Майкл Уилкок
Евангелие от Луки

Общее предисловие

   «Библия говорит сегодня» представляет нам серию книг, посвященных Ветхому и Новому Заветам. Авторы этих книг ставят перед собой три задачи: дать точное изложение и разъяснение библейского текста, связать его с современной жизнью и сделать это так, чтобы читателю было интересно.
   Эти книги, следовательно, не являются комментариями, ибо цель комментариев – скорее прояснить текст, чем способствовать его применению. Они больше похожи на справочники, чем на литературные произведения. С другой стороны, нет здесь и чего-то вроде «проповедей», когда пытаются говорить интересно и в духе времени, но без достаточно серьезного отношения к Писанию.
   Все, работавшие над серией, едины в убеждении, что Бог по-прежнему говорит с нами через Библию, и нет ничего более необходимого для жизни, здоровья и духовного роста христиан, чем умение чутко внимать тому, что говорит им Дух через Свое древнее – и вечно юное – Слово.
   Дж. АМОТИЕР Дж.
   Р. У. СТОТТ
   Редакторы серии

Предисловие автора

   Начиная предыдущую книгу этой серии, я очень сомневался, смогу ли написать комментарий к такому грандиозному труду, как Откровение Иоанна Богослова. Те же самые опасения я испытывал и перед началом работы над данной книгой. По сложности Евангелие от Луки не уступает Откровению Иоанна Богослова, хотя и по совсем иной причине. Последнее мало известно, первое известно чересчур. Издать достойный путеводитель по тому месту, которое все уже хорошо знают, едва ли не более сложно, чем нанести на карту местность, по которой редко ступала нога человека. Поэтому можно сказать, что в данной работе я предлагаю всего лишь собственную точку зрения на то, о чем писал нам Лука.
   Я очень благодарен моим проницательным друзьям, особенно любителям поспорить из церкви «Сент Фейс» (Мейдстон), которые прослушали мой труд и подвергли его обстоятельной критике. Но основная ответственность за эту книгу лежит на мне.
   Упомянув о трудностях, мне также следует сказать несколько слов об объеме книги. Третье Евангелие, несмотря на то что в нем меньше глав, чем в Евангелии от Матфея или в Деяниях Апостолов, – это самая большая книга Нового Завета. Поэтому здесь, как ни в какой другой книге этой серии, остро стоял вопрос об отборе материала. Старый комментарий к Евангелию от Луки, написанный Годе, насчитывает 903 страницы, а новый, написанный Маршаллом в наше, менее склонное к дискурсу, время, – 928 [1 - Howard Marshall, Commentary on the Gospel of Luke (Paternoster, 1978). К сожалению, я слишком поздно обнаружил этот замечательный труд, чтобы почерпнуть из него материал для моей книги.].
   Что же оставить и что выбросить в повествовании, которое должно занять четверть указанного размера?
   Читатели должны заметить, что я избрал практический подход. Так текст Луки не приводится полностью, но цитируется частично, по несколько стихов одновременно. Поэтому, вероятно, будет полезно иметь под рукой Библию и читать соответствующий раздел, перед тем как обратиться к данному изложению. Далее, данная книга – изложение. Это не комментарий; вы не найдете здесь рассуждений по каждому стиху и проблеме, затронутой в нем. На самом деле, признавая ценность детального изучения Библии, я всегда опасался не увидеть леса за деревьями. Поэтому мои усилия были направлены на то, чтобы увидеть картину в целом. В результате, я полагаю, мне удалось увидеть форму Евангелия, его структуру – не ту, что навязывают нам проповедники, пытающиеся найти то, чего нет, а ту, что открывается после молитв и тщательного изучения сказанного нам Лукой. Где-то между двумя крайностями – многоплановой сложностью, с одной стороны, и бесформенной смесью, с другой [2 - Эти две противоположные тенденции (возможно, даже и не крайности), можно увидеть у Эллиса (Ellis, pp. 30–37) и Морриса (Morris, pp. 61–63).], – находится то, что замышлял Лука, составляя свое «тщательное исследование» (1:3). Я попытался нащупать эту модель, дабы выявить ее значение и показать, о чем, по моему мнению, писал Лука.
   Майкл Уилкок
   Тринити колледж, Бристоль

Введение

   Посвящается моим родителям к их юбилею
   1928–1978

   Поскольку мои друзья (к сожалению) называют меня «профессиональным» христианином, большинство книг на моей книжной полке – инструменты для моей работы. Читать их, конечно же, гораздо сложнее, чем те, что стоят на полках у моих друзей. Для непрофессионального читателя, который захочет читать их последовательно с первой страницы до последней, такие «профессиональные» книги, конечно, будут устрашающими. Введение покажется ему еще более непонятным, чем все остальное. Спешу сообщить, что я ни в коем случае не приуменьшаю ценность работ подобного рода. Они дают нам сырье, из которого можно сделать нечто более доступное (и в то же время более поверхностное). Однако я согласен с тем, что все эти введения хотя и достойны, но скучны.
   Книга, которую вы держите в руках, не рассчитана на узкую аудиторию искушенных богословов, и, надеюсь, она начинается с введения, которое не является «достойным, но скучным». Согласно высказыванию из одного классического произведения, которое я много раз читал задолго до того, как услышал слово «комментарий», «введение предназначено для представления людей» [3 - А. А. Милн, Винни-Пух и все-все-все (как вы, конечно же, догадались сами).]. Поэтому без дальнейших церемоний, дорогой читатель, я хочу представить вам доктора Луку.
   Многое, что вы узнаете о нем из введения (цель написания Евангелия, вклад автора в историю и богословие и во взаимосвязи между ними, его методы, стиль и характеристики), будет рассматриваться в этой книге. Единственное, чего я не коснусь, но чему комментаторы уделяют много места – это дата написания
   Евангелия. По моему мнению, обе книги Луки – Евангелие и Деяния Апостолов – были написаны в начале 60-х гг. I в. Он не мог написать их раньше, так как они повествуют о заключении Павла в Риме, имевшем место в начале того десятилетия; а если бы он написал их позже, то, несомненно, упомянул бы о событиях последующих лет, особенно о гонениях христиан императором Нероном в 64 г. н. э. По этому поводу делалось множество предположений, но никто не знает точного ответа.
   Введение к данной книге сосредоточенно на самом Луке, человеке, вдень памяти которого английские реформаторы сочинили удивительную молитву, наталкивающую на определенные размышления:
   «Господь Всемогущий, призвавший врача Луку, который прославил себя Евангелием, быть Евангелистом и Целителем душ, пусть благотворным лекарством учения, донесенного им, исцелит все недуги нашей души через заслуги Сына Твоего Иисуса Христа, нашего Господа» [4 - The 1662 Prayer Book.].
   Как становится ясно из этой краткой молитвы, упомянутый «евангелист» – автор третьего Евангелия – в самом деле был Лукой, другом и спутником апостола Павла, чье присутствие можно обнаружить в тех частях Деяний Апостолов, где автор говорит, что «мы» сделали то-то и то-то. В всяком случае, этого взгляда придерживались с самых ранних времен. Во-вторых, как свидетельствует Павел в Послании к Колоссянам (4:14), Лука действительно был врачом. Эти два определения (что евангелист был Лукой и что он был врачом) не вызывают сомнений и общепризнаны; но третье утверждение, что он тот самый безымянный «похваляемый за благовествование», который упоминается Павлом во 2 Кор. 8:18, – всего лишь предположение. Мы возвратимся к этому позже, а сначала познакомимся с нашим автором просто как с Лукой.

1. Лука

   Скорее всего, мы не ошибемся, если предположим, что Лука не был евреем. На это указывает его греческое имя, хотя греческие имена носили также и евреи (напр., Андрей и Филипп из числа двенадцати апостолов, которые общались с двумя Иаковами, двумя Симонами, двумя Иудами и Левием) [5 - Последние четверо большинству читателей Нового Завета известны как Иаков, Симон, Иуда и Матфей.]. Его знание греческого языка великолепно, хотя это также не было исключением среди образованных евреев. Место, которое, по мнению большинства ученых, лучше всего указывает на нееврейское происхождение Луки, приводится в Кол. 4. Очевидно, в ст. 10, 11 Павел перечисляет своих еврейских «сотрудников», а всех остальных, включая и Луку, – в ст. 12–14. Но даже здесь ученые не единодушны [6 - См., наир.: Ellis, pp. 52f.]. Единственное, чего нельзя отрицать, это то, что данное Евангелие абсолютно нееврейское по своему духу и воззрениям.
   Только вдумайтесь в эти слова. Так называемая «языческая миссия» – распространение Благой вести за пределами Израиля – основная тема как Евангелия, так и Деяний, но обе эти книги сами по себе – неотъемлемая часть миссии, инструмент для ее исполнения. Поразительно, что такая объемная и великолепная работа (Евангелие от Луки считается самой большой книгой во всем Новом Завете и самым полным из всех четырех Евангелий, а вместе с Деяниями они делают вклад Луки в Новый Завет самым значительным) была написана язычником для язычников во времена, когда внутри церкви все еще сильны были еврейские корни. Будь в домах Римской империи кофейные столики, они стали бы, я думаю, единственным местом, где Лука хотел бы увидеть свои книги. И это одна из причин, почему они так уместны сегодня. Многие из нас, живущих на западе, – такие же люди, как те, к которым обращался Лука. У нас так мало материальных нужд, но наши духовные потребности как язычников, если мы все еще «без Христа» и «отчуждены от общества Израильского» (Еф. 2:12), остаются еще более серьезными, чем нужды евреев. Поэтому для нас Благая весть даже полезнее, чем для них. И вряд ли ее можно было представить в более привлекательном виде.
   Одним из аспектов языческого воззрения в данном Евангелии считается его ориентированность на человека. Оно о человеке и его нуждах. Конечно же, оно сосредоточено главным образом на Божественном Спасителе, но это Спаситель мира. Этот взгляд Луки на мир имеет два фокусных расстояния: одно близкое, другое дальнее. Сначала он как бы отступает назад, чтобы охватить взглядом все человечество и мир. В комментариях это называют его универсализмом. Например, во всех четырех Евангелиях в связи с Иоанном Крестителем цитируются пророчества Исаии. Голос свыше провозглашает: «Приготовьте путь Господу». Но только Лука приводит цитату до конца: «…и узрит всякая плоть спасение Божие» (Ис. 40:3; Мф. 3:3, Мк. 1:3, Лк. 3:4–6, Ин. 1:23). Этот универсализм не подразумевает, что спасение Божье предназначено даже для тех, кто намеренно его отвергает; это противоречило бы основному учению Нового Завета. Скорее, это означает, что нет такого человека, которого бы не достигла Благая весть, и что для нее нет непреодолимых границ. Лука говорит, что не каждый спасется, но каждый может быть спасен, и этот взгляд совпадает с представлением Павла об окончательном устранении границ: в христианской Церкви «нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28). Это одна сторона всеобщности Евангелия.
   Но затем, как бы приблизившись, Лука показывает, что «все» – это, тем не менее, «каждый», при условии, что мы понимаем это в том смысле, который он имел в виду, и что мир все же состоит из отдельных людей. Он изображает разные классы людей, но более того он изображает отдельного человека внутри этих классов. Как я уже сказал, данное Евангелие было рассчитано не только на евреев, но также и на греков, римлян и самаритян. Оно не только для мужчин, но и для женщин, и не только для важных женщин, таких, как жена управляющего Ирода, но и для вдов, калек и проституток. Оно не только для свободных, но и для рабов, и для всех тех, кого презирает общество: бедных, слабых, изгоев, воров и предателей. И каждого из них Лука изображает как отдельную личность. Галерея этих портретов открывается нашим взорам на протяжении двадцати четырех глав. Это реальные люди, и мы видим их в реальных человеческих условиях. Как и один римский драматург до него, Лука может сказать: «Homo sum: humani nihil а те alienum puto» [7 - «Я человек, ничто человеческое мне не чуждо». Terence, Heauton Timorumenos. I. i. 25.]. Подобно английскому эссеисту Оливеру Голдсмиту, он может считать себя «гражданином мира» [8 - «Гражданин мира» – название книги О. Голдсмита.].

2. Врач

   Мы рассмотрели, как языческое происхождение Луки послужило делу написания Евангелия миру Теперь обратимся к его воспитанию, профессии и постараемся понять, какое влияние они оказали на написание Евангелия.
   Лука – врач. Его дело – лечить.
   Греческий – очень богатый язык; однако перед нами тот случай, когда английский кажется еще богаче, так как к одному греческому слову здесь предлагается два английских [9 - С другой стороны, у английского слова «исцелять» есть три греческих эквивалента: soz.o, therapeud и iaomai.]. В греческом есть слово sözö. Следует ли его перевести как «исцелять», или как «спасать»? И то и другое подходит для профессии Луки.
   Конечно же, дело не в том, что старый язык более богат, чем новый. Может быть, греки точнее понимали природу вещей, когда полагали, что спасать человека и лечить его было, в принципе, одним и тем же и что одно слово должно передавать два значения. А возможно, это отражение острого профессионального интереса Луки (если не сказать больше) к истории о том, как родился в «городе Давидовом Sötër» (Лк. 2:11), Исцелитель/Спаситель, Который пришел в мир, чтобы освободить нас от болезни и греха. Мы говорим не на греческом языке, и поэтому нам нужно решать самим, когда этого человека будет уместно назвать Спасителем, а когда Целителем. Но в греческом для этого существует одно-единственное слово, и этим словом был очарован доктор Лука. Слово sözö и его производные гораздо чаще встречаются в этом Евангелии, чем в трех других. Он рассказывает о Человеке, у Которого была власть и сила творить то дело, которому он учился сам. Но дело Христа свершалось на недосягаемом уровне, в неизведанных областях и имело такие результаты, от которых рушились все базовые знания Луки об исцелении/спасении.

3. Кто он, «похваляемый за благовестие»

   Во 2 Кор. 8:18 апостол Павел упоминает о неком христианине, «похваляемом за благовествование», которого притом избрали «сопутствовать» ему в миссионерских похождениях. Павел не упоминает имени этого христианина, и комментаторы на протяжении веков не устают делать свои предположения. В качестве вариантов предлагались Варнава и Сила, Тимофей, Марк и полдюжины других имен, упоминающихся в Деяниях в качестве компаньонов Павла. Составители молитвослова, однако, полагали, что это был Лука, и поэтому фраза, процитированная выше, находит себе место в краткой молитве на День святого Луки. Принимая такое решение, они руководствовались сильными и древними традициями, мнением большинства ученых и тем, на что указывало множество фактов.
   Конечно, это всего лишь вероятность, и убедительных оснований полагать, что Павел говорит здесь именно о Луке, на самом деле нет. Несмотря на то что безымянный брат «похваляется за благовествование», то есть за написанную им книгу, вероятность того, что Павел имел в виду именно это, невелика. Скорее всего, брат восхваляется за свое служение Благой вести (JBP, NEB) или за ее проповедование (RSV) в более широком смысле слова.
   Но даже если в этом стихе речь идет не о третьей книге Нового Завета, все равно Лука славен своим Евангелием. Эпитафия Кристофера Рена в Соборе Святого Павла, гласящая: Si monumentum requiris, circumspice («Если вы ищите памятник, посмотрите вокруг»), направляет наш взгляд на великий шедевр искусства. Он великолепен, но безжизнен. Когда мы читаем Евангелие от Луки, те же самые слова можно сказать и о нем с тем лишь исключением, что перед нашим взором предстает нечто более, чем просто великое творение искусства. Эти страницы не просто удивительны, они еще и живы. По этому поводу будет совсем не лишним похвалить их автора, возлюбленного врача, ставшего евангелистом, за его мастерство и проницательность, благодаря которым он нарисовал этот живой портрет живого Спасителя. Или, что более уместно, мы восхваляем самого Спасителя, Который, исцелив душу своего талантливого греческого доктора, впоследствии направил его дар на написание книги о спасении для мира.

Пришествие Спасителя

1:1-4
Лука представляет свое Евангелие

   Первые четыре стиха Евангелия образуют введение к нему. Мы уделим им более пристальное внимание, чем последующим разделам, и они достойны этого, потому что представляют собой фундамент для всего остального.
   Обычно комментарии, а не изложения вроде этого, подробно рассматривают, как Лука написал свое предисловие (его великолепный греческий стиль), а также к кому он обращался (вымышленное ли это лицо, или реальное, было ли имя Феофил настоящим именем адресата, или это псевдоним, указывает ли обращение «достопочтенный» на официальный чин того, к кому обращается Лука, или это всего лишь знак уважения, был ли он новообращенным христианином, или заинтересованным посторонним человеком. Ни на один из этих вопросов нет определенного ответа. Единственное, что можно сказать с некоторой долей уверенности, – это то, что, согласно 1:4, он действительно существовал). Мы же сосредоточимся на том, что хотел написать Лука. Чего мы ожидаем, когда начинаем читать его Евангелие? Что, согласно введению, оно представляет собой?
   Во-первых, мы узнаем, что это одно из нескольких Евангелий, появившихся примерно в то же время. В каждом из них излагаются определенные факты из жизни Иисуса Христа. Во-вторых, мы узнаем, что здесь Лука представляет свою личную точку зрения на излагаемые события. И, в-третьих, мы увидим, что это – руководство, предназначенное для всех, кто ставит себя на место Феофила. Вот о чем сообщает нам предисловие Луки.

1. Его структура: благовествование в церкви второго поколения

   Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, Как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, – То рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил (1:1–3).

   Первым поколением христианской церкви были апостолы. Это поколение включало в себя множество людей, которые лично знали Иисуса. Они не нуждались в книгах, чтобы узнать о Нем, ибо их память, ум и сердце были наполнены Им. Свои знания они передавали далеко не в форме стройного повествования. Ранняя история церкви сохранила воспоминания о том, что Петр, например, «сопровождал свои наставления» [10 - Papias, quoted in Eusebius, Historia Ecclesiae, III. 39; J. Stevenson, A New Eusebius (SPCK, 1960), p. 52.] любым ярким воспоминанием об Иисусе, уместным для аудитории, к которой он обращался.
   Следующее поколение, к которому принадлежал и Лука, находилось в другом положении. В некотором смысле эти люди могли сказать: «Слова и деяния Иисуса были известны „между нами“» (1:1). Ведь все случившееся было частью истории их времени. И, тем не менее, если эти факты «передали» те, что были «с самого начала очевидцами» (1:2), то они – люди второго поколения – не были действительными свидетелями. Эти события дошли до них в разнообразных формах (рассказы о смерти и воскресении Господа, о Его высказываниях, чудесах и многом другом, что было важно знать новообращенным христианам). Поэтому воссоздание и изучение этих ранних преданий известно как критика формы. Однако ради собственного блага и блага грядущих поколений эти люди сочли целесообразным привести все эти факты из жизни Христа в систематическое целое. Ради этой цели Марк, например, говорят, записывал то, что рассказывал об Иисусе Петр [11 - Ibid.]. Лука утверждает, что следовал тем же путем.
   Он сообщает нам, что многие писатели занимались этим делом. Однако немногие из этих трудов сохранились до наших дней [12 - Многочисленные так называемые Евангелия (более или менее фрагментарные), составляющие апокрифические книги Нового Завета, были написаны гораздо позже и содержат в себе немало религиозного вымысла. См.: A. F. Walls, ‘New Testament Apocrypha’, New Bible Dictionary (Inter-Varsity Press, 1962), pp. 879ff.], и только четыре Евангелия, вошедшие в наш Новый Завет, выдержали испытание временем. Несмотря на это, стоит признать литературные заслуги этих трудов, среди которых Евангелие от Луки – замечательный пример, помогающий понять, какими были другие.

   1) Источники этих «Евангелий» (1:2)
   Для удобства мы можем называть их «Евангелия», и хотя от них мало что сохранилось, мы все же можем составить некоторое представление по тому, как упоминает их Лука.
   Все они были написаны теми, которые были «с самого начала очевидцами и служителями Слова». Это не две разные группы людей, но два названия одной группы. Эти люди были очевидцами в двояком смысле слова: что они видели, о том и говорили. Это дословный перевод того, как писал о них Лука: «Бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова». Более того, из двух книг Библии, написанных Лукой, Евангелие может быть охарактеризовано первой фразой, а Деяния святых Апостолов – второй. Вознесение Христа – это ось, вокруг которой вращаются оба повествования (Лк. 24:51; Деян. 1:9). Исходя из этого, можно сказать, что первая книга Луки смотрит назад, на начало (т. е. на крещение Иисуса, «начало» его служения; см.: Ин. 15:27; Деян. 1:21). Она рассказывает о том, что наблюдал свидетель. Вторая книга смотрит вперед, начиная от того момента, когда Иисус вознесся и послал Святого Духа. В ней сообщается о том, что говорили и делали, после того как стали служителями Слова, те, кому сначала довелось быть свидетелями.
   Мы уже сказали, что Марк и Лука занимались одним и тем же делом – они записывали то, что слышали от свидетелей. Однако нужно учесть еще один факт. Между Евангелием от Марка и Евангелием от Луки (а также и Матфея) существует такое большое сходство, что ученые прослеживают некую литературную связь между этими тремя книгами. Например, предполагают, что Лука при написании своего Евангелия имел перед глазами Евангелие от Марка и, возможно, другие письменные источники, которые на сегодня утеряны. Если это так, значит, хотя рассказ Луки и основывался, по его словам, на свидетельстве из первых рук, он все же включал в себя материал, взятый у Марка. Причина этого, конечно же, заключалась в том, что точность описываемых событий все еще могла быть проверена живыми свидетелями. В обязанности двенадцати апостолов входило также и оценивать подобные свидетельства апостольской истины (Ин. 15:27), и по этому стандарту все новозаветные писания, в действительности написанные не ими – даже наставления Павла (Гал. 2:1—10), – могли считаться апостольскими и поэтому Господними.

   2) Содержание этих «Евангелий» (1:1)
   Соответственно, в этих Евангелиях описывались дела, совершенные Иисусом на глазах у апостолов, которые впоследствии «передали» виденное тем, кто Иисуса не видел.
   Все это в основном было набором фактов. Конечно же, никакие познания не могут спасти человеческую душу, и в этом смысле «набор фактов» сам по себе не представляет никакой духовной ценности. Но все же четко выстроенная цепь событий образовала нечто, охранявшееся и передававшееся церковью из поколения в поколение, – предания об Иисусе (2 Фес. 2:15; см.: 1 Кор. 11:23; 15:3; 1 Тим. 6:20; 2 Тим. 1:12–14). Это были описания увиденного «очевидцами», набором фактов, передаваемых точно, то есть в том виде, в каком они были получены, и из которых, если выстроить их в определенном порядке, можно было составить продолжительный рассказ.
   Эти факты оказываются сердцевиной ранних христианских посланий. Например, в Деян. 2:22 и дал. мы встречаем ряд утверждений об Иисусе, основанных на рассказах очевидцев событий. Но данные обстоятельства дают нам понять, что мы имеем дело с чем-то гораздо более глубоким и серьезным, чем просто научные сведения. Ибо эти факты, отобранные и истолкованные мудростью Святого Духа, которая обращает историю в богословие, сейчас проповедуются живой властью того же Духа; в результате они затрагивают сердца людей, заставляя их покаяться.
   Таким образом, то, что было совершено, сейчас передается; Петр-очевидец теперь стал Петром – служителем Слова, и это «слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр. 4:12). Апостолы «среди своих воспоминаний об Иисусе обнаружили то, что больше всего было необходимо людям» [13 - Caird, р. 43.].
   Затем мы узнаем, какими предполагалось быть этим Евангелиям (что осуществилось с большим или меньшим успехом) и, соответственно, каким должно быть Евангелие Луки как одно из них. Мы обнаружим, что на самом деле эта версия «истории об Иисусе» – изложение действительных событий. Это не какая-нибудь теория, идея, философия или даже религия. Это повествование о том, что действительно происходило. И, тем не менее, это не просто рассказ, поскольку изложенное в нем влияет на тех людей, которые его слышат. Очевидцы описываемых событий обнаружили, что, когда они проповедовали эту историю, она меняла жизни людей. А те, кто ее записывал (такие, как Лука), признают, что и в этой форме она имела не меньшее влияние на людей, читавших ее, подобно Феофилу.
   За успешной порой благовествования наступил период противодействия, при котором авторитетное провозглашение фактов стало непопулярным и

     Вежливость, смягчая фанатичное рвение,
     Сменила «Я верю» на «Полагают» [14 - Ronald Knox, Absolute and Abitofhell.].

   Хочется надеяться, что мы уже вышли из этого леса, хотя и сомнительно. Поэтому будет не лишним еще раз вспомнить, какое большое значение придавали ранние христиане обычному провозглашению «истории об Иисусе». Рассказывали ли ее апостолы первого поколения, или писали евангелисты второго поколения, они знали, что это возымеет свое действие. Так происходит и до сих пор.

2. Его представление: Евангелие «от Луки»

   То рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил (1:3).

   До сих пор мы рассматривали, в чем все эти ранние «Евангелия» были схожи. Теперь мы посмотрим, чем отличается представление фактов, данное Лукой, от остальных. В самом начале эта книга называлась просто Kata Loukan, «От Луки». Давайте же посмотрим, как, согласно Луке, наилучшим образом могут быть представлены события жизни Иисуса, и отметим отличительные черты его Евангелия – тщательность, точность и стройность.

   1) Тщательность
   Тремя греческими словами Лука указывает на то, как тщательны были его изыскания при сборе материала для своего Евангелия. Он «исследовал» эти события, так как, будучи представителем второго поколения, он не мог их наблюдать. Он исследовал все («всего»), что могло относиться к его теме. И сделал он это «сначала». Здесь он имеет в виду, как мы увидим далее, не «с самого начала» служения Иисуса (как в 1:2), но «с самого начала» его земной жизни и даже раньше. Он словно «путешественник, пытающийся открыть источник реки, дабы снова спуститься по ней и проследовать весь ее путь» [15 - Godet, I, р. 61.].

   2) Точность
   Как переведено в RSV, Лука «пристально» исследовал свой материал. Это слово несет в себе представление о точности и поэтому RY и другие версии согласны с маргинальной заметкой RSV, переводящей это слово как «точно». Несомненно, что он проверял и перепроверял добытые сведения, и в любом случае богатые археологические находки за последнее столетие показывают, что он был необычайно внимателен к деталям. Писатель, который никогда не допускал ошибки в том, что можно проверить, заслуживает доверия и во всем остальном.
   Его тщательность и точность обнаруживают в нем человека, который вряд ли бы потерпел некоторые современные подходы к истории благовествования. Конечно же, очень хорошо, что мы избавились от старомодной и разрушительной критики Писания, но Лука был бы разочарован, если бы обнаружил, что ее заменило «библейское богословие», которое проводит различие между истиной и фактом и которое, восхищаясь одним, забывает о другом. Для него эти два понятия неразделимы. Истина его Евангелия – это фактическая истина. Разумеется, это не означает, что духовное послание не может передаваться с помощью мифа или басни, когда будет уместно спросить, случилось ли это на самом деле. Это означает лишь, что Лука не занимался подобного рода творчеством. Он утверждает, что тщательно и точно исследовал факты.

   3) Порядок
   Выдвигались предположения, что слова Луки «по порядку описать» означали «изложить истории в хронологическом порядке». Ни одно из Евангелий не приводит какой-либо очевидной хронологии жизни Иисуса, и порядок изложения у Луки более похож на «логический и художественный» [16 - Geldenhuys, р. 57.]. Можно предположить, что с такой схемой в голове он, должно быть, исследовал огромное количество материала – все, что можно было узнать об Иисусе, – и отобрал из него, как это делал Иоанн при написании своего Евангелия (Ин. 20:30; 21:25), все самое подходящее для своей схемы.
   При поверхностном чтении выявить эту схему не так-то просто. Она подобна скелету, который держит на себе все тело, не выдавая при этом своего присутствия. И книга, которую вы держите в руках, подобна учебнику по анатомии; она является попыткой понять тело Евангелия с помощью изучения его костей.
   Некоторые читатели могут почувствовать, особенно читая центральный раздел Евангелия (9:51–19:44), что у Луки нет такой сложной схемы, о которой я говорю. По этому поводу можно сделать три замечания. Во-первых, так как Лука не писал никаких заголовков и подзаголовков, любой анализ подобного рода будет не более чем предположением. Мы представляем здесь то, что можем предложить, а сочетается ли это с содержанием книги Луки – судить читателю. Во-вторых, вполне естественно, что критическое деление Евангелия покажется гораздо более сложным, чем то, что планировал сам автор. То же самое происходит при анализе романа или симфонии, и суть в том, что критика заинтересована в подсознательной, так же как и в сознательной, деятельности разума создателя. В-третьих, говоря о двух крайностях, упомянутых мною в предисловии, – сложности, с одной стороны, и бесформенности, с другой, – думаю, что это относится к характеру писания Луки (тщательность, точность и особенно порядок), что он и сам отмечает в данном стихе.
   Поэтому перед нами версия, повествующая о том, что было совершено и передано, которая, по словам автора, считается улучшенной в сравнении с теми, что создавались его современниками. В нас должен разыграться аппетит, особенно если мы привыкли обходиться духовными закусками, когда мы узнаем, чего стоило Луке устроить этот праздник. Его труд основан главным образом на живых фактах, которые были общепризнанными для всех ранних «Евангелий». Но, в отличие от них, Лука тщательно обработал эти факты, придал им стройный и привлекательный вид. Мы должны быть благодарны ему за такой грандиозный труд.

3. Его назначение: Евангелие для Феофила

   … Чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен (1:4).

   Французский поэт Бодлер сказал: «Поэзия творится ради поэзии… Если целью поэта становится какая-либо мораль, то его поэтическая сила ослабевает; сосредоточившись на морали, он забывает о красоте поэзии» [17 - Baudelaire, ‘Further Notes on Edgar Poe’, in Selected Writings on Art and Artists, tr. P. E. Charvet (Penguin, 1972), pp. 203f.]. Многие из библейских писателей согласились бы с этим (и некоторые из них действительно были прекрасными поэтами). Бодлер со своей верой в «искусство ради искусства» отклонил бы работу Луки, прочитав первые десять строк, поскольку Лука открыто заявляет, что его литературный труд имеет «этическую цель»: он намерен дать наставление Феофилу, чтобы утвердить его в знании христианской истины.

   1) В чем Феофил уже был наставлен
   То, что слышал Феофил, – гораздо больше, чем просто события из жизни Иисуса. Это были определенные события, которые проповедовались апостолами с неугасающим пылом. Это было слово, которое изменяло человеческие судьбы.
   Но даже теперь в познаниях Феофила есть значительный пробел, и этот пробел должно заполнить Евангелие от Луки. Это необходимо для Феофила, независимо от того, обратился он уже в христианство или все еще думает об этом (так как из данных строк неясно, как Феофил относится к христианской вере; слово «наставлен» является переводом греческого слова, которое может означать как то, что он мог быть наставлен самими христианами, так и то, что он слышал о Христе из уст противников христианства) [18 - Лука использует это слово в первом смысле в Деян. 18:25 и во втором смысле – в Деян. 21:21,24.]. Но в любом случае, будь он новообращенным христианином с зачаточными знаниями о вере или нехристианином, стремящимся узнать как можно больше о христианстве, это Евангелие написано специально для таких, как он.

   2) Чем Евангелие от Луки может помочь ему
   Чтение этой книги, написанной непосредственно для Феофила, позволит ему «узнать твердое основание того учения».
   Лука намеренно помещает слова «твердое основание» в конце своего длинного предложения: «Рассудилось и мне… по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения…» Как и большинство людей своего времени, этот человек, воспитанный, скорее всего, в языческой среде и начавший понимать ее бессмысленность, мог почувствовать «непреодолимое желание познать твердую истину» и «стремиться к достоверным знаниям в вопросах, касающихся религии» [19 - Geldenhuys, р. 54.]. И мы, как и большинство людей нашего времени, для которых и христианская вера в ее привычном понимании, и другие религии, предлагающиеся в качестве альтернативы, кажутся очень ненадежным основанием для жизни, можем присоединиться к этому. Но мое Евангелие, сообщает Лука, даст вам твердое основание. Говоря это, Лука затрагивает еще одну проблему XX в. Ибо слово это – asphaleia, что можно перевести как «непогрешимость», – обозначает понятие, вокруг которого давно ведутся жаркие дебаты. Лука открыто называет свой труд Евангелием, и понятно почему. Прочтите то, что я написал, говорит он, и вы увидите факты, на которых покоится христианство; вы найдете там что-то крепкое и прочное и абсолютно достоверное, твердое основание для веры.
   Слово «узнал» также имеет здесь особое значение. Оно означает глубокое и тщательное познание. Лука хочет, чтобы читатель осознал твердое основание Евангелия не только умом, но и сердцем, чтобы это знание стало частью его естества. Это знание может стать вашим, говорит Лука. Как? Через какое-то таинственное ощущение? Тщательным изучением философии? Нет. Благодаря чтению и размышлению над теми ясными фактами из жизни Иисуса, которые изложены в моем Евангелии. Именно здесь вы можете получить твердое основание жизни.
   Вот чего мы ищем, когда принимаемся читать Евангелие от Луки. Как и множество книг подобного рода, в большинстве своем уже утерянных на сегодняшний день, оно сообщает нам «предания», факты об Иисусе. Однако это не просто факты, но истина, меняющая человеческие судьбы. Более того, эта книга предлагает нам удивительную полноту, точность и осмысленный порядок изложения и требует от нас самого пристального внимания. Благодаря этому, мы можем ожидать, что глубоко в нашем сердце она заложит непогрешимую основу духовной твердости, так необходимой в мире, где все изменяется и ничто не вечно. Так давайте же приступим к ее изучению.

     Какое твердое основание, о святые Божьи,
     Заложено для вашей веры в Его великолепном слове!
     Что еще Он может сказать вам,
     Вам, нашедшим свое убежище в Иисусе? [20 - Richard Keen, How firm a foundation.]

1:5-80
«Упование Его народа»

Лука начинает свое Евангелие рассказом о четырех событиях, предшествовавших рождению Иисуса. Первое происходит в Иерусалиме, второе – в Назарете; остальные два произошли в необозначенной деревне, расположенной на холмистой местности в Иудее. Его заявление об «исследовании всего сначала» означает, что он намерен начать не с крещения Иисуса (начала его служения) и даже не с Его рождения (начала Его земной жизни), но с событий еще более ранних. Для Луки эта история начинается с того момента, когда после четырехсот лет молчания Бога народ израильский вновь услышал Его глас, оповестивший о рождении предтечи Иисуса – Иоанна.
Это самая необычайная глава во всех Евангелиях, что и вызывает наше любопытство, и даже не в одном, а в нескольких аспектах.

1. Вопрос стиля и содержания

   Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария, и жена его из рода Ааронова, имя ей Елисавета. <…> Однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом… …Тогда явился ему Ангел Господень… (1:5,8,11).
   Ангел сказал ему в ответ: я Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан говорить с тобою и благовестить тебе сие (1:19).

   Зная, кому Лука адресует свою книгу, мы можем посчитать странным, что такой стиль и содержание предлагаются в самом начале книги. Первое из четырех событий (1:5—25), изложенных в этой главе, представляет любопытный контраст между тем, что автор говорит, и тем, как он это говорит.

   1) Стиль данного отрывка
   Стихи, приведенные выше, намеренно процитированы из AV, а не RSV. Английский язык XVII в. придает описываемым событиям некую красочность. Здесь чувствуется что-то сверхъестественное – появление ангела и его предсказания, – и в то же время чужое, так как все это происходит на востоке, в стране, где царит иудаизм. Это совсем другой мир, не похожий на культурное язычество Греции и Рима и еще более не похожий на тот мир, в котором живем мы. Мы читаем о чем-то далеком, похожем на легенду. Друри пишет, что «данный стиль повествования больше похож на стиль сказки („однажды давным-давно жили-были старик со старухой“)» [21 - Drury, р. 22.]. В некотором смысле слова, это экзотика, что-то необычное для читателей, которым адресует свою книгу Лука.
   И все же, что необычного в том, что Лука начинает свой рассказ с описания незапамятных времен?

   2) Содержание данного отрывка
   Если первая цитата, приведенная выше, дает нам представление о стиле и атмосфере начальной главы Луки, то вторая заостряет наше внимание на объекте повествования. Гавриил появился, чтобы сообщить об обещанном рождении сына у Захарии и Елисаветы.
   На самом деле здесь сообщается больше, чем кажется на первый взгляд. Мы читаем, что эта благая весть послана в ответ на молитвы Захарии (1:13). Однако весть о рождении Иоанна была такой неожиданной для Захарии, что возникает подозрение, действительно ли он хотел сына и молил о нем. Два момента по-разному освещают данный вопрос. Во-первых, эта набожная пара наверняка была из числа тех, кто, как Симеон и Анна (о коих речь в следующей главе), искал «утешения Израилева» и «избавления в Иерусалиме» (2:25,38). Во-вторых, невероятная, выпадающая раз в жизни возможность служить в храме, должно быть, заставила Захарию забыть о своем личном горе и сосредоточиться на более острых нуждах народа, которому он принадлежал. Поэтому мы можем предположить, что он молился о пришествии Спасителя Израиля, и благая весть, принесенная ангелом, означала не просто рождение сына Елисаветой, но рождение того, кто оповестит о пришествии Спасителя.
   Эта благая весть – греческий термин «евангел» (euangelion) – Евангелие. В ст. 1:19 это слово [22 - То есть «благовестить». Греческое существительное euangelion ни разу не встречается в Евангелии от Луки и только дважды – в Деяниях святых Апостолов; слово, используемое им здесь, – это глагол euangelizesthai («благовестить»).] в книге Луки появляется впервые, и Благая весть становится одной из его главных тем. Он мог бы, также как и Гавриил, сказать: «Я… послан… благовестить тебе сие».
   Ввиду важности данной темы, Феофил также мог бы спросить, почему (как «Дитя небесное», которому предстоит «быть окутанным в пелены») благовестие впервые «открывается человеческому взору» в таком неожиданном облачении [23 - Nahum Tate, While shepherds watched their flocks by night.]. К этому вопросу, сказочному стилю, которым сообщается Благая весть, мы вернемся позже. Но сначала нужно разобраться с самим сообщением, так как его содержание и смысл раскрываются полностью в оставшихся трех случаях, которые приводит Лука в гл. 1.

2. Содержание

   И вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус [что значит «Господь есть спасение»] (1:31).
   И сказала Мария: величит душа Моя Господа, И возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем… (1:46,47).
   …Ибо предъидешь пред лицем Господа – приготовить пути Ему, Дать уразуметь народу Его спасение в прощении грехов их (1:76,77).

   В дальнейшем мы узнаем, почему так важна эта тема. Когда ангел сообщает Захарии, что его жена, несмотря на их преклонный возраст и ее бесплодность, должна родить сына, это рождение называется благой вестью (1:19), так как Иоанн должен стать вестником спасения. Спасение, как никакая другая тема, лейтмотивом проходит в истории Луки, и именно спасение делает полученную Захарией весть Благой вестью. Именно это является основным аспектом всех приведенных выше цитат, каждая из которых взята из оставшихся трех случаев, рассказанных Лукой. Это становится ясным, если мы вглядимся в них более пристально.

   1) Несущий спасение (1:26–38)
   Видение было Захарии в Иерусалимском храме. Отсюда мы направляемся на север, к Галилее: вторая история происходит в Назарете, в доме Иосифа и его жены Марии. Тот же ангел, известивший Захарию о рождении Иоанна, теперь оповещает Марию о рождении Иисуса.
   Изумительные слова, сказанные ангелом об этом еще не рожденном ребенке (1:32,33), должны были произвести ошеломляющий эффект на иудейских читателей Евангелия, и мы можем предположить, что эти слова не оставили равнодушным также и Феофила. Ибо Сын Марии – это колоссальная Личность. Он будет самым великим правителем, которого когда-либо видел не только Израиль (1:32,33), но и весь мир (1:33).
   Всемирное владычество Христа – еще одна из основных тем Луки, впервые представленная им здесь. Это «завораживающая особенность раннего пророческого свидетельства», говорит Стоунхаус, цитируя ряд отрывков из Исаии: «Обнажил Господь святую мышцу Свою пред глазами всех народов» (Ис. 52:10), «и узрит всякая плоть спасение Божие» (Ис. 40:5), «чтобы спасение Мое простерлось до концов земли» (Ис. 49:6) [24 - Stonehouse, pp. 54f.; курсив мой. – М. У.]. Лука еще раз затронет эту тему в следующей главе, где звучат слова Симеона, которые вторят этим пророчествам Исаии (Лк. 2:29–32).
   Тем не менее в этом изображении «Спасителя мира» мы концентрируем свое внимание не столько на «мире», сколько на «Спасителе». Каким же должен быть этот человек, чтобы в конце концов «преклонилось всякое колено… и всякий язык исповедовал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца»? (Флп. 2:10,11).
   Для начала Лука сообщает нам, что такая великая личность должна появиться на свет необычным путем. Девственность Марии – это неотъемлемая часть данной истории. На вопросе о непорочном зачатии как бы пересекаются три разновидности не подлежащих сомнению свидетельств. Первый вид свидетельств – отличительный признак Луки. Мы уже говорили о его поразительной тщательности в исследовании исторических фактов. Легендами и мифами могли оперировать другие авторы, но только не Лука. Второй вид свидетельств – это отличительный признак материала. Несмотря на всю свою холодную объективность, Лука, не колеблясь, описывает чудеса, когда уверен, что они действительно происходили. Если он сообщает, что Иисус был рожден от девственницы, то это потому, что он убежден в достоверности этого факта. Третий вид свидетельств – это отличительный признак изображаемого им Спасителя. Если Грядущий в мир – такая грандиозная Личность, что может быть чудеснее того, как Он придет в мир, и не сточки зрения поэтического воображения Луки, но (опять же) с точки зрения факта?
   Поэтому это Тот, Кого мы должны сначала узнать по имени Иисус (1:31). А «Иисус» значит «спасение от Господа» [25 - Это пояснение принадлежит Матфею, а не Луке (Мф. 1:21); у Луки это становится ясным по ходу повествования.].

   2) Границы спасения (1:39–56)
   В третьем рассказе действие опять переходит на юг, «в нагорную страну, в город Иудин» (1:39), куда Мария идет, чтобы навестить свою двоюродную сестру Елисавету. В то время как женщины обсуждают Благую весть, воодушевленная Мария произносит великий гимн, известный многим поколениям христиан как «Магнификат» (или «песнь Пресвятой Богородицы»), «Величит душа Моя Господа», – поет она; и затем, описывая Его более подробно, говорит: «И возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем».
   Спасение, за которое она Его восхваляет, подразумевает полное перерождение. «Явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем» (1:51–53).
   Как такое может быть (среди прочего), что, несмотря на то что Спаситель еще не родился, песнь Марии гласит о том, что спасение уже пришло? Возможно, она имела в виду два обстоятельства. Во-первых, если можно так выразиться, старый порядок был действительно свергнут по той причине, что Господь позволил именно ей, а не какой-нибудь другой гордой, всемогущей и богатой, стать будущей матерью Его Сына. Во-вторых, прозрением она неожиданно понимает, каким будет конец всего этого, и радуется, так как если Сам Господь запустил процесс спасения, значит можно считать его уже свершившимся.
   Вернемся к предыдущему высказыванию. Нельзя отрицать, что спасение означает полное перерождение, и все это очень напоминает социальную и политическую революцию. В последние дни британского владычества в Индии христианскую общину Джека Уинслоу стали навещать люди из уголовного розыска. Причиной стало широко известное сочувствие христиан индийским националистам. Уильям Темпл, соответственно, предупреждал Уинслоу не включать «Магнификат» в богослужение – «Это самый революционный гимн!» [26 - Jack Winslow, The Eyelids of the Dawn (Hodder & Stoughton, 1954), p. 109.]. Вероятно, Темпл даже и не подозревал, насколько были истинны его слова. Ибо в наши дни во многих частях света «Магнификат» и ему подобные писания [27 - Напр., проповедь в Назарете (JIk. 4:16).] – действительно «революционные гимны», которые вдохновляют и оправдывают христианское участие в политических освободительных движениях. Очень прискорбно, что многие христиане, живущие в достаточно старых или достаточно богатых странах, хотят только того, чтобы их оставили наслаждаться привычными стандартами своей жизни. Поэтому они склонны одухотворять «Магнификат» и утверждать, что в нем нет ничего революционного. Но это несправедливо по отношению к нашим братьям, живущим в странах третьего мира, которые не видят другого выхода из положения, кроме свержения существующего политического режима. Перерождение, обещанное в «Магнификате», действительно подразумевает свержение всех правителей сего мира. Вопрос только в том, когда, в каком смысле и каким образом это произойдет. Нам лучше обратиться к следующему рассказу Луки и посмотреть, как это спасение осуществится.

   3) Суть спасения (1:57–80)
   Четвертый случай происходит в той же самой деревне несколько месяцев спустя, когда рождается ребенок у пожилой пары. Как и Мария, воодушевленный Захария возносит гимн благодарения, известный сегодня как «Бенедиктус» («Благословен»), в котором он восхваляет Господа за то, что «воздвиг рог спасения [или „всемогущего Спасителя“] [28 - AG, quoting Е. J. Goodspeed.] нам» (1:69). Его можно описать, как спасение от «врагов наших» (1:71,74); но, как говорит Годе, «само понятие спасения было искажено в Израиле, и это следовало исправить, чтобы само спасение могло осуществиться» [29 - Godet, р. 114.]. Истинными врагами были не чужеземные захватчики, как полагали иудеи, но враги духовные, и именно Иоанну, сыну Захарии, предстояло «дать уразуметь народу Его спасение в прощении грехов их» (1:77). Вот где должна начаться революция. До того как установятся правильные отношения между людьми, должны установиться правильные отношения между человеком и Богом, а грех, который препятствует этому, должен быть искуплен и устранен. Таким образом, Лука, цитируя апостолов, скажет, что Иисус – это тот, кого Господь сделал «Начальником и Спасителем, дабы дать Израилю покаяние и прощение грехов» (Деян. 5:31).
   Мы должны верить, как верили здравомыслящие христиане во все времена, что это воля и замысел Божий – исправить все неправильные как политические, так и духовные отношения. Поэтому в свою проповедь спасения мы включаем требование исправлять искаженные социальные структуры и физические условия [30 - Конечно же, при условии, что этот вопрос рассматривается с библейской точки зрения. См., напр., мой комментарий к вопросу христианского отношения к болезням («Исцеление человеческого тела», с. 55–57), бедности и другим формам лишений («Благая весть предназначена дня нищих», с. 81–84).]. Но в центре всего этого – необходимость очищения грешного человеческого сердца. Это главная цель народа Божьего.
   Поэтому здесь, в самом начале, Лука определяет главную тему своего Евангелия, невероятный проект – спасение человечества. Гл. 1 – это «не столько прелюдия, сколько… тема, которая будет развиваться в последующей „симфонии спасения“» [31 - I. Howard Marshall, Luke: Historian and Theologian (Paternoster, 1970), p. 97.]. Вот что намерен донести до внимания своих читателей Лука. Он хочет, чтобы у них не осталось сомнений в том, что самая большая нужда человечества – это спасение в полном смысле этого слова.

3. Стиль

   Однажды, когда он [Захария] в порядке своей чреды служил пред Богом, По жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения… Тогда явился ему Ангел Господень, стоя по правую сторону жертвенника кадильного (1:8,9,11).

   Несомненно, что весть о спасении должна быть как можно понятнее для всех без исключения. Конечно же, Лука знал и одобрял принципы своего ближайшего друга Павла, который всегда стремился «открывать истину» (2 Кор. 4:2) и который «для всех… сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:22). И все же, как мы отметили выше, четыре истории, в которых заключено основное содержание Благой вести данного Евангелия, кажется, несут в себе не совсем уместный экзотический колорит. Это все равно как если бы кто-нибудь прибыл в огромный международный аэропорт и обнаружил, что все указания о полетах даны исключительно на иврите. Обратите внимание на те любопытные особенности, на которых настаивает Лука.

