-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Ярослава Лазарева
|
| Вампир-дождь
-------

Ярослава Лазарева
Вампир-дождь

   Марин любил разбивать девичьи сердца. Но он был настолько хорош собой, что давно уверовал в свою исключительность и считал, что ему дозволено намного больше, чем другим парням. Он родился и вырос в небольшом городке Бойнешти, который находится на севере Румынии. Благополучно поступив в Бухарестский университет на экономический факультет, Марин переехал в столицу. Его родители были вполне обеспеченные люди и могли позволить себе оплачивать съемную квартиру для сына. Марин выбрал северную часть и поселился в районе озер. Там располагалась городская зона отдыха, и жилье стоило даже дороже чем в центре. И Марину льстило, в каком престижном месте он обосновался. Квартира была большой, обставлена современно, в ней имелась вся необходимая бытовая техника, причем самых новых моделей. Особой гордостью хозяина этого жилья являлся огромный плазменный телевизор, висящий на стене в гостиной. Он сразу предупредил жильца, что за поломку этого чуда японской техники возьмет с него полную стоимость. Но Марин со всем соглашался и обещал, что будет вести себя образцово.
   – Я приехал в столицу не развлекаться, а учиться! – с апломбом говорил он. – Я серьезный молодой человек, а не какой-нибудь тусовщик и прожигатель жизни. Я будущий экономист!
   Но как только за хозяином закрылась дверь, Марин тут же достал мобильный, развалился на диване и начал обзванивать всех своих многочисленных подружек. Он хвастал новой роскошной квартирой, живописным видом с балкона на озеро Флоряска, своим поступлением в старейший и престижный университет. Две девушки из его города, как тут же выяснилось, тоже поступили в этом году в учебные заведения Бухареста. И Марин, не раздумывая, пригласил их в гости. Он любил окружать себя хорошенькими девушками и не представлял жизни без их компании.
   Едва начав учебу, он мгновенно перезнакомился чуть ли не со всеми симпатичными студентками. И со многими быстро завязывал отношения. Девушки серьезно относились к его ухаживаниям и сразу строили планы на дальнейшую жизнь, но Марин всегда чувствовал себя абсолютно свободным. Он расставался легко, как только понимал, что очередная подружка становится слишком навязчивой. Марин не выносил малейшее покушение на его личную свободу. Его яркая внешность, а он был смесью трех кровей – румынской, цыганской и польской, легкий веселый характер и щедрость, переходящая в расточительность, позволяли мгновенно находить очередную обожательницу. Высокий, стройный, с кудрявыми черными волосами, смуглой кожей, зелеными глазами и обворожительной белозубой улыбкой, выявляющей две очаровательные ямочки на его румяных щеках, Марин никого не мог оставить равнодушным. И он отлично знал о своей привлекательности, и умело этим пользовался. Он любил модную одежду, и стильными нарядами умел придать своему облику еще большую эффектность.
   Восьмого апреля Марину исполнилось девятнадцать, и отец подарил ему машину. Он выбрал для единственного сына дорогую спортивную модель Porsche. Увидев ее вытянутый изящный корпус цвета голубиного крыла с красными полосками аэрографии, парень на миг потерял дар речи от восторга. До этого он ездил на представительском черном Mercedes, ранее принадлежащем отцу, но всегда считал, что молодому парню такая «солидная» модель не очень-то подходит.
   «Ну, девушки, держитесь!», – весело подумал Марин, садясь за руль новой машины.
   Он несколько часов гонял по улицам Бухареста, пару раз заплатил штраф за превышение скорости, и счастливый вернулся домой. С появлением новой модной и дорогой машины его рейтинг среди девушек поднялся на недосягаемую для других парней высоту. Все признанные красотки университета мечтали прокатиться с Марином, и у него развилась своего рода звездная болезнь. Но как ни странно, это не испортило отношений с парнями-сокурсниками, Марин оставался щедрым, охотно выручал друзей деньгами и по-прежнему устраивал дома шумные, многолюдные вечеринки.
   После сдачи летней сессии Марин решил расстаться с очередной, поднадоевшей ему подружкой. Сантана приехала из Бразилии, училась на факультете иностранных языков и отлично говорила на румынском. Она была на два года старше Марина. Парень увлекся ей, едва увидев. Шапка непослушных кудрей, озорные черные глаза, шоколадная кожа, аппетитные формы соблазнили его мгновенно, и он с ходу пригласил девушку на свидание. Сантана глянула в его красивые зеленые глаза, обворожительно улыбнулась и согласилась. Они начали встречаться. Но Марин часто ловил себя на мысли, что совершенно не понимает, что творится в ее голове. Но он вообще плохо понимал девушек и никогда не стремился постичь их внутренний мир. В отношениях его привлекал в первую очередь секс. А если девушка не сразу поддавалась обольщению, начинала играть, дразнить его, Марин, как и любой охотник, увлекался ею сильнее других. И отношения длились дольше. Он скользил по поверхности жизни, словно лихой серфингист по бурным волнам, получая от преодоления трудностей выброс адреналина. И этого ему вполне хватало. И Марин даже не мечтал, как многие его сверстники, о настоящей и единственной любви. Он был вполне доволен и собой и своей нынешней жизнью.
   Когда он сдал последний экзамен и вышел из университета в счастливом расположении духа, то сразу заметил Сантану. Она ждала его возле Porsche, облокотившись на бампер и задорно улыбаясь проходящим мимо парням. Марин рассмеялся, глядя на подружку, но тут же нахмурился, решил быть серьезным и твердо сообщить ей о прекращении отношений.
   – Хай! – крикнула Сантана и помахала ему рукой.
   Он загляделся на ее белоснежную широкую улыбку, сияющую на блестящем шоколадном лице, и малодушно подумал, а не спешит ли он дать отставку этой яркой веселой девушке. Но впереди были долгие летние каникулы, и он не хотел больше быть связанным никакими обязательствами. Полная свобода – только это сейчас привлекало Марина, А Сантана оказалась невыносимо ревнивой, постоянно отслеживала все его передвижения, пыталась залезть в личную переписку, подслушивала его разговоры по телефону, и этим настолько выводила парня из себя, что он часто и дико с ней скандалил. Но это лишь подстегивало девушку, она бурно с ним мирилась, умоляла простить, устраивала настоящую оргию в постели, пару дней вела себя примерно, но потом все начиналось заново. И Марин больше не хотел с ней встречаться, он рвался освободиться от этой утомительной связи.
   Приблизившись, Марин пожал ей руку, хотя девушка подставила губы.
   – Сдал? – не смутившись, спросила Сантана.
   – Да, на «отлично», – сообщил Марин и открыл переднюю дверцу машины.
   Сантана обрадованно заулыбалась и хотела сесть в салон, но он загородил ей путь.
   – А мы разве не к тебе? – изумилась она, но улыбаться не перестала. – Я думала, у тебя дома отпразднуем сдачу экзаменов.
   – Нет, Санта… понимаешь… дело в том, – начал он, стараясь не смотреть на ее пухлые красные губы. – Я прямо сейчас уезжаю к родителям!
   – Что-то случилось? – испугалась она. – С ними все в порядке? Все здоровы?
   – Конечно! – быстро ответил Марин. – Просто отец хочет отправить меня на отдых в Трансильванию. Он уже и путевку взял на курорт. Мне нужно заселиться послезавтра. Так что времени совсем не осталось! Но вначале домой, меня уже ждут, вечером вся родня соберется на праздничный ужин по поводу окончания мной первого курса.
   – А как же я? – грустно спросила Сантана.
   – А ты разве домой не едешь? – уточнил он.
   – У меня еще один экзамен, потом кое-что пересдать придется, – тихо сообщила она и потупилась.
   – Да ладно тебе, Санта, – ласково проговорил он и обнял ее, – чего так расстраиваться? Все сдашь! Вот увидишь!
   И он чмокнул ее в щеку. Сантана сразу заулыбалась и глянула на него засиявшими глазами.
   – Ты меня по-прежнему любишь? – прошептала она.
   Подобные вопросы всегда ставили его в тупик. Марин был убежден, что признания в любви, сказанные во время секса, ничего не значат. Но девушки считали по-другому. И он уже давно старался себя контролировать. Марин не помнил, что хотя бы раз, даже во время близости, признавался Сантане в любви.
   Отстранившись от девушки, он посмотрел в ее повлажневшие глаза и мягко произнес:
   – Я не люблю тебя, Санта, ты уж прости! И чтобы зря тебя не обнадеживать, решил расстаться.
   Она вздрогнула и уткнулась лицом ему в плечо. Марин гладил ее по курчавой голове и шептал утешительные слова. Он очень не любил такие моменты, но считал, что лучше разрывать надоевшие отношения сразу. Ему казалось, что так девушкам легче принимать неизбежное. Обычно они плакали, просили его подумать, но он был непреклонен. И некоторые его бывшие быстро успокаивались, и даже через какое-то время начинали с ним просто дружить.
   Марин дал возможность девушке выплакаться и терпеливо ждал, когда она придет в себя. Довольно скоро она перестала всхлипывать, оторвалась от него и отошла на пару шагов. Ее лицо опухло, глаза покраснели.
   – Ну, погоди же! – со злобой проговорила Сантана и вздернула подбородок, глядя на него с презрением. – Отольются тебе мои слезки! Недолго тебе, Марин, мучить девушек своей ветреностью! Предупреждали меня наши тусовщицы, что ты известный бабник, да я все не верила. Но сейчас сама убедилась, какой ты бессердечный! Но возмездие близко! И скоро встретится на твоем пути такая любовь, что сведет тебя с ума, и будешь ты мучиться и страдать, как никогда в жизни. Плакать тебе кровавыми слезами! Заклинаю тебя! – вдруг громко крикнула она и достала из-за пазухи какой-то круглый, заблестевший на солнце амулет.
   Сантана вытянула его по направлению к опешившему Марину и что-то быстро зашептала. Ее черные большие глаза смотрели пронзительно, казалось, прямо в душу замершего парня, и у него мороз побежал по коже от непонятного страха.
   – Тьфу на тебя! – сплюнул перепугавшийся Марин, перекрестился и юркнул в машину.
   Он резко рванул с места и помчался прочь от девушки. Марин, как потомок цыган, свято верил во всевозможные заклятия, порчу и сглазы, поэтому решил немедленно доехать до ближайшей церкви, помолиться и окропить себя святой водой.
   Вечером, когда за столом в их большом доме собралась практически вся семья, Марин и думать забыл о заклятии Сантаны. Все его дружно поздравляли с благополучной сдачей экзаменов, хвалили родителей за такого умного и хорошего сына, желали дальнейших успехов. Марин быстро захмелел от крепкого и сладкого домашнего вина из черной смородины и решил подышать свежим воздухом. Родительский дом находился на окраине города, огромный сад окружал его. Марин прихватил с собой начатую бутылку вина и медленно двинулся между деревьями. В саду сладко пахло цветами, под ногами пружинила зеленая трава, закатное небо бросало красноватый отблеск на все окружающее. Марин беспричинно улыбался и периодически прикладывался к бутылке. Его уже слегка пошатывало, но это лишь вызывало приступы смеха.
   Марин добрался до ограды. Она была каменной и не очень высокой. Он решил усесться сверху и полюбоваться на закат. Но с первого раза залезть на нее не получилось. Пьяный Марин упал в траву и расхохотался, глядя в краснеющее небо. Пробормотав, что он так просто не сдастся, он снова попытался взобраться на ограду. С трудом, но это все же ему удалось. Он уселся, свесив ноги, и начал смотреть вдаль. Особняк соседей тоже окружал довольно большой сад. Между каменными стенами имелась протоптанная в траве дорожка, окаймленная по бокам вьющимися стеблями плюща, который цеплялся за любые подходящие опоры. Марин смотрел вдаль этого прохода. Он любил в детстве бегать по нему, играть с соседскими ребятами в прятки, скрываясь в густых зарослях плюща. И сейчас он рассмеялся, вспоминая их шалости и игры.
   Марин смотрел на тропинку и раздумывал, а не прогуляться ли ему сейчас по ней. Он нащупал стоящую рядом на ограде бутылку с остатками вина, вцепился в ее горлышко и уже хотел спрыгнуть, как вдруг заметил движущуюся на него стену дождя. Но выглядела она очень странно, казалось, тучка была крохотной, будто кто-то сверху опрокинул ведро.
