Рудольф Баландин
Сны. Феномен человеческого разума

Введение. В волшебном царстве Морфея

//-- 1 --//
   Наша жизнь проходит в двух отчасти совмещенных мирах: материальном и мнимом.
   В первом случае мы ощущаем свое тело и реальные предметы, совершаем конкретные поступки, общаемся с вполне осязаемыми людьми, переживаем различные события…
   Во втором случае, казалось бы, происходит все то же самое, но только в мире наших воспоминаний, воображения. А еще – в иных измерениях пространства и времени, вне силы земного тяготения.
   Материальный мир держит нас в жестких непреодолимых рамках координат пространства и времени. Это, можно сказать, четырехмерная тюрьма. Из нее один кардинальный выход – в небытие. Или временный – в мир сна и видений во сне и наяву.
   Нам дано в обыденной жизни переходить в чудесное царство Морфея. И немало людей, увы, для этого используют коварные искусственные средства – морфий и другие наркотики, алкоголь. В некоторых случаях возникают сны наяву – галлюцинации, бредовые видения, гипнотические состояния.
   Работу своего мозга каждый из нас осознает в периоды бодрствования. Создается впечатление, будто при этом мы полностью управляем его работой, направляем в определенное русло поток своих мыслей. Отчасти так и происходит. Но порой нас осеняет какая-то неожиданная мысль. Откуда она явилась? Как возникла?
   Понять это – хотя бы отчасти – помогает исследование сновидений. Именно во сне утрачивается контроль нашего сознания, нашей воли над работой мозга и властно заявляет о себе область бессознательного. Известный исследователь физиологии сна французский биохимик Мишель Жуве утверждает: «Кто познает тайну сна, познает тайну мозга».
//-- 2 --//
   Сон как явление физиологии изучают биологи, медики с позиций научного объективного метода, то есть опираясь на факты, эксперименты.
   Но можно ли так же относиться к осмыслению сновидений или видений наяву, в бреду, в измененном состоянии сознания, при психическом заболевании? Пожалуй, если и возможно, то лишь отчасти.
   Сновидение – личное достояние и переживание человека. Каким бы подробным ни был рассказ о сновидении, он не может передать всю полноту событий, переживаний и образов, которые довелось увидеть, услышать, испытать.
   Некоторые общие особенности сновидений можно исследовать объективно как одну фазу сна, запомнившуюся спящему. Для этого используются все более изощренные способы: от наблюдений за движениями глаз во сне и показаний электроэнцефалограмм до фиксации свечения отдельных нейронов.
   И все-таки сущность сна как проявления мысли, сознания так не постигнешь. Для этого необходимо проникнуть в глубины сновидений, обдумать их самостоятельно, а не с чужих слов, то есть выборочно, в более или менее осмысленном и точно выраженном пересказе.
   При объективном изучении сна главное – добросовестность, внимательность исследователя, умение отвлечься от своих предварительных гипотез, а в иных случаях признаться в незнании, неспособности найти вразумительное решение.
   При субъективном анализе на первый план выступает личность того, кто осмысливает свои и чужие сновидения. Не имеет существенного значения, в какую эпоху жил этот человек. Как мыслитель он может обладать значительно более мощным интеллектуальным потенциалом, чем современный ученый-профессионал.
   Вот почему в ряде случаев приходится отдавать предпочтение мыслителям прошлого, а не современным специалистам. Например, есть интересная и полезная книга В.Н. Касаткина «Теория сновидений» (1967). Можно сразу же возразить: такой общей теории быть не может, ибо большинство сновидений субъективны… Если не учесть, что у заглавия этой книги есть продолжение: «Некоторые закономерности возникновения и структуры».
   Объективным методом науки можно выявить только определенные закономерности, а не создать завершенную теорию сновидений по типу весьма распространенных (к сожалению) сонников. Хотя, пожалуй, даже в них можно при желании обнаружить нечто полезное.
   Погружение в бездну сна освобождает наш мозг от контроля сознания. Это открывает новые возможности для познания сущности разума и его наиболее таинственной и самой обширной области – бессознательного.
//-- 3 --//
   Во сне сознание человека или дремлет, или пробуждается в особых условиях почти полной свободы от яви, материального мира. Царство снов похоже на сказку. Чаще всего являются в сновидениях фрагменты воспоминаний, порой как бы отраженные в зыбком зеркале текучей воды. Они могут возвращать нас в переживания детства. Хотя есть мнение, что эти переживания уходят еще глубже в прошлое – до нашего рождения, а то и за годы, столетия до этого.
   Подобная фантастическая ситуация не исключена. Во всяком случае, она заслуживает обсуждения. В искусственном гипнотическом сне нечто подобное наблюдается (объективно или субъективно – вот в чем вопрос), и это надо обсудить.
   Бодрствуя, мы оперируем разумом продуманно, рассудочно, в форме мыслей, выражаемых словами. Это – достояние культуры, воспитания, образования. А во сне рассудок уходит на второй план и всплывают образы из подсознания, из глубоких отделов мозга.
   Некогда Зигмунд Фрейд предположил: сны раскрывают подавленные желания. Да, отчасти так происходит. Но это лишь одна из особенностей некоторых сновидений. Бывают сны вещие, предрекающие нечто, или более очевидные – творческие сны-озарения.
   Подлинное подсознание должно вроде бы говорить не языком современной культуры или даже словами, а в тех формах, которые свойственны были нашим далеким предкам или вообще высшим животным (а почему бы только высшим? не могут ли слои подсознания уходить еще глубже?).
   Возникает аналогия с поверхностью нашей планеты, на которой обнажаются и современные осадки, и горные породы, сформировавшиеся миллионы, миллиарды лет назад…
   В этой книге изложены современные представления о видениях во сне и наяву, а также гипотезы, призванные объяснить эти явления. Она поможет вам осмыслить свой внутренний мир и духовную жизнь общества.

Глава 1. Вещие сны

     Как океан объемлет шар земной,
     Земная жизнь кругом объята снами;
     Настанет ночь – и звучными волнами
     Стихия бьет о берег свой.
     То глас ее: он нудит нас и просит…
     Уж в пристани волшебной ожил челн;
     Прилив растет и быстро нас уносит
     В неизмеримость темных волн.
     Небесный свод, горящий славой звездной,
     Таинственно глядит из глубины, —
     И мы плывем, пылающею бездной
     Со всех сторон окружены.

Федор Тютчев

Вести из мира иного

   Сны бывают разные: сумбурные, страшные, загадочные, ужасные, а то и вещие, пророческие. Многие люди верят, что сны могут предсказывать будущее или сообщать какие-либо сведения на интуитивном уровне.
   Например, моя бабушка, Анна Осиповна, серьезно относилась к снам, и они у нее действительно не раз сбывались. Мне с детства хотелось понять, каким образом это может происходить. Как юный материалист, я не верил в духов и передачу мыслей на расстояние. Много позже более или менее убедительные догадки пророческих снов у меня появились.
   Одна из наиболее интересных, удивительных и таинственных разновидностей сновидений – вещие.
   В древности считалось, что сны навевают незримые духи или боги, а душа в это время получает возможность непосредственно общаться с ними. В такие моменты можно получить от них сведения о том, что произойдет в будущем.
   Другая идея возникла в конце XIX века: во время сна мозг, отрешенный от дневных забот, осуществляет телепатическую связь с Высшим Разумом. Это, можно сказать, попытка материалистического объяснения вещих снов, хотя сущность Высшего Разума остается загадочной и отвечающей канонам религии, но не принципам науки.
   Вообще-то во время сна наши связи с окружающим миром не разрываются полностью. Вот два примера.
   Молодой человек лег спать в своей комнате. Вскоре проснулся с чувством тревоги, спросонок, долго не раздумывая, перешел в соседнее помещение, примостился на диване и крепко заснул. А под утро в его комнате рухнул потолок – на пустую кровать.
   Следовательно, во сне молодой человек получил предупреждение о грозящей опасности. Каким образом? Увидел страшный сон. Почему? Потому что его мозг уловил подозрительные шумы и скрипы над головой, отреагировал на них и подсказал путь спасения, – но только не словами, а в виде образов и чувств.
   На этот счет есть поучительная эпиграмма греческого поэта V века Паллада:

     Спал, говорят, под стеной обветшалой однажды убийца;
     Но, появившись во сне ночью, Серапис ему
     В предупрежденье сказал: «Где лежишь ты, несчастный? Немедля
     Встань и другое себе место найди для спанья».
     Спящий проснулся, скорей отбежал от стены,
                                                                                   и тотчас же,
     Ветхая, наземь она с треском упала за ним.
     Радостно утром принес в благодарность он жертву
                                                                                     бессмертным,
     Думая: видно, и нас, грешников, милует бог.
     Ночью, однако, опять ему снился Серапис и молвил:
     «Воображаешь, глупец, будто пекусь я о злых?
     Не дал тебе я вчера умереть безболезненной смертью,
     Но через это, злодей, ты не минуешь креста».

   В те времена злостных преступников римляне распинали на кресте, чтобы они умирали долгой мучительной смертью (порой они оставались живыми двое суток). Естественно, что человеку, верящему в пророческий дар египетского бога Сераписа, в сновидении явился именно он.
   Вряд ли Паллад выдумал всю эту историю от начала до конца. Судя по всему, подобный случай с пророческим сном произошел в действительности, о нем было много толков, а эпиграммист завершил его остроумно.
   О том, что во сне наш слух не дремлет, а порой чутко реагирует на непривычные звуки, мне, например, доводилось убеждаться не раз и, полагаю, многим читателям тоже. От опасного скрипа потолка или ветхой стены человек может проснуться и перейти в безопасное место, так и не осознав спросонок, почему он это делает.
   Остроумец Паллад использовал тот же прием в эпиграмме на актера, бездарно сыгравшего в пьесе Менандра:

     Комику Павлу приснился Менандр и сказал: «Никакого
                Зла я не делал тебе. Что ж ты бесславишь меня?»

   А за четыре века до Паллада другой греческий знаменитый эпиграммист – Лукиллий – не раз писал о силе сновидений:

     Раз увидал Диофант Гермогена-врача в сновиденьях —
     И не проснулся уже, хоть и просил амулет.

     Скряге Гермону приснилось, что он израсходовал много.
     Из сожаленья о том, утром повесился он.

     Снилось ленивому Марку однажды, что бегал он долго.
     После того он не спит, чтобы не бегать во сне.

   (Вновь сошлюсь на свой опыт: много раз мне стало сниться, что я долго и быстро бегаю именно в те поздние годы, когда я так бегать перестал; возможно, в подобных снах соединяется память о прошлом и компенсация за невозможность повторить это наяву.)
   Как видим, в далекой древности отношение к сновидениям нередко было ироничным. В этом у них полезно поучиться многим современным поклонникам всяческих «сонников».
   Однако в те же времена существовало и другое – мистическое, серьезное отношение к сновидениям. Их считали вестниками богов, но не каждому, а только избранным. И если не было вести от естественного сна, прибегали к помощи сна искусственного, вызванного употреблением наркотиков.
   Пожалуй, серьезное отношение к сновидениям тоже вполне оправданно. Об этом свидетельствует ряд вещих снов, а также озарений, которые являются в некоторых сновидениях.
   Например, мятежный протопоп Аввакум Петрович (1620–1682), писатель и общественно-религиозный деятель, поведал о своем вещем сне.
   Однажды пришла исповедоваться к нему блудливая девица и стала рассказывать о своих разгулах и прегрешениях таким сладким голоском, что зажгла – не нарочно ли? – в молодом священнике бесовское вожделение. Он взял три свечи, поставил на аналое и возложил правую руку на пламя. Жжение огня изгнало из души адское пламя страсти.
   В своей избе той ночью он долго молился, плача от боли телесной и душевной. Так и уснул на полу перед образами. И увидел сон: перед ним – Волга. Плывут по ней две золотые ладьи. Спрашивает он кормчего:
   – Чьи корабли?
   – Лукина и Лаврентьева.
   Купцы это, его духовные дети. Третий корабль: пестрый, всеми красками сияет – красный, синий, черный, белый, «пеплесый» (пепельный?). Красота необычайная! Юноша светлый на корме сидит.
   – Чей корабль? – вопросил Аввакум.
   – Твой. На, бери, плыви на нем с женою и детьми!
   Утром, проснувшись, Аввакум решил: вещий сон благословляет на славный путь в бурном житейском море. Решение было кстати. Он пытался защищать слабых и бедных, но за это получал от сильных и богатых жестокие побои. У него отняли все имущество. Вполне разумно его внутренний голос во сне посоветовал оставить село.
   Вместе с женой и новорожденным сыном пошел он, побираясь Христа ради, в Москву. С тех пор не раз приходилось ему искать защиты от гонителей в столице, где приобрел влиятельных друзей среди высших чинов духовенства, в их числе архиепископа Никона. Они обсуждали пути очищения православной веры от ересей и невежества, порождаемых в немалой степени разночтениями в рукописных библейских текстах.
   Разгадка подобных снов, на мой взгляд, достаточно проста: человек озабочен какой-то непростой проблемой, пребывает в сомнениях. Однако пора принимать решение. Его подсказывает сновидение в образах красочных и аллегорических. Почему именно так? Это – особая и не вполне решенная проблема, о которой мы еще поговорим.

Три загадочных сна

   В обыденных пересудах и рассказах о пророческих сновидениях можно услышать много интересного. Однако проверить подобные сообщения, продумать их и объяснить практически невозможно. Другое дело, когда речь идет о людях ответственных или о случаях, зафиксированных документально. И тут могут быть основания для сомнений, но все-таки в меньшей степени, чем в других случаях, за исключением личного опыта.
   Мне довелось беседовать с ответственным работником Генпрокуратуры РФ – старшим советником юстиции Р. Барсегяном. Между прочим, спросил его об «оккультных» методах раскрытия преступлений и вообще о таинственных случаях в криминалистике. Он рассказал несколько историй, из которых одна действительно загадочна.
   В 1971 году он работал старшим следователем военной прокуратуры Кировабадского гарнизона. Ему доложили: какая-то неустановленная автомашина сбила мальчика лет пяти-шести. Он погиб на месте. Тут же играли ребятишки примерно такого же возраста. Машина скрылась. Ее приметы дети не могли вспомнить.
   Расследование продолжалось месяц – безрезультатно. Его передали Барсегяну. Вновь пришлось выяснять, кто был свидетелем этого происшествия. Оно было днем, но из взрослых никто ничего не видел, а от детей толковых сведений получить было невозможно.
   Почему этим делом занималась военная прокуратура? Потому что примерно в то же время в данном районе кто-то видел грузовую машину, в кабине которой находился молодой человек в зеленой армейской рубашке.
   Оперативные меры совместно с милицией, ГАИ так и не прояснили ситуацию. И вдруг на исходе второго месяца расследования прокурор увидел во сне автомашину «ЗИЛ-130» с тентом и отчетливым номером 30–38. И было столь же отчетливое ощущение, что это она сбила мальчика. Этот номер машины с тех пор прочно врезался в память, хотя забылись буквы.
   В этот момент он проснулся. Находился в каком-то странном состоянии. Взял бумагу, карандаш и записал цифры. Утром, когда пришел на работу, сразу позвонил в ГАИ и попросил: «Ребята, проверьте, есть ли вообще в Кировабаде такая машина». Проверили – действительно есть. Сказали, какой организации принадлежит.
   Вызвал водителя. Он объяснил, что в ту ночь был в рейсе, утром вернулся домой, оставил автомашину во дворе, лег спать. А его сосед, молодой сверхсрочник, помогал ему иногда и мыл машину на речке. В тот день тоже так поступил. Ну а дальнейшее расследование было, как говорится, делом техники. Молодой человек ничего не отрицал. Было установлено, что именно он на этой машине по неосторожности сбил ребенка.
   Можно ли объяснить данное происшествие, не прибегая к ссылкам на сомнительные гипотезы о «космическом разуме», «биоинформационном поле» и, тем более, о «боговдохновенном озарении»? Сам прокурор, человек рассудительный и материалист, никакого объяснения не дал. Хотя мои дополнительные вопросы кое-что прояснили. Но об этом – в конце главы. А пока предлагаю читателю самому выдвинуть какую-нибудь версию на этот счет.
   …Римский оратор, политический деятель и философ Цицерон написал сочинение «О дивинации», предвидении. В нем он не старался что-то доказывать, а стремился понять, существует ли «способность предчувствовать или узнавать будущее». По его словам, «это была бы, конечно, великолепная вещь (если бы только она существовала в действительности)».
   Последнее замечание указывает на то, что он сомневался в такой возможности. Но все-таки счел нужным пересказать несколько снов, которые считал вещими. Среди них были такие, разгадать механизм которых, пожалуй, несложно. Но есть и загадочный.
   По словам Цицерона, об этом широко известном сне передают следующее:
   «Два друга, некие аркадяне (уроженцы Центральной Греции. – Р.Б.), были вместе в дороге. Прибыв в Мегару, один из них остановился в трактире, другой – у своего знакомого. После ужина оба легли спать.
   И глубокой ночью тот аркадянин, что остановился у знакомого, увидел во сне своего друга, умолявшего его прийти к нему поскорее на помощь, так как трактирщик собирается его убить. Напуганный этим сном, он было поднялся с кровати, но затем, поразмыслив, посчитал, что не стоит придавать значение увиденному во сне, и снова лег спать.
   И ему опять приснился товарищ, который теперь уже просил его, чтобы он, если не пришел ему на помощь живому, по крайней мере, отомстил за его смерть. Трактирщик, убивший его, положил его труп на повозку и сверху забросал навозом. И мертвый во сне просил живого пораньше прийти к городским воротам, чтобы перехватить там повозку, прежде чем она выйдет за город.
   На этот раз аркадянин был настолько встревожен сновидением, что совсем рано он уже стоял у городских ворот, и, когда появилась повозка, спросил у человека, погонявшего волов, что у него в повозке? Тот в страхе тут же пустился бежать. Покойника обнаружили в повозке. Трактирщик, после того как это дело раскрылось, был казнен».
   Рассказав это, Цицерон воскликнул: «Можно ли отрицать, что этот сон носил божественный характер?»
   Римляне, подобно грекам, верили, что иногда некоторым людям во сне являются покровительствующие им боги или духи, предупреждающие о грозящей опасности.
   В таком мнении есть свой резон. Надо лишь уточнить, что следует подразумевать под туманными понятиями «боги» и «духи». Если бывают так называемые вещие сны, то должны быть и какие-то сущности в человеке (или вне его?), которые дают подобные подсказки сознанию человека.
   Как вы думаете, могли ли события произойти именно так? Можно ли объяснить этот вещий сон?
   В принципе, вовсе не исключено, что сновидение, о котором поведал Цицерон, раскрывшее кровавое преступление, всего лишь выдумка. Однако на мой взгляд, такой случай мог произойти.
   Цицерон был человеком рациональным и старался опираться на логику, а не на фантазию. Он верил в то, что некоторые – но далеко не все – сновидения могут быть вещими. «Даже из видений безумцев или пьяных, – писал он, – можно путем толкований извлечь много такого, что будет выглядеть как относящееся к будущему».
   Он резонно задавал риторический вопрос: «Мы целыми ночами видим сны и почти каждую ночь спим, так что удивительного, если иногда сон сбывается?» И все-таки одно дело – совпадения, которые подчас действительно можно принять за пророчество, а совсем другое – как в случае раскрытия преступлений. Тут о совпадении говорить не приходится. То же самое относится к вещему сну Михаила Васильевича Ломоносова.
   Он возвращался на родину из Германии, где учился в университете. На судне, отправлявшемся в Петербург, Ломоносов встретил архангельских купцов. Они сообщили, что его отец около года назад ушел в море на рыбную ловлю и не вернулся. Тело его не нашли.
   Михаил Васильевич вскоре увидел во сне тело отца, прибитое к островку, на котором они не раз останавливались, когда вместе рыбачили. Он рассказал о своем сне попутчикам. Когда купцы вернулись в родной город, они сообщили землякам Ломоносова об этом сне. Поморы обследовали островок, о котором шла речь, и нашли там тело Василия Ломоносова.
   Об этом вещем сне писали не раз. Объясняли его обычно простейшим образом: неприкаянная душа погибшего дала о себе знать сыну. Такие представления восходят к древнейшим шаманским верованиям в странствия души. В христианском варианте они несколько видоизменились, сохранив суть.
   Сошлюсь на книгу «священника и магистра» Григория Дьяченко «Из области таинственного, простая речь о бытии и свойствах души человеческой, как богоподобной духовной сущности. С приложением рассказов и размышлений, приводящих к признанию духовного мира вообще» (М., 1900). Г. Дьяченко писал: «Михаил Васильевич видел во сне своего отца, выброшенного кораблекрушением и лежавшего мертвым на необитаемом, неизвестном острове на Белом море, но памятном ему с юности, потому что он некогда был прибит к нему бурею с отцом своим. Лишь только он приехал в С.-Петербург, как поспешил справиться об отце у своих земляков и узнал, что он еще прошлою осенью отправился на рыбную ловлю и с тех пор не возвращался».
   Обратим внимание на невольную, будем надеяться, подгонку событий под готовое объяснение подобных сновидений: «Душа одарена богоподобной способностью видеть будущее как настоящее и метко творить для него пристойные области».
   Но что же это за способность? Приведя подобный пример, Г. Дьяченко сделал вывод: «Этот случай может быть легко объяснен как с помощью гипотезы, что душа человека во время сна может находиться в любом месте. Так и при допущении ее ясновидения, которое не ограничивается пространством».
   Нетрудно заметить, что обе эти версии ничего не объясняют, а задают новые загадки. Получается так, будто душа Михаила Васильевича во время сна покинула тело и пронеслась над Белым морем, высматривая место катастрофы. Но может ли душа иметь какую-то реальную форму вне тела и при этом обладать способностью видеть и перемещаться по своему желанию в любую точку реального земного или космического пространства?
   А что означает ясновидение, не ограниченное пространством? В наше время нечто подобное осуществляется в процессе прямых телевизионных репортажей. Но как душа конкретного человека способна ясно увидеть то, что произошло в прошлом и происходит сейчас где-то далеко? И почему этот ясновидец ничего не почувствовал и не увидел в тот момент, когда произошло событие?..
   Вопросов возникает множество, и на них вряд ли получишь толковый ответ. Полагаю, если бы он был у Г. Дьяченко, то не пришлось бы ему ссылаться на такие сомнительные феномены, как ясновидение.
   В XX веке с позиций материализма был предложен другой вариант: мозг Михаила бессознательно воспринял «сигнал бедствия», поданный отцом в роковую минуту, а позже во сне тайное стало явным, приняв конкретный образ сновидения.
   Но каким образом в сновидении возник образ островка? Не мог же умирающий отец «телепатировать» сыну координаты места, где находится его тело!
   В таком случае предлагается третья версия: существует «космический банк информации», некое глобальное «информационное поле», нечто подобное сверхразуму Земли или Вселенной, куда поступает и где сохраняется информация обо всем, что происходит на свете. Мол, некоторые люди порой могут «подключиться» к этому неисчерпаемому источнику знаний, подозрительно напоминающему Интернет.
   Проще всего, безусловно, не напрягать мозги и не раздумывать над подобными загадочными явлениями, а сослаться на «волю Божью» или признать подобные рассказы досужими байками.
   Обратим внимание на одно существенное, но малозаметное изменение в истории вещего сна Ломоносова, рассказанной Г. Дьяченко. По его словам, Михаил Васильевич увидел этот сон раньше, чем получил известие о том, что отец его пропал без вести. В действительности было не так. Сначала Ломоносову сообщили о трагедии, и только после этого у него был вещий сон. В противном случае у него пришлось бы предполагать способность к телепатии или, как говорили некоторые ученые, к биологической радиосвязи.
   На первый взгляд, а почему бы и нет? Ведь существует привычная нам техническая радиосвязь. Для этого придумали технические приспособления, которые несравненно проще головного мозга человека. Почему бы нашему мозгу, излучающему определенные электромагнитные волны, не обладать способностью передавать и принимать подобные сигналы?
   Увы, как показывает теория, а еще убедительнее – практика, ничего подобного не существует. Передача и прием радиосигналов происходят в узком диапазоне электромагнитных волн определенной частоты. Наш мозг не обладает такой способностью.
   Ошибка Г. Дьяченко в изложении последовательности событий весьма характерна для многих людей, стремящихся – вольно или невольно – подогнать событие под заранее известное объяснение. Кстати, уже в заглавии его книги ясно сказано, что его цель – привести читателя «к признанию духовного мира вообще». Вот он и постарался дать пример «интуитивного предвидения», или, как еще говорят, ясновидения.
   Для религиозного метода подобная целенаправленность характерна, ибо необходимо всеми доступными средствами убедить человека в истинности определенного учения. В отличие от этого научный метод требует доказательств, основанных не на гипотезах, предположениях и ссылках на авторитетные мнения, а на фактах. То есть на некоторых сведениях, которые можно проверить.
   В некоторых случаях факты могут отсутствовать или вызывать сомнения. Тогда приходится говорить о вероятностных решениях или откровенно признать свою неспособность справиться с данной задачей.
   К сожалению, этими простыми принципами за последние десятилетия пренебрегают особенно часто не только политики, обыватели, журналисты, популяризаторы науки, но даже профессиональные ученые. Мы не будем о них забывать, памятуя, что имеем дело со столь тонкой субстанцией, как сны, причем рассказанные с возможными погрешностями.

Попытаемся объяснить

   В своей пространной книге протоиерей Григорий Дьяченко утверждал:
   «Научная физиологическая (а в сущности – материалистическая) психология не хочет, конечно, видеть в вещих снах совершенно новые психологические факты, выходящие за пределы подлежащего ея ведению круга явлений психической жизни. Она пускает в ход все средства, завещанные ей еще Аристотелем, к доступному ей объяснению этих и других загадочных психических фактов из законов и элементов изучаемой ею области психических явлений, и старается во что бы то ни стало и вещие сны разрешить в явления этой категории».
   Упомянуто это мнение не потому, что оно интересно, оригинально или близко к истине. Причина иная: в наше смутное время возродились и получили широкое распространение предрассудки и суеверия далекого прошлого. Работая в журналах «Техника – молодежи», «Чудеса и приключения», я не раз в этом убеждался. Однако у меня всегда оставалось искушение найти разгадку тем явлениям, которые причисляют к таинственным.
   Предрассудки основаны на вере и фантазии, а не на знаниях и логике. Суеверия – вера суетная, в нечто низкое и сомнительное, пустяшное, в то, что можно объяснить с позиций науки, разума, фактов и логики. Но ведь на то и разум у нас, чтобы думать и понимать.
   По верному высказыванию Михаила Васильевича Ломоносова: «Неверно рассуждает математик, если хочет циркулем измерить Божью волю, но неправ и богослов, если он думает, что на Псалтыри можно научиться астрономии или химии». То есть у науки и религии свои объекты и свои методы, и путать их нелепо. «Хотя оным умникам и легко быть философами, выучив наизусть три слова: Бог так сотворил, и сие давая в ответ вместо всех причин», – так говорил Ломоносов.
   Правда, до некоторых пор сны были для науки, можно сказать, неведомой землей. Со времен Аристотеля о них было высказано немало разумных идей на основе рационального знания, но это были по большей части результаты личных наблюдений, опросов и догадок. А когда исследовать феномен сна стали ученые с помощью приборов, экспериментов и достаточно надежных методик, мистические покровы со сновидений стали спадать.
   Тем, кто хотел бы понять суть таких непростых явлений, приходится напрягать свой ум. Вот и мы постараемся разгадать вещие сны, о которых у нас шла речь.
   История расследования прокурора Барсегяна на первый взгляд кажется необъяснимой с позиций здравого смысла. Тут впору поверить в то, что вся информация о происшедших событиях действительно поступает в какой-то глобальный или космический «банк» и там хранится, чтобы в какой-то момент кому-то помочь в безнадежной ситуации.
   Но то, что хорошо для фантастического сочинения, тут не подходит. А свидетельство прокурора не вызывает сомнений. Но ведь увиденный им во сне номер машины явился не просто озарением, выбором наилучшего варианта, что еще можно было бы как-то объяснить. Вряд ли это было совпадением, потому что его вероятность ничтожна. Выходит, ясновидение? В деле и показаниях свидетелей такой цифры не было.
   Чтобы уточнить это обстоятельство, я спросил прокурора:
   – А как вы вели допросы детей? Что они показали?
   – Есть специальное требование закона, – ответил он, – как допрашивать детей. Обязательно должен присутствовать педагог. И тут был один интересный момент. Я пришел в школу и попросил директора выделить преподавателя, который помог бы установить доверительные отношения с детьми и присутствовать на допросах. Директор пригласил молодую учительницу. Помню фамилию: Мкртчян. Она помогала мне расспрашивать детей. А когда удалось обнаружить машину, на которой был совершен наезд, оказалось, что шофером на ней работает ее брат.
   – Возможно, она догадывалась, что разыскивается именно его машина?
   – Нет, это исключено. Откуда она могла знать?.. Когда дело было закончено, я ее спросил: «Эмма… отчества уже не помню… почему вы мне ничего не сказали? Я бы вас отстранил от участия как лицо заинтересованное». Но это я ей сказал уже после того, как узнал во сне номер автомашины. Раньше ей и в голову не могло прийти, что ее брат вернулся из рейса. Они жили в разных домах.
   – Как же вы объясняете свой вещий сон?
   – Когда у следователя дело не раскрыто… Кстати, психологи пришли к выводу, что самая напряженная работа – у космонавта в космосе и у следователя при нераскрытом преступлении. Если, конечно, он душой переживает за порученное дело… Так вот, полагаю, что я жил этим делом и день и ночь… Дети-свидетели называли только разрозненные цифры, то ли нули, то ли восьмерки – очень неопределенно. А я номерной знак увидел во сне совершенно отчетливо, крупно.
   Однако остается главный вопрос: как получил мозг информацию о разыскиваемой автомашине? В ответ на него прокурор только пожал плечами.
   Можно предложить такую гипотезу. В предварительных материалах этого дела почти наверняка встречался номер данной автомашины. Прокурор должен был затребовать эти сведения, чтобы выяснить, какие из имевшихся военных грузовиков могли быть в городе. От ребят он получал разрозненные цифры и не мог сосредоточиться для того, чтобы сопоставить их с номерами грузовиков. А во сне, без помех, мозг, нацеленный на решение этого ребуса, пришел к верному ответу и показал его.
   Обратимся к случаю, рассказанному Цицероном. Нечто подобное вполне могло произойти в действительности.
   Когда оба приезжих беседовали с хозяином дома, где хотели остановиться, его поведение одному из друзей показалось подозрительным, а физиономия – хитрой и злодейской. Мелькнула в голове мысль: «У такого хозяина оставаться опасно». Но она тут же забылась, заглушенная насущными заботами. А ночью эта мысль воплотилась в образы сновидения.
   Наше воображение легко создает подобные картины. Утром, придя проведать товарища и не найдя его, сновидец должен был поднять тревогу. Ведь в те годы люди верили, что боги или духи общаются со спящими людьми. В результате поисков нашли окровавленный труп.
   Мог ли сон подсказать, где следует искать тело убитого? Да, не исключено, что мозг спящего человека и тут показал свою проницательность.
   Логика рассуждений проста. Убийце требовалось избавиться от трупа как можно скорей. Закопать? Возле этого дома могло не быть сада. А если был, то, выкапывая ночью яму, легко быть замеченным (дома обычных граждан стояли плотно). Самое разумное – положить труп в тележку с мусором и вывезти за городские ворота.
   Теперь попытаемся объяснить сон Ломоносова, увидевшего мертвого отца именно там, где его позже нашли. На первый взгляд, рациональная разгадка невозможна. Но если подумать…
   Михаил Васильевич, получив печальную весть, наверняка стал соображать, где же могло бы находиться тело отца? Определенного вывода он не сделал. Возможно, мелькнула мысль об острове, где они останавливались во время рыбного промысла. В подсознании у него продолжилась та же работа ума. Ее результат явился во сне в виде отчетливой картины.
   Где отдыхали или прятались во время непогоды они с отцом? На данном островке. Вот и на этот раз отец мог попытаться укрыться в знакомой бухте, но волны были слишком крутыми, да и отсутствовал надежный помощник – сын. Лодка перевернулась, отец утонул, а если смог выбраться на берег, скончался там от холода, голода и потери сил.
   В состоянии бодрствования сильные переживания и воспоминания об отце мешали Михаилу Васильевичу логично обдумывать то, что могло произойти с отцом и где может находиться его тело. Во сне эмоциональная буря утихла, и его рассудок – а логикой Ломоносов владел великолепно! – нашел наиболее вероятное решение и представил его в виде конкретной картины.
   Ни о каком загадочном ясновидении тут говорить не приходится. Был вариант – обнаружить пропавшего без вести на островке, где он частенько бывал. Это предположение оправдалось.
   А вот случай, рассказанный доктором Дариексом во французском научном журнале.
   В начале ноября 1869 года он уехал из родного города в университет Монпелье. В ночь на 24 ноября ему приснилась бледная старшая сестра, восклицающая: «Что же ты делаешь, Луи? Приезжай, приезжай!»
   Проснулся он в поту и страхе. Утром отправился в университет. Возвращаясь днем, встретил на улице старшую сестру в трауре. Она сообщила, что ночью 22 ноября скончалась их младшая сестра Елена, общая любимица.
   Как вы полагаете, можно ли объяснить данное событие, не прибегая к гипотезе телепатии? Мне кажется, сделать это нетрудно.
   Доктор Дариекс знал, что его младшая сестра тяжело больна. Как врач он должен был предполагать, что дни ее сочтены, однако не хотел признаваться в этом даже самому себе. Его рассудок надеялся на чудо, тогда как в глубине подсознания сохранялась устойчивая мысль: она обречена.
   Итак, уезжая из города, он не только опасался за жизнь сестры, но и невольно ожидал услышать вскоре скорбную весть. Днем он подавлял в себе дурные предчувствия, не думал или забывал о них. Сновидение «проявило» то, чего он боялся.
   Существенный факт: свой зловещий сон он увидел не в момент смерти сестры, а через сутки после печального события. При чем тут телепатия? Скорее – интуиция или вполне резонная догадка.
   Означает ли все это, что в сновидениях нет ничего особенного? Многое зависит от того, с каких позиций их обдумывать. Сам по себе факт появления во сне картин, образов, сюжетов не должен вызывать удивления. Во сне все органы и клетки нашего организма продолжают работать. Мозг не может быть исключением. Но суть сновидений остается во многом загадочной.
   Философ и ученый священник отец Павел Флоренский в 1922 году в исследовании «Иконостас» писал: «В нас самих покров зримого мгновениями разрывается, и сквозь его, еще сознаваемого, разрыва веет незримое, нездешнее дуновение». Такими прорывами в незримое он считал сновидения: «Сон – вот первая и простейшая, т. е. в смысле нашей полной привычки к нему, ступень жизни в невидимом».
   По словам Павла Флоренского, «сон – восторгает душу в невидимое и дает даже самым нечутким из нас предощущение, что есть и иное, кроме того, что мы склонны считать единственно жизнью. И мы знаем: на пороге сна и бодрствования, при прохождении промежуточной между ними области, этой границы их соприкосновения, душа наша обступается сновидениями…
   Именно граница между сном и бодрствованием есть время, точнее сказать, время-среда возникновения сновидческих образов. Едва ли не правильно то толкование сновидений, по которому они соответствуют в строгом смысле слова мгновенному переходу из одной сферы душевной жизни в другую и лишь потом, в воспоминании, т. е. при транспозиции в дневное сознание, развертываются в наш, видимого мира, временной ряд, сами же по себе имеют особую, не сравнимую с дневною, меру времени…
   «Мало спалось, да много виделось» – такова сжатая формула этой сгущенности сновидческих образов. Всякий знает, что за краткое, по внешнему измерению со стороны, время можно пережить во сне часы, месяцы, даже годы, а при некоторых особых обстоятельствах – века и тысячелетия. В этом смысле никто не сомневается, что спящий, замыкаясь от внешнего видимого мира и переходя сознанием в другую систему, и меру времени приобретает новую, в силу чего его время, сравнительно со временем покинутой им системы, протекает с неимоверной быстротою…
   А между тем, время действительно может быть мгновенным и обращенным от будущего к прошедшему, от следствий к причинам, телеологическим, и это бывает именно тогда, когда наша жизнь от видимого переходит в невидимое, от действительного – в мнимое…»
   Флоренский соглашался с мнением, что поводом для сновидения могут стать какие-нибудь внешние причины: сползшее одеяло, посторонний звук, луч света и т. п. Но это еще не объясняет композицию и содержание образов, явившихся во сне. По его мнению, в сновидении проявляется феномен мнимого пространства и времени, которое способно даже двигаться вспять. Он сослался на опыт, вошедший в учебники психологии: спящий студент, проснувшись от удара по шее, рассказал, что в сновидении был участником Великой французской революции, после сражений, приключений и погони был схвачен, осужден революционным трибуналом, возведен на эшафот, уложен на плаху и нож гильотины врезался в его шею.
   Павел Флоренский высказал интересную мысль: если в начале сна мозг еще находится под бытовыми впечатлениями дня, то в конце обретает особую ясность сознания. «Сновидения вечерние, перед засыпанием, – писал он, – имеют преимущественно значение психофизиологическое… тогда как сновидения предутренние по преимуществу мистичны, ибо душа наполнена ночным сознанием и опытом ночи, наиболее очищена и омыта от всего эмпирического, – насколько она, эта индивидуальная душа, вообще способна в данном ее состоянии быть свободною от пристрастий чувственного мира».
   Позже мы убедимся, что в такой гипотезе есть определенная доля истины. Как выяснилось, есть фаза сна – не обязательно предутренняя, – когда мозг особенно активно работает. При этом, безусловно, порой возникают мистические видения, чувства, откровения.

Сон, предсказавший убийство

   Эта страшная и загадочная история приведена в книге В. Битнера «Верить или не верить» (1899). Приведу ее целиком.
   Как рассказал прокурор Берар, во время службы в городе X. в качестве следователя ему пришлось вести дело об одном убийстве. Занятий было масса, так что «под конец, – говорит Берар, – я быль так утомлен работою и допросом бесконечного ряда свидетелей, что даже во сне мерещились мне преступления, кровь, убийства.
   Однажды, заблудившись во время одной экскурсии пешком, я должен был ночевать недалеко от одной маленькой приморской деревушки, в настоящее время месте купанья, тогда же незначительной, скрытой в лесу, деревеньки. Я решил поместиться в жалком постоялом дворе под названием «Au rendez-vous des amis» («Свидание с друзьями». – Р.Б.), расположенном в стороне, в глуши лесной. Я нашел там хозяина, человека геркулесового сложения, и хозяйку, маленькую, смуглую, оборванную, с недоверчивым и злым взглядом. После ужина я потребовал комнату; меня повели длинным коридором в комнатку, находящуюся над конюшнею. Кроме меня, хозяина и хозяйки в гостинице, наверно, никого не было.
   Моя профессия выработала во мне недоверчивость и осторожность, может быть, даже слишком. Поэтому после удаления хозяина и закрытия дверей на замок я начал подробно осматривать помещение. Я нашел тут кровать или, вернее, ларь, застланный плохою постелью, два хромых стула, в углу же под окном едва заметные дверцы, не запертые на замок. Я отворил их и нашел перед собою род лестницы, ведущей вниз; очевидно, это был вход из конюшни. Я поставил перед дверцами столик, а на него таз, сбоку же оба стула. Таким образом, никто не мог войти, не наделав шуму.
   Я крепко заснул; вдруг просыпаюсь: мне казалось, что кто-то хочет отворить двери, но, почувствовав в устроенной мной баррикаде препятствие, отступает. Я заметил даже через замочную скважину свет фонаря. Встревоженный, я вскочил с кровати и крикнул: «Кто там?» Кругом тишина и тьма. Я зажег свечу и с револьвером в руке пошел осмотреть дверцы; я не нашел ничего особенного. Все было на прежнем месте. Может быть, мне только показалось. Я лег одетый, чтобы переждать до утра; несколько часов я с успехом боролся со сном, но под утро, когда начинало светать, не выдержал. Я заснул сном тяжелым, нездоровым, полным ужасных сновидений. И вот что мне, между прочим, снилось.
   Мне казалось, что вижу комнату, в которой я спал, кто-то лежал на кровати. Вдруг отворяются скрытые дверцы, входит хозяин с длинным ножом в руке, сзади, на последних ступеньках лестницы, стояла хозяйка с потайным фонарем. Хозяин тихонько приблизился к кровати и, освещенный направленным на кровать светом, убил спящего. Потом муж взял труп за ноги, хозяйка за голову, и они снесли тело вниз по лестнице. На лестнице у женщины были обе руки заняты, поэтому она отдала фонарь мужу, который нес его в зубах за кольцо, прикрепленное сверху.
   Я опять проснулся. Солнце ярко светило. Я вышел и нашел внизу в трактирной комнате только одну хозяйку. Через несколько часов я был дома.
   Прошло три года со времени моего ночлега, о котором я совершенно забыл, когда я прочитал в газетах следующее известие: «Население городка X. сильно встревожено необыкновенным исчезновением инженера Виктора Арно, который, выйдя на прогулку в окрестности, не вернулся. Полиция не могла до сих пор найти каких-нибудь следов». Я прочитал это известие совершенно равнодушно. На следующий день в той же газете было упомянуто: «Наконец найден след Виктора Арно. 24 августа проезжие погонщики мулов видели его вблизи лесного постоялого двора под названием: «Au rendez-vous des amis». Хозяин, опрошенный следователем, заявил, что Виктор Арно был у него перед вечером, но ушел в сторону леса, ища лучшего ночлега».
   У меня промелькнула в голове известная мысль. Город X.! Постоялый двор «Au rendez-vous des amis»! Я тотчас же сел в вагон и через несколько часов остановился в X., где представился своему товарищу, следователю, который объяснил мне, что найденные следы вновь затерялись и что дело, по всей вероятности, не будет выяснено.
   – Опрашивали ли вы хозяина «Au rendez-vous des amis»?
   – Опрашивал, но никаких не нашел указаний.
   – Сделайте это для меня, вызовите их еще раз.
   На другой день трактирщик с женою явились в канцелярии следователя. Сначала ввели женщину; я узнал ее сразу, но она не узнала и потому не обратила на меня внимания, принимая, очевидно, за судебного чиновника. Она отвечала на вопросы пискливым голосом, рассказывала, что постоялый двор имеет две комнаты для приезжих, обе внизу, а они были в эту ночь заняты погонщиками мулов, действительно подтвердивших свое прежнее об этом показание.
   – А третья комната над конюшней? – спросил я вдруг.
   Женщина задрожала; она устремила на меня свои неприязненные глаза. Я воспользовался впечатлением и продолжал:
   – Виктор Арно ночевал в этой комнате. Ночью вы с мужем пришли по лестнице, ведущей из конюшни: ты с фонарем, муж с длинным ножом в руке; вы открыли дверцы в стене; ты осталась с фонарем на последней перекладине лестницы, муж пошел к кровати и убил спящего…
   Женщина стояла в немой неподвижности. Мой товарищ смотрел на меня с изумлением, я же продолжал описывать свой сон, который вспомнился мне во всех подробностях.
   – Потом вы взяли труп – ты за голову, муж за ноги, – и снесли тело по лестнице.
   – Это неправда! – простонала женщина. Я же, подойдя ближе, сказал ей прямо в глаза:
   – А муж твой нес фонарь в зубах за кольцо, прикрепленное сверху…
   Преступница закрыла глаза, отступила шаг назад и в величайшем испуге шептала:
   – Все видел! Все видел…
   Тотчас вывели женщину, а ввели трактирщика. Следователь повторил ему все, что я говорил старухе. Тот посмотрел на нас, как волк, запертый в клетке, а потом, сжимая кулаки, воскликнул:
   – А, старая ведьма, выдала меня! Но я отплачу ей за это!
   Три месяца спустя оба сложили головы на гильотине. В конюшне, под толстым слоем навоза, было найдено тело Виктора Арно, а рядом скелет какого-то англичанина, о таинственном исчезновении которого было восемь лет тому назад много говорено в этой местности.
   – Что это было? – заключает рассказ Берар, – как объяснить это? Ничего не знаю. Передаю факт без комментариев, ручаюсь за его подлинность и жажду, чтобы наука выяснила мне загадку».
   На мой взгляд, по меньшей мере наивно верить, будто в данном случае произошло во сне ясновидение будущего. Хотя есть и другой вариант: находясь в том самом месте, где некогда убили англичанина, прокурор во сне «переместился в прошлое» и увидел то, что произошло. А позже новое преступление повторилось в тех же деталях.
   Однако и тут приходится предполагать фантастическое путешествие души в прошлое. Хотя если все происходило именно так, как рассказано, вплоть до мелких деталей, неразрешимой загадки нет, а значит, отсутствует необходимость прибегать к сомнительным гипотезам.
   Прокурор по своей профессиональной привычке, расследуя преступления, воссоздает их в своем воображении. Находясь в напряженном нервном состоянии, он осмотрел комнату и обнаружил потайную дверь и тайный ход. В его мозгу тотчас пронеслась мысль о возможном убийстве. Поэтому он счел необходимым забаррикадировать эту дверь.
   Нет ничего необычного в том, что он представил себе, как могло произойти преступление. Привыкнув вести следствие, он вообразил некоторые детали точно так, как подсказывала логика. Ничего сверх этого ему не приснилось.
   Если наяву он мог вообразить происшествие в общих чертах, то во сне «дедуктивный метод» проявился в полной мере. Даже фонарь, который убийца вынужден был держать зубами, – совершенно естественная деталь. Ведь женщина, тем более маленькая, не могла нести в одной руке фонарь, а в другой поддерживать мертвое тело. По узкой потайной лестнице надо было вытаскивать труп вдвоем, а в темноте без фонаря обойтись было невозможно.
   Судя по всему, все эти соображения у прокурора если и промелькнули в состоянии бодрствования, то сразу же забылись, а точнее, ушли в подсознание, где у человека находится хранилище информации. Ночью во сне спокойно и четко работающий мозг воссоздал картину возможного преступления в образах.
   То, что комната словно специально предназначена для ночного убийства постояльца, прокурору стало ясно, когда он обнаружил незапертой потайную дверцу. Тут любой нормальный человек насторожится. Хотя далеко не каждый сможет догадаться о некоторых деталях преступления.
   …Можно прочесть или услышать немало рассказов о вещих снах. Если среди них есть такие, которые нельзя «расшифровать», то практически всегда они вызывают сомнения.
   Дело не только в причудах воображения рассказчика. Наша память не механическая, как оттиск текста или картины, а органичная, изменчивая, подверженная субъективным изменениям. По словам американского психолога Джона Ф. Кильстрема, «память нельзя уподобить чтению книги, скорее ее можно уподобить написанию книги из отрывочных заметок».
   Есть люди, обладающие феноменальной, «фотографической» памятью, но это – исключение; к тому же и у них она при определенных ситуациях дает сбои.
   Для тех, у кого не вызывают сомнения даже неправдоподобные рассказы очевидцев, кто уверен в точности своей памяти и верности своих убеждений, сошлюсь на один из поучительных психологических опытов.
   Профессор читал студентам-юристам лекцию о необходимости критически относиться к свидетельским показаниям. Вскоре вошел его ассистент и поставил на кафедру чашечку кофе и два куска сахара. Лектор положил сахар в чашечку, помешал кофе и выпил. А в конце занятия предложил студентам написать как можно подробнее, что необычного произошло за это время.
   Ответы были разные. Некоторые вообще не заметили ничего необычного (хотя прежде на лекциях профессор никогда ничего не пил), другие были уверены, что ассистент принес стакан чаю, а более или менее точно сообщили о том, что произошло, лишь немногие. И это – будущие юристы, профессия которых требует внимания даже к деталям!
   Ситуация была нейтральной, не затрагивающей личные интересы и предпочтения студентов, так что они имели прекрасную возможность объективно воссоздать событие. Что уж тогда говорить о сообщениях тех людей, которые верят в чудеса, полеты души вне тела, ясновидение, предсказания экстрасенсов и т. п.
   Итак, напрашивается вывод: ничего сверхъестественного, мистического, уводящего в область чудес и необъяснимого методом логического анализа в вещих снах нет.
   Конечно, не всегда можно легко и просто разгадать вещий сон (да и как его отличить от обычного?). В некоторых случаях наша память способна «откорректировать» сон, если только он не был записан «по горячим следам». К тому же одни и те же образы можно истолковать по-разному…
   Короче говоря, нет никаких веских оснований видеть в сбывшемся сне ясновидение или улетание души из тела. Нередко случаются простые совпадения, что не удивительно при обилии снов и событий.
   И все-таки не все так просто.
   Обратимся к свидетельству нашего великого ученого Владимира Ивановича Вернадского. Он оставил запись ярких образов, возникавших в его воображении во время тяжелой болезни. Это было нечто подобное кинофильму, показавшему его будущее.
   Я приведу его рассказ лишь с небольшими купюрами. Кому-то может показаться, что здесь много излишних подробностей, но они, на мой взгляд, важны, интересны. Тем более что запись документальная, без редакционной обработки. Стиль В.И. Вернадского по большей части суховат, но это подчеркивает предельную точность рассказа.

Видения и провидение Вернадского

   Вторник, 25/II – 9/III – 1920 г.
   Не писал более месяца. Перенес сыпной тиф. И сейчас нахожусь еще в состоянии выздоровления. Слаб. Пишу всего 1/2 часа – в первый раз.
   Мне хочется записать странное состояние, пережитое мной во время болезни. В мечтах и фантазиях, в мыслях и образах мне интенсивно пришлось коснуться многих глубочайших вопросов жизни и пережить как бы картину моей будущей жизни до смерти. Это не был вещий сон, т. к. я не спал – не терял сознания окружающего. Это было интенсивное переживание мыслью и духом чего-то чуждого окружающему, далекого от происходящего.
   Это было до такой степени интенсивно и ярко, что я совершенно не помню своей болезни и выношу из своего лежания красивые образы и создания моей мысли, счастливые переживания научного вдохновения. Помню, что среди физических страданий (во время впрыскивания физиологического раствора и после) я быстро переходил к тем мыслям и картинам, которые меня целиком охватывали. Я не только мыслил и не только слагал картины и события, я, больше того, почти что видел их (а м.б. и видел), и во всяком случае чувствовал – например, чувствовал движение света и людей или красивые черты природы на берегу океана, приборы и людей. А вместе с тем я бодрствовал.
   …И сам я не уверен, говоря откровенно, что все это плод моей больной фантазии, не имеющей реального основания, что в этом переживании нет чего-нибудь вещего, вроде вещих снов, о которых нам несомненно говорят исторические документы. Вероятно, есть такие подъемы человеческого духа, которые достигают того, что необычно в нашей обыденной изоднодневности. Кто может сказать, что нет известной логической последовательности жизни после известного поступка? И м. быть, в случае принятия решения уехать и добиваться Института Живого Вещества, действительно, возможна та моя судьба, которая мне рисовалась в моих мечтаниях. Да, наконец, нельзя отрицать и возможности определенной судьбы для человеческой личности. Сейчас я переживаю такое настроение, которое очень благоприятствует этому представлению.
   Еще полгода назад я этого не сказал бы. Помню, как-то в Киеве – уже при большевиках – я поставил себе вопрос о моем положении как ученого. Я ясно сознаю, что я сделал меньше, чем мог, что в моей интенсивной научной работе было много дилетантизма… Подошла старость, и я оценил свою работу как работу среднего ученого с отдельными выходящими за его время недоконченными мыслями и начинаниями.
   Эта оценка за последние месяцы претерпела коренное изменение. Я ясно стал сознавать, что мне суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе, которое я создаю, и что это есть мое призвание, моя обязанность, наложенная на меня, которую я должен проводить в жизнь – как пророк, чувствующий внутри себя голос, призывающий его к деятельности. Я почувствовал в себе демона Сократа.
   Сейчас я сознаю, что это учение может оказать такое же влияние, как книга Дарвина, и в таком случае я, нисколько не меняясь в своей сущности, попадаю в первые ряды мировых ученых. Как все случайно и условно. Любопытно, что сознание, что в своей работе над живым веществом я создал новое учение и что оно представляет другую сторону – другой аспект – эволюционного учения, стало мне ясным только после моей болезни, теперь.
   Так почва подготовлена была у меня для признания пророческого, вещего значения этих переживаний. Но вместе с тем старый скепсис остался.
   Это длинное отступление дает, мне кажется, объяснение тому, что я не могу отрицать и вещего значения тех переживаний, которые я перенес и которые заставляют меня остановиться на них…
   Хочу еще отметить, что мысль образами и картинами, целыми рассказами – обычная форма моих молчаливых прогулок или сидений.
   В двух областях шла эта работа моего сознания во время болезни. Во-первых, в области религиозно-философской, во-вторых, в области моей будущей судьбы в связи с научным моим призванием. Кажется, в начале и затем в конце брали верх религиозно-философские переживания. Но они менее ярко сохранились в моей памяти, хотя казались мне очень ярко выражавшими мое понимание истины. На них я первых и остановлюсь.

   28/II – 12/III – 1920 г.
   Я не совсем ясно помню, в какой форме, но одна из основных идей религиозно-философского характера заключалась в указании на необходимость ближе ознакомиться с концепцией мира английских христианских натуралистов начала XIX столетия. По-видимому, эти идеи рисовались мне на фоне моего ознакомления с их трудами в Британском музее, во время той работы над живым веществом, которую я производил. Я много хотел прочесть для этого в Британском музее, поэтому и в том, что получилось во время болезни, надо отличать случайную форму от того неожиданного содержания, которое в ней выявилось…
   Работа их, как и других натуралистов и миссионеров… являлась в моем сознании как глубоко проникающая в понимание Природы. Они видели во всей Природе проникновение божества и тот элемент божественности духа, который они с последовательной христианской точки зрения признавали в каждом дикаре, принимая равенство его личности, личности всякого самого высокообразованного человека – они искали и во всей окружающей природе. В ее предметах они видели творение Божие, каким является и человек, и потому относились с любовью и вниманием к окружающим их животным, растениям, явлениям неодушевленной природы. Признавая в ней выявление божественного творчества, они боялись исказить виденное и точно передавали в своих описаниях эти проявления божественной воли. Этим обусловлена чрезвычайная точность их естественнонаучных описаний и их внимание к окружающей Природе. Мы имеем здесь любопытную религиозную основу точного научного наблюдения.
   В этих представлениях о Природе, которые некоторые из этих людей пытались выразить в связной форме, а другие дали в отчетах о своих путешествиях и миссионерских трудах… бросаются в глаза две стороны с точки зрения интересующих меня явлений: 1) отражение материалистического представления о Мире, признание единства всего на почве духовного начала, которое представляется им в виде христианского божества, и 2) признание автономности отдельных объектов природы и их связи с божественным началом.
   При признании божественного промысла ими выдвигалась и свобода отдельного создания Божия, индивидуума. Это представление о его свободе отвечает нашему представлению о самостийности его помимо каких бы то ни было иных обстоятельств, вызывающих для нас его значение в жизни. В моих фантастических переживаниях на почве этих двух условий – самостийности индивида и его духовной сущности – совершался идеологический переход к другой области научных исканий. Я не могу сейчас ясно это выразить, но в моих мечтаниях я испытывал большое чувство удовлетворения, что мне удалось ясно понять, что эти достижения английских христианских натуралистов, по существу, представляют ту же концепцию Природы, как представление о материи, состоящей из свободно движущихся мельчайших элементов…
   Несомненно, о той загадке, какую представляет из себя так называемое материалистическое представление о материи, состоящей из молекул, одаренных вечным движением, я думал последнее время. Ибо вопрос о вечном движении молекул, причине инерции неизбежно приводит к нематериальной причине и легко мирится с идеей божества – точно так же и их «беспорядочное» движение (демон Максвелла). В Киеве к этим вопросам возвращалась моя мысль при критике материального субстрата жизни, при обработке первой главы «Живого вещества»…
   К религиозно-философским концепциям я в течение этих мечтаний вернулся еще раз, но я изложу немногое из того, что помню, в конце записи, когда буду говорить о будто бы предстоящем мне написании книги «Диалог перед смертью». Теперь же мне хочется сделать несколько странных замечаний как ученому.
   Путь фантазии (как и сны) капризен, и уловить все причины возникновения тех или иных идей, проявляющихся при этом, так же трудно, как уловить их в сложных событиях жизни. Однако они все-таки, вероятно, есть, или, по крайней мере, мы можем найти их, подойти к этим явлениям с точки зрения ученого. И вот для этого некоторые вехи. К миссионерам-натуралистам я подходил в Киеве, когда прочел два труда Ливингстона и отметил его же ознакомление со старым трудом его тестя Моффата. Ливингстон, особенно в первом путешествии, поразил меня как натуралист, но я не вдумывался тогда в философско-религиозную сторону его личности. Проявления высокой человечности в дикарях в его описаниях меня, однако, поразили… И это утверждение значительности и жизненности их пониманий (бессознательного?) природы в связи с интересующим меня представлением о Мире… и свободно движущихся мельчайших единиц как основном строении всего окружающего?.. Но по какому капризу случайностей вылились в моей фантазии в таком своеобразном сочетании эти старые впечатления? Несомненно, мне ясно, что я невольно попытался пойти по этому указанному мне в этих впечатлениях пути, как бы они ни были вызваны и какой бы ни имели генезис.
   Главную часть мечтаний составляло, однако, мое построение моей жизни как научного работника и, в частности, проведение в человечество новых идей и нужной научной работы в связи с учением о живом веществе. В сущности, и здесь – особенно в начале болезни – проходили и ставились две идеи: одна о новой мировой организации научной работы, другая – о соответствующей ей постановке исследований в области учения о живом веществе. В конце концов, однако, мысль сосредоточилась около этой последней, т. к. именно к ней как будто должна была устремиться вся работа моей личности.
   Основной целью моей жизни рисовалось мне создание нового огромного института для изучения живого вещества и проведение его в жизнь, управление им. Этот институт, международный по своему характеру, т. е. по темам и составу работников, должен был являться типом тех новых могучих учреждений для научной исследовательской работы, которые в будущем должны совершенно изменить весь строй человеческой жизни, структуру человеческого общества. Мои старые идеи, которые неизменно все развивались у меня за долгие годы моей ученой и профессорской деятельности и выразились в 1915–1917 гг. в попытках объединения и организации научной работы в России и в постановке на очередь дня роста и охвата научными учреждениями Азии, явно сейчас потеряли реальную основу в крушении России. Не по силам будет изможденной и обедневшей России совершение этой мировой работы, которая казалась столь близкой в случае ее победы в мировой войне. Мне ясно стало в этих фантастических переживаниях, что роль эта перешла к англичанам и Америке.

   29/II—13/III—1920 г.
   И вначале эти построения будущего шли по этому пути моих размышлений последних лет, попыток международных организаций, причем крупную роль в этих организациях должны были играть инженеры. Однако очень скоро картины этого рода – предварительные совещания немногих на яхте, где-то в море, международные съезды и т. д. – отошли от меня. Мне как-то ясно стало, что эту форму работы для мировой организации нельзя совместить со своей собственной научной работой; одна организаторская работа меня никогда не удовлетворяла, как бы широка она ни была, например, когда я был товарищем министра народного просвещения России, ведавшим очень самостоятельно делами высшего образования и науки в России.
   Я перешел к организации исследовательского института живого вещества. В представлениях о том, как я добивался этого, мною строились целые картины свиданий и переживаний, заседаний и споров с знакомыми и выношенными фигурами, подобно тому, как это бывает во сне или в тех фантастических рассказах и сказках, которые строишь себе иногда – лично я часто перед и после сна и во время прогулок.
   Приехав в Лондон с Наташей, я устраивал возможность прожить для своей работы, работая в Британском музее. Я писал, Наташа переводила. Устроило возможность пережить эти месяцы Королевское Общество, которое дало мне помещение и возможность лабораторной работы, после того как мой доклад с изложением главных результатов моего труда о живом веществе встретил горячее сочувствие в Комиссии Королевского Общества. Одновременно с этим я пробивался в Лондоне, обрабатывая научный каталог коллекции силикатов Британского музея… (Напомню: все это – его видения, а Наташа – его жена Наталья Егоровна. – Р.Б.)
   Я изложил свою теорию и систематику силикатов на английском языке, причем сделал обративший внимание доклад в Английском химическом обществе. Составление каталога силикатов дало мне некоторый заработок и связи. Выступив в Королевском Обществе с просьбой о поддержке, я одновременно поднял вопрос о необходимости ввести геохимическое изучение и химические исследования живого вещества в прикладных морских биологических лабораториях и с этой целью поднял эти вопросы перед Английской морской биологической ассоциацией, причем мне удалось возбудить интерес ее к этим вопросам среди химиков и биологов и я явился консультантом морской биологической экспедиции в Плимуте, где исследование химии рыб сразу дало интересные результаты, а мой доклад с общими соображениями этим путем выдвинул вопросы и перед английскими биологами…
   По приглашению Британской Ассоциации я выступил с огромным успехом на ее заседании с общим докладом (о свойствах живого вещества) и с изложением экспериментальных результатов в Киеве, Плимуте, Лондоне (о нахождении и значении металлов в живом веществе). Этот доклад, где я указал на необходимость и важность создания Института живого вещества, вызвал интерес и в Америке. Я указывал на необходимость создания такого института в Америке. Все это создало известную атмосферу около моей книги, а когда она через несколько месяцев после – через год почти после моего приезда в Лондон – вышла в свет, она имела огромный успех. И в результате в Америке создали Комитет для организации Института живого вещества и сбора средств. Издание книги дало и материальную независимость. Она вышла одновременно и на русском языке и была быстро переведена на другие языки. Я стал известностью.
   Такова схема первых успехов. В течение болезненных мечтаний на этой почве шли разнообразные более мелкие картины, иногда очень яркие и полные подробностей: новые дружеские связи, сношения с Россией и Америкой и т. д., например, указания на то, что для выработки приборов (о которых дальше) я нашел главного помощника в Плимуте среди химиков, а среди переписки, вызванной изданием «Мыслей о живом веществе с геохимической точки зрения», среди немецких зоологов нашел друга, который явился одним из главных помощников и организаторов биологической части будущего института в Америке. Все это ярко, и, очевидно, все это художественные создания той формы охвата явлений, в какие вылилось мое сознание, а не сущности, этим процессом открываемого.
   После выхода книги… я немедленно принялся за написание курса минералогии, который переводила Наташа и в котором я как бы переносил в мировое научное сознание всю ту работу, которую я проделал во время долгих лет московской университетской деятельности. Я подводил итоги своей жизненной работе и, кроме того, считал издание этой книги, которая должна была внести в мировую культуру результаты русской культурной работы, для себя обязательным и с этой точки зрения. Книга, изданная в двух томах, имела тоже большой успех, особенно в Америке, а затем я непрерывно до 80-летнего возраста ее изменял, дополнял и перерабатывал. Одновременно вышло русское оригинальное издание, и она была переведена на другие языки.
   В промежуток между изданием двух томов первого издания я отправился на несколько месяцев в США по приглашению образовавшегося там Комитета для создания Института живого вещества, собравшего большие средства, и прочел ряд лекций с большим успехом, особенно в Балтиморе, пропагандируя идею о необходимости изучения живого вещества. В лекциях – около 8—10 – я развивал части учения, не затронутые в моих «Мыслях»… Среди американских речей имела успех особенно одна, о ближайших задачах и целях Института живого вещества и необходимости его создания в Америке, вызвавшая приток денежных пожертвований, позволивший довести нужный капитал до нескольких десятков миллионов долларов (до 70!). В конце концов, уже во время этой поездки было выбрано место для создания Института и началась выработка его Плана.
   Место было выбрано на берегу моря, Атлантического океана, аналогично морским биологическим станциям в Южных Штатах С. Америки. К постройке и организации Института приступили немедленно. Основы его организации были мною продиктованы Наташе – я их здесь оставляю. При Институте площадь земли с лесом, которая является неприкосновенной для сохранения нетронутой культурой природы.
   После возвращения в Европу, в Лондон и издания 2-го тома «Минералогии» отправился в европейскую поездку – в Берлин, Петроград, Москву, Киев, Прагу, Мюнхен, Париж, Лондон, как бы прощаясь с Европой и заканчивая свои дела, подбирая сотрудников, вырабатывая и подбирая инструменты. В России я прочел три речи с новыми разъяснениями учения о живом веществе, причем речь в Петрограде – «О будущности человечества» – позволила коснуться глубоких вопросов философского характера, к которым я вернулся в конце жизни.
   Я сейчас не мог найти слов для логического выражения ее содержания – но во время болезни я переживал это содержание. Исходя из идеи автотрофности (неупотребление в пищу живых организмов, подобно зеленым растениям. – Р.Б.) человечества как результата мирового геологического процесса, идущего с неизбежной необходимостью во времени и непроходимой пропастью между живым и мертвым, я пытался подходить к научному изучению сознания и резко выступал против его смешения с материей.
   Мне не удалось в Петрограде выяснить эти мои переживания – но мне казалось, что я еще раз в Америке после десятилетия Института с большой глубиной и успехом дал изложение этих вопросов. Об этом позже. Во время поездки, среди встреч и прощаний с друзьями, среди всяких успехов в отношении научных достижений я энергично подбирал сотрудников, выговорив себе право самостоятельного решения этого подбора, не стесняясь национальностью и приглашая много немцев и славян. В Институте до 50–70 постоянных научных сотрудников.

   1/14 – III – 1920
   …Вернувшись в Лондон, я в течение ряда месяцев заканчивал свою работу – второй том каталога силикатов Британского музея, в котором дал полную монографию этой главнейшей группы минералов и издал на английском языке (и русском) основы геохимии.
   Постройка Института шла усиленным темпом. Мы переехали туда, когда все было готово, месяца за два до официального открытия. Я видел каким-то внутренним зрением весь Институт – огромное здание, расположенное недалеко от океана. Кругом дома для научного персонала и служащих среди парка и цветов. Для директора отдельный дом недалеко от Института. В Институте огромная библиотека. Его организацию в общих чертах я продиктовал Наташе. Неясно и спорно было для меня объединение его с геохимическим институтом, необходимость которого неизбежно вытекала по ходу работ Института живого вещества.
   Когда мы переехали – все было готово; там уже был весь штат, организовывавший соответственные отделения – из старых сотрудников и друзей. Во главе отделов стояли лица разных национальностей.
   Я ясно себе представил торжество открытия; прибыло много гостей; пароход из Европы (и русские). Удивительно ярко и несколько раз рисовалось мне действие двух больших приборов, разлагавших организмы в количестве десятков тысяч кило… Описания и принципы приборов продиктовал Наташе. Первая проба была сделана над морскими крабами (какими-то колючими) и сразу дала результаты (будто бы открытие в значительном количестве галлия). По идее работа этих приборов – одного для сухопутных, другого для морских организмов – должна идти непрерывно, и штат химиков по специальностям работал так, как работают астрономы. Материал накапливался десятками лет…
   В течение немногих лет были получены числа состава семейств и групп организмов, подобранных по известному порядку, и в конце концов работа Института сразу поставила ряд новых задач для физиологии и биологии организмов, стала существенно влиять на ее приложение – в области медицины, техники, агрохимии. К сожалению, я запомнил только часть мелькавших передо мной открытий и новых явлений… Поразительно, как быстро исчезают из сознания эти освещающие, как молнии темноту, создания интуиции и как много их помещается в единицу времени. Ясно одно – что здесь область бесконечно великая нового…
   В разных отделах Института все время шла непрерывная работа над отдельными задачами, причем уже в течение ближайших лет выяснилось, что миллионные затраты окупались новыми источниками богатства благодаря открытию руд неотделимых раньше элементов (йод, редкие земли и т. д.), новыми их приложениями (удобрения, новые средства от болезней). Огромную область нового дало изучение автотрофных организмов 2-го рода, явившегося одной из ступенек создания Института, и связанная с новыми местами микробиология. Об этих организмах, особенно в связи с автотрофностью человечества, я много думал, и многое стало мне ясным – но я не все запомнил и лишь кое-что записал через Наташу. Но работа сделана, и забытое, вероятно, выплывет позже в сознании моем. Как есть мысли, догадки, достижения интуиции, которые промелькнут, и если не будут зафиксированы, исчезнут навсегда! Весьма возможно, так как область познания и созерцания бесконечна.
   Помимо любопытнейших вопросов химического характера, одновременно велись работы и в другом направлении. Прежде всего над весом организмов, причем пришлось вырабатывать методы и приемы. Этот вопрос вырешен. Затем над количеством живого вещества в разных площадях земной поверхности. Тут встретилось много неожиданного, и получились интересные приложения к жизни в смысле подъема урожайности и полей, и морей. Луг, лес, поле были изучены с точки зрения количества жизни в разных местах. При помощи частных средств через несколько лет, когда авторитет Института стал высоко, была снаряжена специальная экспедиция в девственные места Ю. Америки и для океана произведен учет скопления Саргассова моря в сравнении с обычными океаническими скоплениями живого вещества. В обработке материалов Саргассова моря я принимал деятельное участие, когда мне было уже за 70 лет.
   В чем состояла работа в области познания энергии, вносимой живым веществом, я почему-то почти ничего не помню, какие из этих сторон работы Института стали передо мной в своих новых достижениях.

