Ярослава Лазарева
Легенда ночи

Часть первая. Поверье

     Вонзился шип. Отброшу розу!
     Но сердце, не страшась угрозы,
     Раскрылось… Ранит острие
     Любви… И сердце жжет мое.

Рубиан Гарц

   Я сидела на лекции по сценарному мастерству, но совсем не слушала преподавателя. Мой взгляд постоянно обращался к окну. Февраль в Москве выдался снежным. Казалось, природа наверстывает аномально теплую осень и начало зимы и спешит выдать всю порцию холодов и снега. Вот и сейчас в огромное окно аудитории беспрерывно летели крупные снежинки, и от этого пейзаж за стеклом казался размытым и искаженным.
   – Лада, вы не соблаговолите повторить, что я сейчас рассказывал? – раздался громкий голос, как мне почудилось, прямо над моим ухом.
   Я вздрогнула и повернула голову. Наш преподаватель стоял в проходе между столами и пристально смотрел на меня.
   – Я, конечно, понимаю, что вид за окном кажется вам куда интереснее, чем та информация, которую я пытаюсь донести. Но все-таки? Я жду!
   Моя однокурсница Ира, сидящая рядом со мной, быстро повернула раскрытый ноутбук, я скосила глаза и четко прочитала:
   – Даже в самом коротком рекламном ролике мы должны соблюдать основные законы драматургии, то есть обязательно должны быть экспозиция, завязка, развитие сюжета, захватывающая дух кульминация и развязка. Иначе получится бесхребетное произведение, похожее на недоваренную кашу.
   Я увидела, как у преподавателя взлетели брови.
   – Я так и сказал «недоваренная каша»? – явно удивился он.
   В аудитории раздались смешки, затем несколько голосов подтвердили «кашу».
   – Ну хорошо, хорошо! – улыбнулся преподаватель. – Главное, чтобы вы потом вот такую размазню на экран не выдавали. Спасибо, Лада! – зачем-то поблагодарил он и вернулся к своему столу. – Продолжим?
   Он начал говорить, я глянула на улыбающуюся Иру и тихо сказала:
   – Спасибо! Выручила!
   Она лишь кивнула и вновь начала стучать по клавиатуре. Я вздохнула и тоже уткнулась в экран своего ноутбука. Но никак не могла сосредоточиться на предмете. Буквально через пять минут перестала слышать о важности правильно выведенной кульминации и отдалась своим мыслям.
   Не могу сказать, что мне не нравилось обучение. Правда, я пока была на первом курсе, но предметы оказались очень интересными. И я сама выбрала профессию режиссера рекламы и поступила именно в этот институт. Правда, моя мама настаивала на медицинском образовании. Она много лет работала акушеркой и мечтала, чтобы я, ее единственная дочь, пошла по ее стопам. Но такая специальность меня совершенно не привлекала. Я с детства отличалась буйным воображением, любила фантазировать, придумывать всевозможные истории, поэтому стать режиссером рекламы, или, как нас еще называли, клипмейкером, мне показалось очень заманчивым и соответствующим моему характеру и способностям. И пока я не разочаровалась.
   Но именно сегодня я никак не могла сосредоточиться на лекциях. С утра странная тоска не давала покоя. Я думала лишь о Греге, он буквально стоял у меня перед глазами. Мы не виделись уже больше месяца, я ничего не знала о нем, он все это время не выходил на связь. Его не было ни «ВКонтакте», ни в аське, его телефон находился постоянно «вне зоны». И Грег ни разу за это время не приснился мне, что меня особо угнетало.
   Мои пальцы машинально набирали текст лекции. Но вот я снова перестала слышать, что говорит преподаватель, и думала лишь о моем любимом.
   С Грегом я познакомилась прошлой осенью. Это было в октябре. Произошло это случайно. Хотя сейчас я думаю, что все в этом мире предопределено и случайностей, как таковых, не бывает. Я однажды прочитала в высказывание Анатоля Франца: «Случай – это псевдоним Бога, когда он не желает подписываться своим именем» и была с ним полностью согласна. Мама тогда отправила меня на несколько дней в деревню к бабушке. Осень была необычайно теплая и туманная. 19 октября у меня день рождения. Это было, насколько я помню примерно за неделю. Кстати, как потом выяснилось у Грега день рождения тоже в октябре, но 21-ого. И ему тоже 18 лет, как и мне. Но… ему всегда 18, а вот я взрослею, и это неизбежно. Я вдруг представила, что мне уже сорок, я выгляжу располневшей, с морщинами на лице и тщательно прокрашенными волосами, чтобы скрыть седину, а рядом мой любимый, все такой же юный, стройный, с нежной белой кожей, ясными голубыми глазами, густыми черными блестящими волосами. Подступили невольные слезы, и я отвернулась в заснеженное окно.
   – Вот вы думаете, что законы драматургии это что-то отвлеченное, научное и ничего общего с обычной жизнью не имеющее, – вдруг услышала я громкий голос преподавателя и отвернулась от окна.
   Он медленно ходил по проходу между столами, и эта фраза отчего-то привлекла мое внимание. Но, как я поняла, не только мое, но и остальных студентов, так как в аудитории наступила тишина.
   – Что вы имеете в виду? – раздался звонкий голос одного из моих сокурсников.
   Преподаватель остановился и повернулся. Его глаза блестели.
   – Эти законы отлично применимы в жизни и помогают понять лучше всяких доморощенных психоаналитиков…, к примеру, то, что происходит между двумя влюбленными.
   – А если тремя? – раздался озорной голосок.
   И все дружно рассмеялись.
   – Количество партнеров сути не меняет, – не смутился преподаватель. – Вы анализируете, понимаете, когда в отношениях наступила завязка и, вооруженные знаниями, можете отследить, как пойдет развитие… сюжета, то бишь, развитие ваших отношений. Также вы четко знаете, что развитие отношений непременно приведет к кульминации. Без этого никуда! А за этим всегда следует развязка. Кстати, именно этот момент этакого спада часто приводит к ссорам и разрыву. Если все это понимать, то можно так выстраивать отношения с партнером, что избежать подобных спадов и ссор вполне возможно.
   – Но ведь это получается манипуляция чистой воды, – вдруг сказала Ира. – И разве в любви это возможно? Когда любишь, то полностью теряешь голову, тут уж не до отслеживания всех этих кульминаций, развязок и тому подобного.
   Все притихли и внимательно смотрели на преподавателя. Он поправил очки, вздохнул и сказал, что мы пока дети, верим во всякие романтические бредни, а любовь – это такое же искусство и, хотим мы этого или нет, но оно строится по вполне определенным законам.
   – Закончим это лирическое отступление и вернемся к материалу, – добавил он. – Кульминаций в сюжете может быть несколько, но по накалу они всегда разнятся…
   Но я уже не слушала. Полученная только что информация заставила задуматься. Да, несомненно, в чем-то наш преподаватель был прав. «Экспозицией» наших с Грегом отношений можно было считать ту первую встречу. Я увидела драку в овраге. Деревенские парни напали на незнакомого мне молодого человека. С первого взгляда он произвел на меня неизгладимое впечатление своей утонченностью, бледностью, аристократизмом и какой-то странной неуязвимостью. Он небрежно отмахивался от парней, как от надоедливых мух. Их жутко бесило, что они втроем не могут с ним справиться. Когда я вмешалась, они убежали. Так я и познакомилась с Грегом. Но он тогда даже не попытался взять мой телефон, что меня, конечно, сильно задело. А вот «завязка» произошла несколько позже. Я вновь встретилась с ним в ночном клубе буквально через несколько дней и в первую минуту не узнала его, так как из брюнета с короткой стрижкой он превратился в длинноволосого блондина.
   Я улыбнулась, вспомнив, как тогда недоумевала, глядя на него, а потом злилась его явному равнодушию, но он вдобавок еще и пригласил мою подругу Лизу покататься на машине. Сейчас я знала, это была продуманная тактика, чтобы привлечь мое внимание.
   «Милый мой, любимый! – с тоской думала я, вновь глядя в окно. – Где ты сейчас? Я так хочу увидеть тебя, поговорить, прижаться, обнять, почувствовать твои поцелуи!»
   – Ладка, ты чего сегодня такая? – раздался шепот, и я украдкой вытерла глаза.
   Повернувшись, столкнулась с любопытным взглядом Иры.
   – Случилось чего? – продолжила она. – Смотрю, ты опять лекцию не пишешь. Препод уже на тебя косится.
   – Так… обдумываю то, что он сказал о развитии отношений по определенным законам, – тихо ответила я.
   – Не иначе с парнем своим поругалась, – сделала она странный вывод.
   Я внимательно посмотрела на Иру. Мы как-то сразу подружились еще с начала занятий, и с ней я общалась больше других. А после новогодних каникул Ира решила, что стала моей лучшей подругой, уделяла мне много внимания и постоянно сидела со мной на лекциях. Хотя мне, по большому счету, было все равно. Ее круглое румяное лицо, каштановые волосы, подстриженные в короткую мальчишескую стрижку, карие небольшие глаза и пухлые красные губы были не лишены привлекательности. Правда, излишний вес, на мой взгляд, портил ее фигуру. Но Ира абсолютно не комплексовала по этому поводу. Она имела общительный характер и со всеми находилась в отличных отношениях. Но я никогда с ней не откровенничала и не делилась своими переживаниями. Поэтому меня немного удивило такое предположение.
   – С чего ты взяла, что у меня вообще есть парень? – прошептала я.
   – Конечно, есть! Просто ты очень скрытная, Ладка, – с обидой заметила она. – А ведь мы лучшие подруги!
   – Подруги, – не совсем уверенно повторила я.
   – Вчера совершенно случайно увидела его, – продолжила Ира. – И он очень хорош собой. Как не влюбиться в такого интересного парня!
   При этих словах я так сильно вздрогнула, что дернула «мышкой», и тут же выпустила ее, с испугом глянув в экран монитора. Но с файлом все было в порядке.
   – Поясни, – взволнованно сказала я, повернувшись к ней.
   Она молча пододвинула мой ноутбук, свернула текст лекции, зашла в «Мои документы» и открыла фотографию.
   – Ты же сама мне вчера разрешила после второй пары почитать материал про Дзеффирелли [1 - Франко Дзеффирелли – итальянский режиссер] у тебя в ноуте… пока ты ходила перекусить, – пояснила она. – Но я совершенно случайно открыла этот снимок.
   – Случайно?! – раздраженно спросила я. – А не потому ли, что заметила подпись «Грег и Лада»?
   – Ну прости! – умильным тоном сказала Ира и заглянула мне в глаза. – Любопытно стало!
   – Надеюсь, ты никому тут его не демонстрировала? – поинтересовалась я.
   – Что ты! Никому! – заверила она, округлив глаза.
   Мы замолчали и обе посмотрели на открывшуюся фотографию. Увидев такое любимое мной бледное лицо Грега, я закусила губу. Это была фотография картины, где мы изображались сидящими на земле спинами друг к другу, причем Грег находился как бы в ночи, а я – на свету. Я смотрела на его белый точеный профиль, на короткие черные волосы, на бледно-розовые приоткрытые губы, и нежность заполнила меня. Я погладила монитор с его изображением.
