Александр Абердин
Академия демиургов

Глава 1
Затерянные в горах

   После экстренной посадки, которая едва не закончилась катастрофой, Митяй, придя в себя, связался с Бастаном и распорядился организовать спасательную операцию. Спасать, естественно, нужно было не его, а тайладов, оказавшихся пленниками неуютного высокогорного ущелья, расположенного восточнее реки Сефидрут. Уже через полчаса к её устью направилось два судна на подводных крыльях и шесть вертолётов. Три из них, с желтоголовыми даргами на борту, вылетели из Николаевска, стоящего в устье Терека. Именно перед ними ставилась задача предстать перед тайладами. Сам Митяй всё это время сидел и постоянно бомбардировал захватчика мыслями о том, как славно заживёт он и весь его род, если не станет выкаблучиваться, спустится с гор и они отправятся в Дмитроград. А поскольку его впечатления об этом городе были ещё достаточно свежи и ярки, то он ещё и показывал этому типусу красивые белоснежные дома, сады с фонтанами, деревья, ветви которых свисали под тяжестью апельсинов, мандаринов и гранатов, детвору, резвящуюся в садах и купающуюся в арыках, облицованных камнем. Показывал он ему и ребаланцев, сидящих за столами, ломящимися от всяческих яств, и весело распевающих песни. Он даже не поленился припомнить футбольный матч. Команда «Нефтчи» принимала у себя «Спартак» и выиграла со счётом три-два. Хотя это был товарищеский матч, а не игра чемпионата Высшей лиги, обе команды сражались на поле самоотверженно. Центрфорвард «Нефтчи» вколотил победный мяч в девятку на предпоследней минуте, и вратарь «Спартака» лишь махнул рукой.
   Однако всё было тщетно. Телепат по-прежнему не давал Митяю пошевелить ни рукой, ни ногой, но это его нисколько не беспокоило. С помощью силового поля, генерируемого Дедом Максимом, он перекусил, выпил полкружки горячего чая, больше было нельзя, чтобы не давать работы мочевому пузырю, и теперь спокойно сидел. Тайлад-телепат перехватил его буквально в нескольких километрах от Тегерана будущего, заставил резко повернуть машину вправо и круто снизиться. В итоге, чуть не разбившись, Митяй приземлился в верхней части узкого ущелья, расположенного вдоль хребта Эльбурс параллельно берегу Каспия, в верхней его части. Причём как раз носом к реке Сефидрут, до которой было идти-лететь-плыть километров семьдесят. Исходя из того что, во-первых, в этой части ущелья флора и фауна были скудными и жрать здесь попросту нечего, а во-вторых, что прошло уже почти шесть часов, а к самолёту никто так и не явился, Митяй понял: у него получился весьма приличный недолёт. Поделать с этим Митяй ничего не мог, точнее, не хотел, так как на самом деле ничто не мешало врубить двигатели, используя говорящие камни, и продвинуться вперёд на какое-то расстояние; местность впереди хотя и не приветствовала взлёт самолёта, но позволяла ехать по левому берегу. Пока что он не испытывал особого дискомфорта и решил ждать.
   Чтобы дикие тайлады не застали его врасплох, когда стемнеет, Митяй кое-как приладил с помощью Деда Максима бриллиантовые очки себе на глаза. Видимость сразу же улучшилась, поскольку они были даже без Зинули пусть и не самым мощным, но панорамным биноклем с восьмикратным увеличением и отличным прибором ночного видения.
   Между тем он стал мало-помалу ощущать свои руки и ноги, хотя и не мог встать. Во всяком случае, он стал энергично ёрзать в кресле и слегка шевелить руками, а часа через три, когда уже совсем стемнело, сумел даже расстегнуть на груди замок ремней безопасности, чего не смог сделать с помощью Деда Максима. Как только он обрёл ещё большую степень свободы, то сразу же сконцентрировал всё своё внимание на руках и на ногах, так что они даже заныли от боли. Раньше он их почти не чувствовал. Когда Митяй положил руки на подлокотники кресла и попытался встать, его позвоночник пронзила сильная боль, но он сцепил зубы и, продолжая думать о своём пленителе в позитивном ключе, всё же встал на ноги, хотя у него и потемнело в глазах. Следующий шаг дался ему уже немного легче, но и руки, и ноги словно налились расплавленным свинцом. Превозмогая боль, он заставил себя выйти из кабины, более того, взял из шкафчика в салоне два складных стула и направился к трапу, ведущему на нижнюю палубу самолёта.
   Внизу спереди, в узкой носовой части лодки, находился небольшой низкий отсек с прочными иллюминаторами из толстого триплекса для двух наблюдателей, в нём, под пилотской кабиной, – термоэлектрический реактор, а перед ним – просторная погрузочная площадка с двумя широкими, герметичными люками в борту, расположенными справа и слева, а в задней части лодки – грузовой отсек. Самолёт-амфибия вполне уверенно стоял на восьмиколёсной тележке, но слегка задрав нос кверху. Впрочем, это всё же лучше, чем если бы его нос был опущен. Поскольку летающая Шишига приземлилась, а не приводнилась в ущелье, хотя без Деда Максима она по нему просто размазалась бы тонким слоем, Митяю не имело никакого смысла выбираться из самолёта-амфибии, имеющего из-за лодки высоту корпуса пять метров, через верхний пассажирский люк, тоже довольно широкий. Используя складные стулья вместо костылей, он доковылял до правого люка и включил электрический механизм открывания. Первой поднялась верхняя половинка люка. Находись самолёт на плаву, вода плескалась бы сейчас сантиметрах в семидесяти от его края, но, поскольку лодка стояла на траве, Митяй откинул нижнюю часть люка, при этом автоматически откинулись ступеньки, и та превратилась в широкий трап.
   Перед тем как выйти из самолёта, он сбросил вниз стулья, затем зашёл в грузовой отсек, взял с полки две большие сумки с провизией и тоже сбросил их на траву, не беспокоясь, что что-либо разобьётся. Вся посуда, находившаяся в них, была изготовлена из нержавейки. После этого он взял из грузового отсека ещё и два небольших складных походных столика. Хотя передвигаться по самолёту ему было чертовски трудно, горело всё тело и у Митяя возникло такое ощущение, что на него навьючили тюк весом полтора центнера, он всё же сделал всё, чтобы подготовиться к встрече с тайладом-телепатом. Перед тем как выйти из самолёта, он включил все прожекторы. Литий-ионные аккумуляторы были заряжены полностью, и прожекторы могли спокойно светить хоть трое суток подряд.
   Наконец он спустился по ступенькам и, отойдя в сторону, расстегнул ширинку. Всё это время Дед Максим исправно держал силовое поле, которое сразу же стало видно в свете прожекторов. Оно отстояло от носа самолёта метров на десять. Вообще-то силовое поле держал сам Митяй, а изумрудный кристалл, похожий на треугольный кинжал, верхняя часть которого виднелась на его груди из-под расстёгнутой кожаной куртки и рубахи, его лишь генерировал. В своих экспериментах до такого он ещё не доходил.
   Немного передохнув, он продолжил готовиться к встрече с диким телепатом, решившим прибарахлиться на халяву. Насчёт прибарахлиться и халявы Митяй не имел ничего против. Ему просто не понравилось, с какой настойчивостью его попросили поделиться хабаром. Тем не менее, изо всех сил стараясь не держать зла на обидчика, он, пользуясь уже силовым лучом, подтащил к краю силового купола, туда, где было посветлее, стулья, столики и сумки. Установив для себя один походный комплект, он подошёл к силовому куполу вплотную и, для начала подвигав его немного, открыл в нём проход и выставил наружу стул, затем столик, а потом поставил рядом с ним сумку с провизией, пошитую из прочного, прорезиненного брезента, а затем законопатил дырку в силовом поле. Вот в этот момент Митяй действительно рисковал, так как ему можно было запросто запулить в голову какой-нибудь каменюкой.
   Когда всё было готово, он вернулся на своё место и с облегчением сел на стул. Из тела сразу же стали быстро уходить боль и жар. Погода стояла прохладная, всего градусов двенадцать тепла, но его это не очень-то пугало, ведь он был одет тепло. Сидя за столиком, Митяй снова подумал по-тайладски: «Парень, ну подумай сам, ты же умеешь читать мысли людей и потому должен понимать: я тебе не враг. Поройся в моей голове, дружок, посмотри, было ли хоть раз, чтобы я здесь кого-то обидел? Да, мне приходилось убивать людей, только извини, всё это было в моей прошлой жизни. К тому же учти, эти люди были хуже зверей, и они сами хотели убить и меня, и людей из моего племени. Это была война, парень, и начали её не мы, а те чернокожие люди».
   Как это ни странно, но именно после этого мысленного обращения к тайладу-телепату Митяй услышал впереди, в темноте, тихие шорохи. Кто-то медленно приближался к освещенному прожекторами пространству. Вскоре он увидел метрах в ста пятидесяти – на такое расстояние били два курсовых прожектора летающей Шишиги – приближающиеся фигуры: четыре громадных парня в шкурах несли нечто вроде паланкина, на котором, сгорбившись, сидел пятый человек, также замотанный в шкуры, гораздо меньше их ростом. Сердце у Митяя сжалось и болезненно ёкнуло, и он подумал: «Э, дружок, так тебе ещё нужна и квалифицированная медицинская помощь. Ну ничего, что бы с тобой ни случилось, княгиня Ольга тебя быстро поставит на ноги. Она ведь даже новые руки и ноги умеет людям выращивать, наша ведла-врачевательница». Вслед за этим четыре парня пошли на свет чуть ли не вдвое быстрее. Вскоре они поднесли к силовому куполу пассажира своей «инвалидной коляски», и Митяй увидел, что это бледный, болезненного вида худощавый парень лет двадцати на вид. Лётчик поднял руку с открытой ладонью вверх и громко крикнул:
   – Добра тебе и мира, великий ведл! Не бойся ни меня, ни моей сверкающей птицы! Я не причиню вам вреда.
   Парень велел своим носильщикам остановиться перед стулом, потрогал его худой рукой с длинными пальцами и сказал им вполголоса по-тайладски:
   – Посадите меня так же, как и летающего ведла с говорящими камнями, и встаньте рядом. – После чего вперил взгляд в Митяя и спросил: – Как ты смог освободиться от моей силы, ведл? Такого не было ещё ни разу. Ты что, тоже умеешь брать мыслями в свои руки чужое тело и потому можешь противостоять мне?
   Митяй улыбнулся, протянул руку к сумке, поставил её на край стола и встал, хотя теперь ему сделать это было вдвое, если не втрое тяжелее. Превозмогая боль и чудовищную тяжесть в руках, он достал из сумки большой прямоугольный термос с холодным апельсиновым соком, затем такой же прямоугольный судок с ветчиной, накрытый вторым судком с квадратными лепёшками, выставил их на стол, достал уже вполне нормальную кружку, плоскую тарелку, ложку, вилку и столовый нож. Спустив сумку на траву, он снова сел и, откинув зажимы, снял верхний судок с нижнего. Накладывая себе на тарелку вкуснейшей ветчины из оленины, он пожал плечами и ответил:
   – Нет, я не умею читать чужие мысли, но могу противостоять твоей ведловской силе. Ты просто застал меня врасплох. А теперь давай знакомиться, парень. Моё имя Дмитрий Олегович, для друзей просто Митяй. Я учитель народа Говорящих Камней, а это много-много полных рук племён. Меня и мою сверкающую птицу закрывает от тебя и твоих охотников могущественная сила вот этого говорящего камня, которую ты не сможешь пробить никаким оружием, но ты очень крепко схватил моё тело, и мне трудно ходить. Снаружи, за пределами этого ущелья, находится множество моих друзей. Их очень много, но они не придут в это ущелье до тех пор, пока мы с тобой не договоримся. Скажи, что тебе от меня нужно? Кстати, в той сумке, что лежит рядом со столом, есть вкусная еда. Попробуй.
   Парень откинул меховой капюшон, поднял голову, и Митяй увидел, что он всё же несколько старше, чем он предположил. Пристально глядя на летающего ведла, телепат тихо сказал:
   – Меня зовут Салан, Митяй. Я давно знаю, что где-то на севере появился великий ведл и учитель. Я хочу, чтобы ты забрал меня и мой род из этих гор и унёс туда, где живут люди из многих племён. Мы очень боимся тайладов, Митяй, и прячемся от них в глубокой пещере. Скажи мне, что ты не позволишь тайладам убить нас, и я тебя отпущу. Нас немного, всего шесть полных рук и ещё одна рука. Мы хорошие ведлы и очень хорошие охотники, но в этих горах трудно выжить.
   Митяй улыбнулся и ответил:
   – Салан, я обещаю тебе, что до тех пор, пока ты сам не захочешь встретиться с другими тайладами, ни один из них даже близко не подойдёт к тебе и твоим людям. Как только рассветёт, сюда прилетят на сверкающих птицах с круглым крылом желтоголовые дарги и заберут вас всех отсюда в Дмитроград.
   В ту же секунду к Митяю вернулось его тело, и Салан, тихо попросив своих спутников достать из сумки еду, спросил:
   – Митяй, Ольга в самом деле может вылечить мои ноги? Ещё в детстве я попал под обвал и мне их очень сильно поломало камнями. С тех пор мои братья носят меня на руках, как маленького ребёнка, но я хороший охотник.
   Митяй задумался. Лечение этого парня могло затянуться на добрых полгода, если не больше, а ему ни в коем случае нельзя было отпускать его от себя ни на шаг. С другой стороны, ему было необходимо продолжить экспедицию. Впрочем, в ней его могли спокойно сопровождать и Ольга, и Денис. Поэтому он улыбнулся ещё шире и дружелюбнее, прежде чем сказать:
   – Салан, считай, что у тебя уже выросли новые, сильные и быстрые ноги. А теперь послушай меня. Все твои люди отправятся в Дмитроград, а ты полетишь со мной и ведлой Ольгой далеко за горы, к другой большой солёной воде. Там мы войдём внутрь огромного плавающего зверя и поплывём на нём смотреть, как живут люди на другом конце Земли. Ты будешь моим учеником, Салан, а я твоим учителем. Я научу тебя великому ведловству и дам тебе говорящие камни. Твои люди тоже станут великими ведлами, ведь их будут учить мои лучшие ученики, и они тоже дадут им говорящие камни. А ты научишь меня своему тайному ведловству, умению читать мысли, чтобы мы могли разговаривать с тобой без слов, но после этого ты больше никогда не станешь читать мысли других людей.
   Митяй даже не удивился, когда Салан сказал в ответ:
   – Хорошо, Митяй. Я знаю, как сильно ты боишься, чтобы люди народа Говорящих Камней не стали такими же, каким был когда-то ты сам. Ты хочешь сохранить от них в тайне то, кем когда-то был. Я стану твоим учеником и учителем, если это получится, ведь мне никого ещё не приходилось учить читать чужие мысли и видеть людей и животных за камнями и горами, но мои братья Бартак и Таган тоже поплывут со мной. Мы очень сильно связаны друг с другом и не можем находиться один от другого дальше, чем в одном дне пути.
   – Не вопрос! – весело воскликнул Митяй. – Значит, у меня будет не один, а три ученика, но телепатии мы их учить не станем. Салан, может, ты поешь, а потом пойдём в мою летающую птицу. Если хочешь, я могу сделать так, что ты полетишь прямо на своём стуле.
   Салан улыбнулся и спросил, глядя на ветчину:
   – А у тебя ещё есть такая вкусная еда, Митяй? Смекнув, что с продуктами у тайладов напряженка, Митяй кивнул:
   – Шестьдесят пять человек мы накормим запросто. Я так понимаю, что все они находятся неподалёку, а раз так, зови их всех сюда. Сейчас мы их накормим и даже приоденем.
   Салан имел ментальную связь не только с братьями, но и с матерью, а потому немедленно передал ей, чтобы они шли к месту посадки железной птицы. Как только Митяй отдал команду всем тайладам вернуться, поскольку род Салана считал их жестокими и бессердечными людьми, на судах и на берегу, где приземлились вертолёты, началась беготня. Тайлады, во весь голос кляня своих придурковатых предков-перестраховщиков, стали пересаживаться с борта одного корабля на другой, благодаря желтоголовых даргов, что те прилетели в количестве тридцати шести человек и среди них были как пилоты вертолётов, так и опытные судоводители. Вместе с тем, вручая им свои дары для горных скитальцев, они просили рассказать, как они их любят и ждут к себе в гости, чтобы попросить прощения.
   Не успели тайлады из рода Салана, находившиеся в пяти километрах ниже, подойти к сверкающей птице,испускающей яркий свет, как в небе появилось ещё шесть огромных птиц, которые стали заходить на посадку выше по ущелью. Желтоголовые дарги выскакивали из вертолётов, совершивших посадку в ущелье, и бегом неслись к летающей Шишиге с громадными тюками и сумками. Парни они были хотя и невысокие, но на редкость сильные. Действовали они чётко и слаженно.
   Спасательная операция разворачивалась быстро. Не прошло и пяти минут, как на берегу горной реки были поставлены палатки, а с борта трёх больших вертолётов спустились по аппарелям Шишижки-пикапы с походными кухнями, в которых уже был сварен вкусный и сытный шулюм для всего рода Салана. Были наготове и ведлы-медики. Действуя по заранее разработанному плану, желтоголовые дарги-спасатели в считанные минуты приготовились к тому, чтобы разместить весь род до утра в палатках, накормить людей, оказать им первую медицинскую помощь, переодеть и уложить спать. Поэтому у Митяя и появилась возможность подняться вместе с Саланом и его братьями на борт летающей Шишиги. А поскольку в ней имелось достаточно много груза, то уже через полчаса ему удалось переодеть всех троих и осмотреть ноги Салана. Да, с ними должна была разбираться Ольга. На взгляд Митяя, куда проще было бы их отрезать и выбросить, чтобы потом у парня выросли, благодаря её ведловской силе, новые. Но он не стал торопиться. Меди у этих тайладов при себе было всего ничего, зато от них не несло, как от завшивевших бомжей, и когда они расселись за столом в салоне, Салан смущённо спросил его:
   – Митяй, ты дашь нам новые, ведловские имена?
   – Запросто! – весело ответил Митяй, готовя ужин на всю честную компанию. – У меня для всех вас троих имеются отличные ведловские имена, Салан. Твоё имя отныне будет Станислав, твоему старшему брату я даю имя Анатолий, а младшего, но зато самого громадного из вас мы станем звать Ильёй.
   После того как три брата плотно поужинали, Анатолий и Илья завалились спать, а Митяй ещё долго разговаривал со Станиславом, и тот рассказал ему не слишком веселую историю. Его матери удалось скрыть, что она родила не совсем обычного ребёнка, и лет до семи маленький Салан, которому она постаралась сразу же объяснить, как это опасно для него – быть другим, не таким, как все, никак не выдавал своих телепатических способностей, пока однажды не попал под камнепад, искалечивший ему ноги. Хотя мать нашла его очень быстро, кое-кому в племени показалось странным, что ребёнка тут же не загрызли шакалы. Большая мать, как могла, залечила его раны, но ноги мальчика так и остались скрюченными. Прошло два года, и в нем стали очень ярко проявляться недюжинные ведловские способности, которые непременно вызвали бы подозрения, если бы Салан не был всегда начеку и никогда не давал застать себя врасплох. Дело кончилось тем, что однажды ночью весь их род снялся с места и покинул стойбище так тихо, что этого никто не услышал, – тут постарался Салан, который по очереди погрузил всех часовых в сон, – и налегке в начале лета ушёл в горы. В погоню за ними никто не бросился, и они были вынуждены поселиться в отдалённой долине, бросив в стойбище почти всю свою медь.
   Салану-Станиславу было двадцать шесть лет, пятнадцать из них он фактически являлся вождём своего маленького племени-клана. Он мог слышать мысли людей на добрых триста километров вокруг, умел находить и подчинять себе животных на таком же расстоянии и подводить их под копья своих охотников. Привел он точно таким же образом в свой клан и одиннадцать девушек, которые стали женами его сородичей. Так что клан Салана не бедствовал, но когда он узнал, что на севере появился великий ведл, который учит людей новой жизни, и даже более того, его вождь смог увидеть эту самую новую жизнь чужими глазами и рассказать своим людям, а братьям даже показать, какая она, эта новая жизнь, клан мечтал только об одном – как бы добраться до Дмитрограда. И однажды великий ведл Митяй оказался так близко, что Салан даже смог прочитать его мысли и узнал, что через три полных руки дней тот полетит обратно и внутри сверкающей птицы будет сидеть совсем мало людей. Он думал, что сможет легко заставить посадить сверкающую птицу великого ведла рядом с их пещерой, но на деле всё вышло по-иному и птица приземлилась почти в тридцати километрах от их подземного убежища.
   Салан очень испугался, когда всё так случилось. Он боялся, что великий ведл разгневается, но его мысли оказались добрыми и спокойными. Поэтому он приказал взять всё самое нужное и идти к тому месту, где упала на землю сверкающая птица. При этом Салан изо всех сил старался удержать Митяя на месте, не дать ему улететь и оставить их посреди ущелья снова мучиться, как и прежде. Голос парня дрожал, когда тот рассказывал Митяю о своих страхах и сомнения. Улыбнувшись ему, Митяй сказал:
   – Стае, всё позади. Теперь ты, Толик и Илюха – мои ученики и друзья. Завтра утром прилетят князь Денис и княгиня Ольга, его жена. Она сразу же займется твоими ногами, но у тебя и помимо них со здоровьем не всё в порядке. Но поверь мне, парень, уже через год ты будешь таким же здоровенным, как и Толик. А теперь ложись спать и ни о чём плохом больше не думай.
   Митяй встал из-за стола, поднял худющего парня со скрюченными ногами на руки и перенёс его на откидную, уже разобранную кровать. Стае, схватив его за руку, тихо спросил:
   – Митяй, что со мной теперь будет?
   Поняв этот вопрос несколько иным образом, Митяй ответил:– Стае, извини, но тебе отныне суждено стать моим помощником. Люди народа Говорящих Камней должны всегда видеть нас вместе. Только тогда они не станут тебя бояться. Но это вовсе не говорит, что ты должен каждую минуту находиться возле меня. У тебя обязательно будет своя личная жизнь, ты найдёшь себе красивую девушку, и она станет твоей женой. Просто тебе и твоим братьям придётся жить неподалёку от меня. Во всём остальном всё будет зависеть только от твоего собственного выбора. Чем захочешь, тем и займёшься.
   Но Митяй угадал. Он дал Салану именно тот ответ, которого тот, вполне справедливо опасаясь людей, ждал больше всего. Парень облегчённо вздохнул и сказал:
   – Ты очень добрый человек, Митяй. Я буду хорошим учеником и стану всегда тебя слушаться. Ты не скажешь человеку ничего плохого. Ты научишь меня не бояться людей.
   На следующее утро все проснулись очень поздно. Оно и понятно, минувшие сутки задали нервотрепку. В половине одиннадцатого в ущелье прилетели на громадном транспортном вертолёте князь Денис и княгиня Ольга. Они-то и разбудили народ. Всех, кроме Митяя, Стаса и его братьев. Род Салана погрузили на вертолёты и доставили прямо на новенькую пассажирскую каравеллу. Последним из ущелья улетал громадный трёхпалубный вертолёт, новое детище Пахома. Мало того что он был загружен сам, так, несмотря на это, ещё и смог легко поднять в воздух летающую Шишигу.
   Митяй проснулся, когда Ольга стала готовить завтрак. Её супруг уже сидел за штурвалом и, как только летающая Шишига легла на воду и были отцеплены тросы, сразу же завёл двигатели, и через пять минут они были в воздухе. «Пахом Великий», выбрав трос, также полетел в Алексиевск. На его борту находилась та техника и грузы, которые князь Денис решил взять с собой в экспедицию. Вкусные запахи, доносившиеся из кухни, заставили всех проснуться. Первыми вскочили Толик и Илья, которые тут же понесли Стаса в туалет, находящийся в хвостовой части самолёта. Митяй поднялся и направился вслед за ними, чтобы помочь парню с искалеченными ногами принять ванну. После него водные процедуры приняли все остальные, из-за чего позади самолёта-амфибии четырежды появлялся длинный белый шлейф. Поэтому завтракали они, приводнившись в порту Алексиевска, а сразу после завтрака отправились на борт «Виктории» на летающей Шишиге, и Митяй переправил её туда, не отрываясь от завтрака. При этом он сделал всё так плавно и осторожно, что ни у кого даже какао с молоком речной коровы не расплескалось. Денис, посмотрев на это, спросил:
   – Братишка, зачем тогда, спрашивается, мы поднимали твою летающую Шишигу «Пахомом»?
   Митяй пожал плечами и ответил:
   – Так ты же вечно торопишься, Ден. Хотя знаешь, всё правильно, я ведь ещё не научился разгонять самолёт. Только и могу, что плавно поднять его да малость посунуть в сторону. – Погладив Деда Максима, он добавил: – Да, если бы не этот подарок Найда, моя Шишигочка была бы сейчас разбросана по всему ущелью. Ох, ребята, вы бы только видели, как мы с ней кувыркались, находясь внутри здоровенного шара. – Улыбнувшись смутившемуся Станиславу, он сказал: – Знаешь, Стае, если бы не ты, то я ещё лет двадцать топтался бы вокруг да около и не знал, что мой Дед Максим способен на такие чудеса. Только благодаря тебе я его и пробудил к такой кипучей деятельности, и кто его знает, на что ещё способен этот говорящий камень.
   Позавтракали они плотно, с первым, вторым и третьим блюдами, княгиня Ольга на третье приготовила изумительную запеканку с изюмом, курагой и со сметаной. На десерт же она подала творожный бисквит с цукатами из ананасов, апельсинов и персиков, а к нему какао с молоком речной коровы. Ничего подобного трое тайладов в жизни не ели и, видимо, думали о том, чем там сейчас кормят их сородичей, но Ольга уже принялась извиняться:
   – Ой, мальчики, вы уж меня простите, что завтрак у меня получился так себе, но это потому, что на борту летающей Шишиги маленькая кухня и продуктов в холодильнике не густо. Ну, ничего, зато на обед я вам приготовлю что-нибудь особенное. Правда, с желтоголовыми даргами даже я не могу состязаться. Они самые лучшие повара на свете. Представляю, чего они только не наготовили для людей вашего рода. Вот уж кто умеет накрыть на стол, так это они. Ничего, в нашем Дмитрограде живёт много даргженов, они и вас быстро научат вкусно готовить.
   Однако вовсе не это беспокоило Стаса и его братьев. Самый младший из троих погодков, Илья, тихо промолвил:
   – Мы ни с кем так и не попрощались. Княгиня улыбнулась и сказала ему:
   – Мальчик мой, в этом нет ничего страшного. Сейчас мы позавтракаем, и вы сможете с помощью наших говорящих камней поговорить с кем угодно. Я не вижу в прощаниях никакого смысла. Уже очень скоро у каждого из вас будут говорящие камни, и вы сможете разговаривать со своими родными хоть через каждые пять минут.
   Стае, который помолодел, когда ему сбрили бороду, и стал даже симпатичнее, тут же замотал головой и воскликнул:
   – Ой, лучше не надо так часто! Они же замучают меня вопросами и просьбами.
   Его старший и младший братья расхохотались, и обстановка разрядилась. К тому же Илья принялся рассказывать, что даже самые старые тайлады всё время норовят спросить Стаса, как им делать то одно, то друroe. Причина такого их любопытства была проста: он ведь мог читать мысли людей, находящихся очень далеко, и через это узнавать о таких вещах, которые им были неизвестны. Князь Денис быстро успокоил их, сказав, что теперь у их сородичей надолго отобьют охоту задавать вопросы хоть кому-то, кроме их ведаров. Да они и сами не станут этого делать, ведь куда проще обо всём расспросить своего ведара, чем первого попавшегося встречного.
   После завтрака Митяй подробно, во всех деталях, раскатав на столе карту из фотомастики, рассказал братьям о Дмитрограде, о том, как будут размещены их сородичи и чем станут заниматься в ближайший год, проходя вводный курс обучения. Князь Денис тут же вставил свои пять копеек в разговор, сказав, что это не дело – бояться тайладов, которые и сами потрясены случившимся. Они-то считали их род давно погибшим. В общем, произошла та же история, что и с даргтанами. Про тех и вовсе говорили, что они людоеды, только потому, что им приходилось брать свежую кровь, чтобы их племя не выродилось. В результате почти треть этого не такого уж и большого, как всем казалось, народа погибла от лютого холода, потому что они просто устали бороться с судьбой. С такой печальной ноты на более весёлую беседа перешла только после того, как княгиня Ольга раздала всем троим ведловские очки из тяжёлого металла, прилипающие к лицу.
   Добрых три часа братья разговаривали с сородичами, поражаясь тому, какой заботой тех окружили на борту каравеллы, плывущей по морю. После этого они спустились вниз, и Анатолий с Ильёй занесли брата-калеку в медицинский отсек. Как только они положили его на операционный стол, княгиня Ольга турнула и их, и своего мужа, чтобы вместе с Митяем начать лечение. Великий ведл-учитель по-прежнему был категоричен в своём мнении относительно искалеченных, недоразвитых ног парня. Отчекрыжить их к чёртовой матери и вырастить новые! Ольга, однако, так не считала. Она, к облегчению Станислава, улыбнулась и насмешливым голосом сказала:
   – Ох и быстрый же ты, Митяй. У парня вполне нормальные ноги, просто они деформированы и потому почти атрофировались. Если я стану их лечить, то он уже через пять недель начнёт ходить сам, ведь он же не всегда был калекой, а потому все его прежние рефлексы сохранились. – Обращаясь к пациенту, она спросила: – Стасик, мальчик мой, за завтраком я угощала тебя молоком речной коровы. Скажи, оно тебе понравилось?
   Парень закивал:
   – Ничего более вкусного я никогда не пил. Княгиня улыбнулась, повернулась к Митяю и сказала:
   – Поскольку ты точно не захочешь откладывать отплытие, Митяй, нам придётся взять на борт одну речную корову, чтобы Стасик мог каждый день не только пить её молоко, но и плавать вместе с ней в бассейне. Это поможет его ногам быстрее вырасти и снова стать мускулистыми и сильными.
   – Вот ещё! – возмущённо воскликнул Митяй. – Да мы лучше проведём в Алексиевске пару-тройку месяцев. Заодно я попробую воплотить в жизнь одну безумную идею относительно мяса стеллеровой коровы. Не нравится мне, что в здешних протоках плавает уже две дюжины кастрированных самцов и Лёшка намылился отрезать яйца ещё целой сотне. Не по-человечески это.
   Княгиня, забыв про своего пациента, возбуждённо спросила:
   – А что будет по-человечески, Митяй?
   – Что-что, – ворчливо ответил Митяй, – горб на спине! Его, между прочим, может выращивать самец любого вида из всех тех животных, которых мы лопаем. Посуди сама, Оленька, на фига, спрашивается, убивать всего кабана, когда можно побудить его вырастить на спине здоровенный кожаный рюкзак с одним только филеем внутри. Ходят же с горбами верблюды, и ничего с ними не делается. Правда, тогда мясные фермы нам придётся делать подальше, и это будут уже не обычные фермы беспривязного содержания скота, а большие выгулы. Разумеется, с навесами и кормовыми площадками. А с речными коровами и того проще. Они же жрут топинамбур даже во сне и поскольку плавают в воде, то самцам будет легче носить горбы. Княгиня Ольга воскликнула:
   – Митяй, немедленно пошли к Лёшке! То, о чём ты рассказал, сделать очень легко! Более того, я ведь могу сделать так, что ровно через год животное будет просто сбрасывать свой горб, как лоси и олени сбрасывают рога. Мать-Земля! Это же так просто!
   Ухмыльнувшись, Митяй указал ей пальцем на Стаса, и тот немедленно взмолился:
   – Ольга, может быть, сначала ты займёшься моими ногами? Я готов есть и пить что угодно, лишь бы снова начать ходить. Быть мужчиной и вместе с тем калекой невыносимо!
   Слова парня мигом привели целительницу в чувство. Одетая по-походному, в брюки и лётную кожаную куртку, она тут же сняла последнюю. Под курткой на ней была надета мужского фасона рубаха зелёного цвета и жилет красного сафьяна с широким и довольно глубоким декольте. Спереди к жилету были пришиты два больших, выпуклых кармашка, расшитые бисером и отороченные белым мехом. Княгиня расстегнула ворот рубахи, заправила его под жилет и почти полностью обнажила груди с прилипшими выше них аметистовыми полумесяцами. Вслед за этим она достала из кармашков ещё два говорящих камня, один в виде шестиконечной вытянутой звезды, а второй имеющий форму египетского креста, только без дырки в верхней части и более массивного. Размером они были почти в её ладонь. Целительница надела на глаза малахитовые ведловские очки, и камни на её груди и в руках ослепительно засверкали, излучая потоки света. Митяй, которому приходилось быть её ассистентом и помощником не менее полутора сотен раз, тоже обнажил свой торс, сняв замшевую рубаху, нацепил бриллиантовые очки и взял в руки Лариску и Зинулю-зеленулю. Посмотрев на ноги Стаса, которые он теперь видел полупрозрачными, Митяй присвистнул от удивления и восхищённо воскликнул:
   – Оленька, да у тебя глаз-алмаз! Знаешь, когда я вчера посмотрел на эти две тощие кривуляки, мне сразу же захотелось их оторвать и выбросить, а их, оказывается, действительно можно вылечить, и мне кажется, что даже быстрее, всего недели за три с половиной, но Стасу самому придётся потрудиться. Молоко молоком, но и есть ему нужно будет за троих, как минимум.
   Ответ княгини Ольги был прост и понятен:
   – Ну, есть и спать – это тебе не по горам бегать, Митяй. С этим наш Стасик играючи справится. Давай приступим к ведловству.
   И они приступили. Роль первой скрипки в этом небольшом оркестре, состоящем из двух опытных, могущественных и много знающих ведлов и одиннадцати говорящих камней, принадлежала княгине Ольге. Именно она проводила операцию, безболезненно чуть ли не раскрошив кости ног своего пациента и заставив их вытянуться во всю длину. Длинные и очень тонкие, они не вызывали никакой симпатии. Митяй, быстро поняв, что ещё может сделать Дед Максим, направил из него два сильных осязаемо-плотных изумрудных луча, и те принялись скользить по ногам парня, тощим, словно костыли. Поток энергии был настолько мощным, что буквально в разы ускорил процесс регенерации, запущенный княгиней Ольгой.
   Митяй, мгновенно сообразив, что сейчас начнётся, громко крикнул:– Эй, кто-нибудь, срочно несите в медотсек побольше свежего, только что выдоенного молока речных коров и что-нибудь вроде детского рожка для Стаса! Процесс пошёл!
   В этот момент в его руках были зажаты Лариска и Зинуля, а на глаза надеты бриллиантовые очки, и потому все ведлы города Алексиевска, находящиеся в этот момент на связи, услышали его. Уже через десять минут Толян и Илюха принялись поить своего брата, находящегося в полулежачем состоянии. Спинка хирургического стола уже была приподнята, и тот с любопытством смотрел на свои выпрямленные и вытянутые ноги с голубоватой кожей, торчащие из-под простыни. Молоко ему пришлось пить со скоростью пожарной помпы, поскольку оно тоже обладало природной способностью включать механизм регенерации. Благодаря этому малыши речных коров и росли так быстро.
   Целительское ведлование длилось очень долго, почти тридцать пять часов, но его результатом стало то, что Стае обзавёлся двумя практически новыми, хотя и худющими ногами, к которым быстро вернулась чувствительность, и бывший калека даже начал шевелить пальцами. После операции все пятеро её главных участников залегли на койки, но Стае проснулся уже через шесть часов, и какая-то заботливая сиделка – это была Вика – принялась немедленно его кормить всяческими вкусными блюдами, разносолами, свежими овощами и фруктами. Парню сейчас очень нужны были витамины.
   Через трое суток Ольга и Митяй провели ещё одно ведлование над ногами своего пациента, но оно длилось всего шесть часов, а ещё через трое суток – третье, после которого тот начал ходить. Сначала опираясь на специальную каталку, потом на костыли, а через две недели уже просто с палочкой. Правда, спать ему особенно не давали. По семь-восемь часов, а иногда и больше, Митяй занимался со Стасом по индивидуальной программе и закачивал в его голову огромные массы знаний, нисколько не волнуясь, не лопнет ли она у парня. На этот счёт он сразу же откровенно сказал ему:
   – Стае, ты у меня либо станешь гением, либо скопытишься, и вот почему. С твоим редкостным даром нельзя быть обыкновенным ведлом. Если ты будешь иметь намного большие знания, чем кто-либо, то тогда даже инстинктивно у тебя не появится желания покопаться в чужой башке. Телепатия хороша во многих случаях, в том числе и как невербальная форма связи, но говорящие камни нам ведь тоже дают возможность общаться друг с другом на огромном расстоянии. Поэтому сканирование мозга другого мыслящего существа допустимо только в исключительных случаях, то есть тогда, когда тебе нужно знать, о чём думает враг. Люди народа Говорящих Камней не враги друг другу. Тут и к бабке ходить не надо. Кто наши враги, мы с тобой рано или поздно выясним, братишка. Твои уроки мне уже очень многое дали.
   Буквально три недели спустя Митяй после шести разговоров со Стасом через огонь действительно стал телепатом, пусть и не таким опытным и могущественным, как этот тайлад. Сам Стае прекрасно понимал, что относительно телепатов его учитель абсолютно прав, – ими должны быть либо все люди, либо только самые ответственные из них, либо никто не должен быть телепатом вообще. Он быстро прогрессировал по всем направлениям, и в первую очередь в том, что касалось его физического состояния. Митяй изготовил для него в мастерских корабля тренажёры, и потому уже с раннего утра из той каюты, в которой жили три брата – Анатолий, Станислав и Илья Эльбурсы, – доносился стук железа.
   Помимо того что Митяй занимался со своим новым учеником – у остальных братьев были другие ведары, не менее знающие и умелые, – он воплотил вместе с Ольгой в жизнь свою задумку относительно мясных горбов. Когда князь Алексей узнал, что мясо, кожи и меха можно получать таким простым способом, то сначала пришёл в восторг, а затем в ужас, вспомнив о том, сколько самцов лишились от его руки сначала яиц, а потом и самой жизни только ради того, чтобы стать колбасой, шапками, обувью и прочими нужными человеку вещами.
   Как результат уже через каких-то две недели княгиня Ольга вернула всем кастрированным речным быкам их тестикулы, а все остальные обзавелись продолговатыми, довольно изящными обтекаемыми горбиками. И вот что удивительно: чуть ли не день ото дня такие самцы становились всё более мускулистыми и подтянутыми при том же аппетите, а их мускульные горбы, оснащённые для прочности хрящевой арматурой, чуть ли не на глазах делались длиннее, выше и массивнее. От этого самцы стеллеровых коров, быстро привыкших к солоноватой тёплой воде эстуария Евфрата, стали похожи на миниатюрные, хотя как сказать, живые атомные подводные лодки. Плавать они стали чуть ли не втрое быстрее. По расчётам Ольги, уже через год они должны будут сбросить мясные горбы, и сразу после этого у них начнутся любовные игры с самками. Ведла хорошо знала сей предмет, то есть зоологию и физиологию всех животных, которую она постигала в считаные часы, и потому очень хотела поскорее отправиться в экспедицию. Это князь Денис был домоседом, но и он проникся главной научной темой жены – изучением флоры и фауны Матери-Земли – и как-то непроизвольно стал помощником и ассистентом Ольги. Что тут можно сказать – муж и жена одна сатана.
   Стае часто телепатически общался со своим ведаром. Он всё больше и больше проникался идеями Митяя и становился его главным помощником во всех делах без исключения. Между тем новое ведловство Митяя – бескровная мясная и пушная охота – распространялось по той части планеты, где жил народ Говорящих Камней, со скоростью даже не степного пожара, а тропического урагана.

Глава 2
Золотые великаны и чёрные карлики острова Цейлон

   Митяй с Таней, Ольга с Денисом, Алексей со своей супругой, смуглой тайларкой из местных, красавицей Эйдиль, и Вика сидели на горячих камнях набережной княжеского острова в купальных костюмах, загорали, болтали ногами в тёплой воде и наблюдали за тем, как трое братьев Эльбурс играют в воде с молодыми речными быками, катаются на них верхом и плавают наперегонки. Стас хотя и выглядел самым худым и хилым, мало чем уступал им в подвижности, но только пока в воде. На суше его ноги ещё проигрывали в силе и быстроте ногам братьев, но тем уже не приходилось носить телепата на себе. Охотник из него был ещё никакой, турист тоже, но Стас каждый день, утром и вечером, качал мускулатуру и быстро набирал мышечную массу, а что касается пеших походов, так и Митяй относился к ним весьма скептически.
   На следующее утро «Виктория» должна была отправиться в путь, а сегодня они решили искупаться напоследок в тёплых мутноватых водах Евфрата. Наплававшись вволю, они выбрались на набережную, но братьям этого было мало. Правда, их никто особенно и не торопил, а потому они с весёлыми криками резвились в широкой протоке.
   Князь Алексей, глядя на них, сказал:
   – Дядька Митяй, а может, задержишься ещё на месяц? Дашь парню силёнок набрать перед экспедицией. Заодно тебе в голову ещё какая-нибудь умная мысля придёт.– Лёха, засохни, – насмешливо ответил Митяй. – Благодари своих речных коров. Только из-за их целебного молока мы тут и задержались, а то уже давно бы были в Индии.
   – Мы давно были бы в ней, Митяй, согласись ты взять на борт «Викуси» одну-единственную корову, – ворчливо отозвалась Ольга. – С горбами мы ведь разобрались всего за две недели.
   На это у Митяя имелся ответ:
   – Ага, разбежался. Так я и дал тебе превратить «Викусю» нашей Викуси в зверинец. Это здесь, в проточной воде, от них не воняет, да и рыба их навоз мигом съедает. Он же из одной только травы и состоит, не то что какое-нибудь поросячье дерьмо.
   Вика тут же присоединила свой голос:
   – Правильно, командор. Нечего каравеллу в хлев превращать, поэтому, Ольга, запомни: если тебе захочется обзавестись каким-то новым зверьём, то моя команда лучше построит тебе полосу для Суперигната, чем мы возьмём на борт животных.
   – Несправедливо, – возразил князь Алексей. Все дружно воскликнули:
   – Что несправедливо, Лёшенька?
   – Да то и несправедливо, – с глубоким вздохом повторил князь одного, но фактический правитель целых пяти больших городов. – Вон у дядьки Митяя на груди и пузе шерстюка куда побольше моей выросла, однако его Татьяна почему-то волосатой обезьяной не называет.
   Все, включая жену князя, прелестную княгиню Эйдиль, так и покатились от хохота, да не просто покатились, а попадали в воду, а этот волосатый хохмач, радуясь, что шутка удалась, вскочил на ноги, мощно оттолкнулся от камней набережной и в длинном прыжке устремился в воду. Пролетев по воздуху метров пять, он бакланом вошёл в воду, вынырнул метрах в тридцати и весело, раскатисто захохотал. Да, фигурой он,конечно, более всего напоминал шкаф с антресолями, ещё бы – имел росточек два метра семь сантиметров, но зато был невероятно быстр, ловок и силён, а в воде мог соревноваться даже с горбатыми речными быками. И вот что интересно: при таком росте и могучем телосложении никому и в голову не приходило сомневаться в его умственных способностях. Алексей был одним из лучших учеников Ольги, а в некоторых вопросах даже опережал её. Правда, в этом она была не одинока. Очень многие ученики давно уже обогнали того же Митяя по части углублённого изучения множества наук и проникновения в самые сокровенные тайны мироздания. Но никто не мог пока что превзойти его в широте знаний и научной смелости. Впрочем, он никогда не занимался чем-либо очень уж глубоко и настойчиво, предпочитая не докапываться до мелочей. Для этого у него имелись сотни узких специалистов, всегда готовых прийти на помощь со своими исчерпывающими консультациями.
   Митяй, ничуть не стесняясь, частенько говорил:
   – А я и не собираюсь изучать этот вопрос до конца. Этим вы будете заниматься. В честь чего я должен делать работу за вас? Вы что, не учёные, что ли?
   И учёные грызли гранит наук так, что во все стороны только пыль да песок летели. Почему? Да только потому, что прекрасно знали: если Митяй придёт и займётся их тематикой, то он за месяц-полтора сделает больше открытий, чем они все, вместе взятые, за добрых два года. Такого предоставлять ему никто не собирался, и потому учёные смело ставили эксперименты, выдвигали самые невероятные, порой безумные гипотезы и потом либо подтверждали, либо опровергали их, но всё равно стремительно двигали науку вперёд и останавливаться не собирались.
   Увы, но сам Митяй вовсе не считал, что он способен на великие открытия, только по одной-единственной причине: самая главная тема его исследований – происхождение говорящих камней и их связь с Матерью-Землёй – оставалась как для него, так и для всех остальных ведлов-учёных terra incognita, и тут никто с этим ничего не мог поделать, но он не унывал. Митяй знал наверняка, что рано или поздно он постигнет и эту тайну. В том числе и поэтому он отправился в продолжительную экспедицию и собирался побывать на всех континентах и чуть ли не на всех островах, заглянув в том числе и на самые маленькие.
   На следующий день, рано утром, «Виктория» отчалила от пристани порта Алексиевска и через десять минут встала на крыло. Её целью был остров Цейлон. Именно с него Митяй решил начать изучение полуострова Индостан. Как о самом этом острове, так и о полуострове Индостан он имел хотя и довольно неплохое, но всё же поверхностное представление. Картографы до этих мест ещё не добрались, а потому им придётся восполнить ещё и этот пробел. Для этого он и велел Вике задержаться в Алексиевске.
   Пока каравелла стояла в порту, «Викторию» подготовили к тому, чтобы та могла нести на себе два самолёта-амфибии и один вертолёт, не говоря уже о том, что её изначально укомплектовали дюжиной четырёхместных автожиров. Через боковые лацпорты они могли стартовать с четырёх выдвигающихся в обе стороны платформ даже при движении на подводных крыльях. Нужно было только сбросить скорость до семидесяти километров в час. Митяй в который раз изменил план экспедиции, и вот почему. Если раньше он хотел плыть вдоль берега и, делая остановки, сверху изучать побережье от Ирана до Индии, то, став телепатом, причём в некотором смысле даже более мощным, чем Стас, хотя и менее опытным, он почувствовал волны страха, исходящие как раз с юга Индии и севера Цейлона, с берегов Маннарского залива. Что-то там в районе мыса Кумари было не слава богу и проявлялось такой сильной волной страха, боли и отчаяния, что ему делалось не по себе и он буквально скрежетал зубами. Раз кто-то боится, значит, кто-то пугает.
   В последние три дня эта волна стала усиливаться. Поэтому «Виктория» неслась через Персидский залив на полном ходу, а выйдя в Аравийское море, так ещё и увеличила скорость. Стас, читавший его мысли, тоже был взволнован, но, как и Митяй, держался спокойно и раскованно, подражая ему. Сутки спустя, когда «Виктория» вошла в Маннарскии залив, они оба знали, откуда и почему исходит волна страха. В том районе Цейлона, который примыкал то ли к Маннарскому полуострову, то ли к Маннарскому перешейку, полным ходом завершалась подготовка к самой настоящей войне, и она, по сути, уже началась, так как одна из сторон понесла первые потери. Мысли читались плохо, ни Стас, ни Митяй не знали языка агрессора, а вот эмоции ощущались очень отчётливо, но даже не это оказалось самым неприятным и страшным. Там, на Цейлоне, жило большое, агрессивное племя, многие ведлы которого были телепатами. То, чего так боялся Митяй – встретиться с целой толпой воинственно настроенных дикарей, готовых убивать всех и вся, – мало того что свершилось, так ещё и в самой страшной своей форме. Телепатия, если её повернуть в сторону захватнических войн с целью порабощения соседей, – страшная сила.
   Митяй приказал Вике остановить «Викторию» в четырёхстах километрах от побережья и провёл беглую телепатическую разведку. Похоже, что весь этот папуасский военный кипиш ещё не приобрел большого масштаба и был сосредоточен в междуречье двух рек, впадающих в Маннарскии пролив по одну сторону от Маннарского полуострова и в Полкский пролив – по другую.
   Однако племя, ведомое на войну ведлами-телепатами, уже успело в ней отличиться. Митяй увидел несколько эпизодов глазами двух сторон – агрессора и захваченных в плен мирных жителей. Как одни, так и другие были людьми с практически чёрной кожей, только вояки были малость пониже ростом, но зато вооружены копьями с медными и даже железными наконечниками, а также длинными медными и железными ножами самой примитивной и неказистой формы. Их пленники были повыше ростом и чуть светлее. Они пребывали в ужасе от свершившегося. Пугаться им было чего, так как воины напавшего на них племени носили ожерелья из нижних челюстей, некоторые из которых принадлежали ещё совсем недавно убитым людям. От этого зрелища Митяя чуть не вывернуло наизнанку. Он телепатически прыгал от одной группы людей к другой по всему этому району и вскоре понял, что враг вторгся на Цейлон с севера, из Южной Индии. Наверное, это были далёкие предки тамилов. Тогда как их пленниками являлись древние ведды, в его время влачившие на Цейлоне жалкое существование. Хотя как знать, может быть, после этого народ шарился по всей этой части Евразии, забираясь в Африку и Океанию ещё не раз и не два.
   В это раннее утро захватчики что-то очень уж сильно шебаршились и светились, носясь по пампасам, как ужаленные, и не давая покоя своим пленникам. Вскоре Митяй понял, с чем это было связано. На юго-восток, в глубину острова, чуть ли не галопом помчались десятки воинов и погнали с собой пленных мужчин. Те же из тамилов – так временно решил называть захватчиков Митяй, – кому было велено остаться, от расстройства избивали и насиловали женщин. Хорошо, что хоть не убивали. (Он запретил Стасу не только читать его мысли, но и даже пытаться заглянуть на остров, а потому был за него спокоен.) Митяй понял, что на Цейлоне намечается какая-то карательная экспедиция, поскольку мирные ведды не представляли собой совершенно никакой военной силы. Пометавшись мыслями окрест, он вскоре увидел глазами одного из разведчиков, на кого же нацелились тамилы – на несколько стай огромных гигантопитеков с удивительно красивым длинным мехом чуть ли не золотого цвета, мирно пасущихся среди холмов, и сразу понял, что означали яркие, золотисто сияющие, но совершенно невнятные образы в чёрных тыковках не слишком симпатичных папуасов. Поозиравшись окрест ещё полчаса, Митяй понял, что, скорее всего, охота на гигантских золотых обезьян начнётся либо ближе к ночи, либо завтра утром, а потому принялся спешно готовиться к своей маленькой, стремительной и победоносной войне.
   Он приказал поднять в воздух оба самолёта и с максимальной высоты произвести картографирование, а сам принялся спешно загружать в вертолёт своё самое секретное оружие массового поражения. Одновременно с этим он вызвал не то чтобы подкрепление, но что-то вроде этого – все большие самолёты-амфибии, которые могли долететь до Цейлона максимум за сутки, желательно раньше. Как он и предполагал, к пяти вечера наступательный порыв отрядов агрессора угас, и они, не дойдя до холмов, где паслись золотые гигантопитеки, остановились на ночлег и заставили пленных обслуживать их. Вели они себя с ними похуже, чем фашисты с советскими военнопленными, и неизвестно по какой причине убили несколько человек. Митяй от этого даже заскрежетал зубами. Как только он получил данные ведловской аэрофотосъёмки, поднялся на верхнюю палубу, сел в большой разведывательный вертолёт и полетел к острову Цейлон на максимальных скорости и высоте. Запас хода у малошумного вертолёта был практически безразмерный, пока ведл-пилот с говорящими камнями сидит за штурвалом и время от времени делает накачку бриллиантовому термоэлектрическому реактору. Это позволило Митяю, как только стемнело, спокойно приземлиться на вершине самого высокого холма и продолжить телепатическую разведку.Поначалу он принялся наблюдать за золотыми гигантопитеками и выяснил, что они уже не были животными, но ещё не стали полноценными людьми в смысле рассудочной деятельности. Эти гиганты были травоядными и питались дикими бананами и молодыми побегами. Называть их животными у него язык не поворачивался. Огромного роста, у самых больших самцов он достигал четырёх метров, они не были похожи ни на горилл, ни на орангутангов. Имея длинную золотистую шерсть, они больше походили на даргов, но были куда шире в плечах и торсе. Они жили небольшими кланами – самец, две-три самки и четыре-шесть детёнышей – и отличались удивительной нежностью по отношению друг к другу. Во всяком случае, самцы играли со своим потомством и отдавали отпрыскам самые лакомые кусочки. Ближе к ночи самки стали делать из ветвей гнёзда. Они пригибали ветви высокого кустарника и ловко сплетали их, не ломая, а когда гнездо-навес было готово, забрались в него, сели на травяную подстилку и взяли на руки детей. Самец с длинной золотой бородой, тщательно расчёсанной самками – а он был на треть больше них, – сел у входа и загородил семейство от всяческих напастей могучей грудью. И вот на этих добродушных гигантов какая-то мелкая, злобная, черножопая срань решила устроить не просто охоту, а учинить самое настоящее побоище.
   Сделав широкий круг мысленного восприятия, Митяй, уже успевший настроиться на простые, но вполне понятные мысли золотых гигантопитеков, между прочим чистые, радостные и светлые, обнаружил, что их на острове Цейлон обитает не одна тысяча, как и веддов, даже и не помышлявших охотиться на золотых гигантов. Зато это почему-то втемяшилось в головы тамилам.
   Потом Митяй продолжил телепатическую разведку в стане врага и только теперь сообразил, что это был самый настоящий рейд банды Басаева. В том смысле,что все те женщины, которые находились в банде, были не просто ведлами, но и поголовно телепатками и именно от них во все стороны волнами растекалась какая-то совершенно чудовищная ненависть и стремление убивать всех чужих. Уже очень скоро он выяснил, что тамилы, или кто они там такие, были к тому же ещё и людоедами. Им было лень охотиться, и потому они убили на ужин несколько десятков веддов, мужчин и женщин. Детей, похоже, они в пяти захваченных стойбищах уже всех съели.
   Самым большим желанием Митяя было взять и всех их попросту перестрелять, но на это у него не хватило бы патронов, да и разбегутся они. Поэтому он решил поступить иначе: сначала взять тамилов на понт, перехитрить их и повязать всех до одного, а после уж сесть и подумать, что же ему делать с такой напастью. Плохо было то, что он не знал языка тамилов, а потому не мог читать их мыслей и ему приходилось ориентироваться в сложившейся обстановке, только оценивая их эмоции. А они у них были очень яркими. Тамилов переполняли восторг и ненависть. Восторг от того, что они такие могущественные и скоро у них у всех будут золотые шкуры, а ненавидели они своих пленников, золотых гигантов, и даже друг друга, и потому среди этих узурпаторов часто вспыхивали ссоры и затевались нешуточные потасовки. Их вожди, которых было немало, смотрели на такие схватки не просто с любопытством, а подзуживая дерущихся и подстёгивая их телепатическими приказами, но до смертоубийства дело всё же не доводили. Да, эта банда вряд ли когда-нибудь станет регулярной армией, и ни о какой воинской доблести и тем более рыцарском благородстве в ней и речи быть не может. Это была просто шайка озверелых негодяев, и их явно такими сделали специально для захватнических войн.
   Митяй, сидя в пилотском кресле, поставил перед собой небольшую серебряную жаровню, в которой горело твёрдое топливо, не дающее большого жара, но позволяющее сжигать ароматические ведловские порошки из целебных трав, кстати совершенно безвредные и не действующие как наркотик, и погрузился в ведловской транс. Это позволило ему не только провести телепатическую разведку, но и изучить язык чернокожих, называющих себя аннами. Разведка показала, что анны вторглись на Цейлон примерно два месяца назад, пройдя по Маннарскому перешейку. Перед тем они попытались было малость повоевать на континенте, и у них даже случилось несколько крупных стычек с соседями, называвших себя синдарами, но те быстро смекнули, чем это им грозит, покинули прибрежную зону, ушли в горы и закрепились там. Анны погнались было за синдарами, но у тех имелись могущественные ведлы, которые устроили несколько обвалов. Завоеватели мигом отступили и повернули на юг, оставив своё стойбище практически беззащитным. Что же, это вполне укладывалось в примитивную логику этих существ: «Пойдём повоюем, может, убьём кого-нибудь. А если нас убьют, что тогда? А нас-то за что убивать?»
   Разведка также показала план завтрашней бойни. Анны вывели на исходные позиции загонщиков, как это ни странно, действительно веддов, окружив полукольцом больших золотых людей. Они должны были погнать гигантопитеков к лесу, в котором тех должны были встретить вояки с копьями и, пользуясь как оружием, так и ведловской силой, перебить всю стаю золотых великанов. Тех, которые побегут назад, разрывая от ярости в клочья безоружных веддов, должен перебить заградотряд. В лесу в данный момент находился главный военный вождь аннов, Куалат, но вовсе не он играл в этом кубле роль первой скрипки, а большая мать племени Ракаша и три дюжины таких же ведьм, как и она.
   У Митяя тотчас родился план контрмер. О его эффективности судить было пока что рано, но он был построенна внезапности, мощности удара и скорости. Золотых гигантопитеков это никак не должно было побеспокоить. До места их обитания загонщикам оставалось идти добрых двадцать километров. Поэтому Митяй даже позволил себе пять часов поспать и, когда проснулся, умылся, выпил кружку холодного чая и поднял вертолёт в воздух. Зайдя во фланг вражескому построению, которое уже добрых два часа топало по пампасам, причём телепатическим приказом заставив веддов выдвинуться на добрый километр вперёд, Митяй обрушил на их головы целый поток взрывпакетов, причём не из чёрного пороха, а динамитных, с циркониевой начинкой, дающей ослепительную вспышку.
   Вообще-то он ставил заграждение перед цепью аннов, но тем не менее достаточно близко, на расстоянии десять-пятнадцать метров. Бомбомёт работал как часы, и круглые шары летели вниз один за другим, взрываясь позади вертолёта. По его расчётам, свето-шумовые бомбы должны были взрываться через каждые двадцать метров и тем самым создавать чуть ли не сплошную линию огня, а их он взял с собой в полёт до фигища. На неделю войны хватит. Наблюдая за аннами, Митяй видел, что те удирали, побросав оружие, и мчались к озеру, на берегу которого в большом разорённом стойбище веддов Ракаша устроила себе ставку. Некоторым аннам, самым прытким, не повезло. Они оказались слишком близко к взрывам, их опалило очень сильно, до полусмерти, и теперь они катались и бились в агонии. Митяя их страшная кончина совершенно не взволновала.
   Это было далеко не всё, что он собирался опрокинуть на их головы. За семь часов телепатического ведлания он сложил о них достаточно полное представление, и оно его совершенно не радовало. Почти девяносто процентов участников этого рейда были вполне сформировавшимися, законченными ублюдками, которые признавали единственную форму своего безбедного существования – порабощение других племён и медленное, планомерное их уничтожение путём употребления в пищу. Увы, судя по всему, над этим билось не одно поколение ведьм вроде Ракаши.
   Разогнав загонщиков – причём одни из них остановились, почувствовав, что их сознание освобождено, а другие мчались к своей верховной ведьме с нечеловеческой скоростью, – Митяй полетел к лесу, и вскоре бомбомёт снова отрывисто заухал. На этот раз воин церемонился ещё меньше, а потому жертв было больше. Около сотни человек попросту сгорели заживо, поскольку пламя имело очень высокую температуру. Совершенно не пострадал всего лишь один анн – Куалат, которого ведл-телепат чуть ли не сразу же спеленал. Вся его охрана мгновенно удрала, как только метрах в пятидесяти перед ними полыхнуло три ярких, оглушительно громких взрыва. Патологические убийцы, как всегда, ещё и трусы, а потому никто не остался рядом со своим парализованным главарём.
   За каких-то полчаса Митяй разогнал всю банду дикарей, после чего совершил посадку, выбрался из кабины и, держа в руках карабин, решительным шагом направился к Куалату, сидящему и дёргающемуся на совершенно идиотских носилках. По пути он добил троих истошно воющих, умирающих дикарей.
   Военный вождь аннов выбрал себе для наблюдения небольшой пригорок, на котором росли две высокие вечнозелёные мансонии, и велел поставить свои носилки между ними. Видя приближающегося врага, одетого в камуфляж, он изо всех сил попытался дотянуться до копья. Увы, но у него ничего не получалось, хотя он и был телепатом. Поднявшись на пригорок, Митяй, глядя на его потуги, усмехнулся. Усмешка у него вышла очень недоброй, и Куалат зарычал в бессильной злобе. Самым паршивым для него было то, что Митяй, постоянно искавший в телепатии все её сильные и слабые стороны, уже кое в чём преуспел. В частности, он попросту блокировал все попытки этого типа связаться со своими присными, и тот для них словно бы умер. Военный вождь аннов оказался довольно высоким, широкоплечим мужиком лет тридцати пяти на вид, косматым, с клочковатой, длинной, кучерявой бородой и тёмно-коричневой, с лиловым отливом кожей. Типичный баклажан. Он был мускулист, одет в тунику из шкуры леопарда и обут в меховые онучи.
   После того как Митяй добил троих умирающих от ожогов аннов, в округе воцарилась полная тишина. Каратель встал перед анном и рычащим от гнева голосом громко сказал:
   – Говори, как ведл, все слова своей речи, чтобы я мог её выучить и разговаривать с тобой, Куалат.
   – Не буду! – выкрикнул в ответ вождь. – Сейчас мои охотники вернутся, и твоя челюсть будет висеть у меня на груди.
   Да, на груди у этого ублюдка их выстроилось аж три ряда – целое кладбище. Митяй развёл руками и освободил Куалата от своего ментального захвата. Тот мгновенно схватил копьё и ринулся на противника. Понятно, этот тип уже насобачился убивать людей и, похоже, давно позабыл, если вообще знал, как охотиться на животных. Ловко увернувшись от копья, Митяй с разворота, по-футбольному, врезал Куалату сбоку правой ногой по коленному суставу, и тот, свалившись, истошно завопил, выпустил копьё из рук и ухватился за ушибленную ногу. В Митяе сразу взыграл Крейзи Шутер, и он принялся то так, то сяк выкручивать дикарю конечности, отчего лес снова наполнился истошными, душераздирающими воплями. Познакомив этого ублюдка с болью, он содрал с него леопардовую тунику, вытащил из-за пазухи моток толстого, очень прочного шнура и принялся связывать главаря бандитов по рукам и ногам. Локти он стянул ему за спиной, а вот колени притянул к груди. После этого отправился к вертолёту и принёс из него лопату, топор и меч с бритвенно острым лезвием, напоминающий не то катану, не то казачью шашку. Этот меч он выковал из чертовски прочного булата ещё лет шесть назад втайне от всех. С тех пор он хранился под замком в стальном сейфе вместе со всем прочим оружием. Помимо него он прихватил с собой ещё и ведловскую жаровню.
   Митяй перебросил через сук верёвку и развернул носилки, чтобы дикарь-людоед всё видел. Потом сходил в лес и срубил тонкое деревце. Это тоже оказалась мансония, одна из разновидностей красного дерева, хотя и не палисандр. Так что полутораметровой длины кол, который он из него выстругал, получился довольно роскошным, если обращать внимание на ценность породы дерева. Примерив верёвку, он выкопал с помощью ведловства ямку глубиной чуть более полуметра, опустил в неё кол и, засыпав её каменистой землёй, плотно утрамбовал. Кол для сажания на него военных преступников у него получился просто замечательный. Весьма толстый и в то же время довольно острый, чтобы быстро войти в задницу Куалата. Похоже, что вожачок всё понял, раз принялся снова громко верещать, но Митяй не собирался менять своих планов. Всё это время он сканировал память этого зверя и узнал про него такое, что частенько рычал пострашнее, чем разъярённый пещерный лев.
   Он подтащил Куалата к импровизированному эшафоту, пропустил под мышками верёвку и поднял над колом, после чего, держа верёвку в руках, повторил:
   – Говори, как ведл, все слова своей речи, чтобы я мог её выучить и разговаривать с тобой, Куалат.
   Тот снова выкрикнул:
   – Я не стану говорить с тобой, белый курум! – Несколько секунд спустя чёрное очко встретилось с остриём кола красного дерева, в результате чего планы Куалата сразу же изменились, и он завопил: – Я буду, буду говорить с тобой ведловским языком, великий белый курум!
   Митяй кивнул, поднял дикаря повыше, привязал верёвку к тяжёлым носилкам и, устроившись на них поудобнее, запалил жаровню, бросив в неё несколько щепоток ароматических порошков. Хотя они и не играли особой роли, ведловство, ведущееся с двух сторон, пошло быстро, и за каких-то четыре часа Куалат научил его говорить на языке аннов. Но ведловство на этом не закончилось. Митяй заставил рассказать ему, почему анны превратились в хищных тварей. История оказалась довольно простой. Сначала анны более ста лет назад нашли на галечнике реки самородную медь и быстро навострились делать из неё наконечники для копий, что упростило их задачи на охоте. Немного позднее им и вовсе подфартило – они нашли кратер, а в нём чуть ли не две сотни обломков метеоритного железа. Уже умея обрабатывать ударами камня медь, они наковали себе ещё и железных наконечников и ножей и даже научились их затачивать, причём это железо не ржавело. Среди аннов довольно часто рождались ведлы-телепаты, и потому по части охоты им не было равных. Да, их бы умения на пользу обществу, но, увы, рано или поздно, а точнее, лет восемьдесят назад нашлась одна ушлая курумша, которая смекнула, что было бы неплохо объединить всех аннов, а остальные племена подчинить себе, и так и сделала, а вскоре выяснила, что человечина очень недурна на вкус и что с убийством человека гораздо меньше возни, если ты могущественный телепат. К тому же сначала человека можно заставить натаскать дров и разжечь костёр, чтобы его же потом на нём зажарить.
   Старая курумша Ракаша назначила Куалата военным вождём только потому, что тот не знал ни к кому жалости, был силён физически, зарекомендовал себя могущественным курумом, умевшим держать в подчинении сразу двадцать рабов, и был к тому же неглуп и весьма изобретателен. Правда, все остальные племена старались держаться подальше от аннов. Но настало время, когда те сожрали всех галго, по-аннски рабов, и аннам пришлось снова охотиться, от чего они уже отвыкли. Тогда они пошли войной на синдаров, но те поднялись в горы и свалили им на головы множество камней. Так что им пришлось отправиться в опасный путь на юг. Всего в поход пошло почти три с половиной тысячи аннов, то есть все взрослые мужчины и примерно пятая часть женщин, умеющих убивать людей, как куропаток. Они давно уже знали, что на юге, на большом острове, живут золотые великаны, съев сердце которых можно стать таким же сильным, как и они. Мечтая отомстить синдарам, анны, совершенно не думая о том, что будет с их оставшимися детьми и большинством женщин – авось как-нибудь проживут, – решили сначала убить как можно больше золотых великанов, а потом отправиться в горы, переколотить там синдаров и двинуться дальше, вслед за уходящими от такой напасти на север другими племенами. В общем, планы у Ракаши были наполеоновские.
   Допросив пленного и хорошенько порывшись в его голове, Митяй понял, что перед ним висит уже не человек, а самая настоящая хищная тварь, которая никогда не станет жить так, как живут все остальные люди в каменном веке. Как и тигр, однажды попробовавший человеческого мяса и ставший свирепым тигром-людоедом, Куалат ни о чём другом уже и помыслить не мог. Даже будучи связанным по рукам и ногам, он кровожадно смотрел на Митяя и задавался вопросом, каково оно на вкус, белое мясо. От таких мыслей людоеда, учинившего на этом острове жуткую резню, Ботанику стало немного не по себе. Он встал с деревянных носилок и, держа меч в ножнах в левой руке, шагнул к нему. Вожачок мигом смекнул, что для него настал час расплаты, и завопил:
   – Отпусти меня, великий белый курум! Я стану твоим галго и буду убивать для тебя других людей!
   Митяй отрицательно помотал головой:– Я не ем человеческого мяса, урод, не убиваю людей сам и не даю делать это никому, но раз ты так просишь, то я тебя отпущу, только ты далеко не уйдёшь.
   Митяй выхватил из ножен меч и стремительным движением перерубил верёвку над головой людоеда, и Куалат камнем рухнул прямо на кол. Роскошный кол красного дерева вонзился в чёрную задницу, и по нему потекла алая кровь пополам с дерьмом людоеда, заоравшего с нечеловеческой силой. Митяй не дал ему долго мучиться и мощным ударом снёс голову с плеч. Обезглавленная, скрученная прочным шнуром туша людоеда несколько раз конвульсивно дёрнулась, но с кола не свалилась и стала медленно нанизываться на него. Митяй достал из планшета бриллиант огня размером с грецкий орех, испепелил труп анна и принялся быстро собираться в дорогу.
   Было уже четыре часа пополудни, и ему следовало срочно завершить операцию. Благодаря более тесному знакомству с Куалатом, оказавшимся и в самом деле очень изощрённым курумом, он кое-чему научился в ходе телепатического и ведловского допроса. В частности, научился брать под полный телепатический контроль сразу несколько человек. Тем более что это оказалось не таким уж и сложным делом. Замотав голову Куалата в леопардовую шкуру, он вернулся к вертолёту. Положив оружие и свой трофей в кабину, Митяй сел в пилотское кресло и телепатически связался с Ракашей, толстой, рослой тёткой лет пятидесяти, до жути злобной и свирепой. Не долго думая, он представился ей таким образом:
   – Ракаша, я великий дух этого острова, Митяй, отец золотых великанов и их небесный покровитель. Ты вторглась на мой остров, даже не подумав, кто здесь хозяин, но мне понравились твои охотники. Мой враг – великий дух гор большой земли, из которой ты пришла. Он живёт в горах, и ему поклоняются синдары, повелевающие камнями. Сейчас я прилечу к озеру и напою тебя и твоих охотников напитком силы, а потом поведу вас на большую землю. Там вы убьёте синдаров, а я сражусь с великим духом гор, убью его и стану самым великим духом на земле. Но сначала ты отпустишь всех людей, которые были галго моих золотых великанов. Если ты не сделаешь этого, то я вас всех превращу в лёд. Собери всех своих охотников и жди меня на берегу озера.
   Своё телепатическое обращение он сопроводил весьма занимательной картинкой: вертолёт завис над озером, прямо под ним возникла льдина, и от неё к берегу побежала ледяная, всё время расширяющаяся дорожка. Чтобы Ракаша не вздумала с ним спорить, Митяй сначала так скрутил её внутренности, что та обделалась, а затем ещё и треснул ведьму по мозгам. Впрочем, та пришла в себя довольно быстро и принялась истошно вопить, отдавая приказания вслух и телепатически.
   Практически вся банда была уже в сборе и теперь спешно перевооружалась. Все анны, отправившиеся в охотничью экспедицию, были голодны, измучены, многие получили ожоги и жутко напуганы. Свои живые консервы они тотчас турнули и стали подтягиваться к озеру. Люди, мужчины и женщины, спасшиеся от неминуемой смерти, бежали от берегов озера, где они пережили такой кошмар, изо всех сил. Митяй не стал испытывать их нервы на прочность, взлетел повыше и на максимальной скорости, делая огромный круг, полетел к озеру. Он быстро произвёл подсчёты и выяснил, что из примерно шести тысяч человек, живших некогда в этих благодатных краях, в живых осталось чуть меньше четырёх тысяч, обглоданные кости и черепа их несчастных соплеменников валялись повсюду непогребёнными. Вершитель судеб немедленно отдал приказ князю Денису подготовиться к проведению спасательной экспедиции, а сам продолжил карательную.
   Девять больших самолётов-амфибий со всем необходимым оборудованием уже находились на подлёте. Он приказал им приводниться в Полкском проливе и ждать его дальнейших приказов, а сам, долетев до озера, стал быстро снижаться. Ракаша, смекнувшая, что ей лучше не выпендриваться, согнала к озеру всю свою банду. Митяй завис в полукилометре от берега на высоте в сотню метров, чтобы аннам была хорошо видна сверкающая на солнце птица. Как только в толпе черномазых людоедов кто-то начинал возмущаться, с ним тотчас случались неприятности в виде корчей и жуткого, просто реактивной силы поноса. Таким образом лётчику в считаные минуты удалось заставить всех аннов относиться к происходящему с полной серьёзностью. А когда они затихли, то прямо под сверкающей птицей на поверхности озера появилось большое белое пятно, и в их сторону устремилась белая, ледяная, быстро покрывающаяся инеем полоса, которая остановилась метрах в десяти от берега. От неё повеяло лютым холодом, и анны попятились от воды, но последовал резкий окрик довольной Ракаши – ещё бы, огребла в союзники великого небесного духа! – и все замерли. Митяй полетел к берегу, и позади вертолёта снова загрохотали ослепительно-яркие шары взрывов. Это многие анны уже видели и потому в ужасе пали на колени. Все, кроме ликующей Ракаши. Она сдвинулась с места, только когда вертолёт подлетел к берегу и, развернувшись, опустился на землю.
   Митяй поднялся из пилотского кресла и вышел в грузовой отсек. Перед финалом он переоделся в белоснежный кожаный наряд и в таком виде, с белой шляпой на голове, открыл широкий люк и предстал перед Ракашей, уже успевшей отмыть от дерьма своё широченное гузно. Пинком вышвырнув свёрток из леопардовой кожи – тот развернулся, и ведьма увидела голову Куалата, – Митяй, работая силовыми полями, выхватил у кого-то из рук копьё, воткнул его древком в землю, и в следующее мгновение на него насадилась голова военного вождя аннов. Новоявленный дух спустился на берег, и вслед за ним из грузового отсека вылетел здоровенный, высотой в два метра и шириной в три, отполированный до зеркального блеска бронзовый котёл, накрытый тяжёлой крышкой. Крышка отлетела в сторону. Митяй выстроил всех людоедов слева от котла, возвёл вокруг него помост из четырёх широких лавок метровой высоты и повесил на край две дюжины половников, на литр каждый, поднёс руку ко рту, и из громкоговорителя вертолёта до аннов донеслись слова:
   – Ракаша, пусть твои охотники выпьют сладкой крови моих золотых великанов, и тогда они станут такими же сильными и могучими.
   Котёл был доверху наполнен весёленьким ликёрчиком из малинового сиропа, пищевого красителя тёмно-красного цвета, спирта и опия. Всего пол-литра этого пойла, крепостью в сорок пять градусов, вполне хватило бы, чтобы человеку сначала сделалось минут на пятнадцать весело, после чего у него начинался мощнейший приход и он отключался суток на двое, а то и на трое, но его было заготовлено с запасом. Только так Митяй и мог вырубить банду.
   Ракаша подошла первой и с самодовольным видом вылакала целых два половника бесива, отчего настроение у неё сразу же сделалось игривым, но ведьма лишь перелетела по воздуху метров на тридцать и плавно приземлилась на затоптанную траву, где сразу же решила устроить стриптиз. К ней моментально присоединилось ещё два десятка аннов, и пьянка на берегу озера стала быстро набирать обороты. Большинство аннов стремилось, как и Ракаша, выхлестать два половника, и Митяй этому не препятствовал. В котле ведь находилось почти семь кубов пойла. Через полчаса банда упилась в лоскуты, хотя ноги у них начали отказывать уже минут через десять, а ещё через час людоеды, пьяные и обдолбанные опийной настойкой, смачно храпели. Что им мерещилось, Митяй мог увидеть, но его это совершенно не интересовало.На озеро один за другим стали опускаться шестимоторные самолёты-амфибии, похожие на «Бе-200», высотой двенадцать с половиной метров и длиной пятьдесят два, подплывали к пологому берегу и выезжали на него из воды. Это были транспортные машины, наспех превращенные в летающие автозаки. Как Митяю ни хотелось спалить всю эту сволоту к чёртовой матери, он решил не делать этого. С борта трёх самолётов сошло на берег почти пять сотен человек и была спущена техника, в основном автожиры.
   Это был первый отряд спасателей, одной части которого предстояло собрать всех людей, отвести подальше и постараться их хоть как-то успокоить, хотя это и представлялось делом почти неразрешимым. С перенесёнными ими зверствами Митяй в каменном веке ещё не сталкивался. Второй части отряда предстояла куда более скорбная миссия – собрать все останки убитых и съеденных людей, чтобы захоронить их в братской могиле. Сам же он вместе с отрядом карателей принялся загружать отрубившихся людоедов в самолёты, раскладывать их по нарам и привязывать к ним. В полёт каратели брали с собой также опробованное пойло, чтобы догружать и снова отключать тех, кто начнёт шевелиться раньше времени. Полёт предстоял долгий, и потому Митяй громкими криками подгонял всех, призывая поторопиться, чтобы потом не нарваться на неприятности.
   Через три с половиной часа девять самолётов взлетели в воздух и полетели курсом на остров Святой Елены. Остров был на все сто процентов необитаемым, и от него до ближайшего, такого же необитаемого клочка суши было две тысячи четыреста километров. На борт самолётов был погружен весь скарб аннов, наверное, вместе с хабаром веддов, все шкуры, а также всё то их оружие, которое удалось найти. Единственное, о чём пожалел Митяй, так это о том, что у него не было с собой пары тонн мышьяка, чтобы уже наострове перетравить всю эту нелюдь точно так же, как англичане однажды отравили там другого изверга из его прошлого, с погонялом Наполеон.
   Через четырнадцать часов самолёты долетели до острова и приводнились в заливе Дип-Вейли, в который впадала река с таким же названием, и выбрались на берег. Ещё во время погрузки ведлы провели полную стерилизацию всех мужчин и женщин, так что детей у них не могло появиться ни при каких обстоятельствах, а нескольким ведьмам, недавно залетевшим, сделали аборты. Никто из аннов так и не проснулся за время полёта. Их выгрузили из самолётов, залечили раны, травмы и ожоги самым невезучим, вышвырнули их хабар и, оставив на острове посреди Атлантического океана, к которому Митяй надолго велел всем забыть дорогу, карательная экспедиция улетела.
   Митяй не стал щадить чувства своих друзей и рассказал о том, кто такие анны и чем те промышляли. Это привело людей в шоковое состояние.
   От берегов острова Святой Елены они направились на юг Индии и приводнились недалеко от того места, где находилось большое стойбище аннов. Митяю предстояло теперь решить судьбу остальных членов этого племени, и он даже не удивился, когда увидел, что те в отсутствие своих сородичей-людоедов бродят по берегу реки Вайпай с острогами и занимаются рыбной ловлей. Однако с севера к ним уже приближалась беда – синдары, прознавшие о том, что основная шайка врагов ушла по перешейку на южный остров, и решившие на всякий случай перебить всех оставшихся аннов. Митяй решил вмешаться и эвакуировать их всех, стариков, так и не научившихся убивать, женщин, также не способных на хладнокровное убийство, и детей, ещё не ставших убийцами, в Африку, чтобы рассеять племя по континенту и тем самым прекратить его существование в таком виде. Зато все они будут жить как отдельно взятые индивидуумы, но довольно долго за ними будут внимательно наблюдать. Телепатов среди них не было ни одного, и это успокаивало Митяя. По крайней мере, хоть с этой стороны жителям Африки в ближайшее время не грозили никакие неприятности.
   Когда он собрал всех аннов вместе и довёл до их сведения, как с ними поступят, те вздохнули с облегчением, поскольку прекрасно понимали, что иначе их ждёт неминуемая гибель. Веддам же теперь придётся как-то пережить своё горе. Увы, Митяй не мог помочь им больше ничем, кроме как ввести в новую жизнь.
   Через неделю, когда обстановка немного успокоилась и на Цейлоне заложили в самых живописных местах сразу двенадцать городов, ещё пятнадцать было заложено на юге Индии, Митяй приступил к изучению острова. Он поговорил с веддами и узнал, что те живут с золотыми великанами душа в душу и даже иногда просят их помочь им, когда требуется грубая физическая сила. Разумеется, за плату в виде, как это ни странно, свежей рыбы, которую те очень любили, но не умели ловить сами. Они и к воде-то подходили довольно редко, поскольку предпочитали жить среди холмов, в лесостепи. Густой тропический лес им тоже претил. Золотых гигантопитеков даже не нужно было одомашнивать, так как они не были животными, и Митяй смекнул, что, как только люди разобьют сады и плантации по берегам рек, эти красавцы обязательно захотят жить рядом с людьми, и ведды, когда он им это объяснил, пришли в восторг. Оказывается, от золотых великанов, как взрослых, так и малышей, исходила волна целительной энергии, которую они называли золотым дыханием, а попросту – какие-то особые фитонциды животного происхождения, отчего те пахли цветами. В общем, Митяй уже очень скоро завёл такую дружбу с одним семейством, что сманил их жить на «Викторию». А что, шуба у золотых великанов была шикарная, врагов в природе у них не было вообще, так что единственную угрозу для них представляли анны, с которыми они, к счастью, так и не встретились. Митяй верил, что кавказские зимы не окажутся для них слишком уж серьёзным испытанием.