   2/ 15 – III – 1920
   Внимание было обращено на энергетический учет сознания (работы человечества), и результаты этой работы, сравнимые с таким же учетом автотрофных организмов 2-го рода, составляли предмет моей речи в день первого десятилетия Института. Выдвигались и энергия светящихся организмов, и энергетический анализ разных групп строения живого вещества по классам (автотрофность 1-го и 2-го родов, паразиты, травоядные, клещи, сапрофиты и т. д.) в разных сгущениях…
   Жизнь шла в непрерывной работе. Институт много издавал, и много работ моих тут было помещено. В новых открытиях и среди новых вопросов шла вся моя жизнь, постоянно стремясь вперед. А вопросов и задач все более крупных являлось все больше. В свободное время по окончании работ я читал по философии, общим вопросам и великих поэтов. Почему-то не раз мне представлялось, что углубился в испанскую литературу, как новую, так и старую. Здесь я набрасывал мысли для последнего сомнения «Размышления перед смертью».
   Очень редко выезжал в Америку. Благодаря изданию книги, в частности «Минералогии», содержанию в качестве директора Института я имел возможность располагать значительными средствами, которые я, например, тратил на подбор книг по истории науки (после смерти – в Киевскую библиотеку) и приобретение минералов (для Петроградской Академии и силикаты – в Британский музей). Книги по минералогии и геологии по-прежнему передавал в Геологический музей Академии наук.
   Рисовались и частности прогулок, экскурсий, дружеских разговоров, приезда детей, друзей и т. д. – но мне кажется, это все те поэтические надстройки, которые всегда в такой форме переживания создаются фантазией.
   Так шла жизнь почти до конца. Я как будто стал во главе Института, когда мне было 61–63 года, и оставался им до 80–84, когда ушел из него и поселился доживать свою жизнь в особом переданном мне здании с садом, не очень далеко. Здесь я всецело ушел в разработку того сочинения, которое должно было выйти после моей смерти, где я в форме отдельных отрывков (maximes) пытался высказать и свои заветные мысли по поводу пережитого, передуманного и перечитанного, и свои философские и религиозные размышления. Частию это были те наброски, которые я делал в часы досуга и стороннего чтения, частию вновь написанные.
   Ярко пробегали в моей голове во время болезни некоторые из этих мыслей, которые казались мне очень важными и обычно фиксировались в моем сознании краткими сентенциями и какими-то невыраженными словами, но прочувствованными моим внутренним чувством, моим «я» и очень мне тогда ясными впечатлениями. Сейчас я почти ничего из этого не помню, и мне как-то не хочется делать усилий для того, чтобы заставить себя вспоминать. К некоторым из этих, закрытых мне теперь, но бывших, а может быть, и сейчас бессознательно для меня живущих мыслей у меня есть какое-то внутреннее не то стыдливое, не то священное чувство уважения, и мне не хочется их касаться, а хочется их ждать, ждать того нового порыва вдохновения, когда они появляются все целиком и когда они будут понемногу выявляться в моей жизни. Такие состояния в гораздо меньшей степени мне приходилось переживать и раньше.
   Я помню, однако, что некоторые их этих мыслей имели характер гимнов (которых я никогда не пробовал раньше писать) и в одной из мыслей я касался – в переживаниях мне думалось, очень глубоко, – выяснения жизни и связанного с ней творчества, как слияния с Вечным Духом, в котором слагаются или который слагается из таких стремящихся к исканию истины человеческих сознаний, в том числе и моего. Выразить ясно я это не могу, и то, что я только что написал, меня не удовлетворяет, но я не хочу глубже вдумываться в эту формулировку, по причине, только что указанной.
   Умер я между 83–85 годами, почти до конца или до конца работая над «Размышлениями». Я писал их по-русски и очень заботился, чтобы одновременно вышел точный английский перевод.
   Заботу об издании этой книги я завещал нескольким лицам с тем, чтобы был образован Комитет, который бы весь возможный доход русских и английских изданий, всех последующих изданий и переводов употребил на помощь людям – безвозвратную, – но непременно личную помощь, личную в том смысле, как это делают некоторые христианские общины, стараясь поставить людей вновь на ноги или же сгладить им жизнь, если положение их безнадежное. Помощь должна была идти без различия национальности и веры, и каждый раз сумма должна быть истрачена: не ожидая больших несчастий, давать тем, про кого известно.
   Книга будто бы имела успех, хотя она была очень пестрая – частию легкая и доступная, частию туманная, местами, так как мысль не всегда выливается в ясную форму; как будто из-за этого я кое-где переходил к образам (гимны).
   Сейчас вспомнил об одной мысли, которая ярко выливалась мне во время болезни, но к которой я подходил еще в Киеве, во время работы над первой главой своей книги о живом веществе, в связи с чтением работы Мечникова (в Полтаве) и Кащенко (в Киеве) – но которую я тогда же не смог изложить в удовлетворяющей меня форме. Это мысль о возможности прекращения смерти, ее случайности, почти что бессмертия личности и будущего человечества. Меня интересовали последствия этого с геохимической точки зрения. Сейчас, во время болезни, целый рой идей, с этим связанных, прошел через мое сознание…
   Так закончилась моя жизнь. Мне хочется здесь сказать несколько слов по поводу этих «Размышлений перед смертью». Для меня именно это построение является наиболее странным. Я совершенно ни о чем подобном не думал за эти долгие месяцы и годы.
   Однако необходимо сказать следующее. С молодости меня привлекает форма изложения своих мыслей в виде кратких изречений, свободных набросков и отдельных, более длинных, но отрывочных размышлений. Я не раз пробовал это делать, но бросал, т. к. убеждался, как трудно уложить мысль, изложить ее так, чтобы это удовлетворяло; наконец, подымалась критика того, что стоит ли это записывать. А иногда не хотелось передавать в логических выражениях те, казавшиеся мне важными понимания сущего, которые я испытывал, как будто они были очень интимны, были случаи, когда приходившие мне мысли как будто верно выражавшие мое убеждение, внушали мне страх своими неизбежными логическими выводами, раз они станут общим достоянием (таковы мысли о семье и о значении половой морали).
   Но как бы то ни было, стремление к такой форме книги очень меня всегда привлекало, так как оно давало большую свободу изложения, а чрезвычайная свобода в выборе тем и форм изложения, их чередование без всякого порядка казались мне отвечающими естественному ходу мыслей думающего человека. Такая форма лучше дневника – особенно если она идет без системы, а так или иначе подобрано то, что казалось данной личности важным и нужным сказать человечеству, внести в мировую литературу.
   В последнее время в связи с чтением здесь уже мыслей Ларошфуко, Вовенарга, Гете, очевидно, эти старые стремления вновь оживились. Но то, чтобы они вылились в такую форму «Размышлений перед смертью», чтобы эта форма так или иначе определяла их, повлияла на их состав – характер – известной строгости мысли, изложения, подбора тем – если можно сказать, элемента торжественности лицом к лицу все время с Вечной загадкой, столь многих пугающей и столь могущественной в своем влиянии на сознание человека, – это элемент для меня совершенно неожиданный. И он дает единство бесконечному разнообразию тем и форм, творчества этого рода.
   Точно так же совершенно неожиданна была для меня идея употребления дохода этой книги. Как будто она хотела связать ее с интимнейшими переживаниями моего духа. Я живу всегда – при всей отвлеченности моей природы – в сознании, что рационализирование охватывает небольшую часть духовных проявлений человеческой личности, что разум охватывает далеко не все и нельзя даже считать его главным и основным решателем жизненных проявлений личности.
   Через всю мою жизнь проходит этот элемент и в том чувстве дружбы и братства, которое так красит жизнь, и я бы сказал, дает большую, чем что бы то ни было, возможность развернуться человеческой личности. И странным образом эта способность дружбы, создания новых дружественных связей – глубоких и крепких – не исчезла у меня и теперь, в старости, т. к. в Киеве зародились у меня глубокие дружественные связи с Василенко, Тимошенко, Личковым. Это все разные проявления эроса, и эроса настоящего, связанного не с абстрактным человеком-рационалистом, а с живой человеческой личностью. В связи с религиозными аспектами этого явления я много понял в общении с Нюточкой, и ее идея христианской помощи – как помощи индивидуальной и личной в отличие от социальной и государственной – целиком отразилась в моем потенциальном предсмертном распоряжении.
   Неужели действительно охватившие меня во время болезни состояния позволили почувствовать предсмертное состояние сознательно умирающего человека, когда выступают перед ним основные элементы его земной жизни?
   Любопытно, что сколько помню, ни разу во время болезни и посейчас область этих переживаний не переходила в сны, и я мог засыпать и могу засыпать только тогда, когда замирают образы, связанные с этим построением моей жизни.
   Наташа все время помогала мне в работе. После издания «Геохимии» она вначале неизменно помогала мне, а затем занялась нашей библиотекой и семейным архивом (перевез частию из России), который давал материал для работы. Когда я ушел от управления Институтом и начал работу над «Размышлениями перед смертью» – общение на почве этой работы было вначале мне очень ясно… Мне казалось, что ее смерть была близка по времени с моей – раньше или позже, неясно…
   Я записываю эти подробности по желанию Ниночки. Но мне кажется, они являются чисто фантастическими построениями, связанными с той формой, в какую вылилась эта странная работа моего сознания. Но может быть, и в этой форме есть отблески прозрений в будущее?

Мнимость и реальность

   Приведенные выше записи В.И. Вернадского требуют пояснений.
   В то время, о котором идет речь, он интенсивно работал над своей теорией живого вещества (так называл он совокупность живых организмов планеты) и его значения в геологической истории. Неудивительно, что это стало сквозной темой его вещих снов. Чтобы их достаточно серьезно обдумать, надо коснуться и некоторых черт характера Владимира Ивановича.
   Двадцать девятого апреля 1893 года он записал в дневнике: «Был у нас Л.Н. Толстой – с ним продолжительный разговор об идеях, науке… Он говорил, что его считают мистиком, но скорее я мистик. И я им быть бы рад, мне мешает скептицизм».
   Еще при жизни некоторые советские идеологи, чрезмерные блюстители материализма не раз критиковали Вернадского как мистика за то, что он верил в создание на планете ноосферы, области господства разума (а также в связи с его высказываниями по проблеме времени). Теперь нередко называют его идею ноосферы озарением, которое даровано высшим разумом.
   И то, и другое – результат недоразумения. Предложившие идею ноосферы французские философы Э. Леруа и Тейяр де Шарден представляли ее в образе «духа Земли». А Вернадский так называл область господства научной мысли, организующей процессы в биосфере (к сожалению, в действительности техническая цивилизация губит земную природу).
   Как естествоиспытатель Владимир Иванович оставался в четких пределах материализма. В то же время он признавался: «Я считаю себя глубоко религиозным человеком. А между тем для меня не нужна церковь и не нужна молитва. Мне не нужны слова и образы… Бог – понятие и образ, слишком полный несовершенства человеческого».
   У него была склонность к мистицизму, проявившаяся еще в детстве. «Я создал себе какую-то религию, полную образов, то страшных, то нежных, но которые жили везде и всюду. Помню, как глубоко и сильно меня интересовали вопросы о том, что делается с душой после смерти. И рисовалось мне, что она долго (40, кажется, дней) летает вокруг тела, не может попасть туда. И ей холодно, ей страшно тяжело, она видит, как плачут, как рыдают кругом родные, как ее тело предают земле…»
   Когда умер его старший брат, он перепугал ночью свою няню. Ему вдруг почудилось, что недавно умерший ее брат стоит в углу комнаты и грозит ему. Чуть позже, заболев туберкулезом почек, скончался Николай Вернадский, старший брат Владимира, с которым они были очень дружны. Во сне старший брат приходил к младшему (ему было 11 лет), говорил с ним, звал куда-то.
   Страшны были не сны, а первые мгновения после пробуждения: Николая нет, его отпели в церкви и, заколотив гроб, закопали в землю. Но в сновидении он посещал Володю вновь и вновь, будто тоскуя без него, приглашая к себе. Он был одновременно живым и мертвым, исчезнувшим и существующим.
   Перед сном Володя стал сильно волноваться. Сдерживая себя, повторял шепотом: «Пожалуйста, Коля, не приходи». И Николай перестал являться ему во сне.
   В конце жизни Владимир Иванович не видел в смерти ничего таинственного: разложение на атомы, которые переходят в круговороты биосферы. Однако не перестал он верить в нечто Высшее, присутствующее во Вселенной. Трудно сказать, как он в зрелые годы относился к сновидениям. Но приведенное выше – необычайно четкое и последовательное – он счел необходимым записать подробно, следовательно, придавал ему большое значение.
   Странно уже то, что оно проходило во время тяжелой болезни, при высокой температуре, почти в бреду. В подобных случаях человеку чудятся кошмары, в его памяти всплывают обрывки воспоминаний, роятся бессвязные образы. А тут – логично выстроенный сценарий, проект будущего, причем с правдоподобными деталями, вполне реалистичный.
   По-видимому, так отразился склад его рационального ума. Тем более странно, что такой человек испытал нечто подобное пророческому озарению.
   Вернадский – признанный классик естествознания: историк, философ и организатор науки, основатель биогеохимии, один из создателей генетической минералогии, геохимии, радиогеологии. Никто из ученых ХХ века не может похвастаться соизмеримыми достижениями. Его выдающееся создание – учение о биосфере, области жизни на планете. Это синтез идей и фактов, относящихся к десяткам научных дисциплин. Подобное достижение невозможно без вдохновения, озарения, прорыва мысли в новые области познания.
   В молодые годы такое состояние испытывают многие мыслители. Гениальные поэты, например, проявляются очень рано. То же относится к математикам, физикам. Но у Владимира Ивановича учение о биосфере оформилось тогда, когда творцу было 60 лет! Многие ли мыслители оставались в такие годы романтиками? Или ему помогало проникать в Неведомое мистическое откровение?
   Иногда он пытался выйти за пределы науки, стремясь, как он писал в дневнике, выяснить явления «жизни и связанного с ней творчества, как слияния с Вечным Духом, в котором слагаются или который слагается из таких стремящихся к исканию истины человеческих сознаний, в том числе и моего».
   Возможно, он ощутил, вообразил или предположил слияние своей души с Вечным Духом после того, как пережил приведенный выше пророческий сон в начале 1920 года, болея сыпным тифом и находясь в бреду на грани смерти (лечивший его врач умер).
   Сначала он сделал скептическое замечание: «Это не был вещий сон, т. к. я не спал – не терял сознания окружающего. Это было интенсивное переживание мыслью и духом чего-то чуждого окружающему, далекого от происходящего». Но затем признался: «И сам я не уверен, говоря откровенно, что все это плод моей больной фантазии, не имеющей реального основания, что в этом переживании нет чего-нибудь вещего, вроде вещих снов, о которых нам несомненно говорят исторические документы».
   Однако он не считал, что все должно свершиться именно так, как ему привиделось. По его мнению, это был один из вариантов продолжения его жизни, если он покинет Россию и ему в дальнейшем посчастливится заинтересовать своими идеями научную общественность на Западе.
   Что же произошло с ним в действительности?
   В годы Гражданской войны у Владимира Ивановича стали складываться первые соображения о геологической сути «живого вещества». Это был зародыш, из которого кристаллизовалось учение о биосфере.
   Выздоравливал он в Крыму. Белая армия терпела поражение. Началась лихорадочная эвакуация тех, кто боялся оставаться в «Совдепии». Вернадскому было забронировано место на британском военном корабле (об этом позаботилось Королевское общество – аналог Академии наук).
   Теперь у него появилась возможность реализовать то будущее, которое зримо показало воображение: морской берег, прекрасные здания с хорошо оборудованными лабораториями. Это – руководимый им Институт живого вещества, находящийся в США.
   Его отношение к большевикам в ту пору было негативным. Он сомневался, что Советская власть сможет справиться с анархией и разрухой. Он записал в дневнике:
   «Мои старые идеи, которые неизменно все развивались у меня за долгие годы моей ученой и профессорской деятельности и выразились в 1915–1917 гг. в попытках объединения и организации научной работы в России и в постановке на очередь дня роста и охвата научными учреждениями Азии, явно сейчас потеряли реальную основу в крушении России. Не по силам будет изможденной и обедневшей России совершение этой мировой работы, которая казалась столь близкой в случае ее победы в мировой войне. Мне ясно стало в этих фантастических переживаниях, что роль эта перешла к англичанам и Америке».
   Казалось бы, о чем тут раздумывать? Получен сигнал – то ли из подсознания, то ли свыше. Надо срочно перебираться в Англию, а затем в США. Он – ученый с мировым именем. Его идеи найдут отклик; со временем будет создан Институт, о котором он мечтал. А что его ждет на родине? Победа большевиков (в ней он уже не сомневался). Разруха и голод. Гегемония пролетариата. Подозрительность к интеллигентам. Отсутствие средств на серьезные научные исследования…
   Учтем: его видения были необычайными, не похожими на привычные сны. Он пережил путешествия по разным странам, встречи с учеными, научные доклады и дискуссии, свою организационную и творческую работу. Это было, можно сказать, ясновидение будущего.
   И все-таки он не отправился в эмиграцию. (Покинул навсегда Россию сын Георгий; он обосновался в США, стал видным историком.)
   Институт на берегу Атлантического океана остался только в мечтах. Владимир Иванович так и не произнес доклад «О будущности человечества» и не написал «Размышлений перед смертью», хотя и то и другое явилось ему в вещем сне.
   Он с полной серьезностью воспринял свои видения, предполагая их вещими. Но в то же время не мог избавиться от привычного духа сомнения, считал, что ясновидение открывает будущее не как достоверность, а как вероятность. Назвал мечтаниями свои сны наяву. Хотя оговорился: такая судьба «возможна».
   Веря в неизбежность увиденного, Владимир Иванович организовал бы свои действия соответствующим образом. Как знать, не произошло ли тогда все точно так, как предвиделось?
   Нет, он поступил иначе. Пошел наперекор судьбе.
   И все-таки в его сне не обошлось без вещих деталей.
   «Умер я между 83–85 годами, почти до конца работая над «Размышлениями». Я писал их по-русски…» Да, он умер в таком возрасте. Это документально зафиксированное свидетельство о собственной кончине производит впечатление чудесного пророчества. Сделано оно за четверть века до события!
   До конца своих дней Вернадский действительно работал над «Размышлениями…», хотя и не «…перед смертью», а «…натуралиста», и над воспоминаниями «Пережитое и передуманное». Все это сбылось.
   Что это – мистическое озарение в сновидении? Изнемогающее от тяжкой болезни тело освободило разум, и он проник в мир иной, где слиты настоящее, прошлое и будущее в бездне вечности? Не таково ли погружение в бессознательное?
   Кого-то может удовлетворить такая игра ума. Однако она вместо объяснения предлагает эквилибристику словами и понятиями. Хотелось бы понять, какую роль может играть сон в интеллектуальной деятельности.

Сон и познание

   Сравнительно точными оказались сновидческие провидения Вернадского, относящиеся к научным достижениям. В полузабытьи во время болезни он вдруг ощутил свои незаурядные интеллектуальные силы. До этого, даже уже став профессором, академиком и получив международное признание, он постоянно сомневался в своих творческих возможностях. А тут – словно внезапное озарение:
   «Я ясно стал сознавать, что мне суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе, которое я создаю, и что это есть мое призвание, моя обязанность, наложенная на меня… Я почувствовал в себе ДЕМОНА СОКРАТА». Он обрел уверенность в своих интеллектуальных силах в то время, когда у него не было сил физических. Можно сказать, разум его не дремал, и во сне он провидел свой дальнейший творческий путь.
   И это свершилось. Он создал учение не менее значительное, чем эволюционная теория Дарвина. Оно не оказало серьезного воздействия на общественное сознание только потому, что немногие смогли оценить глубину научных прозрений Вернадского.
   Например, прославленная теория относительности Эйнштейна (специальная и общая) была быстро принята и понята специалистами. Шумиха вокруг нее объясняется рвением журналистов и занятной парадоксальностью некоторых ее следствий. Учение Вернадского о биосфере оценили у нас прежде всего его ученик, замечательный ученый-мыслитель Александр Евгеньевич Ферсман (1883–1945), а за рубежом, в философском аспекте – французские философы и ученые Эдуард Леруа (1870–1954) и Тейяр де Шарден (1881–1955). Последние, прослушав его лекции по геохимии в 1923 г. в Сорбонне, выдвинули идею ноосферы, области духовной жизни на планете.
   Только спустя три десятилетия после создания учения о биосфере оно получило широкое признание. К этому времени имя его творца основательно забылось. Экологический бум последних десятилетий быстро принял социально-политические формы. Теперь все чаще стали писать о ноосфере, порой называя представления о ней научной теорией и приписывая ее Вернадскому. Но при этом почти всегда имеются в виду вариации на темы Тейяра де Шардена или туманные фантазии.
   Для нашей темы главное другое: предвидение Вернадским своих творческих достижений оказалось совершенно верным. Значит, во сне, в бредовых видениях, перейдя в необычное, измененное состояние сознания (ИСС), он смог раскрыть в себе то, что в обычном состоянии ускользало от его внимания.
   К этим годам он накопил огромный творческий потенциал, который требовал реализации. Он скромно оценивал свои творческие способности, а потому не торопился переходить к крупным обобщениям. Однако из глубин подсознания во время снов или бредовых видений он получил сигнал: пора, не медли, действуй, дерзай!
   До этого времени он писал статьи и книги как специалист в конкретных науках: кристаллографии, минералогии, геохимии. В одном лишь случае позволил себе «вольность»: опубликовал в журнале «Вопросы философии и психологии» статью «О научном мировоззрении» (1902). В ней он тоже выступил как специалист, рассуждающий об особенностях научного метода и значении научных знаний для формирования мировоззрения людей ХХ века.
   После того как Владимир Иванович подробно зафиксировал свои вещие видения, он приступил к активной работе над учением о живом веществе и биосфере. Оно стало вершиной его научного творчества. Вместе с тем он уже не сдерживал свои творческие стремления, начав разрабатывать концепцию ноосферы и проблему времени. И если его представления о ноосфере так и не оформились в убедительное научное учение, то понимание особенностей реального пространства и времени оказалось провидческим.
   Более полувека назад в физике немало споров вызвало предположение, что в мире элементарных частиц существует отличие правого и левого. Знаменитый физик В. Паули написал: «Я не верю, что бог является левшой… и готов побиться об заклад на очень большую сумму, что эксперимент даст симметричный результат». Авторитетные специалисты считали, что элементарные частицы должны вылетать из атома симметрично, если нет каких-либо воздействий извне.
   И вдруг проведенный эксперимент с ошеломляющей достоверностью опровергнул мнение крупнейших физиков! А Вернадский предвидел возможность различия правого и левого в микромире за двадцать лет до того, как физики всерьез занялись этой проблемой. Он писал: «Пространство-время глубоко неоднородно, и явления симметрии могут в нем проявляться только в ограниченных участках».
   Почему геолог постиг в физике то, что не смогли понять физики? Прежде всего потому, что он никогда не ограничивал себя рамками одной науки, стремясь понимать природу как целое.
   В геохимии Вернадский предсказал гипотезу каолинового ядра и важнейшую роль алюминия в строении многих силикатов. Последующие исследования подтвердили его прогноз. Американский ученый Е. Шибольд написал тогда, что полученные результаты были предугаданы с гениальной интуицией В.И. Вернадским и легли в основу современной кристаллохимии силикатов. Выдающийся французский химик Ле Шателье назвал идею Вернадского гениальной гипотезой.
   …Широко распространена вера в некую врожденную гениальность, в необычайную одаренность отдельных индивидуумов, наделенных каким-то особенным строением мозга, способного выполнять работу, недоступную простым смертным. На мой взгляд, это традиционное заблуждение, истоки которого в далекой древности, когда гением называли особый дух, покровительствующий конкретному человеку.
   Врожденные качества безусловно сказываются на спортивных достижениях. В каждом виде спорта для того, чтобы достичь выдающихся результатов, требуются определенные кондиции. Однако людей с предпосылками стать чемпионами достаточно много, а побеждает кто-то один. Сказываются дополнительные, не менее важные факторы, порой даже случайные обстоятельства.
   Научное творчество в предельно упрощенной схеме можно уподобить спортивному соревнованию, но сугубо умственному, грубо говоря, – соревнованию не мышц, а мозгов. У кого он работает лучше, эффективней, тот и совершает выдающиеся открытия.
   Увы, такая аналогия порочна в своей основе и не имеет никакого научного обоснования. Во-первых, почти во всех видах спорта для того, чтобы достичь феноменальных результатов, требуется успешная работа мозга, а не только мышц. Во-вторых, никаких особенностей мозга знаменитых ученых и философов обнаружить не удалось. Скажем, по размерам и форме черепов они вполне обыкновенны.
   Говорят, например, будто Альберт Эйнштейн – непревзойденный гений, эталон ученого. Но это всего лишь результат популяризации его имени, эффект рекламы. При всем уважении к его замечательным достижениям, надо помнить, что они приходятся на его молодость и стали результатом свободного творчества (тогда он служил в патентном бюро и наукой занимался в часы досуга).
   Обладай он врожденной гениальностью, то и в дальнейшем, получив великолепные возможности для творчества, он проявил бы себя как великий мыслитель и физик. Этого не произошло. Немало ученых совершили значительно больше, чем он, открытий, причем в разных областях знаний, тогда как Эйнштейн был более или менее узким специалистом.
   Вот и В.И. Вернадский врожденным гением не был. Подобно А. Эйнштейну, в детстве он не блистал успехами в учебе, не был «вундеркиндом» (у них-то врожденные качества проявляются наиболее ярко), а в молодости сетовал – в дневнике – на свою бездарность. Пример его жизни и творчества показывает: нет никаких доказательств врожденной гениальности (во всяком случае, в научной и философской деятельности).
   Можно возразить: но ведь у него были видения необычайные, он провидел будущее, и после этого совершил замечательные научные открытия. Не означает ли это, что ему открылся, как теперь порой говорят, канал «космической информации»? Или другой вариант: во время болезни у него пробудился мощный поток подсознания и проник в область рассудка, открывая новые возможности для познания. Так в медитации, отрешаясь от земных забот и переходя в измененное состояние сознания, человек постигает высшие истины…
   На мой взгляд, «вещие сны» Вернадского остаются вне таинственных явлений психики уже потому, что сам он ни на какие мистические откровения не ссылался. Однако вполне вероятно, что ему в научном творчестве помогли эти видения на грани жизни и смерти. Он вдруг осознал свои возможности и то, как можно их реализовать, к чему надо стремиться, как плодотворно и достойно использовать бесценный дар – жизнь.
   В ясновидение он не верил. Понимал, что предвидится не будущее, которому суждено непременно свершиться, а одна из возможностей. Но уже одно то, что ему открылась ясная цель, вызывало прилив творческой энергии, стремление добиться успеха.
   Но почему на ученого оказало благотворное воздействие именно сновидение? Неужели он, находясь в здравом уме и твердой памяти, вполне здоровым, а не тяжело больным, не мог осознать, прочувствовать то же самое?
   Вполне возможно, ему приходили в голову подобные мимолетные мысли. Но их быстро вытесняли другие, актуальные, связанные с текущими заботами, конкретной работой. Во сне, да еще во время болезни, все это отошло на дальний план, а высветилось, причем ярко, в виде реальных образов, то, что он мог бы свершить.
   Вернадский, судя по его признаниям в дневниках, имел склонность к мистическому самоуглублению. Однако он рано понял, что такое мировосприятие противостоит рассудочному научному творчеству. «Мы говорим в науке, – писал он, – о строгой логике фактов, о точности научного знания, о проверке всякого научного положения опытным или наблюдательным путем, о научном констатировании факта или явления, об определении ошибки».
   Как справедливо отмечал американский философ и психолог Вильям Джемс (1842–1910): «Мистические состояния скорее принадлежат к эмоциональной сфере, чем к интеллектуальной». По его мнению, таким путем человек способен проникать «в глубины истины, закрытые для трезвого рассудка», и такие состояния «являются откровениями, моментами внутреннего просветления, неизмеримо важными для того, кто их пережил».
   Можно ли в таком состоянии постичь нечто подобное закону природы или научному учению? Не во сне, а в состоянии мистического озарения? Мне такие примеры неизвестны. Если ученый или философ не работал напряженно и достаточно долго над сложной проблемой, справиться с ней ни с того ни с сего никакое озарение не поможет. В противном случае у всех мистиков на счету было бы огромное количество выдающихся открытий.
   Вещие – отчасти, что тоже существенно, – сновидения Вернадского возникли на фоне тяжелой болезни. Он находился в измененном состоянии сознания. Но в них не было откровений познания природы, творческого озарения и научного открытия (о подобных снах-откровениях мы еще поговорим). Пробудилась и заявила о себе именно эмоциональная сфера ученого, как бы подстегивая его мысль, заставляя ее преодолеть робость и сомнения.
   Многие люди на месте Вернадского, после тех вещих снов, которые он увидел, поверили бы в «указания судьбы» и начали бы их выполнять с неукоснительной точностью, как бы по готовому расписанию. Покинув Россию, они постарались бы реализовать свои идеи, замыслы, надежды там, в теплых заморских краях. Он этого не сделал. Если он и верил в Мировой Разум, то не считал, что во сне от него человек получает информационные сигналы.
   Он мыслил рационально и был далек от церковных ритуалов. «Я ни разу… в жизни, – признавался он жене в 1886 году, – не был на заутрене перед Светлым Воскресением». Позже отметил в дневнике: «Религия и философия, в сущности, враги по сути… В истории человеческой мысли философия сыграла и играет великую роль: она исходила из силы человеческого разума и человеческой личности и выставила их против того затхлого элемента веры и авторитета, какой рисует нам всякая религия».
   Казалось бы, перед нами – атеист. Но это не так. Религию и науку (веру и рассудок) он считал взаимно дополняющими.
   «Как христианство не одолело науки в ее области, – считал он, – но в этой борьбе глубже определило свою сущность, так и наука в чуждой ей области не сможет сломить христианскую или иную религию». И еще: «Прекращение деятельности человека в области ли искусства, религии, философии или общественной жизни не может не отразиться болезненным, может быть, подавляющим образом на науке».
   Он выработал в себе способность концентрировать не только интеллектуальные силы, рассудок, но и эмоции, вдохновение в процессе научных исследований. Такая способность определяется активным взаимодействием обоих полушарий головного мозга (правого – преимущественно эмоционального и левого – «рассудочного»).
   Заурядный ученый предпочитает выполнять рутинную работу по указаниям заказчика или научного руководителя. Это позволяет достигать определенных успехов без большого напряжения души, шаг за шагом поднимаясь по ступеням карьеры от кандидата до академика.
   Вернадский понимал науку иначе – как искание истины. Он писал: «Ученые – те же фантазеры и художники; они не вольны над своими идеями: они могут хорошо работать, долго работать только над тем, к чему лежит их мысль, к чему влечет их чувство. У них идеи сменяются; появляются самые невозможные, часто сумасбродные; они роятся, кружатся, сливаются, переливаются. И среди таких идей они работают…
   По природе я мечтатель, и это опасная черта; я вполне сознаю, что я могу увлечься ложным, обманчивым, пойти по пути, который заведет меня в дебри, но я не могу не идти по нему, мне ненавистны всякие оковы моей мысли… И это искание, это стремление есть основа всякой ученой деятельности; это позволит не сделаться какой-нибудь ученой крысой».
   Увлечься ложным, обманчивым ему не давал скептицизм, воспитанный исканиями истины, и трезвый рассудок. А сильные чувства и мечтательность преодолевали «земное тяготение» рассудка и бесплодность скептицизма. Такое гармоничное соединение трудно совместимых качеств и составляет, по-видимому, основу того, что мы называем научным гением. Вдобавок присоединяется к этому чувство прекрасного, ощущение красоты природы и мысли, ее познающей.
   «Разве можно узнать и понять, – восклицал он, – когда спит чувство, когда не волнуется сердце, когда нет каких-то чудных, каких-то неуловимых обширных фантазий. Говорят, одним разумом можно все постигнуть. Не верьте, не верьте!.. Мне представляется разум и чувство тесно-претесно переплетенным клубком: одна нить – разум, а другая – чувство, и всюду они друг с другом соприкасаются».
   …Недавно по ТВ в какой-то передаче было сказано, будто Вернадский вернулся в Россию из Парижа, где он пребывал в эмиграции. В действительности его командировала Российская академия наук для чтения лекций в Сорбонне (об этом мы уже упоминали). По дороге он по приглашению ректора Карлова университета в Праге выступил с сообщением о химическом составе живого вещества, в предисловии высказал мысли, актуальные и для нашего времени:
   «В тесном единении всех славянских ученых – в их более влиятельном положении в жизни – лежит будущее всех славянских народов, ибо реальная сила человечества есть научное творчество…
   Оно – единственная защита от упадка и вырождения. И оно исключительно ценно в наш век, ибо неизбежно ведет к единению человечества, так как только в науке мы имеем такое проявление человеческого духа, которое обязательно и непреложно в единой форме своего проявления для всякого человека, тогда как другие духовные создания человеческого гения – религия, искусство или философия – неизбежно многоразличны, как… проявления человеческих или народных индивидуальностей. И в то же время эта единая научная творческая работа человечества, выливающаяся в единой форме, глубочайшим образом связана с тайниками национальной народной жизни его народов…
   Мы все должны чувствовать всю славянскую научную творческую работу как единую, как свою родную, какой бы из отраслей нашего великого племени она ни создавалась».
   Такого единства боялись враги России, Советского Союза, славянского мира. Они добились своей цели: разрушили СССР, разъединили славянские народы, постарались посеять вражду даже между близкими «родственниками» – русскими и украинцами. Кстати, предки Владимира Ивановича были уроженцами Малороссии. Однако он, в отличие от местных националистов, прекрасно сознавал, что, отрешаясь от русской культуры, имеющей всемирное значение, и от ее основы – русского языка, – украинский народ резко понизит свой интеллектуальный уровень… Впрочем, и в нынешней России родной язык переживает едва ли не худшие времена за всю историю страны.
   Владимир Иванович был идеологом единства и славянства, и мирового научного сообщества. Он воспринимал себя не только как индивидуум, но и как часть природы, человечества, родного народа, как бы продолжая свою жизнь на сотни лет в прошлое и распространяя ее на всю планету. Он прекрасно знал прошлое Отечества; был крупным историком русской и мировой науки и культуры вообще.
   Он с юности стремился постичь окружающий мир, земную природу, и с полным основанием мог бы повторить вслед за Ломоносовым: я читаю и желаю понять нерукотворное Евангелие Природы. Это озарение пришло к нему в двадцатилетнем возрасте. Он записал в дневнике: «Прежде я не понимал того наслаждения, какое чувствует человек… искать объяснения того, что из сущего, из природы воспроизводится его чувствами, не из книг, а из нее самой… Какое наслаждение «вопрошать природу»! Какой рой вопросов, мыслей, соображений! Сколько причин для удивления, сколько ощущений приятного при попытке обнять своим умом, воспроизвести в себе ту работу, какая длилась века в бесконечных ее областях!»
   С той поры он не ограничивался знаниями, почерпнутыми из книг и статей (а читал он разнообразнейшую литературу на всех основных европейских языках). Он проехал тысячи километров на поездах и в телегах, пересекая вдоль и поперек Европу, Кавказ, Урал. Прошагал сотни километров, изучая рудники Польши, Чехословакии, Германии; древние вулканы Центральной Франции и огнедышащий Везувий; грязевые вулканы Тамани и Керченского полуострова, нефтепромыслы Баку; рудопроявления в горах Кавказа, Алтая, Средней Азии, на Украине; гранитные массивы Забайкалья и Франции, базальты Северной Ирландии…
   Как геолог он охватывал мыслью миллионолетия существования биосферы и живого вещества; как историк прослеживал эволюцию мысли человечества за века и тысячелетия. Последнее обстоятельство во многом определило его представления о ноосфере. Владимир Иванович понимал ее как область господства научной мысли, определяющей деятельность человека.
   Не без наивности, свойственной гениям, полагал, будто научно-технический прогресс ведет к торжеству разума и рациональной организации природы: «Биосфера XX столетия превращается в ноосферу, создаваемую прежде всего ростом науки, научного понимания и основанного на ней социального труда человека». Как видим – никакой мистики.
   Увы, этот его прогноз оказался, по меньшей мере, преждевременным. Надо отметить, что Вернадский никогда не называл свою гипотезу ноосферы учением. Эти предположения о возможном будущем нет оснований считать научно обоснованной теорией.
   Светлое будущее ноосферы чем-то напоминает вещее сновидение. Вовсе не обязательно, что произойдет именно так, как предполагается в теории. Будущее человечества, так же как любого народа, не предопределено с неизбежностью астрономического явления. Что-то может сбыться – не более того.
   Необычайная проницательность и высокий полет мысли Вернадского объясняются выработанной за годы научных исследований способностью активизировать работу двух полушарий мозга как гармоничного целого (соединение вдохновения и расчета, интуиции и рассудка, эмоций и здравого смысла). Другими словами, он был одновременно и мистиком, и реалистом. Кроме того, Вернадскому было присуще соборное мировосприятие – феномен сверхличности.
   В каждом из нас помимо привычного самосознания, конкретной личности, присутствует и определенная доля сверхличности – своей семьи, своего народа, своей страны, человечества.

Глава 2. В лабиринтах сновидений

И сказал им царь: сон снился мне, и тревожится дух мой; желаю знать этот сон.
Библия. Книга пророка Даниила, гл. II, 3

Многоликое Я

   Сновидение способно раскрыть нам в себе то, что остается вне нашего внимания при бодрствовании. Оно открывает нам дополнительные возможности для самопознания. И это понятно: во сне мы остаемся наедине с собой и можем проникнуть в потаенные области своего разума.
   Имеется немало примеров творческих открытий, изобретений, совершенных во сне. Но сейчас нас интересуют возможности самопознания, которые открывают нам сновидения. Уже заранее можно предположить, что ночью в тишине и покое наш мозг, если даже он отдыхает, не только бессмысленно перебирает образы прошлого, но и вырабатывает нечто новое, оставшееся вне нашего сознания.
   Как мы знаем из предыдущей главы, существуют вещие сны. Мы не можем объяснить их все, но это не опровергает того факта, что во сне мозг действует образно и разумно, порой успешно справляясь с задачами, которые в бодрствующем состоянии мы не можем решить.
   Сновидение – явление мистическое по сути своей. Оно возникает в то время, точнее, безвременье, когда наше сознание дремлет. То ли образы сновидений дарованы свыше, то ли всплывают из неведомых глубин бессознательного. Или происходит соединение этих двух направлений?
   Последнее предположение наиболее интересно и, возможно, продуктивно. Но если о сфере бессознательного написано много, а ее изучение ведется разными методами, то приобщение нашего разума к неким «высшим сферам» остается проблематичным, если не сомнительным.
   Религиозный мистик в минуты озарения ощущает духовное единство с земной природой, Вселенной, Богом. Это неизреченное переживание, восторг, эмоциональный подъем, переход в измененное состояние сознания (ИСС).
   Можно считать, что в такие моменты в человеке пробуждается сверхличность, расширяя пределы привычного Я. Что это означает, трудно сказать. Возможно, это лишь иллюзия. Или пробуждение и выход из подсознания иных ипостасей нашего Я.
   Мистические озарения ученых, преодолевающих ограничения своей личности, отличаются, конечно же, от религиозных озарений. В таких случаях ученый – вспомним пример Вернадского – обнаруживает в себе другую личность, необычайные способности.
   Во сне у многих людей проявляется способность к перевоплощению. Приведу два примера. В первом случае – видения во сне, естественные, во втором – наяву под воздействием наркотика.
   Я просил внучку Анюту записывать сразу после пробуждения некоторые наиболее интересные сны. Вот два из них; автору 11,5 года (текст оставлен без изменений).

   «27 декабря 2004 года.
   Я сижу перед зеркалом и… умываюсь. Я – КОШКА! Рядом со мной сидит кот. Весь мир кажется огромным и непонятным. Стол, стул в 10 или 20 раз больше. Но мне уютно. Я устраиваюсь на необъятном диване и сладко засыпаю…
   30 декабря 2004 года.
   Я лечу – дух захватывает! Немного кружится голова… Я парю как птица, но только слишком медленно… Подо мной дома, реки, озера, замерзшие на сильном морозе, а я все лечу и лечу! Но вот земля становится все ближе и ближе. Я кручусь в воздухе: я не хочу опускаться на землю, я хочу еще хоть немного полетать!!! И тут, будто услышав мою просьбу, ветер вздымает меня в воздух высоко над землей. А я все лечу! Вскоре я вновь оказываюсь близко к земле… Я, медленно кружась, опускаюсь на землю… Опускаюсь прямо в лужу. В недоумении я смотрю на свое отражение. Я – СНЕЖИНКА…»

   Странным образом эти сны сопоставимы с бредовыми видениями при наркотическом опьянении. О них рассказал, в частности, Карлос Кастанеда – антрополог, писатель, автор учения о мире, воспринимаемом в ИСС. Изображаемая им реальность преломляется в сознании, пребывающем и в обыденном, и в измененном состоянии.
   Обратим внимание на выдержки из его «Учения дона Хуана». Он мастерски передал свои ощущения и переживания в ИСС:
   «Приподняв голову, я увидел, что к миске приближается какая-то черная, средней величины собака. Я видел, как она подходит все ближе и ближе, как она начинает лакать. Я поднял голову еще выше, желая отогнать ее прочь от моей воды. Я попытался оттолкнуть ее прочь своим лучом и направил его прямо на собаку, но тут увидел, что она сделалась прозрачной. Вода была лоснящейся и вязкой, и я увидел, как она течет по собачьей глотке вовнутрь, плавно переходит по всему телу и растекается по всем волоскам шерсти. Я видел каждую шерстинку, видел, как по ней бегут переливчатые струйки, как эти струйки вылетают наружу, образуя длинную, белую, шелковистую гриву…»
   Описание тока воды в собаке – плод воображения автора. Ведь вода не сразу переходит из желудка в волосяной покров и оттуда, испаряясь, в окружающее пространство. Перейдя на глубокий уровень ИСС (измененного состояния сознания), человек погружается в свой внутренний мир – порождение знаний и воображения, а внешний объективный мир превращается в материал, на основе которого воображение и знания человека, работающие в свободном режиме, на основе ассоциаций, строят фантастические образы.
   Продолжим: «В эту минуту я ощутил сильные судороги, и в мгновение ока вокруг меня возник узкий низкий туннель с твердыми холодными стенками, на ощупь напоминающими фольгу. Я обнаружил, что сижу на полу туннеля. Я попробовал встать, но ударился головой о металлический потолок, а туннель вдруг начал сжиматься и душить меня… Я совершенно обессилел. Вся моя одежда пропиталась какой-то холодной липкой жидкостью. Я стал кататься взад-вперед по полу, пытаясь найти положение, в котором можно было бы передохнуть, в котором сердце билось бы не так сильно… Перекатываясь с боку на бок, я снова увидел собаку.
   Единственное, кого я видел, была собака, которая вдруг вспыхнула всеми цветами радуги, излучая ослепительный свет. Я снова увидел, как внутри ее, искрясь и пламенея, течет вода, превращающая собаку в подобие костра. Я добрался до миски и, окунув в нее лицо, стал пить вместе с собакой. Упершись руками в землю, я видел, как по сосудам под кожей бежит вода, переливаясь красным, желтым и зеленым…»
   Ему мнятся воображаемые сосуды, по которым течет воображаемая вода. Критическое рассудочное мышление у писателя вытеснено яркими образами, как это бывает в некоторых снах (имеется в виду яркость видений; во сне почти всегда рассудок не выносит своих суждений). Интересно, что и при шизофрении может наблюдаться нечто подобное. Однако в случае с Кастанедой сознание было изменено еще не настолько, чтобы вовсе отрешить человека от восприятия реальности. Проявлялась повышенная двигательная активность.
   В дальнейшем произошло то, что также бывает при некоторых формах шизофрении: Кастанеда в ИСС начал во всем подражать своему партнеру (собаке), как бы обретя с ним духовное единство:
   «Мы по очереди управляли друг другом, наподобие того, как управляют куклами в кукольном театре. Когда я шевелил пальцами на ногах, пес переставлял лапы, и всякий раз, как он кивал головой, у меня возникало непреодолимое желание прыгать. Но самой озорной его шуткой было то, что он заставлял меня сидя чесать ногой голову, – он добивался этого, мотая ушами из стороны в сторону. Мне это казалось страшно забавным. Какая изысканная ирония, какое отточенное мастерство, думал я. Неописуемая восторженная радость владела мной, и я хохотал, покуда не начал задыхаться…»
   Подобная эйфория, непреодолимое и необъяснимое веселье – тоже черты, присущие некоторым формам психических расстройств, хотя возбуждение «центров удовольствия» может завершиться угнетенным состоянием. У Кастанеды бурная активность сменилась усталостью и сном. Проснулся он с чувством голода. Понимая, что был под властью галлюцинаций, он попросил рассказать посторонних наблюдателей о своем поведении.
   Оказалось, сначала он заснул, дрожа и стеная. Потом вдруг вскрикнул, вскочил на ноги, стал кричать и подпрыгивать, кинулся к миске, опрокинул ее и начал барахтаться в луже. Разделся догола, встал на корточки и принялся жадно пить воду. Долго сидел, глядя в пространство. Потом вскочил и, завывая, бросился за собакой. Она испугалась, тоже взвыла и бросилась за дом, а он – за ней. Так они сделали кругов двадцать вокруг дома, не переставая лаять.
   Догнав собаку, он взял ее на руки, принес на крыльцо, и они стали играть, возиться и покусывать друг друга. Время от времени они подбегали к миске и принимались пить воду. Кроме того, они взаимно описывали друг друга (понятно, не в смысле художественных описаний).
   Наркотические видения были у Кастанеды наяву, при активных двигательных реакциях. Это было похоже на состояние гипноза, когда человек начинает играть какую-либо внушенную ему роль и переживать то, что внушает гипнотизер. В данном случае это был самогипноз. Он увидел собаку и вообразил себя таким же существом.
   Означает ли это, что в подсознании человека присутствует некая «собачья сущность», которая проявляется под воздействием наркотика? Или такой образ внедряется в сознание извне какими-то потусторонними силами? А может быть, в нашем сознании и подсознании запечатлен образ собаки, в которую превратился человек, находящийся в наркотическом опьянении?
   Так или иначе, одно совершенно очевидно: во сне, под воздействием наркотиков, гипнотизера или во время тяжелой душевной болезни личность меняется, порой совершенно неузнаваемо. В человеке присутствует несколько или даже множество психических сущностей, одна из которых доминирует.
   В психологии этому соответствует понятие «субличности». Вот какое определение дает итальянский ученый Пьетро Феруччи: «Психологические спутники, которые одновременно существуют как множество различных жизней. Каждая субличность имеет свой собственный стиль и свою собственную мотивацию, отличную от других». И еще: «Субличность – это психодинамическая структура, которая, став достаточно сложной, стремится к независимому существованию. Она обладает собственными характеристиками, требует независимого существования и старается удовлетворить собственные потребности и желания через личность» (психолог Маргрет Руффлер, США).
   Механические модели личности (типа планеты со спутниками) наглядны; М. Руффлер привела рисунок, показав суть идеи итальянского психолога Роберто Ассаджиоли (1888–1976). На схеме в центре – «персональное Я», окруженное небольшой сферой сознания, в большом эллипсе вокруг – низшее, среднее и высшее бессознательное, на ее границе – «трансперсональное Я» (субличность), далее – область коллективного бессознательного.
   Однако при этом надо помнить, что в действительности духовные сущности нашей «симфонической личности» (по нашему философу Л.П. Карсавину) не имеют четких границ раздела. Более того, они могут не иметь и определенного типа. Например, по М. Руффлер, субличностями могут быть «Мистик», «Трус», «Прагматик», «Угнетатель» и пр. Возможно, в бессознательном присутствуют отдельные самые разнообразные, порой противоречивые качества, которые способны соединяться в более или менее устойчивые субличности, а чаще создают их как временные образования, подобные облакам.
   Исследователь сновидений французский врач А. Мори привел такой пример. Однажды ему внезапно пришло на ум слово «Муссидан». Он знал, что это название города, но не мог вспомнить, где он находится. Через некоторое время во сне он встретил какого-то незнакомца, заявившего, что он из Муссидана. На вопрос, где находится этот город, тот назвал департамент Дордонн. Проснувшись, Мори вспомнил, навел справки и с удивлением убедился, что некто, явившийся ему во сне, знал географию Франции лучше, чем он сам.
   В Античности такого «вестника из сна» сочли бы посланцем богов, а в Средневековье – ангелом. В наше время его по-научному назовут субличностью.
   В сновидении нам предстают порой порожденные «по случаю» подобные эфемерные личности, с которыми в дальнейшем мы можем никогда не встретиться. Остается только удивляться, как они образуются в кратчайшие сроки и выглядят совершенно реально (в нашем воображении), да еще способны беседовать с нами и поражать своими суждениями.

В поисках разгадки

   После опасных экспериментов с наркотическим препаратом и бесед с мудрым доном Хуаном Кастанеда пришел к убеждению, что испытанные им ИСС являются чем-то вроде переходов в иные миры, которые присутствуют в нашей психике. «То, что мы называем реальностью, – сказал он в одном из интервью, – это всего лишь один способ видения мира, способ, поддерживаемый общественным соглашением».
   Но дело, пожалуй, не столько в общественном соглашении, сколько в особенностях нашего сознания. В нас при бодрствовании присутствует именно «сознание Я», как бы освещенная рассудком часть души. Однако есть еще иные сущности, остающиеся вне этой привычной нам своей собственной личности.
   Где таятся эти сущности? Как принято считать – в таинственных глубинах подсознания. Но что это значит? Где находится этот «подпольный отдел», который мы называем подсознанием? Какие «подпольные личности» нашей души скрываются там от нашего рассудка? Почему и как они возникают оттуда? И что это за скрытый в нашей душе кладезь идей, образов и подпольных личностей? Вопросов возникает много. А ответов порой еще больше.
   Смысл некоторых снов мы способны разгадать (или, во всяком случае, так полагаем).
   Приведенные выше сновидений Анюта записала по моей просьбе, пытаясь использовать «научный подход», проведя статистические выкладки. У нее получилось: «№ 1. Цветные – 60. Черно-белые – 10. Не видела снов 30. № 2. Обыкновенные – 35. Благоприятные – 40. Бытовые – 15. Страшные – 7. Вещие – 3. Не вспомнила – 15». Привожу это для того, чтобы показать, насколько серьезно она отнеслась к проблеме сновидений.
   Возможно, в более поздних сновидениях сказывался ее «переходный возраст»:

   «Февраль 2005 года. Я иду по пустыне, спотыкаюсь, падаю, встаю и вижу перед собой заброшенный аттракцион, он пуст…
   Я опять падаю, а когда встаю, вижу, что я стою в спортзале, а в аттракционе осталось одно свободное место! Я бегу и сажусь. Аттракцион начинает ехать и так сильно разгоняется, что невольно отпускаю руки и несусь прямо в стенку… Но я пролетаю через стенку и падаю.
   Когда я встаю, вокруг меня опять бескрайняя пустыня…
   Март 2005. Ко мне подходит собака. Она хочет меня лизнуть. Я отхожу от нее. Она подходит ко мне и кусает…
   Напугавшись, я ударяю ее кулаком между глаз, и она отходит от меня…»

   Обилие многоточий в изложении снов – характерная примета. Она, возможно, не менее существенна, чем само сновидение. Ведь мы воспроизводим то, что видели во сне, выборочно, ибо все в деталях описать невозможно. Тем более, когда сны цветные и не сводятся к одному сюжету.
   Вот пример из последних. Анюте 16 лет. Учится в 11-м классе лицея (в Минске). Старается набрать хорошие баллы для поступления в институт. Устает.
   «Февраль 2010. Если честно, я почти не вижу сны. И даже в тех редких случаях, когда я их вижу, наутро забываю.
   Помню лишь обрывки из своих детских сновидений – в них я часто убегала от кого-то, и в каждом подобном сне обязательно присутствовал высокий холм, отвесная скала или что-то подобное, с чего я обязательно прыгала, в полете понимала, что разобьюсь, приземлялась на ноги (при этом нередко дергалась и даже просыпалась на пару секунд), а затем вновь продолжала убегать.
   Понятно, что эти прыжки, полеты – следствие того, что организм рос, и ничего особенно страшного в этих моих снах не было.
   А вот из последних снов запомнился только один. Он очень короткий, но мне понятен, если провести нить от него до реальных детских воспоминаний. Во сне хаотично связано: стекло, мама и чувство непреодолимого, всепоглощающего ужаса.
   Поясню. В неприятных детских воспоминаниях, связанных с мамой, четко выделяются два, когда я была очень сильно напугана. Первое – когда мама мерила температуру, я крутилась возле нее, и вышло так, что градусник лопнул, очень сильно ее порезав. Как сейчас помню, как я умоляла ее простить меня, плакала, потому что думала, что она может умереть. Мне было действительно очень страшно.
   И второе, когда мы с бабушкой Ларисой вернулись домой, где должна была быть мама, и, зайдя в комнату, обнаружили на полу много мелких осколков разбитой лампочки от торшера. Первое, что тогда мне пришло в голову, это то, что мама серьезно и опасно порезалась, ее увезли в больницу и она на грани жизни и смерти.
   Эти события объясняют, почему битое стекло в моем сне вызывает чувство ужаса. Этот сон для меня – настоящий кошмар!»
   Как видим, человек, рационально мыслящий, вполне убедительно, логично объясняет смысл своего сновидения. Но если за толкование сна возьмется профессиональный психоаналитик, он может выдвинуть свою версию. Тем более когда уточнит подробности сновидения и обстановку в семье. Ведь тот, кто видел сон, не всегда способен верно его истолковать.
   Одна странность, меня удивившая и озадачившая. Примерно в то же время, когда Анюта видела свой сон с битым стеклом и ужасом, у ее матери Елены было сходное сновидение. Вот что она написала:

   «Два дня подряд мне снились очень похожие и весьма неприятные сны. Первый сон – будто у меня в лицо и руки вонзились иглы, я доставала их, но на месте вынутой иглы появлялась новая. Во втором сне вместо игл были стекла, я также пыталась их достать, но все было тщетно. По пробуждении было тягостное чувство. К чему же эти видения? Стекла, иглы – если обратиться ко всякого рода сонникам – к неприятностям, переживаниям, потерям и т. д. Но я поняла, в чем дело. До этого, тоже два дня подряд, на улице дул ледяной, «арктический» ветер, с колкими льдинками. При каждом порыве в лицо словно вонзались мелкие иголочки. Вот и объяснение иголкам и стеклам под кожей!»

   Так ли все просто, вот в чем вопрос. Случайно ли сходство сновидений у дочери и у матери? А может быть, в данном случае подтверждается правда одной из примет сонников? Или, что вероятней, были какие-то общие для матери и дочери «острые» проблемы? Но чтобы это понять, необходимо было тогда же провести дополнительные опросы, учесть разные обстоятельства.
   Вещие сновидения подчас служат красочной иллюстрацией к тому, о чем можно было бы и без того догадаться. В дневнике Сальвадора Дали в мае 1952 года есть такая запись:
   «Как-то в Нью-Йорке я после чрезвычайно удачного дня возвращался вечером к себе в апартаменты отеля «Сан-Реджис»… Гала, проснувшись при моем появлении, крикнула из своей комнаты:
   – Послушай-ка, малыш Дали! Мне только что приснилось, будто через полуоткрытую дверь я видела тебя в окружении каких-то людей. И знаешь, вы взвешивали золото!..
   Перекрестившись в темноте, я торжественно пробормотал:
   – Да будет так!
   А потом я расцеловал мое божество, мое сокровище, мой талисман!»
   О том, что им предстоит «озолотиться», деловой Гала нетрудно было догадаться. Она сама этому содействовала весьма активно, картины ее мужа раскупались, он быстро богател и получил прозвище, составленное Андре Бретоном из букв его имени и фамилии: Salvador Dali – Avida Dollars (Любящий Доллары).
   Порой во сне мы лучше понимаем себя и других, чем наяву. Или, точнее, бываем откровенней с самим собой. Приведу поучительный пример.
   Однажды мне приснилось: неуклюжий и дурашливый щенок бегал по двору, играя, за кошечкой. Его я видел со стороны, но одновременно чувствовал себя в его шкуре, мне было весело и интересно. Вдруг игривая кошечка резко обернулась. О ужас! – это оказалась огромная злобная свинья. Она бросилась на щенка и сожрала его заживо.
   Проснулся я от страха и отвращения, как будто все происходило со мной. Картина была отчетливой, реальной. Создавалось впечатление, что она на что-то намекает.
   В ту пору мне нравилась молодая хорошенькая женщина. Пару лет мы с ней встречались, любезничали или ссорились, все чаще целовались. Она как будто играла со мной. А мои симпатии к ней становились все сильнее. Однако что-то меня постоянно тревожило, волновало. Привязанность к ней усиливалась, и в то же время в глубине души усиливались неясные подозрения.
   Этот сон напомнил мне евангельскую заповедь: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попирали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас». Но как могла миловидная женщина предстать в образе наглой свиньи? Захотелось выяснить, что бы это значило. Через пару дней я решил встретиться с ней. Однако дома ее не оказалось. С упорством маньяка я ожидал ее час, потом другой. Что-то подсказывало: не уходи.
   Когда стемнело, к подъезду подъехала иномарка. Из нее выпорхнула моя «симпатия», затем вылез хозяин автомобиля: довольно-таки облезлый, немолодой, с брюшком. Они замерли в долгом поцелуе.
   Всю эту картину я наблюдал со стороны. В моей душе клокотали противоречивые чувства. Про свой вещий сон я на некоторое время забыл. Замер, ошарашенный; облик кавалера явно доказывал, что о любви к нему вряд ли идет речь. Выгодно – вот и все!
   После недолгого шока, уходя домой, я вдруг вспомнил свое сновидение и рассмеялся. Оказывается, мое подсознание проницательнее, чем рассудок! Оно даже обладает остроумием. Подсказало: «Глупый щенок, разве ты не замечаешь, с кем имеешь дело?»
   Я всегда находил объяснение странностям в ее поведении. Эта дамочка подыскивала себе обеспеченного поклонника. Однажды, увидев их вместе, я убедил себя, что это только приятельские отношения. А подсознание, улучив момент, показало мне истинное положение вещей.
   …Объясняя вещие сны тем, что разгадка их кроется в нас самих, мы вроде бы не замечаем в них ничего особенного. Все понятно, если только не задуматься: а откуда в нас самих появляется нечто такое, что мы не сознаем в обычном состоянии?
   В некоторых случаях ответ на этот вопрос представляется простым: мы и прежде могли подумать о том, что позже подсказало сновидение, но по какой-то причине не обратили на это внимания, не задумались всерьез, а быстро забыли. Однако бывает и так, что никаких предварительных догадок не было вовсе, и на человека как будто нисходит озарение. Такие случаи наиболее загадочны.

Путеводители в мире снов

   Люди давным-давно догадались, что нередко сны помогают понять происходящее или даже заглянуть в будущее, и тогда придумали сонники, толкователи сновидений. В них объясняется, какой смысл имеет то, что приснилось. Вот некоторые примеры:
   Аптека – к нездоровью. Ангел – к благополучию. Бусы – к слезам. Стоять на балконе – удачное завершение дела. Бабочка – к свиданию. Чистая вода – к счастью, мутная – к болезни, лить воду – к стыду или ошибке, умываться – к радости. Взбираться в гору – успех, спускаться – к неудаче. Еда во сне – к болезни, мясо крупных животных – к тяжелой болезни. Жемчуг – к слезам. Закат – к большим переменам. Заря – к веселью.
   В середине XIX века наиболее авторитетным считался сонник Мартына Задеки. Там присутствуют такие откровения: «Бить подчиненных во сне – знак их послушания», «Брюхо большое – уважение, брюхо тощее – убыток», «Сундук пустой – нищета, полный золота – несбывшиеся ожидания». Интересно, кто-нибудь теперь видит подобные сны?
   Заяц предвещает опасность. Карусель – бессмыслица. Кошка – к неприятности. Летать во сне – к успеху. Лестница, по которой поднимаешься, – успех, ступени повреждены – враги, недоброжелатели. Мост переходить – избегать опасности. Нож – к ссоре, ножницы – разлад в семье. Пятна на платье – нечистая совесть. Радуга – благая весть, ложный страх. Смеяться во сне – к слезам. Темнота предвещает трудности, неизвестность. Тонуть во сне – затруднения, тонуть в трясине – совершить серьезный промах. Фонарь – веселье, фонтан – неожиданная радость. Часы – перемены. Чудище – страх, сомнения. Школа – беспокойство. Шиповник – предупреждение об опасности. Шкаф – наследство. Щенок – подарок. Яма – предостережение об опасности.
   Все это – лишь малая часть тех символических образов, которые упоминаются в сонниках. Некоторые из них противоречивы, другие вызывают сомнения и недоуменные вопросы, третьи можно как-то понять. Проще всего отнести подобные толкователи в разряд предрассудков и суеверий, сразу же потеряв к ним интерес. Хотя интересно уже одно то, что они пользуются популярностью до наших дней. Почему? А может быть, надо доверять сонникам?
   Сразу же возникает вопрос: каким из них? Сонников имеется несколько, во многом они не совпадают. Сходны они в одном: не имеют никакого убедительного обоснования. В них представлены самые общие сведения по отдельным, вырванным из контекста эпизодам сновидений без учета личности того, кто видел сон, его состояния, конкретных ситуаций, о которых может идти речь.
   Мы знаем, что личность – это индивидуальность. Неужели в сновидениях мы все становимся одинаковыми? Возможно, отчасти так оно и есть. Но все-таки вряд ли мы стандартны до такой степени, что смысл образов сновидений для всех людей – из разных стран и в разные эпохи – одинаков.
   Надо учесть важное обстоятельство: вторая половина XX века необыкновенна во всей истории человечества из-за массового использования различных электронных средств, и прежде всего телевидения. Да и кино тоже должно было повлиять на сознание и подсознание, вид и смысл сновидений.
   В сонниках перечисляются отдельные образы, увиденные во сне и врезавшиеся в память. Они могут, конечно, иметь смысл и сами по себе. Но все-таки правильней толковать их в сочетании с другими образами и сюжетами данного сновидения. Так, отдельная фраза или высказывание, вырванные из контекста, могут дать совершенно ложное представление о содержании данной статьи, отрывка.
   Сновидение – это наше личное переживание, наше достояние, которым лучше всего распорядиться нам самим. Оно проявляется по-разному не только в зависимости от склада ума и характера каждого человека и событий его жизни, но и в связи с конкретными ситуациями, прошлыми и текущими переживаниями, промелькнувшими мыслями.
   И все-таки не исключено, что в некоторых случаях и для конкретных людей сонник действительно может служить путеводителем в мире снов.
   Например, моя бабушка, судя по всему, с детских лет поверила в провидческие возможности сновидений. Она была родом из села в Карабахе и вряд ли читала сонники; скорее всего, ее взгляды на этот предмет отражали народные традиции. Вроде бы еще с античных времен считалось, что видеть во сне сырое мясо – к беде.
   Предположим, человек убежден в истинности этой приметы. Она становится символом, с помощью которого можно расшифровывать сновидение. И если этого человека тревожат смутные предчувствия, то во сне они обернутся видом сырого мяса. Вот и получится «сон в руку».
   В подобных случаях сонник, в который человек верит, может стать путеводителем в мире снов. То есть символы, предложенные сонником, будут в сновидении подсказывать человеку определенные идеи. Это будет нечто подобное иероглифам, своеобразный язык, на котором сознание получает возможность «разговаривать» с подсознанием.
   Но как бы то ни было, не следует безоглядно доверять сонникам, так же как своим предчувствиям. Лучше положиться на свою проницательность или на подсказку… Кого? Наше подсознание подсказывает во сне не кому-нибудь, а именно нам. Поэтому лучше всего самому обдумывать свои сновидения, делать это неспешно, стараясь понять, какие ассоциации вызывают приснившиеся образы. Прибегать к сонникам следует с осторожностью. Они могут в лучшем случае служить исходным материалом, дать первые, наиболее сомнительные варианты объяснений.
   Как известно, существуют профессионалы-психоаналитики, толкующие сны, как говорится, на научной основе. В таком случае, многое зависит от того, какой научной школы данный специалист. Например, он может быть приверженцем учения Зигмунда Фрейда, который утверждал: «Сновидение – полноценное психическое явление. Оно – осуществление желаний».
   Действительно, нередко сновидение осуществляет скрытые желания. Но чаще оно выражает скрытые опасения, догадки, переживания и многие другие чувства и предчувствия. Если сводить все к одному лишь осуществлению желаний, вряд ли можно осмыслить большинство сновидений. Хотя нетрудно создать у себя и других иллюзию понимания.
   Из приведенных в предыдущей главе снов лишь в бредовых видениях В.И. Вернадского во время болезни проявилось осуществление желаний. Это не удивительно. В то время он предполагал оставить Россию и отправиться в эмиграцию; продумывал, как могла бы сложиться его судьба в благоприятной обстановке.
   Считается, что когда человек находится на грани жизни и смерти, то память его в считанные мгновения «прокручивает» множество эпизодов прошлого. А мысли Вернадского во время смертельно опасной болезни были направлены в будущее.
   Судя по всему, в подобных случаях (крайне редких) действительно происходит нечто подобное осуществлению желаний. Однако чаще всего мы переживаем во сне события прошлого и настоящего, переживаем случившееся не только с нами, но и с другими людьми, испытываем порой чудесные превращения.
   В обычном состоянии сознания (ОСС) наши мысли выражаются преимущественно в словесной форме. В ИСС они воплощаются в образы, символы, эмоции. Почему? До сих пор на этот вопрос окончательного ответа нет. И хотя существует книга «Теория сновидений» (возможно, не одна), вряд ли можно утверждать, что теперь таинственный мир Морфея для научной мысли стал понятен, говоря словами пушкинского персонажа, «как простая гамма».