   – Черт! – вскрикнул Марин, увидев, как стремительно приближается к нему этот узкий, но льющийся беспрерывно дождевой поток. – Еще вымокнуть не хватало!
   Он уже хотел слезть с ограды и укрыться под ближайшим деревом, но замер от странного зрелища. На него надвигался дождь красного цвета. Парень потряс головой и зажмурился. А когда открыл глаза, этот обильный, но короткий дождик уже промчался мимо, даже не замочив ограду рядом с ним.
   – Не нужно было столько пить вина, – пробормотал Марин, вновь начиная улыбаться. – А то уже черти что мерещится. Будто бы только что прошел кровавый дождь! Хотя… какой же я дурак! Это просто в закатном освещении вода так покраснела! Вон и облака на небе кажутся ярко-алыми!
   Марин расплылся в довольной улыбке, радуясь, что нашел объяснение этому удивившему его явлению.
   Но улыбка сбежала с его лица. Завеса стремительного уносящегося дождя, словно влажная красноватая штора, улетела прочь и открыла ему медленно идущую по мокрой траве девушку. Она была стройной и на вид очень юной, от силы лет шестнадцати. Влажные волосы разметались по ее плечам. Они показались Марину красноватыми, словно от потеков этого странного дождя. Но закат потух, его алые отсветы перестали искажать окружающий мир, и волосы девушки стали белыми. Марин с любопытством вглядывался в лицо незнакомки. Черты показались ему расплывчатыми, словно девушка была нарисована акварелью, и от только что прошедшего дождя нежные светлые краски чуть размылись. Но большие черные глаза ярко выделялись на ее бледном лице и были так печальны, что у Марина защемило сердце.
   – Что с тобой? – участливо спросил он, когда девушка поравнялась с ним. – Тебя кто-то обидел?
   Она остановилась и медленно повернулась к нему, приподняв узкий подбородок и заглядывая ему в лицо. Марин мгновенно протрезвел, так жалобно смотрела девушка. Казалось, слезы сейчас хлынут из этих неподвижных распахнутых глаз.
   – Что с тобой? – тише повторил он.
   – Он обманул меня, – прозвенел печальный голосок.
   Марин вздрогнул и отчего-то вспомнил рыдания Сантаны, когда он сообщил ей о том, что решил расстаться.
   «Бедняжка! – подумал он. – Но как все-таки девушки остро реагируют на разрыв отношений! Наверняка эту малышку только что бросил парень. Она выглядит такой несчастной!»
   – Он обманул меня, – повторила она, не сводя глаз с замершего парня.
   – Не нужно так огорчаться! – ласково проговорил Марин. – Забирайся на ограду! – весело предложил он. – Сегодня в моей семье праздник. А пойдем со мной в дом?
   – Приглашаешь? – оживленно уточнила она.
   – Конечно! – рассмеялся он. – Почему бы и нет? Выпьем вина, потанцуем! Слышишь, уже играет музыка? Меня наверняка потеряли. А ведь я виновник торжества! Пошли? И не нужно больше грустить!
   Девушка задумалась. Она опустила голову и носком белой туфельки водила по влажной траве. Ее белые волосы упали на лицо. Голубое платье все еще казалось мокрым, его тонкая ткань облепляла изящную фигуру, и Марин невольно отметил узкую талию, стройные бедра, небольшую, но упругую грудь.
   – Тебя как зовут? – после паузы спросил он. – Меня Марин.
   – Мона, – ответила она.
   – А ты прелесть, Мона! – заметил он.
   Она вздрогнула и подняла голову. Ее черные глаза вновь наполнились печалью.
   – Я ухожу, – сказала она и стремительно пошла по влажной траве.
   Ее бледные тонкие руки раскинулись в разные стороны, и пальцы цепляли тянущиеся в проход побеги плюща. С листьев летели капли, и они вновь показались Марину красноватыми. Он потряс головой и зажмурился. А когда поглядел вслед девушке, она словно растворилась в поднимающемся розовато-сиреневом тумане.
   – Черти что спьяну мерещится! – нервно проговорил Марин и быстро перекрестился. – Но девчонка прехорошенькая. Надо расспросить соседей, кто она. Наверняка гостит у кого-то.
   Марин спрыгнул с ограды, пошатнулся, но удержал равновесие, вцепившись в тонкий ствол молоденького дуба, расхохотался от распиравших его эмоций, поднял упавшую бутылку и отправился домой.
   Очнулся Марин довольно поздно и с тяжелой от выпитого вчера вина головой. Родители дали ему возможность как следует отоспаться, решив, что с похмелья ему лучше за руль не садиться. Парень потянулся, сладко зевнул, перевернулся на другой бок и обнял подушку. И отчего-то сразу вспомнил вчерашнюю встречу. Печальный взгляд Моны так и стоял у него перед глазами и словно молил о чем-то.
   – Вот же привязалась! – пробормотал он. – Хорошенькая грустная малышка. Иди-ка ты, откуда пришла, и оставь меня в покое.
   Поворочавшись с боку на бок, он встал и отправился умываться.
   День оказался пасмурным, но теплым. Перекусив, Марин сказал родителям, что хочет немедленно отправиться в путь. Отец начал возражать, говоря, что расчетный час в отеле с двенадцати дня, и он уже позвонил и предупредил, что сын заселится только вечером.
   – Спасибо, что позаботился! – сказал Марин. – Уже почти три часа. Долго же я спал! Пока я соберусь, пока доеду. Дай бог, к ночи на месте окажусь!
   – Пить вчера нужно было меньше, – проворчал отец.
   – Зато хорошо отпраздновали! – улыбнулся Марин. – Я вещей много брать не буду. Кое-что соберу в спортивную сумку.
   Но его мать решила проконтролировать, и Марин лишь улыбался, наблюдая, как она укладывает в большую дорожную сумку его вещи. Он расцеловался с родителями, взял у бабушки корзинку с провизией, уложил ее на заднее сидение, и тронулся в путь.
   Марин ехал на курорт Совата, расположенный в самом центре Трансильвании. Он надеялся, что доберется затемно, хотя дорога постоянно шла в гору и гнать на бешеной скорости он не рассчитывал. Отец ранее предлагал полететь сразу из Бухареста до Тыргу-Муреш, а оттуда добраться до Соваты на такси. Расстояние было всего около 60 км. Но Марин решил, что все же заедет домой, и потом доберется до места на своей машине.
   Он выехал на трассу и прибавил скорость, но погода начала портиться. Низкие тяжелые тучи затянули небо. Казалось, вот-вот хлынет дождь. Но Марина это не особо тревожило. Он любил сидеть за рулем и был к своим годам опытным водителем. Его мысли текли плавно. Вначале идея отца отправить его на курорт, не понравилась, ему хотелось провести еще какое-то время в Бухаресте, как следует повеселиться с друзьями по случаю окончания первого курса. Но узнав, что почти все они сразу после сессии разъезжаются, он понял, что и ему лучше покинуть столицу.
   «Пора мне побыть одному», – думал он, поглядывая в окно на едущую рядом красную спортивную Toyota Corolla с открытыми окнами. Миловидная брюнетка, сидящая за рулем, глянула на него и широко улыбнулась. Он машинально подмигнул ей, и девушка тут же оживилась. Но Марин мгновенно опомнился, подумав, что новые знакомства сейчас некстати, и ему пора отдохнуть от общества девушек. Он прибавил скорость, легко обойдя Toyota. Услышав раздавшийся вслед свист и весьма нелестное замечание, лишь усмехнулся.
   Когда Марин свернул на дорогу к ущелью Борго, уже начало темнеть. Серпантин поднимался все выше и выше, казалось прямо к небу, окрашенному в темно-лиловые и ярко-розовые тона. Солнце медленно уходило за горизонт, цвет неба непрерывно менялся, и облака принимали все более фантастический вид. Поднимался туман, окрашивающийся по мере ухода солнца в самые различные тона от сиренево-розовых, до серебристо-красных. Местность приобрела таинственность.
   «Эх, не успеваю засветло добраться до места! – думал Марин, наблюдая, как быстро закатывается солнце за горизонт. – В горах темнеет мгновенно, а тут такие крутые виражи! Ехать опасно, и лучше мне заночевать в каком-нибудь мотеле».
   Он свернул на обочину, остановился и вынул из бардачка карту.
   – Да я в двух шагах от отеля «Замок Дракулы»! – обрадовался Марин. – Главное, чтобы свободные номера имелись. В этом месте от туристов отбоя нет.
   – Ой, а вы нас не подвезете? – раздались звонкие голоса, и к его машине подбежали две девушки.
   – Смотря куда! – расплылся в улыбке Марин, изучая их хорошенькие раскрасневшиеся лица.
   Одна была шатенкой с яркими голубыми глазами, вторая – жгучей брюнеткой.
   – Да совсем рядом! Мы живем в отеле Дракулы, – наперебой затараторили они. – Вышли прогуляться, и не рассчитали. Солнце так быстро село. Страшно в темноте! Туман поднимается, а тут вампиров полно!
   – Глупости! – рассмеялся Марин и распахнул дверцу. – Чего вы эти сказки слушаете? Ведь это просто бизнес, приманка для туристов. А вы сами откуда, девушки?
   – Из Хыршова, – хором ответили они и расхохотались. – А вы?
   – Из Бойнешти, – сообщил Марин. – Еду на курорт.
   – А мы уже третий день тут. У нас тур «Дракула, князь и вампир». Завтра уедем в Сигишоару, там будет шоу «Суд над ведьмой», – сообщила брюнетка.
   – И старинную крепость осмотрим, – добавила шатенка. – А вы сейчас куда?
   – Как раз хочу попытаться переночевать в вашем отеле, – сказал Марин. – Я направляюсь в Совату. А это еще довольно далеко! И не хочется в темноте по горным дорогам ехать.
   – Не знаю, есть ли свободные места, – заметила брюнетка.
   – Так можно переночевать в «дракульской комнате», – засмеялась шатенка. – Нас в первый же день туда на экскурсию водили. Там настоящий гроб стоит, – шепотом добавила она и быстро перекрестилась.
   – Из всего шоу делают! – презрительно заметил Марин и тронул машину с места.
   Шатенка устроилась рядом с ним, брюнетка – на заднем сидении.
   – А вы что, не верите в вампиров? – спросила шатенка. – Но ведь граф Дракула – наш национальный герой!
   – Девушки, вы же знаете нашу историю? Все-таки Дракула это, прежде всего, валашский воевода. Он, конечно, отличался невероятной жестокостью. Но и время тогда такое было, что по-другому нельзя. А уж что там навыдумывал про него писатель Стокер!
   – Но мы сейчас находимся на перевале Борго, – заметила брюнетка. – Именно здесь по роману Стокера проходила дорога в логово вампира Дракулы.
   – Ага! И именно поэтому здесь построили отель, в котором вы сейчас живете, – усмехнулся Марин. – И даже есть комната с его гробом, созданная на потребу туристам. Знаете, многих моих друзей раздражает, что нашу страну воспринимают исключительно как родину вампиров. А уж моих родителей это просто бесит!
   – Да ладно! – пожала плечами шатенка и обворожительно улыбнулась Марину. – И пусть! Зато туристы со всего мира к нам едут. Плохо что ли?
   – Но неужели вы верите в вампиров? – после паузы спросил Марин.
   В этот момент из-за поворота показались освещенные башни отеля. Он выглядел как средневековый замок.
   – Мне бабушка рассказывала, – ответила брюнетка, – что есть и у нас вампиры, но они нечто другое, чем принято думать, ориентируясь на литературу и фильмы. В наших легендах это – стригой.
   – Как? – удивился Марин. – Ах да, что-то смутно припоминаю. Мне тоже бабушка в детстве легенды рассказывала.
   – Уже ставший привычным образ вампира – это кровосос, выглядевший как человек, – продолжила брюнетка. – А вот у нашего стригоя нет тела, это что-то типа энергетической силы, наказывающей людей за проступки.
   – Но бывает, что и стригой превращается в человека, – добавила шатенка.
   – Неудачную мы выбрали тему, на ночь глядя, – пробормотал Марин, подъезжая к воротам отеля. – А тут-то какое веселье! – обрадованно добавил он.
