В. А. Зубачевский
Исторические и теоретические основы геополитики

Пояснительная записка

   Курс «Исторические и теоретические основы геополитики» базируется на предшествующих знаниях студентов по таким учебным дисциплинам как всеобщая и российская история, политология и философия. Геополитика сформировалась как наука исследования зависимости международных отношений, истории стран и народов от условий географического пространства. Цель курса: раскрыть роль геополитики во всеобщей и российской истории, обеспечить знание студентами исторических и теоретических основ геополитики для получения квалификации бакалавра и магистра.
   Задачи курса: 1. Изучение исторических и теоретических основ геополитики. 2. Анализ геополитического аспекта всеобщей и российской истории.
   В результате изучения курса студенты должны знать: 1. Законы и категории геополитики. 2. Представлять влияние геополитики на всеобщую и российскую историю.
   Студенты должны уметь анализировать: 1. Исторические и теоретические основы геополитики. 2. Геополитический аспект политики великих держав. 3. Геополитическую преемственность интересов Российской империи, Советского Союза и Российской Федерации.

I. Представление о геополитике

   Первый вопрос, встающий перед нами: что такое геополитика и чем она отличается от политической географии? Существует много определений геополитики, приведем самое краткое: геополитика – это научная система знаний о контроле над пространством. Геополитика изучает пространство с точки зрения государства (в динамике), анализируя географические аспекты политических явлений, их воздействие на среду в интересах безопасности государства. Политическая география изучает государства с точки зрения пространства (в статике). Геополитика делится на фундаментальную, исследующую пространство планеты; прикладную (геостратегия), рекомендующую государствам стратегическую линию на мировой арене; внутреннюю. Геополитический прогноз, по мнению французского ученого М. Фуше, имеет три измерения: 1. Исследование социально-политических ситуаций с географических и временных позиций. 2. Сопоставление реальных данных с разными представлениями об одной территории. 3. Рекомендации по проведению стратегии преобразования пространства.
   За последние почти 20 лет геополитика в России стала значима и популярна, но в СССР в ней видели реакционную теорию для обоснования политики империалистических держав. В результате советские лидеры нередко ошибались при анализе международных отношений и осуществляли внешнеполитические акции без учета геополитической реакции Запада. Мышление руководителей западных держав базировалось на геополитических постулатах, что приводило их, в свою очередь, к ошибочным оценкам советской политики. В современной России издаются учебники и научная литература по геополитике, но ее влияние на историю конца XIX – начала XXI вв. в целом и отдельных стран в частности раскрыто недостаточно.
   Геополитика возникла на рубеже XIX–XX вв., когда международные отношения оценивали с точки зрения географического детерминизма и социал-дарвинизма. У истоков океанического направления геополитики стояли американский адмирал
   А. Т. Мэхен и британский ученый X. Дж. Маккиндер. Отцом континентального направления геополитики считают немецкого ученого Ф. Ратцеля. Термин «геополитика» ввел в научный оборот в 1899 г. шведский социолог Р. Челлен, сделавший идеи Ратцеля применимыми к практике.
   Основатели геополитики объясняли внешнюю политику государств их географическим положением. В традиционном понимании государства являлись единственными действующими лицами мировой политики. Края территории государства образуют политические границы с соседними странами, но политическое деление мира не совпадает с географическим делением, что приводит к противоречиям между государствами. Однако географический фактор менее всего подвержен изменениям и является основой преемственности политики государств. «География есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются непоколебимыми», – писал американский геополитик Н. Спайкмен [1 - Цит. по: Михайлов Т. А. Эволюция геополитических идей. М., 1999. С. 106.]. Так, Россия всегда стремилась к открытым морям, хотя между Петром I и И. В. Сталиным кардинально изменился ее социально-политический облик.
   Историю можно рассматривать как смену геополитических эпох, имевших свой баланс сил, зоны влияния, границы. Принципы современной геополитики заложены Вестфальской системой: до Великой Французской буржуазной революции национальные государства стремились к границам на основе конфессионального и языкового признака, по естественным рубежам. После попытки Наполеона установить мировую гегемонию началась Венская эпоха, в основе которой лежал имперский принцип контроля над пространством. Поражение России в Крымской войне, объединение Германии и Италии, начавшаяся борьба за передел мира привели на рубеже веков к трансформации Венской системы. После мировой войны и решений Парижской мирной конференции началась Версальская эпоха. На развалинах империй в Центральной и Юго-Восточной Европе появились сравнительно небольшие национальные государства, использованные западными державами для создания баланса сил в своих интересах и как санитарный кордон против СССР, поэтому Версальская система оказалась менее эффективна, чем Венская, и не удержала планету от скатывания к II-й мировой войне. Потсдамская эпоха – первая в истории эпоха биполярного мира. Противоборство континентальных сил во главе с СССР и морских сил во главе с США, получившее название «холодная война», определило ее содержание. После крушения СССР и окончания «холодной войны» Запад, используя опыт Версаля, начал формировать новый мировой порядок.
   Геополитика как любая наука имеет понятийный аппарат. Главным законом геополитики является закон фундаментального дуализма: противопоставление сухопутного могущества (теллурократия, лат. telluris – земля) и морского могущества (талассократия, гр. thalassa – море). Основные категории геополитики – пространство, баланс сил. В борьбе за контроль над пространством между государствами возникает проблема границ. Понятие граница рассматривают двояко: как линию (юридическое и политическое понятие) и как пограничную полосу, через которую проходит линия. Устоявшаяся граница (border, ан. – граница) характерна для большинства современных стран. Подвижная граница (фронтир; frontier, ан. – граница; в геополитике – приграничье, пограничье) преобладала в прошлом, но существует и сегодня в регионах с пограничными конфликтами. Понятие «фронтир» ввел в научный оборот американский историк Ф. Дж. Тёрнер, выступивший в 1893 г. перед Американской исторической ассоциацией с докладом «Значение Фронтира в американской истории». Тёрнер объяснял особенности развития США наличием свободных земель и продвижением границы поселенцев. Фронтир – не только географическое, но и политическое, социально-экономическое, правовое понятие; это физическое перемещение человека, привыкшего к гражданскому состоянию, в условия естественного состояния. В США фронтир способствовал развитию рыночной экономики, а в Сибири и на юге России – военно-административной колонизации новой территории, а затем – ее хозяйственному освоению.
   Можно выделить еще ряд геополитических понятий. Так, вице-король Индии Дж. Керзон (1899–1905 гг.) рекомендовал создавать при пограничных спорах буферные зоны. Он писал также о сфере интересов как территории, на которой одна держава осуществляет военно-политические и экономические меры, и сфере влияния как зоне с преимущественным влиянием одной иностранной державы, что не исключает влияние других государств. Сегодня введен в научный оборот термин геополитические поля. Пространство, контролируемое государством так долго, что другие страны не претендуют на него, называют эндемическим полем, которое не имеет четких границ и перетекает в другие виды геополитических полей. Пограничное поле — это пространство в недостаточной мере освоенное государством (демографически, экономически и т. п.). Контроль государства над пограничным полем может оспариваться национальными меньшинствами, но сопредельные страны не имеют на него исторических претензий. Однако слабый контроль государства над пограничным полем может вызвать желание соседей захватить его. Перекрестное поле — это пространство, на которое претендуют два и более государств. В отличие от пограничного поля, оно может находиться внутри эндемического поля; другие государства имеют исторические права на перекрестное поле или общий с ним этнический и религиозный состав населения. Важную роль играют формы контроля над пространством: политический, военный, коммуникационный, демографический. Сегодня возрастает значение цивилизационного контроля: через культурные архетипы государства влияют на пространство соседних стран и целые регионы.
   Лидеры большевиков, рассматривая Октябрьскую революцию как начало мировой революции, применяли на практике революционную геополитику. С утверждением авторитарно-государственнического курса Сталина на построение социализма в одной стране в политике СССР проявился геополитический императив в его классическом понимании. Хотя геополитику не признали наукой, но политическая география интерпретировала геополитически ряд географических понятий. Геополитическая преемственность государственных интересов Российской империи и Советского Союза выявилась в начале II-й мировой войны.
   Так, в мае 1941 г. было опубликовано письмо Сталина к членам ПБ ЦК ВКП (б) от 19 февраля 1934 г. по поводу статьи Ф. Энгельса, писавшего: «Росийская империя… своим постоянным вмешательством в дела Запада задерживает и нарушает нормальный ход нашего развития и делает это с целью завоевания для себя таких географических позиций, которые обеспечили бы ей господство над Европой и тем самым сделали бы невозможной победу европейского пролетариата» [2 - Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 22. М., 1962. С. 13.]. По мнению Сталина, Энгельс, стремясь в 1890 г. дискредитировать внешнюю политику русского царизма, преувеличил его агрессивность и реакционность. Сталин уличил Энгельса в игнорировании англо-германского антагонизма, в смеси проанглийских, антирусских и вульгарных немецких националистических взглядов [3 - Сталин И. О статье Энгельса «Внешняя политика русского царизма» // Большевик. 1941. № 9.]. Ранее в СССР расхождения с историческими фактами в статьях и письмах К. Маркса и Энгельса замалчивали или сглаживали. Однако заметим: присущее Марксу и Энгельсу русофобие привело их в годы Крымской войны даже к публикации в газете «New York Daily Tribune» статей, в которых выдвигалась идея о возвращении России к границам начала ХVII в. и лишении ее выхода к морям.
   В современной отечественной литературе по теории международных отношений геополитическое направление наиболее влиятельно, но поскольку российская геополитика еще молода, автору ближе устоявшаяся западная концепция реализма, адекватно отражающая геополитические мотивы поведения государств с XVII в. и до начала «холодной войны». Часть «реалистов» и «холодную войну» рассматривают как геостратегическое стремление СССР к мировому господству. В США и Западной Европе международные отношения исследуются в целом в русле концепции реализма, у истоков которой стоял американский ученый Х. И. Моргентау. Постулаты теории реализма гласят: 1. Национальные государства как основной субъект международных отношений выражают свои интересы в категориях силы. 2. Внутренней пружиной международных отношений является борьба государств за максимальную степень своего влияния во внешней среде. 3. Оптимальным состоянием внешней среды является региональное равновесие сил, которое достигается политикой баланса сил, предупреждая образование национальной или коалиционной мощи, превосходящей мощь существующих государств или их коалиций.

II. Западная классическая геополитика

1. Теория и практика морской силы

   Американский адмирал Мэхен разработал теорию морской силы, опираясь на которую, аргументировал необходимость превращения США в мощную военно-морскую державу. Важную роль в борьбе с континентальными державами адмирал отводил стратегии анаконды, предполагавшую блокаду евразийских государств с моря в кольцах «анаконды» и сдавливание континентальной массы за счёт выведения из-под её контроля береговых зон.
   Мэхен участвовал в разработке стратегии американо-испанской войны в конце XIX в., основную роль в которой играл флот с морской пехотой на борту (первый вклад США в военную науку). В этот период в американском историческом лексиконе появился термин «политика с позиции силы». Адмирал первым в США исследовал соотношение сил в Азии и выдвинул идею существования в 40-х параллелях спорного и оспариваемого пояса (Мэхен отнес к нему и русский Дальний Восток). Морские державы стремились к контролю над спорным поясом и сталкивались с Россией, не являвшейся, по мнению адмирала, морской державой, но целью России были незамерзающие порты. Не случайно в этом регионе разразилась русско-японская война, которую спровоцировала Великобритания с целью ослабления России. Страх потерять объекты геополитической значимости (в первую очередь, Индию) был у британцев маниакальным: ослабив Россию, они принесли в жертву спокойствие метрополии. Мэхен обратил внимание и на то, что одной из причин поражения России в войне с Японией было техническое несовершенство Транссибирской магистрали.
   Геополитические конструкции Мэхена имели практическую значимость: 1. Технологические проекты за пределами США (Панамский канал, железные дороги) требовали американского военного присутствия. 2. Обосновывая интересы США на других континентах, адмирал считал ключом в мировой политике северную континентальную полусферу, в которой доминировала Россия. По мнению Мэхена, США являются форпостом западной цивилизации, а затем станут мировой державой. Американскую экспансию адмирал отождествлял с благополучием мира, но будучи реалистом, считал движущей силой мировой политики не идеологию, а расширение территории за счет слабых государств. По мнению адмирала, ни один народ не сможет добиться благосостояния и влияния на мировую политику без морской мощи. Этот тезис Мэхена актуален и для России.

   Выдержки из книги А. Мэхена.
   Мэхен А. Влияние морской силы на историю (1660–1783). М.; Л., 1941 (впервые книга издана в 1889 г.).
   Глубокое влияние морской торговли на богатство и силу государств стало ясным задолго до того, как были открыты истинные законы, управляющие ее ростом и процветанием. Чтобы обеспечить свои народам несоразмерную долю благ морской торговли, правительства не жалели никаких усилий, стараясь помешать участию в ней других наций как путем мирных законодательных мер (монополии, запретительные правила), так и путем прямого насилия… Столкновение интересов, порождавшееся попытками добиться большей доли в выгодах морской торговли. приводили к войнам. С другой стороны, ход и результаты войн. значительно видоизменялись контролем над морем. история морской силы. является в значительной мере военной историей.
   В… трех факторах – 1) в производстве, порождающем необходимость в обмене продуктов, 2) в торговом флоте, который осуществляет этот обмен, и 3) в колониях, которые расширяют, облегчают и обеспечивают безопасность операций торгового флота, – надо искать ключ ко многому в истории и политике наций, граничащих с морем… история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько условиями положения, протяжения и очертаний береговой линии, численностью и характером народа, т. е. вообще тем, что называется естественными условиями. однако. мудрые и неразумные деяния отдельных личностей имели в известные периоды большое влияние на рост морской силы, в широком смысле слова, который обнимает не только мощь военного флота, владеющего морем или частью его силою оружия, но также и мирную торговлю и судоходство, из которых возникает естественным путем военный флот. Перечислим главные условия, влияющие на морское могущество наций: I. Географическое положение. II. Физическая организация., включая сюда естественную производительность и климат. III. Величина территории. IV. Численность населения. V. Характер народа. VI. Характер правительства, включая в эту рубрику и национальные учреждения.
   I. Географическое положение. если государство расположено так, что оно не принуждено ни защищать себя со стороны суши, ни искать расширения территории путем сухопутных действий, то уже по самому единству своей цели, направленной на море, оно имеет преимущество сравнительно с государством, одна из границ которого континентальна. Таково и было преимущество Англии как морской державы перед Францией и Голландией. Могущество последней было быстро подорвано необходимостью содержать большую армию и вести дорогостоящие войны для сохранения своей независимости, а политика Франции постоянно отвлекалась от моря. проектами континентальных приобретений. Географическое положение страны может способствовать либо концентрации, либо рассредоточению морских сил. В этом отношении Британские острова опять‑таки имеют преимущество перед Францией. Положение Франции, соприкасающейся и с Средиземным морем и с океаном, хотя и имеет свои выгоды, в целом представляет источник слабости ее на море. Восточный и западный французские флоты были способны соединиться только после прохода через Гибралтарский пролив, что часто было сопряжено с риском потерь, а иногда и с самими потерями… Создав огромную колониальную империю, Англия в значительной мере пожертвовала преимуществом концентрации своих сил вокруг собственных берегов; но жертва была принесена мудро, ибо выгоды превысили потери, как это доказали результаты. С ростом ее колониальной системы увеличивались и ее военные флоты, но ее торговое судоходство и богатство росли еще быстрее… C. 25. Географическое положение страны может не только благоприятствовать концентрации ее сил, но и придавать ей дополнительное стратегическое преимущество, заключающееся в центральном положении и наличии хороших баз для враждебных операций против ее вероятных врагов. Таково, в частности, положение Англии. Одной стороной она обращена к Голландии и к северным державам, другой – к Франции и Атлантике. Если ей угрожала коалиция между Францией и морскими державами Северного моря и Балтики, как это иногда бывало, ее флоты… занимали внутренние позиции и таким образом были способны противопоставить свои объединенные силы любому из неприятелей, пытавшемуся пройти через Канал для соединения со своим союзником. Кроме того, природа дала Англии лучшие порты и безопаснейшие для подхода к ним берега.
   Вопросы: 1. В чем, по мнению Мэхена, сказалось влияние морской силы на историю? 2. Какие факторы и условия, по словам адмирала, определяют морское могущество наций?

2. Теория и практика британской геополитики

   Серьезный вклад в геополитическую трактовку политики государств внес географ, историк и политик X. Дж. Маккиндер, выступивший в 1904 г. на заседании Королевского географического общества с докладом «Географическая ось истории», в котором он изложил следующие принципы: 1. Географический фактор непосредственно воздействует на ход истории. 2. Географическое положение определяет потенциальную силу или слабость государства. 3. Технический прогресс меняет географическую среду, отражаясь на потенциальном могуществе государств. 4. Евразия – центр глобальных политических процессов. Ученый заявил о существовании вечной географической оси истории, располагающейся на середине мирового острова, искусственно разделенного на три континента – Азию, Африку, Европу. Сердцевиной мирового острова, определяющего развитие истории, является та часть Евразии, на которой расположена Россия и, особенно, Сибирь.
   Позднее Маккиндер ввел термин – материковая сердцевина (хартленд, heartland, ан. heart – сердце), отметив, что освоить ее было сложнее, чем морские пути как естественные коммуникации. По словам ученого, «разбойники суши» (кочевники из пустынь heartlandа) осуществляли механический толчок, заставлявший береговые зоны (внутренний полумесяц) создавать для обороны государства. В XVI в. Россия осуществила революцию, поскольку установила контроль над Сибирью; второй победой России стало строительство Транссибирской магистрали. Для страны самое выгодное географическое положение – срединное, поэтому центральное положение России в Евразии с планетарной точки зрения наиболее удачно для контроля над миром. Непобедимость heartlandа Маккиндер объяснял тем, что морской флот не может туда вторгнуться, а войска морских держав не в силах покорить Евразию (см. карту на с. 15).
   Поражение Германии в мировой войне и Гражданскую войну в России Запад использовал для создания новой геополитической ситуации на востоке Европы. Изучая историю европейских войн, Маккиндер отметил, что перешеек между Балтийским и Черным морями позволяет контролировать Восточную Европу и предложил создать на нем разделяющую Германию и Россию буферную зону из небольших стран, которая послужит санитарным кордоном против большевизма. Министр иностранных дел Керзон (1919–1924 гг.) одобрил идеи Маккиндера и назначил его британским верховным комиссаром на юге России для оказания помощи Белому движению. В декабре 1919 – январе 1920 гг. Маккиндер получил возможность воплотить свои геополитические замыслы в жизнь. В Варшаве он провел переговоры с начальником государства Ю. Пилсудским, но тот желал помощи Антанты для марша на Москву, а Маккиндер просил его поддержать генерала А. И. Деникина.