Мнимая реальность

   Изучение сновидений – странная область знаний. Ее лишь с натяжкой можно считать наукой естественной, подобной физиологии, биохимии и т. п. В ней слишком много субъективного, порой совершенно неестественного с позиций обыденной реальности.
   Тем не менее сновидения – идеальная продукция нашего мозга, находящегося в особом состоянии. Вполне возможно, что при этом наше восприятие мира и самого себя чрезвычайно обостряется. Хотя не исключено и обратное: в отдыхающем мозгу, утомленном дневными трудами, временами мелькают образы – порой бессвязно, порой упорядоченно, примерно так же, как наше тело во сне вздрагивает, переворачивается.
   Впрочем, подобные движения также связаны с активностью некоторых отделов головного мозга.
   Нет ничего удивительного в том, что мозг и во сне продолжает работать. Ведь наше сердце, наши органы, все клетки нашего тела и в то время, когда дремлет наше сознание, продолжают свою работу, хотя обычно менее интенсивно, чем в периоды бодрствования.
   Ну а если мозг работает во сне менее интенсивно, надо ли обращать серьезное внимание на то, что он преподносит нашему сознанию? Мало ли что ему, как говорится, придет в голову? Как мы беспомощны физически во сне, то же может происходить и с мозгом…
   Впрочем, существование вещих снов это опровергает. По крайней мере, иногда во сне проявляется то, что ускользает от нашего бодрствующего сознания. Поэтому серьезное отношение к сновидениям оправданно. Вряд ли случайно с древности люди считали сновидения весточками из другого мира, помогающими нам ориентироваться в мире этом.
   Прежде всего упомянем то, о чем было известно со времен античности. Тогда вошли в моду не только сонники, гороскопы и прочие имитации знаний настоящего, прошлого и будущего. Были и достаточно успешные попытки понять суть сна и сновидений.
   Об этом полезно вспомнить не столько из любви к истории науки, сколько для того, чтобы принять к сведению наиболее очевидные, не требующие специальных исследований преднаучные теории, отчасти не устаревшие до сих пор.
   Первым был, по-видимому, один из основоположников медицины Гиппократ (460–377 до н. э.). Он считал сновидения продуктом деятельности мозга. Впрочем, он слишком давно превратился в фигуру легендарную. А для познания сновидений, да и вообще бытия, полезно помнить его афоризм:
   «Жизнь коротка, путь искусства долог, удобный случай скоропреходящ, опыт обманчив, суждение трудно. Поэтому не только сам врач должен употреблять в дело все, что необходимо, но и больной, и окружающие, и все внешние обстоятельства должны способствовать врачу в его деятельности».
   В Античности и Средневековье большое значение придавали также «внутренним обстоятельствам» – сновидениям. По мнению немецкого философа Курта Хюбнера («Истина мифа», 1996), в те времена существовало «метафизическое единство сна и реальности». Греческое слово «онейрос» (сон) происходит от словосочетания «он эйрен» (возвещать истину), хотя и не исключалось, что в некоторых случаях боги могут ввести в заблуждение сновидца.
   С тех пор сохранилось выражение «видеть сон» – то есть воспринимать его точно так же, как увиденное при бодрствовании. Позже вошло в обиход иное: «видеть сновидение» – то есть нечто, подобное галлюцинации. Разница между этими двумя понятиями едва ощутима, и ею можно было бы пренебречь, если бы не одно обстоятельство.
   Во втором случае сновидение представлено как мнимая реальность, искаженная фантазией, имеющая лишь косвенное отношение к объективному бытию, воспринимаемому в период бодрствования. Казалось бы, такое мнение бесспорно. Однако при очевидной мнимости сновидений они могут иметь непосредственное отношение к постижению окружающего нас мира, а не только нашей психики, выступая одним из проявлений Сверхсознания. (Об этом более подробно – в конце главы 3 и в начале следующей.)
   Великий мыслитель Аристотель (460–322 до н. э.) внес свой вклад и в интересующую нас область знаний. Он считал, что мышление продолжается и во сне, а сновидения отражают состояние организма, а потому с их помощью можно заранее распознавать болезнь.
   Обобщения о сути сновидений сделал римлянин Тит Лукреций Кар (последователь Эпикура) в философской поэме «О природе вещей». Правда, не всегда понятно, чем для него были духовные сущности и образы, возникающие в сознании. Он предполагал: существуют витающие всюду «призраки разных вещей».

     И не иначе наш дух, когда сном распростерты все члены,
     Бодрствует, как потому, что его в это время тревожат
     Призраки те же, что ум, когда бодрствуем мы,
                                                                                  возбуждают:
     Ярки настолько они, что, нам кажется, въяве мы видим
     Тех, чьею жизнью давно уже смерть и земля овладели.
     Из-за того это все допускает природа свершаться,
     Что в нашем теле тогда все чувства объяты покоем
     И неспособны к тому, чтобы истиной ложь опровергнуть.
     В изнеможении сна к тому же и память слабеет,
     В спор не вступая с умом, что добычей могилы и смерти
     Стали давно уже те, кто живыми во сне ему снятся.

   Это чрезвычайно важное замечание. Во сне человек почти никогда не способен различать возможное от невероятного. Критические способности в это время действительно спят, отсутствуют. Происходящее в сновидении, даже самое фантастичное, представляется реальным. Возникают и беседуют с нами умершие люди, мы способны мгновенно перемещаться на любые расстояния.
   Иначе говоря, сновидение для спящего человека обретает характер «другой реальности».

     Немудрено, наконец, что двигаться призраки могут,
     Мерно руками махать, да и прочие делать движенья…
     Скорость, с которой идет эта смена, конечно, огромна:
     Столь велика быстрота и столько есть образов всяких…
     Что же еще нам сказать, когда видим во сне мы,
                                                                                        как мерно
     Призраки идут вперед и гибкое двигают тело…
     Или верней объяснить это тем, что в едином мгновенье,
     Нам ощутимом, скажу: во мгновении, нужном для звука,
     Много мгновений лежит, о которых мы разумом знаем;
     И потому-то всегда, в любое мгновенье, любые
     Призраки в месте любом и в наличности и наготове:
     Столь велика быстрота и столько есть образов всяких.

     Также бывает порой, что иным, не похожим на первый,
     Образ заменится вдруг, и что женщиной раньше казалось,
     Или сменяются тут друг за другом и лица и возраст.
     Сон и забвенье нам помогают тому не дивиться.

   Лукреций обратил внимание на то, что животные во сне порой начинают учащенно дышать, двигать лапами, а псы могут залаять. Так же и люди, по его мнению, во сне продолжают мысленно совершать свои привычные дела.
   Философ и ученый Рене Декарт (1596–1650) отметил существенную особенность: хотя человек во сне видит то, чего нет в окружающей природе, чувства при этом он испытывает настоящие. Иллюзия реальности вызывает реальные чувства. Но если так, то и мысли, возникающие во сне, должны иметь смысл.
   О существовании бессознательного восприятия и его значении одним из первых писал немецкий философ, натуралист, математик, физик, историк, языковед Готфрид Вильгельм фон Лейбниц (1646–1715). В «Новых опытах о человеческом разуме» он писал: «Есть тысячи признаков, говорящих за то, что в каждый момент в нас имеется бесконечное множество восприятий, но без сознания и рефлексии, т. е. имеются в самой душе изменения, которых мы не сознаем, так как эти впечатления или слишком слабы и многочисленны, или слишком однородны… Но в соединении с другими восприятиями они оказывают свое действие…
   Действие этих малых восприятий гораздо более значительно, чем это думают. Именно они образуют те не поддающиеся определению вкусы, те образы чувственных качеств, ясных в совокупности, неотчетливых в своих частях, те впечатления, которые производят на нас окружающие нас тела и которые заключают в себе бесконечность, – ту связь, в которой находится каждое существо со всей остальной Вселенной. Можно даже сказать, что в силу этих малых восприятий настоящее чревато будущим и обременено прошедшим, что все находится во взаимном согласии».
   Эти мысли, на мой взгляд, чрезвычайно важны. Если во сне наше бессознательное восприятие окружающего мира и самого себя проявляется наиболее ярко, хотя и в сложных формах, то значит, сновидение способно раскрыть для нас то, что недоступно рассудку. Об этом свидетельствуют, в частности, приведенные в первой главе вещие сны.
   Нам удалось их расшифровать и, вроде бы, лишить их ореола таинственности. Однако надо помнить, что объяснение сделано с большим опозданием, с помощью некоторых дополнительных сведений. А в то время, когда происходили события, ничего подобного не было, и вещие сны по справедливости выглядели как чудо.
   Вообще, сотворившая нас природа вряд ли допустила серьезную оплошность, сделав так, что человек примерно треть своей жизни проводит во сне. Для шестидесятилетнего человека таких «проспанных» лет уже целых 20! Неужели это – потерянное время? Но ведь природа ничего не делает без причины и смысла.
   Вот и сон, как предполагали сначала шаманы и жрецы, затем философы и, наконец, выяснили научные исследования, – важная часть жизни. В это время мозг лишь отчасти отдыхает. Он проделывает колоссальную работу: обрабатывает информацию, накопленную за прошедший день, сопоставляет с теми или иными событиями, запечатленными в памяти, готовится к новой активной деятельности. Для этого ему приходится порой заглядывать в будущее и предусматривать то, что может вскоре произойти.
   Сновидение – окно в мир иной. Это люди осознали в древнейшие времена. Но что это за мир? Где он находится? Откуда и почему возник? О чем он свидетельствует? Надо ли обращать на него внимание? А если обдумывать его, то как?

Сны по Достоевскому

   Начнем со стихотворения Марины Цветаевой:

     Стихи растут, как звезды и как розы,
     Как красота – ненужная в семье.
     А на венцы и на апофеозы —
     Один ответ: – Откуда мне сие?

     Мы спим – и вот, сквозь каменные плиты,
     Небесный гость в четыре лепестка.
     О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты
     Закон звезды и формула цветка.

   Некоторые люди в сновидениях проживают едва ли не лучшую часть своей жизни. Французский писатель Жюль Ренар сетовал: «Ах, если бы у меня был секретарь для сновидений! Какие замечательные вещи он записал бы! Днем я зажигаю свою мысль, но часто она тускла, как огонь, который не хочет разгораться. Когда же я засыпаю, она начинает пылать. Мой мозг – фабрика, работающая по ночам».
   Странно, что для писателя требуется еще и секретарь, записывающий сновидения. Почему бы самому не взяться за это дело? Выходит, не так-то просто даже для отличного писателя выразить словами, фразами, приемами беллетристики свои видения и переживания во время сна.
   Тем не менее в многочисленных произведениях художественной литературы снам уделена важная роль. В подобных случаях одни авторы стремятся позабавить читателя фантастическими образами и ситуациями, тогда как для других сновидения помогают передать сокровенные мысли и переживания.
   Мы не станем вдаваться в тему «литературных снов». Обратим внимание на некоторые высказывания писателя-мыслителя Ф.М. Достоевского. В романе «Идиот» он отметил некоторые характерные признаки сновидений:
   «Иногда снятся странные сны, невозможные и неестественные; пробуждаясь, вы припоминаете их ясно и удивляетесь странному факту: вы помните прежде всего, что разум не оставлял вас во все продолжение вашего сновидения; вспоминаете даже, что вы действовали чрезвычайно хитро и логично во все это долгое, долгое время, когда вас окружали убийцы, когда они с вами хитрили, скрывали свое намерение, обращались с вами дружески, тогда как у них уже было наготове оружие и они лишь ждали какого-то знака; вы вспоминаете, как хитро вы их наконец обманули, спрятались от них; потом вы догадались, что они наизусть знают весь ваш обман и не показывают вам только вида, что знают, где вы спрятались; но вы схитрили и обманули их опять, все это вы припоминаете ясно. Но почему же в то же самое время разум ваш мог помириться с такими очевидными нелепостями и невозможностями, которыми, между прочим, был сплошь наполнен ваш сон?
   Один из ваших убийц в ваших глазах обратился в женщину, а из женщины в маленького, хитрого, гадкого карлика, – и вы все это допустили тотчас же, как совершившийся факт, почти без малейшего недоумения, и именно в то самое время, когда, с другой стороны, ваш разум был в сильнейшем напряжении, выказывал чрезвычайную силу, хитрость, догадку, логику? Почему тоже, пробудясь от сна и совершенно уже войдя в действительность, вы чувствуете почти каждый раз, а иногда с необыкновенною силой впечатления, что вы оставляете вместе со сном что-то для вас неразгаданное? Вы усмехаетесь нелепости вашего сна и чувствуете в то же время, что в сплетении этих нелепостей заключается какая-то мысль, но мысль уже действительная, нечто принадлежащее к вашей настоящей жизни, нечто существующее и всегда существовавшее в вашем сердце; вам как будто было сказано вашим сном что-то новое, пророческое, ожидаемое вами; впечатление ваше сильно, оно радостное или мучительное, но в чем оно заключается и что было сказано вам – всего этого вы не можете ни понять, ни припомнить».
   Да, сновидения пробуждают или отражают в первую очередь эмоции, переживания, а их некоторые образы при всей своей фантастичности воспринимаются как данность, без удивления и критики. Возможно, их чудесные превращения (убийца – в женщину и мерзкого карлика) призваны показать внутреннюю духовную суть человека.
   Некая женщина для влюбленного в нее мужчины становится подобием мучителя, убийцы, а также мерзкого карлика. Помните, как в водевиле А.П. Чехова: «Посмотришь на иное поэтическое созданье: кисея, эфир, полубогиня, миллион восторгов, а заглянешь в душу – обыкновеннейший крокодил!».
   Вот и в моем сне, упомянутом в конце предыдущей главы, щенок играл с веселой кошечкой, и я был этим щенком, но вдруг кошечка обернулась огромной злобной свиньей, которая бросилась на щенка и сожрала его. Это, в принципе, похоже на сновидение, о котором написал Достоевский.
   Федор Михайлович словно загодя прокомментировал «вещие видения» тяжелобольного В.И. Вернадского. У писателя временами случались эпилептические припадки. Но прежде чем потерять сознание, он вдруг ощущал состояние мистического перехода в иной мир, и перед ним в считанные мгновения проносились чудесные видения.
   «В болезненном состоянии, – писал он, – сны отличаются часто необыкновенною выпуклостию, яркостью и чрезвычайным сходством с действительностью. Слагается иногда картина чудовищная, но обстановка и весь процесс всего представления бывают при этом до того вероятны и с такими тонкими, неожиданными, но художественно соответствующими всей полноте картины подробностями, что их и не выдумать наяву этому же самому сновидцу, будь он такой же художник, как Пушкин или Тургенев. Такие болезненные сны всегда долго помнятся и производят сильное впечатление на расстроенный и уже возбужденный организм человека».
   Эта закономерность парадоксальна. Почему сновидения больного человека наиболее ярки и реалистичны? Словно мозг начинает работать более активно, восполняя общую слабость организма. Или его работа ускоряется из-за повышенной температуры? Или болезненное состояние затрудняет работу мозга только при бодрствовании, а во сне лишь еще глубже погружает его в ИСС?
   Эти вопросы приходится оставлять для исследователей, на будущее. А пока отметим характерное для Достоевского проникновение в глубины психики человека. На мой взгляд, это ему удавалось отчасти из-за болезни мозга, вызывавшей у него временами эпилептические припадки. Она была связана, возможно, не с патологией мозга, а с напряженной его работой при мощном эмоциональном подъеме.
   В рассказе «Сон смешного человека» Федор Михайлович вопрошает: «Сон? Что такое сон? А наша-то жизнь не сон?» И продолжает:
   «Сны, как известно, чрезвычайно странная вещь: одно представляется с ужасающей ясностью, с ювелирски-мелочною отделкой подробностей, а через другое перескакиваешь, как бы не замечая вовсе, например, через пространство и время. Сны, кажется, стремит не рассудок, а желание, не голова, а сердце, а между тем какие хитрейшие вещи проделывал иногда мой рассудок во сне! Между тем с ним происходят во сне вещи совсем непостижимые.
   Мой брат, например, умер пять лет назад. Я иногда его вижу во сне: он принимает участие в моих делах, мы очень заинтересованы, а между тем я ведь вполне, во все продолжение сна, знаю и помню, что брат мой помер и схоронен. Как же я не дивлюсь тому, что он хоть и мертвый, а все-таки тут подле меня и со мной хлопочет? Почему разум мой совершенно допускает все это? Но довольно. Приступаю к сну моему. Да, мне приснился тогда этот сон, мой сон третьего ноября! Они дразнят меня теперь тем, что ведь это был только сон. Но неужели не все равно, сон это или нет, если сон этот возвестил мне Истину? Ведь если раз узнал истину и увидел ее, то ведь знаешь, что она истина и другой нет и не может быть, спите вы или живете. Ну и пусть сон, и пусть, но эту жизнь, которую вы так превозносите, я хотел погасить самоубийством, а сон мой, сон мой, – о, он возвести мне новую, великую, обновленную, сильную жизнь!»
   В сновидении «смешного человека» показано грехопадение людей на другой планете. Когда они «научились лгать и полюбили ложь», «началась борьба за разъединение, за обособление, за личность, за мое и твое». Они утешались: «Но у нас есть наука. И через нее мы отыщем вновь истину, но примем ее уже сознательно. Знание выше чувства, сознание жизни – выше жизни. Наука даст нам премудрость. Премудрость откроет законы, а знание законов счастья – выше счастья». И «каждый возлюбил себя больше всех».
   В завершении этой антиутопии Федор Михайлович, по-видимому, высказал свои личные переживания перед эпилептическим припадком, когда чувствовал сопричастность ко всему сущему: «Я видел истину, я видел и знаю, что люди могут быть прекрасны и счастливы, не потеряв способности жить на земле. Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей… Я все-таки видел воочию, хотя и не умею пересказать, что я видел».
   Да, порой во сне возникает ощущение познания каких-то сокровенных идей, но после пробуждения остается в памяти лишь само чувство, а мысль ускользает. Возможно, она пробуждается в сознании когда-нибудь позже, в иных обстоятельствах, хотя об этом остается только догадываться. Вряд ли случайно в творчестве Достоевского с видениями во сне и наяву связаны удивительные прозрения.
   В романе «Братья Карамазовы» есть глава: «Черт. Кошмар Ивана Федоровича». В обыденной жизни мы называем кошмаром нечто ужасное, близкое к хаосу. У этого героя Достоевского за гранью безумия открываются глубины ума и чудятся проявления подсознания или даже сверхсознания (не смыкаются ли эти две сферы?).
   Карамазовский Черт заметил: «В снах, и особенно в кошмарах, ну, там от расстройства желудка или чего-нибудь, иногда видит человек такие художественные сны, такую сложную и реальную действительность, такие события или даже целый мир событий, связанных с такою интригой, с такими неожиданными подробностями, начиная с высших ваших проявлений до последней пуговицы на манишке, что, клянусь тебе, Лев Толстой не сочинит, а между тем, видят такие сны иной раз вовсе не сочинители, совсем заурядные люди, чиновники, фельетонисты, попы… Насчет этого даже целая задача: один министр так даже мне сам признавался, что все лучшие идеи его приходят к нему, когда он спит. Ну вот так и теперь. Я хотя и твоя галлюцинация, но, как и в кошмаре, я говорю вещи оригинальные, какие тебе до сих пор в голову не приходили, так что уже вовсе не повторяю твоих мыслей, а между тем я только твой кошмар, и больше ничего».
   Это не просто кошмар, а потрясающее прозрение. Созданный гением писателя образ черта – «другого Я» Ивана Карамазова – в бредовом сне высказывает мысль:
   – Что станется в пространстве с топором?.. Если куда попадет подальше, то примется, я думаю, летать вокруг земли, сам не зная зачем, в виде спутника.
   Пророческое слово сказано: спутник! Искусственный спутник Земли. Вещий сон героя романа и, возможно, автора. Поразительно: искусственный спутник представлен в виде топора. Разве не такая угроза нависла ныне над планетой?!
   Своему черту, «другому Я», Иван Карамазов (в сущности, сам Достоевский) доказывает, что внезапные странные мысли, давно забытые анекдоты возникают в сознании не из внешней, а внутренней духовной среды:
   – Анекдот этот так характерен, что я не мог его ниоткуда взять. Я его было забыл… но он мне припомнился теперь бессознательно – мне самому, а не ты рассказал! Как тысячи вещей припоминаются, иногда бессознательно, даже когда казнить ведут… во сне припомнился. Вот ты и есть тот сон!
   Беседует Иван с таинственной темной силой, которая проявляется из глубин подсознания. Недаром Иван говорит, что черт рассказал анекдот, который «припомнился теперь бессознательно». И вывод: «Ты сон и не существуешь!»
   Удивительным образом писатель постиг и подсказал ученым важную мысль о проявлениях во сне или при галлюцинациях образов, возникших из подсознания. Он это сам пережил на собственном опыте, когда перед казнью, отмененной в последние минуты, неожиданно припомнил «тысячи вещей».
   Впрочем, о необычайных прозрениях в периоды ИСС писал и Эдгар По: «Болезнь изощрила мои чувства, а не испортила, не притупила их… Я слышал все на небе и на земле. Я слышал многое в аду». Один из героев Достоевского (Свидригайлов) раскрывает эту тему:
   «Привидения – это, так сказать, клочки и отрывки иных миров, их начало. Здоровому человеку, разумеется, их незачем видеть, потому что здоровый человек есть наиболее земной человек, а стало быть, должен жить одною здешней жизнью, для полноты и для порядка. Ну, а чуть заболел, чуть нарушился нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений с другим миром больше, так что когда умрет совсем человек, то прямо перейдет в другой мир».
   У Достоевского возникали видения при громадном напряжении души перед казнью, когда он находился в измененном состоянии сознания. В такие моменты в душе человека происходит нечто подобное катастрофическим переворотам на Земле, когда просыпаются вулканы, из глубоких недр вырываются расплавленные массы, под грохот землетрясений вздымаются горы и срываются лавины, обнажая древние горные породы…
   Возможно, такое переживание пробудило у Достоевского способность проникать мыслью в души других людей. На это косвенно указывают, пожалуй, его литературно-философские «Записки из подполья». Что означает подпольный человек? Он погружен в себя, достигая глубин подсознания.
   По мнению писателя, во сне обретаешь возможность «перескакивать через пространство и время, через законы бытия и рассудка», останавливаясь «лишь на точках, о которых грезит сердце». Примерно то же в разных формах позже повторяли ученые, изучавшие сновидения. Не потому, что они воспользовались идеей Достоевского. Просто эта идея близка к истине.

Толкование снов по Фрейду

   Вспомним некоторые основные положения теории Зигмунда Фрейда, изложенные в цикле лекций «Сновидения» (1915–1916). По его словам, «искажение, которое мешает нам понять сновидение, является следствием деятельности цензуры, направленной против неприемлемых, бессознательных желаний».
   Так он распространил представления о вреде цензуры в общественной жизни на сферу психики. Что это за внутренняя духовная цензура? Она навязана личности обществом, традициями, запретами.
   Однако допустимо ли возводить высказанный Фрейдом принцип в общий закон? Надо еще выяснить, кто искажает смысл сновидения, а кто понимает его более или менее правильно. Это тем более важно, что сам Зигмунд Фрейд, отказавшись от какой бы то ни было цензуры, стал толковать сновидения на свой лад, далеко не всегда убедительно, хотя подчас и занятно.
   Скажем, Блаженный Августин (354–430) в своей «Исповеди» честно признался, что и после принятия христианства (не формально, а по сути – стремясь следовать учению Христа) в его памяти живут грешные «образы, прочно врезанные в нее привычкой». Бодрствуя, он борется с искушениями, «во сне же доходит не только до наслаждения, но до согласия на него».
   Он отметил важную закономерность: оставаясь самим собой, человек становится другим, погружаясь в сон. Едва ли не первым Августин подчеркнул «распутную тревогу» некоторых сновидений. Он молил бога, чтобы обрести силу противостоять им: «даже во сне не только совершать под влиянием скотских образов этих мерзостей, но и соглашаться на них».
   Его подавляемые волей сексуальные желания в недвусмысленных образах проявлялись в сновидениях, что он честно признал, не вдаваясь в скабрезные подробности. Неужели у некоторых людей даже вольные фантазии сновидений подвержены жесткой внутренней цензуре? Ведь именно во сне воображение человека менее всего подвластно его воле (что отметил еще Августин).
   Если принять приведенный выше принцип Фрейда, можно по своему усмотрению выдумывать то, что было явлено в «зашифрованных» образах сновидений. Фрейд воспользовался этой возможностью с шокирующими откровениями, признал, что выглядит подобный прием «ненадежным и спорным», однако сослался на личный опыт философа К. Шернера как на своего предшественника. То есть предложил публике принимать на веру его взгляды.
   По мнению Фрейда, сновидение выражает в символах только определенные элементы скрытых мыслей. Число предметов, изображаемых во сне символически, невелико. Человеческое тело в целом, родители, дети, братья и сестры, рождение, смерть, нагота и еще немногое. Во сне случается спускаться по фасаду домов то с удовольствием, то со страхом. Дома с гладкими стенами изображают мужчин; дома с выступами и балконами, за которые можно держаться, – женщин.
   Родители появляются во сне в виде императора и императрицы, короля и королевы или других представительных лиц, вызывающих чувство почтения. Дети, братья и сестры символизируются маленькими зверенышами, паразитами. Рождение обычно связано с водой: бросаются или выходят из нее, кого-нибудь спасают или тебя спасают из нее, что означает материнское отношение к спасаемому. Умирание заменяется во сне отъездом, поездкой по железной дороге, смерть – различными неясными, как бы нерешительными намеками, нагота – одеждой и форменной одеждой.
   Чрезвычайно богата символика, относящаяся к области сексуальной жизни, гениталий, половых процессов, половых сношений. Толкования таких символов в противоположность многообразию изображений сновидения очень однообразны. «Психоанализ не видит причин для скрывания и намеков, не считает нужным стыдиться обсуждения этого важного материала, полагает, что корректно и пристойно все называть своими настоящими именами, и надеется таким образом скорее всего устранить мешающие посторонние мысли».
   Сновидение изображает мужские гениталии несколькими символами. При этом символически важно священное число 3. «Привлекающая большее внимание и интересная для обоих полов часть гениталий, мужской член, символически заменяется, во-первых, похожими на него по форме, то есть длинными и торчащими вверх предметами, такими, например, как палки, зонты, шесты, деревья и т. п. Затем предметами, имеющими с обозначаемым сходство проникать внутрь и ранить, т. е. всякого рода острым оружием, ножами, кинжалами, копьями, саблями, а также огнестрельным оружием: ружьями, пистолетами и очень похожим по своей форме револьвером».
   В страшных снах девушек преследуют мужчины с ножом или огнестрельным оружием. Также «вполне понятна замена мужского члена предметами, из которых льется вода: водопроводными кранами, лейками, фонтанами и другими предметами, обладающими способностью вытягиваться в длину, например висячими лампами, выдвигающимися карандашами и т. д. Вполне понятное представление об этом органе обусловливает точно так же то, что карандаши, ручки, пилочки для ногтей, молотки и другие инструменты являются несомненными мужскими половыми символами.
   Благодаря примечательному свойству члена подниматься в направлении, противоположном силе притяжения (одно из проявлений эрекции), он изображается символически в виде воздушного шара, аэропланов, а в последнее время в виде воздушного корабля цеппелина».
   Сновидение делает половой орган самой сутью личности и заставляет ее летать. Прекрасные сны с полетами выражают сексуальное возбуждение. Правда, женщины тоже в сновидении летают, потому что желают быть мужчиной. В своих гениталиях женщина тоже имеет маленький орган, аналогичный мужскому (клитор), и он играет в детстве и отрочестве роль мужского полового члена.
   К числу менее понятных мужских сексуальных символов относятся определенные пресмыкающиеся и рыбы, прежде всего известный символ змеи. Почему шляпа и пальто приобрели такое же символическое значение, конечно, нелегко узнать, но оно несомненно. Можно считать символическим замещение мужского органа ногой или рукой.
   Символы женских половых органов – все предметы, ограничивающие пространство, чтобы что-то принять в себя: шахты, копи, пещеры, сосуды и бутылки, коробки, табакерки, чемоданы, банки, ящики, карманы… Многие символы имеют больше отношения к матке, чем к гениталиям женщины: шкафы, печи, комнаты. Двери и ворота – символы полового отверстия. Материалы тоже могут быть символами женщины: дерево, бумага и предметы, сделанные из этих материалов, например, стол и книга. Из животных – улитка и раковина; из частей тела – рот как образ полового отверстия, из строений – церковь и капелла.
   «К гениталиям следует отнести также и груди, которые, как и ягодицы женского тела, изображаются при помощи яблок, персиков, вообще фруктов. Волосы на гениталиях обоих полов сновидение описывает как лес и кустарник. Сложностью топографии женских половых органов объясняется то, что они часто изображаются ландшафтом со скалами, лесом и водой, между тем как внушительный механизм мужского полового аппарата приводит к тому, что его символами становятся трудно поддающиеся описанию в виде сложных машин.
   Как символ женских гениталий следует упомянуть еще шкатулку для украшений, драгоценностью и сокровищем называются любимые лица и во сне; сладости часто изображают половое наслаждение. Самоудовлетворение обозначается часто как всякого рода игра, так же, как игра на фортепиано. Типичным изображением онанизма является скольжение и скатывание, а также срывание ветки».
   Символ выпадения или вырывания зуба означает кастрацию в наказание за онанизм. Половой акт воспроизводят ритмические действия: танцы, верховая езда, подъемы, а также переживания, связанные с насилием; определенные ремесленные работы, угроза оружием.
   Перевод символов сложен. Некоторые символы означают гениталии вообще, безразлично, мужские или женские, например, маленький ребенок, маленький сын или маленькая дочь. Иной раз преимущественно мужской символ может употребляться для женских гениталий или наоборот. Это нельзя понять без более близкого знакомства с развитием сексуальных представлений человека.
   Головной убор обычно связан с мужским началом, но иногда и с женским. Свисающий галстук является явно мужским символом. Белое белье, вообще полотно символизирует женское; платье, форменная одежда являются заместителями наготы, форм тела, а башмак, туфля – женских гениталий. Лестницы, стремянки и подъем по ним – символ полового акта, что отражает ритмичность этого подъема, которая, как рост возбуждения, одышка по мере подъема, является общей основой.
   Гора и скала – символы мужского члена; сад, цветение и цветы – женских гениталий. Плод имеет значение не ребенка, а грудей. Дикие звери означают чувственно возбужденных людей, грубые желания, страсти. Окна, входы и выходы комнаты получают значение отверстий тела. К этой символике относится также и то, открыта комната или закрыта, а ключ, который открывает, является несомненным мужским символом.
   Откуда известны значения этих символов сновидения, о которых сам видевший сон не говорит нам ничего или сообщает очень мало? Из сказок и мифов, шуток и острот, из фольклора, из сведений о нравах, обычаях, из поговорок и народных песен, поэтического и обыденного языка.
   Например, в начале многих сказок вместо «жили-были король с королевой» должно было бы быть «жили-были отец с матерью». В семье детей в шутку называют принцами, а старшего наследником. Король называет себя отцом страны (царь-батюшка). Маленьких детей в шутку называют клопами, зверушками. Когда мы во сне пользуемся выступами домов, чтобы ухватиться, это напоминает народное выражение для сильно развитого бюста: есть за что подержаться.
   Бросаться в воду или выходить из нее означает: рождать или рождаться. Этот символ оправдан ссылкой на историю развития. Наземные млекопитающие произошли от водяных животных, а каждое млекопитающее проходит первую фазу своего существования в воде, как эмбрион в чреве матери. Видевший сон может этого и не знать. Например, в детстве ему говорили, что детей приносит аист, но откуда он их берет? Из пруда, из колодца.
   Отъезд означает в сновидении смерть, умирание. Поэт говорит о загробной жизни как о неоткрытой стране, откуда не возвращался ни один путник. В обыденной жизни тоже часто говорят о последнем пути. Всякий знаток древнего ритуала знает, как серьезно относились к представлению о путешествии в страну мертвых, например, в древнеегипетской религии.
   Символика гениталий тоже присуща не только сновидению. В Новом Завете сказано: женщина – сосуд скудельный. В более поздней еврейской литературе распространено изображение женщины в виде дома, в котором дверь считается половым отверстием. Муж жалуется, например в случае отсутствия девственности, что нашел дверь открытой. Приготовление огня, все, что с ним связано, до глубины проникнуто сексуальной символикой. Пламя является мужскими гениталиями, а очаг – женским лоном…
   Не будем продолжать. Изумляет изощренное искусство Зигмунда Фрейда находить более художественные и фантастические, чем научные аналогии мужских и женских гениталий, полового акта почти со всем, что только приходит в голову.
   По его убеждению, «в сновидении символы используются почти исключительно для выражения сексуальных объектов и отношений. И это нелегко объяснить».
   Да, объяснить это вряд ли можно, исходя из объективных позиций. Но если учесть субъективный фактор, то многое становится более или менее ясно. Когда Зигмунд Фрейд читал эти лекции, ему было 49–50 лет, и определенная «сексуальная озабоченность» ему, по-видимому, не была чужда. Тем более что среди его пациенток и пациентов были в основном люди обеспеченные, материально пресыщенные, по большей части праздные, не обремененные избытком интеллекта, занятые почти исключительно собственными персонами, порой ищущие острых ощущений.
   Не исключено, что от безделья и сытости, когда мозг «заплывает жирком», а стало привычным слушать и рассказывать сальные анекдоты и сплетничать на темы «кто с кем, когда, где, как и почему», все, что торчит или даже висит, обретает сходство с мужским членом (даже член парламента), а любая впадина, яма – с женским половым органом. Тем более что даже в среднем возрасте у таких мужчин обычно падает половая потенция, а женщины ищут активных сексуальных партнеров.
   Вот характерный пример из книги З. Фрейда «Толкование сновидений». Молодая женщина, страдающая боязнью общества, толпы, рассказывает свой сон.
   «Я иду летом гулять по улице – на мне шляпа странной формы, тулья выгнута вверху, а поля свешиваются вниз, причем одна сторона ниже другой. Я в хорошем, веселом настроении. Встретив нескольких молодых офицеров, я думаю: «Вы ничего мне не можете сделать».
   Зная систему символов, предложенную З. Фрейдом, нетрудно догадаться, как он толкует сон. Вот его описание сеанса:
   «Так как она не может привести ни одной мысли, соответствующей представлению о шляпе в сновидении, то я говорю ей: «Шляпа, по всей вероятности, мужской половой орган с поднятой средней частью и двумя свешивающимися боковыми частями». Может быть, странно предполагать, что ее шляпа – мужчина, но в конце концов говорят же «unter die Haube kommen» («попасть под шляпу») в значении «выйти замуж».
   Я умышленно уклоняюсь от истолкования детали относительно неравной длины обоих полей, хотя как раз такие подробности обычно и указывают путь к толкованию. Я продолжаю: если ее муж обладает, таким образом, хорошим половым органом, ей нечего бояться офицеров, то есть ей ничего бы от них не было нужно, между тем как обычно она благодаря своей фобии не решается выйти на улицу одна. Такое разъяснение я мог бы ей дать и раньше неоднократно в связи с другим материалом.
   Чрезвычайно интересно, как пациентка встречает мое толкование. Она отрицает, что говорила, будто поля шляпы свешиваются вниз. Однако я хорошо помню ее слова и настаиваю на них. Она молчит, а потом решается наконец спросить, что означает, что у ее мужа одно яйцо ниже другого, и у всех ли мужчин это так. Тем самым разъясняется примечательная деталь приснившейся ей шляпы, и все толкование охотно принимается ею.
   Шляпа как символ была мне хорошо известна задолго до сообщения этого сновидения. На других, менее прозрачных случаях я убедился, что шляпа может быть символом и женских половых органов».
   Нетрудно согласиться, что некоторые шляпы действительно могут у определенных людей вызвать ассоциацию с половым членом. Ну а что касается (в переносном смысле) мужских яичек, то полная симметрия у них, насколько мне известно, встречается редко. Причину психоза этой молодой женщины можно объяснять по-разному, а для лечения главное, пожалуй, поговорить на сексуальную тему. Странное высказывание Фрейда о том, что этой молодой женщине нечего бояться офицеров, раз уж ее муж обладает «хорошим половым органом».
   …Сравнительно недавно, заново читая фрейдовское «Толкование сновидений», я задремал и во сне увидел, помимо всего прочего, красными крупными буквами слово «Закрыто». Хотелось узнать, о чем идет речь, но завораживала крупная «З», явно означающая цифру «3».
   С чувством недоумения и некоторого огорчения проснулся и тотчас припомнил, что означает данная магическая цифра – по Фрейду. Выходит, «мужская троица» для меня закрыта? Но ведь это в действительности не так. О чем же тогда свидетельствует мимолетное сновидение, врезавшееся в память и вызвавшее неприятные ощущения?
   Если никакой сколько-нибудь определенной связи с половыми органами и сексуальными проблемами не просматривается, то наиболее реальны варианты, связанные с чтением книги Зигмунда Фрейда. Слово «Закрыто» могло находиться в разных контекстах. Но у меня в памяти сохранилось то, о чем я только что читал. Поэтому буква стала подобной по начертанию цифрой, а она вместе со словом «Закрыто» вызвала недоумение.
   Но если иметь в виду православную символику, то возникает совершенно иное толкование. Святая Троица для меня закрыта, ибо я пытаюсь осмыслить ее рационально, а она требует слепой веры.
   С таким же успехом возможен простой и понятный вариант. Во сне преобладает не рациональное, а образное мышление. Поэтому всплывшее в памяти в какой-то связи слово, начинающееся с буквы «З», привело в замешательство из-за ее сходства с цифрой. Вот и проснулся в недоумении. Я был простужен, сон был яркий, цветной, а сонный рассудок, озадаченный символами, предложенными Фрейдом, не мог справиться с простой задачей распознавания образов.
   В своих лекциях Зигмунд Фрейд приводил примеры толкования отдельных снов. С объяснением одних случаев можно согласиться, другие вызывают сомнение, но всегда есть возможность придумать два-три варианта толкований. Впрочем, и сам Фрейд завершил свои лекции о сновидениях, отдавая должное сомнениям и критике.
   Он изложил ряд сомнений в объективности и точности его толкования сновидений вполне убедительно, чего нельзя сказать про ответы на эти сомнения. Об этом свидетельствует уже то, что в лекциях по введению в психоанализ (1933–1932) он говорил о пересмотре теории сновидений. Один из его упреков своим последователям: «Некоторые положения стали общеизвестны, среди них и такие, которые мы никогда не выдвигали, как, например, тезис о том, что все сновидения будто бы носят сексуальный характер».
   Безусловно, о «всех» сновидениях такого рода он никогда не писал, однако утверждал, что «в сновидении символы используются почти исключительно для выражения сексуальных объектов и отношений». То есть он сам нацеливал психоаналитиков на почти исключительно сексуальное толкование символики сновидений.

Михаил Зощенко о сновидениях

   Теория сновидений Зигмунда Фрейда возникла не просто из стремления к познанию этого феномена, а в связи с лечением невротиков, психопатов. В Советском Союзе большинство психологов и психиатров не признавали психоанализ Фрейда, однако были исключения. С такими сторонниками психоанализа судьба свела писателя Михаила Зощенко.
   В то довоенное время он пользовался колоссальной популярностью как сатирик и юморист. Но ему самому было не до веселья. Его терзала тяжелая психическая болезнь – депрессия, упадок духа, ужасная тоска.
   «Днем я слонялся по комнате, – писал он, – не мог ни лежать, ни сидеть. А ночью меня мучили какие-то ужасные сны.
   Я раньше не видел снов. Вернее, я их видел, но я их забывал. Они были краткие и непонятные. Я их видел обычно под утро.
   Теперь же они появлялись, едва я смыкал глаза.
   Это даже не были сны. Это были кошмары, ужасные видения, от которых я в страхе просыпался.
   Я стал принимать бром, чтоб погасить эти кошмары, чтоб быть спокойней. Но бром плохо помогал мне.
   Тогда я пригласил одного врача и попросил дать мне какое-нибудь средство против этих кошмаров.
   Узнав, что я принимаю бром, врач сказал:
   – Что вы делаете! Наоборот, вам нужно видеть сны. Они возникают у вас оттого, что вы думаете о своем детстве. Только по этим снам вы разберетесь в своей болезни. Только в снах вы увидите те младенческие сцены, которые вы ищете. Только через сон вы проникнете в далекий забытый мир.
   И тогда я рассказал врачу свой последний сон, и он стал растолковывать его. Но он так толковал этот сон, что я возмутился и не поверил ему.
   Я сказал, что я видел во сне тигров и какую-то руку из стены.
   Врач сказал:
   – Это более чем ясно. Ваши родители слишком рано повели вас в зоологический сад. Там вы видели слона. Он напугал вас своим хоботом. Рука – это хобот. Хобот – это фаллос. У вас сексуальная травма.
   Я не поверил этому врачу и возмутился. И он с обидой ответил мне:
   – Я вам растолковал сон по Фрейду. Я его ученик. И нет более верной науки, которая бы вам помогла.
   Тогда я посетил еще несколько врачей. Один смеялся, говоря, что толкование снов – это вздор. Другие, наоборот, придавали снам большое значение.
   Среди этих врачей был один весьма умный врач. И я был ему очень признателен. И даже хотел стать его учеником… Он был правоверный фрейдист. В каждом поступке ребенка и взрослого он видел сексуальное. Каждый сон он расшифровывал как сон эротомана».
   Этот фрейдист просветил писателя: «Вся медицина возникла, в сущности, из одного источника, из одного культа – из науки о снах. Вся древняя, так называемая храмовая медицина развивалась и культивировалась на единственной основе – на толковании снов. В этом заключался культ Эскулапа – сына Аполлона, бога врачевания, у греков – Асклепия».
   Доля правды в таком утверждении была – но не более того. Издавна существовали разные способы и методы лечения: травами, хирургическими операциями, снадобьями, амулетами и талисманами, заклинаниями. В частности, использовали и сновидения.
   Больного оставляли на ночь в храме. Утром он рассказывал о том, что увидел во сне, жрецам. Они толковали сон, ставили диагноз и принимали те или иные меры борьбы с болезнью. Могли принести жертву в честь бога врачевания. И это в ряде случаев приносило пользу, подобно сеансу гипноза. Сходным образом действовали колдуны, знахарки, шаманы.
   Зощенко был человеком любознательным (что вообще отличает умных людей) и не удовлетворился объяснениями врачей, а стал читать учебники медицины и труды физиологов, чтобы ознакомиться с наукой о снах и сновидениях. Вот его выводы.
   «Павлов считал, что ночью человек разобщается с внешним миром. И во время сна оживают заторможенные силы, подавленные чувства, заглушенные желания.
   Это происходит оттого, что в механизме сна лежит торможение. Но это торможение частичное: оно не охватывает целиком весь наш мозг, не охватывает все пункты больших полушарий. Это торможение не спускается ниже подкорковых центров.
   Наш мозг, по мнению физиологов, имеет как бы два этажа. Высший этаж – это кора мозга. Здесь – центр контроля, логики, критики, центры приобретенных рефлексов, здесь жизненный опыт. И низший этаж – источник наследственных рефлексов, источник животных навыков, животных сил…
   Ночью высший этаж погружается в сон. В силу этого сознание отсутствует. Отсутствует контроль, критика, условные навыки.
   Низший этаж продолжает бодрствовать. Однако отсутствие контроля позволяет его обитателям проявляться в той или иной степени.
   Допустим, логика или умственное развитие затормозило или оттеснило когда-то возникший страх ребенка. При отсутствии контроля этот страх может вновь возникнуть. Но он возникает в сновидениях.
   Стало быть, сновидение есть продолжение духовной жизни, продолжение психической деятельности человека при отсутствии контроля.
   И, стало быть, сновидение может объяснить, какого рода силы тормозят человека, что устрашает его и что можно изгнать светом логики, светом сознания».
   В общем, с писателем можно согласиться. Хотя в процессе сна мозг несколько раз переходит в различные состояния, а потому временами может «включаться» и «высший этаж» сознания. Кроме того, сновидения прихотливы, и далеко не всегда можно выяснить, связаны они с той или иной болезнью или вызваны какой-то иной причиной.
   «Жизненный опыт, условные навыки уживаются с наследственным опытом, с навыками наших предков, с навыками животных, – писал Зощенко. – Как бы два мира заключены в сложном аппарате нашего мозга – мир цивилизованный и мир животного.
   Два эти мира находятся нередко в конфликте. Высшие силы борются с низшими. Побеждают их, оттесняют еще ниже, а иной раз изгоняют вовсе.
   Казалось, именно в этой борьбе – источник многих нервных страданий…
   Даже если допустить, что этот конфликт высшего с низшим является причиной нервных страданий, то эта причина не всеобъемлющая, это лишь частичная причина, далеко не главная и не основная.
   Этот конфликт высшего с низшим мог (допустим) привести к некоторым сексуальным психоневрозам. И если б наука увидела в этом конфликте, в этой борьбе единственную причину, – она не пошла бы дальше раскрытия сексуальных торможений.
   Борьба же в этой области есть в какой-то мере норма, а не патология.
   Мне кажется, что система Фрейда порочна именно в этом пункте…
   Неточность в первоначальных установках, расплывчатость в формулировках борьбы высшего с низшим создавали неточный вывод, уводили в одну сторону, в сторону сексуальных отклонений. А это не определяло дела. Это было лишь частью одного целого.
   В конфликте высшего с низшим, в столкновении атавистических влечений с чувством современного цивилизованного человека Фрейд видел источник нервных страданий. Фрейд писал: «Запрещенные ходом культурной жизни и вытесненные в глубины подсознания, эти влечения существуют и дают о себе знать, прорываясь в наше сознание в искаженном виде…» Стало быть, в победе разума над животными инстинктами была усмотрена причина трагедии. Другими словами – высокий разум подвергнут сомнению.
   История человеческой мысли знает многочисленные примеры, когда разуму приписывались беды, когда высокое сознание подвергалось нападкам, и, стало быть, трагедию человеческого разума люди видели иной раз в высоком сознании, в конфликте высшего с низшим. Им казалось, что победа сознания над низшими инстинктами несет беду, болезни, нервные страдания, слабость духа, психоневрозы.
   Это казалось трагедией, из которой был единственный выход – возврат к прошлому, возврат к природе, уход от цивилизации. Казалось, что пути человеческого разума ошибочны, искусственны, ненужны».
   Да, если согласиться в данном вопросе с Фрейдом, то, последовательно проводя до логического конца его мнение, приходишь к выводу Зощенко: «Землю населяли бы мерзавцы, с которых снята ответственность за их подлости». И еще: «Трагедия человеческого разума происходит не от высоты сознания, а от его недостатка».
   Вспоминается пример толкования сна молодой особы, приведенный Фрейдом. Если свою шляпку с двумя полями она подсознательно отождествляла с мужскими гениталиями, то возникает какая-то комическая картина. Женщине действительно стыдно было бы оказаться на улице, имея на голове подобное украшение.
   Однако, на мой взгляд, дело тут в болезненном воображении не эротоманки, а ее врача. Безусловно, «нижние этажи» нашего разума мыслят не словами, а образами, примерно так же, как это происходит у высших животных. Но почему эти образы должны принимать столь изощренные или даже извращенные формы?
   «В силу такого образного мышления сновидения нередко приобретают символический характер. Это понятно – простейшие образы, соединенные вместе, могут создать символ. И сложность этих символов неодинакова. Эта сложность меняется в зависимости от развития человека».
   С этим мнением Зощенко нетрудно согласиться. Вот только почему символы должны быть сложными? Ими оперирует не рассудок, не «высший этаж» сознания, не интеллект, а область более глубокая и древняя, которая относится к подсознанию, – «источник наследственных рефлексов, источник животных навыков, животных сил».
   В таком случае, символы не должны быть слишком сложными. Образы сновидений возможны самые разные, но их смысл должен быть простым. И, конечно же, не зацикленным почти исключительно на сексе. Неужели человек с младенчества только и озабочен удовлетворением сексуальных потребностей? Это может относиться только к тем, кто живет в комфорте, ничем всерьез не занят, не обременен избытком интеллекта и творческих устремлений. То есть это относится к сытой тупой скотине в образе человеческом.
   Возможно, Зигмунд Фрейд не был высокого мнения о роде человеческом, или его пациентами были преимущественно «половики» (назовем так озабоченных исключительно половыми проблемами), или у него самого со временем стали проявляться наклонности эротомана… Короче говоря, мир сновидений несравненно интересней, разнообразней и загадочней, чем представляется в психоанализе по Фрейду.
   Это убедительно доказал, в частности, Михаил Зощенко в своем научно-художественном произведении «Перед восходом солнца», на которое мы ссылались. Он провел кропотливый анализ своих сновидений и детских впечатлений. По его мнению, в подсознание человека врезываются страхи, возникающие еще в младенчестве: опасности извне, потери питания. Позже добавляются социальные мотивы: опасения за жизнь и здоровье не только свое, но и своих близких, страх провалиться на экзаменах, потерять работу или молодость и т. д.
   По моему мнению, принципиальная особенность толкования сновидений по Фрейду в том, что его общие выводы по теории сновидений относятся к достаточно узкому кругу людей – преимущественно невротиков, с более или менее расшатанной психикой и, как мы уже говорили, главным образом относящихся к так называемому «среднему классу», в те времена весьма немногочисленному. Сказалась и личность автора, его не только осознанные, но и бессознательные переживания, установки.
   У Фрейда речь идет о проблемах психиатрии, причем с определенным социальным уклоном и теми субъективными переживаниями, которые отчасти свойственны и самому Фрейду. Вообще, чтобы понять основы и происхождение той или иной научной, философской или религиозной концепции, надо учитывать особенности личность автора. Творчество – удел не бездушной машины, а человека со всеми его достоинствами и недостатками.

Для верующих в психоанализ

   Подозреваю, что кто-то может упрекнуть меня в предвзятом и незаслуженно негативном отношении к теории сновидений Фрейда и к его психоанализу. Отчасти это верно. Меня сильно смущают многие рассуждения Зигмунда Фрейда, которые порой трудно воспринимать всерьез.
   Фрейд, подобно Эйнштейну, признавался, что ему многое дало чтение Ф.М. Достоевского; назвал его «Братьев Карамазовых» величайшим романом из всех, когда-либо написанных. С этим можно согласиться (хотя, пожалуй, как психолог Достоевский был проницательней Фрейда). Однако в анализе идей русского писателя австрийский психиатр продемонстрировал свое интеллектуальное бессилие. По его словам, Достоевский регрессировал «к подчинению… русскому мелкодушному национализму».
   Что это за такой особенно скверный национализм, остается только догадываться. У русских какая-то скукоженная душа? Или русское национальное самосознание мелкое, в отличие, скажем, от немецкого, еврейского, английского?
   Фрейд усматривал проявление бисексуальности Федора Михайловича в том, «какое место имела в его жизни дружба с мужчинами». Как это понимать? Что мужская дружба непременно сопряжена с сексуальными отношениями? Какое-то извращенное понимание дружбы предполагал творец психоанализа.
   По его словам, «Достоевский так никогда и не освободился от угрызений совести в связи с намерением убить отца». Фрейд навязывает свой надуманный (или себе свойственный?) комплекс автору великого романа и его героям подчас с удивительной наивностью и натяжками.
   В письме Стефану Цвейгу Фрейд приписал Достоевскому «наследие душевной жизни примитивного человека, сохранившееся, однако, гораздо лучше и в более доступном сознанию, чем у других народов, виде, в русском народе». При этом он сослался на свое изучение одного (!) «подлинно русского пациента».
   Представляете? По одному невротику судить о целом народе! Причем суждение явно негативное, предвзятое, когда даже великий писатель-мыслитель унижен и оболган, поставлен в положение «недочеловека» (термин нациста Гиммлера тут вполне уместен, ибо огульно охаивается весь русский народ).
   Для Фрейда вообще характерен порочный метод перехода от отдельных частных случаев к широчайшим обобщениям. Наблюдая преимущественно невротиков, представителей зажиточных слоев населения, он распространял свой опыт (к тому же отчасти с предвзятым осмыслением) на весь род человеческий.
   Если согласиться с тем, что сексуальные устремления и запреты во многом определяют поведение человека, то область бессознательного по сути своей вырождается до уровня биологических инстинктов, вызванных действием гормонов, вырабатываемых половыми железами.
   Можно возразить: а почему бы не так? Разве человек не животное в своей биологической основе? Разве не таятся в нашей душе темные зверские инстинкты?
   Во-первых, почему обязательно инстинкты должны быть зверскими? У высших животных определяющую роль играет любовь к потомству, общительность, взаимопомощь. Без этих качеств даже хищники не смогли бы выжить и развивать свой разум.
   Во-вторых, половые отношения в животном мире вовсе не являются определяющими. Есть немало других более важных для жизни инстинктов. Любому животному требуется постоянно утолять голод или жажду, заботиться о безопасности своей и своего потомства; для детенышей характерно игровое поведение, обучение.
   В-третьих, нормальный человек отличается от животных ясным сознанием, способностью осмысливать самого себя и сознательно управлять своим поведением.
   Ехидный вопрос: а много ли таких нормальных людей? Разве нет массового стремления к удовольствиям низменным, к отрешению от разума, к максимальному комфорту и материальному богатству?
   Да, такие установки становятся все сильней и распространенней. Но не потому, что торжествует биологическая природа в человеке, а напротив – личность становится, как давно отметил Н.А. Бердяев, образом и подобием механизма. Современными людьми управляют с помощью СМРАП (напомню: средств массовой рекламы, агитации, пропаганды). Работают психотехнологии, благодаря которым почтеннейшая публика не замечает, как ей «промывают мозги» и внедряют упомянутые выше установки – до уровня подсознания. Так, люди, сами того не замечая, обретают сходство с насекомыми, а не высшими животными.
   …Шумный успех психоанализа и возвеличивание Фрейда, на мой взгляд, явления патологии общественной жизни. Они демонстрируют возможности современных СМРАП, интеллектуальную и нравственную деградацию личности, уродливо деформированной технической цивилизацией, национальными и социальными предрассудками.
   Начав с весьма субъективного толкования сновидений, Зигмунд Фрейд, давая волю своим сексуальным фантазиям, пришел, как мне представляется, к ложным обобщениям.
   Почему же психоанализ многие десятилетия пользуется широкой популярностью? Не это ли очевидное доказательство на практике (критерий истины!) верности его суждений о снах и психике человека?
   Увы, популярными могут стать ложные идеи и ничтожные личности. Все зависит от имущих власть и капиталы, от хозяев СМРАП и от того, кому выгодны данные убеждения и такой тип личности.
   Для сексуально озабоченных буржуа, бездельников, психопатов вполне понятен болезненный интерес к половой проблеме, которым спекулирует психоанализ. Для психоаналитиков их профессия приносит немалый доход при сравнительно ничтожных издержках и малой затрате труда и знаний.
   Есть и объективный фактор. Современная техническая цивилизация основана на индивидуализме, выгоде, жажде материальных ценностей и плотских утех. Она творит техногенную личность: ненасытного потребителя, приспособленца, невротика. Страдая от одиночества, дефицита общения, он (она) находят успокоение и утешение в доверительных беседах с психоаналитиком, делясь с ним своими переживаниями, внутренними конфликтами.
   В некоторых случаях на помощь могут прийти близкие, хотя и умершие люди. Вот один из таких случаев, рассказанный Людмилой Б.
   «Было такое время у меня в жизни, когда проблем стало больше, чем я могла вынести. И вот, ложась спать, я думаю (в который раз!), что был бы жив Володя, мы бы все обсудили, нашли выход.
   Конечно, нет ничего удивительного, что в эту ночь он мне приснился. Но… Сон был очень реальным, «выпуклым». Я рассказала обо всех проблемах, сомнениях. Потом мы долго беседовали. Когда я проснулась, на душе стало легко. А решение некоторых проблем нашлось во сне, получилось и в жизни».
   Безо всякой зауми или теоретических изысков можно объяснить общение в сновидении с умершим близким человеком – проявлением запечатленного в памяти его образа и обсуждением с ним трудных личных проблем. Образ умершего выступил в роли советчика, психоаналитика. И не удивительно: этот образ обрел, можно сказать, бессмертие в ее душе, и обращение к нему совершенно обоснованно.
   Мог ли образ сновидения посоветовать ей что-нибудь такое, что она и без того понимала? Да, мог. Ведь в сновидении она общалась не со своим двойником, а испытала раздвоение личности, сумев взглянуть на свои проблемы как бы с новой, несколько иной точки зрения. В любом случае сновидение помогло принять решение в состоянии неопределенности и сомнений.
   Еще один рассказ этой женщины:
   «Я находилась в больнице, через два дня должны были сделать операцию (удаление миомы). В палате читали статью ученого (кажется, английского) о снах, о «связи» с людьми любимыми, очень близкими, но умершими. В частности, говорилось о том, что если во сне вам близкий человек (умерший) указывает на какие-то части тела, говоря о болезнях, – это вам указание на заболевание этого органа.
   Услышав это, я даже вскрикнула: мой покойный муж Володя за четыре года, прожитые без него, трижды в снах предупреждал меня о болезни, просил идти к гинекологу.
   Первый сон мне приснился дней через 40 после кончины мужа. Сидим с ним в каком-то кафе и обсуждаем мою беременность, и так «реально», что когда я проснулась, долго не могла понять, что это только сон. Ведь близки мы были до последнего дня, умер Володя скоропостижно.
   Второе подобное сновидение появилось примерно год спустя. Опять говорили с Володей о том, что у меня будет ребенок. И снова тяжело выхожу из сна. Третий, можно сказать, «вещий» сон пришел еще через год. И опять разговор о моей беременности, и опять с трудом просыпаюсь, осознаю реальность.
   Таким образом, Володя меня «отправлял» к врачу-гинекологу. Интересно, что величина миомы тоже определяется неделями, как и беременность».
   О предсказаниях болезней в сновидениях мы еще поговорим. А сейчас предположим, что своими снами Людмила Б. делилась с психоаналитиком. Если этот специалист уверовал в универсальность фрейдизма, она бы услышала от него о подавленных сексуальных проблемах, комплексах и еще невесть о чем, но только не о ранних симптомах реального заболевания.
   Английский писатель Гилберт К. Честертон чутко и четко отозвался на учение Зигмунда Фрейда. Приведу фрагменты его статьи «Гамлет и психоаналитик» (1923), сохранившей свою актуальность.
   «Всякий знает в наши дни, что новая славная наука по имени психоанализ зиждется на исследовании снов. Чтобы исследовать сны, их надо видеть; а чтобы их видеть, надо спать. И вот, пока другие расточали бесценное время на легковесные ненаучные занятия, пока темные суеверные крестьяне копались в своих темных суеверных огородах во имя темной суеверной картошки, пока священники предавались благочестивой пантомиме, а поэты писали о жаворонках, я обогнал их всех на несколько веков. Не ведая устали, я прогрессивно смотрел кошмары, которые с развитием науки найдут истолкователя…
   Как выяснилось, сны – это символы; причем, насколько я понял, символизируют они непременно какую-нибудь подспудную гадость… Я ел пышку. Может быть, это означает, что – в пылу эдипова комплекса – я хотел отъесть нос моему отцу… На мой взгляд, сны не приблизили меня к познанию истины – ночью она спрятана еще глубже, чем днем…
   Меня трогает нечеловеческая наивность фрейдистов, толкующих о научной точности единственного исследования, которое абсолютно невозможно проверить. Конечно, поиски знамений в снах стары как мир… Люди знали давно, что человек нередко видит ночью то, о чем старался не думать днем. Но у народного поверья есть, по меньшей мере, одно преимущество перед ненародной наукой наших дней: оно несерьезно… У психоаналитиков смеха не отыщешь. В старину крестьянин говорил: «Слыхал? Что днем забудешь – во сне увидишь», а другие отвечали: «А-а!» – и все долго смеялись. Да и теперь, когда коровница видит во сне похороны, другая говорит: «Не иначе как к свадьбе», и обе долго хихикают… Современный и красноречивый лектор изрекает мысли куда более смешные, чем топорные шутки крестьян и коровниц, и не вызывает тени улыбки. Виной тому – нездоровая торжественность, в которой, словно в вакууме, живет теперь наука. Если бы Фрейду посчастливилось изложить свои взгляды в таверне, он имел бы очень большой успех».
   Честертон отметил озабоченность психоаналитиков проблемой Гамлета. И в наше время постановщики этой трагедии демонстрируют то же самое. Они ищут (а потому и находят) в его поведении проявление подсознательных комплексов, «чтобы не наделить совестью», как заметил Честертон. «Когда же нас призывают заменить возмездие состраданием, это значит одно: не решаясь покарать тех, кто достоин кары, современный мир карает тех, кто достоин сострадания».
   Как говорится, что греха скрывать: секс в нашей жизни играет не последнюю роль. Но те, у кого не любовь, а именно секс выпирает на первый план, – существа ущербные, психопаты и маньяки, жертвы ранней импотенции. Убог их мир, если ими руководят устремления и эмоции, относящиеся к области, расположенной ниже пояса.
   …В дневниках чешского писателя Франца Кафки, талантливого автора фантасмагорий, упоминаются сновидения. Вот запись 2 октября 1911 года.
   «Бессонная ночь. Уже третья подряд. Я хорошо засыпаю, но спустя час просыпаюсь, словно сунул голову в несуществующую дыру. Сон полностью отлетает… И с этого момента всю ночь часов до пяти я как будто и сплю, и вместе с тем яркие сны не дают мне заснуть. Я как бы формально сплю «около» себя, в то время как сам я должен биться со снами. Часам к пяти последние остатки сна уничтожены… Короче говоря, всю ночь я провожу в том состоянии, в каком здоровый человек пребывает лишь минуту перед тем, как заснуть. Когда я просыпаюсь, меня обступают все сновидения, но я остерегаюсь продумать их. На заре я вздыхаю в подушку, ибо всякая надежда на прошедшую ночь исчезла. Я думаю о тех ночах, в конце которых выбирался из сна столь глубокого, словно был заперт в скорлупе ореха.
   Страшным видением сегодня ночью был слепой ребенок, как будто дочь моей… тети, у которой вообще нет дочерей, а только сыновья, один из них однажды сломал себе ногу. Во сне существуют какие-то связи между этим ребенком и дочерью д-ра М., превращающейся, как я недавно заметил, из красивого ребенка в толстую, чопорно одетую маленькую девочку. Оба глаза слепого или плохо видящего ребенка прикрыты очками, левый глаз за довольно сильно выдвинутым вперед стеклом – молочно-серого цвета, выпученный, другой глаз сидит глубоко и прикрыт прилегающим стеклом. Для того чтобы стекло сидело оптически правильно, необходимо было вместо обычной заложенной за уши дужки применить рычажок, головку которого никак иначе нельзя было прикрепить, кроме как только к скуле, так что от стекла к скуле спускается проволочка, уходящая в продырявленное мясо и кончающаяся на кости, из которой выступает другая проволочка, заложенная за ухо.
   Вероятно, я страдаю бессонницей только потому, что пишу. Ведь как бы мало и плохо я ни писал, эти маленькие потрясения делают меня очень чувствительным, я ощущаю – особенно по вечерам и еще больше по утрам – дыхание, приближение захватывающего состояния, в котором нет предела моим возможностям, и потом не нахожу покоя из-за сплошного гула, который шумит во мне и унять который у меня нет времени. В конечном счете этот гул не что иное, как подавленная, сдерживаемая гармония; выпущенная на волю, она бы целиком наполнила меня, расширила и снова наполнила. Теперь же это состояние, порождая лишь слабые надежды, причиняет мне вред, ибо у меня нет достаточно сил вынести теперешнюю мысль, днем мне помогает видимый мир, ночь же без помех разрезает меня на части.
   При этом я всегда думаю о Париже, где во время осады и позже, до Коммуны, население северных и восточных предместий, прежде чуждое парижанам, в течение месяцев… буквально с каждым часом все ближе придвигалось переулками к центру Парижа».
   Возможно, аналогия с революционным Парижем имеет в виду подступающие к сознанию («центру разума») впечатления, эмоции, подсознательные, вытесненные из сознания образы и мысли. Но, несмотря на склонность к странным фантазиям и некоторую тягу к оккультизму, Кафка умел спокойно обдумывать сновидения:
   «Теперь я вспоминаю, что очки, виденные во сне, принадлежат моей матери, сидящей вечером возле меня и во время игры в карты не очень приветливо поглядывающей на меня сквозь пенсне. Правое стекло ее пенсне – не помню, чтобы я раньше замечал это, – ближе к глазу, чем левое».
   Конечно, это всего лишь объяснение одной детали. Но она весьма характерна и дает ключ к дальнейшим рассуждениям. Как тут не вспомнить толкования сновидений Зигмунда Фрейда! Помните, он предположил, что дамская шляпка символизирует мужской член, а ее поля – два яичка. Во сне Кафки куда более явное сходство двух стекол очков и носа, на котором они находятся, с мужскими гениталиями, а все видение – не иначе как проявление «комплекса Эдипа» – тайной страсти к своей матери.
   Фрейдист воскликнет: а почему бы и нет? Эдипов комплекс мучил Кафку, не давая уснуть. Мать обернулась девочкой, а очки и нос, сами понимаете, что означают; продырявленное мясо – очевидный символ половых сношений. Писатель боялся признаться себе в пагубной страсти, вытеснил в бессознательное свое вожделение и страдал по этой причине. Он давал сну такое примитивное толкование только потому, что боялся признаться самому себе в том, что его мучило в действительности.
   Что тут возразишь? Болезненным фантазиям нет предела, а при большом желании и небольшом напряжении ума можно что угодно свести к сексуальным мотивам. Целитель, излечись сам!
   Мне кажется, имея долгие доверительные разговоры с женщинами, нередко сексуально озабоченными, и толкуя их сны специфическим образом, Зигмунд Фрейд обрел некоторые маниакальные отклонения. Могли сказаться и его физиологические изменения с возрастом. Его собственные не вполне здоровые сексуальные фантазии стали основой для толкования чужих снов и неврозов.
   Принцип осмысления сновидения Франца Кафки так же, как Михаила Зощенко и многих других, основанный на здравом смысле и логике, отвечает научному методу, в отличие от болезненного и надуманного толкования снов Зигмундом Фрейдом и его последователями.
   Приведу пример. Я стою перед зеркалом. Вижу, что у меня срезана почти вся черепная коробка, чуть наискось, выше бровей. Поворачиваюсь (вернее, поворачивается мой двойник, похожий на манекен) и вижу со стороны, а одновременно и в зеркале, что мой затылок почти весь отсутствует. Обнаженная небольшая часть мозга словно покрыта пленкой и больше похожа на муляж. Мысль: оставшейся частью полушарий я еще могу думать, но почему не потерял зрение, хотя отсутствует затылочная часть мозга? И даже не стал хуже видеть.
   Соображаю спокойно, в полной уверенности, что такова реальность. Но в то же время испытываю чувство страха. Явное раздвоение личности: логика (работа левого полушария?) остается вне эмоций. Словно объективный анализ со стороны, подобно автомату. Однако образ настолько ярок, что усиливается чувство тревоги (работа правого полушария?), от которого просыпаюсь.
   Обдумываю сон «по горячим следам» (днем 7 марта 2010 года). Когда ложился спать, позже часа ночи, чувствовал тяжесть в голове. День был нелегкий: ездил в издательство, выступал в библиотеке, работал над книгой. Подумал: так и до инсульта можно себя довести. Уснул не сразу именно из-за тяжелой головы.
   Откуда возник образ самого себя без черепа? Намек на безумие? Нет. Даже в этом сне рассуждал рационально. Намек на то, что я глуп? Тогда отсутствовала бы только левая половина черепной коробки.
   Работая над книгой «Магия мозга – черная и белая», я просматривал материалы о серьезных черепно-мозговых травмах. По ТВ чуть раньше в какой-то передаче промелькнул эпизод об американце, часть черепа у которого снесло осколком, но человек остался жить. Кстати, в моем сне «человек без мозга» был без бороды и даже, пожалуй, и во всем остальном не похож на меня. Значит, я пребывал в образе манекена, муляжа.
   Судя по всему, мое некоторое беспокойство по поводу утомления, тяжести в голове и звона в ушах вызвало во сне образ, остававшийся в памяти. Это похоже на совет: не переусердствуй в умственной работе, а то серьезно повредишь мозг и превратишься в муляж, предмет для изучения.
   Таков ли смысл сновидения? С полной уверенностью не могу это утверждать, но ничего более правдоподобного придумать не могу.
   А если вообразить нечто неправдоподобное? Ведь обстоятельства нашей жизни сбываются порой как очевидное – невероятное!
   Так-то оно так, да только, давая волю фантазии с отстранением «критического разума», мы переходим в нечто подобное сну наяву: когда любая выдумка предстает как данность. Полное подавление рассудка эмоциями, верой, установкой. Это уже даже состояние не сна, а серьезного психического недуга.