   Во дворе у входа в отель группа туристов бойко танцевала чардаш под звуки скрипки.
   Марин поставил машину на парковку, любезно помог девушкам выйти. Они расцеловались с ним и жарко поблагодарили, что он довез их до отеля.
   – Хоть вы и не верите в вампиров, но тут такие места, что их присутствие словно бы чувствуется, – сказала брюнетка и зябко повела плечами. – Мы лучше поднимемся в номер и плотно закроем все окна и дверь.
   Она схватила подругу за руку и потянула ее к отелю.
   – Надеюсь, номер для вас найдется! – крикнула шатенка, обернувшись и улыбнувшись Марину.
   Но свободных мест не оказалось. Администратор сообщила, что все номера бронируются чуть ли не за полгода вперед. А в это время из-за наплыва туристов сдано все, даже флигель для слуг занят группой поляков. Он вздохнул, потом заплатил за парковку и вышел из отеля.
   «Что ж, переночую в машине, – не особо расстроился Марин. – Но мои попутчицы могли бы пригласить в гости. Хотя, все – к лучшему!»
   Он забрался на заднее сидение, открыл корзинку с провизией и как следует подкрепился домашней бужениной, запеченным картофелем, свежими овощами и любимыми им бабушкиными пирожками со сливовым джемом. Удовлетворенно вздохнув, Марин решил немного пройтись. Он закрыл машину и отправился изучать территорию отеля.
   Уже стемнело, но мощные прожектора освещали башни замка, и они выглядели довольно живописно, и совсем не зловеще, как полагалось бы жилищу кровожадного графа. Марин вспомнил рассуждения девушек о существовании вампиров и невольно усмехнулся. С детства он был наслышан об этих существах. Народный фольклор изобиловал подобными историями. И обе бабушки часто рассказывали ему о всевозможных оборотнях, вампирах, призраках и тому подобной нечисти. Ребенком он боялся и верил. Но когда вырос, то переосмыслил многое, и стал относиться скептически к страшным легендам. А раскрученный имидж графа-вампира лишь раздражал.
   – Влад Цепеш Дракула происходил из влиятельного рода Басараба Великого, правившего Валахией еще в XIV веке. Его отец, Влад II, в 1408 году был посвящен в рыцари ордена Дракона и взял себе прозвище Дракул – по-латыни Ашсо – «дракон». В 1431 году у него родился сын, которого тоже назвали Владом, – услышал Марин и приблизился к группе туристов, окруживших экскурсовода.
   Он решил послушать лекцию, раз уж тут оказался.
   – Когда мальчику исполнилось одиннадцать, отец был вынужден отправить его с братом заложниками ко двору османского султана, как гарантию того, что он не будет выступать против турок, – продолжил экскурсовод. – Но через шесть лет отца убили, брата похоронили заживо, и султан послал Влада обратно в Валахию, но уже в качестве воеводы. Но он потерял власть и восемь лет провел в изгнании, пытаясь вернуть себе трон, пока в 1456 году вновь не стал правителем Валахии. Через шесть лет после очередного столкновения с турками Влад бежал в Трансильванию.
   – То есть вот сюда? – испуганно поинтересовался тонкий девичий голосок. – Вот на это самое место?
   – Конечно, не на это самое место, – вежливо ответил экскурсовод. – Но мы находимся в центре Трансильвании, так что можно сказать, что сюда. Итак, я продолжаю?
   – Да, да, – зашумели слушатели. – Что с ним стало дальше?
   – Влад бежал в Трансильванию, но оказался в заточении у венгерского короля Матвея Корвина, принуждавшего его принять католичество. Он согласился и в 1476 году третий раз оказался у власти. Но через два месяца погиб во время сражения с турками. Его убили свои же воины, как говорят, по ошибке…
   – Надо же, какая трагическая участь! – заметил мужской голос. Прозвище отца Влад превратил в фамилию Дракула, – продолжил экскурсовод, – что означает «сын дракона». За свою необычайную, даже патологическую жестокость он получил также прозвище Цепеш – «сажающий на кол». Османские и румынские летописцы описывали его как тирана-психопата, который не раздумывая отправлял всех провинившихся перед ним на кол, не щадя при этом ни женщин, ни грудных младенцев.
   – Но причем тут вампир? – спросил женский голос.
   – А это нужно выяснять у Брема Стокера, взявшего прообразом героя своей книги нашего князя из-за его непомерной жестокости, – ответил экскурсовод. – Так и появился легендарный персонаж, известный во всем мире, как граф Дракула. Но я вам рассказал о реальном князе. Он не был ни графом, ни вампиром. Памятник правителю Валахии Владу Дракуле установлен в его родном городе Сигишоаре, куда мы завтра и отправимся.
   Марин улыбнулся и, услышав приглашение экскурсовода отправиться в «комнату с гробом», отошел от группы. Его все эти туристические аттракционы мало занимали.
   Он побродил какое-то время по внутреннему двору, полюбовался на башни замка-отеля, подошел к двум легендарным березам, которые символизировали Адама и Еву. На их ветви повязывали ленточки и загадывали желания. Марин постоял возле них, но каких-то особых тайных желаний у него не было, и тем более таких, чтобы обращаться к деревьям.
   – А пойду-ка я на боковую! И завтра как можно раньше уеду, – сказал он сам себе и направился к машине.
   Но спал Марин неважно. Его мучил кошмар, в котором граф Дракула с горящими как раскаленные угли глазами и распахнутым окровавленным ртом, рычал что-то нечленораздельное и гонялся за Марином по подземельям замка. И когда сквозь сон он услышал женский плач, то вначале даже не сразу понял, где он и что с ним. Но звуки приближались, и Марин окончательно очнулся. Он сел и протер глаза.
   Было, судя по всему, раннее утро. Туман густо застилал все вокруг, и казалось, что окрестности залиты густым молоком.
   – Осторожно, – кто-то тихо говорил в этом туманном мареве, – неси сюда. Да тише ты! Не дай боже, постояльцы увидят! А нам такая слава не нужна. Ужас! И полицию вызови!
   Марин осторожно открыл дверцу машины и увидел, что мимо него, размытые туманом, проплывают фигуры двух сотрудников отеля, несущих какого-то парня. Рядом двигалась девушка и, не переставая, рыдала. Марин заметил, что голова парня болтается, его лицо бледно, а шея испачкана кровью.
   – Я не знаю, что это было, – сквозь всхлипывания говорила девушка. – Мы целовались, потом будто дурман какой нашел на меня, и я потеряла сознание. Очнулась от падающих на меня капель. Клянусь, прямо над нами шел кровавый дождь. Кровь… настоящая. А мой друг был уже мертв.
   – Вы, главное, успокойтесь, – увещевающим тоном говорил один из мужчин. – Сейчас доктор осмотрит вашего друга, установит причину смерти. Скоро полиция приедет. Но только не нужно так громко плакать. Все еще спят! Будьте милосердны! Туристы любопытны, а нам дурная слава не нужна! Мы и так замучились отбиваться от фанатов вампиров. Тут места, сами знаете, какие! Трансильвания сама по себе уже легенда. А если еще узнают о подобном происшествии?! Да завтра же сюда налетят журналисты.
   Девушка начала всхлипывать тише. Но видно было, что она сдерживается из последних сил.
   – А ведь вашего друга словно кто-то укусил прямо в шею, – продолжил мужчина. – На вид – классический вампирский укус. Но как же вы ничего не помните?
   Девушка вновь затряслась от рыданий.
   – Ну ладно, ладно! Понимаем, какой у вас шок… сейчас чего-нибудь горячего нальем… вам получше будет…
   Процессия скрылась в тумане, голоса начали затихать.
   Марин перекрестился и решил уехать немедленно. Увиденное напугало. Он понимал, что неподалеку произошла трагедия. Но что случилось, не знал, видимо, никто. Единственная свидетельница происшествия была пока не в себе от пережитого ужаса и, как уверяла, находилась без сознания и ничего не видела. Он быстро умылся, хлебнул горячего чая из термоса и выехал с территории отеля. Его никто не остановил, хотя Марин боялся, что в связи с происшествием решат проверить всех постояльцев. Но, видимо, охрану еще никто не предупредил, да и полиция пока не подъехала. Конечно, Марину бояться было нечего, документы у него в порядке, ко всему произошедшему он непричастен. Но подобные проблемы ему были не нужны, задерживаться здесь совершенно не хотелось, а тем более отвечать на вопросы полиции. И Марин, как только оказался на трассе, погнал на максимальной скорости, не обращая внимания на густой туман. И когда чуть не слетел с крутого виража в обрыв, пришел в себя и замедлил движение. Солнце только что встало, туман тут же рассеялся, и на душе у Марина мгновенно полегчало. Окрестности уже не представлялись ему такими мрачными и полными вампиров, прячущихся за кустами и огромными камнями. Он даже начал улыбаться и говорить себе, что жизнь штука сложная, много чего случается на этом свете, но не все имеет к нему отношение, поэтому лучше забыть и об укушенном парне и об его плачущей девушке. И забыть как можно скорее.
   Серпантин дороги вывел на крутой поворот, и Марин поехал как можно медленнее. Но когда он завернул за высокую скалу, то невольно затормозил. На валуне сидела девушка. Ее платье и волосы выглядели влажными, возле ног на асфальте словно разлито красное вино. Ее худое лицо, ярко освещенное вставшим солнцем, выглядело устрашающе бледным.
   – Мона! – вскрикнул Марин, узнав ее.
   Он остановил машину и подбежал к девушке. Она будто застыла. Ее черные глаза смотрели на красное пятно под ногами, не мигая.
   – Мона! Что ты тут делаешь? – спросил он и потряс ее за плечо. – И что это за пятно?
   – Они лежали за этим камнем, – тихо сказала она, – вон на той зеленой траве. Они счастливо смеялись…. А потом начали целоваться. Он обманул меня…
   – Пошли-ка со мной! – решительно проговорил Марин и поднял ее. – Ты вся замерзла! Кажется, я понял, в чем дело! Ты видела тех двоих? И из-за этого так напугалась! Трагедия произошла здесь? И отсюда забрали тело? Конечно! Вот же кровавое пятно. Это все объясняет. Но ты как тут оказалась?
   – Я? – спросила Мона, подняв на него глаза. – А ты кто?
   – Забыла? Я Марин, – ответил он и повел ее к машине.
   Усадив девушку на заднее сидение, налил чай из термоса и протянул ей. Но Мона отрицательно покачала головой.
   – Нет, не буду, – прошептала она и спрятала лицо в ладони.
   Марин погладил ее белые влажные волосы.
   – Бедная малышка, – ласково произнес он. – Зачем ты на все это смотрела? Нужно было сразу уйти.
   – Нужно было, – еле слышно ответила она. – Увези меня отсюда!
   – Без вопросов, – тут же согласился он и пересел за руль.
   Когда тронулся с места, все-таки спросил:
   – Но куда ты направлялась? Я еду в Совату.
   – Хорошо, – ответила Мона. – Я выйду неподалеку.
   – А точнее? – улыбнулся он. – Я же не знаю, что это твое «неподалеку». Мы пару дней назад встречались совсем в другом месте.
   – Помню, – ответила она.
   – Ну, наконец-то ты приходишь в себя! – обрадовался он. – Слушай, перебирайся на переднее сидение, а то неудобно разговаривать.
   – Ладно, – согласилась она и на ходу ловко перелезла вперед.
   Марин удивился, подумав, что она необычайно гибкая и легкая девушка.
   Мона уселась и расправила короткий подол темно-розового платья. Оно было открытым и напоминало сарафан на узких бретельках. Но обнаженные плечи девушки прикрывал полупрозрачный черный шарф. И это сочетание черного и розового отчего-то напрягало Марина. Он искоса поглядывал на ее тонкий изящный профиль, на маленькие бледно-розовые губы и длинные черные ресницы, которые резко контрастировали с ее белыми, как снег, волосами.
