Алексей Исаев
Сталинград. За Волгой для нас земли нет

   Фотография на переплете: CORBIS / Gettyimages.ru

   © Исаев А.В., 2017
   © ООО «Издательство «Яуза», 2017
   © ООО «Издательство «Эксмо», 2017

   Автор благодарит А. Елисеенко, Д. Голубева, Н. Власова, П. Козлова, О. Кузнецова, И. Островского, А. Томзова и Д. Шеина за неоценимую помощь в работе над этой книгой.

Предисловие ко 2-му изданию

   75 лет назад на Волге состоялось грандиозное по своим масштабам сражение, во многом определившее судьбу нашей страны, да и мира в целом. Тому, как оно происходило, посвящена эта книга.
   В предыдущих изданиях делался акцент на малоизвестные, но крайне значимые страницы Сталинградской битвы: танковое сражение в большой излучине Дона и «степной Верден» к северу от Сталинграда. Позиционное сражение к северу от города длительное время являлось «белым пятном» в отечественной историографии, несмотря на значительные силы, участвовавшие в сражениях под Котлубанью. Я их называл «сражением за семафор». У немцев употреблялся термин «северный заслон» (Nordriegel). Рассекречивание документов войны приказом № 181 министра обороны РФ А.Э. Сердюкова позволило приоткрыть завесу тайны над этими боями. Выход из позиционного тупика боев под Котлубанью в итоге вызвал к жизни план операции «Уран» – поворотного пункта в истории войны в целом.
   На этот раз в фокусе моего внимания – бои собственно за город Сталинград и на ближних подступах к нему. Значительная часть объема книги посвящена именно им. Остальные события изложены в сокращении по сравнению с предыдущими изданиями, для понимания контекста событий. При этом раздел о «сражении за семафор» дополнен разделом, посвященным наступлению к северу от Сталинграда, организованному К.К. Рокоссовским. Константин Рокоссовский – фигура легендарная, и его действия в специфических условиях «степного Вердена» заслуживают отдельного описания.
   Бои в Сталинграде в послевоенные годы стали легендой, за десятилетия о них сложилось немало мифов и легенд, начиная от тактических приемов советских и немецких войск в боях за него и заканчивая самими принципами обороны города. В общем случае штурм Сталинграда немецкими войсками представляется как некий равномерный нажим по всему фронту с запада на восток к берегу Волги. В действительности движение немцев по улицам Сталинграда проходило по куда более замысловатым маршрутам. Движение было в том числе параллельно Волге, с севера на юг и с юга на север. Весьма неоднозначным эпизодом сражения за Сталинград стала борьба за Мамаев курган (знаменитую высоту 102,0).
   При этом следует подчеркнуть, что, хотя на улицах города сражалась меньшая часть боевого состава советских войск под Сталинградом, бои за город имели исключительное значение. Быстрый разгром советских войск в Сталинграде мог вызвать совершенно непредсказуемые, но однозначно тяжелые последствия в случае разворота главных сил армии Паулюса на север, против истощенных позиционными боями войск Сталинградского фронта. Сталинград нужно было удержать, и на решение этой задачи направлялись титанические усилия войск и командования.
   В первых строках предисловия считаю необходимым признать свою ошибку в оценке действий в Сталинграде 92-й стрелковой бригады в предыдущих изданиях книг, посвященных Сталинградской битве. По существу, ранее я ограничивался буквально несколькими словами с негативной оценкой командования бригады, командир и комиссар которой были арестованы, осуждены и расстреляны. Сегодня, углубившись в изучение боевых действий в южной части Сталинграда, я существенно поменял свою оценку роли 92-й сбр в борьбе за город. Точно так же, как и оценку действий ее командования. По существу, командир бригады подполковник Тарасов Павел Ильич и ее военный комиссар Андреев Георгий Михайлович стали «Д.Г. Павловым» и «В.Е. Климовских» [1 - Командующий и начальник штаба Западного фронта, осужденные и расстрелянные после разгрома войск фронта в Белоруссии в первую неделю войны.] Сталинградской битвы.
   Изучение истории борьбы за Сталинград в деталях также позволяет выстроить образ сложной и многогранной личности Василия Ивановича Чуйкова. Став в послевоенное время Главнокомандующим Сухопутных войск СССР, заместителем Министра обороны СССР (в 1960–1964 гг.), В.И. Чуйков, к сожалению, не избежал определенной лакировки своих решений и действий в Сталинграде. Однако человек, возглавлявший 62-ю армию, весьма далек от лубочного персонажа, каковым его иногда представляют. С простыми решениями, которые вдруг, на втором году войны, оказываются чудодейственным средством против немецких танковых полчищ, В.И. Чуйков после войны стал человеком-легендой и во многом сам творил эту легенду. Увидеть за этой легендой реальную картину, в том числе с привлечением документов, которыми сам В.И. Чуйков не располагал (имеются в виду, конечно же, оперативные документы немецкой 6-й армии), задача более чем актуальная.
   Многие помнят слова Василия Гроссмана, высеченные на мемориале на Мамаевом кургане: «Железный ветер бил им в лицо, а они все шли и шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?..» Изучение оперативных документов заставляет снова и снова вспоминать эти слова. Самой распространенной формой действия советских войск в городе Сталинграде, как ни странно, являлись наступления и контрудары. Не статичная оборона абстрактного «дома», а переправа под огнем и наступление с вводом дивизий и бригад в бой по частям с минимальным временем на подготовку атаки. Переправлялись же бойцы в город, все еще горевший, хотя, казалось, уже нечему было гореть. Как вспоминал Василий Зайцев, «видишь там язык, в другом месте язык пламени, потом все это сливается в одно, образуется громадное зарево пожара».
   Многие страницы борьбы за город стали легендой. Взглянуть на них через призму боевых документов, как советских, так и немецких, – более чем заманчиво. Также обращение к документам позволяет открыть новые страницы сложной и многослойной схватки на городских улицах. Бои в Сталинграде отличались большим разнообразием, включавшим даже высадку десанта (в Латашанке – эпизод, которому в книге посвящена отдельная глава).
   Во многом эта книга обязана «Архивной революции» последних нескольких лет, когда архивные документы оцифровываются и становятся доступными в публичной сети Интернет. Имеется в виду прежде всего проект «Память народа» [2 - https://pamyatnaroda.mil.ru], сделавший доступным огромный массив документов практически по всем периодам Великой Отечественной войны. Это позволяет историку обработать больше документов и упрощает возможность вернуться к тому или иному эпизоду, если он оказывается важным и интересным. Также, располагая большим объемом документов, можно разобраться в деталях сражения, рассмотреть один и тот же эпизод с разных сторон (и не только взглянув со стороны противника). Например, откуда появлялись танки там, где их не должно было быть? Кто оказывался виновником тех или иных успехов или же, напротив, неудач и провалов? Да, иной раз загадок и ребусов становится больше, но тем интереснее их распутывать.
   Одновременно в этом издании я выполняю неоднократные пожелания читателей и освещаю события, приведшие к формированию плацдарма в районе Клетской и Серафимовича – того самого, с которого стартовала к Калачу замыкать кольцо окружения в ноябре 1942 г. 5-я танковая армия. Эта поначалу казавшаяся сугубо периферийной по отношению к Сталинграду борьба 21-й и 63-й армий за плацдармы на Дону также оказывается весьма поучительной. В первую очередь в свете сравнительной оценки боеспособности немецких, итальянских и румынских войск.
   С оперативной точки зрения Сталинградскую битву можно условно разделить на три больших периода. Первый – это маневренное сражение на дальних подступах к городу. Он охватывает промежуток времени примерно от середины июля до конца августа 1942 г. Второй период – это бои за город и контрудары Сталинградского фронта по флангу 6-й армии. Данный период самый продолжительный и занимает временной интервал от конца августа до 19 ноября 1942 г. Однако следует отметить, что интенсивность боевых действий в этот период постепенно снижалась. Наконец, третий период – это окружение армии Паулюса, отражение попытки Манштейна ее деблокировать и уничтожение окруженных войск в ходе операции «Кольцо». Последний период простирается от 19 ноября 1942 г. до 2 февраля 1943 г. Соответственно книга разделена на три части, в каждой из которых повествование разделено по направлениям и в хронологическом порядке.

Часть первая. Искусство сеять ветер

Термитный дождь

   Изучение архивных документов позволяет восстановить картину первого боя Сталинградской битвы. Его провел передовой отряд 147-й стрелковой дивизии. Ядром отряда были рота Т-34 и рота Т-60 645-го танкового батальона. Также в отряд вошли два взвода автоматчиков, четыре взвода стрелков, шесть ПТР и три противотанковые пушки с расчетами. Через два часа после выгрузки танков из эшелона, отряд 15 июля 1942 г., направился в направлении хутора Морозов и станции Морозовской. Холмистая местность позволяла противникам сблизиться незаметно друг для друга. В 13.00 отряд прибыл в хутор Золотой, в 8 км юго-восточнее станции Морозовской. В 17.40 16 июля три Т-34 и два Т-60 при разведке хутора Морозов были обстреляны противотанковыми пушками противника и ответным огнем их уничтожили. После разведки танки возвратились, таща одну «тридцатьчетверку» на буксире. Это была еще не боевая потеря – у танка просто отказала коробка передач.
   Несколькими часами спустя произошло более серьезное столкновение. В 20.00 четыре немецких танка скрытно подошли к хутору Золотой и открыли огонь по отряду. Первый бой Сталинградской битвы длился 20–30 минут. Танкисты 645-го танкового батальона заявили об уничтожении двух немецких танков с экипажами, подбитии еще одного и уничтожении одной противотанковой пушки. Видимо, немцы не рассчитывали столкнуться сразу с двумя ротами танков и послали вперед всего четыре машины. Потери отряда составили один Т-34 сгоревшим и два Т-34 подбитыми. Первый бой кровопролитного многомесячного сражения не был ознаменован ничьей смертью – людские потери двух танковых рот составили 11 человек ранеными. Таща за собой два подбитых танка, танковый отряд вернулся назад. Первые выстрелы великой битвы прозвучали.
   В тот же день, когда передовые отряды столкнулись с противником, командующий Сталинградским фронтом (переименованным из Юго-Западного фронта) С.К. Тимошенко подписал оперативную директиву № 0023/оп, в которой определил задачи войск фронта. Цели немецкого командования на Сталинградском направлении были в ней определены следующим образом: «Наиболее вероятно, что противник в ближайшее время, после подхода оперативных резервов, поставит перед собой задачу овладения районом Сталинград и выхода на Среднюю Волгу». Соответственно задачей фронта было «во что бы то ни стало сохранить за собой район Сталинграда и подготовить силы для контрудара в западном и юго-западном направлениях».
   Согласно директиве Тимошенко, 63-я и 38-я армии занимали рубеж реки Дон. 21-я армия была выведена в резерв фронта и переформировывала остатки соединений в четыре стрелковые дивизии. Прикрывать Сталинград с запада должны были 62-я и 64-я армии.
   62-я армия в составе 33-й гвардейской, 192, 181, 147, 196 и 184-й стрелковых дивизий, 644, 645, 648, 649, 650 и 651-го отдельных танковых батальонов, 1185, 1186, 1183, 508, 652, 614, 555 и 881-го легкоартиллерийских полков РГК, четырех дивизионов бронепоездов (восемь БЕПО), четырех полков курсантских училищ занимала оборону на рубеже Малоклетский, Евстратовский, Калмыков, Слепихин, Суровкино.
   64-я армия в составе 214, 29, 229 и 112-й стрелковых дивизий, 66-й и 154-й морских стрелковых бригад, 40-й и 137-й танковых бригад, четырех артиллерийских полков, двух артполков ПТО РГК, двух дивизионов бронепоездов и четырех полков курсантов должна была занять и оборонять рубеж Верхне-Осиновский, Сысойкин, Пристеновский и далее по восточному берегу р. Дон до Верхне-Курмоярской (примыкая левым флангом к Северо-Кавказскому фронту).
   В резерв фронта были выделены 18-я стрелковая дивизия с 133-й танковой бригадой (четыре роты КВ) и 131-я стрелковая дивизия с 158-й танковой бригадой (четыре роты КВ). Также резервом фронта был 3-й гв. кавкорпус, располагавшийся в районе Калача.

   Следующая цель – Сталинград! Справа от Гитлера командующий 6-й армией Фридрих Паулюс. Крайний справа – командующий группой армий «Б» Федор фон Бок. Вскоре он был сменен на Максимилиана фон Вейхса (стоит за спиной Паулюса).

   Директива Тимошенко давала пока еще только контуры строящейся обороны на дальних подступах к Сталинграду. На момент появления директивы 64-я армия еще находилась в процессе сосредоточения. К 20 июля только 154-я морская бригада и 29-я стрелковая дивизия вышли в назначенные районы обороны.
   Однако руководить обороной Сталинграда С.К. Тимошенко не довелось. 23 июля 1942 г. он был отозван в распоряжение Ставки, а его место занял В.Н. Гордов. Причины опалы очевидны: неудача Юго-Западного фронта под Харьковом в мае 1942 г., последующее отступление и, наконец, окружение под Миллерово. Истинные масштабы последней катастрофы были выявлены к 20–22 июля, и реакция Верховного на этот промах Тимошенко была предсказуемой. Решение о снятии с должности С.К. Тимошенко было, пожалуй, поспешным и преждевременным. В.Н. Гордов не обладал достаточным опытом для руководства фронтом в тяжелых условиях. Более того, он не справился с этой задачей, и впоследствии двумя фронтами (Сталинградским и Юго-Восточным) руководил А.И. Еременко. Маршал Тимошенко представляется более подходящей фигурой для руководства Сталинградским фронтом, по крайней мере, в оборонительной фазе сражения.
   В тот же день, когда был отстранен от руководства Сталинградским фронтом С.К. Тимошенко, появилась на свет Директива № 45 Верховного главнокомандующего германских вооруженных сил о продолжении операции «Брауншвейг» (так с 30 июня стала называться операция «Блау»). Относительно плана действий на Сталинградском направлении в ней было сказано:
   «4. На долю группы армий «Б», как приказывалось ранее, выпадает задача наряду с оборудованием оборонительных позиций на р. Дон нанести удар по Сталинграду и разгромить сосредоточившуюся там группировку противника, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой и нарушить перевозки по реке.
   Вслед за этим танковые моторизованные войска должны нанести удар вдоль Волги с задачей выйти к Астрахани и там также парализовать движение по главному руслу Волги.
   Эти операции группы армий «Б» получают кодированное название «Фишрейер» [серая цапля. – А.И.], степень секретности – «совершенно секретно, только для командования» [3 - Сталинградская битва. Хроника, факты, люди: В 2 кн. Кн.1. М.: Олма-пресс, 2002. С. 235.].
   Обычно задача наступать в направлении Сталинграда с целью его захвата связывается именно с этой директивой. Однако в отношении самого Сталинграда она лишь закрепляла ранее принятые на уровне группы армий решения. Так, еще 20 июля 1942 г. оперативный отдел (Ia) группы армий «Б» направил в адрес командования 6-й армии документ за исходящим № 2122/42, подписанный Вейхсом, в котором черным по белому было написано следующее:
   «Телефонограммой ГА «Б» корпусам 6-й армии поставлена задача использовать нынешнюю слабость противника безостановочным преследованием и оборонять фронт на Дону минимальными силами. Особое внимание уделяется при этом достаточной противотанковой обороне на наиболее угрожаемых переправах.
   После захвата Сталинграда [выделено мной. – А.И.] задачей 6-й армии станет удержание долговременных позиций между Волгой и Доном, которые позволят неограниченное использование железнодорожной линии Морозовская – Сталинград, а также оборона рубежа Дона от района северо-западнее Сталинграда до левой границы армии.
   Оборону южного фронта южнее Сталинграда следует организовать примерно по линии железной дороги Котельниково – Сталинград» [4 - NARA T312 R1685 frame 19.].
   Формулировка «После захвата Сталинграда» (в оригинале «Nach Erreichen von Stalingrad») не допускает двойного толкования. Решение именно захватить, а не нейтрализовать Сталинград было принято германским командованием по крайней мере за три дня до Директивы № 45. Более того, как мы видим из приведенного текста, в штабе группы армий «Б» уже были примерно определены оборонительные рубежи 6-й армии в районе Сталинграда. Однако документ № 2122/42 был отпечатан всего в двух экземплярах (Директива № 45 – в шести) и остался в тени, что позволило впоследствии неограниченно спекулировать на тему непростительных ошибок «бесноватого фюрера».
   Также обращают на себя внимание обороты «слабость противника» и «безостановочное преследование». Командование группы армий «Б» на тот момент явно недооценивало советские войска на Сталинградском направлении.
   План действий, с которым 6-я армия вступила в сражение в большой излучине Дона, был обрисован в приказе, подписанном Паулюсом 20 июля 1942 г. Если приказ на последний бросок на Сталинград от 19 августа 1942 г. достаточно часто приводится в литературе, то приказ, с которым 6-я армия начала свой поход к городу на Волге, известен в куда меньшей степени. Однако именно он определил то, как началось знаменитое сражение. Характеристика противостоящих советских войск в приказе от 20 июля была, прямо скажем, далека от реальности: «Перед восточным фронтом армии пока только слабый противник с танками» [5 - NARA T312 R1685 frame 34.]. По показаниям пленных, предполагалось лишь наличие свежих сил на плацдарме в районе Калача. Очевидно, что эти выводы были сделаны по итогам боев с передовыми отрядами. Несмотря на традиционно достаточно резкие оценки действий передовых отрядов Сталинградского фронта, они сыграли определенную роль в окутывании «туманом войны» реальной группировки советских войск в большой излучине Дона.
   Сообразно оценке противника в приказе Паулюса была сформулирована задача 6-й армии: «Как можно скорее занять Сталинград, в том числе прочно удерживать железнодорожную линию Морозовская – Сталинград. Основная масса армии незамедлительно наступает на Дон и за него по обе стороны Калача. Часть сил прикрывает северный фланг на Дону» [6 - NARA T312 R1685 frame 34.].
   Здесь вновь нельзя не обратить внимание на формулировку «занять Сталинград», используемую еще до появления Директивы № 45.
   Главный удар по плану должен был наносить XIV танковый корпус, которому предписывалось «переправиться через Дон по обе стороны Калача и захватить Сталинград». Большое значение придавалось захвату неповрежденными мостов через Дон, особенно железнодорожного моста восточнее Рычева [7 - На советских картах – Рычковский.] и шоссейного моста у Калача. VIII и LI армейские корпуса должны были прикрывать ударную группировку с севера и юга соответственно. Они также должны были форсировать Дон. Ввиду перспективы форсирования Дона, XIV и LI корпуса уже в начале сражения были значительно усилены инженерными средствами: первый получил 10,5 понтонно-мостовых колонн, второй – 9 понтонно-мостовых колонн, причем 7 из них были подчинены корпусу 23 июля.
   22 июля Паулюсу из состава 4-й танковой армии был передан XXIV танковый корпус из одной 24-й танковой дивизии [8 - Первоначально предполагалось передать Паулюсу 23-ю и 24-ю тд, но позднее 23-я тд была оставлена в составе группировки, наступающей на Кавказ.]. Именно это можно назвать реальным последствием Директивы № 45. Изменение наряда сил вызвало некоторую корректировку планов, но в целом замысел операции остался прежним – «наступление через Дон, главный удар по обе стороны Калача». XIV корпус по-прежнему ориентировался на форсирование Дона в районе Калача. Вновь переданное Паулюсу подвижное соединение получило задачу в соответствии с общим замыслом: «24-я тд XXIV тк выходит сначала в район западнее Нижнечирской, чтобы затем, будучи усиленной одной или двумя пд, вместе с XIV тк наступать на Сталинград» [9 - NARA T312 R1685 frame 187.]. Нижне-Чирская находится намного южнее Калача, и такой выбор направления удара никак нельзя назвать стремлением кого-либо окружить.

   Глоток воды на пути к Сталинграду. Немецким пехотинцам предстояло прошагать многие километры по степи до первой встречи с войсками резервных армий.

   Таким образом, достаточно распространенное в литературе мнение, что с самого начала Паулюс планировал сражение на окружение в большой излучине Дона со смыканием «клещей» в районе Калача, представляется недостаточно обоснованным и противоречащим оперативным документам 6-й армии. Это противоречит даже распределению средств усиления (для сражения на окружение понтонно-мостовые колонны в таких количествах не нужны). План 6-й армии на начало Сталинградской битвы можно охарактеризовать как «кавалерийский наскок» – быстрый прорыв к городу на Волге через Дон. Объяснить это можно тем, что с точки зрения штаба 6-й армии она находилась на внешнем фронте окружения под Миллерово, серьезного сопротивления позади окруженных армий Юго-Западного фронта не ожидалось.
   Оптимистичная оценка противника сохранялась до самого последнего момента. Так даже в записи в KTB OKW от 23 июля советские силы в большой излучине Дона оценивались следующим образом: «По данным разведки и воздушного наблюдения, противник выгрузил в районе нп Калач (75 км западнее г. Сталинград) дивизию с танками в количестве до 200 единиц. Эта дивизия имеет приказ задержать наступление немецких сил с запада на рубеж р. Лиска, чтобы выиграть время для создания оборонительного рубежа между р. Дон и р. Волга». То есть вместо шести дивизий 62-й армии предполагалось наличие всего одной дивизии на подступах к Калачу.
   Армии Сталинградского фронта занимали к 23 июля следующее расположение:
   63-я армия генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова по левому берегу Дона на участке Бабка, устье реки Медведица, общим протяжением около 300 км;
   21-я армия – восточнее 63-й армии на фронте свыше 60 км до Клетской;
   62-я армия генерал-майора В.Я. Колпакчи развернулась на 100-километровом участке фронта от Клетской до Суровикино;
   64-я армия генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова развернулась южнее 62-й армии и обороняла 80-километровый участок от Суровикино до Верхне-Курмоярской, имея свой левый фланг на восточном берегу р. Дона.
   Численность соединений экс-резервных армий находилась на высоком уровне. Так, в 62-й армии численность личного состава соединений колебалась от 11 428 человек (196-я сд) до 12 903 человека (184-я сд) при штатной численности 12 807 человек. Соответственно в 64-й армии численность дивизии находилась в пределах от 10 795 человек (131-я сд) до 12 768 человек (112-я сд). Для сравнения: 300-я стрелковая дивизия насчитывала 844 человека, а 304-я – 1100 человек. Комплектность вооружением была удовлетворительной. Винтовок и пистолетов-пулеметов было близкое к штатному количество. Причем винтовок немного недоставало, а пистолетов-пулеметов было даже в избытке. Времена Красной армии 1941 г. с самозарядками Токарева безвозвратно ушли в прошлое. В 62-й армии на 18.00 1 августа 1942 г. не было ни одной СВТ, ни одной снайперской винтовки, ни одного карабина, только 60 629 винтовок обыкновенных [10 - ЦАМО РФ. Ф. 206. Оп. 280. Д. 10. Л. 9.]. Револьверов «наган» имелось 3853, пистолетов ТТ – ни одного. Хуже было с пулеметами: станковых пулеметов было примерно три четверти от штата, а ручных – две трети. Зато количество минометов во всех дивизиях двух экс-резервных армий даже превышало штатную численность вооружения этого типа.
   Соединения резервных армий формировались по новому штату № 04/200 от 18 марта 1942 г. По сравнению с предыдущим, декабрьским 1941 г., штатом № 04/750 вырос численный состав дивизий, возросло количество полевых орудий, пулеметов и противотанковых ружей.
   Одновременно приходится констатировать, что чуда не произошло и замена окруженных под Миллерово войск на резервные армии не была равноценной. Дело даже не в боевом опыте частей: Юго-Западным фронтом была в основном потеряна артиллерия усиления. Прибывшие армии располагали лишь штатной артиллерией дивизий и усиливались только противотанковыми и зенитными полками. Если в марте 1942 г., еще до Харьковской катастрофы, Юго-Западный фронт располагал 117 152-мм пушками-гаубицами и 40 152-мм гаубицами 1909/30 г. и 25 152-мм гаубицами 1938 г. [11 - ЦАМО РФ. Ф. 81. Оп. 12074. Д. 8. Л. 160.], то по состоянию на 20 июля в войсках Сталинградского фронта имелось всего 21 орудие калибром 152 мм всех типов [12 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 71. Л. 48.]. Причем концентрировалась эта артиллерия в выводимых на укомплектование 28-й и 38-й армиях. Для сравнения: только в пехотных дивизиях 6-й армии было 144 150-мм полевых гаубицы. Артиллерии большой мощности (обычно в этом качестве в КА выступали 203-мм гаубицы) в составе Сталинградского фронта не имелось вовсе.

   Артиллерия каждой из стрелковых дивизий резервных армий состояла по штату из 44 полевых орудий: 12 76,2-мм полковых пушек, 20 76,2-мм дивизионных пушек и 12 122-мм гаубиц. В большинстве случаев наличное количество соответствовало штату. Однако при этом советские дивизии не располагали 150–152-мм гаубицами, которые имелись в каждой немецкой дивизии. В отношении материальной части следует отметить, что 76,2-мм дивизионные пушки ЗИС-3, ставшие одним из символов Красной армии, еще не были распространены. В 62-й и 64-й армиях не было ни одной ЗИС-3, все дивизионные орудия относились к модели «76-мм обр. 1939 г.», т. е. УСВ. В войсках фронта имелось всего 56 ЗИС-3, большинство орудий (913 штук) составляли 76-мм пушки обр. 1939 г., имелось также немного старых образцов: 41 образца 1902/30 г., 1 образца 1900 г. [13 - ЦАМО РФ Ф. 206. Оп. 280. Д. 10. Л. 13–14.].
   Если посмотреть на карту и соотнести обороняемый фронт с наличными силами, то у Сталинградского фронта не было почти никаких шансов сдержать сильный удар противника. Резервные армии прикрыли крупную брешь в построении советских войск, и они не могли прикрыть ее с достаточной плотностью. Южный фронт, ранее занимавший оборону примерно на широте Сталинграда, теперь развернулся фронтом на север и отходил на Кавказ. Перед наступающими на восток немцами словно отворилась дверь.
   Выстраивание нового фронта было непростой задачей. Даже при выдвижении всех дивизий в один эшелон плотность обороны составляла примерно 17 км на дивизию. В действительности же оборона требует эшелонирования и выделения части сил в резерв для парирования кризисов. В 62-й армии 33-я гв. стрелковая дивизия, 192, 181, 147 и 196-я стрелковые дивизии занимали оборону на назначенном фронте в 100 км, 184-я стрелковая дивизия находилась во втором эшелоне. В каждой стрелковой дивизии первой линии два полка были в первом эшелоне и один – во втором.
   Повысить устойчивость обороны можно было, угадав направление удара и уплотнив войска на нем. Командующий 62-й армией В.Я. Колпакчи сосредоточил усилия обороны на левом фланге армии, закрывая направление, по которому Сталинград достигался по кратчайшему расстоянию. Соответственно уплотнение на левом фланге было достигнуто за счет растягивания фронта 192-й стрелковой дивизии на правом фланге 62-й армии. Выведенная во второй эшелон 184-я стрелковая дивизия также располагалась за левым крылом 62-й армии, поперек железной дороги. Оставалось только надеяться, что именно это направление будет избрано противником.
   Надо сказать, что советское Верховное командование трезво оценивало возможности удержания широкого фронта резервными армиями. Еще до формирования Сталинградского фронта Ставка сняла дивизии с Дальнего Востока. 8 июля 1942 г. Директивой Ставки № 9944101 командующему Дальневосточным фронтом приказывалось:
   «1. Отправить из состава войск Дальневосточного фронта в резерв Верховного Главнокомандования следующие стрелковые соединения:
   205-ю стр. дивизию – из Хабаровска; 96-ю стр. дивизию – из Куйбышевки, Завитой; 204-ю стр. дивизию – из Черемхово (Благовещенского); 422-ю стр. дивизию – из Розенгартовки; 87-ю стр. дивизию – из Спасска; 208-ю стр. дивизию – из Славянки; 126-ю стр. дивизию – из Раздольного, Пуциловки; 98-ю стр. дивизию – из Хороля; 250-ю стр. бригаду – из Биробиджана, 248-ю стр. бригаду – из Закандворовки, Приморья; 253-ю стр. бригаду – из Шкотово.
   2. Отправку соединений начать 10.07.1942 г. и закончить 19.07.1942» [14 - Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК: Документы и материалы: 1942 год. Т. 16(5–2). М.: Терра, 1996. С. 294.].
   Солдатам и офицерам с Дальнего Востока, до этого лишь жадно вслушивавшимся в сводки Совинформбюро, теперь предстояло попасть в самое пекло. С большинством перечисленных соединений нам вскоре предстоит встретиться. Они прибыли в разгар сражения и использовались на разных направлениях.
   К началу наступления на Сталинград немецкая 6-я армия являлась сильнейшей на Восточном фронте, ее численность составляла около 320 тыс. человек. Только 18-я армия под Ленинградом могла похвастаться сравнимой численностью – 306 тыс. человек, – остальные до 300 тыс. человек даже не дотягивали. Произошло это вследствие постепенного усиления находящихся в подчинении Ф. Паулюса войск: сначала ей были переданы VIII и LI армейские корпуса из 4-й танковой армии, XIV танковый корпус с двумя дивизиями – из 1-й танковой армии, затем XXIV танковый корпус (24-я тд) из 4-й танковой армии.
   Однако эти приведенные цифры целесообразно использовать в сравнении с другими германскими армиями. Если же ставится задача сравнения с советскими войсками, то необходимо использовать другие цифры, более близкие к методике подсчета Красной армии. В данном случае наиболее информативным является так называемое «число рационов», за вычетом находящихся на довольствии армии военнопленных. Согласно донесению оберквартирмейстера 6-й армии, на 20 июля 1942 г. ее численность в расчете на число рационов составляла 443 140 человек. Эта величина раскладывалась по следующим позициям [15 - NARA T312 R1448 frame 839, не учтены XIV и XXIV танковые корпуса, переданные позднее.].
   Эти данные показывают, что иногда встречающаяся в отечественной литературе численность 6-й армии в 270 тыс. человек [16 - Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах. В 2 томах. Том 1. М.: Объединенная редакция МВД России, 2010. С. 441.] не в полной мере отражает состояние армии Паулюса перед началом сражения. В действительности эта величина ближе к 400 тыс. человек, даже без учета XIV и XXIV танковых корпусов.

   Для сравнения: по состоянию на 20 июля 1942 г. Сталинградский фронт насчитывал 386 365 человек, включая тыловые части и учреждения, в том числе 29 947 человек приходилось на 8-ю воздушную армию [17 - Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах. В 2 томах. Том 1. М.: Объединенная редакция МВД России, 2010. С. 430.]. Боевые войска фронта насчитывали 298 895 человек и 45 577 лошадей [18 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 71. Л. 48.]. Сравнивая эти величины, можно уверенно сделать вывод о том, что ни о каком количественном превосходстве советских войск над противником говорить не приходится, по крайней мере в начале сражения.
   Важным событием в преддверии сражения за Сталинград для 6-й армии стало получение 75-мм противотанковых пушек двух типов: 75-мм ПАК-40 и 75-мм ПАК-97/38 (до этого пехотные дивизии 75-мм противотанковых пушек не имели). Орудия прибыли несколькими эшелонами в период с 23 мая по 24 июня 1942 г., всего было получено 111 ПАК-40 и 63 ПАК-97/38 [19 - NARA T312 R1448 frames 120–122.].
   Вскоре новые орудия были опробованы в деле. 75-я пехотная дивизия 6-й армии отчиталась об уничтожении в боях 13–19 июля 1942 г. 59 советских танков (4 КВ, 4 легких и 51 Т-34), из которых 30 машин были уничтожены силами противотанкового дивизиона с 75-мм пушками [20 - 75-я пд вооружалась орудиями обоих типов.] и еще 8 машин – 177-м батальоном штурмовых орудий [21 - NARA T312 R1685 frame 105.]. Отзывы о новых орудиях по итогам этих боев были если не восторженными, то в целом позитивными, несмотря на неизбежные «детские болезни»:
   «Эффективность 7,5-мм ПАК-40 великолепная, однако во многих случаях возникали проблемы с заряжанием и другие неисправности орудий, о которых еще будет подробно доложено.
   Эффективность ПАК-97/38 с кумулятивным снарядом также была хорошей, не считая случая с восемью попаданиями в КВ-1, ни одно из которых не пробило броню, как и попадания в тот же танк из штурмовых орудий теми же боеприпасами» [22 - NARA T312 R1685 frame 105.].
   Оснащение всех пехотных дивизий армии Паулюса 75-мм ПАК-40 и ПАК-97/38 означало качественный скачок в ее противотанковых возможностях. Теперь войска уже практически не зависели от наличия 88-мм зениток и выучки солдат. Борьба с советскими танками становилась в большей степени ремеслом, чем искусством. Советские танковые атаки без подавления ПТО артиллерией практически обрекались на неудачу.
   Однако поначалу серьезной проблемой новых немецких противотанковых средств стали боеприпасы. В войска даже была разослана директива, в которой указывалось: «Боеприпасы позволено выпускать только по тяжелейшим танкам, поскольку доставка в течение ближайших месяцев будет происходить лишь в минимальных объемах» [23 - NARA T312 R1448 frame 156.].
   Непосредственно перед наступлением на Сталинград 6-я армия также была обильно усилена тяжелой артиллерией. По состоянию на 24 июля в качестве средств усиления в ее составе имелось пять дивизионов 210-мм гаубиц (около четырех десятков стволов), три дивизиона 105-мм пушек и четыре дивизиона 150-мм гаубиц sFH18.
   Состояние танкового парка 6-й армии показано в таблице.
   Входившие в состав XIV танкового корпуса 12 САУ – истребителей танков (7,62-cm Sfl1) представляли собой 76,2-мм трофейные советские орудия, модернизированные и смонтированные на шасси танка 38(t), установленные на шасси устаревших танков Pz.II.

   Численность танкового парка 6-й армии на 21 июля 1942 г.1 [24 - NARA T312 R1685 frames 95, 102.]

   Уже после начала сражения 6-й армии была передана 24-я танковая дивизия. Согласно донесению от 26 июля, она насчитывала 6 Pz.II, 5 Pz.IIIkurz, 72 Pz.IIIlang, 6 Pz.IVkurz, 3 Pz.IVlang [25 - NARA T312 R1683 frame 899.].
   Помимо танков в состав 6-й армии входили батальоны штурмовых орудий. Согласно донесению от 24 июля, в 244-м батальоне «Штурмгешюцев», подчиненном XIV танковому корпусу, насчитывалось 17 StuGIII, в 177-м батальоне, подчиненном VIII корпусу, – 11 StuGIII lang и 5 StuGIII kurz [26 - NARA T312 R1685 frames 258, 259, 301.].
   В поисках «креатива». Осознавая сложности с построением прочной обороны на месте рухнувшего фронта, советское командование усилило армию Колпакчи танками и противотанковыми средствами. Своеобразие составу 62-й армии придавали сильные отдельные танковые батальоны в составе 42 танков каждый (21 средний и 21 легкий танк). Они были приданы по одному на каждое соединение 62-й армии, за исключением 196-й стрелковой дивизии. Ни одна другая армия не имела отдельные танковые батальоны в такой пропорции: по одному на каждую дивизию. Также каждая стрелковая дивизия 62-й армии была усилена истребительно-противотанковым полком (по 20 орудий).

   Танки Т-34 и тягачи СТЗ-5 на площадке СТЗ, лето 1942 г. Работающий на полную мощность танковый завод был существенным подспорьем для защитников Сталинграда. Хорошо видны характерные приметы машин военного времени: катки без резиновых бандажей, одна фара, упрощенная маска пушки.

   В сущности, даже высланные передовые отряды были попыткой советского командования найти некое решение проблемы прогнозирования действий противника. Нужен был некий «креатив», «кунстштюк», и таковым стали передовые отряды. Теоретически они могли, во-первых, задержать противника, заставить двигаться в боевых и предбоевых порядках, а не в маршевых колоннах. Во-вторых, они могли нащупать действительно сильную группировку противника и выявить направление ее движения. Нельзя назвать эту задумку удачной. Глубина задачи передовых отрядов (ПО) от переднего края рубежа обороны на участке 192-й стрелковой дивизии составляла 88 км, 33-й гв. стрелковой дивизии – 66 км, 147-й стрелковой дивизии – 82 км. Для стрелковых соединений это было очень большое расстояние. Маневренность вследствие отсутствия автомашин у отрядов была низкая. При этом в передовые отряды выделялось до 25 % сил дивизий со средствами усиления. Вступив в соприкосновение с отрядами, немцы сковали их с фронта небольшими силами и обошли с флангов. В итоге передовые отряды были поодиночке разгромлены двигающимися на восток немцами. Остатки их хаотично отошли мелкими группами на передний край обороны. Так, ПО 33-й гв. стрелковой дивизии отошел в полосу 192-й стрелковой дивизии.
   Офицер Генерального штаба КА 62-й армии майор Кордовский писал о действиях передовых отрядов в своем докладе А.М. Василевскому следующее: «В результате высылки ПО на большое удаление армия потеряла большое количество живой силы и мат. части до начала боя на переднем крае. ПО свою основную задачу выполнили очень мало» [27 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 18. Л. 259.]. Нормальной альтернативой передовым отрядам была эффективная авиаразведка. Однако, похоже, Верховное командование Красной армии не особо доверяло «сталинским соколам», сплошь и рядом ошибавшимся с идентификацией наземных целей. Прощупать противника выдвижением небольших подразделений казалось более надежным способом определения его группировки и планов.
   Надо сказать, что история с передовыми отрядами 62-й армии – это камешек в огород сторонников стратегии «глубокого предполья» в качестве средства эффективной обороны границы в 1941 г. Попытка сдержать продвижение немцев небольшими отрядами в пространстве между старой и новой границами привела бы к точно такому же результату, как действия ПО под Сталинградом. Сдержать врага на время, достаточное для развертывания главных сил, маленькие отряды не могут. Входящие в их состав части будут уничтожены и тем самым вырваны из рядов сражающейся армии. Пешие отряды обладают ничтожной подвижностью, а моторизованные являются непроизводительной тратой сил. Идею предполья глубиной в 100–300 км перед главной полосой обороны следует уверенно отнести к разряду утопий.
   «В качестве мощного резерва…» Потеря передовых отрядов была не самой большой проблемой Сталинградского фронта. Он был лишен возможности действовать активно, т. е. наступать. Это развязывало руки противнику в нанесении ударов по линии обороны советских войск в излучине Дона. Командующий 6-й армией Ф. Паулюс мог выбрать любую точку на фронте 62-й или 64-й армии и ударить по ней, оставив на остальном своем фронте лишь жидкую завесу. Растягиваться в завесу с сосредоточением кулака в условиях вынужденной пассивности советских войск немецкая 6-я армия могла совершенно безнаказанно. При умеренной плотности построения 62-я армия просто не могла ни собрать ударного кулака, ни выстроить устойчивый фронт обороны своими силами. Единственной надеждой обороняющихся было создание крупных подвижных резервов, которыми можно было бы маневрировать вдоль фронта и наносить контрудары по прорвавшемуся противнику.
   Формально маневренное соединение для парирования возникающих кризисов в составе 62-й армии присутствовало. Командование Сталинградского фронта приказом № 0095/оп от 23 июля передало в распоряжение командующего 62-й армией 13-й танковый корпус «в качестве мощного резерва против прорывающихся танков противника». На тот момент в состав 13-го танкового корпуса входили 163, 166 и 169-я танковые бригады и 20-я мотострелковая бригада (в составе одной роты). Возглавлял корпус с 17 июля полковник Т.И. Танасчишин, до этого командовавший только бригадой. Он заменил погибшего в начале июля комкора-13 генерал-майора П.Е. Шурова. Если опираться только на число танков, то 13-й танковый корпус был серьезным аргументом против прорывов противника. К началу боев в трех его бригадах насчитывалось 94 Т-34, 63 Т-70 и 10 бронемашин [28 - ЦАМО РФ. Ф.3430. Оп. 1. Д. 34. Л. 29.]. Танки равномерно распределялись по бригадам, по 32 Т-34 и 21 Т-70. Только в 166-й танковой бригаде недоставало двух танков Т-34, оставленных в пункте формирования вследствие технических неисправностей.
   Однако как целостный организм 13-й танковый корпус никак не заслуживал оценки «отлично». Когда читаешь документы корпуса, возникает устойчивое чувство дежавю с мехкорпусами 1941 г. В докладной записке по вопросу укомплектования 13-го танкового корпуса его командир характеризовал подготовку своих танкистов следующим образом: «Укомплектованность удовлетворительная, но механики-водители танков имеют только по 3–5 часов вождения. Крайне необходимо, чтобы в корпусе было хотя бы 30 механиков-водителей со стажем 30–50 часов» [29 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 235. Д. 6/2. Л. 457.]. Те же несколько часов вождения на танках новых типов часто присутствуют в описаниях действий советских мехчастей в июне 1941 г. Например, командир 8-го механизированного корпуса Д.И. Рябышев в отчете по итогам боевых действий корпуса под Дубно писал: «Водительский состав боевых машин КВ и Т-34 в своем большинстве имел стаж практического вождения от 3 до 5 часов» [30 - Сборник боевых документов ВОВ. Выпуск № 33. М.: Воениздат, 1957. С. 169.].
   Такое же чувство дежавю оставляет описание состояния 20-й мотострелковой бригады. О ней Танасчишин высказался следующим образом: «Личным составом бригада укомплектована на 27,2 %. […] Без полного укомплектования личным составом, особенно мотострелковых батальонов, бригада небоеспособна. Укомплектованность материальной частью не дает возможность поднимать бригаду даже в два приема» [31 - Там же.]. Командир корпуса ничуть не лукавил. 20-я мотострелковая бригада насчитывала к 22 июля 1942 г. 857 человек вместо 3258 человек по штату, автотранспорт бригады составляли всего 70 грузовиков [32 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 235. Д. 6/2. Л. 423.]. Таким образом, мотопехота у корпуса была слабая, что не могло не сказаться на эффективности его действий. Также в корпусе не было дивизиона РС, а артиллерия насчитывала всего шестнадцать 76-мм пушек и четыре 45-мм пушки. В сравнении со средней немецкой танковой дивизией со 105-мм и 150-мм гаубицами в артполку и сильным мотопехотным звеном советский танковый корпус смотрелся довольно бледно. Таким образом, 62-я армия вступила в сражение, имея в качестве подвижного резерва достаточно слабое в пехотном и артиллерийском отношении соединение.
   От танкового корпуса к танковой армии. Один танковый корпус в любом случае был не самым надежным средством для удержания достаточно широкого фронта. Помимо его ограниченных (в сравнении с аналогичными соединениями немцев) боевых возможностей, имелись вполне очевидные ограничения с точки зрения масштабов его использования. Взваливать на командующих армиями задачу управления несколькими корпусами было немилосердно. Они и с одним подвижным соединением не всегда справлялись. Крупное же оборонительное сражение требовало ввода против немецкого прорыва двух-трех танковых корпусов в одном районе. Соответственно, управлять ими нужно было на уровне фронта с промежуточной армейской инстанцией (необходимость поддерживать тылы корпусов, связь и т. п.). Поэтому в недрах советской военной машины зрело более перспективное решение – формирование танковых армий.
   Кто был автором идеи создания танковых армий на Сталинградском фронте, пока не ясно. Самым ранним документом, обнаруженным автором, в котором озвучивается эта идея, является шифровка Федоренко Сталину от 17 июля 1942 г. Он пишет: «[В] Районе Сталинграда крайне необходимо создать одну танковую армию [в] составе: трех танковых корпусов, одной отдельной танковой бригады, двух стрелковых дивизий, двух полков ПТО, двух полков ПВО» [33 - ЦАМО РФ. Ф.38. Оп. 11360. Д. 120. Л. 135.]. Предполагаемым сроком готовности танковой армии Федоренко предлагал назначить 1 августа. Такой срок формирования был относительно реалистичным, особенно с учетом того, что управление танковой армии предлагалось развернуть на базе управления одной из общевойсковых армий бывшего Юго-Западного фронта. Предложение Федоренко было достаточно разумным. Трехкорпусной состав танковой армии с отдельной танковой бригадой стал фактически стандартом Красной армии заключительного периода войны в 1945 г. Отказались в 1944–1945 гг. от включения в состав танковых армий стрелковых дивизий, была найдена замена в лице механизированных корпусов с сильной мотопехотной составляющей. Также с самого начала Федоренко заложил в состав танковой армии отдельную танковую бригаду для решения частных задач без раздергивания танковых корпусов. Отдельная танковая бригада в прямом подчинении командарма станет неотъемлемой частью танковой армии в 1944–1945 гг.

   Немецкие солдаты позируют на брошенной 122-мм пушке А-19 обр. 1931 г. Потери артиллерии серьезно ухудшили положение советских войск на Сталинградском направлении.

   Вопрос о том, быть или не быть танковым армиям в составе Сталинградского фронта, был решен несколькими днями спустя. В ходе переговоров по прямому проводу между И.В. Сталиным и командованием фронта вечером 23 июля Верховным был утвержден представленный план формирования и сосредоточения 1-й и 4-й танковых армий. Они формировались по оперативной Директиве № 0096/оп от 0.23 24 июля штаба Сталинградского фронта. Каждая из армий должна была состоять из двух танковых корпусов, трех стрелковых дивизий, двух артиллерийских полков ПТО с 76-мм орудиями, двух полков ПВО и одного гвардейского минометного полка. 1-я танковая армия должна была быть сформирована к 26 июля, а 4-я танковая армия – к 1 августа. Управления армий создавались из управлений 38-й и 28-й армий. Соответственно танковые армии унаследовали командармов от общевойсковых армий. Командующим 1-й танковой армией стал генерал-майор артиллерии К.С. Москаленко, а его заместителем – генерал-майор танковых войск Е.Г. Пушкин. Командующим 4-й танковой армией стал В.Д. Крюченкин, а его заместителем – генерал-майор танковых войск Н.А. Новиков. Остатки соединений двух армий, пробившиеся из окружения у Миллерово, передавались 21-й армии.
   В подчинение 1-й танковой армии передавались 13-й и 28-й танковые корпуса, а в подчинение 4-й танковой армии – 22-й и 23-й танковые корпуса. Из шести стрелковых дивизий, запланированных для включения в состав новых армий, только 131-я стрелковая дивизия из резерва фронта уже с 20.00 24 июля передавалась 1-й танковой армии. Остальные пять дивизий должны были прибыть из резерва Ставки. 26–27 июля в район Сталинграда прибывали с Дальнего Востока 126, 204, 205, 321, 399 и 422-я стрелковые дивизии. Именно их предполагалось использовать для новых формирований. 1-я танковая армия сосредотачивалась в районе переправы через Дон у Калача, а 4-я танковая армия – на ближних подступах к Сталинграду у Воропоново. Так советское командование создавало резервы, которыми можно было наносить удары из глубины или, в худшем случае, прикрывать жизненно важные пункты от немедленного захвата прорвавшимся противником.
   В худшую сторону от немецких танковых корпусов советские танковые армии раннего типа отличались меньшим числом артиллерии и ее меньшей мощностью. Также в Красной армии отсутствовали как класс соединения, подобные немецкой моторизованной дивизии. Чаще всего в немецком танковом корпусе были три механизированных соединения, две танковые дивизии и одна моторизованная или же две моторизованные и одна танковая.
   Однако времени на строительство танковых армий или даже на доведение до близкой к штатам численности 13-го танкового корпуса у командования Сталинградского фронта уже не было. В отличие от Курской дуги в 1943 г., где в качестве подпорок обороны у Центрального и Воронежского фронтов было по танковой армии, Сталинградский фронт начал боевые действия только с пакетом бригад, объединенных управлением 13-го танкового корпуса и несколькими танковыми батальонами, рассеянными по стрелковым дивизиям. Через 11 дней после образования нового фронта на 62-ю армию обрушились первые удары идущих к Сталинграду немецких войск.
   Паровой каток. Если называть вещи своими именами, то подвижные соединения немецкого XIV корпуса наступали так, будто на их пути вообще не было никакой линии обороны, перекрывавшей большую излучину Дона. В ЖБД 6-й армии первое столкновение с линией обороны 62-й армии описывалось следующим образом: «XIV тк начал наступление в 2.30 [23 июля]. В полосе XIV тк 16-я тд в 6.00 вела бой с вражескими арьергардами северо-западнее Кисилева» [34 - NARA T312 R1683 frame 34.]. То есть свежие силы противника поначалу оценили как арьергарды отходящих частей. Только позднее части атакованной 33-й гв. дивизии оценили как «усиливающегося» противника. Также необходимо отметить, что позиции соединений 62-й армии были атакованы неодновременно: 3-я и 60-я моторизованные дивизии ранним утром 23 июля находились еще к югу от Серафимовича. Эти два соединения атаковали и прорвали оборону 62-й армии лишь около полудня.
   На руку немцам сыграло то, что на правом фланге 62-й армии на широчайшем фронте 42 км занимала оборону 192-я стрелковая дивизия, а слева от нее – 33-я гв. стрелковая дивизия на фронте 18 км. Обе дивизии к тому же были ослаблены примерно на треть высылкой передовых отрядов. В результате «невыгодный, плоский, танкодоступный и открытый» рубеж обороны на правом фланге 62-й армии был прорван в нескольких точках, и три немецких подвижных соединения вышли в ее тыловые районы.
   Однако этот прорыв не был похож на обычные для 1941–1942 гг. прорывы советского фронта. Прежде всего, отсутствовали пехотные дивизии, которые расширяли и удерживали основание прорыва. За спиной XIV корпуса оставались наступавшие на широком фронте 113-я и 100-я пехотные дивизии. В результате пробитые в советской обороне бреши сомкнулись, по крайней мере частично. Как указывалось в утренней оперативной сводке Сталинградского фронта от 24 июля: «Несмотря на прорыв отдельных групп танков противника, фронт, занимаемый нашей пехотой, удерживается на прежнем рубеже» [35 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 22. Л. 31.]. Результаты не заставили себя ждать. Как указывалось в ЖБД 6-й армии 24 июля, наступавшая по пятам танков 113-я пехотная дивизия столкнулась «с крупными силами противника, который оказывает упорное сопротивление на позициях, прикрытых минными полями, при поддержке многочисленных танков» [36 - NARA T312 R1683 frame 50.]. В 18.00 24 июля в ЖБД 6-й армии появляется запись: «XIV тк докладывает по радио: наступление подвижных дивизий остановилось из-за нехватки горючего» [37 - NARA T312 R1683 frame 48.]. Также 16-я танковая дивизия радировала о том, что «конвой с горючим уничтожен противником». Эта дивизия оказалась в наихудшем положении, 3-я и 60-я моторизованные пробились через менее плотный фронт.
   Как это часто бывает в оборонительных операциях, некоторый разброд и шатание внесла неопределенность планов противника. Наступавшая на юг 4-я танковая армия Г. Гота 22 июля форсировала Дон у Цимлянской. Это событие сразу же приковало внимание Ставки и двух смежных фронтов. Штаб Сталинградского фронта боевым распоряжением № 0091/оп от 7.25 23 июля, адресованным командованию 8-й воздушной армии, нацеливает авиацию на удары по переправам: «С утра 23.7 переключить главные усилия всех сил боевой авиации днем и ночью на уничтожение переправ противника через р. Дон на участке Филипповская, Романовская, не допуская ни при каких условиях переправы артиллерии на южный берег р. Дон». Более того, Гордов предписывает принять немедленные меры по перебазированию части ВВС Сталинградского фронта на территорию Северо-Кавказского фронта «с тем, чтобы сократить радиус полета и увеличить количество ударов авиации по противнику». Эти действия существенно ослабили авиацию фронта на направлении удара XIV моторизованного корпуса 6-й немецкой армии.
   В вечернем разговоре 23 июля по прямому проводу с командованием Сталинградского фронта Верховный высказался о сложившейся обстановке так: «Противник выброской своих частей в район Цимлы отвлек наше внимание на юг, и в это самое время он подводил потихоньку главные силы к правому флангу фронта. Эта военная хитрость противнику удалась благодаря отсутствию у нас надежной разведки».

   Командир 13-го тк Т.И. Танасчишин.

   С тем же успехом упрек в отсутствии «надежной разведки» можно адресовать штабу Паулюса и группы армий «Б» в целом. Однако сражение еще только начиналось. Доложив Сталину обстановку, Гордов сообщил о принимаемых командованием фронта мерах: «62-я армия в этой обстановке проводит следующие мероприятия: имеющиеся в ее распоряжении танки, PC и ап ПТО сосредоточивает на фронт 33 [гв. стрелковой дивизии] для воспрещения танковых атак противника; 184 сд выводит на правый фланг для уплотнения боевого порядка 192 сд на участке Евстратовский, Калмыков; 196 сд, смененную частями 64-й армии, выводит в резерв за центром армии. 50 % ВВС фронта с утра 24 [июля] направляется на фронт 62-й армии для противодействия и ликвидации атак противника» [38 - Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВГК: Документы и материалы, 1942 год. Т. 16 (5–2). М.: Терра, 1996. С. 322.].
   Таким образом, предполагалось перестроить порядки армии для парирования удара по слабому правому флангу. Оставшиеся 50 % сил ВВС фронта Гордов предполагал использовать против переправ у Цимлянской и Николаевской, т. е. некоторая инерция планов еще сохранялась. Сталин не поддержал это решение, указав на правый фланг фронта как самое важное направление, требующее сосредоточения всех сил. Завершил Верховный свой разговор с командованием Сталинградского фронта предупреждением относительно нового командующего: «Передайте Гордову следующее: имейте в виду, что Колпакчи очень нервный и впечатлительный человек, хорошо бы направить к Колпакчи кого-либо покрепче для поддержания духа, а если Гордов сам выедет к нему, будет еще лучше». В итоге командование фронта получило сверху, прямо скажем, нелестную характеристику командующих обеими армиями на Сталинградском направлении. Надо сказать, что Ставка не ограничивалась заметками фенолога. После того как стало ясно, что противник развивает наступление на Сталинградском направлении, на фронт были направлены генералы А.И. Лопатин и М.С. Шумилов.
   Обе стороны оказались в довольно странном положении. Как XIV корпус в глубине советской обороны, так и правофланговые соединения 62-й армии оказались с частично блокированными путями подвоза в отсутствии сплошного фронта. Положение немцев несколько сглаживалось снабжением по воздуху (запрос на него в группу армий был отправлен после получения вышеозначенной радиограммы 16-й тд). При этом как советские войска в излучине Дона, так и передовые соединения армии Паулюса постепенно усиливались за счет подтягивания свежих сил из глубины. Вопрос был в том, кто быстрее добьется решительного результата и быстрее введет в бой подходящие соединения.
   «Мощное средство для контрударов». Вследствие прорыва противника на правом фланге 62-й армии 13-й танковый корпус вступил в бой еще до завершения формирования танковых армий, вечером 23 июля он был передан 62-й армии. Изначально корпус сосредотачивался на ожидавшемся направлении главного удара противника, примерно на оси идущей к Сталинграду железной дороги 62-й армии. Поэтому 23 июля он избежал столкновения с прорывающимися к Калачу немецкими мехсоединениями. Однако уже 24 июля 13-й танковый корпус принял участие в «запечатывании» фронта после прорыва немецкой 16-й танковой дивизии. Корпус силами 166-й и 169-й танковых бригад нанес контрудар в районе Первомайского, остановив продвижение 113-й пехотной дивизии и заявив об уничтожении, в числе прочего «автомашин с горючим и боеприпасами» – тот самый уничтоженный конвой.
   163-я танковая бригада была выведена в резерв командарма-62 и очень скоро была использована по прямому назначению. Боевая группа 16-й танковой дивизии распространилась глубоко в тыл 62-й армии, выйдя к Качалинской и создав угрозу штабу армии и коммуникациям не только 33-й гв. стрелковой дивизии, но и еще даже не атакованной с фронта 181-й стрелковой дивизии. Жертвой немецких подразделений в Качалинской вскоре стали две автомашины самого 13-го танкового корпуса.
   Угрозу тыловым коммуникациям следовало ликвидировать. Соответственно 163-я бригада выдвинулась для контрудара по прорвавшемуся противнику. Первый натиск на Качалинскую был неудачным, потери бригады 24 июля составили 10 Т-34 и 6 Т-70 [39 - ЦАМО РФ. Ф. 3430. Оп. 1. Д. 34. Л. 30.]. Успех немецкого передового отряда в немалой степени объясняется эффективной поддержкой с воздуха, так в ЖБД 6-й армии в записи за 25 июля утверждается: «Противник неоднократно атаковал боевую группу в районе Качалинской с северо-востока при поддержке танков, которые удалось отразить при помощи «Штук» [40 - NARA T312 R1683 frame 60.]. Так или иначе, 13-й танковый корпус вступил в сражение в весьма своеобразной обстановке, когда разные его бригады действовали в противоположных направлениях: две фронтом на запад и одна фронтом на восток.
   Однако проблемы в районе Качалинской, в тылу соединений в центре боевого порядка 62-й армии, бледнели в сравнении с тем, что происходило на ее правом фланге. Прорыв в район к северо-западу от Калача подвижных соединений XIV танкового корпуса привел к тому, что 184-я, 192-я стрелковые дивизии, полк 33-й гв. стрелковой дивизии и 40-я танковая бригада оказались глубоко охвачены с флангов. Кроме того, в результате прорыва немцев к Верхне-Бузиновке был разгромлен штаб 192-й стрелковой дивизии, командир дивизии полковник А.С. Захарченко был убит в бою. Для координации действий окруженных соединений в «котел» был отправлен самолетом начальник оперативного отдела 62-й армии полковник К.А. Журавлев. Прибыв на место, он установил связь со штабом армии по рации 40-й танковой бригады и уже 25 июля взял управление окруженными войсками на себя. Так была образована так называемая группа полковника Журавлева. В ее состав вошли 676, 662, 427, 753, 294 и 297-й стрелковые полки, 88-й и 84-й гвардейские стрелковые полки, 616-й артполк, 1177-й и 1188-й ИПТАПы, 40-я танковая бригада и 644-й отдельный танковый батальон.
   Если бы окружение советских дивизий являлось частью плана наступления 6-й армии, то образовавшийся «котел» вряд ли вызвал проблемы. Однако в действительности «котел» образовался стихийно и создавал угрозу коммуникациям XIV корпуса. Кроме того, оставался блокированным маршрут, по которому 23 июля прорвалась в глубину 16-я танковая дивизия. На этом направлении восстановлению линий снабжения препятствовал советский 13-й танковый корпус. Основным направлением для корпуса Танасчишина 25–26 июля оставался район Первомайского, где он фронтом на запад противостоял частям 113-й пехотной дивизии. По иронии судьбы, именно на этом направлении в 6-й армии имелись самые мощные самоходные противотанковые орудия германской армии на Восточном фронте. В 521-м дивизионе истребителей танков имелись две САУ с 128-мм орудиями – 12,8-cm K.40 (Pz.Sfl.) и одна – с 105-мм. Они были способны поразить любой танк союзников на дистанции свыше 2000 м. Первоначально самоходки разрабатывались для борьбы с бронедеталями сооружений линии Мажино, но к кампании во Франции опоздали. По состоянию на 24 июля 1942 г. 521-й дивизион был подчинен XIV танковому корпусу [41 - NARA T312 R1685 frame 258.], а на 26 июля он находился в подчинении 113-й пехотной дивизии и насчитывал боеготовыми одну САУ с 128-мм орудием и одну с 105-мм орудием [42 - NARA T312 R1683 frame 899.]. При этом 113-я пехотная дивизия была недавно перевооружена на новейшие 75-мм пушки ПАК-40. В атаках на противника, имеющего такие противотанковые средства, было затруднительно достигнуть успеха. Тем не менее танковые атаки корпуса Танасчишина препятствовали продвижению 113-й пехотной дивизии на соединение с подвижными соединениями XIV корпуса.
   Угроза на левом фланге нарастает. Неодновременный, поэтапный выход соединений 6-й армии к полосе обороны советских резервных армий стал характерной деталью боев в большой излучине Дона. Вступление в бой XXIV танкового корпуса (24-й танковой дивизии) в полосе наступления LI армейского корпуса 6-й армии 25 июля не дало решительного результата. Командование XXIV корпуса вечером радировало в штаб 6-й армии: «Противник обороняется на глубоко эшелонированных позициях западнее Соленой. В 16.30 ощущение усиливающегося сопротивления» [43 - NARA T312 R1683 frame 899.]. На этом направлении оборонялась 229-я и 214-я стрелковые дивизии 64-й армии, не ослабленные высылкой передовых отрядов, и они уверенно выдержали первый натиск немецкой пехоты и танков. Однако бесконечно это продолжаться не могло, уже 26 июля 297-я пехотная дивизия LI корпуса, прорвав оборону советских войск в районе Сулацкого, вышла к Чиру по обе стороны Ближне-Мельничного и сформировала там плацдарм на восточном берегу реки.
   В любом случае к 25 июля было уже практически очевидно, что запланированный командованием кавалерийский наскок на Сталинград с форсированием Дона не складывается. Настоятельно требовалась корректировка задач соединений. Необходимость ломки первоначального замысла операции и разработка «на лету» нового плана всегда вызывает неудовольствие в штабах. В этом отношении штаб Паулюса не стал исключением. Инициатором смены планов «снизу» стал генерал Виттерсгейм. В приложениях к ЖБД 6-й армии сохранилось состоявшееся 25 июля обсуждение этого вопроса: «Командир XIV тк считает положение своих дивизий, которые ведут тяжелые бои с русскими танками фронтом на юг западнее Калача, серьезным. Он просит направить на северо-восток западнее Дона для облегчения положения своих дивизий 24-ю тд» [44 - NARA T312 R1683 frame 832.]. Однако на этом этапе Паулюс и его начальник штаба оставались глухи к вполне разумным требованиям снизу. Их аргументы звучали так: «Отказаться от захвата мостов южнее Калача силами 24-й тд значило бы упустить шанс. Попытка решить обе задачи – захват плацдармов и удар на север на помощь XIV тк, означало бы раздробление сил и отсутствие успеха на обоих направлениях» [45 - NARA T312 R1683 frame 832.]. Решение было отложено на следующий день, 26 июля.
   Забегая вперед, нужно сказать, что 26 июля в штабе Паулюса решили все же не отказываться от прежнего плана. В примечании к ЖБД 6-й армии указывалось: «Складывается впечатление, что русские, как это часто уже бывало, танковыми атаками пытаются прикрыть отход пехоты и других частей. Задача 24-й тд наступать через Дон южнее Калача на Сталинград сохраняется» [46 - NARA T312 R1683 frame 832.]. Такую оценку обстановки можно охарактеризовать как попытку выдать желаемое за действительное и стремление командования 6-й армии изо всех сил следовать первоначальному плану, несмотря на явное и очевидное несоответствие текущей обстановки ее оценке в приказе от 20 июля. Неизбежная корректировка планов была лишь отложена и затянута. Для этого потребовались еще сутки.
   Требовалось принятие срочных мер по парированию этого выпада противника. В.И. Чуйков, занимавший в тот период должность заместителя командующего 64-й армией, вспоминал: «Для ликвидации прорыва противника и в особенности для обеспечения стыка 64-й и 62-й армий я немедленно принял такое решение: 112-ю стрелковую дивизию, находившуюся после ночного перехода на отдыхе в районе хутора Логовский, с десятью танками KB 137-й танковой бригады, срочно перебросить по железнодорожному мосту через Дон. Перед ними была поставлена задача: занять рубеж обороны от Старомаксимовского по реке Чир до ее устья и закрепиться на выгодных позициях. Надо было немедленно и надежно обеспечить стык между 62-й и 64-й армиями и не допустить удара противника во фланг и тыл 62-й армии. Этот маневр удался. К вечеру 26 июля 112-ю стрелковую дивизию удалось переправить и вывести на рубеж железнодорожного полотна Рычковский – Старомаксимовский, где была установлена связь с 229-й стрелковой дивизией» [47 - Чуйков В.И. Сражение века. М.: Советская Россия, 1975. С. 33.].

   75-мм противотанковая пушка ПАК-40 на позиции. Перевооружение дивизий 6-й армии пушками ПАК-40 и ПАК-97/38 существенно повысило их противотанковые возможности.

   Чуйков несколько ускоряет события. 137-я танковая бригада была им снята с марша, но несколько позже. Первоначально задачей бригады было выдвижение к Цимлянской для контрудара, но часть ее сил (батальон КВ без роты малых танков) была только вечером 27 июля введена на правый берег Дона. Не ясно, кто принимал решение, возможно, это уже был М.С. Шумилов. К утру 28 июля к 10 КВ присоединились возвращенные от Цимлянской Т-34. Атака развивалась по обычному сценарию: пехота за танками не пошла, закрепить свой успех самостоятельно они не смогли. Потери, впрочем, были умеренными – два КВ и один Т-34 сожженными, один КВ и один Т-34 подбитыми.
   Выдвижением 112-й стрелковой дивизии и 137-й танковой бригады командованию 64-й армии удалось предотвратить немедленный прорыв немцев в глубину обороны советских войск в большой излучине Дона. Однако удар южной группы 6-й армии все равно был очень сильным и привел к печальным для советской стороны последствиям. Замысел наступающих немцев был довольно простым: прижать советские войска к берегу Дона и уничтожить. Сама необходимость успеть к переправе до того, как от нее отрежут, оказывала деморализующее действие на войска. Чуйков описывает происходившее следующим образом: «Казалось, что нам все же удастся остановить противника, не допуская к рекам Дон и Чир, и закрыть образовавшийся прорыв. Но в медсанбаты, в артпарки и в обозы частей, расположенных на правом берегу Дона и Чира, кто-то сообщил, что немецкие танки находятся в двух-трех километрах. Многие устремились к переправе» [48 - Чуйков В.И. Указ. соч. С. 35.]. Под рукой у командования оказались только рота Т-60 и мотострелковый батальон из 137-й танковой бригады, снятые с марша и направленные занимать оборону у Нижне-Чирской. Серьезное сопротивление они оказать не могли, и немцам удалось пробиться к переправе. Это была репетиция трагедии, которая вскоре произошла с 112-й стрелковой дивизией. Рота 137-й бригады была практически полностью уничтожена: три танка Т-60 затонули при взрыве переправы, два Т-60 подбиты артогнем, один Т-60 не успел переправиться и пропал без вести.
   К вечеру 26 июля переправа через Дон у Нижне-Чирской была разбита немецкой авиацией. 214-я стрелковая дивизия и две морские стрелковые бригады 64-й армии оставались на западном берегу Дона без переправы. Ими была организована оборона на правом берегу Дона, и под прикрытием этой обороны проходила переправка частей и занятие позиций на берегу реки. Но отход за Дон все же не обошелся без серьезных потерь. На 25 июля 214-я стрелковая дивизия насчитывала 12 267 человек, на 30 июля – 7762 человека. Для немцев оттеснение советских частей на этом направлении за Дон означало обеспечение безопасности своего правого фланга при ударе в тыл 62-й армии. Теперь у советского командования просто не было плацдарма на правом берегу реки, с которого можно было бы бить во фланг противнику танковыми корпусами.
   Танковая армия идет в бой. Первой и естественной реакцией советского командования на бросок танков противника стало прикрытие переправы у Калача за счет резервов. По Боевому приказу штаба фронта № 00101/оп от 24 июня на подступы к переправе выдвигались полк 131-й стрелковой дивизии (общая численность соединения 11 041 человек на 25.7) и 10 танков 158-й танковой бригады А.В. Егорова (40 танков КВ). Главные силы дивизии и бригады оставались на восточном берегу Дона. Проблемой стала переправа через Дон: существующий мост и паромная переправа не подходили для тяжелых КВ. Потребовалось строить специальную паромную переправу. К 12.00 25 июля удалось переправить всего три танка КВ на правый берег р. Дон. К 5.00 26.7 была переправлена одна танковая рота в составе девяти КВ.
   Однако вслед за первым осторожным шагом последовали более решительные действия. Во-первых, штаб В.Н. Гордова решил отправить в бой 1-ю танковую армию досрочно, до завершения планового срока формирования. Приказом № 00190/оп штаба Сталинградского фронта она была отправлена в бой уже 25 июля: «1-й танковой армии в составе 28 и 13 тк, 131 сд, двух ап ПТО, двух ап ПВО, одного ГМП решительным ударом в направлении Верхне-Бузиновка – Клетская, во взаимодействии с правофланговыми частями 62-й армии уничтожить прорвавшегося противника и восстановить положение по рубежу Клетская, Евстратовский, Калмыков. Начало наступления 28 и 13 тк – 14.00 25.7». Во-вторых, в бой было решено ввести 21-ю армию, принявшую остатки войск 28-й и 38-й армий. Боевым распоряжением № 0015/оп от 19.00 25 июля «21-й армии, со средствами усиления переправившись с утра 26.7.42 г. через р. Дон на участке Серафимович, Распопинская, перейти в наступление на юг в направлении Верхне-Черенский» [49 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 226. Д. 19. Л. 116.]. Тем самым предполагалось ударами по сходящимся направлениям закрыть прорыв на правом фланге 62-й армии. Задача 1-й танковой армии была поставлена на большую глубину, но, по большому счету, выбор у Гордова был невелик – в районе Сиротинской и Трехостровской, на фланге вражеской ударной группировки, попросту зияла пустота.
   Определенную надежду на успех давало хорошее состояние 28-го танкового корпуса Г.С. Родина. Его укомплектованность во всех отношениях была намного лучше, чем у корпуса Т.И. Танасчишина, и едва ли не лучше всех корпусов, участвовавших в начальной фазе Сталинградской битвы. 39, 55 и 56-я танковые бригады насчитывали на 25 июля 68, 71 и 69 танков соответственно, а всего в корпусе было 208 боевых машин [50 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 71. Л. 100.]. 32-я мотострелковая бригада, входившая в состав корпуса, насчитывала 3147 человек и 133 автомашины. Такая высокая комплектность мотострелковой бригады была редкостью среди танковых корпусов, участвовавших в контрударах в июле и августе 1942 г. под Сталинградом.
   Самым существенным недостатком привлекавшихся к контрудару войск (принципиально отличавшим их от XIV танкового корпуса немцев) была слабость их артиллерии, прежде всего гаубичной. На 25 июля в состав армии К.С. Москаленко входили 233, 1251 и 1262-й полки ПВО и 1254-й истребительно-противотанковый полк. Ни гаубичных, ни пушечных артполков в армии не было. Орудия калибром более 76 мм в составе 1-й танковой армии на 25 июля отсутствовали даже по штату включенных в ее состав частей и соединений. Инструменты подавления противотанковой обороны и систему обороны противника в целом в танковой армии образца июля 1942 г. были крайне слабы. Несколько улучшалась ситуация с включением в состав армии стрелковых дивизий, но они добавляли преимущественно 76-мм пушки и лишь по дюжине 122-мм гаубиц.
   В расчете на пехоту немецкие 16-я танковая, 3-я и 60-я моторизованные дивизии насчитывали 15 мотопехотных батальонов. Советский 28-й танковый корпус и 131-я стрелковая дивизия могли теоретически выставить 3 + 9 = 12 батальонов, а с учетом мотострелковых батальонов танковых бригад – 6 + 9 = 15 батальонов. При этом следует учитывать, что полностью укомплектованный батальон советской стрелковой дивизии насчитывал 700 человек, а немецкий мотопехотный – 900–1000 человек. Мотострелковые батальоны танковых бригад были еще слабее, так что корректнее будет сказать, что для контрудара выделялся эквивалент 13,5–15 батальонов. Таким образом, даже с учетом потерь, понесенных ранее немцами, значительного численного перевеса не наблюдалось. Группа Журавлева была в значительной степени нейтрализована перехватом ее коммуникаций с нажимом с фронта пехотными частями немцев. Таким образом, можно констатировать, что советская 1-я танковая армия не обладала решающим превосходством в силах и даже уступала противнику в артиллерийском отношении. Ожидать от нее крупного успеха не приходилось.
   Фронтовой контрудар начался утром 26 июля именно в варианте «прохоровки». Одна рота КВ 158-й танковой бригады, рота 131-й стрелковой дивизии и 28-й танковый корпус атаковали передовые части немецких 3-й и 60-й моторизованных дивизий и заставили их отступить. Радиограмма из 3-й моторизованной дивизии звучала почти панически: «Мощная атака на всем фронте, особенно на правом фланге 60-й мд. Боеприпасы для танков отсутствуют». Вместе с тем не следует преувеличивать проблемы немцев с боеприпасами: за 26 июля XIV корпусом было израсходовано 50 тонн боеприпасов [51 - NARA T312 R1448 frame 856.].
   В итоге контрудара советскими частями были освобождены населенные пункты «10 лет Октября» и Ложки. Из девяти атаковавших КВ 158-й бригады было потеряно шесть, в том числе три сгоревшими. Участвовавшая в контрударе 163-я бригада 13-го корпуса отбила ранее безуспешно атакованную Качалинскую, причем, по советским данным, были захвачены пять исправных немецких танков. Потери 163-й бригады за два дня боев составили 21 машину, в том числе 10 танков было потеряно от ударов с воздуха [52 - ЦАМО РФ. Ф. 3430. Оп. 1. Д. 34. Л. 23.]. В этот день поддержка с воздуха показала свои пределы. В ЖБД 6-й армии обстановка в тот момент описывалась следующим образом: «Подвижные соединения северо-западнее Калача ведут непрерывные тяжелые бои с крупными, постоянно подпитываемыми с юга и юго-востока пехотными и танковыми частями противника. Значительные потери в живой силе и недостаточное снабжение горючим и боеприпасами не позволяют продолжить наступление на юг и юго-восток и 26.7, авангарды приходится временно отвести» [53 - NARA T312 R1683 frame 74.]. По существу, в этот момент первоначальный план Паулюса с захватом переправ у Калача рухнул. Но это был только первый раунд сражения.
   Тем временем командование Сталинградского фронта приняло решение бросить в бой обе танковые армии до завершения их формирования. Оперативной Директивой № 00121/оп штаба фронта от 20.30 26 июля предписывалось:
   «Командарму 1-й танковой перейти в решительное контрнаступление, силами 13, 28 тк, 196 и 131 сд и 158 тбр в общем направлении на Верхне-Бузиновка с задачей уничтожить противника и выйти к исходу 27.7 главными силами в район Верхне-Бузиновка.
   Командарму 21-й силами трех стрелковых дивизий начать наступление из района Серафимович на юг и юго-восток в направлении Караичев.
   Командарму Четвертой танковой в ночь на 27.7 переправить на западный берег р. Дон 22 тк с приданной ему 133 тбр и с утра 27.7 перейти в наступление с задачей уничтожить передовые части противника и к исходу 27.7 главными силами выйти на р. Голубая. Дальнейшая задача – ударом на Верхне-Бузиновка с востока, совместно с частями Первой танковой армии уничтожить главную группировку противника и восстановить положение на правом фланге 62-й армии» [54 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 226. Д. 19. Л. 119–120.].
   Если сравнить этот текст с предыдущей директивой (см. выше), то хорошо видно уменьшение глубины задач армий. Теперь вместо мощного удара по Клетской предполагается удар на меньшую глубину, на Верхнюю Бузиновку с северо-востока и с юго-востока. 196-ю стрелковую дивизию удалось включить в состав ударной группировки за счет ее высвобождения занимавшими свои позиции частями 64-й армии. Таким образом командование Сталинградского фронта стремилось ударами с разных направлений разбить противника до того, как он усилится.
   Органические недостатки лишь усугубили ситуацию с запаздыванием сосредоточения сил. Задуманный как сокрушительное наступление с нескольких направлений, контрудар 27 июля, по существу, стал лишь продолжением атак у Калача силами 1-й танковой армии, и то ограниченными силами.
   Наиболее сильным в отношении бронетехники участником контрудара 27 июля была 158-я танковая бригада, вооруженная тяжелыми танками КВ, в полном составе переправленная на западный берег Дона, поддержанная частями 131-й стрелковой дивизии. Основная масса пехоты последней постепенно подтягивалась уже в ходе боя, артиллерия дивизии лишь частично заняла огневые позиции, а абсолютное большинство ее находилось на марше и на переправах. Танки КВ 158-й бригады перешли в наступление, не имея достаточного количества пехоты, не имея поддержки артиллерии, при отсутствии поддержки с воздуха. Немногочисленная пехота вскоре была отсечена от танков пулеметным и артиллерийским огнем, и КВ двинулись дальше в одиночестве. В июне—июле 1941 г. почти три десятка КВ были бы серьезной силой. Однако 27 июля 1942 г. оборонявшиеся на направлении наступления 158-й бригады части 3-й и 60-й моторизованных дивизий обладали более чем достаточным количеством противотанковых средств: истребители танков с 76,2-мм пушками и собственно танки, в том числе вооруженные 75-мм длинноствольными орудиями [55 - По отчету 158-й тбр в числе противников бригады проходят вкопанные танки.]. В итоге атака КВ была остановлена на рубеже высот 169,8, 174,9 к северу от «10 лет Октября», за день 158-я бригада потеряла 20 КВ сожженными и 5 КВ подбитыми, т. е. почти все свои наличные танки.
   Еще одним сильным участником контрудара 27 июля была 196-я стрелковая дивизия с 649-м танковым батальоном (42 танка), атаковавшая от совхоза «10 лет Октября» на север. Полнокровной дивизии с танками сразу удалось заставить немцев отступить. В истории 16-й танковой дивизии эти бои описывались следующим образом: «Дивизия была разорвана на три части, каждая из которых была втянута в тяжелые бои и отрезана от снабжения. Время настоящего испытания! Боевые группы Латмана и Вицлебена снабжались горючим по воздуху самолетами Хе-111. Окруженная 45 танками, боевая группа Вицлебена была вынуждена отойти из Острова в Гуреев и в конце концов в Еруслановский» [56 - Цит. по Glanz p.234.]. Несмотря на драматичное описание ситуации со снабжением, артиллерия оставалась сильной стороной немецких подвижных соединений – XIV корпус расстрелял за день 70 тонн боеприпасов [57 - NARA T312 R1448 frame 878.]. В ЖБД 6-й армии отмечалось: «Северо-западнее Калача развернулись ожесточенные бои, в ходе которых все атаки противника были отражены, частью контрударами, при этом было уничтожено 39 танков противника, в том числе 28 тяжелых» [58 - NARA T312 R1683 frame 84.].
   Корпус Танасчишина 27 июля вообще оказался исключенным из ударной группировки. Подчинение 13-го танкового корпуса 1-й танковой армии и получение новой задачи требовало его вывода из боев фронтом на запад. Однако было решено «решительной атакой уничтожить противостоящего противника с тем, чтобы начать выполнение новой задачи» [59 - ЦАМО РФ. Ф. 3430. Оп. 1. Д. 34. Л.30.]. Атака была назначена на 3.30 27 июля. Это время было выдержано, за исключением 163-й бригады, опоздавшей на 40 минут. Командир вышеупомянутого 521-го батальона истребителей танков так описывал эту утреннюю атаку: «Наши глаза пытаются пронизать утренний туман. На удалении 1500 м вырисовываются силуэты русских танков: одного, второго, третьего… Стальные гиганты атаковали из тумана, стреляя из всех орудий». 128-мм и 105-мм самоходки батальона пропустили советские танки и заняли позиции у них на фланге, открыв огонь по бортам. Все три бригады 13-го танкового корпуса атаковали противника, но успеха не имели. Потери корпуса за день составили 19 Т-34 и 10 Т-70 [60 - ЦАМО РФ. Ф. 3430. Оп. 1. Д. 34. Л. 30а.]. Согласно отчету командира 521-го батальона, приведенному историком Т. Йенцем, при отражении советской атаки двумя его тяжелыми самоходками и противотанковыми пушками за короткий срок было подбито 14 советских танков, еще два прорвавшихся в глубину обороны танка были подбиты зенитками. В ЖБД 6-й армии отмечалось: «Перед 113-й пд и западной группой 16-й тд в тяжелых боях, по имеющимся данным, до сих пор уничтожено 46 средних и тяжелых танков, наши потери значительны» [61 - NARA T312 R1683 frame 84.]. Однако потенциал 13-го танкового корпуса был уже практически исчерпан – на вечер 27 июля в бригадах осталось в строю 27 Т-34 и 13 Т-70 [62 - ЦАМО РФ. Ф. 3430. Оп. 1. Д. 34. Л.30.].
   21-я армия приняла участие в контрударе 27 июля силами 300, 124 и 278-й стрелковых дивизий, насчитывавших на 25 июля 878, 7625 и 1080 человек соответственно. Такими потрепанными соединениями было трудно добиться успеха, и чуда не произошло – немцами атаки у Серафимовича оценивались как «разведка боем» и были отбиты силами подошедшей с запада 305-й пехотной дивизии.
   Советские атаки 27 июля наконец убедили командование 6-й армии в необходимости корректировки планов. В середине дня телефонограммой отправляется приказ: «LI AK должен немедленно, продвигаясь через высоты северо-восточнее Рычова, установить контакт с XIV тк западнее Калача. Следует очистить от врага местность южнее Чира. По-прежнему важен захват невредимыми мостов в Рычове и юго-западнее. Корпус должен готовиться к переправе через Дон по обе стороны от устья Чира. В подчинении LI AK остается 44-я пд, кроме того, ему временно в тактическом отношении подчиняется 24-я тд» [63 - NARA T312 R1683 frame 82.].

   Наиболее распространенным 76-мм дивизионным орудием в армиях Сталинградского фронта были пушки УСВ обр.1939 г. 76-мм ЗИС-3 были еще относительной редкостью.

   В приказе видна определенная половинчатость – по-прежнему ставятся задачи на форсирование Дона. Однако впервые появляется задача наступать на соединение с XIV танковым корпусом у Калача.
   28 июля 13-й танковый корпус был наконец развернут во фланг и тыл XIV танковому корпусу немцев: он получил приказ наступать на Майоровский и Верхнюю Бузиновку и был готов его выполнить. Правда, к тому моменту в строю в корпусе остается всего 40 танков. С утра 28 июля бригады корпуса Танасчишина прорываются в район Майоровского и устанавливают связь с группой Журавлева. Группе удается подать 21 машину с горючим и боеприпасами. По существу, боевые машины 13-го танкового корпуса выполнили роль охранения конвоя снабжения.
   Легкость прорыва танков Танасчишина к Майоровскому заставляет задуматься о том, не было ли целесообразно использовать 13-й танковый корпус для удара во фланг противнику раньше. Однако здесь следует признать, что сдерживание наступления 113-й пехотной дивизии тоже было важной задачей. Поворачиваться к ней спиной и контратаковать в направлении Верхней Бузиновки было бы по меньшей мере безрассудством. После ухода танков с ее фронта 113-я пехотная дивизия пошла вперед и во второй половине дня заняла Евсеев, по существу, отрезав 13-му танковому корпусу путь к отступлению. Скорее речь идет о том, что танковые армии были введены в бой с опозданием.
   После соединения с группой Журавлева 13-й танковый корпус продолжает наступление в направлении Верхней Бузиновки. С 14.00 до 18.00 он проходит до Верхней Бузиновки, круша все на своем пути. Согласно отчету командира корпуса, в ходе этой атаки было уничтожено 31 орудие, в том числе 9 тяжелых, «много автомашин и обозов». Тяжелые орудия – не иголка в стоге сена. Если обратиться к документам противника, то выясняется, что в этот день 6-й армией действительно были утрачены 3 sFH18, 1 leFH18 и три противотанковые пушки [64 - NARA T312 R1448 frame 883.].
   Однако дальнейшее продвижение застопорилось: последующие атаки танков 13-го танкового корпуса с 18.00 28 июля по 22.00 29 июля на Верхнюю Бузиновку были безрезультатными. Успех приносит атака с привлечением пехоты группы Журавлева и 35 танков 40-й танковой бригады. Поздним вечером 29 июля Верхнюю Бузиновку удается отбить, захватив в качестве трофеев 13 пушек, «легковые и транспортные машины». В числе утраченного вооружения 100-й легкопехотной дивизии присутствуют 8 легких полевых гаубиц, проходящие по потерям 6-й армии именно 29 июля, а также около трех десятков автомашин [65 - NARA T312 R1448 frames 1148, 895.].
   Согласно ЖБД 6-й армии, прорыв к Верхней Бузиновке вызвал прерывание коммуникаций XIV корпуса, и на его ликвидацию были направлены части 376-й, 305-й пехотных и 100-й легкопехотной дивизий, от Евсеева – части 113-й пехотной дивизии и танковая рота 16-й танковой дивизии. Незадолго до полуночи 29 июля Танасчишин получает приказ прорываться на Осиновский на соединение с частями 1-й танковой армии.
   Смена 13-го на 23-й. Вынужденное использование 13-го танкового корпуса в качестве средства сдерживания противника фронтом на запад заставило пересмотреть первоначальный состав 1-й танковой армии. Несмотря на то что по планам командования 23-й танковый корпус должен был войти в состав второй танковой армии фронта (4 ТА), обстановка заставила выдвигать его к Калачу и использовать в подчинении штаба К.С. Москаленко. В состав корпуса на 27 июля входили 99-я танковая бригада (17 Т-34 и 16 Т-70), 189-я танковая бригада (26 Т-34 и 16 Т-70) и 9-я мотострелковая бригада [66 - ЦАМО РФ. Ф. 3418. Оп. 1. Д. 6. Л. 1.]. Как и многие другие танковые соединения на Сталинградском фронте, корпус страдал от недостатка мотопехоты. Согласно донесению о боевом и численном составе 9-й мотострелковой бригады по состоянию на 26 июля 1942 г., из 3258 человек по штату в ней было 1190 человек. Большая часть некомплекта приходилась на рядовых, в отчете корпуса возможности мотострелковой бригады оцениваются всего в 254 «штыка» [67 - Там же.]. В силу низкой укомплектованности мотострелковая бригада была оставлена на левом берегу Дона. Возглавлял 23-й танковый корпус генерал-майор танковых войск Абрам Матвеевич Хасин, достаточно опытный танковый командир. А.М. Хасин еще в начале 30-х годов отучился в ВАММ, командовал различными танковыми частями, встретил войну в Прибалтике, вывел в гвардию доверенную ему в сентябре 1941 г. 1-ю танковую бригаду.
   К 4.00 29 июля 99-я и 189-я танковые бригады переправились через Дон и вышли на исходные позиции для контрудара. Корпусу была поставлена задача: наступать в общем направлении на Осиновский на соединение с частями 4-й танковой армии. Тем самым предполагалось окружить прорвавшиеся на подступы к Калачу подвижные соединения противника. Однако в последний момент поступил приказ, отменявший наступление и переадресовавший 23-й танковый корпус в район Суровкино, т. е. на направление удара LI корпуса 6-й немецкой армии. Судя по всему, в этот момент до штаба 1-й танковой армии добралась оперативная Директива штаба фронта № 00129/оп от 2.00 28 июля. Она гласила: «23 тк и 204 и 321 сд стремительным ударом в направлении Новомаксимовский уничтожить противника, переправившегося на левый берег р. Чир и к исходу дня 28.7 выйти на р. Чир на участке Бол. Осиновка, Нижне-Чирская» [68 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 226. Д. 19. Л. 123.].
   Смена направления удара, в принципе, дело достаточно распространенное. Однако без нарезания кругов, характерных для оборонительных сражений, не обошлось. В 10.00 29 июля, когда части корпуса уже были на марше в новый район сосредоточения, последовал приказ Москаленко на возвращение 189-й танковой бригады назад. На карте, приложенной к отчету командира корпуса, написано: «Возвращена распоряжением Хрущева». Корпус фактически разбивался на две части: одна должна была действовать против северной, а другая против южной ударных группировок 6-й армии. Для этого им понадобился 150–300-километровый марш, в ходе которого вышло из строя до 30 % матчасти, они еще 3–5 суток оставались в ремонте. Эти потери были связаны, в частности, с неопытностью механиков-водителей, многие из которых имели подготовку всего 4 часа практического вождения. Не менее досадной потерей было время. 189-я танковая бригада вернулась на исходные позиции только к 16.00 29 июля, и атака была перенесена на 4.00 30 июля, т. е. сдвинулась на сутки относительно первоначального плана контрудара. В 16.00 29 июля выдвижение к Суровкино было окончательно отменено. Вопреки утверждениям в некоторых мемуарах и даже исторических исследованиях, 23-й танковый корпус в отражении наступления южной ударной группировки не участвовал. Так, Москаленко пишет:
   «23-й танковый корпус и 204-я стрелковая дивизия вскоре прибыли и были также направлены в намеченный район и введены в бой на стыке 62-й и 64-й армий. Они сыграли решающую роль в отражении удара противника с юго-запада. Вражеские дивизии понесли большие потери и были отброшены из района Новомаксимовского за р. Чир» [69 - Москаленко К.С. Указ. соч. С. 279.].
   Не ясно, о какой решающей роли может идти речь, когда 99-я танковая бригада была в тот же день возвращена в прежний район для контратак против северной ударной группировки 6-й армии. Вследствие смены планов использования 23-го танкового корпуса 29 июля фактически стало паузой в нанесении ударов по подвижным соединениям противника на подступах к Калачу. 158-я танковая бригада четырьмя КВ совместно с частями 131-й стрелковой дивизии перешла в общее наступление. Дойдя до высот 174,9 и 168,9, танки были встречены сильным противотанковым огнем и, не имея поддержки со стороны пехоты и артиллерии, отошли на исходное положение. 196-я стрелковая дивизия атаковала, но была остановлена огнем «вкопанных танков». Эти два выпада были скорее булавочными уколами, чем контрударами. Это тем более досадно ввиду того, что 29 июля тылы XIV танкового корпуса были дезорганизованы действиями корпуса Танасчишина и группы Журавлева и его оборонительные возможности были снижены.
   Танковая армия II. Датой завершения формирования 4-й танковой армии был изначально назначен более поздний срок (1 августа), чем для 1-й танковой армии. Также армия формировалась на ближних подступах к Сталинграду. Поэтому армия В.Д. Крюченкина вступила в бой позже армии К.С. Москаленко. Более поздний срок формирования армии привел к тому, что у 4-й танковой армии успели отобрать предназначавшийся ей 23-й танковый корпус. Он был переадресован в район Калача в армию Москаленко, а танковой армии Крюченкина достался только 22-й танковый корпус генерал-майора танковых войск А.А. Шамшина. Генералу Шамшину в тот момент было всего 34 года, хотя с танковыми войсками он был связан еще с начала 30-х годов.
   Советским командованием в очередной раз был использован прием подчинения уже имевшему боевой опыт штабу механизированного соединения свежесформированных бригад. В сражении под Харьковом корпус участвовал в составе 13, 36 и 133-й танковых бригад. Теперь А.А. Шамшину подчинялись 173, 176 и 182-я танковые бригады. Две последние формировались с весны 1942 г. в Горьком и перебрасывались под Сталинград по железной дороге. К исходу 26 июля 182-я танковая бригада сосредоточилась в районе Иловлинская, а 173-я танковая бригада находилась в месте ее формирования – в районе Качалинской. 176-я танковая бригада запаздывала и прибыла в район боевых действий 27 июля, и в неполном составе – 2-й танковый батальон и мотострелковый батальон догнали бригаду только на третий день боевых действий. То есть бригада оказалась даже без минимальной поддержки пехоты. Мотострелковая бригада 22-го корпуса, застигнутая в середине формирования, могла отправить в район боевых действий две сотни активных штыков с одним (!) 76-мм орудием. Стрелковых частей в районе действий 22-го танкового корпуса поначалу просто не было. По существу, обстановка в северной части большой излучины Дона, под Сиротинской, была типичной для этого необычного сражения – сплошной фронт поначалу вообще отсутствовал.
   У подчинения опытному штабу новичков, конечно же, были свои недостатки. Окончательный состав бригад стал известен только вечером 26 июля, а к моменту получения боевого приказа на контрудар командир корпуса и командиры бригад еще не знали друг друга в лицо. Начав переправу через Дон в 11.00 27 июля, части 22-го танкового корпуса завершили ее только к исходу 28 июля – переправа происходила на паромах.
   После переправы через Дон последовал марш к назначенному району сосредоточения для контрудара. На марше часть танков вышла из строя из-за поломок как по вине завода-производителя, так и по вине механиков-водителей. Состояние танкового парка частей 22-го танкового см. в сводной таблице.

Красная армия активно использовала 76-мм дивизионные пушки УСВ как противотанковые, но их страшным врагом была авиация.

Состояние и потери 22-го ТК 27 июля–2 августа 1942 г. [70 - Таблица составлена по данным ЦАМО РФ. 220. Оп. 220. Д. 8. Л. 302–303 и Д. 18. Л. 233-234]

   Хорошо видно, что вследствие выхода танков из строя на марше ударные возможности корпуса к моменту всткпления в соприкосновение с противником существенно просели. Так, из 180 наличных танков были готовы вступить в бой 125, или 69,4 % исходной численности, причем доля боеготовых Т-34 была даже чуть ниже, 65,6 %, – 63 машины из 96 по списку.

   Задачей 22-го танкового корпуса было нанести контрудар с севера по вклинившейся на стыке 21-й и 62-й армий группировке противника, «главный удар в направлении Оськинский – Верхне-Бузиновка» [71 - ЦАМО РФ. Ф. 324. Оп. 4794. Д. 3. Л. 4.]. Нельзя сказать, что запаздывание с началом контрудара сразу же привело к радикальному изменению обстановки. Пехотные соединения 6-й армии находились еще на подходе к большой излучине Дона, и основным противником советских танкистов оставались части XIV танкового корпуса.
   В первый бой бригады 22-го танкового корпуса пошли «в лучших традициях» 1941 г. – танками без пехоты. Немногочисленные мотострелковые батальоны бригад корпуса А.А. Шамшина были растащены для прикрытия левого фланга до р. Дон. Они формировали своего рода завесу между танковым ударным кулаком корпуса и берегом Дона. Вместе с тем генерала Шамшина трудно упрекнуть в таком использовании мотострелков – прорыв противника на левом фланге армии к переправам через Дон мог привести к самой настоящей катастрофе.
   В первом бою 4-й танковой армии 29 июля все три ее бригады широким фронтом двинулись вперед, фактически не имея локтевой связи друг с другом. 173-я и 182-я танковые бригады продвинулись на несколько километров, заняв Оськинский и потеряв 33 танка (данные о потерях бригад 22-го тк по дням см. выше). Наиболее драматично развивались события 29 июля в полосе наступления 176-й танковой бригады. Первый эшелон бригады во главе с ее командиром в составе 14 Т-34 и 8 Т-70 двигался в направлении на Сухановский и в районе Осиновского напоролся на противотанковую оборону немцев. В Осиновском находился опорный пункт с круговой обороной (так называемый «ёж») одной из боевых групп 16-й танковой дивизии. Сразу же было потеряно 8 Т-34 и 7 Т-70. Командир бригады был убит. За первым эшелоном двигалась оперативная группа штаба бригады под прикрытием 4 Т-34 и 2 Т-70. Она была расстреляна огнем во фланг, все танки и колесные машины были уничтожены [72 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 18. Л. 238.]. Здесь явно имело место пренебрежение разведкой противника. Также большой процент командного и рядового состава впервые участвовал в боях и не обладал опытом и выучкой, слабо маневрировал на поле боя. Отсутствие радийных танков приводило к потере управления с началом атаки. Результатом стало избиение 176-й танковой бригады уже в первом бою.
   Тем не менее танковые атаки произвели определенное впечатление на немцев, в ЖБД 6-й армии указывалось: «16-я тд, прикрывая Лиску, сражается в Верхне-Бузиновке и у Оськинского с превосходящими силами танков противника». Нельзя сказать, что атака танков без пехоты была вовсе безрезультатной. 173-я бригада заявила об уничтожении 12 противотанковых пушек, 2 танков, а трофеями бригады стали 25 автомашин, 9 радиостанций, 2 цистерны с горючим и минометная батарея. Если бы на месте 22-го танкового корпуса было полноценное механизированное соединение с сильной мотопехотой и артиллерией, то его удар мог стать для XIV корпуса едва ли не роковым. Однако атаки одних танков лишь потеснили немецкие части – танки сами по себе не могли занимать и удерживать местность.
   Судный день. Апофеозом фронтового контрудара стало 30 июля 1942 г., когда командованию Сталинградского фронта удалось задействовать для атак на прорвавшегося противника значительные силы.
   С раннего утра 30 июля в течение 10 часов 13-й танковый корпус и группа Журавлева вели бой за Осиновский – тот же населенный пункт, возле которого в предыдущий день был уничтожен первый эшелон 176-й танковой бригады 22-го корпуса. В тот момент бой шел буквально в нескольких километрах от атаковавших с юга частей 1-й танковой армии. В истории 16-й танковой дивизии признавалось: «Никогда ранее положение дивизии не было столь критическим». Согласно ЖБД 6-й армии, атаки на Осиновский утром 30 июля были отражены, заявлялось об уничтожении 11 советских танков. Неуспех в прорыве на соединение с 1-й танковой армии заставил Ефима Пушкина перенацелить 13-й танковый корпус на север, на соединение с 4-й танковой армией. Этот приказ был выполнен, и в 21.00 30 июля остатки группы Журавлева и 13-го танкового корпуса вышли к Оськинскому. Из окружения прорвались наиболее боеспособные подразделения группы Журавлева. Однако позади остались менее боеспособные подразделения, вероятно, в основном тыловые. Как указывалось в ЖБД 6-й армии, «в боях за В. Бузиновку [VIII AK] во взаимодействии с частями XIV тк взято более 2000 пленных, уничтожено 38 танков, захвачено и уничтожено 25 орудий и много другой техники» [73 - NARA T312 R1683 frame 118.]. В целом ситуация изменилась в пользу немцев: 100-я легкопехотная и 113-я пехотная дивизии установили прочную связь с прорвавшимися в район Калача подвижными соединениями корпуса Виттерсгейма.
   К тому моменту, как 4-я танковая армия была готова вторично перейти в наступление 30 июля, оборона противостоящих ей немецких войск значительно усилилась. Во-первых, в излучину Дона вошла еще одна дивизия VIII корпуса – 305-я пехотная (двумя полками). Во-вторых, прорыв 13-го танкового корпуса к группе Журавлева высвободил 113-ю пехотную дивизию, и она выдвинулась для занятия обороны фронтом на восток.
   Итогом перемещений в стане противника стало то, что танковый корпус Шамшина 30 июля атаковал всеми тремя бригадами, но столкнулся с обороной частей сразу трех немецких дивизий. На правом крыле наступления 182-я танковая бригада безуспешно атаковала правый фланг 305-й пехотной дивизии: по немецким данным, из 30 атакующих танков 12 были уничтожены, остальные 18 «рассеяны огнем штурмовых орудий и атакой пикировщиков Ю-87». В центре 173-я бригада безуспешно атаковала части 113-й пехотной дивизии. В ходе тяжелых боев погибли командиры 182-й и 173-й танковых бригад. На левом крыле 4-й танковой армии 176-я танковая бригада атаковала части 16-й танковой дивизии. По итогам дня 30 июля 4-я танковая армия лишь несколько усилилась за счет потрепанных 184-й и 192-й стрелковых дивизий группы Журавлева и остатков 13-го танкового корпуса – 22 танка. На следующий день, 31 июля, усилившаяся немецкая группировка не только оборонялась, но и начала наступление.
   30 июля к фронтовому контрудару также присоединился 23-й танковый корпус, он был последним, введенным в бой подвижным соединением танковых армий. В наступлении поначалу участвовала одна 189-я танковая бригада, 99-я танковая бригада фронтом на запад прикрывала фланг корпуса Хасина. Потери бригады за день составили 11 Т-34 и 12 Т-70, т. е. больше половины первоначального состава. На старом направлении ситуация была без изменений. Получившая маршевую роту в количестве 9 КВ 158-я танковая бригада 31 июля атаковала в прежнем направлении, танки прорвались в глубину обороны противника без пехоты. 10 КВ были сожжены «термитными» (скорее всего кумулятивными) снарядами.
   31 июля 23-й танковый корпус вновь перешел в наступление, на этот раз двумя бригадами, 99-й и 189-й. Наступающие танки были встречены огнем ПТО и вкопанных в землю танков. Танковый батальон 99-й танковой бригады прорвался в глубину обороны противника, в Сухановский, но связь с ним была потеряна, и его судьба осталась неизвестной. В журнале боевых действий Верховного командования вермахта эти события описывались так: «В районе севернее Калача наши наступающие войска отражают атаки танковых групп противника, частично переброшенных с других участков, частично же тех, что пытаются вырваться из окружения». Гальдер в своем дневнике 31 июля 1942 г. записал: «Положение 6-й армии улучшилось. Противник снова наступает, подтягивая свежие силы, но все его атаки отбиваются. Положение с боеприпасами и горючим нормализовалось». Удары по главным силам XIV танкового корпуса были делом трудным и изматывающим, а надежды на успех – призрачными.
   В конце июля были сменены командующие резервными армиями, считавшиеся недостаточно подготовленными для ведения боев в сложной обстановке на важнейшем направлении. Командармом-62 вместо В.Я. Колпакчи был назначен генерал-лейтенант А.И. Лопатин (ранее командовавший 9-й армией Северо-Кавказского фронта), а в командование 64-й армией вместо В.И. Чуйкова вступил генерал-лейтенант М.С. Шумилов. 5 августа задача управления войсками Сталинградского была упрощена: по Директиве Ставки ВГК № 170554 был образован Юго-Восточный фронт, которому отошли 64, 57 и 51-я армии.
   Пехота вместо танков. В начале августа советские войска на правом берегу Дона все еще пытались перехватить инициативу и разгромить прорвавшегося вплотную к Калачу танковую группировку противника. 1-я и 4-я танковые армии продолжали атаковать вклинившегося до Дона противника. С образованием Юго-Восточного фронта части 1-й танковой армии передавались в 62-ю армию.
   Если в ходе первых контрударов 22-го танкового корпуса пехота в составе 4-й танковой армии практически отсутствовала, то в начале августа ситуация значительно улучшилась, прежде всего за счет передачи армии прибывших на фронт «дальневосточных» [74 - Термин использовался в переговорах штаба фронта с ГШ КА.] дивизий. На 1 августа в составе армии Крюченкина числились 18-я стрелковая дивизия (резерв фронта, 12 024 человека), 205-я стрелковая дивизия (11 826 человек) и вышедшая из окружения группа Журавлева (потрепанные 184-я и 192-я стрелковые дивизии). Также 4-й танковой армии передавались 321-я и 422-я «дальневосточные» стрелковые дивизии. Однако здесь вмешались события на южном фланге фронта, 422-ю дивизию пришлось переправлять обратно через Дон и перебрасывать в район Абганерово (см. далее).
   Танковый парк армии Крюченкина к 1 августа 1941 г. находился уже далеко не в блестящем состоянии (см. таблицу).

   Таблица
   Наличие танков в частях 4-й танковой армии на 1 августа 1942 г. [75 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 11360. Д. 120. Л. 153.]

   Хорошо видно, что большую часть танкового парка 22-го танкового корпуса теперь составляли легкие и малые танки. Больше всего пострадала в боях 176-я танковая бригада, противостоявшая 16-й танковой дивизии. Прорвавшиеся в расположение 4-й танковой армии остатки 13-го танкового корпуса были переформированы в одну 169-ю танковую бригаду, включенную в состав 22-го танкового корпуса. Показанная в таблице 133-я танковая бригада, формально подчинявшаяся 4-й ТА, вскоре была изъята из подчинения Крюченкина и отправлена в район разъезда «74 км» к юго-западу от Сталинграда в связи с прорывом немецкой 4-й танковой армии. Тем не менее в 22-м танковом корпусе оставался еще достаточно многочисленный ремонтный фонд.
   2 августа 22-й танковый корпус перешел в наступление совместно с пехотой, вырвавшейся из окружения группы Журавлева. Впервые с момента ввода корпуса в бой его действия поддерживала пехота и артиллерия (до шестнадцати 76-мм орудий). В этот день в бою участвовали все четыре подчиненные корпусу танковые бригады, но продвинуться удалось всего на 2–3 км.
   В отчете командира 22-го танкового корпуса говорилось:
   «Стрелковые части, действующие совместно с корпусом, были слабо организованной и упорства в наступлении не проявляли. При первом огневом сопротивлении противника приостанавливали наступление и частью отходили в овраги, а частью окапывались на достигнутом в это время рубеже» [76 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 8. Л. 306.].
   Учитывая известные ныне артиллерийские возможности VIII армейского корпуса, «первое огневое сопротивление» было устрашающим. В последующие несколько дней, до 3 августа, 4-я танковая армия продолжала атаки, но они уже были обречены на провал – от района Клетской до Дона занял прочную оборону VIII армейский корпус 6-й армии. К тому же соединения корпуса были существенно усилены. Так, находившаяся на направлении главного удара 4-й танковой армии 113-я пехотная дивизия на 1 августа в качестве средств усиления располагала 521-м батальоном истребителей танков, 177-м и 244-м батальонами штурмовых орудий (оба имевшихся в корпусе в целом!), 733-м дивизионом 210-мм гаубиц и 631-м дивизионом 105-мм пушек [77 - NARA T312 R1683 frame 1277.]. По состоянию на 30 июля в составе двух указанных батальонов штурмовых орудий было 5 StuGIII kurz, 11 StuGIII lang [78 - NARA T312 R1683 frame 1168.]. Кроме того, в качестве противотанковых в донесениях корпуса проходили шесть 88-мм зениток. Таким образом, как противотанковые, так и артиллерийские возможности немецких соединений, противостоящих армии Крюченкина, позволяли уверенно держать фронт и отражать атаки.

   Подбитый Т-34 выпуска СТЗ. Пробоины в башне могут быть идентифицированы как результат попаданий кумулятивных снарядов.

   На 3 августа в 22-м танковом корпусе осталось в строю всего 43 танка: 15 Т-34, 10 Т-70 и 18 Т-60 [79 - ЦАМО РФ. Ф. 324. Оп. 4794. Д. 3. Л. 4.]. Следует подчеркнуть, что основные потери были понесены от артогня противника, потери от ударов с воздуха составили 7 машин. Вместе с тем нельзя сказать, что игра шла в одни ворота. По состоянию на 2 августа в составе 177-го и 244-го батальонов штурмовых орудий насчитывалось боеготовыми 13 StuGIII kurz и 5 StuGIII lang [80 - NARA T312 R1683 frame 1348.]. То есть советским танкистам удалось несколько проредить парк длинноствольных «Штурмгешюцев», а тем временем были отремонтированы и введены в строй машины с «окурком», подбитые ранее.
   К сожалению, значительное усиление пехотной компоненты 4-й танковой армии за счет дальневосточников сильно запоздало. Во-первых, ввиду утраты большей части танков «танковой» ее можно было назвать весьма условно. Во-вторых, теперь армии Крюченкина противостояли три пехотные дивизии VIII армейского корпуса: 305-я, 113-я и недавно введенная в излучину Дона 384-я.
   В сущности, в этот момент уже наступило время для транспаранта «GAME OVER» [81 - «Игра закончена».]: немецкая группировка усилилась, танки были потеряны, и шансы добиться решительного результата стремились к нулю. Какими же мотивами руководствовалось советское командование? На переговорах штаба фронта с ГШ КА 2 августа Гордов вполне однозначно сформулировал причины продолжения наступления: «…у нас происходит приток одновременно с противником. Сидеть же и ожидать, пока сосредоточатся силы, я не могу, так как противник может упрочиться и свернуть правый фланг 62 А. Вот почему активные действия здесь не прекращаются, хотя знаю, что это ведет к взаимному перемалыванию» [82 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 82. Л. 130.]. Далее Гордов высказывал надежду, что за счет прибытия резервов баланс сил качнется в пользу Красной армии, что позволит взять инициативу в свои руки. Также необходимо подчеркнуть, что А.М. Василевский на этих переговорах прямым текстом требовал от штаба Сталинградского фронта «широких активных действий».
   Следующая серия ударов последовала 5–8 августа 1942 г. На этот раз в наступлении участвовали свежие «дальневосточные» дивизии. Однако танковый парк 22-го танкового корпуса к этому моменту составлял совсем уж жалкое зрелище. В наступлении 5 августа 182-я танковая бригада атаковала в составе двух Т-34, двух Т-70 и пяти Т-60, 173-я танковая бригада – в составе 11 танков. При такой слабой танковой поддержке нельзя было рассчитывать на сокрушение обороны противника. Столь же слабой была артиллерийская поддержка (в сравнении с артиллерией VIII корпуса). 6 и 7 августа были потрачены на перегруппировку, и 8 августа последовало новое наступление с некоторым смещением направления главного удара. Но оно также потерпело неудачу. После этого 4-я танковая армия перешла к обороне.
   1-я танковая армия вошла в августовские бои со значительно снизившимся количеством танков. Состояние ее частей к тому же моменту было не намного лучше своей сестры, действовавшей в тот же период севернее (см. таблицу).

   Таблица
   Наличие танков в строю в 1-й танковой армии к 21.00 1 августа 1942 г. [83 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 11360. Д. 120. Л. 154.]

   Напротив, состояние парка бронетехники XIV танкового корпуса немецкой 6-й армии оставалось стабильным (см. таблицу).
   Стабильность состава танковых соединений корпуса Виттерсгейма объясняется как своевременной эвакуацией подбитых

   Таблица
   Численность танкового парка XIV танкового корпуса на 1 августа 1942 г. [84 - NARA T312 R1683 frame 1283.]

   машин на контролируемой немецкими войсками территории, так и использованием танков правильно, при поддержке моторизованной пехоты и артиллерии.

   Таблица
   Численность танкового парка XIV танкового корпуса на 3 августа 1942 г. [85 - NARA T312 R1683 frame 1393.]

Несмотря на изменение обстановки, советское командование еще надеялось переломить ход сражения в свою пользу. 2 августа 23-й танковый корпус в очередной раз перешел в наступление по модели «прохоровки», т. е. практически в лоб ударной группировке противника. Потери за день составили 20 Т-34 подбитыми и семь сожженными, шесть Т-70 подбитыми и один сожженным, 14 Т-60 подбитыми и три сожженными. Один танковый батальон 56-й бригады из шести Т-34 и четырех Т-60 углубился в расположение противника и попросту исчез. Однако здесь нельзя не отметить, что количество боеготовых танков XIV корпуса по итогам боев 2 августа несколько изменилось (см. таблицу).

   Брошенный Т-60 в районе Липологовского, август 1942 г. Он мог принадлежать одной из бригад 28-го танкового корпуса или одному из танковых батальонов 62-й армии.

