стран СНГ Андрей Келин ответил в том духе, что в последнее время МИД заключил с Абхазией 36 очень важных соглашений, ну а насчет лишения жилья, так там же всего 100 случаев!
   Хотелось бы знать, как эти 36 соглашений помогли нашим бабушкам, которых мошенники выбрасывают из своих домов, а если не помогли, то зачем они вообще нужны? «Зачем нужна дорога, которая не ведет к храму?» Зачем нужны неэффективные чиновники, которые не могут защитить наших граждан и которые занимаются чем угодно, но не помощью собственным гражданам? С какой-то стороны я могу понять МИД – это специализированная организация с довольно ограниченным набором функций. Я допускаю, что, используя эти функции, дипломаты не могут добиться от абхазской стороны наведения порядка в жилищном законодательстве, более четкого контроля за жилищными операциями, публичного наказания негодяев, пойманных за руку на месте преступления. Допускаю! Но ведь уже прошло полтора года, уже должно быть понятно, что абхазская сторона просто не желает идти навстречу в этом вопросе. Значит, надо эскалировать проблему, передавать ее другим ведомствам. Значит, главе нашего МИДа Сергею Лаврову надо заявить на заседании правительства или на сессии Госдумы, что МИД расписывается в собственном бессилии, что средствами, данными ему законом, невозможно остановить дискриминацию русскоязычных граждан в Абхазии и отъем у них жилья, следовательно, вопрос необходимо передать другим профильным ведомствам, допустим, Министерству обороны или Министерству финансов, пусть теперь они решают его средствами, данными им нашим законодательством. Почему до сих пор этого не было сделано?
   Оставив в стороне смутное время непризнанности, можно сказать, что за 2 года, прошедших после признания, когда Абхазия, по идее, должна была соблюдать какие-то правовые нормы в этом вопросе, властями этой страны не сделано ничего для разрешения проблемы. НИ-ЧЕ-ГО. Раньше власти вообще отвергали наличие этой проблемы, и хотя сейчас они ее уже признали, присутствие в ней этнического фактора они до сих пор отрицают, говоря о том, что у преступников нет национальности, что мошенники не выбирают жертв по национальному признаку, что Абхазия дорожит своими национальностями, что этнического неравенства в ней не существует и т. д. Такое лицемерие меня всегда возмущало – если в маленькой стране, где все все знают, представителей нетитульных этносов годами лишают жилья в массовом количестве, и если все это время правительство страны титульной национальности палец о палец не ударило для того, чтобы им помочь, разве это не есть подлинная национальная политика? Почему мы должны считать ею то, что ГОВОРИТ С. Багапш, а не то, что он ДЕЛАЕТ?
   Уже около полугода я слышу, как абхазские власти с той или другой высокой трибуны говорят о своей идее в качестве выхода из ситуации построить несколько многоквартирных домов и заселить туда людей, пострадавших от мошенников – тех, у кого отобрали дома. Конечно, отрадно, что в этом направлении возникают хоть какие-то идеи, но здесь есть две загвоздки: а) за полгода ничего так и не построено и б) пострадавшие, скорее всего, будут не согласны на это. Я поговорил на эту тему с несколькими людьми, которые потеряли жилье в Абхазии. Не могу сказать, что они обрадовались этой идее, их позиция такова: «У нас незаконно отобрали дома, в том числе из-за бездействия правительства, это наши родовые дома, в которых мы жили много лет. Верните нам их, а в то, что вы построите, селите кого угодно!» Один из них даже сказал мне, мол, что за странная логика – пусть тогда Россия отберет жилье у этнических абхазов в России – их квартиры и дома в Москве, в Питере, в Сочи, построит им несколько многоквартирных коробок где-нибудь в Ханты-Мансийске или Нерюнгри, где даже летом холодно в пальто, и пусть они там живут! А что? Паритетное решение! Мы же партнеры!