   1) Сверхъестественные убеждения
   Отрывок 1:5—10 всего лишь устанавливает фон для утверждения в 1:11, где описывается первое значительное событие этого Евангелия – к священнику Захарии, служащему в храме, является «Ангел Господень». И Елизавете, и Марии является ангел, и каждый раз он является, чтобы предсказать будущее, и в каждом предсказании сообщается о чудесном событии. Ангелы, предсказания, чудеса! Во введении Лука утверждает, что он кропотливый историк, а в дальнейшем и подтверждает это. И все же он, не колеблясь, сообщает нам о сверхъестественном видении в самом начале Евангелия.
   В самом деле, в каждом из четырех случаев, мы встречаем даже еще большее признание сверхъестественного. В данном случае сыну Захарии суждено исполниться Святого Духа еще «от чрева матери» (1:15). Сын Марии должен родиться силою Святого Духа (1:35); Елисавета при встрече с Марией восклицает, и это восклицание производит в ней Святой Дух (1:41); Захария после рождения Иоанна исполняется Святого Духа (1:67). Здесь ясно видно, как другой мир пересекается с нашим.

   2) Чужая культура
   Комментаторы говорят нам, что язык Луки, начиная с 1:5, имеет сильный еврейский оттенок и совсем не похож на культурный греческий в 1:1–4. Погрузив своих языческих читателей в атмосферу причудливых иностранных терминов, Лука тем самым дает понять, что его история происходила давным-давно «во дни Ирода, царя Иудейского» (1:5). Его персонажи одеты в одежды иудаизма (1:6,8), а действие происходит в храме, перед алтарем, во время служения (1:9,11). Первые слова Луки переносят нас прямиком в мир Ветхого Завета (1:13–17), ив том же духе он продолжает на протяжении гл. 1 и 2.
   Лука вполне намеренно воссоздает атмосферу библейского мира. Заголовок данной главы («Упование Его народа») следует понимать прежде всего в этом смысле. Он не подразумевает, что речь будет идти о каких-то определенных ожиданиях. В гл. 1 нам показывают правоверное меньшинство Израиля, которое предвидит пришествие Спасителя народа и для которого обещание должно было вот-вот исполниться. «Упование» подразумевает чудесное вмешательство с небес; а «Его народ», который уповает, – это люди Божьи, евреи.
   Все это является большим камнем преткновения для принятия Благой вести о спасении, поскольку сверхъестественные верования привязывают повествование к далекой и незнакомой культуре. Ведь понятно, что Лука пишет для Феофила, типичного язычника, и, несомненно, для большинства людей XX в. – людей, придерживающихся различных материалистических убеждений и тем не менее легковерных, которые могут принадлежать к целому ряду различных культур, но только не к правоверным иудеям. Почему бы ему не сократить число деталей, неприемлемых для данного круга читателей, и не сделать упор на более понятных и приятных для них вещах?
   Ответ таков: потому что эти кажущиеся «ловушки» на самом деле основа Евангелия и их нельзя убрать. Лука, скорее, похож на посла ООН, представляющего какую-нибудь маленькую страну, которая стала очагом крупного кризиса. То, что он должен сказать делегатам, имеет значение мирового масштаба. Но, чтобы понять его, они сначала должны понять местные условия, ставшие причиной кризиса. Во всех других отношениях этот посол может допустить несерьезное отношение к своей стране, но в этом – нет, поскольку это важный аспект, и отнестись к нему следует со всей серьезностью.
   Если меня заботит жизненно важный вопрос спасения, тогда, нравится мне это или нет, мне придется считаться с экзотическим колоритом, пронизывающим повествование Луки. Ангелы, предсказания, чудеса – все это неотъемлемая часть
   Евангелия, потому что в нем рассматривается сверхъестественное вмешательство в наш мир, столь же неожиданное, как обращение к Захарии, и столь же ошеломляющее, как весть, принесенная Марии. Мы должны быть готовы к этой сверхъестественности, ибо христианство бессмысленно без нее. Иудейская обстановка – также неотъемлемая часть Евангелия, потому что весть Господа о спасении открылась именно в это время и именно в этом месте – в Палестине I в.
   Однажды усвоив эти принципы, мы приобретаем правильное христианское отношение к двум огромным задачам наших дней. Внутри самой церкви мы можем встретить множество людей, которые отказываются принимать то или иное в Библии или в библейском богословии, из-за нежелания верить в сверхъестественное. Но мы знаем, что без сверхъестественного не может быть и Благой вести. Вне церкви мы видим множество людей, исповедующих другие древние мировые религии. Мы относимся к ним с уважением и учимся у них; но мы знаем, что, пока они не придут к Вифлеему и Голгофе, они чужды Благой вести Господа. В своем знаменитом гимне Томас Келли описывает распятие Иисуса как «упование Его народа, богатство Его народа, их вечная тема» [32 - Thomas Kelly, We sing the praise of him who died.].
   Его слова могут быть равным образом отнесены и ко всему плану спасения. Но если спасение вообще доступно для человечества, то оно может осуществиться только через всемогущего, сверхъестественного Господа-чудотворца. И Он предложит его людям только через иудея, жившего в I в., – Иисуса из Назарета. Только этот Человек – центральная фигура Евангелия от Луки – может быть Спасителем мира.

2:1-52
Дитя доброго предзнаменования

   Как объяснил Лука во введении, он написал все «по тщательном исследовании всего сначала» (1:3), и в гл. 2 он излагает окончание историй, которые он отобрал для начала Евангелия.
   Мы знаем эти истории, так как они очень известны. Одна затрагивает самый ранний возраст Иисуса, когда Он был всего лишь новорожденным «Младенцем» (2:12,16). В следующей Он «возрастал и укреплялся духом» (2:40). И в последней Он «Отрок» (2:43). В первой истории рассказывается о Его рождении и об ангеле, повелевшем вифлеемским пастухам спешно идти в конюшню, чтобы увидеть Младенца. Во второй рассказывается о том, как Он был приведен в Иерусалимский храм для совершения традиционного обряда очищения, и о том, как старый Симеон встретил святую семью и провозгласил прекрасные слова, известные сегодня, как «Nunc Dimittis»: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром». В третьей речь идет о том случае, когда двенадцатилетний Иисус остался в Иерусалиме после религиозного праздника. На мягкий упрек Своих родителей Он дал таинственный ответ, который Его мать запомнила на всю жизнь, хотя смысл его она поняла гораздо позже.
   Нам известны обстоятельства, при которых Лука узнает об этих событиях. Он приходит в Иерусалим с Павлом незадолго до того, как последнего арестовали (Деян. 21:17). Лука намеревался сопровождать Павла снова, когда его пошлют из Кесарии в Рим (Деян. 27:1), и, предположительно, пробыл в Палестине два года, пока его друг находился в заточении. Несомненно, он использовал эту возможность, чтобы собрать материал для своего Евангелия. За гл. 1, и особенно гл. 2, наверняка, стоит длинный разговор между ним и Марией.
   Из всех ее бесчисленных воспоминаний о первородном Сыне, некоторые были, очевидно, более памятными, чем другие, и поэтому она рассказывала выборочно из того, что сохраняла, «слагая в сердце Своем» (2:19). Из рассказанного ею Луке, он, в свою очередь, должен был отобрать только то, что больше всего подходило для его Евангелия. Почему, спрашиваем мы себя, он выбрал именно это, а не что-нибудь другое? И почему он излагает все это именно в такой манере? Как эта глава вписывается в общую схему его повествования и что он хочет, чтобы его читатели узнали из нее? [33 - Для более подробного толкования данной главы см.: Stonehouse, pp. 46, 47.]

1. Три истории

   По причинам, которые станут ясны позже, мы сделаем ангела Господня (2:9), старика Симеона (2:25) и самого Отрока Иисуса (2:43) центральными фигурами трех разделов гл. 2.

   1) Ангел (2:1-21)
   Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям… (2:9,10).
   Для многих рассказ о рождении Иисуса – это практически все, что они знают о христианстве. Однако для Луки достаточно семи стихов (всего Евангелие содержит около тысячи!), чтобы рассказать о самом рождении.
   Конечно же, это не значит, что он приуменьшает значение этого великого события. Отрывок 2:1–7 – это маленький драгоценный камень, каждая грань которого аккуратно отточена и отбрасывает яркое сияние. Можно любоваться тем, как искусно Лука сводит вместе греко-римский мир Феофила (2:1,2) и еврейский мир (2:4,5) с его религиозностью и верой в сверхъестественное, любоваться той уверенностью, с которой истории этих двух миров соединяются в Божественном календаре (1:1–6), или внимательностью Луки к важным деталям (напр., 2:7 – «первенца» [ср.: 2:23; Кол. 1:15,18;Евр. 1:6]; «не было им места в гостинице» [ср.: 4:29; 19:14; 23:18]) [34 - «Когда Иисус впервые появился среди нас, мы вытолкнули Его в конюшню и изо всех сил стараемся, чтобы Он оставался там и поныне» (J. R. H. Moorman, The Path to Glory: Studies in the Gospel according to St Luke, SPCK, 1960, p. 19).].
   И тем не менее это всего лишь основные факты, и сейчас Лука уделяет почти в два раза больше места деталям, которые на первый взгляд могут показаться всего лишь живописным добавлением к рассказу о том, как пастухам явились ангелы с небесным посланием. Именно на этом он, кажется, сосредоточивает свое внимание.
   Вероятно, во 2:15 автор дает нам понять, почему он так поступает. Что-то действительно «случилось», но это что-то, «о чем возвестил нам Господь». Это не просто событие, но событие плюс откровение. С одной стороны, это самое великое событие, которое когда-либо происходило, и ключевой момент истории [35 - См.: C. S. Lewis, The Turn of the Tide (Poems, Geoffrey Bles, 1964, pp. 49ff.).]. Но оно не имело бы никакого значения для нас, если бы Господь не открыл нам смысла происшедшего. Вот где появляется ангел, ибо он (как подразумевает само слово «ангел») – посланник Божий. Весть, которую разглашают пастухи и которую Мария слагает «в сердце Своем» (2:19), – это то, «что было возвещено им о Младенце Сем» (2:17). Это Божественная весть, которую сообщает ангел об Иисусе.

   2) Пророк (2:22–40)
   И пришел он [Симеон] по вдохновению в храм. И когда родители принесли Младенца Иисуса, чтобы совершить над Ним законный обряд, Он взял Его на руки, благословил Бога и сказал: Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром… (2:27–29).
   Ключевые фигуры в этой истории – это Симеон и Анна. По описанию Луки, эти два персонажа очень похожи друг на друга. Они стары (2:26–29 и 2:36,37), очень благочестивы, ожидают «утешения Израилева» и «избавления в Иерусалиме» (2:25 и 2:37,38). И что самое важное – они пророки. Мы ясно видим, что Анне присвоен этот редкий и почетный титул (2:36) [36 - Согласно иудейскому преданию, «в Израиле было только семь пророчиц: Сара, Мариам, Девора, Анна, Авигея, Олдама и Эсфирь» (цит.: Ellis, p. 83).], и Симеон, когда говорит силою Святого Духа Божьего, тоже пророчествует (2:25).
   Поэтому мы можем быть уверены, что благодарение Анны при виде Младенца Иисуса и то, что она говорила своим богобоязненным друзьям, было схожим со словами Симеона. Однако Лука предпочел записать слова последнего. Поступая так, он, кажется, хочет подчеркнуть, что сказанное об Иисусе было словами Бога, и, как сообщает нам автор, именно это так сильно поразило Марию и Иосифа (2:33). На этот раз слово Божье передается не через ангела, но через пророка.

   3) Дитя (2:41–52)
   …По окончании дней праздника… остался Отрок Иисус в Иерусалиме… Через три дня нашли Его в храме… И Матерь Его сказала Ему: Чадо! что Ты сделал с нами? вот, отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя. Он сказал им: зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему? (2:43,46,48,49).
   Перед нами история, в которой рассказывается о посещении святым семейством праздника в Иерусалиме. Но посещение Иерусалима имеет здесь не самое большое значение. Во 2:42,43 единственное значимое слово – «остался», иными словами Лука пишет: «Когда Ему было двенадцать, они пошли на праздник. Когда же праздник закончился и они возвращались, Иисус остался». Именно слово «остался» хочет подчеркнуть Лука. А из трех дней пребывания Иисуса в храме среди учителей Лука акцентирует и подробно описывает только его ответ на упрек Марии.
   Так же как слова ангела и слова пророка, это высказывание дает нам некоторую информацию об Иисусе. Более того, так как это слово исходит из уст Самого Иисуса, Того, Кому предстоит стать Спасителем и Христом и Господом, и Того, Кто уже в Своем раннем возрасте полон премудрости и исполнен благодати Божьей (2:40), значит оно (как и слово двух вышеупомянутых лиц) – слово Божье. Таким образом, центральной фигурой в каждом из трех эпизодов предстает тот, кто передает важное послание от Господа о Сыне Марии.

2. Три высказывания

   Вероятно, Лука показывает своим читателям, что самое главное в этом рассказе – серия данных высказываний. В самом деле, эта серия пророчеств сопровождает и объясняет данные происшествия из раннего детства Иисуса, а также и то, почему Лука выбрал именно эти истории.
   К такому заключению приводят несколько соображений. Во-первых, как мы уже заметили, главная фигура в каждом эпизоде – это в некотором смысле глашатай послания Божьего, тот, чьими устами говорит Господь. Во-вторых, эти первые главы Евангелия сообщают нам главным образом о том, что Господь снова заговорил «языками человеческими и ангельскими» (1 Кор. 13:1) после четырехсот лет молчания. В-третьих, главное, что зафиксировано в этих трех историях и что больше всего запоминается, – это то, что было «возвещено» (2:17–20) и что было сказано (2:33,50) об Иисусе. В-четвертых, во введении Лука сообщил нам то, что слышал и узнал от бывших «с самого начала очевидцами и служителями Слова». Сам он таковым не был. Поэтому нас не должно удивлять, что он выбрал именно те истории, которые включали в себя Божественные сообщения.
   Здесь посреди славы [37 - Ветхозаветное shekinah; ср.: Исх. 16:10; 24:16; Иез. 1:28. См.: A. R. С. Leaney, A Commentary on the Gospel according to St Luke (A. & C. Black, 1958), p. 94.] Господней мы сначала слышим голос ангела (2:9), затем «по вдохновению» Святым Духом – голос пророка (2:27), и, наконец, впервые в Евангелии от Луки мы слышим голос Самого Бога, слова от Слова, ставшего плотью.

   1) Что сказал ангел
   …Не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: Ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; И вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях (2:10–12).
   Младенца нарекли Иисусом еще до Его рождения (1:31; 2:21). Имя было не совсем обычным (хотя и прекрасным) для еврейского дитя. Оно означало «Господь есть спасение», и его носят несколько библейских персонажей. Обычно оно мало что говорит о самом человеке, но указывает на веру его родителей в Бога
   Израиля. Однако в данном случае это имя несет в себе глубокий скрытый смысл; ангел, явившийся в первую рождественскую ночь, раскрывает его. Он пришел с Благой вестью и сообщил: Господь не только задумал спасение, но собирается исполнить это раз и навсегда через Своего Сына, Который родился этой ночью в «городе Давидовом» и лежит «в пеленах… в яслях».
   Поэтому тремя остальными именами ангел объясняет значение имени «Иисус», относящегося исключительно к Сыну Марии [38 - Вот почему я обращаюсь к наречению Младенца во 2:21, т. е. к отрывку, который предшествует этому, а не следует за ним. Данный стих заканчивает первую часть данной главы, так же как 2:40 и 2:52 заканчивают вторую и третью части.]. Во-первых, это дитя – Сам Спаситель, единственный, Кто может спасти человечество от греха, нищеты и смерти и дать блага, которые удовлетворят все нужды людей. Поэтому в песне небесного воинства о мире на земле нет и тени иронии (2:14). Однако на это просвещенный иудей ответит: «Но ведь роль спасения принадлежит только Господу! Само имя „Иисус “ говорит, что „Господь“, и никто более, „есть Спаситель“, и вся еврейская история и Писание подтверждают это». Поэтому, во-вторых, ангел объясняет, что Иисус – это Христос. Это греческий эквивалент еврейского слова «Мессия», и оба они означают «помазанник, избранный». Иисус берет у Господа роль спасителя, потому что Он Тот, Кого Господь уполномочил и дал силы для осуществления этого спасения. Но Он представляет Собой нечто большее. Третье имя, которое дает Ему ангел, – Господь. Это ошеломляет, потому что Лука около двадцати раз использует этот титул для обозначения Самого Бога Израиля [39 - Обратите внимание на едва заметное различие между ожиданием Симеона во 2:26 (Christos Kyriou, «Христа Господня») и провозглашением ангела во 2:11 (Christos Kyrios, «Христос Господь»),]. То, что подразумевалось в послании к Захарии (1:16 и дал.; ср.: Мал. 4:5,6), и то, на что намекала вдохновенная Елисавета (1:41–43), сейчас открывается в словах ангела, имеющих ту же Божественную силу.
   Все это фокусируется в Иисусе. Через Него должно свершиться спасение Божье, ибо Ему дана власть Господа и Он Сам Господь во плоти – Иисус, Христос, Господь. Только в Нем, и более нигде, можно найти спасение. Можем ли мы иметь Его достаточно или сказать о Нем достаточно? Разве мы, осознав все то, что сказал о Нем ангел, не последуем за пастухами, дабы поскорее найти Его и узнать чудесную весть?

   2) Что сказал пророк
   Ибо видели очи мои спасение Твое, Которое Ты уготовал пред лицем всех народов… <…>…Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий… (2:30,31,34).
   Симеон, исполненный Святого Духа, благодарит Господа в словах «Nunc Dimittis» (2:29–32) и предупреждает Марию (2:34,35). Таким образом, мы снова оказываемся перед лицом богодухновенной истины о Младенце Иисусе, которая развивает сказанное ангелом шесть недель назад.
   Благодарение Симеона показывает, что спасение, которое мы находим в Иисусе, предназначено для всех. Ангел уже сказал об этом во 2:10 («всем людям»); и тот факт, что первыми эту весть получили пастухи, презираемые религиозной элитой, показывает, как Благая весть преодолевает все социальные и религиозные барьеры. На самом деле здесь имеется в виду только народ Израиля. Однако в данном месте Симеон игнорирует эту еврейскую избранность. Спасение предназначено «всем людям», это свет для язычников так же, как и слава для Израиля.
   Но в предупреждении Симеона Марии мы узнаем, что всеобщность спасения не означает, что его получит каждый автоматически, без разбора. Оно предлагается каждому, но не каждый его получит. Это всеобщее спасение, но его нужно заслужить. Многие будут выступать против этого знамения любви Божьей, предлагаемого им, ибо оно затрагивает человеческие сердца, а некоторые будут возмущены тем, что его можно получить только через крест («оружие», которое пройдет через душу Марии) [40 - Ср.: 1 Кор. 1:23. Первые слова Симеона Марии во 2:34 сами по себе не подразумевают этого, как полагают некоторые (т. е. что многие восстанут и многие падут, Благая весть «для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь», 2 Кор. 2:16). Контраст здесь скорее проводится между «многими в Израиле», которые и падут, и восстанут от послания Евангелия («Кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее», 9:24), и теми, которые будут выступать против знамения спасения.].
   Нет никого, к кому бы не было обращено это послание. Лука, сосредоточив этот великий дар Божий только на Господе Иисусе Христе, теперь простирает его на весь человеческий род и на каждого в частности и требует от людей ответа, приняли ли они это послание, или до сих пор отвергают.

   3) Что сказало само Дитя
   Зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему? (2:49).
   «Ты, Господи, – Отец наш» (Ис. 63:16), – говорили когда-то в старину иудеи. Но, скорее всего, они едва ли понимали, что именно Господь вызвал к существованию их народ. Патриархальные общины времен Авраама были в их национальной истории образцами семейных отношений, которые должны существовать между Господом и Его народом. Но иудеи так и не смогли полностью усвоить идею Его отцовства, чему и собирался учить их Иисус (ср.: Ин. 5:18).
   Поэтому первые зафиксированные слова Иисуса касаются Его заявления о Себе и об отношениях между Ним и Богом, которые были ни на что не похожи и глубже всего того, что было когда-либо известно. Более того, это отношения, в которые Он собирается вовлечь всех остальных, кто готов уверовать в Господа через Него. Он научит их правильно молиться своему «Отче» (11:2), и они научатся использовать нежное имя «Авва» («Папа»), с которым Он Сам обращался к Богу (Мк. 14:36; Гал. 4:6). Так в самом начале своего Евангелия Лука указывает нам на великую цель Божественного замысла спасения точно также, как это делает Иоанн в начале своего рассказа об Иисусе: «Атем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1:12).
   Обе эти истины – то, что Он Сын Господа, и то, что Он пришел в мир, чтобы другие смогли стать чадами Господа, – подразумеваются в Его словах во 2:49. Ибо слова «быть в том, что принадлежит Отцу Моему» означают то же самое, что «исполнять дело Отца Моего» (AV): там, где Мой Отец, там, где творятся дела Его, там можно найти и Меня. (Опять же это вариант нескольких великих высказываний, звучащих у Иоанна: «Я и Отец – одно» [Ин. 10:30]; «Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также» [Ин. 5:19]; «Я всегда делаю то, что Ему угодно» [Ин. 8:29].) Но дело Отца, как мы уже видели, – это дело спасения; значит, Сын также должен участвовать в этом деле. Так, будучи еще ребенком, Иисус выражает свое стремление быть заодно с Отцом в деле спасения человечества.
   На этом Лука останавливает подбор историй из раннего периода жизни Иисуса. Рассказ о рождении крестьянского ребенка мог бы быть всего лишь живописным, но не имеющим значения событием, если бы его не сопровождали эти предзнаменования, не похожие на языческие, подобные «метеорам, свистящим в воздухе» [41 - Shakespeare, Julius Caesar, II. i. 44.]. Последние только еще больше покрывают события тайной. Эти же, наоборот, по своей природе открывают тайну. Ибо это одно из благ христианской веры. Они приходят не только через знамения, но и через слова. Не только через образы, дабы послание было могущественным, но и через слова, дабы послание были ясным. И если какой-то из этих путей важнее, то это, конечно же, пояснение словами. Поэтому Лука не поддерживает тех, кто ставит образы выше пояснений, тех, кто, например, чтит символ выше слова.
   Как со знамениями и таинствами, так и с самим воплощением. Приход Иисуса в этот мир не означал бы ничего, если бы он не сопровождался Божественным пояснением. Соответственно, Лука сообщает нам словами ангела, Кто есть Иисус, а словами пророка – кому будет польза от Его послания. И через слова самого Дитя мы узнаем, что, дабы окончательно постигнуть полноту этого послания о спасении, нам необходимо последовать за Тем, Кто называет Господа Своим Отцом и осуществляет замысел Отца на протяжении всего Евангелия, чтобы вовлечь нас в такие же отношения.

Деяния Спасителя

3:1–4:30
Сын Божий

   Список звучных имен в 3:1,2 дает понять, что начинается что-то новое. Он «производит эффект», как говорит Друри, «церемониального открытия или въезда с фанфарами» [42 - Drury, р. 44.]. Становится ясно, что и абзац 1:1–4, и обе первые главы были введением, а основной рассказ об Иисусе начинается только сейчас. Тем не менее нитью основной темы Лука связывает эти главы вместе. Здесь он продолжает рассказ о Благой вести (3:18), которая тридцать лет назад была посланием ангела Захарии в Иерусалиме (1:19) и пастухам в Вифлееме (2:10). Здесь, как и там, провозглашается Благая весть о спасении, которая сейчас звучит в теме Иоанна (3:6) так же, как она звучала в «Магнификате» Марии (1:47), «Бенедиктусе» Захарии (1:69) и в «Nunc Dimittis» Симеона (2:30).
   Таким же образом Лука показывает своим читателям, что даже по прошествии тридцати лет главной темой остается общение Господа с людьми. Есть Благая весть; это Благая весть о спасении; и Благая весть о спасении – это послание с неба на землю. Этот небесный голос мы уже не раз слышали в гл. 1 и 2. Говорят ангелы, говорят мужчины и женщины, исполненные Святого Духа, говорит само Дитя Божье. Здесь, где начинается история о взрослой жизни Иисуса, событие, которое Лука так впечатляюще помещает в соответствующие исторические условия, – перед нами сцена мира и год, в котором пересекаются сроки полномочий четырех правителей при определенном иудейском первосвященнике, – оказывается не тем, что мы ожидали. Главное здесь не начало служения Иисуса и даже не Его крещение; на самом деле речь здесь, в некотором смысле, вообще не об Иисусе. Главное здесь то, что «в пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря… был глагол Божий к Иоанну» (3:1,2) [43 - «Когда появился Иоанн Креститель, ни один из самых старых жителей Палестины не мог припомнить, чтобы хотя бы в самом раннем детстве он разговаривал с кем-нибудь, видевшим пророка… В этих условиях появление настоящего пророка стало событием чрезвычайной важности, важнее даже, чем война или революция» (John Seeley, Ессе Homo; quoted by Plummer, p. 7).]. Более того, когда на сцене появляется Иисус и крестится, Лука не уделяет этим событиям особого внимания, но концентрирует его на чем-то другом: «Когда же крестился весь народ, и Иисус крестившись молился» (это всего лишь описание обстановки), случилось то, что «отверзлось небо… Дух Святый нисшел… и был глас с небес» (3:21,22).
   Господь Луки – это Господь, Который разговаривает. Он ворвался в мир, который, несмотря на смешение мириад голосов, погибал от недостатка животворящего гласа с небес, и Он провозглашает нам Благую весть о спасении; и это спасение заключается в Его Сыне. Тот же Самый Господь говорит сегодня, и говорит Он о том же, чтобы восполнить те же нужды. Так давайте же послушаем, «что скажет Господь Бог. Он скажет мир народу Своему», спасение Свое «дарует нам» (Пс. 84:9,8).

1. Голоса у реки (3:1—22)

   …Был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне. И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя… Иоанн приходившему креститься от него народу говорил… <… >…Не думайте говорить в себе: «отец у нас Авраам»; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму… (3:2,3,8).
   …И был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!(3:22).

   1) Голос пророка
   Иоанн был послан приготовить «путь Господу» (3:4), и в его задачи входило указать людям на грядущего Христа, а значит на Господа. Поэтому не случайно он постоянно предупреждал их («говорил» в 3:7 означает «обычно говорил»), ибо обращался к аудитории, свое отношение к которой он показывает в 3:8. Они говорили в себе: «отец у нас Авраам»; они выросли с убеждением, что раз они были предками Авраама и поэтому принадлежали к избранному роду, значит, они уже в правильных отношениях с Господом. Иоанн должен был разрушить это ложное убеждение. Ему было недостаточно выманить их из своих домов, чтобы они пришли к Иордану послушать его. Он должен был затронуть их сердца и дать им понять, что ни одна духовная привилегия не может сама по себе сделать человека праведным перед Богом и угодным Ему.
   Действия Иоанна говорили о том же. Ибо крещение было тем обрядом, через который язычники становились «иудеями»; тот, кто уже принадлежал израильскому семейству, не нуждался в нем. Проповедуя крещение иудеям (3:3), Иоанн тем самым «относит их к категории язычников. Физическое родство с Авраамом оказывается здесь бесполезным» [44 - Ellis, р. 86.].
   «Весь народ», откликнувшийся на слова Иоанна, «крестился» (3:21), так как всем было необходимо признать свои неправильные отношения с Господом. Здесь-то и происходит нечто исключительное.

   2) Голос Господа
   С народом, пришедшим к Иордану для крещения, приходит также «и Иисус». Исаия пророчествовал о том, что Сын-Раб будет «к злодеям причтен», и это пророчество «должно исполниться» (22:37; Ис. 53:12). Но это будет завершением процесса, которому суждено длиться более тридцати лет. Христос будет человеком среди грешников на протяжении всех дней Своего воплощения, и это будет более заметным, чем Его крещение со всеми.
   Но все же тот факт, что Он хочет быть причисленным к этим злодеям, подчеркивает разницу между Ним и ими. Когда Он намеренно причисляет Себя к грешникам, Он тем самым показывает, что Сам Он не грешник. «Христос, входя в мир… <…>…Сказал: вот, иду, как в начале книги написано о Мне, исполнить волю Твою, Боже» (Евр. 10:5–7). Он мог сказать, что «крещение покаяния для прощения грехов» было для Него ненужным и неуместным; но Его готовность испытать это также, как и все, если этого желает Отец, отмечает Его среди всех остальных абсолютным повиновением Богу. Этим решением Он устраняет сомнения Иоанна по поводу уместности крещения, как мы узнаем из рассказа Луки: «Ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3:15). Лука еще раз затронет тему повиновения Иисуса в рассказе об искушении Его в пустыне (4:1—13). Сейчас же он указывает нам на парадокс: Своим крещением Иисус выражает солидарность с людьми и в то же время отличие от них.
   Упомянув обо всем этом, мы не должны забывать, что для Луки здесь существует нечто более важное, чем крещение. «Замечательно следующее, – замечает Пламмер. – То, что кажется нам здесь самым важным, является всего лишь описанием обстоятельств» [45 - Plummer, р. 98.]. «Когда же… Иисус крестившись молился… был глас с небес» – вот где главное событие. То, что Господь должен был сказать об Иисусе, очень отличалось оттого, что Иоанн должен был сказать заблудшим сынам Авраама. После того как народ крестился – то есть признал, что, несмотря на свое еврейское происхождение, был в неправильных отношениях с Богом, – явился глас Господа, сообщающий об Иисусе: «Ты Сын Мой возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!» Иисус, в отличие от остальных, приемлем для Господа. Как никто другой, Он с самого начала был в правильных отношениях с Ним. Он есть Сын Божий. Так говорит Господь.

2. Генеалогическое древо (3:23–38)

   Иисус… был, как думали, сын Иосифов… Зоровавелев… Давидов… Иудин… Авраамов… Адамов… Божий (3:23,27,31,33,34,38).

   Генеалогическое древо Иисуса едва ли выглядит как будоражущее послание с небес! Но все же Лука включает его в свой рассказ о том, что я называю «голоса у реки», ибо здесь Господь действительно разговаривает с нами. Помня о том, что на иврите слова «сын» и «отец» означали, соответственно, потомка и предка, насколько бы ни были они далеки друг от друга (ср.: 3:8), мы можем вполне законно упростить всю генеалогию. Соединив 3:23 и 3:38, мы увидим, что данный раздел, как и предыдущий, показывает нам, что «Иисус… Сын Божий». Длинный список труднопроизносимых имен (ужас для начинающих изучать Библию, особенно когда этот отрывок читается в церкви!) открывает нам глубокую, жизненно необходимую истину о том, что означает это имя.

   1) Иисус сын Адамов
   Читая сразу после рассказа о крещении Иисуса длинный список, представляющий генеалогическое древо, мы сталкиваемся с еще одним парадоксом. Он напоминает нам, что Иисуса считали сыном Иосифа; это был Его законный родитель, не имеющий отношения к учению о непорочном зачатии. Он принадлежал к семье плотника из Назарета, «где был воспитан» (4:16). Самый обычный сельский житель, самый обычный галилеянин. Он, как и многие другие, был сыном Зоровавеля, принца и сына царя Давида, члена царского дома рода Иудина. Если взглянуть еще глубже, Он был сыном Авраама, израильтянина, и поэтому, согласно генеалогии, родственником всем когда-либо жившим евреям. И Лука (ибо это характерно именно для него) [46 - Заметьте, как отличается генеалогия Иисуса у Матфея (Мф. 1:1).] отводит нас еще дальше назад. Иисус принадлежит не только еврейскому народу, Он принадлежит всему человеческому роду, ибо Он сын Адамов.
   Показав нам Иисуса, причисляющего Себя к грешникам, Лука подчеркивает, что Иисус действительно ощущает Свое единение с человечеством, действительно принадлежит определенному народу и даже определенной семье, жившей в одной из палестинских деревень.
   Но евангелист делает еще один шаг назад и, поступая таким образом, опять указывает на парадокс: Иисус был истинно человеком и в то же время насколько Он был непохож на остальных. Ибо Лука, назвав Иисуса сыном Адама, не колеблясь называет Адама сыном Господа; поэтому и Иисус, благодаря Своей человеческой природе, есть Сын Господа.

   2) Иисус Сын Божий
   «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему» (Быт. 1:26). И изначально человек действительно был подобен Богу, до тех пор пока не согрешил. Все мы дети Адама, а Адам был сыном Господа; но линия не продолжилась.
   Она прервалась при падении. Теперь никто, приходящий в этот мир, не несет подобие Господа, ибо из-за греха Адама все его потомки потеряли право называться сынами Божьими.
   Никто, кроме Иисуса. Кульминация предыдущего раздела (3:22) сделала ясным, что Он Сын Божий; данный же раздел указывает нам на неразрывные отношения между Ним и Его небесным Отцом. Другими словами, Он снова стал тем, кем когда-то был Адам. Он человек, которого некогда задумал Бог, Его образ и подобие. Мы можем изобразить наше нынешнее существование в виде ямы, в которой все мы находимся, ибо грех Адама исключил для нас всякую возможность выбраться наверх. Иисус подобен нам в том, что Он сошел в эту яму вместе с нами. Таково послание и истории крещения, и генеалогического древа, если мы пропустим их заключительные стихи. Но Он не похож на нас тем, что если мы здесь из-за греха неповиновения, то Он спустился сюда, повинуясь Отцу (Флп. 2:6–8), и Он никогда не отпустит веревку, соединяющую Его с небесным миром. Он прочно привязан к нему Своими неразрывными отношениями с Отцом. Вот почему Его человеческая природа отлична от нашей. Вот почему только держась за Него, мы можем выбраться из этой ямы. Это и есть послание последних слов истории о крещении (3:22) и генеалогического древа (3:23–38).

3. Дьявол (4:1—13)

   И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий… Иисус сказал ему в ответ: написано… (4:3,4).

   «Немедленно», как любил говорить Марк (Мк. 1:12), следует история об искушении Иисуса; и нетрудно понять почему, если вспомнить, что гл. 3 показывает нам Иисуса Сыном Божьим, то есть совершенным Человеком. Эти тринадцать стихов призваны показать нам практическое значение совершенной человеческой природы Иисуса.

   1) Искушения
   Ранее мы уже упомянули, насколько важно было для Луки показать говорящего Бога. Но этот Бог использует иногда неожиданных глашатаев. Искуситель в гл. 4 оказывается еще более неожиданным, чем генеалогия в гл. 3. И тем не менее в словах дьявола – истина, и, говоря это, он заставляет Иисуса открыть ее глубины, касающиеся нашей темы.
   Дьявол затрагивает тему гл. 3 и делает ее основой своего вызова. «Так значит Ты Сын Божий? Очень хорошо. Если это правда, докажи». У Иисуса есть три способа доказать дьяволу, что Он Тот Самый, о Ком говорили «голоса у реки» и генеалогическое древо. Конечно же, Сын Божий вправе удовлетворять Свои потребности. Ему нужна пища; Он в силах сотворить ее – пусть же сделает это (4:3). Конечно же, Он вправе получить власть над всеми народами и стать Царем царей. И так как мир находится в руках сатаны, то именно от него Иисус может получить его – при одном хитром условии: Он должен признать сатану Своим господом (4:5–7). Конечно же, Он вправе получить защиту от всех опасностей; Его Отец пообещал Ему это, так пусть же испытает это обещание (4:9—11).
   Поэтому вопросы, ответов на которые мы ожидаем от Иисуса, представляют собой трехступенчатое испытание того, истинно ли Он Сын Божий, как утверждает.

   2) Ответы
   Нам следует извлечь урок из того, что каждый раз, когда дьявол искушает Иисуса, Он обращается к Писанию. Но чтобы увидеть, что здесь в действительности происходит, необходимо более пристально всмотреться в ситуацию. Иисус цитирует Писание, это правда; но дьявол также делает это (4:10,11). Здесь нам важно задать себе вопрос, какое именно Писание цитирует здесь Иисус и почему. Когда мы ответим на этот вопрос, мы обнаружим, что ответ проливает свет на смысл этого эпизода и, в связи с этим, на то, что произошло до этого.
   Каждый ответ Иисуса дьяволу – это ответ из Книги Второзаконие(Втор. 8:3; 6:13; 6:16). Слово «второзаконие» означает «второй закон»; эта книга – повторное утверждение закона Божьего, полученного через Моисея. Господь дал этот закон, чтобы человек соблюдал его. В действительности Иисус отвечает следующее: «Ты утверждаешь, что насыщение Моего тела может стоять выше Моего повиновения Богу. Но Господь сказал, что не хлебом одним будет жить человек, – человек, – поэтому Я этого не сделаю. Ты предлагаешь Мне всеобщую власть, если Я преклонюсь пред тобой. Но Господь повелел человеку не почитать никого, кроме Него; поэтому Я не преклонюсь пред тобой. Ты предлагаешь Мне проверить его обещание. Но Он повелел человеку не проверять его таким образом; поэтому Я не сделаю этого».
   Что Он делает? Он намеренно уничижается, лишая Себя власти и славы («Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?»; Мф. 26:53), и ставит Себя в позицию человека, живущего под властью закона Божьего. «Сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным…» (Флп. 2:7,8) [47 - Ясно, что Лука понимал смысл «уничижения», kenosis, в Флп. 2:7. Существует мнение, что «уничижение» повлияло на учение Иисуса таким образом, что Он мог ошибаться. Это суждение основано на предположении, что если ты действительно человек, то ошибки неизбежны. Но такое предположение еще следует доказать. Портрет «истинного Человека», нарисованный Лукой, свидетельствует о другом: грешный человек ошибается, безгрешный – нет; Его знания действительно могут быть частичными, но то, что Он знает, – это абсолютная истина.]. То есть Он возвращается к началу, назад к праведности: Он – новый Адам. В Эдеме родоначальник человеческой расы столкнулся с искусителем, ослушался слова Божьего и сместил все человечество с правильного пути. Теперь же пришел новый Адам, и Он один противостоит искусителю в пустыне. Разница между ними в том, что Он победит. Он будет полностью покорным Человеком, Человеком, изначально задуманным Господом, Человеком всецело праведным, Человеком, никогда не теряющим связи с Господом. Он победит сатану Своим непреклонным повиновением воле Господа, повиновением, которого Он будет неизменно придерживаться, как сообщается нам далее в Послании к Филиппийцам, «даже до смерти ^смерти крестной». Неудивительно, что Милтон, описав «первое ослушание человека» в «Потерянном раю», выбирает историю об искушении Иисуса в качестве сюжета для книги «Возвращенный рай».
   Конечное, это нерешающее столкновение, где будет одержана победа. Этому еще предстоит случиться. Страсти Иисуса, три последующих года, – это то самое «время», в ожидании которого отступает сатана (4:13), чтобы взять свое, когда придет его «время и власть тьмы» (22:53). Тогда-то и наступит момент, когда он окажется низверженным в самый, казалось бы, момент триумфа. Но данное противостояние в пустыне – это первый случай в истории, когда сын Адамов успешно противостоял сатане. Для него это зловещее предзнаменование. Для человечества – это возможность начала нового пути, неожиданно вспыхнувшая на горизонте.

4. Народ в доме (4:14–30)

   И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из у cm Его, и говорили: не Иосифов ли это сын?(4:22).
   Возвращение в Галилею, о котором пишет Лука, вероятно, происходило по прошествии значительного времени после искушения в пустыне (см.: Ин. 2:12,13,23; 3:22–24; 4:1–3,45; Мф. 4:12; Мк. 1:14). Лука пропускает множество событий из раннего периода служения Иисуса, которые описываются у Иоанна, и переходит сразу к случаю в синагоге в Назарете, проясняющему смысл сказанного до этого о Сыне Божьем.
   Иисус «пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу» (4:16). Он начинал приобретать славу проповедника (4:15), поэтому вполне естественно, что Его попросили читать Священное Писание и что затем Он сел, чтобы произнести краткую проповедь по этому поводу (4:20).
   Вряд ли Его знакомые и родственники действительно одобряли то, о чем Он говорил, когда провозглашал великолепные и проникновенные истины, которые в Ветхом Завете вложены в уста избранного Раба Божьего (Ис. 61:1,2). В Ветхом Завете говорилось и о том, что в тот момент, когда они услышат эти слова, сбудется предсказанное – Он будет тем самым Рабом. Революционная природа этого отрывка рассматривалась нами и ранее [48 - См. коммент. к 1:57–80. Как я уже упоминал там и упомяну еще раз в коммент. о «нищих» (7:1–10, 11–17, 36–50), не следует воспринимать «революционные» и «освободительные» высказывания Иисуса как политические декларации. Утверждать, что они оправдывают попытки использовать силу с целью замены одной системы правления на другую, – значит обнаружить свое полное непонимание их.]; но Лука сосредоточивает свое внимание не на этом, а на том, что сказал Иисус в ответ на реакцию слушателей. Конечно, они находились под сильным впечатлением, как видно из первой части 4:22. Но, насколько они были далеки от истинного понимания Его слов, становится ясно из заключительных слов ст. 22. Они так хорошо знали Его, этого «славного малого!» И мы можем представить, как они, подталкивая друг друга локтем, восхищенно улыбались и говорили: «не Иосифов ли это сын?»
   Ответом будет: нет, нет и еще миллион раз нет! Как сказали «голоса у реки», как показало генеалогическое древо, как признал сам дьявол, это – Сын Божий. Ачто для Него означает быть не сыном Иосифа, но Сыном Бога – новым Адамом, основателем нового человечества, – Он объясняет незамедлительно.
   Они воспринимают Его только как своего односельчанина. До них доходили слухи о Его делах в Капернауме, расположенном в двенадцати милях от них, но для них было важным, чтобы Он совершил чудо здесь, в Назарете (4:23). Теперь послушайте, говорит Иисус: Я пришел с Благой вестью о спасении не только для Назарета, но для всей Галилеи и для всего Израиля. И – несмотря на то что вы возмутитесь – если Израиль окажется таким же слепым и недалеким, как вы, то он упустит эту весть, тогда как весь остальной мир ее получит. Ваша история является предупреждением, что язычники могут быть благословенны, а евреи отвергнуты (4:25–27).
   Другими словами, спасение предназначено не только для сынов Авраама и жителей Назарета; оно – для каждого сына Адамова, ибо Иисус пришел спасти не только евреев, но все человечество. Как уже отмечалось в этом Евангелии и будет еще не раз отмечено, Он – Спаситель мира.
   Когда они поняли смысл этого послания, их восхищение перешло в ярость. Здесь Лука вставляет в рассказ то, что Иоанн выразил следующим образом: «Пришел к своим, и свои Его не приняли». И как указывает Друри, «Его народ не хочет познать Его до конца» [49 - Drury, р. 57; Ин. 1:11; Деян. 28:23–28. В Деян. 22:21,22 Лука еще яснее, чем Друри, проводит параллель между тем, что чувствовал Иисус в это время, и тем, что чувствовали апостолы после этого: «И Он сказал мне: иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам. До этого слова слушали его; а за сим подняли крик, говоря: истреби от земли такого! ибо ему не должно жить».].
   Мы должны быть благодарны Луке за это послание. Поскольку сказано: «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1:12). Это означает, что совершенная праведность нового Человека может передаться любому человеку (каким бы грешным он ни был), который примет ее в покаянии и вере. Вам не нужно быть евреем, не нужно принадлежать к тому же роду, или той же культуре, или даже к тому же времени, что и Иисус; вам не нужно быть религиозным, или умным, или влиятельным. Тот простой факт, что вы всего лишь грешный человек, означает, что Иисус придет, дабы спасти вас и сделать сыном Божьим.
   Поэтому каждый из нас может открыть перед Ним все свои грехи и знать, что Он был подвергнут тем же искушениям и вышел победителем, Он Тот, «Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха» (Евр. 4:15). Своею праведностью Он искупит каждый мой грех. И Бог будет смотреть на эту праведность, а не на мой грех, Он будет смотреть на меня «только как на пребывающего в Нем» – в Иисусе. Когда совершенное послушание Сына Божьего, второго Адама, я приму как свое собственное, Бог скажет мне: «Ты Сын Мой возлюбленный; в Тебе Мое благоволение».
   И поэтому, что бы эта весть для меня ни значила, кем бы я ни был, она достаточно хороша, чтобы я передал ее своему ближнему, кем бы он ни был.

4:31 – 5:39
«Слово Его было со властию»

   Начальные главы Евангелия от Луки отличает изображение центральной фигуры, разворачивающееся по нарастающей, и рассказ о том, как Бог говорил. Внимание Луки сосредоточено на Человеке и послании. С одной стороны, этот Человек – сын Марии, настоящий человек, которого, тем не менее, сопровождают чудесные предзнаменования, гласящие о его Божественности (гл. 1 и 2). С другой стороны, Он представляется Сыном Божьим, но таким образом, что этот титул, как кажется, еще более подчеркивает совершенство Его человеческой природы (гл. 3 и 4). Послание – это Благая весть от Господа, переданная через Гавриила (1:19), через рождественского ангела (2:10) и через Иоанна (3:18), это «слово», которое через некоторое время будет передано поколению Луки и Феофила (1:2).
   Здесь, в гл. 4, начинается описание трехлетнего периода, когда Иисус проповедует, наставляет, исцеляет и воспитывает апостолов. Этот период известен как служение Иисуса, и, когда он начинается, Человек и послание переплетаются воедино. Иисус из Назарета объявляет: «И другим городам благовествовать Я должен Царствие Божие, ибо на то Я послан» (4:43) [50 - Это, отмечаем мы, Благая весть Царства Божьего. Некоторые считают тему «царства» первостепенной для Луки. Однако здесь он впервые обращается к ней, но не развивает ее дальше.].
   Лука не оставляет нас в неведении о том, что происходит, когда Иисус начинает Свое служение: «Народ теснился к Нему, чтобы слышать слово Божие» (5:1). Сейчас модно в некоторых кругах, как я уже отмечал выше, приуменьшать значение проповеди в церкви. Утверждается, что Благая весть не так действенна в слове, как в деле. Однако мы не должны забывать, что в самом начале служения Иисуса послание Бога передается именно через слово: один говорит, другой слушает. Давайте же посмотрим, что происходит, когда слово – послание – провозглашается его верховным толкователем.

1. Слово власти (4:31 – 5:28)

   Лука приводит нам ряд историй, несомненно, взятых у Марка, которые иллюстрируют сказанное Богом через ветхозаветные пророчества: «Слово Мое, которое исходит из уст Моих… исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его» (Ис. 55:11). Иными словами, когда Сын Божий говорит, дела свершаются. Здесь приводятся многочисленные реакции, разнообразные, как цвета радуги, – от яркого красного до бледно-фиолетового; и сегодня мир реагирует на слово Иисуса в соответствии с той или иной реакцией, изображенной в Евангелии Луки. Сосредоточившись на этом, мы наблюдаем за словом в действии.

   1) Музыка для людского уха
   И разнесся слух о Нем по всем окрестным местам (4:37).
   Так было во время Его первого проповеднического путешествия, еще до того, которое Лука описывает в 4:14,15,23, и так будет продолжаться (5:15). Люди должны были хотя бы слышать об Иисусе, даже если Он никогда не обращался к ним. Даже сообщение о Нем тех, кто сам не видел Его, лучше, чем ничего. В любом случае, они больше не будут пребывать во тьме язычества.
   Это в некотором роде вызов церквам западного мира, где большинство людей, так или иначе, слышали о Нем. Народная религия, пришедшая к нам от прошлых поколений, более христианских, чем наше, – это не более чем суеверие. Образ Христа, получаемый сегодня нами через средства массовой информации, бывает далек от истины, но церкви могут хотя бы попытаться исправить такое знание, донося до людей, что Иисус, о Котором они слышат, в любом случае остается истинным Христом Нового Завета. То, как живут верующие, как проповедуют и почитают Господа, должно по возможности полнее воплощать Его слово.
   В таких условиях просто слышать что-то о Христе будет совсем недостаточно, чтобы вполне постичь суть Его послания. Никто не должен оставаться удовлетворенным. Люди, чье знание об Иисусе основывается всего лишь на слухах, или предположениях, или на том, что мы читаем о жизни церкви, заслуживают того, чтобы познакомить их с Его словом более основательно.

