-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Максим Горький
|
| Дипломатия
-------
Максим Горький
Дипломатия
Картинка с натуры
Сапожник Федька Скроботов был в унынии. Квартирный хозяин поставил ему вчера строгий ультиматум – или давай деньги, или уезжай с квартиры. Жена и мать Федьки по сему поводу с утра неистово пилили его, попрекая пьянством, ленью и всеми другими пороками, коренившимися в Федьке, по их словам, со дня его рождения. Наконец, они, дружно предав его анафеме, замолкли, мать ушла куда – то, жена села к окну и стала шить, а Федька ковырял шилом старый башмак и, чувствуя, что ему хочется есть, – никак не мог решиться попросить у жены обедать.
А в желудке давно уже сосало, и голодная слюна наполняла рот. Наконец, он решился…
– Ка-акие я малосольные огурцы видел в лавке!
Гробовое молчание со стороны супруги.
– А что, у нас нет огурцов? – дипломатично продолжал Федька.
– Ты покупал? – сухо, не поднимая головы от работы, спросила жена.
«Нет, он не покупал. Хотел купить, но не успел, ибо проиграл деньги в три листика.
Однако в следующий раз он обязательно купит огурцов и даже сразу тысячу…»
Он подумал это про себя, а жене доложил:
– Не успел я намедни… Нужно было дратвы, вару…
– Молчи уже, варвар… – укоризненно бросила ему супруга.
Федька засмеялся, изобразив на лице нечто вроде удовольствия.
– Какие эти самые женщины умные… когда они разозлятся. Даже удивительно! Ей миролюбно скажешь – вар! А она тебе сейчас на это слово запалит – варвар! Каждое твоё слово помножит и к щеке твоей приложит!
Обыкновенно от балагурства Федьки его супруга «поджимала животик», но в данном случае она только плотно сжала губы и, помолчав, тоном сухим и колким спросила:
– Как будешь с хозяином – то?
Федька вздрогнул и поёжился, но решил не терять присутствия духа, надеясь храбростью ускорить обед. Он многозначительно поднял кверху палец и таинственно заговорил:
– Не извольте тужить – мы сумеем прожить! Мы, хорошие слуги, проживём и без потуги… пусть только на нас не рычат, яко звери, наши любимые супруги!
Победа! Жена улыбнулась!
– Сколько это у тебя их, супруг – то?
– Одна! Да и та, должно быть, больна, я выпью немножко вина, а она делается пьяна и колотит меня колодками по башке… чего делать не должна!
Федька пересолил. Супруга снова нахмурилась и кратко заявила:
– Убить даже тебя, болтуна, и то мало!
Обед опять отодвинулся далеко куда – то. Федька угнетённо вздохнул.
– Насчёт хозяина ты не беспокойся! Я его сегодня вечером укрощу… как только в голове нужных слов наищу…
– Что у тебя слова – то ползают в голове? – оппонировала супруга.
Опять неудача!
– Видишь ты, ему я, этому самому хозяину, ужо такую подпущу дипломатию, что он, не токма, что денег с меня просить – благодарить меня будет, да! – вдохновенно начал врать Федька. – А пока что, собрала бы ты по…поесть чего – нибудь!
– Иди за щепками, надо щи разогреть… – сверх ожидания сказала жена.
Федька живо вскочил и бросился в сарай за щепами.
Задняя стена сарая выходила частью в сад домохозяина, а частью на соседний двор, и на нём, как раз у стены, слышался говор. Любопытный Федька прильнул к щели, желая знать, кто и о чём говорит. Говорили, стоя у забора, трое мальчиков; один из них был сын учителя, жившего рядом, двое других – его товарищи. Федька знал их всех. Они смотрели в сад домохозяина Федьки на яблоки, ещё незрелые, но уже крупные, зарумянившиеся, отягощавшие ветки и дразнившие вкус…
– Полеземте, – предлагал сын учителя товарищам, кивая головой на яблоки.
Те подозрительно огляделись вокруг, не решаясь. У Федьки блеснула в голове идея.