   – Красавчик, – восхищенно прошептала Ира. – Но и ты тут просто прелесть!
   Я перевела взгляд на свои распущенные светло-русые волосы, золотящиеся на солнце, на розовое лицо с серыми глазами, небольшим чуть вздернутым носом и улыбающимися красными губами. На этой картине я нравилась сама себе, но мне казалось, что Рената чуть приукрасила мою внешность.
   – А ваши фотки есть? – не унималась Ира. – А то тут вы нарисованные.
   – Это его сестра так нас увидела… в своей фантазии, – тихо проговорила я. – Она очень талантливый художник.
   – Ага! Но хотелось бы посмотреть на твоего мальчика живьем…
   Но я не успела ей ответить, преподаватель приблизился к нам и грозно сказал, что кульминацией сегодняшней лекции, по всей видимости, явится наше немедленное изгнание из аудитории.
   – Если вам настолько неинтересен материал, – добавил он, – вы можете вообще не посещать мои занятия. Но и на зачет тогда надеяться бессмысленно.
   – Простите, – пискнула Ира и выпрямилась.
   – Мы – само внимание, – сказала я и обворожительно улыбнулась ему.
   – Последнее предупреждение, девушки, – заметил он и отошел от нашего стола.
   Я закрыла снимок, и уткнулась в текст лекции. Но по-прежнему не могла сосредоточиться.
   «И у нас была своя кульминация, – думала я. – Это случилось, когда я уже безумно влюбилась в Грега и узнала, что он… вампир».
   Я повторила про себя это слово, но оно уже не пугало меня, как раньше. Тогда в моей жизни появилось сразу несколько новых знакомых. Помимо Грега я общалась с Динаром, которого обычно звали Дино. Мне он поначалу казался простым пареньком, неравнодушным ко мне и поэтому уделяющим моей персоне пристальное внимание. Альбинос Дино с узкими восточными глазами, высокими скулами и белыми волосами выглядел необычно и сразу привлекал внимание. Ему было 22 года, и мне он показался взрослым и умным.
   Грег познакомил меня с Ренатой. Правда, поначалу и она казалась мне довольно странной девушкой. И вот как-то мы все оказались в одном из подземелий Москвы. Никогда не забуду этого шока. Ведь я думала, что люди, с которыми я общаюсь последнее время, милые обычные ребята. И вдруг узнаю, что Грег и Рената – вампиры, а Дино – охотник. Он оказался дампиром, то есть рожденным от земной женщины и вампира. Я служила лишь приманкой, с помощью которой он вышел на Грега и Ренату.
   В этот момент лекция закончилась. Я закрыла ноутбук и глянула на Иру. После второй пары я отчего-то устала, начала болеть голова. Мы должны были идти в учебную монтажку. Но я решила отправиться домой.
   – Перекусим? – предложила Ира.
   Я глянула на ее круглое улыбающееся лицо, потом перевела взгляд на собирающихся сокурсников. Я знала, что многие меня не любят, считая слишком гордой и необщительной. Но вместе с тем я пользовалась большим успехом у парней нашего курса. Я однажды за неделю получила приглашение на свидание почти одновременно от пяти моих одногруппников и удивилась такой популярности. Но потом поняла, что мой замкнутый вид, отсутствие кокетства в сочетании с хорошеньким личиком и ладной фигурой притягивает противоположный пол. К тому же подсознательно они чувствовали, что я совершенно не интересуюсь ни одним из них. А, как известно, минус притягивается к плюсу. Я навсегда запомнила фразу из одного фильма. У героя спрашивают: «Почему ты так сильно любишь ее?» и он отвечает: «Потому что я ей… не нужен». А мне действительно не был нужен ни один из этих парней, мое сердце навсегда было отдано Грегу. Навечно.
   Но из-за моего успеха у однокурсников все девушки дружно невзлюбили меня. И только Ира общалась со мной с искренним удовольствием. Я ценила это, ее открытый характер нравился мне, хотя часто думалось, что она не так проста, как хочет казаться.
   – Лада, ты сегодня определенно зависаешь, – заметила Ира, так и не дождавшись ответа.
   – Знаешь, я домой пойду, – сообщила я. – С утра что-то голова болит, неважно себя чувствую.
   – Так еще занятия по видеомонтажу, – сказала она. – Пропустишь?
   – Скорей всего, да, – кивнула я. – Дашь потом списать?
   – Сегодня же тема «Кодирование фильма в MPEG-4», а потом в монтажке еще работать будем.
   – И что? – ответила я. – Не могу, понимаешь? Голова просто раскалывается!
   – А таблетку? – озабоченно предложила Ира.
   – Принимала, не помогло…
   – Давление, наверное, – пробормотала она. – Или из-за парня своего страдаешь?
   Я не ответила, ее настойчивое любопытство начало раздражать. Я сунула ноутбук в сумку, покидала туда остальные вещи и отправилась к выходу из аудитории.
   Когда оказалась на улице, то вдохнула полной грудью морозный воздух и подставила лицо под летящие снежинки. Они скользили по моим щекам, охлаждали их, таяли на губах.
   – О, какая хорошенькая снегурка! – раздался мужской голос.
   Я открыла глаза и недовольно глянула на проходившего мимо мужчину. Он зачем-то подмигнул мне и устремился дальше по улице.
   «И чего пристают? – подумала я, но начала улыбаться. – А ведь я даже без косметики!»
   Последнее время, действительно, представители противоположного пола стали обращать на меня намного больше внимания, чем раньше. Конечно, я уже не была школьницей, а училась в институте, но я бы не сказала, что как-то кардинально поменяла внешность. Стиль одежды стал более строгим, но это лишь когда я ходила на лекции. А остальное время по-прежнему носила джинсы, кроссовки, свитера, куртки с капюшонами. Мне было удобно в спортивной одежде. Мама, правда, пыталась как-то повлиять на меня и предлагала купить что-нибудь элегантное или даже гламурное, но меня раздражали вычурные наряды в «псевдогламурном» стиле. Но многие студентки одевались именно так. Мне казались смешными и нелепыми все эти короткие юбки, узкие сапоги на высоченных каблуках, обтягивающие кофточки с неприличными декольте и обязательными блестящими паетками или стразами. Макияж часто вызывал недоумение. Казалось, девушки приходят не на лекции, а на клубную тусовку, таким густым и вызывающим он был. Сама я косметикой практически не пользовалась, только если собиралась куда-нибудь в театр, клуб или на вечеринку к друзьям.
   Лишних денег на какие-то изысканные наряды у меня не имелось. Родители давно развелись, и мама категорически отказывалась от помощи отца. На это были свои причины. И мы жили только на ее зарплату. Работая в частном роддоме, она, в принципе, получала неплохие деньги, но все равно при нынешней дороговизне нам не всегда хватало. Я уже подумывала о том, что пора начать подрабатывать, но мама была против. Она считала, что я должна закончить хотя бы первый курс, а там уже решать, смогу ли выкраивать время на работу. Я получала платное образование, очень недешевое, надо сказать. И наши студенты были соответствующего уровня. Все они принадлежали к обеспеченным семьям, некоторые ребята были из известных киношных династий. И насколько я знала, никто из моих сокурсников не подрабатывал на стороне. Многие приезжали в институт на дорогих машинах.
   Мое обучение оплатил отец. Он отлично устроился в жизни, работал PR-директором одного из крупнейших рекламных агентств Москвы и мог себе это позволить. Тогда я еще с ним общалась и считала его одним из лучших мужчин на свете. Но потом все изменилось.
   Я свернула с Большой Андроньевской, на которой находился институт, на Таганскую улицу. Пройдя между домами, оказалась на Воронцовской. Мама работала посменно, и я знала, что сегодня у нее ночное дежурство. Зайдя в квартиру, позвала ее. Но ответа не дождалась. Видимо, мама ушла, причем недавно, я обнаружила на плите кастрюлю с еще горячим борщом.
   Пообедав, отправилась в свою комнату и, постояв в задумчивости у компьютера, все-таки решила пока не усаживаться за него. Я легла на кровать и бездумно смотрела в потолок. Настроение, неважное с утра, окончательно упало. Я с трудом сдерживала слезы, тяжелая тоска навалилась на меня. Я легла на бок и глянула на картину, висящую на стене напротив кровати. Именно ее фотографию увидела Ира.
   «Какая она любопытная! Лезет прямо в душу, все-то ей знать надо, – раздраженно подумала я и вытерла слезинки, появившиеся в уголках глаз. – Нужно удалить фотки картины из ноута».
   Я взяла смартфон, воткнула наушники, нашла довольно старый альбом группы «Серебро» и вновь улеглась. Я смотрела на бледный профиль Грега на картине и страстно желала, чтобы он оказался рядом со мной… и прямо сейчас.
   Я вдруг вспомнила о необычайной способности Ренаты входить внутрь собственных картин. Это было ее любимое развлечение. Она рисовала солнечную опушку, покрытую цветами, затем оказывалась на ней и наслаждалась ясным летним днем без всякого вреда для своего организма. В обычной жизни и Рената и Грег избегали солнечного света. Нет, он не сжигал их, как это описано во многих легендах о вампирах, но в его лучах они впадали в состояние, похожее на анабиоз, и могли стать легкой добычей охотников.
   Я смотрела на Грега, привалившегося спиной ко мне. Картина словно делилась вертикально на две части. Он находился на половине, которая изображала глубокую ночь. Небо казалось настолько темным, что выглядело чернильным, земля окутывалась темно-серой с фиолетовым оттенком дымкой тумана, и ноги Грега тонули в этой дымке. Но его бледный профиль был четко виден, и он выглядел как живой. Мне даже показалось в какой-то миг, что я заметила трепет его длинных ресниц…
   Я настолько погрузилась в созерцание любимого лица, что начала успокаиваться и впадать в какое-то заторможенное состояние. Мои глаза медленно закрылись, улыбка приподняла уголки губ.
   – Любовь в тебе и во мне… как опиум, как опиум, – повторила я слова из песни. – И я знаю, она никогда не закончится! – с жаром добавила я.
   – Никогда не закончится, – услышала я нежный голос, зазвучавший словно эхо, и тихо рассмеялась.
   Я почувствовала легкое щекотание ресниц по моей щеке, повернула голову и утонула в глубокой, кристально чистой голубизне глаз. Я увидела, как плавно опускаются длинные черные ресницы, прикрывая этот затягивающий в себя прозрачный омут, и счастливо вздохнула.
   – Грег, – прошептала я в раскрытые губы, – ты вернулся…
   Меня не удивило его внезапное появление. Ведь он был вампиром, а значит, обладал сверхспособностями и мог исчезать и появляться, где и когда ему вздумается.
   – А я и не уходил, – еле слышно ответил он и легко прижался прохладными губами к моим задрожавшим губам. – Я всегда с тобой, любовь моя.