   В первых числах августа танковая армия К.С. Москаленко также получила свежую стрелковую дивизию – 399-ю. Это была еще одна введенная в бой свежая дивизия, насчитывавшая на 5 августа 1942 г. 12 322 человека и практически полностью укомплектованная по штату. Она сразу же была введена в бой 5 августа и понесла тяжелые потери, по оценке офицера ГШ КА в 62-й армии, «более 3000 убитыми», но речь, скорее всего, идет об убитых и раненых.
   Вместе с тем не следует думать, что все эти контрудары 1-й и 4-й танковых армий были подобны швырянию стеклянной посуды в бетонную стену. Дёрр оценивал ситуацию следующим образом: «На северном фланге армии свежие силы противника перешли в наступление из излучины Дона в районе Кременская и стали угрожать с тыла нашим дивизиям северо-западнее Каменский. Части 8-го армейского корпуса под натиском противника вынуждены были начать отступление, поскольку сплошной линии обеспечения на Дону еще не существовало» [86 - Дёрр Г. Указ. соч. С.44.]. Гальдер 5 августа записывает в дневнике: «Паулюс докладывает о серьезных контрударах противника против 14-го армейского корпуса с юга. Еще более серьезные атаки противник ведет против северного участка 14-го и 8-го армейских корпусов». В записи от 6 августа откровенно сквозит тревога: «У Паулюса на северном участке тяжелые оборонительные бои».
   Об интенсивности боев свидетельствует достаточно высокий расход боеприпасов оборонявшимися против 4-й танковой армии немецких соединений VIII армейского корпуса в сравнении с начальной фазой сражения (см. таблицу). Дополнительно приведены данные в процентах боекомплекта для учета различий в составе корпуса в разные периоды сражения.

   Таблица
   Расход боеприпасов VIII армейским корпусом [87 - NARA T312 R1449 frame 135, R1448 frame 1153.]

По этим данным прослеживается высокий процент настрела боеприпасов к полевой артиллерии и пушкам штурмовых орудий. Советские атаки отбивались ураганным огнем полевой артиллерии. Неудивительно, что рефреном в сводках Генштаба в отношении августовских наступлений 4-й танковой армии звучали слова: «Противник оказывал сильное огневое сопротивление».
В целом в излучине Дона события развивались вполне в русле контрударов 1941 г. Советские танковые соединения обрушивали на противника град контрударов, но не добивались решительного результата. После истощения сил механизированных частей противник получал возможность реализовать свои планы. Так, например, в ходе сражения под Уманью в конце июля 1941 г. 2-й мехкорпус смог на какое-то время задержать наступление танковой группы Клейста в тыл 6-й и 12-й советским армиям. После того как корпус потерял танки, последовал Уманский «котел».

Жара. «Котел»

   Поворот немецкой 4-й танковой армии на Сталинград (см. ниже) оказывал все большее влияние на события на Сталинградском фронте. К 6 августа 1942 г. советскому командованию понадобилось армейское управление, и выбор пал на штаб К.С. Москаленко. Вскоре он стал штабом 1-й гвардейской армии. Соответственно Директивой фронта № 00209/оп от 0.10 5 августа войска 1-й танковой армии, 131-я и 299-я стрелковые дивизии, 23-й и 28-й танковые корпуса и 158-я танковая бригада передавались 62-й армии.
   Вывод управления танковой армии и планы его использовать вовсе не означали отказ от наступательных планов. С одной стороны, танковый парк 62-й армии представлял собой жалкое зрелище. В 23-м танковом корпусе на 6 августа 1942 г. насчитывалось: в 189-й танковой бригаде один Т-34 и 90 активных штыков мотострелков, в 99-й бригаде – два Т-34, два Т-70 и 60 штыков, в 56-й бригаде – шесть Т-34 и два Т-70 (пять танков на ходу и четыре неходовых), 25 автоматчиков, в 9-й мотострелковой бригаде – 92 штыка [88 - ЦАМО РФ. Ф. 3418. Оп. 1. Д. 6. Л. 8.]. В 39-й и 55-й танковых бригадах 28-го танкового корпуса оставались один и два танка соответственно, в 32-й мотострелковой бригаде —1730 человек [89 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 71. Л. 131.]. Пожалуй, самой сильной на тот момент была 158-я танковая бригада, которая благодаря упорной работе ремонтников к 7 августа сохранила в строю 12 танков КВ [90 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 10. Л. 4.]. В 196-й и 131-й стрелковых дивизиях оставалось на 5 августа 4772 человека и 6279 человек соответственно. От их былой мощи и почти 100 %-ной комплектности остались одни воспоминания.
   Тем не менее 62-й армии была поставлена задача «наступать на Сухановский, Нижне-Бузиновка». На первый взгляд это может показаться безумием, но в действительности это было частью плана – новым сильным игроком в схватке в большой излучине должна была стать 21-я армия. В ее состав передавались 96, 98 и 87-я стрелковые дивизии из числа «дальневосточных», которые выгружались на участке Филоново, Арчеда и выдвигались на фронт обороны армии к 4–5 августа 1942 г. Соответственно предполагалось, что «на участке 21 А будет создан небольшой кулак из трех свежих хорошо подготовленных стрелковых дивизий и двух новых танковых бригад» [91 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 77. Л. 69.]. 96, 98 и 87-я стрелковые дивизии на 5 августа насчитывали 11 796, 11 878 и 11 753 человека соответственно [92 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 71. Л. 126.]. Не ясно, о каких бригадах идет речь, но 21-й армии передали три отдельных танковых батальона (86 танков). Три дивизии предполагалось переправить через Дон и использовать в новом наступлении с решительными целями во фланг и тыл немецким войскам в большой излучине Дона. Общая численность 21-й армии возросла примерно до 85 тыс. человек. Для сравнения: на 20 июля она насчитывала 29 тыс. человек.
   Оценивая тогдашнюю обстановку с позиций сегодняшнего знания, можно констатировать, что наступление 21-й армии имело неплохие шансы на успех: под Клетской оборонялась 376-я пехотная дивизия XVII армейского корпуса. Этот корпус не располагал ни тяжелой артиллерией, ни «Штурмгешюцами» в качестве средств усиления. Начало наступления было назначено на утро 6 августа, но в этот день свежие дивизии еще находились в процессе сосредоточения, и его пришлось отложить.
   Однако по другую сторону фронта тоже вынашивались наступательные планы. Дёрр пишет: «7 августа наконец прибыли отставшие боевые части. Снабжение армии было обеспечено в такой степени, что можно было начать наступление на позиции противника западнее Дона» [93 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 44.]. Накопление боеприпасов и горючего, конечно, было важным делом. Столь же важным было подтягивание в излучину Дона пехоты 6-й армии. Это позволило вывести из первой линии 16-ю танковую дивизию и подготовить ее к наступлению. Всего к наступлению привлекались пять пехотных, одна легкопехотная, две танковые и две моторизованные дивизии.
   Утром 7 августа северная и южная ударные группировки 6-й немецкой армии перешли в наступление по сходящимся направлениям. Северная группировка прорвала оборону 196-й стрелковой дивизии 62-й армии, а южная – 112-й стрелковой дивизии (8107 человек на 5 августа) той же армии. Главный удар наносился 16-й танковой дивизией XIV танкового корпуса, наступавшей из района Майоровского. Ее боевые группы «перекатывались» через позиции 100-й легкопехотной дивизии. В сущности, немцам удалось нанести удар по самому уязвимому месту – 196-я стрелковая дивизия была сильно ослаблена предыдущими боями. Прорвав ее оборону, немецкие танки уже около полудня 7 августа вышли в район Острова, форсировали Лиску и устремились на подступы к переправе через Дон, к Березову (у переправы в районе Калача). Тем самым ударная группировка 62-й армии была глубоко охвачена с фланга, и создалась угроза переправам через Дон. Поначалу она оказала упорное сопротивление, в ЖБД 6-й армии отмечалось: «К наступлению 60-й мд, которая после захвата Скворина движется на юго-восток, во второй половине дня присоединилась 3-я мд. Дивизия ведет тяжелые бои с окопавшимся противником, располагающим танками. Ее наступление затрудняют многочисленные минные поля» [94 - NARA T312 R1683 frame 200]. Однако уже в середине дня 7 августа охват фланга привел к расшатыванию и постепенному развалу обороны. 99-я танковая бригада 23-го танкового корпуса была окружена, к штабу корпуса вышли немецкие танки.
   От бреши, пробитой в обороне 112-й стрелковой дивизии у станции Чир, веером расходились 297, 76 и 71-я пехотные дивизии и 24-я танковая дивизия XXIV танкового корпуса. 112-я стрелковая дивизия была отброшена на восток и прижата к Дону. Уже в 10.00 8.08 дивизия начала переправу через Дон по железнодорожному мосту. Градом снарядов мост был подожжен, и переправа войск шла по горящему мосту. Но это было только начало катастрофы. Немецкие танки прорвались за отходившими танками 121-й и 137-й танковых бригад к мосту. В 137-й танковой бригаде на тот момент оставалось три КВ, четыре Т-34 и четыре Т-60. С целью избежать захвата моста противником он был взорван в 14.00–14.30 8 августа 1942 г. Масса людей и техники 112-й стрелковой дивизии оказались на правом берегу Дона перед взорванной переправой.
   В ночь с 7 на 8 августа «клещи» XIV и XXIV танковых корпусов сомкнулись (согласно записи в ЖБД 6-й армии, радиограмма от 16-й тд о замыкании «котла» поступила в 5.45 утра берлинского времени 8 августа), и оборонявшиеся на западном берегу Дона части и соединения 62-й армии оказались в окружении.
   Оставшиеся вне «котла» соединения в той или иной степени порядка отходили через Дон. Переправы прикрывали остатки 23-го танкового корпуса, в оборону был поставлен 21 танк, на 70 % неходовых. В утренней сводке Генштаба КА 8 августа указывалось: «399 и 196 сд мелкими группами переправлялись на левый берег р. Дон». Днем 8 августа переправы были взяты под обстрел артиллерией немецкой 16-й танковой дивизии. Нетрудно представить, какой ад творился на переправах через Дон у Калача в этот момент. Севернее, у Рубежного, фронтом на запад обороняли переправы для отхода 131-й стрелковой дивизии танки КВ 158-й танковой бригады. На тот момент главные силы XIV корпуса были развернуты фронтом на восток.
   Благодаря танкам удалось предотвратить окончательный разгром отходящих частей. К вечеру 8 августа большая часть КВ 158-й бригады была сожжена «термитными» снарядами, последние три машины были уничтожены экипажами 9 августа. Однако танкисты спасли немало жизней. На 10 августа 131-я стрелковая дивизия сохранила в строю 2933 человека, примерно половину от численности на 5 августа. Столь же упорными были бои на подступах к переправам у Калача. В боях 9 августа оставшиеся танки 23-го корпуса были практически все сожжены или подбиты, но до утра 10 августа удалось обеспечить переправу 150 подвод и 200 автомашин. Тем не менее отступившие на восточный берег Дона соединения 62-й армии находились в плачевном состоянии. По донесениям от 10 августа, 196-я и 399-я стрелковые дивизии насчитывали 1190 и 2114 человека соответственно [95 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 71. Л. 139.]. По существу, это означало, что обе дивизии оказались разгромлены. Разгром 62-й армии заставил командование Сталинградского фронта отказаться от планов использования «дальневосточных» дивизий в наступлении 21-й армии (которое к тому же теряло смысл с потерей позиций в излучине Дона). Они выводились для занятия обороны по восточному берегу Дона в полосе 62-й армии.
   Попытки прорыва. В результате проведенного маневра на окружение немецкие войска вышли на рубеж Дона к северу и югу от идущей на Сталинград железной дороги. На правом берегу Дона оставался плацдарм на рубеже от Клетской до Песковатки, занимаемый 4-й танковой армией. Далее от Песковатки на юг к Нижне-Чирской шел внешний фронт окружения, занятый 3-й моторизованной, 24-й танковой и 71-й пехотной дивизиями немцев. «Котел» уже к 9 августа окаймлялся пехотными соединениями, и шансов из него вырваться у окруженных почти не было.

   Командующий 4-й танковой армией В.Д. Крюченкин и заместитель командующего Сталинградским фронтом по автобронетанковым войскам А.Д. Штевнев.

   В «котел» попали значительные силы 62-й армии: один полк 33-й гвардейской стрелковой дивизии, 181, 147 и 229-я стрелковые дивизии, Краснодарское училище, пять истребительно-противотанковых и три танковых полка. Численность окруженных войск (за вычетом полка 33-й гв. стрелковой дивизии и Краснодарского училища) в штабе Сталинградского фронта оценивали в 28 тыс. человек. В эту цифру входили:
   147-я стрелковая дивизия (9575 человек на 5.08);
   181-я стрелковая дивизия (11 142 человека на 5.08);
   229-я стрелковая дивизия (5419 человек на 5.08);
   555, 508, 881, 1185 и 1252-й истребительно-противотанковые полки;
   645, 650 и 651-й танковые батальоны [96 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 71. Л. 141.].
   В составе окруженных войск было 157 полевых и 67 противотанковых орудий, 17 танков Т-34, 39 Т-60, 354 автомашины и 4562 лощади [97 - Там же.]. 88-й и 84-й гв. стрелковые полки 33-й гв. стрелковой дивизии избежали окружения. Они отошли совместно с группой Журавлева и вели боевые действия в составе 4-й танковой армии.
   Окруженные соединения распались на несколько групп, пробивавшихся в разных направлениях. Двусторонняя связь со штабом армии и фронта отсутствовала. В отчете офицера ГШ КА о действиях 62-й армии указывалось: «Фронтом были высажены разведчики из самолетов с радиостанциями для связи с дивизиями, но от последних никаких сведений нет» [98 - ЦАМО РФ. Ф. 320. Оп. 4522. Д. 8. Л. 213.]. Согласно отчету командира 33-й гв. стрелковой дивизии А.И. Утвенко, в 19.00 8 августа радиостанцией соединения была принята радиограмма, предписывавшая пробиваться на север совместно с 181-й стрелковой дивизией. Главой группы назначался командир 181-й стрелковой дивизии генерал-майор Т.Я. Новиков. Еще одну группу образовали 147-я и 229-я стрелковые дивизии. Командир 147-й стрелковой дивизии А.А. Вольхин связи с командованием не имел и получил приказ на прорыв от командира 229-й стрелковой дивизии полковника Ф.Ф. Сажина. Эти две дивизии пробивались на восток и юго-восток к железнодорожному мосту через Дон.
   Первым шагом стал общий отход. 33-я гв. стрелковая дивизия снялась со старых позиций и стала отходить, оторвавшись от противника. Выйти в назначенный район уже не получилось. Командир дивизии А.И. Утвенко позднее описывал происходившее в письме К. Симонову: «К моменту приказа о прорыве на восток у меня было до трех тысяч людей, семнадцать орудий, тринадцать легких танков. Двинулись двумя колоннами напролом через овраги. Пушки – на руках. Прорвались на узком фронте, потеряв около трехсот человек. Немцы за ночь и утро перекинули полк пехоты еще восточнее нас и опять закрыли кольцо».
   Снабжение окруженных по воздуху отсутствовало, боеприпасы были на исходе, артиллерия – полностью уничтожена. Последний бой 33-й гв. стрелковой дивизии шел с 5.00 до 11.00 10 августа. Утвенко писал Симонову: «Сопротивлялись до конца. Я сам пять раз перезарядил маузер. Секли из автоматов. Несколько командиров застрелилось. Было убито до тысячи человек, но жизнь продали дорого». Остатки дивизии рассеялись по балкам и ручьям и мелкими группами пытались пробиться из окружения. В ЖБД 6-й армии указывалось: «К вечеру 10.8 русские скучены на пространстве примерно 6 км в поперечнике. Он оказывает упорнейшее сопротивление, особенно севернее Савинского, и его приходится уничтожать на позициях» [99 - NARA T312 R1683 frame 240].
   Следует отметить, что воспоминания об этих боях остались у немцев далеко не радужные. В сентябре 1942 г., при планировании новой операции, командование 6-й армии подчеркивало: «Сражения на окружение противника сталкиваются в здешней местности, богатой оврагами, с большими сложностями. Имеется в виду не формирование котла, а его очистка, которая займет много времени и будет сопровождаться значительными потерями. При этом танки удастся использовать в лучшем случае весьма ограниченно. Основную ношу боев придется нести на себе пехоте» [100 - NARA T312 R1683 frame 848].
   147-я и 229-я стрелковые дивизии начали отход в 21.00 9 августа. Однако на пути отходящих дивизий Вольхина и Сажина немцами уже был выставлен заслон фронтом на запад. Навстречу отходящим колоннам в панике двигались тыловые части 229-й стрелковой дивизии. Они пытались отыскать путь к спасению и отходили на север. Основные силы 147-й стрелковой дивизии вскоре были изолированы в Грачевой балке. Лесов, становившихся спасением окруженных в Белоруссии, под Вязьмой и под Уманью, в излучине Дона не было. Некоторую защиту давали только глубокие овраги.
   Решающий бой состоялся 10 августа. Блокированные в балке советские части атаковали, даже захватывали трофеи и пленных. Но общую обстановку это изменить не могло. В балке скапливалось все больше раненых. Всех мучила жажда. Было решено предпринять еще одну попытку пробиться из окружения всем отрядом. Вольхин в своем отчете по боям в окружении писал: «Бойцы и командиры приветствовали это решение и заявили: «Лучше умереть в поле, чем в этой ловушке». Некоторые орудия выкатили на открытые позиции. Но шансов пробиться через плотный заслон немецкой пехоты уже не было. Части двух дивизий были рассеяны и пробивались на соединение с основными силами 62-й армии мелкими группами. Командир 229-й стрелковой дивизии полковник Ф.Ф. Сажин погиб 10 августа у хутора Пятиизбянский.
   Синхронно с уничтожением окруженных соединений была разгромлена прижатая к Дону у взорванной переправы 112-я стрелковая дивизия. В боевом донесении штаба дивизии к 20.00 11 августа сообщалось:
   «На 11.8.42 г. в трех стр. полках имеется: старшего и среднего нач. состава 152 чел., младшего нач. состава – 154 чел., рядового состава строевых подразделений 504 чел., тыловиков 180 чел.
   В 156 Д[ивизионе]ПТО осталось одно 45-мм орудие и 87 чел. личного состава.
   436 а[ртиллерийский]п[полк] имеет 122-мм гаубиц – 10 шт., 76-мм пушек 39 г. – 4, ружей ПТР – 12. Винтовок – 692, личного состава – 847 чел. и лошадей – 469» [101 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 16. Л. 22.].
   Несколько лучше, потеряв до 25 % состава, сохранились вспомогательные подразделения дивизии. Нелишне будет напомнить, что на 5 августа соединение насчитывало 8107 человек. В бою у переправы 10 августа погиб командир 112-й стрелковой дивизии полковник Иван Петрович Сологуб, возглавлявший соединение с момента начала его формирования в Сибирском военном округе в декабре 1941 г.
   Но немедленной проверки на прочность наспех восстановленной обороны не произошло. Форсировать Дон немцы не спешили. После окружения части 62-й армии на правом берегу Дона в полосе наступления армии Паулюса вновь наступило затишье. Немцы методично перемалывали окруженных. К 23.00 13 августа из окружения вышло только 160 человек батальона связи 229-й дивизии и 27 человек из состава 147-й стрелковой дивизии во главе с командиром генерал-майором Вольхиным. В оперативной сводке № 90 штаба 62-й армии к 18.00 14 августа говорилось: «Новых сведений о положении 33 гв., 181, 147, 229-й сд не поступило. Отдельные мелкие группы переправлялись на восточный берег р. Дон в полосе 131-й и 112-й сд». Командир 181-й стрелковой дивизии генерал Т.Я. Новиков был взят в плен 15 августа. Он погиб в плену в декабре 1944 г.
   15 августа 1942 г. к судьбе окруженных проявило интерес Верховное командование. Директивой Ставки ВГК № 170569 И.В. Сталин указывал:
   «По донесениям штаба Сталинградского фронта 181, 147 и 229-й сд 62-й армии продолжают вести бои в обстановке окружения в районе Евсеев, Майоровский, Плесистовский. Несмотря на это и на неоднократные указания Ставки, помощь им Сталинградским фронтом до сего времени не оказана. Немцы никогда не покидают свои части, окруженные советскими войсками, и всеми возможными силами и средствами стараются во что бы то ни стало пробиться к ним и спасти их. У советского командования должно быть больше товарищеское чувство к своим окруженным частям, чем у немецко-фашистского командования. На деле, однако, оказывается, что советское командование проявляет гораздо меньше заботы о своих окруженных частях, чем немецкое. Это кладет пятно позора на советское командование. Ставка считает делом чести нашего сталинградского командования спасение окруженных частей. У нашего сталинградского командования имеется сейчас достаточно сил и средств, чтобы пробиться к своим окруженным дивизиям и вывести их.
   Ставка приказывает немедленно организовать прорыв фронта противника, пробиться к своим окруженным дивизиям и организованно вывести их.
   О принятых мерах донести» [102 - Русский архив. Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы: 1942 год. Т. 16(5–2). М.: Терра, 1996. С. 362.].
   Эта директива Ставки, к сожалению, безнадежно опоздала. К 15 августа окруженная на западном берегу Дона группировка уже перестала существовать. Плотно обжатые со всех сторон дивизии были уничтожены. Что бы ни говорил Сталин, сил для деблокирования «котла» у Сталинградского фронта не было. 4-я танковая армия могла противопоставить только две стрелковые дивизии. Резервы в лице гвардейских дивизий 1-й гвардейской армии прибыли слишком поздно, чтобы хоть как-то повлиять на судьбу окруженных частей 62-й армии.
   Дело было не в каком-то особом чувстве товарищества, а в мощных технических средствах, имевшихся у немцев. Любую свою окруженную группировку немцы могли снабжать с помощью многочисленного парка транспортной авиации. И количество, и качество (вес поднимаемого груза) немецких транспортных самолетов существенно превосходили аналогичные показатели советских У-2, чаще всего привлекавшихся для операций по снабжению.
   Тем не менее на указания Верховного надо было хоть как-то отреагировать. В 6.00 утра 16 августа из штаба 62-й армии докладывали: «Связи с 33 гв., 181, 147, 229 сд установить не удалось. На вызовы по радио не отвечают, при работе на прием не появляются» [103 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 48–49. Л. 70.]. К 18.00 17 августа в оперативной сводке № 96 штаба 62-й армии записано: «Из опроса командиров из состава 33-й гв. сд и 147-й сд установлено, что воздействием противника дивизии расколоты на мелкие группы, которые выходят на восточный берег р. Дон».
   В донесении штаба 6-й армии в штаб ГА «Б» результаты сражения описывались следующим образом: «Сражение в котле на Дону западнее Калача завершено. Уничтожена 62-я армия красных и крупные части 1-й танковой армии. Разгромлены 7 стрелковых дивизий, 7 танковых бригад и 2 мотострелковые бригады, еще 2 стрелковые дивизии понесли большие потери. Противник потерял в боях с 7 по 11.8, по имеющимся данным, 30 тысяч пленных, 270 танков и 560 орудий, в том числе противотанковых и зенитных. Потери противника убитыми высоки, число пленных и добычи продолжает расти» [104 - NARA T312 R1683 frame 242.].
   Сражение действительно еще продолжалось, 11 августа в ЖБД 6-й армии отмечалось: «Очистка отдельных оврагов в этом районе, а также на западном берегу Дона юго-восточнее и восточнее станции Чир еще продолжается» [105 - NARA T312 R1683 frame 244.]. К 20 августа из состава полка 33-й гв. стрелковой дивизии вышли 418 человек, из состава 147-й стрелковой дивизии – 171 человек, 181-й стрелковой дивизии – 28 человек, 229-й стрелковой дивизии – 278 человек [106 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 71. Л. 171.].
   В заключение хотелось бы прокомментировать фразу из книги Ганса Дёрра о походе на Сталинград. Подводя итоги сражению, он пишет: «10 августа 6-я армия одержала полную победу, последнюю в сражении на открытой местности. По какой причине она не была использована для немедленного форсирования Дона, автору установить не удалось» [107 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 44.]. Изучение оперативных документов 6-й армии, возможно, недоступных Дёрру в момент написания его книги, позволяет легко ответить на этот вопрос. К началу августа уже произошел отказ от первоначального плана форсирования Дона к северу и югу от Калача. Информируя командование о своих дальнейших планах, штаб Паулюса отмечал: «Следует стремиться к захвату плацдармов западнее Качалинской, по возможности на плечах отступающего противника» [108 - NARA T312 R1683 frame 246.]. План дальнейших действий также был скорректирован в сравнении с приказом от 20 июля. Теперь предполагалось следующее: «После захвата плацдармов юго-западнее Качалинской XIV и XXIV ак наступают вдоль тянущейся к Сталинграду цепи высот в направлении северного и южного Сталинграда, чтобы установить контакт с 4 ТА в районе станции Воропоново» [109 - NARA T312 R1683 frame 246.]. Причиной смены планов, очевидно, стал целый ряд факторов: знакомство с местностью, вступление в сражение 4-й танковой армии Гота и другие. В итоге форсировать Дон предполагалось после ликвидации советского плацдарма в районе Сиротинской, о чем пойдет речь далее.

   Немецкий пулеметчик на берегу Дона. Хорошо видно, что западный берег реки господствует над восточным.

   1-я гвардейская армия идет в бой. Возникший вследствие разгрома 62-й армии на правом берегу Дона кризис вынудил советское командование отказаться от первоначального плана ввода в сражение прибывающих резервов. 1-я гвардейская армия, предназначавшаяся Юго-Восточному фронту, теперь должна была пойти в бой на правом берегу Дона. Назначенный командующим 1-й гвардейской армией генерал К.С. Москаленко, успевший прибыть в штаб Юго-Восточного фронта для знакомства с обстановкой, вернулся принимать войска армии в новом районе сосредоточения. В своих мемуарах Москаленко писал: «Была уже ночь, когда я попрощался с А.И. Еременко и Ф.И. Голиковым, а на рассвете машина умчала меня в район ст. Фролово. Где-то там разместился штаб 1-й гвардейской армии. Невдалеке от этой станции, а также соседней Иловли, как мне было известно, выгружались и войска армии, прибывавшие железнодорожными эшелонами. Невольно подумалось: опять предстоит принять командование и повести в бой армию, которая еще только формируется. Это предчувствие более чем оправдалось» [110 - Москаленко К.С. Указ. соч. С. 295.].
   Однако необходимо подчеркнуть, что 1-я гвардейская армия стояла особняком в ряду других резервных армий. Бывший начальник штаба армии впоследствии вспоминал:
   «В ближайшие дни, как обещал товарищ Сталин, из-под Москвы к нам будет переброшена 1-я гвардейская армия, состоящая из первоклассных дивизий.
   Еременко перебрал стопу бумаг на своем столе, вынул одну из них, пробежал глазами и не без гордости сказал:
   «В состав 1-й гвардейской армии включены шесть стрелковых дивизий. Все – гвардейские, причем пять из них сформированы из воздушно-десантных корпусов. Численность каждой дивизии достигает 8 тысяч человек. Коммунисты составляют половину личного состава, все остальные, за редким исключением, – комсомольцы. Это замечательное объединение – впервые созданная в наших Вооруженных Силах гвардейская армия…» [111 - Иванов С.П. Штаб армейский, штаб фронтовой. М.: Воениздат, 1990. С. 313.]
   Здесь С.П. Иванов (или А.И. Еременко в его пересказе) несколько ошибается. Средняя численность дивизий 1-й гвардейской армии на момент ее прибытия под Сталинград, по донесениям, составляла около 10 тыс. человек. В гвардейских дивизиях новой армии имелось сверхштатное количество пистолетов-пулеметов, но не хватало ручных и станковых пулеметов. Укомплектованность соединений в среднем можно оценить как высокую.
   Постигшая 62-ю армию катастрофа также заставила советское Верховное командование пересмотреть свое мнение о возможностях В.Н. Гордова руководить фронтом на стратегически важном направлении. По Директиве Ставки № 170562 от 23.00 9 августа Сталинградский фронт с 6.00 10 августа переходил в подчинение А.И. Еременко. По совместительству Еременко оставался командующим Юго-Восточным фронтом. Свою роль в этом назначении, по-видимому, сыграл успех Юго-Восточного фронта в сдерживании прорыва противника под Абганерово.
   Передача командования А.И. Еременко поначалу породила некоторое преобладание интересов Юго-Восточного фронта над интересами Сталинградского фронта. Выразилось это в постановке новым командующим задач 1-й гвардейской армии. Москаленко описал этот эпизод в своих мемуарах следующим образом:
   «В этих условиях была, пожалуй, нереальной поставленная еще 8 августа командующим Юго-Восточным фронтом задача в кратчайший срок сосредоточить армию на рубеже р. Червленая в районе Скляров, Гавриловка, Ивановка, совхоз «Горная Поляна». Это решение было принято с целью уплотнения обороны юго-западных подступов к Сталинграду в связи с прорывом войск 4-й танковой армии противника в районе ст. Тингута. Приказ был отменен, так как там восстановила положение 64-я армия, а в излучине Дона возникла угроза наступления противника в район севернее Сталинграда.
   Но и после этого командующий Юго-Восточным фронтом лишь отчасти изменил свое решение. Так, утром 11 августа он подтвердил приказ о сосредоточении 1-й гвардейской армии на ближних подступах к Сталинграду, но теперь уже на рубеже рек Россошка и Червленая в районе Западновка, Бореславский, Гумрак, т. е. фронтом не на юго-запад, а на запад.
   Иное решение было принято в тот день Ставкой Верховного главнокомандования. Ее директива гласила, что войска 1-й гвардейской армии должны сосредоточиться на широком фронте в районе ст. Иловля. Далее указывалось, что ни одна дивизия этой армии не может вводиться в бой без разрешения Ставки» [112 - Москаленко К.С. Указ. соч. С. 295–296.].

Командующий 4-й танковой армией Герман Гот, активный участник всех крупных сражений на Восточном фронте в 1941–1943 гг. Он не написал увлекательных мемуаров и потому остался в тени других немецких военачальников.

Таким образом, поначалу план использования 1-й гвардейской армии был лишь слегка откорректирован. Вместо подготовки позиций позади атакованной Готом 64-й армии Юго-Восточного фронта армия поворачивалась фронтом на запад. Тем самым армия Москаленко становилась страховочным поясом фронта на ближних подступах к Сталинграду. Ставку такой вариант не устраивал, и новую армию оттянули к правому флангу советских войск на Сталинградском направлении. Сосредоточение дивизий армии Москаленко в районе Иловли позволяло использовать 1-ю гвардейскую армию как на восточном, так и на западном берегу Дона в зависимости от обстановки. Однако искушение нанести контрудар во фланг 6-й армии было слишком велико.

Итоги танкового сражения в большой излучине Дона

   Для вермахта сражение в большой излучине Дона на первый взгляд являлось бесспорным успехом. 11 августа 1942 г. Паулюс докладывал в штаб группы армий «Б»: «Оборона и наступление западнее Калача с 23.7 принесли 57 тысяч пленных, уничтожено более 1000 танков, уничтожено и захвачено 750 орудий всех типов». Первый вопрос, который возникает при изучении боев на Сталинградском фронте в конце июля и начале августа 1942 г.: «Куда делись танки?»
   Выше уже было немало сказано о характере действий танков в этом сражении, когда они вынуждены были атаковать без достаточной артиллерийской и пехотной поддержки. Это, разумеется, сказывалось на потерях. Однако представляет интерес то, чем, собственно, поражались советские танки в этот период. Ответ на это дают данные оберквартирмейстера 6-й армии о расходе боеприпасов за период с 20 июня по 10 июля 1942 г. Абсолютным лидером являлись, как ни странно, 75-мм выстрелы к танковым пушкам с кумулятивным снарядом Gr.Patr.38 (24-калиберные орудия танков Pz.IV и САУ «Штурмгешюц»), их было израсходовано 7062 штуки. Лето 1942 г. стало для немцев периодом массового использования кумулятивных боеприпасов. Производство обычных калиберных бронебойных снарядов к 75-мм длинноствольным танковым и противотанковым пушкам разворачивалось медленно. Вследствие этого в 1942 г. в целом 67,6 % выпуска боеприпасов, предназначенных для поражения бронетехники, к орудиям САУ «Штурмгешюц» составляли кумулятивные снаряды [113 - Hahn F. Waffen und Geheimwaffen des deutschen Heeres 1933–1945. Bernard & Graefe, Koblenz. 1986. Band 1., S. 80.].
   Следующими по количеству израсходованных 6-й армией с 20 июля по 10 августа 1942 г. были 50-мм бронебойные выстрелы к длинноствольным танковым пушкам и противотанковым пушкам ПАК-38 – 5488 и 5609 соответственно. Подкалиберных снарядов к этим двум типам пушек было израсходовано соответственно 967 и 1354 штуки. Еще одним лидером (особенно учитывая количество самих артсистем) были 76,2-мм трофейные орудия: к ним было расстреляно 1135 калиберных и 130 подкалиберных выстрелов. Достаточно низким на этом фоне был настрел боеприпасов к 37-мм орудиям ПАК-35/36 – 3594 калиберных и 1194 подкалиберных выстрела. Новые средства борьбы были в некотором смысле аутсайдерами: 75-мм выстрелов к длинноствольным танковым пушкам 6-я армия расстреляла 1649 штук, а к 75-мм ПАК-40 – 608 выстрелов. Судя по всему, из ПАК-40 стремились стрелять по танкам, опознаваемым как КВ, как предписывала инструкция. В сравнении с этими величинами немало было выпущено кумулятивных снарядов к 105-мм гаубицам – 766 штук.
   По приведенным данным хорошо видно, что у 6-й армии было более чем достаточно средств для поражения многочисленных танков разных типов, от КВ до Т-60 и БТ, вводившихся в бой командованием Сталинградского фронта. Без подавления системы противотанковой обороны артиллерией танковые атаки неизбежно приводили к большим потерям в бронетехнике.
   Собственно, одной из проблем лета – осени 1942 г. стала утрата советскими танками той относительной «неуязвимости», которой они обладали в 1941 г. Снаряды новых типов наши танкисты иногда называли «термитными». Теперь немецкая артиллерия уверенно поражала даже тяжелые КВ. В отчете командира 158-й танковой бригады указывалось: «Противник имеет новую противотанковую пушку порядка 57 мм калибра, которая с больших дистанций (1200 метров) легко пробивает броню КВ, а снаряд ее воспламеняет машину» [114 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 10. Л. 6.]. Речь идет, скорее всего, о кумулятивных боеприпасах к 75-мм танковым и противотанковым пушкам, упоминавшихся выше. 57 мм получилось за счет измерения диаметра пробоины от кумулятивной струи.
   Также против советских танкистов играли, казалось бы, второстепенные элементы конструкции танков – приборы наблюдения, промахи проектировщиков. В отчете, написанном по итогам боев под Сталинградом в июле – сентябре 1942 г. командиром 13-го танкового корпуса Т.И. Танасчишиным, указывались следующие недостатки «тридцатьчетверок»:
   «5. В ходе боев с очевидностью установлено, что приборы наблюдения танка Т-34 не позволяют вести достаточный обзор в условиях пересеченной местности.
   6. Пушка танка Т-34 пробивает броню всех немецких танков на дистанции 1200 метров и ближе. Самоходная же немецкая пушка пробивает броню танка Т-34 на дистанции 2 км. Для того чтобы иметь равноценное оружие, необходимо на часть (каждый десятый) танков монтировать 85-мм противотанковую пушку, равноценную немецкой самоходной. Причем настоятельно необходимо лоб и башню этой машины экранировать, доводя суммарную толщину брони до 250–300 мм и обеспечивая крыши башни и корпуса 100 мм броней» [115 - ЦАМО РФ. Ф. 3430. Оп. 1. Д. 34. Л. 54–55.].
   По большому счету, вопрос был не в общих принципах использования танковых войск, а в их правильном тактическом применении. Быстрая переброска (часто своим ходом) и ввод в бой с марша – это типичная задача механизированного соединения. Сплошь и рядом советские и немецкие танковые дивизии или корпуса вступали в бой по частям, по мере прибытия в район проведения оборонительной операции. Причем это касается не только провальных, но и вполне успешных оборонительных операций. Например, по частям вводилась в бой дивизия СС «Тотенкопф» в ходе блистательного контрудара Манштейна под Харьковом в феврале – марте 1943 г. Проблема обеспечения эффективности использования подвижного соединения для контрудара лежит в плоскости его организационной структуры и тактики использования.
   Однако было бы ошибкой оценивать контрудары танковых корпусов как безрезультатные. Армия Паулюса теряла время и несла ощутимые потери в людях. Потери, понесенные участвовавшими в боях в большой излучине Дона дивизиями 6-й армии, показаны в таблице.

   Таблица
   Потери соединений 6-й армии ГА «Б», принимавших участие в боевых действиях в большой излучине Дона. 21 июля–10 августа 1942 г. [116 - Составлено автором по данным NARA T312 R1448 frames 1106, 1241, 1304, 1393.]

Бросаются в глаза высокие потери армии Паулюса заболевшими, не характерные, например, для лета 1941 г. В некоторых соединениях потери заболевшими сопоставимы с боевыми потерями. Однако также хорошо видно, что в наибольшей степени пострадали дивизии, с самого начала сражения вовлеченные в бои в излучине Дона и, по существу, ставшие жертвой ошибок в оценке противника. В ЖБД 6-й армии еще 31 июля отмечалось: «Для дальнейших операций против Сталинграда имеющиеся силы представляются очень слабыми. 297-я, 44-я, 113-я пд и 100-я егерская дивизия очень ослаблены потерями» [117 - NARA T312 R1683 frame 132.].
Все это в ближайшей перспективе создало ситуацию, когда у 6-й армии не оказалось достаточно сил, чтобы сделать последний решающий шаг. В крайне невыгодных условиях, при нехватке артиллерии и органических недостатках танковых соединений резервные армии методично снижали боевые возможности самой сильной армии вермахта на Восточном фронте.

Армированная оборона I. Абганерово

   Немецкое командование постепенно наращивало масштабы ударов по сходящимся направлениям. Вначале это было наступление северной группировки немецкой 6-й армии (XIV танкового и VIII армейского корпусов) на правом фланге 62-й армии. Затем масштаб «канн» был увеличен и удары были нанесены северной и южной ударными группами армии Паулюса в направлении на Калач. Последним шагом по увеличению масштабов возможного окружения советских войск на дальних подступах к Сталинграду стало привлечение к наступлению 4-й танковой армии Г. Гота. Это позволяло обойти висящий в воздухе южный фланг Сталинградского фронта и ударом на Сталинград охватить не только 62-ю, но и 64-ю армию.
   «…не занят никакими частями». 30 июля, в тот день, когда XXXX танковый корпус армии Гота занял плацдарм на реке Маныч, 4-я танковая армия была передана из группы армий «А» в группу армий «Б». В этот день Гальдер записал в дневнике: «На докладе у фюрера слово было дано генералу Йодлю, который высокопарно объявил, что судьба Кавказа решится под Сталинградом. Поэтому необходима передача сил из группы армий «А» в группу армий «Б», и это должно произойти как можно дальше к югу от Дона. Таким образом, в совершенно новой сервировке преподносится та самая мысль, которую я высказал фюреру шесть дней тому назад, при форсировании 4-й танковой армией Дона. Но тогда досточтимая компания из ОКВ ничего не поняла».
   Поскольку армия Гота оказалась между двумя операционными направлениями, сталинградским и кавказским, ее соединения активно растаскивались между ними. 23 июля XXIV танковый корпус был передан 6-й армии, затем XXXX танковый корпус был переподчинен группе армий «А». Дивизия «Великая Германия» была вообще изъята из состава немецких войск в южном секторе фронта. Вскоре она пошла в бой под Ржевом. После этих мероприятий в 4-й танковой армии остались следующие соединения:
   XLVIII танковый корпус (14-я танковая и 29-я моторизованная дивизии);
   IV армейский корпус (94-я и 371-я пехотные дивизии);
   в пути находился 6-й румынский армейский корпус (1-я и 2-я румынские пехотные дивизии).
   Всего армия Гота на начальном этапе своего участия в сражении за Сталинград имела в своем составе одну танковую, одну моторизованную, две немецкие и две румынские пехотные дивизии. По боевому составу она была существенно слабее армии Паулюса. Однако действовать 4-й танковой армии предстояло на открытом фланге Сталинградского фронта, и даже небольшие силы могли доставить крупные неприятности.

   Немецкие пехотинцы наблюдают за полем боя, спрятавшись за подбитым танком Т-70.

   Прорыв 4-й танковой армии на южный берег Дона фактически отсек 51-ю армию от главных сил Северо-Кавказского фронта. Точно так же, как корпуса группы армий «А» и «Б» разделялись между двумя основными операционными направлениями, происходило разделение противостоящих им советских войск. Директивой Ставки ВГК № 170539 «в целях удобства управления» 51-я армия с 12.00 31 июля 1942 г. передавалась в состав Сталинградского фронта. Силы сторон окончательно разделились между Кавказом и Сталинградом. В промежутке между советскими и немецкими армиями на двух этих направлениях осталась только тонкая мембрана завесы в калмыцких степях. Немецким командованием была выделена в состав завесы 16-я моторизованная дивизия.
   Нельзя сказать, что кризис на стыке с Северо-Кавказским фронтом был неожиданностью для советского командования. Обход южного фланга вновь выстроенного фронта резервных армий и удар в мягкое подбрюшье оборонявших Сталинград войск был легко прогнозируемым ходом. Еще 16 июля Я.Н. Федоренко шифровкой сообщал А. Василевскому: «Особо опасным районом и ничем пока не обеспеченным считаю левый фланг 62-й армии и правый фланг С[еверо-]К[авказского]Ф[ронта]» [118 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 11360. Д. 120. Л. 131.]. Федоренко предложил усилить это направление одной стрелковой дивизией и танковой бригадой и просил Василевского дать соответствующие указания командованию фронта.
   Однако между осознанием опасности и технической возможностью принять контрмеры лежит пропасть. В переговорах штаба фронта со Ставкой ВГК 28 июля 1942 г. на вопрос: «Скажите, кем занят в настоящее время Юго-Западный фас сталинградского внешнего обвода от ст. Красный Дон до Райгорода?» на телеграфной ленте был отбит лаконичный ответ: «Юго-Западный фас Сталинградского обвода не занят никакими частями». Курсантские полки к тому моменту были задействованы в большой излучине Дона, а дивизии с Дальнего Востока были еще в пути. В итоге было принято решение выдвигать на обвод 38-ю и 244-ю стрелковые дивизии 2-тысячного состава. Они находились на восстановлении в составе 57-й армии.
   По мере прибытия дивизий с Дальнего Востока и переформирования танковых бригад предложение Федоренко о создании боевой группы из стрелковой дивизии и танковой бригады получило практическую реализацию. В боевом распоряжении штаба фронта № 00166/оп от 20.10 1 августа 1942 г. для восстановления положения на фронте 51-й армии выделялись 208-я стрелковая дивизия, 6-я гв. танковая бригада, артполк и инженерный батальон. Все эти части и соединения перевозились в район Курмоярского по железной дороге. В переговорах по прямому проводу с Василевским на следующий день (2 августа) Гордов сообщал, что планирует выдвигать во втором эшелоне за 208-й стрелковой дивизией в 51-ю армию 126-ю и 422-ю стрелковые дивизии. Таким образом, из десяти прибывающих в состав Сталинградского фронта дивизий три притянул к себе в прорыв Гота на котельниковском направлении. Именно здесь развернулись события, которые я бы назвал одним из наиболее страшных эпизодов Сталинградской битвы.
   Неудачи под Воронежем вызвали цепную реакцию по всей стране. Вновь, как в 1941 г. под Москвой, понадобились дивизии с Дальнего Востока. Одним из таких соединений была вышеупомянутая 208-я стрелковая дивизия. Она была сформирована еще в 1941 г. в Приморском крае, но в тяжелую зиму 1941–42 г. оставалась в составе Дальневосточного фронта. К лету 1942 г. дивизия насчитывала 13 360 человек и была полностью укомплектована всем необходимым имуществом и автотранспортом. Времени на обучение у бойцов и командиров было более чем достаточно. На учениях в июне 1942 г. соединение получило от комфронта Апанасенко оценку «хорошо». Командовал 208-й дивизией полковник Константин Михайлович Воскобойников, назначенный комдивом в мае 1942 г. Боевого опыта он не имел, ранее командовал полком другой дальневосточной дивизии.
   208-я стрелковая дивизия была укомплектована молодыми возрастами, от 25 до 32 лет, 80 % русских, 20 % других национальностей. Резкие перемены в судьбе этих молодых и полных сил людей наступили с началом операции «Блау» 12 июля 1942 г., когда по приказу Ставки 208-я дивизия была снята с Дальнего Востока и отправилась под Сталинград. Трудно сказать, с какими чувствами ехали на запад воины-дальневосточники. Однако я, скорее всего, не сильно ошибусь, если предположу, что они хотели быстрее вступить в бой, внести свой вклад в войну, которая шла уже более года на другом конце страны. После долгого путешествия через весь СССР дивизия полковника Воскобойникова 31 июля была в Сталинграде. Здесь в штабе фронта командир дивизии получил задачу: следовать по железной дороге через Котельниково на Цимлянскую.
   Фактически еще в то время, как полковник Воскобойников был в штабе фронта и получал боевую задачу, эшелоны с дальневосточниками уже двигались по назначенному маршруту. Ранним утром 1 августа 1942 г. два передовых эшелона втягивались на станцию Котельниково. К тому моменту она уже была занята танками Гота. Батальоны были вынуждены под огнем танковых орудий и пулеметов выгружаться из вагонов и принимать бой. Третий эшелон в 8.00 1 августа попал под удар немецкой авиации на разъезде Курмоярский и был уничтожен, не успев вступить в бой. Ехавшие в эшелонах бойцы и командиры явно представляли себе свой первый бой совсем не таким, каким он получился в реальности. Они думали встретить врага в окопах в обороне или атаковать его, оглушенного артиллерией. Но под Котельниково не было ни окопов, ни артиллерии. Были вагоны, выжженная солнцем степь и немецкие танки.
   Относительно организованно выгрузился только четвертый эшелон 208-й стрелковой дивизии. Он в 8.00 прибыл на станцию Гремячий, следующую за разъездом Курмоярский, на 22 км ближе к Сталинграду. В этом эшелоне следовали штаб дивизии, саперный батальон, батальон связи. Такой состав хорошо подходил для организации командного пункта соединения, но мало подходил на роль передового отряда. Тем не менее он пешим порядком выступил к Котельниково, несколько раз подвергшись по дороге нескольким ударам с воздуха в открытой степи. Пятый эшелон также успешно выгрузился в Гремячем. На этом везение дальневосточников закончилось. Прибывший в ночь с 1 на 2 августа на станцию Чилеково шестой эшелон 208-й дивизии был задержан комендантом «из-за отсутствия воинской площадки». Промедление оказалось роковым. Уже в 5.00 2 августа последовал удар двух десятков немецких бомбардировщиков, которые разнесли эшелон на куски.
   Можно представить себе состояние полковника Воскобойникова, когда он на машине догнал эшелон со своим штабом в Гремячем в 11.00 1 августа. Он сразу отправился к Котельниково, чтобы собрать подчиненные ему части, в одночасье оказавшиеся разметанными по степи немецкими танками и авиацией. В довершение всех бед дальневосточникам пришлось сражаться в условиях нехватки снарядов и патронов. Два эшелона боеприпасов, прибывшие на станцию Гремячий, были разбиты немецкой авиацией. К утру 2 августа разрозненные части 208-й дивизии были отброшены от Котельниково, к утру следующего дня – от разъезда Курмоярского, и только в 3–4 км от Гремячего натиск немецких частей был приостановлен.

   «По машинам!» Танковые экипажи перед посадкой в танки на площадке СТЗ. Лето 1942 г.

   Фактически развертывание дивизии на каком-то определенном рубеже было сорвано. Войска с той или иной степенью хаотичности выгружались вдоль железной дороги на Котельниково. В. И. Чуйков вспоминал:
   «Возле разъезда Небыковский батальон бойцов 208-й стрелковой дивизии, развернувшись цепью фронтом на юг, рыл окопы. Командир батальона доложил, что, узнав от отходящих с юга о появлении немецких танков в Котельниково, он по своей инициативе решил занять оборону. Где командир полка или дивизии, он не знал, поскольку его батальон только выгрузили. Я одобрил действия этого командира батальона, приказав задерживать отходящих, и обещал дать ему связь от ближайшего штаба, который надеялся найти на станции Чилеков».
   Если быть точным, то Небыковский (Небыково) – это населенный пункт рядом с Чилеково. Станции такой на карте железных дорог того времени просто нет. Но не суть важно. Неизвестного комбата трудно в чем-либо упрекнуть: под угрозой прорыва вражеских танков нужно было занимать оборону. Однако в итоге в распоряжении полковника Воскобойникова оказалось меньше половины соединения. Под Гремячим из состава 208-й стрелковой дивизии собрались четыре стрелковых батальона, один артиллерийский дивизион, противотанковый дивизион и батарея полковых пушек. В ночь с 3 на 4 августа полковник Воскобойников решил отвести собравшиеся в районе Гремячего части под Чилеково. Однако в сражении с моторизованным противником отход – это очень опасный маневр. Ранним утром 4 августа последовал последний акт драмы. Наступающие вдоль железной дороги немцы сначала атаковали на марше отходящие части, а затем сбили с позиций не успевшие закрепиться под Чилеково подразделения. В бою под Чилеково погибли полковник Воскобойников и комиссар дивизии Малофеев. Сбор оставшихся частей 208-й стрелковой дивизии состоялся уже под Абганерово и у разъезда «74 км». Последний удар по ней нанесли августовские бои. Формально дивизия была расформирована по Приказу НКО СССР № 00248 от 28.11.1942.
   Однако свою роль разрозненные подразделения 208-й стрелковой дивизии, принявшие бой прямо в эшелонах, все же сыграли. От наступления строго вдоль железной дороги Гот отказался и предпочел выполнить широкий обходной маневр по степи.
   150 км по степи. Но в открытой танкодоступной местности, да еще летом, удерживать противника обороной направлений было невозможно. Сменив направление удара, наступающие немцы прорвали оборонявшую фронт 20–25 км 38-ю стрелковую дивизию (численностью 1685 человек на 25 июля) 57-й армии и преодолели Сталинградский обвод. Это было сделано широким обходным маневром, ставшим своеобразным рекордом не только для 14-й танковой дивизии, но и для всего Восточного фронта. Он описан в истории соединения следующим образом: «3 августа дивизия – впереди снова быстрый К64 [мотоциклетный батальон] – выступила из района Ремонтная в большой марш, приведший ее в непосредственную близость к Сталинграду. Тропический зной в степи без признаков тени и непроницаемая, осязаемо плотная завеса из пыли снова потребовали от людей и моторов предельного напряжения сил. Короткий отдых в полдень – и снова громыхание маршевой колонны в степных просторах. К быстро наступившей ночи авангард достиг поставленной цели – через Жутов-2 к мосту у Аксай. Дорога была найдена с трудом, карты были для ищущих плохой поддержкой. Положиться можно было только на полевой компас. За 15 часов пройдено 150 км, «дневное достижение, до сих пор не наблюдавшееся ни у одного танкового полка в России», как гордо звучало в дневном донесении 36-го танкового полка. При этом, однако, подошли к концу и запасы горючего. Проникнуть в широкий разрыв вражеского фронта и теперь стоять без движения!» [119 - Grams R. Die 14.Panzer-Division 1940–1945. Herausgegeben im Auftrag der Traditionsgemeinschaft der 14.Panzer-Division. Verlag Hans-Henning Podzun. Bad Nauheim. 1957, S. 50.]
   Однако в конце 150-километрового пути немецких танкистов ждал неприятный сюрприз: четыре десятка «тридцатьчетверок-сталинградок». Веское слово в сражении с наступающими соединениями Гота сказали танки. Вообще, немцам крупно «повезло» с тем, что им пришлось наступать на город, в котором работал на всю катушку крупный танковый завод. Восстановление танковых частей происходило быстрыми темпами. После тяжелых июльских боев на Дону 6-я гв. танковая бригада была отведена в Сталинград. Технику она получала прямо с завода, а людей – из сталинградского автобронетанкового центра. К 1 августа бригада была доведена до штатного состава. В отличие от многих других бригад на советско-германском фронте она имела однородный состав, 44 танка Т-34, никаких убогих легких танков. Сомнительное приобретение в лице танков Т-70 она получила позднее, в качестве пополнения. В ночь на 3 августа 6-я гв. танковая бригада была погружена в эшелоны и отправлена в район Котельниково-Дубовское. Однако до Котельниково 6-я гв. танковая бригада не добралась. Не доезжая даже до Абганерово, бригада была выгружена на станции Тингута и своим ходом вышла в район станции Абганерово. Здесь же находилась «сибирская» 126-я стрелковая дивизия. Фактически 6-я гв. танковая бригада оказалась у Абгенерово тем роялем в кустах, которого так недоставало при отражении первых ударов немцев на других направлениях. Атаковавшего 5 августа станцию Абганерово противника встретил огонь танков с подготовленных позиций. Танкистами было заявлено о 10 подбитых и сгоревших немецких танках. Собственные потери 6-й гв. танковой бригады составил всего один танк, подбитый артогнем.
   Встретив ожесточенное сопротивление на подступах к станции Абганерово и испытывая нехватку горючего, XLVIII танковый корпус перешел к обороне. Быстрого прорыва к Сталинграду с юга не получилось. Оставалось ждать подтягивания основных сил 4-й танковой армии и взламывать оборону при поддержке пехоты. Затерянный в выжженной солнцем степи разъезд «74 км» не стал еще одной точкой, мелькнувшей мимо пылящих к Сталинграду колонн. Этому разъезду, отмеченному отнюдь не на всех картах, предстояло на несколько дней стать ареной напряженных танковых боев.
   К прорыву немецкой 4-й танковой армии через Сталинградский обвод и выходу к Абганерово подоспела Директива Ставки ВГК № 170554 о создании нового фронта. «В целях удобства управления» Сталинградский фронт разделялся надвое – Сталинградский и Юго-Восточный. Распределение армий между двумя фронтами было следующим:
   «…фронты иметь в составе: Сталинградский – 63, 21, 62 и 4 танковой армии, 28 танк. корпуса; Юго-Восточный фронт – 64 армии (29, 204, 131, 38 и 15 гв. стр. дивизий, 6 гв. Танк. бригады), 51 армии (138, 157, 91, 302 и 208 стр. дивизий, 115 кд, 135 и 155 танк. бригад), 1 гвард. армии (37, 38, 39, 40 и 41 гвард. стр. дивизий), 57 армии (35 и 36 гвар. стр. дивизий, 126, 244 и 422 сд), 13 танк. корпуса.
   Одновременно в составе 64 и 51 армий передать Юго-Восточному фронту все специальные части обслуживания этих армий, а также все войска (училища, артиллерийские части и части 118 УР), расположенные по южному фасу Сталинградского внешнего обвода.
   Половину всей авиации Сталинградского фронта передать в состав Юго-Восточного фронта» [120 - Сталинградская битва. Книга первая. С. 297.].
   Командующим новым фронтом был назначен генерал-полковник А.И. Еременко, начальником штаба – генерал-майор Г.Ф. Захаров. Фронтовое управление формировалось за счет упраздненного Южного фронта и 1-й танковой армии. Сразу бросается в глаза, что Юго-Восточному фронту предназначалась 1-я гвардейская армия, вынужденно задействованная в большой излучине Дона, когда там случился «котел». Новая армия безнадежно опоздала к занятию позиций на южном фасе Сталинградского обвода. В итоге под управлением Юго-Восточного фронта оказались только 64, 51 и 57-я армии. Еременко в мемуарах сетует на трудности, возникшие вследствие проведения разграничительной линии между фронтами через Сталинград, само по себе разделение войск между двумя фронтами было вполне логичным. Наступление противника на Сталинград развивалось по двум направлениям, и каждому направлению соответствовал свой фронт. Один фронт оборонялся фронтом на северо-запад, а второй – на юго-запад и юг. Ударов в стык между фронтами немцы не наносили. Одним словом, претензии А.И. Еременко к Верховному командованию и Генштабу выглядят безосновательными.
   С позиций сегодняшнего дня парирование прорыва XLVIII корпуса у Абганерово выглядит большим успехом и даже удачей. Опоздай 6-я гв. танковая бригада или даже проскочи дальше, к Котельниково, 150-километровый марш немцев мог обернуться катастрофой. И так они оказались в 30 км от Сталинграда. Но в августе 1942 г. сбивание линии фронта со столь долго строившихся позиций было сочтено крупным проколом. 6 августа И.В. Сталин адресовал командованию Сталинградского фронта раздраженную тираду, облеченную в форму Директивы Ставки № 170556: «Ставка Верховного Главнокомандования возмущена тем, что Вы допустили прорыв танков противника через южный фас Сталинградского обвода, не оказав ему здесь должного сопротивления, и категорически требует под Вашу личную ответственность в течение сегодняшнего дня во что бы то ни стало восстановить положение по Сталинградскому обводу, уничтожив прорвавшиеся танки противника или отбросив их на юг» [121 - Сталинградская битва. Книга первая. С. 305.]. Восстановить линию фронта по Сталинградскому обводу без 1-й гв. армии было, пожалуй, уже невозможно. Речь могла идти только о стабилизации положения и предотвращении глубокого прорыва немецких войск.
   Отсутствие опоры на Сталинградский обвод не помешало войскам 64-й армии остановить противника. На новом направлении удара наступающим немцам пришлось столкнуться с куда более гибким, чем укрепленный обвод, средством борьбы – танками. 6-я гв. танковая бригада не осталась одним воином в поле. В то время как 5 августа шел бой за станцию Абганерово, к станции Тингута вышла своим ходом 13-я танковая бригада. Действовавшая в составе Юго-Западного фронта с 1941 г. танковая бригада с середины июля 1942 г. находилась на укомплектовании в районе Сталинграда. Выходившие из цехов танки сразу же попадали в выстроившиеся в очередь на получение техники части и соединения. 1, 2 и 3 августа бригада получила по 12 танков, которые в те же дни прошли обкатку. Всего 13-я танковая бригада получила 44 Т-34 (шесть рот по семь танков плюс два танка командования) и к 4 августа 1942 г. была готова вновь вступить в бой. Мотострелковый батальон бригады был также укомплектован по штату. В 3.00 ночи 5 августа она выступила в район станции Тингута. В середине дня 5 августа бригада сосредоточилась к югу-востоку от станции. В полдень 6 августа наступающие немецкие части заняли разъезд «74 км», и 13-я танковая бригада сразу же получила приказ атаковать разъезд и отбить его. Встреченная огнем и контратаками, бригада остановилась. Число танков в бригаде за день боя сократилось вдвое: к 7 августа она насчитывала боеготовыми уже только 22 танка. В течение 7 и 8 августа бригада совместно с 38-й стрелковой дивизией (из 57-й армии) подвижной обороной сдерживала продвижение противника к станции Тингута, на север от разъезда «74 км». Попытку ударить от разъезда «74 км» на юг отразили своевременно выдвинувшиеся на новое направление танки 6-й гв. танковой бригады.
   Еще одним участников боев 6 августа стала 254-я танковая бригада. Из трех сражавшихся у Абганерово бригад она была единственной свежесформированной. Бригада была сформирована в июле 1942 г. и первоначально должна была войти в состав 23-го танкового корпуса 1-й танковой армии, но в итоге была перенацелена в 64-ю армию. Совершив 300-километровый марш, 254-я танковая бригада растеряла в дороге танки из-за технических неисправностей. В бой бригада вступила с 14 танками. Первая атака 8 танков 254-й танковой бригады на разъезд «74 км» закончилась неудачей: был сожжен один Т-34 и шесть подбито.
   Одним из первых шагов советского командования стало объединение действующих в районе Абганерово бригад корпусным управлением. Штабу 13-го танкового корпуса было приказано сосредоточиться в районе станции Тундутово. Теперь он подчинялся 64-й армии. Верный своей привычке руководить боем из передовых подразделений, полковник Танасчишин прибыл на место и вступил в командование бригадами уже 4 августа. Штаб корпуса прибыл через два дня, 6 августа. Корпусное управление было использовано командованием как управляющая инстанция, знакомая с практикой использования танковых войск. Все передаваемые 13-му корпусу бригады были новыми для него. Танасчишину были подчинены 6-я гвардейская танковая бригада, 13-я и 254-я танковые бригады. Завершенность структуры танкового корпуса была бы достигнута добавлением к трем танковым бригадам мотострелковой бригады. Командованием фронта была обещана 38-я мотострелковая бригада, но она так и не прибыла. В итоге танковые бригады Танасчишина по мере сил взаимодействовали с пехотой стрелковых дивизий.
   Сражение за Абганерово продолжается. Советскому командованию удалось стянуть на левый фланг 64-й армии достаточно сильный танковый кулак. По документам 13-го танкового корпуса, в нем в период сражения за разъезд «74 км» было 92 танка. Изначально в бой были введены две свежие бригады (6-я гвардейская и 13-я) численностью по 44 танка каждая. В течение 7 и 8 августа обе стороны производили накопление сил. Первоначально назначенная на 8 августа атака советских войск на разъезд «74 км» не состоялась, т. к. 204-я стрелковая дивизия задерживалась на марше. Командующий 64-й армией М.С. Шумилов принял решение отложить наступление на 9 августа. К этому моменту (8 августа) в 13-й танковой бригаде было 11 танков Т-34, в 6-й гв. танковой бригаде – 10 танков Т-34, в 254-й танковой бригаде – шесть Т-34 и четыре Т-70. Вынужденная пауза была использована на «размягчение» обороны противника. В частности, первый бронепоезд 28-го дивизиона БЕПО 8 августа обстрелял оборонительные позиции противника.
   В 5.00 9 августа 13-й танковый корпус во взаимодействии с 204-й стрелковой дивизией и 133-й танковой бригадой перешел в наступление на разъезд «74 км» и к 14.00 овладел им. Некоторые советские танки часами стояли на одном месте и вели артиллерийскую дуэль с противником. В ходе боя за разъезд «74 км», в отличие от многих других боев на подступах к Сталинграду, удалось организовать взаимодействие артиллерии и танков. В роли передвижной батареи также выступал бронепоезд. Массированный артиллерийский огонь эффективно подавлял противотанковую оборону противника. В результате за день боя 6-я гв. танковая бригада потеряла всего один танк. В немецкой 14-й танковой дивизии, согласно истории соединения, к 10 августа осталось 24 танка. В переговорах с Василевским вечером 9 августа командующий фронтом нарисовал красочную картину сражения: «Летчики, которых я посылал для наблюдения за боем, доложили, что район, где находится Абганерово и прилегающие к ней местности, горит, все объято пожаром. Делаю вывод, что РС наделали там дел…»
   Своеобразие боев за Абганерово в этот период состояло в том, что немцы не переносили острие удара, а наносили удар на новом направлении по мере подхода свежих сил. После подтягивания пехоты IV армейского корпуса началось наступление в обход Абганерово с запада. С утра 11 августа 94-я пехотная дивизия, проломив оборону 126-й стрелковой дивизии, пересекла железную дорогу южнее Абганерово, захватила высоты к западу от станции. Тем самым была создана угроза выхода в тыл советской группировке у разъезда «74 км». Для парирования возникшей опасности охвата и обхода навстречу наступающим немцам была выброшена 6-я гв. танковая бригада. Попытки контратаковать противника успеха не принесли. Три дня бригада пыталась отбить высоту, но безуспешно. Тем временем 13-я и 254-я танковые бригады перешли к обороне. С 11 по 17 августа они боя не вели, совершенствовали свои позиции и получали пополнение.
   Первый раунд борьбы за Абганерово был выигран по очкам советскими войсками. На направление наступления армии Гота пришлось снимать соединения из 6-й армии. Дёрр пишет: «Однако здесь, к югу от Сталинграда, стало ясно, что 4-я танковая армия без дополнительно выделенных в ее распоряжение сил не сможет продвигаться дальше. Поэтому действовавшая в большой излучине Дона 6-я армия 12 августа передала две дивизии (24-ю танковую и 297-ю пехотную) 4-й танковой армии, перебросив их через только что наведенный временный мост у Потемкинская. Получив эти подкрепления, 4-я танковая армия после перегруппировки продолжала наступление; она перенесла направление главного удара вправо и 17 августа начала наступать, имея задачей выйти на высокий берег Волги в районе Красноармейска» [122 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 38–39.]. Прорыв к Волге у Красноармейска означал бы рассечение надвое левого крыла Сталинградского фронта.
   Гот атакует. С прибытием дивизий из 6-й армии начался последний этап борьбы за Абганерово. 17 августа в 5.00 утра 4-я танковая армия перешла в наступление. XLVIII танковый корпус наступал западнее линии Цаца, Красноармейск; VI румынский армейский корпус и IV румынский армейский корпус – вдоль линии Абганерово – Тундутово, соответственно западнее и восточнее железной дороги. Удар IV армейского корпуса пришелся в стык 126-й и 204-й стрелковых дивизий, и к 8.00 захватили совхоз имени Юркина.
   Задача остановить продвижение противника была поставлена 13-му танковому корпусу. Быстрое выдвижение в назначенный район не обошлось без серьезных промахов. 2-й батальон 6-й гв. танковой бригады подошел к совхозу им. Юркина без мер охранения, подставил противнику фланг и сразу же был за это наказан: немецкой ПТО были подбиты сразу 12 танков. Также к станции Абганерово была выдвинута 13-я танковая бригада, прибывшая на место в 17.00 17 августа. Принять участие в боевых действиях 17 июля она уже не успела. Контрнаступление 29-й стрелковой дивизии и 13-й танковой бригады началось 18 августа. Однако вернуть захваченные позиции контратакой советским войскам не удалось.
   Восемь танков Т-34 и рота мотострелков, составлявшие узел сопротивления юго-восточнее станции Абганерово, были окружены. Окруженные танки 254-й бригады держались более суток. С наблюдательного пункта 13-го танкового корпуса видели, как их бомбили 20 самолетами. Район окружения помечался немцами с помощью ракет. Четыре танка были подбиты и сгорели, оставшиеся четыре по израсходовании боеприпасов были выведены из строя экипажами. Из состава экипажей восьми танков вышли из окружения шесть человек, все из разных машин.
   Бой 18 августа проходил довольно своеобразно. Немецкие танки курсировали вдоль своего переднего края и вели огонь с места. Продвижения не имела ни одна из сторон: немцы отразили все контратаки, но и сами не смогли продвинуться вперед.
   20 августа немцами было перенесено направление удара. На этот раз жертвой был вновь назначен разъезд «74 км». Сломить сопротивление советских войск и захватить разъезд на этот раз не удалось. Успех был достигнут только 22 августа, когда немцами наконец было нащупано слабое место в обороне (38-я стрелковая дивизия). Широким охватом позиций под Абганерово и разъездом «74 км» наступающим удалось захватить станцию Тингута (ближе к Сталинграду, чем «74 км») и пробиться к Тундотово. Танки вновь сыграли роль «пожарной команды». К станции была сразу же выдвинута 13-я танковая бригада, которая окаймила Тингуту с севера и северо-запада и не позволяла противнику продвигаться дальше. Под Тундутово ту же роль арматуры обороны стрелковых частей выполнила 133-я танковая бригада. Она подпирала 422-ю стрелковую дивизию. Попытка отбить станцию Тингута контрударом утром 23 августа успеха не принесла. Однако дальнейшее продвижение противника было остановлено. В составе 13-го танкового корпуса 24 августа насчитывалось 37 танков. 25 августа Гальдер записывает в дневнике: «Под Сталинградом войска Гота натолкнулись на мощную оборонительную позицию противника».

210-мм мортира 733-го дивизиона. Одним из главных аргументов вермахта в боях за Сталинград стала тяжелая артиллерия.

«Тяни-толкай» у Абганерово продолжался почти три недели. Сценарий был довольно простой. По мере подхода свежих сил 4-я танковая армия наносила удары на новом направлении и проламывала оборону стрелковых соединений. Однако развить прорыв и устремиться в глубину обороны 64-й армии у немцев не получалось: подтягивались части танковых бригад корпуса Т.И. Танасчишина и запечатывали прорыв. Последующие попытки советских войск восстановить положение и вернуть утраченные позиции (за исключением удачного выпада на разъезд «74 км» 9 августа) были безуспешными. Пехота за танками не шла, а танки в отрыве от пехоты не могли добиться решительного результата. Далее снова следовала смена направления удара противника. В целом же войскам 64-й армии под Абганерово удалось удержать ситуацию под контролем. Танки стали своего рода арматурой, поддерживающей прочность обороны стрелковых соединений. Продвижение противника за три недели «тяни-толкая» у затерянного в степи разъезда было в масштабах маневренного сражения между Доном и Волгой минимальным.

Серафимович. Фундамент будущего успеха

Активная стратегия, проведение частных операций на вспомогательном направлении может сослужить хорошую службу при планировании новых крупных операций. Захват и удержание плацдармов у Серафимовича 21-й армией дает этому весьма показательный пример. Также подобные действия не позволяют противнику ослаблять пассивные участки и высвобождать дополнительные силы на главном направлении.
Войска бывшего Юго-Западного фронта отошли на Дон и за Дон в весьма плачевном состоянии. Так, при передаче из 38-й армии в 21-ю армию 304-я сд насчитывала 1600 человек, 300-я сд – 878 человек, 278-я сд – 1027 человек. Собственно в район Серафимовича отошла 304-я сд. Ввиду назначения В.Н. Гордова командующим фронтом 21-ю армию возглавляет Алексей Ильич Данилов – не самый известный советский полководец. Бывший прапорщик царской армии, выпускник Алексеевского военного училища, А.И. Данилов ранее был начальником штаба армии. Он имел неплохой послужной список, в 1931 г. окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе, участвовал в советско-финской войне.

   Через несколько дней после отхода в район Серафимовича 21-й армии ставится задача наступления во фланг главным силам немцев, нацеленным на Калач в большой излучине Дона. Вечером 29 июля штаб 21-й армии выпускает приказ на форсирование Дона и удар в общем направлении на Евстратовский силами 63, 124 и 278-й сд. 63-я сд усиливалась 652-м танковым батальоном (21 Т-34 и 21 Т-60 на 27 июля). Надо сказать, что соединения на тот момент находились еще далеко не в блестящем состоянии. В частности, 63-я сд насчитывала 5369 человек, но всего 1751 винтовку и 7 станковых пулеметов (соединение получило пополнение, которое не было вооружено и обмундировано, но числилось на довольствии). Это была бывшая 8-я моторизованная дивизия войск НКВД, переброшенная в состав 21-й армии по железной дороге. При такой низкой укомплектованности дивизия могла атаковать лишь небольшими силами, что и произошло 30 июля, когда 226-й полк в качестве танкового десанта в количестве 120 человек на двух ротах танков 652-го отб пересек Дон и вступил в бой юго-западнее Серафимовича. Всего в маршевой колонне полка насчитывалось 660 человек.
   Именно в это время с запада к Дону подходят итальянские части. 29 июля 1942 г. на фронт под Серафимовичем после 400-километрового марша вышла итальянская дивизия «Челере» [123 - Строго говоря, часто используемое в отечественной литературе «Челере» – это неточное наименование. «Челере» – это «быстрая». Соединение официально именовалось 3-я быстрая дивизия «Принчипе Амедео Дука д’Аоста». По состоянию на март 1942 г. она состояла из двух полков по три батальона берсальеров (мотострелков) и полка моторизованной артиллерии. Целесообразнее называть ее 3-я мд (ит.).]. По воспоминаниям командующего итальянским экспедиционным корпусом в России (К.С.И.Р. [124 - Corpo di Spedizione Italiane in Russia (C.S.I.R).]) генерала Джованни Мессе, под удар танков попали два батальона берсальеров. Мессе пишет: «Оба батальона были на марше, как и III дивизион из 120-го артиллерийского полка, и еще не успели установить на позиции свои орудия. Танки просто начали давить их. Помощь оказали другие группы артиллерии, уже занявшие оборонительные позиции…» [125 - Мессе Д. Война на русском фронте. Итальянский экспедиционный корпус в России. М.: Книжный мир, 2009. С. 214.]. По советским данным, жертвой атаки танков с десантом стали 350 человек и 8 противотанковых пушек, в плен было взято два итальянца. Свои потери в этот день составили всего пять человек ранеными. Мессе пишет, что тяжелые потери понес артполк, из 12 орудий уцелели два. Вечером 30 июля ситуация несколько ухудшилась с занятием противником Распопинской (к юго-востоку от Серафимовича). На следующий день к танковому десанту 63-й сд численностью в полнокровную роту присоединилось 210 человек 291-го полка и 386 человек 346-го полка. Ни о каком наступлении во фланг и тыл немецкой группировке в большой излучине Дона речи уже не было, подразделения 63-й сд перешли к обороне.
   Противодействие танков было слабым местом войск армий союзников Германии. Однако, пожалуй, к итальянцам это относилось в наименьшей степени. Помимо собственной артиллерии они успели получить 75-мм противотанковые пушки Pak97/38, стрелявшие кумулятивными снарядами. Именно эти орудия были задействованы в отражении атаки танков 652-го отб в середине дня 30 июля. В первой фазе боя противотанковые пушки Pak97/38 подбили один Т-34 и два легких танка. Затем был подбит несколькими выстрелами еще один Т-34. Всего жертвами итальянских противотанкистов 30 июля стали четыре Т-34 и два-три легких танка.
   Ситуация усугублялась тем, что в 12.00 30 июля итальянской дивизии «Челере» был подчинен усиленный артиллерией 578-й пехотный полк 305-й пд. Он располагал как дивизионом гаубиц и противотанковыми орудиями, так и, по крайней мере, одним штурмовым орудием (оно упоминается в описании событий адъютантом полка). Первой целью немцев в ночь на 31 июля становится Затонский (на берегу Дона к юго-западу от Серафимовича). В тот же день противотанкисты и штурмовое орудие 578-го полка участвуют в отражении атаки советских танков на колонну автомашин дивизии «Челере». Правда, от расстрела танками ее спасти не удалось. В истории 305-й пд этот эпизод описывается следующими словами: «Среди итальянской колонны вверх взмывают языки пламени. Первый грузовик взлетает в воздух, как вскоре и вся колонна с боеприпасами. После этого танки разворачиваются и уползают. Эта атака также отбита».
   В сводках БТиМВ Сталинградского фронта данные о численности 652-го танкового батальона приводятся с опозданием, поэтому нельзя судить о реальной динамике его потерь. Однако итальянцы довольно подробно проанализировали опыт боев с советскими танками у Серафимовича [126 - Опубликованы в статье Ф. Каппеллано в журнале «Storia Militare» № 80 (2000 г.) http://www.centoventesimo.com/storia/storia_Serafimovich.htm]. К тому же они могли исследовать оставшиеся на поле боя советские танки по окончании сражения. Итальянский 120-й полк моторизованной артиллерии использовал против атакующих советских танков у Серафимовича орудия разных типов. В целом итальянская артиллерия, располагавшая 75-мм пушками, имела возможность оказать сопротивление советским танкам даже без участия штатных противотанковых пушек.
   Меньше всего повезло 75-мм пушкам модели 75/27, которые попали под удар танков первыми около 14.00 30 июля, даже не успев занять позиции, две батареи были раздавлены танками, даже не успев прицелиться. Однако, как утверждается, вскоре четыре атакующих танка были поражены остальными орудиями дивизиона. Итальянцы идентифицировали их как легкие (и это могли быть только Т-60). На следующий день дивизион орудий 75/27 участвовал в бою с двумя Т-34 и двумя Т-60, которые переехали четыре орудия, сожгли шесть грузовиков и семь тягачей. По итальянским данным, были подбиты один Т-34 и два Т-60. Причем итальянцы пишут, что для стрельбы по танкам использовались снаряды без детонатора. Куда более опасным противником для «тридцатьчетверок» оказались орудия модели 75/32 (75-мм пушки с длиной ствола 32 калибра), использовавшие бронебойные снаряды. По итальянским данным, они уверенно пробивали бортовую броню Т-34, но оказывались совершенно бесполезными при стрельбе в лоб – снаряды рикошетировали от наклонной брони. Кроме того, в борьбе с атакующими танками участвовал дивизион 105-мм орудий, также располагавший несколькими трофейными советскими 76-мм пушками со штатными бронебойными снарядами. Огнем из 105-мм орудия удалось обездвижить Т-34, поразив ходовую часть. Другой танк удалось подбить из трофейного 76-мм орудия. Итальянцы также отмечали эффективность щитов своих орудий, не пробивавшихся танковыми пулеметами. В боях 31 июля свою лепту в отражение танковых атак внесли также противотанковые пушки Pak97/38, отчитавшиеся об уничтожении двух Т-34 и двух легких танков. Напротив, совершенно бесполезными оказались имевшиеся у итальянцев 20-мм автоматические пушки, две из них были раздавлены советскими легкими танками, хотя вели огонь до дистанции около 10 метров (что может быть преувеличением со стороны итальянцев). Общие потери итальянского 120-го артполка составили 10 орудий 75/27, два зенитных автомата калибром 20 мм, семь колесных тягачей TL37 и 13 автомашин. В целом можно признать действия итальянцев в борьбе с советскими танками, имевшими слабую поддержку пехоты и артиллерии, как достаточно эффективные.
   1 августа немецкие пехотинцы атакуют собственно Серафимович. Под ударом немцев подразделения потрепанной 304-й сд отошли за Дон, лишь сохранив за собой переправы. Танковый десант 63-й сд контратакой на какое-то время стабилизировал положение в районе Серафимовича. Помимо танков в боях с итальянцами приняли участие броневики БА-10, использовавшиеся делегатами связи 63-й сд. Причем часть результативных контратак принадлежит именно броневикам и легким Т-60. В этот период основной силой советских частей действительно была бронетехника, Мессе описывает действия «Челере» словами «неравная борьба между человеком и танком» (эту фразу, как очевидно из вышесказанного, не следует понимать буквально). Атаки противника вскоре создали угрозу переправам через Дон, однако за счет танков удалось в течение дня удерживать предмостное укрепление, переправив всю боевую технику, включая полк артиллерии РГК и большую часть автомашин.
   2 августа под ударом оказался плацдарм самой 63-й сд в районе селения Боборовский 2-й. Наступавшими частями итальянцев был занят Базковский, и основные силы пришлось развернуть на противодействие новому противнику. Помимо танков в обороне плацдарма принял участие подошедший с марша артполк 63-й сд, огнем рассеивавший пехоту противника и претендовавший на восемь уничтоженных орудий. Тем не менее нажим свежей итальянской дивизии на широком фронте и удары усиленного немецкого полка привели к потере Серафимовича и сохранению лишь небольших плацдармов на правом берегу Дона. 4 августа полк 305-й пд сменяется батальоном 79-й пд и перевозится вдогонку за своей дивизией автомашинами.

   Командующий Сталинградским фронтом генерал-полковник А.И. Еременко и член Военного совета Н.С. Хрущев.

   Потери 63-й сд в боях с 30 июля по 5 августа составили 517 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Мессе оценивает потери «Челере» в 1000 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, включая погибшего командира полка берсальеров полковника Каретто. Также Мессе пишет, что итальянцы претендовали на уничтожение 47 из 50 атаковавших советских танков: «35 – подбито артиллерией и берсальерами бутылками с зажигательной смесью, 12 осталось в водах Дона» [127 - Мессе Д. Указ. соч. С. 215.]. По советским данным, на вечер 6 августа в 652-м отб осталось в строю четыре Т-34 и два Т-60. В безвозвратных потерях числились 11 Т-34 и 17 Т-60 [128 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 13. Л. 129.]. Несомненно, часть этих машин следует отнести на счет противотанкистов и штурмового орудия усиленного полка 305-й пд, действовавшего совместно с итальянцами. Не совсем понятно, что имел в виду Мессе под цветистой фразой «осталось в водах Дона». В отчете 63-й сд есть оговорка относительно невозможности переправить через Дон танки Т-34. Возможно, несколько машин действительно загнали в реку, чтобы не достались противнику при оставлении плацдармов.
   Попытка вернуть плацдарм в районе Серафимовича предпринимается уже 2 августа, сначала удалось переправиться и закрепиться только одному полку 304-й сд, на следующий день были переправлены оставшиеся два полка. Днем 2 августа удается даже ворваться в Серафимович, дойдя до его центра, но удержать его не удалось. В ночь с 2 на 3 августа последовал немецкий контрудар, выбивший подразделения 304-й сд из города. Именно немецкий – «Челере» вела бой к югу от Серафимовича. Как указывалось в ЖБД 21-й армии, «304 сд, не уделив должного внимания накопившемуся пр-ку перед фронтом и слабому боевому охранению […] не оказала должного сопротивления и с беспорядочным боем первого часа отошла за р. Дон» [129 - ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 112. Л. 4.]. В итоге «за плохое руководство боем» командир 304-й сд полковник И.В. Хазов [130 - Погибнет в апреле 1944 г. на Ленинградском фронте.] с дивизии был снят. Командиром дивизии становится полковник Серафим Петрович Меркулов, участник советско-финской войны, на фронте с июля 1941 г. Именно ему предстояло вести соединение в бой с итальянскими частями, о котором последует рассказ далее.
   Неудача в попытке отбить Серафимович дорого обошлась 304-й сд. За 2 августа дивизия потеряла 19 человек убитыми, 27 ранеными, 534 пропавшим без вести и 15 рядовых пленными [131 - ЦАМО РФ. Ф. 1199. Оп. 1. Д. 14. Л. 18 об.]. За 3 и 4 августа 304-я сд потеряла 30 человек убитыми, 182 ранеными, 221 пропавшим без вести и 1 попавшим в плен [132 - ЦАМО РФ. Ф. 1199. Оп. 1. Д. 14. Л.20.]. На какое-то время на фронте под Серафимовичем наступило относительное затишье. Потрепанная дивизия «Челере» 14 августа была снята с фронта и выведена в тыловой район.
   Несмотря на неблагоприятное для Сталинградского фронта развитие событий в большой излучине Дона, участок фронта под Серафимовичем не стал забытым всеми сонным уголком большого сражения. Борьба за плацдармы на Дону у Серафимовича с оттеснением советских войск за реку не прекратилась. Получение и ввод в строй пополнения, а также прибытие свежего соединения позволили 21-й армии нанести ответный удар. К 10 августа 304-я сд достигла численности в 5876 человек, вооруженных 2292 винтовками, 33 станковыми, 32 ручными пулеметами и 217 ППШ/ППД. Это было, конечно, не пределом мечтаний. Вновь прибывшая свежая «дальневосточная» 96-я сд насчитывала 11 689 человек, 8190 винтовок, 87 станковых, 195 ручных пулемета и 391 ППШ/ППД. Дальневосточники 96-й сд приняли у 304-й сд позиции у злополучного Серафимовича, а дивизия полковника С.П. Меркулова получила участок западнее.
   В ночь на 15 августа 304-я сд передовыми отрядами переправилась через Дон на вновь назначенном участке и после 6-часового боя заняла Усть-Хоперский, Кузнечики, Хованский, Рыбный. 96-я сд имела меньший успех, заняв только окраину Затонского. Противником свежего соединения являлась 79-я пд XVII AK немцев, ее оборона была прочнее убывшей с этого участка «Челере». Однако этот ограниченный успех все же создавал предпосылки для расширения плацдарма и удара в глубину. 18 августа появляется Боевой приказ штаба 21-й армии № 025/ОП, в котором предписывалось с утра 20 августа перейти в наступление силами 304-й и 96-й сд с задачей наступления на Верхне-Фомихинский, Базковский с последующим развитием удара на Евстратовский и Манойлин [133 - ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 43. Л. 82.]. Кризис в излучине Дона поглотил «дальневосточные» дивизии, поэтому к наступлению привлекались только имевшиеся в наличии части.
   Двумя дивизиями контрудар с решительными целями нанести было затруднительно. Как уже указывалось выше, в 21-ю армию первоначально передавались три «дальневосточные» дивизии, и лишь общее ухудшение обстановки заставило от этих планов отказаться. Однако вместо них к контрнаступлению под Серафимовичем привлекалась соседняя 63-я армия. Согласно ЖБД армии, 16 августа была получена задача подготовить на фланге ударную группу «силой до 2-х сд». В итоге наступать во фланг и тыл немцам предполагалось смежными флангами двух армий. В немалой степени это может объясняться тем, что во главе одной из бывших резервных армий, 63-й армии, был поставлен энергичный и грамотный военачальник – В.И. Кузнецов. Его 3-я армия встречала врага под Гродно в июне 1941 г., его 3-я ударная армия первой вышла к Рейхстагу в Берлине в апреле 1945 г. В середине же августа 1942 г. войскам Кузнецова предстояло попробовать на прочность занявших позиции на Дону итальянцев. Для проведения наступления с форсированием Дона были выбраны 197-я сд (усиленная полком 203-й сд) и 14-я гв. сд, причем обе потребовалось перегруппировать в новый район. Образование плацдарма не являлось самоцелью, предполагался глубокий удар во фланг и тыл противнику. В своем докладе А.И. Еременко о предстоящей операции 17 августа 1942 г. Кузнецов писал: «Главный удар наносит 14 гв. сд [в] направлении Котовский, Перелазовский» [134 - ЦАМО РФ. Ф. 312. Оп. 4245. Д. 5. Л. 85.]. В приказе штаба 63-й армии от 16 августа задача также обозначалась как удар в направлении Еланский-Перелазовский.
   Назначенные для проведения операции дивизии можно характеризовать как достаточно сильные даже по меркам всей войны соединения. 14-я гв. сд на 20 августа насчитывала 13 029 человек личного состава, 107 станковых и 219 ручных пулеметов, 1223 ППД и ППШ. Гвардия в лучшем смысле этого слова. Не сильно отставали от нее 197-я и 203-я сд, насчитывавшие 12 220 и 12 888 человек соответственно и располагавшие примерно сотней «максимов», двумя сотнями ДП и тысячью ППШ на 10 августа 1942 г. Винтовок у них также было в достатке.
   На другом берегу Дона занимала позиции 2-я итальянская пехотная дивизия «Сфорцеска» в составе 53-го и 54-го пехотных полков (шесть батальонов пехоты), 17-го артполка и дивизионных подразделений. Формально числившаяся горной, по организации она мало отличалась от обычной пехоты. Общая численность соединения на 1 июля 1942 г. составляла 12 521 человек [135 - http://sforzesca.altervista.org/alterpages/files/situazionisforzesca.pdf], что не сильно отличалось от советских трехполковых соединений – у итальянцев пехотные полки насчитывали по 3400–3600 человек. Командовал «Сфорцеской» дивизионный генерал Карло Пелегрини (Carlo Pellegrini).
   Наступление началось в 3.00 ночи 20 августа. Хотелось бы сразу предостеречь от оценки итальянских частей как малобоеспособной толпы, готовой бежать при первых звуках боя. «Сфорцеска» изначально находилась в невыгодном положении, будучи атакована двумя свежими дивизиями (18 батальонов). В ЖБД 14-й гв. сд противник на тот момент оценивался достаточно серьезно, указывалось, что дивизия продвигалась в первый день наступления, «преодолевая упорное сопротивление». Вечером итальянцы даже контратаковали, подбросив резервы на «40–50 автомашинах» (что достаточно грамотно и ускоряет переброску). Однако все это работает при хорошо организованном взаимодействии. Контратака была сорвана огнем советской артиллерии и пехотного оружия, итальянцы понесли большие потери. Тем не менее в ЖБД 14-й гв. сд отмечалось, что плановая задача дня выполнена не была. Потери соединения за 20 августа составили 13 человек убитыми и 46 ранеными, дивизия отчиталась о 137 пленных, захвате 25 пулеметов и 6 орудий.
   Форсирование реки и атака итальянских позиций в полосе 197-й сд проходили куда более драматично, чем у соседа. 889-й полк не обеспечил сосредоточение переправочных средств, в результате начал переправу только в 5.00 утра 20 августа. Соответственно против вовремя начавшего наступление 862-го полка оказались сосредоточены основные усилия обороны. По районам переправы велся интенсивный огонь артиллерии, минометов и стрелкового оружия. Один из батальонов 862-го полка поначалу даже залег под плотным огнем. На какое-то время итальянцам удалось сдержать советские атаки упорной обороной ключевой высоты 190,1, господствовавшей над районом форсирования 197-й сд. Атаки с фронта на нее успеха не имели, сопротивление было сломлено обходным маневром и угрозой окружения. Как одну из причин первоначально сравнительно упорного сопротивления дивизии «Сфорцеска» следует назвать отсутствие в рядах атакующих танков, являвшихся наиболее опасным противником для армий союзников Германии.

   Брошенные в районе Тингуты танки 13-го танкового корпуса. Скорее всего, это подбитые в бою машины, ожидавшие эвакуации по железной дороге на СТЗ.

   В качестве резервов Мессе бросил в бой отдельные батальоны «чернорубашечников». Это были, по сути, милиционные формирования фашистской партии [136 - Батальон «чернорубашечников» насчитывал по штату около 500–700 человек, вооружался ручными и станковыми пулеметами и легкими минометами.]. Муссолини предполагал усилить ими армейские части, но ввиду невысокой выучки и слабого офицерского состава «чернорубашечники» не годились в качестве ударных подразделений. 21 августа LXXIX батальон «чернорубашечников» был задействован в контратаках на высоту 232,2 между реками Кривая и Цуцкан, занятую подразделениями 14-й гв. сд. Как пишет Мессе, «после полудня, полностью исчерпав свои силы и возможности, LXXIX батальон отошел на исходные позиции». В ЖБД 14-й гв. сд констатировалось: «Все атаки были отбиты огнем нашей пехоты и артиллерии». Тем не менее советские части, продолжая переправу через Дон второго эшелона, закреплялись на занятых позициях, а не продвигались вперед, преследуя бегущего в беспорядке противника. Брошенные в бой на правом фланге «Сфорцески» LXIII и LXXIX батальоны «чернорубашечников» и кавалерийская группа «Савойя» также понесли большие потери, отступив к Чеботаревскому. Контратаки быстро обескровили итальянцев, сопротивление начало слабеть. Если 21 августа 14-я гв. сд отчиталась о 70 пленных, то 22 августа уже о 226 пленных при собственных потерях за 22 августа – 10 человек убитыми и 35 ранеными.
   На третий день боев, 22 августа, командование 8-й итальянской армии передает генералу Мессе дивизию «Челере» (ветерана боев у Серафимовича), альпийский батальон и 400 человек из немецкого 179-го пехотного полка. Мессе не стал пытаться заткнуть прибывшими резервами бреши в построении своего корпуса, сделав выбор в пользу активной стратегии. Позднее в мемуарах генерал Мессе описал и объяснил свой план следующим образом: «…я принял единственно правильное на тот момент решение и перешел от обороны к наступательным действиям. Конечно, я рисковал, так как все возвышенности в долине между реками Кривая и Цуцкан представляли собой открытые и хорошо просматриваемые места, но атака давала возможность расстроить планы неприятеля и выиграть время для укрепления позиций» [137 - Мессе Д. Указ. соч. С. 228.]. К контрудару также привлекалась кавалерия. Боевой группе кавалерии поручили атаковать вырывавшиеся вперед подразделения 14-й гв. сд. «Новара» атаковала с запада, «Савойя» – с востока.
   Следует отметить, что момент для нанесения контрудара был выбран достаточно удачно. По состоянию на утро 23 августа дивизионная артиллерия и артиллерия усиления наступавших советских дивизий еще оставались на правом берегу Дона. Успели переправить лишь полковую артиллерию и часть сил приданных противотанковых полков.
   Контрудар итальянского корпуса начался в 10.00 23 августа. Наступление велось двумя колоннами. В правой двигались дивизия «Челере», батальон из дивизии «Пасубио», в левой – хорватский легион, 179-й немецкий пехотный полк. Действия левой колонны заставили 197-ю сд перейти к обороне и отражать в течение дня контрудары противника. Высота 192,7 переходила из рук в руки.
   Куда более результативными оказались действия правой колонны и «Новары». В ЖБД 14-й гв. сд 23 августа отмечались неоднократные контратаки противника. Населенный пункт Чеботаревский в полосе наступления дивизии несколько раз переходил из рук в руки. Реальные последствия контрудара оказались серьезнее. Утром 24 августа Кузнецов докладывал в штаб фронта: «Вчера части Грязнова [командира 14-й гв. сд. – А.И.] в замешательстве оставили занимаемый рубеж. Выбыло из строя ряд командиров частей и батальонов – только поздно вечером положение было восстановлено» [138 - ЦАМО РФ. Ф. 312. Оп. 4245. Д. 28. Л. 186.]. Это произошло вследствие прорыва «Челере» до высоты 224,4 и «Новары» до выс. 211, 8 на подступах к Дону. Ситуацию удалось стабилизировать ввиду переправы через Дон двух полков 203-й сд. Подразделения этих двух полков заняли высоты 224,4 и 211,8, понеся буквально единичные потери. «Челере» удалось оттеснить огнем, а не атакой. Мессе это признает, он пишет: «Дивизия «Челере» попала под сильный минометный огонь, возникла угроза ее окружения с правого фланга, поэтому она отошла на гребень высот 218,9 – 186,1 слева от Ягодной…» [139 - Мессе Д. Указ. соч. С. 229.]. Кавалеристы «Новары» в ночь с 23 на 24 августа оказались под угрозой изоляции на высоте 211,8. Они вынуждены были даже не отступать, а прорываться к своим обходным маневром, соединившись с итальянскими силами к северо-западу от Чеботаревского.
   Если спешно подготовленное и по сути своей являвшееся импровизацией наступление 63-й армии началось с опрокидывания «Сфорцески», то наступление 21-й армии поначалу успеха не имело, встреченное плотным огнем. Наступающие части продвинулись лишь на 800–900 метров и залегли. Поначалу 812-й полк 304-й сд даже не участвовал в наступлении, занимая оборону по берегу Дона на стыке двух армий. Только за счет продвижения вперед 14-й гв. сд полк из 304-й сд перешел в наступление, встречая только противодействие авиации противника.
   Говоря о боях за плацдарм у Серафимовича, нельзя пройти мимо получившего широкую известность эпизода с атакой итальянской кавалерии в конном строю. Эта атака была проведена кавалерийским полком «Савойя» («Savoia Cavalleria») рано утром 24 августа 1942 г. у хутора Избушенский. Полк «Савойя» являлся элитной частью итальянской армии, ведущей свою историю с XVII века.
   По итальянской версии этого боя, последовательность событий была следующей. Полк «Савойя», усиленный артиллерией, вечером 23 августа вышел на юго-восточный склон высоты 217,3 и атаковал окопавшиеся советские части. Атака успеха не имела, и командир полка полковник Беттони приказал остановиться. На рассвете 24 августа была проведена разведка, зафиксировавшая три советских батальона в обороне, охватывающих «Савойю». Выстроив одним эскадроном заслон фронтом на северо-запад, полковник Беттони выстроил три своих эскадрона в конном строю и двинулся сначала рысью, а затем галопом во фланг в конном строю с обнаженными клинками сначала одному батальону советской пехоты, опрокинув его, а затем развил атаку во фланг двум остальным. Довершил дело удар четвертого эскадрона в пешем строю. По итогам боя итальянцы признают потерю 40 человек убитыми (включая командира 4-го эскадрона, атаковавшего в пешем строю) и 79 ранеными. Потеряна также была примерно сотня лошадей. Советские потери оценивались в 150 человек убитыми и, по разным оценкам, от 600 до 900 человек пленными.

   Немецкие солдаты осматривают оставленный в капонире танк Т-70. Легкие танки на базе автомобильных агрегатов составляли значительную часть советской бронетехники в боях за Сталинград.

   Вообще нельзя не отметить, что по данному эпизоду советские и итальянские источники довольно хорошо стыкуются друг с другом. Информация об атаке итальянской кавалерии присутствует в вечерней оперативной сводке 304-й сд от 24 августа. В бою с «Савойей» участвовал 812-й полк 304-й сд. Командиром полка на тот момент являлся В.А. Елисеев. Целесообразно процитировать соответствующий раздел сводки 304-й сд целиком:
   «К 8.10 противник, подтянув свои резервы до двух пехотных полков и одного кавалерийского полка, начал наступление на боевые порядки 812 сп силою до пехотного полка с направления выс. 217, 4 на 3/812 сп, одновременно атаковал 1 и 2/812 сп кавалерией до полка на выс. 213, 5 и курган +0,5.
   1 и 2/812 сп, потеряв почти весь свой личный состав в бою с кавалерией, уничтожили до 500 итальянцев» [140 - ЦАМО РФ. Ф. 1199. Оп. 1. Д. 14. Л. 51.].
   По итогам боя 812-й полк был сбит с высоты 213,5 и занял оборону на ее северо-восточных скатах. Фраза «потеряв почти весь свой личный состав» достаточно красноречива. Почему это произошло? Оценивая положение частей 304-й сд на утро 24 августа, нельзя не обратить внимания, что сплошного фронта у соединения попросту не было. Локтевая связь между полками отсутствовала. 809-й полк 304-й сд вел бой заметно дальше к востоку. Именно это позволило итальянцам результативно атаковать во фланг батальону 812-го полка и развить удар во фланг двум другим. Также в пользу итальянцев играло меньшее число пулеметов в 304-й сд, атака конницей свежих соединений с массой станковых и ручных пулеметов неизбежно бы провалилась. Числовых оценок последствий контрудара итальянцев в сводке за 24 августа данных нет. Однако их можно оценить, сопоставив с донесениями за предыдущие дни и за весь период наступления. В них хорошо видно, что число пропавших без вести в первые дни операции незначительное, а вот общее их количество достаточно велико. Соответственно, довольно большие потери пропавшими без вести попадают на период контратаки итальянцев. Приходится констатировать, что заявка итальянцев относительно результативно проведенной атаки «Савойи» в конном строю в целом подтверждается советскими источниками.
   В целом выбор Мессе наступательной стратегии следует признать правильным. Именно эти его действия заставили части 197-й и 14-й гв. сд временно перейти к обороне. Однако этот объективный результат дорого обошелся итальянцам. По советским данным, за период с 20 по 23 августа 197-й сд и 14-й гв. сд было взято 750 пленных, захвачено 13 орудий среднего калибра. Собственные потери исчислялись в 98 убитых и 468 раненых. Частный успех у Избушенского лишь несколько сглаживал общую неблагоприятную для XXXV корпуса картину.
   С точки зрения хода событий в целом бой у Избушенского имел скорее тактическое значение, не меняя общей картины. Следующим ходом советского командования стал ввод в бой 3-го гв. кавкорпуса И.А. Плиева. Корпус в тот момент находился в резерве командующего фронтом, восстанавливаясь после понесенных потерь. К середине августа он получил пополнение (необученное и слабо обученное), но вооружение запаздывало, в итоге две трети личного состава были без оружия. Лошади также еще не были получены, и боеспособность корпуса Плиева можно оценить как весьма сомнительную. Так, в 5-й гв. кд на 6526 человек имелось всего 1499 винтовок, 15 станковых и 34 ручных пулемета, в 32-й кд на 4635 человек – 311 (!) винтовок. Поэтому корпус выдвигается к фронту в неполном составе, только 5-я и 6-я гв. кд. В ночь на 24 августа корпус форсировал Дон и поступил в подчинение 63-й армии. В.И. Кузнецов оставляет 6-ю гв. кд на обороне переправ через Дон и вводит в бой только 5-ю гв. кд полковника Н.С. Чепуркина в составе 1328 активных штыков, 15 станковых и 34 ручных пулеметов. Это был достаточно слабый резерв, от которого трудно было ожидать крупных успехов. Тем не менее в условиях неплотного фронта он мог расшатывать оборону противника. Отряд 5-й гв. кд вводится из-за правого фланга злополучного 812-го полка и ночной атакой 24 августа занимает высоту 217,4 (фактически в тылу «Савойи»). Небезынтересно отметить, что Плиев в мемуарах писал об этом эпизоде: «Мы считали, что итальянцы будут драться слабее» [141 - Плиев И.А. Под гвардейским знаменем. Орджоникидзе: Ир, 1976. С. 106.]. На следующий день, как утверждается в отчете Плиева, отрядом рассеяно «до кавполка итальянской конницы» (Плиев его идентифицирует как «Новара»). Обошлось, правда, без атак в конном строю – противник был рассеян огнем артиллерии.
   В ночь на 25 августа, заметив сосредоточение частей 14-й гв. сд для атаки Чеботаревского, итальянцы предприняли несколько контратак и обстреливали порядки полков советской дивизии артиллерией и минометами. Но сорвать наступление этими мерами не получилось, и 14-я гв. сд днем 25 августа атаковала Чеботаревский, и уже к 10.00 утра он был взят, а в 12.00 началась атака на расположенный южнее Девяткин. Также была занята соседняя высота 206,3.
   Несмотря на невысокие (в целом) качества итальянских войск, активность их действий и прибытие немецких подразделений заставляли дорого платить за тактические ошибки. Так, 25 августа было запланировано наступление части сил 197-й сд. В последний момент время наступления было перенесено с 3.00 ночи на 8.00 утра. Не получивший нового приказа 2-й батальон 862-го полка (2/862) двинулся вперед, и в результате контратаки немцев и итальянцев батальон оказался полуокружен в районе выс. 219, 0. Под артиллерийским и минометным огнем с большими потерями батальон отошел к Ниж. Кривской.
   Однако в целом наступление развивалось достаточно успешно. По донесению Военного совета 63-й армии в штаб фронта, с 20 по 25 августа было захвачено 1200 пленных, 38 орудий, 265 пулеметов, 65 минометов, 1250 винтовок, 30 автомашин, 1,5 млн патронов и другое имущество [142 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 87. Л. 81.].
   С утра 25 августа ситуация для итальянцев неуклонно ухудшалась. В этот момент командующий итальянским экспедиционным корпусом берет на себя ответственность за приказ на отступление. В мемуарах Мессе пишет: «25 августа в 14.15 я приказал дивизии «Сфорцеска» отойти из долины Цуцкан на гребни высот у реки Кривая и организовать новую линию обороны в районе Горбатовского». Одним из аргументов в пользу данного решения являлось сокращение протяженности оборонительного рубежа.
   Практически сразу последовали решения немецкого командования, нацеленные на стабилизацию положения на стыке с итальянцами. Решением командования ГА «Б» штабу XVII AK «подчиняются все итальянские и немецкие войска (дивизии «Сфорцеска», «Челере», усиленный 179-й полк, части корпусного и армейского подчинения), находящиеся между прежней границей 6-й и 8-й итальянской армий и дорогой Боковская – Еланское». Ставится задача «остановить всеми средствами отступление итальянской дивизии «Сфорцеска». Причем для руководства итальянскими частями в XVII AK командируется из штаба ГА «Б» генерал-майор Г. Блюментрит. Также приказом самого Гитлера 22-я тд отправляется в XVII АК для урегулирования кризиса на его левом фланге.
   Парадокс ситуации заключался в том, что к 26 августа командование 63-й армии не считало целесообразным дальнейшее продвижение вперед, на юг. В докладе в штаб фронта, отправленном в 15.00 26 августа, указывалось на невозможность и опасность «продолжать движение на юг до тех пор, пока не будет разбита группировка противника, угрожающая нашему правому флангу» [143 - ЦАМО РФ. Ф. 312. Оп. 4245. Д. 28. Л. 196.]. Соответственно 197-я сд и 203-я сд нацеливались на разгром этой группировки на правом фланге, а 14-я гв. сд переходила к обороне. Причем штаб В.И. Кузнецова не запрашивал командование «что делать?», а информировал об уже принятых и претворявшихся в жизнь решениях.
   Можно даже сказать больше: никакого фактического отхода итальянцев не состоялось. «Сфорцеска» и резервы XXXV корпуса остались на занимаемых к исходу 25 августа позициях. Разрыв фронта примерно в 20 км на стыке между XVII AK и итальянцами образовался еще в процессе боев 20–25 августа. Другой вопрос, что заявленный генералом Мессе отход еще дальше на юг заставил немцев все же озаботиться стыком с соседом. Практически сразу же было принято решение латать эту брешь за счет снятия войск с участка у Серафимовича и так называемой «хордовой линии» (в малой излучине Дона). Перегруппировки начались уже на следующий день. 26 августа начался отход 208-го пехотного полка от Серафимовича. Город, за который почти месяц шли упорные бои, наконец-то был освобожден.
   26–27 августа произошли важные события, слабо освещенные в советских оперативных документах. К 19.00 26 августа 203-я сд занимает Ягодный, Бахмуткин, Рубашкин, т. е. резко вырывается вперед. Однако в ночь на 27 августа 203-я сд, как указывалось в сводке, «под давлением превосходящих сил противника» отошла из района Ягодного. С утра 27 августа дивизия также подверглась интенсивным налетам авиации, как отмечалось в оперсводке, противник «поливает боевые порядки горючей жидкостью, вследствие чего поля горят, боевые порядки в огне». В описании событий в мемуарах генерала Мессе подтверждается, что советской пехоте удалось занять Бахмуткин и высоту 204,2, «создав угрозу для позиций артиллерии». В контратаке на высоту участвовали подразделения «Челере» и полк «Савой». Под угрозой окружения советские части вынуждены были отступить. В сводках немецкой 6-й армии возвращение Бахмуткина приписывается «Челере». Очевидно, именно в этот момент 203-й сд были понесены большие потери (подробнее см. ниже). Уже к 31 августа 610-й полк дивизии был сведен в один батальон. Вероятно, именно неудача под Ягодным стала причиной смены командования 203-й сд. Полковник В.Я. Кашляев 30 августа сдал командование полковнику Г.С. Здановичу. Последний командовал 203-й сд уже до конца войны.
   Можно было бы отнести успех у Ягодного деятельности Блюментрита, но командир «Челере» дивизионный генерал Марио Мараццани отказался подчиняться генерал-майору Блюментриту, который был ниже его по званию. То есть существенный успех был достигнут итальянцами самостоятельно или почти самостоятельно. Вечером 27 августа решение о подчинении итальянцев XVII AK отменяется. Миссией Блюментрита становится «установление взаимодействия и координации действий» двух корпусов.
   В те же дни, 26–27 августа, пыталась развить наступление на левом фланге ударной группировки 63-й армии 5-я гв. кд. 26 августа 5-я гв. кд занимает господствующую высоту 220,0 и захватывают богатые трофеи. Однако в этот момент начинают сказываться принятые немцами меры по смыканию флангов с итальянским корпусом. Утром 27 августа под ударом немецкой пехоты кавалеристы оставляют высоту 220,0. Попытки вернуть утраченное успеха не имеют.
   Тем временем для гальванизации медленно развивающегося наступления командование 21-й армии принимает решение перебросить на усиление правого фланга 124-ю сд (8214 человек, но всего 2150 винтовок, 23 станковых и 45 ручных пулеметов). Дивизия усиливалась 135-м гап РГК (15 122-мм гаубиц), саперами и ротой понтонного батальона. В ночь на 28 августа 124-я сд форсирует Дон у Затонского и начинает успешно продвигаться вперед. К вечеру была перехвачена дорога Попов – Серафимович. Немецкая контратака результатов не принесла, была отбита огнем РС и артиллерией. Выпад, сделанный 124-й сд, по существу, сорвал планомерный ввод боевой группы 22-й тд для «сшивания» флангов итальянского и немецких корпусов. 22-я тд была перенацелена на контрудар по вновь образовавшемуся плацдарму. На тот момент в строю в 22-й тд имелось 20 Pz.38(t), 4 Pz.III lg, 1 Pz.IV lg. 28 августа, несмотря на сложную обстановку под Сталинградом, на командный пункт XVII AK нанес визит сам Паулюс. Это позволяет сделать вывод, что «нецелевое» использование переданного резерва сугубо в интересах XVII AK было им санкционировано.
   Контрудар 29 августа по плацдарму 124-й сд успеха не имел, общие потери 79-й пд за день составили 120 человек, было потеряно 2 танка Pz.38(t). Потери 124-й сд за день составили 54 человека убитыми и 126 ранеными. Дивизия отчиталась о достаточно богатых трофеях – два 75-мм орудия, два 81-мм миномета, боеприпасы к ним. До сентября танки 22-й тд так и не были задействованы для цели, ради которой передавались по приказу из Берлина, – контрудара для смыкания флангов немецкого и итальянского корпусов.
   К концу августа бои постепенно затихают. Ударная группировка 63-й армии (197, 203 сд, 14 гв. сд, 3 гв. кк) с 20 августа по 1 сентября 1942 г. потеряла 1913 человек убитыми, 1504 пропавшими без вести, 40 пленными и 6179 ранеными, а всего по всем причинам – 10 124 человека [144 - ЦАМО РФ. Ф. 312. Оп. 4245. Д. 54. Л. 108.]. Наибольшие потери понесла 203-я сд. По ЖБД армии, соединение потеряло 4095 человек [145 - ЦАМО РФ Ф. 312. Оп. 4245. Д. 54. Л. 108.]. Однако при передаче командования указывались потери в 4493 человека, в том числе 698 убитых и 1410 (!) пропавших без вести [146 - ЦАМО РФ Ф. 312. Оп. 4245. Д. 16. Л. 18.]. Почти половина потерь приходилась на 610-й полк – 2148 человек, еще 1768 человек потерял 619-й полк. В 610-м полку осталось 1092 человека.

   Совещание танкистов легкого танка Т-60. 21-я армия.