   2) Власть над умами людей
   …И учил их в дни субботние. И дивились учению Его, ибо слово Его было со властию (4:31,32).
   Следует отметить, что до того, как Иисус начал творить чудеса в Капернауме, Он уже успел поразить людей своей проповедью. Первое, что происходит, когда они сами видят то, о чем только слышали, – они замирают в изумлении. Иисус заставляет их думать.
   По общему признанию, не так уж много проповедников, умеющих заставить народ задуматься над своим посланием. Один профессор богословия, проповедующий в деревенской церкви, посреди проповеди неожиданно воскликнул: «Но, может быть, некоторые из вас заподозрят, что я придерживаюсь ереси монофизитов!» Но они не заподозрили. Однако мы не должны вдаваться и в другую крайность – думать, что правильно преподнесенную Благую весть сможет понять даже ребенок. Иисус никогда не оскорблял своих слушателей таким образом. Он, конечно же, принимал во внимание все недостатки людей и никогда не ломал надломленной трости и льна курящегося не гасил (Ис. 42:3). И тем не менее Он ожидал от Своих слушателей полнейшего внимания к Своим словам.
   Однажды услышав и осознав это слово, мы будем и далее открывать его в действии.

   3) Исцеление человеческого тела
   Был в синагоге человек, имевший нечистого духа бесовского, и он закричал громким голосом… Иисус запретил ему, сказав: замолчи и выйди из него. И бес, повергнув его посреди синагоги, вышел из него, нимало не повредив ему. <… >…Теща же Симонова была одержима сильною горячкою… Подошед к ней, Он запретил горячке; и оставила ее (4:33,35,38,39).

   В Древнем мире самые опасные заболевания из-за полного неведения о них назывались одержимостью демоном; на самом деле это, вероятно, были эпилепсия и подобные ей заболевания. Во всяком случае, таким было более позднее представление. Сегодня, когда в мире широко распространены оккультные науки, Иисуса сочли бы человеком, отвергающим все прежние представления. Возможно, люди тех библейских времен были правы, когда говорили о двух различных и одинаково реальных бедствиях – болезнях и бесах (4:40,41).
   Иисус, пришедший, «чтобы разрушить дела дьявола» (1 Ин. 3:8), имел дело и с тем, и с другим, так как это было (одно прямо, другое косвенно) злом сатаны, и Он осуждал и то, и другое. Как всегда Его слово возымело силу. Конечно же, прочитав этот рассказ о Его исцеляющем служении, мы захотим задать вопрос, исцеляет ли Он и сегодня?
   Моя личная точка зрения (и это не более того), что на протяжении всей этой главы Лука показывает нам Иисуса, изрекающего слова власти, а в отдельных случаях – исцеляющего человеческие болезни; таковым Он остается и по сей день. «Твое прикосновение все еще обладает древней силою; ни одно Твое слово не может остаться бесплодным» [51 - Henry Twells, At even, ere the sun was set.]. Но методы Его особые, и они не так просты, как полагают некоторые Его пациенты.
   Поэтому я бы различал два метода исцеления: чудесное и медицинское, но то, что лежит гораздо глубже. Там, где Иисуса еще не знают как Целителя, Он творит немедленно; такие исцеления как бы демонстрируют Его возможности и создают Ему репутацию в тех кругах, где Он еще неизвестен. Я не вижу причин, почему сегодня в некоторых обстоятельствах Иисус не может исцелять ради такой цели. Но там, где Его уже знают, Он может сказать Своему верующему пациенту: «Конечно же, Я мог бы дать тебе немедленное облегчение, но Я предпочитаю использовать эту возможность, чтобы сделать нечто более перспективное, такое, что принесет тебе больше пользы в дальнейшем. Этот процесс может показаться тебе слишком медленным и болезненным, и ты можешь не понять того, что Я делаю, потому что Я лечу болезни, о которых ты и не подозреваешь». После этого Он займется нуждами человека как личности, а не только его видимыми потребностями. Его целью может быть утешение духа, укрепление мужества, дарование прозрения и другие блага, более важные, чем те, для которых мы Его призывали. В действительности всего этого можно так и не испытать в жизни, а только в последний час, когда «исцелит болящего и восставит… Господь», то есть когда наша смертная природа обретет бессмертие (Иак. 5:15; 1 Кор. 15:53). Ибо, я думаю, не случайно каждый из двух глаголов, использованных в Иак. 5:15, имеет двойное значение, что делает их применимыми как для этой жизни, так и для следующей. Слово sözö означает «исцелять» или «спасать»; слово egeirö — «восстанавливаться после болезни» или «восставать из мертвых». «Молитва веры» обязательно так или иначе даст этот результат. Но мы должны верить не в то, что Иисус вылечит нас каким-то определенным образом (то есть так, как мы Его просим), но в Самого Иисуса-Целителя, Который Сам выберет время и способ лечения. И тогда, даже сегодня, Его слово «со властию» поразит окружающих (4:36) и заставит искать Его (4:40).

   4) Воздействие на обстоятельства
   …Сказал Симону: отплыви на глубину, и закиньте сети свои для лова. Симон сказал Ему в ответ: Наставник! мы трудились всю ночь и ничего не поймали; но по слову Твоему закину сеть. Сделавши это, они поймали великое множество рыбы, идаже сеть у них прорывалась(5:4—б).

   Религия – это проклятие, когда мы впускаем Господа в свою жизнь только через одну дверь, в то время как все остальные двери с надписью «мирское» плотно закрыты от Него. Такую религию Иисус осуждает.
   Когда Иисус использует лодку Симона в качестве места для проповеди, ее владелец не возражает против этого. Но когда она снова становится всего лишь рыбацкой лодкой, принадлежащей Симону, Иисус не диктует ему, как ее использовать. Рыболовство – это дело Симона. И так во всем: люди будут слушать Иисуса, размышлять о том, что Он говорит, и даже просить Его помочь, когда им плохо. Но для Него сделать то, что Он делал в тех четырех случаях, вмешаться в их работу, в их дом и отдых – это совсем другое дело. Иисус-плотник, ставший проповедником, говорит Симону-рыбаку, как рыбачить! Мы можем догадаться, что ответит Симон (5:5), и представить выражение его лица. Вполне возможно, что в голове у него в этот момент мелькнула какая-нибудь еврейская пословица вроде нашей о яйцах и курице. И все же слово власти показывает, что Иисус гораздо больше знает о работе Симона, чем сам Симон. И результат оказывается весьма существенным (5:6,7).
   Многие из нас сказали бы, что в таком случае слово Иисуса приходит к ним в дом в буквальном смысле, так как оно вторгается в их личную жизнь, вместо того чтобы оставаться там, где ему следует быть, – в воскресной проповеди священника. Мысль Иисуса, что они должны ежедневно благодарить Отца за дар солнца и дождя, пищи и одежды, жизни и дыхания (Мф. 5:45; 6:31; Деян. 14:17; 17:25), за Его господство над всеми живыми созданиями (Флп. 2:10; Кол. 1:18), за освящение Его Святым Духом каждой крупицы нашего бытия (1 Фес. 5:23; 1 Пет. 1:2), была чем-то абсолютно новым и необычным, и, возможно, именно тогда Благая весть вошла в сердца людей. И для нас, тех, для кого все это уже давно не ново и неудивительно, эта мысль может быть столь же необходимой и убедительной.

   5) Исправление человеческих отношений
   …Пришел человек весь в проказе и, увидев Иисуса, пал ниц, умоляя Его и говоря: Господи! если хочешь, можешь меня очистить. Он простер руку, прикоснулся к нему и сказал: хочу, очистись. И тотчас проказа сошла с него (5:12,13).

   Нетрудно понять, почему Лука продолжает свой рассказ историей об исцелении прокаженного. Ибо это не просто еще одно исцеление. Основное внимание здесь фокусируется не на исцелении, а на болезни, называемой в Библии проказой [52 - Слово, которое переводится в Библии как «проказа», на самом деле включает в себя множество кожных заболеваний. Изгнание из общества, предписанное иудейским законом, распространялось не на прокаженных в современном смысле слова.]. Прокаженный был не просто больным, он был изгоем. Он не только потерял здоровье; он также потерял семью, друзей, дом, средства для существования. Люди не хотели, да им и запрещалось, общаться с ним. Поэтому мы можем представить, с каким трепетом замер этот человек, когда Иисус «простер руку, прикоснулся к нему». Ибо для него это было в буквальном смысле первым за многие годы контактом с живым человеком; и это означало для него также возвращение к семье, друзьям, к обществу, от которого болезнь оторвала его. Это было для него восстановлением всех разрушенных отношений с людьми.
   И это тоже подвластно слову Иисуса, и нам не нужно ходить далеко, чтобы увидеть тому подтверждение в нашем измученном мире. Мы не только видим, как восстает «народ на народ, и царство на царство» (21:10), но как происходит борьба и раскол между расами, религиозными конфессиями, социальными классами, начальством и подчиненными, мужем и женой, молодыми и старыми. Даже внутри христианской общины чаще стало встречаться отчуждение между братьями. А одно из величайших слов Благой вести – это «примирение»; и когда мы примиряемся с Господом, мы примиряемся друг с другом. Церковь, члены которой больше не бегут друг от друга, как от прокаженных, но воссоединяются в братстве и любви, – это самое мощное свидетельство силы живого Бога (Ин. 13:35; 1 Ин. 4:8,12). Неудивительно, что в этом месте Лука отмечает: «Тем более распространялась молва о Нем, и великое множество народа стекалось к Нему» (5:15).

   6) Спасение души человеческой
   …Принесли некоторые на постели человека, который был расслаблен… И Он, видя веру их, сказал человеку тому: прощаются тебе грехи твои (5:18,20).

   Еще одно исцеление? Нет; как и в случае с проказой, здесь нечто большее, чем просто исцеление. Шестой эпизод Луки показывает, как слово Иисуса проникает еще глубже, в самую сердцевину человеческой души, где прячется корень всех его бед. Мы практически подобрались к сути дела. Произошло еще одно исцеление (как и ожидали участники событий); но, несмотря на то что ум и тело человека, его повседневная жизнь, человеческие отношения остаются важными для Иисуса, главное условие спасения заключается «в прощении грехов», как пророчествовал Захария, исполненный Святого Духа (1:77). Нам необходимо быть честными перед собой, честными перед своим ближним, но, прежде всего, необходимо быть честными перед Богом. За многие годы наша гордая эгоцентричность скопила тяжелый груз греха; как же нам избавиться от него?
   С каким бы (возможно, еще более очевидным) «расслаблением» я ни пришел к Иисусу, Он устремит туда Свой взор и направит Свое слово. И я расстанусь с этой нуждой навсегда, когда Он скажет: «Прощаются тебе грехи твои».
   Именно таким было послание, которое провозглашал Иоанн (3:3), и именно с этим посланием ученики Иисуса будут посланы Им в мир (24:47). Это послание прощения, спасения от греха.

   7) Он овладевает человеческим сердцем
   После сего Иисус вышел, и увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. Ион, оставив все, встал и последовал за Ним (5:27,28).

   Мы уже видели, как Симон и его друзья «оставили все и последовали за Ним» (5:11), но сила слова, способного овладевать человеческим сердцем, лучше всего видна здесь, где повеление так отважно и не подготовлено, а связи Левия со старой жизнью так сильны.
   В шестом эпизоде Иисус, простив парализованному его грехи, показал Себя Спасителем от греха. Здесь же Он показывает Себя Господином жизни. Все, что произошло раньше, собрано в этих двух стихах: мы видим господство Иисуса над умом и телом человека, над его отношениями с другими, над его образом жизни и, что самое главное, видим, как очищается душа от греха и как овладевает Христос сердцем человека.
   Обращение Левия приводит к двум заключительным высказываниям Иисуса, где, однако, звучат не слова власти, как те, что мы слышали до этого, но объяснения. В них Он сообщает нам, что же произошло в действительности; ведь в семи этих случаях «Он сказал, – и сделалось; Он повелел, – и явилось» (Пс. 32:9).

2. Слово Иисуса, в котором Он дает объяснения (5:29–39)

   Иисусом восхищались с самого начала (4:15), но противостояние, о котором Лука упоминает сразу после проповеди Иисуса в Назарете (4:28 и дал.), дает о себе знать и здесь (5:17 и дал.). Фарисеи начинают понимать, что новый учитель Своим энергичным словом утверждает не то, что им хотелось бы слышать.
   «Угощение» в доме Левия, данное в честь принятия им «послания Иисуса», становится для фарисеев поводом, чтобы сделать Иисусу выговор. Практический результат Его проповеди отличается от того, что они понимали под «истинной религией»; им кажется, что последовать за Ним означает быть неразборчивым в компании (5:30) и не соблюдать религиозных ритуалов (5:33).
   Иисус объясняет, что действительно происходит, когда человек принимает Его послание, которое кажется таким разрушительным для традиционной иудейской религии. Происходит то, что делает фарисейские понятия о святости – воздержание от сомнительных компаний и соблюдение поста – абсолютно бессмысленными. Результат Своего слова Он демонстрирует двумя путями – исцелением и изменением.

   1) Слово приносит исцеление
   Не здоровые имеют нужду во враче, но больные (5:31).
   Причина, почему Иисус общается с грешниками, проста, и Он приводит простую иллюстрацию для объяснения этого. Есть здоровый человек, есть больной человек и есть врач; то есть (говорит Иисус) праведный, грешный и Я. Я общаюсь с грешниками, потому что они больны, а у Меня есть лекарство. Чем хуже они себя чувствуют, тем охотнее отдаются в Мои руки. Главная их болезнь – это грех, который приводит к смерти; Мое послание о спасении – это единственное, что им может помочь. Та же самая истина, только в сжатом виде, выражена в Евангелии от Иоанна: «Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную» (Ин. 5:24) [53 - Обратите внимание, как едва уловимо проявляется Божественность Иисуса в Лк. 5:31,32 (Он отделяет Себя от всех остальных, как «здоровых», так и «больных»), также в Лк. 5:20,21 (Иисус прощает грехи, что возможно только для Бога).].
   Это одна сторона всех этих историй. Они показывают нам силу слова Иисуса, способную «исцелять» людей от любых заболеваний, начиная с поверхностных умственных и физических до тех, которыми болеет наша душа.
   Здесь стоит повторить то, что было уже сказано ранее, а именно что эта идея (духовное исцеление, приносимое словом Иисуса) была особо близка Луке из-за его профессии. И хотя Лука нигде об этом не упоминает, нам едва ли стоит сомневаться в его убежденности, что такое же лечение может быть эффективным и в руках практикующих врачей, что он сам, например, может прописать это слово в его письменной форме для лечения духовных заболеваний Феофила и ожидать от этого соответствующих результатов.
   Эта медицинская метафора Иисуса заставляет нас думать об ответственности церкви. С одной стороны, существует множество людей, которые действительно духовно больны и умирают от недостатка целительного слова. Нам не следует думать, как это делают многие, что в целом люди «здоровы» или будут «здоровыми» в конце концов. С другой стороны, благовествование все еще «есть сила Божия ко спасению всякому верующему» (Рим. 1:16), и поэтому у нас в руках как раз то, что может излечить наши больные грехом души, «бальзам Галаадский», дающий нам исцеление. Испытав на себе действие лекарства, мы обретаем уверенность, что оно подействует и на других; а обретая это целительное средство, мы становимся ответственными за то, чтобы оно стало доступным и для остальных.

   2) Слово приносит изменение
   Никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав от новой одежды… И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие… И никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого (5:36,37,39).

   Подумайте об Иисусе как о враче, и Его слово станет лекарством для болезней духовных; подумайте о Нем как о женихе (5:34), и Его слово обозначит пришествие особого события, дня отдыха, празднества и нарядных одеяний, когда атмосфера будничного мира всецело меняется. Эти перемены Он иллюстрирует в трех маленьких картинах.
   Будут такие, которые отхватят кусочек Его послания; другие возьмут побольше, чтобы залатать этим дыры в одежде своих старых идей. Но какая разумная домохозяйка порежет новое платье, чтобы сделать из него заплаты для старого? Мое слово, – сообщает Иисус, – это новое платье, а не материя для заплат.
   Будут и такие, которые захотят, чтобы все было новым, но при условии, что сохранится и старое. Однако так дело не пойдет.
   Если вы согласны принять новое вино послания Иисуса во всей полноте, то хрупкие меха ваших старых убеждений не смогут удержать его. Вы должны будете полностью отказаться от них.
   Но будут и такие, кто не захочет даже попробовать новое вино. И не потому, что «старое лучше» (5:39). «Человек с предрассудками не только никогда не попробует нового, но даже не признает, что у того есть хоть какие-то достоинства» [54 - Plummer, р. 165.]. Он не станет утруждать себя сравнением старого с новым, потому что старое достаточно хорошо для него. Это отказ признать даже возможность перемен, поскольку принятие слова непременно влечет за собой перемены. Когда идет жених, наступает новый день. И лекарство – это то, что принесет с собою врач для тех, кто пожелает Его слушать. Вот что случится, когда человек откроет свои уши для слова Иисуса и позволит его силе действовать в нем.

6:1-49
Возрождение Израиля

   Сын Человеческий есть господин и субботы (6:5).
   …Призвал учеников Своих и избрал из них двенадцать, которых и наименовал Апостолами (6:13).
   Но вам слушающим говорю: любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас (6:27).

   Сейчас Лука подводит нас к критическому моменту в истории Спасителя мира. Тема, берущая начало в гл. 5, сейчас выходит на первый план и доминирует в гл. 6.
   В начале Своего служения Иисус был всеобще популярен (4:15). Но молва о Нем в Галилее и Иудее возбудила к Нему интерес не только среди обычных людей, но также и среди религиозных лидеров (5:17), которые относились к Нему более критично и начинали опасаться того, что Он говорил и делал (5:21,30,33). В маленьких притчах, которые Лука приводит в конце гл. 5, Иисус разъясняет, в чем различие между Ним и фарисеями, которое становилось уже очевидным. Его учение, в сравнении с традиционной иудейской верой, было подобно новому одеянию, которое сменит старое, или новому вину, которое разрушит старые меха (5:36,37).
   Иисус не только не пытался пойти навстречу властям, но, кажется, намеренно гневил их. В гл. 6 Он бросает вызов придирчивым фарисеям. Он ускоряет приближение кризиса, объясняя им различие между Его учением и их и призывая людей последовать за Ним, слушать и подчиняться Его слову (6:46,47).
   Первые два случая, которые приводит Лука здесь (6:1—11), произошли в субботу. Религиозные правила, регламентирующие, что можно было делать в субботу и чего нельзя, были настолько нелепыми, что ученикам Иисуса вменялось нарушение трех пунктов: их обвиняли в сборе урожая, его молотьбе и приготовлении еды. Исцеление высохшей руки в то время, когда жизнь больного не была в опасности (единственное условие, при котором лечение в субботу разрешалось), было также основанием для обвинения в нарушении закона (6:7). Иисус и до этого исцелял в дни субботние (4:31–35), но тогда фарисеи не обращали на это внимания. Но и теперь, когда они пытаются найти повод для Его обвинения, Иисус не пытается смягчить их гнев. Вместо этого, Он намеренно говорит им: «Это в вашу субботу люди остаются голодными и больными. Моя суббота другая».
   Если пропустить несколько стихов и перейти сразу к 6:20–49, то мы обнаружим пространное рассуждение, которое покажется более уместным где-нибудь в центральном разделе Евангелия, где Лука собирает вместе большую часть учения Иисуса(9:51–19:44). Возможно, что оно отделено от основной части и помещено именно здесь, в гл. 6, с определенной целью. В нем говорится о том, каким образом будут жить последователи Христа. Это своего рода вариант Нагорной проповеди, больше известной в изложении Евангелия от Матфея (гл. 5, 6, 7). Интересно отметить, что там, где Матфей приводит многословное объяснение Иисуса о том, что Его учение является новой версией старого иудейского закона (Мф. 5:17–48), Лука большую часть объяснений опускает. Несомненно, он делает это потому, что из контекста становится ясно, что Иисус говорит здесь о новом виде закона, который, по Его разумению, заменит старый.
   Таким образом становится понятно, что смысл этого краткого раздела в середине главы заключается в избрании двенадцати апостолов (6:12–19). Можно не согласиться с тем, что число двенадцать здесь может символизировать израильский народ; тем не менее в данных обстоятельствах (когда происходит замена старых порядков на новые) смысл того, что делал Иисус, когда «призвал учеников Своих» – которые к этому времени составляли «множество» (6:17) – и «избрал из них двенадцать» (6:13), едва ли мог ускользнуть от присутствующих. Эти двенадцать апостолов, которые станут во главе всего нового народа Божьего, должны были представлять двенадцать сынов Иакова, от которых произошел израильский народ.
   Это был вызов защитникам старых устоев иудаизма. Иисус принес с Собой что-то абсолютно новое, перед чем их старые верования должны отступить. И тем не менее Он не отказывается полностью от старого. Он не говорит: «Больше не будет субботы, больше не будет народа Божьего, больше не будет закона». То, что несет Он, является продолжением. Новая религия основана на старой; и мы можем искать истоки христианства в истоках самого иудаизма, и даже еще глубже, как мы увидим далее.

1. Христианство старо, как иудаизм

   Должен быть кризис. Должны наступить перемены, предстоит выбор между старым и новым. Но день, когда насыщаются люди, творится добро и спасается жизнь, все же называется субботой; все же будет существовать народ Божий с Его лидером во главе; будет закон, которому этот народ следует. Старое одеяние или новое, но все же одеяние; старое вино или новое, но все же вино. Это вопрос не замены религии на философию или политику, но замены фарисейской религии на христианскую религию. Иисус может говорить о Своем новом учении, но с точки зрения старого, ибо Он не нарушает, но исполняет (Мф. 5:17).

   1) Суббота
   Почитание дня субботнего было одной из десяти заповедей, которая имела особое значение, как видно из того, что Иисус уделяет особое внимание этой теме. Заповедь о субботе («Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмый – суббота Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела…»; Исх. 20:9,10) является образцом всего образа жизни народа Божьего в ветхозаветные времена. Для описания христианского образа жизни используется не только календарь, но и география страны. Так мы видим, что земля израильская (Евр. 4:1—10), ее столица город Иерусалим или Сион (Евр. 12:22) и его великий храм (1 Кор. 3:16) снабжают нас лексикой для передачи христианских истин так же, как время явления нам Благой вести упоминается как «лето Господне благоприятное» (4:19), а о центральном событии христианской жизни говорится как о дне субботнем (Евр. 4:9).

   2) Двенадцать
   Было бы неправильным рассматривать учеников Иисуса просто как дюжину близких друзей. Лука упоминает о множестве «учеников», из которых эти двенадцать были избраны. Они были лидерами многочисленных групп.
   В разных Евангелиях имена апостолов перечисляются в разном порядке. Вероятно, как замечает Каирд, «для ранней церкви число было более важным, чем имена» [55 - Caird, р. 101.]. Как мы уже видели, эти люди были «отцами-основателями» христианской церкви, также как двенадцать сынов Иакова были основателями целого израильского народа. «Апостолы представляют фундамент из „двенадцати колен“, на котором должен быть основан Израиль нового поколения» [56 - Ellis, р. 110.]. Поэтому вполне естественно, что символизм сосредоточен на их количестве, а имена и порядок не столь важны.
   Церковь, лидерами которой они предстают перед нами, упоминается в Новом Завете снова и снова в выражениях, взятых из ветхозаветной истории Израиля. Слова Иисуса, что апостолам предстоит править двенадцатью коленами Израилевыми (22:30), разъясняются Павлом, когда он называет их теми, на ком и кем построена христианская церковь (Еф. 2:20; 4:11,12). Соответственно, церковь может быть представлена как «Израиль Божий», «род избранный, царственное священство, народ святый… народ Божий». Воистину, «если же вы Христовы, то вы семя Авраамово» (Гал. 6:16; 1 Пет. 2:9,10; Гал. 3:29).

   3) Закон
   Если новозаветный народ Божий можно представить в образе «двенадцати колен», а понятие «субботы» применять к устоям христианской жизни, то точно также образ жизни христианской церкви – ее характер и поведение – можно передать в терминах ветхозаветного «закона». Возможно и местом для Своей проповеди Иисус выбрал гору не случайно. Подобно великому законодателю Моисею, Он уединялся в горах для общения с Богом, и так же, как великий законодатель Моисей, Он спускался с горы, чтобы вручить «закон» Божий Своему народу (6:12–17; Исх. 34:29–32).
   Это не тот же самый закон, но его можно понимать как закон. Это «заповедь новая… да любите друг друга» (Ин. 13:34); это «закон царский» (Иак. 2:8).

   Наша жизнь очень обогащается, когда мы извлекаем определенные уроки из истории Израиля. Исход Израиля из Египта становится действенной картиной нашего собственного спасения от греха; его опыт ведет нас, его добродетели бросают нам вызов, его неудачи предупреждают нас; его пророки и священники, его судьи и цари (пока они живут в соответствии со своим призванием) учат нас, передавая каждый свою меру знаний о Господе Иисусе. Когда мы поем псалмы иудейской церкви, мы начинаем понимать, что можем «взять из них здравый смысл христианина» [57 - Isaac Watts, in the Preface to his Psalms of David Imitated in New Testament Language (1719), quoted in B. L. Manning’s splendid book The Hymns of Wesley and Watts (Epworth, 1942), p. 80.]. Мы начинаем понимать, насколько значительны работы христианских создателей гимнов. Они постигли до нас, сколь «славны дела Сиона», и до нас воспели «хвалу Господу Авраама». Нам становится жаль тех, кто пренебрегает Ветхим Заветом и таким образом лишает себя этих благ.

2. Христианство старше, чем иудаизм

   Есть нечто гораздо более глубокое, чем мы в состоянии понять из того, как Иисус использовал ветхозаветные образцы, «наполняя» их христианским смыслом. Ибо Его принципы, в некотором отношении радикально отличные от традиционного иудаизма, а в некотором похожие на него, берут свое начало не со времен Моисея или Авраама. Даже в самые первобытные времена иудейский народ и его религия несли в себе что-то более первозданное и основное.

   1) Суббота
   Нельзя не заметить, что четвертая заповедь, единственная из десяти, начинается словом «помни». Конечно же, это может значить «помните отныне»; но это также может значить «вспомните о том, что вы уже знаете», ибо, как и многие другие религиозные обряды, день субботний существовал еще задолго до того, как ему был придан определенный религиозный статус. Автор Послания к Евреям отмечает, как глубоко в историю уходит суббота: «и почил Бог в день седьмый от всехдел Своих» (Евр. 4:4). В действительности эта цитата взята из Быт. 2:2, из рассказа о сотворении мира.
   Из этой истории, рассказанной в Книге Бытие, следует, что традиция соблюдения субботнего отдыха берет свое начало от сотворения мира. Это не просто иудейский или христианский обряд; какую бы религию ни исповедовал человек, его физическое строение вынуждает к подобному ритму жизни.
   Но ссылка в Послании к Евреям и слова Иисуса в Евангелии от Луки (гл. 6) открывают нам еще больше. Хотя, как упоминает Иисус по другому случаю, «Мой Отец доныне делает» это (Ин. 5:17), можно понимать и так, что «дела Его были совершены еще в начале мира» (Евр. 4:3). В Быт. 1 рассказывается, как Бог сотворил землю за неделю; на шестой день Он сотворил человека. Поэтому человечество появилось на свет с началом Божьего отдыха. Если бы все происходило так, как было задумано изначально, то человечество и поныне пребывало бы в праздном «субботстве» (Евр. 4:9).
   Но этот замысел был нарушен, когда человек согрешил, и одним из последствий этого падения стало то, что теперь человек должен трудиться, чтобы жить (Быт. 3:17–19). Поэтому спустя тысячи лет люди забыли, что по замыслу Божьему они должны были пребывать в постоянном отдыхе и радости с Богом. Но Бог напомнил им об этом, отразив это в религии, которую Он дал народу израильскому во времена Моисея.
   День субботний стал очень важным атрибутом иудейской религии, и евреи, когда их видение было наиболее ясным, понимали, что еженедельный день отдыха был «ритуальным ожиданием наступления мессианской эры» [58 - Е. С. Hoskyns, quoted by Ellis, p. 110.]. Что-то вроде картины, показывающей, какой опять будет жизнь, когда в мир придет Божий Мессия, чтобы установить Свою власть. То есть они понимали, что это их «отрада» (Ис. 58:13). Но эту истину постепенно забыли. И суббота стала по большей части состоять из запретов, поэтому из отрады она превратилась в тяжкое бремя. Именно в таких обстоятельствах появляется Иисус у Луки (6:1—11), чтобы возвратить людям правильное понимание субботы.
   Это ставит под сомнение некоторые традиционные взгляды на воскресные обряды, те, что неправильно ассоциируются у нас с субботой. Когда четвертая заповедь говорит нам: «Ты не должен работать в субботу», это на самом деле означает, что «Ты не должен играть в воскресенье». Мы действительно должны помнить день субботний, но не так, как того требовала связанная законом религия Моисея, которая запрещала заниматься в субботу чем бы то ни было. Если вы относите эти правила к христианскому воскресенью, то вы «наблюдаете дни, месяцы, времена и годы. Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас», – говорит Павел (Гал. 4:10,11; ср.: Кол. 2:16 и дал.). Из четырех суббот Писания вы увековечиваете ту, которая предназначалась на время.
   Подумайте об этих четырех. Последняя из них – это небесная суббота, которой народ Божий будет наслаждаться на небесах, «где святые с арфами и песнями живут бесконечным субботним утром» [59 - Elizabeth Barrett Browning, Sabbath Morning at Sea.].
   Из трех, принадлежащих этому миру, первая – это суббота сотворения, которую мы «помним», несмотря на все мирские соблазны и необходимость дополнительного заработка, потому что нам просто необходимо отдыхать хоть раз в неделю. Когда в один и тот же день недели мы становимся свободными, мы, конечно же, с радостью используем это время для общения друг с другом или для поклонения Богу. Но это дело наших убеждений, а не обязанность; отдых от работы – вот что главное для этой первой субботы. Третья суббота – христианская, постоянныйотдых, ежедневное наслаждение, которое разделяет народ Божий с Господом сейчас. Жизнь Христова народа наполнена хвалою, и мы можем сказать:

     Так пусть же каждый миг дня и ночи
     Будет полон святости;
     Всю свою жизнь, во всем
     Хочу я следовать за Тобой [60 - Horatius Bonar, Fill Thou my life, О Lord my God.].

   Субботство, выпадающее между первой и третьей субботой, абсолютно чуждо духу Нового Завета, поскольку вторая суббота – иудейская.

   2) Двенадцать
   Как и в случае с субботой, идея братства народа Божьего, представленного двенадцатью апостолами и их духовными потомками, появилась задолго до появления Израиля. Иисус действительно обновлял структуру израильского общества, двенадцати колен, происшедших от сынов Иакова. Но эта идея берет свое начало не от Иакова и не от праотца Авраама.
   Здесь мы тоже возвращаемся к истории сотворения мира и обнаруживаем, что, когда Господь создал человека, «мужчину и женщину сотворил», Он сказал им: «плодитесь и размножайтесь» (Быт. 1:27,28). С самого начала человек был задуман как социальное творение, чтобы жить в семье, в обществе, где все взаимосвязаны и взаимозависимы.
   Как и суббота, изначально задуманная для общения человека с Богом, идея общения людей друг с другом также была нарушена почти сразу же, как появилась. Один из двух человек, которые первыми родились в этом мире, стал убийцей, а другой – его жертвой (Быт. 4:1–8). Прошли столетия, и эгоцентричность, стремление к независимости, взаимная ненависть стали неотъемлемой частью человеческой жизни так же, как любовь, забота, чувство семьи, присущие человеку изначально. Вскоре снова вмешивается Господь и создает новую семью. Авраам, его сын, его внук и его двенадцать правнуков были основателями народа, призванного еще раз показать миру, какой должна быть семья по замыслу Божьему.
   Однако ко времени появления Иисуса Божественная надпись на этой монете стерлась. Гордость сделала Израиль недоступным, замкнутым, он утратил способность любить. Поэтому Иисус говорит Своим иудейским врагам: «Отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его» (Мф. 21:43). Он учреждает новый народ Божий во главе с двенадцатью апостолами, чтобы в третий раз показать, как правильные отношения с Ним приводят людей к правильным отношениям друг с другом. Семья Адама потерпела крах; семья Авраама тоже; и сейчас церковь Иисуса Христа должна продемонстрировать, какой должна быть жизнь обычных людей. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:35).
   Крошечный эскиз в 6:13 показывает нам, каким был народ Божий в ветхозаветные и новозаветные времена и каким он должен быть сегодня, если исполняет свое призвание. Перед нами представители народа Божьего, ученики Иисуса и лидеры, двенадцать апостолов, а также создатель этого народа – Господь.
   Однако критерии для причисления к народу Божьему определены не совсем четко. Слово «ученики» обозначает просто «узнающих», хотя одни узнают много, другие не узнают практически ничего. В действительности община далеко не однородна. Какими бы ни были официальные критерии членства, они не дают гарантии действительной принадлежности к этому обществу. Мораль притчи о плевелах, посеянных среди пшеницы (Мф. 13:24–30, 36–43), и рассказа Иоанна об «уверовавших», которые хотели убить Иисуса, у Луки выражена в притче о сеятеле (8:4–8) и получает свое развитие в пространном фрагменте (Лк. 12:13–13:21), где Иисус изображается Разделителем. За девятьсот лет до этого многие, принадлежащие Израилю «по рождению», тем не менее восстали против дома и веры Давида (3 Цар. 12). За триста лет до этого многие, «крестившиеся в Моисея в облаке и в море» (1 Кор. 10:1–5), были поражены в пустыне. Разделение было в семье Исаака («ИаковаЯ возлюбил, а Исава возненавидел», Рим. 9:13, цит. из Мал. 1:2,3), а до этого – в семье Авраама («Сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной», Гал. 4:30, цит. из Быт. 21:10), хотя в обоих случаях сыны «принадлежали» народу завета не только по рождению, но и по обрезанию. И в самом начале истории Писание дает нам прототип разделенной общины в образе Каина и Авеля (Быт. 4:1—16). Эта община не изменилась даже после того, как Иисус переделал ее и наполнил Святым Духом. Условия ее членства достаточно свободны, чтобы допустить включение Анании и Сапфиры, Димаса и Диотрефа, а Симон был крещен уже как верующий, когда обнаружилось, что его «сердце… не право пред Богом» (Деян. 5:1—11; 2 Тим. 4:10; 3 Ин. 9,10; Деян. 8:9—24). Поэтому в Писании мы едва найдем пример чистой церкви, с четко определенными критериями принадлежности и ограниченным доступом.
   И все же как это ни парадоксально, но больше всего внимания в этой главе уделяется отличию людей Божьих. Они изначально задуманы быть отличными от остального мира. И признаком их принадлежности к церкви является готовность следовать за теми лидерами, которых посылает им Господь. Сначала они отдают себя в руки Иисуса, а затем в руки апостолов, которым Он передал Свою власть. Этот принцип тоже восходит к началу библейской истории. При сотворении Бог дал власть Адаму, чтобы он владычествовал над всеми живыми тварями (Быт. 1:26,28; Пс. 8:6–8), семья Авраамова подчинялась патриархальным порядкам, как подразумевает само слово (патриарх = отец/правитель, или глава семейства), народом израильским управлял Моисей и закон, который дал Господь. И теперь новый Израиль будет управляться двенадцатью апостолами (Лк. 22:30). Как мы только что отметили, в новозаветные времена учение апостолов не служило для отбора желающих присоединиться к церкви, зато использовалось для исключения из церкви тех, кто, присоединившись к ней, в дальнейшем оказывался недостойным этого (1 Кор. 5; 14:37,38; Гал. 1:6–9; 2 Ин. 10,11). Сегодня ситуация кажется противоположной. Церковь сурово относится к тем, кто не является ее членом, но хочет вступить в нее. А к еретикам, которые входят в церковь, но заслуживают исключения, лояльна. И тем не менее, критерий – истина, которую принес Иисус и которой учат апостолы. По тому, насколько человек остается верным этому (Евангелию, данному через откровение Христа, так же как и залогу, вверенному новозаветным людям, и вере, однажды переданной святым), можно отличить истинного ученика от ложного (Гал. 1:12; 2 Тим. 1:12,14; Иуд. 3).
   За всем этим лежит еще более глубокая истина, касающаяся как членов церкви, так и ее лидеров и поэтому определяющая природу церкви. Ученики были привлечены, а апостолы назначены Господом. Если бы Он этого не сделал, то церковь не появилась бы на свет. Он созывал и созывает народ во имя Свое (Деян. 15:14)также, как Он это делал во времена Авраама и Моисея. Еще более волнующее сходство, к которому привлекает наше внимание Писание, – это то, что Бог призывает к жизни абсолютно новое творение, так же как Он это делал во времена Адама. В переводе Послания к Колоссянам, сделанном Д. Б. Филлипсом, это видно как нельзя лучше: «Он первичный принцип, и принцип поддержания всего плана создания. И сейчас Он стоит во главе всей Церкви. Жизнь из ничего началась через Него, и жизнь из мертвых началась через Него, и поэтому Он по праву зовется Господом всего сущего».
   Община с подобным уставом для членов и руководителей представляет собой образец того, какой должна быть церковь даже в наши дни. Мы должны признать, что видимая церковь неизбежно будет разнородным множеством (Исх. 12:38). В тоже время мы должны постоянно стремиться преобразовывать ее в соответствии с апостольским учением, которое до сих пор является для нас наивысшим авторитетом. И в этом надо полагаться не на себя, а на верховную власть Господа, Который не позволит силам мира сего одолеть нас (Мф. 16:18).

   3) Закон
   Также и Иисус не просто дает новый закон (6:40–49), который должен сменить закон Моисея. Закон был дан человеку с самого начала. Первые слова, которые Бог сказал Адаму после того, как сотворил его, были о том, что ему должно делать, что нельзя и что можно (Быт. 1:28; 2:16). Поэтому еще задолго до Моисея Бог сказал человеку, как ему жить, и объяснил, что его самая большая радость заключается в соблюдении этого закона.
   Вскоре закон был нарушен, и потакание слабостям сменило повиновение (Быт. 3:1–6). Прошло много лет, и закон снова обрел свое место в виде религиозной системы, данной Богом израильскому народу через Моисея. Этот религиозный закон, в свою очередь, перестал отображать образ жизни человека, изначально задуманный для него Господом, но сделал человека своим рабом. Иисус в Своей Нагорной проповеди возродил первоначальное понимание закона и указал, какой образ жизни приносит блаженство (6:20).
   Эта тема лейтмотивом проходит через весь центральный раздел Евангелия от Луки и рассматривается там более подробно [61 - См. также коммент. к слову «нищий» (а значит, и «блаженный», Лк. 6:20), в главе «Благая весть». В действительности этой проповеди в версии Матфея посвящена целая книга из серии «Библия говорит сегодня»: Стотт Дж. Р. У. Нагорная проповедь: Пер. с англ. 2-е изд., испр. и перераб. СПб.: Мирт, 1999.]. Но даже в этом случае нам следует отметить, что же было новым в этом законе. Он устанавливал новые нормы поведения, которые относятся скорее к внутреннему миру, чем к внешней стороне жизни. Это не значит, что здесь теория подменяет практику. Израиль покажет свое уважение к новому закону. Для этого есть четыре практических способа.
   В жизни народа Божьего мы увидим чудесную смену ценностей (6:20–26). Эти люди высоко оценят то, что мир называет жалким и несчастным, и отвергнут то, что миру будет казаться желанным и привлекательным. Ценности, принимаемые остальными как само собой разумеющееся, они подвергнут сомнениям. Они рассмотрят их с точки зрения духовной истины (скрытой реальности) и будущей жизни.
   Таким образом, им предстоит увидеть все глазами Господа, и тогда они будут поступать так, как поступает Господь. Поэтому они будут руководствоваться не только чувством долга, но и чувством любви (6:27–38). Деяния их будут не только правильными, но и благими. И поступать они будут так не только с теми, кто этого заслуживает, но и с теми, кто не заслуживает. Это великодушие не останется для них без награды, но ожидание награды не должно быть основным мотивом в этом деле!
   Третье качество, которое они должны показать, – это сплоченность (6:39–47). Все, что они говорят, все, что они делают, все, что они собой представляют, должно быть взаимосогласованным. Правила, исполнения которых вы требуете от своего брата, вы должны соблюдать сами. Нормы, провозглашаемые вашими устами, должны также исполняться и в вашей жизни. Попытка жить по двойным стандартам практически безнадежна, и не потому что вы не должны, но потому, что вы не сможете дать правильный плод, если вы неправильное дерево. Это будет лицемерием – противоположностью искренности, и нет такого греха, который Иисус обличал бы более жестко.
   Несмотря на то что требования нового закона жестче, чем требования старого, их можно охарактеризовать тем же самым словом – повиновение (6:46–49). И не только повиновение закону, но повиновение Самому Господу, Который дает этот закон. А Кто есть Господь? И тут мы также видим нечто новое. Повиновение, которого по старому закону требовал Бог Израиля, Иисус объявляет богохульством. Это еще одно указание на Его Божественную природу, которых немало в этом Евангелии [62 - См., напр., коммент. к 1:26–38; 2:11; 3:1 – 4:30; 5:20,21,31,32 в данной книге.]. Высшую власть Его люди ищут «вне этого мира времени и чувства». Ни придуманные ими правила, ни простое признание владычества
   Христа не являются достаточным фундаментом человеческой жизни. Человек идет дальше и доходит до момента личного при – знания Христа Господом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Только с такого фундамента возможно начать постижение высоты требований закона.
   Таким образом, гл. 6 показывает нам новую субботу мира с Господом, новую апостольскую общину церкви и новый образ жизни для христиан. Каждый из этих аспектов представляет собой новый вариант предыдущей (испорченной) версии. Каждый из них – это предварительный просмотр той потрясающей реальности, которую мы увидим во всей полноте только в следующем мире. Но, несмотря на то что мы не можем и надеяться увидеть эту полноту здесь, в этом мире, Иисус хочет, чтобы мы подошли к ней как можно ближе с помощью ежедневной радости в Отце Нашем, любви к ближнему и святости в нас самих.

7:1–8:21
Благая весть

   …Нищие благовествуют (7:22).
   …Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие (8:1).

   Лука продолжает свое повествование рядом историй. Некоторые из них передают случаи из служения Христа, некоторые рассказывают нам о Его учении. Что нам следует извлечь из них? Можно ли считать их очередными бусинками на ниточке, или у Луки есть план и, соответственно, есть план в служении Иисуса?
   Так случилось, что вопросы подобного рода волновали и Иоанна Крестителя; о них мы и поговорим, обратившись сначала к отрывку 7:18–23. Иоанну не сразу стало известно, в отличие от современных читателей повествования Луки, что именно происходило. Загадочный «Тот, Которому должно придти» (7:19,20) и чьим предвестником считал себя Иоанн, наверняка, дал бы о себе знать делами, отличными от тех, которые творил Иисус. Иоанн ожидал, что он принесет с собой гнев, разрушение, огонь и суд (3:7–9,15–17). Но ничего подобного не было ни в словах, ни в делах Иисуса. Даже арест Иоанна и его заключение в темницу – самое гнусное их всех злодеяний царя Ирода, так как этим он пытался заглушить Благую весть (3:18–20) – не вызвало соответствующей реакции у носителя силы Царства Божьего.
   Иисус отвечает Иоанну указанием на то, что происходит: «Слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, и нищие благовествуют» (7:22). Иоанн ожидал, что Грядущий придет как Судья; Иисус отвечает, что Он должен сначала прийти как Спаситель. В этот раз Он пришел не для того, чтобы объявить приговор; сейчас
   Он принес с Собой Благую весть. Мы уже видели, как, начиная Свое служение в синагоге в Назарете, Он цитирует Ис. 61:1,2, включая слова «проповедывать лето Господне благоприятное»; для Него еще не настало время закончить цитату и возвестить «день мщения Бога нашего».
   Для евреев ожидаемый день пришел и ушел. Зрелищного окончания всего дела, сожжения бесплодных деревьев и ненужных отбросов не произошло, как ожидал того пылкий Иоанн. Терпеливый Иисус дал древу иудаизма еще три года, дабы оно опровергло свое бесплодие (13:6–9). Но оно было бесплодным, и ему суждено было пасть. Однако для мира в целом суд, предсказанный Иоанном, откладывается до сих пор, и Иисус все еще провозглашает Благую весть, как говорят об этом писатели Нового Завета: «Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения»; «как говорит Дух Святый, „ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших“» (2 Кор. 6:2; Евр. 3:7,8).
   Благая весть – это основная тема данного раздела, как указывает Лука, цитируя ответ Иисуса Иоанну в 7:22. И мы обнаруживаем, что различные случаи, которые евангелист здесь приводит, полностью подтверждают этот ответ. Он уже часто об этом упоминал (1:19; 2:10 и дал.). Теперь мы обратим свое внимание, во-первых, на сущность Благой вести, а затем – на ее получателей, а проще говоря, на то, о чем и для кого она. На оба эти вопроса Иисус ответил еще в начале Своего служения. Это Благая весть Царства Божьего, объяснил Иисус (4:43), и предназначена она «нищим» (4:18). Два этих ответа объединяются во вступительных словах Нагорной проповеди [63 - Данная проповедь у Луки называется проповедью на равнине, чтобы отличать ее от Нагорной проповеди, записанной Матфеем. Я использую второе название, так как оно более близко читателям.]: «блаженны нищие духом» (получатели Благой вести), ибо их «есть Царствие Божие» (сущность Благой вести) (6:20). И в рассматриваемом нами отрывке они встречаются снова, в цитатах 7:22; 8:1.

1. Благая весть сообщает нам о Царстве Божьем

   …Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие (8:1).

   Тема Царства Божьего была впервые заявлена еще в 4:43. Но мы тогда не стали останавливаться на этом, следуя за Лукой. Однако теперь он сосредоточивает на этой теме все свое внимание. Что кроется за утверждением, что сущность Благой вести – это Царство Божье? Случаи, которые приводит здесь Лука, помогают нам понять, что в ней было благого и что нового.

   1) Благое
   Сначала Лука рассказывает о встрече Иисуса с римским сотником в Капернауме (7:1—10). Его слуга «был болен при смерти» (7:2), но Иисус творит чудеса на расстоянии, и в конце этого рассказа мы увидим слугу «выздоровевшим» (7:10). У Матфея по данному случаю говорится о самом акте исцеления – «и выздоровел слуга его в тот час» (Мф. 8:13) [64 - Английский вариант перевода в данном случае гласит: «и исцелил слугу в тот час». – Примеч. пер.]. Доктор Лука концентрирует свое внимание на последующем состоянии человека, а именно на его здоровье. Именно к такому состоянию возвратил Иисус больного.
   Затем мы читаем о воскрешении сына вдовы из Наина (7:11–17). Иисус останавливает траурное шествие к могиле (эта сцена изобилует символами), и снова с помощью силы Его слова происходит чудо. «Умерший» (7:12) после этого «поднявшись сел и стал говорить» (7:15). Всего в Евангелиях приводится три случая воскрешения Иисусом мертвых. Иоанн рассказывает о воскрешении Лазаря. Остальные евангелисты приводят историю о воскрешении дочери Иаира. И только Лука приводит еще и этот случай, помещая его здесь, в гл. 7, как бы для того, чтобы продемонстрировать всю благость вести – она приносит спасение не только от болезни, но даже и от смерти.
   К следующим восемнадцати стихам, посвященным по большей части учению Иисуса, мы уже обращались и обратимся вскоре еще раз. За ними след ует описание случая в доме Симона-фарисея (7:36–50), где мы видим, как сила Иисуса проникает в самые глубины нужд каждого. Рассказывая о женщине, оказавшейся на обеде, устроенном Симоном, Лука три раза упоминает, что она была грешницей (7:37,39,47), и три раза – что Иисус прощает грехи (7:47,48,49). Краткая притча о двух должниках (7:41,42) настолько подходит к данному случаю, что ее смысл невозможно не понять. Любовь и благодарность женщины свидетельствуют о том, насколько велик был ее «долг» и, соответственно, насколько велико прощение Господа. Правильная религия фарисеев в действительности не имела ответа на проблему греха и могла ответить только неодобрением и обвинением. Но Иисус мог справиться с грехом и в этом глубоком смысле принести спасение и мир (7:50).
   Но это не все, что можно сказать по поводу этих историй. На мгновение мы сосредоточимся на благости той вести, которую приносит Иисус людям. Благо здесь заключается в том, что мы видим перед собой Того, Кто не просто может анализировать и давать объяснения, касающиеся этих злейших врагов человечества – болезни, смерти и греха, – но может реально победить их. Вот почему весть о спасении (ибо так в основном воспринимает ее Лука) также справедливо описывается как весть Царствия. Ибо зло, которое портит человеку жизнь, – это дело сатаны, в чьих руках находится, как мы уже видели в 4:5,6, власть над всеми царствами сего мира. Во время искушения в пустыне Иисусу была предложена эта власть на условиях сатаны. Но, когда, в конце концов, «царство мира соделалось Царством Господа нашего и Христа» (Отк. 11:15), это произошло потому, что Он выиграл на Своих условиях. В 11:14–23 Иисус использует случай одержимости бесами – самое ужасное дело дьявола – для объяснения лобового противостояния между царством сатаны и Царством Божьим. Но уже здесь, в гл. 7, Он показывает, что Его царская сила присутствует во всей своей полноте, чтобы низвергнуть князя «мира сего» (Ин. 12:31; 16:11) и принести порядок, при котором старое проклятие будет заменено благодатью, страдание – радостью и отчаяние – надеждой.
   Если нынешние проповедники Благой вести последуют примеру Луки, то им также будет недостаточно просто анализировать или комментировать. Им захочется провозглашать как факт, что силы того Царства действительно борются со злом мира сего и каждый раз добро побеждает. При этом они будут помнить о том, что эти силы действуют если не так же, как в те времена, то очень похоже. И такого же они будут ожидать от своего благовествования.