   – Ты всегда рядом, – согласилась я. – И это упоительно! Но я так тоскую, когда не вижу тебя. Где ты был так долго?
   Я отодвинулась, легла на бок и подперла рукой голову, не сводя с него глаз.
   – Когда я оставил тебя…, – начал он.
   – И это было в начале января, – с горечью заметила я, – а сейчас уже конец февраля.
   – Но ты ведь не могла забыть, в какой момент я оставил тебя, – сказал он и лег на спину.
   Я, едва касаясь, провела пальцем по его высокому гладкому лбу, затем спустилась по контуру носа и коснулась приоткрытых розовых губ. Грег вдруг слегка укусил меня за кончик пальца, я машинально отдернула руку, и он тихо рассмеялся.
   – Видишь, я стал спокойнее относиться к твоей близости, – заметил он. – И даже могу легко покусывать тебя без опасения, что утеряю контроль.
   И я вновь коснулась его губ пальцами, словно приглашая еще раз укусить. Но он лишь подул на них, смешно сложив губы в розовое «сердечко». Я тут же склонилась и припала к ним. Мне невыносимо хотелось почувствовать их вкус, окунуться в восхитительное ощущение близости, возникающее всегда, когда мы оказывались рядом. Это было ни с чем несравнимо. Мне казалось, все мое тело тает, мы сливаемся и превращаемся в одно существо, нас окутывает живая энергия нежности, ласковой теплоты, умиротворения, и мы попадаем будто бы в огромный светящийся кокон, до отказа заполненный любовью.
   Грег целовал меня осторожно, но мне хотелось более сильных ощущений. Нежность разгоралась изнутри страстью, словно из прохладной сердцевины голубого колокольчика вырастала алая жаркая роза. Но я помнила, как обычно Грег реагировал на подобные бурные проявления, как он из нежного ласкового парня превращался в жаждущего крови вампира, с невероятным трудом останавливался в последний момент и оставлял меня. И я старалась изо всех сил сдерживать себя и целовать его мягко и легко. Но Грег в этот раз сам словно бы разгорался изнутри. И я почувствовала, что в глубине его холодной сущности начинает полыхать пламя. Он, не разжимая объятий, перевернул меня на спину и лег сверху. Я задрожала от ощущения его тела, мое домашнее платье из очень тонкого трикотажа словно исчезло, мне казалось, я лежу голой. Я обхватила Грега руками, мы целовались, не отрываясь.
   И вдруг во время одного очень долгого и глубокого поцелуя я ощутила знакомое мне давление все увеличивающихся клыков, и невольно отпрянула. Грег оторвался от меня. Я смотрела на его бледное лицо и блуждающий взгляд, на приподнятую верхнюю губу, на обнажившиеся белоснежные зубы с удлинившимися кончиками острых клыков, но страха, как раньше, уже не испытывала. Я безоговорочно верила Грегу, и знала, что он ни за что не причинит мне вреда. Я просто ждала, когда он придет в себя.
   И вот его лицо приняло невозмутимое выражение, кожа разгладилась, зрачки сузились. Красные губы побледнели, словно от них отхлынула кровь, и сомкнулись, спрятав зубы.
   – Любимый, – тихо сказала я и, освободившись от его объятий, села, привалившись спиной к стене и поправляя сбившееся платье.
   – Лада…, – прошептал он и глубоко заглянул мне в глаза.
   – Ты еще не можешь спокойно переносить мою близость, – заметила я.
   – Не могу, – после паузы ответил он и лег на спину, заложив руки за голову.
   – Решения проблемы все еще нет? – еле слышно уточнила я.
   – Я пытаюсь, – сказал он и закрыл глаза.
   Когда я узнала, что парень, которого я полюбила всей душой и без которого не представляла дальнейшей жизни, вампир, то испытала шоковое состояние. Я пыталась забыть его, не встречаться, ничего больше не знать ни о нем, ни о его близких, но у меня ничего не получилось. Это было сильнее меня. Любовь, возникшая между нами, оказалась поистине нечеловеческой и какой-то гипнотической, она жила в нас вопреки всему. Грег рассказал мне о поверье, которое ходило между вампирами. Будто бы если невинная девушка с чистой душой искренне полюбит вампира, то он сможет пройти обратное превращение и стать обычным человеком. Когда я узнала об этом, счастье захлестнуло. Тогда исполнилась бы моя самая заветная мечта, Грег был бы со мной всю жизнь. Возможно, у нас родились бы дети. Я не хотела ничего другого.
   Но все оказалось не так просто. Моя близость сводила его с ума, и мы ни разу не дошли до конца. Грег понимал, каково будет воздействие девственной крови на его вампирскую сущность, сопротивляться этому невозможно. Я была готова на все, лишь бы он стал обычным парнем, хотела полностью принадлежать ему. Но Грег ни разу не смог выдержать даже вполне невинные ласки. Его сущность мгновенно давала о себе знать, и он хотел лишь одного – укусить меня, напиться моей крови. Причем, ни он, ни Рената уже давно не охотились на людей. Они держали дома кроликов. Их кровь и служила им пищей.
   Последний раз мы пытались в январе. Это было в его загородном особняке, который находился в деревне, где мы и познакомились. После Нового года я приехала к бабушке на пару дней. Грег ждал меня. Когда мы оказались в его особняке, то поднялись на второй этаж в его комнату. Мы целовались, ласкали друг друга… Но скоро я осталась в одиночестве, потому что Грег, почувствовав, что не может справиться с собой, исчез. Помню это ощущение пустоты и потери, охватившее меня. Я вернулась в дом бабушки, закрылась в комнате и проплакала несколько часов. А потом начала терпеливо ждать его возвращения.
   Мы не виделись больше месяца, и мне показалось, что-то в нем изменилось. Я внимательно вглядывалась в его утонченное, аристократичное лицо, любовалась длинными ресницами, бросающими трепещущие тени на бледные щеки, тонким небольшим носом, изящно очерченными бледно-розовыми губами и не замечала особых перемен во внешности. Грег выглядел так же, как четыре месяца назад, когда я впервые его увидела. Но сейчас он казался мне более мягким и каким-то беззащитным. Грег напоминал милого маленького мальчика, в нем не осталось практически ничего от того загадочного жестокого молодого человека с демонической внешностью, каким я его знала в первый месяц знакомства. И эта метаморфоза вызывала прилив жалостливой нежности, появилось материнское желание защитить, оберечь, приласкать.
   Я потянулась к нему, он сразу открыл глаза и повернулся ко мне. Я легла рядом, прижалась и положила голову ему на плечо. Он обнял меня и тихо вздохнул.
   – Но должен же быть какой-нибудь выход, – сказала я, поглаживая его грудь, обтянутую сиреневой водолазкой. – Решение существует.
   – Я уже не знаю, – ответил он. – Может, все это просто сказки, как считает Рената, и обратного пути нет.
   – Что ты такое говоришь?! – возмутилась я и села, упираясь ему руками в грудь и глядя в упор. – Как это нет? Что с нами будет?
   – Ничего, – усталым голосом произнес Грег, отводя от моего лица упавшие пряди. – Будем жить в том виде, в каком существуем. Обещаю никогда не предавать тебя, и не оставлю… до самого конца.
   При этих словах слезы навернулись против воли. Я представила себя старухой рядом с юным влюбленным. Это видение посещало меня уже не раз и вводило в глубочайшую меланхолию. Да и какая бы девушка смирилась с подобным? Грег внимательно смотрел на меня. Я знала, раньше он легко читал все мои мысли. Но чем глубже мы погружались в любовь, тем сложнее он понимал, о чем я думаю. Ему казалось, что моя любовь образует что-то наподобие защитного поля, через которое он не мог, да и не хотел проникать.
   – Не смогу так жить, – тихо сказала я и снова легла рядом, обнимая его. – В крайнем случае, я стану вампиром и твоей подружкой навечно.
   Я почувствовала, как Грег вздрогнул, и обняла его крепче, уткнувшись носом в его шею.
   – Нет, только не это! – взволнованно произнес он. – Ты сама не понимаешь, что говоришь. Быть вампиром не так замечательно, как кажется. Да, мы производим неизгладимое впечатление своей неподражаемой красотой, которая из года в год, из века в век становится все более утонченной и безупречной. Но это изощренный замысел… тьмы. Ведь наша красота – приманка для людей. Мало кто может устоять перед ней, поэтому жертвы так легко идут к нам в руки. Но ты представь лишь на миг, каково это находиться в таком виде вечно, знать, что это не закончится, постоянно бороться со своей черной сутью… или не бороться и множить себе подобных, или…убивать…без конца убивать… Никакие ваши земные ужасы не сравнятся с этим. И ты хочешь, чтобы я по своей воле сделал тебя такой? Пусть даже ради того, чтобы мы не расставались вечно?
   Грег отстранил меня и приподнялся на локте. Его глаза горели, прекрасное лицо исказилось.
   – Тогда остается одно, – мягко произнесла я. – Попытаться выполнить условия поверья.
   – Или оставить тебя навсегда, – еле слышно добавил он.
   – Нет! – вскрикнула я и обняла его.
   – Лада, ты дома? – раздался в этот момент голос мамы.
   И мои руки уже обнимали пустоту. Я быстро вытерла глаза.
   Мама заглянула в комнату. Ее лицо выглядело встревоженным.
   – Я думала, ты сегодня допоздна в институте, – сказала она, входя и садясь на край кровати. – Ты же говорила, у вас три пары, а потом еще вроде монтаж и семинар по… уж и не помню, по какому предмету.
   – По итальянскому кино, – сказала я, пытаясь принять спокойное выражение лица. – Просто я почувствовала себя неважно и ушла раньше. Голова что-то разболелась, а анальгин не помог.
   – Анальгин?! – возмутилась она. – Зачем же сразу анальгетики применять? Нужно давление измерить. Что-то ты бледненькая, да и глаза красные. Ты наверняка опять за компьютером сидела.
   – Нет, видишь же, лежу, – ответила я, наблюдая, как мама встала и быстро вышла из комнаты.
   Я знала, что она сейчас вернется с тонометром. Так и произошло. Но давление у меня оказалось выше, чем обычно, и мама удивилась. Как правило, оно у меня было низким. Но я-то знала, сейчас оно поднялось из-за волнения от встречи с Грегом.
   – Что же это? – задумчиво проговорила мама, трогая мой лоб. – Давление скачет? А тебе ведь всего восемнадцать! Уже вегето-сосудистая дистония? Быть того не может. Я постоянно контролирую.
   – Мама, ты так не волнуйся, – сказала я и встала, – а то у самой голова заболит. Тем более у меня уже все прошло, и я чувствую себя намного лучше. Сейчас чаю выпью и вообще буду в норме. Тебе когда на дежурство?
   – Да уж скоро, – озабоченно ответила она. – Я в универсам ходила, колбаски свежей, сыра купила. И вафельный тортик, шоколадный, твой любимый.
   – Вот и чудненько! – как можно более радостным тоном произнесла я. – Как раз к чаю.
   – Может, мне позвонить и поменяться сменами? – задумчиво проговорила она.