   Карта Хартленда
   (по: Parker W. H. Mackinder. Geography as an Aid to Statecraft. Oxford, 1982. P. 151)

   Пилсудский требовал пересмотра границ России и включения Украины в федерацию под гегемонией Варшавы, обещая помочь весною 1920 г., что звучало, по словам Деникина «злой иронией» [4 - Деникин А. И. Поход на Москву («Очерки русской смуты»). М., 1989. С. 102.]. Маккиндер в итоге согласился с Пилсудским, но Деникин отказался решать проблему границ до созыва Учредительного собрания. В конце января 1920 г. Маккиндера отозвали с поста верховного комиссара: лидеры Антанты констатировали затухание Гражданской войны в России.
   В результате созданная по инициативе Керзона и Маккиндера буферная зона стала таковой на бумаге. Пример Чехословакии и Польши показал, что политико-стратегические соображения оказались в подчинении у национально-конфессиональных: буферный пояс не мог быть стратегически более сильным, чем составляющие его элементы-государства. Советские полит-географы отметили: послевоенные геополитические границы государств не совпадают с демополитическими [5 - Попов В. Очерки политической географии Западной Европы. М., 1924. С. 4.]. О будущих конфликтах в регионе предупреждал в 1919 г. представитель британского казначейства на Парижской конференции Дж. М. Кейнс: По мнению Франции, Польша «должна цвести и блистать среди пепла России и развалин Германии. Однако, если внутри великих соседей Польши не будет благосостояния и порядка, сама она явится экономическим нонсенсом» [6 - Кейнс Дж. Экономические последствия Версальского мирного договора. М., 1922. С. 134–135.]. Но Запад прислушался не к Кейнсу, а к Маккиндеру.

   Выдержки из работ Х. Дж. Маккиндера.
   Маккиндер Х. Дж. Географическая ось истории // Классика геополитики. XX век: Сборник. М., 2003.
   Сегодня стало прямо‑таки общим местом говорить о географических исследованиях как о чем‑то практически завершенном. Считается также, что географию следует свести исключительно к тщательному обзору и философскому синтезу… начало XX столетия квалифицируется как конец великой исторической эпохи… В Европе, Северной и Южной Америках, Африке и Австралазии едва ли найдется место, где можно застолбить участок земли… Даже в Азии мы становимся, вероятно, зрителями последних актов пьесы, начатой всадниками Ермака, казаками, а также мореплавателями Васко да Гамы… в послеколумбову эпоху, нам придется иметь дело с замкнутой политической системой, и вполне возможно, что это будет система глобального масштаба. Всякий взрыв общественных сил, вместо того чтобы рассеяться в окружающем неизведанном пространстве и хаосе варварства, отзовется громким эхом на противоположной стороне земного шара… Впервые мы можем ощутить некоторые реальные пропорции в соотношении событий, происходящих на мировой арене, и выявить формулу, которая так или иначе выразит определенные аспекты географической преданности мировой истории… эта формула обретет и практическую ценность – с ее помощью можно будет вычислить перспективу развития некоторых конкурирующих сил нынешней международной политической жизни… Как вызывающая неприятие персона выполняет важную общественную функцию, объединяя своих врагов, точно так же благодаря давлению внешних варваров Европа сумела создать свою цивилизацию… я прошу вас взглянуть на Европу и европейскую историю как на явления, зависимые по отношению к Азии и ее истории, ибо европейская цивилизация является в значительной степени результатом вековой борьбы против азиатских вторжений.
   Наиболее важный контраст, заметный на политической карте современной Европы, – это контраст между огромными пространствами России, занимающей половину этого континента, с одной стороны, и группой более мелких территорий, занимаемых западноевропейскими странами, – с другой… несколько исторических карт… покажут нам, что приблизительное совпадение европейской части России с Восточно-Европейской равниной не случайно и возникло не за последние сто лет, а имело место и в более ранние времена, когда здесь существовала совершенно иная тенденция в политическом объединении. Две группы государств обычно разделяли эту страну на северную и южную политические системы… Линия, разделяющая эти два региона, идет по диагонали на северо-восток, начинаясь у северной оконечности Карпат и заканчиваясь скорее у южных склонов Урала, нежели в его северной части. Москва лежит севернее этой линии, находясь, иными словами, на лесистой стороне. За пределами России граница этих огромных лесов тянется на запад, проходя почти посередине европейского перешейка, ширина которого (т. е. расстояние между Балтийским и Черным морями) равняется 800 милям.
   Россия и Польша возникли на лесных прогалинах. Вместе с тем, сюда начиная с V по XVI столетие через степи из отдаленных и неведомых уголков Азии направлялась в створ, образуемый Уральскими горами и Каспийским морем, беспрерывная череда номадов-туранцев: гунны, авары, болгары, мадьяры, хазары, печенеги, куманы, монголы, калмыки… Большая часть современной истории может быть написана как комментарии к изменениям, прямо или косвенно представлявшим собой последствия тех набегов. Вполне возможно, что именно тогда англы и саксы были принуждены пересечь море и основать на Британских островах Англию. Впервые франки, готы и жители римских провинций оказались вынуждены встать плечом к плечу на поле битвы у Шалона, имея перед собой общую цель борьбы с азиатами; таким образом они непроизвольно составили современную Францию. В результате разрушения Аквилеи и Падуи была основана Венеция; и даже папство обязано своим огромным престижем успешному посредничеству папы Льва на встрече с Аттилой в Милане. Таков был результат, произведенный ордой безжалостных и ни над чем таким не задумывавшихся всадников, заполонивших неконтролируемые равнины, – это был удар, беспрепятственно нанесенный азиатским молотом по незанятому пространству. За гуннами последовали авары. Именно в борьбе с ними была основана Австрия, а в результате походов Карла Великого была укреплена Вена. Затем пришли мадьяры и своими непрекращающимися набегами из степных лагерей, расположенных на территории Венгрии, еще больше увеличили значение австрийского аванпоста, перенося таким образом фокус происходящего с Германии на восток, к границе этого королевства. Болгары стали правящей кастой на землях к югу от Дуная, хотя язык их растворился в языке их славянских подданных. Вероятно, самым долговременным и эффективным в русских степях было расселение хазар… Но в конце концов из Монголии прибыли новые орды, и на протяжении двухсот лет русские земли, расположенные в лесах к северу от указанных территорий, платили дань монгольским ханам, или «Степи», и, таким образом, развитие России было задержано и деформировано именно в то время, когда остальная Европа быстро шагала вперед… На протяжении десяти веков несколько волн всадников-кочевников выходили из Азии через широкий проход между Уралом и Каспийским морем, пересекая открытые пространства юга России, и, оседая в Венгрии, попадали в самое сердце Европы, внося таким образом в историю соседних народов момент непременного противостояния: так было в отношении русских, германцев, французов, итальянцев и византийских греков. То, что они стимулировали здоровую и мощную реакцию вместо разрушительного противодействия в условиях широко распространенного деспотизма, стало возможным благодаря тому, что мобильность их державы была обусловлена самой степью и неизбежно исчезала в окружении гор и лесов…
   Подобная мобильность державы была свойственна и мореплавателям-викингам… Однако… формирующее влияние скандинавов стояло на втором месте после аналогичного влияния кочевников, ибо именно благодаря им Англия и Франция начали долгий путь к собственному объединению… Между тем влияние Азии на Европу незаметно до того момента, когда мы начинаем говорить о монгольском вторжении XV в.; правда, прежде чем проанализировать факты, ко всему этому относящиеся, желательно сменить наш «европейский» угол зрения с тем, чтобы мы могли представить Старый Свет во всей его целостности. Поскольку количество осадков зависит от моря, середина величайших земных массивов в климатическом отношении достаточно суха. Вот почему не стоит удивляться, что две трети мирового населения сосредоточены в относительно небольших районах, расположенных по краям великих континентов, – в Европе около Атлантического океана, у Индийского и Тихого океанов в Индии и Китае… центр Евро-Азии, испещренный пятнышками пустыни, является в целом степной местностью, представляющей хотя зачастую и скудные, но обширные пастбища… в этом большом ареале мы имеем все условия для поддержания редкого, но в совокупности весьма значительного населения – кочевников, передвигающихся на лошадях и верблюдах… Орды, которые в конце концов обрушились на Европу в середине XIV в., собирали свои силы в 3 000 миль оттуда, в степях Верхней Монголии. Опустошения, совершившиеся в течение нескольких лет в Польше, Силезии, Моравии, Венгрии, Хорватии и Сербии, были тем не менее лишь самыми отдаленными и одновременно скоротечными результатами великого движения кочевников востока, связываемого с именем Чингисхана… Понятие Евро-Азии, которое мы, таким образом, получаем, подразумевает протяженные земли, окаймленные льдами на севере, пронизанные повсюду реками и насчитывающие по площади 21 000 000 кв. миль, т. е. более чем в два раза превосходящие Северную Америку, чьи центральные и северные районы насчитывают 9 000 000 кв. миль, и более чем в два раза – территорию Европы. Однако у нее нет удовлетворительных водных путей, ведущих в океан, хотя с другой стороны… она в целом пригодна для передвижения всякого рода кочевников. На запад, юг и восток от этой зоны находятся пограничные регионы, образующие широкий полумесяц и доступные для мореплавания…
   Передвижение по глади океана явилось естественным конкурентом внутриконтинентального передвижения на верблюдах и лошадях… Важнейший результат обнаружения пути в Индию вокруг мыса Доброй Надежды состоял в том, что он должен был связать западное и восточное каботажные судоходства Евро-Азии… и таким образом в некоторой степени нейтрализовать стратегическое преимущество центрального положения, занимаемого степняками, подвергнув их давлению с тыла. Революция, начатая великими мореплавателями поколения Колумба, наделила христианский мир необычайно широкой мобильностью, не достигшей, впрочем, заветного уровня. Единый и протяженный океан, окружающий разделенные и островные земли, является, безусловно, тем географическим условием, которое привело к высшей степени концентрации командования на море и во всей теории современной военно-морской стратегии и политики… Политический результат всего этого заключался в изменении отношений между Европой и Азией… Европа… поднялась над миром, дотянувшись до тридцати восьми морей либо других территорий и распространив свое влияние вокруг евроазиатских континентальных держав… На свободных землях, которые были открыты среди водных пространств, создавались новые Европы, и тем, чем были ранее для европейцев Британия и Скандинавия, теперь становятся Америка и Австралия и в некоторой степени даже транссахарская Африка, примыкавшая теперь к Евро-Азии. Британия, Канада, Соединенные Штаты, Южная Африка, Австралия и Япония являют собой своеобразное кольцо, состоящее из островных баз, предназначенных для торговли и морских сил, недосягаемых для сухопутных держав Евро-Азии.
   Тем не менее последние продолжают существовать, и известные события еще раз подчеркнули их значимость. Пока «морские» народы Западной Европы заполняли поверхность океана своими судами, направлявшимися в отдаленные земли, и тем или иным образом облагали данью жителей океанического побережья Азии, Россия организовала казаков и, выйдя из своих северных лесов, взяла под контроль степь, выставив собственных кочевников против кочевников-татар. Эпоха Тюдоров, увидевшая экспансию Западной Европы на морских просторах, лицезрела и то, как Русское государство продвигалось от Москвы в сторону Сибири. Бросок всадников через всю Азию на восток был событием, в той же самой мере чреватым политическими последствиями, как и преодоление мыса Доброй Надежды, хотя оба эти события долгое время не соотносили друг с другом… Вслед за казаками на сцене появилась Россия, спокойно расставшаяся со своим одиночеством, в котором она пребывала в лесах Севера. Другим же изменением необычайного внутреннего значения, происшедшем в Европе в прошлом столетии, была миграция русских крестьян на юг, так что если раньше сельскохозяйственные поселения заканчивались на границе с лесами, то теперь центр населения всей Европейской России лежит к югу от этой границы, посреди пшеничных полей, сменивших расположенные там и западнее степи. Именно так возник необычайно важный город Одесса, развивавшийся с чисто американской скоростью.
   Еще поколение назад казалось, что пар и Суэцкий канал увеличили мобильность морских держав в сравнении с сухопутными. Железные дороги играли, главным образом, роль придатка океанской торговли. Но теперь трансконтинентальные железные дороги изменяют положение сухопутных держав, и нигде они не работают с большей эффективностью, чем в закрытых центральных районах Евро-Азии, где на обширных просторах не встретишь ни одного подходящего бревна или камня для их постройки. Железные дороги совершают в степи невиданные чудеса, потому что они непосредственно заменили лошадь и верблюда, так что необходимая стадия развития – дорожная – здесь была пропущена… Конечно, Транссибирская магистраль по-прежнему остается единственной и далеко не безопасной линией связи, однако не закончится еще это столетие, как вся Азия покроется сетью железных дорог. Пространства на территории Российской империи и Монголии столь велики, а их потенциал в отношении населения, зерна, хлопка, топлива и металлов столь высок, что здесь несомненно разовьется… огромный экономический мир, недосягаемый для океанской торговли.
   Просматривая столь беглым взглядом основные тенденции истории, не видим ли мы воочию нечто постоянное в плане географическом? Разве не является осевым регионом в мировой политике этот обширный район Евро-Азии, недоступный судам, но доступный в древности кочевникам, который ныне должен быть покрыт сетью железных дорог? Здесь существовали и продолжают существовать условия, многообещающие и, тем не менее, ограниченные, для мобильности военных и промышленных держав. Россия заменяет Монгольскую империю. Ее давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию, Индию и Китай заменило собой исходившие из одного центра набеги степняков. В этом мире она занимает центральное стратегическое положение, которое в Европе принадлежит Германии. Она может по всем направлениям, за исключением севера, наносить, а одновременно и получать удары. Окончательное развитие ее мобильности, связанное с железными дорогами, является лишь вопросом времени. Да и никакая социальная революция не изменит ее отношения к великим географическим границам ее существования. Трезво понимая пределы своего могущества, правители России расстались с Аляской, ибо для русской политики является фактическим правилом не владеть никакими заморскими территориями, точно так же как для Британии – править на океанских просторах.
   За пределами этого осевого района существует большой внутренний полумесяц, образуемый Германией, Австрией, Турцией, Индией и Китаем, и внешний – Британия, Южная Африка, Австралия, Соединенные Штаты, Канада и Япония. При нынешнем соотношении сил осевое государство – Россия – не равносильно периферийным государствам, и здесь в качестве противовеса может выступить Франция. Только что восточной державой стали Соединенные Штаты. На баланс сил в Европе они влияют не непосредственно, а через Россию, и нет никаких сомнений в том, что они построят Панамский канал для того, чтобы сделать ресурсы Миссисипи и Атлантики поддающимися перекачке в Тихий океан. С этой точки зрения линию реального разделения между Востоком и Западом следует искать именно в Атлантике. Нарушение баланса сил в пользу осевого государства, выражающееся в его экспансии на пограничные территории Евро-Азии, позволяет использовать необъятные континентальные ресурсы для постройки флота. Благодаря этому скоро перед нашим взором явится мировая империя. Это может случиться, если Германия захочет присоединиться к России в качестве союзника. Местные комбинации держав, приведенных в равновесие, здесь значения не имеют. Я утверждаю, что с географической точки зрения они совершают нечто вроде круговращения вокруг осевого государства, которое всегда так или иначе является великим, но имеющим ограниченную мобильность по сравнению с окружающими пограничными и островными державами… В заключение необходимо заметить, что смена внутреннего контроля России каким‑то новым его видом не приведет к снижению значимости этой осевой позиции.
   Вопросы: 1. В чем, по мнению Маккиндера, заключаются геополитические особенности пространства России? 2. Каковы были последствия нашествия кочевников из Евразии для народов Центральной и Западной Европы? 3. Почему ученый «преодоление мыса Доброй Надежды» уравнивает с «броском всадников [казаков] через всю Азию на восток» и высоко оценивает строительство Транссибирской магистрали? 4. Раскройте суть геополитических категорий «осевое государство», «внутренний полумесяц», «внешний полумесяц».

   Mackinder H. J. Democratic ideals and reality: A study in the politics of reconstruction. Washington, 1996 («Демократические идеалы и реальность», впервые книга издана в 1919 г.)
   P. 106. Кто правит в Восточной Европе, тот правит сердцевиной (heartland); кто правит сердцевиной, тот командует мировым островом; кто правит мировым островом, тот правит миром. P. 111. Условия стабильности в территориальном переустройстве Восточной Европы заключаются в том, что должно быть сделано разделение на три, а не на две системы государств. Непреложной необходимостью является, чтобы существовало поле независимых государств между Германией и Россией, из которых завершенным территориальным буфером будет Польша.
   Вопрос: Оцените формулировку Маккиндера с позиций недолгого существования Версальской системы и последующего начала II-й мировой войны.

3. Германская геополитика накануне и в годы I-й мировой войны

   Германская геополитика выросла из милитаристских традиций Пруссии и II-го рейха, для которых сила была главным доводом в отношениях между государствами. При О. Бисмарке сформировалась концепция этнической Срединной Европы (Mitteleuropa) во главе с Германией. Срединным положением Германии, окруженной врагами, немецкие историки и политики объясняли ее шаги в военно-политической сфере накануне и во время мировой войны. В 1915 г. депутат рейхстага Ф. Науманн писало Mitteleuropa как сверхдержаве от Балтийского до Черного морей [7 - Науманн Ф. Срединная Европа (Mitteleuropa). Пг., 1918. С. 33.]. Проект, в отличие от пангерманских, являлся геополитическим: речь шла не об этническом единстве, а общности географической судьбы соответствующих народов.
   Основы германской геополитики заложил Ф. Ратцель, но его академические взгляды не получили известности, хотя идея жизненного пространства (Lebensraum) соответствовала экспансионистским устремлениям Германии. В книге «Антропо-география» (1882 г.) ученый впервые соединил географию и политику. В книге «Политическая география» он писал о государстве как продукте органической эволюции, укорененном в земле подобно дереву, поэтому характеристики государства определяются территорией и месторасположением. По мнению Ратцеля, государства имеют тенденцию врастать в естественно замкнутые пространства и эта тяга государств к врастанию в естественные границы будет удовлетворена лишь в пределах континентов. С помощью понятия жизненного пространства ученый доказывал, что главные экономические и политические проблемы Германии вызваны тесными границами, сдерживающими ее развитие. Центральное географическое положение Германии в Европе Ратцель оценивал и как проблему (зажатость), и как перспективу выхода из континентальной узости. Он считал необходимым передел европейских границ для восстановления нарушенной другими державами справедливости в отношении к Германии, что снимало вопрос о шовинизме и агрессии. Одновременно Ратцель признал геополитический императив России на востоке Европы. Р. Челлен развил идеи Ратцеля, сделав их понятнее и применимыми в политике. Он проанализировал три геополитических фактора, характерных для государств: расширение, территориальная монолитность, свобода передвижения. Челлен пришел к выводу, что интересы расположенной в центре Европы Германии тождественны интересам Европы в целом, даже если европейцы не осознают этого. Сознавая слабость скандинавских стран перед лицом внешней угрозы, он предлагал создать нордический союз во главе с Германией.

