Ольга Юнязова
Бой песочных часов

Похмелье

   …Это усыпляющее шуршание, когда тысячи мелких кристалликов текут сквозь талию прозрачной колбы, падают на протянутые ладони, ласкают кожу запястий и плеч, путаются в волосах и скользят вниз по спине и ногам.
   Ступни уже по щиколотку в раскалённом песке, скоро засыплет колени и бёдра. Ещё немного, и из жарких объятий бархана будет не вырваться. Но двигаться лень.
   Горячий ветер порывами обжигает лицо и сдувает песчинки, налипшие на влажное тело. Надо открыть глаза и продолжать путь. Но куда? Вокруг лишь горизонт и хрустальный купол неба. Дальше только вверх по мерцающему потоку, который засыпает, засыпает, засыпает…
   «Воды!» – шепчут иссохшие губы. «Дождя!» – стонет пустыня.
   И вдруг молния-трещина рассекла стеклянный небосвод, захрустели осыпающиеся осколки. Мучительная жажда отключила сверкающие образы сна.

   С трудом разлепив веки, Оксана просканировала тёмную комнату и, зацепившись взглядом за едва видимый прямоугольник окна, села. В висках застучала боль.
   Несколько длинных мгновений ушло, чтобы вспомнить, где она.
   Вчера большой компанией на двух машинах они приехали в деревню. Вообще-то, ночёвка ни в чьи планы не входила, но что-то пошло не так. Пили чай, обсуждали странные события, произошедшие в последнее время, пытались найти решения кое-каких проблем. И вдруг…
   И вдруг у всех возникли признаки сильного опьянения. Слава богу, в компании была Анна Даниловна – опытный врач. Она сразу распознала действие какого-то токсина, который иногда встречается в мёде. Он не очень опасен, но ни о каком вождении автомобилей в таком состоянии речи быть не могло. Пришлось всем остаться.
   Рядом зашевелился Александр.
   – Пить хочу, – прошептал он и приподнялся на локте.
   Оксана положила ладонь ему на лоб и поняла, что у него сильный жар.
   – Лежи, я сейчас принесу, – сказала она и на ощупь нашла на полу свою одежду.
   Открыв дверь и осторожно выглянув в коридор, Оксана усомнилась, что действительно проснулась и это не очередная ловушка её сновидения. Часто случалось, что ей так и не удавалось понять, что она спит, хотя подозрение такое возникало. Декорации, созданные сном, обычно ничем не отличались от настоящих, а явные «невозможности» казались вполне нормальными явлениями.
   Но однажды она нашла верный способ убедиться в нереальности: она подпрыгнула и зависла в воздухе. Это было невообразимое удовольствие. Она даже чувствовала «левитационный двигатель» в солнечном сплетении и искренне не понимала, почему же он не работает в яви, ведь это так просто. После этого открытия осознанные сновидения стали чаще. Оксана летала над облаками, выписывала фигуры высшего пилотажа, и ей абсолютно не было страшно.
   Других способов отличать сон от яви не было, поэтому, прежде чем выйти из комнаты, она снова попыталась взлететь. Попытка не удалась.
   Коридор был оснащён маленькими лампочками – путеводными звёздочками. Спустившись в столовую, Оксана сначала сама напилась, потом вновь наполнила кружку и понесла её Александру. Осторожно передвигаясь по комнате, она вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Разумеется, никого в темноте она не увидела и, подавив жутковатые чувства, продолжила путь.
   Александр выпил воду залпом, вернул кружку, упал на подушку и тяжело задышал. Было ясно, что он не напился, а лишь слегка заглушил жажду.
   Оксана ещё раз спустилась и начала искать посудину побольше. Один за другим она открывала шкафчики, но ничего подходящего не находила. Поиски затрудняла темнота. Внезапно комната озарилась слабым лунным светом. Оксана подошла к окну и отодвинула прозрачную серебристую ткань. За ночь ветер в клочья изорвал мрачную плаксивую тучу и сейчас гнал её прочь со звёздного неба. Один из крупных обрывков снова спрятал месяц. Но зато над горизонтом ярко сверкало созвездие «Песочных часов», названное астрономами Орионом.
   Долго любоваться звёздами было некогда – наверху ждал Александр. Вспомнив, куда Галина убирала кастрюлю, Оксана достала её и поставила под струю. Из угла продолжал щекотать чей-то взгляд. И тут лунный серп вновь освободился от облака, и в его призрачном свете Оксана увидела силуэт сидящего на диване человека.
   – Что, тоже не спится? – услышала она хриплый голос.
   – За водой пришла, – ответила Оксана, пытаясь опознать собеседника по голосу.
   – Похмелье? – усмехнулся тот.
   – Есть немного, – улыбнулась Оксана.
   – И где он эту отраву раздобыл?
   – Ему пока не до рассказов – у него температура высоченная. Не видел, куда ушла ночевать Анна Даниловна?
   – Не знаю. Я первый отрубился.
   Рихард – поняла Оксана, вспомнив подробности вчерашнего вечера. Когда раздался этот жуткий бой старинных часов, действие наркотического мёда, видимо усугубилось каким-то гипнотическим влиянием звука. Мужчины едва смогли скрутить его и повалить на диван. Он что-то кричал, угрожал, бился, а потом вдруг резко затих и потерял сознание.

Вирус

   Александр метался по постели, громко и тяжело дыша. Простыня была влажная от пота, а одеяло валялось на полу. Оксана зачерпнула воды и поднесла кружку к его губам. Прикосновение к шее буквально обожгло руку. «Сорок градусов, не меньше», – испугалась она.
   Будить людей по ночам неприятно, но медлить было нельзя, и Оксана, отбросив все мнимые правила приличия, отправилась в спальню Галины. Подняв руку, чтобы постучать, она вдруг услышала сзади скрип двери. Обернувшись, в едва мерцающем свете ночничков она увидела светлый силуэт, удаляющийся по коридору.
   Проводив привидение взглядом, она наконец робко постучала в дверь. Подождав ответа несколько секунд, постучала настойчивее и громче. Наконец дверь открылась и на пороге появилась заспанная Галина.
   – Что случилось? – прошептала она.
   – У тебя есть градусник и жаропонижающее что-нибудь? – также шёпотом спросила Оксана.
   – Конечно! Что, Саша?
   – Ага! Горячий как утюг.
   – Сейчас… – Галина скрылась и вскоре вышла с белым сундучком аптечки. – Пошли, там разберёмся.
   – Галь, может, Анну Даниловну разбудим? – предложила Оксана. – Где она спит?
   – Ой… – сонная Галина напрягла память. – Часть гостей увела к себе Рая. Одно женское место на диване у девчонок. Наверное, она там. Зайди, посмотри… – и Галина поторопилась к Александру.
   Оксана осторожно отворила дверь в комнату близняшек и почти на ощупь пробралась к диванчику, на котором ей самой приходилось как-то ночевать. Анна Даниловна встрепенулась от лёгкого прикосновения, а услышав слово «заболел», мгновенно встала и по-армейски быстро оделась. Немного пошатываясь и пытаясь на ходу собрать в пучок волосы, она пошла за Оксаной.
   Запищал электронный термометр. Галина достала его и, расширив от ужаса глаза, подала Анне Даниловне. Та, взглянув на цифру, окончательно проснулась, забыла про свою причёску и начала давать спокойные, чёткие указания.
   – Нужны вода и уксус.
   Галина кивнула и вышла.
   – Уксус? – удивилась Оксана. – А может, лучше таблетку?
   – Таблетку это обязательно, но чуть позже, – пояснила Анна Даниловна, массируя какие-то точки на ладонях Александра. Сбивать такую температуру таблеткой опасно. Уксус быстро испаряется, поэтому хорошо отводит тепло. Но если его нет, можно просто прохладной водой.
   Оксана поставила рядом с кроватью кастрюльку, намочила носовой платок и начала протирать лицо, руки и ноги Александра. Вернулась Галина с бутылкой яблочного уксуса, добавила его в воду, и комната заполнилась резким запахом. Александр был как будто без сознания.
   – Боже! Где ж он так простыл? – причитала Галина.
   – Да нет, – задумчиво ответила Анна Даниловна, – тут не простуда.
   – А что? – напугалась Оксана.
   Анна Даниловна приоткрыла пальцами глаз Александра, осмотрела глазное яблоко, загадочно помотала головой, но ничего не ответила. Оксана продолжала ждать ответ, обильно протирая тело Александра подкисленной водой. И вдруг его затрясло в лихорадке, мышцы ног свела судорога, руки согнулись в локтях. Оксана в ужасе отшатнулась.
   – Галя, градусник, – спокойно приказала Анна Даниловна.
   Галина включила градусник и засунула его под мышку Александру. Через несколько мучительно долгих секунд он наконец пропищал. Анна Даниловна сама вытащила его и, посмотрев, отключила.
   – Сколько? – умоляюще спросила Оксана.
   – Нормально, – спокойно ответила Анна Даниловна.
   Но состояние Александра назвать нормальным было нельзя. Его била то мелкая, то крупная судорожная дрожь, на лице появлялись жуткие гримасы.
   – Анна Даниловна! – взмолилась Оксана чуть ли не со слезами. – Что с ним?!
   – Трясёт его, потому что организм снова пытается поднять температуру. Сейчас нам надо удержать её в определённых рамках. Не дать ей подняться до сорока двух…
   – А может, таблетку? – напомнила Оксана.
   – Это на крайний случай, – отрезала Анна Даниловна.
   – Да, по-моему, уже крайний случай!
   Анна Даниловна поняла, что ликбез провести всё-таки надо, чтобы не допустить паники.
   – Успокойтесь, Оксана Васильевна! – строго произнесла она. – У Галины нет таких таблеток, чтобы безопасно вывести Александра из этого состояния! Мы ведь не хотим его убить или оставить на всю жизнь инвалидом?
   – Нет, конечно! – испугалась Оксана.
   – Если бы мы были в городе, – продолжала Анна Даниловна, – я бы немедленно вызвала «скорую помощь» и не занималась бы тут народной медициной. Но сейчас у нас нет другого выхода!
   – Как нет? – воскликнула Оксана и, порывшись в сумочке, достала сотовый телефон. Сеть была не доступна.
   – Давайте на машине, – предложила Галина.
   – А до машины мы его как дотащим? – спросила Анна Даниловна. – У вас есть носилки?
   – Нет, но придумаем что-нибудь.
   – Придумывай! Только учитывай, что его сейчас ни переохлаждать, ни перегревать нельзя. Он балансирует на тонкой грани.
   Заметив, что Александра перестало трясти, она снова измерила температуру.
   – Хорошо! – сказала она. – У нас в запасе целых семь десятых градуса. Оксана! Контролируй температуру каждые тридцать секунд. Начинай снова его поливать водой, когда он нагреется до сорока одного с половиной, не раньше, и заканчивай, как только градусник покажет… м-м-м… сорок и семь. А мне надо подумать.
   И Анна Даниловна ушла глубоко в себя.
   – Иди спать! – прошептала Оксана. – Тебе рано вставать.
   – Да ты что?! – возмутилась Галина. – Разве ж я усну?
   – Ну а что теперь? Сидеть тут всем сразу?
   – Галя! – вернулась в разговор Анна Даниловна. – У вас тут поблизости растут хвойные деревья?
   – Конечно! Лес рядом.
   – Нет, лес далеко. Не пойдём же мы туда ночью. Где-нибудь в деревне?
   – У соседей в палисаднике кедр растёт, – вспомнила Галина. – А на перекрёстке стоит лиственница.
   – Отлично! Нужна смола, срочно.
   – Найдём, – кивнула Галина и отправилась выполнять поручение.
   – Может, вы всё-таки скажете, что с ним? – спросила Оксана.
   – Без анализов трудно, – пожала плечами Анна Даниловна. – Но, судя по симптомам… – Она замолчала и тяжело вздохнула.
   – Ну, договаривайте же!
   – Такую температуру дают некоторые вирусы, поражающие мозг и нервную систему. Например, энцефалит.
   – Какой энцефалит в конце лета?!
   – Японский, – ещё тяжелее вздохнула Анна Даниловна. – Его переносчики не клещи, а болотные комары. Но откуда он мог взяться на Урале?
   – И чем это грозит?
   – Ой… давай не будем об этом. Давай будем доверять его иммунитету. В конце концов, чему быть, того не миновать.
   – Но от этого есть лекарства?
   Анна Даниловна сморщилась как от зубной боли.
   – Есть…
   – Что-то как-то вы это неуверенно сказали.
   – Понимаешь, вирусы – это такие твари… На самом деле от них лекарств нет.
   – Как?
   – А вот так! Что ты называешь лекарством?
   – Антибиотики, вакцины…
   – Антибиотики уничтожают бактерий, в том числе и заражённых вирусом, но в данном случае бактерий нет. Вирус поражает нервные клетки, и уничтожить его можно только вместе с ними. Вирус – это молекула нуклеиновой кислоты, несущая в себе генетическую программу. Попав в организм, он размножается не делением, как микроб, а копированием себя на геном других клеток…
   – Анна Даниловна! – взмолилась Оксана, – А по-простому можно? Чем это грозит Александру?!
   – Не знаю.
   – А кто знает, если не кандидат медицинских наук?
   – Бог.
   – Исчерпывающе! – разозлилась Оксана. – И что нам теперь, молиться, что ли?
   – Молиться обязательно, а ещё следить за температурой, – воскликнула Анна Даниловна, заметив, что по телу Александра снова пошли судороги.
   Оксана спохватилась и начала протирать его влажной салфеткой, а Анна Даниловна – массировать кисти рук.
   – Понимаешь… ничего, что я на «ты» перешла?
   – Да тут уж не до церемоний, – согласилась Оксана.
   – Чтобы спасти клетку от перепрограммирования, надо снова скопировать на неё изначальную информацию.
   – И что мешает? Ведь рядом есть ещё незаражённые клетки!
   – Мешает скорость. Клетки, привыкшие жить в спокойном режиме, не могут конкурировать с агрессивной программой вируса. Подобно тому, как тысяча мирных крестьян не может противостоять десятку хорошо обученных и вооружённых воинов.
   – Тысяча десятку? – засомневалась Оксана.
   – Если эту тысячу организовать, обучить и вооружить, тогда конечно, но трудность в самой организации. Мирные клетки занимаются делом, на которое запрограммированы. Они не желают или не могут сами быстро перестроиться. А когда в них внедряется вирус, они, считай, уже перестают быть тем, кем они были. Они сами становятся «воинами вируса» и начинают перепрограммировать соседей.
   – И как это остановить?
   – Для этого создаются вакцины. Если говорить проще, на помощь «крестьянам» приходит армия «воинов». Но вирусы мутируют – каждый год появляется множество новых, и старые вакцины уже не работают, а чтобы создать новую, нужно ещё столько же денег и времени. Мы не способны пока соревноваться с Богом.
   – Скорей уж с дьяволом! – прошептала Оксана.
   – Только для того, чтобы установить, что это за вирус, нужно времени около недели. О деньгах я не говорю, понимая, что для тебя это не проблема… но время…
   – И что?
   – А то, что больной японским энцефалитом живёт меньше недели.
   – Так от него же есть вакцина уже!
   – А ты уверена, что это он? К тому же у нас в городе вакцины от него точно нет. Пока прилетит из Владивостока… а с нашей медицинской бюрократией…
   Оксана закрыла лицо руками и замерла.
   – Оксана, успокойся! – приказала Анна Даниловна. – Может, это даже и к лучшему.
   – Что к лучшему? Что Саша умрёт?
   – Да с чего ты это взяла?!
   – Вы же сами сказали, что не больше недели.
   – А разве я сказала, что это точно японский энцефалит? К тому же умирают не все. Просто за неделю больной либо выздоравливает, либо умирает.
   – Как выздоравливает? – удивилась Оксана. – Сам? Без лекарств?
   – Без вакцины. Лекарства нужны, конечно, но для поддержки сердца и усиления иммунитета. Температура тела удерживает вирус от распространения и мобилизует иммунные клетки на распознавание внедрённой программы и создание антивируса. А теперь представь, что будет, если ввести лекарство, понижающее температуру?
   – Вирус мгновенно захватит весь организм, – пролепетала Оксана, мысленно благодаря Бога за то, что они с Галиной не успели это сделать.
   – Если организм сильный, он без боя не сдастся, – улыбнулась Анна Даниловна. – Просто ему придётся потратить дополнительные силы, чтобы распознать механизм действия препарата и создать от него противоядие. Ты следи за температурой! – напомнила она. – А то ишь, уши развесила!
   – Зачем тогда их вообще придумали? – возмутилась Оксана, проверяя градусник.
   – Не надо так категорично! Просто надо применять их грамотно и по назначению. Обычные жаропонижающие созданы для хорошо изученных болезней, высокая смертность которых была из-за того, что люди не справлялись с необходимостью достаточно долго поддерживать нужную температуру. Зачем надрывать организм, если можно выпить таблетку?
   – Значит, если человек сильный, он может выжить?
   – Конечно! Тому множество примеров в истории. Целые деревни вымирали от оспы, но некоторые люди выздоравливали и ходили потом по миру, прививки делали.
   – Прививки? – удивилась Оксана.
   – Если переболевший оспой человек заразит другого, то болезнь протекает в лёгкой форме, потому что вместе с вирусом он передает и антивирус. Но сделать это можно, пока все оспины не зажили окончательно. Представь: вся семья, вся деревня вымерла, а он выжил. Куда ему? Берет суму и пошёл.
   – Да кто же его пустит, если он весь в болячках? Неужели люди не боялись?
   – Вот и я тоже иногда задумываюсь: откуда народ узнал об этом свойстве? Ведь кто-то должен был попробовать на себе, а потом распространить это знание. Но исторический факт: человека с оспинами везде принимали с радостью. Он отковыривал одну из корост и мазал ею ранки людей. Несколько дней с температурой полежали, и лицо не обезображено, и болезнь больше не страшна.
   – Действительно, интересно, – задумалась Оксана. – Ведь не было ни телевизора, ни Интернета. Неужели сарафанное радио – это такая сила?
   – При этом короли, цари и прочие богачи продолжали умирать от оспы, – усмехнулась Анна Даниловна, – и придворные лекари ничего не могли с этим сделать, пока Екатерина Вторая не решилась на прививку народным методом. При этом крестьянскому мальчику, который поделился своим иммунитетом с императрицей, было присвоено дворянство. Видишь, как важна закалка организма… например, в той же русской бане. Если ребёнка с детства постепенно приучают долго выдерживать температуры под сто градусов, а после этого нырять в ледяную прорубь, то пара недель температуры «под сорок» ему не страшна. А если нет такой закалки?
   – С баней у Саши проблем нет, – обрадовалась Оксана.
   – Вот поэтому я уверена, что он справится.
   – А зачем же тогда мы снижаем температуру водой?
   – Дело в том, что при температуре 42,2 в мозгу начинается необратимое изменение нервных клеток.
   – И что меняется?
   – О, Боже! – возмутилась Анна Даниловна. – Ну не могу же я сейчас прочитать курс лекций по неврологии и нейропсихологии! Если коротко: человек может сойти с ума или впасть в кому. Кстати, инсульт тоже приводит к необратимым изменениям клеток мозга. Что произошло с твоей мамой, ты знаешь. Поэтому на всякий случай…
   – Странно! – удивилась Оксана. – Но если организм такой разумный, зачем же он поднимает температуру до столь опасного уровня?
   – Во-первых, он заботится о жизни целого, принося в жертву поражённые клетки и их соседей. Точно так же как во времена чумы сжигали всю семью вместе с домом, если там заболевал человек.
   – Кошмар!
   – А во-вторых, разумный и сильный организм не доводит до опасной температуры, вовремя включая режим обильного потоотделения. Охлаждая, мы просто помогаем ему, экономим энергию, которая нужна для более важного дела.
   Оксана снова измерила Александру температуру.
   – А что тогда делают «необычные» жаропонижающие?
   – В смысле?
   – Ну… вы сказали, что у Галины нет лекарств, способных безопасно снизить жар. У неё «обычные».
   – А! – улыбнулась Анна Даниловна. – У нас в клинике его подключат к системе, которая постоянно будет контролировать температуру, сердцебиение, давление, уровень сахара в крови. И как только какой-то из параметров будет приближаться к опасному значению, через иглу автоматически будет вводиться доза лекарства, либо жаропонижающее, либо стимулирующее. А сейчас эти функции выполняем мы с тобой.
   – Сами надёжнее!
   – Не скажи! Мы можем уснуть, отвлечься… А машина нет.
   – Зато у машины может случиться отключение электричества.
   – Включатся резервные аккумуляторы. К тому же как ты собираешься его кормить?
   – С ложечки.
   – Процесс пищеварения требует больших энергозатрат, а организму сейчас лучше направить всю силу на борьбу с вирусом. Машина в нужное время введёт ему в вену необходимый комплекс глюкозы, витаминов, белков, уже готовых к употреблению.
   – И всё-таки, – не унималась Оксана. – Вот вдруг такая ситуация, и нет «системы»? Что делать?
   – Да куда ж она денется? Дождёмся утра, перенесем его в машину и быстренько доставим в город.
   – Я чисто гипотетически спрашиваю.
   – Если чисто гипотетически, то следить за температурой, поить кислыми морсами – клюква, брусника, облепиха. Молоком, лучше козьим – оно легче усваивается, и водой с мёдом. Молиться и надеяться на лучшее.
   – А зачем вы Галину за смолой отправили?
   – Сейчас сделаем одно народное средство. Хуже не будет, но вдруг да поможет. Зря, что ли, я всё это изучаю?
   – Как-то вы, по-моему, не очень во всё это верите, – усмехнулась Оксана.
   – Просто с уровнем современной медицинской техники и химии народная медицина конкурировать не может. Но знать её надо. Мало ли что. Вот сейчас пригодится, пока не доставим Александра в больницу.
   Вскоре вернулась Галина и принесла в алюминиевой кружке комочки смолы.
   – Вот! – показала она их Анне Даниловне. – Хватит?
   – Хватит, – кивнула та. – Это какая?
   – В основном лиственница. На кедре почти не было, он молодой ещё. А в лиственницу мы ещё в детстве ножички кидали. Она вся в смоле.
   – Отлично! Это надо добавить в горячее масло и подождать, пока растворится. Пойдём вместе приготовим.
   Когда они ушли, Оксана снова измерила температуру. Сорок с половиной. Дрожь и ужасные судороги прекратились, на лице застыло озабоченное выражение. Она провела рукой по лбу Александра, пытаясь разгладить суровую морщинку между бровями. Он вздрогнул, застонал и вдруг начал что-то бормотать. Оксана прислушалась, но слов было не разобрать. Казалось, он говорит на каком-то чужом языке.

Бред

   Внучка подкинула в очаг веток. Жар раскалённого камня обжигал лицо, но спина мёрзла. Не спасала даже мохнатая шкура, в которую было заботливо укутано тело. Кряхтя и постанывая, он перевернулся.
   – Проснулся? – заметила девушка. – Пить хочешь?
   Старик напряг истощённые мышцы и сел. Внучка заботливо подкатила ему под спину пенёк для опоры и подала чашку с водой. Он сделал несколько глотков.
   – Дедушка, к тебе там пришли.
   – Кто? – прохрипел старик.
   Выглянув из шатра, она жестом пригласила гостей. Вошли трое его сыновей и сели на шкуры, которыми был застелен пол.
   В комнате возникла угнетающая атмосфера. Чувствовалась ссора между братьями, хоть они и старались скрывать её в присутствии умирающего отца.
   – Ох, ну и жара у тебя! – сказал старший, раздеваясь.
   – А мне всё холодно, – пожаловался старик.
   – Что ж ты, отец, расхворался? – расстроенно спросил средний. – Не время тебе ещё. Даже не попрощался с семьёй.
   – Хотел прошлой осенью, да так и не собрался. Не знаю, доживу ль до следующей.
   – Не дело это! – сказал младший. – Живу передать всё равно надо. Все собрались. Давай уж без праздников, по-простому. Придумывай загадку.
   – Хорошо, – кивнул старик. – А праздник устроим осенью, если выживу.
   Над очагом повисла неловкая тишина.
   – Осенью многих из нас здесь уже не будет, – нарушил молчание старший сын.
   – Что значит «не будет»? – удивился и испугался отец.
   – Мы уходим с Камнем.
   – Куда?
   – На север. Сбылось древнее пророчество, появилось в наших краях белое дерево.
   – Не может быть! – старик даже забыл, что надо кряхтеть и постанывать, а может, удивление придало ему сил. – Это ж чудо!
   – Да никакое это не чудо, – хмуро возразил средний. – Просто белые притащили его с собой. Растёт оно на их пожарищах. А они с каждым годом всё больше и больше леса выжигают. Надо остановить их и показать, кто на этой земле хозяин!
   – Но пророчество! – воскликнул старик.
   – Да кому оно нужно, это пророчество? Почему мы должны верить этой древней сказке? А может, белые специально принесли с собой семена этого дерева, чтобы мы сдались без боя и оставили им свою землю?
   – Вы собираетесь воевать? – испугался старик.
   – Да! И пусть трусы уходят на север.
   – Ещё неизвестно, кто более трус, – возразил старший. – Мы уходим в новые земли, туда, где холод и незнакомая природа. Не думаю, что нам будет легче в битве за жизнь, чем вам.
   – А ты? – обратился старик к младшему рыжеволосому сыну.
   – Я не знаю, – пожал плечами тот. – Я не хочу уходить и не хочу воевать. Я думаю, с белыми можно жить в мире. Надо только научиться говорить понятным для них языком. А как ты считаешь, отец?
   – Слаб я уже, чтобы что-то считать. Мне уже и загадку для детей придумать сложно. Решайте сами. Об одном лишь прошу: не забывайте, что вы братья. Останьтесь братьями, что бы ни произошло.
   Младший сын тяжело вздохнул.
   – Да что мы? В народе раскол. Последователи Волка обвиняют Каменцев в предательстве, и наоборот. И вроде бы и у тех, и у других веские аргументы. Волковцы идут против богов, нарушая заветы, игнорируя пророчество. Каменцы оставляют родную землю, слепо доверяясь сомнительной (по мнению остальных) информации и тем самым обрекая свои семьи на скитания.
   – Если бы не раскол, шансов выжить у нас было бы больше, – добавил средний брат. – И уходить, и воевать легче, когда все вместе. Но мы не можем договориться между собой. У каждого своя правда. Да ещё этот Лис…
   – А что Лис? – удивился отец, посмотрев на младшего сына.
   – Их раздражает, что большинство хочет остаться со мной! – ответил тот.
   – Нет, не хочет! – возразил старший. – Это большинство вообще ничего не хочет. Ты лидер самой инертной части народа, тех, кого устраивает призыв ничего не менять, смириться и жить вместе с белыми.
   – Ничего не менять?! – возмутился Лис. – Да чтобы жить вместе с ними, надо сильно изменить себя!
   – Вот именно! Изменить себе! Перестать быть вольным лесным народом, принять белых богов и их обычаи, выучить их язык и забыть свой!
   – Спокойно смотреть, как они выжигают лес, – добавил средний, – воевать против своих братьев либо равнодушно смотреть, как нас убивают! Вот к чему призывает Лис.
   Вновь повисло тяжёлое молчание.
   – Ну что ж, – нарушил его старик, – пойдёмте. Я загадаю малышам загадку и выберу преемника.
   – Отец! – остановил его старший сын. – Я знаю, что не по правилам влиять на твой выбор, но позволь помочь тебе.
   – Помочь? – нахмурился старик.
   – Тебе нужно выбрать из тех, кто уйдёт с нами. У них больше шансов выжить, чем у тех, чьи родители останутся воевать.
   – Не слишком ли ты самоуверен?! – возмутился средний. – Нас намного больше, чем белых. Мы победим!
   – Я слаб, но из ума не выжил! – сурово ответил отец и встал. – Сам решу!
   Братья вновь увидели в нём великого мастера и мудрого главу рода, каким он когда-то был.
   – Те, кто уходит, стоят слева, – успел сказать сын, прежде чем старик вышел из шатра.

   Весенний влажный воздух вызвал озноб. Солнце с трудом пробивалось сквозь густую хвою и почти не грело. Собрав последние силы, старик обвёл взором ребятишек. Все улыбались и ждали загадку.
   У старика заслезились глаза, и, пока никто этого не заметил, он быстро проговорил: «Никогда и всегда, бежит и стоит, молчит и звучит», – это первое, что пришло в голову. Главное, чтобы было хоть немного в рифму и легко запоминалось. Ответ дети придумают сами, останется только выбрать самое подходящее и объявить правильным.
   Один из сыновей постелил шкуру на камень, и старик сел. Дети встрепенулись и начали галдеть в поисках решения. Старик смотрел на них и слушал своё сердце. Но сердце ничего не подсказывало, оно просто болело.

Ураган

   – Ты придумала, как будем его транспортировать? – спросила Анна Даниловна.
   – Да, – кивнула Галина и внесла в комнату разобранные носилки, на которых Александр с Оксаной когда-то тащили Алёну.
   Жерди связали, застелили простынёй и аккуратно переложили на них Александра. Потом подняли и понесли к машинам.
   Когда они подходили к реке, увидели странное скопление народа возле моста. Точнее, на берегу… потому что моста-то как такового и не было.
   – Да как же такое может быть? – растерянно причитала Рая. – Это ж такая конструкция! Его же просто невозможно сломать! Как же теперь?
   – А что случилось? – спросила Оксана, оглядывая покореженные фермы и разорванные тросы. Зрелище было жуткое.
   – Говорят, ветром, – всплеснула руками Рая.
   – Каким ветром? – ужаснулась Оксана. – Тут целый ураган нужен для таких разрушений!
   – Так ураган и был, Катюша! Целый торнадо!
   – Рая! У нас не бывает таких ураганов! – возмутилась Оксана. – Что ты несёшь? Не протрезвела со вчерашнего мёда?
   – У тебя есть другие версии? – пожала плечами Рая и обиженно отошла к обсуждающим проблему женщинам. Все были озабочены, как же теперь перебираться на другой берег.
   Оксана вернулась к Александру и пощупала его лоб. Горячий. Можно ли ему лежать на сырой холодной земле? Оксана заволновалась и огляделась вокруг. В нескольких метрах от себя она увидела человека в длинном рыбацком плаще. Он стоял к ней спиной, опираясь на высокий посох, и спокойно созерцал суету возле разрушенного моста.
   – Мужчина! Вы мне не поможете? – крикнула Оксана.
   – От чего ж не помочь? – обернулся он.
   В глубине капюшона Оксана увидела морщинистое лицо и седые волосы глубокого старика. Понимая, что он ей не помощник, она всё же выпалила по инерции уже заготовленную фразу:
   – Надо поднять носилки.
   – Отчего ж не поднять? Поднимем! – сказал старик и легонько стукнул посохом о землю. Носилки вместе с Александром взлетели и зависли над землёй, как на воздушной подушке.
   – Спасибо! – обрадовалась Оксана. – А вы не знаете, что здесь всё-таки произошло?
   Старик усмехнулся:
   – Да вот, пришлось мост сломать, чтобы вы не смогли уехать. Сейчас думаю, как чинить.
   – Это вы сломали?! – возмутилась Оксана.
   – А что мне оставалось? – пожал он плечами. – Я столько сил потратил, чтобы собрать вас здесь, а вы даже поговорить толком не успели. Легче устроить ураган, чем снова согнать вас всех вместе.
   – А о чём мы должны поговорить?
   – Да какая разница, о чём! Главное, чтобы со взаимопониманием. Вам же теперь вместе работать.
   – Но Александра надо срочно везти в больницу! У него энцефалит японский!
   – Не смеши меня, девочка! – улыбнулся старик. – Откуда в наших краях японский энцефалит?
   – Ну не японский! – согласилась Оксана. – Но ведь температура!
   – Обычная мутация.
   – Мутация? – Оксана похолодела. – И что делать?
   – Желательно ему не мешать. Пить давай, живицей мажь. И увозить его отсюда не надо! Ясно?
   – А в больницу?
   – Так мост-то сломан. Всё равно не сможете. Пока не образумитесь, чинить не буду.
   – А он выживет? – робко спросила Оксана.
   – Мы не умрём, но изменимся, – старик загадочно подмигнул.
   – Вы имеете в виду, что в мозгу начнутся необратимые… – Оксана задохнулась от ужаса, и губы её задрожали.
   – Ну что ты причитаешь? Почему если изменения, то обязательно плохо? Как, по-твоему, обезьяна превращалась в человека? Думаешь, безболезненно?
   – Обезьяна?! Вы что, до сих пор верите в теорию Дарвина?
   – А у тебя есть другая версия?
   – Учёные доказали, что Дарвин ошибался. А человека создал Бог!
   – Надо же! – усмехнулся старик. – А как Бог создал человека, учёные не объяснили? Из праха земного?
   – Ну да… что-то вроде того. Из глины, кажется… так в Библии написано.
   – Правильно написано! Только не подробно. Сначала, под воздействием высоких температур, которые царили на молодой планете, из неорганических веществ Бог создал живую клетку. Потом она начала делиться, размножаться, мутировать, развиваться… под неусыпным контролем Бога, разумеется. Правильнее сказать, что мы произошли от одноклеточного существа. Стадия обезьяны – это лишь один из этапов нашего развития, как, впрочем, и стадия человека.
   – И во что превратится Александр?
   – Не переживай! Ты даже не заметишь этих изменений, – успокоил её старик. – А вот врачи могут… – озабоченно добавил он. – И могут помешать, а это не входит в Его планы.
   – Оксана! – вдруг раздался голос Анны Даниловны.
   Старик обернулся, Оксана тоже устремила внимание на берег. Мужчины притащили лодку и спустили её на воду. Анна Даниловна призывно махала рукой, а Рихард и Глеб уже шли, чтобы забрать носилки.
   Старик ударил посохом о землю. Всё вокруг задрожало, река вспучилась и вышла из берегов. Лодка перевернулась. От резкого пробуждения Оксана не сразу пришла в сознание. Анна Даниловна трясла её за плечо.
   – Оксана! Где градусник? Ты давно мерила температуру?
   – Нельзя увозить на лодке! – ответила Оксана, тупо глядя на перевернутую кастрюлю.
   Анна Даниловна, ощупав постель, наконец нашла градусник в складках простыни и, включив его, засунула под мышку Александру.
   – О боже! – прошептала она, когда градусник противно запищал.
   – Что? – пришла в себя Оксана.
   – Срочно охлаждать! Где вода?
   А вода уже впиталась в ковёр.
   Оксана вскочила и бросилась в столовую. Поставив кастрюлю в раковину, она повернула вентиль.
   «Как такое может быть?» – пыталась сообразить она, глядя, как одинокая капля медленно собирается на кончике крана.
   – Оксана, быстрее! – крикнула сверху Анна Даниловна.
   – Боже! Что вы всю ночь тут шумите? – застонал Рихард. – Я только заснул…
   – Почему нет воды?! – застонала Оксана.
   – Жиды, наверное, выпили! – проворчал он и накрыл голову подушкой.
   Оксана открыла холодильник и начала искать что-нибудь жидкое, но, как назло, ни молока, ничего другого там не было. «Лёд», – вспомнила она и распахнула морозильную камеру, но ни малейшей наледи на стенках камеры не оказалось.
   Оксана бросилась наверх.
   – Воды нет! – проскулила она, чуть не плача.
   – Как? – удивилась Анна Даниловна. – Только что была!
   – Кончилась! А где Галина?
   – Пошла коз доить. Так! Без паники. Надо срочно найти воду. Беги на улицу, черпай из лужи!
   Оксана кинулась выполнять приказ. Даже не надев обувь, она выскочила во двор, но там, как назло, не было ни одной лужицы. Чертыхнувшись, она выбежала на улицу. Там цивилизация заканчивалась, и слякоти было сколько угодно, но вся она была в виде грязной жижи.
   Вспомнив про искусственный водоём в саду, Оксана бросилась было туда, но перед самым её носом калитка захлопнулась. Навалившись на дверь всем телом, Оксана до боли в пальце вдавила кнопку звонка, но так и не услышала знакомого тилиньканья. Тогда она в бешенстве заколотила по воротам кастрюлей.

Никогда и всегда

   – Деда! – маленькая правнучка вывела его из задумчивости. – Деда, мы не можем отгадать твою загадку. «Никогда и всегда, бежит и стоит, молчит и звучит». Что это?
   Старик оглядел притихшую ребятню. Слева топтались малыши, которым вскоре придётся покинуть обжитые места и уйти в холодные земли, где не растут знакомые травы и злаки, где придётся заново учиться находить себе пищу. Он вглядывался в их лица, и сердце сжималось от видений: этот отравится незнакомой ягодой, этот заболеет неизвестной болезнью, а этот просто выбьется из сил и замёрзнет в пути. Старик встряхнул головой, пытаясь отогнать пугающие образы, и перевёл взгляд направо. Там гордо стояли дети воинов. Особенно выделялся старший, который уже выбрал себе имя Ворон. Этот парень выживет в любых ситуациях, но злоба, которой он заразит свою живу, потечёт по жилам многих поколений и вернётся к нему же нестерпимой болью. От этой мысли у старика заныли все суставы.
   Он снова посмотрел на малышку, дергающую его за штанину. Уставший разум загадку не помнил, не говоря уж об ответе. Положив руку на голову девочки, он уже хотел было сказать ей заветное слово, но вдруг в глазах потемнело, а в ушах раздался какой-то неведомый звон.
   Говорят, перед смертью память прокручивает прошедшую жизнь как кино. Старик не знал, что такое кино, поэтому перед его затуманенным мысленным взором возникло мгновение, в котором как в прозрачном кристалле были отражены все сюжеты его нелёгкой судьбы. Миллионы звуков, которые он когда-либо слышал, слились в пронзительную тишину, и стало ясно, что жизнь вовсе не течёт из пункта «рождение» в пункт «смерть», и события не движутся из будущего в прошлое. Нет! Всё одновременно и всегда существует в абсолютном балансе в единственной точке «сейчас». Но это «сейчас» настолько малая величина, что её почти нет, ведь мгновение назад называется «было», а мгновение вперёд – «будет». «Никогда и всегда».
   Это внезапное осознание настолько потрясло старика, что силы вернулись. Снова увидев свет, он ещё раз обвёл детей взглядом и понял: ничего не предрешено.
   Наклонившись к девчушке, он сказал: «Неси мою живу». Она обрадованно кивнула и отбежала, получив дорогой, но секретный подарок. А он повторил то же самое каждому малышу, который подходил, чтобы с ним попрощаться.
   Потом старик встал и перед тем, как вернуться в чум, сказал отгадку: «ВРЕМЯ».

Обещание

   Металлический звон больно ударил по нервам сонной деревни, и в отместку она окутала Оксану нестерпимой оглушающей тишиной. Опустив кастрюлю, Оксана приложила ухо к калитке, но услышала только собственный пульс в виске.
   Как же всё-таки медленно тянутся секунды, когда ты стоишь босиком на холодной земле, зная, что тебя с нетерпением ждут. Оксана поняла, что её никто не услышал. Галину сейчас глушит гул доильных аппаратов, а в доме звуконепроницаемые окна. И ждать дальше бессмысленно.
   Быстрыми шагами она пошла вдоль забора в поисках какой-нибудь лазейки. Порывистый ветер облизал с тела остатки тепла, и её начал бить озноб. Окоченевшие ноги почти не чувствовали землю. Оксана злорадно подумала, что это ей наказание за то, что позволила себе уснуть. Хотя какой смысл устраивать такие «наказания», тем самым подвергая Александра ещё большей опасности? И что это за напасть такая: сначала она засыпает и переворачивает кастрюлю, потом в кране исчезает вода, потом захлопывается калитка и перестает работать звонок?
   И вдруг в памяти возник обрывок сна, старик в капюшоне и его слова: «Обычная мутация… почему если изменения, то обязательно плохо? Желательно ему не мешать. И возить его никуда не надо!»
   Неужели нужно поверить, что все эти совпадения не случайны? А специально организованы, чтобы не мешать Александру поднимать температуру до необходимого уровня? А может, она всё ещё спит? Оксана остановилась и подпрыгнула. Потом подпрыгнула ещё раз и ещё. Так и не взлетев, она пошла дальше вдоль забора, продолжая размышлять: «Если допустить, что цепочка проблем действительно создана некими силами, то, если она примет твёрдое решение не отдавать Александра врачам, все несчастья должны прекратиться. Правильно? Можно попробовать». Остановившись для торжественности момента, она пообещала, что не позволит увезти Александра в больницу.
   Сделав круг вокруг забора и не найдя ни одной сломанной досочки, Оксана вернулась к калитке. Ни на что не рассчитывая, она нажала на кнопку и услышала звонок. Через полминуты Галина открыла и с удивлением уставилась на босую дрожащую Оксану с кастрюлей в руках.

   Все чудеса с водой и звонком объяснились просто. Оказывается, когда Галина доит коз, она переключает часть электричества на доильные аппараты. И в течение примерно двадцати минут не работают все уличные электроприборы. В том числе и звонок, и насос, который снабжает дом питьевой водой из скважины. Оказывается, надо было просто пойти в ванную, где установлен резервуар-накопитель, и спокойно наполнить кастрюлю.
   Узнав об этом, Оксана засмеялась, едва сдерживая слёзы и вспоминая, как на полном серьёзе решила, что это происки неких «высших сил», явленных ей во сне в виде старика с посохом. Вот только как теперь быть с тем решением, которое она так же на полном серьёзе приняла в момент отчаяния. Отдавать Александра в больницу или нет? Размышляя об этом, она вошла в комнату и поставила кастрюлю с водой на пол.
   – Тебя только за смертью посылать, – проворчала Анна Даниловна.
   Оксана вздохнула, но решила, что сейчас не время оправдываться и рассказывать о своих приключениях.
   – Как он? – робко спросила она.
   – Да вроде сбила температуру, – пожала плечами Анна Даниловна, вынимая градусник.
   – А какая была? Не слишком?
   – Сорок три… но, честно говоря, кажется мне, что градусник неточный. Не бывает у людей такой температуры.
   – Сорок три?! – ужаснулась Оксана.
   – Я ж говорю, завышает. Всё-таки эти электронные градусники… в общем, ртутные точнее.
   – Ну-ка, дайте, – Оксана взяла градусник и поставила его себе. Дождавшись сигнала, вытащила и сказала: – Тридцать пять.
   – Как тридцать пять?!
   – И пять, – уточнила Оксана. – Но это сути не меняет. Если он завышает, то у меня сейчас, выходит, вообще тридцать четыре? Анна Даниловна, давайте спокойно признаем, что температура «зашкалила» до недопустимого уровня. И что теперь будет?
   – Надеюсь, он справился.
   – А как вы сбили температуру? Всё-таки таблеткой?
   – Нет. Я намазала его живицей. Мне этот метод рассказала одна шаманка. Надо масляным раствором смолы натереть тело в области лимфоузлов: подмышки, локти, шею, под коленями, в паху, ну и позвоночник. Я, правда, не очень в это верила…
   – Помогло?
   – Сейчас температура тридцать девять.
   – Значит, можно не везти его в больницу? – обрадовалась Оксана.
   – Да ты что?! – возмутилась Анна Даниловна. – Здесь, что ли, его бросить?
   – Почему «бросить»? Я с ним останусь.
   – Ну, уж нет! Мне он нужен живым!
   В этот момент Александр открыл глаза и прохрипел:
   – Пить.
   Оксана протянула ему кружку с водой. Он приподнялся на локте и залпом её осушил. Потом удивлённо посмотрел на Анну Даниловну и перевёл взгляд на Оксану.
   – Что случилось? – слабым голосом спросил он.
   – Да так, ничего особенного! – развела руками Оксана. – Просто ты чуть не умер.
   – Да ну? – не поверил Александр и сел.
   – Лежи, лежи! – попыталась вернуть его на подушку Оксана.
   – Какое «лежи»?! – возмутился Александр. – В туалет хочу! – Он встал и, слегка покачиваясь, вышел из комнаты.
   – Чудеса! – развела руками Анна Даниловна.
   – Пока вроде бы без изменений! – прошептала Оксана и постучала по деревянному полу, чтоб не сглазить.
   – Ладно, – Анна Даниловна встала. – С вашего позволения, я пойду ещё часик посплю. У Оксаны тоже слипались глаза. Раздевшись, она нырнула в горячую постель и замерла в блаженстве.