   С другой стороны, я могу понять, почему правительство Абхазии до сих пор не строит дома для жертв мошенничества. Ему некогда. Оно занято другими домами – там стройка идет полным ходом, и в отношении этих домов проблем не возникает. Речь идет о тех домах, которые власти Абхазии строят для потомков абхазов, которых они зазывают жить в Абхазию. Выше мы уже говорили, что одним из вариантов решения демографической проблемы и увеличения собственной численности абхазы видят в массовой миграции потомков тех жителей Абхазии, которые ушли в Турцию во второй половине XIX века. Тема эта не нова и поднималась еще в конце 1990-х годов. Тогда даже была принята специальная программа, в соответствии с которой в течение, по-моему, пяти лет в Абхазию должны были вернуться до 400 тыс. человек. Жизнь показала, что это чистая утопия – до сегодняшнего дня в результате всех призывов и всех льгот на Кавказ вернулось около 500 человек, причем половина из них, скорее всего, не абхазы, а этнические турки, назвавшиеся абхазами для того, чтобы быстрее получить абхазское гражданство и облегчить себе возможность вести бизнес в Абхазии. Стало понятно, что в нормальных, «пролетарских» условиях турки или отуреченные абхазы в Абхазию не поедут, и тогда появилась идея построить и раздать им жилье бесплатно – дома уже построены, турки и абхазы уже там живут.
   Не правда ли, существует особая пикантность в том, что в разливающей в сторону России елей, в живущей на российские деньги и за российскими штыками Абхазии русских людей массово лишают жилья, а на деньги, полученные из российского бюджета и от российских туристов, власти Абхазии строят бесплатные дома для турок и потомков мухаджиров! Интересно, знают ли об этом в Думе, пишущей о «двух государствах – одном народе»? И как к этому, интересно, относятся российские чиновники, утверждающие, что в Абхазии нет национальной проблемы и что она к нам лояльна?
   Вообще тема российского чиновничества – это отдельная песня. Печальная и без слов. В Абхазии рассказывают, как туда приезжают российские чиновники. Абхазские коллеги везут их в Пицунду, там они напиваются до скотского, до абсолютно свинского состояния, до того, что просто ползают по пляжу и по дорожкам, – т. е. переговоры проходят в теплой и дружественной обстановке. После проводов этих чиновников назад в Москву абхазы, те же самые, которые еще вчера, сажая в самолет, клялись им в дружбе и лояльности, за глаза смеются над ними и спрашивают: «Ребята, а за что вашу Россию можно уважать? За таких людей, которые защищают ее интересы?» И, что интересно, в этом я с ними полностью согласен!
   Вот такая картина рисуется по национальному вопросу современной Абхазии. Непростая, тревожная, противоречивая. Отличающаяся от того гламурного лубка, который транслируется нам как из Сухума, так и из Москвы. Как на нее реагировать, пусть каждый решает сам.