Глава 3
Чудо прямо под самым носом

   Глядя на город, стоящий на берегу реки, Герка басовито прорычал: – Р-р-ым!
   – Не Рым, а Рим, бестолочь, – попенял ему Митяй. – Нечего такие простые слова коверкать. А ну-ка скажи правильно: Рим.
   Громадный молодой золотой гигантопитек оскалился и довольным голосом повторил:
   – Ну, Рим. – И тут же добавил: – Хочу есть.
   – Можно подумать, что ты меня этим удивил! – рассмеявшись, воскликнул Митяй. – Ладно, Герка, пошли есть.
   С тех пор как он заманил всяческими посулами и сладкими фруктами целое семейство золотых гигантопитеков, состоящее из огромного самца, трёх самок и шести детишек, на борт «Виктории», прошло двенадцать лет. Из восьмилетнего малыша, ростом побольше Митяя, Геракл превратился в молодого могучего гиганта высотой три с половиной метра. Его папаша, Зевс, был всё-таки пока ещё выше ростом и чуть ли не упирался головой в потолок. У Герки было пять сестричек, но трое из них уже покинули семью. Они были старше его на три года, у них наступила пора любви, и потому за ними специально выслали самолёт, чтобы отвезти к женихам в Ребалан. Гигантопитеки жили и в Дмитрограде, но Афине, Ио и Гекате понравились парни из того города, когда они увидели их через ведловские очки. По своему умственному развитию даже Зевс не превосходил шестилетнего ребёнка и был таким же любопытным и озорным. Да, соскучиться с такими друзьями было невозможно. Несмотря на свои огромные размеры и вес, они были очень грациозными и осторожными существами. Их самой большой страстью было помогать людям что-либо делать. На тонкую работу они были неспособны, зато на погрузочно-разгрузочных им цены не было. Что Зевс, что его сын Герка запросто поднимали контейнер весом в две-три тонны. Впрочем, любили их вовсе не за это. За добрый нрав, постоянную волну тепла и исцеляющей энергии, а также за весёлое настроение.
   Добродушные золотые гиганты никогда не унывали и поднимали всем настроение одним только взглядом своих лучистых, янтарно-карих глаз. Они не стремились походить на людей, хотя для удобства и стали носить широкие и длинные, ниже колен, килты из толстой кожи с широкими помочами и большими карманами. Надо же куда-то класть большие сладкие коврижки и пряники, а также огромные гребни из нержавейки. Золотые гигантопитеки часто расчёсывали свою длинную шерсть и вычесанные шерстинки аккуратно складывали в задние карманы килтов, а потом отдавали людям. Шерсть у них была удивительно тонкая, шелковистая и мягкая, росла постоянно, как у пуховых коз, и из неё команда «Виктории» уже связала себе по паре-тройке золотых свитеров, пахнущих тропическими цветами даже после сотой стирки.
   С острова Цейлон золотые гигантопитеки разъехались чуть ли не на все континенты, и им везде были очень рады, поскольку добрее и ласковее трудно было найти какое-либо другое существо. С ними могли соперничать разве что стеллеровы коровы, но ведь они-то не были разумными и говорить не умели, а с гигантопитеками можно было общаться чуть ли не на равных. Хотя они и не умели ведловать, в их присутствии любое ведловство получалось намного лучше. А ещё они были самыми лучшими помощниками человека,когда речь заходила об уходе за другими огромными животными.
   В их присутствии даже строптивые единороги делались паиньками, и их уже не приходилось усмирять с помощью ведловства. Единственное, чего не любили золотые великаны, – это оставаться в людских жилищах на ночь. Зато они быстро привыкали к своим собственным квартирам. На борту «Виктории» Митяй, каким-то шестым чувством понявший, что им больше всего придётся по вкусу, сразу же оборудовал для семейства Зевса большое круглое гнездо с зелёным балдахином, и этот отсек трюма, полы которого застелили зелёным пластиковым ковром под траву. Зевс, Афродита, Артемида и Гея с детьми, отправившись в долгое путешествие, остались очень довольны своим новым домом и часто благодарили за него Митяя, хотя благодарить им его нужно было совсем не за это. Никто так никогда и не рассказал золотым великанам, какая участь им и их добрым соседям веддам грозила со стороны аннов. Впрочем, об этих событиях никто не рассказывал. Так велел Митяй, и с ним не стали спорить. Тех веддов, которые пережили весь этот кошмар, окружили такой заботой и любовью, а заодно так загрузили учёбой, что через какое-то время они если вспоминали те дни, то как какой-то страшный сон, да и тот под телепатическим воздействием практически стёрся из их памяти.
   Воздействие, естественно, было оказано на них Митяем и Стасом. Может быть, только благодаря ему они не свихнулись, как и те анны, которых пришлось эвакуировать из Индии. Увы, но им тоже пришлось малость промыть мозги, а потому никто так толком и не узнал, что же произошло на Цейлоне. Митяй надеялся, что ни с чем подобным им больше не придётся столкнуться, и в принципе не ошибся. Ничего даже близко напоминающего это безумие за последующие двенадцать лет он больше нигде не встретил.Людей на планете Земля жило ещё очень мало, чуть меньше пяти миллионов, и выживать им приходилось в очень тяжелых условиях. Если бы не врождённое ведловство, то по соседству с мегафауной, тупо искореняющей себя и без особого участия человека, люди могли и не выжить. Да, у древнего народа только благодаря той перетасовке, которую учинил Митяй, появилось не просто второе дыхание, а новый стимул к жизни. Главный ведл сосредоточил усилия всех людей народа Говорящих Камней на спасении мегафауны, и они дали превосходные плоды. Неандертальцы, эти прирождённые экологи, вооруженные знаниями и мощными машинными технологиями, ловко перетасовывали земных обитателей, и теперь можно было смело сказать, что на Земле установился баланс.
   История с мясными горбами нашла своё продолжение и в дикой природе. Всего одна инъекция копытным и прочим травоядным гигантам – и те стали отращивать мясные горбы. Через несколько лет добычей хищников, количество которых жёстко контролировали егеря в самых благодатных районах, стали только самые старые особи и мясные горбы молодых, которые оставались в их когтях, словно хвост ящерицы. Именно её природная способность легла в основу такой трансформации гигантов, и лишь в самых отдалённых и неблагоприятных с точки зрения кормовой базы районах жизнь протекала по старинке. Однако Митяй уже неоднократно получал донесения, что во многих районах Земли флора словно проснулась. По всей видимости, это было всё-таки связано с тем, что после великого африканского эксперимента гляциологическая служба народа Говорящих Камней нарастила мощь ледников в Австралии, на Северном Кавказе, в Альпах, в Малой Азии, Северной и Южной Америке. Большой ледник за эти годы отступил далеко на север, в результате чего открылся Северный морской путь, но при этом огромные ледяные массивы образовались в экваториальной и прилегающих к ней зонах. Оба великих морских течения, Гольфстрим и Эль-Ниньо, работали как мощнейшие насосы, атмосфера с её циклонами и антициклонами равномерно распределяла влагу по всей поверхности суши, и даже уже имеющиеся пустыни стали покрываться зеленью.
   Похоже, что Мать-Земля тоже решила не оставаться в стороне от этого процесса. Самым убедительным доказательством этого Митяй считал то, что за всё то время, что он жил в прошлом, а ведь прошло уже почти тридцать лет, не произошло ни одного крупного землетрясения и ни одного катастрофического извержения вулканов. Что же, это настраивало его на рабочий лад ещё больше, как и весь народ Говорящих Камней. Трудиться на благо Матери-Земли, чтобы получить от неё в благодарность всё, что твоей душе угодно, давно уже стало нормой для всех.
   Впрочем, лучше всего в этих вопросах разбирались золотые гигантопитеки и их ближайшие родичи, с которыми они могли спокойно скрещиваться, – красные гигантопитеки, живущие в горах на юге Китая. Как одни, так и другие особенно остро чувствовали, что хорошо, а что плохо для Матери-Земли. Если раньше люди были им до одного места, то к народу Говорящих Камней они потянулись сами, а тот сразу нашёл чем отплатить за такое внимание – самыми вкусными и сладкими плодами из своих садов. Митяй ни разу не пожалел о том, что он, повинуясь какому-то импульсу, потащил золотых гигантопитеков, чудом сохранившихся на острове Цейлон, в экспедицию. Вообще-то все они сибариты и домоседы и не склонны к авантюрам. Во всяком случае, были таковыми до знакомства с людьми народа Говорящих Камней.
   Именно благодаря им новые люди и сделали множество удивительных открытий. Однако самым первым были почти три миллиона говорящих камней сначала острова Цейлон, а потом и Южной Индии. Стоило только ведлам начать большую каменную охоту на берегу Маннарского залива, как в движение пришли чуть ли не все говорящие камни не только этого острова, но и ближайших районов Южной Индии. Ясное дело, что все они тронулись в путь по повелению Матери-Земли. Самым громадным из них был гигантский кристалл зеленоватого кварца длиной двадцать один метр и девять метров в поперечнике. Из него Митяй прямо на берегу изготовил шестигранную призму Глаза Земли, самого большого ведловского телескопа планеты, который он распорядился установить на пике Адама, хотя неподалёку имелась горушка и повыше. Адам был ему как-то ближе. После этого он отправился потрошить плато Декана, давшее ещё большее количество говорящих камней, и тоже не сходя с места. Но самое главное – говорящие камни стали делиться с людьми информацией о том, что десятками тысяч лет происходило вокруг тех мест, где они родились и обрели такое удивительное свойство – откликаться на ведловство людей и наделять их силой.
   Потом экспедиция двинулась в обратный путь, к Ирану, и не зря, так как помимо африканских индрикотериев нашли в верховьях Инда, в предгорьях Гималаев, их азиатских сородичей, ещё более крупных. Эти гиганты имели в высоту по восемь и более метров, но их осталось очень мало, всего пятьдесят три особи. Поэтому они тотчас вызвали пристальный интерес у князя Олега, и он немедленно направил туда своих самых лучших специалистов. Теперь поголовье этих удивительных животных увеличилось почти в два раза, да к тому же путём искусственного осеменения самок удалось получить более крупное и мощное их потомство.
   На планомерное ведловское изучение этого района у Митяя и его команды исследователей ушло почти полтора года, после чего они отправились в Восточную Индию, где в устье Ганга провели ещё одну большую каменную охоту. Она, как и первые две, тоже оказалась очень удачной, и за Митяем окончательно закрепилось уважительное прозвище, чуть ли не почётное звание – Отец Говорящих Камней. Ни в чьи больше руки эти удивительные создания Матери-Земли, являющие собой самые различные минералы, не шли столь же массово.
   В Гималаях и на Тибете экспедиции делать было нечего, они были полностью покрыты ледником, а потому Митяй с соратниками направился в Бирму и затем дальше, в Индокитай и Юго-Западный Китай. Вот там-то им посчастливилось, поднявшись вверх по реке Янцзы, обнаружить большую популяцию красных гигантопитеков, насчитывающую несколько десятков тысяч особей. О, там произошла просто незабываемая встреча двух очень близких между собой по крови существ, практически одного и того же вида, но с разным цветом шерсти. Китайские гигантские гоминиды только тем и отличались от цейлонских, о которых палеонтологи не имели ни малейшего представления, что имели медно-красную шерсть. В считаные дни в этот район Китая прилетело за новыми друзьями столько людей, что бедные великаны даже оробели, но им очень понравились фрукты, которые привезли им в дар люди. Особенно огромные сладкие арбузы и дыни.
   Теперь там жило и около трёх тысяч золотых великанов. И золотых, и красных гигантопитеков растащили по всей планете. Ещё бы, каждый город за счастье считал, если в нём жили эти обаятельные, добродушные и весёлые существа, которые так быстро осваивали человеческую речь, запоминая до пяти тысяч слов. Более того, они употребляли их к месту и, хотя не стремились подражать людям, быстро учились всяческим премудростям. Будучи вегетарианцами, гоминиды нуждались в огромном количестве корма и постоянно перемещались в его поисках. Поэтому, как только люди предложили им перейти на овощи, фрукты и выпечку, преимущественно сладкую, в виде коврижек, коржей, пряников и пудингов, а также познакомили с молоком, сыром и творогом, гигантские гоминиды не задумываясь согласились жить в городах.
   Сразу же возникла другая проблема: как преодолеть гиподинамию, но она разрешилась сразу же. Золотые и красные гигантопитеки, как уже говорилось, оказались самыми лучшими помощниками людей на тех фермах, где разводили представителей мегафауны, кроме речных и морских. Они не любили никакой другой воды, кроме дождя, но молоко стеллеровых коров пили с удовольствием и даже трескали мясо морских гигантов, но понемногу. К тому же люди оценили ароматную шерсть и красных гигантопитеков, и те тоже охотно вычёсывали её сами и отдавали своим кормильцам. Так что это было достаточно взаимовыгодное сотрудничество, и обе стороны были очень довольны. Единственное, во что гигантопитеки так и не смогли врубиться, так это в письменность. Они совершенно не умели различать любые плоские изображения, зато имели неплохое объёмно-пространственное воображение и потому легко читали объёмные, рельефные карты местности. Поэтому никто не боялся, что они пойдут на прогулку и заблудятся.
   От предгорий горы Гунгашань Митяй и его экспедиция отправились к озеру Лобнор. Огромное судно-вездеход легко преодолевало нешуточные препятствия, и вскоре они были на месте. Там Митяй стал изучать с воздуха плато Такла-Макан, Таримскую впадину, Кашгарию и Цойдамскую котловину, сделав множество удивительных находок. На Великой Китайской равнине им делать было нечего, по ней уже прошлись отряды исследователей, и потому путешественники отправились через горы Монголии – «Виктория» смогла их преодолеть – к реке Шилке и стали спускаться по ней. Там Митяю снова удалось пополнить запасы говорящих камней.
   С заездом на озеро Ханка они добрались до Сахалина, который и в те времена отличался свой мегафлорой, а потому Митяй и Ольга задержались там на целых три года, чтобы разобраться в этом природном феномене. Да, вулканический пепел, да, влажный морской климат, но всё это ещё не объясняло, почему на Сахалине обычная белокочанная капуста, которая так нравилась гигантопитекам, вырастала до столь гигантских размеров, что некоторые вилки весили за двести килограммов, но деревья при этом не росли выше обычного. На острове Сахалин, в бухте Терпения, высадился большой десант ведлов-агрономов. Нефтяная княгиня отличилась в очередной раз. Постарались и корабелы Алексиевска и других городов, стоящих на берегах Африки и Азии. Совместными усилиями они изготовили огромные плавучие платформы эллиптической формы, накрытые надувными пластиковыми куполами, – громадные теплицы.
   В длину эти лёгкие суда имели полтора километра и километр в ширину. Имея высоту всего пять метров, они состояли из соединённых друг с другом стальных секций и уже изначально несли на себе полутораметровый слой плодородного грунта, в который оставалось только внести какие-то сахалинские ингредиенты. Всего было изготовлено пятьдесят таких платформ, накрытых стопятидесятиметровой высоты надувными куполами из сверхпрочного, идеально прозрачного пластика. Буксиры доставили их до устья реки Пороний, а дальше за работу взялся Митяй, который с помощью Деда Максима расставил все пятьдесят теплиц вдоль берега реки на специально подготовленные площадки, плодородный грунт с которых был бережно снят и заскладирован. Плавучие платформы-теплицы на случай тайфуна и наводнения установили на якоря, в реку опустили водозаборные трубы, и работа началась. Под каждым куполом, в самом центре, стоял многоэтажный дом, похожий на цветок, вокруг которого раскинулись опытные делянки. На Сахалине собрались агрономы со всей Земли, и каждый хотел научиться выращивать именно те гигантские растения, которые были характерны для его краёв.
   Митяй был согласен задержаться на Сахалине и на пять-семь лет, лишь бы получить такие сорта давно известных ему растений, плоды которых будут размерами в три-пять раз больше. Возможно, в том числе и потому, что бок о бок с ним трудились золотые великаны, эта работа увенчалась успехом всего за три года. Нет, он не успел вывести гигантский персик как устойчивую, прекрасно зарекомендовавшую себя культуру, а лишь вырастил две сотни персиковых деревьев, плоды которых имели размеры немного меньше волейбольного мяча и обладали просто невообразимым вкусом. Вдобавок ко всему он вместе с остальными ведлами благодаря княгине Ольге разобрался с тем феноменом, который заставлял растения так бурно расти. Как он и подозревал, это оказались микроскопические грибы, растущие на корнях некоторых растений. Сначала они ускоряли рост корневой системы, а затем самих растений. Элементарный симбиоз, вот только эти симбиотические грибы, которые и грибами-то назвать было трудно, имели чуть ли не размер вируса, зато какой они давали эффект, и, что самое главное, все плоды, выросшие в результате такого воздействия на растения, были совершенно безвредны для человека, что первыми определили самые лучшие эксперты – золотые гигантопитеки, у которых на это было особое, сверхтонкое чутьё.
   Это открытие биологи сделали в первые же полгода, а всё остальное время занимались лишь тем, что приучали микроскопические грибы жить на корнях самых различных растений, и ими оказались даже виноград, кофе, какао и, к радости гигантопитеков, бананы, арбузы и дыни. Да, вточить всей семьёй арбуз диаметром два метра, плюс ещё и невероятно сахаристый, или полутораметровой длины дыньку было куда приятнее, чем лузгать семечки. Правда, потом им всем семейством приходилось топать в душ и становиться под струи горячей воды. Это рек и озёр гигантопитеки чурались, а к дождю любой силы относились вполне спокойно.
   Митяй не стал дожидаться того дня, когда завершатся полевые испытания на континентах. Ему и так было ясно, что им удалось вывести растениеводство на новый, куда более высокий уровень продуктивности. Прямо как у Носова в «Незнайке». Зато теперь людям было гарантировано самой Матерью-Землёй, что они смогут обеспечить продукцией растениеводства и себя, и всех её детей от мала до велика без исключения. Кормовой топинамбур для крупного бивневого скота рос чуть ли не со скоростью цепной реакции в шаре урана, имеющего критическую массу, и всего за три месяца его сочные, сладкие стебли толщиной в руку с листьями полуметровой длины достигали высоты тридцать метров. Если рядом, конечно, не стояли с ножами и вилками наготове индрикотерии, мамонты, слоны, мастодонты и мелюзга вроде шерстистых носорогов и единорогов.
   Из бухты Терпения «Виктория» направилась на юг, к берегам Австралии, где уже было построено два с половиной десятка городов и, что самое главное, создано два больших ледника почти в самом центре континента, на горных массивах, третий – на юго-востоке, а четвёртый – западнее. Эти ледники, вобрав в себя огромное количество воды, остужали воздух максимум на десять километров вокруг себя, превращая климат рядом с собой в субарктический, но зато они, медленно тая под лучами солнца, питали водой, растекающейся десятками рек, огромные территории, и те пышно зеленели.
   В Австралии Митяя больше всего поразило невероятное скопление гигантских морских крокодилов в мелководном заливе Карпентария. Впрочем, их хватало и на Большом Барьерном рифе, равно как и в соседних морях, Арафурском и Тиморском, и, что самое главное, никакой управы на этих десяти-двенадцатиметровых тварей не было. Так что там к берегу было не подойти. Всех же сразу под контроль не возьмёшь. Посмотрел он и на гигантских сумчатых животных во всём их многообразии, но наибольшее впечатление произвели огромные вараны-мегалании длиной семь-восемь метров и горные крокодилы. Те были поменьше, длиной всего три метра, но зато очень быстро бегали на длинных ногах. Мегафауна Австралии, где даже страусы имели высоту три с лишним метра, была невероятно разнообразна.
   Да, когда-то в Австралии всё было большим, включая гигантского вомбата весом в тонну, рогатых черепах -мейоланий, длиной три метра и весом тоже в тонну, и горы, которые были километра на полтора выше, но их сдуло ветром, и континент чуть ли не полностью превратился в пустыню. Но теперь, когда горы были накрыты полукилометровой толщей льда, они обещали остаться высокими. Единственное, с чем Австралии «не повезло», так это с хищными млекопитающими. Самый крупный из них, сумчатый лев, не превышал своими размерами ягуара, но при этом отличался свирепым нравом и огромной физической силой, чем компенсировал свои небольшие размеры.
   На островах Новой Зеландии птицеводы народа Говорящих Камней к мадагаскарским страусоподобным эпиорнисам и австралийским гусеподобным нелетающим гениорнисам пополнили свои курятники ещё и новозеландскими моа. Хотя новозеландские пташки были выше всех, эпиорнисы переплюнули их по массе тела, так как достигали в весе до полутонны. Все три вида этих птиц имели великолепное на вкус мясо, не говоря уже об их огромных яйцах, некоторые из которых размером были с ведро.
   От берегов Новой Зеландии «Виктория» поплыла к берегам Южной Америки, в Патагонию. Там путешественники изучили многочисленный отряд гигантскихленивцев и других представителей южноамериканской мегафауны, самыми огромными из которых оказались гигантские анаконды длиной свыше сорока метров и весом пять-шесть тонн. Вот это были настоящие чудовища, одна только голова достигала в длину двух с половиной метров. К счастью, они были немногочисленны и до таких размеров вырастали лишь считаные единицы. В этом плане Южная Америка куда больше поразила Митяя своими гигантскими птицами – аргентависами и тераторнами, гигантскими грифами. Встречи с тераторнами, имевшими размах крыльев четыре метра и больше, он ждал, а вот то, что аргентависы к этому времени ещё не вымерли, его поразило. Ещё бы, они имели размах крыльев восемь метров, и их вес достигал пятидесяти килограммов. Да, это была самая большая птица за всю историю Земли, и её не красило только одно – профессия падалыцика, но ведь надо же кому-то в пампасах поедать трупы павших животных, особенно таких огромных, как эремотерий, размерами и массой тела с хорошего слона. Посмотрел Митяй и на гигантских броненосцев разного вида, самых удивительных животных Южной Америки. В общем, он не пожалел, что почти два с половиной года их экспедиция исследовала этот континент.
   Люди добрались не только до Австралии и Новой Зеландии, но и до Южной Америки, и поскольку Митяй туда не спешил, то нашел их уже людьми народа Говорящих Камней, а не охотниками каменного века. Кофе они сразу же стали разводить ради кофейных зёрен, а вот коку оставили в покое и не стали ею интересоваться, равно как и табаком. Зато тот топинамбур, который рос в Южной Америке, не шёл ни в какое сравнение с тем, что Митяй привёз с собой из двадцать первого века с их дачи. Он нашёл в сельве именно то, о чём когда-то читал, – многолетний ветвистый кустарниковый топинамбур. Это растение мало чем отличалось от обычного топинамбура, кроме своей высоты. Оно вырастало до восьми метров, и его клубни были немедленно отправлены в Сахалинский институт растениеводства. Как многоопытный ведл, Митяй прекрасно понимал, что представляет собой эта находка для регионов с тёплым климатом. Даже при умеренной влажности этот многолетник обеспечит кормами гигантские стада травоядных животных, а уж микроскопические симбионты заставят его расти с бешеной скоростью, только удобряй почву. Поэтому в Северную Америку они отправились с чистой совестью, и мегафауна этого континента, которой перекрыли путь на юг широким Панамским каналом, так же порадовала его.
   Если в Австралии и Южной Америке экспедиция не встретилась с крупными хищными млекопитающими, то в Северной Америке поизучали их вдосталь, самым крупным из которых был арктодус – гигантский короткомордый медведь. О, это был хищник, всем хищникам хищник! Сухощавый, поджарый, огромных размеров, высотой в холке до метра восьмидесяти сантиметров и трёх с половиной метров в высоту, когда вставал на задние лапы, арктодус имел массу тела до полутора тонн и мало в чём уступал азиатским гигантам. Во всяком случае, он охотился не только на лосей и верблюдов, но даже на молодых мамонтов и голодным спать не ложился, но, как и все крупные хищники из этого отряда, был немногочисленным, так как являлся охотником-одиночкой со своей охотничьей территорией.
   Обитали в Северной Америке, помимо странствующего голубя, разные удивительные животные, такие как гигантский бобёр, американский леопард и ужасный волк. Всем им было суждено жить и дальше, поскольку на этот континент пришли мудрые ведлы, кровно заинтересованные в том, чтобы ни одно животное не исчезло с лица Земли. Митяя в общем-то нисколько не удивило, что, как в Австралии и Южной Америке, он встретил уже и в Северной Америке большие, по меркам новой эры, города, в каждом из которых их ждали с огромным нетерпением – ещё бы, к ним приехал на своей каравелле сам Великий Отец Говорящих Камней, ведл, преобразивший их мир.
   Да, мир он успел за каких-то двадцать пять лет преобразить практически полностью уже хотя бы потому, что на планете не осталось ни одного дикого, бродячего или оседлого племени первобытных охотников и собирателей. Почти пять миллионов обитателей Земли были собраны в таких городах, в которых никто не стукался задница об задницу, да к тому же окрест каждого поселения ещё было разбросано множество хуторов-ранчо, в которых жили преимущественно животноводы, но даже если они и забирались в прерии километров за триста-четыреста, то в любой момент, сев в автожир, могли прилететь в свой родной город. Это было в порядке вещей, и к тому же на таких ранчо, как правило, жили и работали посменно. Всякого рода аграрные дела и егерские заботы – это, конечно, вещь важная, но люди народа Говорящих Камней были прежде всего ведлами, у каждого имелось минимум три пары говорящих камней, а потому они являлись в первую очередь пытливыми учёными-исследователями, им хотелось познать всё, что держала на своих ладонях Мать-Земля. Поэтому Митяй даже и не удивлялся, что какой-нибудь егерь, примчавшийся из прерий, бегом направлялся в свою личную обсерваторию, так как главной его страстью была астрономия. Или в какую-либо другую лабораторию, едва перекусив на ходу. Он и сам был точно таким же ведлом-учёным, только с несколько более широким кругом интересов и куда большими обязанностями отца своего народа.
   На исходе одиннадцатого года кругосветного путешествия Митяй с Таней и друзьями, давно уже ставшими его семьёй, отправился в Европу. В Исландии делать пока что было нечего, на ней ещё не растаял ледник, а потому они доплыли до Англии. Как на острове Пасхи ещё не стояли гигантские статуи, а плато Наска оставалось девственно-чистым, так и в Стоун-хендже не было никаких мегалитов. Митяй так и не нашел на Земле ни гипербореев, ни атлантов, ни ариев, но они даже все, вместе взятые, и в подмётки не годились народу Говорящих Камней, численность которого уже достигла пятнадцати миллионов человек, и при этом после того, как люди обрели знания и стали ведлами с говорящими камнями, погибло всего семь человек, причём в тех ситуациях, в которых не смог бы выжить даже какой-нибудь супермен. Это были трагические несчастные случаи, связанные с природными явлениями, ход которых предугадать невозможно, извержениями гейзеров и вулканов, молниями во время сильной грозы и подобными им. Ни одна из трагедий не произошла из-за отказа техники. Конструкторы и инженеры не допускали даже малейших просчётов. Железо оно и есть железо. Во всяком случае, ни с «Викусей», по-прежнему сверкающей полированными бортами, ни с любым другим транспортным средством не случилось ещё ни одного отказа, правда, ухаживали за техникой основательно, по-ведловски.
   Митяя куда больше удивляло другое. Все те старики, с которыми он когда-то встретился, мало того что больше не старели, так с появлением золотых и красных гигантопитеков ещё и стали пусть и не быстро, но молодеть, а сил у них и без того хватало. Практически все болезни отступили от людей, и ведлы-целители остались почти без работы. Максимум, что им приходилось делать, так это залечивать царапины, порезы и ссадины. Когда их главный богатырь Илюха умудрился сломать себе ногу, то у его постели собралась вся команда, и всех интересовало только одно: как тот сумел сломать себе конечность. А тот только смущённо улыбался и разводил руками, поскольку сам никак не мог взять в толк, ведь всего-то и было дел – парень сорвался с тридцатиметрового обрыва. Все сошлись во мнении, что, по всей видимости, Илья в момент падении инстинктивно сосредоточился на том, как не расколотить свои говорящие камни, и потому так сильно брякнулся. Митяя падение друга конечно же не порадовало, но он прекрасно понимал, что любой другой человек, не ведл, точно свернул бы себе в такой ситуации шею. Да, ведлы умудрялись выбираться из самых немыслимых передряг целыми и невредимыми. Хорошо, что среди них не было любителей экстрима. Зато на планете уже проводились чемпионаты мира по главным спортивным играм – футболу, баскетболу, хоккею и волейболу, за которыми отец народа очень внимательно следил и был искренне рад, что бразильцы и в каменном веке сразу же стали самыми лучшими футболистами.
   В Западной Европе, как и думал Митяй, жило очень много неандертальцев, причём отличавшихся друг от друга порой довольно сильно. Однако генетический анализ вскоре выявил, кому и с кем можно любиться, а для кого это совершенно бесперспективное занятие. И тут выяснилась одна интересная деталь: ведды считались самыми завидными женихами и невестами, так как их браки были продуктивными с кем угодно. Поэтому уже спустя каких-то десять лет на Цейлоне их осталось несколько сотен, а все остальные откочевали в Европу. На смену им пришли другие народы, и их города не опустели. Ведлам ведь не нужно объяснять, как это важно, чтобы чья-то кровь не исчезла и какая-то генетическая линия не пресеклась, и потому даже неандертальцы альпийских предгорий, наверное самые древние, и те радостно заулыбались, увидев, что у них рождаются совершенно здоровые, хотя и смуглые детишки. Митяй же был только рад, что вопрос решился без его участия. Ему было только немного жалко, что те горные тайлады, которых доставили в Дмитроград, давным-давно переехали в Ребалан. В нём Бастан, вопреки требованию начальства, собрал всех аннов, и там теперь радовались появлению на свет каждого нового телепата.
   Уже довольно многие ведлы научились телепатии, и похоже, что такая форма сверхчувственного восприятия будет развиваться и дальше. Во всяком случае, Митяй на это надеялся. Он не видел в телепатии ничего страшного. Лично его, помимо вынужденного телепатического контакта на Цейлоне с озверевшими аннами, вполне устраивали вербальные формы общения, включая эпистолярную. Правда, со Стасом и с Таней он всё же куда чаще общался мысленно. Зато научился полностью закрывать свои мысли, память и сознание от несанкционированного вторжения. Нефиг лезть в мою голову! Сам он никогда не читал чужих мыслей и считал, что это можно делать только в самой крайней ситуации, когда ничего иного применить уже нельзя, а таких как раз и не случалось. Митяй только и мечтал, чтобы так и оставалось всегда. Пока что всё именно к тому и шло. У народа Говорящих Камней вполне хватало забот, чтобы не думать о таких вещах, как вражда, зависть, ненависть, стяжательство, алчность, ксенофобия, к тому же он имел самые совершенные средства коммуникации и открытый доступ к любой информации. Имея множество скоростных транспортных средств, люди много путешествовали. В основном, правда, из сугубо профессионального интереса, чтобы поработать в других научных центрах, а потому чуть ли не десятая часть народа находилась в движении, всё куда-то летела.
   Своё путешествие по городам Европы Митяй завершил в Риме. В этом городе Ромул уже никогда не убьёт Рема, и хотя в нём не будет построен Колизей и многие другие прекрасные памятники древней архитектуры, а в других местах Земли египетские пирамиды и Великая Китайская стена, он нисколько об этом не жалел. Ведлы уже сделали так много, что некоторые из их творений было легко рассмотреть из космоса. Накосмос всё чаще и чаще поглядывали сразу два великих деятеля – Игнат и Стас, целиком ударившиеся в технику. Митяй имел на этот счёт своё собственное мнение и говорил:
   – Нечего вам в космосе делать. На Земле работы до фига и больше, так что займитесь лучше чем-нибудь полезным, чем строительство космических кораблей. От них природе больше вреда, чем пользы.
   Те с жаром доказывали, что они могут построить экологически чистый космоплан, но Митяй только свирепо вращал глазами. А поскольку оба этих типа были телепатами и имели доступ к его мыслям, то были вынуждены соглашаться: пока что человеку действительно нечего делать в космосе, а вот на Земле дел и в самом деле хватало с избытком. Стать первым человеком, преодолевшим притяжение Земли, – это и в самом деле не такая уж и большая гордость, поскольку ничего действительно ценного и нужного для народа Говорящих Камней он оттуда не привезёт.
   Митяй поднялся с камня, на котором сидел на вершине холма, кажется, это был Палатин, и пошёл вниз, к большому городу, население которого насчитывало уже почти тридцать тысяч человек. Город по его просьбе был назван Римом, так же как такие города, как Париж, Лондон, Мадрид и многие другие. Римляне были замечательным народом – весёлым, дружелюбным, жизнерадостным и сердечным. Каравелла «Виктория» стояла возле пристани вот уже три недели, но завтра утром она должна была отправиться в путь. Совсем недавно Митяй провёл ревизию всех географических исследований, и выяснилось, что на Земле остался всего лишь один регион, до которого у ведлов так и не дошли руки. Или ноги. Армянское нагорье и, в частности, озеро Ван. На память Митяю тут же пришли ванская кошка и собака породы гампр, в двадцать первом веке существа совершенно реликтовые. Вместе с тем он припомнил и газетную статейку о некоем ванском чудовище, якобы плезиозавре. Увы, но в озере Лох-Несс он и в доисторические времена не нашёл никакого плезиозавра, хотя и ведловал над его водами довольно основательно и даже выудил сотни две говорящих камней, которые честно признались, что никаких чудовищ в водах этого озера отродясь не водилось. В общем, Митяй принял решение отправиться на озеро Ван, а от его берегов, спустившись по Араксу, плыть домой, пока его окончательно не забыли в Дмитрограде.
   До Северной Сирии они доплыли менее чем за сутки и сразу же пошли вверх по реке Оронт, но вскоре выбрались на берег, встали на высокие колёса и покатили, петляя по лесостепи, к берегам полноводного Евфрата. На Армянском нагорье ещё лежало несколько ледников, а так как стояла середина лета, они активно таяли, поэтому там плыть пришлось по горной реке с быстрым течением целых трое суток, прежде чем они добрались до окрестностей озера Ван. Команда «Викуси» и особенно её капитан так наловчились преодолевать препятствия, что Митяю ни разу не пришлось перетаскивать каравеллу с помощью Деда Максима.
   Вблизи озера ледников не было и климат оказался довольно-таки тёплым, но люди, хотя и хаживали в эти места, почему-то здесь не стали задерживаться. По всей видимости, на то были свои причины, и каковы они, Митяй выяснил, как только каравелла въехала в большое озеро. Сверившись с картой своего времени, он убедился, что солоноватое озеро Ван в древности было гораздо больше и соединялось с озером Эрчек и даже с соседним пресноводным озером Назик. Митяй спустился на понтон и принялся ведловать над водой, сразу же широко заулыбался и громко крикнул друзьям:
   – Ребята, в этом озере водятся какие-то здоровенные хищные зверюги, и они имеют нехилые размеры.– Ага, это точно, Митяй, – откликнулся сверху Стас. – Одна из них полным ходом чешет прямо к нам. По-моему, ты её очень заинтересовал своим аппетитным видом. Хватит ведловать, немедленно поднимайся наверх, эта тварь уже близко!
   Митяй поспешил последовать совету, и сделал это вовремя. Буквально через пару минут, как он поднялся по спущенному трапу наверх, огромная зеленовато-чёрная тень метнулась из глубин озера к поверхности, и в том месте на понтоне, где только что находился ведл, сломав фальшборт, появилась громадная голова с полуметровыми зубами. Громко клацнув челюстями, но ничего не куснув, гигантский плиозавр метнулся обратно в воду, и всем стало ясно, почему люди не захотели селиться возле этого озера. Митяй, успевший не только подняться на палубу, но и надеть ведловские очки, внимательно рассмотрел здоровенного хищника, имевшего в длину не меньше пятнадцати метров, с головой более чем трёхметровой длины, и сказал:
   – Надеюсь, что этим красавчикам понравится жить в тёплой воде. Ну что же, ребята, теперь мне ясно, кого нужно напустить на морских крокодилов в Австралии.
   Ольга покрутила головой и спросила:
   – И надолго их хватит?
   – Думаю, что надолго, – ответил Митяй. – Между прочим, крокодилы ведь тоже не подарок. Ладно, ещё маненько поведлуем, а потом окончательно решим, кого и кем кормить.
   Ведловали они три недели и наведловали следующее. Всего в озере Ван водилось немногим более шестисот плиозавров, которые сожрали в нём уже почти всю рыбу и мало-помалу начали поедать друг друга. Во всяком случае, их количество за эти три недели сократилось на три особи. Чтобы они не сожрали друг друга раньше времени, им завезли несколько сотен крупных акул и морских крокодилов, чтобы посмотреть, кто кого слопает. Плиозавры, некоторые из которых достигали в длину восемнадцати метров, выиграли всухую. Тогда Митяй со товарищи отловили десять самых огромных и зубастых самцов и самок и свезли их на летающих амфибиях в залив Карпентария, чтобы посмотреть, как дела будут обстоять там. Оказавшись в тёплой, чистой и куда более солёной воде, кишащей вкусными крокодилами, те моментально приступили к трапезе. Под водой они двигались чуть ли не со скоростью гепарда на суше и перекусывали пополам даже самых громадных крокодилов, после чего спокойно набивали своё брюхо и мирно плавали целую неделю, пока голод не начинал давать о себе знать. Их окраска, тёмно-зелёный верх и почти белый низ, сделалась ярче, наряднее, и плиозавры значительно повеселели, а самки – они были живородящими – стали готовиться к спариванию. Поэтому Митяй решил отправить всех плиозавров на ПМЖ к берегам Австралии, и экспедиция вернулась на Ван.
   Вблизи озера биологи нашли как кошек, так и собак, за которыми, собственно, и приехали. Белые, голубоглазые и разноцветноглазые – один глаз голубой, а второй янтарный, – ванские кошки сразу понравились людям и особенно золотым гигантопитекам, а те им. Главной особенностью этих кошек, помимо длинной белой шерсти, было то, что они смело ныряли в воду и ловили на мелководье рыбу, похожую на кефаль. Правда, они были намного крупнее тех кошек, к которым привык Митяй, – самые крупные коты тянули на пуд, но зато они были ласковыми и привязчивыми к людям. Понравились людям и гампры, мощные псы серовато-рыжего окраса, предки Крафта. В общем, что кошек, что собак они переловили почти всех и, как только последняя амфибия с двумя плиозаврами на борту поднялась в небо, попрощались с озером Ван до лучших времён и поехали через удобный горный коридор к Араксу. Кругосветная экспедиция Митяя на этом фактически завершилась.

Глава 4
Аварийная посадка космической Бухи-Бухи

   И всё же я отказываюсь тебя понимать, Митяй! – раздраженным, сердитым голосом воскликнул Стас. – Объясни мне, тупому, что плохого будет в том, если мы разок слетаем на Марс?
   Митяй глубоко вздохнул и не менее сердито ответил:
   – Хорошо. Объясню тем, кто до сих пор ездит на педальном коне. То есть самым тупым, а именно тебе, Стас. Наберись терпения и послушай меня, не перебивая. Я начну издалека. Как тебе известно, на Земле имеется три большие экосистемы: Афроевроазиатско-североамериканская, Южноамериканская и Австралийская. Каждая со своим уникальным комплексом. Помимо этого на нашей планете имеется ещё несколько десятков замкнутых экосистем, за которыми мы следим очень внимательно и не допускаем перехода животных из одной в другую. Отсюда возникает мой к тебе вопрос: почему мы так делаем?
   Стас презрительно фыркнул и проворчал в ответ:
   – Митяй, я ведь уже не мальчик, к твоему сведению, но, раз ты решил устроить мне экзамен, отвечу. Чтобы сильные не сожрали и не вытеснили слабых. Удовлетворён?
   – Вполне, – усмехнувшись, согласился Митяй. – Да, именно поэтому мы поставили непреодолимый заслон на пути миграции животных по планете. Таким образом, есть почти стопроцентная гарантия, что мы не потеряем ни одного вида. Ни большого, ни маленького. Если мы когда и переселяем куда-нибудь некоторых животных, то держим всё под строгим контролем. Поэтому на Земле не случилось ещё ни одной экологической катастрофы, которая привела бы к уничтожению какого-то вида.Стас немедленно воскликнул:
   – Ага, как же! Можно подумать, что ты смог проконтролировать расселение плиозавров по всему Мировому океану. Эти зубастые твари уже дважды появлялись в Персидском заливе, и их оттуда пришлось гнать чуть ли не палками.
   – Ну и о чём это, по-твоему, говорит? – удивлённо вскинул брови Митяй и сам же ответил: – Только о том, что эти универсальные рептилии являются охотниками-одиночками и их ареал обитания – весь Мировой океан. Не волнуйся, у них вполне хватает в природе врагов. Взять хотя бы тех же косаток и мегалодонтов. Зато на этих гигантских акул нашлась наконец управа, а то они слишком уж распоясались. И посмотри на то, какой порядок они навели у берегов Австралии, Стас! Популяция морских крокодилов сократилась в шесть раз. В итоге в заливе Карпентария и прилегающих к нему морях полностью восстановилась прежняя морская фауна. Ладно, двинемся дальше, ведь у нас разговор о космосе и твоей космической Шишиге. Спору нет, кораблик ты сварганил просто замечательный, вот только стоять ему в этом ангаре придётся очень долго, Стас, и вот почему.
   Митяй сделал небольшую паузу, и Стас воскликнул:
   – Да уж, хотелось бы мне знать, чего ты так боишься! Митяй, ты просто старый, вредный перестраховщик!
   – Много ты в этом понимаешь, – посмеиваясь, ответил Митяй и добавил: – Старый и вредный – это да, есть такое, но только не перестраховщик. Стас, я мудрый и предусмотрительный великий ведл, не чета вам, торопыгам. Почему я вспомнил про наши экосистемы? В первую очередь потому, чтобы напомнить тебе о том, как слабы самые малые из них, та же Австралийская, которая, может быть, и кажется тебе огромной. Это ей просто повезло, что животные из Азии не смогли туда перебраться. Вокруг нас, в космосе, творится примерно то же самое. Благодаря Глазу Земли мы уже смогли найти в ближайших к нам районах Галактики одиннадцать таких звёздных систем, обитатели которых не только вышли в космос, но и совершают межзвёздные полёты на довольно больших космических кораблях. Да, все они расположены очень далеко от нас. Ближайшая находится на расстоянии двенадцать тысяч световых лет. Нам повезло, что наш ведловской Глаз Земли передаёт нам их изображение в десятки тысяч раз быстрее скорости света, и мы увидели их раньше, чем они нас, но и у них могут оказаться под рукой телескопы, подобные ведловским. Пока мы сидим на Земле и не высовываем носа, нас не заметят, Стас, но как только ты полетишь сначала на Марс, что ещё куда ни шло, а затем к ближайшей звезде, то выдашь нас всех с потрохами. Наверняка кто-то из наших соседей по Галактике захочет посетить Землю, и тогда мы окажемся в очень сложной ситуации. Ты же не хуже меня знаешь, что некоторые из наших соседей ведут себя точно так же, как вели себя когда-то анны под предводительством той толстой ведьмы. Услышав эти слова, Стас нахмурился и озабоченным голосом спросил:
   – Ты хочешь сказать, Митяй, что они нас завоюют и превратят в рабов? Но этого не может быть! Они же не такие дикари, как анны! Знаешь, я не могу в это поверить.
   Митяй пожал плечами:
   – Стас, если ты возьмёшь любой из этих одиннадцати миров, то в первую очередь увидишь, что разумных существ, лишь некоторые из которых похожи на нас, там очень много, миллиарды и десятки миллиардов особей. Мы ведлы, друг мой, а они нет. Мы живём в мире и гармонии с Матерью-Землёй, а они безжалостно насилуют и истязают свои планеты. Как мы поступаем с животными? Мы создаём им все условия для того, чтобы они могли жить в природе, но при этом сильные не отобрали бы весь корм у слабых, а хищные не сожрали бы всех травоядных. Это на большинстве территории Земли. Вблизи своих городов мы пошли дальше: крупные травоядные, для которых высажены специальные кормовые культуры, выращивают на своём теле большие куски мяса, которые время от времени сбрасывают, и ими питается большинство хищников, то есть также представляют собой огромные кормушки. Более мелкая фауна рядом с ними живёт по несколько иным законам. Среди этих животных охота идёт только на больных, слабых и самых старых, и хищники выступают в роли санитаров природы. В ареале нашего обитания даже гигантские куры и те помимо того, что откладывают для нас яйца, ещё и выращивают вкусные мясные горбы. При этом самую большую заботу мы проявляем в отношении растительного мира. Не даём разрастаться сверх меры лесам, регулярно чистим их и подсаживаем кормовой подлесок. В общем, буквально по всей планете, хотя нас пока что мало и рабочих рук не хватает, мы планомерно ведём работу и заботимся о том, чтобы у каждого животного имелась своя собственная уютная экологическая ниша, и если мы видим, что не можем создать её для какого-то зверька в Австралии, где он волею судьбы превратился в изгоя, то подыскиваем ему место в Южной Америке, и таких случаев были уже многие сотни. Какую бы сложную задачу ни ставила перед нами Мать-Земля, Стас, мы её обязательно решаем. Всё правильно, друг мой, ведь мы же ведлы народа Говорящих Камней.
   Стас покрутил головой, на его висках уже слегка серебрилась седина (сто восемьдесят два года – это возраст), и спросил:
   – Митяй, а почему ты думаешь, что они не ведлы? Я сотни раз просиживал ночами, наблюдая за их звёздными системами через Глаз Земли, и знаю, что они довольно бережно относятся к природе. Все их планеты, в отличие от тех, которые населены существами,ещё не вышедшими в космос, покрывает густая зелень, они строят колонии под куполами на других планетах и добывают сырьё либо там, либо на астероидах… – Стас ненадолго замолчал, задумался, словно вспоминая что-то, потом кивнул и согласился: – Да, они точно не ведлы. Об этом говорят их огромные города и особенно широкие и длинные дороги, которыми они опутали свои планеты. Нормальные ведлы этого никогда бы не сделали. Я поторопился с выводами относительно них, Митяй. Они вышли в космос за счёт силы своего ума, а не благодаря ведловству. Ты боишься, что они нападут на нас и поработят?
   – Нет, – отрицательно помотал головой Митяй, – как раз этого я не боюсь. Во-первых, хотя нас и мало, мы им не по зубам, а во-вторых, я не думаю, что они такие уж ужасные хищники. Стас, я боюсь совсем другого – их тысячелетней культуры, всех тех благ, которые они создали, а также того, что народ Говорящих Камней ещё не повзрослел настолько, чтобы понять простую истину: наш образ жизни, с его патриархальностью, большими дружными семьями, слиянием с природой и её полным пониманием, намного предпочтительнее всех тех чудес, которые они обязательно потащат к нам, чтобы поразить наше воображение их так называемыми достижениями. А ещё я боюсь, что в их обществе имеется социальное неравенство и у них, как в Стас волков, установлена жёсткая иерархия, чего нет у нас. Это я называю социокультурной агрессией и боюсь, что мы не сможем ей противостоять. Они живут по большей части для того, чтобы получать от жизни удовольствия, Стас. Наши цели другие – мы живём, чтобы служить Матери-Земле и быть её преданными детьми, которые не променяют все те блага, которые она нам даёт, ни на какие технические штучки и прочие искусственные удовольствия, на все эти суррогаты счастья. А ещё нас слишком мало, Стас, чтобы мы могли дать им достойный отпор. Вот когда пройдёт лет триста и вам будут открыты те тайные знания, о которых я все эти годы молчал, и вы поймёте, что благодаря мне изначально пошли совсем иным путём, и сделаете свой окончательный выбор уже без меня, тогда твоя космическая Шишига с космонавтами-исследователями на борту полетит куда угодно.
   – Триста лет? – переспросил Стас, громко рассмеялся и воскликнул весёлым голосом: – Нет, Митяй! Я столько не проживу! Эти несносные сопляки загонят меня в Мать-Землю намного раньше. Хотя знаешь, я с тобой согласен. Митяй, я очень много думал о твоих тайных знаниях и представляю, что это такое. Наверное, ты пришёл к нам из такого мира, где люди живут даже не по законам волчьей стаи, а по законам крысиного сообщества, которое в десятки раз изощрённее и жёстче. Что же, для меня это ещё одно доказательство твоего величия, мудрости и бесконечной доброты, учитель.
   Митяй громко фыркнул, едва сдерживая смех, и проворчал:
   – Угу-угу, ты только забыл при этом упасть передо мной на колени, Стас. Ладно, всё это мелочи жизни, старина. Космическая Шишига у тебя получилась просто блеск, жаль только, что мне никогда не доведётся сесть в пилотское кресло и сделать на ней хотя бы парочку витков вокруг Матери-Земли и малёхо поведловать в открытом космосе. А вдруг и там летают говорящие камни? – Митяй замолчал, опустил голову, горестно вздохнул и спустя какое-то время добавил: – Стас, ты просто не представляешь себе, как низко может пасть человек, охваченный животными страстями. Даже крысы рядом с ним ангелы. Впрочем, на крыс ведь есть в природе управа. Её нет только на человека. Поэтому, старина, я больше всего уповаю на ведловство и на Мать-Землю, которая души не чает в народе Говорящих Камней.
   Митяй поднялся с кресла и подошёл поближе к сверкающему полированной бронёй космическому кораблю.Это был космоплан, выполненный по схеме самолёт– крыло с двумя треугольными килями на концах крыльев с размахом семьдесят пять метров. Длина космической Шишиги, стоящей на двух рядах широких колёс с покрышками из умного полиуретана, была шестьдесят метров, а высота пятнадцать. Он был очень лёгок и имел сухой вес всего девятьсот пятьдесят тонн, но при этом обладал огромной прочностью, будучи изготовленным из углеродных и бериллиевых фуллеренов. Атмосферные двигатели позволяли космической Шишиге развивать скорость до семидесяти пяти тысяч километров в час всего за сорок пять секунд, а в открытом космосе она могла и вовсе лететь вслед за лучом энтропии, пробивавшим для неё в космическом вакууме тоннель, со скоростью в полторы тысячи раз выше скорости света. Правда, такой полёт сопровождался ярким световым излучением, чего так боялся Митяй. Увы, но ведловская сила имела свои недостатки, и выражались они в том, что при очень мощном ведловании во все стороны от Земли неслись кванты мгновенного переноса энергии. Да, ведлы черпали силу не из одной только Матери-Земли, но и из всех её космических братьев и сестёр – звёзд и планет.
   Когда Митяй однажды понял это, то схватился за голову, не зная, то ли ему радоваться, то ли приходить в ужас. В конце концов он просто решил отнестись ко всему спокойно, без паники и лишних восторгов. Вот тогда-то он и понял, что ведловство лежит в основе законов мироздания и имеет невероятно древние корни. Понял и сообразил, что один ведл может «увидеть» другого во время ведлования, и метнулся на Южный полюс – поднялся на высоту две сотни километров и посмотрел оттуда ведловским взглядом на планету. Ему открылась величественная картина – над Землёй разгоралась ведловская аура. Увы, но больше нигде в ближайших районах Галактики он такой не увидел. Похоже, Земля была заповедником ведлов.Вообще-то его точка зрения вызвала множество споров в научной среде, то есть во всём народе Говорящих Камней. Подавляющее большинство ведлов считало, что ведловская аура физически не может покинуть атмосферу лишь потому, что она нужна Матери-Земле, иначе зачем тогда вообще нужны ведлы? Митяй, поднявшийся тогда над Южным полюсом на высоту шестьдесят километров, в чём-то был с ними согласен. Да, действительно, ведловская аура не поднималась выше пятнадцати километров. Однако он всё же представлял себе всё несколько иначе и был убеждён, что, кроме них, по соседству больше нет ни одной ведловской цивилизации.
   Так и не прикоснувшись рукой к космической Шишиге, он вернулся к низкому столику, возле которого с унылой физиономией сидел её отец, улыбнулся и спросил:
   – Ну что, полетим домой, торопыга? Тот встал и решительно кивнул:
   – Полетели, Митяй. Завтра же прикажу разобрать её и пустить все материалы в дело. Эх, а я ведь на ней даже в атмосфере не полетал. Ну да ладно, ты ведь действительно прав.
   В ответ Митяй только и смог развести руками. Они вышли из большого корпуса, стоящего посреди Нефтегорского промышленного комплекса. Впрочем, это был никакой не комплекс, а всего лишь несколько десятков светлых и чистых больших корпусов, в которых время от времени ведлы либо изготавливали какую-то новую технику для своих нужд, либо разбирали старую и переделывали её под новые цели и задачи. Повелось это ещё с тех пор, когда Вика, уже тогда жена Стаса, после завершения экспедиции вместе с командой разобрала каравеллу «Виктория», и та была превращена в слитки металла, стекла и пластиков. Сегодня на всей планете насчитывалось не более двух десятков крылатых гигантов, да и те по большей части стояли на отдалённых аэродромах, размещённых на каменистых горных плато, в ангарах, в ожидании того момента, когда куда-то нужно будет срочно перевезти крупные грузы. Все пассажирские и грузовые перевозки совершались на самолётах куда меньшего размера, и это были, как правило, лишь те южные фрукты, которые, сколько ты ни бейся, в теплицах не получатся такими же вкусными и сладкими. Да, народ Говорящих Камней сделался крылатым, и все ведлы начиная с семнадцатилетнего возраста были пилотами, но лишь очень немногие из них имели свои собственные самолёты. Впрочем, это нисколько не ущемляло ничьих интересов. На ближайшей стоянке всегда можно было взять свободную машину подходящего размера, хотя обычно её заказывали за два-три дня, и к нужному часу самолёт был надраен, чисто вымыт и ждал своего пилота и его пассажиров.
   У Митяя имелся свой собственный самолёт. В том смысле, что он сконструировал и изготовил его сам. Вообще-то назвать это многофункциональное транспортное средство одним только самолётом было никак нельзя. Он был полностью изготовлен из наноматериалов и потому мог пусть и не самым капитальным образом, но всё же изменять свою форму. В наземном виде он более всего походил на большой шестнадцатиместный пассажирский микроавтобус «форд-транспортёр», но стоящий не на колёсах, а на двух золотистых длинных лыжинах из умного полиуретана, способных изображать из себя гусеничные траки и нестись по ровной степи со скоростью двести километров в час. Естественно, что микроавтобус мог плавать, как глиссер, развивая на воде скорость сто пятьдесят километров в час, но при этом он ещё и мог летать, как экраноплан, на высоте сто метров со скоростью четыреста пятьдесят километров в час. Более того, это чудо ещё являлось и вертолётом-автожиром и летало с несколько меньшей скоростью, но зато поднималось на высоту шесть километров. Однако самой главной фишкой «Крафта» – сам пёс, давший имя этому аппарату, давно уже покинул этот мир – было то, что он ещё и превращался в скоростной турболёт и мог летать со скоростью тысячу сто километров в час. Это универсальное транспортное средство могло поднять на борт десять человек и полторы тонны груза.
   Помимо «Крафта» у Митяя был ещё и суперджип «Мастодонт», но это был всего лишь мощный вездеход-амфибия, на котором он часто отправлялся вместе с женой и кем-либо из детей в разные экспедиции. Джип мог проехать где угодно, и на нём Митяй куда только не забирался от Северного и до Южного полюсов. В очень многих местах его присутствие требовалось только потому, что ведлы сталкивались с какой-нибудь очень сложной проблемой и тогда звали его на помощь, прекрасно зная, что он обязательно найдёт выход из любой ситуации. Увы, но сегодня он ничем не мог помочь Стасу, своему другу и помощнику. Как раз его он поставил перед фактом, что тот поторопился. Митяй знал, что Стас строит космическую Шишигу, и никак не препятствовал этому. После того как он вырастил энерговирусы, все вопросы с получением электроэнергии в любом потребном количестве были окончательно решены, и теперь у ведлов имелись мощные и практически вечные источники энергии размерами от макового зёрнышка до здоровенного вагона. Такого реактора хватало для того, чтобы обеспечить электроэнергией город с населением полмиллиона человек, но таких ещё не было построено на планете ни одного, и они вряд ли когда появятся. Город с населением тридцать тысяч уже считался крупным, и именно таким стал Дмитроград.
   Митяй и Стас вышли из производственного корпуса, в котором не было ни одного станка, зато стояло под две сотни стационарных говорящих камней, способных заменить собой любые домны, прокатные станы и прочие станки, и направились к серебристой машине. У той, казалось, не было ни одного окна. Настроение у обоих было не шибко весёлое. Один прекрасно понимал, что своими словами подрезает другу крылья, а второй корил себя за то, что поторопился и не пришёл к другу раньше, чтобы выяснить, чего именно тот больше всего боится. Они молча сели в «Крафта», Митяй приказал компьютеру превратить его в вертолёт и лететь к дому. Крыша у «Крафта» получилась довольно толстая, как и днище, пятьдесят сантиметров, из-за чего при высоте корпуса два метра девяносто сантиметров салон шириной два с половиной метра получился низким, хотя Митяю и не приходилось пригибаться. Зато обзор у «Крафта» был на славу, можно смотреть даже вверх и вниз, прямо себе под ноги, но только спереди и по бокам ты видел живую картинку, а вверху и внизу всего лишь изображение. Сев в пилотское кресло, Митяй велел убрать изображение с пола, очень уж оно отвлекало внимание от разговора, который он собирался продолжить, и, как только Стас сел в кресло справа, спросил:
   – Стас, почему бы тебе не подумать над тем, как сделать космическую Шишигу невидимой? Если ты станешь гонять на ней по Солнечной системе со сверхсветовой скоростью, то я твоих космических фортелей точно не смогу увидеть. А если собака не видит, то и не лает.
   – Митяй, ты это серьёзно?! – радостно воскликнул Стас. – Но это же мне вполне по силам! Может, и не сразу, а года за два-три я обязательно этого добьюсь! Если не раньше.
   Улыбнувшись, Митяй сказал:
   – Вот и прекрасно. Стас, я ведь не против полётов в космос как таковых. Просто нам нужно сидеть тихо и не высовываться, пока мы не подкопим силёнок. Твой гиперсветовой двигатель с инерционным компенсатором – замечательная штука, но очень уж он заметный. Космическая Шишига оставит после себя в космосе слишком яркий след, по которому нас легко обнаружат соседи. Я не против контакта с ними, для развития науки это будет полезно. Взять хотя бы их сверхсветовые двигатели. Их корабли ведь появляются внезапно чёрт знает где. Ясное дело, что они просто ныряют в гиперпространство или ещё в какое-то подпространство. Во всяком случае, для меня это пока сплошная загадка. Да и то, что они строят в космосе такие гигантские конструкции, тоже говорит об очень многом, как и размеры их кораблей. Стас повернулся к Митяю:
   – Ты боишься, что они нас завоюют и истребят?
   – Насчёт истребить это вряд ли, Стас, – ответил Митяй, – но захотеть нас одомашнить и сделать как минимум ручными, ласковыми и стремящимися выполнить любое их пожелание – запросто. Поэтому я и не тороплюсь встретиться с ними. Нам нужно сначала стать большим народом, Стасик.
   Компьютер быстро довёз их до Дмитрограда. Город с тех пор, как Митяй вернулся в него из кругосветной экспедиции сто сорок четыре года назад, сильно изменился и похорошел. В первую очередь он перестал быть промышленным и сельскохозяйственным центром и превратился в административно-научный центр. В нём значительно сократилось количество плодовых садов, зато появилось великое множество просто декоративных растений со всей Земли. Его виллы сделались ещё роскошнее, а всё пространство, отгороженное старинной дамбой, превратилось в огромный ландшафтный парк с роскошным дендрарием. В нём росли даже гигантские секвойи. Вдобавок ко всему город и его окрестности на протяжении сотни километров обзавёлся ещё и субтропическим климатом. Это достигалось благодаря постоянной работе шестидесяти стационарных говорящих камней, стоящих по кругу на расстоянии двадцати пяти километров от центра города – холма, на котором стояла роскошная, но вовсе не громадная вилла Митяя. В ней жила лишь малая часть его большой семьи. Всего у него и Тани было тридцать семь детей, четыреста восемнадцать внуков, две тысячи тридцать два правнука и шестьдесят семь праправнуков. Всего численность народа Говорящих Камней достигла двухсот пятидесяти миллионов человек.
   Правда, темпы прироста населения заметно убавились. Это первые три поколения отличались чадолюбием, а все последующие были куда большими прагматиками. Они сначала хотели добиться наивысших достижений в ведловстве, чтобы сформировать себя не только интеллектуально и духовно, но и физически, а уже потом искать себе спутника или спутницу жизни. Что же, определённый смысл в этом, несомненно, был, и Митяю нравилась такая рассудительность. Однако куда больше ему нравилось, что молодёжь стремилась равномерно расселиться по всей планете, чтобы держать под своим ведловским контролем всех малых детей Матери-Земли. Естественно, для того, чтобы заботиться о них. Поэтому в Дмитрограде жили преимущественно одни только старые ворчуны и ворчуньи, которых они очень часто навещали. В Дмитроград и его города-спутники были «сосланы» все великие князья первых лет, и никто из них не обижался по этому поводу. Хотя ледник и отодвинули к югу, Мария, Нефтяная и даже Митяйка были всё такими же полноводными реками с чистейшей водой. Их питали водой огромные серебристые колонны водонакопительных башен, стоящих в верховьях рек, а Митяйку и Нефтяную – так и вовсе специально построенные акведуки. Как и Великая Мать Шишига, эти две реки стали главными памятниками Эпохи Ведлов.
   Раз в год, в день своего прохода в прошлое, Митяй садился за руль Шишиги, которую восстановил в её первозданном виде, и ехал вдоль берега Марии до моста через Митяйку в живом коридоре, образованном сотнями тысяч людей. Увы, но вот уже почти сто лет, как вместо Крафта в Шишиге сидел его много раз правнук. Прожив на белом свете почти шестьдесят семь лет, Крафт выбежал однажды из дома вместе с Мунгой, и обе собаки вскоре бесследно исчезли, так что хоронить их не пришлось. По этому поводу было пролито немало слёз, ведь они были ещё вполне бодрыми и подвижными, но, увы, их не стало.
   Митяй был влюблён в свой город, но ещё больше он любил его жителей, своих самых лучших и преданных друзей. Однако на первом месте всё равно для него стояла всё-таки Таня. Как бы сильно ни любил он всех своих детей, к ней он всё-таки испытывал куда более глубокие и сильные чувства. Дети, внуки и правнуки просто были его самой большой радостью, гордостью и душевной опорой. Многим из них передалась по наследству его благоприобретённая способность к телепатии, другие смогли её постичь благодаря обучению, но самое главное – все они унаследовали его поразительное трудолюбие и упорство в достижении цели. В общем, Митяю было чем гордиться.
   Умный «Крафт» довёз Стаса до его виллы, а затем, пролетев ещё полкилометра, приземлился на газон.
   А в это самое время – в жизни иной раз случаются и не такие совпадения – в восемнадцати тысячах световых лет от Солнечной системы, в направлении Полярной звезды, но много дальше от неё, на планете Талария, в кабинете военного министра началось секретное совещание, прямо касающееся Земли. Стоя у большого круглого стола, военный министр кивком поприветствовал семерых таларов, вошедших в его кабинет ровно в полдень, и жестом предложил им присаживаться. Из семи собственно таларами, существами весьма похожими на людей, только с желтоватой кожей, несколько большими по размеру глазами, синевато-чёрными волосами и шестью пальцами на руках, являлись шестеро мужчин. Седьмая, женщина, только выглядела как таларина, но на самом деле была белковым искином. Один из мужчин, который выглядел старше всех остальных приглашённых, ухмыльнулся и дерзко заявил:
   – Так-так, Треген, если ты вызвал сюда нас шестерых и эту искину, то, значит, мне сегодня не сулит ужинать в кругу семьи. Ну и знаешь кто ты после этого?
   Военный министр, верховный звёздный командор Треген Нан-Дарн, одарив своего критически настроенного оппонента насмешливым взглядом, не стал ему отвечать. Вместо этого, как только все приглашённые расселись так, как пожелали, то есть подальше друг от друга, он нажал на кнопку, и перед каждым из столешницы чёрного стекла выросла тонкая пластинка трёхмерного экрана, и на ней появилось изображение звёздной системы, а по обе стороны от неё – ряды разноцветных линий разной длины. Все шестеро мужчин, кроме искины, вперили в экраны свои взгляды. Тотчас последовали комментарии самого массивного и молодого на вид талара, одетого в дорогой костюм из натуральной шерсти:
   – Вот, значит, как. Военные имеют Парскан с каким-то просто невероятным разрешением, способный считывать свыше двух сотен параметров, а торговая лига Таларии в это время перебивается какими-то карманными фонариками. Прекрасно, нечего сказать. Ну ничего, как только я вернусь из той дыры, Треген, куда вы собираетесь меня загнать вместе с этой бандой, я вам устрою весёлую жизнь. Вы у меня попляшете.
   Вслед за ним коренастый талар невысокого роста, с чёрными усиками, покрутив головой, со вздохом промолвил:
   – Это же надо такому случиться, такая райская планета, и на ней живёт всего каких-то двести пятьдесят миллионов разумных существ. Полагаю, все они практически дикари. Едва только создали зачатки государств и вовсю воюют друг с другом.
   На это замечание военный министр отреагировал, сказав:
   – И делаете ошибку, профессор Дин-Торант. Вы пока что рассматриваете одни только оценочные данные, полученные с Большого Парскана, но ещё не видели самой планеты. Ну что же, полюбуйтесь на неё, и мы продолжим разговор.
   На всех экранах появилось изображение довольно быстро вращающейся вокруг своей оси Земли, причём очень детальное, очищенное аналитическим компьютером от облачного покрова, но рисующего его в порядке развития атмосферных вихрей. В тридцатиминутный видеофильм были спрессованы итоги почти трёх месяцев наблюдений за планетой Земля через всевидящее око Большого Парадоксального Сканера, который, хотя и значительно уступал по своей разрешающей способности Глазу Земли, так же освещая её потоком сверхбыстрых квантов, позволял получать изображение в тысячи раз быстрее скорости света. Картинка была очень отчётливой, и тут уже возбуждённо заговорили все шестеро:
   – Похоже, что они уже не дикари, раз умеют строить такие огромные плотины на реках. Посмотрите на эти круглые белые точки, от которых берут начало полноводные реки, полагаю, что они умеют запасать впрок снег и лёд зимой, но как? Послушайте, но ведь длина этого самолёта никак не меньше ста двадцати стигов! Какие же двигатели заставляют его летать с такой скоростью? Да, но почему я не вижу нигде заводских комплексов?
   Вволю послушав высказывания приглашённых, а говорили все, кроме искины, военный министр нажал кнопку. Экраны ушли внутрь стола, и он насмешливым голосом сказал:
   – А теперь, господа, я передаю вам распоряжение нашего президента. Как вы знаете, он не любит отдавать приказы, хотя и был в прошлом военным, как и некоторые из присутствующих здесь господ. Итак, сейчас вас всех доставят в космопорт Суинрай, вы подниметесь на борт дальнего разведывательного крейсера класса «Вектор» и немедленно стартуете на нём к этой планете. Любые ваши попытки связаться хоть с кем-либо будут жестко пресечены. Лететь вам предстоит очень долго, полгода только в один конец, но обворожительная Дарайна скрасит вам этот полёт. Она же будет вашим пилотом.
   Здоровяк в дорогом костюме тут же завопил:
   – Это возмутительно, командор! Ладно бы две-три недели, это я ещё смог бы пережить, но за год конкуренты меня просто разорят. Мне крайне необходимо отдать распоряжения.
   Военный министр с ходу отмёл его возражения:
   – Шиган, ты можешь благодарить за это вашу распрекрасную торговую лигу и продажных политиков, которые представлены в этом кабинете членами двух крупнейших партий, имеющих подавляющее большинство в парламенте планеты. Вы у них купили, а они продали вам закон о всеобщей гласности, и потому здесь находятся три офицера военного космофлота, которых вообще не волнует, куда им приказано лететь, а также виднейшие представители научной общественности, парламента и торговой лиги. А то, что вам не дадут сказать своим помощникам ни единого слова, объясняется очень просто. То место, куда вы полетите, находится в восемнадцати тысячах пределов от Таларии. Сто шестьдесят пять лет назад там была пустота, но потом внезапно появилась небольшая, но очень плотная туманность, и вот всего каких-то полгода назад там словно протёрли грязное стекло тряпкой, и вместо прежней пустоты засияла звезда с роскошной звёздной системой, населённой разумными существами. В вашу задачу входит долететь до неё быстрее кого-либо из наших соседей по космосу, установить контакт с местным населением и объявить этот мир нашей подмандатной территорией. Поверьте, господа, если бы не этот дурацкий закон, я бы век вас не видел, но вынужден с ним считаться. Не вам мне объяснять, насколько редки в нашей галактике кислородные миры белкового типа. Всё указывает на то, что эта планета вполне пригодна для таларов по своим условиям обитания и биосфере. Поэтому мы должны быть там первыми, если не хотим, чтобы её утащили у нас из-под носа наши конкуренты. Всё, счастливого вам пути.
   Через три часа всех семерых участников этой скоропалительной экспедиции доставили в военный космопорт и под конвоем завели в здание медицинского центра. Там их целых шесть часов подвергали специальной обработке стерилизующими препаратами, сделали прививки, вакцины были изготовлены на основе данных, полученных Большим Парсканом, и, облачив в биоскафандры, отправили на борт «Нуазара» – довольно небольшого, по меркам военных космолётчиков, космического крейсера. Дарайна, едва поднявшись на борт, сразу же прошла в пилотскую рубку, «Нуазар» стартовал с Таларии и через полчаса полёта вошёл в гиперпространство. После этого искине уже нечего было делать в рубке до самого окончания полёта через шесть таларских месяцев, или пять с половиной земных.
   Начался обычный, рутинный космический полёт, только очень уж длинный, но все шесть таларов, поднявшихся на борт дальнего исследовательского крейсера, были опытными космолётчиками – каждый добрую половину жизни провёл в космосе. Оказавшись на борту, они моментально смахнули со своих лиц хмурое выражение и напряжённость. Если уж судьба снова забросила тебя в космос, то лучше расслабиться и постараться получить от этого максимальное удовольствие, а потому торговец Шиган Ром-Суил воскликнул:
   – Парни, вношу предложение! Поскольку я среди вас всё-таки самый богатый, то, если мы станем играть в карты или кости, давайте проигрывать мои деньги.В общем, я выдаю каждому из вас, включая милашку Дари, по десять миллионов тейро и прошу ставки не взвинчивать. Вы ведь все взрослые талары и должны понимать, что это неприлично.
   Председатель комитета по делам космических исследователей, бывший пилот пассажирского космолайнера, а ныне депутат парламента от Партии труда Невел Дан-Баурен, прибавил:
   – Нашу девушку на кон тоже не ставим ни при каких обстоятельствах. А теперь выберем, кто будет гнать самогон.
   Командир крейсера «Нуазар», звёздный подкомандор Диган Тес-Тарен, немедленно попытался воззвать всех к порядку:
   – Но-но, господа, это военный крейсер!
   Второй депутат парламента, секретарь комиссии по контактам, бывший военный космолётчик, звёздный командор Ливен Мак-Стейз, широко ухмыльнулся и пробасил:
   – Парень, не напрягайся, здесь все свои. – Широко открыв рот, он достал небольшую розовую капсулу и добавил: – Вот, удалось спрятать от прачек с их клизмами. Полтора гата специальных космических дрожжей. Ну, кто отправится на камбуз заводить барду, чтобы уже завтра к вечеру мы смогли пропустить по стаканчику за карточным столом?
   – Кто-кто, будто ты не знаешь, – проворчал подкомандор Тес-Тарен, забирая у него капсулу. – А мою эти звери из меня вытряхнули, и вот ведь что обидно – вырвали отличный зуб с хранилищем и вставили новый. Наверняка с жучком. Дари, у тебя должен быть с собой универсальный инструмент. Убей эту заразу.
   Профессор Эйрил Дин-Торант покрутил головой, усмехнулся и сказал со вздохом:
   – Вот уж в который раз я отправляюсь в дальнюю экспедицию, и каждая начинается с одного и того же. Кто-то обязательно умудряется протащить на борт капсулу с дрожжами. – Он ещё раз вздохнул, достал изо рта свою капсулу, протянул её командиру корабля и строгим голосом добавил: – Смотри, сынок, не вздумай сказать нам потом, что у тебя сразу две капсулы провалились в фановую трубу. Тогда до самого возвращения домой мы будем пить вместо самогона твою кровушку.
   Командир космического корабля улыбнулся и, протягивая капсулы искине, тут же объяснил:
   – Дари справится с этим делом лучше кого-либо. Мы летаем с ней вместе уже двенадцать лет. Так ведь, Сенди?
   Самый скромный и застенчивый из всех членов экспедиции, звёздный капитан Сендиан Ван-Дайк, подтвердил:
   – Да, Дигги, мы с Дари гоняем с тобой на нашем старичке уже двенадцать лет, но в такую даль нам ещё не приходилось забираться. Ну ничего, зато за восемнадцать годовых пределов только в один конец я получу очередное звание.
   Этот полёт космического крейсера «Нуазар» прошёл точно так же, как и многие сотни других. Поскольку в экспедицию отправились бывалые космолётчики, то на борту сразу же установилась тёплая, доверительная и дружелюбная обстановка. Общими усилиями они находили чем развлечься, в карты играли хотя и регулярно, но без излишнего азарта, и потому никто особенно не проигрывался, самогон употребляли в меру, а из-за Дарайны никому и в голову не приходило ссориться.
   Неприятности на борту «Нуазара» начались, как только они вышли из гиперпространства. Перед этим они все, включая искину, облачились в скафандры повышенной защиты, вошли в просторную рубку и расселись по массивным креслам, оснащённым гравитационными компенсаторами. Сразу после входа в релятивистское пространство где-то на корме раздался мощный взрыв, и по всему корпусу космического крейсера эллиптической формы прошла сильная дрожь. Пару секунд спустя Дари сказала:
   – Господа, вы удивитесь, но у нас взорвался термоядерный реактор. Корпус корабля в основном цел, но над реактором образовалась небольшая пробоина. Два ремонтных робота ею уже занялись, но мы в настоящее время летим кувырком. Сейчас я стараюсь выровнять корабль.
   Дари, как и все искины, была очень опытным пилотом. К тому же могла напрямую подсоединяться к бортовому компьютеру. Проведя тысячи сложнейших расчётов, она каким-то чудом не только сумела выровнять корабль, но и скорректировала траекторию его движения, и он полетел прямиком к той планете, которая их интересовала. Она уже была видна не только на экране обзора, но и через прозрачный кокпит рубки. Правда, при этом Сенди сказал довольно мрачным голосом:
   – Дари справилась, ребята, но бортовые аккумуляторы разряжены почти на две трети. Для мягкой посадки этого нам точно не хватит, но, что хуже всего, наша скорость такова, что садиться нам лучше сразу, тормозя за счёт аэродинамики.
   – При этом мы потеряем обоих ремонтных роботов, Сенди, – тут же возразила Дари. – Для тебя это две железяки, а для меня братья.
   Шиган глухим голосом сказал:
   – Дари, если эти железные ребята поторопятся, то они смогут отделиться от нас заблаговременно и полетать какое-то время вокруг планеты. А когда за нами прилетят спасатели, то они спокойно снимут их с орбиты. Так что сажай корабль, девочка. Поверь мне, Большой Парскан сразу же определит, что мы совершили посадку. Лишь бы она была удачной.
   Дари помолчала пару минут и сказала:
   – Прошу приготовиться, господа, посадка будет очень жёсткой. Мы достигнем атмосферы через двадцать семь дин. И вот ещё что, ребята, мне было приятно лететь вместе с вами к этой планете. Я говорю вам это на тот случай, если посадка всё же окажется слишком жёсткой, а теперь помолчите, не мешайте мне.
   Да, посадка действительно обещала быть очень жёсткой, ведь Дарайне предстояло пройти по лезвию ножа и войти в атмосферу под таким углом, чтобы погасить скорость, но вместе с этим сделать всё возможное, чтобы космический крейсер попросту не сгорел в ней. Поэтому первые три минуты были самыми ответственными. Роботы-ремонтники, к счастью, успели залатать броню корпуса, соединились фалом и покинули «Нуазар» буквально в последнюю минуту, чтобы через полтора миллиона километров полёта, когда их скорость будет погашена гравитационным полем Земли, начать движение вокруг неё по сильно вытянутой эллиптической орбите. Вслед за этим крейсер словно врезался в каменную стену, но не развалился от этого удара и, быстро раскаляясь, стал опускаться. Дарайна, как ни старалась, всё же не смогла справиться со своей задачей и хотела было уже извиниться, как бешеная тряска прекратилась и, самое главное, огненный кокон, который через семнадцать секунд должен был расплавить носовую часть корабля, исчез. Хотя этого и не могло быть, они спаслись от неминуемой гибели, после чего искина, быстро пересчитав все параметры, с облегчением сказала:
   – Господа, мы успешно погасили скорость и гибель нам уже не грозит. Правда, я должна сообщить вам следующее: нас ведут на посадку, и она произойдёт довольно мягко.
   В этот же момент Митяй, который летел вместе со Стасом на невидимой космической Шишиге немного позади и выше «Нуазара», так же с облегчением сказал:– Всё, Стас, мы успели. Я поймал-таки эту бешеную космическую буху-буху за шкирку и крепко держу её. Теперь она уже не свалится камнем вниз. Так, парень, держим курс прямо на Нефтегорск. У нас там имеются достаточно большие ангары.
   – Нет, Митяй, это их точно напугает, – возразил Стас. – Давай лучше посадим их на берегу Марии, а потом прилетим к ним на вертолёте, как всякие порядочные дикари.