Мутация

   По предыдущему опыту Оксана знала, что чаще всего осознанные сновидения случаются утром. Особенно если рано встать, окончательно проснуться, а потом снова лечь и уснуть. Сегодняшняя ситуация была просто идеальной для этого, надо было лишь не пропустить момент, когда мозг начнёт переключать сознание на реальность сновидения.
   Первым обычно возникает визуальный образ – где-то в зоне бокового зрения вместо хаотичных пятен проявляется что-то конкретное. Главное – не пытаться рассмотреть, что это, и если это удастся, через несколько секунд начнут возникать тактильные ощущения и звуки.
   Оксана «увидела» бегущего по тропинке волка. Машинально взгляд среагировал на движение, и глаза ещё не уснувшего тела попытались сфокусироваться на несуществующем звере. Волк тут же исчез, оставив лишь эмоциональный след и досаду. «Сколько раз я уже так прокалывалась! – расстроилась Оксана. – Нельзя шевелить глазами! Попробую ещё раз». Она замерла, словно в засаде, ожидая, когда снова возникнет видение.
   Внезапно из-под ног взлетела птица, ударив воздушной волной в лицо. Усилием воли Оксана удержалась от желания проводить её взглядом. Замерев, она ждала, когда мир вокруг обретёт достаточную плотность, и вот наконец ощутила, что сидит на влажной траве и слышит стук дятла, скрип сухары и шелест ветра в листве.
   «Получилось!» – обрадовалась Оксана и огляделась. Вокруг была залитая светом поляна. «Интересно, а слепит ли солнце во сне глаза?» – подумалось ей, и она посмотрела вверх. «Надо же! Совсем как в реальности! – восхитилась она, зажмурившись от ярких лучей, пробивающихся между кронами деревьев. – Сейчас главное не делать резких движений и не концентрироваться на мелких деталях. Но что делать дальше? Так и сидеть здесь?»
   Этот вопрос возникал каждый раз, когда она осознавала, что спит. Единственный ответ, который всегда приходил: «Делай что хочешь! Это же сон! Здесь можно всё!» И это «можно всё» Оксана трактовала, как «всё, что запрещено наяву», или «всё, что наяву невозможно». На этот раз исключения не произошло, и ответ явился тот же самый: «Делай что хочешь». Оксана встала, оттолкнулась от земли и взлетела к самым кронам корабельных сосен. Но почему-то не ощутила того восторга, которым всегда сопровождались полёты. Вдруг стало жаль тратить драгоценное время осознанного сна на бессмысленные развлечения. Она уселась на ветку и, погладив рукой шероховатую кору, задумалась: вот она видит дерево, трогает колючие липкие хвоинки и даже чувствует запах смолы, но при этом точно знает, что ничего из того, что она видит, слышит и осязает, на самом деле нет. Как же так?! Вот ведь оно! Выходит, ощущения – это ещё не доказательства реальности. Так, может, и явь – такое же точно хитросплетение наших иллюзий, только более устойчивых? Существует ведь ещё какая-то мифическая «правь». Может, если очнуться от яви, то окажешься в этой самой «прави». Вот бы ещё понять, как это можно сделать!
   Оксана спрыгнула с ветки и полетела над лесом в надежде увидеть кого-нибудь, кто смог бы ответить на её вопросы. «Странно, – подумала она, – если во сне всё возможно, почему я не могу найти знающего ответы собеседника? Того же деда Ефима, или Иосиф Якича на худой конец? Значит, всё-таки не всё? А ведь то же самое я могу делать и в обычных снах: и летать, и… да чего только не приснится! Так в чём же разница между осознанным и обычным сновидениями?»
   Она рассматривала окрестности с высоты птичьего полёта, продолжая размышлять:
   «Почему эта созданная моим воображением реальность всегда непредсказуема? Почему я не могу моделировать её по собственному желанию, а вынуждена лишь созерцать? Почему бы мне не попытаться что-нибудь изменить?» – и Оксана зависла в поисках объекта для эксперимента. Взгляд остановился на высокой раскидистой сосне.
   Оксана подлетела к ней и вгляделась в хвойную ветку, пытаясь представить на ней резные дубовые листья. Хвоинки нехотя склеились и превратились в некое подобие плоского листа. Но на дуб это было не похоже. Сморщившись от досады, Оксана попыталась вернуть уродливому мутанту первоначальный вид, но вирус искажённого образа продолжал склеивать иголки, захватывая дерево. Отлетев на безопасное расстояние, Оксана с ужасом наблюдала, как сосна превращается в нечто незнакомое, что-то среднее между пальмой и кактусом, вызывающее лишь чувство брезгливости и страха. В лесу внезапно потемнело, исчезли краски, по картинке пошли какие-то помехи, как в телевизоре с плохой антенной, и всё исчезло.

Посох знахаря

   Оксана открыла глаза и села. В груди всё ещё ощущался испуг и чувство досады от неудачного эксперимента. Тяжёлая голова ныла. За окном уже совсем рассвело. Александра рядом не было. Она забеспокоилась, встала, оделась и вышла из комнаты.
   Туалет был свободен, в ванной комнате Александра тоже не оказалось. Оксана спустилась в столовую и никого там не обнаружила. Рихард тоже исчез, оставив на диване скомканные одеяло и подушку.
   Оксана занервничала. Куда все подевались? А главное, куда исчез больной с температурой под сорок? Неужели его всё-таки увезли в город? Чувство неизвестности назойливо скоблило по нервам и требовало хоть каких-то действий. Сначала Оксана заглянула в комнату к близняшкам и увидела две аккуратно заправленные постели и спящую на диване Анну Даниловну. В комнате Володи Глеб похрапывал и улыбался во сне. Спальня Владимира и Галины была пуста.
   Оксана оделась и вышла на улицу. Для начала она решила сходить на стоянку и посмотреть, все ли машины на месте. Подходя к реке, она издалека увидела Владимира с тележкой, Галину и ещё нескольких человек. По какой-то причине они не переходили на другой берег. Вблизи стало ясно, что за ночь мост лишился почти половины досок. Ещё вчера Оксане пришла в голову мысль, что страшно ступать по старому прогнившему настилу, того и гляди провалишься. Срочно нужен ремонт. И вот пожалуйста. Теперь ремонт неизбежен.
   – Что случилось? – спросила Оксана, с трудом сдерживая смех.
   – Пока непонятно, – пожала плечами Галина.
   – Но не ветром же их сдуло!
   – Это какой же нужен ветер! – возмутилась Галина. – Похоже, кто-то оторвал и сбросил в реку.
   – Это было несложно, они жутко шатались.
   – Да я в курсе. Уж сколько местные старики просили починить. Видимо, решили, что пока не доломают…
   – Галь, а где Александр?
   – Как где?! – округлила глаза Галина.
   – Странно. Я весь дом обошла, во все комнаты заглянула. Где он там может прятаться?
   – Понятия не имею!
   – А Рихард где?
   – Рихард распсиховался и поехал домой.
   – Как домой? Мост же сломан.
   – Так он по краешку прошёл. Это нам с телегой не пройти, старикам не пройти, а ему-то молодому да налегке без проблем.
   – А чего распсиховался?
   – А! – Галина махнула рукой и сморщилась. – Володя попытался с ним поговорить насчёт его планов, так он знаешь, что заявил?
   – Что?
   – Если мы не собираемся увеличивать поголовье коз, то он привезёт сюда других людей и организует «серьёзную ферму». А мы со своими ста литрами будем вынуждены прикрыть свою лавочку, потому что не выдержим конкуренции.
   – Вот гад!
   – Володя ему примерно так и сказал.
   Тут к ним подошел Владимир:
   – Везите молоко обратно, а я до пилорамы доеду, закажу новые доски.
   Оксана с Галиной впряглись в тележку и потащили её домой.
   – Забавно, – сказала Оксана. – Мне сегодня приснилось, что мост сломан.
   – Ого?! Да ты у нас провидица?
   – Ага! Только во сне разрушения были намного серьёзнее, как после бомбёжки.
   – Интересно!
   – Но ещё интереснее знаешь что?
   – Что?
   – Что вроде как разрушили его, чтобы мы из деревни уехать не смогли. Вроде бы о чём-то мы все должны договориться.
   – О чём?
   – Не знаю. Сказано было, что должны договориться, а вот о чём…
   – А кем сказано?
   – Каким-то стариком. Колоритный такой, в рыбацком плаще, капюшон по самые брови.
   Услышав это, Галина остановилась и уставилась на Оксану.
   – Капюшон?!
   – Ну да. А что такого?
   – Так это ты деда Ефима видела! Он в такую погоду всегда ходил в плаще и именно с капюшоном.
   – Ого! – усмехнулась Оксана. – Чудеса продолжаются!
   – А ещё какие-нибудь особые приметы у него были?
   Оксана напрягла память, пытаясь восстановить образ старика.
   – Да ничего особенного, – пожала она плечами, – седой, в морщинах весь, рост… как Александр примерно. Посох в руке.
   – Посох?! – воскликнула Галина. – Высокий такой, как у Деда Мороза?
   – Что-то вроде, – кивнула Оксана. – Только у Деда Мороза наверху снежинка какая-нибудь или сосулька, а у него… как крючок загибается.
   Галина застонала и дёрнула повозку.
   – Пойдём быстрее, сейчас я покажу тебе этот посох.
   Втащив тележку во двор, она выпрыгнула из упряжки и побежала в дом.

   Анна Даниловна уже встала и варила кофе. За столом сидел Глеб, обхватив голову руками, и, по всей вероятности, тоже мучился от медового похмелья.
   – Доброе утро! – улыбнулась Анна Даниловна, когда Оксана вошла в гостиную. – Мы тут уже хозяйничаем как у себя дома, – она поставила перед Глебом чашку.
   – Тогда и нам с Оксаной наливайте, – отозвалась Галина, спускаясь по лестнице. В руках она держала священную реликвию – посох деда Ефима. Он действительно сверху был загнут как знак вопроса.
   Оксана бережно взяла его и кивнула, подтверждая, что именно этим посохом старик из её сна разрушил мост и устроил землетрясение, а в реальности, как оказалось, перевернул кастрюлю с водой.
   – Дед Ефим говорил, что этот посох волшебный, – сказала Галина.
   – Волшебный? – улыбнулась Оксана.
   – Не веришь?
   – Да я уже готова чему угодно поверить! Как такое вообще может быть? Плащ – это ещё можно объяснить. У моего отца был такой же рыбацкий плащ, поэтому вполне нормально, что моё воображение нарядило старика в такую одежду. Река, осень, ветер… как ещё должен быть одет человек? Но посох?! Я никогда не видела ничего подобного! Как моё сознание могло его нарисовать?
   – Оксана! – воскликнула Галина. – Это весть от деда Ефима! Неужели ты в этом ещё сомневаешься? Вспоминай, что он ещё говорил!
   – Он сказал, что нельзя увозить Сашу в больницу, и ещё, что ничего страшного в его болезни нет, что это «обычная мутация».
   – Мутация?!
   – Да. Но вроде бы это даже хорошо.
   Анна Даниловна поставила на стол ещё две чашечки кофе и спросила:
   – Это вы о чём, если не секрет?
   – Оксане сон приснился.
   – А-а-а… – Анна Даниловна, похоже, тут же потеряла к теме интерес. – А как там наш больной?
   – Вот бы ещё знать, куда он исчез, – ответила Оксана, вдыхая тёплый аромат и отогревая пальцы о гладкий фарфор.
   – Как исчез? – удивилась Анна Даниловна. – А разве он не спит?
   Оксана пожала плечами, встала и пошла наверх. Вернувшись через пару минут, села и констатировала факт:
   – Если он и спит, то где-то не в своей комнате.
   – Как?! – Анна Даниловна перевела испуганный взгляд с Оксаны на Галину и обратно.
   Сделав медленный глоток, Оксана спросила:
   – Галь, а в чём он мог уйти? Ты ж вчера всю его одежду в стирку засунула. Она так и лежит мокрая в машине.
   – Да, – кивнула Галина. – Надо развесить… Даже не представляю. Может, Володин спортивный костюм надел?
   – И куда он мог направиться? – продолжала размышлять Оксана. – К себе в избушку?
   – Я уже ничему не удивлюсь после твоего сна, – спокойно сказала Галина.
   – Девочки! – возмущённо прервала их безмятежный диалог Анна Даниловна. – Я понимаю, что у вас шок, но что-то надо делать!
   Глеб поморщился, словно её вскрик ударил ему по вискам.
   – У нас шок? – удивилась Оксана. – С чего вы взяли?
   – Это очевидно! У вас обеих расширены зрачки, речь замедленна и язык заплетается…
   – Да нет! – пожала плечами Оксана. – Я вроде бы вполне спокойна.
   – Подобное спокойствие включается для торможения психики в условиях сильного стресса. Что случилось? Куда делся Александр?
   – Да успокойтесь вы, – засмеялась Оксана. – По-моему, это у вас стресс. А у нас вполне позитивное мышление. Да, Галь? Что толку, если мы сейчас начнём бегать по всей деревне?
   – Точно! – улыбнулась Галина. – Вон Вовка потерялся, я чуть не свихнулась, а он просто спал на сеновале. Если бы у меня мозги от ужаса не атрофировались тогда… В общем, надо всё спокойно обдумать. Сейчас допьём кофе и пойдём сходим в его лачугу. К Рае зайдём по пути. Да что он, маленький, что ли?
   – Девочки! У него ночью была температура выше сорока!
   – Обычная мутация! – сказали Галина и Оксана в один голос и расхохотались.
   – Всё ясно! У вас истерика, – поставила диагноз Анна Даниловна.
   В подтверждение её слов Галина и Оксана продолжали хохотать, постанывая и всхлипывая. Эта ненормальная веселость заразила и Глеба, но он попытался сдержать улыбку, и от этого его лицо приняло совсем страдальческое выражение, от чего на Оксану с Галиной накатила новая волна смеха.
   – У наркоманов подобное состояние называется «накрыло», – сказала Анна Даниловна.
   Галина перестала смеяться и вытерла слёзы.
   – У меня действительно что-то не то с головой, – согласилась она. – Но я как услышала, что Оксане дед Ефим во сне конкретные указания дал, так меня и «накрыло».
   – Указания? – Анна Даниловна встрепенулась. – Ну-ка, ну-ка, с этого места, пожалуйста, поподробнее!
   Оксана тоже успокоилась, глубоко вздохнула и начала ещё раз пересказывать сон, стараясь вспомнить всё до мельчайших деталей.
   – Мы принесли Сашу на берег. Все побежали смотреть, что там случилось, а я осталась возле него. Сначала я поговорила с Раей. Она сказала…
   – Да не надо про Раю! – нетерпеливо перебила Галина. – Давай сразу, что дед Ефим говорил.
   – Нет, нет! – строго сказала Анна Даниловна. – Давай максимально подробно!
   – Да там действительно ничего особенного, – махнула рукой Оксана. – Рая сказала, что был ураган… и почему-то назвала меня Катей… Катюшей. Я ещё удивилась, что она моё имя забыла.
   – Катюшей? – переспросил Глеб. – Ну-ка, вспомни дословно, как она это сказала?
   Оксана слегка сморщила переносицу и, передразнивая деревенский говор Раи, произнесла:
   – Так ураган и был, Катюша. Целый торнадо.
   – Так она ж не тебя Катюшей назвала!
   – А кого?
   – Ты что? Телевизор не смотришь?
   – Смотрю иногда.
   – На Америку идёт ураган с именем Катрина! По прогнозам, вчера и сегодня он должен громить Новый Орлеан. Вот она тебе и сказала, что был ураган Катрина. Она ж не уточнила, где был.
   – С ума сойти! – простонала Галина. – Меня сейчас опять «накроет». Смотрите, что получается: Оксана увидела во сне, что мост сломан, что был ураган Катрина, плащ и посох деда Ефима – это то, что уже подтвердилось, но Оксана об этом наяву не знала. Означает ли это, что всё остальное тоже правда?
   – А что остальное-то? – спросила Анна Даниловна.
   – Дед Ефим сказал, – продолжила Оксана, – что он специально сломал мост, чтобы мы не смогли уехать, пока не договоримся работать вместе. И ещё, чтобы мы не смогли увезти в больницу Александра.
   – Но, к сожалению, мост не настолько сломан, чтобы никто не смог уехать, – вздохнула Галина. – Рихард вон уже сбежал.
   – Александр тоже сбежал, – усмехнулась Оксана. – Но дед Ефим сказал, что в его болезни нет ничего страшного. Только надо давать ему пить и мазать живицей. Живицей мы его уже намазали.
   – Потрясающе! – покачала головой Анна Даниловна. – Осталось только во всё это поверить.
   – А что нам остаётся? – пожала плечами Оксана. – Галь, а давай поверим, что посох деда Ефима волшебный, и вернём Рихарда.
   – Как?
   – Очень просто! – Оксана встала, взяла посох и прямо как старик во сне легонько стукнула им об пол.
   – Точно! – усмехнулся Глеб и сморщился от нового приступа головной боли. – Сейчас Ричи развернётся и срочно поедет обратно.
   – Ричи? – улыбнулась Оксана. – Это его детское имя?
   – Только не вздумай так его назвать! Он это воспринимает как оскорбление.
   – Почему?
   – Может, потому, что созвучно с «рыжий». В детстве он аж с кулаками кидался на тех, кто его так называл. Мы, разумеется, так его и дразнили.
   – Вы вместе учились?
   – Нет, что ты! Он учился в элитной спецшколе. Просто мы жили в одном дворе, только он в доме с лифтом, а мы в бараках, которые ещё не успели снести под новостройки.
   – Такое ощущение, – усмехнулась Оксана, – что ты ему слегка завидовал.
   – Завидовал? – Глеб сжал руками виски, – Да нет, не слегка, а во всю силу своего пролетарского негодования. Представь: мы с пацанами на мороженом экономим, гроши собираем, покупаем запчасти на рынке, чтобы собрать мопед. Представляешь? Настоящий такой, с мотором… правда, заводился он с толкача. Один садится, остальные его катят, пока не зарычит. И тут выходит этот пижон и выкатывает новенький мопедик, красненький такой, с кожаным сиденьем. Ножкой так по рычагу вжик, и у него ры-ры-ры-р-р. Мы все так и обалдели.
   – Да уж! – засмеялась Оксана. – Представляю.
   – Так и ладно бы, катись себе! – возмущённо продолжал Глеб. – Но он знаешь что говорит?
   – Что?
   – «Ребята, хотите покататься?»
   – Какой ужас! – воскликнула Оксана. – Какая наглость! Мало того, что богатенький Ричи, так ещё и не жадный!
   – Ты не понимаешь! Он одним этим предложением мгновенно обесценил весь наш труд. Пацаны конечно же с удовольствием прокатились… И конечно же он тут же стал «лучшим другом».
   – А ты не катался? – спросила Галина.
   – Ну почему? Катался. Но удовольствия от того катания… – он махнул рукой. – Весь кайф-то был в том, чтобы собрать, сделать… в том, что у нас теперь есть СВОИ мопед! Понимаешь?
   Оксана пожала плечами.
   – Но ваш-то мопед уже был собран, он же никуда не делся от того, что появился ещё один!
   – Тебе не понять, – вздохнул Глеб. – А на нашем мопеде так больше никто и не катался. Ой, девчонки! Дайте какую-нибудь таблетку от головы! А то мы действительно сегодня уже никуда не уедем.
   – А куда это, интересно, ты собрался? – возмутилась Галина. – Сказано ж: никому не уезжать, пока не договоримся.
   – Мне вообще-то в больницу надо! – с тревогой сказала Анна Даниловна. – У меня люди записаны, я должна обязательно к двенадцати часам быть. Так что давайте уже быстрее договоримся, и мы поедем. Галя! Я у тебя в аптечке видела цитрамон.
   Галина вздохнула и отправилась наверх.
   Анна Даниловна посмотрела на Оксану и сказала:
   – Общаясь с разными знахарями и ведьмами, я всегда удивляюсь знаете чему? Не столько их удивительным, иногда необъяснимым способностям, сколько тому, что люди даже не сомневаются в них и воспринимают как само собой. Вот и вы… Неужели верите, что к вам действительно во сне приходил Ефим Андреевич? А этот стук посохом… надеюсь, это была шутка?
   – Конечно шутка, – усмехнулась Оксана. – Но вдруг да поможет? Хуже-то не сделает.
   – Вероятность этого процентов пять максимум, – сказал Глеб. – Ричи – тот ещё псих упёртый.
   – А вот и нет, – возразила Оксана. – Вероятность ровно пятьдесят процентов.
   – Почему это? – удивился Глеб.
   – Потому что Рихард либо вернётся, либо нет, – засмеялась Оксана.
   Вернулась Галина и подала Глебу таблетку и стакан воды. И тут затилинькал звонок.
   – Это, наверное, ребята от Раи вернулись, – предположила Галина и пошла открывать. Оксана выглянула в окно. Во двор по очереди вошли Алексей, Соня, Маргарита и Мирослав. Но Галина калитку не закрывала. Она смотрела на улицу и ждала кого-то ещё. Через полминуты появилась запыхавшаяся, но, как всегда, улыбающаяся, Рая.
   А следом за ней вошёл Рихард.

Договор

   Оксана села обратно за стол, едва сдерживая смех от предвкушения реакции Глеба и Анны Даниловны на появление Рихарда. Сама она почему-то совсем не удивилась тому, что «посох сработал». Может, потому, что концентрация удивительных совпадений превысила все нормы, и критерий понятия «чудо» значительно вырос.
   Вся компания шумно вошла в гостиную и начала рассаживаться за большим овальным столом. Едва дождавшись, пока все замолкнут, Рая начала говорить:
   – Итак! Мы здесь собрались не случайно! И мы все должны понять, зачем нам это нужно! Хватит уже играть в войнушку и делить песочницу!
   – Раиса! – перебила её Анна Даниловна. – Скажите, Александр к вам сегодня приходил?
   – Саша? А что? Его нет? – удивилась Рая. – Точно! – поняла она, обведя всех взглядом. – И где опять этот путешественник?
   – Мы надеялись, что он ушёл к вам, – Анна Даниловна тяжело вздохнула и встала. – Вы меня извините, конечно, разговаривайте тут, а я пошла его искать. Меня просто удивляет, насколько всем фиолетово!
   – А что такого-то? – пожала плечами Рая. – Не маленький же, не потеряется.
   – Рая, вы просто не в курсе, что у него сегодня ночью была температура сорок три.
   – Сколько?! – Рая схватилась ладонями за щёки и замерла в этой позе. Потом она «отмерла» и уже спокойно сказала: – Да, конечно! Тогда надо пойти и найти его. Мало ли что.
   – Я пойду с вами, – встала Оксана.
   – А ты сидеть! – приказала Рая. – Ты нам здесь нужна.
   – А мне можно? – поднял руку Глеб. – Можно я пойду? А то голова трещит. Проветриться надо. Да и мало ли, вдруг помощь понадобится.
   Рая подумала и кивнула.
   – Тебе можно, иди.
   Анна Даниловна с Глебом покинули комнату, и Оксане показалось, что с их уходом Рихард слегка расслабился.
   – Итак, начну по порядку, – сказала Рая. – Здесь все свои, поэтому буду говорить откровенно. Сегодня ночью ко мне приходил дед Ефим. Он сказал, что другого шанса у нас не будет.
   – Шанса для чего? – спросила Оксана.
   – Не знаю, – Рая пожала плечами. – Ну, вы же помните, на чём мы вчера остановились! На том, что нам надо создать условия для перехода на новый уровень цивилизации. Так вот, он сказал, что сейчас для этого самое время и нельзя его упустить. И ещё он сказал, что Оксана знает, что надо делать.
   – Так и сказал?! – воскликнула Галина.
   – Я?! – вытаращила глаза Оксана.
   – Почём купила… – развела руками Рая. – Как хотите, так и понимайте. Так что, Оксана, давай рассказывай!
   Оксана задумалась, но в голове была абсолютная пустота. Точнее, в ней крутился один вопрос: «Что заставило Рихарда вернуться? Не волшебная же палочка!» Оксана поняла, что пока не удовлетворит любопытство, не сможет думать ни о чём другом. Но спрашивать человека: «Почему ты вернулся?» ей казалось невежливо, поэтому она сказала:
   – Рихард, я рада, что вы вернулись.
   Рихард, решив, что Оксана опять язвит, густо покраснел, как это обычно бывает со всеми рыжеволосыми.
   – Трудно, знаете ли, было не вернуться, – ответил он со злой усмешкой.
   – Что-то случилось? – удивилась Оксана.
   – Случилось, – вместо Рихарда ответил Алексей. – У нас все машины на ободах стоят.
   – На ободах? – нахмурила лоб Оксана, пытаясь представить, как это может быть и что такое обода.
   – Колёса у всех проколоты, – пояснил Алексей.
   – Как?! – возмущённо воскликнула Галина и даже подпрыгнула на стуле. – Кто ж это мог сделать-то?
   – Это сделал тот же, кто доски от моста поотрывал, – сказала Рая.
   – Но зачем?!
   – Очевидно, затем же: напакостить.
   – И что теперь делать?
   – Сидеть и думать, зачем нас всех на этом «острове» собрали!
   – Да что сидеть? Колёса чинить надо!
   – Успокойся, Галина, – сказал Рихард. – Мы с Владимиром уже поставили на его машину зимнюю резину. Сейчас он сгоняет до пилорамы и заодно колёса на шиномонтажку завезёт. Его отремонтированный комплект поставим Глебу – у них колёса одинаковые. И отправим в город тех, кому надо срочно, а потом… ну и так далее, все машины отремонтируем и уедем.
   – Итак, – продолжила заседание Рая, стукнув кулаком по столу, – слово предоставляется Оксане.
   – Рай! Я действительно ничего пока не понимаю. Но во сне сегодня дед Ефим мне сказал, что мы должны договориться. Я спросила: «О чём?» На что он ответил: «А какая разница? Главное – договориться». Поэтому я предлагаю считать, что само решение проблемы с проколотыми шинами – это уже будет договорённость. Тем более что ребятам придётся снова сюда приехать, чтобы поменяться колёсами. Вот и давайте договоримся, что в выходной снова все здесь соберёмся и пообщаемся без суеты. Кто за?
   Все подняли руки.
   – А сейчас я предлагаю Маргарите и Мирославу сходить и посмотреть всё-таки тот дом, ради которого я их сюда позвала. Может, его ещё можно спасти?
   – С вашего позволения, я тоже хочу на него взглянуть, – сказал Рихард. – Сейчас уже больше нет смысла скрывать, что я наследник этих руин.
   – Чего это ты-то наследник?! – возмутилась Рая. – Ничего подобного! Этот дом Герман деду Ефиму подарил. Значит, Саня наследник!
   – Серьёзно? – усмехнулся Рихард. – И где дарственная?
   Рая посмотрела на Галину.
   – Не было никаких документов, – растерялась Галина.
   – Вот видите, – улыбнулся Рихард. – Поэтому я, как единственный сын, унаследовал его автоматически.
   – Ну и ладно! – Галина вскочила и убежала наверх. Вернувшись, она с громким бряцаньем положила перед Рихардом связку ключей. – Баба с возу, кобыле легче.
   – Как это ладно?! – возмутилась Рая. – Ничего не ладно! Саша-то думает, что это его дом! Он даже чего-то там прибирал, ремонтировал, насколько возможно.
   – А что ты сделаешь? – со слезами в голосе воскликнула Галина. – На его стороне закон. Землю он скупил, дом унаследовал. Сейчас он тут хозяин! Мы – никто.
   – Насчёт «никто», заметь, слова не мои, – сказал Рихард, вставая. – Я вам предлагал партнёрство.
   – Кабалу ты нам предлагал кредитную! – крикнула Галина и убежала наверх.
   В комнате повисло тягостное молчание.

Руины

   Дом встретил гостей запахом подвальной сырости и надрывным стоном половиц.
   – Да уж! – Рихард брезгливо окинул взглядом холл. – Вполне в стиле моего папеньки.
   Маргарита, вооружившись рулеткой и блокнотом, сразу начала диагностировать разруху. Мирослав, остановившись посреди помещения, замер, глядя в потолок, как будто к чему-то прислушивался. Оксана на цыпочках прошла по краю холла и, толкнув массивную дверь, оказалась в комнате, похожей на кабинет. Здесь стоял отличный, хоть и несколько громоздкий, кожаный диван, огромный письменный стол, книжный шкаф. Вся мебель была сделана из тёмного дерева.
   «Где-то я уже это видела», – подумала Оксана.
   Следом за ней вошёл Рихард и, подойдя к столу, провёл по нему пальцем.
   – А пыли-то сколько! – поморщился он и, повернувшись к шкафу, наугад вытащил какую-то книгу.
   «Сейчас он сядет за стол и начнёт её листать», – предположила Оксана, но Рихард не оправдал ожиданий, повертел книгу в руках и водрузил обратно на полку. Потом он по-хозяйски сел за стол и замер в задумчивости.
   Оксана устроилась в кресле напротив и вспомнила, что напоминает ей эта картинка. Летом Александр с Вовкой играли в компьютерную игру. Там был замок с привидениями, и кабинет хозяина был нарисован в таких же мрачных тонах. Оксана улыбнулась, ощутив себя персонажем игры. Она сейчас точно так же сидит напротив «призрака», только не чёрного, а рыжего.
   «Интересно, зачем я оказалась здесь? – подумала Оксана. – Может, мне тоже надо снять проклятие с этого замка? О боже! – вспомнила она. – Вчера я просила Бога найти Александра, и в приступе какого-то необъяснимого ясновидения увидела, как он бредёт по дороге и ни одна машина не останавливается, чтобы его подвезти. И тогда я пообещала помочь тому, кто его подберёт. Выходит, я, сама того не зная, пообещала помочь Рихарду! Осталось понять, нужна ли ему моя помощь».
   – Рихард, – обратилась она к нему осторожно, – скажите, у вас какие-то неприятности?
   Рихард перевел на неё насмешливый взгляд и ответил вопросом на вопрос:
   – А бессонная ночь, головная боль и продырявленные шины, по-вашему, не попадает под определение «неприятности»?
   – Да, конечно! – грустно улыбнулась Оксана. – Но мне кажется…
   – Кажется – креститься надо! – оборвал её Рихард.
   У Оксаны возникло желание подняться и уйти, но она была не из тех, кто потакает своим эмоциям, если они мешают решению поставленной задачи.
   – Отче наш, сущий на небесах, – перекрестилась Оксана, – не дай мне впасть в безумие, да избави меня от иллюзий, что Раб Твой Рихард пребывает в злом раздражении. Да помоги мне уразуметь, о чём мысли его печальные, да каковы планы его светлые на эту деревню. – Оксана перевела вопросительный взгляд с потолка на Рихарда и ей показалось, что он пытается сдержать улыбку.
   – Я неоднократно пытался донести свои планы до господина Кузнецова, – сказал он жёстко, – но всегда натыкался на абсолютное нежелание с его стороны вести конструктивный диалог.
   – Да неужели? – съязвила Оксана, но вовремя опомнилась и вернула интонацию в рамки дипломатической беседы. – А Владимир утверждает, что вы угрожали расправой над его семьёй, если он не прекратит мешать вам.
   – Я?! Угрожал?! – Рихард встал, но потом упал обратно в кресло и откинулся на спинку, закрыв глаза. – О боже! Как с ними разговаривать? Они же слышат только то, что хотят!
   – А как ещё можно было понять ваши слова: «Подумай о будущем своей семьи и детей»? Не думаю, что Владимир это придумал.
   Рихард снова облокотился о стол и посмотрел на Оксану.
   – Нет, он не придумал, он варварски вырвал их из контекста. Я говорил ему, что хочу возродить сельское хозяйство, но на принципиально новом уровне. И сказал, что «если сам не хочешь, если тебе в этой жизни больше ничего не надо, то подумай о своих детях». А он, значит, решил, что я угрожаю? – Рихард тяжело вздохнул. – Сколько можно вот так вот флягами молоко развозить? Да и скольких желающих он таким образом может обеспечить?
   – Согласна, – кивнула Оксана. – Я тоже думала, что надо переводить реализацию на какой-то новый уровень.
   Рихард, увидев в Оксане хоть зыбкую, но поддержку, продолжил:
   – А тут приезжаю и вижу Глеба… блин! Его мне ещё здесь не хватало!
   Оксана засмеялась.
   – Давняя «дружба»?
   Рихард ухмыльнулся:
   – Боюсь, даже намного более давняя, чем мы думаем.
   – Что вы имеете в виду?
   Рихард замолчал, глядя в тёмный угол комнаты, словно пытаясь что-то вспомнить. Чувствовалось, что ему хочется поговорить, но он не решается откровенничать.
   – Я, конечно, прошу прощения за то, что расстроила ваши планы, – сказала Оксана, уводя тему от детских воспоминаний, – но вы действительно предлагали Владимиру и Галине обычные, а никакие не льготные условия кредитования.
   – Да! Но даже обычные кредиты выдают далеко не всем. И особенно под такой нестабильный бизнес, как животноводство.
   – Согласна! – кивнула Оксана.
   – Но под моё поручительство дали бы точно, – уверенно сказал Рихард. – И почему в моих искренних желаниях помочь все всегда видят какие-то подвохи и ловушки?!
   Оксана пожала плечами.
   – Но зато вам они поверили безоговорочно! – возмущённо продолжил Рихард. – Я не представляю, где вы видели ставку в шестнадцать процентов без залога. Не знаю, какой банк даже «по блату» будет брать на себя чужой риск и работать себе в убыток. Я бы и сам с удовольствием воспользовался. Поможете?
   Оксана почесала нос и решила сознаться:
   – Просто мне не хотелось, чтобы Владимир залазил в кредитную кабалу. И я знала, что он откажется от моего предложения.
   – Проще говоря, соврала. Так? Но что бы ты стала делать, если бы он всё-таки согласился?
   – Пришлось бы выдать кредит из собственного кармана, – засмеялась Оксана.
   – И в результате твоих усилий он записал меня в обманщики и теперь даже слушать не хочет идеи по улучшению жизни этой деревни.
   Оксана отметила, что Рихард перешел на «ты». Но это было не хамское «тыканье», а скорее дружественное.
   – А может, не надо ничего улучшать? – спросила она. – Может, здесь и так всем хорошо?
   – Если бы все так рассуждали, мы бы до сих пор жили в пещерах, грелись у каменных очагов и занимались собирательством и охотой.

Холод

   Он сидел и отсутствующим взглядом смотрел на одинокий зеленовато-бледный гриб на тонкой ножке. Порывистый ветер насквозь продувал ветхую шкурку, из которой Лис давно вырос. Пора бы изготовить новую, но для этого нужно убить козла. А Лис не смог. Нет, не то чтобы он не попал, просто не смог отпустить тетиву, когда представил, как острый наконечник стрелы вонзится в живую плоть и причинит боль. А потом надо подойти к раненому животному и, глядя в добрые умоляющие глаза, вонзить в сердце нож. И он не выстрелил. Козла это, правда, не спасло, ведь рядом был брат.
   Уже ясно, что охотника из Лиса не получится и теперь новую шкуру придётся отработать сбором еды. Но грибы, как назло, попадаются только ядовитые, а копать корни нестерпимо лень.
   Самое неприятное, что он никому не может рассказать о своём состоянии. Не потому, что у него нет друзей или мудрых старших родственников, а потому, что он не знает, как объяснить происходящее с ним.
   С раннего детства отец, дед или старшие братья учили его жить в этом мире. Они могли ответить на любой вопрос, даже если Лис от нехватки словарного запаса не знал, как его задать. Если чесалась кожа от укусов насекомых, кто-то из старших показывал траву, которая помогала снять зуд. Если ещё какие-то странности возникали с телом, то стоило лишь показать жестом, в чём проблема, как тут же находилось либо лекарство, либо действие, облегчающее существование.
   Но никто не мог понять, что происходит с Лисом сейчас, а он не мог ни объяснить, ни показать. Все видели его страдальческое выражение лица и неестественную для лесного народа лень, но никто не знал, как исцелять эту болезнь.
   Лис понимал, что как бы ни сердились отец и братья, они не дадут ему умереть от голода, но если он не исцелится от этой хандры, то ни одна девушка не захочет связать с ним судьбу и дать жизнь его детям. Понимая это, он заставлял себя хоть что-то полезное делать для рода, но хватало его ненадолго. А с наступлением осени настроение ухудшилось настолько, что Лис даже начал подумывать, а не уйти ли ему из этого мира, не избавить ли род от бессмысленного нахлебника. И он даже пытался отказаться от еды, но…
   …не проще ли съесть этот гриб?
   Новый порыв ветра отвлёк его от преступных мыслей и напомнил, что пора возвращаться домой. В лесу стремительно темнело. Лис тяжело вздохнул и опустил веки. Перед закрытыми глазами возникла зеленовато-белёсая шляпка ядовитого гриба.
   Ещё в детстве Лис заметил эту странную особенность. Если он собирал грибы, ягоды или травы, то вечером, закрыв глаза, он начинал видеть живописные образы тех растений, которые искал днём. Из темноты возникали разнообразные грибные шляпки, яркие точки ягод или резные листочки, и всё это сопровождалось удивительно приятным щекотанием где-то в области затылка. Если же он ничего не делал днём, вызвать эти видения, как ни старался, не мог. Поговорив с друзьями и братьями, он выяснил, что такое происходит не только с ним. Но никто не знал, что это. Отец посоветовал сходить к шаману.

   Тогда Лис и познакомился с Лучиком. Тот сидел возле чума шамана и делал что-то странное – скоблил камнем витиеватую корягу, счищая с неё землю и остатки коры.
   – Что ты делаешь? – удивился Лис.
   – Это лось! – улыбнулся мальчишка.
   – Какой же это лось?! – усмехнулся Лис. – Это хворост для очага.
   – Да ты что?! – возмутился мальчишка. – Смотри: вот рога, вот ноги. Видишь?
   – Вижу пень корявый.
   – Ну, погоди. Вот всё лишнее отрежу, будет лось.
   Лис присел и присмотрелся к хитросплетению корней.
   – Как ты можешь что-то здесь видеть?
   – Не знаю. Мне, наоборот, удивительно: как вы все ничего не видите. – И мальчишка вновь вернулся к своему занятию.
   – Мне вообще-то шаман нужен. Вопрос есть, – сказал Лис.
   – Ааа… ну подожди. Дедушка скоро придёт.
   Пока ждали, разговорились и подружились. Лучик имел удивительную способность. Он мог видеть изображение любого зверя где угодно: в облаках, в траве, на коре сосны. «Надо только убрать всё лишнее», – говорил он.

   Вскоре вернулся шаман. Услышав вопрос, он почесал в затылке, сел и задумался.
   – Ну, слушай, – очнулся он, вспомнив какую-то историю. – Жил когда-то давно Он…
   – Кто «он»?
   – У Него тогда ещё не было ни одного имени, поэтому я не могу назвать Его иначе, чем просто ОН. Сейчас Он имеет множество имён, и поскольку в этой сказке Он проявится в роли Мастера, давай назовём Его Мастер.
   – А что такое мастер? – перебил рассказчика Лис.
   – Мастер? Это человек, который может из камня сделать топорик, из шкуры – одежду, из ветвей может сплести корзину, из травы – верёвку. Мастер всегда может придумать, как сделать что-нибудь нужное из того, что уже есть. Понимаешь?
   – Ага, – улыбнулся Лис. – Значит, сказка про моего отца?
   – Нет, – засмеялся Камень. – Тот Мастер жил так давно, что ещё ничего не было, и ему пришлось делать всё из ничего.
   – Как это? – узкие глаза Лисёнка округлились.
   Лучик опустил свой скребок и тоже прислушался.
   – Это трудно представить, – продолжил шаман, – но когда-то не было ни травы, ни ветвей… не из чего было делать верёвки и корзины. Сначала надо было сделать землю, чтобы на ней росли деревья.
   – Разве даже земли не было? – удивился Лучик. – А что же тогда было?
   – Что было, что было… – возмутился Камень. – Вы будете сказку слушать или приставать ко мне с вопросами, на которые я не знаю ответов?!
   – Но как же?! – рыжие бровки Лисёнка выстроились грустным домиком. – Как может не быть деревьев и травы я могу представить, но как могло не быть земли? На чём же тогда этот Мастер стоял?
   – Наверное, он висел в воздухе, – пожал плечами Камень. – Об этом в сказке не уточняется.
   – Как птица?
   – Скорее, как облако, – на ходу придумал Камень, чтобы дети смогли хоть как-то это представить. – Так вот: однажды надоело Мастеру просто так висеть, и захотел Он что-нибудь создать.
   – Землю?
   – Э, нет! Зачем ему нужна земля, если он и без неё прекрасно обходился? Будет ли твой отец делать корзину, если в неё нечего собирать?
   – Нет, – согласился Лисёнок, – не будет. Но Лучик же для чего-то делает зверей из коряг.
   Шаман крякнул и снова почесал в затылке.
   – И то верно. Луч! Зачем ты это делаешь?
   – Хочется, – пожал плечами новый друг.
   – Вот и Мастер захотел. И желание это стало просто невыносимым. Но была проблема.
   – Какая?
   – У него было Всё, и это Всё был Он сам, и больше ничего сделать было невозможно.
   – Странно! – нахмурился Лисёнок. – Сначала ты сказал, что ещё ничего не было, а теперь говоришь, что всё уже было. Как же так?
   – А вот смотри, – шаман поднял с земли небольшой плоский булыжник. – Что ты видишь на этом камне?
   – Ничего… точечки, царапинки, – ответил Лисёнок.
   – А ты? – спросил Камень у внука.
   Лучик усмехнулся:
   – Что захочу, то и увижу.
   Камень взял уголёк и нарисовал круг, под ним провел черту и на ней изобразил нечто, похожее на дерево.
   – Дерево, солнышко, земля, – обрадовался Лисёнок.
   – Но можно ли сказать, что до этого на камне не было ни дерева, ни солнца?
   – Не было…
   – Просто их не было видно, – улыбнулся Лучик, – потому что они были того же цвета, что и сам камень.
   – А-а-а… – понял Лисёнок. – Ну да. И что?
   – Но, кроме того, здесь есть и грибы, и травы, и горы, и реки, и вообще, всё, что ты только можешь себе представить. И если мы сейчас это нарисуем… – Старик рисовал всё, что приходило ему в голову, накладывая рисунки один на другой. – Что ты видишь сейчас?
   – Черточки и царапинки, – засмеялся Лисёнок.
   – Вот видишь, – улыбнулся Камень. – Выходит, здесь есть всё, но при этом ничего нет.
   – Удивительно! И что было дальше?
   – И тогда Он отделил от Себя маленькую Частичку и сказал: «Это – не Я».
   Шаман взял белый камешек и нарисовал в середине чёрного от угля булыжника белую точку.
   – И как только Мастер принял это решение, Частичка вдруг обнаружила, что Она есть, но у Неё ничего нет. Это было страшное чувство, когда совсем ничего нет. Понимаете?
   Лисёнок и Лучик кивнули. Представить себе страх от «ничего нет» было проще, чем неприятности от «всё есть».
   – А поскольку вокруг Неё было абсолютно Всё, – продолжал Камень, – Ей оставалось лишь увидеть в окружающем хаосе то, что нужно, выделить это и взять Себе.
   Камень подал Лисёнку рисунок и спросил:
   – Сможешь ли ты найти здесь солнце, землю и дерево?
   Лис пригляделся и без труда нашёл кружок и деревце, хотя не знай он, что они там есть, не увидел бы. Он обвёл их белой чертой.
   – Вот и ответ на твой вопрос, – сказал Камень. – Когда ищешь грибы или что-то другое, ты сначала представляешь их себе, чтобы выделить из хаотических пятен листвы и травы. Вечером ты ложишься спать, а Часть великого Мастера, которая живёт в каждом из нас, продолжает показывать тебе картинки.
   – Но зачем?!
   – Потому что не может сразу остановиться. Всё в этом мире так устроено. Чтобы что-то сдвинуть, надо приложить усилие, но зато потом оно будет двигаться само. Вот, гляди! – он взял шишку и кинул её в Лисёнка.
   – Ой! – Лисёнок потёр плечо. – Но почему?!
   – Давай договоримся, – улыбнулся Камень. – По одной сказке в день.