   2) Новое
   Между вторым и третьим упомянутыми случаями расположен рассказ об Иоанне Крестителе. Первую его часть (7:18–23) мы уже рассматривали в начале данного раздела. Остальные две (7:24–30 и 31–35) раскрывают новизну Благой вести Царства сначала для самого Иоанна, а затем для всех тех, кто слушал Иисуса.
   Иоанн был действительно великим человеком (7:26–28), величайшим для своей эпохи. Но эта эпоха подошла к концу с пришествием Царства Божьего. С Иисусом Христом в мир явилось нечто новое. Даже самый презренный человек, постигший Царство Божье, испытает нечто гораздо большее, чем мог себе представить Иоанн (7:28). «И обратившись кученикам, сказал им особо: блаженны очи, видящието, что вы видите! Ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали» (10:23,24).
   Весть была новой также и для евреев того времени, которые слышали послания как Иоанна, так и Иисуса. Детские игры, упомянутые в 7:32, показывают, что эти слушатели жаловались как тогда, когда Иоанн отказался играть «Свадебную песнь», так и когда Иисус отказался играть «Похоронную песнь». Когда они «играли на свирели» и просили радостной и одобрительной вести, Иоанн постился и говорил о грехе. Он был слишком мрачным – они хотели чего-нибудь светлее. Но когда они причитали и ожидали от учителя из Назарета торжественных слов о морали и религии, Иисус пошел на званый вечер и говорил о спасении. Он был оживленным – им хотелось чего-нибудь более торжественного. Благая весть Царства всегда нова, неожиданна и ошеломляюща. Она не приспосабливается к предвзятости человеческих представлений и не потворствует их предрассудкам. Она копает гораздо глубже поверхностного понимания того, что такое злое царство сатаны, и взмывает гораздо выше недалекого видения того, что такое слава Царства Божьего.

2. Благая весть предназначена для нищих

   И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали… нищие благовествуют (7:22).

   События, изложенные в данном отрывке, являются типичными для Луки. Но в данном случае заостряется внимание на тех, кто извлечет выгоду из Благой вести Царства. Это видно из деяний Иисуса, случаев рассмотренных нами в 7:1—10, 11–17, 36–50, а так же из Его слов, изложенных в 8:4—21.

   1) Пояснение к деяниям Иисуса
   «Нищие» упоминаются в песни Марии, «Магнификате», вначале рассказа о жизни Иисуса (1:52,53) и в проповеди, сказанной Им в Назарете в начале Его служения (4:18). Он уделяет особое внимание им в Своем деле освобождения. Три истории, предложенные в этом разделе, ранее показавшие, насколько блага Благая весть, сейчас объясняют нам, кто такие «нищие», к которым она обращена.
   И проблемы, затрагиваемые здесь, и люди имеют очень большое значение. Во-первых, проблемы, с которыми приходится иметь дело, – это болезнь, как в случае со слугой сотника, смерть и лишение, как в случае со вдовой из Наина, и грех, как в случае с женщиной на обеде у Симона. Если Лука намеренно приводит эти примеры, а, скорее всего, это так и есть (1:1–4), тогда здесь речь идет не о тех нищих, которые лишены материального достатка. Из всех трех случаев только вдова кажется бедной в материальном отношении, хотя это было лишь частью ее проблемы. Что действительно достойно внимания во всех трех случаях, – это то, что в каждом из них описывается такая нужда, которую может удовлетворить только Господь. И когда мы думаем об этих людях, мы понимаем, что их «нищета» заключается именно в этом – в глазах современников Иисуса такие люди не могли получить то, вчем нуждались, потому что не имели права обращаться к Господу. Сотник был всего лишь язычником, вдова – всего лишь женщиной, а женщина на обеде у Симона – всего лишь грешницей. Они были вне круга привилегий. Чтобы Господь помог им, они должны были получить Его милость как дар, то есть незаслуженно.
   Материальная бедность со всеми ее лишениями – это отдельный вопрос. Христиане противостоят этому злу, опираясь на Божью справедливость и любовь, а также помня о равенстве и достоинстве человека. Это филантропия, стремление смягчить боль; социальные действия, обращение к закону для решения своих проблем; политическая революция, стремление изменить существующую систему; духовная поддержка, использование Благой вести для возрождения человеческого сердца. Мы должны использовать все эти уровни, кроме третьего, поскольку попытка нарушить правила создает еще больше проблем.
   Но все равно та «нищета», о которой говорит Иисус, имеет другую природу. Эта тема ближе всего к проблеме «всеобщего благовествования» (Спаситель мира) и была вплетена в сочинение Луки с самого начала. Все те, кому провозглашалась Благая весть в гл. 1 и 2 в Иерусалиме и Назарете, были скромными людьми без притязания на какие-либо духовные привилегии. Та же самая тема звучит в гл. 7 и яснее всего – в 7:29,30. «И весь народ, слушавший Его, и мытари воздали славу Богу»; их считали недостаточно религиозными, чтобы возлагать свои упования на Бога – Он предлагал им спасение как дар! С другой стороны, «фарисеи и законники отвергли волю Божию о себе». Таких религиозных людей, считали они, Бог уже наградил Своим благоволением. Но, обнаружив, что спасение дается не по заслугам, а даром, они обиделись и отвергли его.
   Другими словами, Благая весть для нищих — это послание милости. Как сообщается нам в этих стихах, приятие или неприятие послания, провозглашенного Иисусом, подтверждает приятие или неприятие послания Иоанна, провозглашенного ранее. Ибо проповедь покаяния Иоанна и предложение спасения Иисуса неразрывно взаимосвязаны. Иоанн, находящийся в заключении, теперь может быть уверен: его служение исполняется Грядущим после него.

   2) Пояснение к словам Иисуса
   Притча о сеятеле, которая у Матфея в гл. 13 дана в ряду семи других, у Луки стоит особняком (8:4—15). По словам Марка, эта притча имеет фундаментальное значение: «Не понимаете этой притчи? как же вам уразуметь все притчи?» (Мк. 4:13). Лука сокращает ее и помещает здесь как часть заключения из раздела, посвященного Благой вести. Этот раздел завершается словами Иисуса о Своих родственниках, пытавшихся пробиться к Нему через толпу (8:16–21). Он объясняет, кто действительно в духовном смысле «родствен» Ему.
   Оба эти эпизода сосредоточены на Благой вести. «Вот что значит притча сия: семя есть слово Божие» (8:11); «матерь Моя и братья Мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его» (8:21). Слово Божье – это, конечно же, послание, которое принес с Собой Иисус. И в обоих этих эпизодах мы задаем себе вопрос: являются ли слушающие Его теми людьми, которые готовы принять Благую весть?
   Название «притча о сеятеле» используется по привычке; в действительности в ней почти ничего не говорится о сеятеле. Точнее было бы назвать ее притчей о семени. Но еще правильнее было бы назвать ее притчей о почвах, символизирующих тех, кто слушает Благую весть. Готовы ли они к тому, чтобы в них опустили семя, или они слишком черствы, поверхностны и заняты, чтобы семя смогло пустить в них корни?
   Точно также в абзаце, завершающем этот раздел, звучит вопрос, наблюдают ли они, как слушают (8:18). Иными словами, существует ли связь между принятием и повиновением, которая объединяет их с Иисусом, или они допускают какую-либо другую связь между Ним и ими, которая не так унизительна для них?
   Тема Благой вести – это царское владычество Господа в Иисусе Христе, владычество, которое принесет неслыханные блага всем тем, кто готов принять ее. Но они должны быть готовы. Благая весть предназначена только для «нищих» – для тех, кто признает свою бедность и свои нужды. Они должны отказаться от своих представлений о том, как бороться со своими проблемами, и принять то решение, которое им предлагает Благая весть, – оставаться верными ей и пребывать в ней.

8:22-56
Господь нового Израиля

Далее следуют четыре истории о чудесах, совершенных Иисусом. Он успокаивает бурю на Галилейском море (8:22–25), изгоняет демонов из одержимого (8:26–39), исцеляет женщину от кровотечения и воскрешает ребенка из мертвых (8:40–56). Лука прекрасно владеет искусством слова и представляет перед нами эти истории как ряд картин, изображающих чудотворную силу Иисуса.
Рассматривать Луку как художника – значит понять, что было у него на уме, когда он представлял нам эти истории.

1. Лука-художник

   Самое известное имя в современном мире искусства – это, вероятно, Пикассо. Для тех, кто мало смыслит в искусстве, его работы, несомненно, кажутся коллекцией одинаково необычных картин. Но когда вы начинаете изучать их, то обнаруживаете, что в них заметен прогресс. Одни картины относятся к его «голубому периоду», другие – к «розовому» и так далее. Поэтому в галерее их можно выставлять сгруппированными по периодам.
   То же самое мы обнаруживаем в словесных картинах Луки, когда начинаем изучать их. Его истории – это не собрание разрозненных рассказов. Он разгруппировал чудеса по главам. Некоторые представлены здесь, в гл. 8, некоторые – в гл. 7, другие – в гл. 4 и 5. Это ранний период, средний и здесь – самый поздний период, хотя за ним, конечно же, последуют другие.
   Мы сначала рассмотрим картины в галерее этой «комнаты» (гл. 8), затем сравним их с картинами «раннего периода» и потом попытаемся проследить связь между всеми только что упомянутыми группами.

   1) Картины восьмой главы – одна группа
   В один день Он вошел с учениками Своими в лодку… И приплыли в страну Гадаринскую… <…>…Он вошел в лодку и возвратился… Когда же возвратился Иисус. Когда же Он шел… Когда Он еще говорил… (8:22,26,37,40,42,49).

   Мы уже говорили о том, что рассказ Луки об Иисусе – это не в коем случае не изложение всех событий, следующих друг за другом по порядку Порядок его Евангелия не хронологический, а логический. В его голове есть план, следуя которому он излагает события так, чтобы вскрыть их истинное значение.
   Но в данной главе он, кажется, располагает события именно в хронологическом порядке. Проследите порядок стихов, процитированных выше, и вы увидите, как взаимосвязаны эти четыре истории не только в смысле их расположения, но в порядке их реальной хронологии. Сравнивая гл. 8 у Луки и соответствующие отрывки у Матфея (гл. 8,9) и у Марка (гл. 4,5), мы увидим, что это Марк и Матфей изменили порядок событий, преследуя свои цели, тогда как Лука сохранил подлинную последовательность, поскольку она лучше всего отражала то, что он хотел сказать об Иисусе.
   Поэтому эти истории группирует не только Лука. Очевидно, что Сам Иисус совершил эти четыре чуда с минимальными интервалами между ними. Несомненно, что все они принадлежат к одной группе.

   2) Картины четвертой и пятой глав и картины восьмой главы: контраст
   …Великое множество народа стекалось к Нему – слушать и врачеваться у Него от болезней своих (5:15).
   Пришед же в дом, не позволил войти никому, кроме Петра, Иоанна и Иакова, и отца девицы, и матери (8:51).

   Но есть также и различия; и один аспект различия между группой раннего периода и группой позднего периода указан в стихах, процитированных выше. В гл. 4 и 5 у Луки большинство картин заполнено множеством народа; в гл. 8 большинство сцен изображают только нескольких человек. Сравните: в «раннем периоде» Иисус изгоняет демона из одержимого в синагоге, полной народа (4:31–37), исцеляет множество больных в доме Симона (4:40), народ удерживает Его, не давая Ему уединиться (4:42), и теснится к Нему (5:1). И, наконец, Он исцеляет больного в настолько многолюдным доме, что пациента пришлось спустить через отверстие в крыше (5:17–19). А вот в «поздний период» мы видим Его одного на озере в лодке с учениками (8:22); Он изгоняет демонов из одержимого в Гадаринской стране (8:26) и воскрешает дочь Иаира из мертвых в присутствии всего лишь пяти человек (8:51).
   Правда, здесь тоже есть некоторые исключения (напр.: 5:12–14; 8:42). Но они лишь подтверждают правило; и когда мы задаем себе вопрос, почему это так, то мы находим ответ на это в гл. 6.
   Между двумя этими группами чудес приключилось событие еще большей значимости. Иисус постановил новую субботу (6:1—11), назначил двенадцать апостолов быть лидерами народа Божьего (6:12–16) и дал новый закон (6:17–49). На наших глазах рождается новый Израиль. Из всего народа в общем Иисус призывает народ Свой, церковь [65 - Ekklesia (церковь) дословно переводится как «призыв».]. Поэтому неудивительно, что первые чудеса произошли в присутствии большого количества народа, а более поздние были больше предназначены для Его учеников. Те были для мира в целом; эти – только для церкви.

   3) Картины четвертой и пятой глав, седьмой главы и восьмой главы: последовательность
   …Сын Человеческий имеет власть на земле… (5:24).
   …Он проходил… проповедуя и благовествуя Царствие Божие (8:1).
   И подошедши разбудили Его и сказали: Наставник! Наставник!.. (8:24).

   Теперь мы сравним все три группы историй: «ранний», «средний» и «поздний» периоды «картинной галереи».
   В первой группе Иисус использует для Себя титул, который впоследствии стал Его любимым – «Сын Человеческий» (5:24). Это означает «Человек с заглавной буквы», «истинный Человек», Человек Божий. Мы уже видели, как этот статус как часть другого великого титула – «Сын Божий» – подтверждается Его генеалогией в 3:23–28 и искушениями в 4:1—13. Впервые в человеческой истории мы видим Человека таким, каким задумал Его Бог – имеющим власть над миром и дьяволом (см.: Быт. 1:26; Пс. 7 и коммент. к 4:1–3). Неудивительно, что, когда такое величие открылось людям, «напал на всех ужас» (4:36). Между возможностями обычного человека и тем, что делал этот Человек, был разительный контраст. Разница между Ним и ими была в высшей степени очевидной.
   Чудеса второй группы иллюстрируют Благую весть, которую принес с Собой Иисус. Это Благая весть для нищих (7:22) и Благая весть Царства Божьего (8:1). Иисус Человек, чья человеческая природа разительно отличается от природы остальных людей, предстает здесь Иисусом Царем, Который, невзирая на Свою власть и богатство, предлагает блага всем тем, кто достаточно беден, чтобы принять их, – язычникам, вдовам, блудницам (7:1—17,36–50), тем, кто готов принять, слушать и подчиняться (8:4—21). Мы могли бы сказать, что тогда как чудеса «раннего периода» приносили веру сторонним наблюдателям, чудеса «среднего периода» приносили блага тем, кто этого просил.
   Чудеса же «позднего периода» бросают вызов тем, кто последовал за Иисусом. Ибо несравненный Человек и великодушный Царь – это также и «Наставник» среди Своих учеников (8:22,24).
   Они признали, что между Ним и ими простирается безбрежное море. Они смиренно и с благодарностью приняли предложенное Им спасение. Теперь они Его преданные ученики. Они в буквальном смысле плывут с Ним в одной лодке! Именно для них, для Своих людей, для Своих учеников Иисус творит эти чудеса.

2. Лука проповедник

   Если это действительно так и события этого отрывка происходили специально на благо церкви, то какой урок мы, члены церкви, должны извлечь из них?
   В целом мы можем заметить, что все они затрагивают зло этого мира, и особенно то, как оно влияет на жизнь обычных людей. Для этих аспектов зла мы могли бы использовать старомодное слово «страдания», которое заключает в себе и крушение, и безумство, и неизлечимые болезни, и мучительные лишения. Мы можем спросить, почему, начиная излагать Свое учение тем, кто последовал за Ним, Иисус сперва затрагивает тему страданий, а, например, не тему отцовства Господа, требований закона или природы церкви. На это можно было бы ответить так: в этой главе Иисус больше творит чудесные дела, чем говорит чудесные слова. И поскольку основное внимание концентрируется здесь на том, как Он побеждает зло, тема страданий естественным образом оказывается на первом месте. Другое можно сделать при помощи слова. Но на это есть и более глубокий ответ. Для Луки Иисус – это, прежде всего, Спаситель мира. Поэтому сначала нам необходимо осмыслить этот титул. От чего Он спасает нас? От зла! Но в каком смысле Он спасает нас? Свободны ли мы от зла? Если нет, то как нам справиться с ним? Что на практике означает «спасение» в мире, где зло так сильно? Вопросы подобного рода фонтаном вырываются из основной темы Луки.
   В частности, нам необходимо усвоить три вещи: необходимость страданий, как с ними справляться и каково их назначение.

   1) Необходимость страданий в христианской жизни
   Абсолютно неправильно думать, что христианская жизнь приносит избавление от страданий. Когда Иисус говорит: «Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» (Ин. 8:36), Он, конечно же, не обещает нам освобождение от огорчений нашей повседневной жизни. Человек, принимающий Христа с мыслью, что теперь страдания больше никогда не коснутся его, приближается к катастрофе. Они, несомненно, будут; и когда это произойдет, он погрузится в сомнения или даже в отчаяние.
   Нет, Иисус не обещает нам жизнь без проблем. Это не значит, что проблемы могут прийти, и даже то, что они придут, но то, что они должны прийти. В следующей главе мы увидим, как Он говорит об этом: «Сыну Человеческому должно много пострадать… если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (9:22,23). Апостольская церковь говорит с той же суровостью: «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14:22). Вот почему данный раздел называется не «Возможность…», и даже не «Неизбежность…», но «Необходимость страданий в христианской жизни».
   Мы не можем не обратить внимания на тот факт, что Иисус всецело контролировал всю цепь событий, изложенных в данном отрывке. Он повел учеников через озеро, где начиналась буря, на другой берег, где им предстояло встретиться с одержимым человеком; Он возвратил их в Капернаум, привлек их внимание к больной женщине в толпе и оставил в доме Иаира троих из них и мертвого ребенка. Они стали Его особенными друзьями и участниками Царства Божьего. Думают ли они сейчас о том, что мрачная сторона жизни больше не коснется их? Наоборот, Иисус заставляет их смотреть на бурю, одержимого, инвалида, на тело мертвого. Он словно говорит им: «Несмотря на радость спасения, дарованного вам, вы, тем не менее, живете в мире, где свирепствует зло. Как вы будете противостоять ему?»
   Буря на озере – это, конечно же, образ враждебных обстоятельств, в которых мы можем оказаться, включая и настоящую бурю, как могли убедиться в этом многие христианские путешественники [66 - И апостол Павел – один из самых первых и известных (Деян. 27; 2 Кор. 11:25).]. Одержимый из страны Гадаринской олицетворяет все зло, которое воздействует на ум и личность человека даже и в наши дни, настоящую одержимость дьяволом. Кровотечение женщины представляет любые физические заболевания; смерть дочери Иаира напоминает нам о «главном враге», который ожидает каждого из нас. Петр, несомненный свидетель всех четырех случаев, подводит итог этого в своем первом письме: «Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного» (1 Пет. 4:12).
   Хотя он говорит здесь конкретно об огне гонений, то же самое можно сказать о любом виде страдания. Христиане должны учиться противостоять неприятностям.

   2) Как справляться со страданиями
   Но еще очевиднее в этой группе историй тот факт, что, хотя страданий нужно ожидать, с ними можно справиться. Все истории, которые мы наблюдаем здесь, имеют счастливый конец.
   Стоит ли упоминать о Том, Кто разрешает эти проблемы в каждом случае? Возможно, церкви необходимо напоминать, особенно когда она становится устойчивой и организованной и включает свой механизм овладения неприятными обстоятельствами, что это Иисус использует Свою силу в борьбе со злом. Для нас тоже полезно отметить, что как только ученики решили, что они могут справиться со злом одни, они чуть не погибли (8:24).
   Поэтому на вопрос «Кто может одолеть страдания?» мы ответим: «только Иисус»; и это дает нам возможность ответить на вопрос, как это зло может быть побеждено с чисто практической точки зрения. Если Иисус – это победитель, то первое, что нам необходимо, – быть рядом с Ним. Иисус всегда был на виду у апостолов, для нас Он всегда должен присутствовать в нашей вере – в каждом сердце («Надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и идущим Его воздает»; Евр. 11:6) и во взаимной любви Его последователей («Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них»; Мф. 18:20). Но для нас, как и для них, принцип один и тот же – без Него мы не можем делать ничего (Ин. 15:5). Мы должны быть уверены, что Он присутствует здесь и сейчас.
   Во-вторых, мы должны верить, что Он – это также Господь прошлого. Задолго до того, как мы оказались в существующей ситуации, Он уже спланировал наше путешествие в страну Гадаринскую и наше возвращение в Капернаум, заранее видя то зло, которое будет противостоять нам, тот страх, который оно вызовет у нас, победы, которые одержит Господь, и те уроки, которые мы извлечем из этого. Потому что Он – Автор истории и, вследствие этого, не подвержен течению времени, которое несет нас, порождения Его ума. Такие великие слова, как «предвидение», «предопределение», «милость», придают блеск
   Его имени. Мы здесь, неважно, где находится это «здесь»; главное, что это знает Он, и Он также знает, как добыть славу и блага из нашего пребывания здесь.
   Это подводит нас к третьему практическому шагу: мы осознаем, что Он извлечет добро из зла. Он есть Господь не только прошлого и настоящего, но и будущего. Естественно, что когда дело касается будущего, то также встает вопрос веры. Но эта вера имеет твердое основание в знании того, каким было «будущее» для наших предшественников, например, тех людей, которые обратились в христианство после мучительных испытаний, о которых рассказывается в гл. 8. Что для них приготовил Господь, мы узнаем совсем скоро, когда будем обсуждать назначение страданий в христианской жизни. Но то, что решение их проблем находилось в надежных руках и что наше будущее не менее надежно, не подлежит сомнению.
   Таким образом, Иисус учит нас, как нам справляться со своими несчастьями. Задавая себе вопрос, как Он Сам справляется с этим, мы должны понять, что приведенные здесь случаи – это всего лишь примеры. В мире есть много других проблем, и все они имеют свои решения. Читая историю ранней церкви, мы обнаруживаем, что практически в каждом случае одержимости дьяволом приходит исцеление; но в отношении болезней мы видим, что Господь не всегда даровал чудесное исцеление (2 Кор. 12:7; 1 Тим. 5:23; 2Тим. 4:20). Ачто касается воскрешения мертвых, то, надо сказать, мало кто из христиан I в. воскрес. А чудовищная буря, описанная подробно в Новом Завете, бушевала четырнадцать дней без перерыва, пока не потопила корабль, на котором плыл Павел, и не выкинула его на берег Мальты (Деян. 27).
   Иисус дарует нам не такую победу, которой мы ожидаем от Него. Но, так или иначе, Он победит наши невзгоды, если мы попросим Его об этом. Его ответом в наших испытаниях может быть облегчение; но это может быть и дарование выносливости. Он может исцелить нас от болезни, но также может дать нам мужество терпеть ее дальше. Он может предотвратить смерть наших близких, но также может принести нам лишение, а вместе с ним и новую надежду. «Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас» (Рим. 8:37).

   3) Назначение страданий в христианской жизни
   Нам нужно заглянуть в следующую главу, чтобы узнать, зачем ученикам Иисуса было необходимо усвоить эти уроки. Там перед нами открывается великолепная и вдохновляющая картина. «Созвав же двенадцать, дал им силу и власть над всеми бесами, и врачевать от болезней, и послал их проповедывать Царствие Божие и исцелять больных» (9:1,2). «После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их» (10:1). Уроки, извлеченные из чудес Господа, были необходимы церкви для того, чтобы приготовиться к собственному благовествованию.
   С каким посланием не только на устах, но и в сердце продвигаются вперед ученики Иисуса? Что несет миру их совместное свидетельство?
   Церковь – это не собрание людей, наслаждающихся жизнью без проблем. Это не ее образ жизни, и она не имеет права предлагать его другим. Также этого не должна делать христианская община, у которой полно проблем и не больше возможностей для решения их, чем у кого-либо другого. Чудо, которое воплощает и провозглашает церковь Иисуса Христа, – это сила для борьбы со злом этого мира. Ученики Христа не свободны от страданий, но у них есть сила для противостояния им. Мы снова обращаемся к словам ближайшего друга Луки – Павла, чтобы подвести итог этого урока, сформулировать назначение страданий в христианской жизни:
   «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтоб и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих!» (2 Кор. 1:3,4).

9:1-50
Миссия нового Израиля

Этот раздел завершает первую важную часть Евангелия от Луки, и вместе с тем определенные аспекты, затрагивавшиеся в этих восьми главах, сейчас оказываются в центре нашего внимания. Картина, которую он рисовал, предстает перед нами завершенной, по крайней мере в общих чертах. Однако в некоторых местах мы замечаем некоторые существенные пробелы. На них мы обратим свое внимание, когда перейдем к обсуждению второй части этого раздела.

1. Картина, завершенная в общих чертах (9:1—36)

   Первые тридцать шесть стихов данной главы можно разбить на шесть частей и озаглавить следующим образом:

   • Двенадцать посланы проповедовать и исцелять (9:1–6).
   • Царь Ирод интересуется Иисусом (9:7–9).
   • Чудесное насыщение пяти тысяч (9:10–17).
   • В Кесарии Филипповой двенадцать расспрашивают о том, Кто такой Иисус (9:18–22).
   • Ученики призываются следовать пути крестному (9:23–27).
   • Иисус преображается, и голос с неба сообщает о том, Кто Он такой (9:28–36).

   Таким образом, картина, которую Лука представляет нам законченной и ясной, видится двояко. В первом, третьем и пятом абзаце мы видим народ Божий; во втором, четвертом и шестом абзаце мы видим Самого Господа.
   В гл. 6 из старого Израиля рождался новый. Там мы видели, как Иисус заменял износившуюся иудейскую систему новой религией и объявлял о новом народе, принадлежащем Ему. Его люди известны как Его «церковь», те, которые были вызваны из царства сатаны, как когда-то были вызваны их предки из язычества, а затем из рабства. Чудеса в гл. 8 были предназначены главным образом для наставления этих «новых израильтян».
   Главам, описывающим его народ, предшествовали другие, в которых Лука показал нам Самого Господа. Люди задавали вопросы (4:22; 5:21), сверхъестественные голоса с неба и из ада отвечали на них (3:22; 4:41). Этими голосами, также как и Его собственными словами и делами в начале служения, были продемонстрированы Божественная и человеческая природы Иисуса Сына Божьего.
   К тому времени, когда мы подходим к 9:36, обе эти зарисовки становятся такими понятными, какими они и должны быть. Мы знаем, что такое церковь и Кто такой Господь. Шесть эпизодов данного отрывка сложены [67 - Между насыщением пяти тысяч (Лк. 9:10–17 = Мк. 6:30–44 = Мф. 14:13–21) и исповедью Петра (Лк. 9:18 = Мк. 8:27 = Мф. 16:13) Марк и Матфей включают ряд происшествий, которые Лука опускает. Этот пропуск, скорее всего, предназначен для уплотнения структуры рассказа и для того, чтобы читатели яснее увидели взаимосвязь между историями, которую хотел им показать Лука.] таким образом, чтобы сделать эту картину ясной раз и навсегда.

   1) Народ Божий
   И послал их проповедывать Царствие Божие и исцелять больных (9:2).
   Но Он сказал им: вы дайте им есть… <… >…Взяв пять хлебов и две рыбы… преломил и дал ученикам, чтобы раздать народу (9:13,16).
   ..Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною (9:23).

   Первый абзац главы (9:1–6) описывает «миссию», которая возлагается на двенадцать апостолов. Немного ранее Иисус говорил о Себе как о проповеднике: «И другим городам благовествовать Я должен Царствие Божие, ибо на то Я послан» (4:43). Теперь двенадцать, представляющие, как мы уже видели, новый Израиль, или «народ Божий», посылаются для исполнения той же самой работы. Благовествование, или провозглашение Благой вести, – это Его основная задача. А теперь и их. Они живут в мире, который просто нуждается в Благой вести Царства Божьего, и распространение этой вести – одна из целей, ради которых Он призвал их, сделал группой, следующей за Ним.
   Пропустив на некоторое время второй абзац, мы перейдем сразу к третьему (9:10–17), который рассказывает нам знакомую историю о насыщении пяти тысяч. Она снова затрагивает двенадцать. Однако можно предположить, что здесь толпа представляет весь народ Божий, так как этот случай заставляет нас вспомнить еще об одном (подобном же) происшествии, случившемся за много веков до этого, когда народ израильский, пребывая в другой пустыне, также ел «хлеб с неба» (Ин. 6:31,32; Исх. 16:4), посланный им через Моисея [68 - Именно в рассказе Иоанна (Ин. 6:1—59) связь между этими двумя чудесами становится ясной.]. Тема великого пиршества, на которое щедрый Господь приглашает Своих людей, периодически звучит в Писании (3 Цар. 19:4; Пс. 22:5; Ис. 25:6; Лк. 14:15; Отк. 19:9). Пять тысяч – это те, кто принимает приглашение Господа, и Он насытит их. Но двенадцати апостолам Он говорит: «Вы дайте им есть» (9:13); и когда Он чудесным образом умножает хлеба и рыбу, именно апостолам Он поручает раздать их. Нужды народа Божьего восполняются служением народа Божьего.
   Слова в пятом абзаце (9:23–27) хотя и обращены «ко всем», тем не менее не ко всем применимы, поскольку в них оглашаются требования для тех, кто решит последовать за Иисусом: «Если кто хочет идти за Мною…» Поэтому здесь речь идет о Его людях. В третий раз звучит повеление, что они должны поступать так, как поступает Он; предсказав им Свои мучения и смерть (9:22), Он сразу же предупреждает учеников, что им также необходимо отречься от себя, взять свой крест и пойти тем же путем, которым идет Он (9:23). Для того чтобы спасти жизнь, ее необходимо потерять (9:24); славе должны предшествовать страдания. Только избранные могут узреть славу перед смертью [69 - Слова Иисуса о тех, кто, не вкусив смерти, увидит Царство Божье (9:27), истолковывались по-разному. Пламмер насчитал целых семь вариантов. В данном Евангелии с этими словами связывают Преображение. С другой стороны, странно следующее: то, что должно случиться перед смертью, происходит на следующей неделе (9:28, «дней через восемь»). Поэтому некоторые соотносят слова, сказанные в 9:27, с более поздним событием, таким, как воскресение или вознесение, или (вспоминая Мк. 9:1, «Царствие Божие, пришедшее в силе») Пятидесятница. Связь между этими словами и тем, что им предшествует, кажется абсолютно понятной, если здесь делается исключение из правила «Сначала страдания, затем слава».], но, как правило, бывает наоборот: «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14:22). Сначала крест, затем корона.
   Таким образом, перед нами предстают постоянные истины христианской церкви. Очертания очень просты и ясны. Миссия, описанная в 9:1–6, – это головокружительное путешествие, «которое происходило в спешке, без единой унции необходимых запасов, когда ученики рассчитывали только на гостеприимство и не тратили ни секунды на тех, кто оказывался негостеприимным и невосприимчивым» [70 - Caird, р. 126.]. Но она заложила в головы христиан мысль, что их главная задача – благовествовать. Насыщение пяти тысяч (9:10–17) – это всего лишь одно из многих чудес, но оно, очевидно, самое важное (единственное, которое приводится во всех четырех Евангелиях) и возлагает на церковь ответственность заботиться о своих членах. Даже после того, как толпа насытилась, осталось еще двенадцать коробов, полных еды, «по одной от каждого апостола, что, может быть, символизировало постоянную чудотворную сущность нового израильского Бога» [71 - Ellis, р. 139.]. Первого предсказания о страданиях Иисуса должно было быть достаточно, чтобы ученики все поняли. И необходимость следовать за Ним здесь также высказана недвусмысленно (9:23–27). Тень креста надвигалась на них так же, как и на Христа.
   Это те контуры, соответствовать которым следовало бы нашим церквам. Сколько христианских общин, к которым мы принадлежим, не выдерживают испытаний, когда их сравнивают с той общиной, которую нам показывает здесь Господь! Мы пытаемся потрясти мир своими успехами или значимостью в обществе, в то время как нашей основной задачей должно быть благовествование. Внутри церкви мы стремимся к бюрократической продуктивности и экономической безопасности, тогда как нам следует больше заботиться о ее духовной зрелости. Что до креста, то мы действительно несем его публично как необходимый атрибут наших церквей или как украшение на шее, или (что важнее) как суть того послания, которое мы проповедуем. Но этого недостаточно. Мы должны нести его изо дня в день к нашей собственной Голгофе (Гал. 2:20; 6:14). Как и «Падающая башня» в старой мифологии Таро, истинное христианское сообщество постоянно умирает и в то же время постоянно строится. Воплощая таким образом христианский принцип жизни через смерть и воскресение, оно демонстрирует миру Благую весть своего Господа.

   2) Сам Господь
   И сказал Ирод… кто же Этот, о Котором я слышу такое?.. (9:9).
   …Отвечал Петр: за Христа Божия (9:20).
   И был из облака глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный; Его слушайте (9:35).

   За каждым эпизодом, рассказывающим о народе Божьем (первым, третьим и пятым), следует случай, который соотносится с Самим Господом и из которого мы узнаем нечто о Его сущности. Если отталкиваться от того, что мы узнали из этих восьми глав, сможем ли мы ответить на вопрос, Кто такой Иисус? Людская молва говорит, что это может быть воскресший Иоанн Креститель или Илия, явившийся снова восемь веков спустя, или кто-нибудь из других воскресших пророков былых времен. Но Кто же Он на самом деле? Вопросы подобного рода и ответы на них составляют суть второго, четвертого и шестого абзацев.
   В 9:7–9 мы слышим мнение царя Ирода. Он знает, что Иоанн мертв, он сам казнил его. Но он не знает, Кем может быть этот новый пророк. Он «взволнован и находится в чрезвычайно затруднительном положении» [72 - Plummer, р. 241, on 9:7.]. Он относится к Нему также, как и большинство людей. Они все еще заинтригованы Иисусом и хотят видеть Его, как и Ирод (9:9); но тот факт, что после всего, что Он сделал, они спрашивают «Кто это?», выдает подлинность их желания узнать о Нем. Ответ тех, кто истинно хочет познать Христа, будет к этому времени более похож на ответ Петра (9:20), чем Ирода. В 9:18–22 упоминаются те же самые слухи. Люди думают, что Иисус – это Иоанн Креститель, или Илия, или другой воскресший пророк древности. Возникает тот же самый вопрос – Кто Он на самом деле? Но ответ тех, кто «стремится познать Господа» (Ос. 6:3), совсем не похож на ответ Ирода: Иисус – это «Христос Божий».
   Рассказ Луки о преображении (9:28–36) возбуждает тот же вопрос, и здесь делается самое главное утверждение, которое произносится голосом Самого Господа: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный; Его слушайте». У людей уже было достаточно информации к этому времени, чтобы самим прийти к такому заключению; им ясно обрисовали, что такое церковь, и также ясно обрисовали, Кто такой Бог. Ирод представляет все то большинство, которое слышало об Иисусе, говорит о Нем, но не следует за Ним. Это типичное отношение, распространенное среди всех слоев общества, но особенно среди интеллектуалов. Однако, если эта тема взбудоражила наши умы и развязала языки, этого недостаточно. Она должна стать для нас стимулом к действию. Петр представляет то меньшинство, которое последовало за Иисусом.
   Условия, в которых Божественный голос устанавливает личность Иисуса на горе Преображения («Сей есть Сын Мой Возлюбленный; Его слушайте»), представляют для нас большой интерес. Согласно им, Иисус сочетает в Себе три великих личности ветхозаветной веры.
   Повеление «Его слушайте» напоминает Втор. 18:15: «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь, Бог твой [говорит Моисей], – Его слушайте». «Сын» напоминает нам «царские псалмы», где именно о царе израильском говорится как о сыне Божьем, а Его царство видится главным образом как обеспечение и защита Своего народа: «Ибо он избавит нищего, вопиющего, и угнетенного, у которого нет помощника» (Пс. 71:12; ср.: Пс. 2:6,7). «Избранный» [73 - Рассуждения автора строятся на английском переводе Библии; в СП дается слово «Возлюбленный». – Примеч. пер.] значит «избранный Слуга Божий» (см. последние главы Исаии, напр.: Ис. 42:1), чья преданность Господу приводит Его к страданиям и смерти (Ис. 52:13–53:12).
   Таким образом, мы видим, что признаки, которые, согласно 9:1–6,10–17,23—27, должны характеризовать церковь, являются также признаками Самого Христа, ибо Он есть тот Пророк, Которого надо слушать и внимать. Вот почему церковь, если ей предстоит продолжать Его дело, должна быть церковью евангелической. Он есть Царский Сын, Который с помощью Своего богатства и силы удовлетворяет нужды Своего народа. Вот почему Его церковь должна исполнять такое же служение и быть таким сообществом, члены которого заботятся друг о друге и помогают друг другу. Он Избранный, Слуга, ступающий по пути страданий. Вот почему все желающие стать Его учениками должны так же, как и Он, взять свой крест и отречься от себя.
   Послание, семья, крест – так ли нам видится жизнь церкви, к которой мы принадлежим? Следует ли она примеру своего благовествующего, заботящегося и страдающего Господа? И когда она провозглашает Христа, видится ли Он нам как Господь? К тому времени, когда мы подходим к 9:36, образ Христа и Его церкви, созданный Лукой, выглядит вполне ясно. По нему мы должны выверять свое понимание этих моментов.

2. Картина, все еще незаконченная (9:37–50)

   Несмотря на то что она ясна и понятна, мы все же видим пока только ее контуры. Картина все еще остается незаконченной. Мы можем поинтересоваться, зачем Луке понадобилось писать следующие десять глав, самую большую центральную часть его Евангелия, если с этого момента все и так становится ясным. Служение в Галилее подошло к концу; некоторые последовали призыву Христа, но большинство, хотя и «дивились всему, что творил Иисус» (9:43), своим сознательным непониманием, Кто Он такой на самом деле, выражали Ему свое неприятие. Почему же тогда Иисус не перешел сразу к кульминации Своего служения и не ускорил приближение кризиса, который приведет Его к Голгофе? Что еще оставалось незаконченным и почему понадобилось не меньше года [74 - Ср.: Ин. 6:4 и 12:1. Насыщение пяти тысяч происходит в одну Пасху, а распятие – в другую (следующую?).], чтобы это исполнить?
   Причину того, почему израильтяне, путешествующие через Синай, выходя напрямую к цели, вдруг неожиданно пускаются в длинный объезд, раскрывают четыре происшествия, о которых Лука повествует сразу после рассказа о преображении Иисуса. Каждое из них выставляет в неприглядном свете учеников Христа и показывает нам, насколько несовершенны они были даже в тот период.

   1) В вере (9:37–43)
   …Учитель!умоляю Тебя взглянуть на сына моего, он один у меня: Его схватывает дух… Я просил учеников Твоих изгнать его; и они не могли. Иисус же отвечая сказал: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами и буду терпеть вас?.. (9:38–41).
   Комментаторы расходятся во мнение о том, кого Иисус обвиняет в недостатке веры. Но из остальных историй этого раздела, в каждой из которых рассказывается о неудачах учеников в том или ином отношении, становится понятно, что именно их Иисус обвиняет в недостатке веры. Столько раз они видели исцеляющую и очищающую силу Иисуса и столько раз еще совсем недавно (см.: 9:1–6) они испытывали ее действие на себе! Так что их неудача в этом случае снова свидетельствует о том, насколько они незрелы и сколько им еще предстоит узнать. Несмотря на то признание, которое сделал Петр Иисусу, ученикам все еще недоставало веры в Него как в Пророка спасения.
   Такая вера диаметрально противоположна той, что была у Белой Королевы из книги Кэррола [75 - Льюис Кэрролл. «Алиса в зазеркалье», гл.5.], которая могла перед завтраком поверить в шесть невероятных вещей. У учеников Христа было основание для веры, они видели, что победы этого царства возможны. Эта вера считает благословения и не видит причин, почему бы им не умножаться. Поэтому для христиан с недостатком веры эта часть Евангелия звучит призывом изучать историю народа Божьего и размышлять о своем личном опыте, чтобы вспомнить о том, что может сделать Господь.

   2) В понимании (9:44,45)
   Вложите вы себе в уши слова сии: Сын Человеческий будет предан в руки человеческие. Но они не поняли слова сего… (9:44,45).

   Распятие было оскорбительно и неприемлемо для них. Внутренне они не могли примириться с ним (ср.: Мф. 16:22). То же было и во второй раз, когда Иисус сказал им об этом, и будет еще много раз (ср.: 9:22; Мк. 8:31; 9:9,12,31; 10:33,45). И все же, несмотря на Его очевидное желание учить их, они не хотели задавать Ему вопросы (9:45) и по-настоящему осознали значение креста только после того, как Он воскрес (24:25).
   Конечно же, для этого были причины. Однако это не оправдывает вялости ума народа Божьего сегодня. Чтобы ум был ясный, его нужно использовать. Понимающие христиане – это не те, кто просто посещает разные христианские мероприятия, но те, кто постоянно спрашивает, слушает и думает.

   3) В покорности (9:46–48)
   Пришла же им мысль: кто бы из них был больше? (9:46).

   Кажется просто невероятным, что взрослые люди, более того – ученики Христа, открыто спорят о том, кто из них важнее. Иисус изобличает это как ребячество, когда ставит пред ними ребенка как живой упрек в том, как мало у них покорности. Совершенно ясно, что они едва начали осознавать, что значит следовать за Слугой по пути самоотречения или за Царем, заботящимся о благосостоянии других.
   Эта незрелость также часто встречается в жизни церкви. Не то, чтобы я стремился к личной славе, думает человек, конечно, нет, но я полагаю, что люди должны признавать мой статус, потому что я как-никак преподобный (профессор, влиятельное лицо или еще что-нибудь в этом роде). Если я смеюсь над этим искушением, то меня может подстерегать другое – испытать чувство превосходства над другими из-за моего назначения и той христианской деятельности, в которую я вовлечен. Или еще менее уловимое – мной может овладеть гордость от того, что я представляю некую группу или организацию. В любом из этих случаев имеет место недостаток смиренности, которая заставляет христиан «не о себе только… заботиться, но… и о других» (Флп. 2:4); и именно этот недостаток препятствует росту единения среди народа Божьего.

   4) В терпимости (9:49,50)
   Наставник!мы видели человека, именем Твоим изгоняющего бесов, и запретили ему, потому что он не ходит с нами (9:49).

   Если считать Иоанна автором пяти книг Нового Завета, то очевидно, что в его жалобе Иисусу мы находим скорее стремление к истине, чем прозрение и любовь, заявляющие о себе в тех работах, которые он написал позже. Усердным из народа Божьего, особенно таким, которые, как Иоанн, борются за чистоту церкви, не хватает любви и прозрения, которые смягчают их врожденное рвение. Перефразировав знаменитую молитву Рейнхольда Нибура, можно сказать, что они должны просить ясности, чтобы принять то, что не нужно оспаривать, мужества, чтобы оспаривать то, что нужно оспаривать, и мудрости, чтобы понять разницу между тем и другим.
   Более мудро, чем Иоанн, на это отреагировал бы иудейский учитель Гамалиил, которого Лука цитирует в своей второй книге: «Если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его» (Деян. 5:38,39).

   Что же еще может поделать Иисус с такими неверующими, самонадеянными и ограниченными учениками, кроме как взять их с Собой еще на один курс обучения? Таким образом Лука завершает свой первый раздел и представляет нам центральный раздел Евангелия (9:51–19:44). Его иногда называют «Путешествием в Иерусалим», но на самом деле он больше похож на учебный курс, предназначенный для наставления учеников, чем на дневник путешественника. Если воспользоваться названием книги А Б. Брюса (А. В. Brace), это своего рода «Подготовка Двенадцати».
   Теперь мы можем заглянуть в свое сердце, чтобы увидеть, насколько нам удалось понять, Кто такой Господь и какими должны быть мы, Его люди. И если мы признаем, что так же, как и Его ученики, мало знаем о Нем и о себе самих, то будем еще больше ценить Его терпение и любовь, благодаря которым Он вновь и вновь дает нам возможность больше узнать Его Слово и полнее использовать то, что мы получили.

Слова Спасителя

9:51 – 10:42
Путь

   С 9:51 Лука начинает не просто новый раздел, но центральную, третью часть своего Евангелия. Это становится ясным, во-первых, из сравнения его рассказа с рассказами Матфея и Марка. До этого момента все три истории шли параллельно, но теперь, начиная с этого места, расходятся. Во-вторых, до сих пор повествование было сосредоточено в основном наделах Иисуса, теперь же все внимание переносится на Его слова. Возможно, именно это имел в виду Лука, когда писал в начале своего второго труда: «Первую книгу написал я… о всем, что Иисус делал и чему учил от начала…» (Деян. 1:1).
   Поэтому Иисус-Учитель занимает центральное место в этом данном разделе Евангелия. И последователи, то есть ученики, показали, что нуждаются в Его учении, как мы видели это в заключительном абзаце предыдущего раздела (9:37–50). Последние стихи того абзаца устанавливают прямую связь с новой темой. Они рассказывают о следовании за Иисусом (9:49), и Лука сразу же объясняет нам, как и куда надо следовать за Ним (9:51–56).
   В 9:51,53 дана основная мысль. Иисус «восхотел идти в Иерусалим». Это тот путь, который Он должен пройти. Поэтому данная глава называется «Путь». Весь центральный раздел Евангелия Луки, от 9:51 до 19:44, передает атмосферу путешествия (о чем автор время от времени напоминает нам, хотя приводимые им подробности настолько поверхностны, что ни о какой точной географии или хронологии не приходится говорить. См.: 10:38; 13:22; 17:11; 18:31,35; 19:1,11,28 и дал.) [76 - Друри (р. 55) отмечает, что метафорический образ путешествия удачно передает содержание понятия «жизнь», и вспоминает, как использует этот образ в своей книге «Путешествие пилигрима» Джон Беньян.]. Все внимание здесь сосредоточено на учении Христа о Его «пути», и раздел начинается с некоторых наставлений по этому поводу. С 9:51 до 10:16 мы узнаем о том, какой это «путь»; с 10:17 по 10:42 мы узнаем, каким он не будет.

1. Какой это путь (9:51–10:16)

   Мы уже упоминали о случае в Самарии, которым Лука начинает данный раздел (9:51–56). Причиной неприветливости самаритян по отношению к Иисусу могло быть Его еврейское происхождение или (что менее вероятно) предположение, что Он, в любом случае, долго здесь не задержится. Иаков и Иоанн приготовились постоять за честь своего Наставника. Готовность к защите и противостоянию возникла на основе заблуждения, и Иисус отклоняет и то, и другое. Главным было то, что Ему вскоре предстояло быть принятым наверх – умереть, воскреснуть и вознестись, – и именно к этому событию лежал сейчас Его путь.
   В конце гл. 9 Лука располагает вместе три события, касающиеся людей, заинтересованных в пути Иисуса, и в них повторяется одна мысль: «Пойду… следуй… пойду» (9:57,59,61). Затем, в начале гл. 10, тех, кто последовал за Ним, Иисус «послал… по два пред лицем Своим» (10:1). Вот что означает примкнуть к пути Иисуса: последовать за Ним (9:57–62), а идти перед Ним (10:1—16) – значит быть Его последователем и глашатаем.