Искусство сновидений

   Толкование сновидений по Фрейду и его психоанализ как медицинское средство принесли, пожалуй, больше вреда, чем пользы. Философы, психиатры и психологи, воспринявшие эту концепцию всерьез, как руководство к действию, приняли научный миф за реальность.
   Идеи Зигмунда Фрейда оказали заметное влияние на искусство и литературу XX века. Хорошо это или плохо, трудно сказать. Как вера в сомнительные теории – плохо. Как способ дать волю воображению, попытаться выразить образы, таящиеся в подсознании, – хорошо.
   Подобные попытки далеко не всегда удачны, подчас натужны и спекулятивны. Однако в некоторых случаях эффект получается сильный. Некоторые направления в живописи, например, многим обязаны этому учению.
   …В цивилизацию XX века властно вошли машины, механизмы. Они преобразили производство, заполонили дороги, стали в считанные минуты убивать и калечить тысячи людей на войне. Индустриализация охватила все сферы жизни людей.
   В США архитектор Франк Ллойд Райт в работе «Искусство и искусность механизма» (1906) провозгласил наступление эпохи новых образов, когда произведениями искусства становятся локомотив и пароход. Здания из стекла, стали и бетона подчеркнули переход к новой организации пространства. В живописи кубизм, конструктивизм, футуризм, абстракционизм ознаменовали отказ от подражания природным формам и объектам, разложение их на составные части и даже полное уничтожение.
   Первого ноября 1917 года Н.А. Бердяев прочел в Москве лекцию, отметив: «Мы присутствуем при кризисе искусства вообще, при глубочайших потрясениях в тысячелетних его основах. Окончательно померк старый идеал классически-прекрасного искусства, и чувствуется, что нет возврата к его образам…
   Слишком свободен стал человек, слишком опустошен своей пустой свободой, слишком обессилен длительной критической эпохой…
   Последний пласт материального мира, открывшийся Пикассо-художнику после срывания всех покровов, – призрачный, а не реальный… Это демонические гримасы скованных духов природы. Еще дальше пойти вглубь – и не будет никакой реальности, там уже внутренний строй природы, иерархия духов».
   Надо лишь уточнить: духи эти относятся к природе человека и порождены отчасти именно изменившейся реальностью, господством техники над живыми организмами, искусственных конструкций над естественными созданиями. Однако творческий дух человека восстает против этого. Бессознательно стремясь противостоять жесткой рациональной реальности, человек погружается в глубины собственного Я.
   Французский писатель, искусствовед Андре Бретон в 1924 году опубликовал «Манифест сюрреализма». Он призвал к свободе мечтаний, исканий, воображения, безумий. По его словам, «галлюцинации, иллюзии и т. п. – это такие источники удовольствия, которыми вовсе не следует пренебрегать». «Реалистическая точка зрения… представляется мне глубоко враждебной любому интеллектуальному и нравственному порыву», – писал Бретон, предлагая сбросить «бремя логики» и признать чудесное прекрасным.
   Одно из главных его положений заслуживает того, чтобы привести его если не полностью, то с небольшими купюрами:
   «Обратившись к исследованию сновидений, Фрейд имел на то веские основания… Теперь уже совершенно недопустимо, что эта весьма важная сторона нашей психической деятельности (важная хотя бы потому, что от рождения человека и до самой его смерти мысль не обнаруживает никакой прерывности… совокупность моментов грезы – даже если рассматривать одну только чистую грезу, то есть сновидения, – ничуть не меньше совокупности… моментов бодрствования) все еще привлекает так мало внимания. Меня всегда поражало, сколь различную роль и значение придает обычный наблюдатель событиям, случившимся с ним в состоянии бодрствования, и событиям, пережитым во сне… Сон, подобно самой ночи, оказывается как бы заключенным в скобки и не более чем она, способен давать советы. Столь своеобразное положение вещей наводит меня на некоторые размышления.
   Судя по всему, сон… несет следы внутренней упорядоченности. Одна только память присваивает себе право делать в нем купюры, не считаясь с переходами и превращая единый сон в совокупность отдельных сновидений. Точно так же и реальность в каждый данный момент членится в нашем сознании на отдельные образы, координация которых между собой подлежит компетенции воли… Когда же придет время логиков и философов-сновидцев?.. Почему бы мне не положиться на указания сна в большей степени, нежели на сознание, уровень которого возрастает в нас с каждым днем? Не может ли и сон также послужить решению коренных проблем жизни? Ведь в обоих случаях это одни и те же проблемы, и разве они не содержатся уже в самом сне? Разве сон менее чреват последствиями, нежели все остальное?..
   …Разум едва решается подать голос, а если и решается, то лишь затем, чтобы сообщить, что такая-то идея или такая-то женщина произвели на него впечатление. Какое именно впечатление – этого он сказать не в состоянии, показывая тем самым лишь меру своей субъективности – и ничего более… Кто сможет убедить меня, что тот аспект, в котором является разуму волнующая его идея, или выражение глаз, которое нравится ему у женщины, не является именно тем, что связывает разум с его собственными снами, приковывает его к переживаниям, которые он утратил по своей же вине? А если бы все оказалось иначе, перед ним, быть может, открылись бы безграничные возможности. Я хотел бы дать ему ключ от этой двери.
   …Сознание спящего человека полностью удовлетворяется происходящим во сне… Убивай, кради, сколько хочешь, люби в свое удовольствие. И даже если ты умрешь, то разве не с уверенностью, что восстанешь из царства мертвых? Отдайся течению событий, они не выносят, чтобы ты им противился…
   И я спрашиваю, что же это за разум (разум, неизмеримо более богатый, нежели разум бодрствующего человека), который придает сну его естественную поступь, заставляет меня совершенно спокойно воспринимать множество эпизодов, необычность которых, несомненно, потрясла бы меня, доведись им случиться в тот момент, когда я пишу эти строки…
   …Я верю, что в будущем сон и реальность – эти два столь различных, по видимости, состояния – сольются в некую абсолютную реальность, в сюрреальность… Рассказывают, что каждый день, перед тем как лечь спать, Сен-Поль Ру вывешивал на дверях своего дома в Камаре табличку, на которой можно было прочесть: ПОЭТ РАБОТАЕТ».
   Бретон так определил сюрреализм: «Чистый психический автоматизм, имеющий целью выяснить, или устно, или письменно, или любым другим способом, реальное функционирование мысли. Диктовка мысли вне всякого контроля со стороны разума, вне каких бы то ни было эстетических или нравственных соображений».
   Осталось только научиться творить во сне… Впрочем, такую возможность использовало немало деятелей искусства и литературы, применяя в качестве заменителей естественного сна наркотики, алкоголь. А в манифесте Андре Бретона слишком много надуманного и навеянного искусственной концепцией психоанализа Зигмунда Фрейда и, отчасти, Карла Юнга. В некоторых статьях на эту тему он ссылается на достижения техники, идеи философов и ученых: Канта, Пастера, Кюри.
   Английская искусствовед Мэри Холлингсворт в фундаментальной монографии «Искусство в истории человека» пишет:
   «Под влиянием идей Андре Бретона внутри группы парижских дадаистов позднее сформировалось новое художественное течение – сюрреализм. Более склонные к формализму и теоретизированию откровенно левого толка, менее анархичные, чем дадаисты, сюрреалисты предполагали вести более систематическую атаку на ценности буржуазного общества… Сюрреалистическое искусство вписывается в линию общей фантастической традиции – от средневековых изображений Ада… стремясь соединить сон и реальность в более широком «сюрреальном» пространстве, и с этой целью охотно прибегает к тревожным, пугающим, даже отталкивающим изображениям. На выставке сюрреалистов в 1936 году посетителей встречали записью истерического смеха пациентов психиатрической клиники. В картинах Сальвадора Дали нередки эротические образы, от мастурбации до оргазма, или аллюзивные фигуры, вроде священного мантисса, разновидности насекомого, самка которого в момент спаривания пожирает самца».
   Возможно, именно Сальвадору Дали в наибольшей степени удалось выразить в своих творениях фантасмагории снов, сочетание видений, порой бредовых, и реальности. Он писал:
   «Засыпая, я не просто сворачиваюсь клубком – это целая пантомима, череда определенных поз, потягиваний и подергиваний; это сокровенный танец, священнодействие, предваряющее нирвану сна.
   Для меня очевидно, что цель у нашего воображения одна – посредством символов воссоздать картину того утраченного рая и тем смягчить ужасную травму, отнявшую у нас лучшее из убежищ. При родах ужасающая реальность нового мира обрушивается на нас всей удушающей тяжестью и ослепляет яростной световой вспышкой. Этот миг навеки оттиснут в душе неистребимой печатью оцепенелой саднящей тоски. И, по всей видимости, причиной тяги к смерти довольно часто оказывается желание возвратиться туда, откуда мы появились, и вновь обрести утраченное райское блаженство.
   Но не только в смерти, а и во сне – метафоре смерти – человек обретает иллюзию искомого рая. В моем воображении сон часто предстает чудовищем с огромной тяжелой головой, удержать которую слабое, едва намеченное тело не в состоянии. И потому голову держат подпорки, костыли – это они не дают нам во сне упасть. Но стоит подпорке шелохнуться – и падение неизбежно. Я нисколько не сомневаюсь, что моим читателям знакомо это падение в пропасть, одно из самых сильных ощущений. Все мы испытали его, погружаясь в сон – «как провалился!» – или вдруг пробуждаясь в ужасе, когда сердце, кажется, готово выскочить из груди. Полагаю, что так дает о себе знать память о рождении – тот же обрыв, то же падение в пропасть.
   Теперь благодаря Фрейду мы знаем, как важны и эротически значимы символы, связанные с полетами».
   Трудно сказать, какими были бы образы и сюжеты Дали, если бы не его знакомство с «Толкованием сновидений» Зигмунда Фрейда. Мода на фрейдизм и вера в это учение сыграли заметную и преимущественно печальную роль в культуре XX века.
   На своей первой персональной выставке в Париже (1929 год) Дали, яростный неофит сюрреализма, один из своих рисунков дополнил надписью: «Приятно иногда плюнуть на портрет матери!» (ее уже не было в живых). Этим он глубоко оскорбил отца и сестру, а в ответ на возмущение друга семьи Э. Д’Орса обозвал его «образцовым дерьмом, не способным уразуметь прописные истины психоанализа».
   По словам Сальвадора Дали, он с детства «узнал всемогущую власть сна и воображения». Наивная вера в «прописные истины психоанализа» не сделала его глубоким мыслителем. Она, тем не менее, помогла раскрепостить сознание, предоставив свободу образам сновидений и воображения вторгаться в реальность и преображать ее.
   Например, в картине «Сон» (1931) из тьмы, словно из мрачных глубин бессознательного, возникает образ женщины, похожей на его возлюбленную Гала, с закрытыми глазами, без губ, на месте которых копошатся насекомые. Слева – яркие видения эротического сна: в позе борцов одетый мужчина с обнаженным, за которым, отвернувшись, стоит третий, тоже обнаженный. На постаменте другой мужчина, закрывший лицо рукой, из-под которой течет кровь. Над ним бюст то ли античного философа, то ли Фрейда…
   На примере творчества Сальвадора Дали видно, что бредовые образы и сюжеты, как бы порожденные сновидениями, в действительности создаются художником более или менее продуманно с использованием идей и символов фрейдизма. Образ Великого Мастурбатора переходит из картины в картину Дали символом эротических фантазий, отчасти гомосексуальных, стыда и страха кастрации, венерических болезней (возможно, из-за угроз отца), самоудовлетворения.
   Раскрываются ли в подобных картинах подлинные глубины подсознания? Можно ли считать их свидетельством художника, проникшего в тайную суть сновидений?
   В картине 1937 года «Сон» – огромная мягкая голова, лишенная туловища и глаз, вся на костылях и подпорках, с платком вместо уха. Свет солнечный; от пяти подпорок головы тени – по диагонали, от других объектов (небольших) почти горизонтальные. Вдали справа дома и скалы, слева – сидящая собака с подпоркой, человек, а еще – одинокая лодка на суше…
   Что это? Аллегория сна? Образы сновидения, рожденные в голове, не ощущающей тела и себя самое?
   Наконец, полотно 1944 года: «Сон, навеянный полетом пчелы вокруг граната, за миг до пробуждения». Обнаженная женщина в безмятежной позе витает над каменным постаментом, в ее руку нацелен острый штык. На нее бросаются два свирепых тигра, оскалив клыки. Один из них вылетает из пасти красного морского окуня, а тот, в свою очередь, – из вскрытого плода граната.
   Прекрасная композиция и верное сопоставление пчелы и тигра. Вполне возможен такой сон при жужжании пчелы (тигровая окраска!), услышанном во сне. В этом отношении картина имеет, можно сказать, научное обоснование. Но оно не имеет значения, ибо образы завораживают сами по себе, показывая иную реальность.
   На мой взгляд, это не только метафоры, но и мистификации. Давая волю своему воображению, художник вынужден считаться с жесткими ограничениями, без которых нет искусства. Невозможно развернуть эфемерные образы сновидений в картину: над ней требуется работать, она изображает нечто в застывших образах.
   Если сновидение лишь отчасти подвластно научному анализу, то для искусства оно подобно мечте о свободе творчества. Тем самым только еще резче отделяется работа мозга во сне и в бодрствовании.
   «Если б я мог фотографически запечатлеть те образы, что мелькают перед моим мысленным взором, когда я засыпаю, – писал С. Дали, – мне открылась бы величайшая из тайн мироздания. Надо бы изобрести прибор, улавливающий сновидческие образы, способный запечатлевать их и передавать. Хорошая живопись – лишь воспоминание о них… Вглядись – и прочтешь послание из вечности».
   Мечту реализовать сновидения отчасти удалось в фильме испанца, знаменитого французского режиссера Луиса Бунюэля «Андалусский пес» по сценарию его и Сальвадора Дали. «Этот фильм, – писал Бунюэль, – родился в результате встречи двух снов. Приехав на несколько дней в гости к Дали в Фигерас, я рассказал ему сон, который видел незадолго до этого и в котором луна была рассечена пополам облаком, а бритва разрезала глаз. В свою очередь он рассказал, что прошлой ночью ему приснилась рука, сплошь усыпанная муравьями. И добавил: «А что, если, отталкиваясь от этого, сделать фильм?»
   Поначалу его предложение не очень увлекло меня. Но вскоре мы приступили в Фигерасе к работе. Сценарий был написан меньше чем за неделю. По обоюдному согласию мы придерживались простого правила: не останавливаться на том, что требовало чисто рациональных, психологических или культурных объяснений. Открыть путь иррациональному. Принималось только то, что поражало нас, независимо от смысла».

Магия сна с разоблачением

   Лишить сновидения таинственного покрывала можно по-разному. Физиологи стараются сделать это методом естественных наук, опираясь на эксперименты, измерения, приборы, бесспорно доказанные факты. Хотя, как мы уже говорили, объективный подход к столь субъективным явлениям не может дать исчерпывающих объяснений в принципе.
   Психиатры и психологи изобретают сложные методики, пытаясь обнаружить «код сновидений», с помощью которого можно проникнуть в темную или сумеречную область бессознательного. Но не исключено, что имеют смысл и сравнительно простые принципы разгадывания загадок, которые нам предоставляют сны.
   Как пример такого подхода приведу материал Е.Р. Баландиной. Она журналист и несколько лет изучала свои и чужие сны. Она исходила из достаточно распространенных представлений: «Мы выходим из блаженного состояния сна при рождении и в конце концов погружаемся в другой, вечный сон. Сон – это своеобразное обращение к нашим эмоциям, биологическим инстинктам, возврат к более глубокому, древнему восприятию мира».
   Наталье Д., молодой женщине, приснилось, что ее квартиру обокрали, вынесли все, даже сняли обои. Женщина кричит, а ей отвечает только эхо. Вдруг появляются две собаки – большая и маленькая, они рычат на женщину, ведут себя недружелюбно.
   Этот сон – отражение действительности. Он во многом объясняет эмоциональное состояние Натальи. В этот период у нее были серьезные семейные проблемы, муж сильно пил, дело шло к разводу. Пустая квартира – это отсутствие уюта и тепла семейных отношений, собаки – это образы мужа и сына, от которых в этот период исходит агрессия, угроза ее спокойствию. Сновидение ясно показало, что женщина видит сходство между мужем и сыном и это ее сильно раздражает.
   А вот что приснилось Наталье через некоторое время, когда отношения в семье отчасти наладились. Крутая каменная лестница со старыми, потрескавшимися ступеньками, по которым она быстро поднимается вместе со своим восьмилетним сыном. Женщина спешит, ее сын отстает. Тут она вспоминает о сыне, оглядывается и видит, что лестница рушится и сын падает вниз.
   И вновь этот сон отражает реальное положение дел. Наталье очень хочется поскорее преодолеть этот не слишком радостный, надоевший отрезок своей жизни (старые, полуразвалившиеся ступеньки). Она так занята собой, что забывает о сыне. Сон подсказывает ей: надо обратить внимание на своего ребенка; связь с ним слабеет и может оборваться навсегда.
   Разгадка «вещего» сна. Молодому человеку снится, что он в квартире своей бабушки. День, светит яркое солнце. Молодой человек сидит на диване перед бабушкиной спальней, дверь в которую открыта.
   Внезапно посреди комнаты появляется старуха. Она высокая, очень худая, одета в длинное белое одеяние, сплошь расписанное орнаментами, седые волосы гладко зачесаны. Она стоит неподвижно, руки вдоль тела, и пристально смотрит в сторону спальни. Ее глаза полузакрыты, слегка видны ее зрачки – абсолютно белые.
   Молодой человек пытается прогнать старуху: толкает, закрывает ей глаза руками, но все напрасно. Не двигаясь, она приоткрывает рот и с хрипом начинает втягивать в себя воздух. Молодой человек чувствует, как неведомая сила начинает затягивать его в эту неподвижную белую фигуру. Он сопротивляется изо всех сил, но тщетно… Последнее, что он видит: в дверном проеме на веревке висит его бабушка, она мертва.
   Молодой человек проснулся, задыхаясь. После этого долго не мог уснуть. В голову лезли всякие тревожные мысли. И первая мысль о том, что за пожилой женщиной приходила сама Смерть и надо готовиться к самому худшему.
   Этот «вещий» сон проверен временем. С тех пор прошло пять лет, а «повешенная» в сновидении бабушка здравствует и поныне.
   Как же объяснить этот сон? Судя по всему, столь страшная картинка вызвана именно приступом удушья (возможно, от неправильного положения), длившимся, быть может, несколько секунд. В мозг поступил тревожный сигнал и вызвал видение Смерти…
   При чем тут бабушка? Ну, это уже совсем просто. Во сне образ Смерти «привязался» к самому старому члену семьи. К тому же бабушка частенько говорила о том, как и где ее похоронить (особенно когда чувствовала недомогание). Старуха-Смерть, с хрипом втягивающая в себя воздух, повешенный – все эти страшные образы спровоцировал реальный приступ удушья.
   Из серии общения с покойниками. «Спустя 4 месяца со дня смерти моего друга, ночью, накануне Дня поминовения усопших (В Беларуси этот праздник называется «Дзяды») мне приснилось, будто я в черной рубашке сижу перед журнальным столиком, на котором горит свеча. Появляется мой умерший знакомый, и я ему говорю (о нем самом): «Посмотри, я в черной рубашке, ведь умер мой друг». Он молча садится рядом со мной, я вижу, как по его лицу градом текут слезы. И тут я проснулась. Было три часа ночи. Я ужасно замерзла, руки и ноги были ледяные. Это – в июле! Что же могут сказать в этом случае «специалисты»?
   Разумеется, я общалась с привидением. Как всем известно, визиты потусторонних посетителей всегда сопровождаются могильным холодом. Значит, я могу общаться с духами…
   Увы, все гораздо проще и лишено мистицизма. Не видение-привидение причина холода. Наоборот, именно внешняя причина (как и в предыдущем случае) спровоцировала такой сон. Эта летняя ночь была холоднее, чем обычно, поднялся ветер, форточка приоткрылась. Я спала под тонкой простыней и, замерзнув, проснулась.
   Вообще, мне часто снятся умершие. Причем даже те, кто не имеет ко мне ни малейшего отношения. Например, Майкл Джексон. На второй день после его кончины мне приснился сон: я присутствую на пресс-конференции Майкла. Сижу в первом ряду. Присутствующие знают о том, что знаменитый певец-танцор мертв. Обстановка отнюдь не траурная. Сам Джексон, молодой, красивый, энергичный, все время шутит и весело отвечает на вопросы. Тут он подмигивает мне, приглашает сесть рядом. Ничуть не смущаясь, поднимаюсь на сцену, придвигаю стул. Мы принимаемся весело болтать (о чем – не помню).
   Конечно, заманчиво предположить, что я увидела Майкла по дороге на небеса, так сказать, в преддверии рая. Однако это предположение просто смешно.
   Смерть Майкла Джексона яростно тиражировалась во всех СМИ, это и повлияло на мои сновидения. Но, я думаю, дело не только в этом. Как опытный сновидец, я знаю, что в своих снах могу общаться с кем угодно. В том числе и с людьми, которых нет в живых. Меня это совершенно не пугает, а наоборот, увлекает. Я, как по волшебству, «оживляю» человека в своих снах. И этот же «фокус» я и проделала в случае с Майклом Джексоном. А то, что он в моем сновидении был весел и радостен – так это отражение моих мыслей. Тяжело больной человек наконец-таки избавился от своих страданий… Как видите, ничего мистического!
   Другой сон имеет отношение к смерти одного из моих друзей, – пишет Елена Баландина, журналистка из Минска. – Он умер в 30 лет от болезни, которая донимала его в течение года. Недуг сопровождали периодические сильные приступы боли. Он пытался лечиться самостоятельно, не обращаясь к врачам. Как многие его друзья, я просила его лечь в больницу на обследование. Наши просьбы он оставлял без внимания.
   За два-три месяца до его смерти мне приснился такой сон. Я стою на огромной поляне, в конце которой большая насыпь: в ней – два входа. И в один вход, и во второй стоит большая очередь людей. Сразу же за насыпью начинается лес. Я знаю, что этим людям какие-то существа (наподобие сфинксов) загадывают загадки, и те, кто их отгадает, проходят. Я также знаю – мне не надо стоять в очереди.
   Вхожу в лес, где деревья четко выстроены по линиям, на одном и том же расстоянии друг от друга, и расстояния между полосами тоже одинаковые. Идет сильный дождь. Со мной кто-то идет, я пока не обращаю на него внимания. Смотрю на этот дождливый, геометрический лес, и мне становится ужасно тоскливо, понимаю – мне здесь делать нечего. Хочу уйти, поворачиваюсь к своим спутникам – один из них мой друг. Говорю ему: «Пойдем отсюда». Но он машет головой и отвечает: «Я остаюсь, смотри, что я тут нашел». Приглядываюсь, а у него в руках омерзительное существо. Оно размером с кошку. Этот монстрик отдаленно напоминает жабу, только его очертания бесформенные, и цвет грязно-серый, почти черный.
   Так мой друг и остался в этом странном лесу, вместе со своей отвратительной находкой. После его смерти я вспомнила этот сон. Разумеется, можно пофантазировать и увидеть в этом видении потусторонний мир, можно сказать, Переход, где души умерших проходят некий обряд, после которого «распределяются», кто куда.
   Однако, к большому разочарованию любителей мистики, этот сон явился отражением самых обычных, земных дел. Вне всяких сомнений, что это видение вызвано тревогой за друга, интуитивным чувством приближающейся трагедии. Ведь я понимала, что тяжелая болезнь, если ее не лечить, может привести к смерти. И какое горе, сколько слез принесет смерть молодого человека его семье, его друзьям. Вот и получилось: лес, где каждое дерево расположено на равном расстоянии друг от друга, – это кладбище, черное существо в руках моего друга, – его болезнь, которую он не отпускает. Ну а дождь – это слезы его родных и близких.
   Вообще, образ странного существа, которое вызывает тревогу и омерзение, не впервые приходит в мои сны. И этот образ означает болезнь, теперь я уже это поняла. Все началось с этого сна. Я иду по городу, вокруг меня люди, спешат кто куда. Вдруг я замечаю в толпе мерзкое существо, карлика. Он был абсолютно лыс, обнажен, кожа ссохшаяся, сморщенная, темно-коричневого цвета, как у мумии. Черты его лица застыли в злобно ухмыляющейся гримасе. Взгляд неподвижный, неморгающий, как у змеи.
   Карлик двигался параллельно, на небольшом расстоянии от меня, не отставая ни на шаг. Он не отрываясь смотрел на меня, и мне было так страшно… Я понимала: рано или поздно это существо нападет на меня. И поэтому дала себе команду быстрее проснуться (за многие годы я выработала в себе такую привычку, так как мне часто снились кошмары). Я проснулась в холодном поту, с сильным чувством тревоги. Было ощущение, что надвигается какая-то беда…
   Через четыре дня я свалилась с гриппом (хотя до этого чувствовала себя нормально). Вот и объяснение моему «кошмарику». Я уже была больна, но еще этого не чувствовала. Но ведь организм не обманешь! Он-то уже знал о присутствии вируса, вот и «высказал» мне это. Подсознание предупредило меня, явив болезнь в виде страшного, преследующего меня существа.
   И этот, и предыдущий сон можно назвать снами вещими. Однако они вполне объяснимы, надо только захотеть с ними «поработать», и на первый взгляд фантастические, парадоксальные образы обретают реалистичные черты. Они показывают Зазеркалье, причем ваше собственное, «изнанку» вашего сознания, самую суть. Подсознание выстраивает перед нами образы-загадки, головоломки, шарады.
   Если тот или иной сон врезался в память – это неспроста. С каждым разгаданным сновидением вы приближаетесь к познанию себя самого. Постепенно, шаг за шагом, «кодируя» собственные сновидения, можно избавиться от застарелых страхов, комплексов, увидеть текущее состояние дел, обратную сторону ваших отношений с людьми, с которыми вы имеете дело, с родными и близкими. Сновидения не просто биологическая потребность организма, они – мощный инструмент к пониманию своей личности».
   (Трудно не согласиться с таким суждением. Образ мерзкого карлика, олицетворяющего болезнетворный вирус, вроде бы вполне подходит. Хотя, оказывается, странное существо, вызывающее омерзение, тревожит не впервые. В первом случае оно находилось в руках другого человека. Создается впечатление, что «кошмарики» могут свидетельствовать о душевной тревоге, не обязательно связанной с инфекцией. Поэтому следовало бы обдумать и другие варианты. Толковать сновидения желательно не в одном варианте.)
   «Сон любит парадоксы и необычные повороты, – делает вывод Елена, – часто основанные на буквальности метафор. Если систематически толковать собственные сны, вскоре можно разобраться, где обратное, а где прямое значение…»
   Каждый из нас в сновидении всесилен. Если отнестись к этому серьезно, в конце концов становишься властелином своих снов. Можно даже управлять ими. Вызывать по желанию то или иное видение, задавать вопросы – и получать ответы. Разговаривать с собой на более глубоком уровне, где, возможно, скрывается самая наша суть, тайные желания, возможности, о которых, находясь в состоянии бодрствования, не догадаешься.
   Чем богаче и разнообразнее внутренний мир человека, чем ярче его палитра чувств, тем интереснее и содержательнее его сновидения, тем более интенсивна их цветовая гамма (такой эффект может наблюдаться и в результате использования наркотиков). Считается, что более тесную связь со своими снами имеют люди с творческим началом. Если вспомнить о Сальвадоре Дали, то большинство его картин – это образы из его сновидений, результат совместной работы его кисти и подсознания.
   А Льюис Кэрролл? Его «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье» – гениальное воплощение сновидений. Хотя он на своем профессиональном поприще – математике – не достиг такого успеха. Возможно, потому, что тут требуются логика, твердый и точный расчет, критическое осмысление различных вариантов решения.
   Можно, конечно, не вникать в «сонные» премудрости, а воспользоваться обычным сонником. Однако следует понимать – каждый из нас уникален. Как можно понять самого себя с помощью стандартных, обобщенных толкований, неизвестно кем написанных?
   Полезно составить собственный, индивидуальный сонник – «ночной дневник». Через какое-то время он станет ключом, который откроет дверь в ваш самый потаенный мир вашего подсознания. И это сделает вашу жизнь намного полноценней и красочней, а вашу личность гармоничнее.
   Сновидение показывает ученому решение той задачи, над которой он работает, музыканту – мелодию, художнику – картину, писателю – новый сюжет… Наконец, оно может предсказать то, что, по всей вероятности, случится в будущем. Но не из «потусторонних» источников, а на основе нашего разума и его активной подсознательной деятельности.
   Такое отношение к познанию сновидений выглядит достаточно убедительно. Хотя это всего лишь одно из частных мнений человека, опирающегося не на глубокие специальные научные знания, а главным образом на здравый смысл. Но может ли вообще быть научно обоснованная теория сновидений?
   На этот вопрос Зигмунд Фрейд ответил: «Я считаю своим долгом утверждать, что сновидение действительно имеет значение и что действительно возможен научный метод его толкований».
   С первой частью его утверждения можно полностью согласиться. Однако вторая часть требует уточнения. Трудно сказать, что подразумевал Зигмунд Фрейд под «научным методом толкования сновидений». Во всяком случае, не совсем то, что принято в естествознании. Научный метод требует убедительных доказательств и возможность проверки. Но как можно судить о сновидении с таких позиций? Невозможно даже проверить, насколько верно передает содержание сна тот, кто его видел, не говоря уже о множестве деталей, которые он мог забыть при пробуждении.
   Даже один и тот же кинофильм или рисунок можно толковать по-разному. Что уж говорить о сновидении, да еще и с чужих слов. Тут многое зависит, помимо всего прочего, от рассказчика. Толкователь имеет прекрасную возможность дать волю своей фантазии, применить тот метод, который ему нравится, представляется единственно верным. А проверить подобные домыслы практически невозможно.
   Скажем, предложенный Фрейдом способ толкования сновидений никак не отвечает требованиям научного метода и вызывает большие сомнения. В лучшем случае, это одна из множества гипотез, требующая существенных изменений, дополнений, оговорок. Но если, к примеру, сторонник теории Фрейда убежден, что шляпа с острым верхом и загнутыми полями символизирует мужские половые органы, то тут ничего не возразишь: как он желает, так и полагает.
   При толковании сновидений следует говорить не о достоверности, а о вероятности того или иного предположения. Если речь идет о вещих снах, то надо иметь в виду, что их сбывчивость узнается через некоторое время, а потому имеется возможность невольно подогнать сновидение под это событие. К тому же следует помнить о совпадениях, которые нередки в нашей жизни.

Глава 3. Особые состояния сознания

Для объяснения психической жизни мы должны работать с механизмами, внешними по отношению к сознанию, – с происходящими в сфере бессознательного событиями, которые, конечно, сами по себе не могут быть переведены в форму, доступную непосредственному восприятию, а могут лишь мыслиться в форме психических или физических символов или аналогий.
Карл Ясперс

Наука о том, чего нет в природе

   В сновидении сознание переходит в измененное состояние сознания. Можно сказать иначе: пребывает в мире ином, со своими особенностями пространства-времени, но без материальной основы. Здесь бывают провалы во времени или переходы к его обратному ходу: от события к его вымышленным причинам, когда при пробуждении воспоминание промысливает видения «задним числом». Хотя есть и другая версия: во сне в считанные секунды человек может вообразить множество событий, увидев их как бы в режиме реального времени.
   Мир сновидения открывает человеку необычайные возможности: полеты в воздухе, подобно бесплотному духу, перемещение в пространстве на любые расстояния за кратчайшие сроки. В этом мире нередко нарушены причинно-следственные связи, присутствуют, словно живые, умершие люди. Чаще всего это воспринимается спящим совершенно естественно, без сомнений.
   У мира сновидения есть одна принципиальная особенность: он исчезает при пробуждении. Лишь немногие его события и образы остаются в памяти. Он поистине идеален и предельно субъективен: достояние только того, кто его видит и переживает во сне.
   Научная теория сновидений, возможно, всегда будет идеалом, к которому следует стремиться, хотя он недостижим (для истинных идеалов это весьма характерно). Ведь подлинно научный метод требует возможности проверки, убедительных доказательств, максимальной объективности. Этого невозможно достигнуть, когда речь идет о субъективном и пропадающем, как мираж, сновидении. Примерно той же точки зрения придерживался швейцарский ученый и философ Карл Густав Юнг (1875–1961), сначала сторонник, а затем критик концепции Фрейда.
   Как признавался Юнг, он уделял внимание снам не потому, что у него «есть какая-то таинственная теория сновидений», а «лишь вследствие затруднений». «Поэтому, – писал он, – я и пытаюсь обнаружить нечто в сновидениях, ведь они все же дают образы воображения, они указывают хотя бы на что-то, а это все-таки больше, чем ничего. Я даже абсолютно не уверен, заслуживает ли вообще мой способ работы со сновидениями того, чтобы быть названным методом».
   Сновидения как продукт деятельности организма, в частности мозга, являются не только объективным феноменом, но и проявлением конкретной личности, а потому имеют в значительной степени субъективный характер. Мы не можем проникнуть в мир чужих снов и вынуждены судить о нем со слов сновидца.
   Отчасти это напоминает восстановление следователем преступления по немногим фактам и отрывочным воспоминаниям случайных свидетелей. Причем их показания могут – как обычно бывает – не совпадать или даже противоречить одно другому. Только в крайне редких и простейших случаях можно по столь ненадежным данным выстроить полную картину происшествия.
   У сновидений и тут серьезное осложнение. Когда дело касается нас и наших снов, то что-то еще можно восстановить в памяти. Хотя далеко не всегда поймешь – то ли вспоминаешь то, что увидел во сне, то ли домысливаешь те или иные детали. В некоторых случаях сновидение возникает в момент пробуждения как вихрь воображаемых картин. Причем они, подобно киноленте, запущенной вспять, могут, по-видимому, проходить в «обратном потоке времени».
   Есть и другой вариант. На картинах нередко изображают эпизод, который наше воображение легко и практически мгновенно разворачивает в динамичное действие. Мы способны ясно представить, что происходило прежде и что последует потом. На таком принципе построены, в частности, картины на библейские темы. Когда известен контекст, достаточно пары слов, чтобы понять, о чем идет речь.
   В тайниках нашей памяти («ближнее подсознание») хранится бесчисленное множество слов, образов, картин, мыслей, эпизодов. Порой достаточно одного намека, случайного события, и оттуда проявляется то, что связано прямо, косвенно или каким-то непостижимым образом с этим намеком или событием.
   Для некоторых снов характерны то ли обращения времени вспять, то ли мгновенно возникшие образы, которые наше воображение тотчас переводит в картину развернутого сновидения. Возможно, это сопоставимо с дублированием файла на компьютере. Пара легких движений, и целая книга или ее фрагмент скопированы.
   Складывается впечатление, что в состоянии бодрствования наш мозг оперирует почти исключительно словами. В сновидениях абсолютно преобладают зримые образы.
   Сигналы из подсознания должны к нам поступать с предельно доступной четкостью и посредством символов ясных, подобно дорожным знакам. Это может быть подобием притч, сказочных образов, которые были популярным средством передачи мысли в древности. Вряд ли при этом вовсе исключается работа рассудка.
   Например, недавно я читал во сне договор с издательством. Начало сновидения запомнилось благодаря странности: «Сегодня, в светлое воскресенье…» Мне хотелось выяснить, когда требуется сдать рукопись издательству и каким предполагается ее объем. Но сделать это мешало недоумение: почему договор начинается так необычно, и какого числа было это светлое воскресенье? (То, что официальный документ составлен в воскресный день, меня почему-то не удивило.)
   Можно ли считать такой сон проявлением «коллективного бессознательного» (по К. Юнгу) или глубинных рефлексов? Сомнительно. Возникли не только образы, но и слова. Значит, отчасти проявилось и сознание. Все относилось к частному случаю, к тому же в связи с деловыми конкретными отношениями.
   Правда, в сновидениях, насколько я мог убедиться, слова не складываются в тексты, имеющие сколько-нибудь значительную смысловую нагрузку. А тут – связный текст, размышления по этому поводу. Сплошной натурализм.
   Помню, в детстве меня не раз преследовал кошмар падения с крыши высокого дома (мы нередко лазили по крышам). Самое страшное переживание было, когда я висел на большой высоте, вцепившись в карниз. Он отгибался, пальцы мои скользили. Я сорвался, и в полете, прежде чем врезаться в землю, мысль: это не сон, это – смерть. Проснулся, как от удара.
   В этом случае переживания во сне были так сильны и реальны, что пробудили сознание, воспринявшее видение как реальность. То же самое происходит, по-видимому, при галлюцинациях.
   Однажды в юности я проснулся лунной ночью и увидел, что на стуле перед моей кроватью сидит белая бледная фигура, призрак. Без чувства страха я приподнялся и протянул к ней руку. Ощутил прохладу, опустился на кровать и заснул.
   Что произошло? Мистик без тени сомнения определит: это было привидение. Другой вариант: все произошло во сне. Третий – галлюцинация, вызванная одиночеством (я тогда жил один несколько дней). Четвертый – столб лунного света вызвал образ фигуры сидящего человека.
   Не исключен любой из этих вариантов, а первый вполне может быть образным выражением любого из трех остальных. Самое главное, что невозможно отдать – объективно – явное предпочтение какой-то одной из последних трех версий. И подобных случаев при толковании сновидений великое множество.
   Почти одновременно с «Толкованием сновидений» Зигмунда Фрейда весной 1901 года французский философ Анри Бергсон сделал в Парижском психологическом институте доклад «Сновидение». С некоторыми идеями Бергсона имеет смысл познакомиться хотя бы потому, что о них психологи и физиологи упоминают редко.
   Немецкий физиолог Иоганнес Мюллер предположил, что вызывают сновидения светлые пятна и полосы, которые возникают при закрытых веках. Анри Бергсон развил эту мысль. Он привел примеры влияния внешних раздражителей – световых и звуковых – на характер сновидений, упомянув и о «творческих снах», вызывающих оригинальные мысли, образы, мелодии.
   Он привел примеры «наведенных» (скажем так) сновидений: спящему снился пожар театра, а затем и всего города с трагическими сценами: морской офицер увидел вспышки молний, услышал гром, присутствовал при битве, когда пушки извергали огонь. Лунные лучи нередко вызывают во сне образ девушки…
   Бергсон отметил, что при повторении сна полета в воздухе у него возникала мысль: «До сего времени я имел иллюзию полета, но на этот раз – это реальность. Передо мной ясное доказательство, что возможно освободиться от законов тяжести». (Значит, его сознание в этот момент частично пробудилось, рассудок производил логические операции, не отличая иллюзию от реальности.)
   Анри Бергсон одним из первых высказал гипотезу: личность меняется в состоянии бодрствования и во сне. Он считал, что «воспоминания и только воспоминания ткут наши сновидения». Но эти воспоминания мы часто извлекаем «из самых темных глубин нашего прошлого». Они могут быть восприняты нами во время бодрствования «почти бессознательно».
   По его мнению, в глубинах памяти сохраняется почти все, что мы чувствовали, воспринимали, думали, желали. Во время сна эти воспоминания способны пробиваться из «подпочвы сознания». «Они встают, мечутся, исполняют во мраке бессознательного грандиозный танец мертвецов. И все бегут к двери, только что приоткрывшейся, все желали бы пройти в нее, но они не могут это сделать, так как их слишком много».
   Какие из этих образов, погребенных в бездне подсознания, пробьются во сне к свету сознания? По мнению Бергсона – те, которым помогают либо внешние раздражители, либо внутренние, либо пятна, возникающие при закрытых веках (позже он назвал их «зрительной пылью»). «Сновидение – это умственная жизнь целиком, но с уменьшенным напряжением, усилием и телесным движением».
   Завершил он свой доклад так: «Исследовать глубочайшие тайники бессознательного, работать над тем, что я… назвал подпочвой сознания, – такова будет главная задача психологии в наступающем столетии. Я не сомневаюсь, что ее ожидают там прекрасные открытия…»
   Его надежда сбылась лишь отчасти. Несмотря на жадное внимание к проблеме бессознательного и серьезные открытия, многое в ней по-прежнему остается загадочным. Наибольшие успехи, пожалуй, относятся к познанию физиологии сна в связи с достижениями биофизики, нейробиологии, биохимии, кибернетики.
   В частности, в экспериментах, когда фиксировались движения во сне глазных яблок, регистрировались электромагнитные потенциалы отделов мозга. Связаны ли эти показатели со сновидениями? Выяснилось, что люди видят их и в те моменты, когда движение глаз не отмечается. Причем в это время видения во сне порой бывают яркими, эмоционально насыщенными. У тех, кто ослеп из-за поражения зрительных нервов, несмотря на отсутствие движений глаз, сновидения бывают так же, как у всех прочих. Но если человек слеп от рождения, то он снов не видит.
   Последнее обстоятельство показывает, что выражение «видеть сны», несмотря на то, что мы их воображаем, оправдывается и с медицинской точки зрения. Полностью подтвердилось предположение А. Бергсона, что только воспоминания лежат в основе зрительных образов, которые приходят нам во сне. Впрочем, задолго до А. Бергсона выдающийся русский ученый И.М. Сеченов писал, что в сновидениях происходят «небывалые комбинации бывалых впечатлений».
   Свое мнение высказал и наш знаменитый физиолог, невропатолог и психиатр В.М. Бехтерев: «По крайней мере, мои наблюдения говорят, что сновидения взрослых могут иметь крайне разнообразный характер и стоят в связи как с внешними воздействиями и состояниями, предшествующими сну, а в других случаях с раздражениями, приходящими в период сна, так и сосредоточением перед сном на том или ином предмете, который может быть желаемым или нежеланным для него, и, наконец, с общим тоном или настроением, с которым человек засыпает, а равно с теми или другими явлениями в сфере органической».
   Научное изучение даже такого сугубо субъективного, личного и эфемерного феномена, как сновидение, как выяснилось, не только возможно, но и проводится успешно, выясняя немало интересных объективных закономерностей.
   …Если некорректно называть научным предложенный Фрейдом метод толкования сновидений (и не только его гипотезы), то исследовать характер, причины и последствия сновидений не только можно, но и необходимо. Вспомним высказывание одного из крупных исследователей в этой области – биохимика Мишеля Жуве: «Кто познает тайну сна, познает тайну мозга».
   Примерно о том же самом написал в конце XIX века немецкий профессор Карл дю Прель в книге «Философия мистики»: «В решении загадки о человеке сон имеет такое же существенное значение, как и бодрствование; они восполняют друг друга, и человек останется непонятым до тех пор, пока не будут приняты во внимание обе стороны отношения его к природе».
   Подобные утверждения на первый взгляд кажутся преувеличением. Все-таки тайны мозга более широки и разнообразны, чем загадки сна. Более вероятно, что людям никогда не удастся исчерпывающе объяснить и то, и другое. Согласно расширенному толкованию теоремы Геделя (в частном случае она относится к математике), невозможно сделать полное описание системы, не выходя за ее пределы.
   Мне кажется, точнее было бы утверждать: познание тайны мозга есть и познание тайны Вселенной. Ведь понимание «только лишь» эволюции нервной системы и головного мозга уводит к проблемам происхождения живых организмов, Земли, Солнечной системы, мироздания.
   Если чуть уточнить приведенное выше высказывание, оно станет бесспорным: кто познает тайну сна, тот познает тайну бессознательного. А эта область нашей души не только загадочна, но и почти беспредельна. По некоторым данным, на бессознательном уровне перерабатывается в секунду примерно 10 миллиардов битов информации, тогда как осознать за тот же срок можно всего лишь около 100 битов информации. (Такие подсчеты не учитывают качество и значимость информации.)

Физиология сна

   Что происходит с нами, когда мы спим? Простейший ответ – мозг в это время отдыхает. Опровержение предоставляет сам факт существования сновидений, когда мозг активно работает. Даже во время глубокого сна он продолжает регулировать работу внутренних органов.
   Еще в XIX веке многие ученые и философы пришли к мнению, что при сновидениях разум человека находится в промежуточной стадии между бодрствованием и покоем. Некоторые сочли это состояние особой формой психоза, душевной болезни.
   О сходстве сновидений и галлюцинаций писал русский психолог и психиатр В.Х. Кандинский. Он сам во время приступов шизофрении видел, можно сказать, сны наяву. Так, ему казалось, будто он очутился в чреве крокодила и пытался выбраться оттуда, находясь на самом деле в больничном коридоре.
   Это можно сопоставить с поведением людей при сомнамбулизме, когда они, не просыпаясь, встают, ходят, совершают какие-то действия. Все происходит бессознательно или даже автоматически, а после пробуждения сомнамбула не помнит о том, что с ним произошло. На этом основании швейцарский сомнолог (исследователь сна) профессор А. Борбели сделал вывод: «В определенном смысле можно сказать, что снохождение противоположно сновидениям. Когда мы видим сны, то погружаемся в яркий и насыщенный красками мир, в котором происходят всякие фантастические события, однако в это время, за исключением коротких мышечных подергиваний и быстрых движений глаз, никаких движений быть не может…
   Сомнамбула же, наоборот, передвигается, как в бодрствовании, но при этом находится в сумеречном состоянии без сновидений… Существование двух крайних явлений – снохождения и сновидений – показывает, что сон – это не одно состояние, а скорее целый набор разных состояний, среди которых есть и глубокое погружение во внутренний мир, и демонстрация, как бы в бодрствовании, внешней активности».

   При галлюцинациях сознание сохраняется, а человек переживает и обдумывает их, как реальные объекты. Он видит, можно сказать, сон наяву.
   Продолжительность сна у взрослых людей обычно 7–8 часов. Некоторым достаточно бывает 3–4 часов. Мне в возрасте 30–50 лет приходилось по несколько дней подряд спать примерно 4 часа. Если меньше – чувствовал себя плохо и вынужден был при случае «досыпать», хотя бы частями, один час. Примерно 12 часов в сутки я работал как геолог, а вечерами и ночью писал статьи и книги. Иногда «отключался» на несколько минут: бывали дни, когда спал 6–7 часов. Обычно сновидений не видел (во всяком случае, не запоминал).
   На мой взгляд, многое зависит от физического и морального состояния человека, интенсивности работы, интереса к ней, эмоционального подъема или упадка. Говорят, Наполеон спал очень мало и говорил, что долго спят только инвалиды и дураки. С этим трудно согласиться. Во-первых, точно не известно, когда и сколько он спал. Во-вторых, немало умных людей спит по 8—10 часов, утверждая, что немало светлых мыслей осеняет их во сне.
   Окружающая среда также сказывается на чередовании бодрствования и сна. Работая летом за Полярным кругом при круглосуточном солнечном дне, теряешь ощущение утра и вечера. По-видимому, наш биоритм активности и отдыха зависит главным образом от состояния организма, а также от привычного чередования дня и ночи.
   В середине прошлого века молодой биолог Юджин Азеринский отметил, что у спящих младенцев временами движутся глаза под закрытыми веками. Выяснилось, что у взрослых происходит то же самое несколько раз при ночном сне. Вместе со своим руководителем Н. Клейтманом он опубликовал статью, в которой быстрые движения глаз (БДГ) связывали – на основании опытов – с особой фазой сна, во время которой человек чаще всего видит сновидения.
   С помощью фаллографа – прибора, измеряющего объем мужского полового органа, – ученые выяснили, что в период «быстрого сна» временами проявляется активность фаллоса (эрекция). Возможно, в такие моменты мужчины видят эротические сны. Первично, по-видимому, сугубо физиологическое явление притока крови к данному органу. Ведь даже у младенцев отмечаются элементы эрекции, тогда как эротические видения вряд ли им доступны.
   «Быстрый сон» наиболее длителен у младенцев; есть он и у животных. Для высших животных он необходим. Однако смысл его остается загадочным.
   Клейтман предположил: «Будучи проявлением более низкого уровня активности мозга, сон может и не выполнять никаких функций». Но всегда ли во сне активность мозга находится на сравнительно низком уровне? Все ли его отделы, нейроны одинаково ведут себя во сне? Если у младенцев какую-то важную роль играет «быстрый сон» и он есть у животных, значит, он выполняет какие-то важные физиологические функции. Природа, в отличие от людей, всегда творит со смыслом, который мы часто не способны понять.
   С середины прошлого века ученые стали исследовать физиологию сна с помощью экспериментов и научного метода, в частности, с помощью электроэнцефалографии (ЭЭГ).
   Как выяснилось, во сне происходит ряд характерных изменений электрической активности мозга.
   Для бодрствования характерны электромагнитные волны (ЭМВ) низкой амплитуды и высокой частоты (альфа-ритм) – мелкие частые зубчики на графике. При засыпании возникает так называемый бета-ритм. Через некоторое время при неглубоком сне появляются «веретена»: периодически возрастает амплитуда колебаний. При глубоком сне помимо «веретен» возникают медленные тета-волны высокой амплитуды и низкой частоты. Когда они начинают преобладать, сон становится очень глубоким. При этом уменьшается частота сердечных сокращений, снижаются кровяное давление и температура тела. Эти фазы сна называют уравнительной, парадоксальной, ультрапарадоксальной и наркотической.
   В течение ночного сна фазы сна несколько раз чередуются без каких-то общих закономерностей: многое зависит от конкретного человека, его физического и духовного состояния перед сном, внешних воздействий на той или другой стадии. Порой течение сна могут нарушить образы, всплывающие из подсознания, но чаще всего они связаны с какими-то сигналами извне или из тех или иных органов тела.
   Во сне слабеют, заторможены активные связи субъекта с окружающим миром. Однако физиологические процессы продолжаются, а временами возрастает активность нейронов отдельных структур мозга. Обычно глубокий сон длится 1–1,5 часа. Затем появляются ЭМВ низкой амплитуды и высокой частоты (бета-ритм). Они характерны для бодрствования, и поэтому эту фазу сна назвали парадоксальной. В это время человек обычно видит и запоминает сновидения.
   Но если электрическая активность мозга в это время такая же, как при бодрствовании, а при этом человек видит сны, то логично предположить, что отдыхает только тело, в отличие от мозга. Если же он не отдыхает, то эта фаза сна для него не имеет значения или даже вредна. На добровольцах были проведены многочисленные опыты. Оказалось, что если их постоянно будить во время парадоксальной фазы сна, это вызывает у них нарушения психики.
   Что же вызывает сон? Была предложена так называемая гуморальная теория (от латинского «гумор» – жидкость): сон вызывают вещества, вырабатываемые организмом при длительном бодрствовании и поступающие в кровь или лимфу, межтканевую жидкость. Например, когда кровь собаки, больше суток лишенной сна, переливали другому животному, оно сразу же засыпало.
   Были определены некоторые гипногенные вещества, в частности, пептид, вызывающий дельта-сон. Однако упомянутый эксперимент не вполне корректен. В процессе него лишенная сна собака находится в экстремальном, стрессовом состоянии. Ее организм реагирует на отсутствие сна как целое и вырабатывает специфические химические соединения.
   Наблюдения за сросшимися (сиамскими) близнецами показали, что гуморальная теория относится лишь к частным случаям. В некоторых ситуациях один из близнецов может спать, тогда как другой бодрствует. Но ведь у них кровеносные системы сообщаются между собой. Значит, в нормальном состоянии сон вызывают не гуморальные факторы или, во всяком случае, не только они.
   Еще раньше были высказаны гипотезы о том, что переходы ко сну и бодрствованию регулируют процессы, происходящие в головном мозге. Чтобы это доказать, следовало выяснить, какие отделы мозга ответственны за это. Наблюдения показали, что при различных поражениях подкорковых, а в особенности стволовых участков головного мозга у больных наступала бессонница, а порой и длительный летаргический сон. Это указывает на существование подкорковых центров сна. При раздражении некоторых из них (субталамуса и гипоталамуса) животные засыпали, просыпаясь после того, как раздражение прекращалось.
   И.П. Павлов на основе лабораторных опытов пришел к выводу: сон – это проявление процессов внутреннего торможения, распространенного на оба полушария и ближайшую подкорку (корковая теория сна). Но и в этом случае реальность оказалась сложнее теоретической схемы. Человек может засыпать только от того, что его мозг не получает сигналы извне. Так, один больной, у которого из всех органов чувств функционировал только один глаз, погружался в сон, как только закрывал этот последний «канал информации», связывающий его с внешним миром.
   Напрашивается определенное сходство с компьютером, у которого есть команда перехода в «сон». Ее можно вызвать специальным переключением, дав соответствующий сигнал. В случае «гуморального процесса» он поступает от химических соединений. Другой способ – команда гипнотизера. Все это внешние воздействия.
   Когда определенное, установленное программой время компьютер пребывает в бездействии, он самостоятельно «впадает в сон». Аналогичным образом засыпает человек, лишенный притока информации извне. Можно сказать, наш мозг запрограммирован на такую реакцию. Чем это объяснить? Возможно, принципом экономии энергии (то же – для компьютера).
   Например, некоторые животные зимой впадают в спячку. Только так они способны провести несколько месяцев без воды и пищи. Почему? Понятно, у них резко замедлен обмен веществ. В обычном сне происходит нечто подобное. С этих позиций можно предположить, что активность мозга в это время тоже существенно снижается. Он переходит на новый режим работы. Но как знать, какие сновидения посещают медведей, спящих в берлогах…
   Физиологию сна изучают научными приборами и методами. Сошлюсь на интересную работу И.Г. Кармановой «Эволюция сна. Этапы формирования цикла «бодрствование – сон» в ряду позвоночных» (Л., 1977). Наверняка появились новейшие работы на эту тему. Однако сколько бы ни продолжались такие исследования, вряд ли они смогут раскрыть тайну сновидений.
   Интересны сведения, приведенные в упомянутой книге: «На ЭЭГ новорожденных детей во время сна доминируют периоды низкоамплитудной активности, сопровождающиеся пароксизмами быстрых движений глазных яблок. Эти периоды составляют 55–80% общей продолжительности сна новорожденного. Эти данные весьма сходны с электрографическими паттернами первичного сна хладнокровных».
   Что бы это значило? Предложу свою версию чуть ниже.

Зачем нам сон?

   Интересно вспомнить, что писали о сне в фундаментальном труде «Биология» (1974): «Нервные механизмы, с которыми связан сон, неизвестны, и до сих пор не удалось установить, почему сон необходим организму.
   Сон характеризуется уменьшением электрической активности коры головного мозга, и с этим, возможно, связано его благотворное действие на нервную систему. Спят только высшие животные с хорошо развитой корой головного мозга, причем животные, у которых большие полушария развиты сильнее, по-видимому, больше нуждаются во сне.
   Причиной сна люди обычно считают утомление, но никаких экспериментальных данных, подтверждающих это мнение, нет. Один из важных факторов, вызывающих сон, – это отсутствие раздражителей; даже без особенной усталости легко заснуть, если нет ничего интересного, что могло бы занять ум. Но… есть предел, за которым наступление сна неизбежно.
   …В передней части гипоталамуса находится центр сна, а в задней – центр бодрствования. Полагают, что переход от бодрствования ко сну и от сна к бодрствованию регулируется механизмом с «обратной связью», в котором участвуют эти два центра. Суточный ритм человека, слагающийся из 16 часов активности и 8 часов сна, несомненно, является приобретенной привычкой; врожденный, естественный ритм состоит в чередовании сна и бодрствования через каждые 3 или 4 часа (как у грудных детей)».
   Уже тогда была выяснена связь бодрствования, дремоты, сна легкого и глубокого, с характером ЭЭГ.
   В этом отношении ничего принципиально не изменилось. На соответствующих графиках видно, что наиболее ровные зубцы ЭЭГ характерны для спокойного состояния. При сонливости упорядоченность нарушается, во время сна на этом фоне появляются быстрые мелкие волны, обычные для возбужденного состояния. В глубоком сне рисунок ЭМВ начинает походить на каракули, выведенные неуверенной рукой.
   Что же изменилось в нашем понимании сна за истекшие десятилетия?
   Принципиальных изменений, пожалуй, не произошло. Считая, что надо непременно доказывать связь сна с утомлением, авторы, по-моему, показали себя формалистами. Усталость только в редких случаях не вызывает сон, да и то на некоторый срок, если человек эмоционально возбужден. Все-таки нет сомнений, что мышцы во сне отдыхают, даже сердце и легкие работают слабо.
   Относительно ритмов бодрствования и сна вряд ли логично ориентироваться на младенцев. У них свои пропорции размеров мозга и тела, специфический обмен веществ. К тому же их сон прерывается из-за возбуждения центра голода, расположенного в гипоталамусе.
   Во время опытов с людьми, находящимися в изоляции (например, в пещере) и не имеющими часов, обычно увеличивались периоды бодрствования и сна. Тут многое зависит от того, что делает испытуемый, интересует ли его работа, насколько активно он мыслит.
   В истории царства животных отмечена эволюция сна. Простейшие переходы от активности к покою наблюдаются у всех, включая рыб. А вот парадоксальная стадия сна характерна только для птиц и млекопитающих. То есть она возникла в процессе эволюции около 150 миллионов лет назад. Возможно, это связано с тем, что эти животные видят сны. В общем, в этом нет ничего удивительного, если учесть сложное строение у них головного мозга.
   Глубинные центральные части головного мозга образуют так называемую ретикулярную формацию. Это наиболее древние отделы мозга. Они вызывают сон у низших позвоночных. Однако у высших позвоночных, а особенно у человека, кроме этого механизма есть и другой. Он связан с сигналами, поступающими из «новообразования» – коры головного мозга.
   Из этого принципа исходит «корково-подкорковая теория сна», разработанная советским физиологом П.К. Анохиным. Например, возбуждение коры головного мозга слабыми наркотиками или в результате активной умственной деятельности вызывает бессонницу. Но в любом случае в смене сна и бодрствования активно участвуют химические вещества, определяющие взаимодействие клеток мозга. Как известно, сон можно вызывать искусственно, с помощью химических препаратов.
   Такой техногенный сон («технос», напомню, по-гречески означает искусство, ремесло, нечто созданное человеком) отличается от естественного. Насколько сильно и какие психические последствия он вызывает, выяснить затруднительно: подобные сведения блокируют организации, выпускающие и курирующие выпуск снотворных веществ. Считается, что снотворное ограничивает активность разных структур мозга, в том числе и коры. Это нарушает естественные стадии сна, память, переработку и усвоение информации.
   Когда человек, находясь в комнатной изоляции, погружается в зрелища, предоставляемые телевидением, это тоже можно назвать техногенным видением наяву. Например, сериалы – это как бы сны с продолжением, электронные наркотики… Впрочем, эта тема заслуживает особого разговора.
   На вопрос, почему сон необходим головному мозгу, вряд ли есть определенный ответ. То, что сон необходим – бесспорно. Лишение сна вызывает у человека психические, а затем и физиологические расстройства. И сновидения необходимы, как показали опыты.
   Мышцы и внутренние органы в процессе сна замедляют свою активность, отдыхают, готовясь к очередному бодрствованию. А мозг?
   Он тоже, по-видимому, нуждается в отдыхе, переходит на другой, «щадящий», пассивный режим работы. Но сновидения, а в особенности вещие или творческие сны, определенно свидетельствуют о том, что хотя бы периодически он работает активно.
   Когда человек и вообще высшее животное спит, мозг его не может «уйти на покой», отключиться; в противном случае нарушится регуляция деятельности внутренних органов и наступит смерть. Сами по себе отдельные клетки организма не нуждаются в отдыхе. Правда, и живут они сравнительно недолго, а организм постоянно их обновляет.
   Выходит, сон требуется не отдельным клеткам или органам, а целому организму. И не просто для того, чтобы мозг в это время отдыхал, ибо ему требуется регулировать работу органов постоянно. Так зачем же тогда мы спим?
   Чтобы ответить на этот вопрос, есть смысл задать другой, исходный, а на первый взгляд нелепый: почему мы не спим?
   В утробе матери сформировавшийся младенец спит. Двигаться он способен, а снов, по всей вероятности, не видит. Об этом можно судить по тому установленному факту, что слепые от рождения спят без сновидений, у них не возникают зрительные образы. Родившись, разбуженный младенец кричит, плачет, как будто он готов и дальше пребывать в блаженном сне.
   Новорожденные бодрствуют малую часть суток. Просыпаются они преимущественно от голода и каких-либо внешних раздражителей. Выходит, наш организм способен спать значительно дольше, чем третью часть суток. В летаргическом сне при искусственном питании человек способен находиться многие годы. Впасть в такое состояние можно в результате не физиологических причин, а психологических, при сильном стрессе. Это – состояние мнимой смерти.
   Выходит, потенциально мы готовы провести жизнь во сне, подобно младенцам, – на это наш организм способен. Однако внешняя среда вынуждает нас бодрствовать, чтобы поддерживать жизнедеятельность.
   Со временем младенец, а затем ребенок все меньше тратит времени на сон. Сказывается активизация работы органов чувств и мозга, в частности, его коры.
   Новорожденные младенцы при своем 16-часовом сне больше половины этого времени проводят в стадии БДГ. Взрослый человек в молодости спит примерно 8 часов в сутки, и лишь четверть этого срока приходится на стадию БДГ. Следовательно, она сокращается с 8—10 часов до двух, в 4–5 раз!
   Выяснилось, что окончательный переход на «взрослый» режим происходит в трехлетнем возрасте. К этому времени младенец осваивает примерно половину всей информации, которую он освоит за последующие десятилетия. И еще одна характерная особенность данного рубежа: человек, находясь в нормальном состоянии, не может вспомнить то, что происходило с ним за эти первые три года жизни, да и события последующих одного, двух или трех лет вспоминаются с огромными купюрами.
   На мой взгляд, подобные явления и стадия БДГ взаимосвязаны. Дело в том, что в младенчестве воспринимается наиболее фундаментальная информация, позволяющая в дальнейшем человеку ходить, бегать и вообще двигаться, а также говорить и воспринимать слова, жестикулировать и понимать жесты и гримасы, – короче говоря, жить в семье и обществе, совершая многое автоматически.
   Погружаются в подсознание и многие другие сопутствующие события, сцены, впечатления. Лишь в гипнотическом сне или, шире, в измененных состояниях сознания человек способен вспомнить это. Не знаю, насколько такая гипотеза может подтвердиться при наблюдениях и экспериментах, но мне, во всяком случае, она представляется логичной.
   Вспомним, что отмечено сходство характера сна новорожденного и хладнокровных животных. Возможно, это указывает на то, что у младенца начинается переход от бессознательного восприятия к пробуждению и развитию сознания, подобно тому, как это происходило в процессе эволюции животных.
   Но если во сне у нас активно, хотя и своеобразно работает мозг, то почему мы не бодрствуем постоянно? Ведь мышцы могут отдыхать не только во время сна.
   Деревья средней полосы впадают в зимний «сон». Но во влажных тропиках, где круглый год сохраняются благоприятные условия для жизни деревьев, они прекрасно обходятся без периодов оцепенения. Можно, конечно, вспомнить, что они днем осуществляют фотосинтез, поглощая углекислый газ, а ночью его выделяют. Однако этот цикл дыхания зеленых растений совершается активно в обоих случаях, на сон это не похоже.
   Что же мешает нам следовать примеру деревьев (а также простейших организмов) и продолжать бодрствовать постоянно?
   Мозг. Чем он сложнее, развитее, тем более властно вмешивается в жизнь организма. Представители семейства кошачьих, несмотря на хорошее развитие головного мозга, значительную часть суток проводят во сне или дремоте, когда сыты. Малыши у них едва ли не активнее взрослых: движутся, играют, тренируют мышцы и навыки общения, охоты. Когда в этом они достигают относительного совершенства, им уже незачем так проводить свой досуг. Это особенно хорошо видно на домашних кошках.
   У человека развита высшая нервная деятельность. Он мыслит, а не просто существует; его тревожат не только внешние раздражители, но и мысли, эмоции, возникающие в мозгу. Его можно довести до состояния животного, когда он начинает жить как бы во сне, пользуясь предельно возможным комфортом. Но и тогда ему хочется бодрствовать и вкушать наяву все прелести пусть даже скотской жизни.
   Итак, человека вынуждает бодрствовать «слишком» развитый мозг. Подобно яркому солнечному свету, сознание пробуждает организм («Пред солнцем бессмертным ума», – как писал Александр Пушкин) и побуждает его к активным действиям.
   Но если при бодрствовании у человека главенствует рассудок, то не означает ли это, что во сне вступает во власть подсознание? Не для того ли требуется человеку сон, чтобы скорректировать взаимодействие этих двух составляющих нашего разума? А если так, то не свидетельствуют ли сновидения о чем-то запредельном, недоступном сознанию?
   Не исключено, что в отдельные моменты сна мозг способен воспринимать и перерабатывать информацию, освоению которой в состоянии бодрствования препятствует сознание. Ведь реальный мир, в котором мы существуем телесно, а не только духовно, накладывает свой отпечаток на наши чувства и мысли.
   Иная ситуация, когда наш разум переходит в иномир сновидения, освобождаясь, хотя бы частично, в воображении, от материальной реальности. Там, где поистине господствует относительное пространство-время, где возможны необычайные превращения и события, для нашей мысли открываются новые горизонты.