   Лис улыбнулся воспоминанию. Как бы ему хотелось снова испытать то чувство, которое он смутно помнит из детства, когда просыпался полный новых вопросов, ожиданий, надежд и планов. Но чем больше он узнавал, тем сложнее было формулировать новые вопросы, а без них Камень не рассказывал новых сказок.
   «Интересно, – подумал Лис, – а что бы я хотел увидеть, открыв глаза?» И вдруг по телу побежали тёплые мурашки. Лис вздрогнул и прислушался к себе. Но мимолётное чувство растворилось. Что же разбудило в нём эту забытую энергию? Лис вернулся на минуту в прошлое, но не нашёл там никаких событий, которые могли бы вызвать радость, кроме самого вопроса. И тогда он ещё раз, но уже осознанно спросил: «Чего я хочу?»
   В поисках ответа он встал и огляделся вокруг. Щедрая природа кормит его и одевает, большой сильный род создаёт уверенность в будущем. До конца дней он будет жить в этом прекрасном раю, вместе со своим народом. И лишь одного нет в этом мире – того, что ещё можно было бы захотеть. «Я хочу чего-то нового!» – ответил он и напугался. Потому что понял: для этого ему нужен другой мир. А значит, старый придётся покинуть или разрушить.
   На небе проявились первые звёзды. Лис залюбовался одной яркой сверкающей точкой и ощутил себя маленькой отдельной частичкой, которая, имея всё, при этом не имеет ничего.

Трещина

   Разговор Оксаны и Рихарда прервала Маргарита. Она вошла в кабинет, предварительно символично постучав по открытой двери и, глядя то на Оксану, то на Рихарда, так и не определившись, кто же теперь заказчик, начала докладывать результаты осмотра.
   – Дом требует серьёзного ремонта, но для современных строительных технологий здесь нет ничего невозможного, если бы не одна проблема…
   – Какая? – Рихард жестом предложил Маргарите сесть.
   Она присела на краешек дивана.
   – Трещина. Дом раскололся на две части, и одна из них медленно проваливается.
   – И что? – нахмурился Рихард. – Это неисправимо?
   Маргарита пожала плечами.
   – Любая проблема решаема. Вопрос в целесообразности. Где гарантия, что через год провал не увеличится? Я уж не говорю о том, что здесь геопатогенная зона…
   – Почему не говорите? – удивился Рихард. – Об этом надо говорить в первую очередь!
   – Конечно, – кивнула Маргарита, – но таким вещам мало кто придаёт серьёзное значение. Тем более когда дом уже построен, не сносить же его теперь.
   – А с чего вы взяли, что здесь зона? – спросила Оксана.
   – Мирослав чувствует эти аномалии. Да их и обычный человек может увидеть. Просто посмотрите на грибок: идёт-идёт и раз… обрывается. С чего бы? Вроде и сырость та же, и паркет из той же древесины.
   – Может, просто не успел ещё?
   Маргарита пожала плечами и смущённо улыбнулась.
   – Но ведь в геопатогенных местах люди начинают болеть! – сказал Рихард.
   – Так и я о том же! – кивнула Маргарита. – Здесь нельзя жить!
   – Но почему же тогда Герман Карлович исцелился? – спросила Оксана. – И почему дед Ефим не отговорил его строить дом на этом участке? Неужели он не чувствовал?
   – Исцелился? – удивилась Маргарита. – Здесь?
   В комнату вошёл Мирослав.
   – Слава, ты слышал? – растерянно обратилась к нему Маргарита.
   – Слышал, – кивнул Мирослав. – Странно! Его кровать стоит в самом гиблом месте. И стол этот, между прочим, тоже расположен не очень удачно. Хотя вполне ведь можно было поставить чуть левее или правее. Такое ощущение, что он специально выбирал самые воронки.
   Рихард поспешно вышел из-за стола и пересел на диван.
   – А может так быть, что эти зоны на него благоприятно действовали? – спросил он.
   – Теоретически возможно, – пожал плечами Мирослав. – Но мне тогда даже страшно представить, что это был за человек.
   – Мне тоже страшно вспоминать о нём, – ядовито ухмыльнулся Рихард, – поэтому давайте вернёмся к делу. Значит, вы считаете, что дом ремонтировать не имеет смысла?
   – Ну почему же? – развел руками Мирослав. – Просто я считаю своим долгом предупредить вас, что… впрочем, Рита уже всё объяснила.
   – А скажите, Мирослав, раз уж вы чувствуете эти ужасные зоны, а нельзя ли как-то их нейтрализовать? – спросил Рихард. – В конце концов, делают же громоотводы от молний, волнорезы от волн. Значит, и от подобных природных феноменов можно создать защиту.
   – Можно, – кивнул Мирослав. – Но я не возьмусь за это.
   – Почему? – удивился Рихард.
   – Понимаете, – Мирослав замялся, – дело в том, что…
   – Дело в том, – перебила мужа Маргарита, – что все эти попытки нейтрализовать геопатогенное излучение выглядят шарлатанством. Люди никакой разницы не ощущают. Как им доказать, что зона перестала действовать или что она вообще была? А если потом всё-таки кто-то в доме заболеет, кто будет виноват?
   – Я вас понял, – кивнул Рихард и задумался.
   – А какова природа этого излучения? – спросила Оксана. – Ну, радиоактивность или какие-то инфразвуки?
   Мирослав и Маргарита синхронно помотали головами.
   – Эффект формы, – сказал Мирослав.
   – Что? – не поняла Оксана. – Это что-то незнакомое.
   – Почему же? – улыбнулась Маргарита. – Ты никогда не слышала, что нельзя садиться на угол стола, нельзя, чтобы нож острым концом был направлен на человека, нельзя кровать ставить под потолочной балкой и тому подобное?
   – Так это приметы, – неуверенно возразила Оксана.
   – А приметы ж не из пустого места рождаются.
   – Но что создает этот эффект?
   – По-разному бывает. В нашем случае – это разлом или трещина в скале под домом. Её острые края излучают поле, которое невозможно измерить никакими приборами. По крайней мере, мы пока о них ничего не знаем.
   – А рамки, которые крутятся? – спросил Рихард.
   Маргарита усмехнулась:
   – Если лозоход не шарлатан, он и без рамок всё чувствует. Рамки – это для публики.
   – Но вы так и не ответили на вопрос: какова природа этого излучения?
   Маргарита растерянно замолчала. Вместо неё ответил Мирослав:
   – Скажите, когда первобытный человек видел предметы, понимал ли он, что воспринимает электромагнитные волны определённой частоты, отражённые от поверхности?
   – Но, думаю, он понимал, что воспринимает это глазами. Чем ты «видишь» эти зоны?
   Мирослав задумался на секунду и показал рукой на область солнечного сплетения.
   – Где-то здесь, – сказал он. – И под лопатками. Какое-то щекотание и мурашки. И ещё что-то, что словами не объяснить. Если бы все люди испытывали эти ощущения, они придумали бы для них общепринятые названия, а так… как я объясню? Попробуй объяснить слепому, чем синий отличается от красного.
   – И всё-таки, как ты думаешь, какова природа той «волны», или «поля», которое ты ощущаешь своим желудком? Должны же быть хоть какие-то версии!
   – Я не уверен… но, возможно, это что-то сродни гравитации.
   – Гравитации? – удивилась Оксана.
   – Да. По дому проходит так называемая «комариная плешь». Термин я позаимствовал у Стругацких. И вообще, их «Пикник на обочине» – это описание почти всех видов геопатогенных зон, только для наглядности усиленные. В реальности всё намного слабее и медленнее, но каждый раз, перешагивая через «плешь», вы получаете что-то типа массажа внутренних органов методом их небольшого утяжеления. Есть ещё воронки, когда вектор гравитации как бы закручивается. Это, может быть, даже полезно, если в малых количествах, но долго находиться в таком месте опасно, так как возникают непредсказуемые мутации в клетках.
   – А там был ещё «ведьмин студень»! – оживился Рихард. – Такое бывает?
   – Не знаю! – улыбнулся Мирослав. – Не встречал. А помнишь, там в самом начале была «паутина», которая убила одного из сталкеров?
   – Помню, конечно!
   – Такие зоны возникают в местах разрывов. Они недолги и не так опасны, но тем не менее я бы не советовал идти по лесу и сбивать перед собой паутины или ломать ветви. Но люди этого не чувствуют.
   – Значит, должен быть и «золотой шар»? – предположил Рихард. – Помнишь, который все желания исполнял?
   – Конечно, есть! Люди называют их местами силы. Как правило, это точки выхода ровных конических или пирамидальных скал на поверхность земли. Этакие «лысые горы». Вот там «щекотку в желудке» могут почувствовать многие.
   – А ты, случайно, не знаешь таких мест? – у Рихарда загорелись глаза.
   Мирослав загадочно улыбнулся и пожал плечами.
   Оксана вспомнила поляну и камень возле Новой Трёшки. Участники первого похода описывали своё состояние там как «мурашки по коже» и необъяснимый страх. Раньше Оксана не придавала значения тому, что после их возвращения дела как-то слишком быстро пошли в гору. Всего за пару месяцев Алёна заработала денег на квартиру, Алексей внезапно из водителя превратился в директора, а Соня наконец-то стала его почти официальной женой. А что получил Павел?
   Однажды он сказал, что больше всего на свете хочет, чтобы его взбалмошная жена наконец-то успокоилась и стала домашней. Выходит, что и его желание исполнилось: сейчас Алёна передвигается по новой квартире в инвалидной коляске с абсолютно «спокойным» выражением лица.
   – Ты уверен, что тебе это надо? – усмехнулась Оксана. – Вспомни, что «золотой шар» вытаскивает глубинные мечты, о которых ты можешь даже не подозревать. И не факт, что ты обрадуешься, когда они сбудутся.
   – Не думаю, что в глубине души я желаю лишиться чего-то ценного, – ответил Рихард. – А всё остальное – балласт.
   – Хочешь сказать, что готов с лёгкостью расстаться со своим богатством?
   – Ну, может, и не с лёгкостью…
   – А чего хочешь попросить у «шара»?
   Рихард задумался и, помолчав немного, сказал:
   – Есть анекдот: пришёл мужик в магазин игрушек и говорит: «У вас юла бракованная». Его спрашивают: «Не крутится?» – «Да нет, крутится». – «Не гудит?» – «Да нет, гудит». – «Ну а что тогда?» – «Не радует!»
   Все улыбнулись бородатому анекдоту.
   – Так вот: я хочу вернуть то состояние души, когда «юла радует».
   – Где же ты его потерял?
   Рихард пожал плечами.
   – Знать бы где… В детстве, помню, она ещё радовала, но папина бритва была намного интереснее. Потом папин автомобиль… потом что-то ещё… и вот, казалось бы, ты всего достиг. Рай! А бах… и не радует. И достигать-то больше вроде бы нечего.
   – Да ну! – усомнилась Маргарита. – Можно, например, путешествовать.
   – Ну да, на какое-то время это увлекает. Но по большому счёту все курорты, музеи и горные тропы одинаковы. Там на верблюде, там на дельфине… но везде комфорт пять звёзд. Тот же рай… – Рихард махнул рукой. – Единственное, что интересно вспоминать, это тибетский монастырь. Я несколько дней жил вместе с монахами по их законам и распорядку.
   – Ого! И чем они так запомнились?
   – В первый день меня отправили таскать воду. Колодец находился метров за сто вниз по склону. А тропинка узенькая, да ещё если из вёдер вода выплескивается, то становится скользкой. И монахи как муравьи по этой тропке, одни вниз, другие вверх. Чтобы разойтись, надо боком повернуться друг к другу. Да там ещё жара и кислорода мало – горы ж. После первой ходки я взмок сильнее, чем в тренажёрном зале. Пока второй раз шёл к колодцу, размышлял, что надо бы помочь ребятам организовать водопровод – это ж не дело так мучиться в двадцать первом веке.
   – Помог? – засмеялась Оксана.
   – А оказалось, что у них всё есть: и водопровод, и электричество, а процедура эта исключительно в воспитательных целях.
   – Для поддержания физической формы?
   – Скорее для освобождения головы от всякой ерунды. Если после третьей ходки я готов был бросить эти чёртовы вёдра, то к вечеру я уже улыбался встречным монахам, кланялся и радовался жизни.
   – Интересно, и что же тебя удержало?
   – Не помню! – Рихард задумался. – Возможно, именно свобода. По контракту с монастырём я в любой момент мог закончить послушание и продолжать жить как обычный турист в пятизвёздочном номере, наблюдая за монахами со стороны. Либо вообще мог забрать свои деньги и уехать. Никто не собирался тянуть меня в «рай» на аркане.
   – И что? Так все дни воду и таскал?
   – Ну да… по утрам, притащу несколько вёдер, а потом медитации и прочие монашеские дела. Больше всего мне понравилось отсыпать мандалу цветным песком. Вот когда понимаешь, что процесс интереснее результата. Как только довёл узор до совершенства, приходит настоятель и разрушает твоё творение, даже сфотографировать не позволил.
   – И что? Даже после монастыря радость жизни не вернулась? – спросила Маргарита.
   – Так это давно было. А я только сейчас начинаю понимать, что для того, чтобы жить с радостью, надо её… тренировать, что ли… как мышцы.
   – Что тренировать? – не поняла Оксана. – Радость?
   – Ну да. Чтобы быть умным, надо тренировать мозг. А чтобы быть счастливым? Наверное, сердце. Или какой там орган отвечает за эмоции?
   – И кто тебе мешает её тренировать? – пожала плечами Оксана. – Зачем просить это у «золотого шара»?
   – Ты такая умная! – усмехнулся Рихард. – Ты пробовала накачать нормальную мускулатуру без тренера? Ну или хотя бы без самоучителя? В лучшем случае – ничего не получится, в худшем – надорвёшься или забьёшь мышцы.
   – То есть, ты хочешь попросить у «шара» тренера?
   – Типа того. Не могу же я навсегда уйти в монастырь. Но давайте вернёмся к нашему ремонту!
   – Да, конечно, – обрадовался Мирослав. – Значит, несмотря на наши предупреждения, вы не раздумали его делать?
   – Отступать мне всё равно некуда, а жить здесь где-то надо. Поэтому для начала подлатаем этот дом. Правда, строители у меня свои, бригаду я пришлю. А от вас я хочу, чтобы вы минимизировали геопатогенные зоны, а если это невозможно, то хотя бы расставили мебель более безопасно.
   – Я согласен, – кивнул Мирослав. – Тем более что в нашей сегодняшней ситуации было бы весьма неразумно отказываться от дополнительного заработка.
   – Какие-то проблемы? – участливо спросил Рихард.
   – Да ну, – махнула рукой Маргарита, – сущие мелочи. Долг в полмиллиона и полная непонятность, что делать дальше.
   – Бывает, – посочувствовал Рихард. – Можем обсудить варианты сотрудничества. Вы ведь, если я правильно понял, архитекторы? А мне как раз нужно делать проект посёлка. Все необходимые геодезические замеры и исследования уже сделаны. К тому же будет здорово, если вы проверите место и на предмет всяких «зон». – Он достал и протянул визитку.
   Мирослав взял её и переглянулся с Маргаритой. Глаза у обоих радостно заблестели.
   – Рихард, а по какому принципу ты планируешь набирать людей в своё поселение? – спросила Оксана.
   – Не знаю, – он вздохнул. – Боюсь, именно это будет самой сложной задачей. Не умею я с людьми… Возможно, сначала буду привозить наёмников вахтами, а потом, глядишь, кто-нибудь пожелает остаться. Вообще-то я надеялся на помощь местных, но что-то с ними у меня не заладилось.
   – А как ты отнесёшься к тому, что несколько участков в твоём посёлке уже продано?
   Рихард удивлённо вскинул брови, не понимая, как такое может быть.
   – И один из тех, кто их купил, – продолжила Оксана, смеясь, – это Глеб.
   – Не понял шутки! Кто ж ему продал здесь землю?
   – Предприятие «Мастер», точнее – его директор Маргарита.
   Рихард перевел недоуменный взгляд на Маргариту. Та виновато улыбнулась и развела руками:
   – Это не я, это Иосиф Якич.
   – Кто? – ещё больше удивился Рихард. – Да что вы мне загадки загадываете?! Давайте уже выкладывайте как есть!
   И Маргарита с Оксаной, наперебой и дополняя друг друга, начали рассказывать:
   – Иосиф Якич, – начала Оксана, – это такой странный, загадочный тип. Он «совратил» Мирослава и Маргариту создать своё предприятие и начать работать самостоятельно, а сам стал их первым заказчиком, поручив разработать какой-то проект, который они пока держат в секрете.
   – Но, как выяснилось, – продолжила Маргарита, – платил за работу он не из своего кармана, а подделав мою подпись, продавал землю по договору от нашей фирмы. Люди приносили мне деньги, а я, ничего не подозревая, выписывала им квитанции, думая, что это какой-то взаимозачёт. Ну, вроде как он оплачивает нашу работу таким образом.
   – Так он же жулик! – возмущённо воскликнул Рихард.
   – Когда мы начали это подозревать, было уже поздно, – засмеялась Маргарита. – Иосиф Якич таинственно пропал, и люди начали идти к нам, требуя обратно свои деньги.
   – А другие так и продолжают идти, чтобы эти деньги отдать… – добавила Оксана. – например, Глеб.
   – Стоп! Стоп, девочки! – остановил их Рихард. – Вы хотите сказать, что земля здесь пользуется спросом?!
   – Ну, – Оксана развела руками, – выходит так. Иосиф Якич – это тот ещё жук. Вполне вероятно, что он её хорошо разрекламировал.
   – Но почему именно здесь?! Для афёры можно было придумать участок поближе к городу.
   – Не знаю, – пожала плечами Оксана. – Может, потому, что он приезжал в гости к деду Ефиму и видел эти поля?
   – Так он был знаком со знахарем? – Рихард замер в задумчивости. – Не тот ли это «таинственный гном»? – пробормотал он.
   – Ну-ка, ну-ка! – в голос воскликнули Оксана, Мирослав и Маргарита. – Что за «гном»?
   – Однажды к моему отцу пришёл человек, по описаниям очевидцев, весьма странной внешности, этакий маленький неряшливый еврей. Секретарша почему-то не заметила, как он прошёл мимо неё. И охранники утверждают, что увидели его, только когда он уже выходил из кабинета.
   – Очень похоже! – кивнула Оксана. – О его способности исчезать из трамваев я уже слышала. Значит, появляться в охраняемых помещениях он тоже мог? Но рассказывай дальше!
   Рихард помолчал немного, видимо вспоминая подробности, и продолжил:
   – Вы в курсе, что мой отец был серьёзно болен. Из-за этого наш бизнес сильно страдал, но отдавать бразды правления отец не желал ни в какую. И вдруг, после этого визита, отец передаёт мне все дела и уезжает лечиться в деревню. Я не знал, радоваться этому или пугаться. Какой-то знахарь, по рекомендации какого-то «гнома»… Особенно удивляло, что отец согласился: он на дух не переносил всяких экстрасенсов, гомеопатов и прочих «шарлатанов», доверял только официальной медицине и лекарствам из аптеки. Как этот тип умудрился убедить его, я не представляю. Так он ведь ещё и денег с отца взял за то, что покажет дорогу к этому знахарю.
   – Денег? – удивилась Оксана. – На него это не похоже. И много?
   – Да какая разница?! – скривился Рихард. – Хоть сто рублей, хоть миллион, отец не отдал бы их просто так. Хотя он их не сразу отдал, а написал расписку, что обязуется заплатить сто тысяч рублей, когда почувствует, что знахарь ему действительно помог.
   – Ага! Вот значит, что за деньги он перевёл на счёт Владимира!
   – На счёт Владимира? – переспросил Рихард.
   – Да. Иосиф Якич попросил эти деньги перекинуть напрямую Владимиру в оплату за молоко, которое тот будет несколько лет отвозить его детям. Но продолжай! Что было дальше?
   – А дальше я не знаю. Приезжал пару раз к отцу, но он был не рад меня видеть. Я и отстал от него. Да и дел по спасению фирмы было невпроворот.
   – Простите, что вмешиваюсь, – сказал Мирослав, – но почему вы решили скупить землю именно здесь?
   – Это не я, – помотал головой Рихард. – Это отец. Через год он внезапно вернулся и снова стал у руля фирмы. Он был взвинчен и суетлив, словно куда-то торопился. На мои вопросы реагировал агрессивно, давая понять, что я лезу не в свои дела. И я ничего не мог сделать, кроме как с ужасом наблюдать, как он выдёргивает из оборота деньги и отправляет их неведомо куда. Одно из таких бессмысленных приобретений – участок земли возле этой деревни. Здесь было разорившееся фермерское хозяйство, которое ему продали по какой-то безумно высокой цене.
   – Зачем же он купил? – удивилась Маргарита.
   – Понятия не имею! Могу лишь догадываться.
   – Поделись, пожалуйста, версией, – попросила Оксана.
   – Возможно, это была замаскированная взятка, – пожал плечами Рихард. – Но кому и за что… эту тайну отец так и унёс с собой.
   – Но разве ты не видишь взаимосвязи?! – воскликнула Оксана. – Иосиф Якич заманивает сюда Германа Карловича, тот покупает здесь землю, а Йосиф Якич начинает её продавать.
   – Связь вижу, – кивнул Рихард, – а смысла нет. С тем же успехом он мог продавать землю на Луне.
   – Да… – вздохнула Оксана. – Смысл пока не ясен.
   – Но тем не менее за рекламу ему спасибо! Если людей расстояние до города не пугает, то сделать всё остальное, надеюсь, мы сможем, – сказал Рихард. – Давайте узнаем, чего он им наобещал, и создадим здесь подобные условия. И тогда, возможно, они раздумают забирать деньги обратно, а я с удовольствием отдам им участки.
   – Кстати… – тихо произнёс Мирослав.
   Все замерли в ожидании, чего же у него «кстати», но в этот момент в прихожей раздался скрип двери и поскуливание паркета под чьей-то торопливой поступью.
   – Вот вы где! – в кабинет ворвалась Рая. – Там уже одну машину починили, вас ждут. Или вы раздумали в город возвращаться?! – обратилась она к Маргарите. Потом перевела взгляд на Оксану и жалобным голосом запричитала: – Саньки нигде нет! Пропал, как сквозь землю провалился. Я уже начинаю волноваться.

Пришельцы

   Под ногами хрустел ковёр из опавшей хвои и пожухшей травы. На пути попадались грибы, но Лис не брал их, хотя ноги сами подгибались при виде каждой оранжевой шляпки. Осень стояла тёплая. Грибов, орехов и ягод уже насушили столько, что за зиму вряд ли успеют съесть. Лис даже корзину с собой не взял, потому что не планировал ничего собирать. Но как пройти мимо такой красоты?! Он вздохнул, и на него снова навалились бессмысленные мечты-фантазии: а вот бы можно было собрать эти грибы и обменять на что-нибудь диковинное. На что, например? Ну, наприме-е-ер… Лис замер, пытаясь представить, что могло бы ему пригодиться.
   С детства Лис хотел узнать, как он выглядит. И не только ему это было интересно. И девочки, и мальчишки после дождей собирались возле маленьких лужиц и пытались разглядеть в воде свои лица. Но своё лицо почему-то всегда было видно плохо, вот соседское – пожалуйста. Но на него и так можно посмотреть. А разглядеть цвет своих глаз, форму носа… Как бы сделать такую отражающую штуковину? Хотя, баловство это всё, конечно, и никакой практической ценности не имеет. Хотя… если бы подарить её какой-нибудь девушке, вот бы она обрадовалась. Лис задумался: а какой девушке он бы подарил такое чудо, если бы оно у него вдруг появилось? Перебирая в памяти своих сверстниц, ни одной из них он не смог отдать предпочтение. Все были одинаково красивы, и он с удовольствием каждой из них сделал бы по такому подарку. Но…
   Мечтая, Лис не заметил, как срезал длинную ветвь и наколол на неё несколько красивых крепких грибов, мимо которых просто не могло пройти его отпущенное на свободу тело. Куда шло это тело, Лис не знал. Последнее время он просто бесцельно ходил по лесу в поисках чего-нибудь нового. Он даже не надеялся что-то найти, но это, казалось бы, бессмысленное занятие спасало его от гнетущей тоски. А пока он искал то, незнамо что, он успел набрать и грибов, и ягод, отработав брату и семье ещё две-три шкуры для одежды. Но ему столько шкур не надо, тело-то у него всего одно.
   Взяв очередной гриб, Лис обнаружил, что накалывать его уже некуда. Он расстроился: не выбрасывать же его теперь. Эх! Вот бы встретить в лесу кого-нибудь, кому этот гриб, да и вообще все его грибы были бы нужны. Он с удовольствием подарил бы свою добычу, а на обратном пути набрал бы ещё столько же. Лис грустно улыбнулся, оглядел лес и вдруг замер. Сердце бешено заколотилось. В нескольких метрах от него стояла девушка удивительной внешности. Нельзя сказать, что она была красива. Непривычные черты лица никогда не кажутся красивыми. Она была другая, явно не из их народа. Она была выше, чем его соплеменницы, волосы её были цвета сухих злаковых стеблей, глаза круглые, кожа бледная. Но удивительнее всего была её одежда. Она была из какой-то странной тонкой кожи, цвета неба, и на ней были рисунки, похожие на цветы и птиц. Ничего подобного Лис никогда не видел. Остолбенев, он смотрел на неё, боясь спугнуть неосторожным движением. В корзине у незнакомки лежало несколько мелких невкусных грибов. Лис такие даже не собирал.
   Он медленно протянул ей огромный белый, а потом и всю гирлянду, но девушка резко развернулась и бросилась бежать, путаясь в длинной неудобной юбке. Лис мог бы догнать её за пару секунд, но он понимал, что этим напугает её ещё сильнее. Он лишь ускорил шаг, чтобы не отставать от беглянки и не терять её из виду.
   Девушка вывела его к деревне и скрылась в одном из странных сооружений. Через минуту оттуда вышли двое мужчин, вооружённые длинными сверкающими на солнце дубинками, и направились в сторону леса. Лис повесил грибы на видное место, в надежде, что они найдут его подарок, и ловко взобрался на вершину дерева. Незнакомцы немного постояли на опушке, но, убедившись, что всё спокойно, спрятали острые, блестящие как вода клинки в кожаные чехлы, и вернулись в деревню.
   Лис рассматривал пришельцев, пока тьма не укрыла землю, а потом спустился с дерева и счастливый как никогда отправился домой.

Чердак

   – А у тебя на сеновале смотрели? – на всякий случай спросила Оксана. – Может, закопался в сено и спит?
   Рая махнула рукой и снова сделала страдальческое выражение лица.
   – Холодно там и сыро сейчас. Но Яшка проверил. Нету его там.
   – А у кого из соседей он ещё может быть?
   – Всех обошли. Никто его сегодня не видел.
   – Но так не бывает! – воскликнула Оксана. – Галя! Ты посмотрела, что из одежды исчезло?
   – Посмотрела, – апатично ответила Галина. – Всё на месте. По крайней мере, из того, что я помню.
   – Значит, он где-то в доме. Не мог же он уйти в трусах и босиком!
   – Не мог, – кивнула Галина. – Но я уже весь дом обыскала трижды. Я даже под все кровати и диваны заглянула. Если хочешь, иди ещё раз всё осмотри…
   Оксана вздохнула и, закрыв глаза ладонями, попыталась войти в то состояние, в котором вчера ей удалось «увидеть» Александра, идущего по дороге. Но посидев так некоторое время, она ничего не почувствовала. Никаких видений. Но почему?! Почему вчера получилось, а сегодня никак? Что изменилось?
   Оксана встала и подошла к окну, как вчера. «Где ты?» – снова задала она тот же самый вопрос и прислушалась. И сразу стало ясно, что изменилось. Вчера было беспокойство, тревога, саднящая боль в душе от неизвестности и предчувствие беды. А сегодня, несмотря на ту же неизвестность, тревоги не было. То есть головой Оксана беспокоилась, а сердцем нет. И именно головой она пыталась сейчас «увидеть». Но, видимо, так «видеть» может только сердце. А оно словно знало, что он спокойно спит где-то и никакой опасности для него нет. Ох! Ещё бы заставить голову в это поверить!
   – А в кладовках? А на чердаке? А в мастерской ты смотрела? – обернулась Оксана.
   – На чердаке! – встрепенулась Галина. – Там не смотрела. Но зачем бы он туда полез – то? Мы ж не в прятки играем.
   – Это мы не играем. А что творится в его больной голове, мы не знаем! Пойдём всё-таки проверим чердак!
   – Пойдём, – Галина встала. – Сейчас, только фонарь принесу. Там электричества нет.
   Вернувшись через несколько минут, Галина возмущённо сообщила:
   – Странно! Куда-то пропал фонарь. Вечно мужики не кладут вещи на место! Придётся взять свечку.
   – Давай лучше телефоном, – предложила Оксана и достала из кармана трубку.
   – Сотовым? – удивилась Галина. – Это как?
   – Здесь есть встроенный фонарик. Не хуже свечи будет. Рая, ты с нами?
   – Не… я лучше здесь подожду.

   Лестница на чердак находилась в конце коридорчика, рядом с туалетом. Галина ловко забралась по ней и, подняв массивную крышку люка, исчезла во тьме. Следом в чёрный квадрат залезла Оксана.
   – Ого! Вот это чердачок! – громко прошептала она, осветив пространство вокруг себя. – Это же ещё один этаж!
   – Так и есть, – ответила Галина. – Просто у нас денег не хватило, вот мы и оставили пока так. Даже окна не сделали. А сейчас вроде и деньги есть, да руки не доходят.
   – Тепло, – удивилась Оксана.
   – Слава богу, отопление провели. Здесь всё-таки мебель антикварная хранится, – засмеялась Галина.
   – Саша! – крикнула Оксана.
   Тишина встрепенулась и капризно заныла гулким эхом. Где-то вверху зашебуршалось и запищало.
   – Что это? – испугалась Оксана и направила фонарик вверх. Но слабый рассеянный луч увяз в пыльном тумане.
   – Там летучие мыши ночуют. То есть днюют.
   – Мыши?!
   – Да не бойся ты! – усмехнулась Галина. – Они безопасны, на людей не кидаются.
   Она вышла из освещённой полусферы и пошла в глубь чердака. Оксана взяла себя в руки и пошла следом. И вдруг боковым зрением уловила какое-то движение.
   – Галя! – сдавленным шёпотом вскрикнула Оксана и машинально направила туда свет.
   – Что случилось? – Голос Галины донесся с другой стороны, но Оксана готова была поклясться, что видела, как в темноте мелькнул силуэт женщины.
   – Галя! Там кто-то есть!
   – Где? – Галина подошла и посмотрела туда, куда указывала Оксана.
   – Вон в том углу. Ну, я же не сумасшедшая! Я точно видела там женщину! Она появилась и снова исчезла.
   Галина засмеялась.
   – А может, ты спишь? Подпрыгни!
   – Издеваешься?
   – Ладно! Раз уж ты её увидела, пойдём, познакомлю тебя с нашим домашним привидением, – Галина взяла Оксану за локоть и потащила в тёмный угол.
   – Фу! – облегченно выдохнула Оксана и засмеялась. – Так это было твоё отражение!
   – Ну конечно! – Галина провела пальцем по пыльному стеклу.
   Оксана окинула взглядом огромное, в полный человеческий рост, старинное зеркало. Оно помутнело от времени и покрылось точками. Отражение в нём напоминало чёрно-белую фотографию из начала прошлого века.
   – Представляешь, моя бабушка нашла его где-то в комиссионке. Она целый год деньги копила и молилась, чтобы оно никому не приглянулось. Как такое можно на помойку выбросить? Это же семейная реликвия! Но и в гостиную уже не поставишь, – вздохнула Галина. – Вот и стоит здесь как в музее.
   – Твоя бабушка была любительницей антиквариата? – удивилась Оксана. – Странное увлечение для колхозницы.
   – И не говори. Здесь много таких музейных вещей. Когда старый дом разбирали, столько барахла с того чердака на этот перетащили… теперь тут пылится. Пойдём, покажу настоящую перину. Может, Сашка на ней спит.
   Но перина оказалась пуста и даже не примята. Огромной взбитой горой она лежала прямо на полу.
   – Это сейчас у нас ортопедические матрацы, – усмехнулась Галина. – А раньше на таких вот «мучались». Между прочим, передавалась такая вещь по наследству по женской линии. Эта перина по завещанию принадлежит Володиной сестре… Но где же всё-таки Саша?
   – А может, тут какой-нибудь диванчик есть антикварный? – с надеждой спросила Оксана.
   – Диванчика нет, – задумчиво сказала Галина. – Но есть сундук деда Ефима. И кстати, Сашка именно на нём спал, когда у деда гостил. Вот только вспомнить бы, где он стоит.
   И Оксана с Галиной пошли искать сундук, шаря слабым светлячком по тёмным стенам.
   – А это комод Володиной бабушки, – комментировала Галина «экспонаты музея», возникающие из тьмы. – Там стоят хрустальные стаканы в мельхиоровых подстаканниках. Вещи красивые, но абсолютно нефункциональные.
   – Неудобные? – спросила Оксана.
   – Не в этом дело, – усмехнулась Галина. – В те времена они были настолько дорогие, что из них не пили, чтобы не запачкать или, не дай бог, не разбить. Их предназначение – стоять в комоде и демонстрировать гостям благосостояние семьи.
   – Знакомо! – засмеялась Оксана.
   – А это… – Галина замолчала, остановившись.
   – Это игрушки, – подсказала Оксана.
   – Это я вижу! – кивнула Галина. – Но почему они здесь? Они были сложены в коробку и заброшены на антресоли.
   – Такое ощущение, что их не просто достали. Ими играли, – Оксана присела на корточки и осветила кукол. За игрушечным столиком сидели две Барби.
   – Неужели девчонки по детству соскучились? – усмехнулась Галина.
   – Слушай, Галь! – вдруг вспомнила Оксана. – А они точно всегда вместе?
   – Точно! – Галина погрустнела и тяжело вздохнула.
   – А в туалет они что, тоже вместе ходят?
   – Представь себе! – кивнула Галина. – И в ванну тоже.
   – Видимо, ты не всё знаешь, – осторожно сказала Оксана.
   – Что «не всё», – то ли с надеждой, то ли с тревогой спросила Галина.
   – Я видела сегодня ночью одну из девочек, идущую в сторону туалета.
   – Как одну?!
   – Я ещё подумала, что надо бы спросить тебя об этом. Но потом забылось. Но точно, она одна шла. Я как раз в этот момент к тебе в комнату долбилась.
   Галина медленно опустилась на детский стульчик и прошептала:
   – Так, выходит, Вовка не врал?
   – О чём?
   – Он сказал, что одна из них… во время пожара… ну, когда он потерялся… я думала врёт, чтобы оправдаться… он же не знает…
   – Он видел её ночью?
   Галина кивнула.
   – Значит, по ночам одна из них «просыпается»?
   – Но как мы столько лет могли этого не замечать?
   – Может, она недавно начала? Например, из-за этого пожара? Стресс…
   – Может быть…
   Вдруг Галина увидела ещё что-то в темноте, встала и быстро пошла куда-то.
   – Оксана! Она была здесь сегодня ночью!
   Оксана побежала следом за ней и увидела стоящий на журнальном столике стакан с бурой водой, акварельные краски и открытый альбом. Рисунок был явно детский.
   – Как же она рисовала в темноте? – удивилась Оксана, листая альбом.
   – А вот и потерянный фонарь, – улыбнулась Галина. Она протянула руку и нажала кнопку на светильнике, стилизованном под старинную керосиновую лампу. Но свет не загорелся. Галина сняла фонарь с гвоздя и перевернула.
   – Аккумулятора нет! Странно!
   – Наверное, сел, и она забрала его, чтобы подзарядить, – сказала Оксана.
   – Надо показать всё это нашему психиатру! – Галина, взяла альбом.
   – Ты хочешь забрать его отсюда? – встревожилась Оксана.
   – А как?
   – Я думаю, нельзя! Лучше, чтобы она пока ничего не заметила. Давай просто сфотографируем рисунки. – Оксана переключила телефон в режим фотоаппарата.
   – Думаешь, получится? Темно же!
   – Так фотовспышка же есть.
   Закончив фотографировать альбом, она на всякий случай «щёлкнула» кукол и огляделась по сторонам: нет ли ещё каких-нибудь следов пребывания на чердаке девушки.
   – Всё? – спросила она у Галины. – Ничего больше странного не видишь?
   – Да вроде бы пока ничего.
   – Тогда пошли дальше искать Сашу.
   Галина повесила фонарь обратно на гвоздик и вдруг быстро прерывисто задышала.
   – Что случилось? – Оксана навела на неё фонарик.
   У Галины дрожали губы и по щекам текли слёзы.
   – Оксана, – срывающимся голосом прошептала Галина. – Но раз она догадалась вытащить аккумулятор…
   Оксана подождала, пока Галина успокоится, и спросила:
   – И что? Что в этом удивительного?
   – Если верить рисункам и куклам, она просыпается пятилетним ребёнком.
   – Так, – кивнула Оксана. – А при чём тут аккумулятор?
   – Мне кажется, пятилетний ребёнок не сможет его вытащить, поставить на подзарядку, а потом снова вставить в фонарь. Это достаточно сложно.
   – Хочешь сказать, что взрослая девочка тоже «просыпается»?
   – Не знаю…
   – Ладно! Давай об этом тоже спросим у психиатра, – и Оксана сфотографировала висящий на стене фонарь.
   Фотовспышка молнией озарила пространство, позволив Галине увидеть весь чердак целиком, сориентироваться и взять курс на сундук, хотя было уже ясно, что Александра там нет. На всякий случай они заглянули внутрь, подняв тяжелую окованную железом крышку и с грохотом уронив её обратно.
   – А давай, на всякий случай, во всех углах сфотографируем, – предложила Галина. – А то с твоим фонариком ничего не видно. Вдруг упал где-нибудь, ветошью прикрылся и лежит без сознания.
   Оксана нашла эту идею правильной и просветила фотовспышками все закутки. Перед тем как спуститься с чердака, она подняла телефон вверх и сверкнула в зловещее шебуршание под крышей.

Гроза

   Лис проснулся от грома. Он заткнул уши, зная, что это не спасёт, потому что грохот проникает в душу не только через слух. В детстве отец объяснил ему, что звук не опасен, но он всё равно ничего не мог поделать с этим страхом. Сжавшись в комок, он собрался с духом, чтобы пережить грозу. И вдруг между раскатами послышался едва заметный хруст. «Зачем брату могло прийти в голову пойти в лес в такую погоду?» – удивился Лис. И вдруг ужасная догадка озарила сознание. Неужели именно сегодня Волк решил напасть на белых?
   Лис встал и вышел из чума. Всей кожей он ощутил близкую молнию, и сердце испуганно заколотилось. Но вместо того чтобы вернуться обратно, он бросился в сторону деревни пришельцев, на бегу рассматривая мысли, хаотично мелькающие в памяти.
   Узнав о планах Волка, Лис решился наконец выйти к белым людям и попытался предупредить о возможном нападении. Но как он мог сделать это, не зная их языка? Все его знаки только смешили их, и, видимо, думая, что он выпрашивает еду, они угощали его всякими диковинными лакомствами. От сладостей Лис, конечно, не отказывался, но приходил в отчаяние от того, что не может предупредить своих новых друзей об опасности.
   А в жизни лесного народа тем временем царила суета, словно в разрушенном муравейнике.
   Каменцы уходили частями. Первый отряд стартовал в день летнего солнцестояния, сразу после праздника. Легенда гласила, что надо идти, пока не увидят, как солнце начнёт восход, не закатившись, а лишь коснувшись горизонта.
   Камень до последнего старался вывести как можно больше людей. Он торопился – уйти надо было задолго до начала осени. Волк тоже активно вербовал воинов. Между ними разгорелась самая настоящая политическая борьба.
   И во всей этой кутерьме всё меньше и меньше оставалось сторонников Лиса. А он всё чаще стал замечать презрительные взгляды в свою сторону. И даже те, кто вчера ещё с интересом слушал рассказы об удивительном укладе жизни пришельцев, вдруг начали избегать встреч с ним. Поговаривали, что Лис продался за сладости и вербует среди своего народа работников для белых. Конечно же это было не правдой, хотя… Лис догадывался, кто пустил этот слух.
   Однажды он угостил племянника медовым печеньем. Воронёнок, откусив, вытаращил глаза от удивления и восторга. В природе, где жил лесной народ, не было таких сладостей.
   В одной из древних легенд говорилось, что священный нектар пчёлы собирают для богов и убьют любого, кто пожелает украсть их запасы. И только хозяин тайги может лакомиться мёдом, и через него боги вкушают сладость. Редко кому удавалось найти разорённое медведем дупло и попробовать вкус этого запретного сладкого вещества.
   Вспомнив легенду, Воронёнок испугался, но Лис успокоил его, объяснив, что белые не разоряют гнёзда пчел, а те сами приносят им мёд.
   – Так это что выходит, – с сомнением спросил Воронёнок, – пришельцы боги?
   – Не думаю, – ответил Лис. – Скорее, хозяева тайги. Боги научили их приручать пчёл.
   – Это они дали тебе за то, что ты у них трудился? – спросил Воронёнок, дожевав и проглотив последний кусочек лакомства.
   – Трудился? – удивился Лис.
   Наверное, со стороны это выглядело именно так. Но Лису было настолько интересно всё, что делали белые люди, что он постоянно лез к ним со своими бессловесными вопросами. Ему разрешили помахать топором, пошить иголкой, попилить и даже позволили однажды войти в святая святых – кузницу, где и создавались эти удивительные инструменты. Ещё Лис помогал девушкам в огороде…
   В общем, все эти дела он не считал трудом, а скорее развлечением. Но шпионивший за ним Воронёнок решил, что, вместо того чтобы помогать своим, он батрачит на чужих. Своими выводами он поделился с отцом, а тот с Волком. А Волк уже сумел преподнести народу эту новость в самом выгодном для себя свете.
   Правда, и Камень в этой истории увидел пользу: раз белые люди едят пищу богов, значит, именно они новые хозяева тайги и лесному народу надо уходить на север.
   Услышав такую интерпретацию, Волк понял, что если срочно чего-то не предпринять, многие из его воинов перейдут на сторону Камня. Тогда он собрал своих людей и объяснил им, что хозяин тайги тот, кто осмелится взять у пчёл мёд. И если раньше никто этого не делал, то лишь потому, что трусливые продажные шаманы вроде Камня замутили головы лесному народу своими трактовками. В подтверждение своих слов Волк взял дымящую головню и, приказав всем сделать то же самое, повел их к дуплистому старому кедру, в котором жили пчёлы. Это дерево считалось священным, и приходить сюда позволялось лишь по одному, чтобы задавать вопросы богам. Если в ответ жалила пчела, это означало «нет».
   Когда охотники с коптящими факелами в руках подошли к священному кедру, он перестал звенеть. Пчёлы затихли. Волк громко задал дерзкий вопрос: «Мы ли хозяева здешних мест?» Все застыли в ожидании. Волк взобрался на дерево и, ко всеобщему ужасу и восхищению, достал из дупла огромный кусок пчелиных сот и откусил от него. Потом он спрыгнул вниз и раздал людям мёд со словами: «Ешьте, истинные хозяева тайги! И пусть это развеет ваши сомнения!»
   Весть об этом мгновенно облетела всех оставшихся лесных жителей. Камень сначала не поверил, но когда ему в качестве доказательства принесли «пищу богов», сник, сел на землю и надолго задумался. Ему больше нечего было сказать в ответ своим людям, кроме как «решайте сами».
   Волк добился своего – мужчины, которые не успели уйти, решили остаться и вступить в бой за свою землю. Камень не смог набрать больше ни одного отряда, а уходить одному было равносильно самоубийству. И тем не менее он всё-таки планировал вскоре отправиться в путь.

   Острая молния разбила небо, на мгновение осветив спящую деревню. В ожидании раската тело сжалось в комок и присело к земле. Первые щелчки, похожие на треск ломающихся веток, начали щекотать шею, подбираясь к горлу. Вот уже грохот, словно камнепад, стучит по груди и проваливается в желудок. И вот самое страшное – взрыв… гудит голова, сводит мышцы, становится трудно дышать. И, наконец, затихающий гул.
   Лис поднялся, добежал до звонницы и отчаянно забил специальным молотом в жёлтый как солнце диск. Звон заглушил грозовое ворчание неба. «Что я делаю? – с ужасом думал он, болезненно жмурясь от пронзительных звуков. – А вдруг я ошибся?»
   В новой вспышке он увидел, как открываются двери домов и из них выбегают мужчины с блестящими клинками в руках. Лис бросил молот и бросился бежать обратно в свой стан.