   – Это еще зачем? – удивилась я. – Мам, я абсолютно здорова! Сейчас чай выпью и примусь за учебу. К тому же домашние задания у нас весьма интересные. Это вам не в школе. Мы сейчас проходим итальянских мастеров. Так что в плане Франко Дзеффирелли. Но его фильм «Ромео и Джульетта» я смотрела несколько раз и отлично его помню, а вот «Бесконечную любовь» ни разу не видела. Ира принесла мне сегодня диск. Так что хочу посмотреть вечерком.
   «Вот бы вместе с Грегом!», – мелькнула мысль.
   И я украдкой вздохнула.
   Когда мама ушла на работу, я поставила диск с фильмом «Бесконечная любовь», уселась на диван в гостиной и начала смотреть. Верхний свет включать не стала, зажгла лишь маленькое бра в виде золотистого шара, висящее над диваном. Я обняла подушечку и не сводила глаз с экрана. История совсем юных влюбленных, против связи которых категорически возражали родители, оказалась очень трогательной и романтичной. Но я думала о Греге и без конца теребила цепочку с кулоном, который он мне подарил в новогоднюю ночь. Округлый прозрачный флакончик, выточенный из алмаза, был заполнен кровью Грега и выглядел как рубиновый. Кровь не меняла свой цвет, не густела, а оставалась все такой же свежей, словно Грег только что накапал ее в алмазный сосуд. Правда, я его с тех пор ни разу не открывала. Я знала, что кровь вампира ядовита, Грег сразу предупредил об этом. Но в малых дозах она является чем-то типа антисептика. Он хотел оберечь меня, когда не находился рядом. Но для меня это необычное украшение стало чем-то вроде живой частицы моего любимого, и когда мне становилось особенно тоскливо, я начинала гладить его всегда холодную поверхность и даже целовать.
   – Милый мой, – шептала я, поглаживая кулон, – как мне хочется быть с тобой! Ну почему мы так редко вместе?
   Я отлично знала ответ на этот вопрос, но все-таки постоянно задавала его себе и мечтала, что наступит такое время, когда мы не будем расставаться ни на миг.
   На экране в этот момент главные герои встретились после длительной вынужденной разлуки. Это происходило в номере дешевого отеля. Главная героиня твердо решила, что их любовь обречена, и поэтому им лучше расстаться навсегда. Я прижала кулон к щеке и с трудом сдерживала слезы, наблюдая, как она озвучивает свое решение. Юноша выглядел таким страдающим, раздавленным, растерянным, что я не выдержала и тихо расплакалась. И вдруг девушка на экране тоже не выдержала. Они бросились в объятия друг друга и начали жадно, страстно целоваться.
   – Не плачь, – раздался рядом тихий голос.
   И я вздрогнула и вытерла влажные глаза, уже начиная улыбаться. Грег сидел возле меня.
   – Я так мучаюсь, когда ты плачешь, – сказал он. – Я не могу этого выносить! Даже если это происходит из-за просмотра фильма.
   – Любимый! – с восторгом прошептала я и придвинулась к нему.
   Грег обнял меня и начал баюкать, приговаривая, что все будет хорошо.
   – Ты ведь хочешь, чтобы мы проводили как можно больше времени вместе, – тихо произнес он.
   – Больше всего на свете! – подтвердила я. – Счастье – это когда ты рядом.
   – Твоя мама вернется лишь утром? – уточнил он, и у меня сильно забилось сердце от волнения и предвкушения.
   – Не раньше десяти утра, – ответила я и посмотрела в его засиявшие глаза. – Неужели ты хочешь…
   – Останусь с тобой на всю ночь, – ласково прошептал он.
   – Люблю тебя, – одновременно сказали мы, не сводя глаз друг с друга.
   В эту нашу первую ночь мы легли в постель, не раздеваясь. Я боялась, что во сне мы можем не выдержать, если будем обнаженными. Я даже заменила домашнее, довольно короткое платье на трикотажный комплект из футболки и брючек. Грег остался в джинсах и водолазке. Мы выключили свет, забрались под тонкое стеганое покрывало и прижались друг к другу.
   – Сладких снов, – прошептал он мне на ухо.
   Я хотела ответить тем же, но вспомнила, что вампиры никогда не спят. Я уютно устроилась у него на плече и, как ни странно, довольно быстро уснула.
   Проснулась на рассвете, открыла глаза и сонно заулыбалась, глядя на едва различимое белое лицо Грега. Он смотрел на меня, его глаза блестели, губы улыбались.
   – Любимый, – прошептала я, чувствуя, что внутри все тает от его близости.
   – Поспи еще, – ласково сказал он. – Не могу на тебя налюбоваться. Ты во сне похожа на ангела.
   Грег коснулся моего лба поцелуем и прижал меня к себе.
   – Если бы так было всегда, – еле слышно проговорила я и снова уснула.
   Я очнулась от резкого звонка будильника и сразу почувствовала холод и пустоту постели. Я была одна. Зажав кулон, повернулась на бок и обняла подушку. Мне показалось, что ткань все еще хранит тонкий аромат парфюма Грега, и я уткнулась в нее носом, глубоко вдыхая запах. На душе было светло и спокойно, ночь, проведенная в объятиях любимого, принесла умиротворение. Душа словно купалась в огромном море нежности, заполняющем ее до отказа.
   – Любимый, – пробормотала я и поцеловала кулон.
   Когда все-таки заставила себя встать, а мне нужно было в институт к первой паре, то, зайдя на кухню, тихо рассмеялась. Раньше Грег мне дарил цветы, а сейчас я увидела коробку с моими любимыми пирожными, целую гору винограда, яблок и груш и корзинку свежей клубники.
   – Бог мой, как я все это объясню маме? – пробормотала я и отправила крупную ягоду в рот.
   Пахла клубника восхитительно и выглядела так, будто только что снята с грядки.
   На первую пару, это был компьютерный дизайн, я все-таки немного опоздала и когда заглянула в аудиторию, увидела, что занятие уже началось. Я извинилась и быстро юркнула на свое место. Внимательно слушая преподавателя, попыталась вникнуть в то, что он говорил. Ира толкнула меня локтем и зашептала:
   – Чего опоздала-то?
   – Проспала, – тихо ответила я. – Мама в ночную была, никто не разбудил вовремя.
   – А будильник на что? – еле слышно хихикнула она. – Или ты с мальчиком своим была?
   Ее неуемное любопытство уже выводило из себя, я недовольно глянула и ответила довольно грубо:
   – Не твое собачье дело!
   Ира моргнула, ее лицо приняло растерянное и обиженное выражение, и я тут же устыдилась.
   – Ну, прости. Нет, не с мальчиком, – уже мягче ответила я. – Просто вчера за компом засиделась.
   – Лада! – громко произнес преподаватель. – Мало того, что вы опоздали, так еще и болтаете!
   – Извините! – быстро сказала я и села ровно, глядя в монитор ноутбука.
   Преподаватель кивнул и начал говорить о важности освоения графического редактора. Мы с Ирой молча слушали, но иногда переглядывались и улыбались. Мое настроение становилось все лучше. И хотя Грег исчез так рано, что я даже с ним не попрощалась, воспоминание о его присутствии рядом всю ночь, вызывало в душе восторг и прилив нежности.
   «Мама часто дежурит по ночам, – думала я, улыбаясь, – и никто не мешает нам вот так проводить время. Это было восхитительно. Столько часов в его объятиях!»
   – А ты вся сияешь, – услышала я шепот и повернула голову.
   Ира смотрела с хитринкой. Ее небольшие карие глаза буквально впивались в мое лицо.
   – И все-таки ты помирилась со своим мальчиком, – продолжила она. – Такой счастливый взгляд.
   Мне не хотелось омрачать свое настроение, поэтому я не стала ничего ей говорить. Пусть думает, что хочет.
   Две пары пролетели незаметно. Нас ждал довольно большой перерыв, около двух часов, и я задумалась, куда пойти. Воспоминание о горе фруктов и коробке с пирожными заставили вновь улыбаться. Но я знала, что мама спит после ночного дежурства, и не хотела ей мешать.
   – Ты сейчас куда? – поинтересовалась Ира. – Ты же тут совсем рядом живешь. Наверное, домой?
   – Скорее всего, нет, – задумчиво ответила я. – Мама отдыхает, у нее была ночная смена.
   – А-а, – протянула она. – Ясненько!
   – Что, девчонки, пошли в кафешку? – предложил Дима.
   Он был у нас «главным по красоте», и почти все девушки заглядывались на него. Казалось странным, что Дима, внук одного очень известного «народного артиста России», не выбрал актерскую стезю. Поначалу он скрывал принадлежность к актерской династии, тем более носил другую фамилию. Но шила в мешке не утаишь, и скоро все знали, кто его родной дед. Этот факт вызвал настоящий ажиотаж у наших девушек, но Дима держался несколько обособленно и холодновато. Такое поведение лишь подогревало пыл «поклонниц». Ира, насколько я знала, тоже пала жертвой его обаяния и красоты.
   Дима остановился и с ожиданием посмотрел на нас. Я увидела, как полные щеки Иры заливаются краской, как она умоляюще смотрит на меня, и решила согласиться ради подруги.
   – Можно и в кафе, – ответила я и улыбнулась.
   Дима тоже улыбнулся, подхватил Иру под руку и двинулся к выходу из аудитории. Я пошла следом, невольно отметив, какой фурор произвело на однокурсников внимание «звезды» к нашим скромным персонам. Причем на нас неприязненно смотрели не только девушки, но и парни. Мне, по большому счету, было все равно, а вот Ира просто млела от счастья. Я видела, как она оглянулась и окинула замерших ребят торжествующим взглядом, потом подмигнула мне и расплылась в улыбке.
   «Кафешкой» в понимании Димы оказался ресторан «Тиффани». Он находился не так и далеко от института на Нижегородской улице, но Дима усадил нас в свою «Тойоту». Ира уже потеряла дар речи от восторга. Она заняла на переднее сидение и не сводила глаз с Димы. Про мое существование она словно бы забыла. Я сидела сзади, думала о Греге и периодически поглядывала на профиль Иры, которая смотрела исключительно на Диму. Мы мгновенно доехали до ресторана. Дима помог нам выйти из машины.
   Когда мы оказались внутри, Ира замерла, изучая зал. Множество светильников ручной работы, разноцветные витражные окна, стойка бара с полупрозрачной вставкой из оникса, колонны, мраморно-гранитный пол, пейзажи на стенах, гобеленовые скатерти, мебель из массива бука – все выглядело дорого и изысканно. Когда мы уселись за столик и начали изучать меню, Ира наконец-то вышла из ступора и придушенным голосом заметила, что она никогда не бывала в подобных заведениях.
   – А может, мы сейчас всегда будем тут обедать в перерыве между лекциями, – попробовала я пошутить.
   Но Ира не уловила юмора и глянула на меня испуганно.
   – Ты цены видела? – прошептала она. – Накладно не то что обедать, но и просто чашку кофе выпить.