   Потери ударной группировки 21-й армии (304, 124 и 96-я сд) с 20 августа по 1 сентября 1942 г. оказались существенно меньше соседа: 500 человек убитыми, 670 пропавшими без вести и 1683 ранеными, а всего с учетом всех причин 2984 человека [147 - ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 112. Л. 46.]. Подавляющее большинство пропавших без вести приходится на 304-ю сд (т. е. на атаку «Савойи»). По итальянским данным, только «Сфорцеска» потеряла с 20 августа по 1 сентября 232 человека убитыми, 1005 ранеными и 924 пропавшими без вести.
   В своих мемуарах Мессе пишет, что возлагал большие надежды на совместный с немцами контрудар 1 сентября с привлечением альпийских стрелков и танков L6/40. Контрудар начался по плану, альпийским стрелкам ударом по потрепанному 610-му полку 203-й сд удалось вклиниться в оборону 63-й армии и продвинуться до высоты 236,7. Итальянцы вскоре были выбиты с захваченных позиций и отступили, как признает Мессе, «с большими потерями». Относительно судьбы танков L6/60 в ЖБД 14-й гв. сд есть запись, свидетельствующая об отрыве их от пехоты: «Лишь танкам пр-ка удалось прорваться в направлении свх. ферма № 4, где были встречены огнем нашей противотанковой обороны и разбиты». По уточненным позднее данным, 203-я сд претендовала на два уничтоженных в бою 1 сентября танка, и это явно были L6/40.
   Практически одновременно, 1 сентября, началось немецкое контрнаступление с танками 22-й тд, под его удар попал левый фланг 14-й гв. сд и 5-й гв. кд. Этот удар оказался более результативным: в районе Калмыковского был сбит с позиций полк 14-й гв. сд и окружены два эскадрона 5-й гв. кд. Причем положение не было восстановлено. Этот частный успех стоил немецкой 79-й пд около 200 человек убитыми и ранеными. Обвинения Мессе немцев в недостаточной поддержке итальянского контрудара совершенно безосновательны. Более того, именно немцы были готовы развивать контрудар на следующий день, 2 сентября. Этот план был нарушен неожиданной атакой 96-й сд, которая в 11.00 после сильной артподготовки штурмом овладела Бобровским и попыталась развить успех дальше на юг. В ЖБД 6-й армии на этот счет имеется запись: «Атака около 14.00 остановлена с большими собственными потерями». Танки 22-й тд были развернуты для парирования возникшего кризиса. В целом контрудар немцев и итальянцев лишь незначительно поколебал позиции 63-й армии на занятом плацдарме.
   В начале сентября 1942 г. войска 21-й армии занимались улучшением своих позиций, хотя при этом не обходилось без кровопролитных схваток. 6 сентября 1942 г. 304-я сд в 2.00 ночи перешла в наступление с целью захвата выс. 220 и до 7.00 медленно продвигались вперед. Казалось, ничего не предвещало резкого изменения обстановки. Однако в 7.00 внезапно последовала немецкая контратака двумя группами, одна от выс. 220, другая – от Верхне-Фомихинского. По советским данным, в ней участвовало 36 танков. По состоянию на 4 сентября 22-я тд насчитывала 22 Pz.38(t), 1 Pz.III, 1 Pz.IV kz, 3 Pz.IV lg и некоторое количество БТРов (на 15 августа в батальоне на БТРах насчитывался 21 SdKfz251 [148 - NARA T315 R785 frame 13.]). То есть наличие на поле боя 36 бронеединиц представляется вполне возможным. При этом 304-я сд являлась одним из аутсайдеров в отношении противотанковых средств, она располагала всего 16 ПТП и 52 ПТР.
   Атака наступающей советской пехоты танками на открытой местности имела весьма тяжелые последствия. Наступавшая от выс. 220 пехота противника атаковала во фланг и тыл 807-й и 809-й полки 304-й сд. Еще одна группа танков по оврагу прошла от Верхне-Фомихинского, вышла в тыл и в район КП 809-го полка. В ЖБД полка атака описывается красноречивой фразой: «Танки обошли наши батальоны с тыла, давили гусеницами, расстреливали в упор» [149 - ЦАМО РФ. Ф. 6619. Оп. 203880. Д. 5. Л. 6.]. На весь полк имелось 5 ПТР. КП полка был обстрелян танками. Командир полка майор Самойленко направился на позиции выяснять обстановку, но был ранен пулеметной очередью с танка и вскоре скончался. Потери 809-го полка за 6 сентября можно характеризовать как весьма тяжелые: 64 человека убитыми, 14 ранеными и 255 (!) пропавшими без вести. По существу, полк на тот момент потерял наступательные возможности – в строю осталось всего 47 «активных штыков». 807-й полк потерял 143 человека убитыми, 49 ранеными и 68 пропавшими без вести [150 - ЦАМО РФ. Ф. 1199. Оп. 1. Д. 14. Л. 32.]. В полку осталось 32 «активных штыка». Нельзя не отметить, что общая цифра потерь «наверх» доложена не была, в сводках прошли только потери 807-го полка.
   Пожалуй, это была последняя результативная атака танков чехословацкого производства Pz.38(t) на советско-германском фронте. Одним из факторов именно такого результата, очевидно, являлась нехватка вооружения. На 3 сентября 809-й полк, согласно ЖБД, располагал 158 винтовками, 7 станковыми, 7 ручными пулеметами и 7 ППШ [151 - ЦАМО РФ. Ф. 6619. Оп. 203880. Д. 5 Л. 5 об.]. Это явно меньше понесенных потерь. Можно предположить, что немецкий танковый рейд вышел в район сосредоточения еще не вооруженного личного состава полка и люди были взяты в плен, не имея возможности оказать вооруженное сопротивление, тем более танкам.
   Уже около 12.00 обстрелянные артиллерией танки повернули обратно и вернулись на исходные позиции. По форме получился скорее рейд, чем контратака. Количество боеготовых машин в 22-й тд уменьшилось на три Pz.38(t), с учетом ввода в бой из ремонта, так что пять-семь подбитых танков выглядело реалистичной заявкой с советской стороны. Отступления подразделений 304-й сд с занятых позиций тем не менее не произошло. В дневном донесении XVII корпуса этот эпизод был обозначен одной фразой: «На участке 79-й пехотной дивизии произошел встречный бой у пункта 452 с двумя советскими батальонами, которые были разбиты и потеряли 402 пленных». Количество пленных явно завышено. На следующий день контратака с 15 танками была предпринята по позициям 5-й гв. кд, но на кавалеристов И.А. Плиева она впечатления не произвела и успеха не имела.
   Вскоре после этих событий 304-я сд сменяется 124-й сд и выводится в армейский резерв. Однако следует заметить, что это не являлось следствием событий 6 сентября. Приказ на перегруппировку последовал 5 сентября, в предыдущий день, и контрудар 22-й тд и 79-й пд скорее повлиял на возможности эффективного использования 304-й сд в районе Клетской.
   К 10 сентября штабом А.И. Данилова был разработан план частной операции 21-й армии с целью расширения плацдарма в районе Клетской с выходом на рубеж Иванушенский, Платонов. Однако план не был поддержан командованием фронта. Со ссылкой на указание Г.К. Жукова командующему 21-й армией было сказано: «Этой операции не проводить». Мотивировалось это необходимостью беречь боеприпасы и материальные средства. Запрет на проведение операции на большую глубину действительно был обоснованным. В этих условиях А.И. Данилов решил резко уменьшить масштаб наступления, решив провести небольших масштабов операцию в изгибе русла Дона в районе между Распопинской и Клетской с форсированием Дона. В операции задействовались целиком 304-я сд, отряд в 300 «штыков» из 278-й сд и полк 76-й сд. Главный удар 304-й сд предписывалось нанести двумя полками из района Староклетского на запад. Начало наступления было назначено на 16 сентября.
   Противник тем временем словно «подыгрывал» энергии А.И. Данилова. Новым фактором, влиявшим на обстановку под Серафимовичем, стало прибытие на позиции в этом районе румынских войск. Выбор именно этого участка фронта группы армий «Б» для румын в немалой степени определялся политическими факторами. Разумнее было оставить под Серафимовичем более устойчивых итальянцев, но расположение рядом венгров и румын было невозможно ввиду политического конфликта между двумя странами и взаимной ненависти.
   С другой стороны, над плацдармом у Серафимовича начали сгущаться тучи. Ф. Паулюс принимает решение ликвидировать потенциально опасный плацдарм и обеспечить зимние позиции по рубежу р. Дон. В ЖБД 6-й армии план контрнаступления был обозначен следующим образом: «Сосредоточить силы 298-й, 113-й пд и 22-й тд под управлением XVII АК и из полосы 79-й пд нанести удар, продвинувшись правым флангом к Бобровскому, заняв сначала высоты южнее поселка, после чего предпринять наступление основными силами вдоль Дона на запад и уничтожить противника перед итальянскими войсками». Итальянским войскам ставилась задача сковать советские части перед своим фронтом. Наступление предполагалось начать 16–17 сентября. В XVII корпус начали стягивать подкрепления, в том числе штурмовые орудия (177-й дивизион).
   Как это обычно происходит, сроки начала наступления смещались, в итоге дата его начала назначается на 21 сентября. Спрогнозировать результаты немецкого контрудара довольно сложно. С одной стороны, соединения 21-й армии (по которой предполагалось нанести удар) понесли потери и просели в численности. Численность дивизий армии к 20–25 сентября составляла около 6 тыс. человек. Армия в целом насчитывала 66 тыс. человек [152 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 72. Л. 75.]. Пожалуй, самым слабым местом являлось незначительное количество танков – всего 37 штук. Это сужало возможности противодействия танкам противника.
   Однако практически в последний момент последовал отказ от планов срезать советский плацдарм в пользу борьбы между Доном и Волгой. Это не было решением Паулюса, указание отменить удар по плацдарму поступило вечером 15 сентября из группы армий. Более приоритетным было сочтено «среднее решение» – контрудар по советским войскам между Доном и Волгой. Тем самым командование группы армий заложило в позиции 6-й армии мину замедленного действия.
   Буквально на следующий день после принятия решения не контратаковать Серафимовичский плацдарм советское командование в очередной раз продемонстрировало свою приверженность активной стратегии. В 5.00 утра 16 сентября началось наступление 21-й армии в промежутке между Клетской и Распопинской. Противником советских войск здесь были подразделения немецкой 113-й пд, которые частично сменялись румынской 13-й пд. Расчет на внезапную атаку растянутых по фронту позиций оправдался. Согласно записи в ЖБД 809-го сп, уже в 8.00 противник, занимавший окопы и ДЗОТы в 800 метрах от Дона, «бежал, бросив оружие». Трофеями полка стали сразу пять станковых пулеметов. Трофеями дивизии в целом в первый день наступления стали два 37-мм орудия, два миномета. В плен было захвачено 10 человек (не указывается, румын или немцев). Тем не менее занять господствующую высоту 163,3 наступающим не удалось.
   Несмотря на достаточно напряженную обстановку, к 20 сентября состоялась замена и вывод с фронта частей 113-й и 79-й пд. Теперь их позиции заняли румыны. Однако наступательный порыв 21-й армии тоже несколько иссяк, войска закреплялись на уже занятых позициях. К 20 сентября 304-я сд сильно просела в численности, она теперь насчитывала 5769 человек. Днем 21 сентября смена румынами немцев была полностью завершена.

   Таблица
   Потери 21-й, 63-й А и 3-го гв. кк с 1 по 20 сентября 1942 г. [153 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 72. Л. 85.]

   Сентябрьские бои с немцами обернулись для советских войск на Серафимовичском плацдарме и под Клетской достаточно тяжелыми потерями (см. таблицу). Хорошо видно, что больше всего пострадала 21-я армия, непосредственно противостоявшая XVII AK. Напротив, интенсивность боевых действий в полосе 63-й армии существенно снизилась по сравнению с последней декадой августа.
   Потери 21-й армии в период с 10 по 20 сентября 1942 г. составили 1152 человека убитыми, 2298 ранеными, 958 пропавшими без вести, а всего – 4606 человек [154 - ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 113. Л. 48. С учетом всех причин.]. То есть вторая декада месяца оказалась менее напряженной, чем первая. Наибольшие потери ожидаемо понесла наступавшая 304-я сд: 303 убитыми, 586 ранеными, 382 пропавшими без вести, всего 1274 человека.
   Однако А.И. Данилов вовсе не собирался давать противнику передышку. 21 сентября он ставит задачу на новое наступление с целью расширения плацдарма. В ночь на 22 сентября 304-я сд сменяется 63-й сд с 647-м танковым батальоном. В наступление предполагалось перейти в 18.00 22 сентября, завершив начатое 304-й сд наступление. 63-я сд к 20 сентября была примерно таким же «инвалидом», как и 304-я сд, располагая 2914 винтовками на 6583 человека личного состава. Находясь в армейском резерве, соединение занималось в том числе сбором брошенного оружия. 647-й отб тоже не был пределом мечтаний: на 18 сентября он насчитывал 6 Т-34 и 11 Т-60 [155 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 10. Л. 17 об.].
   Во избежание нездоровых сенсаций целесообразно несколько детализировать картину вооружения пехоты 63-й сд (см. таблицу).

   Таблица
   Обеспеченность вооружением 63-й сд на 20 сентября 1942 г. [156 - ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 56. Л. 380.]

   Ситуация, конечно, плохая, но невооруженными являлись подразделения обслуживания и обеспечения, а также примерно по 300 человек в полках. В число последних попадали артиллеристы, минометчики, а также командный состав, вооруженный пистолетами или револьверами. На деле ожидающих получения винтовки или автомата наберется реально не более сотни-полторы на полк.
   Смена противника на румын и включение в ударную группировку танков сразу же позитивно сказались на результативности атак. Сменив 304-ю сд, 63-я сд перешла в наступление вечером 22 сентября и практически сразу достигла ключевой высоты 163,3. Многочисленные попытки румын контратаковать успеха не имели, все контратаки уверенно отбивались.
   По данным, приведенным в приложениях к ЖБД 6-й немецкой армии, за 22–23 сентября 13-я пд румын потеряла 50 человек убитыми, 281 ранеными, 84 пропавшими без вести, 6-я пд – 50 убитыми, 152 ранеными, 15 пропавшими без вести. Соответственно, 63-я сд отчиталась о 28 пленных, включая двух офицеров, захвате 100 винтовок, 11 пулеметов, 6 автоматов, 9 ПТР, раций, телефонов, патронов и др. имущества. Дивизия потеряла 61 человека убитым и 251 раненым [157 - ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 56. Л. 375 об.]. Ситуация под Клетской качественно изменилась.
   25 сентября румыны попытались переломить ситуацию в свою пользу и показать (немцам, да и себе тоже), на что они способны. Ранним утром после мощной артподготовки последовала контратака, которая, однако, захлебнулась. Во второй половине дня румынам все же удалось отбить высоту 163,3. Но удержать ее они уже не смогли, к вечеру высота вернулась в руки 63-й сд. На поле боя подразделениями 63-й сд было собрано 148 винтовок, 9 станковых и 10 ручных пулеметов, один автомат и множество разнообразного имущества. По итогам дня в донесении V румынского корпуса появляется запись: «13-я пехотная дивизия сильно ослаблена». Потери румынской 13-й пд 25 сентября, по донесению V румынского корпуса немцам, составили около 350 человек. Потери 63-й сд в достаточно тяжелом бою 25 сентября составили 49 человек убитыми и 125 ранеными. В последние дни сентября бои за плацдармы постепенно затихли.
   Выводы. Подводя итоги борьбы за плацдармы у Серафимовича и Клетской, необходимо сказать следующее. С одной стороны, наступление 63-й и 21-й армий не достигло первоначально поставленных задач (Перелазовский). С другой стороны, его объективным результатом стало образование перспективного плацдарма, достаточно глубокого для сосредоточения на нем крупных сил, включая механизированные соединения. До Перелазовского предстояло дойти уже 5-й танковой армии в ноябре 1942 г.

   Итальянские солдаты позируют с трофейными противотанковыми ружьями у подбитого Т-60. Район Серафимовича.

   Одновременно борьба за Серафимович весьма показательна в плане оценки итальянской армии. Пренебрежительная оценка итальянского корпуса и 8-й армии в целом широко распространена в литературе. Как правило, упоминается использование усвоенного итальянцами у местного населения слова «Тикай!» в отношении дивизии «Сфорцеска» [158 - См.: Сафронов В.Г. Итальянские войска на Восточном фронте. 1941–1943 гг. М.: Вече, 2012. С. 104.]. Однако это лишь половина правды. Нельзя забывать, что обвал фронта «Сфорцески» произошел под ударом свежих, полнокровных соединений, в том числе гвардейской дивизии. При этом генерал Мессе показал себя как достаточно гибко мыслящий командир, сумевший организовать результативный контрудар 23 августа. Этот контрудар заставил советские части перейти к обороне и даже отступить. Более того, именно в секторе итальянского корпуса понесла достаточно тяжелые потери советская ударная группировка 63-й армии, а в особенности – 203-я сд.
   Можно, конечно, порассуждать об упущенных возможностях удара двух армий под Серафимовичем. Да, теоретически можно было оттеснить итальянцев дальше на юг, судя по приказу Мессе на отход, они были к этому морально готовы. Вопрос заключался в том, удалось бы удержать больший по размеру плацдарм. Особенно в отсутствие танков.
   Для немцев формирование крупного плацдарма на фланге стало проблемой, которой не было уделено должного внимания. С одной стороны, это объяснимо кризисом на подступах к Сталинграду, поглощавшим внимание штаба Паулюса. С другой стороны, на разрыв фронта на стыке с итальянским корпусом было обращено внимание лишь после демарша генерала Мессе. В итоге Паулюс получил мину замедленного действия, оглушительно детонировавшую в ноябре 1942 г.

На ближних подступах

   Наступление немцев на Сталинград напоминало не мерную поступь, а качание маятника. Синхронности в движении вперед двух ударных группировок в течение августа 1942 г. командованию группы армий «Б» достичь не удавалось. Когда 4-я танковая армия Гота наступала, 6-я армия Паулюса оказывалась остановленной, и наоборот. Соответственно, с точки зрения советского командования это качание маятника хотя и имело несомненные положительные стороны, но одновременно регулярно вызывало обвал планов на Юго-Восточном фронте вследствие необходимости тушить пожар на Сталинградском фронте, и наоборот.
   Как отмечается в официальной немецкой истории войны, это в немалой степени объяснялось тем, что VIII авиакорпус (6–7 истребительных групп, 9 бомбардировочных, 3–4 пикировщика и 3 двухмоторных истребителя) не мог поддерживать наступление сразу двух ударных группировок [159 - Germany and the Second World War: Volume VI: The Global War. Oxford University Press, USA. 2001. P. 1069.]. Соответственно, VIII авиакорпус поддерживал наступления то 6-й армии, то 4-й танковой армии.
   Очередной удар к юго-западу от Сталинграда заставил лихорадочно собирать резервы для стабилизации обстановки под Абганерово. Однако тем временем сгущались тучи над Сталинградским фронтом. Относительное затишье было дремотой удава, переваривающего только что проглоченную жертву. Паулюс готовился наступать на Сталинград. Основным руководящим документом, с которым 6-я армия вступила в очередную фазу сражения за город на Волге, стал оперативный приказ от 19 августа 1942 г. В этом документе командующий армией сформулировал цели и задачи войск для преодоления последнего (как тогда казалось) рубежа сопротивления советских войск.
   Уже в самом начале приказа Паулюс предупреждает о возможности контратак с севера во фланг: «Следует считаться с тем, что они, возможно, сосредоточили силы, в том числе танковые бригады, в районе Сталинграда и севернее перешейка между Волгой и Доном для организации контратак. Поэтому войска при продвижении через Дон на Сталинград могут встретить сопротивление с фронта и сильные контратаки в сторону нашего северного фланга» [160 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 134.].
   Далее командующий 6-й армией демонстрирует осторожный оптимизм в отношении боеспособности советских войск: «Возможно, что в результате сокрушительных ударов последних недель у русских уже не хватит сил для оказания решительного сопротивления». Действительно, «котел» на западном берегу Дона поглотил значительные силы 62-й армии.
   По замыслу Паулюса готовящееся наступление должно было стать последним в сражении за город на Волге. Поэтому 6-й армии была поставлена амбициозная задача: «Овладеть перешейком между Волгой и Доном севернее железной дороги Калач – Сталинград и быть готовой к отражению атак противника с востока и севера. Для этого армия форсирует Дон между Песковатка и Трехостровская главными силами по обе стороны от Вертячий. Обеспечивая себя от атак с севера, она наносит затем удар главными силами через цепь холмов между р. Россошка и истоками р. Б. Каренная в район непосредственно севернее Сталинграда до Волги. Одновременно часть сил проникает в город с северо-запада и овладевает им» [161 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 134.].
   Согласно плану, разработанному командованием 6-й армии, LI армейским корпусом должен был быть захвачен плацдарм на Дону по обе стороны от Вертячего. После «вскрытия» плацдарма с него веером расходились VIII армейский корпус, XIV танковый корпус и LI армейский корпус. Соответственно, XIV танковый корпус двигался в центре, а два армейских корпуса – справа и слева от него.
   Если попытаться кратко сформулировать основную идею Паулюса в двух словах, то это будут «отрезать и сбросить». XIV танковый корпус должен был прорваться к высотам юго-западнее Ерзовки и к Волге. Это означало перехват железнодорожной линии, подходящей к Сталинграду с севера. VIII армейскому корпусу ставилась задача на выдвижение на линию Татарского вала и организацию на этом рубеже обороны от контрударов с севера. LI армейский корпус вначале прикрывал южный фланг XIV танкового корпуса, а затем должен был овладеть центральной и южной частями Сталинграда. То есть LI корпус должен был фронтальным ударом сбросить части и соединения 62-й армии в Волгу.
   Что интересно, план наступления 6-й армии не предусматривал использования в городе танков: «Частью сил корпуса [XIV танкового. – А.И.] нанести удар с северо-запада, ворваться в северную часть Сталинграда и захватить ее. Танки при этом не использовать». Одновременно в резерв выводилась 22-я танковая дивизия. Она должна была стать резервом за левым флангом 6-й армии, за линией обороны XVII корпуса. Вспомогательный удар наносился на правом фланге, где 71-я пехотная дивизия должна была захватить плацдарм у Калача. В целом занятый в результате боев конца июля и начала августа рубеж Дона по замыслу Паулюса оставался пассивным участком, занимаемым слабыми силами. Причины этого очевидны: с одной стороны, направление, по кратчайшему расстоянию выводящее к Сталинграду, должно было быть лучше укреплено советскими войсками, с другой стороны, опора на господствующий над левым правый берег Дона обеспечивал защиту от контрударов.
   Нельзя сказать, что положение противостоящей 6-й немецкой армии 62-й армии было совсем уж безнадежным. Для восстановления целостности фронта после окружения главных сил на западном берегу Дона в состав 62-й армии передавались 87-я стрелковая дивизия (11 429 человек на 15.08) и 98-я стрелковая дивизия (11 689 человек на 15.08) из резерва Ставки. Первая занимала Сталинградский обвод, вторая – восточный берег р. Дон. Однако такими силами можно было сдерживать противника на вспомогательном направлении. Сдержать главный удар растянутыми вдоль Дона частями было нереально.
   Между тем события развивались с ужасающей быстротой. Первоначально начало операции на Дону было назначено немецким командованием на 19 августа, но затем было перенесено на 21 августа. В LI армейском корпусе для форсирования Дона были выделены 76-я и 295-я пехотные дивизии. Немецкие источники описывают захват плацдармов следующим образом:
   «Ночь перед наступлением была безоблачной, ветер дул с юго-востока, по Дону расстилался легкий туман. Из-за хорошей видимости время наступления было назначено на 3.10 утра.
   Не открывая огня, штурмовые отряды армии на ста двенадцати десантных катерах и ста восьми надувных лодках 912-й десантной команды переправились через реку. Спустя час и пятьдесят минут 516-й пехотный полк находился на восточном берегу, 517-му пехотному полку из-за сильного вражеского сопротивления понадобилось для этого четыре часа и двадцать минут.
   У 76-й пехотной дивизии дела шли не так гладко: 178-му пехотному полку удалось сравнительно быстро создать плацдарм у населенного пункта Акимовский, как было приказано, но 203-й полк натолкнулся на отчаянное сопротивление. В 16.30 был изготовлен военный (временный) мост у Лучновского [правильнее: Лученский], а 22 августа в 7.30 закончена наводка моста у Акимовского» [162 - Шрётер Х. Сталинград. М.: Центрполиграф, 2007. С. 40.].
   Так был образован плацдарм на восточном берегу Дона в 60 км от Сталинграда. В результате форсирования Дона 6-й армии погибло 74 и ранен 351 человек. 19 десантных катеров и 26 надувных лодок были уничтожены огнем.
   Нельзя сказать, что советское командование не оценило опасности, исходящей от только что образованного плацдарма. Командующий 62-й армией А.И. Лопатин сразу же донес командующему фронтом, что наличные силы пехоты недостаточны для уничтожения противника, переправившегося через Дон. Командарм просил разрешения привлечь для выполнения этой задачи 35-ю гв. стрелковую дивизию или снять 87-ю стрелковую дивизию с позиций на Сталинградском обводе. Планировалось с наступлением темноты вывести их на исходный рубеж для контрнаступления, которое предполагалось начать с утра 23 августа. Было решено использовать против плацдарма 87-ю стрелковую дивизию. В 4.25 22 августа 137-я танковая бригада совместно с частями 1382-го стрелкового полка вошла в соприкосновение с противником на подступах к плацдарму. В результате боя днем 22 августа бригада потеряла один КВ и два Т-34 сгоревшими и два Т-60 сгоревшими и два подбитыми. В бригаде осталось два КВ и семь Т-60.
   Однако перейти в наступление с целью ликвидации плацдарма советские войска просто не успели. Накопление войск на плацдармах носило взрывной характер – Паулюсу наконец-то пригодились многочисленные мостовые колонны, собранные еще в июле, когда планировалось форсировать Дон у Калача. 22 августа на восточный берег Дона переправились 44, 76, 295, 305, 394 и 389-я пехотные дивизии. В ночь на 23 августа к ним присоединились три дивизии XIV танкового корпуса. Ранним утром все эти соединения веером разошлись с плацдарма. Неудивительно, что оборонявшаяся по периметру плацдарма одна 98-я стрелковая дивизия была развеяна по ветру. Впоследствии относительно нее в донесении от 25 августа было написано: «Собрано до 300 человек без матчасти» [163 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 72. Л. 7.]. На 31 августа из числа бойцов и командиров соединения было собрано 646 человек. 87-я стрелковая дивизия, хотя успела 23 августа попасть под удар на марше, сохранила к 31 августа близкую к первоначальной численность – 9933 человека. В некоторых исследованиях дивизию описывают как разгромленную на марше, однако в действительности она была просто разделена на две группы. Вторая позднее участвовала в боевых действиях в составе 1-й гвардейской армии к северу от Сталинграда.
   На острие главного удара наступал XIV танковый корпус. В истории 16-й танковой дивизии этот бросок к Волге стал одним из самых поэтичных эпизодов: «В ночь на воскресенье 23 августа 16-я танковая дивизия в авангарде 14-го танкового корпуса перешла через Дон по 140-метровому мосту. В 4.30 танки боевой группы Зикениуса, словно на полигоне, широким клином с плацдарма прорвали оборону противника. За ними следовали боевые группы Крумпена и фон Ареншторфа. Слева в восточном направлении наступала 3-я, а справа – 60-я пехотная (моторизованная) дивизия. Дивизии при поддержке бронированных штурмовиков «Хеншель-129» прорвали глубоко эшелонированную оборону противника. По старой танковой тактике маршрут наступления был выбран через гряду высот. Не обращая внимания на противника на флангах, в долинах ручьев и в оврагах, 16-я танковая дивизия мчалась на восток. Густыми волнами пикирующие бомбардировщики несли свои бомбы на Сталинград, а на обратном пути пролетали над самыми башнями наступающих танков с душераздирающим воем сирен. После тяжелого боя 16-я танковая дивизия преодолела Татарский вал и южнее Котлубани перерезала железную дорогу Фролов – Сталинград. Горели поезда. Казалось, что противник совершенно захвачен врасплох. Наступление быстро продвигалось вперед. В полдень командиры танков справа на горизонте увидели красивые очертания города Сталинграда, протянувшегося вдоль Волги на 40 километров. Водонапорные башни, заводские трубы и высокие дома виднелись сквозь дым пожаров. Очень далеко на севере, в пустынной дали, вдруг проступил собор» [164 - Хаупт В. Сражения группы армий «Юг». М.: Яуза, 2006. С. 177–178.].
   Казалось, что город, носящий имя Сталина, в одночасье падет к ногам победителей. Однако в течение событий неожиданно вмешалось «качание маятника» 6-й и 4-й танковой немецкими армиями. Прорывающиеся на Сталинград немцы на полном ходу таранили соединения, предназначавшиеся совсем не им. Первым таким соединением стала 315-я стрелковая дивизия. Она формировалась в Сибирском военном округе весной 1942 г. и с началом лета перешла в состав 8-й резервной армии. 14 августа она перешла в подчинение Сталинградского фронта. Дивизия выдвигалась в район Сталинграда пешим маршем по степи под ударами авиации противника. Вечером 22 августа, за день до немецкого наступления, 315-я стрелковая дивизия получила приказ к рассвету 24 августа занять оборону на южном фасе Сталинградского оборонительного обвода в районе Бекетовки. Растянувшиеся по степи колонны оказались как раз на пути немецкого наступления. Один стрелковый полк дивизии оказался к югу от вбитого до Волги клина и принял участие в обороне северной окраины Сталинграда. Остальные два полка и основные силы 315-й стрелковой дивизии оказались к северу от направления удара XIV танкового корпуса. Здесь они составили компанию еще нескольким соединениям, предназначавшимся совсем не для борьбы с 6-й армией Паулюса.
   Для отражения наступления 4-й танковой армии Гота к югу от Сталинграда Ставкой ВГК планировалось выделить Юго-Восточному фронту не только представителей «царицы полей». В распоряжение Еременко направлялись 2, 4 и 16-й танковые корпуса. Согласно боевому распоряжению штаба фронта № 00369/оп от 22 августа, 2-й и 16-й танковые корпуса должны были выгрузиться в районе Воропоново, Ельшанка (2 ТК) и Гумрак, Воропоново (16 ТК). То есть советское командование планировало «армировать» оборону на юго-западных подступах к Сталинграду с помощью танковых корпусов. Везли их с севера, по магистрали высокой пропускной способности. Наступление армии Паулюса 23 августа смешало все карты. До назначенных районов они большей частью не добрались. 2-й танковый корпус оказался к югу, а 4-й и 16-й танковые корпуса – к северу от вклинения XIV танкового корпуса. К сожалению, ни один из них не вступил в бой в варианте «рояля в кустах», т. е. прямо на пути прорыва 16-й танковой дивизии к Волге. Под удар в эшелоне на разъезде Конный попал только разведбатальон 2-го танкового корпуса, потерявший 55 человек убитыми и ранеными, в том числе командира и комиссара батальона. Помимо соединений, предназначавшихся для действий в районе Сталинграда, фронту достался совсем уж неожиданный подарок: четыре стрелковые бригады, следовавшие на Северный Кавказ. Этим бригадам впоследствии суждено было стать одними из главных участников сражения за город на Волге.

   Итальянская 75-мм пушка 75/32, наиболее грозный противник советских Т-34 из числа артсистем итальянского производства.

   Однако, если на подступах к Сталинграду волею судеб оказалась целая вязанка разнородных соединений, мешающих его быстрому захвату, с воздуха он был защищен намного слабее. Одновременно с выходом к северной окраине Сталинграда по городу был нанесен мощнейший авиаудар. О массированном воздействии на город было сказано еще в Директиве Гитлера № 45 от 23 июля 1942 г.: «Особенно большое значение имеет заблаговременное разрушение города Сталинграда» [165 - Сталинградская битва. Книга первая. С. 236.].
   А.И. Еременко вспоминал: «Многое пришлось пережить в минувшую войну, но то, что мы увидели 23 августа в Сталинграде, поразило нас, как тяжелый кошмар. Беспрерывно то там, то здесь взметались вверх огненно-дымные султаны бомбовых разрывов. Из района нефтехранилищ огромные султаны пламени взмывали к небу и обрушивали вниз море огня и горького, едкого дыма. Потоки горящей нефти и бензина устремлялись к Волге, горела поверхность реки, горели пароходы на сталинградском рейде, смрадно чадил асфальт улиц и тротуаров, мгновенно, как спички, вспыхивали телеграфные столбы. Здания ватной фабрики, расположенные против командного пункта, были объяты пламенем и клубами дыма; многие из них рухнули, изуродованные скелеты других страшно дымились…» [166 - Еременко А.И. Указ. соч. С. 148.].
   Через горящий город вечером 23 августа шли колонны 2-го танкового корпуса. Уже в 15.20 23 августа командир корпуса А.Г. Кравченко получил приказ заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова на выдвижение в район Гумрака в готовности действовать против прорвавшихся к Волге танков и мотопехот противника. Уже через 25 минут приказ был доведен до командиров бригад. В 17.00–18.00 бригады выступили на марш. Уже в 20.00 они вышли в указанный Голиковым район и вошли в состав так называемой танковой группы генерала А.Д. Штевнева (заместитель командующего Сталинградским фронтом по автобронетанковым войскам). Численность танкового парка бригад корпуса Кравченко см. в таблице.

   Таблица
   Численность танкового парка 2-го танкового корпуса на 23 августа 1942 г. [167 - ЦАМО РФ. Л. 3–4.]

   2-я мотострелковая бригада корпуса была разорвана надвое, одна часть оказалась отрезана к северу от немецкого прорыва, а другая успела соединиться с главными силами корпуса. 148-я танковая бригада вместе с частью 2-й мотострелковой бригады, остатками атакованного в железнодорожном эшелоне 12-го разведывательного батальона также оказалась к северу от вклинения XIV танкового корпуса.
   Первой реакцией Верховного командования на прорыв немцев к Волге стало распоряжение Сталина, оформленное как Директива Ставки № 170582 от 16.35 23 августа: «Противник прорвал ваш фронт небольшими силами. У вас имеется достаточно сил, чтобы уничтожить прорвавшегося противника. Соберите авиацию обоих фронтов и навалитесь на прорвавшегося противника. Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге Сталинграда. Пользуйтесь дымами в изобилии, чтобы запутать врага. Деритесь с прорвавшимся противником не только днем, но и ночью. Используйте вовсю артиллерийские и эресовские силы» [168 - Сталинградская битва. Книга первая. С. 413.]. Дымы, ночные бои, авиация были на самом деле слабой надеждой. Если некоторые доклады наверх можно классифицировать как «панические донесения», то определенно существуют и «панические директивы». Директива Ставки № 170582, несомненно, относится к их числу.
   Однако, как ни странно, во второй половине дня 23 августа непосредственная угроза городу Сталинграду уже миновала. Вечером, в 21.30 по берлинскому времени, в штаб 6-й армии поступила Директива группы армий «Б», в которой задача подчиненных Паулюсу войск формулировалась следующим образом:
   «Необходимо безоглядно использовать тяжелое положение ошеломленного противника в Сталинграде и юго-западнее. Для этого я приказываю:
   А. 4-я ТА, сконцентрировав все возможные силы, как можно раньше начинает наступление восточнее Карповки на высоты западнее Сталинграда и стремится соединиться там с частями 6-й А. От противника, находящегося вдоль и западнее железнодорожной линии Абганерово – Тингута, армия должна организовать прикрытие лишь необходимым минимумом сил.
   Б. 6-я А надежно удерживает линию Ерсовка – Качалинская, частью сил пытается соединиться с 4-й ТА, после чего занимает Сталинград.
   В. Уничтожение еще оставшихся западнее Карповки и в районе Калача сил противника является второстепенной задачей, которую можно будет решить слабыми силами после соединения обеих армий» [169 - NARA T312 R1683 frames 350–352.].
   Как мы видим, в описании задачи армии Паулюса формулировка, не допускающая двойного толкования: «частью сил пытается соединиться с 4-й ТА, после чего занимает Сталинград» (выделено мной. – А.И.). То есть задачей номер один был не прорыв на улицы города, а соединение с армией Гота.
   Таким образом, атакуя противника, войска Сталинградского фронта срывали не штурм города, а разгром главных сил 62-й и 64-й армий на подступах к нему. Если бы немцам удался «котел» к западу от Сталинграда, город был бы занят уже практически без боя. Рабочие отряды и части дивизии НКВД вряд ли оказали бы вооруженным 210-мм гаубицами и штурмовыми орудиями соединениям ощутимое сопротивление. Собственно, это в очередной раз показывает преимущества активной стратегии: не зная в точности реального замысла противника, целесообразно контратаковать, наносить ему потери и сковывать его части – это дает положительный эффект даже при ошибочной оценке замысла врага. Если бы советское командование ограничилось построением воспетой в послевоенных трудах «прочной обороны» к северу от Сталинграда, город бы пал уже к сентябрю.
   Что же действительно было в распоряжении командования Сталинградского фронта для парирования прорыва XIV танкового корпуса к Волге? Первоначально предназначенными для отражения удара Гота соединениями силы фронта не исчерпывались. На севере Сталинграда находился на переформировании 23-й танковый корпус А.М. Хасина. По иронии судьбы, он был растащен на парирование кризисов на южном фланге фронта. 21 августа, за два дня до начала наступления с плацдарма у Вертячего, из корпуса была изъята 56-я танковая бригада, а 23 августа – 99-я танковая бригада. Фактически корпус остался с одной 189-й танковой бригадой. 9-я мотострелковая бригада была на переформировании в Челюскине отдельно от корпуса. Немецким наступлением она была попросту отсечена от главных сил корпуса А.М. Хасина. В 189-й танковой бригаде на 23 августа насчитывалось боеготовыми 22 Т-34, 16 Т-70, 5 Т-60. В ремонте находилось еще 4 Т-34, 2 Т-70 и 1 Т-60 [170 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 11360. Д. 77. Л. 31.]. Утром 24 августа три танка бригады прорвались на разъезд Конный, но удержать его в отсутствие пехоты не могли. С 23 августа 23-й танковый корпус вошел в состав танковой группы генерал-лейтенанта Штевнева и должен был обеспечивать атаку 2-го танкового корпуса.
   Надиктованная по телефону Сталиным Директива Ставки ВГК № 170584 от 4.50 24 августа уже была гораздо спокойнее предыдущего совета запутывать противника дымами. Видимо, Иосифу Виссарионовичу уже доложили, что в районе прорыва немцев «удачно заблудилась» пара танковых корпусов. Верховный рекомендовал командованию фронта и А.М. Василевскому:
   «Первое – обязательно и прочно закрыть нашими войсками дыру, через которую прорвался противник к Сталинграду, окружить прорвавшегося противника и истребить его. У вас есть силы для этого, вы это можете и должны сделать.
   Второе – на фронте западнее и южнее Сталинграда безусловно удерживать свои позиции, частей с фронта не снимать для ликвидации прорвавшегося противника и безусловно продолжать контратаки и наступление наших войск с целью отбросить противника за пределы внешнего Сталинградского обвода» [171 - Сталинградская битва. Книга первая. С. 418–419.].
   Первый пункт директивы Верховного особых вопросов не вызывает. Осторожный оптимизм относительно возможностей удержаться от сползания в пропасть мы видим в разделе «Второе» – предписание удерживать позиции левым крылом 62-й армии к западу от Сталинграда и правым крылом 64-й армии. В сущности, на тот момент основные силы 62-й и 64-й армий были в полуокружении. На севере XIV танковый корпус 6-й армии прорвался к Волге и вышел к северной окраине Сталинграда. На юге 4-я танковая армия стояла в 30 км от южных окраин Сталинграда. При этом фронт 62-й и 64-й армий изгибался дугой, опираясь на Дон и Мышковку. Соединение флангов двух немецких армий в городе или на подступах к нему неминуемо привело бы к окружению советских войск в междуречье Дона и Волги. Однако пока сохранялась надежда на ликвидацию вклинений противника в построение Сталинградского фронта, отнесение рубежа обороны как можно дальше от города, безусловно, имело смысл.
   После того как стало ясно, что захвата Сталинграда в ближайшее время не предвидится, Верховный направил Еременко еще одно послание в форме директивы Ставки. На этот раз это были не ценные советы запутывать противника дымами и не рутинные указания по текущим вопросам, а экскурс в историю. 25 августа в 5.15 утра Сталин пишет:
   «Меня поражает то, что на Сталинградском фронте произошел точно такой же прорыв далеко в тыл наших войск, какой имел место в прошлом году на Брянском фронте, с выходом противника на Орел. Следует отметить, что начальником штаба был тогда на Брянском фронте тот же Захаров, а доверенным человеком тов. Еременко был тот же Рухле. Стоит над этим призадуматься. Либо Еременко не понимает идеи второго эшелона в тех местах фронта, где на переднем крае стоят необстрелянные дивизии, либо же мы имеем здесь чью-то злую волю, в точности осведомляющую немцев о слабых пунктах нашего фронта» [172 - Русский архив. Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы: 1942 год. Т. 16 (5–2). М.: Терра, 1996. С. 373.].
   Сталин, очевидно, имел в виду события октября 1941 г. на Брянском фронте, которым тогда командовал А.И. Еременко. Упрек в данном случае был несправедливым, а параллель с 1941 г. – надуманной. Немцам удалось образовать разрыв в построении войск Сталинградского фронта за счет оттеснения 4-й танковой армии на север, к берегу Дона. В результате отхода войск «четырехтанковой армии» на север локтевая связь между ней и 62-й армией была утрачена. Сама 62-я армия только восстанавливала силы после «котла» в излучине Дона. Построить оборону войска Лопатина просто не успевали, не говоря уж о выделении вторых эшелонов.
   Впрочем, экскурсы в историю были просто горькой пилюлей, которую следовало молча проглотить Еременко. Проведя исторические параллели и тем самым напомнив о копящемся «компромате», Сталин дал фронту возможность не следовать буквально приказу № 227. Верховный дал указания о смене точки приложения усилий, а также разрешил отвести войска на более удобный рубеж обороны:
   «По-моему, следовало бы отвести Лопатина, а также и 64-ю армию на следующий обвод, восточнее Дона. Отвод надо произвести скрытно и в полном порядке, чтобы он не превратился в бегство. Надо организовать арьергарды, способные драться до смерти, чтобы дать отойти частям армии. Наступление 1-й гвардейской армии согласно вчерашней директиве уже не осуществимо в данный момент. Ей надо поставить задачу на оборону и прочно удерживать плацдарм, так же как и 63-й армии» [173 - Русский архив. Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы: 1942 год. Т. 16 (5–2). М.: Терра, 1996. С. 373.].

   Кавалерия полка «Савой» на марше. Характерной чертой кавалеристов полка был черный крест на касках.

   Начинался новый этап в действиях Сталинградского фронта. Основные усилия теперь сосредотачивались на западном берегу Дона, в междуречье Дона и Волги. Раскритиковав руководство фронта, И.В. Сталин не ограничился словами, а направил для организации контрударов один из лучших оперативных умов Красной армии – начальника Генерального штаба А.М. Василевского. Произошло это как раз 25 августа. Василевский вспоминал: «К вечеру 25 августа я получил указание Верховного Главнокомандующего отправиться в район сосредоточения войск к северу от Сталинграда и взять на себя руководство подготовкой прибывших частей к предстоящему контрудару. Утром 26 августа я приехал в район, где стояли войска 24-й армии и начавшие прибывать войска 66-й армии и дивизии, предназначавшиеся на укомплектование 1-й гвардейской армии» [174 - Василевский А.М. Дело всей жизни. М.: Политиздат, 1978. С. 219.].
   Ликвидировать прорыв XIV танкового корпуса к Волге предполагалось традиционным методом – ударом по флангам. Для этого были созданы две ударные группы. Первая собиралась к северу от прорыва под командованием заместителя командующего Сталинградским фронтом генерал-майора К.А. Коваленко. В ее состав вошли 4-й и 16-й танковые корпуса, 84, 24 и 315-я стрелковые дивизии. Группа Коваленко получила задачу с утра 25 августа нанести удар в направлении балки Сухая Мечетка. Вторая группа в составе 2-го и 23-го танковых корпусов генерал-лейтенанта А.Д. Штевнева (уже упоминавшаяся выше) нацеливалась через Орловку в общем направлении на Ерзовку. Этим двум группам ставилась задача – совместными действиями окружить и уничтожить группировку противника, прорвавшуюся к Волге в районе севернее Сталинграда.
   Опаленный огнем сталинградских пожаров, 2-й танковый корпус перешел в наступление уже утром 24 августа. 26-я и 27-я танковые бригады в 7.00 вышли на исходные позиции и начали наступление в северо-восточном направлении. Целью наступления было выйти к Ерзовке и отсечь «голову» немецкого танкового клина, пробившегося к рынку. Первым успехом корпуса А.Г. Кравченко стало овладение Орловкой и высотами вокруг нее. Месяц спустя вокруг них развернутся тяжелые бои во время второго штурма Сталинграда. Захват и удержание этих позиций 2-м танковым корпусом впоследствии существенно усложнят жизнь немецким частям, штурмующим город. Продвинуться дальше высот у Орловки 26-й и 27-й бригадам не удалось. Столкнувшись с усилившейся обороной противника, корпус сменил направление удара. В 17.00 24 августа 26-я танковая бригада была перенацелена на восток и получила приказ занять рынок. К 23.00 приказ был выполнен. Таким образом, первым контрударом 2-й танковый корпус не только предотвратил распространение противника на территорию Сталинграда, но и отбил тактически важные пункты в черте города. Ни о каком прорыве в Сталинград с севера, записанном в приказе Паулюса от 19 августа, не могло быть и речи. Потери корпуса А.Г. Кравченко в первом бою были относительно небольшими: 8 Т-34, один Т-70 и один Т-60 сгоревшими и 16 Т-34 подбитыми, 28 человек убитыми и 97 человек ранеными.
   25 августа 2-й танковый корпус был усилен 56-й танковой бригадой и попытался развить достигнутый в предыдущий день успех. Однако опомнившиеся от шока немцы организовали сильную противотанковую оборону, и продвижение наступающих частей составило не более 800 метров. А.Г. Кравченко проявил осторожность и уже с полудня приказал закрепляться на достигнутых рубежах. Танки стояли на месте и расстреливали огнем проявлявшие себя огневые точки противника. Потери корпуса составили всего шесть танков. 56-ю танковую бригаду у Кравченко отобрали и вручили вместо нее только что сформированную 99-ю танковую бригаду, имевшую 50 Т-34. Когда зарубежные исследователи, в частности П. Карелл, говорят о неокрашенных «тридцатьчетверках» прямо с завода, речь, скорее всего, идет о 99-й бригаде. Танки 2-го танкового корпуса были выпущены далеко в тылу. Судя по снимкам, это были Т-34 с шестигранной башней-«гайкой» выпуска завода № 183 на Урале.
   Атака бригад корпуса А.Г. Кравченко 26 августа также успеха не имела, и части корпуса перешли к обороне. Потери за этот день составили 18 танков Т-34 в 99-й бригаде, 3 Т-34 – в 26-й бригаде и 6 Т-34, 1 Т-70 – в 27-й бригаде. Нельзя не отметить достаточно низкие темпы потерь во 2-м танковом корпусе. Большие потери понесла «пришлая» 99-я бригада. Собственные бригады корпуса Кравченко хорошо держались и сумели не растерять технику в первые же дни пребывания под Сталинградом. 27 августа 2-й танковый корпус получил для закрепления позиций полк 315-й стрелковой дивизии. 28 августа 26-я и 27-я танковые бригады получили в качестве пополнения по 21 танку Т-70. 29 августа по приказу Штевнева 27-я танковая бригада (12 Т-34, 20 Т-70, 15 Т-60) и 2-я мотострелковая бригада в 16.00 атаковали в направлении на северо-запад. Целью наступления был совхоз «Опытовое поле». В район северо-восточнее совхоза в предыдущий день (28 августа) вышли части 16-го танкового корпуса. Однако пробиться навстречу группе Коваленко корпуса А.Г. Кравченко 29 августа не удалось. Встреченные сильным противотанковым огнем, танки остановились и вели огонь с места. Потеряв пять танков, бригады к вечеру отошли в исходное положение. 30–31 августа 2-й танковый корпус оборонял занятые рубежи и постепенно передавал их прибывшей 115-й стрелковой бригаде. 1–2 сентября 1942 г. танковая группа Штевнева была расформирована.
   Если с юга профиль вытянутого к Волге «пальца» XIV танкового корпуса формировался группой Штевнева, то северный фас выступа формировал целый «Мюр и Мерилиз» частей и соединений, часть из которых была объединена танковой группой Коваленко. В середине дня 24 августа наступающие немецкие части прошли Ерзовку и, не задерживаясь, проследовали дальше к Волге. Никаких усилий по закреплению Ерзовки предпринято не было. За легкомыслие немцы сразу же были наказаны. Отсеченная от основных сил 23-го танкового корпуса 9-я мотострелковая бригада оказалась в нужное время в нужном месте. В ночь с 24 на 25 августа Ерзовка была захвачена мотострелковым батальоном бригады. Подоспевшая к вечеру 25 августа 148-я танковая бригада стала готовиться к удару на юг с захваченных у Ерзовки позиций. Однако за несколько часов до наступления бригада получила приказ о переходе в группу Коваленко, действующую в направлении Спартак – Котлубань. Бригада КВ развернулась и ушла на север в направлении Спартака. Далее удачливый мотострелковый батальон удерживал ее до подхода 64-й стрелковой дивизии. Как знать, если бы 148-я бригада не была снята в группу Коваленко, связь основных сил Сталинградского фронта с 62-й армией была бы восстановлена по берегу Волги от Ерзовки до рынка (отбитого частями корпуса А.Г. Кравченко).

Генерал Мессе инспектирует войска К.С.И.Р. 1942 г.

В отличие от 2-го танкового корпуса 4-й и 16-й танковые корпуса В.А. Мишулина и М.И. Павелкина к моменту прорыва немцев к Волге были еще в пути. Согласно распоряжению Сталинградского фронта от 22 августа 16-й танковый корпус должен был разгрузиться юго-западнее Сталинграда. Однако в 13.30 23 августа последовал приказ о выгрузке корпуса не доезжая до назначенных районов. В итоге корпус разгружался из эшелонов, будучи разбросан на протяжении 70 км вдоль идущей на Сталинград железнодорожной магистрали. Часть эшелонов еще не прибыла, и выгрузка продолжалась 24 августа. Наконец 25 августа корпус Павелкина был выдвинут в промежуточный район Фастов, Зотов (к северо-востоку от «вскрытого» немцами плацдарма). Здесь же была получена задача на контрудар. 16-й танковый корпус был выведен из боя в середине августа и до отправки на юг успел пополниться боевой техникой. На 20 августа он насчитывал 6217 человек личного состава, 178 танков (24 КВ, 82 Т-34, 72 Т-60), 12 76-мм орудий, три 45-мм пушки и шесть 37-мм пушек.

   Советские саперы строят мост через Дон.

   По плану командования 16-й танковый корпус должен был наступать строго на юг в направлении на Городище. Последнее тогда еще удерживалось 23-м танковым корпусом со стороны Сталинграда. Соответственно прорыв к Городищу означал перехват коммуникаций прорвавшихся к Волге немецких частей от основных сил 6-й армии. Корпусу Павелкина придавались два полка из состава рассеченной пополам 315-й стрелковой дивизии. Начало наступления было назначено на 5.00 26 августа. С целью обеспечения хотя бы относительной внезапности удара части корпуса выходили в исходные районы в ночь перед наступлением.
   Наступление 16-го танкового корпуса началось точно в назначенное время. Однако к 26 августа немцы уже оправились от некоторой растерянности после неожиданной встречи со свалившимися как снег на голову советскими танковыми соединениями. Корпус был встречен сильным огнем, понес потери и продвижения не имел. Потери 16-го танкового корпуса за 26 августа составили:
   107-я танковая бригада – 12 танков КВ, из них 5 сгорело;
   109-я танковая бригада – 13 танков Т-34, из них 7 сгорело;
   164-я танковая бригада – 2 танка пропали без вести.
   Удары крупных сил танков заставляли немецких командиров задуматься об отводе вбитого в советскую оборону клина. 26 августа Гальдер записывает в дневнике: «У Сталинграда – весьма напряженное положение из-за атак превосходящих сил противника. Наши дивизии уже не так сильны. Командование слишком нервничает. Виттерсгейм [14-й танковый корпус] хотел убрать назад свой вытянутый к Волге палец. Паулюс помешал этому». Командующий 6-й армией понимал, что, как бы ни было тяжело удерживать «палец», возвращать потерянные позиции будет еще тяжелее. Кроме того, удержание позиций XIV танковым корпусом позволяло постепенно перемалывать советские танковые резервы. Обстановка, однако, была близка к критической. Три дивизии немецкого танкового корпуса зацепились боевыми подразделениями за идущую с запада на восток гряду высот. Занимаемая ими полоса простреливалась на всю глубину. Дёрр пишет: «В результате этих контратак противнику удалось отрезать танковый корпус, который вынужден был в течение ряда дней отбивать атаки, получая снабжение по воздуху и от небольших групп, пробивавшихся к нему ночью под прикрытием танков» [175 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 48.].
   Что интересно, в оперативных сводках о положении противника Генерального штаба сухопутных сил 2, 4 и 16-й танковые корпуса появляются только 27 августа (т. е. по итогам боев 26 августа). В сводке, подписанной Геленом, довольно точно указаны их состав и местоположение. Хотя, например, из состава 2-го танкового корпуса отмечалась в первой линии 26-я танковая бригада, 27-я и 148-я танковые бригады и 2-я мотострелковая бригада предполагались в армейском резерве. Гальдер 27 августа записал в дневнике: «Под Воронежем, по всей видимости, затишье. Части, которые вели там атаки, появились под Сталинградом».
   27 августа к контрудару группы Коваленко присоединился 4-й танковый корпус. Он так же выгружался в чистом поле. После выгрузки 24 августа под бомбежкой последовал марш с выходом танков из строя по техническим причинам. В итоге к 4.00 27 августа 45-я танковая бригада 4-го танкового корпуса изготовилась к атаке силами 3 КВ и 15 Т-60. В 4.30, за полчаса до атаки, прибыли 11 отремонтированных КВ. С бригадами корпуса взаимодействовала рокированная с Северо-Западного фронта 84-я стрелковая дивизия генерал-майора П.И. Фоменко. По предложению командира 201-го стрелкового полка 84-й дивизии было сменено направление удара 4-го танкового корпуса. Отрекогносцировав полосу наступления до танкистов, комполка указал на глубокий овраг, мешающий наступлению танков в полосе предстоящего контрудара. Было предложено атаковать восточнее, в направлении на Орловку (отбитую у немцев частями 2-го танкового корпуса). Разумное предложение комполка было принято. Тремя эшелонами 45-я и 47-я танковые бригады 4-го танкового корпуса перешли в наступление. Однако отсечь вышедшую к Волге 16-ю танковую дивизию не удалось. Прорвавшиеся в глубь обороны противника танки вели бой в изоляции, пока их не уничтожили. Из состава 45-й танковой бригады из боя вышли пять танков КВ и два танка Т-60 (!). Еще один КВ был подбит, но благополучно эвакуирован. Потери бригады за день боя составили 9 КВ и 13 Т-60.
   16-й танковый корпус 27–29 августа вел бои за Кузьмичи совместно с остатками 315-й стрелковой дивизии. «Наковальней», об которую танковый молот корпуса должен был разбить немецкую оборону, были оборонявшиеся южнее разъезда Конный и в районе Большой Россошки 23-й танковый корпус и полк 87-й стрелковой дивизии. Бригады корпуса встречал шквал огня, немцы постоянно переходили в контратаки, стремясь не потерять ни пяди земли на вытянутом к Волге «наземном мосту». В частности, 28 августа немцы результативно атаковали открывшийся из-за отставания соседа фланг 164-й танковой бригады. В этом бою советская танковая бригада потеряла 14 Т-34 и 5 Т-60.
   В результате понесенных потерь ударные возможности корпуса Павелкина существенно снизились. В составе бригад 16-го танкового корпуса к вечеру 29 августа оставались в строю:
   107-я танковая бригада – 4 КВ, 7 Т-60;
   109-я танковая бригада – 6 Т-34, 9 Т-60;
   164-я танковая бригада – 13 Т-34, 8 Т-60 [176 - ЦАМО РФ. Ф. 3414. Оп. 1. Д. 24. Л. 5 об.].
   Последний аккорд контрударов 16-го танкового корпуса прозвучал 31 августа. В наступлении также участвовали 39-я гвардейская стрелковая дивизия (переброшенная из 4 ТА), 315-я стрелковая дивизия, поддержанные 56-м и 94-м гвардейскими минометными полками. Встреченные интенсивным огнем противника, стрелковые соединения залегли и продвинулись всего на 300–500 м. Ворвавшиеся в Кузьмичи танки 164-й танковой бригады поддержки пехоты не имели и вынуждены были отойти на исходные позиции. Контрудар группы Коваленко завершился.

   Советские солдаты осматривают трофейные итальянские легкие танки L6/40.

   Хотя в ходе контрударов танковых групп Штевнева и Коваленко не было достигнуто решительного результата, они сыграли немаловажную роль в сражении за город. Успешно наступавшая 29 августа 4-я танковая армия Гота вышла на позиции, благоприятствующие смыканию «клещей» двух армий на ближних подступах к городу. Командование группы армий «Б» сразу же осознало открывшиеся возможности. В полдень 30 августа Паулюсу по радио был передан приказ, гласивший:
   «Ввиду того обстоятельства, что сегодня в 10.00 4-я танковая армия захватила плацдарм в Гавриловке, теперь все зависит от того, сможет ли 6-я армия, несмотря на тяжелые оборонительные бои, которые ей приходится вести, сосредоточить максимально возможные силы для атаки в общем направлении на юг с целью уничтожения вражеских войск к западу от Сталинграда во взаимодействии с 4-й танковой армией. Это решение предполагает совершенное оголение второстепенных участков фронта».
   Когда 31 августа в группе армий, кроме того, получили сообщение о глубоком прорыве 24-й танковой дивизии западнее Воропоново, Вейхс 1 сентября послал Паулюсу следующий приказ, в котором формулировались многие детали и который, нет сомнения, служил в качестве напоминания. В его пункте 1 сказано: «Решительный успех, достигнутый 4-й танковой армией 31.8, предоставляет возможность для нанесения сокрушительного поражения противнику южнее и западнее линии Сталинград – Воропоново – Гумрак. Важно, чтобы соединение двух армий осуществилось быстро с целью последующего захвата центра города».
   Однако, несмотря на следовавшие один за другим приказы группы армий «Б», удара подвижных соединений 6-й армии навстречу 4-й танковой армии не последовало. Врезавшись в осиное гнездо танковых корпусов, Паулюс проявил твердость и не разрешил Виттерсгейму отвести XIV корпус назад, но командующий 6-й армией не был авантюристом. Он не счел возможным снимать хотя бы одну дивизию с осыпаемого ударами «наземного моста» во имя образования окружения на восточном берегу Дона. После быстрого прорыва к Волге наступление 6-й армии на Сталинград было фактически остановлено. Дёрр пишет:
   «В течение недели дивизии 14-го танкового корпуса находились в критической обстановке на берегу Волги. 51-й армейский корпус, наступавший через Россошка на Гумрак, частью своих сил отражал контратаки из долины р. Россошка и очень медленно продвигался к городу. В таком же положении находились части 24-го танкового корпуса, продвигавшиеся севернее Карповка (71-я пехотная дивизия). Только 31 августа, когда 4-я танковая армия, наступая с юга, пересекла железнодорожную линию у Басаргино, русские оставили свои позиции на р. Россошка перед фронтом 6-й армии и отошли к городу» [177 - Дёрр Г. Поход на Сталинград (Оперативный обзор). М.: Воениздат, 1957. С. 48–49.].
   Только когда пробил час, войска 62-й и 64-й армий беспрепятственно отошли с рубежей Дона и Мышковки в Сталинград. Приказ на отход последовал только 1 сентября 1942 г. При этом карт-бланш на отвод войск был получен непосредственно от Сталина еще 25 августа 1942 г.

Армированная оборона II. Бекетовка

Оставшаяся без обещанных резервов в лице 2-го и 16-го танковых корпусов, оборона Юго-Восточного фронта вскоре подверглась испытанию на прочность. За прорывом к Волге 6-й армии последовал удар 4-й танковой армии к югу от Сталинграда. «Армированная оборона» 13-го танкового корпуса у станции Тундутово заставила немцев вновь сменить направление главного удара. Дёрр пишет: «Командующий армией отдал приказ об отводе с фронта в ночное время по частям 48-го танкового корпуса и о скрытном сосредоточении его за левым отогнутым назад флангом армии в районе северо-западнее станции Абганерово для нанесения внезапного удара в северном направлении в районе западнее Сталинграда. Это означало отказ от овладения группой высот в районе Красноармейска, отказ от намеченных группой армий «Б» сходящихся ударов по противнику» [178 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 40.]. Описывая эти события, Дёрр сетует на отказ от продолжения наступления по оси железной дороги в направлении на Красноармейск. Мотивирует он это исключительными свойствами местности: «У Красноармейска возвышающийся на 150 м над уровнем Волги высокий берег отходит от реки и поворачивает дальше на юг, переходя в Ергени. Здесь, если смотреть вниз по течению реки, расположена последняя возвышенность у берега. Она господствует над всем изгибом Волги с островом Сарпинский. Если вообще можно было взломать оборону Сталинграда, то удар следовало наносить именно отсюда» [179 - Там же.].
Но, так или иначе, решение было принято. За две ночи – с 26 на 27 августа и с 27 на 28 августа – IV армейский корпус сменил дивизии XLVIII танкового корпуса на высотах юго-восточнее станции Тундутово. Тем временем 13-й танковый корпус укреплял оборону вдоль железной дороги. 28 августа корпус Танасчишина получил на укомплектование 40 танков Т-70, которые были сразу же распределены по бригадам и расставлены по узлам сопротивления. Опиравшаяся на танковые бригады 13-го корпуса оборона 64-й армии была достаточно устойчивой. Однако интеграция танков в систему обороны стрелковых частей обеспечивала прикрытие лишь части полосы обороны 64-й армии.

   Гвардеец-бронебойщик П. Макаренко у подбитого им итальянского танка L6/40.

   Последовавший утром 29 августа удар XLVIII корпуса на новом направлении был внезапным и сокрушительным. Не подпертая танками оборона 29-й и 126-й стрелковых дивизий затрещала по всем швам. Танки XLVIII корпуса через Зеты наступали в обход позиций 64-й армии в направлении на Сталинград. Уже в 6.00 первого дня нового немецкого наступления М.С. Шумилов приказал выдвинуть к Зеты 6-ю гвардейскую и 254-ю танковые бригады. К узлу дорог Зеты, лежавшему на пути немецкого наступления, срочно выдвигались 30 новеньких Т-70. Верный своему правилу руководить боем из самого пекла, в Зеты выехал сам Танасчишин. В 10.00 начался танковый бой за Зеты. Исход противостояния Т-70 и немецких Pz.III и Pz.IV был предсказуем. К 14.00, обойдя Зеты, части XLVIII танкового корпуса продолжили продвижение к Сталинграду. Вечером 29 августа Зеты был занят 24-й танковой дивизией. Ввиду глубокого охвата левого фланга 64-й армии командованием фронта было принято решение на отвод войск. Цементировали и упорядочивали отход танки корпуса Танасчишина. У переправы через р. Червленую до последнего момента стояли три танка 254-й танковой бригады, прикрывавшие проход в минном поле. Несмотря на постоянные удары с воздуха, отход проходил организованно и не превратился в беспорядочное бегство.
   Однако сохранить целостность обороны все же не удалось. На плечах отходящих войск немцам удалось прорваться через внутренний обвод Сталинградских укреплений. Навстречу немецкому наступлению 31 августа были вновь брошены танки. Это была 56-я танковая бригада. Здесь имеет смысл остановиться на ее происхождении. В крупном оборонительном сражении всегда находятся части и соединения, которые нарезают замысловатые круги по тылам сражающихся войск. Их перебрасывают с одного участка на другой, и они теряют танки не от огня противника, а от бесконечных форсированных маршей. Кризисы возникают то там, то здесь, и, не доехав до одного района сосредоточения, приходится отправляться в другой. В приграничном сражении июня 1941 г. такие круги нарезал 8-й механизированный корпус. В сражении на ближних подступах к Сталинграду эта роль досталась 56-й танковой бригаде.
   Будучи первоначально включена в состав 28-го танкового корпуса, затем 23-го танкового корпуса, бригада после июльских боев переформировывалась в Орловке, к северу от Сталиграда, с 19 августа 1942 г. Как и многие другие танковые бригады, танки она получала прямо с СТЗ. Правда, в отличие от 6-й гвардейской, 6-й и 13-й танковых бригад в 56-й бригаде «тридцатьчетверки» были разбавлены легкими танками Т-70. 21 августа бригада была направлена на южные подступы к Сталинграду и передана в состав 57-й армии. Соприкосновения с противником она в этот период не имела.
   После прорыва немцев с плацдарма у Вертячего 23 августа бригада перебрасывается на север. Вследствие маршей с севера на юг и обратно танки начали «сыпаться». На 20.00 25 августа бригада имела:
   32 танка Т-34, из них на ходу 14;
   9 танков Т-70, из них на ходу 7;
   1 танк М-3 средний, на ходу [180 - ЦАМО РФ. Ф. 3430. Оп. 1. Д. 8. Л. 47.].
   Боевые потери были только от ударов с воздуха. На марше 24 августа были сожжены немецкими самолетами два танка Т-34 и один Т-34 был подбит.
   Бригада переходит в подчинение 2-го танкового корпуса. По приказу командира корпуса командиры частей начинают рекогносцировать маршруты для контрудара во фланг XIV танковому корпусу противника, от Сталинграда на север. Один день бригада участвует в бою в составе танковой группы Штевнева. Однако 26 августа по приказу Еременко бригада разворачивается на 180 градусов и вновь отправляется в 57-ю армию на южные подступы к Сталинграду. Вновь командиры готовят позиции, на этот раз для обороны и контратак. Но 30 августа следует приказ о переходе 56-й танковой бригады в подчинение штаба 64-й армии. Поздним вечером того же дня бригада сосредотачивается на рубеже реки Червленой и вновь готовит оборону. Только в 10.00 утра 31 августа бригада впервые вступает в бой и встречает огнем из засад рвущиеся к Сталинграду части XLVIII танкового корпуса.
   Противником было оценено упорство оборонявшихся на южных подступах к Сталинграду частей. Историограф 14-й танковой дивизии Грамс пишет: «Ночью дивизия была переброшена через Аксай в новый район сосредоточения. И снова, при сильной артиллерийской поддержке, ранним утром 29 августа началась атака. Танки и «верховые панцер-гренадеры преодолели позиции окопавшегося неприятеля и с размаху достигли артиллерийских позиций врага. Не принимая во внимание снова ожившего в ее тылу врага, дивизия использовала этот локальный прорыв и пробилась 30 августа к участку Червленая. Там она снова натолкнулась на готового к обороне неприятеля, занявшего господствующие высоты. И опять началась мучительная борьба, в ходе которой дивизия, все дальше и дальше охватывая на запад через Нариман, Плантатор и Цыбенко, должна была прогрызаться через врага вплоть до Песчанка и Трех Курганов. Враг становился все упорнее, его противотанковая оборона все эффективнее» [181 - Grams R. Op. cit. S. 52–53.].
   2 сентября 56-я танковая бригада была передана в состав 13-го танкового корпуса. 3 сентября по приказу Танасчишина бригада заняла оборону у совхоза «Горная Поляна». В составе бригады на тот момент насчитывалось 19 Т-34, 2 Т-70 и 1 М-3 средний (М-3 Ли). До 7 сентября на фронте 64-й армии было относительно спокойно. 13-й танковый корпус вновь был распределен между различными участками обороны на подступах к Бекетовке. На рубеже от Воропоново до Елхи заняли оборону (с севера на юг) 6-я гв. танковая бригада, 39, 13 и 56-я танковые бригады.
   На этом этапе сражения удача отвернулась от 13-го танкового корпуса. Если в начале августа 6-й гв. танковой бригаде посчастливилось оказаться в нужное время в нужном месте, то месяц спустя она же не вовремя снялась с позиций. С 23.00 7 сентября бригада была передана из состава 13-го танкового корпуса в 62-ю армию (в 23-й танковый корпус). Позиции 6-й гв. танковой бригады Танасчишин решил занять частью сил 39-й танковой бригады. Однако в 23.00 7 сентября в штаб корпуса поступила информация о том, что на позиции передаваемой в 62-ю армию бригады будет выдвинута 133-я танковая бригада (62-й армии). Соответственно с заполнением позиций убывшей в соседнюю армию бригады не спешили. Между 13-й танковым корпусом и 133-й танковой бригадой остался пусть довольно узкий, но не простреливаемый танками коридор от станции Воропоново до Зеленой Поляны. Прорыв по этому коридору выводил немцев прямо к берегу Волги.
   Утром 8 сентября последовал удар 4-й танковой армии Гота от Воропоново на Купоросное. Интенсивность авиационной и артиллерийской подготовки отмечается даже в немецких источниках. Грамс пишет: «После огневой подготовки невиданной до того силы на рассвете 8 сентября, солнечного осеннего дня, дивизия начала наступление, прорвала вражеские позиции и достигла существенного начального успеха» [182 - Grams R. Op.cit. S. 53.].
   С рассветом 8 сентября танковый батальон 39-й танковой бригады при подходе к назначенному району обороны был встречен огнем танков противника. С марша, будучи не окопанными, танки бригады сдержать немецкое наступление не смогли. Для восстановления рассыпающейся обороны 8 сентября в 12.00 устным приказом Танасчишина танки 56-й бригады были отправлены на позиции в районе Горной Поляны. Здесь бригада в свое время готовила оборонительные позиции, и танки встали в свои старые ямы.
   С рассветом 9 сентября немецкое наступление в направлении Купоросного продолжилось. Офицер Генерального штаба в 13-м танковом корпусе позднее писал: «В этот день сплошная пыль покрывала землю. На подбитые и сожженные танки 56-й танковой бригады были вновь сброшены бомбы, но отдельные машины, закопанные в землю, продолжали вести огонь и удерживали совхоз «Горная Поляна», хотя этому не верили даже в штабе армии». 56-я танковая бригада потеряла сгоревшими семь Т-34 и один М-3 средний, подбитыми – шесть Т-34. В бригаде остались два Т-34 (один не на ходу) и пять Т-70 [183 - ЦАМО РФ. Ф. 3430. Оп. 1. Д. 8. Л. 68.]. Также в бою 9 сентября 56-я танковая бригада потеряла своего командира полковника В.В. Лебедева. Относительно его гибели существует несколько версий. Согласно одной из них, к командному пункту бригады прорвались немецкие пехотинцы, расстрелявшие офицеров штаба, согласно другой – полковник Лебедев взял бутылку с горючей смесью и направился в район расположения подбитых танков бригады, где был убит осколком снаряда. Новым командиром бригады стал подполковник И.М. Бабенко, которому было суждено вывести ее в гвардию.
   13-й танковый корпус поглотил удар противника и не дал ему возможности прорываться к Бекетовке. Тем самым господствующие над местностью высоты у Бекетовки остались в руках советских войск. К вечеру 10 сентября в корпусе Танасчишина оставалось всего восемь боеготовых танков. Однако бои на южных подступах к Сталинграду постепенно затихали. Части приводили себя в порядок и восстанавливали подбитую технику. На 20 сентября в 13-м танковом корпусе на ходу осталось 23 танка (14 Т-34, 8 Т-70 и 1 Т-60) [184 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 468. Д. 25. Л. 71–72.].
   В условиях относительной стабильности линии фронта ремонтным службам 13-го танкового корпуса удавалось восстанавливать подбитые танки. За два месяца непрерывных боев в корпус в качестве пополнения прибыло 49 Т-34 и 40 Т-70. За это же время было отремонтировано 174 танка. В среднем в день восстанавливалось 3–5 подбитых танков. Это позволяло все время держать танковые бригады в составе 20–25 боеготовых машин.

Выводы по первой части

   Если попытаться определить суть первого периода Сталинградской битвы одной фразой, то это будет «дорога ложка к обеду, дорого яичко к христову дню». Обе стороны сделали свои выводы из опыта летне-осенней кампании 1941 г. и в кампанию 1942 г. вступили с результатами творческого переосмысления этого опыта. Красная армия использовала опыт 1941 г. в формировании и накоплении резервов: с весны 1942 г. формировались резервные армии и танковые бригады. Соответственно, когда рухнул фронт под Миллерово, он был восстановлен за счет резервных армий, а для контратак использовались свежесформированные бригады. В свою очередь германская армия ликвидировала отставание в возможностях противотанковых средств, снабдив войска новым эффективным вооружением.
   Однако, с другой стороны, и Красная армия, и вермахт с завидным упорством прошагали маршем по старым граблям. Германское командование не ожидало появления «из ниоткуда» резервов противника в излучине Дона, советское командование недрогнувшей рукой отправляло в бой неполноценные танковые соединения.
   Немалую роль сыграли также субъективные факторы. В схватку в большой излучине Дона обе стороны вступили, располагая весьма туманными представлениями о противнике и его планах. Соответственно, собственные планы действий Сталинградского фронта и 6-й армии уже в самом начале сражения показали свою несостоятельность или, по крайней мере, несоответствие обстановке. Советский план исходил из того, что время еще есть, на Сталинград будет нанесен вспомогательный удар. Перспективной задачей фронта является помощь войскам на Кавказе контрнаступлением во фланг противнику формируемыми танковыми армиями. Штаб Паулюса исходил из предположения, что перед ним остатки разгромленных под Миллерово войск Юго-Западного фронта с вкраплениями резервов и Сталинград готов упасть в руки как спелый плод.
   Ввиду недооценки противника Паулюс поначалу бросил в наступление на Калач сравнительно немногочисленные силы, подвижные соединения при слабой поддержке пехоты армейских корпусов. Когда же стало понятно, что разворошили улей и колонны снабжения танковых и моторизованных дивизий уничтожаются противником, оставалось только держаться и ждать подхода пехотных дивизий в большую излучину Дона.
   Для командования Сталинградского фронта немецкий танковый удар также стал неприятной неожиданностью, препятствующей нормальному восстановлению недавно рухнувшего фронта за счет резервных армий. В итоге имела место попытка сокрушить прорвавшиеся части противника контрударами танковых и стрелковых соединений, вводимых в бой по мере их поступления в распоряжение комфронта Гордова. Однако чуда не произошло: пришедшие на смену разгромленным армиям войска не обладали достаточным боевым опытом, и, кроме того, они были крайне слабыми в артиллерийском отношении. Полноценное механизированное соединение в составе войск Сталинградского фронта было только одно – 28-й танковый корпус, остальные страдали от низкой укомплектованности мотострелковых подразделений.
   Все это вместе не создавало благоприятных предпосылок для разгрома самонадеянно прорвавшихся вперед подвижных соединений противника. Обладавшие сильной артиллерией и мощной воздушной поддержкой (в том числе и в отношении снабжения по воздуху) дивизии XIV корпуса были «крепким орешком», который оказался «не по зубам» резервным соединениям Сталинградского фронта. Кроме того, в большой излучине Дона в полной мере проявили себя реалии лета 1942 г., когда германская армия получила в свое распоряжение эффективные противотанковые средства. Теперь и Т-34, и КВ уверенно поражались противотанковой артиллерией на основных дистанциях боя. Не в упор, а именно на основных дистанциях боя, когда неопытный экипаж мог не распознать вражескую противотанковую пушку. Можно сколько угодно осуждать советское командование за поспешный ввод в бой танковых корпусов 1-й и 4-й танковых армий. Однако альтернативой этому было окружение 62-й армии минимум на неделю раньше, чем это произошло в действительности. Поспешность ввода в бой и органические недостатки танковых корпусов являются скорее ответом на вопрос «Почему бои на правом берегу Дона не закончились разгромом немцев?». Сценарий развития событий без танковых армий со всей ужасающей очевидностью показала ликвидация советского плацдарма в излучине Дона 15–20 августа 1942 г.
   Хорошо известны слова Черчилля, сказанные им в палате общин во времена битвы за Британию: «Никогда еще в истории человеческих конфликтов не было случая, столь многие были бы так обязаны столь немногим». В какой-то мере эти слова можно адресовать советским танковым корпусам, осыпавшим контрударами наступавшие на Сталинград немецкие соединения. В составе обычной танковой бригады было всего около тысячи человек, гораздо меньше, чем в стрелковой дивизии. Танки бригад ходили в атаки без пехотной поддержки, огня артиллерии, несли большие потери. Но именно танковые бригады были достаточно подвижным средством в руках командования Сталинградского фронта для оперативного реагирования на возникающие кризисы. Танковую бригаду можно было бросить в 200–300-километровый марш навстречу прорвавшемуся противнику. Кроме того, не должно складываться впечатление, что удары танков были для немцев вовсе безболезненными. При прорыве через оборону они неизбежно «снимали стружку» с пехотных частей немцев.
   Потеря относительной «неуязвимости» и несовершенство организационной структуры приводили к тяжелым потерям бронетехники в ходе контрударов. Парировать возросшую поражаемость советских танков можно было соответствующими тактическими приемами, для которых требовался опыт. Его-то как раз и недоставало новичкам из танковых бригад формирования весны 1942 г. Тем не менее танковые атаки наносили противнику немалые потери и сдерживали его продвижение.
   Вместе с тем необходимо признать, что поражение Сталинградского фронта было в значительной степени обусловлено сосредоточением против него значительных сил противника. Поворот на Сталинград немецкой 4-й танковой армии поглотил значительные силы – как стрелковые дивизии, так и танковые бригады. Если бы они остались на месте, то наверняка бы удалось избежать катастрофы 4-й танковой армии на Сиротинском плацдарме. Две армии, в том числе сильнейшая на Восточном фронте 6-я армия, – для советских войск под Сталинградом было уже слишком.

Часть вторая. Степной Верден

Чаще всего описание сражения непосредственно за Сталинград начинают с 13 сентября. Однако в начале сентября происходили события, непосредственно влиявшие на штурм города. Оборона Сталинграда – это один из типичных примеров защиты крепости не только силами защитников, но и интенсивным воздействием извне. Поэтому уже в начале сентября развернулись бои как на ближних подступах к городу, так и на фронте к северо-западу от Сталинграда. Более того, облик сражения за город во многом был определен присутствием так называемой «северной группы» войск Сталинградского фронта. Ее присутствие и воздействие диктовало не только распределение сил 6-й армии, но и направления ударов при штурме Сталинграда.

Сражение за семафор. Начало

   Символом позиционных сражений Первой мировой войны стала фраза «бои за избушку лесника». В степях под Сталинградом было плохо и с лесами, и с лесниками, и с избушками. В оперативных документах войск, сражавшихся к северу от города, упоминается другой местный ориентир – семафор на железной дороге, идущей от Котлубани в сторону Сталинграда. Удивительно, как этот элемент путевого хозяйства пережил несколько жестоких сражений, не был свален атакующими танками или разнесен на куски снарядами и авиабомбами. Семафор у разъезда «564 км» в гораздо большей степени может претендовать на роль символа Сталинградской битвы, чем дом сержанта Павлова. Хотя бы потому, что он оказывался в центре событий гораздо чаще и упоминался в оперсводках до фронтового уровня включительно. Да и солдат обеих сторон в окрестностях семафора лежит намного больше, чем вокруг любого отдельно взятого дома в Сталинграде.
   Ожидания немецкого командования относительно контрударов по флангу вышедшей к городу 6-й армии оправдались еще в августе 1942 г. Однако если в последних числах августа в контрударах участвовали соединения, случайно оказавшиеся под рукой, то в сентябре в бой пошли стратегические резервы. Сталинград вновь потребовал ввода в бой резервных армий.
   Однако до сосредоточения соединений резервных армий контрудары наносились дивизиями, прибывшими «россыпью» и объединенными управлением штаба 1-й гвардейской армии. Штаб Москаленко мог быть просто перегруппирован ближе к Сталинграду вместе с частью первоначального (августовского) состава армии. К.С. Москаленко описывает это так: «Ставка решила нанести севернее Сталинграда удар силами 1-й гвардейской армии. Для этого было приказано прежде всего перегруппировать часть ее сил (38-ю и 41-ю гвардейские стрелковые дивизии) в район Лозное. Там надлежало включить в состав армии 39-ю гвардейскую, 24, 64, 84, 116 и 315-ю стрелковые дивизии, 4, 7 и 16-й танковые корпуса. После сосредоточения 1-я гвардейская армия должна была наступать в направлении совхоз «Котлубань», Самофаловка, Гумрак с целью соединиться с частями 62-й армии. Получив приказ, тотчас же связались с 21-й армией. После того как началась передача ей нашей полосы с частью сил, я выехал в район Лозного. Туда же должен был вскоре передислоцироваться наш штаб, предварительно сосредоточив 38-ю и 41-ю гвардейские дивизии в районе ст. Котлубань» [185 - Москаленко К.С. Указ. соч. С. 313.]. Названные Москаленко соединения были собраны с бору по сосенке. 24-я стрелковая дивизия была снята с Калининского фронта, 64-я стрелковая дивизия – из 8-й резервной армии Ставки ВГК, 84-я стрелковая дивизия – с Северо-Западного фронта, 116-я стрелковая дивизия – с Западного фронта. Как мы видим, дивизии были аккуратно вычесаны с центрального направления и брошены под Сталинград. К слову сказать, немцы не снимали для использования в боях за Сталинград ни одного соединения с других участков фронта до ноября.

   Танки 16-й танковой дивизии на марше. 23 августа 1942 г.

   Думаю, в тот момент командование фронта, а то и советское Верховное командование проклинало тот час, когда 1-я гвардейская армия была задействована на левом берегу Дона. Если бы армия К.С. Москаленко была оставлена в резерве в районе Иловли, ее дивизии могли сыграть важную роль в оборонительном сражении в последнюю неделю августа 1942 г. Из-за преждевременного использования крупного резерва немедленное использование 1-й гв. армии против прорвавшегося к Волге XIV танкового корпуса было исключено. Пришлось тратить время на перегруппировку и добавлять в армию Москаленко соединения из резервных армий.
   Решение на переброску в район Сталинграда резервов было принято уже 25 августа. В состав Сталинградского фронта начали прибывать войска 24-й армии (пять стрелковых дивизий) и 66-й армии (шесть стрелковых дивизий). Соответственно 24-я армия Д.Т. Козлова была бывшая 9-я резервная армия, а 66-я Р.Я. Малиновского – бывшая 8-я резервная армия. Как мы видим, той и другой армией командовали генералы, ранее командовавшие фронтами. Д.Т. Козлов был снят с командования Крымским фронтом в мае 1942 г., а Р.Я. Малиновский в июле 1942 г. покинул пост командующего Южным фронтом. Выглядело это как шанс вернуть доверие командования. В район к северо-западу от города к началу сентября начали прибывать стрелковые дивизии, полки артиллерии, «катюш» и танковые бригады. Но до сосредоточения войск резервных армий был нанесен контрудар силами «вычесанных» с центрального участка советско-германского фронта дивизий. Количество танков в танковых корпусах к началу очередного наступления Сталинградского фронта см. в таблице.

   Таблица
   Наличие танков в 4, 7 и 16-м танковых корпусах Сталинградского фронта на 31 августа 1942. [186 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 71. Л. 192.]

   «Густыми волнами пикирующие бомбардировщики несли свои бомбы на Сталинград, а на обратном пути пролетали над самыми башнями наступающих танков с душераздирающим воем сирен». Ю-87 над частями 16-й танковой дивизии. 23 августа 1942 г.

   Хорошо видно, что реальную боевую силу составлял 7-й танковый корпус П.А. Ротмистрова. Он был новичком в составе 1-й гвардейской армии. Остальные корпуса в августовских боях потеряли значительное количество техники. Из состава 16-го танкового корпуса была сформирована сводная бригада, насчитывавшая 1 КВ, 10 Т-34 и 15 Т-60. Корпус П.А. Ротмистрова в июле 1942 г. участвовал в неуспешном контрударе 5-й танковой армии А.И. Лизюкова под Воронежем. Контрудар закончился неудачей, корпус понес большие потери. К августу корпус постепенно восстановил численность танкового парка. Ядром корпуса была 3-я гв. танковая бригада. Это была 8-я танковая бригада формирования 1941 г., которую ее командир П.А. Ротмистров вывел в гвардию в ходе битвы за Москву. Весной 1942 г. Ротмистров стал командиром формирующегося танкового корпуса, в состав которого вошла его 3-я гвардейская бригада. К тому моменту она получила наименование «тяжелой» и в ней были сосредоточены все танки КВ-корпуса. Танки КВ-бригады, подобно кораблям, получили собственные имена. Например, танки одной из рот именовались «Смелый», «Сильный», «Славный» и «Суровый».
   Типичной проблемой советских танковых войск в этот период была комплектность мотопехоты корпусов. 7-я мотострелковая бригада корпуса Ротмистрова была укомплектована только на 30 %. Однако выбора у командования не было, и резервы вводились в бой в том виде, в котором они были под рукой. Затишье на Брянском фронте позволяло сделать из него донора для осыпаемого ударами Сталинградского фронта 28–30 августа 1942 г. 7-й танковый корпус выгрузился в районе станции Серебряково и утром 2 сентября после 200-километрового марша сосредоточился в районе балки Родниковой, к северу от Городища и к востоку от Самофаловки.
   Задачей 1-й гвардейской армии было овладеть высотами к северу от Городища, пересечь железную дорогу и соединиться с частями, оборонявшими Сталинград. Контрудар проводился 24-й и 116-й стрелковыми дивизиями при поддержке сводной бригады 16-го танкового корпуса и 7-го танкового корпуса соответственно. В случае выполнения поставленной задачи 7-й танковый корпус должен был наступать на восток, оттесняя противника к Волге. С корпусом и 116-й стрелковой дивизией должны были взаимодействовать 671-й гаубичный артполк РГК (18 152-мм гаубиц-пушек), 1184-й истребительно-противотанковый полк, 23-й и 57-й гвардейские минометные полки и 1140-й отдельный гвардейский минометный дивизион. Танковый корпус Ротмистрова вводился в бой с марша, почти не имея времени на подготовку. Начертание переднего края перешедшего к обороне противника не было установлено. Проблемой были даже карты района боевых действий – не у всех командиров они были. Рекогносцировку успели провести только командиры бригад.
   По замыслу командования 7-й танковый корпус должен был ударить в направлении почти строго на юг и по кратчайшему расстоянию соединиться с действовавшими в районе Городища советскими войсками. К началу наступления бригад Ротмистрова 2-я мотострелковая бригада 23-го танкового корпуса 62-й армии оборонялась к северу от Городища. 189-я танковая бригада 23-го танкового корпуса и 399-я стрелковая дивизия оборонялись фронтом на запад в районе Городища. Тем самым 23-й танковый корпус удерживал позиции, до которых было, можно сказать, рукой подать. Требовалось пройти лишь несколько километров. Однако 23-й танковый корпус находился под постоянным нажимом противника, и перспективы удержания района Городища были туманными. Именно это заставляло спешить с нанесением контрударов.
   Согласно донесению от 00.15 3 сентября, численность танкового парка XIV танкового корпуса характеризовалась следующими цифрами (см. таблицу).

   Таблица
   Численность бронетехники XIV PzK 6-й армии на 3 сентября 1942 г. [187 - NARA T312 R1685 frame 509.]

   Однако, как показали дальнейшие события, самым сильным аргументом немецких войск, оборонявших переешек между Волгой и Доном, была артиллерия. В составе XIV корпуса в тот момент находились два дивизиона 210-мм гаубиц, дивизион тяжелых гаубиц, полк реактивных минометов и несколько батарей усиления, изъятых из других дивизионов РГК.
   В 5.30 3 сентября, после 30-минутной артподготовки, 1-я гвардейская армия перешла в наступление силами 24, 84 и 116-й стрелковых дивизий. В первом эшелоне 7-го танкового корпуса двигались 3-я гвардейская и 62-я танковая бригады, а во втором эшелоне – 87-я танковая бригада и мотострелковая бригада. Атака началась без взаимодействующей пехоты. Успеха две бригады первого эшелона не имели, и Ротмистров в 12.00 ввел в бой 87-ю танковую бригаду. Продвижение корпуса было остановлено сильным противотанковым огнем противника. Попытки советских танкистов огнем с места подавлять и уничтожать огневые точки противника успеха не принесли. Мотострелковая бригада в силу малочисленности в бою 3 сентября просто не участвовала. За 3 сентября корпус потерял 5 КВ сгоревшими и 7 подбитыми, 15 Т-34 сгоревшими, 17 Т-34 подбитыми, 6 Т-60 сгоревшими и 3 Т-60 подбитыми [188 - ЦАМО РФ. Ф. 3401. Оп. 1. Д. 3. Л. 2.]. В течение первого дня боевых действий вышли из строя 53 танка, почти треть состава корпуса.
   В ЖБД 6-й армии указывалось: «Северный фронт XIV ак подвергался в районе севернее Безродненского повторяющимся мощным атакам русских, которые действовали при поддержке более чем 150 танков. Они были отражены в тяжелых боях с помощью танков 16-й тд и всей артиллерии, стоящей фронтом на юг 60-й мд. Наши потери значительны» [189 - NARA T312 R1683 frame 486.].
   Одновременно в ЖБД 6-й армии описываются результаты поездки в войска, в которых прослеживается методика удержания фронта. В частности, Паулюс был недоволен тем, что XIV корпус не помог наступлению на Сталинград своими танками, т. к. «танковые батальоны 60-й мд и других дивизий 14-го тк лишь малой частью сил участвовали в этот день в боях на северном фронте» [190 - NARA T312 R1683 frame 480.]. То есть, по большому счету, сравнение количества танков сторон в данном случае недостаточно информативно. Опору обороны давала артиллерия. Автор не располагает данными о расходе боеприпасов 3 сентября XIV танковым корпусом, однако расход боеприпасов 6-й армии в целом за 3 сентября составлял 575 тонн [191 - NARA T312 R1449 frame 357.]. Сравнение с данными о расходе боеприпасов в последующие дни позволяет оценить настрел XIV корпуса примерно в 150 тонн. Этого было более чем достаточно для того, чтобы остановить советскую пехоту, а против танков использовались противотанковые пушки, САУ и танки.
   Утром 4 сентября 1-я гв. армия уже была в готовности к новому наступлению. Однако в 6.00 на нее обрушилась контрподготовка противника. Она вообще станет одним из основных приемов оборонявшихся к северу от Сталинграда немецких соединений. В 6.30 немецкая контрподготовка была дополнена авиаударом. Налет продолжался в течение полутора часов. Пехота 116-й стрелковой дивизии под сильным огнем противника залегла. Оставшиеся на поле боя подбитые танки (в том числе противника) были превращены немцами в огневые точки. Броня подбитых танков позволяла оборонявшимся немецким пехотинцам выживать при артобстреле. Затем подбитые танки становились импровизированными ДОТами. Засевшие в них немецкие солдаты обрушивали на наступающих град свинца.
   Однако основным средством борьбы стала артиллерия. Расход боеприпасов XIV PzK за 4 сентября составлял 180 тонн [192 - 6-й армии в целом 575 тонн.], в том числе 55 210-мм снарядов, 308 – 150-мм sFH18, 325 – 10-cm K18 [193 - NARA T312 R1449 frame 388.]. Противопоставить этому шквалу тяжелых снарядов было, по существу, нечего. На 2 сентября в составе армии К.С. Москаленко были 671-й артполк и дивизион 1158-го артполка РГК – всего двадцать четыре 152-мм пушки-гаубицы [194 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 10. Л. 3.], на всем Сталинградском фронте – 59 152-мм орудий [195 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 10. Л. 8.]. Также значительное воздействие на наступающие советские части оказывала авиация, в ЖБД 6-й армии указывалось: «На участке XIV тк с 03.30 вражеские атаки в 15 км северо-западнее Городища, против них действуют Люфтваффе с очень хорошим результатом» [196 - NARA T312 R1683 frame 490.].

«Штуки» над городом встали. Пикирующие бомбардировщики VIII авиакорпуса над Сталинградом. 23 августа 1942 г. город подвергся жестокой бомбардировке с воздуха.

В итоге двухдневных боев 7-й танковый корпус потерял 7 КВ, 30 Т-34 и 10 Т-60 сожженными, 14 КВ, 10 Т-34 и 6 Т-60 подбитыми. Ударные возможности корпуса были практически исчерпаны. 6 сентября 12 танков корпуса были приданы 41-й гвардейской стрелковой дивизии для атаки в прежнем направлении. Однако успеха эти атаки не имели, и советские войска на фронте к северо-востоку от Сталинграда перешли к обороне. Пришел час ремонтных служб корпуса: до следующего наступления шла напряженная работа по восстановлению подбитых танков.

Город в осаде

   От момента выхода противника к Волге до выхода собственно на улицы города прошло почти три недели. Первые дни сентября роль бронированной «арматуры» для постепенно отходивших к Сталинграду соединений 62-й армии взял на себя 2-й танковый корпус. 1–2 сентября корпус А.Г. Кравченко оборонялся в северной части города, препятствуя прорыву к заводам 16-й танковой дивизии немцев. Группа Штевнева была расформирована, и корпус постепенно сдавал позиции прибывающим в Сталинград стрелковым бригадам.
   Спокойная жизнь для частей 2-го танкового корпуса продолжалась недолго. С утра 3 сентября противник прорвал фронт обороны 62-й армии в 18 км от Сталинграда у Питомника. К 12.00 немцы были уже в Таловой, в нескольких километрах от города. В тот же час Лопатин поставил Кравченко задачу совместно с частями 87-й стрелковой дивизии контратаковать в направлении Опытной Станции. Что интересно, командующий 62-й армией ставил задачу с некоторым «упреждением» – немцы еще не дошли до Опытной Станции, но, скорее всего, уже были бы на этом рубеже к моменту перегруппировки танкового корпуса. В 14.30 27-я танковая бригада выступила на марш и к 15.40 была в районе Сталинградского, к северу от Опытной Станции. На тот момент в составе бригады было 9 Т-34, 7 Т-70 и 15 Т-60. В 17.00 вслед за 27-й бригадой выступила 99-я танковая бригада (23 Т-34, 7 Т-70, 1 Т-60). Контрудар был назначен на 5.00 следующего дня. В окончательном варианте корпус А.Г. Кравченко должен был действовать совместно с остатками 87, 98 и 112-й стрелковых дивизий.
   Контрнаступление началось в 8.00 4 сентября, и события дня развивались как «тяни-толкай» – танки корпуса Кравченко пробились к Гумраку, но во второй половине дня были вынуждены отойти на исходные позиции. В 27-й бригаде остались 1 Т-34, 1 Т-70 и 13 Т-60. 5 сентября Гумрак удерживался остатками 112-й стрелковой дивизии (285 активных штыков), 27-й танковой бригадой (11 Т-60) и разведывательным батальоном (2 броневика, 4 бронетранспортера) 2-го танкового корпуса. Южнее Гумрака держалась 99-я танковая бригада (16 Т-34, 4 Т-70), «армировавшая» остатки 87-й и 98-й стрелковых дивизий. Советскому командованию пока удавалось удерживать противника от прорыва на улицы Сталинграда.

6 сентября последовал прорыв на участке севернее того, который занимал 2-й танковый корпус. А.И. Еременко описывает события следующим образом: «…6 сентября произошел случай, вероятность которого даже трудно было себе представить. Во исполнение решения Ставки Верховного Главнокомандования мной был издан приказ «Ни шагу назад!», который был нарушен генералом Лопатиным – он самолично отвел 28-й танковый корпус (корпус был, по сути дела, без танков, а усилен противотанковым батальоном) на 3 км на новые позиции без давления со стороны противника, чем тот сразу воспользовался и на наших плечах продвинулся вперед. Отвод с подготовленных в течение 12 дней позиций поставил наши войска в невыгодное положение. Наше оперативное положение серьезно ухудшилось, так как ранее, находясь в районе разъездов Конный и Древний Вал, войска занимали выгодное положение, создавая угрозу флангам противника, прорвавшимся в район Латашанка, Рынок. Удерживая этот район, мы были близки к тому, чтобы в ближайшем будущем соединиться с войсками Сталинградского фронта, действовавшими с севера» [197 - Еременко А.И. Указ. соч. С. 196.].
Здесь требуются некоторые уточнения. Был отведен с позиций на северном фланге 62-й армии не 28-й, а 23-й танковый корпус. Корпусом он назывался на тот момент достаточно условно: в его составе была только 189-я танковая бригада с восемью Т-34, пятью Т-70 и двумя Т-60. Отход был произведен в ночь на 6 сентября согласно распоряжению № 122 штаба 62-й армии. Отход лишь несколько сокращал занимаемый на подступах к разъезду Конный фронт. Выдвинутые вперед позиции сами просились на срезание ударами по сходящимся направлениям. Судя по всему, А.И. Лопатин получил известие о провале наступления северной группы фронта и принял решение отводить войска с позиций, к которым прорывалась с севера 1-я гвардейская армия. Их удержание в отсутствие перспективы результативного деблокирующего удара грозило уничтожением 23-го танкового корпуса и остатков 399-й стрелковой дивизии.

   Следующая остановка – Сталинград! Немецкие пехотинцы шагают мимо брошенных городских трамваев.

   Удар противника по отошедшим на новые позиции войскам не заставил себя ждать. С 8.00 утра 6 сентября он начал наступление от разъезда Конный на юго-восток и от Гумрака в тыл 23-му танковому корпусу. Прорвавшись на стыке 189-й танковой бригады и 399-й стрелковой дивизии, немцы смяли правый фланг 399-й стрелковой дивизии и сбили советские части с занимаемых позиций. Очередной удар неожиданно последовал с тыла. Посланные командующим 62-й армией на выручку 23-му танковому корпусу танки 99-й танковой бригады обстреляли по ошибке свои танки, сожгли один танк и подбили четыре танка. Однако один из основополагающих принципов обороны это восстановление утраченных позиций контрударами. К 14.00 189-я танковая бригада получила с завода шесть танков, в 14.20 контратаковала, но, не имея поддержки пехоты, удержать утраченную утром высоту 146,2 не смогла. Еще одна атака высоты 146,2 после залпа РС в 18.00 также успеха не принесла. На следующий день 23-й танковый корпус и 399-я танковая бригада были оттеснены на рубеж древнего вала у Городища. В 189-й танковой бригаде осталось к тому моменту всего два Т-34. Несомненно, что, если бы Лопатин не приказал отходить на новые позиции, это бы в лучшем случае оттянуло отход к Городищу на сутки. В худшем случае оборонявшиеся у разъезда Конный части были бы окружены и немцы прорвались бы прямо к заводу «Баррикады». Подготовленность позиций тут играла не самую важную роль: с тем же успехом немцы прорвались у Гумрака, где никакого отвода войск не было. 112-я стрелковая дивизия не смогла удержать Гумрак, и в 12.00 6 сентября он был оставлен.
   Однако неблагоприятное развитие событий в любом случае вызывает негативную реакцию и смену командующих. Так, в третий раз было сменено командование 62-й армии. На должность командующего армией был назначен В.И. Чуйков. Как мы помним, в июле 1942 г. он вызывал сомнения у высшего руководства. Относительно успешное ведение оборонительного сражения 64-й армией (в которой В.И. Чуйков был заместителем командующего) заставило отбросить прочь сомнения в компетентности долго остававшегося вдали от фронта генерала.
   К 7 сентября все танки обеих бригад 2-го танкового корпуса вышли из строя. Командир 27-й танковой бригады был ранен, а командир 99-й танковой бригады – убит. 8 сентября 2-й танковый корпус был выведен на левый берег Волги. 11 сентября ему были подчинены 135, 137, 155, 254, 169 и 99-я танковые бригады и поставлена задача обороны восточного берега Волги на фронте 84 км. Неходовые танки 27-й и 99-й танковых бригад были переданы 23-му танковому корпусу. Как это уже неоднократно случалось, после потери «армировавших» оборону танков ее крушение было уже делом времени.

Первый штурм города
13–26 сентября 1942 г. Начало

   Несмотря на столкновение с советскими резервами после прорыва XIV танкового корпуса к Волге, немецкое командование поначалу весьма оптимистично оценивало перспективы штурма Сталинграда. Поздно вечером 11 сентября 1942 г. командующий группойы армий «Б» Вейхс докладывал обстановку на фронте его армий фюреру. По итогам этого совещания Гальдер записывает в дневнике плановый расчет времени на захват города: «Штурм городской части Сталинграда – 14 или 15.09 при хорошей подготовке. Расчет времени: для штурма Сталинграда – 10 дней. Потом перегруппировка – 14 дней. Окончание – самое раннее к 1.10».
   Рано утром 12 сентября командующий 6-й армией Фридрих Паулюс вылетел из Голубинки в Старобельск, где он пересел в самолет командующего группой армий «Б» фон Вейхса. Около полудня они прибыли на аэродром в Виннице. Примерно в 12.30 Вейхс и Паулюс прибыли машиной в Ставку Гитлера. Тотчас по прибытии генералов провели в комнату совещаний, где заслушивался ежедневный доклад о положении на фронтах. На совещании присутствовали: Гитлер, Кейтель, Йодль, начальник штаба Сухопутных войск генерал-полковник Гальдер, начальник оперативного отдела ОКХ генерал-майор Хойзингер и генерал-квартирмейстер ОКХ генерал-лейтенант Вагнер. Это было одно из самых важных совещаний, определивших не только ближайшие задачи армии Паулюса, но и планы вермахта в районе Сталинграда в целом.
   Вейхс и Паулюс доложили обстановку в полосе группы армий «Б» и 6-й армии соответственно. Командующий 6-й армией описал положение подчиненных ему войск с точностью до положения каждой дивизии. Гитлер выслушал оба доклада без каких-либо существенных реплик и затем спросил у Паулюса: «Когда вы будете держать в своих руках город и берег Волги в пределах города? Для меня очень важно, чтобы это произошло скоро». Командующий 6-й армией от определенного ответа уклонился, сославшись на усталость войск. Его ответом было:
   «Ввиду только что доложенного состояния наших войск, измученных боями, а также русского сопротивления я не могу назвать окончательный срок. Напротив, я должен просить подкрепления тремя боеспособными дивизиями». Таким образом, Паулюс не поддержал оптимистичный расчет Гальдера о захвате Сталинграда за десять дней.
   Гитлер согласился, что этот вопрос надо изучить. Решение с ходу предложил Гальдер. Он констатировал, что в распоряжении Верховного командования нет ни свежих сил, ни возможности своевременно их перебросить под Сталинград. По мнению Гальдера, оставался только один выход: передать в распоряжение 6-й армии соединения 4-й танковой армии, стоявшей южнее Сталинграда. Решение этого вопроса начальник штаба Сухопутных войск делегировал командованию группы армий «Б».
   Обычно совещание в Виннице связывают с планированием штурма Сталинграда. Однако помимо этого обсуждались планы сокрушения советской группировки в полосе между Доном и Волгой, к северу от Сталинграда (1-я гвардейская, 24-я и 66-я армии). Гитлеру были предложены два варианта операции, определенные как «большое решение» и «среднее решение». Соответственно «большое решение» нацеливалось на то, что «основная масса русских сил между Волгой и Доном будет разбита или уничтожена» [198 - NARA T312 R1685 frame 847.]. Суть «среднего решения» состояла в «прорыве подвижными соединениями из района западнее Ерзовки к высотам восточнее Прудки, откуда можно будет южнее Тишанки повернуть на запад и продвинуться к Дону» [199 - NARA T312 R1685 frame 849.]. Это решение означало обход советской ударной группировки «сражения за семафор» с левого фланга с последующим ее окружением. Учитывая, что собранные в резервных армиях танки постепенно выбивались, такой удар мог иметь самые тяжелые последствия – в определенный момент под рукой у командования Сталинградского фронта могло не найтись достаточного количества боеспособных танковых бригад для противодействия окружению.

   Немецкий пулеметный расчет на позиции у подбитого танка Т-34 в районе Садовой. Машина, скорее всего, принадлежала 2-му танковому корпусу. Прибывшие под Сталинград корпуса вооружались уже Т-34 с башней-«гайкой» производства завода № 183.

   На совещании в Виннице Гитлер выбрал вариант № 2, т. е. «среднее решение». Для него по плану Паулюса требовалось 3 танковые, 2 моторизованные, 9–10 пехотных дивизий в междуречье Дона и Волги севернее Царицы. Предполагалось осуществить окружение за 2–4 дня, очистку образовавшегося «котла» – 10–12 дней. Собственно, именно выявившиеся в ходе боев в излучине Дона трудности с ликвидацией окруженных советских частей заставили отказаться от «большого решения». Однако одновременно признавалось, что высвобождение достаточных для контрнаступления сил возможно только после захвата Сталинграда. В связи с этим между защитниками города и советской группировкой у семафора образовалась незримая связь. Пока продолжались наступления у семафора, Сталинград штурмовали худшие дивизии 6-й армии. Пока держался Сталинград – откладывалось «среднее решение».
   Одновременно с одобрением «среднего решения» Гитлер принял решение, имевшее далеко идущие последствия: отказ от ликвидации советского плацдарма под Серафимовичем. Тем самым была заложена мина замедленного действия, с грохотом взорвавшаяся в ноябре 1942 г., когда с этих плацдармов началось советское контрнаступление. В ЖБД 6-й армии по этому поводу имеется следующая запись от 13 сентября 1942 г.: «Командующий вернулся с доклада фюреру. Фюрер выбрал решение № 2. Армии предстоит отказаться от полной очистки южного берега Дона на левом фланге в полосе XVII ак и как можно скорее сконцентрировать там силы для наступления на север в междуречье Волги и Дона» [200 - NARA T312 R1683 frame 572.]. Нельзя не отметить оборот «как можно скорее».
   По решению командования группы армий «Б» стартовым условием для начала наступательной операции было очищение Сталинграда от советских войск. В приказе группы армий от 15 сентября указывалось: «После захвата Сталинграда армия как можно раньше и как можно более крупными силами должна атаковать в междуречье Волги и Дона в северном направлении с целью разбить находящиеся на северном фронте XIV тк и VIII ак силы противника, по возможности уничтожить их и занять зимнюю позицию по линии Ерзовка – Варломов – станция Паньшино – Паньшино».
   В случае быстрого развала обороны города 1-я гвардейская, 24-я и 66-я армии могли повторить судьбу Крымского фронта. По иронии судьбы, это могло бы произойти после взлома обороны на левом фланге 24-й армии Д.Т. Козлова, бывшего командующего Крымским фронтом. Сражение под Сталинградом могло обернуться для Красной армии страшной катастрофой.
   Первым практическим результатом совещания в Виннице было предоставление трех дивизий 4-й танковой армии в распоряжение 6-й армии при одновременном удлинении фронта 6-й армии на юг настолько, что теперь весь Сталинград вплоть до южных подступов к городу находился в полосе армии Паулюса. В ходе своего наступления на восток 6-я армия постепенно выстраивала свои корпуса фронтом на северо-восток примерно по линии течения Дона. На этот фронт были последовательно поставлены XVII, XI армейские корпуса. Последний занимал позиции в излучине Дона против нескольких плацдармов советской 4-й армии. После прорыва к Волге фронтом на северо-восток и север встали XIV танковый и VIII армейский корпуса. Соответственно в распоряжении Паулюса для штурма города остался LI армейский корпус. Передача ему части сил армии Гота была настоятельной необходимостью. Оценивая ситуацию в целом, нужно сказать, что штурмовала Сталинград уже не та армия, которая сокрушала оборону 62-й армии в излучине Дона. И дело было не только и не столько в потерях. К штурму города немецкое командование могло привлечь лишь часть сил армии Паулюса, причем, прямо скажем, не лучшую и не большую.
   В некоторой степени слабость соединений LI корпуса компенсировалась качественным усилением. Во-первых, корпусу Зейдлица придавалось сразу два дивизиона штурмовых орудий (см. таблицу).

   Таблица
   Состояние бронетехники LI корпуса на 5.00 13 сентября 1942 г. [201 - NARA T312 R1685 frame 1019.]

   Ранее сразу два дивизиона получал корпус на важнейшем направлении – например, VIII корпус в ходе обороны фланга ударной группировки в излучине Дона. Однако действительно серьезное усиление LI корпуса последовало в артиллерийском отношении. Ему были приданы два дивизиона 210-мм гаубиц, дивизион 10-см пушек К18 и три дивизиона 150-мм полевых гаубиц sFH18 [202 - NARA T312 R1685 frame 1166.].
   Относительная слабость наступающих была в некоторой степени компенсирована слабостью обороняющихся. Обороняли город тоже отнюдь не свежие соединения из резерва Ставки. Защитниками города к началу штурма были соединения 62-й армии, отсеченные от основных сил Сталинградского фронта ударом 23 августа и отведенные в начале сентября с фронта по Дону.
   Вступивший в командование 62-й армии 12 сентября 1942 г. [203 - Согласно записи в ЖБД армии.] генерал-лейтенант В.И. Чуйков в своих мемуарах описывает состояние вверенных ему соединений следующим образом: «Сводный отряд из разных бригад и дивизий вечером 14 сентября имел в своем составе около двухсот штыков, то есть меньше одного штатного батальона; численность соседней с ним 244-й стрелковой дивизии не превышала 1500 человек, а штыков в дивизии было не больше одного штатного батальона; 42-я стрелковая бригада имела 666 человек, а штыков – не более двухсот; 35-я гвардейская дивизия полковника В.П. Дубянского на левом фланге – не более 250 штыков. Другие соединения и части были такого же состава. Танковый корпус под командованием генерала А.Ф. Попова в своих бригадах имел 40–50 танков, из которых процентов 30 были подбитые, использовались как огневые точки. Лишь одна дивизия полковника А.А. Сараева да три отдельные стрелковые бригады были укомплектованы более или менее нормально» [204 - Чуйков В.И. Указ. соч. С. 111.]. Эта оценка впоследствии была повторена в официальной советской историографии. А.М. Самсонов, процитировав Чуйкова, пишет: «В дивизиях и бригадах насчитывалось по 200–300 человек». Если бы в дивизиях действительно оставалось по 200–300 человек, Сталинград бы пал до 12 сентября. И Чуйков, и Самсонов преувеличивают или, скажем мягче, торопят события. 42-я стрелковая бригада, поспешно записанная Чуйковым в дышащую на ладан блеклую тень, насчитывала на 10 сентября 5032 человека. 244-я стрелковая дивизия насчитывала на 10 сентября 3685 человек, а на 15 сентября – 3497 человек. О каком «сводном отряде из разных бригад и дивизий» пишет Чуйков, неясно, т. к. численность бригад и дивизий 62-й армии по отдельности составляла больше 200 штыков. Развернутые данные по численности соединений 62-й армии перед штурмом см. в таблице.

   Танк Т-34 производства СТЗ, брошенный в пригороде Сталинграда. Машина содержит все характерные черты поздних «сталинградок» – приварной кормовой лист башни-«пирожка», квадратный люк доступа к трансмиссии и др.

   Таблица
   Численность стрелковых соединений 62-й армии на 11 сентября 1942 г.