Глава 5
Казнить нельзя, помиловать

   Станислав, это ж чёрт знает что! – возмущённо воскликнул Митяй, глядя на то, как Стас плавно заходит на посадку, закладывая широкий вираж, чтобы поставить космическую буху-буху, буквально свалившуюся им на голову, в живописной долине Мезмая, на берегу Курджипа. – Стоило мне впервые в жизни покинуть пределы Земли и полететь с тобой в космос, так на тебе! – тотчас нам на голову свалилась взбесившаяся космическая буха-буха. Ну не гадство это, Стас? К тому же у них явно рванул движок.
   – Нет, это не двигатель, Митяй, – задумчиво откликнулся Стас. – Судя по спектру, это взорвался гелиевый термоядерный реактор. Знаешь, не такие уж они и разумные, раз пользуются такими энергетическими установками. Это просто какой-то каменный век. А вот их железные ремонтники мне понравились. Надо будет потом слетать за ними и привезти на Землю.
   Митяй, осторожно опуская крейсер-разведчик на каменистую возвышенность, проворчал:
   – Да уж, постарайся сделать это побыстрее, а то они, чего доброго, начнут передавать сигнал бедствия. Так, всё готово. Горушка крепкая, и космическая буха-буха с неё вниз не свалится. А теперь, Стас, пулей летив Дмитроград и срочно готовься к постановке на ремонт этого корыта, да хорошенько спрячь от них нашу космическую Шишигу. К экипажу корабля пришельцев я запрещаю вам всем даже мысленно приближаться. Ох, что же мне с ними теперь делать? Ума не приложу. Ладно, Стас, высади меня возле дома, и я буду думу думать.
   Космическая Шишига, зависшая на несколько секунд над Мезмайской долиной на высоте семьсот метров, совершенно невидимая, как только Митяй опустил с помощью Деда Максима крейсер «Нуазар» на горушку, стремительно рванула вперёд и через шесть минут достигла Дмитрограда. Митяю пришлось покинуть её, воспользовавшись парашютом-крылом. Через три минуты он приземлился у дверей своего дома, а ещё через три сел в кабину «Крафта» и снова поднялся в воздух.
   В это время на борту крейсера весь его экипаж, включая даже Дарайну, пребывал в замешательстве. Она так и не смогла определить, какая это сила предотвратила гибель космического корабля и, более того, плавно спустила их в красивую, живописную горную долину, залитую яркими лучами местного светила. Долина выглядела совершенно девственным уголком местной природы, хотя окрест они успели разглядеть множество небольших, красивых городков и преимущественно сельскохозяйственных предприятий. Ничего похожего на промышленные предприятия они так и не увидели, хотя им и бросились в глаза чуть больше двух десятков больших зданий, но и они утопали в зелени парков, и к тому же к ним не были подведены никакие дороги. Может быть, поэтому Дигги и спросил потрясённым голосом:
   – Господа, а может быть, они, в отличие от нас, сумели обуздать генератор антигравитации и потому вовсю пользуются антигравами? Если так, то мы рядом с ними форменные дикари.
   В Мезмайской долине не было никаких ферм. Её использовали в основном для пикников. В Курджипе водилась самая вкусная радужная форель, но в этот день туда не прилетела на отдых ни одна семья, а теперь, когда Митяй поставил её на карантин, уже и не могла прилететь до тех пор, пока космическую буху-буху не оттащат в Нефтегорск. Правда, один турист всё же находился там, причём он шёл не пешком, а проезжал через долину верхом, но это был не человек, а старина Зевс собственной персоной, решивший проехаться верхом на своём верном четвероногом, однорогом друге – эласмотерии по кличке Орлик. Митяй и Стас его не заметили, а потому Зевс, проезжавший лесом, увидев, как с неба спускается здоровенный тёмно-серый с бурыми пятнами на обгорелом носу летающий корабль, сразу же пришпорил Орлика и прискакал к месту посадки уже через каких-то пять минут. Зевс объехал крейсер «Нуазар» по кругу, остановился метрах в ста от него прямо напротив рубки и озадаченно почесал затылок. Старый гигантопитек нутром чуял, что сегодня под вечер в Мезмайской долине приземлилась чужая летающая машина, и теперь гадал, что делать. Все семеро членов экипажа, увидев гигантского зверя и не менее громадного золотого наездника, вскочили на ноги, и профессор Дин-Торант возбуждённо воскликнул:
   – Господа, этого не может быть! Приблизительно точно такие же существа водились когда-то на Таларии, но они вымерли три миллиона лет назад. Талараонт гигантский не был нашим предком, но он являлся нашим близким родственником, хотя его нельзя назвать разумным существом. Господа, эти существа точно не могли построить все те города, которые мы видели. Они даже не пользовались орудиями труда.
   Зевс тем временем достал из кармана своего килта здоровенный сотовый телефон – их изготавливали специально для них – и принялся набирать номер Митя я.
   Шиган тут же ехидным голосом заметил:
   – Проф Эйрил, не знаю, как насчёт орудий труда, но коммуникатором этот громадный парень пользуется вполне уверенно, а та громадная зверюга, на которой он сидит в прекрасно изготовленном седле, ведёт себя как отлично выезженный скакун. Может быть, вы перемените свою точку зрения и насчёт неразумности талараонта гигантского? Этот талараонт кажется мне более чем разумным. Да и встал он прямо напротив рубки.
   Зевс быстро доложил Митяю о свалившейся ему чуть ли не на голову летающей бухи-бухи с чужаками внутри и получил от него распоряжение срочно убираться из долины. Гигантопитек понимающе кивнул, сказал, что немедленно уезжает, помахал на всякий случай чужакам рукой, развернул Орлика и быстро ускакал в лес, отчего Дари со вздохом сказала:
   – Ну вот, уехал, но он хотя бы с нами попрощался, господа. Кстати, если вам это интересно, к нам летит небольшой вертолёт и через пару минут будет здесь. Командир, каков будет приказ? Мне открыть бронелюки и показать ему, что у нас есть зенитные ракеты? Вертолёт, судя по всему, гражданский и ничем не может нам угрожать.
   Пятеро мужчин напряжённо замерли, ожидая, какой приказ отдаст командир крейсера, но звёздный подкомандор Тес-Тарен быстро всех успокоил, сказав с насмешливой улыбкой:
   – Никакого бряцания оружием, Дари. Если эти ребята сумели спасти нас от катастрофы, то поверь, с куда большей лёгкостью они превратят нас в облачко плазмы. Поэтому мы должны продемонстрировать им своё миролюбие.
   Тем временем Митяй совершил посадку метрах в ста от разведывательного крейсера, и «Крафт» быстро сложил винты, превратившись в микроавтобус. Сам он, одетый в белоснежный костюм а-ля Чингачгук -вождь Голливуда, на котором ярко сияли почти полностью выставленные напоказ по бокам Лариска с Зинулей, а Дед Максим в середине, вышел из «Крафта», поднял вверх правую руку с открытой ладонью и, слегка кивнув, не спеша направился к «Нуазару». Подойдя к космическому кораблю метров на двадцать, Митяй демонстративно коснулся рукой шляпы и быстро опустил из-под неё на глаза свои бриллиантовые очки, через которые было трудно рассмотреть его серо-голубые глаза, – его белая ковбойская шляпа, изготовленная из наноматериалов, превратилась в герметичную маску с респиратором, но он вытащил из нагрудного кармана полупрозрачную тонкую гофрированную трубку дыхательного прибора с весьма приличным запасом воздуха, встроенного в нанокостюм повышенной защиты, в котором летал в космос вместо скафандра. Профессор Дин-Торант тут же саркастически заметил: – И эту планету мы хотим сделать своей подмандатной территорией. Господа, по-моему, они обогнали в некоторых областях науки и технологий не только нас, но даже наших самых технически развитых соседей по галактике. Если я не ошибаюсь, то как этот вертолёт, так и костюм этого джентльмена, который прилетел к нам совершенно один, изготовлены из трансформирующихся наноматериалов. О такой технологии мы пока что не можем даже и мечтать. Мы до неё просто ещё не доросли. Относительно трёх огромных кристаллов на его торсе я скажу так: похоже, что это всё-таки дивной красоты изумруды. Правда, я не стал бы делать скоропалительных выводов, говоря, что это украшения. Они могут оказаться чем угодно. Даже оружием, и тогда мне понятно, почему он ничего не боится, господа. Ему просто нечего бояться, поэтому отнеситесь к нему с уважением и сразу же забудьте о том, что мы представители высокоразвитой космической цивилизации. Давайте сначала посмотрим, что представляют собой обитатели этой планеты.
   Первым с ним согласился торговец Шиган Ром-Суил, который ошарашенно пробормотал:
   – Да заяви мы им такое, они нас сами так отмандатят, что никому мало не покажется. Господа, я хочу торговать с ними на их условиях, и не более того. Вряд ли из всего того барахла, которое мы производим, им хоть что-то приглянется, но как за вертолёты, так и за эти белоснежные костюмы я готов платить любые деньги. Если у кого-то плохо со зрением, то я советую тому срочно вставить себе новые глаза: вы заметили, что золотистые гусеницы вертолёта этого парня лишь слегка примяли траву? Клянусь, как только он взлетит, она тут же распрямится.
   Митяй же, закатав руки в белые перчатки, для острастки включил на пару минут Деда Максима, и всё его тело немедленно обволокло изумрудное сияние, отчего все разом выдохнули:
   – У-ух, да это же силовое поле просто невероятной напряжённости!
   После чего командир крейсера приказал:
   – Дари, срочно открой этому парню носовой люк и опусти аппарель. Господа, умоляю вас, оденьтесь как можно наряднее и побыстрее спускайтесь на нижнюю палубу.
   И сам тут же, сидя в массивном кресле, опустил вперёд кирасу своего бронированного скафандра и быстро выбрался из него, одетый в одно только золотистое боди длиной до середины бедра. Всем остальным участникам экспедиции также было не привыкать пулей выскакивать из тяжёлых скафандров, и вскоре в рубке никого не осталось. Между тем бортовым роботам пришлось повозиться с носовым люком, но Митяй, слыша громкий скрежет, не торопился. Он даже отошёл от космического корабля, возвышавшегося над ним на двадцать пять метров, хотя тот и лежал на бронированном брюхе, а не стоял на посадочных лыжах, которые Дарайна просто побоялась выпустить. Ему это даже было на руку.Хотя ведл и не смог прочитать мыслей пришельцев, талары ведь разговаривали и думали на совершенно неизвестном землянам языке, он всё же смог понять смысл нескольких десятков слов из их активных переговоров, что уже было неплохо.
   Наконец, минут через пятнадцать люк открылся и опустился вниз. Перед Митяем появился длинный ряд ступенек цвета слоновой кости – это был, между прочим, эскалатор, – и он смело шагнул вперёд и ступил на него, а когда поднялся, то увидел двоих мужчин и женщину в явно военной нарядной униформе глубокого тёмно-синего цвета с серебристыми позументами и множеством то ли значков, то ли медалей, и ещё четверых мужчин, двое из которых также были одеты в форменные костюмы, но уже нежно-персикового цвета с золотой отделкой, и двоих, рослого моложавого парня и коренастого крепыша постарше, одетых в сугубо гражданские костюмы. Все семеро вежливо улыбались ему, повторяя его жест, и Митяй, подняв руку, обратился к ним на ломаном таларском языке:
   – Мой рад привечать достойный господа эта планета. Мой плохо поёт ваш болтовня и хочет слушать много ерунда.
   Однако даже такое приветствие привело таларов в изумление, и профессор Дин-Торант, державший в руках портативный, но мощный компьютер-переводчик, воскликнул:
   – Феноменально, господа! У обитателей этого мира имеются такие сверхчувствительные микрофоны, которые позволили этому парню услышать нашу болтовню через броню толщиной в полтора трана. Дигги, мне кажется, что нам нужно поскорее пройти в кают-компанию и там пообщаться. Мне отчего-то сдаётся, что этот парень выучит таларский язык быстрее, чем наши компьютеры разберутся с его родным языком.
   Однако Митяя интересовал не только язык таларов. Он первым делом обменялся рукопожатиями со всеми,начиная с дамы, причём это было непростое, а ведловское рукопожатие – поведловал он немного над атмосферой внутри космического корабля, а также над каждым членом экспедиции индивидуально, – и потому уже через каких-то семь-восемь минут сказал:
   – Мой может снять купол. Талары не ядовитый плохо мой. Мой тоже не станет плохо ядовитый талары.
   Звёздный командор Мак-Стейз удивлённо пробормотал:
   – Вот это скорость! Диган, вся твоя хвалёная аппаратура ещё не моргнула лампочками, а этот джентльмен уже провёл все необходимые биохимические и бактериологические исследования. Ну что же, пойдёмте в кают-компанию.
   Через десять минут Митяй вошёл в большой отсек, обставленный непривычного вида мебелью и множеством растений. Он сразу же увидел то, что ему нужно – большой овальный карточный стол, – и направился к нему. Подле него он попросил всех членов экспедиции сеть напротив него, достал из кармана и положил на стол три разноцветных продолговатых кристалла ведловского пламени – рубин, сапфир и изумруд. Указав на них, он широко улыбнулся, благо его бриллиантовые очки уже находились надо лбом, слегка кивнул и сказал:
   – Мой пускать умный пламя. Талары быстро запоёт болтовня. Мой ловит болтовня голова.
   В принципе Митяй мог не делать этого, а сразу же активировать камни ведловского пламени, которые могли заставить говорить даже золотых рыбок в пруду, и начать большое лингвистическое ведлование, но всё же решил сначала известить таларов и, когда все тем или иным образом согласились, чуть шевельнул руками. Тотчас между ним и таларами взметнулось чуть ли не до потолка широкое полотнище удивительно красивого прозрачного пламени. Буквально спустя несколько секунд все члены экспедиции к новой планете, появившейся в поле зрения Большого Парскана столь неожиданно, начали говорить с пулемётной частотой, при этом чётко выговаривая все слова и жестикулируя.
   Большое лингвистическое ведловство продлилось более шестнадцати часов, но никто, кроме Митяя и Дарайны, не заметил этого, но и она подпала под ведловские чары. Для всех же остальных время словно остановилось, и, даже более того, когда ведловство окончилось, они почувствовали себя отдохнувшими и набравшимися сил. Не устал и Митяй. Он радостно заулыбался и сказал на прекрасном таларском языке:
   – Ну что же, господа, теперь я знаю ваш язык в том же объёме, в котором знаете его вы, и мы можем поговорить. Начну с плохого. Я совершенно не рад, что вы прилетели к нам. Более того, этим вы меня очень сильно встревожили. Если бы на борту вашего космического корабля не произошла авария, то вы уже летели бы домой, на свою планету, потому что мы не намерены ни с кем вступать хоть в какие-то контакты, но вы находитесь на планете Земля не по своему желанию, и я не могу с этим ничего поделать. Позвольте представиться, я Дмитрий Олегович Мельников, отец и опекун народа Говорящих Камней. Увы, но моё положение обязывает меня оберегать мой народ и в первую очередь не допускать его контакта с технически развитыми, но совершенно дикими во многих других отношениях цивилизациями, подобными вашей. С моей стороны было бы самым правильным дать вам погибнуть, но так я поступить не мог и потому остановил ваше катастрофическое падение на планету. Теперь вы сами должны сделать выбор. На то, чтобы отремонтировать ваш корабль и подготовить его к полёту, у нас уйдёт какое-то время. Поэтому я предлагаю вам в течение всего этого времени быть моими личными гостями и добровольными пленниками. Любые контакты между вами и людьми народа Говорящих Камней будут полностью исключены, но со мной вы сможете общаться хоть сутками напролёт. Вместе с тем я покажу вам свою родную планету и расскажу обо всём, что вас заинтересует. Всего вы проведёте на нашей планете четыре месяца, после чего отправитесь домой на своём собственном космическом корабле. В процессе нашего общения кое-что может и измениться. Во всяком случае, это станет известно вам в самые ближайшие дни. Если вы согласны, то вы сейчас возьмёте с собой всё, что вам может понадобиться, кроме оружия, разумеется, и что поместится в мой вертолёт. Не волнуйтесь, он достаточно вместительный. Если вы согласны с моим предложением, то давайте отправимся в Дмитроград и заодно отвезём ваш космический корабль туда, где им займутся наши специалисты. Поверьте, они справятся. На Земле вам нечего опасаться, она для вас практически безвредна, за исключением читаного количества белковых соединений, но они являются ядом и для нас. К тому же я смогу вылечить каждого из вас от любого заболевания за каких-то нескольких часов, максимум за сутки.
   Ну, как раз в этом никто из таларов уже и не сомневался.
   И Невел Дан-Баурен, самый пожилой из всех членов экспедиции – ему недавно исполнилось сто девять лет, – был вынужден согласиться с тем, что они ничего не могли возразить этому моложавому на вид господину в белом костюме. Он широко улыбнулся, развёл руками и сказал:
   – Господин отец нации, в чужой дом не входят со своими порядками. Поэтому мы согласны. К тому же я полагаю, что общение с вами даст нам куда больше информации об этом мире, чем общение с кем-либо другим. – Оглядев всех, он с улыбкой поинтересовался: – Ребята, признавайтесь, кто ещё сумел протащить на борт этой посудины хоть какую-то контрабанду? Если нет, то пошли отсюда. За минувшие полгода это корыто мне осточертело.Остальные талары были того же мнения, кроме Дарайны, которая сбегала в свою каюту, чтобы собрать кое-что из личных вещей и прихватить коробку с инфодисками. Талары спустились по аппарели на зелёную траву, и у них даже голова закружилась от запахов цветущих альпийских лугов. Посмотрев вокруг и видя горы и величественные леса, звёздный подкомандор Тес-Тарен, которого внезапно одолели кое-какие сомнения, спросил:
   – Господин отец нации, как вы собираетесь транспортировать «Нуазар»? Его масса составляет двести семьдесят пять тысяч тонн, ведь он изготовлен из прочнейших материалов.
   Митяй посмотрел на крейсер, он даже и не думал, когда брал его в силовой захват Дедом Максимом, что тот такой тяжеленный, почесал затылок, сдвинув шляпу на брови, и ответил:
   – Ничего, как спустил его сюда, так и уволоку. – И тут же поинтересовался: – Вы что же, из одной стали его построили?
   – Нет, что вы! – воскликнул подкомандор. – Из стали изготовлены только внутренние конструкции, а все самые ответственные – из куда более прочных металлов. В основном это сплавы на основе вольфрама. Как раз они-то и очень тяжёлые, но благодаря ему «Нуазар» имеет очень прочный корпус.
   Огорошенно покрутив головой, Митяй совершенно непроизвольно отозвался об этом космическом корабле так:
   – Господи, это же просто какой-то кошмар, а не космическая буха-буха! Кому это только взбрело в голову строить такие тяжеленные и настолько хилые утюги. Ладно, попрошу Стаса, чтобы подумал и над этим. Это же просто какое-то чугунное ядро, а не космический корабль. О, господа, прошу прощения, что я невольно раскритиковал ваш космический корабль. Просто мы свои летательные аппараты строим из куда более лёгких сплавов, но в то же время они у нас получаются намного прочнее. Прошу вас, проходите в салон, устраивайтесь поудобнее. Мы сначала отвезём ваш корабль в ремонтную мастерскую, а потом полетим ко мне домой. Ещё раз прошу прощения, но в мастерской вы ни с кем не встретитесь. Поверьте, для нас это очень важно. – Митяй усадил Дарайну справа от себя, как единственную даму, сел на водительское место и сказал: – «Крафтуля», облети пару раз вокруг космической бухи-бухи, потом зависни над ней и, как только я её подниму, тут же просчитай все высоты и вихрем дуй в Нефтегорск, в сарай Стасика, но сильно не разгоняйся, не забывай, что эта байда весит почти триста тысяч тонн. Понял? – Умный компьютер дважды гавкнул в ответ голосом Крафта, и Митяй пояснил: – Господа, я ввёл в компьютер полётное задание.
   Как только все расселись по местам, «Крафт» сделал пол совершенно прозрачным, раскинул винты и взлетел. Как и просил Митяй, он облетел космический крейсер дважды, а затем завис точно над его центром тяжести. Активировав Деда Максима, которым ему приходилось ворочать и не такие тяжести, Митяй снова ухватил космическую буху-буху за шкирку, и «Крафт» быстро взмыл в воздух. Талары, смотревшие на это чудо, как завороженные, молчали. Первым пришёл в себя профессор Дин-Торант и воскликнул удивлённым голосом:
   – Дмитрий Олегович, но это же противоречит всем законам физики! Как вы смогли компенсировать вес «Нуазара»?
   Митяй беспечно улыбнулся, пожал плечами и ответил:
   – А фиг его знает, профессор. – В следующую секунду уже куда более серьёзным голосом он объяснил: – Сейчас ваш космический корабль перемещает своей силой наша Мать-Земля. Вам трудно в это поверить, господа, но так оно и есть. Позднее я расскажу вам о многих удивительных вещах, которые давно уже стали для нас обыденными, а вот вам могут показаться чем-то совершенно фантастическим. Наберитесь немного терпения.
   «Крафт» быстро летел к Нефтегорску, а Митяй постоянно ведловал, удивляясь, как это ему удаётся тащить чуть ли не на закорках такой огромный вес. Одно дело – откатить в сторону гигантскую скалу, и совсем другое – перемещать её по воздуху с такой скоростью и на такое расстояние.
   Вскоре они прилетели на место. Весь Нефтегорский опытно-производственный комплекс словно вымер. На его территории не находилось ни единого человека. Постарался Стас, который прекрасно понимал, что контакт ведлов с таларами действительно не приведёт ни к чему хорошему. Только ему одному, жене Митяя и семействам Зевса и Геракла было разрешено общаться с ними. Стас уже объявил всем о том, что на планете Земля совершил вынужденную аварийную посадку космический корабль другой цивилизации, и объяснил, что талары не живут в мире со своей Матерью-Таларией, не являются ведлами, а потому контакт с ними чреват множеством опасностей. В первую очередь потому, что они во всём полагаются только на силу своей науки и мощь техники, чем причиняют боль Матери-Таларии. Только в том случае, если они все захотят стать ведлами и Мать-Земля в них поверит, людям народа Говорящих Камней будет разрешено общаться с ними, да и то не всем скопом, потому что их всё-таки всего семеро. А пока что всем нужно набраться терпения и просто верить в мудрость и проницательность Великого Отца. Если он их не уничтожил сразу после того, как проник в мысли каждого, значит, шанс на благополучный исход в сложившейся ситуации очень велик.
   После серии манёвров по высоте Митяй настолько сократил расстояние между «Нуазаром» и «Крафтом», что вертолёт чуть ли не касался того золотистыми полупрозрачными гусеницами, уже готовыми ухватиться за его броню. «Крафт» медленно влетел в огромный сборочный корпус, и ведл со вздохом облегчения опустил космический корабль теперь уже на опущенные посадочные салазки и утёр платком пот со лба. Поднимая на лоб ведловские очки, он весёлым голосом сказал:
   – Вот и всё, господа. Ваш кораблик стоит в мастерской самого лучшего мастера во всей нашей деревне. Его зовут Игнат, но ему будет помогать в работе мой помощник Стас. Вы скоро с ним познакомитесь. Ещё вы будете представлены моей жене Тане, а также тому парню, с которым встретились вчера под вечер. Он уже примчался домой и рассказывает всем, что видел в Мезмайке огромную космическую буху-буху. К нему, его сыну и их семействам я советую вам относиться с большим уважением. Они обладают врождённой биологической способностью благотворно воздействовать на здоровье любого живого существа, и вы, поверьте, не исключение. – Повернувшись к Дарайне, он подчеркнул отдельно: – Дари, хотя вы и являетесь синтетическим разумным существом, к вам это относится в равной мере. А сейчас вы можете начать задавать мне вопросы.
   Первым встрепенулся Диган:
   – Сэр, как вы собираетесь заниматься ремонтом «Нуазара», если я не вижу здесь ни одного станка?
   – А руки на что?! – притворно удивившись, воскликнул Митяй и добавил: – Диган, чтобы ответить вам на этот вопрос, я должен буду рассказать вам сначала всю историю нашего мира. Однако я кое о чём скажу вам прямо сейчас. Вы видите те кристаллы различной величины и прочие каменные штуковины, которые стоят на постаментах и столах с колесиками? Вот они-то как раз и являются нашими инструментами и техническими приспособлениями. Поверьте, Диган, ещё вчера здесь стоял огромный самолёт, но сегодня утром мастера закончили его сборку, и он улетел в свой первый испытательный полёт. Через две недели ему предстоит выполнить очень сложную транспортную операцию – перевезти с Южного полюса на один из континентов гигантский кристалл кварца. Именно для этого его и построили, после чего, скорее всего, разберут на части и превратят в слитки металла. Если, конечно, кому-либо не вздумается перевозить на нём стада мамонтов или индрикотериев. Поверьте, нам гораздо проще и легче изготовить за месяц новый громадный самолёт, чем не знать, куда девать два старых, которые совершают всего три-четыре полёта за год. Намного проще иметь этот самолёт на складе в виде слитков металла и самых ответственных механизмов. Мы не скопидомы, Диган.
   Профессор Дин-Торант поднял вверх палец и чуть ли не крикнул, вскочив на ноги от возбуждения:
   – Вот вам пример ресурсосберегающих технологий, господа! Чем строить одну за другой машины, чтобы те превращались через пять лет в груду металлолома, лучше иметь возможность в любой момент построить их в нужном количестве!
   Шиган Ром-Суил тоже встал, но лишь для того, чтобы властным голосом, кладя руку на плечо профессора, сказать:
   – Господа, я предлагаю добраться как можно скорее до того места, где поселит нас господин отец нации, пусть это будет даже тюрьма, и внимательнейшим образом выслушать всё, что он расскажет нам о своём мире. Поверьте, самый дорогой товар – это идея товара, а мы можем узнать здесь очень много интересного.
   Все остальные талары с ним согласились, и Митяй, кивая, немедленно отдал распоряжение «Крафту», после чего сказал:
   – Шиган, мои друзья, живущие рядом со мной, уже освободили для вас свои виллы. Правда, вместе с этим опустел и весь Дмитроград, так что вы сможете гулять по нему и заходить в любой дом. Наш город как бы находится на острове между трёх рек, вы это вскоре и сами увидите. Окрест вы также не встретите ни единой души, но я не советую никому отправляться за пределы города без провожатых. Мы не боимся хищных животных, а вот они могут напасть на вас в любую секунду, и среди них есть такие огромные, которые способны вас проглотить в считанные секунды. Так что не нужно рисковать.
   Когда они подлетели к первой вилле, то даже Шиган Ром-Суил, который жил в шикарных апартаментах, смутился и сказал:
   – Господин отец нации, мне будет как-то не по себе жить одному в таком огромном доме. О, спору нет, он прекрасен, а сад, все эти фонтаны, пруды и бассейны и вовсе великолепны, но не могли бы вы поселить нас всех в каком-нибудь одном доме?
   Митяй, который даже и подумать не мог, что с этим возникнут какие-то сложности, задумался, но вскоре нашёл выход из сложившейся ситуации и ответил:
   – Если так, господа, тогда вам лучше всего поселиться на вилле братьев Эльбурс. Всё равно Стасу придётся жить со мной. Там достаточно много места, и вы сможете уединиться, если пожелаете. Да, я как-то не подумал о том, что вы живёте в тесноте.
   Зато Дарайна, скромно потупив взор, тихо попросила:
   – Дмитрий, вы не могли бы поселить меня на какой-нибудь вилле по соседству, но не такой огромной? Честно говоря, мне захотелось ощутить себя королевой из древней сказки.
   Митяй перелетел через пару вилл и приземлился возле самой большой, которую в шутку называл то «Казармой», то «Скворечником», но на самом деле это была на редкость красивая вилла, в которой могло запросто поселиться человек двадцать пять. Предложив таларам устраиваться в ней и нисколько не сомневаясь употреблять в пищу всё, что они найдут на кухне, в кладовых и холодильниках, а также сорвут с деревьев в саду, сказал, что придёт через несколько часов. Он вручил каждому по сотовому видеотелефону, объяснил, как ими пользоваться, велел «Крафту» лететь домой и повёл Дарайну в соседнюю виллу, в которой и хотел поселить искину с самого начала. Более того, в ней уже всё было для этого подготовлено. Во время ведлования, особенно на его последнем этапе, Таня и Стас изучили язык таларов, а заодно получили от него целый ряд распоряжений. Оба семейства гигантопитеков, состоящие из пятнадцати золотых душ, также изучили таларский язык во вполне достаточном объёме. Поскольку Митяй пусть и не слишком глубоко, но уже слегка изучил гостей планеты Земля, а потому понял, в чём, помимо всего прочего, ещё заключается предназначение искин, то ему нужно было срочно поговорить с Дарайной. Поэтому как только он ввёл эту красивую особу в большой холл, то остановился и, сделав рукой широкий жест, сказал ей:
   – Дари, до тех пор, пока вы находитесь в Дмитрограде, эта вилла ваша. Она принадлежит моему самому лучшему ученику и другу Игнату. Он у нас большой любитель комфорта и роскоши, поэтому вы действительно сможете ощутить себя королевой. Вскоре к вам прибегут несколько ваших пажей, и об этом я хочу поговорить с вами отдельно. Дари, вы ведь существо, созданное искусственно, и потому ваш мозг довольно сильно отличается от мозга таларов. По сути, это сверхмощный биологический компьютер, на который ваши создатели изначально записали целый ряд сложных программ. Одна из них велит вам доставлять наслаждение мужчинам. Тот огромный парень, которого вы вчера видели, не является человеком. Он наш далёкий предок, и он достаточно разумен, чтобы понимать многие вещи. Даже читать и писать на старости лет научился, но всё же ни Зевс, ни его сын Геракл, ни их сыновья не являются людьми. Они, возможно, могут заинтересовать вас как сексуальные партнёры, ведь вы уже не раз были близки с мужчинами других рас. У меня к вам будет только одна просьба: не относиться всерьёз к тем из них, кто не достиг во-от такого роста, – показал Митяй, подняв высоко руку. – Поверьте, хотя некоторые из этих золотых гигантов выше меня ростом, они просто ещё совсем маленькие дети. В остальном вы вольны поступать так, как вам самой того захочется. Самки гигантопитеков не ревнуют своих самцов.
   Дарайна удивлённо вскинула брови, но вовсе не потому, что её хоть как-то задели слова Митяя. Она и в самом деле в некотором смысле слова была сексуальной машиной, но машиной с чувствами и даже своими сексуальными фантазиями. Увидев огромного зверя с золотой шкурой и на удивление выразительной мимикой смуглого лица с длинной окладистой бородой, она действительно подумала о нём как о мужчине, поскольку была заядлой экстремалкой и, как любая искина, обладала в определённом плане совершенно фантастическими способностями, а потому быстро подстраивалась под любого сексуального партнёра. Однако вместе с тем она куда больше поразилась тому, как быстро Митяй сумел понять её сущность, но о телепатии даже не подумала. Зато вспомнила о феромонах, которые умела синтезировать, и, кивнув, ответила:
   – Спасибо, что предупредили. Для меня, как для искины, несовершеннолетние – табу.
   Митяй улыбнулся ей в ответ:
   – Ну, тогда устраивайтесь, Дари. Уж вы-то точно можете есть всё, что угодно, в отличие от ваших спутников, но и за них можете не волноваться. Они при всём своём желании не смогут найти во всём городе опасных продуктов питания.
   Через несколько минут Митяй был дома. Там его с нетерпением поджидали Таня и Стас. Друга волновало только одно: может ли он приступить к изучению чужого корабля, или нужно подождать и сначала слетать за роботами? Узнав, что может, Стас, чтобы сократить себе путь к автожиру, просто выпрыгнул в окно и умчался в Нефтегорск, забыв про роботов-ремонтников. Зато Таня осталась недовольна его разговором с искиной и озабоченно поинтересовалась:
   – Митька, неужели она действительно способна заниматься сексом с Зекой или Геркой? У меня это в голове не укладывается.
   – Танюха, это её личное дело, – с усмешкой ответил жене Митяй. – Понимаешь, она ведь не человек, она белковый робот, искусственное разумное существо, созданное для того, чтобы подменять таларов в самых опасных ситуациях, когда у тех на это не хватит ни сил, ни быстроты ума. А попутно на неё навесили обязанность ублажать мужчин, и ты знаешь, читая её мысли, что делать это довольно непросто, у неё ведь соображалка побыстрее нашей. Я вдруг понял, что и нам тоже не мешало бы создать точно таких же. Когда семейные пары отправляются в Арктику или Антарктиду, меня мандраж колотит, когда я только подумаю о том, каково там женщинам, но ведь без них мужики очень быстро скисают. Да, нам с тобой нужно будет подумать над этим, Танюшка.
   Таня задумчиво ответила:
   – Ну, если речь идёт о зимовках, тогда да. Женщины переносят их тяжело. Не видеть по полгода солнце – это очень серьёзное испытание даже для мужчин, не говоря уже о холоде. Ладно, Митюша, пойдём я накормлю тебя. Ты же почти сутки не ел.
   Таня не одна подумала о голодном муже. Дарайна, даже не осмотрев толком своей виллы, немедленно помчалась на виллу своих подопечных, и, пока те бродили по ней, вошла в кухню, и, быстро всё осмотрев и освоившись – её оборудование не было слишком сложным, – принялась готовить типичные таларские блюда из земных продуктов, пробуя на вкус каждый. Вскоре по вилле стали разноситься такие вкусные запахи, что все шестеро мужчин, радостно галдя, быстро собрались на кухне, и Дарайна стала подавать на стол. Её стряпня и на космическом корабле нравилась всем, но там она была вынуждена готовить из сублимированных продуктов, а тут всё было натуральным и не слишком-то и чужим на вкус. Во всяком случае, Шиган, уплетая отбивную из мяса стеллеровой коровы и попросив себе добавки, заявил во всеуслышание:
   – Да только на одном таком мясе можно сколотить себе совершенно неслыханное состояние. Никогда не ел ничего вкуснее.
   Профессор Дин-Торант, также попросив добавки, сказал:
   – Шигги, ты, конечно, прав, но мне кажется, что твои слова о новых знаниях, то есть идее товара, являются куда более уместными, чем разговоры о мясе. Господа, я не знаю, что именно и как мы должны сделать, но мы должны сделать всё возможное, чтобы отец народа Говорящих Камней познакомил нас хотя бы с малой частью его знаний.
   Невел Дан-Баурен тут же воскликнул:
   – Эйрил, вот тут я с тобой полностью согласен! Не знаю, пригодятся ли людям наши знания, но лично я был бы не против узнать, как в четырёх стенах, имея вместо целой индустрии всего пару сотен здоровенных кристаллов, можно построить за месяц самолёт, изготовив его из слитков металла. Если мы сможем точно так же минимизировать на Таларии хотя бы десять процентов своих машиностроительных предприятий, то это уже будет означать ещё одну научно-техническую революцию. Парни, вы просто не представляете, как задыхается наша промышленность! Вы не поверите, но шестьдесят три процента всего её технического потенциала работает на себя саму, и эта цифра меня крайне удручает уже тем, что постоянно растёт. Скоро вся наша промышленность замкнётся сама на себя и будет занята только тупым воспроизводством своих мощностей.
   Дарайна усмехнулась и ехидно вставила своё словечко:
   – Мальчики, я боюсь, что ваши хвалёные таларские мозги будут просто не способны воспринять знания людей. Моих собственных, как я подозреваю, на это тоже может не хватить.
   – Знаете, ребята, а вот лично меня почему-то беспокоит совсем другое, – с унылым видом сказал звёздный подкомандор Тес-Тарен. – Мы ведь не выполним приказ командования. Эту планету нам никогда не сделать подмандатной территорией Таларии, зато если отец народа Говорящих Камней этого захочет, то он, как мне кажется, в два года без единого выстрела завоюет все те миры, которые уже вышли в космос. Между прочим, Дари вам это легко докажет с цифрами в руках. Вы только посчитайте, какую энергию он выделил неизвестно как, чтобы перенести наш крейсер через горы, не говоря уже о том, что поймал нас каким-то сачком, когда мы вошли в атмосферу. Ещё пара минут – и «Нуазар» в ней попросту сгорел бы.
   Дарайна кивнула:
   – Мы погибли бы уже через семнадцать секунд, и до поверхности планеты долетели бы одни только раскалённые обломки «Нуазара». Но знаете, господа, мне кажется, что этот мужчина не вынашивает никаких завоевательных планов. Он куда больше озабочен тем, чтобы мы к ним не совались. А ведь пусть даже не мы, то орлиты, едва они только узнают об этом мире, точно направят сюда целый космический флот. О, они очень любят устанавливать дружеские отношения с другими мирами под прицелом своих плазменных пушек, чтобы сбрасывать потом на них излишки своего населения. Нет, польза от орлитов этим мирам большая, они подняли уже несколько миров, но обитатели этой планеты как раз в этом меньше всего нуждаются.
   Звёздный командор Мак-Стейз отрицательно помотал головой и, подняв вверх нож, наставительным тоном сказал:
   – Вот тут ты ошибаешься, моя девочка. Посмотрев этому парню в глаза всего раз, я сразу понял одно: он сумеет отвадить от своей планеты кого угодно. А посмотрев на то, как он тащил наш крейсерок через горы, я могу с уверенностью сказать и другое: у него вполне хватит на это сил. Поэтому я полностью согласен с Эйрилом и стариной Неви. Нам нужно как-то доказать Дмитрию, что мы можем стать его верными союзниками и он может доверить нам знания своего народа. Это у себя дома мы жулики и пройдохи, а за пределами Таларии ещё ни один талар не нарушил данного им слова.
   Шиган улыбнулся и прибавил:
   – Моё самое любимое занятие после подсчёта прибыли и секса – это учёба. Если бы не моя страсть к знаниям, я так бы и оставался после получения наследства жалким миллионером.
   Звёздный капитан Ван-Дайк насмешливо ухмыльнулся и неожиданно для всех ехидным тоном поинтересовался:
   – Господа, почему это вы все так вдруг уверовали в силу этого парня, что без боя решили сдаться? Лично мне почему-то кажется, что всё это всего лишь какие-то ловкие трюки.
   Дарайна улыбнулась ему в ответ и приструнила:
   – Сенди, дружок, хватит тут корчить из себя бунтаря и смутьяна. Мальчик мой, уж я-то знаю тебя как облупленного, поэтому засохни. Если шестеро говорят «да», то ты всем наперекор обязательно скажешь «нет». Или я не права, Сендиан?
   Её поддержал командир «Нуазара»:
   – Да, Сенди, заткнись. Ты хотя и корчишь из себя скромника, опытный космолётчик, как и мы все, а потому не хуже нас знаешь, что та спасательная операция, которую за невероятно короткое время провёл отец народа Говорящих Камней, прежде всего говорит об их технических возможностях. Парень, он ведь, судя по всему, сумел нас догнать на каком-то невидимом космическом корабле, погасить скорость, чем-то подхватить наше тяжеленное корыто и затем так плавно опустить на поверхность, что нашей Дари такое и не снилось, хотя я крайне мало знаю пилотов лучше её. Это была просто невероятно сложная спасательная операция, и их космические корабли точно на порядок совершеннее наших. К тому же вспомни, Сенди, что этот парень сказал про наш крейсер? Знаешь, он ведь чертовски прав. Вес у него почти запредельный, а вот прочность, увы, всё же недостаточная.
   Звёздный капитан демонстративно поднял руки и воскликнул, громко и раскатисто смеясь:
   – Всё, командир, сдаюсь! Но ведь должен же был хоть кто-то высказать свой голос если не против, то хотя бы в порядке сомнения или ещё чего-то в этом роде. Господа, я не хуже вас понимаю, что мы столкнулись с какой-то феноменальной цивилизацией, и вот о чём я только что подумал. Если этот парень не дал нам погибнуть, хотя мы, похоже, стали костью в горле, то, значит, мы ему зачем-то понадобились. Для меня, в отличие от вас, господа прикомандированные, а также для Дигги и Дари «Нуазар» давно уже является родным домом, и мы на его борт много чего натащили за те годы, что мотаемся на этом корыте по космосу, но вряд ли хоть что-то из этого заинтересует Дмитрия. Мне кажется, ему нужно от нас совсем другое – наше желание стать его учениками и эмиссарами идей Земли в нашем мире. Вы готовы пойти на вербовку представителем другой цивилизации? Хорошенько задумайтесь над этим, господа, это пахнет предательством и государственной изменой.

