-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Александр Шохов
|
| Как я завел однорукую любовницу
-------
Александр Шохов
Как я завел однорукую любовницу
Как и следовало ожидать, это случилось в троллейбусе. Она была в такой открытой блузке, что не подойти и не заглянуть казалось невероятным упущением. Я подошел и заглянул: там в освещенной рассеянным светом полутени колыхались ослепительные, белые, ничем не прикрытые холмы. Естественно, меня взяла оторопь. Знаете, на неженатых это производит неизгладимое впечатление. Они колыхались и соски, соприкасаясь с тканью, твердели и выпирали сквозь цветной узор.
Она загипнотизировала меня своими грудями, так что я уже не помню, как начал с ней знакомиться и какую околесицу при этом нес. Очнулся я, когда мы шли под руку к ее дому, и в руках у меня было штук десять сумок, пакетов и пакетиков.
– Я сейчас ездила и покупала все для своего дня рождения. Как любезно, что Вы предложили свою помощь. Я одна ни за что бы все это не дотащила. Кстати, приходите, мои именины завтра. Соберутся мои одноклассницы, Вы не пожалеете. Алексей, я Вас жду. До свидания.
В моем блокноте остались ее имя и адрес, а на щеке – губная помада. И еще, прощаясь, она больно ущипнула меня за шею ногтями, как бы намекая, что школьными воспоминаниями завтра дело не кончится.
Ошеломленный, ошарашенный, загипнотизированный, я двинулся к троллейбусной остановке, на ходу вспоминая колыхание огромных белых холмов под прозрачной тканью.
Лето, листва, лень, блаженство, жара, смущенные улыбки, когда приоткрывается то, что обычно скрыто, ненависть к бюстгальтерам – кто не знает, что это такое!
– Знаешь, она литературовед, – захлебываясь пивом, рассказывает мне вечером сосед Макс. – Она назначила мне свидание в библиотеке, там у нее подружка работает, а я ей на днях сболтнул, что нигде не могу найти Густава Майринка, вот она и вызвалась помочь. Но это было свидание, я сразу почувствовал. И точно, только мы пришли, подруга отвела нас в какую – то дальнюю комнату, сказала, что Майринка можно найти на верхних полках, принесла стремянку и ушла обслуживать посетителей. И что ты думаешь? Открой еще баночку, а? Моя Марина забирается на эту стремянку, а юбочка у ней едва прикрывает трусики, и я все это вижу! Но когда она вытягивает руки вверх, блузка вылезает из юбки и я снизу вижу ее соски! Ну тут я уже не мог сдерживаться. Пол был цементный, я стал доставать все книги подряд, раскладывать их, и тут выяснилось, что ей под задницу никак нельзя класть Льва Толстого, Чехова, Воннегута, Джойса и целый список других авторов. Сошлись на том, что под задницей будет Распутин, а под ноги положили Горького, Астафьева и Евтушенко. И я так ее оттрахал, что через полтора часа она вышла, пошатываясь, и попросила подружку принести что – нибудь попить. И вот, представь, сидим мы втроем, пьем чай, у Маринки глаза сияют, рот до ушей, и я чувствую, что ее подружка меня сейчас начнет соблазнять, а я уже не могу. Слушай, пойдем завтра вместе в библиотеку, а?
Я объяснил Максу, что уже приглашен, он высосал еще две банки и пошел отсыпаться. Я посмотрел по телевизору фильм о том, как хорошо живут в Москве проститутки и тоже лег спать.
И приснился мне сон. Мне снилась женщина с четырьмя грудями, на каждой из которых было пять сосков. Она называла себя римской волчицей, рычала и всячески подстрекала Ромула и Рема основать город, при этом Рем все время твердил, что надо поставить поближе к дому могильные плиты. А неподалеку Тэффи целовалась с Н.Гумилевым.
Я проснулся от жары и, открыв балкон, пошел на кухню. Слава Максу, одна банка пива еще оставалась. Ее – то я и прикончил. Светало. Хмурые бородатые дворники выходили вздымать пыль огроменными метлами. Соседка тетя Маша выгоняла в сад сына с его женой, дядя Петя с трясущимися руками проследовал вдоль газона в поисках бычков и бутылок. Небо было ясным, снова будет жара, и солнце будет раздевать женщин и вгонять в ужас мужчин, которые еще на что – то способны, но не могут вспахать всех открывающихся перед ними пахотных площадей.
Когда я снова проснулся, было уже одиннадцать и солнце торчало высоко в небе как воспаленный триппером фаллос. Пыльная листва умоляюще шелестела, прося немного влаги, рокотали автомобили и автобусы, призывно гудели троллейбусные двигатели, звенела сдаваемая дядей Петей посуда.
Я сходил за молоком, шоколадной пастой, батоном хлеба и клубникой и отлично позавтракал. В телевизоре коммунисты упорно рвались к власти, особенно упирая на нравственное разложение общества. Секс и эротика оскорбляют личное достоинство импотентов, я их так понимаю… Может быть, ближе к девяноста годам мне тоже придется стать коммунистом.