   Весь облик Моны вызывал у него какое-то непонятное и щемящее чувство жалости, хотелось защитить ее неведомо от кого. И он удивлялся непривычным для него эмоциям. Обычно он легко и быстро находил с девушками общий язык, и сразу очаровывал их без далеко идущих целей. Ему нравился сам процесс сближения, он всегда действовал непринужденно и естественно, и девушки это мгновенно чувствовали, легко шли на контакт и открывались ему. И вот впервые Марин испытывал неловкость и смущение. Он не находил нужных слов и никак не мог попасть на одну волну с Моной. Она оставалась для него закрытой книгой. Но именно это притягивало. Предположив, что она эмо-герл, он на миг почувствовал облегчение, что нашел отгадку ее странного поведения. И начал мучительно вспоминать хоть что-то об этой субкультуре. Но, увы, он однозначно ничего не знал про эмо. Тогда Марин решил спросить напрямую.
   – А ты, вижу, всегда грустишь, да и одета в черно-розовой гамме, – начал он. – Наверняка…
   – Я не эмо! – не дала она ему договорить. – Просто мне нравится это платье.
   – Ты будто прочитала мои мысли! – с натянутой улыбкой заметил он, и ощутил легкий неприятный холодок.
   – Не волнуйся, – ответила она. – Твои мысли я не читаю.
   – А чьи? – попробовал он пошутить.
   – Тех, кто мне неприятен, – серьезно ответила Мона, – или кто несет определенную угрозу.
   «Бог мой! – испугался Марин. – А вдруг она не шутит? Я читал, что есть люди, обладающие подобными способностями! Кажется, телепаты».
   – Ну, я – то точно не несу никакой угрозы, – сказал он. – А я тебе приятен?
   Марин широко улыбнулся и глянул на девушку. Она оставалась серьезной, сидела прямо и смотрела перед собой в окно. Ее бледное изящное личико снова вызвало у него приступ жалости, неожиданно показалось, что Мона носит в себе какую-то вековую печаль. Черные глаза, затененные длинными ресницами, были очень красивы, но поражали затаенным горем. И Марин снова подумал, что его новая знакомая перенесла какую-то трагедию.
   – Да, ты мне приятен, – после паузы ответила Мона. – Мне нравится твоя энергия, меня к тебе тянет.
   – Как необычно ты говоришь, – заметил он, не зная, как реагировать на ее слова. – Но где тебя все-таки высадить? Ты так и не сообщила, куда направляешься.
   – В Тыргу-Муреш, – сказала она.
   – А, знаю! И это совсем неподалеку от моего курорта, – обрадовался Марин. – Ты там живешь?
   – Нет, – односложно ответила она и замолчала.
   Марин вновь встал в тупик. Он еще никогда не встречал такой странной девушки. И в то же время никогда не испытывал такого острого любопытства, смешанного с чувством жалости.
   Какое-то время они ехали молча. Солнце вышло из-за гор, но с севера быстро бежали облака. И скоро они закрыли все небо, словно высокие белые корабли с пушистыми парусами. Мона смотрела на них, откинувшись на сидение. Ее лицо по-прежнему выглядело грустным. Марин решил включить приемник, чтобы разрядить обстановку. Он нашел любимую радиоволну и начал тихо подпевать одной популярной группе. Но Мона не реагировала. Когда песня закончилась, диктор сообщил местные новости.
   – В ущелье Борго появился настоящий вампир, – четко говорил он. – Сегодня на заре найдена его жертва. Двадцатидвухлетний житель Бухареста был укушен в шею и умер от потери крови. Его спутница, двадцатилетняя туристка из Польши, отправлена в больницу в шоковом состоянии, поэтому подробности происшествия мы пока сообщить не можем.
   Марин замер, слушая новость. Когда снова зазвучала музыка, он сделал звук тише, глянул на Мону и уверенно произнес, что полиция должна во всем разобраться и наверняка это какой-нибудь псих напал на парочку.
   – Ты не веришь в вампиров? – уточнила Мона, поворачиваясь к нему.
   – Конечно, нет! – рассмеялся он. – Я в своем уме.
   – Значит, все же не веришь, – прошептала она, и уголки ее губ опустились.
   Девушка снова начала смотреть прямо перед собой в окно. Марин не понимал, что происходит. Ему даже показалось, что он чем-то ее обидел.
   За поворотом он заметил мотель и завернул к нему, но Мона не прореагировала. Когда Марин подъехал к закусочной и предложил ей позавтракать, она отказалась. Но попросила купить ей бутылку обычной воды. Марин пожал плечами, заметил, что диеты такой хрупкой изящной девушке не нужны, не дождался ответа и покинул машину. Он взял себе чашку кофе и горячий сэндвич, неторопливо поел, сидя за столиком и поглядывая в сторону машины. Мона по-прежнему находилась на переднем сидении, дверь была открыта. Казалось, девушка задремала сидя, такой неподвижной выглядела ее фигура.
   «Странная какая, – размышлял Марин, – но очень изящная, со своей особой хрупкой красотой. Да вот на контакт никак не идет. Уж и не знаю, как разговорить такую недотрогу. А и ладно! Отвезу ее в Муреш и больше никогда не увижу. Не хочет продолжать знакомство, навязываться не буду».
   Закончив завтракать и, на всякий случай, помимо воды прихватив шоколад, он вернулся к машине.
   – Это тебе, – сказал он, протягивая плитку Моне. – А то так и с голоду умереть можно. У тебя всегда такой плохой аппетит?
   – Не стоило, – вяло ответила она, но шоколад взяла, тут же убирая его в сумочку.
   Марин хмыкнул и сел за руль. После чашки крепкого кофе он чувствовал прилив бодрости и желание поболтать. И решил больше не обращать внимания на странный характер попутчицы. Тронув машину с места, Марин спросил:
   – А ты к кому едешь-то? Родственники тут живут?
   – Ни к кому, – нехотя ответила она. – Я просто путешествую.
   – У тебя каникулы? Осматриваешь достопримечательности? А где живешь постоянно? – продолжил он расспросы.
   – Нигде. Я не люблю подолгу оставаться на одном месте, мне нравится менять и города и даже страны, – равнодушно проговорила она.
   «Ясно! Дочка богатых родителей, – решил Марин. – Сколько же ей лет? По идее она должна еще в школу ходить».
   Он глянул на Мону и заметил, как едва сдерживаемая улыбка морщит ее губы. И вновь ему показалось, что девушка знает, о чем он размышляет. Стало неприятно, но он тут же отогнал эти нелепые предположения.
   – Мне семнадцать, – вдруг сообщила она, и Марин вздрогнул.
   Он только что думал именно о ее возрасте, и Мона будто снова прочитала его мысли.
   – А твои родители чем занимаются? – после паузы осторожно поинтересовался Марин.
   – Они давно умерли, – тихо ответила Мона. – Я круглая сирота. У меня никого нет на этом свете.
   – Матерь Божья! – не удержался он от восклицания и быстро перекрестился. – Бедная девочка! Как же ты живешь?
   – Хорошо, – прошептала она.
   У него вертелся на языке вопрос, на какие средства сирота может жить «хорошо», но Марин считал себя воспитанным молодым человеком и подобные темы казались ему неприличными. Мона глянула на него и сказала:
   – Моя семья обладала большим капиталом, а я единственная наследница, и особых материальных проблем у меня нет. Но мне невыносимо тоскливо жить на этом свете…
   «Вот оно что! – подумал он. – Значит, это просто богатая бездельница, которая не знает, чем себя занять. Еще бы! Столько свободного времени! Ни учиться, ни работать не нужно. Затоскуешь тут поневоле. Вот и путешествует! И все равно, какая-то она… жалкая, несчастная. Так и хочется обогреть, словно маленькую замерзшую птичку».
   И Марин, поддавшись первому порыву, правой рукой обнял ее за плечи. К его удивлению, Мона не сопротивлялась и даже положила голову ему на плечо. Девушка вздохнула и закрыла глаза. Он повел машину осторожнее. К тому же вновь начались крутые виражи, с одной стороны дороги пролегала пропасть. И ему было довольно трудно управлять одной рукой. Но Мона так доверчиво прильнула к нему, что он не решался убрать руку из-под ее головы. От ее волос пахло сладко, и Марин уже изнывал от желания поцеловать девушку. И на крутом вираже не справился с управлением, и машину занесло. Марин нажал на тормоза, и автомобиль уперся в каменное ограждение.
   – Прости! Прости, – испуганно заговорил он. – Я не удержал руль. Не знаю, как это получилось!
   – Все бывает, – ласково ответила Мона и ясно ему улыбнулась.
   И у него сразу потеплело на сердце.
   – Ты замечательная! – заметил он. – Другая бы уже билась в истерике. Мы чуть в пропасть не слетели.
   – Для меня смерть не имеет значения, – тихо произнесла она и опустила ресницы.
   «Бедная! – вновь пожалел ее Марин. – Одна на белом свете».
   – Но я бы не простил себе, если бы с такой прелестной девушкой случилась беда! – сказал он. – Хочешь, буду твоим защитником?
   Мона пристально на него посмотрела. Ее глаза отчего-то посветлели, словно непроницаемый черный мрак зажегся крохотными коричнево-золотистыми искорками. Это было так красиво, что Марин замер, погружаюсь в ее бездонные зрачки. Все вокруг для него изменилось, он купался в охватившей его нежности, и хотел лишь одного – поцеловать. И он медленно наклонился и потянулся к розовым губам. Почти коснувшись их, услышал тихий вздох, но Мона резко отстранилась и отвернулась, а потом вышла из машины. Марин в глубине души обиделся. Ни разу ни одна девушка не отказывалась от его поцелуя. И он был не готов к такой реакции.
   Сжав губы и вцепившись в руль, он сидел неподвижно и смотрел в окно. Мона быстро шла по дороге. Марин машинально любовался ее стройной фигурой, развевающимся при ходьбе подолом розового платья, воздушным шарфом, трепещущим за ее плечами словно черные крылья. И когда через пару минут девушка скрылась за поворотом, он вдруг очнулся и выскочил из машины. Но добежав до изгиба дороги, остановился в недоумении. Девушка исчезла. Справа была пропасть, слева поднимались крутые скалы.
   – Мона! – в отчаянии закричал он и зачем-то подбежал к краю обрыва, заглядывая вниз.
   Но поросший травой и редким кустарником склон был пуст.
   – Где ты?! – вновь позвал он.
   В этот момент из-за поворота вылетел черный джип с тонированными стеклами. Марин отскочил в сторону. Заметив, как из приоткрытого окна развевается конец черного шарфа, Марин замер.
   – Куда же ты? – прошептал он вслед умчавшемуся джипу.
   Он вернулся к своей машине и сел за руль.
   – Уехала и даже не попрощалась, – пробормотал Марин, с тоской глядя на пустую дорогу. – Видимо, остановила первую же машину. И еще неизвестно, к кому она села, глупышка. Мало ли кто тут катается! Только что убили парня, вдруг маньяк все еще здесь и ищет новых жертв!
   Он посидел еще какое-то время, дурные предчувствия одолевали, но сделать он ничего не мог, догонять умчавший джип не имело смысла. Он завел мотор и отправился в путь.
   Совата понравилась Марину с первого взгляда. Курорт выглядел современным. Его номер находился в новом корпусе на шестом этаже с видом на озеро Урсу. Он разобрал сумку, быстро принял душ, переоделся, спустился в ресторан и плотно поел. Затем отправился осматривать местность. Старинные виллы его впечатлили. Он полюбовался архитектурой, прошелся по улочкам и вернулся в свой номер. Облака уже развеялись, солнце припекало, и Марин решил спуститься к купальням возле озера Урсу. Смуглый от природы, парень загорать особо не стремился, и устроился в шезлонге в теньке. Какое-то время он любовался полуобнаженными фигурами девушек, но становилось все жарче, и Марин забрался в воду. Но она показалась ему очень холодной, и, нырнув, он тут же выскочил на берег, отфыркиваясь.
   – Отличная вода! – раздался рядом с ним звонкий голосок.
   Он обернулся, стряхивая влагу с намокших кудрей. Возле него стояла симпатичная блондинка с яркими синими глазами и раскрасневшимся лицом.
   – Холодно! – ответил он и широко улыбнулся.
   Девушка улыбнулась в ответ и машинально приняла эффектную позу, положив руки на бедра и выставив грудь.
   – Зря так быстро вышли, – заметила она. – Это целебное озеро, минерализованное и соленое. Вы разве не знаете? А снизу термальные воды. Странно, что вода вам кажется холодной.
   – Да, я в курсе, читал про Урсу в проспекте, – ответил Марин. – Я перегрелся, вот и на контрасте сразу замерз!