   Хорошо видно, что среди соединений 62-й армии немало дивизий, лишь условно носящих это наименование. Обращаю внимание на графы таблицы «станковые пулеметы» и «ручные пулеметы». По действовавшему на тот момент штату № 04/300 июля 1942 г. стрелковой дивизии полагалось 112 станковых и 337 ручных пулеметов. Фактическое наличие пулеметов в соединениях 62-й армии сильно отставало от этих величин. Нехватка автоматического оружия, несомненно, снижала их возможности в противостоянии немецкому наступлению.
   Наибольшую численность к началу штурма города имели не доехавшие до Кавказа стрелковые бригады и дивизия войск НКВД. Следует отметить, что при близкой численности стрелковая бригада и побитая стрелковая дивизия имеют разную боевую ценность. В потрепанной стрелковой дивизии значительно больше людей приходится на тыловые подразделения, не участвующие в бою. С другой стороны, дивизия, безусловно, сильнее в артиллерийском отношении. Остатки некоторых дивизий вскоре были выведены на левый берег Волги на переформирование.
   Дивизия НКВД силами своих пяти полков (примерно по 1500 человек каждый) была относительно равномерно размазана по всему городу, занимая так называемый рубеж «Г» непосредственно на подступах к городу. Рубеж строился силами населения и саперов, но, как указывалось в отчете по инженерному обеспечению обороны Сталинграда, «работы в городе были начаты поздно, и поэтому на 10.9.42 г. по рубежу «Г» было возведено 820 сооружений вместо запланированных 1310». Всего на городском обводе возвели 13 батальонных районов обороны. Именно эти районы занимали подразделения дивизии полковника А.А. Сараева. При этом не следует заблуждаться относительно реальных боевых возможностей дивизии НКВД – ее артиллерия ограничивалась всего 12 (!) 45-мм пушками и минометами 50-мм и 82-мм.
   Наиболее боеспособные 115, 124 и 149-я стрелковые бригады концентрировались в северной части Сталинграда, образуя обширный выступ к северо-западу от заводов СТЗ, «Красный Октябрь» и «Баррикады». Здесь оборона проходила не по городским кварталам, а в чистом поле. В этом же районе находились остатки 315-й и 196-й стрелковых дивизий. Стремление удерживать позиции в северной части города было вызвано ожиданием контрудара Сталинградского фронта из района Котлубани. Обстановка требовала не только прочной обороны. Не исключался удар навстречу деблокирующей группировке. Наиболее слабой была оборона южной части Сталинграда, района элеватора. В этот район отошли ослабленные 35-я гв. сд, 131-я сд и 10-я сбр. К западу от центральной части города оборонялась достаточно сильная 42-я сбр, но ее соседями справа и слева были 6-я тбр 23-го тк и потрепанная 244-я сд.
   Вопрос с численностью танкового парка частей и соединений требует некоторого уточнения. Данные по численности танков в защищавших Сталинград частях незадолго до штурма см. в таблице.

   Таблица
   Боевой и численный состав автобронетанковых частей ЮВФ в Сталинграде по состоянию на 10 сентября 1942 г. [205 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 468. Д. 25. Л. 33–35.]

Так как бои шли непрерывно (о штурме можно было говорить как о резком всплеске активности противника), то к 13–14 сентября число боеспособных танков у защитников уменьшилось. Так, при передаче 27-й танковой бригады в состав 23-го танкового корпуса 12 сентября 1942 г. в ее составе было ходовых четыре Т-34, два Т-70, один Т-60, неходовых – шесть Т-34, семь Т-70 и шесть Т-60. В целом оценку В.И. Чуйкова можно признать близкой к истине. В первый день штурма к танкам в 62-й армии прибавилась 133-я танковая бригада в составе двух десятков КВ, ранее оборонявшая юго-восточные подступы к городу. Также южнее Царицы находилась 26-я тбр (22 танка). Чуйков обоснованно ставит вопрос о неходовых танках, использовавшихся как неподвижные огневые точки. Так как они использовались в системе обороны, эвакуация и ремонт этих машин были затруднены. При смещении линии фронта они попросту терялись или уничтожались своими экипажами. Так, 18 неходовых танков 26-й танковой бригады были оставлены в районе Садовой. Неходовые танки 27-й танковой бригады были вкопаны к югу от Городища в системе обороны 23-го танкового корпуса и 112-й стрелковой дивизии.

   Подбитый в районе Сталинграда танк Т-60. Хорошо видна пробоина в борту корпуса.

   Немецкое наступление на центр Сталинграда началось по плану в 4.45 по берлинскому времени 13 сентября. В наступление перешел LI армейский корпус 6-й армии в составе 71, 295 и 389-й пехотных дивизий. Задача корпуса формулировалась так: «В 4.45 LI АК переходит в наступление из района южнее Городища на Сталинград, нанося главный удар вдоль Татарского вала на юго-восток». То есть корпус Зейдлица вдоль древнего вала двигался прямо в центр Сталинграда.
   Под удар немецкой пехоты 13 сентября попали части 23-го тк, в первую очередь 6-й танковой и 38-й мотострелковой бригад. В ЖБД 38-й бригады указывалось на большую роль авиации в сломе обороны: «Только когда противник своей авиацией рассбомбил личный состав рот, ему удалось прорваться в Авио-Городок» [206 - ЦАМО РФ. Ф. 3368. Оп.1. Д.2. Л.22. Орфография сохранена.]. Здесь нельзя не отметить, что советская мотострелковая бригада даже по штату была слабее обычной пехоты в артиллерийском отношении, и в общем случае ее оборона была менее прочной. Потери 6-й тбр за день составили сразу 13 Т-34, в строю в бригаде осталось всего 3 Т-34. Относительно 38-й мсбр в отчете 23-го тк написано: «Потеряв почти всю матчасть и людей с 30–50 чел. отошла к выс. 107, 5» [207 - ЦАМО РФ. Ф. 3418. Оп.1. Д.6. Л.26.]. К вечеру 12 сентября бригада насчитывала 1500 человек «в строю». Однако с аннигиляцией 38-й мсбр штаб корпуса все же поторопился, по ЖБД потери бригады за 13 сентября – 62 убитыми, 188 ранеными и 132 пропавшими без вести [208 - ЦАМО РФ. Ф. 3368. Оп.1. Д.2. Л.24.]. То есть тяжелые, но означающие выбивание всего боевого состава. За день LI корпусом было заявлено 29 уничтоженных советских танков. По отчету 23-го тк 6-я гв. тбр потеряла 13 сентября восемь Т-34 и один Т-70, 189-я тбр пять Т-34 и два Т-70, 27-я тбр вела бой неходовыми танками, потеряв пять Т-34 и семь Т-60 и Т-70 [209 - ЦАМО РФ. Ф. 3418. Оп.1. Д.6. Л.26.]. Всего 41 танк, т. е. немецкая заявка оказалась даже заниженной (скорее всего, за счет неходовых танков).
   Как указывалось в ЖБД 6-й армии, в первый день наступление развивалось по плану: «Западнее Сталинграда LI AK прорвался в глубину русской линии обороны и, преодолев упорное сопротивление врага, располагавшего особенно мощной артиллерией, занял господствующие высоты чуть северо-западнее центра города и находящиеся там казармы. Тем самым корпус достиг поставленной на день цели» [210 - NARA T312 R1683 frame 572.]. Благоприятное для немцев развитие событий в немалой степени объясняется мощной артиллерийской поддержкой: за 13 сентября 6-я армия в целом расстреляла 760 тонн боеприпасов, что было своего рода рекордом едва ли не за весь предшествующий период.
   Прямым последствием прорыва немцев в центр города стала потеря одной из переправ через Волгу. Всего в городе было четыре крупные переправы: Центральная переправа № 1 (организована 22 августа 1942 г.), Центральная переправа № 2 (организована 27 августа), Переправа раненых (на Сталинской набережной, организована 25 августа) и Переправа «Красный Октябрь» (она же переправа 62-й армии, организована 23 августа). 13 сентября перестала работать Центральная переправа № 1.
   14 сентября немецкое наступление возобновилось. Наименее успешными были атаки частей 389-й пд, встретивших сопротивление опиравшихся на железнодорожную насыпь частей 23-го тк. Наступавшая в центре ударной группировки LI армейского корпуса 295-я пд, напротив, успешно продвигалась к Волге и Мамаеву кургану. Ее 518-й и 516-й пехотные полки, не встречая серьезного сопротивления, к 12.15 достигли железной дороги севернее вокзала.
   Почему это произошло? Подразделения 6-й тбр и 38-й мсбр 13 сентября были отброшены на север, на подступы к рабочим поселкам. Это открыло дорогу немецкому наступлению на обвод обороны «Г», где занимал 4-й и 5-й батальонные районы 269-й полк НКВД. ЖБД 269-го полка написан довольно путано, с акцентом на подвиги бойцов и командиров. Понять из него последовательность событий затруднительно. Однако в сводке 10-й сд НКВД от 24.00 14 сентября признается, что «противнику на ряде участков удалось вклиниться в глубину обороны и проникнуть в пределы города» [211 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д.8. Л. 5.]. В разделе по действиям 269-го полка в сводке указывалось, что полк «совершил прорыв вдоль дороги, идущей со ст. Гумрак» [212 - Там же.].
   Во втором эшелоне на подступах к Мамаеву кургану находилась 112-я сд. На тот момент она была одной из слабейших в 62-й армии. На 9 сентября ее 385-й стрелковый полк насчитывал 136 человек, 416-й полк – 135 человек, 524-й полк – 46 человек, 436-й артиллерийский полк – одну 122-мм гаубицу и одну 76-мм пушку обр. 1939 г. 524-й полк занимал оборону на переднем крае у Городища, а вот два других полка образовывали второй эшелон за боевыми порядками 23-го тк. В первый день штурма города, 13 сентября, дело ограничивалось бомбежкой позиций 112-й сд.

   В атаку! Контратаки прибывающих в Сталинград стрелковых частей стали одним из основных средств удержания города.

   Прорыв немцев до железной дороги в первой половине дня 14 сентября означал глубокий обход фланга 112-й сд. В ЖБД 112-й сд указывалось, что в результате обхода левого фланга 416-й полк отошел на северо-восточные скаты выс. 102, 0 (т. е., по сути, оставил Мамаев курган). За это командир полка был снят с должности и заменен начальником хим. службы (!) дивизии капитаном (!) Асеевым. В итоге 518-й пехотный полк 295-й пд, продвигаясь далее на восток, к 15.00 достиг Волги, а 516-й пехотный полк достиг юго-западного склона Мамаева кургана.
   Описывая события этих дней, В.И. Чуйков пишет: «Мы решили прежде всего защищать переправы от артиллерийского огня противника. Для этого надо было на правом и левом флангах перейти к жесткой обороне, а в центре частными атаками занять разъезд Разгуляевка и идущую от него на юго-запад железную дорогу до крутого поворота на Гумрак. […] Для выполнения этой задачи предназначался танковый корпус, усиленный пехотными частями, при поддержке основной массой артиллерии армии. 13 сентября – перегруппироваться, 14-го – атаковать, но противник опередил нас» [213 - Чуйков В.И. Указ. соч. С. 112–113.]. Однако ни в ЖБД 62-й армии, ни в деле с приказами штаба армии никакого документа, похожего на словесное описание В.И. Чуйкова, не обнаруживается. Первые приказы нового командующего касались укрепления обороны города и общих вопросов управления войсками. Первым же приказом В.И. Чуйкова на контрудар стал Боевой приказ № 145 от 22.30 13 сентября 1942 г.
   Войска, назначенные для контрудара по приказу № 145, успели перегруппироваться и начать наступление. В первую очередь это касается частей 23-го тк, контратаковавших Разгуляевку. Еще одним участником контрудара был 272-й полк НКВД (без одного батальона), переброшенный из южной части Сталинграда. На 13 сентября он насчитывал 1505 человек. Однако контратака 272-го полка успеха не имела, и полк перешел к обороне в районе кладбища у выс. 112, 5, южнее вала. В оперсводке 10-й сд НКВД имеется приписка: «Полк понес большие потери – до 50–60 %. В составе полка – 170 чел.» [214 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 8. Л. 7.]
   Отразив контратаку, в 8.30 14 сентября 71-я пд перешла в наступление и уже к 12.00, сломив сопротивление советских войск на окраине города, прорвалась к вокзалу Сталинграда (так называемый «Сталинград I»). Возобновив наступление, дивизия в 15.15 восточнее вокзала достигла Волги силами 194-го полка у так называемой «водной станции» (Wasserwerk на немецких картах – городская водокачка). Однако нельзя сказать, что наступление было полностью успешным. Правый фланг 71-й пд не смог преодолеть, как указывалось в донесении, советскую оборону, «хорошо укрепленную, с бронекуполами и танковыми башнями». Здесь островком относительной стабильности являлись позиции 42-й стрелковой бригады Героя Советского Союза полковника М.С. Батракова [215 - Удостоен звания Героя Советского Союза за бои под Ельней.], успешно отразившей немецкие атаки. Под «бронекуполами», вероятно, следует понимать вкопанные неходовые танки.
   Резюмируя события 14 сентября, можно сказать, что LI АК был развит успех первого дня, когда оказались отброшены в район рабочих поселков подразделения 23-го тк. 14 сентября к поселкам были оттеснены 269-й полк НКВД и остатки 112-й сд. Также традиционно сильной была поддержка артиллерии – за 14 сентября 6-я армия расстреляла 570 тонн боеприпасов [216 - NARA T312 R1449 frame 591.]. В дневном донесении 6-й армии отмечалось: «Враг явно был застигнут врасплох, т. к. помимо многочисленных грузовиков в качестве трофеев также были захвачены сотни тягачей на стоянках». Судя по всему, это была готовая продукция Сталинградского тракторного завода, тягачи СТЗ-5, которые просто не успели отправить из-за прерывания железнодорожного сообщения с центром страны.
   Надо сказать, что новый командующий 62-й армией сразу начал наводить железную дисциплину самыми жесткими мерами. Как позднее, в январе 1943 г., рассказывал В.И. Чуйков Комиссии по изучению истории ВОВ: «Мы сразу приняли самые репрессивные меры в отношении трусов. 14-го числа я расстрелял командира и комиссара полка одного…» [217 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 390.] Имеются в виду командир 1345-го полка 399-й сд майор Жуков и комиссар полка ст. политрук Распопов. Как указывалось в приказе 62-й армии от 15 сентября 1942 г., «14.9.42 в 13.00, будучи атакованы противником, струсили в бою, бросили полк и позорно бежали с поля боя» [218 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 351.]. Оба были расстреляны перед строем, и приказ об этом объявлен во всех частях и подразделениях армии.
   На второй день штурма, 15 сентября, обороняющиеся потеряли еще несколько ключевых пунктов. Немецкая 295-я пехотная дивизия двумя своими полками около 12.00 заняла высоту 102,0 (Мамаев курган). Также в результате наступления XLVIII танкового корпуса 4-й танковой армии Г. Гота было занято Купоросное. 62-я армия была разъединена с 64-й армией.

   Типичный сталинградский пейзаж.

   13 сентября 94-я пд и 24-я тд XLVIII корпуса продвигались к Сталинграду с юго-запада. Для оценки сил наступающих достаточно сказать, что 24-я тд на 11 сентября насчитывала 12 560 человек «едоков», а с приданными подразделениями (зенитки, 670-й батальон истребителей танков, R.A.D. [219 - Reichsarbeitdienst – Государственная трудовая повинность.]) – 15 401 человека. Ей противостояли 244-я сд (3288 человек, 917 винтовок, 124 ППД и ППШ, 5 станковых пулеметов, 14 ручных пулеметов, 7122-мм гаубиц и 15 76-мм пушек [220 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 24. Л. 9.]), 10-я (она же 160-я) стрелковая бригада (1912 человек) и 175 ОПАБ 115-го укрепрайона (69 человек, один ручной, восемь станковых пулеметов, три ПТР, две 76-мм пушки на 3 сентября [221 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 20. Л. 10. К началу немецкого наступления ОПАБ насчитывал несколько больше людей ввиду передачи ему остатков других батальонов УРа.]). В этом же районе находился 270-й полк НКВД, вооруженный преимущественно стрелковым оружием (2437 человек на 13 сентября). Пульбат укрепрайона, будучи укомплектован по штату, мог существенно повысить огневые возможности обороны, но вместо 64 пулеметов по штату он имел совершенно ничтожное их количество. Серьезным аргументом советской обороны, пожалуй, были находившиеся в полосе обороны 244-й сд 22 танка 26-й тбр (по состоянию на 11 сентября).
   В первый день штурма 10-я сбр и 244-я сд удержали занимаемые позиции. На следующий день, 14 сентября, 24-й тд также не удалось взломать советскую оборону. Как позднее писал в своем отчете о действиях дивизии (уже будучи в советском плену) командир дивизии генерал-майор фон Ленски [222 - Генерал-майор Арно фон Ленски был назначен командиром 24-й тд вместо выбывшего по ранению предыдущего командира дивизии генерал-майора фон Хауэншильда. Ранее руководил школой танковых войск в Крампнице. Вступил в командование с 14 сентября 1942 г.]: «Особенно большие потери были в танках, попавших на искусно подготовленное минное поле». Также серьезной проблемой для немцев стала сильная противотанковая артиллерия этого участка обороны города. Решение было найдено на следующий день, 15 сентября, когда фон Ленски приказал атаковать вдоль железной дороги, идущей от станции Садовая. Узкая железнодорожная насыпь была окружена оврагами, но тем не менее удар танков вдоль нее позволил немцам опрокинуть оборону 10-й сбр 15 сентября и прорваться в глубину, до станции Сталинград II. Сбитая с позиций 10-я сбр отступила в район элеватора. Командир 244-й сд полковник Г.А. Афанасьев загнул левый фланг, выдвинув 2/914 полка и разведроту, но большего сделать не мог. Прорыв 24-й тд привел к выходу немцев в тыл частей 244-й сд и отсечению их от тыла и штаба соединения. Это привело к потере управления, в расположение полков могли пробираться только разведчики, и то в ночное время. При этом состояние снабжения блокированных частей еще до изоляции оставляло желать лучшего. Как указывалось в вечернем донесении за 16 сентября штаба 244-й сд, «благодаря тому, что тылы дивизий находятся за Волгой, а переправы отсутствуют, части уже несколько дней не получают боеприпасов и продовольствия» [223 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 24. Л. 31.].
   Основным смыслом боев 15–16 сентября для 24-й тд стала борьба за так называемую Красную казарму на высоком холме, вокруг которой расположились блокированные подразделения 244-й сд. Против этой позиции были задействованы обе боевые группы дивизии Ленски и мотоциклетный батальон. Как указывалось в ЖБД XXXXVIII корпуса, лишь во второй половине дня 16 сентября немцам удалось овладеть районом Красной казармы, отбив его «у сильного противника с противотанковыми орудиями, артиллерией и 20 танками». Частично 244-я сд и 270-й полк НКВД отошли из района к западу от станции Сталинград II за Царицу, в центр города. Сплошной фронт в южной части Сталинграда в районе элеватора отсутствовал.
   Таким образом, уже первым ударом двух корпусов, LI AK и XXXVIII PzK, немцам в течение 13–15 сентября удалось взломать оборону 62-й армии на подступах к Сталинграду и прорваться непосредственно в городские кварталы. Логически последующая борьба за Сталинград может быть разделена на бои в центре города (район Мамаева кургана, вокзала Сталинград I) и бои в его южной части (район элеватора и станции Сталинград II). Эти участки географически примерно разделяются руслом Царицы, а организационно находились в полосе наступления немецких LI AK армейского и XXXXVIII танкового корпусов соответственно. Целесообразно рассмотреть ход боевых действий на каждом из этих участков по отдельности как целостную цепочку событий.

Первый штурм города
13–26 сентября 1942 г. Центр

   Восстановить серьезно пошатнувшееся положение 62-й армии можно было за счет резервов. Традиционным для борьбы за Сталинград стал ввод советским командованием в бой за город свежих соединений, выдвигаемых из тыла, после переформирования, или с других участков фронта. Первым таким резервом стала 13-я гв. стрелковая дивизия. Она относилась к числу соединений, которые были выведены в резерв и восстанавливались после боев под Харьковом и Миллерово. Еще 25 июля 1942 г. дивизия насчитывала всего 1235 человек. Однако соединение постепенно возвращалось к жизни. К началу сентября в составе дивизии было почти 10 тыс. человек. Приказ на переброску в Сталинград штаб дивизии получил еще до штурма, 9 сентября 1942 г. В ночь с 10 на 11 сентября дивизия совершила марш по заволжской степи на автомашинах из района Камышина в район Средней Ахтубы, на левом берегу Волги к востоку от Сталинграда. В боевом распоряжении № 72 14 сентября 1942 г. командующий 62-й армией приказал: «К 3.00 15.9.42 13-ю гв. сд переправить в г. Сталинград».
   Гвардейцы прибыли к переправам в разгар боев. Командир дивизии А.И. Родимцев вспоминал: «Потемневшая и вспененная, билась у ног волжская вода. Стоя на берегу, я в бинокль рассматривал тяжело израненный, разрушенный и пылающий город. Слабый ветер медленно поднимал в небо багровые языки пламени и черные клубы дыма, которые уносились ввысь, тянулись далеко над Волгой. Трудно было рассмотреть, что творится на том берегу. Лишь вырисовывались разбитые коробки зданий, заваленные обломками кирпича, бревнами и железом улицы да срезанные и закопченные верхушки деревьев» [224 - Родимцев А.И. Гвардейцы стояли насмерть. М.: ДОСААФ, 1969. С. 25.].
   Чуйков пишет о состоянии вновь прибывшей дивизии следующее: «Генерал-майор Родимцев доложил мне, что дивизия укомплектована хорошо, в ней около 10 тысяч человек. Но с оружием и боеприпасами плохо. Более тысячи бойцов не имеют винтовок. Военный совет фронта поручил заместителю командующего фронтом генерал-лейтенанту Голикову обеспечить дивизию недостающим оружием не позже вечера 14 сентября, доставив его в район Красной Слободы» [225 - Чуйков В.И. Указ. соч. С. 120–121.].
   Сравнение слов Чуйкова с документами заставляет крепко задуматься. С одной стороны, в ЖБД 13-й гв. сд указывается, что в ночь с 10 на 11 сентября дивизия переправлялась на восточный берег Волги, «не закончив доукомплектование, в составе 9500 чел., в основном без оружия» [226 - ЦАМО РФ. Ф. 1075. Оп. 1. Д. 4. Л. 4.]. С другой стороны, в том же ЖБД прямо сказано: «В течение 13–14.9.42 г. части дивизии получили оружие и боеприпасы» [227 - Там же.]. Согласно донесению о боевом составе 13-й гв. стрелковой дивизии на 13 сентября 1942 г., соединение насчитывало 9603 человека. На это количество бойцов и командиров имелось 7745 винтовок, 170 ППД и ППШ, 30 ручных пулеметов и 16 станковых пулеметов» [228 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 41. Л. 69.]. Разница между числом людей и количеством личного оружия действительно составляла больше 1000 единиц. Но наименее укомплектованными оказываются вспомогательные подразделения. Так, в 11-й гв. автороте подвоза на 132 человека приходилось 59 винтовок. В полевой хлебопекарне на 69 человек было 27 винтовок. В стрелковых полках дивизии Родимцева, численностью около 2000 человек, было примерно по 1800 винтовок, т. е. 90 % бойцов и командиров имели винтовки или автоматы. Понятно, что винтовки не требуются командирам подразделений (вооруженным пистолетами или револьверами). Могут обойтись без винтовок расчеты артиллерийских орудий и тыловики, например водители автомашин и коноводы. Тем более нет никакой проблемы в отсутствии винтовок у части бойцов-артиллеристов, минометчиков или служб снабжения. В 13-й гв. стрелковой дивизии даже в артполку было 728 винтовок на 926 человек личного состава. Одним словом, дивизия Родимцева была неплохо укомплектована по меркам середины и даже конца войны.
   Соединения 62-й армии, сражающиеся в Сталинграде, были укомплектованы винтовками не лучше, а некоторые и несколько хуже 13-й гв. стрелковой дивизии. На этом фоне выглядит довольно странной забота Чуйкова об оружии, отсутствующем у хлебопеков дивизии Родимцева. Потом на почве легкомысленных рассказов о нехватке вооружения появляются фильмы, подобные «Враг у ворот», в которых бойцов бросают в бой в Сталинграде вовсе безоружными.

   «Я – Чуйков…» 12 сентября в командование 62-й армией вступил генерал-лейтенант В.И. Чуйков.

   Однако рассказ Чуйкова все же имеет под собой некоторые основания. В худшую сторону от других соединений 13-я гв. стрелковая дивизия отличалась низкой комплектностью автоматического оружия. По штату советской стрелковой дивизии того периода полагалось 114 станковых, 9 зенитных и 349 ручных пулеметов, 655 пистолетов-пулеметов. В 13-й гв. стрелковой дивизии было 14 % от штатного количества станковых пулеметов, 9 % – от количества ручных пулеметов, 26 % – от числа пистолетов-пулеметов. Зенитных пулеметов в дивизии Родимцева не было вовсе. Соединения резервных армий, встретившие войска Паулюса в излучине Дона в июле, были укомплектованы гораздо лучше. Они имели по 200 ручных пулеметов и 80 станковых пулеметов.
   Именно здесь мы находим косвенное подтверждение словам командующего 62-й армией. По донесению о боевом и численном составе на 15 сентября, 13-я гв. стрелковая дивизия насчитывала 8009 человек, 5616 винтовок, 36 станковых пулеметов, 325 ручных пулеметов и 720 ППД и ППШ [229 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 41. Л. 67.]. Имеется также боевое распоряжение № 00110/ОП штаба ЮВФ от 13 сентября, в котором предлагается обеспечить прибывающую 13-ю гв. сд с предписанием: «Начальнику артиллерии: выдать 450 ППШ, 150 ППД, 20 ст. пулеметов, 100 ручных пулеметов и 1,5 б/к» [230 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 3. Л. 142.]. Инициатором этого распоряжения был А.И. Еременко. В городском бою плотность огня играет важную роль, и пистолеты-пулеметы вместе с ручными пулеметами становятся, как никогда, востребованы. Также дивизия Родимцева была укомплектована противотанковыми ружьями: 13 сентября их было 89 штук, а 15 сентября стало 229 штук. Как мы видим, командование внимательно отнеслось к переданному ему соединению и постаралось в максимальной степени приспособить его к уличным боям в Сталинграде. Документы подтверждают слова, сказанные А.И. Родимцевым в январе 1943 г. ученому секретарю Комиссии по изучению ВОВ А.А. Белкину о своем разговоре с А.И. Еременко. Также командир 13-й гв. сд уверенно сказал: «13-го [сентября] я вооружился полностью, но патроны, боеприпасы еще не выдали» [231 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 424.].
   По первоначальному плану задачей 13-й гв. сд являлась оборона западной окраины Сталинграда от поселка СТЗ до выс. 112, 0 (на подступах к поселку Красный Октябрь с юга). Однако реально соединение задействовали в боях за центр города. Переправившийся первым 1-й стрелковый батальон 42-го гв. сп З.П. Червякова с ротой автоматчиков с боем прорвался к вокзалу и занял его. За ним к утру переправился 2-й батальон полка, а 3-й батальон и полковая артиллерия в тот день еще остались на восточном берегу Волги. Прорыв батальона к вокзалу может выглядеть весьма заносчивым ходом со стороны командира 42-го гв. сп И.П. Елина. Однако, во-первых, с точки зрения обстановки в целом оторвавшийся от берега Волги батальон находился в непосредственной близости от позиций подразделений 10-й сд НКВД, а во-вторых, контроль над вокзалом и возможность простреливать ж.-д. пути в тылу уже вышедшего на набережную противника являлись серьезным преимуществом. Более того, в непосредственной близости от вокзала находился командный пункт Чуйкова («Царицынское подземелье») с одним выходом к руслу реки Царица и вторым – на Пушкинскую улицу. К слову сказать, для непосредственной обороны внезапно оказавшегося близко к фронту КП В.И. Чуйков задействовал еще один батальон дивизии А.И. Родимцева – 3/34 гв. сп.
   После того как в районе вокзала был ранен командир 1-го батальона 42-го гв. полка З.П. Червяков, командование им принял гв. старший лейтенант Федор Григорьевич Федосеев. Он был в дивизии А.И. Родимцева, можно сказать, ветераном – воевал еще под Киевом в 212-й воздушно-десантной бригаде. За те бои под Жулянами он получил орден Красной Звезды. Батальон Федосеева был усилен тремя противотанковыми пушками, ротой ПТР и минометной ротой.
   Традиционно «пожарной командой» советской обороны, в том числе в центре Сталинграда, стали танки. По приказу Чуйкова батальон танков КВ (11 машин) из 133-й танковой бригады был снят с южных подступов к городу и выдвинут к вокзалу и утром 15 сентября вступил в бой. При подходе танков к вокзалу из-под моста железнодорожной насыпи показались танки противника (по донесению бригады, скорее всего, САУ StuGIII). КВ с ходу подбили три машины и попытались развить успех и атаковали противника к западу от насыпи. Однако там танкистов встретили плотный огонь и бронетехника, идентифицированная как «тяжелые танки». Скорее всего, речь идет о САУ «Штурмгешюц» 244-го батальона штурмовых орудий, поддерживавших наступление 71-й пехотной дивизии. Потеряв один танк подбитым и один сгоревшим, КВ отступили назад. Отойдя к остовам сгоревших зданий, КВ замаскировались и подготовились отбивать атаку противника.

   «Среднее решение» – копия немецкой карты с решением на наступление к северу от Сталинграда.

   Одной из особенностей переправы 13-й гв. сд в Сталинград являлось то, что ее подразделения высаживались на широком фронте. 2-й батальон частью сил высадился в районе Мамаева кургана, а частью сил – в центре города, сразу же занявшись очищением ближайших к переправе зданий. Во второй половине дня 15 сентября под прикрытием дыма от горевшей у западного берега Волги баржи переправился 3-й батальон 42-го гв. сп и штаб дивизии во главе с А.И. Родимцевым. В ночь на 16 сентября в центр города переправились артиллерия, минометная батарея и оставшиеся подразделения 42-го гв. сп. Именно 3-й батальон с утра 16 сентября начал продвигаться к железной дороге, неполный 2-й батальон оставался в резерве. Днем 16 сентября к нему присоединились подразделения, высаженные у Мамаева кургана. Также в ночь на 16 сентября переправились два батальона 34-го гв. сп, один из которых был первоначально задействован на стыке между 1-м и 2-м батальонами 42-го гв. сп, действительно далеко отстоявшими друг от друга. Позднее оба батальона 34-го гв. сп перебросили в районе от площади 9 Января до оврага Долгий, где они также действовали на широком фронте. Артиллерия 13-й гв. сд осталась на восточном берегу Волги и заняла позиции для поддержки ведующих бой в городе подразделений.
   В целом в использовании 13-й гв. сд просматривается определенная инерция старых планов, сверстанных еще до начала штурма города немцами. 39-й гв. сп был в полном составе переправлен через Волгу в район Красного Октября, намного севернее центра, на совершенно спокойный и не подвергнувшийся атакам участок. В итоге соединение оказалось разделено по нескольким направлениям. Будучи широко разбросаны по центральной части Сталинграда, батальоны дивизии А.И. Родимцева пытались отбросить противника вторгнувшегося в центр города противника к рубежу железной дороги. От немедленного разгрома эти разрозненные батальоны спасало только то, что у противника также отсутствовал сплошной фронт в центре города.
   Уже 15 сентября 39-й гв. сп майора С.С. Долгова было решено использовать для контратаки в районе Мамаева кургана (выс. 102, 0). Вопрос о периоде владения этой ключевой для центральной части Сталинграда высотой является спорным, и здесь документы сторон не всегда сходятся. В дневном донесении LI AK за 15 сентября указывается: «В 11.40 516-й пп 295-й пд, несмотря на упорное сопротивление неприятеля на хорошо укрепленных позициях, отбил высоту 102 и ее западный склон» [232 - NARA T312 R1685 frames 1123–1124.]. В свою очередь, в ЖБД 112-й сд указывается, что в 14.00 15 сентября имела место совместная атака с 39-м гв. сп, в результате которой высота 102,0 уже к 15.00 была занята 39-м гв. сп.
   В более поздней записи в приложениях к ЖБД 6-й армии указывается: «В промежуточной сводке разведотдела указано (19.10), что LI армейский корпус потерял высоту 102 и ее северо-западные склоны». То есть действительно под ударом свежего полка 13-й гв. сд (действовавшего отдельно от дивизии) Мамаев курган был немцами потерян. Однако уже в утренних донесениях LI AK за 16 сентября указывается, что 295-я пд занимает выс. 102, 0. Противоречия в этом на самом деле нет. В ЖБД советской 112-й сд как задача дня 16 сентября записано: «наступление по захвату выс. 102, 0» [233 - ЦАМО РФ. Ф. 1309. Оп. 1. Д. 7. Л. 27 об.]. Это заставляет сделать вывод, что во второй половине дня 15 сентября или в ночь на 16 сентября ключевая высота все же была потеряна. Борьба, к сожалению, шла в разных весовых категориях. Немцы имели возможность поддерживать свои атаки куда более мощным огнем артиллерии. В дальнейшем никаких изменений в положении 295-й пд на выс. 102, 0 в немецких сводках не фиксируется. В целом появление в городе свежих сил стало для немцев неприятным сюрпризом. При всех шероховатостях ввода в бой 13-й гв. сд быстро сокрушить ее было уже нереально. В дневном донесении 6-й армии указывалось: «Боеспособность LI АК, особенно в последние 5 дней, значительно снизилась. Потери с 13 по 15.9 составляют 61 офицер и 1492 нижних чина».
   В ночь на 16 сентября штаб 62-й армии перемещался из «Царицынского подземелья» в 800 метрах от передовой на командный пункт в заводском районе, напротив острова Зайцевский. Борьба в центре города явно развивалась не в пользу советских войск, и штаб Чуйкова рисковал оказаться отрезанным от главных сил армии. Он фактически уже был отрезан, и для перемещения штаба потребовалось переправиться на восточный берег Волги, в Красную Слободу, а затем на бронекатере вернуться на западный берег реки. Нельзя не отметить, что в мемуарах В.И. Чуйков датирует переход на КП в районе Красного Октября в ночь на 18 сентября. В ЖБД 62-й армии прямым текстом написано: «С 24.00 16.9 Штарм – Красный Октябрь» [234 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 48–49. Л. 136.]. Связано это с перемещением штаба в два эшелона.

   Немецкое штурмовое орудие 244-го дивизиона на улице в центре Сталинграда.

   Две ночи и днем 16 сентября штаб армии обустраивался на новом месте. Блиндажи для КП 62-й армии еще только предстояло оборудовать. В.И. Чуйков вспоминал обстоятельства размещения на новом КП: «Над нами, на крутом берегу, находились нефтяные баки и бетонный бассейн для мазута. На песчаной отмели громоздились станки, моторы и другое заводское оборудование, которое было подготовлено к эвакуации за Волгу, но осталось здесь. У кромки берега стояло несколько полуразбитых барж и много сплавного леса» [235 - Чуйков В.И. Указ. соч. С. 136.]. Начальник штаба армии Н.И. Крылов обозначил хаос в окрестностях как преимущество: «Враг вряд ли мог заподозрить, что здесь развертывается командный пункт армии». Действительно, это затрудняло немцам расшифровку аэрофотоснимков.
   Вместе с тем просматривается еще один действующий фактор ситуации вокруг Мамаева кургана: перемещение КП могло помешать отследить обстановку с реальным положением в районе выс. 102, 0 и владением этим ключевым пунктом. Именно в этот день, 16 сентября, последовало донесение: «39 гв. сп наступает на выс. 102, 0 с вост. и к 18.00 овладел выс. 102, 0 и продолжает наступление на сев. – зап.» [236 - Там же.]. Это донесение имело далеко идущие последствия.
   Действительно, 16 сентября по документам просматриваются атаки на высоту 102,0 пополненного 416-го полка 112-й сд (насчитывал 564 человека), 39-го гв. сп и танков 27-й тбр (пять Т-34, полученных с завода, участвовали в бою с полудня). Начались атаки в 8.00 утра. В ЖБД 112-й сд как результат атак заявляется выход на гребень высоты и захват неких «домиков» в 200 м севернее высоты. Из участвовавших в атаке на высоту пяти Т-34 один сгорел, один «засел в овраге на территории пр-ка» и два было подбито, но вернулись из боя самостоятельно [237 - ЦАМО РФ. Ф. 3109. Оп. 1. Д. 13. Л. 23.]. В немецких донесениях утренние атаки обозначены фразой: «Прорвавшийся на стыке 516-го пп и 517-го пп противник был отброшен контратакой» [238 - NARA T312 R1685 frame 1200.]. Последующие атаки также получили отражение: «Дальнейшие атаки противника на высоте 102 в 13.00, 13.50 и 16.30 были отбиты, 2 вражеских танка при этом уничтожено» [239 - NARA T312 R1685 frame 1200.]. Количество оставшихся на поле боя Т-34 соответствует советским данным (две машины).
   В ЖБД 112-й сд боевые действия 17 сентября обозначены как бой «за выс. 102, 0». Неисправные танки 27-й тбр поддерживали атаку с места. Вместе с тем указывается, что немцами было предпринято контрнаступление, отбросившее 416-й полк с ранее занятых позиций («домиков» у выс. 102, 0). Немецкие донесения на контрнаступление именно в этот день не претендуют, возможно, ЖБД 112-й сд заполнялся позднее, и события оказались смещены на сутки. Так или иначе, Мамаев курган 17 сентября находился уже прочно в руках немцев.
   Тем временем на обстановку в центре города стали оказывать влияние события к югу от р. Царица, где к району станции (Сталинград II) и элеватору вышли части немецкого XLVIII танкового корпуса. После захвата станции танки 24-й тд рано утром 16 сентября продвинулись вдоль путей дальше на север, захватили железнодорожный мост через р. Царица и образовали небольшой плацдарм. Для атаки этого плацдарма сразу же были развернуты части сил 270-го и 272-го полков 10-й дивизии НКВД. Первый отошел с южного берега Царицы. В ЖБД XLVIII корпуса отмечалось, что «противник непрерывно атакует Царицынский плацдарм большими силами». Борьба за плацдарм продолжается в течение всего дня 16 сентября и завершается успехом бойцов НКВД, в ЖБД XLVIII корпуса в истории плацдарма была поставлена точка: «Из-за сильного натиска противника Царицынский плацдарм вечером пришлось сдать».
   Захват плацдарма на Царице, хотя и создавал угрозу советским войскам в центре Сталинграда, сам по себе еще не означал катастрофы. Она разразилась, когда к Царице вышли главные силы мотопехоты 24-й тд и сомкнули фланги с 71-й пд соседнего LI корпуса, хотя пока еще на уровне «огневой связи». К слову сказать, от «огневой связи» первыми пострадали танки 24-й тд, три из которых были подбиты «дружественным огнем» зениток, поддерживавших 71-ю пд. Тем не менее выход к руслу Царицы означал окружение 42-й стрелковой бригады. Причем в ЖБД 42-й сбр отмечается, что окружение образовалось с внезапного, без предупреждения, отхода правого и левого соседей. Днем 16 сентября бригада отбивала атаки 71-й пд, стремившейся ликвидировать «котел» и тем самым высвободить силы для штурма центра Сталинграда. Однако все атаки удалось отбить, а в ночь на 17 сентября 42-я сбр пошла на прорыв. Факт прорыва подтверждается немецкими источниками. Нельзя не отметить, что путь прорыва из окружения пролегал через район железнодорожного моста с только что оставленным немцами плацдармом. Если бы плацдарм и мост оставались в руках подразделений 24-й тд, прорыв обернулся бы избиением пехоты 42-й сбр огнем танков с моста и плацдарма. Но этого не произошло, и уже в 5.00 17 сентября 42-я сбр заняла оборону на улицах Сталинграда. В ЖБД бригады особо отмечается, что все раненые были эвакуированы к переправе через Волгу.
   Потери в окружении можно оценить как умеренные. Согласно ЖБД 42-й сбр, потери за 17–18 сентября составили 153 человека убитыми, 308 ранеными и 72 человека пропавшими без вести [240 - ЦАМО РФ. Ф. 1840. Оп. 1. Д. 8. Л. 19.]. В дневном донесении LI корпуса указывалось, что при ликвидации «котла» в районе Дубовой балки «захвачено много трофеев, особенно автоматического оружия, свыше 100 пулеметов». Однако в числе потерь 42-й сбр было заявлено только 12 ППШ. Бригада вполне сохранила боеспособность.
   Однако отход 42-й сбр в свою очередь вызвал оголение фланга 244-й сд и прорыв немецкой пехоты с севера, по северному берегу Царицы в тыл дивизии, прямо к ее штабу. По состоянию на 18 сентября в 244-й сд остается 765 человек из них 195 человек «активных штыков» (для которых имелось 177 винтовок, 24 ППШ и ППД и два ручных пулемета [241 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 24. Л. 40.]). В дивизии еще оставалось три 76-мм пушки и две 122-мм гаубицы в артполку. Тем не менее соединение приводится в порядок и занимает оборону фронтом на запад. Штаб 244-й сд разместился в «Царицынском подземелье», недавно оставленном штабом 62-й армии.
   Вообще было бы большой ошибкой считать, что 13-я гв. сд являлась единственным участником борьбы, развернувшейся в центре Сталинграда. Как указывалось в дневном донесении LI корпуса за 18 сентября, «часть города южнее вокзала до Царицы и Волги занята сильным противником». Здесь немцами имеются в виду части 42-й сбр, остатки 244-й сд и два полка НКВД (270-й и 272-й), оборонявшиеся южнее 13-й гв. сд. К сожалению, документы этих частей и соединений сохранились плохо. ЖБД 42-й сбр малоинформативен, в сводках имеется гигантский пробел. Однако в отсутствие этой «сборной солянки» частей непосредственно к северу от Царицы высадившиеся в городе подразделения 13-й гв. сд ждала бы незавидная участь.
   Именно эта группировка к северу от Царицы была атакована в 4.00 (берлинское время) 19 сентября силами двух полков 71-й пд. Как указывалось в дневном донесении корпуса, «в тяжелом бою с огневыми точками, расположенными на насыпи, вперед немного смог продвинуться только 191-й пп, который вышел к краю большой площади с партийными зданиями». Площадь с «партийными зданиями» это не что иное, как площадь Павших Борцов, на которой стояли Исполком и Универмаг. На следующий день наступление продолжилось при энергичной поддержке с воздуха, но немцы, по собственному признанию, добились лишь «местных успехов». При этом за 19 сентября расход боеприпасов LI AK составил 240 тонн, а за 20 сентября – 184 тонны [242 - NARA T312 R1449 frames 707, 723.]. Ввиду ограниченных успехов двух дней боев, немцами была взята пауза, новое наступление назначается на 24 сентября.
   С советской стороны на этом участке проводилась реорганизация частей и соединений. Остатки 244-й сд сводились в один 914-й полк (численностью 411 человек на 20.9.42), который переходил в оперативное подчинение командира 42-й сбр. Полк был достаточно условный – стрелковая рота, минометная рота, взвод ПТР и пулеметный взвод, вооруженные 125 винтовками, 39 ППШ, 2 станковыми и 2 ручными пулеметами, 12 ПТР, 16 82-мм и 12 50-мм минометами. Штабы выводимых из боя соединений ночами переправлялись на левый берег Волги. Нельзя сказать, что это однозначно положительно сказалось на обстановке. Командир сводного полка 244-й сд майор В.М. Штриголь [243 - Впоследствии командовал 92-й сбр, Герой Советского Союза (1944 г.).] докладывал, что полк не был зачислен на довольствие в 42-й сбр: «914 сп в течение двух дней не получает пищи, отсутствуют боеприпасы и медикаменты». В свою очередь командир 42-й сбр жаловался, что командование 914-го полка отказалось выполнять его указания, предлагая обратиться через штаб 244-й сд. Здесь же, в районе непосредственно севернее Царицы, действовали два полка дивизии НКВД Сараева. К вечеру 19 сентября в 270-м полку НКВД остался 101 человек, остатки 270-го полка были влиты в 272-й полк НКВД [244 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 8. Л. 20 об.]. На утро 22 сентября 272-й полк насчитывал 220 человек [245 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 8. Л. 29.]. В целом серьезное сопротивление немцам в районе непосредственно к северу от Царицы было оказано немногочисленными частями.

   Хаос в районе вокзала Сталинград I.

   Следующим введенным в бой за Сталинград резервом стала 137-я танковая бригада. До этого она занимала оборону на левом берегу Волги в числе других танковых частей, выведенных из боя и объединенных штабом 2-го танкового корпуса. В 2.00 17 сентября было получено предписание на переправу бригады через Волгу в Сталинград. Фактически в 137-ю бригаду были сведены несколько бригад, обретавшихся на левом берегу Волги. Она получила по 120 человек «безлошадных» танкистов и мотострелков в качестве пополнения от 39, 169 и 254-й танковых бригад. Уже в 20.00 того же дня части бригады сосредоточились у переправы. К 5.00 18 сентября переправа на баржах была закончена. Всего переправилось 764 человека. Бригада сосредоточилась в районе завода «Красный Октябрь» и к 7.00 18 сентября заняла оборону. Фактически бригада с первых часов своего пребывания в Сталинграде действовала в пешем строю как стрелковая часть.
   До вступления в бой свежих соединений 39-й гв. сп дивизия А.И. Родимцева и остатки 112-й сд продолжали атаки на Мамаев курган. Остальные полки 13-й гв. сд вели наступательные и оборонительные бои в центре Сталинграда. Иногда весьма любопытно оказывается сравнить данные сторон об одном и том же событии. Так, в отчете 133-й танковой бригады есть запись следующего содержания: «17.IX.42 г. танки противника в количестве до 12 штук прорвались с запада и устремились вдоль оврага Долгий выйти к Волге. В силу этого по тревоге были сняты 3 танка КВ из района вокзала и переброшены на Некрасовскую [рядом с оврагом Долгий, идет с запада к Волге. – А.И.] улицу» [246 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 1136. Д. 77. Л. 112.]. Далее указывается, что танки противника, ради которых вызывали КВ, повернули обратно. В приложениях к ЖБД 6-й армии это выглядело как ночной рейд танков по городским улицами: «С наступлением темноты 3 танка противника прорвались из кварталов южнее вокзала на северо-восток до Волги, раздавив при этом два 3,7-см ПТО». Рейд этот был достаточно рискованной затеей, т. к. значительная часть центра города контролировалась немцами.
   В целом остальным подразделениям 13-й гв. сд удалось добиться куда меньших успехов, чем 1-м батальону 42-го гв. сп, прорвавшемуся до вокзала. К 18 сентября 42-й гв. сп смог продвинуться только до Пензенской улицы, в непосредственной близости к Волге. 34-й гв. сп также продвинулся недалеко – до ул. Артиллерийская, оврагов Долгий, Крутой и пл. 9 Января. Однако эти позиции были заняты достаточно прочно. В дневном донесении LI корпуса за 18 сентября было записано: «295-я пехотная дивизия отражала многочисленные атаки врага у Волги. Очистку части города у Волги вынуждены были приостановить из-за сильного сопротивления врага и выхода из строя двух штурмовых орудий».
   Переброшенные от вокзала три танка КВ оказались хорошим подспорьем для батальонов дивизии А.И. Родимцева, действовавших в центре города. Это позволило ликвидировать несколько узлов сопротивления и продвинуться вперед, причем по оперсводке от 1.00 20 сентября 42-му гв. сп удалось практически сомкнуть позиции с батальоном, сражавшимся в районе вокзала. 2-й батальон 42-го гв. сп вышел к Пролеткульской улице (недалеко от Универмага на площади Павших Борцов).
   Еще одной мерой по укреплению положения частей 13-й гв. сд в центре Сталинграда стал штурм одного из опорных пунктов немцев на берегу Волги – здания Госбанка. Занятое немцами прочное пятиэтажное здание на тот момент являлось изрядной головной болью – с него простреливалась переправа через Волгу. Любопытно отметить, что в литературе штурм Госбанка обычно приписывают 42-му гв. сп [247 - Кравцов В.М., Савин М.В. Бои в Сталинграде. Краткий оперативно-тактический очерк. М.: Воениздат, 1944. С. 12.]. Однако в ЖБД полка нет никаких упоминаний об этом событии. Согласно сводке 13-й гв. сд, Госбанк в ночь на 19 сентября штурмовал… заградительный батальон дивизии при поддержке саперов. По состоянию на 13 сентября заградительный батальон насчитывал 383 человека, вооруженных 301 винтовкой, 9 ППД/ППШ и 2 ручными пулеметами. Это несколько диссонирует с навязываемым кинематографом образом до зубов вооруженных автоматическим оружием злобных заградотрядовцев.
   С наступлением темноты заранее разведанными путями саперы подобрались к Госбанку, толкая перед собой ящики с толом. Заметив движение, немцы открыли огонь, который подавлялся выделенными для этого бойцами-автоматчиками. В сводке также упоминается блокирование здания огнем станковых пулеметов (приданных, своих «станкачей» батальон не имел). Несколько раз саперы проделали свой опасный путь, пока не накопилось три заряда по 120–150 кг тола. Произведенным взрывом гарнизон был оглушен и в течение нескольких минут не сделал ни одного выстрела. Штурмовые группы ворвались в здание, выбивая противника огнем и гранатами. В сводке 13-й гв. сд результат атаки был обозначен так: «Половина здания взорвана, уничтожено несколько десятков автоматчиков» [248 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 9. Л. 10 об.]. Потери составили 23 человека убитыми и 29 ранеными. Помимо прочего, это показывает вырождение самой идеи заградотрядов в условиях городских боев. В прижатых к Волге частях они становились резервом, использовавшимся для выполнения текущих задач. Одновременно можно предположить, что считалось неправильным в книжке 1944 г. описывать явно нецелевое использование заградотряда.
   Однако постепенным подливанием немногочисленных резервов переломить ситуацию в свою пользу было невозможно. Это было все равно что тушить пожар ведрами, таская воду вручную. К тому моменту у командования фронта созрело решение нанести мощный контрудар во фланг группировки противника, вклинившейся к вокзалу и Мамаеву кургану. 18 сентября в 18.00 последовал приказ штаба фронта № 122, в котором В.И. Чуйкову была поставлена следующая задача:
   «Командарму 62, создав ударную группу в районе Мамаев Курган не менее трех сд и одной тбр, нанести удар [в] направлении с.з. окраина Сталинград с задачей: уничтожить противника в этом районе. Задача дня: уничтожить противника в гор. Сталинград, прочно обеспечивая за собой рубеж – Рынок, Орловка, выс. 138, 0, 98,9, сев. – зап. и зап. окр. Гор. Сталинград» [249 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 48–49. Л. 136.].
   Для проведения запланированной операции в состав 62-й армии с 18.00 18 сентября передавалась свежая 95-я сд. В ночь с 18 на 19 сентября дивизия переправлялась через Волгу, чтобы к 5.00 сосредоточиться в районе завода «Красный Октябрь». Первоначально дивизия предназначалась для группировки к северу от города, но была переадресована в 62-ю армию. Уже с первых дней сражения за город северная группировка и 62-я армия были тесно связаны. Северная группировка стала главным источником резервов для парирования кризисов в обороне города. Что интересно, во вводной части приказа А.И. Еременко излагалась довольно любопытная мотивировка необходимости контрудара:

   Подбитый танк КВ из 133-й тбр у комплекса зданий НКВД. Даже в уличных боях оборону советских войск скрепляли танки.

   «Под ударами соединений Сталинградского фронта, перешедших в общее наступление на юг, противник несет большие потери на рубеже Кузьмичи, б. Сухая Мечетка, Акатовка. С целью противодействия нашей северной группировке противник снимает ряд частей и соединений из района Сталинград, Воропоново и перебрасывает их через Гумрак на север» [250 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 48–49. Л. 136.].
   Таким образом, адресованный Чуйкову приказ Еременко не был изолированным шагом в рамках узкой задачи преодоления кризиса в обороне города. Он носил характер хода в командной игре совместно с 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армиями. С одной стороны, 62-я армия должна была ударить по ослабленной снятием резервов (по мнению разведчиков фронта) группировке противника. С другой стороны, она должна была сильным контрударом предотвратить переброску резервов из Сталинграда против наступления северной группировки. К сожалению, с наступлением северной группировки к моменту получения Чуйковым приказа Еременко все уже было закончено. Об этом будет рассказано ниже. Перераспределения сил 6-й армии между «наземным мостом» и войсками в Сталинграде также не было. Напротив, в центр города Паулюс выдвигал полученную от Гота 24-ю тд, для того чтобы усилить изрядно потрепанные соединения LI корпуса. Но к счастью, и у Чуйкова, и у Еременко хватило ума не бросать резервы для удара навстречу северной группировке. Более того, 241-й полк 95-й сд был благоразумно оставлен в резерве 62-й армии. В целом можно констатировать, что приказ № 122 в значительной степени учитывал интересы обороны Сталинграда. Воплощение в жизнь основных его положений, несомненно, облегчило бы жизнь защитников города.
   Через несколько часов после получения приказа Еременко командарм 62-й оттранслировал его вниз, детализировав наряд сил на выполнение поставленной задачи. Выпущенный штабом фронта в 23.50 18 сентября приказ № 151 определил действия войск армии на несколько последующих дней. Общим замыслом Чуйкова было «ударом из района выс. 102 в общем направлении вокзал отрезать и уничтожить противника, проникшего в центральную часть города». Командующим 62-й армией были спланированы «канны» – удар по сходящимся направлениям по флангам прорвавшегося в центральную часть города противника. В северную ударную группировку включались 95-я сд, полк 13-й гв. сд, 137-я танковая бригада. Навстречу ей должна была наступать южная ударная группировка в составе 42-й сбр с остатками 244-й сд. Чуйков, недавно назначенный командующим 62-й армией, был полон оптимизма и желания добиться решительного результата уже в первые дни своего пребывания на посту командарма. Однако де-факто его приказ № 151 устарел уже на момент своего появления: к 18 сентября 42-я сбр была окружена и отступила к устью Царицы. Возможности бригады наступать после этого можно оценить как весьма сомнительные. Второй проблемой приходится назвать владение выс. 102, 0 немцами, пройти мимо которой в наступлении на вокзал было практически невозможно.
   Однако приказ № 151 предписывал «95 сд – наступать от выс. 102, 0 на МТС с задачей: уничтожить противника в полосе наступления и к исходу дня овладеть сев. – зап. частью гор. Сталинград» [251 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 361.]. Обращаю внимание на формулировку «от выс. 102, 0», т. е. приказ прямо предполагал владение Мамаевым курганом советскими войсками. Действительно, в вечерней оперсводке 13-й гв. сд за 18 сентября утверждалось, что 39-й гв. сп занимает оборону «на рубеже выс. 102, 0» [252 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 9. Л. 5 об.]. В Боевом приказе командира 112-й сд за 18 сентября указывается задача 416-го полка «оборонять занятые сев. – вост. скаты выс. 102, 0». То есть 112-я сд не претендовала на владение Мамаевым курганом именно ее частями. Это была только заявка 39-го гв. сп. Упустив ситуацию с реальным положением на высоте 102,0, штаб Чуйкова теперь отдавал по сути своей невыполнимые приказы.
   «Одной танковой бригадой», упомянутой в приказе командующего фронтом, стала 137-я танковая бригада. Она получила приказ на контрудар по западным скатам Мамаева кургана. «Танковой» ее можно было называть очень условно – в ее составе насчитывалось 10 танков Т-60. Всего в бригаде насчитывалось 764 человека. Начало наступления было назначено на 12.00 19 сентября. Одновременно с подготовкой контрудара и прибытием свежих сил 62-я армия избавлялась от небоеспособных, но подвергавшихся опасности уничтожения частей: остатки 87-й и 315-й стрелковых дивизий выводились на левый берег Волги.
   Наступление на плотно построившегося противника, ударную «свинью» немцев, могло бы быть успешным при наличии танков. Если бы спланированный Чуйковым контрудар поддерживался хотя бы одной полноценной танковой бригадой, то у него были бы некие шансы на успех. Без танков контрнаступление силами даже комплектной дивизии могло не оправдать ожиданий. К слову сказать, формально 137-й бригаде подчинили танки КВ 133-й бригады в центре города, но изъять их у А.И. Родимцева не получилось. Будучи формально приписаны к 137-й бригаде, они оставались в центре Сталинграда.
   Советский контрудар начался в полдень 19 сентября. Мотострелковый батальон 137-й тбр продвинулся вперед, понеся незначительные потери. 1-й танковый батальон наступал в пешем строю и, как указывалось в отчете бригады, «в результате недостаточной подготовки и отсутствия слаженности действий как стрелков, не используя пехотную тактику, понес большие потери и не выполнил поставленную задачу» [253 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 1136. Д. 77. Л. 149.]. 2-й батальон действовал в том же духе. На немцев удар 137-й тбр впечатления не произвел, в дневной сводке о нем сказано следующее: «Правый фланг 389-й пд в 11.30 был атакован пехотой с 4 танками. После уничтожения 3 танков артиллерией пехота противника отступила» [254 - NARA T312 R1686 frame 121.].
   95-я сд вводилась в бой после 40-километрового форсированного марша от станции Заплавное (к востоку от Сталинграда). 90-й и 161-й полки дивизии к 5.00 19 сентября сосредоточились на западном берегу Волги в районе завода «Красный Октябрь». Уже в 8.15 дивизии был дан приказ о выходе на исходный рубеж для наступления на выс. 102, 0. Время на подготовку наступления практически отсутствовало, дивизионная артиллерия, тылы, связисты – отстали. Тем не менее в 12.00 90-й сп в первом эшелоне перешел в наступление на Мамаев курган.

   Недостроенное здание Госбанка, вид с Волги.

   Это факты, которые не вызывают сомнений. Однако далее начинаются загадки. В докладе о деятельности дивизии и утренней оперсводке за 20 сентября, подписанной самим командиром дивизии полковником В.А. Горишным, утверждается, что выс. 102, 0 была взята, положение 3/161 сп указывается «гребень выс. 102, 0». О двух батальонах 90-го сп написано, что они находятся на «скатах» высоты. Однако проблема в том, что в документах противника вообще не отмечается столь радикального изменения обстановки. Отмечается лишь несколько отбитых частями 295-й пд атак.
   Еще одна загадка – это характер потерь: в 90-м сп заявлялось за 19 сентября 48 убитых и 1135 раненых, довольно странное соотношение между погибшими и ранеными. Еще одно свидетельство обнаруживается в утренней сводке 13-й гв. сд за 20 сентября: «…95 сд, которая согласно приказу должна наступать на юго-зап., но до сих пор не прошла боевые порядки 39 гсп и находится за полком» [255 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 9. Л. 12 об.]. Одновременно имеется запись в донесении LI корпуса по итогам дня 19 сентября: «По показаниям перебежчиков и перехваченным радиопереговорам 62-й красной армии стало известно о готовящемся в 11.00 наступлении между высотой 102 и летным полем, в 10.30 это наступление было сорвано ударом артиллерии» [256 - NARA T312 R1686 frame 121.]. Хронология событий совпадает: 11.00 берлинского времени – это 12.00 московского. Имеется также упоминание в отчете 137-й тбр о действиях соседа: «161 сп 95 сд, который попал под сильный минометный и автоматный огонь [и] понес большие потери, совершенно не продвигаясь вперед» [257 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 1136. Д. 77. Л. 149.]. Все это позволяет выдвинуть предположение, что 90-й полк (а скорее даже оба полка) 95-й сд 19 сентября попали под удар вражеской артиллерии еще на исходных позициях, за боевыми порядками 39-го гв. сп, с немалым числом легко раненных и контуженых. Это дезорганизовало атаку. Приведение себя в порядок потребовало несколько часов, после чего наступление все же попытались возобновить, немцы отмечают активность на этом участке уже в вечерние часы: «В 17.20 на участках 516-го пп и 517-го пп была отбита новая атака, которой предшествовала мощная огневая подготовка». В итоге штаб В.А. Горишного предпочел доложить, по крайней мере, о частичном успехе, предполагая наверстать его позднее. При этом, безусловно, переоценивая свои силы и недооценивая прочность занимаемых противником позиций.
   Большие сомнения вызывает сама возможность кавалерийским наскоком взять Мамаев курган ввиду имевшихся на его вершине сооружений. Обычно говорят о «баках», но это не дает реального представления о них. Капитан Н. Аксенов из 284-й сд позднее, уже в январе 1943 г., имел возможность осмотреть эти сооружения. Он описывал их в интервью комиссии Минца: «Стены железобетонные, толщиной до метра, снаружи они засыпаны землей так, что получается впечатление, что это не бак, а курган. Было два таких кургана, они были разделены перегородками, и там была вода раньше. В этих баках было устроено много амбразур, в которые трудно было попасть. Это был целый дот, приспособленный немцами к стрельбе из артиллерии. Там было не менее 20 пулеметов» [258 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 476.]. Очевидно также, что эти ДОТы из баков для воды являлись отличными наблюдательными пунктами. Штурм высоты, на вершине которой стоят такие «баки», представляет собой непростую задачу при поддержке артиллерии, а уж в ее отсутствие выглядит нерешаемой задачей.

В ночь на 20 сентября 95-й сд были получены боеприпасы, через Волгу переправился дивизион противотанкистов, разведрота. Это позволило возобновить атаки. 20 сентября на южных скатах Мамаева кургана был убит командир 161-го полка подполковник И.В. Руднев. Это может быть как трагической случайностью, так и стремлением лично повести своих людей в бой. Причем в очередной оперсводке 95-й сд указывалось продвижение южнее выс. 102, 0, на подступы к городским кварталам южнее Мамаева кургана. То есть, заявив успех в первый день боев, штаб 95-й сд вынужден был его «развивать». Однако в немецких донесениях отмечается лишь «несколько вылазок» в районе выс. 102, 0.
Разумно, конечно, выдвинуть встречное предположение: неверные доклады об обстановке с немецкой стороны. Если бы на позициях статично находилась только 295-я пд, это выглядело бы достаточно убедительно. Однако в течение двух ночей, с 20 на 21 сентября и с 21 на 22 сентября, подразделения 295-й пд сменялись 24-й танковой дивизией, прибывшей из XXXXVIII корпуса и готовившейся к наступлению на рабочие поселки. Решение это было мотивировано стремлением сосредоточить усилия 295-й пехотной дивизии на наступлении на восток, в направлении Волги. Никакого интереса покрывать пехоту соседнего корпуса у командования полков 24-й тд не было. Поэтому факт приема позиций именно на выс. 102, 0 (ее занял мотоциклетный батальон 24-й тд) является весомым аргументом в пользу того, что Мамаев курган в эти дни оставался в руках немцев.

   Решение на контрудар. В штабе командующего фронтом А.И. Еременко. Слева – Н.С. Хрущев.

   Могут задать и следующий вопрос: зачем командирам 13-й гв. сд (95-й сд) лгать относительно занятой высоты? На этот счет можно привести следующий пример. В ЖБД 13-й гв. сд имеется запись: «В боях 20.9 в районе выс. 102, 0 захвачен пленный немецкий солдат 2-й роты 1-го батальона 267 пп 94 пд, который показал…» [259 - ЦАМО РФ. Ф. 1075. Оп. 1. Д. 4. Л. 25.]. Заметим – в районе Мамаева кургана. ЖБД заполнялся задним числом (в описании хода боевых действий упоминаются более поздние события), но этот же пленный обнаруживается в сводке 13-й гв. сд за 18 сентября, подписанной начальником штаба дивизии Бельским: «Захвачен пленный, который показал: рядовой солдат 2 роты 2 б-на 267 пп 94 пд» [260 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 9. Л. 7.]. В действительности пленного из 94-й пд захватили бойцы 92-й сбр, и он был передан в 13-ю гв. сд с целью отправки в штаб армии. Об этом прямым текстом указывается в сводке 92-й сбр за 18 сентября: «Взят пленный 94-й пд пр-ка, который был отправлен в штарм и по ошибке сдан в 13-ю гв. сд» [261 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 31. Л. 3.]. 94-я пд XXXXVIII танкового корпуса в тот момент однозначно находилась к югу от Царицы и вела бой с 92-й сбр, вне полосы дивизии А.И. Родимцева. В 13-й гв. сд приписали пленного себе и зафиксировали это в документах. Для чего это было сделано? Ведь это дезориентировало командование относительно реального положения конкретной дивизии противника. О том, что был взят в плен «солдат 267-го пехотного полка 94-й немецкой дивизии», даже упоминает в своих мемуарах А.И. Родимцев, хотя и не утверждая прямо, что он взят в плен кем-то из его дивизии [262 - Родимцев А.И. Указ. соч. С. 65.]. Проблема в том, что командиры тактического звена могут добросовестно заблуждаться или сознательно вводить в заблуждение вышестоящие инстанции, не осознавая в полной мере последствий своих донесений. Именно такой случай мы имеем в отношении владения выс. 102, 0.
   Несмотря на сомнительные достижения 95-й сд в районе Мамаева кургана, ввод свежего соединения позволил В.И. Чуйкову заняться восстановлением целостности позиций в центре города. В том же приказе № 151 В.И. Чуйков отдает приказы на наступление в направлении вокзала Сталинград I 39-му гв. сп на выручку оборонявшему его в изоляции батальону Федосеева. Одновременно новую задачу получает 112-я сд. Задачей соединения становится овладение железнодорожным мостом через овраг Долгий. Идея была довольно простая: ударом с востока вдоль оврага захватить мост силами 112-й сд и тем самым открыть дорогу к вокзалу вдоль ж.-д. путей для 39-го гв. сп. 112-я сд сдала позиции в районе 102,0 и уже 18 сентября перебрасывается в район оврагов Долгий и Крутой на подступах к центральной части Сталинграда. Здесь уже во второй половине дня она пытается пробиться к мосту и ведет бой в районе Артиллерийской улицы. Успеха в выполнении поставленной задачи дивизия полковника Ермолкина ни 18 сентября, ни 19 сентября не добилась. Потери соединения, впрочем, тоже можно оценить как умеренные: 73 человека убитыми и 125 человек ранеными [263 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 16. Л. 56.]. Впрочем, и численность дивизии была невысокой: на утро 19 сентября, несмотря на получение пополнения, все три полка 112-й сд насчитывали всего 644 человека [264 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 16. Л. 56.]. То есть потери составляли до трети состава частей.
   Немецкие дивизии, участвовавшие в штурме центра Сталинграда, к двадцатым числам сентября, вследствие понесенных потерь находились далеко не в лучшем состоянии. В приложениях к ЖБД 6-й армии приводится обзор состояния ее соединений на 20 сентября 1942 г., относительно дивизий LI корпуса приводятся следующие данные [265 - NARA T312 R1686 frame 262.]:
   71 пд – 7 пехотных батальонов (4 слабых, 3 истощенных), саперный батальон выдохшийся. Дивизия пригодна для обороны;
   389 пд – 6 пехотных батальонов (2 выдохшихся, 4 слабых), саперный батальон слабый. Дивизия пригодна для обороны;
   295 пд – 7 пехотных батальонов (2 выдохшихся, 4 слабых, 1 истощенный), саперный батальон выдохшийся. Дивизия пригодна для обороны.
   Несмотря на однозначную оценку «дивизия пригодна для обороны», 71-й и 295-й пд были поставлены наступательные задачи. Офицер связи ОКХ в 6-й армии, 23 сентября 1942 г. посетивший войска в Сталинграде (295-я пд, 71-я пд, 194-й пп, объединенные 1-й и 2-й батальоны 194-го пп, передовые роты), был даже более красноречив в оценках. Он писал:
   «Обе дивизии, 71-я и 295-я пд, очень хорошие, однако в исключительной степени ослаблены потерями, особенно пехота. Потери высоки даже в период затишья, боеспособность падает со дня на день. Численность стрелковых рот в настоящее время в среднем 10–15 солдат. Особенно высоки потери в офицерах, большая нехватка унтер-офицеров и опытных бойцов. Пополнение в плане опыта, обучения и выдержки пока еще во многих отношениях не на высоте. Если командир группы [266 - Имеется в виду отделение пехоты.] погибает, солдаты во многих случаях бегут назад, и только личное вмешательство офицеров возвращает их на передовую. Без штурмовых орудий эти обескровленные части, несмотря на самопожертвование отдельных солдат, лишь с трудом смогут продвинуться вперед. Солдаты ставят в вину командованию отсутствие штурмовых орудий в достаточном количестве. Душой сражения являются полковые командиры, которые лично ведут в бой свои полки – на деле это уже практически усиленные роты численностью 150–180 человек. Командиры батальонов во многих отношениях не отвечают требованиям. Из-за постоянных уличных боев, превышающих их возможности, солдаты очень устали и отупели» [267 - NARA T312 R1686 frame 523.].

   В штабе 95-й сд. С телефонной трубкой и карандашом в руке – командир дивизии полковник В.А. Горишный.

   Если от качественных оценок перейти к количественным, то потери соединений, так или иначе задействованных в штурме Сталинграда, характеризовались следующими цифрами (см. таблицу):

   Таблица
   Потери соединений 6-й армии, принимавших участие в первом штурме Сталинграда 11–20 сентября 1942 г. [268 - Составлено автором по данным NARA T312 R1449 frames 759, 851.]

   Прорыв в центр города и захват Мамаева кургана дорого обошлись соединениям LI AK, но им продолжали ставить наступательные задачи.
   Тем временем «успех» 95-й сд на Мамаевом кургане запланировали «развить» на уровне фронта. С 18.00 20 сентября В.И. Чуйкову подчинялась 284-я сд подполковника Н.Ф. Батюка. Соединению ставилась в высшей степени амбициозная задача: «Дивизию использовать для нанесения главного удара с выс. 102, 0 в направлении МТС, восточнее Лесопосадочная 2 клм» [269 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 3. Л. 165.]. МТС и Лесопосадочная находились на окраине Сталинграда, на полпути от Мамаева кургана к Царице, в тылу немецкой группировки в центре города.
   Задача «развить» успех тем временем стала более чем призрачной. Занявшая позиции в районе Мамаева кургана 24-я тд насчитывала на 21 сентября 11 756 человек «едоков» (15 143 человека с приданными частями). В обзоре состояния соединений 6-й армии на 20 сентября относительно 24-й тд было сказано: «4 танко-гренадерских батальона (2 средних, 2 выдохшихся), 1 сильный мотоциклетный батальон, саперный батальон выдохшийся» [270 - NARA T312 R1686 frame 265.]. Боеспособность обозначалась вполне однозначной фразой: «Дивизия пригодна для любых наступательных задач». Неудивительно, что обозначенный как «сильный» мотоциклетный батальон занял оборону на ключевой выс. 102, 0. Танки дивизии (22 машины) были собраны в группу для контрударов. В «баках» на выс. 102, 0 ожидаемо разместились артиллерийские наблюдатели. Джейсон Марк в своей книге по 24-й тд приводит свидетельство одного из них, лейтенанта Нушке, который писал о близкой дистанции от противника – «на расстоянии броска гранаты». Также постоянной опасностью были советские снайперы. Как пример Нушке приводил тот факт, что у его предшественника были отстреляны меткими выстрелами объективы стереотрубы. Тем не менее наблюдательная позиция давала отличный обзор. Уже атаки в ночь на 21 сентября на выс. 102, 0 были отражены немцами, частично на исходных позициях артиллерией.

   Немецкие штурмовые орудия в центре Сталинграда. Снимок сделан с самоходки StuGIII с длинноствольным орудием.

   В советских штабах об этой смене не знали, и шестерни принятых решений продолжали проворачиваться. Переданная В.И. Чуйкову 284-я сд являлась типичной для борьбы за Сталинград спешно восстановленной в тылу дивизией. После боев на Брянском фронте была выведена в резерв и проходила доукомплектование в гор. Красноуфимске Свердловской области. По железной дороге в середине сентября 284-я сд была переброшена в район станции Лапшинская. С Лапшинской она перевозилась автотранспортом в район Средней Ахтубы. Будущий знаменитый снайпер Василий Зайцев позднее вспоминал свое первое впечатление о Сталинграде: «Если посмотреть из-за Волги, то видишь там язык, в другом месте язык пламени, потом все это сливается в одно, образуется громадное зарево пожара» [271 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 503.]. В ночь с 20 на 21 сентября через Волгу переправился 1043-й полк 284-й сд и сосредоточился в районе «Красного Октября». Что с ним делать, было решить проще всего – полк вывели в армейский резерв.
   Соответственно, ранее находившийся в резерве 241-й полк 21 сентября вернулся в 95-ю сд, однако артиллерия пока запаздывала (артполк прибыл только в ночь на 22 сентября). По оперсводкам дивизии, 241-й полк 21 сентября в бой не вводился.
   В ночь с 21 на 22 сентября переправились 1045-й и 1047-й полки, пульбат и мелкие подразделения 284-й сд. Как уже было сказано выше, дивизию предписывалось использовать для контрудара во фланг немцам с так и не занятой выс. 102, 0. Штурм Мамаева кургана, занятого сильными подразделениями 24-й тд и подпертого ее танками, неизбежно стал бы для 284-й сд весьма дорогостоящим. Вскрытие факта, что выс. 102, 0 остается в руках противника и прочно им удерживается, могло привести к крайне неприятным последствиям для командовавшего 62-й армией всего неделю В.И. Чуйкова. Однако в этот момент перегруппировавшаяся с выс. 102, 0 немецкая 295-я пд под заунывный вой «Штук» начала наступление в направлении набережной Волги. Удары пикировщиков и артиллерийская подготовка продолжались с 5.00 до 6.20 22 сентября. Хотя продвижение немецкой пехоты проходило с трудом, создалась угроза центральной переправе. Уже в 9.45 утра 22 сентября В.И. Чуйков отдает приказ, предписывающий 284-й сд наступать вдоль Волги.

   «Глаза» артиллерии: немецкий артиллерийский наблюдатель со стереотрубой.

   При этом нельзя не отметить, что никакого мгновенного обвала фронта в центре Сталинграда в ходе наступления 295-й пд не произошло. Это неудивительно: 295-я пд на тот момент была уже достаточно слаба, как уже указывалось выше, заключение о ее возможностях было однозначным: «Дивизия пригодна для обороны» [272 - NARA T312 R1686 frames 262.]. Частично это компенсировалось артиллерией: 22 сентября LI AK было расстреляно 320 тонн боеприпасов [273 - NARA T312 R1449 frame 753. Расход 6-й армии в целом – 865 тонн.], достаточно высокая величина. По позициям советских войск в городе было выпущено за день 670 210-мм снарядов. Однако на руку 13-й гв. сд сыграл тот факт, что 22 сентября предполагалось продолжить улучшение позиций 62-й армии в центре Сталинграда. Соответственно, во второй половине дня 21 сентября, сдав позиции 112-й и 95-й сд, 39-й гв. сп вернулся в состав 13-й гв. сд и занял оборону во втором эшелоне за 42-м гв. сп. Кроме того, согласно ЖБД, 21 сентября 13-я гв. сд получила 898 человек пополнения, распределенного по частям и введенного в бой [274 - ЦАМО РФ. Ф. 1075. Оп. 1. Д. 4. Л. 25.]. Эта перегруппировка и пополнение усилили позиции дивизии А.И. Родимцева перед бурей, которая вот-вот должна была разразиться.
   Несмотря на ураганный огонь и поддержку авиации, только в середине дня 295-я пд двумя полками продвинулась к прибрежной дороге (т. е. даже не к Волге, и произошло это не на участке обороны 34-го гв. сп, а в полосе слабой 112-й сд). В дневном донесении LI корпуса указывалось: «Из-за упорнейшего сопротивления в забаррикадированных домах, земляных бункерах, кровопролитное сражение с применением огнеметов и сосредоточенных подрывных зарядов, с хорошей поддержкой штурмовых орудий и саперов, не дало никакого результата» [275 - NARA T312 R1686 frame 302.].
   Под удар попал 34-й гв. сп дивизии А.И. Родимцева, укрепившийся в городе. Согласно оперсводке дивизии, прорыв в итоге произошел в район площади 9 января и оврага Долгий, на фланге 13-й гв. сд. По оперсводке, в полку осталось «до 40 активных штыков» [276 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 9. Л. 25.]. Общие потери 13-й гв. сд за 22 сентября исчислялись в ЖБД в 160 человек убитыми и 370 человек ранеными [277 - ЦАМО РФ. Ф. 1075. Оп. 1. Д. 4. Л. 23.]. Было потеряно сразу 15 станковых (из 36 имевшихся на 15 сентября) и 26 ручных пулеметов. Однако, судя по всему, эти данные неполные.
   Ход боя А.И. Родимцев в интервью комиссии Минца описывал так: «Утром, примерно часов в 10, 22-го противник перешел в наступление, смял передний край, вывел из строя 6 пушек, захватил площадь 9 января. Здесь подавил несколько ПТР, то же самое, вышел на Артиллерийскую улицу». Артиллерийская улица находится в районе завода «Метиз», за оврагом Долгий, уже на подступах к резервуарам Нефтесиндиката. На помощь 34-му полку Родимцев бросил все свои резервы и, как можно судить по процитированному немецкому документу, добился несомненного успеха в обороне. Как указывалось в оперсводке, на 24.00 22 сентября в частях 13-й гв. сд осталось:
   в 34-м гв. сп – 48 активных штыков;
   в 39-м гв. сп – 135 активных штыков;
   в 42-м гв. сп – 298 активных штыков.
   Части на правом берегу Волги располагали 8 76-мм полковыми пушками, 11 45-мм пушками, 18 станковыми и 29 ручными пулеметами. Ночью А.И. Родимцев получил около 500 человек пополнения. По составленному позднее (уже в январе 1943 г.) акту только 34-й гв. сп получил в течение 23–24 сентября 1388 человек пополнения. То есть фактически был восстановлен заново.
   Несмотря на ограниченные успехи, немецкое наступление 22 сентября поставило крест на объединении подразделений 13-й гв. сд в центре Сталинграда в единое целое. Начштаба 62-й армии Н.И. Крылов оценивал обстановку следующим образом: «Вплоть до 21 сентября сохранялась надежда, что одна из удачных контратак позволит 42-му полку соединиться со своим 1-м батальоном» [278 - Крылов Н. И. Сталинградский рубеж. М.: Воениздат, 1979. С. 167.]. Под угрозой обхода и охвата батальон Федосеева отошел из района вокзала к так называемому «гвоздильному заводу» (завод «Красная Застава», названный так за склад гвоздей), улице Гоголя и Универмагу. В самом Универмаге находился опорный пункт и штаб самого Федосеева. 21 сентября его батальон был полуокружен. С 22 сентября связь с 1-м батальоном 42-го гв. полка была потеряна. Попытки посылки для выяснения его судьбы разведчиков успеха не имели. Позднее Родимцев писал о судьбе батальона в районе вокзала: «В один из пасмурных октябрьских дней на левый берег Волги выбрался израненный человек с заросшим щетиной лицом. Ему удалось чудом пробраться через линию фронта из района вокзала. Он сообщил, что первого стрелкового батальона больше не существует. Все его бойцы и командиры в неравных боях пали смертью храбрых» [279 - Родимцев А. И. Указ. соч. С. 79.].
   За 22 сентября 13-я гв. сд заявила о 43 «подбитых и сожженных» танках противника [280 - ЦАМО РФ. Ф. 1075. Оп. 1. Д. 4. Л. 28 об.]. Начштаба Н.И. Крылов в воспоминаниях также пишет об уничтожении «больше трех десятков» танков противника силами 13-й гв. сд. Насколько обоснованной является эта заявка? Во-первых, участие именно «танков» представляется сомнительным – танки 6-й армии подпирали оборону «наземного моста» XIV корпусом и выс. 102, 0 24-й тд. Поэтому речь все же идет о штурмовых орудиях, приданных LI AK. Во-вторых, сегодня мы располагаем данными противника, есть с чем сравнивать. Можно свести данные о состоянии парка 244-го и 245-го батальонов штурмовых орудий (см. таблицу).

   Таблица
   Численность боевых машин 244-го и 245-го дивизионов штурмовых орудий в период боев в центре Сталинграда [281 - NARA T312 R1685 frame 1205, R1686 frames 139, 188, 335.]

   По приведенным данным хорошо видно, что резкого скачка вниз численности парка штурмовых орудий не просматривается. Более того, в донесении за 23 сентября в явном виде указывалось отсутствие безвозвратных потерь орудий [282 - NARA T312 R1686 frame 335.]. В любом случае десятки уничтоженных «Штурмгешюцев» представляются сомнительной заявкой. Речь может идти о 5–10 машинах.
   Как уже было сказано выше, наиболее опасное вклинение в советскую оборону до дороги вдоль Волги произошло не в полосе 13-й гв. сд, а в полосе соседней 112-й сд. Вообще, дивизия подполковника Ермолкина настолько часто оказывалась под роковыми для 62-й армии ударами немцев, что трудно удержаться от замечания про то, что 112-я сд притягивала к себе неприятности.
   На 24.00 21 сентября части дивизии насчитывали [283 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 16. Л. 70–70 об.]:
   385-й сп боевого состава – 141 человек (всего 314 чел. плюс 51 чел. сводного «батальона Горохова» и 50 чел. огнеметной роты);
   524-й сп боевого состава – 67 человек;
   416-й сп боевого состава – 278 человек.
   Самый сильный 416-й сп оборонялся фронтом на запад на скатах Мамаева кургана и в бою 22 сентября практически не участвовал. В соответствии с приказом 112-я сд 21 сентября продолжала наступление в направлении моста. Задачей на 22 сентября тоже было наступление, но начать его уже не успели – в 5.30–7.30 начались атаки немцев. Поскольку на этом участке имело место закрепление на исходных позициях перед наступлением, а не удержание крепких позиций в обороне, эти атаки имели успех. Два полка 112-й сд в районах оврагов Долгий и Крутой были сбиты с позиций и оттеснены к «асфальтированному шоссе» – дороге вдоль Волги. В боевом составе 385-го сп осталось 44 человека, 524-го сп – 27 человек [284 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 16. Л. 72.]. Для восстановления положения здесь 13-й гв. сд пришлось задействовать ветерана штурма Госбанка – заградительный батальон и разведроту. Еще один пример того, что в Сталинграде заградотряд использовался отнюдь не по первоначальному назначению.

   Брошенная при отступлении 122-мм гаубица М-30 обр. 1938 г. Несколько таких орудий захватила 24-я тд и использовала в боях.

   Удар и отступление 34-го гв. сп 22 сентября привели к оголению правого фланга 42-го гв. сп. Это привело к окружению 5-й роты 2-го батальона (прорвалась к своим 23 сентября). При этом уже к ночи на 23 сентября силами 39-го гв. сп была выстроена оборона фронтом на юг. В ночь на 24-е последовало вклинение немцев, которое попытались отразить проверенным резервом из заградбатальона (усиленной ротой), но безуспешно. Немцы закрепились на берегу Волги.
   Разумеется, наиболее серьезным аргументом против немецкого наступления в центре города являлось свежее соединение. В район завода «Метиз» 22 сентября выдвигается 284-я сд и силами двух полков переходит в наступление в полосе вдоль Волги. Судя по всему, как раз в этот момент произошла «огненная атака», описанная в мемуарах В. Зайцева. Путь наступления 1047-го и 1045-го полков проходил через группу огромных баков Нефтесиндиката на берегу Волги. По горячим следам событий в интервью комиссии Минца В. Зайцев вспоминал: «Там было 12 бензобаков. Эти 12 бензобаков мы заняли. Потом вылетели 60 самолетов противника и начали бить нас. Взорвали бензобаки, нас облило бензином. Мы к Волге откатились, в воде потушились, всю горящую одежду на себе порвали, остались в одних тельняшках, а некоторые даже голые, некоторые плащ-палатками покрылись. Винтовки наперевес, пошли в атаку» [285 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 503–504.]. Согласно оперсводке, потери 284-й сд за день составили 620 человек (в том числе 112 человек убитыми).
   Однако ввод в бой 284-й сд в районе Нефтесиндиката сам по себе еще не означал облегчения положения в центре города. Требовалось усилить позиции атакованной 22 сентября 13-й гв. сд. Для этого было решено использовать один полк из другого соединения, находившегося в резерве, – 193-й стрелковой дивизии генерал-майора Ф.Н. Смехотворова. Она понесла большие потери в боях на Брянском фронте в районе Воронежа в июле 1942 г. и была выведена в резерв на доукомплектование в район г. Курган (УрВО). С 8 августа дивизия приступила к приему пополнения и матчасти. В течение месяца соединение принимало пополнение и усиленно занималось подготовкой и сколачиванием частей. Численность дивизии была доведена практически до штатной – из Кургана она выехала, насчитывая 10 655 человек. Костяк рядового и младшего комсостава составляли русские и украинцы (5861 и 1338 человек соответственно). Много было казахов – 1596 человек. Уже в пути станция назначения для 193-й сд была изменена, и эшелоны повернули на рокадную железную дорогу к востоку от Волги с назначением на станцию Ленинск. Выгрузившиеся в районе Камышина на двигавшихся впереди эшелонах 685-й полк и противотанковый дивизион перебрасывались к Сталинграду автотранспортом. 23 сентября дивизия получает приказ на переправу в Сталинград с наступлением темноты 685-го полка с передачей его в распоряжение командира 13-й гв. сд. Это уже стало «недоброй традицией» борьбы за Сталинград – ввод соединений в бой по частям.

   Бронетранспортер 24-й танковой дивизии на железнодорожной насыпи. Прорыв дивизии Ленски в Сталинград последовал как раз вдоль железной дороги.

   Два батальона 685-го полка перевозились из Камышина на автомашинах до района Средняя Ахтуба, а затем пешим порядком выступили к центральной переправе в районе Красной Слободы. Третий батальон двигался отдельно и прибыл на следующий день, 24 сентября. Переправа полка через Волгу растянулась на целые три ночи. В ночь с 23 на 24 сентября переправились 2-й батальон и две роты 1-го батальона. В ночь с 24 на 25 сентября переправились остальные подразделения, 1/685 и 2/685, а только в ночь с 25 на 26 сентября к ним присоединился 3-й батальон. В ходе переправы были понесены первые потери: 7 человек убитыми и 31 раненым. К тому моменту переправа находилась под обстрелом артиллерии и минометов немцев, а причалы на правом берегу – под огнем «автоматчиков» (очевидно, пулеметных расчетов в занятых немцами господствующих над берегом домах). 76-мм полковая батарея осталась на левом берегу Волги, что не благоприятствовало ведению уличных боев.
   К тому моменту правофланговые подразделения 13-й гв. сд были оттеснены на берег Волги, и местами передний край отстоял от берега реки всего на 300–400 м. Соответственно 685-й полк получил задачу занять оборону на правом фланге дивизии Родимцева от оврага Крутой до Мукомольного завода по 2-й и 3-й набережным. Выход на позиции происходил под огнем, и первому эшелону 685-го полка не удалось овладеть домами на набережной. С прибытием на следующую ночь еще одного батальона удалось отбить и занять первый ряд домов на набережной. Прибытие 3-го батальона обеспечило некоторую стабильность и второй эшелон обороны, пусть и в сотнях метрах от реки. Правда, в критической ситуации резерв сразу же начал растаскиваться: А.И. Родимцев изымает роту и рокирует ее на левый фланг, обнажившийся в связи с распадом обороны соседа в районе устья Царицы (об этом см. ниже).
   Несмотря на упомянутое выше офицером связи ОКХ «отупение» немецких солдат от бесконечных уличных боев, 24 сентября LI корпусом все же предпринимается очередное наступление с целью разгрома советских частей, оборонявшихся южнее вокзала Сталинград I, непосредственно севернее Царицы. Как указывалось в истории 71-й пд, для поддержки запланированного наступления 24 сентября дивизии придавались батареи зенитной артиллерии. Одной из причин использования именно зениток являлся фактор наличия снарядов: «Зенитная артиллерия, располагавшая неограниченным количеством боеприпасов, оказывала пехоте особенно важную помощь» [286 - Die 71. Infanterie-Division im Zweiten Weltkrieg 1939–1945. Gefechts– und Erlebnisberichte aus den Kaempfen der “Glueckhaften Division” von Verdun bis Stalingrad, von Monte Cassino bis zum Plattensee Arbeitsgemeinschaft “Das Kleeblatt”, 1973. S. 250.]. Несмотря на впечатляющие абсолютные цифры расхода боеприпасов полевой артиллерии 6-й армии, немецкое командование считало снабжение войск боеприпасами недостаточным. Наступление начинается в 7.00 утра 24 сентября при энергичной поддержке авиации. В наступлении вместе с 71-й пд был задействован высвободившийся южнее Царицы один пехотный полк 94-й пд. Немецкие атаки встретили яростное сопротивление обороны. На участке, непосредственно прилегавшем к железной дороге, к югу от вокзала и в районе городского театра (здание со львами) в тот момент оборонялся 272-й полк НКВД. В дневном донесении LI AK указывалось: «Противник оказывает упорное сопротивление в каменных многоэтажных домах севернее устья Царицы. Ожесточенные бои идут за каждое здание». Помимо регулярных частей, по немецким данным, в этих боях участвовало «составленное из рабочих и коммунистов городское ополчение в 80 человек». Именно к боям 24 сентября относится донесение об использовании в штурме КП 272-го полка химического оружия, пущенного в здание после его обстрела «танками», т. е. штурмовыми орудиями («по определению военфельдшера Ефросиньиной, находившейся на КП и подвергшейся действию ОВ, противником был применен хлорпикрин»). Несмотря на серьезное сопротивление, 71-й пд и полку 94-й пд удается оттеснить обороняющихся в течение дня ближе к устью Царицы.
   25 сентября ожесточенные бои в устье Царицы продолжились. Как указывалось в дневном донесении LI AK, «некоторые подвалы пришлось выжигать огнеметами и подрывать сосредоточенными зарядами» [287 - NARA T312 R1686 frames 499.]. Однако сопротивление постепенно стало слабеть, 25 сентября 71-я пд взяла 600 пленных. Расход боеприпасов LI AK был уже не рекордным – 222 тонны за 25 сентября (750 тонн 6-я армия в целом), хотя в это число входило 335 210-мм выстрелов [288 - NARA T312 R1449 frame 832.]. К тому моменту уже было достаточно очевидно, что дни и часы занимаемого в районе устья Царицы плацдарма сочтены. К чести оборонявшихся здесь частей следует отметить, что в ночь с 25 на 26 сентября была организована эвакуация почти 700 раненых (из состава полков НКВД и 92-й сбр) бронекатерами [289 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 8. Л. 44.].
   25 сентября в какой-то мере стало переломным в боях в центре города – немецкая пехота прорвалась к центральной переправе № 2 (это подтверждается ЖБД 62-й армии). Формально датой окончания функционирования переправы считается 27 сентября [290 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 36. Л. 8.]. Также немцами вновь было захвачено здание Госбанка. Дивизия А.И. Родимцева в своей полосе обороны удержала лишь узкую полоску берега Волги шириной в среднем около 500 м. Самой сильной позицией дивизии на тот момент был комплекс зданий НКВД на углу площади 9 января. С юга он ограничивался занятым немцами Госбанком, а с севера – также занятыми немцами Домом железнодорожников и «Г-образным» домом.
   В ЖБД 42-го гв. сп значение господствующих над Волгой домов было обозначено без обиняков: «С верхних этажей этих домов противник контролировал правый и левый берега Волги и участок расположения наших подразделений. Движение в дневное время внутри участка обороны, а также и производство работ было связано с большими потерями личного состава, ибо пр-к, заметив какое-либо движение или работы, если не доставал пулеметным огнем, пускал в ход минометы и артиллерию, ведя не редкий огонь, а короткие и частые огневые налеты» [291 - ЦАМО РФ. Ф. 6223. Оп. 671790. Д. 1. Л. 65 об.].
   Снабжение шло через Волгу, но в основном не на участке обороны 13-й гв. сд – 42-й гв. сп получал боеприпасы и продовольствие с переправы 62-й армии у «Красного Октября», в 7 км (!) от позиций. Неудивительно, что уже 27 сентября 42-й гв. сп силами 2-го батальона пытается взять штурмом Дом железнодорожников, но безуспешно. Операция по овладению этим объектом растянется на многие недели.
   На своем правом фланге, в районе оврага Долгий, дивизия Родимцева пока еще сохраняла связь с главными силами 62-й армии (что и позволяло ходить за едой и патронами за 7 км). Задача дивизии формулировалась приказом В.И. Чуйкова так: «Удерживая занимаемый район центральной части города, действиями мелких штурмовых и блокирующих групп – последовательно уничтожить противника в захваченных им зданиях» [292 - ЦАМО РФ. Ф.345. Оп.5487. Д.48–49. Л.163.]. Собственно, частным успехом на этом поприще стал захват и удержание ставшего впоследствии широко известным «дома Павлова» на пл. 9 Января.
   Для немцев бои в центре города почти весь период состояли из комбинации наступления и обороны. В то время как на правом фланге LI AK немцы наступали в районе устья Царицы, на левом фланге корпуса продолжались бои за Мамаев курган. Первоначальные неточные донесения о реальном продвижении породили целый ворох проблем. Когда начальнику артиллерии 62-й армии 23 сентября предписывалось «огнем всей артиллерии центрального участка и армейской группы ГМП поддержать наступление 95-й сд», артиллеристы стреляли по «атакуемому» 95-й сд рубежу, т. е. центральным кварталам на рубеже оврага Долгий с околонулевым результатом с точки зрения поражения системы обороны противника на Мамаевом кургане.
   Наиболее результативная атака в районе Мамаева кургана была предпринята в ночь на 25 сентября. В дневном донесении LI корпуса об этом написано следующим образом: «В 22.30 24.9 сильный противник атаковал западнее отм. 102 и вклинился в оборону. Вклинение было заблокировано, на рассвете в контратаку пошел усиленный 26-й танко-гренадерский полк». Контратака мотопехотного полка 24-й тд позволила стабилизировать обстановку к 10.00 (по берлинскому времени) 25 сентября.
   Потери 24-й тд в обороне Мамаева кургана можно назвать достаточно чувствительными: 23 сентября дивизия теряет 32 человека убитыми и 122 ранеными, 24 сентября – 25 человек убитыми, 76 ранеными и 1 пропавшим без вести [293 - Mark J. Death of the Leaping Horseman. The 24th Panzer Division in Stalingrad. 12th August – 20th November 1942. Stackpole Books. 2014. P. 205, 208.]. В многочисленных атаках в районе Мамаева кургана 95-я сд понесла большие потери. Согласно отчету штаба соединения, с 19 по 25 сентября части дивизии потеряли убитыми и ранеными 5186 человек [294 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 15. Л. 30–31.]. Больше всего потерял позднее введенный 241-й сп – 1832 человека.
   Сопоставление донесений и схем расположения 284-й сд также показывает сомнительность сводок 95-й сд о захвате Мамаева кургана. Если бы полки 95-й сд действительно вели бой на подступах к оврагу Долгий, отделявшему Мамаев курган от центра города, то 284-й сд не потребовалось бы загибать правый фланг фронтом на запад при наступлении вдоль Волги. Однако на схемах 284-й сд фланг загнут, причем до хорошо заметного на карте и аэрофотосъемках ориентира – бассейна с мазутом в районе баков Нефтесиндиката.
   В ночь на 26 сентября позиции на Мамаевом кургане вместо подразделений 24-й тд занимают полки 100-й егерской (легкопехотной) дивизии. Относительно ее состояния в общей оценке соединений 6-й армии за 20 сентября указывалось: 100-й лпд – 4 егерских батальонов (4 сильных), 1 сильный хорватский батальон, саперный батальон средний. Вывод о состоянии соответствовал этим оценкам: «Дивизия пригодна для любых наступательных задач». Пытаться сбить ее с позиций на Мамаевом кургане было едва ли не более сложной задачей, чем мотопехоту и мотоциклистов 24-й тд.
   О том, каким был Сталинград в этот момент, повествует написанный 25 сентября отчет прикомандированного к 6-й армии офицера связи ОКХ. Он писал: «Весь город очень сильно разрушен, лишь в предместьях дома частью еще пригодны для жилья. Высокие дома все выгорели, подвалы еще пригодны к использованию. Улицы, ведущие с запада на востока, частью простреливаются артиллерией с восточного берега, улицы с севера на юг под огнем пехоты из еще занятых противником частей города. Во многих местах пожары, нефтяные резервуары выгорели, но кое-где продолжают гореть» [295 - NARA T312 R1686 frame 522.].
   На 25 сентября 1942 г. численность личного состава соединений 62-й армии составляла [296 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 41. Л. 129.]:
   13-я гв. стрелковая дивизия – 6906 человек;
   95-я стрелковая дивизия – 5455 человек;
   112-я стрелковая дивизия – 2557 человек;
   193-я стрелковая дивизия – 10 273 человека;
   284-я стрелковая дивизия – 7648 человек;
   10-я стрелковая бригада – 191 человек;
   42-я стрелковая бригада – 1049 человек;
   92-я стрелковая бригада – 2562 человека;
   115-я стрелковая бригада – 4023 человека;
   124-я стрелковая бригада – 4218 человек;
   149-я стрелковая бригада – 3119 человек;
   2-я мотострелковая бригада – 883 человека;
   20-я мотострелковая бригада – 418 человек;
   9-я мотострелковая бригада – 705 человек;
   38-я мотострелковая бригада – 1119 человек.
   Введенные в сражение в начале штурма свежие 13-я гв. сд и 95-я сд к 25 сентября оказались изрядно потрепанными, хотя и не утратившими боеспособность. Однако в руках Чуйкова еще оставалась 284-я сд, находившаяся в хорошей форме и способная заметно повлиять на обстановку. Также практически нетронутой оставалась 193-я сд.
   На состоянии немецких войск в Сталинграде все большее влияние оказывали понесенные потери как в самом городе, так и в процессе наступления на него. Резервные дивизии, «дальневосточники», раз за разом снимали с немецких соединений стружку, и к сентябрю 1942 г. количество перешло в качество.
   26 сентября стал первым днем, когда 62-я армия не наступала. Вечером Чуйков вновь ставит 95, 284, 13-й гвардейской стрелковым дивизиям, 269-му полку НКВД и 137-й танковой бригаде наступательные задачи. Скорее всего, это было связано с прибытием новой дивизии. У противника на этот счет были свои планы: на 27 сентября был назначен новый штурм города.
   Подводя итоги боев за центральную часть Сталинграда, следует прежде всего обратить внимание на стоявшую перед советским командованием дилемму между оперативным реагированием на текущую обстановку в городе и попытками радикально ее изменить. Первое можно было осуществлять укреплением обороны города, подбрасывая в 62-ю армию резервы. Реализация второго варианта предполагала разгром атакующих войск противника мощным контрударом. Несмотря на вынужденную необходимость стабилизации обстановки постоянным притоком резервов (и подкреплений), А.И.Еременко и В.И. Чуйков тяготели ко второму варианту и до определенного момента стремились радикально изменить обстановку в полосе 62-й армии, нанести штурмующему город противнику крупное поражение. Желание было разумное и объяснимое, но в первую очередь не было обеспечено с точки зрения правильного выбора варианта действий. Ошибочная оценка положения собственных войск в районе Мамаева кургана заведомо обрекала любые попытки нанести контрудар по немцам в центре города на неудачу. При этом, располагая документами противника, нельзя не признать, что 71-я и 295-я пд LI AK немцев были посильной целью контрудара (несмотря на довлеющее над защитниками Сталинграда превосходство немцев в артиллерии). Напротив, занявшая Мамаев курган 24-я тд была «крепким орешком». Неверная оценка положения в районе Мамаева кургана привела к неудаче и большим потерям свежей 95-й сд, а также скомканному вводу в бой 137-й тбр и 284-й сд. Тяготение советского командования к контрударам из района «Красного Октября» в какой-то мере объясняется близостью к основной переправе 62-й армии.
   Следование «мамаевской» стратегии трудно назвать успехом. Были потеряны позиции (в частности, 42-й сбр), удержанные с первым натиском немцев на город. Уничтожен изначально занявший хорошую позицию батальон Федосеева из 13-й гв. сд. Разрозненные очаги сопротивления 13-й гв. сд в центре в итоге оттесняются к Волге с частичной блокировкой снабжения за счет захвата господствующих зданий («Г-образный дом» и Дом железнодорожников). Обращена в руины свежая 95-я сд. Усугублялась ситуация «шероховатостями» в ведении оборонительной операции, в частности переправой 13-й гв. сд на широком фронте, без сосредоточения усилий на центре Сталинграда, а также проблемами снабжения и поддержки частей в городе артиллерией. Так, в разгар боев за центр города артполк 13-й гв. сд вел огонь… по району нефтебаков (к юго-востоку от Мамаева кургана).
   В ретроспективе, владея информацией об артиллерийском «кулаке» немцев, приходится признать, что более разумным с точки зрения практической реализации является стратегия укрепления обороны города с контрударами тактического значения. Как показала практика, имевшийся в войсках в достаточном количестве ресурс в лице танков (КВ и Т-34) вполне применим в городских боях. При этом вызывает, прямо скажем, противоречивые чувства картина истекающих кровью частей в устье Царицы и в центре города рядом с неудачными попытками атак на Мамаев курган. Вокзал Сталинград I являлся столь же значимым пунктом, как и Мамаев курган с точки зрения контроля над центральной частью Сталинграда. Тем более вокзал удалось взять и удержать «кавалерийским наскоком». Перенацеливание войск в район Центральной переправы № 2, ближе к устью Царицы, обещало неплохие перспективы с точки зрения стратегии истощения противника в обороне. Опять же этот район перспективен с точки зрения управления – именно здесь находилось прочное «Царицынское подземелье», в котором первоначально располагался штаб 62-й армии. Собрав ударный «кулак» на подступах к вокзалу, В.И. Чуйков мог оставаться на старом КП. Конечно, при всем этом является открытым вопрос о том, согласился бы А.И. Еременко выделять резервы без перспективы радикального изменения обстановки.

У «царицынской» стратегии был и еще один аспект: взаимодействие с войсками в южной части города, в районе элеватора. О том, как развивались события в районах южнее Царицы, мы поговорим в следующей главе.

Первый штурм города
13–26 сентября 1942 г. К югу от Царицы

   Символом борьбы за районы Сталинграда к югу от Царицы стало массивное железобетонное здание элеватора, возвышавшееся над окрестными строениями. Паулюс даже хотел сделать его символом штурма всего города, один из эскизов «сталинградского щита» [297 - В вермахте имелась полуофициальная практика ношения военнослужащими, участвовавшими в определенных сражениях (успешных или условно успешных), нарукавных знаков в виде небольшого стилизованного щита. Существовали «Холмский щит», «Крымский щит», «Кубанский щит». Однако ввиду разгрома 6-й армии под Сталинградом идея «Сталинградского щита» была похоронена. – Прим. авт.] включал изображение элеватора. Однако сам по себе элеватор был лишь одним из эпизодов достаточно напряженной борьбы на юге Сталинграда.
   Бои за элеватор и его окрестности развернулись в связи с прорывом к городу XLVIII танкового корпуса немецкой 4-й танковой армии. Нельзя не подчеркнуть, что сам факт длительных боев за элеватор стал прямым следствием неверной расстановки приоритетов командованием XLVIII корпуса. После захвата станции Сталинград II 16 сентября танки 24-й тд по приказу из штаба дивизии двинулись на север к мосту через р. Царицу, а не к возвышавшейся к востоку от железной дороги серой громаде элеватора. Мост через Царицу был достигнут и захвачен неповрежденным уже в 16.15 15 сентября. Отказ от удара на восток 24-й тд позволил 17 сентября отбить занятый передовым отрядом немцев элеватор небольшим отрядом бойцов под командованием старшего лейтенанта М.П. Полякова из 10-й сбр. Отряд был разбит на три группы. Первая группа под командованием лейтенанта Сатановского отвлекала противника на себя, вторая группа под командованием лейтенанта Степанова обходила элеватор с тыла. Третья под командованием самого М.П. Полякова – атаковала с фланга. Броском удалось подойти к элеватору и забросать противника гранатами через окна первого этажа. Утром 17 сентября оставшиеся на втором этаже немцы были уничтожены. Вскоре оборона элеватора была усилена, фактически его обороняли подразделения из 35-й гв. сд и двух бригад. Началась оборона своеобразной «крепости», продолжавшаяся несколько дней.
   Вместе с тем следует отметить, что основной задачей 24-й тд 15 сентября все же было сокрушение 244-й сд, успешно сдерживавшей натиск немецкой танковой дивизии в предыдущие дни. Прорыв вдоль железной дороги позволил частью сил атаковать оборону 244-й сд во фланг и тыл. В дальнейшем 24-я тд снимается с участка в районе станции Сталинград II и перебрасывается в полосу LI корпуса. Поэтому утверждение об участии дивизии в боях за элеватор в последующие дни недостоверны.
   Одной из опор обороны на подступах к элеватору являлся 2-й танковый батальон 133-й тбр в составе шести танков КВ (из которых два с разбитой ходовой частью) [298 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 1136. Д. 77. Л. 110.]. Батальон вел бой в Ельшанке, а затем отошел в район элеватора. Здесь все шесть КВ были потеряны в боях с XLVIII корпусом к 17 сентября 1942 г., и оставшийся личный состав батальона переправился через Волгу. 1-й батальон 133-й бригады в составе 11 КВ 14 сентября переброшен в центр города и вел бои совместно с частями 13-й гв. сд (об этом см. выше).
   С полуночи 16 сентября XLVIII корпус передается в подчинение 6-й армии и в дальнейшем участвует в штурме Сталинграда. 17 сентября 94-я пд и 29-я мд предпринимают первые атаки на район элеватора и консервной фабрики, пока безуспешные. Одновременно подразделения 94-й пд продвигаются по территории вдоль железнодорожной линии до Царицы. В ночь на 18 сентября элеватор был атакован штурмовыми группами 274-го полка 94-й пд. Как указывалось в ЖБД XLVIII корпуса, «несмотря на применение ручных гранат и связок гранат с сосредоточенным зарядом», атака успеха не имела. Здесь нельзя не отметить грамотную организацию обороны элеватора, когда гарнизон не только занимал само его здание, но и позиции на подступах к элеватору, в соседних домах. Это позволяло вскрывать приближение штурмовых групп и отражать их атаки.

   Железнодорожный мост через Царицу. Именно его захватил, но вынужден был оставить плацдарм, передовой отряд 24-й тд.

   В 13.00–14.00 18 сентября командир корпуса генерал Кемпф приказал обстрелять элеватор зенитками, приданными 24-й тд: «Я немедленно требую, чтобы были сделаны 50 выстрелов 88-мм орудий по элеватору». После недолгой перепалки относительно безопасности пехоты 94-й пд зенитки открыли огонь с 800 метров. Однако нечетко сформулированная задача была прямолинейно исполнена: «ахт-ахты» били по элеватору неприцельно, без учета системы его обороны. Как докладывал начальник Ia 24-й тд, зенитки стреляли с 15.00, сделали 50 выстрелов и добились 44 попаданий. Видимого эффекта, кроме 44 полуметровых пробоин в фасаде здания, видно не было. Сопротивление защитников не было ослаблено. Несмотря на успешное использование 88-мм орудий даже против полноценных ДОТов линии Мажино и советских укреплений на старой и новой границах в 1941 г., их воздействие на оборону элеватора оказалось близким к нулю. Позднее по элеватору стреляли 105-мм орудия артполка 24-й тд с несколько лучшим результатом, обрушением конструкций, но все равно его оборона сохранила устойчивость. Днем 18 сентября 274-й полк 94-й пд был сменен у элеватора мотоциклетным батальоном 29-й мд.
   Несмотря на вывод из района южнее Царицы 24-й тд и ее переброску на другой участок, прямым последствием ее ударов стал отход на север, частично за Царицу остатков 244-й сд и 270-го полка НКВД и образование на их позициях изрядных размеров разрыва фронта, позволявшего немцам выйти к Волге.
   Одинаковые задачи порождали схожие решения. Точно так же, как в центре Сталинграда удалось стабилизировать ситуацию за счет ввода свежей 13-й гв. сд, в южную часть города вводится свежая стрелковая бригада. По приказу штаба фронта в ночь с 17 на 18 сентября в Сталинград переправляется 92-я стрелковая бригада, причем А.И. Еременко сразу обозначил ее район обороны – от Царицы до «треугольника ж.д. в районе ул. Валдайская» (т. е. до поворота ж.д. от Садовой на уже занятую немцами станцию Сталинград II). То есть затыкание бреши, образовавшейся 16 сентября.
   92-я стрелковая бригада формировалась с 18 августа 1942 г. из моряков Северного и Балтийского флотов в подмосковном Ступино и уже 9 сентября, не закончив формирование, отправилась на фронт. По воспоминаниям участников боев, флотское обмундирование бойцам заменяли общевойсковым. Однако краснофлотцы просили не менять форму, в результате почти у всех остались тельняшки, бескозырки и поясные ремни, у многих оставались черные бушлаты. В приказе штаба фронта 92-я сбр именуется «6000 состава» [299 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 3. Л. 157.], т. е. реальная численность бригады к моменту прибытия на фронт была близка к этой величине. Командовал бригадой подполковник Павел Ильич Тарасов, ранее командовавший стрелковым полком в 137-й сд.

   Немецкая пехота у сталинградского элеватора. Судя по всему, снимок был сделан вскоре после его захвата: немцы свободно расположились на виду у элеватора, а само здание еще не несет следов попаданий 88-мм зениток.