Глава 6
Первые ведлы Матери-Таларии

   После обеда Митяй немного отдохнул, переоделся в куда более простую и лёгкую одежду и отправился на виллу «Казарма». Туда как раз пришли три дочери Геракла, три мохнатые девчушки девяти, десяти и одиннадцати лет – Рита, Лиззи и Мальвина. Они уже прибирались на кухне и занимались любимым делом – мыли посуду, помогая Дарайне. Мужчины вышли в сад, куда их позвал папаша девочек, Геракл, и его отец Зевс. Они притащили два здоровенных гардероба, битком набитые различной одеждой, новенькой, ещё ни разу не надёванной, которая должна была подойти таларам по размеру. Видя отлично пошитые костюмы, куртки, брюки и рубашки из натуральных шерстяных, льняных, шёлковых и хлопчатобумажных тканей, замши и кожи, те выражали свои восторги весьма громко.
   Митяй, высмотрев на мощной шее Шигана большой медальон чёрного камня на массивной золотой цепочке, тут же прицепился к парню и упросил дать его ему всего на несколько часов. Посмотрев на то, как устроились гости Дмитрограда, он сказал, что ещё вернётся, принесёт медальон, но большой разговор у них состоится только завтра, после чего чуть ли не бегом умчался на свою виллу, положил там медальон на сырую землю, встал перед ним на колени и принялся ведловать. Часа через полтора он закончил ведлование и сказал подошедшей к нему жене с весёлой улыбкой:
   – Всё, Танюша, завтра я начну с ними работать. Этот чёрный гагат, рождённый Матерью-Таларией, сказал мне, что, хотя та вся и измучилась, всё же ещё надеется на то, что в её неразумных детях проснётся сострадание к ней и они возьмутся за ум. А сами они, как ты это знаешь и без меня, настроены очень серьёзно. Да, в аналитическом мышлении им не откажешь.Они быстро сообразили, что мы способны на очень многое, раз спасли их.
   После этого он снова отправился в «Казарму», вернул медальон его владельцу и попросил всех быть готовыми к девяти утра. Ещё он зашёл к Дарайне и попросил её не принимать в эту ночь в своей огромной спальне никого из мужчин. Та как-то странно посмотрела на него, молча кивнула в ответ и широко, многообещающе улыбнулась. По всей видимости, она подумала о чём-то своём, о девичьем, но жестоко ошиблась. Митяй к ней в эту ночь даже и не думал приходить. Он поднялся в свою Хрустальную Башню Знаний, теперь стоящую в некотором отдалении от виллы, в глубине сада-парка, и проработал в ней почти до часа ночи.
   Утром, проснувшись и позавтракав, он явился к таларам и попросил их идти вслед за ним. Они поднялись на лифте в хрустальную полусферу, благоухающую запахами созревающих лимонов, где на большом круглом столе лежала толстая карта-трансформер. Подождав, когда все рассядутся, Митяй, одетый в свою офицерскую форму, по-прежнему хорошо сидевшую на нём, начал рассказывать таларам длинную и непростую историю своей жизни:
   – Господа, вы, по всей видимости, удивились, увидев меня в военной форме с двумя скромными звёздочками. Да, это моя форма, и я был когда-то офицером в звании лейтенанта. В армии моей страны это было первое офицерское звание, и именно с погонами лейтенанта я был комиссован из вооруженных сил страны, называвшейся Россией. Я прослужил чуть более трёх лет и даже успел целый год повоевать. То была жестокая война против отрядов озверелых бандитов, занимавшихся пиратством на море. На эту войну я попал совсем ещё мальчишкой. Мне тогда ещё не было двадцати шести лет, но, несмотря на это, я имел обострённое чувство опасности, из-за чего накрошил из пулемёта чёртову прорву народа. Меня даже так и прозвали за это – Крейзи Шутер, то есть Сумасшедший Стрелок. Да, врага я нутром чуял за километр и начинал садить по нему ещё до того, как сомалийские пираты открывали по нам огонь из засады… До этого я учился в университете на биологическом факультете и, закончив его, получил специальность эколога, но меня призвали в армию. Правда, уже через год военные медики, после того как я в очередной раз расстрелял засаду, объявили меня психом и даже поместили в военный госпиталь на обследование, но очень неудачно. Через несколько дней двое террористов, мужчина и женщина, попытались его взорвать, но нарвались на меня, и я убил их обоих чуть ли не машинально. Вот тут-то врачи взбеленились окончательно и меня в спешном порядке отправили на родину уже как конченого психа. Но в том госпитале, куда меня определили, один профессор встал на мою защиту и сказал, что я никакой не псих. В общем, мне приписали контузию и комиссовали из армии, но профессор всё же посоветовал мне пожить несколько лет на природе, отдохнуть, половить рыбу и вообще проветрить мозги. Немного подумав, я согласился и, вернувшись домой – а мой дом стоял тогда совсем неподалёку от этого места, где мы находимся, – вскоре подыскал себе как раз именно такую работёнку – служить егерем на далёком кордоне в горах. Как егерю, мне разрешалось охотиться, чтобы добывать мясо к своему столу. Природа в тех местах – а я их знал неплохо – была просто замечательной, на десять километров вокруг ни одного человека не встретишь. Мне предстояло провести там четыре года, и потому в дорогу я собирался основательно, самым капитальным образом, даже взял с собой множество учебников, чтобы чему ещё поучиться. А теперь я скажу о самом главном, господа. Хотя я и выгляжу, на ваш взгляд, молодо, на самом деле мне уже сто девяносто восемь лет, и то, о чём я вам рассказываю,происходило больше ста шестидесяти пяти лет назад. Не знаю, сохранилась ли у вас вера в Бога и высшие силы и каким богам вы поклоняетесь, в моём мире их в то время было много, но я в те годы относился к религии с большим скепсисом. Сегодня моё отношение к высшим силам изменилось самым радикальным образом, и вот почему: я уверен, что боги не только существуют, но и иной раз активно вторгаются в нашу жизнь и моя судьба – живой тому пример. Когда ранним утро я выехал в горы, а ехать мне предстояло даже дальше той долины, в которой мы посадили ваш «Нуазар», то буквально в нескольких километрах от города высшие силы – для удобства я называю их демиургами – отправили меня вместе с моей машиной и четвероногим спутником в далёкое прошлое моей планеты, в каменный век. – Митяй обвёл руками вокруг себя. – Двадцать тысяч лет назад от моего времени, или, по-современному, только что, всего каких-то две-три тысячи лет назад, на этой планете закончился ледниковый период. Оказавшись в столь затруднительном положении, я всё же не сошёл с ума и не пустил себе пулю в лоб от отчаяния. Теперь-то я понимаю, что рядом со мной незримо находился один из демиургов, который не дал мне этого сделать. Или меня просто заранее обработали таким образом, чтобы, оказавшись в далёком прошлом своего мира, я не запаниковал, сел, немного подумал, после чего встал и начал трудиться с бешеной силой и просто редкостным энтузиазмом. Вместо того чтобы построить себе небольшой домишко, я не только отгрохал целый домище в три этажа, но ещё понастроил вокруг него множество мастерских, вплоть до домны для выплавки чугуна. В общем, создал ядро цивилизации. А вот с этого момента, господа, разговор у меня с вами пойдёт не простой, а особый, ведловской. Самым главным в ведловском разговоре является то, что во время его невозможно солгать, то есть вы получите от меня абсолютно правдивую информацию.Митяй положил перед собой три разноцветных говорящих камня и начал ведловать. Сначала он подробно, с показом фото, видео и макетов, рассказал о том, какие труды ему пришлось положить, чтобы создать в Дмитрограде очаг будущей цивилизации, после чего пошёл разговор о ведловстве. Только потому, что это был ведловской разговор, ему и удалось всего за три часа рассказать о том, как на свет появился народ Говорящих Камней и как развилась и окрепла цивилизация ведлов планеты Земля. Потом он весьма подробно рассказал об истории того человечества, к которому принадлежал, и показал все самые выдающиеся памятники культуры, но при этом рассказал ещё и о всех самых кровопролитных войнах. Разговор закончился поздно вечером, и Митяй завершил его так:
   – Вы видели, господа, каких высот достигли ведлы в одной только науке, поскольку культура наша находится в зачаточном состоянии. Вместе с тем вы видели, какие величественные и прекрасные памятники культуры уже никогда не будут созданы моим народом. Да, это печально, но никакой другой возможности и другого варианта у меня не было. Ведловскую цивилизацию я мог создать только при одном условии, действуя быстро и сразу на всей планете. Иногда я мысленно кладу на чашу весов все те памятники архитектуры Древнего Египта, Греции, Рима, Индии, Византии, многих других стран, прекрасные скульптуры Фидия и Канова, полотна сотен живописцев, тысячи книг величайших писателей той, другой цивилизации, а на другую начинаю сажать таких типов, как Александр Македонский, Тимур, Аттила, Чингисхан, Наполеон, Гитлер, Сталин и прочих кровавых монстров, убивших сотни миллионов людей, и они с грохотом перевешивают. И всё же я верю, что народ Говорящих Камней ещё родит своих Тициана и Рафаэля, Петрарку и Пушкина, Микеланджело и Родена. Мы ведь ещё очень молоды как народ, и поэтому для нас сейчас самое главное – не вступать ни с кем в тесный контакт… Теперь я готов ответить на ваши вопросы, если их будет, конечно, немного.
   Невел Дан-Баурен, сидевший напротив Митяя, тотчас встал и негромким, но очень властным голосом сказал:
   – Господа, вы позволите мне, как самому старшему из вас, обратиться к отцу народа Говорящих Камней? – Все энергично закивали, и он уже более громким голосом попросил: – Ведабу, великий ведл, Отец Говорящих Камней.
   Митяй улыбнулся, замотал головой и возразил:
   – Нет, Невел, так дело не пойдёт. Это дело сугубо индивидуальное. Ты должен подойти ко мне, обнять, как охотник охотника, и повторить то же самое, глядя мне прямо в глаза. После тебя то же самое сделает каждый из вас, друзья мои.
   – Увы, кроме меня, – со вздохом печально сказала Дарайна.
   Митяй поспешил рассеять её сомнения:
   – Дари, девочка моя, ты можешь стать точно такой же ведлой, как и любая другая женщина. То, что ты искина, не играет никакой роли. Ты в первую очередь – дочь Матери-Таларии, и вчера я попросил тебя не пускать в свою спальню никого из твоих спутников только по одной причине: должны пройти пять дней воздержания от секса, прежде чем я начну вас учить вместе с другими ведлами в этой Хрустальной Башне Знаний. Вы в свою очередь поделитесь с нами своими знаниями.
   Дарайна мигом оббежала стол и, подскочив к Митяю, прижалась к нему, крепко обхватив руками, и громко воскликнула:
   – Ведабу, великий ведл!
   Митяй легонько погладил её по сильным плечам, поцеловал в лоб и весёлым голосом ответил:
   – Я научу тебя великому ведловству, ведана. Прими от меня новое ведловское имя – Надежда.В процессе ведловства Митяй обучил всех таларов ещё и русскому языку, отчего Невел Дан-Баурен широко улыбнулся и добродушно сказал:
   – У нашей Матери-Таларии появилась Надежда. Он подошёл и, как охотник, приветствующий другого охотника, близкого соседа и друга, положил свои крепкие руки с шестью длинными артистическими пальцами на плечи Митяя, после чего произнёс ритуальную фразу. Ему Митяй дал короткое, но очень могучее ведловское имя – Нил. Командира «Нуазара» он назвал Донатом, профессора Дин-Торанта – Сигурдом – Митяй значительно расширил список ведловских имён, – звёздного командора Мак-Стейза – Леонардом, представителя торговой лиги Таларии – Эриком, а второго пилота разведывательного крейсера – Владимиром, после чего с улыбкой сказал им:
   – Ребята, теперь вы без пяти минут ведлы, а потому все ограничения снимаются. Вам предстоит большое ночное ведловство в одном удивительном месте, от которого я уже сейчас жду самых настоящих чудес. Поэтому хорошенько выспитесь, а завтра в полдень мы полетим туда.
   Митяй спустился вместе со всеми своими новыми учениками вниз. У выхода из башни их уже ждали несколько десятков мужчин и женщин, которые сразу же стали поздравлять таларов с тем, что они избрали путь ведлов. В большой столовой виллы Митяя был накрыт к ужину стол, и все отправились туда. За ужином только и было разговоров что о ведловстве. Таларам всё же не верилось, что оно обладает такими возможностями, и ведлы принялись показывать, что они умеют делать, используя вместо станков и прочих инструментов одни только говорящие камни.
   Сигурд, потрясённый их мастерством, промолвил:
   – У нас, наверное, уйдёт целая жизнь, чтобы научиться этому. Вам повезло, вы изучаете ведловство сто шестьдесят лет и потому достигли в нём высочайших высот.Стас, сидевший за столом напротив, махнул рукой и сказал:
   – Сигурд, поверь мне, вы улетите с Земли точно такими же ведлами, как и мы, если не более опытными. Понимаешь, вы уже обладаете огромным запасом знаний, но помимо этого мы ведь будем учить вас совсем не так, как нас самих когда-то учил Митяй. На каждого из вас после того, как он откроет вам секреты ведловства и одарит главным – великой ведловской силой, будет приходиться по два десятка ведаров, и мы будем учить вас все вместе. Так будет и быстрее, и надёжнее.
   Посмотрев на него с испугом, Сигурд спросил:
   – А наши головы смогут выдержать? На этот вопрос ему ответил Митяй:
   – Не волнуйся за свою голову, Сигурд, не в ней дело. Главное, чтобы завтра ваша Мать-Талария приняла вас, как ведлов, и передала вам, через свою сестру, Мать-Землю, свою силу. Я ведь не зря попросил вчера у Эрика на несколько часов его медальон из гагата. Он мне о многом рассказал. О том, как измучилась Мать-Талария и как она страдает от вашего безрассудства, о том, как она мечтает, чтобы на ней появились ведлы и помогли ей возродиться. Так что у вас будет много работы после возвращения, и я думаю, что Мать-Земля одарит вас великими говорящими камнями. С их помощью вы сможете вернуть Мать-Таларию в пору её рассвета, когда на ней ещё были ведлы, но пали под ударами тех, кому было лень учиться ведловству.
   Разговор за столом тут же зашёл о том, что считать временем расцвета, и таларам быстро объяснили, какую огромную роль должна была сыграть мегафауна в их мире, но вместо этого, не получив поддержки ведлов, сработала во вред. Огромные животные, поедая леса, оставляли после себя целые горы навоза, а тот в процессе гниения выделял метан – парниковый газ, и поскольку он не сгорал и не утилизировался никаким другим способом, то это привело к быстрому потеплению и испортило климат на планете. На Земле большая часть навоза этих гигантов проходила через подземные биореакторы, и потому метана в атмосферу поступало совсем немного. Часть его сжигалась для обогрева жилищ на Севере, но большая его часть служила химическим сырьём для ведлов и шла на изготовление самой разнообразной продукции, в том числе и синтетического протеина, которым кормили в морях планктон. Разговор получился долгий, и ужин, по сути дела, превратился в заседание научного клуба. Тем не менее на следующий день, в полдень, талары, Митяй, Таня и Стас сели в «Крафта» и тот на максимальной скорости помчался на Урал.
   Там, на реке Чусовой, возле монумента Матери-Земли, с наступлением темноты началось большое ведлование, но ещё не посвящение таларов в ведлы, а всего лишь их представление Матери-Таларии. Хотя в это было трудно поверить, но именно так всё и произошло. Для двух планет-сестёр гигантское расстояние не было помехой для общения, и Мать-Талария смогла увидеть своих первых ведлов и приняла их. Как она договаривалась с Матерью-Землёй, Митяй не знал, но в итоге по Чусовой откуда-то приплыло четырнадцать больших изумрудов и четырнадцать звёздчатых сапфиров. Говорящим камням ещё только предстояло выбрать себе ведлов, но семеро таларов, шестеро мужчин и одна искина, выбрали для себя ту стезю, по которой решили отныне идти всю оставшуюся жизнь и положить её полностью на то, чтобы вернуть молодость родной планете, влившей в них великую ведловскую силу.
   Наутро они смогли лишь посмотреть на необработанные, но от того ничуть не менее красивые драгоценные камни, после чего отправились обратно в Дмитроград. В город вернулись все его жители, и только в двух виллах не появились их прежние хозяева: Стас и Игнат решили не спешить с ремонтом и занимались лишь тем, что разбирали и внимательно изучали таларский космический корабль. Владимир, который был по совместительству ещё и бортинженером, не только открыл им доступ к бортовому компьютеру, но и передал им все их инфодиски.
   Мотаясь по своему району галактики с самыми различными миссиями, они тайком продавали и покупали различную научно-техническую информацию. Бизнес хотя и незаконный, но всё же не настолько преступный, чтобы за него ставили к стенке. За несколько дней Митяй узнал очень многое о Таларии. Этот мир, по его мнению, обогнал Землю его времени в своём развитии лет на пятьсот, не меньше. В нём ещё существовало социальное и прочее неравенство, но уже была подавлена преступность и не было голодных и обездоленных. Правда, привольной жизнь таларов назвать было нельзя. Вся та зелень, которую ведлы видели на поверхности Таларии через Глаз Земли, являлась лёгкими этой цивилизации, созданными с помощью генной инженерии. Натурального, действительно рождённого Матерью-Таларией в этом мире осталось очень мало. Всё было построено на передовых достижениях той же генной инженерии, а потому не шло ни в какое сравнение с земными фруктами, овощами, злаками, мясом и рыбой. Даже сельскохозяйственные животные и те представляли собой, на взгляд Митяя, чёрт знает что, а не коров, быков, свиней и птицу. Может быть, на вкус оно и было вполне приличным, но он попробовал таларские продукты с некоторой брезгливостью.
   Митяй пока что не имел ни малейшего представления о том, какой именно план возрождения Матери-Таларии предложить своим ученикам, но знал, что он его обязательно разработает. Хотя Талария и выглядела вполне благополучной, эта планета страдала от всяческой генной инженерии даже больше, чем некогда от термоядерных взрывов в её недрах. И генно-модифицированные деревья, больше похожие на насосы,оснащённые фильтрующими элементами, и травы, смахивающие на губку, и животные, которые Митяю вообще не с чем было сравнить, являлись для Матери-Таларии совершенно чуждыми квазиживыми организмами. В результате он сделал один-единственный вывод: учить своих учеников по полной программе. Времени у них было немного. Приблизительно через пять месяцев на Таларии узнают, что при аварийной посадке «Нуазара» на планету произошла катастрофа, и военный космофлот, верный своим принципам, обязательно отправит спасательную экспедицию. Стас, успевший основательно поведловать над полуразобранным крейсером, с уверенностью сказал, что обратный полёт займёт не больше трёх дней, а потому Митяй решил отвести на обучение таларов ведловству два месяца, а затем ещё три они будут стажироваться и в том числе модернизируют свой космический корабль. Для этого ведлы-металлурги и ведлы-нанотехнологи уже начали изготавливать сверхпрочные, жаростойкие сплавы и материалы. Как только прошли пять суток поста, талары вошли в Башню Знаний.
   Вводный курс продлился тридцать два часа, и всё это время Митяй ведловал по-взрослому, как он сам потом сказал. Он не стал мелочиться и сразу же открыл в каждом из таларов все двенадцать уровней ведловского сознания, заполнив их большим содержимым. В какой-то мере он воспользовался методом шокового обучения, то есть побросал всех семерых щенков в ледяную воду и заставил плыть против сильного течения, но при этом он ещё и придал им силы, и потому все они благополучно выбрались на берег. После этого он целую неделю работал над тем, над чем никто из ведлов, кроме него, работать вообще не мог – обострял чувства таларов до максимума. С неандертальцами и кроманьонцами всё было намного проще. Все они родились с ведловскими способностями изначально, а талары за добрых три тысячи лет деградации в условиях научно-технических революций, потрясающих чувственные аспекты личности мыслящего существа, о ведловстве позабыли напрочь как раз на микроуровне. Клетки их организма уже не могли воспринимать ту силу, которая исходила от их Матери-Таларии и передавалась им посредством её родной сестры – Матери-Земли. Поэтому Митяй нисколько не сомневался, что Дарайна сможет стать ведлой. Она была ведь белковым биороботом с мощным искусственным мозгом, а потому и, как ведла, будет обладать особой мощью.
   Ведловство давало человеку очень многое. Помимо того что он мог с помощью своих говорящих камней, а их теперь у многих ведлов насчитывались чуть ли не десятки, творить самые настоящие чудеса, ведь они могли заменять собой станки и машины, ведловство ещё и оказывало мощнейшее целительное воздействие на человека. Ведлы не старели, не болели и обладали колоссальной выносливостью. Впрочем, при этом они оставались людьми в полной мере и точно так же нуждались во сне, отдыхе и смене занятий. Какими бы прекрасными лечебными факторами ни обладало ведловство, от него люди тоже уставали, хотя и не так быстро, как от тяжёлого, тупого и однообразного физического труда. В общем, Митяй нисколько не сомневался, что он спокойно выдержит двухмесячную педагогическую ведловскую вахту. Тем более что через неделю ведлов в Хрустальной Башне Знаний сидело больше, чем учеников. Ведары буквально вливали в них ведловские знания, и никого не беспокоило, не переполнится ли сосуд. Как мозг человека, так и мозги таларов и искины обладали удивительной способностью не переполняться знаниями, и потому их можно было вложить в головы учеников огромное количество. Другое дело, как научить их пользоваться полученными знаниями, но за те полторы сотни лет, что ведлы-ведары обучали учеников, они в этом деле здорово набили руку, и потому практически все двести пятьдесят миллионов ведлов Земли были ведлами-универсалами, и практически никто из них не замыкался в какой-то одной ведловской профессии.
   Однако, несмотря на это, подавляющее большинство ведлов всё-таки работало максимум в трёх-четырёх областях, где были корифеями, а во всём остальном просто прекрасно разбирались, и лишь несколько сотен ведлов, точнее, те, кто были первыми и самыми пытливыми из учеников Митяя, являлись корифеями во всех областях. Но вот ведь какая странная штука: в табели о рангах ведлов Земли отец народа Говорящих Камней по числу и важности достижений числился где-то в пятой сотне. Тем не менее к его мнению прислушивались все великие ведлы без исключения, так как прекрасно понимали – Митяй Олегович специально отдаёт пальму первенства другим, чтобы все остальные ведлы равнялись на них, а не на него. К слову сказать, равняться было на кого. Когда речь заходила, допустим, о Нефтяной княгине Софье, то все остальные ведлы чуть ли не молитвенно складывали руки, преклоняясь перед блестящим умом этой весёлой, вечно молодой женщины и её открытиями. Да, Софья не раз и не два доказывала, что для ведлов нет ничего невозможного, нужно только хорошо, капитально и всесторонне поведловать, чтобы решить самую сложную задачу. Впрочем, одно открытие, сделанное Митяем, стоило всех остальных, ведь это именно он вырастил микроорганизмы, подобные вирусам, которые являлись аккумуляторами силы не только Матери-Земли, но и всеобщей прародительницы – самой Вселенной.
   И всё же одно открытие так ещё и не было сделано ведлами. Никто доподлинно не знал, как именно происходит передача энергии от Матери-Земли к ведлу. Зато все придерживались одного строгого правила – ведл никогда не должен использовать свою силу во зло Матери-Земле и её детям. Это являлось главным законом ведловства и подтверждалось тем, что любые попытки разрушить что-либо просто так, от нечего делать или ради забавы, ещё ни разу не увенчались успехом. Ведл физически не мог взять и взорвать какую-нибудь скалу, нацелившись на неё своим говорящим камнем, лишь бы показать свою силу. Зато он мог тихо рассеять эту скалу среди окружающего ландшафта, заставив тем самым подрасти другие скалы, если этого требовали обстоятельства и другого решения так и не было найдено в ходе ведловства. Так что единственным взрывом на планете с момента появления на ней Митяя был тот, когда он, падая вместе с летающей Шишигой, снёс Дедом Максимом каменную гряду в ущелье хребта Эльбурс. Правда, это всё же не привело ни к каким печальным последствиям и осколками камней не пришибло ни одного мыша. Ну, может быть, пострадало с десяток-другой муравьев или каких-либо других мелких насекомых. Зато когда лет семьдесят назад какая-то дурная каменюка вознамерилась свалиться на Мать-Землю где-то в районе Аравии, её мигом превратили в плазму с помощью тепловой пушки, но при этом удар был ведловским и вся материя была тотчас аккуратно всосана в себя Луной. Правда, при этом они, кажется, лишили Аравию её самой главной святыни в будущие времена, и этот метеорит уже никогда не будет установлен в главной мечети мусульманского мира.
   Так что Митяй учил своих учеников в том числе и не применять ведловскую силу бездумно и сначала включать голову, а уже потом действовать. Когда он говорил таларам, что правильнее всего было бы их уничтожить, чем допустить контактировать с ведлами планеты Земля, правды в его словах не было ни на грош. Он и Стас, которые в тот момент впервые вылетели на космической Шишиге, оснащённой системой невидимости, просто не могли дать им погибнуть. Едва получив сигнал от астрономов, что неподалёку от Земли из гиперпространства вывалился большой космический корабль и на его борту произошёл взрыв, они помчались к нему с лунной орбиты чуть ли не на максимальной скорости. Хорошо, что их выводили на цель несколько десятков астрономов. В авральном режиме они успели провести ведловской анализ и выдать им оптимальные рекомендации. Все остальное зависело только от Деда Максима и мастерства Стаса как пилота. Оба не подвели, и космический разведывательный крейсер «Нуазар» был благополучно посажен на планету. У Митяя хватало причин для волнений в этой связи. Он, как и прежде, не хотел, чтобы на ведлов было оказано хоть какое-то влияние извне, хотя и был уверен в том, что они сумеют его превозмочь. Поэтому всем великим ведлам, которые пришли в Хрустальную Башню Знаний, чтобы передать свои знания таларам, было категорически запрещено читать мысли своих учеников даже для того, чтобы увидеть, как знания усваиваются учениками. Впрочем, этим занимались Митяй, Таня и Стас. Два месяца для всех, как для учеников, так и для их учителей, промелькнули быстро. Хотя талары всё это время только и делали, что учились, ели два раза в сутки и спали всего по пять часов, они за это время самым решительным образом помолодели и здорово окрепли. И вот, наконец, настал последний день, после которого им давалось одиннадцать суток отдыха перед тем, как начнутся практические занятия. Такое время Митяй отмерил исходя из того, что искина была всего одна, а парней шестеро, и за эти два месяца ни у кого из них не нашлось времени навестить её. Поэтому после шести дней общения и отсыпания, во время которых заниматься ведловством они ещё побаивались, да и попросту не имели своих говорящих камней, хотя те во весь голос и звали их к себе, снова было пять дней воздержания, и только на двенадцатый день с таларами снова начали заниматься, и во время первого же занятия они, наконец, обрели свои говорящие камни, что стало для них самым значимым событием. Теперь у каждого из таларов имелись разной формы чуть ли не магические изумруды размером почти с ладонь и ведловские очки из звёздчатого сапфира, работавшие как самый лучший бинокль, прибор ночного видения, телескоп и микроскоп одновременно, да ещё и в режиме рентгеновской установки.
   Первые практические занятия были посвящены живому миру и тем способам, с помощью которых ведлы планеты Земля делали всё возможное, чтобы создать на ней обстановку полной гармонии, при которой и овцы целы, и волки сыты, и дождь посевы не смыл, и засуха травы не иссушила. Это был большой разговор о поддержании идеального баланса на планете. Огромной радостью для таларов было узнать, что если Мать-Талария, на которой насчитывалось более пятнадцати миллиардов душ, снова станет юной и цветущей, то под кронами её деревьев мало того что будет бродить несметное количество всяческих животных, так ещё и смогут жить припеваючи не менее пятидесяти миллиардов таларов, но для этого им придётся полностью ликвидировать все свои города и индустрию. Оставалось только найти способ, как возродить весь прежний животный и растительный мир Матери-Таларии, преобразованный чёрт знает во что в последние шестьсот лет, когда талары поняли, что с войнами и распрями пора завязывать, иначе им всем наступит полный абзац с множеством восклицательных знаков. Правда, поняв это, они не придумали ничего лучшего, чем выпустить из бутылки огромного и безжалостного джинна науки, который, преобразовывая планету в интересах таларов, на самом деле попросту губил её, выпивал из Матери-Таларии последние жизненные соки. И теперь та пребывала в полном отчаянии и была уже готова взорваться.
   Почти два месяца новые ученики Митяя путешествовали вместе с ним и другими ведлами по всей планете и принимали участие в самых сложных операциях. Они научились плавно, без всяких землетрясений поднимать горы и намораживать на них ледники, создавать и осушать озёра, переносить с места на место чуть ли не миллионы животных. Короче, занимались рутинной ведловской работой, которая показалась им деяниями настоящих демиургов. Везде к ним относились с большим уважением и встречали как самых близких друзей и родственников. Между тем не всё было так уж безоблачно. Земля – планета не маленькая, а потому ведлам приходилось очень много работать, чтобы поддерживать на ней гармонию, соблюдать экологический баланс. Талары видели это, понимали и втайне одновременно и завидовали ведлам Земли, и сочувствовали им.
   Наконец практика на природе завершилась, и все вернулись в Дмитроград, находящийся в самом благоустроенном уголке планеты, где всё давно уже было сделано. На следующий день после возвращения талары всей компанией пришли на виллу Митяя и Тани, чтобы позавтракать вместе с ними. В таком своём желании они были не одиноки, и за большим столом, стоящим на просторной веранде, увитой виноградом с огромными кистями созревающих и уже созревших ягод, собралось ещё два десятка супружеских пар, включая четверых гигантопитеков. Было, как всегда, шумно и весело. Такие завтраки на вилле давно уже сделались не просто традицией, но чуть ли не официальным мероприятием.
   Рядом с верандой находился большой красивый пруд с крошечными живописными каменными островками, на которых резвились и, отважно ныряя в воду, охотились на ванскую сельдь пять белоснежных длинношерстных кошек с разноцветными глазами и громадный котяра – папаша множества котят, раздариваемых всем Митяем и Таней. Мурзик чувствовал себя на вилле хозяином и падишахом. Свирепый, словно турецкий янычар, по отношению ко всем соседним котам,к людям этот великан кошачьего племени, вес которого превышал двадцать килограммов, не просто благоволил. Людей он любил и был с ними до безобразия ласковым. Больше всего он любил сидеть у кого-либо на коленях, но только не во время завтрака. Поутру кота тянуло к пруду, и особенно к рыбе, которую он любил до невозможности, хотя потом, в течение всего остального дня, трескал всё, что дадут, и был не прочь полакомиться ещё и виноградом.
   Все и наблюдали за кошками, плескающимися в воде, но разговор за столом шёл вовсе не о них. Митяй так до сих пор и не придумал, с какого бока лучше всего подойти к главной проблеме Матери-Таларии – возрождению её животного и растительного мира. Засевать эту планету земными растениями и везти туда в виде эмбрионов земную фауну не имело смысла.
   Сигурд, покончивший с завтраком раньше других, лакомясь виноградом «Дамские пальчики», ягоды которого были размером с хороший нежинский огурец, со вздохом сказал:
   – Вам тут хорошо, ребята, а вот у нас на Таларии животных можно увидеть только в музеях, в виде чучел или заспиртованных в огромных банках.
   От этих слов Митяй чуть не поперхнулся и воскликнул:
   – Сигурд, так у вас что, есть музеи? Учёный обиделся и едко огрызнулся:
   – Митяй, ты нас что, хочешь ниже плинтуса опустить? К твоему сведению, на Таларии таких музеев понатыкано чуть ли не на каждом шагу, а про заспиртованность я просто так брякнул. На самом деле все животные, которые мешали нашим дебильным предкам в эпоху реконструкции мира, находятся в среде криптона и охлаждены до минус пятидесяти градусов, а потому выглядят словно живые. Между прочим, у нас и археологических музеев на планете великое множество. Каждая кость, которая лежала в грунте, каждая окаменелость приведены в надлежащий вид и либо хранятся на полках в запасниках, либо выставлены на витринах для всеобщего обозрения. Мы же не дикари. Митяй радостно улыбнулся и сказал, отдуваясь:
   – Уф, прямо камень с души упал. Ребята, если у вас есть музеи, а в них экспонаты древних времён, включая окаменелости, то вы сможете легко всё восстановить.
   – Но как, Митяй? – возмущённо завопил Сигурд. – У нас ведь совсем не осталось нормальных животных, и мы не можем воспользоваться даже теми крохами генных материалов, чтобы вернуть им нормальный облик.
   Остальные талары закивали и тоже загалдели, соглашаясь с ним и выражая недоумение словами Митяя. А он усмехнулся и принялся объяснять:
   – Ребята, вы – ведлы, и для вас нет ничего невозможного. Мне ситуация на Таларии представлялась куда хуже, чем она, оказывается, есть на самом деле. Извините, но я считал таларов кончеными придурками, которые перевели все научные данные об истории своего мира в цифровую форму и сейчас сидят у разбитого корыта, как старик со старухой из сказки Пушкина.
   – Не знаю, какую сказку ты имеешь в виду, Митя, – со вздохом сказал Нил, – но так оно и есть.
   Митяй отрицательно помотал головой и возразил:
   – Нет, всё не так печально, Нилушка. Ты ведь можешь с лёгкостью извлечь полный набор генных материалов даже из окаменелого моллюска и создать на его базе яйцеклетку, тебе будет достаточно просто трансформировать для этого яйцеклетку любой таларины, затем взять вторую точно такую же окаменелость и из неё создать сперматозоид, после чего всего лишь оплодотворить получившуюся икринку и поместить её в инкубатор, и через положенный природой срок ты получишь крохотного живого моллюска, которому будет нужна для роста только питательная среда. То же самое можно проделать и с высшими животными, а так-же с растениями. Весь этот виноград, между прочим, был выращен из косточек и должен был очень быстро выродиться, но благодаря ведловству Оленьки этого не произошло.
   Сигурд пристально посмотрел на Надежду и сказал:
   – А ведь и правда, ребята. Мы же умеем создавать в биореакторах синтетических таларин, так что нам мешает вырастить двух синтетических, допустим, элвонов, огромного самца и самку, после чего они станут воспитывать десяток малышей, выращенных и рожденных искусственно? О поведении древних элвонов в дикой природе, способах их охоты и даже повадках у нас написаны десятки монографий, так что с написанием программы поведения их родителей не возникнет никакого особого труда, и так буквально по каждому виду флоры и фауны Матери-Таларии.
   Митяй подтвердил:
   – Ты молодец, Сигурд, что сначала упомянул флору, а затем фауну и привязал к ним Мать-Таларию. После возвращения домой вам нужно будет каким-то образом откупить у правительства планеты достаточно большой остров. Он должен быть не меньше нашего Мадагаскара, а желательно даже больше, отселить с него всех таларов и начать работы по его возрождению. В первую очередь вам нужно будет загнать все покинутые людьми города и дороги в тело острова, потом начать превращение всей той зелёной нечисти, которой покрыт остров, в гумус. Его вам нужно будет сразу же заскирдовать в нескольких больших впадинах острова. Третьим этапом станет формирование ландшафта. Это самая лёгкая часть работы. Вы уже знаете, как при наличии всего пяти больших ведловских тектонических линз всего семеро ведлов могут поднять из каменной тверди за каких-то три дня вполне приличную гору. Вообще-то вам нужно будет сначала поведловать над островом и узнать, чего хочет Мать-Талария, а уже потом делать так, как она велит.Эрик тут же возбуждённо воскликнул:
   – Всё правильно! Желание покупателя – закон для продавца. Нечего подсовывать Матери-Таларии всяческую ерунду под видом первоклассного товара. Мы имеем и старинные карты, и древние видеофильмы, а потому можем сделать, например, остров Раньярдир именно таким, каким он был даже не тысячу, а все двадцать пять тысяч лет назад, когда на него перебрались с Калтанара первые талары. Думаю, что Мать-Талария будет в восторге от этого. Тем более что параллельно сотни таларов будут становиться ведлами и включаться в эту работу, а через какое-то время, думаю через пару лет максимум, на первым возрождённый Раньярдир вернутся талары, и они уже не будут жить в бетонных клетках в жуткой тесноте, изрыгая из себя потоки чёрной брани, отравляющей всё вокруг.
   Донат задумчиво проговорил:
   – Остаётся только придумать, где взять столько денег и как откупить у правительства огромный остров, на вершинах гор которого когда-то лежали величественные ледники, делавшие его климат чуть ли не райским. Сейчас там мучается от жары почти триста миллионов таларов, и деваться им некуда.
   Ведл Владимир, по-прежнему остававшийся его помощником на крейсере «Нуазар», с мягкой улыбкой спросил:
   – Дон, а ты не думаешь о том, что если Сигурд вложит в руки президента Орн-Дивета подробный, детально проработанный план возрождения Таларии, то правительство само согласится заплатить за это огромные деньги? Такие планетоустроительные работы стоят бешеных денег, но не они меня сейчас волнуют, деньгами ведь посреди пустыни сыт не будешь, а другое – как нам сделать так, чтобы нас не сочли опасными?
   Митяй был вынужден с тяжким вздохом согласиться с ним:– Да, Вовчик, это самая сложная часть работы, но я верю, что как раз именно ты с ней справишься. У тебя есть дар убеждать даже ведлов в своей правоте, а не то что таларов. Кстати, о ледниках, жаре и воде. Извините, ребята, но мне всё как-то за пьянкой было недосуг хоть краем глаза взглянуть на вашу Таларию. Как обстоят у вас дела с водой? Она, наверное, в большом дефиците?
   Ему ответил Леонард:
   – Митяй, с водой у нас всё в полном порядке, если говорить о количестве. Уровень Мирового океана предельно высок. Тут дело обстоит в другом: она стала непригодна даже для жизни морских животных и рыбы. В ней, по-моему, ничего, кроме этих вонючих сине-зелёных водорослей и медуз, уже и не осталось.
   – Ничего, Лео, семь ведлов с большими ведловскими линзами запросто смогут очистить воду всего Мирового океана от всяческих нечистот и химической грязи за какой-то месяц, правда, это вызовет течения колоссальной силы. И я думаю, что начинать вам придётся всё-таки с вод Мирового океана, а не с острова Раньярдир, и вот тут вам без вашей могучей техники будет не обойтись. Вам понадобятся либо сотни гигантских барж, чтобы собирать в них всю дрянь, либо…
   Митяя громко перебила Надежда:
   – Мы сможем вполне обойтись и без барж, учитель. Нам нужно будет просто расположиться вдоль экватора в больших лагунах, находящихся на вершинах подводных гор, и ведловать там таким образом, чтобы Мать-Талария всасывала в себя рассол через эти горы и таким образом превращала его в новые минералы. Всё, что сброшено таларами в её океаны, когда-то было полезными ископаемыми, которым они так и не смогли найти достойное применение. Но меня волнует другое, учитель. Каким бы мощным ни был поток воды, он не сможет поднять токсичные отходы со дна самых глубоких впадин. Поэтому я полагаю, что начинать всё же нужно не с океанов Матери-Таларии, а с обучения тысяч искин ведловству. Мы намного крепче таларов физически, а теперь, когда я стала ведлой, даже и не знаю, что может быть для меня действительно смертельно опасным. Поэтому мы сможем опускаться в колоколах чуть ли не на дно этих впадин и ведловать непосредственно там, но для этого нам потребуется огромное количество ведловских хрустальных линз для работы с водой, и особенно говорящих камней. Боюсь, что талары уже настолько истощили недра своей планеты, что она не сможет им их дать. Разве что какое-то количество говорящих камней мы сможем взять в геологических музеях…
   – Не волнуйся, Надюша, – с ласковой улыбкой успокоил искину Митяй. – Назад вы полетите не на крохотном крейсерке, а на большом и очень прочном космическом транспортнике. Мать-Земля уже родила для своей космической сестры огромное количество ведловских говорящих камней, и вы сможете сделать ведлами сразу несколько десятков миллионов таларов. А когда вы очистите воды своего Мирового океана и вернёте всю ядовитую гадость в недра Матери-Таларии, где та будет связана и превращена во вполне безопасные минералы, она снова сможет порождать на свет говорящие камни для своих юных ведлов.

Глава 7
Возвращение «Нуазара»

   Строительство нового космического крейсера «Нуазар» в Нефтегорске потребовало возведения нового сборочного цеха, но с этим не возникло никаких проблем. Ведлы Дмитрограда просто взяли и разобрали пять старых зданий и из них собрали новое, длиной семьсот пятьдесят метров и шириной шестьсот, с арочным потолком высотой двести метров. Правда, новый крейсер было решено построить не таким огромным, всего пятьсот двадцать пять метров в длину, триста в ширину, с высотой корпуса семьдесят пять метров. Как и прежний «Нуазар», уже не просто разобранный на части, но и превращенный в слитки металла, он имел точно такую же эллиптическую форму, но существенно отличался конструкционно. Группа ведлов-конструкторов под руководством Стаса и Игната самым основательным образом всё переосмыслила. Когда они показали таларам модель нового крейсера длиной пятьдесят два с половиной метра и рассказали, что будет представлять собой новый «Нуазар», Донат нервно рассмеялся и громко воскликнул:
   – И талары после этого ещё смеют говорить, что они самые лучшие космические корабелы? Нет, ребята, это не так. – И тут же задал вопрос: – Стас, как тебе удалось обуздать такое зловредное устройство, как генератор антигравитации?
   Тот рассмеялся:
   – Легко, Донатушка. Я просто малость поведловал и изготовил для него новые говорящие камни, но ты не волнуйся, они не индивидуального пользования. Ими сможет управлять любой мало-мальски грамотный ведл. Это не сложнее, чем ездить на детском велосипеде. Ну что, Дон, принимаешь наше предложение?
   – А то! – воскликнул Донат. – Да я в жизни не видел ещё космического корабля столь совершенной конструкции. Ведабу!
   Стас ответил талару, широко улыбаясь:
   – Обязательно научу, Донат. Мы же будем строить его вместе с вами, но сначала изготовим для «Нуазара» тридцать шесть антигравитационных линз и установим их на опорах. Знаешь, мне до жути понравилось с ними работать. Хотя больших я пока что не изготавливал, даже маленькие здорово облегчают работу. Особенно с расплавленным металлом. Думаю, что на Таларии они вам тоже пригодятся не раз.Через неделю в большом сборочном корпусе собралось немногим более пятисот ведлов. Все они заняли свои места на эстакадах, и процесс начался с того, что с помощью тепловых пушек был расплавлен почти весь металл «Нуазара», и из него прямо в воздухе была отформована сложная выгнутая конструкция, похожая на снежинку, которая через двенадцать часов опустилась на все тридцать шесть антигравитационных линз и образовала с ними единое целое. Все вместе взятые антигравитационные линзы обладали чудовищной подъёмной силой и могли вывести на орбиту груз массой пятнадцать миллионов тонн. Такой даже не поместится в трюмы «Нуазара». Потом ведлы принялись плавить и отливать прямо в воздухе, по месту, из прочнейшего бериллиево-титано-серебряного сплава, легированного кобальтом, молибденом и хромом, нижнюю, плавно выгнутую часть корпуса будущего космического корабля, оставляя в нём отверстия для люков и шлюзов. На заключительном этапе несущий корпус должны были покрыть высокопрочной термостойкой фуллереновой защитой.
   Ведлование шло быстро, не прерываясь ни на минуту. Одни ведлы-мастера сменяли других, и потому космический корабль буквально на глазах принимал тот облик, который был предусмотрен его конструкторами. Все семеро таларов принимали в этой работе самое непосредственное участие, ведь это было продолжение их ведловских практических занятий, и зачастую именно они выполняли самые сложные операции, поскольку лучше землян знали космическую технику.
   Через две с половиной недели главный пилот «Нуазара», искина с русским именем Надежда, села в пилотское кресло и плавно вывела из сборочного корпуса огромный космический корабль, построенный в немыслимо короткие сроки невероятно малым числом рабочих рук. Собственно говоря, «Нуазар» был даже не по-строен, а выращен из самых различных материалов и сразу со всеми своими родителями стартовал, совершив свой первый космический полёт, будучи полностью невидимым даже для Большого Парскана. Полёт этот продлился недолго, всего шесть часов, и «Нуазар» даже не приземлился, а завис на антигравах неподалёку от Дмитрограда, и тут же началась погрузка. Стояночные антигравы работали даже в отсутствие ведла-пилота, а потому талары вернулись на свои виллы.
   Наступила последняя неделя их пребывания на Земле, после чего им предстояло лететь на Таларию с очень важной и ответственной миссией – спасти свою планету от разрушения и гибели. Все они прекрасно осознавали, что именно это ждёт их мир, если они не одумаются. Произойдёт взрыв или нет – ещё не факт, но если Мать-Талария погибнет, то немедленно начнут извергаться все вулканы, и тогда таларам придётся срочно сваливать с планеты, вот только далеко не все смогут её покинуть. Да, именно такой была плата за жестокость детей по отношению к своей матери. Никто из семерых ведлов-таларов не хотел этого допустить, да и не мог, поскольку все они были уже не простыми таларами, кому всё по фигу, а ведлами.
   Всю последнюю неделю они прощались со своими учителями и друзьями, и это прощание давалось им нелегко. В первую очередь потому, что они разлучались с ними надолго, как минимум лет на триста, если не больше. Всё зависело от Митяя. Когда он решит, что ведлы состоялись как нация и могут на равных, ничего не боясь, общаться с другими цивилизациями, тогда и талары смогут прилететь на планету, которая полностью их переродила, сделав ведлами. Все семеро и раньше были нормальными, здравомыслящими и вполне адекватными таларами, став же ведлами, они остались сами собой, ни лучше ни хуже, но при этом принадлежность к древним силам наложила на них свой отпечаток, что в первую очередь выражалось в том,что они, как ведлы, не могли причинить кому-то вред. Впрочем, они могли, как простые талары, взять в руки лучевик или плазмомёт, но никто из них не делал этого и раньше, хотя каждому из них пришлось в своей жизни помотаться по огромному району галактики, и иной раз они сталкивались с опасностями. Теперь же, когда они получили от Митяя последний дар – дар телепатии, их жизнь усложнилась, ведь они могли читать мысли других таларов, что наводило на грустные раздумья об их ближайшем будущем.
   Прошла последняя неделя, и настал день расставания. Роботы-ремонтники давно уже были сняты с орбиты и находились в своём отсеке. Хотя искины и не плачут, Надя была вся в слезах, – так ей не хотелось расставаться со своими новыми друзьями. Обняв на прощание Митяя и, наконец, поцеловав его, она последней поднялась на борт «Нуазара», корабельный пневмо-транс доставил её в пилотскую рубку, и она села в удобное мягкое кресло тёмно-красной кожи, – ведловские космические технологии позволяли иметь на борту космического корабля и не такую роскошь.
   Талары улетали не одни. Ещё когда они путешествовали по планете, было принято решение, что они возьмут с собой самых выдающихся представителей мегафауны Земли: гигантов индрикотериев, речных коров и гигантских нелетающих птиц, а также большое количество саженцев земных растений, включая ускорителей их роста – микрогрибы-митяйчики. Однако и это не всё. На Таларию решило перебраться с Земли четыре сотни молодых пар гигантопитеков. К этому времени их мозг стал куда более развитым, чем прежде, и хотя им не было дано ведловать, по своему уму они мало чем отличались от обычных таларов-работяг, правда, они прекрасно знали о том, что рядом с ними нет места никаким болезням, и потому осознавали свою ответственность перед Матерью-Землёй и её родной сестрой. Зато было кому присматривать за животными. Остальныеотсеки трюма, кроме главного, зоологического, были заполнены говорящими камнями размером от апельсина и до глыб весом триста тонн, а также гигантскими линзами, шарами, пирамидами и различной формы призмами, тяжёлым ведловским инструментом, оборудованием и машинами.
   Надя села в пилотское кресло, взглянула на своего командира – тот кивнул ей – и, посмотрев на Ликурга, огромного молодого гиганта с красновато-золотой длинной шерстью, пахнущей цветами, спросила:
   – Ну что, Лики, отважишься нажать на синюю кнопку?
   Гигантопитек пожал плечами:
   – Да запросто. На эту, что ли?
   Ликург, сидевший в огромном кресле слева от искины, протянул огромную ручищу и нажал на кнопку. «Нуазар» стартовал с Земли в автоматическом режиме и уже через сорок секунд был на высокой орбите. Через семь минут космический грузовик вышел в гиперпространство, и теперь в ближайшие четверо суток в пилотской рубке делать будет нечего, поэтому все её покинули. Ликург, которого пригласили в рубку специально, отправился к сородичам, он был своего рода их предводителем, а шестеро таларов и одна искина, в голове которой уже ничего не осталось от прежних поведенческих программ, вошли в большую роскошную каюткомпанию, чтобы поговорить о том, как им себя вести по прилёте на родину. Сигурд хотел было выступить с программной речью, но его опередил Володя, который несколько мрачноватым голосом сказал:
   – Ребята, прежде чем мы начнём о чём-либо говорить, выслушайте меня. Я должен вам кое в чём признаться и рассказать о том, как я вижу наше будущее. Я не совсем обычный звёздный капитан. Извини, Дон, но чуть ли не со времён своей курсантской молодости я – сотрудник Планетарной службы безопасности.Между прочим, звёздный командор, несмотря на то что служу всего двадцать семь лет.
   Владимир замолчал, и все как-то нервно заёрзали в своих креслах. ПСБ и пээсбэшников на Таларии не слишком-то жаловали, а потому им всем действительно было о чём задуматься. По-русски это называлось – пригреть змею за пазухой. Первым на это с улыбкой отреагировал Эрик, который спросил:
   – Ну и что ты хочешь нам предложить, рыцарь плаща и кинжала? Да, и ещё, Влад, если тебе не трудно, будь добр, объясни нам всем, почему Митяй сказал, что он на тебя очень надеется? Ты что, рассказал ему о том, что ты сексот?
   Владимир нахмурился и буркнул:
   – Не сексот, к твоему сведению, а специальный агент, и если тебя это так задевает, торгаш несчастный, то мне, как и моим коллегам, до задницы ваши политические и прочие игрища. ПСБ – это прежде всего контрразведка и ещё внешняя разведка. Лично я, к твоему сведению, разведчик. Иначе чёрта с два «Нуазар» полетел бы к Земле. Да, я честно рассказал о себе Митяю всё, как и рассказал ему о том, чем занимается ПСБ и как моё начальство может заставить президента и ваше драное правительство принять наш ведловской план. Извините, господа, но всё, что вы рассказываете друг другу о ПСБ, – это по большей части просто бред. Нас интересует только одно – безопасность Таларии, и мы реагируем только на внешнюю угрозу, а ваши политические игрища и злословие в наш адрес волнуют нас меньше всего. Из всех таларов мы самые большие патриоты. В общем, если по возвращении домой вы позволите мне обратиться к моему руководству и верховный звёздный командор Беллар Тан-Садр встретится с нами первым, то уже на следующие сутки нас с полным вниманием выслушают президент, глава парламента и его дрессированная обезьянка – ваш премьер-министр.Надежда тут же сказала:
   – Ребята, я предлагаю прислушаться к Владу. Учитель ведь не зря сказал ему при нас, что он на него очень надеется. Эти слова были адресованы нам, а не этому чёртову прохвосту, который вечно выдавал себя за пофигиста и смутьяна.
   Оба бывших политика переглянулись между собой и согласно закивали. Сигурд только развёл руками, а Эрик, усмехнувшись, проворчал:
   – Валяй, секретный ведл особого назначения. Я про твою контору только то и знаю, что подготовка у вас не чета той, которую лично я получил в разведшколе промышленного шпионажа, куда меня записал мой дед. В общем, рули, кормчий.
   Он протянул Владимиру руку и первым крепко её пожал, признавая тем самым его старшинство в их маленьком отряде. Все остальные пятеро таларов сделали то же самое, и лишь Надя его просто расцеловала и потрепала по мощной шее. Прежний Сенди, то застенчивый, то ершистый и порой чуть ли не бешеный, явно навсегда остался в прошлом. Влад не стал сразу брать бразды правления в свои руки, а предложил хорошенько поведловать над уже разработанным ими генеральным планом возрождения Матери-Таларии и возвращения ей юности.
   Этим они занимались все четверо суток, пока «Нуазар» на самой окраине звёздной системы Лантара не вышел из гипер-пространства и на огромной скорости не помчался к Таларии таким курсом, чтобы миновать все космические корабли. Вскоре он занял такое место на высокой орбите, где ему никто не мешал, и Влад вышел на связь по радио, пользуясь специальным оборудованием, которое имел:
   – Сирайна, девочка, это Смутьян. Мы вернулись. Будь добра, соедини меня с большим боссом, и поскорее. У меня есть для него срочное и очень важное донесение. Поэтому предупреди его, чтобы он сразу же перешел на закрытый канал связи.В пилотской рубке, где состоялся этот разговор, тотчас послышался встревоженный женский голос:
   – Смутьян, ты жив? Парень, а мы уже вас всех похоронили. Большой Парскан, который наблюдал за той планетой, куда вас отправили, показал нам, что там произошёл взрыв, и теперь на том месте снова образовалась газовая туманность, но уже очень горячая. Это произошло на девятые сутки после вашей посадки. Смутьян, как вам удалось спастись? Вы что, сумели заметить, что та звезда свихнулась? Мы были так опечалены вашей гибелью. Теперь придётся как-то заделывать надпись с твоим именем и званием в зале памяти.
   Владимир, озадаченно почесав затылок, ответил:
   – Сири, не торопитесь этого делать. Как только я появлюсь в Главном штабе, то сам всё сделаю. Хотя знаешь, мне хочется сфотографироваться на память рядом с этой надписью и особенно рядом со своей могильной плитой на мемориальном кладбище. А сейчас соедини меня с Дедом.
   Все остальные члены команды ведлов чуть ли не покатывались со смеху, прекрасно понимая, что кто-то очень великий специально заманил их на Землю. Больше ведь ни у кого не было под рукой Большого Парскана. Через пару минут шеф их нового, пусть и чисто номинального командира вышел на связь со своим агентом, вернувшимся с того света, и тот кратко ввёл его в курс дела, сказав в завершение доклада:
   – Дед, таким образом, получается, что демиурги, которые пригласили таларов в свою школу, передав нам знания, закрыли её неизвестно на какой срок. Поэтому делай что хочешь, устраивай военный переворот, объявляй о страшной угрозе извне, сей панику или же, наоборот, погружай всех в спячку, но обеспечь нам возможность передать эти знания. Только двум категориям граждан – искинам и сотрудникам ПСБ – я и моя команда – а мои товарищи по этой экспедиции поручили мне стать их командиром – верим безоговорочно. Тебя, Дед, я лично посвящу в ведлы первым, и ты уже через пару месяцев позабудешь о том, что ты старый, больной талар, которому давно уже пора выйти в отставку и тихо помереть. Мать-Талария молит нас о помощи. Мы уже доконали её своими безумными экспериментами. Она знает, что мы прилетели, и я даже отсюда, с высокой орбиты, чувствую, как она зовёт нас к себе.
   Начальник Планетарной службы безопасности верховный звёздный командор Беллар Тан-Садр ответил вполголоса:
   – Смутьян, оставайся на связи. Я всё понял и немедленно отправляюсь прямо к президенту. Думаю, что уже сегодня вы сможете встретиться с ним и двумя его главными мучителями и… постарайтесь их чем-нибудь удивить. Может быть, тогда они поймут, что некоторые вещи, хотя и не подвластны нашему разумению, всё же существуют и к ним нужно относиться очень внимательно. Постарайтесь подготовиться к этой встрече получше. Передай от меня привет своим друзьям.
   Через четыре с половиной часа Владимир получил указание совершить посадку на острове Виртуан – единственном сохранившемся заповеднике пусть и не дикой, но хоть на что-то похожей природы, выглядящем как чахлый и невзрачный парк. С первых же секунд ведлам удалось поразить высшее руководство своей планеты – а на эту встречу было приглашено около пяти сотен таларов, чтобы не делать её совершенно секретной, – спустившись под прикрытием поля невидимости. Впервые Влад порадовался, что их политики такой строптивый народ. Когда высокопоставленные чиновники увидели огромный полированный космический корабль, бесшумно парящий неподалёку от них, появившийся в воздухе из ниоткуда, они громко ахнули. Впрочем, ещё громче они загалдели и их удивление сделалось ещё больше, когда вместе с семью таларами, одетыми в белоснежные костюмы причудливого фасона с белыми широкополыми шляпами, вышли ещё и два гигантских существа с длинной золотой шерстью, одетые в длинные кожаные юбки. Потом началось уже нечто совсем удивительное – большое демонстрационное ведлование, во время которого на огромной карте, изготовленной из какого-то толстого светлого пластика, появились детальные рельефные изображения всех континентов Таларии, и им было показано, в какой прекрасный юный мир будет превращена их планета силами ведлов. Сказка о демиургах, пригласивших таларов в свою школу на планете Земля, была проглочена этими продувными бестиями на раз. Они и сами грешили подобными трюками во время предвыборной борьбы.
   Влад занял очень хитрую позицию, и друзья её полностью поддержали. Он не стал никому говорить, что все талары уже очень скоро волей-неволей станут ведлами, а лишь заявил, что они могут обучить этому искусству искин и некоторых сотрудников Планетарной службы безопасности, военных, а также учёных. Может быть, именно поэтому начальственная братия с такой живостью и проглотила крючок. Им очень понравилось, что на Таларии появились специалисты в новой области, которые могли быстро подготовить точно таких же для свершения действительно великих задач. Ещё бы, ведь им показали большой макет Дмитрограда со всеми его роскошными виллами, о которых никто из прибывших на остров не смел и мечтать. А ещё их накормили такими деликатесами и угостили столь изысканными напитками, что они тотчас почувствовали себя настоящими падишахами. Никто из ведлов-таларов даже не подумал возмущаться этим, хотя их иной раз и подташнивало от мыслей некоторых высокопоставленных господ. Ничего, наверняка найдутся и такие талары, которые будут стократ хуже их, но ведь и они являются детьми Матери-Таларии, а потому и с ними придётся вести общение. Главное в любом случае заключалось в том, что все три ветви власти тут же, не сходя с места, приняли эпохальное решение – немедленно разрешить проведение широкомасштабных планетоустроительных работ, а кое-кто уже стал подумывать и о галактических завоеваниях на этом фоне, ведь таких убитых в хлам планет насчитывалось в этом районе галактики не один десяток, и их возрождение сулило не только золотые горы, но и безусловное лидерство.
   Наивные, они даже и не представляли себе, что уже через какое-то время сами станут ведлами и тогда поймут, насколько ничтожными были все их прежние потуги в сравнении с тем, что в действительности давало разумным существам ведловство. Зато именно об этом думали Влад, Сигурд, Надежда, Донат, Эрик, Нил и Леонард. Они давно уже отрешились от своей прежней жизни, суетной, дёрганой, подчас совершенно нелепой и довольно-таки жалкой, поскольку стали на путь ведловства и теперь мечтали только об одном – вернуть Матери-Таларии всю её прежнюю прелесть и очарование, сделать родной мир ещё краше и, что самое главное, вернуть из небытия флору и фауну своей планеты, установить на ней гармоничный экологический баланс и жить дальше, плодя всё новых и новых учеников. А Митяй, который в это время лежал в шезлонге и гладил мурлыкающего басом Мурзика, был счастлив: пусть и не совсем отчётливо – расстояние ведь было не маленьким, восемнадцать тысяч световых лет, – однако он слышал всё и видел глазами своих друзей. Правда, сами они лишь ощущали это, но от того, что их учитель был рядом с ними, им было очень приятно, и они чувствовали себя уверенно и раскованно рядом с сильными своего мира. Митяй улыбался, считая, что у него всё получилось так, как он хотел, остальное его нисколько не волновало. Это, в конце концов, их дела.
   Буквально на следующий день вся Талария узнала о возвращении отважной семёрки из полёта к далёкой звезде, где им были переданы сакральные знания, позволяющие возродить планету в том виде, в котором та была в глубокой древности, со всем многообразием её живого и растительного мира. Новость эта произвела на всех огромное впечатление и никого не оставила равнодушным. Семь первых ведлов Таларии уже находились на специальной военной базе космофлота и, пока их золотые друзья выводили из трюма «Нуазара» невероятно огромных животных и переносили в бассейн речных коров, знакомились со своими новыми учениками. Одну половину возглавлял Дед, который привёз с собой ветеранов ПСБ, которым он доверял полностью. Вторая половина и так всегда отличалась исключительной преданностью Таларии, ведь это были искины.
   Через пять суток, когда был выдержан обязательный в таких случаях пост, началась первая ночь посвящения, и через месяц почти пятнадцать тысяч таларов, таларок и искинов стали сначала ведлами. Затем началось большое педагогическое ведловство, продлившееся два месяца, после чего ведлы получили свои говорящие камни и им был открыт доступ к трюмам «Нуазара». Митяй счёл такие действия Влада и его друзей единственно правильными, так как только теперь можно было начать операцию по очистке океана Таларии, а вместе с ней и стремительное преображение острова Раньярдир. Именно он стал визитной карточкой ведлов, и за тем, как шли работы, наблюдала не только вся планета, но и многие тысячи её гостей – приглашенные президентом Таларии ближайшие соседи по галактике.
   Если те работы, которые ведлы Таларии проводили в океане, были не слишком заметны, то на острове всё происходило совершенно по-другому. Двести-триста ведлов, которых шпионы с орбиты могли разглядеть только в самый сильный электронный увеличитель, нацеливались на него странными огромными кристаллами, и все городские постройки плавно оседали и уходили под землю без взрывов и клубов пыли. То же самое происходило с гигантскими автострадами и плотинами, стоящими на реках. Потом ведлы принялись уничтожать искусственную зелёную растительность, и та тоже уходила в почву, перемешиваясь с ней. Так продолжалось почти два месяца, и остров Раньярдир теперь выглядел на фоне тёмно-синего океана, если смотреть на него из космоса, громадным коричнево-бурым инородным телом, плоским, как блин.
   Вскоре начались уже настоящие чудеса: из каменных недр острова стали неспешно вырастать семь больших горных хребтов, причём это был очень плавный и неспешный процесс, хотя из-под земли поднимались граниты и базальты, испещрённые включениями других пород, а в одном месте на поверхность острова и вовсе вылезло диво – гора, наполовину состоящая из горного хрусталя.
   Вот тут-то все талары и их галактические гости смекнули, какая колоссальная сила заключена в ведлах, число которых постоянно росло, потому что теперь не одни только первые семь ведлов Таларии умели пробуждать в таларах и искинах ведловскую силу, и не в них одних, надо сказать. К этому времени к ведлам Таларии тишком прибилось несколько сотен других галактов, некоторые из которых даже не были гуманоидами, а потому под кого только не маскировались. Честно говоря, президент планеты в момент этого обнаружения хотел было дать задний ход, но верховный звёздный командор Беллар Тан-Садр, державший руку на пульсе всех событий в президентском дворце, парламенте и правительства, взял его за горло и слегка придавил. В результате после непродолжительной беседы он же сам и посвятил президента в ведлы, чтобы таких поползновений больше не было.
   Горы на острове тем временем продолжали расти, и телевизионщики, успевшие прошерстить все архивы, каждый день сравнивали их с теми, которые были засняты ещё на киноплёнку без малого тысячу лет назад. Вот тут-то всех таларов и охватил восторг: тысячи ведлов вылепливали остров Раньярдир с мастерством великого скульптора, стараясь не просто придать ему прежний вид, но и приукрасить, соотнося свои желания с волей Матери-Таларии.
   Потом по всему острову прошлись сотни тысяч роботов, засевая почву семенами и одновременно намораживая ледники, что повлекло за собой выпадение осадков, но в виде не тропических ливней, а тёплых и ласковых дождей, в результате чего из земли с бешеной скоростью попёрла растительность, и за каких-то три недели весь остров, за исключением самых высоких вершин, покрылся сочной молодой зеленью. И вот тут-то произошло самое главное чудо. Ледники были наморожены очень быстро, и по руслам древних рек к океану вскоре потекли многочисленные ручьи и реки, стали заполняться озёра, а вслед за этим на широкие просторы холмистой лесостепи с молодыми деревьями были выпущены огромные стада совсем ещё юных копытных животных и самых лучших и красивых представителей травоядной мегафауны. Их всех сопровождали привезённые с Земли взрослые гиганты-наставники.
   На Таларии жило почти пятьсот миллионов искинов, к которым относились по-разному. Некоторые талары осознавали, что эти искусственно созданные разумные существа, так похожие на них, являются их помощниками, некоторые ворчали, но находились и такие, которые их люто ненавидели, считая, что это из-за них они лишились работы. Право же, смешно. Можно подумать, что хоть один талар или таларина способны выполнять ту работу, с которой играючи справляются искины. И вот почти триста пятьдесят миллионов искинов, кстати к тому времени уже ведлов, обретя совсем иные тела, стали папашами и мамашами для таларских мамонтят, носорожиков и даже местного эквивалента индрикотериев. Вообще-то ничем иным, как подвигом, назвать это было нельзя. Впрочем, телевизионщики именно так и сделали. Среди них теперь тоже было много юных ведлов. Они отважно летали на крошечных платформах-антигравах по всему этому царству травоядных и показывали, как искины учат своих детёнышей выживать в дикой природе. Навоз за огромными едоками подчищали специальные роботы, и весьма основательно, оставляя лишь часть этой субстанции насекомым и микроорганизмам. Его они свозили в огромные подземные ферментёры, а те уже выдавали на-гора отличный гумус, метан и аммиак, причём в промышленных количествах.
   Увы, но появления хищников ждать нужно было только через несколько лет. Впрочем, поскольку вместе с крупными животными на остров Раньярдир было выпущено огромное количество крупных животных, всякой мелкоты на него завезли ещё больше, в том числе и хищной. Вот им-то приходилось расти самим, хотя, с другой стороны, это были животные клеточного содержания, уже достаточно самостоятельные. Они были отнюдь не одиноки. Крейсер «Нуазар» привёз с Земли четыреста молодых четырёхметровых самок стеллеровои коровы и сотню самцов. Их выпустили в воды большого озера Дарташ, как только там разрослись в достаточном количестве высаженные клубни водного топинамбура. Об этих ласковых и добрых животных телевизионщики говорили чуть ли не одними стихами, прославляя, впрочем, вкус их мяса и молока. Самцы, несмотря на молодость, уже обзавелись небольшими мясными горбами.
   Озеро Дарташ стало первым, на берегу которого поселились озёрные фермеры, причём прибывшие на остров по оргнабору и ставшие ведлами уже на нём. С этого момента все остальные талары увидели наконец в полном объёме, какую жизнь предлагали им ведлы Таларии. К тому времени – ас начала появления на острове первой зелени прошло уже почти два года – Мать-Талария, которая мух варежкой не ловила, успела сделать островитянам множество своих подарков – протянула им ладони своих рек с лежащими на них галечниками.
   Так талары узнали, что такое великая каменная охота и как камни по приказу ведлов могут сами собой превращаться в красивейшие дома. В мелководных бухтах озера Дарташ за каких-то три недели выросло два десятка маленьких, но очень красивых Венеции на пять тысяч человек каждая, ведь это овальное озеро было немаленьким, сто двадцать километров в большом поперечнике, и уже стало активно зарыбливаться. Пока самые недалёкие гадали, чем же займутся озёрные фермеры, таларийские учёные пошевелили мозгами, напряглись и, когда новые островитяне сделались вполне приличными ведлами, из камер клонирования извлекли сразу шестьсот тысяч речных коров, два метра в длину каждая, и передали им. К тому времени все остальные речные коровы уже были распределены между городами фермеров, и это был настоящий прорыв. Каждая семья фермеров-ведлов получила по шесть стеллеровых коров, среди которых половина была самками, и среди них было не найти двух родных сестёр или братьев, но это были почти взрослые животные, которые, как только вырастут до взрослого размера, что должно было произойти примерно через три года, начнут спариваться и производить на свет потомство. А пока что озёрные фермеры ухаживали за быстро растущими малышами, строили планы на будущее и осваивали доильные аппараты.
   На три недели раньше в космос вышли первые ведлы-космошахтёры и начали изучать все возможности космической ведловской каменной охоты. Первые же результаты оказались на редкость впечатляющими. С минимальными затратами энергии и материальных ресурсов ведлы-космошахтёры получали максимальное количество металлов в пересчёте на одного труженика. Именно это дало возможность президенту Таларии со скучающим видом обратиться к своему народу с просьбой высказаться на референдуме по такому вопросу: как будем жить дальше, по-новому или по-старому? Если по-новому, то освобождайте самый большой континент Таларии, чтобы ведлы взялись за его благоустройство. Лишь семь процентов жителей высказалось против, а участие в голосовании было без двух процентов полным. Заодно президент-ведл тихонько проскользнул на второй срок и увеличил его с восьми до пятидесяти лет, на что никто не обратил никакого внимания. С этого момента президент вошёл во вкус и принялся выкручивать руки кому ни попадя. Поскольку он малость расширил свои властные полномочия, то заявил на всю галактику, что ведлы Таларии готовы обучать ведловству кого угодно, но не даром, а за немалую мзду. Естественно, оплачивать их обучение должны правительства миров в индивидуальном порядке, который будет определён на секретных переговорах с президентом Таларии.
   В общем, все те инопланетники, которые тайком проникли на остров Раньярдир, оказались в весьма щекотливом положении, когда вход рубль – выход сто. Выбор у них был невелик: если их высокое начальство не согласится пойти на поклон к президенту Таларии и не решит с ним меркантильные дела полюбовно, то оставаться им ведлами Таларии до скончания веков. Что же, это было справедливо, поскольку президент-то был ведлом не из последних и огрёб себе два здоровенных бразильских изумруда в качестве своих главных говорящих камней и австралийские красные алмазы на ведловские очки, за что моментально получил прозвище Красные Глаза. Так что уже очень скоро он принял первую правительственную делегацию с Дегалы, и большой отряд дегальцев вместе с ведлами-таларами принялся окучивать главный, самый большой континентТаларии – Зеардин. Загажен он был донельзя, но это никого не пугало, ведь самым главным было то, что на этот раз талары взяли с собой минимум вещей и списки того имущества, которое они отдавали Матери-Таларии на переплавку с вполне понятным желанием получить всё обратно уже в иной форме.
   Митяй буквально обалдевал, изредка вслушиваясь и вглядываясь в то, что происходило на Таларии. На Земле, в порождённом им народе Говорящих Камней, он так и не удосужился ввести товарно-денежные отношения. Зато талары оказались просто редкостными торгашами. Даже ведлы. И самым завзятым торгашом из них был Эрик. Он-то и придумал нечто совершенно невообразимое – превратить Мать-Таларию ещё на старте эпохи Возрождения в гигантский Центральный да к тому ещё и Галактический банк.
   Когда талары покидали остров Раньярдир, они практически разграбили все города, вывезя оттуда всё более или менее ценное. Однако уже очень скоро хитрый торгаш Эрик выступил с весьма неожиданным предложением: «Собратья, скоро мы все заживём по-новому, так какого, спрашивается, хрена тащить в новую жизнь весь старый хлам? Давайте возьмём из своей прежней жизни одни только предметы культуры и искусства, а всё прочее барахло, включая допотопные транспортные средства, оставив лишь самые роскошные и шикарные, на которые будет не стыдно поставить линзы антигравы, вернём Матери-Таларии, но не даром, а предварительно их оценив по справедливости, не пытаясь нажиться за её счёт, а то ведь она может и рассердиться». В качестве универсальной денежной единицы он предложил использовать земной алмаз массой один карат и оценил его в сто тейро. Поэтому, когда талары покидали свои квартиры на континенте Зеардин, они забирали с собой уже только истинные ценности, всяческие семейные реликвии, вызывали ведла-оценщика, тот оценивал всё остающееся имущество, и соответствующая сумма в каратах зачислялась на его банковский счёт.
   Однако ещё когда на остров Раньярдир отправлялись только первые озёрные фермеры, в очень многих местах планеты было проведено довольно странное ведлование. Из тех домов, которые покидали талары, вывозилась мебель, преимущественно пластиковая, всяческие бытовые приборы, одежда и прочая рухлядь, и всё это складывалось в кучу на каком-нибудь каменистом холме. Так вот, когда ведл, предварительно оценив всё это барахло в каратах, начинал ведловать, оно быстро уходило в глубь холма и растворялось в недрах Матери-Таларии, что все сочли добрым знаком – планета приняла нажитое и, соответственно, обещала всё вернуть. И возвращала. Какие бы металлы ни призывали ведлы на озере Дарташ, чтобы изготовить то или иное оборудование для дома, они прибывали в считаные часы. Митяй покатывался со смеху, но вместе с тем понимал, что в этом заложен глубокий смысл, ведь всё, что приобрели когда-то талары, было оплачено ценой их труда. Да и те огромные заводы, которые оставлялись нетронутыми на континенте Зеардин, тоже стоили не одну сотню миллионов тейро, и у всех имелись акционеры. Всему этому добру была назначена справедливая цена в каратах земных алмазов, и Влад клятвенно пообещал ему, что в будущем Мать-Талария расплатится по всем своим долгам до последнего карата, хотя в итоге платить-то всё равно придётся ведлам Таларии.
   Митяя такая меркантильность нисколько не покоробила, он даже известил всех людей народа Говорящих Камней о том, как решили поступить ведлы Таларии. Пока что всё обошлось лишь пожатием плеч, но кое-кому эта идея понравилась, и он даже стал её понемногу развивать, пока что говоря о том, что всякому ведловству должна быть назначена цена именно в самом ценном исчислении, в каратах алмазов, этих самых удивительных творениях Матери-Земли. Когда ведлы обсуждали этот вопрос в разговорах за кружечкой пива или бокалом-другим вина в ресторанчиках, все они сходились во мнении, что вклад каждого ведла был уже не мал и если Мать-Талария не запулила никому из ведлов-таларов, и в первую очередь Эрику, каменюкой в глаз, то, может быть, именно так и следует поступить. Ведловской труд ведь разным бывает, и тот ведл, который содержит этот уютный ресторанчик, в котором они так славно проводят время, приносит своим ведловством Матери-Земле ничуть не меньшую пользу. В итоге Митяй, не ударив палец о палец, добился того, что ведлы сами стали подсчитывать, как следует оценивать то или иное ведловство, и вскоре пришли к выводу, что алмаз весом один карат с лихвой окупает десять часов ведловства, каким бы оно ни было, великим или самым что ни на есть обыкновенным, но при одном условии – оно должно быть направлено либо на пользу Матери-Земле, либо на пользу людям. Всё, что ты наведловал для себя, – это твоё личное дело. В общем, из этого вышла чистой воды уравниловка, и первый, кто возмутился по этому поводу, был Митяй. Он сразу же сказал, что у ведловства имеется двенадцать уровней сложности, а внутри их ещё и пять степеней совершенства, вот и перемножьте одно на другое. Великие ведлы тут же широко заулыбались, поскольку уж им-то была хорошо известна градация ведловства и то, как нелегко даётся ведлу высшая степень совершенства. При этом Митяй не преминул заметить, что некоторые юные ведлы совершили такие открытия, что от них даже у него дух захватывает, и это произошло, во-первых, по причине их талантливости, а во-вторых, означало, что Мать-Земля благоволила к ним. Короче, подлил масла в огонь дискуссии, которая ещё не скоро обещала завершиться. Во всяком случае, Митяй был не против того, чтобы в кармане каждого ведла появился банковский терминал, с помощью которого он расплачивался бы за тот же ужин в ресторане или ещё какую-то нужную ему вещь. Однако вместе с этим он начал вынашивать коварный замысел. Очень многие ведлы, достигшие высшей степени совершенства, даже на десятом уровне могли с лёгкостью изготовить хоть чёрта в ступе, но ведловскую силу-то для этого они черпали у Матери-Земли, а раз так, то, значит, пользовались её кредитом и, соответственно, должны заплатить ей за это сполна. Или уже заплатили и даже переплатили столько, что это она была им должна, как сельское хозяйство Мичурину? Правда, говорить об этом он пока что не спешил.
   Время шло быстро, и где-то лет через пятьдесят Митяй смог сообщить всем приятное известие: Мать-Тала-рия полностью возрождена и оттого безмерно счастлива. На её поверхности теперь нет ни одного гигантского мегаполиса, а если где и имеются огромные сооружения вроде стадионов и других присутственных мест, то все они парят в воздухе на линзах-антигравах, а вниз спускаются одни только колонны-якоря, или очень тонкие ноги, если кому-то угодно считать так. Ведлами уже стало девяносто процентов населения, и на поверхности планеты не осталось ни одного завода, хотя и имеется огромное множество сборочных цехов, но они все либо тоже парят в воздухе на ещё большей высоте, либо находятся в море, под водой, а потому самым излюбленным транспортным средством таларов стал ныряющий самолёт-амфибия с линзой-антигравом вместо крыльев. Такие были теперь в ходу и на Земле, хотя какое-то количество джипов всё же осталось, ведь на самолёте по лесам здорово не полетаешь.
   Вслед за Матерью-Таларией ведлы стали возрождать и других её сестёр, хотя этот процесс и не был таким уж простым. Порой дело доходило если не до межзвёздных войн, то до крупных скандалов. Далеко не все разумные существа, особенно имеющие власть над своими согражданами, собирались так просто от неё отказываться неизвестно во имя чего, как они говорили,не веря в то, что живут на планете и та является почти что живым разумным существом. Увы, но тут Митяи уже ничего не мог поделать. Его радовало уже то, что на Землю больше никто не совался и народ Говорящих Камней жил своей жизнью.