   Выдержки из книг Ф. Ратцеля и Р. Челлена.
   Синицкий Л. Политическая география (по Ратцелю) // Землеведение. 1899. Кн. III (впервые книга «Politische Geographie» издана в 1897 г.).
   Пограничная полоса — это действительность, а пограничная линия — отвлечение от нее… Линия политической границы является историческим фактом, но что касается этнографической границы, то изображение ее в виде линии можно объяснить лишь стремлением к краткости или грубой наглядности представления. Кажущаяся неподвижной, граница является продуктом движения. граница является периферическим выражением пространственного развития, – по форме ее можно судить и о характере движения. Преимущество больших держав – возможно кратчайшие границы – соединяется с преимуществами наибольшей отдаленности границ от сердца государства и примыкания их к естественным пределам. Задачи границ: подготовлять и обнаруживать рост или упадок области: в них концентрируется энергия роста или. на них производят натиск соседние державы. Все, что усиливает периферию за счет центра, ослабляет границу; все, что связывает периферию с центром, что ослабляет ее самостоятельность, укрепляет границу. Но так как по границе сталкиваются две периферии, то на нее всегда оказывает влияние и соседняя страна… Очень важными участками границы являются выступы ее. Хотя они и находятся под угрозой нападения, но, с другой стороны, и сами грозят нападением.
   Вопрос: Ваше мнение о взглядах Ратцеля на роль границы в истории государств.

   Kjellen R. Der Staat als Lebensform. B. – Grunewald, 1924 («Государство как форма жизни», впервые книга издана в 1916 г.).
   S. 31. Государства… S. 32. являются, подобно людям, чувствующими и мыслящими существами. Они также существуют на поверхности земли благодаря собственной жизненной силе и благодаря благоприятному стечению обстоятельств, находясь в состоянии постоянной конкуренции друг с другом, то есть борьбы за существование, и благодаря естественному отбору… S. 37. Мы видим, как они рождаются и вырастают, мы видим также, как они, подобно другим организмам, увядают и умирают. S. 38. Итак, они являются формами жизни, самыми импозантными среди всех жизненных форм на земле… S. 75. Жизнеспособные государства, чье пространство ограниченно, подчинены категорическому политическому императиву: расширить свою территорию путем колонизации, объединения или завоеваний различного рода. В таком положении была Англия, а в настоящее время находятся Япония и Германия: как мы видим, здесь имеет место не стихийный инстинкт завоевания, а естественный и необходимый рост в целях самосохранения. S. 76. Уже как физическая масса обозначает характер (вид) притягательной силы (привлекательность) большого государства для маленьких. подобный феномен поражает в отношениях России в отношении Азии и также некоторых славянских малых народов в Европе; в противоположность западноевропейским государствам физическая привлекательность ее низким культурным уровнем. S. 81. малые государства или вытесняются на периферию, или сохраняются в пограничных районах, или исчезают. S. 82. Такой естественно необходимый ход развития имеет место, разумеется, по ту сторону справедливости и несправедливости. S. 87. Это естественная сторона принципа географической индивидуальности.
   Вопрос: Какую роль, по мнению Челлена, играют параметры государств в их развитии?

4. Германская геополитика в 1920-1930-е гг

   Идеи Ратцеля и Челлена получили новое звучание после поражения Германии. Условия Версальского договора вызвали у немцев чувство национального унижения, что использовали правые силы для проведения реваншистской пропаганды. Геополитическую концепцию для побежденной Германии путем синтеза идей Ратцеля, Челлена, Маккиндера и собственной теории создал Хаусхофер. До войны он был военным атташе в Японии, много путешествовал по Азии, что побудило его к изучению больших пространств. Войну Хаусхофер закончил в чине генерал-майора, адъютантом у него был Р. Гесс – будущий секретарь А. Гитлера (потом его заместитель в НСДАП). С 1919 г. профессор Хаусхофер преподавал географию в Мюнхенском университете, а Гесс возглавил студенческую нацистскую организацию университета. После Мюнхенского путча Хаусхофер навестил Гесса в тюрьме и познакомился там с Гитлером, подарив ему книгу Ратцеля «Политическая география». С этого времени начинается противоречивое сотрудничество Хаусхофера с нацистами. Во всяком случае, в книге «Mein Kampf» Гитлер пишет уже о борьбе не за границы, а – за пространства. Сам Хаусхофер подчеркивал, что геополитика – искусство возможного и существует вдали от узколобой партийной догматики. Целью геополитики профессор считал обеспечение и расширение жизненного пространства государства.
   До прихода НСДАП к власти связь между геополитикой и нацистской идеологией оставалась скрытой, но затем геополитика была скомпрометирована нацистами, использовавшими ее для развязывания мировой войны. Нацисты превратили геополитику в краеугольный камень воспитания, сделав ее обязательным предметом в университетах; газеты, журналы, радио широко использовали понятие геополитика и производные от него термины. Гитлер негативно оценивал видение геополитики Хаусхофером, поэтому ученый не принимал участия в определении политики нацистов, а информацию получал от сына, который сотрудничал с Гессом и министерством иностранных дел. Но деятельность нацистов вызывала у Хаусхоферов все большее неприятие и толкала их в сторону оппозиции к гитлеровскому режиму.
   Новизна идей Хаусхофера как геополитика проявилась в создании теории континентального блока. Исходным ее пунктом являлась враждебность к Великобритании, которую ученый считал своего рода морским пауком. Он питал также ненависть к США: «американцы – это единственный народ на земле, на который я смотрю с глубокой ненавистью, как смотрят на фальшивое, жрущее, ханжеское, бесстыдное хищное животное» [8 - Цит. по: Михайлов Т. А. Указ. соч. С. 89.]. Хаусхофер обосновал в своих работах необходимость сближения Германии и России. По его мнению, период геополитического землеустройства не закончился с мировой войной, а начался. Ученый разработал доктрину, суть которой сводилась к необходимости создания континентального блока, или оси: Берлин – Москва‑Токио. Хаусхофер развил идеи Бисмарка, ратовавшего за русско-германское сотрудничество и предупреждавшего Запад об опасностях любых действий против России. Для борьбы с морскими державами ученый разработал концепцию большого пространства, считая, что англо-американскую экспансию вдоль параллелей надо побороть сопротивлением вдоль меридианов.
   Геостратегическая деятельность Хаусхофера была направлена к одной цели – образовать единый блок против Великобритании, которую он считал основным врагом Германии, а в России видел союзника, хотя и не питал к ней особых симпатий, считая Россию сферой германского влияния. Но ученый понимал значимость геополитического положения России: Транссибирскую магистраль и транссибирские воздушные пути Хаусхофер назвал свободным от англосаксонского влияния маршрутом (внутренняя линия), дававшим выход к открытому океану. Изучая русскую историю, Хаусхофер считал освоение Дальнего Востока большим по значимости событием для России, чем выход к Балтике. Он видел в движении к морю – не самоцель, а способ достичь и освоить континенты. Слабость морских держав, по словам Хаусхофера, заключалась том, что они осваивали береговую линию, а не континент в целом. Исправив эту ошибку, Германия, но вместе с Россией, могла достичь превосходства над Англией. Руководящим принципом германской геополитики должно было стать, по мнению Хаусхофера, признание: ни континентальная, ни морская сила поодиночке никогда не создадут мировую державу, но ее образование зависит от комбинации двух факторов.
   Внешнеполитические успехи нацистов в 1933–1939 гг. объясняются комплексом причин, но следует отметить и профессионализм Хаусхофера, оказавшего некоторое влияние на формирование внешней политики Германии. Советско-германский пакт от 23 августа 1939 г. профессор рассматривал как историческое достижение на пути к завоеванию рейхом мирового господства. После его подписания ученый работал над завершением создания евразийского блока и осуществления в нем геополитического доминирования Германии. Надежду у Хаусхофера вызвало предложение Гитлера Сталину о присоединении СССР к подписанному 27 сентября 1940 г. Тройственному пакту. Часть немецких дипломатов во главе с германским послом в Москве В. фон Шуленбургом также стремилась к созданию континентального блока с участием СССР. Геополитическая интуиция Сталина была близка конструкциям Хаусхофера. Но надежды ученого не сбылись, в частности, из-за столкновения геополитических интересов Германии и СССР в Юго-Восточной Европе. В ноябре 1940 г. Гитлер сообщил Гессу о намерении напасть на СССР. Хаусхофер пытался предотвратить гибельный ход событий, но когда ему стало ясно, что война против СССР неизбежна, он хотел не допустить хотя бы войны на два фронта, приняв участие в организации полета Гесса в Англию.

   Выдержки из работ К. Хаусхофера.
   Хаусхофер К. Границы в их географическом и политическом значении // О геополитике. Работы разных лет. М., 2001 (впервые книга издана в 1927 г.).
   Что означает современное правовое понятие политико-географического кондоминиума для наблюдения за жизнью границы?… Саар, Рейнская область, Данциг (Гданьск), Мемель (Клайпеда), Верхняя Силезия уже стали или были замаскированными кондоминиумами, каковыми ныне являются Маньчжурия, Монголия, Тибет… Сахалин, Курильские острова… здесь налицо один очень значительный, выросший из опыта и эмпирики традиции и международного права вопрос, подвешенное состояние, при котором более упорная правовая воля часто определяет в конечном счете и более тонкое решение о биологически благоприятном местоположении. Именно проблема, насколько далеко идет фактическое отношение кондоминиума в вопросах имперских, земельных, расовых и экономических границ, наиболее актуальна. В сущности это вопрос о существовании целого большого пограничного пояса Промежуточной Европы между Внутренней Европой и северо-азиатским пространством Советов, где полностью отсутствуют многие неестественные жизненные формы, действительные условия самостоятельной государственной жизни в естественном жизненном пространстве. Но и в Европе, где вместо восемнадцати государственных сообществ стало двадцать восемь, в то время как жизненное пространство не расширилось, а сузилось, быть может, однажды скажут: «Go get you home, you fragments» («Отправляйтесь домой, огрызки»), если эти новые образования нужны не более как политические инструменты. Как возникают ныне границы кондоминиума, можно показать, скажем, на примере украинско-польской границы, внутригерманской таможенной границы, линии Керзона между Советами и Польшей. вновь возникшего вопроса о Вильно.
   Вопросы: 1. Раскройте понятие политико-географического кондоминиума на конкретных примерах. 2. Какие геополитические факторы, по мнению Хаусхофера, обусловили шаткость Версальской системы и необходимость сближения Германии с Россией.

   Хаусхофер К. Континентальный блок. Центральная Европа, Евразия, Япония // О геополитике. Работы разных лет. М., 2001 (2-е издание, 1941 г.).
   Важнейшим промежуточным звеном в этой большой политике была Россия. Здесь был главный носитель замыслов, имевший немецкие корни, Витте – создатель Транссибирской железной дороги, один из выдающихся русских министров финансов. Во время войны он ратовал за сепаратный мир с Германией и затем в 1915 г. умер или был умерщвлен при загадочных обстоятельствах. В России всегда существовало направление, понимавшее пользу и возможности германо-русско-японского сотрудничества. И когда после войны Брокдорф-Ранцау захотел вновь ухватиться за нить и я был причастен к этому, то с русской стороны такую линию распознали две личности, с которыми и пытались готовить для нее почву. надо было переломить в себе многое, желая сблизить политические интересы японцев и русских в поисках благоразумного пограничного урегулирования и через него обеспечить свободный тыл на других направлениях политической деятельности.
   Можно построить очень смелые конструкции из стали, если их фундамент устойчив и надежен. Такая конструкция, естественно, обладает в условиях мировой бури совсем иной прочностью – если к тому же под нее будет подведен солидный фундамент, подобный новым мостам, сооружаемым нашим дорожным ведомством, представляя собой надежный блок, охватывающий пространство от Балтийского и Черного морей до Тихого океана. Японский государственный деятель Гото говорил мне: «Вспомните о русской тройке. В ней над санями вы видите большую дуговую упряжь с бубенцами, а в центре идет крепкий, норовистый и вспыльчивый конь, выкладывающийся больше всех, но справа и слева бегут две лошади, которые сдерживают коня посредине, и такая тройка в состоянии ехать». Заглянув в атлас Старого Света, мы отмечаем, что такую тройку образуют три окраинных моря. Одно из них, политически очень близкое к нам именно сейчас, – Балтийское море. второе, гораздо более выгодное его сопредельным владельцам, чем нам Балтийское море, – Японское море; и третье, которым завладела Италия, – замкнутая с юга Адриатика. Все эти окраинные моря расположены перед важнейшими для России выходами в открытое море.
   Восстановление треугольника Берлин – Рим‑Токио 27 сентября 1940 г. проложило ясную дорогу на более высоком уровне. К тому же если бы удалось смело согнутую дугу треугольника Берлин – Рим‑Токио привести к обоюдной выгоде в соответствие с солидным массивом пространства и изобилием сырья в Советском Союзе и таким образом придать этому треугольнику неприступную глубину «хинтерланда» и устойчивость, тогда все старания «третьих держав». были бы исчерпаны, что уже прогнозировал. Маккиндер; Евразия и западная часть Тихого океана могли бы освободиться от англосаксонской опеки и достичь действительного самоопределения. Такое рассуждение должно было раскрывать всем участникам их. геополитические точки зрения. Затемнение путей, ведущих к этому, было главной целью британской и французской пропаганды в области культуры и экономики. По той причине, что последним завершающим итогом враждебной Европе насильственной политики ее западных держав могло также стать их самоизгнание из Азии.
   Вопрос: 1. Кто (какие «личности»), по Вашему мнению, выступали в СССР за германо-русско-японское сотрудничество? 2. Какими геополитическими факторами Хаусхофер обосновал необходимость блока Берлин – Москва‑Токио.

III. Геополитические взгляды в Российской империи

1. Истоки русской геополитики

   Обоснование интересов России в Европе и Азии дали российские ученые, государственные и общественные деятели. У истоков русской геополитики, стоял, в частности близкий к славянофилам, философ Н. Я. Данилевский. Он был предвестником изучения геополитических проблем на основе цивилизационного подхода, считая европейскую цивилизацию германо-романской, а не общечеловеческой. Ученый доказывал это на примере России. Философ и писатель К. Н. Леонтьев также отделял Россию от Запада, указывая на туранский элемент в русском национальном характере. Но, в отличие от Данилевского, он отвергал не западную культуру как таковую, а в первую очередь ее обуржуазивание и демократизацию. Феодально-аристократическую Европу Леонтьев оценивал позитивно.

   Выдержки из работ Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева.
   Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991 (впервые книга издана в 1871 г.).

   Если бы Россия, освободив Европу, предоставила отчасти восстановленную Наполеоном Польшу ее прежней участи, то есть разделу между Австрией и Пруссией, а в вознаграждение своих. заслуг потребовала для себя восточной Галиции, частью которой – Тарнопольским округом – в то время уже владела, то осталась бы на той же почве, на которой стояла при Екатерине, и никто ни в чем не мог бы ее упрекнуть. Россия получила бы значительно меньше по пространству, не многим меньше по народонаселению, но зато. увеличила бы число своих подданных не враждебным польским элементом, а настоящим русским народом.
   Когда очертания материков стали хорошо известны, отделение Африки от Европы и Азии действительно подтвердилось; разделение же Азии от Европы оказалось несостоятельным, но такова уже сила привычки. стали отыскивать разные граничные черты, вместо того чтоб отбросить оказавшееся несостоятельным деление. Итак, принадлежит ли Россия к Европе?… В сущности… Европы вовсе никакой нет, а есть западный полуостров Азии, вначале менее резко от нее отличающийся, чем другие азиатские полуострова, а к оконечности постепенно все более и более дробящийся.
   Каждое из европейских государств в том или другом случае извлекает известную пользу от системы равновесия, на Россию оно никакого полезного влияния не оказывает и оказывать не может. Наоборот, всякое сколько‑нибудь значительное нарушение равновесия непременно нарушает безопасность европейских государств, вредит их влиянию, их свободе действий. Усиление Пруссии угрожает Франции, Австрии. и Англии; усиление Франции заставит опасаться Пруссию, Англию и даже Италию; усиление Австрии. противно интересам Пруссии, Италии. Франции. Усиление Италии не согласуется с выгодами Австрии и Франции. Все эти державы, следовательно, заинтересованы, так или иначе, в сохранении равновесия, за исключением самого нарушителя в каждом данном случае. Напротив того, никакое усиление любого европейского государства нисколько не опасно для России, не вредит само по себе ее интересам, если не нарушает каких‑либо особенных ее выгод. Пусть увеличится Пруссия до всевозможных пределов. – все еще будет ей далеко не под силу выходить против России один на один. Другое дело, если бы Пруссия овладела славяно-австрийскими землями; но это было бы вредно для России не нарушением политического равновесия, а тем нравственным ущербом, который был бы ей нанесен подчинением славянского элемента немецкому, из-под которого он начал выбиваться. Итак, полезная для Европы система политического равновесия не только совершенно бесполезна для России, но еще и нарушение ее чьим бы то ни было преобладанием (столь вредное для европейских государств) для России совершенно безвредно. Нам необходимо… отрешиться от мысли о какой бы то ни было солидарности с европейскими интересами. приобрести совершенную свободу действия, полную возможность соединяться с каждым европейским государством под единственным условием, чтобы такой союз был нам выгоден.
   Вопрос: Какое влияние, по мнению Данилевского, имела для России система политического равновесия (баланса сил) в Европе?