   К утру 18 сентября переправились два батальона 92-й сбр с дивизионом ПТО, ротой связи (правда, без средств связи, оставшихся на станции выгрузки), две роты 82-мм минометов под командованием начальника штаба майора Н.Ф. Емельяненко. По его воспоминаниям, переправа прошла под обстрелом, но без потерь. Тем не менее поспешность выдвижения и переправы сказывалась на состоянии бригады. В утренней оперсводке 92-й сбр отмечалось: «Бригада вторые сутки не имеет питания, продукты отсутствуют» [300 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 31. Л. 4.]. Переправившиеся батальоны довольно результативно 18 сентября вели бой на подступах к станции Сталинград, уничтожая мелкие группы противника и захватив пленного из 94-й пд (именно он упоминался выше). Однако достаточно напряженный бой привел к израсходованию боеприпасов.
   Главным достижением передовых подразделений 92-й сбр стало деблокирование элеватора, только что отбитого у немцев бойцами 10-й сбр. Для усиления обороны элеватора были сразу же направлены пулеметный взвод 2-го батальона младшего лейтенанта А.О. Хозяинова и стрелковая рота лейтенанта 3.Г. Зозули. Как указывалось в истории 92-й сбр «Моряки верны традициям», взвод Хозяинова располагал двумя станковыми пулеметами, двумя ПТР, автоматами и гранатами. Усиление гарнизона, безусловно, продлило оборону элеватора.
   Переправа стрелковых подразделений и штаба 92-й сбр была завершена в ночь на 19 сентября. В точности занять указанный А.И. Еременко рубеж не получилось, бригада вышла на подступы к железной дороги от р. Царица до перекрестка железнодорожных линий на ул. Балхашская. Упомянутый в приказе штаба фронта «треугольник» железных дорог уже прочно удерживался немцами. Элеватор к тому моменту был уже почти изолирован. Попытка усилить его гарнизон 19 сентября ротой пулеметного батальона 92-й сбр закончилась неудачей – рота была окружена и практически полностью уничтожена на подступах к элеватору. К утру 20 сентября бригада заняла оборону тремя батальонами в первой линии и одним батальоном в резерве. Появление южнее Царицы батальонов 92-й сбр существенно изменило обстановку на этом участке обороны Сталинграда. Теперь XLVIII корпусу для выхода к Волге нужно было разбить не только остатки 10-й сбр и 35-й гв. сд, но и четыре свежих батальона, хотя и ослабленных нехваткой снабжения. Как указывалось в вечернем донесении 19 сентября штаба 6-й армии в оперативное управление ОКХ, «занятие территории у устья Царицы и восточнее южного вокзала тормозится упорством русских и слабостью собственной пехоты и займет еще предположительно 1–2 дня». Эта оценка оказалась чересчур оптимистичной – бои здесь продолжались еще неделю.
   Самой большой проблемой для 92-й сбр являлись боеприпасы и снабжение через Волгу в целом. В ЖБД бригады на этот счет есть красноречивое замечание: «Лишь некоторым смельчакам удавалось доставить боеприпасы на правый берег р. Волга» [301 - ЦАМО РФ. Ф. 1904. Оп. 1. Д. 1. Л. 2 об.]. При этом речь не идет о боеприпасах к артиллерийским орудиям – артиллерия бригады [302 - По донесению от 20 сентября, бригада располагала двенадцатью 45-мм противотанковыми, четырьмя 76-мм полковыми и шестнадцатью 76-мм дивизионными пушками.] осталась на левом берегу Волги и поддержки бригаде не оказывала. Одной из причин этого являлось отсутствие радиосвязи. Как докладывалось начальником связи, «радиосвязи нет, т. к. нет питания», отсутствовали зарядные агрегаты, хотя сами рации имелись.
   Прибытие 92-й сбр также позволило командованию 20 сентября упорядочить схему управления войсками южнее и севернее Царицы. Остатки 10-й сбр, 35-й гв. сд и 131-й сд передавались в состав 92-й сбр. Это нельзя было назвать «усилением» – бригада получала слабые подразделения вместе с их полосами обороны. Так, в частности, остатки 10-й сбр вместе с пополнением насчитывали к 19 сентября всего 200 человек. Ценным приобретением стал, пожалуй, только дивизион 85-го гвардейского гаубичного артполка РГК, доставшийся «по наследству» от 35-й гв. сд и в течение нескольких дней поддерживавший 92-ю сбр. Полк в целом на 20 сентября насчитывал 32 122-мм гаубицы на тягачах СТЗ-5 [303 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 41. Л. 61.]. Несколько таких орудий были хорошим приобретением для 92-й сбр.
   Соотношение сил сторон к югу от Царицы было явно не выгодным для советских войск. Против четырех батальонов 92-й сбр и остатков частей действовали крепкие соединения вермахта. В отличие от «инвалидов» – соединений LI корпуса, штурмовавших центр Сталинграда, – дивизии XLVIII танкового корпуса находились в тот момент в хорошем состоянии. В обзоре состояния соединений 6-й армии на 20 сентября о дивизиях корпуса Кемпфа было сказано следующее:
   29-я мд – 6 мотопехотных батальонов (3 средних, 3 выдохшихся), 1 сильный мотоциклетный батальон. Общая оценка: «Дивизия пригодна для наступательных задач»;
   94-я пд – 7 пехотных батальонов (7 средних), саперный батальон выдохшийся. Общая оценка: «Пригодна для наступательных задач».

   Снимок, на котором хорошо видно, насколько здание элеватора возвышалось над южной частью Сталинграда.

   Несмотря на проблемы со снабжением и артиллерийской поддержкой, морякам 92-й сбр удалось сдержать первый натиск противника на свои позиции, последовавший 20 сентября. В дневном донесении XLVIII корпуса признавалось: «Наступление 94-й пд на юг застряло в очень тяжелых боях». Однако этот успех в обороне обошелся 92-й сбр довольно дорого. Во 2-м батальоне на левом фланге бригады ударом по сходящимся направлениям вдоль железной дороги и от элеватора на юг были окружены две роты, а попытка контратаки была встречена «сильным автоматно-пулеметным огнем и интенсивной авиабомбежкой», что привело к большим потерям. Относительно 1-го батальона, примыкавшего к Царице, в сводке бригады указывалось: «Большие потери батальон несет от авиации пр-ка». Резервный 4-й батальон в итоге уже в первый день оборонительных боев начал растаскиваться на затыкание брешей в обороне.
   На 21 сентября XLVIII корпусом была назначена совместная атака 94-й пд и 29-й мд советских позиций к югу от Царицы. В 29-й мд сколачивается боевая группа из частей мотоциклетного батальона, 15-го мотопехотного полка, а также саперов, танков (на 20.09 дивизия располагала 3 Pz.II, 5 Pz.III lg). Группа усиливается основной массой тяжелого оружия 29-й мд (за счет ослабления подразделений, занимающих оборону по берегу Волги). Целью атаки 29-й мд становится консервный завод.
   Немецкое наступление на консервный завод началось рано утром 21 сентября с удара пикирующих бомбардировщиков и обстрела артиллерией 94-й пд советских позиций перед фронтом боевой группы 29-й мд. Столь массированный удар по консервному заводу обеспечил продвижение частей 29-й мд на север. Наступление 94-й пд с запада на восток привело к соединению подразделений двух дивизий. От 2-го батальона 92-й сбр осталась одна окруженная рота. 3-й батальон был оттеснен на восток. Вечером 21 сентября командир бригады Тарасов принимает решение сократить фронт и отвести 3-й батальон на рубеж улицы КИМ (идущей примерно параллельно Царице с запада на восток).
   Постепенный распад обороны 92-й сбр привел к тому, что днем 21 сентября элеватор был окончательно изолирован. В тот же день немцами были направлены в элеватор парламентеры из гражданского населения с предложением сложить оружие и сдаться в плен. Как прямо написал в своем отчете вышеупомянутый М.П. Поляков, «этих парламентеров, после того как они отказались взять оружие и сражаться с нами против немцев, мы расстреляли» [304 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 56. Л. 20.]. Ввиду израсходования боеприпасов и малого количества оставшихся в строю бойцов принимается решение на прорыв из элеватора, осуществленный в ночь на 22 сентября. 24 сентября группа из 15 бойцов во главе с М.П. Поляковым [305 - М.П. Поляков погиб 9.10.1943 г., будучи командиром 3-го батальона 271-го гв. сп.] вышла к своим. Вероятно, им удалось прорваться из элеватора по подземным коммуникациям.
   Судя по всему, еще одним действующим фактором было то, что уже вечером 21 сентября, в 21.00–22.00, немецкие штурмовые группы из состава 15-го мп 29-й мд ворвались в здание элеватора. Также, по немецким данным, первые попытки прорыва из элеватора фиксировались в 18.45–19.15 21 сентября. В 23.00 21 сентября 94-я пд докладывала об установке на элеваторе флага со свастикой, но это может означать все что угодно, вплоть до установки флага на стене внизу сооружения. Так или иначе, в 4.00 22 сентября элеватор считался немцами полностью взятым под контроль.
   Силы 92-й бригады неуклонно таяли. Утром 22 сентября П.И. Тарасов докладывал, что из 865 человек первоначального состава 3-й батальон бригады потерял уже 714 человек, 2-й батальон – 745 человек [306 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 31. Л. 15 об.]. Подразделения 2-го и 4-го батальонов занимали оборону на узкой полоске берега Волги, опираясь на «дамбу». Относительно этого сооружения в докладе LI корпуса [307 - С 18.00 22 сентября 94-я пд передавалась из корпуса Кемпфа в подчинение LI AK.] по итогам дня отмечается: «На участке 276-го пп (94-й пд) противник еще удерживает берег шириной 100 метров, он укрепился на вертикальной причальной стенке и не может быть уничтожен тяжелым вооружением. Две штурмовые вылазки саперного батальона успеха не имели». В ЖБД XLVIII корпуса это было обозначено как бои с «единичными гнездами сопротивления, которые крепко засели в стене набережной». Также нельзя не отметить, что на этом участке бойцы 92-й сбр получили поддержку артиллерии с левого берега Волги – в ЖБД XLVIII корпуса прямо сказано: «С восточного берега Волги ведется сильный минометный и артиллерийский огонь по участку 276-го пп». Однако именно 22 сентября тяжело ранен командир 2-го батальона бригады капитан С.Н. Захаров, руководивший борьбой за «дамбу».
   Положение 92-й сбр могло улучшиться в случае стабилизации обстановки в центре города. Однако она, напротив, ухудшалась – установление локтевой связи между 13-й гв. сд и войсками в районе городского театра не состоялось. 272-й полк НКВД насчитывал на 22 сентября 220 человек. На тот момент полк еще находился в непосредственной близости к вокзалу, хотя уже был оттеснен от моста через Царицу (плацдарм у которого им был ликвидирован ранее). Более того, на 24 сентября немцами было запланировано общее наступление на район устья Царицы по обоим берегам реки. С этой целью один полк 94-й пд переправлялся в центр города и должен был атаковать вместе с 71-й пд. К утру 23 сентября он сменяется у «дамбы» подразделениями 29-й мд.
   23 сентября командир бригады П.И. Тарасов докладывал, что командир 1-го батальона бригады капитан А.Л. Береза [308 - Согласно ОБД «Мемориал», Береза Александр Лукьянович, 1905 г., действительно числится дезертировавшим (пропавшим без вести).], «взяв два чистых листа бумаги и круглую печать, ушел вместе со своей женой в неизвестном направлении» [309 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 31. Л. 18.]. При этом как военнопленный он не числится, скорее всего, А.Л. Береза был банально убит при самостоятельной переправе через Волгу. Как такой человек мог командовать батальоном? Именно 1-й батальон находился на относительно пассивном участке, примыкавшем к Царице. Численность личного состава бригады 23 сентября составляла 2391 человек (включая тылы и артиллерию на левом берегу Волги) [310 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 41. Л. 58.]. При этом груз ответственности только возрастал: 23 сентября приказом 62-й армии штаб 42-й сбр выводится на левый берег Волги [311 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 374.]. Личный состав бригады передается 92-й сбр (вместе с занимаемым участком с весьма шатким уже положением на нем).
   С 24 сентября начинается последний этап борьбы в южной части Сталинграда. Донесения за этот период 92-й сбр в соответствующих делах штаба 62-й А уже отсутствуют, вероятно, ввиду потери связи. В ЖБД 62-й армии относительно двух бригад приводятся данные предыдущих донесений. Наступление LI AK началось в 7.00 24 сентября при поддержке VIII авиакорпуса. Его перипетии уже были описаны выше. Упорное сопротивление также было оказано 92-й сбр на южном берегу Царицы, 267-й полк 94-й пд «с тяжелыми уличными боями приблизился до 300 м к Царице». На следующий день наступление продолжилось, и, прорвав оборону 914-го сп, немцы вышли к КП 92-й сбр в устье Царицы. Южнее Царицы 94-я пд к вечеру заняла последних два городских квартала, вытеснив из них бойцов 92-й сбр.

   Командир танка 24-й тд наблюдает, высунувшись из командирской башенки. Вскоре в городе советские снайперы отобьют привычку высовываться из-за брони.

   К ночи на 26 сентября остатки оборонявшихся в районе непосредственно к северу и югу от Царицы частей сгруппировались в районе устья Царицы (42-я сбр [312 - По воспоминаниям начальника штаба 62-й армии Н.И. Крылова, командир 42-й сбр М.С. Батраков был ранен и эвакуирован за Волгу 21 сентября.], 272-й полк НКВД, 914-й сп, 1-й и 3-й батальоны 92-й сбр). Остатки еще двух батальонов 92-й сбр занимали узкую полоску берега Волги южнее устья Царицы. Это подтверждается донесением LI корпуса за 25 сентября: «Противник продолжает удерживать причальную стенку длиной 600 метров, прикрываясь огнем с восточного берега». Финал борьбы 92-й сбр оказался достаточно печальным. Документы НКВД повествуют об этом следующим образом:
   «26 сентября 1942 года, в период наступления немецко-фашистских войск на участке 92 отд. стрелковой бригады, командир бригады подполковник Тарасов и военком бригады ст. батальонный комиссар Андреев не организовали обороны, а, проявив трусость, без приказа командования армии перевели КП бригады с правого берега Волги на остров. […] На допросе, будучи арестованным, Тарасов показал: «Признаю себя виновным в том, что в напряженной боевой обстановке самовольно, без приказа штаба армии, оставил бригаду и переехал на остров».
   Военным трибуналом П.И. Тарасов и Г.М. Андреев были приговорены к расстрелу уже 6 октября 1942 г. Как уже указывалось выше, причиной смены КП стал прорыв немцев к нему 25 сентября, когда немецкие пехотинцы вышли к устью р. Царица. Здесь следует заметить, что ошибкой подполковника Тарасова было само расположение своего КП к северу от Царицы, причем с момента переправы в Сталинград, а не к югу от реки, где действовали батальоны его бригады. Это могло объясняться надеждой на улучшение положения в центре, но на деле привело к тому, что штаб 92-й сбр зависел от устойчивости других частей. Переправа на остров Голодный в ночь на 26 сентября усугубила ситуацию и привела к коллапсу управления. Связи с частями в течение дня установить не удалось, а переправившиеся на следующую ночь на правый берег Волги обнаружили остатки подразделений бригады на узкой полоске берега шириной 50–70 метров у устья Царицы. Той же ночью они переправились на остров Голодный. В утреннем донесении командира бригады П.И. Тарасова от 7.30 27 сентября количество переправившихся через Волгу из Сталинграда оценивалось в 60 человек [313 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 31. Л. 22.]. При этом необходимо отметить, что в ходе боев 92-й сбр в городе система эвакуации раненых работала и через медицинскую службу бригады прошли 468 раненых [314 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 31. Л. 26.]. На 30 сентября 1942 г. 92-я сбр насчитывала 1100 человек личного состава [315 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 41. Л. 103.]. В эту величину, очевидно, входят артиллеристы и тыловые подразделения, остававшиеся на восточном берегу Волги.
   Вместе с 92-й сбр на восточный берег Волги переправились остатки 272-го полка НКВД. Последние бои на этом участке состоялись ранним утром 27 сентября. Подразделения 71-й пд к 7.00 вышли на берег Волги, захватив 400 пленных (вероятно, в значительной своей части это были раненые). Утром 27 сентября также завершилась борьба за «дамбу» на берегу Волги, сравнимая по напряженности с борьбой за элеватор. В 6.00 штурмовые группы 94-й пд, как указывалось в итоговом донесении, «прорвались к причальной стенке и уничтожили находившегося за ней неприятеля, полностью зачистив берег Волги». Также в штурме «дамбы» приняли участие подразделения 15-го мп 29-й мд. Ими рано утром был захвачен «пакгауз» на берегу Волги. В ЖБД XLVIII корпуса отмечалось: «Противник оказал упорное сопротивление». В ходе боя были захвачены «многочисленные тяжелые и легкие пехотные орудия». Возможно, речь идет об остатках артиллерии 244-й сд и 35-й гв. сд. В дневном донесении LI корпуса результаты завершающих боев с советской группировкой в районе бывшего КП 62-й армии были отражены следующим образом: «Весь берег Волги от границы армии и до 2 км северо-восточнее устья Царицы надежно находится в наших руках».
   Однако у этого достижения имелась и оборотная сторона. В очередной оценке соединений 6-й армии от 28 сентября относительно 94-й пд указывается: 7 пехотных батальонов (7 слабых), саперный батальон выдохшийся. Оценка состояния сменилась по сравнению с 20 сентября на «Дивизия пригодна для обороны». При этом 94-ю пд предполагалось использовать для наступательных задач в районе рабочих поселков.
   Подводя итоги боевых действий в южной части Сталинграда, приходится признать, что не все возможности для его обороны были полноценно использованы. Высокое здание элеватора давало отличные возможности для корректировки артиллерийского огня по всему району на подступах к Царице. Однако этим не воспользовались. Более того, поддержка действий свежих четырех батальонов 92-й сбр артиллерией оставляла желать много лучшего. Бригада, в сущности, «сгорела» за несколько дней боев. Продление же борьбы за южную часть Сталинграда означало отсрочку начала штурма заводских поселков, что позволило бы усилить их оборону. Кроме того, развал обороны в устье Царицы означал ухудшение положения 13-й гв. сд в центре Сталинграда.

   Элеватор после обстрела из 88-мм зениток. Несмотря на 44 попадания, эффект от обстрела был ничтожный.

   С другой стороны, для немцев район элеватора также стал ареной ошибок и упущенных возможностей. Своевременный захват и крепкое удержание этого господствующего над местностью здания подразделениями 24-й тд могли существенно изменить ход боевых действий в этом районе. Элеватор определенно стоил дороже, чем мост через Царицу, плацдарм за которым все равно пришлось оставить. Также весьма нерационально были использованы имеющиеся средства, в частности 88-мм зенитки.
   Необходимо также подчеркнуть, что факт расстрела командира и комиссара 92-й сбр сам по себе никак не характеризует стойкость ее подразделений. Моряки честно выполнили свой долг до конца, продлив борьбу за южную часть Сталинграда. Командир 92-й сбр подполковник Тарасов Павел Ильич и ее военный комиссар Андреев Георгий Михайлович стали, если можно так выразиться, «Д.Г. Павловым» и «В.Е. Климовских» боев за Сталинград. С одной стороны, да, безусловно, имелись ошибки в управлении, в том числе выбора места расположения командного пункта. С другой стороны, переправа на о. Голодный состоялась под угрозой разгрома штаба бригады и уже по исчерпании ее возможностей к сопротивлению. Слова в приговоре П.И. Тарасова и Г.М. Андреева о том, что, оставшись без управления, «бойцы и командно-политический состав […] панически бежали с обороняемых рубежей и стали переправляться на левый берег р. Волга» [316 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 467.], может вызвать только горькую усмешку. Сколько человек так «бежали»? Несколько десятков, оставшихся от четырех батальонов полнокровной бригады? Оставшись на правом берегу, они уже ничего не решали и, скорее всего, просто погибли бы, не нанося уже ощутимого урона врагу.

Сражение за семафор II
Контрудар 18–19 сентября

   Высказывание Гитлера относительно неспособности Красной армии к «ответным действиям стратегического характера» от 12 сентября было верно, но лишь отчасти. Находившиеся на переформировании стрелковые дивизии и танковые корпуса могли пойти в бой в лучшем случае в октябре. Однако очередное наступление экс-резервных армий под Сталинградом состоялось уже в середине сентября 1942 г.
   В своих мемуарах Жуков пишет о состоявшемся 12 сентября совещании в Кремле по Сталинградскому фронту, на котором присутствовал А.М. Василевский. Однако в записях в журнале посещений Сталина отсутствует отметка о каком-либо совещании с участием Жукова и Василевского 12 или даже 13 сентября. Первый раз за сентябрь их фамилии появляются в журнале только 27 сентября. Соответственно разговоры об «ином решении» следует отнести к концу сентября. В начале сентября «иного решения» проблемы не было даже в проекте. Решение проблемы советское командование на тот момент искало в плоскости улучшения качества подготовки очередного наступления.
   В процитированном выше докладе Жукова Сталину от 12 сентября указывалась дата нового наступления: «Новую операцию мы имеем в виду готовить на 17.9». Довольно долгая пауза была вызвана ожиданием прибытия новых соединений. На 12 сентября из состава четырех новых стрелковых дивизий прибыло по 5–6 эшелонов из 14–15 общего количества. 95-я стрелковая дивизия на 11 сентября вообще не грузилась и была еще в Можайске.
   Изменения претерпел не только наряд сил для контрудара. После неудачи в наступлении в начале сентября было принято решение перенести направление главного удара. Чтобы обойти уплотнившийся участок фронта, 1-я гвардейская армия была перегруппирована к западу от железной дороги, идущей через Котлубань на Гумрак. С одной стороны, задача армии К.С. Москаленко усложнялась – требовалось пройти большее расстояние для соединения с войсками 62-й армии в Сталинграде. С другой стороны, была надежда на обход так и не пробитого в начале сентября фронта противника.
   Смена направления главного удара сопровождалась перераспределением сил между армиями. 1-я гвардейская армия передавала часть соединений своим соседям. 39-я гвардейская, 84, 87 и 24-я стрелковые дивизии передавались 24-й армии, 41-я гвардейская стрелковая дивизия – 66-й армии. На новом направлении наступления армии К.С. Москаленко передавались уже находившиеся в назначенной полосе 173, 207, 221, 292 и 308-я стрелковые дивизии. Они входили ранее в состав 24-й армии. Повысить ударные возможности 1-й гв. армии должны были прибывающие по железной дороге 258, 292, 260, 273 и 316-я стрелковые дивизии. Это были свежие соединения высокой комплектности (см. таблицу). Как мы видим, Сталин и Ставка не только теребили Жукова относительно необходимости нанесения контрудара. Для решения поставленных задач Верховное командование изыскивало и направляло на Сталинградский фронт боеспособные резервы. Из перечисленных соединений 260, 258 и 273-я стрелковые дивизии были изъяты из состава Воронежского фронта. Сталин Директивой Ставки ВГК № 170601 от 7 сентября приказал «операцию Воронежского фронта временно отложить» и увел из подчинения Н.Ф. Ватутина четыре полнокровные дивизии. Четвертое соединение, 233-я стрелковая дивизия (13 028 человек на 15.9), было передано соседней 24-й армии Сталинградского фронта.

   Таблица
   Численность стрелковых соединений 1-й гв. армии на 15 сентября 1942 г. [317 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 72. Л. 36.]

   Новые игроки позволяли заново собрать таран для взлома вражеской обороны. Потрепанные 221-я и 207-я стрелковые дивизии (переданные из 24-й армии) выводились из первой линии во вторую. Также на новом направлении должны были действовать 4, 7 и 16-й танковые корпуса, 3, 12 и 148-я танковые бригады. В противоположность наступлению начала сентября 1-я гв. армия получила мощный артиллерийский кулак: 10 артполков усиления. Наиболее существенной прибавкой были гаубичные и пушечные полки. Армия получила двадцать четыре 122-мм пушки, сорок 122-мм гаубиц и шестьдесят шесть 152-мм пушек-гаубиц. Это уже было серьезное усиление, большой шаг вперед в сравнении со всем тем, что делалось ранее. Также армия получила восемь гвардейских минометных полков и три дивизиона, т. е. около сотни боевых машин реактивной артиллерии М-8 и М-13 (преимущественно М-13). С воздуха 1-ю гв. армию прикрывали шесть артполков ПВО (по двенадцать 37-мм пушек в каждом).
   После неудачи с контрударами конца августа и начала сентября Сталин 9 сентября писал Жукову: «Восстановление 4-го и 16-го танковых корпусов считаю нецелесообразным. Командиры танковых корпусов Павелкин и Мишулин не соответствуют своему назначению». Фактически два корпуса должны были быть расформированы в наказание за неудачу. Танковые бригады корпусов предполагалось использовать «россыпью». Однако Жукову удалось уговорить Верховного сохранить корпуса, и уже 11 сентября Ставкой утверждается предложение Георгия Константиновича об их восстановлении. Командиры корпусов были сменены. Вместо М.И. Павелкина командиром 16-го корпуса был назначен А.Г. Маслов. Вместо В.А. Мишулина командиром 4-го танкового корпуса стал хорошо себя показавший на должности командира 2-го танкового корпуса А.Г. Кравченко. Сменив гнев на милость, Сталин направил на пополнение танковых корпусов армии К.С. Москаленко 94 танка Т-34. Скорее всего, это уже были «тридцатьчетверки» новой серии с относительно просторными башнями-«гайками». 7-й танковый корпус П.А. Ротмистрова расформировывать не собирались, он даже сохранил своего командира. Общее число танков в частях и соединениях 1-й гвардейской армии показано в таблице.

   Таблица
   Наличие танков в частях и соединениях 1-й гвардейской армии к 18 сентября 1942 г. [318 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 11360. Д. 120. Л. 13.]

Советская историография изрядно набила оскомину жалобами на долю «легких и устаревших» танков. Однако здесь нельзя не обратить внимание на соотношение типов танков в ударной группировке Сталинградского фронта. 46 % численности танкового парка составляли легкие танки Т-60 и Т-70 с преобладанием Т-60. Ценность Т-60 в поединках с Pz.III и Pz.IV образца сентября 1942 г. была ничтожной. Кроме того, в запыленном воздухе отказывало и без того слабое вооружение Т-60. В отчете о боевых действиях 45-й танковой бригады 4-го танкового корпуса отмечается: «20-мм пушка ШВАК на танках Т-60 в большинстве случаев в бою не используется, так как после нескольких выстрелов выходит из строя» [319 - ЦАМО РФ. Ф. 3403. Оп. 1. Д. 8. Л. 64.]. То есть танк Т-60 фактически становился пулеметной «самкой», причем оснащенным всего одним пулеметом с дисковым питанием. В такой конфигурации танк мог рассчитывать на успех разве что на полях Первой мировой в 1916–1918 гг.

   Район устья Царицы до войны. В правой части снимка видно характерное здание ресторана «Шанхай».

   1-я гвардейская армия строилась для наступления в три эшелона. В первом эшелоне было пять стрелковых дивизий, три танковых бригады и танковый корпус (7-й ТК). Во втором эшелоне было три стрелковых дивизии и танковый корпус (4-й ТК). Наконец, в третьем эшелоне (в резерве командующего армией) были одна стрелковая дивизия и один танковый корпус (16-й ТК).
   Перенос направления удара не означал пассивности остальных армий к северу и северо-западу от Сталинграда. 24-я армия должна была наступать смежным с 1-й гв. армией флангом. Армия усиливалась 233-й и 49-й стрелковой дивизиями, 246-й и 69-й танковыми бригадами. Последние были ее ахиллесовой пятой – бригады были достаточно слабые. 246-я танковая бригада насчитывала на 12 сентября шесть Т-34 и семь Т-70, 69-я танковая бригада на ту же дату – четыре Т-34 и один Т-70. Артиллерийский кулак армии Д.Т. Козлова был поскромнее, чем у К.С. Москаленко. Наступление 24-й армии должны были поддерживать шесть артполков усиления (30 152-мм пушек-гаубиц), четыре гвардейских минометных полка (около полусотни М-8 и М-13). Зенитные средства 24-й армии усиливались двумя артполками ПВО (по двенадцать 37-мм пушек каждый). С воздуха наступление Сталинградского фронта поддерживали 118 истребителей, 84 штурмовика и 21 бомбардировщик 16-й воздушной армии.

   Танк Pz.III 24-й танковой дивизии у сталинградского элеватора.

   К сожалению, сохранилось не так много документов, показывающих механизм принятия решений. Поэтому довольно трудно идентифицировать авторство тех или иных решений. Однако в сентябре довольно четко просматривается последовательная накачка Сталинградского фронта тяжелой артиллерией. Процесс этот пошел с прибытием на фронт Г.К. Жукова, ранее в излучине Дона такого не наблюдалось. Это позволяет связать эту накачку тяжелыми орудиями ударных группировок с жуковским решением, безусловно правильным и отвечающим обстановке.
   15 сентября состоялся инструктаж командиров соединений, проводившийся командующим 1-й гв. армией К.С. Москаленко. На совещании также присутствовал Г.К. Жуков. Он не был пассивным слушателем, на этом совещании совместно с Москаленко и Маленковым Жуков давал командирам дивизий советы по проведению грядущего наступления.
   В период подготовки операции в штабе 1-й гв. армии был построен макет местности в полосе предстоящего наступления. На этом макете командарм Москаленко ставил задачи командирам стрелковых дивизий и танковых корпусов утром 16 сентября. На этом мероприятии также присутствовал Г.К. Жуков.
   К новому сражению готовились не только советские войска, но и противник. Согласно донесению от 22.45 17 сентября, численность танкового парка XIV танкового корпуса характеризовалась следующими цифрами (см. таблицу).

   Таблица
   Численность бронетехники XIV PzK на 17 сентября 1942 г. [320 - NARA T312 R1686 frame 37.]

С целью повышения оборонительных возможностей незадолго до начала очередного советского наступления VIII армейскому корпусу передали 177-й дивизион штурмовых орудий (10 StuGIII lang и 4 StuGIII kurz боеготовыми на 16 сентября [321 - NARA T312 R1685 frame 1205.]). Кроме того, именно здесь, на обороне «наземного моста», немцами были задействованы самые мощные на Восточном фронте истребители танков 521-го батальона. Они также были подчинены VIII армейскому корпусу.
Помимо танков соединения XIV танкового и VIII армейского корпусов обладали сильной пехотой. В 16-й танковой дивизии было пять батальонов пехоты средней численности [322 - Показатель боеспособности батальона колебался от stark (крепкий) до schwach (слабый). – Прим. авт.], шесть легких и две тяжелых гаубичных батареи. Под стать 16-й танковой дивизии были другие соединения, оборонявшие «наземный мост». В 3-й моторизованной дивизии было пять батальонов средней численности, в 60-й моторизованной дивизий – семь батальонов средней численности. В 76-й и 305-й пехотных дивизиях было по девять батальонов средней численности. Такое количество пехоты было рекордным показателем среди соединений 6-й армии на подступах к Сталинграду. Так, в дивизиях LI армейского корпуса было от 6 до 8 батальонов, причем в 8-батальонной дивизии (71-я пд) все они 14 сентября были в состоянии schwach, т. е. слабые. Вообще, к сентябрю 1942 г. 9-батальонная пехотная дивизия на Восточном фронте была уже относительно редкой птицей. Вследствие потерь все больше соединений переходили на 6-батальонную организацию, т. е. три полка по два батальона. Осенью 1943 г. эта практика была закреплена в штате. Но в сентябре 1942 г. на «наземный мост» Паулюс поставил 9-батальонные дивизии-«динозавры», близкие родственники тех «тираннозавров», что поглотили советские механизированные корпуса летом 1941 г.

   Бои шли днем и ночью. Выстрел немецкой 210-мм мортиры ночью.

   Печатью исключительности были отмечены и другие соединения вермахта, стоявшие на защите «наземного моста». Несмотря на то что по штату моторизованные дивизии вермахта были слабее пехотных, 60-я моторизованная дивизия с ее семью батальонами средней численности крыла многие пехотные дивизии 6-й армии. Например, 389-я пехотная дивизия LI армейского корпуса имела всего шесть батальонов, из которых два были в состоянии «слабый» (schwach). Так же как и в случае с танками в 16-й танковой дивизии, 60-я моторизованная дивизия превышала штат. Штаб Паулюса сделал вполне однозначный выбор в распределении сил: лучшие соединения встали на защиту «наземного моста», а худшие – отправились штурмовать Сталинград.
   Однако для штурма города Сталинграда требовалась артиллерия, и Паулюс вынужден был изъять из состава XIV танкового корпуса два дивизиона 210-мм гаубиц, которые у него были в начале «сражения за семафор». Корпусу остались подчинены 10-см пушки и 150-мм гаубицы. Достаточно сильная артиллерия на тот момент была в распоряжении VIII армейского корпуса – дивизион 210-мм гаубиц и два дивизиона 10-см пушек (без одной батареи).
   Ударная группировка Сталинградского фронта, которой предстояло сломить сопротивление стоявшего фронтом на север «наземного моста», по своей численности была вполне соразмерна поставленной задаче. Только в составе 1-й гв. армии насчитывалось 123 882 человека. Наносившая удар смежным с 1-й гв. армией флангом 24-я армия насчитывала на 10 сентября 54 500 человек. Для понимания действительной роли сражения в степи между Доном и Волгой достаточно сравнить эти цифры с численностью 62-й армии в самом Сталинграде. На 13 сентября 1942 г. 62-я армия насчитывала 54 000 человек, более чем в два раза меньше, чем 1-я гв. армия, и более чем в три раза меньше, чем 1-я гв. армия и 24-я армия. Наступление Сталинградского фронта было обильно поддержано техникой. В составе 1-й гв. армии было 611 орудий и 1956 минометов. Соответственно на направлении главного удара армии на один километр фронта приходились 71 орудие, 194 миномета.
   В 5.30 18 сентября началась артиллерийская подготовка, в 5.45 ударили «катюши», а в 6.00 над полем сражения появились штурмовики. В 7.00 артиллерия перенесла огонь в глубину, а танки и пехота двинулись в атаку. Слева от 1-й гв. армии в 6.30 перешла в наступление своим правым флангом 24-я армия.
   Сказать, что на направлении главного удара фронта, в полосе 1-й гв. армии, события развивались драматично – значит не сказать ничего. Здесь наступали 308-я и 316-я стрелковые дивизии при поддержке 7-го танкового корпуса П.А. Ротмистрова. 62-я танковая бригада наступала совместно с 308-й стрелковой дивизией, 87-я танковая бригада – с 316-й стрелковой дивизией. 3-я гв. тяжелая танковая бригада составляла второй эшелон корпуса.
   В первые часы наступления корпусу Ротмистрова удалось пробиться довольно глубоко в оборону противника. За счет ввода в бой из резерва 3-й гв. танковой бригады 7-м танковым корпусом совместно с пехотой была занята господствующая над местностью высота 154,2. Однако, перевалив за цепочку высот в районе высоты 154,2, бригады корпуса П.А. Ротмистрова оторвались от пехоты и артиллерии. Пехота была прижата к земле огнем противника и авиаударами. Что было гораздо хуже, успех пока ограничивался вклинением в немецкую оборону танкового корпуса и двух стрелковых дивизий.
   Наступавшие справа 292-я стрелковая дивизия и 12-я танковая бригада продвижения не имели. Как указывалось в отчете 12-й танковой бригады, «по достижении танками балки Воронья боевые порядки бригады подверглись сильному артогню и бомбардировке авиации противника, в результате чего части 292-й сд были вынуждены залечь, а артиллерия вследствие порыва связи и воздействия авиации по огневым позициям сократила до минимума темп огня, и танки были вынуждены вести бой изолированно от пехоты без поддержки артиллерии, неся большие потери».
   Командир танка Т-70 12-й танковой бригады лейтенант Б.В. Немов вспоминал: «Грохот артиллерии, взрывы снарядов или авиабомб со всех сторон. Треск ружейно-пулеметного огня. Многие черные столбы дыма, поднимающиеся к небу. Это горели наши танки. Дымы эти были и очень далеко, и неподалеку. Метрах в 300 горел Т-34 огромным костром. В небе было множество самолетов, и наших, и немецких. Шли воздушные бои, и за день несколько самолетов упали на землю».
   Правофланговые 173-я и 258-я стрелковые дивизии 1-й гвардейской армии также не смогли преодолеть цепочку высот к югу от Котлубани. Наступавшая слева 233-я стрелковая дивизия 24-й армии продвинулась незначительно. Узкий фронт прорыва ограничивал пространство для маневра и подставлял наступающие части под огонь с флангов. В связи с этим позволю себе процитировать ЖБД 6-й армии, в которой уже в 8.30 утра обстановка была обрисована следующим образом: «…ожидавшееся вражеское наступление с целью облегчить положение Сталинграда из района по обе стороны станции Котлубань началось после мощной артиллерийской и авиационной подготовки. Оно привело к довольно глубокому, но узкому прорыву танков и пехоты на границе между XIV тк и VIII ак. Контрмеры XIV ак, VIII ак и частей 389-й пд LI ак принимаются, в бой брошены все имеющиеся силы 8-го авиакорпуса» [323 - NARA T312 R1683 frame 522.]. В скобках отметим, что к отражению советского наступления была привлечена дивизия из состава штурмующего Сталинград корпуса.
   Главной задачей наступающего было развить первоначальный успех, потрясти оборону противника на всю глубину. Также успех можно было развить в сторону флангов, облегчая продвижение вперед застрявшим соседям. Поначалу все эти задачи легли на плечи танкистов 7-го танкового корпуса. 62-я танковая бригада стала расширять прорыв ударом на юго-запад в направлении на хутор Бородкин. К началу наступления в бригаде было 13 Т-34 и 18 Т-60. Соответственно из числа танков Т-34, участвовавших в атаке, шесть машин были потеряны в бою за высоту 154,2, а остальные прорвались в хутор Бородкин. Отставание пехоты не позволило закрепить первоначальный успех. Прорвавшиеся в хутор машины были контратакованы противником и сожжены. Только некоторые члены экипажей вернулись обратно. В итоге потери 62-й танковой бригады за день составили 11 Т-34 и 14 Т-60 сожженными, 2 Т-34 и 1 Т-60 подбитыми. Глубже всех пробилась 87-я танковая бригада корпуса Ротмистрова. К полудню, когда была занята высота 154,2, бригада заняла разъезд «564». Не останавливаясь, танки бригады пошли дальше вдоль железной дороги. Следующим препятствием стал глубокий овраг, ограничивший маршрут продвижения дефиле у железной дороги в направлении разъезда Конный. Стоять и размышлять было некогда – справа через овраг из хутора Новая Надежда били противотанковые пушки. Единственной дверцей в глубину обороны противника казался разъезд Конный (тот самый, что пытался отбить 23-й танковый корпус). В нее незамедлительно «постучались». Ответ был недружелюбным – 8 танков первого батальона 87-й танковой бригады, дошедшие до разъезда, были сразу же контратакованы 20 танками противника, подошедшими от Сталинграда, и все сожжены. Другой батальон был атакован во фланг из-за железнодорожного полотна. В бой пошли танковые резервы немцев, накопленные Паулюсом для защиты «наземного моста». Последней участвовала в бою «тяжелая бригада» корпуса Ротмистрова. 3-я гв. танковая бригада начала бой с 15 КВ и 10 Т-60. В 7.30 она была введена на стыке между 62-й и 87-й бригадами и приняла участие в захвате высоты 154,2.

   Как удержать «наземный мост»? Командующий 6-й армией генерал Паулюс на командном пункте. Справа – командир 76-й пехотной дивизии генерал Роденбург, слева – начальник оперативного отдела Эльхлепп.

   При небольшой глубине обороны вклинение советских танков до разъезда Конный создало кризис в обороне «наземного моста». В дневном донесении 6-й армии за 18 сентября мы находим драматичное описание ситуации в XIV танковом корпусе: «В 6.00 врагу удалось вклиниться на участке северного фронта 60-й моторизованной дивизии с обеих сторон пункта 414 в сторону юга, где он затем проник в район пункта 427 и западнее него, где расположены командный пункт дивизии, главный перевязочный пункт и большинство тылов. При взаимодействии личного состава штаба дивизии и батальона связи атака вражеской пехоты была остановлена. В этом бою у взятых в плен большевиков было обнаружено большое количество немецких предметов обихода и немецкое оружие» [324 - KTB. S. 30.]. Указанный немцами пункт 427 – это хутор Новая Надежда, к которому с севера прорывались танки 87-й танковой бригады.
   Немцам также пришлось задействовать для обороны северного фланга не только части 389-й пехотной дивизии, но и другие подразделения, занятые на штурме Сталинграда. Согласно записи в журнале боевых действий 6-й армии, резервы расположили в тылу атакованных позиций XIV танкового и VIII армейского корпусов: «Группы Штиотта и Майер: обеими боевыми группами во взаимодействии с подразделениями обеспечения 295-й пехотной дивизии была занята опорная позиция на линии овраг северо-восточнее пункта 427 – автодорога юго-западнее от него вплоть до оврага Безымянка – Большая Россошка». Полковник Макс Штиотта был командующим инженерными войсками 6-й армии. В его боевую группу были включены саперный батальон, дорожно-строительный батальон, дивизион тяжелых гаубиц, батарея мортир, дивизион зениток и мелкие части.
   Однако последнее слово в сражении 18 сентября еще не было сказано. В распоряжении советского командования еще оставались силы, которые предполагалось использовать как эшелон развития успеха. В 10.30 начальник штаба 1-й гвардейской армии приказывает 4-му танковому корпусу приступить к выполнению задачи. Корпус должен был совместно с 207-й и 221-й стрелковыми дивизиями (4789 и 5724 человека на 15.9 соответственно) пройти через боевые порядки первого эшелона армии и атаковать в направлении Гумрака. Формально 4-й танковый корпус вводился в прорыв шириной 4 км, пробитый 308-й и 316-й стрелковыми дивизиями. Уже в 12.00 45-я и 102-я танковые бригады корпуса подошли к захваченным первым эшелоном позициям. Выдвижение проходило под ударами с воздуха. Танки не пострадали, но бомбами была разбита часть автомашин, в том числе штабная машина мотострелкового батальона.
   Но главные испытания ждали танкистов впереди. Как указывалось в донесении штаба 6-й армии в ОКХ, «противнику удалось прорваться на фронте в 1–2 км по обе стороны остановочного пункта 564-й км, он вышел к Надежде. […] Основная масса танков XIV тк подходит с востока и юго-востока, истребители танков и штурмовые орудия VIII ак с запада» [325 - NARA T312 R1683 frame 622.]. Как следует из более поздних записей, к месту прорыва резервы прибыли как раз около полудня.
   Вскоре наступающая советская пехота была прижата к земле. 45-я танковая бригада остановилась и без пехоты вперед не пошла, вытянувшись в колонну вдоль железной дороги. 102-я танковая бригада двинулась в глубину обороны противника. Несмотря на захват господствующей высоты, достижения утреннего наступления ограничивались достаточно узким пространством к западу от железной дороги на Сталинград. Узость пробитого коридора позволяла простреливать его на всю глубину. Справа и слева в машины 102-й танковой бригады полетели бронебойные снаряды. Первым ударом стали выстрелы с правого фланга, со стороны оставшейся в руках немцев высоты 123,6. Были сразу же подожжены четыре танка. Четыре запылавших танка, огонь противотанковых пушек вызвали некоторое замешательство танкистов, но оно было преодолено, и танки пошли вперед, выходя из секторов обстрела орудий противника. Следующей неприятностью стал огонь слева, со стороны железной дороги. Шесть немецких танков стояли в засаде за сожженным эшелоном и били из-за обгорелых вагонов. Еще пять танков 102-й танковой бригады вышли из строя. Препятствиями для прорыва дальше на юг стали хутор Бородкин и прикрытый противотанковыми пушками овраг. То есть бригада встретила те же препятствия, что и танки 7-го танкового корпуса несколькими часами ранее. В Бородкине было потеряно еще два танка, уничтожено три противотанковых пушки и захвачено две штабных машины. Продефилировать мимо противотанковых пушек у оврага не удалось, все вышедшие к нему танки были перебиты. Здесь следует сказать, что из 28 Т-34, 6 Т-70 и 6 Т-60, имевшихся в 102-й танковой бригаде к началу наступления, в бою участвовало 20 Т-34, 3 Т-70 и 4 Т-60. Остальные вышли из строя вследствие технических неисправностей. Поэтому каждый подбитый танк (особенно Т-34) был существенной потерей.
   Однако, с точки зрения немцев, кризис еще не был преодолен. Оставление в руках советских войск господствующей высоты означало крах обороны в ближайшие дни. Была бы подтянута артиллерия, и просматриваемая с высоты оборона подверглась бы жестокому обстрелу всеми калибрами. Требовалось немедленно восстановить положение. В 17.00 началась контратака со стороны хутора Бородкин. Танки 102-й танковой бригады уже были все выбиты, и оказать сопротивление противнику она уже не смогла.
   Оборона с большим трудом захваченной высоты могла опереться на вторые эшелоны танковых корпусов. Во второй половине дня 3-я гв. тяжелая бригада отбивала атаки на высоту 154,2. Постепенно ее силы таяли. Потери 3-й гв. танковой бригады за день составили семь КВ и три Т-60 сожженными, семь КВ и три Т-60 подбитыми. К вечеру высота 154,2 была отбита противником. Попытки отбросить советские части на исходные позиции успеха не имели – их отразили 45-я и 121-я танковые бригады 4-го танкового корпуса. Обе бригады не переходили через рубеж высот и не подвергались убийственному огню на их южных скатах. Было бы, возможно, лучше, если бы они поддержали своих товарищей в боях за Бородкин и Конный. Но вместо этого была дуэль с места у подножия утраченной высоты.
   Последствия одного дня боя были поистине разрушительными для танковых соединений 1-й гв. армии. Танки 7-го танкового корпуса были практически выкошены. В 102-й танковой бригаде 4-го танкового корпуса из 20 участвовавших в бою Т-34 сгорело 14, 2 пропали без вести, 2 были подбиты, из 3 Т-70 сгорел один, Т-60 были сожжены все.
   Офицер Генерального штаба при 7-м танковом корпусе майор Матусевич писал: «Можно безошибочно констатировать, что указанное наступление было сорвано авиацией пр[отивни]ка» [326 - ЦАМО РФ. Ф. 3401. Оп. 1. Д. 3. Л. 4.]. 16-я воздушная армия 18 сентября произвела всего 363 самолето-вылета. Немецкие ВВС в тот же день, по данным советских постов ВНОС, – около 2 тыс. самолето-вылетов. В ЖБД 6-й армии действительно отмечается высокая интенсивность использования ВВС: «8-й авиакорпус направил все свои силы на эффективные безостановочные действия против вклинившегося противника в междуречье Волги и Дона. 875 наших самолетов сбросили 395 тонн бомб всех калибров» [327 - NARA T312 R1683 frame 708.]. Помимо авиации, немалый вклад внесла немецкая артиллерия. Данные о расходе боеприпасов XIV танковым корпусом, к сожалению, неполные (нет расхода 60-й мд, без нее за корпусом числится всего 40 тонн), однако известно, что VIII AK за 18 сентября расстрелял 170 тонн боеприпасов, в том числе 254 210-мм, 518 10-см К18 и 247 150-мм sFH18 выстрелов [328 - NARA T312 R1449 frame 708.].

   Горящий Т-60. Район Сталинграда. Так называемые «малые танки» в сентябре 1942 г. все еще составляли значительную часть танкового парка корпусов, участвовавших в «сражении за семафор».

   Избежать смертоносных ударов с воздуха и огня тяжелой артиллерии можно было бы при максимальном сближении с противником. Залегшая на безопасном удалении от немецких позиций пехота становилась «сидячей уткой» для авиации и артиллерии противника. Прорывавшиеся в глубину обороны без пехоты танковые бригады были контратакованы танками противника и сожжены.
   Самым неприятным было то, что потери не искупались даже удержанием в своих руках начального успеха. Одним из важнейших тактических навыков в наступлении было закрепление захваченных в ходе наступления позиций. В отчете по боевым действиям 1-й гв. армии мы находим такие строки: «18.9 316 сд и 7 ТК после прорыва обороны немцев овладели господствующей высотой 154,2 в полосе наступления армии, но не закрепили ее за собой: не подтянули резервы, огневые средства и не организовали закрепительных отрядов, что дало возможность противнику контратакой вернуть себе эту высоту во второй половине 18.9» [329 - ЦАМО РФ. Ф. 292. Оп. 6911. Д. 42. Л. 23.].
   Следует отметить, что опыт закрепления захваченных позиций у Красной армии уже имелся. В присланной Жуковым памятке этот момент оговаривается особо: «Для закрепления захваченных опорных пунктов в каждой армии были выделены отряды закрепления в составе роты сапер со средствами заграждений и пехотой от роты до батальона и по 2–3 отремонтированных трофейных танка» [330 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 17. Л. 10.]. По такому же принципу действовали немецкие штурмовые группы Первой мировой войны. Они также несли с собой в наступление колючую проволоку и после захвата траншей наскоро строили заграждения на подступах к свежезанятым окопам противника, в которых еще не остыли убитые защитники.
   Инцидент с потерей высоты 154,2 заставил Жукова еще раз обратить внимание на практику закрепления захваченных рубежей. В адрес командующего Сталинградским фронтом, командующих армиями, командиров дивизий, корпусов и бригад был направлен приказ за подписями Жукова и Маленкова:
   «В результате непринятия мер по закреплению вечером 18.9 высота 154,2 была сдана противнику. Это не первый случай, когда части Сталинградского фронта с большими жертвами овладевают тактически выгодными пунктами, но потом не закрепляют за собой захваченного объекта, не организуют на нем хорошей системы артиллерийского огня, не подготовляют танки и не организовывают управления, в результате чего дают возможность противнику вновь выбивать наши части из захваченных пунктов. Считаю, что такое отношение командиров к своим обязанностям по закреплению [захваченных] у противника объектов и рубежей равносильно преступлению» [331 - ЦАМО РФ. Ф. 3401. Оп. 1. Д. 7. Л. 89.].

   Мотопехота 60-й моторизованной дивизии в перерыве между боями. Это соединение стало одним из главных участников «сражения за семафор».

   На следующий день, 19 сентября, 1-я гв. армия попыталась возобновить наступление. Танки поддерживали атаку огнем с места. Накал борьбы существенно снизился. В немецком дневном донесении эти атаки против частей, оборонявших «наземный мост», оценивались как «несколько бессвязных сильных ударов разведки». Основной причиной резкого снижения ударных возможностей северной ударной группировки Сталинградского фронта стало выбивание танков. Расход боеприпасов XIV PzK и VIII AK заметно снизился, но все равно оставался на достаточно высокой отметке: за 19 сентября первый расстрелял 200 тонн, второй – 161 тонну [332 - NARA T312 R1449 frame 707.].
   Безжалостное прореживание легких танков в наступлении 1-й гвардейской армии 18–19 сентября было предсказуемым. В 148-й танковой бригаде после одного дня боя 18 сентября от 8 КВ, 2 Т-34 и 14 Т-60 осталось 3 КВ и 5 Т-60. В 3-й танковой бригаде от 23 Т-34 и 15 Т-70 осталось 18 Т-34 и 4 Т-70. Число танков в танковых бригадах и корпусах 1-й гвардейской армии после очередной попытки пробиться на соединение с 62-й армией показано в таблице.

   Таблица
   Состояние танкового парка частей и соединений 1-й гв. армии к 18.00 20 сентября 1942 г. [333 - ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 11360. Д. 120. Л. 14, 16 и 16 об.]

Таким образом, от 340 танков, которые имелись к началу наступления, к 20–21 сентября осталось 183 боеготовых танка с учетом пополнения. Еще некоторое количество боевых машин могло быть отремонтировано. В отличие от маневренных сражений в позиционных боях ремонтный фонд чаще всего не терялся, и вытащенные с поля боя танки могли быть восстановлены.

   «Можно безошибочно констатировать, что указанное наступление было сорвано авиацией противника». Командир XIV танкового корпуса Г.-В. Хубе и командир VIII авиакорпуса В. фон Рихтгоффен на командном пункте.

   Изматывающие позиционные сражения сказывались не только на танковом парке. Потери личного состава трех армий Сталинградского фронта также были довольно высокими (см. таблицу).

   Таблица
   Потери личного состава наносивших контрудар армий Сталинградского фронта за период с 1 по 20 сентября 1942 г. [334 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 72. Л. 85.]

   Вместе с тем нельзя не отметить, что позиционные сражения, несмотря на всю их напряженность и кровавость, не идут ни в какое сравнение с катастрофами маневренных боев. В маневренной фазе сражения от резких телодвижений немецких танковых и армейских корпусов от свежей стрелковой дивизии могли за неделю остаться жалкие ошметки в 700–1500 человек. Хотя темпы снижения численности соединений все равно впечатляют. На 15 сентября 1942 г. 308-я стрелковая дивизия насчитывала 8671 человека, 316-я стрелковая дивизия – 10 495 человек. Нанесенный в период 18–19 сентября контрудар сразу же вывел оба соединения из числа удовлетворительно укомплектованных. Соответственно на 20 сентября 1942 г. в составе 308-й стрелковой дивизии насчитывалось 4467 человек, а в составе 316-й стрелковой дивизии – 4941 человек. Однако выгорания дотла, как это было с 62-й и 4-й танковой армиями в излучине Дона, все же не было. Кроме того, значительная доля потерь в позиционных боях падала не на пропавших без вести, а на раненых, эвакуируемых в тыл.
   После неудачного наступления 18–19 сентября И.В. Сталин Директивой Ставки ВГК № 170619 рекомендует Г.К. Жукову перенести направление удара:
   «Мне кажется, что Вам следовало бы главный удар перенести с направления Кузьмичи на район между высотами 130,7—128,9 в шести-восьми километрах северо-восточнее Кузьмичи. Это дало бы вам возможность соединиться со сталинградцами, окружить группу противника на западном берегу Волги и освободить 66-ю армию для активных действий в сторону Сталинграда. Для этого можно было бы усилить правый фланг Малиновского тремя дивизиями, тремя танковыми бригадами за счет 1-й гвардейской и 24-й армий, а в районах действий 24-й и 1-й гвардейской армий перейти на активную оборону. Чтобы оборона на фронте этих армий была прочная, следовало бы взять сюда 2–3 резервные дивизии от 63-й и 21-й армий. Это тем более возможно, что противник с района 63-й и 21-й армий уже снял часть своих войск и перебросил под Сталинград, оставив там ниточку из румынских и итальянских частей, не способных на активные операции. Быстрое соединение северной группы со сталинградскими войсками является условием, без которого вся ваша операция может стать безуспешной».
   В середине сентября острие удара смещалось на запад. Теперь И.В. Сталиным было предложено перенести его на восток. Сказано – сделано. 7-й танковый корпус был сосредоточен в полосе 66-й армии Р.Я. Малиновского. Теперь ему предстояло действовать во взаимодействии с 64-й и 99-й стрелковыми дивизиями (7148 человек и 8531 человек на 20.9 соответственно) в двухбригадном составе. Сводная 87-я танковая бригада корпуса насчитывала 24 Т-34 и 15 Т-60, а приданная 58-я танковая бригада – еще 43 машины.
   Вопросы взаимодействия с пехотой и артиллерией были отработаны самым тщательным образом. Командир 99-й стрелковой дивизии на каждый танковый батальон выделил в качестве танкового десанта две стрелковые роты. Помимо смещения направления удара было решено начинать наступление за 1,5 часа до наступления темноты. В 18.00 24 сентября, после 30-минутной артподготовки, наступление началось. Две бригады 7-го танкового корпуса двинулись в атаку и вскоре прорвали передний край обороны противника. Пехота под воздействием артиллерийского и минометного огня немцев снизила темп наступления и далеко отстала от танков. Танковые десанты спешились при подходе к переднему краю противника, и связь с ними была потеряна. Несмотря на наступление темноты, препятствующей действиям смертоносной авиации немцев, пехота за танками не пошла. Отдельные танки, прорвавшиеся в глубину обороны, были сожжены. Несколько танков потеряли ориентировку в темноте и вышли в Акатовку, где захватили штабную машину и возвратились на исходные позиции.

   Тяжелые авиабомбы – страшное оружие бомбардировщиков VIII авиакорпуса в условиях открытых пространств в районе Сталинграда.

   С утра 25 сентября наступление было возобновлено, но успеха не имело. Впрочем, контратаки немцев с целью восстановить положение также были отражены. За два дня из 89 танков корпуса Ротмистрова, участвовавших в бою, вышло из строя 75 танков, в том числе 29 танков были потеряны безвозвратно. Танки, являвшиеся основной ударной силой контрударов, были выбиты, и наступательный порыв иссяк.
   Несмотря на указания Верховного и нанесение по ним удара в полосе 66-й армии, крупное наступление было предпринято со смещением оси главного удара на запад. Г.К. Жуков и А.И. Еременко не следовали буквально советам Верховного, поскольку имели свое мнение относительно перспективных направлений. К ситуации очень точно подходит известная поговорка: «А Васька слушает, да ест». К операции привлекались войска 1-й гвардейской и 24-й армий. Если быть точным, то наступление в полосе этих армий не останавливалось с 18–19 сентября. В частности, ночь на 21 сентября была использована для атаки под покровом темноты. Поскольку танковые части армий понесли большие потери в танках, на фронт была подтянута находившаяся после июльских боев на формировании 91-я танковая бригада.
   В 1-й гвардейской армии к новому наступлению привлекались 173, 273 и 258-я стрелковые дивизии, отдельные танковые бригады, 16-й танковый корпус. Последний предполагалось вводить в прорыв после взлома обороны пехотой. В составе корпуса на 22 сентября насчитывалось 4519 человек личного состава и 87 танков (14 КВ, 42 Т-34, 31 Т-60) [335 - ЦАМО РФ. Ф. 3414. Оп. 1. Д. 25. Л. 16.]. Помимо эшелона развития успеха каждая из участвующих в наступлении дивизий поддерживалась одной танковой бригадой из числа имевшихся «россыпью». Это были соответственно 148, 3 и 12-я танковые бригады. Стрелковые соединения 1-й гвардейской и 24-й армий были уже изрядно потрепаны. Надежду на успех предприятия давала убежденность, что немецкие части также понесли большие потери под ударами танков и артиллерии в предыдущих контрударах. Однако группировка противника также претерпела изменения. Из состава штурмующих Сталинград войск была изъята 100-я егерская дивизия и введена в состав VIII армейского корпуса. В ее составе были четыре полнокровных немецких батальона и один полнокровный хорватский.
   Дальнейшее развитие событий было вполне типичным для контрударов Сталинградского фронта. 16-й танковый корпус был введен во второй половине дня 23 сентября, но не в прорыв, а в бой. Пехота продвигалась медленно, и фронт прорван не был. Противником была потеряна первая гряда высот (108,4, 107,2), но рубежом упорного сопротивления стала вторая, немного выше, высоты 130,1 и 130,4. Весь день 24 сентября шел бой за высоту 130,4. Танки прорывались вперед, уничтожали огнем и гусеницами узлы сопротивления противника. Однако пехота прижималась к земле огнем и продвигалась крайне медленно. Как было позднее сказано в отчете командования 16-го танкового корпуса, «взаимодействующие части 273 СД, ожидая полного уничтожения танками противника в районе выс[от], вперед не продвигались и танкового успеха не закрепляли» [336 - ЦАМО РФ. Ф. 3414. Оп. 1. Д. 25. Л. 16.]. Между тем танковый парк корпуса постепенно таял. За 24 сентября 16-й танковый корпус потерял 11 КВ и 28 Т-34, а к исходу 25 сентября в строю осталось всего 3 Т-34 и 11 Т-60.
   За гряду высот немцы держались зубами, прежде всего потому, что местность обеспечивала им выгодные оборонительные позиции. Уже цитировавшийся выше полковник Динглер в пересказе Меллентина так описывает немецкую тактику: «Мы пришли также к выводу, что нецелесообразно оборудовать позиции на передних скатах, поскольку их нельзя было оборонять от танковых атак. Не следует забывать, что основу нашей противотанковой обороны составляли танки, и мы сосредоточивали все танки в низинах непосредственно у переднего края. С этих позиций они легко могли поражать русские танки, как только те достигали гребня высоты. В то же время наши танки были в состоянии оказать поддержку пехоте, обороняющейся на обратных скатах, при отражении танковых атак русских. Эффективность нашей тактики доказывается тем фактом, что за два месяца боев наша дивизия вывела из строя свыше 200 русских танков» [337 - Меллентин Ф. Указ. соч. С. 148.]. Соответственно оказывавшиеся на южных скатах высот танки советских бригад и корпусов поражались занимавшими позиции у основания высот немецкими танками.
   В течение 25, 26 и 27 сентября части 1-й гвардейской армии ежедневно вели наступательные действия, неоднократно предпринимали ночные атаки, но сломить сопротивление противника не смогли. За эти дни боев дивизии армии К.С. Москаленко смогли продвинуться всего на 300–800 м. Потери в контрударах 20–26 сентября были ниже, чем в первые две декады сентября (см. таблицу).

   Таблица
   Потери личного состава наносивших контрудар армий Сталинградского фронта за период с 20 по 26 сентября 1942 г. [338 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 72. Л. 86.]

   Хорошо видно, что основную тяжесть контрудара-продолжения вынесла на себе 1-я гв. армия К.С. Москаленко. Действовавшая на вспомогательном направлении 66-я армия понесла незначительные потери.
   Не следует думать, что противнику успех в обороне достался легко. На 28 сентября в составе 76-й пехотной дивизии было девять батальонов, из них два в средней численности, а семь – слабые (schwach). Битву она начинала двумя неделями ранее с девятью батальонами средней численности. 60-я моторизованная дивизия на 28 сентября насчитывала семь мотопехотных батальонов, из них четыре в средней численности, два слабых и один «истощенный» (abgekaempft). Саперный батальон соединения также проходил как «истощенный». Сражение 60-я моторизованная дивизия начинала со всеми мотопехотными батальонами в средней численности. То есть состояние дивизий радикально изменилось в худшую сторону.
   Позиционное сражение к северу от Сталинграда постепенно затихало, но одна из последних вспышек активности все же заслуживает того, чтобы ее осветить. Вечером 27 сентября в адрес командующего 24-й армией Д.Т. Козлова была направлена бумага с грифом «особой важности», подписанная А.И. Еременко. Командующий фронтом приказывал провести перегруппировку, принять войска от 66-й армии и 30 сентября перейти в наступление на Орловку [339 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 8. Л. 400.]. Приказ этот был, очевидно, связан с началом очередного штурма Сталинграда немцами. Для нового наступления 24-й армии передавались две свежие танковые бригады: 241-я (23 М3 «Ли» и 25 М3 «Стюарт») и 167-я (29 MkIII «Валентайн» и 21 Т-70) [340 - ЦАМО РФ. Ф. 206. Оп. 262. Д. 25. Л. 57.].
   По указанию командования фронта штаб 24-й армии разработал наступательную операцию ограниченных масштабов. Предполагалось нанести удар левым флангом армии с целью «в течение двух дней прогрызть фронт пр-ка и на третий день соединиться с войсками Юго-Восточного фронта, обороняющими Сталинград» [341 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 8. Л. 405.]. Три стрелковые дивизии и две танковые бригады составляли эшелон прорыва. Танки двух приданных бригад планировалось использовать для непосредственной поддержки пехоты 343-й и 116-й стрелковых дивизий (6540 и 4950 человек на 29 сентября 1942 г. соответственно [342 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 72. Л. 87.]). Начало наступления было назначено на 4.00 30 сентября.

Подбитый танк Pz.III 60-й моторизованной дивизии. Сентябрь 1942 г.

Развитие событий с началом наступления было в целом достаточно типичным для этого направления. Под шквальным огнем пехота от танков отстала и продвижения не имела. Танковый десант спешился. Это неудивительно: расход боеприпасов XIV корпусом за 30 сентября был сравним с самыми напряженными днями «сражения за семафор» и составил 198 тонн [343 - NARA T312 R1449 frame 1043.]. Быстро вырвавшись вперед, танки скрылись за гребнем высот и вышли из поля зрения. Радиосвязь с бригадами поддерживалась до 11.30 30 сентября. Последующие попытки восстановить связь с прорвавшимися в глубину обороны танками продолжались до конца следующего дня, но никаких результатов не дали. С поля боя вернулось по два танка в бригаде и по одной машине бригады эвакуировали. Судьба остальных машин тогда осталась неизвестной. Немецкие документы позволяют пролить свет на судьбу полученных по ленд-лизу и в одночасье исчезнувших «Ли», «Стюартов» и «Валентайнов». В ЖБД 6-й армии отмечалось, что наступление было отбито силами 3-й моторизованной дивизии, 60 советских танков оказалось подбито уже за линией обороны соединения. Согласно донесению XIV корпуса, за 30 сентября всего было уничтожено 24 советских и 100 несоветских танков, распределявшихся по типам следующим образом: 2 Т-34, 3 Т-60, 19 Т-70, 8 М3 «Генерал Ли», 47 М3 «Стюарт» и 24 «Валентайна» [344 - NARA T312 R1686 frame 805.]. Немцы отмечали англоязычные таблички и сопроводительные документы в танках. В 3-й моторизованной дивизии на 29 сентября насчитывалось 6 Pz.II, 10 Pz.III lang, 4 Pz.IV kurz, 4 Pz.IV lang [345 - NARA T312 R1686 frame 725.]. К вечеру 30 сентября дивизия недосчиталась всего 1 Pz.II, 1 Pz.III lang и 1 Pz.IV lang [346 - NARA T312 R1686 frame 763.].

   В атаку по степи! Район Сталинграда. Август – сентябрь 1942 г. Одной из главных претензий к советской пехоте того периода было недостаточное использование своего стрелкового оружия.

   В дневном донесении 6-й армии за 27 сентября бои на «наземном мосту» оценивались как тяжелые: «В VIII армейском корпусе южнее Котлубани 76-я пд отбила в ходе тяжелых боев 4 вражеские пехотно-танковые атаки, проводившиеся с промежутком в 1–2 часа. Во время одной из очередных атак русским удалось вклиниться в позиции балки Б. Тонкая». Целый день 28 сентября шел ожесточенный бой, в котором все атаки советских войск были отражены противником. Об интенсивности боевых действий красноречиво свидетельствуют потери. С 26 по 30 сентября все армии Сталинградского фронта потеряли 3767 человек убитыми, 10 217 ранеными, 878 пропавшими без вести и 1311 по другим причинам, а всего 16 174 человека [347 - ЦАМО РФ. Ф. 220. Оп. 220. Д. 72. Л. 85.].
   В абсолютных цифрах потери противника характеризовались следующими цифрами (см. таблицу).

   Таблица
   Потери соединений 6-й армии, участвовавших в обороне «наземного моста» 1–30 сентября 1942 г. [348 - NARA T312 R1449 frames 63, 105.]

   Эти данные не включают потери отрядов, так или иначе использовавшихся в борьбе за «наземный мост» (например, частей 389-й пехотной дивизии). Подсчет потерь по таким эпизодам крайне затруднен. Однако вряд ли эти данные кардинально изменят общую картину.
   Сравнение приведенных данных с советскими потерями на этом участке фронта (см. выше) производит, конечно, угнетающее впечатление. Соотношение безвозвратных потерь сторон в «сражении за семафор» составляет 1:15. Следует подчеркнуть, что сравнение людских потерь само по себе не является показателем качеств солдат сторон. Самым страшным врагом солдат и офицеров резервных армий были немецкие артиллеристы, обрушивавшие шквал огня на боевые порядки наступающих соединений. К северу от Сталинграда ситуация была гораздо хуже, чем под Ржевом, – на Западном фронте наступающие части хотя бы поддерживались артиллерией до 305-мм калибра включительно.
   Г.К. Жуков в своих воспоминаниях довольно точно определил причины неудач советских наступлений (помимо общих для Красной армии 1942 г. проблем): «Заняв ряд командных высот, он [противник. – А.И.] имеет дальнее артиллерийское наблюдение и может во всех направлениях маневрировать огнем. Кроме того, у противника есть возможность вести дальний артиллерийский огонь и из района Кузьмичи – Акатовка – совхоз «Опытное поле». При этих условиях 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии Сталинградского фронта прорвать фронт обороны противника не могут» [349 - Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. Т. 1. М.: Олма-Пресс, 2002. С. 79.].
   Действительно, фронт обороны «наземного моста» был сравнительно узок, а 6-я армия располагала большим количеством мощных и дальнобойных орудий (10-см К18, 21-см Moerser 18), способных поражать огнем практически любой угрожаемый участок. Артиллерия оставалась «богом войны» и решала судьбы сражений.
   Цепочка контрударов к северу от Сталинграда, проводившаяся с конца августа 1942 г., несмотря на крупные силы, в них задействованные, осталась недостаточно освещенной в отечественной историографии. Командующий фронтом А.И. Еременко предпочел вообще дистанцироваться от проведения контрударов, ссылаясь на занятость обороной города. В своих мемуарах он пишет: «Я же не мог уделять достаточного внимания этому фронту, поскольку всецело был занят на главном направлении – на Юго-Восточном фронте, который непосредственно оборонял Сталинград» [350 - Еременко А.И. Указ. соч. С. 231]. Одновременно он с резкой критикой обрушился на своих заместителей, отвечавших за фронт к северу от города. Главный объект критики, В.Н. Гордов, к тому моменту был мертв и ничего в свою защиту сказать не мог. Вина за неуспех наступлений была также широким жестом возложена на Жукова: «В сентябре на Сталинградский фронт приехал генерал армии товарищ Жуков как представитель Ставки. Он участвовал в организации вышеуказанных контрударов и, несомненно, причастен к связанным с ними ошибкам. Ни в Сталинграде, ни в штабе Юго-Восточного фронта он не был, а проехал прямо в штаб Сталинградского фронта, находящегося в 40 км севернее от города. Приезд Жукова нас несколько обнадежил. Мы рассчитывали, что с его помощью Сталинградский фронт сможет реализовать выгодное положение своих войск по отношению к противнику и окажет более действенную помощь Юго-Восточному фронту, противостоявшему основному напору врага в самом городе и на его южном фланге. Однако наши надежды во многом не оправдались. Попытки Сталинградского фронта ликвидировать вражеский прорыв после приезда Жукова, так же как и до него, остались безуспешными» [351 - Там же.]. Однако сохранившиеся в архивах планы наступательных операций содержат автографы Еременко и его подпись. Так, например, вышеупомянутый план наступления 24-й армии от 27 сентября подписан А.И. Еременко и заместителем начальника штаба Сталинградского фронта генерал-майором И.Н. Рухле. Соответственно, например, Военный совет 24-й армии составлял план контрнаступления с ремаркой в разделе «Решение» – «в основном указанные фронтом». Так что Андрей Иванович разделяет ответственность за контрудары 1-й гв., 24-й и 66-й армий с Г.К. Жуковым, В.Н. Гордовым, К.С. Москаленко, Д.Т. Козловым и Р.Я. Малиновским. Контрудары – это такая же неотъемлемая часть Сталинградской битвы, как бои в городе. Их забвение – по меньшей мере несправедливость по отношению к тем, кто в этих контрнаступлениях участвовал. По сути своей контрнаступления Сталинградского фронта не отличались от боев в самом Сталинграде. Чуйков точно так же бросал в бой прибывающие резервы, стремясь отбить Мамаев курган и центральную часть города. При минимальной поддержке танков успехи контрударов 95-й и 284-й стрелковых дивизий были едва ли не ниже, чем 1-й гвардейской армии. Разница была только в масштабах контрударов, т. е. в количестве задействованных соединений.
   Однако деятельность Еременко и Гордова в качестве руководителей Сталинградского фронта явно не удовлетворяла Верховное командование. Перестановки в управлении войсками на Сталинградском направлении шли практически постоянно с того момента, как с командования сняли такого титана, как С.К. Тимошенко. 28 сентября последовал приказ Ставки ВГК № 994209, в котором не только были изменены наименования двух действующих фронтов, но и сменены их руководители:
   «В связи с усложнившейся обстановкой под Сталинградом, большой протяженностью фронтов и с возросшим количеством армий в них, а также в целях удобства управления Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
   1. Образовать в районе Сталинграда два самостоятельных фронта с непосредственным подчинением каждого из них Ставке Верховного Главнокомандования – из состава Сталинградского фронта – Донской фронт, включив в него 63, 21, 4-ю танковую, 1-ю гвардейскую, 24-ю и 66-ю армии и из состава Юго-Восточного фронта – Сталинградский фронт, включив в него 62, 64, 57, 51 и 28-ю армии.
   2. Назначить командующим Сталинградским фронтом генерал-полковника тов. Еременко А.И.
   3. Назначить командующим Донским фронтом генерал-лейтенанта Рокоссовского К.К., освободив его от должности командующего Брянским фронтом» [352 - Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВГК: Документы и материалы: 1942 год. Т. 16 (5–2). М.: Терра, 1996. С. 403.].
   Де-факто Ставка четко разделяла между двумя военачальниками-«зубрами» войска, ранее находившиеся под управлением А.И. Еременко. Состав армий новые фронты наследовали от своих предшественников – Сталинградского и Юго-Восточного фронтов. Заместитель командующего фронтом В.Н. Гордов и начальник оперативного отдела И.Н. Рухле были сняты с должностей и зачислены в распоряжение народного комиссара обороны. Начальник штаба фронта К.А. Коваленко был повышен в должности до заместителя командующего. К.К. Рокоссовский пришел на должность командующего Донским фронтом со своим начальником штаба М.С. Малининым.

Второй штурм города
27 сентября – 7 октября

Орловка. Истощение сил советских войск, наступавших на «северный заслон» с севера, позволило немецкому командованию развернуть часть сил XIV танкового корпуса против выступа в районе Орловки. Этот участок фронта в течение примерно двух недель оставался пассивным. Ядром оборонявшихся в районе Орловки войск являлась 115-я стрелковая бригада 42-летнего полковника Корнея Михайловича Андрусенко. После боев на Западном фронте бригада 14 августа 1942 г. выводится из состава 16-й армии и отправляется в Астрахань. Однако до Астрахани она не доехала, разгрузилась 25 августа на станции Ленинск (к востоку от Сталинграда), а затем пешим маршем перебрасывается в Сталинград. Бригада Андрусенко прибыла на фронт в некомплекте (на хватало 1671 человека), и последующие стычки не улучшили ее состояния. К началу описываемых событий К.М. Андрусенко возглавлял оперативную группу в составе 115-й сбр, 2-й мсбр и сводного полка 196-й сд. Как писал позднее К.М. Андрусенко в своем докладе по итогам боев у Орловки, он предлагал Военному совету отойти на некоторых участках и уплотнить фронт обороны, но это предложение не было утверждено. Единственным преимуществом группы было долгое нахождение в обороне на одних и тех же позициях и возможность их всесторонне подготовить. Полковник Андрусенко в период затишья также выстроил в первой линии наиболее надежные батальоны.

   Легкий танк М3л «Стюарт» 241-й танковой бригады. 30 сентября 1942 г. эта бригада за один день исчезла в пламени сражения к северо-востоку от Сталинграда.

   На 27 сентября опергруппа Андрусенко насчитывала 5518 человек, в том числе 3294 человека «активных штыков» [353 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 37. Л. 84.]. Группа располагала 2882 винтовками, 32 станковыми, 4 зенитными и 89 ручными пулеметами, 880 ППШ, 146 ПТР и 8 ампулометами. Артиллерия группы была представлена 24 76-мм пушками, 12 45-мм ПТП, 2 зенитными орудиями, 14 120-мм минометами, 51 82-мм минометом, 32 50-мм минометами [354 - Там же.]. Танками и тяжелой артиллерией группа изначально не располагала. Также стоит отметить, что разведотдел 6-й армии 25 сентября 1942 г. характеризовал бригаду Андрусенко словами: «115-я мотострелковая бригада (много перебежчиков)».
   До вечера 28 сентября противник особой активности на фронте группы Андрусенко не проявлял. Однако немцы активно противодействовали советским разведпоискам. В 20.00 28 сентября началась авиационная подготовка, невиданная по своей продолжительности. До 6.00 утра на район Орловки сыпались бомбы. Всего в течение ночи, по приблизительному подсчету обороняющихся, на них было сброшено около 1700 бомб. После часовой передышки авиаудары возобновились в 7.00. Причем в своем отчете Андрусенко отмечал: «Штурмующей авиацией вся площадь обстреливалась из пулеметов и пушек» [355 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 37. Л. 89.]. Скорее всего, речь идет об атаках новейших штурмовиков Hs.129 из II./Sch.G.1. В 8.00 29 сентября началось наступление сразу на двух направлениях. Атака собственно Орловки целиком осуществлялась силами XIV танкового корпуса, атаковавшего двумя ударными группировками: одна с северо-востока, другая с юго-запада.
   В наступлении были задействованы части 16-й тд, доселе оборонявшиеся фронтом на север и участия в штурме Сталинграда не принимавшие. Также в наступлении был задействован «полк Штахеля» (по имени командира, полковника Р. Штахеля), переданный из Люфтваффе. Полк усиливался саперным батальоном и танковым взводом из 3-й мд. История 16-й тд свидетельствует, что наступление развивалось совсем не гладко и не по плану: «29 сентября раздался вой небельверферов; Ю-87 беспрерывно пикировали на Орловку, артиллерийские снаряды обрушились на крепость противника. Затем две роты впервые введённого в бой 651-го саперного батальона и 8-я рота 79-го полка двинулись вперед. Однако русские были всё ещё на месте, держались и к полудню отбили атаку» [356 - Werthen W. Geschichte der 16.Panzer-Division 1939–1945. Verlag Hans-Henning Podzun. Bad Nauheim. 1958. S. 113.].
   Собственно, в дневном донесении XIV танкового корпуса происходившее также оценивается без энтузиазма: «Утром началось наступление на Орловку. Сначала оно шло хорошими темпами, но потом было остановлено упорным неприятелем на хорошо укрепленных позициях. Понесены потери». Относительно наступления 16-й тд прямо признавалось: «Наступление здесь остановлено из-за потерь в людях и танках от оборонительного огня». Соединиться и окружить советские войска две группы XIV корпуса 29 сентября не смогли. Убыль за день бронетехники 16-й тд и 3-й мд исчисляется в 1 Pz.III lg, 1 Pz.IV kz, 1 Pz.IVlg из 16-й тд.
   Этот успех в обороне довольно дорого обошелся группе Андрусенко. В своем отчете по итогам боев командир 115-й сбр оценивал потери 1-го батальона в сдерживании натиска 16-й тд на Орловку с востока в 75 % бойцов и командиров. Для сдерживания удара с запада (где под удар попала 2-я мсбр) потребовалось израсходовать единственный имевшийся у Андрусенко резерв – 4-й батальон. По горячим следам событий утверждалось, что в первый день боев за Орловку во 2-й мсбр осталось 57 активных штыков, остальные – убиты или ранены. Еще около 100 человек 2-й мсбр числились пропавшими без вести. Также оказались потеряны половина имевшихся 120-мм минометов (7 шт.), почти половина 82-мм минометов (21). Соединения двух атакующих немецких групп уже в первый день боев удалось избежать своевременной контратакой 3-го батальона 115-й сбр на Орловку уже вечером 29 сентября. Окружения на тот момент действительно еще не было – по балке Орловка в расположение бригады мог проехать любой транспорт. Однако расстояние между остриями ударных клиньев противника составляло всего около 1600 м.
   Днем 30 сентября бойцы и командиры, сражающиеся в районе Орловки, получили относительную передышку за счет атак на XIV корпус частей Донского фронта с севера (атака двух бригад на ленд-лизовских машинах описана в другом разделе). В.И. Чуйков со всей серьезностью отнесся к обострению ситуации в районе Орловки. Хотя Андрусенко пока еще запретили отступать, ему было прислано 350 человек пополнения (четыре роты), позволившего восстановить 1-й батальон бригады и усилить одной ротой 2-ю мсбр. Также в состав 2-й мсбр были влиты остатки недавно сформированного 4-го батальона 115-й сбр. Перемещения бойцов внутри группы и прибывшее пополнение позволили Андрусенко в полночь 30 сентября провести контратаку с целью улучшить свое положение. Однако в результате ночного боя удалось лишь вклиниться на юго-восточную окраину Орловки. Сообщение с подразделениями к северо-западу от Орловки осталось висеть на волоске.

   В поисках «иного решения». Г.К. Жуков под Сталинградом. Сентябрь 1942 г.

   По итогам двух дней боев группа Андрусенко претендовала на четыре танка противника, подорвавшихся на минах, шесть подбитых артиллерией и два сожженных бутылками КС (итого 12 танков). По немецким данным, убыль боеготовых машин 29–30 сентября в 16-й тд составила 1 Pz.III(kz), 4 Pz.III(lg) и 2 Pz.IV(kz). С учетом 3-й мд (потери которой труднее рассчитать ввиду неизвестного нам распределения между северным и южным участками) и возвращения из ремонта заявка группы Андрусенко выглядит достаточно реалистичной.
   1 октября сражение за Орловку возобновляется. Относительно времени окончательной изоляции 3-го батальона 115-й сбр и батальона 2-й мсбр имеются разночтения в отчетных документах, но в ЖБД 115-й сбр четко обозначен этот момент как «к исходу 1.10». Это не противоречит данным противника, в дневном донесении XIV корпуса утверждается, что Орловка была полностью взята под контроль к вечеру 1 октября. В ночь на 2 октября вновь предпринимается попытка атаковать Орловку силами 1/115-й сбр и восстановить сообщение с окруженными, но успеха оно не имело.
   У окруженных имелось примерно по 200 патронов на винтовку и продовольствия на 1–2 суток. В составе окруженной группировки насчитывалось 225 стрелков, 6 станковых и 9 ручных пулеметов, 5 76-мм пушек (с боезапасом 380 снарядов), 16 82-мм минометов (350 мин), 4 противотанковые пушки (200 снарядов) и 20 ПТР [357 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 37. Л. 100 и Ф. 1936. Оп. 1. Д. 5. Л. 12.]. То есть окруженцы еще вполне могли дать бой и держаться, что и показали последующие дни. Нельзя не отметить, что практически сразу принимаются меры по снабжению окруженных по воздуху, хотя возможности 8-й ВА по организации воздушного моста были невелики. В ночь на 3 октября летали 5 У-2 в «балку Песчаная» (расположение 3/115), в ночь на 4 октября – 7 У-2 летали в район Орловки, сброшено 14 мешков грузов. Летчики, правда, жаловались, что установленный сигнал войсками не выкладывался.
   Тем временем на судьбу группы Андрусенко стали оказывать события в заводских поселках Сталинграда. Как уже указывалось выше, запаздывание с переправой и выходом на позиции полков 37-й гв. сд привело к кризису и распаду обороны на подступах к заводскому поселку СТЗ уже 3 октября 1942 г. Для группы Андрусенко прямым последствием этих событий стал обход левого фланга, что усугубило и без того не блестящее положение 115-й сбр.

   Подбитый танк М3с «Генерал Ли». Донской фронт, октябрь 1942 г.

   Первый тревожный сигнал прозвучал, когда 2 октября с позиций на левом фланге 115-й сбр, в районе выс. 97, 7, снялся 1-й батальон 124-й сбр. Полковник Андрусенко обратился в штаб армии, но командира 115-й сбр уверили, что на позиции в районе выс. 97, 7 выходит 112-я сд. Как писал позднее Андрусенко, «у меня была полная уверенность в безопасности этого направления» [358 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 37. Л. 81.]. Действительно, занимавший участок обороны отдельно от своей бригады 1/124 сбр переподчинялся 112-й сд. Однако утром 3 октября сначала наблюдатель артдивизиона, а затем расположившийся в трубе севернее выс. 97, 7 повар (!) АХЧ 115-й сбр сообщает о просачивании противника на северную опушку леса и даже подходе мелких групп пехоты к железной дороге (идущей на СТЗ). Как уже указывалось выше, бой 3 октября привел к оттеснению 112-й сд и 1/124 сбр с позиций в районе выс. 97, 7 за р. Мечетку в поселок СТЗ, что открыло немцам путь во фланг и тыл группе Андрусенко. Возможности по парированию кризиса у командира 115-й сбр в тот момент уже практически отсутствовали. Уже к 14.00 3 октября в окружение в районе выс. 108, 3 попадает 2-й батальон 115-й сбр. В составе этой группы бойцов и командиров имелось около 60 стрелков, четыре станковых и шесть ручных пулеметов, две 76-мм пушки, четыре 82-мм миномета и две противотанковые пушки [359 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 37. Л. 100.]. Также окруженный батальон поддерживался артиллерией извне «котла».
   В ночь на 4 октября К.М. Андрусенко организует рейд силами батальона автоматчиков, усиленных подразделениями управления бригады, на высоту 97,7. Рейд оказался достаточно удачным, удалось захватить два пулемета, автомат, четыре винтовки, продукты питания на роту. Также в ходе рейда произошла встреча с восемью «хиви», занимавшимися на высоте 97,7 оборонительными работами для немцев. Шестеро «хиви» были застрелены на месте «при оказании сопротивления», двоих привели с собой и отправили в тыл.
   Даже результативный рейд не мог изменить общего ухудшения положения. Первый удар 4 октября последовал с севера. Как указывалось в дневном донесении XIV корпуса, «16-я тд утром после тяжелого боя заняла колхоз северо-восточнее 85,1 и большую часть треугольной рощи восточнее 85,1». Противником 16-й тд в этих боях был 282-й полк НКВД (оперативно подчиненный 149-й сбр). На 2 октября 1942 г. он насчитывал 1060 человек и располагал 7 станковыми и 22 ручными пулеметами. Поэтому сбить его с позиций действительно было непростой задачей. Днем 4 октября немцы возобновили атаки с юго-запада, и полк 94-й пд передовой штурмовой группой вышел к железной дороге в 1 км от выс. 85, 1. Тем самым была установлена «визуальную связь» с продвигавшейся навстречу 16-й тд. Соединение двух немецких ударных групп предотвратил «батальон моряков» [360 - 141-я отдельная рота морской пехоты Волжской флотилии, 28 человек к вечеру 4 октября.] на рубеже Орловского оврага. В окружении оказались 1-й батальон 115-й сбр (1/115), главные силы 2-й мсбр, а также небольшая часть отряда моряков и полка НКВД.

   «Деревья» жутковатого «леса» печей сгоревших домов.

   Однако изоляция на разных участках батальонов группы Андрусенко не означала автоматически ее немедленного разгрома. В докладе об обстановке в оперативное управление ОКХ штаб 6-й армии фиксировал сложившееся положение следующим образом: «Организован новый котел юго-восточнее Орловки. Сил для его зачистки пока нет» [361 - NARA T312 R1686 frame 955.]. «Котел» фактически обложили заслонами из вспомогательных частей: «Охранение котла возложено на строительные части и обозы» [362 - Ibidem.].
   В докладе по итогам боев 115-й сбр есть упоминание о том, что 5 октября немцами двум окруженным в районе Орловки батальонам предъявлялся по радио ультиматум с предложением о сдаче, который был отклонен. Положение, однако, не внушало оптимизма. Из числа сброшенного У-2 собрано было в итоге лишь 10 ящиков боеприпасов и три мешка продовольствия (что неудивительно при небольших размерах «котла»). Пришлось забить и съесть лошадей.
   Не располагая достаточными силами для разгрома окруженных, немцы прибегли к методам психологической борьбы. Как указывалось в ЖБД 115-й сбр, для окруженных в районе Орловки подразделений немцы транслировали «вальсы, фокстроты и др. музыку», за которой следовала агитация, причем адресного характера, с упоминанием имен командно-политического состава (вероятно, полученных от перебежчиков ранее). В случае сдачи в плен обещали «Встретим, как дорогих гостей», продолжающим же упорное сопротивление угрожали: «Вас ждет смерть!» Слова из громкоговорителей перемежались артобстрелами. На измученных окружением людей это психологическое давление в какой-то мере действовало. Так, в донесении XIV PzK за 4 октября указывалось: «3-я мд приняла 42 перебежчиков из котла северо-западнее Орловки». Однако в целом окруженцы сохраняли устойчивость, борьба продолжалась.
   Утром 6 октября последовал разгром самой слабой из окруженных групп – 2-го батальона 115-й сбр. Она была атакована силами полка 94-й пд, усиленного бронетехникой. С других участков видели бой на позициях 2/115 сбр, разрывы гранат и утюжившие позиции танки (скорее всего, речь идет о штурмовых орудиях). Посланные вечером разведчики уже никого на позициях батальона не обнаружили. Атаки немцев во второй половине дня на юго-восточную группу (1/115 сбр и 2-й мсбр) имели ограниченный успех. В дневном донесении XIV корпуса указывалось: «Попытка захватить сильно укрепленную балку севернее пункта 728 была отражена ожесточенной обороной противника, применявшего минометы и противотанковые пушки».
   Однако продолжение атак с использованием бронетехники означало скорый разгром изолированной к юго-востоку от Орловки группы. Поэтому было решено прорываться с боем. Начался прорыв в 2.00 ночи 7 октября. Впоследствии критике подвергся выбранный маршрут прорыва по балке Орловка. С одной стороны, балка скрывала от наблюдения, но с другой – она хорошо освещалась немцами за счет осветительных ракет. Для противодействия «ракетчикам» руководившим прорывом командиром 2-й мсбр майором Осиповым было дано указание уничтожать стреляющих ракетами огнем из винтовок и автоматов. Это дало определенные результаты, когда по точке пуска осветительной ракеты открывался шквальный огонь. Немцы еще не успели зарыться в землю на периметре окружения, и это давало определенный эффект. Пуски ракет на какое-то время прекращались. К своим утром вышли 18 человек из состава 1/115 и 43 человека из 2-й мсбр [363 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 37. Л. 150.]. Из состава 141-й роты морской пехоты ВВФл из окружения вышли 9 человек [364 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 29. Л. 148.]. По немецким данным, в первой половине дня 7 октября в ходе ликвидации «котла» юго-восточнее Орловки частями XIV корпуса было взято 1080 пленных и захвачено «множество пехотного оружия и боеприпасов». Очевидно, значительную часть захваченных пленных составляли раненые в предыдущих боях группы Андрусенко.
   Днем 7 октября последовали ожесточенные атаки на находившиеся неделю в изоляции 3/115 сбр и 4/2 мсбр к северо-западу от Орловки. В 18.00 собирается совещание комсостава, на котором принимается решение на прорыв. В момент окружения двух батальонов еще была надежда на восстановление целостности фронта группы Андрусенко. С разгромом и оттеснением на восток основных сил группы продолжение обороны уже не имело ни смысла, ни возможностей. Для прорыва был избран маршрут по тылам противника. Идея прорыва по балке Орловка была отброшена, т. к. стесняла маневр и практически неизбежно означала прорыв с боем, на который уже не было сил. Сообразно принятому решению до полуночи 7 октября проводилась разведка направления выхода. В 2.00 8 октября, пользуясь темнотой и дождливой погодой, колонна преодолела кольцо окружения немцев совершенно безнаказанно.
   Далее группа двигалась по высотам в тылу немцев. Следующей проблемой было прорваться через фронт к своим. Здесь принимается решение свернуть в… овраг Орловка после выс. 97, 7. Далее по балке выйти в Сталинград. Мотивировалось это решение явно видимым сосредоточением немцами усилий на поселке СТЗ. Это решение свернуть в овраг, который до этого избегали, также себя оправдало. В 6.00 8 октября группа смельчаков вышла к своим из окружения без потерь. По немецким данным, при ликвидации «котла» северо-западнее Орловки 8 октября было взято 619 пленных и перебежчиков (очевидно, в немалой доле раненные), в том числе 24 офицера и 3 комиссара, захвачено 3 пушки 76,2-мм, 1 ПТП 76,2-мм, 1 пушка 47-мм, 10 минометов, 25 пулеметов, в т. ч. 2 крупнокалиберные и 4 немецкие, 20 ПТР и др. имущество.

Характерным для рабочих поселков сталинградских заводов в те дни был «лес» из печей сгоревших деревянных домов.

Единственный проходивший по открытой местности участок обороны 62-й армии оказался потерян. Линия фронта теперь полностью пролегала по улицам города. За 11 дней боев группа Андрусенко потеряла более 3 тыс. человек: 670 человек убитыми, 521 пропавшим без вести, 1810 ранеными, 39 человек было «взято в плен» и 18 «сдались в плен» [365 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 37. Л. 151.]. По состоянию на 10 октября в 115-й сбр осталось 1210 «едоков», включая всего 138 стрелков, 3 станковых и 4 ручных пулемета (при этом сохранилось 4 76-мм орудия, 1 45-мм ПТП, 4 120-мм и 8 82-мм минометов) [366 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 37. Л. 168–169.]. Во 2-й мсбр осталось 607 «едоков», в том числе 185 стрелков.

Третий штурм города
14–19 октября

   Начиная со второй половины октября 1942 г. разворачивается сражение за сталинградские заводы. Иногда бои за СТЗ в отечественной историографии датируют в период с 4 по 14 октября, однако в ЖБД 62-й армии начало борьбы за заводы четко обозначено, начиная с 13 октября. Далее, с 15 по 23 октября шли бои за завод «Баррикады» и с 24 октября почти до начала советского контрнаступления – за завод «Красный Октябрь». Последней целью немецких атак должен был стать химический комбинат «Лазурь».
   Важным преимуществом немцев в уличных боях за Сталинград была возможность выбирать место и направление удара. Для очередного штурма было решено ударить по неатакованному до этого участку фронта – северному флангу 62-й армии, району завода СТЗ. Как это уже имело место ранее, новое наступление проводилось за счет вливания в ударную группировку свежих сил. Паулюс изъял 305-ю пехотную дивизию из состава VIII армейского корпуса и подчинил ее штурмующему Сталинград LI армейскому корпусу. Дивизия была в свое время поставлена на «наземный мост», но занимаемые ею позиции оказались в стороне от мощных ударов экс-резервных армий. Поэтому 305-я дивизия хорошо сохранилась – в ее составе в середине октября было девять батальонов средней численности. К наступлению также привлекались 14-я и 24-я танковые дивизии (см. таблицу).

   Таблица
   Состояние танкового парка 14-й и 24-й тд на 13 октября 1942 г.

   14-я танковая дивизия с 29 сентября была в резерве 6-й армии и располагалась в районе Плодовитого. Ввод дивизии в заведомо кровавую борьбу за город был рискованным ходом. Фактически это был один из шагов к грядущей катастрофе, когда у Паулюса не оказалось под рукой подвижных соединений для контрударов по наступающим на Калач советским танковым и механизированным корпусам. Число соединений, которые могли эффективно противодействовать советскому контрнаступлению, неуклонно уменьшалось. Во втором штурме была использована и понесла потери 24-я танковая дивизия, в третьем штурме пришел черед 14-й танковой дивизии.
   Состояние танкового парка ударной группировки 6-й армии не поражает воображение, но свежая девятибатальонная пехотная дивизия была серьезной заявкой на успех. Паулюсом была собрана для наступления на СТЗ так называемая «группа Йенеке» (командира 389-й пд), включавшая 389-ю и 305-ю пехотные дивизии, 14-ю и 24-ю танковые дивизии (83 танка на двоих) и 31 «Штурмгешюц» 244-го и 245-го батальонов штурмовых орудий. По плану часть танков задействовалась для непосредственной поддержки пехоты, т. е. передавалась из танковых дивизий в пехотные полки.
   После сильного удара немцев 27 сентября – 7 октября командующий 62-й армией сделал несколько выпадов с целью восстановления позиций. Нельзя сказать, что Чуйков недооценивал опасность, грозившую заводам. Еще 8 октября он перегруппировал в район СТЗ 95-ю стрелковую дивизию, уплотнив боевые порядки 37-й гв. стрелковой дивизии. В район СТЗ также была перегруппирована 112-я стрелковая дивизия. Последнее соединение было в свое время сильно потрепано, но В.И. Чуйков, видимо, памятуя о своем дебюте на Сталинградском фронте, связанном с 112-й стрелковой дивизией, оставлял ее в 62-й армии. В отличие от некоторых других соединений первоначального состава 62-й армии, 112-я дивизия не была выведена из Сталинграда на переформирование.
   На 10 октября 1942 г. соединения 62-й армии насчитывали [367 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 41. Л. 136.]:
   13-я гв. стрелковая дивизия – 6053 человека
   37-я гв. стрелковая дивизия – 4670 человек
   39-я гв. стрелковая дивизия – 5052 человека
   95-я стрелковая дивизия – 3075 человек
   112-я стрелковая дивизия – 2277 человек
   193-я стрелковая дивизия – 4168 человек
   284-я стрелковая дивизия – 5907 человек
   308-я стрелковая дивизия – 3225 человек
   42-я стрелковая бригада – 760 человек
   92-я стрелковая бригада – 1050 человек
   115-я стрелковая бригада – 1135 человек
   124-я стрелковая бригада – 3520 человек на 5 октября 1942 г.
   149-я стрелковая бригада – 2556 человек
   2-я мотострелковая бригада – 569 человек.
   Как мы видим, 39-я гвардейская стрелковая дивизия была заметно усилена за счет пополнений. Чуйкову также удавалось поддерживать на сравнительно высоком уровне численность 13-й гвардейской стрелковой дивизии. В дни, предшествовавшие немецкому наступлению, 95-я и 37-я гвардейская стрелковые дивизии провели ряд частных контратак, и их численность несколько снизилась.
   Однако определяющим фактором в последующих событиях стали наступательные задачи, поставленные командующим 62-й армией. Цели, которые преследовал Чуйков, были им сформулированы в приказе № 196 от 1.43 14 октября, буквально за несколько часов до начала немецкого наступления: «Прочно удерживать занимаемые рубежи, не допустить противника к Волге и частными операциями к 20.10 очистить заводские поселки СТЗ, Баррикады, Кр. Октябрь от пр-ка и, захватив Мамаев курган, создать прочную и глубокую оборону» [368 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 434.]. В мемуарах Чуйков определял цель контрудара как «сорвать планомерную подготовку нового наступления противника» [369 - Чуйков В.И. Указ. соч. С. 215.]. Данное утверждение противоречит не только самой формулировке приказа, но и его содержанию. Наступательные задачи получили почти все соединения 62-й армии. В приказе лишь имелись оговорки: «В случае перехода противника в наступление удерживать…» с обозначением рубежа обороны. По всем признакам Чуйков считал постановку наступательных задач своей ошибкой и приводит в воспоминаниях еще одно объяснение: «Свой контрудар мы нацеливали на главную группировку врага, считая, что сорвать его плановую подготовку к новому наступлению можно только контрударом» [370 - Чуйков В.И. Указ. соч. С. 215.]. Этот тезис плохо вяжется с постановкой наступательных задач всем соединениям в районе заводов.

   Сталинградское кладбище, через которое прокатилась война. На переднем плане брошенные унитарные выстрелы к 76-мм пушке.

   Чуйков в обосновании наступательных планов также ссылается на распоряжения штаба фронта. Приказ штаба фронта с наступательными задачами действительно имел место. Он уже цитировался выше и гласил: «В дальнейшем частными операциями последовательно выбить противника из п. Баррикады, п. Красный Октябрь, из района Мамаев курган с прилагающими кварталами южн. Мамаев кургана» [371 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 3. Л. 185.]. Однако этот приказ (№ 00142/ОП) датирован 30 сентября и отдавался в несколько другой обстановке. Одновременно 62-й армии передавались 39-я гв. сд и 308-я сд. Таким образом, активные действия являлись в первую очередь идеей Чуйкова. Вскоре ему предстояло пожинать все последствия этого решения.
   Одновременно следует подчеркнуть, что наступательные задачи появились не в последний момент. Приказ № 196, изданный за несколько часов до начала немецкой артиллерийской и авиационной подготовки, являлся лишь продолжением приказа № 190 от 11 октября, адресованного конкретным соединениям. В приказе № 190 наступательные задачи получили 95-я и 37-я гв. стрелковые дивизии. Справедливости ради нельзя сказать, что частной операцией в районе СТЗ В.И. Чуйков стремился сразу достичь каких-то далеко идущих целей. В приказе № 190 планы противника оценивались достаточно точно: «Стремится развить удар на подступах к СТЗ» [372 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 419.]. Наступление 37-й гв. сд и 95-й сд преследовало локальную цель ликвидации вклинения противника и захвата выгодных для обороны позиций по рубежам двух оврагов и дефиле между ними. В случае успеха позиции советских войск в районе СТЗ, несомненно, усилились бы. Соседняя 112-я сд занимала оборону по рубежу р. Мокрая Мечетка. Возможности танкового удара на СТЗ для немцев сильно сузились бы.
   Двойственность в постановке Чуйковым оборонительных и наступательных задач ярко проявлялась в плане использования танковых войск. Помимо стрелковых соединений в 62-й армии еще оставались 6-я гвардейская и 84-я танковая бригады. 84-я тбр полковника Д.Н. Белого являлась новым соединением, части которого переправлялись в город, в район СТЗ, в первые дни октября. К моменту начала активных действий бригады непосредственно в городе находилось 20 Т-34 и 20 Т-70 из ее состава (танки КВ еще оставались на левом берегу Волги) [373 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 30. Л. 9.]. Напротив, 6-я гв. тбр встретила новое наступление немцев уже изрядно потрепанной: на 11 октября она имела в строю всего два Т-34, и еще одна подбитая «тридцатьчетверка» использовалась как неподвижная огневая точка [374 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 44. Л. 33.]. Бригада еще присутствовала в приказе на наступление, но уже в ночь с 12 на 13 октября выводится в резерв, сдав свои исправные и неисправные машины 84-й тбр. По приказу № 190 бригадам предписывалось «с места на своих участках поддерживать огнем контратаку частей 37-й гв. сд и 95-й сд». Забегая вперед, можно добавить – частью сил. Массированной танковой атаки не предполагалось. В приказе № 196 84-я тбр числилась в армейском резерве. Впрочем, здесь имелся еще один действующий фактор: распоряжением штаба фронта № 00150/ОП от 4 октября, по которому Чуйкову передавалась 84-я бригада, прямым текстом предписывалось «танки использовать как огневые точки с места» [375 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 3. Л. 207.]. Нарушать эти указания сверху Чуйков был не склонен.
   Наступление предполагалось начать с утра 12 октября. Причем в последний момент выяснилось, что в штабе 62-й армии неверно оценивали положение 37-я гв. сд. Позднее в своем приказе от 12 октября В.И. Чуйков обвинял штаб дивизии в неточном указании положения своих частей. В итоге для выхода на назначенный рубеж требовалось продвинуться дальше, чем предполагалось первоначально (не был занят так называемый шестиугольный дом [376 - Фильтрационная станция.]). Здесь нельзя не признать справедливость упреков В.И. Чуйкова. В оперсводках 37-й гв. сд и ЖБД соединения положение 114-го гв. сп указывалось «от ж.д. ул. Устюжская на юг до оврага Житомирский» [377 - ЦАМО РФ. Ф. 1128. Оп. 1. Д. 9. Л. 12.], т. е. действительно западнее «шестиугольного дома».
   Изрядно потрепанная в сентябрьских боях 95-я сд для проведения наступления была снята с насиженного и хорошо оборудованного участка северо-восточнее выс. 102, 0 (Мамаев курган). В ночь на 9 октября, сдав позиции полку 284-й сд, дивизия Горишного перебрасывалась в район поселка Баррикады, где приняла участок у 37-й гв. сд. Причем смена подразделений растянулась на две ночи. Возможностей для всесторонней разведки противника уже не оставалось.
   Начавшееся 12 октября контрнаступление 95-й сд и 37-й гв. сд развивалось не слишком удачно. Атакующие пехотинцы были прижаты огнем противника к земле. Танки 84-й тбр поддерживали атаку огнем с места и мелкими группами по два-три танка в движении. Атака 90-го сп 95-й сд вдоль Житомирского оврага была остановлена «сильным фланкирующим огнем из ДЗОТов противника, расположенных на участке правого соседа». Полк потерял 10 человек убитыми, 24 пропавшими без вести и 20 ранеными.
   На следующий день 37-я гв. сд усиливается 117-м гв. полком 39-й гв. сд с задачей 13 октября возобновить наступление. Чуйков все еще рассчитывал успеть достигнуть выгодных позиций до начала немецкого наступления. Наступление возобновилось во второй половине дня 13 октября. 114-й гв. сп 37-й гв. сд вел наступательные действия до 3.00 ночи 14 октября, занял несколько домов по ул. Боткина. Превратить их в крепости гвардейцы уже явно не успевали. В 90-м сп к вечеру 13 октября осталось 24 человека «активных штыков» и еще 43 человека в минометных ротах.
   К сожалению, как мы видим, в полной мере выполнить первоначально поставленные задачи не удалось. Неуспех и сопутствующие ему потери, напротив, ослабляли оборону на подступах СТЗ. Наступавшие советские части в ночь на 14 октября закреплялись на занятых рубежах, и устойчивость их обороны была ниже просто в силу меньшего времени, затраченного на оборудование позиций. Это прямым текстом указывается в ЖБД 37-й гв. сд: «После ночного наступления дивизия только приступила к закреплению на достигнутом рубеже, и оборонительные сооружения не были к началу наступления немцев окончены» [378 - ЦАМО РФ. Ф. 1128. Оп. 1. Д. 20. Л. 19.]. Также немцы удерживали рубеж оврагов и могли беспрепятственно выдвигать через них танки, что вскоре и произошло. Нельзя не отметить, что предпоследним непосредственно предшествующим немецкому удару приказом штаба 62-й армии стало распоряжение командиру 37-й гв. сд в 20.30 13 октября «превратить безымянную высоту, что 200–300 метров юго-западнее завода СТЗ, в неприступный для противника опорный пункт…». Выполнить это распоряжение тоже, разумеется, не успели.
   Группа Йенеке начала наступление с долгой 2,5-часовой артиллерийской подготовки в 7.30 14 октября. За 14 октября LI AK расстрелял 859 тонн боеприпасов, в том числе 609 выстрелов 210-мм мортир, 1210 выстрелов 10-см пушек и 3460 выстрелов 150-мм sFH18 [379 - NARA T312 R1450 frame 239.]. Тем самым был поставлен один из рекордов выпущенных за один день боеприпасов за все время штурма Сталинграда. Также для поддержки наступления были задействованы крупные силы VIII авиакорпуса, за день самолеты Люфтваффе сбросили на позиции советских войск около 600 тонн бомб. По горячим следам событий в рассказе представителю Комиссии по истории ВОВ В.И. Чуйков признался: «Я много в жизни пережил бомбежек, артиллерийских подготовок и проч., но 14-е число у меня останется в памяти» [380 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 394.]. Его командный пункт в тот момент находился на берегу Волги в районе завода «Баррикады», недалеко от места немецкого прорыва. Как вспоминал Чуйков, при выходе из блиндажа от дыма и гари видимость была не более пяти метров.
   Под удар немцев попали части 37-й гвардейской, 95, 112-й стрелковых дивизий. Любопытно отметить, что на левом фланге немцы ударили не по открытой местности, а по городским улицам (Янтарная, Баумана и Боткина), смяв 109-й гв. полк 37-й гв. сд. Остатки 109-го гв. сп в количестве 26 человек в ночь на 15 октября отошли через реку на остров Зайцевский. Прорвавшись в район стадиона, немцы получили возможность ударить в тыл 112-й сд. Позиция последней из удобного для обороны рубежа р. Мечетки и оврага превратилась в западню. На 13 октября 112-я сд уже была сильно ослабленной, ограниченно годной для оборонительных действий. В управлении дивизии было 109 человек, в 385-м сп – 201 человек, в 524-м сп – 263 человека, в 416-м сп – 330 человек, в 436-м ап – 197 человек, в саперном батальоне – 131 человек [381 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 16. Л. 162.]. Оказать противнику активное сопротивление такими силами было уже проблематично. Контратака стадиона отрядом в 80 человек успеха предсказуемо не имела.

   Командный состав 308-й сд. Слева направо первый ряд: зам. командира дивизии по строевой части полковник Блохин; комиссар дивизии подполковник А.М. Свирин; командир дивизии полковник Л.Н. Гуртьев; начальник штаба дивизии М.И. Тарасов; начальник политотдела дивизии А.С. Смирнов. Второй ряд: зам. начальника особого отдела Продан; зам. начальника политотдела П.М. Варшавчик; комиссар штаба А. Сергиенко; начальник особого отдела майор Стафеев; зам. командира дивизии по тылу подполковник А.И. Шкудов.(iaoo.ru)

   Второй немецкий удар последовал на стыке между 37-й гв. сд и 95-й сд. Этот удар тоже пришелся по только что наступавшим и еще не закрепившимся на достигнутых рубежах подразделениям. Малочисленный 90-й сп 95-й сд в районе Житомирского оврага легко сминается немцами, теряет за день убитыми, ранеными и пропавшими без вести 26 человек, и от полка остается 15 человек. Для обвала обороны 37-й гв. сд потребовались несколько большие усилия. В ЖБД соединения указывалось: «Приданная противотанковая артиллерия, расположенная в глубине обороны, не показала стойкости в борьбе с танками и была смята». Один из отчетных документов 37-й гв. сд описывает, как немцам удалось нейтрализовать приданный соединению 399-й ИПТАП: «Один самолет противника заставил личный состав ее [батареи 399 ИПТАП] залечь в ровики, чем воспользовались немецкие танки, в упор расстреляли орудия и вывели из строя всю прислугу» [382 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 54. Л. 46.]. Проломив фронт, наступающие немецкие части передовыми отрядами стали выходить в тыл 308-й стрелковой дивизии и на КП Чуйкова. Охрана штаба 62-й армии вступила в бой в 300 метрах от КП. Происходил силовой разгром попавших под удар частей. За 14 октября, по немецким данным, всей 6-й армией было взято 387 пленных, из них 49 перебежчиков, что сравнительно немного.
   В рассказе представителю Комиссии по истории ВОВ В.И. Чуйков особо отметил роль на начальном этапе борьбы за заводы свежеприбывшей 84-й тбр: «Еще накануне мне удалось подвести одну танковую бригаду, закопать в землю к черту все танки, выставить пехотное охранение, и ночью противник их не бомбил» [383 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 394.]. Бригада действительно попала под удар, но на вспомогательном для немцев направлении. Поэтому она не смогла предотвратить прорыв на территорию СТЗ, но не позволила таким же кавалерийским наскоком взять «Баррикады». В боях 14 октября 201-й батальон 84-й тбр претендовал на 25 подбитых немецких танков ценой потери 12 собственных «тридцатьчетверок» подбитыми и сожженными. В 200-м батальоне бригады было сожжено 6 и подбито 4 Т-70. Относительно потерь в людях в сводке бригады имелась красноречивая запись «очень велики». Жертвами танкистов 84-й тбр, скорее всего, стали штурмовые орудия 245-го батальона, число боевых машин которого упало за день с 13 (4 kz, 9 lg) до 6 САУ (1 kz, 5 lg).
   Командир дивизии Горишный выдвигает на рубеж железной дороги разведроту в составе 20 человек и учебный батальон в составе 40 человек, но этим лишь предотвращает продвижение немцев к Волге по Минусинской улице кавалерийским наскоком. Задачей немцев на тот момент все же являлся СТЗ, и основные усилия сосредотачиваются на захвате завода.
   Взлом обороны 95-й и 37-й гв. сд и обход позиций 112-й сд позволил немцам одним броском выйти на территорию СТЗ вдоль железнодорожной линии. В 15.00 танковый полк 14-й тд прорвался на территорию завода и занял большой цех в южной его части. Уже после наступления темноты вечером 14 октября танко-гренадерский полк 14-й тд продвинулся вперед к Волге южнее нефтебаков (на берегу реки уже к востоку от СТЗ), где и занял круговую оборону. С этого момента 62-я армия была фактически рассечена надвое. Жертвой прорыва немцев в район СТЗ стала 680-я железнодорожная батарея (три 152-мм орудия). 14 октября ударами с воздуха был разбит один из транспортеров, получили повреждения остальные два. К вечеру 14 октября, когда противником была занята территория завода, оставшиеся в живых артиллеристы пробились к Волге и переправились на остров Зайцевский. Транспортеры были взорваны.
   Выход противника к Волге в районе СТЗ поставил Чуйкова в крайне сложное положение. Прорыв к реке позволял развивать наступление вдоль реки в тыл войскам 62-й армии. Как на север в тыл северному участку обороны, так и на юг – обороняющимся между Мамаевым курганом и заводами соединениям. Уже в 16.00 14 октября Чуйков принимает решение рокировать в район СТЗ части северного участка обороны. Во-первых, он приказывает командиру 124-й сбр полковнику С.Ф. Горохову выдвинуть в северную часть СТЗ полноценный батальон со средствами ПТО. Выполняя приказ, Горохов направил в СТЗ 1-й батальон 124-й бригады, усиленный ротой автоматчиков и 6 ПТР с расчетами. Во-вторых, одновременно отдается приказ 115-й сбр и 2-й мсбр занять позиции от моста через р. Мокрая Мечетка по 1-й кольцевой улице до завода СТЗ. Также фронтом на юг был развернут батальон 149-й бригады. Навстречу противнику был выдвинут резерв бригады из роты автоматчиков и заградотряда.