Глава 8
Митяй снова собрался идти в школу

   Митяй встречал свой триста двадцать восьмой день рождения в несколько взволнованном состоянии, его обуревали смутные сомнения, он был встревожен, и вот почему. Похоже, что прозвенел последний звонок и кто-то очень властно и настойчиво позвал его в дорогу. Этот призыв не был выражен ни в словах, ни в мысленных образах. Просто кто-то дал ему понять, что его время истекло, хотя Митяй за эти триста лет и несколько месяцев нисколько не постарел. Зато он стал мудрее, но при этом не потерял живости характера, а в последние годы так и вовсе настолько помолодел душой, что в нём появились признаки явного раздолбайства. Выражалось это в первую очередь в том, что его одолела страсть к различным авантюрам и совершенно диким, спонтанным выходкам, свойственным детям, но отнюдь не великому отцу Говорящих Камней. Более того, сия болезнь оказалась заразной до безобразия, и последние полсотни лет великие ведлы, мягко говоря, частенько дурковали и устраивали чёрт знает что, отчего у ведлов среднего возраста волосы вставали дыбом, зато молодёжь визжала от восторга. Хотя, с другой стороны, речь всего-то и шла о таких сумасбродных выходках, как катание верхом на плиозаврах или когда мудрый великий ведл снимал с себя все говорящие камни, раздевался до трусов и лез чуть ли не к самому свирепому хищнику в зубы, лишь бы подёргать его за усы без какой-либо страховки.Молодёжь за одни только мысли об этом сурово наказывали, но великим ведлам ведь не прикажешь. К тому же они насмешливо говорили тем, в ком ещё не проснулась пресловутая тяга к большим испытаниям, что для подобных трюков нужно дорасти. А трюки они иной раз проделывали такие, что даже их товарищи, наблюдавшие за действиями очередного авантюриста, иногда замирали в тревоге, наблюдая, как тот, например, дразнит гигантских варанов, а затем устраивает с ними чехарду, и ведь ничто не мешает этим хищным, стремительным тварям сожрать нахала или нахалку. Называлось это всё танцем на лезвии ножа, и ведлы, ставшие признанными мастерами этого ведловского танца, буквально преображались и из старых грымз превращались в юных гениев, кумиров молодёжи. Естественно, провозвестником и первым танцором на лезвии ножа стал Митяй, который и на этот раз никому и ничего не объяснял, но его почему-то все очень быстро поняли. Жаль только, что далеко не всем этот танец оказался по плечу. Многие ведлы были к нему не готовы, но и они сразу же сообразили, в чём тут дело, и принялись ликвидировать пробелы в своих ведловских знаниях.
   С этого момента помимо Высшей лиги в спорте появилась Суперлига, или Лига танцоров, чьи состязания привлекали к себе миллионы зрителей. Ещё бы, танцоры на лезвии ножа умели проделывать такие финты и трюки, которые никаким другим мастерам спорта экстракласса даже и не снились. Быть феноменально ловким, невероятно сильным, умеющим мгновенно реагировать на любую ситуацию и вместе с тем справляться со сложнейшими научными и техническими задачами – вот в чём заключалась высшая стадия совершенства, танец на лезвии ножа, когда ведл не боится приближаться к самому опасному хищнику вплотную и не получает при этом даже малейших царапин. Митяй всего-то и сделал, что определил критерии экзамена на ведловскую зрелость, а дальше всё происходило уже как в древнегреческом мифе о двенадцати подвигах Геракла, только каждый ведл, достигший периода зрелости, должен был сам определить, какое именно смертельно опасное испытание он должен пройти, и решать, как пройти его с блеском, причём с первого же раза, не применяя ведловской силы, только используя её как мотор. Митяй и здесь не лез вперёд. Он, как и мифический Геракл, удовлетворился ровно двенадцатью испытаниями, хотя после него некоторые утраивали их количество. Может быть, именно поэтому они выглядели даже моложе своего учителя, которому было на вид не больше двадцати пяти лет.
   Точно так же, как и Митяй, не постарела Таня, а вместе с ней и все их друзья, вернее, все остальные ведлы, число которых уже перевалило за семьсот пятьдесят миллионов человек. Таня прошла свои испытания почти одновременно с мужем и выглядела девушкой не старше двадцати лет. Время было невластно над ведлами, а о болезнях они и вовсе не имели никакого понятия. Разумеется, бесчисленные возбудители самых различных заболеваний были, только сверхмощная иммунная система ведлов не давала им развиться даже до стадии элементарного недомогания, а не то что болезни. Зато микробиологи давно уже выяснили, что все эти разнообразные бактерии и вирусы, если держать их в узде, только усиливали выживаемость и приспособляемость организма. Были полезны даже некоторые паразиты, если им не давали вырасти больше микроскопического размера, который они имели в первичной, постличиночной стадии, и их количество было строго ограничено рамками необходимого. В этом смысле человек был подобен Матери-Земле и отличался от неё лишь тем, что всё полезное он содержал внутри себя, и потому о педикулёзе речи даже и не заходило, как и о всех других возбудителях кожных заболеваний – они были злом точно таким же, как и неразумные дети планет, уродующие их поверхность чудовищными язвами.
   За двадцать пять лет до своего трёхсотлетнего юбилея Митяй рассказал народу Говорящих Камней о своём происхождении и ранее скрываемые сведения о войне, вражде, ненависти, зависти, корысти и других пороках человека, а также об истории его цивилизации и сделал открытыми все файлы с литературными и музыкальными произведениями, художественными фильмами и прочим культурным наследием, имевшимся у него на ставших древними дисках. Воспринято всё это, мягко говоря, было довольно скептически. Ну, может быть, музыка, живопись, скульптура и архитектура ещё вызвали какой-то интерес у ведлов всех возрастов, да ещё фантастика из электронной библиотеки Максима Мошкова, но и то не вся, а лишь малая её часть. Зато Митяй, как ни старался, так и не смог найти ни одного ведла, которому понравились бы сочинения Достоевского или пьесы Шекспира. Правда, книга «Три мушкетёра» привлекла внимание очень многих танцоров на лезвии ножа, и не одна она. Из художественных же фильмов ведлам понравились только фантастика в жанре фэнтези и «Звёздные войны» Джорджа Лукаса по той причине, что джедаи малость смахивали на ведлов. В общем, всё то, что Митяй собирался прочитать, прослушать и посмотреть на кордоне Дальний, не вызвало у ведлов какого-то очень уж большого и пристального интереса.
   Может быть, потому, что у них появились свои Гомеры и Данте, равно как и другие творцы прекрасного, в произведениях которых не было даже малейшего упоминания о всех тех африканских страстях, коими было полно искусство цивилизации Митяя. Правда, в его электронной библиотеке всё же имелось одно литературное произведение, которое привело в восторг всех: «Дафнис и Хлоя», принадлежащее перу древнегреческого писателя Лонга. Хотя на цитаты её и не расхватали, ведлы старшего поколения зачитывались этой небольшой книгой взахлёб, так она напомнила их собственное детство. По собственному признанию Митяя, достигнув поры зрелости, народ Говорящих Камней схавал все самые значительные культурные достижения его цивилизации, и никого не пронесло. Единственное, что его удивило, было то, с каким азартом ведлы стали изучать языки чужой цивилизации. Довольно большое количество книг было написано на немецком и французском, английском и шведском, а также испанском и итальянском языках, хотя учебников по языкам было раза в три больше. Все три терабайта информации, имеющей отношение к культуре, были проглочены моментально и усвоены в самые короткие сроки. Определённую пользу это всё же дало. Поэты, писатели, композиторы и художники народа Говорящих Камней как с цепи сорвались и принялись творить.
   Брутальности, кровищи и мяса в их произведениях так и не появилось, зато в них добавилось любви, нежности, созидания, доброты и, самое главное, энергии танца на лезвии ножа, а вместе с тем – высокой ответственности за каждый свой шаг и раздумий о том, каким именно он должен быть. Писатели и поэты призывали ведлов к строгой самооценке и критическому взгляду, обращенному на самого себя. Они стали очень много фантазировать на такой тонкий предмет, как демиурги бесконечной Вселенной и их роль в мироздании. Вот этого Митяй от них совсем не ожидал и, честно говоря, попросту обалдел от некоторых рассуждений. Более того, когда в его сознании прозвенел последний звонок, его словно кипятком ошпарило. Да, танец на лезвии ножа он прошёл и теперь умел прямо взглянуть в лицо смертельной опасности, улыбнуться и ловко обойти все опасные ловушки, чтобы выбраться живым и невредимым из любой передряги, да при этом ещё не наломать с треском на всю округу дров, после чего пришлось бы долго гадать, кто представляет большую опасность – стая голодных хищников или тупоголовый ведл, идущий к своей цели напрямик. Митяй подумал о том, что ему, скорее всего, уже очень скоро предстоит держать отчёт перед демиургами, направившими его в далёкое прошлое, чтобы изменить судьбу Матери-Земли и протянуть руку помощи её сестрам, живущим в одном с ней доме – Галактике.
   Неделю после дня рождения, которое он отпраздновал в огромной компании друзей, ничего не происходило, и Митяй даже подумал, что последний звонок ему просто померещился, но на всякий случай последние пять дней он приводил все свои дела в порядок и писал большое, пространное завещание народу Говорящих Камней, Тане, всем своим потомкам, а также друзьям, проводя в Хрустальной Башне Знаний по восемь часов в день. Сегодня же утром он проснулся с пониманием того, что его время на Земле истекло и в полдень он должен уйти.
   Главный ведл встал, принял душ, побрился и за завтраком на веранде – за столом, как всегда, собралось около полусотни человек, – обведя всех насмешливым взглядом, вдруг сказал:
   – Ребята, не к столу будет сказано, но сегодня в полдень я вас покину. Отойду в мир иной, и может случиться такое, что вам и похоронить будет нечего. Танюша, в Башне, на моём столе, лежат диски с моим завещанием. Как только меня здесь не станет, разберись с ними. Меня позвали, любимая, и я думаю, что скоро они позовут и тебя. Разумеется, если я не наделал тут таких косяков, что кому-то придётся всё переделывать.
   Митяй умолк, и на веранде воцарилась гробовая тишина. Глаза Тани сразу наполнились слезами, и она жалобно всхлипнула, после чего попыталась обратиться к мужу телепатически, но он отрицательно помотал головой. С его лица не сходила улыбка, и это всех сбивало с толку.
   Стас, понурив голову, спросил:– Митяй, мы можем как-то это предотвратить? Может, стоит провести большое ведлование, чтобы тебя не забрали?
   Громко и беспечно рассмеявшись, Митяй воскликнул:
   – Стас, о чём ты говоришь! Таня, ребята мои дорогие, не лейте слёз. Про мир иной, похороны и свои завещания я ведь сказал вам вовсе не потому, что собираюсь врезать дуба. Всё обстоит совершенно иначе. Просто закончился второй этап моей земной жизни, и демиурги призвали меня к себе. Представьте, я ведь могу никуда и не уходить, но как раз этого не собираюсь делать. Вдруг они не позовут меня во второй раз? Поэтому сегодня в полдень я должен уйти от вас. Поймите, я действительно не умру, а просто покину этот мир и перенесусь в другой, где ко мне присоединится моя жена. Не знаю, что там с нами будет, но через какое-то время мы оба к вам вернёмся. Думаю, что лет через двести, не меньше. Поэтому лично меня сейчас волнует только одно: как бы мне обставить свой уход, с одной стороны, торжественно, а с другой – не устраивать всеобщего кипиша. Он вам совершенно не нужен. Думаю, что правильнее всего нам будет подняться в Башню, там я сяду за свой стол, выпью вместе с вами бокал славного вина и отправлюсь в путь.
   Не то чтобы слова Митяя полностью успокоили Таню и его друзей, но у них во взгляде появилась надежда. С веранды они перешли в тенистый сад, и там промеж них начался неспешный, по большей части весёлый разговор. Там к ним присоединялись все те ведлы, с которыми Митяй познакомился хотя и в разные годы, но которые стали его самыми близкими друзьями. Многие прилетали издалека. То и дело в саду звучал смех, – это Митяй вспоминал то один, то другой смешной случай, который и в самом деле мог вызвать улыбку, вроде того:
   – Сижу я за столом, словно кукла, и вдруг вижу, как на пригорке появляется ну очень уж занятная троица – два парня волокут носилки, а на них сидит Стас, страшный, как Кощей Бессмертный…
   Да, Митяю было что вспомнить, ведь за эти триста лет произошло столько удивительных событий. Последние часы общения с женой, детьми, потомками и друзьями прошли быстро, и вскоре они поднялись в Хрустальную Башню Знаний. За десять минут до полудня он сел в своё старое, потёртое кресло и взял в руки бокал красного вина. Подняв его, он сказал:
   – Ну, друзья мои, счастливо вам оставаться. Не грустите обо мне и помните, ведлы не умирают, они становятся демиургами, а потом отправляются к краю сферы Вселенной, чтобы та продолжала расти. Нам только кажется, что Вселенная бесконечна и что она была всегда. Всему есть начало, друзья мои, нет только конца ведловству демиургов и созданной ими Вселенной, поэтому не нужно грустить из-за того, что я вас покидаю. Мне предстоит ещё вернуться, а вы ждите, когда призовут вас, и помните, каждому ведлу суждено стать демиургом, если он того страстно желает и стремится к этому.
   За всех ему ответила Таня:
   – В добрый путь, Митяй, лёгкой и приятной тебе дороги. Я скоро приду к тебе независимо от того, позовут меня демиурги или нет. Ты моя единственная любовь, и ты для меня самый главный из всех демиургов Вселенной.
   Ровно в полдень Митяй, одевшийся по этому случаю в свой белоснежный голливудско-индейско-ковбойский нанокостюм с широкополой стетсоновской шляпой, только на белых казаках без единого шва не было шпор, да ещё без поясных патронташей с кобурами и вложенными в них кольтами «Писмейкер», ушёл из Дмитрограда на виду народа Говорящих Камней. Он в считаные секунды превратился в золотое облачко и растаял, прихватив с собой пустой хрустальный бокал, который держал в правой руке. В Хрустальной Башне Знаний, в которой стояло вокруг стола множество ведлов, раздался единодушный стон огорчения. Многие женщины не выдержали и всхлипнули. Ушёл Учитель с большой буквы, ушёл Митяй, к которому можно было прийти среди ночи с любым вопросом или просьбой, ушёл тот человек, который вывел их из каменного века, научил великому ведловству и вместе с ними создал такую цивилизацию, которой ещё никто не видел в этой Галактике.
   На народ Говорящих Камней опустилась такая печаль, что мало кто смог удержаться от того, чтобы на его глазах не выступили слёзы. Вместе с тем никого из ведлов не охватили ни глубокое горе, ни неизбывная тоска, ведь Митяй не умер, он просто откликнулся на призыв демиургов и пошёл к ним. Однако все ведлы тотчас чуть ли не с мольбой обратили свои взоры на Таню. За круглым столом стояло всего два кресла, и Таня сидела во втором слева от того, в котором ещё несколько мгновений сидел её муж. Поймав на себе этот взгляд, девушка в белоснежном нанокостюме покорительницы прерий с такой же белой шляпой отрицательно помотала головой и с улыбкой негромко сказала:
   – Нет, друзья мои, я ухожу вслед за Митяем.
   Таня тоже превратилась в золотое облако и исчезла, а ведлы народа Говорящих Камней смекнули, что им указан путь, по которому они должны следовать, и путь этот им указал даже не их Учитель, а его жена, верная подруга, соратница и спутница жизни. Они врубились, что танцор на лезвии ножа, достигший высшего совершенства в этом сложном деле, может и не ждать никаких вызовов, а сам отправиться к демиургам, и те уже ничего не смогут с этим поделать.
   Путь Митяя между тем оказался совсем коротким. Он не увидел никакого тоннеля и света где-то над головой, как и не увидел большой круглый зал Хрустальной Башни Знаний, вдоль окон которого стояло множество напольных кашпо с растущими в них лимонными деревцами. Он просто в считаные доли секунды перенёсся в среднего размера беломраморный холл с пилястрами и арками на стенах без окон, над которым возвышался хрустальный купол, и встал с пустым бокалом в правой руке напротив белой двери с золотой ручкой. Переложив бокал в левую руку, Митяй шагнул к двери и постучал по ней костяшками пальцев. За дверью тотчас раздался удивительно знакомый голос, который он давно не слышал:
   – Входи, Дмитрий, не заперто.
   Митяй взялся за тёплую золотую ручку, потянул за неё и вошел в самый обычный, обставленный старинной мебелью кабинет с большим двухтумбовым столом, за которым сидел и улыбался профессор Сычёв, одетый в светло-кремовый костюм. Высокого роста, даже выше Митяя, красивый мужчина лет сорока, с золотисто-русыми волосами и пронзительными васильковыми глазами быстро встал, вышел из-за стола и направился к Митяю, улыбаясь и приговаривая:
   – Входи, лейтенант, я давно уже жду тебя. Давай присядем вон там, возле камина. Я очень рад тебя снова увидеть и потому с удовольствием выпью с тобой бокал вина за нашу встречу. Увы, но когда-то я не мог проститься с тобой так, как это полагается у людей, то есть по-человечески, хотя уже тогда испытывал по отношению к тебе самые добрые чувства.
   Митяй, которого порадовало такое дружеское к нему отношение, пожал руку демиургу, похожему на профессора Сычёва. Наверняка и его внешний вид, и настоящее имя были другими. А вот рукопожатие было по-мужски крепким, и он поприветствовал его, как и прежде:
   – Здравствуйте, Валерий Леонтьевич, я тоже очень рад встрече с вами. Знаете, именно вас я и считал своим крестным отцом во всей своей удивительной эпопее, но вас, наверное, зовут иначе. Под этим именем вы всего лишь находились на моей планете в поисках подходящего рекрута. Я рад, что стал им.Они сели в удобные кресла, стоящие чуть наискосок рядом с камином, в котором вспыхнуло нежаркое, ласковое и игривое, словно котёнок, пламя, а между ними появился изящный резной столик из цельного куска малахита со стоящими на нём вазочками с фруктами и сладостями. Демиург взял из руки Митяя бокал, поставил его на столик, и тот моментально засверкал, чисто вымытый искусным ведловством. Рядом с бокалом немедленно появился второй, точно такой же, и оба наполнились красным ароматным вином. Оно вливалось в бокалы прямо из воздуха, но Митяя это нисколько не удивило. Ясное дело, демиурги – ведлы самого высокого уровня и потому умеют делать и не такие вещи.
   Демиург протянул ему бокал:
   – Ты прав, Дмитрий, – и осёкся: – Или мне будет всё же лучше называть тебя Митяем, как все твои друзья?
   Митяй взял бокал и улыбнулся:
   – Лучше Митяем. Так меня называли ещё друзья детства, однокурсники, а потом и все остальные.
   Демиург широко улыбнулся и согласился: -Хорошо, Митяй. Моё полное имя – Валеирден-Алдагот, через дефис, к которому прибавляется ещё и родовое имя Селестарн, но друзья называют меня, сокращая почти как тебя, Валеем. Не нужно путать с валяем. За встречу, Митяй, за нашу встречу спустя триста лет восемь месяцев и семнадцать дней! Пьём до дна! – Валей потянулся бокалом к Митяю, они чокнулись и залпом выпили вино с ярким мускатным вкусом, после чего демиург, взяв маленькую розовую тартинку, отправил её в рот и продолжил: – Митяй, я уверен, что у тебя уже есть своя собственная версия всего произошедшего, но она всё же наверняка по большей части неверна. Всё обстоит на самом деле гораздо сложнее, чем ты представляешь себе. Поэтому будет лучше, если я сразу введу тебя в курс дела. Итак, мой друг, на свете есть две тесно взаимосвязанные вещи – бесконечная Вселенная, которая, хотя и велика, в нашем конкретном случае вовсе не бесконечна, а также демиурги, творящие и расширяющие её постоянно, каждую секунду. Таких локальных Вселенных, как наша, несметное множество, и демиурги из разных Вселенных общаются между собой. Однако в Мегавселенной существуют не одни только Вселенные. Она более всего похожа по своей структуре на огромную круглую виноградную лозу, раскинувшую свои ветви во все стороны от единого корня. Наша Вселенная на этой огромной лозе всего лишь одна из очень крупных виноградин.
   Митяй, слопав подряд несколько тартинок, одна вкусней другой, и заев их крупной виноградиной, не выдержал и вставил своё замечание, довольно ехидное:
   – Полагаю, что на ветвях этой лозы растут не одни только виноградные грозди и листья, их укрывающие, но ещё имеются и всяческие вредители, но меня куда больше интересует тот виноградарь, который ухаживает за этой лозой, и те господа, которые выпьют однажды вино, изготовленное из нас.
   Валей коротко хохотнул и покрутил головой:
   – На этот счёт ты можешь быть полностью спокоен, Митяй. Данный вопрос изучен достаточно полно, и я могу сказать тебе, чем закончится созревание той грозди винограда, к которой относится наша Вселенная. Рано или поздно все виноградины в ней достигнут своей предельной величины и ни одна из них не погибнет, хотя ты и прав относительно вредителей. Такие действительно есть. Когда наша гроздь обретёт свою окончательную форму и созреет, она станет излучать свет на другие грозди, Митяй, и благодаря ему лоза Мегавселенной сделается ещё крепче и здоровее. Именно этого света больше всего боятся вредители, ведь он для них губителен. Поспешу сказать: хотя с момента своего зарождения Вселенная сразу же начинает излучать мягкий зеленоватый свет, в нашей грозди ещё ни одна Вселенная не начала светиться хотя бы в четверть своей силы. Она ещё слишком молода для этого. Однако вместе со светом из нашей грозди во все стороны полетят ещё и крохотные золотые искорки. Даже по отношению к одной отдельно взятой Вселенной они бесконечно малы, но зато обладают колоссальной энергией, упорством и настойчивостью, а вместе с ними ещё и огромной силой и скоростью. Именно они безжалостно разят чёрную тлю великого мрака и хаоса, окружающих нашу Вселенную, но даже не это главное, Митяй. Эти крошечные золотые искры есть не что иное, как группы самых обыкновенных демиургов, отправляющиеся за пределы Вселенных в своих крохотных сферах творения, и покидают они их только с одной-единственной целью – пролетев огромные расстояния в кроне родной лозы, где между собой чередуются животворящие свет и тень, выбраться наружу, во мрак и хаос, и быть мгновенно унесёнными в его чёрные глубины. Там эти золотые крупинки, наделённые не только титанической ведловской силой, но и всей мудростью родной Матери-Планеты, а также мудростью Великой Лозы Мироздания, обязательно найдут то, ради чего существует мрак, – его твёрдые зёрна, гигантские чёрные кристаллы первичного углерода, похожие на чёрные алмазы, и тогда золотая крупинка вопьётся в твердь этого чудовищно плотного минерала, и произойдёт мощнейший трансформирующий взрыв. Твердь превратится в питательный грунт, и на ней появится на свет новый росток жизни и света, Митяй. В этом взрыве и заключается смысл жизни демиурга.
   Митяй понимающе кивнул и спросил: – Валей, похоже, что далеко не все демиурги одинаковы?
   Тот улыбнулся:– Да, ты прав, Митяй. Жизнь демиурга бесконечно длинна, но прожитая вечность кажется ему лишь мигом. Знаешь, я ведь уже и не помню, сколько мне лет. С тех пор как я стал демиургом, временные промежутки перестали иметь для меня значение. Понимаешь, рано или поздно начинаешь измерять время не годами и столетиями, а эпохальными событиями. Ты в моей жизни одно из таких событий, Митяй. Как и ты, я тоже когда-то прошёл путь юного ведла-прогрессора и с минимальной помощью пославших меня в далёкое прошлое своей планеты демиургов стал там отцом народа Говорящих Камней. После этого я несколько тысяч лет работал координатором в своей галактике, потом вместе со своей командой отпахал положенные десять тысяч лет на фронтире, извини, но мне очень понравилось это слово из лексикона европейцев, двигавшихся в фургонах по прериям Северной Америки на запад. После этого нас перебросили в глубь Вселенной, в её зону стабилизации, и с тех пор мы только тем и занимаемся, что поднимаем одну за другой молодые галактики, двигаясь по направлению к внешней сфере. В центре-то давно уже всё обустроено, и там мы бываем лишь время от времени, чтобы немного отдохнуть, набраться сил, пообщаться с друзьями и снова отправиться во Вторую волну. Первая волна, как ты понимаешь, – это фронтир, но пройдёт всего каких-то сто пятьдесят миллионов лет, и там уже нечего будет делать. Для меня это уже семьдесят девятая Галактика, Митяй, которую моя группа приводит в приличный вид и придаёт ей законченную форму.
   – Круто, – не выдержав, откликнулся Митяй. – И сколько же времени ты с нами валандаешься? Ох и надоели же мы вам!
   Митяй изначально решил не становиться перед Валеирденом-Алдаготом Селестарном на полусогнутые и общаться с ним как равный с равным и сделал правильно, обратившись к нему на «ты». Тот заулыбался, словно его похвалили, и доброжелательно кивнул:
   – О нет, Митяй, с такими ведлами, как твой народ Говорящих Камней и твои ученики на других планетах, работать одно удовольствие, и вот почему: вам не нужно ничего подсказывать, и, самое главное, вас не надо бить палкой то по голове, чтобы не лезли куда не следует, то по заднице, чтобы поторапливались, и всё благодаря тебе, мой друг… Теперь я сделаю одно небольшое пояснение относительно нашей Вселенной, галактик, составляющих её тело, и отдельных звёздных систем. Все звёзды и планеты размером с ваш Меркурий и больше, по сути, являются не просто небесными телами, но ещё и гигантскими компьютерами. Некоторые из них безразличны ко всему, так как находятся внутри безжизненных планет, а некоторые являются мыслящими существами. Такова каждая планета, на которой есть разумная жизнь. Эти компьютеры представляют собой огромные шары, наполненные безграничной любовью, добротой, нежностью, чувствами и эмоциями, а потому очень болезненно реагируют на любое зло, направленное против них. Остальные планеты, и особенно звёзды, в этом плане совершенно бесстрастны, но тоже до определённого предела. Мой отряд, который я возглавляю уже очень много лет, – да, кстати, Митяй, ты видишь меня в моём естественном облике, хотя мне и пришлось немного состарить себя, – так вот, мой отряд прибыл в эту Галактику двадцать тысяч и три года тому назад.
   Митяй заулыбался и признался:
   – Знаешь, Валей, я с первого же дня почему-то уверовал, что провалился в прошлое ровно на двадцать тысяч лет.
   Тот усмехнулся:
   – Вообще-то ты никуда не проваливался, Митяй. – Увидев удивление на лице своего собеседника, демиург, лукаво улыбаясь, принялся объяснять: – Прибыв в эту Галактику, а если точнее, в местную группу галактик, мы раскинули ведловскую поисковую сеть и три года собирали информацию о том, что же получилось в конце концов у наших коллег – демиургов-творцов. Создавать даже очень большие Метагалактики – дело в принципе не хитрое. Как ты любишь говорить, это напоминает работу лопатой при рытье котлована под дом – бери больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит. Здесь они поработали на славу, и более четырёхсот галактик получились вполне стабильными, хотя кое-где и имеются некоторые недочёты. Однако больше всего нам приглянулась ваша Галактика, пусть она и находится несколько в стороне от центра, и вот почему: она имеет почти идеальную форму. Именно в ней мы основали базу.
   Митяй кивнул и заметил:
   – Да, со стороны она выглядит, наверное, очень красиво. Не большая и не маленькая, спиралевидная и довольно равномерная.
   Демиург покивал, соглашаясь, и продолжил:
   – После этого мы записали информацию о всех тех планетах, на которых уже зародилась разумная жизнь, а на некоторых даже и развилась до весьма высокого уровня, на кристаллы памяти и принялись вести наблюдения. Сразу скажу, Митяй: двести пятьдесят три цивилизации в вашей группе галактик уже сделали огромный скачок вперёд, и ими нам пришлось заняться отдельно. Это были сугубо технические цивилизации, которые ещё задолго до нашего прибытия вышли в космос и принялись планомерно грабить совсем ещё юные миры, считая, что они имеют на это полное право, так что их нам пришлось просто отправить в Эланию – центральную область нашей Вселенной, где живёт огромное число самых старых демиургов-домоседов. Попрошу тебя не делать в их адрес никаких критических замечаний. Они добровольно взвалили на свои плечи тяжкий груз множества обязанностей, и в том числе занимаются тем, что перевоспитывают всякого рода выскочек, считающих себя чуть ли не властелинами Вселенной. Как только мы разобрались с ними, а это было, поверь, весьма нелёгкое дело, ведь они уже научились таким вещам, что могли уничтожать даже звёзды и перемещать с места на место планеты, то смогли вздохнуть спокойно. Теперь я сделаю ещё одно небольшое пояснение, Митяй. Ведловство заложено в память каждого небесного компьютера, и потому кто только не становится ведлами, ведь разумная жизнь весьма многообразна, и существуют её самые разнообразные формы, как белковые, так и небелковые, вплоть до плазменных, и все эти разумные существа рано или поздно становятся демиургами.
   Митяй удивлённо воскликнул:
   – Разумная плазма?! Как это?!
   – Очень просто, Митяй, – с лёгкой улыбкой ответил ему Валей. – Такие разумные существа иногда появляются на свет на поверхности некоторых тёмных звёзд, правда довольно редко. Ты скоро встретишься с одной такой парой, отличные ребята. Прошло девятнадцать тысяч девятьсот девяносто лет, тебе тогда было всего четырнадцать, прежде чем выяснилось следующее: самые могущественные ведлы в древности жили на планете Земля, и кое в ком эта сила сохранилась до этих времён. Вот тогда я и принял решение приступить к операции, на подготовку которой ушло тринадцать лет. Наша база, Митяй, находится в самом центре Галактики внутри большой сферы, в которой нет такого понятия, как время. Точнее, мы можем делать со временем всё, что угодно, а поскольку у нас имелась абсолютно полная информация о том, какой была твоя планета двадцать тысяч лет назад, то мы создали неподалёку от Солнечной системы на расстоянии пятьдесят световых лет её точный дубликат и отправили его в прошлое ровно на пятьсот лет, а Солнечную систему вместе с огромным объёмом окружающего её космического пространства поместили в остановленное время, так что с того момента, как ты переместился, на твоей планете не прошло ни единой секунды. К тому времени я уже нашёл тебя, а также ещё несколько сотен кандидатов в прогрессоры, и мы внимательно за вами наблюдали. Скажу сразу: ты был среди них самым лучшим только потому, что имел огромный ведловской потенциал и отличался потрясающим трудолюбием. Более того, работа всегда была тебе в радость, и ты не считал тяжёлый физический труд ни унизительным, ни зазорным. Помимо этого ты уже тогда обладал отменной выдержкой и способностью мгновенно реагировать на любую критическую ситуацию, за что тебя и прозвали Крейзи Шутером, когда ты угодил на войну. Мы никак не вмешивались в твою жизнь ровно до того момента, пока мне не стало окончательно ясно, что именно ты идеально подходишь на роль прогрессора. Ты побывал на войне, Митяй, тебе пришлось убивать врагов, но ты при этом не обрёл маниакальных наклонностей и очень сожалел о том, что так случилось, невзирая на то что в тех обстоятельствах не мог поступить иначе. Увы, но демиургам иной раз приходится быть жестокими и безжалостными, когда понимаешь, что иного выбора просто нет. Когда ты попал в институт Сербского, я уже находился там и сделал всё, чтобы убедить тебя в необходимости пожить несколько лет на природе, а потому когда ты вернулся домой, то вскоре тебе подвернулась подходящая для этого работа в охотхозяйстве. Сам понимаешь, Митяй, что это благодаря мне и моему не слишком большому телепатическому внушению у тебя появились мысли о том, чтобы построить на том дальнем кордоне большой дом и заняться самообразованием. Всё остальное ты знаешь ничуть не хуже меня, друг мой, и я лишь скажу: с того момента, как ты оказался на Второй Земле, мы только наблюдали за тобой и страховали в самых опасных ситуациях, давая пройти путь ведла-прогрессора от начала и до самого конца.
   Валей умолк и снова налил вина в оба бокала. У Митяя от этого небольшого рассказа демиурга вдруг стало на душе так легко и свободно, что он даже заулыбался, поскольку сразу поверил в то, что ему действительно предоставили возможность действовать самостоятельно. И спросил:
   – Валей, я оправдал твои надежды?
   – Более чем, – ответил демиург. – Митяй, ты не только оправдал наши надежды, но и привёл в восхищение Совет демиургов Элании, где тебя и Таню ждут чуть ли не с распростёртыми объятиями, но я не советую тебе туда отправляться. Да, ты поступишь там в самую лучшую академию демиургов, но в Элании тебя зацелуют чуть ли не до полусмерти и, что самое главное, очень быстро приучат к мысли, что твоё самое главное предназначение – стать великим учёным-теоретиком, и тогда навсегда умрёт тот Митяй, которым я так восхищаюсь. Парень, извини, что я скажу тебе об этом с солдатской прямотой, но у тебя ведь так свербит в заднице, что ты и дня не можешь спокойно усидеть на месте. Все те великие открытия, которые были сделаны твоими учениками с твоей же подачи, ты сделал за несколько лет до них и промолчал. Ты переполнен созидательной энергией демиурга, Митяй, и тебе, как и мне вместе с моими самыми лучшими друзьями, самой судьбой уготовано со своей командой однажды вылететь за пределы Великой Лозы Мироздания, молнией пронзить хаос мрака, промчаться сквозь все его вихри и найти чёрт знает где гигантский чёрный шар, чтобы вы смогли силой своего ведловства преобразить его, сделать питающим началом для молодого, крохотного, но уже светящегося ярко-зелёным светом побега молодой Великой Лозы Мироздания и дождаться того времени, когда на ней появятся первые грозди новых Вселенных. А до той поры вы будете сражаться со свирепыми чудовищами мрака и хаоса, защищая свою Великую Лозу Мироздания. Да, кстати, это не обязательно должна быть виноградная лоза. Просто в нашем мире именно это растение взял за основу Великого Древа Мироздания великий Дионис. О, он, наверное, создал уже не одну сотню, если не тысячу точно таких же Великих Лоз Мироздания, а может быть, придал им иную форму. Что же касается твоего обучения, Митяй, то, поверь, нам, практикам, есть чему научить и тебя, и Таню, и вот что я тебе ещё скажу по секрету. Если ты послушаешься моего совета, то на Элании поворчат, конечно, для порядка, а затем направят сюда несколько тысяч самых маститых демиургов-академиков, и, представь себе, все они будут рваться сюда, в Галактику Млечный Путь, только потому, что и они в свою очередь смогут кое-чему научиться у тебя. Митяй, я не стану играть с тобой во всякие угадайки – ты потряс весь научный мир Элании своим танцем на лезвии ножа. Ну, что скажешь? Митяй поднял бокал:
   – Валей, я предлагаю выпить за нашу с тобой академию танца на лезвии ножа. Понимаешь, в моей методике есть несколько узких мест, с которыми я так и не смог до конца разобраться сам. Мне просто не хватило для этого знаний демиурга.
   Демиург обрадованно чокнулся с Митяем, раздался торжествующий перезвон хрусталя, оба выпили, и Валей озабоченным голосом поинтересовался:
   – Митяй, а ты, часом, не кокетничаешь? Парень, на мой взгляд, ты добился просто феноменального успеха, и лично я мечтаю обучиться этому искусству как можно скорее. Знаешь, хотя демиурги и не стареют душой, кое-какой груз пережитого мы на своих плечах всё же ощущаем.
   Энергично замотав головой, Митяй воскликнул:
   – Что ты, Валей, конечно нет! Какое тут может быть кокетство? Просто мне кажется, что танец можно сделать ещё более отточенным. Возможно, мне просто не хватило для этого действительно опасных субъектов и объектов, которые могут порвать тебя в клочья. Когда ты рассказал мне про тварей хаоса и тьмы, мне сразу же захотелось посмотреть хоть на одну из них и оценить свои силы, смогу ли я так её замордовать, чтобы она сама удрала обратно во тьму, жалобно скуля.
   Демиург потрясённо посмотрел на Митяя и уважительно поклонился:
   – Митяй, хотя мне и повезло с учителями, я всю жизнь мечтал о таком, который захочет бросить вызов хищникам хаоса, но ещё больше о таком ученике, который прославит имя Валеирдена-Алдагота и древний род Селестарнов. Извини, Митяй, но демиурги вовсе не лишены чувства гордости и тоже мечтают о славе, а самый удобный путь к ней – это прокатиться на спине талантливого ученика… Ну что же, пойдём, я покажу тебе твой дом, а также ту Хрустальную Башню Знаний, где мы будем тебя учить. Сейчас нас здесь мало, всего шестнадцать супружеских пар, но уже очень скоро в Сфере Валеирдена, которую непременно переименуют в Сферу Митяя, будет не протолкнуться. Да, вот ещё что, Митяй, как только в твоей сфере будет создана академия демиургов, а такое случается крайне редко, примерно одна на пять миллиардов галактик, то сюда одного за другим потащат учеников, но тебе и Тане не суждено с ними встретиться, и вот почему. Парень, что ты, что твоя жена, вы оба полны парадоксов и не раз ставили этим нас всех в тупик. С вашим переходом в Сферу ведь что получилось: не успел я послать на Вторую Землю телепортационный луч, как ты сам дематериализовался, а затем сконцентрировался внутри зала прибытия. Таня сделала то же самое через несколько минут, причём вообще отправилась прямиком в тот дом, который мы подготовили специально для вас. Поэтому вы оба будете заниматься по специальной программе, и в то время как во внешнем мире пройдёт двести лет, для вас, возможно, этот срок сократится в десятки раз, после чего вы отправитесь сначала на Вторую Землю, а уже потом на Первую. Митяй пожал плечами:
   – Ну, я немного ведланул, Валей. Просто прикинул, откуда был послан вызов, и пожелал оказаться там. Для этого я и надел нанокостюм. Побоялся, что меня, чего доброго, ещё занесёт в открытый космос, но ничего, обошлось, как видишь.
   Они вышли из кабинета через ту же дверь, в которую Митяй вошёл в него, и оказались вместо холла на большой лужайке перед точно такой же виллой, какая осталась в Дмитрограде, стоящей посреди сада-парка. Митяй тут же учуял ароматы, доносившиеся с кухни, и негромко рассмеялся. Двустворчатые резные двери распахнулись, и из прихожей с громким радостным лаем вылетели Крафт и Мунга. Собаки навалились на Митяя, и он покатился вместе с ними по ярко-зелёной траве вне себя от счастья. А через несколько секунд услышал родной голос:
   – Митяй, хватит играться с собаками, быстро иди вместе со своим новым другом Валеирденом обедать. Я уже накрываю на стол. Не задерживайтесь, а то борщ остынет, и его снова придётся греть. Кстати, Митяй, сорви по пути кинзы и несколько стручков перца.
   Митяй поднялся на ноги и вместе с Валеем направился к задней веранде, где увидел Мурзика со своими белыми кошечками. Позади сада-парка он разглядел Хрустальную Башню Знаний, но не свою, оставленную на Второй Земле, а в три раза большего размера, и понял, что его здесь действительно ждали. Митяй, шагая к грядкам, подумал: «Что же, вот она, наша новая школа, здесь нас будут учить уже настоящему, крутейшему ведловству демиургов, а это тебе не какое-то там деревенское ведловство. Вот ты, Митяй, и дождался этого великого дня».

Глава 9
Академия демиургов и её первые студенты

   После того как Таня покинула Хрустальную Башню Знаний, Стас, глубоко вздохнув, подошёл к креслу Митяя, сел в него и принялся перебирать надписанные пластиковые кейсы с дисками. Не найдя среди них того, на котором было бы написано его имя, он облегченно заулыбался. Среди полутора десятков кейсов не нашлось ни одного завещания, обращенного к тем ведлам, которые были самыми близкими помощниками и друзьями Митяя, что он посчитал добрым знаком. Стас обвёл взглядом главных ведлов и сказал:
   – Дорогие мои мальчики и девочки, бросать жребий, кто пойдёт вслед за Митяем и Таней, просто глупо. Я предлагаю дать им неделю на то, чтобы они освоились на новом месте, а уже потом нам собирать манатки и отправляться в путь. Полагаю, что молодёжь и сама знает, что им делать.
   – А не жирно будет? – недовольным голосом поинтересовался бывший князь Денис. – Им и трёх дней за глаза хватит.
   Его поддержала Нефтяная княгиня Софья:
   – Правильно, Динечка, нечего их поважать, а насчёт того, сколько нас туда отправится, то я так считаю: кто сможет добраться до места без всяких подсказок, тот этого и достоин.
   Бастан тут же воскликнул:
   – Ох ты и шустрая, девочка! Между прочим, я ясно увидел два пути, ближний и дальний, а потому теперь гадаю, куда именно мне следует отправиться, поскольку оба одинаково хороши.
   В голосе Бастана слышалась некоторая озабоченность, и Игнат, поняв друга лучше других, негромко сказал:
   – Бастан, поверь, Митяй вовсе не обидится, если ты отправишься в обитель высших демиургов. Ты ведь всегда мечтал подняться на самую высокую вершину, вот и отправляйся туда смело, без малейшего колебания. А мы с Машей пойдём только к Митяю и Тане. – Немного подумав, он решительным тоном добавил: – Как только соберёмся. Я трое суток ждать не стану. Таким образом, он тут же лишил всяческого смысла предложение Стаса и Дениса и покинул Башню Знаний вместе с женой. Игнат и Мария, надо сказать, собрались очень быстро, но кое-кто сделал это ещё быстрее, и в тот момент, когда Митяй и Валей подошли к веранде, сзади раздался насмешливый голос Стаса:
   – Танюша, пахнет твой борщ просто замечательно! Надеюсь, ты сварила его на всю нашу честную компанию?
   Митяй, с пучком кинзы в одной руке и дюжиной длинных, острых тёмно-красных перцев в другой, и Валей быстро повернулись. Вид у демиурга был несколько ошарашенный, и он, с удивлением глядя на трёх здоровенных парней, братьев Эльбурс, и трёх очаровательных девушек, их жен, обалдело пробормотал:
   – Невероятно…
   Махнув кинзой в их сторону, Митяй представил:
   – Валей, познакомься, это Стас, Толик и Илья, а это их спутницы жизни – Тоня, Валя и Нинуля. Привет, ребята, а почему вас так мало? Остальные что, заблудились или всё ещё собираются?
   Почти в ту же секунду позади трёх братьей появились Игнат с Машей, и великий техник ворчливым голосом сказал:
   – Нет, вот я должен взять и всё бросить, как попало, Митяй. Если бы ты не вредничал и сразу сказал, что настал и наш день, тогда, понятно, у тебя имелись бы основания для критики.
   Митяй усмехнулся:
   – Игнат, можно подумать, что ты этого и без моих слов не понял. Всё-то ты, братишка, понял и ко всему тайком был готов.– А вот я, представь себе, ничего не понял! – обиженно воскликнул Олег, прижимающий к себе Софью. Эта пара появилась прямо из воздуха чуть ли не под носом у Митяя и Валея. – Что же теперь, убивать меня за это? Я даже не сообразил, почему это Соня велела мне собрать в дорогу весь хабар, который мне дорог.
   За плечами у Олега и в самом деле чуть ли не на метр возвышался над головой громадный рюкзачище, посмотрев на который Митя ехидным голосом поинтересовался:
   – Олежка, ты, часом, в свой чувал не засунул полгорода?
   Сад-парк возле виллы Митяя и Тани быстро заполнялся людьми. Кому-то места не хватило, и он материализовался прямо в ванском прудике – святая святых Мурзика и его кошек. Прибывший последним Денис, угодивший в пруд, но успевший подхватить на руки взвизгнувшую Ольгу, выпрыгивая из него на каменный бортик, громко провозгласил:
   – Принимай первую группу, Митяй. Остальным я велел подтянуться послезавтра. Нам же нужно сначала подготовить жильё для них и всякое такое, чтобы было что на зуб кинуть.
   После сгрудившихся в саду ведлов появились друзья Валея, которых было в три с лишним раза меньше, и все стали знакомиться. Впрочем, демиурги давно уже знали всех первых и великих ведлов, но их-то самих из ведлов не знал никто. Вскоре вся компания уселась за огромный стол на веранде – места хватило всем, хотя со Второй Земли в этот день улизнуло шестьдесят восемь человек, и в доме Митяя, как всегда, началось весёлое, непринуждённое застолье, а по поводу переселения на стол были выставлены вино и напитки покрепче. Таня успела наведловать помимо вкуснейшего борща столько блюд, что голодным никто не остался.
   После обеда все устроились в уютных креслах и диванчиках в саду и с чашечкой кофе продолжили разговор. Всех ведлов интересовало, чему их будут теперь учить и на решение каких задач нацелят. На этот вопрос им дал ответ Валеирден-Алдагот, но довольно странный:
   – Да, друзья мои, мы в очередной раз убедились, что учить вас чему-либо для обычных преподавателей будет делом крайне тяжёлым и не совсем приятным. Вы ведь наотрез откажетесь от классической системы обучения, зачатки которой у вас было появились, но потом исчезли. Вам ведь просто нужно всё показать, говоря с вами по-ведловски, через огонь, а потом с затаённым ужасом ждать, что вслед за этим последует. Об этом я говорю так мрачно лишь потому, что вы способны чуть ли не мгновенно проникать в самую суть вещей и потом интерпретировать всё совершенно невообразимо, что меня и пугает. Представьте себе, вы даже такое важное и ответственное для каждого начинающего демиурга событие, как переход в Сферу демиургов, превратили во что-то совершенно невообразимое и, что самое поразительное, совершили его самостоятельно. Не скажу, что вы первооткрыватели, но, честно говоря, в нашей Вселенной ничего подобного ещё не происходило. Поэтому мы и задаёмся вопросом: что же произойдёт, когда вам будут открыты все знания демиургов полностью? Думаю, что нечто великое и важное.
   Митяй тут же озабоченно воскликнул:
   – Стас, Игнат, я вам даже думать запрещаю об экспериментах до тех пор, пока вы не сдадите выпускные экзамены! Соня, тебя это тоже касается! Ты у нас большая любительница чудес.
   Разговор шёл преимущественно на отвлечённые темы: о том, как и где разместят первых студентов, и о том, сможет ли Бастан, а вместе с ним ещё почти три сотни ведлов самостоятельно добраться до Сферы Элании. Выяснилось, что смогут, это ведь не пешком идти. Ещё они поговорили о том, как демиурги смогут усадить за парту свыше семисот ведлов, когда через трое суток подтянутся все остальные их товарищи. Вопрос с размещением решился моментально. Зная, кто именно прибудет через три дня, демиурги просто, не сходя с места, превратили огромный кусок бескрайней степи в Триречье Дмитрограда со всеми его ландшафтными особенностями, но с куда меньшим количеством вилл, да и стояли они не так тесно, как на Второй Земле. Хрустальная Башня Знаний также увеличилась ещё раза в четыре. В Сфере Валеирдена появились даже животные, но только те, которых можно было считать полностью одомашненными, – дающие мясо и молоко, а вместе с ними сотни полутораметровых колобков ярко-оранжевого цвета – белковых роботов-трансформеров, способных превратиться в человекоподобные фигуры, выполнить свою миссию и снова принять форму колобков. Митяю это не очень понравилось. Несмотря на все свои звания, хотя бы раз в неделю он отправлялся на ферму индрикотериев – те терпеть не могли возле себя тракторов, но к людям и гигантопитекам относились спокойно, а ведлы их не неволили зря – и весь день вилами забрасывал навоз в повозки. Тонн эдак двенадцать получалось, и считал такой труд не менее почётным, чем даже самое ответственное и важное ведлование.
   Увы, но здесь ему предстояло не байбаков палкой гонять, а учиться, и на четвёртый день они поднялись в Хрустальную Башню Знаний. Единственное, чего в ней не хватало, так это лимонных деревьев. В самом центре круглого зала стоял огромный стол из пёстрой красивой яшмы – ведловской камень, с одной стороны от него разместилась полукруглая кафедра с шестнадцатью красными креслами с высокими спинками, напротив неё, с другой стороны стола, – амфитеатром семь рядов кресел с длинными полукруглыми столами из яшмы.
   Три дня Митяй втолковывал Валею, что обычная система обучения с лекциями им и в самом деле даром не нужна. Увы, но те не знали иной, и потому он поведловал с ним и его друзьями целую ночь, объяснив, в чём заключается глубинный смысл педагогического ведловства, которое даже демиурги из команды Валея, вроде бы уже ко всему привыкшие, считали деревенскими колдовскими штучками, крепко замешанными на внешней, обрядовой стороне. После ночного разговора через живой огонь, да ещё и с ароматическими веществами, бросаемыми в него, они были вынуждены изменить свою точку зрения, так как это ведловство действовало даже на огневиков, существ хотя и придающих себе вид человека, но всё же сотканных из холодной плазмы.
   Поэтому первая же лекция, продлившаяся десять часов подряд, – за это дружно высказались все ведлы, мол, чего время зря терять, скотину же не нужно доить, – прошла с живым огнём и ароматическими веществами, и при этом все шестнадцать демиургов обоего пола с бешеной скоростью тараторили всё, что они хотели донести до сознания своих учеников. На следующее утро Валей заявил, что они хотят провести выборочную проверку на предмет того, как их студенты усвоили знания и стоит ли им и дальше читать лекции ведловским способом или будет всё же лучше вернуться к классической педагогике. Судя по всему, демиург связался с начальством в Сфере Элании, и ему сделали суровый втык за то, что они калечат мозги студентам. Митяя, честно говоря, это попросту взбесило, и он воскликнул:
   – Валей, о чём ты хочешь нас расспрашивать? Весь вчерашний день у вас ушёл на то, что вы рассказывали о вещах давно нам известных, и, поверь, некоторые аспекты являются весьма спорными. В частности, такой: никто и никогда не докажет мне, что демиурги не имеют права изменять ими же самими установленные законы природы. Друг, нам не перед кем отчитываться, и если я когда-либо увижу, что в каком-то мире можно смело отменить ту или иную физическую константу, предохраняющую его от излишне прытких учёных, то сделаю это не моргнув глазом. Вы тут все жуткие перестраховщики и просто оторвались от жизни! То, что работает в мирах огневиков, никогда не станет работать в криобиологических мирах, и ты это прекрасно знаешь. Ты собираешься устроить нам коллоквиум? Пожалуйста, но пусть это будет нормальный ведловской коллоквиум, чтобы мы отгавкались перед вами за пару часов, а потом будьте добры, выдайте нам очередные десять часов знаний в хорошем темпе, и не бойся за наши головы, они у нас крепкие, ими луны можно пробивать насквозь, и нам от этого ничего не сделается.
   Именно так они и поступили. Демиурги провели двухчасовой коллоквиум и, поняв, что юные демиурги не только не утеряли ни одного байта информации, но и смело оспаривали некоторые постулаты, передохнув полчаса и успокоившись, продолжили свои бдения в Башне. Знаний у демиургов было точь-в-точь как у дурака махорки, но они ещё не до конца поняли, с кем связались и кто такие ведлы народа Говорящих Камней.
   На семнадцатый день Валей взмолился и сказал Митяю, что никто, даже демиурги, не могут работать в таком бешеном темпе. Более того, демиург потребовал недельного отдыха. Митяя это, честно говоря, не устраивало, а вообще-то ему просто очень хотелось домой, на Землю Первую, чтобы увидеть маму, отца, брата, деда с бабушкой, всех своих друзей и однокурсников, но что самое главное, ему хотелось как можно скорее начать преображать Мать-Землю и вернуть ей все долги. Он, может быть, и пошёл бы навстречу Валею, но в том-то и дело, что все ведлы уже поймали кураж и никто не хотел останавливаться ни на минуту. Поэтому, пристально глядя в глаза нового друга, Митяй сказал:
   – Валька, такая мутотень с выходными меня не устраивает. Я понимаю, что вам нужно время, чтобы просто систематизировать свои собственные знания и капитально подготовиться к следующим лекциям, нам ведь легче хавать, чем вам готовить. Судя по всему, в Сфере Элании ваше начальство сейчас недоумевает, что это ещё за типы объявились сразу в двух сферах. Поэтому давай сделаем так: ты связываешься со своим начальством и требуешь, чтобы сюда срочно выслали преподов вам в помощь, а заодно обеспечиваешь мне возможность поговорить хотя бы час с Бастаном. Я намерен выставить условие «баш на баш»: хотите стать гениями в танце на лезвии ножа, да что там ножа, на лезвии бритвы – в срочном порядке передавайте нам знания демиургов. Пойми, Валей, я даже после этих семнадцати дней могу показать тебе такое мастерство танцора, что ты просто ахнешь. Знаешь, как я погляжу, этот танец в исполнении демиурга явно обещает стать чем-то совершенно невообразимым. Поверь, вам, старым демиургам, это нужно в первую очередь. Валей улыбнулся:
   – Митяй, как раз я – ещё очень молодой демиург, а вот наши старики действительно сейчас со всех сторон рассматривают танец на лезвии ножа и примеряются к тому, чтобы заняться этим искусством контролирования смертельного риска на минимальной дистанции самым серьёзным образом. Твой друг Бастан вместе с ещё пятью сотнями ведлов сейчас только тем и занимаются, что с невероятной лёгкостью и изяществом проходят одно тяжелейшее испытание за другим, а ведь для этого в Сферу Элании доставляют самые опасные природные объекты и таких свирепых тварей, всего с парочкой которых не смогут сравниться все хищники Земли, вместе взятые, и никто из них не получил ни единой царапины. Бастан и ещё один парень, Дандор Волк, снискали себе славу самых искусных танцоров, и все старейшины до единого мечтают начать учиться этому высокому искусству.
   Митяй махнул рукой и огрызнулся:
   – Фигня это всё, Валей. Дай мне поговорить с Бастаном – и он моментально продует уши вашим старейшинам. Старина, день-два максимум мы ещё согласны отдыхать, но потом точно поднимем восстание Спартака и двинемся на Рим за знаниями.
   Через три минуты Митяй уже втолковывал Бастану, что тот должен делать вместо беготни по арене в одной набедренной повязке и истязания ни в чём не повинных голодных хищников до полного изнеможения. Тот моментально всё понял:
   – Всё, Митяй, можешь больше ничего не говорить. Больше никто из нас не станет изображать из себя вредную еду, не дающую себя съесть, и всяких там человеков-пауков, укушенных в задницу шакалом, подхватившим песчаную лихорадку.
   Уже на следующий день из Сферы Элании прибыло целых две сотни маститых преподавателей. Митяй, нисколько не смущаясь, быстро поведловал с ними ночь, после чего обе группы демиургов разделились пополам, поскольку Валей и его демиурги уже прекрасно во всём разобрались. Польза от этого была просто колоссальная. Теперь каждая группа профессоров и демиургов-практиков читала лекции через день, поражаясь тому, как это юные демиурги умудряются воспринимать информацию, льющуюся из ста восьми уст сразу. Им было даже невдомёк, что их ученики попросту сидели напротив них с широко раскрытыми глазами и навострёнными ушами и только держали распахнутыми настежь все шлюзы, через которые в них вливались знания. Здесь имелась только одна сложность: каждый демиург имел за душой столько знаний, что лекции продлились семь с половиной лет подряд. То же самое происходило и в Сфере Элании с группой Бастана, правда, у древних старцев получился облом с народом Говорящих Камней. Они могли получить с Земли ещё не одну тысячу студентов, но вот беда: когда демиурги Элании вызывали кого-либо из них практически открытым текстом, то эти нахалы в лучшем случае просто поворачивались к ним спиной, а некоторые при этом нагло выкручивали кукиш. Когда же демиурги пытались кого-либо ухватить лучом и притащить насильно, то чаще всего вместо человека это оказывалась какая-нибудь злобная рычащая тварь, которую приходилось срочно возвращать обратно.
   В общем, демиурги Элании скрепя сердце были вынуждены направить в Сферу Валеирдена не двести, а почти пятнадцать тысяч профессоров и организовать в ней, как об этом и говорил Валей, академию демиургов, в которую стали приглашать обитателей уже из трёхсот семидесяти двух миров Галактики Млечный Путь, ведловство по которой благодаря Митяю распространялось со скоростью степного пожара, и при этом охватывало даже те миры, которые пребывали в исторических эпохах примерно равных Средневековью на Земле и выше их по своему развитию. На так называемый нормальный ход развития цивилизаций первыми махнули рукой ведлы Таларии, пожалев родных сестёр Матери-Таларии. К тому же в таких мирах профессорам было куда легче работать, ведь они несли в них идеи добра, гуманизма и процветания, и если два первых аспекта по большому счёту мало кого волновали на первых порах, то третий настраивал на конструктивный лад кого угодно. Впрочем, прогрессоры особенно ни с кем и не церемонились, а действовали с энергичностью самых настоящих агрессоров, но всё же агрессоров, несущих с собой ведловство, добро и знания, попутно сметая всех богов и разрушая любые религии. Митяй узнавал об этом из разговоров с Валеем, который время от времени посвящал его в то, как обстоят дела в Галактике со вкусным названием Милки Вей.
   Два события наложились практически одно на другое – создание в Сфере Валеирдена, расположенной неподалёку от фронтира, всего в каких-то пятистах миллионах световых лет, академии демиургов и завершение обучения первого потока ведлов с Земли. Если одни ведлы прошли полный курс обучения в Сфере Элании, названной так в честь великой демиургессы, то Митяйи его товарищи как прибыли в Сферу Валеирдена, которую никто не собирался переименовывать, к радости Валея, так оттуда никуда ни разу и не выходили, хотя их и приглашали посетить Эланию. Вот тогда и обнаружился очень интересный момент: высшее начальство Элании решило не выпускать Митяя и его команду из Сферы до тех пор, пока во всей Галактике не пройдут оставшиеся до пуска времени на Земле сто семьдесят пять лет. Ещё семь с половиной лет демиурги брали лично себе для того, чтобы поучиться в Сфере Валеирдена у того, про кого сам великий Бастан говорил, что он как танцор на острие ножа не годится своему учителю и в подмётки. Древним, как сама Вселенная, демиургам очень хотелось проверить, так ли это. Когда Валей с извиняющейся улыбкой рассказал об этом Митяю, тот пожал плечами:
   – Всё правильно, Валёк, долг платежом красен. Честно говоря, я отпахал бы за всё то, что здесь получил, и все оставшиеся годы, преподавая искусство танца, но я так понимаю, что высшие демиурги просто решили пожалеть меня. Что же, я им очень благодарен за это и постараюсь отплатить сторицей.
   На следующий день Маленький Дмитроград был взят штурмом ведлами-землянами и ведлами-таларами, к которым примкнула огромная толпа всех прочих ведлов-инопланетян самого различного, подчас совершенно фантастического вида. Наконец-то ведлы Галактики Млечный Путь смогли увидеть живую легенду, обнять её и расцеловать. Митяй и не ожидал, что окажется настолько популярной фигурой. Да, именно так оно и было. Своим духовным отцом и чуть ли не богом его считали во множестве миров, и вот что удивительно: почти сразу же выяснилось, что Митяй каким-то образом излучал в Галактику все самые важные свои открытия. Взять хотя бы тот же танец на лезвии ножа. Некоторые ведлы, которые, подобно ему, имели обострённую чувствительность на такие ментальные послания, не просто смогли их принять, но и понять, от кого те исходили. Естественно, что это были в первую очередь самые мудрые из них. Поэтому тот же танец на лезвии ножа сделался во всех этих мирах обязательной дисциплиной, – вот только в некоторых он превратился в самый совершенный и отточенный вид боевого искусства, при котором урыть такого противника, который мог голыми руками остановить танк, даже не пользуясь ведловской силой, было просто невозможно. Талары в этом плане входили в десятку лучших. Валей специально не рассказывал Митяю об этом, чтобы посмотреть, какой будет его реакция, но он лишь усмехнулся:
   – Всё нормально, ребята, всё путём, именно этого я от вас и ожидал. Знаете, когда я иной раз задумывался о чём-то действительно важном и нужном для ведлов, то мечтал, чтобы мои мысли разнеслись во все стороны и вы смогли бы их выловить из космоса и прочитать. Теперь мне отрадно знать, друзья мои, что всё именно так и произошло.
   Валей немедленно прибавил:
   – Ребята, такое пусть и не часто, но всё же случается, когда речь идёт о демиурге с сердцем просто невероятной доброты. В Сфере Элании уже отметили этот факт, и высшие демиурги даже сказали, что Митяй один сделал больше, чем мы все, вместе взятые. Высшие также настояли на том, чтобы ближайшие семь лет вашего обучения проходили в щадящем режиме. Вы будете заниматься не более шести часов в день с одним днём на отдых через каждые пять дней занятий. Митяй, тебя это тоже касается. Таким образом вы сможете все эти годы общаться со своим учителем и другом, а потом его ждёт небольшая передышка с более медленным течением времени. Вам же всем после окончания академии придётся потрудиться в своей группе галактик, прежде чем вы отправитесь на фронтир. Знаете, в жизни демиурга возвращение домой в новом качестве – самое радостное и волнующее событие, ведь после академии для вас уже практически не будет ничего невозможного. Увы, но в нашей Вселенной миров намного больше, чем демиургов, такой уж заложила её великая Элания, и поэтому у нас так много работы.
   Через несколько дней жизнь Митяя вступила в новый этап, начало которого было ознаменовано его встречей с самой Эланией, высокой смуглой женщиной совершенно неземной красоты. Она была старейшим из демиургов во Вселенной и пришла в неё вместе со своей группой из другой Вселенной в тот момент, когда на Великой Лозе Мироздания среди бесчисленного множества ветвей появилась новая «плодовая завязь». Эланию очень заинтересовал танец на острие ножа, и потому она не поленилась покинуть фронтир, чтобы лично познакомиться с юным демиургом, создавшим такую систему тренировки тела, ума, мыслей и чувств. Разговор был не слишком продолжительным, Митяй сразу же сказал Элании, что им потребуется полгода, чтобы сначала разобраться в себе, а уже потом начать обучать танцу великих демиургов. У той это не вызвало никакого возражения. Что такое полгода для женщины, прожившей почти десять миллиардов лет и говорящей о себе с такой снисходительностью, словно ей предстояло их ещё только прожить? Может быть, именно поэтому Митяй и его команда, собравшись все вместе в сотне километров от Маленького Дмитрограда, посреди степи, провели большое ведловское совещание. В последний год они изучили огромное количество справочной информации чуть ли не по всем самым главным, ключевым мирам Вселенной, к числу которых теперь относилась и Земля Вторая, чтобы отобрать партнёров для танца.
   В этом ведловстве принимали также участие не только талары, но и их самые лучшие ученики, которые улавливали телепатические месседжи Митяя. Поэтому юные демиурги решили взять на вооружение и их пусть и эклектичную, но зато универсальную систему боевых искусств. Ведловство продлилось почти три недели, и в результате на этом месте появился огромный комплекс, состоящий из семисот двадцати четырёх амфитеатров. По одному на каждого преподавателя танца. Для его строительства демиургам даже не пришлось проводить каменную охоту. Всё, что они задумали, выросло само собой. Одновременно с этим в огромном сооружении появилось множество автоматизированных вольеров, в которых содержались самые опасные хищные животные всей Вселенной. С Земли туда не попало ни одного хищника, ведь отбирали по-настоящему опасных, свирепых тварей. Вот тут-то им очень пригодилось знание высоких технологий, поскольку за всей этой свирепой живностью ухаживали могучие роботы, но даже они не всегда выдерживали контакта со своими питомцами, многие из которых были не только огнедышащими, но и могли поражать свои жертвы то мощными электрическими разрядами, то струями такого желудочного сока, который разъедал даже нержавейку, поскольку содержал помимо кислот ещё и зубастые микроорганизмы.
   Когда земляне как следует отоспались, сразу же отправились в этот ад.
   Едва только став действительно знающим демиургом, то есть где-то на пятом году обучения, Митяй, обретя полную власть над материей, придал новую форму своим главным рабочим говорящим камням. Внешне он к тому времени совершенно не изменился и по-прежнему относился к биологическому виду homo sapiens, разве что стал раза в два сильнее физически и сделался ещё гибче и пластичнее. По сути, говорящие камни ему уже не были нужны, ведь демиурги ими не пользовались, поскольку сами являлись куда более мощными инструментами созидания. А за то, что они вообще появились в этой группе галактик, следовало благодарить Валея, хотя сам он в юности и не имел говорящих камней. Просто однажды он повстречался на фронтире с одним демиургом, и тот показал ему свои говорящие камни, которые сохранил на память о прошлом, и рассказал о них. До этого дня Валей лишь использовал в своей работе концентраторы, изготовленные из самых уникальных кристаллов. Когда же он вместе со своей группой, состоящей из тысячи пятисот двадцати восьми демиургов, прибыл к тому месту, где проходила его последняя операция, то вспомнил о говорящих камнях, которые изначально закладывались в память каждой планеты, и столкнулся с тем, что на одной планете ведлы их использовали, то решил обратить на них особое внимание.
   Митяй, уже знавший об этом, из своего врождённого упрямства решил поступить по-иному и потому уменьшил Деда Максима и превратил его в стилизованного орла, который охотно прилепился к его груди ниже ключиц. Лариску и Зинулю он превратил в два широких, больше ладони в ширину, массивных браслета, один из которых даже сохранил намёк на свою семигранность, но снабдил их двумя приспособлениями, выскакивающими из них по первому требованию, – линзой-искателем, имеющей увеличение ничуть не меньшее, чем у Глаза Земли, и чем-то вроде прозрачного изумрудного карандаша, удобно ложащегося в ладонь, с помощью которого он мог легко работать на наноуровне. Свои бриллианты-очки Митяй превратил в самые обычные очки с дужками, которые можно было снять и положить в карман. Или прилепить к любой части тела, ведь это были говорящие камни. Вслед за ним все остальные его ученики принялись менять форму своих говорящих камней и делать их более удобными, и это было не простое обезьянничанье. Земляне были народом Говорящих Камней и потому хотели остаться навеки демиургами Говорящих Камней. Бастан, к слову сказать, как и те земляне, которые отправились вместе с ним на Эланию, поступили точно так же. Да и все остальные милкивеевцы решили хранить верность говорящим камням, и вскоре выяснилось, что не зря.Когда Митяй проводил ведловство, он поддерживал тесный контакт с Бастаном, Дандором и остальными учениками, ставшими студентами академии демиургов. Те ведловали вместе с ними и потому создали точно такой же учебный комплекс, только поменьше размерами.
   Через трое суток, пригласив Валея поприсутствовать в качестве наблюдателя, Митяй вместе с остальными балетмейстерами отправился на «Адскую арену». Та была изготовлена из прочнейших наноматериалов и сверхмощных генераторов силового поля и оснащена пушками, пулемётами, дробовиками, огнемётами и прочими огневыми системами, за исключением только сверхмощных лазеров и атомных бомб. Менее мощные лазеры, способные сжечь кожу в уголь, в ассортименте имелись, как имелись и управляющие всей этой бешеной артиллерией компьютеры. Когда Митяй завёл Валея в просторную ложу со стеклом почти метровой толщины и включил компьютер, на котором принялся моделировать ситуацию на арене, то есть формировать полосу препятствий, которую ему предстояло преодолеть, а точнее, добраться до кнопки и выключить оборонительную систему, и сказал, что собирается пройти её, будучи облачённым в один только самый обычный камуфляж, Валей, мгновенно оценив ситуацию, строго сказал:
   – Митяй, демиурги – существа практически вечные, но только при одном-единственном условии, если они не прыгают в жерло действующего вулкана. То, что находится за этим стеклом, как раз и есть жерло вулкана во время извержения. Поверь мне.
   Прикусив нижнюю губу и склонив набок голову, Митяй посмотрел на своего друга, кивнул и сказал:
   – Ты знаешь, я с тобой согласен. Если раньше я собирался оставить на себе только Голубые Глаза, то теперь, пожалуй, возьму Деда Максима, Лариску и Зинулю. Да, именно так я и сделаю, но ведловать буду маненько-маненько, не больше, чем нужно для красивого и изящного танца. Валей, не волнуйся, я выставил комп на целых полсекунды и если не буду стоять на месте дольше этого времени, то ни одна зараза не успеет взять меня на прицел. Поверь, к тому, чтобы идти по нулям и тем более уворачиваться от настоящих хищников, я ещё не готов, по крайней мере физически. Знаешь, семь с половиной лет сплошного сидения на заднице кого угодно в каменный статуй превратят. Ну ладно, я пошёл гоняться за кнопкой, а ты сиди тут и смотри.
   Своё решение не снимать с себя говорящих камней Митяй довёл до сведения каждого и приказал сделать то же самое всем своим друзьям, хотя это и вызвало глухое ворчание. Однако вместе с тем он приказал ещё никому не сходить с места до тех пор, пока сам не пройдёт дистанцию, на которой было установлено триста пятьдесят огневых систем. Этот приказ им понравился ещё меньше, но никто не посмел возразить, – таким строгим тоном он был отдан.
   И Митяй чёртом вылетел в тот кносский лабиринт, который моментально выстроил компьютер, спрятав в нём метрового размера серебристый куб с ярко-оранжевой кнопкой. Полсекунды – это, конечно, достаточно продолжительный промежуток времени, но он всё же крайне невелик, и Митяй, помня про то, какие пушки сам же и выкатил на арену, помчался по ней, как молодой тур, и не зря. Пушки, пулемёты и прочие огнемёты тотчас открыли по нему огонь, и единственной радостью было то, что пули и снаряды не рикошетили и не давали осколков, и потому случайных факторов поражения на «Адской арене» не было. Зато серебристый куб удирал от Митяя со скоростью даже не зайца, а неутомимого гепарда и постоянно норовил свинтить по такой траектории, чтобы поставить танцора на лезвии уже даже не бритвы, а чего-то вроде лазерного луча под выстрелы. Хорошо, что все огневые системы, выкрашенные в красный цвет, хорошо виднелись среди чёрных и тёмно-синих скал, то вырастающих, то проваливающихся вниз, чтобы образовать глубокие ямы с острыми кольями на дне.
   Ни о каком человеколюбии в этом аттракционе не шло и речи. Он был заточен только под одну-единственную идею – убить демиурга. Наверное, именно так его и стоило назвать, но и название «Адская арена» тоже вышло неплохим. На то, чтобы перехитрить все триста пятьдесят компьютеров, управляющих огнём, и ещё один, самый ушлый, управляющий движением кубика и препятствиями, у Митяя ушло два с половиной часа, после чего он, шумно отдуваясь, выключив всю эту катавасию, вошёл в ложу и с коротким смешком рухнул в кресло. Его камуфляж был в нескольких местах прожжён и пробит пулями, но на теле не появилось ни единой царапины.
   Немного передохнув, Митяй приказал всем выставить замедление на одну секунду и работать только со страховкой, то есть при наличии в наблюдательной ложе напарника, рука которого постоянно лежала бы на кнопке, чтобы вырубить «Адскую арену». Не стоило даже и говорить, что в этот день все бежали абсолютно одинаковую дистанцию. Валей смотрел на Митяя как на конченого психа, но тем не менее с восторгом. Таким он демиурга ещё ни разу не видел.
   Отдохнув полчаса и выпив стакан апельсинового сока, Митяй снова пошёл на арену, но на этот раз поставил замедление уже на четверть секунды. Никакой страховочной кнопки он Валею не оставил, да та ему и не была нужна, поскольку демиург мог и без неё остановить всё, что угодно, вплоть до цепной реакции при взрыве атомной бомбы. Митяй и его друзья могли сделать то же самое, но пока что чисто теоретически. Только работа в должности демиурга-творца на фронтире давала юному демиургу колоссальный опыт управления материей, энергией и временем, доводила его до наивысших кондиций, но, увы, утомляла своим однообразием и монотонностью. Порождать с помощью одной только энергии и времени материю из ничего, создавая огромное облако взрыва, а затем формировать из кварк-глюонной плазмы первичные химические элементы, а из них формировать туманности и сгущать их, создавая звёзды и планеты, являлось довольно скучным занятием, и потому больше десяти тысяч лет на фронтире никого не держали, но этот срок был обязательным для каждого молодого демиурга. Если его, конечно, не сажали на научную цепь в Сфере Элании. Поэтому-то Митяй и оставался спокойным, выходя на дистанцию во второй раз. Теперь, уже зная, на что способен, он прошёл её всего за час с четвертью и тут же, не переведя дух, снова запустил карусель с пальбой, постоянно изменяющимся ландшафтом и длинными языками пламени по новой, но уже на одной десятой секунды.
   На всех остальных «Адских аренах» происходило то же самое. Танцоры на острие ножа выходили на новый уровень мастерства, теперь уже точно высший, и потому работали с упоением и не покидали комплекс до самой поздней ночи. Домой они все вернулись уставшие, но зато очень довольные, а весь следующий день отдыхали, веселились и рассказывали друг другу и друзьям-студентам о том, как славно они вчера порезвились. В общем, радости у всех были полные штаны.
   На третий день было решено бегать с утра и до обеда, чтобы не зацикливаться на одной только беготне. Валея же тем временем одолел зуд самому попробовать пройти дистанцию, и на следующий день Митяй выпустил его на арену, но уже через полчаса был вынужден выключить мясорубку, так как его друг сделался похожим на обгорелый дуршлаг и минут десять, шипя то ли от боли, то ли от злости на свою неуклюжесть, залечивал раны. Больше на «Адскую арену» Валей не рвался, так как понял, что быть демиургом его уровня – это одно дело, а танцором на лезвии ножа – совсем другое, о чём он и заявил во всеуслышание. Зато с этого момента за беготнёй танцоров в огненном гремящем аду наблюдало множество старейших демиургов, существ невероятно могущественных и мудрых, но совершенно не понимающих, как можно уклониться от выстрела, когда компьютер стреляет по тебе не переставая и всё же не может попасть. Это они считали чем-то совершенно фантастическим, тем более что в компьютерах разбирались превосходно и хорошо знали, что здесь всё по-честному.
   Через четыре с половиной месяца Митяй пришёл к выводу, что дальнейшие тренировки уже не смогут им ничего ни добавить, ни убавить, и со вздохом облегчения велел всем полтора месяца отдыхать и просто радоваться жизни. Анализируя своё собственное состояние, он быстро понял, что вернулся в далёкое прошлое, когда ему было двадцать три года и он только что окончил университет и был полон энергии и азарта, мечтал совершить что-нибудь большое и важное. Митяй совершенно не ощущал груза прожитых лет и ко всем обретённым знаниям относился с удивлявшей даже его самого лёгкостью. Он был готов отправиться куда угодно, даже не то что на фронтир, а во мрак хаоса, и это был вовсе не кураж. Просто он знал, что даже там нет никаких непреодолимых препятствий.
   Через полтора месяца они принялись обучать искусству танца демиургов и, малость поведловав, пришли к выводу, что у каждого из них должен быть всего один ученик и что десяти дней вполне хватит, чтобы научить демиурга всему тому, что они постигали добрых семьдесят лет. Его первой ученицей стала Элания, и первым делом Митяй провёл с ней в степи ночь, разговаривая глазами через пламя небольшого костра. Затем он два дня по десять часов подряд передавал ей ведловским способом, опять-таки через огненный ароматный экран, все свои знания об искусстве танца на острие ножа.На третьи же сутки, рано утром, демиургесса Элания, одетая в лёгкую золотистую тунику и сандалии, вышла на «Адскую арену» с видом Артемиды, чтобы пройти дистанцию менее чем средней трудности. Пройти-то она её прошла, но с таким трудом и столькими царапинами на теле со смуглой кожей и к тому же за такое время, что Митяй даже засомневался: а та ли это Элания? У самой демиургессы также возникло множество вопросов, по большей части относящихся к себе, но один она задала своему учителю:
   – Митяй, неужели я действительно настолько отупела, что не могу пройти даже это простейшее испытание?
   Почесав затылок, Митяй вздохнул:
   – Вот что, Элания, давай-ка мы подойдём к этому с другой стороны. По-моему, у тебя сложился в сознании комплекс превосходства и ты попросту забронзовела и зазвездилась. Тебе, как я полагаю, нужны надёжные, верные помощники, и потому давай сделаем так: мы сейчас же отправимся в твой родной мир и найдём их. Прошу прощения за нескромность, у тебя был сексуальный контакт с мужчиной трое суток назад? – Элания, ничуть не возмутившись, кивнула, и Митяй сказал: – Вот и хорошо, значит, ты сможешь провести наедине со своей планетой двое суток, прежде чем обретёшь говорящие камни.
   Если до этого Элания была совершенно спокойна, то после упоминания о говорящих камнях язвительно сказала:
   – Митяй, мальчик мой, Элания, вокруг которой расположена Сфера с одноимённым названием, самая древняя планета в этой Вселенной, которую я сотворила. Свой родной мир я покинула так давно, что уже и не знаю, цел ли он и сохранилась ли та планета, на которой я когда-то родилась в семье демиургов. Я не вкладывала в тот планетарный компьютер, который назвала Эланией, никакой информации о говорящих камнях. Митяй, мне очень понравилась сказочка твоего народа про Мать-Землю, но это всего лишь красивая сказка. На самом деле всё обстоит совсем не так, и тебе это прекрасно известно.
   Покивав, Митяй насмешливо сказал:
   – Доктору всё ясно. Элания, это уже клиника. Ты очень мудрая демиургесса и потому должна прекрасно понимать простую истину: всё проверяется на практике. Поэтому давай прекратим эту пустую болтовню, сейчас же отправимся на Мать-Эланию, и там уже через полчаса всё станет ясно. Словами я тебе ничего не смогу доказать, а вот делами точно смогу кое в чём переубедить.
   Этот номер у Митяя прокатил только потому, что никаким другим образом, кроме как ссылкой на эксперимент, к тому же не на один, а на множество, демиурга вообще ни в чём нельзя убедить, и ведлы народа Говорящих Камней были к этому готовы.
   Сфера, созданная Валеирденом и его командой в самом центре Галактики Млечный Путь, представляла собой огромный шар диаметром двести пятьдесят миллионов километров, ландшафт внутренней поверхности которого был замысловат, имел ярко выраженную сотовую структуру, в которой высоченные хребты отделяли одну ячейку от другой. Внутри этого шара имелась атмосфера толщиной в сотню километров, превосходно развитая биосфера, в каждой гигантской шестигранной ячейке своя, но исключительно кислородного типа. В самом центре Сферы Валеирдена имелась очень странная лампочка-звезда с отражателем, вращающаяся вокруг своей оси и создающая смену дня и ночи. В одной из таких ячеек, в точности соответствующей Земле, Валей и поселил Митяя вместе со всей его командой.
   Сфера Элании была точно такой же, только в двадцать с лишним раз больше, и вокруг звезды, также большего размера, вращалось ещё и три десятка планет, одна из которых как раз и была Элания. Главное отличие заключалось в следующем: все ячейки, а их площадь раз в шесть превышала площадь поверхности Земли, на ней уже были давно заселены. Или почти все, что-то высшие демиурги, скорее всего, всё-таки оставили про запас.
   О планете Элания Митяй знал немного и, когда Элания перенеслась вместе с ним туда, не очень-то и удивился, оказавшись в совершенно девственном мире, в небольшой красивой горной долине, по которой текла быстрая и полноводная река. Планета была обитаемой. На ней жило несколько миллиардов демиургов, и их жизнь мало чем отличалась от той, которой сейчас жил народ Говорящих Камней. Элания телепортировала себя и его на берег метрах в пятидесяти от воды. Демиургесса посмотрела на Митяя с явной насмешкой, он ухмыльнулся в ответ, быстрыми шагами направился к реке и присел на корточки. Первые же минуты ведлования показали ему, что на раскрытых ладонях рек Матери-Элании, наверное, самой счастливой из всех планет, лежит достаточно большое количество прекрасных говорящих камней. Митяй уже успел довольно хорошо изучить ментальный профиль демиургессы, и потому ему не составило особого труда вызвать к себе именно её говорящие камни. Увы, они находились очень далеко.
   Митяя это нисколько не остановило. Он быстро вошёл в контакт с Матерью-Эланией, объяснил ей ситуацию и велел немедленно отправить в дорогу все семь главных говорящих камней, гадая, почему их оказалось так много. Обычно их было два, максимум три, как у него, плюс ведловские очки, а все остальные говорящие камни ещё ни один ведл не таскал с собой, ведь они были вспомогательными, и к тому же их можно было передавать друг другу. Мать-Элания так обрадовалась этой просьбе, что даже заговорила. Разумеется, не словами, а просто стала издавать мелодичные звуки, словно кто-то перебирал пальцами струны гигантской арфы, правда негромкие. Демиургесса Элания тотчас насторожилась, но звуки, разносившиеся окрест, не вызвали у неё никакого особого беспокойства, потому что не выглядели угрожающими и опасными.
   Пока камни подземными путями двигались к ним, Митяй, не прекращая каменной охоты, изготовил семь замшевых мешочков и кожаную сумку. Точнее, сотворил их, взяв отовсюду по крупице вещества. Его каменная охота продлилась почти восемь часов, и всё это время звуки подземной арфы не стихали ни на минуту. Демиургесса уже поняла, что «это „ж-ж-ж-ж" неспроста», и притихла. Она, подобрав под себя ноги, села в кресло неподалёку, сотворила себе столик с фруктами и спокойно ими лакомилась, но на Митяя поглядывала уже с куда большим удивлением, уважением и даже опаской. Наконец говорящие камни – а это оказались крупные золотисто-оранжевые алмазы – стали, словно лягушки, выпрыгивать из реки прямо в руки ведла. Элания соскочила с кресла, подбежала поближе и попыталась взять в руки один из камней, но Митяй с молниеносной быстротой больно ударил её по руке и прорычал:
   – Не чипай! Тоже мне удумала глупость. Хочешь лишить свои говорящие камни всей их ведловской силы? Нет, я тебе этого не дам сделать. Отойди подальше, Элания. Только после пяти суток очищения от плотских утех ведл или ведла могут прикоснуться к своим говорящим камням в первый раз. Сначала они сами обретут ту форму, которую хотят иметь, а потом уже ты придашь им любую форму, но учти: какое-то время в течение суток твои говорящие камни должны обязательно быть с тобой в контакте, а первое время ты лучше их вообще не снимай с себя.
   Митяй и Элания провели на планете Элания двое суток, бродя по долине, купаясь в реке, загорая и очень много разговаривая. На третьи сутки, утром, он отдал демиургессе её говорящие камни, и большие алмазы в её руках превратились в два изящных браслета-змейки, в ведловские очки и размыкающийся пояс, а самый большой алмаз вытянулся и обернулся невероятной красоты сияющим венцом. Когда Элания надела на себя этот гарнитур из цельных бриллиантов невообразимой формы, то в ней моментально проснулась кокетливая красотка, и она окружила себя парящими зеркалами.
   А когда они вернулись в Сферу Валея и демиургесса снова вышла на «Адскую арену», то уже часа через три, загоняв чуть ли не до полусмерти три десятка хищных огнедышащих драконов ростом с крупного единорога, от избытка чувств расцеловала своего учителя танцев и воскликнула:
   – Митяй, ты заставил меня взглянуть на мир совсем другими глазами! Он уже стал мне казаться скучным и неинтересным, но теперь я поняла, что в нём, оказывается, существует огромное множество совершенно поразительных чудес. Мир прекрасен!