Крыша

   – Ну что? – с надеждой встретила их в гостиной Рая. – Нету?!
   Галина, помотав головой, села за стол, а Оксана встала возле окна.
   – Нет, девушки! – возмутилась Рая. – Но ведь так не бывает, чтобы человек взял и растворился в воздухе! Надо где-то его искать!
   – Где? Есть ещё предложения? – спросила Оксана.
   – Не знаю, – Рая вздохнула. – И что будем делать?
   – Я поеду домой.
   – Как домой?! – удивилась Галина. – Ты же хотела остаться!
   – Я собиралась остаться, чтобы ухаживать за Сашей, но он исчез! И что толку мне здесь сидеть? Да и мама дома одна с незнакомой женщиной. Хоть Анна Даниловна поручилась, что она абсолютно надёжная, но надо всё-таки съездить, посмотреть, как там у них дела.
   Она поглядела на сотовый телефон.
   – И связи, как назло, нет! Так бы хоть позвонила.
   – Да, конечно! – согласилась Рая. – Надо ехать. Ты поезжай, а мы его тут ещё поищем.
   – Слушайте, девочки! – вспомнила вдруг Оксана. – Надо сообщить Сашиной матери о том, что он заболел. Кто-нибудь знает её телефон или адрес?
   – Неа, – сказала Галина и посмотрела на Раю.
   Рая тоже помотала головой.
   – Но она хоть существует в природе? – спросила Оксана.
   – В детстве существовала, – кивнула Галина. – Я её один раз видела, когда она в конце лета за Сашкой приехала. Очень красивая… просто топ-модель.
   – Может, вернулась обратно в Ленинград? – предположила Рая. – Они же оттуда родом.
   – Ну, нет так нет, – вздохнула Оксана и снова посмотрела в окно. – Кажется, идут наши авторемонтники!
   Галина встала и тоже подошла к окну.
   – Надо же! – ухмыльнулась она. – Вот бы не подумала, что Владимир сможет после всего этого так спокойно идти и разговаривать с Рихардом.
   – После чего «этого»? – спросила Оксана.
   – Что значит «после чего»?! – возмутилась Галина. – Ты уже всё забыла? Скупка земли, угрозы, попытка затянуть нас в кредитную кабалу и, наконец, поджог леса!
   – И дом Санькин отобрал, – подсказала Рая.
   – Да!
   – И слава богу, что он сам взялся эти руины восстанавливать! – перекрестилась Оксана. – Мы с Сашей лучше новый дом построим! А вот всё остальное под большим вопросом.
   – Что под вопросом?
   – Что лес поджёг, например.
   – Ясно дело, не сам поджигал! – фыркнула Галина. – Нанял кого-то. Не само же оно загорелось!
   – Бывает, от молнии лес загорается.
   – Хм! – ухмыльнулась Галина. – Никогда не загорался от молний, и вдруг бах и вспыхнул в самый разгар конфликта.
   – Тем более, никакой грозы-то не было, – поддакнула Рая.
   Оксана вздохнула и пожала плечами.
   – Действительно странно, но не пойман – не вор. А что касается угроз, так Рихард говорит, что Владимир его неправильно понял…
   – Слушай ты его больше! Этот рыжий – тот ещё лис! Он тебе любой лапши на уши навешает и из любой ситуации выкрутится. Мы же с Володей о нём справки наводили.
   – И что говорят «справки»?
   – А то, что он не только строительством занимается.
   – А чем ещё?
   – Как бы это сказать помягче? Организованной преступностью.
   – Ой, Галя! – сморщилась Оксана. – Были времена, когда без дани бандитским группировкам вообще невозможно было ничего делать. У моего отца тоже были такие связи, в простонародье именуемые «крыша».
   – Правильно! – кивнула Галина. – А сейчас все эти «крыши» зарегистрировались и стали называться «охранными предприятиями», а награбленные деньги вложили в легальный бизнес. Так вот Рихард и есть «крыша». И я бы на твоём месте не слишком ему доверяла.
   Эта новость немного расстроила Оксану.
   – Но вообще-то он хочет построить новую деревню на этом месте и дать желающим людям землю, – высказала она последний аргумент в его защиту.
   – Наивная ты девушка, Оксана. Просто этим людям сейчас очень нужно пролезть во власть. Одним, чтобы иметь возможность расширять бизнес, другим, чтобы получить депутатскую неприкосновенность. Я не знаю, зачем это нужно Рихарду, но он уже неоднократно баллотировался в депутаты. Слава богу, пока не прошёл. И вот теперь он решил сделать «доброе дело», чтобы о нём всерьёз услышали и наконец-то пустили в курятник. Понимаешь?
   Оксана расстроилась окончательно, печально вздохнула и замолчала.

   – Ну что? – спросила Галина у вошедших мужчин. – Всё починили?
   – Не, – махнул рукой Алексей. – Танк Рихарда пока решили здесь оставить. Уедем на моей, чтобы время не терять.
   – А я завтра пришлю сюда своих ребят-механиков, – добавил Рихард. – Они и мои, и Алексеевы колёса увезут в ремонт.
   – А что с мостом? – спросила Галина.
   – Мост только послезавтра приедут чинить, – вздохнул Владимир. – Придётся народу пару дней без молока обойтись.
   – А давай я завезу молоко детям Йосиф Якича! – предложила Оксана. – Заодно и узнаем, куда он исчез.
   Владимир одобрительно кивнул и написал на бумажке адрес.

Халява

   Дверь открыла худая темноволосая женщина.
   – Здравствуйте, – кивнула Оксана. – Я вам молоко привезла.
   Женщина удивилась и протянула руку, чтобы взять пакет.
   – У Владимира там небольшие проблемы, – пояснила Оксана, – он меня попросил.
   Женщина кивнула и собиралась уже закрыть дверь.
   – А-а-а… банку только верните, пожалуйста, – воскликнула Оксана. – А то банки – дефицит!
   Женщина остановилась и, чуть помешкав, впустила её в квартиру. Оксана огляделась: всё здесь говорило о когда-то хорошей жизни, внезапно ставшей плохой. Раньше такие квартиры (в народе их называли сталинскими) давали важным людям. Но потом «важные люди» переехали в более комфортабельные новостройки, а «сталинки» стали коммуналками. Но эта квартира на коммуналку не походила. Стены были оклеены обоями, которые, судя по остаткам позолоты, не обновлялись лет пятнадцать. На вешалке среди прочей одежды висела старомодная норковая шубка с вышарканными рукавами.
   Оксана металась глазами по углам прихожей, пытаясь придумать, за что бы зацепиться, чтобы начать разговор. Нельзя же прямо взять и спросить: «Иосиф Яковлевич дома? Нет? А где он?»
   И вдруг через приоткрытую дверь в комнату она увидела школьный портфель.
   – Завтра первое сентября, – сказала она вернувшейся хозяйке, забирая вымытую банку. – Как детишки? Готовы к школе?
   Женщина тяжело вздохнула и попыталась улыбнуться.
   – Что-то случилось? – участливо спросила Оксана. – Надеюсь, с ребятами всё хорошо?
   – Всё нормально, – кивнула женщина, – если не считать, что старший за лето вырос из костюма. Вчера померили, а штаны короткие и рукава чуть не по локоть. Только в прошлом году купили, – она вздохнула. – Может, у вас там есть какие-нибудь костюмчики?
   – Вполне может быть! – обрадовалась Оксана такому повороту событий. – Скажите размер, мы посмотрим.
   Купить костюм не сложно. Осталось только выяснить, где это «у вас там».
   – А ещё лучше было бы взять с собой мальчика, чтобы померить, – предложила она.
   – Ой! Его сейчас нет. Бегает где-то. Но должен скоро прийти! – Женщина явно не желала упускать такой шанс.
   – Не переживайте! – успокоила её Оксана. – Я могу подождать. А вы позвоните ему, пусть бежит домой.
   – Позвонить? – удивилась женщина.
   – Разве у него нет сотового телефона? – в свою очередь удивилась Оксана.
   – Нет, конечно! Да вы что? Разве можно давать такие вещи детям?
   – Но это ж удобно! – возразила Оксана. – В любой момент можно проконтролировать, где он.
   – Отберут! – пояснила женщина. – Район у нас неблагополучный. Да вы проходите, он скоро придёт! – и она распахнула перед Оксаной дверь в комнату, а сама убежала по коридору в глубь квартиры.
   Войдя, Оксана отметила, что, несмотря на нищету, здесь прибрано и чисто. Посреди комнаты стоял круглый стол, служивший и письменным, и компьютерным, и обеденным. Ничего не говорило о том, что в доме есть мужчина, зато наличие двух мальчишек угадывалось сразу. Набор солдатиков, выстроенных в боевую позицию на полу, и стопка учебников рядом с ужасно устаревшим компьютером.
   Вскоре хозяйка вернулась и в нерешительности затопталась у порога.
   – Может, чаю? – предложила она. – Сенька скоро придёт.
   – Нет, спасибо! – отказалась Оксана. – А младший ваш где? Тоже гуляет?
   – Нет, – улыбнулась женщина. – Он с отцом телевизор смотрит в той комнате.
   – Ваш муж дома? – Оксана попыталась скрыть удивление и радость.
   – Конечно! А где ж ему ещё быть? А-а-а… простите… – женщина прищурилась. – Вы разве не из синагоги?
   – Нет, – призналась Оксана. – Я просто молоко привезла по просьбе фермера.
   – А с какой стати тогда вы собираетесь помочь нам с костюмом? – нахмурилась женщина. – Я-то думала…
   – А почему бы мне не помочь вам? – пожала плечами Оксана. – Ведь ваш муж помог мне.
   – Мой муж помог вам?! – удивление на её лице трансформировалось в испуг. – Кто вы?! И чего вам от нас надо?
   – Скажите, я могу поговорить с Иосифом Яковлевичем? – без прочих увёрток напрямую спросила Оксана.
   – С кем?!
   – С вашим мужем.
   – Вы что-то перепутали, – женщина помотала головой. – Моего мужа зовут иначе. И он ничем не мог вам помочь.
   – Так! – Оксана села на стул. – Давайте разберёмся! А то я совсем запуталась. Ничего, что я так вот вломилась к вам в дом?
   – Мне тоже уже хочется разобраться, – женщина села напротив Оксаны.
   Обе замолчали, глядя друг на друга и не зная, с чего начинать.
   – Костюм ребёнку я всё равно куплю! – сказала Оксана, чтобы как-то начать разговор.
   – Я не в том сейчас состоянии, чтобы отказываться от помощи, – согласилась женщина. – Но мне не хотелось бы, чтобы вы потом думали, что я вас обманула. Поэтому сразу скажите, чего вы от меня ожидаете взамен.
   – Теперь уже не знаю, – задумалась Оксана. – Мне надо пролить хоть немного света на одну очень странную запутанную историю. И одна из ниточек привела меня к вам.
   – То есть молоко ненастоящее?
   – Нет, нет! Молоко самое настоящее – козье! Такое же, как всегда. Именно оно и есть та самая ниточка. Просто я вызвалась привезти его, чтобы узнать ваш адрес. Дело в том, что молоко оплатил человек, которого я хотела бы найти. И он сказал, что заказывает молоко для своих детей. Вот я и подумала, что он ваш муж.
   – Нет, – женщина помотала головой. – Мой муж уже десять лет как болен. Он не выходит из дома.
   – Неожиданный поворот событий, – Оксана вздохнула. – А можно мне с ним поговорить?
   – О чём? – развела руками женщина. – Он абсолютно не в курсе этих дел!
   – Хорошо. Тогда скажите, почему вы решили, что молоко привозят из синагоги?
   – А-а-а… мне так сказали.
   – Кто? Владимир?
   – Нет, конечно! Ну… приходил представитель еврейского общества… они помогают своим инвалидам.
   – Расскажите-ка мне про этого представителя!
   – А чего о нём рассказывать? Типичный еврей. Картавит сильно.
   – И одет как бомж с помойки?
   Женщина удивлённо нахмурилась и отрицательно помотала головой.
   – Нет! Что вы! Прилично был одет, интеллигентный такой, в костюме, с кожаным портфелем.
   – Хм, – Оксана задумалась. – Ладно. И что он сказал?
   Сказал, что они составляют списки евреев, нуждающихся в помощи. Вот дошли до нас, пришли узнать, чем нам нужно помочь.
   – Но мы не евреи! – возразила я ему.
   – Откуда вы знаете? – сверкнул он белозубой американской улыбкой. – Да не пегеживайте! Мы не газглашаем националистам списки наших подопечных.
   – Но это какая-то ошибка! – попыталась я удержать его на пороге. – Мы действительно не имеем никакого отношения к евреям.
   – Стганно, стганно! – он заглянул в список и назвал фамилию, имя и отчество моего мужа. – Я пгавильно попал?
   – Да! Но с чего вы взяли, что он еврей?
   – Сожалею, что выдал вам его секгет! Не думал, что он скгывает это даже от собственной жены. Стыдно стыдиться своей национальности. А кто, кгоме нас, ещё ему поможет?
   Сначала я ему не поверила, но он достал фотографию, где мой муж стоит рядом с этим человеком, и оба в этих… национальных еврейских шапочках. Пока я таращила глаза на снимок, пытаясь найти следы монтажа, гость вошёл, поставил портфель возле порога, снял пальто и начищенные до блеска ботинки и прямиком пошёл в комнату мужа.
   – А как его звали, вы не помните? – перебила её Оксана.
   – Да я и не знала. Он не представился.
   – Жаль. И что было дальше?
   – Он сел напротив инвалидного кресла, загородив мужу телевизор, и начал с ним разговаривать на еврейском языке. Я вышла, чтобы им не мешать.
   – Вы знаете еврейский язык?
   – Нет, конечно, – улыбнулась женщина. – Но я предположила, что это еврейский, поскольку он был не из тех, что я могу определить на слух.
   – Но ваш муж-то его узнал? И понял, что тот говорит?
   – Не знаю, – пожала плечами женщина. – Он… э-э-э… – Она махнула рукой и встала. – Ладно. Пойдёмте, я вам его покажу, чтобы долго не объяснять.
   У порога она остановила Оксану:
   – Подождите, я только прикрою его пледом.
   Через секунду из комнаты вышел мальчик лет десяти, поздоровался и показал жестом, что можно войти. Оксана вошла.
   В кресле сидел человек. Он не обратил никакого внимания на появление незнакомки. Взгляд его был прикован к телевизору, в руке он держал пульт, хаотично переключая каналы.
   – Вот всё, что от него осталось, – вздохнула женщина. – Единственное, на что он реагирует – это на отключение телевизора.
   Она нажала кнопку, и экран погас. Мужчина застонал, задёргался, на лице его отразились страдание и испуг.
   – Лёня! – жена присела перед ним на корточки. – Лёня, кушать будешь?
   Он судорожно жал на кнопку «вкл» и хныкал как ребёнок.
   – А в туалет не хочешь?
   Лёня отрицательно замотал головой.
   Женщина поднялась, нажала кнопку, и телевизор снова включился. Лёня тут же расслабился, откинулся на спинку кресла и вернулся к созерцанию ритмично переключающихся каналов.
   Оксана кивнула и вышла.
   – И что было дальше? – спросила она, когда женщина тоже вернулась в гостиную.
   – Лесик, беги к папе! – сказала та сыну, который снова занялся солдатиками.
   – Ну вот! Иди туда, иди обратно! – возмутился ребёнок, но встал и ушёл.
   – Как же он смотрит с ним телевизор? – удивилась Оксана. – Ведь там сплошное мелькание!
   – Иногда он останавливается на чём-то. Если в комнате Лесик, может надолго оставить мультики или детскую передачу. Когда вечером я ложусь в постель, он находит какой-нибудь интересный фильм и не переключает, пока я его не досмотрю или не усну.
   – Значит он… ну… не совсем сумасшедший?
   – Врач говорит, это какая-то форма аутизма. Хотя обычно аутизмом страдают с детства, а он был нормальным человеком. Даже можно сказать, гениальным.
   – А что произошло? Если не секрет, конечно.
   – Да чего уж теперь секретничать? – грустно улыбнулась хозяйка, поглядев на часы. – Чаю хотите?
   – Нет, нет, лучше рассказывайте!
   – Ну ладно, – вздохнула женщина.
   Лёня никогда не говорил о своей работе, да меня это и не интересовало. Он приносил хорошие деньги, меня и ребёнка баловал. Даже в самые тяжёлые перестроечные годы я знать не знала, что такое дефицит, задержка зарплаты, проблемы с деньгами. Я жила как в раю и даже представить не могла, что всё это может внезапно исчезнуть.
   И вот однажды он пришёл с работы возбуждённым, глаза его как-то суматошно бегали, он даже не мог есть. Отодвинув тарелку, он сказал, что изобрёл вечный двигатель. Я засмеялась, решив, что это шутка, но он начал убеждать меня, что он всё перепроверил сто раз и убеждён: двигатель будет работать без потребления топлива и внешних источников энергии. Я плохо учила физику в школе, но помнила, что такого быть не может, а «изобретение вечного двигателя» в научном мире – синоним сумасшествия.
   Рассказчица тяжело вздохнула.
   – Может, если бы я сразу отреагировала и обратилась к врачу, мы смогли бы спасти его. Но я поддалась его эйфории, его фантазиям о неминуемой Нобелевской премии и об остановленных по всей планете за ненадобностью атомных и прочих электростанциях. Он что-то рисовал на бумаге и пытался объяснить мне принцип действия своего изобретения, а я делала вид, что понимаю что-то в этих формулах. «Это же так просто! – кричал он радостно. – Я не могу понять, как физики всего мира не видели этой гениальной простоты?!»
   Надо сказать, что… (извините за интимные подробности) вместе с этим эмоциональным взрывом у него произошёл ещё и какой-то необузданный сексуальный подъём. И как результат, появился Лесик.
   Пока я была беременна, всё шло прекрасно. У меня по-прежнему не было ни малейших подозрений о начавшейся болезни. Муж приходил с работы и рассказывал, как он перед учёным советом защищал свой проект, как выделяются деньги на создание специальной лаборатории для разработок его идеи и как он уже ставит первые практические опыты. И всё было так правдоподобно… Слава богу, что я успела родить Лесика до того, как открылась ужасная правда. Мне даже страшно представить, что было бы, узнай я раньше…
   – И как всё открылось?
   – Однажды мне позвонили и сказали, что Лёня в больнице. Я схватила Лесика, ему уже было где-то полгодика, поймала такси и приехала по указанному адресу. К мужу меня не пустили, сказали, что у него буйный приступ, а со мной разговаривал его лечащий врач. Он сначала спрашивал, не казалось ли мне поведение мужа в последнее время каким-то странным. Не было ли у него необычных всплесков сексуальной активности? Не рассказывал ли он о каких-нибудь невозможных вещах, например, о встрече с инопланетянами или что-то в этом роде. Тут я всё поняла и разрыдалась. Оказывается, никто никаких лабораторий не создавал и никаким главным конструктором его не назначал. Всё это время он жил в мире грёз. Коллеги заметили неладное, когда он начал вдруг разговаривать командирским тоном. Все это терпели, а точнее, не придавали этому серьёзного значения, так как он был уважаемым и действительно талантливым учёным. Но когда начали замечать ошибки в расчётах и указывать ему на них… да что там ошибки… откровенный бред… в общем, он начал впадать в истерики и кричать… э-э-э… в общем, совершенно недопустимые вещи.
   – Матерился? – усмехнулась Оксана.
   – Да если бы! – махнула рукой рассказчица. – Вы думаете, что если там учёные, то никто не матерится? На работе это у них профессиональный язык. Они им разбавляют научные термины.
   – И чего же тогда такого недопустимого он кричал?
   Женщина виновато улыбнулась:
   – А вы точно не из синагоги?
   – Точно! – засмеялась Оксана. – А вообще, давайте познакомимся, раз уж пошёл такой откровенный разговор. Меня зовут Оксана.
   – А меня Людмила. Может, всё-таки чаю?
   – Давайте! – согласилась Оксана.
   Ей совсем не хотелось пить дешёвый напиток из пакетика на ниточке, но отказываться в третий раз было неудобно. Каково же было её удивление, когда Людмила внесла в комнату на сверкающем подносе восхитительный фарфоровый сервиз.
   – Остатки былой роскоши, – улыбнулась она, разливая заварку по чашкам.
   Комната наполнилась чудесным ароматом зелёного чая с жасмином. В сахарнице вместо белого порошка Оксана обнаружила мёд.
   – Я смотрю, на чайных церемониях вы не экономите, – улыбнулась она.
   – Это всё из того же источника, – пояснила Людмила. – Тот человек почему-то особенно настаивал, чтобы мальчики обязательно получали по ложке мёда в день и пили парное козье молоко. Я сказала, что нам это не по карману, и вот… теперь привозят.
   – Интересно, – улыбнулась Оксана. – И ничего взамен не требуют? Или всё-таки им что-то нужно?
   – Пока ничего, – пожала плечами Людмила. – Но я ему сразу сказала, что втягивать своих детей в иудаизм не позволю.
   – А он?
   – Он сказал, что у них организация не религиозная, а национальная, и что от нас ничего не требуется. «Хоть свинину ешьте, – сказал он, – если вам ваше здоговье не догого».
   – Удивительно, – улыбнулась Оксана.
   – Ещё как удивительно, особенно то, что… – Людмила усмехнулась и продолжила шёпотом, – …то, что Лёня не еврей. Они что-то перепутали.
   – Но фотография… – напомнила Оксана.
   – Не знаю. Может, это был какой-нибудь студенческий маскарад, а этот товарищ забыл… или соврал своим, чтобы помочь другу. Не знаю…
   – А, кстати! Где этот снимок? – обрадовалась Оксана. – Я хочу убедиться, что это именно тот человек, которого я ищу. Он не забрал его у вас?
   – Подождите, – Людмила встала, открыла шкаф и достала альбом. – Кажется, я положила её сюда.
   Она листала страницы, а Оксана с интересом рассматривала мелькающую историю семьи. Но та фотография так и не нашлась.
   – Странно, – сказала Людмила и снова пошла рыться в шкафу. – Я не помню, чтобы он забирал её у меня, но куда она делась? Странно…
   Так и не найдя снимок, Людмила вернулась к столу.
   – Ладно. Оставим эту загадку пока неразгаданной, – вывела её из задумчивости Оксана. – Скажите лучше, почему вы так уверены, что Лёня не еврей?
   – Во-первых, он не обрезан, а во-вторых… – Людмила понизила голос. – Но только, я надеюсь, это останется между нами…
   – Конечно!
   – Среди его коллег было много евреев. Это ж коллектив учёных. Так он как подвыпьет, так и заводил свою шарманку про «продали Россию» да про их национальные особенности, типа жадные, хитрые. Разве стал бы он так говорить, если бы у него в предках тоже были евреи?
   – Да уж, – усмехнулась Оксана.
   – И вот теперь именно эти «жадные и хитрые» ему и помогают, несмотря на то что в приступах безумия он обещал им очередной еврейский погром.
   – Ох-хо-хо, – вздохнула Оксана и задумчиво отхлебнула чай. – Теперь всё стало ещё непонятнее. А тот человек больше не появлялся?
   – Нет. Но постепенно все его обещания были выполнены.
   – А что? Много было обещаний?
   – Не много, но я, если честно, даже и не думала, что он это всерьёз пообещал. Спутниковое телевидение, например.
   – О боже! – воскликнула Оксана. – Разве это первая необходимость?
   – Да нет, конечно! – пожала плечами Людмила. – Но он сказал, что раз для Лёни теперь весь мир сконцентрирован в телевизоре, то надо ему хоть как-то этот мир расширить. Но когда пришли устанавливать эту тарелку, я, признаться, была ошеломлена. Да ещё и телевизор с пультом к ней в придачу принесли. Я даже хотела отказаться, но рабочие сказали, что они только выполняют заказ, всё оплачено, и от меня нужна лишь подпись.
   – А компьютер тоже они принесли?
   – Нет. Это Сеньке одноклассник отдал за ненадобностью. Сенька чего-то там отремонтировал и печатает на нём.
   – Компьютер слишком древний, – сморщилась Оксана. – Только на печатную машинку и годится.
   – Дарёному коню… – усмехнулась Людмила. – Сейчас Сеня на нормальный компьютер копит. Работал почти всё лето.
   – Где?
   – А где может работать подросток? Курьером, официантом в «Макдоналдсе», на автомойке… О! А вот и он идёт…
   В коридоре послышался скрежет ключа в замочной скважине.
   – Привет! Чего звали? – услышала Оксана и увидела высокого симпатичного подростка.
   – Звали! – усмехнулась Людмила. – Если слышал, что звали, чего так долго шёл? Мы уже заждались!
   – Ну, извините, – развёл руками Сенька. – Был на другом конце города, раньше приехать не мог.
   – Что ты там делал? – удивилась Людмила.
   – Ездил в секонд-хенд в надежде найти себе новый костюм.
   – И что?
   – В секонд-хендах сплошной отстой, – вздохнул Сенька и сел за стол. – Пришлось купить в нормальном магазине…
   – Ты купил костюм?
   – А что делать? Не идти же мне завтра в школу, как клоун, в коротеньких штанишках! – засмеялся Сенька. – А на нормальный комп всё равно не хватало.
   Людмила грустно улыбнулась и посмотрела на Оксану.
   – Ну что ж, – улыбнулась Оксана. – Значит, придётся купить ребёнку компьютер.
   – Да вы что! – замахала руками Людмила. – Это уж слишком!
   – Да ладно вам, – отмахнулась Оксана. – Для меня это сущий пустяк. Какой компьютер тебе нужен? – обратилась она к Сеньке.
   Сенька нахмурил брови и поглядел на неё изучающим взглядом.
   – А вы, что ли, тоже из благотворительного общества?
   – Нет, я сама от себя.
   – Ладно! Ну мне тогда… – и Сенька начал говорить какие-то непонятные Оксане термины и загибать пальцы. – …и ещё плоский монитор, сканер и лазерный принтер! – закончил он.
   – Э-э-э… – Оксана почесала в затылке, – я вообще-то в этом не очень разбираюсь. Просто скажи, сколько на всё это надо денег.
   Сенька криво усмехнулся, откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу.
   – Примерно две тысячи баксов!
   Оксана округлила глаза и растерянно захлопала ресницами.
   – И ещё! – спохватился паренёк. – Нам надо сделать ремонт в квартире и купить маме новую шубу! А когда я вырасту, вы должны будете купить мне автомобиль!
   – Почему это я буду должна? – удивилась Оксана.
   – Как же?! – пожал плечами Сенька. – К тому времени я уже, благодаря вам, привыкну к халяве! Я усвою, что богатенькие должны помогать бедным, потому что для них это «сущий пустяк». И зачем я всё лето горбатился, деньги зарабатывал? В этом мире же всё так просто! Сначала приходит добрый дядя, потом добрая тётя…
   – Я просто хотела помочь.
   – А разве я отказываюсь? Конечно, помогите! Помогите мне пополнить серые толпы нищих, которые сидят и ждут, когда им увеличат зарплату, понизят квартплату, отменят налоги, починят дороги…
   – Зачем ты всё извращаешь?! – возмутилась Оксана.
   – Я извращаю?! – заорал Сенька и вскочил. – Я извращаю?! А если бы к вам пришёл незнакомый дяденька и предложил просто так кучу денег, вы бы не подумали, что он чего-то от вас хочет? И вы бы даже не спросили чего?
   – Но я ничего от вас не хочу! – начала оправдываться Оксана.
   – Серьёзно? А почему тогда вы пришли именно к нам? У наших соседей финансовое положение ещё хуже! Отнесите им свою помощь! Для вас же это пустяк!
   – Я не хотела тебя обидеть!
   – Конечно нет! Мышка не успевает обидеться, когда её прихлопывает мышеловка.
   – Да с чего ты взял, что я хочу тебя прихлопнуть? – совсем растерялась Оксана.
   – Вы? Нет! Прихлопнуть хочет кто-то другой. А вы просто мышеловка с куском сыра, от которого мы не сможем отказаться.
   – И кто же, по-твоему, хочет вас прихлопнуть? – заинтересовалась Оксана.
   – А вы не догадываетесь?
   – Нет, не догадываюсь, – Оксана перевела взгляд на Людмилу. Та сидела, вжав голову в плечи и закрыв пол-лица сжатыми кулаками.
   – Хотя догадываюсь, – подумав, сказала Оксана. – И похоже, что прихлопнуть хотят не только вас. Осталось только понять его замысел. Именно за этим я и пришла к вам.
   – Чей замысел? – спросил Сенька.
   Людмила сделала страшные глаза и прижала к губам указательный палец.
   Оксана совсем растерялась.
   – Ну-у-у… ты же сам сказал…
   – Я не сказал, я спросил, – Сенька настойчиво сверлил Оксану глазами, ожидая ответа.
   – Так! Давай разберёмся! – твёрдо сказала Оксана. – Ты сказал, что догадываешься, кто хочет тебя прихлопнуть с помощью меня. Так?
   – Вы, тётенька, зубы мне не заговаривайте! – перехитрить Сеньку оказалось не так просто. – Я этого не говорил! Я спросил, не догадываетесь ли вы, кто это.
   – Но ведь этим вопросом ты кого-то подразумевал?
   – С чего вы это взяли? Я сказал, что кто-то хочет… но кто, я пока не знаю. Потому и спросил, не догадываетесь ли вы?
   – Отлично! Но с чего ты взял, что я знаю?
   – Вы сами сказали.
   – Я? – удивилась Оксана.
   – Ну, конечно! Вы сказали (сейчас вспомню дословно): «Хотя догадываюсь… И похоже, что прихлопнуть хотят не только вас».
   Оксана снова вопросительно посмотрела на Людмилу. Та тяжело вздохнула и махнула рукой, понимая, что чем дальше Оксана будет выкручиваться, тем сильнее запутается.
   – Сеня, – сказала она сыну, – ты извини, конечно, я тебе не говорила… но «тот дяденька» продолжает помогать нам. От него постоянно привозят продукты. Молоко, например…
   – Мама! Ну ты же обещала! – воскликнул Сенька.
   – А как нам жить-то на одну отцовскую пенсию? – чуть не со слезами спросила Людмила. – Что в этом такого страшного? Почему тебя так напрягает получать помощь?
   – Мама! Как же ты не поймёшь? Вот даже эта тётя понимает, что этому дяденьке от нас что-то нужно!
   – Но он же ничего от нас не требует!
   – Мама! От поросёнка тоже ничего не требуют, пока он не вырос в нормальную свинью. Но я хотел бы знать, ради чего откармливают меня.
   – Того же самого хочу и я, – сказала Оксана. – Понимаешь, этот «дяденька»… с одной стороны, он вроде бы всем помог… и мне, и ещё нескольким людям. И казалось бы, чего ещё надо? Живите и радуйтесь! Но вот именно это непонимание: «В чём смысл? Ему-то это зачем?» заставляет настораживаться и относиться к нему с подозрением…
   – И при этом вы сами поступаете точно так же, как он!
   – Извини, я как-то об этом не подумала.
   – Так подумайте! – сказал Сенька.

   Оксана вздрогнула от звука хлопнувшей двери и обернулась. На пороге комнаты стоял высокий симпатичный подросток. Он выглядел так же, как она только что себе представляла, только лицо его было покрыто юношескими угрями, а на зубах блестели брегеты.
   – Здравствуйте, – кивнул он Оксане.
   – Я уже начала волноваться. Ты где был? – спросила Людмила.
   – Ездил покупать костюм. Искал, где подешевле.
   – Нашёл?
   – Неа… – Сенька сел за стол и, зацепив пальцем мёду из сахарницы, облизнул его.
   – Руки! – возмущённо воскликнула Людмила. – Опять грязные пальцы лижешь!
   – Подешевле не нашёл, – вздохнул Сенька. – Подешевле только всякий отстой. Пришлось купить подороже. Да ладно! На нормальный комп денег всё равно не хватало.
   – Иди помой руки, прежде чем хвататься за еду!
   Сенька встал и вышел из комнаты.
   – Ну, вот видите, – улыбнулась Людмила. – Всё и решилось. Да и вряд ли бы он поехал с вами покупать костюм. Он у нас такой самостоятельный! Хотел ещё в прошлом году купить компьютер, но пришлось почти все заработанные за лето деньги потратить на исправление зубов.
   – Правильно, – кивнула Оксана. – Зубы – это важная деталь имиджа.
   Сенька вернулся в комнату и, показав Людмиле мокрые ладони, снова сел за стол и запустил палец в сахарницу.
   – Сеня, а тебе сильно дорогой компьютер нужен? – спросила Оксана.
   – Я ж не знаю, – пожал плечами Сенька, – что для вас означает слово «дорогой». Мне надо, чтобы современные программы работали: фотошоп, премьер, офисный пакет… А что?
   – У нас на работе недавно купили новые компьютеры. А старые собираются сдать в комиссионный магазин. Приехал бы посмотрел, вдруг для твоих целей что-нибудь сгодится. В любом случае это будет лучше, чем тот, что у тебя сейчас, и без комиссионной наценки. Да и в рассрочку можно договориться.
   – Правда? – обрадовался Сенька. – Это круто! А куда ехать?
   Оксана продиктовала ему адрес офиса и телефон системного администратора.
   – Только ты предварительно с Павлом созвонись, – сказала она. – У него свободный график и его может не быть на месте.

Надежда

   Тихое урчание компьютера усыпляло, но Оксана боролась со сном, пытаясь сосредоточиться. На мониторе была открыта таблица, с помощью которой Оксана систематизировала кишащую в голове информацию. Колонка с вопросами уже на пару листов переросла колонку с ответами. Оксана блуждала глазами по строчкам, перечитывая последние записи.
   Поездка в Трёшку кое-что прояснила, но и новых вопросов добавила. Оказалось, что дед Ефим был знаком с Иосиф Якичем. Что связывало таких разных людей? Зачем дед Ефим (если верить сну) собрал их в Трёшке? Чтобы защитить деревню от козней хитрого жулика или, наоборот, чтобы помочь осуществить какой-то совместно разработанный план?
   Оксана занесла пальцы над клавиатурой, собираясь записать этот вопрос, но вдруг услышала крик из комнаты матери. Она встала и пошла узнать, в чём дело.
   Елена Сергеевна важно сидела на кровати, вся обложенная подушками. Лицо у неё было как у старухи из сказки о рыбаке и рыбке, если бы та дослужилась-таки до чина владычицы морской и отправила золотую рыбку куда-то с поручением.
   – Привет! – улыбнулась Оксана. – Что случилось?
   – Хм! – Елена Сергеевна надменно улыбнулась. – Неужели, чтобы заглянуть к матери, надо, чтобы что-то случилось?
   Оксана пропустила мимо ушей несправедливый упрёк: пару часов назад она уже заходила к ней и разговаривала, если, конечно, можно назвать разговором слезливый монолог о том, как неблагодарная дочь бросила её на чужого человека. Вот и сейчас она снова начала жаловаться, какая эта сиделка бестолковая, неуклюжая да нерасторопная.
   – Поторопи её! – сказала она достаточно громко, чтобы женщина, которая заваривала на кухне чай, наверняка её услышала. Оксане стало неудобно, и она направилась на кухню, чтобы извиниться за поведение матери.
   Надя – так звали их новую помощницу – посмотрела на Оксану взглядом испуганного зверька, но поняв, что опасности нет, вернулась к своему занятию.
   – Вы, пожалуйста, не обращайте внимания на её слова, – начала оправдываться Оксана. – У мамы после инсульта проблемы с головой.
   Надя понимающе закивала.
   – Я даже готова платить больше за эти её оскорбления.
   Надя что-то бессвязно ответила и затрясла головой. Поставив заварочный чайник и вазочку с печеньем на маленький сервировочный столик, она покатила всё это в комнату Елены Сергеевны, делая какие-то нелепые движения руками и строя странные гримасы.
   Оксана вдруг поняла, что у Нади тоже с головой проблемы. Как же она не заметила этого раньше? В ужасе Оксана набрала телефон Анны Даниловны.
   Выслушав опасения Оксаны, та успокоила её и пояснила, что Надя действительно инвалид. У неё лёгкая форма олигофрении, но именно это даёт ей удивительные свойства, незаменимые при её работе. Она может сменить подгузник, прекрасно умеет делать массаж и способна разогреть еду. Она готова часами сидеть и слушать рассказы о несправедливости жизни, поддакивая и участливо покачивая головой в нужном месте. Она не раздражается, когда её каждые пять минут заставляют то открывать, то закрывать окно, пересаживать больного в кресло и обратно, приносить воды и выносить утку. Она без обид выслушивает истерики и оскорбления, в общем, она идеальный донор для своих вампирских подопечных, и на неё можно полностью положиться.
   – И кстати, – вспомнила Анна Даниловна, – она ухаживала за Германом Карловичем. Он даже в Трёшку её с собой увозил. А уж какой это был тяжёлый человек! Ваша мама по сравнению с ним просто ангел… Кстати, о Трёшке! Как там Александр? Нашли его?
   – Нет, – вздохнула Оксана. – И связи нет. Завтра с утра собираюсь снова туда поехать, но засомневалась, можно ли Надю саму-то одну оставлять.
   – Не переживайте! Она вполне самостоятельна. Единственное, чего она не может – это закупать продукты. Она боится одна выходить на улицу и не умеет читать и считать. Но если вы оставите полный холодильник полуфабрикатов, можете спокойно уезжать на несколько дней.
   – А если с мамой что-то случится? Она же даже «скорую» вызвать не сможет.
   – Почему? – возразила Анна Даниловна. – Нажать кнопку автовызова она сообразит, если ей объяснить, как это делается. Да вы не переживайте. Надя уже двадцать лет работает нянечкой в больницах. А в последнее время она нарасхват в качестве сиделки. Вам, кстати, очень повезло, что она оказалась свободна.
   Поблагодарив Анну Даниловну и положив трубку, Оксана заглянула в комнату матери. Елена Сергеевна пила чай, смотрела телевизор и была на удивление довольна жизнью. Надя неподвижно сидела в кресле, как робот в режиме ожидания новых заданий.
   Оксана вернулась к компьютеру, движением мышки смахнула с экрана заставку и снова погрузилась в таблицу. Все последние вопросы так или иначе были связаны с таинственным Иосиф Якичем. Она ещё раз внимательно их перечитала: «Зачем он помогал мне на суде? И! Не он ли организовал эту подставу? Зачем??? Втереться в доверие? Чтобы я была ему обязана? Когда и чего он потребует в качестве благодарности? Откуда он знает про “дядю Вову”? Что за секретный проект делает для него Мастер? С какой целью сделан сайт “Мастера”? Зачем он “подставил” Маргариту? Это получилось случайно или хорошо спланировано? А может, он просто не успел довести до ума сайт и проект? Что-то случилось?»
   Вдруг Оксана вспомнила, что Иосиф Якич незадолго до того, как внезапно исчез, зачем-то звонил в Новый Орлеан и, судя по тому, что из его разговора поняла Соня, предупреждал кого-то об урагане. Неужели это просто совпадение, что именно там сейчас бушует стихия? Ещё он звонил в Вашингтон и с кем-то ругался. О боже! Неужели с президентом?
   Оксана даже рассмеялась, осознав нелепость своих предположений. Но пока она смеялась, её пальцы сами набирали номер телефона.
   – Алё? – услышала она голос Сони.
   – Привет! Помнишь, ты рассказывала, как подслушала разговор Иосиф Якича с Америкой?
   – Конечно!
   – Он тогда ещё газеты по всему офису раскидал…
   – И что?
   – Ты эти газеты уже выбросила?
   – Нет…
   – Нет?!! А где они?
   – В макулатуре лежат… всё руки не доходят вынести.
   – Соня! Ты просто золото! Я сейчас приеду за ними, а ты свяжись с переводчиками, скажи, чтобы дождались меня!
   Застёгивая плащ, Оксана вбежала в комнату Елены Сергеевны.
   – Мама! Я на работу, срочно вызвали. Не скучай.
   Елена Сергеевна кивнула, не отрывая глаз от телевизора. Диктор новостей вещал: «Последствия урагана “Катрина”, обрушившегося на побережье штата Луизиана, ужасны. Новый Орлеан полностью затоплен. В городе нарушена телефонная связь, отсутствует электроснабжение, не работает ни один из местных мобильных операторов».
   Оксана вошла в комнату и глянула на экран. Картина напомнила изувеченный мост, увиденный сегодня во сне. Диктор продолжал: «Затруднена эвакуация населения в связи с тем, что все транспортные магистрали разрушены. Под водой оказались и оба аэропорта. Из ловушки “Катрины” не выбраться даже по воздуху».
   Потом картинка переключилась на биржевую суету. Сотни человечков в чёрных костюмах кишели, словно тараканы в панике. «Как и ожидалось, в результате эвакуации нефтедобывающих платформ из района бедствия цены на нефть на мировом рынке резко возросли: цена за баррель бьёт все рекорды».
   В конце сюжета диктор подвёл итог: «Президент, прервав отпуск, вернулся в Вашингтон. Он призывает граждан помогать фонду Красного Креста благотворительными взносами». На экране Джордж Буш со скорбным выражением лица что-то говорил облепившим его журналистам, а чуть в стороне от президента… Оксана не поверила своим глазам… Да нет, ерунда! Быть этого не может!
   – Апокалипсис… – сквозь зубы еле слышно процедила Елена Сергеевна.
   – Иосиф Якич?! – шёпотом воскликнула Оксана.
   Услышав эти слова, Надя вышла из оцепенения, вздрогнула и начала шарить глазами по углам комнаты.