   1) Быть Его последователем (9:57–62)
   Первому потенциальному последователю Иисус объясняет, что, когда дело касается Сына Человеческого, забота о домашнем очаге и доме, как это бывает в обычных условиях, должна отойти для него на второй план. Другому, который, перед тем как последовать за Иисусом, хотел исполнить свой сыновний долг и позаботиться о родителях, пока они живы, Он дает такой же жесткий ответ. То же самое произошло и с третьим: естественные обязанности по отношению к домашнему очагу и своим близким должны уступить дорогу первостепенным требованиям Царства Божьего.
   Суровые слова Иисуса (9:62) иногда воспринимаются как предупреждение о том, что даже вошедшие в Царство Божье могут потерять свое место там. Однако здесь Иисус думает не о конечном спасении. Он всего лишь объясняет, что для взявшегося за плуг единственный способ сделать ровный желоб, то есть такой, который «надежен для Царствия Божия», – это смотреть вперед, а не назад. Это Он идет «впереди их» (Мк. 10:32), и на Нем должен быть сосредоточен их взгляд. Следование по Его пути – вот задача, превосходящая все остальные наши задачи.
   Мы обязаны понимать это правильно. Простая безопасность, принятые обычаи, домашние узы все еще остаются нормой. Иисус одобряет их, так как это неотъемлемая часть жизни человека; так задумал Господь, и так должны жить Его последователи. Но больше всего интересует здесь Иисуса то, что произойдет на распутье. «Предположим, что Я дам тебе работу, на которой ты будешь получать меньше, чем сейчас, твое будущее (с человеческой точки зрения) будет неясным, а привычный образ жизни разрушится. Или представь, что Я попрошу тебя сделать для Меня что-нибудь такое, что для многих людей твоего класса и происхождения будет просто „невыполнимым “. Или представь, что Я призову тебя к службе таким образом, что тебе придется оставить своих близких и родных без объяснений. Последуешь ли ты тогда за Мной?»
   Господь регулярно проверяет искренность Своих людей, подводя их к таким развилкам. Когда необходимо выбрать один из двух путей, какой путь мы предпочтем? Привычность, устои, традиции или Христа? С самого начала Иисус говорил (см., напр.: 5:27): «Следуй за Мною».

   2) Быть Его глашатаем (10:1–6)
   Те, кто решил последовать за Иисусом и учиться у Него, далее посылаются впереди Него, чтобы представлять Его другим. Семьдесят учеников должны были идти «во всякий город и место, куда Сам хотел идти».
   Тем, кто таким образом стал Его глашатаем, Иисус говорит о тяжком труде (10:2), опасностях (10:3), требуя от них целеустремленности (10:4) и откровенного провозглашения Благой вести Царства (10:5—12). Тяжкий труд – это жатва; когда ворота спасения закроются, этот тяжкий труд будет делом ангелов (Мф. 13:30,39). Но пока ворота остаются открытыми, доставлять обращенных в амбар Господа остается заботой учеников. Когда «агнцы» выходят благовествовать, им надо опасаться духовных «волков». Целеустремленность же рождается тогда, когда мы отказываемся от удобств и отдыха. А их благовестие, обрисованное во второй части данного абзаца, должно быть предельно ясным и скорым. Мы начинаем видеть, как на практике отпадают все остальные, менее важные заботы (9:57–62), когда мы полностью отдаемся делу возвещения людям об Иисусе.
   Таков этот призыв; многие могут подумать, что «следовать» за Иисусом они еще в их силах, но быть Его «глашатаем» – это удел особо одаренных. Но в этом абзаце не раз подчеркивается, что Иисус ожидает от каждого христианина и того, и другого. В цифре, обозначающей количество посылаемых учеников, может скрываться символический смысл [77 - Некоторые комментаторы предпочитают переводить число «семьдесят» как «семьдесят два» и предлагают свои варианты его толкования, подтверждающие, что оно также может быть символичным.]. Иисус уже послал двенадцать Своих учеников вести народ Божий, и если это число соответствовало двенадцати сыновьям Иакова, другое число не менее символично: семьдесят было суммой всех участников семейства Иакова, когда он отправился в Египет, и всех старейшин Израилевых, когда они вскоре вышли из Египта (Быт. 46:27; Чис. 11:16). Мы могли бы разграничить две эти символические цифры следующим образом: 12 = патриархи Израиля = апостолы; 70 = народ Израиля = церковь в общем.
   Приказ, полученный семьюдесятью учениками, по своей природе применим к каждому христианину. Для этого не надо быть исключительным человеком. Исключительным делает человека послание, которое он несет, и сила, которая его ведет. Послание – это вопрос жизни и смерти. Последний суд, который не за горами, рай или ад, вечное блаженство или страдание – все зависит от того, примем мы или отвергнем Божественное послание (10: 12–16). Божественная сила – это Сам Господь; Его урожай, весь замысел Его находится под Его контролем, и трижды Он берет на Себя ответственность посылать тружеников (10:1–3). Ни один христианин не имеет права отказаться от этого служения, ссылаясь, как Моисей, на свои недостатки. Ибо Господь отвечает на это: «Кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли Господь? Итак пойди; и Я буду при устах твоих, и научу тебя, что тебе говорить» (Исх. 4:11,12).
   Иногда вместо уст Моисея используются уста его красноречивого брата (Исх. 4:14–16). Но даже в этом случае неуверенный в себе Моисей становится пророком, и говорит за Господа (Втор. 18:15), и хочет, чтобы весь народ Божий поступал также (Чис. 11:29). Его надежда исполнилась в наше новозаветное время, когда Дух Святой излился на «всякую плоть» (Деян. 2:17,18), и каждый, кто спасся, может не только искренне верить, но также подтверждать на словах – красноречиво или нет, – что Иисус есть Господь (Рим. 10:9).
   Таким образом, путь Иисуса заключает в себе два аспекта. Иисус зовет людей быть Его последователями и учениками, а когда они узнают Его лучше, Он посылает их впереди Себя быть Его глашатаями, посланниками и слугами. В обоих случаях необходимо полностью отдаваться своему делу.

2. Каким этот путь не может быть (10:17–37)

   Однако такую преданность часто понимают неправильно. Хотя мы и знаем, что, начиная служить Ему, мы должны уповать на силы Христа, а не на свои собственные, мы склонны все-таки считать «преданность» своим «достижением». Часто мы думаем, что быть последователем или глашатаем Иисуса – значит завершить это служение. На самом же деле последователем и глашатаем Иисуса нужно просто быть.
   Не путь ли Иисуса указывает нам, что мы делаем и кто мы есть?
   Конечно же, он. Рассмотрим же и это недопонимание и его разъяснение.

   1) Объяснение посвященным (10:17–24)
   «Семьдесят учеников возвратились с радостью» (10:17); они удачно благовествовали. Но было ли это следствием их усилий? Поняли ли они это, и было ли это понимание следствием, в первую очередь, их познаний?
   Напротив, они осознают то, что мы уже отметили, – их сила изгонять демонов заключается только в имени Иисуса; и Он ясно дает понять это – «Даю вам власть» (10:19). Он делает из них посланников, которые могут плодотворно провозглашать Его послание. Важно не то, что они будут делать, чего Он от них хочет.
   Важно то, что они позволят Ему сделать себя такими людьми, которые неизбежно будут выполнять то, что Он требует.
   То же самое с осмыслением данного послания. Это произошло не благодаря работе их ума (10:21–24). Иисус благодарит Отца за то, что Он «утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам». В этих двух коротеньких фрагментах, конечно же, речь идет не о том, что народ Божий пассивен и глуп, а Иисус управляет их телами, как марионетками, и программирует их, как компьютеры. Несомненно, что и в теле, и в уме они активны, служа Ему, сейчас – в евангелической репетиции, а затем – в полноценном служении церкви. Но их страстная деятельность берет свое начало из возможностей, которые дал им Он, а не они сами в себе развили, и из понимания, которое также дал Он, а не они сами достигли. Действительно, для людей Христовых общим является тот факт, что каждый из них может сказать: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20). Таким образом, рассказ о возвращении семидесяти продвигается вперед и вступает в эпоху Святого Духа, которая должна начаться в Пятидесятницу – момент сверхъестественного обитания силы Христа среди и внутри Его народа. Так пусть же и Его народ, и Он возрадуются (10:17,21) Божественной печати, лежащей на чудесах, которые должны случиться.

   2) Объяснение непосвященным (10:25–37)
   Затем следует знаменитая история о добром самаритянине.
   Для тысяч людей, христиан и нехристиан, она стала образцом любви к ближнему. Народ Христов особенно ценит ее как иллюстрацию к Его второй великой заповеди, той, в которой помимо любви к Господу нам вменяется любить своего ближнего. В притче о самаритянине рассказывается о такой любви. Самаритянин – это тот, кто, видя нужду другого и имея возможность оказать ему помощь или поддержку, так и поступает без предрассудков и невзирая на обстоятельства. Это одна из сторон христианского образа жизни.
   Но как и все притчи Иисуса, история о добром самаритянине имеет еще более глубокий, скрытый смысл, и один из ключей к нему лежит в вопросе законника. Он спрашивает не о самой вечной жизни, а о том, как ее достичь. «Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?» (10:25). И это различие немаловажно.
   Иисус отвечает что называется argumentum ad hominem, то есть «доказательством, основанным не на объективных данных, а рассчитанным на чувства убеждаемого». Спрашивающий хорошо знает иудейский закон, поэтому Иисус отвечает, исходя из собственных позиций этого человека: «В законе что написано? как читаешь?» (10:26). Законник спрашивает о том, что ему делать, чтобы унаследовать вечную жизнь, и Иисус ему отвечает, что сначала он должен делать то, что велят ему две великие заповеди, и поступать, как поступил самаритянин (10:28,37). Спрашивающий хочет узнать путь к жизни, и Иисус говорит: «Так поступай, и будешь жить» (10:28).
   Но когда дело касается вечной жизни, то если в Писании и есть что-либо более однозначное, так это то, «что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть» (Рим. 3:20). Говорится, что «исполнивший его человек жив будет им» (Рим. 10:5), но это только теоретически; проблема в том, что это ни у кого не получается. Если законник думает, что вечной жизни можно достичь, исполняя требования закона, ему предстоит узнать, насколько высоки эти требования.
   История о добром самаритянине на самом деле не так проста, как кажется на первый взгляд. Речь в ней идет о том, что в жизни невозможно. Мы так привыкли думать о жертве и спасителе в этой истории как о «ближних». Однако это лишь уловка; Иисус намеренно выбирает героями Своей истории представителей двух групп людей, которые известны Его слушателям совсем не как добрые соседи, но как заклятые враги. Увидеть, как самаритянин помогает еврею, – это все равно, что увидеть, как эфиоп меняет цвет своей кожи или леопард лишается своих пятен. «Ирландский республиканец случайно попадает в руки врагов, и ольстерский оранжист приходит ему на помощь; белый колонист оказывается в руках врагов, и черный борец за свободу приходит ему на помощь; вот чего требует от нас закон Божий».
   Но в любом случае, законник был прав в одном. Вечная жизнь – это то, что необходимо «наследовать». А чтобы получить наследство, необходимо быть наследником. Никакие дела не сделают вас таковым. Соблюдение закона – это образ жизни, но это не путь к жизни. Только милостью Божьей мы становимся правильными людьми – Его людьми; только родившись заново, мы начинаем делать правильные дела.
   Путь Иисуса – это путь самоотречения и преданности, как в следовании за Ним, так и в возвещении. Но это не путь прилежной «религии» и неистового служения, занятости и бесконечных добрых дел. Этот путь означает не достижение, но обязательство, не деятельность, но отношение к ней, не количество, но качество.
   Последний эпизод данного раздела подводит этому итог (10:38–42). Именно «в продолжение пути их» Иисус и Его друзья проходили мимо деревни, где жили Марфа и Мария, и были приглашены ими в гости. Происшествие в их доме окончательно проясняет то, что происходило до этого. «Мария… села у ног Иисуса и слушала слово Его» – это правильный путь. «Марфа же заботилась о большом угощении» – а это неправильный путь.
   Иисус говорит Марфе: «Одно только нужно». Что бы ни означала эта спорная фраза, в ней слышится мягкий упрек женщине, что ее приоритеты выбраны неверно. Но эти же слова являются подтверждением того, что практическое служение уместно, и оно ценится Господом. Но Мария избрала лучшее. «Путь» с Иисусом означает жизнь в постоянном стремлении узнавать о Нем больше, познавать Его. Как мы видели в начальном эпизоде этого раздела (9:51–56), этот «путь» означает готовность сопровождать Его, даже в «Иерусалим», до креста, где умирает наша старая жизнь ради себя. Все наши стремления к духовным достижениям, все предположения, что вечной жизни можно достичь, а Богу угодить количеством добрых дел, должны умереть. Когда Иисус призывает нас следовать за Ним, Он не имеет в виду привлечь нас к неистовой религиозной деятельности, полностью зависящей от наших сил. Он зовет нас к полному самоотречению ради Него, чтобы произвести в нас «хотение и действие по Своему благоволению» (Флп. 2:13).

11:1-12:12
Дар Святого Духа

   Знамение, сошедшее на собрание народа Божьего в Пятидесятницу, было исполнением пророчества: «Но это есть предреченное пророком Иоилем: „И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть…“» (Деян. 2:16,17). Пророчество истинно исполнилось в тот день, истинным было с того дня и будет истинным до скончания времен. Тогда настала эра Святого Духа, и это та эра, в которой мы живем.
   До того дня Дух пребывал в мире и воплощался время от времени в некоторых избранных (см.: Суд. 6:34), иногда в пророка, иногда в царя. Но тому поколению было суждено увидеть по-новому дела Святого Духа. «Блаженны очи, видящие то, что вы видите! Ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели…» (10:23,24). То, что случилось в истории впервые, было излиянием духовного благословения на всех, принимающих его. Народ Божий в целом и каждый в отдельности получил в дар Святого Духа.
   Однако в первых двенадцати стихах гл. 11 Святой Дух нигде не упоминается, и вы можете спросить, почему я начал разговор о Нем. Ведь тема этих начальных стихов – молитва, а не Святой Дух. Мы читаем, во-первых, о значении молитвы (11:1,2). Иисус часто молился, и Его ученики попросили научить их делать то же самое. Иисус отвечает на это Своим наставлением, отмечая таким образом важность этого дела. Во-вторых, перед нами раскрывается сущность молитвы (11:2–4). «Молитва Господня» даже в этой краткой версии (более полная приводится у Матфея 6:9—13) – это образец. Не в том смысле, конечно, что, когда мы молимся, мы должны говорить именно эти слова. Речь идет о том, что мы должны молиться подобным образом. В-третьих, нам преподносится притча, затрагивающая использование молитвы (11:5—10), и, в-четвертых, – две мини-притчи, иллюстрирующих основу молитвы (11:11–13). Первая история (о настойчивой просьбе друга о хлебе среди ночи) учит нас молиться настоятельно не потому, что в противном случае Господь не ответит, но как если бы Он не отвечал. Другими словами, речь идет о молитве и нашем участии в ней. Рассказанная история – это не иллюстрация действий Отца в молитве. Основа молитвы, или участие Отца, показывается косвенно, в высказываниях об отце, который, естественно, просящему яйцо или рыбу ребенку не даст змею или скорпиона. В конце концов, Отец отвечает на нашу настойчивую молитву; Его не надо долго просить, потому что Он всегда желает нам только лучшего.
   В связи с этим впервые упоминается Святой Дух (11:13). Помещая этот фрагмент в данный контекст, мы видим, как Лука плавно переходит от гл. 10 к гл. 11. В гл. 10 описывался путь Иисуса, путь к Господу. Это путь самоотверженной преданности Ему; здесь речь идет не о достижениях (сделать для Него все, что в наших силах), но об отношении (стать такими, какими Господь хочет, чтобы мы были). Что случается, когда мы горячо стремимся отдаться Ему (это было темой раздела 9:51–10:42)? Мы обнаруживаем, что великий Господь оказывается и нашим Отцом Небесным, отвечающим на наши просьбы. Когда мы просим, ищем, стучимся, Он дает нам ответ, в котором мы нуждаемся (11:9,10). Как человеческий отец не остается равнодушным к просьбам своего дитя (11:11,12), так и Господь отвечает тем, что Матфей называет «деяниями благими» (Мф.7:11), а Лука – даром Святого Духа (11:13).
   В начальных стихах гл. 11 Лука уже говорил об этом. Он поместил туда свой вариант «Молитвы Господней» как мостик между двумя главами. Молиться «Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое» – значит признать Его верховное владычество (тема гл. 10). Продолжить молитву словами «Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день; и прости нам грехи наши… не введи нас в искушение» (11:3,4) – значит обнаружить, что Он восполняет все наши нужды (тема гл. 11). Старая жизнь отдана Ему; затем приходит новая, которую можно охарактеризовать, как жизнь в Святом Духе.
   Следующие эпизоды раскрывают, что означает вторжение силы Духа.

1. Духовная революция (11:14–32)

   То, что Иисус должен сказать о революции, наступившей с пришествием Святого Духа, вытекает из случая с одержимым (11:14). Это чудо вызывает два возражения, на каждое из которых Иисус отвечает по очереди (на 11:15 дается ответ в 17—2 8; на 11:16 – в 29–32).
   Первое возражение касается того, что Иисус делает. Его противники уже решили, что Он не может обладать Божественной властью, поэтому бесов Он изгоняет силой бесовской. На это Он отвечает, что, напротив, изгнание бесов показывает силу Духа Божьего в действии, что это действительно Божественные деяния спасения.
   Второе возражение касается того, кем Он должен быть, чтобы творить такое. Исцеления сами по себе – недостаточное подтверждение того, что Он человек, наделенный Божественной властью; возражающие Ему хотят большего – безошибочного «знамения с неба». На это Он отвечает им, что только в Нем они найдут и спасение, и знамение, подтверждающие истинность Его спасения. Он – Спаситель.

   1) Спасение (11:17–28)
   Мы знаем, что Царство Божье пришло, потому что пришло спасение; и мы знаем, что спасение пришло, потому что в данном случае (в других случаях оно выражается по-другому) мы видим, как оно изгоняет бесов из одержимого (11:20).
   И это спасение – дело Святого Духа. Слова Иисуса, приводимые Матфеем, показывают, что «перст Божий» – это «Дух Божий» (Мф. 12:28). И спасение, принесенное Духом, очень похоже на то, что часто происходит в истории, – удачный политический шаг или «дворцовый переворот». При изгнании бесов из одержимого произошло следующее: злая сила – это «сильный с оружием», который «охраняет свой дом», но Божественная сила – это «сильнейший его», который «нападет на него и победит его» (11:21,22).
   Надо отметить, что для Иисуса, как пишет об этом Лука, изгнание бесов – это реальность. Он обращается к этому, как к подтверждению Своего главного послания – «Если же Я перстом Божиим изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царствие Божие». Было бы нелепо уступить ложным убеждениям.
   Но хотя Иисус признает изгнание бесов реальностью, тем не менее Он использует это всего лишь как пример того, что происходит всегда, без всяких исключений, когда спасение Божье врывается в наш мир. В каждом случае должна быть революция. Каждый, кто нуждается в спасении, в каком-то смысле находится во дворце, который охраняется «сильным с оружием». Позже Лука процитирует слова Иисуса из рассказа своего ближайшего друга Павла, зафиксированные в Деян. 26:18, о том, что Его миссия заключается в обращении людей «от власти сатаны к Богу». Таково положение неспасенных, даже если сила зла держит их в своих руках не так очевидно, как одержимого.
   Более того, от простых перемен никогда не будет долговечных ценностей, как продолжает объяснять Иисус. Сначала Он рассказывает о злом духе, оставляющем человека, в котором он жил (11:24). Некоторые полагают, что здесь Иисус подразумевает дела иудейских заклинателей. Однако Он не уточняет этого, потому что Его основная цель – показать, насколько бесполезно (и даже опасно) изгнание бесов любым способом, если в человека не входит соответствующая добрая сила, способная закрыть на засов дверь и не впустить зло обратно. И это всегда так, когда человек пытается избавиться от зла внутри себя заклинанием или простой решительностью.
   Во-вторых (11:27,28), Иисус использует восклицание женщины из толпы: «Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!» Комментарий Бенджела (Bengel) гласит: Bene sentit, sed muliebriter loquitur [78 - Quoted by Plummer, p. 305.], что примерно можно перевести так: «Прекрасная мысль, но сказана женщиной!» Он имеет в виду, что это было выражение действительно хорошего чувства («Иисус чудесная личность»). Но выражено это чувство было так, как могла его выразить только женщина («какое это благословение быть Его матерью»). От этого оно не стало хуже, потому что Мария и сама говорила о том же (1:48). А слова этой женщины дали возможность Иисусу сказать, что истинное благословение заключается в отношении с Ним, а не в отношении между матерью и сыном. Оно принадлежит тем, в чьи сердца Он вошел со Своим посланием спасения. В этих людях больше нет места для изгнанного злого духа: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его».
   Поэтому спасение означает больше, чем просто перемены; оно означает революцию. Природа не терпит вакуума. Сильный человек не только должен быть повержен; другой, который сильнее его, должен одержать полную победу и занять его место.
   Это побуждает Иисуса сказать о Себе следующее: Он и есть Тот сильнейший, Тот, Кто приносит спасение. Он – Спаситель.

   2) Спаситель (11:29–32)
   Такая революция, призвание людей «из тьмы в чудный Свой свет» (1 Пет. 2:9), освобождение, происшедшее так же, как и во времена исхода, с помощью «перста Божиего» (Исх. 8:19), – это дело Святого Духа, приносящего спасение. Но где же сейчас можно обрести это спасение? К кому нам следует обратиться за ним?
   Для тех, кто искренне ищет спасения, существует много указателей на Того единственного, в Ком можно найти это спасение. Таковы, например, семь «знамений», или чудес, о которых рассказал Иоанн в своем Евангелии (напр.: Ин. 2:11). Но для злого поколения существует только одно знамение, указывающее на то место, где можно найти истину. Это, по словам Иисуса, – знамение пророка Ионы (11:29). Порядок событий, изложенных в Книге Ионы, соответствует истории о Сыне Человеческом. Иона попадает в открытое море, и его проглатывает кит; через три дня он возвращается на землю и провозглашает послание Божье ниневитянам. Жизнь Иисуса имеет ту же последовательность – смерть, погребение, воскресение, провозглашение.
   Разница между знамением Ионы ниневитянам и знамением Иисуса Своему поколению заключается в том, что последний «больше Ионы» (11:32). «Больше» здесь относится не столько к Иисусу (Он не сравнивает Себя с Ионой), сколько ко всему Его делу, которое больше, глубже и реальнее. Иона испытал нечто подобное смерти, погребению и воскресению и пошел в Ниневию с еще не успевшим развиться зачатком Благой вести – благой, но ограниченной. В Иисусе происходит нечто более великое. Святой Дух врывается в мир со властию и посредством реальной смерти, реального погребения и реального воскресения, предлагает миру реальное спасение. То, что иллюстрируется и предвещается в истории Ионы, становится действительным в лице Иисуса.
   И именно на Иисуса всегда указывает Святой Дух. «Он будет свидетельствовать о Мне» (Ин. 15:26). Иисус – Спаситель.
   В Пятидесятницу началась эра Святого Духа. С тех пор Он предлагает всем людям спасение – революцию, в которой владычество зла свергается владычеством Господа. Вот что делает «перст Божий». И это спасение можно найти в Иисусе, и только в Нем. Именно на Него указывает «перст Божий».

2. Духовное преобразование (11:33–12:12)

   Другая сторона работы Духа представлена Лукой в ряде высказываний о свете. Иисус говорит об отдельном человеке, в котором Святой Дух творит революцию. Точно также, как светильник зажигается не для того, чтобы скрыть, но для того чтобы осветить всю комнату, ясное зрение просвещает всего человека; другими словами, возможность видеть вещи такими, какие они есть, влияет на весь образ жизни и действия человека (11:33–36).
   Поэтому, произведя в человеке революцию, или «прояснив его взгляд», Святой Дух начинает преобразовывать его, или соотносить его образ жизни с тем, как он теперь видит мир. После того как Он зажег светильник, Он поднимает его высоко вверх, чтобы осветить каждый угол комнаты.
   Дальше Лука рассказывает о беседах Иисуса, излагая Его диалоги на эту тему сначала с фарисеями, затем с учениками.

   1) Внешняя религия (11:37–54)
   Здесь Иисус говорит не только с фарисеями, но и о них (11:37–39). Он не боится сказать им, что их религия, несмотря на то что она составляет всю их жизнь, – всего лишь пустое притворство. Они никогда не позволяли Духу произвести в них революцию, а значит и преобразования. Они очищают «внешность чаши и блюда… а внутренность [их] исполнена хищения и лукавства» (11:39). А так как в их душах не происходит никаких изменений, Он осуждает их шестью «горе вам» в 11:42–52. У Луки зло, заключенное в их необновленных сердцах, названо по имени, а Матфей в своем Евангелии отражает, как Иисус прямо высказывает обвинение им – «лицемеры» (Мф. 23:13,15, 23,25,27,29). Они играют именно ту роль, которую обозначает это слово. Их религиозная жизнь – это всего лишь роль в пьесе; эта роль не имеет никакого отношения к тому, кто они на самом деле. Их религия – это не более чем театральное представление.

   2) Внутреннее обновление (12:1—12).
   Поговорив с фарисеями о фарисеях, Иисус обращается к Своим ученикам и говорит теперь о них. Раньше не было революции и поэтому не было никакого преобразования. Сейчас же, напротив, произошла революция, значит, должно быть и преобразование.
   Он напоминает им, во-первых, что настанет день, когда вся внутренняя жизнь человека станет открытой. Вот чего не поняли фарисеи (12:1–3); все, что они делают, становится испорченным от закваски лицемерия, поэтому главное для них – чтобы внешне все выглядело правильным, а то, что внутри, не имеет значения. Но они заблуждаются, говорит Иисус. То, что внутри, имеет значение, и однажды «будет провозглашено на кровлях».
   Поэтому для нас важнее заботиться о благосостоянии души, а не тела. Нам необходимо приготовиться не к земному суду, но к суду Того, Который «может ввергнуть [нас] в геенну» – суду всемогущего Господа. Мы должны стремиться стать во всех отношениях такими людьми, каких Он одобрит, когда настанет тот день (12:4,5).
   Если такова ваша цель, то за революцией последует преобразование, вы станете верным Господу и мужественным перед людьми (12:6—12). И еще раз напомним, что все это сотворит Святой Дух. Власть в Его руках.

   Один стих в конце данного раздела не раз вызывал бурные дебаты. «И всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет; а кто скажет хулу на Святого Духа, тому не простится» (12:10). Первая половина стиха представляет некоторую проблему [79 - Если мы предположим (некоторые комментаторы так не считают), что под словами «Сын Человеческий» Иисус подразумевает Себя, тогда нам нужно объяснить кажущееся противоречие между 12:9 и 12:10а. Над этим отрывком много дискутировали. Ведь и те, кто принимает Христа, и те, кто Его отвергает (12:8,9), – это, вероятно, те, кому Святой Дух открыл Его; поэтому отречение от Сына Человеческого в 12:9 соответствует хуле против Святого Духа в 12:106. С другой стороны, говорить против «Сына Человеческого» (12:10а) может означать – говорить о Нем, не зная того, Кто Он есть на самом деле.], но вторая – это действительно камень преткновения. Какова она, «хула на Святого Духа», которая никогда не простится?
   Есть определенные вещи, которые даже Господь находит невыполнимыми. Когда мы осознаем это, мы начинаем осознавать природу того греха, который не может быть прощен. Для Него невозможно лгать, или отрицать Себя, или противоречить Себе (Евр. 6:18; 2 Тим. 2:13; Чис. 23:19). Ничто, Им сотворенное (включая и человека), не может одновременно быть и тем и не тем. А это, в свою очередь, означает, что если мы не будем прощены, то абсурдно утверждать, что мы будем прощены [80 - По этому поводу будет уместным прочитать отрывок из книги: С. S. Lewis, The Pilgrim’s Regress (Geoffrey Bles, 1943), p. 181.]. Поэтому для Господа невозможно простить того, кто говорит: «Я не послушаю Святого Духа, когда Он принесет мне послание спасения». Для Него невозможно спасти того, кто говорит: «Я не последую за Святым Духом, когда Он укажет мне на Спасителя». Невозможно произвести революцию в том, кто говорит: «Я не позволю Духу произвести во мне революцию». Это непростительная хула, против которой Господь бессилен. Человек, который решительно настроен попасть в ад, непременно туда попадет.
   Таким образом, Лука предупреждает своих читателей о непростительном грехе. Святой Дух приходит, чтобы произвести революцию в их жизни, предлагая спасение в лице Спасителя Иисуса; так пусть же они не противятся. Он приходит преобразить их жизнь по образу Иисуса; пусть же они не противятся, ибо это будет хулой на Святого Духа, и она не может быть прощена.
   Пускай осознают и ответят на это центральное послание Евангелия. В гл. 10 и 11 нам показаны две стороны этого процесса, а молитва Господня, являющаяся своего рода мостом между ними, заключает это в сжатые рамки. Эта же мысль выражается даже еще более кратко в словах, которые Лука приводит для разъяснения самого раннего послания христианской церкви: «Покайтесь… и получите дар Святого Духа» (Деян. 2:38). Они идут к Христу в покаянии и вере. Это гл. 10, путь к Нему. Но во время этого пути они обнаруживают, что Он Сам идет к ним. Это гл. 11. Он идет к ним с даром Святого Духа, и в Нем все блага новой эры.

12:13–13:21
«Когда Он приходит»

   Некто из народа сказал Ему: Учитель!скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас? (12:13,14).
   Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле?нет, говорю вам, но разделение… (12:51).
   Он же сказал: чему подобно Царствие Божие, и чему уподоблю его? Оно подобно зерну горчичному, которое взяв человек посадил в саду своем: и выросло, и стало большим деревом, и птицы небесные укрывались в ветвях его. Еще сказал: чему уподоблю Царствие Божие? Оно подобно закваске, которую женщина взявши положила в три меры муки, доколе не вскисло все (13:18–21).

   Этот раздел начинается обращением к Иисусу как к человеку, обладающему властью и влиянием, с просьбой разрешить некий правовой конфликт (12:13). В Его ответе звучит отказ от любого подобного проявления власти: «Кто поставил Меня судить или делить вас?» Я вижу в этих словах выражение сочувствия всем священникам, которым приходится делать заявления, подписывать какие-то документы, присоединяться к комитетам, говоря иначе – «придавать вес» тем делам, которые почти не имеют никакого отношения к их настоящей работе. Однако, изучив то, что Иисус говорит далее, мы понимаем, что этот отказ сделан с определенной целью; Он имеет власть сделать это, но к Его власти не следует обращаться для решения таких проблем: «Кто поставил Меня судить или делить вас?» Просящий правильно думал, что Иисус имеет власть «судить» и «делить», но Он пришел судить гораздо более серьезные дела, чем скандал, связанный с имуществом.
   Та же самая мысль проскальзывает в середине данного раздела в 12:51–53. Иисус истинный и безжалостный разделитель. Из-за того послания, которое Он несет, «отныне пятеро в одном доме станут разделяться: трое против двух, и двое против трех». Сын последует за Иисусом, в то время как его отец проигнорирует призыв. Мать примет дар Святого Духа, в то время как дочь отвергнет его. Матфей более наглядно представил этот образ: «Не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34) [81 - Лука же в свою очередь называет «перстом Божиим» то, что у Матфея названо «Духом Божиим» (11:20 = Мф. 12:28).]. Но фраза Луки, хоть и не такая яркая, возможно, намеренно выбрана им, чтобы напомнить слова разделения из 12:13,14, случая, который упоминается только у него.
   В конце данного раздела Лука приводит свой вариант притчи о горчичном зерне и закваске (см.: Мф. 13:31–33), который как бы подводит итог предыдущим шестидесяти четырем стихам: «Он же сказал…» (13:18). Другими словами, этими двумя историями Он заключает Свое поучение, дававшееся Им с 12:13 вплоть до данного момента. И горчичное зерно, и закваска рисуют Царство Божье, а разделение, которое, как мы увидим, становится основной темой учения Иисуса в этом разделе, в каждом случае проводится между тем, для кого ощущение этого царства стало живой реальностью, и теми, кто еще мало знает о нем. Острый глаз Иисуса-Разделителя проводит различие между садом, в котором горчичное зерно стало большим деревом, способным приютить птиц, и садом, который до сих пор остается голым; между тестом, из которого с помощью дрожжей делают вкусный хлеб, и тестом, из которого получится только пресное печенье.
   Мы снова замечаем сходства и различия между методом Луки и методом Иоанна. Лука опять фиксирует ряд событий, чтобы передать послание; Иоанн передает то же самое послание, но совсем другим образом. Единственное памятное предложение из диалога Иисуса с Никодимом звучит так: «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир». Иисус, Свет миру, светит в сердца людей и обнажает их истинную суть. Этот свет разделяет их на творящих зло, ненавидящих свет и не идущих к свету, чтобы в свете не были обличены их дела, и тех, кто творит дела истинные, чтобы было ясно видно, что деяния их в Боге «соделаны» (Ин. 3:19–21).

1. «Это суд…»

   Каждый эпизод в данном разделе показывает нам, что Иисус не только не отказывается «судить или делить» (12:14), но так и поступает. Он отбирает людей по их отношению к множеству вещей. Он приходит судить и делить не мелкие правовые стычки, но все человечество. «Это суд».
   1) В практическом отношении (12:13–34)
   Притча о безумии богатого естественным образом проистекает из просьбы и ответа на нее, которыми начинается данный раздел. Мы видим в начальных стихах (12:13,14) человека, желающего получить свою долю наследства; и он представляет собой наглядный пример того, от чего тут же предостерегает Иисус: «Берегитесь любостяжания» (12:15). Если человек знает истинные ценности жизни, он положит вещь в надлежащее ей место. Собственность в этой жизни принадлежит этой жизни; и так как эта жизнь менее важна, чем последующая, ценности этой жизни должны цениться меньше, чем ценности вечности.
   Богач в этой истории, согласно его собственным представлениям, достаточно разумен. Он смотрел вперед «на многие годы» и припас на будущее «много добра». Загвоздка в том, что он не учел, что когда он попадет в тот мир, все эти богатства не принесут ему никакой пользы.
   Только Лука записывает эту историю. Помещая ее на это место, он тем самым дает соответствующее введение к знакомым поговоркам о воронах и лилиях и к уроку, который мы извлекаем из рассказа о том, как Господь обеспечивает Свои создания (более известному в версии Матфея как часть Нагорной проповеди; см.: Мф. 6:25–33). Пища и одежда – это необходимые атрибуты человеческой жизни в этом мире, и «Отец знает, что вы имеете нужду в том» (12:30). Однако вы должны заботиться не о накоплении богатства для этого мира (что было ошибкой богатого фермера из предложенной Иисусом истории), но о накоплении «сокровища неоскудевающего на небесах», которое обеспечит ваше благосостояние в следующей жизни (12:33). Вот что значит «богатеть в Бога» (12:21), и это то, что заботит учеников Иисуса, почитающих Бога Отцом (12:22,30,32).
   Как же нам, заглядывая в будущее, устраивать свои материальные дела? Острый глаз Иисуса различает тех, кто занят нуждами ближайшего будущего и делами этой жизни, и тех, кто понимает, что дальнейшее будущее гораздо важнее, и главным образом занят приготовлением к следующей жизни.

   2) В духовном отношении (12:35–48)
   Когда Иисус продолжает говорить о господине и его людях, Петр просит Его объяснить метафору. Его вопрос (12:41) может означать: «Относится ли это к людям в целом или только к Его ученикам?» Обычно ведь Иисус провозглашал Свои притчи народу (8:9,10; Мф. 13:34). Вероятно, Петр полагает, что эта притча обращена только к домочадцам (народу Божьему), и его вопрос означает: «Предназначена ли эта высокая, обещанная бдительным слугам честь (12:37) для всех Твоих учеников, или только для нас, для двенадцати?» В любом случае, исполненный суда свет Иисуса сейчас направлен на духовную ответственность. Чем больше ты имеешь, тем больше чести тебе выпадет – и тем больше ты рискуешь.
   В притче хозяин уходит из дома и оставляет своих слуг заниматься их обязанностями. Когда он вернется, он ожидает застать их бдительными (12:35–40) и верными (12:41–48). Среди повседневных забот всегда ли они готовы к его возвращению, или его приход будет подобен приходу ночного вора, застигающего врасплох? Более того, будут ли они заниматься своим делом, или же, воспользовавшись его уходом, они будут праздно проводить время, есть, пить, веселиться, вести себя не лучше глупого богача (12:45,19)? Таким образом, Иисус различает тех слуг, которых Он застанет бдительными, и тех, которых Он застанет спящими и неподготовленными, тех, кто будет преданно служить, и тех, кто будет злоупотреблять своими привилегиями.
   Неизвестно, говорится ли в первой половине притчи о степени вознаграждения в последующей жизни [82 - Об этом ясно говорится б других местах (19:15 идал.; ср.: 1 Кор. 3:12идал.).], во второй части же явно говорится о степени наказания. Иисус прямо говорит о недовольстве хозяина слугами, которые оказались небдительными и неверными.
   Рассказ о слуге, который оказывается неверным (12:46), поднимает вопрос о том, возможно ли лишиться вечной жизни. Однажды став слугой Господа, возможно ли оставаться им вечно? Комментарии здесь не очень помогают. По моему мнению, такого сурового наказания (лишение шанса получить вечную жизнь) заслуживают (вместе с «неверными» и «неверующими» или, по Матфею, с «лицемерами», осужденными «в геенну», Мф. 24:51; 23:13–33) так называемые церковные лидеры, чье поведение показывает, что они никогда не были в первую очередь слугами Христа.

   3) В историческом отношении (12:49–59)
   Далее Иисус подводит слушателей и учеников к другой теме: Его пришествие (12:49,51) и «время сие» (12:56). Пришествие Иисуса и события «времени сего» изобилуют смыслом. Он был не очередным учителем, и даже не пророком. Зловещий огонь мерцал вдоль Его пути, впереди Его ожидало страшное крещение, спокойная жизнь должна была превратиться для Него в борьбу и острую боль (12:49–53). Что все это означает?
   А значение быть должно, – так же как тучи с западного моря означают дождь, а ветер с южной пустыни означает жару. Приход Плотника из Назарета – это самое значительное событие в истории человечества. Но большинство людей, умеющих видеть значения, связи и отношения почти всех явлений окружающего мира (тем более что наша цивилизация становится более развитой и рациональной), становятся лицемерами, когда смотрят на Иисуса Христа. Они притворяются, что ничего не понимают из выдающихся фактов Его жизни, смерти и воскресения.
   Ну что же, судебный процесс начался, иск подан, и тяжелый приговор скоро будет вынесен. Те, кто игнорирует ясные знаки на своем пути, когда их призовут к ответу, смогут винить только самих себя (12:57–59).
   Поэтому Иисус различает тех, кто так и не поймет Его решающего значения в человеческой жизни и истории, и тех, кто, как Его ученики, начинает осознавать, хоть и смутно, значение всего этого.

   4) В нравственном отношении (13:1–5)
   Возможно, упоминание в данном фрагменте двух недавних бедствий (одно из них – политическая жестокость, а другое, скорее, всего лишь случайность) проистекает непосредственно из того, о чем только что сказал Иисус («В это время пришли некоторые и рассказали Ему…», 13:1). Так как Иисус осуждал тех, кто отказывался видеть смысл в «знамениях времени», Его вопрошатели вполне могли упомянуть о массовом убийстве галилеян, чтобы Он ответил им, какое это имеет духовное значение.
   Судя по ответу Иисуса, они, кажется, пришли к выводу, что раз нет дыма без огня, значит, не может быть страдания без греха. Смерть потрясающая (как смерть галилеян во время религиозного служения) или смерть бессмысленная (как смерть под руинами упавшей башни Силоама), вероятно, означает, что заслужившие такую участь были очень плохими людьми.
   Такой взгляд в точности совпадает с мнением друзей Иова. Книга Иова затрагивает вопрос страдания и проникает в эту проблему так глубоко, как никакая другая книга в Писании. Если ты страдаешь, говорят друзья Иову, значит ты грешник; ибо если бы ты был праведным перед Господом, то с тобой было бы все в порядке. Но Иов не принимает такой взгляд, как и Иисус, да и весь христианский опыт свидетельствует против такого понимания. Правда, что в некоторых отдельных случаях Господь делал наказание достойным преступления. Но уже со времен великого потопа (Быт. 8:21,22) Господь решил не поступать с человечеством по заслугам, но судить его грехи только когда придет судный день.
   Поэтому Иисус здесь различает тех, кто думает, что существует прямая связь между грехом и страданием (некоторые люди лучше, некоторые хуже, и именно в этой жизни каждый получает то, что заслужил), и тех, кто не считает (к счастью), что человек получает по заслугам здесь и сейчас. «Если обходиться с каждым по заслугам, кто уйдет от порки» [83 - Shakespeare, Hamlet, II. ii. 561.]. Все мы грешники, все нуждаемся в покаянии, все заслуживаем наказания и все ограждены от ярости Господа, по крайней мере до судного дня. И только благодаря Его милости.

   5) В религиозном отношении (13:6—17)
   И притча, и чудо, которые приводит Лука далее (о бесплодной смоковнице и исцелении скорченной женщины), касаются религии, но не настоящей внутренней религии, духовные и нравственные аспекты которой мы уже затронули выше (12:35–48; 13:1–5), а религии как установления. Мы видим, что теперь Его обличительный свет обращен на религиозную систему иудаизма, существовавшую в то время.
   Ибо смоковница и виноградник – это символы еврейского народа. Этот народ Господь выращивал, ухаживая за ним на протяжении многих столетий в надежде, что он станет духовно плодородным. Но ее особые отношения с Ним, в общем и целом, превратились в бесплодную религию.
   Некоторые подробности притчи в 13:6–9 остаются спорными, но основной ее смысл предельно ясен – дереву дается последний шанс, чтобы доказать свою плодородность. У Матфея и Марка рассказывается о том, как в дальнейшем Иисус воплотил эту притчу в жизнь(Мф. 21:18–20; Мк. 11:12–14,20,21). За неделю до Своего распятия Он обнаружил по дороге в Вифанию бесплодную смоковницу и возгласил, что впредь у нее больше никогда не будет плода. К тому времени последний шанс был упущен, «и смоковница тотчас засохла» (Мф.21:19).
   Подобным же образом обстояло дело с иудейской субботой. Она была миниатюрным изображением всей иудейской религии – дар Господа, наполненный духовным значением, настолько закоснел и покрылся традициями, что стал практически безжизненным. Для иудеев (таких, например, как начальник синагоги), негодовавших, «что Иисус исцелял в субботу» (13:14), исцеление скорченной женщины было чем-то таким, что абсолютно недопустимо в этот день. И это полное извращение той истины, которой на практике не придерживались даже самые лицемерные иудеи (13:15,16).
   Снова безжалостный суд Иисуса проводит черту между теми, чья религия – только листья, и теми, кто действительно приносит плод; между теми, чьи религиозные обряды – всего лишь пародия на «субботство» «народа Божия» (Евр. 4:9), и теми, для кого суббота – время радости и прославления Господа (13:13,17).

2. «…Свет пришел в мир»

   Во всех этих аспектах жизни люди предстают такими, какие они есть в действительности, и совершенно ясно, что острый, беспристрастный глаз Иисуса обличает их. Он различает истину и ложь, безумие и мудрость, слепых и зрячих, мертвых и живых. Только когда Он входит в каждую ситуацию, различие становится очевидным. Он воистину может «судить или делить» (12:14).

   1) Его пришествие в прошлом
   С чисто исторической точки зрения, приход Иисуса в этот мир во времена, о которых мы читаем, был приходом судьи и разделителя. Эти события, начиная со дня Его воплощения, наглядно показывают нам, что случается, когда приходит свет, и показывает вещи такими, каковы они есть.
   Фрагмент, который мы только что рассмотрели, – это, вероятно, самый ясный тому пример в данном разделе. Смоковница принадлежит Иисусу, который «пришел искать плода на ней». В переносном смысле Он входит в виноградник и, осматривая деревья, решает их дальнейшую судьбу. В прямом смысле, Он входит в синагогу, и в результате этого скорченная женщина «выпрямилась» (13:13), тогда как начальник синагоги явно духовно искаженный человек. Различие становится очевидным. «И когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался о всех славных делах Его» (13:17).
   Однако Его пришествие в мир в I в. н. э. – не единственное Его пришествие. В этом разделе говорится и о других. И хотя все они несут суд, разделения, которые произвел Иисус в дни Его жизни во плоти, главным образом, предвещают Его Судный день, который настанет.

   2) Его пришествие в будущем
   Каждому человеку в будущем предстоит встретиться с Иисусом-Судьей. Это может быть перед смертью, когда человек услышит слова, сказанные Господом безумному в притче (12:16–21): «В сию ночь душу твою возьмут у тебя». Это может быть перед приходом Иисуса, который придет также внезапно, как хозяин дома (12:37,43). В любом случае, это будет окончанием возможностей, и закончившаяся жизнь человека станет открытой для рассмотрения Судьей. Затем Он отделит всех тех, чей ум был сосредоточен на благах этой жизни, от тех, кто копил свое богатство на небесах.
   Это грядущее пришествие, несомненно, произойдет, и оно будет последним. На суде того дня уже не будет права апелляции. Это будет «день гнева», о котором пишет Павел в Послании к Римлянам, днем «откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и бессмертия, жизнь вечную; а тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, ярость и гнев» (Рим. 2:5–8). Также и Матфей описывает в своем Евангелии собрание всех народов перед престолом Сына Человеческого, где Он отделит «одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов». По результатам этого отбора одни получат вечное наказание, другие – вечную жизнь (Мф. 25:31–46).

   3) Его пришествие в настоящем
   А между тем Он приходит к людям даже сегодня, изо дня в день, с Благой вестью Царства Божьего. «Отец ваш благоволил дать вам Царство» (12:32). Пока еще есть время, Он дает понять, что, хотя многие приняли Его послание и стали Его учениками, остается еще много тех, кто не принял его. Он описывает мудрость первых и нужду последних. И здесь также подразумевается, насколько безотлагательна необходимость внять Его урокам, из которых мы узнаем, что человек должен искать Господа в покаянии и пустоте и что Он дарует ему спасение и благословение. Будут ли эти уроки усвоены, или нет? Это покажет суд.

13:22 – 14:35
Тесные врата

   И проходил по городам и селениям, уча и направляя путь к Иерусалиму. Некто сказал Ему: Господи! неужели мало спасающихся? Он же сказал им: Подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо, сказываю вам, многие поищут войти и не возмогут (13:22–24).

   Иисус приближается к Своему распятию в Иерусалиме. Описывая различные события, происходившие во время этого путешествия, Лука в своем Евангелии приближается к главному разделу учения, а мы на пути к постижению этого учения приближаемся к ряду из семи эпизодов, в каждом из которых узнаем, как Иисус реагирует на то, что говорится или делается в Его присутствии.
   Вполне возможно, что первыми словами Иисуса в этом разделе Лука будто озаглавливает весь ряд этих происшествий. Несомненно, картина, нарисованная им, может относиться ко всем семи эпизодам. Это незабываемая картина «тесных врат» (13:24).
   Многие стыдятся этих «тесных» путей христианской веры. Но если мы поймем это в истинно библейском смысле, то нам не придется стыдиться. Футболист не может забивать голы, забрасывая мячи в любой конец поля противника; пространство для гола ограничено воротами. Летчик не может посадить самолет там, где ему вздумается; он обязан садиться на предназначенную для этого полосу, если хочет приземлиться безопасно. Здесь же дело неизмеримо большее; и, соответственно, ограничения здесь гораздо важнее. Это вопрос спасения — постоянная тема Луки: «Неужели мало спасающихся?» Именно врата к вечной жизни, к небесам, к Царству Божьему предстают перед нами тесными. И весь этот раздел посвящен тому, что спасение можно найти только в этих узких пределах.