Заключение

   Когда я писал этот материал, то некоторые уважаемые мною люди говорили: «Ты уж там пиши поаккуратнее, помягче. А то еще подумают, что ты против Абхазии». Нет, друзья мои! Я – за Абхазию и в том числе за независимую Абхазию – союзницу России!
   Проблема в том, что независимость и союзнические отношения я понимаю несколько по-иному. То, что сейчас происходит в Абхазии, называется «решением абхазского этнического вопроса при паразитировании на России и при дискриминации других наций». Это не независимость. Абхазы называют это независимостью, им такая независимость нравится, они ею дорожат, но это не независимость! И союзническими наши отношения можно назвать с большой натяжкой и чисто условно. Решай я для себя, я бы трижды подумал, принимать лично мне такого союзника или нет. В качестве причин такой позиции можно назвать то, что: а) лояльность Абхазии России находится под очень большим вопросом и б) сама конструкция нынешнего государства Абхазия крайне неустойчива, архаична и создана таким образом, что по определению не может привести к созданию успешного самодостаточного государства.
   Говоря о лояльности, нам необходимо понимать, что африканская, практически полностью паразитическая модель абхазской экономики вкупе с нежеланием более глубокой экономической и демографической интеграции отчетливо указывают на то, что если в какой-то момент на горизонте у Абхазии окажется кто-то другой, кто пообещает более щедро содержать ее, то Абхазия моментально уйдет и «помашет дяде ручкой».
   В условиях современного общества построение государства по жесткому этническому принципу не имеет долгосрочной перспективы, а в плане Абхазии, наверное, даже и среднесрочной. С одной стороны, это затормозит развитие Абхазии, не позволит ей развить конкурентоспособные экономику, науку, образование и, следовательно, сделает ее, как страну, неконкурентной с другими государствами.
   С другой стороны, в условиях построения абхазского государства на жестких принципах национальной лояльности абхазский этнос не сможет предложить другим народам ничего привлекательного в государственническом плане, поэтому его единственно возможной национальной политикой может стать только изоляция-вытеснение-административное ограничение.
   Это крайне опасная политика для Абхазии, т. к. уже в среднесрочной перспективе абхазский этнос потеряет свое численное преимущество. В то же время из-за большей рождаемости (3:1) роль армянского этноса в Абхазии возрастет и уже через 5–7 лет он превзойдет по количеству абхазов. Это приведет к претензиям армян на полноправное участие в общественной жизни страны. С учетом того, что сейчас закладываются как минимум две мины в отношениях между армянами и абхазами (устраненность армян из общественной жизни и политика абхазов по затягиванию в регион Турции), можно с большой степенью вероятности предположить возникновение конфликтной ситуации.
   Подобная ситуация приводит к тому, что если сейчас в Абхазии провести референдум, подобный тому, что был проведен в 1995-м, то, по мнению председателя Конгресса русских общин Абхазии Геннадия Никитченко, мнения населения разложатся четко по национальному признаку: большинство населения – все неабхазы – проголосуют за присоединение к России, а все абхазы – за независимость.
   Кроме этого, проблема не может быть только в Абхазии. Как очень хорошо сказал известный военный публицист Владислав Шурыгин: «Абхазия такая, какой ей позволяет быть Россия. И проблема ее лежит не в «злых абхазах», а в том, как себя ведет Россия».
   Вопрос возвращения недвижимости гражданам России в Абхазии должен быть решен однозначно, безусловно и чего бы это ни стоило. Если это нельзя сделать в рамках полномочий МИДа, то этим должны заняться другие министерства и ведомства. Если в какой-то момент станет понятно, что это можно будет сделать только при прекращении государственности Абхазии, то на это тоже надо будет идти.
   Необходимо прекратить безусловное финансирование Абхазии. Целевое использование любых средств, перечисляемых в эту страну, должно быть оговорено, и получение российских денег должно быть поставлено в зависимость от выполнения правительством Абхазии тех или иных действий. В качестве примера можно взять США, которые не выдадут никакой грант без понимания того, что, как и в каком смысле грантополучатель за него будет делать. Условия, которые выдвигают США для получения финансовой помощи, настолько всеобъемлющи, что страны иногда отказываются принимать их. Так, осенью 2009 года Пакистан отказался от американской помощи на основании того, что условия, которыми ее получение было обставлено, оказались слишком велики, и в случае их принятия даже могла бы взбунтоваться армия.