Тёмная сторона луны

   Рабочий день закончился, и на дорогах образовались пробки. Нервно взглянув на часы, Оксана припарковала автомобиль возле станции метро. До педагогического института, где на кафедре иностранных языков её ждали внештатные переводчики, проще было добраться через подземку.
   – Здравствуйте! – сказала Оксана, войдя в кабинет. – Вот несколько газет месячной давности. Надо просмотреть их и найти что-нибудь общее либо что-то указывающее на то, что через месяц, то есть сегодня, в Новом Орлеане будет ураган.
   С этими словами Оксана раздала газеты удивлённым переводчикам. Задание было более чем странное.
   – Э-э-э? – низким басом пробурчал седой профессор. – Жёлтая пресса? Зачем вам это дешёвое чтиво, Оксана Васильевна? И где вы это достали?
   – Понятия не имею, где он это достал, – ответила Оксана, садясь за один из столов.
   – Почему жёлтая? – возмутилась интеллигентная дама, преподаватель немецкого. – Вполне приличные газеты. У нас их можно выписывать при желании.
   – Нет ничего желтее «приличных» газет, – возразил профессор. – Врут так же, но верят им больше.
   – А можно более точно обозначить задачу? – спросила молоденькая «француженка». – А то тут всё читать – не перечитать.
   – Не знаю, – вздохнула Оксана. – Ключевые слова: завод, нефть, ураган… Новый Орлеан…
   Переводчикам было всё равно за что получать деньги, и они начали по очереди читать Оксане заголовки статей. Политические новости, скандалы в шоу-бизнесе, бракоразводные процессы миллиардеров, серийные маньяки и война в Ираке.
   – Дальше… дальше… – пролистывала Оксана статьи одну за другой. – Это не то… не то… дальше…
   – «Астроном-любитель увидел движение на Луне»…
   – Не то… – по инерции отмахнулась Оксана, но опомнилась. – А ну-ка подробности? Луна ведь может влиять на циклоны.
   Дама поправила очки на носу и погрузилась в перевод статьи: «Японский астроном-любитель во время недавнего лунного затмения с помощью телескопа сделал сенсационную видеозапись быстро перемещавшейся по поверхности Луны тени. Если это не мистификация, то размер и скорость перемещения позволяют говорить о высоком техническом уровне объекта. Эксперты НАСА никак не комментируют эту сенсацию, видимо пытаясь показать обывателям, что подобные афёры не заслуживают даже опровержения.
   Однако в “Хронологическом каталоге сообщений о лунных событиях” НАСА опубликовала ряд сводок о наблюдениях подобных явлений различными астрономами-любителями. Например: 25 июня 1964 года Харрис, Кросс и другие в течение часа наблюдали над Морем спокойствия пятно белого цвета, двигавшееся со скоростью восемьдесят километров в час.
   Случайно ли то, что именно в этом районе через несколько лет опустился первый космический корабль? Не послала ли его НАСА туда специально, чтобы узнать природу аномальных явлений?
   И как объяснить тот факт, что после столь эпохального события, как высадка на Луну человека, НЛО по-прежнему продолжают бороздить спутницу Земли, а все заявления астрономов-любителей о движениях на ней подвергаются игнорированию или осмеянию? С чем же столкнулось человечество на Луне? Почему нам до сих пор не желают рассказать правду?»
   – Интересно! – задумчиво пробормотала Оксана. – Но к нашей теме, кажется, это не имеет отношения. Поехали дальше!
   – Оксана Васильевна! – подняла руку «француженка». – В моей газете тоже есть кое-что про НАСА. А вы велели искать что-то общее.
   – Читайте! – согласилась Оксана.
   – «НАСА планирует организовать транспортировку людей и грузов на Луну, – начала читать девушка. – Напомним, что в январе 2004 года президент Буш обещал, что к 2020 году астронавты непременно высадятся на Луну, а потом лунный туризм станет доступен и простым людям.
   Космическое агентство презентовало проект нового челнока, который будет построен на основе уже апробированных технологий. Предполагаемое имя нового корабля – «Орион». Местом изготовления крупных деталей станет завод Мичуд вблизи Нового Орлеана, где в настоящее время производятся внешние баки системы Спэйс Шаттл.
   Уже в 2018 году планируется высадка на поверхности Луны экспедиции…»
   – Стоп! – вдруг закричала Оксана. – Что там про Новый Орлеан?
   – Завод… – улыбнулась девушка. – Как вы и просили. Завод вблизи Нового Орлеана, где делаются топливные баки.
   – Именно этот завод «Катрина» смыла вчера ко всем чертям, – усмехнулся скептически настроенный профессор. – Даже эвакуировать ничего не успели. Так что теперь им придётся надолго отложить запуск этой программы.
   – Та-а-а-ак! – задумалась Оксана. – Замечательно! Есть что-нибудь ещё на эту тему?
   Все снова сосредоточенно зашуршали бумагой.
   И вдруг профессор громко расхохотался.
   – А вы говорите не жёлтая, – торжествующе забасил он. – Это надо же такой бред! – и он продолжил читать и смеяться.
   Все оторвались от газет и обратили на него ожидающие объяснений взоры.
   – Если этот «бред» по нашей теме, читайте вслух, – предложила Оксана.
   – Что вы! Мне стыдно читать это приличным людям, хотя и про Луну. Поэтому заранее прошу прощения, что привлёк ваше внимание к этому маразму, итак:
   «Существует гипотеза, что Луна – гигантский космический корабль, потерпевший крушение и вынужденный в древнейшие времена припарковаться к Земле для капитального ремонта. Эта версия, в отличие от других, объясняет многие лунные феномены, например руины каких-то гигантских конструкций на поверхности Луны и странные передвижения огромных сигарообразных объектов по её орбите.
   Впервые о возможности жизни на Луне заподозрили в начале 60-х годов. Авторитетный американский астроном Карл Саган сообщил о том, что специальными приборами под лунной поверхностью обнаружены огромные пещеры, условия в которых могут быть благоприятны для жизни. Объём некоторых из них достигает ста кубических километров. Эту же гипотезу высказал тогда и директор Главной обсерватории СССР в Пулково Александр Дейч.
   В конце 60-х годов эту теорию подтвердили русские исследователи Хвастунов и Щербаков, обнаружив под поверхностью Луны, на глубине в десятки километров, огромную полость. Приборы фиксировали подходящую для жизни атмосферу, а также наличие технических устройств. Разумеется, их исследования были тут же засекречены советским руководством…»
   – Подождите! – прервала его Оксана, доставая из сумки блокнот. – Ещё раз повторите имена учёных, должности, даты…
   Профессор продиктовал и продолжил чтение:
   «Исследования Карла Сагана засекретить не смогли или не успели, поэтому его просто объявили наркоманом и уже после его смерти опубликовали якобы дневники, где он якобы писал, что именно марихуана помогала ему в научных открытиях.
   В свете вышеописанной теории становятся понятны слова первого лунного астронавта Нила Армстронга, которые слышало немало американских радиолюбителей, следивших за переговорами НАСА и экипажа «Аполлона-11» в момент высадки на Луну.
   Армстронг: “Что это? В чём, черт возьми, дело? Я хотел бы знать правду, что это такое?”
   НАСА: “Что происходит? Что-нибудь не в порядке?”
   Армстронг: “Здесь находятся большие объекты, сэр! Огромные! О боже! Здесь находятся другие космические корабли! Они стоят с другой стороны кратера и наблюдают за нами!”
   Правда, позже Нил Армстронг отказался от своих слов, и весь мир теперь верит в то, что его первыми словами на Луне были: “Маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества”.
   И вот теперь, давно забытая и, казалось бы, смешная теория напомнила о себе…»
   – Ой! Ну и бред! – снова возмущённо воскликнул профессор, прервав чтение. – Вы хотите, чтобы я продолжал?
   – Да-да, давайте дочитаем, – улыбнулась Оксана.
   – Так… – профессор нашёл место, на котором остановился, ещё раз тяжело вздохнул и продолжил:
   «И вот теперь давно забытая и, казалось бы, смешная теория напомнила о себе. Началось всё с того, что в начале нового тысячелетия метеорологи всего мира заметили необычное поведение циклонов. Многолетние наблюдения за передвижениями воздушных масс позволили выявить влияние на их маршруты, как рельефа местности, так и векторов встречи циклонов друг с другом. Но в 1999 году над Евразией впервые было зафиксировано необъяснимое с точки зрения метеорологии явление. На основе снимков, полученных из космоса, было видно, как циклон при движении наткнулся на невидимую преграду и резко поменял траекторию. Никакими земными процессами это явление объяснить не смогли. Впоследствии такие явления начали происходить всё чаще, причём в разных местах планеты, и учёные в поисках разгадки данного феномена обратили взоры к Луне.
   Лунная гравитационная аномалия не была открытием для учёных. Давно известно, что центр тяжести земной спутницы сильно смещён относительно её центра, именно это и заставляет ночное светило всегда быть повёрнутым к нам лишь одной стороной. Но это не объясняет неоднородности гравитационного поля планетоида. На “тёмной” стороне лунные спутники зафиксировали зоны с аномально низкой силой тяжести, а после запуска гравитационных детекторов в лабораториях LIGO на Луне были зафиксированы всплески, похожие на выстрелы гравитационной пушки.
   Как говорится, факты налицо, а уж их трактовку мы оставим на волю читателя. Но напоследок хотим отметить ещё один момент, который, казалось бы, не по теме данной статьи.
   В наше время уже невозможно отрицать феномен появления «кругов на полях», потому что их видели тысячи людей воочию и миллионы – на фотографиях. Учёные не могут или не хотят объяснять это явление. Но даже простому фермеру ясно, что созданы они долговременным утяжелением колосков, которое аккуратно пригибает их к земле, как будто на поле выборочно, причём узорно, увеличивается гравитация. Что это, если не шутки инопланетян? И зачем они так “шутят”, если не для того, чтобы мы, вопреки запретам, знали о них?»
   Профессор закончил читать и брезгливо отложил газету.
   – Тут ещё фотография этих самых кругов, – усмехнулся он.
   Оксана отложила блокнот, встала и рассмотрела снимок. С помощью компьютерной графики таких фото можно наделать тысячу. Убедиться в их реальности она пока не могла.
   – А арабский никто перевести не сможет? – на всякий случай спросила она.
   Женщины пожали плечами и помотали головами.
   – Это не арабский, – авторитетно заявил профессор, глянув на последнюю газету.
   – А что?
   – Иврит, если я что-то понимаю в языках. Но перевести не смогу, извините.
   Оксана вздохнула, расплатилась с переводчиками и вышла из кабинета.

Чёрные дыры

   В подземном переходе, который вёл к станции метро, Оксана увидела вывеску: «Распечатка фотографий с цифровых носителей». Она вспомнила про рисунки Маши, достала карточку из телефона и подала в окошко.
   – Какие? – спросила девушка, загрузив фотографии в компьютер и повернув монитор.
   – Все! – ответила Оксана.
   – Все, где хоть что-то понятно? – уточнила девушка.
   – Нет, вообще все.
   – Все?! Но тут некоторые кадры – просто чёрные дыры какие-то!
   – Ничего, ничего! Печатайте как есть.
   – Но ведь вообще… – попыталась убедить её девушка.
   – Вам что, деньги лишние? – возмутилась Оксана.
   – Мне нет, – пожала плечами девушка. – Минут через пятнадцать будет готово.
   Коротая время, Оксана рассматривала подземные ларьки, напичканные сверкающими безделушками. Дешёвые сувенирчики, игрушечки, журнальчики. «Хорошо, что я редко бываю в подобных местах, – мысленно ухмыльнулась Оксана. – А то давно бы уже завалила квартиру этой ерундой». «Ой! Какая красота! – заныла душа, увидев усыпанную „бриллиантами“ бабочку. – Ой! Какой паучок! А-а-а…» Оксана и опомниться не успела, как две маленькие брошки переселились с витрины к ней на ладонь. «Ну и зачем они мне?» – запоздало задумалась она. Но долго размышлять не пришлось, потому что внимание привлекла очаровательная голубоглазая кукла. Это была не примитивная худосочная Барби и не толстоногая «кукла Таня». Это была молоденькая аристократка эпохи рококо. Благородное керамическое личико, обрамлённое локонами жемчужного цвета, бальное платье из голубого шёлка, шляпка с настоящим пёрышком и… – Оксана просто задохнулась от восторга, – в руках модница держала блестящий ажурный веер. Ангельским небесным взором она смотрела на Оксану и умоляла купить её.
   Пару минут Оксана пыталась убедить себя, что она уже взрослая для игры в куклы, она даже утащила себя к другому ларьку, чтобы отвлечься, но всё-таки вернулась и, ругая себя, вызволила красавицу из общества плюшевых уродцев, которые толпились рядом на полке, наступая на полы её пышной юбки. Наконец, посмотрев на часы, она отправилась забирать фотографии, стараясь больше не глядеть на коварные витрины. «Вот уж где чёрные дыры! Захватят – не вырвешься!» – ворчливо думала Оксана, при этом радуясь своим покупкам как ребёнок.
   Девушка в фотоларьке назвала сумму к оплате.
   – Сколько?!! – вытаращила глаза Оксана. – Откуда такая цифра?
   Девушка побледнела и, слегка заикаясь, начала объяснять, что согласно прейскуранту, за чёрные фотографии вынуждена взять двойную цену, потому что на них уходит намного больше краски.
   – Какие «чёрные фотографии»?! Вы о чём?
   – Но вы же сами сказали, что всё печатать! – девушка продемонстрировала Оксане фотографии тёмного захламлённого чердака.
   – О боже! – воскликнула Оксана и расхохоталась. – Это-то зачем? Это ж я просто вспышку использовала вместо фонарика!
   – Я же вам говорила!
   – Да я к вам претензий не имею, – успокоила девушку Оксана. – Это я сама с собой тут ругаюсь. Лишь бы денег хватило…
   Она вытряхнула содержимое кошелька и, продолжая сдавленно смеяться, начала пересчитывать бумажки.
   – Так и есть! – с досадой воскликнула она. – Не хватает! Хотя… тут вот есть ещё один карманчик… О! Что-то заныкано на чёрный день… мелочь, но приятно… и вот здесь ещё что-то было, – Оксана достала из кармана ещё несколько скомканных бумажек и, сложив их в общую кучу, задвинула в окошко. – Пересчитывайте.
   Девушка аккуратно разгладила все купюры, рассортировала их по достоинству и пересчитала.
   – Не хватает ещё шестидесяти двух рублей, – сообщила она, – ну да бог с ними, – и подала Оксане папку с фотографиями.
   – Я обязательно занесу! – уверила её Оксана.
   – Да ладно! Будем считать, что это скидка, – виновато улыбнулась девушка. – Вы уж простите! Вообще-то я обычно стараюсь людей убедить, а тут сдалась без боя.
   – Да я вас понимаю, – снова засмеялась Оксана. – Со мной спорить трудно. Интересно, что вы думали, когда эти снимки печатали?
   – Ну… – девушка пожала плечами. – Я решила, что вы фотографировали привидений в каком-то подвале.
   – На чердаке, – уточнила Оксана.
   – Но привидения вполне удались.
   – Серьёзно? – поддержала шутку Оксана.
   – Серьёзно! – кивнула девушка. – Впечатлило.
   Когда Оксана вышла из метро, небо уже было фиолетово-вечерним. Она не спеша направилась к своему автомобилю, любуясь исчезающими бликами закатного солнца на куполах высокого белого храма. Было прохладно и немного жутковато на безлюдной аллейке, особенно после шуток о привидениях.
   – Кхе-кхе… – вдруг услышала Оксана старческий кашель. Она повернула голову в сторону звука и замедлила шаг, сканируя взглядом близлежащие кусты.
   – Кхе-кхе… извините, – снова послышался чуть надтреснутый голос, обладатель которого был невидим.
   – Кто здесь? – Оксана остановилась и на всякий случай немного попятилась.
   – Извините… – робко повторил невидимка.
   – Извиняю, конечно! – пролепетала Оксана, размышляя, то ли бежать отсюда, то ли всё-таки выяснить, кто тут шутит. Любопытство пересилило страх, и она осторожно подошла к говорящему дереву.
   – Кто здесь? – настойчиво повторила Оксана.
   – Э-э-э… птичка…
   – Какая птичка? – Оксана посмотрела вверх.
   – Хорооошая птичка, – жалобно уверил её некто мультяшным голосом. Листва зашевелилась и по ветке осторожно, бочком вышел зелёный волнистый попугайчик.
   – С ума сойти! – покачала головой Оксана и медленно протянула ему руку.
   Попугай повернул голову, одним глазом внимательно осмотрел ладонь Оксаны и, чуть помедлив, перепрыгнул с ветки на рукав плаща, зацепившись коготками за ткань. Оксана замерла, чтобы не спугнуть его, а попугай, чуть поразмышляв, перебежал с локтя на плечо и прижался к шее. Оксана ощутила, как он дрожит – погода была совсем не подходящей для прогулок тропических птиц.
   – Потерялся? – посочувствовала она и аккуратно прижала его рукой, чтобы он снова не улетел. Ночёвка в этом парке была бы для него смертельна.
   Оказавшись в машине, попугай перепрыгнул на руль и завертел головой, изучая обстановку. Оксана завела двигатель и медленно начала выезжать с парковки, внимательно глядя в зеркало заднего вида.
   – Осторожненько, осторожжжненько! – запричитал зелёный пассажир, беспокойно захлопав крыльями.
   – Ну ты даёшь! – восхитилась Оксана его умению попадать словами в тему. – Ты из цирка, что ли, удрал?
   – Кешич! – представился новый знакомый.
   – Оксана. Очень приятно. Может, ты и адрес свой знаешь?
   – Извините… – ответил Кешич и перелетел на заднее сиденье.

Бой

   Волк решил напасть ночью. Понятий «воинская честь» и «честный бой» у него не было, а правила охоты не запрещали убивать зверя, если тот спит.
   Волк понимал, что не прав, отказываясь повиноваться древним заповедям, но дальнейшая жизнь по завещанным богами правилам представлялась ему полной бессмыслицей. Многие охотники разделяли его мнение.
   Искусством охоты Волк владел в совершенстве. Но кому нужно это совершенство, если для добычи необходимых шкур и мяса вполне достаточно навыков юнца Ворона? Волк жаждал подвигов, которые смогут в полной мере показать соплеменникам его охотничье мастерство. Но такой возможности не было в мирной и щедрой природе, пока в их краях не появился достойный противник – белый человек.
   Отец трёх родов не запретил развязывать войну, он промолчал. Это придало Волку уверенности и охотничьего азарта.
   Несколько месяцев он выслеживал добычу – наблюдал за жизнью белого народа с тем же усердием, что и Лис. Но у него была благородная цель: он хотел захватить удивительное оружие, кузницу, выведать секреты изготовления металла, а самих пришельцев если не прогнать, то заставить жить по законам лесного народа.
   Часто Волк наблюдал тренировки белых воинов, видел, с каким мастерством они владели мечами, и понимал, что в открытом бою любой из них легко справится с десятком охотников, поэтому превосходство в численности не гарантировало победы. Именно это наконец-то дало ему смысл для дальнейшего развития боевого искусства. Он начал сколачивать войско, создавать новое оружие, продумывать стратегию и тактику боя.
   Была лишь одна проблема: спали белые в надёжных укрытиях – бревенчатых срубах, которые на ночь крепко закрывались. Волк решил поджечь один из домов и напасть, когда люди бросятся тушить пожар, решив, что загорелось от молнии. Сегодняшняя сухая гроза была идеальным временем для начала войны. Он подал сигнал, и серые тени поползли к спящей деревне.

   Александр резко сел, схватившись за живот. В глазах запрыгали искры, и голова пошла кругом. Он медленно лёг обратно, осторожно перевернулся на бок и поджал колени. Вспомнились последние кадры сна: стальной клинок входит в его тело и резко выдёргивается, чтобы успеть отразить удар нового нападающего. Белый богатырь развернулся, и вспышка молнии осветила розовые шрамы, исполосовавшие мускулистую спину параллельными бороздами.

   Лис проснулся от удара в живот. Не успев спросонья понять, что происходит, он получил в живот ещё один удар. Третий раз он не позволил Воронёнку пнуть, ловко повалив взбесившегося ревущего пацана на спину.
   – Что ты делаешь? – возмущённо спросил он у драчуна.
   – Это ты виноват! – истерично кричал Воронёнок. – Это из-за тебя! Это ты, гад, их предупредил! – и малец перестал вырываться, захлёбываясь слезами. – Из-за тебя погиб отец! Волк убьёт тебя, когда вернётся.
   Лис мгновенно всё понял и решил не дожидаться возвращения Волка, отпустил ревущего племянника, схватил свою шкуру и бросился бежать. Ноги сами вынесли его к чуму шамана.
   – Где Камень?! – запыхавшись, спросил он у Луча, который, как обычно, вырезал что-то из дерева.
   – Что случилось?
   – Брат погиб, – простонал Лис. – Это я виноват! – Он упал на землю и закрыл лицо руками. – Это я предупредил белых о нападении.
   – Нет, не ты, – услышал он голос шамана. – Они и сами знали, что когда-то это случится, и ждали. Они были готовы всегда.
   Лис обернулся. Камень сидел неподвижно, глядя на север.
   – Откуда ты знаешь? – удивился Лис.
   – У них тоже есть шаман. Называется только иначе, но это не важно.
   – И что? Откуда о нападении мог знать их шаман?
   – Он слышит богов, а они видят не только наши действия, но и наши намерения. Боги сказали ему.
   – Но Волк видел, что это я разбудил их. Он убьёт меня.
   – Убьёт, – согласился Камень. – Но разве ты этого не понимал, когда бежал предупреждать? Или думал, никто не узнает о твоём предательстве?
   – Я не мог… я не хотел, чтобы их убили, – Лис дрожал. – Если можешь, спаси меня!
   Камень нехотя оторвал взор от далёких миров.
   – Я не воин, – ответил он. – Я стар и немощен. Мне не справиться с Волком. А после того как он взял мёд у пчёл, я вообще начал сомневаться…
   – Да ты знаешь, как он взял этот мёд?! Он у белых подсмотрел, что если на пчёл надымить, то они не могут жалить. Вот и привёл туда всех с дымящими головнями!
   – Какая разница как? Главное – взял, и пчёлы его не убили.
   – И что мне теперь делать?! – отчаянно воскликнул Лис.
   – Иди на север, – пожал плечами Камень. – Если будешь бежать, догонишь последний отряд, с которым ушёл твой брат.
   – Но я не хочу на север! Я хочу жить рядом с белыми, хочу жить так же, как они!
   – Ну… тогда я не знаю… ищи защиты у белых. Только помни, что… хм…
   – Что? – встревожился Лис.
   – Ты никогда не станешь для них своим. Самое большее, на что ты можешь надеяться – это роль помощника на тяжёлых работах. Никто из девушек не станет твоей женой.
   – Почему? – удивился Лис, а потом махнул рукой и сам себе объяснил: – Да за меня и наши не сильно хотят, им нужны охотники… а я ни то ни сё… да ещё белёсый.
   – А ты сам-то хоть одной девушке пытался понравиться?
   Лис виновато потупил взор.
   – То-то и оно! – вздохнул Камень. – С чего бы им хотеть за тебя замуж, если ты целыми днями на белых глазеешь.
   – А почему ты думаешь, что она не пойдёт за меня? – покраснев, спросил Лис.
   – Потому что для них ты чужой, тёмный, ты на более низком уровне.
   – Это как?
   Камень снова тяжело вздохнул.
   – Всегда сложно объяснять людям такие вещи.
   – И всё-таки ты попытайся. А я постараюсь понять.
   Старик задумался.
   – Помнишь, я ещё в детстве рассказывал вам историю про Великого Мастера и Его Частичку?
   – Помню.
   – Видимо, настало время рассказать продолжение.

Легенда о триглаве

   – Как ты помнишь, – начал шаман, – прошлая история закончилась тем, что Часть Того, кого мы называем Он, взяла себе всё, что ей было необходимо для существования.
   – Да, счастливый конец, – согласился Лис.
   – Это ещё не конец. Ведь после того как Она наполнила себя, Она оказалась в том же положении, что и Он. У неё теперь тоже была куча всего, и Она не знала, что делать с этой кучей. Так и сказала Ему: «Мне скучно!»
   – Да! – засмеялся Лис. – Теперь мне уже понятно это состояние, когда готов есть поганки, лишь бы не видеть однообразия райских дней. И что сделал Он?
   – А что он мог сделать? – развёл руками Камень. – Только отнять всё, чтобы Она начала сначала.
   – И отнял?
   – Отнял! – кивнул шаман. – Ей это не понравилось. Кому же нравится, когда отнимают? И тогда Она снова взяла всё. Он снова отнял. И так продолжалось долго. То ли в битве, то ли в танце, они ритмично перетекали друг в друга. И наконец ей это надоело. Глубоко вздохнув, Она оттолкнулась от Него и начала падать.
   – Куда же Она могла падать, если Земли ещё не было?
   – Она падала в глубь себя, уплотнялась и затвердевала, сжимая в себе Его энергию. И когда достигла дна, с ужасом увидела, что вокруг тьма, холод и твердь. И поняла, что сама уже не сможет подняться. Тогда, отделив от себя часть, Она создала тварь, способную жить во мраке, и велела ей подниматься из глубин, чтобы попросить Его о помощи. И лезла тварь, цепляясь за камни, пока не выбралась на вершину подводной скалы. Дальше она не могла, потому что была слишком тяжела. Тогда родила тварь рыбину и велела ей плыть вверх. Добралась рыбина до поверхности воды и остановилась. И родила она чёрную уточку, чтобы та летела с поручением от Матери к Отцу. И полетела уточка. И чем выше она поднималась, тем тяжелее ей было. И начала она терять перья, и падали перья на поверхность океана и превращались в землю.
   А Он, когда увидел, что случилось, превратился в Свет и помчался к Ней на помощь. На пути встретил уточку, которая из последних сил летела к нему. Ослепла уточка от яркого света, обожгла крылья и начала падать. Обернулся тогда Свет белым селезнем и бросился догонять её, чтобы не дать ей разбиться. От встречного ветра начал и он терять перья. И взлетали его перья вверх, вспыхивали и превращались в звёзды. У самой земли догнал селезень утку и помог ей плавно спуститься. Свили они гнездо на земле и снесли три яйца: белое, чёрное и серое. И стали кружить над ним. Если утка летит над гнездом, ночь наступает, а если селезень, то день. И родился из яиц Бог о трёх головах, стал властелином среднего мира и начал творить из материи Матери и света Отца. Вот только три его головы не всегда хотели одного и того же. Постоянно спорили.
   – Надо же! Прямо как мы. Камень, Лис и Волк. А кто из нас чёрный, кто белый, кто серый?
   – Хм. А сам как думаешь?
   – Ты, наверное, белый. Ты ведь послушен воле богов. И тотемы у тебя – белое дерево, белый медведь. Волк, скорей всего, чёрный, а я, выходит, серый.
   – А можно иначе посмотреть, – сказал Камень. – Я пытаюсь сохранить традиции народа, его корни. Корни в земле, а земля – чёрная. Ты хочешь нового, хочешь слиться с белыми людьми, значит, ты белый. А Волк, выходит, серый.
   – А можно и так, – засмеялся Луч. – Волк действует активнее всех. С ним больше всего народа. Он защитник, освободитель. Сегодня именно он кажется людям белым. Лис – чёрный, потому что продался врагам. А ты, дед, серый, потому что ни с теми, ни с другими. Сваливаешь от проблем.
   – Вот и выходит, что в каждом из нас все три головы и все спорят, спорят между собой, – сказал Камень.
   – Хорошая сказка, – кивнул Лис. – Только ты, хитрец, так и не ответил на мой вопрос.
   – Какой?
   – Почему белая девушка не пойдет за меня замуж? Ведь Белый Селезень женился на Чёрной Утке, и они родили Бога.
   – Да, – усмехнулся Камень. – Ты верно подметил. А я-то совсем иное хотел показать этой сказкой. Но… раз ты увидел возможность, значит, обладаешь ею.
   – И всё же! Что хотел сказать ты?
   – Это уже неважно. Но знай: для того чтобы жениться на белой девушке, ты должен подняться так высоко, что будешь обожжён непривычным для тебя светом, а ей, чтобы стать твоей женой, придётся спуститься вниз, во тьму. Пожелает ли она?
   – Не знаю… – печально пожал плечами Лис. – Но я хочу подняться, насколько хватит моих сил. И даже не ради женитьбы. Просто хочу…
   – Тогда, – кивнул Камень, – я думаю, тебе есть смысл уйти к белым.
   Лис кивнул, собираясь вставать. Но вдруг замер в раздумье.
   – Я вот только одного не пойму, – опять повернулся он к Камню. – Тварь глубинная может только лезть по камням, рыба плыть по воде, а утка лететь. Они живут в разных мирах. Но мы-то живём в одном мире, дышим одним воздухом, едим одну пищу, и солнце нам светит одинаково. В чём же разница между нами? Почему они – «светлые, высокие», а мы «тёмные, глубинные»?
   – Я не знаю, – пожал плечами Камень. – Я рассказываю сказки, но сам не всегда их понимаю. Иди к священному камню. Если Отец трёх великих родов посчитает вопрос интересным, он выйдет к тебе и расскажет.
   – Хорошо, – кивнул Лис и поднялся. – Прощайте, на всякий случай…
   – Постой, – остановил его Луч и скрылся в чуме. Через минуту он вышел. – Вот возьми, – он протянул другу медальон с изображением звезды.
   – Что это? Зачем? – удивился Лис.
   – Это оберег. Надень его, и Волк не сможет убить тебя.
   Лис скептически усмехнулся, но подарок взял.

Кешич

   Первым делом, вернувшись домой, она поспешила в комнату матери, надеясь порадовать её забавным говорящим гостем. Но Елена Сергеевна, даже не взглянув на попугайчика, громко страдальчески застонала. Привыкшая к подобным спектаклям, Оксана спокойно спросила, что случилось, на что Елена Сергеевна ответила со слезами в голосе, что у неё не поменян подгузник и она жутко голодна.
   – А где Надя? – испуганно спросила Оксана.
   – Ушла, – жалобно проскулила Елена Сергеевна.
   – Как ушла?! Куда? Что случилось?!
   Выяснилось, что сиделка злобно оскалилась, услышав молитву, а когда Елена Сергеевна начала читать вслух Библию, вообще вышла из комнаты и больше не вернулась.
   – Может, она просто ушла, чтобы тебе не мешать? – предположила Оксана. – Почему ты её не позвала?
   – Она сатанистка!
   – Мама! Ну что ты сочиняешь?! – возмутилась Оксана.
   – Я сочиняю? – захрипела Елена Сергеевна, хватаясь за сердце. – А ты позови и посмотри, как её рожу перекосит от «Отче наш»!
   – Мама! – попыталась пристыдить её Оксана. – У неё постоянно лицо кривится. Она же больная.
   В ответ Елена Сергеевна огорошила ультиматумом:
   – Чтобы завтра же ноги её здесь больше не было!
   – Мама! – в ужасе задохнулась Оксана. – Что ты говоришь?! А кто будет с тобой сидеть?
   – А кто с тобой сидел, когда ты болела?! – всхлипнула Елена Сергеевна, вытирая воображаемые слёзы пододеяльником. – Вот получила в благодарность за всё…
   – Но я не могу быть рядом целыми днями. У меня дела… завтра мне надо ехать…
   – Избавиться от меня хочешь? – зарыдала Елена Сергеевна. – А с дуры этой какой спрос? Она меня прибьёт и ей за это ничего не будет!
   – Мама! Что ты болтаешь? – тяжело вздохнула Оксана и, почувствовав, как Кешич нервно завозился в ладонях, встала и пошла искать «сбежавшую» сиделку.
   В гостевой комнате как ни в чём не бывало, слегка раскачиваясь на стуле, Надя смотрела в окно.
   – Надя! Почему ты не покормила маму? – спросила Оксана.
   – Я покормила, – уверенно обернулась Надя.
   – А подгузник?
   – Сменила. Она не просилась больше.
   – Почему ты ушла?
   – Она сказала уйти.
   – Она сказала? Или ты сама ушла?
   – Она сказала, что ей надо молиться.
   – Та-а-ак… А ну пойдём!
   Оксана привела Надю в комнату матери на очную ставку и пересказала их диалог.
   – Ты кому веришь? – с фальшивой обреченностью выдала заготовку Елена Сергеевна. Потом она приподнялась и абсолютно неподдельно перешла на визг: – Ты матери веришь или этой идиотке?!!
   Кешич вдруг затрепыхался, вырвался из ладоней и начал метаться по комнате, издавая истеричные звуки громче Елены Сергеевны.
   Оксана заткнула уши ладонями и, убежав в свою комнату, рухнула на кровать.
   Когда истерические крики утихли, она вытащила голову из-под подушки, села и опустошённым взглядом окинула комнату. На столе, в ужасе прикрыв лицо веером, стояла бледная кукла, а из-за её пышной юбки осторожно выглядывала зелёная взъерошенная голова с клювом.
   – Не переживай! – успокоила попугая Оксана. – Сейчас мы дадим объявление, и твои хозяева заберут тебя из этого дурдома.
   Она включила компьютер.
   – Та-а-ак, что у нас по телику? – спросил Кешич.
   Оксана засмеялась, едва сдерживая слёзы.
   – Слушай, а может, останешься? – спросила она.
   – Охо-хо! – изобразил тяжёлый вздох Кешич.
   – Понятно, – тоже вздохнула Оксана и, дождавшись когда компьютер загрузится, открыла сайт телевизионного канала, где можно подать объявление через Интернет. Заявив о находке удивительно умного попугая, Оксана, немного подумав, набрала ещё один текст. Прежде чем отправить, она несколько раз перечитала его, ещё раз всё как следует взвесила и решительно нажала последнюю кнопку. После этого отправилась в комнату матери.
   – Я дала объявление о найме сиделки, – сообщила она. – Телефон указала твой. Будут звонить, сама договаривайся и об условиях работы, и об оплате. Надя будет дежурить, пока ты не найдешь такую, которая тебя устроит. Я завтра уезжаю.
   Выпалив текст, она развернулась и вышла, закрыв дверь, чтоб не слышать душераздирающих рыданий.
   Вернувшись к себе, Оксана села за стол, пытаясь вспомнить, что собиралась делать, но мозг отказывался соображать. Она машинально вышла в Интернет и щёлкнула мышкой по какому-то значку. Загрузился недоделанный сайт фирмы «Мастер» с пустой кирпичной стеной во весь экран. Ничего нового здесь не было.
   Глядя отсутствующим взглядом на монитор, Оксана бесцельно провела курсором по кирпичам. Кешич оживился и попытался клюнуть стрелочку, пробежавшую по экрану, словно муха. Оксана улыбнулась и начала играть с попугайчиком, как с котёнком играют бантиком. Он забавно подпрыгивал и бил клювом по стеклу. Пытаясь изловчиться, он оттолкнулся от монитора и упал на клавиатуру. Кирпичная кладка при этом вздрогнула, несколько кирпичей вдавились в стену. Кешич вскочил и с удвоенным азартом кинулся за «мухой», но стрелка задумчиво остановилась. Оксана замерла, увидев, как несколько вжатых в стену кирпичей снова встали на место. Пробежав пальцами по клавишам, она убедилась, что кирпичная кладка реагирует. Кешич удивлённо смотрел на фальшивую муху, склюнуть которую ему не удалось даже после нескольких попыток. Оксана так же озадаченно смотрела на кирпичи, пытаясь понять, как же использовать случайно открытую особенность этого странного сайта. В груди вновь разгоралось любопытство. «Что всё это значит?» – крикнула она в гулкий лабиринт мозговых извилин, а пальцы автоматически повторили за мыслью, чуть не сломав кнопку вопросительного знака. Несколько минут она наивно ожидала ответа.

Изгнание

   Лис сидел, прислонившись спиной к священному камню. Чего он ждал? Неужели и вправду надеялся, что Отец трёх великих родов придёт сюда? Нет, конечно! Просто это единственное место, где он почувствовал себя в безопасности и наконец смог расслабиться и подумать, что делать дальше. Откинув голову, он рассматривал облака, как будто в их причудливых формах надеялся найти подсказки. Вдруг он заметил на небе маленькую светлую точку. Она едва мерцала невзрачной тусклой звёздочкой. Лис удивился, протёр глаза и присмотрелся.
   – Вот ты где! Не сомневался, что найду тебя именно здесь! – услышал он насмешливый голос. – Всё птиц считаешь?
   Лис вздрогнул и обернулся. Волк стоял на краю поляны, поигрывая топором. Лис встал и дерзко пошёл ему навстречу. Нет, он не хотел умирать и не испытывал иллюзий, что нарушивший все законы и традиции Волк не посмеет убить его возле священного камня. Просто почему-то не было страха, словно он знал, что строгое отцовское око следит за их детскими играми с заоблачной высоты. А может, и вправду поверил в силу оберега.
   – Ты бы хоть палку взял, – усмехнулся Волк, пытаясь скрыть удивление.
   – Зачем? – улыбнулся Лис. – Даже с топором у меня нет шансов против тебя.
   – На что ты надеешься? Думаешь, я пощажу тебя, восхитившись твоей смелостью?
   – Я думаю, ты поймёшь, что убивать меня нет смысла.
   – Разве? Может, я должен простить тебе гнусное предательство?
   – Ты отлично знаешь, что и без моего вмешательства результат был бы тем же! – спокойно ответил Лис. – Тебе крупно повезло, что есть я – предатель. А иначе вся вина за поражение легла бы на тебя, и охотники, увидев это, перешли бы на сторону Камня и завтра же отправились бы на север. Убей меня, и у тебя не будет больше оправданий.
   Волк гневно раздул ноздри и задрожал от приступа бессильной ярости.
   – Чтобы я не видел тебя больше в нашем стане! Убирайся к своим чужакам и батрачь на их огородах!
   – А нет больше «нашего стана», – грустно ответил Лис и сам испугался того, что сказал.
   – Что значит нет?
   – То и значит. Скоро останутся лишь каменные очаги, о которые ещё долго будут запинаться грибники, не понимая их предназначенья.
   Волк побагровел и, в бешенстве взмахнув топором, кинулся на Лиса, но внезапно надрывно вскрикнул и, схватившись за плечо, скривился от острой боли. Топор выпал из обессиленной руки.
   – Благодари богов, – зло прохрипел он побелевшими губами.

   Вернувшись к камню, Лис едва успокоил перепуганное сердце, но унять нервный озноб было сложнее. «Поверить не могу, что это сказал я, – думал он, прокручивая в памяти диалог с Волком. – Откуда во мне появилась эта смелость? Откуда эти мысли? И главное: что за бред я нёс про брошенные очаги? Такое чувство, что это был не совсем я». Лис снова поднял к небу перекошенное лицо и поискал взглядом странную звёздочку. Она пропала. Решив, что ему показалось, он встал и отправился в деревню к белым.
   Встретили его безрадостно, можно сказать, не встретили вообще. Никто не улыбался, как обычно, никто не звал помогать, не предлагал сладостей. Лис шёл и чувствовал, как со всех сторон за ним следят настороженные взгляды. Над деревней стоял приторный запах крови.
   У реки лежали тела убитых. Женщины поливали их водой из кувшинов и переодевали в чистую одежду. Рядом мужчины строили деревянный помост из тонких белых брёвен.
   Увидев подошедшего Лиса, одна из старух злобно замахала на него руками, прогоняя. Девушка с заплаканными глазами подбежала к нему и жестом приказала идти за ней. Она привела его в лес, где были сложены погибшие охотники. Их было намного больше, чем белых. Девушка что-то сказала сквозь слёзы и ушла.
   В лесном народе было принято уносить умерших на священные скалы на съедение птицам. Погибших на охоте оставляли в лесу, на месте гибели. Для первых жертв войны ещё не было придумано похоронного ритуала. Наверняка за ними, как за охотниками, никто не придёт. Но и лесные санитары – лисы и волки – не посмеют подойти так близко к человеческому жилью. Лис представил, какой жуткий смрад будет здесь через несколько дней.
   Он нашёл брата, взвалил на плечо его окоченевшее тело и понёс в лес.

Лунная пыль

   Оксана редко пила кофе. Во-первых, потому, что настолько его любила, что боялась возникновения аллергии на этот спасительный напиток, а во-вторых, это было сильнодействующее средство, и нельзя было применять его попусту. Кофе могло спасти её от всего: от хандры, от усталости, от нервного перевозбуждения и даже от страха. Стоило только чарующему аромату проникнуть в душу, как она приходила в безмятежно-блаженное состояние, словно сидела на коленях у папы и вместе с ним решала загадочные головоломки из детского журнала.
   «Вася! Кто же пьёт кофе на ночь?» – услышала она молодой мамин голос и, улыбнувшись детскому воспоминанию, отправилась на кухню варить волшебное зелье. Сейчас был именно тот случай, когда без него уже никак.
   Это был целый ритуал: из «священного» шкафчика Оксана достала медную турку, ручную кофемолку и банку с зёрнами. Сняв крышку, она выпустила ароматного Джинна. «Слушаю и повинуюсь!» – поклонился Джинн и, предугадывая пожелания госпожи, схватил прозрачную метлу и начал выметать из мыслей обрывки деловых проблем и пыль домашних неурядиц. Потом он аккуратно собрал в золотое ведёрко разноцветные событийные черепки, которые предстояло рассортировать, найти недостающие осколки и аккуратно склеить.
   Когда Джинн закончил наводить порядок в голове, магический эликсир уже был готов и процежен сквозь позолоченное ситечко. Оксана вернулась в комнату и, поставив чашку возле клавиатуры, набрала в поисковике первую фамилию, записанную сегодня в блокноте для проверки информации: «Александр Дейч – директор Главной обсерватории СССР в Пулково». Как всегда, поисковик выдал множество статей, которые Оксана терпеливо начала просматривать, периодически обмакивая губы в кофе. Уже через несколько минут стало ясно – информация в газете ложная. В советские годы в Пулковской обсерватории действительно работал учёный с таким именем, но был он вовсе не директором, а всего лишь заведующим отдела, и среди его работ вообще не значились никакие исследования Луны.
   Оксана, вздохнув, поставила минус напротив его фамилии и набрала в поисковике следующие: Хвастунов и Щербаков. Здесь было чуть «теплее». Множество статей, где упоминались эти учёные, действительно рассказывали о Луне как об искусственном спутнике. Но перечитав их, Оксана пришла к выводу, что интернетовские мистификаторы брали информацию не из реальных исторических или научных документов, а переписывали её друг у друга, иногда даже забывая исправлять нелепейшие стилистические ошибки. Кто первым пустил эту «утку», Оксана так и не смогла понять, но выяснила, что в России действительно был один Щербаков – основатель кружка любителей астрономии, но жил он в девятнадцатом веке и никакого «подельщика» Хвастунова у него не было. Хвастунова же ей вообще не удалось найти в списках известных учёных-астрономов.
   Одна из интернет-газет писала: «Луна – искусственный спутник! – заявили М. Хвастунов и Р. Щербаков в статье, опубликованной в “Комсомольской правде” ещё в 1968 году». Эта информация абсолютно противоречила тому, что «их исследования были тут же засекречены советским руководством». В те времена секретную информацию не могли напечатать в «Комсомолке».
   В общем, стало очевидно, что вся эта «лунная сенсация» не более чем выдумка современных желтопрессников для легковерного читателя. Оксана снова тяжело вздохнула и вычеркнула фальшивых «засекреченных учёных».
   Оставался ещё один персонаж. Оксана решила проверить и его, чтобы окончательно закрыть эту тему. Она набрала в поисковике: «Карл Саган». Пробежав взглядом полученный список сайтов, она поняла: это действительно учёный с мировым именем, а по совместительству писатель-фантаст. «Ну, слава богу, хоть этот не липовый», – подумала она и, отхлебнув ещё глоток кофе, открыла одну из страниц.
   Поперхнувшись от удивления, Оксана закашлялась. Разбуженный Кешич захлопал крыльями и отпрыгнул.
   – Будьте здоровы, – неуверенно произнес он.
   – Спасибо, кхе-кхе, – ответила Оксана, стуча себя кулаком в грудь.
   Откашлявшись, она снова взглянула на экран, с которого на неё насмешливо взирал Иосиф Якич. Оксана встряхнула головой. «Да нет, конечно! Просто очень похож. Ну мало ли! Бывают же совпадения! Наверное, это он сегодня и стоял в телике рядом с Бушем». Она протерла глаза и ещё раз внимательно посмотрела на фото: тот же веселый с хитринкой взгляд, та же обворожительная белозубая улыбка, те же породисто-еврейские черты лица, только моложе, лет примерно на десять.
   Кешич тоже подобрался к экрану и, сделав вид, что читает, многозначительно произнёс: «Ниччё себе!»
   Из глаз Оксаны брызнули слёзы, и она залилась истерическим смехом.
   Через полчаса, успокоившись и сварив себе новую порцию кофе (что было нарушением всех кофейных канонов), Оксана вернулась к компьютеру и продолжила изучать статью про удивительно похожего на Иосиф Якича учёного.
   Оказалось, что он умер девять лет назад от воспаления лёгких в возрасте шестидесяти двух лет, оставив миру множество научных трудов, научно-популярных книг и один фантастический роман. Женат был три раза, и у него родилось пятеро детей.
   Друзья рассказывали, что Карл с юности обладал даром предвидения. Ещё в студенческие годы он поспорил с приятелем на коробку конфет, что в 1970 году человечество высадится на Луну. Немного не угадал…
   Про исследования Луны в статье не упоминалось, но зато говорилось, что он занимался изучением планет Солнечной системы, а также их спутников.
   На протяжении всей своей научной карьеры Карл разрабатывал идею поиска внеземной жизни, но воплотить её он сумел лишь в научно-фантастическом романе «Контакт», который, кроме захватывающего сюжета, имеет множество философских идей, богат размышлениями о Боге и невероятными научными прогнозами, которые начинают подтверждаться современными учёными.
   Одно из самых интересных заявлений Карла Сагана: «Идея Бога как огромного белого мужчины с развевающейся бородой, который сидит на небе и управляет всеми вещами, смехотворна. Но если под словом „Бог“ подразумевается набор законов физики, которые управляют Вселенной, тогда такой Бог существует. Идея такого Бога не дает эмоционального удовлетворения… вознесение молитв закону гравитации не имеет смысла».
   Оксана потёрла уставшие глаза и посмотрела на часы. «Пора спать», – решила она. Но прежде чем выключить компьютер, распечатала фотографию учёного, чтобы показать её Людмиле и убедиться, что к ним приходил именно Иосиф Якич.