– Мальчики! – вполголоса позвал он.
Мальчики шарахнулись было в сторону, но сын учителя остановил их.
– Это – сапожник, – успокоительно сказал он.
– Это, действительно, – я! Я знаю лаз, – ах, как удобно! Айдате вместе? И напорем мы этих самых яблоков – пуды! Идёт?
Мальчики оживлённо заговорили друг с другом, быстро составив что – то вроде военного совета. Нервозный сын учителя горячо убеждал товарищей в безопасности набега, а Федька слушал и трепетал от ожидания. Решили, наконец.
– Вот и превосходно! Я сейчас же там буду!
Действительно, через минуту он сидел за сараем верхом на заборе и, глядя, как по саду, крадучись, в тени веток, двигались фигуры мальчиков, руководил их действиями, громким шёпотом командуя:
– Левее берите… к малиту! Он теперь вкусный, малит-то!
Потом он спрыгнул в сад, видя, что мальчики подобрались к «малиту», подошёл к ним и, спросив: «идёт работа?» – взял учителева сына за плечи. Тот обернулся и вопросительно посмотрел на него. Федька сделал строгое лицо.
– Теперича, господа, у нас пойдёт серьёзный разговор. Вы двое бегите, а вы, Николай Николаевич, пожалуйте со мной.
Товарищи Николая Николаевича, бледного от охватившего его испуга, поняли, в чём дело, и моментально скрылись. А их товарищ попытался вырваться из рук сапожника, но понял, что это ему не удастся, и глухо прошептал:
– Отпусти, Фёдор, я тебе завтра двадцать копеек дам!
– Я ещё не обедал, а вы меня уже завтраком кормите! Не – ет, это удочка плохая! А за воровство положено наказание – тюрьма. Пожалуйте – идти!
Федька говорил громко и был строг, как Катон. Он вёл своего пленника по дорожке сада и чувствовал, как дрожит его плечо, как холодеет рука. Лицо пленника было бледно, губы беззвучно шептали что – то, он инстинктивно упирался ногами в землю, Федька подталкивал его вперёд и чувствовал, что ему жалко мальчика. Ему хотелось отпустить его, но – дипломатия!
Федька очень много надежд возлагал на свой план для того, чтобы не попытаться довести его до конца.
– Извольте идти! – уговаривал он пленника очень любезно и доброжелательно. – Ничего не поделаешь… отпустить я вас не могу, а должен представить домохозяину… вот он!
Здрассте, Платон Михайлыч! В то время, как вы ругаете меня разными тяжёлыми словами и гоните вон с квартиры, – я – с оберегаю ваше имущество и добро! Изволите видеть? Поймал вора – с! С поличным в руках имею честь передать его вам! Получите!
Домохозяин, сырой и толстый человек, страдавший одышкой, взял пленника за подбородок, поднял кверху его голову и грозно захрипел:
– А!.. Давно уж я… добирался…
– Вы добирались, а я подобрался – хап! И готово! Я тоже давно слежу за ними… мне ваше, Платон Михайлыч, добро дорого! Я, бывало, ночи не сплю – всё слежу. Сад моего хозяина тр-рогать не смей! Я – вот он! И я уж услежу…
– Я больше не буду… отпустите меня! – молил пленник со слезами на глазах.
– Нет… я тебя к отцу, и пусть он тебя выпорет… ага?! – хрипел Платон Михайлович, страшно вращая глазами.
– Я готов изувечить человека ради вашего спокоя! И вот – извольте видеть – поймал! – убедительно говорил Федька, вертясь ужом вокруг массивной фигуры своего хозяина.
– Спасибо! Ты и вперёд… смотри!
– Всегда согласен! – с готовностью воскликнул дипломат.
– Хотя ты тоже… ворище!
Федька выразительно пожал плечами и сказал:
– Ах, зачем опять такие тяжёлые слова!..
Их пленник горько плакал, ожидая решения своей участи. Он уже не просил отпустить его и не пытался осветить предательскую роль Федьки в этом деле.