   Навстречу «железному ветру»: советские минометчики уходят в бой в Сталинграде. Подразделения на правом берегу реки вынуждены были опираться в первую очередь на минометы и 45-мм пушки.

   На подступы к северной части СТЗ также отошли остатки 112-й сд. Все это вместе позволило на какое-то время стабилизировать положение. В.И. Чуйков позднее писал в своих мемуарах о том, что 112-я сд была рассечена на три группы: «Одна часть отошла на север и соединилась с бригадой Горохова в районе Рынок. Другая, возглавляемая лейтенантом Шутовым и Алексеем Очкиным, осталась в литейном и сборочных цехах завода. Третья, которую объединил политработник Борис Филимонов, сосредоточилась в подвалах Нижнего поселка» [384 - Чуйков В.И. Указ. соч. С. 224.]. Именно эти разрозненные группы и снятые с северного участка подразделения не позволили немцам полностью овладеть заводом. В ЖБД 6-й армии отмечалось: «Наступление 305-й пехотной дивизии западнее северной части Тракторного завода вечером 14.10 было остановлено ожесточенным сопротивлением противника».
   Успех первого дня наступления довольно дорого обошелся немцам. Первый день боев в Сталинграде принес 305-й пехотной дивизии тяжелые потери. За 14 октября соединением было потеряно 89 человек убитыми, 283 ранеными и 15 пропавшими без вести. Чувствительные потери понесла также 14-я танковая дивизия – 33 человека убитыми, 105 ранеными и двое пропавшими без вести. В докладе штаба 6-й армии об обстановке в оперативное управление ОКХ оценка первого дня наступления была достаточно осторожной: «Наступление LI AK в Сталинграде не смогло полностью достичь поставленных целей дня».
   Одним из ответных ходов советского командования стала резкая активизация ночной авиации в ударах по немецким частями непосредственно в городе. В ночь на 15 октября всего 65 самолетами (55 У-2, 6 СБ, 1 ДБ-3 и 3 Р-5) было выполнено 313 самолето-вылетов, в основном бипланами У-2. Без потерь было сброшено 601 ФАБ-100, множество осколочных и зажигательных бомб [385 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 11. Л. 187.]. Эта активность была с раздражением оценена в ЖБД 6-й армии: «Ночное господство русской авиации в воздухе имеет существенные последствия. Войска никогда не остаются в покое, их силы постоянно напряжены. Несутся потери в людях и имуществе». В.И. Чуйков также особо отмечал эффективность именно ночной авиации в разговоре с сотрудником Комиссии по изучению опыта войны: «Ночью наша авиация работала хорошо. Наши У-2, кто их изобрел, это ценнейшее изобретение. У нас его называли КВ – король воздуха» [386 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 397.].
   Тем временем советское командование лихорадочно собирало резервы для выстраивания новой линии обороны. В час ночи В.И. Чуйков приказывает снять с позиций 92-ю сбр за счет расширения фронта 308-й сд и перебросить ее в расположение 37-й гв. сд. Однако планомерного ввода бригады в бой не получилось. Сводный батальон 92-й сбр в количестве 147 «активных штыков» [387 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 31. Л. 37.] прибыл в район КП 37-й гв. сд в 5.40 утра 15 октября и не успел занять оборону до начала немецкого наступления. Батальон попал под сильный обстрел, понес большие потери, его остатки во главе с начальником штаба попали в окружение. В ЖБД бригады происходившее было описано так: «Встретив танки противника и не имея противотанковых средств, бойцы бригады шли на самопожертвование и уничтожали танки противника гранатами и бутылками с горючей жидкостью» [388 - ЦАМО РФ. Ф. 1904. Оп. 1. Д. 1. Л. 5.]. После боя в бригаде осталось 12 человек.
   Однако основной задачей группы Йенеке на тот момент стало развитие успеха 14-й тд, и день 15 октября был потрачен немцами на занятие СТЗ и примыкавшего к нему с юга кирпичного завода с подавлением оставшихся на занятой территории очагов сопротивления. Как указывалось в донесении командующему 62-й армией от командира 112-й сд, к 10.00 16 октября в 112-й сд оставалось всего 118 человек, в том числе 42 человека среднего и старшего начсостава и 76 человек младшего и рядового состава. Из состава 1-го батальона бригады Горохова из боев за СТЗ 16 октября к своим вышло всего 12 человек [389 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 179.]. В последующем в донесении LI корпуса указывалось, что на территории СТЗ было захвачено 100 корпусов танков, 35 танковых башен, локомотивы и другое оборудование. По немецким данным, за 15 октября было взято 1028 пленных (в т. ч. 31 перебежчик), значительно больше, чем в предыдущий день.
   Потери танков LI корпуса могут быть оценены по падению численности танкового парка двух участвующих в бою дивизий (см. таблицу).

   Таблица
   Состояние танкового парка 14-й и 24-й тд на 15 октября 1942 г.

   Командир 308-й сд полковник Гуртьев Леонтий Николаевич.

   Однако, сосредоточившись на захвате СТЗ, части LI AK на какое-то время оставили в покое отброшенные к «Баррикадам» 95-ю сд и 37-й гв. сд. В журнале боевых действий 62-й армии 15 октября их состояние определялось словами «полностью утратили свою боеспособность». К чести разведчиков 62-й армии они уже на второй день наступления вычислили, что на заводы был нанесен удар с участием свежей 305-й пехотной дивизии. Ответный ход с выдвижением в Сталинград свежего соединения (138-й сд) пока запаздывал, о чем подробнее рассказано ниже.
   Пожалуй, наиболее серьезным аргументом Чуйкова на тот момент являлась 84-я тбр. День 15 октября для бригады Д.Н. Белого прошел сравнительно спокойно. С началом немецкого наступления в город спешно переправляются тяжелые танки КВ бригады, остававшиеся на левом берегу реки. На вечер 15 октября бригада насчитывала 5 КВ, 12 Т-34 (в строю 7), 5 Т-70 (в строю 3) [390 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 30. Л. 29 об.]. Подбитые Т-34 и Т-70 использовались как неподвижные огневые точки.
   К утру 16 октября LI AK перегруппировался фронтом на юг для наступления на завод «Баррикады». Наступление, в котором были задействованы 14-я тд и 305-я пд, началось при интенсивной поддержке с воздуха в 8.00 утра. Среди множества прочих бомб всех калибров было сброшено несколько бомб 1800 и 2500 кг весом. Однако наступление сразу натолкнулось на вкопанные советские танки. В донесении LI АК за 16 октября указывалось: «Атака 14-й танковой дивизии (один танковый батальон, К.64 и I.R.577) на северо-западный угол орудийного завода в квадрате 84D1 натолкнулась на вражеские танки. В результате боя уничтожено 16 вражеских танков (1 КВ, 7 Т-34 и 8 Т-60) и потеряно 17 собственных».
   К сожалению, сводка 84-й тбр за 16 октября отсутствует, подробности боя неизвестны, но противником 14-й танковой дивизии немцев стали именно ее боевые машины, оказавшиеся на этот раз в нужное время в нужном месте. По состоянию на вечер 17 октября 84-я тбр насчитывала один КВ и один Т-34 на ходу, еще один КВ, три Т-34 и один Т-70, будучи подбитыми, использовались как неподвижные огневые точки [391 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 30. Л. 32.]. Это заставляет сделать вывод, что большая часть боевых машин 84-й бригады погибла в танковом бою 16 октября, нанеся чувствительные потери противнику. Сопротивление танкистов немцам удалось сломить только к середине дня.
   За счет сопротивления в районе СТЗ и успеха танков 84-й тбр в обороне удалось выиграть время на ввод в борьбу за город новой дивизии. Если до этого донором для сражавшейся в Сталинграде 62-й армии были соединения с фронта к северу от города, то в ходе третьего штурма была изъято соединение из состава 64-й армии. Решение о выдвижении дивизии принимается уже в первый день немецкого наступления. К исходу 14 октября распоряжением штаба фронта 138-я стрелковая дивизия полковника И.И. Людникова из 64-й армии передавалась в подчинение командующего 62-й армией. Части дивизии занимались боевой подготовкой, когда в 15.00 14 октября поступает приказ «быть готовой к переправе в г. Сталинград». Состояние 138-й сд на тот момент трудно было назвать блестящим. Она насчитывала 4367 человек, 1019 винтовок, 222 автомата, 21 ручной пулемет, 3 (три!) станковых пулемета. Вместе с тем дивизия располагала довольно сильным артиллерийским кулаком в составе 11 122-мм гаубиц, 31 76-мм пушки и 21 противотанковой пушки. Однако к этим орудиям и минометам имелось незначительное количество боеприпасов. Дивизия недавно получила около 1500 человек пополнения, но без вооружения и шанцевого инструмента. Обо всем этом И.И. Людников доложил командующему фронтом. Соответственно задачу соединения скорректировали: «Поднять один наиболее полноценный полк, взять недостающее вооружение и к 5.00 15 октября переправить на зап. берег р. Волги». Остальным частям предписывалось ожидать вооружение и боеприпасы.

   В штабе командующего 62-й армией генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова (второй слева). Слева от него с карандашом в руках начальник штаба армии генерал-майор Н.И. Крылов. За столом сидит член Военного совета армии генерал-лейтенант К.А. Гуров. Справа – командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор А.И. Родимцев. В жизни Родимцев и Чуйков друг друга терпеть не могли, но на постановочном фото выглядят дружелюбными.

   Для переправы в Сталинград был выбран 650-й сп майора Ф.И. Печенюка [392 - 1906 г. рождения, ветеран Советско-финской войны. Войну закончил на Дальнем Востоке в августе 1945 г.] в составе 1067 человек, вооруженных 591 винтовкой, 111 автоматами, 12 ручными и 2 станковыми пулеметами, 13 ПТР, 17 50-мм и 26 82-мм минометами. Полк выступил в 2.30 15 октября и только к 4.00–5.00 подошел к населенному пункту Старенький в 4 км от переправы. Стало очевидно, что полк на переправу не успевает (она действовала только до рассвета, 4.00) и приказ на ввод его в город уже 15 октября невыполним. В 5.10 прибыл командующий фронтом А.И. Еременко, его разговор с Людниковым продолжался час и вряд ли был приятным (в ЖБД соединения его содержание не указывается, а в мемуарах Людников тактично умолчал о перипетиях выдвижения его дивизии в город). Тем временем днем в 138-ю дивизию поступило вооружение и около 700 человек пополнения. О нем нельзя не сказать особо, в ЖБД 138-й сд прямо указывалось, что пополнение «мало подготовленное и слишком молодое. Многие 26-го года рождения» [393 - ЦАМО РФ. Ф. 1205. Оп. 1. Д. 16. Л. 2.]. Но выбирать не приходилось. Пополнение, в том числе 16-летних подростков, распределили между 344-м и 768-м полками. Со школьной скамьи им предстояло попасть сразу в ад уличных боев в Сталинграде.
   Переправу дивизии И.И. Людникова трудно назвать хорошо организованной. Ближе к вечеру 15 октября поступает устный приказ полкам 138-й дивизии двигаться к переправе «Красный Октябрь». 650-й полк подтягивается к переправе в 20.00. Переправа оказывается занятой подразделениями 84-й тбр (танками КВ, см. выше), но так или иначе полк к 5.00 попадает в Сталинград. Полк майора Печенюка направлялся в район севернее завода «Баррикады», причем по частям, по мере прибытия с переправы. Оперативно он подчиняется 37-й гв. сд.
   Два других полка 138-й сд выходят к переправе и… останавливаются, не имея четкого приказа. В итоге 344-й и 768-й полки простояли весь день 16 октября у Старенького, подвергаясь налетам с воздуха и ударам артиллерии. Переправа через Волгу состоялась только в ночь на 17 октября силами 10 бронекатеров и 2 моторных паромов Волжской военной флотилии. В этом месте переправляться нужно было сначала через Волгу на Зайцевский остров, а затем через Денежную Воложку в Сталинград. Мостик через последнюю уже был разрушен, и переправа двух полков Людникова шла на лодках, на которых перевозили из города раненых. Справедливости ради нужно сказать, что управление дивизии переправилось уже к полуночи 16 октября.
   Все эти неувязки в переправе в Сталинград 138-й сд могли иметь поистине катастрофические последствия, если бы по другую сторону фронту был идеальный порядок. Но это было не так. Произошедшее описывает дневное донесение LI корпуса:
   «Атака LI-го армейского корпуса 16.10 с 14-й тд и 305-й пд велась против упорно обороняющегося врага с танками и в разобранных домовых блоках с целью вклинивания в северную часть орудийной фабрики. Но цель, намеченная на этот день, достигнута не была. Атака не была проведена всеми имеющимися силами 14-й тд и 305-й пд, а также из-за почти мизерного наличия 100-мм и 210-мм боеприпасов для мортир. Опыт подтвердил, что для достижения полного успеха в намеченном мероприятии необходима планомерная подготовка совместных действий пехоты и артиллерии, при этом принимая во внимание и обеспечение войск боеприпасами в полной мере, что в случае с 16 октября было пущено на самотек». Действительно, за 16 октября LI AK расстрелял 496 тонн боеприпасов (меньше, чем в первый день наступлния), в том числе 246 выстрелов 210-мм мортир, всего 165 выстрелов 10-см пушек и 3053 выстрелов 150-мм sFH18 [394 - NARA T312 R1450 frame 304.]. 10-см пушки хотя не обладали большим могуществом снаряда, но активно использовались немцами для контрбатарейной борьбы на больших дальностях.
   «Пущенный на самотек» процесс обеспечения наступающих боеприпасами дал возможность ввести 138-ю стрелковую дивизию в город, выставив ее фронтом на север и северо-запад. Приказом Военного совета 62-й армии дивизии И.И. Людникова ставилась следующая задача: «138-й Краснознаменной сд к 4.00 17.10. 42 г. занять и прочно оборонять рубеж южная окраина Деревенек, Скульптурный. Не допустить выхода противника в район проспекта Ленина и завода «Баррикады».
   Помимо ввода в бой в Сталинграде свежих соединений шел процесс вывода из него потерявших боеспособность дивизий. Многострадальная 95-я сд с прибытием 138-й сд выводилась на восточный берег Волги, но в городе оставался 161-й сп в составе 50 «активных штыков». Занимаемые позиции передавались прибывающим частям дивизии И.И. Людникова.
   Командир 138-й сд решил построить оборону в два эшелона. В первый выделялся уже сражающийся на подступах к «Баррикадам» 650-й полк и только что переправившийся 768-й полк. Во второй эшелон выделялся 344-й полк. Однако выход 138-й сд на позиции в Сталинграде проходил совсем не так гладко, как хотелось бы. В итоге общение Чуйкова с Людниковым началось с выволочки в адрес комдива. 17 октября командующий 62-й армией пишет ему:
   «Вами не выполнен мой приказ о занятии жел. дор. станции и поселка зап. Трамвайная, Скульптурный, таким образом, Вы и не обеспечили правого фланга 308 сд, следствием этого образовался разрыв между Вашей дивизией и 308, что позволило противнику безнаказанно наступать вдоль жел. дороги на завод «Баррикады», угрожать захватом завода «Баррикады» и дальнейшим продвижением на юг» [395 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 48–49. Л. 206.].
   Далее Чуйков требовал исправить допущенные ошибки: «Под Вашу личную ответственность ликвидировать разрыв с 308 сд, обеспечить ее правый фланг, установив локтевую связь и ни при каких условиях не допустить проникновения противника на территорию завода «Баррикады» и в стыке с 308 сд. За стык отвечаете Вы».
   Надо сказать, что сам И.И. Людников в своих мемуарах предпочел уклониться от описаний подробностей боев за «Баррикады», сославшись на то, что «в архиве Министерства обороны СССР 138-я дивизия за тот период представлена самой тощей папкой» [396 - Людников И.И. Дорога длиною в жизнь. М.: Воениздат, 1969. С. 26.]. В этом есть некоторое лукавство: в фонде 138-й сд есть и довольно подробный ЖБД за этот период, и оперсводки за период пребывания соединения в Сталинграде. «Процитированный» Людниковым приказ Чуйкова лишь в самых общих чертах и некоторыми фразами напоминает оригинал (частный приказ от 23.50 16 октября). Объяснение всему просматривается только одно: товарищ Людников не хотел обсуждать детали происходившего в Сталинграде.

   «Индустриальная война». Советские солдаты у разрушенной до основания трубы в Сталинграде. В руках у пехотинцев пистолеты-пулеметы ППШ – наиболее удобное оружие в условиях городских боев.

   Причиной выволочки от Чуйкова стала банальная потеря ориентировки в городе. «Баррикады», как секретный завод, были обозначены на плане Сталинграда лишь белым прямоугольником с ж.-д. путями к западу от него. Командир 768-го полка майор Г.М. Гуняга прошел по территории «Баррикад» несколько линий железнодорожных путей и счел задачу по выходу на заданный рубеж выполненной. Однако в действительности подразделения полка остались на территории завода.
   Последствия этой без преувеличения роковой ошибки не заставили себя ждать. Немцы силами 14-й танковой дивизии ударили вдоль железной дороги, идущей к западу от «Баррикад» в тыл 308-й стрелковой дивизии. Как указывалось в полуденной сводке соединения от 17 октября, в разрыв с соседом «просачивается безнаказанно противник с пехотой и танками». Более того, немцы предприняли целенаправленные действия для образования «котла»: в ночь на 17 октября 108-й мотопехотный полк 14-й тд был переброшен по разрушенным городским кварталам в стык 100-й лпд и 24-й тд и усилен танковой «группой Мессершмитт» [397 - Названа по имени командира обер-лейтенанта Ханса Мессершмитта и никак не связана с истребителями Ме-109.] из 24-й тд. В 8.00 утра 17 октября после артподготовки 108-й мп начал наступление вдоль оврага в направлении на юго-западный угол «Баррикад», а 103-й мп 14-й тд двинулся ему навстречу вдоль железной дороги. Уже к середине дня 108-й мп вышел к железной дороге, тем самым замкнув кольцо окружения двух полков 308-й сд.
   Усугублялась ситуация заранее спланированными сковывающими атаками 24-й тд с фронта, не позволявшими полкам 308-й сд снимать подразделения для прикрытия фланга. В тот же день под удар попал командный пункт 308-й сд, в бой вступила комендантская рота. Тяжелые последствия обхода обоих флангов обрисованы в оперсводке 308-й сд от 12.00 18 октября: «Подразделения 347 и 339 сп, находясь полутора суток в окружении пр-ка, превосходящего его в несколько раз до последней минуты, погибли в своих р-нах обороны, не отступив ни на шаг» [398 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 26. Л. 56.]. Положение 138-й сд также скачкообразно ухудшилось, хотя и не настолько катастрофически, как у соседа. Вместо обороны на сравнительно узком участке фронтом на север и северо-запад в северной части «Баррикад» частям дивизии Людникова теперь нужно было оборонять завод «Баррикады» в целом, фронтом и на запад, и на север, в куда более разреженных боевых порядках. Усугубилась ситуация сильнейшим ударом по 650-му полку 138-й сд, положение которого на вечер 17 октября характеризовалось в сводке как «продолжал вести тяжелые бои в окружении».
   Прорыв немцев вдоль железной дороги дальше до завода «Красный Октябрь» сдержал сводный 161-й полк дивизии Горишного (95-й сд), оседлавший развилку железнодорожных путей у юго-западной оконечности «Баррикад». Людникову же вместо построения в два эшелона по учебнику пришлось в ночь на 18 октября вытягивать свои подразделения «в нитку» по периметру «Баррикад», причем разделяя полки побатальонно. Один батальон 344-го полка был поставлен в северо-западный угол территории «Баррикад», другой – в юго-западный, а между ними фронтом на запад расположился 768-й полк.
   По существу, упорное сопротивление двух окруженных к западу от «Баррикад» полков 308-й сд спасло части Людникова от немедленного разгрома. Днем 18 октября части немецких 14-й, 24-й танковых и 305-й пехотной дивизий вели бои по ликвидации сопротивления на местности, занятой в предыдущий день. По немецким данным за 18 октября, LI AK было взято 537 пленных (в том числе 10 перебежчиков). Вместе с тем не слишком удачный дебют 138-й сд на сталинградских улицах привел к чувствительным потерям. Согласно вечерней оперсводке от 18 октября, в 650-м полку на передовой числилось всего 86 человек, в 768-м полку на передовой – 424 человека, в 344-м полку – 577 человек. Кризисная ситуация несколько сглаживалась удержанием позиций в районе северной оконечности «Баррикад» с опорой фланга на реку остатками 118-го полка 37-й сд. Помимо стрелков в его составе действовала так называемая «группа Киселева» из прислуги 45-мм и 76-мм орудий, оставшихся без своих пушек и взявшихся за винтовки и автоматы. К тому моменту он насчитывал около 300 человек.

   Брошенные танки Т-34 в цеху СТЗ. Перед нами не только танки, произведенные на СТЗ, но и Т-34 с «гайкой», произведенный на Урале. Он попал в Сталинград, скорее всего, вместе со 2-м танковым корпусом.

   В критический для советских войск в районе «Баррикад» день 17 октября 8-я ВА попыталась активнее действовать днем, прикрывая свои войска. Летали 22 истребителя, 7 самолетов были сбиты или не вернулись с боевого задания, еще 2 Як-1 сели на вынужденную посадку из-за повреждений. В частности, 4 Ла-5 из 287-го ИАК летали на прикрытие войск в районе собственно «Баррикад», не вернулось два самолета.
   Тем временем волна обвала фронта докатывается до позиций 193-й сд, оборонявшейся на подступах к заводу «Красный Октябрь». 17 октября обнаружился отход правого соседа – 347-го полка (308-й сд) с рубежа ул. Петрозаводской. Большая часть мин в овраге севернее Калужской улицы (на фланге 685-го полка 193-й сд) была взорвана артогнем и бомбежкой. Именно здесь произошел прорыв усиленного танками 108-го мотополка 14-й тд в процессе окружения дивизии Гуртьева. Правый фланг 193-й дивизии оказывается открытым. Для его прикрытия выдвигаются остатки учебного батальона соединения, но это могло дать лишь временную стабилизацию обстановки.
   В.И. Чуйков видел, что оборона 62-й армии распадается на глазах. Это заставило его попытаться «закрутить гайки», со ссылками в том числе на приказ № 227. Глубокой ночью на 18 октября появляется приказ штаба армии, в котором звучат такие слова: «Полковник Гуртьев без моего разрешения отдал приказ на отвод в тыл 339 и 347 сп» [399 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 442.], «Полковник Гуртьев совершил преступление перед Родиной» [400 - Там же.]. Соответственно командиру 308-й сд в ультимативной форме предписывалось к утру вернуть полки на прежние позиции. На написанном простым карандашом приказе после указаний дописано «невыполнение под суд» карандашом малинового цвета. Тем же цветом поставлена подпись Чуйкова.
   С одной стороны, слова об отводе полков противоречат факту окружения полков 308-й сд, очаги сопротивления которых немцы ликвидировали днем 18 октября, что подтверждается немецкими источниками. В 17.50 17 октября командир 193-й сд информировал, что «по донесению к-ра 685 сп 347 сп (308 сд) ведет бой в окружении» [401 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 34. Л. 89.]. С другой стороны, часть сил окруженных подразделений все же могла успеть получить приказ на отход в последний момент. В оперсводке 193-й сд, датированной 22.00 17 октября, есть такие слова: «По донесению командира 685 сп отдельные группы 347 сп (308 сд) приводятся в порядок в районе стыка жел. дороги» [402 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 34. Л. 67.]. Так или иначе, целостная система обороны 308-й сд перестала существовать.
   По позднейшему отчету Гуртьева, окружение двух полков состоялось уже в 13.00 17 октября [403 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 54. Л. 8.]. То есть к моменту прорыва 108-го мотополка немцев к железной дороге. Всякая связь с частями была прервана, что не позволяло поддерживать окруженные полки хотя бы огнем артиллерии. Наблюдательный пункт артиллерии дивизии с радиостанциями также был смят противником. Командные пункты 347-го и 339-го полков на заводе «Баррикады» и в районе развилки железной дороги оказались отрезаны от своих подразделений, а штаб 347-го полка – окружен. За счет прибывшего пополнения Гуртьев формирует батальон в 160 «штыков», 339-й полк получает 50 человек. Этими силами Гуртьев попытался пробиться на соединение с окруженными, но успеха не имел. К 12.00 18 октября отдельные группы бойцов и командиров вышли из окружения. Штаб 347-го полка использовал для прорыва подземные коммуникации завода «Баррикады». В составе 24 человек остатки 347-го полка заняли оборону в главной конторе «Баррикад», позднее командир полка доносил, что собралось 60 человек [404 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 54. Л. 9 об и 13.].
   Надо сказать, что штаб 62-й армии не ограничился выволочками в адрес командиров соединений. Донесение командира 193-й сд Смехотворова об обходе фланга не было оставлено без внимания. Утром 18 октября Крылов приказывает командиру 39-й гв. сд «выделить две стрелковые роты в распоряжение к-ра 193-й сд для восстановления положения на южной окраине завода Баррикады» [405 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 448.]. Также в южную часть «Баррикад» перебрасываются батальон танков (один КВ и два Т-34), мотострелковый батальон и батарея ПТО из состава 84-й танковой бригады. Силы, конечно, небольшие, но они могли, по крайней мере, замедлить продвижение немцев.
   Главным же последствием обхода фланга для 193-й сд стало сбивание ее 685-го полка к вечеру 18 октября с насиженных и развитых в инженерном отношении позиций. Как указывалось в отчете 685-го полка по итогам боев, «передний край полка на рубеже улиц Проточная и Тупиковая на открытой местности, с наспех оборудованными окопами без укрытий и ходов сообщения, при отсутствии сильных противотанковых средств и пулеметов…» [406 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 53. Л. 61.].
   В 2.00 ночи 19 октября в 193-ю сд прибыло вооруженное винтовками пополнение в количестве 390 человек, как указывалось в оперсводке, «не обстрелянные и недостаточно обученные, подавляющее большинство – казахи и узбеки». Неудивительно, что в этих условиях (слабые позиции и нехватка времени на сколачивание получивших пополнение частей) оборона 685-го полка рухнула под ударами противника, и подразделения полка откатились за железную дорогу к каменным «мансарским домам» рядом с хлебозаводом. В этих условиях генерал Ф.Н. Смехотворов вынужден был 19 октября отвести 895-й полк с оборудованных в период затишья позиций и развернуть его фронтом на север, смыкая его позиции с отброшенным к району хлебозавода 685-м полком. Теперь 895-й полк занимал оборону от фабрики-кухни (опорный пункт 1/895) до позиций 685-го полка за железной дорогой. 19 октября погиб в бою командир 895-го полка майор Ворожейкин. В какой-то мере от дальнейшего развала оборону 193-й сд спасло возобновление боев за «Баррикады», в дневном донесении LI AK указывается: «Запланированное наступление на хлебозавод и берег Волги из-за ситуации на орудийном заводе было отложено».
   По итогам всех этих событий В.И. Чуйков устраивает настоящую выволочку в приказе командиру 193-й сд с массой резкостей: «Вы без всяких причин начинаете пятиться назад, лишь только от угрозы ожидаемого удара противника…», «лихорадочное состояние, такие резкие, мгновенные изменения обстановки оказались возможными только у Вас» [407 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 451.]. Чуйков напоминал генерал-майору Ф.Н. Смехотворову о приказе «Ни шагу назад» и обещал помощь только армейской артиллерии. Отдельным приказом был раскритикован начальник штаба 193-й сд Чумаков: «Вы день молчите, у Вас идет все как-будто [так в документе. – А.И.] гладко, но потом ночью, когда уже сделать ничего нельзя, Вы доносите: «У нас катастрофа, прорвался противник…»

   Выгоревший цех СТЗ.

   Здесь с В.И. Чуйковым трудно согласиться. Майор Чумаков еще 17 октября писал прямым текстом: «Прошу ввода в образовавшийся разрыв [в районе «Баррикады»] части из армейского резерва» [408 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 34. Л. 85.]. В 12.30 18 октября, т. е. в середине дня, он докладывал: «Шесть танков прорывались в район школы, что между Бугурусланская и Тираспольская». Эта сталинградская школа № 26 находилась уже глубоко в тылу позиций 193-й сд. Только после этого в полночь 18 октября сам генерал-майор Ф.Н. Смехотворов написал командарму пространное донесение (видимо, именно его имел в виду Чуйков как описание катастрофы) с не допускающими двойного толкования утверждениями: «[противник] почти полностью уничтожил 685 сп и учебный батальон» и «между 685 и 895 сп образовался разрыв» [409 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 34. 70.]. Там же Смехотворов писал: «Для ликвидации дальнейшего развития прорыва пр-ка прошу принять срочные меры» [410 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 34. Л. 73.]. То есть командование 193-й сд информировало штаб армии о неблагоприятном развитии событий, можно даже сказать, било тревогу. Однако реакция командования 62-й армии на это постепенное падение фронта дивизии Смехотворова явно запаздывала.
   Тем временем 19–22 октября погода испортилась, хлынули дожди со снегом, и Паулюс приказал отложить новое наступление – ввиду истощения сил пехоты немецкие наступления все больше зависели от поддержки авиации. По итогам третьего штурма Сталинграда противотанкистов и танкистов 62-й армии нельзя обвинить в том, что они стреляли в «молоко». Число боеготовых танков в 14-й и 24-й танковых дивизиях армии Паулюса неуклонно снижалось (см. таблицу).

   Таблица
   Состояние танкового парка 14-й и 24-й тд на 19 октября 1942 г.

Несмотря на взятую немцами паузу в наступлении на Сталинград, вылазки частного характера продолжались, причем со значительным расходом боеприпасов. Так, 20 октября LI корпус расстреливает 230 тонн боеприпасов. Удары артиллерии и авиации в этот день наносились, в частности, по 883-му полку 193-й сд, пока еще державшемуся на подготовленных позициях. 21 октября LI корпус расстреливает 293 тонны боеприпасов [411 - NARA T312 R1450 frame 477.]. В этот день ухудшилось положение на фронте 895-го полка 193-й сд, когда его 1-й батальон был изолирован в опорном пункте на фабрике-кухне. Однако глубокого охвата и разгрома этого опорного пункта не состоялось, возможность развить успех на этом участке 193-й сд немцами на тот момент была упущена. 100-я лпд действовала не слишком энергично. Напротив, в районе хлебозавода части 14-й тд вели себя активнее. Для штурма зданий здесь немцами использовались танки, вводившиеся в бой после артиллерийской обработки советских позиций. Как указывалось в отчете 685-го полка, «к дому выдвигались на расстояние 70–100 метров три танка и располагались с учетом взаимного прикрытия и вели огонь с короткой дистанции из пушек и пулеметов по дому» [412 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 53. Л. 62.]. Результатами обстрела затем пользовалась пехота. В итоге первый «мансарский дом» был взят 21 октября. Впрочем, продвижение таким методом шло медленно – до 24–25 октября немцы взяли пять «мансарских домов».

   Своеобразие положения защитников Сталинграда заключалось в том, что артиллерийскую поддержку им оказывали батареи, стрелявшие через Волгу. На снимке: 152-мм гаубица-пушка МЛ-20 ведет огонь с левого берега Волги. В самом городе существование и снабжение боеприпасами артиллерии такого класса было проблематичным.

   Град бомб и снарядов даже в период пауз расшатывал советскую оборону. Если на 21 октября в 883-м полку 193-й сд насчитывалось 647 «активных штыков», в 895-м полку – 373, то двое суток спустя – 201 и 150 человек соответственно. Неприятным последствием постоянного воздействия со стороны немецких авиации и артиллерии также стала потеря противотанковых средств, 45-мм пушек и противотанковых ружей, которых, по донесению Ф. Смехотворова, «остались буквально единицы».
   Группа Горохова. В северной части Сталинграда оборонялась группа из частей нескольких стрелковых бригад, с начала сентября 1942 г. получившая наименование «опергруппа Горохова» или «группа Горохова». Возглавлял ее командир 124-й стрелковой бригады полковник С.Ф. Горохов. Она оказалась самой стабильной из созданной командовавшим тогда 62-й армией генерал-майором Н.И. Крыловым оперативных групп. Группа Горохова серьезно пострадала в ходе немецкого наступления на Орловку, но в середине октября находилась еще в сравнительно хорошей форме (см. таблицу).
   Таблица
   Численный состав оборонявшихся в северной части Сталинграда подразделений на 14 октября 1942 г.

   На участке обороны бригад к октябрю не осталось танковых бригад, но имелась такая необычная часть, как отдельный танковый батальон Сталинградского танкового завода. Он состоял из танков разных типов, свезенных на СТЗ для ремонта, но ввиду прекращения работы завода использовавшихся преимущественно как неподвижные огневые точки. На 11 октября в составе батальона было 23 танка: 6 КВ, 8 Т-34, 3 Т-70, 6 Т-60. Из этого числа в строю было 6 машин, еще 2 – в ремонте [413 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5512. Д. 15. Л. 6.]. Батальон СТЗ был разбит на три роты, занимавшие позиции в системе обороны 124-й и 149-й стрелковых бригад.
   С рассечением 62-й армии надвое ударом на СТЗ 14 октября бригады в северной части Сталинграда оказались изолированы. От немедленного удара в тыл с юга группа Горохова была прикрыта р. Мокрая Мечетка. Однако беда пришла со стороны XIV танкового корпуса, который с утра 15 октября присоединился к общему наступлению армии Паулюса на Сталинград. Обстановка на «северном заслоне» в середине октября была уже достаточно стабильной, и это позволило немцам развернуть 16-ю тд на Сталинград, а также задействовать в атаке потрепанную 94-ю пд. XIV корпус начал наступление на день позже атаки на СТЗ, т. к. ожидался захват соседом удобных для наблюдения высот.
   Однако 115, 124 и 149-я сбр не были охвачены планом Чуйкова на контрнаступление и в течение длительного периода имели только приказы на оборону. За имевшиеся в их распоряжении после боев за Орловку несколько дней бригады хорошо закрепились. Как указывалось в дневном донесении, наступление 16-й танковой дивизии «после хорошего первоначального успеха остановлено в глубине вражеской обороны». Советская оборона в районе Рынка и Спартаковки получила весьма высокую оценку противника: «Противник ожесточенно обороняется на хорошо подготовленных позициях, применяя многочисленное тяжелое пехотное вооружение. Фланговый огонь с севера и юга привел к большим собственным потерям. Многочисленные зенитные и противотанковые орудия препятствуют эффективному применению танков и штурмовых орудий». При этом нельзя сказать, что бригада Горохова располагала большим количеством артиллерии. На 12 октября в 124-й бригаде имелось восемь 76-мм пушек ЗИС-3, две 76-мм полковые пушки и двенадцать «сорокапяток». Бронебойных снарядов к этим орудиям имелось в достатке. 115-я бригада располагала всего тремя 76-мм и одной 45-мм пушкой.
   Однако обвал фронта в районе СТЗ и потеря батальона 124-й сбр в боях за завод все же серьезно ослабили положение группы Горохова. На второй день наступления, 16 октября, немцам удалось прорваться к устью реки Мокрая Мечетка и тем самым окружить часть сил северной группы 62-й армии. В окружение попали также 3-й батальон 149-й бригады, остатки 282-го полка НКВД [414 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 33. Л. 63.], а также остатки 115-й бригады. Ночью окруженные прорвались из «котла». Управление 115-й бригады было выведено из Сталинграда 21 октября 1942 г.
   Танковый батальон Сталинградского завода был уничтожен в течение первых трех дней наступления. 14 октября была потеряна рота на Т-60, все они были сожжены артогнем противника. К вечеру 15 октября в строю два КВ. Остальные танки были подбиты артиллерией или поражены авиабомбами. К исходу дня 16 октября оба КВ были окружены противником. Пехота группы Горохова от танков отошла. Экипажи КВ вели бой до исчерпания боекомплекта, а с наступлением темноты подорвали танки и вышли к своим.
   Согласно немецким донесениям, в результате трехдневных боев с группой Горохова ими было захвачено 322 пленных, 30 противотанковых пушек, 16 минометов, 1 «залповая установка» и подбит 1 танк (очевидно, уже обездвиженный из батальона СТЗ). Заявка на три десятка захваченных пушек явно завышенная, их просто не было у группы Горохова в таком количестве. По документам 124-й бригады проходит потеря одной 76-мм и трех 45-мм пушек. В отношении людских потерь 124-я бригада отчиталась о 87 убитых, 219 раненых и 55 без вести пропавших с 15 до 22 октября [415 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 180.].
   Горохов одновременно пожаловался в штаб армии, что без согласования с ним командовавший остатками 112-й сд подполковник Ермолкин убыл на восточный берег Волги. Уже в ноябре подполковник Ермолкин был отстранен от командования дивизии и отдан под трибунал [416 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 6а. Л. 33.]. Чуйков в январе 1943 г. особо его выделил с худшей стороны: «Дивизии держали все командиры дивизий, кроме Ермолкина, 112-я».
   Выход противника к Волге создавал опасность форсирования реки с использованием двух островов в этом районе. Директива Ставки № 157562 от 16 октября предписывала:
   «В связи с занятием противником р-на СТЗ и выходом его к р. Волга немедленно направить для временного усиления гарнизонов островов Зайцевский и Спорный часть сил 300 стр. дивизии».
   Это была полнокровная дивизия численностью более 10 тыс. человек. По большому счету, соединение было последним резервом, который советское командование могло бросить на улицы Сталинграда в действительно критической ситуации.
   Положение отрезанной группы Горохова во второй половине октября стабилизировалось. XIV танковый корпус был занят на защите «наземного моста», LI армейский корпус наступал на заводы, повернувшись спиной к островку в северной части города.
   Согласно донесению полковника С.Ф. Горохова, в его подчинении на 19 октября 1942 г. насчитывалось 3953 человека, 15 станковых пулеметов, 95 ручных пулеметов, 57 ПТР. Артиллерию группы составляли двадцать две 45-мм пушки, двадцать 76-мм пушек, двадцать один 120-мм миномет, сорок восемь 82-мм минометов, двадцать три 50-мм миномета. Ядром группы была 124-я сбр численностью 2640 человек. Вторым соединением группы была 149-я сбр подполковника В.А. Болвинова. Остатки 115-й сбр и 112-й сд обратили на укомплектование батальонов двух бригад, хотя моральное состояние переживших катастрофы своих соединений бойцов вызывало нарекания. Снабжение через Волгу работало, но не безупречно. С.Ф. Горохов жаловался на нехватку 120-мм мин и 76-мм снарядов, а также снайперских винтовок. Переправа группы обеспечивалась паромом и шестью бронекатерами Волжской флотилии.
   19 октября немцы в очередной раз атакуют позиции группы Горохова. Ранним утром, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, боевые группы Бренделя и Райманна из 94-й пд наступают на Спартаковку и вклиниваются на ее западные окраины, овладев таким объектом, как тюрьма. Решительного успеха этот удар не имел, в дневном донесении XIV корпуса указывалось, что наступление «остановлено сильным огнем со стороны устья М. Мечетки и восточного берега Волги». Под удар попали 4/149 и 4/124 сбр, потерявшие за день 248 человек убитыми и ранеными. Попытка восстановить положение контратакой успеха не имеет. На несколько дней наступает затишье, а вечером 23 октября Горохов решает наступающей ночью занятую часть Спартаковки.
   Наступление предпринимается силами 149-й сбр (450 «активных штыков»). Начав атаки в полночь, подразделения бригады к 5.00 «полностью выполнили поставленную задачу». Однако, как это неоднократно случалось в Сталинграде, наступательная активность советских войск наталкивалась на удар противника. С утра 24 октября 94-я пд переходит в наступление на не успевшие закрепиться подразделения бригады Болвинова. Это привело не только к отходу с только что занятых позиций, но и потере значительной части Спартаковки. Тюрьму немцы вновь берут штурмом. По донесению 149-й сбр, потери за 24 октября составили 91 человек убитым и 223 ранеными [417 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 206.]. Потери 94-й пд за день, по донесению корпуса, составили 175 человек.

   Там, где не пройдут танки, могут пройти пехотинцы. Немецкий пулеметный расчет в Сталинграде.

   Понеся тяжелые потери, 149-я сбр была оттеснена к Волге, из ее остатков формируется так называемая «группа Болвинова» (по имени командира 149-й сбр). Ядром обороны Спартаковки являлись, однако, 1-й и 4-й батальоны 124-й сбр. Сам С.Ф. Горохов в тот момент оценивал положение как критическое и докладывал в штаб армии: «Положение безвыходное. Срочно шлите живую силу или укажите вариант действий» [418 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 200.]. Любопытно отметить, что буквально теми же словами («укажите вариант действий») В. Модель под Ржевом требовал пополнений от Г. Клюге. Требования С.Ф. Горохова возымели действие, и через несколько дней ему был передан батальон из 1051-го полка 300-й сд. «Чужой» батальон не стали использовать как единое целое, предпочтя расформировать его и обратить на укомплектование частей двух бригад людьми и матчастью.
   Следующий натиск на группу Горохова последовал 27 октября. В донесении XIV корпуса особо отмечалась эффективная поддержка с воздуха: «Утром очень хорошая поддержка пикирующих бомбардировщиков-Штук [Ю-87]». Однако опрокинуть оборону северного участка немцам не удается, 94-я пд добивается лишь частных успехов. Небезынтересно отметить, что в качестве достижения 274-го полка в этот день фигурирует: «В ближнем бою уничтожил расчеты зенитных орудий противника». Вероятно, это были остатки 1077-го зенитного полка, прикрывавшего переправы в северной части Сталинграда и 23 августа отбивавшего атаки немецких танков. В сводках группы Горохова эти зенитки не упоминаются. В донесении Горохова за 27 октября отмечается 3-часовой «штыковой и гранатный бой» в окопах и траншеях, в результате которого удалось удержать занимаемые позиции.
   2 ноября 1942 г. следует еще одна попытка ликвидировать советский плацдарм в Спартаковке. Эффективную поддержку своим товарищам оказывали 2-й и 3-й батальоны 124-й бригады в районе Рынка, воздействуя на противника огнем с фланга – этому благоприятствовали выдвинутые вперед позиции 3/124 сбр. Фактически немецкое наступление можно оценить как провал, в донесении XIV корпуса прямо сказано: «С наступлением темноты 94-я пд вынуждена была отвести свои силы на исходные позиции и занять там оборону». Однако успех в обороне достался нелегко. В этот день умер от тяжелого ранения подполковник В.А. Болвинов, командир 149-й сбр, ранены офицеры штаба бригады. Потери 149-й бригады в целом составили 53 человека убитых, 1 пропавшим без вести и 104 ранеными, 124-я бригада потеряла 48 человек убитыми и 108 ранеными [419 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 220.]. В более позднем донесении называлась даже большая цифра потерь группы в этот день – 116 убитых и 212 раненых [420 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л.249.]. Это был максимум потерь за день за весь период с 15 октября по середину ноября. На тот момент 124-я сбр насчитывала 1337 «активных штыков», а 149-я сбр – 436.
   11 ноября к попыткам ликвидировать плацдарм Горохова присоединяется 16-я тд XIV танкового корпуса. Однако две штурмовые группы дивизии, посланные после сильной артподготовки в атаку на Рынок, успеха не имели. В дневном донесении корпуса указывается: «Им удалось продвинуться на 200 метров в глубь поселка, однако сильный заградительный огонь остановил дальнейшее движение». Заградительный огонь ставила советская артиллерия с левого берега Волги, как армейская, так и бригадная. Артиллерийский дивизион 124-й бригады располагался на острове Спорный на Волге и вел результативный огонь по данным наблюдателей в боевых порядках бригады. Неудивительно, что С.Ф. Горохов даже предлагал ходатайствовать перед Президиумом Верховного Совета СССР о переименовании острова Спорный [421 - Сохраняет свое название поныне.] в остров Артиллеристов [422 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 250.].
   Последний натиск на группу Горохова последовал буквально накануне «Урана» – 17 ноября 1942 г. План немецкого наступления предусматривал «Канны в миниатюре» – удар по сходящимся направлениям с севера и запада с целью окружения защитников Рынка с отсечением их от Волги. В истории 16-й тд Рынок описан как «огнедышащая крепость, лабиринт траншей, насыщенная закопанными танками, минными полями и противотанковыми ружьями». В донесениях группы Горохова танки не упоминаются, на схемах обороны не указываются, но их наличие не исключается, из числа оставшихся после боев конца августа – начала сентября выведенных из строя машин.
   С запада на Рынок наступал мотопехотный батальон 16-й тд на БТР, которому удалось уже к 9.30 прорваться к Волге. Однако соединения с наступавшей с севера группой не последовало. Одной из причин неудачи наступления стали погодные условия, в дневном донесении XIV PzK указывалось: «Плохая видимость и сильный заградительный огонь воспрепятствовали установлению соединения этих двух групп». Впрочем, в докладе С.Ф. Горохова условия тоже оценивались как благоприятные для противника: «Густой туман, допускающий видимость до 100 мт, также содействовал сосредоточению противника». Прорыв немцев в глубину обороны Рынка докладом полковника Горохова по итогам боев подтверждается, но указывается, что эту группу уничтожили, а частью взяли в плен. Пленные бойцами 124-й сбр, безусловно, захватывались: по итогам дня бригада докладывала соответствующую действительности нумерацию частей 16-й тд (чего ранее не было, напротив, имели место нелепицы вроде «94-го танкового полка» вместо 94-й пд). В истории 16-й тд указывается, что прорвавшиеся подразделения закрепились в поселке изолированной группой: «Связи с тылом не было, русские снайперы простреливали дорогу. Дым и снег. Свет разрывов на мгновение освещал ночь». Позднее отряд был отведен назад, к главным силам дивизии.
   В дневном донесении XIV корпуса за 17 ноября особо отмечается эффективность противотанковой обороны группы Горохова: «Сильный огонь ПТО и танков привел к большим потерям в собственных танках». Потери немцев в бронетехнике действительно оказались внушительными. По состоянию на 15 ноября 16-я тд отчиталась о наличии в строю 39 Pz.III lg, 2 Pz.IV kz, 10 Pz.IV lg. Соответственно по итогам дня 17 ноября дивизия располагала 21 Pz.III lg, 1 Pz.IV kz, 9 Pz.IV lg. Это дает снижение сразу на 20 машин (18 Pz.III lg, 1 Pz.IV kz, 1 Pz.IV lg). При этом советская сторона претендовала, что необычно, на меньшее число выведенных из строя танков противника – 17 машин, в том числе 9 сгоревшими [423 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 247, 249.]. По советским данным, часть танков записали на свой счет бронебойщики с ПТР. Отличились и пехотинцы – советский снайпер застрелил командира батальона на БТР Мюса, также смертельное ранение в бою 17 ноября получил командир танкового батальона 16-й тд гауптманн фон Крамон. Гибель сразу двух доселе удачливых командиров произвела тягостное впечатление на личный состав участвовавших в бою немецких подразделений.
   По советским данным, 17 ноября имели место два наступления противника, одно предпринималось рано утром и второе – начиная с 15.30. Бои продолжались до темноты, стихнув только к 23.00. Потери группы Горохова за 17 ноября составили 96 человек убитыми и 119 ранеными [424 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 247.].

Сталинградский цирк в районе рабочего поселка СТЗ до войны.

18–19 ноября немцами предпринимались попытки возобновить атаки, но без успеха. Вечером 19 ноября в связи с началом операции «Уран» последовал приказ ГА «Б» «немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде». Группа Горохова устояла и нанесла ощутимые потери элитному соединению противника. В целом нельзя не признать участок группы Горохова как наиболее результативно оборонявшийся из всех соединений 62-й армии. Одной из причин этого являлось отсутствие наступательных задач, что позволяло закрепляться, воздвигая «огнедышащую крепость».

Борьба за завод «Красный Октябрь»

   Для нового наступления Паулюс передал в LI корпус два полка 79-й пехотной дивизии (подчинена LI корпусу с 00.00 18 октября). Эти части, усиленные полком 100-й егерской дивизии, 7 танками и 244-м и 245-м дивизионами штурмовых орудий должны были совместно с 14-й танковой дивизией наносить главный удар с запада по заводу «Красный Октябрь». 24-я танковая и 305-я пехотная дивизии наносили вспомогательный удар по заводу «Баррикады».
   Наступательные возможности соединений армии Паулюса неуклонно падали. Ставшая тараном, с помощью которого был срезан выступ у Орловки, 24-я танковая дивизия к 19 октября 1942 г. имела в своем составе пять батальонов, из них два слабых и три «истощенных». Не в лучшем состоянии находились другие соединения LI корпуса. Так, 71-я пехотная дивизия имела семь батальонов (два средней численности, три слабых и два истощенных), 295-я пехотная дивизия – семь батальонов (четыре слабых и три истощенных), 305-я пехотная дивизия – девять батальонов (все девять слабых), 389-я пехотная дивизия – четыре батальона (один средней численности, один слабый, два истощенных). Четыре батальона в составе 389-й пехотной дивизии вообще были своеобразным рекордом. Таким же рекордом выглядит снижение потенциала 305-й пехотной дивизии с девятью батальонами средней численности перед штурмом до девяти слабых батальонов пять дней спустя. Соединениями с хорошим уровнем боеспособности на тот момент были 14-я танковая дивизия (пять батальонов в хорошем состоянии) и прибывшая с фронта на Дону 79-я пехотная дивизия (шесть батальонов в хорошем состоянии). Произошло это в том числе за счет пополнения. Так в период смены румынами под Клетской 20 сентября в 79-ю пд прибыл целый батальон численностью 3 офицера, 58 унтер-офицеров и 864 рядовых. Абсолютную численность соединений 6-й армии см. в таблице.
   Из этой таблицы достаточно хорошо видна бессмысленность сравнения советских и немецких соединений. Даже сильно потрепанные соединения имели общую численность, превосходящую среднюю численность советских стрелковых дивизий в хорошей форме. На 20 октября в 244-м батальоне штурмовых орудий насчитывалось боеготовыми 5 StuGIII kz, 3 StuGIII lg, в 245-м батальоне – 1 StuGIII kz, 5 StuGIII lg. Они должны были стать бронированным тараном наступления. 208-й и 212-й полки 79-й пд получили по батальону штурмовых орудий в качестве средства поддержки каждый.

   Таблица
   Численность соединений 6-й армии на подступах к Сталинграду на 24 октября 1942 г.

Вопреки обыкновению новое немецкое наступление началось в 1.00 ночи 23 октября. Ночные атаки были отбиты, но они были лишь увертюрой к последовавшему утром удару артиллерии и авиации. Однако в этот раз подарка судьбы в лице изготовившейся к наступлению дивизии не было, и немецкие части с трудом пробивались вперед. Выбор фронтального удара с запада на восток означал штурм долго и скрупулезно готовившихся позиций. Тем не менее ураганный огонь наносил тяжелые потери оборонявшей «Красный Октябрь» 39-й гв. сд. За 23 октября LI корпусом было расстреляно 583 тонны боеприпасов, в том числе более 10 тыс. выстрелов 150-мм гаубицам sFH18 и 366 выстрелов 210-мм гаубиц [425 - NARA T312 R1450 frame 512.].
По немецким данным, два полка 79-й пд, начав наступление в 8.10 23 октября, уже через час достигли рубежа железной дороги к западу от «Красного Октября». 54-й егерский полк 100-й лпд, напротив, был остановлен. Немецким наступлением 120-й гв. сп 39-й гв. сд рассекается надвое, с 1-м и 2-м батальонами связь была потеряна. Однако, по советским оперсводкам, несколько дней проходили «просочившиеся» на территорию завода «автоматчики», но реально речь шла о прорыве на «Красный Октябрь» полновесных пехотных полков. Уже в середине дня 23 октября немецкая пехота врывается с запада на узком фронте на территорию «Красного Октября» и захватывает цеха № 5, 5а, 3 и 6 (по нумерации на немецких картах, соответственно сортовой, механический, прокатный и блюминг). Позднее также были заняты цеха № 8 и № 9 (листообрабатывающий цех (ЛОЦ) и группа строений из склада утиля, кузницы и калибрового цеха). Советским частям удалось удержать в своих руках цеха ширпотреба и среднесортовой (№ 10 и № 7 в немецких терминах), а также здания в северной части «Красного Октября» – главную контору, гараж и др. В этих условиях существенным достижением стало удержание мартеновского цеха в центре завода (№ 4 на немецких картах).

   Поселок СТЗ с птичьего полета, хорошо видно здание цирка.

   В приложениях к ЖБД 6-й армии даже утверждалось, что с наступлением темноты 23 октября 79-я пд «прорвалась к Волге и вышла к берегу на ширине примерно 500 метров». Это уже было преувеличение, противоречившее последующим записям: в сводке за 24 октября указывалось, что 79-я пд овладела цехом № 7, т. е. среднесортовым, а он преграждал путь к Волге, без овладения им выход на берег представлялся малореальным.
   25 октября прорывавшиеся в цеха «Красного Октября» подразделения 79-й пд перешли к обороне ввиду контратак советских частей. По немецким данным, контратаки имели место от нефтебаков на берегу Волги к цеху № 8 (ЛОЦ) в 12.00 и силами двух батальонов из северо-восточной части завода на цех № 5 (блюминг) в 14.00. В советских донесениях эти действия не конкретизированы, ограничиваясь фразами про «автоматчиков». Это может свидетельствовать либо о потере управления и самостоятельных действиях разрозненных частей, либо о сознательном желании командования 39-й гв. сд скрыть реальные масштабы катастрофы и попытаться ликвидировать ее последствия своими силами под лозунгом борьбы с «просочившимися» автоматчиками.
   Все вскрылось рано утром 28 октября, когда начальник штаба 62-й армии Крылов обрушился на командование 39-й гв. сд: «У Вас не хватило мужества честно сознаться, что завод сдан противнику» [426 - ЦАМО РФ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 6. Л. 77.]. Крылов без обиняков писал: «Установлено, что большая часть завода «Красный Октябрь» занята противником и только отдельные неуправляемые группы дивизии продолжали оставаться на территории завода» [427 - Там же.].
   Можно было бы, конечно, сделать вывод, что В.И. Чуйков был не в курсе случившегося на «Красном Октябре». Однако этому противоречит следующий факт. В ночь с 23 на 24 октября 1942 г. на основании устного распоряжения штаба армии из дивизии А.И. Родимцева, находившейся на спокойном участке, изымался батальон (1/34 гв. сп) в количестве 115 человек и передавался в распоряжение лично В.И. Чуйкова… для действий в районе завода «Красный Октябрь» [428 - ЦАМО РФ. Ф. 1075. Оп. 1. Д. 4. Л. 43.]. Донесения же 39-й гв. сд за 23–24 октября в деле, хранящемся в фонде 62-й армии, попросту отсутствуют. В свете этого можно высказать предположение, что рассказы о «просочившихся» на завод «автоматчиках» не были инициативой только штаба генерал-майора С.С. Гурьева. Скорее сам В.И. Чуйков решил уклониться от «поспешного» информирования командования фронта о произошедшем. Причиной такого поведения мог стать логичный вывод, что потери за один день третьего завода ему А.И. Еременко не простит. СТЗ был потерян вследствие незавершенного наступления, завод «Баррикады» почти потерян из-за потери ориентировки, теперь немцы практически кавалерийским наскоком взяли «Красный Октябрь». Отстранение В.И. Чуйкова от руководства 62-й армии в такой ситуации было вполне реальной перспективой, при том, что оставалось продержаться уже считаные дни до начала «Урана».
   Бои на подступах к «Красному Октябрю» и за заводские постройки привели к достаточно тяжелым потерям. Попавший под удар немцев 120-й гв. сп отчитался о 116 убитых и раненых и 193 пропавших без вести с 23 по 25 октября [429 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 12. Л. 103.]. Полк на 26 октября насчитывал 397 человек, в том числе 141 человек «активных штыков». Потери 112-го гв. сп за 23–25 октября составляли 223 человека [430 - Там же.].
   По итогам разноса со стороны Крылова в сводке 39-й гв. сд в штаб 62-й армии за 28 октября последовало признание свершившегося и обозначение конкретных позиций частей внутри завода: «остатки» 120-й гв. сп в мартеновском цехе, 117-й гв. сп – в цехе ширпотреба. Именно в этот день, когда состоялось признание факта прорыва противника в цеха «Красного Октября», приказом штаба 62-й армии 1/34 гв. сп возвращался в 13-ю гв. сд [431 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 469.].

   Еще один довоенный снимок поселка СТЗ.

   Следует отметить, что на кризис, возникший 19–20 октября на участке обороны 193-й сд, отреагировали в штабе фронта, выделив резерв путем изъятия батальона из 300-й сд. К вечеру 24 октября в Старенький сосредотачивается 2-й батальон 1053-го сп 300-й сд (2/1053 сп) под командованием старшего лейтенанта Коломийцева и к 2.00 25 октября переправляется в Сталинград с передачей его представителю 193-й сд. Информация о прорыве на территорию «Красного Октября» в штаб фронта не поступила, и резерв не задействовали в борьбе за завод. Прибывший батальон насчитывал 604 человека, вооруженных 413 винтовками 1891–1930 гг., 14 снайперскими винтовками, 35 ППШ, 6 станковыми и 21 ручным пулеметами, 9 82-мм и 9 50-мм минометами, 9 ПТР и укомплектованными боеприпасами к этому вооружению [432 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 25. Л. 209.]. С помощью этого батальона удалось ликвидировать брешь на фронте 895-го полка дивизии Смехотворова [433 - К началу ноября из состава батальона осталось в строю 18 человек. Ст. лейтенант Коломейцев был ранен.]. Очевидно, что в случае признания штабом 39-й гв. сд прорыва в районе «Красного Октября» полнокровный батальон отправился бы на территорию завода на выручку 120-му и 117-му гв. сп.
   Следующий резерв штаба фронта также был направлен в район хлебозавода в распоряжение командира 193-й сд 27 октября. На этот раз два батальона изымались из 45-й сд (1-й и 2-й батальоны 10-го сп). Дивизия полковника В.П. Соколова передавалась фронту Директивой Ставки ВГК № 170642 от 7 октября для обороны островов на Волге. Однако ввиду ухудшения положения в Сталинграде ее начали постепенно растаскивать для боев за город. Два батальона из 45-й сд насчитывали 1588 человек, вооруженных 1127 винтовками, 11 станковыми, 42 ручными пулеметами и 36 ПТР [434 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 48–49. Л. 225.]. Это также была серьезная сила, ввод которой в бой за цеха «Красного Октября» был В.И. Чуйковым сознательно упущен.
   Получив два полнокровных (пусть и необстрелянных) батальона, генерал-майор Ф.Н. Смехотворов решает объединить имевшиеся силы в два боевых участка. Первый под командованием командира 685-го сп полковника Дрогайцева в составе остатков 685-го, 161-го сп и свежего 1/10 сп, второй – под командованием временно возглавлявшего 883-й сп ст. лейтенанта Осыко в составе остатков 883-го, 895-го и 2/10 сп. Задачей групп было создать сплошной фронт в промежутке между юго-восточными углами заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь». Однако выйти на назначенный рубеж усиленным двумя свежими батальонами группам 28 октября уже не удалось, они были встречены огнем оборонявшегося здесь 54-го полка 100-й лпд. С другой стороны, попытка немецкой 14-й тд перейти в наступление также успеха не имела. Оба боевых участка 193-й сд закрепились в первом ряду домов на набережной. Как указывалось в ЖБД 193-й сд, за день боя 1/10 сп потерял «до 70 % всего личного состава».
   На участке 308-й и 138-й стрелковых дивизий в районе завода «Баррикады» в руках советских частей к 24 октября остался только сборочный цех, к 25 октября был потерян и он. Серьезной проблемой также стало вклинение немцев в промежуток между двумя крупными предприятиями, через так называемый Хлебозавод к Волге. Выбивание противотанковой артиллерии обороняющихся существенно снизило возможности по борьбе с немецкими танками, все чаще в документах они стали называться «тяжелыми», хотя это были обычные Pz.IV.
   Прорвавшись на территорию заводов, немцы далее занялись постепенным захватом городских кварталов. Тактику действий немцев описывает донесение 95-й стрелковой дивизии от 24 октября: «Противник в течение дня, прикрываясь авиацией, почти вплотную подошел к боевым порядкам 161 сп и методически блокировал один дом за другим, где располагались группы бойцов. По словам комбата ст. лейтенанта Селифанова, пехота после разрушения домов танками забрасывала оставшихся защитников шашками с ОВ (после взрыва шашки появляется желтовато-зеленый дым и становится невозможно дышать)» [435 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 15. Л. 97.]. Также в донесениях упоминалось о неких «тонких стеклянных бутылках, начиненных фосфором», видимо, аналоге советских бутылок КС.
   В журнале боевых действий 62-й армии состояние сражающихся в районе заводов соединений 24 октября характеризовалось следующим образом: «В результате исключительно напряженных боев части 138 и 193 сд и остатки 308 сд и 37 гв. сд, понеся большие потери, как дивизии утратили свою боеспособность и лишились материальной части артиллерии, бывшей на правом берегу. Указанные дивизии нуждаются в смене их вполне боеспособными двумя сд» [436 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 48–49. Л. 217.].
   На следующий день, 25 октября, В.И. Чуйков обращается к командующему фронтом о смене понесших в боях большие потери 308, 193, 138 и 37-й гвардейской стрелковых дивизий двумя полнокровными дивизиями с противотанковой артиллерией. Несмотря на начавшуюся подготовку к проведению операции «Уран», просьбы Чуйкова о новом соединении не остались без ответа. Обидно было бы потерять Сталинград, уже вложив столько сил в его защиту. Однако до прибытия свежего соединения оставалось еще несколько дней.
   Днем 29 октября в распоряжение командующего 62-й армией передается 45-я сд (6358 человек на 5.11) целиком. Чуйков ставит новой дивизии задачу к 4.00 30 октября занять оборону между остатками 308-й сд и 39-й гв. сд. Причем дивизионную артиллерию 45-й сд изначально предписывалось оставить на левом берегу реки «в готовности поддерживать огнем подразделения на правом берегу реки». Первой задачей переправившихся частей было не допустить прорыва противника к Волге. По решению командования фронта, вместо 45-й сд на острова Сарпинский и Голодный выводился ветеран боев за Сталинград – 95-я сд [437 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 82. Л. 108.]. Это был достаточно рискованный шаг, но А.И. Еременко не без оснований считал, что немцы вряд ли предпримут какие-то масштабные рейды через Волгу. Соответственно штабы и подразделения обеспечения 308-й сд и 37-й гв. сд «в связи с полной потерей боеспособности» в ночь на 1 ноября выводились на левый берег Волги.
   В «лучших» традициях боев за Сталинград ввод нового соединения происходил по частям. Как уже указывалось выше, первыми в город были переправлены два батальона и отдельные подразделения 10-го полка 45-й сд. Произошло это в промежутке между заводами «Баррикады» и «Красный Октябрь», куда были отброшены полки 193-й сд. Ввод в бой главных сил 45-й сд постарались обставить соответствующими средствами усиления. В последние дни октября имело место последнее за период городских боев вливание в состав защитников танковых частей. На этот раз 62-й армии подчинялись россыпью огнеметные танки из состава 235-й тбр. Одна танковая рота огнеметных КВ-8 переправляется в Сталинград в ночь на 28 октября. В тот же день КВ идут в бой, и, по советским данным, в танковом бою в городе огнеметом было сожжено три танка противника. Прибывшие в течение 28 октября 5 огнеметных танков КВ-8 расположили на позициях у северо-восточного угла завода «Красный Октябрь». Происходившее далее описывает оперсводка 84-й тбр за 29 октября: «Противник, имея открытые подходы и слабое прикрытие пехотой наших танков, подкатил 3 П.Т.Оруд. и в упор расстрелял термитными снарядами в течение 10 мин 3 танка КВ. Одна ПТО с расчетом уничтожена» [438 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 30. Л. 65.]. Два оставшихся танка были немедленно отведены назад в укрытие, причем у одного из них немцы уже успели вывести из строя вооружение и оптику.

   Руины сталинградского цирка.

   Получив в свое распоряжение свежую дивизию и переправив ее в город, В.И. Чуйков решил использовать прибытие 45-й сд для очистки территории завода «Красный Октябрь». По частному боевому приказу № 217 к наступлению привлекалась помимо 45-й сд 39-я гв. сд. Задачей двух соединений было выйти на линию железной дороги, проходившей к западу от «Красного Октября» и хлебозавода. Задача эта была, прямо скажем, амбициозная. Наступающим предписывалось двигаться, «не задерживаясь на отдельных огневых точках и мелких группах противника» [439 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 5. Л. 442.]. Атака пехоты была назначена на 12.30 31 октября.
   На контрудар возлагались большие надежды. Как писал впоследствии в мемуарах Н.И. Крылов, «армия смогла нанести противнику удар, на какой давно не была способна» и «в наших оперативных документах говорилось о переходе армии частью сил в контрнаступление» (здесь Крылов действительно дословно цитирует частный Боевой приказ № 217).

   Немецкий танк Pz.IV из состава 14-й танковой дивизии в ходе уличных боев за Сталинград.

   Задуманный штабом В.И. Чуйкова контрудар столкнулся с наступательными планами армии Паулюса. В состав 79-й пд прибыл 226-й полк, с привлечением которого 31 октября началось наступление на территории «Красного Октября». Оно было, как гласило донесение корпуса «остановлено сильным огнем из цеха № 5, зачистка которого утром была неудачной». Также по немецким данным, наступление 39-й гв. сд (оцененное как «контратаки») привело к вклинению в немецкие позиции до внутризаводской железной дороги.
   Косвенным последствием артподготовки наступления 45-й сд стал мощный удар по немецкой 14-й тд, в дневном донесении LI AK указывалось: «Дивизия несет большие потери от огня артиллерии противника, который невозможно должным образом подавить из-за нехватки боеприпасов».
   45-я сд и 39-я гв. сд перешли в наступление 31 октября, но лишь несколько улучшили свои позиции, овладев рядом цехов «Красного Октября». В последующем дивизии удерживали захваченные позиции. Вечером 1 ноября Н.И. Крылов адресует командованию 39-й гв. сд очередной разнос, начинавшийся словами: «Когда же кончится вранье». Начштаба 62-й армии обвинял штаб С.С. Гурьева в ложном информировании о том, что калибровочный цех и склад внезапно оказались обозначены как занятые противником, хотя ранее отмечались как занятые частями 39-й гв. сд. Соответственно, они не подвергались обстрелу имевшейся в распоряжении армии и фронта артиллерии.
   Тем временем 28 октября в 6-ю армию прибыли самоходные установки, специально созданные для городских боев в Сталинграде. Официально они именовались Sturminfanteriegeschuetz 33 (штурмовое пехотное орудие 33) и вооружались 150-мм орудием с баллистикой стандартного пехотного орудия sIG.33. История его началась на совещании у Гитлера 20 сентября 1942 г., на котором было сказано: «Бои в Сталинграде со всей ясностью показали необходимость иметь тяжелое орудие в тяжело бронированной машине для стрельбы фугасным снарядом, способным разрушать целые дома несколькими выстрелами» [440 - Jentz T. Panzer Tracts № 8. Sturmgeschuetz – s.Pak to Sturmmoerser. Darlington. 2000. P. 46.]. Одновременно дается указание: «Если невозможно будет установить s.I.G в башню Pz.III или Pz.IV, нужно попробовать установить его в штурмовое орудие» [441 - Ibid.]. 150-мм орудия для монтажа в САУ уже имелись на заводах «Шкода», простейшую коробчатую рубку с 80-мм лобовой броней спроектировали на заводе «Алкетт». В итоге первые 12 САУ были готовы уже 13 октября 1942 г. В ЖБД 6-й армии имеется запись за 28 октября: «LI армейский и XIV танковый корпуса получают приказ как можно скорее направить прибывшие в Чир штурмовые орудия с s.I.G. в 244-й и 177-й батальоны для участия в боях в Сталинграде». Однако по факту первые шесть самоходок попали 30 октября в 245-й батальон штурмовых орудий, а в начале ноября – четыре орудия в 177-й батальон. Так или иначе, общая схема распределения новых САУ осталась неизменной: один батальон в LI AK для штурма заводов и один в XIV PzK для штурма позиций группы Горохова.
   В конце октября советские ВВС стали активнее бороться за небо над Сталинградом. Количество самолето-вылетов истребителей стабильно выросло до 80–100 за день. 24 октября в ЖБД армии Паулюса указывалось о 19 сбитых советских самолетов. По документами 8-й ВА в этот день зафиксирована потеря шести боевых машин: один Пе-2 и один Як-1 сбиты истребителями, один Ил-2, сбитый зенитками, и три Як-1, не вернувшихся с боевого задания [442 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 11. Л. 219.]. Потери 16-й ВА за 24 октября составили три Як-1, сбитых в воздушных боях, пять Як-1, не вернувшихся с боевого задания, еще три Як-1 и один Ил-2 совершили вынужденные посадки [443 - ЦАМО РФ. Ф. 206. Оп. 262. Д. 62. Л. 47.]. То есть немецкая заявка о 19 сбитых самолетах в принципе соответствовала действительности. Более тяжелым днем для 8-й ВА стало 29 октября, когда днем летало 68 самолетов (5 бомбардировщиков, 6 штурмовиков и 47 истребителей), выполнив 110 самолето-вылетов, в том числе 95 истребителями. Это обошлось в потерю восьми истребителей сбитыми и не вернувшимися с боевого задания. В ЖБД 6-й армии 29 октября особо отмечалось: «Весь день очень активная авиация противника».
   «Битва за семафор». Попытка Рокоссовского. В разгар октябрьских боев за заводы в Сталинграде на Донском фронте была спланирована операция, задачей которой стало пробиться в город с севера. Согласно ЖБД фронта, распоряжение на проведение операции последовало 15 октября 1942 г., на следующий день после прорыва немцев к СТЗ. Фактически это было первое крупное наступление, спланированное в штабе К.К. Рокоссовского в качестве командующего Донским фронтом. На этот раз предполагалось прорваться к защитникам Сталинграда по кратчайшему расстоянию. Задача формулировалась следующим образом: «В целях оказания ближайшей помощи Сталинграду 66 А перейти 19.10 в наступление, нанося главный удар с фронта выс. 130, 7, МГФ, выс. 123, 9 в общем направлении на Орловка, выс. 75, 9, где и соединиться с войсками Сталинградского фронта» [444 - ЦАМО РФ. Ф. 328. Оп. 4852. Д. 273. Л. 70.]. Прибывающие в состав фронта свежие соединения (62, 252, 212 и 226-я сд) передавались в подчинение 66-й армии. В итоге численность 66-й армии Р.Я. Малиновского для нового наступления была доведена до 107 297 человек, в армии были собраны четырнадцать стрелковых дивизий, в том числе четыре свежих, полнокровных, в численности свыше 10 тыс. человек (упомянутые 62, 212, 226, 252-я сд). Четыре свежие дивизии располагали более чем 80 станковыми и 200 ручными пулеметами каждая. Также Р.Я. Малиновскому передавались пополненные матчастью 91-я тбр (6 КВ, 18 Т-34 и 11 Т-70), 121-я тбр (9 КВ, 18 Т-34, 11 Т-70), 64-я тбр (5 КВ, 21 Т-34, 18 Т-70) [445 - ЦАМО РФ. Ф. 206. Оп. 262. Д. 27. Л. 32.]. Собственная бригада 66-й армии на этом фоне выглядела достаточно жалко – 58-я тбр (три Т-34 и три Т-70). Вместе они составляли больше сотни боевых машин, но нельзя сказать, что это давало решительное преимущество. Противостоявшая им 3-я мд насчитывала на 19 октября 5 Pz.II, 21 Pz.III lg, 4 Pz.IV kz, 4 Pz.IV lg, а соседняя 60-я мд – 4 Pz.II, 1 Pz.III kz, 13 Pz.III lg, 3 Pz.IV kz, 2 Pz.IV lg. Обе немецкие моторизованные дивизии числились пригодными для наступательных действий, т. е. находились в хорошей форме. Артиллерия усиления 66-й армии включала 75 152-мм орудий. В это же время из состава Донского фронта изымается управление 1-й гв. армии (участника предыдущих «боев за семафор») с перераспределением полос и соединений между оставшимися 24-й и 66-й армиями.

Командир 138-й сд полковник И.И. Людников.

   Командир 768-го полка 138-й сд майор Г.М. Гуняга.

   Три из четырех свежих дивизий были поставлены в первый эшелон, одну (226-ю сд) предполагалось использовать для развития успеха. Это не было решением командующего армией Р.Я. Малиновского – так предписывалось в директиве штаба фронта от 17 октября. В ударную группировку помимо новичков вошла 116-я сд (находилась в хорошей форме, на 20 октября насчитывала 8493 человека). Каждая из четырех дивизий на направлении главного удара получила по танковой бригаде.
   Одновременно приходится констатировать, что наступление 66-й армии не было для немцев неожиданностью. Появление на передовой 252-й и 62-й сд фиксируется разведотделом армии Паулюса, по крайней мере, с 19 октября. Фиксировались также перегруппировки и шум моторов за линией фронта. Реакцией на явные признаки готовящегося наступления стало подчинение XIV танковому корпусу дополнительных противотанковых средств: противотанкового дивизиона 71-й пд Pz.Jag.Abt.171 и тяжелая рота из состава Pz.Jag.Abt.4 (из 14-й тд).
   Наступление началось по плану, утром 20 октября, но успеха не имело. Как прямо признавалось в ЖБД фронта, «наступающие части продвижения почти не имели». Как указывалось в ЖБД 62-й сд, наступление соединения было встречено «исключительно сильным и прицельным огнем из автоматов, пулеметов и минометов». В донесении XIV танкового корпуса за 20 октября происходившее описывалось вполне типично для позиционных сражений на «северном заслоне»: «Вражеские танки вклинились в оборону и частично прорвались в тыл, где были уничтожены или обращены в бегство. Пехота противника в количестве нескольких тысяч человек остановлена перед передовыми позициями сосредоточенным огнем всех видов оружия».
   По советским данным, четыре бригады 66-й армии потеряли 26 танков сгоревшими, 59 подбитыми и 9 пропавшими без вести (очевидно, из числа прорвавшихся в глубину). Была потеряна половина участвовавших в бою КВ, две трети Т-34 и Т-70 [446 - ЦАМО РФ. Ф. 206. Оп. 262. Д. 27. Л. 32.]. 58-я тбр 66-й армии вообще потеряла всю матчасть. 16-ю ВА в первый день операции трудно обвинить в бездействии. Летали 62 Ил-2, 72 Як-1 и 5 Як-7, совершившие 236 вылетов. Штурмовики без потерь нанесли удары по обороне противника, израсходовав 238 ФАБ-100. Обошелся этот всплеск активности в 13 не вернувшихся с боевого задания Як-1, плюс еще 3 «яка» сели на вынужденную посадку на своей территории.
   Попытки возобновить наступление в последующие дни успеха не имели. 24 октября предпринимается попытка ввести в бой свежую 226-ю сд из второго эшелона, но результат остался прежний – «незначительное продвижение». Одному из полков удалось ворваться в окопы противника, но не более того. Любопытно отметить, что наступление 226-й сд велось в одноэшелонном построении в соответствии с приказом № 306. Свежие 62, 252, 212 и 226-я сд к 25 октября просели в численности до 7210, 6222, 6926 и 8389 человек соответственно. Потери 66-й армии в целом за 20–25 октября составили 3542 человека убитыми, 1064 пропавшими без вести и 10 474 ранеными. Потери в основном пришлись на новые дивизии, но также сильно пострадала 116-я сд 66-й армии, потерявшая 1658 человек убитыми и ранеными. До конца месяца 66-й армией было потеряно еще 1301 человек убитым, 84 пропавшими без вести и 4839 ранеными.

Фрагмент плана г. Сталинград (1:20 000), которым располагали советские командиры. На месте завода «Баррикады» – пустой прямоугольник.

Неудача наступления произвела крайне тягостное впечатление на К.К. Рокоссовского. В связи с этим показателен разговор, происходивший между начальником штаба фронта генерал-майором М.С. Малининым и заместителем командующего фронтом генерал-майором Трубниковым 26 октября 1942 г. в присутствии оперработника НКВД. На вопрос сотрудника НКВД, успешно ли проведена артподготовка, как действует наша авиация, подавляет ли она огневые точки противника, Трубников, махнув рукой, ответил: «…Дело здесь не в авиации, дело в том, что пехота у нас ни черта не стоит, пехота не воюет, в этом вся беда…» Малинин, поддерживая Трубникова, заявил: «…Пехота не подымается, артподготовка у нас достаточная, средств артиллерийских у нас столько, что и говорить не приходится, на один километр у нас 74 орудия. Кроме того, на этом участке 12 минометных полков. У немцев здесь ни черта нет, немцы безусловно несут большие потери от нашего минартогня. На этом участке у нас несомненное большое превосходство во всем и превосходство в авиации. Авиация противника в эти дни нас беспокоит слабо, да и танков у нас неплохо… Пехота у нас никудышная… Дать сюда хорошо обученный полк решительных бойцов, этот полк прошагал бы до Сталинграда… Дело не в артиллерии, всех огневых точек не подавишь. Артиллерия свое дело делает, прижимает противника к земле, а вот пехота в это время не подымается и в наступление не идет…» [447 - Сталинградская эпопея: материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. М.: «Звонница МГ», 2000. С. 253.]

   Та же группа немецких пехотинцев в районе «Баррикад».

   Командующий фронтом Рокоссовский, под впечатлением того, что причиной неуспехов являются плохие действия бойцов-пехотинцев, пытался для воздействия на пехоту использовать заградотряды.
   Однако, несмотря на все проблемы, Донской фронт осуществлял непрерывный нажим на северный фланг немецких войск, штурмующих Сталинград. Так, на 6 ноября в составе штурмующего город LI армейского корпуса был всего один 245-й батальон штурмовых орудий в составе 2 StuGIII и один s.IG. В тот же день в VIII армейском корпусе фронтом на север были 177-й и 244-й батальоны штурмовых орудий. Первый насчитывал шесть StuGIII (плюс шесть в краткосрочном ремонте), второй – девять StuGIII, четыре s.IG. «Штурмгешюцы» были эффективным противотанковым средством и были востребованы для отражения поддержанных танками контрнаступлений Донского фронта. Сюда же, в VIII армейский корпус, в ноябре 1942 г. прибыл 521-й батальон истребителей танков в составе двух 128-мм самоходных противотанковых пушек и шести «Мардеров», вооруженных трофейными Ф-22. Под Сталинград попали два из четырех прототипов 128-мм САУ.

Последний дюйм Ноябрь 1942 г

   Очередной целью немецкого наступления должен был стать химический комбинат «Лазурь». Однако на тот момент возможности изъятия соединений с пассивных участков 6-й армии были исчерпаны. В ЖБД армии Паулюса были обозначены три варианта решения данной проблемы:
   «Ввод в бой 60-й моторизованной дивизии после смены ее 305-й пехотной дивизией и ввод в бой двух панцергренадерских полков 29-й моторизованной дивизии. Третий вариант – передача группой армий четырех саперных батальонов в распоряжение 6-й армии. Начальник штаба армии отвечает, что 3-й вариант более желателен, чем 2-й».
   В итоге выбрали второй вариант – пять саперных батальонов. Принято считать, что их перебросили по воздуху из Германии, однако это некоторое упрощение ситуации. Они были изъяты из соединений группы армий «Б», занимавших оборону на Дону (см. таблицу).

   Таблица
   Состояние и происхождение саперных батальонов, приданных 6-й армии для штурма Сталинграда. 3 ноября 1942 г. [448 - Kehrig M. Stalingrad: Analyse und Dokumentation einer Schlacht (Beitrage zur Militar – und Kriegsgeschichte). Deutsche Verlags-Anstalt. 1974. S. 41.]

   Группа немецких пехотинцев в районе завода «Баррикады». У солдата слева вьюк с треногой 81-мм миномета, у второго слева на плече 50-мм миномет.

   Несомненным преимуществом этих батальонов был опыт боевых действий на Восточном фронте.
   Операция получила кодовое наименование «Хубертус», начало которой предварительно назначается на 10 ноября. Главной ударной силой наступления должна была стать 100-я егерская дивизия, усиленная всеми пятью прибывшими саперными батальонами, а также сильной артиллерийской группировкой (включая реактивные минометы). Также предполагалось участие в операции одного полка из 295-й пд. Саперы должны были не только очищать минные поля, но и обеспечить проходы через железнодорожные линии, забитые в районе «Лазури» разбитыми вагонами. Однако незадолго до уже назначенной даты наступления планы поменялись. Вечером 6 ноября начальник штаба группы армий фон Зондерштерн обратился к начальнику штаба 6-й армии Шмидту с указанием от Гитлера «местность к востоку от металлургического и орудийного заводов должна быть занята до начала наступления на химический завод».
   Сам Зондерштерн был совершенно не в восторге от этого плана, поэтому в дискуссию по данному вопросу включился Цейтцлер, начальник Генерального штаба. Цейтцлер был готов похлопотать перед фюрером, но просил ответить на следующие вопросы:
   «1.) Когда можно начать наступление на химический завод и все ли уже готово для него?
   2.) Можно ли начать сейчас наступление на район у заводов?
   3.) Какие причины говорят о том, что нужно первоначально наступать на химический завод?»
   На первые два вопроса Паулюс ответил нейтрально:
   «1) Наступление на химический завод может быть осуществлено, как и предполагается, 10 ноября.
   2) Наступление на районы к востоку от сталелитейного завода и орудийной фабрики может также быть осуществлено 10 ноября. Наступление на эти объекты раньше срока не представляется возможным, так как силы пехоты и тяжелого оружия уже начали перегруппировку для нападения на химический завод и должны быть остановлены».
   Ответ на третий вопрос начинался словами: «У меня нет причин возражать против плана, предложенного фюрером». Однако далее командующий 6-й армией обращал внимание на то, что комбинат «Лазурь» является «самым сложным объектом для атаки в Сталинграде». Соответственно, проведение каких-либо операций, приносящих потери и снижающих ударные возможности войск, поскольку их уже не хватит на штурм химического завода. Однако эти очевидные аргументы не были услышаны, и ответ Гитлера был однозначным (как он записан в приложениях к ЖБД 6-й армии):
   «Фюрер приказал – возобновить наступление в Сталинграде с целью захвата химической фабрики «Лазурь» и обоих участков, еще удерживаемых противником восточнее металлургического и орудийного заводов. В первую очередь занять участки на берегу Волги, после этого наступать на химическую фабрику».
   В итоге LI AK получает из штаба армии извещение, что операция «Хубертус» откладывается. Вместо него начинается достаточно спешное планирование новой операции. По первоначальному плану предполагалось осуществить две атаки – одну на цех с мартеновской печью на заводе «Красный Октябрь» силами группы Шверина, вторую на берег Волги к востоку от «Баррикад» силами 305-й пд и южного крыла 389-й пд. Однако командир LI AK Зейдлиц резко возражал против разделения сил. В итоге принимается решение сконцентрировать все силы на наступлении 305-й и 389-й пд с целью достижения берега Волги восточнее «Баррикад».
   Ударные группировки усиливались семью штурмовыми ротами, набранными из разных дивизий 6-й армии, пятью прибывшими саперными батальонами, двумя дивизионами штурмовых орудий (с новыми САУ с sIG.33), танковой ротой из 14-й тд. Нельзя не отметить, что в обзоре состояния дивизий 6-й армии от 9 ноября и 305-я, и 389-я пд получили оценку «Дивизия пригодна для обороны». Оба соединения были шестибатальонного состава. Главный удар в наступлении должна была наносить 305-я пехотная дивизия, получившая в качестве средства усиления три прибывших саперных батальона. Вспомогательный удар наносила 389-я пд. Утверждая план наступления LI корпуса, Паулюс указал: «Потребуется скорейшая перегруппировка войск для наступления на химическую фабрику «Лазурь».
   Прибывшие саперные батальоны проходили дополнительное обучение в Калаче. Для тренировок по борьбе с танками были поставлены на ход несколько трофейных Т-34, чтобы можно было отрабатывать навыки в условиях, максимально приближенных к боевым. Мало кто мог подозревать, что вскоре наличие этих танков сыграет злую шутку с немцами. Наступление в условиях города отрабатывалось в руинах окрестных деревень.
   Целью немецкого наступления являлись позиции, занимавшиеся 138-й стрелковой дивизией И.И. Людникова. По состоянию на 7 ноября она насчитывала 2622 человека, в том числе 1296 человек на правом берегу Волги. По состоянию на 10 ноября 138-я сд насчитывала «активных штыков» (любопытно, что в ЖБД 138-й сд был употреблен термин «Боевая численность», калька с немецкого «кампфстэрке»):
   «344 сп. Людей – 207, винтовок – 185, ст. пулеметов – 2, ППШ – 22, минаметов [449 - Так в документе.] – 7, ПТР – 4, РП – 2.
   650 сп. Людей – 167, винтовок – 137, ст. пулеметов – 2, ППШ – 28, минаметов – 7, ПТР – 2, РП – 3.
   768 сп. Людей – 117, винтовок – 95, ППШ – 22, РП – 3, ПТР – 3, ДШК – 1, минаметов – 7, орудий 45-мм – 1.
   118 гв. сп. Людей – 145, винтовок – 95, ППШ – 26, ПТР – 3, РП – 2, минаметов – 1» [450 - ЦАМО РФ. Ф. 1205. Оп. 1. Д. 16. Л. 39.].
   Состояние частей дивизии И.И. Людникова, прямо скажем, не впечатляет. Полки располагали совершенно ничтожным количеством станковых пулеметов.
   Наступление 6-й армии начальник штаба 62-й армии Н.И. Крылов вспоминал: «В 6 часов утра 11 ноября на наши позиции обрушился такой артиллерийский огонь, какого не бывало уже недели две. Опять оглушающий грохот разрывов поглотил все другие звуки, и заходила под ногами земля. С первых же минут стало совершенно ясно: это – артподготовка нового штурма» [451 - Крылов Н.И. Указ. соч. С. 286.]. С целью ввести в заблуждение советское командование немцами были предприняты атаки на широком фронте штурмовыми отрядами сразу нескольких соединений.

   Еще одно фото той же группы пехоты у «Баррикад», на этот раз в кадр попало штурмовое орудие.

   Развалины завода, многочисленные стальные детали, заготовки для орудийных стволов, тавровые балки превращали его в местность, непроходимую для танков. Поэтому логично, что атаки на позиции И.И. Людникова последовали севернее и южнее завода «Баррикады». Главный удар пришелся по стыку 95-й сд Горишного и 138-й сд Людникова. 241-й полк 95-й дивизии за 11 ноября понес потери до 400 человек убитыми и ранеными. Однако первая попытка немцев прорваться к Волге была неудачной – группа в 20–25 человек, вышедшая к реке, была окружена и уничтожена. Также еще в начале наступления два из новых sIG.33 были уничтожены в результате прямых попаданий. Краеугольным камнем обороны 138-й сд на этом участке стало здание заводоуправления «Баррикад», проходившее у немцев как «Дом Комиссаров», а в документах 138-й сд как «П-образный дом». Парадокс, но часть защитников заводоуправления входила в 77-й армейский заградительный отряд – очередной пример «нецелевого» использования заградительных отрядов в реальных боях. Собственно, это (рассказы пленных о составе защитников здания) и стало причиной появления немецкого наименование «Дом Комиссаров».
   Вспомогательный удар немцев пришелся по 118-му гв. сп. В ЖБД 138-й сд относительно его судьбы имеется достаточно красноречивая запись: «Полк уничтожен – вышло 7 человек с тяжело раненным командиром полка полковником Колобавниковым» [452 - ЦАМО РФ. Ф. 1205. Оп. 1. Д. 16. Л. 39 об.]. Даже без учета раздавленного паровым катком немецкого наступления 118-го гв. сп потери 138-й сд можно оценить как весьма тяжелые: 46 убитых, 281 раненый, 2 пропавших без вести. По существу, было выбито около трети состава, находившегося на правом берегу Волги. Сокрушения 138-й сд одним ударом не состоялось. Командир LI AK Зейдлиц докладывал: «Атака обеих дивизий была остановлена в результате жестокого и упорного сопротивления противника». Относительный успех первого дня боев довольно дорого обошелся немцам. 389-я пд со средствами усиления потеряла 48 человек убитыми, 152 ранеными и сразу 180 человек пропавшими без вести. 305-я пд со средствами усиления потеряла 13 человек убитыми и 119 ранеными.

   Снова в кадре группа пехотинцев с StuGIII у «Баррикад». На этот раз они позируют у брошенных ж.-д. платформ.

   Командование 62-й армии попыталось удержать позиции рокировкой на участок прорыва противника батальона 92-й стрелковой бригады. 208 человек из состава батальона прибыли к 18.20 12 ноября. 241-й полк к тому моменту насчитывал 40–50 человек, потеряв за два дня боев до 90 % своего состава.
   12 ноября немцами была взята пауза, а 13 ноября наступление продолжилось. К 12.15 13 ноября 294-й саперный батальон вышел к Волге в районе так называемых бензобаков (остатков давно сгоревших емкостей для топлива). Однако главным достижением 13 ноября для немцев стал успешный штурм заводоуправления «Баррикад» («Дом Комиссаров», «П-образный дом»). Во второй половине дня 13 ноября к заводоуправлению были подтянуты остатки приданной 305-й пд танковой роты из 14-й тд, три новых САУ sIG.33 и несколько «Штурмгешюцев» 245-го дивизиона штурмовых орудий. Они открыли огонь по верхним этажам здания. Как указывалось в ЖБД 138-й сд, огонь оказался достаточно результативным: «Противником дом был взорван с верхних этажей и подожжен». Вызов гарнизоном огня артиллерии «на себя» лишь несколько продлил борьбу за массивное здание. Немцами были извлечены уроки из неудачного штурма «Дома Комиссаров» 11 ноября. Они обратили внимание, что советская оборона была сосредоточена на первом этаже. Сообразно этому прорыв последовал через вход в здание с последующим рывком на второй этаж. Также, как утверждается в истории 305-й пд, саперы 50-го саперного батальона применяли лестницы, чтобы забраться в окна на втором этаже. Овладев вторым этажом, немецкие саперы стали подрывать перекрытия и забрасывать защитников дома гранатами, поджигать помещения на первом этаже огнеметами, сбрасывать вниз канистры с бензином. Остатки гарнизона в количестве 10 человек, в большинстве раненые и обожженные, оставили свою крепость. Потери 138-й сд составили 21 человек убитыми, 91 ранеными, 33 человека «по другим причинам» (не ясно, что зашифровано в этой туманной формулировке).
   Положение стиснутых на ограниченном пространстве остатков подразделений И.И. Людникова было крайне тяжелым. Запись в ЖБД 138-й сд за 15 ноября гласит: «Продовольствие израсходовано. Медикаментов также нет. Имеются случаи смертности. Накопилось 250 человек тяжело раненных» [453 - ЦАМО РФ. Ф. 1205. Оп. 1. Д. 16. Л. 45.]. Один из участников обороны «острова Людникова», А.Д. Баяндин, вспоминал, что раненые пытались спастись самостоятельно: «Прошлой ночью исчезло несколько человек. Их видели на льдине. Успех такого спасения мало вероятен. Каждый подозрительный предмет, замеченный на льдинах, немцы обстреливают». Лед на Волге также мешал снабжению, пять лодок, посланных в ночь с 19 на 20 ноября, были затерты льдами и отнесены вниз по Волге.

   Советские пехотинцы в бою в Сталинграде. У бойца в центре каска-«халхинголка» обр. 1936 г.

   Попытки дивизии Горишного совместно со сводным полком 193-й стрелковой дивизии восстановить здесь положение и сомкнуть фланги с дивизией Людникова успеха не принесли.
   138-я сд оказалась изолирована на клочке земли 700 м по фронту и 400 м в глубину. Снабжение «острова» даже по воздуху было очень трудным делом. Людников писал: «Летчики, мастера ночных рейсов на тихоходных По-2, тоже пытались помочь защитникам «Баррикад». Они сбрасывали над «островом» мешки с патронами, сухарями. Но уж до того была мала наша земля, что мешки падали за линией фронта в расположение неприятеля или в Волгу. А из тех мешков, что достались нам, мы извлекли патроны с изъянами: они деформировались при ударе о землю» [454 - Людников И.И. Дорога длиною в жизнь. М.: Воениздат, 1969. С. 48.]. В ЖБД 138-й сд приводится статистика результативности сбросов по состоянию на 17 ноября: «Самолетами за весь период работы их сброшено 13 посылок, из [них] 8 с продуктами получены нами, остальные упали на территорию, занятую противником, и в р. Волга» [455 - ЦАМО РФ. Ф. 1205. Оп. 1. Д. 16. Л. 46.]. На «острове Людникова» по состоянию на 17 ноября отсутствовали патроны к ППШ, мины, гранаты, перевязочный материал. Заряда батарей для рации оставалось на 2–3 часа работы. Последнее означало угрозу потери артиллерийской поддержки с левого берега Волги. Попытки снабжения «острова Людникова» силами У-2 8-й ВА начались в ночь с 13 на 14 ноября, когда было сброшено 20 мешков [456 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 11. Л. 298 и далее.]. В ночь с 14 на 15 ноября «ночники» вообще не летали из-за плохих метеоусловий. В ночь с 15 на 16 ноября 138-й сд сбросили 23 мешка с патронами, 4 – с гранатами, 2 – с медикаментами, 22 – с продовольствием. В ночь с 16 на 17 ноября в район к востоку от «Баррикад» сбросили ни много ни мало 66 мешков. Однако, судя по записям в ЖБД 138-й сд, на «пятачок», занимаемый ее подразделениями, попала меньшая часть сброшенного.

   Пехота 305-й пд ведет бой в районе завода СТЗ при поддержке штурмового орудия.

   Тем не менее упорное сопротивление дивизии И.И. Людникова означало, что запланированное немцами наступление на химкомбинат «Лазурь» откладывается на неопределенный срок. Даже если бы оборона «острова Людникова» в одночасье рухнула, 6-й армии требовалось бы еще время на восстановление боевого состава соединений и частей для удара на «Лазурь», обозначенного, напоминаю, как сложный объект для атаки.
   Переломить ситуацию со снабжением «острова Людникова» удалось уже с началом операции «Уран». В ночь на 20 ноября к 138-й сд прорвались бронекатера Волжской флотилии. В ночь с 23 на 24 ноября к Людникову пробились бронекатера № 12, № 13 под огневым прикрытием БКА-61 и доставили 9 тонн грузов, эвакуировали 155 раненых [457 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 29. Л. 226.].
   К 20 ноября 1942 г. численность соединений 62-й армии характеризовалась следующими цифрами:
   13-я гвардейская стрелковая дивизия – 5201 человек
   37-я гвардейская стрелковая дивизия – 2194 человека
   39-я гвардейская стрелковая дивизия – 2770 человек
   45-я стрелковая дивизия – 4696 человек
   95-я стрелковая дивизия – 2078 человек
   112-я стрелковая дивизия – 659 человек
   138-я стрелковая дивизия – 1673 человека
   193-я стрелковая дивизия – 1734 человека
   284-я стрелковая дивизия – 4696 человек
   308-я стрелковая дивизия – 1727 человек
   42-я стрелковая бригада – 294 человека
   92-я стрелковая бригада – 3637 человек
   115-я стрелковая бригада – 271 человек
   124-я стрелковая бригада – 2898 человек
   149-я стрелковая бригада – 848 человек

   Пехотинцы 305-й пд в промежутке между боями. Обратите внимание на самозарядную винтовку G.41 у солдата на переднем плане.

   Некоторые соединения из этого списка (37-я гвардейская, 308-я дивизии) были вследствие истощения сил выведены с правого берега Волги. Цифры по этим дивизиям – это большей частью численность подразделений боевого обеспечения, постоянно находившихся на левом берегу Волги. В условиях, когда дивизии и бригады были плотно прижаты к берегу Волги, значительная часть их подразделений была вне Сталинграда. Так, на 18 ноября 1942 г. в 13-й гв. стрелковой дивизии на правом берегу р. Волга, т. е. на позициях в Сталинграде, находилось 3118 человек, а на левом берегу Волги – 2071 человек. Соответственно в частях, подчиненных штабу 95-й стрелковой дивизии (161, 241, 90, 685-й сп и 3-й батальон 92-й сбр), к утру 18 ноября на правом берегу Волги находилось всего 705 человек. Общая численность 62-й армии с артиллерийскими, огнеметными частями составляла на 20 ноября 1942 г. 41 199 человек.
   Несмотря на то что советские войска после более чем двухмесячных боев продолжали удерживать позиции в Сталинграде, немецкое командование смотрело в будущее с оптимизмом. 17 ноября последовал приказ Гитлера, который Паулюс оттранслировал своим подчиненным до командира полка включительно:
   «Трудности сражения под Сталинградом и снижение боевой мощи мне известны. Но сейчас трудности для русских при ледоходе на Волге еще большие. Если мы сейчас используем этот отрезок времени, то мы впоследствии сохраним больше своей крови.
   Поэтому я жду, что командование еще раз с присущей ему энергией и войска еще раз с присущей им удалью сделают все, чтобы, по крайней мере, у артиллерийского завода и у металлургического завода прорваться к Волге и захватить эти районы города.
   ВВС и артиллерия должны сделать все, что в их силах, чтобы подготовить и поддержать это наступление» [458 - Сталинградская битва. Книга первая. С. 894.].
   Действительно, с наступлением холодов и началом ледостава на Волге возможности удержания оставшихся островков сопротивления в городе неумолимо сокращались. В журнале боевых действий Сталинградского фронта 13 ноября 1942 г. появляется тревожная запись: «Войска 62-й армии ведут напряженные бои в очень тяжелых условиях управления и общения с левым берегом р. Волга. С появлением «сала» на Волге снабжение продовольствием, боеприпасами, перевозки пополнения проходят исключительно напряженно, а с учетом воздействия огня противника и его авиации положение с переправами становится близко к катастрофическому. Переправочные средства несут потери до 30–40 %, а бронекатера около 60 %» [459 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 98. Л. 44.]. Нет сомнений, что, если бы не началось контрнаступление, у немцев были все шансы ликвидировать остававшиеся в Сталинграде очаги сопротивления до середины декабря 1942 г. Но сделать им это не дали. Уже вовсю шла перегруппировка войск для проведения операции «Уран». До начала советского контрнаступления под Сталинградом оставались считаные дни.

Высадка в районе Латашанки

Участок на берегу Волги в районе Акатовки и Латашанки образовывал открытый со стороны реки фланг немецкого XIV корпуса. Естественно, советское командование учитывало этот фактор в своих планах. В разгар «сражения за семафор» и боев в центре Сталинграда 16 сентября штаб фронта отдает приказ высадить небольшие отряды на участке Акатовка, Латашанка с целью «установления в районе Ерзовка непосредственной связи с дивизией, наступающей на юг вдоль берега р. Волга» [460 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 3. Л. 152.]. Тогда высадка не состоялась ввиду в том числе случайного отбора бойцов в состав десанта. Несмотря на неуспех, штаб Волжской военной флотилии предлагал высадку «с разведывательными целями» в районе Латашанки, Винновки, Акатовки уже 21 сентября 1942 г. [461 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 29. Л. 126.]. Однако до стадии практической реализации эти идеи были доведены лишь в конце октября. Правда, от разведывательных целей план перешел к задаче захвата Латашанки.
Предпосылки для проведения высадки на занятый немцами берег Волги были созданы с прибытием в состав Сталинградского фронта восстановленной после летних боев 300-й сд (9564 человека на 16 октября) под командованием полковника И.М. Афонина. Как уже указывалось выше, задачей дивизии являлась оборона восточного берега Волги. Несмотря на важность этой задачи, А.И. Еременко пошел на риск использования в бою отдельных подразделений свежеприбывшей дивизии. Первым шагом стало изъятие батальона на выручку 193-й сд.

   Командир саперного батальона 305-й пд гауптман Тауб позирует с трофейным ППШ в развалинах завода «Баррикады».

   Для высадки И.М. Афониным был выделен 1-й батальон 1049-го полка (1/1049), как указывалось в ЖБД 300-й сд, «самый лучший в дивизии». Командовал батальоном капитан [462 - По ЖБД 300-й сд – старший лейтенант.] Василий Филиппович Былда. Также в состав отряда высадки вошел один отряд десантников ВВФл. Шесть 45-мм орудий, два взвода ПТР, четыре 37-мм пушки от 115-го УР [463 - Вероятно, 37-мм противотанковая пушка обр. 1930 г. 1-К или трофейные немецкие ПТП.], взвод саперов и взвод автоматчиков. Для переправы выделялись одна баржа, два гражданских катера, семь бронекатеров ВВФл и 20 «обывательских лодок». В итоге к операции привлекались 910 человек, вооруженных 604 обычными и 16 снайперскими винтовками, 4 станковыми и 20 ручными пулеметами, 135 ППШ/ППД, 26 ПТР, 9 50-мм и 9 82-мм минометами [464 - ЦАМО РФ. Ф. 1247. Оп. 1. Д. 14а. Л. 41.].
   В имеющихся оперативных документах задачей высадки указывалось содействие подвергавшейся непрерывным атакам группе Горохова. В ЖБД фронта задача десанта формулировалась так: «В ночь с 30 на 31.10.42 усиленным батальоном форсировать р. Волга и внезапно овладеть Латошанка [так в документе. – А.И.], с расширением в последующем плацдарма до Рынок для соединения с группой Горохова» [465 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 82. Л. 110.]. Задача отряда в плане операции 300-й сд была несколько уточнена: «Наступать на населенный пункт Латашанка и овладеть высотами 300 мтр западнее Латашанка (высоты +1,8 и +0,8), а также овладеть населенным пунктом Латашанка». Побудительные мотивы командования фронта в отношении проведения десантной операции представляются достаточно очевидными. Немецкая группировка в районе Латашанки подвергалась ударам Донского фронта с севера, много дней атаковала группу Горохова. Предположение, что возможности подразделений 16-й тд существенно снизились, как наступательные, так и оборонительные, выглядело достаточно разумным.
   С точки зрения интересов группы Горохова решение, конечно, выглядело достаточно странно. Сам товарищ Горохов в очередном донесении 28 октября писал: «Необходимо срочно подбросить живую организационно-сколоченную силу не менее с.п., при помощи которого я смогу улучшить свое оперативно-тактическое положение» [466 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 215.]. К тому же Горохов прямо указывал на основную угрозу своему положению – удар вдоль балки Сухая Мечетка мог рассечь его позиции надвое, отрезав район Рынка. Высадившийся в районе Латашанки батальон в любом случае вынужден был закрепляться и строить позиции практически с нуля. Однако просто батальон пехоты Горохову дали – на северный участок в последние дни октября передается батальон из 1051-го полка дивизии Афонина. По приказу Горохова батальон был расформирован и обращен на укомплектование 124-й и 149-й бригад [467 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 32. Л. 216.]. Тем самым положение группы удалось несколько стабилизировать. Все это заставляет сделать вывод, что высадкой батальона в районе Латашанки надеялись радикально изменить положение, проверив немецкую оборону берега Волги на прочность.

   Немецкие пехотинцы в лабиринте искореженного железа. Обратите внимание на крепление дополнительных гранат к саперной лопатке.

   План предусматривал предварительное разрушение ДЗОТов и целей на берегу, обозначенных как «вкопанные танки» (возможно, неисправные машины, установленные как неподвижные огневые точки), для чего выделялось 1,2 боекомплекта 76-мм и 122-мм снарядов (5440 штук первых и 1120 штук вторых) [468 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 25. Л. 205.]. Отряд разделялся на две группы с разными точками посадки на корабли – собственно батальон дивизии Афонина в Шадринском затоне и рота Волжской флотилии на Ахтубе. Высадка отряда, в свою очередь, разбивалась на два рейса, причем средства усиления (45-мм и 37-мм орудия) должны были высаживаться вместе с лошадьми (!) во втором рейсе.
   В ночь на 29 октября была скрытно и без потерь проведена инженерная разведка предстоящего участка высадки группой из пяти человек под командой красноармейца Андроненко. Разведка выявила наиболее удобный участок для подхода к берегу – в 250 м севернее тупика железной дороги. В этом месте не было ни минных полей, ни проволочных заграждений, ни др. препятствий. Десантную роту ВВФл предполагалось высадить южнее, у пристани Низководная. Здесь следует сказать, что разведка боем участка высадки была палкой о двух концах. Она, конечно, помогла бы оценить реальные силы противника. С другой стороны, разведка боем вспугнула бы противника и заставила усилить охрану береговой черты. Начиная с 27 октября отряд и десантная рота усиленно тренировались и готовились к высадке. Заранее были заготовлены сходни для выгрузки десанта и вооружения на берег с кораблей и судов.
   Во второй половине дня 30 октября отряд сосредотачивается в лесу у Шадринского затона. Погрузка первого эшелона (батальон без минометной роты, взвод автоматчиков, отряд санитаров и батарея 37-мм орудий) началась в 23.00 и через час была полностью завершена. Посадка на корабли и суда осуществлялась с таким расчетом, чтобы подразделение на каждом катере могло после высадки вести бой самостоятельно. Первый эшелон погрузился на катера «Революционер» (вместимость 75 человек), «Труддисциплина» (270 человек) и «Рудка» (75 человек). 37-мм УРовские орудия погрузили на баржу на буксире «Труддисциплины». К операции привлекалась также 8-я ВА: 5 самолетов У-2 кружили с полуночи до двух ночи в районе Латашанки, маскируя звуком моторов движение на реке.
   К 1.00 первый эшелон прошел исходный рубеж (устье залива Шадрин) и за 15 минут пересек Волгу. Десант был замечен противником после того, как он миновал 2/3 основного русла реки. Несмотря на обстрел, все суда подошли к берегу и в течение 5 минут выгрузили на берег людей и вооружение. Повреждения получил катер «Революционер», катер «Рудка» – потоплен уже на обратном пути. Буксир «Труддисциплина» получил до 10 прямых попаданий, но из строя не вышел. Баржа была закреплена саперами на правом берегу Волги как импровизированная пристань.

   Два бойца. Советские пехотинцы-автоматчики ведут бой в развалинах.

   Погрузка второго эшелона (взвод ПТР, взвод саперов, минометная рота и батарея 45-мм орудий) началась в 2.30, и уже в 3.45 бронекатера № 11 и № 13, катер «Труддисциплина» с баржей на буксире прошли исходный рубеж. Однако на этот раз минометный и артиллерийский огонь был настолько силен, что к берегу смогли подойти только бронекатера с взводом саперов и ПТР. Отчет приданных десанту саперов рисует жутковатую картину происходившего: «Мины разрывались на борту баржи. За борт падали убитые лошади и люди, загорелись ящики с боеприпасами» [469 - ЦАМО РФ. Ф. 1247. Оп. 1. Д. 14а. Л. 35.]. В потерях десанта действительно фигурируют три лошади. Пожар на борту удалось потушить, сбросив горящие ящики в воду.
   В итоге высадить под огнем батарею 45-мм пушек и минометную роту (82-мм минометов) не удалось. Десантная рота ВВФл три раза пыталась высадиться с бронекатера № 23, но понесла потери до четверти состава и отошла назад, в Шадринский затон. Всего удалось высадить около 600 человек (150 человек на бронекатерах и 450 человек на остальных плавсредствах).
   Нельзя не отметить, что опрошенные комиссией Минца моряки Волжской флотилии утверждали, что десант не поддерживался артиллерией. В интервью с ними есть, например, такие фразы: «По хвастливому заявлению командира 300-й стрелковой дивизии полковника Афонина, что он имеет 160 стволов пушек, которые поддержат нас, но в действительности за время операции эти пушки не произвели ни одного выстрела» [470 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 311.]. Однако артиллерия 300-й сд огонь по Латашанке вела, за 31 октября было расстреляно 733 выстрела 122-мм гаубиц, 1475 выстрелов 76-мм дивизионных и 453 выстрела 76-мм полковых пушек, 322 120-мм мины [471 - ЦАМО РФ. Ф. 1247. Оп. 1. Д. 14. Л. 35.]. В истории 16-й тд также указывается: «Русские поддерживали свой десант с противоположного берега изо всех стволов». Также не подтверждается армейскими документами утверждение моряков, что «буксир, где находилось командование, был разбит, высадка с него не состоялась» [472 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 313.].
   Как позднее было установлено опросом вернувшихся бойцов и командиров, десант высадился без потерь. Командир батальона В.Ф. Былда с группой автоматчиков пошел в атаку на центр Латашанки. Решение комбата возглавить атаку на тактическом уровне было допустимым, но привело к потере управления ротами. В итоге наступление шло разрозненно, и батальон оказался разбит на три не связанные между собой группы: на северной окраине, в центре и на юго-западной окраине Латашанки. В первый же день были потеряны все четыре 37-мм УРовские пушки и рация. Группа бойцов под командованием политрука 2-й роты Доброскокова вышла на западную окраину Латашанки в район кургана с отметкой 1,8 (как было указано в приказе). Но, будучи полуокружена немцами, группа отошла к берегу и заняла позиции под вагонами на ж.-д. путях в районе пристани Низководная.