   Заваливание Абхазии деньгами, получение которых ничем не обусловлено и никоим образом не заработано, растлевает абхазов. По словам Г.В. Никитченко, «дармовые русские деньги, которые дают не под конкретные программы, а просто сваливают, как свиньям, в корыто, развращают. Так индейцам в свое время давали. И где сейчас те индейцы?» [19 - «Про рай и… отбитую селезенку», журнал «Экспертиза власти», Ставрополь, № 1, 2008 г.] Подобная политика сильнейшим образом обостряет то явление, которое Михаил Делягин называет «абхазским патриотизмом, неразделимым с худшими чертами… «курортного менталитета» – со стремлением к иждивенчеству, переходящим в вымогательство, мироощущением «все чужаки мне должны», откровенным нежеланием заниматься собственным развитием и агрессивной завистью к добившимся хоть какого-то успеха» [20 - Доклад М.Г. Делягина «Экономический потенциал Абхазии и Южной Осетии и его освоение», 04.09.2008. Цит. по сайту Информационно-аналитического агентства МИК http://www.iamik.ru]. Эти явления отдаляют Абхазию от реальности, выставляют абхазам действительность в искаженном свете. Так, в нынешней Абхазии очень популярна точка зрения, что Абхазия в меньшей степени зависима от России, чем Россия от Абхазии, что благодаря своему исключительному расположению Абхазия представляет собой уникальный геостратегический плацдарм, крайне важный буфер, жизненно необходимый России для борьбы с западным миром, ну а за обладание этим буфером, естественно, Россия должна регулярно и щедро раскошеливаться. С этим утверждением соглашаются, его публикуют в СМИ, используют в дебатах.
   Необходимо в обязательном порядке способствовать созданию в Абхазии гражданского общества. Половина, если не больше, вопросов, затронутых здесь, должно поднимать и решать само абхазское общество.
   Вопрос «сдачи» Абхазии Грузии не может быть рассмотрен ни при каких обстоятельствах. Во-первых, это будет являться предательством России по отношению к союзнику, во-вторых, приход Грузии на территорию Абхазии не решит, а только увеличит существующие проблемы.
   И в завершение… Мне кажется, что Абхазия сама еще не сориентировалась и не поняла, куда ей идти и каким образом. Многое из нынешней абхазской политики и позиции общества действительно представляет собой парадоксы и несовместимые вещи. В нашем суровом и не всегда справедливом мире нельзя получить все, ничем не поступаясь, ничем не жертвуя, не меняясь и не идя на компромиссы. Посмотрите:
   – Абхазы хотят привлекать инвестиции, но не хотят продавать землю и здания.
   – Они хотят, чтобы их признали цивилизованные страны, но оставляют нецивилизованное, этнически ориентированное законодательство, типа 49-й статьи Конституции.
   – Они хотят иметь хорошие отношения с Россией, горячо клянутся ей в верности, но при этом выдавливают этнических русских и отменяют официальный статус русского языка.
   – Живя за счет России, они не считают необходимым предпринимать что-то против преступников, конечно же «не имеющих национальности» и вышвыривающих этнических русских из своих домов и за российские средства строят для турок бесплатное жилье.
   – Они хотят, чтобы их признали цивилизованные страны, но оставляют нецивилизованную 49-ю статью Конституции.
   – Они хотят иметь хорошие отношения с Россией, но при этом выдавливают этнических русских.
   – Абхазы хотят получать финансирование из российского бюджета, но при этом не хотят пускать Россию в свои проекты.
   – Они хотят привлекать как можно больше туристов, но при этом им не нравится, что туристы ходят по улицам их городов в шортах. И т. д.
   – Считают туризм и приморский курортный сервис основой своей экономики и при этом хотят из этого же моря качать нефть в промышленных количествах. И т. д.
   Все вместе это невозможно.
   С другой стороны, нам самим нужно определиться с тем, кем и чем для нас является Абхазия, если это партнер, то давайте говорить с ним языком сухих цифр, платить за наши базы в Абхазии (если они нам тогда там нужны), но и требовать возврата вложенных средств. Если это союзник и верный друг, то можно где-то и закрыть глаза на деньги, но тогда надо понять, почему там так относятся к друзьям-русским и ко всем нетитульным вообще. Ситуацию, когда это как бы друг, но одновременно как бы и партнер, мы уже проходили с батькой Лукашенко, и ничем хорошим это не закончилось.
   И тогда все вопросы о «невыразимой абхазской щедрости» уйдут, и наши народы будут просто жить и помогать друг другу. Какое общество они при этом будут строить – «два независимых государства – один народ» или какое-то еще, это уже будет не так важно, главное, чтобы это стало обществом равноправным, где понятия «партнер», «независимость», «союзник», «лояльность» и другие обретут свое наполнение и реальный смысл.
   PS: При написании этого материала не учитывалась точка зрения официального Сухума, т. к. несколько абхазских официальных лиц без исключения – директор государственного информационного агентства Абхазии «Апсныпресс», пресс-секретарь посольства Абхазии в Москве, несколько депутатов абхазского парламента и общественных деятелей Абхазии – отказались отвечать на мои вопросы: пхащароп, дорогие друзья, настоящий пхащароп!

Андрей Епифанцев Будет ли новая русско-грузинская война?

Предисловие

Грузинские княжества в Турции и Персии

Грузия в Российской империи

Грузия в период меньшевистской республики

Грузия в советское время

Грузия в постсоветское время

Выводы

Национальные окраины Грузии. Условия распада

Мингрелия

Армяне

Азербайджанцы

Аджария

Выводы

Абхазия. Необъяснимая щедрость бытия

Экономика

Политика

Этническая ситуация

Заключение

Андрей Епифанцев
Будет ли новая русско-грузинская война?