   Леонтьев К. Н. Восток, Россия и славянство // Собр. соч. Т. 5. М., 1912.
   Бессознательное назначение России не было и не будет чисто славянским. Оно уже потому и не могло быть таковым, что чисто славянского. ничего до сих пор у славян и не было. Назначение России еще и потому не может быть односторонне славянским, что сама Россия давно уже не чисто славянская держава. В самом характере русского народа есть очень сильные и важные черты, которые гораздо больше напоминают турок, татар и других азиатцев…. чем южных и западных славян. В нас больше лени, больше фатализма….покорности властям, больше распущенности, добродушия, безумной отваги, непостоянства…. наклонности к религиозному мистицизму… Можно. сказать про Россию странную вещь, что она есть нация из всех славянских наций самая неславянская и в то же время самая славянская. Она самая неславянская, потому что по истории своей, по составу (… по крови), по психическому и умственному строю она от всех других славян очень отличная. Она же… самая славянская из всех; не потому только, что она призвана стать политически во главе славян, но и потому, что у нее и существует уже. многое такое, что не свойственно было до сих пор ни европейцам, ни азиатцам, ни Западу, ни Востоку.
   Вопрос: Можно ли назвать Леонтьева предтечей евразийцев? (Дайте ответ, прочитав последующие выдержки из работ евразийцев).
   В целом, на рубеже XIX‑XX вв. определились три направления геополитической мысли: государственно-прагматическое, военно-стратегическое, политико-географическое.

2. Государственно-прагматическое и военно-стратегическое направления

   Государственно-прагматическое направление решало социально-экономические проблемы с учетом евроазиатского положения России. У его истоков стоял С. Ю. Витте, выступавший одновременно за Континентальный союз России, Франции и Германии в Европе. В целом, правящая бюрократия России пришла к мнению о том, что национальным интересам страны отвечают сложившиеся границы и возлагала надежды на укрепление западных рубежей империи путем сотрудничества с другими континентальными державами. Но франко-германский антагонизм и русско-германские противоречия преодолеть не удалось. Впрочем, были и видные сторонники геополитической экспансии России. А среди публицистов можно выделить И. И. Дусинского, который, развивая концепцию Данилевского, пытался определить национальные задачи внешней политики России с геополитических позиций.
   Основателем военно-стратегического направления был военный министр Д. А. Милютин, изложивший в работах по военной географии и статистике методику геополитического исследования, которым занимались генералы и офицеры Генштаба на территории Евразии. Своего рода геополитическим препятствием политике Англии в Центральной Азии стал генерал Н. М. Пржевальский. Начальник Главного штаба российских ВС и профессор Академии Генштаба, генерал Н. Н. Обручев видел геополитические приоритеты России в укреплении ее западных рубежей. Поскольку Восточная Пруссия и Восточная Галиция стали плацдармами Германии и Австро-Венгрии, то Царство Польское утратило стратегическое значение и Обручев предлагал новый раздел Польши, который уменьшил бы число поляков в России и спрямил бы ее западную границу.
   Видным геополитиком стал А. Е. Снесарев, служивший после окончания Академии Генштаба в Туркестане. Он исследовал Афганистан и Северную Индию, издал несколько книг. Снесарев стал, как и Пржевальский, геополитическим фактором настолько, что Англия решилась на военный поход в Тибет после того, как сумела с помощью интриг убрать офицера из Туркестана в Генштаб. Борьба с британской глобальной политикой была смыслом жизни Снесарева, что нашло отражение в его книге «Англо-русское соглашение 1907 г.». В мировую войну он командовал дивизиями, вышел в генерал-лейтенанты, а после Корниловского мятежа солдаты выбрали его командиром корпуса – случай редкий. В феврале 1918 г. Снесарев поступил на службу в Красную Армию, в частности, командовал Западной армией. Он организовал стратегическую разведку в Европе, а в 1919 г. полгода провел в Туркестане: в Индии сложилась революционная ситуация, шла англо-афганская война. Снесарев формировал армию для похода в Индию, организовал снабжение афганцев. Наступление Деникина на Москву сорвало план индийского похода, но был заключен договор с Афганистаном. После окончания Гражданской войны Снесарев стал начальником Академии Генштаба, но в 1921 г. этот пост занял М. Н. Тухачевский. Ученый руководил кафедрами Академии, организовал Институт востоковедения, писал книги. Но в 1929 г. в рамках возглавленной Тухачевским кампании по борьбе с буржуазными военспецами в РККА Снесарев был арестован и 8 лет провел в подвалах Лубянки. Его освободили после казни Тухачевского, но здоровье было подорвано и Снесарев вскоре умер в кругу семьи. Геополитику было запретили как прислужницу германского фашизма, но с началом мировой войны кафедру военной географии в Академии восстановили. Определенные традиции милютинской школы сохранились.

   Выдержки из служебной записки Н. Н. Обручева и книги И. И. Дусинского.
   Первая наша забота – стоять твердо в Европе. Так считал крупный военный ученый, профессор Академии Генерального штаба Н. Н. Обручев // Источник. 1994. № 6. Записка «Основные исторические вопросы России и наша готовность к их решению» (1885 г.).
   В Европе… исторические судьбы России зависят от двух вопросов, Польского и Восточного, которые… сливаются в один вопрос славянский… Польский вопрос самый жгучий и страшный для нашего бытия. В нем западные соседи России имеют наиболее удобное орудие к ее поражению. центр [Польского вопроса]… в Галиции… Галиция представляет ныне в уменьшенном виде всю прежнюю Польшу, с ее панами и евреями, распоряжающимися русским народом как быдлом, с ее иезуитами. преследующими православие. мы должны сокрушить Галицийско-польский вертеп. Единственным же к тому средством может служить лишь раздел Галиции и воссоединение остатков кровного русского народа Прикарпатья с остальной Русью. Едва ли Россия много потеряет, допустив. 4-й передел Польши. Масса поляков в наших пределах несколько уменьшилась бы… Западная граница наша значительно спрямилась бы и упершись в Карпаты приобрела бы такую силу, что могла бы устоять против всей Европы… По поводу передела западной границы нельзя здесь не припомнить, что в 1807 г. при заключении Тильзитского мира, Наполеон I предлагал ИМПЕРАТОРУ АЛЕКСАНДРУ I присоединить к России устье Немана… АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ отказался от уступаемой этой частицы Литовской территории. Но каким образом на Венском конгрессе… русские дипломаты пренебрегли Неманской границей?… они… увлеклись сохранением территории Царства Польского а Россию лишили на Северо-Западе естественной ее границы. Ради этой же идеи была уступлена и Австрийцам часть Юго-Восточной Галиции…., доставшаяся нам в 1809 году.
   Вопрос: Каковы, по мнению Обручева, должны быть геополитически выгодные для России западные границы?

   Дусинский И. И. Геополитика России. М., 2003 (впервые книга издана в 1910 г.).
   Каковы же должны быть… конкретные задачи внешней национальной политики России? Бросив беглый взгляд на карту Российской Империи, увидим, что в одних местах наша граница соприкасается с густо населенными иноплеменными народами высококультурными странами, а в других – с обширными, совершенно пустынными или полупустынными территориями… Территории эти, не представляющие ныне, в силу своих естественных и культурных условий, большой ценности, должны со временем приобрести огромное экономическое и политико-стратегическое значение и стать источником большой силы для обладающего ими государства… эти территории входят в сферу естественного влияния России и отделяют нашу родину от ее ближайших начертанных природою границ… Подобрать свободные или полусвободные территории, лежащие у наших азиатских границ, – такова первая крупная задача нашей внешней политики… вторая национальная задача нашей активной внешней политики – предоставление русскому государству возможно более удобных естественных границ. Характер границы, ее протяжение и особенно ее качество имеют огромное значение в жизни всякого народно-государственного организма.
   Третья великая задача национальной внешней политики России, касающаяся моря, состоит в следующем: мы должны сохранить и использовать надлежащим образом имеющиеся у нас непосредственные выходы в океан и занять прочное оборонительное положение на глубоко врезывающихся в наш материк внутренних морях – посредством ли приобретения входа в них (как в Черном море) или посредством вполне достаточного и надежного обеспечения нашей береговой линии (как в Балтийском). Наша задача во внутренних морях, таким образом, по существу вполне оборонительная… Если же когда‑либо нашей родине удастся и самой стать великой морской державой… тогда исходной точкой активной морской политики России станет не одно из европейских внутренних морей, а наше тихоокеанское побережье и, главным образом… Петропавловский порт на Камчатке…
   С. 158. четвертая основная задача национальной внешней политики России может быть сформулирована следующим образом. В отношении к соседним с нами народно-государственным организмам наша политика, исходя из верной и обоснованной оценки их положения и стремлений, должна либо привязать их к России узами полного доверия и устойчивой дружбы, либо обезвредить посредством дипломатического или вооруженного воздействия, которое имело бы целью либо направить их усилия в сторону, для нас безразличную, либо повести к значительному ослаблению или даже полному уничтожению этих враждебных нам сил.
   Вопрос: Насколько соответствуют задачи внешней национальной политики России, выдвинутые Дусинским, современному геополитическому положению Российской Федерации?

3. Политико-географическое направление

   Одним из основателей политико-географического направления был географ В. П. Семенов-Тян-Шанский, пытавшийся рассмотреть пространство России с позиций антропогеографии. В 1912 г. он выступил с докладом в Отделении физической географии, в котором предложил свое видение геополитического могущества России. Ученый сформулировал три формы территориальных систем политического могущества: кольцеобразную (владения замыкаются в кольцо, как государства Средиземноморья), клочкообразно-колониальную (Португалия, Испания, Голландия, Великобритания), от моря до моря, или континентальную (Древняя Персия, Россия, США). Он разобрал минусы континентального положения России, для исправления которых выдвинул идею о колонизационных базах как генераторах и гарантах ее территориально-политического могущества (Урал, Западная Сибирь, Алтай, Прибайкалье, Туркестан). Одновременно ученый заметил: «Границы наших губерний и областей ниже всякой критики с географической точки зрения» – и отрицал «мысли о федеративном устройстве России, которое было бы для нее безусловно гибельно в смысле могущественного владения». После Октябрьской революции Семенов-Тян-Шанский работал профессором страноведения географического факультета Ленинградского университета. Его теорию не признали, но реальностью стали созданные на Урале и в Сибири «колонизационные базы», обеспечившие геополитическую прочность СССР в период мировой и «холодной» войн.

   Выдержки из очерка В. П. Семенова-Тян-Шанского.
   Семенов-Тян-Шанский В. П. О могущественном территориальном владении применительно к России. Очерк по политической географии // Геополитика: Антология. М., 2006 (очерк опубликован в 1915 г.).
   С. 740. Главным недостатком системы «от моря до моря» является следующий. При громадной протяженности такой системы в широтном направлении, всегда с того конца, откуда началась колонизация, находится гораздо более густо населенная и экономически более развитая территория, чем на противоположном конце. В наших же условиях колонизация имеет вид постепенно суживающегося, зазубренного меча, тончающего и слабеющего на своем восточном конце, вклинившегося между суровыми в климатическом отношении территориями севера Азии и исконными землями самого обширного государства желтой расы. При всяком столкновении с внешними врагами (а таковые как раз и имеются на нашем материке в виде многомиллионной желтой расы) очень легко обрубить конец такого меча. Правда, сопротивление по мере дальнейшего обрубания, будет расти в геометрической прогрессии, но ведь и обрубки только одного конца вполне достаточно для того, чтобы уничтожить всю суть системы «от моря до моря».
   Единственным серьезным средством для успешной борьбы в условиях растянутой государственной территории является неотложное доведение географического центра такой территории по возможности до одинаковой или близкой степени густоты населения и экономического развития с западным коренным концом государства, до возможного выравнения их. Тогда крайняя восточная часть приблизится сама собой на несколько тысяч верст к сильной количеством населения и культурной средней части государства и, опираясь на такого своего непосредственного соседа, гораздо успешнее сможет выдержать борьбу с внешним врагом. В таких условиях защита нашего Дальнего Востока, по степени своей успешной выполнимости, может уравняться с защитой нами, например, Польши или Финляндии…
   Все это приводит к тому, чтобы окончательно изменить наше обычное географическое представление о Российской Империи, искусственно делящейся Уральским хребтом на совершенно неравные по площади Европейскую и Азиатскую части. Нам, более чем кому‑либо на свете, не следует различать Европы от Азии, а напротив, стараться соединять ее в одно географическое целое, в противовес выдвигавшейся от времени до времени желтой расой доктрине «Азия для азиатов». Эта доктрина логически совершенно несостоятельна уже потому, что географические границы Азии совершенно искусственны и неопределенны и что Евразийский материк населен спокон веков двумя различными, равноправными по своему историческому развитию расами, которые можно различать только по цвету кожи, но не как «азиатов» и «европейцев»…
   Следует выделить на пространстве между Волгой и Енисеем от Ледовитого океана до самых южных граней государства особую культурно-экономическую единицу в виде Русской Евразии, не считать ее никоим образом за окраину, а говорить о ней уже как о коренной и равноправной во всем русской земле, как мы привыкли говорить об Европейской России. Оказывается, что такая часть Российской Империи вполне может быть географически построена, при желании, по тому же культурно-экономическому типу, к которому мы исторически привыкли в Европейской России, может, следовательно, стать настолько же прочной, в понятиях политических соседей, страной, как и Европейская Россия.
   Каким же образом можно для укрепления системы «от моря до моря» сдвинуть культурно-экономический центр государства ближе к истинному географическому его центру? Для этого есть два способа: один – очень радикальный, – это тот, которому следовал Петр Великий, перенеся столицу из Москвы на устья Невы к шведам. В данном случае, следуя этому способу, пришлось бы перенести столицу России в Екатеринбург на Урале… Но есть другой способ, вполне применимый и ныне, хотя он и ведет свои корни от очень далеких времен.
   Во всяком государстве, в том числе и в России, есть, так сказать, культурно-экономические колонизационные базы в числе нескольких. Эти очаги, посылая свои лучи во все стороны, поддерживают настоящим образом прочность государственной территории и способствуют более равномерному ее заселению и культурно-экономическому развитию. Если мы взглянем на Европейскую Россию, то заметим четыре таких чисто русских базы на ее пространстве, возникших в разные времена. Первая база – Галицкая и Киево-Черниговская земля, вторая – Новгородско-Петроградская земля, третья – Московская и четвертая – Средневолжская…
   С. 742. Только благодаря этим четырем базам, давшим возможность твердо укрепиться до самых берегов четырех морей, Европейская Россия и представляет ту культурно-экономическую массу, которая позволила ей стать в ряды великих держав мира. Есть ли географические основы для развития таких же баз в наших азиатских владениях? Несомненно, есть, но для того чтобы устроить и использовать эти базы, придется отрешиться от многих давно вкоренившихся в нас предрассудков и иметь мужество пожертвовать многим ради действительного осуществления идеи «от моря до моря». Для этого наши старые четыре базы должны отрешиться в значительной мере от своих монопольных привычек в торгово-промышленном отношении, основать на первое время местные промышленные филиалы в наших азиатских базах, дать им вовремя экономическую независимость, развить там действительно культурные центры. Где могут развиться такие колонизационные базы?… Это будут в русской Евразии – Урал и Алтай с горной частью Енисейской губ., в среднеазиатских владениях – горный Туркестан с Семиречьем и в Восточной Сибири – Кругобайкалье. Промежутки между ними, как, например: плоская равнина Западной Сибири, Киргизская степь, страна между Енисеем и Байкалом и др., могут быть заполнены. торгово-промышленными полосами.
   Вопросы: 1. Какие меры предлагает Семенов-Тян-Шанский для ликвидации неудобств положения континентальной системы России. 2. В чем, по мнению ученого, состоит значение «колонизационных баз» для будущего России?

IV. Евразийская геополитическая концепция

   Революционные события в России подорвали традиционное геополитическое мышление. В российской эмиграции 19201930-х гг. появилось новое геополитическое течение – евразийство. Прямых предшественников евразийцев отыскать нелегко, они избрали новый путь. Начало евразийству положила книга Н. С. Трубецкого «Европа и человечество» (София, 1920 г.). Ученый быстро нашел единомышленников, которые, как и он, исходили из непримиримой противоположности Востока и Запада. В 1921 г. они издали в Софии сборник «Исход к Востоку», в котором авторы излагали основные принципы нового движения. Вскоре центр евразийства переместился в Прагу, а затем – в Париж. Евразийцами были историк Г. В. Вернадский, историк и философ Л. П. Карсавин, историк и православный богослов Г. В. Флоровский, другие видные ученые. Подлинным же геополитиком являлся П. Н. Савицкий.
   В чем была новизна евразийства? Поскольку надежды славянофилов на славян не осуществились, евразийцы обратили взор на народы, населявшие Российскую империю, так как русские, по их мнению, легко ассимилировали восточную культуру. Евразийцы прямым предшественником Московского государства считали не Киевскую Русь, а монгольскую державу: Киевская Русь включала 1/20 современной российской территории, а империя Чингисхана почти соответствовала Российской империи, которая и стала таковой, овладев наследием чингизидов. Большинство русских эмигрантов восприняло эти тезисы как вызов. До этого татарское иго считалось самой трагической главой русской истории. Евразия практически не имеет выходов к мировому океану, но ее огромные размеры и колоссальные природные ресурсы подталкивают Евразию к осознанию экономической самодостаточности, автаркии. Пространственно-экономическая обособленность формирует особый этнический и культурный тип, сближающийся как с азиатским, так и с европейским типами, но не совпадающий с ними. Критики евразийства отрицали евразийскую геополитику, но не нападали на его этногенетическую сторону, поскольку на историю России действительно наложили неизгладимый отпечаток два начала: духовно-культурный византийский и государственно-военный монгольский. С 1990-х гг. евразийство переживает своего рода ренессанс.