Снотворчество

   Во сне отдыхает тело. Мозг может использовать дополнительную энергию для своей деятельности. Не поэтому ли бывают творческие сны?
   Итальянский скрипач и музыкальный теоретик Джузеппе Тартини (XVIII век), автор множества концертов, сонат и других сочинений для скрипки, одно из них назвал «Трель дьявола» (а сам служил в капелле собора Св. Антония в городе Падуе!). Он объяснил: во сне явился к нему дьявол, взял к себе на службу и велел написать сонату, подсказав мелодию.
   Некоторые другие композиторы (в частности, Н.А. Римский-Корсаков, А.К. Глазунов, Рихард Вагнер) также слышали во сне мелодии, которые записывали утром.
   В.М. Бехтерев вспоминал: «Несколько раз выходило так, что если я вечером концентрировал свое внимание на теме, которую намеревался облечь в четкую формулу, то утром стоило лишь взяться за перо, и слова всплывали одно за другим, как бы сами собой. Оставалось лишь отшлифовать написанное».
   Говорят: надо подумать утром на свежую голову. Или вошедшее в поговорку: утро вечера мудренее. Можно предположить, что отдохнувший мозг лучше работает. Однако, судя по наблюдению Бехтерева (а он был выдающимся физиологом и невропатологом), утреннее решение приходило так, словно уже было продумано загодя, то есть во сне.
   Фантазер, живописец и баламут Сальвадор Дали записал в дневнике: «Всю ночь видел творческие сны. В одном из них была разработана богатейшая коллекция модной одежды, модельеру там хватило бы идей по меньшей мере на семь сезонов, на одном этом я мог бы заработать целое состояние. Но я забыл свой сон, и эта забывчивость стоила мне утраты этого маленького сокровища. Я ограничился лишь тем, что попытался лишь в общих чертах воспроизвести два платья…»
   Во сне может возникнуть ощущение – и только! – необычайного открытия. Это еще не означает, будто оно свершилось. Достаточно уже того, что сновидение подсказало Дали идею двух оригинальных платьев. Тогда же ночью он придумал способ создать эффект «вознесения»: на поток горошин, падающих с десятиметровой высоты, спроецировать изображение Пресвятой Девы, запечатлеть его на кинопленку, а затем прокрутить ее задом наперед. Реальна или нет такая процедура, но в оригинальности ей не откажешь.
   Сновидение может подсказать научную идею. Академик А.Б. Мигдал безуспешно работал над формулой вылета элементарных частиц из атомного ядра. «Подсознание выдало идею решения подсознательно, во сне, – писал он, – наездница скачет по цирковой арене, внезапно останавливается, и цветы, которые она держит в руках, летят в публику. Эта картина как бы подсказывала, что нужно перейти в систему координат, в которой ядро покоится после столкновения, в этой системе проще описать состояние вылетающих электронов. Оставалось только перевести эту мысль на язык квантовой механики».
   Вспоминаются известные факты из жизни двух выдающихся химиков: Дмитрия Ивановича Менделеева и Августа Фридриха Кекуле.
   По признанию Кекуле, когда он работал над «Учебником органической химии» в своей полутемной лаборатории, мысли его занимала проблема структуры бензола. Он сел в кресло перед камином и задремал.
   «Атомы принялись танцевать перед моими глазами, – вспоминал он. – На этот раз маленькие группы держались скромно на втором плане. Мой взор, обостренный от повторения одних и тех же образов, обратился вскоре к более крупным фигурам различной формы. Длинные нити очень часто сближались и свертывались в трубку, напоминая двух змей. Но что это? Одна из них вцепилась в собственный хвост, продолжая насмешливо кружиться перед моими глазами. Я внезапно пробудился и на этот раз провел остаток ночи, чтобы изучить следствия моей гипотезы».
   Идею кольцевой структуры многих органических молекул можно было «заимствовать» из алхимического символа дракона или змея Оуробора, кусающего себя за хвост. Этот образ хранился в памяти ученого, но не был востребован сознанием. Во сне мозг обрел свободу воображения, далеких ассоциаций, освободился от формальных построений и воссоздал алхимический символ как подсказку.
   Еще один вариант открытия «бензольного кольца» привел И.И. Лапшин в своей книге «Философия изобретения и изобретение в философии». По этой версии, Кекуле в лондонском омнибусе вообразил клетку с обезьянами, которые ловили друг друга и в какой-то момент, сцепившись вместе, образовали круг. Правда, Лапшин не сослался на источник этого рассказа, так что более верным представляется первый вариант, представленный в «Истории химии» Микеле Джуа.
   Сложнее обстоит дело с открытием Менделеевым его таблицы. Как писал И.И. Лапшин, ссылаясь на рассказ известного геолога А.А. Иностранцева, якобы Менделеев «три дня и три ночи не ложась спать, проработал у конторки, пробуя скомбинировать результаты своей мысленной конструкции в таблицу, но попытки достигнуть этого оказались неудачными». Заснув, он увидел искомую таблицу.
   Сам Менделеев писал, что искал функциональное соответствие «между индивидуальными свойствами элементов и их атомными весами. Искать же чего-нибудь – хотя бы грибов или какую-либо зависимость – нельзя иначе, как смотря и пробуя. Вот я и стал подбирать, написав на отдельных карточках элементы с их атомными весами и коренными свойствами, сходные элементы и близкие атомные веса, что быстро и привело к тому заключению, что свойства элементов стоят в периодической зависимости от их атомного веса».
   Выходит, Дмитрий Иванович даже не упомянул о своем «вещем сне». А свидетельство А.А. Иностранцева Лапшин пересказал слишком вольно. В архивах была обнаружена подлинная запись Иностранцева. Оказывается, уже после опубликования своей таблицы Менделеев рассказал, что несколько месяцев пытался составить таблицу, извел массу бумаги – безрезультатно.
   Однажды в середине февраля 1869 года он, как записал Иностранцев, «провозился над искомою таблицею целую ночь до утра, но и все же ничего не вышло; он с досады бросил работу и, томимый желанием выспаться, тут же в рабочем кабинете, не раздеваясь, повалился на диван и крепко заснул. Во сне он увидел ясно ту таблицу, которая позднее была напечатана. Даже во сне радость его была настолько сильна, что он сейчас же проснулся и быстро набросал эту таблицу на первом клочке бумаги, валявшемся у него на конторке. Я это сообщение Д.И. привожу здесь потому, что вижу в нем один из превосходнейших примеров психологического воздействия усиленной работы на человека».
   Этот эпизод подчеркивает значение активной умственной деятельности для крупного научного открытия. Менделеев не просто удачно разложил нечто подобное пасьянсу из карточек с указанием свойств химических элементов. Наиболее близко к открытию периодической таблицы таким способом подошел немецкий ученый Лотар Мейер. Он выстроил в ряды элементы по принципу «химического пасьянса». Это была система классификации известных объектов.
   В чем суть озарения Дмитрия Ивановича? Кроме элементов, которые были занесены в карточки, в его таблице были пробелы. Они-то и стали проявлением творческого гениального провидения.
   Какую роль сыграло в этом сновидение Менделеева? По-видимому, оно помогло сознанию отвлечься от ставшими бестолковыми манипуляций с карточками, дать волю воображению, выйти за пределы известного – в Неведомое.
   …У немалого числа людей наибольший творческий подъем приходится на поздний вечер и ночь (вспомним хотя бы Оноре де Бальзака). Но ведь к этому времени мозг должен утомиться за день и ослабить свой творческий потенциал. А происходит наоборот. Почему?
   Днем слишком часто не всегда удается сосредоточиться на чем-то серьезном: отвлекают текущие заботы, активно работают зрение, слух, осязание, обоняние; приходится общаться с другими людьми, предпринимать определенные действия… Но дело не только в этом.
   Говорят, есть два типа людей, отличающихся по наибольшей творческой активности: лучше всего работающие по утрам – жаворонки – и по вечерам и ночам – совы. Не знаю, в какой степени такое деление определяется врожденными качествами или приобретенными (если наследственность вообще сказывается), но в том, что оно существует, вряд ли можно усомниться.
   Казалось бы, у «жаворонков» явное преимущество. Они работают после сна, имея возможность использовать его ресурс. «Совы» бодрствовали целый день, утомлены и нуждаются вроде бы в отдыхе, а они трудятся вдохновенно и порой создают шедевры.
   Возможно, к ночи мозг человека начинает менять режим работы. Рассудок, уставший после активного дневного бдения, ослабляет свою власть над разумом, освобождая поле деятельности для подсознания и воображения. По-видимому, это можно уподобить приему слабого наркотика, алкоголя.
   Порой сновидение способно подсказать решение задачи, над которой человек безуспешно ломал голову много часов. Дю Прель привел такой случай. Один кассир банка в Глазго сидел за своей конторкой, проверяя счета вкладчиков. К нему подошел нетерпеливый господин, и кассир вынужден был срочно принять у него вклад.
   Через несколько месяцев, составляя годовой отчет, кассир обнаружил недочет денег. Он вновь и вновь проверял все счета, сидя над ними до поздней ночи, старался вспомнить, что могло привести к ошибке, – безрезультатно. И вдруг во сне он увидел тот случай с нетерпеливым господином. Проснувшись, он убедился, что именно тогда он забыл записать в приход этот вклад.
   Одна моя знакомая, постоянно составляющая сводки из тысяч чисел и данных на компьютере, рассказала, что несколько раз решение трудной задачи находила именно во сне. Просыпаясь, она старалась его запомнить (или быстро записать), и все получалось.
   Известно немало случаев, когда люди во время тяжелой болезни, под действием наркотических препаратов, во время обострения психической болезни произносили фразы на языках, порой древних, которые они в нормальном состоянии не знали. Любители сенсаций или мистики объясняют подобные феномены переселением душ. Но обычно выяснялось, что они при каких-то обстоятельствах слышали эти фразы, порой ничего в них не понимая и не желая запоминать.
   На основе таких фактов дю Прель более столетия назад сделал вывод: «Всякое ослабление нормального нашего сознания – во сне, лихорадке, умопомешательстве, наркозе, слепоте и т. п. – сопровождается одновременным с ним расширением нашего психического существа в новом направлении». Несколько позже этот феномен стали объяснять активным проявлением бессознательного восприятия.
   Озарения во сне происходят далеко не всегда. Не открываются ли в такие моменты у человека какие-то необычайные способности? Отчасти, может быть. Но с этим надо еще разобраться. Бесспорно одно: ученые, изобретатели, композиторы, писатели долго и настойчиво размышляли над определенными проблемами и, конечно же, не раз «проигрывали» в уме различные варианты их решения. Поэтому для «творческих снов» имелись веские основания.
   В книге знаменитого испанского кинорежиссера и сценариста Луиса Бунюэля «Мой последний вздох» глава «Мечты и сны» начинается с характерного признания: «Если бы мне сказали: «Тебе остается жить двадцать лет. Чем бы ты заполнил двадцать четыре часа каждого оставшегося тебе жить дня?» – я бы ответил: «Дайте мне два часа активной жизни и двадцать два часа для снов – при условии, что я смогу их потом вспомнить», – ибо сон существует лишь благодаря памяти, которая его лелеет».
   По его словам: «Именно безумная любовь к снам, удовольствие, ими порождаемое, без какой-либо попытки осмыслить содержание и объясняет мое сближение с сюрреалистами… Миллиарды и миллиарды образов рождаются каждую ночь, чтобы затем рассеяться, устилая землю покрывалом забытых снов. Все, абсолютно все в ту или иную ночь становится детищем мозга, а затем забывается».
   Однажды его поразил удивительный сон: «Я увидел сияющую добротой, с протянутыми ко мне руками Святую деву… Она говорила со мной, злобным атеистом, с огромной нежностью, под звуки хорошо различимой музыки Шуберта… я стоял коленопреклоненный, с глазами, полными слез, внезапно ощутив, как меня переполняет трепетная и непоколебимая вера. Помнится, когда я проснулся, мне потребовалось две-три минуты, чтобы успокоиться. Еще не пробудившись окончательно, я продолжал шептать: «Да, да, Святая дева Мария, я верую». И сердце мое сильно колотилось. Добавлю, что этот сон носил несколько эротический характер… Я просто ощущал влюбленность, был тронут до глубины сердца, но без всякой чувственности».
   Почему атеист в сновидении стоял на коленях перед Девой Марией? Во-первых, он учился в иезуитском колледже (что стало одной из причин презрения к церкви) и не раз молился перед изображением Богородицы. Во-вторых, атеиста возмущают не образы Иисуса Христа и его матери, а то, что их используют церковники в своих корыстных целях. В-третьих, у него подсознательно сохранялось чувство вины за отречение от христианской веры. Все это высветило сновидение.
   «Не меньшей силой обладают и мечты бодрствующего человека – они могут быть столь же непредсказуемыми, сколь и значительными… – верно отметил Бунюэль. – Я воображаю… как внезапный государственный переворот делает меня диктатором мира. У меня в руках оказывается вся полнота власти… первые мои действия связаны с ликвидацией средств информации как источника всех наших бед… Мне случалось также воображать, как я освобожу мир от нефти, другого источника наших бед, взорвав 75 атомных бомб под землей в местах ее самых больших залежей. Мир без нефти казался мне – и кажется по-прежнему – своеобразным раем, созданным моим средневековым воображением».
   Для него все это было не простыми словами. Он всю жизнь восставал против пошлости, подлости и несправедливости буржуазного общества. А сны воплощал с первого своего фильма «Андалусский пес» и многих других, включая «Скромное обаяние буржуазии».
   Возможно, магия снов и слов в чем-то схожи. Не случайно писателей и поэтов часто завораживает магия сновидений, раскрывающая порой глубины духовного мира. Марина Цветаева:

     Врылась, забылась – и вот как тысяче —
     Футовой лестницы без перил,
     С хищностью следователя и сыщика
     Все мои тайны – сон перерыл.

   Недавно московская поэтесса Нина Габриэлян рассказала мне, что несколько раз ей в сновидениях являлся покойный художник Борис Отаров, у которого прежде училась живописи; он молча и сердито смотрел на нее. Она восприняла это как упрек: почему ты не пишешь картины, словно я напрасно тебя учил. С тех пор она всерьез и успешно занялась живописью.
   У нее есть цикл стихотворений «Сны города». Среди каменных громад, в паутине проводов, среди безжизненного движения автомобилей и безликой толпы человек, пожалуй, только во сне остается самим собой.
   Нина Габриэлян:
   СОН

     Это подземный сок,
     Тайно питающий нас…
     Сон – подземный исток,
     Скрытый от всех глаз.
     . . . . . . . . .
     Сон – это где идти
     Вспять Означает «вперед».
     Сон – это значит почти
     Выйти на берег тот.

   И еще:

     Сколько в сердце накопилось накипи,
     Слов нечистых, мертвого воска…
     С отрешенным лицом монахини
     Снег идет над землей московской —
     Над торговыми заведеньями,
     Над заводами и над реками…
     И небесные сновидения
     У него голубеют под веками.

   Последние строки, к моему удивлению, совпали с мыслью, к которой я пришел, обдумывая информационный аспект жизни биосферы: то, что можно считать ее разумом, подобно области нашего бессознательного, которое проявляется в сновидениях.
   …Эффект озарения во сне доступен далеко не каждому. Он сказывается только в тех случаях, когда человек подготовлен к творчеству, упорно размышлял, загружал свой мозг на пределе возможности. Почему же тогда в период бодрствования решение не приходило в голову?
   По-видимому, дело в том, что постоянное напряженное внимание может давать отрицательный эффект. Мысль начинает упираться в тупики, прокручивать одни и те же варианты, утомляясь от повторений. А озарения требуют определенной свободы, раскованности, полета воображения, нестандартности мышления. Сновидение предоставляет такие возможности.

Предсказание болезней

   Во сне каждый остается наедине с самим собой. Мозг может без помех подумать о чем-то, ускользающем от сознания днем, освежить в памяти те или иные картины, прочувствовать свой организм.
   Наиболее отчетливо во время сна улавливаются первые симптомы заболевания. Об этом еще в древности писал знаменитый врач Гиппократ. По его словам, во время сна наша душа познает причины наших болезней, хотя выражает это только символически.
   Аристотель отметил, что наиболее дальновидные врачи «рекомендуют обращать большое внимание на сновидения», и пояснил: «Подобно тому, как все при своем возникновении является в малом виде, так точно бывает и с едва зарождающимися в нас болезнями и прочими состояниями нашего тела, которые, очевидно, должны являться нам во сне в большем виде, чем во время бодрствования».
   (Обратим внимание на двойное значение слова «очевидно»; в данном случае оно означает «бесспорно, определенно», но также может быть истолковано как «увиденное», но только не очами, а внутренним взором.)
   Врач и ученый Гален, живший почти два тысячелетия назад, привел характерный случай: один человек видел во сне, что его нога стала каменной, а через несколько дней она была парализована.
   Подобных примеров немало. Один мужчина видел во сне, что кто-то его укусил за ногу, а день-второй спустя на месте мнимого укуса обнаружилась сибирская язва. Девушка часто видела устрашающие сновидения: пожары, кровь вокруг себя – и в страхе просыпалась, а при обследовании у нее обнаружили ревматическое поражение сердца.
   По поводу кошмарных снов советский медик М.И. Аствацатуров на основе своих наблюдений сделал вывод: «Можно признать, что если тревожные сновидения с элементами страха смерти сочетаются с внезапными пробуждениями, сопровождающимися безотчетным страхом смерти, то это может возбуждать подозрение о заболевании сердца в таком периоде, когда никаких других субъективных жалоб, указывающих на такое заболевание, не имеется».
   В XX веке связь сновидений с болезнями изучали многие врачи. Отмечено, что уже в скрытом периоде заболевания человека начинают тревожить неприятные, а то и кошмарные сны. «Наиболее характерным общим признаком сновидений у заболевших было появление у них часто повторяющихся неприятных зрительных образов и сцен, связанных с особенностями заболевания», – отметил В.Н. Касаткин. Он провел основательные исследования, опросив 247 человек и проанализировав более полутора тысяч сновидений.
   Выяснилось, например, что при гастрите с ощущением тошноты в сновидении возникали сцены с видом испорченной пищи, поедания гнилых продуктов, ранения и других повреждений в области желудка. Заболевание легких проявлялось в сновидениях с нарушением дыхания и т. д.
   Один из многих случаев: студентке медицинского института приснилось, что сосед по квартире приложил горящую папиросу к тыльной части кисти правой руки, которую она тотчас отдернула. Как можно толковать такое сновидение? Последователь Фрейда без тени сомнений предположит проявление сильного, «жгучего» сексуального влечения с элементами садизма или мазохизма, подавленными желаниями и т. п.
   Иную версию предложил бы сторонник так называемой индивидуальной психологии, считающий доминантой деятельности человека стремление к власти, утверждение своей индивидуальности. Для него поступок соседа в сновидении – посягательство на личность, а то, что студентка отдернула руку, – защита собственного достоинства…
   Возможны, конечно же, и другие варианты толкований, более изощренные. Скажем, воспоминание о страданиях распятого Иисуса Христа, подавленное атеистическим воспитанием религиозное чувство, присущее русскому человеку генетически (правда, вопрос: а почему бы не язычество, существовавшее в сотни раз дольше?).
   В действительности было иначе. Проснувшись, девушка обнаружила на том самом месте кисти руки покраснение и слабую боль. К концу дня там же началось воспаление, появился нарыв. Сновидение совершенно определенно засвидетельствовало начало процесса.
   Не исключено, что дело тут не только в нарождающемся нарыве. Ранее предложенные версии – проявление «либидо», воли к власти не исключаются. Тут надо было бы выяснить отношения студентки с соседом. Религиозный вариант исключен и с научных позиций (нет врожденной склонности к какой-то определенной религиозной конфессии), и чисто формально: ведь образ Христа отсутствовал, и курящий сосед – нечто совсем другое.
   На этом примере видно, насколько разными могут быть толкования одного и того же сновидения. Наиболее убедительно в данном случае простейшее «физиологическое» объяснение, хотя и психологические не исключаются; однако они требуют анализа других сновидений, человеческих отношений.
   Нередко симптомы болезни проявляются в сновидении прежде, чем на них обратит внимание врач. Так, одна из профессиональных докторов, специалист по инфекционным болезням, уверенная в своем здоровье, во сне увидела себя больной дифтеритом. Она рассматривала свое горло и обнаружила сильное воспаление, дифтеритные пленки. Бросилась к сыну. И у него оказались те же симптомы болезни. Она проснулась с чувством тревоги.
   Только теперь она ощутила боль в горле, небольшое недомогание. Днем у нее развилась ангина.
   Другая женщина видела сон: за ней гнались хулиганы, она бежала изо всех сил, задыхалась. Один из преследователей догнал ее и схватил за горло, стал душить. Она проснулась от страха, сильного сердцебиения. Днем выяснилось, что у нее началась ангина, хотя накануне она считала себя вполне здоровой.
   В одном из тяжелых случаев заболевания геморроем (расширения вен нижнего отдела прямой кишки) пожилой мужчина в сновидении участвовал в войне с турками, был взят в плен и посажен на кол. Он чувствовал, как его пронзает острая боль в заднем проходе. При более легких формах этого заболевания сновидения не столь ужасны, но связаны с тем же органом.
   Гражданин, съевший в буфете колбасу «не первой свежести», ночью в сновидении ловил рыбу в грязной воде. Брошенная на землю, она быстро портилась, разлагалась. Он обратил внимание на то, что берег загажен самым отвратительным образом, и решил, что рыбу надо выбросить, потому что она испорчена. С этим чувством и неприятным ощущением в животе он проснулся среди ночи. Вновь заснув, увидел кошмар: на него напали бандиты, он убежал от них и попал в грязную уборную, от которой его стало тошнить. Здесь его настигли хулиганы и стали пинать ногами в живот.
   В страхе он проснулся от боли в животе и тошноты. У него оказалось сильное отравление.
   При заболевании острым аппендицитом в некоторых случаях первые признаки недуга подсказывали сновидения. В них преобладали образы войны, истязаний, ранений в правую нижнюю часть живота. Обычно просыпались от боли, чувства страха. Вообще, тревога или страх – наиболее частые признаки болезни.
   Пожилая женщина в сновидении пришла на кладбище к могиле недавно умершего мужа. Вдруг из земли поднялись две костлявые руки: одна схватила ее за горло, другая вцепилась в область сердца. Костлявые пальцы впивались в тело все глубже, стало трудно дышать, горло перехватило, она пыталась крикнуть, позвать на помощь, и никак не могла. Наконец крикнула – и проснулась от сильного сердцебиения, спазма в горле, острой боли в сердце. У этой женщины был микроинфаркт миокарда.
   Нечто подобное испытал пожилой врач, находившийся в госпитале после острого инфаркта. Он выздоравливал, чувствовал себя неплохо, болей в сердце не ощущал.
   Во сне он оказался в родной деревне, в душной избе, где жила его семья. Он лежал на печи, не имея сил подняться, а в дом ломились разбойники. Братья и сестры отбивались от них. Один из нападавших залез на крышу избы и бревном проломил ее и потолок. Бревно упало на грудь больному в область сердца, стало давить все сильней. Он пытался закричать, но не мог, а когда наконец крикнул, то проснулся в ужасе – лежа на спине, ощущая жар во всем теле и сжимающую боль в сердце. По словам соседа по койке, он сначала стонал, а затем крикнул.
   Тревожные сны предшествуют заболеванию гриппом. В них заболевшие (но еще не почувствовавшие это) обычно видят себя в ванной, в бане, при купании в теплой грязной воде, а после пробуждения испытывают неприятные ощущения в теле, потливость; днем начинает повышаться температура.
   Врач средних лет, казах, после работы чувствовал себя нормально. То же было перед сном. Уснул быстро, сначала спокойно, затем часто тревожно просыпался, появилось много неприятных сновидений. Одно из них он описал так.
   Он находится в родном Казахстане. «Еду верхом в горах, кажется в Таргабатае, горы очень крутые, лошади не могут подняться, пришлось идти пешком. Идти было трудно, так как пошел еще дождь, к ногам приставала грязь, сильно устал, появилась беспокойная мысль – смогу ли выбраться из этих серых, покрытых грязью гор. Наконец с трудом добрался до аула и оказался у знакомого казаха, тот, по старому обычаю, режет барана серого цвета, ясно вижу, как из перерезанного горла льется алая кровь, было неприятное, близкое к тревоге чувство. Вижу, как разделывается туша барана, мясо жирное (красное, с прожилками желтого жира). Затем с другими стал есть сырое мясо, появилась тревожная мысль – как бы не заболеть от сырого мяса».
   Проснулся он, чувствуя разбитость в теле, как после побоев; во рту, глотке, желудке такое ощущение, которое бывает при легкой тошноте, неприятное покалывание и онемение обеих стоп. Затем было другое сновидение. Он вместе с товарищами по службе участвует в столкновении с многочисленными полицейскими, которые одолевают. Отступая, его группа скрывается в лесу, а он несет на спине и на голове провизию, в том числе и большие куски сырого мяса. Тяжелая неудобная ноша мешает идти.
   Вновь проснулся с неприятным ощущением в теменной части головы, в области спины. Теперь он испытал общее недомогание, какое бывает в начальной стадии гриппа. В течение дня развилась полная картина гриппа средней тяжести.
   Этот врач сообщил, что если он видит неприятные сновидения, в которых бывает сырое мясо, и особенно если он его ест, то это, как правило, связано с началом заболевания. Сырое мясо так прочно связалось у него с болезнью, что и во сне он помнит, что есть сырое мясо – к болезни, поэтому старается его не есть. Однажды, простудившись, во сне видел мясо и начал даже его есть, но тут же появилась тревожная мысль, что есть мясо во сне – к болезни, и он его стал выплевывать.
   Как я уже упоминал, в старинных сонниках примета: видеть мясо – к неприятности, беде, и в это верила моя бабушка, армянка из Карабаха. Каким образом совпал символ у людей разных, живших в разных регионах? Совпадение? Вероятность ничтожно мала. В СССР боролись с суевериями и не издавали сонники. Врач-казах мог узнать об этой примете во время учебы в медицинском институте, но и это вряд ли.
   Напрашивается предположение: окровавленное мясо с древних времен могло ассоциироваться с войной, убийством. Но почему люди народов, где с древности режут скотину, видят кровь, едят мясо, считают его, увиденным во сне, плохим предзнаменованием? Или это отголоски предрассудка античных времен, ставшего привычным?
   Один из ответов дал автор монографии «Теория сновидений» В.Н. Касаткин: «Мы наблюдали несколько человек, которые определенно утверждали, что появление вида сырого мяса, и особенно его еда, в сновидениях предвещали болезнь. У одного из них мы записали несколько десятков подобных сновидений. Из расспросов этого человека выяснилось, что еще в детстве он часто слышал от отца и матери рассказы о том, что видеть сырое мясо – к болезни. Будучи впечатлительным мальчиком, он и тогда уже обратил внимание на это явление, следовательно, и тогда уже образовалась условнорефлекторная связь болезни с сырым мясом.
   В юности ему пришлось длительно болеть, и в это время он видел часто сновидения неприятного характера, в них вначале редко, а затем все чаще и чаще стали появляться зрительные сцены сырого, кровавого мяса… и дело дошло до того, что еще вечером перед сном он уже боялся увидеть во сне сырое мясо, так как за подобными сновидениями всегда следовало ухудшение состояния здоровья. В этом примере вначале непрочная связь зрительного образа мяса с заболеванием в состоянии бодрствования была внушена окружающими лицами, затем, случайно появившись первый раз во время заболевания, стала закрепляться самим больным и закрепилась настолько прочно, что всю последующую жизнь при заболеваниях у него появлялись в сновидениях зрительные сцены, связанные с сырым мясом».
   Надо лишь заметить, что такое объяснение относится только к одному случаю из нескольких. А как же было в других случаях? Загадка…
   Тот же автор видел однажды сон весьма красочный, интересный по содержанию. Слегка простудившись, с больным горлом, он заснул, видел несколько сновидений, из которых наиболее врезалось в память одно:
   «Я участвую в бою с белыми, на нас движется лавина казаков на рыжих конях, лица у казаков красные, большие рыжие бороды, рты открыты, кажется, кричат. Одни из них несутся с пиками наперевес, другие машут шашками. Нас мало, но мы пытаемся отстреливаться, однако лавина нас сминает, появляется чувство страха и тревожная мысль, что теперь зарубят. Я оказываюсь окруженным, один из казаков пытается заколоть меня шашкой, колет в левую половину шеи, чувствую в этом месте острие шашки, расстегиваю воротник русской рубашки, при этом пуговицы оказываются там же, где и острие шашки.
   Правой рукой пытаюсь защититься от казака, хватаю ею шашку, при этом ладонными поверхностями средних фаланг ощущаю острие лезвия шашки и, кажется, боль. Чувство обреченности, такое, какое бывало на фронте во время тяжелых ситуаций, из которых, казалось, не было выхода. С ужасом жду, когда же шашка вонзится в горло и наступит смерть, пытаюсь кричать. В страхе просыпаюсь – болит горло, больше слева, на этой же стороне увеличена и болезненна подчелюстная железа, острое покалывание в ладонных поверхностях средних фаланг правой кисти, общая разбитость, в лице ощущение тепла, тяжесть в голове и шум в ушах».
   Казалось бы, боль в горле и общее недомогание, – но при чем тут гражданская война, сражение, казаки? Или деревенская изба, разбойники? Сколько сложных событий, не имеющих непосредственно к болезни никакого отношения!
   По-видимому, во сне возникает нечто подобное мысли: «резь в горле» или «тяжесть на сердце». А в подсознании (рассудок дремлет) возникает череда образов совершенно реальных, и в то же время в событиях, которых не довелось испытать в жизни.
   Не так ли возникают неожиданные сравнения и метафоры у писателей, поэтов, художников? Не так ли происходят озарения у изобретателей, ученых, философов?
   Другая странность: человек заболел, то есть вышел из нормального состояния, а его видения во сне вполне цельны, осмысленны. Подсознание словно ведет какую-то игру – обиняками, намеками. Человеку требуется прямое сообщение, пусть даже в виде образа. Скажем, грудь придавил камень или бритва резанула по шее. А тут – целые истории. Зачем? Почему?
   Признаться, убедительного ответа я не нахожу.

Видения больного мозга

   По наблюдениям В.Н. Касаткина, «в сновидениях неврастеников более определенно, чем у здоровых людей, были логически связанные законченные мысли», а зрительные сцены обычно цветные, яркие, соединенные «в большие, цельные картины».
   Неврастеники более чутко реагируют на внешние и внутренние раздражения во сне; это понятно и естественно. Но почему их реакция такая продуманная и красочная? Когда человек возбужден, нервничает, у него чаще всего мысли путаются, логика нарушается, он находится под властью эмоций, а не рассудка.
   Создается впечатление, что подсознание, которое наиболее определенно проявляется во сне, определяет образы сновидений, как будто компенсирует чрезмерную рациональность рассудка, главенствующего при бодрствовании. Но как оно оперирует образами, которыми располагает?
   Это ведь не просто обрывки воспоминаний, что было бы понятно. Нет, по какому-то поводу, например, при боли в горле или рези в желудке, оно выстраивает сложные сюжеты, иллюстрирует их яркими образами. Действует целый творческий «коллектив» по производству сновидений. Причем он тотчас отзывается на «требования» и почти мгновенно разрабатывает и преподносит сложные сюжеты. Что-то непостижимое!
   Странно, что у неврастеников этот коллектив начинает работать более активно и впечатляюще. Словно подсознание дает все более определенные сигналы о переутомлении, избытке нервного напряжения, эмоциональных стрессах.
   Когда Зигмунд Фрейд предполагал господство «либидо», полового влечения в царстве бессознательного, он не учитывал необычайное богатство образами, эмоциями, идеями этого царства. Психоаналитик, стараясь истолковать сон по какому-то якобы научному методу, по каким-то примитивным, по сути своей, схемам, совершает не просто ошибку, а низводит своего пациента вместе с его непостижимо сложным царством бессознательного на уровень какого-то «психоавтомата», механической системы, действующей по жесткой программе.
   Считается, что психоанализ – достаточно эффективный метод лечения неврозов, психозов, депрессий. Его разновидности, а не только учение Фрейда, основаны в немалой степени на толковании сновидений. Поэтому интересно обдумать конкретные клинические материалы по изучению снов у людей с более или менее значительными психическими расстройствами. В работе В.Н. Касаткина, на которую мы ссылались, этой теме посвящен большой раздел.
   Люди с расшатанной нервной системой часто видят сновидения, потому что обычно их сон неглубок. И уже на ранних стадиях заболевания, при незначительных расстройствах нервной системы, незаметных в бодрствующем состоянии, в сновидениях все чаще повторялись сцены неприятные, тревожные: неудачи на экзаменах или на работе, отставание от поезда, драка, война, пожар, бурное море и тонущие люди, сексуальные проблемы. Они сопровождались чувством тоски, страха.
   Впрочем, подобные ощущения вообще характерны для различных болезней. Но в данных случаях они были наиболее ранними симптомами.
   Например, молодой человек при подготовке к поступлению в институт стал плохо спать, очень рано просыпаться и видеть во сне кошмары. Началось это в феврале, а в конце апреля проявилась неврастения (ее симптомы: повышенная раздражительность и утомляемость, подавленное настроение, физическое истощение, вызванное расстройством функций вегетативной нервной системы).
   Студент медицинского института во время подготовки к экзамену по анатомии стал видеть сны со скелетами и препарированием трупов, которые вскакивали и набрасывались на него. Много лет спустя, когда он видел во сне анатомический театр, то понимал: это признак того, что он переутомился и надо снижать умственную нагрузку.
   Один неврастеник видел во сне, что за ним гонится ведьма, схватила его сзади, сдавила грудь, не давая дышать. Из последних сил он крикнул и проснулся, чувствуя боль в груди, страх, общее возбуждение. Другого неврастеника сон забросил в неведомую страну, где он пролезал под забором, застрял, стал скрести землю руками и видел две стоящие фигуры с круглыми головами, красными глазами и щупальцами вместо рук (не образы ли космических пришельцев?).
   Труднее всего было узнать о сновидениях шизофреников. Чаще всего они не различали свои бредовые видения и мании во сне и наяву. Интеллигентный шизофреник с манией отравления признался: «различить трудно, где сновидение, где жизнь». (Это высказывание вполне приложимо к состоянию все большего числа людей, обработанных вездесущими СМРАП.)
   Страдающие белой горячкой еще задолго до острой фазы болезни, когда появляются галлюцинации, видят страшные сны: на них нападают, за ними гонятся громадные хищники, порой черные, с рогами и красными глазами, а также ведьмы и черти. Подчас они вгрызаются в правый бок (боль в печени). А затем подобные видения появляются наяву.
   При поражении левого полушария и особенно левой теменной области сновидения наблюдались несколько реже, чем при поражении тех же областей справа. Хотя не исключено, что в первом случае сновидения не закреплялись в памяти; ведь левое полушарие регулирует преимущественно рассудочную деятельность.
   «Особое значение, – пишет В.Н. Касаткин, – имеют сновидения в диагностике медленно развивающихся нервно-психических и внутренних заболеваний, таких, как туберкулез легких, опухоли мозга и других органов. При этих заболеваниях сновидения могут изменяться за много месяцев до явного их проявления».
   Советские неврологи, психологи, психиатры старались не акцентировать внимания на неврозах и психозах, связанных с сексуальными проблемами, чтобы «не заразиться» фрейдизмом. Но в любом случае их сведения более объективны, ибо не направлены на доказательство какой-то одной концепции, на подтверждение верности одного метода.
   Итак, первыми вестниками начавшегося заболевания при неврозах являются изменение эмоционального фона в сновидениях, появление тоски, тревоги, страха и кошмаров, а также неприятных зрительных сцен, связанных с жизненной ситуацией, способствовавшей возникновению невроза.
   При развитии психических заболеваний в сновидениях тоже задолго до явного проявления болезни часто отмечались неприятные эмоции и стойкие, вызывающие страх, тревогу, тоску зрительные сцены, обычно в том же плане, в каком они затем выльются в психоз. А в начале органических заболеваний головного мозга тяжелые, тревожные, порой мучительные сновидения обычно демонстрируют сцены, выражающие повреждение определенной части головы.
   В.Н. Касаткин сделал вывод: «В сновидениях действительно очень часто начавшееся заболевание проявляется раньше, чем в состоянии бодрствования, и это связано не с действием таинственной силы «бессознательной» сферы, как пытаются утверждать фрейдисты, а обусловлено определенными физиологическими особенностями головного мозга во время сна и прежде всего различной глубиной сонного торможения в разных функциональных зонах и очень высокой чувствительностью зрительного анализатора…
   Чувствительность зрительного анализатора в тысячи, миллионы, миллиарды раз выше чувствительности всех анализаторов. В состоянии бодрствования в начале медленно развивающегося заболевания иногда происходят еще незначительные физико-химические и другие изменения, а возникающие при этом раздражения, попадая в соответствующие отделы головного мозга, могут оказаться ниже порогов ощущения боли, тепла, давления и других свойственных заболеванию чувств. Поэтому человек может не заметить начавшееся заболевание, но во время сна те же самые раздражения вследствие определенных закономерностей попадают в зрительные отделы головного мозга, и здесь уже они оказываются не только субпороговыми, но чаще всего очень сильными, вызывая беспорядочное течение возбудительного процесса, что и проявляется своеобразно построенными зрительными сценами, в том числе и теми, которые возникли у человека в бодрствующем состоянии в связи с болезнью. Таковы, по нашему мнению, причины раннего проявления заболеваний в сновидениях».
   В те годы, когда это было написано, многие советские психологи пытались отказаться вовсе от понятия «бессознательное». Хотя оно было обосновано задолго до Зигмунда Фрейда и совсем не обязательно связывалось с «таинственной силой». Скажем, еще И.М. Сеченов доказывал: «Все акты сознательной и бессознательной жизни по способу происхождения суть рефлексы». В теории И.П. Павлова безусловные – врожденные – рефлексы следует относить к области бессознательного так же, как значительную часть условных, выработанных в течение жизни. А то, что область бессознательного таинственна, не удивительно, хотя это еще не означает, будто ее нельзя познавать.
   …Имеются ли какие-нибудь определенные, постоянные для каждого заболевания у каждого человека признаки сновидений, по которым можно было бы безошибочно судить о неизбежной болезни и дать точный диагноз? Признаки существуют, но они проявляются не всегда и не являются строго постоянными для всех. Отмечены две группы признаков: общие, связанные с особенностью заболевания, и частные, зависящие от индивидуальных особенностей человека.
   Например, при болезнях желудочно-кишечного тракта у большинства людей, не знакомых с медициной, появляются зрительные образы и сцены, связанные с едой неприятной, испорченной пищей, а у медиков еще могут быть зрительные сцены, показывающие определенные анатомические изменения в пораженном желудке или кишечнике. А при заболевании ангиной обычно возникают сцены, выражающие повреждения горла, тогда как заболевший врач во сне отмечает более определенные морфологические изменения.
   Воину Древней Греции при заболевании кожи ноги снилось, что в это место попала стрела, а офицер во время Второй мировой войны при подобном же заболевании видел во сне, что ему в ногу попал осколок снаряда или пуля. Военный, заболевающий гриппом, видит в ночь накануне явного проявления болезни войну, ранение головы, горла; студенту медицинского института, заболевающему этим же, снится анатомический театр, палата, больные, операции на собственной голове или на голове других лиц; электромонтер, заболевающий гриппом, видит яркий электрический свет, ожоги головы и других частей тела.
   В сновидениях появляются хорошо знакомые в бодрствующем состоянии, часто встречающиеся в процессе труда, быта зрительные образы, сцены, как-то связанные с заболеванием. Хотя иногда люди, ведущие одинаковый образ жизни, одинакового образования, при одних и тех же заболеваниях видят во сне различные сцены.
   М.И. Аствацатуров писал: «Может получиться ложное впечатление, что сновидения сами по себе, независимо от содержания сознания в бодрствующем состоянии, могут указывать на будущее. На самом деле они указывают лишь на прошлые представления, имеющие отношение к будущему».
   Так ли все просто? Вряд ли. Наше сознание в бодрствующем состоянии не успевает отметить и осмыслить многое из того, что улавливают органы чувств. Однако параллельно светлому для нашего восприятия миру сознания постоянно работает – и днем, и ночью – мир бессознательного. Оттуда, из этого мира иного, поступают к нам ночью сновидения.
   Во время сна отдыхает или дремлет сознание, а образы, которые мы видим, «показывает» нам подсознание, то есть мир бессознательного. Но он, этот мир, не существует сам по себе, а сложными путями связан с нашим привычным реальным бытием. Об этом можно судить, в частности, по сновидениям.
   При значительных психических расстройствах шизоидного типа сновидения и бредовые видения наяву становятся для больного практически неразличимыми. Для него они одинаково реальны. Возможно, так происходит потому, что шизофреник ориентирован почти исключительно на себя, свои эмоции, мысли, мании.
   Замечательный психолог и психиатр В.Х. Кандинский, периодически испытывавший такие состояния, писал: «В период чувственного бреда мои сны (что касается зрительных образов и чувства удаленности в пространстве) были необычайно правдивы. Это было галлюцинированием во сне. Вообще состояния бодрствования и сна у галлюцинирующего больного не обнаруживают очень строгого различия; с одной стороны, образы сна очень живые, так что больной, можно сказать, бодрствует во сне; с другой – галлюцинации при бодрствовании настолько удивительны и разнообразны, что можно сказать – больной спит, бодрствуя. Сны в периоды моей болезни были не менее правдивыми, чем нечто, пережитое на самом деле. Иногда, когда в моих воспоминаниях всплывали некоторые образы из сна, я только после дополнительных попыток, с трудом мог решить, было ли это в действительности или во сне».
   Конечно, сновидения психического больного резко отличаются от сновидений здорового человека. Однако не так все просто. В наркотическом опьянении, на сеансах гипноза вполне здоровые люди испытывают примерно те же состояния, видения и переживания, что и душевнобольные. Кроме того, под воздействием извне (внушение) личность может претерпевать серьезные изменения.
   Но ведь если происходят подобные метаморфозы, значит, для них есть благоприятствующие условия в душе человека. Как писал американский философ и психолог У. Джемс: «Наше нормальное или, как мы его называем, разумное сознание представляет лишь одну из форм сознания. Причем другие, совершенно от него отличные формы существуют рядом с ним, отделенные от него лишь тонкой перегородкой».

Наведенные сновидения

   В геологии известны случаи сейсмических ударов, вызванных технической деятельностью человека: созданием крупных водохранилищ, гигантскими откачками подземных вод или нефти, мощными горными разработками. Такие землетрясения принято называть «наведенными» (на мой взгляд, название «техногенные» более точное).
   Было бы точнее называть наведенными сновидения, вызванные внешними воздействиями на спящего человека. О некоторых из них мы уже упоминали. Органы чувств сообщают о них мозгу, а он реагирует на них образами, подсказанными подсознанием. При этом они в значительной степени вызваны, навеяны этими внешними сигналами. Можно сказать, возникают вариации на заданную тему.
   Об этом писали многие исследователи. Было отмечено, что скрип двери может вызвать сновидения о нападении разбойников (если человек в этот момент не проснулся, то подсознательное опасение, что в комнату входит бандит, вызывает соответствующие образы). Когда во сне сползает одеяло и обнажается тело, ощущение холода вызывает сцены падения в воду или видение себя обнаженным.
   Знаменитый чешский биолог XIX века Ян Пуркинье изучал влияние на сновидения различных запахов. Запах цветов часто вызывает в сновидениях картины садов, цветов, а запах камфары – сны, в которых фигурируют больные, врачи и лекарства. В литературе приводится случай, когда жена английского генерала Силмена, принимавшая участие в походе по усмирению восстания в Индии, просила перенести ее палатку на другое место, заявив, что ей всю ночь снились мертвецы. Когда разрыли место, где стояла палатка, там нашли много трупов. Судя по всему, едва уловимый трупный запах вызвал страшные сновидения.
   Одному композитору приснилось, что он преподает в музыкальной школе. Закончив изложение материала, он обратился к одному из мальчиков: «Ты понял меня?» Тот заорал в ответ: «О, да!» Рассерженный учитель стал отчитывать его за крик, но тут весь класс закричал: «О, да!» Крики его разбудили. Оказалось, на улице кричали: «Пожар!»
   Французский ученый А. Мори во второй половине XIX века проводил опыты на собственных сновидениях. Когда щекотали пером его губы и нос, во сне возникла зрительная сцена пытки, во время которой на его лицо накладывали смоляную маску и затем срывали ее вместе с кожей. Когда точили нож о нож, ему снились бурные июньские события Французской революции 1848 года, в которых он принимал активное участие. При запахе одеколона он оказывался в парфюмерной лавке. Когда спящего слегка щипали за шею, то во сне он видел, что ему ставят мушки на шею, и врача, лечившего его в детстве. Когда подносили к лицу раскаленное железо, снились разбойники, пытающие его.
   В одном случае А. Мори лег спать нездоровым. На этот раз ему приснилась Великая французская революция. Он видел кровавые сцены, разговаривал с Маратом, Робеспьером. Но вдруг его схватили, привели в трибунал, осудили на смертную казнь, привезли к эшафоту, привязали к доске, и нож гильотины врезался в его шею. В ужасе он проснулся. Оказалось, что ему на шею упал металлический прут от кровати.
   Ученые в конце позапрошлого века собрали много разнообразных сведений о наведенных сновидениях. У одного сновидца был твердый ворот новой ночной рубахи, и ему приснилось, что его повесили. Другой мужчина в сновидении ехал по прерии. За ним погнались индейцы, догнали, схватили и сняли с него скальп. В страхе проснувшись, он обнаружил, что ему сжал голову ночной колпак. Третий случай, тоже с нападением, но уже своих (немецких) разбойников. Его схватили, повалили на землю и вбили кол между большим и указательным пальцами. Он проснулся и обнаружил между этими пальцами соломинку.
   Подобные случаи определенно показывают, насколько изобретательно работает во сне воображение, демонстрируя сложные сцены или истории буквально с полунамека. В режиме реального времени они могли длиться порой месяцами, тогда как в сновидении пролетали едва ли не со скоростью света – с момента события до полного пробуждения.
   Интересные данные приводил советский психолог И.Е. Вольперт. Он делал опыты, применяя различные раздражители во время гипнотического сна. Внешние раздражители вызывали в сновидениях зрительные сцены, более или менее подобные тем, которые бывают в естественном сне при соответствующих воздействиях. Электрическая лампочка, подносимая к лицу спящего в гипнозе, вызывала у него образы солнечного дня, яркого освещения. Когда к лицу его прикасались пробиркой с горячей водой, возникали в сновидении зрительные образы яркого солнца, светящего в лицо. Прикосновение пробирки с холодной водой вызывало другие зрительные образы: метель, снег в лицо.
   Можно было бы привести большое количество подобных примеров из работ целого ряда исследователей, изучавших сновидения. Советский ученый В.Н. Касаткин провел более полутысячи опытов, изучая влияние на характер сновидений основных внешних раздражителей: света, звука, температуры, механического раздражения кожи, обонятельных, вкусовых, – раздражителей, во взаимодействии с которыми возникли, развились и действуют анализаторы человека.
   Прежде всего было установлено, что при воздействии значительных по силе воздействий увеличивается частота появления сновидений, и чем сильнее раздражители, тем чаще возникают сновидения – главным образом как ответная реакция. При этом возникают зрительные образы, сцены, мысли, так или иначе связанные со свойствами раздражителя, действующего во время сна. В одних случаях эти образы мало заметные и быстро проходящие, в других случаях – упорно держатся на протяжении всего сновидения. Иногда под влиянием внешнего раздражителя могут резко измениться содержание и эмоциональный тон всего сновидения.
   Согласно наблюдениям, если человек спит в освещенном помещении, то в его сновидениях очень часто возникают зрительные образы, связанные со светом, освещением: яркий солнечный день, светящиеся электрические или керосиновые лампы, костры, пожары и прожекторы, электросварка, разрывы снарядов, бомб.
   Вот несколько примеров, приведенных Касаткиным:
   «В ночь на 20/VIII 1947 г. я спал в крестьянской избе; в переднем углу горела лампадка. Была тихая, спокойная ночь, никакие другие значительные по силе внешние раздражители на меня как будто не действовали. Снов как всегда было много, в них повторялись события предыдущего дня в сочетании с событиями далекого прошлого. Но во всех сновидениях один элемент повторялся с удивительной назойливостью: это были источники света.
   Одно сновидение: «Я в родных местах, еду верхом по казахской степи с товарищами детства; темная ночь, но вдали мелькает какой-то огонек; он то исчезает, то появляется вновь. Я еду долго, устал, но до огонька так и не могу доехать, а он по-прежнему маняще мелькает вдали».
   Другое сновидение этой ночи: «Я еду с женой в железнодорожном вагоне (как это действительно и было в предыдущий день), обстановка почти такая же, как накануне, только появились другие лица: мои братья и сестры (о которых говорили вечером перед сном). Но один из зрительных образов упорно держался на протяжении всего сновидения, а именно: в вагоне тускло светила электрическая лампочка, и мы никак не могли ее выключить; если кто-нибудь из пассажиров и поворачивал выключатель, лампочка на какой-то момент как будто гасла, но вскоре вновь загоралась».
   Для того чтобы проверить, не были ли связаны эти образы с горящей лампадкой, я ее потушил, после чего в последующих сновидениях уже не появлялось таких назойливых зрительных образов. В этом случае есть основания допустить, что свет от лампадки был причиной появления в сновидениях стойких зрительных образов огонька и электрической лампочки».
   При проведении электроэнцефалографических исследований во время сна одним из раздражителей была импульсная лампа, дающая до 20 вспышек в секунду, находившаяся на расстоянии 40 см от лица спящего. В этих опытах участвовали преимущественно военные. У них наиболее часто возникали сновидения, связанные с характером воздействия. Например, солдат Б. во время такого опыта в сновидении «видел стрельбу из автоматов и пулемета», а Д. во время такого же опыта в сновидении «видела яркие вспышки электросварки перед самыми глазами».
   Изменение частоты световых импульсов вызывало различные по содержанию зрительные сцены. Офицер М. при редких вспышках (1–5 в секунду) в сновидениях видел «вспышки пулеметной стрельбы с перерывами перед самыми глазами» или «разрывы бомб», «редкие вспышки солнца». При одиночных импульсах (один в 3–4 секунды) число «вспышек», «разрывов бомб» в сновидении совпадало с числом импульсов, даваемых экспериментатором. Частые импульсы (10–20 в секунду) вызывали в сновидениях «яркое солнце, беспрерывно слепящее глаза», или «яркий солнечный шар, разваливающийся перед глазами и обжигающий лицо, глаза».
   Наведенные сновидения имеют особенности, зависящие от личности спящего человека. Возникают они часто, но не всегда. Касаткин в разное время наблюдал группы здоровых людей одного возраста и пола, спавших в помещении, освещенном электрическим светом различной яркости. В большинстве сновидений отмечались зрительные образы, связанные со светом. Из 101 случая сна (24 человека) в 93 случаях были отмечены сновидения, и из них в 72 сновидениях упорно держались зрительные образы, связанные со светом. А в затемненном помещении в 30 случаях сна тех же лиц сновидения были отмечены в 25 случаях, но стойких зрительных образов, связанных с теми или иными источниками света, не обнаружилось.
   Вспомним о наведенных землетрясениях. Пока техногенное воздействие слабое (небольшой объем водохранилища или откачек), возникают лишь едва заметные сейсмические толчки. Многое зависит от строения данного участка земной коры, напряженного состояния местных геоблоков. Поэтому лишь в отдельных случаях происходит разрядка в виде сильных землетрясений.
   Когда земная кора находится в спокойном состоянии, фиксируется мелкая частая «сейсмическая дрожь», напоминающая альфа-ритм спокойно работающего мозга. При слабой сейсмической активности возникает картина, напоминающая «стадию веретен» неглубокого сна, а при сейсмических ударах – резкие высокие пики, подобные ритму электроэнцефалограмм при глубоком сне.
   Вроде бы внешне графики сходны, однако результаты противоположны: в земной коре крупные пики сейсмограмм свидетельствуют о повышенной активности земной коры, а головной мозг при таких же симптомах погружен в глубокий сон.
   Однако не так все просто. Очаги наведенных землетрясений находятся обычно на глубине порядка 15 км, а сильных естественных – в несколько раз глубже. Вот и мозг во сне проявляет особую активность не в поверхностных, а в глубоких областях. Можно предположить, что в такие периоды наиболее активно работает подсознание.
   В случае наведенных землетрясений и сновидений причиной вспышки активности внутренних отделов земной коры и коры головного мозга служат поверхностные, посторонние явления. Это указывает на «тонкие властительные связи» (говоря словами Валерия Брюсова) двух процессов, не имеющих, на первый взгляд, ничего общего.
   Наведенные сновидения определенно свидетельствуют: во время сна наши органы чувств, отдыхая, все-таки сохраняют чуткость и подают сигналы в мозг, возбуждают деятельность подсознания. А оно, в свою очередь, предоставляет дремлющему сознанию образы и сцены, отвечающие характеру данного раздражения.
   …Приведенное сравнение земных и мозговых процессов нельзя назвать научной гипотезой. Но, на мой взгляд, оно создает предпосылки для более широкой и убедительной аналогии.

Личное и коллективное бессознательное

   Бесспорная истина: сон – наше личное достояние. Однако и тут научная мысль постаралась опровергнуть очевидность. Карл Густав Юнг предложил невероятную, на первый взгляд, идею: сновидение может выражать образы коллективного бессознательного.
   Показательно, что свои мемуары он назвал: «Воспоминания, сновидения, размышления». По-видимому, он исходил из единства трех этих феноменов нашей психики, отражающих – каждый по-своему – особенности личности. А она, в свою очередь, едина в многообразии, сохраняя в себе «зародыши» разных личностей, из которых со временем может проявляться то одна, то другая, вступая в конфликты с осознанным Я.
   По мнению Юнга, в душе человека проявляются черты не только его личного опыта, но и сказывается наследие рода, племени, человечества. Это – область коллективного бессознательного, которое присутствует, в разных формах и масштабах, в душе любого человека. Вместе с тем существует индивидуальное бессознательное.
   Юнг рассказал о сновидении одной дамы, известной «своими глупыми предрассудками и упорным сопротивлением каким-либо разумным доводам». Однажды ей приснилось, будто она приглашена в гости по важному общественному поводу. Ее встретила хозяйка: «Как мило, что вы пришли. Все ваши друзья здесь и ждут вас». Она открыла перед гостьей дверь, и сновидица шагнула вперед, попав… в коровник!
   Язык сна был нагляден и ясен, хотя дама сначала не захотела принять во внимание смысл этого сна, уязвившего ее самомнение. Выходит, пребывая во сне, человек может оказаться умнее самого себя бодрствующего и даже едко подшучивать над собой.
   По словам Юнга, такие послания из бессознательного имеют большее значение, чем это осознает большинство людей. Мирская суета отвлекает нас от собственной жизни, подавляет индивидуальность. «Чем дольше сознание пребывает под влиянием предрассудков, ошибок, фантазий и инфантильных желаний, тем больше будет возрастать уже существующая роль невротической диссоциации и вести в итоге к более или менее неестественной жизни, далекой от здоровых инстинктов, природного естества и простоты.
   Общая функция снов заключается в попытке восстановить наш психический баланс посредством производства сновидческого материала, который восстанавливает – весьма деликатным образом – целостное психическое равновесие».
   Поэтому люди с нереальными целями, или слишком высоким мнением о себе, или строящие планы, не соответствующие реальным возможностям, видят во сне полеты и падения. Сон компенсирует личностные недостатки и в то же время предупреждает об опасности неадекватного пути. Если же предупредительные знаки сновидения игнорируются, то может произойти реальное несчастье.
   Юнг привел случай с человеком, запутавшимся в большом количестве сомнительных афер. У него развилась страсть к альпинизму, в виде компенсации. Он все время стремился к самоутверждению, стремясь подняться как можно выше, испытать чувство преодоления. Во сне он увидел себя шагающим с вершины высокой горы в пустоту. Услышав от него об этом сновидении, Юнг предупредил его о грозящей опасности и посоветовал ограничить свои восхождения. Даже сказал, что сон предвещает его смерть в горах. А через шесть месяцев сновидец «шагнул в пустоту». Горный проводник видел, как он и его друг спускались по веревке в одном трудном месте. Друг обнаружил временную опору для ноги на карнизе, и сновидец последовал за ним вниз. Вдруг он, по словам гида, «словно прыгнул в воздух», упал на своего друга, оба полетели вниз и разбились.
   …Прочтя об этом эпизоде, я подумал: не исключено, что в смерти этого альпиниста повинен отчасти сам Карл Густав Юнг. Расскажу случай из своей практики, хотя и не медицинской.
   Наша мерзлотная партия работала в горах Токинского Становика, на Дальнем Востоке. Места великолепные: остроконечные вершины, крутые скалистые уступы с пенными водопадами, горные озера. Полное безлюдье.
   За несколько месяцев до начала работ мне пришла мысль: в этот сезон мне суждено погибнуть. Возникла она после какого-то страшного сна и втемяшилась крепко. Даже определилась дата рокового события: день моего рождения. Он у меня приходится как раз на полевой сезон. Конечно, трусливые мысли мелькают у нас нередко, но эта была устойчивой.
   В этот сезон опасные ситуации были не раз. Наш лагерь, который разбили на острове (вертолету негде было приземлиться), ночью снесло наводнением, и нам не без труда удалось спастись. В те моменты я не терял спокойствия, помог растерявшимся товарищам.
   Прошел месяц, и в день своего рождения, как будто искушая судьбу, я отправился в маршрут один (если не считать Альму, лайку). Все шло нормально. Однако тревога не проходила: помнил о предчувствии. На обратном пути решил сократить путь. Полез на перевал, вместо того чтобы на вьючной тропе обогнуть гору. От усталости порой полз на коленях. Поднялся на перевал и обнаружил, что сбился с пути: передо мной зиял обрыв.
   Наступали сумерки. Идти ночью по тайге невозможно: каменные развалы и чаща с цепким кедровым стлаником. Словно ведомый злой силой, я выбрался именно сюда, чуть в стороне увидел водопад, а прямо под ногами почти вертикальную стену, приступочками уходящую вниз. На карнизах там и сям торчали кусты и деревца.
   Смотрел я на них, словно с вертолета, испытывая тоску и страх. Как бы отзываясь на мои впечатления, Альма негромко заскулила. Впору было составить с ней дуэт. Заканчивался день моего рождения. И я стоял над обрывом. Далеко внизу видел нагромождения глыб. Сорвешься – и никто здесь даже твоего тела не найдет (кроме медведя).
   Много ли шансов благополучно спуститься? Устал, снаряжение мешает: рюкзак, ружье, лопата. Самый подходящий момент для того, чтобы сбылось нехорошее предчувствие.
   Можно было устроить привал, переночевать у костерка, съесть заветный сухарь с сахаром, в кружке заварить чай… Правда, товарищи будут сильно беспокоиться. Зато вернешься к ним утром живым-здоровым…
   Долго рассуждать было некогда. В распадках сгущались тени. И незачем гадать: судьба ли привела меня сюда или мое собственное предопределение, замешенное на страхе. Еще немного, и у меня уже не будет ни сил, ни решимости спускаться. И я покорюсь неизбежности. Струшу.
   Тяжко вздохнув, начал спуск. А когда начинаешь действовать, двигаться, работать, то уже не до предчувствий. Ты живешь, и перед тобой эти скалы, эта великолепная тайга, шумный водопад в отдалении, стройные лиственницы далеко внизу, это небо, с которым так не хочется расставаться навек. И конечно же, помнишь родных и друзей, которым ты нужен.
   Так вступаешь в борьбу за жизнь с самим собой, со своими дурацкими выдумками, которым сейчас совершенно недопустимо доверять. Не доверять своим страхам!
   Сбрасываешь на очередной уступчик вещи. Потом и сам туда сползаешь или спрыгиваешь. То сорвешься, судорожно вцепясь в какой-то корень. То под ногой соскальзывает влажный дерн, и только корявый ствол березки предотвращает падение. То камень, на который опираешься, качнется и сорвется вниз, и едва успеешь воткнуть ладонь в расселину.
   Не беда. Обходится! И Альма рядышком. И вообще жизнь продолжается!
   Вступив на каменные развалы под обрывом, я окончательно убедился, что был обманут своим предчувствием. Какое счастье, что не поверил себе, а поверил в себя! Смертельная опасность – от страха смерти, от излишнего доверия к приметам и предзнаменованиям. Жизнь и свобода – это возможность выбора, смерть – это полная определенность.
   Теперь предположим, что я перед этой экспедицией обратился к психоаналитику, рассказал о своем сне и опасениях, а он, подобно Юнгу, предупредил о грозящей опасности. Это стало бы дополнительным стимулом к тому, чтобы в трудный момент я отчаялся и «шагнул в пустоту». Не исключено, что так произошло с тем сновидцем, о котором рассказал Юнг.
   Наиболее часто сбываются дурные предчувствия у людей с повышенной внушаемостью, слепой верой в приметы, гадания, судьбу.
   Между прочим, идея предопределения, слепого и неумолимого рока от древних мифов до наших дней сохраняется в обществе. Судя по всему, она вошла в коллективное бессознательное, о котором писал Карл Густав Юнг. Но ей может противостоять наше сознание и личное бессознательное. В моем случае сказался профессиональный навык, привычка работать в непростых условиях, невзирая на опасность. Мне кажется, такое чувство свойственно высотникам, летчикам-испытателям, космонавтам. Альпинист, биолог и писатель А.А. Кузнецов на мой вопрос, верит ли он в приметы, ответил отрицательно: мол, для альпиниста это слишком опасно.
   Впрочем, вернемся к идеям К.Г. Юнга. Он рассказал про даму, которая днем была надменной, высокомерной, а по ночам видела сны, наполненные всяческими непристойностями. Со временем их содержание стало более угрожающим и отсылающим к прогулкам, которые она привыкла совершать по лесу. Юнг усмотрел в этом опасность, но дама не прислушалась к его предостережениям. Вскоре в лесу на нее напал сексуальный маньяк, и ее спасли люди, прибежавшие на ее крики о помощи.
   Сны указывали на то, что эта женщина испытывала тайную страсть к такого рода приключениям. Следовательно, сновидения, как писал Юнг, «могут иногда оповещать о некоторых ситуациях задолго до того, как те произойдут в действительности… Многие кризисы в нашей жизни имеют долгую бессознательную историю. Мы проходим ее шаг за шагом, не сознавая опасности, которая накапливается. Но то, что мы сознательно стараемся не замечать, часто улавливается нашим бессознательным, которое передает информацию в виде снов.
   Сны часто предупреждают нас подобным образом, хотя далеко не всегда».
   Это важная оговорка. Сновидения предоставляют возможность разных толкований. Далеко не всегда легко определить, что они подсказывают или предвещают. Область бессознательного имеет разные уровни, более или менее связанные между собой и нашим бодрствующим сознанием.
   «Имея дело со снами, – предупреждал Юнг, – не следует становиться наивным. Они зарождаются в духе, который носит не вполне человеческий характер, а является скорее дыханием природы – дух прекрасного и благородного, равно как и жестокого божества. Чтобы охарактеризовать этот дух, следует приблизиться скорее к миру древних мифологий или к сказкам первобытного леса, чем к сознанию современного человека. Я вовсе не отрицаю великих достижений, происшедших в результате эволюции общества. Но эти достижения были достигнуты ценой больших потерь, степень которых мы только сейчас начинаем осознавать и оценивать. Отчасти целью моих сравнений между первобытным и цивилизованным состоянием человека является показ баланса этих потерь и приобретений.
   Первобытный человек управлялся главным образом своими инстинктами, в отличие от его «рационализированных» современных потомков, научившихся себя «контролировать». В процессе цивилизации мы все более отделяли наше сознание от глубинных инстинктивных слоев психического, и в конечном счете от соматической основы психических явлений. К счастью, мы не утратили эти основные инстинктивные слои; они остались частью бессознательного, хотя и могут выражать себя лишь в форме образов сна. Эти инстинктивные явления – их, между прочим, не всегда можно признать за таковые, поскольку они носят символический характер, – играют жизненно важную роль в том, что я назвал компенсаторной ролью снов».
   Мы еще поговорим о Духе Природы или Духе Земли. Возможно, он приходит к нам не только из глубин человеческой истории, где теряются истоки коллективного бессознательного. Юнг, мне кажется, упустил из вида очевидное: Дух Природы витает вокруг и пронизывает нас – это область жизни, биосфера. Точнее, он не исследовал эту связь, хотя признавал: «Наша психика лишь часть природы. И тайна ее безгранична, поэтому мы не можем дать полное определение ни психическому, ни природе».
   Юнг писал об архетипах – образах, психических структурах, идеях – коллективного бессознательного, имея в виду, говоря словами Ницше, «человеческое, слишком человеческое». Но есть более могучее влияние на духовный мир человека: окружающая природная и техногенная среда. Именно она с незапамятной древности накладывает свою печать не только на мифы, сказки, сновидения, но и непосредственно на психику человека.
   Правда, человек эпохи господства техники слишком редко видит сны, непосредственно связанные с природой. Поэтому психологи не обращают внимания на такие связи. Но ведь бессознательное активно проявляется в тех случаях, когда это вызвано явными или тайными устремлениями человека. Если он отстраняется от познания природы, осознания своего единства с ней, то и сновидения – сигналы из подсознания – ничего ему не подскажут.
   «Для сохранения постоянства разума и, если угодно, физиологического здоровья бессознательное и сознание должны быть связаны самым тесным образом, двигаться параллельными путями, – писал Юнг. – Если же они расщеплены или «диссоциированы», наступает психологическая нестабильность. В этом отношении символы сна – важные посланники от инстинктивной к рациональной составляющей человеческого разума, и их интерпретация обогащает нищету сознания, так как она учит его снова понимать забытый язык инстинктов».
   Но вполне возможно, что утрата генетической духовной связи с земной природой определяет какой-то серьезный разлад между коллективным бессознательным и сознанием. К чему это приводит и чем грозит, мы поговорим в заключительной главе.
   Обратим внимание на интересное наблюдение Юнга. Исследуя духовную жизнь одного племени в Восточной Африке, он с удивлением узнал от них, что они не видят сны. После уточнений выяснилось, что они видят сновидения, но уверены: сны обычного человека ничего не значат. Однако вождь и знахарь заявили, что теперь и у них нет осмысленных снов. Дату их утраты они относили ко времени прихода англичан. Ныне вещие сны – у английского чиновника, ведающего их делами.
   Этот поучительный казус Юнг сообщил для того, чтобы современный западный человек, в отличие от туземцев, обращал внимание на свои сновидения. На мой взгляд, рассказанная им история имеет более серьезный смысл. Приход нового порядка сказался и на снах данного племени так же, как сказывается новый порядок на сновидениях, сознании и области бессознательного нынешних «цивилизованных» народов, мнящих себя на вершине интеллектуального прогресса.
   Юнг предупреждал относительно невежественного или некомпетентного анализа снов: «Существуют люди, чье психическое состояние настолько нестабильно, что расшифровка их снов может оказаться крайне рискованной; в таких случаях слишком одностороннее сознание отрезано от соответствующего иррационального или «безумного» бессознательного, и этих обоих не должно сводить вместе без соответствующей подготовки.
   В более широком смысле было бы большой глупостью допустить, что существует готовый систематический истолкователь снов, который достаточно лишь купить и найти в нем соответствующий символ. Ни один символ сна не может быть взят отдельно от человека, этот сон видевшего, как нет и единой и однозначной интерпретации любого сна. Каждый человек настолько отличается в выборе путей, которыми его бессознательное дополняет или компенсирует сознание, что совершенно невозможно быть уверенным, что сны и их символика могут быть хоть как-то классифицированы».
   Однако есть сны достаточно типичные и часто встречающиеся: часты падения, полет, преследование хищными зверями или врагами, появление в публичных местах в голом или полуголом виде или в нелепой одежде, состояние спешки или потерянности в толпе, изматывающее убегание в никуда. Но эти мотивы необходимо осмысливать в контексте всего сна, а не в качестве иероглифов, имеющих один и тот же смысл.
   Иногда человек видит один и тот же сон с детства до старости. Это, по мнению Юнга, является попыткой компенсировать какой-либо отдельный дефект в отношении сновидца к жизни; или же он может совершаться вследствие травматического момента, который оставил по себе определенную предвзятость, предубеждение, нанес какой-то вред. Иногда такой сон может предупреждать о каком-то важном событии в будущем.
   Он сослался на свой опыт: «Несколько лет подряд я сам видел во сне мотив, в котором я «открывал» в своем доме жилые пространства, о существовании которых и не подозревал. Иногда это были комнаты, в которых жили мои давно умершие родители, в которых мой отец, к моему удивлению, оборудовал лаборатории и изучал там сравнительную анатомию рыб, а мать держала отель для посетителей-призраков. Как правило, это неведомое мне доселе гостевое крыло представляло древнюю историческую постройку, давно забытую, и, однако, унаследованную мною собственность. Внутри находилась интересная античная мебель, и ближе к концу этой серии снов я находил старую библиотеку с неизвестными книгами. В конце концов, в последнем сне, я раскрыл одну из книг и обнаружил там изобилие прекрасно выполненных символических рисунков. Я проснулся с бьющимся от возбуждения сердцем».
   До того как увидеть заключительный сон из серии, он заказал букинисту одну из классических работ средневековых алхимиков. Просматривая литературу, он обнаружил цитату, которую хотел проверить. Спустя несколько недель, после того как он увидел во сне неизвестную книгу, от книготорговца пришел пакет, где находился том, датированный XVI веком. Он был иллюстрирован символами, которые тотчас напомнили ему те рисунки, которые он видел во сне.
   «В смысле переоткрытия принципов алхимии, входящих составной частью в переосмысливаемую мной психологию, – сделал вывод Юнг, – мотив повторяющегося сна достаточно ясен. Сам дом являл символ моей личности и область ее сознательных интересов, а неизвестная пристройка представляла собой предвосхищение новой области интересов и поисков, о которых сознание в тот момент ничего не ведало. Больше этого сна – а прошло свыше 30 лет – я никогда не видел».
   Но если отвлечься от конкретного интереса к алхимии, в его навязчивом сне можно усмотреть увлечение идеей коллективного бессознательного, поисков – в темных «закутках памяти» – подтверждений этой концепции. Вообще в наших снах нередко проявляются тревоги и заботы времен учебы или работы. В такие моменты мы во сне как бы становимся значительно моложе, и только пробуждение возвращает нас в текущую реальность.
   Вот и сам Юнг призывал не только понимать символы сновидений, но и учитывать «целостность индивида, воспроизводящего эти символы».
   Впрочем, о юнгианском толковании снов можно было бы рассуждать долго. Обратимся к его представлениям о коллективном бессознательном. Он писал: «Человеческое тело представляет собой целый музей органов, каждый из которых имеет «за плечами» длительную историю эволюции, – нечто подобное следует ожидать и от устроения разума. Он не может существовать без собственной истории, как и тело, в котором разум пребывает…
   Безмерно древнее психическое начало образует основу нашего разума точно так же, как строение нашего тела восходит к общей анатомической структуре млекопитающих».
   Если продолжить его мысль, то надо учесть: душа человека в процессе эволюции формировалась не только благодаря мифам, преданиям, верованиям, воспитанию, общению людей между собой. Есть изначальная «Божественная среда», по словам Тейяра де Шардена, которая определяла ход эволюции, постоянно воздействуя на человека и его предков и постоянно, ежеминутно, даже во сне влияющая на каждого из нас.