Глава 10
Возвращение Митяя

   Митяю и Тане, после того как они научили множество учеников искусству танца на острие ножа, быстро ставшему обязательным предметом в академии демиургов, как и было обещано, не пришлось ждать слишком долго возвращения в Дмитроград, а вместе с ними и всей их большой команде, состоящей как из старых друзей, так и из новых. В тот день, когда они сами почти остановили время в Малом Дмитрограде, Валей и его команда уже готовились отправиться к новому месту работы. Они все, включая огневиков, также имели при себе говорящие камни и обещали заглядывать к новым друзьям почаще. В то время как все остальные ведлы Галактики Млечный Путь учились в академии демиургов и приводили в божеский вид свою Галактику и даже принялись наводить порядок в других, Митяй и его команда легли спать, чтобы наутро проснуться через сто восемьдесят пять лет и в один миг перенестись в Дмитроград. Можно смело сказать, что если с городом никаких перемен не произошло, то Мать-Землю они просто не узнали. Прошло вроде бы всего двести лет, но на ней произошли огромные перемены, и в первую очередь это было связано с тем, что на планету каждый день прилетало едва ли не по сотне космических кораблей из множества миров, и все только по делу.
   Возвращения первых ведлов давно уже ждали и подготовились к нему. Потому все первые демиурги планеты Земля спокойно вернулись в свои виллы вместе со своими новыми друзьями – демиургами с других планет. Митяй в глубине души сожалел, что они сачковали все эти сто восемьдесят пять лет, но был вынужден согласиться с Эланией, которая специально навестила его и Таню вчера днём и сказала:
   – Митяй, вы все должны дать возможность вашим ученикам почувствовать себя настоящими творцами. Пойми, академия лишь добавляет демиургу знаний, но рождается он таким в каком-то конкретном мире, в соответствующей среде. Было бы правильным послать вас, как и всех остальных выпускников любой другой академии демиургов, на фронтир, но ты, парень, совсем иной случай, как и любой другой прогрессор, проделавший такую огромную работу. Ты достоин самой высшей награды – лично возродить свою планету и подготовить на ней плеяду демиургов. Во всей этой группе галактик тебе одному дано такое право, но, с другой стороны, это ведь благодаря тебе обитатели сотен тысяч и миллионов планет получат знания демиургов и, хотя мне это и непривычно произносить вслух, дар ведловства и говорящие камни. Нет, это просто смешно, Митяй, после почти десяти миллиардов лет, которые я провела под знаком науки и рационализма, ты заставил меня поверить в существование иррационального, и знаешь, мне это очень понравилось. Так гораздо интереснее жить, зная, что некоторые вещи в этом мире неподвластны тебе. Да, Митяй, вот что я тебе ещё хочу сказать: не противься тому, что мы станем забирать со Второй Земли, а впоследствии и с Первой молодых демиургов на Эланию. Из-за тебя, мой мальчик, во мне снова проснулся интерес к большой науке, а потому мне очень нужны молодые, пытливые демиурги из народа Говорящих Камней. И последнее, Митяй, Совет демиургов провёл недавно совещание в полном составе и решил назначить тебя верховным координатором этого молодого района Вселенной, так что не забывай, пожалуйста, и об этой работе. Ты с нею обязательно справишься. И помни, ты всегда будешь желанным гостем на Элании. После такого напутствия Митяй невольно задумался, но не счёл новую должность такой уж и сложной. Эка невидаль, просматривать время от времени отчёты, составленные руководителями команд демиургов, и совсем уж изредка посещать те миры, в которых могут появиться причины для беспокойства. С этой работой мог легко справиться и любой другой демиург из его большой и дружной команды. Зато это говорило о том, что Земля ведлов действительно преподнесла демиургам большой сюрприз. Во всяком случае, Элания интересовалась его мнением относительно того, чтобы забрать на свою планету, которая была столицей всей Вселенной, Валея и всю его команду. Бастан и его единомышленники туда уже переселились. Поэтому, прощаясь с Валеем – их сон всё-таки должен был продлиться сто восемьдесят пять лет, – он передал ему предложение Элании, присовокупив, что ничто не помешает этому демиургу создать новый научно-экспериментальный центр и что Бастан в таком случае тут же вольётся в его команду. Того это очень заинтересовало, и к тому же в Сфере Элании именно Валеирдена-Алдагота Селестарна все называли архитектором чуда с говорящими камнями. Увлечение ими среди демиургов благодаря Митяю и его школе танца на лезвии ножа сделалось повальным. Ещё бы, говорящие камни очень быстро становились твоим вторым «я» и многократно усиливали могущество любого демиурга.
   Митяй, Таня, Влад и Надя, которые стали мужем и женой, причём уже очень давно, так как чуть ли не в первое десятилетие искина превратила себя в самую обычную таларину, вошли в свою старую уютную виллу вместе с нестареющими собаками и кошками. В последние годы она была музеем, и потому всё в ней оставалось таким, как и в тот день, когда сначала Митяй, а затем и Таня отправились в Сферу Валея. Это теперь она была видна каждому юному демиургу, а тогда её нужно было ещё умудриться рассмотреть внутренним, сверхчувственным зрением. Таня и Надя сразу же пошли на кухню готовить завтрак минимум человек на пятьдесят. Когда-то ей было нетрудно делать это как могущественной, опытной ведле, а теперь, когда жена Митяя стала демиургом, она могла творить и не такие чудеса.
   Митяй и Влад прошли на широкую, просторную веранду. Мурзик и его белоснежные кошечки уже ловили в пруду ванскую сельдь и с аппетитом её трескали, а Крафт и Мунга резвились в саду и с весёлым лаем гонялись друг за другом. В общем, это было самое обычное утро, и от любого другого оно отличалось только тем, что после завтрака им не нужно было отправляться в школу танца на лезвии ножа, чтобы обучать ему демиургов. Усевшись в своё любимое кресло-качалку, Влад, одетый точно так же, как и Митяй, в наноджинсы и нанорубашку, спросил:
   – Митяй, признайся, ты когда-нибудь думал, что поднимешься так высоко? Или ты просто плыл по течению?Усмехнувшись, Митяй переспросил:
   – Плыл по течению? Нет, Вовчик, я бы так это не назвал. Это, скорее, можно было назвать подъёмом на гору, только, знаешь, горы, особенно высокие, ведь как устроены – чем выше гора, тем скуднее на ней растительность, а когда доберёшься до зоны вечных снегов, так там и вовсе бяда, одни только лёд, снег и промёрзший насквозь камень, а потому делать там человеку нечего. В моём же конкретном случае всё было как раз наоборот: чем выше я поднимался, тем пышнее становилась растительность и роскошнее животный мир, не говоря уже о том, что населены эти места были людьми удивительной красоты и доброты.
   Влад поинтересовался снова:
   – Завтра отправляемся на Первую Землю, Митяй?
   – С чего это вдруг?! – воскликнул Митяй удивлённо и, смеясь, добавил: – Нет уж, дудки. Сначала мы все отправимся в отпуск, в туристический круиз по всем тем мирам нашей Галактики, где народ уже начал ведловать во весь рост.
   Усмехнувшись, Влад сказал:
   – Значит, поедем в большую инспекционную поездку. Всё правильно, ничего другого я от тебя и не ожидал. Земля-то сейчас находится в полном нуле, и пока ты его не снимешь с неё, там ничего не случится, и мы застанем её в том самом виде, в котором она была в момент твоего отбытия, а вот инспекционная поездка – действительно очень важное дело. Как будем проводить её, разобьёмся на группы, Митяй?
   С улыбкой выслушав старого друга, Митяй попенял ему:
   – Вовчик, я же сказал тебе, мы отправимся в круиз всем табором отдыхать, а то, что помимо всего прочего мы будем хорошенько вникать в суть происходящего в этих мирах, так это дело уже десятое. Знаешь, я предлагаю даже построить специально для этого большой белый круизный лайнер с удобными каютами,который сможет парить над поверхностью любой планеты, пока мы будем резвиться на ней. Думаю, что месяца за три-четыре мы сможем хотя бы в общих чертах ознакомиться с каждой планетой и звёздной системой в целом.
   Задумка Митяя всем была хороша, и ему действительно нужно было провести большую инспекционную поездку, чтобы знать о состоянии дел в своей епархии, вот только он не учёл, что таких миров в этой группе галактик, где работали демиурги, насчитывалось более четырёх с половиной тысяч, и потому на то, чтобы уделить осмотру каждого хотя бы месяц, ушло бы триста семьдесят пять лет. Поэтому они, подумав, сделали проще: каждый демиург связался с несколькими отдельными мирами и, уделяя по десять дней одному отдельно взятому миру, стремился как можно глубже вникнуть в суть дела. После этого они собрались вместе, провели большое ведлование, отобрали сорок пять самых проблемных миров, прибавили к ним пять наиболее благополучных, за трое суток построили роскошный круизный лайнер, погрузились на него и отправились в путешествие, продлившееся двадцать пять лет.
   Первыми команда Митяя, переместившись в пространстве со скоростью мысли – демиурги как-никак, – посетила самые благополучные миры, не задерживаясь в них более месяца, а посмотреть там было на что, хотя бы на огромные города, вознесшиеся в небо так, что было невозможно понять, где заканчивается живое дерево, а где начинается мёртвая материя, которой демиурги придали качество живой, дышащей и всё тонко чувствующей. Эти миры были полны всяческих чудес, кипели и бурлили нешуточными страстями, но при этом были населены сплошь одними юными демиургами – они же мудрые, опытные и нестареющие душой ведлы.
   Количество проблемных миров в ходе круиза увеличилось почти вдвое, и в некоторых из них пришлось задержаться даже на полгода, занимаясь решением задач чисто цивилизационного характера, причём в некоторых случаях команда забиралась очень далеко. Работать везде им приходилось помногу, зато и результаты получались весьма впечатляющими. Однако самым главным являлось то, что команда Митяя в ходе этого круиза нарабатывала бесценный опыт объединения таких народов, которые были подобны огню и льду, но в результате находились такие компромиссы, что всё обходилось без взаимного разрушения. В качестве самого главного критерия Митяй заявлял самобытность каждого звёздного народа, и если какому-то не хватало жизненного пространства, то с насмешливой улыбкой поднимал палец вверх и говорил:
   – В чём проблема, друзья мои? Отправляйте весь лишний народ в Сферу Валея, там его ждёт огромный девственный мир, созданный командой этого великого демиурга. А также наша собственная академия демиургов.
   Как правило, это сразу же снимало все вопросы относительно того, где расселить миллиардные толпы народа и чем их накормить.
   Попутно набирался опыта и сам Митяй, поскольку до этого момента он находился в тепличных условиях и занимался лишь тем, что учил и развивал людей, пусть и ничего не знающих, но обладающих быстрым и пытливым умом, и старался сделать всё, чтобы они не превратились в бандитствующее отребье. С этим у него всё вышло на славу – любо-дорого было посмотреть на народ Говорящих Камней, который теперь уже ничто не могло свернуть с его пути в Сферу Элании. Куда сложнее приходилось демиургам, прибывшим в ухайдаканные в хлам миры, Матери-Планеты которых уже чуть ли не выли от боли. Однако даже там обстановка всё же была получше, чем на Земле Первой, и вот почему. Больше нигде во всём скоплении галактик было не найти планеты столь раздробленной и расслоённой, чем родной мир Митяя: сотни народов и этносов, страны бедные и богатые, одни народы уже вышли в космос, а другие всё ещё пребывают в каменном веке, в общем, самый настоящий кошмар, не говоря уже том, что люди переполнены ненавистью по отношению друг к другу и к самим себе. Поэтому-то Митяй и не торопился отправляться на родную Землю. Однако и оттягивать этот момент до бесконечности он тоже не мог, и на исходе двадцать пятого года затянувшегося круиза «Белый лебедь» был перемещён на Землю Вторую, все путешественники спустились с него и, забрав сувениры, загнали лайнер в Мать-Землю.
   Через три дня Митяй вместе с Таней вышел на просторную площадку перед главным входом виллы и принялся мастерить себе транспортное средство покрасивее, чтобы не стыдно было появиться на нём на Земле Первой. Почёсывая свой коротко стриженный затылок, он сотворил восьмиколёсную псевдогусеничную тележку с изменяемым клиренсом, но уже не из умного полиуретана, а из куда более продвинутых наноматериалов-трансформеров, и поставил на неё прочное днище из того же материала с четырьмя мощными линзами-антиграфами, после чего принялся выращивать большой джип модели Мастодонт приятного золотистого цвета. Подошедший Игнат, обойдя вокруг джипа, внёс в его конструкцию кое-какие изменения и приложил к нему спереди и сзади номера от старушки Шишиги, стоящей в центре Дмитрограда на хрустальном постаменте вместе с Ижиком в окружении всей прочей Митяевой техники. Они давно уже стали историей и музейной реликвией.
   Подойдя к Митяю и Тане, он поинтересовался:
   – А нам когда подваливать к вам? Митяй пожал плечами:
   – Да когда хотите, это ведь я, а не вы должен встать на мосту через Голышку, чтобы тот, другой Митяй, въехав на Шишиге в наш Мастодонт, перенёсся на Землю Вторую и круг замкнулся. Так что можете отправляться в Лагонаки в любое время, Игнатушка, только давайте сразу договоримся: пока я не решу все проблемы с местными властями, вы все дружно ховаетесь по кучерям и носа из них не высовываете. Лады? А то, знаешь ли, у нас там истериков хватает и почти у каждого ружьё имеется.
   Игнат усмехнулся:
   – Ну надо же, напугал ежа голой задницей. – Но тут же поспешил согласиться: – Будь спок, Митяй, никакой самодеятельности, и вообще, я как предлагал раньше, так и продолжаю говорить об этом: нам нужно разбежаться во все стороны и тихо, по-партизански начать заниматься самыми грязными местами вроде этого вашего Чернобыля, грязными реками, морями и океанами.
   Улыбнувшись, Митяй кивнул:
   – Ладно, уговорил, чёрт речистый. Действуйте. Вы же всё равно не захотите посидеть несколько месяцев в лесу и понаблюдать за тем, чем народ на Земле-матушке занимается.
   – Чем, чем, дурью он там мается! – со смешком воскликнул Игнат, открыл дверцу Мастодонта и гаркнул: – Крафт, Мунга, Мурзик с гаремом, быстро на посадку, а то здесь останетесь!
   Собаки первыми влетели в просторный салон лимузинного типа, а вот Мурзик сначала проследил за тем, чтобы на борт поднялись все его пять подруг, и только потом с важным видом запрыгнул в салон сам, разлёгся на кожаном диване напротив Крафта и Мунги и зевнул, широко открывая пасть со здоровенными белоснежными клыками. Этот кот как вошёл в возраст полного расцвета сил, так больше и не продвинулся ни на день вперёд и даже не думал о такой глупости, как устать жить. Все пять его подруг, побывав в Сфере Валея, точно так же стали неувядаемыми, но никто из них всё же не был вечным, а потому мог запросто погибнуть, и потому надзор за ними осуществлялся очень строгий.Митяй и Таня сели вслед за своими любимцами в машину и, не прощаясь ни с кем, покинули Землю Вторую, чтобы в ту же секунду оказаться точно на середине моста через Голышку. В следующую секунду в них въехала тяжело гружённая Шишига и кольцо замкнулось. С этого момента время на Земле потекло, как и прежде. Митяй послал мысленный приказ управляющему компьютеру «Мастодонта», и тот бесшумно, лишь слегка шелестя золотистыми гусеницами по асфальту, поехал в сторону Новых Полян.
   Проехав хутор Цуревский, они подъехали к Ширванской водокачке и к съезду на мост через Пшеху, ведущему в станицу Ширванскую, перед которой стояла милицейская «Лада», а возле неё отирался с радаром в одной руке и полосатой палкой в другой старший сержант Нефтегорской ППС Ивашко, отважно выдававший себя за сотрудника ГИБДД по той причине, что сегодня ночью сдуру сел играть в карты с сослуживцами и проиграл двенадцать тысяч рублей. Старший сержант догадывался, что капитан Лихачёв и лейтенант Бузыга его просто обули, как простого лоха, чтобы потом всучить ему полосатую самодельную палку, неисправный радар и отправить батрачить на трассу. Увидев вдали что-то большое и золотистое с местными номерами, старший сержант Ивашко сделал стойку не хуже пойнтера и уже приготовился к акту машинного доения, даром, что ли, капитан с лейтенантом его инструктировали целых два часа и даже отрядили ему в помощь сержанта Мартиросова, правда, чуть тёплого, но ещё живого. Когда же широкая здоровенная машина бесшумно приблизилась и резко встала метрах в пяти от гаишника-самозванца, старшего сержанта взяла оторопь при виде этого странного автомобиля на каком-то чуть ли не танковом ходу, и он стал усиленно соображать, а не махнуть ли ему палкой, чтобы этот монстрообразный джип неизвестно какой марки проезжал. Но тут водительская дверца открылась, из джипа высунулся светловолосый парень в джинсе, с голубыми очками на носу и весёлым, насмешливым голосом спросил:
   – Какие-то проблемы, сержант?
   Виктор Ивашко – русский, двадцати восьми лет от роду, семейное положение – холост – по тону парня сразу же понял, что с него он не срубит ни копья, если и того хуже, огребёт неприятностей по полной программе. Однако, вздохнув, он всё же сделал пару шагов вперёд и заученно затараторил:
   – Так, куда едем? Оружие, наркотики в машине есть? Парень в очках нахально ухмыльнулся:
   – Продаёшь или покупаешь, сержант?
   От этого вопроса настроение у старшего сержанта окончательно испортилось, но поскольку ответ ему и самому понравился, то он махнул рукой на всё и попытался перевести разговор на другую тему, спросив:
   – Слушай, что это за машина у тебя? Вроде бы на «хаммер» смахивает, но пошире его будет, и гусеницы эти странные…
   Митяй с добродушной улыбкой вышел из машины, держа в руках стопку документов, и перебил его:
   – Это самоделка, Виктор. Тебя ведь так зовут, если мне память не изменяет? Ты живёшь в Нефтегорске, Краснодарская, дом сорок два, а фамилия твоя Ивашко. Кубанского казачьего роду-племени будешь. Похоже на то, Витёк, что капитан Лихачёв со своим дружком, лейтенантом Бузыгой, нашли себе ещё одну дойную корову. Сыграли с тобой в очко краплёной колодой и отправили на дорогу долг отрабатывать. Послушай-ка, что я тебе скажу, Виктор. Вези ты своего горе-напарника домой, отсыпаться, а сам пойди и напиши заявление об увольнении из органов. Меня зовут Дмитрий Мельников, я новый егерь в охотхозяйстве у Ашота, еду с женой на кордон Дальний, что в верховьях Цицы находится. Да ты его наверняка знаешь. Будешь работать у меня помощником. Поверь, это и по деньгам лучше, и работа поинтереснее, а капитана с его краплёной колодой и долгом пошли куда подальше. Он вообще-то бздливый до безобразия. И запомни, никакой мохнатой лапы на белом телефоне у него в Краснодаре в жизни никогда не было.
   Митяю действительно стало просто жаль парня, который, закончив в Краснодаре сахарный техникум, так и не смог устроиться на нормальную работу, а потому вернулся в Нефтегорск и решил хоть как-то перекантоваться в ментовке. А поскольку ведл-демиург слегка усилил своё предложение телепатически, то Виктор тоже широко заулыбался и немедленно спросил:
   – Дмитрий, а ты серьёзно возьмёшь меня помощником егеря? Я как-то пытался устроиться на работу к Вартанычу, но ему не понравилось, что я служил в аэродромной обслуге, а ему нужны боевые, обстрелянные парни.
   Митяй вытащил из кармана нанокуртки визитку с номером своего мобильника и сказал:
   – На, держи. Как только уволишься, сразу же и позвони. Ко мне на кордон не каждая машина пройдёт. Поэтому лучше позвони, когда будешь готов, за тобой либо я, либо кто-нибудь из моих друзей подъедет. Я там собираюсь небольшое экологическое поселение построить в этом году, так что будет весело. Друзья у меня отличные, наверное, раньше меня уже туда добрались. Ну, что скажешь, Витёк? В ментах прозябать останешься или всё же решишь принять моё предложение?
   – Да, чего тут гадать-то, – откликнулся Виктор. – Чем всякой ерундой заниматься, я лучше к тебе помощником пойду. В Лагонаки много туристок приезжает, глядишь, и невесту себе подцеплю.
   – Вот и правильно, – одобрил Митяй, точно зная, что уже дня через три сможет сесть с этим парнем ночью у горящего костра и открыть ему таинства ведловства. – Поверь, в горах ты не только себе невесту отыщешь, но и ещё много чего полезного и важного для себя откроешь. Ну, до встречи, сержант.
   Митяй вернулся в машину и насмешливо сказал:
   – Да, Танюшка, придётся нам здесь, как в том анекдоте, пойти сделать то же самое, только зайти издалека.
   Таня улыбнулась:
   – Это в каком ещё анекдоте, Митюша?
   – А в таком, Танюха, – смеясь, ответил Митяй и принялся рассказывать жене анекдот, ещё достаточно свежий на Земле Первой, но жутко древний в его жизни: – Жил-был один купец, и было у него три дочери. Собрался он как-то в далёкое плавание в заморские страны и спросил дочерей, что им привезти. Старшая заказала ему шелка и парчу, средняя жемчуга и камни драгоценные, а младшая говорит в лоб: «Привези мне, папенька, с дальнего острова чудище для сексуальных утех». Ну, купец, естественно, заартачился: дочка-то самая младшая – и вдруг такие запросы. В общем, пошел в отказ. Младшая дочь вздохнула: «Ладно, папенька, придётся тебе сделать то же самое, а мне зайти издалека. Привези мне, папенька, аленький цветочек».
   Сказку про аленький цветочек Таня хорошо знала и даже часто рассказывала её детям, внукам и правнукам с прапраправнуками, но такого варианта даже и не предполагала. Она громко расхохоталась и сквозь смех воскликнула:
   – Митька, паразит, перестань! Такую сказку испортил! Я её теперь детям без смеха рассказать не смогу. – Кое-как уняв смех, она уже серьёзно спросила: – Так ты считаешь, что ни одна из имеющихся у нас моделей прогрессорской деятельности на Земле не пригодится, Митяй? Но почему?
   Митяй улыбнулся и со вздохом ответил:
   – Потому, Танюша, что на этой планете, куда ни плюнь, обязательно попадёшь либо в жулика, либо в стяжателя, либо в личность с преступными наклонностями, а то и того хуже, в маньяка. Особенно у нас в России. В этой стране, Танюша, все правозащитники и правдоискатели – гнусные циники, университетские профессора способны воровать похлеще профессиональных воров, политика является бизнесом, мафиозные структуры сложились даже в академической среде, а власти стали олицетворением преступного образа жизни. Если всех землян притащить на суд и воздать им по справедливости, то хорошо, если треть из них сможет избежать высшей меры наказания. – Немного помолчав, он с грустной улыбкой добавил: – А нам нельзя их судить. Нам нужно этих людей отмывать от дерьма и учить. Правда, среди них встречаются такие, что по ним плачет слезами остров Святой Елены, на котором, помнишь, когда-то людоеды за пять лет перебили друг друга, а самые последние умерли с голоду, но так и не стали рыболовами и охотниками. Ладно, будем думать.
   Они проехали Новые Поляны, и Митяй, съехав с дороги, помчался напрямик, переехал с ходу через Пшеху, въехал в Цицу и дальше ехал уже по ней до Армянского посёлка. Когда же он отъехал от него километров на пять, то и вовсе, включив антигравы, полетел над рекой на высоте в полметра, а долетев до сплошной череды скал, возвышавшихся над лесом с правой стороны, то взлетел ещё выше и направил Мастодонта прямо на плато Нагой-Чук, жалея, что не установил на машину систему оптической невидимости. Тогда он смог бы спокойно покружить над этим плато с его роскошными альпийскими лугами.
   Хотя эти земли и относились уже к Адыгее, а не к Краснодарскому краю, чуть ли не треть охотхозяйства находилась на чужой административной территории, и потому Ашот Вартанович платил аренду и в Апшеронске, и в Майкопе. Раньше Митяя это не касалось, а теперь ему следовало подумать, как обезопасить стартовую площадку возрождения Матери-Земли и прогрессорской деятельности от всяких поползновений со стороны властей и прочих жуликов. Ломать ситуацию через колено было нельзя: это могло привести к массовой панике, истерии и даже войнам. К тому же Митяй вовсе не хотел втаскивать людей в счастье за уши, а намеревался сделать так, чтобы они сами построили себе на Земле рай с кренделями на каждой ветке и молочными реками в кисельных берегах.
   Как сделать это, он знал очень хорошо, но вот как выколотить из людей всё дерьмо, не знал ни один демиург. Даже самый мудрый. В подобных случаях демиурги довольно часто поступали очень жестко: безжалостно уничтожали негодяев всех мастей и пород. Устраивать Судный день Митяю не хотелось, поскольку он давно уже убедился в том, что бытие действительно определяет сознание. Поэтому он решил сначала всё же попробовать перевоспитать тех людей, в душе у которых осталось хоть что-то чистое и человеческое. Политика, когда во имя общечеловеческих ценностей уничтожается сам человек, не согласный с чем-либо, ему претила. Тем более что им было куда рассовать таких типов, которые ничего, кроме кнута, не понимали.
   Начать он хотел с родных краёв, забравшись повыше в горы, и в первую очередь окучить горное плато Лагонаки. Когда он прибыл на Землю Вторую, на плато лежала четырёхсотметровая толща льда. К исходу третьего столетия его пребывания на Второй Земле большая часть плато, почти семьдесят процентов, уже была освобождена ото льда и на нём был создан просто райский уголок. По альпийским лугам, на которых трава росла высотой два с половиной метра, бродили степные мамонты, шерстистые носороги, эласмотерии и даже индрикотерии, для которых пятнами высаживались специальные, альпийские сорта высокорослого кустарникового топинамбура, достигавшего в высоту тридцати метров.
   Бродило по этим лугам множество гигантских лосей и оленей, не говоря уже о турах, муфлонах и горных козлах. Волков там не было, но хватало медведей и пещерных львов, а также махайродов, охотившихся за мясными горбами матёрых самцов и самыми слабыми животными. Последнее происходило довольно редко, зато даже махайроды настолько охамели, что иной раз Стас и налетали на молодых индрикотериев, ушедших от стада, и те с перепугу сбрасывали свой мясной горб, после чего мчались жаловаться вожаку и пастухам. Зато махайродам была лафа, ведь в таком случае им перепадала целая тонна, а то и все полторы самого нежного и вкусного мяса, что вполне стоило той вздрючки, которую им задавали пастухи-гигантопитеки, которые поступали с махайродами довольно строго: хватали саблезубого кота за короткий хвост и стегали длинной плёткой. Гигантопитеков боялись любые хищники, поскольку те обладали совершенно чудовищной силой и к тому же были, несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, очень быстрыми и ловкими. Огромная группа гигантопитеков, всего, наверное, более полусотни миллионов, мечтала как можно скорее отправиться на Первую Землю. За пятьсот лет они стали вполне разумными существами, и некоторые даже начали помаленьку ведловать.
   Относительно плато Лагонаки у Митяя имелись большие планы. Он хотел полностью преобразить его и сделать точно таким же, как и на Второй Земле, причём местами эти преображения должны будут коснуться даже рельефа. Это можно было сделать очень легко, ведь по большей части плато сложено из осадочных пород, в основном из известняка. Поэтому на нём имелось множество карстовых воронок и глубоких пещер. В некоторых местах он решил углубить и значительно расширить озёра, из-за чего известняк придётся превратить в мрамор. Зато тогда у них получится не менее десяти озёр до двух километров в поперечнике и плюс к ним ещё два озера, лежащие пониже, в окружении лесов, – Чеше и Хуко. Последнее он собирался сделать самым большим и во всех поселить речных стеллеровых коров, насадив вдоль берега и на отмелях заросли водяного топинамбура. Естественно, со Второй Земли он собирался переселить в Лагонаки также степных мамонтов, горных мастодонтов, индрикотериев, шерстистых носорогов, куда же без них, эласмотериев, ну, эти точно будут ходить у гигантопитеков под седлом, и рогатых гигантов, а также гигантских американских медведей, горных львов и махайродов, давно уже приученных не обращать внимания на человека и не проявлять к нему чисто гастрономического интереса. Насчёт того, чтобы подольститься ради сладостей, Митяй не имел ничего против. Сытый зверь – мирный зверь. Между собой эти хищники не воевали, но свято хранили незыблемость границ своих кормовых участков, установленных для них, кстати, егерями, преимущественно гигантопитеками.
   Всё это Митяй собирался развернуть под эгидой экологической корпорации «Парк ледникового периода», которую ему нужно было создать по аналогии с юсовским Юрасикпарком. Зная алчность российских власть предержащих, он нисколько не сомневался, что за хороший откат в несколько тонн золота они сдадут ему Лагонаки вместе с Кавказским заповедником в аренду хоть на тысячу лет, но, если понадобится, он был готов заплатить этим живоглотам и валютой. Старый, матёрый торгаш Эрик бил себя в грудь и чуть ли не с пеной у рта доказывал, что если на Первой Земле есть деньги, то он обеспечит его ими в любом количестве, причём как налом, так и на банковских счетах. В этом Митяй нисколько не сомневался, как и в том, что в его команде были торгаши и поопытнее Эрика, вот только при виде их любой земной торгаш, даже самый алчный и жадный, точно упадёт в обморок и больше никогда не встанет, увидев их ящероподобные физиономии и драконьи клыки. В его команде было свыше пятисот хотя и гуманоидов, но всё же очень сильно отличавшихся от людей существ, а потому он попросил их до поры до времени шифроваться по полной программе.
   Зато во всём остальном Митяй собирался действовать дерзко и напористо: создать в Лагонаках плацдарм возрождения и постепенно расширять его, организовывая точно такие же филиалы с доисторическими животными, якобы выращенными в пробирке, по всему миру. Так, глядишь, попутно будет решена и проблема перевоспитания людей. О том, что чем чудовищнее ложь, тем быстрее в неё верят люди, Митяй не забывал ни на минуту и потому даже и не беспокоился о последствиях, когда кто-нибудь начнёт задаваться вопросом, откуда всё-таки появились все эти мамонты и махайроды. Сами в Лагонаки прибежали, и, вообще, это коммерческая тайна. Да, так было проще всего начать прогрессорскую деятельность – с подкупа чиновников, обмана и наглого вранья, речь ведь шла о тех типах, с которым он потом уже не будет иметь никаких дел. Что же касается обычных людей, то быстрое исцеление от болезней, стремительное омоложение и моментальное посвящение в ведловство ещё ни разу и нигде не давали сбоев. Главное – отобрать для этого людей совестливых, пусть и не совсем честных, а всё остальное сделает уже их собственное ведловство. Правда, немалую роль здесь играла ведловская передача знаний. Ведловство постоянно требовало всё новых и новых знаний, вместе с которыми в голову человека приходило понимание, что для ведла нет ничего недоступного и ради того, чтобы чего-то достичь, ему вовсе не нужно никого расталкивать локтями, подличать и вырывать свой кусок из чужих рук, ведь заработать было легче и приятнее, чем украсть.
   Добравшись до плато Нагой-Чук, Митяй на всякий случай снизился и стал его пересекать над самой землёй. Мастодонт то подлетал вверх, поднимаясь над горушками, то стремительно спускался в котловины. Ландшафт на этом плато был весьма замысловатым, как и во всехЛагонаках, наверное, самом живописном уголке Северного Кавказа, и в этом заключалось ещё одно преимущество: сюда во все времена года стремилось множество туристов, альпинистов и спелеологов. Митяя это радовало. Большую часть туристов он намеревался приземлить в Лагонаках и сделать ведлами, а уж они-то по цепочке растащат идеи ведловства по всей стране, ближнему и дальнему забугорью. А вот светиться в зомбоящике рядом со всякими политиками и педрилами он считал ниже собственного достоинства.
   В общем, практически всё у него было давно продумано, и с сегодняшнего утра на Земле должна начаться новая жизнь. Пока что прогрессору не терпелось добраться до места и приступить к нормальному, человеческому ведлованию, а не снимать информацию с компьютера, как это обычно делали демиурги.
   Вскоре они долетели до урочища Нижняя Цица. Там, неподалеку от довольно большого и шумного форельного ручья, питавшегося пятнадцатью ключами, ниже слияния ручья Чашка и Цицы, справа, совсем неподалёку, на склоне ущелья, на красивой, уютной, просторной и к тому же почти горизонтальной поляне стоял кордон Дальний – четырёхкомнатный дом со складом, большим сараем и сеновалом, требовавший капитального ремонта.
   На кордоне уже было многолюдно. Их с нетерпением поджидало десятка два людей и даргов, а также дюжин пять, если не все шесть таких инопланетников, которым на люди без маски и грима лучше не показываться, да и те не всегда помогут. Митяй проехал через сосновый лесок, подъехал поближе к встречающим, и супруги вышли из машины. Поздоровавшись с друзьями, чай со вчерашнего вечера не виделись, он встал на колени и затеял ведловской разговор с Матерью-Землёй. Та с раннего утра пребывала в ожидании чуда, и оно свершилось, к ней вернулись ведлы, да ещё какие! Нет, Мать-Земля не жаловалась ему. Хотя люди и причиняли ей огромную боль, особенно граждане Северной Кореи своими последними ядерными испытаниями, да и многие другие, она держалась вполне бодро, поскольку хорошо знала, что к ней обязательно вернутся ведлы и возвратят детей, не по своей воле ушедших от неё в ходе развития человеческой цивилизации. Мать-Земля вливала в Митяя и всех остальных демиургов свою силу, хотя как раз у них-то её имелось с огромным избытком. Правда, та, которую они получали от Матери-Земли, согревала их совершенно особым теплом и дарила ни с чем не сравнимое блаженство. Поэтому вслед за Митяем и все остальные ведлы встали на колени и положили руки на тёплую, согретую июньским солнцем землю.
   Митяй, коротко рассказав Матери-Земле о своих планах на ближайшее будущее, попросил её забыть обо всех печалях и принять в себя их энергию, как подарок и обещание. Всего на Землю Первую с Земли Второй переместилось немногим менее двух тысяч демиургов и пятьсот ведлов-гигантопитеков. В эти минуты все они встали на колени и принялись одновременно вливать в Мать-Землю свою энергию, заставляющую убыстрять великие океанские течения и остужающую полярные льды и те ледовые шапки на вершинах гор, которые никогда не таяли, спаивать между собой тектонические плиты и снижать вулканическую активность. Озоновый слой сразу же увеличился в два с половиной раза, а атмосфера моментально очистилась от пыли, и та, устремившись к земле, минуя участки, поросшие растительностью, через песок и камни ушла глубоко под землю. Вместе с этим процессом моментального очищения атмосферы, пусть и давшим лишь временный эффект, столь же стремительно очистились озёра, реки, моря и океаны, а в Чёрном море – Митяй специально позаботился об этом – глубоко под землю ушёл весь сероводород, дуриком растворившийся в его водах во время случайного прорыва базальтового монолита из тех горизонтов, где шёл процесс естественного, природного синтеза нефти. Вместе с этим под землю бесшумно ушли все постройки кордона.
   Митяй ведловал недолго, всего час, но за этот час в гидро– и атмосфере планеты произошли такие гигантские изменения, что весь учёный люд, случайно наблюдавший за этим, вздрогнул и напрягся. Ещё бы, даже магнитосфера планеты Земля за этот час и та стала почти втрое мощнее, то есть вернулась к своей норме, что было сразу же отмечено приборами на МКС. Вследствие этого резко сократился поток ультрафиолета, льющегося на Землю с Солнца, прозрачность атмосферы возросла в двадцать раз и инфракрасное излучение стало спокойно уходить в космос. Хотя времени прошло всего ничего, скорость тайфунов и ураганов стала быстро спадать. Ну, это только начало, через месячишко атмосферные процессы сами собой сделаются более упорядоченными, но окончательно демиурги собирались их привести в норму годика через три, когда создадут на планете математически выверенную сеть холодильников, то есть ледников строго установленной высоты и формы, чтобы напитать влагой пустыни и начать их озеленять, собрав лишний песок и превратив его в горные массивы. Их каждый шаг на планете Земля был давно уже просчитан, взвешен и отмерен самым строжайшим образом.
   Митяй встал на ноги и чертыхнулся:
   – Мужики, чёрт подери, ну зачем такая спешка?
   Забеспокоился он вот почему. Кто-то из демиургов, особенно быстрых на руку, в считаные доли секунды без стука и грохота возвёл на поляне, основательно её расширив и пересадив сразу несколько тысяч деревьев, отчего она теперь стояла в окружении гигантских буков и вековых сосен им под стать, для Митяя и Тани виллу, почти такую же, какая у них была Сфере Валея, только раза в три побольше. К тому же в два, а в центральной её части в три этажа, но и в этой вилле по-прежнему легко угадывался стиль, названный византийским. Во всяком случае, так о нём высказался Валей, который побывал басилевсом в Византии в эпоху её расцвета. Через пару секунд Митяй определил, что вокруг виллы на расстоянии в полтора километра от центра спрятано под землю тридцать шесть климатических кристаллов, и по их настройке сразу же определил автора. Постарался, разумеется, не кто иной, как Стас. Прекрасно понимая, что друзей ему уже не остановить, он примерно с той же скоростью изготовил куда более миниатюрный джип, чем Мастодонт, развёл руками и сказал:
   – Ладно, ребята, не стану вязать вас по рукам и ногам. Приступайте к работе и начинайте с озёр, только постарайтесь создавать их таким образом, чтобы туристы этого не заметили, и прикройтесь облачностью или ещё чем-нибудь от них. Когда вдоль берегов будет стоять во весь рост водяной топинамбур, а это произойдёт не раньше чем через три недели, облачность можно будет снять. К тому времени я уже откуплю Лагонаки. Танюша, извини, но тебе придётся остаться на хозяйстве.
   Таня кивнула и сказала мужу:
   – Можешь не извиняться, Митяй, я всё прекрасно понимаю. Первая Земля – не Вторая, здесь на женщин смотрят иначе.
   Митяй поцеловал её и сел в джип Мунга, сверкающий полированным хромом и смахивающий на самый обычный японский паркетный джип. Правда, Мунга могла ещё превращаться в вертолёт и даже в подводную лодку, не говоря уже о том, что, превратившись во флайер, могла вылетать не только в стратосферу, но и подниматься на любую орбиту и совершать межзвёздные путешествия в гиперпространстве, только демиургам было куда сподручнее перемещаться туда телепортом. На этот раз Митяй не стал заморачиваться с ездой по горным дорогам. Он включил режим невидимости и плавно поднялся в воздух.Прежде чем лететь в Апшеронск и далее туда, куда придётся, он не спеша облетел плато. Сначала полетел вдоль опушки леса к горе Уриэль, от неё к горе Мезмай, затем вдоль хребта Лагонаки к горе Буква, а от неё вдоль речки Серебрячки к горе Черногор и только потом к озеру Хуко – по плану оно должно было стать одним из самых больших озёр. От него Митяй полетел к самым высокими горам плато – Фишту, Пшехо-Су и Оштену, на которых сохранились остатки ледника, и направился к хребту Каменное Море, а от него уже – в Апшеронск. В первую очередь Митяй хотел встретиться и переговорить в Вартанычем, мужиком кручёным и знающим много такого, что ему было сейчас нужно учитывать.

Глава 11
Корпорация «Парк ледникового периода»