   Выдержки из произведений Г. В. Вернадского, П. Н. Савицкого, Н. С. Трубецкого.
   Вернадский Г. В. Русская история. М., 2001.
   C. 10. В XVIII и XIX веках германские и русские географы ввели чисто произвольное деление России на две части – так называемую Европейскую Россию и Азиатскую Россию. Это представление не только не обосновано и не оправдано исторически, – оно вводит в заблуждение и географически. Ведь согласно этой теории Уральские горы являются восточным пределом Европейской России. Однако самое поверхностное рассмотрение показывает, что Урал не служит естественной границей и не может быть таковой. Никто не может изменить тот факт, что географически Европейская и Азиатская России едины. По обе стороны Урала находятся те же самые зоны тундры, лесов и степей, сыгравшие одинаково важную роль в C. 11. развитии русского народа. Урал по своей топографической и геологической специфике в действительности не разделяет страну, а тесно связывает восточную и западную части России в единую… Евроазиатскую Россию. Россию мы рассматриваем как географическое единство – Евразию… В моем употреблении термин «Евразия» выражает не неопределенную социо-историческую комбинацию Европы и Азии, а громадную специфическую область земного шара в центре континента… обширные пространства Евразии были заняты русскими в ходе длительного исторического процесса. Когда русский народ впервые появился на исторической арене в период между III и IX веками, он занимал только западный угол Евразии к северу от Черного моря. Из этой небольшой территории, двигаясь на восток,… русские поселенцы к 1650 г. достигли берегов Тихого океана… C. 12. Фундаментальная необходимость, которая направила русский народ на восток, кроется глубоко в истории, ее не свести в какой‑то параграф. Это совсем не «империализм» и не проявление мелких политических честолюбий российских государственных деятелей. В конечном счете, может быть, это необоримая логика географии, которая лежит в основе всей истории…
   Все цивилизации являются в некоторой степени результатом географических факторов, но история не дает более наглядного примера влияния географии на культуру, чем историческое развитие русского народа… Евразия четко делится на четыре зоны. Две из них, занимающие центральное положение, – леса на севере и степи, раскинувшиеся ниже их на юге, – развили две доминанты культурной модели, на которой основывается русская цивилизация… степи представляли собой обширные открытые пространства. Конные наездники легко странствовали по ним, и временами там образовывались громадные государства, базировавшиеся на их кочевом образе жизни. Роль, сыгранная в истории кочевниками, заслуживает особого разбора. Слишком часто культурный уровень кочевников представляется как неизменно низкий, а их участие в становлении современного общества‑как негативное. Конечно, такое обобщение неверно. Культурный уровень кочевников, подобно всем другим, не был постоянным и абсолютным… Монгольские племена являются удачным примером. Их история отчетливо демонстрирует значительный прогресс в политических и социальных формах и организациях в период между XII и XIII столетиями… Итак, будет хорошо, если мы запомним, что «кочевничество» – не определение качества, а описательный термин, обозначающий тип цивилизации, но не характеризующий состояние развития.
   Вопрос: Каково соотношение понятий Евразия и Россия по Вернадскому?

   Савицкий П. Н. Географические и геополитические основы евразийства // Континент Евразия. М., 1997.
   С. 295. Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться «срединным государством»… Европа для России есть не более чем полуостров Старого материка, лежащий к западу от ее границ. Сама Россия на этом материке занимает основное его пространство, его торс. С. 296. Россия-Евразия есть центр Старого Света. Устраните этот центр – и все остальные его части… превращаются как бы в «рассыпанную храмину».
   Этот мир, лежащий к востоку от границ Европы и к северу от «классической» Азии, есть то звено, которое спаивает в единство их все. С. 297. По сравнению с русским «торсом», Европа и Азия одинаково представляют собою окраину Старого Света. Причем Европой, с русско-евразийской точки зрения, является, по сказанному, все, что лежит к западу от русской границы, а Азией – все то, что лежит к югу и юго-востоку от нее. Сама же Россия есть ни Азия, ни Европа – таков геополитический тезис евразийцев. И потому нет «Европейской» и «Азиатской» России, а есть части ее, лежащие к западу и к востоку от Урала. Россия не есть ни Азия, ни Европа, но представляет собой особый географический мир. С. 301. Природа евразийского мира минимально благоприятна для разного рода «сепаратизмов» – будь то политических, культурных или экономических. «Мозаически-дробное» строение Европы и Азии содействует возникновению небольших замкнутых, обособленных мирков. Здесь есть материальные предпосылки для существования малых государств. Совсем иное дело в Евразии. Широко выкроенная сфера «флагоподобного» расположения зон не содействует ничему подобному. Бесконечные равнины приучают к широте горизонта, к размаху геополитических комбинаций. человек находился тут в постоянной миграции, непрерывно меняя свое место обитания. Этнические и культурные элементы пребывали в интенсивном взаимодействии. С. 302. над Евразией веет дух. «братства народов». здесь нет «высших» и «низших» рас.
   Вопросы: 1. Почему Россия имеет больше оснований называться «срединным государством», чем Китай? 2. Почему природа евразийского мира минимально благоприятна для «сепаратизмов»?

   Трубецкой Н. С. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока // Наследие Чингисхана. М., 2000.
   С. 223. взгляд, по которому основа русского государства была заложена в так называемой Киевской Руси, вряд ли может быть признан правильным. То государство, или та группа мелких… княжеств, которых объединяют под именем Киевской Руси, совершенно не совпадает с тем русским государством, которое мы в настоящее время считаем своим отечеством. Киевская Русь была группой княжеств, управляемых князьями варяжской династии и расположенных в бассейне трех рек, которые почти непрерывной линией соединяют Балтийское море с Черным, и начальная летопись совершенно точно определяет географическую сущность этого государства как «путь из Варяг в Греки». Площадь этой Киевской Руси не составляла и двадцатой доли общей площади той России, в которой родились все мы. Киевская Русь не только не была по территории своей тождественна хотя бы с так называемой Европейской Россией, но даже не являлась на территории этой Европейской России самой значительной единицей в политическом или хозяйственном отношении. Государства Хозарское (в низовьях Волги и на Дону) и Болгарское (в среднем течении Волги и по Каме), существовавшие одновременно с Киевскою Русью, были хозяйственно и политически едва ли не значительнее ее. Государство (политическое или хозяйственное) на территории Европейской России в те времена было невозможно ни для одного из этих оседлых, привязанных к тому или иному речному бассейну государств, ибо на пути к Черному и Каспийскому морям лежала широкая полоса степи, а по ней кочевали воинственные кочевники, которых никто вполне подчинить себе не мог и которые делали невозможным всякое стремление оседлых государств к господству и расширению. Потому‑то из Киевской Руси и не могло развиться никакого мощного государства, и представление о том, будто бы позднейшее русское государство есть продолжение Киевской Руси, в корне неправильно. Киевская Русь не могла ни расширять своей территории, ни увеличивать свою внутреннюю государственную мощь, ибо будучи естественно прикреплена к известной речной системе, она в то же время не могла вполне овладеть всей этой системой до конца; нижняя, самая важная часть этой системы, пролегающая по степи, оставалась всегда под ударами степных кочевников, печенегов, половцев и проч…. Всякое государство жизнеспособно лишь тогда, когда может осуществлять те задачи, которые ставит ему географическая природа его территории. Географически заданием Киевской Руси было осуществление товарообмена между Балтийским и Черным морями; задание это в силу указанных выше причин было невыполнимо, и потому Киевская Русь была нежизнеспособна, а всякий нежизнеспособный организм разлагается… ясно, что не только фактически из Киевской Руси не возникла современная Россия, но что это было даже и исторически невозможно. Между Киевскою Русью и той Россией, которую мы теперь считаем своей родиной, общим является имя «Русь», но географическое и хозяйственно-политическое содержание этого имени совершенно различно…
   Спросим же словами древнего летописца: «Откуда есть пошьла Русьская земля и како Русская земля стала есть?» – и постараемся ответить на этот вопрос, вкладывая в понятие Русская земля новое, современное географическое, хозяйственное и политическое содержание… почти вся территория современного СССР некогда составляла часть монгольской монархии, основанной великим Чингисханом. Некоторые части прежней императорской России, присоединенные в послепетровскую эпоху: Финляндия, Польша, Балтийские провинции, – в монархию Чингисхана не входили; но они и отпали от России, так как исторической, естественной государственной связи у них с Россией не было. Другие области, случайно не входившие в состав монгольской монархии, но, естественно, по своей географической или этнографической природе связанные с этой монархией и присоединенные к прежней России, удержались в СССР, и если некоторые из них (например, Бессарабия, польские кресы) теперь отторгнуты, то это есть явление временное, и рано или поздно природа возьмет свое. Присоединение к СССР Хивы и Бухары, сохранявших призрачную самостоятельность при последних русских императорах и провозглашение советской республики в Монголии являются продолжением и укреплением исторической связи России с монархией Чингисхана… в исторической перспективе то современное государство, которое можно называть и Россией и СССР (дело не в названии), есть часть великой монгольской монархии, основанной Чингисханом. Однако между Россией и монархией Чингисхана все же нельзя поставить знака равенства. В монархию великого монгольского завоевателя и его ближайших потомков входила почти вся Азия, а между тем, как бы ни распространялось влияние России на Китай, Персию, Афганистан, все эти страны все‑таки не входят в Россию, и, если бы Россия присоединила их к себе, она изменила бы в корне свое историческое лицо. В исторической преемственности Россия не есть вся монархия Чингисхана, а лишь основное ядро этой монархии. Ядро это определяется особыми географическими признаками…
   Географически территория России как основного ядра монгольской монархии может быть определена следующей схемой. Существует длинная, более или менее непрерывная полоса безлесных равнин и плоскогорий, тянущаяся почти от Тихого океана до устьев Дуная. Эту полосу можно назвать системой степи. С севера она окаймлена широкой полосой лесов, за которой идет полоса тундр. С юга система степи окаймлена горными хребтами. Таким образом, имеются четыре тянущиеся с запада на восток параллельные полосы: тундровая, лесная, степная, горная. В меридиональном направлении, т. е. с севера на юг или с юга на север, вся эта система четырех полос пересекается системами больших рек. Такова сущность внутреннего географического строения рассматриваемой географической области. Внешние очертания ее характеризуются отсутствием выхода к открытому морю и отсутствием той изорванности береговой линии, которая так типична, с одной стороны, для Западной и Средней Европы, с другой, – для Восточной и Южной Азии. Наконец, в отношении климатическом вся рассматриваемая область отличается как от Европы, так и от собственно Азии целым рядом признаков, которые можно объединить под выражением «континентальность климата»: резкое различие между температурой зимы и лета, особое направление изотерм и ветров и т. д. Все это, вместе взятое, позволяет отделять рассматриваемую область от собственно Европы и собственно Азии и считать ее особым материком, особой частью света, которую в отличие от Европы и Азии можно назвать Евразией. Население этой части света неоднородно и принадлежит к различным расам. Между русским, с одной стороны, и бурятом или самоедом – с другой, различие очень велико. Но характерно, что между этими крайними точками существует целая непрерывная цепь промежуточных переходных звеньев. В отношении внешнего антропологического типа лица и строения тела нет резкой разницы между великорусом и мордвином или зырянином; но от зырянина и мордвина опять‑таки нет резкого перехода к черемису или вотяку; по типу волжско‑камские финны (мордва, вотяки, черемисы) близко сходны с волжскими тюрками (чувашами, татарами, мещеряками); татарский тип так же постепенно переходит к типу башкир и киргизов, от которых путем таких же постепенных переходов приходим к типу собственно монголов, калмыков и бурят.
   Таким образом, вся Евразия в вышеупомянутом смысле этого слова представляет собой географически и антропологически некое единое целое. Наличие в этом целом таких разнообразных по своему природному и хозяйственному характеру частей, как леса, степи и горы, и существование между этими частями естественной географической связи позволяет рассматривать всю Евразию как до известной степени самодовлеющую хозяйственную область. Благодаря всему этому Евразия по самой своей природе оказывается исторически предназначенной для составления государственного единства. Государственное объединение Евразии было с самого начала исторической необходимостью. Но в то же время сама природа Евразии указывала и на способ этого объединения. С точки зрения древнейших времен путями сообщения могли служить только реки и степи: горы и леса с этой точки зрения были неудобны, а тундра вообще не может идти в расчет как область слишком неблагоприятная для развития какой бы то ни было человеческой деятельности. Мы уже видели, что системы больших рек на территории Евразии идут большей частью в меридиональном направлении, тогда как система степей проходит через всю Евразию с востока на запад. При этом речных систем много, а система степи в принципе одна. Отсюда следует, что путь сообщения между востоком и западом – один, а путей сообщения между севером и югом – несколько, причем все эти (речные) дороги между югом и севером пересекают и (степную) дорогу между востоком и западом. С точки зрения исторической задачи государственного объединения Евразии отсюда вытекает следующий важный факт: всякий народ, овладевший той или иной речной системой, оказывался господином только одной определенной части Евразии; народ же, овладевший системой степи, оказывался господином всей Евразии, так как, господствуя над протекающими через степь отрезками всех речных систем, он тем самым подчинял себе и каждую из этих речных систем в ее целом. Итак, объединить всю Евразию могло только государство, овладевшее всей системой степи.
   Первоначально на территории Евразии наблюдались, с одной стороны, племена и государства речные, с оседлым бытовым укладом, и, с другой стороны, племена степные, в бытовом отношении кочевнические. Между реками и степью должна была неминуемо завязаться борьба, которая и проходит красной нитью через всю древнейшую историю, притом не только Киевской Руси, но и других речных государств Евразии, например царства Хазарского и Хорезма. Вначале кочевники были не объединены, делились на множество племен, из которых каждое держалось только одного определенного участка степи и только иногда забиралось в соседний участок, в каковом случае начиналась борьба между двумя соседними кочевыми племенами. Благодаря этому речные государства могли еще довольно успешно бороться со степняками. Правда, самое существование постоянной угрозы кочевнических набегов на оседлые речные поселения и вечная опасность перерыва торгового сообщения по реке делали невозможным нормальное развитие речных государств. Но государства эти все же существовали и боролись с кочевниками, хотя и не с полным успехом.
   Положение резко изменилось, когда Чингисхан подчинил себе все кочевые племена евразийских степей и превратил евразийскую степную систему в одно сплошное кочевническое государство с прочной военной организацией. Перед такой силой ничто устоять не могло. Все государственные образования на территории Евразии должны были утратить свою самостоятельность и поступить в подчинение владыке степей. Таким образом, Чингисхану удалось выполнить историческую задачу, поставленную самой природой Евразии, – задачу государственного объединения всей этой части света. Он выполнил эту задачу так, как только и можно было ее выполнить, – объединив под своей властью степь, а через степь и всю остальную Евразию. Но Чингисхан, как сказано выше, подчинил себе не только всю Евразию, но и почти всю Азию. Однако, если, завоевывая Евразию и государственно ее объединяя, Чингисхан совершал дело исторически необходимое и осуществлял вполне реальную, самой природой поставленную историческую задачу, завоевание частей собственно Азии являлось исторически вовсе не необходимым… только в Евразии он выступил как осуществитель исторической миссии, как созидатель и организатор исторически ценного здания. И потому‑то, желая определить историческую сущность русского государства как государства, распространяющегося на всю или почти на всю территорию Евразии, мы обозначили это государство как основное ядро монархии Чингисхана. Евразия представляет собой некую географически, этнологически и экономически цельную, единую систему, государственное объединение которой было исторически необходимо. Чингисхан впервые осуществил это объединение, и после него сознание необходимости такого единства проникло во все части Евразии, хотя не всегда было одинаково ясным. С течением времени единство это стало нарушаться. Русское государство инстинктивно стремилось и стремится воссоздать это нарушенное единство и потому является наследником, преемником, продолжателем исторического дела Чингисхана.
   Вопросы: 1. Какое, по мнению Трубецкого, геополитическое образование – Киевская Русь или Монгольская империя – легло в основу Российского государства и почему? 2. В чем заключается географическое, политическое и экономическое единство Евразии?

V. Современная геополитика США

   После окончания II-й мировой войны ученые США пересмотрели основы классической геополитики, найдя ей применение в новых условиях. С развитием научно-технической революции изменилось военно-стратегическое положение государств, повысилась значимость океанического пространства. Современная геополитика США (атлантизм) учитывает развитие информационных технологий, средств массовых коммуникаций, процессы глобализации. Модель морской силы превратилась в официальную политику США. Распад СССР и конец «холодной войны» привели к двум направлениям в атлантизме. Неоатлантизм предрекает продолжение традиционной конфронтации с хартлендом и образование новых евразийских блоков, которые станут, по мнению С. Хантингтона, очагами противостояния с Западом. Г. Киссинджер также предупреждает американскую администрацию о бесперспективности имперского пути. Мондиализм вещает о неизбежности планетарной интеграции и перехода к основанной на либеральной демократии цивилизации. История, по мнению Ф. Фукуямы, закончилась вместе с геополитическим противостоянием. Неомондиалистом можно назвать и З. Бжезинского, который считает, что США должны охватить Россию по периметру ее границ системой стран-сателлитов и поставить под свой контроль Евразию.