Личность – подобие биосферы

   Особенности духовного бытия в сновидении – переход в мир иной, со своими особенностями пространства-времени. В царстве сна порой происходят события необычайные и возникают существа мифические. Это нетрудно объяснить проявлением игры воображения, освобожденного от суетных забот.
   Более интересны и непонятны происходящие в сновидении превращения пространства и времени, ход которого может ускоряться или замедляться. Нередки провалы или «скачки» во времени, мгновенные перемещения в пространстве. Особенно загадочны переходы к «антивремени», обратному его ходу, когда при пробуждении воспоминание примысливает видения «задним числом». Есть и другая, не менее вероятная версия: во сне в считанные секунды человек может вообразить множество событий, увидев их как бы в режиме реального времени.
   Самое странное при этом, как мы уже говорили, что нами любые самые фантастические события, образы и превращения, увиденные и переживаемые во сне, в тот момент воспринимаются естественно, без удивления и сомнений. Мы совершенно спокойно можем в сновидении общаться с умершим человеком. Такое «общение с духами» до сих пор внушает оккультистам, спиритам и вообще всем, кто верует в жизнь после смерти, надежду на бессмертие души.
   Наиболее очевидное предположение: во сне мы вспоминаем хорошо известные образы умерших людей примерно так же, как встречаемся с монстрами, созданными нашим воображением. Возможно, в целом ряде случаев так и происходит. Однако есть свидетельства того, что не так все просто и понятно.
   На нетривиальную идею навело меня недавнее сновидение. Я видел, что нахожусь в Минске, где живут мои близкие родственники. Мне надо возвращаться в Москву, а я не повидал их. Но вот беда: забыл их адрес. Отлично помню, где они жили раньше, в районе Тракторного завода, предполагаю, что они переехали в новое место. Куда?
   Начинаю вспоминать знакомые мне места Минска и убеждаюсь, что там они теперь не живут. Но где же их искать? Или все-таки надо поехать на остановку «Тракторный забот», как говаривала внучка? Что делать?
   Мучительно раздумывая, волнуясь и огорчаясь от своей забывчивости, я проснулся. Окончательно обретя сознание, пришел в замешательство: как же я не мог вспомнить совершенно очевидное, прекрасно мне известное место на улице Каховской, где они живут три десятка лет и где я бывал тысячу раз. Я плоховато помню места, где они прежде жили, но прекрасно – нынешние. А мне в сновидении даже не припомнился этот район, хотя именно его я знаю лучше других!
   Вот уж действительно, «что-то с памятью моей стало». Неужели это признак какого-то умственного недуга? Ведь я во сне напрягал свою память, испытывая тяжелое чувство беспомощности, но в то же время никак не понимая, как же мог забыть адрес, который должен прекрасно помнить!
   Чем же объяснить такую несуразицу?
   Мне кажется, наиболее разумная версия такова. Во сне я был перенесен не только в пространстве на сотни километров, но и во времени на четыре десятилетия назад. Тогда я, конечно же, не мог знать, куда позже переедут мои родственники, не мог вообразить район улицы Каховской, где я в те годы ни разу не был.
   И все-таки, несмотря на такое перемещение в «машине пространства-времени», у меня оставалось, теплилось где-то в глубине сознания «воспоминание о будущем», о том, что существует теперь в реальности, а не во сне. Именно из-за такого раздвоения сознания возникла стрессовая ситуация и мучительное чувство какого-то своего умственного дефекта.
   В отличие от сознания шизофреника, который не различает мнимую и действительную реальности, мое сознание во сне продолжало контролировать текущее «течение времени». А образы сновидения, рожденные подсознанием, переносили меня в иную область пространства и времени. Произошло нечто подобное «раздвоению личности», но не резко по складу характера, как бывает при психическом заболевании, а на себя былого (сорокалетней давности) и себя нынешнего.
   В анатомическом строении и физиологических процессах мы сохраняем определенные черты своих древнейших предков, начиная с одноклеточных, первых позвоночных, рептилий, первых млекопитающих, приматов. Вот и наша духовная сущность хранит память о прежних этапах эволюции нашей личности, о себе-былом.
   У нас уже был разговор о многоликом Я, о нашей способности к духовному перевоплощению (для великих писателей это свойство особенно характерно, и один из хрестоматийных примеров – описание Л.Н. Толстым беременности).
   Но это еще не все. В нас воплощены собственные личности прошлого.
   Когда нам являются в сновидении умершие близкие, это обычно выглядит как проявление нашей памяти или как «вызывание духов», которыми забавляются спириты, оккультисты. Однако если не всегда, то нередко это можно уподобить действию фантастической машины времени, переносящей в прошлое, в тот период, когда они были такими, какими явились во сне.
   Если подумать, то такая версия вполне логична и отвечает нашему опыту. Нередко в сновидениях мы переносимся в прошлое. Например, мне порой снится, что я нахожусь в экспедиции, хотя в последний раз это было наяву четверть века назад. Нередко во сне я бегу быстро и долго, не уставая, словно во времена молодости полвека назад.
   Возможно, так бывает не у всех. Однако мне кажется, сама по себе идея «многослойной личности» вполне естественна. Человек должен сохранять в себе, хотя бы в главных чертах, то прошлое, которому он обязан своим интеллектом, характером, личностью (ведь ею не рождаются, а становятся).
   Немецкий психолог Карл дю Прель писал: «Студентам известны сновидения, в которых они, спустя уже много лет по окончании гимназического курса, присутствуют на выпускном экзамене и не могут отвечать на задаваемые им вопросы». Он привел пример одного такого рассказа: «Мне снилось, что я сижу на уроке латинского языка, что учитель задал перевести латинскую фразу, что я нахожусь в первом разряде и решился во что бы то ни стало держаться на этом месте. Но когда очередь отвечать дошла до меня, то я остался безгласным и тщетно ломал себе голову над поиском ответа. Между тем я заметил, что сидевший подле меня товарищ обнаруживает нетерпение быть спрошенным и что, следовательно, он может дать ответ. Мысль о необходимости уступить ему занимаемое мной место приводила меня в ярость, но я тщетно рылся в своей голове и никак не мог понять смысла заданной для перевода фразы. Наконец учителя утомило ожидание ответа от меня, и он сказал моему соседу: теперь очередь за тобой. Спрошенный тотчас же объяснил смысл фразы, и это объяснение было так просто, что я никак не мог потом понять, почему я не дал ответа».
   По толкованию дю Преля в сновидениях, когда вопрос ставится нами, а ответ на него дается другим лицом, этот ответ выплывает из области бессознательного, а потому он очень удивляет нас и всегда принимается нами за сообщение нам того, чего мы не знали. Однако и верный ответ тоже всплывает из той же области, но только после пробуждения. Значит, во сне совершился переход в иное, более раннее время. И если мы легко перемещаемся в пространстве, то почему бы это не происходило во времени?
   Подобное присутствие в нас не только «субличностей», отличных от нашего привычного Я, но и наших былых личностей влияет на нас, находящихся в реальном пространстве-времени. Вот один из примеров.
   Если некто вольно или невольно отрешается от себя-былого, то это тяжелый интеллектуальный и психический изъян. Некоторые люди из выгоды стремятся забыть о том, какими были прежде. Я называю это «синдромом предателя»: кто предает свои прежние идеалы, принципы, клятвы, присяги, – тот стремится отречься и от своего прошлого, отчасти от себя самого. Оправдывая свое поведение, он будет искажать прошлое, клеветать на него, старательно забывать многое из того, что может потревожить его дремотную совесть.
   Впрочем, как бы ни было интересно и познавательно изучать сновидения таких людей, стремящихся забыть некоторые периоды своей жизни, они предпочитают замалчивать или искажать правду, скрывать ее даже от себя самого. Тут докопаться до истины практически невозможно. Как могут реагировать на «синдром предателя» сновидения, остается только догадываться.
   Есть не менее интересный вопрос. Если наша личность напоминает матрешку или, вернее, биосферу с ее многочисленными оболочками, то не могут ли сновидения сообщать нам не только о молодости, младенчестве, но и о пребывании в утробе матери или даже о том, что происходило с нашими предками? Не об этом ли свидетельствуют сны, переносящие в прежние эпохи?
   Но почему тогда нужно останавливаться на исторических периодах? Ведь не исключено, что сны могут свидетельствовать о нашем эволюционном прошлом. Так в земной коре – системе памяти биосферы – хранятся сведения о былых геологических эпохах. Когда эти древние слои выходят на земную поверхность, на солнечный свет, они включаются в активные процессы, как бы всплывают в памяти Земли.
   Аналогия анатомии и физиологии мозга и биосферы планеты должна иметь не иллюстративный, а конструктивный характер. Ведь все живые организмы, включая нас, конечно, – творения биосферы, а потому должны в той или иной степени уподобляться ей.
   Область нашего разума, освещенная светом сознания, имеет определенное сходство с земной поверхностью, на которой разворачивается грандиозная деятельность живых организмов.
   Бодрствующий разум озабочен главным образом текущими оперативными заботами – работой, общением с людьми, поддержанием жизнедеятельности организма (питание), безопасностью своей и своих близких, развлечениями… Такова изначальная установка, которую необходимо выполнять. Те, кто избавлены от подобных проблем, относятся к категории тяжелых психических больных.
   Однако у всех нас есть время сна, когда эти заботы почти вовсе пропадают. И тогда наиболее свободно проявляет себя область бессознательного. Хотя и сознание, как мы знаем, не выключается полностью, переходя на другой, пассивный режим работы.
   Нечто подобное происходит ночью в природе. Зеленые растения задерживают фотосинтез и начинают выделять углекислый газ, большинство животных погружается в сон, а некоторые из них проявляют активность. Полную тьму можно уподобить наиболее крепкому сну, когда проявляются тета-волны, а день – бодрствованию при бета-волнах головного мозга. Есть и промежуточные состояния. Так же, как в сутках есть период сумерек, а в лунные ночи «включается» дополнительное, хотя и слабое освещение.
   В почве, илах, подпочвенных горизонтах, в воде, нижних слоях атмосферы идут активные биологические процессы. Совокупность этих земных оболочек, насыщенных солнечной энергией и включающих живое вещество, называется биосферой. Более глубокие слои земной коры до глубин порядка 80—100 км тоже «заряжены» энергией солнца, но в скрытой форме. Выходя на земную поверхность, они высвобождают отчасти эту энергию и, между прочим, информацию (сложность структуры). Тем самым как бы возвращается прошлое.
   Наши биологические предки (а отчасти духовные, если иметь в виду эволюцию нервной системы, мозга) прошли весь путь эволюции. Почему бы не предположить, что при определенных условиях может проявиться в сновидениях наша биологическая, а не только личная память, скрытая в глубинах подсознания?
   На первый взгляд, эта задача невыполнима. Ведь слепые от рождения не видят и снов. Словно у них отсутствует не только внешнее зрение, но и «внутреннее», сновидческое.
   Однако не исключено, что это касается только личной памяти, а у нас речь идет о генетической. Наши далекие предки не обладали развитой речью, но ведь и во сне проявляется преимущественно мышление образами, а не словами. И если в естественном сновидении биологическая память не пробуждается, то может быть, есть какие-то искусственные способы воздействовать на нее и вызволить из недр подсознания?
   Вот и нефть редко выходит на земную поверхность самостоятельно. Для ее добычи бурят глубокие скважины, устанавливают специальные насосы. Почему бы не предположить, что по такому же принципу (но, конечно, другими методами) возможно добраться до потаенных глубин нашей биологической памяти?
   Какой бы фантастичной или даже нелепой ни показалась такая гипотеза, нашлись энтузиасты проверить ее на практике. И даже получили, как они полагают, обнадеживающие результаты. Об этом у нас пойдет речь в последней главе.
   Продолжив сопоставление функционирования биосферы с деятельностью мозга, обратим внимание на принципиально важное обстоятельство. Земля имеет не только внутренние, но и внешние оболочки, расположенные над активной биосферой: озоновый слой, стратосферу, ионосферу, радиационные пояса. Они предохраняют живые организмы от губительного для них жесткого космического и солнечного излучения.
   Из небесных сфер постоянно льется к нам, на Землю, животворный поток солнечной энергии. Как писал Николай Заболоцкий:

     В каждом маленьком растеньице,
     Словно в колбочке живой,
     Влага солнечная пенится
     И кипит сама собой.

   Впрочем, и каждого из нас пронизывает все та же солнечная энергия, которую мы постоянно перерабатываем и излучаем. Это, можно сказать, сверхбиосфера, без которой немыслима жизнь. Есть ли нечто подобное в структуре нашего разума? Если мы рассуждаем о подсознании, то почему бы не предположить существование сверхсознания?

Сверхсознание

   Известный физиолог и психолог академик П.В. Симонов пишет: «Говорить о неосознаваемом психическом бессмысленно и непродуктивно без четкого определения термина «сознание». Из всех существующих определений наиболее строгим и непротиворечивым нам представляется мысль о сознании как знании, которое может быть передано, может стать достоянием других членов сообщества».
   Он толкует сo-знание – как знание вместе с кем-то (аналогично – со-чувствие, со-переживание, со-трудничество). Осознать – значит приобрести возможность научить, передать свои знания другому. «Согласно современным данным, для осознания внешнего стимула необходима связь гностических зон новой коры большого мозга с моторной речевой областью в левом (у правшей) полушарии».
   Исходя из таких соображений, П.В. Симонов проводит грань между осознаваемым и неосознаваемым в деятельности мозга: «Если человек перечисляет детали предъявляемой ему сюжетной картинки, а спустя определенное время называет фрагменты, отсутствовавшие в первом отчете, мы имеем все основания говорить о наличии неосознаваемого восприятия и непроизвольной памяти, то есть о следах, позднее проникших в сферу сознания».
   По его словам, в обширной сфере неосознаваемого психического следует различать две группы явлений. Он называет их – Подсознание и Сверхсознание (Над-сознание).
   «К первой принадлежит все то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в определенных условиях», в частности, хорошо усвоенные – до автоматических реакций – и потому переставшие осознаваться навыки. Сюда же относятся и вытесненные из сферы сознания мотивационные конфликты, суть которых становится ясна, например, благодаря специальным усилиям врача-психотерапевта.
   «В сферу Подсознания входят и глубоко усвоенные субъектом социальные нормы, регулирующая функция которых переживается как «голос совести», «зов сердца», «веление долга». Важно подчеркнуть, что интериоризация внешних по происхождению социальных норм придает им чрезвычайную императивность, которой они не обладали до момента интериоризации. Межличностное происхождение совести закреплено в самом названии феномена: со-весть, то есть весть, в которой незримо присутствует некто иной или иные, помимо меня, посвященные в содержание данной «вести». Нетрудно видеть, что «Сверх-Я» Зигмунда Фрейда, безусловно, отличное от биологических влечений, целиком принадлежит сфере подсознания».
   К ней он также относит проявления интуиции, которые не связаны с порождением новой информации, а используют лишь ранее накопленный опыт. «Когда знаменитый клиницист, мельком взглянув на больного, ставит правильный диагноз, он часто сам не может объяснить, какие именно внешние признаки болезни побудили его прийти именно к такому заключению. В данном случае он ничем не отличается от пианиста, давно забывшего, как именно следует действовать тем или иным пальцем. Заключением врача, как и действиями пианиста, руководит их подсознание».
   Осознанный ранее жизненный опыт – система двигательных навыков, знание симптомов тех или иных заболеваний, нормы поведения, присущие данной социальной среде, и т. д. – это не единственный канал, наполняющий подсознание конкретным содержанием. «Имеется и прямой путь, минующий рациональный контроль сознания. Это – механизмы имитационного поведения. Именно прямое воздействие на подсознание приводит к тому, что пример взрослых и сверстников из окружения ребенка нередко формирует его личность в большей мере, чем адресующиеся к интеллекту разъяснения полезности и социальной ценности того или иного поступка».
   По мнению Симонова, сформировалось подсознание как средство защиты сознания от лишней работы и непереносимых нагрузок. «Идет ли речь о двигательных навыках, которые с успехом могут реализоваться без вмешательства сознания, или о тягостном для субъекта мотивационном конфликте, подсознание освобождает сознание от психологических перегрузок».
   Мне кажется, в этом он несколько ошибается. То, что мы называем подсознанием, возникло значительно раньше сознания. Это было предсознание. Именно в такой форме оно было унаследовано высшими животными. У них параллельно развивались новая кора головного мозга (аналогия с почвой), сознание и рассудок. Наш разум хранит наследие далекого геологического прошлого.
   «Подсознание, – пишет Симонов, – всегда стоит на страже добытого и хорошо усвоенного. Консерватизм Подсознания – одна из его наиболее характерных черт. Благодаря Подсознанию индивидуально усвоенное (условно рефлекторное) приобретает императивность и жесткость, присущие безусловным рефлексам. Отсюда возникает иллюзия врожденности некоторых проявлений неосознаваемого, например, иллюзия врожденности грамматических структур, усвоенных ребенком путем имитации задолго до того, когда он осознает эти правила на школьных уроках родного языка. Сходство Подсознательного с врожденным получило отражение даже в житейском лексиконе, породив метафоры типа «классовый инстинкт», «голос крови» и тому подобные образные выражения».
   Добавлю: к сожалению, эти образные выражения превратились в укоренившиеся предрассудки, отчасти в элементы веры. В подобных метаморфозах таится серьезная опасность для перерождения личности: отдельные установки, внедренные в подсознание, позволяют управлять поведением человека… Впрочем, об этом позже.
   Вторую разновидность неосознаваемого психического П.В. Симонов вслед за К.С. Станиславским назвал Сверхсознанием или Над-сознанием.
   Подобно глубоким горизонтам подсознания, деятельность Сверхсознания остается неосознанной ни при каких условиях. Высвечиваются сознанием только ее результаты. «К сфере Сверхсознания относятся первоначальные этапы всякого творчества – порождение гипотез, догадок, творческих озарений. Если Подсознание защищает сознание от излишней работы и психологических перегрузок, то неосознаваемость творческой интуиции есть защита от преждевременного вмешательства сознания, от давления ранее накопленного опыта. Без этой защиты здравый смысл, очевидность непосредственно наблюдаемого и догматизм прочно усвоенных норм душили бы «гадкого утенка» смелой гипотезы в момент его зарождения, не дав ему превратиться в прекрасного лебедя будущих открытий. Поэтому за дискурсивным мышлением оставлена функция вторичного отбора порождаемых сверхсознанием гипотез сперва путем их логической оценки, а затем в горниле экспериментальной практики».
   Как мы говорили раньше, функции освобождения от давления ранее накопленного опыта, о которых говорит Симонов, может успешно выполнять мозг во время сна. Однако одним лишь этим нельзя объяснить все виды творческих озарений. В одних случаях человек успешно выполняет более или менее простые задания, в других – совершает выдающиеся открытия, для которых надо осуществить синтез разнообразных знаний, а не только найти удачную комбинацию имеющихся элементов.
   «Функции Сверхсознания и сознания в процессе творчества, – продолжает Симонов, – сопоставимы с функциями изменчивости и отбора в процессе «творчества природы» – биологической, а затем и культурной эволюции. Сразу же заметим, что Сверхсознание не сводится к одному лишь порождению «психических мутаций», то есть к чисто случайному рекомбинированию хранящихся в памяти следов. По неведомым нам законам Сверхсознание производит первичный отбор возникающих рекомбинаций и предъявляет сознанию только те из них, которым присуща известная вероятность их соответствия реальной действительности. Вот почему даже самые «безумные идеи» ученого принципиально отличны от патологического безумия душевнобольных и фантасмагории сновидений».
   Возможно, в этом случае ученый имел в виду только фантастические образы, увиденные во сне; как мы уже выяснили, сновидения порой бывают сродни творческим озарениям.
   П.В. Симонов поясняет: «Современная нейрофизиология располагает знанием ряда механизмов, способных привести к замыканию временных нервных связей между следами (энграммами) ранее полученных впечатлений чье соответствие или несоответствие действительности выясняется лишь вторично путем сопоставления с объективной реальностью. Среди этих механизмов, особое место занимает принцип доминанты А.А. Ухтомского.
   Сейчас же можно считать установленным, что Сверхсознание (интуиция) всегда «работает» на удовлетворение потребности, устойчиво доминирующей в иерархии мотивов данного субъекта. Так, карьерист, жаждущий социального успеха, может быть гениален в построении своей карьеры, но вряд ли подарит миру научные открытия и художественные шедевры. Здесь не следует впадать в дурную «одномерность». Великий художник (или ученый) может быть достаточно честолюбив, скуп, играть на бегах и в карты. Он – человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Важно лишь, чтобы в определенные моменты бескорыстия потребность познания истины и правды безраздельно овладевала всем его существом. Именно в эти моменты доминирующая потребность включит механизмы Сверхсознания и приведет к результатам, недостижимым никаким иным рациональным способом».
   Так что же это за таинственные механизмы, включение которых приводит к выдающимся результатам? Как пишет Симонов, важнейшим средством тренировки и обогащения Сверхсознания является детская игра. Это подобно тому, как имитационное поведение, невольное подражание, способно переходить в подсознание, минуя контроль рационального мышления, рассудка. «Будучи свободна от достижения утилитарных, а до определенного возраста и социально-престижных целей, игра обладает самоцельностью и самоценностью, которые направляют ее на решение бескорыстно-творческих задач».
   Он считает, что детская игра вызвана почти исключительно потребностью познания. Она возбуждает деятельность детского Сверхсознания, «делая каждого ребенка фантазером, первооткрывателем и творцом. По мере же взросления потребности познания все чаще приходится конкурировать с витальными и социальными потребностями, а сверхсознанию – отвлекаться на обслуживание широкого спектра самых разнообразных мотиваций. Не случайно подлинно великие умы характеризуются сохранением черт детскости, что было замечено давно и не один раз».
   Все это верно, но лишь отчасти. Детская игра (хотя и не всякая) развивает мозг и тело, – это бесспорно. Не случайно она присуща и всем детенышам млекопитающих. Да, она развивает познавательный инстинкт и во многом подражательна. Да, многое зависит от того, сможет ли человек сохранить стремление к познанию. Однако это необходимые, но недостаточные условия для великих озарений.
   Как справедливо отметил Симонов, у предположений, гипотез и открытий есть нечто общее: дефицит информации, необходимой для вывода логически безупречного заключения. Материал для своей деятельности Сверхсознание черпает и в осознаваемом опыте, и в резервах подсознания. «Тем не менее в Сверхсознании, – подчеркивает Симонов, – содержится нечто именно «Сверх», то есть нечто большее, чем сфера собственно сознания. Это «Сверх» – принципиально новая информация, не вытекающая из ранее полученных впечатлений. Силой, одновременно инициирующей деятельность Сверхсознания и канализирующей содержательную сторону этой деятельности, является доминирующая потребность».
   Он ссылается на эксперимент, доказывающий, что при экспозиции субъекту неопределенных зрительных стимулов количество ассоциаций этих стимулов с пищей возрастает по мере усиления голода. И считает, что этот эксперимент может служить примером мотивационных ограничений, изначально наложенных на деятельность Сверхсознания.
   Мне кажется, пример не совсем удачен. То, что у голодного еда на уме – очевидно. И то, что для озарения чрезвычайно важны мотивация и целенаправленность, – столь же бесспорно. И все-таки множество людей при этих условиях, обладая значительным запасом знаний, не могут совершить выдающихся открытий или изобретений, создать великолепное произведение литературы, искусства. А тому, кого принято называть гением, как будто не стоит особого труда быть великим творцом.

     – О небо!
     Где ж правота, когда священный дар,
     Когда бессмертный гений – не в награду
     Любви горящей, самоотверженья,
     Трудов, усердия, молений послан —
     А озаряет голову безумца,
     Гуляки праздного?.. О, Моцарт, Моцарт!

   К этим словам пушкинского Сальери добавить можно: где же Сверхсознание? В чем суть его? И почему оно нисходит на совсем немногих, тогда как тысячам или миллионам не менее достойных оно лишь мнится?
   Ответа на этот вопрос у П.В. Симонова я не нашел. Проще всего решить, что у одних мозг устроен лучше, чем у других, а есть и вовсе уникумы с какими-то из ряда вон выдающимися мозгами, извилинами, серыми клеточками, их организацией и взаимной гармонией…
   Увы, идея «врожденного гения» – не более чем «образное выражение», говоря словами Симонова, а вернее, хронический предрассудок. Нет фактов, его подтверждающих, зато с избытком – его опровергающих. В особенности если речь идет о таких сложных областях человеческой деятельности, как философия, наука, литература, поэзия.
   Возможно, суть подсознания не только в таком, как изложено, а в более широком смысле отчасти помогают понять некоторые особенности сновидений. Они в некоторых случаях, как мы знаем, могут стать проявлением активности подсознания, освободившегося от господства рассудка и целевой установки, которая была закреплена в бодрствующем состоянии. Неужели только в этом и заключается смысл сверхсознания?
   Само по себе освобождение демонов или гениев подсознания (каждому – свое) еще ничего не определяет. Творческий гений для создания того, что не ограничивается комбинаторикой, должен иметь выход за пределы личности, проявиться как Сверхличность. Таково мое мнение.
   Для выяснения проблемы полезно вспомнить высказывание В.И. Вернадского: «Мы живем в биосфере и ощущаем ее всем своим существом. Все передается нам через биосферу… В сущности, человек, являясь частью биосферы, только по сравнению с наблюдаемыми в ней явлениями может судить о мироздании».
   Тейяр де Шарден в более конкретной форме повторил идею русского философа Владимира Соловьева о Богоматери, говоря о «Божественной среде»:
   «На этот раз Земля может с силой захватить меня своими гигантскими руками. Она может наполнить меня всей своей жизнью и вновь обратить меня в свой прах. Она может облечься в моих глазах всей своей прелестью, всеми ужасами, всеми тайнами. Она может опьянить меня своим ароматом осязаемости и единства. Она может повергнуть меня на колени в ожидании того, что зреет в ее лоне».
   Сверхсознание есть проявление нашей связи с глобальным организмом биосферы, земной области жизни, пронизанной солнечной энергией.
   Выйти за пределы «человеческого, слишком человеческого», говоря словами Фридриха Ницше, включая культуру и общество, можно лишь в ту область, которая объемлет все это и определяет направление эволюции жизни, – в биосферу.
   Таково мое убеждение, не имеющее бесспорного обоснования.

Глава 4. Сон после смерти

     Быть или не быть – таков вопрос;
     Что благородней духом – покоряться
     Пращам и стрелам яростной судьбы
     Иль, ополчась на море смут, сразить их
     Противоборством? Умереть, уснуть —
     И только; и сказать, что сном кончаешь
     Тоску и тысячу природных мук,
     Наследье плоти, – как такой развязки
     Не жаждать? Умереть, уснуть. Уснуть!
     И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;
     Какие сны приснятся в смертном сне…

В. Шекспир «Гамлет, принц Датский». Перевод М. Лозинского

Мистика сновидений

   Научное познание предполагает работу рассудка, осмысление фактов и приведение их в систему. Мистическое озарение – это экстаз, освобождение от земного притяжения рассудка, ощущение единства с наивысшим, несказанным, божественным.
   «Шаманы были первыми в мире мистиками, – пишет американский философ и антрополог Роджер Уолш, – героями, игроками в Великую Игру по одной простой причине: они умели произвольно и систематически изменять состояние своего сознания. Они первыми открыли и стали регулярно использовать тот факт, что стресс, усталость, голод и ритм могут производить глубокие и загадочные перемены в восприятии. Вероятно, эти открытия, поначалу отрывочные и хаотические, запоминались, проверялись, переводились в систему и в итоге передавались из поколения в поколение в виде традиции, известной ныне как шаманизм».
   Итак, вначале была мистика. Добавим: а также опыт – обыденный и трудовой. Затем возникла философия и, наконец, оформилась наука.
   Что общего между двумя столь разными способами познания – мистикой и наукой?
   Сновидения. Более широко – подсознание и сверхсознание. Впервые эта связь была отмечена более столетия назад. Однако до сих пор она остается нераскрытой, а отчасти даже забытой.
   Этой проблеме посвятил крупное исследование уже упоминаемый ранее немецкий ученый Карл дю Прель: «Философия мистики или двойственность человеческого существа». Он писал:
   «Образы сновидений приходят к нам из области бессознательного; во время сна бессознательное делается отчасти сознательным, и наоборот, исчезает сознаваемое нами во время бодрствования». Одним из первых он отметил: «Сон имеет не только отрицательную сторону, состоящую в том, что он гасит чувственное сознание, но и вполне положительную, так как благодаря ему осознается скрытое от бодрствующего сознания наше отношение к природе. Сновидение… само является содержанием нового сознания, качественно отличного от бодрствующего».
   Опубликовано это было в 1885 году. Упоминаю об этом, потому что до сих пор бытует представление, будто концепцию бессознательного в психологии первым основательно разработал Зигмунд Фрейд. Нет, конечно. Достаточно вспомнить немецкого мыслителя Эдуарда Гартмана (1842–1906), написавшего солидную монографию «Сущность мирового процесса, или Философия бессознательного» (1869). Трудно сказать, был ли знаком Зигмунд Фрейд с этой работой Гартмана, но достоверно известно по его ссылке, что книгу дю Преля он читал, и, по-видимому, весьма внимательно. Некоторые идеи, высказанные дю Прелем, он использовал в своей концепции.
   В дальнейшем по ряду субъективных причин был непомерно возвеличен З. Фрейд. Например, французский психоаналитик Оливье Марк писал, будто он «изобрел науку о человеке, которую ждали его современники, потрясенные индустриальной революцией», и Фрейд будто бы указал на то, что у человека разумного имеется бессознательное, и поэтому его нельзя считать полностью владеющим собой. Канадская психолог Моник Паначчьо провозгласила, что Фрейд изменил «развитие человеческой мысли». И эти откровения опубликованы в «Курьере ЮНЕСКО» (март 1993) без комментариев, доверительно.
   При всем уважении к творческим исканиям и находкам Зигмунда Фрейда, создается устойчивое впечатление, что его метод психоанализа годен лишь в ограниченных пределах и для специфического контингента невротиков и психопатов. Вызывает удивление его отношение к бессознательному, словно это подвал, заполненный преимущественно всяческой духовной мерзостью, приправленной половыми извращениями, агрессией и жаждой власти.
   Сейчас, имея опыт жизни при народном социализме и олигархическом капитализме, не утративший здравого смысла житель России убедился, как многое зависит от социальной среды, от основных общественных установок – на коллективизм и справедливость или на индивидуализм и неравенство. В этом смысле в значительной мере оправдывается представление о «буржуазной психологии», ориентированной на конкретный социум.
   В некоторых случаях взгляды психологов – сторонников разных направлений сходятся. Это касается определенных объективных закономерностей, характерных для людей, а также некоторых научных предрассудков. В частности, сохраняется общее негативное отношение к мистике, считающейся (отчасти справедливо) антиподом научного познания вообще. Не потому ли остается в забвении работа дю Преля, что она названа «Философией мистики»? А в ней есть немало метких замечаний, к «потусторонней», оккультной, не имеющей отношения к классической мистике. Например, он верно отметил: во сне мимолетная мысль получает «пластическую осязательность».
   Карл дю Прель привел пример из своего опыта. Он размышлял, сидя в кресле с сигарой. Незаметно заснул и оказался в бесконечных коридорах какого-то странного здания, подобного лабиринту. Он заблудился. Вдруг ему навстречу из полумрака вышла, шурша шлейфом, какая-то дама. Проходя мимо и стараясь разглядеть ее лицо, он увидел, как ему показалось, давно знакомую особу. Ему припомнились то время и те события, при которых они некогда познакомились.
   Раскланиваясь с ней, он запутался ногой в ее шлейфе. Попытался выпутаться и тотчас проснулся от нервной судороги в той ноге, которая во сне попала в шлейф. «Очевидно это сновидение, – завершил он свой рассказ, – было вызвано судорогой и совершилось в столь короткое время, что в течение его не успела еще погаснуть дымившаяся в моей руке сигара».
   Согласно его пояснению, «головной мозг воспринимает раздражение и прилагает к последнему заложенный в него закон причинности, т. е. создает при помощи фантазии соответствующую причину».
   Подобные сновидения чрезвычайно показательны: длинная череда событий, требующая долгих сроков в реальности действительной (когда мы способны действовать), свершается в сновидении почти мгновенно. В принципе, тут нет ничего удивительного: электрические взаимодействия клеток мозга проходят с огромной скоростью.
   Загадка в другом: как за столь краткие мгновения успевают сформироваться сложные истории, предстать в конкретных зримых образах и логически организованных событиях? Выходит, подсознание – при участии рассудка, а не только по воле стихийных эмоций – легко оперирует колоссальными объемами информации, причем творчески! Как мы уже говорили, в подобных случаях работает целый творческий коллектив по производству сновидений. Этот феномен до сих пор остается необъясненным.
   Дю Прель предположил, что так проявляется мистическое мировосприятие – переход в иной масштаб пространства и времени, необычайно сгущенный, сжатый. (В компьютере подобный процесс происходит при архивировании.) По его мнению, нечто подобное характерно для творческих озарений в искусстве, науке, философии, когда искомое решение приходит внезапно. Гипотеза обычно – дитя фантазии, а ведь едва ли не все великие теории явились на свет в виде гипотез.
   Он привел фрагмент письма Моцарта:
   «Когда я нахожусь наедине с собой и бываю в расположении духа, когда я, например, путешествую в вагоне, или гуляю, или не сплю ночью, тогда рождаются у меня музыкальные мысли в изобилии и наилучшего качества. Откуда и как они приходят ко мне, этого я не знаю, да я тут и ни при чем. Какие мне приходят на ум, те я и удерживаю в голове и напеваю их про себя, как мне, по крайней мере, говорили это другие.
   Если такое состояние продолжается долго, то одна мысль приходит ко мне за другой, так что стоило бы мне употребить крохотное усилие, чтобы приготовить паштет из звуков по правилам контрапункта, инструментовки и пр. И вот, если мне ничто не мешает, моя душа распаляется. Тогда то, что приходит ко мне, все растет, светлеет – и вот пьеса, как бы она ни была длинна, почти готова, так что я окидываю ее уже одним взором, как прекрасную картину или дорогого человека, и слушаю ее в своем воображении отнюдь не преемственно, как это имеет место впоследствии, а как бы одновременно. Это – истинное наслаждение! Все, что родилось во мне, проходит предо мной, как прекрасное видение глубокого сна: с таким слушанием всего зараз не может сравниться никакое другое слушание».
   Не случайно Моцарт вспомнил о сновидении: ведь в нем порой творчество совершается как бы озарением – длинная череда событий проходит почти мгновенно и ведет к заранее известному финалу (наведенные сновидения). Дю Прель привел энергичные слова Лютера: «Бог зрит время не в продольном, а в поперечном направлении; перед Ним все растянутое во времени лежит собранным в одной куче».
   По словам дю Преля, человек имеет два сознания: эмпирическое, обыденное, с физиологическим масштабом времени, и трансцендентальное (выходящее за пределы), с его особенной мерой времени, когда события проносятся со скоростью вихря или, возможно, транслируются единым пакетом.
   Приходят на память некоторые идеи, высказанные философами. Артур Шопенгауэр (1788–1860), иронизируя над опытами беседы спиритов с духами умерших с помощью вертящихся столов, пояснял: «Это можно объяснить тем, что стол доводит до его состояния уже известное ему бессознательное. В нас таится скрытый пророк, который становится явным в сомнамбулизме и ясновидении, когда он возвещает нам то, что было или будет у нас, в бодрственном состоянии, – бессознательным. Также в глубоком сне он знает все и пытается иногда довести это до сведения мозга в аллегорических снах, реже – в непосредственных видениях. Но часто он не может довести до мозга ничего, кроме смутного предчувствия».
   …В отличие от современной моды цитировать новейших авторов, я предпочитаю вспоминать высказывания мыслителей прошлого. Лишний раз убеждаешься в том, что идеи возникают значительно раньше, чем их научные доказательства. С одной стороны, это объясняется разнообразием идей, среди которых преобладают ошибочные. Однако с другой стороны, перед нами предвидение того, что станет достоянием науки много позже. Подобное озарение, осеняющее человека, – проявление сверхсознания.
   «Если мы сравним сознательное и бессознательное, – писал Эдуард Гартман в 1869 году, – то прежде всего бросается в глаза то, что есть сфера, которая предоставлена только бессознательному, ибо она недоступна сознанию… Оказывается, что все то, что может быть выполнено сознанием, может быть выполнено и бессознательным, и даже еще удачнее, быстрее, удобнее».
   И еще одно его замечание из той же книги «Сущность мирового процесса, или Философия бессознательного»:
   «Сознательный разум действует отрицательно, критически, контролируя, поправляя, измеряя, сравнивая, комбинируя, упорядочивая и подчиняя, выводя общее из частного, приводя частный случай к общему правилу, но никогда он не действует производительно, творчески, никогда не изобретает. В этом отношении человек вполне зависит от бессознательного, и если он теряет бессознательное, то он теряет источник своей жизни, без которого он в сухом схематизме общего и частного будет однообразно влачить свое существование».
   Эдуард Гартман справедливо отметил, что во мраке бессознательного сознание никогда не смогло бы найти то, что ему нужно: «оно бродило бы в абсолютном мраке и потому могло бы сделать не целесообразный выбор, а случайную находку». Можно добавить: это заняло бы уйму времени, да и надежд на полезную находку практически нет из-за огромного объема сферы бессознательного.
   Ссылаясь на Э. Гартмана, дю Прель оговорился, что в отличие от него подразумевает под бессознательным «не мировую субстанцию, но индивидуальную метафизическую основу я».
   Одно не исключает другого. Ведь наша «индивидуальная метафизическая основа» каким-то таинственным образом осуществляет мистическую связь с миром, окружающим и пронизывающим нас. Почему бы не предположить, что и в нем присутствует духовное начало наравне с материальным?
   Ответ на этот вопрос приходится искать по косвенным признакам. И если речь заходит о бессознательном, то о многом могут поведать нам сон и сновидения.
   Предварительный вывод: подсознание во сне способно в считанные секунды оперировать гигантским количеством информации, предоставляя результаты преимущественно в образной форме. Оно и прежде в периоды бодрствования воспринимало несравненно больше информации из окружающей среды, чем могло освоить и запечатлеть наше сознание.
   Познавая окружающий мир, каждый из нас вне своей воли исходит не только из доводов рассудка, выводов сознания, но и с участием бессознательного восприятия.
   Сверхсознание – вершина интеллектуального творчества, озарение, познание нового, вторжение в неведомое, а не формальные ухищрения комбинаторики. Бессознательное содержит колоссальный объем информации, которую в обычном состоянии мы используем ничтожно мало, руководствуясь главным образом сознанием. Но в некоторых состояниях, главным образом во сне, она проявляется особенно ярко, хотя мы слишком редко этим пользуемся.
   Хотелось бы надеяться, что феномен сверхсознания, как утверждают мистики, таинственным образом приобщает нашу духовную сущность к мировой духовной субстанции, Разуму Вселенной (так полагал и К.Э. Циолковский). Но есть ли какие-нибудь научные основания для такой веры, кроме зыбких свидетельств сновидений?

Свидетельства умерших

   Гамлет в пьесе Шекспира рассуждает о том, увидит ли он посмертный сон или канет в небытие. Во времена, когда это было написано, подобный вопрос выглядел по меньшей мере странно. Тогда верили, что бессмертная душа отправляется в мир иной, где ей предстоит пребывать до Страшного суда. По опыту поколений все знали, что оттуда, где пребывают души умерших, нет возврата. Лишь герои мифов проникали туда.
   Одно время в Европе распространилась мода на спиритические сеансы с вызыванием духов умерших. Появились профессионалы этой процедуры (если не сказать одурачивания). На это отозвался не только А. Шопенгауэр (его мнение приведено выше), но и Д.И. Менделеев, проводивший по этому поводу настоящее научное расследование. Однако доводы разума бессильны превозмочь силу невежества, глупости, лжи, суеверия. Практика спиритизма не канула в небытие, а возродилась в наши дни, порой с привлечением многомиллионной аудитории.
   Седьмого марта 1993 года маг и чародей Юрий Лонго (ныне отошедший в мир иной) на Центральном телевидении провел потрясающий эксперимент. Телетолпа на экранах наблюдала то, что атеисты называют мракобесием, а христиане сатанизмом. Лонго торжественно провозгласил:
   – Мы вызываем из банка космической информации дух Виссариона Сталина!
   Возможно, служащие того космического банка поняли, что речь идет об Иосифе Виссарионовиче, а не его отце, и постарались доставить его дух в тело молодого человека, находящегося в глубоком трансе по воле мага. Но то ли банк оказался в кризисе, то ли факир был в не лучшем состоянии, его вопросы, а также ответы молодого человека, предоставившего свое тело чуждому духу, отличались невнятностью и глупостью.
   – Когда снизят цены? – задал сакраментальный вопрос маг и чародей.
   – Ддд-ааа, – мучительно выдохнул дух. Только и всего. Мог бы ответить точнее: «когда рак на горе свиснет».
   После подобных упражнений Лонго отправил то, что брал, обратно в банк, внедрил прежнюю душу в тело молодого человека, не сумевшего воссоздать хотя бы грузинский акцент, и серьезно поведал, что ему доводилось поднимать и заставлять ходить совершенно мертвый труп умершего мужчины. (Этот процесс тоже показало ТВ: поистине очевидное – невероятное; хотя злые языки поговаривали, что роль мертвеца сыграл некто мертвецки пьяный, но это лишь разговоры, а воскрешение-то было показано!)
   После подобных телепрограмм задумаешься: не совершаются ли они для того, чтобы привести в измененное, а то и сумеречное состояние сознания почтеннейшую российскую публику? Кому это нужно и зачем? Впрочем, об этом речь пойдет позже.
   Я с особым интересом следил за спиритическим сеансом Лонго. Дело в том, что за четверть века до этого мне довелось беседовать с духом Сталина. Произошло это в белорусском городе Солигорске. Я был начальником изыскательской экспедиции. Мне позвонили и сообщили, что наша экспедиция за успехи в работе награждена красным знаменем и вручать его будет сам Иосиф Виссарионович.
   Как я знал, опальный товарищ Сталин назначен первым секретарем Минского обкома. Тем не менее для торжественной встречи я собрал своих работников в помещении, похожем на ангар. Когда вошел Сталин, один из шоферов – бойкий и наглый малый – с издевкой захлопал в ладоши и крикнул: «Да здравствует наш вождь и учитель!» Я зло зыркнул на него, он замолчал. Всем было неловко. Сталин хмуро вручил мне знамя. Я пригласил его в мою комнатку выпить чай. Он нехотя согласился.
   За чаем я задал ему вопрос, который меня тогда интересовал (я писал книгу о В.И. Вернадском):
   – Иосиф Виссарионович, на академика Вернадского был, насколько я знаю, донос. Одного из его сотрудников арестовали, так же, как его друга Личкова. А Вернадского репрессии не коснулись, хотя у него было немало резких высказываний против большевиков.
   – Вы напрасно думаете, что мы не знали, кого и за что сажать…
   Примерно так проходила наша встреча. Естественно, она состоялась во сне. Сталина я видел ясно и слышал его глуховатый голос. Это было похоже на спиритический сеанс. До этого я не раз задавал себе вопрос о судьбе Вернадского и подумывал, что хорошо было бы узнать, как относился к нему Иосиф Виссарионович. Кстати, во время репрессий против «русских националистов» Вернадский записал в дневнике, что есть надежда на тех коммунистов, которые поддерживают Сталина и Молотова.
   В давние времена подобное сновидение воспринимали как явление духа из потустороннего мира. В общем-то, примерно так оно и есть. Только мир этот не «параллельный» и не какой-то иной, а самый что ни на есть реальный, земной, присутствующий в каждом из нас.
   До второй половины прошлого века все здравомыслящие люди были уверены, что невозможно встретить тех, кто побывал в мире ином, и узнать их впечатления о пережитом за чертой биологической жизни. Однако вышло так, что воскрешение из мертвых стало обыкновенным чудом!
   На удивление быстро люди к нему привыкли. Они по-прежнему готовы слепо верить шарлатанам, фокусникам, пройдохам, но не способны по достоинству оценить великие достижения науки и техники, позволяющие, в частности, возвращать многих безвременно умерших к жизни.
   …Книга Раймонда Моуди «Жизнь после жизни» в свое время произвела колоссальный эффект на миллионы читателей, стимулировав серию подобных публикаций, посвященных общению с теми, кто побывал в «иномире», точнее – в состоянии клинической смерти. С той поры на эту тему писали многие ученые, анализируя опыт «возвращения с того света».
   Позже в сборнике «Жизнь после смерти» (1990) появилась новая статья Р. Моуди. Он подтвердил, ссылаясь на дополнительные опросы, наиболее характерные события «потустороннего бытия», которые запомнились многим из тех, кто пережил клиническую смерть.
   По его словам, одно из таких переживаний точнее всего выразить словом «невыразимость». Люди утверждают, что ничего подобного прежде не испытывали, а потому подходящих слов подобрать невозможно. Одна женщина сказала так:

   – Для меня настоящая проблема попытаться вам сейчас это объяснить. Потому что все слова, которые я знаю, являются трехмерными. В то же время, когда я это переживаю, я не перестаю думать: ну вот, когда я проходила геометрию, меня учили, что существует только три измерения. Я всегда этому верила. Но это неверно. Их больше. Да, конечно, наш мир, тот, в котором мы живем сейчас, трехмерный, но мир иной определенно не трехмерен. Именно поэтому так трудно рассказать вам обо всем случившемся. Я должна описать это в словах, которые являются трехмерными… Практически я не могу вам передать полную картину.

   На первый взгляд эти рассуждения исполнены глубокого смысла и доказывают, что человеку довелось испытать нечто необычайное, выходящее за пределы нашего привычного трехмерного бытия (если исключить четвертое особое измерение – время). Так полагает и Моуди.
   Но ведь о любых сильных непривычных переживаниях рассказать чрезвычайно трудно. Припоминается изречение Федора Тютчева из стихотворения «Молчание»: «Мысль изреченная есть ложь» (логический капкан: выходит, и это изречение ложно!). Полезно иметь в виду признания многих талантливых писателей о «муках слова», порой непреодолимых трудностях, связанных с желанием наиболее полно и точно выразить свои чувства. В этом признаются люди, профессия которых – передавать словами зримые образы и переживания людей.
   Интересно, что бы ответила корреспондентка Моуди, рассуждавшая о многомерных пространствах (кстати, вполне привычных для современных математиков), на просьбу описать свои впечатления от пролетающих облаков, сверкнувшей молнии, заснеженных горных вершин, бурного моря и многих других природных явлений? Даже великие поэты и художники в таких случаях сознавали невозможность воссоздать полную картину словами и другими художественными средствами.
   Русский поэт Осип Мандельштам, чутко воспринимавший живую ткань языка и культуры, отметил: «Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну официальную точку». Образ солнца, излучающего смыслы-лучи.
   В переводе на язык информатики это означает: слово имеет несколько, а то и много измерений в пространстве признаков, понятий. Оно может быть одномерным или плоским, высушенным до однозначного понятия. Таков идеал научного термина. Однако живое образное слово является объемным, многомерным, симфоничным и многозначительным.
   Как писал поэт, писатель, философ Андрей Белый (которого, скажем в скобках, не очень-то жаловал Мандельштам): «Живая речь есть всегда музыка невыразимого… В слове дано первородное творчество; слово связывает бессловесный, незримый мир, который роится в подсознательной глубине моего личного сознания с бессловесным, бессмысленным миром, который роится вне моей личности. Слово создает новый, третий мир – мир звуковых символов, посредством которого освещаются тайны вне меня положенного мира, как и тайны мира, внутри меня заключенные…»
   «Невыразимость» чаще всего объясняется слабым владением словом. Но бывает и так, что человеку хочется продемонстрировать свою особенность или необычайность переживаемых им чувств. В таких случаях и говорят: этого словами не выразишь.
   «События, пережитые теми, кто непосредственно приблизился к смерти, – пишет Моуди, – лежат настолько вне человеческого опыта, что испытавшие их все как один характеризуют свой опыт как не поддающийся описанию». С одной стороны, действительно, человек нечасто бывает на грани жизни и смерти или, тем более, возвращается с «того света». Но давайте спросим себя: а разве легко рассказать о своем сновидении сколько-нибудь точно и полно?
   Итак, не следует толковать «невыразимость» переживаний клиентов и корреспондентов Р. Моуди как нечто особенное, не характерное для мира живых. Многие испытавшие клиническую смерть вполне разумно рассказывают о своих видениях и переживаниях в эти мгновения. Такие свидетельства побывавших на «том свете», умерших (мнимо или ненадолго) следует обсудить подробно.
   Они наводят на мысль древнюю, наукой признанную наивной и ложной, о существовании нематериального мира. Однако в прошлом веке он стал научной реальностью. Это – мир информации. Она реализовалась в технике четко и ясно. И все-таки многое, связанное с ней, остается загадкой.
   Если иметь в виду людей, высших животных, технических «искусственных интеллектов», то тут все более или менее выяснено. Но ведь используют информацию растения и животные, лишенные нервной системы (биоинтеллект). Имеется глобальная информационная система Земли (геоинтеллект), с хранилищем памяти (земная кора) и блоком оперативной обработки информации (биосфера).
   Продолжая фантазировать дальше, можно предположить существование космоинтеллекта, вселенской информационной системы. Хотя на этот счет существуют лишь самые смутные представления. Возможно, ограниченные возможности нашего мозга не позволяют вообразить нечто подобное.
   Короче говоря, нет сомнений, что идеальный и материальный мир образуют единство, как, например, каждый из нас. Но если материальные объекты нам привычны, более или менее понятны, доступны приборам, то весьма трудно осознать, что же такое представляют собой идеальные объекты и существуют ли они вне нашего сознания.
   Некоторые любители сводить трудную проблему к термину и полагать, что это и есть решение, придумали некое «энергоинформационное поле» или, как в упомянутой истории с Юрием Лонго – «космический банк информации». Материальные поля, которые можно измерить, реальны. А что это за поле, которое не уловить приборами? В каком виде там присутствует информация? И как она может переходить к людям?
   С геоинтеллектом, к примеру, проще и понятней: есть блок памяти, постоянный поток солнечной энергии, система приема и обработки информации. Хотя непонятно все-таки, существует ли загадочный «Дух Земли», о котором писал философ, ученый и теолог Тейяр де Шарден? Но можно ли представить его подобием нашей души? Или не лучше ли считать, что наши души – составная часть Духа Земли?
   У меня недостает воображения, не говоря уже о научном обосновании, чтобы представить информационную систему биосферы активно мыслящей. Проще и убедительней представлять ее инертным подобием механизма, который принимает, обрабатывает и накапливает информацию, даже отчасти ее использует (все это можно формально обосновать). Но чтобы Земля мыслила…
   Давая волю фантазии, можно предположить, что во сне мы каким-то образом воспринимаем сигналы не только своего сознания и подсознания, но и принимаем участие в работе геоинтеллекта, воспринимаем информацию, поступающую от Духа Земли.
   Если перевести это на язык науки, то получается: во сне наш разум погружается в глубины бессознательного, обрабатывая – по мере возможности – ту информацию, которая поступила туда из окружающей среды. Основа этой среды – биосфера, а также видимый и ощущаемый нами космос. В бодрствующем состоянии нас обуревают личные и социальные проблемы. Во сне для тех, кто не подавлен этими проблемами окончательно, открываются «кладовые информации», воспринятой у природы.
   Впрочем, оставим эту тему, связанную с необходимостью углубляться в геологические проблемы (она заслуживает особого исследования, что я пытался сделать в некоторых других работах). Однако есть аспект познания сновидений, заставляющий с иных позиций подойти к идее Духа Земли.

Посмертные сновидения?

   Раймонд Моуди отметил более десяти наиболее часто встречающихся общих элементов воспоминаний о «сновидениях после жизни». Вот они с краткими комментариями:
   1. «Способность слышать происходящее». Многие слышали, как врачи или другие присутствующие сообщали об их смерти. В одном случае врач рассказал:
   – У моей пациентки остановилось сердце как раз перед тем, как я и еще один хирург должны были ее оперировать. Я находился в этот момент рядом и видел, как ее зрачки расширились. В течение некоторого времени мы пытались вернуть ее к жизни, но безуспешно, и я сказал другому врачу, работавшему вместе со мной: «Давай попробуем еще раз и после этого прекратим».
   Им удалось вернуть ее к жизни. Позже он ее спросил, что она помнит о своей «смерти». Она не могла припомнить ничего, кроме его последних слов.
   Данный пример совершенно определенно показывает, что никаких особенных переживаний в период пребывания на грани жизни и смерти эта женщина не испытывала. Значит, они бывают далеко не у всех и уже по одной этой причине не следовало бы утверждать, будто умерший попадает в какой-то иномир.
   Ну, допустим, что тут до этого не дошло или, предположим, не всякий удостаивается пребывания в «потусторонности». Какое еще напрашивается заключение? Только то, что и без того известно: при остановке сердца работа мозга угасает постепенно. Кровь еще некоторое время снабжает его энергией. В клетках присутствует, хотя и небольшой, запас питательных веществ. Вполне естественно, что слух и система памяти запечатлели произнесенную врачом фразу, которая несла чрезвычайно важную информацию.
   2. «Ощущение мира и покоя». На первый взгляд может показаться странным, что именно это чувствовали умирающие, а не страх и ужас. Вот некоторые свидетельства:
   – В момент травмы я ощутил внезапную боль, но затем она исчезла. У меня было такое ощущение, словно я парю в воздухе. День был очень холодным, однако когда я находился в этой темноте, мне было тепло и приятно, как никогда…
   – Я начала испытывать совершенно необычайные ощущения. Я не чувствовала ничего, кроме мира, облегчения, покоя. Я обнаружила, что все мои тревоги исчезли…
   – У меня было огромное ощущение одиночества и мира. Оно было прекрасно.
   Подобных свидетельств немало. И они, если подумать, закономерны, в особенности, когда речь идет о пострадавших в авариях или мучимых болезнями. Перед потерей сознания в их мозгу отключаются, скажем так, центры болевых ощущений. Нечто подобное мы испытываем под местным наркозом, хотя и не в масштабах всего организма. Что тут удивительного?
   3. «Темный туннель». У многих людей легкость тела, ощущение свободы и покоя сменяется чувством полета. Темнота оказывается то ли глубоким колодцем, то ли туннелем или коридором.
   Мужчина, у которого в результате тяжелой аллергической реакции на анестезию остановилось дыхание, рассказал:
   – Первое, что случилось, – это было сразу же – я ощутил, что проношусь через темный, черный вакуум на предельной скорости. Я думаю, что его можно сравнить с туннелем. Ощущение было такое, как если бы я мчался вниз на американских горках в луна-парке…
   По словам одного из побывавших в коме:
   – Я был в совершенно темной пустоте. Это трудно объяснить, но я почувствовал, что я словно двигаюсь в вакууме. Однако я все сознавал. Я чувствовал себя так, будто находился в цилиндре, не содержащем воздуха. Это было странное ощущение, будто находишься наполовину здесь, а наполовину еще где-то…
   В этих случаях упоминание безвоздушного пространства объясняется тем, что умирающие переставали дышать. Но жизнедеятельность еще угасала, удушья не было. Чаще, однако, умирающие вовсе не вспоминают о работе легких или сердца:
   – Я находился в шоке около недели. И в это время совершенно неожиданно ушел в темную пустоту. Казалось, я провожу там длительное время, паря и кувыркаясь в пространстве. Я был настолько захвачен этой пустотой, что просто не мог думать ни о чем другом.
   – Было ощущение, – вспоминал другой, – что я двигаюсь через глубокую черную долину. Темнота была такой непроницаемой, что я не видел абсолютно ничего. Но это было самое чудесное, свободное от тревог состояние, какое только можно себе представить.
   По-видимому, речь идет о том моменте, когда у человека отключены зрительные и тактильные ощущения, но сохраняются слуховые (поэтому в памяти остаются отдельные слова или фразы, произнесенные присутствующими).
   Воспоминание женщины:
   – Настроение мира и покоя, отсутствие страха – вот первые ощущения. Я обнаружила, что нахожусь в туннеле, состоящем из концентрических кругов. Вскоре после этого я смотрела телепостановку «Туннель времени». Там люди возвращаются в прошлое по спиральному туннелю. Так вот, это самое близкое сравнение, которое я могу найти.
   4. «Внетелесные ощущения». Они возникают в связи с предшествующим состоянием. Умирающий вдруг обнаруживает, что видит свое тело и все, что его окружает, как посторонний наблюдатель, извне, чаще всего сверху.
   Нечто подобное иногда происходит с утопающими, а то и с теми, кто способен по своей воле вызывать у себя или у других (гипнотизер) сходные ощущения.
   «Многие считают свои внетелесные ощущения настолько невероятными, – пишет Р. Моуди, – что, даже пережив это, испытывают полное смешение мыслей относительно данного события. В течение долгого времени они не связывают его со смертью и удивляются тому, что в какой-то момент они вдруг увидели себя со стороны, как посторонние наблюдатели».
   Действительно, столь странный феномен удивителен и оригинален. Он наводит на мысль о существовании некоего нашего личного внетелесного существа, которое оккультисты называют астральным телом, а другие – душой. Этот вопрос настолько важен, что заслуживает особого внимания. А пока продолжим перечень основных впечатлений тех, кто побывал на грани смерти, по данным Р. Моуди.
   5. «Встречи с другими». В некоторых случаях возникало ясное чувство присутствия рядом каких-то бесплотных, но, тем не менее, видимых существ:
   – Я пережила этот опыт во время родов. Я потеряла много крови. Доктор уже не надеялся спасти меня и сообщил родным о моей смерти. Однако я находилась в сознании, внимательно за всем наблюдала и даже слышала, как доктор произносит свой приговор. В то же время я поняла, что все присутствующие – а их было много – парят под потолком комнаты. Это были люди, которых я знала в прошлом, но все они уже умерли. Я узнала свою бабушку и девочку, с которой училась в школе, а также многих родных и знакомых. Кажется, я видела их лица и ощущала их присутствие. Все они были очень приветливы. И мне было хорошо оттого, что они рядом. Я понимала, что они пришли защитить или сопровождать меня. Я чувствовала себя так, словно пришла домой, а они тут, рядом, встречают и приветствуют меня. Все это время у меня сохранялось ощущение света и радости. Прекрасный и славный момент.
   Видения могут быть связаны с образом недавно умершего друга или какого-то незнакомца. Порой эти «духи» произносят четко слышимые фразы или передают свои мысли телепатически. Иной раз завязываются подобные беседы. По признанию одного пациента, «они (то есть «духи») не оставляли мое сознание одиноким в этой пустыне».
   В данном случае слово «пустыня» наводит на некоторые размышления. Оно означает, что для человека состояние одиночества не было благостным, а подавляло. Так же нередко бывает с теми, кто достаточно долго оставался один, а тем более в ограниченном пространстве. У таких людей, даже совершенно здоровых, появлялись не только звуковые, но и зрительные галлюцинации.
   Разгадка проста: наше сознание старается компенсировать отсутствие собеседников, общения с себе подобными, создавая мнимые образы. Не так ли происходит и с теми, кто в момент перехода от жизни к смерти вдруг особенно остро чувствует свое одиночество?
   6. «Светоносное существо» и «Образы прошедшей жизни». Эти явления обычно завершают путешествие в кромешной тьме, полет в туннеле. Постепенно впереди появляется все более яркий, но не ослепительный свет. Затем выясняется, что он исходит из светоносного существа. Оно вступает в телепатический контакт с душой, задавая вопросы, относящиеся к сущности жизни:
   – Что сделал ты в своей жизни?
   – Готов ли ты к смерти?
   – Стоит ли твоя жизнь потраченного времени?
   На вопросы лучезарного существа отвечать словами нет необходимости. Оно и без того знает все о данном человеке, пред которым в считанные мгновения проносятся эпизоды его жизни, совершенно реальные. Они возникали как бы вне времени.
   В иных случаях это происходило и без присутствия светоносного существа:
   – После вибрации и движения через темное пространство все мои детские мысли, вся жизнь сосредоточились здесь, в конце туннеля, они просто вспыхнули передо мной. Нельзя сказать, что они появились в форме картин; скорее это были мысли, которые трудно описать, несмотря на их простоту. Все произошло мгновенно. Я подумал о матери, о своих неправильных поступках в тех или иных жизненных ситуациях… Мне захотелось вернуться и все исправить.
   Обратим внимание: образы прошедшей жизни нередко возникают или в состоянии бредовом, при высокой температуре, или во время стресса. В первом случае присутствует страх смерти, а организм был сильно ослаблен, во втором, напротив, человек находился в нервном перевозбуждении.
   Грузовик при аварии упал на бок и продолжал в таком положении скользить в сторону моста. Водитель за несколько секунд увидел целый ряд картин своего детства и юности. Он окончательно пришел в себя, когда выпрыгнул из кабины через раму разбитого ветрового стекла. Его объяснение выглядит убедительным:
   – Немного успокоившись, стал думать о том, что со мной произошло. Быть может, это что-то вроде долго хранившихся в памяти впечатлений. Я и теперь могу вспомнить все виденное и восстановить каждую из промелькнувших тогда передо мной картин, но это заняло бы, наверное, не менее пятнадцати минут. Но тогда это произошло мгновенно, автоматически, менее чем за одну секунду. Это невероятно!
   Конечно же, все это вполне вероятно. Как показали опыты над спящими, нередко за короткий промежуток времени проносится сновидение, показывающее длительные события. Ничего нет удивительного в том, что нечто подобное происходит в моменты сильных душевных потрясений, перед лицом смертельной опасности. Это свидетельствует о необычайной сложности системы нашей психики, интеллекта, памяти. Подчас она воспроизводит сноп, аккорд, блок информации, который позже можно развернуть в пространную картину. Так на иконе в Средние века принято было изображать многие важные эпизоды жизни святого.
   Было бы чересчур смелым утверждение, будто водитель в состоянии стресса успел побывать «на том свете» и вернуться обратно (через раму ветрового стекла?). Вообще, наш краткий анализ свидетельств тех, кто пережил мнимую или клиническую смерть, не дает веских оснований предполагать существование души вне тела. Она бывает таковой лишь в воображении пострадавшего…
   Но так ли все просто?

Воплощения

   Пребывание у порога смерти не проходит бесследно. По свидетельству Р. Моуди, «в той или иной форме все пациенты высказывали одну и ту же мысль – они больше не боятся смерти».
   Это нетрудно понять: предсмертные переживания, которые пугают многих, оказываются «щадящими», а то и приятными или вовсе отсутствуют. Подчас уход из этого мира сопряжен не со страданиями, как приход в него (вспомним крики младенца, муки роженицы), но с облегчением или даже радостью.
   «Многие приходят к новому пониманию сущности потустороннего мира. Согласно этому новому взгляду, тот мир не односторонний суд, а скорее максимальное самораскрытие и развитие. Развитие души, совершенствование любви и познание не прекращаются со смертью тела. Напротив, они продолжаются и по ту сторону бытия, возможно, вечно или, во всяком случае, в течение какого-то периода, причем с такой углубленностью, о которой мы можем только догадываться».
   Все это звучит утешительно. Преодоление страха смерти – уже само по себе прекрасно. Но если вдуматься в приведенные слова, то получается страшная картина: людей беспокоит и постоянно мучает страх жизни!
   Лишь перед самой смертью человек осознает, что так и не смог раскрыть всех своих способностей, не реализовал огромный потенциал любви и познания.
   Тут есть о чем задуматься.
   Р. Моуди ничего подобного не отметил. «Я пришел к выводу, – пишет он, – что существует жизнь после смерти, и я верю, что явления, которые мы рассматривали, являются проявлениями этой жизни. Тем не менее я хочу жить».
   Признание показательное. Для него желание жить при жизни сильнее стремления к посмертному вечному бытию и самосовершенствованию. Автор даже не замечает, что словами «я хочу жить» он резко отстраняется от «нежизни». Выходит, в глубине души у него остались какие-то неясные сомнения в благостном уходе в мир иной. Или пребывание в этом мире сложилось для него более удачно, чем у пациентов?
   Будем иметь в виду: работы, доказывающие существование жизни после жизни, далеки от научной строгости. Закономерности, приводимые Р. Моуди и другими исследователями, носят статистический характер. Полная картина перехода в иномир и общение с лучезарным существом складывается искусственно, в результате массовых опросов, последующих выборок и субъективных обобщений. Получается мозаика, сложенная из отдельных фрагментов. Перед нами выборка из множества частных случаев.
   Было бы вернее говорить об иллюзии посмертного бытия. Она складывается у каждого индивидуально, хотя и сходно в отдельных деталях.
   Процесс прекращения жизнедеятельности у большинства людей протекает сходно. Не удивительно, что и в затухающем сознании могут мелькать более или менее одинаковые образы и мысли. Тем более что наше подсознание (коллективное бессознательное, инстинкты) во многом должно иметь общие черты, ибо мы принадлежим к одному виду разумных приматов.
   К тому же должны сказываться на предсмертных видениях воспитание и образование, религиозные взгляды. Было бы интересно узнать, что рассказывают после пребывания в коме буддисты, язычники? Ведь даже у атеистов могут возникать образы христианства, о котором они наслышаны и видели немало картин и рисунков на библейские темы.
   «Околосмертные переживания, – добавляет Р. Моуди, – имеют также известное сходство с нервным расстройством во время припадков, особенно обусловленных нарушением в височной доле мозга: 1) люди, которые страдали подобным заболеванием, сообщали, что этому предшествует «шум»; 2) височная доля играет огромную роль в механизме памяти».
   Из этого напрашивается вывод: как врач Р. Моуди усматривает сугубо психологические причины предсмертных видений. Но в то же время ему хочется верить в продолжение жизни души вне тела, за гробовой чертой.
   У каждого из нас имеется опыт разнообразных сновидений. Некоторые из них напоминают «посмертные видения». Во сне нередко наблюдаешь себя и происходящие события со стороны. А кто не испытывал чувство полета, бессловесное общение? Подобные эффекты должны усиливаться в XX веке благодаря кинофильмам и фантастическим произведениям.
   Надо критически оценивать предполагаемую точность привязки во времени, указания на продолжительность событий, связанных с воспоминаниями об «инобытии». По всей вероятности, речь идет о последних минутах или секундах угасающего сознания, а его последующая полная потеря (подлинная клиническая смерть) – это провал памяти, который не ощущается вовсе, как мы не ощущаем период сна без сновидений.
   Порой более поздние мысли и образы, отчасти навеянные рассказами реаниматоров или свидетелей, представляются как «посмертные». Короче говоря, всему, что преподносится как доказательство жизни после смерти, можно противопоставить веские аргументы против такого вывода.
   Если очень хочется верить в нечто сверхъестественное, то тут возразить нечего: на то и вера, чтобы пренебрегать доводами рассудка. И только перед смертью такой человек, пренебрегавший дарованными ему способностями мыслить, вдруг понимает в минуту последнего озарения, что он в своей жизни слишком многое недопонял, не продумал, не прожил достойно высокому званию «человека разумного»…
   Впрочем, ничего такого может и не быть. Тем более что большинство людей, находившихся в предсмертном состоянии, не помнят о своих мыслях в это время.
   Примем как гипотезу существование «инобытия», из которого возникает и куда отправляется после смерти духовная субстанция. Если так, то в мир инобытия переходили бы все умирающие. Какие тут могут быть исключения и привилегии!
   Американский ученый Кеннет Ринг пишет: «Десятилетнее изучение предсмертных состояний так и не привело ни к какому общепринятому объяснению даже среди тех, кто тщательно их исследовал… В настоящее время вопрос о том, как можно объяснить подобные переживания – точнее, могут ли они вообще иметь место, – остается окутанным неясностью и спорностью».
   Интересная мысль присутствует в более древнем, чем христианство, учении индуизма: вечного покоя, небытия, нирваны удостаиваются только те, кто достойно прошел свой жизненный путь. А души всех других, в зависимости от прижизненных деяний, обречены на перевоплощения. Оккультисты предпочитают верить в реинкарнацию – перевоплощение душ, переходящих в разные телесные оболочки и способных передавать память о прошлых жизнях в последующие поколения.
   Некоторые исследователи приводят сведения об отдельных случаях воспоминаний – обычно в гипнотическом сне – о событиях давно прожитой жизни. Передача подобных сведений посредством «генетической памяти» представляется невероятной. Чаще всего удается находить более простые и вполне реалистические объяснения.
   Другое дело – присутствие духовной субстанции повсюду с ее переходом, «сгущением», воплощением в самые разные природные создания. Мысль об одухотворенном окружающем мире высказывали независимо представители разных народов и культур.
   «Миф о перевоплощении, – полагал Шопенгауэр, – есть настолько самый содержательный, самый значительный, наиболее близкий к философской истине из всех мифов, когда-либо созданных, что я считаю его непревзойденным шедевром мифического выражения истины. Поэтому Пифагор и Платон почитали и применяли его; и народ, у которого этот миф имеет всеобщее распространение и оказывает решительное влияние на жизнь, должен именно поэтому считаться наиболее зрелым так же, как он есть и наиболее древний народ».
   Он имел в виду индийцев, которые придали идее перевоплощения вполне завершенный вид, соединив ее с представлениями о нравственности.
   «Учение о перевоплощении, – писал русский философ Н.О. Лосский, – есть не философская теория, а гипотеза… В нем содержатся такие подробности о возможной судьбе человека и других существ после их смерти, которые часто имеют характер лишь догадок». Тем не менее он постарался на этих догадках обосновать свое мировоззрение. По его словам, мир «есть некое органическое целое, а познающий субъект, индивидуальное человеческое Я – некое сверхвременное и сверхпространственное бытие, тесно связанное с целым миром».
   Согласно его взглядам, грешных людей следует считать «членами психофизической сферы бытия», из которой надо стремиться перейти в высшую сферу Царства Божия. В этом устремлении путеводной звездой явлен образ Иисуса Христа.
   В русской философии идею о всеобщей одушевленности развивал, в частности, А.А. Козлов: «В панпсихизме все сущее признается психическим и сознательным, но степень проявления сознания различна». Он разделял учение Лейбница о монадах, мельчайших сгустках материи, обладающих свойствами жизни и разума, хотя и в разной, преимущественно потенциальной форме. Смерть в таком случае – явление частное, переход системы одухотворенных монад в новое состояние.
   В середине XIX века нечто подобное высказывал выдающийся физиолог и хирург Н.И. Пирогов: «Мой ум не мог остановиться на атомах, ощущающих и сознающих себя… без участия другого, высшего сознания и мысли. Для меня неоспоримо то, что высшая мировая мысль, избравшая своим органом Вселенную, проникая и группируя атомы в известную форму, сделала и мой мозг органом мышления».
   Такие взгляды не устарели. Их разделял, например, К.Э. Циолковский. В середине XX века знаменитый физик Эрвин Шредингер в эпилоге своей работы «Что такое жизни?» отметил, что есть основание признать идею мыслителей Древней Индии: «Атман=Брахман». То есть, всеобщий мировой разум воплощен в индивидуальном разуме, а всеобщая душа – в индивидуальной.
   Но и это предположение не имеет научного обоснования, пусть даже оно пришлось по душе выдающимся мыслителям. Одно дело – живой организм. Совсем другое – мертвое тело, где прекратилась жизнедеятельность. Значит, данная конкретная личность перестала существовать, вне зависимости от того, какая судьба ожидает присутствовавших в ней гипотетических монад и каким образом воссоединится нематериальная душа со всеобщей душой.
   В наше время можно предполагать возможность техногенного бессмертия на основе компьютерной модели личности. Другой вариант: воплощение индивидуального сознания в кристаллическую структуру.
   Об этой идее услышал я от одного пожилого ученого. Он говорил о ней всерьез, убежденно. Считал, что таким образом можно избежать смерти, достичь вечной жизни или, во всяком случае, на период существования кристалла – на миллионолетия.
   А я вспомнил мысль Ф.М. Достоевского о возможности бессмертия в хибарке с паутиной по углам. И это еще благо по сравнению с личностью, впечатанной в кристаллическую решетку. Даже если нечто подобное, в принципе, и возможно, то не безумие ли решиться на мучения разума, лишенного возможности действовать?
   Конечно, к таким выдумкам трудно относиться серьезно. Они демонстрируют упорное желание некоторых людей любым способом обессмертить свою душу. Пусть бы даже она будет заточена в кристаллической решетке – символе вечной тюрьмы.
   Бессмертие личности безусловно существует. Но не для себя – для других.
   Вспомним образ Иисуса Христа. Он без малого два тысячелетия присутствует в душах сотен миллионов, миллиардов людей. В этом смысле образ Его давно обрел бессмертие – до скончания или полного одичания рода человеческого. Есть и другие бессмертные личности, пусть и не прославленные как боги или пророки.