   Немецкие пехотинцы в Сталинграде. Нельзя не обратить внимание на обилие трофейного оружия: у солдата на переднем плане СВТ-40 (уже достаточно редко встречавшаяся в КА), у солдата в центре – подсумок с диском ППШ.

   В дневном донесении XIV корпуса указывалось: «Боевому охранению саперов дивизии удалось вовремя обнаружить и во время переправы уничтожить примерно третью часть противника, в т. ч. пулеметную роту и взвод ПТР (по показаниям пленных)». В этом донесении желаемое явно выдавалось за действительное: обнаружение произошло явно не вовремя, что позволило первому эшелону десанта успешно высадиться. Действительно серьезное сопротивление было оказано саперами 16-й тд уже второму эшелону высадки. Вместе с тем потеря ПТР и невыгруженные 45-мм пушки создавали существенные проблемы для десанта перед лицом танков 16-й тд. Однако быстрой ликвидации высадившегося десанта не произошло. Как указывалось в том же донесении XIV корпуса, контратака десанта началась только в 16.00 «после прибытия корпусных резервов».
   Связь с десантом отсутствовала, рация не отвечала. Днем 31 октября к берегу на бронекатере был послан офицер связи, который обнаружил отряд в 114 человек, ведущий бой на северо-восточной окраине Латашанки. Местоположение остальных оставалось невыясненным. Разгромить десант контрударом вечером 31 октября немцам не удалось. В донесении XIV корпуса его результаты были обозначены следующим образом: «Противник пока еще остается в небольшом разрыве 250 метров шириной, простреливаемом из всех видов оружия. Его ликвидация затрудняется активным вражеским огнем артиллерии и минометов с восточного берега Волги».
   Ввиду отсутствия связи с высадившимися частями к десанту отправляют первого помощника начальника штаба (ПНШ-1) 1049-го полка старшего лейтенанта Сокова. В 19.20 31 октября он вышел на бронекатере № 13 вместе с десантной ротой (68 человек плюс 5 человек из разведроты). Как вспоминал старшина 1-й статьи П.Н. Олейник, помощник командира бронекатера № 13, условия высадки были неблагоприятными: «В середине ночи, а ночь была светлая, лунная, мы, проклиная ее, пошли на правый берег». Несмотря на ураганный огонь с берега, в том числе из танков, катер пришвартовался к берегу и разгрузился. Как вспоминал Олейник, удалось выждать нужный момент на приземистом бронекатере в мертвом пространстве «за затонувшим трамвайчиком» (затопленную ранее, в августе – октябре, «Рудку» снесло течением ниже). Одновременно бронекатер забрал с берега раненых. В 5.0 °Cоков доложил по рации, что нашел 1 роту и организовал круговую оборону вместе с высадившимися с ним десантной ротой. Однако вскоре радиосвязь с десантом прервалась.

   Расчет немецкого 81-мм миномета, расположившийся в воронке в развалинах промышленного предприятия Сталинграда.

   Вдогонку за Соковым был отправлен на бронекатере отряд из 15 автоматчиков под командованием лейтенанта Чинова. Высадиться сразу после Сокова он не успел: из-за технической неисправности бронекатер вернулся. На другом катере отряд Чинова вернулся к Латашанке, к 3.40 1 ноября подошел к берегу. Однако весь берег был занят противником, непрерывно строчившим из пулеметов от ж.-д. вагонов (брошенных на ж.-д. ветке). Потеряв пять человек ранеными, отряд вернулся.
   1 ноября последовал немецкий контрудар с танками, который отрезал десант от берега. Единственным решением в этой ситуации являлся прорыв на соединение со своими войсками. Поэтому командир десантного отряда попытался пробиться в район Рынка. Как доложил один из раненых командиров, эвакуированных на левый берег: «Старший лейтенант Былда […] высаженный на берег, действует совместно со 2 ср в южном направлении на Рынок для соединения с группой Горохова». Эти слова вполне соотносятся с данными противника. В истории 16-й тд указывалось: «60 русских атаковали на юг в направлении Рынка. Огнем 2-й роты саперов (2/Pi.16) они были почти все уничтожены. Там погиб командир, возглавлявший операцию». В.Ф. Былда действительно числится погибшим.
   И.М. Афонин настоял на отправке к берегу бронекатеров. Как рассказывал комиссии Минца офицер связи ВВФл ст. лейтенант Ю.В. Любимов, полковник Афонин, «всегда свои приказания подкрепляя угрозой расстрела на месте», заставил идти два бронекатера. Подойти к берегу они не смогли. Как результат ночного рейда Любимов указал: «Бронекатер № 23, посланный им в район высадки десанта, был расстрелян на середине реки». По сводке ВВФл, катер № 23 получил попадание в корму и затонул по рубку, потери составили 1 убитым и 6 ранеными, стрелковое оружие и боезапас с катера сняли [473 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 29. Л. 219.]. Старшина 1-й статьи С.А. Солодченко (с БКА-11) вспоминал, как это было: «Катер дал задний ход и, отстреливаясь, повернул обратно. Но вскоре мы увидели, он накренился, но, подбитый, он добрался до левого берега и выскочил на мель» [474 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 315.]. Как ни странно, немцы на потопление катера в эту ночь не претендовали. В 5.00 2 ноября радиосвязь с десантом прервалась. Днем 2 ноября, как указывается в оперсводке 300-й сд, на позициях дивизии на левом берегу Волги была слышна «ружейно-пулеметная стрельба на юго-вост. окраине Латашанка».
   В ночь на 3 ноября к Латашанке было направлено два бронекатера и семь весельных лодок. Обстоятельства отправки двух бронекатеров были весьма драматичными. Как рассказывал комиссии Минца ст. лейтенант С.И. Барботько (командир БКА-41 с установкой РС): «Полковник Афонин заявил о том, что остатки десанта подают сигналы о снятии с берега. Б-34, 381 пошли для снятия остатков десанта. Лысенко доказывал, что никакого десанта там нет и бронекатера пойдут зря. Тогда Афонин обвинил Лысенко в трусости. Не желая порочить мундир морского офицера, Лысенко сам пошел на катере 34…» [475 - Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 317.] Также на катере пошел командир отряда старший лейтенант Л.И. Мороз. Учитывая, что днем 2 ноября в Латашанке слышали стрельбу, настойчивость И.М. Афонина можно понять.

Истребители Ме-109 эскадры JG3 «Удет» в небе над Сталинградом. К сожалению, днем господство в воздухе над городом осенью принадлежало Люфтваффе.

Весельные лодки ввиду интенсивного обстрела вернулись, потеряв одного командира взвода убитым. Бронекатера попытались под огнем подойти к берегу, но, не дойдя до него 15 метров, вынуждены были повернуть обратно. Уже на обратном пути в боевую рубку БКА-34 попал снаряд, ранивший находившихся там командиров. С.П. Лысенко тоже был тяжело ранен. Неуправляемый катер выскочил на мель и сразу же подвергся ожесточенному обстрелу с берега. Согласно оперсводке ВВФл, посадка на мель произошла уже у входа в Шадринский затон, т. е. поблизости от левого берега Волги. БКА-387 пытался снять БКА-34 с мели, но безуспешно – заводимые стальные тросы раз за разом лопались. Катер № 387 вернулся, а к поврежденному БКА-34 отправили полуглиссер, который снял с корабля 14 человек, включая раненых – капитана 3 ранга С.П. Лысенко и Л.И. Мороза. Спасти С.П. Лысенко не удалось, он умер уже в Шадринском затоне, через час после возвращения, Л.И. Мороз умер в госпитале спустя две недели.

   Расчет немецкого станкового пулемета в бою.

   Утром 3 ноября было получено еще одно подтверждение, что часть десанта все еще жива: вернулась посланная в предыдущую ночь лодка с раненым лейтенантом, сообщившим о ведущем бой отряде под подвижным составом на ж.д. в районе пристани Низководная. Также вернулись четверо саперов из экипажа катера «Рудка». Катер снесло течением, он затонул, саперы прятались под берегом, потом нашли затопленную лодку и переправились через Волгу.
   В ночь на 4 ноября И.М. Афонин оправил в район Латашанки пять лодок, из которых вернулось четыре. Лодки были обстреляны с берега. Никакого боя в районе Латашанки днем уже не наблюдалось. В это же время завершилась борьба за бронекатер № 34. Попытки оставшихся на нем моряков снять его с мели успеха не имели. На какое-то время утром БКА-34 скрыл туман, но, когда он рассеялся, обстрел продолжился. В итоге оставшиеся в живых катерники были сняты посланной шлюпкой. С катера сняли затворы орудий, радиостанцию, секретные документы. Изуродованный остов БКА-34 еще долго торчал над водой, напоминая о страшных событиях конца октября и начала ноября 1942 г.
   Однако на этом история Латашанского десанта еще не закончилась. В ночь на 5 ноября с западного берега Волги переправились политрук 2-й роты Доброскоков, лейтенант Мартынов и один рядовой. Доброскоков доложил о наличии небольшой группы бойцов на ж.-д. путях под паровозами и о готовящейся попытке остатков десанта переправиться через Волгу на плоту. Но никакой плот в расположении 300-й сд не прибыл. Возможно, речь идет о группе саперов под командованием лейтенанта Гудовского. Они действительно построили плот, но были обстреляны немцами, Гудовский ранен, но плот с бойцами за сутки сдрейфовал мимо горящего Сталинграда и пристал в 14 км южнее Латашанки, у Старенького, к своему берегу. Той же ночью, 5 ноября, в расположение 99-й сд Донского фронта вышли через позиции 16-й тд семь человек во главе со старшиной батальона связи Николенко с младшим лейтенантом Злобиным. Пятеро из семи были ранены.

   В донесении за 3 ноября XIV корпусом были перечислены результаты боя в Латашанке: «521 пленный, 4 ПТО, 38 пулеметов, 10 минометов, 450 единиц стрелкового оружия». Ранее также докладывалось о примерно 150 убитых, обнаруженных на поле боя. Количество танков 16-й тд за три дня уменьшилось на 7 Pz.III lg, 1 Pz.IV kz, 1 Pz.IV lg, что можно назвать выдающимся результатом для вооруженного ПТР десанта. Возможно, что какая-то часть этих танков стала жертвой обстрела артиллерией с левого берега Волги.
   По сделанным 7 ноября в штабе 300-й сд подсчетам, из 910 задействованных в операции бойцов и командиров вернулся 171 человек (не высадившиеся) [476 - ЦАМО РФ. Ф. 1247. Оп. 1. Д. 14а. Л. 41.]. Что касается подсчета собственно потерь за период проведения операции с 30 октября по 3 ноября, то убитыми были записаны 18 человек (т. е. те, о факте смерти которых было достоверно известно), еще 55 человек – ранеными (эвакуированными) [477 - ЦАМО РФ. Ф. 1247. Оп. 1. Д. 14а. Л. 38.]. Остальные (666 человек) проходили как не вернувшиеся, фактически пропавшие без вести.
   «Операция была обречена с самого начала» – это всегда очень обидный для историка вывод. Но здесь приходится сделать именно такое заключение. Латашанский десант не имел никаких шансов хотя бы закрепиться на берегу Волги. При этом нельзя сказать, что десант бросили. Он энергично поддерживался огнем артиллерии и минометов, не говоря уже о настойчивости И.М. Афонина в посылке катеров к десанту.
   При этом нельзя сказать, что операция была плохо подготовлена. Продуманное разделение на отряды и отрядов на целостные группы, инженерная разведка участка высадки и даже маскировка шумом самолетов подхода катеров. У плана Латашанского десанта имелся один, но ключевой недостаток: он строился на тезисе о слабой обороне немцами береговой черты. В какой-то мере это было верно, первую волну десанта они действительно «проморгали». Возможно, высадка не батальона, а полка могла бы радикально изменить обстановку, но, во-первых, целым полком А.И. Еременко в условиях кризиса в Сталинграде рисковать не мог, а во-вторых, на полк не было свободных плавсредств (с учетом необходимости снабжать бронекатерами войска 62-й армии). Открытым также остается вопрос о средствах борьбы с танками.
   Обычно говорят об облегчении десантом положения группы Горохова. Однако это верно лишь частично. Атаки на нее прекратились, но ненадолго. Поэтому более целесообразным представляется усиление группы батальоном дивизии Афонина, возможно, с выделением конкретного участка в районе Рынка с сохранением поддержки артиллерией 300-й сд.

Выводы по второй части

В течение всего периода, с июля по октябрь 1942 г., Юго-Западное направление было страшной, чудовищной головной болью для Ставки ВГК. Оно безостановочно поглощало резервы, причем не на достижение каких-то позитивных целей, а на сохранение ситуации в положении неустойчивого равновесия. За этот период Юго-Западное направление поглотило 72 стрелковые дивизии, или 69 % их общего количества, направленного Ставкой на различные участники фронта [478 - Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах. В 2 томах. Том 1. М.: Объединенная редакция МВД России, 2010. С. 378.]. Сюда же, под Сталинград и на Кавказ, отправились 63 % танковых бригад. Сдерживание удара «Блау» («Брауншвейга») потребовало от Ставки колоссальных усилий за счет с большим трудом накопленных резервов.

Немецкие солдаты в развалинах электростанции одного из сталинградских предприятий.

Вместе с тем не следует думать, что германское командование не вводило резервы и рассеивало тучи «монголов» исключительно имевшимися к началу операции силами. Паулюс смог постоянно подпитывать сражение за Сталинград свежими силами за счет высвобождения соединений с фронта на Дону. Их можно было высвобождать только за счет их замены на союзников Германии. Соответственно 2-я венгерская армия на 31 июля насчитывала 206 тыс. человек и заняла фронт 190 км, а 8-я итальянская армия насчитывала на 9 сентября 226 тыс. человек (в расчете на число рационов) и заняла фронт шириной 270 км [479 - Germany and the Second World War: Volume VI: The Global War. Oxford University Press. 2001. рр. 1073, 1075.]. Все это позволило поддерживать ударные возможности немецких войск в самом Сталинграде и на обороне «наземного моста» между Доном и Волгой. Позднее к венграм и итальянцам присоединилась 3-я румынская армия.

   Второй номер расчета станкового пулемета деловито пробирается по наваленными во дворе завода трубам. За плечами вторая винтовка – возможно, снайперская.

   Несмотря на свою замысловатость и резкие повороты событий, сражение за сам Сталинград вполне укладывается в рекурсивную формулу вида: «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Противники друг друга хорошо узнали более чем за год войны. Каждая из сторон более или менее представляла, что можно ожидать от другой. Поэтому в боях за город противники делали ходы в расчете на определенные действия противника, и эти расчеты в основном оправдывались.
   Будучи, несомненно, грамотным штабистом, Паулюс с самого начала сделал правильный прогноз относительно следующих шагов советского командования. Атаки против узкого «наземного моста» между Волгой и Доном были предсказаны Паулюсом еще до появления в районе Сталинграда очередных советских резервных армий. Более того, вполне определенная расстановка сил была произведена командующим 6-й армией даже до поступления данных разведки о появлении в районе Сталинграда трех новых танковых корпусов. На необходимость защиты северного фланга наступающей на город ударной группировки указывалось еще в приказе штаба 6-й армии от 19 августа 1942 г. Поэтому в отличие от других сражений за крепость под ударом извне Паулюс сразу расставил силы пропорционально задачам. Перераспределение сил шло не по количеству соединений, а по их качественному составу – числу и состоянию пехотных или мотопехотных батальонов. Лучшие дивизии встали фронтом на север отражать удары танковых корпусов и стрелковых дивизий резервных армий. Дивизии похуже пошли штурмовать Сталинград. Метаний в пожарном порядке между двумя фронтами у Паулюса не было. Маневрировали только усилиями авиации, переносившимися с улиц Сталинграда на Котлубань и обратно. Может быть, именно поэтому «наземный мост» устоял под шквалом ударов. Но по той же причине штурм Сталинграда не завершился сбросом его защитников в Волгу.
   Отступление от сценария могло привести к фатальным последствиям для каждой из сторон. Если бы у советского командования не оказалось под рукой танковых корпусов в августе и резервных армий в начале сентября 1942 г., заслон фронтом на север был бы демонтирован для штурма Сталинграда. Девятибатальонные 76-я и 305-я пехотные дивизии еще в сентябре вошли бы на улицы города и прошагали до Волги. Ответные ходы с вводом соединений в 62-ю армию и переправой через Волгу могли просто запоздать. К тому же пропускная способность волжских переправ лимитировала численность защитников города, которых можно было бы эффективно снабжать. Также сила ударов «северной группировки» Сталинградского фронта должна была гарантированно превышать определенный уровень. Иначе немцы поставили бы фронтом на север дивизии послабее или же сократили число соединений на защите «наземного моста». Соответственно следующим ходом крепкие соединения поставили бы шах и мат 62-й армии в городских кварталах и на территории заводов. Помимо пехоты «наземный мост» отвлекал штурмовые орудия, использовавшиеся как противотанковые САУ в VIII армейском корпусе. Также «северная группировка» Сталинградского фронта поглощала внимание немецкой авиации.

Последние бои в холодных развалинах. Сталинград, осень 1942 г.

В свою очередь защитники Сталинграда своей упорной борьбой на его улицах сначала оттягивали, а затем сделали вовсе бессмысленным «Осеннюю лозу» («среднее решение») – наступательную операцию 6-й армии, которая могла привести к окружению главных сил 1-й гвардейской и 24-й армий и катастрофе, сравнимой с поражением Крымского фронта в мае 1942 г. Условием начала операции было очищение Сталинграда от советских войск.

В городских боях широко использовались огнеметы. Расчет немецкого огнемета в типичном для Сталинграда «пейзаже».

Следующим этапом борьбы за город на Волге стал постепенный ввод на улицы Сталинграда соединений с периферии сражения. Паулюс снимал дивизии из резерва (14-я танковая дивизия в октябре), из армии Гота (24-я танковая дивизия и 94-я пехотная дивизия), с «наземного моста» (305-я пехотная дивизия в октябре), с Донского фронта (100-я егерская дивизия в сентябре, 79-я пехотная дивизия в ноябре). Также требовалось постоянно поддерживать обороноспособность «наземного моста» перед лицом непрекращающихся атак войск К.К. Рокоссовского. В свою очередь советское командование стаскивало в 62-ю армию соединения из тех же источников – фронта на Дону (37-я и 39-я гвардейские стрелковые дивизии), из числа атакующих «наземный мост» (308-я стрелковая дивизия), из 64-й армии на затихшей линии соприкосновения с войсками Гота (138-я стрелковая дивизия). Симметричные перемещения войск не давали немцам возможности добиться решительного результата в штурме города. Несмотря на то что бои в Сталинграде имели вид (если использовать формулировку приказа Гитлера) «наступательных действий местного характера», они оказывали влияние на общую обстановку за счет поглощения резервов группы армий «Б». В первую очередь это касалось подвижных соединений. В позиционных боях увязли три танковые (14, 16 и 24-я) дивизии, две моторизованные дивизии (3-я и 60-я). Тем самым оборонительные возможности группы армий «Б» были существенно снижены, что заложило фундамент грядущей катастрофы.

Ю.М. Мазный, командир 120-го гв. сп.

Однако позиционное сражение к северу от Сталинграда было, прямо скажем, дорогой платой за удержание города. Нельзя не согласиться с авторами «Сборника материалов по изучению опыта войны», вышедшего весной 1943 г., которые характеризовали результат операций следующим образом: «Этот оперативный, в конечном счете, успех был достигнут ценой большой крови» [480 - Сборник материалов по изучению опыта войны. Выпуск № 6. Апрель – май 1943 г. М.: Воениздат, 1943. С. 33.]. События шли по кругу. Танковые корпуса атаковали, пехота залегала и не шла за танками, их перемалывали в глубине обороны. Последующие атаки пехоты уже без танков приводили к большим потерям и утрате наступательных возможностей армий. Если в 1941 г. иногда еще получалось утюжить оборону немцев силами оторвавшихся от пехоты Т-34 и КВ, то в 1942 г. у противника появились более чем эффективные средства противодействия. В докладе, написанном по итогам сентябрьских боев под Сталинградом, командир 7-го танкового корпуса указывал: «Положение на поле боя изменилось». В качестве причины изменения ситуации на поле боя Ротмистров указывал появление у немцев «нового противотанкового орудия, производимого заводом Reinmetale». Что это за орудие, понятно: 75-мм ПАК-40.

Бронекатер – труженик Волжской военной флотилии. Они были способны снабжать даже самые мелкие плацдармы в Сталинграде.

Лето и осень 1942 г. стали временем постепенного формирования новой тактики пехоты Красной армии, все в большей степени включавшей в себя элементы штурмовых действий. Повсеместное внедрение тактики штурмовых групп в сочетании с совершенствованием тактики танковых войск позволило решать задачи, которые было просто не по силам дивизиям образца 1942 г. В том числе в городских боях. При этом в 1944–1945 гг. сложные задачи по взлому обороны противника решали дивизии в сильном некомплекте, значительно отстававшие от дивизий резервных армий по численности личного состава.

   На командном пункте 138-й сд. Командир соединения полковник И.И. Людников (справа), напротив него (слева направо) военком дивизии Н.И. Титов, начальник артиллерии подполковник С.Я. Тычинский и начальник штаба полковник В.И. Шуба.

   Одной из главных причин образования позиционного фронта, «степного Вердена», стало то, что Красная армия серьезно отставала от вермахта в использовании тяжелой артиллерии. Так, за сентябрь 1942 г. 6-я армия Ф. Паулюса израсходовала: 3137 выстрелов к 155-мм трофейной французской гаубице 414 (f), 1032 выстрела к 150-мм пушке K-39, 83 459 выстрелов к 150-мм полевой гаубице s.FH-18 и 10 131 выстрел к 210-мм гаубице Moerser 18 [481 - Подсчитано автором по NARA T312 R1449 frames 688–690, 882–892, R1450 frames 32–42.]. Соответственно 4-я танковая, 1-я гвардейская, 24-я и 66-я армии Сталинградского фронта ответили на этот шквал огня 21 372 выстрелами к 152-мм пушке-гаубице. Снаряды большего калибра Сталинградский фронт в сентябре 1942 г. не расходовал вовсе. Даже с учетом значительного расхода боеприпасов немцами на штурм собственно Сталинграда картина, мягко говоря, удручающая. На один выстрел советских тяжелых орудий немцы отвечали двумя-тремя. Артиллерийская дуэль проигрывалась, и наступление захлебывалось.
   Уличные бои в Сталинграде, став одной из легенд Великой Отечественной войны, одновременно обросли множеством мифов и стереотипов. В общественном сознании укрепился образ борьбы за Сталинград как некоего равномерного нажима на советскую оборону на улицах города с целью выйти к Волге, от дома к дому, от цеха к цеху и даже от одной мартеновской печи (прокатного стана) к другой под огнем снайперов. Пропагандистская машина способствовала укреплению этого стереотипа, выдвигая в качестве типичных эпизодов борьбы за город «дом Павлова» и снайпера В. Зайцева.

   САУ sIG33, специально спроектированная и построенная в рекордные сроки для уличных боев в Сталинграде.

   Если задаться вопросом, является ли оборона «дома Павлова» и снайперская война типичной и наиболее распространенной формой борьбы за Сталинград, ответ будет скорее отрицательным. Едва ли не чаще советским частям самим приходилось атаковать занятые немцами здания. Происходило это либо с целью восстановления положения, либо с целью отбить господствующие над местностью пункты.
   К сожалению, типичной для борьбы за Сталинград являлась переправа вводимых в бой за город соединений по частям. Единовременная переправа в город полка целиком оказывалась скорее исключением, чем правилом. Чаще переправа шла батальонами, но даже они время от времени разрывались поротно с вступлением в бой не в составе своего батальона.
   Поступавшее в сражавшиеся за Сталинград части пополнение часто практически сразу вступало в бой, не успев освоиться с обстановкой. Это, конечно же, не являлось тайной для командования. Как отмечалось в записи в ЖБД 62-й армии за 27 октября 1942 г.: «Периодическое вливающиеся в эти дивизии пополнения с хода вступают в бой, командным составом не осваивается и должных результатов не достигается» [482 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 48–49. Л. 224.].
   Руководство В.И. Чуйковым борьбой за Сталинград трудно назвать безупречным. Его стремление к наступательным действиям далеко не всегда оказывалось благом. По существу, именно принятое им решение на наступление создало предпосылки для обвала обороны на подступах к СТЗ 14 октября 1942 г. – день, который сам командующий 62-й армией оценивал как наиболее проблемный. В свою очередь, основа для катастрофы 14 октября была заложена непродуманными перегруппировками в начале октября, приведшими к обвалу обороны на подступах к Орловке и разгрому доселе крепко державшейся группы Андрусенко. В ситуации с прорывом немцев на «Красный Октябрь» также трудно положительно оценить В.И. Чуйкова, т. к. он либо упустил происходившую в непосредственной близости от своего командного пункта катастрофу, либо сознательно вводил в заблуждение вышестоящее командование, лишая Сталинград резервов фронтового уровня.

   Заводоуправление завода «Баррикады», прозванное немцами «Домом Комиссаров».

   Начальник штаба 62-й армии Н.И. Крылов писал в мемуарах: «Под Сталинградом действовало больше авиации, было у нас и хоть сколько-то танков. Однако и здесь лишь артиллерия являлась той силой, которая могла немедленно поддержать стрелковые части на любом участке» [483 - Крылов Н.И. Сталинградский рубеж. М.: Воениздат, 1979. С. 98.]. Ключевое слово здесь «могла», т. к. практическая реализация системы поддержки войск в городе артиллерией оставляла желать много лучшего и отставала от хорошо знакомого Н.И. Крылова Севастополя 1941–1942 гг.
   С точки зрения техники любопытно отметить характеристику, которая была дана использовавшейся матчасти командованием 84-й тбр. Именно эта бригада использовалась наиболее активно в городских условиях. В отчете бригады по итогам боев в Сталинграде указывалось: «Использование танков по маркам показало, что тяжелые танки КВ в условиях уличных боев на ограниченном плацдарме [вероятно, имелось в виду «пространстве». – А.И.] маневра мало эффективны и применение их нецелесообразно, так как проходимость его в населенном пункте крайне ограниченна, представляет большую цель, использовать ее как ПТО слишком дорого. Лучше всего оправдывают себя в уличных боях средние танки Т-34, которые являются самыми маневренными, мало уязвимыми и хорошо проходимыми» [484 - ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 30. Л. 95.].

   Бронекатер Волжской флотилии ведет огонь по немецким позициям в Сталинграде. Обратите внимание на угол возвышения орудия в танковой башне.

   В отчете немецкой 24-й тд по итогам боев в Сталинграде факт задействования танков в городских боях оценивался в основном отрицательно. В качестве отрицательных факторов указывалось на узкие улицы, непроходимую местность и кратеры от авиабомб. В «Выводах» было сказано буквально следующее: «По опыту боев в Сталинграде, использование танков в городских боях следует в целом избегать и должно рассматриваться только как крайняя необходимость» [485 - Цит. по: Mark J. Op.cit. P. 329.]. Относительно типов использованных танков указывалось, что легкие Pz.II применимы для проводки конвоев снабжения по еще не полностью контролируемым районам. Танки с 75-мм длинноствольными орудиями оценивались как средство против бронированных целей. Рекомендовалось перед атакой уничтожить с их помощью советские танки и противотанковые орудия, разведанные танкистами заранее пешим порядком. Неожиданно высокую оценку получили 75-мм короткоствольные «окурки», названные «лучшим оружием». Снаряды с взрывателем с замедлением оказались высокоэффективным средством против ДЗОТов и домов. Танки Pz.III и Pz.IV использовались в смешанных группах на одной улице, прикрывая друг друга.
   В качестве наиболее опасного противника в отчете 24-й тд назывались противотанковые ружья и снайперы. Последних рекомендовалось ослеплять дымовыми снарядами. Также указывалось, что с мотопехотой целесообразно связываться через боковые люки танков, а не сверху, через люк командира – явно последствие удачных выстрелов советских снайперов.

Часть третья. Горячий снег

Танковая армия. Первый успех

   «Шлите приемщика за получением меховых перчаток» – такая телефонограмма была разослана в 16.00–17.00 18 ноября в соединения 5-й танковой армии. По условному коду это означало: «Начало атаки пехоты 19.11.42 г. в 8.50».
   День артиллерии. 19 ноября в 8.50 утра после 1 часа 20 минут артиллерийской подготовки атаки войска Юго-Западного и Донского фронтов перешли в наступление. Действия артиллерии затруднялись из-за сильного снегопада и утреннего тумана. Непосредственная авиационная подготовка атаки в полосе наступления ударных группировок фронтов ввиду плохой погоды не была осуществлена. Плохая погода также не позволила развернуть активные действия воздушных армий днем 19 ноября. Однако если для операции «Марс» плохие погодные условия стали во многом роковыми, то для «Урана» они не сыграли существенной роли. В последующем немало операций Красной армии начиналось в плохую погоду.
   После восьмидесятиминутной артиллерийской подготовки в 8.50 части 5-й танковой армии перешли в наступление по всему фронту. На переднем крае обороны дивизии первого эшелона, наступавшие на главном направлении, встретили слабое сопротивление. По мере продвижения в глубину сопротивление противника возрастало, и продвижение пехоты замедлялось. Атака правофланговой 14-й гвардейской дивизии против 9-й румынской пехотной дивизии вообще успеха не имела.
   Операция «Уран» стала одной из первых, в которой применялись танки-тральщики. Однако первый блин был все же комом: из пяти танков с тралами два вышли из строя и минное поле проутюжили всего три машины. Полноценные проходы такими силами пробить было проблематично. В результате в 8-й гв. танковой бригаде подорвалось четыре танка: два КВ, один Т-34 и один Т-60. Потери бригады от мин превысили потери от огня противника. За первый день сражения помимо четырех подорвавшихся бригада потеряла один танк Т-60 сожженным и три Т-60 подбитыми. В первый день наступления 124-я стрелковая дивизия потеряла 106 человек, 119-я стрелковая дивизия потеряла 183 человека убитыми и ранеными, 47-я гв. стрелковая дивизия – 271 человека.
   Однако атака пехоты была лишь прелюдией атаки крупных танковых сил. В 13.00 танковые корпуса вышли на линию наступающей пехоты. 1-й танковый корпус получил для действия полосу около 8–9 км по фронту, а 26-й танковый корпус 12–14 км. Общая ширина полосы действий танковых корпусов, таким образом, была около 20–22 км. Корпуса шли плечом к плечу. Непосредственно в прорыв они входили каждый на участках 5–6 км, имея примкнутыми свои внутренние фланги и в стороны внешних флангов свободные полосы по 5–6 км. К моменту ввода в бой танковых корпусов оборона противника еще не была полностью прорвана, и танковые корпуса, преодолев с ходу последние очаги сопротивления, начали быстро продвигаться на юг.
   Наиболее мощным и стремительным был удар 26-го танкового корпуса, который, разгромив в полосе движения части 5-й и 14-й пехотных дивизий противника, к рассвету 20 ноября овладел Ново-Царицынским, Перелазовским, где разгромил штаб V армейского корпуса румын и захватил большие трофеи. Танки, подойдя к Перелазовскому, с ходу открыли огонь, а мотопехота быстрым броском на машинах подошла на дистанцию ружейно-пулеметного огня и охватила Перелазовский с флангов и тыла. Удар корпуса был настолько сокрушительным, что ошеломленный противник, оказав очень слабое сопротивление, бросил оружие и группами начал сдаваться в плен. Только 19-я танковая бригада, двигавшаяся на левом фланге корпуса, была задержана противником и сумела присоединиться к корпусу в Перелазовском только утром 21 ноября.
   В то время как 26-й танковый корпус быстро продвигался вперед, в 1.00 20 ноября передовые части 1-го танкового корпуса вышли к Усть-Медведицкому (Песчаному). Однако попытка взять его с ходу потерпела неудачу. Передовой отряд отошел в лощину севернее села. За ночь было решено прощупать противника разведкой. Противником была 22-я танковая дивизия, подходившая из глубины. Надо сказать, советская разведка не сумела своевременно выявить наличие 22-й танковой дивизии противника, поэтому столкновение с ее частями в районе Песчаного было до некоторой степени неожиданностью.
   Если бы все шло по плану, дивизия могла и не оказаться на пути советского танкового корпуса. Поначалу даже не было никаких предпосылок для выдвижения резерва группы армий к плацдарму у Серафимовича. В 9.00 утра 19 ноября командир XLVIII корпуса Гейм позвонил в группу армий «Б» и потребовал немедленно ввести его танковый корпус в северо-восточном направлении в сторону Клетской. Свое решение Гейм мотивировал тем, что со стороны Клетской возникла реальная опасность для тыла 6-й армии. Начальник штаба группы армий фон Зондерштерн согласился с командиром корпуса. В 9.30 корпус начал марш к Клетской, на направление вспомогательного удара Юго-Западного фронта. Однако в 10.45 корпус Гейма получает новый приказ, на этот раз от командования сухопутных войск: «Наступление должно осуществляться не на северо-восток, а на северо-запад». То есть XLVIII корпус перенацеливался на плацдарм у Серафимовича. Остроты ощущений солдатам и офицерам корпуса добавляло то, что все эти маневры осуществлялись в метель на обледенелых дорогах. Надо сказать, что Верховное командование приняло правильное решение и направило свой самый сильный резерв на направление главного удара советских войск.
   Активность авиации сторон в первый день «Урана» ввиду плохой погоды была достаточно низкой. Советские ВВС отметились всего 44 самолето-вылетами, в основном в районе Клетской. VIII авиакорпус выполнил 120 самолетов-вылетов с аэродромов в районе Карповки. Летали в основном «Штуки» из I группы 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков.
   Второй день наступления 5-й танковой армии ознаменовался столкновением с частями мятущегося между плацдармами XLVIII танкового корпуса. С рассветом 20 ноября части 5-й танковой армии возобновили наступление с задачей развить успех первого дня и совместно с частями 21-й армии уничтожить 3-ю румынскую армию.
   1-й танковый корпус и следовавшие за ним 8-й мотоциклетный полк и 8-й кавкорпус 20 ноября задержались перед Усть-Медведицким (Песчаным). Густой туман окутывал все вокруг. Погода была очевидно нелетная, и корпус расположил свои многочисленные автомашины без рассредоточения, крупными массами в открытой степи. Однако столь же густой туман окутывал противника. Проведенная разведка идентифицировала противника как «6-й пехотный полк 1 мпд румын, заград отряд, силою до батальона состоящий из немцев, до 3-х дивизионов артиллерии разных калибров на позиции и до 20 танков». Такие относительно слабые силы было решено таранить в лоб. О том, что по другую сторону фронта находится 22-я танковая дивизия, разведка не сообщила.
   Сопротивление противника было сломлено в середине дня, однако наступление по назначенному планом маршруту было теперь сопряжено с большими трудностями. Из Усть-Медведицкого части 22-й танковой дивизии отошли дальше на юг, закрепившись на высотах южнее его. Чтобы двигаться дальше строго по плану, 1-му танковому корпусу пришлось бы раз за разом сбивать противника с очередного рубежа, теряя людей и технику. Командарму Романенко пришлось в приказном порядке разворачивать Буткова в обход узла сопротивления противника.
   В дальнейшем 22-я танковая дивизия отошла в район Медвежьего. Следует отметить, что на 20 ноября она еще не была окружена. Дивизия вела бой с открытыми флангами, но на пути ее отхода на запад или на юг никаких препятствий не было. С наступлением темноты части корпуса были выведены из боя и через Малую и Большую Донщинку должны были выходить в назначенный планом операции район. Такое решение – обход узла сопротивления противника – просматривалось с самого начала. Можно было обойти Песчаный и ударить во фланг и тыл удерживавшему его противнику. Однако весь день корпус Буткова таранил Песчаный в лоб, неся потери в людях и технике. Задача дня не была выполнена, 1-й танковый корпус уже на второй день наступления существенно выбился из графика. По плану он должен был уже в первый день наступления прорваться на 25–30 км южнее той точки, в которой находился вечером 20 ноября.
   Надо сказать, что в недавно изданной истории 1-го танкового корпуса была предпринята неуклюжая попытка оправдать негибкие действия командира соединения. П. Кириченко, автор истории корпуса, пишет: «Конечно, если бы 1-й танковый корпус, совершив обходной маневр, проскочил мимо 22-й танковой дивизии противника, не вступая с ней в бой, возможно, он и смог бы в этот день продвинуться дальше на юг и даже достичь рубежа задачи дня. Но в этом случае он позволил бы 22-й танковой дивизии противника, сохранившей свои силы, нанести удар в правый фланг наступающему 26-му танковому корпусу» [486 - Кириченко П. Указ. соч. С. 66.].
   Чтобы понять несостоятельность этих оправданий, достаточно взглянуть на карту. Во-первых, если бы 1-й танковый корпус пошел в обход Песчаного, он бы оказался между флангом 26-го танкового корпуса и злосчастной 22-й танковой дивизией. То есть, чтобы нанести контрудар корпусу Родина, немцам понадобились бы вначале преодолеть боевые порядки корпуса Буткова. Более того, выставления заслонов против обходимого узла сопротивления никто не отменял. Ведь маршрут обхода, которым в итоге воспользовались, лежал слева от Песчаного. Во-вторых, как раз топтания Буткова перед Песчаным подставляли фланг его соседа под контрудар. Немцы могли прикрыться с севера и атаковать на восток, во фланг и тыл корпуса Родина.
   26-й танковый корпус начал 20 ноября «за здравие». После быстрого захвата Ново-Царицынского и Варламовского части корпуса встретили сильное сопротивление в Перелазовском. Здесь последовала смелая атака в лучших традициях подвижных соединений. Танки, подойдя к Перелазовскому, открыли огонь с ходу. Мотопехота быстрым броском вышла на грузовиках на дистанцию ружейно-пулеметного огня противника, спешилась и начала охватывать Перелазовский с двух сторон, заходя в тыл. Стремительным ударом Перелазовский был взят. Однако на этом успехи дня закончились. Наступление на Зотовский, лежавший на полпути к Калачу, не состоялось. Как позднее было написано в отчете штаба 5-й танковой армии, «26 тк, упоенный успехами и большим количеством трофей, вместо того, чтобы после сдачи района полку 119 сд идти вперед на выполнение задачи дня, остался в Перелазовский дожидаться 19 тбр и подсчитывать трофеи» [487 - ЦАМО РФ. Ф. 232. Оп. 590. Д. 17. Л. 37.]. В Перелазовском был штаб румынского V корпуса, трофеи, скорее всего, действительно были немалые. Также серьезной ошибкой командира 26-го танкового корпуса можно назвать отказ от удара во фланг и тыл группировке, задерживавшей продвижение его соседа, т. е. 1-го танкового корпуса. Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что задержка в Перелазовском также имела веские причины. Соседний 1-й танковый корпус сильно отстал, и дальнейшее продвижение вперед с открытыми флангами было делом рискованным. Родин на такой риск мог не пойти и, вообще говоря, имел на это право. Собственно, сам командир 26-го танкового корпуса оправдывался перед командованием за свою остановку в Перелазовском, кивая на отставание соседа.
   Следовавшие за танковыми корпусами 50-я гвардейская и 119-я стрелковые дивизии тем временем подверглись ударам румынской 1-й танковой дивизии. Она стремилась прорваться на соединение с 22-й танковой дивизией немцев в Песчаном. В результате полк 50-й гв. стрелковой дивизии был выбит из Жирков, другой, напротив, отбил Средне-Царицынский, а третий сдержал атаку на Верхне-Фоминский. Также в районе Жирков были атакованы тылы 119-й стрелковой дивизии. Возможно, этим объясняется заявленный румынами захват примерно 300 пленных и уничтожение 60 автомашин. Потери бронетехники румынской танковой дивизии составили 25 танков, в том числе 4 немецких и 14 R-2 в бою. Если заявка румын на пленных и автомашины просто вызывает сомнение, то заявленное ими уничтожение 62 советских танков представляется совершенно лишенным оснований. Танковые корпуса на тот момент уже ушли далеко вперед. Впрочем, попытка прорыва румынских танков породила некоторые метания и даже панику в тактических звеньях. Командир 119-й стрелковой дивизии полковник Кулагин доложил в штаб 5-й танковой армии, что его дивизия окружена. За это командарм Романенко даже отстранил Кулагина от занимаемой должности. Так или иначе, прорваться на запад румынам не удалось, и 1-я танковая дивизия фактически образовала западный фас намечающегося «котла» для 3-й румынской армии.
   К тому моменту у румынских частей был еще шанс выйти из-под удара 21-й армии на юг. Контратаки 1-й румынской танковой дивизии не давали возможности 124-й стрелковой дивизии соединиться с частями 21-й армии и окружить войска Думитриеску. Поскольку штабы румынских корпусов были разгромлены, командование принял генерал Ласкар, командир 6-й пехотной дивизии, кавалер Рыцарского креста за Севастополь.
   С самого начала две дивизии корпуса Гейма действовали без оперативной связи друг с другом. Радиостанция в 1-й танковой дивизии румын была разбита, два соединения оказались разъединены вследствие прорыва 26-го танкового корпуса к Перелазовскому. Вместо флангового удара 22-я танковая дивизия вступала в бой в колоннах и по частям. Позднее из командующего XLVIII танкового корпуса попытались сделать козла отпущения. В декабре 1942 г. Гитлер уволил Гейма из рядов вооруженных сил приказом, в котором, в частности, говорилось:
   «Вместо того чтобы, используя все средства и невзирая ни на что, пробиваться к румынской танковой дивизии, 22-я танковая дивизия действовала медленно и неуверенно. Именно вследствие этой полной несостоятельности 48-го танкового корпуса могла возникнуть ситуация, которая привела к двустороннему обхвату 3-й румынской армии и тем самым к катастрофе, чудовищные размеры и ужасные последствия которой еще и сейчас не поддаются определению. Ввиду последствий этой катастрофы, гибели многих частей, потери большого количества вооружения, последовавшей после окружения 6-й армии, нельзя охарактеризовать просто как грубую халатность поведение, которое когда-либо ставилось в вину какому-либо командиру в ходе данной войны» [488 - Шрётер Х. Указ. соч. С. 88.].
   Фердинанд Гейм был арестован и отправлен в тюрьму Моабит. Он находился в заключении до апреля 1943 г., затем последовали госпиталь и отставка. Однако в 1944 г. его вернули в армию, и 5 августа того же года он получил должность коменданта «крепости Булонь». Уже 23 сентября он попал в плен к союзникам и был освобожден после войны. Умер Гейм в 1977 г.
   Уже в самом начале советского наступления «панцерваффе» потерпели неудачу. Однако Люфтваффе еще могли обратить тактический успех Красной армии в общую неудачу операции. Советская авиация 20 ноября не действовала совершенно. То есть не зафиксировано ни одного самолето-вылета. Оппоненты советских пилотов из VIII авиакорпуса все же сделали несколько больше 100 самолето-вылетов. Тем не менее активность немецкой авиации была сильно скована плохой погодой. Помимо отсутствия возможностей активно влиять на ход боевых действий погода препятствовала эвакуации аэродромов, оказавшихся в полосе советского наступления. Это привело не только к потере самолетов, но и ценного оборудования, запчастей и запасных двигателей. Позднее это существенно повлияло на работу авиабаз Тацинская и Морозовская.
   Вейхс и Паулюс принимают контрмеры. Поначалу 6-я армия не почувствовала грозящей опасности. В 18.00 19 ноября командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений.
   Однако приказ командующего группой армий «Б», отданный в 22.00, не оставлял никаких сомнений относительно угрожающей опасности:
   «Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинский), Чир. В связи с этим приказываю:
   1. Немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде, за исключением действий разведывательных подразделений, сведения которых необходимы для организации обороны.
   2. 6-й армии немедленно выделить из своего состава два моторизованных соединения (14-ю и 24-ю танковые дивизии), одну пехотную дивизию и по возможности одно управление (XIV танковый корпус) и, кроме того, как можно больше противотанковых средств и сосредоточить эту группировку поэшелонно за своим левым флангом с целью нанесения удара в северо-западном или западном направлении.
   Подпись: барон фон Вейхс» [489 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 69 с уточнением по ЖБД 6-й армии.].
   Опомнившись от первого шока, командование 6-й армии развернуло кипучую деятельность по сохранению войск и созданию исходных позиций для прорыва из надвигающегося «котла». В 14.45 20 ноября Паулюс отдает приказ на формирование линии обороны фронтом на запад. Ключевыми моментами этого приказа были следующее решения:
   «2. Армия [6-я] прекращает свои атаки в Сталинграде и удерживает свои прежние позиции. Она перебрасывает силы в тыл своего западного крыла, чтобы сперва образовать там линию обороны. Позднее предусматривается наступление с этой линии в направлении на запад.
   3. Командование LI армейского корпуса вечером 20.11 принимает участок, до того занятый XIV танковым корпусом. Этот [по-видимому, речь о LI A.K. – Прим. переводчика.] корпус удерживает позиции на своем новом участке.

   «Сталинские органы» завершают концерт. Залп «катюш» обычно следовал в конце артподготовки.

   Командования VIII и XI армейских корпусов удерживают свои прежние позиции. Они подготавливают отвод резервов согласно отдельным приказам.
   XI армейский корпус образует на рубеже Логовский – высоты севернее Цымлов линию обороны, которая по мере прибытия новых сил должна быть продлена далее на юг. Особое внимание уделить противотанковой обороне.
   4. XIV танковый корпус принимает на себя после прибытия в Суханово оборону западного фланга армии, примыкая к XI армейскому корпусу, и охрану [железной] дороги от Поршин (включительно) до Чир.

   Вперед в историю! Советские пехотинцы идут в атаку.

   Ему будут подчинены:
   24-я танковая дивизия: в процессе переброски через Калач в район Еруслановский – Скворин;
   16-я танковая дивизия: должна быть переброшена по приказу командования корпуса;
   295-й и 389-й противотанковые дивизионы: в процессе переброски через Калач;
   244-й дивизион штурмовых орудий: в процессе переброски через Песковатка;
   Корюк [командир тылового района армии]: с подчиненными [ему] резервными частями в Добринская;
   129-е артиллерийское командование;
   боевая группа зенитной артиллерии Зелль (легкие зенитки), в настоящий момент в Чир;
   командование частей реактивных минометов: в Суровикино, с заданием по охране [жел.] дороги Роршин – Чир, к которому будут переброшены и ему подчинены 354-й гренадерский полк 403-й охранной дивизии, перебрасывается маршем через Морозовская на Обливская, и 7-й, 10-й бронепоезда перебрасываются на Морозовская.
   О разделительной линии от XI армейского корпуса и предполагаемом подчинении частей 14-й танковой дивизии последует [отдельный] приказ».
   Нельзя не отдать должное хладнокровию командования 6-й армии. Решения принимались быстро, но вполне осмысленные. «Палочка-выручалочка» 6-й армии – XIV танковый корпус снимался с фронта к северу от Сталинграда и выдвигался на запад. В одном из первых с начала «Урана» приказе Паулюса четко просматривается стремление к прорыву из формирующегося «котла» – «предусматривается наступление с этой линии в направлении на запад». Но что самое интересное, назначенные позиции находились совсем не там, где в итоге стабилизировалась линия фронта на западном фасе «котла». Стремление с самого начала опереться на старую советскую линию обороны в приказе отсутствует. Фронт планировалось формировать к западу от Дона. Перечисленные в приказе населенные пункты Суханов, Скворин, Еруслановский находятся на западном берегу Дона к северо-востоку от Калача. Сам Калач становился важным перевалочным пунктом для выдвигавшихся на новый фронт соединений. Паулюс, очевидно, стремился сохранить Задонскую часть армии максимальных размеров как наиболее подходящий плацдарм для прорыва на запад.
   Однако быстрое развитие событий на подступах к Калачу не позволило 6-й армии сформировать сильный плацдарм на западном берегу Дона. XLVIII танковый корпус, ввязавшийся во встречный бой с корпусами 5-й танковой армии, не мог построить устойчивой обороны. Наступающие советские войска не без труда, но довольно быстро нащупывали просветы в построении противника.
   Сражение советской пехоты с румынской танковой дивизией продолжилось 21 ноября. 50-я гвардейская и 119-я стрелковые дивизии развернулись фронтом на восток и стали оттеснять румын от дороги на Перелазовский. В самом Перелазовском для его закрепления занял оборону полк 119-й стрелковой дивизии. 26-й танковый корпус оставался в Перелазовском до 12.00. Неясно, продолжался ли полдня подсчет трофеев или же корпус был задержан по каким-то более серьезным причинам. Однако на пути корпуса не было крупных сил противника. Поэтому, когда он выступил в 13.00 из Перелазовского, под гусеницы советских танков быстро легли Зотовкий, Калмыков, Рожки. По дороге советские танкисты громили тылы румынских частей, отходивших перед фронтом 21-й армии.
   В противоположность своему удачливому соседу, 1-й танковый корпус 21 ноября не смог развить стремительного наступления на юг, к назначенной ему планом Нижне-Чирской. К рассвету 21 ноября корпус Буткова силами 89-й танковой бригады достиг Бол. Донщинков. Здесь он столкнулся все с той же 22-й танковой дивизией, перешедшей к обороне. В этом районе был висящий в воздухе правый фланг позиций немецкого соединения. Все попытки танкистов Буткова взять Бол. Донщинку с ходу успеха не имели. Выставив прикрытие, корпус развернулся назад и кружным путем через уже захваченный соседом Перелазовский к исходу дня вышел к Липовскому. Это был тот населенный пункт, который по плану должен был быть захвачен уже вечером первого дня наступления. В итоге только на третий день боев 1-й танковый корпус занял этот район и до 24.00 заправлялся и подтягивал отставшие машины. Вместе с 1-м танковым корпусом застряли 8-й кавкорпус и 8-й мотоциклетный полк. Последний был даже временно выведен в резерв ввиду туманных перспектив ввода в прорыв и выпавшего снега, затруднившего движение мотоциклов.

   В ночь на 22 ноября Романенко получил выволочку от Ватутина. Командующий фронтом указывал командарму-5 на «невыполнение задач армией и неудовлетворительную работу 1 тк, 8 кк и 119 сд». Одновременно Ватутин поставил задачи на наступающий день:
   1 тк – овладеть Суровкино;
   26 тк – овладеть Калач;
   8 мцп – овладеть Обливская;
   8 кк – выйти в район Осиновская, Ново-Степановский.
   Этим приказом менялись задачи подвижным соединениям 5-й танковой армии относительно заложенных в плане операции. 8-й кавкорпус направлялся дальше на юг, 1-й танковый корпус перенацеливался с Дона на Чир.
   Днем 22 ноября 1-й танковый корпус наконец-то вырвался на оперативный простор. Как следует из приказа командира корпуса, в котором звучали слова «учитывая дезорганизацию и замешательство противника, рассчитывая на панику», советское командование в тот момент несколько недооценивало противника. Бутков разбросал корпус веером на фронте более 40 км от Суровкино на Чире до Пятиизбянского на Дону. При этом на Суровкино, назначенное Ватутиным «шверпунктом» [490 - Точка приложения основных усилий, нем. Schwerpunkt.], был направлен всего один батальон мотострелков. В полдень 22 ноября он атаковал Суровкино, но успеха не имел. Сегодня мы можем сказать, кто противостоял советским частям в этот момент. Это был 36-й эстонский полицейский батальон (так называемые «шума») численностью около 450 человек. Первоначально он направлялся в район Сталино (Донецк) для использования по прямому назначению. Но в связи с советским наступлением коллаборационистов отправили на передовую. 22 ноября они были обстреляны на станции Суровкино, выгрузились и заняли оборону. Если бы они были атакованы танками, то вряд ли эстонские полицейские продержались хотя бы час. Батальон же советских мотострелков после неудачи захвата станции кавалерийским наскоком занял оборону, а потом и вовсе отказался от штурма, назначенного из штаба фронта объекта. Как указывалось в отчете штаба корпуса, «с наступлением темноты свернулся и ушел».
   Тем временем разбросанные на большом пространстве части корпуса к концу дня вышли в район Тузов, Лысов, в который по плану предполагалось выйти уже на второй день операции. Фактически главная задача дня не была выполнена. Это было следствием метаний между новыми и старыми задачами. План операции нацеливал 1-й танковый корпус на форсирование Дона. Новая цель, поставленная Ватутиным – Суровкино, – лежала на Чире. Возможно также, что Бутков по инерции стремился прорваться через Дон, оставляя Суровкино на потом. Именно поэтому он направил одну из бригад в Пятиизбянский на Дону.
   Есть, впрочем, еще один момент, который может служить объяснением невнимания командира 1-го танкового корпуса к Суровкино. Выше уже цитировался разговор Буткова с Жуковым (в пересказе Буткова) незадолго до начала «Урана». Жуков, напомню, ориентировал его относительно немецких резервов в Нижне-Чирской и необходимости защиты фланга корпуса Родина. Действия командира 1-го танкового корпуса 22 ноября показывают, что он явно тяготел к Нижне-Чирской, стремясь также не отрываться от 26-го танкового корпуса, за фланг которого его сделал ответственным сам Жуков.
   3-я румынская армия в «котле». На третий день наступления, 21 ноября, соединением войск 5-й танковой и 21-й армий было завершено окружение главных сил 3-й румынской армии. Общее руководство окруженными войсками легло на плечи генерала Ласкара. Командующий 3-й румынской армией запросил Антонеску о дальнейших действиях (имея в виду получить разрешение на прорыв для группы Ласкара), но получил ответ подчиняться приказам группы армий «Б».
   Первое предложение о сдаче, последовавшее от советского командования в 2.30 22 ноября, румынами было отвергнуто. Поначалу они попытались действовать, как немцы. В расположении окруженных войск приземлились пять румынских Ю-52 и доставили окруженным боеприпасы, продовольствие и вывезли 60 раненых. Впрочем, возможности румынских ВВС были более чем скромными. Обеспечить настоящий воздушный мост они не могли. У окруженных румын оставалось не более 40 выстрелов на орудие, многие солдаты не ели по три дня.

   Румынские солдаты с ручным пулеметом ZB30.

   Командиры окруженных румынских соединений генералы Ласкар, Мазарини и Сион на совещании в Головском приняли решение прорываться в 22.00 22 ноября. Но в планы прорыва вскоре вмешались наступающие советские стрелковые части. Советская пехота атаковала Головский с запада, генерал Ласкар был захвачен в плен. Потеря штаба 6-й пехотной дивизии привела к тому, что радиосвязь окруженных частей с командованием была потеряна. Последние очаги сопротивления в расположении окруженных румынских войск были уничтожены к 25 ноября. Советскими войсками было захвачено в плен 27 тыс. человек.
   Переправа у Калача захвачена. В ночь на 22 ноября 26-й танковый корпус продолжал свой бег к Калачу. К мосту через Дон был отправлен передовой отряд из двух рот мотострелков 14-й мотострелковой бригады, пяти танков 157-й танковой бригады и одной бронемашины. Командиром отряда был командир 14-й мотострелковой бригады подполковник Филиппов. Когда около 6.00 22 ноября отряд подошел к мосту через Дон у Калача, немецкая охрана моста не могла поверить, что в таком глубоком тылу могут появиться танки противника. Когда охрана моста опомнилась, было уже поздно. Ни взорвать мост, ни остановить идущие к нему «тридцатьчетверки» немцы не успели. Дёрр приводит объяснение легкости захвата переправы: «Другая танковая часть русских подошла к мосту и с ходу захватила его без боя, так как охрана моста приняла ее за немецкую учебную часть, оснащенную трофейными русскими танками, которая часто пользовалась этим мостом» [491 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 70–71.]. В целом эпизод был достаточно характерным для маневренных операций. Сплошь и рядом быстрый прорыв заставал охрану мостов врасплох, и они попадали неповрежденными в руки наступающего. Это была огромная удача. Успешность наступления по сходящимся направлениям Юго-Западного и Сталинградского фронтов во многом зависела от успешного форсирования разделявшего фронты Дона.

   Румынские солдаты, захваченные в плен войсками 57-й армии. Ноябрь 1942 г.

   Тем временем днем 22 ноября главные силы 26-го корпуса были задержаны на подступах к переправе на рубеже совхозов «Победа Октября» и «10 лет Октября». Здесь бойцы и командиры корпуса Родина встретили призраки летних сражений. На высоте 162,9, запорошенных снегом, стояло около полусотни подбитых танков Т-34 и Т-60. Некоторые из них теперь использовались немцами в качестве огневых точек. Только в ноябре 1942 г. противники поменялись местами: советские части пробивались к Калачу, а немцы пытались его удержать. Серьезным преимуществом было то, что передовой отряд уже держал переправу. Однако он был окружен, и пробиться к нему пока не удавалось. Попытка 157-й танковой бригады взять высоту грубой силой, т. е. лобовым ударом, успеха не имела, было решено обойти ее справа. К 14.00 заставленная призраками высота была захвачена, а оборонявшиеся здесь немецкие части отошли вдоль Дона на север, к Рычковскому. Тем временем 19-я танковая бригада к 20.00 переправилась через Дон и сосредоточилась в лесу северо-восточнее Калача.
   23 ноября состоялся бой за сам город Калач. Ночью оборона была прощупана разведкой. В 7.00 Калач был атакован 19-й танковой бригадой с севера. В 10.00 танки ворвались в город, но мотострелки бригады были остановлены огнем четырех ДЗОТов на его окраине. Ввод в бой мотострелковой бригады корпуса также не принес успеха. Командир 157-й бригады корпуса вывел танки на высоту на западном берегу Дона и переправил по льду мотострелков. Меткий огонь по Калачу и атака с тыла заставили немцев дрогнуть и заметаться. Очередной атаки с севера гарнизон Калача не выдержал, и к 14.00 (по другим донесениям, к 16.00) город был полностью в руках советских войск. В городе трофеями советских войск стало множество автомашин, тягачей и другого имущества. Также было освобождено около 1500 военнопленных. Однако их первые рассказы несколько омрачили радость победы. По сообщению освобожденных пленных, «20 и 21 [ноября] через Калач на правый берег Дона переправилось до 100 танков. В каком направлении они ушли, неизвестно. Шли они из-под Сталинграда» [492 - Ю. Мащенко со ссылкой на ЦАМО РФ. Ф. 331. Оп. 5041. Д. 29. Л. 5.]. Сотня немецких танков где-то в тылу, между Доном и Чиром, заставляла держаться настороже. Впрочем, необходимо отметить, что такого количества танков в боевых группах, посланных Паулюсом к Калачу, все же не было. Остроты этим показаниям бывших военнопленных придавал тот факт, что в самом 26-м танковом корпусе на тот момент оставалось всего 35 танков. Он добрался до конечной цели наступления буквально на излете. Если бы в районе Калача у немцев нашлось достаточно сил для построения прочной обороны, операция «Уран» была бы поставлена на грань катастрофы.
   С 4.00 24 ноября 26-й танковый корпус передавался 21-й армии. Произошло разделение задач между 5-й танковой армией на внешнем фронте окружения и 21-й армией – на внутреннем.
   Маргабал «малого котла». В знаменитом сражении на окружение у Канн 216 г. до н. э. правым и левым флангами войск Ганнибала командовали военачальники Маргабал и Гасдрубал соответственно. 3-му кавалерийскому корпусу, который предлагал использовать А.И. Еременко для броска к Калачу в своем послании в Ставку от 6 октября, все же довелось участвовать в операции «Уран». Разумеется, задача ему была поставлена куда более реалистичная, чем предлагал командующий Сталинградским фронтом. Кавалеристов предполагалось использовать в наступлении с плацдарма у Клетской совместно с 4-м танковым корпусом А.Г. Кравченко. Они должны были выполнить ту же задачу, что и войска карфагенского военачальника Маргабала, – стать правым флангом «канн» для задонской группировки армии Паулюса.
   После почти месяца боев у семафора 4-й танковый корпус был выведен в резерв и восстанавливал силы. К началу контрнаступления под Сталинградом корпус генерала Кравченко уже был в хорошей форме (см. таблицу).

   Таблица
   Наличие боеготовых танков в 4-м танковом корпусе перед началом операции «Уран» [493 - ЦАМО РФ. Ф. 3403. Оп. 1. Д. 7. Л. 39.]

   Советское командование разумно решило, что расходовать на образование окружения 3-й румынской армии подвижные соединения незачем. Поэтому 4-му танковому и 3-му гв. кавалерийскому корпусам досталась задача северной «клешни» окружения задонской группировки 6-й армии. Было принято стандартное построение «нитка за иголкой» – впереди танковый корпус, за ним кавалерийский корпус.
   Брешь в обороне румынских войск для двух корпусов пробивали 293-я и 176-я стрелковые дивизии. В 7.00 утра 19 ноября рев артиллерии возвестил о начале наступления 21-й армии. После 50-минутной артподготовки в атаку поднялась пехота. Однако полностью прорвать оборону противника стрелковые части не смогли. В 12.00 первого дня операции 4-й танковый корпус был введен для завершения взлома обороны румынских войск. Без особых усилий преодолев остатки обороны противника, корпус вошел в прорыв в полосе 8 км и двумя колоннами устремился на юго-восток, к Дону. Потерями первого дня наступления стали 5 КВ, 19 Т-34 и 3 Т-70. Скорее всего, они пали жертвой боевой группы Симонса, выдвигавшейся к Клетской. К вечеру танкисты Кравченко вышли в район Манойлин, Майоровский, покрыв половину пути от Клетской до Дона. Полностью выполнив задачу дня, танковый корпус 20 ноября приводил себя в порядок, пополнялся боеприпасами и заправлялся горючим. Вслед за 4-м танковым корпусом вошел в прорыв 3-й гв. кавалерийский корпус. Конников Плиева несколько задержало то, что проделанные стрелковыми частями проходы в минных полях не были обозначены и потребовалось проводить их прощупывание силами своих саперов.
   В 7.00 21 ноября 4-й танковый корпус продолжил наступление. В этот день на западном берегу Дона появились первые отряды подвижных соединений из числа высланных Паулюсом 20 ноября (см. выше). Однако они не смогли оказать серьезного сопротивления, и к 15.00 корпус А.Г. Кравченко вышел к Дону с запада. Потери за день составили 3 КВ, 3 Т-34 и 10 Т-70. Трофеями дня стали 550 автомашин, аэродром с 25 самолетами, несколько складов, в том числе немецкий склад трофейного вооружения, на котором обнаружилось 150 станковых пулеметов «Максим».
   Поскольку 3-й гв. кавкорпус в ходе своего продвижения также стал сталкиваться с отрядами противника, имеющими в своем составе танки, конникам Плиева были выделены рота Т-70 и взвод Т-34, сопровождавшие их до р. Дон. Кавалеристы вышли к Дону 22 ноября, на сутки позже танкистов. Однако подтягивание достаточно многочисленного кавалерийского корпуса существенно усилило группировку советских войск на западном берегу Дона.

   Вкус «молниеносной войны». Советские танки едут ночью с зажженными фарами. Перед нами Т-34 с башней-«гайкой» и радиостанцией.

   Успех с переправой у Калача – это самый известный, но не единственный случай захвата переправ с ходу советскими танкистами в ходе ноябрьского контрнаступления под Сталинградом. Танкисты Кравченко отличились вечером 22 ноября, когда передовой отряд для захвата переправы успешно выполнил свою задачу и овладел переправой у Рубежинского, к северу от Калача. Выбранная Паулюсом стратегия удержания плацдарма на западном берегу Дона высылкой отрядов из состава подвижных соединений работала против него. Переправы, несмотря на риск их захвата, не взрывали, т. к. по ним должны были проходить двигающиеся с востока на запад части танковых и моторизованных дивизий 6-й армии. После захвата движение пошло в обратную сторону – к 10.00 23 ноября 4-й танковый корпус сосредоточился на восточном берегу Дона.
   Гасдрубал «малого котла» терпит неудачу. Не все советские наступления были столь же успешны, как удары 21-й и 5-й танковой армий. Единственный танковый корпус Донского фронта предполагалось использовать для расчленения окружаемой группировки противника стремительным прорывом вдоль берега Дона. Для задонской группировки армии Паулюса были заготовлены «канны», роль конницы Гасдрубала в которых досталась 24-й армии И.В. Галанина.
   16-й танковый корпус после неудачных наступлений сентября 1942 г. к ноябрю практически полностью восстановил свою боеспособность. Он насчитывал 5654 человека личного состава, 115 танков, 10 бронетранспортеров, 6 бронемашин, 500 автомашин и 30 мотоциклов. Состав танкового парка 16-го танкового корпуса к началу наступления показан в таблице.

   Таблица
   Состояние боевой матчасти 16-го танкового корпуса к 23 ноября 1942 г. [494 - ЦАМО РФ. Ф. 3414. Оп. 1. Д. 25. Л. 22.]

   Танки Т-60 в ноябре 1942 г. смотрелись в лучшем случае смешно, но впоследствии они использовались в 16-м танковом корпусе как бронированные подвозчики боеприпасов для КВ и Т-34. Большим шагом вперед было выделение радийных танков для арткорректировщиков. С ними проводились тренировки, и танки в наступлении получали хотя бы теоретическую возможность получать оперативную поддержку артиллерии. Корпус генерала Маслова предусматривалось ввести в прорыв. Оборону противника по плану наступления 24-й армии пробивали 214, 120 и 49-я стрелковые дивизии, развивала их успех 84-я стрелковая дивизия. После взлома обороны противника на всю глубину наступало время 16-го танкового корпуса. Он должен был прорваться к переправе и отрезать пути к соединению с основными силами 6-й армии задонской группировке противника (XI армейскому корпусу). Противником соединений 24-й армии была 76-я пехотная дивизия – ветеран сражений за «наземный мост».
   24-я армия перешла в наступление 22 ноября, но успеха не имела и на рубеж ввода танкового корпуса в прорыв не вышла. Задача была изменена. 23 ноября в 7.00 утра две бригады 16-го танкового корпуса перешли в наступление в боевых порядках стрелковых соединений 24-й армии. Фактически корпус становился средством непосредственной поддержки пехоты. Неприятности начались уже в первые часы наступления. Проходы в собственных минных полях не были как следует обозначены. В условиях равнинной местности без четких ориентиров танки мимо расчищенных проходов промахнулись. В результате на советских минных полях бригады корпуса потеряли 14 танков, а на немецких минных полях – еще 12 танков. Результативность советских минных полей в выбивании танков корпуса оказалась даже несколько большей, чем минных полей противника. Противотанковой артиллерией немцев было сожжено три КВ, два Т-34 и два Т-60. Общие потери первого дня наступления составили 55 машин (включая подбитые), почти половину первоначальной численности танкового парка.
   Дальнейшее развитие событий вызывает устойчивое чувство дежавю с сентябрьскими наступлениями Сталинградского фронта. 24 ноября в 8.00 оставшиеся в строю 59 танков 16-го танкового корпуса атаковали противника на максимальных скоростях, ведя огонь из пушек и пулеметов. Мотострелковые части были отсечены огнем противника. Радийные танки с арткорректировщиками были подбиты, и четкого взаимодействия с артиллерией не получилось. Про действия «царицы полей» в отчете корпуса были написаны до боли знакомые слова: «Пехота стрелковых соединений не поднялась и осталась лежать перед проволочными заграждениями противника» [495 - ЦАМО РФ. Ф. 3414. Оп. 1. Д. 25. Л. 31.]. Потери второго дня наступления составили три КВ и четыре Т-34 сгоревшими, семь КВ, три Т-34 и два Т-60 подорвавшимися на минах. Общие потери дня составили 33 машины. В отличие от маневренных сражений, ремонтный фонд не терялся, и за 24 ноября было восстановлено 13 танков. Тяжелые потери двух прошедших дней это не компенсировало, но хотя бы позволяло поддерживать корпус на плаву. 25 ноября в наступлении участвовал 31 танк. 26 ноября оставшиеся танки корпуса в количестве 17 штук сводятся в одну бригаду (164-ю). В последующие дни сводная бригада вела бои, решая задачи непосредственной поддержки пехоты. К вечеру 30 ноября от нее остается два Т-34 и два Т-60. Одним словом, все было очень похоже на наступления двухмесячной давности. Разнообразие вносили только потери от минных полей (своих и противника).
   Одной из основных причин неудач 24-й армии было неверное определение начертания переднего края противника. Соответственно, артиллерийская подготовка была проведена по позициям, которые занимались боевым охранением, а не основными силами обороняющихся немецких частей. Что интересно, среди офицеров на Донском фронте был человек, который бил в колокола и говорил, что начертание переднего края противника определено неверно. Это был полковник Косогорский из группы офицеров Генерального штаба Красной армии. Еще за 10–12 суток до начала операции он с данными агентурной разведки (несколько раз проходившей в район предстоящего наступления) доказывал, что у противника на участке намечающегося прорыва или боевое охранение, или ложный передний край. Свою точку зрения Косогорский довел до командующего 24-й армией генерал-майора Галанина, начальника штаба 24-й армии полковника Верфоловича, члена Военного совета 24-й армии полковника Гаврилова, командующего артиллерией 24-й армии генерал-майора Глебова, командира 16-го танкового корпуса генерал-майора Маслова. Но полковнику Косогорскому не поверили. В штабе 16-го танкового корпуса пользовались аэрофотоснимками из разведотдела фронта за 4 ноября 1942 г., которые не давали действительного положения противника к началу советского наступления. Начинался новый период войны, когда немцы пытались вывести войска из-под удара советской артиллерийской подготовки, а советское командование, напротив, стремилось застать солдат и офицеров противника на позициях и уничтожить большую их часть уже первым ударом.
   Частичный успех в борьбе с задонской группировкой 6-й армии был достигнут только за счет блестящего броска к Дону корпусов А.Г. Кравченко и И.А. Плиева с плацдарма у Клетской. Захватив плацдарм на левом берегу Дона и подтянув к реке кавалерию, группа из двух корпусов начала продвигаться по обоим берегам Дона на северо-восток, навстречу войскам Донского фронта. Угроза перехвата переправ за счет этого маневра вынудила Паулюса принять решение об эвакуации XI армейского корпуса с правого берега Дона. Отсечения от 6-й армии крупного куска и его «съедание» отдельно не было реализовано. Наоборот, за счет отвода XI корпуса немцы получили в свое распоряжение соединения для построения устойчивого западного фаса «котла».

Механизированные клещи

   Тяжелая поступь механизированных корпусов. Отличительной чертой южной «клешни» советских «канн» была большая доля подвижных соединений. Слабость связывающих ударную группировку Сталинградского фронта со страной коммуникаций не позволяла надеяться на проламывание обороны противника массой пехоты с последующим вводом в прорыв танковых соединений. Накопление крупных масс пехоты и артиллерии в полосе 51-й и 57-й армий и последующее их снабжение всем необходимым было утопией. Поэтому советское командование на этом направлении сделало ставку на механизированные корпуса.
   Общая численность всех частей и соединений 57-й армии на 20 ноября 1942 г. составляла 39 400 человек [496 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 41. Л. 212.]. Из этого числа 20 180 человек входило в состав стрелковых частей, а 12 337 человек – в составе 13-го механизированного корпуса [497 - Там же.]. Общая численность 51-й армии на 20 ноября 1942 г. составляла 44 446 человек [498 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 41. Л. 211.]. Из этого числа 15 651 человек насчитывал 4-й механизированный корпус, а 24 026 человек – стрелковые соединения армии. Таким образом, число солдат и командиров в составе подвижных войск обеих армий было вполне сравнимо с численностью их стрелковых войск.
   Помимо 13-го механизированного корпуса в составе танковых войск 57-й армии были 90-я и 235-я танковые бригады. В составе первой было 3 КВ, 14 Т-34 и 9 Т-70, в составе второй – 26 КВ и 2 Т-34. Эти танки планировалось использовать исключительно для непосредственной поддержки пехоты. Также в танки НПП попала часть сил 4-го механизированного корпуса.
   История с использованием танков свежесформированных мехкорпусов в качестве подпорки стрелковых частей заслуживает отдельного описания. За несколько дней до наступления, 17 ноября 1942 г., Еременко запрашивает у Жукова: «Прошу разрешения использовать два полка тов. Вольского, а с подходом [танков] ему будут возмещены». Ему ответил А.М. Василевский: «Ставка Верховного Главнокомандования приказывает принять все меры к скорейшей подаче отд. танковых полков 51-й армии и лишь в крайнем случае разрешает использовать с пехотой два танковых полка Вольского, но не за счет полков мехбригад».
   Судя по всему, аналогичная переписка имела место не только по 4-му мехкорпусу, но и по 13-му мехкорпусу. Из состава того и другого соединения были изъяты танки. Но в отличие от 4-го механизированного корпуса в 13-м механизированном корпусе не было отдельных танковых полков. Поэтому, несмотря на запрет использования танковых полков мехбригад корпусов для прорыва обороны, они были задействованы в качестве средства непосредственной поддержки пехоты 57-й армии.
   Наступление Сталинградского фронта шло волной от правого крыла к левому. Первой перешла в наступление 51-я армия. Артподготовка в полосе армии началась в 7.30, в 8.30 части армии перешли в атаку и к 10.00 на всех участках атаки ворвались на позиции переднего края противника. Удар пришелся по стыку 1-й и 18-й румынских пехотных дивизий, занимавших оборону на широком фронте.
   Изъятые из состава 4-го механизированного корпуса танки были использованы для непосредственной поддержки пехоты. Наступление 126-й стрелковой дивизии поддерживал 158-й танковый полк, а 302-ю стрелковую дивизию – 55-й отдельный танковый полк. К 11.30 задача была выполнена: оборона противника была прорвана на всю глубину. Результаты работы танковых полков нельзя не признать впечатляющими. 158-й танковый полк за 20 ноября уничтожил 8 орудий и 23 ДЗОТа с гарнизонами, 55-й танковый полк – 12 орудий, 42 ДЗОТа с гарнизонами. Также было захвачено 18 противотанковых пушек. Потерями 158-го танкового полка стали восемь Т-34 (пять сгорело и три подорвались на минах) и четыре Т-70, плюс шесть Т-34 застрявшими в болоте, 55-го танкового полка – два Т-34 и три Т-70 от огня противника и три застрявшими в болоте.

«Воздушный мост» начинает работу. На одном аэродроме собрались ударные Ю-87 и Хе-111, использовавшиеся в качестве транспортников.

В 11.20 20 ноября 4-й механизированный корпус получил приказ на ввод в прорыв. В 13.30 масса танков и автомашин пришла в движение. Корпус входил в чистый прорыв, ему не требовалось допрорывать оборону противника. Колонны двигались, не встречая сопротивления. К 19.30 части корпуса Вольского вышли в район узла дорог Плодовитое. Местных жителей в Плодовитом не было, проводника взять было неоткуда, голая степь практически не давала ориентиров. Далее мехбригады продвигались, можно сказать, на ощупь. К рассвету 21 ноября части корпуса Вольского вышли к железной дороге Сталинград – Сальск на участке от станции Абганерово до станции Тингута.

   Генерал-полковник Вольфрам фон Рихтгоффен, командующий 4-м Воздушным флотом.

   Основные силы корпуса отстали, и поэтому станция Абганерово была захвачена частями штаба корпуса, 44-м бронебатальоном (БА-64) и 61-м мотоциклетными батальоном. На станции был захвачен эшелон с войсками и артиллерией, склады, автомашины и другое имущество. Среди захваченных трофеев также было 150 орудий советского производства, скорее всего, захваченных немцами в оборонительной фазе битвы. Сдав Абганерово частям 4-го кавкорпуса, механизированные бригады корпуса Вольского продолжили наступление. В середине дня были захвачены станции Тингута, Абганерово, разъезд «74 км» и Зеты. За 20 и 21 ноября 4-й мехкорпус захватил 10 танков, 44 орудия, 600 автомашин, около 7000 пленных. Собственные потери составили 16 убитых и 45 раненых.
   Следующей в идущей от правого фланга к левому стала 57-я армия. Артиллерийская подготовка здесь началась в 9.30, на два часа позже соседа. В 10.30 армия перешла в наступление, а уже к 12.00 передний край противника был прорван. Удар пришелся по оборонявшейся на 18-км фронте 2-й румынской пехотной дивизии. Первыми атаковали стрелковые части 57-й армии при поддержке танковых бригад и танковых полков. 169-я стрелковая дивизия наступала совместно с 90-й танковой бригадой. Наступление не было прогулочным маршем. Оперативным резервом немцев на этом направлении была 29-я моторизованная дивизия. В первый день советского наступления ее собирались направить на север, в подчинение XLVIII танкового корпуса. Однако начало советского наступления к югу от Сталинграда вынудило бросить дивизию в контрнаступление. Увидев танки, части 169-й стрелковой дивизии стали отходить. Положение спасли танки 90-й танковой бригады, подбившие несколько танков противника. Однако дальнейшее продвижение советских войск было остановлено. 169-я стрелковая дивизия потеряла за 20 ноября 93 человека убитыми и 257 ранеными. 90-я танковая бригада потеряла два Т-34 сгоревшими, три КВ, один Т-34 подбитым, один Т-34 и один Т-70 подорвавшимися на минах. Другие соединения 57-й армии встретили меньшее сопротивление. 422-я стрелковая дивизия потеряла 7 человек убитыми и 129 ранеными, 143-я стрелковая бригада – 7 человек убитыми и 174 ранеными.
   Если 169-я стрелковая дивизия встретила сопротивление резервов противника в лице 29-й моторизованной дивизии, то на пути 422-й дивизии встало несколько неожиданное препятствие. По сигналу «Атака» 176-й танковый полк двинулся в атаку вместе с пехотой 422-й стрелковой дивизии. К 13.00 оборона противника была прорвана, но удар последовал с неожиданной стороны. После прорыва обороны танковый полк напоролся на ранее установленные (в оборонительной фазе битвы) и остававшиеся в тылу румынских войск мины. В результате подорвались 19 Т-34 и 3 Т-70. Потери от ПТО противника составили 1 танк Т-70 сгоревшим и 1 Т-34 подбитым. Таким образом, за первый день наступления полк лишился 24 танков из 28 имевшихся к началу наступления. Участие полка в наступлении Сталинградского фронта было прервано. Более того, утратила свои ударные возможности 61-я механизированная бригада 13-го мехкорпуса, которой принадлежал этот полк.
   Однако главной фигурой в наступлении 57-й армии был 13-й механизированный корпус. Он был введен в прорыв по приказу командующего 57-й армией в 13.30 20 ноября 1942 г. Части 29-й моторизованной дивизии, приостановившие наступление советской пехоты, были сбиты со своих позиций. Наступающий корпус Т.С. Танасчишина пересек железную дорогу на Сталинград и продвигался далее к Нариману.
   На подступах к Нариману 13-й танковый корпус и 169-я стрелковая дивизия с 90-й танковой бригадой отразили последние контратаки 29-й моторизованной дивизии. 21 ноября немцы были выбиты из Наримана. Дёрр пишет об этом: «4-я танковая армия бросила в бой свой резерв – 29-ю моторизованную дивизию. Она вначале восстановила положение, но впоследствии не смогла удержать позиции» [499 - Дёрр Г. Указ. соч. С. 72.]. Фактически войска 57-й армии наступали почти по тому же маршруту, по которому шел на Сталинград Г. Гот в августе 1942 г.
   Ночью 22 ноября 4-й мехкорпус получил приказ заместителя командующего Сталинградским фронтом М.М. Попова к исходу дня захватить Советский и выдвинуть передовой отряд на Карповку. Корпус к тому моменту двигался вперед в прямом смысле этого слова вслепую. Никаких данных о противнике на направлении наступления ни от штаба 51-й армии, ни от штаба Сталинградского фронта не поступало. Заявки на воздушную разведку выполнены не были – из-за плохой погоды авиация фактически бездействовала. Корпус мог лишь светить себе «ближним светом» – посылая по всем направлениям разведотряды на мотоциклах и бронеавтомобилях БА-64. Была также установлена связь с соседом справа – 13-м мехкорпусом. Обстановку это прояснило в незначительной степени: были получены расплывчатые сведения об участке фронта справа от полосы наступления. Слева соседей просто не было, одна казавшаяся бескрайней степь. В такой обстановке контрудар мог последовать с любого направления. Густой «туман войны» висел над полем сражения. Оставалось принять все меры предосторожности и уповать на свою счастливую звезду. Вольский выдвинул на фланги сильное боковое охранение и вывел в резерв 60-ю механизированную бригаду.
   Вскоре и без того непростая обстановка усугубилась молниями «из стратосферы». При подходе штаба корпуса к Верхне-Царицынскому самолетом был доставлен приказ командующего Сталинградским фронтом А.И. Еременко с задачей захватить Старый и Новый Рогачик, Карповскую, Карповку. Это существенно меняло первоначальную задачу корпуса. Теперь он должен был отвернуть от точки рандеву с Юго-Западным фронтом у Калача и наступать в тыл войскам 6-й армии под Сталинградом. Точнее, корпус разворачивался для сокрушения быстро строящейся обороны 6-й армии фронтом на запад.

   Ультиматум для Паулюса.

   Буквально через полчаса после прибытия самолета от А.И. Еременко в штаб корпуса приехал на машине заместитель командующего 51-й армией полковник Юдин. Командиру 4-го мехкорпуса был вручен приказ командарма 51-й (в чьем оперативном подчинении находился корпус), подтверждающий ранее поставленную задачу. Мехкорпус должен был захватить Советский и выйти на рубеж Карповка, Мариновка, т. е. примерно на рубеж железной дороги из Сталинграда на Калач. Оказавшись с двумя приказами на руках, Вольский принял компромиссное решение и повернул на Карповку 59-ю механизированную бригаду. Удар на Карповку был безрезультатным – высланные Паулюсом подвижные части заняли старые советские укрепления. Остальные части 4-го мехкорпуса двигались на Советский, выполняя прежнюю задачу.
   В итоге Советский был захвачен к 12.20 22 ноября 36-й механизированной бригадой совместно с 20-м танковым полком 59-й механизированной бригады. В городе располагались авторемонтные мастерские, и трофеями корпуса Вольского стало более 1000 автомашин. Также были захвачены склады с продовольствием, боеприпасами и горючим. С захватом Советского было прервано сообщение 6-й армии с тылом по железной дороге.
   Интересно отметить, что приказы 4-й механизированный корпус получал делегатами связи. Более того, приказы разных инстанций противоречили друг другу. Согласно отечественной исторической традиции принято гневно осуждать использование делегатов летом 1941 г. и даже представлять их как одну из причин случившейся катастрофы. Однако это очевидная постановка телеги впереди лошади. Делегаты связи благополучно использовались в успешных операциях Красной армии. Корпуса без особых проблем направлялись командованием в нужную точку без использования идеологически выдержанной радиосвязи.
   Нарастание угрозы с юга все больше сужало поле решений, позволявших 6-й армии избежать катастрофы. Первые неудачи уже заставляли задуматься. Захват моста у Калача и Рубежного означал провал плана Паулюса по удержанию крупного плацдарма на западном берегу Дона. Необходимость выстраивать еще один фронт обороны к юго-западу от Сталинграда приводила к распылению и без того немногочисленных подвижных резервов. Это заставило командующего 6-й армией форсировать подготовку к прорыву из окружения. Если в своем приказе от 20 ноября Паулюс предполагал наступление в направлении на запад, то 22 ноября он уже предлагает прорыв на южном фронте. Действительно, господствующий над восточным берегом западный берег Дона представлял собой выгодную позицию для обороны фронтом на восток. Взломать эту оборону подвижными соединениями было проблематично, а подтягивание пехотных дивизий требовало много времени. 22 ноября Паулюс из штаба, располагавшегося до этого в Нижне-Чирской, вылетел в «котел». Вместе с ним вылетел начальник штаба 6-й армии Шмидт.

Кольцо замкнулось! Встреча войск Юго-Западного и Сталинградского фронтов.

Перед Верховным командованием германской армии и лично Гитлером по-прежнему маячили примеры как успешной обороны, так и успешного сохранения боеспособности окруженных войск. Честно указанные Вейхсом и Паулюсом минусы немедленного прорыва («большие жертвы и, в частности, потери материального характера») выглядели большим злом, нежели риск удержания 6-й армией позиций в окружении в районе Сталинграда.

   «Гидравлический пресс». 152-мм гаубица обр. 1909/30 г. 1-й артиллерийской дивизии (ЦАМО).

   Вскоре угроза окружения стала реальностью. В 16.00 23 ноября части 4-го механизированного корпуса соединились с 26-м танковым корпусом в районе Калача и Советского. Вскоре после этого к Советскому вышли бригады 4-го танкового корпуса. Юго-Западный и Сталинградский фронты прочно соединились друг с другом, замкнув кольцо окружения. Теперь все коммуникации, связывавшие 6-ю армию с основными силами группы армий «Б», были перерезаны.
   В первые дни после окружения Паулюс настойчиво добивался разрешения вырваться из «котла» и оставить Сталинград. 24 ноября в 1.15 командующий 6-й армией послал Гитлеру новую радиограмму с предложением прорываться.
   22 ноября было одним из поворотных моментов, определивших судьбу армии Паулюса. Приказ Гитлера Паулюсу оставаться в Сталинграде и ждать деблокирующего удара было одной из роковых ошибок немецкого руководства, в конечном итоге приведших к крушению Третьего рейха. В связи с этим имеет смысл остановиться на предыстории этого решения. Известие о прорыве советских танков в тыл 6-й армии застигло Гитлера в Бергхофе, его горной резиденции в Южной Баварии. Вопреки распространенному мнению о том, что пообещал снабжать 6-ю армию по воздуху лично Геринг, первым представителем Люфтваффе, прибывшим в Бергхоф 20 ноября, стал Ганс Ешонек, начальник Генерального штаба Люфтваффе. Геринг был «слишком занят», чтобы участвовать в совещании, – он находился на нефтяной конференции в Каринхалле в Берлине. Гитлер обрисовал Ешонеку ситуацию, объяснив, что 6-я армия будет некоторое время отрезана, пока организуется новая группа армий под руководством Манштейна для ее деблокирования. Далее фюрер потребовал ответа о возможности снабжения 6-й армии по воздуху. Привычкой Гитлера было настаивать на немедленном ответе, очень редко он давал обдумать и обсчитать ситуацию. Ешонек бодро ответил, что если будут привлечены бомбардировщики и соответствующим образом подготовлены аэродромы, то снабжение по воздуху будет возможно. Также он обратился к опыту прошлой зимней кампании, указав, что Люфтваффе уже снабжали 100 тыс. человек в «котле» под Демянском. Гитлер услышал то, что он хотел услышать, – оставление Сталинграда не входило в его планы. Успокоенный этим ответом, он приказал Паулюсу оставаться в Сталинграде и ждать, Манштейну – готовить деблокирующий удар. Фактически все решения были приняты до того, как Гитлер первый раз обсудил ситуацию с Герингом. Только 22 ноября состоялся разговор между Гитлером и Герингом. Фактически у Гитлера уже было готовое решение, и рейхсмаршалу фактически оставалось с ним согласиться. Также не имея никаких расчетов о необходимых для доставки в Сталинград объемов грузов и количестве самолетов, которые можно привлечь для «воздушного моста», Геринг ответил: «Да, Люфтваффе могут это сделать». Приняв одно из важнейших решений, определивших ход войны, Гитлер отправился на поезде из Бергхофа в «Вольфшанце», свою Ставку в Восточной Пруссии. Геринг в свою очередь отправился в Париж, на неотложную встречу с торговцами живописью.
   Таким образом, с самого начала одним из важных факторов для принятия решения стало отсутствие каких-либо расчетов. Когда были приняты первые решения на организацию «воздушного моста», его возможности не были соотнесены с объемом грузов, необходимых 6-й армии. Строгие расчеты показывают, что для обеспечения 250 тыс. человек, 1800 орудий и 10 тыс. моторов, не считая танков, требовалось 946 тонн в сутки. Командование 6-й армии в первые дни окружения указало сильно заниженную цифру необходимых объемов снабжения: 600 тонн грузов в сутки. Причем в первые дни окружения, с 25 по 29 ноября, доставлялось только по 53,8 тонны в день. Командующий 4-м Воздушным флотом Вольфрам фон Рихтгоффен уже 21 ноября записал в своем дневнике: «Я прилагаю все усилия, чтобы убедить их, что это не может быть достигнуто, потому что отсутствуют необходимые транспортные ресурсы». Однако в критический период формирования решения Гитлер находился в поездке из Бергхофа в «Волчье логово». Он был лишен возможности выслушать командиров вермахта и Люфтваффе, непосредственно ответственных за проведение операций на земле и в воздухе в районе Сталинграда, и только укрепился в своем решении об организации деблокирующего удара Манштейна и «воздушного моста».
   Еще одним ни на чем не основанном предположением Ешонека стала сама возможность организации «воздушного моста» в условиях Сталинграда. Под Демянском самолетам требовалось пролететь всего 60–80 км. Под Сталинградом требовалось пролететь в несколько раз больше – 200–300 км. Демянск был второстепенным участком фронта, на котором действовали не самые сильные и многочисленные соединения ВВС Красной армии. Напротив, под Сталинградом состоялось одно из важнейших сражений, и советское командование сразу начало активную борьбу с «воздушным мостом».
   Еще не зная, что принятое им решение основывается на неверных цифрах и фактах, фюрер в конце ноября с оптимизмом смотрел в будущее. Гитлер, Геринг, Ешонек были уверены, что Манштейн вскоре пробьет коридор к армии Паулюса.

Седла убитых и съеденных лошадей 6-й армии. Попавшая в «котел» румынская кавалерия стала настоящим подарком для солдат армии Паулюса.

Тем временем снятые из-под Сталинграда части и соединения 6-й армии занимали оборону фронтом на запад. К 22–24 ноября стало приносить свои плоды решение Паулюса с выброской частей 6-й армии на запад. Немцы, опираясь на позиции среднего оборонительного обвода по северному берегу р. Червленая, остановили продвижение соединений 57-й армии. Противником войск армии Толбухина стал IV армейский корпус (295-я и 297-я пехотные дивизии, 29-я моторизованная дивизия, 20-я румынская дивизия). Части 13-го механизированного корпуса образовали внутренний фронт окружения по рубежу р. Червленая к югу от железной дороги Сталинград – Морозовская. Здесь они закрепились и находились в обороне до 27 ноября.

   Подвеска парашютного контейнера снабжения на бомбардировщик Хейнкель-111. Хорошо виден гофрированный амортизатор, сохраняющий груз от повреждения при ударе о землю.

   К 25 ноября фронт 6-й армии сократился до 200 км. В окружение попали:
   штаб 6-й армии;
   IV, VIII, XI, LI армейские корпуса и XIV танковый корпус;
   14, 16 и 24-я танковые дивизии;
   3, 29 и 60-я моторизованные дивизии;
   44, 71, 76, 79, 94, 100, 113, 295, 297, 305, 371, 376, 384 и 389-я пехотные дивизии;
   20-я румынская пехотная дивизия;
   1-я румынская кавалерийская дивизия;
   243-й и 245-й батальоны штурмовых орудий;
   2-й и 51-й полки реактивных минометов;
   91-й полк ПВО и более 150 артиллерийских подразделений, саперных и строительных батальонов, батальонов военной полиции и другие вспомогательные подразделения. Всего на 25 ноября в составе частей 6-й армии в «котле» было 284 тыс. человек. В эту цифру входят XLVIII танковый и IV армейский корпуса, перешедшие в подчинение Паулюса из состава 4-й танковой армии, а также две румынские дивизии (1-я кавалерийская и 20-я пехотная, 12 607 человек).

Провал «Зимней грозы»

   Само по себе окружение крупной группировки немецких войск не означало их немедленного уничтожения. Более того, имевшиеся к осени 1942 г. прецеденты окружения противника частями Красной армии демонстрировали высокую устойчивость противника к попаданию в «котел». Немцы отнюдь не спешили сдаваться в плен. Они также не воспроизводили типичного для окружений советских войск в 1941 г. сценария: распад «котла» на отдельные очаги сопротивления, отчаянные попытки как можно быстрее вырваться из них. Так, под Ржевом в январе 1942 г. был изолирован от основных сил 9-й армии XX армейский корпус. Вскоре с помощью контрудара связь с ним была восстановлена. Успешно оборонялись и были впоследствии деблокированы ударом извне гарнизоны Холма и Сухиничей (группа фон Гильза). Самым крупным окружением немецких войск на Восточном фронте до Сталинграда было окружение II армейского корпуса под Демянском. Во всех описанных случаях устойчивость окруженных войск обеспечивалась снабжением по воздуху. При этом в Демянском «котле» снабжалась группировка численностью около 100 тыс. человек. В «котел» возили транспортной авиацией даже сено для лошадей. При этом после «наведения моста», т. е. пробивания коридора к окруженному II корпусу, снабжение по воздуху не было полностью свернуто и продолжалось до самого конца Демянской эпопеи. Вообще говоря, транспортная авиация использовалась немцами не только для снабжения окруженных, но и для поддержки соединений, имеющих плохие или растянутые линии снабжения.
   Таким образом, к зиме 1942–43 г. была уже выработана четкая схема действий:
   1) поддержание боеспособности окруженных за счет доставки боеприпасов, топлива и продовольствия силами транспортной авиации;
   2) восстановление связи с основными силами действующих в этом районе немецких войск с помощью деблокирующего удара.
   «Воздушный мост» начинает работать. Начало действий по первому пункту вначале могло вызвать только усмешку. 25 ноября командующий 4-м Воздушным флотом Вольфрам фон Рихтгоффен записал в дневнике:
   «Все наши «юнкерсы» заняты обеспечением снабжения. Но у нас их всего-то чуть больше трех десятков. Из вчерашних 47 были сбиты 22, а сегодня еще 9. Так что сегодня мы одолели всего 75 т вместо положенных 300. У нас не хватает транспортных самолетов» [500 - Гёрлиц В. Паулюс: трагедия фельдмаршала. Смоленск: Русич, 2006. С. 295.].
   Три десятка самолетов вместо нескольких сотен! Но это было только начало. Одной из своеобразных черт немецких вооруженных сил было последовательное исполнение даже откровенно дурацких приказов. Достигнутые на этом поприще результаты иной раз заставляют удивленно присвистнуть. После того как Гитлером было принято судьбоносное решение о снабжении 6-й армии по воздуху, командование ВВС Германии начало энергичный сбор сил транспортной авиации. Были подчищены не только транспортные подразделения, но и штабы, министерства и учебные части. Ситуация осложнялась тем, что около 250 транспортных самолетов было задействовано для снабжения войск в Африке.
   К началу декабря для снабжения Сталинграда были собраны:
   1) десять групп Юнкерсов-52: 9, 50, 102, 105, 172, 500, 700, 900-я бомбардировочные группы специального назначения (Kampfgruppe zur besonderen Verwendung), I и II группы бомбардировочной эскадры специального назначения;
   2) четыре группы и две эскадры Хейнкелей-111: 5-я и 20-я бомбардировочные группы специального назначения, I группа 100-й бомбардировочной эскадры, III группа 4-й бомбардировочной эскадры, 27-я и 55-я бомбардировочные эскадры;
   3) две группы Юнкерсов-86: 21-я и 22-я бомбардировочные группы специального назначения, 25 и 14 машин соответственно;
   4) одна эскадра Хейнкелей-177: 50-я бомбардировочная эскадра (фактически одна группа, 20 He-177A);
   5) одна группа дальней транспортной авиации, вооруженная Фокке-Вульфами-200, Юнкерсами-90 и Юнкерсами-290: 200-я бомбардировочная эскадра специального назначения.
   Всего все эти подразделения насчитывали около 500 самолетов. Многие из них были сформированы специально для «воздушного моста» в армию Паулюса в конце ноября 1942 г. Как мы видим, для снабжения привлекался целый «зоопарк» разнотипных самолетов. Многие из них совершенно не подходили для задач транспортной авиации. Это в первую очередь устаревшие бомбардировщики Ю-86 и страдавшие от «детских болезней» Хе-177. Последние несли нагрузку даже меньше, чем более надежный Хе-111, а также они совершенно не годились для эвакуации раненых. Группа Хе-177 совершила только 13 вылетов, потеряв семь самолетов. «Рабочими лошадками» снабжения армии Паулюса стали Хе-111 и Ю-52. Первые базировались в основном на Морозовскую, вторые – на Тацинскую.
   Статистика снабжения 6-й армии по воздуху выглядит следующим образом. В среднем в сутки удавалось доставлять:
   с 25 по 29 ноября – 53,8 т;
   с 1 по 11 декабря – 97,3 т;
   с 13 по 21 декабря – 137,7 т.
   В абсолютных цифрах это означало доставку в «котел» 269 тонн в период с 25 по 29 ноября, 1167 тонн с 30 ноября по 11 декабря и 1377 тонн с 12 по 21 декабря. С момента, когда «воздушный мост» начал работать, из «котла» было вывезено 18 410 человек больных и раненых солдат и офицеров 6-й армии.
   Любопытно отметить, что в «котел» отправляли почту и, более того, принимали почту в обратном направлении. До 31 декабря в «котел» отправилось 73 тонны почты. Это означало, что каждый день в 6-ю армию доставляли самолетами примерно две тонны почты. Трудно сказать, насколько это было расточительно – поддерживать морально попавших в «котел» письмами из дома. Возможно, это просто была инерция поддержки временных окружений. В обратную сторону за то же время ушло всего 15 тонн почты – окруженные были не слишком многословны.
   Манштейн готовит деблокирующий удар. Для латания образовавшейся в результате наступления двух советских фронтов бреши была создана группа армий «Дон». Она же должна была пробить коридор к окруженной армии Паулюса. Сама по себе идея создания еще одной группы армий в южном секторе советско-германского фронта возникла еще до перехода советских войск в контрнаступление. Летом 1942 г. группа армий «Юг», согласно плану кампании, разделена на группы армий «А» и «Б». К ноябрю в состав группы армий «Б» входило семь армий, в том числе четыре армии союзников Германии. Такое большое количество армий, к тому же разбросанных на широком фронте, существенно затрудняло работу штаба группы армий «Б». Поэтому было предложено создать группу армий «Дон» под командованием румынского маршала Антонеску. Однако уже подготовленный в ОКХ приказ не был введен в действие, и группа армий «Дон» появилась на свет как пожарная команда. Ядром для создания ее управления стал штаб 11-й армии Э. фон Манштейна, спешно выведенный с центрального участка фронта.

Для «воздушного моста» были привлечены даже четырехмоторные Фокке-Вульф-200. Однако они показали себя в условиях русской зимы капризными и ненадежными.

Первой задачей группы армий «Дон» стало восстановление целостного и относительно устойчивого фронта. Только на различных «группах» его построить было невозможно. К 4 декабря в распоряжение Манштейна прибыли три свежие дивизии: 336-я пехотная дивизия из группы армий «Б», 7-я авиаполевая дивизия и 11-я танковая дивизия из группы армий «Центр». Также были обещаны 306-я пехотная дивизия, 17-я танковая дивизия и 3-я горная дивизия. Последняя так и не была получена, т. к. была растащена для парирования локальных кризисов в группах армий «А» и «Б». 17-я танковая дивизия прибыла только 17 декабря, уже слишком поздно, чтобы сыграть заметную роль в сражении.

   Бомбардировщики сбрасывают парашютные контейнеры. После потери аэродрома Питомник такие контейнеры стали последним средством снабжения армии Паулюса.

   Второй задачей группы армий «Дон» было пробивание коридора к 6-й армии. Первоначально Манштейн планировал нанести два деблокирующих удара: силами 4-й танковой армии из района Котельниково и армейской группой Холлидта с рубежа Чира в направлении на Калач. Этот вариант был изложен в приказе группы армий «Дон» на наступление с целью деблокирования окруженной 6-й армии от 1 декабря 1942 г. Операция получила кодовое наименование «Зимняя гроза» (Wintergewitter).
   Главный удар силами 4-й танковой армии Г. Гота предполагалось наносить из района Котельниково по восточному берегу р. Дон. Для управления выделенными для наступления дивизиями с Северного Кавказа выводился штаб LVII корпуса. Корпусу подчинялись 6-я и 23-я танковые дивизии, 5-я и 8-я румынские кавалерийские дивизии.
   Второй удар должен был нанести XLVIII танковый корпус. Ему подчинялись 11-я танковая дивизия, 336-я пехотная дивизия и 7-я авиаполевая дивизия. Они должны были очистить высоты к западу от Дона и захватить переправу у Калача. Соответственно, 6-я армия должна была по сигналу «Удар грома» (Donnerschlag) ударить изнутри «котла» на юго-восток к реке Донская Царица навстречу 4-й танковой армии и на запад в направлении Калача. Точная дата начала наступления – 1 декабря определена еще не была, но в любом случае операция могла начаться не раньше 8 декабря. Сдерживающим фактором, препятствующим немедленному переходу в наступление, было время на сбор сил. В частности, оттепель на Кавказе задержала выдвигавшуюся своим ходом 23-ю танковую дивизию.
   Несколько дней спустя план операции был детализирован. Первой задачей LVII танкового корпуса было форсирование Аксая. Далее корпус нацеливался на Верхне-Царицынский и должен был выйти в тыл советским войскам на внутреннем фронте окружения Сталинграда. Правый фланг наступления предполагалось обеспечивать румынской кавалерией. Силы XLVIII танкового корпуса разделялись по разным берегам Дона на две группы. 11-я танковая и 7-я авиаполевая дивизии должны были в коридоре между реками Лиски и Дон добраться до Калача. 336-я пехотная дивизия должна была наступать к югу от Дона с плацдарма у Верхне-Чирской. Таким образом, помимо прорыва к Калачу XLVIII корпус обеспечивал своим наступлением фланг LVII танкового корпуса на направлении главного удара. После пробивания коридора по нему должны были пройти сосредоточенные в районе Верхне-Чирской транспортные колонны.
   Однако в план Манштейна вскоре вмешались многочисленные кризисы на Чире. В итоге штаб 3-й румынской армии докладывал: «В настоящий момент сил XLVIII танкового корпуса недостаточно для одновременной борьбы с прорывами и контрнаступлением, назначенным на 12 декабря» [501 - Sadarananda D. Op.cit. p. 27.]. Манштейн доносил в ОКХ: «Высвобождения 11-й танковой дивизии не предвидится». Рисковать устойчивостью чирского фронта было невозможно. От двух ударов пришлось отказаться, и основная тяжесть наступления легла на LVII танковый корпус.
   Ошибка, едва не ставшая роковой. Интригу в последующие события внес тот факт, что советское командование неверно определило направление деблокирующего удара. Тем самым была повторена ошибка многих неудачных оборонительных операций Красной армии. Предполагалось, что удар будет нанесен по кратчайшему расстоянию между внешним и внутренним фронтами окружения. К тому моменту расстояние между линией обороны 6-й армии и фронтом на Чире составляло около 40 км. Автором версии о немецком ударе по кратчайшему направлению следует признать командующего Юго-Западным фронтом Н.Ф. Ватутина. Еще 25 ноября (т. е. до появления приказа Манштейна) он докладывал Сталину: «Противник с 24.11.42 начал усиленную переброску войск автотранспортом и сосредоточение их в районах Солин, Боковская, Поповка и в районе Тормосин, Нижне-Чирская. Всего к исходу 25.11.42 противник сосредоточил в районе Кружилин, Боковская, Поповка до трех новых дивизий и в районе Тормосин, Нижне-Чирская – свыше пд, усиленной танками. Переброски продолжаются. Сосредоточение резервов в районах Боковская и Тормосин свидетельствует о возможном намерении пр-ка нанести контрудары от Тормосин через Нижне-Чирская на север вдоль р. Дон с целью разорвать кольцо, замыкающее его сталинградскую группировку, и от Борковская на восток с целью выхода в тыл наших войск». Такое предположение выглядело вполне логичным и обоснованным. Внешний фронт окружения стабилизировался по рекам Дон и Чир. В районе Нижне-Чирской, где Чир впадал в Дон, образовался выступ в сторону Сталинграда, дававший хорошие стартовые позиции для пробивания коридора к 6-й армии. Однако командование группы армий «Дон» предпочло наносить деблокирующий удар от Котельниково на Сталинград. Плацдарм у Нижне-Чирской было решено использовать для вспомогательного удара.
   В журнале боевых действий Сталинградского фронта в записи от 4 декабря делается осторожное предположение: «Не исключена возможность наступательных действий котельниковской группировки войск противника во взаимодействии с тормосинской группировкой с задачей: обеспечение выхода из окружения Сталинградской группировки» [502 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 125. Л. 16.]. Позднее эта схема лишь несколько уточняется, в записи от 9 декабря: «Исходя из группировки противника и упорной борьбы за удержание района переправ в Нижне-Чирская и упорной обороны выступа у Мариновка, обращенного в сторону р. Дон, который значительно сокращает дистанцию разрыва [между внешним и внутренним фронтами окружения. – А.И.], можно предполагать, что немецкое командование намечает провести операцию, имея направление главного удара из района Нижне-Чирская на Мариновка и вспомогательного вдоль ж.д. Котельниково – Сталинград» [503 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 125. Л.34.]. Таким образом, позднейшее утверждение А.И. Еременко: «Уже с самого начала формирования этой группировки командование Сталинградского фронта опасалось, что основной удар будет нанесен именно этой группировкой из района Котельниково» [504 - Еременко А.И. Указ. соч. С. 417.], – не находит документального подтверждения. Командование фронта было согласно с мнением Ставки в том, что главный удар будет нанесен из района Нижне-Чирской. Здесь советское командование трудно упрекнуть в неразумности и поспешности выводов. От Котельниково до внешнего фронта окружения немецкой 6-й армии было 110 км. Нижне-Чирская была на 45 км ближе.
   Тем не менее не следует думать, что котельниковское направление обещало немцам легкую прогулку. Пауза, которая была предоставлена немецким командованием, была использована с толком. С 5 по 10 декабря было установлено 4400 мин и 638 артиллерийских снарядов в качестве фугасов. Из этого количества в полосе 57-й армии на внутреннем фронте окружения было установлено 1978 мин, а в полосе 51-й армии – 1208 мин и 638 артснарядов. Еще 1214 мин установил 13-й механизированный корпус. Одновременно было заминировано 11 мостов.
   Немецкое наступление началось утром 12 декабря. Неверные предположения советского командования о планах противника обеспечили относительную внезапность и успех первого удара «Зимней грозы». Для наступления 6-я танковая дивизия была разбита на три мотопехотные группы и одну сильную танковую «бронегруппу» Хюнесдорфа (командира танкового полка). В последнюю были включены танковый полк и батальон пехоты на БТР, а также вспомогательные части. «Бронегруппа» была одним из вариантов боевых групп. Впоследствии, с распространением БТРов, формирование «бронегруппы» стало типовым решением для немецких танковых войск. Советская оборона была быстро взломана, и бронегруппа не только прорвалась вперед, не только разгромила артиллерию обороны, но и атаковала в тыл мешавшие продвижению соседней боевой группы советские части в Верхне-Яблочном. Успех первого дня наступления даже несколько ошарашил немцев. Хорст Шайберт, тогда командир танковой роты в 6-й танковой дивизии, писал:
   «Учитывая собственную силу, полностью подтвержденную удачей прорыва, мы все же ожидали большего сопротивления, если не на самой передовой, так позднее в низине у станции Небыково. Впрочем, эту низину, использованную для железной дороги на Сталинград и ограниченную глубокими балками, вряд ли можно было бы обойти моторизованными войсками, что давало оборонявшимся определенные преимущества» [505 - Шайберт Х. Указ. соч. С. 65.].

   Зенитки в полях под Сталинградом. Они стали одним из основных средств выбивания транспортной авиации немцев.

   В 6-й танковой дивизии царило недоумение: «Где русские?» В журнале боевых действий Верховного командования вермахта обстановка оценивалась следующим образом: «В группе армий «Дон» сегодня утром перешла в наступление танковая группировка Гота, которая к 9.00 утра добилась хороших результатов. Дальнейшее развитие ее наступления не вызывает особой озабоченности у командования группы армий «Дон», т. к. противостоящие Готу танковые части противника понесли большие потери в своей ударной силе» [506 - KTB OKW, S. 1120.]. Как показали последующие события, командование группы армий «Дон» недооценивало возможности советских механизированных соединений на этом направлении.
   Главный удар деблокирующей группировки 12 декабря приняла на себя 302-я стрелковая дивизия. До полудня она еще держалась, но далее была просто рассеяна. На следующий день в журнале боевых действий Сталинградского фронта ее состояние описывалось так: «Продолжала мелкими группами собираться в свх. Терновый, ст. Жутово». То есть соединение перестало существовать как модуль обороны 51-й армии. В построении армии образовалась обширная брешь. Для восстановления целостности фронта требовалось время. Средством сдерживания немецкого наступления на какое-то время могли стать механизированные корпуса и отдельные танковые части. На выявившееся направление главного удара начали растаскивать соединения 5-й ударной армии. Уже 12 декабря было принято решение развернуть 4-й мехкорпус на котельниковское направление. Реально корпус Вольского получил приказ 13 декабря. Советским танкистам предстояло сразиться с противником в маневренном сражении. До этого маневренные действия не были сильной стороной советских механизированных соединений. К тому же их основным противником должна была стать свежая 6-я танковая дивизия.

   Самый страшный враг навеки умолк: брошенная в «котле» немецкая 210-мм мортира.