   Выдержки из произведений З. Бжезинского, Г. Киссинджера.
   Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и ее геостратегические императивы. М., 1999.
   С. 230. Для США пришло время выработать и применять комплексную, всеобъемлющую и долгосрочную геостратегию по отношению ко всей Евразии. Эта необходимость вытекает из взаимодействия двух фундаментальных реальностей: Америка в настоящее время является единственной супердержавой, а Евразия – центральной ареной мира. Следовательно, изменение в соотношении сил на Евразийском континенте будет иметь решающее значение для мирового главенства Америки, а также для ее исторического наследия. Американское мировое первенство уникально по своим масштабам и характеру. Это гегемония нового типа, которая отражает многие из черт, присущих американской демократической системе: она плюралистична, проницаема и гибка. Эта гегемония формировалась менее одного столетия, и основным ее геополитическим проявлением выступает беспрецедентная роль Америки на Евразийском континенте.
   Каким образом Соединенные Штаты управляют главными геостратегическими фигурами на евразийской шахматной доске и расставляют их, а также как они руководят ключевыми геополитическими центрами Евразии, имеет жизненно важное значение для длительной и стабильной ведущей роли Америки в мире. В Европе основными действующими лицами останутся Франция и Германия, и главная задача Америки будет заключаться в укреплении и расширении существующего демократического плацдарма на западной окраине Евразии. На Дальнем Востоке Евразии, вероятнее всего, центральную роль все больше и больше будет играть Китай, и у Америки не будет политического опорного пункта на Азиатском материке до тех пор, пока не будет достигнут геостратегический консенсус между нею и Китаем. В центре Евразии пространство между расширяющейся Европой и приобретающим влияние на региональном уровне Китаем будет оставаться «черной дырой» в геополитическом плане. пока в России не завершится внутренняя борьба вокруг вопроса о ее постимперском самоопределении, в то время как регион, расположенный к югу от России, – «Евразийские Балканы» – угрожает превратиться в котел этнических конфликтов и великодержавного соперничества.
   С. 234. Отправным пунктом для проведения необходимой политики должно быть трезвое осознание трех беспрецедентных условий, которые в настоящее время определяют геополитическое состояние мировых дел: 1) впервые в истории одно государство является действительно мировой державой; 2) государством, превосходящим все другие в мировом масштабе, является не евразийское государство и 3) центральная арена мира – Евразия – находится под превалирующим влиянием неевразийской державы. Однако всеобъемлющая и скоординированная геостратегия в отношении Евразии должна опираться на признание границ эффективного влияния Америки и неизбежное сужение с течением времени рамок этого влияния. сам масштаб и разнообразие Евразии, равно как потенциальные возможности некоторых из ее государств, ограничивают глубину американского влияния и степень контроля за ходом событий.
   В краткосрочной перспективе Америка заинтересована укрепить и сохранить существующий геополитический плюрализм на карте Евразии. Эта задача предполагает поощрение возможных действий и манипуляций, с тем, чтобы предотвратить появление враждебной коалиции, которая попыталась бы бросить вызов ведущей роли Америки, не говоря уже о маловероятной возможности, когда какое‑либо государство попыталось бы сделать это. В среднесрочной перспективе вышеупомянутое постепенно должно уступить место вопросу, при решении которого больший акцент делается на появлении все более важных и в стратегическом плане совместимых партнеров, которые под руководством Америки могли бы помочь в создании трансъевразийской системы безопасности, объединяющей большее число стран. И, наконец, в долгосрочной перспективе все вышесказанное должно постепенно привести к образованию мирового центра по-настоящему совместной политической ответственности.
   С. 237. Расширение НАТО и ЕС может служить средством для обретения Европой начинающего ослабевать чувства своего значительного предназначения, в то время как происходит укрепление – с выгодой как для Америки, так и Европы‑демократических позиций, завоеванных в результате успешного окончания холодной войны. Ставкой в этих усилиях являются отнюдь не долгосрочные отношения с самой Европой. Новая Европа все еще приобретает форму, и если эта новая Европа останется в геополитическом плане частью «евроатлантического» пространства, то расширение НАТО станет необходимым. Кроме того, неосуществление расширения НАТО теперь, когда уже взяты обязательства, может разрушить концепцию расширения Европы и деморализовать страны Центральной Европы. Это может даже привести к возрождению скрытых или угасающих геополитических устремлений России в Центральной Европе.
   Действительно, провал направляемых Америкой усилий по расширению НАТО может возродить даже более амбициозные желания России. Пока еще не очевидно, что российская политическая элита разделяет стремление Европы к сильному и длительному американскому политическому и военному присутствию. Если выбор необходимо сделать между более крупной евроатлантической системой и улучшением отношений с Россией, то первое для Америки должно стоять несравнимо выше. По этой причине любое сближение с Россией по вопросу расширения НАТО не должно вести к фактическому превращению России в принимающего решения члена альянса, что тем самым принижало бы особый евроатлантический характер НАТО, в то же время низводя до положения второсортных стран вновь принятые в альянс государства. Это открыло бы для России возможность возобновить свои попытки не только вернуть утраченное влияние в Центральной Европе, но и использовать свое присутствие в НАТО для того, чтобы сыграть на американо-европейских разногласиях для ослабления роли Америки в Европе.
   Кроме того, очень важно, поскольку Центральная Европа войдет в НАТО, чтобы гарантии безопасности, данные России в отношении региона, действительно были взаимными и, таким образом, взаимоуспокаивающими. Запрет на развертывание войск НАТО и ядерного оружия на территории новых членов альянса может быть важным фактором для устранения законных волнений России, однако ему должны соответствовать равноценные российские гарантии, касающиеся демилитаризации таящего в себе потенциальную угрозу выступающего района Калининграда и ограничения развертывания крупных воинских формирований вблизи границ возможных будущих членов НАТО и ЕС. В то время как все вновь обретшие независимость западные соседи России хотят иметь с ней стабильные и конструктивные отношения, факт остается фактом: они продолжают опасаться ее по исторически понятным причинам. Следовательно, появление равноправного договора НАТО/ЕС с Россией приветствовалось бы всеми европейцами как свидетельство того, что Россия, наконец, делает долгожданный после развала империи выбор в пользу Европы.
   Роль, которую в долгосрочном плане будет играть Россия в Евразии в значительной степени зависит от исторического выбора, который должна сделать Россия, возможно еще в ходе нынешнего десятилетия, относительно собственного самоопределения. Даже при том, что Европа и Китай расширяют зоны своего регионального влияния, Россия несет ответственность за крупнейшую в мире долю недвижимости. Эта доля охватывает 10 часовых поясов, и ее размеры в 2 раза превышают площадь
   США или Китая, перекрывая в этом отношении даже расширенную Европу. Следовательно, потеря территорий не является главной проблемой для России. Скорее огромная Россия должна прямо признать и сделать нужные выводы из того факта, что и Европа, и Китай уже являются более могучими в экономическом плане и что, помимо этого, существует опасность, что Китай обойдет Россию на пути модернизации общества.
   В этой ситуации российской политической верхушке следует понять, что для России задачей первостепенной важности является модернизация собственного общества, а не тщетные попытки вернуть былой статус мировой державы. Ввиду колоссальных размеров и неоднородности страны децентрализованная политическая система на основе рыночной экономики скорее всего высвободила бы творческий потенциал народа России и ее богатые природные ресурсы. В свою очередь, такая, в большей степени децентрализованная, Россия была бы не столь восприимчива к призывам объединиться в империю. России, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы Европейская часть России, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче развивать более тесные экономические связи с Европой, с новыми государствами Центральной Азии и с Востоком, что тем самым ускорило бы развитие самой России. Каждый из этих трех членов конфедерации имел бы более широкие возможности для использования местного творческого потенциала, на протяжении веков подавлявшегося тяжелой рукой московской бюрократии. Россия с большей вероятностью предпочтет Европу возврату империи, если США успешно реализуют вторую важную часть своей стратегии в отношении России, то есть усилят преобладающие на постсоветском пространстве тенденции геополитического плюрализма.
   Вопросы: 1. Почему для США необходима долгосрочная геостратегия в отношении Евразии? 2. Почему России нет места в НАТО? 3. Какие факторы, по мнению Бжезинского, благоприятствуют децентрализации России?

   Бжезинский З. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М., 2005.
   С. 62. Начиная с последнего десятилетия XX в. центральной проблемой безопасности, вызывающей наибольшую обеспокоенность в мире, стал конфликтный потенциал Евразии. Юго-Восточная оконечность Евразии представляет собой арену опасных этнических и религиозных межгосударственных войн, средоточие экстремистских режимов, рвущихся заполучить оружие массового поражения, место возникновения наиболее фанатичных мировоззрений и воинственных движений, с которыми кое‑какие государства могут однажды поделиться своими вооружениями. Здесь сосредоточены более половины жителей планеты (включая оба самых населенных государства) и приблизительно +три четверти мирового населения, страдающего от бедности; именно этот регион является главным генератором демографического взрыва на планете и важнейшим источником миграционных процессов, уже порождающих трудности и чреватых еще большим ростом международной напряженности. На протяжении четырех десятилетий «холодной войны» фундаментальный геостратегический вызов для Америки заключался в том, что враждебная идеологическая сила, контролировавшая около двух третей Евразийского мегаконтинента, могла бы распространить свое господство и на остальную его часть. Евразия являлась и гигантской ареной этого соревнования, и главной ставкой в борьбе, ибо именно на ее просторах расположено большинство наиболее динамичных и политически амбициозных государств мира, а также два из трех самых высокоразвитых в экономическом отношении региона Земли – Западная Европа и Дальний Восток. Полное главенство во всей Евразии было бы равносильно мировому господству.
   С. 65. 11 сентября 2001 г. является эпохальным событием в истории политики, основанной на факторе силы. Спровоцированные этим актом процессы привели к милитаризации внешней политики США, ускорили переориентацию России на Запад, создали постепенно углубляющиеся трещины в отношениях между Америкой и Европой, обострили недуги американской экономики и вызвали изменение традиционных американских представлений о гражданских правах.
   С. 137. Хотя сам Кремль выказывал расположение к Западу еще до 11 сентября, события этого дня помогли оправдать его позицию в обстановке критики со стороны тех представителей российской политической элиты, которые считали правительство чересчур уступчивым по отношению к напористой Америке. Стратегическое решение президента Путина проистекало из реалистичных геополитических расчетов: в условиях возвышения Китая на Востоке. нарастающей враждебности со стороны 300 с лишним миллионов мусульман на Юге… экономической слабости самой России и переживаемого ею демографического кризиса. у России. нет выбора. Соперничать с Америкой было бы бесполезно, а заключить союз с Китаем означало бы подчиниться ему. совершенно невероятно, чтобы в ближайшем будущем. Россия стала членом НАТО. Ей потребуется время, чтобы построить общество, отвечающее предъявляемым к членам организации демократическим критериям, но есть и другие препятствия: свойственная России ностальгическая гордыня и ее традиционная склонность к секретности. Нынешнюю политическую элиту страны слишком больно задевает мысль о том, что прием России в НАТО зависит теперь от голосования ее прежних вассалов – балтийских государств. А российским генералам было бы тяжело стерпеть необходимость допускать натовских контролеров и экспертов к изучению российских военных бюджетов и инспекции вооружений. И все же в более отдаленной перспективе Россия, возможно, уразумеет, что присоединение к НАТО упрочит безопасность ее границ, в особенности на Дальнем Востоке, где российское население стремительно редеет. А в какой‑то момент, в зависимости от эволюции Китая, крепнущее сотрудничество России с НАТО по вопросам, касающимся различных конкретных угроз глобальной безопасности (как предусмотрено Советом Россия – НАТО), могло бы заложить фундамент для построения трансъевразийской системы безопасности, которая простиралась бы на значительную часть континента, охватывая даже Китай. Калининградская область Российской Федерации вскоре окажется целиком в кольце территории членов НАТО и ЕС. Особые договоренности по поводу Калининграда. могли бы стать прологом к окружению России (на началах сотрудничества) расширяющимся евроатлантическим сообществом.
   С. 139. Кремль, несомненно, надеялся, что сближение с Америкой – особенно Америкой, контуженной ударами 11 сентября. принесет ему материальные и геополитические выгоды. Предполагалось, что согласие с США усилит позиции России в диалоге с Китаем, поможет привлечь инвестиции для возрождения российской экономики, укрепить влияние России в пределах ее бывшей империи и, к тому же, втянуть Соединенные Штаты в затяжной конфликт с мусульманским миром, который отвлечет враждебные помыслы исламских сил от России. Однако, невзирая на подобные прагматические расчеты, сближение с Америкой подразумевало готовность очутиться в одной упряжке с ней, причем слабая сторона была обречена оказаться гораздо более прочно скованной, нежели сильная.
   Таким образом, сделанный Россией и единственно доступный для нее выбор, пусть даже продиктованный тактическими мотивами, предоставил Западу стратегический шанс. Он создал предпосылки для прогрессирующей геополитической экспансии западного сообщества все дальше и дальше вглубь Евразии. Расширение уз между Западом и Россией открыло для проникновения Запада, и в первую очередь Америки, в некогда заповедную зону российского «ближнего зарубежья». Но, в конечном счете, у России просто не остается альтернативы, если она желает сберечь ценнейшее из своих территориальных владений. Неисчислимые природные богатства Сибири – вот что сулит России наиболее радужные перспективы, а без западной помощи Россия не может быть всецело уверена в сохранении своего суверенитета над этой землей.
   Соответственно, транснациональные усилия по развитию и заселению Сибири способны стимулировать подлинное сближение между Европой и Россией. Для европейцев Сибирь могла бы обернуться тем, чем Аляска и Калифорния, вместе взятые, стали в свое время для американцев: источником огромных богатств, полем выгодного приложения капиталов, своего рода «эльдорадо» для самых предприимчивых поселенцев. Чтобы удержать Сибирь, России понадобится помощь; ей не под силу одолеть эту задачу самостоятельно в условиях переживаемого ею демографического спада и новых тенденций в соседнем Китае. Благодаря масштабному европейскому присутствию Сибирь могла бы со временем превратиться в общеевразийское достояние, использование которого происходило бы на многосторонней основе. и открыло бы перед пресыщенным европейским обществом увлекательную перспективу покорения «новых рубежей».
   Учитывая отсутствие в России глубоко укоренившейся демократической политической культуры, сохраняющиеся у значительной части ее политической элиты имперские амбиции и авторитарные наклонности российских властных структур, серьезные отступления назад здесь все еще возможны. По-прежнему не исключена вероятность поворота к националистической диктатуре. Сотрудничеству с Россией должны сопутствовать одновременные усилия по укреплению геополитического плюрализма в пределах ее бывшего имперского пространства, которые поставят непреодолимый заслон любым попыткам восстановить империю. Так что НАТО и ЕС следует сделать все для включения новых независимых постсоветских государств. Включение со временем в евроатлантическую систему России в качестве нормального европейского государства среднего ранга. позволило бы заложить гораздо более прочную и всеобъемлющую основу для улаживания нарастающих конфликтов в западно– и центральноазиатской части Мировых Балкан.
   Вопросы: 1. Какие факторы, по мнению Бжезинского, усилили для США после 11 сентября 2001 г. необходимость долгосрочной геостратегии в отношении Евразии? 2. Почему для России в ближайшем будущем по-прежнему нет места в НАТО? 3. Какие обстоятельства, по мнению Бжезинского, благоприятствуют проникновению Запада в Сибирь?

   Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? К дипломатии для XXI века. М., 2002.
   С. 41. Первой проблемой, к которой следует обратиться, – это вопрос о том, зачем нужно оживление атлантического партнерства. Несмотря на то, что очевидной и объединяющей всех угрозы сейчас не существует, геополитика как составная часть международных отношений никуда не исчезла. НАТО по-прежнему остается инструментом защиты от нового российского империализма. Без Соединенных Штатов Европа осталась бы простым полуостровным образованием, даже заложником Евразии, втянутым в водоворот евразийских конфликтов. Без Америки у Германии не было бы якоря, который сдерживал бы ее националистические импульсы (даже в качестве члена Европейского Союза); как Германия, так и Россия подверглись бы искушению рассматривать друг друга в качестве наилучших объектов своей внешней политики.
   В то же время и Соединенные Штаты, отторгнутые от Европы, оказались бы в геополитическом смысле островом вдали от берегов Евразии, чем‑то вроде Великобритании XIX века в сравнении с Европой. В отношении Европы им пришлось бы осуществлять стратегию баланса сил, традиционно ими отвергаемую. У Америки нет ни средств, ни возможностей для такой политики, и принятие подобной концепции потребовало бы огромной психологической ломки и перестройки всего государственного организма.
   Вопрос: Почему в XXI в., по мнению Киссинджера, необходимо геополитическое единство США и стран Европейского Союза?

VI. Россия в системе геополитических координат конца XX – начала XXI вв. Геополитическая роль Сибири

   На формирование внешней политики Российской Федерации влияют следующие процессы: 1. Расширение НАТО. 2. Усиление роли США в Евразии. 3. Углубление европейской интеграции. 4. Дрейф бывших советских республик к Западу. 5. Противоречивые отношения России с США, НАТО, ЕС. В новой системе геополитических координат возможны различные сценарии геополитической роли России: 1. Младший партнер США (этот вариант провалился в начале 1990-х гг.). 2. Дистанциирование от США, НАТО, ЕС; попытка стать центром притяжения недовольных Западом (Венесуэла, Иран и др.), но в данном сценарии отсутствует перспектива. 3. Синтетический вариант – развитие отношений с Западом, но самостоятельная игра в других регионах, что ведет к зигзагам внешней политики. Пока Россия существует как сердцевинная земля, смена режима и государственного строя не ведет к победе Запада, поскольку в северной полусфере остается евразийская брешь (Сибирь). Будущее России зависит, останется ли Сибирь географическим пространством или станет новым российским рубежом. Беды России связаны с ее давней европейской ориентацией, слабым освоением Сибири и Дальнего Востока, перенапряжением СССР в конце 1980 – начале 1990-х гг. Нужна внутренняя геополитика – развитие регионов, особенно Сибири, Урала, Дальнего Востока. Современная Россия осуществляет стратегическое партнерство с ведущими державами, но в последнее время эти отношения ухудшились; сохраняется недоверие между Россией, с одной стороны, бывшими социалистическими странами и некоторыми бывшими советскими республиками, с другой. В результате на планете наступает эпоха «холодного мира» и не исключена новая «холодная война». Поэтому анализ историко-геополитического наследия крайне важен для верного определения внешней политики современной России.
   О данных проблемах пишут многие российские геополитики. В качестве примера автор-составитель пособия взял две концепции. Для А. Г. Дугина – представителя неоевразийского направления – характерны антиатлантические взгляды и приверженность классической геополитике. По мнению Дугина, несмотря на все проблемы, доминирующей силой в Евразии станет Россия. Философ В. Л. Цымбурский дистанциируется от неоевразийцев и российских либералов-западников. Он выдвигает теорию Великого Лимитрофа, к которому относит Восточную Европу, Кавказ, Центральную Азию. Великий Лимитроф, по мнению Цымбурского, отделяет Россию от романо-германской Западной Европы, арабо-иранского Среднего и Ближнего Востока, Индии и Китая. Особое внимание ученый обращает на возросшую геополитическую роль Юго-Западной Сибири.