Следовало подумать о подарке к дню рождения. Я забыл уже ее имя и заглянул в блокнот: Наташа. Хорошо. Куплю шампанское, цветы, конфеты и… какую – нибудь одежду из секс – шопа на углу. К чему скрывать свои намерения? Она прекрасно понимает, что именно заставило меня познакомиться с ней. Странно, что я совсем не помню момента знакомства… Надо купить что – нибудь такое, ух! почти не скрывающее грудь: пусть померяет это для меня. Да, так и напишу в открытке: примерь это для меня. Отлично.
С открыткой проблем не было, я ее тут же подписал, а за всем остальным пришлось отправляться по этой проклятой жаре.
Когда я стоял у прилавка секс-шопа, выбирая подходящий подарок, ко мне обратился пожилой мужчина.
– Не подскажете, молодой человек, для чего используется вон тот прибор? – он показал рукой на искусственный член.
– Ну, это то, что заменяет женщине мужчину, – сказал я.
– А – а! И правда, я такой недогадливый. Зашел сюда выбрать подарок своей жене, и вот не знаю, что предпочесть…
Ему было на вид около шестидесяти, и я поинтересовался, сколько лет его супруге.
– Шестьдесят, – ответил он. При этом глаза его странно блестели, в них читалась то ли усмешка, то ли гордость…
«Сумасшедший старик," – подумал я.
– Ну выберите что – нибудь из косметики. Он грустно покачал головой:
– Она не пользуется косметикой. В ее – то годы, сами понимаете, косметика не спасает… А что вы хотите купить?
– Вот эту ночную сорочку, – сказал я, показывая на розовое чудо из одних кружавчиков.
– Отличная вещь, – зацокал языком мой собеседник. – Вы знаете, я, наверное, возьму такую же.
Мы расплатились и, довольные, двинулись к выходу. На улице он вручил мне свою визитку:
– Спасибо. Вы мне очень помогли. Если смогу быть полезен, звоните. Потом он открыл дверцу белого мерседеса и уехал, лихо выруливая на поворотах. В моей руке осталась визитная карточка: на черном фоне золотом было выгравировано: Дон Хуан. Нагваль. Тел. 33–33–01.
Усмехнувшись, я спрятал визитку в карман рубашки и подивился насколько разнообразным может быть человеческое сумасшествие.
В пять часов, помытый и причесанный, я стоял перед ее дверью, держа в руках два пакета и цветы.
Наташино вечернее платье было выше всяких похвал: эта женщина прекрасно понимала мою ненависть к бюстгальтерам. Платье было до колен, но сквозь него можно было, не напрягаясь, разглядеть кружевные трусики. Спина была полностью открыта, а грудь едва прикрывали две неширокие шелковые ленты, перекрещивающиеся в солнечном сплетении и смыкающиеся за шеей. Такая же ленточка была на ее правой руке выше локтя. Я не понял ее назначения, но смотрелась она довольно естественно. Волосы Наташа распустила по плечам, и это было именно то, что нужно.
Она обалдела, прочтя открытку и взглянув на то, что я ей преподнес.
– Алеша, спасибо. Потом я обязательно исполню твою просьбу. Гостей было, к счастью, немного. Три одноклассницы и одна супружеская пара. Он – скучный, заикающийся медик, специализирующийся на гемофиликах (я сразу прозвал его Упырек), она – бизнес – вумэн нордического типа, юрист, аудитор. Скучнейшие люди, полностью сосредоточенные на своем социальном статусе. Что касается одноклассниц, все трое разыгрывали святую непорочность, и даже не позволяли во время танца хватать себя за ягодицы. Кроме того, их платья были такими плотными и закрытыми… Словом, они весь вечер сидели, листали с видом знатоков модные журналы и рассматривали наташины семейные фотоальбомы.
Наташа, наверное, нарочно, пригласила таких засушенных куриц, чтобы выгодно отличаться на их фоне. Даже флегматичный упырек нет – нет, да и заглядывал ей под шелковые ленточки, на что его спутница покрывалась темно – красными пятнами. Я дождаться не мог, когда они все исчезнут и напропалую рассказывал сальные анекдоты, а под конец даже начал петь. Голос у меня громкий, но слух отсутствует с детства. После этого они все довольно быстро ушли, а я остался, «чтобы помочь убрать посуду». Она попросила меня перенести тарелки и рюмки из гостиной на кухню, а сама на минутку исчезла и появилась в подаренном мною наряде. Надо ли говорить о том, что мы не стали мыть посуду?
Пока мы занимались любовью, меня немного смутила ленточка, оставшаяся на ее руке. Я обратил на нее внимание потому, что именно эта, правая рука не принимала никакого участия в нашей оргии потных тел.
– Ты забыла снять ленточку, – сказал я, сжимая ей локоть. Под моими пальцами что – то щелкнуло и ее правая рука отделилась: ленточка скрывала соприкосновение с протезом.