Право веры и сомнений

   Размышления о бессмертии, перевоплощениях, жизни после жизни то и дело ускользают от научного анализа, переходя в форму философских размышлений, а затем и религиозной веры. Поэтому, в конце концов, остается выбирать ту концепцию, которая больше нравится.
   Опыт людей, переживших клиническую смерть, испытавших сильнейший стресс или гипнотическое состояние, переносившее их (якобы) в иные века и миры, не дает сколько-нибудь веских оснований утверждать существование бессмертной души. Чудо реанимации, возвращающей к жизни людей, у которых остановилось сердце или дыхание, появились признаки смерти, свершается без участия сверхъестественных сил.
   А не могло ли подобное осуществиться в прошлом по каким-то причинам, в определенных условиях? Известно, что некоторые йоги способны останавливать свое сердце или вводить себя в состояние мнимой смерти, при котором почти невозможно визуально определить признаки жизни.
   Вряд ли случайно вера в перевоплощения обрела философское обоснование прежде всего в Индии (шаманизм тоже основан на подобной вере, но без серьезного философского осмысления). Там издавна практиковали медитацию, позволяющую самопроизвольно переходить в измененное состояние сознания. При этом могли возникать странные видения или ощущения освобождения души от телесной оболочки. Однако все это, как мы уже говорили, относится к мирам, существующим в нашем сознании и подсознании, а не где-то вне нас.
   Другое дело, что на пороге смерти Страшный суд может свершать над нами присутствующая в каждой душе искра божья – совесть. Хотя, как свидетельствуют многие из побывавших на смертном одре, в последние мгновения самосознания возникают образы, примиряющие с уходом из жизни. Дальше – тишина…
   Таков наиболее вероятный исход из бытия каждого из нас. Но вероятность – это не достоверность. Она оставляет возможность существования других вариантов, пусть даже с ничтожно малой вероятностью, со всевозможными оговорками, но все-таки отличную от нуля.
   Ну а там, где присутствует хотя бы малая доля неопределенности, вступает в свои права вера.
   Научная мысль – не всесильная волшебница. У нее свои законы и ограничения. Там, где недостает объективных данных, она вынуждена довольствоваться предположениями, гипотезами.
   Жизнь и смерть человека являются объективными явлениями при взгляде со стороны. А для каждого из нас они – сугубо субъективны. Собственную смерть мы не способны ощутить. То, что предшествует ей, – можем, но только не сам ее приход, как было верно отмечено еще во времена античности.
   Никому на свете не дано пережить наш индивидуальный неповторимый опыт бытия, наши чувства и мысли. Вот и бессмертие наше – фактор веры, субъективного взгляда на себя и окружающий мир.
   Нельзя запретить верить в личную вечную жизнь…
   – Но ведь она оборвется! – напрашивается возражение.
   – Нет, – можно ответить, – всего лишь воссоединится с жизнью и разумом окружающей и пронизывающей нас природы.
   – Земная природа тоже не вечна.
   – Она – лишь часть величественной и непостижимой жизни Вселенной, в которой присутствует Высший Разум.
   – Но какая гарантия, что все обстоит именно так?
   – Никакой гарантии нет. Каждому предоставлена возможность обдумывать и выбирать то, что ему по душе.
   – Получается полнейший произвол!
   – Таково одно из проявлений свободы выбора, предоставленной человеку Природой или Богом (и тут есть выбор).
   – Каков же окончательный вывод? Неужели невозможно прийти к объективной истине?
   – В данном случае это вряд ли осуществимо. Ведь речь идет прежде всего о нашем личном опыте. Можно не сомневаться, что для окружающих наша смерть будет безусловным, объективным и неопровержимым фактом. Но как мы ее воспримем (и воспримем ли вообще) – никто заранее знать не может. Подождем! Проживем – увидим. Каждому из нас дарованы та жизнь и то бессмертие, которых мы достойны.
   – Так все-таки во что верить?
   – В жизнь. В смерть. В бессмертие. Выбор за нами.
   Диалог, конечно же, можно продолжить. Многое зависит от того, что человек предпочитает: слепую бездумную веру в определенные религиозные каноны или стремление понять суть проблемы, постараться выяснить истину или приблизиться к ней, какой бы она ни была.
   Религиозная вера привлекательна. Она утешает в тяжелые моменты жизни, дарит надежду, помогает отрешиться от обыденности. Некоторые люди способны переживать религиозный экстаз, переходя в измененное состояние сознания.
   И тогда возникает предположение, относящееся к тайне Туринской плащаницы: а что, если человек, запечатленный на ней, находился в особом ИСС, сопровождавшимся сильным излучением? В таком случае мы наблюдаем на Плащанице следы этого редкого или даже редчайшего, уникального явления.
   Правда, как свидетельствует опыт возвращения к жизни из клинической смерти, она не сопровождается какими-то мощными энергетическими излучениями или сильным испарением продуктов жизнедеятельности. Напротив, идет быстрое снижение всех жизненных функций.
   Христианин, верующий в чудо, волен не обращать внимания на подобные объективные показатели. Он напомнит: речь идет не о человеке, а о боге в человеческом облике. В тот момент, когда наступила смерть земного Иисуса Христа, началась его вечная небесная жизнь.
   Такая точка зрения имеет только лишь религиозное основание. Надо ясно отдавать себе в этом отчет. Она основана только на субъективном мнении, на вере в него. Тут даже в принципе невозможно ничего доказать (так же, как и опровергнуть): божественный промысел непостижим, а чудо не поддается логическому или фактическому обоснованию.
   Если ограничиться только религиозной позицией, то не следовало бы и вовсе размышлять на вечные темы, а уж тем более интересоваться научными данными о жизни природы. Зачем тогда наука и познание? Ограничимся тем, что нам скажут служители церкви или что мы сами вычитаем из Библии, Корана, Талмуда, Авесты и прочих книг, признанных священными…
   Уже одно то, что священных книг немало, а выбор делают сами люди, следуя традициям тех или иных народов, определенно свидетельствует об отсутствии веры, дарованной людям свыше. У каждого религиозного учения есть время и место формирования, этапы эволюции, история распространения из первого очага на значительные пространства. Каждое из учений – само по себе и объединяет лишь своих сторонников, нередко вызывая кровопролитные конфликты.
   В отличие от этого научная мысль, зарождаясь в разных странах и у разных народов, объединяется в единое целое на объективных началах фактов, наблюдений, экспериментов, опыта, сомнений и доказательств. Гипотез и теорий может быть множество, однако основа у них едина.
   Научная мысль развивалась с ускорением и способствовала появлению разнообразной техники. А религиозные догмы застыли, подобно окаменелостям в земной коре. Когда отдают предпочтение им в вопросах, на которые способна ответить наука, происходит деградация интеллекта. Человек превращается в бездумное животное, а не в свободное существо, способное мыслить и сомневаться, а не только верить тому, что ему предоставляют в готовом виде.
   Что выбираете вы?

Техногенные образы

   Бездны подсознания хранят не только полеты к свету, райские картины и приятные эмоции, возникающие при легком опьянении, но и поистине адские ужасы. Психопатов, алкоголиков, наркоманов мучают кошмары, их терзают омерзительные чудовища, преследуют мертвецы, сжигают заживо.
   Такие образы и чувства вырываются на свободу из-под контроля разума. Духовная среда нашей личности, подобно окружающему материальному миру, является средоточием сил созидательных и разрушительных, светлых и темных, убивающих и дарующих жизнь.
   Судя по всему, «посмертные видения», как бы к ним ни относились верующие в бессмертие души, вызваны действием наркотиков при угасающих жизненных функциях. Но почему под действием определенных препаратов возникают те или иные образы? Этим вопросом заинтересовались ученые и врачи (не говоря уже о представителях секретных служб).
   Решающим этапом в развитии этого направления стала середина XX века, когда был синтезирован диэтиламид лизергиновой кислоты (в соответствии с принятой за границей аббревиатурой – ЛСД). Ничтожные его доли оказывают сильнейшее воздействие на психику человека. Наступает временное помешательство с яркими галлюцинациями и отрешением от реальности.
   Психиатры решили, что подтвердилась гипотеза биохимического происхождения шизофрении, и начали использовать ЛСД для моделирования и изучения психических расстройств. Выяснилось, что новое вещество, если употреблять его под наблюдением специалистов, пробуждает видения, подчас вовсе не бредовые.
   Взбалмошные представители литературы и искусства стали искусственно стимулировать воображение. Как признался автор знаменитого романа «Пролетая над гнездом кукушки» (еще более знаменита его киноверсия) Кен Кизи, «мы стремились понять, на что способна творческая фантазия, вырвавшаяся из-под контроля разума… Пытались сочинять, находясь под воздействием наркотиков. И не только сочинять, но и рисовать, играть в театре, петь на эстраде, просто жить».
   Никаких творческих вершин таким способом достичь не удалось. Зато ученые обнаружили необычайные феномены. Душа человека оказалась микрокосмом, включающим самые невероятные миры. Из недр подсознания всплывали яркие картины событий, происходивших порой сотни, тысячи, миллионы лет назад! Что это – мнимые или реальные погружения в прошлое?
   Машина времени – внутри нас. Такой вывод подтверждают не только сновидения, но и результаты экспериментов с ЛСД.
   На гипнотических сеансах под влиянием внушения пациент способен вспомнить такие сведения, которые не были восприняты на уровне рассудка. Подсознательная память имеется даже у новорожденных. Когда начались «путешествия во времени» с помощью ЛСД, пациенты стали вспоминать и «травму рождения», и свое пребывание в утробе матери.
   Изменение сознания, вызванное приемом психоделиков и глубоким гипнотическим состоянием, в некоторых случаях обескураживает. Описания переживаний таких людей заставляют не только вспомнить индуистские представления о перевоплощениях духовной субстанции, но и поверить в них.
   «Странные причудливые видения, – писал об этих опытах советский философ П.С. Гуревич, – поток символов, картин – возникают в сознании пациента, при этом он не просто зритель, он переживает целую гамму разноречивых страстей, страхов, эротических ощущений. Что вообще означают эти образы? Естественно ли все это для человеческой психики? А что, если это не галлюцинации, не миражи, а реальная информация, осевшая в недрах сознания и фактически передающая события прошлого? Не проходит ли в сознании пациента череда его протекших жизней? А может быть, в глубинах психики гнездится весь многоликий опыт освоения реальности человеческим родом?»
   Вспоминаются строки Шарля Бодлера (перевод В. Левика):

     Раздвинет опиум пределы сновидений,
                                Бескрайностей края.
     Расширит чувственность за грани бытия,
                     И вкус мертвящих наслаждений,
     Прорвав свой кругозор, поймет душа моя.

   Вот примеры из книги С. Грофа «Путешествие в поисках себя». Молодая женщина, страдавшая от сильного мышечного спазма и боли в шее, верхней части спины и в плечах, в психоделическом трансе ощутила затвердение мышц верхней половины туловища и пережила перевоплощение в краба. Она стала перемещаться боком, как краб, таща за собой двух врачей. После пребывания в виде краба она выздоровела.
   Женщина средних лет жаловалась на странные ощущения в ногах и другие аномалии чувств и переживаний. На психоделическом сеансе она, сосредоточившись на своих ногах, начала воспринимать себя как большое прекрасное дерево: подняв вверх руки-ветки, чувствовала, как в листьях происходят таинственные процессы поглощения и ассимиляции солнечных лучей. По телу – от корней до кончиков ветвей – циркулировали соки. Солнечный свет преобразился в источник творческой силы во Вселенной. Ее корни проникли не просто в почву, а в плоть Матери-земли, великой богини. Возник мистический образ Древа Жизни, единства животных и растений, Земли и Космоса.
   Выход из этого состояния сопровождался сохранением чувства благоговения перед растительной жизнью на планете. Пропали мучительные боли в ногах и отвратительное чувство ненормальности своего тела.
   Переживание и чудесное излечение этой женщины проще всего объяснить проявлением в сознании под влиянием психоделиков и гипноза образов, которые укоренились в подсознании. Когда-то она любовалась прекрасным деревом и восхищалась его совершенством. Собственное тело, подверженное болезням, представилось слишком несовершенным. Мелькнула мысль: «Как хорошо быть деревом!» Сложилась подсознательная установка, вызвавшая болезненные явления.
   Доказывают ли подобные случаи, что пациенты (преобладающим контингентом являлись женщины) действительно погружаются в глубины генетической памяти? Нет генетической связи между человеком и не только деревом, но и крабом. Беспозвоночные развивались параллельно с позвоночными; краб не может считаться предком приматов.
   В сновидениях так же, как в наркотическом бреду, человек способен парить как птица или плавать как рыба, испытывать острые ощущения. Психоделики, по-видимому, обостряют чувства, а видения происходят не во сне, а наяву.
   Еще один эпизод в лечебной практике Станислава Грофа. В США он проводил сеансы в рамках программы ЛСД-терапии. 28-летняя пациентка более восьми месяцев находилась в отделении для опасных больных. Ее безрезультатно лечили различными средствами и методами. В юности она вошла в банду, совершившую ограбление магазина с убийством сторожа. После четырех лет тюрьмы, выйдя на свободу, она стала алкоголичкой, употребляла наркотики. Периодически впадая в депрессии, пыталась совершить самоубийство. Она была лесбиянкой, в связи с чем переживала внутренние конфликты. У нее был сильный лицевой спазм.
   На третьем сеансе ЛСД-терапии она пожаловалась на невыносимую боль от лицевого спазма. «Прямо на моих глазах, – пишет Гроф, – спазм постепенно увеличился, и ее лицо превратилось в нечто, чему лучше всего подходит наименование «маска зла». Она заговорила глубоким мужским голосом, и все в ней так изменилось, что трудно было связать то, как она выглядела теперь, с ее обычным видом. Ее глаза горели непередаваемым злом; руки сжались в когтистую лапу».
   Тот, кто теперь завладел ее душой и телом, потребовал оставить ее в покое, потому что она принадлежит ему. Затем последовали ругательства и угрозы. Перевоплощение повергло врача в стресс: перед ним было реальное воплощение зла. Вернувшись в свое обычное состояние, пациентка не помнила о том, что с ней произошло, но избавилась от своих суицидальных наклонностей, перестала пить, отказалась от наркотиков, стала посещать религиозные собрания. Лицевой спазм почти прошел.
   Тут ярко проявилась раздвоенность сознания. По каким-то причинам, возможно, гормонального генезиса, она с юности почувствовала в себе «крутого» мужчину. Это можно представить как разобщение работы двух полушарий мозга. Правое, преимущественно эмоциональное, подчиняясь подсознательной установке, играло роль жестокого, злобного, грубого мужчины. Такой образ мог укорениться под влиянием членов бандитской группы, в которую она вошла. По той же причине она эмоционально тяготела к женщинам.
   Сильные переживания, связанные с лечебным психоделическим сеансом, «освободили» из подсознания образ мужчины. Это временно дестабилизировало всю систему психических связей, ослабило этот образ как воплощение зла с последующим вытеснением его из подсознания или, во всяком случае, значительным подавлением.
   Важную роль в подобных случаях, по-видимому, играет проявление, выход из области бессознательного образов, выход из состояния неопределенности, нервного напряжения и разбалансировки сознания. Этот фактор академик П.В. Симонов назвал «болезнью неведения».
   «Навязчивые мысли, – поясняет он, – имея подчас чисто случайное происхождение, удерживаются в сознании только потому, что вследствие своего необычного, пугающего содержания они включают нервный аппарат эмоций и оказываются звеном замкнутого цикла «самоусиления»…
   Наша главная сила в понимании своей болезни, потому что знание – смертельный удар по нервным механизмам отрицательных эмоций».
   По его словам: «Что касается переживаний, навязанных болезнью, то в соответствии с законом эмоций мы должны разрушить невроз «изнутри», максимально информируя больного о причинах и механизмах его состояния. Неведение – первый союзник невротических заболеваний. Знание – лучшее лекарство.
   Знание снимает с невротических симптомов завесу мнимой неодолимости, устраняет страх перед болезнью, встает преградой на путях циркуляции нервного возбуждения по «замкнутым кольцам самоусиления». Больше всего человека страшит неизвестность. Четкие представления о действительных силах «противника» позволяют организовать разумное и действенное сопротивление».
   Сложившуюся подсознательно установку, деформирующую работу разума, можно разрушить сознательной установкой… Точнее, хотя и образно: она рассеивается в свете разума. Не по тому ли принципу приносит пользу ЛСД-терапия? Человеку предоставляется возможность лучше понять себя, выявить на свет разума мучительные иллюзии, мешающие нормально жить. Таинственные и ужасные демоны подсознания вдруг оказываются обычными образами, примерно такими же, как возникающие в сновидениях.
   А не могут ли, по крайней мере в некоторых случаях, сновидения выполнять ту же целебную роль, что и психоделические сеансы?
   В некоторых популярных книгах можно прочесть о методах управления своими снами, наблюдения над ними. Например: П. Гарфельд и Т. Ринпоче «Управление сновидениями» (М, 1994), Р. Боснак «В мире сновидений» (М, 1990). Предположим, каждый из нас начнет пристально следить за своими сновидениями, постоянно записывать их или даже сознательно вмешиваться в них, а то и вызывать их по заказу, подобно просмотру домашнего кинофильма.
   Хорошо это или плохо? Вряд ли есть однозначный ответ. Для кого-то это может стать интересным и увлекательным занятием. Но принесет ли это пользу нашей психике?
   Да, надо обращать внимание на свои сновидения. Однако они редко бывают вещими, раскрывающими тайники нашей души, помогающими осознать реальность. Много полезной работы мозга, проходящей во сне, не предназначено для анализа. И вообще, если наша психика устроена так, а не иначе, не лучше ли оставить ее в естественном состоянии?
   Например, нас мучают ночью кошмары. Управляя сновидениями, можно избавиться от них, воспринимая с иронией, прогоняя страх. А если такой сон сигнализировал о болезни, опасности? Не утратим ли мы связь со своим подсознанием?
   Однако можно рассудить иначе: обретая власть над своими сновидениями, мы получаем возможность во сне направлять организм на борьбу с болезнями. Хотя и тут есть оговорка: все эти искусственные воздействия на наш духовный мир будут лишь нарушать его строй. Правда, тотчас возникает вопрос: а разве окружающий мир находится в естественном состоянии? Он же преобразован радикально, а потому, возможно, пришла пора и нам стать иными…
   Впрочем, так происходит без нашего ведома и желания. Техническая цивилизация творит техногенного человека, по своему внутреннему образу все более подобного роботу, действующему по вложенной извне программе. Она дает установку на приспособление к данной системе, стремление к предельно возможному комфорту и на максимальное потребление материальных ценностей.
   …Разум не ограничивается построением мысленных моделей окружающей реальности мира. Пытаясь осознать его во всей полноте и невообразимом разнообразии проявлений, он творит миры воображаемые. Нередко столкновение миров идеальных и реальности вызывает тяжелые психические расстройства. Но порой они помогают жить, определяют достаточно четкие ориентиры, смысл и цель жизни.
   Каковы эти ориентиры? Каким образом они сформировались? Не проявилась ли при этом внедренная в подсознание установка – продукт психотехнологий, внедренных в нас посредством СМРАП? Не ведет ли этот путь к деградации интеллекта и личности?
   Другой вопрос: может быть, странные видения во сне и при определенных условиях наяву – это проявление не просто нашей фантазии, а иных миров?

Возможность мира иного

   В некоторых статьях можно встретить упоминание о «параллельных мирах». Чаще всего при этом исходят из математических представлений о многомерных пространствах.
   Если бы наша Вселенная имела, скажем, не 3, а 4 или 5 измерений пространства, это приводило бы к некоторым странным, с нашей обыденной точки зрения, явлениям. Например, к появлению предметов из ничего.
   Такая математическая абстракция вряд ли соответствует нашему материальному миру, имеющему трехмерное пространство. Добавляют четвертое (время) в виде мнимой оси. Однако на схемах в любом случае невозможно корректно изобразить все 4 измерения. Нет никаких доказательств, что привычное нам пространство имеет больше трех измерений.
   Казалось бы, тем самым исключается возможность какого-то реального, а не мнимого мира иного. Но тогда как представить работу нашего сверхсознания? Оно порой активно пробуждается в сновидениях, озарением, переходом в особое состояние сознания.
   Наиболее простое предположение: в области бессознательного накапливается за время жизни, даже за несколько лет, гигантский, поистине непомерный объем информации. Она не просто лежит мертвым грузом (это было бы нелепо, что для природы не свойственно), а перерабатывается, организуется по не вполне понятной системе. На примере сновидений видно, что система эта работает порой с чрезвычайной, поистине невероятной скоростью и эффективностью.
   Чем это можно объяснить? Вот мы называем бессознательное областью. Но где находится эта область в системе головного мозга? Почему она не подвластна сознанию?
   Помимо нервных клеток, в головном мозге имеется почти столько же так называемых глиальных (от греческого «глиа» – клей). Принято считать, что они играют вспомогательную роль как бы наполнителя или дополнительной изоляции «нервных проводов» (аксонов). Поэтому на схемах, показывающих взаимодействие двух и более нейронов в местах их контактов (синапсов), не показана и не учитывается окружающая это место среда.
   Как неспециалисту мне трудно судить, в какой степени и каким образом глиальные клетки могут участвовать в деятельности головного мозга и могут ли они как-то реагировать на то, что происходит в синапсах. Однако не исключено, что участие это достаточно велико в системе памяти, а возможно, и в области бессознательного. Но это, конечно, не более чем предположения.
   Необычайная скорость и великолепная организованность образов и сцен некоторых сновидений выглядят невероятными, хотя они очевидны. Однако мало это признать. Хотелось бы попытаться объяснить этот феномен и вообще некоторые явления в области бессознательного на основе разума.
   Припоминаются теории физиков, представляющих вакуум (эфир) твердой структурой, а привычное материальное окружение сочетанием электромагнитных волн разной степени устойчивости. Тогда «параллельные миры» могли бы представлять собой аналогичные возмущения вакуума, но только другого диапазона. А если вакуум, предположим, имеет более трех измерений пространства, то в его пределах могли бы находиться самые разнообразные «параллельные миры», более или менее взаимодействующие между собой.
   Впрочем, это уже похоже на научную (или псевдонаучную) фантастику. Математики и физики при желании могли бы, возможно, придать ей более или менее убедительный формализованный вид или даже – опять же, при желании – разработать соответствующие теории. (По этой методике современные физики «обосновали» теорию Большого взрыва, весьма сомнительную с позиций естественных наук о Земле и Жизни, философии и здравого смысла.)
   Даже если нечто подобное возможно, надо еще доказать, что подобные гипотетические миры совмещаются с нашим хотя бы в какие-то моменты и по какой-то причине. Подобных доказательств не существует, а о «параллельных мирах» пишут не заслуживающие доверия авторы в сомнительных публикациях. И почему только после смерти душа попадает в один из таких миров?
   Есть еще одна фантастическая идея: космический вакуум до сих пор остается во многом загадочной субстанцией, пронизывающей весь видимый нами и ощутимый приборами мир. Не исключено, что именно вакуум является «поставщиком» энергии. Те, кто верит в существование «энергоинформационного поля», могут предположить, что его носителем является вакуум – «Нечто по имени ничто» (название интересной книги популяризатора науки Романа Подольного).
   Сама по себе информация без системы хранения, приема, передачи и обработки сигналов не существует. Как эту систему представить в вакууме, уму непостижимо.
   И все-таки хотелось бы предположить некую пусть фантастическую связь нашего разума с интеллектуальными системами более высокого уровня. Если он – частица сверхразума Биосферы (как наш организм – ее крохотная материальная частица), то что же нас объединяет? Вакуум? Но каким образом?.. Тайна.
   Проще всего ограничиться признанием уникальности нашего разума, считать его, как нередко говорят ученые и философы, самым сложным из всех нам известных объектов во Вселенной. Суждение странное и весьма сомнительное. Если мы часть биосферы и ее творения, то она заведомо сложнее нас, да и существует несравненно дольше, чем род человеческий, не говоря уже о каждом индивидуальном мозге.
   Почему бы не считать, что некая часть сложнее целого? Разве наш мозг не сложнее всего прочего организма? Нет, не сложнее. Возможно, даже проще, учитывая необычайную сложность жизнедеятельности каждой клетки каждого нашего органа. Хотя нет никаких оснований противопоставлять мозг остальному организму. Они составляют единство, а организм как целое безусловно сложней изолированного мозга.
   И все-таки до сих пор не установлены, хотя бы проблематично, информационные связи нашего разума с системами более высокого ранга. Эта проблема остается вне науки. Тем не менее вряд ли разумно сомневаться, что такие системы существуют и мы так или иначе с ними связаны. Так же, как нет никаких оснований считать, будто наши чувства и разум, наша душа, могут существовать вне материального носителя.
   Опыты переходов в «мир иной» до или после смерти опровергнуть такое утверждение не могут. Они демонстрируют мнимое отделение сознания от физического тела. Предполагая, будто его душа свободно перемещается в пространстве-времени, человек на деле совершает погружение в глубину своего бессознательного, находясь в измененном состоянии сознания.
   Нам еще придется обратить внимание на некоторые аспекты исследователей, изучающих влияние наркотиков на человека. Специалисты, проводившие их, чешские, а затем американские ученые Станислав и Кристина Гроф, пришли к выводу: «В настоящее время существуют яркие клинические доказательства в пользу положений религии и мифологий о том, что клиническая смерть – это начало существования сознания в новой форме».
   Правда, их коллега и соотечественник Кеннет Ринг отдает должное сомнению: «Основная часть исследований предсмертных состояний свидетельствует о том, что большинство людей ничего не помнят из пережитого в результате предсмертного шока, однако довольно высок процент тех, кто может сознательно описать переживания». Его вывод: «В настоящее время вопрос о том, как можно объяснить подобные ощущения, точнее, могут ли они вообще иметь место, остается окутанным неясностью и спорностью».
   Не совсем так. Некоторые загадочные, на первый взгляд, особенности «полета в мир иной» объяснить можно.
   Почему умирающие оказываются в каком-то темном туннеле? Отчего возникает чувство удивительной легкости и блаженства? И это не убогие земные радости, а высший духовный экстаз, не испытанный ранее. Энтузиасты жизни после жизни не дают вразумительных ответов. Однако это не означает, будто их вообще не надо искать.
   Прежде всего подчеркнем: заключения Моуди и его последователей основываются на статистической (!) закономерности. Очень немногие испытали полный комплекс посмертных, а может быть, предсмертных и посмертных (при оживлении) переживаний. Это важно иметь в виду.
   Значит ли это, что «мира иного» удостаиваются только избранные? Почему же тогда среди них абсолютно преобладают самые обычные обыватели, вовсе не праведники, а то и преступники? Конечно, кто-то станет утверждать, что они-то и есть избранники божьи, которым он повелел передать весть о мире ином всем живущим.
   Такая версия, по меньшей мере, наивна. Почему именно эти люди? Почему не все? И почему одни видели только часть сюжета мнимого перехода в мир иной?
   Возможен хитроумный вариант ответа: так сделано для того, чтобы оставить человеку свободу выбора. Ему показана лишь возможность, да и то не бесспорная. Пусть решает сам: верить или не верить. Кто уверует – тому и благодать, откроются райские ворота, кем бы он ни был в земной жизни.
   На такой довод ничего не возразишь. Да, во многих важнейших ситуациях в неопределенности приходится делать выбор на основе своей веры. Тут многое зависит от степени внушаемости данного индивидуума, насколько подавлен в нем здравый смысл, какой объем знаний, в какой степени данная личность озабочена своей особой и т. д.
   Так или иначе, но было бы слишком опрометчиво утверждать на отдельных частных примерах, будто они подтверждают религиозную концепцию вечности души. К тому же это вовсе не идея всех религиозных учений, совсем даже наоборот. В буддизме, например, высшая степень блаженства, дарованная избранным, – переход в нирвану, в небытие из этого суетного и греховного мира, где происходят перевоплощения душ.
   Едва ли не каждый из нас ощущал в нормальном сновидении состояние свободного полета, невесомости, отрешенности от своего тела. Это тем более характерно для умирающих, испытывающих мучения. В некоторый момент он вдруг освобождается от боли, у него отключаются некоторые нервные центры, как при наркозе (или он уже находится под наркозом). И тогда он погружается в предсмертную эйфорию. Уход из жизни – избавление от страданий.
   Видимость полета к сияющему светлому центру может возникнуть в тех случаях, когда при ритмичном затухании деятельности сетчатки глаза или нейронов зрительного центра мозга возникают светлые круги, расходящиеся из одной точки. Но и без того у людей может в сновидении проявиться то, во что они верили, о чем явно или неявно мечтали.
   Продолжительность подобного сна, как многих других, может быть почти мгновенной. Кстати сказать, в иконах на одном пространстве и в единый момент времени нередко представлены все основные эпизоды бытия святых. Нечто подобное, по-видимому, происходит в некоторых сновидениях.
   Означает ли это, что проблема, поставленная Р. Моуди, близка к решению? Вряд ли. Здравый смысл и научно обоснованные доводы отступают под натиском эмоций, подсознательной установки. Многие люди явно или тайно боятся смерти и надеются на вечную жизнь. Когда появляется хотя бы малейший шанс подтвердить возможность бессмертия, рассудок старается его использовать.
   Можно лишь предполагать, что будет с нами после смерти. Каждому предстоит испытать на собственном опыте и смерть, и посмертное бытие или небытие. Но уже не доведется рассказать об этом кому-то из живущих.
   Анекдот про близнецов. Находясь в утробе матери, они переговариваются (естественно, телепатически). Один спрашивает: ты знаешь, что с нами будет после рождения? Другой отвечает: этого никто не знает, ведь оттуда еще никто не возвращался.
   Даже некоторые профессиональные ученые отдают первенство религиозным догмам. Почему? По-видимому, так удобней, спокойней, приятней верить в грядущую загробную жизнь и вообще – во всеобщую гармонию и неизбежность счастья (ведь всевышний всеблагой Мировой Разум не может допустить жестокости, несправедливости).
   Подобная утешительная позиция свидетельствует об интеллектуальной робости, готовности пренебречь истиной ради выгоды, пусть даже только духовной, а не материальной. Ведь научные данные – опыты, достоверно установленные факты – это и есть правда Природы, сигналы Высшего Разума, обращенные к нам.
   А что реально может означать Высший Разум, если ссылаться на понятия, его не скрывающие, а поясняющие: Бог, Природа, Неведомые разумные силы? Имеется ли материальный носитель у этого духовного феномена?
   Предположим, в минуты озарений – во сне или наяву – наш мозг переходит в особое состояние сверхсознания и воспринимает сигналы Сверхразума. Как это может происходить? По каким каналам связи? Почему такое озарение дается лишь немногим? Если это информация, то каков ее источник?
   Вопросов возникает немало. О Высшем Разуме можно рассуждать с позиций философии, теологии, здравого смысла, однако для ученых это все еще не предмет исследований. Хотя в этом отношении перспективны теория информации, кибернетика, теория систем и предшествовавшая им тектология (всеобщая организационная наука) А.А. Богданова. «Природа – великий организатор, – писал он, – и сам человек – лишь одно из ее организованных произведений». Даже мельчайшая живая клетка «по сложности и совершенству организации превосходит все, что удается организовать человеку. Он – ученик природы, и пока еще очень слабый».
   Не следует думать, что это отсутствие исследований Сверхразума – результат господства материализма. Во-первых, ученые далеко не все материалисты. Во-вторых, вспомним слова закоренелого материалиста Фридриха Энгельса. Он писал: «У нас есть уверенность, что материя во всех своих превращениях остается вечно одной и той же… и что поэтому с той же самой железной необходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на земле свой высший цвет – мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время».
   Мыслящий дух! Но может ли бездушная мертвая природа породить его? Нет, конечно. В ней должны присутствовать жизнь и мыслящий дух в более грандиозных проявлениях, чем в человеке – крохотном ее творении, живущем на одной из планет заурядной Галактики.

Спящий Разум Биосферы

   В глубинах собственного микрокосма человеку открываются поистине чудесные миры…
   Воображаемые? Да. Но ведь наше воображение соткано из тысячей нитей реального опыта и отдельной личности, и многих поколений, человечества, а то и всего живого, образующего земную биосферу. В нашем воображении – феномен сверхсознания! – может проявляться область глобального Разума Биосферы. Тейяр де Шарден назвал это мыслящим покровом планеты – ноосферой (тот же термин в материалистическом смысле, как область активной планетной деятельности человека, использовал В.И. Вернадский).
   Резкое разделение наук по объектам познания привело к тому, что психологи, исследуя духовный мир человека, не обращают внимания на его родовую, генетическую связь с окружающей природной средой. Если она обладает «мыслящим духом», то в какой форме? Если мы разумны, то и сотворившая нас биосфера должна вроде бы обладать разумом в какой-то своеобразной форме.
   В какой? На мой взгляд, в состоянии, подобном нашему сну.
   Есть ли у биосферы сознание? Вряд ли. А вот бессознательное, пожалуй, свойственно в полной мере. Мы уже говорили о Геоинтеллекте, понимая под этим систему приема, обработки, хранения и передачи информации. Подобная система может быть механического типа и органичного, подобно живому существу, в котором при постоянном обмене веществ сохраняется сложная организация.
   До сих пор в науках о Земле и космосе рассматривается только первый вариант, созвучный господствующему ныне физико-математическому методу научного познания. Окружающий мир предстает как неисчерпаемый кладезь информации. Человечество извлекает ее посредством деятельности головного мозга, используя в своих целях. Со временем люди добывают все больше информации, благодаря этому создают более разнообразную технику и с ее помощью осуществляют свою власть над окружающей природой.
   В таком случае человек противостоит земной природе, представляет собой нечто принципиально отличное от нее, имея к ней в конечном счете лишь материальные интересы. Такой сугубо материалистический взгляд, как ни странно, наиболее отвечает иудаистской и ветхозаветной концепции особо сотворенного богом существа, которому мир отдан во владение. К чему он ведет, нетрудно понять, анализируя современное состояние человечества и земной природы.
   Механистическая позиция наиболее надежна и удобна. Она опирается на достаточно точные физические и химические показатели, выражаемые в цифрах и формулах.
   Второй вариант принято относить в разряд мистических домыслов. Он был более ранним не только в религиозно-философском аспекте (Ригведа, Упанишады, философия Платона), но и в научном. Первую попытку обосновать его предпринял основоположник экспериментальной психологии немецкий физиолог, философ и писатель Густав Фехнер (1801–1887), автор новаторской двухтомной работы «Элементы психофизики».
   По словам историка психологии М.Г. Ярошевского, «точное знание и метафизические спекуляции причудливо сочетались в его мышлении», а его философия природы «пронизана мистицизмом». Однако при всем том Фехнер исходил из своих научных исследований, а потому его взгляды следовало бы отнести в разряд гипотез, а не научной фантастики.
   Между прочим, Г. Фехнер, врач по образованию, преподавал физику, исследовал электрические явления, а затем заинтересовался физиологией и психологией. Философию природы он стал осмысливать после того, как у него серьезно нарушилось зрение. Можно сказать, что в результате он обрел более ясный внутренний взор.
   Историк философии Ф. Паульсен столетие назад резонно отметил: «С доказательствами на почве метафизики дело обстоит плохо». Но добавил, что идею универсальности всеобщего духовного начала, тем не менее, следовало бы иметь в виду как разумную альтернативу «по отношению к затверделому догматизму обыденного мнения и физического мировоззрения». Он писал:
   «Вместе с Фехнером можно было бы сказать: подобно тому, как дом существует для обитателя, так живое тело существует для души… Неужели же мы должны считать понятным само собой, что растения просто пустые футляры?.. Разве растение не обращает цветов и листьев к свету, разве оно не направляет корней в ту сторону, где оно находит пищу, и стеблей туда, где имеется опора?»
   Мудрая природа обделила растения нервной системой, сознанием. Зачем нужны думающие кусты и деревья, чувствительные травы и цветы? Нервная система и разум не дадут им ничего хорошего – только лишние страдания.
   У растений нет мозга. Однако они способны совершать действия по заранее выверенному плану для достижения конкретных целей. Не означает ли это, что они обладают разумом? Ведь только по поступкам можно судить об умственных способностях бессловесного организма. Да и о людях тоже, между прочим, следует судить по делам.
   Существуют цветковые растения, которые превосходят в изобретательности животных. Например, венерина мухоловка. У нее лист разделен на две половинки. По краям торчат выросты-зубчики. Они могут смыкаться, как сцепленные между собой пальцы рук.
   На внешней стороне каждого полулиста – по три чувствительных щетинки. От них отходят тоненькие жилки к черенку. Стоит только насекомому прикоснуться к щетинкам, две половинки листа-капкана захлопываются. Получается подобие плотно закрытой кастрюльки. Сюда поступает пищеварительный сок. Теперь капкан превращается в желудок, где пища переваривается.
   Насытившись, лист раскрывается, и остатки еды падают с него. Живая ловушка снова открывает свои объятия навстречу очередному недогадливому животному. Оно хоть имеет мозг, но растение умеет его перехитрить.
   В объемистом двухтомнике американских авторов «Современная ботаника» сказано, что венерина мухоловка «может отличать живую добычу от неживых объектов, например песчинок и мелких сухих частиц растений, случайно попадающих на лист; лист не сомкнется до тех пор, пока не будут затронуты подряд два его волоска или один из его волосков не будет затронут дважды».
   Значит, цветок умеет считать до двух! Словно он сообразил, как можно экономить свою энергию и не захлопывать живой капкан при любом прикосновении. Он не только чуток, но и разборчиво реагирует на внешнее воздействие.
   Лист-капкан со временем подсыхает и утрачивает первоначальную быстроту реакций. Растение и тут нашло верный выход: сбрасывает «отработанный» листок. На его месте вырастает новый, свежий, гибкий и чувствительный.
   Казалось бы, люди все-таки значительно превосходят венерину мухоловку в хитроумии: изобрели разные капканы, ловчие петли, ловушки, не говоря уж о самых замысловатых приспособлениях и механизмах. Но не так все просто.
   Сброшенный лист, разлагаясь, дает питательные вещества почве. А почва питает растение. Лист, который не нужен растению в данное время, приносит пользу на будущее, и не только ему. Какая замечательная придумка!
   Людям не удалось сконструировать нечто подобное. Для выработавших свой срок машин и механизмов человечество придумало только ремонт и свалки. Утиль отчасти идет на переработку. Это требует огромных затрат энергии и тоже дает отходы.
   В общем, животному приходится преодолевать большие трудности, чтобы сложным путем достичь той цели, которую венерина мухоловка достигает просто и надежно. Кто же умней?
   У другого растительного хищника – росянки – лист усеян лучистыми отростками. На них сверкают капельки… на первый взгляд – росы. Редкое насекомое пролетит мимо и не соблазнится таким лакомством. Когда оно, очарованное сверкающими росинками, прикоснется к ним, то прилипнет, начнет судорожно трепыхаться, пытаясь освободиться, и увязнет намертво. Ворсинки росянки, словно щупальца, захватывают добычу.
   У растения, неспешно переваривающего пищу, есть вредные конкуренты: гнилостные микробы. Они первыми набрасываются на разлагающийся организм. Чтобы нейтрализовать их, лист выделяет муравьиную кислоту – вещество, безвредное почти для всех животных и уничтожающее именно вредителей, микробов.
   Еще один пример мудрости Природы. Всем известный алый цветок мак, созревая, образует коробочку, заполненную сухими семенами. Самое простое решение: сбросить созревшую коробочку-чашечку. На земле она обмякнет, начнет гнить и через некоторое время развалится. Часть семян испортится, другая попадет в почву. Лежащие кучкой семена привлекут внимание птиц. Лишь немногие семена попадут в почву и прорастут.
   Разумней другой вариант: созревшая коробочка откроется снизу, и семена выпадут. Правда, они останутся вблизи растения, если нет сильного ветра. Вот если бы использовать ветер, для того чтобы рассеять семена… Какое придумать приспособление, чтобы как можно дальше разбросать семена?
   Вы догадались, как справиться с этой задачей?
   Решение имеется, хотя сразу его придумает не каждый из нас. И даже если задуматься надолго, не так-то просто найти верное решение. А вот что «придумало» растение.
   У чашечки мака отверстие открывается не внизу или сбоку, а вверху. Поэтому сухие семена высыпаются только при сильном ветре, когда растение сильно раскачивается из стороны в сторону. Маковые зернышки разбрасываются в разные стороны, порой далеко от материнского цветка и обязательно порознь. Мак получает возможность распространиться на большой территории. А птицам обнаружить и склевать его мелкие темные одиночные семена не так-то просто.
   Как ухитрился мак использовать наиболее простой, надежный и самый остроумный вариант рассеивания семян?
   Обладающие мозгом насекомые, мелкие млекопитающие, а то и люди оказываются порой менее сообразительными, чем растения, лишенные «органа мысли». Почему так получилось? И что же такое разум – не наш, человеческий, а присутствующий в поведении не только животных, но и растений?
   Каким образом шаг за шагом могли сформироваться у венериной мухоловки, росянки, мака целый набор замысловатых приспособлений, направленных к вполне определенной цели? Само собой, случайно, так не произойдет.
   Мне непонятно, как цветы научились использовать насекомых в своих целях – для опыления. Делается это и с пользой для насекомых или крохотных птиц колибри, которые лакомятся сладким нектаром. Растения и насекомые развивались одновременно, дружно и к взаимной пользе миллионы лет. Взаимная помощь у них находится на самом высоком уровне.
   Зеленые растения улавливают энергию солнца и с ее помощью из простых веществ создают чрезвычайно сложные органические молекулы, необходимые для жизни любых организмов. Способен ли человек, обладающий обширными знаниями и могучей техникой, создать нечто подобное? Нет.
   Крупнейшие русские ботаники конца XIX – начала XX века академики А.С. Фаминцын, С.И. Коржинский, И.П. Бородин возражали против попыток представить растения в виде «живых автоматов», которые механически реагируют на внешний мир и его изменения. По мнению этих ученых, простейшие организмы и растения обладают инстинктами, подобно высшим животным, но в каких-то иных формах.
   Нам проще понять мир животных, с которыми мы во многом схожи, чем растений. Вот почему, по словам И.П. Бородина, «жизнь по-прежнему остается для нас величайшей из тайн». Фаминцын писал: «Большинство естествоиспытателей признает психику, помимо человека, лишь в животных, снабженных нервной системой; я же полагаю… присутствие ее не только у простейших животных, но и у всех представителей растительного царства… Нельзя не признать, что психические процессы вплетаются в жизнь всякого существа самыми разнообразными путями, образуя нерасторжимое целое с явлениями материальными».
   Фехнер написал трехтомник «Зенд-Авеста» – по названию священной книги зороастризма, признающего извечную борьбу добра со злом и свободу воли; с одной из главных идей: «Истина – лучшее благо». В этой работе он развивает – в плане философском – идею биосферы Земли как живого существа. По его словам, животный и растительный мир – продукты Земли и образуют с ней единое целое. Она – «существо, которое, проходя через внешнее принуждение, развивает игру внутренней свободы; которое – так же, как наше тело, – меняется в частном, но остается постоянным в целом».
   Более того, «она есть постоянно то, чем наше тело является лишь мимоходом; она относится к нему, как целое дерево относится к отдельному стеблю, как постоянное тело к преходящему небольшому органу».
   Эти идеи, считавшиеся прежде антинаучной мистикой, порождением пантеизма и панпсихизма, пришла пора осмысливать в контексте учения о биосфере. Они ему не противоречат. Без них оно представляется механистичным, а жизнь человечества и каждого из нас лишена смысла и, тем более, высшего предназначения.
   Некогда люди верили в одухотворенность и божественность всего сущего. Затем стали самодовольно считать, что только они на всей Земле обладают разумом, которым наделил их бог. Однако человек в этом отношении не одинок. Своим особенным разумом обладают животные, растения, грибы, микробы.
   Каким может быть разум у разных существ? Дремлющим, подобно нашей области бессознательного. Уже одно то, что мы имеем нечто общее со всеми живыми организмами, делает весьма вероятным наличие у всех них в той или иной форме разума.
   Труднее понять разум окружающей нас биосферы. Что это такое? Где он сосредоточен? Или он рассеян в ней, а сосредоточен в живых организмах, подобно тому, как рождаются кристаллы в растворе?
   Например, вода на Земле повсюду. Но сосредоточена она в отельных объектах. Это – океаны и моря, озера и реки, капли дождя и водяной пар, кристаллики снега и мощные ледники, трещины и поры горных пород, минералы и живые организмы. Даже в космосе есть следы воды.
   Может быть, мы воспринимаем разум окружающей нас биосферы? Как же может быть иначе, если каждый из нас и все мы – ее частички, ее создания?
   В таком случае не исключено, что Разум Биосферы может, в принципе, общаться напрямую с некоторыми людьми в моменты высшего напряжения духа, религиозного экстаза, творческого вдохновения, в некоторые моменты сна. Ведь человек – творение и часть материальной и духовной субстанций биосферы.
   Религиозная вера предполагает такую возможность. Издавна существовали шаманы и маги, пророки и прорицательницы, отшельники и святые, одержимые светлыми или темными духами мира иного. Не означает ли это, что они воспринимают глас «неведомых разумных сил» (говоря словами К.Э. Циолковского), господствующих во Вселенной?
   Но как отличить измышления лжепророка от боговдохновенных речений? Бред шизофреника или фантазии маньяка от свидетельств очевидца? Ловкий обман, ложные слухи, досужие выдумки от чистой правды, которую можно проверить? Личные субъективные переживания, галлюцинации от загадочных феноменов, свидетельствующих о проникновении в иные миры?
   Приходится учитывать личные качества человека, сообщающего такого рода информацию и воспринимающего ее. Избыток доверчивости: легкая внушаемость, подсознательные установки, интеллектуальный уровень, научные знания, умение логически мыслить, отношение к правде и природе… Множество факторов сказывается на том, как мы воспринимаем информацию. Их необходимо учитывать, прежде чем принимать на веру байки про космических пришельцев, демонов, встречи со снежным человеком, путешествия на тот свет и обратно, посещения «параллельных миров»…
   Кто-то возразит: а почему бы и нет? Разве хотя бы что-то из этого невозможно? Приходится отвечать: а почему бы и да? Разве реализуются тысячи фантазий, о которых читаем в книгах и статьях, которые слышим от знакомых, видим на экране? Разве бывал когда-либо в любом обществе дефицит в глупости, лжи, невежестве?
   Объективные знания ограниченны. Многие природные явления не имеют убедительного объяснения. Но из этого нелепо делать вывод, будто любые выдумки вероятны, а наука бессильна их объяснить. Чтобы так утверждать, надо хорошо знать науку, ее метод. Обычно наиболее лихо отвергают ее именно те, кто имеет о ней смутное представление, основанное на полузабытых школьных или институтских курсах, на популярных сочинениях сомнительного качества, а также кулуарной болтовне.
   Люди определенного склада ума и характера, «артистические натуры», склонные к выдумкам, легко внушаемые, желающие отстраниться от постылой действительности, всегда будут верить самым чудовищным слухам. Для таких людей, как говорится, закон науки не писан (и дальше: а если писан, так не читан, а если читан, так не понят, а если понят, то не так). Они по-своему правы. Жить иллюзиями не запретишь. Тем более что среди сознательно отрешенных от реальности людей были выдающиеся деятели искусств, писатели и поэты, религиозные философы-мистики.
   Однако индивидуальные и достаточно редкие «отклонения от нормы» в качестве массового явления могут представлять большую опасность. Когда ложная идея овладевает массами, общество испытывает жесточайший кризис, впадает в безумие, способно к самоуничтожению.
   Но как определить – ложная идея или верная? Почему бы не считать, например, что жизнь после смерти, хотя бы в виде сновидений, существует? И наш мыслящий дух соединяется с Разумом Биосферы или даже – Вселенной! Неужели лучше принять точку зрения атеистов и верить, что каждого из нас ждет впереди высшая мера наказания – смерть?!
   Не касаясь сути проблемы жизни и смерти, обратим внимание на жесткую постановку вопроса, предполагающую лишь два ответа: да или нет. Он применим только в простейших случаях. На сложные вопросы слишком часто нет однозначных ответов. Порой возможен и тот, и другой, и третий варианты. Или – полная неопределенность. Или – неспособность нашего разума справиться с задачей (интеллектуальные возможности каждого из нас и всех вместе весьма ограниченны, а Природа и Бог беспредельны). Или – извечная тайна Мироздания…
   Ограничимся хотя бы этими вариантами. Возможно, человеку вообще не дано постичь суть высших форм разума уже потому, что это превышает возможности нашего мозга. Хотя надо стараться осмыслить то, что в наших силах, пределы которых нам неведомы.
   Для познания Разума Биосферы одних философских рассуждений недостаточно. Было бы интересно и целесообразно разработать теорию информации не только для технических систем и бионики, но также для глобальной системы взаимодействующих геосфер. Такую попытку я предпринял в книге «Распознавание в природе и природа распознавания» (Минск, 1988). Судя по всему, специалисты не подхватили этот почин. Тем более что под лозунгами перестройки был расчленен СССР, и у нас многие научные начинания завяли на корню.
   Познание области бессознательного, а в этой связи феномена сна, могло бы многое прояснить в проблеме наших информационных и, шире, духовных связей с биосферой как глобальной системой, обладающей разумом. Вновь сошлюсь на Г. Фехнера:
   «Как ни сложны наши мозги, и как бы сильно ни были склонны связывать с этой сложностью высоту духовных свойств, мир все-таки несказанно сложнее, так как он есть сложность всех входящих в него сложностей, включая сюда и сам наш мозг; почему бы, следовательно, не связать с этой высшей сложностью еще более высокие духовные свойства?».
   К сожалению, до сих пор эта логичная мысль не вдохновила ученое сообщество на исследования Разума Биосферы.

Глава 5. Техногенные видения

     В метафорические хмури
     Он бросил бедные мозги,
     Лия лазоревые дури
     На наши мысленные зги…

Андрей Белый

Гипноз

   «Изучение гипнотизма есть изучение самой человеческой природы. Пока на свете находятся люди, на которых можно воздействовать и должно воздействовать, пока есть люди сильные и слабые, зависимые и независимые, до тех пор гипнотизм всегда будет деятелем в человеческой жизни».
   Это написано более столетия назад неким Г. Джаксоном, представившим «Полный курс изучения Гипнотизма, Месмеризма, Терапевтики внушения, лечения и воспитания в сонном состоянии». И хотя автор ссылается на несуществующую «магнетическую силу», многие его практические рекомендации вполне резонны.
   В середине XIX века был развеян мистический туман вокруг этих явлений, которые английский врач и ученый Джемс Бред назвал гипнотизмом (по имени греческого бога сна). Находясь в наиболее глубокой фазе такого искусственно вызванного сна, человек ведет себя как существо, почти полностью зависящее от команд гипнотизера.
   В 1866 году французский врач Амросий Август Льебо написал работу «Сон и подобные ему состояния, рассматриваемые прежде всего с точки зрения влияния разума на тело». Он доказывал, что людям свойственно поддаваться внушению. В обычном сне человек находится наедине с самим собой и видит сновидения непроизвольно, навеянные самим собой. Спящий гипнотическим сном сохраняет контакт с тем, кто его усыпил и обретает власть над его видениями, действиями, мыслями.
   Гипноз стали применять для лечения психически больных. Вскоре возникло два направления в изучении и применении гипнотизма, одно возглавил Ипполит Бернгейм, другое – Жан Мартен Шарко. Последний выделил три стадии гипноза. При каталепсии человек может застывать в неудобной позе, не чувствует укола булавкой, хотя реагирует на свет и звук. В стадии летаргии наступает расслабление мышц, нет реакции на внешние раздражители, кроме тактильных, которые могут вызвать судороги.
   В нашей стране изучал гипноз и внушение нейрофизиолог, психолог, психиатр академик Владимир Михайлович Бехтерев (1857–1927). Он считал гипноз видоизменением естественного сна, «вызываемое особыми приемами». Иначе говоря, это искусственно вызванное (техногенное) состояние, подобное, хотя и не тождественное сну.
   По его словам, гипнотизируемый «в буквальном смысле слова становится машиной, заводные ключи от которой находятся в руках гипнотизера».
   Самую глубокую стадию гипноза назвали сомнамбулической. В переводе с латинского сомнамбула – ходящий во сне. Такой человек может ночью встать, ходить по комнате, совершать автоматические движения, не реагируя на окружающих.
   Владимир Бехтерев рассказал о женщине, сообщившей ему, что однажды утром проснулась одетая, с листьями на платье и пораненным большим пальцем руки, хотя накануне легла, раздевшись. В другой раз, зимой, она утром обнаружила, что обморозила пальцы. Ничего о происходившем с ней в ту и другую ночь она не знала.
   Под гипнозом эта сомнамбула вспомнила: в первом случае она была больна и ночью во сне захотела покончить с собой, бросившись в колодец. Она встала, оделась, вышла в сад. Подошла к колодцу и попыталась открыть плотно закрытую крышку, поранила палец и вернулась домой. Во втором случае она вышла из дома недостаточно тепло одетой, долго ходила по улицам.
   Все эти сложные действия женщина совершала бессознательно. Однако при этом ее сознание хотя и было подавлено, сохраняло некоторую активность, четко фиксируя происходящее и придавая ему определенный смысл, например, желание броситься в колодец. Почему она приняла такое решение? Могла ли женщина совершить самоубийство в состоянии сомнамбулизма? Или она знала, что крышка колодца закрыта наглухо, а потому только имитировала попытку суицида? Стремление умереть она имела возможность удовлетворить другим способом. Почему этого не случилось?
   К сожалению, на подобные вопросы у Бехтерева нет ответа. Он привел эти примеры для подтверждения достаточно очевидной мысли: между состояниями естественного сомнамбулизма и глубокого гипноза имеется «близкая аналогия». Хотя более важно подчеркнуть существенную разницу: в первом случае человек подчиняется своим желаниям, а во втором – чужим.
   Результаты могут совпадать; например, по приказу гипнотизера человек на стадии сомнамбулизма откроет крышку колодца или отправится на улицу ночью в мороз. Но смысл поведения принципиально различен. Если гипноз и разновидность сна – то именно техногенная, искусственная, необычная. Последствия этого феномена могут быть от прекрасных до ужасных. Но мы пока поговорим о прекрасных или нейтральных явлениях при гипнозе.
   Считается, что сомнамбулический гипноз – такое состояние психики, при котором наиболее полно проявляется бессознательное. Мышцы «сомнамбулы» сопротивляются внешним воздействиям, хотя сам человек автоматически выполняет приказы и даже повторяет движения гипнотизера. «Если гипнотизер, – пишут психотерапевты В. Рожнов и М. Рожнова, – делает вид, что качает ребенка, то больной тотчас повторяет это. Сомнамбулы остаются глухи к стрельбе из револьвера даже тогда, когда выстрел производится у самого уха; они не слышат вопросов, громко задаваемых посторонними, но чутки даже к шепоту ассистента, проводящего исследование.
   Больным, находящимся в стадии сомнамбулизма, можно внушать различные мнимые образы, то есть заставлять видеть то, чего на самом деле нет. При этом все поведение загипнотизированных ясно свидетельствует о том, что они на самом деле живо и остро воспринимают внушенные им картины. Достаточно сказать больному, что он гуляет в зоологическом саду, как он начинает оживленно прохаживаться по залу, вглядываясь в будто бы летающих в больших клетках птиц, рассматривая ползающих змей и отдыхающих тигров; он настойчиво просит воображаемого попугая назвать свое имя и вдруг начинает громко хохотать над ужимками мнящихся ему мартышек».
   Слово гипнотизера оказывает на его подопечного поистине магическое воздействие. Сказано, что к руке испытуемого приложили лед, и он чувствует холод, а приборы показывают, что сосуды сжимаются, хотя это был сосуд с горячей водой. Холодная монета может вызвать покраснение кожи или даже ожог, если сказано находящемуся в гипнозе, что она раскалена.
   Как поясняют упомянутые авторы: «Сильное воздействие слова или собственной мысли, а также волнующее, действующее на воображение впечатление вызывает в мозгу человека возбуждение. Сосредоточенное в каком-либо месте коры, оно развивает вокруг себя, как мы только что говорили, тормозной процесс. При здоровой, сильной коре этот процесс далеко не распространяется.
   Но если нервная система человека чем-либо ослаблена (иначе говоря, нервные клетки повышенно тормозимы) или если человек погружен в состояние гипноза, тогда это торможение широко расплывается по коре, отрывает участок возбуждения от всей остальной массы корковых клеток и тем лишает его необходимых связей с ними. А эти-то связи и обеспечивают то, что называют контролем разума. Ведь обычная психическая деятельность осуществляется корой мозга как единым целым, которое представляет собой огромный комплекс временных связей, ассоциаций, представлений и т. п. Внушенная, а также самовнушенная мысль или чувство, будучи оторваны от всех этих необходимых влияний остальной коры, приобретают вследствие этого особенно большую, прямо-таки неодолимую силу воздействия на мозг человека, на его поведение, на деятельность организма.
   Отсюда понятна та повышенная чувствительность к внешним словесным воздействиям и к собственным мыслям и переживаниям, которая свойственна человеку, находящемуся в гипнотическом состоянии, а также людям с ослабленной нервной системой, и в частности больным истерией».
   Эти авторы и нейрофизиолог Н.А. Аладжалова доказали, что гипноз – особый сон, имеющий специфические свойства, которые не фиксируются на электроэнцефалограммах (ЭЭГ), но проявляются при значительно более медленных колебаниях потенциала с периодом от нескольких секунд до десятка минут. Так проявляются, по их словам, «глобальные формы мозговой активности». Удалось обнаружить момент перехода в наиболее глубокую стадию – сомнамбулизм.
   Иногда использование гипноза в лечебных целях производит впечатление чуда. Вот некоторые случаи из практики В.М. Бехтерева.
   Больной не мог из-за внезапно развившегося вслед за истерическим припадком паралича передвигаться на ногах в течение более 9 месяцев. Он пролежал полтора месяца в клинике. Однажды его привезли в тележке для осмотра в аудиторию к Бехтереву. Больного он ввел в гипноз, закрыв ему глаза, и внушил, что паралича больше уже нет и он сможет ходить свободно. Пробужденный от гипноза больной в восторге пришел в свою палату, чем привел в изумление всех соседей. Они решили, что свершилось настоящее чудо. Того же больного в другой раз без гипноза, внушением, избавили от судорожных истерических приступов.
   Другой случай: девушка, бегавшая во время игры по комнате, случайно наткнулась боком на рояль, и с тех пор у нее парализовало ноги. Это состояние держалось несколько месяцев без перемен, несмотря на различные врачебные меры (электризация, лекарственное лечение и др.). Эту девушку Бехтерев подверг гипнозу, заставил встать на ноги и провел по комнате, внушив, что паралич ее исчез. После пробуждения девушка стала совершенно здоровой.
   У больной крестьянки было длительное сведение руки (так называемая контрактура). В гипнозе он выправил руку. Женщина по пробуждении перебегала от одних знакомых к другим, поднимала вверх руку с радостными возгласами: «А ведь здоровая, глядите, глядите, совсем здоровая!»
   Удалось внушением излечить даже наследственную слепоту. Случай этот поразил даже опытных врачей по глазным болезням, не допускавших возможности устранения слепоты какими-либо нелекарственными средствами.
   Внушением излечиваются истерические нервные состояния, разнообразные нарушения чувствительности, заикание, развивающееся на почве истерии или неврастении, головные и иные невралгические боли, развивающиеся не на почве органических поражений нервной системы, головокружения, нервные расстройства, сердцебиения, нервная одышка, ночное недержание мочи, припадки сомнамбулизма, недостаток и отсутствие аппетита, половая слабость нервного происхождения, бессонница, в некоторых случаях маточные кровотечения и многое другое.
   «До какой степени поразительны могут быть результаты внушения в нервных состояниях, – писал Бехтерев, – видно из следующего примера. Профессор Бернгейм, располагая небольшим количеством минут до отхода поезда, успел загипнотизировать обратившуюся к нему больную крестьянку и вылечить ее внушением от истерического сведения руки. Точно такой же случай был описан и мною».
   Области сознания и бессознательного у здорового человека более или менее гармонично взаимодействуют. Значительные нарушения таких взаимосвязей вызывают нервные заболевания или серьезное психическое расстройство. Нередко эти недуги вызываются самогипнозом, когда человек мнит у себя болезнь, обретая ее симптомы, или его обуревает маниакальный синдром.
   Глубокий гипноз – как бы сон наяву. Человек видит и чувствует то, что ему внушают. Высокая восприимчивость к словесному внушению сочетается с резким понижением, вплоть до полного исчезновения, других восприятий внешнего мира органами чувств. И все-таки, собирая мнимые грибы на паркете, он обходит встреченные на пути столы и стулья. Даже в таком измененном состоянии сознания человек сохраняет ориентировку в пространстве. Значит, он хотя бы отчасти контролирует свои действия. У него происходит раздвоение личности. Нечто подобное мы переживаем во сне, когда являемся одновременно и действующим лицом, и наблюдателем.
   Один врач в сновидении метался в страхе по комнате, а его двойник с впалыми щеками лежал, умирая, на кровати. Другому приснилось, будто он застал свою возлюбленную нежно целующейся с каким-то мужчиной. Когда он в бешенстве хотел наброситься на соперника, то увидел, что это он сам.
   Исходя из таких примеров, Карл дю Прель сделал вывод: «Через всю новейшую философию проходит красной нитью мысль, что без раздвоения невозможно самосознание. В нашем самосознании наше Я является раздвоенным на Я сущее и Я ведающее… И в самосознании бодрствующего человека происходит распад единого его субъекта на два лица, драматическое раздвоение его Я, с той только разницей, что в этом случае отсутствует чувственный обман.
   То, что во сне совершается драматическое раздвоение, имеет немаловажное значение. Польза от такого открытия для философии не меньше той, какую доставляет астроному, например, открытие, что две звезды образуют двойное созвездие, имеющее общий, лежащий между этими звездами, центр тяготения».
   Аналогия, пожалуй, удачная. Находящийся под гипнозом лишь отчасти контролирует свое поведение. Господствует над ним Я ведающее, и не столько собственное, сколько внедренное извне, подкрепленное авторитетом гипнотизера и чуждое Я сущему. Эта закономерность распространяется и на более общие случаи внушения, в результате которого определенными приемами удается сравнительно быстро преобразить личность человека.
   «Первостепенное место в возникновении и протекании сомнамбулического гипноза, – пишет В.Е. Рожнов, – принадлежит в значительной мере неосознаваемым психологическим факторам, т. е. мотивациям, идущим от бессознательного уровня психической активности. Сюда в первую очередь следует отнести воздействия, исходящие от гипнотизирующего, а именно: целенаправленность его внушающего влияния, искренность, эмоциональную насыщенность и выразительность интонаций голоса во время внушения, стройность и последовательность их смыслового содержания. При этом следует учитывать большую роль, которую играют значимые для гипнотизируемого психологические установки. Часто именно они в конечном счете определяют его отношение к личности гипнотизирующего, степень авторитетности его, а соответственно и веры в него со стороны гипнотизируемого, его интерес и отношение к самой процедуре гипнотизации. В глубокой стадии гипноза эта доминирующая роль неосознаваемых психологических факторов выступает особенно ярко, и их влияние становится безраздельным, превосходя по своей силе все другие воздействия, даже и весьма значимые биологически…
   Отличительной чертой глубокого гипноза как состояния является строгая, несвойственная ни сну, ни бодрствованию избирательность в усвоении и переработке информации, жестко определенная социальной значимостью оказываемых воздействий. Заслуживает внимания способность глубоко загипнотизированного возвращаться к уже пережитым периодам жизни, т. е., как говорят гипнологи, давать внушенную регрессию возрастов. Здесь возникает особое восприятие протекания времени».
   Находящегося в гипнотическом трансе человека можно вернуть в прошлое, к детским годам. Если ему внушили, что он учится в первом классе, он начинает старательно писать корявенькие буквы, как некогда в школе. Если его «перевести» еще на четыре года в прошлое, он будет говорить так, словно ему три года.
   Вспомним подобные «перемещения во времени» в сновидениях. Гипнотические опыты подтверждают: в нас действительно присутствуют «былые Я». Вот почему, когда человек «меняет кожу», подобно змее, становясь предателем, он приобретает соответствующий психический синдром иуды, ибо вступает в конфликт со своим собственным духовным фантомом.
   Гипнотизер обладает колоссальной властью над своим пациентом. По его приказу тот выполняет действия, которые кажутся при взгляде со стороны либо хитрым притворством, либо безумием: собирает в комнате, словно на лугу, несуществующие цветы; скачет на стуле, как верхом на коне; сидя на полу, делает движения, имитирующие греблю на лодке…
   Находящемуся в стадии сомнамбулизма внушили, что одного из присутствующих в комнате нет. И этот человек превратился для загипнотизированного в самого настоящего человека-невидимку. Мнимый невидимка снял с вешалки свою шляпу, выходя из комнаты. А сомнамбула испытал шок: шляпа как бы сама собой переместилась в пространстве и выплыла из помещения в саму собой открывшуюся дверь!
   И все-таки, двигаясь по комнате, сомнамбула обойдет стоящего перед ним «человека-невидимку». Сказывается раздвоенность сознания, подчиненного не только власти гипнотизера, но также подсознательной установке не натыкаться на предметы.
   До сих пор остается спорным вопрос, до какой степени доходит власть гипнотизера над пациентом. В легких формах гипноза выполняются далеко не все приказы. Одни исследователи считают, что ни при каких условиях нельзя заставить человека выполнять задания, резко противоречащие его убеждениям. Другие, напротив, уверены: можно даже искреннему гуманисту внедрить установку на убийство, и он ее выполнит, находясь как бы во сне.
   Вряд ли можно в результате наблюдений или экспериментов выяснить, какая точка зрения верна. Наиболее вероятно, обе они обоснованны. Все зависит от конкретной личности и не менее конкретной ситуации. А внушать можно не только в гипнозе.