   13 декабря наступающие немцы достигли рубежа реки Аксай и силами «бронегруппы» захватили мост через реку. Правда, радость была недолгой: после переправы одного танкового батальона мост проломился под танком командира боевой группы. Пришлось вызывать саперов и строить для танков сборный металлический мост через Аксай. Тем не менее к Верхне-Кумскому был выброшен отряд танков. Этот населенный пункт находился на полпути к последней водной преграде перед «котлом» – реке Мышкове.
   На 14 декабря Еременко было запланировано нанесение контрудара по флангам вырвавшейся вперед группировки противника. Предполагалось нанесение удара по сходящимися направлениям двумя группами. Первую составляли 4-й механизированный корпус, 235-я танковая бригада, 234-й танковый полк и 87-я стрелковая дивизия. Мехкорпус и стрелковая дивизия были изъяты из состава 5-й ударной армии. Навстречу этой группе должен был наступать 13-й механизированный корпус. Задуманные А.И. Еременко «канны» несли на себе отпечаток некоторой поспешности. На отражение деблокирующего удара были поспешно брошены все попавшиеся под руку части. Не избежала этой участи 235-я отдельная огнеметная танковая бригада. Относительно этой бригады начальником штаба ГАБТУ полковником Кульвинским в октябре 1942 г. были даны вполне определенные указания. В частности, приказывалось: «Огнеметные танки использовать только по их прямому назначению, ни в коем случае не превращая их в линейные танки». Изначально предполагалось использовать бригаду огнедышащих танков против окруженной немецкой группировки. Они должны были выжигать узлы сопротивления обороняющихся с упорством обреченных пехотинцев противника. Но вместо этого им предстояло теперь столкнуться лоб в лоб с немецкими танками.
   Начало «Зимней грозы» сразу же вызвало реакцию на самом верху. Уже вечером 13 декабря был отменен первоначальный план операции «Сатурн». И.В. Сталин мотивировал отказ от ранее намеченных целей следующим образом: «Операция «Сатурн» с выходом на Каменск – Ростов была задумана при благоприятной для нас военной обстановке, когда у немцев не было еще резервов в районе Боковский – Морозовский – Нижне-Чирская» [507 - Сталинградская битва. Книга вторая. С. 204.]. Главный удар направлялся теперь не на юг (к Ростову), а на юго-восток, на Морозовский. Таким образом, уже на второй день «Зимней грозы» советское Верховное командование отказалось от броска на Ростов. Журавлю в небе, т. е. отсечению путей отхода группе армий «А» на Кавказе, была предпочтена синица в руке в лице запертой в Сталинграде 6-й армии. В связи со сменой задач из наряда сил для «Сатурна» по приказу Сталина изымался 6-й механизированный корпус. Он передавался Сталинградскому фронту для использования против ударной группировки, рвущейся на выручку армии Паулюса. Вечером 14 декабря последовал приказ Сталина Василевскому: «Ввиду изменившейся обстановки на юге осуществление первого этапа операции «Кольцо» отложить» [508 - Сталинградская битва. Книга вторая. С. 211.]. 2-ю гвардейскую армию, в первую очередь мехчасти, предписывалось форсированным маршем выдвигать на юг. Она должна была сосредоточиться позади 51-й армии. В случае провала действий механизированных корпусов Сталинградского фронта на пути «Зимней грозы» встали бы свежие силы.

   Советские артиллеристы 1-й артиллерийской дивизии в районе Воропоново (ЦАМО).

   Все было бы прекрасно, если бы 2-я гвардейская армия была готова вступить в бой в случае провала контрудара мехкорпусов немедленно, т. е. 15 декабря 1942 г. Однако 15 декабря она была совсем не там, где ее обычно рисуют на картах сражения за Сталинград. Ее следовало бы изображать размазанным по железным и грунтовым дорогам вокруг «котла» облачком. Никакой гарантии успеха в обороне, никакой «подушки безопасности» у неправильно спрогнозировавшего направление главного удара противника Сталинградского фронта на тот момент не было.
   Гвардейская армия. Новый герой драмы нуждается хотя бы в кратком представлении – «высокий блондин с аристократическими чертами лица». По своему названию 2-я гвардейская армия относилась к аристократии Красной армии, гвардии. Однако начинала свой путь эта армия как 1-я резервная армия, сформированная 1 сентября 1942 г. в Тамбове. В нее вошли остатки соединений, выведенных с фронта на переформирование. В частности, первоначально в ее составе была 18-я стрелковая дивизия, разметанная по степи в излучине Дона в августе 1942 г. Позднее эта дивизия была исключена, а вместо нее вошли другие соединения, понесшие большие потери и потерявшие боеспособность под Сталинградом, – 33-я гвардейская стрелковая дивизия и 98-я стрелковая дивизия. Надо сказать, что выдвиженец Жукова, генерал-майор А.И. Утвенко, ставший под Ельней командиром дивизии в звании майора, демонстрировал стабильно высокие качества командира – его восстановленная 33-я гвардейская дивизия показывала на учениях лучшие результаты. 23 октября 1942 г., когда по приказу Ставки ВГК № 994276 резервная армия стала 2-й гвардейской, в ее состав вошли:
   а) 1-й гвардейский стрелковый корпус – 24-я и 33-я гвардейские стрелковые дивизии, 98-я стрелковая дивизия;
   б) 13-й гвардейский стрелковый корпус – 49-я гвардейская стрелковая дивизия, 3-я гвардейская стрелковая дивизия, 387-я стрелковая дивизия;
   в) 2-й гвардейский стрелковый корпус (переформированный из 22-й гвардейской стрелковой дивизии).
   В период формирования армии ею командовал генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер, а начальником штаба был полковник М.Д. Грецов (бывший начальник штаба 1-го гв. кавкорпуса Белова). Когда пришло время идти в бой, ее командующим был назначен генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский (уже известный нам в качестве командующего 66-й армией в боях к северу от Сталинграда), а начальником штаба – генерал-майор С.С. Бирюзов. Соответственно, Крейзер стал заместителем командующего, а Грецов – начальником оперативного отдела армии.

   Кладбище автотехники под Сталинградом. Перед нами штабные автобусы «Опель», грузовики «Хеншель», «Форд» и даже «Ситроен».

   28 ноября 1942 г. было получено предварительное указание Генштаба на перевозку свежеиспеченной армии по железной дороге. К тому моменту 1-й гв. стрелковый корпус насчитывал 35 764 человека, 13-й гв. стрелковый корпус – 37 664 человека, 2-й гв. мехкорпус – 17 136 человек. Численный состав армии практически точно соответствовал тем штатам, по которым формировались соединения. Всего в составе армии было 90 564 человека – достаточно весомая сила для того, чтобы бросить ее на весы крупного сражения. 1 декабря были готовы расчеты на перевозку, и 3 декабря наконец было получено распоряжение на перевозку армии. Наступал момент, к которому бойцы и командиры готовились долгими неделями осени вдали от канонады фронта. В отличие от 6-й танковой дивизии Рауса, 2-й гвардейской армии нужно было преодолеть до Сталинграда не 4000 км, а примерно 700 км. По плану армия должна была уместиться в 142 эшелонах.
   Однако в реальности перевозка 2-й гвардейской армии была далека от знаменитого, разыгранного словно по нотам развертывания германской армии в 1914 г. Это неудивительно – она проходила не по десятилетиями вылизываемым планам. Эшелоны не всегда подавались вовремя, погрузка происходила с земли по временным мостикам. Мостики ломались, автомашины падали, части тратили время на их подъем. Низкие темпы погрузки часто объяснялись неразвитостью станций. Также вместо запланированных 142 эшелонов армия загрузилась в 156 эшелонов. Район выгрузки был традиционным для прибывающих под Сталинград резервов – станции Арчеда, Иловля, Липки, Лог к северу от города. Здесь выгружались и гвардейские дивизии в августе, и участники «битвы за семафор» в сентябре. К вечеру 13 декабря, когда немцы уже вышли на р. Аксай, 2-я гвардейская армия была еще в пути. Кто-то еще двигался в эшелонах, кто-то был на марше в район выгрузки. Все части армии были еще к северу от железной дороги Сталинград – Калач. Из танковых частей прибыл только 22-й гв. танковый полк.
   Только к 19.00 16 декабря армия Р.Я. Малиновского вышла на уровень 120 выгрузившихся эшелонов из 156. Именно эшелонов, выгрузившихся к северу от Сталинграда, что еще было половиной дела. От мест выгрузки еще надо было выйти в район к юго-западу от города. Журнал боевых действий рисует апокалипсическую картину ситуации сразу после прибытия: «Обозы отстали. Автотранспорт не работает за отсутствием горючего. Связь с выгрузившимися частями отсутствует» [509 - ЦАМО РФ. Ф. 303. Оп. 4005. Д. 75. Л. 17.]. Одним словом, полная готовность к разгрому по частям.
   Сражение за Верхне-Кумский. К 14 декабря 1942 г. на пути наступающей группировки Гота не было никого, кроме разрозненных стрелковых частей и 4-го мехкорпуса. Это был один из тех случаев, когда, по крылатому выражению Черчилля, судьба многих зависела от немногих. У командира корпуса В.Т. Вольского не было права на ошибку. Он должен был биться у Верхне-Кумского как можно дольше, задерживая немецкое наступление до сосредоточения главных сил 2-й гвардейской армии. Пробивание коридора к окруженной армии Паулюса означало бы, что все те, кто сражался и умирал в раскаленной солнцем степи в июле и августе 1942 г., кто шел в последний бой в разрушенном Сталинграде, – все они погибли напрасно и остались бы неотомщенными.
   4-й механизированный корпус отличался от танковых корпусов лета и начала осени 1942 г. прежде всего сильным мотопехотным звеном. При штатной численности 14 067 человек, к 1 декабря он имел по списку 11 703 человека. Танковый парк на ту же дату составляли 79 Т-34 и 77 Т-70, 97 БА-64. Вспомогательная техника корпуса насчитывала 78 легковых, 1244 грузовых, 119 специальных автомашин, 3 трактора «Ворошиловец», 3 трактора ЧТЗ, 1 трактор «Коминтерн», 73 мотоцикла с коляской, 23 без коляски. Количество автотранспорта внушает уважение – мехкорпус Вольского был уже действительно подвижным соединением Красной армии. Он мог маневрировать целиком, а не «перекатами». Вместе с тем нельзя не отметить слабость эвакуационных средств. Если бы корпусу пришлось отступать в стиле 1941 г., тракторы ЧТЗ и «Коминтерн» вряд ли бы смогли эффективно эвакуировать подбитую технику. В период с 1 по 11 декабря 4-й мехкорпус вел бои на рубеже реки Дон, и численность его несколько снизилась.
   Надо сказать, что с самого начала Вольский заложил фундамент своего успеха – 36-я гв. механизированная бригада была выдвинута глубоко вперед, за реку Аксай, в район Водянского. Тем самым сразу была создана угроза вытянутому к Верхне-Кумскому бронированному «пальцу» LVII танкового корпуса. На обеспечении тыла танковой бронегруппы Раус был вынужден задействовать «Мардеры», противотанковую артиллерию и мотопехоту. 14 декабря Верхне-Кумский атаковали с востока огнеметные танки 235-й танковой бригады с 234-м отдельным танковым полком. Огнеметные КВ-8 были в отличие от своего линейного собрата вооружены 45-мм пушкой и огнеметом. Соответственно в бою с танками Pz.IV 6-й танковой дивизии они были совершенно беспомощны. Судя по всему, именно о них ведет речь Раус, когда рассказывает о безуспешных атаках советских войск на Верхне-Кумский. Немцами в этом бою было заявлено 36 уничтоженных советских танков.
   Однако с утра 15 декабря по вытянутому к Верхне-Кумскому клину 6-й танковой дивизии был нанесен контрудар главными силами 4-го мехкорпуса. На тот момент корпус имел в строю 107 танков. Бригады корпуса атаковали Верхне-Кумский со всех сторон. В наступлении также принимали участие бригада огнеметных танков и батальон 87-й стрелковой дивизии. «Бронегруппа» 6-й танковой дивизии оказалась в весьма щекотливом положении. Пехоты у нее было мало, основная масса мотопехоты дивизии Рауса была еще на южном берегу Аксая и прикрывала фланги. Командир бронегруппы Хюнесдорф попытался оставить в Верхне-Кумском две роты танков, выйти и дать бой в чистом поле силами своих танков. Однако привело это к тому, что, пока основная масса танков Хюнесдорфа билась на подступах к Верхне-Кумскому, он был атакован и взят штурмом.
   Бой в открытом поле также не принес немцам желаемого результата. 55-й отдельный танковый полк составлял резерв корпуса Вольского. В период контратак противника огнем с места и короткими выпадами наносил немецким танковым ротам чувствительные потери. Командовал полком подполковник Ази Асланов. Умелое маневрирование полка и огонь с места и из-за укрытий расстраивали боевые порядки немцев, и все их контратаки были отражены. Под ударами со всех направлений и под угрозой с тыла переправе через Аксай со стороны 36-й механизированной бригады корпуса Вольского немцы были вынуждены к вечеру оставить Верхне-Кумский. Следует сказать, что в своих воспоминаниях командир 6-й танковой дивизии Эрхард Раус в красках описал «вращающееся сражение» у Верхне-Кумского, в котором было уничтожено много советских танков. Такие заявки пока не находят подтверждения в советских документах: за 15 декабря 4-й мехкорпус потерял подбитыми и сгоревшими всего 12 Т-34 и 9 Т-70. Также Раус по памяти почему-то датирует «вращающуюся битву» 13 декабря, когда мехкорпус Вольского еще не подошел к полю битвы. Шайберт, автор книги «До Сталинграда 48 километров», более точно описывает события, опираясь на документы. По его данным, в ходе боя за Верхне-Кумский 6-я танковая дивизия потеряла безвозвратно 1 Pz.II, 13 Pz.III и 5 Pz.IV. В строю осталось 6 Pz.II, 28 Pz.III (всех типов), 5 Pz.IV и 2 командирских танка.
   Так или иначе, за два дня боев советскому мехкорпусу удалось не только предотвратить продвижение противника к Мышкове, но и заставить 6-ю танковую дивизию оставить Верхне-Кумский и отойти к Аксаю. Более того, еще один день (16 декабря) был потрачен немцами на ликвидацию угрозы со стороны 36-й механизированной бригады у Водянского.

   Последние бои за разрушенный город. Январь 1942 г.

   Очередной раунд сражения у Верхне-Кумского состоялся 17 декабря. Задачей его защитников было прикрытие развертывания 2-й гвардейской армии на Мышкове. К тому моменту 4-й мехкорпус был усилен 85-й танковой бригадой в составе 17 танков (исправными бригада на утро 16 декабря насчитывала два КВ, шесть Т-34 и шесть Т-70) и 20-й истребительно-противотанковой бригадой в составе шести или семи 76-мм пушек и нескольких ПТР. Теперь противники поменялись местами: советский мехкорпус удерживал высоты южнее Верхне-Кумского, а немцы его атаковали. В этот момент в состав LVII танкового корпуса вошла 17-я танковая дивизия. Она была достаточно слабой и по ударным возможностям сильно отставала от свежей 6-й танковой дивизии, но в целом была заметной прибавкой в составе ударного кулака «Зимней грозы». К моменту прибытия на фронт она насчитывала 54 танка и 2300 человек в танко-гренадерских полках. 17-я танковая дивизия заняла полосу наступления слева от дивизии Рауса. Ее противником стал 4-й кавалерийский корпус.
   Тем временем главный таран «Зимней грозы», 6-я танковая дивизия, предпринял попытку отбить Верхне-Кумский. Для наступления ей была придана бронегруппа из соседней 23-й танковой дивизии. Задачей дня был даже не захват самого Верхне-Кумского, а прорыв к Мышкове и захват плацдарма у Громославки. К слову сказать, у Громославки оставалась часть орудий 20-й истребительно-противотанковой бригады. То есть для советского командования возможный удар на нее входил в число возможных сценариев развития событий. Вряд ли захват плацдарма даже в случае успеха с ударом на Верхне-Кумский был бы для немцев простым делом.
   В ходе наступления 17 декабря «бронегруппа» 6-й танковой дивизии выполняла весьма замысловатые маневры, пытаясь атаковать позиции на подступах к Верхне-Кумскому с фланга. В частности, был атакован правый фланг корпуса Вольского у высоты 146,9. После этого «бронегруппа» развернулась и направилась на запад, утюжить позиции советской мотопехоты. Однако во время этой вспомогательной атаки немцам удалось потеснить 20-ю истребительно-противотанковую бригаду и заставить отходить на Громославку, к Мышкове. В журнале боевых действий Сталинградского фронта появляется почти паническая запись о том, что противник вечером «продвигался на Громославку силами около 100 танков». К счастью, это предположение оказалось ложным.
   Атаки на действительном направлении главного удара успеха немцам не принесли. В 14.20 17 декабря «бронегруппа» радировала Раусу: «Первая атака на Верхне-Кумский отражена из-за необычно мощной противотанковой обороны. Налет авиации никакого воздействия не оказал. Подбито несколько танков». Возможности 4-го Воздушного флота к тому моменту были существенно ниже, чем летом. Вторая атака «бронегруппы» уже не состоялась из-за наступления темноты. Декабрьские дни были короткими и не давали возможности быстро исправить ошибку или наверстать упущенное время.
   Важную роль в успехе обороны высот перед Верхне-Кумским сыграла мотопехота корпуса Вольского. Повествующий о происходящем со сдвигом на сутки Раус пишет о событиях 17-го числа: «Хорошо замаскированная русская пехота укрывалась в глубоких щелях группами от 2 до 4 человек и просто позволила двум танковым полкам прокатиться у себя над головой. Затем, используя многочисленные противотанковые ружья, каждое из которых мог обслуживать один человек, русские открыли огонь с близкого расстояния по слабо бронированным машинам батальона капитана Купера, нанеся ему тяжелые потери. Нашим танкам приходилось ждать или даже поворачивать назад на помощь панцер-гренадерам, которым пришлось покинуть машины и вести бой с невидимым противником в пешем строю. Вражеские позиции оказались настолько хорошо замаскированы в желто-коричневой степной траве, которая по цвету совпадала с одеждой красноармейцев, что обнаружить такую лисью нору можно было, лишь провалившись в нее. Несколько несчастных немецких солдат были убиты прежде, чем сообразили, откуда по ним стреляют. Даже Люфтваффе не могли помочь в борьбе с этими невидимыми призраками. Никогда раньше наши танкисты не чувствовали себя столь беспомощными, хотя могли отбить атаку огромного количества русских танков» [510 - Раус Э. Танковые сражения на Восточном фронте. М.: АСТ, 2005. С. 262–263.].
   Ситуация принципиально отличалась от июля и августа 1942 г., когда советские танковые корпуса, бедные пехотой, были неспособны к самостоятельному сдерживанию механизированных соединений противника. Теперь на направление немецкого наступления был быстро выдвинут механизированный корпус, обладавший и пехотой, и танками, и некоторым количеством артиллерии.
   18 декабря атаки 6-й танковой дивизии на Верхне-Кумский носили локальный характер. Немецкое наступление замедлилось, и чаша весов сражения стала клониться на сторону Красной армии. На рубеже реки Мышкова начали занимать оборону прибывшие дивизии 2-й гвардейской армии. Теперь даже если бы заслон мехкорпуса Вольского оказался прорван, перед соединениями LVII корпуса не открылась бы свободная дорога навстречу Паулюсу. 18 декабря 4-й мехкорпус стал 3-м гвардейским мехкорпусом. Удивительно, но об этом сразу же узнал противник. Уже в 14.00 последовала радиограмма: «Сталин присвоил защитникам Верхне-Кумского звание гвардейцев». Возможно, на приобретшим черты позиционного фронте солдаты просто перекрикивались друг с другом из окопов. Красноармейцы после успешного боя не преминули сообщить противнику, что их упорство было оценено на самом верху.

   Горы трупов на подступах к Сталинграду. Убитых раздевали, чтобы взять у них одежду.

   Однако наращивание немцами силы удара LVII корпуса в конечном итоге все же привело к расшатыванию обороны теперь уже гвардейского корпуса. В результате прорыва на правом фланге корпуса Вольского, где вступила в бой 17-я танковая дивизия, Верхне-Кумский оказался под ударом сразу с двух направлений. Как позднее было указано в отчете штаба 3-го гв. мехкорпуса: «Стрелковый полк 1378, 59 МБр, попав под двойной удар, полуокружены и частично уничтожены». Механизированные бригады под угрозой окружения вынуждены были отойти назад, на рубеж реки Мышкова. Однако 6-й танковой дивизии пришлось для захвата плацдарма на Мышкове выполнять обходной маневр довольно далеко на восток, к Васильевке.
   Потери корпуса Вольского под Верхне-Кумским в период с 15 по 19 декабря составили 52 танка подбитыми и сожженными. Людские потери были довольно тяжелыми: 994 человека убитыми, 3497 человек ранеными, 1075 пропавшими без вести и попавшими в плен [511 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 468. Д. 24. Л. 221.]. На 20 декабря в составе корпуса оставалось 6833 человека, 31 Т-34 и 19 Т-70. Действовавшая вместе с корпусом Вольского 85-я танковая бригада после боев под Верхне-Кумским к 19 декабря насчитывала только один Т-34 и два Т-70, т. е. потеряла почти всю имевшуюся матчасть.
   В целом период с 11 по 20 декабря 1942 г. ознаменовался для Сталинградского фронта сравнительно низкими потерями. В эту десятидневку потери составили 12 718 человек (2776 убитыми, 5975 ранеными, 2304 пропавшими без вести и 1663 по другим причинам) [512 - ЦАМО РФ. Ф. 48. Оп. 451. Д. 125. Л. 113.]. Потери 4-го механизированного корпуса составили, как мы видим, едва ли не треть общих потерь фронта. В предыдущую десятидневку, с 1 по 10 декабря, когда войска фронта атаковали противника на внешнем и внутреннем фронтах окружения, потери составили 14 513 человек.
   В пятидневных боях советскими войсками был достигнут несомненный успех: время до сосредоточения 2-й гвардейской армии было выиграно. Результативные действия механизированных корпусов у Верхне-Кумского позволили рокировать на направление немецкого наступления стрелковые части. Довольно сильная группировка была создана еще до сосредоточения 2-й гвардейской армии. Уже 18 декабря А.М. Василевский докладывал И.В. Сталину: «В затылок Вольскому по р. Мышкова и далее на Абганерово (внешний обвод бывшего Сталинградского УРа) развернуты 300, 98, 3 гвард., частично 87 и 38 стр. дивизии, имеющие задачей на этом рубеже прочно прикрыть окончательное сосредоточение Яковлева [513 - Псевдоним Р.Я. Малиновского. – Прим. авт.]. В районе ст. Гнилоаксайская, Водинский 17.12 подтянуты две танкбригады Сталинградского фронта, имеющие до 80 танков» [514 - Сталинградская битва. Книга вторая. С. 232.]. Как мы видим, на построение заслона была растащена 5-я ударная армия: 300-я и 87-я стрелковые дивизии входили в ее состав по директиве Ставки на создание армии.
   К утру 18 декабря из состава 2-й гвардейской армии разгрузилось уже 150 эшелонов из 156. 98-я и 3-я гвардейская стрелковые дивизии армии Р.Я. Малиновского к этому моменту уже занимали оборону на Мышкове, а 2-й гвардейский мехкорпус сосредотачивался в районе знаменитого разъезда «74 км», на фланге наступающей группировки Гота – Манштейна. На плане «Зимняя гроза» был поставлен большой и жирный крест.
   Пожалуй, единственным временным промежутком, в котором мог иметь успех деблокирующий удар, был период с 14 по 16 декабря 1942 г. Если бы Готу удалось быстро преодолеть сопротивление 4-го мехкорпуса, 6-я танковая дивизия вышла бы в точку рандеву, достижимую изнутри «котла». Если бы мехкорпус Вольского потерпел поражение, то на пути к Сталинграду LVII корпус не встретил бы серьезного сопротивления. У советского командования просто не было войск, способных остановить свежую танковую дивизию немцев. Действующим фактором также были атаки Донского фронта на периметре окружения. В переговорах с Манштейном вечером 19 декабря Паулюс говорил: «Сегодняшние бои временно связали основную массу наших танков и часть ударной силы армии и показали, что в направлении Калач враг особенно силен в танках и артиллерии». В силу всех этих обстоятельств Манштейн уже не питал иллюзий относительно перспектив «Зимней грозы». Он докладывал Гитлеру: «Невозможно будет LVII танковому корпусу в одиночку соединиться с 6-й армией, не говоря уж о поддержании этой связи. Последним вариантом является прорыв 6-й армии в юго-западном направлении. По крайней мере большая часть войск и подвижное оружие армии будут сохранены» [515 - Sadarananda D. Op. Cit., p. 42.].
   Нет сомнений, что, если бы это происходило в 1944 г., 6-я армия рванулась бы навстречу свободе, бросая тяжелое оружие и технику. Именно так прорвалась из окружения 1-я танковая армия Хубе весной 1944 г. Однако в декабре 1942 г. еще не было примеров уничтожения окруженной группировки немецких войск Красной армией. Самому Сталинграду предстояло стать таким примером. Пока примера не было, начальник штаба группы армий «Дон» генерал Шульц безуспешно попытался уговорить командование 6-й армии пробиваться независимо от успехов деблокирующей группировки.
   Стремясь убедить командование 6-й армии в необходимости немедленно идти на прорыв, Шульц пообещал Шмидту подачу необходимого извне после пробивания коридора: «Что касается топлива, а также питания и боеприпасов, то за армией Гота для этих целей уже стоит автоколонна с 3000 тонн данного груза, который может поступить в ваше распоряжение тут же, как будет организовано сообщение. В этом случае будут также предоставлены взводные грузовики для оперативного передвижения артиллерийских орудий. Для отправки раненых в плен там также в готовности стоят 30 автобусов. Большая часть раненых будет переправлена на грузовиках» [516 - KTB AOK 6, Band 2, S. 298.]. Шмидт ответил уклончиво: «Мы доложим, когда сможем начать выступление».
   Таким образом, обстановка, сложившаяся к 19–20 декабря, настоятельно требовала изменения первоначальных планов. Паулюс должен был предпринять попытку прорыва до того, как деблокирующая группировка вышла к назначенному рубежу (Бузиновке). Более того, он должен был идти на прорыв до накопления планового количества топлива по воздуху. Это была игра «ва-банк» в надежде на успех прорыва и организацию подачи топлива для продолжения операции. В своих мемуарах Манштейн пишет об этом варианте: «Открылась бы возможность создать коридор между 4 танковой армией и 6 армией, чтобы подвезти последней горючее, боеприпасы и продовольствие, необходимые для продолжения прорыва. Для этой цели командование группы армий держало наготове позади 4 танковой армии автоколонны с 3000 т названных запасов, а также и тягачи, которые должны были обеспечить подвижность части артиллерии 6 армии» [517 - Манштейн Э. Утерянные победы. М.: ACT; СПб: Terra Fantastica, 1999, С. 375.].
   Как мы знаем, Паулюс не последовал увещеваниям командования группы армий. Теоретически Манштейн имел право подать 6-й армии сигнал «Удар грома» в надежде на то, что фюрер постфактум утвердит это решение как вызванное военной необходимостью. Однако командующий группой армий «Дон» оказался бы как минимум в глупом положении, если бы Паулюс не последовал этому сигналу. Требовалось обоюдное согласие командования 6-й армии и группы армий «Дон» для действий наперекор указаниям Гитлера относительно удержания Сталинграда и в нарушение первоначальных планов. В условиях, когда командование 6-й армии не соглашалось на немедленный прорыв, мотивируя это наличием раненых и нехваткой горючего, ни о каком согласии не могло быть и речи. Для Манштейна прорыв 6-й армии, по большому счету, не обещал ничего хорошего. Стоявшие по периметру окружения советские армии обрушились бы на группу армий «Дон» с непредсказуемым результатом. Напротив, удержание Сталинграда означало блокирование крупного железнодорожного узла и сковывание значительных сил советских войск. Поэтому решение вопроса о прорыве было оставлено Манштейном на совести Паулюса. В конце концов, спасение 6-й армии было делом ее командующего.
   Тем временем, убедившись в том, что механизированный корпус – это крепкий орешек, немецкое командование перенесло удар дальше вверх по Мышкове, в район Васильевки. Был достигнут некоторый успех, захвачен плацдарм на северном берегу Мышковы. Но одновременно LVII танковый корпус растягивал свой левый фланг от Дона до Васильевки. В условиях сосредоточения на северном берегу Мышковы 2-й гвардейской армии это было почти безрассудством.
   Впрочем, проверить на прочность LVII корпус в полном составе советским войскам уже не удалось. 16 декабря войска Юго-Западного и Воронежского фронтов начали операцию «Малый Сатурн». Наступление советских войск быстро создало угрозу немецким авиабазам Тацинской и Морозовской. 23 декабря последовал приказ, по которому 6-я танковая дивизия снималась с котельниковского направления и направлялась к Морозовской. На рассвете 24 декабря колонна танков и автомашин, растянувшаяся на 130 километров, двинулась к месту нового назначения. Надежды на деблокирование армии Паулюса ударом 4-й танковой армии рухнули.
   В тот же день, когда колонны 6-й танковой дивизии двинулись к Морозовской, 2-я гвардейская армия перешла в наступление против растянутого фланга LVII танкового корпуса. В состав армии к тому моменту вошли 7-й танковый и 6-й механизированный корпуса. К 16.30 55-й танковый полк теперь уже 3-го гвардейского механизированного корпуса совместно с частями 24-й гвардейской стрелковой дивизии вновь овладел Верхне-Кумским. Сталинградский фронт силами 2-й гвардейской армии с тремя механизированными корпусами перешел в наступление на Котельниково. Далее последовало наступление на Ростов. Но это уже совсем другая история.
   Внешний фронт окружения начал стремительно удаляться от рубежа Мышковы. Самостоятельный прорыв 6-й армии на котельниковском направлении стал безнадежным и даже технически невозможным.

Гидравлический пресс. Операция «Кольцо»

Одним из основных стимулов проведения мероприятий по сокрушению окруженных войск противника является высвобождение своих дивизий и армий, удерживающих периметр окружения. Окружением мы вырываем из построения противника часть сил и на какое-то время, до прибытия свежесформированных соединений или перебросок с других театров военных действий, получаем численное преимущество.

   Фельдмаршал Ф.Паулюс в плену.

   Вследствие этих соображений обе стороны стремились как можно быстрее уничтожить окруженного противника, даже в том случае, если не было угрозы деблокирования «котла». Задача на уничтожение окруженной армии Паулюса была поставлена войскам Донского фронта К.К. Рокоссовского уже 30 ноября 1942 г. Однако на тот момент для ее выполнения в декабре Донской фронт не имел необходимого количества сил и средств. Предназначенная для усиления Донского фронта 2-я гвардейская армия была направлена в состав Сталинградского фронта и использована для отражения деблокирующего удара Э. фон Манштейна в районе Котельниково. В связи с этим начало операции по ликвидации окруженного под Сталинградом противника было отложено, а войскам Донского фронта была поставлена задача – перейти к обороне по всему фронту окружения и наступательными действиями на отдельных направлениях воспрепятствовать противнику в создании ударной группировки для прорыва из окружения.
   Окружение армии Паулюса создавало благоприятные условия для улучшения положения советских частей в самом Сталинграде. 13-я гв. стрелковая дивизия получила возможность вырваться с узкой полоски берега Волги. На пути гвардейцев Родимцева лежал мощный узел сопротивления в лице комплекса из «Г-образного дома», Дома железнодорожников и школы № 38.
   Для штурма «Г-образного дома» в 34-м гв. сп был сформирован специальный отряд численностью 60 человек под командой гв. старшего лейтенанта В.И. Сидельникова. Ему был всего 21 год, но в Красной армии он служил с 1939 г., а воевал с июня 1941 г. Отряд был разбит на три штурмовые группы. Ворваться в дом решено было еще в темноте, а вести бой в лабиринте его помещений уже при свете дня. Исходный рубеж для штурма был выбран в 25 м от атакуемого здания с восточной части южной половины дома. Узкая восточная торцевая стена дома имела меньше огневых точек, а малая дистанция давала возможность эффективного применения по ним огнеметов. В полку их не было, и из дивизии прислали двух огнеметчиков. Для выхода на исходный рубеж саперы и пехота отрыли за две ночи в мерзлом грунте 130-метровую траншею.
   Для отработки штурма в темноте проводилась тренировка под прикрытием высокого берега Волги. Было выбрано сооружение, похожее на восточную стену «Г-образного дома». По итогам тренировок была выработана система условных знаков. Бойцы начали выдвигаться на исходные позиции в 4 утра 3 декабря. Штурмовые группы по траншее вышли на назначенный рубеж. Каждый участник штурма имел по десятку ручных гранат и по две противотанковые гранаты. Также группы располагали бутылками КС и термитными шарами. В 6.40 по условному сигналу – три красные ракеты – штурм начался с выстрелов огнеметов по амбразурам пулеметных точек. Забросав дом гранатами через окна и проломы стен, штурмовые группы ворвались в него. К 10 утра вся восточная часть дома была в руках штурмующих. Однако дальнейшее продвижение сдерживалось засевшим в подвале противником. Закрепившись в отбитой у противника части здания, бойцы штурмовой группы, как только стемнело, поднесли 250 кг тола и уложили его над подвалом. Как только приготовления были закончены, всех людей из дома отвели в укрытие. В 4 утра грянул взрыв, и остатки гарнизона противника были похоронены под обломками в подвале. В.И. Сидельников был награжден за этот штурм орденом Красной Звезды.
   Если изюминкой штурма «Г-образного дома» была ночная атака, то Дом железнодорожников было решено штурмовать в светлое время, после сильной артподготовки, под прикрытием дыма. Дом уже был частично занят еще в ноябре. Для штурма был сформирован отряд численностью в 50 человек, разбитый на 8 групп численностью по 5–6 человек каждая. Огневую поддержку штурма должны были обеспечивать станковые пулеметы, противотанковые ружья, батальонные минометы и артиллерийский дивизион. 3 декабря перед рассветом штурмовые группы, используя проходы, заранее проделанные саперами в проволочном заграждении и минных полях, выдвинулись в исходное положение. В 8 утра, когда штурм «Г-образного дома» был в самом разгаре, началась артиллерийская подготовка. После двухчасовой артподготовки были зажжены дымовые шашки, и под прикрытием дыма группы первого эшелона бросились в атаку.

   Остатки 6-й армии капитулировали. Пленные немцы и румыны (в высоких меховых шапках).

   Ворвавшись в дом, штурмовые группы завязали гранатный бой. Подтянувшийся второй эшелон приступил к методичному уничтожению противника в подвалах, коридорах и комнатах. Попытка противника контратаковать из соседнего дома ВВС была отражена огнем артиллерии. К 13.20 Дом железнодорожников был полностью очищен от противника. Заняв с боем Дом железнодорожников и «Г-образный дом», части дивизии А.И. Родимцева получили возможность беспрепятственного сообщения с левым берегом Волги не только ночью, но и днем.
   Однако части окруженной 6-й армии еще сохраняли боеспособность. Попытка развить успех и захватить еще одно здание в том же районе – школу № 38 – успеха не имела. Отряд численностью 32 человека 26 декабря ворвался в школу, но сумел захватить только часть первого этажа. Не были вскрыты огневые точки противника вне здания, в результате двигающиеся к школе группы второго эшелона залегли под огнем, а затем отступили. Несколько попыток в течение дня усилить штурмующий школу отряд не имели успеха по той же причине. Согласно ЖБД фронта, к 27 декабря «штурмовые группы, ворвавшиеся в школу № 38, контратакой противника отброшены в исходное положение». Боевые действия в центре Сталинграда застопорились.
   Намного более успешными были действия 39-й гв. стрелковой дивизии в районе завода «Красный Октябрь». Ядром обороны противника был листопрокатный цех – каменное Г-образное здание высотой 10 м, длиной около 200 м и шириной 70 м. «Ключиком» к этому цеху стала проведенная 13 декабря результативная разведка боем, выявившая систему огня противника. По ее итогам в ночь на 15 декабря штурмовые группы успешно проникли в цех, но бои за него продолжались еще почти неделю. Особенно жестокие схватки происходили в подвале, где в ход шли не только штыки и гранаты, но и ножи. Соседний среднесортовой цех атаковали со стороны глухой северной стены, в которой подтянутой 76-мм пушкой с 30–40 м пробили несколько проломов, через которые штурмовые группы проникли в цех. Калибровочный цех был взят штурмом с использованием одного из подземных тоннелей на территории завода, через который штурмовая группа неожиданно ворвалась в цех. К 24–25 декабря территория завода «Красный Октябрь» была полностью очищена от немцев.
   Одновременно к концу декабря 1942 г. угроза деблокирующего удара извне была ликвидирована. К этому времени фронт советских войск проходил по линии Нов. Калитва, Марковка, Миллерово, Морозовский, Зимовники, на расстоянии 170–250 км от окруженной под Сталинградом группировки противника.
   Положение окруженной армии Ф. Паулюса к январю 1943 г. резко ухудшилось. Территория, занимаемая окруженными войсками, значительно сократилась и почти насквозь простреливалась огнем советской артиллерии. В ходе боевых действий в декабре для отражения обжимающих «котел» атак было вынуждено полностью израсходовать все свои резервы и почти все свои дивизии втянуло в первую линию обороны. Запасы боеприпасов, горючего и продовольствия были на исходе. Справедливости ради следует отметить, что продовольственное снабжение 6-й армии в значительной степени опиралось на конину. Многочисленные лошади немецких пехотных дивизий и румынской кавалерии постепенно отправлялись в солдатские котелки. На 9 января 1943 г. в рацион немецкого солдата в «котле» входило всего 75 граммов хлеба, но им сопутствовали 200 граммов конины.
   Расчеты немецкого командования на организацию непрерывного снабжения окруженных войск по воздуху провалились. Привлеченные для этой цели в середине декабря 1942 г. силы транспортной и бомбардировочной авиации, базировавшиеся на аэродромах Тацинская, Морозовский, Чернышковский, Котельниково, Зимовники, Сальск, к январю 1943 г. понесли большие потери от советской авиации и зенитной артиллерии. С потерей в конце декабря вследствие начала «Малого Сатурна» большинства вышеуказанных аэродромов плечо подвоза по воздуху значительно возросло.
   Транспортная авиация вынуждена была перенести свои базы в Шахты, Каменск-Шахтинский, Новочеркасск, Мечетинскую и Сальск, что увеличило расстояние от баз до посадочных площадок 6-й армии на 100 км. Основной базой Хе-111 корпуса Фибига стал Новочеркасск. Из Новочеркасска «Хейнкелям» нужно было лететь до Питомника 330 км, на 130 км больше, чем от Морозовской. Главной базой Ю-52 на какое-то время стал Сальск. Однако отход немецких войск с Кавказа вскоре поставил аэродром в Сальске перед необходимостью спешной эвакуации. Присланный из штаба Люфтваффе эксперт по транспортным операциям полковник Фриц Морцик выбрал новый аэродром путем облета окрестностей на «Шторхе». В результате были выбраны заметенные снегом пшеничные поля под Зверево, в 65 км к северу от Новочеркасска. Там с нуля спешно создавалась база для Ю-52. Она начала действовать 16 января.
   Снабжение окруженных в районе Сталинграда войск противника по воздуху значительно ухудшилось и уже ни в коей мере не удовлетворяло их потребностей в продовольствии, боеприпасах и горючем. Ни о каких 600 тоннах в сутки не могло быть и речи. Заметный вклад в снижение эффективности «воздушного моста» внесли советские ВВС и зенитная артиллерия. Задачу по организации воздушной блокады окруженной вражеской группировки выполняли 16-я, 8-я воздушные армии и часть сил 17-й воздушной армии, войсковая зенитная артиллерия и части корпусного района ПВО (зенитная артиллерия и 102-я истребительная авиационная дивизия ПВО). Способы ее осуществления менялись в зависимости от изменения тактики авиации противника.
   К началу января 1943 г. была разработана стройная система осуществления воздушной блокады. Борьба с авиацией противника велась в четырех зонах: на аэродромах за внешним фронтом окружения, в воздухе между внешним и внутренним фронтами окружения, в зоне огня зенитной артиллерии, непосредственно прилегающей к району окружения, и, наконец, в самом районе окруженной группировки. Все это превратило операцию по снабжению 6-й армии Паулюса в избиение транспортной авиации Люфтваффе.
   Обстановка, сложившаяся к январю 1943 г. на южном крыле советско-германского фронта, не только создала выгодные предпосылки для окончательной ликвидации войск противника, окруженных под Сталинградом, но и требовала решения этой задачи в кратчайший срок. Требовалось высвободить значительные силы советских войск для действий на других направлениях в развернувшемся общем наступлении Красной армии, а также освободить сталинградский железнодорожный узел и восстановить железнодорожное сообщение с нашими войсками, наступавшими на Ростов и Донбасс. Фактически армия Ф. Паулюса получила свою последнюю задачу: продержаться как можно дольше и тем самым позволить группе армий «Дон» восстановить фронт и избежать окружения отходящей с Кавказа группы армий «А».

Победители. Групповой снимок на память. Скоро эти люди разъедутся по разным фронтам, неся в себе сознание того, что немцев можно бить.

Ликвидация окруженной группировки противника была возложена на войска Донского фронта генерал-полковника К.К. Рокоссовского. С 1 января 1943 г. Директивой Ставки ВГК № 170720 от 30 декабря 1942 г. в состав Донского фронта передавались ранее находившиеся под управлением Сталинградского фронта 57, 64 и 62-я армии. Соответственно Сталинградский фронт ликвидировался, а вместо него появлялся Южный фронт. Последний возглавил генерал-полковник А.И. Еременко, получивший в свое распоряжение 2-ю гвардейскую, 28-ю и 51-ю армии. Сталинградский фронт просуществовал почти полгода.

   Снимок, сделанный офицером 1-й артиллерийской дивизии. Запорошенный снегом сгоревший грузовик (ЦАМО).

   В подготовке и проведении последней операции Донского фронта под Сталинградом принимал участие представитель Ставки ВГК маршал артиллерии Н.Н. Воронов. В своих мемуарах маршал приводит документ, согласно которому он 19 декабря 1942 г. получил это назначение:
   «1. Ставка Верховного Главнокомандующего считает, что тов. Воронов вполне удовлетворительно выполнил свою задачу по координации действий Юго-Западного и Воронежского фронтов, причем, после того как 6-я армия Воронежского фронта передана в подчинение Юго-Западного фронта, миссию тов. Воронова можно считать исчерпанной.
   2. Тов. Воронов командируется в район Сталинградского и Донского фронтов в качестве заместителя тов. Василевского по делу ликвидации окруженных войск противника под Сталинградом.
   3. Тов. Воронову как представителю Ставки и заместителю тов. Василевского поручается представить не позднее 21.12.42 г. в Ставку план прорыва обороны войск противника, окруженного под Сталинградом, и ликвидации их в течение пяти-шести дней» [518 - Воронов Н.Н. На службе военной. М.: Воениздат, 1963. С. 299–300.].
   А.М. Василевский вскоре был отправлен координировать действия Южного и Юго-Западного фронтов, и Воронов остался единственным представителем Ставки на Донском фронте. Разрабатываемая операция получила кодовое наименование «Кольцо». Воронов свидетельствует, что во второй половине декабря командование Донского фронта недооценивало силы окруженных. Он пишет, что Рокоссовский «смело и уверенно назвал цифру в 86 тысяч, которые составляют пять пехотных дивизий, две мотодивизии, три танковые дивизии и три каких-то боевых отряда». Полностью достоверные сведения о численности 6-й армии советское командование получило только после ликвидации «котла». План операции был представлен Н.Н. Вороновым в Ставку 27 декабря 1942 г. Полностью документ см. в приложении. Представитель Ставки предлагал нанести главный удар по западному фасу «котла» и гнать противника с запада на восток. В мемуарах он формулирует основную идею операции, как «мы решили мощным таранным ударом с запада на восток рассечь надвое окруженную группировку противника с попутным уничтожением ее отдельных частей». Наибольший интерес представляет мотивировка выбора именно этого направления:
   «а) Нанося главный удар с запада на восток, главную мощь нашего удара сосредоточиваем по основным силам противника, находящимся в районе Мариновка, Жирноклеевка, Мал. Россошка, свх. № 1, расчленяем их и в дальнейшем последовательно уничтожаем расчлененные отдельные группы противника.
   б) На фронте главного удара обороняются войска, которым частично нанесено поражение в предыдущей операции Юго-Западного и Донского фронтов (76, 44, 376, 384 пд и 14 тд), среди них 44 и 376 пд дали за последнее время наибольшее количество пленных и перебежчиков.
   в) Оборонительный рубеж, занимаемый противником в западном секторе, готовился только после отхода его частей из-за Дона, тогда как северный сектор подготавливался к обороне в течение 4 месяцев. Кроме того, в северном секторе занимают оборону лучшие немецкие дивизии, и на поле боя много подбитых немецких и наших танков, которые используются противником как бронированные огневые точки.
   г) Характер местности, изрезанной глубокими балками, идущими с запада на восток, обеспечивает нашим танковым частям свободу маневра в глубину, тогда как при ударе с севера на юг действия их будут ограничены.
   д) Выгодное исходное положение, не требующее сложной перегруппировки войск».
   Единственный пункт, который можно принять безоговорочно, это пункт «г». Протяженность «котла» в направлении с запада на восток была заметно большей, чем в направлении с севера на юг. Кроме того, при нанесении главного удара с запада на восток встречный удар должны были наносить войска в Сталинграде, имевшие ничтожные наступательные возможности. Более логичным представляется рассечение «котла» надвое встречными ударами с юга и с севера. Однако неудачи в позиционных сражениях к северу от Сталинграда тяжким грузом давили на командование Донского фронта. Вороновым приведено несколько аргументов в пользу того, чтобы оставить в покое бывший «наземный мост». С момента последних атак на «наземный мост» много воды утекло, и мощный заслон в междуречье Дона и Волги был демонтирован. Конечно, наступать мимо многочисленных остовов сгоревших танков – это сомнительное удовольствие. Однако это кладбище техники было бы преодолено при продвижении в глубь немецкой обороны на 3–5 км, т. е. уже в первые дни, если не часы, наступления. Идея удара с западного фаса «котла» в большей степени соответствует обстановке первых недель после окружения 6-й армии, когда было необходимо максимально разнести в пространстве внешний и внутренний фронты окружения. В январе, когда фронт был отнесен на 200–250 км от «котла», сдавливание окруженной группировки с запада особого смысла уже не имело.
   Нет ничего удивительного в том, что представленный план операции «Кольцо» подвергся критике со стороны Верховного командования. 28 декабря 1942 г. Директивой Ставки ВГК № 170718 за подписями И.В.Сталина и Г.К. Жукова указывалось:
   «Главный недостаток представленного Вами плана по «Кольцу» заключается в том, что главный и вспомогательный удары идут в разные стороны и нигде не смыкаются, что делает сомнительным успех операции.
   […]
   Ставка приказывает на основе изложенного переделать план. Предложенный Вами срок начала операции по первому плану Ставка утверждает. Операцию по первому этапу закончить в течение 5–6 дней после ее начала.
   План операции по второму этапу представите через Генштаб к 9 января, учтя при этом первые результаты по первому этапу» [519 - Сталинградская битва. Книга вторая. С. 299.].
   Как мы видим, Ставка с пониманием отнеслась к решению командования фронта бить по северо-западному фасу «котла». Воронов и Рокоссовский считались достаточно компетентными людьми для принятия подобного рода решений. Несмотря на общую идею операции «Кольцо», предусматривающую расчленение окруженной группировки на несколько частей с последующим уничтожением каждой из них в отдельности, план этот представлялся трудноосуществимым. До соединения друг с другом ударным группировкам нужно было пройти сравнительно большое расстояние. Соответственно противник мог уйти от разобщения «котла» отступлением в сторону Сталинграда.
   «Гидравлический пресс». Для нанесения главного удара привлекались войска 21, 65 и 24-й армий. Они строились трезубцем, или, если хотите, тройкой. 65-й армии П.И. Батова при этом отводилась ведущая роль; она должна была наступать в центре построения ударной группировки на всем своем фронте (12 км), имея пять стрелковых дивизий в первом эшелоне и три дивизии – во втором. Армия получала колоссальные средства усиления: двадцать семь артиллерийских полков РГК, четыре тяжелые гвардейские минометные бригады (М-30), девять гвардейских минометных полков. Средства усиления позволяли создать плотность насыщения артиллерией на ее участке до 130 орудий на километр фронта. Также армия П.И. Батова получала одну танковую бригаду и шесть отдельных танковых полков. Правее 65-й армии должна была наносить удар своим левым флангом на фронте 4 км 21-я армия И.М. Чистякова силами двух стрелковых дивизий, усиленных одним танковым полком, двумя артиллерийскими полками и тремя минометными полками РГК. Левее армии П.И. Батова на фронте 4 км должна была наступать 24-я армия И.В. Галанина. Ее ударная группировка включала три стрелковые дивизии, усиленные одним танковым полком, одним артиллерийским полком РГК и двумя дивизионами артиллерии большой мощности РГК.

   Таблица
   Боевой и численный состав Донского фронта на 10 января 1943 г. [520 - ЦАМО РФ. Ф. 206. Оп. 262. Д. 189. Л. 102.]

   Всего на направлении главного удара было сосредоточено 33 % всех стрелковых дивизий, 50 % артиллерийских, 57 % гвардейских минометных и 75 % танковых полков. Это позволило на направлении главного удара создать значительные плотности сил и средств. В полосе 65-й армии на одну дивизию приходилось 1,5 км фронта. На 1 км фронта наступления приходилось 135 орудий и минометов и 10 танков. На 9-километровом участке прорыва армии артиллерийская плотность была доведена до 167 орудий и минометов на 1 км фронта. Численность армий Донского фронта см. в таблице.
   Вспомогательные удары наносились со стороны северо-восточного и южного секторов кольца окружения. Первый – частями 64-й и 57-й армий с фронта Попов, Рокотино (12 км) силами четырех дивизий, трех морских бригад, двух танковых бригад, усиленных двенадцатью артиллерийскими полками РГК, четырьмя гвардейскими минометными полками (М-13) и одной тяжелой гвардейской минометной бригадой (М-30) – в общем направлении на Кравцов, станцию Воропоново. При благоприятном развитии событий наступающие 64-я и 57-я армии должны были соединиться с 65-й армией и отсечь часть сил противника в западной части «котла». Второй вспомогательный удар наносился частями 66-й армии (пять стрелковых дивизий, один танковый, один артиллерийский, два минометных полка РГК, два гвардейских минометных полка) – центром на фронте 7 км в направлении разъезд Древний Вал, хутор Новая Надежда. Этот удар должен был привести к соединению с 62-й армией в Сталинграде и отсечению части войск противника в районе Орловки. Хорошо видно, что 66-я армия, наступавшая в районе эпических сражений за семафор, получала куда более скромные средства усиления, чем 65-я армия.
   В целях дезориентации немецкого командования о направлении главного удара командованием Донского фронта была осуществлена имитация сосредоточения крупной группировки за левым флангом 24-й армии в районе Самофаловки. Для этой цели были использованы макеты танков и орудий.
   Начало операции «Кольцо» было назначено на 10 января. К началу операции Донской фронт в составе семи армий имел 39 стрелковых дивизий, 10 стрелковых и четыре танковые бригады, 12 танковых полков, 89 артиллерийских, 10 минометных и 14 гвардейских минометных полков и пять гвардейских тяжелых минометных бригад. Средняя численность стрелковых дивизий по армиям колебалась от 4,5 до 5,5 тыс. человек. Наиболее укомплектованной к началу операции была 65-я армия – только в ее составе на 5 января 1943 г. было два соединения численностью более 6 тыс. человек (23-я сд – 6005 чел., 27-я гв. сд – 6029 чел.). Соответственно в 21-й армии была одна дивизия численностью больше 6 тыс. человек (51-я гв. сд. – 6483 чел.). При этом численность остальных дивизий 21-й армии колебалась от 3612 до 4907 человек. Большинство соединений участвовало в боях если не с самого начала битвы за Сталинград в августе – сентябре 1942 г., то с момента перехода в контрнаступление в ноябре 1942 г. В составе войск Донского фронта насчитывалось 264 танка, около 2500 орудий, свыше 6000 минометов (не считая реактивных) и около 400 самолетов.
   Основной формой организации танковых войск Донского фронта были танковые полки. Танковые корпуса были задействованы в наступлении на запад, броске к Ростову, Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операциях. Донской фронт вел бои скорее позиционного, чем маневренного характера. Поэтому наиболее актуальной для танков войск К.К. Рокоссовского была задача непосредственной поддержки пехоты. Количественный и качественный состав танковых частей Донского фронта см. в таблице.
   Хорошо видно, что 65-я армия получила не только большее число танковых полков, но и самые сильные танковые полки по числу боевых машин в строю. Также нельзя не отметить, что почти половину танкового парка Донского фронта составляли тяжелые танки КВ. Вторым по распространенности танком был, конечно же, Т-34. Кроме этого, в уничтожении окруженной 6-й армии принял участие полк полученных по ленд-лизу «Черчиллей» Mk.IV. Настоящим казанским сиротой смотрится единственный в составе войск фронта «Валентайн» Mk.III. До 8 января 1943 г. в 254-й танковой бригаде числились два Т-26. Позднее они были восстановлены и введены в строй.

   Таблица
   Наличие танков в строю в танковых частях Донского фронта на 22.00 9 января 1943 г. [521 - ЦАМО РФ. Ф. 206. Оп. 262. Д. 173. Л. 11.]

   Операция «Кольцо» была, пожалуй, одним из последних эпизодов использования танков этого типа. Также в составе фронта числились 2, 4, 6-й гвардейские, 189-й отдельные танковые полки, 121-я танковая бригада и 512-й отдельный танковый батальон, не имевшие матчасти.
   Войска К.К. Рокоссовского, не имея большого превосходства над противником в живой силе, значительно превосходили 6-ю армию в артиллерии и танках. На направлении же главного удара, в полосе 65-й армии, советские войска превосходили противника по пехоте в 3 раза, а по артиллерии в 15 раз. Назначение представителем Ставки ВГК на Донской фронт маршала артиллерии Н.Н. Воронова представляется не случайным. При низкой комплектности стрелковых дивизий предполагалось бить противника мощным артиллерийским ударом. Кроме того, был предпринят ряд мер по повышению эффективности действий пехоты. Уничтожать огневые точки противника предполагалось штурмовыми группами. Руководство по действию штурмовой группы, выпущенное отделом боевой подготовки Донского фронта, см. в приложении.
   Танковые войска 6-й немецкой армии к началу операции «Кольцо» были, конечно же, не в том состоянии, в котором они перемалывали танковые корпуса Сталинградского фронта в июле – сентябре 1942 г. Однако играть по ним марш Шопена было еще преждевременно.
   Помимо танков 29-я моторизованная дивизия располагала четырьмя тяжелыми, 14 средними противотанковыми орудиями и семью 88-мм зенитками. Также в подчинении VIII армейского корпуса (113, 76 и 44-я пехотные дивизии) находились 177-й и 244-й батальоны штурмовых орудий. Первый на 7 января располагал семью «Штурмгешюцами» и двумя трофейными КВ, а второй – семью «Штурмгешюцами» и двумя самоходными s.IG-33.
   Наиболее сильный танковый кулак, как мы видим, был как раз на западном фасе «котла». Н.Н. Воронов в своей мотивировке выбора направления главного удара сильно ошибался относительно реальной боеспособности немецких войск на этом участке периметра окружения. Направление главного удара советских войск лежало на стыке между 29-й моторизованной и 44-й пехотной дивизиями. Первая по состоянию на 21 декабря 1942 г. была вообще титаном: целых восемь гренадерских батальонов (один сильный, шесть средней численности, один слабый и один истощенный) при 90 % подвижности. 44-я пехотная дивизия состояла из шести батальонов (четырех слабых, трех
   истощенных). 76-я пехотная дивизия также насчитывала шесть батальонов (три средней численности, три слабых). Напротив, в 60-й моторизованной дивизии, оборонявшейся на «излюбленном» направлении у семафора, т. е. в направлении Котлубань – разъезд Конный, было семь батальонов (два слабых, пять истощенных). Так что удар на проверенном направлении мог дать намного лучший результат. Можно было сразу рассечь группировку 6-й армии надвое и лишить ее возможности пользоваться аэродромами Гумрак и Питомник. Справедливости ради нужно отметить, что самой сильной по части танков была 3-я моторизованная дивизия на самом западном участке «котла» (не подпадавшим под удар «Кольца»), но у нее было всего пять гренадерских батальонов (один средний, четыре слабых). Всего, по данным на 18 декабря 1942 г., на довольствии в 6-й армии состояло 249 600 человек. В это число входило 13 000 румын, 19 300 «хиви» и 6000 раненых.

   Таблица
   Численность танкового парка 6-й армии на 9 января 1943 г.

   Утром 10 января войска Донского фронта перешли в наступление. Атаке пехоты и танков предшествовала непосредственная авиационная и мощная 55-минутная артиллерийская подготовка. В истории 44-й пехотной дивизии начало советского наступления описывается следующим образом:
   «Преисподняя разверзлась 10 января 1943 года. Началось наступление русских. Часовая артиллерийская подготовка – впервые такой длительности и силы в ходе Второй мировой войны и, по мнению участников битвы под Верденом времен Первой мировой войны, превзошедшей артиллерийский огонь того времени, – обрушилась на немецкие позиции. Земля гудела под железным градом, стрельба орудий слилась в сплошной раскатистый глухой грохот. Было чудом, что, несмотря на этот убийственный огонь и слабые укрытия, немецкие войска не понесли существенных потерь. Затем пришли в движение волны атакующего противника. Пехоту поддерживало большое количество танков» [522 - Гаупт В. Указ. соч. С. 245.].
   Относительно «не понесли существенных потерь» приходится верить историографу соединения на слово – после 5.00 утра 10 января донесения от 44-й пехотной дивизии о потерях больше не поступали.
   К исходу первого дня наступления на ряде участков оборона противника была прорвана на глубину 6–8 км. Наибольшее продвижение имела 65-я армия. Вечером 10 января командующий группой армий «Дон» докладывал Гитлеру: «Командующий 6-й армией доносит о прорывах крупных сил русских на севере, западе и юге, нацеленных на Карповка и Питомник. 44-я и 76-я пехотные дивизии понесли тяжелые потери; 29-я моторизованная дивизия имеет только отдельные боеспособные части. Нет никаких надежд восстановить положение. Оставлены Дмитриевка, Цыбенко и Ракотино». 11 и 12 января войска Донского фронта, ломая сопротивление отдельных боеспособных частей противника, продолжали продвигаться вперед, и к исходу 12 января главная ударная группировка фронта вышла на р. Россошка. На направлении удара войск 64-й и 57-й армий была прорвана оборона противника на р. Червленная, и советские войска продвинулись здесь на 6–8 км. Неудача постигла наступающих только в полосе 66-й армии. Про действия этой армии в оперсводке Генштаба Красной армии было написано: «Пыталась наступать частями центра, но, встретив сильное огневое сопротивление противника, успеха не добилась».
   Уже первые дни наступления обернулись тяжелыми потерями для танковых войск Донского фронта.
   За три дня боев численность танкового парка Донского фронта сократилась более чем вдвое. Многие полнокровные полки потеряли значительную часть своей техники. Так, 47-й гв. танковый полк «Черчиллей», называя вещи своими именами, сгорел почти дотла. От 21 танка перед началом операции к вечеру третьего дня наступления осталось всего три машины. Конечно, в позиционных боях, тем более в условиях наступления советских войск, значительная часть подбитых машин могла быть восстановлена. Но резкое снижение числа танков в частях фронта снижало темпы наступления. В немецкой 3-й моторизованной дивизии на 12 января еще оставалось 11 боеготовых танков, в 16-й танковой дивизии – четыре Pz.IIIlg, один Pz.IVlg, три Pz.II, один командирский танк. Также в качестве неподвижных огневых точек в 16-й танковой дивизии использовались два КВ и один Т-34.
   Попытка немецкого командования задержать дальнейшее продвижение советских войск на своем втором оборонительном рубеже, который в основном проходил по среднему сталинградскому оборонительному обводу, успеха не имела. «Гидравлический пресс» из 2,5 тыс. орудий медленно, но верно делал свое дело.
   Войска Донского фронта, проведя в течение 13 и 14 января перегруппировку сил, с утра 15 января возобновили наступление. К середине дня оборона была прорвана. Остатки 6-й армии стали отходить к развалинам Сталинграда.

   Таблица
   Наличие танков в строю в танковых частях Донского фронта на 22.00 12 января 1943 г. -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   В качестве последней попытки качественно изменить ситуацию со снабжением «крепости Сталинград» в группу армий «Дон» 15 января 1943 г. из Растенбурга отправился Эрхард Мильх, известный своими организаторскими способностями. Не успел он приехать, как «воздушный мост» получил тяжелый удар: в ночь на 16 января был потерян аэродром Питомник. Это означало не просто потерю аэродрома. Питомник был оснащен хорошо оборудованной в навигационном отношении авиабазой. Незадолго до захвата советскими частями Питомника Рихтгоффен приказал оборудовать новую авиабазу в Гумраке. Это был небольшой советский аэродром. Вопрос о его подготовке для приема транспортных самолетов поднимался еще несколькими неделями ранее. Однако командование 6-й армии не поддержало эту идею. Здесь располагались штаб Паулюса, штабы двух корпусов, госпиталь и склады. Поэтому армейцы не хотели привлекать к Гумраку внимание советских ВВС какими-либо строительными работами. Работы здесь начались лишь ввиду угрозы захвата Питомника. Поначалу Гумрак даже не имел радиомаяка. Хотя формально к 16 января он был готов к приему самолетов, к приезду Мильха Ю-52 на нем садиться не могли, только Хе-111. 16 января в Гумраке приземлились 10 «Хейнкелей». «Юнкерсы» на какое-то время перешли на сброс парашютных контейнеров.
   Мильх был шокирован услышанным 16 января на совещании в штабном поезде 4-го Воздушного флота. Уровень боеготовности транспортных самолетов упал до 20 %. 4-й Воздушный флот располагал на тот момент 140 Ю-52, из которых боеготовыми были всего 42. В свою очередь, из 42 боеготовых «Юнкерсов» 27 машин были в процессе перебазирования в Зверево и не могли немедленно выполнять вылеты в «котел». В итоге «воздушный мост» реализовывался силами всего 15 Ю-52. Бомбардировщиков Хе-111 тоже было 140 машин, из них боеготовым был 41 самолет. Из 29 ФВ-200 «Кондор» боеготовой была всего одна машина. Этот четырехмоторный самолет оказался чересчур чувствительным к суровым условиям русской зимы и чудовищным условиям эксплуатации.
   Мильх выдвинул идею, которая уже обсуждалась командованием 4-го Воздушного флота, – снабжать Паулюса с помощью планеров. Рихтгоффен и Фибиг пришли к выводу, что условия в Сталинграде неподходящие для планеров. Во-первых, они были «сидячей уткой» для советских истребителей. В 4-м Воздушном флоте не хватало истребителей для сопровождения Ю-52, выделить еще что-то для планеров было нереально. Во-вторых, отсутствовали возможности для их взлета из «котла». То есть планеры становились «одноразовыми». Однако Мильх какое-то время носился с этой идеей, пока ее не пришлось оставить ввиду дальнейшего ухудшения ситуации.

   Таблица
   Потери войск Донского фронта с 10 по 15 января 1943 г. -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

   К 16 января территория района окружения 6-й армии сократилась до размеров, составлявших менее трети первоначальной. Потери войск Донского фронта за первые пять дней наступления см. в таблице.
   Преследуя отходившие части противника, войска Донского фронта к исходу 17 января вышли на линию Большая Россошка, Гончара, Воропоново, где встретили упорное сопротивление противника на старых советских укреплениях на подступах к городу. На усиление танковых войск фронта 16 января был направлен 48-й отдельный гвардейский танковый полк на танках Mk.IV «Черчилль». Он был подчинен 21-й армии.
   Плохие новости в немецких штабах следовали одна за другой. Только что организованная база Ю-52 в Зверево 17 января подверглась атаке советских самолетов. 9 Ю-52 запылали, еще 12 были повреждены. В строю осталось только 12 машин. Обычно немецкие авиабазы плотно прикрывались зенитным огнем, и результативность ударов по ним была невысокой. Однако ПВО Зверево обеспечивали всего одна батарея румынских(!!!) 75-мм зениток и одна батарея 37-мм автоматов. Это сделало успех советских авиаторов более чем предсказуемым.
   Утром 19 января для продолжения работы в особом штабе Мильха был вызван командир XIV танкового корпуса генерал Хубе. 20 января он прибыл на место и сразу же отослал в штаб 6-й армии список дельных и верных присяге офицеров, подлежащих вывозу из «котла». По сути, немецкое командование приняло жесткое, но обоснованное решение, аналогичное попытке вывезти командный состав Приморской армии из Севастополя в июне 1942 г. Сам Ганс-Валентин Хубе еще доставит немало неприятностей советским войскам: за бои зимы 1944 г. он получит одну из высших наград Третьего рейха – Бриллианты к Рыцарскому кресту. Карьеру «однорукого генерала», чудом вырвавшегося из Сталинграда, прервет только авиакатастрофа 21 апреля 1944 г.
   Довольно много высокопоставленных офицеров и генералов было вывезено из «котла». Так, помимо командира XIV корпуса генерала Хубе из Сталинграда был вывезен командир 60-й моторизованной дивизии генерал-майор Коллераман. Из числа командиров соединений LI армейского корпуса «котел» покинули: командир 79-й пехотной дивизии генерал-лейтенант граф фон Шверин, командир расформированной 94-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Пфайфер и командир 305-й пехотной дивизии генерал-майор Штенмец. Из состава командиров соединений XI армейского корпуса из Сталинграда был вывезен командир 384-й пехотной дивизии генерал-лейтенант фон Габленц. Список вывезенных офицеров IV корпуса открывал его командир генерал инженерных войск Йенеке. Также «котел» покинул птенец ведомства Геринга – командир 9-й зенитной дивизии генерал-майор Пикерт. Точнее, он вылетел из котла, а возвращаться его угораздило в тот день, когда был потерян Питомник. В Гумрак Пикерт уже не полетел. Процесс вывоза из «котла» ценных кадров затрагивал не только генералов. Не остались в окружении командующие инженерных войск полковники Зелле и Штиотта. Были и менее значительные персоны, например майор Вилли Лангейт, командовавший танковым полком в 14-й танковой дивизии, будущий командир дивизии «Курмарк» в 1945 г. Одним словом, суровая военная необходимость заставляла беречь командные кадры и пытаться их спасать, вырывая из рядов обреченной на гибель армии.
   Впрочем, нельзя сказать, что прибытие Мильха было вовсе бесполезным. Так, 20 января он вызвал дополнительно 50 квалифицированных техников из испытательного центра Люфтваффе в Рехлине. Когда они прибыли и ознакомились с работой аэродромных команд и экипажей, выяснилась удивительная вещь. Лишь немногие экипажи задействованных в организации «воздушного моста» самолетов использовали рекомендованную производителем процедуру запуска двигателей в холодную погоду. Это еще было объяснимо в отношении подразделений, переброшенных из Северной Африки. Однако таких было меньшинство, а практика неправильного запуска двигателей была повальной. Были приняты драконовские меры, чтобы заставить пилотов выполнять нужную процедуру. В результате число боеготовых самолетов возросло с 20 до 30 %. Тем не менее нововведение Мильха уже безнадежно запоздало. С момента его прибытия количество ежедневно доставляемых в «котел» грузов даже упало. Связано это было, конечно, не с его кипучей деятельностью, а с общим ухудшением обстановки. Если бы он прибыл раньше, возможно, войска Паулюса снабжались бы немного лучше. Хотя бы за счет увеличения числа боеготовых самолетов.
   Подготовка атаки последнего рубежа на подходе к городу продолжалась четыре дня. Центр тяжести операции был перенесен в полосу 21-й армии. Армии И.М. Чистякова передавались из 65-й армии основные силы артиллерии и реактивных минометов. Также было получено некоторое количество танков. 22 января для поддержания боеспособности поредевших танковых войск фронта на станцию Качалино прибыл эшелон с 23 танками Т-34. С утра 22 января наступление войск К.К. Рокоссовского возобновилось на всем фронте. Противник упорно удерживал укрепления внутреннего обвода, но после сокрушительных ударов советской артиллерии оборона противника была прорвана.
   Новые успехи советских войск сводили к нулю все усилия по гальванизации «воздушного моста». Мильх приложил немалые усилия для улучшения условий работы Гумрака. Там был установлен радиомаяк, радиопеленгатор и налажена система приема грузов. Но 23 января он был потерян. Предполагая потерю Гумрака, 6-я армия 21 января начала оборудование еще одного аэродрома – Сталинградский. 22 января он был подготовлен к приему самолетов. Однако попытка посадки на нем самолетов Хе-111 привела к потере сразу 6 машин из-за толстого снега и воронок от бомб на полосе. К тому же ситуация ухудшалась так стремительно, что Сталинградский был потерян буквально через несколько часов после Гумрака. Теперь снабжение войск в «котле» осуществлялось только парашютными контейнерами. Ни о какой эвакуации раненых больше не было и речи. Кроме того, сам поиск и сбор контейнеров был сопряжен с немалыми трудностями. Паулюс докладывал: «Многие «бомбы» [523 - Так Паулюс назвал парашютные контейнеры.] не найдены, потому что мы не имеем достаточно топлива, чтобы их разыскивать». Значительная часть сброшенных контейнеров была собрана уже советскими трофейными командами.
   24 января, на следующий день после потери последнего аэродрома в пределах «котла», Ф. Паулюс докладывал: «44, 76, 100, 305 и 384-я пехотные дивизии уничтожены. Ввиду вклинения противника на многих участках фронт разорван. Опорные пункты и укрытия есть только в районе города, дальнейшая оборона бессмысленна. Катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию». Разрешения капитулировать от Гитлера вновь не последовало.
   25 января войска Донского фронта ворвались в Сталинград с запада. К исходу 26 января войска 21-й и 62-й армий соединились в районе Мамаева кургана и расчленили группировку противника на две части: южную, зажатую в центральной части города, и северную, оказавшуюся окруженной в районе Тракторного завода и завода «Баррикады».
   В районе завода «Баррикады» был окружен XI армейский корпус, а непосредственно в Сталинграде южнее и севернее долины р. Царица – IV, VIII и LI армейские корпуса и XIV танковый корпус. 28 января южная часть района окружения в свою очередь была разорвана надвое. 6-я армия, раздробленная на три части, изолированные друг от друга, доживала свои последние дни и даже часы. В вечернем донесении 6-й армии от 28 января говорилось:
   «Мощный прорыв противника вдоль железнодорожной линии Гумрак – Сталинград расколол фронт армии на участки: северный котел с XI корпусом, центральный котел с VII и LI корпусами и южный котел с командным пунктом и остатками армии. XIV и IV корпуса лишились своих частей. Армия предпринимает попытки создать новый фронт обороны на северной окраине котла и на западном предполье. Армия предполагает, что ее сопротивление окончательно будет сломлено до 1 февраля».
   Надо сказать, что прогноз относительно сроков сопротивления был сделан довольно точный. Штаб Паулюса разместился в подвале одного из домов в центре Сталинграда. Обычно указывается, что штаб 6-й армии располагался в универмаге, однако в журнале боевых действий Донского фронта уверенно указывается в качестве штаба и места пленения исполком.
   Связь с другими «котлами» по радио поддерживал генерал Шмидт. Боеспособность немецких войск к этому времени резко снизилась. Началась массовая сдача в плен солдат и офицеров армии Паулюса. Только за три дня, с 27 по 29 января, части 64-й армии взяли в плен 15 тыс. солдат и офицеров. Собственные потери армий Донского фронта с 20 по 30 января 1943 г. см. в таблице.

   Таблица
   Потери армий Донского фронта с 20 по 30 января 1943 г.

   Следует отметить, что потери фронта медленно, но верно снижались в последней декаде января. Так, если с 20 по 25 января общие потери составили 16 444 человека, то с 25 по 30 января общие потери были уже 9439 человек. 24-я армия к тому моменту выбыла из состава фронта.
   30 января, в 10-летний юбилей нацистской партии, Мильх решил сделать подарок остаткам 6-й армии. В ночной полет к Сталинграду отправились 85 самолетов. Они сбросили 72 тонны в парашютных контейнерах, преимущественно в северный «котел», оборонявшийся XI корпусом.
   30 января Ф. Паулюс получил последнюю радиограмму от Гитлера. Она гласила: «Поздравляю Вас с производством в генерал-фельдмаршалы». В сущности, это был завуалированный приказ покончить жизнь самоубийством. Однако, выполнив приказ держаться до последнего, Паулюс не счел нужным отказываться от плена. Более того, начальник штаба 6-й армии Шмидт в тот же день поручил переводчику выйти с белым флагом на площадь и найти советских командиров, которым можно было бы сдаться. Сначала переговоры велись с начальником оперативного отдела штаба 38-й мотострелковой бригады старшим лейтенантом Ф.М. Ильченко. Утром 31 января в подвал исполкома спустилась делегация штаба 64-й армии во главе с начальником штаба армии генерал-майором И.А. Ласкиным, начальником оперативного отдела армии полковником Лукиным и командиром 38-й мотострелковой бригады полковником Бурмаковым. По прибытии в штаб Паулюса они предъявили ультиматум о прекращении сопротивления и полной капитуляции окруженной группировки немецких войск. Подчеркну: в документах 64-й армии утверждается, что местом пленения был именно исполком. Об этом черным по белому написано в «Донесении об обстоятельствах пленения командующего 6-й германской армией фельдмаршала Паулюс», направленном в адрес К.К. Рокоссовского Военным советом 64-й армии. Оно гласило:
   «С утра 31.1.43 генерал-фельдмаршал фон Паулюс находился в Доме Исполкома (центральная часть г. Сталинграда).
   В ходе боя здание было окружено подразделениями 38 мсбр под непосредственным руководством зам. командира бригады по политчасти подполковника Винокур Л.А.
   После окружения здания прибыл личный адъютант фон Паулюс с предложением о ведении переговоров» [524 - ЦАМО РФ. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 185. Л. 206.].
   На донесении стоят подписи всех членов Военного совета армии, в том числе лично спускавшегося в штаб Паулюса Ласкина. На фасаде универмага было написано крупными буквами «УНИВЕРМАГ», и товарищу Ласкину ясным зимним утром было бы трудно перепутать два здания между собой. Исполком также упоминается в вечерней оперативной сводке 64-й армии.
   В 10.00 Паулюсу был предъявлен ультиматум о прекращении сопротивления и полной капитуляции окруженной группировки немецких войск. Ультиматум был принят, но с полной капитуляцией случилась заминка. Командующий южной группой немецких войск в Сталинграде генерал-майор Фриц Роске подписал приказ о прекращении боевых действий и сдаче оружия. Роске к тому моменту исполнял обязанности командира 71-й пехотной дивизии вместо погибшего 26 января генерала пехоты Александера фон Хартманна. Следует подчеркнуть, что приказ отдал именно Роске, а не Паулюс. Позднее Паулюс на допросе у Шумилова подчеркивал, что это решение Роске принял самостоятельно и он (командующий 6-й армией) его не утверждал.
   В ходе переговоров от Паулюса потребовали дать приказ войскам северной группировки о прекращении сопротивления, но на это требование командующий 6-й армией ответил отказом. На допросе у Шумилова Паулюс мотивировал свою позицию так: «Я не могу не подчиненным [непосредственно. – А.И.] мне войскам отдать приказ о капитуляции. Я надеюсь, что Вы поймете положение солдата, поймете его обязанности» [525 - ЦАМО РФ. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 185. Л. 204.]. Вместе со штабом Паулюса сдались командир 29-й моторизованной дивизии Лейзер, начальник артиллерии LI армейского корпуса генерал-майор Вассоль и командир 1-й румынской кавдивизии генерал Братеску.
   В ходе капитуляции южной группировки 31 января в плен войскам 21-й армии сдались 12 800 человек, в том числе командир 100-й егерской дивизии генерал-лейтенант Занне, командир VIII армейского корпуса Вильгельм Хейтц, командир 76-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Роттенбург. Частями 62-й армии были взяты в плен командир LI армейского корпуса генерал-летенант Зейдлиц, командир IV армейского корпуса генерал-лейтенант артиллерии Пфефер.
   Возможно, в последующем сообщали о пленении Паулюса в подвале универмага, чтобы не бросать тень на здание, в котором размещаются органы исполнительной власти. Наверняка злые языки сразу же обозвали бы обиталище слуг народа «Домом Паулюса». После войны, однако, тогдашнее здание Исполкома было снесено. Универмаг всплыл только 5 февраля, в донесении штаба 38-й мотострелковой бригады. Однако в этом же донесении в качестве немецкого парламентера из универмага почему-то указывается… «адъютант командующего южной группой генерал-майора Роске». То есть подтверждая общепринятую версию в одном, донесение штаба 38-й бригады ставит ее с ног на голову в другом.
   Одним словом, единодушия в документах нет, хотя версия «Исполком» в документах звучит чаще. Где же был пленен Паулюс? Мне лично ближе версия о том, что товарищ Ласкин днем 31 января был в здравом уме и доброй памяти, когда составлял донесение об Исполкоме в штаб фронта. Послевоенные мемуары, написанные как участниками событий с советской стороны, так и ставшими гражданами ГДР бывшими офицерами вермахта, могли подвергнуться научной редактуре по тем или иным соображениям.
   Северная группировка 6-й армии продержалась ненамного дольше южной. После мощного огневого удара нашей артиллерии 2 февраля сложил оружие и прекратил сопротивление XI армейский корпус в районе «Баррикад». Командир корпуса генерал-лейтенант Карл Штрекер сдался в плен. Частями 21-й армии 2 февраля было взято 17 964 человека пленных, среди них командир 113-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Зикст фон Армин, командир 305-й пехотной дивизии полковник Шиматис. Части 62-й армии дополнили этот список командиром 389-й пехотной дивизии генерал-майором Лятманом и командиром 24-й танковой дивизии генерал-лейтенантом фон Ленски. Всего войскам 62-й армии сдались 15 тыс. человек.
   Покончили жизнь самоубийством только отдельные представители окруженной в Сталинграде группировки немецких войск. К их числу относится генерал-лейтенант Гюнтер Ангерн, командир 16-й танковой дивизии, застрелившийся 2 февраля 1943 г.
   После ликвидации 2 февраля 1943 г. последних очагов сопротивления противника войска Донского фронта начали грузиться в эшелоны и постепенно растекаться по двигающемуся на запад советско-германскому фронту. Именно им вскоре придется формировать южный фас Курского выступа после неудачи под Харьковом.
   Операция «Кольцо» обернулась для танковых войск Донского фронта тяжелыми потерями. После интенсивного прореживания танкового парка в первые дни наступления его численность так и не восстановилась, несмотря на прибывшее пополнение. Танковые бригады и полки фронта были лишь бледными тенями тех, кто начал операцию 10 января 1942 г. (см. таблицу).

   Таблица
   Наличие танков в строю в танковых частях Донского фронта на 22.00 2 февраля 1942 г. [526 - ЦАМО РФ. Ф. 206. Оп. 262. Д. 173. Л. 35.]

От первоначальной численности танкового парка Донского фронта осталось меньше трети. Если же принимать во внимание прибывшее пополнение боевой техникой, то в строю к концу операции «Кольцо» осталась примерно четверть принимавших участие в операции боевых машин. Оба полка «Черчиллей» (47-й и 48-й гв. танковые полки) понесли значительные потери, от полнокровных полков к концу сражения осталось по 4 машины.
Однако, несмотря на очевидные шероховатости в планировании и проведении, операция «Кольцо» закрепила успех Красной армии под Сталинградом. Весь мир увидел толпы уныло бредущих пленных в остатках обмундирования, взятых в плен генералов недавно казавшегося непобедимым вермахта. Всего в ходе наступательной операции войск Донского фронта в период с 10 января по 2 февраля 1943 г. были полностью ликвидированы 22 дивизии противника. По престижу армии Германии был нанесен сильный удар.

Выводы по третьей части

   Оценивая операции «Уран» и «Кольцо», имеет смысл пройтись по тем трем пунктам, которые были озвучены Г.К. Жуковым незадолго до начала советского наступления, 3 ноября 1942 г. Напомню, что тогда задачи войск трех фронтов были сформулированы следующим образом:
   а) заставить румын выйти из состояния войны путем полного разгрома румынской армии;
   б) добиться решающего перелома для нас в ходе войны;
   в) окружение и разгром Сталинградской группировки.
   Несмотря на оглушительный разгром румынских войск, заставить Румынию выйти из войны не удалось. Однако Сталинград, несомненно, стал фундаментом для последующих событий. Перелом произошел после разгрома румынских войск в Крыму весной 1944 г. В августе 1944 г., на четвертый день Ясско-Кишиневской операции, румынский король Михай вызвал маршала Антонеску во дворец и потребовал немедленного перемирия. Антонеску отказался и был заключен под стражу. Король взял переговоры с союзниками в свои руки. На третий день после ареста Антонеску румынская армия начала боевые действия против немцев. Так Румыния вышла из войны. Но не будем забывать, что в этот момент советская 6-я танковая армия подходила к Бухаресту. В конце 1942 г. и начале 1943 г. у немцев, да и у самого Антонеску было более чем достаточно сил для удержания власти в Румынии. Таким образом, можно признать, что ожидания выхода Румынии из войны были чрезмерными. Операция «Уран» привела лишь к разгрому и выводу с территории СССР двух румынских армий. 7 января 1943 г. генерал Думитриеску получил приказ вывести остатки 3-й и 4-й армий в Румынию. На эту дату они насчитывали 73 062 человека, преимущественно из тыловых подразделений. Но часть румын в тот момент еще была рассеяна по различным немецким подразделениям. Потери румынской армии с начала «Урана» оценивались в 140 тыс. человек.
   Перелом в войне вещь трудноформализуемая. Тем не менее можно уверенно сказать, что Сталинград является одним из переломных моментов войны. Дело даже не в том, что вермахтом не была достигнута цель кампании. Поход на Кавказ закончился поспешным отступлением с него в начале 1943 г. Но этим результаты Сталинградской битвы не ограничились. Германская армия потерпела крупное поражение. Из ее рядов была вырвана сразу целая армия. Немцы надолго потеряли стратегическую инициативу.
   В ноябре 1942 г. имела место классическая ситуация с неверным определением планов противника. Немцы приготовились вести оборонительное сражение, но не там и не теми силами, где это действительно потребовалось. Если бы дефиле между озерами Цаца и Барманцак обороняли немецкие части, то у него были бы все шансы стать кладбищем советской бронетехники. То же самое можно сказать о периметре плацдармов у Клетской и Серафимовича. Особенно опасен был неглубокий плацдарм у Клетской. Наступление 21-й армии с плацдарма у Клетской могло провалиться так же, как наступление 20-й армии с плацдарма у Вазузы под Ржевом в ноябре 1942 г. По иронии судьбы, наряд сил, атакующих с плацдармов, был одинаковый: танковый корпус и кавкорпус. Разница была только в войсках, которые занимали периметр того и другого плацдарма. Наступление 24-й армии немцы также успешно отразили. Немцы поставили румын там, где они считали ситуацию неопасной. Они просто не могли предположить удара сразу на большую глубину и встречного удара из достаточно пустынной местности.
   Советское контрнаступление под Сталинградом имело беспрецедентный для Восточного фронта размах. Никогда до этого советские войска не осуществляли операцию на окружение таких масштабов. Точнее, крупные операции на окружение планировались, но ни одна из них до этого не была доведена до смыкания «клещей» в тылу противника. Соответственно размеры пойманной «рыбы» были таковы, что ее удержание требовало больших усилий. Никак нельзя согласиться с Манштейном, утверждавшем: «Когда 22 или 23 ноября он [Паулюс] сделал предложение вырваться с армией на юго-запад, подходящий момент был, возможно, уже упущен» [527 - Манштейн Э. Утерянные победы. М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 1999. С. 340.]. Срыв с места такой крупной массы войск, как 6-я армия, привел бы в конце ноября 1942 г. к прорыву окружения изнутри.
   Советские военные специалисты признавали возможность прорыва окруженной группировки. В вышедшем по горячим следам битвы, весной 1943 г., сборнике материалов по изучению опыта войны было сказано: «Обстановка могла бы сложиться иначе, если бы немецкое главное командование решилось на самостоятельный вывод из окружения группы Паулюса ударом на запад и юго-запад. Возможно, что в этом случае удалось бы вывести из кольца окружения часть живой силы группы, потеряв материальную часть и тяжёлое вооружение. Но схема довлела над действительностью, ожидаемая с запада помощь не пришла, и окружённые войска оказались окончательно изолированными. Единственным средством для сообщения со своим тылом у них осталась лишь транспортная авиация, а для связи радио. При той ситуации, которая создавалась на Донском фронте к концу ноября 1942 г., очень важно было иметь в штабе фронта правильное представление о составе группировки противника и её возможностях. Просчёт, допущенный разведорганами штаба Донского фронта в оценке противника, при ином поведении окружённой группировки, т. е. при решительных действиях её на выход из окружения в самом начале, без ожидания помощи извне привели бы к серьёзным осложнениям обстановки в районе среднего течения Дона» [528 - Сборник материалов по изучению опыта войны. Выпуск № 6. Апрель – май 1943 г. М.: Воениздат, 1943. С. 74.].
   Действительно, образование достаточно плотного внутреннего фронта окружения произошло далеко не сразу. Особенно слабым было котельниковское направление, где оборонялись на внешнем и внутреннем фронтах окружения войска 51-й и 57-й армий Сталинградского фронта. Южное крыло «канн» было изначально достаточно малочисленным, а необходимость держать два фронта еще больше снижала его возможности. 4-й механизированный корпус занимал на внутреннем фронте окружения полосу шириной 60 км, что было очень много даже для насыщенного пехотой соединения. Одним словом, первые дни после замыкания «котла» у Паулюса были хорошие шансы на прорыв, по крайней мере части сил 6-й армии. Практически обречены на уничтожение были, пожалуй, только соединения задонской части армии Паулюса.
   По свидетельству Хрущева, возможность прорыва рассматривалась как неизбежное зло: «Мы были уверены, что немцы в Сталинграде будут окружены. С Жуковым у меня были, повторяю в который раз, очень хорошие отношения, и я ему сказал: «Товарищ Жуков, мы-то сделаем свое дело и окружим немцев. Надо полагать, что войска противника, когда окажутся в окружении, захотят вырваться. Куда им идти? Они не пойдут прорываться из окружения на север, они пойдут на юг. Чем мы их будем держать? У нас удержать их нечем. Они нас раздавят, вырвутся и уйдут». Жуков улыбнулся, посмотрев на меня и отреагировал русской словесностью довольно крепкого концентрата и резкого содержания, добавив: «Пусть уходят, нам-то нужно, лишь бы они ушли, нам бы только Сталинград и Волгу высвободить»» [529 - Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть (Воспоминания). Книга I. М.: ИИК «Московские Новости», 1999. С. 415.]. Впрочем, это высказывание Хрущева плохо вяжется с документально подтвержденными задачами «Урана», включая вывод Румынии из войны.
   С оперативной точки зрения первое, что бросается в глаза при оценке операции «Кольцо», это сравнительная неспешность ее проведения. Армия Паулюса, уже в течение полутора месяцев находившаяся в окружении, была ликвидирована только за три недели. Объективной причиной этого может быть усталость войск Донского фронта, субъективной – желание командования избежать лишних потерь. Первое утверждение может быть проиллюстрировано на простом примере. 293-я стрелковая дивизия вступила в бой почти в штатной численности. На 24 октября 1942 г. в дивизии налицо было 10 420 человек. После тяжелых боев ее численность к 20 декабря просела до 3797 человек.
   Не в лучшем состоянии была армия Паулюса. 6-й армии удавалось перебрасывать в среднем в сутки лишь следующее количество грузов. С 1 по 16 января было доставлено 2325 тонн, в среднем по 145 тонн в день. Между 16 и 28 января в «котел» было доставлено или сброшено всего 790 тонн, что дает в среднем в день всего 60,75 тонны.
   Всего за 70 дней снабжения по воздуху 6-я армия получала в среднем 94,16 т грузов в день. Это было намного ниже даже минимальных потребностей в боеприпасах и продовольствии. С началом операции «Кольцо» ситуация со снабжением в 6-й армии неуклонно ухудшалась.
   «Воздушный мост» по снабжению армии Ф. Паулюса стал последней крупной операцией транспортной авиации Люфтваффе. Между 24 ноября и 31 января 1943 г. было потеряно не меньше 488 самолетов, задействованных на снабжении 6-й армии. 166 самолетов было уничтожено, 108 пропали без вести, 214 – списаны как не подлежащие восстановлению. По типам они распределялись следующим образом: 266 Ю-52 (треть имевшихся в Люфтваффе самолетов этого типа), 165 Хе-111, 42 Ю-86, 9 ФВ-200, 5 Хе-177 и 1 Ю-290 [530 - Morzik F. German Air force Airlift Operations. USAAF Historical division. 1961, p. 195.]. Восстановить свои силы транспортной авиации Германии больше не удалось. Время, когда транспортная авиация сводила на нет все усилия советских войск по окружению больших и малых группировок немецких войск, безвозвратно ушло в прошлое.
   Слабость обоих противников обусловила вялое развитие операции в целом. В плане контрнаступления под Сталинградом было предусмотрено в ходе окружения расчленить группировку противника только на две части. Для этого планировался удар правофланговых соединений 24-й армии Донского фронта вдоль левого берега Дона в направлении Вертячий, Песковатка с целью отсечения войск противника, действовавших в малой излучине Дона, от основных его сил в районе Сталинграда. На первом этапе контрнаступления такого расчленения осуществить не удалось.
   Все это явилось результатом того, что армии левого крыла Донского и правого крыла Сталинградского фронтов в первые дни операции не имели достаточных сил и средств, чтобы расчленить окружаемого противника; им пришлось ограничиться лишь сковыванием большого количества дивизий противника, которые противостояли этим армиям. Попытки советских войск ликвидировать окруженного противника в конце ноября постепенным обжатием его группировки успеха не имели. Противник, располагавший большой территорией, сумел произвести маневр и укрепиться.
   При планировании этой, начатой в январе операции штаб Донского фронта допустил просчеты в оценке сил окруженного противника, что вызвало некоторые недочеты в распределении сил и средств по направлениям. Идея рассекающего удара в направлении с севера на юг выглядит более привлекательной. Сильный удар мог расстроить оборону, в которую упирался Сталинградский (а затем Донской) фронт в сентябре и октябре 1942 г., пытаясь пробиться к Сталинграду с севера. Тем более что в январе 1943 г. она была занята куда более слабыми силами. Войска 66-й армии в ходе операции «Кольцо» не добились решительного результата, т. к. имели минимальные средства усиления. Двадцать семь артиллерийских полков могли дать куда больший эффект. Разделение окруженной 6-й армии надвое, несомненно, сократило бы затраты времени на ликвидацию сопротивления немецких войск в «котле».

Заключение

К сражению за Сталинград применимы самые разные эпитеты, но одно очевидно – это была выстраданная победа. Потребовалось затратить много сил, чтобы добиться действительно выдающегося результата в виде разгрома крупной группировки противника. В летней кампании 1942 г. оказывался на коне тот, кто захватывал и удерживал стратегическую инициативу. Длинный фронт от Ленинграда до Азовского моря невозможно было превратить в неприступную крепость.
Особенно сложной была задача построения протяженного фронта обороны для Красной армии, еще только приступавшей к формированию самостоятельных танковых соединений. Как показывала практика, удержание фронта требовало подвижных резервов, способных быстро выдвинуться на направление удара противника и «запечатать» прорыв либо нанести эффективный контрудар. У советских танковых корпусов это пока получалось не очень хорошо. Если же прорыв не запечатывался, то танковые клинья прорывались в глубину построения войск и закрывали крышку «котла» за многочисленными, но малоподвижными пехотными соединениями. В этих условиях успешное наступление и перехват инициативы были едва ли не единственным решением. Советскому командованию не удалось весной 1942 г. перехватить инициативу у противника. После Крыма и Харькова с первыми ударами «Блау» капризная дама Стратегическая Инициатива надолго оказалась в объятиях противника. На практике это оборачивалось градом ударов, следовавших один за другим в тех местах, где их меньше всего ждали.

   Раздавленный «Терминатор». Брошенная в районе Сталинграда САУ 7.5-cm Sfl.38, предположительно из 16-й танковой дивизии. На заднем плане – подбитый Т-34.

   «Подушками безопасности» СССР стали летом 1942 г. резервные армии. С их помощью восстанавливали разваливающийся фронт под Воронежем и на Сталинградском направлении. Однако владение немцами стратегической инициативой означало продолжение шквала ударов там, где их не ждали. Ударив по слабой точке 62-й армии, немцы быстро обвалили ее фронт. Слабые в пехотном и артиллерийском отношении танковые корпуса смогли лишь оттянуть момент окружения войск, стоящих на пути к Сталинграду. Контрудары не приносили желаемых результатов: пехота не шла за танками, оставшиеся без пехоты танки выбивались появившимися на вооружении немецких противотанковых дивизионов новыми 75-мм орудиями. «Термитные» снаряды сеяли смерть в рядах наступавших Т-34 и КВ. Немцы медленно, но верно приближались к Сталинграду и в середине сентября ворвались на его улицы.
   Собственно город Сталинград, к сожалению, не стал исключением в достижении успеха ценой больших усилий и немалой крови. Как на начальном этапе, так и в ходе боев за заводские поселки и заводы (СТЗ, «Баррикады», «Красный Октябрь»). На начальном этапе выбор «мамаевской» стратегии с ориентацией на мощный контрудар с Мамаева кургана привел к разгрому частей 62-й армии в районе непосредственно к северу и югу от Царицы и к тяжелым потерям переданных В.И. Чуйкову свежих соединений. Косвенным последствием «мамаевской» стратегии стал обвал фронта в начале атаки немцами заводских поселков. В дальнейшем в ведении оборонительных боев за Сталинград был допущен ряд промахов, несколько раз приведших к скачкообразному ухудшению обстановки в городе.
   Выиграть артиллерийскую дуэль у 6-й армии советским войскам под Сталинградом было проблематично, если не сказать невозможно. Возможности Красной армии в 1942 г. были объективно ограничены. Достаточно сказать, что за 1942 г. порохов всех типов в СССР было произведено 67 698 тонн [531 - Вернидуб И.И. На передовой линии тыла. М.: ЦНИИНТИКПК, 1993. С. 406.], а в Германии – 146 563 тонны [532 - Hahn F. S. 214.]. Это привело к существенному отставанию СССР в количестве произведенных и израсходованных выстрелов, прежде всего крупных калибров.
   Но вдруг наступил момент, в охотничьих рассказах начинающийся словами «и тут он пошел на меня…». Немцы сначала бросили в бой в Сталинграде ценнейшие подвижные соединения – 14-ю и 24-ю танковые дивизии. Та и другая дивизии быстро превратились в развалины. Затем они «законсервировали» к югу от Сталинграда 29-ю моторизованную дивизию, которую предполагалось использовать в пока еще весьма туманных планах захвата Астрахани. После такого сбрасывания козырей резервом группы армий «Б» в подчинении XXXVIII танкового корпуса оставались слабые 22-я танковая дивизия и 1-я румынская танковая дивизия. Сильная 6-я танковая дивизия до фронта на Дону просто не доехала. Переформированные советские танковые и механизированные корпуса добрались до фронта быстрее.

Советские солдаты осматривают брошенные немецкие шестиствольные реактивные минометы, прозванные «скрипухами».

Удачное наступление под Сталинградом и неудачное под Ржевом, проводившиеся в одно и то же время, неизбежно будут сравниваться друг с другом. Успешный «Уран» и неуспешный «Марс» различались не тем, кто эти операции планировал, и не тем, кто их проводил. Это не разница между «глупым Жуковым» и «умным Василевским», а разница между благоприятными и неблагоприятными условиями для проведения крупного наступления. В отличие от группы армий «Б» у группы армий «Центр» были боеспособные подвижные резервы. Именно они «запечатали» вклинения Западного и Калининского фронтов в ноябре – декабре 1942 г. под Ржевом. Также под Ржевом на всем протяжении фронта были немецкие дивизии, куда более устойчивые к ударам Красной армии образца 1942 г. Танковые и стрелковые соединения для «Марса» и «Урана» «разливались из одного краника». Судьбу «Урана» в условиях, когда весь фронт занимают немецкие войска, показывает судьба ударов по задонской группировке 6-й армии. Отсечь от главных сил 6-й армии под Сталинградом XI армейский корпус не удалось. 16-й танковый корпус понес большие потери, но не добился решительного результата. Разматывание этого танкового корпуса в «Уране» не отличается от попыток прорвать оборону немцев 6-м танковым корпусом в «Марсе».

   Вырванные зубы чудовища: брошенная немецкая артиллерия в Сталинградском «котле». На переднем плане 150-мм тяжелая полевая гаубица sFH18 (ЦАМО).

   Однако не следует думать, что общий успех наступления советских войск в операции «Уран» был щукой, выловленной лежебокой Емелей после случайного похода с ведрами к проруби. Советское командование целенаправленно создавало обстановку для будущего контрнаступления, причем начался этот процесс задолго до появления плана операции «Уран» как такового. Руководствуясь общим принципом захвата и удержания плацдармов на перспективу, советское командование создало плацдармы у Клетской и Серафимовича. Контрударами резервных армий и упорным сопротивлением на улицах Сталинграда советское командование посадило 6-ю армию на дно оперативной «ямы» без крупных резервов. Далее потребовалась определенная дерзость для планирования и осуществления операции невиданных для Красной армии масштабов. Такие масштабы немецкое командование просто не могло себе представить.
   Окружив армию Паулюса, советское командование не только обнаружило, что в сети попалась куда более крупная рыба, чем планировалось. Снабжение по воздуху продлило агонию окруженных еще почти на два с половиной месяца. Сталинград стал одним из первых «фестунгов» (крепостей), которые своим пребыванием в узле коммуникаций снижали темпы наступления советских войск. Согласно традиции, получившей широкое распространение впоследствии, «фестунгом» стал город. В случае со Сталинградом прочные городские постройки дополнялись построенными на подступах к городу оборонительными обводами.
   Проблемой Красной армии 1942 г. были все же не маневренные действия, а прорыв обороны противника. Наталкиваясь на подготовленную оборону немецких войск, советские части несли большие потери и не выполняли поставленных задач. Это было характерно не только для хорошо укрепленного центрального сектора советско-германского фронта (Ржев), но и для уплотнившихся участков фронта под Сталинградом. Наиболее характерный пример – это боевые действия Сталинградского фронта к северу от города в сентябре – октябре и 24-й армии в операции «Уран» в ноябре 1942 г. Прорыв обороны румынских войск и последующие маневренные действия войскам Красной армии вполне удались. Причем более чем достойно был проведен маневренный поединок с немецкими подвижными соединениями у Верхне-Кумского в ходе отражения «Зимней грозы». Свои навыки в ведении маневренных операций Красной армии еще предстояло продемонстрировать. Сталинград стал лишь первой ласточкой.

Список литературы и источников

I. Литература

   1) Адам В. Трудное решение. Мемуары полковника 6-й германской армии. М.: Прогресс, 1967.
   2) Ананьев И.М. Танковые армии в наступлении. По опыту Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М.: Воениздат, 1988.
   3) Боевой состав Советской Армии. Часть 2 (январь – декабрь 1942 гг). М.: Воениздат, 1960.
   4) Боевой устав конницы РККА (БУК-38). М.: Воениздат, 1938.
   5) Боевые действия в Испании и Китае (опыт исследования). М., 1940.
   6) Василевский А.М. Дело всей жизни. М.: Политиздат, 1983.
   7) Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах. В 2 томах. Том 1. М.: Объединенная редакция МВД России, 2010.
   8) Волостнов Н. И. На огненных рубежах. М.: Воениздат, 1983. С. 55.
   9) Воронов Н.Н. На службе военной. М.: Воениздат, 1963.
   10) Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск. М.: Воениздат, 1971.
   11) Гёрлиц В. Паулюс: трагедия фельдмаршала. Смоленск: Русич, 2006.
   12) Горьков Ю.А. Государственный Комитет Обороны постановляет (1941–1945). Цифры, документы. М.: Олма-Пресс, 2002.
   13) Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М.: Наука, 1973.
   14) Дёрр Г. Поход на Сталинград (Оперативный обзор). М.: Воениздат, 1957.
   15) Еременко А. И. Сталинград. М.: АСТ, 2006.
   16) Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. М.: Олма-Пресс, 2002.
   17) Кардашев В. Рокоссовский. М.: Молодая гвардия, 1972.
   18) Карель П. Восточный фронт. Книга первая. Гитлер идет на восток. 1941–1943. М.: Изографус, ЭКСМО, 2003.
   19) Кейтель В. Размышления перед казнью. Смоленск: Русич, 2000.
   20) Кокунов В.Л., Ступов А.Д. 62-я армия в боях за Сталинград. Второе, дополненное и исправленное издание. М.: Воениздат, 1953.
   21) Кравцов В.М., Савин М.В. Бои в Сталинграде. Краткий оперативно-тактический очерк. М.: Воениздат, 1944.
   22) Крылов Н. И. Сталинградский рубеж. М.: Воениздат, 1979.
   23) Кто был кто в Великой Отечественной войне 1941–1945. Люди. События. Факты: Справочник. М.: Республика, 2000.
   24) Лелюшенко Д.Д. Москва – Сталинград – Берлин – Прага. Записки командарма. М.: Наука, 1973.
   25) Людников И.И. Дорога длиною в жизнь. М.: Высшая школа, 1985.
   26) Манштейн Э. фон. Утерянные победы. М.: Воениздат, 1957.
   27) Меллентин Ф.В. Танковые сражения 1939–1945 гг.: Боевое применение танков во Второй мировой войне. М.: ИЛ, 1957.
   28) Мессе Д. Война на русском фронте. Итальянский экспедиционный корпус в России. М.: Книжный мир, 2009.
   29) Москаленко К.С. На юго-западном направлении (Воспоминания командарма). М.: Наука, 1969.
   30) Мощанский И., Смолинов С. Оборона Сталинграда. Сталинградская стратегическая оборонительная операция. 17 июля – 18 ноября 1942 года. М.: БТВ-МН, 2002.
   31) Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933–1945 гг. М.: Изографус, 2002.
   32) Оборона и полевые фортификационные сооружения немецкой армии. М.: Воениздат НКО СССР, 1942.
   33) Операции советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне 1941–1945. Военно-исторический очерк. Том. 2. М.: Воениздат, 1958.
   34) Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «Третьего рейха» против СССР. Смоленск: Русич, 2000.
   35) Плиев И. А. Под гвардейским знаменем. Орджоникидзе: Ир, 1976.
   36) По приказу Родины. Боевой путь 6-й гвардейской армии в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. М.: Воениздат, 1971.
   37) Подевильс К. Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942–1943. М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2010.
   38) Полевой устав РККА (ПУ-39). М.: Воениздат, 1939.
   39) Португальский Р. М., Доманк А. С., Коваленко А. П. Маршал С. К. Тимошенко. М.: Издательство МОФ «Победа – 1945 год», 1994.
   40) Разведывательный бюллетень № 25. Германская тактика (по опыту войны СССР с Германией). М.: Воениздат НКО СССР, 1942.
   41) Раус Э. Танковые сражения на Восточном фронте. М.: АСТ, 2005.
   42) Родимцев А. И. Гвардейцы стояли насмерть. М.: ДОСААФ, 1969.
   43) Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1988.
   44) Ротмистров П.А. Стальная гвардия. М.: Воениздат, 1984.
   45) Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВГК: Документы и материалы, 1942 год. Т. 16 (5–2). М.: Терра, 1996.
   46) Самсонов А.М. Сталинградская битва, 4-е изд., испр. и доп. М.: Наука, 1989.
   47) Самчук И.А. Тринадцатая гвардейская. Боевой путь Тринадцатой гвардейской Полтавской ордена Ленина дважды Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова стрелковой дивизии (1941–1945). Издание второе, дополненное. М.: Воениздат, 1971.
   48) Саркисьян С.М. 51-я армия (боевой путь). М.: Воениздат, 1983.
   49) Сафронов В.Г. Итальянские войска на Восточном фронте. 1941–1943 гг. М.: Вече, 2012. С. 104.
   50) Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны. Выпуск № 18. М.: Воениздат, 1960.
   51) Сборник материалов по изучению опыта войны № 6. Апрель – май 1943 г. М.: Воениздат, 1943.
   52) Сборник материалов по изучению опыта войны № 9. Ноябрь – декабрь 1943 г. М.: Воениздат, 1943.
   53) Сталинградская битва: свидетельства участников и очевидцев. М.: Новое литературное обозрение, 2015.
   54) Сталинградская битва. Хроника, факты, люди. В 2 кн. М.: Олма-Пресс, 2002.
   55) Сталинградская эпопея: материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. М.: Звонница МГ, 2000.
   56) Фронты, флоты, армии, флотилии периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Справочник. М.: Издательство «Кучково поле», 2003.
   57) Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть (Воспоминания). Книга I. М.: ИИК «Московские Новости», 1999.
   58) Чуйков В.И. Сражение века. М.: Советская Россия, 1975.
   59) Шайберт Х. До Сталинграда 48 километров. Хроника танковых сражений. 1942–1943. М.: ЗАО Центрполиграф, 2010.
   60) Шрётер Х. Сталинград. М.: Центрполиграф, 2007.
   61) Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1989.
   62) Axworthy M. Third Axis. Fourth Ally. Romanian Armed Forces in the European War 1941–1945. Arms and Armour. 1995.
   63) Die 71. Infanterie-Division im Zweiten Weltkrieg 1939–1945. Gefechts– und Erlebnisberichte aus den Kaempfen der “Glueckhaften Division” von Verdun bis Stalingrad, von Monte Cassino bis zum Plattensee Arbeitsgemeinschaft “Das Kleeblatt”, 1973.
   64) Dierich W. Kampgeschwader 55 Greif. Stutgart. Motorbuch-Verlag, 1973.
   65) Dettmer F. Die 44.Infanterie-Division. Reichs Grenadier division Hoch-und-Deutschmeister. 1939–1945. Podzun-Palas Verlag, 1958.
   66) German Report Series. The German Campaign in Russia – Planning and Operations 1940–1942. The Naval&Military press Ltd.
   67) Germany and the Second World War: Volume VI: The Global War. Oxford University Press, 2001.
   68) Glantz D. Armageddon in Stalingrad: September-November 1942. The Stalingrad Trilogy, Volume 2. University Press of Kansas, 2009.
   69) Glantz D. To the Gates of Stalingrad: Soviet-German Combat Operations, April-August 1942. University Press of Kansas; 2009.
   70) Grams R. Die 14.Panzer-Division 1940–1945. Herausgegeben im Auftrag der Traditionsgemeinschaft der 14.Panzer-Division. Verlag Hans-Henning Podzun. Bad Nauheim, 1957.
   71) Gudmundisson D. Stormtroop tactics. Innovation in the German Army, 1914–1918. New York: Praeger, 1989.
   72) Jentz T. Panzertruppen, The Complete Guide to the Creation & Combat Emloyment of Germany’s Tank Force. 1933–42. Schiffer Military History, Atlegen, PA, 1996.
   73) Jentz. T. Panzertruppen, The Complete Guide to the Creation & Combat Emloyment of Germany’s Tank Force. 1943–45. Schiffer Military History, Atlegen, PA, 1996.
   74) Haupt W. Army Group South. The Wehrmacht in Russia 1941–1945. Schiffer Military History, Atlegen, PA, 1998.
   75) Hayward J. Stopped at Stalingrad. The Luftwaffe and Hitler’s Defeat in the East. 1942–1943. Univercity Press of Kansas, 1998.
   76) Kehrig M. Stalingrad: Analyse und Dokumentation einer Schlacht (Beitrage zur Militar– und Kriegsgeschichte). Deutsche Verlags-Anstalt, 1974.
   77) Lannoy François de & Josef Charita. Panzertruppen. Les troupes Blindees allemandes. 1935–1945. Heimdal.
   78) Lemelsen/Schmidt. 29. Division, 29. Infanterie-Division (mot.), 29. Panzergrenadier-Division. Podzun-Pallas-Verlag, 1960.
   79) Mark J. Death of the Leaping Horseman. The 24 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Panzer Division in Stalingrad. 12 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

August – 20 -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

November 1942. Stackpole Books, 2014.
   80) Morzik F. German Air force Airlift Operations. USAAF Historical division. 1961.
   81) Newton S. German battle tactics on the Russian front. 1941–1945. Schiffer Military History, Atglen, PA, 1994.
   82) Raus E. Panzer Operations. The Eastern front Memoir of General Raus, 1941–1945. Compiled and Translated by Steven H. Newton. DA Capo Press, 2003.
   83) Reese R. Stalin’s Reluctant Soldiers. A social history of the Red Army. Univercity Press of Kansas, 1996.
   84) Sadarananda D. Beyond Stalingrad: Manstein and the Operations of Army Group Don Praeger: Westport, Conn. 1990.
   85) Schrodek G. Ihr Glaube galt dem Vaterland. Geschichte des Panzer-Regiments 15 (11.Panzer-Division) – München, Schild Verlag. 1976.
   86) Schmitz G. Bildband der 16.Panzer-Division 1939–1945. Podzun. Bad Nauheim. 1956.
   87) Senger und Etterlin F. von Die 24. Panzer-Division vormals 1. Kavallerie-Division 1939–1945, Vowinckel, 1962.
   88) Stoves R. Die 22. Panzer-Division, 25. Panzer-Division, 27. Panzer-Division and die 233. Reserve– Panzer-Division. Aufstellung. Gliderung. Einsatz. Podzun-Pallas-Verlag, 1985.
   89) Wagener C. Die Heeresgruppe Sued. Der Kampf im Sueden der Ostfront 1941–1942. Podzun-Pallas-Verlag.
   90) Werthen W. Geschichte der 16.Panzer-Division 1939–1945. Verlag Hans-Henning Podzun. Bad Nauheim, 1958.

II. Архивные фонды

   NARA T311 Heersgruppe B.
   NARA T312 Armee Oberkommando 6. KTB Ia, OQu, Ic.
   NARA T314 R1159 XXXXVIII PzK.
   NARA T315 R804 24 Pz.Div.
   ЦАМО РФ. Ф.38. ГАБТУ.
   ЦАМО РФ. Ф.81. ГАУ КА.
   ЦАМО РФ. Ф.220. Сталинградский фронт.
   ЦАМО РФ. Ф.48. Юго-Восточный фронт.
   ЦАМО РФ. Ф.206. Донской фронт.
   ЦАМО РФ. Ф.232. Юго-Западный фронт.
   ЦАМО РФ. Ф.303. 2-я гв. армия.
   ЦАМО РФ. Ф.324. 4-я танковая армия.
   ЦАМО РФ. Ф.335. 21-я (6-я гв.) армия
   ЦАМО РФ. Ф.345. 62-я (8-я гв.) армия.
   ЦАМО РФ. Ф.312. 63-я армия.
   ЦАМО РФ. Ф.341. 64-я (7-я гв.) армия.
   ЦАМО РФ. Ф.3403. 4-й танковый корпус.
   ЦАМО РФ. Ф.3430. 13-й танковый корпус.
   ЦАМО РФ. Ф.3418. 23-й танковый корпус.
   ЦАМО РФ. Ф.3401. 7-й танковый корпус.

III. Интернет-ресурсы

   https://forum.axishistory.com
   http://nordrigel.livejournal.com/
   https://www.obd-memorial.ru/
   https://pamyatnaroda.mil.ru
   http://podvignaroda.ru/
   http://waralbum.ru

Алексей Исаев Сталинград. За Волгой для нас земли нет