   – Девочки, я вас пригласил, поэтому не волнуйтесь, – немного снисходительно произнес Дима. – За все плачу я.
   – Спасибо, – прошептала Ира и начала расслабляться.
   – А я предлагаю взять готовый бизнес-ланч для всех, – сказала я. – К тому же это вполне доступно по цене.
   – Ну вот, – недовольно заметила Ира, – весь кайф обломала! Я-то уже нацелилась на блюда японской кухни с весьма заковыристыми названиями.
   – Милая Ира, не стесняйся, возьми себе, что хочешь, – улыбнулся Дима.
   И она залилась краской, но кивнула и уткнулась в меню.
   Когда официант принес наш заказ, а я все-таки настояла на бизнес-ланче для себя, мы вначале ели молча. Но во время десерта расслабились и начали болтать обо всем. Я периодически поглядывала на Диму. Мне такой тип внешности никогда не нравился. У Димы были правильные, но мелкие черты лица. К тому же большие темно-карие глаза с густыми загибающимися ресницами – девчонки как-то в аудитории на спор положили на эти ресницы по спичке, и они не упали – чрезмерно пухлые губы и длинные вьющиеся каштановые волосы выглядели слишком женственно. Но Ира так не считала. Она смотрела на Диму, как кошка на миску сметаны. Мне даже показалось, что ее глаза замаслились. Дима общался с нами ровно, никого особо не выделяя, и я недоумевала, зачем он нас вообще пригласил на этот помпезный обед и на кого хотел произвести впечатление.
   Дима довез нас до института, помог выбраться из машины и отправился с нами в аудиторию. Когда мы вошли, взгляды девушек были довольно красноречивы и явно враждебны. Но меня это, по правде говоря, мало волновало. А вот Ира смотрела на всех с гордым видом. Она даже попыталась пересесть от меня к Диме, но он сделал вид, что не понимает ее довольно прозрачных намеков, и устроился на последнем ряду, как всегда в одиночестве. Он не особо стремился общаться с сокурсниками, и в этом мы были похожи. Для Иры лекция прошла мимо сознания. Она без конца вертелась, оглядывалась, шептала мне, что еще с осени без ума от Димы и, в конце концов, получила строжайшее предупреждение от преподавателя. Но и это не привело ее в чувство. На ближайшей перемене она все еще пребывала в состоянии неконтролируемого возбуждения, замучила меня разговорами о достоинствах Димы, упорно строила ему глазки и раз сто сказала мне, что приняла твердое решение и с этой минуты находится на строжайшей диете и в кратчайшие сроки сбросит лишний вес. Что не помешало ей съесть плитку шоколада.
   «И это тоже, наверное, любовь», – думала я, наблюдая за ее разрумянившимся оживленным лицом.
   Я глянула на довольно равнодушное лицо Димы, он в этот момент разговаривал с одной из наших одногруппниц и не обращал никакого внимания на Иру, и в душе пожалела ее. Я отлично понимала, у нее нет никаких шансов. Ира была симпатичной, но простоватой, с милым, но маловыразительным лицом. Одевалась она довольно консервативно, но ее полнота ничего другого и не позволяла. И выглядела она значительно старше своих 19 лет. Я знала, что ее родители разбогатели не так давно, открыв хостел. Ира мне об этом не раз принималась рассказывать с какой-то непонятной для меня гордостью и обязательно упоминала, что ее семья «в престижном гостиничном бизнесе». Они оплатили ее обучение, хотя считали, что это просто каприз, и работу клипмейкера всерьез не воспринимали. У меня тоже вызывало недоумение, зачем Ира выбрала именно эту профессию. Да, она занималась старательно, записывала за преподавателями все лекции, но звезд с неба не хватала. На мой взгляд, творческое начало в ней напрочь отсутствовало.
   А вот Дима оказался на своем месте и в своей среде. В третьем модуле у нас появился предмет «Режиссура». Ее преподавал один довольно известный театральный режиссер, и Дима был с ним на «ты». Все знали, что «звездный препод» – лучший друг их семьи, а Диму в раннем детстве чуть ли не на коленях качал. Учился парень отлично, получая удовольствие от процесса и абсолютно не мучаясь над творческими заданиями, как это часто бывало с Ирой.
   Я вновь посмотрела на Диму. Он сидел на краешке стола в небрежной позе, картинно откинув на плечи длинные вьющиеся пряди, и по-прежнему о чем-то оживленно разговаривал с одной из девушек. Она активно с ним кокетничала и поглядывала в нашу сторону. Ира злилась и периодически шипела мне на ухо весьма нелестные замечания о Диминой собеседнице. Он в этот момент поймал мой взгляд и вдруг широко улыбнулся. Я растерялась, а Ира глянула на меня с недоумением. Следующую пару она только и делала, что вновь восхищалась вниманием Димы.
   – Мы первые, кого он пригласил составить ему компанию, – шептала она. – А может, он всегда там обедает?
   – И тебе никто не мешает, – с улыбкой ответила я. – От института рукой подать, а деньги на подобное заведение у родителей возьмешь.
   Я хотела подшутить над ней, но Ира восприняла мои слова всерьез. Она округлила глаза, привалилась плечом ко мне и возбужденно сказала:
   – А ведь точно! Мне никто не мешает обедать именно в «Тиффани». Место-то не куплено. А предки меня и так регулярно снабжают кругленькой суммой. Главное, создать у Димочки привычку видеть меня постоянно там, чтобы он сам хотел обедать в моей компании.
   – Ира! – тихо рассмеялась я. – Да ведь не факт, что он постоянно там питается.
   Это, видимо, не приходило ей в голову. И она замолчала, нахмурив брови. Остаток лекции прошел более-менее спокойно.
   После окончания занятий я решила сразу отправиться домой. Было уже почти пять вечера. Мама и сегодня дежурила до утра, и я предвкушала, как Грег вновь появится у меня и, возможно, снова останется на всю ночь. Мы ни о чем таком вчера не договаривались, но я уже привыкла, что он возникает из пустоты тогда, когда считает нужным, и так же внезапно исчезает. Но ведь мой любимый это «иная форма жизни», как он сам мне не раз говорил, и я ничему не удивлялась. В конце концов, ко всему привыкаешь. Грег, как и его близкие, создавал видимость обычной жизни. Он ездил на машинах, хотя я уже знала, что ему не составляет труда перемещаться в пространстве методом, похожим на телепортацию, он пользовался Интернетом и мобильным телефоном, но мог читать мысли людей, он имел квартиру, хотя, в принципе, подобное жилище ему не требовалось. Но Грег вынужден был пользоваться видимыми благами цивилизации, чтобы не вызывать подозрения у окружающих. И я знала, что ни он, ни его близкие, не могут долго жить на одном месте, ведь вампиры не старятся и находятся всегда в том возрасте, в котором произошло превращение. И через несколько лет они покидали насиженное место и перебирались куда-нибудь, где их никто не знал. Грегу вечно было восемнадцать, Ренате – двадцать. Я знала, что у них есть еще двое родичей. Их звали Порфирий и Атанас. Но с ними меня пока не знакомили, я представления не имела, как они выглядят и сколько им лет. Грег рассказал лишь, что они стали вампирами из-за родового проклятия, которое наложил на все поколения один из предков. И все самоубийцы этого рода становились вампирами.
   Я не застала маму, так как пришла позже, чем рассчитывала. Решила, что неплохо бы придать квартире романтический вид, и заглянула по пути в торговый центр. Я накупила свечей в виде розовых сердечек, потом зашла в отдел нижнего белья и долго стояла возле необычайно нежного воздушного комплекта из белой короткой сорочки на узких бретельках и такого же короткого пеньюара из кружевной бледно-розовой ткани. Я представляла, как появлюсь перед любимым в таком облачении, что он скажет, как посмотрит. У меня дома лежали подходящие белые чулочки с розовой кружевной резинкой по краю. Они идеально подошли бы к такому наряду. Но меня смущала цена. Этот комплект был мне не по карману.
   Последнее время денежные вопросы вызывали у меня раздражение. Отец был вполне обеспеченным и состоявшимся человеком, и я гордилась им. Он никогда не жалел для меня денег, но настаивал на секретности, и мама не знала, что он спонсирует какие-то мои покупки. Когда мне исполнилось шестнадцать, он открыл счет в банке на мое имя и положил туда кругленькую сумму. И это сразу решило многие вопросы. Я снимала со счета втайне от мамы, когда в этом возникала необходимость. Но позже я увидела отца совсем с другой стороны. Открытие оказалось настоящим ледяным водопадом, внезапно обрушившимся на меня. Отец в молодости занимался бизнесом, у него было свое концертное агентство. И вот совершенно случайно я узнала о танцовщицах, отправляемых на работу в шоу за рубежом. Но на самом деле девушки попадали в публичные дома. Я пришла в ужас. Отец всегда вызывал восхищение, являлся для меня идеалом. И вдруг этот «бог» превратился в самого настоящего монстра, предателя, «работорговца». Я мгновенно возненавидела его, вернула пластиковую банковскую карточку и отказалась не только от какой-либо помощи, но и от общения. Мама пыталась поговорить со мной, но я ничего не хотела слушать и твердо стояла на своем: у меня больше нет отца.
   «Если бы не Грег, – подумала я, поглаживая розовые кружева пеньюара, – я никогда бы не узнала правду об отце… Стоп! – сказала я сама себе. – А ведь именно Грег открыл мне глаза. Но зачем ему это было нужно? Что им двигало? Ведь он не мог не понимать, какую боль мне принесет подобное открытие! Тогда зачем?»
   Я впервые задала себе этот вопрос.
   – Вам помочь? – раздался над моим ухом голос продавца-консультанта, и я вздрогнула от неожиданности, так как задумалась очень глубоко. – Отнести на кассу? Вы берете? – настойчиво продолжила она.
   – Да, – решила я, хотя внутренне сжалась, цена казалась мне непомерной.
   Продавец мило улыбнулась и взяла вешалку с комплектом. Я походила еще между кронштейнами с нижним бельем, но уже особо не выбирала, а смотрела на модели скорее машинально. Когда подошла к кассе, то вначале хотела отказаться от покупки, но увидев белую сорочку из натурального шелка и розовые кружева пеньюара и вновь очаровавшись, все-таки оплатила. Потом в задумчивости остановилась возле цветочной палатки, дома не было ни одного букета. А мне хотелось создать особую изысканную атмосферу. Но все-таки решила цветы не покупать, денег практически не осталось.
   Оказавшись дома, первым делом бросилась в ванную. Вымыв голову, я высушила и подвила волосы, но косметикой решила не пользоваться. Потом примерила купленный комплект. Он сидел отлично, и я выглядела соблазнительно, но и элегантно. Белая полупрозрачная сорочка красиво облегала мое тело, а розовые кружева пеньюара подчеркивала нежный тон кожи. У меня не было подходящей обуви под этот комплект, и я осталась босиком. А потом все-таки надела белые чулочки. Я стояла перед зеркалом и смотрела на горящий алой кровью кулон на моей груди. Он дисгармонировал с моим воздушным утонченным нарядом, но снимать его не хотелось. Я привыкла к его холодящей округлой тяжести.