– Я, кажется, вот показываю вам себя при всём солнышке! Зачем бы это мне гоняться за грабителями вашего сада? Иной бы на моём месте, после вашего вчерашнего разговора, ещё сам же подучил – идите, ребята, охолащивайте сад!
Тут Федька кинул косой взгляд в сторону своего пленника и, убедившись, что тот совершенно не в состоянии понимать что – либо, свободно вздохнул.
Было жарко и душно. С жирного лица Платона Михайловича обильно тёк пот, и ему надоело всё это. Он даже зевнул от истомы. Федька дипломатично замолчал, ожидая дальнейшего.
– Вот что, – сказал ему домохозяин, свирепо отдуваясь, – отведи ты этого… воришку к отцу… знаешь?
– Знаю! – кивнул головой Федька.
– И расскажи там всё…
– Понял! Это я – в момент! Извольте путешествовать за мной, молодой злодей!
Когда Федька вышел со своим спутником за ворота, он дёрнул молодого злодея за рукав, подмигнул ему и расхохотался.
– Идите вы, Коля, теперь, куда вам хочется! Настрахались? Ничего не поделаешь… дипломатия, вот в чём гвоздь. Ну, идите!
Коля не верил своему предателю. Он посмотрел на него заплаканными глазами и снова понурил голову.
– Иди – и – те, говорю! – убедительно протянул Федька и даже толкнул его в плечо.
Тогда, медленными шагами, мальчик, оглядываясь на сапожника, пошёл по панели. Федька, улыбаясь, смотрел ему вслед. Вдруг мальчик быстро наклонился, выпрямился, взмахнул рукой, и мимо головы Федьки со свистом пролетел камень. Федька дрогнул и сделал движение вперёд, но мальчик был уже далеко.
– Злой… Обиделся… – вслух сказал Федька и пошёл на свой двор.
– Ну, что? – спросил его домохозяин.
– Отвёл, и всё как следует. Сейчас его ухватили за вихры и повели пороть! – убеждённо врал Федька.
– Так и надо, – сказал домохозяин.
– А то как же? Непременно пороть! А кстати, Платон Михайлович, как вы решили с чемоданчиком – то?
– Дорого просишь…
– Нет! Но ежели желаете – полтора рубля, и зачесть это за квартиру. А остальные два с полтиной, будьте столь великодушны, подождите… Приставлю я вскорости одному приказчику головки, и получите всё до копеечки! Желаете?
– Ну… – буркнул домохозяин, – чёрт с тобой!
– Стеснения мне и угрозы выгоном вон из квартиры не будет? Превеликолепно! Ведь я, ежели говорить по совести, какой квартирант вам? Редкость! Тих и… оберегаю ваше добро, не смыкая глаз, могу сказать! Ей – богу! Хоть бы вот теперь – сколько я время потерял, ловя воров в саду и прочее такое?!
– Ну… отстань уж! За это спасибо… а всё – таки деньги за квартиру надо платить в срок…
– Да господи! Ежели бы я…
Но домовладелец, грузно покачиваясь, уже шёл в сад… Федька, улыбаясь вслед ему, подмигивал жене, смотревшей на него из окошка и тоже улыбавшейся…
Через полчаса Федька сидел за столом и, жадно глотая вчерашние щи, оживлённо и пылко говорил:
– Ум, почтенная наша мамаша и дорогая супруга, ум – с, – вот что есть главное в жизни!
Дипломатию надо уметь делать с людьми. Человек на тебя с оглоблей лезет, а ты его норови дипломатией опутать… Ведь вот сегодня утром какая была моя жизнь? Хозяин меня съесть готов, супруга меня кусает, маменька жуёт… оставалось мне повеситься или сбежать! Полчаса действия моего ума, и все стали очень даже ласковы! Каково – с?
– А ты ешь, ешь, – поощряла его мать.
– Я могу и есть и говорить… И даже мне это выгоднее! Я говорю, вы меня слушаете… и не видите, что я давно уже с говядиной черпаю, а вы всё ещё пустые щи буздыряете!
И все трое за столом разразились весёлым хохотом.