   Чтобы не возбуждать в Апшеронске, где у Митяя полгорода было знакомых, лишний раз ажиотаж, он поставил Мунгу не на обычные псевдогусеницы, а на четыре широких умных колеса. Каждое из них имело пятно контакта с дорогой в треть метра с лишним, но это не помешало бы гнать по трассе практически с любой скоростью. Мунга была скоростной машиной с изменяемой аэродинамикой. В это утро она выглядела весьма прозаично и ничем, кроме рыжевато-золотистых колёс и хромированного кузова, не выделялась в потоке машин. Однако и этого хватило с лихвой. Улучив удобный момент, он снял оптическую маскировку, выехал с просёлка, ведущего к Пшехе, на шоссе и через несколько минут не спеша въехал в город по улице Ворошилова и направился к центру города. На пересечении с улицей Мира Митяй плавно затормозил перед светофором, и буквально через пару секунд сначала послышались приближающиеся сзади до жути оглушительные звуки музыки, после чего раздался громкий звук удара. Прямо в широкий зеркальный зад Мунги въехала навороченная иномарка, судя по эмблеме, это был «крайслер». Машина от этого удара лишь слегка качнулась. Митяй взглянул на экран заднего обзора, который позволил ему увидеть не только то, что творилось в иномарке, но и под её взъерошенным капотом, и усмехнулся.
   В иномарке сидели спереди, прижатые пузырями эйрбеков, два неизвестных ему здоровенных хлопца в спортивных костюмах, а на заднем сиденье истошно вопили и колотили их по плечам две рассерженные девушки. Убедившись, что водитель и пассажиры не пострадали, Митяй, как только загорелся зелёный свет, поехал дальше. Иномарка дёрнулась пару раз и покатила за ним следом. Через несколько минут он свернул на Профсоюзную улицу и вскоре въехал во двор охотхозяйства. Туда же минуты через полторы въехала и иномарка. Митяй, одетый в белый нанокостюм со шляпой, к этому времени вышел из своего джипа и с насмешливой улыбкой поджидал виновников ДТП. Те быстро справились с эйрбеками, вылезли из «крайслера» и решительным шагом направлялись к нему, причём с самыми серьёзными намерениями. Подойдя поближе, хозяин иномарки сразу же, с полуразворота, нанёс сильнейший и весьма профессиональный удар Митяю в челюсть. Ага, ща-а-зз, как любил ехидно говаривать он. В мгновение ока юный демиург переместил на своё место дружка рассерженного водилы, державшего в рукаве куртки монтировку, а сам встал сбоку, не переставая широко и насмешливо улыбаться. Удар бугая не просто потряс замонтированного спортсмена. Он заставил его ноги оторваться от асфальта на добрых полметра и отправил в планирующий полёт метра на три.
   Если бы не доброе сердце Митяя, битюгу с монтировкой пришлось бы не сладко, а так он плавно приземлился, и, хотя потерял сознание, оно было возвращено ему буквально через секунду. Драчливый водила сначала посмотрел на свой кулак, затем на лежащего друга, сделал несколько шагов к нему и участливым голосом поинтересовался:
   – Кентуха, а ты-то как подвернулся мне под удар?
   На этот вопрос краснодарский кикбоксер по прозвищу Кент отвечать не пожелал. Он быстро вытащил пальцами из куртки монтировку и наотмашь врезал ею по левой челюсти обидчика, чем нанёс большой урон доброй трети зубов того. Впрочем, тем самым счёт выбитых зубов сравнялся. Товарищ Кентухи по бойцовскому клубу по прозвищу Бык шепеляво выкрикнул:
   – Фа фто, Фентуфа? Фы фе фам потфунуфся!
   – А фа фо, муфак хофодный, фто фы ф фраку по-фез? – рассерженным голосом ответил Кент и, в следующее мгновение получив назад все свои зубы, добавил: – Идиот, говорил же тебе, что ты сам виноват! Нечего было клювом щёлкать! – После чего повернулся к Митяю и с уважением сказал: – Извини, мужик, я сейчас его уволоку отсюда. Ну ты и здоров уходить из-под удара.
   Бык, сплюнув кровь изо рта, тоже вполне нормальным голосом поторопился сказать:
   – Да, парень, ты того, извини меня.
   Митяй миролюбиво махнул рукой, приняв извинения:
   – Да, ладно, проехали. Мелочи жизни.
   Он мимоходом отремонтировал Быку движок, капот и даже подшаманил бампер, но на «крайслере» всё равно оставались заметны следы соприкосновения с Мунгой. Но ехать было можно. До ближайшего автосервиса. Именно это и сделали Бык и Кентуха – сразу же сели в машину и поехали прямиком в автосервис к хорошему знакомому Митяя, а ведл, покрутив головой, направился в здание конторы охотхозяйства.
   Ашот Вартанович сидел в своём просторном старомодном кабинете, все стены которого были увешаны картинами и охотничьими трофеями, зарывшись в бумаги. Он не глядя кивнул и указал Митяю на стул перед большим письменным столом, крытым зелёным, ещё дореволюционным сукном. Это был плотный кряжистый мужчина пятидесяти двух лет, коренной житель Апшеронска, один из лучших знатоков здешних мест и прекрасный охотник, знавший это дело до мельчайших тонкостей. Он в недалёком прошлом был директором охотхозяйства, причём заступил на эту должность в тридцать два года, но вот уже пять лет являлся его единоличным и очень рачительным хозяином.
   Оторвавшись от бумаг, он поднял взгляд, улыбнулся и сказал:
   – Дмитрий, ты прямо как Лимонадный Джо, весь в белом и в ковбойской шляпе. Только кольтов не хватает. Что, решил-таки немного погулять напоследок с девушками? Правильно, так и надо, а то потом зимой жалеть будешь. Ну, рассказывай, лейтенант, что тебе ещё от меня понадобилось.
   Митяй улыбнулся:
   – Нет, Ашот Вартаныч, я уже смотался на кордон сегодня с утра пораньше. Жену туда отвёз и даже помощника себе приглядел. Мне же по штатному расписанию можно иметь одного.
   Ашот Вартанович, в котором из-за его совершенно правильного русского языка и серых глаз было на первый взгляд трудно заподозрить армянина, удивился:
   – Что-то я не слышал про то, что у тебя есть жена, Митя.
   Ведл усмехнулся и принялся приводить свой план в исполнение. Положив на край стола три драгоценных ведловских камня овальной формы – рубин, сапфир и изумруд, он сказал:
   – Ашот Вартанович, сегодня утром произошли кое-какие очень важные события, и я хотел бы вас в них посвятить. Поэтому вам придётся выслушать меня очень внимательно. Не волнуйтесь, нашему разговору никто не помешает…
   Ведловские камни вспыхнули дивным ароматным пламенем, и началось ведловство чистой воды. Митяй, едва прикоснувшись к сознанию этого человека, сразу же захотел сделать его своим помощником. Благодаря тому что жена Ашота Вартановича поехала к матери в Ростов и вот уже две недели отсутствовала, ему ничто не помешало не только рассказать директору охотхозяйства всю свою историю, но и, не сходя с места, посвятить того в ведлы. Он даже подобрал для него пару говорящих камней из своих запасов, доставленных друзьями на Первую Землю, – это были два больших тигровых глаза, камни для ведлов не совсем обычные и очень сильные. Через семь часов, ближе к вечеру, когда ведловство закончилось, он обратился к бывшему директору уже как к другу и помощнику:
   – Ашот, я хочу начать свою работу с Лагонаков, а потом расширить пятно возрождения сначала на весь Северный Кавказ, Закавказье и остальную Россию, но для этого мне нужно взять Лагонаки в аренду и выкупить все лесные и нефтяные разработки. Прикинь и скажи мне, как это лучше всего сделать?
   Армянин, сбросивший за время ведловства лет двадцать, сосредоточенно кивнул и, глядя на два тигровых глаза, спросил:
   – Значит, это и есть мои самые главные говорящие камни, Митяй? Это они теперь хозяева моей судьбы?
   – Своей судьбе, как и этим говорящим камням, хозяин ты, Ашот, – с насмешливой улыбкой ответил Митяй. – Что смотришь, бери их, вот этот в правую руку, а тот – в левую и держи на ладонях, пока они не скинут с себя скорлупу и не преобразятся. Это быстро делается. Ты, наверное, уже даже догадываешься, во что именно они превратятся, вот и дай им это сделать.
   Ашот последовал его совету, и через десять минут у него на ладонях лежали два изумительных широких, массивных конических браслета совершенно одинаковой формы, которые очень легко наделись на его руки, хотя кулаки у него были каждый как боксёрская перчатка. Ашот даже удивился:
   – Слушай, Митяй, они же каменные, а растянулись, словно их из резины сделали. Так вроде были тяжёлые, когда у меня на ладонях лежали, а сейчас я даже их веса не чувствую.
   Митяй показал ему свои браслеты и сказал:
   – Не волнуйся. Поноси их недельку для начала, чтобы они тебя хорошенько прочитали вплоть до каждой запятой, а потом, когда захочешь, они так же легко с рук снимутся.
   Ашот, внимательно осмотрев браслеты с рельефными изображениями тигров, ответил:
   – А я ведь сразу после армии в Амурской области егерем работал, Митяй, тигров амурских от браконьеров охранял, но потом меня обратно в Апшеронск потянуло. Видно, не забыла Мать-Земля про мою любовь к большим полосатым кошкам. – И тут же выдал: – Так, Митяй, сейчас мы едем к моим сватьям, Леониду и Валентине. Их сын Андрей мою старшую дочь Нелю в жёны взял. Он офицер, майор, в Майкопской бригаде служит, в контрразведке, а его отец у нас в Апшеронске начальник УФСБ. Да ты его знаешь, подполковник Куренной. Вот он-то нам всё и обскажет. Мужик он, Митяй, золотой. Бессребреник и настоящий патриот, а ещё он, как и ты, тоже потомственный казак. За другого бы парня я свою Нелечку ни за что не отдал, а за его сына сразу же, без малейших колебаний. Мы ведь с детства с Лёней дружим. Ну что, поехали, старшой?
   – Поехали, – согласился Митяй, – я ведь в любом случае народ стану подтягивать по цепочке. Так оно надёжнее, но сначала мы заедем к моим. Мне нужно отправить их на кордон, Ашот. Это не займёт много времени.
   Это действительно не заняло много времени. Митяй лишь предупредил сначала родителей с братом, а потом деда Максима и бабушку, что за ними скоро заедут его друзья, и они поехали к подполковнику Куренному. Тот жил в частном доме на улице Речной, его сад был разбит на берегу Пшехи, увы, довольно неказистой горной реки в двадцать первом веке, но ведл и это надеялся поправить в самом скором времени.
   Ашот Вартанович, когда они подъезжали к дому его сватов, забеспокоился и сделал Митяю довольно неожиданное предложение:
   – Митяй, не надо ничего рассказывать Ленчику обычным образом. Лучше сделай с ним и Валей то же самое, что ты сделал со мной, иначе он тут же учинит тебе целый допрос, а то и того хуже, после первых же слов начнёт ругаться.
   Поставив Мунгу перед железными воротами, выкрашенными когда-то синей, но давно уже выгоревшей до светло-голубого цвета краской, они вошли во двор, увитый виноградом. Дом у подполковника был довольно большим, кирпичным, но не новым, построенным лет сорок назад. Хозяин и хозяйка сразу же вышли из дома, и Ашот, не долго думая, с настойчивостью бульдозера затолкал их в резную деревянную беседку, стоящую в глубине сада неподалёку от берега с невысоким обрывчиком, укреплённым бетонными сваями. Как только Ашот усадил хозяев за стол, накрытый клеёнкой, в старые, скрипучие, сплетённые из ивовых прутьев кресла, Митяй немедленно принялся ведловать. Было ещё светло, но когда начало смеркаться, он сделал так, что наружу из беседки не выбивалось ни единого лучика света. Рядом с Мунгой в это время уже стоял второй джип, и в нём сидел Илья. Не то чтобы в качестве охраны, но в том числе и для того, чтобы никто ненароком не сунулся в сад. На этот раз Митяй ведловал очень долго. Если в ходе разговора с Ашотом выяснилось, что его жена уже две недели как гостила у дочери, что позволило ему посвятить его в ведлы, то тут все дело было в болезни Валентины. Жена подполковника Куренного была самой обычной учительницей, но преподавала биологию и тем была вдвойне интересна Митяю как ценный кадр. В процессе ведлования он выставил на стол отличный ужин, и они поели, вот только никто, кроме него, не сумел оценить всех его достоинств, хотя блюда того стоили. Точно так же они утром позавтракали, а уже после полудня, благо это была суббота, пообедали. К этому времени он наконец закончил ведловать.
   После этого разговор в беседке носил уже совсем другой характер. Леонид то и дело поглаживал два больших рубиновых кабошона, приклеившиеся к его грудным мышцам, налившимся силой. За ночь и он, и его супруга не то чтобы очень сильно помолодели, Митяй даже Ашоту не стал возвращать молодость в полном объёме, но стали абсолютно здоровыми людьми. От Леонида он получил очень много ценной информации, но та вела его даже не в Краснодар, а прямиком в Москву. Только там он мог решить все вопросы с Лагонаками. Поэтому, поговорив часа три, хозяева быстро собрались, и все поехали на большую, роскошную виллу Митяя и Тани, стоящую чуть ли не в самом центре райского уголка Северного Кавказа.
   Там они никого не застали. Всё семейство Мельниковых отправилось на озеро Хуко, и Митяй со своими новыми помощниками полетел туда же. Хотя с момента прибытия демиургов на Землю не прошло ещё и полутора суток, с этим озером, расположенным на высоте свыше тысячи семисот метров, произошли большие изменения. Без каких-либо землетрясений и катаклизмов благодаря усилиям всего одного-единственного демиурга Алексея, который мечтал как можно скорее переселить на Землю Первую стеллеровых коров, это озеро длиной двести шестьдесят метров увеличилось в размерах и сделалось в длину четыре с половиной километра, а в ширину чуть меньше двух километров в своей самой широкой части. Из-за этого берега озера, расположенного на горном хребте, сделались значительно уже и теперь были не более сотни метров, а большего Алексею для решения его задач и не требовалось.
   Зато озеро стало гораздо глубже, в среднем на пятьдесят метров, и имело дно из белоснежного мрамора, а вдоль берегов – стопятидесятиметровую «мелководную» полку с глубиной пятнадцать метров. Весь плодородный слой почвы был перемещён туда и плотно засажен водяным, многолетним, вечнозелёным кустарниковым топинамбуром, уже изрядно вымахавшим в весьма схожих, то есть довольно суровых, климатических условиях. Этот топинамбур оставался зелёным и при десяти градусах мороза. Заодно Алексей заполнил некогда абсолютно безжизненное, бессточное озеро чистейшей водой, ванской сельдью, крупной озёрной форелью, а также множеством других растений, рыб, рачков, раков, кстати севанских, голубых, а также прочими микроорганизмами. В общем, создал точную копию этого же озера, находящегося на Второй Земле, и дожидался прилёта Митяя с первыми ведлами Земли Первой.
   Как только Митяй совершил посадку возле одной из озёрных ферм – это была роскошная вилла с небольшим приусадебным участком и хранилищами для молока, – Алексей, театрально взмахнув рукой, перенёс на Первую Землю стеллеровых коров, приученных жить в прохладной пресной воде. В озере Хуко сразу же сделалось не то чтобы тесно, но очень оживлённо. Самые голодные стеллеровы коровы трескали верхушки побегов водяного топинамбура. Гурманы же, наоборот, стали нырять, чтобы достать со дна розовые клубни размером с мешок цемента, а те, которые уже успели набить брюхо, в основном самцы, резвились на середине озера. Чтобы за стеллеровыми коровами было удобнее наблюдать, Алексей поднял вокруг озера полтора десятка живописных мраморных скал.
   Стеллеровы коровы, как и все прочие коровы, помимо молока и мяса давали много навоза, но он служил пищей огромному количеству донной рыбы, рачков и микроорганизмов, а тех поедали хищники, да плюс к этому множество улиток и огромных перловиц постоянно фильтровали воду, и та всегда оставалась прозрачной и чистой. Экологическая модель таких горных озёр, разработанная Алексеем, считалась идеальной даже на Элании, где её тоже взяли на вооружение, ведь с таких озёр к столу поставлялось самое лучшее молоко и мясо.
   Особенно Митяй и его демиурги нуждались в молоке стеллеровых коров, ведь без него не могло идти и речи о сверхбыстром омоложении глубоких стариков. Только его белки и аминокислоты вместе с ведловским целительством давали столь мощный омолаживающий эффект. Поэтому по всем Лагонакам сейчас и создавалось двенадцать озёр, общей площадью свыше семидесяти пяти квадратных километров. Воду в них демиурги доставляли с Земли Второй вместе с озёрной флорой и фауной.
   В принципе, Алексей сдал объект, что называется, под ключ, вместе с двадцатью пятью мясомолочными фермами. Все коровы, а их насчитывалось тысяча двести голов, были на сносях и уже через три недели должны отелиться. Да, и у пятнадцатиметровых самцов над спинами возвышались мясные горбы весом под три тонны, так что озёрным фермерам будет чем заняться. Правда, доить коров вручную им не придётся, все они сами станут заплывать в специальные доильные станки, чтобы отдать людям своё целебное молоко, по полтонны за одну дойку.
   Валентина, потрясённо глядя на эту картину, прошептала:
   – Митяй, я глазам своим не могу поверить. Вы вернули на Землю стеллеровых коров. Это же настоящее чудо!На это и другие чудеса молодые ведлы любовались остаток дня. Кроме стеллеровых коров, демиурги со Второй Земли на Первую больше никаких животных в массовом количестве не перебрасывали. Дело обошлось тремя десятками самых мирных представителей мегафауны. В числе прочих в Лагонаки притащили даже гигантских птиц и шерстистых носорогов – этих животных попрятали в лесу.
   По всему плато тем временем сновали сотни тысяч невидимых летающих роботов. Они вносили в почву микроскопические грибы, чтобы травостой в считаные недели поднялся раза в два. Помимо этого демиурги сгустили над Лагонаками тучи, и те пролились тёплыми дождями. В это же время они намораживали ледники с таким расчётом, чтобы общая площадь ледового панциря в итоге составила девяносто квадратных километров при толщине триста метров. Как и на Второй Земле, климату в этом горном районе предстояло стать полностью контролируемым человеком. Естественное, идущее от природы, вовсе не означало получившееся наобум Лазаря.
   На следующий день, получив от Леонида достоверную информацию и заручившись поддержкой Эрика, уже спевшегося с деятелями из «Де Бирса» насчёт продажи им громадной партии необработанных алмазов чистейшей воды, среди которых попадались булыги размером с два кулака этого парня, Митяй полетел на Мунге в Москву. Именно там находился тот человек, который владел почти всем Северным Кавказом. Во всяком случае, нефть и газ Краснодарского и Ставропольского краёв, а также все лесоразработки принадлежали ему одному. Ведлу было известно, что за всё это господин Иващук отстегнул пять с половиной миллиардов долларов. Через год должна начаться Сочинская Олимпиада, и потому до того момента, пока она не закончится, массовой рубки леса ценных пород, особенно таких, как каштан и орех, вестись не будет. Зато после неё лесам Северного Кавказа будет нанесён огромный урон, – всё, что делалось раньше, были детские игры. Хотя в масштабах всей Земли это и капля в море, ущерб природе будет нанесён колоссальный. Думая о таком безумном подходе, Митяй старался сдерживать свои эмоции, но это удавалось не всегда, и потому он время от времени сердито ворчал себе под нос различные определения.
   Лететь он старался не быстро. То, что Мунга была невидима, хорошо, но полёт на большой скорости, да всего на километровой высоте могли заметить.
   В Москву он прилетел в девять утра и сразу же направил Мунгу по нужному адресу на Пятницкую улицу. Именно там находился роскошный офис компании «Куб М», которую Митяй уже прозвал про себя «Кубометр». Он облетел семиэтажный особняк со всех сторон, осмотрел его с помощью Зинули, а также прочитал мысли нескольких сотрудников и вскоре узнал, что господин Иващук появится в офисе через час. Полетав окрест, он нашёл достаточно укромное место, чтобы приземлиться, немного поработал над внешним видом Мунги и вскоре выехал с какого-то двора уже в куда более непритязательном на вид джипе. Сейчас ведл был одет в нанокостюм-тройку светло-бежевого цвета, кремовую рубашку с тёмно-синим галстуком.
   Через некоторое время Митяй подъехал к офису «Кубометра» и припарковался возле тротуара, а чтобы Мунгу не эвакуировали, приклеил её к асфальту. Теперь джип можно было поднять только вместе с улицей. Решительной и уверенной походкой он вошёл в офис, пристально посмотрел на двух охранников, представился им и приказал пропустить его. Те повиновались беспрекословно. Поднявшись на седьмой этаж, Митяй так же решительно вошёл в приёмную, где сидела симпатичная, стильная брюнетка, одетая в элегантный деловой костюм, с узенькими очками в тёмно-коричневой оправе, делавшими её похожими на кобру. Сотрудники «Кубометра», между прочим, тайком так и называли её – Змеюка. Посмотрев на девушку вблизи и прочитав её мысли, Митяй согласился с её коллегами и властно сказал:
   – Доложи шефу, что к нему приехал Дмитрий Олегович.
   Свои слова он сопроводил телепатическим приказом, но девица оказалась не так проста, как можно было подумать. Она холодно посмотрела на Митяя сквозь узенькие очки и подумала: «Тоже мне деятель нашёлся. Доложи шефу! Я сейчас охране доложу, чтобы она вышвырнула тебя вон. Нажму кнопку и вызову этих отморозков, чтобы они тобой все ступеньки с чёрного хода пересчитали». Рука девицы потянулась к трубке телефона, и она спросила:
   – Кто вы и откуда? Вам назначена встреча с Игорем Петровичем? Как мне вас представить, Дмитрий Олегович?
   Прочитав мысли девицы, Митяй копнул поглубже и выяснил, что Антонина Сорокина – старший лейтенант ФСБ и приставлена к господину Иващуку не только как секретарша, но и как любовница-осведомитель или, как ей преподнесли её должность не в меру прыткие и хитро-жёлтые начальники, – секретный агент, выполняющий особо важное поручение. Ведл быстро взял тело Антонины под свой контроль, и её руки сделали совсем не то, что она хотела, – легли на собственные груди и слегка их потеребили. После этого Митяй телепатически внятно сказал: «Дура, чем сосать по приказу своего ублюдочного начальника и трахаться, с кем тебе прикажут, лучше приезжай к нам в Лагонаки. Вот там ты станешь настоящей ведлой, а не жалкой шалашовкой, которую все ненавидят. И ведь есть за что».
   Вслух же он произнёс:
   – Просто Дмитрий Олегович, девочка. Для тебя поясню: новый хозяин этого долбаного «Кубометра».Он вернул тело хозяйке, и Тоня, моментально поняв, с какой огромной ментальной силой только что столкнулась, поскольку голос Митяя девушка услышала очень отчётливо, но ещё сильнее на неё подействовала мощная волна тревоги за неё, тепла, добра и заботы, что она, быстро убрав руки от груди, кивнула и тут же деловитым голосом по селекторной связи доложила:
   – Игорь Петрович, к вам приехал Дмитрий Олегович.
   Митяй, чтобы показать Тоне, что он ещё тот фрукт, в долю секунды бесшумно пересёк большую приёмную, чуть ли не телепортировался к тяжёлым дверям красного дерева и вошёл в кабинет вместе с её последними словами, и потому господин Иващук даже не успел переспросить, кого это к нему принесло.
   Хозяин «Куба М» оказался среднего роста коренастым мужчиной лет сорока с небольшим, одет он был в дорогой тёмно-серый костюм и голубую рубашку с тёмно-бордовым в синюю полоску клубным галстуком. Он сидел за большим письменным столом и переводил дух после нелёгкого разговора, закончившегося несколько минут назад. У него даже ухо было ещё красным от прижимания телефонной трубки. С затаённой тоской во взгляде он посмотрел на посетителя, одетого хотя и элегантно, но слишком уж легкомысленно для того, чтобы считать его серьёзным, и устало спросил:
   – Что вам угодно? Что-то я не припоминаю, чтобы видел вас раньше? Как вас вообще пропустили в здание?
   Митяй приблизился и сказал, подсаживаясь к столу:
   – Не бойтесь, Игорь Петрович, я не киллер, хотя народа на своём веку накрошил достаточно. У меня имеется к вам деловое предложение. Я хочу полностью купить ваш бизнес. Весь. И я куплю его. Поэтому давайте сразу же обговорим цену и условия, чтобы решить этот вопрос быстро и к взаимному интересу.Ставить вопрос подобным образом Митяю позволило то, что, когда он вошёл в кабинет, господин Иващук подумал: «Ну вот, не успел трубку положить, как очередной смотрящий объявился. От Тоньки хоть какой-то прок есть – её я трахаю, а этот, похоже, сам кого угодно оттрахает. Эх, продать бы всё это кому-нибудь и снова заняться наукой. Дёрнул же меня чёрт во властные структуры полезть».
   Иващук напряжённо посмотрел на Митяя и тихо спросил:
   – Вы это серьёзно, Дмитрий Олегович? Что вы будете делать с нефтью, газом и лесом? Ведь они сейчас не в цене.
   Митяй улыбнулся и ответил:
   – Ничего не буду делать, Игорь Петрович. Лесоразработки станут заповедником, а в Лагонаках я намерен устроить «Парк ледникового периода». Я тоже учёный, как и вы, но не физик, а биолог, и разработал способ клонирования древних, вымерших животных. К тому же у меня есть богатые спонсоры.
   Господин Иващук напрягся и спросил ещё тише:
   – И они смогут кредитовать вас в таких огромных размерах, Дмитрий Олегович? Поймите, я могу вам это всё продать только вместе с Сочинской Олимпиадой. Это одно целое.
   У Митяя в голове сразу же высветилась цифра, которую хотела отбить себе в карман на этом деле группа высокопоставленных кремлёвских господ – тридцать миллиардов долларов. Эрик, к счастью, договорился о продаже алмазов на сумму в тридцать два миллиарда евро. Телепат развёл руками:
   – Ну, если таковы условия, ничего не поделаешь, придётся согласиться, хотя как раз эта Олимпиада мне и с доплатой не нужна. Назовите цену, Игорь Петрович, и скажите, как вы желаете получить деньги и где. Могу заплатить налом.
   Господин Иващук оторопело тряхнул головой:– Правда? Но это очень большие деньги, тридцать миллиардов долларов, и ещё два с половиной нужно срочно вложить в достройку олимпийских объектов.
   Митяй горестно вздохнул:
   – Ладно, тридцать два с полтом меня вполне устроит, но тогда я задам встречный вопрос, Игорь Петрович. Достройку я профинансирую и даже проконтролирую, но как ваши друзья отнесутся к тому, что мы отменим зимнюю Олимпиаду? Поверьте, лично мне она нужна как корове седло. Никакого другого более дурацкого занятия, чем Олимпиада со всеми её идиотскими спортивными достижениями, я себе и представить не могу.
   Игорь Петрович, уже было обрадовавшийся внутренне, тотчас скис, но вполне бодрым голосом ответил:
   – Боюсь, что это невозможно, Дмитрий Олегович. Престиж страны и всё прочее, что с этим связано.
   Недовольно покрутив головой, Митяй проворчал:
   – Ладно, хрен с ней, с этой дурацкой забавой, но сразу после проведения Олимпиады я немедленно снесу все олимпийские объекты и постараюсь восстановить там природу в её первозданном виде. Полагаю, что всё побережье от Абхазии до Кабардинки я тоже смогу прибрать к рукам за эту сумму? Естественно, это будет аренда на сто лет и ни днём меньше.
   – До самой Анапы, Дмитрий Олегович, – ответил окончательно повеселевший господин Иващук и спросил: – Вы позволите оставить вас на несколько минут одного? Мне нужно сделать несколько звонков. Чай, кофе?
   Митяй ухмыльнулся:
   – И пиво тоже. Нет, спасибо, мне ничего не надо, Игорь Петрович. Да, вот ещё что: если кого-то из ваших партнёров интересует золото, платина или бриллианты, могу заплатить и ими. Это не составит для меня никакой сложности.
   Господин Иващук вышел из кабинета в комнату отдыха и плотно закрыл за собой двери, что не помешало Митяю подслушать его разговор с тремя высокопоставленными особами, и те, узнав, что они могут огрести такие бабки не в рассрочку, а немедленно, тут же выставили дополнительные условия, а также увеличили цену. Поэтому господин Иващук вернулся через пятнадцать минут в весьма взвинченном состоянии, сел за стол, помолчал пару минут и сказал с тревогой в голосе:
   – Дмитрий Олегович, я получил разрешение на продажу, но мои партнёры выставили следующие условия: до тех пор, пока не завершится перевод денег, вы будете находиться на государственной даче, и второе, они увеличили цену до сорока семи миллиардов, но если вы согласитесь, то получите в аренду сразу весь Северный Кавказ, за исключением Чечни и Дагестана. Вплоть до Каспийского моря, включая Ростовскую область, но ваши исключительные права будут распространяться только на те земли, которые являются государственной собственностью. Вам даже передадут три четверти военных полигонов, но при этом вы сможете выкупать землю у граждан. Если, конечно, захотите.
   Митяй кивнул и сердито ответил:
   – С одним пунктом я категорически не согласен. Государственное гостеприимство мне и даром не нужно. Давайте сделаем так: наберите номер телефона вашего самого старшего партнёра и дайте мне трубку, чтобы я мог сказать ему пару слов. – Митяю пришлось применить свои телепатические способности, чтобы господин Иващук подчинился ему, а когда взял трубку, то сказал ледяным, полным властной силы голосом: – Уважаемый, я заплачу вам пятьдесят миллиардов долларов, но при этом нигде не стану светиться. Даже на вашей даче. Сделку мы проведём вдвоём с Игорем Петровичем так, как сочтём это нужным. От вас нам нужны только номера счетов. Деньги на них будут переведены тотчас, как только я получу на руки все договора аренды с соответствующими разрешениями. Народу вовсе незачем знать, что в России проводятся подобные сделки, но смею вас заверить, интересы граждан при этом не пострадают. Олимпиаду я тоже проведу как следует, но после неё снесу там всё к чёртовой матери и проведу рекультивацию земель. И последнее: компанию «Кубометр» я покупаю у господина Иващука вместе с его секретаршей. Поэтому пусть генерал Борисов подготовит соответствующий приказ. А теперь я передаю трубку Игорю Петровичу.
   Самый старший из партнёров господина Иващука тут же отменил требование проживания Митяя на спецдаче и приказал ему провести всю операцию как можно скорее и ничего не испортить. Как это ни странно, но никто так и не удосужился потребовать у Митяя даже самой паршивой справки из банка. Впрочем, господин Иващук вспомнил об этом сразу же после того, как положил свой мобильник в золотом корпусе в карман. Выслушав его просьбу, Митяй связался с Эриком, тот попросил его сообщить ему номер факса и подождать буквально пять минут. Через пять минут в кабинет вошла секретарша и положила на стол Игоря Петровича факсимильную копию письма, подписанного лично господином Оппенгеймером, в котором компания «Де Бирс» всем своим имуществом и авуарами подтверждала платёжеспособность Митяя. Прочитав письмо, тот покрутил головой и спросил:
   – Я могу ознакомить с этим письмом своих партнёров?
   – Да, пожалуйста! – насмешливо воскликнул Митяй. – Лишь бы оно не попало в руки газетчиков. – Повернувшись к секретарше, он улыбнулся и сказал: – Ну а ты, девочка, поступаешь в моё распоряжение. Твой шеф уже строчит приказ о твоём увольнении или в запас, или в полную отставку. Компания «Кубометр» уже, по сути дела, моя, так что тебе придётся заняться всеми бумажками, так как я в них дуб дубом. Зато в Лагонаках тебя ждёт именно то, о чём ты давно мечтаешь, но даже думать не смеешь. Уже через несколько часов ты на всё станешь смотреть совсем по-другому. – Повернувшись к господину Иващуку, он добавил: – Игорь Петрович, Антонину я забираю, а вас попрошу немедленно начать подготовку предстоящей сделки. Завтра ровно в девять я приеду.
   Игорь Петрович, не веря своему счастью, спросил: – Дмитрий Олегович, так вы действительно покупаете весь мой бизнес на корню? Это же ещё почти два миллиарда долларов.
   На следующий день Митяй уже сидел в кресле хозяина и генерального директора компании «Куб М» и подписывал все те бумаги, которые подносила ему Тонечка, снявшая со своего изящного носика-кнопки узенькие очёчки. Так она выглядела гораздо симпатичнее. Весь вчерашний день и минувшую ночь они провели вдвоём в подмосковном лесу, разделённые пламенем, вырывавшимся из трёх драгоценных камней, и с первыми лучами солнца на Земле появилась ещё одна юная ведла. Тоне было двадцать семь лет, но, несмотря на прекрасную физическую форму и отменное здоровье, девушка не могла иметь детей и потому после окончания юридической академии согласилась пойти на работу в ФСБ. Увы, но все её патриотические настроения очень быстро развеялись. Ей не нравилось быть чьей-то любовницей по приказу вышестоящего начальства, но ничего не попишешь, система есть система. Она с детства увлекалась йогой и аутотренингом, к тому же имела очень сильные ведловские задатки, что было быстро подмечено в ФСБ, и ей пришлось поневоле пройти двухгодичные курсы специальной психической подготовки, так что Митяй заполучил себе практически готовую ведлу. То обстоятельство, что её шеф весь последний месяц жил на даче с семьёй, позволило ему приступить к разговору глазами через огонь сразу. То, что Мунга, проезжая через Измайловский парк, взмыла в воздух и затем полетела в Подмосковье, окончательно убедило Тоню в том, что она столкнулась с удивительным человеком.Для неё, кажется, не было большей радости узнать, что на свете существуют ведлы, которые, постигая всё новые и новые знания, в конце концов становятся бессмертными демиургами, над которыми уже ничто не властно. Рассказ Митяя о себе и о своей деятельности, а также о своих дальнейших планах восхитил девушку настолько, что на следующее утро она принялась претворять их в жизнь с бешеной энергией. Поэтому Митяю, вызвавшему к себе ещё несколько инопланетников, похожих на людей и без масок, только и оставалось, что, попивая кофе, подписывать один документ за другим. Правда, это заняло две с половиной недели, зато всё было сделано на совесть. Прогрессору удалось если не сохранить своё инкогнито полностью, то, по крайней мере, остаться в глубокой тени.
   Тоня как генеральный директор корпорации «Парк ледникового периода» быстро подготовила все необходимые документы и даже провела презентацию. Впрочем, презентация – это слишком громкое слово. Она просто устроила маленький «круглый стол» и рассказала дюжине журналистов, явившихся в её офис без телекамер и диктофонов, о том, что некий великий русский учёный изобрёл способ клонировать вымерших животных, нашёл спонсоров и теперь намерен заняться этим в Лагонаках, попутно возвращая Земле по соседству с горным плато её девственный облик. Ещё она сказала, что уже завтра вылетает в Краснодарский край, а московский офис корпорации будет сдан в аренду. Никого в горы она не приглашала и даже заявила, что допуск людей со стороны в эти красивейшие места будет на какое-то время строго ограничен, чтобы мамонты, шерстистые носороги и прочие представители древней мегафауны смогли получше адаптироваться.
   Поскольку за время всего часового разговора не было показано ни одного-единственного фотоснимка, то журналисты, хотя для них и был устроен роскошный фуршет, ушли из офиса посмеиваясь. Никто из них не поверил ни единому слову Тони, но оно и к лучшему. Работы в Лагонаках уже шли полным ходом, а когда Митяй получил на руки все договоры аренды, то в тот же день было объявлено о прекращении в горах и предгорьях Краснодарского края рубки леса, добычи нефти и газа. Вместе с тем людей известили и о том, что в течение целого года, пока корпорацией «ПЛК» не будут созданы новые рабочие места, они будут получать заработную плату в прежних размерах. Более того, им всем сразу же была выплачена премия в размере полугодового оклада. Что такое корпорация «ПЛК» и с чем её едят, никто толком не знал. Через десятые руки самые настойчивые товарищи узнали, что её возглавляет какой-то Митяй и он тутошний, потомственный кубанский казак и мужик вроде бы башковитый, раз учёный.
   В Лагонаки между тем съезжались все хорошие друзья, просто знакомые и сослуживцы Митяя вместе с семьями и сразу же отправлялись в горы, где для них уже были построены прекрасные посёлки с виллами вместо домов и где их ждали чудеса ведловской педагогики. Пока что Митяю везло. Все приглашенные им в горы люди имели ведловские способности.
   Однако, находясь в Москве, он уже успел почувствовать, что на Земле имеются и такие люди, которым ведловство не было доступно по причине различных заболеваний мозга, но, что хуже всего, он встретил и таких, которые выжгли в себе все способности к ведловству. Увы, для этого не требовалось особых усилий, было достаточно стать законченным мерзавцем – преступники и негодяи, на которых уже клейма ставить было негде, убивали в себе не только душу, но и способности к ведловству. На память Митяю при первой же встрече с одним таким холёным типом сразу же пришёл один телефильм, в котором показывали преступников, осуждённых пожизненно, и они рассказывали лоху, снимавшему этот фильм, как они всё осознали, как каются и как пришли к Богу. Ботаник тогда не поверил ни одному из этих ублюдков, как и не поверил в то, что один из подручных партнёров господина Иващука, пришедший в его офис на подписание договора купли-продажи, способен снова стать человеком. Это была конченая мразь, и всё, что Митяй смог сделать, – это облагодетельствовать людей обширным инсультом, приключившимся с вором в законе, ставшим бизнесменом, через полчаса, как тот вышел из его офиса, сел в свой «бентли» и уехал. Инсульт был таким мощным, что у того из ушей брызнула кровь пополам с мозгами, испачкав дорогой кожаный салон автомобиля, так что порадоваться срубленному кушу он так и не успел. Сдох, болезный. С той самой поры Митяй понял, что кое с кем только так и придётся поступать, благо читать их мозги не составляло никакого труда, это мог сделать не то что демиург, а любой достаточно продвинутый ведл, но прогрессор сразу категорично заявил, что это обязанность демиургов. Вот только чувствовал он себя после этого удручающего действа очень паршиво.
   Да, демиургу было по силам, совершенно не беспокоясь о возможных последствиях, уничтожить не то что одного конкретно взятого негодяя, но даже население целого континента, если было за что. Ведлы в этом плане были жёстко ограничены какими-то не вполне понятными то ли обязательствами, то ли обстоятельствами, а то и вовсе высшими силами, о которых им ничего не было известно. Бога-то демиурги так и не нашли, сколько ни старались. Зато история Вселенной пестрит фактами, свидетельствующими о том, что очень многие расы, обретя ведловские способности во времена своего детства, не теряли их в дальнейшем, а развивали, одновременно постигая законы мироздания, и за каких-то три-четыре тысячи лет становились демиургами сами, без оглядки на доброго дядю и без чьей-либо помощи, да ещё какими демиургами! И хотя любая Вселенная и является творением демиургов, не один Митяй подозревал, что высшие силы всё же существуют, но никак себя не проявляют, и потому демиургам в некоторых клинических случаях приходится брать на себя ещё и обязанности если не палача, то уж точно карающего меча судьбы.
   Куда больше главный ведл удивился тому, что, лишив жизни отъявленного негодяя, на чьей совести были десятки человеческих жизней, в нём, несмотря на тягостное, гнетущее чувство, даже не шевельнулся в душе червячок сомнения. Мысленно Митяй после этого испытал одно только чувство облегчения, хотя после казни его грудь словно сковали стальными обручами.
   После этого случая он выдал всем демиургам директиву в будущем не проходить мимо подобных случаев, но при этом посоветовал не перебарщивать с силой удара. На всякий случай Митяй всё же ввёл временный мораторий на смертную казнь, сказав, что возлагает обязанности палача на себя, подумав при этом: «Нет, Крейзи Шутер, это нужно делать как-то иначе, без кровищи». Впрочем, с другой стороны, будь у него на то побольше времени, он опрокинул бы на голову этого ублюдка такой ад, что ему и смерть показалась бы в радость.
   А пока что Митяй всё же решил сосредоточиться не на чистке людских авгиевых конюшен, а на возрождении природы на выкупленной у государства территории и создании для людей таких условий жизни, о которых те не могли и мечтать в своей прежней жизни. Естественно, в первую очередь он думал о ведловстве, которое и само по себе, будучи сопряженным даже со знаниями обычной школы-десятилетки, уже не давало человеку скучать и постоянно толкало его всё к новым и новым знаниям. Ведлы хотя и были крепкими ребятами, всё-таки на уровне инстинктов понимали, что, только став демиургами, достигнут своего наивысшего ведловского развития, а потом продолжат двигаться в том же направлении уже как демиурги. В общем, главное – запустить в человеке ведловство, а дальше оно уже само выведет его на правильную дорогу, и человек при этом не свернёт в сторону, будет идти по пути добра и созидания, а не зла и разрушения, что и нравилось Митяю в ведловстве более всего. Жаль только, что он не сразу пришёл к такому выводу, ведь тогда ведлам Второй Земли не пришлось бы сидеть под замком лишние двести лет.

Глава 12
Не всё так просто

   Прошло уже две с половиной недели, как Вадим Воскобойников, по прозвищу в кикбоксерском ринге Кент, благодаря своему другу Олегу Моргунову, по прозвищу Бык, побывал в ДТП. Тем не менее он до сих пор то и дело вспоминал тот инцидент, который произошёл после этого. Хорошенько вмазав друг другу по голове, они уехали со двора охотхозяйства в автосервис, где им быстро и дёшево подмарафетили «крайслер» Быка. После этого они провели в Апшеронске, в гостях у друга, ещё два дня, отправились в Горячий Ключ, а оттуда со своими боевыми подругами по бойцовскому клубу «Гладиаторы Юга» на Чёрное море и затем вернулись в Краснодар. Всё это время Вадим очень часто вспоминал ту скоротечную стычку с рослым белобрысым парнем и то, как мастерски он выдернул его под удар Быка, ловко развернув при этом целый центнер с четвертью стальных мускулов и костей Олега и сместившись в сторону. Вадим уже двенадцать лет занимался боевыми искусствами и привык фиксировать и анализировать любое движение каждого своего противника, но такого мастерства, пластики и скорости он ещё не видел. Они явно встретились не просто с хорошим бойцом, а бойцом великим, и по возвращении в Краснодар Вадим окончательно пришёл к мысли,что ему нужно бросать всё к чёртовой матери, ехать снова в Апшеронск, падать перед ним на колени и просить взять в ученики. Судя по тому, тот белобрысый парень, на вид не старше каждого из них, был опытным сэнсэем и обладал сверхъестественными силами, раз смог вставить им обоим зубы.
   Сегодня же, около полудня, после утренней тренировки он подошёл к своему другу, с ленцой выжимавшему штангу, и сказал:
   – Бычок, бросай эту железную паскуду, поехали.
   – Куда? – спросил Олег друга, ставя штангу на упоры и садясь на скамье. – Отпуск же закончился, Вадька, а у нас контракт.
   Вадима это не остановило, и он пояснил:
   – В котором записано, что каждый член бойцовского клуба имеет право продолжить обучение, чтобы выйти на качественно новый уровень боевой подготовки. Поэтому нам ничто не мешает ехать в Апшеронск, Бычок. Мы должны найти того парня и уболтать его поработать с нами хотя бы полгода, но лучше год.
   Олег кивнул в ответ:
   – Ну, тогда поехали. Пойдём только скажем хозяину, что мы решили малость подучиться.
   Хозяин бойцовского клуба выслушал обоих тяжеловесов и не моргнув глазом предоставил им по полгода отпуска за свой счёт, сказав, что если они не повысят класс, то фиг он станет им оплачивать простой. Ехать они решили не на «крайслере» Олега, а на «ренджровере» Вадима, в него больше помещалось барахла. Оба тридцатилетних парня были профессиональными спортсменами, и каждому пришлось пройти суровую школу, помимо армейской. Олег два года изучал ушу в Шаолине, поражая учителей своей силой и нечувствительностью к боли, а Вадим изучал боевые искусства в Куала-Лумпуре, так что они хорошо знали, что нужно брать с собой в дорогу.К вечеру «ренджровер» был собран в дорогу, и на следующий день, рано утром, они выехали в Апшеронск и ещё до обеда выяснили, что Дмитрия Мельникова можно найти только на кордоне Дальний. Узнав, как туда ехать, они покатили в сторону Новых Полян и затем, в станице Черниговской, нашли себе проводника, парня лет тридцати пяти, ещё недавно работавшего в местном леспромхозе лесорубом, но теперь гадавшего, чем будет заниматься через год. От него оба спортсмена узнали, что какой-то Митяй выкупил леспромхоз и поставил крест на рубке леса, но при этом не только пообещал целый год платить всем зарплату, но и выплатил премию, зарплату аж за полгода – деньги немаленькие. От этих слов Вадим и Олег несколько приуныли, но их решимость встретиться с Митяем Мельниковым нисколько не уменьшилась.
   Вадим, имевший опыт ралли-рейдов, сидел за рулём, посадив справа проводника Артёма, крепкого, смуглого парня с тёмными волосами, но удивительно яркими тёмно-синими глазами. Тот был заядлым охотником, частенько хаживал в горы и хорошо знал Нагой-Чук. Бывал он и на кордоне Дальний, вот уже четыре года как пустующем. Горная лесная дорога, по которой ещё недавно ездили лесовозы, представляла собой кошмарное испытание даже для «ренджровера», но это всё-таки была дорога, проходившая через величественный лес. Они поднимались всё выше и выше в горы и вскоре поехали по правому берегу Цицы, чистой, голубой и на редкость прозрачной. Вадим, сидя за рулём и бросая взгляды на реку, то и дело громко восклицал, видя громадных форелей. Артёма же куда больше удивляло другое. За последние две недели воды как Пшехе, так и в Цице, а вскоре выяснилось, что и в Серебрячке, значительно прибавилось, словно кто-то в горах отвернул все краны, и это явно был не паводок. А когда они, спустившись по отрогам хребта Ортагериш, выехали из леса и поднялись по крутому склону массива горы ПшехоСу на плато,лежащее между западной оконечностью хребта Нагой-Чук и восточными склонами скалистого горного массива ПшехоСу, их проводник воскликнул:
   – Ни хрена себе! Мужики, вы мне не поверите, Пшехо стала намного выше! Вы только гляньте на её вершину, она же вся покрыта снегом. Нет, там есть снежники даже в это время, но только не такие, чтобы чуть ли не полнеба закрывали, и на Нагой-Чуке то же самое творится. Это что же такое получается? Неужто ледниковый период возвращается? А по ящику одно и то же долдонят – глобальное потепление, глобальное потепление.
   Остановив машину на вершине небольшой горушки, Вадим вышел, огляделся вокруг, вдохнул полной грудью чистейший воздух и, радостно улыбаясь, сказал:
   – Красотища-то какая, парни. Будь моя воля, никогда бы с этих гор вниз не спускался. Так бы и жил тут.
   Олег, выйдя из машины вслед за ним, прибавил:
   – Это точно, Вадька. Зашвырнуть бы эту железяку с колёсами куда подальше и поселиться здесь в маленьком домике. Ты прикинь, братан, как здесь можно классно медитировать. Тут же каждая молекула воздуха такой заряд ци в себе несёт, что можно в день всего десятком орехов и парой литров воды обходиться.
   Артём тоже вышел из машины, как-то испуганно поглядел вокруг и робко произнёс:
   – Мужики, не имею ничего против орехов, но давайте лучше сядем в машину. Не нравится мне всё это. Вы только посмотрите, какие вокруг кущеря вымахали. Не бывает такого в наших горах. Это всё же альпийские луга, а не джунгли, а тут трава под два метра, если не выше, так что ехать придётся чуть ли не наугад, ведь не видно же ни хрена. Айда в машину.
   Вадим усмехнулся:
   – Что, Артём, боишься, что на тебя из этих кущерей архар выпрыгнет? Так архары же вроде бы травоядные.
   Тут Олег указал рукой вперёд и сказал вполголоса:
   – Кентуха, а вот от такого травоядного нужно точно держаться подальше. Я так понимаю, что это лось, но если здесь, на вершинке, трава нам почти по грудь, а там, в низинке, может быть, и повыше, но всё равно ему по брюхо, то какого же он тогда роста, этот лосяра? Про рога я вообще молчу, они у него явно метра три с лихвой размахом будут.
   Все трое быстро сели в «ренджровер», и Вадим, заводя двигатель, хотя и немного напряжённым, но всё же весёлым голосом сказал их оторопелому проводнику:
   – Ну, Иван Сусанин, командуй. Мы не поляки, так что давай обойдёмся без болот и героизма.
   Артём сосредоточенным тоном стал рассуждать:
   – Значит, так, Вадим. На плато мы поднимались по северному склону, и на нём трава тоже знатная выросла, но дорогу всё же не забила. Тут, хотя высота и два километра, мы же на цельный километр поднялись вверх по склону, трава раза в три выше и дорога уже едва видна. Поэтому езжай-ка ты по колее, она здесь хорошо накатана. Мы ведь сюда на «Урале» на охоту обычно ездим, а это тебе не твой «ренджровер», «Урал» где хочешь проедет.
   Стараясь чувствовать колею и прислушиваясь к указаниям Артёма, который действительно хорошо знал дорогу на кордон, Вадим поехал вперёд. Странно, но его душу переполняла не тревога, а смутный восторг и ощущение какого-то чуда. То же самое явно чувствовал и Олег, который то и дело бормотал какие-то буддистские словечки. Только Артём сидел насупившись, и ему явно было не по себе без оружия в руках.
   Где-то через полчаса через капот джипа перемахнула какая-то косматая рыжевато-коричневатая тень, и они замерли. Первым откликнулся на это явление Вадим, сказав неуверенным голосом:
   – Парни, по-моему, это был саблезубый тигр.– Не знаю, тигр это или нет, – откликнулся Артём, – но зубы у этой рыси с короткими ушами точно словно сабли, и размером она как тигра. Ну, может быть, малость поменьше. А теперь, Вадим, забирай вправо. Сейчас спуск в урочище Чашка начнётся. Как его проедем, так нужно будет ехать до Т-образного перекрёстка, но его мы сразу заметим, сразу за ним скальный обрыв начинается, на него даже на «Урале» не поднимешься.
   Вадим послушался его совета и повернул направо, причём сделал это вовремя, иначе, поезжай он прямо, они точно бултыхнулись бы в здоровенное озеро, вид на который открылся тотчас, едва они перевалили через небольшой местный водораздел. Озеро было довольно большим, берега его поросли ярко-зелёным лесом, но, что самое главное и удивительное, в нём водились какие-то киты нехилого размера, и к тому же во множестве. Спортсмен остановил машину и, глядя на озеро, сказал:
   – Ты смотри, а у вас тут ещё и озёра есть. Нет, я слышал, что на Лагонаках полно озёр, но про то, что есть такие здоровенные, мне никто не говорил. Это что же за киты там плавают?
   Олег внимательно вгляделся в озеро:
   – Похожи на дюгоней, но почему у них такие здоровенные плавники на спинах? Неужели это всё-таки косатки? Но они чёрно-белого цвета и совсем не такие. Опаньки, Вадька, сваливаем. К нам направляется какой-то громадный лев-альбинос.
   И действительно, от берегов озера к ним ленивой рысцой двигался громадный пещерный лев. Вадим не стал дожидаться его и поехал направо, вдоль берега озера. Похоже, что с этой стороны к нему приходило на водопой немало травоядных животных, раз трава здесь была пониже и пожиже.
   Артём каким-то подвывающим голосом сказал:
   – Мужики, это же охренеть можно. Ещё два месяца назад там, где сейчас находится озеро, стояла горушка, а рядом с ней карстовая воронка, но неглубокая и небольшая. Откуда здесь могло взяться озеро с китами? Мы что, в прошлое заехали?
   – Ага, в прошлое, Артём, – сыронизировал Вадим, – и просёлочные дороги с собой прихватили. Если мы сейчас выехали не на просёлок, то Олег – китайский император, а я – Иван Грозный.
   Артём тут же оживился:
   – Теперь едем прямо по дороге, Вадим. Поглядывай на обрыв и поезжай вдоль него. Увидишь развилку, езжай направо. Левая дорога ведёт на турбазу, а она вам не нужна.
   Слева всё время виднелся громадный ледовый купол, и потому Артёму было несложно догадаться, в честь чего это поднялся на метр с лишним уровень воды в Пшехе и Цице. Вскоре они доехали до урочища Верхняя Цица, через которое протекал большой, шумный ручей, и Артём объяснил, что теперь у них есть два пути – ехать дальше по просёлку, чтобы, переехав через Цицу, вернуться назад по дороге, объезжающей вокруг всего кордона Дальний, или же спуститься по ручью и значительно сократить путь. Для «Урала» этот вариант не годился, а вот на «ренджровере» можно было попробовать. Вадим, не долго думая, выбрал второй вариант, и вскоре английский вездеход бодро катил вниз по не слишком круто спускающейся вниз балке урочища к величественному сосновому лесу, растущему на правом берегу ручья. Через четверть часа они въехали в него и оказались на той самой просёлочной дороге, о которой говорил Артём, только тот не узнавал этих мест, потому что здесь теперь рос не молодой сосняк, а вековые, если не старше, сосны. В лесу было светло, но всё же жутковато. Вдалеке, за красными толстенными стволами сосен, в высоком и густом лиственном подлеске, весьма странном для соснового бора, виднелись громадные животные.
   Однако вскоре они выехали на большую поляну, поросшую самой обычной, немного выше колена травой,и Артём испуганно ахнул, увидев за ней здоровенную роскошную виллу, всю увитую виноградом, и плодовый сад позади неё. Вадим тоже был очень удивлён, увидев на почти двухкилометровой высоте апельсиновые деревья, персики, гранаты, инжир, а также авокадо и другие, совсем уже тропические плодовые деревья. Едва выехав из леса и не увидев накатанной дороги, ведущей к этой чуть ли не сказочной вилле, он остановил машину и сказал:
   – Всё, ребята, дальше пойдём пешком. Похоже, что Митяй не сторонник автотранспорта, а раз так, то и мы не станем рассекать по его лужайке. Тут он бог, царь и воинский начальник.
   Все трое выбрались из «ренджровера» и степенно направились к просторному высокому крыльцу виллы. Это явно был не единственный вход. Из сада к ним тут же прибежали две собаки – громадный кобель породы кавказская овчарка и сука хаски. Они были настроены по отношению к гостям дружелюбно, и Вадим не отказал себе в удовольствии погладить обоих.
   Как только они подошли к крыльцу, на него вышла молодая красивая девушка-блондинка, одетая в вытертые джинсы и голубую в белую клетку рубашку с короткими рукавами, пошитую из тонкой ткани. Над ложбинкой большой груди у неё сверкал прямо на коже крупный, больше гусиного яйца, каплевидный плоский кабошон из аметиста. Она улыбнулась и поздоровалась:
   – Здравствуйте. Вы приехали поохотиться на медведей?
   Вадим отрицательно помотал головой и ответил за всех:
   – Здравствуйте. Извините, но медведи нас совершенно не интересуют. Разрешите представиться, меня зовут Вадим, это мой друг Олег, а это Артём, наш проводник. Вот он как раз охотник, но я не думаю, что его интересуют медведи. Девушка, мы приехали сюда из Краснодара к Дмитрию Мельникову. Мы оба спортсмены, занимаемся восточными единоборствами, он тоже, но его дан гораздо выше нашего, и мы хотим стать его учениками.
   – Меня зовут Таня, – представилась Таня, широко улыбаясь, – я жена Митяя. Его сейчас нет. Он в Москве и будет дня через три или четыре. Так вы действительно хотите стать мастерами танца на лезвии ножа? Но это может занять очень много времени. До десяти лет, если вы, конечно, не обладаете особенными способностями к постижению ведловства.
   Вадим и Олег одновременно кивнули и ответили:
   – Таня, нас это совершенно не пугает. Если срок обучения такой большой, значит, в этом танце есть что изучать.
   Все трое стояли метрах в пяти от крыльца и не торопились подниматься на него. Таня пристально обвела их взглядом и всё с той же доброй улыбкой сказала:
   – Вообще-то, мальчики, танец на лезвии ножа – это всего лишь крохотная часть ведловства, а оно куда больше его. Вы готовы посвятить всю свою жизнь ведловству, искусству жить в гармонии с природой и служить Матери-Земле? Как я вижу, мне ничто не мешает посвятить вас в ведлы уже сегодня. Мой муж действительно великий учитель, но это могу сделать и я. Всё равно вас потом будут учить многие учителя, а не только мы с ним.
   Вадим и Олег быстро переглянулись друг с другом и чуть заметно кивнули, после чего сложили ладони лодочкой, глубоко поклонились Тане, и Вадим сказал:
   – Таня, будьте нашим сэнсэем. Мы клянёмся слушать каждое ваше слово и выполнять любое приказание.
   Таня спустилась к ним и, положив руки на плечи сначала Вадима, а затем Олега, ответила:
   – Я принимаю вас в свои ученики, Вадим и Олег, обещаю посвятить вас в ведлы, дать вам говорящие камни, научить всему и подготовить к тому, чтобы вы продолжили обучение в академии демиургов. Хотя вас всегда влекла к себе лишь одна сторона ведловства – танец на лезвии ножа, вы оба всегда отдавались боевым искусствам полностью, и поэтому я верю, что и ведлами вы станете такими же хорошими, какими стали бойцами. Артём, стоявший немного позади, быстро смекнул, что ему тоже может что-то обломиться, и спросил:
   – Хозяйка, а как насчёт меня? Я в ученики сгожусь? Таня улыбнулась:
   – Разумеется, сгодишься, Артём. Если бы ты не приехал сюда сегодня с Вадимом и Олегом, то уже очень скоро мы сами приехали бы за тобой в Черниговскую. Ты хочешь научиться ведловству, чтобы ухаживать за горным лесом и растить его, а не пилить на паркет? Ухаживать за альпийскими лугами и за огромными животными, которых будет с каждым годом становиться всё больше и больше? Возродить Мать-Землю и вернуть ей то состояние, в котором она была тогда, когда с этих гор только что сошли ледники, – вот главная задача ведлов. А потом, когда ты станешь демиургом, перед тобой будет открыта вся Вселенная, и в ней для тебя тоже найдётся очень много работы. Её хватит на всю бесконечную жизнь демиурга.
   – Бесконечную? – удивился Артём и воскликнул: – Ну, если работа никогда не закончится и будет интересной, то я согласен! Это от безделья свихнуться можно, а когда работа нравится и за неё платят хорошо, то можно и до старости трудиться.
   Таня негромко рассмеялась:
   – У ведлов, и особенно демиургов, не бывает старости, Артём. Ты же не скажешь, что мне недавно исполнилось пятьсот двадцать лет… Хорошо, мальчики, пойдёмте в дом.
   Вадим вежливо поклонился:
   – Сэнсэй, может быть, мы сначала принесём свои вещи из машины? Мы оба люди ко всему привычные, так что нас можно поселить и в какой-нибудь каморке.– Вот ещё! – весело откликнулась Таня. – В нашем доме и без того хватает отличных комнат, а вы, мальчики, первые люди, которые сами пришли к нам и попросили стать вашими учителями. Если к таким ученикам мы не будем относиться с уважением, то нам тогда, как учителям, грош цена в базарный день. Ваших вещей здесь никто не тронет. Потом, после того, как я посвящу вас в ведлы, вы сами решите, как с ними поступить. Вообще-то мы стараемся хранить только самое ценное и дорогое нашему сердцу, а всё остальное, что нам не нужно, возвращаем Матери-Земле и потом берём у неё всё, что нам потребуется. Поэтому мы сначала пойдём в дом, я вас накормлю, а потом мы выйдем в сад, и там начнётся ваша новая жизнь.
   На следующий день, разбирая свой багаж и решая, что ему оставить, а что отдать Матери-Земле, – Артём в это время уже умчался с двумя демиургами на старые вырубки растить вместе с ними молодой лес и заодно учиться ведловству, – Олег сказал:
   – Знаешь, Кентуха, а это всё-таки здорово, что я заболтался с девчонками и въехал в Мунгу. Не разозлись я тогда на Митяя, что он даже не вышел из машины, чтобы спросить: «Вы там живые, парни?» – и не подь за ним, нас здесь бы не было. Честно говоря, я тогда подумал, что он из тех, у которых пальцы всегда веером торчат, и они думают, что выше их только звёзды.
   – Угу, – усмехнулся Вадим, – то-то я прихватил с собой монтировку, чтобы огреть тебя по чему-нибудь, да ты шустрее оказался, Бычок. Ладно, братан, мы здесь, мы уже начинающие ведлы, и эти браслеты, что у нас с тобой на руках, говорят мне о том, что далеко не всё так просто, как это нам кажется. Хуже того, я думаю, что всё гораздо сложнее, чем об этом думают демиурги.
   Олег посмотрел на него с прищуром и спросил:
   – Ты думаешь о том же, о чём и я, Кентуха? О чёрных демиургах зла? Если так, то я полностью с тобой согласен.Вадим лишь молча кивнул, и они продолжили пересматривать вещи. Когда оба бойца сложили в сумки всё, что было им особенно дорого, они вместе приступили к далеко не самому сложному, но и не такому уж простому ведловству, в результате которого «ренджровер» практически бесшумно ушёл под землю.
   В это время над соснами засверкала новая Хрустальная Башня Знаний, и бывшие борцы пошли к ней, чтобы сесть там в удобные кресла напротив Тани и ещё сорока шести демиургов. Таня с первых же минут ночного ведловства поняла, что если Артём – парень, каких миллионы, то Вадим и Олег очень сильно отличаются от него не только своим внутренним настроем, но и мировоззрением. Эта парочка была как две капли воды похожа на её Митяя и их нового ученика, Леонида. Правда, эти двое молодых неженатых мужчин ещё и обладали обострённым чувством добра и зла, что её сразу же обеспокоило. Более того, это их качество ей показалось очень важным. Все демиурги, с которыми она успела познакомиться, можно сказать, являлись олицетворением добра. Зла в них не было ни капельки, ни даже крохотной крупинки, они о нём даже как-то и не очень задумывались. Эти же парни, наоборот, были просто заточены на поиск зла. Митяй, Леонид, очень многие талары и другие инопланетники тоже, но не в такой степени. Поэтому она решила первым делом провести с ними большой двухсуточный урок и посвятить в историю демиургов.
   Да, это было весьма неожиданное решение, и оно заставило всех приглашенных ею демиургов отнестись к её предложению с максимальной серьёзностью. Они верили в Танино чутьё и понимали, что она ошибиться не может. Поэтому они и приступили к передаче знаний с такой энергией, что сфера Хрустальной Башни Знаний ярко засветилась. Впрочем, в этом как раз не было ничего страшного, ведь всё небо над Лагонаками было затянуто плотной пеленой облаков и срединих лишь на несколько часов появлялись окна, наполненные солнечным светом.
   Ведловство прошло успешно, и новые ученики встали со своих кресел с очень серьёзными взглядами. Похоже, им теперь было над чем подумать. Денис обнял Таню:
   – Ты поступила очень мудро, Танюша. Незамутнённый, пристальный взгляд со стороны на всю историю демиургов – это как раз то, что сейчас нужно более всего. Знаешь, мне ведь тоже передалась их тревога, и я думаю, что борьба Света и Тьмы – это вовсе не гипербола и не красивая фигура речи.
   …Митяй вернулся из Москвы на следующий день в радостном и приподнятом настроении. У него всё получилось так, как надо, и теперь они могли смело приступать к широкомасштабным действиям. Правда, Таня тут же рассказала ему о Вадиме и Олеге, их подозрениях и словно тюкнула мужа обухом по голове. Тот нахмурился, покрутил головой и сказал:
   – В яблочко. Мне нужно срочно поговорить с этими парнями, Танюша. Где они?
   – Думаю, у себя, Митюша, – ответила Таня, – я поселила их рядом, на первом этаже, в южном крыле. В тех комнатах, окна которых выходят на твой любимый японский прудик с золотыми рыбками. Они же оба учились на Востоке.
   Митяй улыбнулся и сказал, соглашаясь с женой:
   – Да, там только статуи Будды не хватает. Ладно, я пошёл к ним, если хочешь, пойдём вместе.
   – Нет, Митюша, – отказалась Таня, – ты должен поговорить с ними один. Женские ушки там не нужны.
   Нежно поцеловав жену, Митяй по-мальчишески выпрыгнул в окно и пошел через сад в японский садик. Он никогда не был в Японии, так, видел несколько десятков фотографий и гравюр и потому воплотил в жизнь всего лишь свои представления об этой стране и японцах. Со стороны японского садика южное крыло виллы,имеющее в плане Т-образную форму, было похоже на японский замок, особенно его характерная крыша над этой частью дома и навес над выходом с двумя толстыми деревянными резными колоннами, на которых были изображены драконы. Всё это, по большому счёту, Митяй просто содрал с фотографий и скомпилировал в одно целое, но получилось, по словам друзей, очень мило, но слишком уж умиротворяюще. Ну да, конечно, им постоянно подавай экспрессию, ведь они без пинка под зад со стороны жизни и дня не могут себе представить, а тут нужно просто сидеть и наслаждаться тишиной, цветами, крохотными деревцами, растущими в кашпо, и золотыми рыбками, медленно плавающими в пруду.
   Когда Митяй вошёл в японский садик со стороны зарослей бамбука, призванных усиливать общее впечатление, то увидел, что Вадим и Олег, одетые в одни только просторные японские штаны, обнаженные по пояс, сидят в позе лотоса метрах в пяти друг от друга на каменных плитах напротив прудика и медитируют. Один – сложив пальцы рук, как йог, а второй – делая руками плавные, тягучие и мягкие движения. Оба парня были сложены очень мощно, и, глядя на их налитые силой мускулы, любой противник должен прежде всего думать о своих зубах.
   Ведл подошёл к горбатому мостику, переброшенному через пруд, и слегка кашлянул. Вадим и Олег моментально вышли из состояния медитации и легко, пружинисто вскочили на ноги. Митяй сразу обратил внимание, что после первых же занятий ведловством в них обоих здорово прибыло энергии, лёгкости и стремительности. Это его искренне порадовало. Некоторым ведлам и демиургам, для того чтобы стать мастерами танца на лезвии ножа, приходилось сгонять массу, а им этого не требовалось – масса тела есть масса тела и дорогого стоит. Как говорится, пока толстый сохнет, тощий сдохнет.Оба парня подошли к мостику и, как только Митяй, специально надевший не свой обычный нанокостюм, а просторные штаны камуфляжной расцветки и майку-тельняшку, стал спускаться с мостика, сложили ладони лодочкой и дружно поклонились, чем несколько смутили его. Он точно так же поклонился им в ответ:
   – Привет, парни. Представляться друг другу нам нет никакого смысла, поэтому давайте присядем в беседке, позавтракаем и поговорим. Таня мне уже рассказала о вас, так что разговор у нас может затянуться надолго. Пойдёмте.
   Вадим и Олег надели куртки и пошли вслед за главным учителем в беседку, явно недоумевая, ведь они ещё ни с кем не делились своими мыслями, а сейчас речь сразу же зашла о долгом и серьёзном разговоре. Митяй по-хозяйски вошёл в беседку и стал интересоваться тем, кто и что любит на завтрак, а когда узнал о предпочтениях спортсменов, быстро накрыл на стол. Хотя оба ученика уже знали о способностях демиургов достаточно много, это их поразило, и Вадим, не выдержав, воскликнул:
   – Учитель, как вы это сделали? Ведь всё появилось прямо из воздуха. Это просто какое-то волшебство!
   Митяй пожал плечами:
   – Ничего подобного. В этом нет никакого волшебства, парни, одно голимое ведловство. Правда, уровня толкового демиурга. Большинство продуктов я взял с кухни, а зелень, овощи и фрукты – свежие, прямо из нашего сада. Скоро и вы так сможете делать. Ну, хотя я и трезвенник, за эту встречу нам нужно обязательно выпить по стопке коньяка. Так что составьте мне компанию. Или вы вообще не пьёте, из принципа?
   Олег улыбнулся:
   – Почему же совсем, по рюмочке коньяка пропустить можем, а иногда и не по одной, но вы правы: ни я, ни Вадик в пьянстве ещё не были замечены.Митяй опять-таки без бутылки наполнил все три рюмки французским коньяком, взял свою и сказал:
   – За то счастливое столкновение, которое привело вас в наш дом, парни. Я очень рад, что, вернувшись из Москвы, застал вас здесь. Обрести ученика всегда здорово, но, когда ученик приходит к тебе сам и говорит «ведабу», это дорогого стоит. Хотя был в моей жизни такой случай, когда один мой ученик стащил меня с неба вместе с самолётом, и если бы не Дед Максим, – Митяй коснулся рукой изумрудного орла на своей груди, – то мне не пришлось бы сидеть с вами. Ну, парни, за нашу счастливую встречу в Апшеронске и за то, что вы оказались здесь. – Все трое чуть ли не торжественно выпили, словно причастились в храме, после чего Митяй будничным тоном, негромко, глядя в свою тарелку, сказал: – Вадик, Олежка, ни ведлы, ни демиурги никогда не грешат чинопочитанием. Поэтому я для всех просто Митяй, иногда Митяй Олегович. Так что, хотя это для вас может быть и непривычным, вы же оба привыкли к восточной дисциплине, давайте сразу же будем разговаривать попроще.
   Борцы переглянулись, и Вадим, который был на полгода старше своего друга, кивнул:
   – Хорошо, Митяй. Раз так, то разреши мне рассказать тебе о некоторых своих опасениях, что ли…
   Митяй энергично помотал головой, он уже успел уловить мысленный посыл Вадима, хотя и не читал его мыслей, как это сделала, пусть и весьма поверхностно, Таня, и сказал:
   – Нет, я почувствовал по твоим словам и, даже более того, уловил направление твоих мыслей, Вадим, что разговор нам предстоит очень серьёзный, поэтому сначала завтрак. Более того, ребята, мы ведь все телепаты. Ваших мыслей никто не читал, но вы оба так ярко излучали тревогу, что моя Танюшка невольно кое-что уловила и рассказала мне. Поэтому мы сейчас позавтракаем, потом переоденемся и отправимся в одно удивительное место, в самый центр нашей Вселенной, на планету Элания, к нашему верховному главнокомандующему и моей ученице Элании. Она самый древний из всех демиургов нашей Вселенной. Думаю, когда Элания выслушает вас, пара тысяч лет бессонницы будет ей гарантирована, если не больше, ведь я точно захочу добавить несколько слов от себя. Олег дрогнувшим голосом спросил:
   – В центр Вселенной? Это же, наверное, очень далеко, Митяй? Сколько мы туда будем добираться и на чём?
   Митяй, уже успевший вонзиться зубами в сочный ростбиф из мяса морской коровы, свирепо вращая глазами, быстро прожевал его, проглотил и ворчливо ответил:
   – Олег, поверь, хотя я и не измерял расстояние шагами, это очень далеко, но доберёмся мы туда намного быстрее, чем будем завтракать, и точно быстрее, чем вы оба оденетесь.
   После этого все трое не спеша и очень основательно позавтракали, а затем отправились переодеваться. Как попросил учеников Митяй, они надели костюмы и рубашки с галстуками. Загорелый, коротко стриженный брюнет Вадим, лицом похожий на молодого Алена Делона, который был повыше ростом и чуть-чуть стройнее, – в двубортный зеленоватых тонов костюм с цветастым шелковым галстуком, а русоволосый, курносый Олег – почти в такой же костюм коричневатых тонов с узеньким тёмным галстуком ручной вязки. Митяй, одетый в белую тройку, поджидал их в коридоре. Прямо из него он и перенёсся вместе со своими учениками к вилле Элании.
   Демиургессу он предупредил заранее, и та встречала их у входа. Ведл церемонно представил ей своих новых учеников и в довершение сказал:
   – Элания, это не совсем обычные парни, и уже очень скоро ты поймёшь, что они обладают особым чутьём.
   Элания провела гостей в дом, они прошли через анфиладу залов и гостиных и вышли в тенистый, старый сад с прудом, скалами и несколькими гротами. Почву в саду покрывал тёмно-зелёный, толстый, пружинистый мох, над которым местами поднимались ярко-зелёные растения. Это было очень красивое и уединённое место. Элания, одетая в золотистую тунику, со своими говорящими камнями-украшениями выглядела просто фантастической красавицей. Она привела их в большой грот, в котором тут же выросли удобные кресла, появился горящий камин, низкий столик, а на нём наборы для кофе по-турецки и восточные сладости. Как только все сели, Митяй, беря чашечку с кофе и блюдечко со сладостями, кивнул и негромко сказал:
   – Вадим, начинай ты, и сразу с самого главного. Элания настороженно посмотрела на него:
   – Это звучит весьма угрожающе, Митяй. – Повернувшись к Вадиму, она добавила: – И пожалуйста, поподробнее.
   Вадим слегка улыбнулся:
   – Насчёт подробностей ничего не обещаю, если не считать того, что вариантов опасности может быть очень много. Да-да, вы не ослышались, именно опасности. Когда нам с Олегом прочитали лекцию по истории демиургов и нашего Мирового Дерева, которое начало расти тридцать пять миллиардов лет назад и до сих пор ещё считается молодым, мне сразу же показалось очень странным, что демиурги не общаются со своими собратьями, живущими на других Мировых Деревьях. После этого я мысленно представил себе нашу Великую Лозу Мироздания, и меня словно по сердцу ножом резануло – мы ведь просто скованы мраком и хаосом, запечатаны в нём и отрезаны от остальных Мировых Деревьев. Более того, мрак и хаос постоянно атакуют нас, а мы этого даже не замечаем.
   Элания не выдержала:
   – Вадим, почему ты так думаешь?
   Кикбоксер улыбнулся и ответил:
   – Всё очень просто, великая Элания. Мы получили огромный объём информации о демиургах и Великой Лозе Мироздания, и ровным счётом ничего не было сказано о природе мрака и хаоса, кроме того, что в нём бушуют вихри чудовищной силы, которые разбрасывают во все стороны золотые споры жизни, не давая им лететь на поиски Тверди вместе, да ещё о Чёрной Тле, которая боится света, но тем не менее заполняет собой каждый тёмный уголок внутри Великой Лозы и с ней приходится постоянно бороться демиургам на Великом Рубеже. Чёрная Тля, как я понял, представляет собой сгустки мрака довольно небольшого размера, примерно с Солнечную систему, но бывает и так, что попадаются её скопления величиной чуть ли не с галактику. Более того, сама Великая Лоза Мироздания имеет круглую форму, а это прямо говорит о том, что она испытывает огромное давление, причём постоянное. В противном случае Великая Лоза Мироздания разбрасывала бы во все стороны не такое уж и большое количество длинных, причудливо изгибающихся ветвей, а она вместо этого примитивно круглая, потому что находится в обороне. Если я прав, то это может означать только одно – мрак и хаос устроены гораздо сложнее. Это не тупая, безмозглая стихия, а очень хорошо организованная материальная субстанция совсем иного порядка, чем Древо Мироздания. Совсем рядом, за границей Великого Рубежа нашей Вселенной, находятся чёрные демиурги, и все их атаки имеют одну-единственную цель – замедлить рост Великой Лозы Мироздания, наполнить всё её внутреннее пространство между ветвями, листьями и гроздьями Вселенных своими порождениями, а может быть, просто боевыми отрядами, а затем, когда наши силы начнут иссякать, ударить по нам и уничтожить всех до единого. Возможно, что и поработить, – это самый худший и страшный сценарий из всех возможных.Как только Вадим замолчал, слово взял Олег, который прибавил к короткому рассказу друга следующее:
   – Более того, враг давно уже проник во все Вселенные Великой Лозы Мироздания, закрепился в них и не спеша подтачивает наши силы. Он атакует нас по трём главным направлениям: оказывая мощнейшее давление извне на всю Великую Лозу Мироздания, из-за чего её ветви, вместо того чтобы разлетаться в стороны и расти привольно, закручиваются вокруг неё винтом; на всех Великих Рубежах, бросая на строительные отряды демиургов своих солдат – Чёрную Тлю; и атакует нас изнутри на психоментальном уровне, превращая людей в конченых ублюдков. Последние атаки наиболее опасные, они нацелены на то, чтобы на свет появлялось как можно меньше ведловских цивилизаций, ввергая миры в горнило тяжких испытаний, провоцируя на тысячах планет чудовищные войны. Не думаю, что чёрные демиурги присутствуют в таких мирах, как наша Земля, физически, но они явно воздействуют на них, в таких делах, как склонение людей к злу и насилию, они, скорее всего, преуспели. – Олег тягостно вздохнул и продолжил свою мысль: – Демиурги миллиарды лет целыми командами покидали наш общий мир, чтобы посеять во мраке семена новых Великих Лоз Мироздания, но мне кажется, что их всех постигла страшная участь. Они сначала стали пленниками чёрных демиургов, а потом им промыли мозги и сделали их точно такими же, как и наши изначальные враги. Я не думаю, что это существа иной природы. Просто когда-то нашёлся такой великий демиург, который решил возвыситься над всеми остальными и постепенно, совершая одно преступление за другим, превратился в чудовище. Он оседлал мрак и хаос, постигнув его природу, и теперь строит своё собственное чёрное мироздание. Первое, что его нукеры говорят захваченным в плен демиургам, наверное, звучит так: «Ну и где вы собираетесь создавать свою ничтожную Вселенную, чтобы вырастить из неё очередное Древо Мироздания, если всё бесконечное пространство мрака и так называемого хаоса принадлежит мне? Я в любую секунду могу уничтожить вашу Великую Лозу Мироздания, но не делаю этого только потому, что мне нравится смотреть на все ваши тщетные усилия противостоять мне, ничтожные козявки». Или нечто вроде этого. Естественно, он врёт. Ничего, кроме сферы блокады, он так и не создал, но я подозреваю, что из-за его действий Великая Лоза Мироздания является одним-единственным островком света и зелени во всей огромной Протовселенной.
   Олег снова вздохнул и замолчал. Честно говоря, то, что Элания услышала от двух землян, не было для неё внове. Подобные высказывания она слышала уже тысячи раз, но ещё ни разу никто не выстроил их так стройно и обоснованно, связав воедино многие разрозненные факты. Поэтому она сразу почувствовала очень сильную тревогу и обеспокоенность, поскольку всё слишком уж походило на правду.
   Демиургесса пристально посмотрела на Митяя и вполголоса спросила:
   – Что ты думаешь относительно выводов своих учеников, сделанных на основании беглого взгляда на нашу историю?
   – Вот именно – беглого, Элания, – откликнулся Митяй и прибавил: – Нужно сказать спасибо Тане, что она решила сначала сделать их ведлами и посвятить в сей предмет, а уже потом сдавать их мне с рук на руки. Тут я могу сказать только одно: Крейзи Шутеру пора бросаться к своему верному «корду» и садить по врагу длинными очередями, не жалея патронов. Да, и вот ещё что, Элания, это не тот случай, когда устами младенца глаголет истина. Перед тобой сидят вовсе не младенцы, а парни с остро развитым жопным чувством, то есть инстинктом врага, таким же, как и у меня самого, только у меня оно выражено несколько по-иному. К твоему сведению, ни Вадим, ни Олег вовсе не записные мордовороты. Вадик закончил филологический факультет, а Олежка почти его коллега, закончил факультет иностранных языков, китаист по профессии. После этого оба отслужили в армии и, хотя не были в горячих точках, то есть не воевали, увлеклись боевыми искусствами и пошли по этой стезе. В общем, они, как и я сам, строевые демиурги-военные. Раньше я таким себя не считал, поскольку не знал природы врага, а теперь намерен встать в строй и начать готовиться к войне с чёрными демиургами. Думаю, что затягивать с этим нельзя ни в коем случае, а потому мы немедленно вернёмся на Землю и начнём собирать отряд боевых демиургов. Слава богу, в нашей группе галактик таких парней вполне хватает, так что пять-шесть десятков бойцов мы соберём быстро, а больше нам и не потребуется.
   Элания выслушала категоричное заявление Митяя со снисходительной улыбкой:
   – Митяй, ты, случайно, не тронулся рассудком? Мальчик мой, твои если не ученики, то уж точно друзья по несчастью, я имею в виду это ваше общее жопное чувство, как ты его назвал, – при этих словах Вадим и Олег смущённо опустили глаза, но Митяй даже не моргнул глазом и продолжал ухмыляться, – возможно, и согласятся с тем, что такой ничтожный отряд сможет нанести урон неисчислимым полчищам чёрных демиургам, но только не я.
   Митяй коротко хохотнул:
   – Вот в этом и заключается женская натура. Элания, девочка моя, ты забыла об одной важной вещи – об объёмно-пространственной структуре Великой Лозы Мироздания. Из-за давления, оказываемого на неё чёрными демиургами, она превратилась в полторы дюжины туго скрученных пружин. Черныши ведь не сами давят на неё столько миллиардов лет подряд. Они просто создали громадный гравитационный концентратор, и это он давит на неё всей своей мощью. Поэтому нам будет достаточно выйти на специальном боевом космическом крейсере за её пределы, найти эту дьявольскую машину и шандарахнуть по ней или тепловым, или энтропийным лучом, а может быть, и обоими сразу. Как только она крякнется, Великая Лоза Мироздания расправит все свои ветви, и вот тут я не позавидую не то что чёрным демиургам, но и тем, кто окажется по соседству с ними. Отдача, как я полагаю, будет очень велика. Этот чёрный император воочию увидит, каков на самом деле маленький, белый и пушистый полярный зверёк песец, если подкрадётся незаметно. Элания кивнула и тут же согласилась:
   – Да, для такого удара и в самом деле вовсе нет никакой необходимости бросать в бой огромный космический флот. Тут я, пожалуй, немного погорячилась. Так, а теперь давай решим такой вопрос: где мы будем готовиться к операции, Митяй? Ты, надеюсь, понимаешь, что я отправлюсь за пределы Мироздания вместе с тобой и твоим отрядом? Жаль, конечно, что у меня в команде нет таких демиургов, как эти два парня, ну ничего.
   Митяй не задумываясь ответил:
   – Естественно, на Земле. Кстати, Валея я тоже намерен привлечь к этой операции вместе с несколькими парнями.
   Демиургесса улыбнулась:
   – Это звучит так, словно ты хочешь стать моим любовником, Митяй. Почему не здесь, на Элании?
   Митяй отрицательно помотал головой:
   – Ничего не выйдет, Элания. Я по-прежнему влюблён в свою жену и потому не смотрю больше ни на каких других красавиц, а насчёт твоей планеты я так скажу: уж если черныши за чем-то в нашей Вселенной и наблюдают, так это за Сферами, размещёнными в их центрах. Не думаю, что какая-то там Земля их может хоть чем-то заинтересовать.
   – Хорошо, Митяй, ты меня убедил. Мы прямо сейчас отправляемся на Землю, – с улыбкой согласилась Элания.И вся четвёрка перенеслись в сад на вилле в Лагонаках вместе с креслами, где к ним немедленно присоединился Валей. Вид у этого демиурга был чрезвычайно довольный, так как он уже знал от Тани, зачем его в экстренном порядке вызвали на Землю.