   Украсив комнату свечами, расставленными довольно хаотично на полу, на журнальном столике, на тумбочке возле телевизора, я зажгла их и выключила свет. После небольшого раздумья поставила диск английской группы My Dying Bride [2 - My Dying Bride (анг) – «Моя умирающая невеста».], играющей в стиле death doom metal. Я любила именно это направление рок-музыки, и как выяснилось, Грег тоже. Я начала слушать композицию под названием «A Kiss To Remember» [3 - «Поцелуй на память»] и машинально переводить текст с английского: «Раскрой меня, выпей мой пурпур. Поцелуй меня, поцелуй глубоко и люби меня вечно. Кровавая любовь внутри тебя. Проглоти меня…»
   Я смотрела на мигающие огоньки. Комната начала наполняться сладким запахом розового масла от ароматических свечей. И я закрыла глаза и начала ждать, сама не зная чего.
   Аромат вдруг усилился, по моему лицу скользнуло легкое дуновение и вдруг что-то прохладное коснулось моей разгоряченной кожи. Я, начиная улыбаться, открыла глаза, и увидела, что на меня сверху летит целый ворох мелких цветочных лепестков, похожих на вишневые. Они падали на диван, скользили по ткани сорочки, застревали в моих волосах и розовых кружевах пеньюара. Я тихо засмеялась, увидев улыбающееся лицо Грега.
   – Я знала, что ты появишься, – прошептала я и потянулась к его приоткрывшимся губам.
   Он осторожно снял с моего локона лепесток. Я тихо вздохнула и закрыла глаза. Поцелуй был легким, словно это продолжали падать лепестки и скользили по моим губам.
   – Ты очень красивая, и будто олицетворяешь эти лепестки сакуры. Мне отчего-то захотелось осыпать тебя именно ими, – услышала я шепот.
   – Как они пахнут! – улыбнулась я. – Мне кажется, я очутилась в саду с цветущей вишней.
   – И мне нравится этот кружевной халатик, – не меняя тона, продолжил Грег.
   Я почувствовала, как его пальцы снимают пеньюар с моих плеч… и вот начали сползать тонкие бретельки сорочки… Холодные губы коснулись моей шеи, спустились ниже… Я замерла, впитывая эту легкую ласку. Сорочка соскользнула, обнажая грудь, но я не шевельнулась. Мне так хотелось более откровенных ласк. Грег вздохнул, и я открыла глаза. Он отстранился и не сводил с меня горящих глаз.
   – Никогда не видел девушки прекраснее, – прошептал он.
   – Люблю тебя, – тихо ответила я и придвинулась к нему.
   Я провела пальцами по его холодной щеке, чуть потерлась носом. Его приоткрытые губы невыносимо притягивали, но я заметила, как верхняя губа начинает приподниматься.
   – Этому не будет конца! – с горечью произнесла я и отодвинулась от него.
   – Я обожаю doom metal. Это ведь My Dying Bride? – уточнил Грег, не ответив на мое замечание. – Но сегодня отчего-то эти композиции наводят на меня черную тоску. И я не хочу, чтобы моя невеста умирала…
   Он замер, не сводя с меня глаз, потом обнял и нежно поцеловал. Я ответила более страстно, тут же забыв о его приподнимающейся верхней губе. Чем дольше я знала Грега, тем меньше боялась. Но ослабление чувства собственной безопасности мало волновало, я полностью доверяла любимому и знала, что он всегда сможет вовремя остановиться.
   Мы начали целоваться более страстно. Моя сорочка спустилась уже до трусиков, и Грег гладил мое тело, сжимал его. Я начала стягивать его свитер. Он помог мне. Потом прижался обнаженным торсом. И холод его кожи обжег меня. Я начала гладить его плечи, спустилась пальцами ниже по спине, прижавшись к нему и припав к губам. Мы замерли, сцепив объятия. Поцелуй был настолько глубок, а наши тела так плотно прильнули друг к другу, что мне показалось на миг, будто мы превратились в одно существо. Это дико возбудило, и я совершенно потеряла голову. Перевернув Грега на спину, легла сверху, ерзая на нем. Он со свистом втянул носом воздух, его лицо запрокинулось, безупречно прекрасные черты исказила мука, а рот начал раскрываться в такой знакомой мне, устрашающей гримасе. И я с ужасом увидела растущие и заостряющиеся клыки, их кончики вдавились в нижнюю покрасневшую губу, раздалось тихое рычание. Я тут же вскочила и убежала в другой конец комнаты, на ходу поднимая соскользнувшую до бедер сорочку и накидывая лямочки на плечи.
   Я забралась с ногами в кресло и сжалась в комочек. Грег лежал на диване и упорно смотрел в потолок. Его клыки не уменьшались, и мне на миг стало страшно. Я вдруг осознала, с каким хищником нахожусь в одной комнате. Моя система безопасности вновь включилась, и я сидела, почти не дыша, не шевелясь и ничем не привлекая к себе внимания.
   «Ему так плохо, – думала я, глядя на него с жалостью, – я и представить не могу, с чем ему приходится бороться! Но должен же быть какой-нибудь выход из этой ситуации. Пора что-то делать. Я уже не выдерживаю».
   Грег судорожно вздохнул, его рот начал закрываться, лицо успокаиваться. И вот он медленно сел и привалился к спинке дивана. Он выглядел смертельно утомленным.
   – Милый, давно хочу спросить, – как ни в чем не бывало начала я, и тут же заметила, как он вздрогнул, поднял на меня глаза, а его верхняя губа вновь дернулась.
   Я в испуге замолчала. Но Грег мгновенно справился с собой. В этот момент альбом группы My Dying Bride закончился. Я встала, подняла с пола пеньюар, надела его. Потом поставила диск Leona Lewis. Ее дебютный альбом назывался «Spirit» и состоял, в основном, из медленных романтичных композиций. Нежный чувственный голос певицы завораживал, и я надеялась, что Грегу понравится эта музыка и принесет умиротворение.
   – Хорошо, – тихо одобрил он при первых звуках голоса певицы. – Так о чем ты хотела меня спросить?
   Я замялась, не зная, как начать. Но необходимо было срочно перевести наше общение в другое русло.
   – Давно хотела выяснить, зачем ты открыл правду о моем отце, – собравшись с духом, сказала я.
   – Я открыл? – сделал он вид, что не понимает.
   Часто наше взаимодействие выглядело так, будто он вводил меня в гипнотический транс. И я волшебным образом оказывалась в настоящей на вид реальности. Правда, оставалась невидимой и неосязаемой для участников событий этого параллельного мира. Грег объяснил мне, что при помощи экстрасенсорных способностей вызывает у меня состояние измененного сознания. И я поверила ему. Несколько раз он оказывался вблизи моего отца. И тут же у меня возникали вполне определенные видения, они навели меня на подозрения. Потом я начистоту поговорила с мамой, и она вкратце рассказала мне правду о темном прошлом отца.
   – Видения о моем отце, – пояснила я. – А ведь могла так ничего и не узнать о его мерзких деяниях и любила бы его по-прежнему.
   – Но ты сама много раз пыталась выяснить у родителей, почему они развелись, – уклончиво ответил Грег.
   И я увидела, что он полностью успокоился и вновь походит на обычного парня.
   – Они всегда утаивали от меня истинную причину, – упрямо проговорила я. – Не юли! Говори все, как есть.
   Грег вскочил и быстро заходил по комнате. Я следила за ним и в душе не могла не восхищаться звериной грацией его движений. Вдруг он резко повернулся и сделал шаг ко мне. Остановившись напротив кресла, он оперся руками о поручни и навис надо мной. Я сжалась, мне не понравилось выражение его лица. Оно было жестким, и я бы даже сказала презрительно-жестоким.
   – Твой отец не заслуживает доверия и любви такой дочери, как ты, – четко проговорил он. – Я не хочу, чтобы ты общалась с подобными людьми… И решил показать тебе… правду. Что в этом плохого лично для тебя? А забраться в его мозг, открыть нужные мне полочки памяти оказалось очень просто. Давно заметил, что именно с тезками проделывать это легче всего. А твоего отца, как и меня, по странному совпадению зовут Григорий. И пусть я считаюсь кровожадным убийцей, существом без жалости, но даже я ужаснулся, увидев жуткие картинки истязания, принуждения и изнасилования этих девушек. Твой отец отлично знал, что с ними происходит, но продолжал продавать «живой товар» ради наживы.
   – Не хочу больше ничего слышать! – закричала я. – К тому же я больше не общаюсь с отцом, и ты это знаешь.
   – Этого я и добивался, – спокойно заметил он и отошел от кресла.
   Он встал посередине комнаты, скрестив руки на груди. Его лицо было мертвенно-бледным, губы – бескровными, глаза горели ярким голубым огнем. Я вновь видела того загадочного странного утонченного парня, в которого влюбилась, еще не зная, кто он. Но сейчас я уже не понимала, какой из его обликов мне нравится больше, и часто склонялась к мысли, что вид милого нежного простого парня мне кажется более привлекательным.
   – Я поступил правильно, открыв тебе глаза, – мрачно продолжил он. – И не понимаю твоих претензий.
   – Мы с тобой сейчас ссоримся, словно обычные… ну как самая обыкновенная парочка, – заметила я, пытаясь разрядить обстановку, но в душе продолжая испытывать раздражение от его вмешательства.
   Я все еще помнила ту боль, которую испытала, когда узнала правду, ведь я с детства обожала отца, считала его примером для подражания. И когда все открылось, появилось ощущение, будто он для меня умер.
   – Эх, если бы мы на самом деле были самой обыкновенной парой! – с горечью произнес Грег.
   Я видела, что он снова изменился. Его лицо выглядело более… человечным, я бы так сказала, глаза наполнились печалью, губы порозовели и приоткрылись.
   – Иди ко мне! – позвала я.
   Он приблизился, но сел на пол возле кресла. Я опустила ноги. Грег улыбнулся и провел пальцами по белому капрону чулка.
   – Мне нравится, – тихо сказал он.
   И тут же стянул чулок до щиколотки и прижался щекой к голени. Потом начал целовать, поднимаясь губами к колену. Я замерла от этой интимной ласки. Но Грег вдруг отшатнулся, встал и ушел на диван. Я смотрела на шевелящиеся огоньки свечей и с горечью думала, что наш романтический вечер определенно не удается. Мне стало отчего-то ужасно обидно. Я натянула чулок, встала и вышла на кухню. Открыв холодильник, достала бутылку сухого белого французского вина, которое подарила маме в благодарность одна из пациенток. Грег не употреблял ничего из обычной «людской» пищи, и я ему не предлагала. А вот сама решила выпить легкого алкоголя. Думала, это поможет мне расслабиться и вернуть безмятежное настроение. Я открыла бутылку, взяла бокал и хотела вернуться в комнату. Но Грег уже вошел в кухню и с удивлением смотрел на вино.
   – Решила немного выпить, – сказала я и поставила бутылку на стол.