Внушение и сны наяву

   В гипнотический сон вводят животных разных видов. Значит, это состояние имеет биологическую природу. Другое дело – словесное внушение. Оно воздействует только на человека (возможно, отчасти и на некоторых высших животных).
   Психолог Б. Сиддис предложил такое определение: «Под внушением понимается вторжение в ум какой-нибудь идеи; встреченная большим или меньшим сопротивлением личности, она наконец принимается без критики и выполняется без обсуждения, почти автоматически». В.М. Бехтерев дополнил: в некоторых случаях внушение может «проникнуть в психическую сферу совершенно незаметно для внушаемого лица и без всякого с его стороны сопротивления».
   Такое проникновение совершается особенно быстро, когда человек находится в глубокой стадии гипноза. В других случаях на это требуется более или менее длительный срок. При слабой степени гипноза можно внушить человеку взять, например, сигарету, лежащую на столе, и закурить. После пробуждения он потянется за сигаретой, но может сообразить, что этого не следует делать, и не выполнит задание.
   «Внушать, – писал Бехтерев, – значит более или менее непосредственно прививать к психической сфере другого лица идеи, чувства, эмоции… Иначе говоря, воздействовать так, чтобы по возможности не было места критике и суждению». Внушение проникает в душу незаметно, вкрадчиво, когда отсутствует серьезное сопротивление субъекта. Он должен находиться в расслабленном равнодушном состоянии при дремлющем рассудке.
   Есть другой способ воздействовать на личность: убеждение. Он требует, напротив, ясного сознания субъекта, активной работы его рассудка, внимания, а также определенного уровня знаний и культуры мышления. Одно лишь это показывает, насколько трудно добиться успеха путем убеждения и сравнительно легко – внушением.
   По словам Бехтерева: «Внушение в общем представляет собою гораздо более распространенный и нередко более могущественный фактор, нежели убеждение. Последнее может действовать только на лиц, обладающих здравой и сильной логикой, тогда как внушение действует не только на них, но еще в большей мере на лиц, обладающих недостаточной логикой, как, например, на детей и простолюдинов».
   Требуется уточнение. За последние десятилетия к людям, обладающим здравой и сильной логикой, стали относить всех служащих по ведомствам наук, искусств, литературы, чиновников, политических деятелей – так называемых интеллектуалов. Но именно этот контингент едва ли не в наибольшей степени подвержен действию внушения и самовнушения.
   Служащие с молодых лет приучаются подчиняться мнению авторитетных (в их кругу) лиц, начальства, организаций. Они не всегда руководствуются официальными установками, но вольно или невольно именно служат, делая то, что от них требуют работодатели. Наиболее падки они на мнения, с их точки зрения, оригинальные, идущие вразрез с убеждениями «простых» людей, «народных масс».
   Во времена СССР мне доводилось беседовать с убежденными сторонниками буржуазной идеологии. Они любили антисоветские анекдоты, знакомили меня с сочинениями «самиздата», порой интересными. В чем-то я с ними был согласен, а в чем-то категорически был против. Так, меня поразила беспомощность социально-политических рассуждений академика А.Д. Сахарова.
   Поработав много лет в разных районах СССР, общаясь именно с народом и считая себя его частью, я понимал: Сахаров не знает реальной жизни общества, оболванен антисоветскими агитками, а с трудами серьезных экономистов, социологов, историков если и знаком, то слишком поверхностно. На его поклонников магически действовало внушительное звание «академик», да еще трижды Герой Социалистического Труда, хотя это относилось к его достижениям в узкой специальной области.
   Работая с буровиками, порой не имевшими среднего образования, я убеждался в их здравом уме. С культурой речи дела у них обстояли неважно, но культура мышления присутствовала. Во всяком случае – в главном своем компоненте: осознании своего незнания. Эти люди не рассуждали на темы, плохо им известные, предпочитая в таких случаях задавать вопросы. Редкие из интеллектуалов ведут себя так: они стремятся доказывать свою точку зрения, насколько бы сомнительной с позиций логики и знаний она ни была.
   Наблюдая выступления на ТВ многих крупных деятелей культуры, политики, науки (преимущественно гуманитарной), диву даешься узости их мировоззрения и низкому уровню культуры мышления. Не случайно у нас очевиден резкий интеллектуальный спад в обществе, особенно среди «элиты».
   Важное отличие убеждения от внушения: первое воздействует индивидуально, сообразуясь с интеллектом и знаниями субъекта. Внушению можно подвергнуть массы людей, если исподволь постоянно на них воздействовать. На эту тему писал В.Х. Кандинский, а В.М. Бехтерев посвятил ей солидный труд «Внушение и его роль в общественной жизни».
   Бехтерев пояснял: «Для внушения в сущности не нужно сна, не нужно даже никакого подчинения воли внушаемого лица, все может оставаться, как обыкновенно, и тем не менее внушение, входящее в психическую сферу помимо личного сознания… действует на последнего как бы магически, подчиняя его внушенной идее».
   Он сослался на подобное воздействие заговоров знахарей. Важную роль при этом играет вера и подсознательное предчувствие, нацеленность – установка. (Исследователь этого феномена советский психолог Д.Н. Узнадзе писал о «досознательных процессах».) Женщины обычно более внушаемы, чем мужчины.
   «Невольное внушение и взаимовнушение, – утверждал Бехтерев, – будучи явлением всеобщим, действует везде и всюду в нашей повседневной жизни. Не замечая того, мы приобретаем в известной мере чувства, суеверия, предубеждения. Склонности, мысли и даже особенности характера окружающих нас лиц, с которыми мы чаще всего общаемся».
   Особенно сильно влияют на человека зримые образы ТВ и кино. Подобно сновидениям, они воздействуют не столько на сознание, сколько на сферу бессознательного, чему способствуют музыка и специальные приемы. Особенно сильно такое внушение действует на детей и молодежь. Об этом можно судить, в частности, по тому, как распространяется подражание киногероям, какой оглушительной популярностью пользуются артисты, телеведущие.
   Массовые зрелища, в особенности игры, вводят значительную часть зрителей в измененное состояние сознания с подавленным рассудком и высвобождением эмоций. Недаром их называют болельщиками. Они на некоторое время становятся психически неадекватными; порой это проявляется в острой агрессивной форме.
   Подобные явления содействуют массовому внушению не напрямую, а косвенно. Они деформируют психику, подавляют сознание и дают выход подсознательным комплексам. Скажем, агрессия направлена против таких же болельщиков, и это вполне устраивает хозяев СМРАП – средств массовой рекламы, агитации, пропаганды.
   В сновидениях мы редко смеемся: остроумие требует работы сознания. Массовые потехи воздействуют на людей по тому же принципу, что и спортивные соревнования. Уровень шуток редко поднимается выше пояса. Особенно популярными стали «юморины» на ТВ после расчленения СССР и низведения РФ в ранг слаборазвитых стран. Многие россияне смеясь расстаются со своим будущим.
   Особая роль принадлежит музыкальным комедиям, сюжетам со счастливым финалом, подобно истории Золушки, ставшей принцессой, Аладдина, превратившегося из бедняка в богача, или Ивана-дурака, получившего во владение царство. Эти грезы наяву внушают зрителям оптимизм, веру в возможность счастья, сбывчивость мечтаний.
   Что касается страшилок, фантазмов и эротики, то тут теле– и кинозрелища почти полностью соответствуют сновидениям и, возможно, в значительной мере искажают и подменяют их. Когда занимательные, увлекательные, развлекательные «видения» идут наяву, то во сне нет особой нужды задействовать область бессознательного. Вернее, она проявляет себя не естественно, как сложилось в процессе эволюции, а искусственно.
   Этот феномен интересен и практически не изучен (во всяком случае, судя по открытой печати).

Техногенное коллективное бессознательное

   Мнимые явления и твари реальны, если они признаны таковыми в общественном мнении, когда их образы внедрены в подсознание людей. Такое существование, объективное с позиции данного общества, для стороннего наблюдателя будет выглядеть как всеобщее заблуждение.
   Чтобы колдовство подействовало, необходимы люди, верующие в него. Они не станут слушать медика, объясняющего, по какой причине умер человек, на которого навели порчу. Они знают на основе общественного мнения, традиций, преданий: смерть вызвана магией. Такая убежденность помогает осуществиться колдовству.
   В подобных случаях «дикари» (цивилизованные в том числе) ведут себя словно загипнотизированные и выполняют внушенную им установку. Но «сеансы внушения» происходят не по воле кого-то, а в результате направленного постоянного воздействия на людей традиционных для их общества убеждений, верований, суеверий, предрассудков.
   Говоря о коллективном бессознательном, К.Г. Юнг имел в виду биологическую наследственность и, отчасти, влияние культуры. Кстати сказать, французский ученый А. Эспинас более века назад сделал вывод: «Индивид есть, скорее, продукт, чем творец общества, потому что действие, которое он производит на коллектив, составляет единицу, тогда как обратно получаемое им воздействие выражается числом всех других членов. К тому же индивидуальное действие ограничено весьма коротким временем, коллективное же влияние тяготеет над индивидом всем грузом инстинктов и структурных изменений, приобретенных в течение всего прошлого существования расы».
   Тут подходит высказывание Карла Маркса о традициях былых поколений, тяготеющих, как кошмар, над умами живых. Хотя не следует относиться к традициям только отрицательно. Они – духовные стабилизаторы общества, его скрепы. Но в определенные периоды они становятся путами, сдерживающими его развитие.
   …До второй половины XX века значительная часть человечества не была подвержена массовому внушению со стороны имущих власть и капиталы. Отчасти этим можно объяснить множество революций, происходивших в различных странах мира.
   Иная ситуация сложилась за последние полвека. Электронные СМРАП стали поистине всюдными. Теле– и радиовещание, кинофильмы обрели власть не столько над умами людей, сколько над их душами. Теперь многое зависит от того, кому принадлежат эти средства массового внушения, чьи заказы выполняются, каким целям служат.
   Бессознательную искусственную установку, внушенную не столько общественным бытием, сколько специальными средствами посредством СМРАП, можно назвать техногенным коллективным бессознательным. (Напомню: «техне» в переводе с греческого – искусство, ремесло, мастерство.) Если путем внушения воздействуют на индивидуумов и небольшие группы, то тут речь идет о массах людей, социумах.
   Четко проявляется эффект техногенного коллективного бессознательного (ТКБ) в армейских коллективах. «Моральное состояние войск, – пишет американский военный психолог Норман Коупленд, – секретное оружие… Оно невидимо и неосязаемо; это самое могущественное оружие, известное человеку…» (То же относится и к моральному состоянию народа; побеждают в войнах не только армейские подразделения.)
   Французский публицист и писатель Андре Моруа перечислил причины позорного поражения своей страны во Второй мировой войне: 1) плохое руководство, 2) отсутствие духа товарищества, 3) низкое моральное состояние, 4) недостаток инициативы, 5) недисциплинированность.
   А вот каковы, по его мнению, слагаемые победы:
   «Быть сильным. Если нация не готова умереть за свою свободу, она потеряет ее.
   Действовать быстро. Десять тысяч самолетов, построенных своевременно, лучше, чем пятьдесят тысяч после сражения.
   Руководить общественным мнением. Руководитель указывает путь, а не идет на поводу.
   Хранить единство страны. Политические партии являются пассажирами на борту одного корабля. Если они потопят его, то погибнут все.
   Требовать от руководителей вести честную жизнь. Порок, каким бы он ни был, благоприятствует врагу.
   Непоколебимо верить в идеи и образ жизни, за который сражаешься». Этим принципам безусловно отвечал СССР времен Сталина.
   Более столетия назад французский ученый Густав Лебон писал о причинах упадка великих империй: «Для всех прошедших цивилизаций механизм разложения был одинаков… После того как какой-нибудь народ достиг той ступени могущества, когда он, уверенный в своей безопасности, начинает наслаждаться благостями мира и благосостояния, доставляемыми ему богатством, его военные доблести постепенно теряются, излишество цивилизации развивает в нем новые потребности, растет эгоизм.
   Гоняясь только за лихорадочным наслаждением, быстро приобретенными благами, граждане предоставляют ведение дел государству и скоро теряют все качества, некогда создавшие их величие…
   Римляне древних веков имели очень малые потребности и очень сильный идеал. Этот идеал – величие Рима – абсолютно господствовал над всеми душами». Позже возобладали низкие идеалы сытости, роскоши и удовольствий – для господствующей элиты и приближенных к ней. И великий Рим, духовно прогнив, рухнул.
   Сходная катастрофа постигла СССР-Россию. Развалилась, деградировала экономически, политически, социально, культурно и нравственно сверхдержава вместе с группой своих союзников. Стал вымирать народ, который в тяжелых условиях после гражданской войны всего за два десятилетия (!) создал страну, сумевшую победить фашизм и необычайно быстро возродиться после чудовищной войны.
   Множество участников и свидетелей распада и деградации великой сверхдержавы пребывали тогда (да и позже) словно в полусне, в сумеречном состоянии рассудка. Особенно сильно сказывается духовная деградация на современных интеллектуалах, активных потребителях текущей информации. Они самодовольны, редко имеют твердые убеждения и сильную волю, придерживаются модных в их кругу взглядов и мнений авторитетов, а потому легко поддаются внушению.
   Возможно, сказывается и нейрофизиологический фактор. Как известно, обычно образным мышлением «заведует» правое полушарие нашего мозга. Именно оно высвобождает из области бессознательного картины сновидений. Они выстраиваются в логичные сюжеты. Значит, сказывается и работа левого полушария, определяющего рациональное мышление.
   ТКБ автоматически подавляет «голос рассудка», является доминантой. В этом и состоит его эффективность. А какое полушарие мозга является ведущим для интеллектуалов? Левое. Выходит, на них внушение должно оказывать максимальное действие. Данная категория людей будет, вроде бы, в наибольшей степени поддаваться воздействию ТКБ. В отличие от «простых» людей, интеллектуалы способны находить оправдание своим самым неблаговидным поступкам. Они укрепляют в себе установку, внедренную в ТКБ, используя для этого свои знания.
   В наше время электронные СМРАП воздействуют на психику масс постоянно и направленно. Читающая публика остается в абсолютном меньшинстве. Ее привилегия – возможность спокойно и основательно обдумывать прочитанное, воспринимать мысли автора по-своему, оспорить или подтвердить их, при необходимости вернуться к ним позже.
   Само по себе массовое внушение – явление неизбежное в общественной жизни. Вопрос в том, какие идеи внедряются в подсознание, для чего оно используется. Для объединения или разобщения людей? Для наиболее полного творческого проявления личности или ее подавления, превращения в раболепного слугу имущих власть и капиталы?
   Капиталистическое общество охотно приняло на вооружение миф психоанализа: человека обуревают низменные влечения – секс, агрессивность, стремление к господству. Это отвечает представлениям социальных дарвинистов, извративших и дарвинизм, и социологию, но зато оправдывающих существование миллиардеров и нищих, алчного эгоизма, буржуазных ценностей, бессовестности, обмана.
   Подсознательные установки, которыми руководствуется в своем поведении нормальный человек, определяются не только двумя-тремя простейшими биологическими потребностями (это было бы сообщество скотов), но и социальными, включая потребность в дружбе и любви, а не только в безликом сексе. В число изначальных биологических потребностей у высших животных входит стремление к познанию, забота о детенышах, взаимная помощь. Неужели люди – хуже?
   …Несмотря на удивительные успехи человечества в создании техники и научном познании, а также на широкое распространение высшего образования, общий интеллектуальный уровень общества, так же как отдельных личностей, вряд ли повышается. Как бы не наоборот.
   Мировоззрение обывателей, ученых и философов, политиков и деятелей СМРАП резко ограничивают: узкая специализация, зависимость от системы образования и от имущих власть и капиталы, внедрение в подсознание определенных установок.
   В разуме стандартного техногенного человека доминирует ТКБ с установкой на максимальный доход и комфорт, преумножение капитала, личную выгоду, роскошь, власть, секс, агрессивность, индивидуализм. Это подобно действию условного рефлекса. Неодолимая сила бессознательных влечений в том и состоит, что она не подчиняется подавленному голосу рассудка и связана с так называемыми центрами удовольствия, расположенными в подкорке головного мозга.
   Механическая модель такого поведения создана на животных, которым в «центр удовольствия» внедрена металлическая игла с клеммой на черепной коробке. Слабым током можно возбуждать этот центр. Специальное приспособление позволяет самому животному проделывать такую процедуру.
   «Наблюдать, как крыса или обезьяна раздражает собственный мозг, – пишет американский ученый Хосе Дельгадо, – поистине захватывающее зрелище. Обычно при нажатии на рычаг включается раздражение мозга продолжительностью от 0,5 до 1,0 секунды, и это раздражение может доставить больше удовольствия, чем пища. Если животным предоставляется свободный выбор, то голодные крысы гораздо быстрее устремляются к рычагу, чтобы начать самораздражение мозга, чем к пище, и они настойчиво продолжали нажимать рычаг, не обращая внимания на лежащую рядом пищу. Крысы преодолевали препятствия, находили дорогу в лабиринте и даже пробегали по полу, через который был пропущен электрический ток, – только бы получить возможность нажать на рычаг и начать раздражение мозга».
   Чувство искусственного (техногенного) удовольствия различно по силе, в зависимости от того, какой из центров раздражается. Наибольший эффект наблюдался при воздействии на задние отделы гипоталамуса, играющего важную роль в регуляции разных функций организма. Подобным образом, воздействуя на другие отделы мозга, можно вызвать агрессивность животного или пассивность, сонливость.
   Благодаря тому, что человек подвержен словесному внушению, ТКБ включает комплекс идей, а не только эмоций, форм поведения. Это подобно тому, как вкладывают в компьютер ту или иную программу.
   Эта аналогия может показаться слишком примитивной, ведь наш мозг устроен несравненно сложней, чем новейшие компьютеры. Однако его преимущества относятся только к потенциальным возможностям. А как используются эти возможности в реальности? Чем загружает свой мозг рабочий у конвейера? Служащий в банке? «Офисный планктон»? Политический деятель? Потребитель телепередач?
   Подчинение индивидуального поведения требованиям коллектива, общества само по себе вполне обоснованно. Вопрос лишь в том, что это за коллектив, какое общество? Если поведение людей, обработанных СМРАП, определяется внедренной в ТКБ буржуазной идеологией, такие индивидуумы за редким исключением будут поступать предсказуемо в тех или иных ситуациях, превращаясь в «штифтики», как писал Достоевский, государственного механизма.
   Им выгодно быть именно такими, ибо тогда будут иметь поощрение. Это вполне отвечает опытам академика И.П. Павлова с выработкой и закреплением условных рефлексов. В одних случаях на соответствующий сигнал (скажем, на шаги «кормильца», хозяина) выделяется слюна и виляет хвост, в других – в ответ на определенный образ или команду возникает агрессивная реакция.
   Увы, дрессировке люди подчиняются так же, как высшие животные, а подчас легче, чем многие из них. Для получения необходимого (кому-то) результата требуются специфические методики, психотехнологии. Они в наше время достаточно хорошо разработаны. Хотя и без того окружающая искусственная среда – техносфера – довлеет над внутренним миром человека, преображая его по своему образу и подобию.
   Научные достижения и в психологии могут использоваться в антигуманных целях, для пользы малой группы «владык». Слишком многое в современном мире зависит от того, у каких людей находятся капиталы и власть (что ныне чаще всего совпадает: капиталами покупается власть, благодаря власти присваивают капиталы). В чистые руки ни избыток средств, ни избыток власти обычно не попадает.
   Если мы хотим лучше, достойнее, полнее жить, надо научиться размышлять самостоятельно и честно, приобретая иммунитет к нечистым словам, идеям и делам. Необходимо преодолевать техногенное коллективное бессознательное, унижающее человеческое достоинство, определяющее торжество техносферы и деградацию личности.

О психологии психологов

   В своих наиболее общих принципах толкования сновидений психологи опираются прежде всего на свой склад ума и характера, на мнение авторитетных лиц. С таких позиций они будут «дешифрировать» свои и чужие сновидения. Приведу пример. Карл Густав Юнг в автобиографической книге «Воспоминания, сновидения, размышления» рассказал о врезавшемся ему в память страшном сне, увиденном в возрасте трех-четырех лет:
   «Я находился на большом лугу [вблизи дома священника]. Внезапно я заметил темную прямоугольную, выложенную изнутри камнями яму. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Я подбежал и с любопытством заглянул вниз. Я увидел каменные ступени. В страхе и неуверенности я спустился. В самом низу за зеленым занавесом находился вход с круглой аркой. Занавес был большой и тяжелый, ручной работы, похожий на парчовый, и выглядел очень роскошно. Мое любопытство требовало узнать, что за ним, я отстранил его и увидел перед собой в тусклом свете прямоугольную палату, метров в десять длиной, с каменным сводчатым потолком. Пол тоже был выложен каменными плитами, а в центре лежал большой красный ковер. Там, на возвышении, стоял золотой трон, удивительно богато украшенный. Я не уверен, но возможно, что на сиденье лежала красная подушка.
   Это был величественный трон, в самом деле, – сказочный королевский трон. Что-то стояло на нем, сначала я подумал, что это ствол дерева (что-то около 4−5 метров высотой и полметра в толщину). Это была огромная масса, доходящая почти до потолка, и сделана она была из странного сплава – кожи и голого мяса, на вершине находилось что-то вроде круглой головы без лица и волос. На самой макушке был один глаз, устремленный неподвижно вверх. В комнате было довольно светло, хотя не было ни окон, ни какого-нибудь другого видимого источника света. От головы, однако, полукругом исходило яркое свечение. То, что стояло на троне, не двигалось, и все же у меня было чувство, что оно может в любой момент сползти с трона и, как червяк, поползти ко мне. Я был парализован ужасом. В этот момент я услышал снаружи, сверху, голос матери. Она воскликнула: «Ты только посмотри на него. Это же людоед!» Это лишь увеличило мой ужас, и я проснулся в испарине, напуганный до смерти. Много ночей после этого я боялся засыпать, потому что боялся увидеть еще один такой же сон».
   Долгое время, как пишет далее Юнг, сон преследовал его. Лишь гораздо позже он понял, что это был образ фаллоса, а еще спустя десятилетия осознал, что это был ритуальный фаллос и, соответственно, архетипический образ. Вот только вопрос: почему он смысл увиденного во сне осознал именно так, как следует из концепции Фрейда? Не потому ли, что он ее узнал? Не будь он с ней знаком, вряд ли у него появилась такая отгадка символа.
   Откуда бы вдруг у ребенка четырех лет, увидевшего такой сон, из подсознания выскочил столь странный фаллос, да еще с глазом? Не исключено, конечно, что маленький Юнг в какой-то книжке, посвященной греческим мифам, увидел изображение Приапа, бога плодородия, с его огромным членом, и был поражен до глубины души. Но такую картинку он не вспомнил, да и ничего страшного в образе Приапа нет.
   …Пещера. Одноглазый великан-людоед. Кожа и мясо разорванного им человека. Что возникает в нашей памяти? Пират Одиссей со своими дружками в пещере Циклопа. Почему великан возник в виде столба, вершина которого светилась? Возможно, этот символ как-то связан с костелом, христианскими символами. Более вероятно, что возник преображенный образ из сказки о Людоеде и Мальчике-с-пальчик.
   На ребенка именно персонажи мифов и сказок оказывают сильнейшее воздействие. А фаллос – это уже из другой, взрослой жизни, к тому же навязанный фрейдовской философией сновидений.
   Получается слишком просто? А почему бы не быть простыми детским ночным страхам? Дети боятся лесных великанов, оживших деревьев, ведьм, медведя с липовой ногой… Но уж вряд ли гигантского фаллоса. Если только ребенок не подвергся сексуальному насилию.
   Желая осмыслить свою психику, в частности, через сновидения, надо прежде привести себя в состояние «чистого разума», избавиться от навязчивых или навязанных извне идей, концепций.
   Сделать это не так просто, как обычно представляется. Ведь каждому свойственно считать себя независимым мыслителем. И чем более он в этом уверен, тем тяжелей его зависимость от внешних сил, ибо он не способен это понять и принять во внимание.
   …В нашей стране резкой гранью отделена литература советская от перестроечной и постперестроечной – преимущественно антисоветской. Это относится, увы, и к научным изданиям, казалось бы, предельно объективным и не зависящим от политической конъюнктуры.
   Читаю книгу Джемса А. Холла «Юнгианское толкование сновидений» (1996, перевод и послесловие В. Зеленского). Узнаю от него, что важную роль бессознательного в формировании сновидений первым отметил русский ученый И.Г. Оршанский в работе «Сон и сновидения с точки зрения ритма» (1878). В общем, интересное и полезное послесловие. И вдруг: «К примеру, охранник нацистских или сталинских лагерей, осознав личную ответственность за совершаемое им, уже не смог бы столь усердно нести свою службу».
   Стоп! Как может взрослый человек, да еще психолог, находясь в здравом уме, не знать различий между лагерями у нацистов и в сталинском СССР?! Весьма вероятно, хотя и не столь уж существенно, что В. Зеленский еврей и обязан знать, что в нацистских лагерях в огромном количестве находились и уничтожались евреи только за свою национальную принадлежность. Уничтожались и советские военнопленные, прежде всего политруки и большевики. Каким же извращенным сознанием надо обладать, чтобы забывать об этом?
   Были опубликованы документы о сталинских лагерях. Общее число заключенных на душу населения тогда было меньше, чем в «свободной РФ», и это были преимущественно уголовники. Из «политических» абсолютно преобладали самые настоящие враги советской власти. А смертность в ГУЛАГе, по прямым и косвенным подсчетам, составляла немногим более 3% (это я постарался проверить, потому что цифра показалась заниженной).
   В. Зеленский может быть знатоком учений разных корифеев. Но как мыслитель и гражданин он получил серьезную интеллектуальную травму. Если он теперь избавился от нее и синдрома предателя (что особенно трудно), честь ему и хвала. У меня речь идет о его высказывании 1996 года.
   Попытку критиковать идеи Фрейда кое-кто может заклеймить как возвращение к тоталитаризму. Например, психолог А.И. Белкин в книге «Почему мы такие?» (1999) гордился, что пользовался психоанализом «даже в те годы, когда само имя Зигмунда Фрейда было у нас под строжайшим запретом». И признался: «феномен советского человека… или «совка»… представал передо мною не только в поступках, действиях и внешних реакциях, делающих его особой разновидностью человеческой породы, но и в сплетении тайных, скрытых и бессознательных причин, в специфической структуре личности».
   У этого аналитика серьезно извращено сознание. «Совок» Арона Исааковича совпадает с «недочеловеком» Гиммлера. Нацизм, как видно, не имеет национальных границ.
   Фрейд был у нас под строжайшим запретом? За упоминание этого имени брали штраф или сажали в ГУЛАГ, что ли? В «Истории психологии» М.Г. Ярошевского (1966) З. Фрейду посвящено 7 страниц, помимо отдельных ссылок. А талантливый русский психиатр и психолог В.Х. Кандинский, исследователь шизофрении, создатель теории псевдогаллюцинаций, массовых психопатий, даже не упомянут (на него ссылались в своих работах многие авторитетные ученые, например, выдающийся немецкий философ и психиатр Карл Ясперс).
   Ярошевский отметил: «В обстановке общей деградации буржуазной культуры, нарастания мистицизма и иррационализма, круг поклонников Фрейда быстро расширился». Судя по всему, так оно и было.
   А.И. Белкин солгал, будто имя Зигмунда Фрейда находилось в СССР под строжайшим запретом. Его рассудок подавила ненависть к «совку», которым руководил Сталин – «чудовище», по словам Белкина, уничтожившее миллионы подданных, превратившее всю страну в ГУЛАГ и замыслившее третью мировую войну.
   Эдипов комплекс! Смертельная ненависть к Отцу (народов СССР – так величали Сталина). А семья Белкина благополучно прожила при Сталине в городе Горьком, где его мать заведовала библиотекой в еврейском клубе имени Розы Люксембург. Белкин забыл, что «совки» под руководством Сталина спасли жизни миллионам (!) евреев, избавили мир от фашизма. Именно они первыми создали атомную электростанцию, первыми запустили искусственный спутник Земли, а советский человек первым был вознесен в космическое пространство!
   Э. Фромм, упорный фрейдист, известный американский психолог, в книге «Анатомия человеческой деструктивности» выделил главку: «Иосиф Сталин, клинический случай несексуального садизма». Все, что там представлено под видом научного анализа, – клинический случай внушения, гипнотического воздействия СМРАП.
   Свой диагноз Фромм дает, ссылаясь… на книжку Роя Медведева – антисоветчика, не отличающегося ни честностью, ни умом. Да и сам анализ убог. Фромм делает убийственный вывод: «Отец народов», Сталин, почти до основания разрушил свою страну и отравил ее нравственно».
   Более гнусную ложь я не встречал даже у Геббельса. А ведь Фромм родился в ортодоксальной еврейской семье, любил писать о гуманизме и прочих хороших вещах. Он мог бы поблагодарить Сталина, советский народ, СССР за спасение евреев и разгром нацизма. Мог бы знать, как в кратчайшие сроки были у нас восстановлены разрушенные фашистами города и села, фабрики и заводы.
   В 1949 году мы приступили к выполнению Сталинского плана преобразования (точнее – возрождения) природы, создавая лесополосы. США в это же время планировали атомные удары по СССР, продолжили гонку вооружения. Неужели не знал Фромм о том, что СССР при Сталине превратился в могучую сверхдержаву, а советский народ доказал свой высочайший нравственный уровень в труде и спасении мира от фашизма?
   В другой своей работе («Революция надежды») Фромм не удержался от клеветы на Сталина и СССР с позиций политики и экономики, повторив измышление самой примитивной буржуазной пропаганды. А ведь в США и Англии печатают, хотя и ничтожным тиражом, серьезные исследования по истории, политике, экономике. Ими мог бы при желании воспользоваться Э. Фромм. Если он этого не сделал, то или сознательно клеветал на нашу страну и Сталина, или проявил свою полную зависимость от антисоветской пропаганды и своих финансовых покровителей.
   Гнуснейшие комплексы обуревают некоторых психоаналитиков. Определенно проявляются элементы нацизма, хотя и не германской разновидности. Да и сам Фрейд не избежал душевного недуга, ярко проявившегося, в частности, у Белкина, Фромма и прочих.
   …Множество литераторов и популяризаторов увлеклось психоанализом, расписывая его на все лады и выискивая в глубинах своего сознания образы и символы, которые можно толковать как симптомы подавленной сексуальности, детских пристрастий, страхов и дурных наклонностей. Хотя порой звучали разумные голоса (вспомним хотя бы Гилберта К. Честертона).
   В постижении души человека умный, образованный, честный и проницательный писатель может быть ближе к истине, чем ученый, создающий теоретические схемы. У Фрейда могли быть серьезные психические изъяны. Не менее странно выглядят те, кто ему безоговорочно поверил (психоаналитикам такая вера приносит неплохие доходы).
   С Фрейдом можно согласиться: у современного человека подавлены многие влечения. Но среди них надо назвать не половое влечение к матери и ревность к отцу, а сострадание к себе подобным, бескорыстие, совесть, честность, стремление к свободе, творчеству, познанию правды-истины. Вот что в дефиците у буржуа, бизнесменов, финансистов, партийных боссов, чиновников, правителей, а также у многих из тех, кто относит себя к интеллектуальной элите.
   Полвека назад свершилась «сексуальная революция». Гомосексуалы пользуются полной свободой. Привело это к резкому снижению психопатологий? Нисколько! Эффект получился обратный. Никогда еще в развитых капиталистических странах, а теперь и у нас, не было столько ущербных личностей, маньяков, умственно отсталых и морально убогих.
   Вспомним, как Зигмунд Фрейд приписал Ф.М. Достоевскому наследие душевной жизни примитивного человека, «сохранившееся гораздо лучше в русском народе». При этом он сослался на свое изучение одного русского невротика. Что же это за ученый, если по одному человеку судит о целом народе, да еще резко и предвзято!
   Есть ли особая национальная психология, передаваемая генетически? Сомневаюсь. У собак некоторых пород наблюдается преобладание тех или иных качеств. Таков результат искусственного отбора. Но существует немало исключений из общего правила. К тому же есть основания полагать, что психика человека отличается от собачьей хотя бы значительно более развитым рассудком.
   Известны ныне, условно говоря, «патриоты», уверенные, что достаточно родиться русским и креститься, чтобы в тебе пробудились лучшие качества русского национального характера. Нечто подобное наблюдается и у евреев. Так проявляется подлый и пошлый нацизм.
   Миф о «национальном характере» как проявлении наследственных биологических признаков остается вне науки. Другое дело – национальная культура. Тут действительно есть отличия людей, воспитанных в той или иной идеологии. Не случайно Сталин, грузин по национальности, называл себя русским. Русскими художниками были француз Брюллов, армянин Айвазовский, еврей Левитан, русскими учеными – украинец Вернадский и немец Ферсман…
   Каждый человек отвечает за свои поступки вне зависимости от того, кто он по национальности или по вере. Ни то ни другое не дает ему никаких преимуществ перед всеми остальными.
   …Шумный успех психоанализа и возвеличивание его создателя – явления патологии общественной жизни. Они демонстрируют возможности современной пропаганды, печальную интеллектуальную и нравственную деградацию личности, уродливо деформированной современной технической цивилизацией.
   Интересно признание французской сторонницы психоанализа Анн-Мари Кауфман: «В Европе принято считать, что психоанализ существует для тех, кто может платить. Фрейд сам неоднократно подчеркивал, что та или иная форма оплаты необходима для усиления целительной силы слова».
   Как бы ни объяснять такое непременное условие (скажем, чем выше плата, тем авторитетней специалист, и наоборот; если уж заплатил, то и сам заинтересован в получении прибыли, то есть здоровья), оно ясно свидетельствует о том, что психоанализ – форма бизнеса.
   Важная составляющая успеха психоанализа – личность, лишенная нормального человеческого общения, одинокая среди толпы разобщенных людей. Для нее важен сам фактор доверительного общения с доктором и «душевных излияний», возможности выговориться, как бы избавившись тем самым от своих проблем. Психоаналитик имеет полное основание получать плату за свое потраченное время, а также, по сути дела, за проявленное сочувствие к его проблемам.
   Пациент платит ему за возможность общаться, исповедоваться, избавиться от гнетущего одиночества, отсутствия нормальных отношений с родными и близкими. Такова плата личности за пребывание в обществе, где все продается и покупается, господствуют буржуазные ценности, а личность является винтиком в гигантской машине технической цивилизации.
   Сейчас в РФ стали все более популярны психологи, психоаналитики. Если они находятся под властью внедренных в их разум политических взглядов, то будут распространять их среди коллег и пациентов. Хороши врачеватели чужих душ, легко поддающиеся внешним влияниям или выполняющие идеологические задания!
   Впрочем, кому-то такой психотерапевт поможет избавиться от синдрома предателя, убедив, что совершен подвиг во имя высоких целей борьбы с тоталитаризмом и тираном.
   …Может показаться, что мы отдалились от «генерального направления» книги. Но ведь все наши видения во сне и наяву в конце концов преобразуются в единое мировоззрение, внутреннюю модель природы, общества, самого себя.
   В любом произведении, заслуживающем внимания, помимо основной темы существуют сверхзадачи и сверхтемы, подобные сверхсознанию. Они соединяют наше личное бренное существование с тем, что безмерно выше нас: народом, культурой, человечеством, Природой.

65 лет спустя

   Если профессиональные психологи находятся под гипнотическим воздействием политических установок СМРАП, что же говорить о массах граждан, не искушенных в психотехнологиях! Им чрезвычайно трудно противостоять приемам, изменяющим подсознательные установки в направлении, нужном для имущих власть и капиталы.
   Например, в книге В.П. Шейнова «Скрытое управление человеком. Психология манипулирования» приведены приемы давления на сознание и защиты от подобных воздействий. Начало одной главы: «Жизнь и деятельность И.В. Сталина являются прекрасной иллюстрацией того, сколь многого можно достичь, обладая психологическим талантом и умением манипулировать людьми… За короткий срок он создал культ своей личности, какого не знала история. Сталину верили, Сталина боготворили, Сталина боялись. Когда он умер, люди плакали, как будто их покинул самый близкий на свете человек. И это несмотря на то, что миллионы семей пострадали в жестокой мясорубке сталинских репрессий…»
   Среди способов психологического давления, к которым прибегал Сталин, автор назвал привычку стоять или прохаживаться по кабинету, когда все остальные сидят, и «медленную, с большими паузами речь», которая «обычно воспринимается как внушающая большое доверие».
   Однако в современной психологии, основанной на экспериментах, утверждается: наибольшее доверие вызывает быстрая, энергичная, эмоциональная речь. Такого рода ораторами были А.А. Керенский, Л.Д. Троцкий, А. Гитлер. Они завораживали аудиторию. У них слова лились потоками, а смысловые и стилистические огрехи проскальзывали незаметно. После неудачного покушения Фанни Каплан на вождя Троцкий воскликнул: «Мы и прежде знали, что у товарища Ленина в груди металл!» Он заявлял: «Если буржуазия хочет взять для себя все место под солнцем, мы потушим солнце!» Писатель-эмигрант Марк Алданов презрительно назвал его так: «Великий артист – для невзыскательной публики. Иванов-Козельский русской революции».
   В конце 1927 года Алданов, ненавидевший большевиков, признался, что ему крайне трудно писать о них объективно; и дальше о Сталине: «Это человек выдающийся, бесспорно, самый выдающийся из всей ленинской гвардии». В.П. Шейнов пишет, будто Сталин «был плохим оратором». Утверждает: «Он не был близок с Лениным» (это он-то, кого – и только его! – Ленин попросил в случае угрозы безумия достать для него яд). И даже что «по всем критериям Сталин проигрывал своим соперникам (Бухарину, Троцкому, Зиновьеву, Каменеву)».
   Шейнов упомянул о миллионах (!) семей, пострадавших в «мясорубке сталинских репрессий». Теперь рассекречены сведения о репрессиях тех лет, и стало очевидно, что Хрущев и антисоветская пропаганда преувеличили их в 6—10 раз! Если бы это была «мясорубка», мы бы не победили в Великой Отечественной.
   Тот, кто учит противостоять «психологии манипулирования», сам попал под ее влияние! Ибо там, где некомпетентен, доверился мнению тех, кого признает авторитетными (пример авторитарного мышления).
   Как тут не вспомнить версию, распространенную в среде служащих: Сталин – параноик. Казалось бы – бред! Со Сталиным беседовали многие мыслители, знаменитые политики, и никто не усомнился в его уме, воле, выдержке, обширных знаниях.
   Многие российские интеллектуалы поверили в клевету, пущенную в оборот еще фашистской пропагандой: в сталинском СССР было более 10 миллионов заключенных, в основном политических; СССР – тюрьма народов, где сажают в тюрьмы за колосок, поднятый с колхозного поля; в Великой Отечественной войне было убито более 20 миллионов советских солдат и офицеров…
   Повторяют это по радио и телевидению. Как тут не возненавидеть Сталина? Вырабатывается установка: Сталин – злодей, оправдать которого может только то, что он был псих. Я проводил эксперименты со своими знакомыми, говоря при них что-нибудь хорошее о Сталине. Одно только его имя вызывало у некоторых негодование. Попытки ознакомить их с фактами и суждениями о незаурядности Сталина как государственного деятеля лишь подливали масла в огонь.
   Мне было интересно все это наблюдать еще и потому, что при жизни Сталина по молодости лет я в некоторых разговорах высказывал сомнения в его гениальности. Это вызывало недоумение или глубокое возмущение собеседников.
   …Прошло бравурное празднование 65-й годовщины Победы СССР над фашизмом, – под трехцветным флагом и задрапированным Мавзолеем, к подножью которого некогда воины-победители бросали штандарты немецких полков и дивизий. Нынешний праздник бывшие граждане СССР воспринимали по-разному. Вот мысли и воспоминания писателя Тимура Зульфикарова (очерк его сокращен):

   9 мая 1945 года. Матушка моя Людмила рано-рано разбудила меня:
   – Сынок, вставай! Победа! Победа! Победа!..
   Она плакала… и я от счастья заплакал вместе с ней…
   Потом она надела на меня огромную старенькую, штопаную, вышитую украинскую рубаху моего убитого отца и сказала:
   – Иди в город… там праздник… там поешь досыта…
   Я вышел в утренний родной мой город Сталинабад…
   Цвели несметные пчелиные урюки, вишни, персики, акации…
   Медовый дух объял мой родной город…
   Утро – а тысячи людей радостно гуляют, летают, ликуют, веселятся, витают по цветущим, плывущим в утреннем душистом тумане улицам…
   А на улицах стоят бесконечные столы с едой и напитками…
   Двери всех домов открыты – и праздничные веселые люди зазывают меня в гости… я захожу в любой дом – и там меня кормят, поят, ласкают, дарят нехитрые подарки… осыпают меня, мальчишку, лаской и любовью…
   Все двери всех домов открыты для всех – заходи в гости, пей, ешь, смейся, целуйся, радуйся…
   Победа! Победа! Победа!..

   Прошло 65 лет с того дня.
   Я бреду по утренней Москве…
   Все двери всех домов закрыты наглухо… железные двери, железные сейфы, железные замки, железные охранники… Железные лица…
   Победа, где Ты? Где твои раскрытые двери? Где твои родные лица и души? В чьих руках Ты, Победа?
   СССР, Победитель, где Ты?..
   Где Советский Союз? Где Советский Народ, одержавший Ту Победу?

   Мне девять лет.
   Я бреду в украинской огромной рубахе моего убитого отца…
   Два инвалида войны – один – без руки, другой – на костылях – пьют вино и подзывают меня:
   – Мальчик, выпей с нами вина… За Родину! За Сталина!.. Победа… Хозяин победил Гитлера!.. Ура! Ура!.. Слава великому Сталину!.. Слава Верховному Главнокомандующему!..
   Я впервые в жизни пью вино вместе с ними… с солдатами Великой Победы…
   Ордена золотятся, полыхают на их потных, пахучих гимнастерках… я сладостно нюхаю, вдыхаю этот мужской терпкий запах…
   Запах отца, которого я не знал, слаще всех духов мира…

   Я бреду по Москве спустя 65 лет.
   Где хоть один портрет Верховного Главнокомандующего?.. Нет ни одного…
   Если бы те пораненные Солдаты усеченные дожили до этих дней – что бы они сказали?
   Кто победил на Поле Куликовом? Дмитрий Донской. Кто изгнал Наполеона? Фельдмаршал Кутузов!..
   Кто сутками не спал над картами фронтов, кто посылал сибирские и иные дивизии в победный бой? Кто?
   Иосиф Сталин!
   Истинно сказал Сервантес: «Тех, кто искажает Историю, надо казнить как фальшивомонетчиков!»

   …И опять мне еще девять лет, и я впервые выпил вина, и бреду, хмельной, веселый, по родному городу вместе с двумя солдатами Победы…
   Один из них – русский, другой – грузин… они родные братья… и таджики, узбеки, азербайджанцы, молдаване, евреи, армяне, киргизы, казахи, чеченцы – все родные братья…
   Где нынче Братство Народов?.. Где любовь человеков?..
   С одной стороны – триста миллионов человек, весь Советский народ, весь СССР, а с другой – кучка властителей-богачей, ведущая войну против своего народа, и пока эта кучка побеждает целый народ с помощью великой лжи и великого блуда… О Боже!..
   – Был великий СССР… Стала нищая РФ… Колония Запада…
   Русский исполинский Медведь с заемной верткой головой попугая иль обезьяны очумело повторяет чужеродные слова: бизнес… доллар… демократия… парламент… симпозиум… политкорректность… президент… консенсус… толерантность… конкуренция…
   И под эти слова русское золото, лес, нефть, газ, самоцветы, металл, красивых женщин, талантливых ученых, певцов и танцоров – всё увозят на Запад… как страшный фарш для их людоедской еды…
   Это Россия… Донор кровопийц-народов…

   И опять мне девять лет…
   Я бреду по родному, праздничному, ликующему Сталинабаду с двумя героями Великой Победы…
   Мы идем на вокзал… тут конец-тупик железной дороги «Москва – Сталинабад»…
   Дальше поезда не идут…
   Там, под цветущими медоточивыми акациями, стоят на путях железнодорожные открытые платформы, и там, в гранатовых, мокрых, с изумрудными мухами бинтах лежат, томятся, дышат, вьются наши калеки, инвалиды Войны – безрукие, безногие, слепые, неполныe…
   Святые обрубки, осколки, обломки той страшной Войны…
   Эти люди, сироты Войны, воины усеченные, неполные, не хотели возвращаться калеками к женам и семьям своим, словно они виноваты в увечьях своих – вот приехали в чужой город, где их никто не знает… и не зарыдает, узнавши…
   О, Боже…
   Толпы вдов и жен стояли у платформ, теснились, и улыбались, чтобы не причинить страданий раненым, и нежно, уступчиво, бережно, по-матерински забирали их, и на носилках, и на руках влекли в нищие, голодные кибитки глинобитные свои… Айиии!..
   Никого не осталось на платформе… Всех разобрали…

   65 лет прошло, а эти платформы, а эти воины, а эти вдовы в душе моей святы и свежи!
   …И вот спустя 65 лет я бреду по Москве… по России, где пять миллионов брошeнныx детей-сирот никому не нужны… и некому их приютить, накормить, обласкать…
   Где мужи-воины заступники Твои? Где жены-вдовы святые Твои? Где сироты брошенные, где Чада безвинные беззащитные Твои?..
   Господь, спроси с нас… и не щади трусов и равнодушных, сытых двуногих, которые собак и кошек полюбили больше, чем несчастных человеков…
   И заняты какими-то иностранными машинами, туризмом и альпинизмом, сексом, бизнесом, попсой, евроремонтом – вместо любви к сирым…
   О, Боже!.. не щади нас…

   И опять мне девять лет, и в рубахе убитого отца моего я бреду с двумя героями Войны, и мы пьем вино кислое, и я ем в избытке мороженое, которое дарят мне… но сладко мне не от мороженого, а от необъятной человечьей любви, любви, любви…
   А потом герои в звенящих орденах и медалях уходят по цветущим улочкам и кричат вольно, далеко, слезно, дивно, прекрасно на весь мой родной Сталинабад:
   – Да здравствует наша Советская Родина! Да здравствует наш великий Советский народ! Да здравствует наш великий Сталин! Ура! Ура! Ура… ааа…

   И я бреду по Великой Стране, которой уже нет…
   Я бреду по Москве спустя 65 лет… Я только что был мальчик, и вот уже старец седой…
   Я вижу родную Красную Площадь…
   И по ней чеканными, несметными рядами, океанскими волнами, идут, воздымаются, летят победители той Войны!
   Их Двадцать Семь Миллионов – убиенных в той Войне наших братьев и сестер! отцов! дедов! матерей! детей!..
   А на Мавзолее стоит Он. И Он улыбается, чтобы не разрыдаться…
   И Он говорит тихо, почти шепчет, как в роковом 41-м году:
   – Братья и сестры…

   Этот текст – тест. Он одновременно воздействует на рассудок и подсознание. Проверьте себя: близки вам чувства и мысли писателя? С чем вы не согласны, и почему?
   То, что произошло с державой, победившей фашизм, стало результатом массированного идеологического воздействия на ее граждан. И до сих пор многие жители РФ не могут преодолеть установку, внедренную техногенно в коллективное бессознательное за последнюю четверть века, а кому-то – с хрущевских времен. Пропаганда СМРАП велась упорно, массированно. Под видом правды преподносилась ложь. Но кто захотел обдумать и проверить это? Проще принять все так, как вещают «свыше».
   Свершилось! Кто-то не просто счастлив, что живет, как барин, в своей роскошной усадьбе или в казенном дворце, имеет престижные яхты и автомобили, куролесит в куршавелях и пр. Ему надо как можно больше грязи излить на недавнее прошлое. Комплекс предателя – мощный двигатель клеветников.
   Разработчики психотехнологий готовы поддерживать существующую власть в конфликтах с народом. В книге профессионалов И. Смирнова, Е. Безносюка, А. Журавлева «Психотехнологии» (1996) сказано: «Ясно, например, что использование внушения для снижения вероятности общественных беспорядков является более гуманным средством, чем применение каких бы то ни было специальных средств и тем более силовых приемов».
   Выходит, общественные беспорядки надо подавлять, но лучше это делать загодя, внедряя в сознание масс установку на покорность власть имущим, хозяевам. Но ведь общественные беспорядки обычно вызваны злоупотреблениями властей, торговцев, предпринимателей…
   Электронные СМРАП воздействуют на людей, подобно наркотикам. Они погружают в сумеречное состояние сознание, переносят в иллюзорные миры, внедряют определенные экономические и политические установки, подавляют индивидуальность, воспитывают поколения бездумных потребителей и приспособленцев.
   Таковы объективные обстоятельства – вот в чем главная проблема! Техническая цивилизация вырабатывает разновидности личностей, которые приспосабливаются к ней, работают на нее, стремятся иметь максимум комфорта, материальных богатств.

Цивилизация под гипнозом

   Почти сто лет назад во Франции вышел фильм «Париж уснул» режиссера и сценариста Рене Клера: население огромного города некий газ погрузил в сон, и только несколько человек бодрствуют.
   Ныне подавляют сознание многих миллионов не газы, а электронные СМРАП. А Рене Клер вспомнился еще и потому, что он любил повторять: «Синематограф – небезопасное открытие». Он был прав. Недаром В.И. Ленин считал кино самым важным видом искусства. Великий политик сразу понял, как магически влияет на зрителей кинофильм.
   В первые годы этого массового зрелища зрителей буквально завораживали кадры. Сильнейшее впечатление производили мчащиеся на публику локомотивы, автомобили: в первых рядах порой начиналась паника. Со временем столь простой рефлекс сошел на нет, хотя воздействие на сознание и подсознание сохранилось в полной мере.
   Классик мирового кино Луис Бунюэль проницательно отметил: «Мне кажется, что кино оказывает на зрителей гипнотическое действие. Достаточно понаблюдать за людьми, выходящими из кинотеатра, молчаливыми, с опущенной головой и отрешенным видом. Посетители театра, корриды и стадионов проявляют больше энергии и воодушевления. Легкий и неосознанный гипноз кинематографа объясняется атмосферой темного зала, а также чередованием планов, светом и движениями камеры, которые ослабляют критический разум зрителя и оказывают на него воздействие, сходное с наваждением и насилием».
   С наступлением эпохи телевидения, электронных СМРАП воздействовать на коллективное бессознательное и формировать техногенные массовые установки (ТМУ) стало особенно просто.
   Александр Пушкин воскликнул: «Тьмы низких истин нам дороже/ Нас возвышающий обман». Подверженные иному внушению живут под лозунгом «ТМУ низких истин нам дороже, чем возвышающий обман». И не только обман, но и возвышенные чувства, мысли, идеи – все это отходит на задний план или вовсе в никуда, если это не приносит выгоды, власти.
   …Странная сложилась ситуация в европейских странах. Почти 15 веков они исповедуют христианскую религию. Казалось бы, за такой срок у европейцев должно сложиться коллективное бессознательное (по Юнгу) с установкой на христианские ценности.
   Ничего подобного! Сколько уничтожили европейцы племен и народов по всему миру в жажде богатств, ради захвата рабов и колоний! А две мировые войны? Разве не орды фашиствующих европейцев вторглись в СССР? А подлая антисоветская пропаганда? А расчленение Советского Союза и низведение великой России-СССР до уровня слаборазвитых государств, при вымирающем коренном населении?!
   Нынешние заботы о «правах человека» и запрет смертной казни для особо жестоких преступников прекрасно сочетаются с бомбежками Югославии, разрушением Ирака, с убийством сотен тысяч человек, ограблением миллиардов трудящихся и прочими антихристовыми деяниями…
   Наиболее алчное, хищное и циничное, разрушающее земную природу и человеческую личность капиталистическое общество – порождение Западной Европы. Отсюда цивилизация ускоренно двинулась по пути неизбежных и разнообразных кризисов. Наиболее губительный из всех – кризис человека с внедренной в его коллективное бессознательное ТМУ на личную выгоду, комфорт, агрессию.
   Техногенное массовое бессознательное проявляется более властно, чем «классическое» коллективное бессознательное К.Г. Юнга! Чем это объяснить?
   Всегда в Западной Европе христианскими идеалами руководствовались немногие жители. Большинству достаточно было исполнять религиозные обряды. Крестьяне и ремесленники Средневековья старались жить и трудиться по заветам Иисуса Христа. Владыки государственные и религиозные, их окружение так же, как богачи, избирали путь Каина – жестокой борьбы за господство и собственность. В конце концов именно это направление возобладало, породило «третий класс», и хитрый буржуа победил рыцаря, как показал в своем бессмертном романе Сервантес.
   Настала эпоха Капитала, плутократии. Она едва не рухнула под тяжестью собственных кризисов и после появления первого в мире социалистического государства. Его крушение показало всю силу ТКБ с буржуазной установкой.
   Этот глобальный процесс направляют изменения среды обитания в результате технической деятельности человека, перехода биосферы в техносферу. Менее масштабные ТМУ – техногенные массовые установки – формируются в социальных условиях конкретных общественных систем, социумов. Они зависят от воспитания, образования, круга родных и знакомых, принадлежности к определенному классу, партии, клану. Сильная личность способна преодолеть давление среды. Но это требует значительных усилий, духовного и интеллектуального подъема.
   ТМУ призваны выполнять экономические функции (реклама), политические, идеологические в борьбе за капиталы и власть. Цели вполне прагматичные, решаются конкретные задачи конструктивно. Таков информационный тоталитаризм. Реклама товаров, идеологов, политических деятелей, звезд «поп-культуры», партий, определенного образа жизни предполагает внушение конкретных установок. Стандартные разновидности техногенных личностей – удобный материал для «промывания мозгов».
   Разбалансировка и подавление сознания осуществляются вольно или невольно разными способами. Скажем, распространяют сомнительные гипотезы, сообщают астрологические рекомендации, запугивают астероидным катаклизмом и пр. Конкретный пример – телесеансы Кашпировского.
   Под влиянием внушения и самовнушения человек безвольно, словно во сне, принимает решение, которое отвечает не его интересам (личным или общественным), а каким-то иным, подчас совершенно чуждым или даже опасным для него. Управляют им исподволь, умело, чтобы он был уверен в самостоятельности своих суждений, свободном выборе своих потребностей, приоритетов, кумиров и врагов. Только в таком случае внушение станет стабильным, перейдя в область бессознательного.
   Чтобы этот процесс прошел успешно, требуется психологическая обработка «человейника», продолжающаяся десятки лет. Те, кто проводит обработку, сами вырабатывают в себе установки, способствующие успеху предприятия. Имущие власть и капиталы, обслуживающие их «деятели культуры», политологи, психотехнологи, чиновники, представители спецслужб убеждают себя, что добились успеха благодаря своим талантам и действуют на пользу общества, цивилизации.
   Техногенные направления воздействия на психику накладываются на более общие влияния со стороны окружающей среды. Когда эти два вектора имеют одно направление, массы населения особенно легко и «естественно» переходят в устойчиво измененное состояние не только сознания, но и подсознания. Именно так происходит в современной технической цивилизации.
   Мы воспринимаем реальность своими органами чувств более или менее одинаково. Казалось бы, если видения во сне у нас индивидуальны, то действительность (мир не только мысли, но и действия) нам всем видится объективно, хотя и с разных точек зрения. Если перед нами ромашка, мы определим ее, пересчитаем лепестки и придем к одному и тому же мнению; у костра мы одинаково чувствуем его тепло, свет…
   Однако видеть, ощущать, – это одно, а понимать – совсем другое. Человеку дано осмысливать окружающий мир и самого себя. И в этом единства удается достичь далеко не всегда. Если мы видим одинаково, то понимаем своеобразно. И хотя существует устойчивое мнение, будто от века к веку в людях все ярче проявляется индивидуальность, оно требует существенного уточнения.
   До определенного времени, скажем, до середины XX века, так и происходило. Но с распространением электронных СМРАП ситуация стала быстро меняться на противоположную. Формируется несколько разновидностей личности с техногенным коллективным бессознательным и единой массовой установкой на максимальное потребление материальных ценностей и приспособление к текущей действительности.
   Современная цивилизация, обретая глобальное единство, создает техногенного человека – по своему механическому образу и подобию. Вторжение технических средств в область бессознательного делает этот процесс необратимым. Если в ближайшие годы не удастся этому противостоять, будущее человечества представляется весьма печальным.

Сны золотые

   Джордж Гордон Байрон писал:

     …есть у Сна свой мир,
     Обширный мир действительности странной,
     И сны в своем развитье дышат жизнью,
     Приносят слезы, муки и блаженство,
     Они освобождают мысли наши,
     Снимают тягости дневных забот,
     Они в существованье наше входят,
     Как жизни нашей часть и нас самих.

   Да, сновидения – значительная часть нашей жизни. Они участвуют в формировании нашей личности (а также и в ее деградации).
   Эволюцию сна изучают физиологи, исходя из схемы: рыбы – амфибии – рептилии – птицы – млекопитающие – приматы – человек. Но более актуальная проблема: изменение сновидений в процессе эволюции технической цивилизации, особенно – за последнее столетие.
   По правилам научных исследований следовало бы провести репрезентативные опросы в разных странах среди представителей разных народов, религиозных конфессий. Будет ли организовано нечто подобное, трудно сказать. Пока нам придется ограничиться лишь самыми общими выводами.
   Поведением людей руководят установки, эмоции, стремление к удовлетворению своих физических и духовных потребностей. Глобальная ситуация меняется в направлении, благоприятном для развития техники. Личность превращается в ничтожный винтик механизма техносферы.
   Люди реагируют на это по-разному. Подавляющее большинство пассивно или активно приспосабливается, меньшинство стремится преодолеть этот процесс. В общем, все больше людей с помощью наркотических средств (включая электронные СМРАП, алкоголь) предпочитают впадать в своеобразную спячку рассудка, в гипнотическое состояние разной глубины.
   Наркоиндустрия стала важнейшей частью мировой экономики. Если она вдруг исчезнет, разразится мировой кризис сокрушительной силы. Одно из ее направлений – распространение игровых автоматов разного вида, устройства, назначения. Привыкание к этой разновидности наркотика также отчуждает от реальности.
   Уже более полувека воздействуют на миллионы, затем и миллиарды людей кино и телевидение, предоставляющие яркие зрелища, сновидения наяву. Давно выяснено, что они деформируют интеллект и души детей, создавая, как выразились американские специалисты, телеидиотов. Но это относится и к молодежи, и ко взрослым.
   Хочу обратить ваше внимание на явление удивительное само по себе, а еще и потому, что оно ни у кого не вызывает удивления.
   Есть немало трудных, порой опасных и совершенно необходимых для существования людей производственных профессий: шахтер, геолог, летчик, рыбак, строитель, земледелец и т. д. Как оплачивается их труд по сравнению с игрой модных артистов, имитирующих работу шахтера, геолога, летчика и т. д.? В сотни, а то и тысячи раз меньше!
   Можно возразить: такой артист приносит огромный доход, фильмы с его участием смотрят миллионы зрителей. Разве это сравнимо с доходом от труда какого-нибудь шахтера, землепашца, скотовода?
   Да, в пересчете на деньги доход (для кого?!) от высокооплачиваемого артиста «фабрики грез» в сотни раз выше, чем от производственника. Хотя ни производители снов наяву, ни каждый из нас не могут обойтись без еды, воды, домов, электричества, техники. Людям, обществу жизненно необходим труд работников промышленности, сельского хозяйства, транспорта.
   Может быть, служители на «фабриках грез» производят особо ценную продукцию? Как бы не так! Ее создают инженеры, ученые, наиболее талантливые мыслители. Но и они в современном буржуазном обществе не имеют и малой доли того, что выплачивается тем, кто служит плутократам.
   В современном обществе создание реальных материальных и духовных подлинных ценностей оплачивается несравнимо хуже, чем мнимых, по большей части вредных для духовного здоровья. И это лишь потому, что так выгодно для имущих власть и капиталы, плутократов.
   Глобальному «человейнику» навевают сны наяву – не только и даже не столько райские видения, сколько образы и эмоции, деформирующие область биогенного бессознательного, сложившегося за сотни миллионов лет эволюции. С удивительным, поистине преступным равнодушием наблюдают это явление миллионы ученых и философов, писателей и деятелей культуры, политиков.
   Возможно, таков путь к глобальному хоспису для вымирающего человечества. Оно постепенно погружается во все более крепкий «сон разума». И если в офорте Франсиско Гойи такой сон пробуждает чудовищ, то этот – вызван демоном особого вида, творением человека.
   Вообразим такое видение, похожее на вещий сон.
   Всепланетный разум наделил человека частицей своего сознания. После многих веков труда и раздумий человечество создало Технодемона – помощника в покорении земной природы. Благодаря человеку, он обрел неимоверную мощь и технический разум колоссальных возможностей. Теперь уже Технодемон стал господствовать на планете, а человечество ему служило, получая за это желаемые материальные блага, кроме благ свободы, творчества, братства, любви, справедливости.
   Настало время вымирать роду человеческому. И преподнес ему Технодемон великолепный подарок: сновидение наяву. Чтобы меньше думали люди о том, что бесполезно для техники: о жизни и смерти, о смысле бытия и прочих глупостях.
   И человечество покорно и ненасытно смотрело всяческие видения наяву и во сне, не замечая, как чахнет и гибнет земная природа, до которой Технодемону дела нет. Ведь питается он и растет за счет металлов, нефти, газа, всяческих минералов. Ради этого грызет, разрушает он земную кору – средоточие мысли Всепланетного Разума…
   Так незаметно для себя, внимая снам, кануло бесславно человечество в вечность. Космические скитальцы, шастающие по Вселенной, высматривая подходящие планеты, наделенные разумом, чтобы набираться у них ума и знаний, хранят память об этом неразумном племени. Вот только скитальцы космоса – творения Технодемона – не любят вспоминать о примитивных органических существах, своих дальних неразумных предках.

Заключение. Власть иллюзии

     Лишь только месяц золотой
     Из-за горы тихонько встанет
     И на тебя украдкой глянет,
     К тебе я стану прилетать;
     Гостить я буду до денницы,
     И на шелковые ресницы
     Сны золотые навевать…

Михаил Лермонтов

//-- 1 --//
   Не мы властвуем над иллюзиями: они владеют нами.
   Сон и явь – две взаимно связанные стороны нашей жизни. Нельзя осознать сон, не понимая реальной действительности, и наоборот.
   Есть немало путей, ведущих к единой цели: помутнению, деформации или даже полному затмению разума. Так осуществляется переход в измененное состояние сознания. В обществе происходит нечто подобное в массовом масштабе. С древности отдельные люди и группы использовали измененные состояния сознания в определенных целях, делая их фактором не только индивидуальной, но и социальной жизни.
   За последние тридцать тысячелетий род человеческий как биологический вид практически не менялся (во всяком случае, в лучшую сторону). Но происходят серьезнейшие изменения в психике, особенностях интеллекта, представлениях о материальных и духовных ценностях. Это вызвано в первую очередь коренными преобразованиями природной и социальной среды, становлением техносферы, в которой техническая деятельность людей является ведущей, преобладающей над природными естественными процессами.
   Повторю: измененная среда формирует человека по своему образу и подобию.
   Наше индивидуальное сознание есть элемент общественного, а оно – своеобразная часть всепланетной биосферы. Переход ее в техносферу перестраивает не только материальную, но и духовную среду. Это относится и ко всему человечеству, и к его отдельным частям, элементам, вплоть до каждой конкретной личности.
   Такая система имеет органический характер – пластичный, предполагающий сложные взаимосвязи и относительную самостоятельность частей. Каждая из них может, в принципе, проявить свою индивидуальность. И если этого нельзя сделать в реальности, человек утешается иллюзиями.
   Миры воображаемые соседствуют с миром вещественным и существенным (в нем существуют материальные объекты), отражают и преломляют его, порой искажая до неузнаваемости. Не всегда легко определить, когда подобные изменения выходят за расплывчатые границы «нормы» (любая норма, даже в технике, предполагает допустимые отклонения).
   Сновидения помогают нам лучше понимать окружающее и самих себя. Однако видения наяву, подкрепленные материально, воздействуют на разум сильнее. Они способны деформировать рассудок, ибо вторгаются в область бессознательного.
//-- 2 --//
   Почему повторение любимой мелодии не надоедает, а знакомой шутки или даже мудрой мысли не радует или раздражает?
   Ответ несложен. Приятные чувства и образы «по определению» должны вызывать удовольствие. Они затрагивают сферу эмоций, глубины бессознательного.
   Иное дело – идеи. Остроумная мысль основана на эффекте открытия, озарения, неожиданности, а потому дает, обычно, «одноразовое» удовольствие. От повторения она обесценивается, как всякая информация.
   Мудрая идея способна вызвать сильную эмоцию лишь у человека, способного ее оценить, воспринять, осмыслить. Внушить мысль нельзя: ее можно только понять и запомнить. Она не имеет серьезной опоры в области бессознательного (за редкими исключениями творческого подъема, энтузиазма, особой восприимчивости к прекрасным идеям).
   Мышление образами возникло сотни миллионов лет назад у животных. У человека оно перешло в область бессознательного, освободив рассудок для мышления на основе слов, понятий. Внушение имеет массовый успех, потому что воздействует через подсознание, вне критики рассудка. Это с полной очевидностью демонстрируют сновидения. Однако в реальную действительность оно вторгается как сон наяву. Пробудиться от него чрезвычайно трудно.
//-- 3 --//
   Человеческое бытие определяется преимущественно сознанием. Хотя и не у всех людей. Слишком многие имеют цели, внедренные в подсознание извне.
   Техническая цивилизация, общество потребления формирует личность, ориентированную на материальные ценности: потребителя и приспособленца. Сам принцип приспособления к своему окружению предполагает либо развитие личности, либо деградацию. Биологическая аналогия: значительное упрощение организации кишечных паразитов, прекрасно приспособившихся к комфортной среде. Или – деградация интеллекта у домашних животных по сравнению с их дикими аналогами.
   Столь мощный глобальный процесс остается незамеченным. По сходной причине плот, увлекаемый морским течением, для его пассажиров представляется неподвижным, ибо движется вместе с водой.
   Гигантские перемены в общественном сознании не замечаются еще и потому, что такова одна из характерных особенностей техногенного коллективного бессознательного – искажать или затемнять в сознании образы реального мира, создавать иллюзорное бытие. Так сновидец воспринимает мнимую реальность как действительность. Так загипнотизированный с открытыми глазами не видит находящегося перед ним человека, получив установку, что его здесь нет.
   …У человечества есть возможность следовать путем биосферы, области жизни, познавая ее и приобщаясь к Сверхразуму Природы. Но происходит иное: духовное срастание с техникой, утрата связей с Природой, духовное вырождение под техногенные сны наяву.

Рудольф Баландин Сны. Феномен человеческого разума