   – Ну, тогда заново отогревайтесь! – весело посоветовала блондинка и пошла в воду.
   Марин вернулся на шезлонг и начал наблюдать за ней. Девушка далеко не заплывала, барахталась возле берега, периодически выскакивала из воды и поглядывала в его сторону. Она была в его вкусе, и раньше Марин непременно продолжил бы знакомство. Но сейчас его настроение было странным, общаться с незнакомкой отчего-то не хотелось, Марин был уверен, что все пойдет по обычной схеме, а ему это уже порядком надоело. Он равнодушно смотрел на заигрывающую с ним девушку, и непонятная беспричинная грусть окончательно им завладела. И вдруг Марин вместо румяного лица синеглазой блондинки отчетливо увидел тонкое нежное личико с огромными печальными черными глазами.
   «Черт побери! – начал он раздражаться и попытался сфокусироваться на аппетитных формах блондинки. – Мона бросила меня посреди дороги! Почему я вновь вспоминаю ее? Что это со мной? Влюбился?»
   От этого, показавшегося ему нелепым предположения Марин невольно заулыбался. Но его не пугали пылкие чувства. Загорался он мгновенно, от девушек своей страсти не скрывал, и те охотно ему отвечали. Романов у него было множество и всегда кратковременных. Начав встречаться с девушкой, он быстро насыщался и часто даже пресыщался и мгновенно чувствовал охлаждение. Его интерес пропадал, а дальше все шло словно по замкнутому кругу. Девушка, получившая отставку, активизировалась и начинала преследовать его, пытаясь вернуть. Но такое поведение выводило парня из себя, он обычно напрямую все высказывал бывшей подружке, и девушка оставалась с разбитым сердцем. Но Марин выводов не делал, и при первых же признаках очередной влюбленности со всем жаром страстной натуры бросался в новые отношения.
   Вот и сейчас он уже не сопротивлялся влечению к загадочной Моне, легко поддался очарованию и позволил себе полностью погрузиться в мысли о ней. Он так размечтался, что уже не замечал красоток в открытых купальниках, а скользил взглядом мимо них в посверкивающую на солнце водяную гладь озера.
   – Мона, – прошептал он и заулыбался.
   – Зря вы не купаетесь, – раздался над ним звонкий голосок.
   Марин поднял голову. Возле его шезлонга стояла давешняя блондинка. А он даже не заметил, как она подошла. Девушка стряхивала воду с распущенных волос и кокетливо поводила плечами. Марин на миг задумался, глядя на ее загорелое красивое тело, но его мыслями владела только Мона.
   – Как-нибудь в другой раз, – сказал он, и перевернулся на живот.
   – Ну и подумаешь! – обиделась блондинка и отошла от него.
   – Мона, – прошептал он и закрыл глаза.
   Марин пока не знал, что предпримет. Но Мона встретилась на его пути уже дважды, и он надеялся, что это неслучайно. Оставалось ждать ее очередного появления.
   Неделю Марин бездумно и беззаботно наслаждался отдыхом. Он частенько вечера проводил в баре за кружкой пива, и многие девушки заглядывались на одинокого симпатичного парня, но Марин так ни с кем и не завязал отношений. Он легко шел на контакт, болтал о самых разных пустяках, улыбался, очаровывая собеседницу своими ямочками на щеках, но дальше этого дело не шло. Через неделю такого времяпрепровождения Марин загрустил. Он все ждал, что вот-вот появится Мона, хотя в душе понимал, что это вряд ли возможно. Но он вглядывался во всех встреченных на дорожках курорта девушек, наблюдал за купальщицами на пляже, оглядывался в ресторанах и барах, но Мона не появилась. И он решил прокатиться в Тыргу-Муреш и попытаться там найти девушку.
   До этого городка было всего 60 км, но Марин, сгорая от нетерпения, выехал в восемь утра, и уже в девять был на месте. Он сам не понимал, как искать Мону, не зная ни ее фамилии, ни ее отеля, и решил действовать интуитивно. Марин припарковался неподалеку от старинного собора, расположенного на центральной площади Победы. Он выбрался из машины и двинулся вперед без какого-либо плана. Полюбовавшись на нарядные здания в стиле венского ренессанса, он свернул в какой-то переулок и замедлил шаг, глядя на свадебную процессию, растянувшуюся у церкви. Невеста только что подъехала в настоящей на вид карете. Жених подал ей руку и помог спуститься. Она прятала раскрасневшееся лицо под полы белой шляпы и аккуратно придерживала край длинного подола белого платья. Они медленно направились ко входу в храм в сопровождении родственников и друзей. Марин нереально обрадовался, поклонился им и пожелал счастья. Он точно знал, что свадебная процессия, встреченная на пути – одна из самых верных примет удачи в любовных делах, и в душе возликовал. Сейчас он уже не сомневался, что найдет Мону.
   И не успел он завернуть за угол и медленно двинуться по узкой улочке, вдали которой виднелась высокая узкая башня католического собора, как дорогу ему перешла девушка. Ее легкое светло-коралловое платье развевалось от быстрой ходьбы, алый капроновый шарфик соскальзывал с плеч, белые волосы трепетали на ветерке.
   – Мона! – закричал Марин и бросился к ней.
   Девушка остановилась и повернулась к нему. Ее бледное лицо выглядело беспомощным, словно она столкнулась с каким-то непреодолимым препятствием и не знала, как ей поступить.
   – Мона! Милая! – торопливо заговорил он, схватив ее за руки. – Я был уверен, что встречу тебя здесь! Иначе я бы не приехал. Будто какая-то сила толкала меня.
   – Привет, – тихо ответила она и отняла руки.
   Солнце заливало ее белые волосы, и они выглядели снежно-золотистыми, лицо было настолько бледным, что казалось голубоватым, сквозь тонкую нежную кожу просвечивали жилки, но Марин не обращал на это внимания. Он глаз не сводил с ее лица, и оно казалось ему самым прекрасным на свете.
   – Куда ты тогда исчезла? – спросил он и улыбнулся, заглядывая в ее черные глаза.
   При ярком июньском солнце они выглядели шоколадно-коричневыми. Марин заметил, как золотятся пушистые кончики ее длинных ресниц, и это отчего-то вызвало умиление. Он с трудом удержался, чтобы не поцеловать эти ресницы.
   – Я захотела уехать от тебя, – сказала Мона. – Решила, что так будет лучше.
   – Но мы постоянно с тобой встречаемся, – заметил он. – А ведь это судьба! – пылко добавил он. – И не убегай больше от меня!
   – Хорошо, – согласилась она и медленно двинулась по улице.
   Марин пристроился рядом, но не сводил с нее глаз. Он взял ее за руку, и холод ее тонких дрожащих пальчиков поразил его.
   – Ты вся дрожишь! – озабоченно заметил Марин. – А ведь так тепло! И солнце такое яркое. Отличный денек!
   – Не люблю солнце, – ответила она, зябко повела плечами и накинула шарф на голову. – У меня что-то вроде аллергии на его лучи.
   – Да? – изумился он. – Тогда пошли в тень? Вон, я вижу летнее кафе под тентами. Я бы не отказался от стакана сока. Выехал утром, так хотел тебя увидеть!
   Марин свернул к кафе. Он усадил Мону за столик, спросил, чего она хочет.
   – Воду, – тихо ответила она.
   Он решил взять чай со льдом и песочное пирожное. Когда заказ принесли, начал уговаривать Мону съесть хотя бы кусочек. Но она упорно отказывалась и пила лишь обычную воду. Но парень места себе не находил и все хотел накормить ее. И Мона заявила, что если он и дальше будет таким навязчивым, то она уйдет.
   – Мне кажется, что вы, девушки, не всегда адекватны с этими вашими диетами, – заметил Марин. – У нас в универе, ты бы видела! Некоторые просто уже как тростинки, кажется, что ветром сдует, но нет! Упорно голодают!
   Мона не ответила. Она сидела, сложив руки на коленях и глядя вниз. Красный шарф так и остался на ее волосах, он сполз ей на лоб, но она не поправляла. Ее фигура вдруг показалась Марину изящной статуэткой скорбящего ангела, такой печалью веяло от всего ее облика. Он замолчал и перестал улыбаться.
   «Что я знаю про нее? – думал он. – Она всегда такая грустная. Но ведь горько жить на свете сиротой, пусть и очень обеспеченной! Нужно быть более внимательным и нежным. Бедная малышка!»
   – Ты сказала, что нигде не живешь постоянно, – после паузы сказал Марин. – Но у тебя должен быть дом!
   – Когда-то был, – ответила она. – Но я уже давно поняла, что не в моей натуре находиться долго на одном месте. Я не люблю постоянства ни в чем. Но это главный секрет спокойствия.
   – Вот как? – удивился он.
   – Конечно! Нельзя привязываться к чему-то или кому-то надолго. Все в земной жизни имеет начало и конец. И если твоя сильная любовь вдруг обрывается? Если твой дом сгорает? Если твои близкие люди гибнут?
   – Матерь Божия! Избавь нас от такого! – прошептал Марин, округлив глаза. – Прости, это ты про свою семью?
   – Нет, это вообще…, – неопределенно ответила Мона и глянула на него.
   Чернота ее глаз неприятно поразила парня, словно зрачки превратились в две бездонные шахты, заполненные непроглядным мраком.
   – Моих близких очень давно нет на этом свете, – продолжила она, – как и моего родного дома. И мне нравится жить в отелях. Я, правда, два года назад купила себе квартиру в Бухаресте…
   – Вот как? – обрадовался Марин. – Я ведь учусь в этом городе!
   – Знаю, – сказала она.
   «Кажется, я сам ей это говорил, – подумал он. – Хотя точно не помню».
   – Снимаю квартиру неподалеку от озерной зоны, – сообщил он. – Это на севере столицы. Там цепь озер Флоряска…
   – Тей, Херэстрэу, – закончила она за него и неожиданно рассмеялась. – Ты с таким апломбом это говоришь, словно гордишься наличием жилья в этом районе.
   Марин впервые видел, как она смеется, и засмотрелся в ее оживившееся лицо, на белоснежные ровные зубы. Широкая улыбка полностью изменила ее облик, и Мона стала выглядеть как обычная красивая девушка. Мгновенно из ее глаз исчезла печаль, они заискрились радостью, и Марин расслабился и почувствовал себя более комфортно. Он непринужденно развалился на стуле и весело засмеялся в ответ.
   – А что? Да, горжусь! – немного хвастливо заявил он. – Не каждый студент может позволить себе снимать квартиру в таком престижном районе. Поехали со мной в Бухарест? – вдруг предложил он. – Сама все увидишь? Тебя здесь, насколько я понял, ничто не держит!
   Мона смотрела на него с непонятным выражением, но улыбка не сходила с ее лица.
   – Ты красивый, – вдруг сказала она. – Мне нравится цвет твоих глаз. Он напоминает свежую траву после дождя, такой же яркий и зеленый.
   – Это от смуглой кожи такой эффект, – смущенно пояснил Марин, удивляясь жару, приливающему к щекам и ушам.
   Комплименты девушек его никогда не смущали, он даже привык к ним, но сейчас отчего-то растерялся и не знал, как себя вести. И ему вдруг показалось, что он с красным лицом выглядит глупо. И Марин вскочил и заявил, что не прочь покататься по городу и осмотреть достопримечательности.
   – Ты как? – уточнил он.
   – Не знаю, – несколько растерянно ответила Мона. – Город не такой уж и большой, его за пару часов объедешь.
   – Правда? – удивился Марин. – Но здесь, насколько я знаю, даже международный аэропорт имеется.
   – Ты хочешь осмотреть аэропорт? – спросила она.
   – Нет, что ты! – окончательно смутился он. – Так, к слову пришлось.
   – А давай выедем за город? – предложила Мона. – Мне хочется побыть в тени густых деревьев, в прохладе, и лучше у воды.
   – Давай! – воодушевился он, мгновенно представил девушку в крохотном, ничего не скрывающем бикини. – Становится все жарче, я бы с удовольствием искупался.
   И они отправились к его машине, оставленной на площади. Мона низко надвинула шарф, красноватая тень от ткани падала на ее лицо, и оно выглядело не таким бледным.
   – Вообще-то здесь есть городской пляж, – сообщила Мона, – на реке Муреш, но я не люблю многолюдные места.