1. Тесные врата «безотлагательности» (13:23–35)

   «Направляя путь к Иерусалиму», Иисус повстречал людей, поинтересовавшихся, как много будет спасенных (13:23), и фарисеев, предупредивших Его о том, что царь Ирод хочет убить Его (13:31). Большая часть этой половины главы состоит из Его ответов на эти слова.
   Со ст. 31 этой главы события изложены так, будто они происходили по очереди одно за другим, хотя второй случай упоминается только Лукой. Вероятно, он понимал, что обстановка, в которой происходит первый случай, вполне подходит, чтобы рассказать второй и остановиться на тех же самых моментах.

   1) Вопрошателю о количестве спасенных (13:23–30)
   Ответ Иисуса на вопрос «Неужели мало спасающихся?», звучит неожиданно. Во-первых, следуя Своему обычаю превращать богословски спорную тему в личный вызов, на абстрактное «они», предполагавшееся в вопросе, Иисус отвечает конкретным «ты». Во-вторых, примечательны Его слова в притче о хозяине, закрывшем дверь дома: «Когда Хозяин дома встанет и затворит двери». Иными словами, на вопрос о количестве спасенных, Иисус дает ответ о времени спасения. Сейчас дверь еще открыта. Но когда она закроется, все шансы попасть в дом останутся в прошлом. Какие бы причины ни приводили опоздавшие, как бы они ни умоляли Господа признать их – они станут говорить, что встречали Его, что слушали Его, – им это не поможет. Они упустили возможность войти в тесные врата, когда те были распахнуты перед ними.
   Эта особенность – ограничение времени, а не количества – подчеркивается в повествовании о том, что случилось сразу после этого, когда «пришли некоторые из фарисеев» и предупредили Иисуса об угрозе, исходящей от царя Ирода.

   2) Посланникам от Ирода (13:31–35)
   Угроза, исходящая от Ирода, не трогает Иисуса. Он продолжает Свое дело, не обращая на это никакого внимания. Ему осталось служить еще два дня, а «в третий день» Он закончит, и это «должно» случиться независимо от Ирода (13:32,33).
   В этом месте Лука приводит трагические слова, которые у Матфея Иисус говорит за неделю до страданий. Возможность спасения для еврейского народа была такой же, как и для всех остальных. Два «дня», в которые Иисус изгоняет бесов и исцеляет, – это дни, когда Иисус хотел «собрать чад» Иерусалима возле Себя (10:34); в третий «день», когда Он завершает Свое дело, закончится срок, данный им для ответа (13:35).
   Поэтому два этих эпизода подчеркивают безотлагательность послания. Врата тесны в том смысле, что у нас ограничено время, когда мы можем пройти в них. «Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения» (2 Кор. 6:2) – завтра может быть поздно. Этими торжественными словами Иисус начинает Свое учение в данном разделе: подвизайтесь войти сейчас, ибо придет время, когда многие захотят войти, но не смогут (13:24).
   Безотлагательность не подразумевает панику. Слова Иисуса, обращенные к Ироду, которые мы только что читали, напоминают нам, что Он – Хозяин времени. В каждом случае, когда один человек честно ищет вход в Царство Божье, а другой указывает на него, Господь знает, сколько на это потребуется времени. Еще до начала времен Он отмерил столько времени, сколько необходимо для спасения всех, кто этого захочет. Слова Иисуса, свидетельствующие о безотлагательности тесных врат, не подразумевают панических решений. Но они фокусируют наше внимание на важном «сейчас» и необходимости честно использовать настоящий момент.

2. Тесные врата унижения (14:1–24)

   1) Законникам и фарисеям (14:1–6)
   На обеде присутствовал больной человек. Не вызывает сомнений, что фарисеи специально пригласили этого человека, ожидая, что Иисус излечит его и тем самым дискредитирует Себя, нарушив закон Моисея (который запрещал им исцелять в субботу). Иисус отвечает на их испытание вопросом, «позволительно ли врачевать в субботу?» И «они молчали», так как ответ «да» означал бы, что они сами выступают за нарушение закона, а «нет» открывал бы их бессердечность.
   Поэтому Иисус задает второй вопрос, который обнажает узость их религиозных воззрений. Вообще, иудейский закон запрещает спасать животных, упавших в колодец в субботу; но если это ваше животное, говорит Иисус, будете ли вы раздумывать? Закон милости (или своекорыстия) возобладает над законом Моисея. И также со всеми остальными религиозными принципами, которые они так почитают на словах!
   Евреи времени Иисуса в этом смысле не многим отличаются от современного человека. И в наше время человек, признающий (хотя и игнорирующий) «Всевышнего», может называть себя «христианином» и в то же самое время отвергать слова Иисуса о том, каким следует быть. Такие люди довольствуются «верой», не требующей ни терпения, ни мужества, необходимого для жизни в вере. Человек, который хочет пройти через тесные врата спасения, перед тем как сделать это, должен избавиться от таких незрелых религиозных понятий.

   2) Гостям (14:7—11)
   Именно поэтому Иисус заметил, «как званные выбирали первые места» (14:7). Но урок, который им необходимо было усвоить, относился ко всем: «Всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (14:11). «Признание ускользает от того, кто его требует» [84 - Caird, р. 175.], и это абсолютная истина в вопросе спасения. Именно здесь, как нигде более, человек, полагающий, что имеет право, обнаруживает, что в действительности он его не имеет. Требовать одобрения от Господа как чего-то принадлежащего тебе по праву на основании твоего положения в церкви, или хорошей репутации в общине, или просто собственного хорошего мнения о себе – значит лишиться его. Для человека, озабоченного знаками отличия и чувством собственной важности, проход через тесные врата спасения закрыт.

   3) Хозяину (14:12–14)
   Третья речь Иисуса обращена к «позвавшему Его». Едва ли сказанное Иисусом можно принять за личное обвинение, поскольку хозяин вряд ли ожидал ответного приглашения, когда звал к себе в дом бедного проповедника. Это общий принцип, применимый к каждому. Иисус предупреждает нас об опасности, которая заключается в ожидании возможных вознаграждений. Настоящее бескорыстное добро встречается очень редко; многое из того, что мы делаем, окрашено надеждой (если не стремлением) извлечь какую-нибудь пользу для себя.
   Тот, кто хочет пройти сквозь тесные врата спасения, должен избавиться от такой заботы о личной выгоде. Здесь, как нигде более, своекорыстие недопустимо. Желающий войти должен смиренно, по словам старого латинского автора гимнов, искать Господа

     Не в надежде обрести небеса
     И не в надежде избежать ада,
     Не в надежде получить что-либо
     И не в поисках награды,
     Но чтобы любил меня Господь, как я себя любил [85 - Edward Caswall (tr.), My God, I love Thee!].

   4) Набожному гостю (14:15–24)
   Как и в случае с женщиной в 11:27, реплика этого человека выражала безупречное мнение: «Блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием!» Но она обнаруживала также и беспечность этого человека. Любой из присутствующих мог столь же искренне сказать те же самые слова. Но что будет, отвечает Иисус, когда действительно придет Царство Божье?
   В притче, которую Он рассказывает, все, получившие первое приглашение, нашли дела, чтобы не идти туда, когда, согласно обычаю, слуга пришел в назначенный день напомнить о приглашении. Зан (Zahn) отмечает «разнообразие приводимых ими причин и схожесть их намерения» [86 - Quoted by Geldenhuys, p. 396.]. Один купил поле, другой купил волов, третий женился; но все единодушно отклонили приглашение на ужин. Предпочесть что-либо приглашению Господа – значит лишить себя права войти в тесные врата спасения. Мы должны избавиться от других приоритетов.
   Таким образом, человек может приблизиться к вратам Царства Божьего, неся с собой свои религиозные понятия, свои статус и репутацию, ожидая какого-то преимущества или поблажек, но ему придется все это оставить, если он хочет пройти через эти врата. Там нет места для всего этого. Нагим он пришел в этот мир, нагим он уйдет обратно, и точно также нагим он должен пройти во врата, ведущие из прежней жизни к жизни в Царстве Божьем.
   Поэтому именно через тесные врата унижения человек обретает спасение. Гости приходят на банкет в своих роскошных одеяниях, Иисус раздевает их догола. Они приходят полакомиться всякими сластями, Иисус очищает стол. Могущественных Он лишает трона, а богатых Он отсылает ни с чем.

3. Тесные врата преданности (14:25–32)

   Седьмая речь Иисуса обращена к «множеству народа», шедшего с Ним. На протяжении всего служения Его сопровождают простые люди, полные энтузиазма. Когда Он говорил им о Царстве Божьем, они думали, что Он говорит о возрождении их народа в политическом смысле и что Сам Он собирается стать их новым царем, свергнув Пилата и претендента на трон Ирода. Поэтому они хотели увидеть триумф нового царя и, несомненно, извлечь из этого выгоду.
   Однако, как указывает Каирд, Иисус «звал не зрителей, но новобранцев» [87 - Caird, p. 178.]. Когда Он призывал людей следовать за Ним, Он не имел в виду, что они должны волочиться за Ним из любопытства. Он звал их разделить Его участь в преданности Его делу.
   Иисус обрисовывает тесные врата преданности четырьмя утверждениями. Для начала необходимо возненавидеть всех своих родственников! Возможно, это звучит странно, но «ненависть и любовь» – это типичное для Библии противоположение, означающее: «возлюбить это, а не то». Как я уже говорил в другой своей работе, «любовь к Нему должна настолько превосходить любовь к родственникам, что по страсти ее можно было бы сравнить с ненавистью» [88 - I Saw Heaven Opened, p. 133.]. Далее, нам необходимо нести крест вместе с Иисусом. Ученики должны быть готовы умереть с Ним. В конце концов, перед нами предстают два образа: башня, которую надо для начала оценить, и битва, которую надо спланировать. Оба образа олицетворяют собой одно. Иисус требует от нас всецелого служения, и мы должны заранее подумать, имеем ли мы то, «что нужно для свершения».
   Таким образом Иисус показывает нам, что значат «тесные врата». Полная преданность означает отсутствие возможности проскользнуть в ворота Царства, если мы полагаем, что для нас там уже специально приготовлено место и условия.

   Заключительные стихи данной главы (14:33–35) подводят итог всему, чему учил Иисус. Только тот, кто «отрешится от всего», сможет войти в эти тесные врата. Бесполезно надеяться на другой шанс, или на менее неудобное обнажение, или на менее полное самоотречение. Мы сможем стать учениками Иисуса, только если избавимся от лени, притворства и каких-либо притязаний. Вот что значит быть учеником. Вот что означает (вспомним метафору) «сила» соли, вот что делает ее полезной – умение учиться, характеризующее учеников Иисуса. Мы должны действовать сейчас. Речь идет о тебе таком, какой ты есть. От тебя требуется не меньше, чем все.

15:1-32
Радость на небесах

Перед нами глава, посвященная благу. После трех вступительных стихов Лука помещает притчу о потерянной овце (15:4–7), которая приводится также у Матфея (Мф. 18:12). Сразу же после нее следует история о потерянной драхме (15:8—10), отсутствующая в других Евангелиях. К ним Лука прибавляет еще одну историю, более длинную, чем первые две вместе взятые, но на ту же самую тему. В этой третьей истории, которая считается (наравне с историей о добром самаритянине) одной из самых известных и излюбленных притч Иисуса, рассказывается о «блудном сыне» (15:11–32). Молодой человек ушел из дома, живя распутно и расточая свое наследство. Но, как мы увидим, Иисус больше говорит о его потерянности, и во всех трех притчах Он показывает нам, что значит быть потерянным.
Сначала мы разберем каждую притчу отдельно, затем вместе и после этого попробуем взглянуть на них, учитывая все сказанное в предыдущих главах. По ходу дела мы осознаем, что эти истории снова и снова возвращают нас к теме спасения.

1. Тот, для кого предназначено спасение

   Три притчи явно отличаются своими подробностями, и кажется маловероятным, что такой привередливый писатель, как Лука, привел третью и даже вторую только для того, чтобы подчеркнуть значение первой. Конечно, мораль в них одна и та же, как мы увидим позже, когда рассмотрим их вместе. Хотя здесь и не сообщается, что пастух, или домохозяйка, или отец представляют Господа, становится ясно, что как радуется любой пастух, или любая домохозяйка, или любой отец при обнаружении пропажи, также радуются на небесах, когда грешник воссоединяется с Господом. Но не может быть такого, чтобы Иисус (или Лука) привел три истории только для того, чтобы подчеркнуть один и тот же смысл; и с точки зрения Писания в целом, сомнительно, чтобы все три иллюстрации были выбраны с намерением показать разные оттенки значения. Кто радуется в каждом из этих случаев, когда возвращается пропавший?

   1) Пастух
   Как это ни удивительно, но самого этого слова нет в 15:4–7. Однако описание человека, имеющего сто овец и оставляющего их, чтобы найти одну заблудшую овцу, несомненно, вызывало в воображении еврейских слушателей один из основных образов Ветхого Завета – Пастыря Израиля. Для общества, ведущего на протяжении столетий земледельческий образ жизни, пастух был неотъемлемой частью окружающего пейзажа. Но по той же самой причине образ пастуха приобрел духовное наполнение в контексте понимания Израилем Самого Господа. Как бы ни презирал пастухов официальный иудаизм [89 - Как класс, пастухи имели плохую репутацию. Сама природа труда вынуждала их нарушать церемониальный закон, который так много значил для религиозных людей. Еще более прискорбной была их привычка путать свое с чужим, когда они передвигались по стране. Их считали ненадежными и не допускали свидетельствовать в суде (Morris, р. 84).], они почитались Господом как олицетворение Его заботы о Своем народе. «Как пастырь Он будет пасти стадо Свое; агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей, и водить дойных», – говорит Исаия (Ис. 40:11). В пророчестве Иезекииля Господь идет еще дальше: «Я Сам отыщу овец Моих и осмотрю их. Как пастух поверяет стадо свое в тот день, когда находится среди стада своего рассеянного, так Я пересмотрю овец Моих и высвобожу их из всех мест, в которые они были рассеяны… Я буду пасти овец Моих… вы – овцы Мои, овцы паствы Моей; вы – человеки, а Я – Бог ваш, говорит Господь Бог» (Иез. 34:11,12,15,31; также см. всю главу). Псалом 22 – кажется, самый известный из всех псалмов, – едва ли нуждается в цитировании: «Господь – Пастырь мой… подкрепляет душу мою» (Пс. 22:1,3).
   Неудивительно, что в новозаветные дни это звание переносится на Того, Кого христиане почитали добрым Пастырем, великим Пастырем, Пастыреначальником (Ин. 10:11,14; Евр. 13:20; 1 Пет. 5:4), – на нашего Господа Иисуса Христа. Когда мы осознаем все то, что означал в духовном плане образ пастыря и овцы для народа Божьего (как до Христа, так и после Него), мы не сможем остановиться на предположении, что притча, рассказанная Иисусом или записанная Лукой, – это всего лишь пример чьей-то – неважно чьей – радости от того, что пропажа найдена. Едва ли можно найти более подходящую картину, иллюстрирующую радость Самого Господа, а точнее – Господа Иисуса по поводу обретения пропавшего грешника.

   2) Отец
   Мы на некоторое время оставим притчу о потерянной драхме и, перейдя сразу к истории о блудном сыне, постараемся понять, как она отличается от истории о потерянной овце.
   Некоторые комментаторы, отклоняясь от традиционного толкования притчи, указывают, что нигде так ясно не показывается, что описываемый отец, символизирует Самого Господа. Это правда. Также правда и то, что Господь есть Отец, «от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле» (Еф. 3:15), и в действительности между отцом из притчи и Отцом на небесах существует совершенно очевидное сходство, а именно то, что в доме отца поселяется безграничная радость, когда туда возвращается блудный сын. Эту мораль Лука приводит после двух других притчей (15:7,10), но здесь она так очевидна, что он опускает ее.

   3) Женщина со свечой
   Теперь, возвращаясь ко второй притче, мы имеем достаточное основание, чтобы предположить, что рассказ о женщине, со свечой в руке ищущей золотую драхму, возможно, имеет несколько иное значение. Прежде всего, как мы уже видели, радость пастуха в первой притче и радость отца во второй представляют радость на небесах «об одном грешнике кающемся» (15:7). Но оба этих персонажа вместе представляют также ищущего Сына и «ждущего Отца» [90 - Заглавие великолепной книги Г. Тилике об этой и других притчах (Clarke, 1960).]. Поэтому будет логично предположить, что женщина в этой притче также символизирует нечто большее, чем просто человека, ищущего пропажу Во-вторых, помня о Троице (и не обращая некоторое время внимания на сомнения, связанные с тем, что мы помещаем Писание в слишком ограниченные рамки), мы можем предположить, что если в двух притчах говорится об Отце и Сыне, то в третьей, скорее всего, – о Святом Духе. В-третьих, мы намерены найти параллели между двумя основными разделами Евангелия от Луки. Если взглянуть на заголовки в данной книге, то, начиная с 9:51 и до 13:21, ход мысли предстает следующим образом: когда грешник находит «Путь» к Господу (9:51–10:42), Бог встречает его «даром Святого Духа» (11:1 – 12:12), и именно Иисус, «Когда Он приходит» (12:13–13:21), осуществляет эту решающую встречу. Подобная же последовательность открывается от 13:22 до 18:14. Человек опять приближается к Господу через «тесные врата» (13:22–14:35); Господь встречает его «радостью на небесах» (15:1—32); снова мы видим «призыв» (16:1 – 18:14), когда необходимость этой встречи становится понятной читателям Луки. Сейчас, в первом из этих двух циклов, Лука старается обратить наше внимание на важный аспект этой встречи. «Просящим у Него», Сын обещает, что Отец дарует им Святого Духа (11:13). Дар дается через Сына; посылается он Отцом; сам дар – это Святой Дух. Отсюда заголовок к 11:1 – 12:12. Поэтому, когда мы дойдем до соответствующего места во втором цикле, мы не удивимся, если обнаружим, что все три Личности Троицы приветствуют возвращение грешника.
   В результате, образы «женщины» и «свечи» в этой притче могут иметь то же значение, которое они имеют в других местах Писания. Церковь в Ветхом и Новом Заветах рассматривается как невеста Господа (Ис. 54:5; Иез. 16:8; Еф. 5:23) и как община, через которую Святой Дух открывает истину Господа, то есть свет (Мф. 5:14; Флп. 2:15). В символической Книге Откровение образы женщины и света являются олицетворением народа Божьего (Отк. 1:20; 4:5; 12:1—17; 19:7; 21:9). Если фрагмент 15:8—10 несет в себе это дополнительное значение, то в женщине надо видеть Святого Духа Божьего, освещающего путь церкви, когда она начинает искать пропащих.
   Так разъясняет эту главу Сперджен в одной из своих проповедей. «Без первой и второй притчи мы можем легко ошибиться в понимании третьей притчи. Иногда мы слышим, как говорят о том, что блудного сына принимают сразу по его возвращении, и нет никаких упоминаний о Спасителе, Который бы искал и спасал его. Возможно ли отобразить всю истину в одной притче? Разве первая притча не рассказывает нам о пастухе, который искал пропавшую овцу? Зачем повторять то, о чем уже было сказано выше? Также сетуют на то, что блудный сын возвращается по своей воле, и нет никакого намека на сверхъестественные силы, которые побудили его к этому. Как будто он ни с того ни с сего сказал себе: „Встану, пойду к отцу моему“. Ведь работа Святого Духа была ясно описана во второй притче, и не имеет смысла повторять ее снова. Если мы поставим три эти картины в ряд, то перед нами предстанет целостное изображение спасения… каждая из которых отлична от другой и по-своему поучительна» [91 - С. Н. Spurgeon, ‘The Lost Silver Piece’, in The Treasury of the New Testament,].
   Таким образом, в этой главе перед нами предстает великий замысел триединого спасения, а также три Личности Троицы, если рассматривать каждую притчу в отдельности. Кому нужно спасение человека? Самому триединому Богу. Это Его ценная «собственность», которую Он потерял, Его овца, Его серебряная драхма и Его собственный сын, и именно Он жаждет его возвращения и радуется, когда обретает его снова.

2. Зачем нам нужно спасение

   Три притчи, как три музыкальных инструмента – несмотря на то что каждый из них производит разные звуки, они играют одну и туже мелодию. Мы уже прослушали каждый из них, рассмотрев притчи по отдельности. Но как только мы рассмотрим их вместе, мы увидим, что их «мелодии» одинаковы. Овца пропадает, затем находится (15:4,6); драхма пропадает, затем находится (15:8,9); сын пропадает, затем находится (15:24,32).
   Тема спасения, лейтмотивом проходящая через все Евангелие от Луки, рассматривается здесь с двух точек зрения, и итог подводится словами «потерян и найден». Все три притчи, взятые вместе, показывают нам страдания заблудшего и радость Господа, когда заблудший находит Его. Именно на основании этого страдания и радости осуществляется замысел спасения.

   1) Страдания потерянного
   Если пастух, домохозяйка и отец символизируют триединого спасающего Господа, то предметы их заботы символизируют потерянность человека.
   Как пастух представляет собой образ Бога-Сына, идущего куда угодно и жертвующего чем-то для того, чтобы спасти овцу [92 - «Пока не найдет ее», 15:4; «пастырь добрый полагает жизнь свою за овец», Ин. 10:11; Флп. 2:5–8.], так и овца демонстрирует один аспект нелегкого положения человека: бредя вперед, от одного луга к другому, час за часом видя только то, что перед глазами, не в силах осознать, что она не там, где ей следует быть, она отдаляется все дальше и дальше от стада и овчего загона. Это одна сторона потерянности человека.
   Точно также и с образом женщины со свечой, символизирующей Святого Духа, действующего через церковь. Так как именно Святой Дух дает жизнь, Его цель – найти того, кто не может помочь себе сам. Монета безжизненна, она не может двигаться, понятно, что она не может вернуться назад, как сын, и даже не может проблеять, прося о помощи, как овца. Конечно же, потерянное человечество не похоже на безжизненную монету. Но духовно – с точки зрения Святого Духа – оно безжизненно (Еф. 2:1; Кол. 2:13). Монета также символизирует тех, кто знает требования Господа и знает также, что не сможет их выполнить. Только Святой Дух может спасти тех, кто потерян в этом смысле.
   Отец ждет дома. Это ни в коем случае не означает, что ему все равно, вернется ли блудный сын, или нет; но Отец, Отец небесный, послал Своего Сына и Своего Духа, чтобы они искали пропащего, а Сам Он в третьей притче представляет так сказать «основу дома», к которой все в конце концов возвращаются. Наряду с изображением радости Господа при возвращении грешника домой, в притче показывается и безрассудство блудного сына. Он намеренно сделал себя независимым от отца и, как Адам в раю, взял то, что в любом случае принадлежало бы ему в дальнейшем, если бы он не нарушил план отца. Таким образом, он избавляется от его присутствия. И это третье значение потерянности человека.
   Поэтому, по словам и учению Иисуса, люди без Бога не просто потеряны, но потеряны во всех этих трех значениях слова. И как Иисус видит их, так и они должны видеть себя; ибо Он не только Господь, слова Которого они должны слушаться, но также и Спаситель, и именно по причине их потерянности Он пришел в этот мир, чтобы спасти их. Поэтому благовествование сейчас, как и тогда, должно показывать нам, что мы заблудились, как потерянная овца, что мы беспомощны, как потерянная драхма, что мы безрассудны, как блудный сын. Ответственность за то, как донести все эти три фактора до сердца каждого слушающего, лежит на благовествующем, который должен опираться в этом деле на мудрость и руководство Святого Духа. Все три фактора истинны, и недооценивать их – значит делать послание спасения бессмысленным.
   Рядом со страданиями заблудшего лежит радость Господа от обретения его. Когда мы спрашиваем: «Зачем нужно спасение? Зачем нужно пришествие Спасителя?», – это другой аспект ответа; и он также должен провозглашаться, как неотъемлемая часть Благой вести. К нему мы сейчас и обратимся.

   2) Радость Господа от обретения потерянного
   «Порадуйтесь со мною, – говорит пастух, – я нашел мою пропавшую овцу». Одну из ста – и даже в этом случае, говорит Спаситель, будет радость «на небесах». Женщина теряет, а затем находит даже не одну из ста, но одну из десяти своих драгоценных драхм. Соответственно, ее радость должна быть еще больше; и в этом случае, снова говорит Спаситель, «бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся». Но все же это не полная картина, и в третьей притче мы видим празднование по поводу возвращения сына, чей уход лишил отца половины его семейства. Это позволяет нам лучше понять «пение и ликование» в небесном доме, когда пропавший возвращается туда, откуда он ушел, блудный сын возвращается в дом своего отца.
   В действительности, радость христиан чаще на устах, чем в сердце, так как она часто омрачается неприятностями этой жизни. Но даже если наша радость искренна и полна, она не сравнится с радостью ангелов, когда возвращается грешник. Когда ребенок учится ходить, после двух шагов он может засмеяться, а после третьего – упасть и заплакать. Но родители видят, что происходит на самом деле, – он идет — и их радость будет не мимолетной, но постоянной. Так же радуется и наш Отец, когда обнаруживается пропавший.
   Зачем же тогда Господь затеял этот длительный и болезненный процесс спасения? В один голос три притчи отвечают нам: из-за страданий потерянных и Его собственной радости при их возвращении. Он жалеет и любит их и поэтому хочет спасти. И опять одно незабываемое высказывание Иоанна сводит воедино все, сказанное Лукой: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин. 3:16,17).

3. Как происходит спасение

   Суть гл. 15 заключается в спасении людей Богом и в том, что Он хочет делать это и получает от этого радость. Эти утверждения отвечают на вопрос: кто осуществляет спасение и зачем. Остается вопрос, как это спасение применимо ко мне. Как лично я могу оказаться в положении овцы и драхмы, которых нашли, и сына, которого радостно встречают дома?
   Чтобы ответит на этот вопрос, мы должны поместить эту главу в ее контекст и возвратиться в предыдущий раздел, чтобы понять, почему Лука располагает свой материал именно таким образом.
   Тот раздел был назван мною «Тесные врата» (13:22–14:35). В нем описывается, как человек может попасть к Господу, и подчеркивается необходимость избавиться от всякой претенциозности – всего того, что обременяет нашу жизнь и что мы зачастую боимся потерять, думая, что этим прельстим Бога. Это не так. Все, что мы принесем к Нему, будет грехом или в лучшем случае препятствием. В этом предыдущем разделе подробно рассматривались семь речей Иисуса, обращенных не только к фарисеям, но и ко всем остальным, кто теснился возле Него. Врата к Богу настолько тесны, что просто невозможно пронести через них что-то лишнее. Только если мы оставим все это, мы сможем приблизиться к Нему.
   Исследовав все в подробностях, Лука переходит к гл. 15 и сообщает нам: «Приближались к Нему все мытари и грешники слушать Его» (15:1). Первые стихи новой главы образуют мост между двумя разделами. Ибо, признав себя грешниками, чтобы избавиться от гордости и безрассудства, и признав свою наготу, они обнаруживают то, что Лука собирается донести до них в следующих трех притчах, – «Он принимает грешников и ест с ними» (15:2). Эти слова были сказаны фарисеями и книжниками и передавали их жалобу; но они были абсолютно правы, и в действительности, это Благая весть о спасении в кратком изложении.
   Таким образом, в 15:1 подводится итог всего предыдущего раздела, в то время как в 15:2 подводится итог следующего раздела. Когда грешники приближаются, Он принимает их. Когда блудный сын вернулся в том расположении духа, о котором говорит Иисус («И уже недостоин называться сыном твоим»), тогда «отец его и сжалился; и побежав пал ему на шею и целовал его» (15:19,20). Только когда я приду свободный от всего того, чем я думал прельстить Господа, Он воскликнет: «Принесите лучшую одежду и оденьте его» (15:22).
   Как может быть спасен человек? В слове, в покаянии. И таким образом, фрагмент 15:7 подводит итог всему уроку. В нем показаны те, кто заинтересован в спасении человечества: княжества и силы небесные, Сам триединый Господь. И не меньше. В нем говорится, зачем нужно спасение: потому что Господь радуется, когда спасает человека от греха. И также в нем говорится, как происходит спасение: через покаяние перед Господом и признание себя грешным. Ибо «бывает радость… об одном грешнике кающемся».

16:1-18:14
Призыв

   Пытаясь определить ход мыслей Луки, многие находят этот раздел одним из самых сложных во всем Евангелии. Большинство комментаторов оставили всякие попытки истолковать его и считают эти две с половиной главы сборником эпизодов, которые можно рассматривать только по отдельности. Но Лука еще в самом начале предупредил нас, что он опишет все «по порядку» (1:3); поэтому в любом, даже в таком, казалось бы, несвязанном разделе он, наверняка, следовал какому-то определенному плану.
   Мы начнем с главных тем двух последних разделов. Под заголовком «Тесные врата» в разделе 13:22–14:35 говорится о покаянии, с которым человек должен прийти к Господу; затем в разделе 15:1—32 показана «Радость на небесах», с которой Господь встречает покаявшегося грешника. Первые стихи гл. 15 – это мост между двумя этими разделами. Фрагмент 15:1 подводит итог сказанному в первом разделе: «Приближались к Нему мытари и грешники слушать Его». Фрагмент 15:2 —сказанному во втором: «Он принимает грешников и ест с ними».
   Однако последнее утверждение звучит в высшей степени иронично. В нем выражена великая евангельская истина, но в действительности оно произносится фарисеями в виде жалобы. Поэтому, помимо того, что эти стихи подытоживают послание двух разделов (возвращение грешников и радушный прием Господа), они также изображают два типа людей: тех, кто принимает послание, и тех, кто его не принимает. Эти два типа людей появляются снова в последующих четырех главах. Оба типа описываются в 15:1—32, где овце, драхме и сыну, которые были потеряны, а затем найдены, противопоставляется девяносто девять остальных овец, девять остальных драхм и старший сын; и к обоим этим типам Иисус поочередно обращается в настоящем разделе – к ученикам в 16:1; 17:1,6,22 и 18:1 и к фарисеям в 16:15; 17:20 и 18:9.
   Таким образом, рассматриваемый отрывок включает в себя три пары эпизодов. Мы видим две притчи, по одной для каждого типа людей (16:1—31), два рассуждения о пришествии Царства Божьего, по одному для каждого типа (17:20–37) и еще две притчи, по одной для каждого типа (18:1—14). Также в промежутке между ними приводится краткая речь к ученикам в 17:1—10, и это ставит следующий за этим фрагмент из девяти стихов в центре раздела, что на первый взгляд может показаться неуместным. Однако исцеление десяти прокаженных – это единственное дело среди всех речей (17:11–19).
   Поэтому, рассматривая этот отрывок, мы прежде всего обратим внимание на призыв Иисуса, который Он обращает к Своим слушателям. Они слышали послание (13:22–15:32), в котором Он рассказывал им, как попасть к Господу и как Господь встретит их. Как же они поступят дальше? По сути, три этих раздела в целом аналогичны трем предыдущим. Там мы читали о том, как мы должны отдаваться Господу (9:51–10:42) и как Он отдастся нам (11:1 – 12:12), и видели, как противостояние Иисусу ускоряет наступление кризиса и разделяет людей на тех, кто ответит Ему, и на тех, кто не ответит (12:13–13:21). Так же и здесь Иисус призывает Своих слушателей поступить сообразно тому, что они услышали.

1. Настоятельный призыв (16:1–31)

   Две притчи, образующие основную часть гл. 16 (их часто называют притчей о неверном управителе и притчей о богаче и нищем Лазаре), изобилуют проблемными для комментаторов местами, что приводило к упрощенным подходам. Но основной сутью двух этих историй, скорее всего, остается призыв ответить на послание Иисуса здесь и сейчас.
   1) Ученикам (16:1–13)
   По замыслу Луки мы должны читать эту главу, опираясь на предыдущую. С одной стороны, «Приближались к Нему все мытари и грешники слушать Его» (15:1), в то время как, с другой стороны, «фарисеи же и книжники роптали» (15:2); «но Он сказал им», последним, три притчи о потерянных и найденных (15:3), а затем, обращаясь к первым, «сказал же и к ученикам Своим…» (16:1). Среди учеников, для которых предназначалась притча о неверном управителе (16:1–9), наверняка, были некоторые вышеупомянутые мытари, богатые мошенники, сколотившие свое состояние за счет других людей и по достоинству оценившие историю, рассказанную Иисусом.
   Из всех представленных в этой притче проблем такие слушатели могут извлечь только один очевидный урок. Управляющий, справедливо или несправедливо, был уволен. Единственное, что было ясным в его будущем, это то, что он скоро окажется без работы (16:3). У него был только один способ не остаться без средств к существованию, когда придет этот день: записи его работодателя все еще в его распоряжении. Он может использовать их для того, чтобы значительно урезать долги, причитавшиеся его хозяину, и таким образом снискать признательность должников, чтобы надеяться на их поддержку в случае, если останется без места.
   Точно так же единственное, что ясно в будущем каждого человека, – это то, что он оставит свое нынешнее место и отправится в неизвестные ему пространства вечности [93 - Поэтому фраза «когда обнищаете» (16:9) означает здесь «когда вы умрете», т. е. «когда деньги останутся в прошлом».]. И единственное, что мы можем сделать сейчас, чтобы попасть потом «в вечные обители» (16:9), – это использовать каждую возможность в нашей повседневной жизни. Ст. 9 представляет для нас головоломку, поскольку «богатство» само по себе не может быть ни «неправедным», ни «праведным», ибо деньги сами по себе – это ни хорошо, ни плохо. Поэтому Эллис предполагает, что здесь имеются ввиду «мирские богатства», то есть богатства, свойственные этой «неправедной» эпохе [94 - Ellis, p. 202.]. «Богатство» здесь относится не только к деньгам, но ко всем благам этого мира, то есть ко всему тому, что мы имеем здесь, но не сможем взять с собой в следующую жизнь. Несмотря на то что все это (ваша собственность, возможности, время) принадлежит миру, говорит Иисус, то, что случится с вами, когда вы перейдете к другой жизни, зависит от того, что вы делаете с этим здесь и сейчас. Убедитесь, приобретаете ли вы с помощью этого друзей, которые помогут вам после смерти [95 - Другими словами, в 16:13 говорится: «Если вы служите Господу, то вы не можете служить в то же время и богатству; наоборот, вы должны заставить его служить вам. Становясь над ним хозяином, вы развиваете в себе правильное ответное отношение к „истинным богатствам“ на небесах».].

   2) Фарисеям (16:14–31)
   Некоторые слушатели Иисуса «смеялись над Ним», и то, как описывает их Лука в 16:14, объясняет почему. Эти люди жили двойной жизнью. Для них священное и мирское представляли собой два непроницаемых отделения. В религиозном отделении они были «фарисеями» с определенными воззрениями и определенным отношением к обрядам, благодаря которым они были уверены в своем праведном положении перед Господом. Мирское отделение стояло особняком; в нем они могли позволить себе быть «сребролюбивыми», так как их отношение к таким вещам не имело никакого отношения к их религиозному статусу. Вот почему им казалась смешной мысль, что вход в рай может каким-то образом быть связан с повседневной жизнью.
   После нескольких вводных замечаний, которые снова представляют для нас проблему, но, скорее всего, были предельно ясны для людей того времени [96 - Проследить ход мыслей в 16:15–18 совсем нелегко. Возможно, речь там идет вот о чем: «Вы называете себя праведными по закону Моисея. Но чем больше вы цените внешнюю праведность, тем менее ценной становится для Бога ваша внутренняя суть. Ваше отношение к закону ошибочно.Во-первых, ошибка заключается в ваших представлениях о длительности действия закона. Вы считаете, что его действие неограниченно, и полагаете, что это все еще путь к небесам. Но в действительности с пришествием Иоанна закон сменила Благая весть. До этого времени вы считали себя единственным народом, могущим попасть на небеса, но теперь путь открыт для каждого. И желающих попасть туда великое множество!Во-вторых, вы ошибаетесь в представлениях о масштабах действия закона. Вы пытались ограничить закон (напр.: Мф. 19:8; Мк. 7:9—13; Лк. 10:29), но в действительности он безграничен и имеет самое широкое применение. И вы сами постоянно нарушаете его, например, когда разводитесь».], Иисус рассказывает им притчу о богаче и нищем Лазаре. Как и они, богач в притче был «сребролюбивым». У него были возможности сделать что-либо достойное в этой мирской жизни, но он тратил все свое богатство только на себя и не давал ни копейки нищему у ворот. Поэтому неудивительно, что в следующей жизни он пребывает «в муках». Его разговор с отцом Авраамом через великую пропасть показывает, что он и его братья были воспитаны на учении Моисея и пророков. Разве не могли эти воззрения спасти его от ада? Богач говорит «нет», иначе он не оказался бы сейчас «в пламени сем». Но Авраам говорит «да», они спасли бы тебя, если бы ты действительно их слушался и каждый день поступал согласно этому учению.
   Фарисеи неправильно использовали возможности мирской жизни, не выполняли истинных требований религиозного закона. Если вы разделяете жизнь на подобные «отсеки», говорит Иисус, то в любом из них вы направляетесь прямиком в ад. Мы видим, что эта притча только случайно затрагивает тему богатства. Конечно же, она фокусирует наше внимание на богаче и его богатстве, и, более того, на том, кто противопоставляется этой центральной фигуре, то есть на ком-то бедном и бедности как таковой, которая в Писании, как мы видели, синонимична набожности. Однако в остальном она нацелена на политика с его властью, или на академика с его умом, или даже на проповедника с его красноречием – на любого, кто обладает какими-либо ресурсами или умениями. У любого человека есть что-нибудь в этом роде, включая сердце, и руки, и саму жизнь; и каждому человеку посылается свой «Лазарь» – испытание на то, как он использует свою собственность, правильно или неправильно, с любовью или с самонадеянностью, учитывая волю Господа или игнорируя ее. Вспомнит ли он вовремя о вечности, или нет? Вот в чем вопрос.
   Так обе притчи – о неверном управителе и богаче и Лазаре – рассказывают нам о будущей жизни, но обе они учат (одна как призыв тем, кто внимает, а другая – как предупреждение тем, кто внимать не хочет), что наша участь в том мире зависит от того, что мы делаем здесь и сейчас. Это призыв смотреть дальше пределов этой жизни и правильно использовать то, что мы не сможем взять с собой за ее пределы, но что, тем не менее, представляет собой средство для созидания или разрушения нашего внутреннего человека.

2. Последний призыв (17:20–37)

   На некоторое время мы пропустим первые девятнадцать стихов гл. 17 и перейдем к двум рассуждениям, похожим на притчи в гл. 16. Одно из этих рассуждений обращено к фарисеям, а другое – к ученикам, хотя в обоих затрагивается одна и та же тема. Это вопрос о том, «когда придет Царствие Божие» (17:20).

   1) Фарисеям (17:20,21)
   Пришествие Царства Божьего имеет два аспекта. Фарисеи полагали, что оно придет в будущем, и этот приход будет очевидным и несомненным. Такое ожидание само по себе, конечно же, правильно. Однажды настанет день, когда Царство Божье, «день, когда Сын Человеческий явится» (17:30), придет во всей своей полноте. И об этом дне Иисус рассказывает Своим ученикам (см. следующий абзац). Но каждое слово в устах фарисеев, даже когда они случайно говорят истину, выдает их намеренное непонимание послания Иисуса. Ибо в другом смысле Царство Божье уже настало, то есть власть Господа уже явилась в этот мир в лице Самого Иисуса (см.: 9:2; 10:9; 11:20; 16:16). Но означает ли сказанное в 17:21, что Царство Божье – это внутреннее состояние, а не политическое установление («внутри вас»), или что оно уже настало в лице Иисуса («посреди вас»), фарисеи не могли понять. А если они не могли разглядеть Царства Божьего, когда оно было прямо у них перед носом, то не было никакого смысла рассказывать им о последнем пришествии.

   2) Ученикам (17:22–37)
   Ученики же смогли распознать оба пришествия. Они приняли наставшее Царство Божье и пошли проповедовать его (9:2; 10:9), поэтому теперь Иисус может рассказать им кое-что о «днях Сына Человеческого» (17:26). Его возвращение произойдет в будущем (17:30), и Царство Божье настанет в полноте своей [97 - Некоторые думают, что желание «видеть хотя бы один из дней Сына Человеческого» означает ностальгический взгляд в прошедшее время Его воплощения, так как Его будущее пришествие обычно обозначается одним «днем» (17:30,31). Однако это может быть и взглядом в будущее; это событие в будущем обозначается как «дни» (17:26), а фраза в 17:22 может означать «первый из дней» – день, в который Он придет, будет первым днем новой эры.].
   Как и в параллельном отрывке у Матфея (Мф. 24:26,37), здесь Иисус подчеркивает два факта, касающихся Его возвращения: то, что это произойдет несомненно, и то, что это будет неожиданно. Возгласы «вот, оно здесь» или «вот, там» были неуместны, когда царство пришло впервые, потому что не желающие его видеть, не видели его нигде (17:21); когда же царство придет окончательно, такие возгласы будут излишними, но по другой причине – его увидят все (17:23). Именно это, а не внезапность имел в виду Иисус, когда говорил о молнии. Чтобы показать внезапность и (для большинства людей) неожиданность грядущего пришествия, Он обращается к ветхозаветным историям о Ное и Лоте. Оно ворвется в привычную жизнь человека, как потоп или разрушение Содома.
   Третий факт, касающийся этого великого события, преподносится Лукой необычном образом. Слова Иисуса, которые Матфей и Марк приводят в связи с разграблением Иерусалима, Лука связывает с упоминанием о дне, «когда Сын Человеческий явится» (17:30–32). Хотя в последнем случае бегущие от приближающегося суда забудут о своем богатстве, все же будут и такие, для которых «вещи его в доме» будут важнее, чем Судья на пороге. «Вспоминайте жену Лотову», чей роковой взгляд назад показал, что действительно на самом деле было у нее на уме. Эти три слова, которые приводятся только Лукой, возвращают нас к притчам о неверном управителе и богаче и нищем Лазаре. Вместо того чтобы мудро использовать мирские ценности, думая о будущем, жена Лота превратила их в конечную цель.
   Поэтому ее настиг суд (Быт. 19:26). Также придет суд в наш мир, как сообщают нам последние стихи главы. В то время как в отрывках, которые мы рассматривали в этом разделе, людей призывают использовать настоящие возможности с думой о будущих событиях, в данном отрывке внимание фокусируется на самих будущих событиях – на дне «Сына Человеческого».

3. Продолжительный призыв (18:1–14)

   Две следующие притчи – о неправедном судье и о молитве фарисея и мытаря – завершают данный раздел. Некоторые полагают, что Лука помещает их рядом, так как и в той, и в другой рассказывается о молитве. И так оно и есть; но прежде всего речь идет о духовной реальности, на которой должна основываться молитва. Такой духовной реальностью являются личностные отношения, позволяющие человеку соприкоснуться с Богом. Мы должны поддерживать подобного рода контакт каждый день, отныне и до возвращения Сына Человеческого.

   1) Ученикам (18:1–8)
   В притче о неправедном судье вдова добивается ответа от судьи только благодаря своей настойчивости. Судья не боялся ни Бога, ни человека, и только потому, что вдова не давала ему «покоя», он, в конце концов, предоставляет ей запоздавшую защиту.
   На первый взгляд может показаться, что Иисус здесь сравнивает судью с Господом, уча, что народ Божий, как и вдова, должен просить Господа «день и ночь», прежде чем Он ответит на их молитвы. Но на самом деле Иисус не сравнивает, а подчеркивает контраст. О судье Он говорит: «он долгое время не хотел», но о Господе: «подаст им защиту вскоре». Если вдова, и не мечтавшая, что судья ответит ей, тем не менее, благодаря своей настойчивости, добивается того, чего хотела, то что же говорить о народе Божьем, который состоит из Его «избранных» (18:7). Разве не защитит Он их «вскоре»?
   Постоянный контакт с Господом, Который всегда слышит их молитвы, отличает учеников Иисуса. Его ответ не всегда может быть таким, на который они надеялись; иногда это может быть «нет», зачастую это бывает «жди». Но они по опыту знают, что чем чаще они будут молиться, тем быстрее Господь ответит им. Его избранные вопиют к нему «день и ночь», но не потому, что Он не слышит их, а потому, что слышит.
   Такая вера должна быть и у тех, кто понимает этот принцип. Застанет ли нас Сын Человеческий соблюдающими этот принцип, когда Он вернется на землю?

   2) Фарисеям (18:9—14)
   Несмотря на то что о них здесь нигде не упоминается, совершенно ясно, что слушатели Иисуса в 18:9 – это фарисеи, так же как в 18:1, – ученики. История, которую Он рассказывает, – это нечто гораздо большее, чем просто противопоставление фарисея и мытаря. Здесь противопоставляются их отношения, и особенно их отношение к молитве. Иными словами, Иисус показывает нам те виды отношений с Господом, которые лежат в основе противопоставляемых молитв.
   В афоризме, который Лука цитирует здесь второй раз (18:14 = 14:11), в двух молитвах показано, как фарисей возвышает себя, а мытарь унижает. А «всякий возвышающий сам себя, унижен будет». Но молитва фарисея настолько перегружена благодарностью к себе, что едва ли может оторваться от земли, не говоря уже о том, чтобы достичь уха Господа. Тем временем мытаря заботил только его собственный грех и милость Господа; и, по словам Иисуса, мытарь «пошел оправданным», смиренная молитва приблизила его к Господу, а фарисей ушел ни с чем из-за своего самомнения.
   Наряду с настоятельным призывом использовать все возможности нынешнего дня и призывом быть готовым к пришествию последнего дня, мы слышим также призыв смиренно молиться Господу изо дня в день.

4. Следовать призыву (17:1—19)

   Мы пока еще не рассмотрели центральную часть данного раздела, первые девятнадцать стихов гл. 17. Они начинаются кратким наставлением опять же ученикам. Эдершейм делает по этому поводу следующий вывод: «Четыре требования: не обижать (17:1,2), не обижаться (17:3,4), быть простым и искренним в своей вере и верить в ее всемогущую силу (17:5,6); но и выполняя все это, не упокаиваться, но помнить о своем отношении с Наставником, помнить, что все в Его воле и что даже после того, как мы исполним все Его наставления, мы всего лишь „рабы ничего нестоющие“ (17:7-ю)» [98 - A. Edersheim, Life and Times of Jesus the Messiah, II (Longmans, Green & Co., 1886), p. 306.]. Таков путь тех, кто услышал призыв и последовал ему.
   Но оставшийся фрагмент (17:11–19) стоит особняком в этой серии эпизодов. Он отличается от окружающих его рассуждений и от притчей в начале и в конце данного раздела. Поэтому возникает вопрос, зачем Лука поместил рассказ о чуде именно в этом месте, где внимание сосредоточено главным образом не на делах Иисуса, а на Его словах. Один или два раза Лука уже делал такое (11:14; 13:10), ив каждом случае у него было на то своя причина: чудо в каждом эпизоде было тесно связано с учением, излагаемым в этом месте.
   Поразмыслив, нетрудно понять, почему Лука решает поместить рассказ об исцелении десяти прокаженных именно в этом месте. Этот случай подводит итог всему, что говорил Иисус ученикам и фарисеям в разделе 16:1 – 18:14. Обеим этим группам людей выпала честь слушать весть о спасении из уст Самого Спасителя. Фарисеи, несмотря на это, не принимают ее и представляют большинство. Но находятся такие, кто, подобно кающимся грешникам и мытарям, воспринимает ее всем сердцем. Поэтому, по замыслу Луки или Самого Господа, это чудо, происшедшее по пути в Иерусалим, помещается именно здесь, как живая иллюстрация всего того, о чем писал Лука. Из десяти человек, которых коснулась целительная сила Иисуса, только один осознает, что за все происшедшее необходимо лично чистосердечно поблагодарить Спасителя, от Которого эта сила изошла; и этот один человек – самаритянин, невежда. От девяти остальных – иудеев, – как мы видим, Иисус не дождался ответа.
   Удостоившись чести услышать это учение (весть о спасении для всех людей), которое лейтмотивом проходит через все повествование Луки, мы слышим также призыв Иисуса, проиллюстрированный одним из Его величайших деяний, помещенным в центре данного раздела. Это призыв быть такими, как тот один, и не быть такими, как остальные девять, то есть возвращаться и в полный голос восхвалять Господа, припадать к Его ногам и благодарить.