   Грег сел и поднял на меня глаза. Я устроилась напротив, пододвинула к себе блюдо с фруктами, налила в бокал вино. Он молча наблюдал, как я делаю глоток. Я решила, что ему тоже хочется выпить вместе со мной, ему грустно, ведь он не может ощутить головокружения от алкоголя, расслабления и легкого дурашливого веселья. Именно так на меня действовали небольшие порции вина. Я приподняла бокал, тихо произнесла: «За нас!» и сделала еще глоток. Грег молчал. И я начала испытывать неудобство оттого, что пью в одиночку.
   – Ты, наверное, все еще помнишь, каков вкус вина, – сказала я, сама не зная зачем.
   – Все еще помню вкус плохого самогона, – ответил Грег.
   И мне не понравилась его усмешка. Я посмотрела на него более внимательно. Не похоже было, что он о чем-то сожалел и жаждал ощутить состояние опьянения. Но ведь он уже давно перестал быть человеком.
   – Я знаю, как наступает опьянение, – сказал Грег. – Хуже всего я даже могу это увидеть, словно сейчас нахожусь у тебя в мозгу.
   – И как? – из вежливости спросила я, не понимая серьезности его тона и не желая вдаваться в подробности.
   К тому же алкоголь уже начал действовать, я ощутила легкость, захотелось смеяться без причины.
   – Я давно обратил внимание, что ты не отказываешься ни от коктейлей, ни от шампанского, хотя, вижу, многие девушки употребляют алкогольные напитки. Это сейчас модно?
   Я с недоумением глянула на него, этот, показавшийся мне менторским, тон вызвал недоумение и неприязнь. Грег казался отстраненным и отчего-то чужим. Я с испугом осознала, что он не обычный парень, не просто мой возлюбленный, а нечто глубоко чуждое человеческой природе. Мне стало неприятно настолько, что мурашки побежали по спине, и я невольно передернулась. Но алкоголь действовал все сильнее и, видимо, из-за него я воспринимала все так остро.
   – Ну, не так уж и модно, – вяло возразила я. – Да и здоровый образ жизни активно пропагандируется, зожников становится все больше, правильное питание, спорт и все такое… И да, алкоголь ими не приветствуется. Но все мои друзья любят выпить в компаниях… просто расслабиться. Что в этом плохого?
   – Я давно живу, ты помнишь, я родился в девятьсот пятом, прошло уже более ста лет. Так что могу отследить какие-то тенденции. И в нашей стране появилась именно мода на алкоголь. Сколько было рекламы того же пива! И хоть в последнее время ее запретили, но все равно пиво пьют повсеместно. А эти коктейли в баночках? Разве не модно пить их в компаниях? Но там сплошная химия, да и спирт низкого качества.
   – Ты как-то преувеличиваешь, – нехотя сказала я, удивляясь странному выбору темы разговора. – Знаю многих ребят, выбравших трезвый образ жизни. Но каждому – свое.
   – Именно так было написано на воротах одного из концлагерей, – добавил он и помрачнел.
   – Да что с тобой? – раздраженно спросила я. – Завелся из-за одного бокала вина…
   – Лада, если бы ты видела то, что вижу я, ты бы ужаснулась и немедленно вылила это в раковину.
   – Вообще-то это очень дорогое вино, настоящее французское, между прочим! – задиристо произнесла я. – А не какое-нибудь там дешевое пиво! Или баночные коктейли. Я, кстати, пиво не очень-то и люблю.
   – Хорошо… Но представь, у тебя же воображение бурное, что вижу я воочию. Твои клетки погибают прямо сейчас. И это не зависит от качества алкоголя.
   – Кошмар! – испугалась я и отодвинула бутылку в сторону. – И ты это видишь?
   – Да! И думаешь, мне легко смотреть на это? Ведь я люблю тебя! А это происходит всегда, при каждом глотке любого вида алкогольного напитка. Нужно это понимать. По правде говоря, меня мало занимают другие люди, пусть делают, что хотят, хоть насмерть запиваются. Но ты! Ты должна знать такие вещи.
   – Хочешь, чтобы я вообще не употребляла спиртное? – спросила я и нечаянно икнула, тут же тихо засмеявшись от неожиданности и прикрыв рот рукой.
   – Именно! Никогда! – серьезно ответил он.
   – Я подумаю, – пообещала я. – Но ведь столько пишут и говорят о пользе алкоголя в малых дозах, я имею в виду хорошее качественное вино.
   – Лада! Это многовековой бизнес, и никто с этого пути уже не свернет, никто правду вам не скажет, слишком велики будут убытки. Ты только представь на минуту, что все люди узнают об истинном воздействии алкоголя на мозг и враз откажутся от употребления. И что тогда станет со всеми этими винодельческими компаниями и прочими сопутствующими предприятиями? Поэтому вам и внушают о пользе вина в малых дозах. Но еще раз повторяю, мне нет дела до других, меня волнует только твое здоровье.
   Я смотрела на Грега и понимала, что он действительно заботится обо мне. Грег вновь показался мне близким и понятным, его лицо утратило отстраненное выражение и выглядело милым.
   – Я подумаю надо всем, что ты мне сейчас сообщил, – пообещала я. – Но знаешь, я так мечтала о сегодняшнем вечере, представляла, как мы проведем его вместе… мне хотелось романтики…
   «А не прослушивать лекцию о вреде алкоголя», – чуть не добавила я, но вовремя прикусила язык.
   – Я тоже хотел побыть с тобой, только поэтому оказался у тебя в доме, – ответил он. – Но я ведь не человек, Лада…хотя, я уже сам не могу понять, кто я… все так странно… Ко мне иногда как-то вдруг, проблесками, возвращаются давно забытые чисто человеческие ощущения. Но мне кажется, они ослабляют мои способности вампира.
   – И пусть ослабляют! Ведь ты стремишься стать обычным парнем.
   – Да! Раньше я этого хотел, испытывал мучения от вечного существования на земле, от этой непрекращающейся борьбы со своей злой сущностью. Потом полюбил тебя. И сейчас хочу этого уже ради нашей любви.
   – Но ведь ты только что был в Лондоне. Что-то удалось узнать? – спросила я и пододвинула к себе бутылку с вином.
   Но поймав взгляд Грега, тут же заткнула ее пробкой и убрала в холодильник. Его широкая улыбка доставила мне удовольствие.
   – Был, – кивнул он. – И даже поговорил с Атанасом. Он самый древний из нас, к тому же когда-то пытался выполнить условия этого поверья.
   – И что? – оживилась я. – Что он сказал тебе?
   – Он лишь посмеялся, – задумчиво ответил Грег. – Атанас… он… не такой как мы с Ренатой…
   Я видела, как ему трудно говорить об этом, и решила помочь.
   – Знаю, он питается не только кровью животных, но и…людей, – сказала я, – он жесток, ненавидит юных девушек больше остальных именно из-за неудачной попытки выполнить условия поверья.
   – Все именно так, – подтвердил Грег. – Атанас лишь посмеялся над моими вопросами и заявил, что обратное превращение невозможно, Тьма никогда не допустит этого. И меня тревожит то…
   Он вдруг замолчал. Я ждала. Но Грег смотрел словно вглубь себя и мне казалось, что он отсутствует в реальности. Напряжение стало невыносимым.
   – Что тебя тревожит? – тихо спросила я.
   – Его лютая ненависть, – еле слышно ответил он. – Знаешь, Лада, пора тебе с ним познакомиться.
   – Зачем это? – испугалась я.
   – Увидев, как мы любим друг друга, поняв, что ты необыкновенная девушка и все у нас серьезно, Атанас, возможно, изменит свое мнение и раскроет мне то, чего я не знаю.
   – Но разве ты не можешь просто прочитать его мысли? – поинтересовалась я.
   – Нет! Я не читаю мысли себе подобных, к сожалению… А может, и к счастью, – сказал он. – Когда у тебя заканчивается модуль?
   – Во второй половине марта.
   – Вот тогда и поедешь в гости в Лондон. А документами я займусь сам! – решительно проговорил Грег.
   Я смотрела на его улыбающееся лицо. С языка рвалось замечание, что я не могу себе позволить подобную поездку, мама ни за что не даст мне нужную сумму, а своих денег у меня не было. Но я испытывала стыд и не могла говорить об этом со своим парнем, пусть и вампиром. Хотя я знала, что Грег к вопросам денег относится совершенно равнодушно. Он никогда не говорил о состоянии его семьи, но я могла себе представить его размеры, ведь они жили веками, имели доступ к любым денежным средствам, к антикварным произведениям искусства, да мало ли еще к каким видам обогащения. Я в это никогда особо не вникала. Но Грег имел несколько дорогих машин, роскошную квартиру в Замоскворечье, эксклюзивные украшения, в основном, из платины с бриллиантами, и он никогда не считал денег и покупал все, что ему нравилось.
   – Давай я подумаю пару дней, – уклончиво ответила я. – Нужно решить кое-какие вопросы.
   Грег остро глянул на меня. Я мгновенно переключилась и начала думать о красоте его голубых глаз, не позволяя мелькнуть даже тени мысли о денежных затруднениях.
   Остаток вечера мы провели мирно. Я поужинала, Грег развлекал меня разговорами, сидя напротив. Потом я вымыла посуду. Мы посмотрели фильм «Кровь и шоколад», вяло обсуждая историю любви девушки-оборотня и художника, она казалась нам далекой от реальности и полностью киношной, затем улеглись спать. Грег в этот раз разделся до нижнего белья. Я со смущением смотрела на его стройное белое тело, широкие плечи, узкие бедра и длинные ноги. Все-таки ему было всего восемнадцать, и фигура выглядела мальчишеской, поджарой, спортивной и, несомненно, в моем вкусе. Мне нравился именно такой тип. Грег нырнул под одеяло и прижался ко мне. Страсть сразу охватила меня, я обняла его и прильнула всем телом. Я не сняла сорочку, но ее ткань была настолько тонкой, что казалось, отсутствовала. Но Грег легко поцеловал меня в щеку, потерся носом о мои губы, потом развернул меня спиной к себе, обнял сзади и уткнулся в шею.
   – Спи, любимая, – только и сказал он.
   И я улыбнулась и закрыла глаза, поняв, что Грег не хочет больше подвергать нас опасности. Возможно, он решил не возобновлять попыток, пока не узнает точно условия выполнения поверья.
   «Но где же мне взять денег? – уже засыпая, думала я. – Ведь он прав, мне пора познакомиться с его близкими. Мало ли! Вдруг Атанас смягчится и именно мне расскажет все тайны древнего поверья».
   Утром я не увидела Грега. Занятия сегодня начинались со второй пары, и я могла поспать подольше. Но проснулась оттого, что с дежурства вернулась мама. Она осторожно заглянула в мою комнату. Я вздрогнула и машинально провела рукой по простыне. Но я в постели была одна.
   – А ты почему еще не встала? – удивилась мама.
   – Мне ко второй паре, – ответила я и потянулась.
   – А-а, – протянула она.
   – Но уже встаю! – улыбнулась я.