   – И я хочу остаться с тобой наедине, – обрадовался Марин. – Так куда поедем?
   – Я тебе покажу, – ответила она.
   Когда они уселись в нагретую на солнце машину, Марин первым делом включил кондиционер и повернулся к Моне.
   – Ну, штурман, руководи!
   – У меня возникла одна идея, – улыбнулась она. – Знаю замечательное местечко. Тебе там понравится.
   Они выехали из города, через полчаса свернули на извилистую проселочную лесную дорогу, и Марин повел машину осторожнее. Когда они оказались возле какой-то каменной ограды, он вопросительно посмотрела на девушку.
   – Приехали, – сказала Мона.
   Марин заглушил мотор и с изумлением огляделся. Густой лес, тишина и безлюдье его даже обрадовали, но он не видел никаких признаков реки или хотя бы озерка.
   – Ты куда меня привезла? – спросил он.
   – Закрывай машину и пошли, – ответила с улыбкой девушка и двинулась вдоль ограды.
   Марин на всякий случай взял сумку с провизией и пошел следом. Мона шла медленно, поглядывая наверх. В одном месте верхние камни ограждения вылетели и образовали довольно глубокую выемку.
   – Здесь! – сказал Мона и остановилась.
   – Где мы? – не понял Марин.
   – Подсади меня, – предложила она, – хотя я и сама могу легко перелететь на ту сторону.
   – Да уж перелетишь! – усмехнулся он. – На вид ты такая слабенькая, хрупкая. Вряд ли сможешь так высоко подпрыгнуть. Но что происходит?
   – Подсаживай! – настойчиво повторила она.
   Марин легко поднял ее и посадил на ограду, затем перелез сам.
   Когда они оказались на той стороне, он огляделся. Перед ними расстилался ухоженный парк. Марин видел ровные дорожки, усыпанные красноватым гравием, аккуратные цветочные клумбы, витиеватые кованые фонари, кое-где скамейки-качели.
   – Что это за место? – с любопытством спросил он, отчего-то понизив голос.
   – Частное владение одного высокопоставленного чиновника, – спокойно пояснила Мона.
   – Что?! – испугался Марин. – Ты с ума сошла!
   – Не-а, – беззаботно ответила она. – Ты не волнуйся, вся семья сейчас отдыхает на черноморском побережье, здесь лишь малочисленная охрана, и они все обычно возле главного входа, а мы сейчас на задворках. Поместье огромное. Я тут частенько гуляю без ведома хозяев.
   – Ну, ты даешь, малышка! – прошептал Марин и медленно двинулся по дорожке.
   – Эй! – позвала она. – Нам вообще-то в другую сторону.
   Марин в недоумении оглянулся. Она поманила его пальцем и быстро направилась по кленовой аллее. Марин догнал девушку и пошел рядом. Ему нравился свежий аромат цветов и травы, он слышал какой-то шум, словно где-то текла быстрая река, и с нетерпением ждал, куда же приведет его Мона. И вот аллея закончилась, и Марин невольно ахнул. Они оказались возле самого настоящего водопада. Хрустально чистые потоки стекали по гранитной стене, и с небольшого обрыва падали в идеально круглое озерко. Вокруг были разбиты цветники, но выглядели они словно дикие и весьма живописные заросли. Марин заметил несколько деревянных беседок, увитых зеленым пышным плющом.
   – Это все искусственно созданное, и водопад, и скала, и озеро, – пояснила Мона. – Но выглядит естественно и красиво. Обожаю этот уголок! Тут так классно проводить время.
   – Мы будто в сказке! – заметил Марин, спускаясь с бережка по ступенчатой дорожке, выложенной серыми квадратами плит. – Но все же я немного боюсь. Это частная собственность! А вдруг нас поймают?
   – Кто? – рассмеялась Мона. – Говорю же, пост охраны далеко, а камер в этом уголке точно нет, я проверяла. Так что не бойся и наслаждайся! Ты же любишь получать удовольствие от жизни, – добавила она.
   Они приблизились к краю озера возле самого водопада. Его струи переливались на солнце всеми цветами радуги и искрились, будто радужные иголочки пронзали их. Марин заметил ведущую в воду лестницу, совсем как в обычном бассейне. Он пригляделся и понял, что дно озерка выложено голубыми плитками, но это не испортило впечатление. Окружающее казалось прекрасным и волшебным. Он заметил в паре шагов широкую деревянную скамью под пышным кустом сирени и направился туда, решив сложить вещи. Бросив сумку на сидение, он стянул рубашку и расстегнул джинсы. На нем не было купальных плавок, но его это не смущало. Марин обычно носил трикотажные довольно узкие трусы. Сейчас на нем были черные. Он аккуратно сложил одежду на скамье и повернулся к водопаду.
   Мона уже спускалась по лесенке, и она была полностью обнажена. Ее стройная фигура с белейшей кожей, облитая яркими лучами солнца, показалась ему прекрасной статуей с идеальными формами. Длинные ноги, высокие бедра, тончайшая талия, ровные покатые плечи, маленькая упругая грудь, развевающиеся, как белые крылья, волосы – Марин задохнулся от восхищения открывшейся перед ним юной нагой красоты. Мона зашла в воду и нырнула. Он подбежал к краю озера и вгляделся. Девушка плавно плыла под водой, словно белая рыбка. Но отчего-то голубая вода вокруг ее тела приобрела красноватый оттенок. Выложенное плитками дно было серо-голубым, и Марину увиделось, будто за плывущей фигурой девушки тянется красный шлейф. Но он подумал, что это какой-то оптический эффект, решил не обращать на эту странность внимания и прыгнул в воду. Брызги полетели во все стороны, Марин выскочил на поверхность, отфыркиваясь и смеясь от удовольствия. Мона уже вынырнула. Он быстро поплыл к ней, стараясь схватить ее за обнаженное тело. Но она ловко выскользнула из его рук и направилась к водопаду. Марин ринулся за ней.
   Девушка нырнула под полосы падающей воды, выплыла в узкий промежуток между ними и гранитной стеной и прижалась спиной к камню. Марин последовал за ней. Ее обнаженное тело притягивало, как магнит, и Марин уже плохо соображал, обуреваемый чисто физическими желаниями. Он прижал ее к стене, обхватив за талию, и припал к раскрытым влажным губам. Ее тело оказалось ледяным и скользким, а губы холодными. Но Мона ответила неожиданно страстно. Они лихорадочно целовались, пока Марин совершенно не потерял голову. Мона казалась такой податливой и нежной, была полностью обнаженной, и он больше не мог себя сдерживать.
   – Ты любишь меня? – вдруг прошептала она между поцелуями.
   – Люблю! Люблю! – не задумываясь, ответил он.
   Марин легко произносил эти слова, находясь в подобной ситуации, и давно уверовал, что признания в любви во время интимных моментов никого и ни к чему не обязывают.
   – Ты не обманешь меня? – спросила она, отодвинув его ладонями, упертыми в его плечи, и заглядывая глубоко в глаза.
   – Нет, и не собираюсь! – уверенно ответил Марин. – Нам так хорошо вдвоем! Я мечтал о тебе все это время, я искал тебя. И мы встретились! Так давай просто наслаждаться друг другом?
   – Мне нужна любовь, – грустно ответила она и выскользнула из его объятий.
   Но парнем в данный момент руководила лишь страсть. Его желание стало невыносимым, он ощущал дикий физический дискомфорт и был готов пойти на все, лишь бы получить разрядку.
   – Я люблю тебя, Мона! – пылко произнес он. – Уж и не знаю, как это тебе доказать. Почему ты мне не веришь?!
   – Ты мне нравишься, – прошептала она. – И я не хочу, чтобы ты умирал…
   – Милая, любимая, все мы когда-то умрем! – улыбнулся он, стараясь все перевести в шутку. – А мы с тобой запросто можем в один день, если ты захочешь. Помнишь, каков конец многих сказок? Жили они долго и счастливо и умерли в один день.
   – Это невозможно, со мной такого не будет никогда, – грустно ответила она, ловко выскользнула из его рук и нырнула под стену воды.
   Марин растерялся, но тут же последовал за ней.
   Но когда он вынырнул на поверхность озерка, Мону в воде не увидел. Он испугался и быстро поплыл к берегу. Выбравшись на дорожку, огляделся. Кричать он побоялся. Подбежав к скамье, увидел, что его вещи на месте.
   – Куда же ты постоянно исчезаешь? – с горечью проговорил он. – Что же ты за девушка? Загадка!
   Он оделся. Обойдя вокруг озера, обыскав все беседки, осмотрев даже заросли кустов, Марин понял, что остался в одиночестве. Тоска сжала его сердце, он с трудом удерживался от слез. Еще ни одна девушка не причиняла ему такой боли и такого разочарования. Марину казалось, что он умрет, если немедленно не увидит Мону. В этот миг он был готов на все, даже немедленно сделать ей предложение руки и сердца. Еще ни разу у него не возникало подобного желания, как бы сильно он ни был увлечен. Марин двинулся вдоль ограды, прислушиваясь к каждому звуку и поглядывая по сторонам. Но парк казался совершенно безлюдным. Он дошел до выемки в ограде, легко перелез и двинулся в сторону оставленной машины. Он еще надеялся увидеть девушку там. Но ее не было. Марин вздохнул, сел за руль и поехал обратно в Тыргу-Муреш.
   Следующие два дня он провел в бесцельных поездках по городским улицам. С утра он начинал колесить по узким дорогам между домами и внимательно изучать прохожих. Он сам не понимал, на что надеется. Мона так и не появилась на его пути. И Марин вернулся в Совату. Когда закончилось время его пребывания на курорте, он не поехал домой, а решил сразу отправиться в Бухарест. Подсознательно он надеялся, что Мона уже в столице. Марин помнил ее слова о покупке квартиры именно в Бухаресте.
   «Но какой я дурак! – ругал он себя. – Даже не удосужился выяснить адрес. Только о себе и говорил! Самовлюбленный эгоист!»
   Марин позвонил родителям и придумал историю о том, что ему необходимо поехать в Бухарест по университетским делам. Но когда он оказался в съемной квартире, то отчего-то мгновенно впал в жуткую тоску. Он слонялся из угла в угол и думал только о Моне. Ее бледное нежное лицо с печальными глазами так и стояло перед ним. И в то же время он не мог забыть ее страстные поцелуи, влажную кожу обнаженного тела, прижимающегося к нему. Марин окончательно потерял голову. Он решил, что в его жизнь пришла настоящая любовь. Но он был человеком действия, оставаться в квартире и дальше сходить с ума показалось ему неправильным.
   – Я найду ее, чего бы мне это ни стоило! – сказал он, проснувшись как-то ранним утром. – Но если Мона всего лишь играла мной, то я забуду ее. Но так дальше нельзя! Мне нужна определенность.
   Марин умылся, позавтракал, надел свои любимые белые джинсы, травянисто-зеленую тенниску, которая необычайно шла к его зеленым глазам и смуглой коже, и вышел на улицу. По-прежнему стояла жаркая сухая погода. Марин в растерянности остановился возле подъезда, не зная, куда направиться. Еще час назад все казалось ему предельно ясным, но сейчас он просто не знал, куда идти, где искать свою любимую. Он поднял глаза и заметил крохотную красноватую тучку, бегущую в сторону озер. Она выглядела крайне странно, ведь небо было безоблачным. И Марин машинально направился в сторону пляжа, словно шел за тучкой. У воды оказалось немало отдыхающих. Жаркая погода с утра гнала жителей к озерам, прибрежные деревья давали густую тень.
   Марин медленно шел вдоль берега, вглядываясь во всех стройных девушек с белыми волосами. Но никого, даже отдаленного напоминающего Мону, не видел. Ему было жарко, он хотел окунуться, но не надел купальные плавки, и решил уйти подальше от пляжной зоны. Тропинка вела в густые заросли высокой сирени, и Марин двинулся туда. Скоро он выбрался на травянистый бережок, окруженный со всех сторон кустами и деревьями. Берег здесь круто обрывался, вода выглядела мутной, а спуск в воду был неудобным из-за выступающих изгибов корней деревьев. Видимо, поэтому здесь никого не было.