18:15–19:44
Шествие Царя

   Приближаясь к заключению центральной части этого Евангелия, мы вспоминаем то, что Лука сообщает о себе в самом начале книги. Он садится «составлять повествования» об Иисусе (1:1); перед ним лежит материал, который предстоит обработать, собрание рассказов (некоторые он получил в личном интервью со свидетелями Христа) о делах и словах Иисуса. Но главным его источником, как мы можем предположить, была книга, известная сегодня как Евангелие от Марка.
   Эта книга была фундаментом, вероятно, как для Луки, так и для Матфея в то время, когда они писали свои Евангелия. «Согласие» Евангелий от Матфея, Марка и Луки обнаруживает их подобие. Однако у Луки с 9:51 начинается (как мы видели) долгий рассказ – более чем восемь глав, – в котором едва ли есть что-нибудь от Марка. Это его собственная, особенная часть Евангелия, средняя треть которой, как мы заметили, посвящена главным образом учению Иисуса, в то время как первая часть повествует в основном о делах Иисуса, и здесь все Евангелия похожи.
   Но 18:14 заключает особый раздел Луки, и с 18:15 он снова присоединяется к Матфею и Марку. Повествование о последнем посещении Иисусом Иерусалима, Его смерти и воскресении в первых трех Евангелиях (и в некоторой степени в четвертом) идет в основном в одном и том же порядке и излагаются одни и те же события.
   Поэтому, несмотря на то что мы можем связать фрагменты от 18:15 до 19:44 с предыдущими восьмью или девятью главами и считать их рассказом о завершении путешествия Иисуса в Иерусалим и Его служения, есть в них нечто отличающее их от предыдущего повествования. Большинство событий, которые приводит здесь Лука, можно найти в соответствующих местах у Матфея и Марка, однако существуют некоторые дополнения, внесенные им для того, чтобы подчеркнуть необходимую ему мысль. И оба типа писания – поучительны.
   Voxpopuli vox dei, – гласит старая латинская фраза («Глас народа – глас Божий»), Это в высшей степени ошибочное мнение, по сути дела, опровергается в отрывке, который мы рассматриваем. Глас народа говорит одно; глас Божий говорит совсем другое. Когда мы закончим читать раздел Евангелия об учении Иисуса, в эпизодах, где Лука идет в ногу с остальными евангелистами, мы услышим этот глас народа. Мы услышим, насколько неверно народ понял послание Иисуса, Благую весть царства Божьего. Вчитываясь в добавления Луки, понимаешь, что только глас Божий исправляет их непонимание и разъясняет то, чему на самом деле учил Иисус.

1. Неправильно понятое послание

   Сравнение Евангелий Матфея, Марка и Луки позволяет выявить у них следующие общие черты. К Иисусу приносят детей, и Он благословляет их (Лк. 18:15–17 = Мф. 19:13 = Мк. 10:13). Богач спрашивает Его о том, как получить вечную жизнь, и Иисус объясняет, что для богатого это очень нелегко, хотя, конечно, возможно через Господа (Лк. 18:18–30 = Мф. 19:16 = Мк. 10:17). Иисус предупреждает учеников о страшных событиях, которые ожидают их, когда они прибудут в Иерусалим (Лк. 18:31–33 = Мф. 20:17 = Мк. 10:32). По пути туда, в Иерихоне, Иисус дарует зрение слепому (Лк. 18:35–43 = Мф. 20:29 = Мк. 10:46). Приближение к Иерусалиму в компании с другими паломниками, идущими на праздник Пасхи, превращается в триумфальное шествие (Лк. 19:28–38 = Мф. 21:1 = Мк. 11:1). С прибытием Иисуса в столицу в основном заканчивается изложение Его учения.

   1) Как оно дошло до большинства людей
   Эта последовательность имеет одну примечательную особенность, как сочетание цветов имеет какой-нибудь один доминирующий цвет. Дети олицетворяют собой то отношение, которое должен иметь человек, желающий принять «Царствие Божие» (18:17); и наоборот, человек, озабоченный своей собственностью, обнаружит, «как трудно… войти в Царствие Божие» (18:24). Когда слепой в Иерихоне слышит, что мимо проходит народ, он выкрикивает: «Сын Давидов», то есть потомок величайшего царя израильского. И Иисус отвечает ему в том же духе. Он останавливает шествие, словно по царскому повелению, велит привести слепого в Свое царское присутствие, спрашивает о его нужде и исполняет ее тотчас же с царской щедростью (18:38–43). Пройдя еще несколько миль, они сливаются с новой толпой, приближающейся к исторической столице Давидовой – Иерусалиму, и эта толпа совсем ясно и открыто превращается в царское шествие: «Благословен Царь, грядущий…» (19:38).
   Даже в наши дни, когда монархическая идея не столь популярна, есть что-то волнующее в блеске царского великолепия. В те дни мысль, что Иисус из Назарета мог стать новым царем евреев, «величайший Сын великого Давида», должно быть, была заразительной. Во всяком случае, именно так большинство людей поняли Его послание.

   2) Откуда оно пришло
   Они не ошибались, помня, что Царство Божье было основной идеей послания Иисуса. Эта мысль часто появляется в центральном разделе у Луки (9:60; 10:9; 11:2,20; 12:32; 13:18,28; 14:15) и лежит в основе повествования о служении Иисуса в первом разделе (4:43; 8:10; 9:2,11,27), а также составляет суть первых слов, сказанных об Иисусе еще до того, как Он родился: «И даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца» (1:32,33).
   Некоторые комментаторы идут еще дальше, полагая, что Царство Божье является главной темой Евангелия от Луки. Возможно, альтернативное предположение, что Лука сосредоточен на «Спасителе мира», покажется более подходящим. Но даже в этом случае, никто не отрицает, что всеобщее спасение, которое Лука ясно видел в центре послания Иисуса, очень часто проповедовалось Иисусом с точки зрения Царства Божьего. Но видеть его только в этом свете – значило, что послание могло быть и было неправильно понято.

   3) К чему оно пришло
   Атмосфера повествования о Вербном воскресении, приближении Иисуса к Иерусалиму среди ликующей толпы, эйфорична. Люди казались опьяненными приближением грядущего царства. Они видели его как историю успеха, без намека на страдания на пути:

     О, мы изменимся, но без болезненного рождения,
     К славным небесам от этой славной земли [99 - Frances Cornford, The Trumpet Shall Sound (Messiah 1742).].

   Для них это скорее политическое событие, чем духовное. Они ожидали, «что скоро должно открыться Царство Божье», без всякой продолжительной борьбы. Им оно виделось чисто еврейским царством, которое должно свергнуть все языческие силы внутри страны и дать отпор всем посягательствам на вторжение.
   Вот к чему, в результате, пришло послание. Как и множество религиозных идей, эта была наполовину правдой и поэтому даже более опасной, чем ложь. И в таком виде ее знает большинство людей, особенно в наши дни всеобщего образования. Люди, которых бесконечно бомбардируют сообщениями через средства массовой информации, полагают, что они хорошо информированы, когда на самом деле они (так сказать) переинформированы. Они решительно и авторитетно говорят о вещах, в которых мало что понимают и относительно которых только специалист может указать им на ошибку. Это, несомненно, касается и христианства. Иудеи времен Иисуса полагали, что знают, что подразумевается под царством Божьим. Люди сегодня думают, что они знают, что такое христианство, церковь, Благая весть. Однако чаще всего послание понимается неправильно и требует разъяснения. Это и берется сделать Лука.

2. Разъяснение послания

   Взяв основную историю такой, какой она была в Евангелии от Марка, Лука добавляет к ней некоторые свои детали, чтобы исправить ошибочное впечатление и углубить поверхностное понимание. Другими словами, он делает свои добавления, чтобы научить тому, что в действительности представляет собой Царство Божье, и таким образом завершить центральный раздел своего Евангелия, посвященный учению Иисуса. Этих добавлений четыре, и они различаются по величине.

   1) Царство должно основываться на кресте Иисуса (18:34)
   Среди эпизодов, посвященных рассказам о Царстве Божьем, Матфей, Марк и Лука помещают более мрачный фрагмент с предсказаниями Иисуса об аресте, страданиях и смерти (а также воскресении), ожидавших Его в Иерусалиме. Только Лука добавляет, что Его ученики «ничего из этого не поняли; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного» (18:34).
   Но «слова сии» имели решающее значение; Лука словно бы сообщает нам: «Люди говорят, что они понимают, каково оно, Царство Божье, но когда дело доходит до важнейших понятий, мы видим, что „они не разумели сказанного". Их понимание целого безнадежно неправильно, если они упускают из вида распятие».
   Ибо последнее действие драмы – страдания и воскресение Иисуса – было сердцем послания. Это было третье предсказание Иисуса, сделанное ученикам (см. также: 9:18,43), – а в целом седьмое из восьми, если считать все Его намеки об этом (см. также: 5:35; 12:50; 13:32; 14:27; 17:25), – и оно будет воспринято в свое время как вопрос первостепенной важности в деле провозглашения Благой вести. Как говорил друг Луки апостол Павел: «Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был и что воскрес в третий день, по Писанию» (1 Кор. 15:3,4).
   Сегодня, как и раньше, Иисуса делают номинальным главой всевозможных движений, во главе которых Он Сам никогда бы не встал. Распространенные представления о том, что означает Его лидерство, делают Его подходящей кандидатурой на роль красивого примера, иконоборческого повстанца, мистического гуру. Многочисленные политические, общественные и религиозные движения могут отождествлять себя с Его «царствием». Но Лука ставит перед нами вопрос, который следует задать каждому такому движению: шагают ли эти так называемые христиане «как на войну, с крестом Иисуса пред собою»? [100 - Sabine Baring-Gould, Onward! Christian soldiers.]
   С каким бы энтузиазмом они ни шли к Иерусалиму, если «слова сии… они не разумели», то их движение не может быть христианским. Крестовый поход не может быть без креста.

   2) Царство должно прийти в сердца людей (19:1—10)
   Несомненно, что случай с Закхеем, происшедший в то самое время, когда Иисус по пути в Иерусалим «проходил чрез» Иерихон, показался Луке подходящей иллюстрацией к тому, о чем он писал несколько ранее в 18:18–30. Там Иисус сказал: «Как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!.. Но… невозможное человекам возможно Богу» (18:24,27). Закхей был как раз таким богатым человеком, для которого Господь сделал невозможное и даровал ему Царство Божье.
   Для Луки более важными, чем события, были слова Иисуса, которыми заканчивается рассказ о Закхее (19:9,10). Это великие слова, которые также исправляют ошибочное понимание идеи Царства. В отрывке из гл. 18 говорится о том, что даже богатый может попасть в Царство Божье; здесь то же самое чудо описывается как спасение, пришедшее в дом Закхея, «ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее». Таким образом, в этом случае, «царствие» уподобляется «спасению».
   Главнейшим достижением послания Иисуса действительно будет его общественное и политическое влияние, когда «царство мира соделается Царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков» (Отк. 11:15). Но ликующий народ на дороге в Иерусалим, который понимал царство прежде всего в общественном и политическом смысле, вывернул послание наизнанку. Вхождение Закхея в Царство Божье описывается как его спасение, но это спасение было, прежде всего, духовным. Он, которого все знали как грешника (19:7), радикально меняется изнутри (19:8). Изменения произошли не в человеческих установлениях или политике, но главным образом в человеческом сердце. Пропащая душа была спасена. Описание Закхея дает надежду, что своевременно произойдут и другие изменения. И когда мы видим, как меняется такой человек, то у нас появляются мысли, с которыми едва ли можно не согласиться. Во-первых, сила, свершившая это, должна быть чудотворной, и, во-вторых, ее результат повлияет на все общество, в котором мы живем. Другими словами, его мир начнет меняться. Но это произойдет только потому, что первоначально изменилось его сердце.

   3) Царство должно увеличиваться со временем (19:11–27)
   Матфей также приводит притчу о минах, но у него она известна как притча о талантах (Мф. 25:14–30). Нет причин, почему Иисус не мог использовать одну и ту же основу несколько раз, даже для того, чтобы изменить ее смысл. Смысл притчи, рассказанной Матфеем, заключается в том, что слуги Иисуса должны верно использовать столь разнообразные дары (таланты); то, что Лука включил в свое повествование мятежных граждан наравне с более или менее преданными рабами, говорит не о том, что он несуразный писатель (ибо это совсем не так), но о том, что его понимание этой притчи отличалось от того, как ее понимал Матфей. По его представлениям, в ней должны присутствовать и граждане, и рабы.
   Эта история была основана на реальных фактах. После смерти Ирода Великого его сын Архелай должен был (как «человек высокого рода») предпринять долгое путешествие, «чтобы получить себе царство» (19:12). Он не мог стать царем Иудеи до тех пор, пока верховное правление в Риме не утвердило бы его притязание на трон. И в его случае тоже было посольство, как и в 19:14, которое отправилось в Рим, чтобы подать прошение против него и его притязания на власть; причиной этого была его непопулярность.
   Суть притчи в том, что человек уходит на долгое время. Этого времени достаточно, чтобы граждане обнаружили свою враждебность к нему, а рабы исполнили свои обязательства перед ним. И только вернувшись спустя долгое время и «получив царство», он расправляется и с теми, и с другими.
   Лука ясно говорит, что именно это имеется в виду в 19:11. Иисус рассказал притчу, поскольку «они думали, что скоро должно открыться Царствие Божие». Напротив, говорит Иисус, Царь вернется через неопределенный, но значительный период времени; и, несмотря на то что его враги будут замышлять против него, он ожидает, что его рабы будут трудиться над основанием его царства.
   Учение Иисуса, изложенное в этом отрывке, исправляет целый ряд заблуждений, в которых царство соотносится с историей человечества. Наступило ли уже Царство Божье, или это произойдет в будущем? Ответом будет и «да» и «нет»: оно настало (как в 17:20,21) сразу же с пришествием Иисуса; ему все еще предстоит «открыться» во всей полноте (19:11), и это произойдет во время Его второго пришествия. Будет ли наша история длиться бесконечно долго? Нет, ибо ей назначен свой конец. Будет этот конец сопровождаться вспышкой или слезами? Скорее всего, это будет вспышка. Означает ли эта «вспышка» войну, чуму, экологическое загрязнение, истощение мировых ресурсов? Нет, это будет «молниеносное явление Господа» [101 - F. W. Н. Myers, St Paul, st. 142.], возвращение Царя, Который положит конец нашей эре. Следует ли нам изменить свой образ жизни с приближением этого дня, удалиться от забот повседневной жизни и погрузиться в благочестивую жизнь, становясь все менее активным, или с возрастающим жаром окунуться в «христианское дело»? Нет, не следует; вернется ли Он рано, или поздно, Он будет ожидать от нас верного исполнения своих обязанностей. Следует ли нам ожидать с течением времени, что добро победит зло, или наоборот? Не будет ни того, ни другого. До тех пор пока Он не придет, его враги будут замышлять против Него, а рабы служить Ему.
   Сколько будет длиться история человечества, столько Царь будет отдавать распоряжения для приготовления к Его возвращению.

     Пусть не думает человек, что за минуту
     Все свершится, и дело будет сделано; —
     Несмотря на то что ты начнешь рано на рассвете,
     Вряд ли ты управишься к заходу солнца [102 - Ibid., st. 15.].

   4) Царство должно распространиться до концов земли (19:39–44)
   В месте приближения Иисуса «к спуску с горы Елеонской», где ликующая толпа окружала Царя, движущегося, как и предсказывал пророк, верхом на осле (Зах. 9:9), Лука делает свое четвертое добавление к истории. После возражения фарисеям, сетовавшим, что ученики Иисуса славили Его как Царя (19:39), Лука завершает историю о великом путешествии упоминанием о слезах Иисуса по Иерусалиму (19:41–44).
   Процессия движется к месту, которое путешественник видит прежде всего, когда входит в город. Храм появится немного позже; первое, что мы видим, когда приближаемся к уступу горы Елеонской, – это юго-восточный угол града Давидова. Ибо более всего сейчас Иисуса беспокоит не конец иудейской религии. Скорее всего, Он предвидит разрушение столицы, царского города, в котором пылкие сторонники Иисуса вскоре ожидали увидеть Его на троне.
   Таким образом, мы опять видим, как Лука исправляет неправильное понимание царства Иисуса. Он действительно «Царь, грядущий во имя Господне» (19:38); но как только Он оказывается в Своей предполагаемой столице, то обнаруживается, что ее будущее, которое Он видит, – это дым и безлюдные руины. Он Царь – но чего? Города, который совсем скоро будет разрушен?
   Нет; Иерусалим не смог признать Того, Кто пришел к нему, и Он будет Царем не только над евреями (см.: 18:33–37). Лука с самого начала подчеркивал всеобщность послания Царства Божьего. Иисус – Царь; но земной Иерусалим слишком мал и зол, чтобы вместить Его величие. Ему принадлежат все народы. Он Спаситель мира.
   Поэтому разрушение города и народа – это хоть и трагедия, но в то же время и призыв к всемирному благовествованию. Царство Божье – для каждого города, каждого народа, до которого может дотянуться церковь и прикоснуться вестью о спасении.

   Ни одна из этих мыслей не нова для Евангелия от Луки. Все они часто появлялись в центральном разделе и почти все упоминались в пророческих словах людей и ангелов, возвещавших рождение Иисуса (см.: гл. 1 и 2).
   Поэтому здесь Лука повторяет и подчеркивает основные темы послания Иисуса. Это действительно, как сказал Иисус в самом начале, Благая весть Царства Божьего (4:43), и весь отрывок от 18:15 до 19:44 описывает шествие Царя в Свою столицу. Но Лука хочет донести до нас истинное значение Царства Божьего. Он отводит наши глаза от сияния славы и указывает на страдания, без которых эта слава никогда не была бы достигнута; царство основывается на распятии. Он переводит наше внимание с политических преобразований в обществе к духовному преобразованию души, которое должно предшествовать этому; царство должно прежде всего прийти в сердце человека. Он заставляет нас думать не о мгновенном успехе и скором возвращении, но о долгом ожидании и длительных битвах; царство должно расти на всем протяжении длительного отсутствия Царя. Лука фокусирует наш взгляд на Царе, Которого Бог поставил на Сион, Его священную гору, как Том, Кому в наследие даны народы и пределы земли во владение (Пс. 2:6,8); царство должно объять весь мир.
   Именно это хотел показать нам Лука в своем Евангелии. Господь отдал Своего единственного Сына умереть на кресте. Благодаря этой смерти, Он предлагает людям спасение от греха и новую жизнь. Затем Он дает им столетия христианской истории, дабы провозглашать это спасение по всему миру; ибо именно всего мира однажды Он станет Спасителем и Царем.

Дальнейший путь Спасителя

19:45 – 21:38
Храм

   И вошед в храм, начал выгонять продающих в нем и покупающих… (19:45).
   И учил каждый день в храме (19:47).
   …Когда Он учил народ в храме и благовествовал, приступили первосвященники и книжники со старейшинами. И сказали Ему… (20:1,2).
   И когда некоторые говорили о храме, что он украшен дорогими камнями и вкладами, Он сказал: придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; все будет разрушено (21:5,6).
   Днем Он учил в храме; а ночи, выходя, проводил на горе, называемой Елеонскою. И весь народ с утра приходил к Нему в храм слушать Его (21:37,38).

   Можно было бы считать так называемый «торжественный въезд» Иисуса в Иерусалим за неделю до Его смерти началом последнего важного раздела Евангелия от Луки (19:28). Однако у Луки яснее, чем в других Евангелиях, видно, что это на самом деле не въезд, так как в 19:41 читаем, что Иисус все еще приближается к городу. По этой и ряду других причин [103 - Эллис (p. 224f., к 19:28–44) приводит эти причины и выводит из них разумное «предположение, что Лука рассматривал этот эпизод как заключение центральной части».] я связал тот отрывок с центральным разделом и решил начать третий (рассказ о страстях) нес событий Вербного воскресенья (19:2 8 и дал.), но с 19:45 – вхождения Господня в храм Иерусалимский. Сначала на протяжении двух глав повествуется о том (как показывают вышеприведенные цитаты), что происходило в Иерусалимском храме и вокруг него [104 - Возможно, Лука хотел подчеркнуть это, поэтому обошел молчанием тот факт, что длинное рассуждение Иисуса в 21:5–36 в действительности прозвучало не в храме, а на горе Елеонской, хотя, конечно же, в поле зрения храма (см.: Мф. 24:1–3; Мк. 13:1–4).].

1. Значение «храма»

   1) Сердце Иерусалима
   Это было одно их самых великолепных сооружений Древнего мира. Первый храм, построенный Соломоном еще в X в. до н. э., был разрушен четыреста лет спустя. Через некоторое время на его месте построили другой, который известен как «второй храм». Именно этот храм во времена Иисуса восстанавливался царем Иродом (см.: Ин. 2:20), который потратил на это невероятную сумму денег. Это был комплекс зданий площадью почти в четверть квадратной мили, в центре которого находился храм, венчающий весь Иерусалим, а Иерусалим в свою очередь венчал собой гору. Поэтому храм, большая часть наружности которого была покрыта серебром или даже золотом, а остальное – ослепительно белым мрамором, выглядел издалека как снежная макушка горы.
   Однако его истинное значение заключалось не в архитектурной ценности. Его религиозная значимость сердца израильской веры была безмерно больше.

   2) Сердце израильской веры
   Это был центр и символ иудейской религии. Помня об этом, мы можем понять, почему Лука возвращается к храму в этом месте своего повествования. Ибо он начал историю об Иисусе именно отсюда. Именно здесь Захария «в порядке своей чреды служил пред Богом», когда к нему явились ангелы, чтобы возвестить о рождении предтечи Иисуса, Иоанна (1:8); и именно здесь об Иисусе провозглашалось в высшей степени пророческое слово, когда Его дважды приводили сюда ребенком (2:22 и дал., 41 и дал.). В своих первых главах Лука словно говорил читателям: «Моя история посвящена Спасителю мира; но чтобы правильно понять ее послание о всеобщем спасении, вы должны с самого начала осознать, что она начинается с необычного, как может показаться, окружения – иудаизма, религии Израиля».
   Из этого корня выросло новое растение – религия Христа. На протяжении девятнадцати глав Лука вел хронику ее роста и развития. И теперь, когда жизнь Иисуса приближается к своей кульминации, предсказание Малахии (уже не раз цитировавшееся в этом Евангелии) снова исполняется: Господь приходит в Свой храм(Мал. 3:1; Лк. 1:17,76; 7:27). Лука возвращается к тому месту, откуда берет начало новая «вера Израиля», будто для того, чтобы спросить: «И что теперь произойдет со старой верой, верой, ради которой стоит этот храм?»

   3) Сердце духовной жизни человечества
   Как я уже сказал, здесь нас интересует не археология Ближнего Востока. Однако и сравнение религий не представляет для нас здесь единственный интерес. Ибо «храм» имеет гораздо более глубокое значение, чем просто символ иудаизма. И в Ветхом, и в Новом Завете он представляет место, где Бог встречается с человеком. Эта встреча не обязательно ограничена каким-то одним местом, и в своей второй книге Лука объяснит это и еврейским, и нееврейским читателям словами Стефана – для первых и словами Павла – для вторых (Деян. 7:48; 17:24). Для иудаизма обетованным местом встречи на протяжении многих лет был действительно Иерусалимский храм; для христианства храмом был каждый Божий человек (1 Кор. 6:19)или народ Божий в целом (1 Кор. 3:16), где бы он ни находился.
   Поэтому каждый из нас имеет свой «храм», наше самое сокровенное место, где мы встречаемся с Господом. Этот «храм» предназначен для нашего общения с Ним. Он может быть обманом или иллюзией. Но это наша религия, наша вера, наш образ жизни: «я и Бог» – в какого бы Бога я ни верил.

2. Осуждение «храма»

   Сейчас Иисус возвращается к храму. Что с ним делать – старой унаследованной религией Его народа? Что случается с человеческими убеждениями и понятиями, когда Иисус обследует их?
   «И вошед в храм, начал выгонять продающих в нем и покупающих» (19:45). Обычно этот отрывок называют «Изгнанием из храма»; и именно это здесь и происходит. Иисус приходит посмотреть на то, что сделали евреи со своим особым родством с Господом [105 - Заметьте, что вместо обычных представителей иудаизма, таких, как фарисеи, здесь Иисусу противостоят «первосвященники и книжники со старейшинами» (20:1), другими словами, сами иудейские лидеры, «старейшины народа» (19:47).]. Он находит многое, отчего нужно очистить это место, много грязи и мусора, которые нужно вынести. Большинство эпизодов, которые следуют далее в гл. 20, – это повествование о том, как иудеи пытались заманить Иисуса в ловушку. Но каждую такую попытку Он превращает в их разоблачение. Он безжалостно разоблачает ошибки и зло их традиционной, искаженной религии.
   Зло, накопившееся в иудаизме во времена Иисуса, было не чуждо Иерусалимскому храму. Когда Иисус входит в наш «храм» и осматривает нашу веру и жизнь, мы тоже обнаруживаем что-то, отчего нужно очиститься.

   1) Религия, сосредоточенная на человеке (20:1—18)
   «Скажи нам, какою властью Ты это делаешь», – спрашивают Иисуса иудейские лидеры (20:2). Предмет обсуждения и в споре в 20:1–8, и в притче Иисуса в 20:9—18 —какое право имеет Иисус говорить и поступать так.
   Спор возвращается от вопроса о власти Господа к вопросу о власти вестника, предшествующего Ему, – Иоанна Крестителя. Авторитет Иоанна был таким же высоким, как и всегда, хотя со времени его смерти прошло уже два или три года. И первосвященники не посмели оспаривать его. Дело в том, что его власть и власть его Господа выстоят или падут вместе; первосвященники не могли признать власть Иоанна, не признав при этом и власти Иисуса. Поэтому их атака по этой линии была сорвана. Однако злоба иудеев не ослабевала, и это побудило Иисуса рассказать притчу о злых виноградарях.
   Иудейские лидеры могли не знать, как ответить на предыдущий вопрос Иисуса, но они, несомненно, поняли значение притчи (20:19). На их изначальный вопрос о том, какое право имел Иисус говорить и поступать так, в притче давался ясный ответ, что Он имеет на это все права. Виноградник в притче – это Израиль (Ис. 5:1–7), тогда как иудейские лидеры – это виноградари, которые должны заботиться о нем, Иисус – это последний из всех посланных хозяином виноградника, чтобы принести ему плоды. Он действительно был самым важным из всех посланников, ибо он был сыном хозяина. Иисус имеет все права осуждать храм. По сути, Он Сам (если изменить метафору) – самый главный камень в этом храме (20:17).
   Они пытаются призвать Его к ответу, на самом же деле это Он бросает им вызов. В этом нетрудно узнать общепринятое поведение, когда человек пытается сохранить за собой право последнего голоса. Этому, говорим мы, я могу поверить; тому я даже подчинюсь, но остальное я не готов принять. В конечном счете, я сам решаю, что должно и чего не должно быть в моем храме. Здесь я готов поспорить даже с Самим Иисусом.
   Так думают не только «умные» люди, хотя они особенно подвержены этому. Отношение типа «Я знаю лучше» – это не плод ни нашего образования, ни ума, ни здравого смысла, ни интуиции (хотя все это может способствовать такому поведению), но гордости человеческого сердца.
   От такой религии нужно поскорее избавляться. Мы не можем позволить себе эгоцентричную веру. Мы должны почитать Его, ибо храм, в котором отвергается главный краеугольный «камень» (20:17), не может простоять долго. Этот «камень» всегда должен быть в центре и за ним должно быть последнее слово.

   2) «Религиозная» религия (20:19–26)
   Вопрос о римских налогах был еще одной попыткой дискредитировать Иисуса, которая, как и первая, возымела обратное действие. Они хотели, чтобы Он либо одобрил плату дани, что сделало бы Его предателем по отношению к иудаизму, либо осудил это, что обнаружило бы Его непокорность римским завоевателям.
   Но Своим ответом Иисус, во-первых, обошел их уловку, во-вторых, установил принцип христианского отношения к государству, которое с тех пор стало нормой для христианской церкви, и, в-третьих (что с нашей точки зрения самое важное в контексте Евангелия от Луки), Он обличил еще одно зло в храме.
   Евреи полагали, что должно быть преданным либо иудейской вере, либо римскому государству. Их узкий взгляд не мог вместить оба этих состояния сразу. Но Иисус отвечает, что мы должны отдавать «кесарево кесарю, а Божие Богу» (20:25). Его религия охватывает все сферы жизни – и мирскую, и священную, – и Ему есть что сказать о каждой из них.
   Поэтому Он отвергает «религиозную» религию, которая делит жизнь на несколько непроницаемых отсеков (мир кесаря воспринимается как отдельный, обособленный отсек) и заставляет вспоминать о Боге только тогда, когда и это принято – по воскресеньям, в соборах, с единоверцами. И получается, что эта территория принадлежит Богу, а та – кесарю. Я говорю с точки зрения обеих территорий, говорит Иисус, а вы понимаете это не так, как понимаю Я. Вы должны научиться жить в обеих этих областях, соотносить их друг с другом и осознавать, что истинная вера в Бога прольется и в кесарево отделение, и во все другие. Нам необходимо избавиться от такой разделенной религии.

   3) Небиблейская религия (20:27–40)
   Далее следует вопрос, основанный на Писании. «Моисей написал» (20:28; цит. Втор. 25:5), что бездетную вдову должен взять в жены брат мужа, чтобы родить ребенка, если это возможно, и таким образом сохранить семейное имя; а саддукеи, отвергающие воскресение (20:27), придумали нелепую историю о семи братьях, которые по очереди женились на одной и той же женщине, что должно было вызвать проблемы при воскресении – если таковое существовало.
   Интересно отметить, что на этот вопрос, имеющий «библейское» основание, согласно другим двум Евангелиям, Иисус отвечает самым резким упреком: «Заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией» (Мф. 22:29; Мк. 12:24). И далее Он демонстрирует это с помощью довода, который нам может показаться необычным, но для них был очень убедителен – о воскресении ясно говорится в Писании, которое, по их словам, они читали [106 - Иисус открывает самый полный смысл слов из Исх. 3:6, и Его довод звучит так: «Если во времена Моисея, когда Авраам уже давно почил, Господь говорил, что Он Бог Авраама, значит, должен был быть Авраам, для которого Он был Бог! Человек, с которым Бог имел живые отношения, должен был быть живым, несмотря на то что физически уже мертв».].
   Их религия полна незрелых понятий о том, что говорит Писание. Вы напрасно цитируете Мне Библию, возражает Иисус, если явно не поняли то, о чем она в действительности говорит. Религии, которая так фривольно относится к Писанию, несмотря на все старания доказать обратное, нет места в храме. Как эгоцентричную и «религиозную» религию, небиблейскую религию также необходимо вымести из храма.

   4) Безрассудная религия (20:41–44)
   Теперь настала очередь Иисуса задавать вопросы. Он показывает Своим слушателям богословские воззрения иудейских лидеров, а именно мнение о том, что Христос, долгожданный Мессия, будет потомком царя Давида, когда вскоре придет в этот мир. Ибо Писание говорит (снова Он обращается к Писанию), что Христос – это Господь Давида. Как потомок Давида, Христос стоит ниже его; как его Господь, Он, очевидно, стоит выше.
   «Что? – могли бы воскликнуть они, – Ты хочешь сказать, что наши лидеры заблуждались и в этом тоже?»
   «Ни в коем случае, – ответил бы Иисус, – это совсем не то, что Я имею в виду. Мой вопрос: Как они могут говорить, что Христос – это и потомок, и Господь Давида? Они совершенно правы, говоря это. Но почему? На каком основании они это говорят?»
   «И никто не мог отвечать Ему ни слова», – говорит Матфей (Мф. 22:46), тогда как у Луки фрагмент заканчивается ответом Иисуса.
   Но этого недостаточно. Показав им три их отклонения от истинной религии, Иисус соглашается с одним их утверждением только для того, чтобы показать, что они не имеют ни малейшего понятия, почему они в это верят [107 - Ответ заключается, конечно же, в двойной природе Христа: как человек, Он потомок Давида; как Бог, Он Господь Давида (ср.: Рим. 1:4).]. И насколько велика такая религия? Человек из массы субхристиан, нехристиан и даже антихристиан неожиданно открывает, что у него есть что-то правильное, – и затем сдается, не будучи в состоянии привести основания для своей веры. «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3:15). Безрассудной религии также нет места в храме, как и всем другим искажениям, которые мы рассмотрели до этого момента. Бессмысленно принимать истину, не осознав ее. Это то же, что глотать пищу, предварительно не разжевав.

   5) Показная религия (20:45–21:4)
   Наконец, Иисус осуждает религию, рассчитанную на внешний эффект. Книжники любят, чтобы их замечали и почитали, в то время как на самом деле их нравственность выдержит испытание только на религиозный обман: они вполне готовы использовать свое влияние, чтобы насытить свою жадность, и объедать «домы вдов» (20:47).
   Некоторые комментаторы полагают, что следующая история о бедной вдове и ее скромном даре в сокровищницу храма (21:1–4) никак не связана с 20:45–47, несмотря на то что и там, и там упоминается «вдова». Но здесь в этой женщине нетрудно увидеть поучительное отличие от книжников, которых Иисус только что обвинял. Он, видящий человеческие сердца, понимал, что две монеты, которые она пожертвовала, составляли все ее «пропитание». Ее полная преданность, которой не увидел никто, кроме Иисуса, абсолютно противоположна религии иудейских лидеров, бесчувственной и показной.
   Им принадлежит пятый тип религиозного мусора, который получит «большее осуждение» (20:47) и будет вынесен из храма. Именно такой мусор, обнаруженный Иисусом, загрязнял старую еврейскую веру и искажает веру тысяч людей, живущих сегодня.

3. Участь «храма»

   Лука начинает этот раздел описанием того, как Иисус приходит в храм, чтобы очистить его. Но вскоре становится ясно, что иудейские лидеры не готовы допустить очищение. Это была их тщательно охраняемая система веры и жизни, и они не допустят никаких посягательств на нее. С другой стороны, Иисус не позволит ей остаться. Поэтому Он и они с этого времени вступают в смертельную схватку. Со своей стороны, «первосвященники же и книжники и старейшины народа искали погубить Его» (19:47). И наоборот, когда кто-то из Его слушателей, забыв суть того, о чем Он говорил, упоминает о великолепии храма (21:5), Иисус, со Своей стороны, дает ответ, касающийся не только здания, но и всей религиозной системы, которую оно символизировало: «Придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; все будет разрушено» (21:6). Иисус против нераскаявшегося иудаизма; каждый из них предвидит крушение другого.
   Остаток гл. 21 представляет собой так называемый «синоптический апокалипсис» в изложении Луки, раскрытие Иисусом событий будущего, которые присутствуют во всех первых трех Евангелиях. Этот отрывок представляет для нас большой интеpec и большую трудность, и у нас здесь нет ни времени, ни места, чтобы рассматривать его во всех подробностях. Но в данном контексте (осуждение Иисусом храма и всего, что стоит за ним) Его рассуждение о будущем делает очевидным два момента.

   1) Участь Иерусалимского храма
   В столкновении двух систем – искаженной религии Израиля и новой веры Иисуса – никто уступать не собирался. И сначала, как мы увидим в следующих двух главах, иудеи, казалось, начали побеждать. Им удалось уничтожить Иисуса. Но Он уже сказал раньше (см. Евангелие от Иоанна): «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его». Как поясняет Иоанн: «Он говорил о храме Тела Своего» (Ин. 2:19,21). Тело в обоих смыслах, физическое тело Иисуса и его мистическое тело, то есть церковь, должно начать новую жизнь: будет воздвигнут новый храм. В конечном счете, битву выиграл Иисус, и Он предсказывает в 21:20–24, что разрушен будет старый храм, то есть иудаизм такой, каким он был в те дни.
   У нас не остается сомнений по поводу того, как и когда осуществятся эти пророчества. То, что Иисус говорит о появлении нового тела (или храма), исполнилось, с одной стороны, в воскресении, с другой – в Пятидесятницу. Старая оболочка просуществовала еще сорок лет, но в 70 г. н. э. пришли «дни отмщения, да исполнится все написанное» (21:22), и «запустение» Иерусалима, окруженного римскими войсками (21:20), делает конец старой системы общественным и историческим фактом.

   2) Участь «храма» в каждом человеке
   Раскрывая будущее, Иисус смотрит дальше разрушения Иерусалимского храма и иудейской системы. Он говорит о пришествии «Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою», о пришествии «Царствия Божьего», о том дне, который «как сеть, найдет на всех живущих по всему лицу земному» (21:27,31,35). Другими словами, Он смотрит в то будущее, когда Он вернется во всеобщий храм, место, где каждый человек, в конце концов, встретится с Богом.
   Перед тем как предупредить о пришествии двух судов – над евреями (21:20) и над всеми остальными (21:25), – Иисус делает предупреждение другого рода. Его ученики спросили: «Учитель! когда же это будет? и какой признак, когда это должно произойти?» (21:7). И хотя Иисус дает пространный ответ о знамениях, нам следует выделить здесь, как это делает Эллис [108 - Ellis, pp. 241f.], «знамения эпохи» и «знамения конца».
   Он рассказывает ученикам о том, какие будут знамения конца: они будут очевидными. «Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками» (21:20), – это будет концом евреев; «И тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою» (21:27), – это будет концом света.
   Иисус отвергает такое толкование пророчества, в котором все нынешние события складываются таким образом, чтобы показать, как нам еще далеко до судного дня. Как и те, кто видел осаду Иерусалима, те, кто увидит пришествие Сына Человеческого, будут знать, что суд не только приближается, но в действительности он уже настал. Это и только это есть знамение о конце света. Все другие знамения указывают не на конец, которого мы ожидаем, но на конец эпохи, в которой мы живем. Периодически между первым и вторым пришествием Христа в мире будут происходить перевороты (21:8—11) и гонения церкви (21:12–19). От учеников требуется «отвергать обычные апокалиптические толкования политических потрясений. Это знамения эпохи, но не конца» [109 - Ibid., p. 242.]. Это будет время не для того, чтобы мы подсчитывали дни до прихода Господа, но время «для свидетельства» (21:13).
   Поэтому в Своих заключительных словах Иисус призывает быть бдительными и верными, готовыми в любое время к Его приходу в храм. В этот день святая святых – место, где человек и Бог встречаются лицом к лицу, – перестанет быть темной комнатой в древнем здании восточного города; оно расширится до пределов всего мира. В этот день все религии и все, что их замещает, подвергнутся рассмотрению Христа. Он решит, достойны ли места в храме все наши воззрения и понятия о Боге, мире, жизни и нас самих. Следует ли им «предстать пред Сына Человеческого», или их необходимо вымести?

22:1-23:25
Час сатаны

   Теперь – ваше время и власть тьмы (22:53).
   Над Иерусалимом поднимается полная луна, и начинается последняя ночь земной жизни Иисуса. На протяжении всего Своего служения Он боролся с силами тьмы, но эта ночь обнаруживает «княжества и силы, собирающие свои невидимые отряды» [110 - Charlotte Elliott, Christian, seek not yet repose.], чего не происходило со времени их последнего столкновения с Иисусом в пустыне в начале Его служения. Именно Лука сказал нам, что после этого испытания сил «диавол отошел от Него до времени» (4:13). И сейчас опять же Лука сообщает нам, что подходящее время пришло.
   В нашем отрывке описывается последняя вечеря, хождение к горе Елеонской, борения в Гефсимании, полночный арест и суды, с разной степенью правомерности проходившие в ранние часы следующего утра. Это сложная история, и она представляет несколько проблем, связанных, главным образом, с последней вечерей [111 - Было много споров о том, совпадала ли последняя вечеря с Пасхой. Иоанн говорит, что вечеря происходила до Пасхи (Ин. 13:1; 18:28); в других Евангелиях говорится, что она происходила на Пасху (напр.: Лк. 22:7,8). Вполне возможно, что Иоанн прав, помещая официальное пасхальное празднество позднее (так что в то время, как в храме приносили в жертву пасхальных овечек, Иисуса распяли на кресте), но другие справедливо утверждают, что Иисус с учениками праздновали Пасху раньше, согласно официальному календарю, который в то время использовали некоторые приверженцы иудаизма. Это предположение впервые выдвинуто в книге: A. Jaubert, The Date of the Last Supper (New York, 1965). И этот довод использовался в большинстве последующих комментариев. Но если оставить в стороне даты, следует отметить, что вечеря имеет богатый пасхальный символизм.] и судами [112 - Вопреки мнению некоторых, никоим образом невозможно восстановить такой порядок событий, который мог бы лежать в основе всех Евангелий. Следующие ссылки показывают, где каждый эпизод рассматривается подробнее всего:1. Суд перед Анной; первое отречение Петра (Ин. 18:12–24).2. Второе и третье отречение Петра (Лк. 22:58–62).3. Неофициальный суд перед синедрионом (Мф. 26:59–68; Мк. 14:55–65).4. Официальный суд перед синедрионом (Лк. 22:66–71 = Мк. 15:1а).5. Смерть Иуды (27:3–10).6. Первый суд перед Пилатом (Ин. 18:28–38а).7. Суд перед Иродом (Лк. 23:7–12).8. Второй суд перед Пилатом (Лк. 23:13–22).9. Бичевание (Мк. 15:16–20).10. Приговор (Ин. 19:4–16).]. Но мы попытаемся увидеть, какие темы большего всего волновали Луку, когда он отбирал и изображал различные случаи, освещая то или иное, чтобы показать самое важное, на его взгляд.

1. Вечеря: раскрытие двух планов (22:1—38)

   Описывая пасхальную трапезу Иисуса и Его друзей и то, что этому предшествовало, Лука раскрывает нам глубокий смысл, скрытый под поверхностью описываемых событий. Приближалось исполнение двух роковых планов, противоположных друг другу: план уничтожения и план спасения.

   1) План уничтожения (22:1–6)
   Целью этого плана было уничтожение Иисуса. Его враги замышляют, как они делали это уже несколько раз до этого (19:47; 20:19), устранить нарушителя спокойствия из Назарета.
   Первый пункт в их плане – это «праздник опресноков, называемый Пасхою» (22:1). Для них было бы удобнее избавиться от Иисуса в другое время, когда у Него было не так много сторонников. Но ничего не поделаешь, дело нельзя было откладывать. Они сделают все, что в их силах, чтобы осуществить задуманное.
   Далее, для осуществления плана им нужно было найти кого-то, кто устроил бы арест – Его друг, который согласился бы предать Его. Для этого подходил Иуда, один «из числа двенадцати» (22:3). Какими бы ни были его мотивы, однако то, что он добровольно вошел в заговор, остается фактом.
   Его поручителями были «первосвященники и книжники» (22:2). Мы уже видели, как фарисеи (секта в иудаизме, которая особо противостояла Иисусу) уступили роль Его злейшего врага первосвященникам, книжникам и старейшинам, лидерам еврейского народа. Это были официальные представители старого Израиля, иудаизма, каким он стал в то время, религиозной системы, нежелающей принимать избранного Мессию Божьего. Мы замечаем, сколько зла они делают Иисусу, видим их страх перед простыми людьми, которые могли поддержать Его, и их злобное ликование, когда они находят предателя в лице Иуды.
   Но за ними стояла даже еще более зловещая сила. Мы вспоминаем о всеобъемлющем взгляде Иисуса, о котором Лука так часто свидетельствует. Как Иисус заботится не только об одном народе, но обо всем мире, так Он заботится не только об этом мире, но и о «высшем» мире, который Павел называет «небесными обителями», где силы духовные объединяются в главном сражении между добром и злом (ср.: Еф. 6:11–13). Поэтому Лука – единственный из евангелистов, упоминающий о деятельности сатаны (22:3,31), – описывает борения Иисуса и кровавый пот в Гефсимании (22:44) и приводит Его слова: «Но теперь – ваше время и власть тьмы» (22:53).
   Так, показывая Пасху как обстоятельство, Иуду – как инструмент, еврейских лидеров – как заговорщиков и сатану – как движущую силу, Лука излагает план уничтожения Иисуса. Но можно ли считать Иисуса беспомощной жертвой этих махинаций? Ничто не может быть дальше от истины. И Лука рассказывает историю таким образом, чтобы показать нам, что Иисус также следует Своему плану, в точности повторяющему план сатаны.

   2) План спасения (22:7—38)
   «И послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху» (22:8). Странно было то, что путь заранее уже был приготовлен для них (22:10–13). И таким же образом были сделаны приготовления в более широком плане. Раскрывался Божественный план, как ответный заговор против заговора сатаны. Чтобы сделать это очевидным, Лука собирает в своем рассказе о последней вечере ряд высказываний Иисуса, которые разбросаны по разным местам или вообще не приводятся в других Евангелиях.
   Сначала он показывает уместность Пасхи (22:14–20). Это часть той старой еврейской религии, которая стала искаженной и извращенной, и лидеры этой религии даже сейчас замышляют убить Иисуса. Но Пасха, которая станет триумфом их замысла, – это уже часть Его плана. Он должен «совершиться в Царствии Божием» (22:16). Для евреев это означало побег из Египта в землю Ханаанскую. Но сейчас этот побег должен осуществиться в своем полном значении, и с этого момента будет означать для народа Божьего побег от греха и смерти в вечную жизнь. Исход Моисея исполнится в исходе Иисуса [113 - Лука уже описывал, как в момент преображения Иисуса «Моисей и Илия: явившись во славе… говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (9:30,31). Здесь Лука использует для «ухода» слово исход.].
   Далее, как поступит Иисус с Иудой? Он также часть не только замысла сатаны, но и ответного замысла Господа (22:21–23): предательство Сына Человеческого «идет по предназначению» (22:22). Иуда известен; его предательство известно; его участь известна – «горе тому человеку»; все это уже известно, предусмотрено и вплетено в замысел Божий.
   А как насчет первосвященников? Иисус оглядывает Своих учеников (22:24–30); они все еще мало понимают в Его словах об общине (22:24), но Он пытается объяснить им, что происходит. Он словно говорит: там в городе пребывают лидеры старого Израиля, которого Господь сделал Своим народом по старому договору; но они восстали против Бога, поэтому «Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство» (22:29); и по условиям этого нового договора отныне вы будете лидерами нового Израиля (22:30).
   И как насчет сатаны, главного заговорщика, который уже вошел в Иуду Искариота? Послушайте, говорит Иисус апостолам (22:31–34): сатана хотел привлечь к себе не только Иуду, но всех вас. Иуду Я оставил Ему. Но что касается остальных, то, хотя Симон собирается отречься от Меня, Я могу возвратить даже того, кто пал так же низко, и через него Я возвращу всех вас. Довольно о сатане! Господь принял его вызов. Когда Сын молится Отцу, высвобождается сила, которая контролирует все замыслы сатаны.
   Поэтому Иисус уже принял в расчет все элементы в заговоре против Него. Он исполняет Пасху, предсказывает предательство, завещает сменить старый Израиль на новый и плодотворно молиться о разрушении замыслов сатаны. Его ответный план уже запущен в действие. Это уже не репетиция, как было во время их миссионерских походов (10:1—12; 22:35). Это настоящее «исполнение» (22:37) замысла.

2. Ночь: сплетение двух планов (22:39–71)

   Четыре эпизода ведут нас через одинокие ночные часы Иисуса к рассвету Великой страстной пятницы.

   1) Борения (22:39–46)
   Как я уже говорил, духовный конфликт в Гефсимании упоминается только у Луки. Почему он так уместен в рассказе о страстях Господа? Потому что, раскрывая замысел сатаны, направленный на разрушение, и Божий замысел спасения, Лука показывает нам, что оба они движутся к одной и той же цели. Враги Иисуса прилагают все усилия и используют всю свою изобретательность, чтобы пригвоздить Его к кресту, и все же это та самая «чаша», которую Отец дал Ему испить (22:42). Воля Его Отца совпадает с их волею (23:25). Неудивительно, что Он «в борении… и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (22:44).