Серебряная королева

   – Спокойной ночи! – сказала она дремлющему Кешичу, залезая под одеяло. Попугай приоткрыл один глаз и проурчал в ответ что-то невнятное.
   Погасив лампу, Оксана попыталась заснуть. Но не тут-то было. То ли лишняя чашка кофе, то ли неудовлетворённое любопытство мешали мозгу отключиться. Она даже пыталась считать овец, но они почему-то никак не хотели идти смирным стадом, всё норовили скакать как дикие мустанги, неприлично блеять и даже летать. Привидится же! Овца в невесомости!
   Оксана отлежала бока и решила, раз уж не спится, пойти ещё порыться в Интернете. Но стоило включить лампу и сесть за стол, она почувствовала, что ни о каком поиске информации речи быть не может. Она с завистью посмотрела на Кешича, который безмятежно дрых, отвернувшись к стенке, и перевела взгляд на куклу.
   Красавица улыбалась, кокетливо прикрыв декольте прозрачным веером. Оксана вспомнила про купленные в ларьке брошечки и, достав их из сумки, приложила бабочку к плечу куклы. «Ну чем не бриллианты?» – восхитилась она. Потом примерила паучка. Это было, наверное, даже ещё красивее. Оксана залюбовалась мистическим мерцанием чёрных камешков, но… это же паук… бабочка всё-таки лучше… или нет, паучок… нет, бабочка…
   Вдруг она почувствовала раздражение. Наверное, сказывались усталость и бессонница, да ещё эти зудящие безответные вопросы… да ещё эти безделушки одна другой красивее и невозможность выбрать между ними!
   Оксана уткнулась лицом в ладони и вдруг перед закрытыми глазами увидела огромное зеркало, в котором отражалась Жанна-Мария. Она нервно покусывала коралловые губки и морщила носик. Перед ней стояла та же проблема – она никак не могла подобрать ожерелье к новому платью. Служанка открыла ещё один футляр с украшением, но Жанна раздражённо захлопнула его и, резко развернувшись, вышла из будуара. Приподняв полы лёгкой шуршащей юбки, стремительно направилась к кабинету Графа. Ворвавшись без стука, она застала его за письмом. Мельком взглянув на неё, он приподнял палец, указывая на кресло, и вернулся к своему занятию. Его ледяное спокойствие слегка охладило, но не успокоило. Боясь помять юбку, Жанна так и осталась стоять.
   Граф поставил наконец точку, вытер перо и посыпал бумагу песком. Дождавшись, когда чернила высохнут, он встряхнул лист, аккуратно свернул его и спрятал в инкрустированную шкатулку. Заперев её, встал, подошел к Жанне и, пристально посмотрев ей в глаза, протянул маленький позолоченный ключик.
   – Сохрани!
   – Что это? – спросила Жанна, пряча ключ на груди.
   – Я написал подробную инструкцию. Когда-нибудь она тебе понадобится.
   Потом он вернулся к столу, собрал черновики, скомкал их и выбросил в корзину для мусора.
   – Я позвал тебя, чтобы обсудить детали сегодняшнего вечера, – сказал он, вновь садясь в кресло.
   – Вы позвали?! – воскликнула Жанна. – Я сама пришла! И, кстати, именно для этого!
   – Ну, сама так сама, – усмехнулся он, ещё раз жестом предлагая сесть.
   – Нет, спасибо! – отказалась Жанна.
   – Этот шёлк не мнётся, – успокоил её Граф.
   – Как это не мнётся?
   – Не отвлекайся на эти мелочи! – махнул он рукой. – Садись и слушай.
   Девушка осторожно присела на краешек кресла.
   – Итак, – продолжил Граф, – сегодня в Версале будет премьера спектакля. Соберётся весь бомонд, возможно, будет даже король. Обычно он посещает премьеры, поэтому у тебя будет возможность привлечь его внимание.
   – Но я думала, вы сами представите меня Его Величеству! – испуганно воскликнула Жанна.
   – Это было бы слишком просто, моя дорогая, но не имело бы никакого смысла, – вздохнул Граф. – Видишь ли, после смерти Помпадур все министры пытаются представить ему своих протеже. От этих красоток у короля уже рябит в глазах, они все для него на одно лицо и по большому счёту совсем ему не нужны. Он флиртует с ними лишь для того, чтобы не упасть в глазах света как мужчина.
   – Тем более! Без протекции у меня вообще нет шансов!
   – Как раз наоборот! Назрела ситуация, когда король, по неписаным законам «высшего общества», вынужден определиться с новой фавориткой. Но он прекрасно понимает, что тем самым нарушит зыбкое политическое равновесие, отдав предпочтение одному из министров. Таким образом, представив тебя, я лишь расширю ему и без того трудный выбор.
   – Но как я пробьюсь к нему сквозь толпу первых красавиц королевства?
   – Не переживай! Они все «бабочки-однодневки».
   – А чем же я от них отличаюсь?
   – Ты – «серебряная королева»!
   – Королева?
   – Есть такая бабочка-долгожительница, – пояснил Граф. – Удивительнейшее творение природы! Она живёт около сорока дней, а некоторые полгода. Но даже не поэтому сравнение с ней пришло мне в голову.
   – А почему? Она как-то особенно красива?
   – Да нет, – пожал плечами Граф. – Красная с чёрной окаёмкой и белыми точками. Бывают бабочки и поярче.
   – Красная? Почему же тогда её называют серебряной?
   – Дело в том, что пыльца на её крылышках содержит мельчайшие частицы серебра – этот металл необходим ей для жизнедеятельности. Зимуют «королевы» на горе, богатой серебром. Там собираются бабочки этого вида со всего материка и в течение полугода живут, чтобы потом вернуться на родину и вывести четыре поколения потомства. И четвёртое снова летит на серебряный рудник заряжаться.
   – И в чём же моё сходство с этой бабочкой? – удивилась Жанна.
   – Изучая их, мы задались вопросом: как это четвёртое поколение находит путь к месту зимовки. Сначала мы думали, что они каким-то образом программируют в своих потомках направление полёта. Но когда взяли бабочек, которым предками завещано лететь на юго-восток, и перевезли их туда, где жили те, кто полетит на юго-запад… ну, и наоборот, разумеется…
   – И?
   – Они все нашли дорогу к цели.
   – Но как?
   – Оказалось, всё очень просто. Они слышат «звон» серебра. И когда у них возникает голод, этот звон указывает им путь. Если поместить «серебряную королеву» первого поколения в холод, она тоже легко проживет в анабиозе полгода, как и её мать, но поскольку серебра на её крыльях ещё много, она не будет чувствовать голод. И когда её праправнучки полетят на серебряную гору, она не сможет найти путь туда. Да она и не полетит, останется зимовать там, где живёт.
   – Удивительно! – покачала головой Жанна.
   – Этим свойством обладает любое божественное творение! И ты в том числе. И именно поэтому бессмысленно давать тебе инструкции, как завладеть сердцем короля. Это твоя цель! Это твой голод!
   – Голод? Но я не чувствую никакого «голода», – пожала плечами Жанна. – Это же вам надо…
   Граф усмехнулся:
   – Да, это надо мне, поэтому я действую так, как подсказывает мой внутренний компас. А он подсказывает, что ты отлично справишься со своей задачей, если будешь знать, что в этот замок больше не вернёшься. Я прекращаю содержать тебя. Дальше – либо покои короля, либо улица…
   – Улица?! – ужаснулась Жанна.
   – До этого не дойдёт! – засмеялся Граф. – Тебя обязательно подберёт кто-нибудь из придворных развратников.
   Жанна нахмурилась и побледнела.
   – Впрочем, ты можешь вернуться к матери в деревню, – предложил Граф, – или поехать в имение своего законного супруга.
   – Вы блефуете!
   – Блефую? – он задумался. – Видишь ли, девочка моя, я много на тебя поставил. И вот пришло время вскрыть карты. Если ты действительно козырь, то я выиграл, а если нет… ты больше не нужна мне.
   Жанна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

   – Да как вы можете?! – встрепенулась Оксана. – Как вы вообще смеете использовать человека для своих политических махинаций?!
   – А кого же мне ещё использовать? – невозмутимо усмехнулся Граф. – И почему бы не человека? Чем он хуже других?
   – Кого других?
   – Животных, насекомых, растений. Почему тебя не возмущает тот факт, что ты носишь одежду из шерсти, которую дали овцы?
   – Но…
   – Или из шёлка, который грабительски смотали с куколок шелкопряда? Но даже если ты носишь вещи исключительно из хлопка и льна, ты всё равно используешь труд тех, кто его собрал и соткал. Верно?
   – Но люди получают за это деньги!
   – А овцы – корм и защиту от волков. А Жанна получила нормальное детство и отличное образование. Как ты думаешь, справедливо будет, если для своего светлого будущего она немного поработает сама?
   – Поработает?! Но вы же фактически отправили её на панель!
   – Ничуть! Она может устроиться белошвейкой к какой-нибудь модистке или вернуться на старое место работы в галантерейную лавку. В конце концов, она может уехать в деревню. Но заметь: она даже не рассматривает эти варианты. А знаешь почему?
   – Почему?
   – Потому что заниматься неинтересным делом – то же самое, что жить с нелюбимым мужчиной. Но первое возводится обществом в ранг благодетели, второе же ханжески осуждается. Но однажды она уже вышла замуж за богача по собственной воле. Значит, это дело (а согласись, что без любви это просто дело) ей по душе.
   – Сложно с этим не согласиться, – вздохнула Оксана. – А какие цели преследуете вы? Что Жанна должна нашептать королю?
   – Ничего особенного. В её задачу входит просто оттеснить остальных желающих что-нибудь нашёптывать. Маркиза де Помпадур уже сделала всё, что было нужно, и теперь революция неизбежна. Жанна должна просто продолжать транжирить казну, покупать бриллианты и аккумулировать народный гнев.
   – А если она не станет играть в ваши грязные игры?
   Граф задумчиво потёр подбородок, достал шахматную доску и начал расставлять фигуры.
   – Что будет, если пешка не пройдёт в ферзи? Значит, в ферзи пройдёт другая пешка, или игра будет продолжаться без ферзя. Только и всего. Ты будешь чёрными или белыми?
   – Я сюда не играть пришла!
   – Ты можешь выбрать «не играть». Но даже своим «небытием» ты обязательно кому-то подыграешь, – он протянул ей белую и чёрную пешки. – В отличие от этих деревяшек, у тебя есть выбор. Быть пешкой или ферзём, фигурой или игроком, белыми или чёрными. Выбирай!
   – Мне сейчас другое интересно: Луна – это действительно искусственный спутник? Там действительно база пришельцев? Это они устроили ураган? Круги на полях – это тоже их «рук» дело, или мистификации фермеров? И какие у них цели? Они помогают нам или наоборот? Иосиф Якич – это действительно…
   – Стоп, стоп! Давай не всё сразу!
   – Хорошо, ответьте хотя бы на это!
   – Луна – это действительно искусственный спутник, – кивнул Граф.
   – И что? Я должна в это поверить?
   – Нет, конечно! Но зачем ты спрашивала, если не собиралась верить на слово? Доказательств у меня нет, кроме тех, которые притащил тебе Иосиф Якич.
   – Но там сплошная липа! Не было таких учёных!
   – Не было, конечно, – кивнул Граф. – Тех, которые были, просто стёрли.
   – Как стёрли?! – обомлела Оксана.
   – Точнее, не их самих, а открытия, которые были сделаны преждевременно. Стёрли из памяти людей, а уж уничтожить что-то в бумажных архивах и того проще.
   – Ладно. Допустим. Но почему эту информацию не стирают из Интернета?
   – А зачем? – пожал плечами Граф. – Серьёзные люди в это не поверят. А чудакам нужны сенсации и прочая мистика. Нам не жаль, пусть развлекаются.
   – Вам?!
   Граф засмеялся, прикрыв ладонью глаза.
   – Луна… пришельцы… – передразнил он. – Допустим, ты достоверно узнаешь об их существовании. Как это поможет тебе в жизни?
   – Не знаю! Но хочу знать. Кто мы?! Бараны, которых вы «разводите», или вольные люди?
   – Вот и я хочу это знать, – засмеялся Граф. – Потому и говорю: выбирай!
   Оксана пожала плечами, взяла белую пешку и поставила на Е4.
   – Значит, белая, – улыбнулся Граф, делая ответный ход. – А ты никогда не задумывалась, почему белые нападают первыми?
   – Действительно странно. И почему?
   – Поразмышляй на досуге.
   – А это важно?
   – В мире образов нет бессмысленных знаков. Любой символ здесь подсказка. И от того, сумеешь ты её понять или нет, зависит, выиграешь или проиграешь.
   – Хотя бы намекните!
   – Намекнуть – не значит разжевать и проглотить вместо тебя, – усмехнулся Граф. – Я сказал предостаточно. А теперь предлагаю вернуться к нашим баранам.
   – Какие бараны? – возмутилась Оксана и вдруг вспомнила свои бредовые видения. Кабинет Графа растворился, и перед мысленным взором снова возникло стадо овец, которые наконец-то успокоились и смирно дремали, ожидая своей очереди на стрижку.
   Оксана перебралась на постель, выключила лампу и провалилась в сон.

Возвращение к баранам

   Проснулась она от ненавистного звона будильника. Поднявшись на локте, протянула руку, чтобы заткнуть его, но вспомнила, что этот древний тикающий уродец давно уже сдан в металлолом. Открыв глаза, она окинула взглядом комнату в поисках странного звука и обомлела: Кешич сидел возле открытой форточки и трещал, радуясь восходящему солнцу.
   – Кеша! Слезь с окна! – взмолилась Оксана, боясь спугнуть его.
   Попугай затих и обернулся. Увидев протянутую руку, он взлетел и, зависнув над ладонью на пару секунд, аккуратно сел.
   – А чё пожжжрать? – осведомился он.
   – Ой! А чем же тебя кормить-то? – задумалась Оксана. – Овсянку будешь? Или гречку?
   Она встала и закрыла форточку, ругая себя за разгильдяйство. Выйдя на кухню и убедившись, что здесь Кешичу ничего не угрожает, выпустила его из рук и занялась завтраком. Залив кипятком хлопья для себя, она насыпала немного в блюдце. Попугай взглянул на угощение и, клюнув пару раз, разочарованно отошёл, сел на край стола и обиженно нахохлился.
   – Ладно, не дуйся! Заедем в зоомагазин и купим тебе вкусненького, – сказала Оксана. – И уж извини, клетку тоже купим, ради твоей же безопасности.
   – О-хо-хо! – вздохнул Кешич понимающе.
   Оксана съела свою овсянку и пошла собираться.
   Желание поскорее улизнуть из дома боролось с острым приступом совести, которая требовала зайти к матери для традиционного утреннего примирения. После непродолжительных боёв в совесть одержала победу.
   Оксана заглянула в комнату Елены Сергеевны и поняла, что та уже не спит, хоть и лежит, отвернувшись к стене.
   – Доброе утро! – Оксана постаралась придать голосу весёлость и доброжелательность.
   – Кому-то, может, и доброе, – услышала она в ответ.
   – Мамуля, давай поговорим спокойно! – Оксана вошла.
   – О чём нам с тобой разговаривать? – буркнула Елена Сергеевна.
   – Я сейчас уеду и вернусь только поздно вечером. Если тебе нечего мне сказать, тогда я зашла попрощаться.
   – Езжай… и дай мне спокойно помереть.
   Оксана снова чуть не взорвалась, но стиснула зубы, взяла себя в руки и спокойно сказала:
   – С тобой остаётся Надя, и она тебе спокойно помереть не даст. Если что, вызовет «скорую». Я уже перепрограммировала автодозвон.
   Ещё немного послушав всхлипывания матери, она вышла и отправилась давать инструкции Надежде.

   Из города удалось вырваться только в полдень. Сытый и довольный Кешич ехал на переднем сиденье в новой просторной клетке, пристёгнутый ремнём безопасности. Поначалу на светофорах и поворотах он по инерции падал вперёд и повисал на жёрдочке вниз головой, но быстро адаптировался к новым условиям и научился удерживать равновесие, хлопая крыльями.
   Выехав на трассу, Оксана включила круиз-контроль и вернулась к размышлениям. Правда, как ни пыталась она повернуть вектор любопытства в сторону Луны, пришельцев и их роли в урагане Катрина, мысли её занимал другой вопрос: удалось ли Жанне завладеть вниманием и сердцем короля и что за инструкцию написал для неё Граф? Вспомнив холодное прикосновение к груди золотого ключа, она снова оказалась в кабинете Графа.
   На этот раз комната была пуста. Осторожно, чтобы не шуметь, Жанна прикрыла за собой дверь и подошла к столу. Здесь по-прежнему лежали письменные принадлежности, но шкатулки, где была спрятана инструкция, не было. Жанна стояла, вертя в дрожащих пальцах бесполезный ключ и кусая пересохшие от волнения губы.
   – Может, она где-нибудь в столе? – подсказала Оксана.
   Жанна пожала плечами и, сев в кресло Графа, начала шарить в ящиках.
   – Черновики! – обрадовалась Оксана, заметив корзину для мусора.
   – Какие черновики? – чуть не плача засмеялась Жанна. – Прошло столько лет!
   – Сколько?
   Жанна показала пятерню.
   – Не важно! Вспомни, что говорил Граф: не бывает лишних деталей! – и, вытащив корзину, высыпала её содержимое на стол.
   – Не бывает бессмысленных знаков, – уточнила Жанна.
   – А что случилось-то? – спросила Оксана, разглаживая листы бумаги.
   – Король умер! – ответила девушка и, не выдержав, разрыдалась.
   – Значит, тебе всё-таки удалось?
   Ожидая, пока Жанна успокоится, Оксана попыталась разобрать бисерный почерк, похожий на арабскую вязь, с высокими заглавными буквами и тщательно прорисованными точками над i.
   – Ничего непонятно! – вздохнула Оксана.
   Жанна вытерла слёзы и взяла один из листов.
   – Конечно, непонятно. Это же не по-французски, – она всхлипнула и, подперев голову кулаком, задумалась, глядя в текст. Воспользовавшись моментом, Оксана нырнула в её память.
   Она увидела себя в огромном зале среди множества людей. В воздухе стоял тяжёлый запах пота и духов. Со всех сторон сверкали любопытные стёкла лорнетов. Ей было неловко, она нервно теребила веер, оглядываясь.
   Когда-то, ещё до замужества, Жанна работала продавщицей в галантерейной лавке. Отмеряя модисткам ткани и ленты, она всегда удивлялась, неужели кто-то будет носить этот ужас. Но в её задачу входило как можно больше продать, поэтому она нахваливала выбор покупателей. И вот теперь она взирала на то, как этот «ужас» выглядит в готовом виде. Наряды важных кавалеров и жеманных дам были перегружены золотым шитьём, блестящими пуговицами и множеством других дорогих, но безвкусных деталей.
   – Мадмуазель! – услышала она липкий мужской голос и обернулась.
   – Вообще-то мадам! – с игривой улыбкой поправила она его обладателя.
   – Мадам? – удивился пышный господин на тонких ножках. – А почему же тогда мадам скучает в одиночестве?
   – К сожалению, мой супруг срочно уехал по делам короля, – Жанна сделала изящный жест рукой. «Боже! Зачем я кокетничаю с этим жабом?» – думала она при этом.
   – Раз так, то позвольте на этот вечер предложить вам своё скромное общество! – и мужчина протянул Жанне руку, похотливо таращась в её декольте.
   Резко открыв веер, Жанна прикрыла грудь.
   – Даже не знаю, удобно ли это? – пожала она плечиком. – Мы не знакомы…
   – Тогда позвольте представиться: маршал Франции…
   – Маршал?! – восхищённо прошептала Жанна и, быстро закрыв веер, изобразила благоговение.
   – Но вы можете звать меня просто Луи!
   Жанна робко протянула руку, и веер затрепетал как мотылек, когда новый знакомый жадно припал губами к её пальцам.
   – Луи? – пролепетала она. – Надо же какое совпадение!
   – Совпадение? – удивился он.
   – Вы – Луи, я – Жанна… как король и маркиза.
   – Какая детская непосредственность! – расхохотался он. – Я в восторге! Пойдёмте же в мою ложу, милочка, спектакль уже скоро начнётся.
   – Но король ещё не пришёл! – возразила Жанна. – Разве можно входить раньше него?
   – Вы правы, – сморщился маршал, – но боюсь, сегодня он не озарит наше общество своим присутствием. Говорят, он в дурном расположении духа.
   – И всё-таки я предпочла бы соблюсти этикет, – при этом взор Жанны излучал такое ангельское смирение, что маршал сдался, предвкушая более значимую победу в конце вечера.
   Вдруг по залу прокатился предупредительный шёпот, и воцарилась тишина. «Его Величество король», – провозгласил глашатай, и толпа расступилась. По живому коридору шёл высокий пожилой мужчина, слегка кивая приседающим в реверансах дамам и прогибающимся в поклонах кавалерам. Даже маршал смешно согнулся под углом девяносто градусов, выставив вперёд одну ногу, чтобы не потерять равновесие. И только Жанна осталась стоять как фонарный столб, излучая голубой свет из восхищённых немигающих глаз. Король, проходя мимо, удивлённо окинул её сердитым взглядом, от которого она, внезапно опомнилась и буквально упала на пол, неумело изобразив реверанс.
   В течение всего спектакля маршал изнывал от вожделения, терзая её пальцы своими потными руками, а Жанна не отводила глаз от сцены, изображая интерес к сюжету пьесы. Она знала, что король может видеть её из мрачной глубины своей ложи, поэтому периодически наклонялась к своему ухажёру и что-нибудь шептала ему на ухо. Например: «Как вы думаете, у моего мужа не будет проблем из-за того, что я забыла поклониться Его Величеству?», после чего маршал страстно припадал к её шее и уверял: «Что вы, моя дорогая! Я сумею убедить короля не наказывать вас». Жанна одаривала его умоляющей и многообещающей улыбкой и возвращала внимание актёрам.
   «О боже! – думала она. – Если мне всё-таки суждено сегодня оказаться в его постели, умоляю: пусть он помоется, перед тем как… или если это невозможно, лиши меня обоняния!»
   После спектакля все снова выстроились коридорчиком, чтобы проводить монарха. Король медленно шёл, иногда останавливаясь возле кого-нибудь, и одаривал счастливца или счастливицу коротким разговором. Остановился он и возле маршала, задав ему какой-то вопрос по службе. Маршал ответил, вытянувшись по струнке и в то же время прогнувшись. Король задал ещё один вопрос, маршал ещё сильнее прогнулся отвечая. Жанна ничего не понимала в их диалоге, но ей показалось, что в голосе короля звучат нотки недовольства. Она нервно раскрыла веер и начала трепетно обмахиваться, нарушив тем самым все правила этикета. По толпе придворных прокатился рокот возмущения. Но отступать было некуда: или этот номер пройдёт, или сегодня вечером она начнёт свой путь по рукам самых извращённых сластолюбцев высшего света.
   Король посмотрел на неё, невесело усмехнулся и задал маршалу третий вопрос:
   – А кто эта невоспитанная особа?
   – Я не знаю, Ваше Величество! – маршал побледнел и задрожал.
   Жанна перестала не то что обмахиваться, а даже дышать, глядя на короля широко раскрытыми глазами.
   – Хотите сказать, она пришла не с вами?
   – Нет, конечно! Я первый раз её вижу! Я даже не предполагал…
   – А с кем же? – этот вопрос монарх задал уже Жанне.
   Она открыла рот, но вдруг колени её подломились и она снова упала к ногам короля.
   – Я предпочёл бы услышать ответ, вместо неуместных приседаний! – грозно сказал король.
   Жанна медленно встала и умоляюще посмотрела на маршала, ища у него защиты.
   – Ваше Величество! – перепугался тот. – Я никогда ещё не встречал столь бестолковой куртизанки!
   И тут Жанна подняла полные слёз глаза и прошептала:
   – Простите, Ваше Величество! Я от волнения всё перепутала и забыла, когда увидела вас так близко! Простите меня, – и она склонилась в таком восхитительном изящном и грациозном реверансе, что ей могли бы позавидовать придворные балерины. Потом она встала, продемонстрировав безупречную осанку, и представилась. Голос и взгляд приобрели благородство, а на губах заиграла едва уловимая улыбка.
   Король, не ожидавший такой метаморфозы, вскинул брови и медленно кивнул. Их глаза встретились. Влажные ресницы Жанны ещё напоминали о недавней растерянности, но сейчас взор её выражал полное доверие великодушию короля… и даже не короля – мужчины.
   И вдруг она почувствовала, как в груди разливается знакомое с детства блаженное тепло – верный знак того, что в неё опять кто-то влюбился. Она стыдливо опустила взгляд.
   Король развернулся и пошёл дальше по живому коридору, более не останавливаясь.

   – Это на итальянском! – сказала наконец Жанна.
   Оксана вернулась в сумрачный кабинет Графа. Глазам некоторое время пришлось привыкать к темноте, прежде чем она снова начала видеть строчки и буквы.
   – Ты знаешь итальянский?
   – Нет. Но понимаю отдельные слова. Например, collana di diamanti. Диамант – он на любом языке диамант.
   – Бриллианты?
   – Речь о каком-то колье, – пожала плечами Жанна. – Письмо адресовано Калиостро…

   Вдруг резкий тормоз выбросил Оксану в реальность. Нога вжала педаль в пол, ремень безопасности сдавил грудь. Оксана зажмурилась, ожидая удара сзади, но едущий за ней «москвичонок» ловко вильнул, обогнул её и, сердито бибикнув, потарахтел дальше.
   Съехав на обочину, Оксана откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, пытаясь понять, что произошло. Она среагировала, когда что-то белое выскочило из леса и огромными прыжками бросилось под колёса. Первая мысль – собака, но удара, который неминуемо оставил бы вмятину, не последовало. Был только какой-то протяжный печальный хриплый стон.
   Заворчал и завозился попугай. Оксана открыла глаза и посмотрела, всё ли с ним в порядке. Кешич сидел на полу клетки, распластав крылья.
   – Что это было? – спросила Оксана.
   Видимо, для подобных ситуаций в его лексиконе не было подходящих слов, поэтому он прочирикал нечто невразумительное, по интонации похожее на абсолютно неприличное выражение.
   Оксана вышла из машины и обошла её вокруг. Колени дрожали. «Что это было? Опять привидение?» Примерно оценив тормозной путь, она направилась к тому месту, откуда оно выскочило. Пройдя метров двадцать вдоль обочины, она остановилась. По спине побежали мурашки: в лесу стоял памятник, какие обычно ставят там, где кто-то разбился.
   Трава была утоптана. Видимо, совсем недавно здесь было много народа. О том же свидетельствовала горка пивных и консервных банок, которые ещё не успели подёрнуться ржавчиной.
   Оксана подошла к маленькому монументу. На отполированной поверхности камня была изображена девушка на мотоцикле, дата смерти и имя – Мария. Ни фамилии, ни даты рождения.
   – Зачем же ты кинулась мне под колёса? – вздохнула Оксана и поднялась, собираясь уходить.
   Напоследок ещё раз окинув взглядом поляну, она почувствовала желание увезти отсюда мусор. Может, именно этого хотела девушка? Но с собой не было никакого пакета, и Оксана отправилась к машине, надеясь найти в багажнике что-нибудь подходящее.
   Но, как назло, совсем недавно она выбросила всё лишнее. Тогда она села за руль и задним ходом медленно поехала к памятнику. Что-то зашуршало, и из-под колёс появился огромный пакет-майка. Его тут же подхватило ветром, и он огромными прыжками полетел по трассе. Оксана выскочила из машины и побежала его ловить.

Прощание

   – Всё-таки решил остаться? – спросил Камень.
   Лис уверенно кивнул.
   – Жаль, – вздохнул шаман. – Мужчин у нас маловато. Да и тебе будет несладко. Белые тебя прогнали, Волк и охотники ненавидят.
   – Белые не прогнали, – уточнил Лис, – просто им сейчас не до меня. Да и нет смысла идти к ним, пока не решил задачу. Без неё – быть мне у них вечным шутом и чернорабочим.
   – Задачу? – вскинул седые брови старик. – Какую?
   – В чём разница между нами, людьми. Почему одни «светлые», а другие «тёмные»?
   – Ах эту… как же ты будешь её решать?
   – Не знаю. Надеюсь, Отец подскажет, или сам… но там, куда уходите вы, я с ней не справлюсь.
   – Почему?
   – Потому что вы возвращаетесь в глубины, а мне надо наверх.
   – Ну, как знаешь, – вздохнул шаман и сжал локоть Лиса. – Опять же, Лучу не так одиноко будет. Ну, удачи тебе! – он развернулся и направился к священному камню.
   – Лучу? – удивился Лис. – Разве он остаётся?!
   Подошла заплаканная невестка.
   – Ты уж позаботься о Ручейке, – попросила она.
   Лис неуверенно кивнул и взглянул на племянника. Воронёнок, нахмурившись, стоял в стороне. Он оставался с Волком, и Лис не мог даже представить, как ему удастся о нём позаботиться.
   Поднявшись на каменную сцену, шаман ударил в бубен. Специально для прощания с землёй предков сочинил он ритм и песню. Это был единственный ритуал, который Камень придумал сам, а не перенял у своего наставника. Сегодня он совершал его в последний раз.

   Когда в лесном шорохе растворились последние звуки уходящих на север, Лис столкнулся с пугающей пустотой. Несмотря на то, что вокруг по-прежнему стоял родной лес, а по центру поляны по-прежнему лежал священный камень, он оказался в абсолютно незнакомом для себя мире. Посмотрев вверх, в безоблачный купол неба, он увидел, или ему показалось, столб света, льющийся на алтарь. Лис помнил, что подниматься на камень можно только шаману, но есть ли смысл в этом законе, если шамана здесь больше нет? Запрыгнув на камень, он подставил лицо и ладони серебряному потоку. Всё тело защекотало, словно от предчувствия грозового раската.
   Вдруг Лис ощутил на себе чей-то взгляд. На краю поляны стоял Воронёнок и исподлобья наблюдал за его дерзкими и странными действиями. Лис спрыгнул и, сделав вид, что не заметил племянника, решительно направился к Отцу трёх великих родов.
   Вообще-то это было строжайше запрещено. Никто никогда не смел тревожить его. Только верховный шаман имел право, стоя на камне во время великого праздника, обратиться к нему с вопросом или просьбой. И если вопрос действительно требовал ответа, старец сам появлялся на священной поляне и отвечал. Но несколько лет назад, сославшись на слабость, он пригласил послов от народа к себе. Надэ отвела их к Отцу.
   Лис отлично помнил эту дорогу – они шли на восход всю ночь, нигде не сворачивая и не огибая никаких препятствий. Заблудиться было невозможно, поэтому он уверенно шагал вперёд. Вскоре лес начал редеть, под ногами запружинил влажный мох. Лис отметил, что в прошлый раз ступни не проваливались так глубоко и следы намного медленнее заполнялись водой. Чахлые сосны тянули к нему корявые старческие руки, а печальные серебристые ивы тревожно шептали что-то, словно пытаясь предупредить и остановить.

Ответственность

   Наконец Оксана доехала. Выйдя из машины, она потянулась и размяла затёкшее тело. На стоянке было оживлённо: рядом с автомобилем Рихарда нецензурно совещались какие-то ребята. Оксана достала из машины клетку с Кешичем и направилась к мосту. Часть новых досок уже была настелена, но часть пути предстояло пройти, словно по канату, по тонкой металлической полоске. И это было бы нетрудно, если бы не клетка в одной руке и сумка с фотографиями и прочими необходимыми вещами в другой. Держаться за перила было нечем. Оксана в нерешительности остановилась на середине моста.
   – Помочь? – услышала она знакомый голос и обернулась.
   – Помоги, – она протянула Рихарду сумку.
   – Может, лучше клетку?
   – Не-е-е…
   – Не доверяешь?
   – Не то что бы… но как-то…
   – Как хочешь! С одной рукой идти сложно, да ещё с таким ценным пассажиром.
   – Да уж как-нибудь, – Оксана глянула вниз и отважно ступила на полоску. Сердце слегка замирало, когда она перехватывала рукой перила, балансируя клеткой, которая была достаточно тяжела, чтобы при малейшем неверном движении уронить её в реку. Но слава богу, мост миновали без приключений.
   – Дальше провожать не буду, – улыбнулся Рихард, возвращая сумку, и Оксана ощутила странное тепло в груди.

   – Саша нашёлся? – спросила Оксана у открывшей калитку Галины.
   – Нашёлся, – кивнула та.
   – Где? Что с ним? – Оксана бросилась в дом.
   – В вашей комнате, спит…
   – А нашли-то его где? – сбросив обувь, она вошла в гостиную. Галина едва за ней поспевала.
   – Я ж говорю – в комнате.
   – Как? – Оксана поставила клетку на стол и начала расстёгивать плащ.
   – Заглянула утром, а он лежит в постели как ни в чём не бывало, – развела руками Галина. – Ой! А это что за чудо?!
   – Это Кешич. Знакомьтесь, – и Оксана побежала наверх.

   Возле Александра дежурила Анюта. Когда Оксана вошла, она как раз доставала градусник.
   – Сколько? – спросила Оксана.
   – Нормально, – кивнула девушка. – Меньше сорока.
   – В себя приходил? – Оксана положила ладонь на его лоб.
   – Приходит иногда, пить просит.
   – А где был, рассказал?
   – He-а… Говорит, всю ночь здесь спал, а про вчера вообще не помнит. Про какой-то лес бормочет, про войну, про камень какой-то…
   – Камень? Хм… Ладно, ты иди, отдохни немного, а я с ним посижу.
   – Да я не успела ещё устать, – пожала плечами Анюта. – Только что Машу с Дашей сменила.
   – Как? Разве они не в школе? Сегодня же первое сентября.
   – Они не поехали. Не смогли через мост перейти – высоты боятся.
   – Ясно… Ну ладно. Раз не устала, посиди ещё немного, а я пока поговорю с Галиной.
   Спустившись вниз, Оксана достала из сумки и положила на стол папку с фотографиями.
   – Уже напечатала? – Галина оторвалась от общения с попугаем и взялась просматривать рисунки дочери.
   Оксана села рядом.
   – Обычные детские художества, – пожала она плечами. – И чего здесь может увидеть психиатр? Небо, солнце, трава, горы… странно, трава почему-то жёлтая.
   – А может, это осень?
   – Наверное…
   А горы больше похоже на пирамиды. Слишком правильная форма.
   – Точно! – улыбнулась Галина. – Даже расположены так же: маленькая, большая и средняя.
   – Если это пирамиды, то жёлтая земля – это песок пустыни. Вполне логично. Вы были в Египте?
   – Не довелось пока, – Галина взяла следующий рисунок. – А это что?
   – М-м-м… – Оксана забрала у неё снимок и вгляделась. – Я бы сказала, что это какая-то башня с куполом наверху… что-то типа минарета… или космический корабль, ракета.
   – Или просто свечка, – улыбнулась Галина. – А это, наверное, Князь, – подала она следующий рисунок.
   – Или сфинкс, – засмеялась Оксана.
   – Точно! Поза та же… Но где она могла это видеть?
   – По телевизору… или это всё-таки Князь.
   – Ой! А это кто?
   Оксана заглянула в удививший Галину рисунок.
   – Дед Ефим.
   – Почему ты так решила?
   – Посох его кривой… борода…
   – А это у него что?
   – Не знаю, ключ какой-то.
   Галина опустила стопку фотографий и, задумавшись, перевела взгляд куда-то в окно.
   – Это ключ фараона, – сказала она. – И посох тоже. Я вспомнила, где она всё это видела: у них была детская энциклопедия, а там целый раздел посвящён Египту. Не думала, что её это так увлечёт.
   – Поехали дальше, – толкнула её локтем Оксана.
   Дальше были цветочки, бабочки, куклы…
   – Ой! А это что?
   – Это ваш чердак с привидениями, – засмеялась Оксана и забрала оставшиеся тёмные фотографии. Машинально перелистывая их, она задумчиво спросила: – Где же Сашка-то прятался?
   – Кстати, о Саше, – вспомнила Галина. – Мы всё-таки решили отвезти его в больницу.
   Оксана замерла и перевела взгляд на Галину.
   – Если честно, мне тоже так было бы спокойнее. Вот только как быть с моим сном? Наплевать?
   Галина пожала плечами.
   – Но я не могу взять на себя такую ответственность. Если не дай бог что, я ж себе не прощу. Сон есть сон, но мы-то живём в реальности.
   – Не могу с этим не согласиться, – вздохнула Оксана и снова вернулась к рассматриванию фотографий чердака.
   – Ничё себе! – заорал вдруг Кешич.
   Обе головы резко повернулись в его сторону.
   – Слава богу, говорить не разучился! – засмеялась Оксана.
   – Так он ещё и говорящий?! – восхитилась Галина.
   – Ещё как говорящий! Он не просто говорит, а говорит в тему. Представляешь?!
   – В смысле?
   – Если я, к примеру, удивляюсь, он кричит «ничё себе», если чихаю, «будьте здоровы». Я у него уже около десяти слов в лексиконе насчитала. И все в тему.
   – Как насчитала? – удивилась Галина. – Разве не ты его обучала?
   – Не. Я его вчера на улице поймала, то есть подобрала. Представляешь… – и Оксана со всеми подробностями описала Галине свою встречу с Кешичем.
   – А чему ты сейчас удивилась? – спросила Галина. – Почему он закричал «ничё себе»?
   – Хм, – Оксана пожала плечами, – наверное, всё-таки иногда бывает невпопад.
   Они немного помолчали, разглядывая попугая.
   – А может, и впопад, – нарушила тишину Галина. – Я в тот момент, когда он закричал, вспоминала вчерашнее утро, как ты мне свой сон рассказывала. У меня тогда состояние было, которое кроме как «ничё себе!» и не назовешь. Вот странно: прошли всего сутки, а я уже перестала верить. А вчера у меня даже сомнений не было, что не надо Сашу в больницу везти.
   – Аналогично, – кивнула Оксана. – Но одно дело верить, совсем иное – нести ответственность за свою веру. Когда он вчера исчез, было жутковато, но зато совесть чиста: он же сам сбежал, и мы сделали всё, что могли. Вроде как и указания деда Ефима выполнили, и на себя никакой ответственности не взяли.
   – Да. Сегодня задача усложнилась, – вздохнула Галина. – Совесть требует увезти его в больницу, и та же самая совесть мучает за то, что не доверяем сну.
   – Наверное, это разные уровни совести, – предположила Оксана. – Помнишь, Саша про матрёшек рассказывал?
   – Ага, – кивнула Галина. – Одна «матрёшка» верит деду Ефиму, а другая – врачам. И которой из них должны верить мы? Ответственность-то лежит не на «матрёшках», а на нас.
   – По теории поступать надо так, как требует та, которая ближе к Богу, хотя на практике всегда легче согласиться с той, которая ниже.
   – И какая из них ближе к Богу?
   – Несложно догадаться, – усмехнулась Оксана. – Переложить ответственность на других всегда легче. К тому же если врачи не смогут помочь, то скажут: «Извините, медицина оказалась бессильна!» И вроде никто не виноват. А если мы тут будем заниматься самодеятельностью с уксусом и живицей, это будет уголовное знахарство. Вот такая вот несправедливость! – И Оксана снова начала перелистывать тёмные фотографии.
   – Так повезём или нет? – снова засомневалась Галина.
   И тут зазвенел телефон.
   – О! Связь наладили! – обрадовалась Оксана. – Алё! Да, здравствуйте, Анна Даниловна… Да, нашёлся… Вроде бы нормально… Около сорока… Спит… Намазали… Не знаю… не знаю… Да, да! Вот мост дочинят, сразу же погрузим его в машину и привезём. Нет, нет! Никакой самодеятельности!
   – Значит, повезём! – облегченно вздохнула Галина.
   – Конечно! Анна Даниловна знает, что нужно делать, а мы нет. Как можно нести ответственность за то, в чём не разбираешься? К тому же дед Ефим сказал, что его нельзя везти в город, пока мост не починят. А его уже чинят.
   – Жаль только, что так и не узнаем, где он прятался, – улыбнулась Галина. – Любопытно – жуть.
   Оксана вдруг замерла, глядя на один из снимков.
   – Ну почему же не узнаем? На, погляди.
   – Где это он? – вытаращив глаза, прошептала Галина.
   На тёмном фоне мутными пятнами белели лицо Александра в полупрофиль и рука. Зажмурив глаза и приоткрыв рот, он тянул вверх ладонь, словно в надежде, что в последний момент кто-то схватит за неё и вытащит его из трясины.
   – Галя, Оксана! – на лестницу выбежала перепуганная Анюта. – Саша задыхается! – и она бросилась обратно. Оксана с Галиной вскочили, с грохотом уронив стулья, и рванули наверх.
   Александра трясло в лихорадке, лицо перекосила судорога, воздух со страшным хрипом рывками вырывался из груди.
   – О боже! Что делать? – застонала Галина.
   – Какая температура? – спросила Оксана.
   – Недавно была тридцать девять с половиной, – выпалила Анюта.
   – Беги за мужиками! – распорядилась Оксана. – Их там толпа возле моста.
   Анюту сдуло словно ветром.
   – А ты ищи на чём понесём, – приказала Оксана побледневшей Галине.
   Та кивнула и, слегка пошатываясь, вышла из комнаты.
   Оксана попыталась вспомнить, что во время подобных судорог делала Анна Даниловна. Она взяла ладонь Александра и начала массировать её. Но легче ему не становилось, возможно, потому, что Оксана не знала, на какие точки давить. Она постаралась успокоиться, закрыла глаза и представила трёхмерный крест. Зажгла сердце, как учил её Александр, и, дождавшись, когда свечение станет более-менее устойчивым, начала переливать ручейки огня из своих ладоней в его. Сначала показалось, что его затрясло ещё сильнее, но Оксана не позволила панике вновь завладеть собой и продолжала «колдовать». А что ей ещё оставалось делать?
   Со стуком открылась дверь, и Галина внесла в комнату носилки из двух жердей и связанной по углам простыни. На удивление легко девушки переложили на них хрипящего Александра, подняли и, почти не чувствуя тяжести, понесли к реке.
   На середине пути их сменили мужчины, которых уже вела на помощь Анюта. К тому моменту как они подбежали к мосту, рабочие уже набросали на недоделанный участок временных досок.
   – Давай ко мне! – крикнул Рихард. Он уже завёл двигатель и вывел машину на старт.
   – Да! Давай к Рихарду, – скомандовала Галина. – Он быстрее ездит.
   Оксана запрыгнула на заднее сиденье «хаммера», мужчины положили туда же Александра. Дверь захлопнулась, и автомобиль рванул, оставляя за собой клубы пыли.
   Никогда ещё Оксане не казалось, что автомобиль едет медленно. Она даже закрыла глаза, чтобы не раздражаться от едва ползущего за окном пейзажа. Прижав голову Александра к груди, она следила за его дыханием. Вдох, выдох, вдох, натужный выдох, как будто воздух приходится проталкивать сквозь горло… ну? Где вдох?! Оксана встряхнула его. Послышался сип, словно он пытается втягивать воздух сквозь соломинку.
   – Голову ему откинь, – посоветовал Рихард, глядя на неё в зеркало заднего вида.
   Оксана послушалась.
   – Ну что? Дышит?
   Она пригнулась и, услышав сопение, немного успокоилась.
   – Вроде бы дышит.
   – У него, похоже, лимфоузлы сильно увеличились, а ты ему голову задрала и совсем горло пережала.
   – Спасибо за совет, – кивнула Оксана. – А ты откуда такой сведущий в медицине?
   Рихард усмехнулся и ничего не ответил.

Трясина

   Упругий ковёр из мха вдруг порвался под тяжестью Лиса, и он по колено провалился в шипящую грязь. Надо было сразу падать на спину, но он понял это слишком поздно – попытка вытянуть ногу глубоко утопила вторую. До ближайшего куста было уже не дотянуться. Он замер, боясь шевельнуться и провалиться ещё глубже. Но топь продолжала медленно засасывать. Опомнившись, он лёг на живот, захлебнувшись смрадным дыханием болота, и, вырывая пальцами мох, попытался выбраться. Но любое резкое движение лишь ускоряло погружение.
   Когда похотливая слякоть добралась до груди, началась паника. Мысли метались по извилистым тропам памяти, пытаясь найти выход, а душа, собрав небогатые пожитки для эвакуации, застыла, с мольбой глядя на надежду, которая и сама не очень-то верила в то, что ноги наконец упрутся в дно.
   С трудом вдохнув, Лис начал кричать, почти ни на что не надеясь, просто потому, что надо было делать хоть что-то, хоть как-то отвлекать себя от медленно, но неумолимо приближающейся смерти. А жидкая тьма уже облизывала плечи и подбиралась к шее.
   Он откинул голову, и взгляд растворился в безоблачной синеве. Было бы неправдой сказать, что стало спокойно, просто наступила та стадия безнадёжности, когда в висках пульсирует лишь одна мысль – «только бы поскорее».