   Марин разделся и вошел в воду. Нырнув, быстро поплыл вперед. Когда почувствовал, что устал, лег на спину, раскинув руки, и погрузил взгляд в безоблачное небо. Тело уже хорошо охладилось, и парень наслаждался приятными ощущениями, покачиваясь на воде. И вдруг боковым зрением он снова заметил быстро проносящееся красноватое облачко.
   «Что это? – подумал он, провожая взглядом странное явление. – Или какие-то вредные выбросы? Но здесь вроде нет никаких заводов поблизости».
   Он перевернулся и поплыл к берегу.
   И когда был метрах в ста от него, заметил девушку. Она сидела на пологом стволе дерева у самой воды и выглядела словно русалочка, выбравшаяся на белый свет. Пятнистые тени от шевелящихся на ветерке листьев скользили по ее светло-зеленому платью и придавали всему ее облику эфемерность. Марин замер, вглядываясь в нежное лицо и белые волосы, и резко рванул вперед. Задыхаясь от стремительного движения, он пылко молился лишь об одном – чтобы Мона снова не исчезла.
   Марин пулей выскочил на берег и подбежал к дереву. Мона улыбнулась и поздоровалась как ни в чем не бывало. Он стоял перед ней, не зная, как себя вести, что говорить. Внутри него ходил огромный колокол – его сердце – и его гул заглушал все вокруг и вызывал сильную дрожь во всем теле. Мона смотрела в его глаза, не отрываясь. Она соскользнула со ствола, и Марин, решив, что она хочет вновь исчезнуть, схватил ее за руки.
   – Я люблю тебя! И я умру, если ты снова убежишь! – взволнованно заговорил он.
   – Ты не обманешь? – вновь спросила она.
   Но Марин не дал ей договорить. Крепко прижав девушку к себе, начал жадно целовать. Мона ответила охотно. Он стянул с нее платье, и под ним белья не оказалось. Марин замер в сильном смятении, у него даже в глазах потемнело. Но Мона потянула его за руку к густым кустам. Они опустились на траву. Ее тело было прохладным, кожа показалась ему шелковой, он лег сверху, придавив девушку своей тяжестью и впившись губами в ее губы. Она тихо застонала и закинула ноги ему на поясницу…
   Через полчаса счастливый Марин лежал на спине и смотрел на листья, трепещущие над ними. Мона прильнула к его плечу. Никогда он не испытывал от физической близости такого острого наслаждения, похожего на эйфорию. И Марин окончательно уверился, что полюбил по-настоящему.
   – Выходи за меня замуж! – предложил он, повернувшись к Моне и заглядывая ей в глаза.
   – Не знаю, – тихо ответила она.
   – Ты не любишь меня? – спросил он и ощутил сильную боль в раненом сердце.
   – Люблю, – быстро произнесла она и начала целовать его.
   И Марин мгновенно вознесся на облака и уже ничего не хотел выяснять.
   Они начали встречаться ежедневно. Полмесяца пролетели как один день. Но Мона ни разу не пригласила его в гости и категорически отказывалась сообщать, где живет. Она приходила к Марину и часто оставалась на ночь. Он был счастлив, как никогда в жизни, и твердо решил жениться. Марин не раз обдумывал, как сказать родителям о своих планах, прикидывал, когда лучше привезти к ним невесту для знакомства.
   Но смущало, что он по-прежнему ничего не знал о своей избраннице. Ее странности тоже вызывали много вопросов. Девушка при нем никогда ничего не ела, лишь пила воду, не могла долго оставаться на ярком солнечном свете из-за некоей формы аллергии, иногда впадала в жуткую тоску, выглядела подавленной и не хотела с ним общаться. И ей никто и никогда не звонил, как и она. Но как раз это устраивало Марина. Полюбив по-настоящему, он вдруг обнаружил в себе ревнивого собственника.
   Как-то вечером Марин пригласил ее в ресторан. Девушка удивилась и заметила, что не видит смысла в подобном времяпрепровождении. Но он настаивал. Мона по сей день не дала ему согласия выйти за него замуж, и он решил сделать официальное предложение и все устроить романтично, как он видел в кино. Марин заранее заказал столик в дорогом ресторане и музыкантов к определенному часу, купил колечко с бриллиантом и спрятал его в бутон белой розы. Но его план был на грани срыва, Мона категорически отказывалось ехать в ресторан.
   – Ты же знаешь о моих особенностях, – говорила она, – я никогда не ем на людях, это моя фобия, я даже при тебе не могу принимать пищу. Так зачем же нам ехать в публичное заведение? Что хорошего? Я буду сидеть со стаканом воды и наблюдать, как ты пьешь вино и поглощаешь пищу?
   – Да я и не смогу в одиночестве наслаждаться вкусной едой, – пробормотал Марин, поняв, что не все продумал. – Ладно! – согласился он. – Ты права! Сейчас позвоню и отменю заказ. И мы останемся дома.
   – Какой ты милый! – обрадовалась она и кинулась к нему на шею.
   Марин подхватил ее и закружил по комнате. Они начали целоваться и забыли о времени.
   Когда стемнело, Марин зажег свечи. Он надел белую рубашку и черные брюки и вынул из коробки розу со спрятанным в бутоне кольцом. Мона в этот день, по странному совпадению, нарядилась в белое платье и выглядела как невеста. И когда Марин вышел из спальни, она замерла, гладя на него широко раскрытыми глазами. Он встал перед ней на одно колено и торжественно попросил выйти за него замуж. Она молча взяла розу из его задрожавших пальцев, кольцо выкатилось ей на ладонь.
   – Ты будешь моей женой? – настойчиво повторил он.
   Мона вздрогнула и без сил опустилась на диван. Марин смотрел на ее поникшую фигурку, не понимая. Обида вновь начала жечь его сердце.
   – Почему ты не хочешь прямо ответить мне? – нервно спросил он и сжал руки. – Ты мне отказываешь?!
   – А ты на самом деле любишь меня? – прошептала Мона. – Это по-настоящему?
   – Конечно! – взволнованно ответил он и бросился перед ней на колени. – Какие тебе еще нужны доказательства? Ведь я предложил тебе стать моей женой! Разве этого мало?
   – И мы обвенчаемся в храме? – задрожавшим голоском уточнила она.
   – Само собой! – подтвердил Марин.
   Он обхватил ее колени и начал целовать их. Мона запустила пальцы в его густые кудри. Ее лицо выражало страдание. Глубоко вздохнув, она отстранилась от Марина и пересела в угол дивана. Он замер на полу, с непониманием глядя на девушку.
   – Сядь рядом, – после мучительной паузы предложила Мона, – и внимательно меня выслушай. И если после всего, что я тебе расскажу, ты не переменишь своего решения, то я выйду за тебя замуж. Только прошу, не перебивай, даже если мой рассказ покажется тебе бредовым.
   – Хорошо, – растерянно проговорил он и устроился возле нее, не сводя глаз с ее бледного и словно тающего в неверном свете свечей лица.
   – Я родилась и выросла в деревеньке Ареф, которая находилась в тогдашней Валахии. На свет я появилась больше пяти веков назад, а если точнее, в 1446 году.
   – Что?! – вскричал Марин. – Но как такое возможно? Что ты говоришь?!
   – А ведь ты обещал выслушать и не перебивать, – укоризненно заметила Мона.
   – Прости! – спохватился он и внимательно вгляделся в ее лицо.
   Но она была совершенно серьезна и выглядела вполне в здравом уме. Мало того, что-то появилось в ее взгляде, и Марин безоговорочно поверил, что перед ним не семнадцатилетняя девушка, а человек с многовековым опытом долгой жизни. Но его всегда смущал взгляд Моны, полный печали и страдания.
   – Я росла в обычной семье пастухов, нас было пятеро детей, – после паузы продолжила она. – Когда мне исполнилось шестнадцать, отец выпросил для меня место служанки. Он отвез меня в крепость Поенарь, принадлежащей правителю Валахии князю Владу Дракуле. И меня вначале определили помогать стирать белье. Крепость находилась на довольно высоком скалистом холме. С одной стороны текла быстрая река Аргу. И мы вытаскивали к воде целые кипы грязного белья. Подолгу били его деревянными валиками, прополаскивали, затем раскладывали на нагретых летней жарой гладких участках скал, и льняные простыни на ярком солнце становились белыми. Работа была тяжелой, но мне она казалась игрой. Тогда я выглядела иначе. Я была крепкой загорелой девушкой с сильными руками и хорошо развитым телом.
   – В это трудно поверить, – не выдержал Марин, скользнув взглядом с тонкого лица Моны на ее худенькие плечи и изящные руки.
   – Однако я была именно такой, – сказала она. – А физическая работа на свежем воздухе вызывала румянец и отлично укрепляла мышцы. На меня начали заглядываться парни. И скоро появился постоянный поклонник. Молодой венгр по имени Миклош служил конюхом. И он быстро завоевал мою симпатию. Миклош был родом из Тырговиште, тогдашней столицы Валахии, и иногда ездил навещать родителей. Он привозил мне сладости и красивые вещи. Но многого я не позволяла. Все ограничивалось поцелуями и объятиями где-нибудь в укромном уголке.
   – Ужас! – прошептал Марин. – Я ревную!
   Мона глянула на его покрасневшее лицо и замолчала. Затем она встала и вышла из гостиной. Марин не побежал за ней. Он сидел в оцепенении и никак не мог разобраться в своих чувствах, настолько они были противоречивы. Он и верил и не верил девушке. Он любил Мону, и она сразу показалась ему крайне странной и необычной, но он никак не мог допустить, что все, рассказанное ей, правда.
   Подождав какое-то время, Марин отправился за девушкой. Он обнаружил ее на балконе. Мона стояла, вцепившись в перила и чуть наклоняясь вперед, словно хотела улететь. Пушистые волосы развевались от ветерка и трепетали за ее плечами. Марин бросился к ней, крепко обнял ее и начал целовать волосы, шею, плечи. Он уже раскаивался, что сомневался в правдивости ее рассказа, его сердце ныло от боли и жалости. И Мона почувствовала это. Она повернулась к нему, и он утонул в непроглядной черноте ее расширенных глаз.
   – Это правда, – прошептала она. – Поверь, на свете есть много такого, что обычному человеку и представить невозможно. Люди не хотят знать то, что выходит за рамки их стандартных представлений.
   – Я верю тебе, – прошептал он и поцеловал ее.
   Не разжимая объятий, он увел девушку в гостиную и усадил на диван. Мона вздохнула, отодвинулась и сжала руки. Марин молчал и ждал продолжения ее истории. Но сердце ныло все сильнее, словно предчувствовало беду.
   – Но в моего Миклоша безумно влюбилась одна девушка, – продолжила Мона. – Она служила в покоях самого князя и поэтому задирала нос при нас, обыкновенных прачках. Звали ее Ружа. Рыжеволосая, с пышными кудрями, большими светло-карими глазами и аппетитными формами, она считалась первой красоткой, и многие парни заглядывались на нее. И будто бы сам князь Влад одно время был к ней благосклонен. Но об этом лишь шептались, страшась гнева хозяина, он был жесток и карал сурово и незамедлительно.
   – Мона! – не выдержал Марин. – Столько по сей день ходит слухов про Влада Цепеша. А ведь ты присутствовала при его жизни. И кто, как не ты, знаешь точно, каков был Дракула.
   – Значит, ты веришь мне до конца, – сказала девушка, и слабая улыбка тронула ее губы. – Наш князь не был вампиром. Да, господин отличался жестокостью, но иначе в то время было нельзя. Он унаследовал Валахию, в которой царил полный хаос и безвластие. Что тогда творилось! Бояре, не имея верховного правителя, устанавливали свои собственные порядки. В стране процветала коррупция, а разбойники грабили и приезжих и местных. Валахия платила дань мира Оттоманской Империи. Но, несмотря на это, осуществлялись постоянные мародерские рейды со стороны оттоманских гарнизонов, расположившихся за Дунаем. И Влад Цепеш всего за шесть лет правления смог навести образцовый порядок. И если бы не его жестокость, его железная рука, то ничего бы не получилось. Ему приходилось быть таким. И уверяю, его не только боялись, но и почитали. Но князь никогда не был вампиром, никогда! Я все это время наблюдаю, как его личность после выхода романа Брема Стокера обрастает легендами, какими-то совершенно нелепыми вымыслами и слухами. А ведь это был обычный смертный, сильная личность, продукт своей среды, если можно так выразиться.