   2) Арест (22:47–53)
   Через долину Кедрон по направлению к саду упали первые лучи утреннего солнца, и враги Иисуса «как будто на разбойника вышли… с мечами и кольями»: это было их «время» (22:52,53).
   И все же Иисус пошел в сад «по обыкновению» (22:39) и не сделал никаких усилий, чтобы избежать ареста. Он запрещает Своим ученикам защищать Себя, хотя они могут и хотят это сделать (22:49). Он намеренно идет в ловушку, которую мог легко обойти. Его враги исполняют свой замысел, но Он также действует по плану.

   3) Отречение (22:54–62)
   Стыд и раскаяние Петра, испытанные им после отречения от Иисуса, привлекают все наше внимание. Это ли не триумф сатаны? Практически уничтожив Иисуса, он также почти овладел
   Его учениками, которым предстоит быть лидерами нового Израиля.
   Но все же, подобно Петру, который «вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды» (22:61), мы тоже можем вспомнить, но другие слова Иисуса: «Но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя» (22:32). Даже отступничество учеников было частью замысла Господа.

   4) Приговор (22:63–71)
   Настал день, но это были только первые проблески рассвета. Синедрион собрался настолько рано, насколько это было позволительно законом, поэтому мы можем считать, что это событие происходило ночью. Члены синедриона осуждают Иисуса и после Его решающих слов выносят Ему приговор.
   Но обратите внимание на то, что Он говорит: «Отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией» (22:69). Отныне Иисус будет занимать трон судьи. Отрекшись от Христа Божьего, они тем самым лишили себя права быть лидерами народа Божьего. Осуждая Его, они сами осуждаются Им. С этого момента старый Израиль сменяется новым, законным правителем которого навеки будет Иисус.
   Таким образом, в то время как их замысел только созревает, Его замысел уже осуществляется. Приговор иудеев в 22:71 имеет решающее значение. С этих пор их дела пошли под гору.

3. Утро: осуществление двух замыслов (23:1—25)

   Для осуществления приговора иудеям нужно было утверждение его высшими инстанциями. На самом деле, перед тем как пригвоздить Иисуса к кресту, судьям пришлось пройти ряд сложных формальностей, которые видны, если читать все четыре Евангелия в комплексе. Но Лука упрощает историю и показывает нам степень ответственности различных властей, в то время как утро Великой страстной пятницы приближалось к своей неизбежной кульминации.

   1) Ответственность Пилата (23:1–7)
   В рассказе о суде над Иисусом более всего бросается в глаза невиновность заключенного. «Я не нахожу никакой вины в Этом
   Человеке» (23:4). Поэтому знаменитая римская справедливость требовала отклонить все обвинения против Него и остановить эту грязную аферу. Но Пилат был слабым человеком. На него оказывалось слишком большое давление, вынуждающее его отступить от пути справедливости. Как говорит Каирд, «Пилат делает все возможное, чтобы оправдать Иисуса, кроме самого оправдания» [114 - Caird, р. 248.]. То есть того, что он мог и должен был сделать. И хотя Лука не возлагает главную вину за смерть Иисуса на римские власти, он ни в коем случае не пытается скрыть недостатки Пилата и снять с него ответственность в деле осуждения Иисуса.

   2) Ответственность Ирода (23:8—12)
   Ирод «давно желал видеть» Иисуса и «предлагал Ему многие вопросы» (23:8,9). Но, несмотря на долгий разговор и повышенный интерес к Иисусу, он не находит никакой серьезной вины за Ним. Ирод – человек невыносимого легкомыслия. Его главное желание – увидеть какое-нибудь чудо; и когда Иисус отказывается исполнять его приказания, любопытство Ирода сменяется ненавистью (23:11). Человек, обнаруживающий такое отношение даже в столь ответственный момент, из всех участников событий Страстной пятницы заслуживает наибольшего презрения, и Лука не старается скрыть этого факта. Ирод, также как и Пилат, ответственен за смерть Иисуса. Не обнаружив в Нем ничего «достойного смерти» (23:15), он все же не освобождает заключенного – что было в его силах и на что, скорее всего, надеялся Пилат.

   3) Ответственность Израиля (23:13–25)
   От Ирода Иисуса отсылают назад к Пилату; но в этом втором суде Пилата все внимание сосредоточивается на первосвященниках. Трижды Пилат предлагал отпустить Иисуса, и трижды евреи заглушали его криками. Они не желали отступать от своего пути, и на них Лука возлагает главную ответственность (ср.: Деян. 2:23; 3:13; 4:10; 5:30).
   Но мы не должны думать, что тем самым Лука показывает свою антисемитскую настроенность. Он возлагает ответственность не на сам Израиль как таковой. «Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве» (Рим. 2:28,29). Ложный, внешний Израиль, извращенный иудаизм, который отвергает своего Мессию, – вот кто главный злодей, и его следует отвергнуть в пользу нового, истинного Израиля, который, несмотря на то что его основанием является верный остаток старого Израиля, должен привлечь к себе людей из всех народов. Это одна из излюбленных тем Луки – отпадение старой оболочки иудаизма, чтобы появился новый «народ Божий».
   Тем не менее виновны все, не только евреи. Легкомысленный Ирод и слабый Пилат также виновны, как и предатель Иуда. Виновен и Петр. Виновны все ученики. Всеобщий сатанинский замысел уничтожения Сына Божьего засосал всех в свой водоворот. Мы можем быть в буквальном смысле слова вечно благодарны Господу за то, что по Его замыслу все они помогли Иисусу достичь распятия, которое было предусмотрено Им для нашего искупления. Но это не извиняет их. Felix culpa может быть, но все же это culpa [115 - Из римского служебника: О felix culpa, quae talem ас tantum meruit habere Redemptorem (Блаженна вина, которая заслужила такого всемогущего Искупителя).]. По словам Петра, записанным Лукой в Деян. 2:23, Иисус был предан «по определенному совету и предведению Божию», но, тем не менее, Он был убит «руками беззаконных».
   Два замысла сходятся на Голгофе. Но разница между ними грандиозная, и люди должны решить, на чью сторону они встанут: либо на сторону Господа, по замыслу Которого Иисус приблизился к распятию, либо на сторону сообщников в замысле сатаны против Иисуса. Мы возвращаемся к контрасту, заявленному в 11:14–23, который звучит так: «Кто не со Мною, тот против Меня».

   Цель изложения – определить заново, о чем говорилось в Библии при ее написании, так чтобы ее смысл был понятен и сегодня, в условиях нашего времени, и соответствовал нуждам нашего времени. Если автор изложения стоит на прочном основании, в данном случае – основании второй половины XX в., то послание, которое он пытается донести своему поколению, может отличаться от послания, в котором нуждалось предыдущее поколение. Кроме того, жизнь такого послания также может быть недолговечной, так как нужды наших потомков снова изменятся.
   Но чем ближе мы подходим к сути Евангелия, тем глубже проникаем под изменчивую поверхность человеческой жизни и тем больше приближаемся к вещам, человеческая потребность в которых оставалась неизменной на протяжении всей истории. В своем изложении автор может затронуть вечные истины и не упомянуть о современных, но никак не наоборот. Например, тема распятия, к которой мы обратимся в следующем разделе, актуальна для нынешних проповедников, так же как она была актуальна для проповедников всех времен, то есть грешникам всегда необходимо было знать, как Господь может спасти их от греха.
   Раздел, рассматриваемый нами сейчас, немногим отличается. Мы уже видели, как с рассветом Великой страстной пятницы все люди, исполняющие роль в этой драме, оказываются вовлеченными в сверхчеловеческое противостояние. «Две противоположные системы сходятся в схватке». Это схватка между княжествами сего мира и силами небесных обителей. Ее последствия невообразимо велики. На фоне этого невиданного столкновения все Ироды и Пилаты сего мира кажутся карликами, а вместе с ними и все преходящие проблемы, к которым обращались проповедники разных времен. Перед лицом таких необъятностей отдельные христиане чувствуют себя песчинками; отсюда мы извлекаем сегодня тот же самый урок, что и всегда, – мы должны благодарить нашего Господа за то, что Он «сделал нас солдатами Своего войска» [116 - Frances Ridley Havergal, Who is on the Lord’s side?], что Он взял на Себя ответственность вести дела, что Он уже одержал победу в решающей битве и что результат этого столкновения не оставляет сомнений. А наше дело – просто верить и подчиняться.
   И все же, сказав, что это истина, необходимая всем христианам во все времена, мы не перечеркиваем ее актуальности сегодня. В нашем тесном мире, каким он стал сегодня, каждый из нас обречен на страдание до тех пор, пока мы не обуздаем потенциальное зло от злоупотребления научными открытиями, неудержимо растущими технологиями и природными ресурсами, пока не ограничим политические амбиции как левых, так и правых. Но решение этих проблем не в наших силах, и сегодня, как никогда прежде, нам необходимо знать, что есть Кто-то, Кому это подвластно.
   Поэтому нашему времени в особенности рассказ Луки о последних часах земной жизни Иисуса приносит столь необходимую уверенность. Господь не только противопоставил дьявольскому замыслу сатаны Свой замысел, превосходящий его по всем пунктам. Он вплел его в Свой замысел и заставил его служить Своим целям. И если Господь сотворил подобное с замыслом самого повелителя ада, то для Него нет такого зла, которое Он не мог бы обратить во благо.

23:26-56
Крест

   Во всем этом отрывке Лука только раз (в первом стихе) упоминает слово «крест», но именно крест стоит здесь в центре, и не только в центре описания Лукой места, называемого Лобным (23:33), но в центре всего Евангелия, всей христианской веры и всей истории. Крест представлял собой деревянную виселицу, к которой в римские времена прибивали осужденного преступника, пока он не умирал от иссушения, удушения и потери крови. Из десятков тысяч крестов, на которых умирали люди во времена преобладания подобного рода законов, один возвышается над всеми. Это крест, на котором был распят Иисус из Назарета. Христиане используют его образ как метафору, передающую то, что случилось на нем, и когда мы говорим «крест», мы имеем в виду смерть Иисуса. Поэтому именно на кресте мы сосредоточиваем теперь наше внимание.
   Комментаторы, отмечая различия между разными библейскими авторами, иногда утверждают, что у Луки, в отличие от других евангелистов, «нет богословия креста» [117 - Morris, р. 42. Следует отметить, что Моррис упоминает это утверждение для того, чтобы его опровергнуть.]. Нам приходится искать в других местах, говорят они, подтверждения того, что смерть Иисуса спасает человечество от греха и смерти; у Луки мы их не видим.
   Правда, что Лука не произносит подобного утверждения в своем описании распятия и пропускает большинство важных мест, в которых у других евангелистов ясно звучит эта тема (напр.: Мф. 20:28 = Мк. 10:45; Мф. 26:28 = Мк. 14:24; если, как многие полагают, Лк. 22:19,20 действительно не принадлежит Луке).
   Но давайте посмотрим, что же говорится о кресте в Евангелии Луки.

1. Дорога к распятию

   …Повели Его… <…>…На место, называемое Лобное (23:26,33).

   Дворец Пилата отделяло от места, называемого Голгофа, «Лобное», несколько сот ярдов. Но дорога к распятию была долгой. Мы можем проследить ее через все Евангелие Луки, и увидим в конце крест.
   В самом начале своего первого раздела, в рассказах о детстве Иисуса, он приводит слова старого Симеона, сказанные матери Иисуса о ее малыше: Он будет «предметом пререканий», и «оружие пройдет» также и через ее душу (2:34,35). Впереди еще тридцать лет, но на горизонте уже виднеется крест. Гораздо позже, когда началось Его служение, Он собрал вокруг Себя множество учеников, которым говорил: «Сыну Человеческому должно много пострадать, и быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (9:22). Здесь мы тоже видим крест. Преображенный в славе на горе Он говорит в присутствии Своих восхищенных последователей с Моисеем и Илией, и тема их разговора – Его исход, «который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (9:31). И здесь мы снова видим крест.
   В большом центральном разделе своего Евангелия, касающегося в основном учения Иисуса, Лука затрагивает эту тему снова и снова. «Когда же приближались дни взятия Его от мира, Он восхотел идти в Иерусалим» (9:51), к кресту. Он «крещением должен… креститься» (12:5 0), и это, как мы можем понять из остальных Евангелий (Мк. 10:38,39; Ин. 18:11), означает крест. Тем, кто предупреждает, что Ирод хочет убить Его, Он отвечает: «Пойдите, скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу., не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима» (13:32,33). Вот где Его ожидает крест. Говоря о Своем последнем пришествии в конце веков, Он повторяет, что «прежде надлежит Ему много пострадать и быть отвержену родом сим» (17:25). Они пошлют Его на крест. Когда центральный раздел Евангелия подходит к заключению, Он повторяет Свои слова, сказанные ранее: «Вот, мы восходим в Иерусалим, и совершится все написанное чрез пророков о Сыне Человеческом: ибо предадут Его язычникам и поругаются над Ним, и оскорбят Его, и оплюют Его, и будут бить и убьют Его» (18:31–33), пригвоздив к кресту.
   Рассказ о страстях, третий основной раздел Луки, начинается в самом преддверии Голгофы: «Первосвященники же и книжники и старейшины народа искали погубить Его» (19:47). Как и до этого, Иисус Сам, по словам Луки, признает эту надвигающуюся тьму и показывает, что Он добровольно идет по дороге к распятию. Он рассказывает притчу о винограднике, о том, как виноградари, избив всех посланников от хозяина виноградника, в конце концов убивают его сына (20:9—15) – это опять крест. «Сын Человеческий идет по предназначению», – объявляет Он (22:22), – идет к кресту. «Должно исполниться на Мне и сему написанному: „и к злодеям причтен“» (22:37) – причислен к разбойникам на кресте.
   Крест преобладает в будущем Иисуса. Он, словно ориентир на линии горизонта, на котором сосредоточен Его взгляд и по направлению которого Он постоянно движется, какой бы извилистой ни была дорога. Точно так же он преобладает в изложении Луки. Автору не нужно акцентировать факт распятия в то время, когда повествование приближается к нему; ему не нужно наводить на него ослепляющий свет. Мы обнаруживаем всего лишь одно скромное предложение: «И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его» (23:33). Ибо с самого детства, с того самого эпизода с Симеоном (2:34,35), Иисус, Которого описывал Лука, на протяжении тридцати лет шел по дороге к распятию, несмотря на то что она и была в полмили длиной.
   И читатель пусть не думает, что он начал понимать Христа или Его послание, пока крест не начнет преобладать на горизонте его жизни. Только после того, как мы начнем искать его (крест Христа), встретим и позволим ему заполнить наше сердце, как он заполнил сердце нашего Господа и Его евангелиста, мы сможем сказать, что начинаем понимать, что означает христианская вера.
   Но чтобы понять, как это затрагивает нас лично, нам следует послушать, что еще скажет Лука по этому вопросу.

2. Человек на кресте

   Он ничего худого не сделал. <…>…Истинно Человек Этот был праведник (23:41,47).
   Лука плетет свою историю не только вокруг темы креста. Он также намерен показать нам Человека, висящего на нем. Есть нечто такое в описании этого Человека, что поможет нам лучше понять смысл распятия.
   Он делает это очевидным еще до того, как приближается исполнение приговора. Иисус все еще на суде, когда Пилат обращается к иудейским лидерам с этими словами: «Вы привели ко мне Человека Сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел Человека Сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также: ибо я посылал Его к нему, и ничего не найдено в Нем достойного смерти» (23:14,15). Римский правитель и царь земли Эдомской – оба провозгласили заключенного невиновным. Даже Его обвинители в действительности сделали то же самое. «И начали обвинять Его, говоря: мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем» (23:2). Столь невероятно для них найти в чем-либо Его виновным, что они принялись выдумывать обвинения, которые были почти полностью противоположны истине.
   Так же изображается Иисус и в данном отрывке. Лука единственный, кто приводит слова злодея об Иисусе: «Он ничего худого не сделал» – или, как переводит Пламмер греческое слово atopon, «„ничего неприличного" и уж тем более преступного» [118 - Plummer, р. 534.]. Комментарий сотника, который, согласно Матфею и Марку, называет Иисуса «Сыном Божиим» (Мф. 27:54; Мк. 15:39), у Луки звучит как: «Истинно Человек Этот был праведник» (23:47). Пламмер также здесь добавляет: «Возможно, две эти фразы выражают одну и ту же мысль: „Он был хорошим Человеком и поэтому совершенно справедливо называл Бога Своим Отцом“» [119 - Ibid., р. 539.]. Этого же мнения придерживаются даже иудейские лидеры, например, Иосиф из Аримафеи, «член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их» (23:50,51). Другими словами, правдивый человек должен был признать Иисуса тоже правдивым.
   Лука, несомненно, хочет показать нам невиновность Этого Человека. Когда мы размышляем над дорогой к кресту, мы словно слышим, как Лука провозглашает с самого начала Евангелия: «Иисус пришел в мир умереть». И эти слова проносятся эхом через годы на протяжении всего Евангелия: «умереть – умереть – умереть». Размышляя о Самом Человеке теперь, когда Он распят и умирает на кресте, Лука объявляет: «И смерть Его незаслуженная». И снова эхом звучат слова вокруг этой сцены Страстной пятницы: «незаслуженная – незаслуженная – незаслуженная».
   Лука явно думает о своих читателях, и римских и еврейских, и хочет показать им, что Иисус не был Человеком с сомнительной репутацией, как может показаться из того факта, что Он умер, как злодей. Но у Луки есть также и другой мотив, о чем мы узнаем, когда рассмотрим еще одну его метафору. Если крест значит для нас нечто большее, чем просто кусок древесины, то, следовательно, и гвозди должны означать для нас нечто большее, чем просто острые куски металла. Как же понимать их?

3. Гвозди в кресте

   Отче! Прости им, ибо не знают, что делают… (23:34).
   …Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (23:43).

   А вопрос такой: если к кресту Его пригвоздили не Его грехи, тогда что же?
   Чтобы ответить на этот вопрос Луки, мы должны вспомнить о двух ведущих характеристиках его Евангелия. Мы уже видели, какое значение он придает изречениям – пророчествам, посланиям от Господа и особенно наставлениям Иисуса. Мы также видели, что одна из его главных тем, возможно, самая главная – это тема спасения, спасение человечества Иисусом Спасителем. Поэтому неудивительно, что Лука включает в свой рассказ о распятии кульминацию его истории, определенные изречения о Человеке на кресте; также неудивительно, что эти изречения связаны с темой спасения.
   Все четыре изречения об Иисусе в этом отрывке приводятся только у Луки. Давайте обратим внимание на второе и третье из них. Мы видим молитву за тех, кто распинает Его, и обещание тем, кого распяли вместе с Ним: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают»; «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». Оба этих изречения представляют обширный материал для обсуждения и толкуются по-разному. Однако несомненно в них то, что в первом звучит просьба о прощении греха, а в последнем – обещание вечной жизни. Между ними говорится об устранении старого и пришествии нового, о смене грешной жизни на жизнь Духа, что есть две стороны одной монеты спасения. Поэтому в момент распятия, как и во всем Евангелии, Лука изображает Иисуса Спасителем.
   Теперь, если мне показывают страдание Иисуса как наказание за грех и если я уверен, тем не менее, что в Нем нет греха, и если я обнаруживаю, что Он предлагает мне спасение от греха, то не требуется много ума, чтобы понять, что гвозди означают тот грех, от которого Он обещает спасти меня. То есть – мой грех. Он забирает мой грех Себе. И именно в этом заключается богословие креста у Луки. Оно не менее очевидно, чем в определении Петра: «Он грехи наши Сам вознес Телом Своим на древо». Или у Павла: «Ибо незнавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех» (1 Пет. 2:24; 2 Кор. 5:21).

4. Люди вокруг креста

   …Шло за Ним великое множество народа… (23:27).
   Лука, которого обычно больше интересует человечество в общем, чем какая-то одна узкая группа людей, изображает вокруг креста огромную массу народа. Тем самым он добавляет к своему описанию Спасителя, Который умирает на кресте не за Свои грехи, но за грехи всех остальных, указание на то, кто может и кто не может принять Его предложение о спасении.
   К традиционному списку «Семи речей на кресте», которые можно собрать из всех четырех Евангелий, следовало бы добавить еще одно изречение Иисуса, произнесенное им на пути к кресту. Как и все остальные в этом отрывке, оно выглядит не совсем обычным для Луки: «Дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших; ибо приходят дни, в которые скажут: „блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!“ <…> Ибо, если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (23:28,29,31).
   Его слова о «дщерях Иерусалимских» порождают много вопросов [120 - Самый очевидный вопрос – это значение слов в 23:31 (зеленое дерево и сухое). Если в 23:28 Иисус противопоставляет Свою участь, скажем, в 30 г. н. э. участи жителей Иерусалима, переживших разрушение Иерусалима в 70 г. н. э., тогда можно предположить, что слова «с зеленеющим деревом это делают» соответствуют первому событию, а слова «то с сухим что будет» – последнему. Такая точка зрения была прекрасно выражена Каирдом (pp. 249f.): «Непримиримость Израиля уже разожгла пламя римской нетерпимости, и если этот огонь достаточно накалился, чтобы уничтожить того, кого римское правосудие признало невиновным, то чего же ожидать виновным?»], как и слова о солдатах и злодеях (23:34–43). Но несомненно здесь то, что участь старого Иерусалима, который представляют эти женщины, выглядит гораздо ужаснее, чем та, что ожидает Его. Принести спасение было основной целью пришествия Иисуса, но Он снова и снова предупреждает о том, что для тех, кто отвергает избранного Спасителя Божьего, спасения небудет. Это Его седьмое, и последнее, пророчество, касающееся судьбы Иерусалима, города, представляющего всех тех, кто отказался принять Благую весть о спасении (см.: 11:49–51; 13:6–9; 13:34,35; 19:41–44; 20:16; 21:20–24 и данный отрывок 23:28–31).
   Но всем остальным – разбойникам, солдатам, друзьям, собравшимся вокруг, даже Иосифу (несмотря на что он был членом синедриона) – Иисус предлагает спасение. Оно предназначено для всех тех, кто не хочет идти по жизни один без Христа. Именно возле креста они слышат молитву Сына, обращенную к Отцу, молитву, которая не может остаться безответной: «Отче! Прости им, прости им все грехи, отделяющие их от спасения». Именно у креста они слышат обещание Спасителя: «Сегодня ты войдешь в вечную жизнь со Мной».
   Вот о чем сообщает нам Евангелие Луки. В действительности это и есть Благая весть. И с наступлением этого момента Иисус произносит Свое седьмое, последнее изречение на кресте, после которого прекращается Его земная жизнь: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И сие сказав, испустил дух» (23:46). Тело снимают с креста, укутывают «плащаницею» (23:53) и кладут в гроб. Впереди Его ожидает воскресение, благодаря которому Иисус откроется «Сыном Божиим в силе, по духу святыни» (Рим. 1:4) и после которого Его новая жизнь станет доступной для каждого из нас. Но к полудню первой Страстной пятницы на кресте Христа исполнилось спасение мира.

24:1-53
Первый день недели

   Молодой человек, прочитав отрывок из Евангелия во время своего рукоположения, нарушает принятую форму. Дойдя до последнего стиха, он добавляет: «На этом заканчивается Евангелие». Тут же слышится голос епископа: «Боже упаси!»
   Гл. 24 Лука завершает свое Евангелие; но боже упаси, чтобы Благая весть Христова когда-нибудь завершилась. Первый стих главы, который вместе с последним образует что-то вроде рамы для картины воскресения, нарисованной Лукой, указывает, что в действительности он описывает начало. Это «первый… день недели». Все события этой главы выстроены в таком порядке, будто все они произошли в этот один день, даже если (как полагают некоторые) он увязывает несколько случаев, происходивших на самом деле в течение шести недель между воскресением и вознесением [121 - Лука прекрасно знает, что между двумя этими событиями проходит сорок дней (Деян. 1:3). Поэтому есть два варианта объяснения хронологии гл. 24:а) Он укладывает в один «день» несколько событий, происходивших в разное время на протяжении этих сорока дней, и «и тем самым заостряет наше внимание не на хронологии, а на самой теме» (Ellis, p. 271). В таком случае, в 24:51 говорится о вознесении.б) Или же все события в гл. 24 произошли на Пасху. Перейдя от намеренно смутной хронологии в рассказе о Страстной неделе к точно выверенному по времени рассказу о воскресении, Лука придерживается той же самой точной хронологии и в своей последней главе (23:44,54,56; 24:1,13,33,36). Опустив, как это делается в некоторых рукописях, вторую половину ст. 51 (гл. 24), мы увидим, что в конце Своей ночной прогулки до Вифании в пасхальный вечер Иисус прощается, как в 24:31, но не возносится.Если, как я полагаю, второе объяснение правильно, это означает, что Деян. 1:9 – единственное место во всем Писании, где говорится о вознесении (если не считать его упоминания в ненадежном длинном окончании у Марка).].
    -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

Лука прекрасно знает, что между двумя этими событиями проходит сорок дней (Деян. 1:3). Поэтому есть два варианта объяснения хронологии гл. 24:
   а) Он укладывает в один «день» несколько событий, происходивших в разное время на протяжении этих сорока дней, и «и тем самым заостряет наше внимание не на хронологии, а на самой теме» (EUis, р. 271). В таком случае, в 24:51 говорится о вознесении.
   б) Или же все события в гл. 24 произошли на Пасху. Перейдя от намеренно смутной хронологии в рассказе о Страстной неделе к точно выверенному по времени рассказу о воскресении, Лука придерживается той же самой точной хронологии и в своей последней главе (23:44,54,56; 24:1,13,33,36). Опустив, как это делается в некоторых рукописях, вторую половину ст. 51 (гл. 24), мы увидим, что в конце Своей ночной прогулки до Вифании в пасхальный вечер Иисус прощается, как в 24:31, но не возносится.
   Если, как я полагаю, второе объяснение правильно, это означает, что Деян. 1:9 – единственное место во всем Писании, где говорится о вознесении (если не считать его упоминания в ненадежном длинном окончании у Марка).
   Как в Бытии, так и в Откровении мы видим один и тот же график рабочей недели, где на шестой день заканчивают работать, а на седьмой отдыхают. И та же самая модель и здесь, в центре истории. На шестой день, в пятницу, заканчивается дело искупления (23:54; ср.: Ин. 19:30). На седьмой день они «остались в покое по заповеди» (23:56). Но затем «в первый же день» (24:1) началась новая неделя. Это был первый день новый эры, нового сотворения. Целый новый мир родился в то первое христианское воскресенье. Таким образом, Лука заканчивает свое Евангелие рассказом о новом дне, которым должна была начаться новая эра. В трех эпизодах он показывает нам, как она начиналась.

1. Утро: гробница в саду (24:1—12)

   Гробница принадлежала Иосифу из Аримафеи (Мф. 28:60) и располагалась в саду, недалеко от Голгофы (Ин. 19:41). Теперь это место (ныне – Церковь Святого Гроба Господня) находится в пределах современного Иерусалима, хотя во времена Иисуса она, вполне возможно, была за пределами города. Следующее, на что указывают посетителям, – это «гробница в саду», находящаяся рядом с тем, что известно как Голгофа Гордона [122 - Генерал Гордон посетил Иерусалим в 1883 г., незадолго до своей смерти при осаде Хартума, и был очарован открывшимся перед ним видом, впервые описанным другими несколькими годами ранее. См.: Andre Parrot, Golgotha and the Church of the Holy Sepulchre (SCM Press, 1957), pp. 59–65.]. Археологов она не очень интересует, но поскольку она все еще остается за пределами городской стены, в ней можно (в некоторой степени) восстановить атмосферу того далекого воскресного утра, когда «женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи», принесли с собой средства для бальзамирования Его тела.

   1) Нужда души человеческой
   И вошедши не нашли Тела… Когда же недоумевали… (24:3,4).
   Когда женщины пришли к гробнице, они увидели, что она открыта, а тело исчезло. Они «недоумевали», и, обнаружив двух человек, чья внешность затмевала бледный свет раннего утра, приветствовавших их ангельским провозглашением вести о воскресении, «были в страхе» (24:4,5).
   Их недоумение было вызвано не только пустой могилой. Судя по словам ангелов (24:6,7), они ничего не поняли ни о предательстве, ни о распятии Иисуса, не поняли ничего, как это становится ясно, из всего того, о чем Он говорил ранее. Что бы ни произошло в могиле, это всего лишь звеном в цепи событий, которые для них лишены смысла.
   Также, не задумываясь о смысле событий, наполняющих их жизнь, живет и большинство людей сегодня. «Как дикие звери, не имеющие понимания» [123 - From the 1662 Prayer Book Marriage Service!], как собака, которая нюхает ваш палец, когда вы указываете ей на косточку, они не видят, на что все это указывает. Их полностью поглощают физические и эмоциональные нужды. Пища, одежда, безопасность – вот что «ищут люди мира сего» (12:30), а самая глубокая нужда – понять, зачем все это нужно – остается не восполненной.
   Но, с другой стороны, когда они получают сверхъестественный ответ, их охватывает страх. Ибо это подлинное. Это не какой-нибудь голос на спиритическом сеансе, который говорит то, что от него хотят и плюс к этому вызывает приятные покалывания в спине. Это истинное послание из потустороннего мира, в страхе перед которым те люди «наклонили лица свои к земле». Они не были готовы к такому вторжению. Тем не менее это то, в чем они нуждались. И далее мы видим, каким образом эта нужда восполняется.

   2) Слово Спасителя Божьего
   …Вспомните, как Он говорил вам… И вспомнили они слова Его (24:6,8).
   Ибо это то слово, которое принесли ангелы. Сравните слова Луки с теми, что приводятся в первых двух Евангелиях. У Марка мы читаем: «Он воскрес» (Мк. 16:6); у Матфея: «Он воскрес, как сказал» (Мф. 28:6); Лука идет дальше: «Вспомните, как Он говорил вам… что Сыну Человеческому надлежит быть предану в руки человеков грешников, и быть рас пяту, и в третий день воскреснуть»; и затем прибавляет: «И вспомнили они слова Его».
   Ни одно деяние Иисуса и, конечно же, это последнее, и самое великое, не осталось без сопровождающего слова. Ни одно событие не осталось неразъясненным. И так же ни одна часть
   Божественного творения или человеческой жизни. Ученики знают слова Иисуса, и им необходимо напоминать о них. Миру в целом доступны слова Иисуса, и ему нужна церковь, чтобы провозглашать их и применять в соответствующих условиях. Но все же зачастую и мир, и церковь не ведают об этих словах, о вере, принимающей все в учет и истолковывающей всю жизнь как одно взаимосвязанное и наполненное смыслом целое.
   Первый шаг на пути к спасению – это начать понимать, что жизнь имеет смысл. И именно учение Христа позволяет нам увидеть его. Поэтому основная задача тех, кто имеет возможность обращаться либо к церкви, либо ко всему внешнему миру, – обратиться к простым и понятным словам Иисуса и напомнить людям: «Вспомните, как Он говорил вам».

2. Полдень: по пути в Эммаус (24:13–32)

   Из всех четырех евангелистов только Лука сохранил для нас историю о хождении в Эммаус. Используя типичный для него подход, интересуясь человеческим состоянием, он решил, как зачастую и до этого, рассказать историю об обычных людях и их нуждах и о том, как весть о спасении в Иисусе отвечает этим нуждам.
   Прогулка длиною в семь миль, которая закончилась в Эммаусе «к вечеру» (24:13–29), должно быть, заняла последние два часа дня Пасхи. А может быть и больше, если (как кто-то предположил) спутником Клеопы была его жена и они шагали медленно из-за своего душевного состояния, с которым покинули Иерусалим.

   1) Нужда души человеческой
   … Сам Иисус приблизившись пошел с ними; Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его (24:15,16).
   Разговор двух учеников был исполнен печали (24:17), разочарования (24:21) и изумления (24:22–24). Рассказывая о том, как их настиг незнакомец и спросил, о чем они печалятся, Лука показывает, как велика была их нужда, и заостряет наше внимание на ее причине.
   Ибо вопрос незнакомца извлекает из них просто-напросто пересказ того, что произошло с Иисусом. Почитайте еще раз «Евангелие от Клеопы», 24:19–24! Здесь мы видим служение Иисуса в слове и в деле, распятие, которым оно закончилось, и надежду на избавление, наполнявшую его смыслом. Также увидим пустую могилу и апостольское свидетельство о том. Здесь есть все — все, кроме слова живого Христа, которое, в свою очередь, оживило бы эти факты.
   Но все же, несмотря на то что Иисус шел с ними большую часть пути [124 - Иисус присоединился к ним почти сразу же после того, как они вышли, чтобы они думали, будто Он тоже идет из Иерусалима.], каким-то образом «глаза их были удержаны, так что они не узнали Его» [125 - Этот парадокс, а также и многое из того, что происходило после Пасхи в течение сорока дней, указывает на одну уникальную особенность во внешности воскресшего Христа. Он выглядел «обычным» человеком, и им не приходило в голову, что перед ними не простой смертный из плоти и крови, подобный им, а некто иной. И они шли и разговаривали с Ним, не узнавая хорошо знакомые им любимые черты и голос Иисуса из Назарета. Они настолько реально ощущали Его, что вряд ли это могла быть галлюцинация.]. Они жаждали ощутить живого Бога, но, хотя Он пришел к ним и шел вместе с ними, все же их сердца оставались холодными.

   2) Слово Спасителя Божьего
   …Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? (24:32).
   Чтобы сделать первый шаг к спасению, мы должны понять, что жизнь имеет смысл. Это не «сказка в пересказе глупца», которая «полна трескучих слов и ничего не значит» [126 - Shakespeare, Macbeth, V. v. 16.].
   Далее мы должны понять, что ее смысл мы можем найти только в Христе. Точно также, как только Его слова могли прояснить смысл того, что женщинам в гробнице показалось всего лишь мозаикой бессмысленных событий, только Его слова могли открыть паре, идущей в Эммаус, Его живую сущность как ключ к этой мозаике. Только Его слова давали понимание того, по их же признанию, какой огонь внутри них дал им новую жизнь. «Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?»
   И именно Его слово дает жизнь. «Слово» имеет здесь два значения, но оба они объединяются в одно. Во-первых, говорит Сам Иисус. Это даже нечто большее, чем слово Его земного служения. Это слово силы Его воскресения, ибо Он был «Сыном Божиим в силе, и по духу святыни, чрез воскресение из мертвых» (Рим. 1:4). И в силе духа Он живет и поныне. Вот почему даже сегодня мы можем обратиться к Его словам, писанным и благовествуемым, и наши мертвые сердца оживут; даже сегодня мы можем с упоением рассказывать другим о том, что «говорит Иисус», и они также вернутся к жизни.
   Во-вторых, говорит также и Писание – Ветхий Завет, который толковал Иисус и в котором мы везде находим «сказанное о Нем» (24:27), к чему добавляется апостольское свидетельство Нового Завета. Мы также с удовольствием обращаемся к Писанию, ибо это живое свидетельство живого Христа.
   Джон Уэсли нашел свою «дорогу в Эммаус» в Лондоне, 24 марта 1738 г. «Вечером, – рассказывает он в своем дневнике, – я шел очень неохотно в общество на Олдерсгейт-стрит, где кто-то читал предисловие Лютера к Посланию к Римлянам. Где-то в без четверти девять, когда он говорил об изменениях, которые творит в нас вера в Христа, я почувствовал странное тепло в моем сердце. Я почувствовал, что действительно верю в Христа, только Христа, ради спасения; и я обрел уверенность в том, что Он забрал мои грехи, даже мои, и спас меня от закона греха и смерти». Комментарий Лютера к посланию Павла читал Уильям Холланд, но даже через посредство этих трех Уэсли услышал голос живого Христа и нашел в нем спасение.

3. Вечер: горница (24:33–53)

   Хотя ни в одном Евангелии ничего об этом не говорится, вполне вероятно, что дом в Иерусалиме, куда возвратились эти два ученика в тот вечер, зная, что остальные будут там, был тем же самым местом, где за три дня до этого происходила последняя вечеря. Скорее всего, это и было основное место встречи иерусалимской церкви в последующие дни. Дом принадлежал Марии, «матери Иоанна, называемого Марком» (Деян. 1:13; 12:12). Если это так, то большую горницу, о которой упоминается в 22:12, мы можем считать местом действия в третьем эпизоде.

   1) Нужда души человеческой
   …И нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними (24:33).
   Первая Пасха, должно быть, была днем столкновения противоречивых эмоций. Сначала женщины сообщили о пустой гробнице. Мужчины им не поверили, пока двое из них не сходили туда сами и не убедились, что женщины правы. Потом тело, которое исчезло, появилось снова, но уже не мертвым, а живым и здоровым; по крайней мере, Мария Магдалина утверждала, что видела его (Ин. 20:11). Видели его и другие женщины (Мф. 28:9), и когда через некоторое время оно явилось Симону Петру (к тому времени, это, конечно, уже было не оно, но Он), это, кажется, убедило собравшихся в горнице, что Иисус воистину воскрес. В это собрание врываются те двое из Эммауса с подробным рассказом о том, что с ними произошло; и в то время, когда они горячо обсуждали Его живое присутствие, среди них неожиданно появился Он Сам.
   Его пришествие застало их верующими и неверующими, испуганными и обрадованными одновременно (24:34,36,41). Их чувства окончательно перемешались. Более того, они уже не были группой, представляющей раннюю церковь, так как, по крайней мере, двое из апостолов отсутствовали [127 - Из-за смерти Иуды они уже более не были двенадцатью, и хотя теперь они официально назывались «одиннадцатью» (24:33), из них здесь присутствовало самое большее десять (Ин. 20:24).], а их место заняли другие, которые не были апостолами. А по поводу того, для чего нужно было это собрание сбитых с толку людей, как и того, что такое церковь, царила полная неразбериха. Когда мы размышляем о том, как Господь «отверз им ум к уразумению Писаний» (24:45), становится ясно, что до этого времени сущность и назначение церкви, которую они и составляли, было для них закрытой книгой.
   Поэтому в третий раз Лука решает передать своим читателям славное послание о Пасхе, начиная с человека и его нужды и затем показывая Бога и Его ответ.

   2) Слово Божественного Спасителя
   Тогда отверз им ум к уразумению Писаний И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу и воскреснуть из мертвых в третий день, И проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах… (24:45–47).
   Как Господь восполняет нужду человека? Словами Своего Сына он устраняет утреннее недоумение в садовой гробнице. На дороге в Эммаус Он устраняет послеполуденные терзания толкованием Писания, сделанным Сыном в силе Святого Духа. И сейчас в горнице Он устраняет вечернее смятение словами Сына, толкованием Писания и откровением будущего так же, как и прошлого. Иисус говорит не только о распятии и воскресении, но и о даре Святого Духа, и о дальнейшей судьбе Благой вести. Принеся смысл в человеческую жизнь и Христа в человеческое сердце, слово спасения открывает будущее и назначение народа Божьего.
   Четыре маяка указывают ученикам направление, в котором они должны идти. Им дается библейское богословие (24:46), план благовестия (24:47), апостольская власть (24:48) и духовная сила (24:49).
   С тех пор на протяжении столетий народ Божий не раз оказывался в таком же состоянии неопределенности, в каком пребывали в тот незабываемый вечер Его ученики. Сегодня многие христиане переживают подобное. Они испытывают такие же сомнения по поводу роли и назначения церкви. Куда мы движемся? Что мы должны делать? Каковы наши задачи? Для чего мы нужны? В этих обстоятельствах нам необходимо заново установить наш курс согласно тем же самым четырем маякам. Давайте рассмотрим их в обратном порядке.
   Четвертый из них – необходимость духовной силы (24:49) – стал одной из наиболее широко распространенных и заслуживающих внимания особенностей современного христианского мира. Движения духовного возрождения могут носить различные названия, возникать в неожиданных местах, выражать себя неподобающим образом и даже слишком свободно относиться к нормам Писания, но людям, составляющим эти движения, следует помнить одну простую истину, которую мы легко забываем, – до тех пор пока в церкви не будет «обетования Отца», чудотворной силы Святого Духа, она ничего не значит. Льюис, проповедник этой, как и многих других идей, утверждал, что самым важным разделением внутри христианского мира было разделение между теми, кто верит в сверхъестественное, и остальными. Тридцать или сорок лет назад это могло бы показаться мнением меньшинства, более популярной альтернативой которому был христианский гуманизм. Но те дни прошли; и для нас должно быть ясно, что мы никуда не придем, пока не примем силу свыше и не станем ожидать сверхъестественных деяний от Святого Духа Божьего.
   Следующий маяк – потребность в апостольской власти(24:48) – не всегда виден даже для тех, кто испытал духовное возрождение. Мы должны верить и провозглашать только те истины, которые нам в своем наставлении передали Двенадцать. Они, и только они, – «свидетели сему». Несомненно, что в последующие поколения церковь произвела гораздо более великие и проницательные умы. Но только у них было непревзойденное преимущество, только они могли сказать: «Это было так, я видел и слышал это» [128 - Robert Browning, Death in the Desert. Reading in St John’s Gospel, Macmillan, 1961, p. xx. Стих Браунинга изображает последние дни последнего оставшегося в живых апостола. По мнению Уильяма Темпла, это «самое проницательное толкование святого Иоанна, написанное на английском языке».], и Сам Господь поручил им говорить так. Как мы уже видели, «учение Двенадцати» означает для нас содержание Нового Завета, засвидетельствованного Двенадцатью даже там, где писали другие. И именно к этому учению мы обращаемся со всеми своими вопросами. Мы не вправе говорить, что Дух ведет нас тропами, которые были неизвестны апостолам. Чтобы узнавать об Иисусе и Его пути к церкви, мы должны опираться на их свидетельство вместе со свидетельством Святого Духа; одно без другого невозможно.
   Двигаясь назад, мы приближаемся ко второму из принципов, оставленных Иисусом для Своего народа. Сущность церкви – духовная; основа церкви – апостольская; назначение церкви – евангелическое. Существует верховный замысел, который церковь разделяет с остальными творениями Божьими: все, что Он сделал, существует главным образом для того, чтобы почитать и прославлять Его. Но на церкви лежит особая задача – прославлять Его имя через провозглашение Благой вести Его миру. Поэтому Иисус ставит перед апостолами план благовестил (24:47).
   Они должны призывать к «покаянию и прощению грехов во всех народах». Первая половина этой фразы (предложение Господа взять старт для новой жизни и поворот человека к этому предложению) говорит: «Спасение»; вторая говорит: «…для мира». Насколько ясно эти слова повторяют основную тему Луки! Мы слышали их в самом начале его «симфонии»; затем он дал нам полное описание всего того, что делал и говорил Тот, Кто воплощает их; теперь он снова сводит все к этому простому утверждению; и через некоторое время вторая часть его великого труда раскроет ту же самую тему, хотя с едва заметным чудесным изменением оркестровки, когда глас Сына Божьего уступит гласу Святого Духа, говорящего через Его народ. Но и здесь, и там тема остается одной и той же – о Спасителе мира.
   Однако до всего этого Иисус показал новорожденной церкви, что она должна иметь библейское богословие (24:46). Ее духовная сила неотделима от этого, ибо, когда Сын говорит нам, что сила Святого Духа – это «обетование Отца Моего», Он говорит об обещании, произнесенном не только Его устами, но и устами Его предшественников и пророков (Чис. 11:24–29; Ис. 61:1 и дал.; Иез. 36:2 и дал.; Иоил. 2:28 и дал.). Эта сила подпирает апостольскую власть церкви; в то время как доктрина церкви имеет, как становится ясно из Нового Завета, твердое основание в учении апостолов, оно, в свою очередь, крепко опирается на Писание, то есть на Ветхий Завет (Деян. 1:16; 2:16,25,30,31,34,39; 3:22,24,25; и дал.). Ее план благовестия проистекает именно из этого: «написано… проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах»; в самом деле, Иисус говорит нам, что все, написанное в Новом Завете, можно найти «написанным» в Ветхом Завете, и не в потайных уголках, но в самом его основании. Христос и Его Благая весть – это новая надежда, обещанная в Книге Бытие, новая жизнь, изображенная в Исходе, и новый закон, предсказанный там же и в последующих книгах. Они представляют идеал, перед которым все судьи и все цари преклонялись или против которого восставали. Они заключают в себе проницательность Давида, они оживляют образы Ионы и видения Исаии. Два завета едины, и богословие – жизненная сила церкви – может произрасти только от корней, уходящих глубоко в Священное Писание.
   Таким образом, народ Божий отправляется в путь. Ибо как Сын пришел в мир с вестью о спасении, так и Его народ сейчас выходит в мир, неся с собой туже весть. В последний раз мы переключаемся с Луки на Иоанна и читаем в четвертом Евангелии, как Господь дает наставление Своей церкви: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20:21).

   Поэтому Лука очень проницательно заканчивает свою первую книгу тем, с чего начал: народ Божий прославляет Бога в Его храме. Ибо «храм» означает, как мы уже видели, место, где Господь встречается с человеком. Евангелие началось там, в сердце старого иудаизма, так как если в те дни человек и Бог должны были встретиться, то это произошло бы в этом «месте» – в религии древних израильтян, «которым принадлежат усыновление и слава, и заветы и законоположение, и богослужение и обетования» (Рим. 9:4). На протяжении всего рассказа о Благой вести, мы видим, как открывается новый путь, который ведет к тому, чтобы человек и Господь могли воссоединиться. Появился новый храм. Поэтому именно в храме Лука не только начинает, но и заканчивает свою историю (24:53); однако здесь важно не старое здание, обреченное на разрушение, но люди Христа, собравшиеся там. С этого момента они стали «храмом Божиим» (1 Кор.3:16; ср.: 1 Пет. 2:5), и среди них можно повстречаться с Господом. Для них и только для них жизнь полна смысла, слово Божье – реальность, а провозглашение Благой вести – поглощающая страсть. Они знают Спасителя и они хотят, чтобы мир узнал Его тоже.
   Планировал ли Лука с самого начала продолжение для своего Евангелия, или нет, но оно написано таким образом, что последняя, двадцать четвертая глава никак не похожа на финал. Это всего лишь конец увертюры, мелодия которой, застывшая на верхней ноте, готова хлынуть дальше, во второй его труд. Это будут Деяния святых Апостолов, – рассказ о том, как в силе Святого Духа Благая весть Спасителя разносится по всем миру. Но и эта книга тоже останется незаконченной. Под последним стихом своего второго произведения Лука вполне мог бы написать: «Продолжение следует». И если мы правильно его понимаем, это значит, что эта история продолжается и поныне и мы с вами можем быть причислены к ее соавторам.

Основные сокращения

   AG A Greek-English Lexicon of the New Testament and Other Early Christian Literature by William F. Arndt and F. Wilbur Gingrich (University of Chicago Press and Cambridge University Press, 1957).

   AV The Authorized (King James’) Version of the Bible (1611).

   Caird The Gospel of St Lukeby G. B. Caird (Pelican, 1963).

   Drury Luke by John Drury (TheJ. B. Phillips’ Commentaries, Collins Fontana, 1973).

   Ellis The Gospel of Luke edited by E. Earle Ellis (The New Century Bible, Nelson, 1966).

   Geldenhuys Commentary on the Gospel of Luke by Norval Geldenhuys (Marshall, Morgan and Scott, 1950).

   Godet Commentary on the Gospel of Luke by F. L. Godet (T. & T. Clark, 1887).

   JB The Jerusalem Bible (Darton, Longman and Todd, 1966).

   JBP The New Testament in Modem Englishby J. B. Phillips (Collins, 1958).

   Moffatt The New Testament a New Translation by James Moffatt (Flodderand Stoughton, revised edition, 1935).

   Morris The Gospel according to St Lukeby Ixon Morris (Tyndale New Testament Commentaries, Inter-Varsity Press, 1974).

   NEB The New English Bible (New Testament, 1961, 2nd edition 1970; ОТ 1970).

   Plummer The Gospel according to St Luke by Alfred Plummer (The International Critical Commentary, T. & T. Clark, fifth edition, 1922).

   RSV The Revised Standard Version of the Bible (NT 1946, 2nd edition 1971; ОТ 1952).

   RV The Revised Version of the Bible (1885).

   Stonehouse The Witness of Luke to Christ by N. B. Stonehouse (Tyndale Press, 1951).

   Weymouth The New Testament in Modem Speech by R. F. Weymouth (James Clarke, 1903).

   СП Синодальный перевод Библии (Примечания переводчика)

Майкл Уилкок Евангелие от Луки