   Выдержки из работ А. Г. Дугина, В. Л. Цымбурского.
   Дугин А. Основы геополитики // Геополитика: Антология. М., 2006.
   С. 884. Геополитика – это одна из нескольких базовых дисциплин, позволяющих адекватно сформулировать международную и военную доктрину государства наряду с другими, не менее важными дисциплинами… Одним из насущнейших геополитических требований России является «собирание Империи». Как бы мы ни относились к «социализму», СССР, Восточному блоку, странам Варшавского договора и т. д., как бы ни оценивали политическую и культурную реальность одной из двух сверхдержав, с геополитической точки зрения существование Восточного блока было однозначно позитивным фактором для возможного евразийского объединения, для континентальной интеграции и суверенитета нашего Большого Пространства.
   Именно геополитическая логика заставила бельгийского теоретика Жана Тириара говорить о необходимости создания «Евро-советской империи от Владивостока до Дублина». Только Восточный блок мог стать основой объединения Евразии в империю, хотя разделение Европы и непоследовательность советской политики в Азии были серьезными препятствиями для осуществления этой цели. По мнению многих современных геополитиков, распад СССР был в значительной мере обусловлен именно его стратегической уязвимостью на западных и восточных рубежах – США… не допустили континентальной интеграции и способствовали распаду самого Восточного блока. Конец двуполярного мира – это стратегический удар по Евразии, удар по континентализму…
   Императив геополитического и стратегического суверенитета России заключается в том, чтобы не только восстановить утраченные регионы «ближнего зарубежья», не только возобновить союзнические отношения со странами Восточной Европы, но и в том, чтобы включить в новый евразийский стратегический блок государства континентального Запада… и континентального Востока…
   С. 885. Если Россия немедленно не начнет воссоздавать Большое Пространство, т. е. возвращать в сферу своего стратегического, политического и экономического влияния временно утраченные евразийские просторы, она ввергнет в катастрофу и саму себя, и все народы, проживающие на «Мировом Острове». Если Россия выберет какой‑то иной путь. континентальную миссию Heartland начнут брать на себя новые державы или блоки государств. Это совершенно неизбежно, т. к. контроль над континентом немыслим без контроля над пространством «географической оси Истории». Либо Китай предпримет отчаянный бросок на Север – в Казахстан и Восточную Сибирь, либо Срединная Европа двинется на западно-русские земли – Украину, Белоруссию, западную Великороссию, либо исламский блок постарается интегрировать Среднюю Азию, Поволжье и Приуралье. Этой новой континентальной интеграции избежать невозможно, т. к. сама геополитическая карта планеты противится ее однополярной, атлантистской ориентации. В геополитике вполне правомочен сакральный закон – «свято место пусто не бывает».
   С. 886. Развал Советской Империи, хрупкость и государственная несостоятельность новых политических образований на ее территории (включая РФ) заставляют искать более конкретную категорию для понимания «русских национальных интересов». Единственной органичной, естественной, исторически укорененной реальностью в этом вопросе может быть только русский народ… Русский народ и есть сегодня Россия, но не как ясно очерченное государство, а как геополитическая потенция, реальная и конкретная, с одной стороны, но еще не определившая свою новую государственную структуру – ни ее идеологию, ни ее территориальные пределы, ни ее социально-политическое устройство.
   Тем не менее «потенциальная Россия» сегодня имеет гораздо больше фиксированных характеристик, нежели эфемерные РФ или СНГ. Эти характеристики связаны напрямую с той цивилизационной миссией, в осуществлении которой состоит смысл бытия русского народа. Во-первых, русский народ (= Россия), без сомнения, ответственен за контроль над северно-восточными регионами Евразии… Во-вторых, русский народ (= Россия) наделен особым типом религиозности и культуры, которые резко отличаются от католико-протестантского Запада и от той постхристианской цивилизации, которая там развилась. В качестве культурной и геополитической антитезы России следует брать именно «Запад» как целое, а не просто одну из составляющих его стран… Русский универсализм, фундамент русской цивилизации, радикально отличается от Запада во всех основных моментах. В некотором смысле, это две конкурирующие, взаимоисключающие друг друга модели, противоположные полюса. Следовательно, стратегические интересы русского народа должны быть ориентированы антизападно… В-третьих, русский народ (= Россия) никогда не ставил своей целью создание моноэтнического, расово однородного государства. Миссия русских имела универсальный характер, и именно поэтому русский народ планомерно шел в истории к созданию Империи, границы постоянно расширялись, охватывая все больший и больший конгломерат народов, культур, религии, территорий, регионов. Считать планомерный и ярко выраженный «экспансионизм» русских исторической случайностью абсурдно. Этот «экспансионизм» составляет неотъемлемую часть исторического бытия русского народа и тесно сопряжен с качеством его цивилизационной миссии… В-четвертых, русский народ (= Россия) исходит в своем бытии из еще более глобальной, «сотериологической» перспективы, которая в пределе имеет общепланетарное значение. Речь идет не о безграничном расширении «жизненного пространства» русских, но об утверждении особого «русского» типа мировоззрения…
   С. 888. Россия никогда не была аналогом тех «государств-наций», которые характерны для Европы нового времени… «Государство-нация» основывается на административном единстве и бюрократическом централизме, которые и формируют политическую общность… С. 889. В русской истории «государства-нации» так и не возникло. Когда в Европе начиная с XVIII в. стала укореняться именно эта модель, Россия отчаянно сопротивлялась ей любыми путями. Царистский режим стремился сохранить максимально нетронутым именно имперскую структуру, хотя некоторые уступки европейскому образцу делались постоянно. Несмотря на проевропейские петровские реформы, Российская империя сохраняла и теократические элементы и аристократический принцип…
   Лишь в начале XX в. Россия вплотную подошла к реализации «государства-нации» по европейскому образцу. Однако и на этот раз процесс был сорван революционным всплеском, вобравшим в себя (пусть неосознанно) глубинный национальный протест против такого типа государственного устройства, в котором не было бы места проявлению духовной народной миссии. За модернистической риторикой большевизма русские смутно распознали свои собственные эсхатологические идеалы‑торжество Идеи, Справедливости, Правды. Советское государство воспринималось народом как строительство «Новой Империи», «царства Света», «обители духа». Трагизм и фанатизм большевистских катаклизмов был вызван именно «идеальностью» задачи, а отнюдь не неспособностью к более «гуманной» и менее затратной организации людских ресурсов.
   СССР не стал «государством-нацией», он был продолжателем сугубо имперских национальных традиций, облеченных в экстравагантные внешние формы… Советская Империя, как и любая политическая конструкция, знала три этапа – «революционный этап» построения уникальной системы (Ленин – юность), стабильный этап укрепления и расширения державы (Сталин – зрелость) и этап развала и одряхления (Брежнев – старость). Причем именно позднебрежневский период породил политико-администстративную структуру, ближе всего напоминающую бюрократический централизм типичного «государства-нации»…
   С. 892. Русский народ со своей цивилизационной и геополитической миссией традиционно являлся (и является) серьезной преградой для повсеместного распространения на планете сугубо либеральной модели западного образца. И царистский, и советский режимы, повинуясь неумолимой национальной логике, препятствовали культурно-политической экспансии Запада на Восток и особенно вглубь евразийского континента. Причем серьезность геополитического противостояния всегда отражалась в том, что Россия федерировала в себе и вокруг себя разные страны и народы в мощный стратегический имперский блок. Именно в качестве континентальной Империи Россия участвовала в мировой политике и отстаивала свои национальные и цивилизационные интересы… после распада СССР Запад стремится навязать России другую геополитическую функцию, превратить Россию в такую политическую структуру, которая была бы неспособна напрямую участвовать в мировой политике… Именно исходя из такой насущной потребности Запада России была предложена роль «региональной державы».
   «Региональная держава» – это современная геополитическая категория, которая характеризует крупное и довольно развитое государство, чьи политические интересы, однако, ограничены лишь областями, непосредственно прилегающими к ее территории или входящими в ее состав… Статус «региональной державы», предложенный (навязываемый) сегодня России Западом, для русской нации равнозначен самоубийству. С. 893. Речь идет о том, чтобы искусственно и под сильным внешним воздействием обратить вектор русской национальной истории вспять, в обратную сторону, оборвать связный процесс геополитического становления русских как Империи. Россия как региональная держава будет являть собой отказ от того глубинного импульса нации, который лежит в основе ее высшей и глубиннейшей идентичности. Потеря Имперского масштаба для русских означает конец и провал их участия в цивилизации, поражение их духовной и культурной системы ценностей… обесценивание и развенчание всей национальной идеологии, оживлявшей многие поколения русского народа и дававшей силы и энергию для подвигов, созидания, борьбы, преодоления невзгод.
   Если учитывать специфику национальной имперской самоидентификации русских, становится совершенно очевидно, что принятие статуса «региональной державы» Россией не может стать последней линией обороны. Удар, наносимый тем самым по национальному самосознанию русских, будет в таком случае настолько сильным, что дело не ограничится рамками РФ… Потеряв свою миссию, русские не смогут найти сил, чтобы достойно утвердить свою новую, «умаленную» идентичность в «региональном государстве», т. к. утверждение этой идентичности невозможно в состоянии того аффекта, который логически возникает при утрате нацией имперского масштаба. Следовательно, процессы дезинтеграции, скорее всего, продолжатся и в «региональной державе»…
   Даже для того, чтобы зафиксировать «региональный статус» постимперской России, необходимо будет пробудить мощную волну национализма, причем национализма совершенно нового, искусственного, основанного на энергиях и идеях, ничего общего не имеющих с традиционной и единственно подлинной и оправданной русской имперской тенденцией. Можно сравнить это с малым, «светским» национализмом младотурков, которые на развалинах Османской Империи создали через национальную революцию современную Турцию, «региональную державу». Но национализм младотурков, не имел ничего общего с геополитическим и религиозным национализмом Османской Империи, и фактически, нынешняя Турция и духовно, и этнически, и культурно является совершенно другой реальностью, нежели турецкая Империя начала века.
   То же самое, если не хуже, грозит и России, причем скорее всего попытки укрепиться как «региональная держава», отказавшаяся от цивилизационной миссии и универсалистских ценностей, вызовут к жизни политиков «младоросского» типа (по аналогии с младотурками), которые, весьма вероятно, будут исповедовать особую сектантскую идеологию, ничего общего не имеющую с магистральной линией русской национальной идеи. Такой русский «неимперский» национализм, светский и искусственный, будет геополитически играть лишь на руку Западу, т. к. он закрепит за Россией «региональный» статус, приведет к иллюзорной и кратковременной внутренней стабилизации и одновременно заложит базу для будущих внутрироссийских этнических и религиозных конфликтов. Но если у Турции есть две или три крупные этнические общности, способные активно противиться младотурецкому централизму, то в РФ проживают сотни народов, прекрасно уживавшихся в имперской модели, но никак не вписывающихся в рамки «малого русского национализма». Вывод очевиден: Россия постепенно втянется в бесконечную цепь внутренних конфликтов и войн, и… распадется…
   С. 894. На основании предшествующих соображений можно сделать определенные выводы касательно перспективы грядущей Империи… 1. Грядущая Империя не должна быть «региональной державой» или «государством-нацией». Это очевидно. Но следует особенно подчеркнуть, Империя никогда не сможет стать продолжением, развитием региональной державы или государства-нации, т. к. подобный промежуточный этап нанесет непоправимый ущерб глубинной национальной имперской тенденции… 2. Новая Империя должна строиться сразу именно как Империя, и в основание ее проекта должны уже сейчас быть заложены полноценные и развитые сугубо имперские принципы. Нельзя отнести этот процесс к далекой перспективе, надеясь на благоприятные условия в будущем. Для создания великой Русской Империи таких условий не будет никогда, если уже сейчас народ и политические силы, стремящиеся выступать от его имени, не утвердят сознательно и ясно своей фундаментальной государственной и геополитической ориентации. Империя не просто очень большое государство… Это стратегический и геополитический блок, превосходящий параметры обычного государства, это Сверхгосударство. 3. Геополитические и идеологические контуры Новой Империи русских должны определяться на основе преодоления тех моментов, которые привели к краху исторически предшествующих имперских форм. Следовательно, Новая Империя должна: быть не материалистической, не атеистической, не экономикоцентристской; иметь либо морские границы, либо дружественные блоки на прилегающих континентальных территориях; обладать гибкой и дифференцированной этнорелигиозной структурой внутреннего политико-административного устройства… С. 895. Эта Империя, по геополитической логике, на этот раз должна стратегически и пространственно превосходить предшествующий вариант (СССР). Следовательно, Новая Империя должна быть евразийской, велико-континентальной, а в перспективе – Мировой.
   Вопросы: 1. Какие факторы, по мнению Дугина, определяют восстановление России в качестве имперской державы? 2. Почему превращение России в региональную державу означает ее дальнейший распад?

   Цымбурский В. Л. Россия – Земля за великим Лимитрофом. М., 2000.
   C. 110. Мы разомкнулись с Евро-Атлантикой, и даже возможность расширения НАТО за счет католических стран Восточной Европы ничего в этой констатации не изменит… Нас хотят лишь удержать вне Европы, откуда мы ушли сами. Между тем, отодвинувшись от Европы, Россия не стала из-за этого азиатским государством, уравновесив этот отход не меньшим отступлением от Ближнего и Среднего Востока. Ныне наша страна меньше, чем когда‑либо за последние три века, принадлежит мирам как Европы, так и Азии… Прямое внешнее давление на Россию снижено: за вычетом Китая, ее окружает на суше пояс государств, несравнимых с нею по военной мощи, а у нее самой… не обнаруживается внешних целей, на которых она должна была бы сосредоточивать силы, стремясь к серьезному изменению европейского или азиатского status quo.
   Как следствие, российская геополитика все более становится геополитикой внутренней, нацеленной на оптимизацию использования российских пространств… С отчетливостью открывается, что даже главный внешний вызов… китайский демографический нажим на Приморье, на две трети сводим к внутренней российской проблеме недоосвоенности дальневосточных земель… Россия четко членится на три огромные географические платформы: западную (евророссийскую), урало-сибирскую и приморскую… Из трех основных платформ каждая несет свой собственный геополитический потенциал, – и величайшие сдвиги в строении державы определяются… объективными изменениями в структурной роли именно этих трех… пространств.
   Начнем с платформы, которую я обозначаю как «Евророссию», то есть часть России, выдвинутую в сторону Европы, в отличие от привычного термина «европейская Россия», создающего иллюзию принадлежности этой российской земли, в отличие от всей остальной, к европейскому миру. Так вот, Евророссия сохранила после империи в крайне урезанном виде подступы к евро-атлантическим окраинам: Восточной Европе, Балтике, Черноморыо. Большинство внешних или окраинных проблем, тревоживших нас последние годы, являются по своему геополитическому характеру евророссийскими: таковы вопросы Грузии, Чечни, Ингушетии, Молдовы, Крыма, стычки с прибалтами, демарши против «расширительных» поползновений НАТО – и злость на турок, приватизирующих Дарданеллы после отступления России до Азова.
   С. 112. На этом фоне резко изменяется роль Урало-Сибири, что еще не вполне осознает основная масса жителей этого края. На деле этот регион с его ресурсами, в том числе топливными, с его технологиями, с его аэродромами и Транссибом, перестает после нашего отхода из Европы служить только «базой», питающей Евророссию в ее устремленности на запад. Теперь Урало-Сибирь обретает немыслимое прежде качество того стержневого, срединного ареала, каковым синтезируется и держится российская государственная целостность. Устоявшаяся географическая терминология морочит нам голову: мы зовем «Центральной Россией» часть упершегося в Восточную Европу запада страны, ее фактическое приграничье, между тем как подлинную Центральную Россию представляет сегодня русская Южная Сибирь, с Уралом на входе. Карты плотности населения, авто– и железнодорожных путей, энергосетей и распределения промышленных предприятий – все без исключения дают одну и ту же картину: размазанный контур огромной воронки с раструбом в Евророссии, резким сужением от Урала к Иркутску и полуобособленными анклавами Приморья и Якутии. Это – воронка российской цивилизации, упирающаяся узкой частью в ареал наших наибольших, «задепонированных» природных ресурсов. добейся. оппозиционная сила контроля над зоной сужения цивилизационной воронки – группой городских центров между Тюменью и Иркутском, – и в важнейших моментах такая сила определит все российское будущее.
   С. 113. Если Евророссия исторически разворачивается с севера на юг (отсюда и «Центральная Россия» в устаревающем словоупотреблении), так что великие реки Волга и Дон выступают существеннейшими компонентами ее организации, то зауральская Новая Россия организована Транссибом и авиалиниями как протянувшаяся с запада на восток, и сейчас она начинает навязывать эту свою структуру России в целом. при этом могла бы оказаться исключительно важной композиционная роль соприкасающегося с южным Приуральем так называемого Нижнего Поволжья в качестве сочленения этих развертываний России Старой и Новой. стратегическая ценность этого района видна из истории: именно на него было нацелено германское наступление 1942 г. Но… объективные факторы предостерегают от такого геополитического строительства. Среди таких факторов. своего рода зажатость этого края между подступающим к России югом и входящими в нее поволжскими республиками исламских народов. Напротив, рациональная стратегия внутренней геополитики требовала бы серьезного перераспределения композиционной значимости Нижнего Поволжья. способного при большей безопасности для внешних воздействий выполнить сходную миссию в связывании России пред– и зауральской. В качестве такого узла отчетливо выделяется юго-запад Сибири, верховья Обско-Иртышского бассейна. Это не только место концентрации российских и европейских топливных ресурсов, – не менее важно и его равновесное положение между Старой и Новой Россией и схождение здесь железнодорожных путей, устремляющихся в Евророссию через Южный и Северный Урал. Сейчас здесь находится подлинное геополитическое сердце России, и непонимание федеральными властями новой реальности может превратить это сердце в «ахиллесову пяту». Южная Сибирь способна стать местом сугубо внутренней уязвимости России, ее испытания на разлом. Но, с другой стороны, это сейчас единственный мыслимый плацдарм для подлинного «отыгрыша» и роста российской цивилизации. Роста экстенсивного, вширь – разведками в Северную Сибирь и очаговым в нее внедрением, которое оправдало бы в конце концов идею второго Транссиба до Аляски. И, прежде всего, роста интенсивного, который придал бы нашей цивилизации новое. «русско-сибирское» качество – соединением в гигантский инновационный комплекс урало-сибирских технологических возможностей с потенциалом главных для нас сегодня тихоокеанских портов.
   С. 122. Россию конца века можно изобразить в виде огромного триптиха. Его относительно узкие фланги – доуральская Россия и Дальний Восток – отграничены от широкой центральной части, которую образуют Урал и Сибирь, с одной стороны Волгой, а с другой – Леной. На этих реках сосредоточены крупные иноэтнические анклавы России – тюркские и финские на Волге, тюркский (якутский) на Лене. На юге эти швы России прямо сближаются с приграничными автономиями, бурятской и северо‑кавказскими. Далее эти южные автономии переходят во внешние лимитрофы Монголии и Закавказья, за которыми уже встают чужие геокультурные платформы Китая и Ближнего Востока. Для флангов России особо значимо меридиональное развертывание: в структуре доуральской России оно представлено течением Волги и Дона, линиями железных дорог с севера на юг, в структуре Дальнего Востока – тихоокеанским побережьем, течением Лены, дорогами, связующими Якутию с югом Сибири. Зато в средней части триптиха господствует развертывание широтное: гигантские «флаги» леса, степи и тундры, столь ярко живописуемые нашими евразийцами, прежде всего П. Савицким, дополняются побережьем Ледовитого океана, Северным морским путем и линией Транссиба…
   С. 124. основные коммуникационные линии России проходят по ее окраинной кайме. Отметив это обстоятельство, легко выделить в структуре России «регионы-скрепы», которые в ближайшем будущем. особо значимы для целостности и безопасности страны. Это зоны, где на стыке широтного развертывания Урало-Сибири и долготного развертывания флангов у самых краев страны встречаются ее коммуникации, идущие в направлениях «север-юг» и «запад-восток». Таково Нижнее Поволжье с соседним Северным Кавказом. Таков Дальний Юго-Восток, включая полосу БАМа. Таков российский Северо-Запад, граничащий с Прибалтикой и Северной Европой. с этими тремя краями американские эксперты связывали наибольшую вероятность либо сепаратистских (Дальний Восток, Северо-Запад), либо национал-патриотических. (русский Северный Кавказ) вызовов российскому руководству. Пожалуй, их прогнозы были мотивированы не столько реальными народными настроениями в этих местах, сколько собственно структурной значимостью регионов-скреп в принципиальной схеме России – значимостью, которая усугубляется их окраинным положением на выходах к морям и к соседним цивилизационным ареалам Старого Света. Но по тем же критериям внимания заслуживает и четвертый регион-скрепа, который приходится на слабозаселенные области Россия к западу и к юго-западу от Берингова пролива, включая
   Чукотку, Камчатку и северо-восток Якутии. Этот регион-скрепа соприкасается с той ветвью евроатлантической цивилизации, что укоренилась в Новом Свете – и если говорить о вызовах этого края, толки насчет проекта железной дороги от Аляски до Якутска не могут не настораживать.
   Случись так, что Россия упустит контроль над любым из регионов-скреп, – и она окажется разорвана и дестабилизирована как цельный коммуникационный контур. С этого времени Россия может утерять способность регулировать свои отношения с внешним миром, – этот мир географически вклинится внутрь России, перерабатывая ее из государства в территорию, лишающуюся даже формальной суверенности. Однако внутри той же принципиальной схемы выделяется еще один сектор повышенной важности. Он лежит на восток от поволжско‑кавказского региона-скрепы: я говорю о юго-западе Сибири с верховьями Оби и Иртыша и с обращенными к Западно-Сибирской равнине склонами Среднего и Южного Урала. Здесь собственно широтная протяженность сибирских ландшафтов наталкивается на меридиональную полосу Урала, как бы имитирующую внутри урало-сибирского пространства принцип развертывания западного российского фланга. Очерченный сектор оказывается средоточием дорог, идущих как с Запада, через Оренбуржье, так и с Северо-Запада, собственно через Урал… Весь этот ареал (от Екатеринбурга и Челябинска до Томска и Кемерова), отдаленный от Кавказа и Ближнего Востока, позволяет в случае необходимости локализовать и блокировать юго-западные, кавказские потрясения, осуществляя связи доуральской России с нашим востоком в обход кризисной зоны… с отпадением имперской периферии и «истончанием» российского коммуникационного контура то, что обычно называют Центральной Россией, стало областью на крайнем западе нашей платформы, а на роль подлинной Срединной России выдвинута Юго-Западная Сибирь со смежными районами Урала…
   Хозяином в России может реально чувствовать себя только такой Центр, который соединит признание в урало-сибирской сердцевине и власть над нею с сильными позициями на западном фланге. Именно поэтому при сколько‑нибудь значимом национальном кризисе этот ареал должен представлять наибольший интерес и для правящего режима, и для оппозиции. Более того, любые обстоятельства, вызывающие массовое сомнение в «способности Москвы играть роль столицы», неизменно будут работать на активизацию таких проектов альтернативной сборки России, которые примут сердцевину страны за опору политического строительства. Со времен пуска Транссиба так не раз было и так будет. Нельзя считать случайностью ни ленинский план Урало-Сибирский республики в начале 1918 г.; ни роль Омска как главной столицы белого движения с конца того же года по осень 1919-го; ни расчеты команды Ельцина в дни «августовского путча» 1991-го на создание «своей» столицы в Свердловске; ни предложение из Новосибирска лидерам мятежного парламента в октябре 1993-го. С уверенностью провести страну через кризис, без ее распадения и последующей сборки, может прежде всего Центр, находящийся в союзе с элитами новой Срединной России. Политологам знакомо понятие «парадоксальной периферии», способной выступать политическим Центром страны (пример – императорский Петербург). Но Западная Сибирь с Уралом, до сих пор трактуемая как периферия России, скорее заслуживает названия ее «парадоксальной сердцевины».
   Вопросы: 1. Какие геополитические изменения, по мнению Цымбурского, произошли с Россией в 1990-е гг.? 2. Почему и каким образом возросла роль Юго-Западной Сибири?