   – А быстрее ехать нельзя? – нервно спросила Оксана.
   – Ещё быстрее?! Нет уж, извини. Сто двадцать по извилистой дороге – это максимум, на что я способен. Вот выйдем на трассу…
   – Сто двадцать? – ужаснулась Оксана и взглянула в окно.
   – Это же «хаммер», здесь скорость не чувствуется, – пояснил Рихард.
   – Эх, градусник не взяли, – посетовала Оксана, щупая лоб Александра. – Кажется, опять температура зашкаливает.
   – А если бы взяли? Что бы ты сейчас делала?
   – Вода есть?
   Рихард нажал кнопку, и открылся бар-бардачок между передними сиденьями. Оксана достала бутылку воды и начала смачивать лоб и шею Александра. Его снова заколотил озноб, и гримаса ужаса судорогой свела лицо.
   – Оставь его в покое, – посоветовал Рихард. – Лучше расслабься и молись.
   Оксана закрыла глаза, откинулась на подголовник и… «побежала» искать деда Ефима. Она неслась по ухабистым тропам деревни, высматривая, не мелькнет ли где старик в капюшоне.
   Одновременно она катилась на роликовых коньках по паркету графского замка. Бррр… привидится же! Какие коньки?! Откуда? Оксана растворила неуместные в данной эпохе наколенники, кожаные беспалые перчатки и жилетку с косой молнией. Но бежать в пышной юбке и узких туфлях было неудобно. Ладно, бог с ними, с роликами, пусть остаются, и она, задрав кринолин, помчалась дальше по лабиринтам коридоров. «Где же этот чёртов планетарий?!» – заглядывала Оксана в каждую дверь, что встречалась ей на пути. Она была уверена, что Граф ждет её именно там, но никак не могла вспомнить дорогу.
   Что-то подсказывало, что деда Ефима она найдёт в разрушенном доме. Вбежав в потрескавшийся холл мрачного особняка, она напрямик кинулась в кабинет. За столом друг напротив друга спокойно сидели седовласый старик в белой рубахе и черноволосый еврей в смокинге. Склонившись над шахматной доской, они были так поглощены игрой, что никак не отреагировали на вторжение Оксаны.
   – Саша задыхается! – закричала она, ударив ладонью по столу. – Сделайте что-нибудь!
   Дед Ефим крякнул и, делая вид, что не слышит, передвинул одну из фигур.
   – Ты же ферзя подставляешь! – нахмурился Иосиф Якич. – Мы что, в поддавки играем? – и он начал изучать игровое поле на предмет подвохов.
   Дед Ефим загадочно улыбался.
   – Ну как знаешь, – пожал плечами Иосиф Якич и занёс слона над головой чёрного ферзя, наблюдая за реакцией партнёра. – Может, всё-таки переходишь?
   – Что делаешь, делай скорее! – спокойно ответил старик.
   – Хм… – Иосиф Якич нахмурился и поставил слона обратно. – Где-то я уже это слышал, – потёр он лоб. – Точно! Иоанн, глава тринадцатая [1 - Иоанн 13:27. И после сего куска вошёл в него (Иуду) сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее.]. Нет уж! Второй раз я не попаду на эту приманку!
   – Ты ходить-то будешь? – усмехнулся дед Ефим. – Или опять согласен на ничью?
   – Давай отложим партию. Мне надо подумать. И кстати, у тебя внук задыхается. Спасать-то его собираешься?
   – Оксанке нужно, пусть сама его и спасает.
   – Жестокий ты всё-таки, – вздохнул Иосиф Якич и смешал фигуры на доске. – Ладно, ничья! Давай ещё разок, сейчас я буду чёрными. Но признайся: ты блефовал?

   Наконец Оксана нашла нужную дверь и вкатилась в огромный зал планетария. На сей раз здесь было светло. Сводчатый потолок изображал облачное небо, а на уровне глаз по окружности шла полоса горизонта, в одном месте нарушенная силуэтами великих пирамид и Сфинкса. Песочного цвета паркет дополнял иллюзию, которая была настолько искусно создана, что Оксана чуть не поверила, что находится в Египетской пустыне.
   Посреди зала за круглым столом сидел Граф, держа в руке изящную трость с загнутой ручкой. Оксана подкатила к нему и, красиво затормозив, начала без всяких предисловий:
   – Как я могу спасти Александра? И почему дед Ефим не хочет помочь?
   – Ты почти научилась задавать вопросы, – улыбнулся Граф, указывая на кресло.
   Оксана села.
   – Ты везёшь его в больницу и тем самым спасаешь. Врачи не дадут ему умереть.
   – Значит, я успею?
   – Конечно! – кивнул Граф, посмотрев на песочные часы, стоящие посреди стола.
   Оксана облегчённо вздохнула и напомнила второй вопрос:
   – Но почему дед Ефим…
   – Это длинная история, – прервал её Граф.
   – У нас есть время!
   – Есть время? – усмехнулся Граф. – Ты уверена, что у тебя достаточно времени, чтобы понять деда Ефима? Тогда давай начнём с того, что же такое время и как оно может «быть у нас». Как ты себе это представляешь?
   – Время? – Оксана задумалась и начала делать круговые пассы руками.
   – Это ты показываешь стрелки часов, – засмеялся Граф. – А само время. Что это?
   – Я не понимаю, как это относится к моему вопросу.
   – Но ведь если я просто расскажу тебе это в трёх… ну пусть даже в трёхстах словах, не факт, что ты поймёшь. Нет смысла объяснять, если слушатель не владеет основными понятиями, о которых пойдёт речь.
   – Согласна, – кивнула Оксана. – И что же такое время?
   – Если я скажу, что время – это гравитация, ты сможешь это осознать?
   – Что-о-о? – вытаращила глаза Оксана. – Это в переносном смысле?
   – Абсолютно в прямом!
   – Тогда пока не могу.
   – Давай попробуем на примере песочных часов. От чего зависит время перетекания песка?
   – От количества песка и от ширины «талии» колбы.
   – А от силы тяжести?
   – От неё тоже, но она постоянна.
   – Как это постоянна? – удивился Граф. – На Юпитере она в двадцать пять раз сильнее, чем на Земле, а на Луне в шесть раз слабее.
   – Вы хотите сказать, что на Луне время течёт медленнее?
   – Да и на Земле оно непостоянно: на полюсах быстрее, чем на экваторе. Но самое интересное начинается, когда приближаешься к центру ядра планеты. Как ты думаешь, что происходит со временем в ядре?
   – М-м-м… останавливается?
   Граф рассмеялся и махнул рукой.
   – Ладно, не будем пока лезть в ядро, тем более что к нашему вопросу это не относится. Итак: скорость течения песка зависит от гравитации и от «талии» колбы, как ты её назвала. А от скорости течения зависит время перетекания. Верно?
   – Да, – кивнула Оксана.
   – Так вот: точно так же от гравитации зависит скорость протекания всех процессов в материи, в том числе и скорость проведения нервных импульсов по телам живых существ.
   – Пока принимаю на веру, – опять кивнула Оксана.
   – И на том спасибо, – усмехнулся Граф. – Пойдём дальше: сила тяготения Земли, Солнца и всех планет Солнечной системы непостоянна. Она изменяется в зависимости от расположения Солнца относительно ядра Галактики. В настоящий момент мы находимся на пике гравитации и скоро она начнёт уменьшаться.
   – С ума сойти! – воскликнула Оксана. – Чего только не нафантазируешь. Ну а к Сашиной болезни весь этот бред какое имеет отношение?
   – Терпение! – Граф снова взглянул на часы. В верхней части песок медленно убывал. – Ты помнишь, что примерно шестьдесят миллионов лет назад вымерли динозавры?
   – Конечно, помню! – засмеялась Оксана. – Я же тогда вела наблюдение за их вымиранием.
   – Ты не далека от истины, – улыбнулся Граф. – А скажи, по какой причине они погибли?
   Оксана пожала плечами.
   – Официальная версия учёных – на землю упал какой-то ужасный метеорит.
   – Смешная версия, – поморщился Граф. – Выходит, метеориты били прицельно лишь по крупным ящерам, а мелких, типа аллигаторов и варанов, не тронули. Не кажется странным?
   – Ещё есть предположение, что им стало не хватать еды и воздуха.
   – То есть сто миллионов лет хватало, и вдруг перестало? Причем только динозаврам. А млекопитающие при этом начали резко развиваться и размножаться.
   – Да… Нелогично, – кивнула Оксана. – И что же, по-вашему, случилось?
   – Они были слишком велики, чтобы жить при новом уровне гравитации, и поэтому постепенно исчезли. А те, которые сумели уменьшиться, остались и здравствуют до сих пор. Киты тоже мутировали и приспособились жить в воде. А вспомни мамонтов! Люди почему-то думают, что они вымерли, а они просто превратились в слонов!
   – Так, – Оксана тревожно посмотрела на песок, который стремительно проваливался вниз. – Давайте уже переходите к сути!
   – Хочешь сказать, что с гравитацией тебе всё понятно?
   – Да ничего непонятно! – возмутилась Оксана. – С какой стати она вдруг меняется-то? И какое отношение это имеет к Саше? Человеческая жизнь – сотня лет максимум, а гравитация, если даже вы правы, сменится через миллион лет… или через сто миллионов.
   Граф усмехнулся и помотал головой.
   – Какой миллион?! Уже через тысячу лет всё изменится. Процесс мутации начался, и именно сейчас он наиболее активен. Врачи здесь бессильны.
   – Но вы же сами сказали, что они помогут Александру!
   – Я? – удивился Граф. – Я сказал, что они не дадут ему умереть. Но они не помогут решить задачу. А возможно, даже помешают.
   – О боже! Какую задачу? Я могу помочь её решить?
   – Конечно! Именно это и имел в виду дед Ефим, когда сказал, что если Александр тебе нужен, тебе его и спасать.
   – А условия задачи? Какие условия?! – Оксана занервничала, наблюдая, как последние песчинки, мерцая, проваливаются сквозь талию колбы.
   – У тебя уже есть все условия, – улыбнулся Граф и встал, давая понять, что разговор окончен.
   – Подъезжаем! – громко сказал Рихард. – Звони уже, чтобы высылали санитаров с носилками!
   Оксана открыла глаза и начала шарить вокруг в поисках сумки.
   – Я же всё в деревне оставила! – простонала она.
   – Звони с моего, – он подал телефон. – Номер помнишь?
   – Откуда?! Нет, конечно!
   – Ладно. Пара минут ничего не решит.
   – А может, не отдавать его врачам? – опять засомневалась Оксана.
   – Ты спятила?! Тебе такой грех на душу нужен?

Рихард

   – Ты сейчас куда? – спросила Оксана, вернувшись в машину, после того как проводила санитаров с носилками.
   Рихард пожал плечами.
   – А куда надо?
   – Мне надо обратно в деревню. Я там сумку оставила, а в ней и ключи, и телефон, и деньги.
   – Я тоже собирался туда возвращаться.
   – Отлично, – улыбнулась Оксана. – Только давай обратно будем ехать не так быстро.

   Когда проехали мост, Оксана сказала:
   – Не понимаю, как можно здесь разбиться, если только не сделать это специально.
   – «Уснул за рулем» – так написали, закрывая дело.
   – А ты думаешь, это не так?
   – Может, и так, – пожал плечами Рихард. – Вопрос только, почему он уснул именно в этом месте? Усни он чуть позже, вылетел бы на встречку, и могли бы пострадать другие люди. Или улетел бы в кювет и не убился бы насмерть. Но чтобы точно попасть в опору моста…
   – Думаешь, самоубийство?
   – Вряд ли, – мотнул головой Рихард. – Причин не было. И планы у него были расписаны на неделю вперёд.
   – А у тебя есть версия, что случилось?
   – Есть… Но следователи её даже рассматривать не стали.
   – Поделись!
   – А ты не будешь смеяться? – улыбнулся Рихард.
   – Смотря, что за версия.
   – Тогда не скажу.
   – Ну ладно, не буду! Обещаю!
   – Я думаю, его загипнотизировали. Слышала про нейролингвистическое программирование?
   – Конечно! И кому, по-твоему, он мешал?
   – О-о-о! Это длинный список, – засмеялся Рихард. – И я в нём на первом месте.
   – А кто на втором?
   – Слушай! Тебе больше думать не о чем? Ну, допустим, узнаешь, и что? Доказательств нет, дело закрыто.
   – Да при чём тут дело? Неужели ты не видишь, что эта история тесно связана с нашими? Слава с Ритой, Глеб, я, отец твой – и везде присутствует Иосиф Якич. Тебе самому-то не хочется разобраться?
   – А ты как с этим типом связана?
   – Если коротко, Алексей, мой помощник, тоже стал жертвой гипноза. Сначала мы думали, что это заказ конкурентов, но теперь я подозреваю, что за всем этим стоит Иосиф Якич.
   – Алексей? Это который мой однофамилец?
   – В смысле? – не поняла Оксана.
   – Он Лисицын, а я Ребан. На эстонском ребан – лиса.
   – Надо же! Забавное совпадение. Но вернёмся к нашим баранам.
   Рихард расхохотался.
   – Не-е-е… Бараны в данной истории, похоже, мы. А этот Иосиф больше похож на пастуха.
   – Вот я и пытаюсь понять, куда он хочет загнать наше стадо. То ли на сочную лужайку, то ли на бойню.
   – Признаться, не ожидал встретить в этой компании Глеба. Его, что ли, тоже сюда этот Якич притащил?
   – Причем весьма изощрённо. А какие у Глеба были дела с твоим отцом, если не секрет?
   – А тебе зачем?
   – Стараюсь больше узнать о людях, с которыми собираюсь сотрудничать.
   – Они на бирже играли. Отец имел деньги, а Глеб знал, куда вкладывать. Сначала выигрывали, а потом Глеб где-то ошибся и много потерял. Выигрыши они пополам делили, а проигрыш отец с него полностью удержал. Тому показалось, что это несправедливо.
   – А тебе так не кажется?
   – А я об этом не задумывался. Это их дела.
   – И всё-таки, кому и зачем надо было убивать твоего отца?
   – У меня встречный вопрос – зачем этому гоблину надо было его лечить? Врачи ему и так больше года не обещали. У меня только одна версия: нужно было что-то сделать его руками, а потом убрать. Напрашивается вывод, что это как-то связано с покупкой земли возле Трёшки.
   – Но ты же сам сказал, что это была взятка.
   – Просто это единственная правдоподобная версия. Но она небезупречна. А как говаривал Холмс: «Если какая-то мелкая деталь не вписывается в стройную версию, значит, ошибочна вся версия».
   – Разве это Холмс сказал?!
   – А кто? Ну да не важно! Главное, что я с этим согласен.
   – И что это за «мелкая деталь»?
   – Такую взятку было проще дать наличкой, чем придумывать хитрую схему: ставить имущество на баланс, платить налоги… Выходит, что нужна была именно эта земля! Но зачем? Золотой жилы там точно нет…
   – А кому она принадлежала до этого?
   – Какому-то спившемуся фермеру.
   – Так надо поехать к нему и спросить!
   – Следователь ездил.
   – И что?
   – Мужик мычал, ревел, в общем, был невменяем абсолютно. Оказалось, что фермерством он никогда не занимался. Соседи сказали, что сколько его помнят, он всегда был пьянью.
   – Понятно, – кивнула Оксана. – Подставной директор. И деньги не нашли?
   – Нет, конечно! Их сразу же обналичили. Но не об этом речь. Если бы хотели просто вытянуть деньги или убрать конкурента, я бы понял. Но всё это было бы проще сделать с живым. Выходит, что как раз наоборот: убили, чтобы не успел всё разрушить.
   – А что? Сильно рушил?
   – Собирался продавать фирму. Ещё бы пару дней, и она пошла бы с молотка.
   – Вы из-за этого поругались?
   Рихард кивнул.
   – Хреново, извини за выражение, видеть, как губят дело, в которое ты вкладывал душу.
   – Выходит, что смерть отца спасла тебя от разорения?
   – Да ну! Какое разорение? Это же не единственный мой бизнес. К тому же у меня есть опыт, знание рынка, связи в банках. Я мог бы начать другое дело.
   – И ты, значит, захотел стать фермером.
   – Не-е-е… Это идея пришла намного позже. А тогда я вообще ничего не хотел. Зачем упираться, если можно безбедно жить на банковские проценты? И даже когда после смерти отца я стал владельцем его фирмы, уже было скучно этим заниматься. Меня засасывало – вино, казино, девочки…
   – Итак, что мы имеем, – Оксана начала загибать пальцы, – сначала они спасают предприятие тем, что увозят маразматического директора в деревню на лечение. Там его исцеляют, программируют и возвращают в город, где заставляют купить участок земли, выгнать тебя из дела и после этого самоликвидироваться. Ты становишься владельцем фирмы и обладателем земли возле Трёшки, но при этом спиваешься. Так?
   – Ну не то чтобы спиваюсь… Но в общих чертах верно.
   – И что за чудо вытащило тебя из трясины?
   Рихард усмехнулся:
   – Однажды в казино ко мне подсела Инна, помнишь её?
   Оксана криво ухмыльнулась.
   – Трудно не запомнить такую гламурную девушку, – дипломатично съязвила она.
   – Девушка вообще не в моём вкусе, – поморщился Рихард, – но то ли я был сильно пьян, то ли она вцепилась в меня как клещ, но у нас завязались отношения. Она потихоньку раскручивала меня то на новую шубку, то на новый бриллиантик, но это были мелочи. Она считала, что стоит дороже. И вот однажды она озвучила свою мечту: «Не хочу быть простою гражданкой, хочу быть столбовою дворянкой».
   – В смысле? – удивилась Оксана. – Купить ей титул?
   – Да ладно бы титул. Ей захотелось дворянское поместье и пару деревень крепостных крестьян.
   – Скромно! – засмеялась Оксана.
   – Я тоже сначала решил, что это шутка, но она не мытьём, так катаньем: «Хочу поместье, коттедж, ландшафтный дизайн. А рядом построим деревню для обслуги, ну садовников там разных, горничных, пастухов и чтобы еду нам выращивали экологически чистую». Я ей говорю: «Ты что? Я тебе Рокфеллер, что ли?», а она глазками хлоп-хлоп: «А что? Оно же может быть самоокупаемым. Вон у Ленки…»
   Оказывается, муж какой-то её подружки скупил земли убыточного колхоза и начал заново организовывать сельское хозяйство. Нанял нормальных мужиков, помог им поставить дома, купил технику. Разумеется, всё в кредит, в ипотеку, но и дело получилось прибыльное, всем выгодное. Местное население постепенно подтянулось, пить бросили, работать начали. Клуб в деревне отремонтировали, школу снова открыли, Интернет провели. Народ из города в эту деревню возвращаться начал. Короче, когда я это всё увидел, так меня и осенило: «Вот оно! Тоже так хочу!» Но в отличие от Инны, я понимал, какая это огромная работа, сколько придётся самому грязь сапогами месить. А она своими фотомодельными мозгами видела только конечный результат: лужайка для игры в гольф, вертолётная площадка и она такая фотогеничная на фоне всего этого.
   – И крепостные, ты ещё забыл.
   Рихард грустно усмехнулся и кивнул.
   – И ты, значит, решил подарить Инне Трёшку? И привёз её на праздник Купалы, чтобы она полюбовалась на своих будущих крестьян?
   – Понимаю твой сарказм, но на самом деле всё было не совсем так.
   – А как?
   Рихард не ответил, давая понять, что не намерен продолжать этот разговор.
   – А правда, что ты в депутаты баллотировался? – сменила тему Оксана.
   – Откуда ты знаешь? Впрочем, вопрос риторический.
   – А почему тебя не выбрали? Впрочем, этот вопрос тоже риторический.
   – И почему же?
   – Что почему?
   – Обычно говорят, что вопрос риторический, если ответ известен. Вот я и спрашиваю: почему меня не выбрали?
   – Потому что выбрали кого-то другого, – развела руками Оксана.
   – Логично! – усмехнулся Рихард. – Интересно, что ещё тебе рассказала Галина?
   – Скажи честно: лес ты поджёг?
   – Ага, – кивнул Рихард. – И мост я сломал, и шины всем я проткнул. Может, и Сашку я заразил? Какие у вас ещё есть проблемы? Давайте, списывайте всё на меня. Рихард же рыжий…
   – Да ладно! Что ты заводишься с пол-оборота?
   – А надо как? С толкача?
   – Это ты намекаешь на тот мопед?
   – О боже! Он и эту историю рассказал?!
   – Я, честно говоря, так и не поняла, что его так возмутило.
   – Ну как же? Пока они ковырялись со своим металлоломом, лидером был он. А когда пацаны увидели мой мопед, то сама понимаешь…
   – Только он был истинным лидером, – уточнила Оксана. – А ты купил голоса избирателей халявой.
   – Тут ты права, – Рихард кивнул. – Я учёл ошибку и не стал использовать этот приём во взрослой политической борьбе. Я честно написал программу, обозначил свои реальные возможности и объяснил народу, что пока они сами не начнут вкалывать как рабы, никто их из болота не вытащит.
   – И что? Народ не проникся?
   – Куда там! Видела бы ты программы моих соперников! Разве что золотых унитазов в каждую квартиру не обещали.
   – Так, может, с мопедом – это была не ошибка? Цель оправдывает средства.
   – А какая цель? Я вот подумал: какая у меня тогда в детстве была цель? Допустим, стать лидером. Допустим, я её добился. И что я получил с этого лидерства? Каждый день эти бездельники курили возле моего подъезда, заплёвывая двор, в ожидании, когда я вытащу мопед. В благодарность они изрезали кожаное сиденье, исцарапали бак и залепили руль жвачкой. Не… Хватит с меня подобной благотворительности!
   От Рихарда вдруг так сильно повеяло чувством обиды, что Оксане стало его нестерпимо жаль. Но не утешать же его, как ребёнка! Она отвернулась к окну и закрыв глаза, сконцентрировалась на этой странной жалости.

   Она увидела худенького рыжего мальчишку, который, сжимая руль самоката, грустно смотрел, как ребята постарше играли в футбол плюшевым мишкой.
   – Что? Не берут играть? – спросила она, подойдя к нему в образе Ксюши.
   Мальчишка повернул голову и, нахмурившись, окинул её сердитым взглядом.
   – Я и сам не хочу, – буркнул он.
   – А чего тогда смотришь?
   Ричи прищурился и, сжав губы, собрался оттолкнуться и поехать.
   – Подожди! – воскликнула Ксюша. – Я, кажется, с тобой разговариваю!
   Он нарочито тяжело вздохнул и снова посмотрел на неё, изображая пренебрежение.
   – Чего тебе?
   – Дай покататься! – улыбнулась Ксюша.
   – На, жалко, что ли, – и он отдал самокат.
   Сделав небольшой круг, она снова подкатила к нему и спросила:
   – А ты чего такой хмурый?
   Паренёк внимательно посмотрел на неё, размышляя, стоит ли ей доверять.
   – Обещай, что не будешь смеяться!
   – Не буду! – поклялась Ксюша, вскинув руку в пионерском салюте.
   – Медведя жалко! – усмехнулся паренек.
   – Какого медведя? – удивилась Ксюша. – Вон того, плюшевого?
   – А обещала не смеяться!
   – Да я не смеюсь! Просто не понимаю, он ведь неживой!
   – Я знаю, – кивнул рыжик, – но всё равно жалко. Мне кажется, он зовёт на помощь, плачет… – Оксане показалось, что на его глаза навернулись слёзы, но он глубоко вздохнул и растянул в улыбке потрескавшиеся губы. – Вот такой вот я странный.
   – Так давай пойдём и отберём у них медведя! – решительно предложила Ксюша. – Я их не боюсь!
   – Я тоже не боюсь, – ответил он. – Просто нет смысла спасать его.
   – Почему?
   – Потому что он неживой! – и резко развернувшись, Ричи начал уходить.
   – Эй! – закричала вдогонку Ксюша, но не побежала за ним. Она поняла: он ушёл, чтобы не расплакаться. «Странная патология», – подумала она и, положив самокат на асфальт, решительно зашагала в сторону футболистов.
   – Отдайте моего мишку! – громко потребовала она, встав посреди поля и топнув ногой.
   – Уйди, малявка! – заорал на неё один из парней.
   – Сам ты малявка! – ответила Ксюша и бросилась наперерез нападающему отнимать медведя.
   Игра остановилась.
   – Ты с ума сошла? – покрутил у виска высокий чернявый паренёк. – Зачем он тебе?
   – Это мой мишка! – грозно мяукнула Ксюша.
   – Да он же грязный весь, измажешься!
   – Ну и ладно!
   – Если он твой, то что он делал на помойке? – возмутился другой парень.
   – Он там живёт! А вы его схватили и пинаете.
   – Ладно, пацаны, – сказал чернявый. – Сейчас что-нибудь другое найдём.
   Ксюша хлопнула в ладоши, и с неба свалился нормальный футбольный мяч. Мальчишки обрадовались, а Ксюша взяла медведя и зашагала прочь, держа его на вытянутой руке за ухо. Подобрав самокат, она подошла к Ричи, отрешённо сидящему на скамейке.
   – Вот, держи!
   – И что я теперь должен с ним делать? – вздохнул он.
   – Не знаю, – пожала плечами Ксюша. – Я тебе его спасла, дальше сам решай.
   – Ты ничего не поняла, – грустно улыбнулся он. – Спасать надо не медведя, а меня!
   – От кого?
   – От жалости этой! Я всех вокруг жалею. Бездомных кошек, собак, голубей с обмороженными лапками, даже игрушки. Я понимаю, что это ненормально, но ничего не могу поделать.
   – А ещё ты слишком обидчивый! – сказала Ксюша, присаживаясь рядом.
   – Какой есть, – опять нахмурился Ричи.
   – Я думаю, что твоя обидчивость – это тоже жалость, только к себе.
   – Наверное, – вздохнул он.
   – А ты можешь вспомнить, когда и кого тебе было очень-очень жалко впервые в жизни?
   Малыш Рихард сморщил конопатый лоб, вспоминая.
   – Я смотрел «В мире животных». Показывали, как началась засуха, и звери шли на новые земли, спасаясь от жары и голода. Они были тощие и измученные. Из-за каждой лужицы, из-за каждой травинки дрались насмерть, затаптывая своих детёнышей.
   Оксана содрогнулась, представив эту картину.
   – Но ещё ужаснее было то, – продолжил Ричи, – что люди, которые снимали на камеры, даже не пытались помочь.
   – А что они могли сделать? – почти по-взрослому спросила Ксюша. – Всех не спасёшь. Такова эволюция – выживает сильнейший.
   – Я понимаю, – грустно кивнул Ричи. – Но не могу спокойно на это смотреть. И ты, наверное, права: мне себя жаль.
   Оксана открыла глаза, не зная, что делать дальше.
   – А как ты относишься к животным? – спросила Оксана, повернувшись к Рихарду.
   – А почему ты спрашиваешь? – насторожился он.
   – Почему-то мне кажется, что ты должен их любить.
   – Надеюсь, ты имеешь в виду не зоофилию.
   – Фу! Как тебе не стыдно?!
   – Мне?! Видела бы ты, чего эти мои «политические оппоненты» писали в своих газетёнках. Факты извращались до полного маразма. Я уж не говорю о реальных грехах. Они были просто гипертрофированы. Вот я и думаю, может, кто-то и такую гадость написал?
   – А что? Есть факт, который можно так извратить?
   – Извратить можно всё. А я содержу приют для породистых собак. Слава богу, об этом мало кто знает.
   – Почему? – удивилась Оксана. – Мне кажется, это должно было добавить плюсов твоему рейтингу.
   – Стараюсь не пиарить свои слабости, – усмехнулся Рихард. – С детства страдал от жалости к этим тварям. Однажды притащил домой щенка, а у него понос случился. Всю квартиру обгадил. Мать нас обоих на улицу выселила.
   – Как выселила?!
   – Его выселила, а я сам ушёл. Правда, меня потом отец домой за ухо привёл…
   – Всех домой не притащишь.
   – Это точно, – вздохнул Рихард. – Но не могу я спокойно смотреть в эти щенячьи глаза, а они, как назло, словно со всего города сбегаются туда, где можно встретить меня.
   – А почему приют только для породистых?
   – Потому что уличные псы адаптированы к вольной жизни и ничуть от неё не страдают. А вот ротвейлеры, бультерьеры, доги, доберманы, которые жили в квартирах, пока были милыми щенками… А потом вдруг оказались выброшены, потому что хозяевам стало трудно их содержать… Они не могут конкурировать за еду с дворнягами, не могут жить в холоде, не умеют сбиваться в стаи.
   – Но это же дорогие собаки! – удивилась Оксана. – Неужели кто-то может выбросить на улицу тысячу долларов?
   – Ты просто не в курсе проблемы. Это действительно дорогие собаки, поэтому некоторые дельцы по дешёвке банчат щенками мимо клубов. А некоторые тщеславные, но нищие людишки их покупают, не задумываясь, что на содержание таких собак тоже деньги нужны. Необходима серьёзная дрессура, которая нехило стоит, особая еда, прививки… А без всего этого породистые псы намного тупее и слабее дворняг.
   – Интересно, почему?
   – Потому что они неприродные, их вывели для определённых работ. Это киборги, и, как любые машины, они требуют ухода. Но при этом они живые…
   Некоторое время ехали молча.
   – А можно задать один нескромный вопрос? – нарушила тишину Оксана.
   – Дай угадаю: «Зачем мне нужно депутатство?»
   – Мммм… Это тоже интересно, но мой вопрос ещё более нескромный.
   – Ещё более?! – Рихард задумался на секунду и сказал: – С Инной мы расстались сразу после Купалы. Подробности освещать не буду.
   – Это меня совсем не интересует!
   – Тогда спрашивай, – вздохнул он. – Не буду больше гадать.
   – Галина сказала, что ты владелец охранных предприятий.
   – Ну да! А что здесь такого?
   – Узаконенный рэкет?
   Рихард усмехнулся:
   – А других вариантов нет? Тогда пусть будет так.
   – Но если у тебя есть другие варианты, я выслушаю.
   – А почему я должен оправдываться? – пожал плечами Рихард. – Начиналось всё действительно с самого обычного бандитизма, с разборками, делёжками клиентов, запугиванием, а иногда и битьём должников. Было! Из истории не вычеркнуть.
   – Значит, правда, что нужна депутатская неприкосновенность?
   – Хм… Не нужна, – ухмыльнулся Рихард. – Все сроки давности истекли, так что у закона ко мне претензий нет.
   – Ясно. А вот скажи мне, как так, собаку тебе жалко, а человека нет?
   Рихард задумался, но так и не ответил на вопрос.

   Когда они приехали, мост уже был доделан, и рабочие собирали строительный мусор и инструменты.
   – Ну вот! – Рихард вышел из машины и окинул стоянку взглядом. – Надо бы ещё остановку отремонтировать, а то старухам даже присесть негде, и крыша течёт.
   – Смотрю, ты тут уже вовсю хозяйничаешь, – улыбнулась Оксана.
   – А я не заметил здесь других хозяев, – пожал плечами Рихард. – Себе нескромный теремище отгрохали, а что вокруг – их не волнует.
   – Ладно, спасибо, что помог, – улыбнулась Оксана. – Пойду к нашим нескромным друзьям.

Обед у Клеопатры

   – Ну как там? – спросила Галина, открыв калитку.
   – Довезли. А уж «как там», не знаю, меня дальше лифта не пустили. Анна Даниловна велела позвонить вечером.
   – Пррривет! – захлопал крыльями Кешич, когда они вошли в гостиную.
   – Есть хочешь? – спросила Галина.
   – Даже не знаю. Хочу, наверное. Завтракала в восемь, а сейчас уже… сколько??? – удивилась Оксана, посмотрев на старинные часы.
   – Туда не смотри, – улыбнулась Галина. – Они стоят. У меня от их тиканья мурашки по коже, а от боя вообще волосы дыбом.
   – Это точно. Бой мрачноватый, – кивнула Оксана. – Они позавчера, когда начали бить… позавчера же? А вспоминается, как будто неделю назад это всё было.
   – И что? Ты не закончила фразу, – напомнила Галина, наливая суп, – Ты что-то заметила, когда часы забили?
   Оксана задумалась, восстанавливая в памяти то странное чувство и размышляя, стоит ли делиться с Галиной.
   – Ну-у-у… мурашки по коже, – кивнула она.
   – И всё? Только мурашки? – Галина поставила перед Оксаной тарелку и села напротив, пристально глядя ей в глаза.
   – Не только. Сложно описать словами.
   – Но ты попытайся!
   – А почему ты спрашиваешь? Ты тоже что-то почувствовала?
   – И не только я. Рая сказала, что когда часы забили, у неё возникло необычное воспоминание.
   – Да! – кивнула Оксана. – Состояние было похоже на дежавю, но… как будто бы коллективное. Со мной такое впервые. Словно наши сознания на несколько секунд объединились, и у меня появился доступ к памяти каждого, причем не только этой жизни, но и прошлых.
   – Прошлых? – глаза Галины вспыхнули. – И что ты увидела?!
   – Ой, Галь… Ты извини, но мне неудобно об этом. Мало ли, что стрельнуло мне в пьяную голову? Мы же не дети, сказки друг другу рассказывать.
   – А помнишь, Иисус говорил: «Если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» [2 - Матф. 18:3.].
   – Убедительно, – засмеялась Оксана. – Тогда ты первая рассказывай!
   – А у меня это состояние так быстро исчезло, что я ничего толком разглядеть не успела. Но отчетливо помню: стало страшно, когда я посмотрела на Рихарда.
   – Да, – согласилась Оксана. – Мне тоже помнится, что все были вроде как друзья, а он… Галя! Ну что мы тут себе придумываем?! Просто у всех нас к нему предвзятое отношение!
   – Не разделяю твоего оптимизма, – нахмурилась Галина. – Чем больше он строит из себя друга, тем сильнее мне кажется, что мы в ловушке и петля затягивается.
   Оксана молча жевала, пытаясь вспомнить Рихарда в своём «медовом дежавю». Но образ ускользал.
   – Знаешь, что говорил Юлий Цезарь? – спросила Галина.
   – Что?
   – Увидишь рыжего – убей!
   Оксана усмехнулась:
   – Может, поэтому Брут его и предал? – она облизнула ложку и отодвинула пустую тарелку.
   – Чай будешь?
   – Буду.
   Галина встала и включила чайник.
   – Ладно, слушай, что привиделось мне, – сказала она, насыпая заварку. – А потом ты. Хорошо?
   – Ты же сказала, что ничего не успела разглядеть!
   – Про других. Но про себя успела.
   – Неужели ты в прошлой жизни была Клеопатрой? – усмехнулась Оксана.
   Галина застыла.
   – Ты тоже это увидела? – прошептала она.
   – Галя, я же пошутила!
   – Пошутила?! – возмутилась Галина и, забыв о чайниках, начала метаться по комнате. – Пошутила и угадала моё видение?! Ты сама-то в это веришь?!
   – Галя! – попыталась успокоить её Оксана. – Да сядь ты!
   – Не могу!
   – Галя! Это обычная ассоциативная связь. Ты упомянула Цезаря, я мысленно попала в ту эпоху и вспомнила самую известную женщину, связанную с ним. Вот и всё!
   Галина наконец села.
   – Логично, – кивнула она. – Но почему, когда часы забили, я увидела момент самоубийства Клеопатры? И передо мной пронеслась вся её жизнь.
   – А как ты поняла, что это была именно Клеопатра?
   – Я о ней читала.
   – Ну вот! А когда читала, представляла себя на её месте. А под воздействием мёда и боя часов детские фантазии оформились в яркие образы.
   – Возможно. А что увидела про меня ты?
   – Ничего. Я не успела посмотреть в твою сторону.
   – А про остальных? – не унималась Галина.
   – А остальные были героями моих детских книг, фильмов, ну и фантазий, конечно, – улыбнулась Оксана. – Калиостро, Помпадур…
   – Ладно! Скажи, кем ты увидела Раю?
   Оксана открыла рот, чтобы ответить, но Галина воскликнула:
   – Стоп! Молчи! – она вскочила и достала из ящика карандаш. Сев обратно, она что-то написала на салфетке и кивнула. – Вот, теперь говори.
   – Рая вспомнилась мне настоятельницей монастыря, в котором я воспитывалась.
   Галина подвинула Оксане салфетку. На ней было написано: «Рая сказала, что всю жизнь провела в монастыре».
   – С ума сойти! – прошептала Оксана.
   – По-твоему, Рая начиталась книг про монастырь?
   Некоторое время Оксана сидела и молча переваривала очередное чудесное совпадение.
   – Знаешь, что интересно, – наконец задумчиво сказала она. – Почему-то все, кто вспоминает свои прошлые жизни, обязательно оказываются великими полководцами, королями, жрецами, святыми или, на худой конец, фаворитками королей. В общем, знаменитостями. Почему никто не вспомнил, что он всю жизнь пахал землю или пас овец? А ведь таковых должно быть большинство!
   Галина пожала плечами.
   – А ещё, – продолжила Оксана. – Я знаю уже как минимум двух Марий Магдалин. Как такое может быть?
   – Откуда?! – удивилась Галина.
   – Ходила в одну секту… Помнишь, я про них рассказывала? Они там практикуют походы в прошлую жизнь через гипервентиляцию лёгких. Надышатся до глюков, а потом рассказывают друг другу по секрету, кем были. Вот мне две «Магдалины» и открылись. А гуру их даже книгу написал, как он был одним из жрецов Атлантиды.
   – Оксана! – вздохнула Галина. – Я же не предлагаю кому-то об этом рассказывать! И на египетский трон не претендую. Согласна, что человек со стороны может только пальцем у виска повертеть. Но как объяснить то, что произошло с нами? Ну не могу я поверить, что всё это цепь случайностей!
   – Если честно, я тоже, – кивнула Оксана. – Но мой ум пытается найти рациональное объяснение. Такая уж я… Фома неверующая.
   – Странно, – пожала плечами Галина. – Но ведь ты веришь в путешествия по генетической памяти, в изменение прошлого.
   – То-то и оно, что по генетической! Здесь всё понятно: в генах записан опыт предков, визуальные образы, звуки и ощущения. В момент раздражения поисковая система находит нужные файлы, и люди способны их использовать или редактировать. Мы не меняем прошлое, мы меняем память о нём, исправляем ошибки предков.
   – Подожди, – перебила Галина. – Ты рассказывала, что, когда изменились твои воспоминания об учительнице, у твоего одноклассника они тоже переписались. О чём это говорит?
   – О чём?
   – О том, что существует механизм передачи памяти не только от предков к потомкам.
   – Ты права, – кивнула Оксана. – Наверное, в генах есть какие-то «антенны». И вполне возможно, что сочетание звука боя часов и психотропных веществ в мёде их активизировали. Это, кстати, могло бы объяснить и «коллективное дежавю», и воспоминания «прошлых жизней».
   – Объясни! – попросила Галина.
   – Ты знаешь, как работают компьютерные сети?
   – В смысле, Интернет?
   – Типа того, – кивнула Оксана, – только не так глобально. Если объединить несколько компьютеров, тогда с любого из них можно будет найти любую информацию на других, имея код доступа. И мощность объединённых компьютеров будет многократно больше, чем сумма их мощностей по отдельности.
   – Почему? – удивилась Галина.
   – Не знаю подробностей, – махнула рукой Оксана. – Я знаю только факт. Системный администратор сказал: два объединённых компьютера могут считать в четыре раза быстрее (не в два, а в четыре!), а три – в девять.
   – А нас было… – Галина начала загибать пальцы…
   – Если предположить, что наши души объединились в сеть, – продолжила Оксана, – то скорость мышления каждого из нас увеличилась…
   – Нас было одиннадцать…
   – На одиннадцать в квадрате! В сто двадцать один раз! О боже!
   – Почему в сто двадцать один? – удивилась Галина. – Нас же было одиннадцать. Общую мощность надо поделить на всех.
   – Даже если так! Увеличение скорости в одиннадцать раз – это мало, что ли? Неудивительно, что на следующий день у всех головы раскалывались.
   – Подожди! Но почему тогда видения у всех были разные? Мы с Раей смогли увидеть лишь… давай пока будем говорить, что прошлую жизнь…
   – Давай, для простоты, – улыбнулась Оксана.
   – …а ты не только свою, но и чужие. Почему?
   – М-м-м… Может быть, просто у меня… Не знаю… Может, я генетически могу провести больше энергии? Из ста двадцати единиц я взяла на себя, к примеру, двадцать, а остальные разделились на всех.
   – А что, если…
   – Что?
   – Вдруг Рихард смог увидеть ещё больше? Вспомни, как его заштормило, когда часы замолчали. Вообще свихнулся.
   – Возможно! – пожала плечами Оксана. – А когда мы разговаривали с ним в разрушенном доме, он сказал такую фразу: «Боюсь, что наша “дружба” с Глебом намного более давняя, чем мы думаем».
   – Значит, он тоже увидел…
   Оксане показалось, что Галина побледнела.
   – Чего такого страшного он мог увидеть? – улыбнулась она.
   – Да нет! – Галина засмеялась и махнула рукой. – Фантазии всё это и бред.
   – Ну ладно! – Оксана встала. – Ехать мне пора. Но когда-нибудь мы обязательно со всеми этими чудесами разберёмся.
   – А как же чай?!
   – Да ладно. Тем более что ты его так и не заварила, – засмеялась Оксана.
   – Подожди! У нас же есть ещё одна загадка! – Галина встала и принесла с другого края стола фотографию. – А это ты как объяснишь?
   Оксана взяла снимок и всмотрелась в размытое изображение. Сомнений не было – это Александр. На тёмном фоне его лицо и протянутая рука.
   – Где это он мог так лежать? У тебя есть какие-нибудь версии? – спросила она Галину.
   – У меня есть.
   – Он был наверху! – догадалась Оксана и перевернула фотографию. – Когда я на летучих мышей вспышкой сверкнула! Рука вниз свисает. Так?
   – Так! – кивнула Галина. – Пойдём, покажу где.
   Они поднялись на чердак, и Оксана посветила фонариком вверх. На высоте примерно трёх с половиной метров были настелены доски, на которых вполне мог спать человек.
   – Остатки строительных лесов, – пояснила Галина.
   – Вот видишь, – улыбнулась Оксана, – любому непонятному явлению когда-нибудь находится объяснение.
   – Тогда объясни мне, как он туда забрался, – попросила Галина.
   Оксана огляделась.
   – Может, подставил что-нибудь?
   – Тогда бы мы на это «что-нибудь» наткнулись вчера.
   – Логично! А может, подпрыгнул? Он спортивный.
   – Ты с ума сошла? Или он научился левитировать?
   – Возможно, залез, цепляясь за доски.
   – Он что, человек-паук?! Здесь не за что взяться, разве что ногтями.
   Оксана провела по стене рукой в поисках выступов.
   – Да. Эта версия снимается. И что ты думаешь?
   – Я в очередном тупике!
   Оксана тяжело вздохнула и ещё раз посмотрела наверх.
   – Да уж… Ладно, пойдём. Что тут стоять? Хоть умрём здесь от любопытства, яснее всё равно не станет. Ехать надо.