Глава 13
Война войной, а обед по расписанию

   Элания появилась в саду, и туда сразу же вслед за Валеем пришла Таня. Обе демиургессы обнялись и расцеловались, как давние подруги, каковыми они и являлись после обучения в Сфере Валея. Митяй познакомил Вадима и Олега с Валеем, все расселись за круглым низким столом, и главный ведл весело оглядел присутствующих:
   – Итак, господа демиурги, мы можем начать заседание высшего военного совета нашей Вселенной, но сначала я хочу пригласить сюда Стаса. Среди телепатов этому парню нет равных, и именно он сможет быстро, а главное, с высокой точностью определить, кого нам стоит отобрать в наш отряд. Сами понимаете, хотя Таня и не похожа на валькирию, её врождённое чутьё ведлы-охотницы нам пригодится, а вот таких типов, как я и Вадим с Олегом, нам нужно будет найти как можно скорее.
   Валей пристально посмотрел на Митяя и спросил:
   – Ты хочешь сказать, что вы разные?
   – Угу, – буркнул Митяй, – они нюхом чувствуют общую опасность, Валёк, а я очень чутко реагирую на ту, которая находится на дистанции наиболее эффективного огня, когда ты уже можешь долбить по врагу, а он не в силах ответить тебе всей мощью своего оружия. В одной команде мы представляем наиболее эффективное сочетание.
   Элания задумчиво спросила:– Митяй, ты предлагаешь не привлекать к этой операции демиургов из соседних Вселенных?
   – Да, это будет наиболее правильным решением, – почти командирским тоном ответил Митяй и пояснил: – Элания, ты ведь не стала задаваться вопросом: почему за столько миллиардов лет больше никто не обнаружил внешней угрозы? А они, может статься и так, зададутся им и начнут предлагать сначала всесторонне изучить этот вопрос, потом провести разведку, что насторожит чёрных демиургов и заставит их нанести по нам превентивный удар. Поэтому я предлагаю действовать быстро, решительно и очень дерзко, на грани безумия или даже за нею.
   Элания подняла указательный палец:
   – Кстати, Митяй, почему этой опасности не было замечено демиургами до сих пор и почему о ней нам сказали эти юные, ещё ничего не умеющие демиурги?
   Митяй улыбнулся:
   – Думаю, что лучше всех тебе ответит Олег.
   Он сделал рукой приглашающий жест, и Олег, кашлянув в кулак, негромким голосом ответил:
   – Всё очень просто, великая Элания. Главная задача дьявола заключается в том, чтобы люди поверили, будто его нет. Поэтому чёрные демиурги практически никак не проявляют себя во Вселенных нашего Мироздания. Взять хотя бы нашу Вселенную, даже в ней их тлетворному влиянию подвержены только те миры, которые находятся на её периферии, но и этого им, скорее всего, вполне хватает, чтобы наблюдать за нашим Мирозданием. Митяй прав, мы действительно можем даже очень маленькими силами нанести им удар страшной силы, только я не представляю себе его последствий в полной мере. Насколько мне это известно, космические процессы такого масштаба длятся сотни миллионов и миллиарды лет, так что чёрные демиурги могут и уцелеть.
   Элания одарила Олега обворожительной улыбкой и нежным голоском проворковала:
   – Олег, даже у себя на Элании я просто Элания, без всякого величия. Поверь, мне гораздо приятнее быть юной демиургессой, чем пусть и жутко мудрой, но до безобразия старой клячей, а я после того, как научилась танцу на лезвии ножа, уже не такая старая, как раньше. Про дьявола мне всё понятно, так оно и есть на самом деле, а про пружину Великой Лозы Мироздания я тебе так скажу, мой воин: она нанесёт удар по чёрным демиургам в считаные доли секунды и с такой силой, что им действительно не поздоровится. Их даже не придётся добивать после этого, а вот нам придётся очень сильно постараться, чтобы спастись. Зато в одном я уверена наверняка: во всех Вселенных и на самой Великой Лозе Мироздания, сотворенной великим Дионисом, не содрогнётся ни одна планета и не дрогнет ни единый листок.
   В саду появился Стас, который, поцеловав Эланию в щёчку, сел за стол и весёлым тоном спросил:
   – Друзья мои, насколько я понял свою задачу, вы хотите, чтобы я поскорее разыскал на Земле и на других планетах как можно больше таких психов, как Крейзи Шутер, а также таких озабоченных угрозой извне типов, как Кент и Бык?
   Элания угрожающе прорычала:
   – Стас, попридержи язык. С Крейзи Шутером мне давно уже всё ясно, но не смей обзывать этих юношей.
   Стас с притворным удивлением воскликнул:
   – Элания, какие могут быть обзывательства? Это бойцовские прозвища этих парней. Вадима прозвали Кентом за дружелюбие, а Олега Быком за его мощь и за то, что он боец таранного типа. Так ведь, ребята, или я ошибаюсь?
   Оба друга закивали, и Элания успокоилась. Она загадочно улыбнулась и поинтересовалась:– Митяй, что ты намерен предпринять в первую очередь?
   Верховный координатор местной группы галактик, прибывший на родную планету, чтобы привести её в божеский вид, посмотрел на демиургессу с удивлением:
   – Пока Стас будет вместе с Вадиком искать нужных кандидатов в отряд, Олег ему в этом не самый лучший помощник, мы продолжим нашу работу по подготовке к возрождению Матери-Земли. Потом, как только они закончат поиск, Валей создаст ускоритель времени, и наши бойцы пройдут полный курс обучения в академии демиургов. А я постараюсь с помощью Матери-Земли вырастить такой говорящий камень, который послужит нам сверхмощным оружием.
   – Прекрасно! – воскликнула Элания. – Тогда я смогу впервые за несколько миллиардов лет передать свои знания совершенно юному демиургу, голову которому ещё никто не успел задурить. Олег, ты согласен стать моим учеником?
   Олег вскочил с кресла, встал перед великой демиургессой на колени и, сложив ладони лодочкой, с поклоном обратился к ней с просьбой, правда, не совсем обычным образом:
   – Ведабу, великая Элания!
   Митяй ухмыльнулся с видом победителя. Элании уже ничего не оставалось делать, как принять ученика из его рук. Она лишь ворчливо заметила, вставая и беря Олега за руку:
   – Ох уж мне эти твои ведловские штучки, Митяй. – После чего спросила: – Наше совещание закончено, или есть ещё какие-то вопросы, которые нужно обсудить?
   Митяй, вместо ответа, указал рукой на восток:
   – В том направлении в шести километрах отсюда имеется естественная терраса, даже побольше этой, поросшая высоченными буками. Олег создал на ней чудесное лесное озеро с красивыми скалами на берегу,так что, Элания, ты можешь построить на его берегу себе виллу, и пока не наступит время вам всем войти в ускоритель времени, более уединённого места тебе не найти.
   Элания, прихватив своего ученика, немедленно исчезла, а совещание продолжилось. Причём в несколько мрачноватом тоне, поскольку Валей поинтересовался вполголоса:
   – Митяй, а тебе не кажется, что ты предлагаешь нам слишком рискованный план действий? Подготовить несколько десятков бойцов, построить небольшой космический корабль с мощным вооружением, найти неизвестно что, сжимающее наше Мироздание в невообразимо огромном пространстве мрака и хаоса, и нанести по нему сокрушительный удар, чтобы высвободить ветви Великой Лозы Мироздания и дать им распрямиться. Знаешь, я вижу в твоём плане очень много дыр. Начнём с того, что за пределами нашей Вселенной уже ни черта не видно. Мне кажется, что начать нужно всё-таки с разведки.
   В ответ на это Митяй сосредоточенно покивал и невозмутимо, даже с некоторой издёвкой, сказал:
   – Валей, во-первых, ты забыл про Парадоксальный Сканер таларов, а они его довели ведловством до такого состояния, что он даже показывает им картинки далёкого прошлого. Во-вторых, именно на разведку мы и направимся, но с таким расчётом, чтобы в ходе её хорошенько ударить по врагу. Желательно так, чтобы навсегда отбить у него охоту катить на нас баллоны, то есть попросту уничтожить его. И в-третьих, есть у меня одна задумка, но я о ней пока что не скажу. Сейчас для нас самое главное найти точно таких же озабоченных бойцов, как Вадик с Олежкой. Правда, этот Бычок в ближайшее время будет сексуально озабочен Эланией, но это уже их личное дело. В общем, на любое твоё возражение у меня найдётся два десятка опровержений, и вообще ты приглашен исключительно как специалист по особо прочной космической технике, который неоднократно сталкивался с Чёрной Тлёй и знает её повадки. Тебе предстоит лишь построить для нас такой космический корабль, который будет полностью на неё похож, чтобы нас никто не смог опознать. Насильно загонять тебя на его борт никто не станет. Демиург угрюмо буркнул:
   – Попробуй только стать у меня на пути, когда я стану подниматься на борт. Не посмотрю, что ты мне друг, и так врежу, что у тебя навсегда отпадёт охота останавливать меня. Пойми, я не против этой экспедиции как таковой. Просто мне очень хочется, чтобы она увенчалась успехом, а не поражением.
   Вадим задумчиво спросил:
   – Митяй, а может быть, нам имеет смысл пригласить профессионалов из военного ведомства?
   – Каких?! – удивлённо и в то же время насмешливо воскликнул Митяй. – Вадик, у нас что, в каких-то спецслужбах готовили диверсантов, чтобы забрасывать их в тыл к чёрным демиургам? Единственный специалист, которого мы можем пригласить, это Пол Андерсон, тот режиссёр, который снял фильм «Мортал комбат». Успокойся, Вадим, нет ни на Земле, ни где-либо ещё специалистов по ликвидации чёрных демиургов, а потому нам самим придётся ими стать. Несмотря на всю серьёзность положения, меня эта ситуация просто смешит. Блин, это же в самом деле потеха – великий чёрный император мрака и хаоса. Охренеть можно. А если серьёзно, то ведь и в самом деле, бывают в жизни злые шутки. – Немного помолчал и, смеясь, добавил: – Сказал медведь, слезая с утки.
   Таня пристально посмотрела на мужа:
   – Митяй, что это ещё за задумка, о которой ты не хочешь говорить раньше времени? Мне отчего-то кажется, что ты хочешь вылететь за пределы Вселенной на Чёрной Тле, забраться поглубже во мрак и хаос, чтобы потом отделиться от нас и дать чёрным демиургамзахватить себя в плен. Думаю, что таким образом ты надеешься попасть в их цитадель, куда тебя обязательно потащат, а потом вызвать огонь на себя. Признайся, это так?
   Митяй широко улыбнулся:
   – Примерно, Танюша. Это сделает самый лучший из наших бойцов, которого с гарантией не смогут расколоть чёрные демиурги. Ну а как нам всем подготовиться к таким вещам, как их пытки, нужно будет хорошенько подумать. Тут ведь главное, с одной стороны, показать свою стойкость, а с другой – не перепугать их до полусмерти тем, что ты сильнее и могущественнее.
   Стас сочувственно посмотрел на Таню и чуть ли не принёс ей свои соболезнования:
   – Всё ясно, Танюша. Наш Митяй, как всегда, в своём амплуа и намерен стать затычкой ещё и в этой дырке.
   Вадим усмехнулся и негромко сказал:
   – Это мы ещё посмотрим, кто покинет борт «Чёрной Тли».
   Митяй лишь улыбнулся и промолчал, но про себя подумал: «Не волнуйся, парень, мне обязательно понадобится группа поддержки, и Таню я в неё точно не включу, ведь и на борту этой чёртовой „Чёрной Тли" она тоже не будет в безопасности». Завершая разговор, он сказал:
   – Стас, ты немедленно займёшься Вадимом. Сделай из него как можно скорее отличного телепата и начинайте поиск. Олега можете к этому делу не подключать. Он в этом плане нам мало чем сможет помочь, а вот в Вадиме я чувствую некий дар определять сущность людей, а это сейчас очень важно… А мы начнём окучивать Лагонаки и окрестности. Как говорится, война войной, а обед по расписанию.
   На следующий день, утром, двести сорок демиургов во главе с Митяем вошли в Мезмай со всех четырёх сторон и принялись стучаться в калитки и двери домов. Таня, спустившись с насыпи узкоколейки, направилась через пустырь к деревянному финскому домику, стоявшему на бугорке за невысоким штакетником, когда-то выкрашенным в синий цвет. Она отворила незапертую калитку и пошла по дорожке, мощённой булыжником, к дому. К ней тотчас бросилась и стала виться вокруг, радостно виляя хвостом, небольшая кудлатая собачонка с весёлой кличкой Звонок. Пёсик так радовался гостье, что чуть из шкуры не выпрыгивал. Она остановилась и погладила его по голове, отчего престарелый уже Звонок мигом помолодел. Милый и забавный, он был единственным другом бабы Гали. Хозяйка дома гремела посудой под виноградником и собиралась зажечь керогаз, чтобы сварить из лесной малины варенье внукам. Вчера она ходила за семь километров на гарище и домой вернулась уже в сумерках, очень уставшая, но всё же пересыпала малину сахаром, а вот сварить и закатать в банки не успела. Восьмидесятилетняя женщина так и не услышала, как к ней подошла Таня, и повернулась к ней только после того, как та окликнула её по имени:
   – Баба Галя, здравствуйте. Я Таня, можно поговорить с вами?
   Худощавая бабуля быстро развернулась, подслеповато присмотрелась к Тане и ответила:
   – Отчего же нельзя? Можно, внученька. – И тут же принялась выговаривать пёсику: – Звонок, ты что же меня не предупредил, что ко мне гостья пожаловала, да ещё и не из местных? Э-э-х, вот и корми тебя, обормота, после этого. Ну ладно, я тебе тут косточку припасла. На, погрызи её, Звоночек, пока ещё зубы есть.
   Баба Галя вынула из кармана передника куриную косточку и бросила Звонку. Тот поймал её на лету, правда, в последнюю секунду косточка увеличилась в размере раза в три и превратилась во вкусную хрящевую кость озёрного быка.
   Таня отвела бабу Галю от стола и усадила на кровать, стоящую под плотным пологом из виноградных листьев.– Мне нужно поговорить с вами об очень многом, Галина Сергеевна, и кое-что для вас сделать, а для этого вам вскоре нужно будет прилечь. Вы прожили долгую и трудную жизнь, трудились с пятнадцати лет, а сейчас живёте в этом доме одна-одинёшенька потому, что очень любите эти горы, ведь это ваш дом и вы здесь родились. Муж ваш не выдержал, уехал в Краснодар, к старшему сыну, а вы отказались наотрез. Не смогли.
   Баба Галя настороженно посмотрела на Таню:
   – Внученька, ты, часом, не из газеты какой, раз сначала всё про меня разузнала и только потом пришла? Ну, так я плохой рассказчик про родные края, ведь я тридцать лет вдали от этих мест проработала, прежде чем мы вернулись сюда и дом этот купили. А про то, как я работала на плавбазе на Дальнем Востоке, так это и вовсе никому не интересно знать.
   Таня присела на стул напротив героической бабули, передовика производства и Героя Социалистического Труда, встретившей старость хотя и в отчем краю, но в одиночестве, и сказала:
   – Баба Галя, я хочу полечить вас, но сначала расскажу вам немного о себе, своём муже и наших друзьях. Мы с мужем, его Митяем зовут, учёные. Это мы взяли в аренду все здешние места и выкупили леспромхозы и частные делянки, чтобы лес перестали рубить. Теперь мы хотим убрать с гор все железки, вырастить лес заново и заселить его теми животными, которые жили здесь когда-то в древности. У нас много друзей, они тоже учёные, но даже вместе с ними мы не управимся, нам нужны такие помощники, как вы, любящие эти горы.
   Баба Галя горестно вздохнула:
   – Эх, внученька, сказала бы ты мне это лет тридцать назад, тогда бы я за тобой пошла. У меня ведь за каждую бучину, что лесорубы свалили, душа болит, а теперь у меня нет…
   Таня закончила фразу вместо неё:-…на это сил нет, старая я, помирать пора… Баба Галя, вот возьмите очки, посмотрите на меня и скажите, сколько мне лет.
   Галина Сергеевна надела очки и сразу же сделалась строже и представительнее, почти такой же, когда она была когда-то, став начальником смены на плавбазе «Пионерская». Внимательно оглядев Таню, она осталась довольна и ласково сказала:
   – Да ты ж ещё совсем деточка, внученька. Таня улыбнулась и призналась:
   – Я, баба Галя, выносила и родила сорок семь детей, а внуков, правнуков, прапра-и прапраправнуков у нас с Митяем сразу и не счесть, а лет мне, Галя, уже пятьсот двадцать три, и я пришла сюда для того, чтобы вернуть тебе твою молодость и красоту.
   Баба Галя охнула и тихо промолвила:
   – Ох, внученька, что-то ты на ангела не похожа. Не станет ангел джинсы и ковбойку надевать. Неужели ты инопланетянка?
   – Почти, Галя, – с улыбкой ответила Таня. – Я ведла и демиург, а это – мои говорящие камни, и с их помощью я верну тебе молодость, и тебе снова станет двадцать лет, только все твои знания, мудрость и прожитые годы останутся с тобой, а чтобы они тебя не тяготили, я научу тебя ведловству и дам говорящие камни, и ты уже никогда не состаришься.
   – Ох, что же я тогда делать-то буду! – уже громче и встревоженно воскликнула баба Галя. – А как же муж мой и дети?
   Таня весело рассмеялась:
   – Да, куда же они денутся! Бросят всё в Краснодаре и Тимашевске и приедут к тебе, ведь ты станешь хозяйкой большого горного озера и снова будешь кормить десятки тысяч людей, но теперь уже не рыбой, а мясом и молоком. Извини, Галя, но я заглянула в твои мысли. Без этого нам нельзя. Да за одно то, что ты так любишь свои горы, Галя, я стану твоей учительницейи проведу такое большое ведловство, что наутро ты уже будешь знающей всё и умеющей ведлой. Помнишь, когда плавбаза пришла во Владивосток, ты пошла вместе со своей бригадой в музей? Там ты ещё всё ругала предков за то, что те истребили стеллерову корову? Так вот, теперь в твоём озере их плавает тысячи. Коровы скоро разродятся, и ты вместе с другими озёрными фермерами будешь их доить, а быки уже вырастили на своих спинах такие большие мясные горбы, что еле ныряют, и вам не придётся убивать их ради мяса. Они вам его сами отдадут и начнут снова выращивать мясо для людей на своих спинах за то, что люди их кормят и заботятся о них, а ещё за их любовь и ласку. Они уже больше двух недель людей не видели и готовы на берег вылезти, лишь бы их найти. Ну как, ты согласна покинуть этот домишко, в котором всё валится, и перебраться на горное озеро Хуко, оно находится здесь, неподалёку, только это уже не то озеро, что было прежде, он стало в двадцать с лишним раз больше и уже никогда не замёрзнет зимой. Там у тебя будет такой большой дом, что в нём поместится вся твоя семья, и ты станешь учить их ведловству.
   – Ты мне просто про какую-то волшебную сказку рассказываешь, Танечка. Откуда же стеллеровы коровы здесь взялись?
   Таня улыбнулась и ответила пожилой женщине:
   – Бывают и такие чудеса. А теперь засни ненадолго. Митяй в это время тоже разговаривал по душам с одним местным жителем, но уже совсем другим как по своему виду, так и по прожитой им жизни. Он стоял во дворе почти такого же финского домика, только куда более облезлого и неухоженного. Сам двор, заросший бурьяном, выглядел под стать хозяину дома, среднего возраста, худому, чахлому на вид, невысокому мужчине, одетому в грязноватую, с бурыми пятнами засохшей крови майку, серые рабочие брюки и кирзовые стоптанные сапоги. От мужчины, которого звали Николаем Краевским, по прозвищу Дохлый, сильно несло перегаром, но он крепко стоял на ногах, придерживая правой рукой свою искалеченную несколько лет назад на лесоповале в Красноярском крае, где сидел, левую руку. Николай был по национальности поляком, но родился и вырос в Мезмае. Сюда, в горы Северного Кавказа, была сослана ещё в далёкие царские времена часть участников польского восстания. О своих предках Николай никогда не вспоминал, как и об их восстании против русского царя. У него и своих проблем хватало выше крыши. А тут к нему во двор чуть ли не вломился какой-то парень и завёл довольно странные, а точнее, совершенно идиотские разговоры.
   Глядя на Митяя, Николай подумал: «Эх, керя, что бы ты понимал в судьбе. Моя судьба, керя, и так конченая, а тут ещё на мою голову эта гнида навязалась. Сейчас он моя судьба и сдаётся, что жить мне осталось совсем недолго». Гнидой Николай называл высокого, крепкого, сильного и ловкого мужчину по кличке Зубан – Игоря Зубанова, некогда бывшего авторитетным, проверенным и надежным бойцом криминальной пехоты в Тверской ОПГ, разгромленной правоохранительными органами и посаженной за решётку на различные сроки. Зубану очень сильно при этом повезло. Двум тверским главарям, братьям Соколовым, то ли не пришла в голову мысль, что Зубан, как их доверенное лицо, со своей небольшой группой криминального спецназа достоин пожизненного заключения, как и они, то ли просто забыли о нём, и потому этот их тайный спецагент и киллер получил всего восемь лет и полтора года назад откинулся с зоны. За годы, проведённые в тюрьме, многое в стране изменилось, но только не сам Зубан и его взгляды на жизнь, взгляды хищника, насильника и жестокого убийцы.
   Вернувшись в Тверь, Зубан вскрыл все закладки своей группы, в которых лежали деньги и оружие, и задумался. Денег на сладкую жизнь за бугром и продолжение карьеры тайного киллера было немного, менее полумиллиона долларов, мечты о том, чтобы стать таким же киллером экстра-класса, как Леон, его ещё не покинули, да и возраст, тридцать семь лет, плюс прекрасная физическая форма и здоровье позволяли надеяться на успех, и потому он принял решение – сорвать большой куш, обрубить все концы, отлежаться с полгодика где-нибудь и свалить за бугор с большими деньгами. Покрутившись пару месяцев в Твери и немного привыкнув к вольной жизни, он перебрался в Москву, снял квартиру и принялся не спеша подыскивать дело, которое подняло бы его лимонов на десять зеленью.
   Высокий, симпатичный и обаятельный, без каких-либо пошлых татуировок на теле – у спецназовца их не должно быть, а Зубан прошёл хорошую школу, отслужив в ВДВ и пройдя через горячие точки, – он вскоре завёл себе любовницу на семь лет старше, сотрудницу крупного банка. Через неё-то он и смог получить сведения о том, когда и куда инкассаторы повезут крупную сумму в рублях и, что самое главное, в валюте. Сколотив на скорую руку небольшую банду, Зубан полгода муштровал своих бойцов и только тогда отправил на дело. Переспав в последний раз с любовницей, он без каких-либо эмоций заколол несчастную женщину, незаметно покинул её роскошную квартиру, и вскоре в Москве произошло дерзкое, невероятно изощрённое и крайне жестокое ограбление. Один из инкассаторов банка, будучи членом банды, вывел остальных инкассаторов из строя сильнодействующим аэрозолем, остановил бронированную машину и впустил в неё сообщников, подъехавших на второй, точно такой же банковской машине, в которой сидел и Зубан.
   Когда все деньги были переложены во вторую машину, Зубан молниеносно убил всех своих подручных и инкассаторов, бросил в первый инкассаторский автомобиль взрывное устройство с часовым механизмом и быстро уехал, чтобы через несколько километров пересесть в микроавтобус, в котором его поджидали двое сообщников. Те и не подозревали, какая участь их ждёт, когда они выедут за пределы Москвы, чтобы пересесть в третью машину. Когда замерший инкассаторский автомобиль, на который уже стали коситься люди, взорвался, отчего погибло несколько прохожих, находившихся поблизости, все подручные Зубана уже были мертвы, а он сам ехал в неприметном сером «фольксвагене-гольф» по Рязанской автотрассе на юг. Самым лучшим местом лёжки этот хищный и опасный зверь, сорвавший крупный куш, счёл Мезмай. Там жил Николай Краевский – Дохлый, который отсидел за пьяную драку с поножовщиной семь лет.
   На зоне очень удивлялись, как это Дохлый сумел отметелить сразу пятерых мужиков по пьяни, да ещё и порезать одного его же собственным ножом, и всё попытались провести «следственный эксперимент», то есть легонько пинали его впятером. Зубан, посмотрев на один из таких «экспериментов», почему-то сжалился над мужиком и прекратил все эти опыты, после чего сделал все, чтобы Николай чувствовал себя обязанным ему по гроб жизни. Когда Зубан однажды ночью – а это произошло три месяца назад – нагрянул в Мезмай, Дохлый света белого не взвидел. Как это ни странно, но он быстро раскусил, что это за зверь и чем он опасен, но не подавал виду. Вчера вечером, когда они вместе пили водку и в ответ на совершенно безобидный вопрос Зубан избил Николая и напоследок добавил: «Ничего, скоро отмучаешься и забудешь про меня», он сразу же понял, что именно это означает, но не в его силах было что-то изменить. А тут какой-то сопляк, не видевший жизни, наверное, из тех, которые блатуют народ в царство божье, что-то лепит ему про судьбу.
   Митяй, прочитав его мысли, вдруг широко улыбнулся:
   – Пошли за дом, Николай, там я тебе что-то покажу.Слова эти, сказанные вполголоса и вполне добродушно, почему-то прозвучали для Николая как приказ, и он немедленно пошёл за парнем в небольшой огород, который совсем забросил из-за Зубана. Хотя левая рука у него и была покалечена, он и одной правой неплохо управлялся по хозяйству, но Зубан, затаренный бабками по самые брови, запрещал ему заниматься всякой ерундой и вообще не отпускал от себя ни на шаг. Время от времени они ходили в магазинчик и скупали буквально все подряд продукты, чтобы хватило недели на две. Между жратвой и выпивкой Зубан, поставивший на крыше дома тарелку, смотрел боевики, зверея без женщины.
   Когда Николай зашёл за дом, то буквально онемел от увиденного: Зубан, одетый в майку и джинсы, стоял босиком на траве, вокруг него лежала куча денег в банковских упаковках и с десяток пистолетов, один страшнее другого. До этого гордый и дерзкий, склонный к риску бандит сейчас мелко дрожал от страха, зубы его выбивали чечётку, и к тому же он ещё и обмочился. Таким Николай его ещё никогда не видел, и если честно, то и не мечтал увидеть. Положив калеке на плечо руку, Митяй насмешливо сказал:
   – Полюбуйся, Николай, во что такие герои превращаются, стоя на краю могилы. Ты давно уже догадывался, что это страшный и очень подлый человек. Смею тебя заверить, именно так оно и есть. Думаю, если бы не твоя искалеченная рука, Коля, то ты бы вчера его отметелил за милую душу, если бы включился, как тогда, в кафе, в Черниговской. В тебе, парень, сидит самый настоящий дракон, а Зубан всего лишь хорошо надроченная на бой мразь, которую научили приёмам боевого самбо и карате да выучили стрелять с обеих рук. – Митяй пристально посмотрел в лицо бандита: – Ну что, Зубан, приготовился к смерти? Знаешь, хотя мои друзья и не разделяют этого, но я считаю, что последняя сигарета перед смертью и стопарь водки будут по тебе тризной. Ни один человек из тех, кто тебя хорошо знает, слова доброго в твой адрес не скажет, но я полагаю, что эта тризна будет хоть каким-то утешением тем, кого ты убил. А теперь можешь высказаться, Зубан.
   Николай думал, что услышит какие-то оскорбления или что-то тому подобное, но Зубан жалобно заголосил:
   – Не убивайте меня, пожалуйста! Сдайте ментам, я во всём признаюсь! Пусть мне присудят пожизненное, только не убивайте меня! Вы же должны быть добрым и прощать всех.
   – Да, Зубан, с прощением у меня действительно имеются некоторые сложности, – согласился Митяй. – С добротой всё в полном порядке, но прощать такое зверьё, как ты, я не собираюсь ни сейчас, ни в будущем, а потому вот тебе стакан водки и последняя сигарета. Можешь пить и курить не спеша. Мне ещё нужно с Николаем за жизнь поговорить. После чего я займусь тобой, животное.
   Николай глазам своим не поверил, когда прямо перед трясущейся от страха бледной рожей Зубана появился в воздухе стакан с водкой и дымящаяся сигарета. Киллер, посмотрев на стакан и сигарету совсем уж ошалевшим взглядом, взял их дрожащими руками. Половину водки бандит тут же пролил, но стакан снова наполнился сам собой. Посмотрев на Зубана с презрением, Николай отвернулся и со вздохом подумал: «Герой, только и может, что над калеками измываться». После чего спросил:
   – Что вы хотите с ним сделать? Митяй спокойным голосом ответил:
   – Загоню его живьём в землю, Николай, чтобы кровь не проливать зря, – и с улыбкой добавил: – Ладно, он уже никуда не денется, так что давай поговорим. Николай, скажи, чем бы ты хотел заниматься, будь ты снова здоровым парнем и подрасти сантиметров на двадцать– двадцать пять?Митяй задал этот вопрос потому, что прочитал самые сокровенные мысли Николая Краевского. В своих мечтах тот был высоким атлетом и видел себя, как это ни странно, рыцарем. Да, именно так, настоящим тевтонским рыцарем, а не крылатым польским гусаром, грозой запорожских сечевиков. Правда, ни о каких прекрасных дамах и замках Николай не мечтал, как и о рыцарских турнирах, зато чуть ли не грезил о Крестовом походе, причём самом настоящем. Не будучи слишком уж религиозным человеком, претерпев по жизни немало оскорблений и унижений от адыгейцев и, как это ни странно, турок, из-за которых лишился своего маленького бизнеса, Николай мечтал освободить от них Царьград. Странные, надо сказать, мечты. Посмотрев на Митяя, он усмехнулся и с горечью сказал:
   – Послушайте, давайте не будем об этом. Милицию вы вызовете или лучше мне позвонить? Я и не знал, что Зубан ко мне с такими деньжищами прикатил. Наверное, ограбил кого-то.
   – Ну и вредный же ты мужик, Коля, – насмешливо отозвался Митяй, – даже своей мечте не даёшь крылья расправить. Ладно, рыцарь, как говорится, клин клином вышибают. Сейчас я тебе покажу, на что способен всякий нормальный демиург. Милиция, Коля, мне ни к чему. На этой планете я теперь и милиция, и суд, и прокурор и потому сам разберусь с Зубаном, а это, друг мой, зверь куда похуже, чем все исламисты, вместе взятые. Те просто продукт воспитания, а этот сам себя таким сделал и до сегодняшнего дня очень гордился собой. Ну ничего, Мать-Земля и не такое дерьмо способна переварить.
   Говоря так, Митяй пристально посмотрел на Зубана. Киллер, дрожащими руками держа уже пустой стакан и сигарету, затравленно озирался вокруг. Как только разговор зашёл о нём, бандит затрясся ещё сильнее и тут же стал медленно погружаться в землю. Зубан выронил стакан и по-звериному завыл. Николай, увидев это, попятился, но Митяй остановил его. Казнь прошла быстро. За какую-то минуту земля поглотила и бандита, и его оружие, и похищенные им деньги. Николай смотрел на это с затаённым ужасом, но взгляда не отвёл и не завопил от страха, хотя ему и было жутко видеть такое. Когда трава расправилась и уже больше ничто не напоминало о Зубане, он тихо спросил:
   – Что это было? Кто вы? Митяй грустно улыбнулся:
   – Я демиург, – и всего в нескольких словах, вкладывая помимо этого в сознание своего визави целый пакет информации, рассказал ему о себе, обратившись в конце со словами: – Николай, ты ведь не совсем обычный человек. Твои мечты о Крестовом походе меня мало волнуют, хотя я и не считаю их глупыми. Просто в нашем мире есть вещи посерьёзнее. Знаешь, Николай, я ведь не просто так сказал, что внутри тебя скрывается дракон. Это, конечно, всего лишь фигура речи, но в тебе действительно есть до жути прочный стальной стержень, и мне даже как-то странно видеть, что ты не пришиб эту гниду сам. Наверное, потому, что тебе просто осточертело жить калекой. Ну ничего, это дело поправимое. Скажи мне, Николай, ты готов к тяжёлому и опасному походу? К настоящему Крестовому походу против такого врага, страшнее которого уже ничего нет?
   Николай Краевский, хотя и выглядел чуть ли не вконец опустившимся человеком, всё же обладал быстрым умом и к тому же крепкими нервами. Имея склонность к анализу, но не будучи по натуре скептиком, он быстро осознал, что все те зрительные образы, которые пронеслись в его сознании, являются отражением реальности, а не каким-то наваждением, и без особых колебаний принял, как объективную данность. Потирая искалеченную руку, он пару раз вздохнул и тихо спросил:
   – Дмитрий, неужели и на небесах нет порядка? Митяй усмехнулся:– На каких небесах, Коля? Пойми, это даже не какой-то следующий уровень бытия. Демиурги живут практически в точно таком же мире, как и наш. Только почище, да что там почище, они живут в самом настоящем рукотворном раю.
   Теперь усмехнулся уже Николай:
   – И потому превратились в изнеженных слабаков и чистюль.
   – Не скажи… – смеясь, протянул Митя, – демиурги, что мужики, что дамы, ребята крепкие, и их шапкой с горшка не собьёшь. Но в одном ты прав: к грязи они непривычные. В первую очередь потому, что мигом наводят везде идеальный порядок.
   – Тем не менее ты не считаешь их хорошими бойцами, – веско заметил Николай и спросил: – Дмитрий, а ты не думаешь, что я, став здоровенным лбом, захочу кое-кому отомстить?
   Митяй с улыбкой успокоил его:
   – Нет, Коля, так я не думаю. Превратить тебя в амбала покруче Конана – это полдела. Тут большого ума не надо. Помимо этого мы ведь сделаем тебя ещё и демиургом, что, хотя и займёт какое-то время, тоже не составит особого труда. В тебе, Николай, меня привлекает такая твоя черта – у тебя внутри словно сжатая стальная пружина спрятана. Ты способен, когда припечёт по-настоящему, взорваться с дикой силой. Это мне нравится.
   Николай Краевский потупил взгляд и проворчал:
   – За это я уже отсидел, – и, робко улыбнувшись, тихо признался: – Вообще-то, Дмитрий, теперь, когда я узнал, что на свете есть демиурги, мне куда больше хочется стать одним из них. Если, конечно, у меня получится. А если за это нужно сразиться с какой-то чёрной нечистью, я согласен. Даром ведь в жизни ничто не даётся. Что я должен сделать?
   Узнав, что ему всего-то и нужно, что взять из дома лишь самое для него дорогое, а всё остальное вместе с жалкой халупой отдать Матери-Земле и переселиться в роскошную виллу в Лагонаках, Николай очень удивился.
   Митяй перенёс его в новый дом и сдал с рук на руки двум верзилам-даргтанам на перековку, а сам пошёл к следующему дому. В этот день с лица земли навсегда исчезли четыре посёлка, а вместе с ними почти полторы сотни горных дорог, включая узкоколейку. К вечеру природному ландшафту этих мест был возвращён первозданный вид, а в новые дома въехало почти пять тысяч человек. С большинством из них сразу же начали работать ведлы-педагоги, хотя старикам и старухам ещё не была возвращена молодость. Митяй решил, что этот процесс лучше сделать постепенным. Для начала им преподали вводный курс ведловства.
   Некоторых людей, у кого к тому имелись ярко выраженные способности, погружали не только в куда более серьёзное ведловство, но и в основы демиургии. Но это в любом случае было только самое начало, впереди у них были долгие годы учёбы. В этом плане с Николаем Краевским всё происходило иначе. Алексей и его старший сын Пётр не стали с ним церемониться, как и не стали звать на помощь княгиню Ольгу. Они тоже могли превратить этого тщедушного типа в такого же здоровенного парня, какими были сами не только от природы, но и благодаря целенаправленной работе над собой. Ни в одном, ни в другом было невозможно заподозрить классического неандертальца, так они выстроили свои тела. В отношении Николая они решили применить методику взрывной трансформации, отчего тот сразу же отключился. Зато когда Митяй заявился в дом этого парня, рост которого стал более двух метров, то озабоченно зацокал языком. Он и не предполагал, что его просьба: «Превратите этого заморыша в настоящего рыцаря» – будет мало того что буквально, так ещё и с такой быстротой выполнена. Своим оханьем Митяй разбудил рекрута, и тот моментально подскочил с кушетки. Одетый в одни только шорты в обтяжку, Николай теперь представлял собой потрясающее зрелище. Алексей и Пётр поработали над его телом ничуть не хуже Фидия и создали идеального атлета.
   Николай, погружённый в глубокий сон без сновидений, так ничего и не почувствовал во время почти семичасовой операции, а потому поначалу не на шутку испугался. Тем более что проснулся в просторной, совершенно пустой комнате с зеркальными стенами. Испуг прошёл быстро, и Николай с удивлением уставился на зеркала, отразившие громадного, мощного, но вместе с тем стройного и гибкого атлета. Митяя он поначалу даже не заметил, а когда увидел его, то удивлённо воскликнул:
   – Что это со мной случилось?!
   – Так, ничего особенного, – проворчал Митяй, – ты просто побывал в руках двух садюг, которые ни к своим, ни к чужим телам не имеют никакого снисхождения. Ладно, я думаю, что ты это как-нибудь переживёшь. Ну что же, раз они решили не валандаться с тобой, то ничего не попишешь. Вообще-то я думал, что они оставят для тебя хоть какой-то фронт работы, а тут уже ничего, кроме физиономии, делать не надо.
   Лицо у Николая, от природы было довольно-таки симпатичным, а теперь, когда с него сошли скорбные складки, прорезавшие щёки, и морщины на лбу, сделалось и вовсе красивым. Да ещё и молодым. Парень потёр чётко очерченный подбородок, покрутил головой и весело откликнулся:
   – Нет, своим лицом я вполне доволен.
   – Ну, раз так, тогда давай сядем за стол и поговорим, а заодно и подкрепимся, – предложил Митяй. – Такое тело, каким ты обзавёлся, нужно хорошо кормить, а то, не дай бог, оно возьмёт и усохнет.
   Широко улыбнувшись, Митяй в мгновение ока изменил интерьер комнаты, превратив её во вполне обжитую столовую, совмещённую с отличной, современной кухней. С такой же молниеносной быстротой он накрыл на стол, выставив на него чуть ли не добрую дюжину самых вкусных блюд, которые ему только доводилось когда-либо пробовать. На Николая это произвело неизгладимое впечатление, и парень растерянно пробормотал:
   – Нет, я точно сплю. Разве такое возможно?
   – Запомни, Коля, для демиурга нет ничего невозможного, – с улыбкой сказал Митяй. – Это тебе не какое-то там пошлое волшебство. Хотя мне ещё не приходилось этого делать, молод ещё, с точно такой же лёгкостью любой из нас сотворит на фронтире десяток-другой галактик. Правда, на это уйдёт немного больше времени, но время, Коля, для демиурга не имеет никакого значения, как, впрочем, и всякие там законы физики, ведь это мы их создаём для решения разного рода задач, а не они диктуют нам, что можно делать, а чего нельзя.

Глава 14
Главное в профессии демиурга – маскировка

   Профессор Зеленский посмотрел на аспиранта Глушкова с иронией и насмешливо спросил: – Батенька, неужели вы и в самом деле способны подумать, что я поверю в эти бредни? Какой парк ледникового периода? Какая мегафауна? Всё это, дружочек, кануло в Лету, так что не морочьте мне голову и давайте-ка лучше займёмся делом.
   – Сергей Данилович, я вас умоляю! – взвыл Игорь Глушков, худощавый двадцатисемилетний парень, которому до защиты кандидатской осталось всего пара месяцев. – На кой чёрт изучать кости южного слона и гадать, чем тот питался, когда мы имеем реальную возможность посмотреть на него вживую? Поверьте, уж кому-кому, а Петьке я верю, как самому себе, и тот снимок, который он сбросил мне эмэмэской, – это никакой не фотошоп. Пойдёмте, Сергей Данилович, Пётр ведь даже послал за нами машину и ждёт нас в Апшеронске, а в этот город, между прочим, теперь так просто не попасть. Он закрыт для посещений. Профессор Зеленский недовольно проворчал:
   – Час от часу не легче. Ну что же это за страна такая, какие-то проходимцы уже стали города закрывать! – И тут же возмущённо воскликнул: – Игорь, да поймите же вы, наконец, я не могу взять и так просто уехать куда-то! У меня студенты, кафедра, да и других дел хватает. Ваш друг Пётр прекрасный учёный, но он просто стал жертвой какой-то мистификации.
   Игорь Глушков замахал руками и снова завопил:
   – Да чёрт с ней, с этой кафедрой и студентами! Поверьте, раз Петька сказал, что теперь всю палеозоологию можно смело слить в унитаз, то так оно и есть. Он слов на ветер не бросает. И все остальные науки уже очень скоро канут в небытие. Сергей Данилович, поймите, Пётр приглашает нас не просто работать в корпорации «Парк ледникового периода», он завет вас в новую жизнь, а здесь вам нечего терять и не за что держаться. Пойдёмте. Да, вот ещё что, если вам что-то не понравится в Лагонаках, то вы сможете в любую минуту вернуться. За просмотр-то с вас денег никто брать не станет, только Петька говорит, что этого не будет. Все, кому удаётся добраться до этого плато, уже ни за что с ним не расстанутся, такая там теперь жизнь началась.
   Профессор усмехнулся:
   – Хорошо, Игорь, вы меня уговорили. Сегодня у меня нет срочных дел, но завтра я должен быть в Москве. Пойдёмте.
   Через несколько минут пожилой профессор и его аспирант выходили из здания университета. Август выдался в этом году хотя и тёплый, но дождливый. На автостоянке уже маститого и ещё молодого учёных действительно ждал странного вида золотистый джип, в котором сидела очаровательная девушка лет восемнадцати, представившаяся Викой. Сергей Данилович невольно залюбовался этой высокой, светловолосой красавицей с типично славянскими чертами лица и на редкость доброй, милой и обаятельной улыбкой. Девушка усадила профессора, семидесятитрёхлетнего худого, сутуловатого мужчину с коротким ёжиком седых волос и аккуратной бородкой, одетого в видавший виды тёмно-синий габардиновый костюм, на переднее сиденье и поинтересовалась строгим тоном:
   – Так, господа, как у вас обстоят дела с нервами? Надеюсь, вы не склонны к панике?
   Сергей Данилович усмехнулся и успокоил её:
   – Можете не волноваться на этот счёт, девушка.
   – Вот и прекрасно, тогда мы сразу же отправимся к Антону на ферму, – широко улыбнулась Вика и пояснила: – Понимаете, мне сегодня нужно доставить в Лагонаки ещё восемь клиентов, а до вашей Москвы добираться очень не просто. – Прекратившийся было дождь припустил с новой силой, но уже в следующее мгновение ненастный московский пейзаж сменился яркой зеленью, и Вика весело сказала: – Всё, мы на месте. Быстро выходим, я объясню вам, куда идти, и исчезаю.
   Дверцы джипа открылись сами собой, и вдобавок к этому сиденье вынесло профессора из салона, так что ему только и осталось, что встать с него. Сергей Данилович вскочил как ошпаренный и испуганно воскликнул:
   – Что это? Объясните, бога ради!
   Игорь, которого сиденье тоже вынесло из салона джипа, озадаченно почесал макушку и спросил:
   – Это что, телепортация?
   – Она самая, Игорь, – ответила Вика. – А теперь, господа, идите по этой тропинке к тому леску. Сразуза первыми же деревьями находится мамонтовая ферма, но вы не бойтесь, все мамонты находятся в глубине леса. Всё, я умчалась.
   Дверцы джипа захлопнулись, и машина мгновенно исчезла, а профессор и его аспирант обменялись недоумевающими взглядами. Игорь сглотнул слюну и воскликнул:
   – Сергей Данилович, Петька мне ни о чём подобном не говорил! Он просто предложил мне перебраться в Лагонаки и посмотреть на то, что это такое – мегафауна в натуре, а не на картинках.
   – Охотно верю, юноша, – сухо сказал профессор и уже более оживлённо добавил: – Ну что же, пойдёмте по тропинке.
   Вика переместила джип от стен МГУ в один из самых живописных уголков плато Лагонаки. Тропинка шла через высокий и сочный травостой от леса к большому озеру с песчаным пляжем. На его противоположном берегу виднелась большая, роскошная вилла, а точнее, самая рядовая озёрная ферма, каких на берегах озера Чашка стояло семь штук. Самцы стеллеровых коров кормились в зарослях водяного топинамбура, а самки поплыли на дойку, так что их Сергей Данилович и Игорь не увидели. Бросив беглый взгляд на озеро, они пошли в сторону леса с невероятно высокими буками и плотным подлеском, за которым тоже ничего не было видно. Обоих палеозоологов более всего поражала яркая сочная зелень травы вокруг и странно светящееся небо над головой, плотно затянутое облаками. Вскоре они подошли к странного вида стальной изгороди какого-то совершенно титанического размера. Слегка пригнувшись, они прошли под ней и двинулись по тропинке, но уже через густой и высокий подлесок. Метров через тридцать учёные увидели красивый дом, сложенный из тёмно-зелёного камня. Широкая, хорошо нахоженная тропинка упиралась в дорожку, мощённую светло-серыми гранитными плитами. Из-за дома донеслись голоса. Кто-то кому-то выговаривал сердитым басом:
   – Аякс, горе ты моё, объясни мне, глупому, за каким чёртом ты пустил в лес кошаков? Их что, больше кормить некому?
   Послышался громкий смех и возглас более густым басом:
   – Да ладно тебе, Антоха! Подумаешь, беда, скормил котикам какой-то паршивый мамонтячий горб. Мелочи жизни.
   Не зная, что и думать, Сергей Данилович первым дошел до дома, завернул за угол и вздрогнул от неожиданности, растерянно вскрикнув:
   – Неандерталец!
   Игорь, отставший на несколько шагов, метнулся к нему и тоже встал как вкопанный. Метрах в сорока от них стоял на мощённой гранитом площадке здоровенный неандерталец, одетый в одни только ярко-красные бермуды, на мощной волосатой груди которого сверкало два больших рубина. Неандерталец посмотрел на них, коротко хохотнул и попенял Сергею Даниловичу:
   – Надо же, профессор, а обзывается.
   К нему на площадку одним прыжком метнулся огромный гигантопитек с медно-красной шерстью, одетый в длинную юбку ярко-синей кожи, который удивлённо спросил:
   – Какой профессор, Антоха?
   Неандерталец каким-то непостижимым образом в одно мгновение облачился в светло-бежевый двубортный костюм и белоснежную рубашку с тёмно-синим галстуком, двинулся навстречу профессору и его ученику, приговаривая:
   – Шучу-шучу, Сергей Данилович, и не обижаюсь на ваши слова, я ведь действительно в вашем понимании самый настоящий неандерталец, чем очень горжусь. Меня зовут Антон, а это Аякс, мой ассистент…Так в Лагонаках появилось ещё двое жителей. Едва увидев живых мамонтов, Сергей Данилович и Игорь тут же забыли обо всём на свете. А когда оба узнали о том, что они получили приглашение в школу демиургов, то уже больше ни о чём не помышляли. Тем более что вход в эту горную страну был открыт далеко не каждому. Об этом им сказал Пётр Федотов, друг Игоря, который примчался на виллу демиурга Антона Кряжа полчаса спустя. Как выяснилось, одной только его рекомендации было недостаточно. Их обоих сначала тщательно проверили на профпригодность телепаты, а уже потом ему было разрешено пригласить Игоря и передать через него приглашение профессору Зеленскому. Демиург привёл здоровье Сергея Даниловича в полный порядок и даже сделал его немного моложе, но не стал слишком уж усердствовать. Ближе к вечеру профессор и его теперь уже бывший аспирант встретились с Митяем, и в эту же ночь они оба были посвящены в ведлы, чтобы начиная уже с завтрашнего дня приступить к занятиям. Всего же в этот день число студентов школы ведлов увеличилось на одиннадцать человек.
   Самым неожиданным для профессора Зеленского оказалось то, что здесь, в горах Краснодарского края, уже почти два месяца, как началось возрождение Земли. Он уже знал о том, что на планете был отмечен целый ряд странных явлений, таких как ничем не объяснимое самоочищение рек, озёр и даже морей и вообще всего Мирового океана, а вместе с этим ещё более удивительное исчезновение пятен радиоактивного и химического загрязнения. Знал он от коллег в МГУ и о том, что эти факты власти решили не предавать широкой огласке, так как эксперты не могли найти этому никакого толкования. Теперь всё встало на свои места.
   Митяй, который хотя и крутился всё это время, как белка в колесе, всё же нашёл время поговорить с неофитами. На вопрос, почему он не раскрывает прибытия демиургов на Землю, главный ведл с грустью ответил:
   – Эх, друзья мои, как бы мне самому хотелось заявить во весь голос, что мы готовы в считаные годы вернуть нашей Матери-Земле всё её прежнее юное очарование, но, увы, я и рад бы в рай, да грехи не пускают. Мало того что общество на нашей планете расколото на множество антагонистично настроенных частей, так ещё и в головах полным-полно тараканов. Поэтому я предлагаю вам не торопиться делиться с кем-либо этой новостью. Понимаете, будь наша цивилизация лет на триста-четыреста моложе или лет на пятьсот старше, всё было бы намного проще, а так мы попали в вилку неопределённости. – Все новички тут же стали спрашивать, что это ещё за вилка такая, и Митяй, рассмеявшись, воскликнул: – Всё очень просто! Человечество в данный момент находится в пубертатном возрасте, когда желаний будет побольше, чем у иных взрослых, силы вроде бы тоже есть, а ответственности как у младенца. К тому же не стоит сбрасывать со счетов тупость и амбиции политиков и правителей.
   Такой ответ мало кого удовлетворил, но более всего он возмутил Станислава. Когда неофиты отправились в Башню Знаний, тот утащил Митяя в сад и припёр к стенке:
   – Парень, ты сбрендил! Какая ещё вилка неопределённости? Ты что мелешь, Митяй? Если ты чего-то боишься, то так и скажи.
   – Боюсь? – с ухмылкой спросил Митяй. – Нет, Стас, бояться нам нечего. Я просто навожу тень на плетень. Шифруюсь.
   Станислав, скривившись, строго рыкнул:
   – Шифруешься, говоришь. Странные у тебя методы маскировки, Митяй. С одной стороны, ты разрешил нам малость почистить тело Матери-Земли и даже начал возрождать природу в родном краю, а с другой – нагнал такого тумана, что метеорологи уже не знают, что им обо всём и думать. Так чего же ты боишься?
   – Стас, я тебе русским языком повторяю: на Земле нам нечего бояться, – строго отчеканил Митяй. – Пойми, я далеко не первый демиург, которого провели через дубликат, после чего разрешили вывести из дикости отчий мир.
   Станислав, присевший в саду на кресло, поднявшееся из-под земли, хлопнул себя по бёдрам и воскликнул:
   – Нет, вы только посмотрите на него! Надо же, какая бездна скромности. Митяй, не надо ля-ля про бедную сиротку. Ты, может быть, и не один такой на свете, но ещё ни о ком другом не было разговоров на всю округу. Так что давай колись!
   – Вот ещё глупости! – возмутился Митяй. – Стас, иди ты к чёрту со своими дурацкими расспросами! Тоже мне следователь выискался. Последний раз говорю тебе, нам ничто не угрожает, так что можешь успокоиться. Единственное, о чём я вас прошу, так это о том, чтобы вы до конца года сохраняли режим секретности вокруг Лагонаков. Зато первого января можете снимать облачность, и пусть все, у кого есть спутники-шпионы, видят, что у нас тут всё зеленеет и цветёт, как в тропиках.
   Поняв, что он так ничего и не добьётся, Станислав махнул рукой и ворчливо поинтересовался:
   – Ладно, проехали. Теперь скажи мне, почему ты сам, лично, не готовишь бойцов? Только не говори, что тебе это неинтересно.
   Митяй покрутил головой:
   – Потому что у Влада в этом деле куда больше опыта, чем у нас всех, вместе взятых. Ещё вопросы есть?
   – Есть, – с вызовом сказал Станислав, – например, такой. Когда закончится этот твой мораторий на ликвидацию плохишей? Кстати, почему ты решил его ввести? Тебе что, больше делать нечего?На этот вопрос у Митяя ответ имелся, но дал он его не сразу, а сначала решил снять с друга стружку:
   – Ну надо же, какие мы нетерпимые к преступникам. Что, руки по топору палача соскучились? – Видя, что Станислав набычился, он с грустью сказал: – Кстати, о моратории на смертную казнь, Стас. С завтрашнего дня я его отменяю, но с таким условием: никаких топоров, виселиц и костров. Если какую-то мразь нужно отправить на тот свет, делайте это тихо, путём погружения преступника в землю. Желательно как можно дальше от тех мест, где живут люди. Понятно?
   – Не совсем, – откликнулся Станислав. – К чему такие сложности и отчего это ты стал таким щепетильным, Митяй? Как по мне, так дезинтеграция намного чище.
   Митяй нахмурился:
   – Будете делать так, как я сказал, Стас. Да, вот ещё что: этим станут заниматься только мужчины из рода людей, и то не все. К завтрашнему дню списки будут готовы. И к тому же время от времени. Я не потерплю, чтобы вы уничтожали преступников целенаправленно, забыв обо всём на свете. Мне не нужны охотники за черепами и всякие там ангелы мщения. В первую очередь вы должны обращать внимание на тех уродов, кто убивает людей сейчас. Ты меня понял?
   – Понял, – кивнул демиург, – в этом вопросе появилась хоть какая-то ясность, а если точнее, то ты и тут шифруешься, Митяй. Ладно, тебе с горы виднее, вождь.
   Митяй заулыбался:
   – Ну и то слава богу. Главное, не проявляйте излишнего усердия. Делайте всё так, чтобы никто не мог понять, куда время от времени исчезают преступники.
   Станислав, который знал, что его имя будет внесено в список ликвидаторов, сосредоточенно кивнул и исчез вместе с креслом, а Митяй вздохнул и откинулся на спинку кресла. Он был полностью уверен в том, что его приказ будет исполнен в точности и что на Земле не начнётся широкомасштабной охоты на ведьм. Наверняка уже у очень многих демиургов, как и у него самого, на примете имелся не один десяток отпетых негодяев, чьей преступной деятельности нужно было срочно положить конец. Конечно, было бы неплохо покончить с преступниками, подобными Зубану, одним ударом, но это приведёт к непредсказуемым последствиям и, что самое неприятное, отвратит от них множество людей. Если бы это были одни адвокаты и правозащитники, Митяй с этим как-нибудь смирился бы, но единственной крупномасштабной акцией они только вгонят в дикий страх множество обывателей. И для кого они тогда будут возрождать планету? Увы, Земля – это не Талария, на которой к моменту прибытия ведлов с преступностью было почти покончено. Таларийцы к тому же не жили, а существовали в жутчайших условиях синтетического мира с отравленным океаном. Со всякого рода извращениями у них к тому времени тоже разобрались, и никому даже в голову не приходило устраивать какие-нибудь гей-парады. Да и все религии и верования на Таларии были если не изжиты полностью, то, во всяком случае, превратились в традиции. На Земле же религии представляли самую настоящую проблему. Правда, ещё ни один человек не отказался от ведловства в пользу Царства Божьего. Рукотворный рай и ведловское бессмертие были всё же предпочтительнее, чем рай, обещанный чиновниками от различных религий.
   Едва став ведлом, Митяй сразу уяснил себе, что ничего божественного в этом нет, а его преклонение перед Матерью-Землёй носило совершенно иной характер. А когда он познакомился с Валеирденом-Алдаготом Селестарном и его командой, теми самыми демиургами, что сотворили Землю-Два и которых можно было бы смело назвать богами, то выяснилось, что они таковыми не являлись, хотя уже и создали не одну сотню галактик. Точно так же и демиург Дионис, творец Великой Лозы Мироздания, ни для кого не был богом. Демиурги, особенно такие древние, как Элания, неприязненно морщились даже тогда, когда Митяй божился по привычке или шутки ради. Оно и понятно, ведь они в своём большинстве были потомственными демиургами и родились в таких мирах, в которых давно уже забыли о церквях и религиях. И тем не менее даже они не отрицали существования высших сил. Именно сил, а не высших демиургов, так как даже демиурги рано или поздно умирали.
   А раз так, то в среде демиургов также было принято считать, что душа бессмертна и после того, как разрушается её телесная оболочка, соединяется с высшими силами. В реинкарнацию демиурги не верили по той причине, что та так и не нашла своего подтверждения за все тридцать пять миллиардов лет существования Великой Лозы Мироздания. Зато они точно знали, что переход в иной мир возможен и без смерти, так как именно таким образом Митяй со своими учениками, а до них не одна сотня дагонов покинули Землю-Два, и на глазах у сотен демиургов покинул этот мир Дионис. И не он один. Перейди эти демиурги в какой-нибудь другой материальный мир, они обязательно известили бы об этом своих друзей, но такого не было ни разу. А раз так, то демиурги просто брали это во внимание, но никогда не ждали помощи от высших сил, а потому и не возносили им никаких молитв и ни о чём не просили.
   Став ведлом, Митяй навсегда забыл о Боге, так как больше не нуждался в костыле такого рода. В Матери-Земле же он Бога никогда не видел, поскольку постоянно ощущал с ней живую связь. Когда же стал более или менее грамотным демиургом, то полностью разобрался и с этим вопросом, так как понял принцип действия того гигантского компьютера, который находился в недрах каждой достаточно большой планеты и каждой звезды во Вселенной. При этом он знал, что все они появляются на свет отнюдь не по воле демиургов, ежедневно создающих и расширяющих силой своего разума миллиарды галактик. Вот тут, скорее всего, приложили свою руку высшие силы, и как знать, может быть, в недрах Матери-Земли была заключена душа какого-либо демиурга или человека, а может быть, их были сотни. К такому выводу он пришёл совсем недавно и ещё ни с кем не делился этими мыслями. Во всяком случае, Митяй точно знал, что Земля Первая и Земля Вторая, находящаяся совсем неподалёку, – это два совершенно разных существа, причём существа женского пола, но он одинаково сильно любил как одну, так и другую, испытывая по отношению к обеим глубокие, чисто сыновние чувства.
   Вот потому-то Митяй и не хотел устраивать на Земле-Один массовую расправу над преступниками. Какие-никакие, они всё же были её детьми, и только поэтому он запретил проливать их кровь.
   Поговорив со своим самым близким другом, Митяй снял обувь и пошёл босиком к тому месту, где обычно беседовал с Матерью-Землёй. Остановившись на небольшой полянке в середине бамбуковой рощицы, свободной от травы и мха, он опустился на колени и положил руки на сырую, прохладную землю. В его ладони сразу потекла из недр Матери-Земли бодрящая, живительная энергия. Мать-Земля не требовала от него немедленных свершений. Она была рада и тому, что они для неё уже сделали. Младшая сестра щедро делилась с ней энергией, и потому раны на её теле почти не ныли. Главное, что удалось сделать команде демиургов под руководством Митяя, – это унять боль, терзавшую тело Земли-Один, и внушить ей уверенность.
   В остальном же их успехи были невелики. Только в Лагонаках, природа которых и без того была чуть ли не девственной, и примыкавших к ним районах лесоразработок демиурги создали подобие великолепия Земли-Два. В Апшеронске и ещё нескольких городах они посвятили в ведлы не более десяти процентов взрослого населения, которые, по выражению Митяя, теперь только и делали, что гасили волну и наводили тень на плетень, то есть предпринимали всё возможное, чтобы замаскировать своё присутствие на Земле-Один. Пока что это им удавалось. Вместе с тем демиурги пытались хоть немного подлечить людей, чтобы они дождались широкомасштабных действий. В самых тяжёлых случаях людей чуть ли не похищали и увозили в горы, а в некоторых случаях даже на Землю-Два. В общем, Митяй, который раньше отличался быстротой в принятии решений, почему-то решил не торопиться, вызвав тем самым бурю возмущений.
   Не критиковали его только те демиурги, которые вместе с тремя дюжинами бойцов-землян, отобранных Олегом и Станиславом, отправились в Сферу Валеирдена. Там им предстояло стать корифеями боевых искусств. Они находились там всего месяц, но им предстояло пройти минимум десятилетний курс обучения, причём сэнсэями Митяй назначил Олега, Вадима и ещё нескольких бойцов-землян. С ним, к счастью, никто и не подумал спорить. В основном потому, что Митяй заставил демиургов во главе с Эланией просмотреть самые лучшие боевики с мордобоем, сказав, что реальная действительность сможет значительно превзойти голливудщину. Если, конечно, боевые искусства станут практиковать демиурги, причём делать это с соблюдением главных требований, предъявляемых Голливудом к подобным забавам. Короче, предложил всем бойцам выбрать себе роль по душе, чтобы при случае с блеском сыграть её на какой-нибудь арене. Владу это не понравилось, для него боевые искусства были средством, но никак не целью, а вот Элания пришла в восторг.
   Самому же Митяю от этого было ни холодно ни жарко, но, несмотря на это, он уже трижды посещал Сферу Валеирдена, чтобы посмотреть, как идут дела у его друзей. Они шли блестяще. В одном из самых живописных уголков Сферы был построен городок типа Шаолиня,время в котором текло в десятки раз быстрее. Когда Митяй посетил его первый раз, для курсантов школы боевых искусств прошло всего два года, правда, до этого все земляне провели в Хрустальной Башне Знаний семь лет, и потому все до одного стали демиургами. В числе всего прочего они стали ещё и мастерами танца на лезвии ножа. Только после этого земляне принялись учить бывалых демиургов боевым искусствам всех частей света. Вот тут-то и выяснилось, что мастера тайчи, боевого самбо, карате, айкидо и даже савата, не говоря уже о кикбоксинге, могут задать такую трёпку мастерам танца на острие ножа, что им позавидуют любые хищники. Демиурги сразу же загорелись и начали перенимать у сэнсэев их мастерство, которое Митяй назвал средненьким. Кое-кто конечно же не поверил, но он провёл мастер-класс и быстро доказал, кто в Новом Шаолине самый лучший боец.
   Объяснялось всё очень просто. Хотя даже самые близкие друзья Митяя считали это блажью: он взял за правило каждый день, вернее, каждую ночь по два-три часа общаться с Матерью-Землёй. Делал он это на том самом месте, куда пришёл после разговора со Стасом. Такие разговоры приносили ему огромную пользу. Вместе с энергией Мать-Земля давала ему ещё и всю ту информацию, которую он у неё запрашивал. Вот потому-то Митяй и смог поразить лучших бойцов своими хитроумными приёмами. Они ведь учились у немногого числа учителей, а ему были доступны знания и боевой опыт многих тысяч сэнсэев прошлого. То есть качество было помножено на количество. Правда, к чести Митяя, он не стал делать из этого секрета, хотя и отказался наотрез остаться в Новом Шаолине. Вместо этого он принялся целенаправленно посылать в Сферу огромные массивы информации, которая входила в сознание его учеников мало того что помимо их желания, так ещё и совершенно незаметно, а поскольку те ничем другим, кроме изучения боевых искусств, не занимались, то считали это само собой разумеющимся: мол, сами дошли до этого.
   Митяй по этому поводу только посмеивался. Когда на седьмом году обучения он посетил Новый Шаолинь во второй раз, то перед ним предстали уже совершенно другие бойцы. Это были уже какие-то монстры боевых искусств, способные отбить рукой не то что пулю, а даже лазерный луч. К тому же они, хотя и использовали различное оружие, сами превратились в мощные энергоразрядники, плазмомёты и умудрялись испускать из глаз лазерные лучи чудовищной мощности. Более того, в их арсенале имелись и куда более страшные средства разрушения, но при этом боевые демиурги умели выстраивать щиты от самых мощных и изощрённых атак своих друзей. Учитель снисходительно улыбался, глядя на их потуги, чем жутко злил Эланию. Та не могла понять причину таких улыбок, хотя и чувствовала, что он, как боец, будет посильнее её и ещё пары десятков точно таких же бойцов, вместе взятых.
   Ещё через три года, когда Митяй снова появился в Новом Шаолине, Элания, посмотрев ему в глаза, невольно содрогнулась и сказала вполголоса:
   – Парень, попридержи лошадей, ты слишком быстро прогрессируешь. Ты уже обрёл взгляд Диониса. Как бы тебя, такого шустрого, не призвали к себе высшие. Ты ведь этого не хочешь?
   Митяй улыбнулся древней демиургессе, ставшей за последнее время юной, очаровательной и непосредственной красавицей, махнул рукой и постарался свести всё к шутке:
   – Не бери в голову, Эла, просто у меня сегодня с утра тупое выражение лица.
   Элания кивнула и спросила:
   – И что ты предлагаешь нам делать дальше?
   – Как что? – притворно изумился Митяй. – Конечно же совершенствоваться! Вы все сейчас похожи на каких-то боевых роботов, но только не на великих бойцов. Так что продолжайте работать над собой. Поверь, вы стоите на верном пути.
   Митяй покинул Новый Шаолинь, оставив своих учеников недоумевающими. Они-то думали, что уже достигли подлинного совершенства в боевых искусствах высшего уровня, а тут какой-то тип, который не провёл на бойцовских аренах ни дня, говорит такое! Однако ни у кого даже в мыслях не было вызвать его на поединок. Взгляд Диониса слишком явно говорил о том, что быть им всем битыми. Вот тут боевые демиурги не ошибались. Всем, что знали и умели они, Митяй владел чуть ли не на порядок лучше, но, самое главное, он знал индивидуальные особенности и слабые стороны каждого, над чем сейчас и работал, стремясь сделать своих друзей идеальными бойцами. Причём делал он это ежеминутно, хотя и не забывал при этом об остальных своих обязанностях. Правда, его всё же беспокоили некоторые вещи, происходившие с ним в последнее время. Ежедневное общение с Первой Матерью-Землёй, а через неё с другими Матерями-Планетами, на которых жили демиурги, в том числе и с Матерью-Эланией, не проходило бесследно.
   Митяй, совершенно неожиданно для себя, нашёл новых учителей и при этом ещё и нажил себе такую напасть, как до безобразия расширенное сознание. Из-за этого он приобрёл способность обходиться без сна и решать сразу несколько задач, причём почти не прикладывая к этому рук. Ну, в этом он был не одинок. Точно такими же способностями обладала не только Элания и миллиарды других демиургов, которым перевалило за сто миллионов лет, но и тот же Валеирден, а тому ещё не исполнилось и двадцати миллионов лет. Элания была права, он слишком уж быстро прогрессировал, и причиной тому было его общение с Матерью-Землёй. Та оказалась куда более лучшим учителем, чем многие тысячи старых, умудрённых жизненным опытом демиургов, и к тому же Мать-Земля Первая была не единственным его учителем. Она передавала ему знания многих сотен миров демиургов, и Митяю оставалось только удивляться, как он умудряется усваивать такую прорву информации. А ещё Митяя удивляло то, что практически никто из демиургов не разговаривал со своими родными Матерями-Планетами, предпочитая просто снимать с них информацию, как с самых обычных компьютеров.
   В отличие от них Митяй разговаривал с Матерью-Землёй-Один постоянно. Обычно открытый, щедро делящийся знаниями, на этот раз он решил не рассказывать никому о том, что даёт демиургу такое общение. Сначала он хотел во всём разобраться сам и лишь потом, сделав выводы, поделиться своим открытием с остальными демиургами, хотя и понимал, что это, скорее всего, не вызовет особого интереса у стариков. Они ведь и без того обладали колоссальными знаниями и были просто жуткими консерваторами, потому им претило даже банальное педагогическое ведловство. С этим, похоже, было невозможно бороться. Зато молодым демиургам его открытие должно было понравиться. Они ведь стремились как можно быстрее повысить свой образовательный уровень, чтобы стать профессионалами экстра-класса. К тому же самому стремился и он сам, мечтая при этом поработать на фронтире.
   Фронтир манил к себе Митяя уже тем, что это была самая что ни на есть богова работа, выполняя которую демиург мог включаться на полную катушку. Но и тут у него появились кое-какие задумки. Митяй чувствовал, что, входя в контакт с Матерью-Землёй, он мог делать это, не сходя с места. Хотя это и пугало его, он всё же понимал, что у него хватит на это сил. Точнее, их хватит у Матери-Земли и её сестёр по Вселенной, и именно от этого Митяю становилось не по себе. В первую очередь потому, что больше никто из демиургов не только не делал ничего подобного, но даже не изучал этого вопроса чисто теоретически. Подавляющее большинство демиургов – а их в одной только Вселенной Элании насчитывалось свыше пяти триллионов трёхсот семидесяти миллиардов, немного, однако, – даже к говорящим камням относились с предубеждением и считали их деревенским колдовством. Так что тогда говорить о том, чтобы использовать в этом качестве целую планету, и к тому же не одну? Зато сам Митяй, нисколько не смущаясь, входя в прямой контакт с Матерью-Землёй, делал именно это, и, может быть, поэтому ему удавалось так ловко маскировать присутствие демиургов, и даже более того, смог сделать так, что в прессу не просочилось ни звука, а большинство людей на планете малость успокоились. Во всяком случае, число преступлений в последние две недели снизилось втрое.
   Митяй понимал, что таким образом он не сможет добиться хоть сколько-нибудь серьёзных успехов, но он к этому и не стремился. Будь на то его воля, он вообще бы остановил на Земле время, пока не решит вопрос с чёрными демиургами, а для этого ему нужно было сначала подготовить бойцов. Что делать потом, он в принципе уже знал, но никому не говорил, чтобы не перепугать своих друзей. А если честно, то он и сам этого боялся и старался не думать о том, что намеревался сделать.
   Разговаривая с Матерью-Землёй в эту ночь, Митяй не ставил перед собой каких-то особых задач. Сегодня этого не требовалось. Впрочем, три задачи он ставил перед собой каждую ночь – качал через Мать-Землю всё новые и новые знания демиургов; исподволь расширял сознание всех своих друзей, демиургов и ведлов, а также самых простых людей на многие тысячи километров вокруг, готовя их к посвящению в ведлы и демиурги; и вдобавок к этому всё так же исподволь вкладывал новые знания в сознание боевых демиургов, находящихся в Новом Шаолине. Правда, этим он занимался практически круглые сутки.Митяй, положив руки на землю, стоял на коленях, и перед его мысленным взором с бешеной скоростью крутился калейдоскоп зрительных образов. За последнее время он так привык к этому, что успевал осознавать, что это была и его душа, которая чуть ли не вопила от радости и восторга. Ещё бы ей не вопить, ведь это были новые для него знания высшего порядка, для передачи которых нескольким сотням демиургов во время педагогического ведловства пришлось бы излагать их вслух не одну неделю, а так им теперь не придётся мучиться. Таким образом, Митяй, которого даже Элания считала очень продвинутым демиургом, мог продолжить учёбу, не протирая штанов в Эланийской высшей академии демиургов. Что же, однажды зайдёт разговор и об этом, но Митяю не терпелось повысить свою квалификацию уже сейчас, не дожидаясь этого счастливого, а может быть и не очень, дня. В любом случае новые знания были ему нужны сегодня, особенно те, которые прямо касались вопросов Мироздания и всего того, что было с этим прямо связано. В частности, сегодня он понял, что Великая Лоза Мироздания таковой вовсе не является, поскольку Дионис немного слукавил, упростив эту сложнейшую многомерную конструкцию.
   То Древо Мироздания, в котором находилась Вселенная Элания и, следовательно, Галактика Млечный Путь и планета Земля, было ещё очень молодо. Его действительно сковывал чёрный кокон внешних сил, а каждую отдельную Вселенную ежесекундно атаковали уплотнённые сгустки мрака, с которыми мужественно сражались сотни миллиардов демиургов. Жаль только, что они делали это без царя в голове, ведь что ни говори, а разобраться с этой напастью можно было иначе. Правда, с другой стороны, сражения на фронтире, как и сотворение новых метагалактик, было самой лучшей формой тренировок. Может быть, похуже, чем то, чем занимались его ученики в Новом Шаолине, но это была достаточно эффективная методика. Жаль только, что некоторые демиурги при этом гибли. Впрочем, они, скорее всего, просто совершали переход в высший, субматериальный мир, эту запредельную форму существования разумных существ.
   В эту ночь урок был не очень продолжительным, всего два часа. Митяй низко поклонился, коснувшись лбом земли, встал и сказал вполголоса:
   – Спасибо, Мать-Земля.
   В следующее мгновение он стоял в спальне. Таня сидела в кресле и вязала из золотой шерсти очередные ползунки. Улыбнувшись мужу, она весело спросила:
   – Ну, как всё прошло?
   – Как всегда, отлично, Танюша.
   – Да, я знаю, – откликнулась Таня, – Мать-Земля была сегодня очень щедра. – Внезапно она спросила:
   – Митя, ты не слишком торопишься? Может быть, остановишься, передохнёшь?
   Митяй посмотрел на жену с улыбкой. С некоторых пор он стал подозревать, что Тане как минимум кое-что перепадало из того потока знаний, который он получал. Он давно хотел поговорить с ней на эту тему, а сегодня она сама её затронула. Подойдя ближе, он спросил:
   – Танюша, ты ведь тоже учишься вместе со мной?
   – Да, Митюша, – откликнулась жена и пояснила:
   – Мы ведь с тобой одно целое. Сначала я обиделась из-за того, что ты мне ничего не сказал, а потом всё поняла. Знаешь, Митюша, ты, как всегда, оказался прав. Поначалу я плохо усваивала материал, а потом всё наладилось, так что теперь мы идём вровень.
   Митяй облегчённо вздохнул. Ему не нравилось быть самым умным. Он кивнул и с улыбкой сказал:
   – Вот и замечательно, Танюша. Мы с тобой действительно одно целое, и уже очень давно. А что касается самого процесса и спешки, дорогая…– Не думай об этом, Митя, – вставая, сказала Таня, – мы ведь демиурги, а потому вправе получать знания любым способом. Думаю, что ты прав, что берёшь знания в том объёме, в котором их даёт нам Мать-Земля. В конце концов, знания для того и существуют, чтобы демиург впитывал их, как губка воду.
   В эту ночь Митяю уже не было нужды притворяться спящим, как, впрочем, и его жене. Лёжа в кровати обнявшись, они занимались своим обычным делом – тихо и незаметно готовили людей к вхождению в новую эру – Великую Эру Ведлов. Митяй уже определил, что только каждый двадцатый человек может стать демиургом, но зато ведловство начального уровня могли освоить почти восемьдесят процентов людей, что его очень радовало. Печалило другое: добрых три четверти людей нуждались в самой жестокой порке. Да, дурь из них нужно было выбивать самым суровым образом, вот только как? Что ни говори, а кнутом людей в рай не загонишь, а если заманивать их туда пряниками, то это тоже не выход. Хотя если ведловство не пряник, то тогда уже и говорить не о чем. В общем, Митяй решил пока что не забивать себе голову ещё и этим. У него имелись куда более важные дела и куда более неотложные. К их решению он был почти готов, и в самое ближайшее время, максимум через две недели, всё должно было окончательно разрешиться. Правда, он не знал, как именно и с каким конечным результатом.

Александр Абердин Академия демиургов

Глава 1 Затерянные в горах

Глава 2 Золотые великаны и чёрные карлики острова Цейлон

Глава 3 Чудо прямо под самым носом

Глава 4 Аварийная посадка космической Бухи-Бухи

Глава 5 Казнить нельзя, помиловать

Глава 6 Первые ведлы Матери-Таларии

Глава 7 Возвращение «Нуазара»

Глава 8 Митяй снова собрался идти в школу

Глава 9 Академия демиургов и её первые студенты

Глава 10 Возвращение Митяя

Глава 11 Корпорация «Парк ледникового периода»

Глава 12 Не всё так просто

Глава 13 Война войной, а обед по расписанию

Глава 14 Главное в профессии демиурга – маскировка