Я выбежал на лоджию и меня долго тошнило всем, что я съел. Сквозь приступы тошноты я слышал как она встала с кровати, чем – то металлически щелкнула, должно быть пристегнула протез, и ушла вглубь квартиры. Потом она неожиданно появилась рядом с ковшом холодной воды. Я с благодарностью осушил его и почувствовал как нервный спазм отпускает желудок.
Наташа преобразилась.
Из легкомысленной кокетки – вертихвостки она вдруг стала неприступной ледяной глыбой и ее блестящее от пота тело теперь совсем не казалось сексуальным и зовущим, скорее его блеск напоминал о блеске стальных доспехов в лучах луны.
– Вы все ведете себя одинаково, – сказала она. – Ты что, дальше не мог наклониться?! Все перила забрызгал! Вот тебе ведро и тряпка – отмывай все быстро!
Она ушла, а я, оставшись наедине с ночью, почувствовал, что надо как можно скорее бежать отсюда. Все принимало слишком плохой оборот. Дело даже не в том, что мне не хотелось отмывать ее лоджию – не так уж сильно я все испачкал. Просто у меня появилось ощущение, что я никогда не выйду из этой квартиры.
Чуть не плача, я начал отмывать свои извержения и тут с той стороны за край лоджии кто – то схватился. Я резко выпрямился, осторожно выглянул за край… Это была моя блевотина, только выглядела она как амеба, хватающаяся ложноножками за перила.
«Что же такое я съел?!» В диком ужасе я завопил и бросился в квартиру. Наташа, совершенно обнаженная, сидела перед телевизором и употребляла конфеты с шампанским.
– Наташа! Там! Оно! Заползает!..
– Заползает? Так прогони его!
– Но, но, но…
Она встала, подошла ко мне, взяла за плечи и крепко встряхнула.
– У тебя что, протез? – спросил я.
– Протез. Но он почти не отличается от руки. Я даже могу осязать. Электроника и нейрохирургия. Он сделан из моих нервов, пластика и микросхем.
– А – а. Слушай, я, наверное, домой пойду.
И тут она снова преобразилась. Стала мягкой, нежной, зовущей…
Когда мы вернулись в спальню, мне было уже все равно, протез у нее или настоящая рука. Но амеба, которая теперь сидела на перилах и смеялась (да – да, смеялась!) снова заставила меня подумать о побеге.
– Наташа, ты видишь, оно там, на перилах?
– Где? Нет, я ничего не вижу.
– Ну вот же! – я подвел ее вплотную, ткнул пальцем, показывая на эту мерзость.
– Я ничего не вижу, дорогой. Ты просто утомился. Пойдем, я тебя приласкаю.
Мы проснулись утром, часов в одиннадцать. Она была очень красива в своем утреннем пеньюаре, поила меня кофе со сливками, щебетала о всяких пустяках. Того, что произошло ночью, казалось, не было вовсе. Только ленточка на руке напоминала о том, что все происшедшее – не страшный сон. Впрочем, оказавшись на улице, я почувствовал полное освобождение от этого кошмара.
По дороге домой я купил пиво и необходимые продукты и, войдя в квартиру, сразу позвонил Максу. Мне хотелось человеческого общества. Он был дома и пришел немедленно. Мы, не сговариваясь, осушили по баночке. Потом он обратил внимание на визитку старика: она так и лежала на кресле рядом со вчерашней рубашкой.
– Что это у тебя такое?
– Да вот, один старик подарил. Просил звонить, если что.
– Да ты хоть понимаешь, что здесь написано?
– Нет. По – моему, он просто сумасшедший.
– Сиди, невежда, я сейчас вернусь.
Он притащил несколько томов Карлоса Кастанеды и часа два утомлял меня чтением вслух. Потом я выставил его за дверь и лег вздремнуть.
Во сне я увидел того самого сумасшедшего старика. Он показывал мне на что – то и говорил:
– Поверни голову. Ты никогда всерьез не смотрел в этом направлении. Весь секрет в том, чтобы посмотреть туда, куда ты никогда не смотрел, в направлении, о существовании которого ты никогда не догадывался.
Я проснулся в холодном поту, встал, отлил, пошел на кухню. Сон произвел на меня очень глубокое впечатление. Я попробовал принять позу, о которой говорил старик и повернул голову так, как он показывал во сне. Тотчас я увидел Наташу. Она сидела неизвестно где, одетая в одежду из секс-шопа и пристально смотрела на меня сияющими глазами.
Я попытался отвернуться, но не смог преодолеть притяжение ее глаз, а потом она каким – то необъяснимым образом схватила меня за руку и бросила сюда. Здесь мне все незнакомо, чуждо, непривычно. Ходят какие – то маленькие бесполые люди, похожие на лилипутов. Правда, они очень умелые хирурги – сделали мне отличный протез вместо той руки, что осталась в старом мире рядом с Наташей.
Теперь я думаю только об одном: как вернуться обратно. Здесь есть телефон. Но когда я набираю номер 33–33–01, то всегда слышу короткие гудки. Все остальные номера, как утверждает автоответчик, для этой АТС не существуют.
А.Шохов