   – А ты его видела? – не удержался Марин.
   – Конечно! И не раз, – ответила она. – Статный мужчина с пышными усами и большими навыкате глазами. Он наводил какой-то трепет, во всем его облике чувствовалось достоинство и значительность. И мы, служанки, боялись поднять на него глаза и трепетали в его присутствии.
   – Ты в него влюбилась? – с раздражением спросил Марин.
   – Что ты! С чего тебе такое могло прийти в голову? – возмущенно ответила она. – Я любила Миклоша. Но и Ружа, которую своим вниманием одарил сам великий князь, без памяти влюбилась в моего избранника. Но ведь сердцу не прикажешь. И это было ужасно. Она буквально проходу ему не давала. Но Миклош лишь смеялся над ней и продолжал ухаживать за мной.
   Марин опустил голову. Приступ ревности не давал ему покоя. Мона замолчала. Потом взяла его руки. Холод пальцев заставил его вздрогнуть. Он глянул на нее и беспомощно улыбнулся.
   – Я люблю тебя, – прошептал Марин.
   Лицо Моны вновь стало печальным. И это вызвало в парне прилив такой нежности, что слезы подступили. Он начал целовать ее руки.
   – Все произошло летом, – продолжила она после паузы, и Марин отстранился и выпрямился, приготовившись слушать дальше. – Мне только исполнилось семнадцать. Миклош настаивал на свадьбе. Он решил поехать вместе со мной в Арефу к моим родителям и официально попросить моей руки. Наша деревня находилась за холмом, на котором располагалась крепость Поенарь. Я отпросилась у начальницы на один день. Мы отправились поздно вечером. Но накануне Ружа явилась ко мне и начала угрожать. По происхождению она была цыганкой и пугала меня знанием древних заклятий. Она уверяла, что если я не откажусь от Миклоша, она превратит мою жизнь в беспрерывный ужас. Но я, хоть очень ее боялась, так любила его, что никогда бы не отказалась от своей судьбы. И вечером мы с ним отправились в путь. Хотели переночевать в Арефе, и вернуться в крепость на следующий день. Но именно этой ночью на Поенарь напали турки, и началась осада.
   Мона замолчала и опустила голову. Ее лицо исказило страдание. Марин обнял ее за плечи и поцеловал.
   – Я должна тебе все рассказать, – прошептала она. – Но как же это трудно!
   – Я готов выслушать до конца, – ответил он и погладил ее по волосам.
   – Ты сам не знаешь, что тебя ждет, – с горечью произнесла она.
   – Я готов ко всему! – уверенно ответил он.
   – Мои односельчане утром узнали об осаде и бросились к крепости. Миклош не мог остаться в стороне и пошел с ними, несмотря на мои слезы и уговоры остаться. Они храбро сражались с турками и помогли князю Владу выбраться из крепости. Миклош погиб в бою.
   Мона вновь замолчала. Марин прижал ее к себе и начал покачивать, словно убаюкивал ребенка. Он испытывал такую боль, что уже с трудом сдерживал слезы.
   «Бедная моя девочка! – сочувствовал он, прижимая ее к себе. – Как же она все это перенесла? За столько веков у нее наверняка вся душа изболелась от тяжких воспоминаний. Ее душа? – в смятении подумал он. – Да есть ли она у… кого?! Кто она или что она, моя Мона?»
   Девушка, будто прочитав его мысли, отстранилась и глянула на него пристально.
   – Что же было дальше? – нервно спросил Марин. – Прошу, не молчи! А то я с ума сойду!
   – Я осталась в Арефе у родителей, но жила словно в аду, – продолжила Мона. – Мой любимый погиб, и мне казалось, что и моя жизнь закончилась. Я призывала смерть. Турки все-таки захватили крепость, какое-то время находились там, и мне нельзя было вернуться на прежнюю работу. Так прошел месяц. Я помогала по хозяйству, доила коров, убирала хлев, носила воду, но все делала механически. Я была не в себе и медленно сгорала от горя. Родители нагружали меня работой, но даже это не помогало.
   – Бедная моя малышка, – прошептал Марин. – Я налью себе вина? – тихо спросил он после паузы.
   – Конечно, если тебе так будет легче, – ответила она и сама взяла бутылку со столика.
   – Жаль, что ты не пьешь вино, – заметил он, наливая себе в бокал.
   И вздрогнул. Вновь появившиеся вопросы требовали немедленного ответа.
   «Она живет так долго, она никогда ничего не ест и пьет лишь воду, она… стригой? Злой дух? Вампир?» – метались мысли.
   – Кто ты?! – не выдержал Марин.
   – Как-то вечером я сидела на берегу реки и смотрела на красную от заката воду, – продолжила Мона, не ответив на его вопрос. – Последнее время полюбила уходить дальше от деревни и проводить время в одиночестве. И вдруг передо мной появилась Ружа. Но я уже не боялась ее, мне было все равно. Она приблизилась, ее рыжие кудри в закатном свете казались красными языками пламени, глаза горели, как раскаленные угли. Но я лишь усмехнулась и вяло ее поприветствовала. «Это ты во всем виновата! – заорала Ружа. – Если бы ты не потащила его в Арефу в тот день, он бы не отправился с твоими селянами на бой. Сидел бы себе в осажденной крепости и был жив. Именно ты виновата в смерти моего любимого! Будь ты проклята!» И не успела я ей ответить, как получила удар ножом в сердце. Дикая боль пронзила все мое существо, но странно, я все видела и все понимала. Ружа расхохоталась, бросила нож в воду, наклонилась надо мной и начала быстро читать какой-то наговор. Затем столкнула меня в реку. Я распласталась на поверхности, видела, как кровь вытекает из моего тела и делает воду алой, затем с ужасом поняла, что я сама растворяюсь в этом алом пятне. Но по-прежнему все видела и все понимала. И вдруг я смогла подняться над водой и маленьким облачком полететь вслед убегающей Руже. Я хотела догнать ее, какая-то злая сила, заполнившая все мое существо, руководила мной. Ружа на бегу оглянулась, ее лицо исказила гримаса ужаса. Она закричала и закрыла голову руками. Я опустилась перед ней, ощущая поднимающуюся во мне силу ненависти. И с восторгом почувствовала, как у меня отрастают клыки. Я мгновенно впилась в ее горло и вытянула из ее тела всю кровь до капли. А потом снова взлетела и окропила распростертый труп кровавым дождем.
   – Матерь Божия, спаси и сохрани! – прошептал Марин и залпом выпил полный бокал вина.
   Он отодвинулся в угол дивана и, не мигая, смотрел на бледное лицо Моны. Но, как ни странно, возникший ужас от открывшейся правды не уничтожил его любовь.
   – Бедная моя! – громче сказал он. – Она сделала тебя вампиром?
   – Да, но весьма необычным, – ответила Мона. – Я позже отыскала ее столетнюю бабку, самую сильную ведьму их цыганского племени. И она мне рассказала о древнем тайном наговоре на смерть, запрещенном для использования вот уже не один век. Ружа прознала о магическом тексте, нашла его и заучила. Она все выполнила правильно, вонзила заговоренный нож мне прямо в сердце, начитала над моим телом нужные слова, сбросила труп в воду, и я превратилась в вампирическое существо наподобие стригоя.
   – Любимая, как же ты настрадалась! – сказал Марин. – А ведь ты без вины виноватая! И что, ничего нельзя изменить?
   Мона глянула на него грустно. Он ждал ответ с нетерпением. Его любовь к этому странному и такому несчастному существу только усилилась, страха он не испытывал и жаждал всем сердцем хоть как-то облегчить любимой такую страшную жизнь.
   – Ведьма поведала мне, – после мучительной для парня паузы все же продолжила Мона, – что если я когда-нибудь встречу человека, который полюбит меня так, что решится на проведение обряда бракосочетания в церкви, то я навсегда избавлюсь от этого состояния.
   – Я готов! – пылко воскликнул Марин и схватил ее за руки.
   – Подожди! – остановила его Мона. – Но если этот смертный не сдержит данного мне обещания, я даже против воли должна буду укусить его. И он или умрет или превратится в вампира.
   – Значит, тот парень в ущелье Борго…, – испуганно проговорил Марин и замолчал.
   – Да, он изменил мне, и пришлось…, – тихо ответила она.
   – Не надо! – остановил ее Марин. – Я не хочу этого слышать.
   – Я выпиваю всю кровь, а потом оплакиваю труп кровавыми слезами, – прошептала Мона. – Таково заклятье, и это продолжается вот уже пять веков. Но я ищу, ищу того единственного, кто по-настоящему полюбит и освободит меня.
   – Ты нашла его! – взволнованно произнес он. – Я не обману! Я люблю тебя, кем бы ты ни была! Я готов отвести тебя в церковь, совершить освященный брак, а потом прожить с тобой всю жизнь. Ведь ты снова обретешь бессмертную душу и станешь обычной девушкой! Это так?
   Мона не ответила, и он начал целовать ее.
   Через неделю все было готово к бракосочетанию. Но Мона настояла, чтобы никто из родных и друзей Марина не знал о готовящейся свадьбе. Он ждал ее у церкви в черном костюме, белой рубашке и с букетом белых роз. Когда Мона вышла из машины, у него дух захватило от ее красоты. В длинном белоснежном платье, окутанная облаком воздушной фаты, невеста медленно шествовала к церкви и казалась эфемерным прекрасным видением. Священник совершил обряд и поздравил новобрачных. Их свидетелями были случайные прохожие, молодая пара, которую Марин нашел на улице за полчаса до венчания. Всю церемонию они улыбались. Когда все закончилось, горячо поздравили молодых и сразу ушли.
   Марин под руку вывел жену из церкви. Мона сильно дрожала и, казалось, с трудом стояла на ногах. Когда они начали спускаться по лестнице, вдруг, откуда ни возьмись, налетела черная туча и началась сильная гроза. Зеваки, наблюдающие за тем, как молодожены спускаются по лестнице, тут же разбежались. Хлынул невиданный ливень. Марин стянул пиджак, укрыл Мону с головой и потащил ее к машине. Но когда он сбежал с лестницы, в его руках остался лишь пиджак. Новобрачная исчезла. Он растерянно оглядывался по сторонам, но Моны нигде не было. Марин опустился прямо на мокрую ступеньку и горько разрыдался.
   Домой он вернулся только через несколько часов. Обезумевший от горя, ездил он все это время по улицам и искал любимую. Дождь скоро прекратился, и снова засияло солнце. На удивление быстро лужи просохли, и уже ничего не напоминало о сильнейшем ливне. Марин вглядывался из окна машины во всех девушек, хотя бы отдаленно напоминающих любимую, но безрезультатно. И он уехал домой.
   Войдя в квартиру, Марин расплакался. Он бродил по комнатам, бормотал все, приходящие на ум молитвы, просил невидимую Мону вернуться. Потом налил себе шампанского, приготовленного для праздничного обеда на двоих, и вышел с бокалом на балкон. И вдруг с ясного неба на него начали падать хрустально прозрачные капли дождя. Они звенели, ударяясь о крышу, о перила, и словно переливчато пели. Марин замер, ему показалось, что он узнает звенящий голосок Моны.
   – Милый Марин, – отчетливо расслышал он в песне дождя, – будь счастлив! Ты освободил меня от страшного заклятия, и я больше не проливаюсь кровавым дождем, мое существо очистила твоя любовь. Во время церковного обряда, когда простой смертный согласился соединиться узами священного брака с потусторонним существом, душа возвращается. И я наконец-то обрела покой. Прости, любимый, я не сказала тебе о том, что вампир-дождь не сможет существовать с возвращенной человеческой душой и исчезнет навсегда из этого мира. Прощай, Марин…. И храни тебя бог!
   – Мона…, – прошептал он. – Я так люблю тебя…
   – Прощай…, – застучали капельки.
   – Прощай, – тихо повторил Марин, снял пальцем слезинку со своей щеки и тихо подул на нее.
   Его измученная душа посветлела, открывшаяся правда успокоила. Все произошло только так, как должно было, и нужно жить дальше. Но Марин знал, что никогда не забудет Мону.

Ярослава Лазарева Вампир-дождь

Ярослава Лазарева
Вампир-дождь