Источники и литература

   Учебная литература:
   1. Ашенкампф Н. Н., Погорельская С. В. Современная геополитика: Учебное пособие. М.: Академический проект, 2005.
   2. Василенко И. А. Геополитика. М.: Гардарики, 2003.
   3. Василенко И. А. Геополитика современного мира: Учебное пособие. М.: Гардарики, 2006.
   4. Михайлов Т. А. Эволюция геополитических идей. М.: Весь мир, 1999.
   5. Нартов Н. А. Геополитика: Учебник для вузов. М.: ЮНИТИ, 2007.
   6. Тихонравов Ю. В. Геополитика: Учеб. пособие. М.: Интел-Синтез, 1998.

   Источники:
   1. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и ее геостратегические императивы. М.: МО, 1998.
   2. Бжезинский З. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М.: МО, 2005.
   3. Вернадский Г. В. Русская история. М.: Аграф, 2001.
   4. Геополитика: Антология. М.: Академ. проект; Культура. 2006.
   5. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991.
   6. Дусинский И. И. Геополитика России. М.: Москва, 2003.
   7. Дугин А. Основы геополитики. М.: Арктогея, 1999.
   8. Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? К дипломатии для XXI века. М.: Ладомир, 2002.
   9. Леонтьев К. Н. Восток, Россия и славянство // Собр. соч. Т. 5. М., 1912.
   10. Маккиндер Х. Дж. Географическая ось истории // Классика геополитики. XX век: Сб. М.: Изд-во АСТ, 2003.
   11. Мэхен А. Влияние морской силы на историю (1660–1783). М.; Л.: Госвоенмориздат, 1941.
   12. Первая наша забота – стоять твердо в Европе. Так считал крупный военный ученый, профессор Академии Генерального штаба Н. Н. Обручев // Источник. 1994. № 9.
   13. Ратцель Ф. Земля и жизнь: Сравнительное землеведение. Т. 1. СПб: Просвещение, 1896.
   14. Ратцель Ф. Народоведение. СПб: Просвещение, 1903.
   15. Савицкий П. Н. Континент Евразия. М.: Аграф, 1997.
   16. Семенов-Тян-Шанский В. П. О могущественном территориальном владении применительно к России: Очерк по политической географии. Пг., 1915.
   17. Синицкий Л. Политическая география (по Ратцелю) // Землеведение. 1899. Кн. III.
   18. Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана. М.: Аграф, 2000.
   19. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: АСТ; ЗАО НПП «Ермак», 2004.
   20. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО Изд-во АСТ, 2003.
   21. Хаусхофер К. О геополитике. Работы разных лет. М.: Мысль, 2001.
   22. Цымбурский В. Л. Россия – Земля за великим Лимитрофом. М.: Эдиториал УРСС, 2000.
   23. Kjellen R. Der Staat als Lebensform. B. – Griinewald: K. Vowinckel Verl., 1924.
   24. Mackinder H. J. Democratic ideals and reality: A study in the politics of reconstruction. Washington: Nat. defense univ. press, 1996.

   Научная литература:
   1. Агеев А. Д. Сибирь и американский Запад: Движение фронтиров. М.: Аспект-пресс, 2005.
   2. Андрианова Т. В. Геополитические теории XX в. (Социально-философское исследование). М.: ИНИОН РАН, 1996.
   3. Андрианова Т. В. Геополитика и культура: Аналитический обзор. М.: ИНИОН РАН, 2001.
   4. Виттфогель К. Геополитика, географический материализм и марксизм // Под знаменем марксизма. 1929. № 2–3.
   5. Геополитика: теория и практика: Сб. статей / Под ред. Э. А. Позднякова. М.: ИМЭМО, 1993.
   6. Гейден Г. Критика немецкой геополитики. М.: Изд-во иностр. л-ры, 1960.
   7. Германская восточная политика в Новое и Новейшее время. Проблемы истории и историографии: Сб. статей / В. К. Волков (отв. ред.) и др. М.: Наука, 1974.
   8. Гумилев Л. Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. М.: Экопрос, 1993.
   9. Зеленева И. В. Геополитика и геостратегия России (XVIII – первая половина XIX века). СПб.: Изд-во С. – П. ун-та, 2005.
   10. Зубачевский В. А. Геополитическая страница Гражданской войны. 1918–1919 годы // ОИ. 2005. № 5.
   11. Зубачевский В. А. Геополитические планы Германии, Польши, Советской России в период польско-советской войны 1920 г. // Славяноведение. 1999. № 4.
   12. Зубачевский В. А. Из истории становления Версальской системы: дипломатическая борьба вокруг проблемы выхода Польши к морю накануне и в период работы Парижской мирной конференции // Советское славяноведение. 1989. № 6.
   13. Зубачевский В. А. Политика России в отношении восточной части Центральной Европы (1917–1923 гг.): Геополитический аспект. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2005.
   14. Зубачевский В. А. Политика советской России на востоке Центральной Европы в 1923 году (по архивным документам) // ВИ. 2005. № 9.
   15. Ильин В. В., Ахиезер А. С. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. М.: Изд-во МГУ, 1997.
   16. Киселев С. Г. Основной инстинкт цивилизаций и геополитические вызовы России. М.: Изд-во «Известия», 2002.
   17. Нарочницкая Н. А. Россия и русские в мировой истории. М.: МО, 2003.
   18. Панарин И. Н. Информационная война и геополитика. М.: Изд-во «Поколение», 2006.
   19. Плешаков К. Геоидеологическая парадигма // МЖ. 1995. № 4–5.
   20. Плешаков К. Геополитика в свете глобальных перемен // МЖ. 1994. № 10.
   21. Поздняков Э. А. Геополитика. М.: Прогресс-Культура, 1995.
   22. Попов В. Очерки политической географии Западной Европы. М.: Изд. Ком. ун-та им. Я. М. Свердлова, 1924.
   23. Россия: международное положение и военный потенциал в середине XIX – начале XX века: Очерки. М.: ИРИ РАН, 2003.
   24. Россия и Центральная Европа в новых геополитических реальностях: Сб. статей. М.: ИМЭиПИ РАН, 1995.
   25. Россия в пространстве и времени (история будущего) / Б. Н. Кузык (рук. авт. колл.). М.: ИНЭС, 2004.
   26. Рыбаков С. В. Историк-евразиец Георгий Вернадский // ВИ. 2006. № 11.
   27. Сорокин К. Э. Геополитика современности и геостратегия России. М.: РОССПЭН, 1996.

Указатель имен

   Бжезинский З. – советник по национальной безопасности президента США Д. Картера, политолог
   Брокдорф-Ранцау У. (1869–1928) – германский посол в Москве в 1922–1928 гг.
   Вернадский Г. В. (1887–1973) – историк-евразиец, профессор Карлова университета в Праге, профессор Йельского университета
   Данилевский Н. Я. (1822–1885) – философ, близкий к славянофилам
   Дугин А. Г. – современный российский геополитик-неоевразиец
   Дусинский И. И. (год рождения не известен – 1919) – панславист, геополитик-публицист
   Карсавин Л. П. (1882–1952) – философ-евразиец
   Керзон Дж. (1859–1925) – вице-король Индии, министр иностранных дел Великобритании
   Киссинджер Г. – госсекретарь США в президентство Р. Никсона и Д. Форда, политолог
   Леонтьев К. Н. (1831–1891) – публицист и литературный критик, славянофил
   Маккиндер Х. Дж. (1861–1947) – британский географ, историк, политик
   Мэхен А. Т. (1840–1914) – американский адмирал, автор теории морской силы
   Моргентау Х. И. – американский политолог, один из авторов теории реализма
   Науманн Ф. (1860-19??) – депутат рейхстага, автор геополитической концепции Mitteleuropa
   Обручев Н. Н. (1830–1904) – начальник Главного штаба российских ВС, профессор Академии Генштаба
   Ратцель Ф. (1844–1904) – немецкий географ, геолог, этнолог
   Савицкий П. Н. (1895–1968) – геополитик-евразиец, экономист-географ
   Семенов-Тян-Шанский В. П. (1870–1942) – политгеограф, профессор страноведения географического факультета Ленинградского университета
   Тёрнер Ф. Дж. (1861–1924) – американский историк, автор концепции фронтира
   Трубецкой Н. С. (1890–1938) – евразиец, профессор славистики Венского университета
   Флоровский Г. В. (1893–1979) – православный богослов-евразиец
   Фукуяма Ф. – американский политолог и футуролог
   Хантингтон С. – американский политолог и философ
   Хаусхофер К. (1869–1946) – геополитик, профессор Мюнхенского университета,
   Цымбурский В. Л. – философ, современный российский геополитик
   Челлен Р. (1846–1922) – шведский социолог и политик, автор термина «геополитика»

Словарь терминов

   Анаконды стратегия — блокада морскими державами континентальных держав с моря.
   Атлантизм — геополитическое понятие, соединяющее в себе: исторически – западный сектор человеческой цивилизации; стратегически – союз западных стран; военно-политически – страны НАТО.
   Буферная зона — создаваемое при пограничных спорах нейтральное пространство.
   Внешний полумесяц (островной) – территории, входящие в зону влияния морских держав.
   Внутренний полумесяц — береговые территории Евразии.
   Географическая ось истории, материковая сердцевина (heartland) – евразийские территории, вокруг которых происходит пространственная динамика исторического развития.
   Географический детерминизм — в геополитике причинная обусловленность развития государства географическими факторами.
   География политическая — изучение государства с точки зрения пространства (в статике).
   Геополитика — научная система знаний о контроле над пространством, изучение пространства с точки зрения государства (в динамике).
   Геостратегия — военные аспекты геополитического анализа
   Граница — линия (морская граница), полоса (сухопутная граница).
   Евразийство — геополитическое понятие, соединяющее в себе: исторически – восточный сектор человеческой цивилизации; стратегически – потенциальный блок государств и наций, отказывающихся признать императив либерально‑демократической идеологии.
   Жизненное пространство (lebensraum) – минимальный территориальный объем, позволяющий народу реализовать свои исторические и политические устремления.
   Кондоминиум — совместное осуществление на территории государственной власти двумя и более государствами.
   Континентальный блок — потенциальный союз Германии, России, Японии.
   Лимитроф(ы) – промежуточное пространство между империями.
   Мондиализм — идеология, предполагающая слияние всех государств и народов в единое планетарное образование с установлением «мирового порядка».
   Неоатлантизм — теория традиционной конфронтации с хартлендом в XXI в.
   Перекрестное поле — пространство, на которое претендует два и более государств.
   Пограничное поле — недостаточно освоенное государством пространство (демографически, экономически).
   Пространство — основное понятие геополитики, ее качественная категория; структура пространства предопределяет структуру политической истории.
   Реализма теория — теория, рассматривающая национальные государства как основной субъект международных отношений, выражающих свои интересы в категориях силы.
   Реальная политика (Realpolitik) – внешняя политика, основывающаяся на расчетах соотношения сил и концепции национальных интересов.
   Рубеж — пояс территорий, подверженных продолжительным изменениям настолько, насколько человеческий фактор способствует изменению их характера.
   Санитарный кордон — искусственное геополитическое образование, служащее для дестабилизации двух крупных соседних государств.
   Социал-дарвинизм — направление в социологии, сводящее закономерности в общественной жизни к биологическим законам естественного отбора и борьбы за существование.
   Срединная Европа (Mitteleuropa) – пространство между Россией и Атлантикой как зона влияния Германии.
   Сфера влияния — зона государства с преимущественным влиянием другой иностранной державы.
   Сфера интересов — территория, которую фактически контролирует иностранная держава.
   Талассократия — власть посредством моря; государства с доминированием мореплавания.
   Теллурократия — власть посредством суши; континентальные государства.
   Тотальное поле — непрерывное пространство, находящееся под контролем государства.
   Фронтир (подвижная граница, пограничье) – географическое, социально-экономическое, правовое, политическое понятие, характерное при освоении новых территорий государством.
   Фундаментального дуализма закон — противостояние континентальных и морских держав.
   Хинтерланд (тыл) – территория, прилегающая к промышленному, торговому и т. п. центру.
   Эндемическое поле — пространство, контролируемое государством длительное время.

Принятые сокращения журналов

   ВИ – Вопросы истории.
   МЖ – Международная жизнь.
   ОИ – Отечественная история.

Геополитические карты (реальные и виртуальные)

01 Расширение территории Российской Империи (конец XVII в.). К разделам III и IV. (Россия в пространстве и времени (история будущего). М., 2004. (См.: Карта 2.5.1)

02 Территория Российской Империи с XVIII до начала XX в. К разделам III и IV. (Россия в пространстве и времени (история будущего). М., 2004. См.: Карта 2.5.1)

03 Территория и сфера влияния Советского Союза. К разделу VI. (Россия в пространстве и времени (история будущего). М., 2004. См.: Карта 2.5.3)

04 Структура постсоветского пространства. К разделу VI. (Россия в пространстве и времени (история будущего). М., 2004. См.: Карта 3.2.1)

05 Вариант аннексии территории Сибири и Дальнего Востока, предложенный в начале 90-х гг. К разделам V и VI. (Россия в пространстве и времени (история будущего). М., 2004. См.: Виртуальная карта 3.3.1)

06 Вариант отторжения Дальневосточных территорий России. К разделам V и VI. (Россия в пространстве и времени (история будущего). М., 2004. См.: Виртуальная карта 3.3.2)

В. А. Зубачевский Исторические и теоретические основы геополитики