Неприкаянная душа

   Кешич весело чирикал и посвистывал, раскачиваясь на жёрдочке. Похоже, ему понравилось кататься в машине. Оксана уже жалела, что дала объявление и с попугаем придётся расстаться. Может, не отдавать его? Если позвонят, сказать, что он в хороших руках, чтобы о нём не беспокоились, но «улетел так улетел».
   – Кешич! – позвала она.
   Свист прекратился.
   – Кеш, оставайся у меня! – попросила Оксана. – Хочешь?
   Попугай наклонил голову и начал задумчиво топтаться.
   – Ну что молчишь?
   – А где наш Гоша? – спросил он.
   – Даже так? Ну и ладно! Куплю себе другого попугайчика.
   – Кеша хороший! – обиделся птах.
   – А что делать? Кеша-то один. Любовный треугольник получается! – она снова тяжело вздохнула. – Ох уж эти мне треугольники! Ну, вот скажи, зачем Бог их придумал? Чтобы было интереснее?
   – Извините, – сказал Кешич и взмахнул крыльями, словно пожал плечами.
   Оксана посмотрела на спидометр и расширила глаза от удивления. Стрелка дрожала на цифре сто сорок. «О боже! Что это со мной? – испугалась она и отпустила педаль газа. – Хорошо, что я перестала бояться быстрой езды, но к чему это лихачество? Да и гаишники оштрафуют».
   – Гаишников боишься – за руль не садись! – услышала она дерзкий хрипловатый голос.
   – Это что за разговорчики?! Ты кто такая?
   Оксана вновь увидела себя в графском планетарии. На этот раз там были сумерки. Потолок изображал низкое предгрозовое небо, а горизонт был скрыт, словно в тумане. За круглым столом сидела худосочная, коротко стриженная девица, затянутая в чёрные джинсы и майку. Глаза её были агрессивно накрашены, на губе блестело колечко пирсинга, а на остром плечике синела ажурная татуировка.
   – Знакомься, – услышала она голос Графа. – Это Мария.
   – Та самая, что убилась на мотоцикле? Что она здесь делает?!
   – Она теперь здесь живёт.
   – Как живёт?! – ужаснулась Оксана.
   – А почему нет? – Граф возник из сумрачного тумана и сел за стол. – Я любезно пригласил её в свой замок, раз она так нечаянно… нечаянно же? – посмотрел он строго на девушку, и та быстро закивала головой, – …нечаянно разбилась.
   – Так вы хотите, чтобы и я разбилась? – разозлилась Оксана. – Зачем она лезет к управлению автомобилем?! И вообще! Это моё тело!
   – Так ты следи за действиями своего тела, – спокойно ответил Граф, – и всё будет хорошо.
   – Я не понимаю! – застонала Оксана. – Она что, просочилась в мои гены, когда я остановилась возле памятника?!
   – Что значит «просочилась»? – воскликнула девица. – Ты не возражала!
   – А меня кто-то спрашивал?! Извините, не слышала! И если моё мнение учитывается, то я возражаю! Брысь из моей души!
   – Куда же я пойду? – девушка с ужасом посмотрела на Графа, ища у него защиты.
   – А что ты на него смотришь?! – закричала Оксана. – Он всего лишь моя фантазия! Я здесь хозяйка! Я!!! – и она со всей силы ударила ладонью по столу.
   Туман сдвинулся плотным кольцом, и в тёмно-синей туче над головой девушки возникла вихревая воронка.
   – Но я… Но мне… Пожалуйста! – девушка разрыдалась. – Не выгоняйте меня-а-а-а… Я больше не бу-у-ду-у-у…
   Оксана перевела взгляд на тёмный силуэт Графа.
   – Объясните мне, что происходит!
   – Ты приютила неприкаянную душу, – ответил он.
   – Приютила?!
   – Ты испугалась и испытала те же эмоции, что и она перед смертью. Это позволило ей синхронизироваться с вибрациями твоих нервов, или, как ты их назвала, «генетических антенн».
   – Выходит, любой «жмурик» может подселиться в тело человека, если тот напуган?
   – Не любой. Только неприкаянный. Самоубийца, например. И мало напугать. Надо вызвать жалость, восхищение или другую разрешающую эмоцию.
   – Но я не разрешала!
   – Но ты же хотела ей помочь. Твоё желание проявилось в уборке мусора. К тому же ты задала вопрос.
   – Какой вопрос? – нахмурилась Оксана.
   – Ты спросила: «Зачем ты кинулась мне под колёса?»
   – Вопрос был риторический.
   – И тем не менее он был задан и дал ей право ответить. Это и открыло доступ в твою память.
   – И что теперь?
   – Можешь выгнать её, – Граф показал на воронку над головой бедолаги. – Она вернётся на свою поляну и будет продолжать устраивать аварии, пока не найдёт того, кто её подберёт. Оставив её, ты спасёшь множество жизней.
   – Ответственное задание.
   – Поэтому оно и поручено тебе. Пока ещё мало людей, способных на эту работу.
   – Но ведь это опасно. У меня может начаться какая-нибудь шизофрения.
   – Вполне, – кивнул Граф. – Если ты позволишь этой хулиганке захватить власть. Ты начнёшь испытывать те же эмоции, которые привели её к самоубийству.
   – Я нечаянно! – прорыдала Мария.
   – Кого ты обманываешь? – вздохнул Граф.
   Мария задрожала и умоляюще посмотрела на Оксану.
   – Я подумаю, – сказала Оксана. – Но для начала пусть она вытащит из губы это ужасное кольцо и приведёт себя в порядок.
   – Она не может этого сделать, – ответил Граф, и Мария быстро закивала головой, размазывая по лицу чёрные ручьи.
   – Почему?
   – Это… ну как бы ярлык, который на неё повесил хозяин, чтобы отметить, что она принадлежит ему. Освободи её, и кольцо исчезнет.
   – А кто хозяин?
   – Это тебе предстоит узнать.
   – Прямо квест какой-то! – возмутилась Оксана. – Не понимаю, зачем все эти загадки! Неужели нельзя просто взять и всё объяснить?!
   – Ты верно подметила – это квест! А в чём смысл игры?
   – А меня кто-то спросил, хочу ли я играть в неё?!
   – Конечно! Помнишь, Василий Сергеевич задал вопрос, уверена ли ты, что желаешь начать распутывать этот клубок?
   – Ах да, – кивнула Оксана. – Было. То есть теперь уже выбора нет?
   – Выбор есть всегда.
   – Ага, я помню: или вперёд, или остановиться и застрять.
   Оксана ещё раз посмотрела на всхлипывающую Марию.
   – Хорошо, я согласна, но с условием.
   – Говори.
   – Хочу, чтобы Саша выжил и не остался инвалидом. И чтобы врачи не смогли помешать его эволюции, или как там… мутации.
   Граф задумчиво потёр подбородок и кивнул.
   – Согласен.
   Оксана облегчённо вздохнула и посмотрела на спидометр. «Шестьдесят – это слишком мало!» – подумала она и добавила газа.

   – Лис! Хватайся!
   Он открыл глаза и увидел перед своим лицом серебристую листву ивы. Руки вцепились в тонкие ветви, и дерево потащило его из пасти жадно чавкающей трясины.
   Оказавшись на безопасном островке, он отрешённо посмотрел на племянника, казалось, не узнавая его.
   – Лис! – Воронёнок потряс его за плечо. – Всё нормально, Лис! Я успел! Извини, что так долго, но я тоже боялся провалиться.
   Он кивнул, онемевшими пальцами пожал руку мальчишки, и глаза снова начали закрываться.
   – Не смей засыпать! Вставай! Надо уходить! Здесь угарно! – услышал он, словно издалека, и ощутил удары по почти бесчувственным щекам. Но неумолимая сила тянула голову к земле, и больше жизни хотелось спать. Никакая боль не может затмить это блаженство.
   – Зачем я тебя спасал?!! – неистово заорал Воронёнок. – Чтобы ты здесь подох?
   Как он не может понять, что смерть не страшна? Особенно когда она осторожно подбирается во сне и нежно, безболезненно обнимает. Так не хочется ей сопротивляться. Тем более когда ты уже смирился с её неизбежностью. Какая разница, сегодня или через несколько десятков лет?
   Сегодня, но не сейчас! Почему невозможно вздохнуть? Неужели Воронёнок – это лишь галлюцинация, и я всё-таки утонул? Нееееееет!!! Дайте воздуха!
   Лис резко сел и открыл глаза. Сон как рукой сняло, но в глазах потемнело. Подчиняясь приказам племянника, превозмогая тошноту и головокружение, он начал вставать, цепляясь за тонкий ствол дерева. Маленькое светлое оконце наконец появилось перед глазами и начало расширяться. В него заглянул взмокший и взлохмаченный Воронёнок.
   – Это меня отец научил так будить. Зажимаешь нос и рот. Действует безотказно.
   – Я понял! – прохрипел Лис.
   – Ну и хорошо. Вставай, держись за меня!
   – Я всё понял! – простонал Лис.

Разоблачение

   Звонок в дверь разбудил Оксану. Она посмотрела на часы и вскочила. Совсем забыла, что должны прийти за Кешичем. На ходу застёгивая халат, она побежала к двери. Посмотрела в глазок и никого не увидела.
   – Кто там? – прохрипела она ещё не проснувшимся голосом.
   – Я вчера вам звонил насчёт попугая.
   Она открыла и вздрогнула от неожиданности. Мужчина лет сорока сидел на полу. Через секунду до неё дошло, что у него нет ног. А сидит он на маленькой тележке, подобной тем, на каких передвигались инвалиды после войны.
   – Почему же вы мне не сказали?! – ужаснулась она. – Я бы сама к вам подъехала и привезла!
   – Войти можно? – улыбнулся мужчина.
   – Конечно!
   Гость оттолкнулся от пола двумя колодками, которые держал в руках, и ловко перепрыгнул через порог.
   «Гоша! Гоша!» – закричал Кешич из комнаты. Оксана вынесла клетку, и попугай забился о прутья, увидев хозяина.
   – Георгий, значит?
   – Можно просто Гоша.
   – А я Оксана.
   – Даже не знаю, как вас благодарить! Знали бы вы, сколько слёз было, когда он пропал.
   – Слёз?
   – Матушка рыдала. Решила окна помыть, а он взял и улетел. Сроду такого не было. У нас и форточки всегда открыты. Прихожу с работы, а там… – он махнул рукой.
   – Как же вы его понесёте?
   – Не переживайте за меня! Засуну за пазуху, и доедем.
   – Нет, нет! Никаких запазух! А если он снова улетит? Да и куда я клетку дену? А ещё я ему еды всякой накупила. Давайте, я лучше вас отвезу.
   – Да что вы! Не стоит беспокоиться.
   – Я не за вас, а за Кешу. К тому же мне всё равно надо ехать в ваши края. Вы ведь где-то рядом с храмом живёте?
   – Ну если вы настаиваете…
   – Настаиваю! Только мне надо собраться и позавтракать. Вы не торопитесь?
   – Нет.
   – Тогда проходите на кухню.
   Мужчина отстегнул какие-то пряжки и освободился от своей тележки.
   – Что вы! Не надо снимать.
   – Мне будет не очень удобно сидеть на стуле вместе с ней, – засмеялся он. – Это у меня как бы уличная обувь, – он снял куртку и, свернув, положил на тележку.
   – Чай, кофе? – спросила Оксана, поставив клетку на стол.
   – Давайте кофе, – гость ловко запрыгнул на табуретку.
   – Как вам удалось так его обучить? – спросила Оксана, насыпая кофе в турку. – Это же не птица, а разумное существо!
   – Специально не обучал. Он на лету всё схватывает. Сам удивляюсь. Кстати, не очень много, но считаю своим долгом… – и он выложил на стол тысячную купюру. – Вознаграждение.
   – Да вы что?! – возмутилась Оксана. – Уберите!
   – Да я нормально зарабатываю, не глядите, что безногий.
   – Я тоже нормально зарабатываю, – засмеялась Оксана. – А кем вы работаете, если не секрет?
   – Системный администратор, если вам это о чём-то говорит.
   – Конечно говорит! Специалист по компьютерам.
   – Можно и так сказать. Ну и побочный заработок имеется. Сейчас много одиноких женщин, которые компьютер купили, а что с ним делать – не знают. Я для них идеальный вариант. Они не боятся меня в квартиру пускать. Так что, если какие проблемы с железом или софтом, это ко мне.
   – Это просто чудо! Вы-то мне и нужны!
   – Если могу помочь, я с радостью!
   Оксана принесла из комнаты ноутбук, включила и поставила перед Георгием. Когда компьютер загрузился, открыла «кирпичную стену» фирмы «Мастер».
   – Вы можете объяснить, как этот сайт оказался в верхних строчках поисковика?
   Георгий удивлённо вскинул брови, задумчиво пощелкал мышкой, почесал лоб и пожал плечами.
   – Разные умельцы бывают. Теоретически тут нет ничего невозможного. К примеру, был раскрученный сайт. Потом с него удалили ссылки на контент и оставили только эту стену. Поисковик продолжает находить главную страницу, а прочитать, что там написано, за этой стеной, можно только, если знать точную ссылку. Это я предполагаю.
   – И зачем такой сайт может быть кому-нибудь нужен?
   – Вот тут я вряд ли могу ответить. На первый взгляд это совершенно бессмысленно.
   – А на второй?
   – Лезут в голову разные домыслы. Один другого нелепее.
   – Например?
   – Например: для того чтобы попасть на сайт, нужно набрать какой-то пароль. Если он в первых строчках, значит, он популярен. Приходит на ум тайное общество. Очень тайное и очень многочисленное. Современные масоны.
   – Ерунда какая-то!
   – Я предупреждал, что домыслы нелепые, – засмеялся Георгий.
   – А вот ещё смотрите, что мы с Кешей обнаружили, – Оксана пощелкала пальцем по клавишам, и кирпичи в стене шевельнулись.
   – Ну вот! – кивнул Георгий. – Клавиши активны, значит, пароль ввести можно. А кто дал вам ссылку на этот сайт?
   – Никто. Нашла в поисковике.
   – Ах да… А что искали?
   – Адрес этой фирмы.
   – Строительная фирма «Мастер», – задумчиво прочитал Георгий. – А вы знаете, что «мастер» – это масонское звание?
   – Правда?
   – А этот логотип, лопатка каменщика, называется мастерок – это тоже один из масонских символов.
   – Один из? А какие ещё?
   – Много разных. Самый известный – это глаз в треугольнике, как на долларовой купюре. Кстати, кирпичная кладка тоже. Ещё циркуль и линейка, крест и роза, различные звёзды. У каждой ложи свои знаки.
   – Детские игры какие-то.
   – Однако несколько революций сделали, – улыбнулся Георгий. – У вас сейчас кофе убежит.
   – Ой! – Оксана сняла турку с плиты и разлила кофе по чашкам. – Вам с молоком, с сахаром, с лимоном?
   – Просто кофе.
   – Я тоже люблю без всего. Но продолжайте. Давайте предположим, что это действительно масонский сайт. Что ещё вы можете о них рассказать?
   – Только то, что нашёл в Интернете. В абсолютно открытом доступе, без всяких тайных паролей, – засмеялся Гоша. – Надеюсь, вы не подозреваете меня в сговоре с ними?
   – В сговоре? А ведь правда! Подослали ко мне своего попугая и с его помощью проникли в мой дом, чтобы завербовать меня.
   – Как вы меня раскололи! Вон и Кешич молчит с чувством выполненного долга. А если серьёзно, мне уже самому интересно, что это за фирма такая. Вы её нашли?
   – Да. Только они об этом сайте ничего не знают. Обычные ребята, архитекторы. Ну может, не совсем обычные…
   – Как всё таинственно! А утверждаете, что не верите в масонов.
   – Почему не верю? Просто все эти их игры с тайными собраниями и магическими символами кажутся какими-то смешными.
   – Если подумать, в этих играх есть практический смысл.
   – Какой?
   – А вот это и есть тайна, – усмехнулся он. – Думаю, что мы знаем о них лишь то, что они сами захотели открыть. Об остальном можно только догадываться. Готов поспорить, что вы уже построили весьма правдоподобную версию, кто, зачем и как сделал это послание.
   – Да. Одному человеку было надо, чтобы я познакомилась с этими ребятами. Он предполагал, что я буду искать в Сети. Вот только технически непонятно, как он это сделал.
   – Ах вон оно что! Тогда в этом нет ничего странного.
   – Почему?
   – Если бы я хотел, чтобы вы непременно нашли какую-то информацию, то мог бы написать программу, типа вируса, чтобы ваш компьютер выбрасывал нужный сайт на первую страницу.
   – Как же мне самой это в голову не пришло? Но как он…
   – Кто, кроме вас, имеет доступ к этому ноутбуку?
   – Никто. Хотя… Наш системный администратор, Павел. Если что-то ломается… Но тогда он должен был и Соне, моему секретарю…
   – А что сложного? Если он сисадмин, то имеет доступ ко всем компьютерам.
   – Но она с домашнего искала… Ой! Она же сестра его жены. Он мог и в её домашнем покопаться.
   – Вот и вся тайна, – засмеялся Георгий. – Дальше все вопросы к Павлу.
   – Но сначала я должна убедиться.
   – Нет ничего проще. Приедем ко мне и проверим.
   – Отлично! Через минуту я буду готова.
   Собравшись, она вернулась на кухню и обнаружила там маму, которая нарочитонеуклюже лавировала в своём кресле, пытаясь подъехать к плите.
   – Доброе утро, мамуля! – улыбнулась Оксана. – Я смотрю, ты научилась сама садиться на каталку. Так и ходить скоро начнёшь.
   – От вас ведь помощи не дождёшься, – буркнула в ответ Елена Сергеевна.
   – Это вы верно подметили. Никто, кроме нас самих, о нас не позаботится, – весело сказал Георгий.
   – Он ещё и хамит!
   – И в мыслях не было! – смутился Георгий.
   – Мог бы помочь тогда! Сидит тут, разглагольствует.
   – С удовольствием помогу. Скажите, что делать.
   – А сам не видишь, что я с коляской справиться не могу?!
   – Да, вы правы. Коляска абсолютно неудобная.
   – Мама, почему ты Надю не позвала?
   – Зачем мне эта полоумная, если у меня зять на кухне?
   – Мама, это не Саша. Это Гоша.
   – Новый хахаль?! А мне они все на одно лицо.
   – Это хозяин Кеши. Пришёл забрать его.
   – А что у него ног нет, помочь?!
   – Мама!
   – Что мама?! Вы даже представить себе не можете, как это – быть инвалидом! – выдавливая слёзы, проскулила Елена Сергеевна.
   – Да где уж мне, – усмехнулся Георгий и, спрыгнув с табуретки, вышел из кухни.

   – Как-то нехорошо получилось, – вздохнул Георгий, когда они уже ехали в машине. – Надо было поговорить с ней, сгладить ситуацию. А сейчас её будет весь день совесть мучить.
   – Какая совесть?! Мне кажется, после инсульта она у неё совсем атрофировалась. Вы извините. Мне очень за неё неудобно.
   – Да я всё понимаю, – улыбнулся Георгий. – Мне и самому неудобно. Постоянно ставлю людей в неловкое положение, словно они виноваты в том, что со мной произошло.
   – А что произошло, если не секрет?
   – В детстве попал под трамвай.
   – Кошмар!
   – Да не кошмарней, чем все другие способы, – засмеялся Георгий. – Не случись тогда этого, всё могло бы быть намного хуже.
   – Почему?
   – Отправили бы в армию, и мне бы там ноги оторвало. Тогда было бы намного сложнее.
   – Почему?
   – Ну как же! Я был бы не сам виноват. Я был бы «героем». Все вокруг были бы должны меня уважать и предоставлять всяческие льготы. А ведь когда «все должны», то всегда кажется, что мало. Мало льгот, мало помощи, мало уважения. Озлобляешься и ничего не хочешь делать для себя сам. А так я чётко знаю, что в четырнадцать лет напился и отобрал у малолетки велосипед. Я не знал, что у него тормоза не работают. И вот результат. Кого винить? А мне государство ещё пенсию платит! Представляете?! И в транспорте проезд бесплатный. За что такие блага?!
   – Инвалидам положено.
   – А разве я инвалид? Инвалид дословно переводится как бесполезный, негодный. Вот если бы тогда этого не произошло, то я точно стал бы инвалидом. Дружки-то мои, одни отсидели не по разу, другие спились. А мне уже не до геройств было. Я понял, что если хочу жить, должен взяться за ум. А жить ой как захотелось! Я считаю, что, искалечив, Бог меня спас. А к особенностям физиологии приспособиться легко. Единственное, что немного напрягает – реакция людей. Им трудно вести себя со мной как с обычным человеком. Одни начинают «сюсюкать», другие просто пытаются меня не замечать.
   – Если честно, то да, – кивнула Оксана, – есть какие-то психологические сложности. Я не знаю, как себя вести. Не помешала бы инструкция.
   – А это идея! – улыбнулся Георгий. – Надо написать: «Представляйте, что я человек невысокого роста. В остальном я не испытываю никаких проблем от своего физического состояния». Ну как? Так будет проще?
   – Посмотрим, – улыбнулась Оксана и притормозила возле того дерева, где нашла попугая. – Вот здесь я вчера вашего питомца поймала. Куда дальше?
   Георгий показал. Вскоре они остановились возле подъезда.

   Встреча Гошиной мамы с Кешичем была бурной, с причитаниями обоих, хлопаньем крыльев и слезами благодарности. Георгий провёл Оксану в свою комнату и включил компьютер.
   – Хочу предупредить, – тихо сказал он. – Моя мама тоже не совсем адекватна. Поэтому спокойно отнеситесь к тому, что она сейчас начнёт меня сватать.
   – Постараюсь, – усмехнулась Оксана.
   – Хотя, может, и пронесёт. Всё-таки такой стресс пережила. Но на всякий случай, заранее прошу прощения.
   Компьютер загрузился. Георгий набрал в строке поисковика слово «мастер», и, как он и предполагал, того самого «мастера» ни на первой, ни на ближайших нескольких страницах не оказалось.
   – Теперь всё ясно, – Оксана встала. – Поеду пытать Павла. Спасибо за помощь.
   – Обращайтесь, если что.

   Сухонькая старушка стояла на пороге как пограничник.
   – Нет-нет! – запричитала она. – Давайте попьём чаю! Я пирожков напекла. Должна же я как-то вас отблагодарить!
   – Не откажусь, – улыбнулась Оксана. Вместо завтрака у неё сегодня был только кофе, поэтому под ложечкой уже слегка посасывало.
   – Вот и отлично! – старушка зашаркала тапочками на кухню. – Вы не смотрите, что Гошенька у нас немного не такой, как все, – начала она без предисловий. – Он ведь хорошо зарабатывает. Вон у нас и мебель вся новая, и продуктов полный холодильник.
   – Мама! Ты опять завела свою пластинку! – возмутился вошедший следом Георгий. – Оксана замужем!
   – А я что? Я же просто, может, у неё подружки есть незамужние.
   – Мы же с тобой договорились, что эта тема закрыта. Жениться я не собираюсь!
   – Вы чайку наливайте, – засуетилась старушка, подавая Оксане заварочный чайник. – Вам с молочком или с лимончиком?
   – Спасибо, просто чай.
   – Гошенька тоже без всего пьёт. Видите, у вас даже вкусы совпадают! А он очень порядочный. Никогда ни за одной юбкой не волочится.
   Георгий махнул рукой и приступил к пирожкам.
   – Я учту, – кивнула Оксана. – Если у меня появится подходящая подружка, обязательно его с ней познакомлю.
   – Это я во всем виновата! – заныла женщина.
   – Вы-то почему?
   – Дура была. Молодая. Отца его сильно любила. А он женатый был. Но красивый! Гошенька-то в него лицом пошёл…
   – Мама! Прекрати! Иди в церковь и рассказывай это священнику!
   – Я уже рассказывала!
   – Ну и всё. Он тебе грех отпустил, успокойся.
   – Грех-то отпустил, а проклятье оста-а-алось.
   – Какое проклятье? – заинтересовалась Оксана.
   – Проклятье на нём, – всхлипнула старушка. – Я на него проклятье навлекла.
   – Простите, ради бога! – прошептал Георгий. – Видимо, стресс подействовал в другую сторону. Обычно она ограничивалась только сватовством. Сейчас я принесу успокоительное.
   – Задумала я отца его из семьи увести, – продолжала Гошина мама. – И пошла к старухе одной за зельем приворотным. А она мне говорит: «Осознаёшь ли, что по живому отрежешь?» Я говорю: «Осознаю». Она: «Готова ли принять грех такой на душу?» А что мне, комсомолке, этот грех? Суеверия да мракобесие. «Готова», – говорю. Она что-то поколдовала там надо мной, водой какой-то напоила…
   – Как же вы так? Грех, значит, суеверием считали, а в привороты всякие верили?
   – Господи! Да что же меня некому было надоумить-то. Я ж понимала, что плохо поступаю, но… Вот и отрезала сыночку по живому. А как это случилось, так и муж мой обратно к старой жене ушёл.
   Георгий вернулся и накапал матери валерьянки в стакан.
   – Я, пожалуй, пойду, – Оксана встала.
   – Вы уж её извините, – сказал Георгий у дверей.
   – Вы же мою извинили, – грустно усмехнулась Оксана.

За флажки

   Чтобы вернуть вчерашний долг за фотографии, Оксана спустилась в подземный переход. Отдав девушке деньги, она собралась уходить и вдруг сквозь гул толпы услышала звуки гитары. Она огляделась и увидела певца. Вокруг него сидели слушатели, кто на корточках, кто в позе лотоса на картонных подстилках. Оксана посмотрела на часы. «Одну песенку послушаю», – решила она. Но подойдя и оказавшись в поле артиста, она поняла, что вырваться будет непросто. Что-то завораживающее было в его голосе. Захотелось сесть. Коробка для коврика валялась неподалеку. «Жаль, что я не в джинсах», – подумала Оксана. Песня закончилась. Оксана попыталась уйти, но парень взял новый аккорд и запел:

   Сливаются в незримые потоки, плетут узор невиданной красы сюжеты для божественного рока, а может, для божественной попсы. Жестоки и печальны тексты песен, но в нашей власти – взять и перепеть. Мы можем вспомнить, что наш мир чудесен! И мы должны, должны ещё успеть.
   Не слушая указы и намёки, не глядя ни на храм, ни на часы, по волшебству божественного рока, а иногда божественной попсы мы суетимся броуновским вихрем и застываем в мировой кристалл. Мы из гранита высекаем рифмы, когда взбираемся на пьедестал.
   И новая ступенька – чистый лист. Кровь заменяет нам порой чернила. И каждый шаг привносит новый штрих, картине жизни добавляя силы. И за флажки выскакивают волки, и на цепях безвольно воют псы, вершители божественного рока или певцы божественной попсы.

   – Чья это песня? – спросила Оксана, когда струны перестали звенеть.
   – Моя, – скромно улыбнулся парень.
   – Твоя?! А ещё есть?
   – Есть.
   – Так тебе же не в переходе петь надо, а на нормальной сцене!
   – Надо – значит, буду! – усмехнулся певец.
   – А диск? У тебя есть записанные песни?
   – На нормальную запись деньги нужны. Вот, собираю.
   – Дай мне свой телефон, – попросила она.
   – Зачем?! – напугался он.
   – Я дам тебе денег на запись.
   – Спасибо, я лучше как-нибудь сам! – и он взял аккорд, показывая, что планирует продолжать концерт.
   – Но почему?! – возмутилась Оксана.
   – Неужели непонятно? – засмеялся парень. – Потому что «за флажки» интереснее, чем «на цепях», хотя, конечно, на цепях проще.
   Оксана кивнула, достала из кошелька тысячу рублей, завернула в купюру свою визитку и положила в коробку.

   Выйдя из подземки, Оксана набрала телефон Павла.
   – Я слушаю, Оксана Васильевна, – его тон был вежливо-ледяной.
   – Павел, у меня тут возникли проблемы с ноутбуком. Кажется, вирус. И есть ещё кое-какие вопросы. Где тебя можно найти?
   – Я в офисе.
   – Отлично. Я скоро подъеду.
   Подходя к машине, она услышала сзади быстрый стук каблуков и сопение. Оксана обернулась. За ней бежала девушка, одна из слушательниц певца.
   – Вы правда хотите дать денег на запись? – спросила она запыхавшимся голосом.
   – А что? Он передумал и решил согласиться?
   – Нет. Но я решила ему помочь.
   – Каким образом?
   – Вы знаете, ему такими темпами никогда не набрать нужную сумму. А ведь талант пропадает!
   – Почему же пропадает? – пожала плечами Оксана. – По-моему, очень даже реализуется.
   – Да ну. Кто его тут слышит в этом переходе? Люди идут мимо, даже не останавливаясь.
   – А вы полагаете, что если он будет петь по телевизору, его будут внимательно слушать? Мне кажется, телевизор из любого рока способен сделать попсу.
   – При чём тут телевизор? Надо сделать нормальную студийную запись.
   – Надо. Мне и самой надо. Но тут надо как-то иначе, чем тупо дать денег.
   – Понятно, – усмехнулась девица. – Так и скажите, что это был минутный приступ щедрости. А сейчас всё прошло.
   – Вы никогда не пробовали помогать цветам расти?
   – Что?
   – А я однажды в детстве хотела помочь, – засмеялась Оксана. – И до сих пор периодически пытаюсь. Но теперь я знаю, что, если потянуть за верхушку, он не вырастет, а оторвется от корней. Понимаете?
   – И что? При чём тут Славка с его песнями?
   – Девушка, – Оксана нахмурилась и пристально посмотрела на блондинку. – Скажите, а вы вообще понимаете смысл его песен? Или просто мальчик красивый и музыка приятная?
   – Ясно. Не буду больше отнимать ваше время, – девица развернулась и направилась обратно к метро.
   А Оксана поехала в офис разбираться с Павлом.

   – Рассказывай, – вздохнула Оксана сев напротив.
   – Что рассказывать? – нахмурился Павел. – Вы рассказывайте, что у вас опять случилось.
   – Я обнаружила вирус. Не сама, конечно, мне помогли. И это даже не вирус, а скорее программа, написанная специально для меня. И путём несложных размышлений я пришла к выводу, что без твоей помощи она не могла оказаться в моём ноутбуке.
   – Я не понимаю, о чём речь, – пожал плечами Павел.
   – Ладно, – Оксана достала из сумки фотографию Карла Сагана. – Тебе знаком этот человек?
   – Нет.
   – Ну как же нет? Он тут одно время целыми днями ошивался.
   – Когда?
   – Хочешь сказать, ты ни разу не видел Иосифа Якича?
   – Якича видел, и не раз. Но при чём тут этот человек?
   – Как при чём? Это, конечно, не он, но очень похож. Почти не отличить.
   – Даже близко не похож!
   – Как?! – Оксана посмотрела на фото. – Просто копия!
   – Вообще нисколько!
   Оксана встала и пошла в приёмную. Положив перед Соней фотографию, спросила:
   – Узнаёшь? Кто это?
   По морщинкам между бровями стало ясно, что Соня озадачилась.
   – Нет, не припомню такого.
   – Что, серьёзно?! Только мне одной кажется, что он похож на Йосиф Якича? – она схватила фотографию и влетела в кабинет к Алексею.
   – Кто это?! – хлопнула она фотку на стол.
   – Ты что так пугаешь?! – он посмотрел на портрет и заметно побледнел.
   – Узнал?
   – Ага, – кивнул Алексей. – Где ты взяла его фотку?
   – В Интернете.
   – На форуме «их разыскивает милиция»?
   – Нет. Он просто похож на него.
   – Но ты же его не видела!
   – Что значит «не видела»? – опешила Оксана.
   – А где ты могла его видеть?!
   – О боже! Ты в своём уме? Это же Йосиф Якич!
   – Какой Якич?! Окстись! Это тот мужик, который заставил меня твои подписи подделывать.
   Оксана упала на диван.
   – А как тогда, по-твоему, выглядит Йосиф Якич?
   – Он… такой… эээ… картавый.
   – И всё? Картавый? А внешне?
   – Какой-то весь… растрёпанный, уродливый…
   – А лицо?! Лицо у него какое?
   – Слушай! Я не помню! Вообще! Такое ощущение, что я никогда не видел его лица.
   – Не ты один. И Соня, и Павел…
   – Да рядом с ним Вольф Мессинг отдыхает!
   – Тогда почему мне он позволил себя увидеть? Или просто я не поддалась его гипнозу? – Оксана откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.
   – А сайт фирмы «мастер» ты помнишь? – через некоторое время спросила она.
   – Конечно.
   – А ты знаешь, что мы его нашли вовсе не потому, что он на самом деле в верхних строчках?
   – А почему?
   – Потому что Павел заразил наши компы вирусом.
   – Павел?
   – Больше некому. Но как заставить его сознаться и объяснить, зачем он это сделал?..
   – Надо позвать его и спросить.
   – Попробуй.
   Алексей нажал кнопку селектора и сказал:
   – Соня, пригласи, пожалуйста, Павла ко мне.
   – А он ушёл, – ответила Соня.
   – Как ушёл?!
   – Минут пять назад. Куда-то торопился, даже рукой не махнул на прощание.
   – Фигасе, дела!
   – Да ладно, – сказала Оксана. – Куда он денется? Зато теперь всё сходится.
   – Что сходится?!
   – Сначала Якич приходит в своём обычном облике к Павлу и предлагает ему заработать. Павел – свободный хакер, у которого есть обалденно красивая жена, но нет ни квартиры, ни других благ цивилизации, чтобы удержать свою прелесть. Он, разумеется, соглашается, не размышляя. Ему заказывают написать программу, которая при введении ключевых слов выкидывает нужные сайты в верхние строки.
   – Погоди! Ты о чём? У него уже и квартира, и работа, и жена точно не сбежит.
   – Ты не понял! Он пришёл к нему в прошлом году, примерно в то же время, что и к тебе. Только тебя он заставил подписать фальшивые накладные, а его внедрить в нашу сеть эту программу. Ты помнишь, из-за чего началась забастовка?
   – Денег на зарплату не было.
   – А почему, помнишь? Экономический отдел тогда сильно завысил цену на несколько видов товаров, из-за чего торговля и встала. А где они берут инфу по ценам?
   – В Интернете. Пульс цен…
   – Вот именно! А у них вместо истинной информации всплывали фальшивые сайты.
   – Но Павел тогда ещё у нас не работал.
   – Ну и что? Какие проблемы заразить компьютер Сони через Алёнку? Зашла к сестрёнке, попросила почту глянуть, скачала что нужно. Да мало ли способов.
   – Думаешь, Алёнка была с ним заодно?
   – Не знаю. Но вполне может быть, что одной из форм оплаты им было обещано место главбуха и сисадмина в нашей фирме. Тот, кто это затеял, всё просчитал. Он предвидел мою реакцию на забастовку.
   – Но я не понимаю, зачем Якичу это было надо! Сначала загоняет тебя в кризис, а потом сам же из него вытаскивает? Где смысл? Какова цель?
   – А какова цель игры? Они играют в шахматы. Понимаешь? Мы в этой игре фигуры, и нам не понять смысл наших ходов, потому что просчитываем их не мы.
   – Хочешь сказать, от нас вообще ничего не зависит?
   – Почему? У нас есть выбор. Белыми быть или чёрными, пешкой или ферзём. Мы даже можем выбрать «не играть», но и этим кому-то подыграем. Помнишь, как выгодно оказалось твоё «самоубийство» журналистам?
   – Оксана! А вдруг Пашка сейчас тоже, как я…
   – Что «как ты»?
   – Выберет «не играть».
   – Да ну! На кого он жену-инвалидку бросит?
   И тут же оба вскочили и кинулись догонять Павла.

Плотность времени

   Несколько дней Лис отсыпался, вылезая из чума лишь для того, чтобы вылить из себя воду и снова напиться из родника. Воронёнок появлялся, чтобы попытаться его покормить, но всё, через силу съеденное, тут же покидало желудок.
   Лис несколько раз пытался рассказать племяннику то, что осознал, ощутив дыхание смерти: ответы на свои вопросы и глубинный смысл сказок шамана. Но начав говорить, он не находил слов, чтобы передать своё понимание, поэтому речь его больше была похожа на бессвязный бред. Воронёнок с жалостью слушал обрывистые фразы, потом заботливо вытирал его вспотевший лоб и отвечал: «Ничего, Лис, разум вернётся к тебе. Ты и раньше-то был не от мира сего…»
   И действительно, вскоре стало лучше, тошнота и головокружение почти прошли, мысли вернулись в привычное русло. Но вместе с выздоровлением таяло и растворялось «Великое понимание». Надо было срочно рассказать всё кому-то, чтобы не потерять совсем. Но у Воронёнка не было желания слушать. И тогда Лис решил просто проговорить это, сам для себя, придумывая новые слова для обозначения неизвестных ранее понятий.
   – Почему одни люди «тёмные, глубинные», а другие «светлые, небесные»? В чём разница? – спросил он. И начал объяснять сам себе:
   – Подобно тому, как рыба живёт в воде, а птица в воздухе, а червь ползает в тверди земной, так и люди живут в разных плотностях, но только не вещества, а времени.
   – Как это?
   – К примеру, один мастер за день успевает сплести одну корзину, а другой три.
   – Просто второй опытнее, поэтому он быстрее работает.
   – Если измерять время корзинами, получится, что для второго прошло три дня, пока для первого один. Верно?
   – Да. Но день-то прошёл только один.
   – Выходит, что для более опытного день растянулся.
   Лис взял несколько горошин и выложил их в ряд.
   – Это день первого мастера, а это… – Лис удлинил цепочку, увеличив расстояния между точками, – это день второго. Видишь – плотность времени меньше.
   – Но как же? Ведь они почти не отличаются: дышат одним воздухом, пьют одинаковую воду и могут сидеть в одном чуме!
   – Да, они могут находиться в одном пространстве, но в разных временных средах, подобно тому, как рыба и утка на поверхности воды. Общение между ними хоть и возможно, но затруднено. Им сложно понять друг друга.
   – Так вот почему я так раздражал братьев! Я был медленнее, чем они.
   На глаза навернулись слёзы, когда он вспомнил о братьях.
   – Или быстрее.
   – Как же быстрее? Ведь за день я мог не сделать ни одного полезного дела, тогда как они успевали много.
   – А вспомни, как ты нашёл зелёные прозрачные камни.
   – Помню, мне было лень ворочать тяжёлые глыбы в поисках подходящих для очагов плит. Я лежал и мечтал о том, как бы облегчить этот нелёгкий труд. И вдруг моё внимание привлекло поваленное дерево. «Кто вырвал такой мощный корень? – подумал я. – Ведь множество сильных мужчин не смогут сделать это». Я думал целый день, пока другие работали, и понял: это ветер. «Но как? – удивился я. – Ведь он не настолько сильный, чтобы выворачивать из земли камни! Почему же он вырвал корень?» Я размышлял ещё один день, наблюдая за ветром, и понял: он тянет за макушку дерева.
   – Ты изобрёл рычаг.
   – Не знаю. Я никак не назвал это. Я просто взял длинный ствол молодой сосны, поддел под один из валунов и легко вывернул его. А под ним сверкали зелёные прозрачные льдинки. Вот и всё.
   – Получается, что за два дня мечтаний и размышлений ты сделал намного больше (ты даже ещё не представляешь, насколько), чем целая бригада.
   – Я всего лишь нашёл несколько камешков, вся польза которых в том, что они красиво блестят.
   – А знаешь ли ты, что эти кристаллы в мире белых людей обеспечили бы тебе богатую жизнь.
   – Да ну?!
   Лис встряхнул головой, пытаясь прогнать глупые фантазии и вернуться к осмыслению ответа на вопрос.
   – Ладно! – продолжил мысленный собеседник. – Оставим пока зелёные камни. Вспомни: твоё изобретение с тех пор стали использовать другие. В результате труд облегчился и камней для очагов стало больше. Стало возможно увеличить количество чумов, и появилось дополнительное время для других работ.
   – Выходит, я ускорил жизнь всего своего народа! Но почему же тогда они считали меня лентяем?
   – Им пока не доступен смысл работы ума.
   – Но как же так?! Ведь они использовали его достижения.
   – Рыба не может увидеть утку. Рыба думает, что утка – это только лапки. Понимаешь?
   – М-м-м…
   – Они не поняли, что для изобретения рычага тебе пришлось два дня думать. Они решили, что взять палку и вывернуть камень – это очень просто. Но ведь это же действительно просто, когда уже придумано.
   – Меня даже оставили тогда без ужина, – усмехнулся Лис, – сказав, что за день я не принёс никакой пользы. Но это не дало результатов – я готов был голодать, лишь бы не отвлекаться от своих фантазий.
   – Это неудивительно. Человек, живущий в менее плотном времени, требует меньше пищи.
   – Выходит, для того чтобы подняться ещё выше, я должен начать меньше есть? – оживился Лис.
   – Не совсем так! Если пытаться «всплыть», просто ограничивая себя в еде, то всё, чего добьёшься – начнешь испытывать голод. Внутреннее течение времени замедлится, давление снизится. И если внешнее поле при этом останется таким же плотным, то в конце концов оно раздавит тебя.
   – Бр-р-р… ничего не понял!
   – Давай на примере, – Лис снова посмотрел на линию из горошин. – Один человек за день съедает десять, а другой пять. Но день-то один. Внутреннее время разуплотнилось.
   – Но в прошлом примере внешнее время стало менее плотным. Почему?
   – Потому что в прошлом примере мы производили (корзины), а в этом потребляли (еду).
   Лис задумался.
   – Но ведь если я внутри стану менее плотным, то стану легче и начну всплывать.
   – Ты не станешь менее плотным, заморив себя голодом, тебя просто сплющит внешнее давление, и ты станешь меньше. Чтобы стать легче, надо не только уменьшить потребление грубой физической пищи, но и увеличить духовный объём.
   – Это как?
   – Звуки, цвета, вкусы и ароматы, ощущения, мысли и образы – это духовная пища. Чем больше её поступает в твой внутренний мир, тем меньше тебе становится нужно мяса и злаков.
   – Но разве можно насытиться звуком или цветом?
   – Можно. Вспомни, что сказал Отец трёх великих родов, когда ты подарил ему самоцветы: «Они помогут мне осенью, когда зелень хвои потемнеет, а снежной белизны ещё нет, ведь большую часть жизненной силы я получаю через глаза».
   – Удивительно! Значит, он живёт очень высоко. Сколько же корзин он может сделать за день?
   – Его время уже нельзя измерять корзинами. В том мире всё по-другому.
   – Как это?
   – Давай на примере. Река всегда течёт в одну сторону, а воздушный поток может быстро менять направление. Скорость реки почти постоянна, а ветер легко переходит от полного штиля до урагана. И плотность воздуха бывает разной, тогда как вода всегда одинакова. Потому и возможности у «небесного» человека намного больше, чем у «глубинного». Он может по нескольку месяцев сидеть, не шевелясь, остановив внутреннее время. Но при необходимости мгновенно перемещается в пространстве.
   – Остановив внутреннее время?! Но как же тогда его не раздавливает внешнее?
   – Потому он и живёт вдали от людей, на маленьком болотном островке, чтобы никто не мог внезапно вторгнуться в его пространство. К тому же на болотах время само по себе идёт медленнее, чем на твёрдых скалистых местах.
   – Почему?
   – Скорость его зависит от силы тяжести, а та, в свою очередь, от плотности материи и ещё от некоторых параметров.
   – Выходит, что, придя без приглашения, я мог погубить его?
   – Вряд ли. От твоего приближения он проснулся как от прикосновения. Он видел, как ты идёшь, подобно тому, как ты чувствуешь, когда по телу ползёт муха.
   – Значит, он видел, как я провалился?
   – Да. И чтобы не позволить трясине быстро тебя затянуть, он ослабил гравитацию в месте провала. Но из-за этого уменьшилась плотность времени. Твоё сознание начало задыхаться, подобно рыбе, вытащенной на сушу. Ещё бы немного, и тебя было бы уже не спасти.

   Лис вспомнил трясину, и сердце вновь сдавило удушье. Захотелось вдохнуть свежего воздуха, стряхнуть с себя липкий кошмар и зарядиться солнечным светом.
   Зарядиться светом? Никогда раньше подобные мысли не приходили в голову, но сейчас желание глотнуть небесной синевы и яркой лесной зелени вызвало чувство, подобное голоду. Он выбрался из чума и, упав на спину, устремил взгляд ввысь.
   На остриях сосновых игл мерцали сладкие солнечные искры. Желтые извилистые ветви насыщали, словно сочные корни, а прозрачный воздух утолял жажду, подобно родниковой воде. Тело начало терять вес и растворяться. Птичьи трели замедлились и застучали пульсом в висках. Цвета расплылись, смешались и высветлились в единственный белый…

   – Слава Богу! Очнулся, – облегченно вздохнула красивая белая женщина.

   Конец шестой книги

Ольга Юнязова Бой песочных часов