   – Я пока чайник поставлю, – сказала мама и закрыла дверь.
   Я улыбнулась, поцеловала подушку с той стороны, где лежал Грег, и соскочила с кровати. И тут же заметила на письменном столе конверт. Я с недоумением открыла его. И вытащила пластиковую карточку и записку.
   «Лада, я знаю, ты девушка щепетильная, – прочитала я, – но другого выхода не вижу. Ты отказалась от помощи отца и поступила, по моему мнению, совершенно правильно. Я решил, что вместо карточки, которую ты вернула отцу, дать тебе другую. Только прошу, не возражай! Это правильно. И это только твои деньги. Не пугайся. Здесь настолько малая часть моего огромного состояния, что ее можно сравнить с атомом. Ты практически член нашей семьи, я так считаю, и имеешь полное право распоряжаться определенными средствами. Они тебе необходимы. Мало ли куда потребуется ехать или что-то сделать для выполнения нашей задачи. И я не хочу, чтобы отсутствие денег тебе мешало. Кстати, по поводу поездки в Лондон. Мне кажется, ты можешь смело сказать маме, что это я тебя пригласил и купил билеты. Если ты меня действительно любишь, то все поймешь правильно и примешь мой подарок без возражений. Люблю тебя».
   Я так растерялась, что поначалу испытывала противоречивые чувства. То мне хотелось немедленно позвонить Грегу и попытаться вернуть карточку, то наоборот поблагодарить его за заботу и принять деньги. Так ничего и не решив, я отправилась умываться, но сама все думала об этом. Думала и когда завтракала. Мама смотрела на меня с любопытством. Потом заметила, что я или очень не выспалась или сильно влюбилась, так как совершенно отсутствую в реальности. Я вздрогнула, чуть не опрокинула чашку с кофе и подняла на нее глаза. Мама улыбалась.
   – Просто я решаю, принять ли мне приглашение моего парня, – сказала я.
   – Какое? – заволновалась мама.
   – После окончания модуля навестить его в Лондоне. Я же тебе говорила, Грег сейчас там с дедушкой.
   Мама удивилась и нахмурилась.
   – Билеты он оплатит, приглашение пришлет. Он мне вчера звонил и сказал, что сам позаботится о документах.
   – Каким образом, если он сейчас в Лондоне? – резонно заметила мама.
   – Его сестра здесь, и она всем займется, – на ходу придумала я, хотя понятия не имела, где сейчас Рената.
   – Но деньги, Лада? – спросила мама. – Я могу выделить тебе определенную сумму, но не так много, – добавила она.
   – Спасибо, но мне они не нужны, если только на какие-то мелочи. Ведь Грег купит мне билеты туда и обратно, а жить я буду у его родственников, – сказала я и окончательно поняла, что приму подарок.
   И мне стало сразу спокойнее на душе, я расслабилась и начала улыбаться.
   – Ох, дочка! Не хитри, – заметила мама. – У вас что, все так серьезно?
   – Пока не знаю, – уклончиво ответила я. – Но Грег мне очень сильно нравится. К тому же, мам, это обеспеченные люди. Считай, семья олигархов. И меня пригласили в гости… в их родовой замок. Почему бы не поехать?
   – Да я только «за», если появляется такая возможность побывать в Англии! Вот твой отец удивится, – немного злорадно добавила она. – Он еще от Норвегии все еще в себя прийти не может! А что он думал? Что только он такой богач и может позволить себе возить тебя по заграницам? Я вот тоже могу обеспечить своей доченьке достойный отдых.
   И мне стало понятно, почему мама так быстро согласилась на мою поездку. Раньше отец устраивал мне путешествия на каникулах. Мы с ним побывали во многих странах, и, естественно, он все оплачивал. Но как только я с ним прекратила отношения, ответственность за мой отдых легла на плечи мамы. И я понимала, как она переживает из-за этого. Мама не обладала таким капиталом, как отец, и жила от зарплаты до зарплаты. Перед Новым годом она помогла одной сорокалетней роженице, и та в благодарность отправила меня на новогодние праздники в Лиллехаммер, где жила ее дочь. Я отлично провела время, и, по всей видимости, мама не удержалась и сообщила об этом отцу. И сейчас она предвкушала, как расскажет ему о моей поездке в Лондон.
   – Я согласна, доченька! – с воодушевлением произнесла мама. – Нельзя упускать такую возможность… Да и такого парня! – добавила она.
   Я глянула на нее и заулыбалась.
   – А что? – сказала она. – Приятный молодой человек, хорошо воспитан, видно, что из приличной семьи, к тому же не беден, что в наше время немаловажно. И я уже с ним знакома.
   «Эх, знала бы ты из какой он „приличной“ семьи!», – подумала я.
   Грег больше не появлялся, его телефон вновь был «вне зоны», но я уже не волновалась, привыкнув к его исчезновениям. Я усердно занималась, старалась не раздражать преподавателей, чтобы благополучно сдать все зачеты и спокойно уехать.
   По сценарному мастерству нам задали сочинить нестандартный сюжет рекламного ролика пива. И этот сценарий являлся зачетным. Я довольно долго думала, как выстроить действие и преподнести материал. И мне не давали покоя слова Грега о вреде алкоголя даже в малых дозах. Я все еще помнила его суровую отповедь. Конечно, Грег уже давно избавился от навязанных обществом стереотипов, к тому же обладал экстраординарным видением реальности. И я верила ему. Однако все человечество веками употребляло спиртное. Это не давало мне покоя, и я даже обрадовалась, что нам дали «алкогольную» тему для учебного ролика, ведь могла более глубоко изучить материал. Ира приставала ко мне по этому поводу, подобные творческие задания были для нее нереально сложными. Но я посоветовала ей посмотреть стандартную рекламу пива и сотворить что-нибудь подобное.
   До сдачи сценария оставалось все меньше времени, и как-то вечером я вплотную занялась его написанием. Для начала изучила в Интернете материалы, касающиеся производства пива, потом стала читать истории его появления в разных странах, затем посмотрела различные варианты рекламы. Но мысли все крутились вокруг того, что сказал Грег, и мешали мне сосредоточиться и придумать увлекательный сюжет «пивного» ролика.
   – И чего я мучаюсь? – спросила я саму себя. – Нужно посмотреть, что вообще имеется по данной проблеме. Грег видит, как гибнут клетки. А вдруг он ошибается?
   После небольшого раздумья я набрала в поисковике слова «алкоголь и мозг» и углубилась в изучение появившихся ссылок. Их оказалось немало. Я бегло просматривала их, но ничего конкретно пугающего и подтверждающего слова Грега не видела. Пока не наткнулась на книгу Углова Ф. Г. «Правда и ложь о разрешенных наркотиках». Я в ужасе читала, что тяжелее всего страдает мозг и его фатальные изменения вызваны склеиванием эритроцитов при алкогольном опьянении, это в свою очередь приводит к кислородному голоданию, и если оно продолжается более пяти минут, клетка гибнет. Автор писал о том, что при более тонком исследовании выяснили: изменения в нервных клетках такие же резкие, как и при отравлении очень сильными ядами. Автор недоумевал, отчего если бы кто-нибудь начал открыто пропагандировать «умеренное» употребление марихуаны или предложил бы учить детей с ранних лет «культурно» принимать хлороформ, то его бы упекли в тюрьму, но тех, кто продвигает алкогольную продукцию, никто не преследует, хотя алкоголь – тот же наркотик.
   Я проглотила текст и все никак не могла прийти в себя. Грег оказался прав. И я поняла, насколько сильно он хотел, чтобы я оставалась здоровой, какую заботу проявлял обо мне. Я схватила телефон и позвонила маме. Она была на дежурстве и ответила довольно скованно.
   – Мам, ты занята? – торопливо спросила я. – У меня буквально пара вопросов. Мне для занятий нужно.
   – Могу говорить, но недолго. Что там у тебя?
   – По поводу алкоголя. Я прочитала статью некоего Углова и пришла в ужас.
   – Ты имеешь в виду известного на весь мир хирурга Углова Федора Григорьевича? – уточнила она.
   – Наверное. Тут у меня отрывок его книги «Правда и ложь о разрешенных наркотиках».
   – Тогда это он! Это великая личность. Он скончался на сто четвертом году жизни и оперировал до последнего, – сказала мама. – И книгу эту я знаю. Она в свое время наделала немало шума.
   – А то, что там написано по поводу гибели клеток?
   – Гибнут! В результате приема спирта мозг как бы задыхается, и именно это удушение вызывает состояние опьянения.
   – Ты меня просто удивляешь! – возмутилась я. – Ведь ты медик, и, оказывается, знаешь, как все обстоит в реальности. А ведь сама иногда позволяешь себе алкоголь, да и мне резко не запрещаешь. И никогда не запрещала. Отец вообще меня пивом поил в Праге…
   – Все это намного сложнее, чем ты думаешь, – немного нервно ответила она. – Нам всем необходим релакс, жизнь сама по себе штука сложная, а алкоголь мгновенно расслабляет нервную систему. И мы привыкаем к этому. Других-то способов не ищем, да и не хотим искать. Мы все – продукт системы, с детства верим устойчивым стереотипам.
   – Никогда больше не буду пить! – сурово произнесла я. – Никогда и ничего, даже пива. И тебе не позволю.
   – Ого! – явно удивилась мама. – Мне это уже начинает нравиться. Хорошо, иду! – крикнула она кому-то. – Все, дочурка, мне пора в операционную. Дома поговорим.
   – Удачного дежурства! – пожелала я и положила трубку.
   И тут же села писать сценарий будущего ролика. Я сделала его в виде разговора двух мультяшных персонажей – наглой вороны и хитрого кота. Кот уговаривал ворону спуститься с дерева и попробовать пива, соблазняя ее отличным вкусом и последующим кайфом. На самом деле она для него была лишь добычей. Но когда ворона все-таки не выдержала и слетела, они напились вместе, начали вести себя, как законченные идиоты и в результате уснули в обнимку. И их обоих сожрала бродячая собака.
   Когда преподаватель разбирал наши работы, то моему сценарию уделил особое внимание. Вначале он сказал, что не знает, ставить ли мне зачет, я не выполнила основного условия проекта и не разрекламировала товар так, что покупатель сразу бы захотел бежать за ним в магазин.
   – У Лады получился, безусловно, интересный сюжет, но он скорее подходит для антиалкогольной компании, – сказал он. – Но у нас темой вовсе не социальная реклама… А ты что, против употребления пива?
   – Категорически против, – ответила я, и в аудитории зашумели.
   – А что? – вдруг вмешался Дима. – Я вот тоже против пива, тем более такого дешевого и некачественного, которое продают на всех углах.
   – И я против! – поддержала нас Ира и оглянулась на Диму.
   – Однако ваши ролики отлично рекламируют это самое пиво, – заметил преподаватель.
   В результате он все-таки поставил мне зачет, правда, заметил, что впредь мне лучше четко следовать поставленной задаче, и я вздохнула с облегчением.
   Это была пятница, к тому же последняя пара последнего дня модуля. Мы могли отдыхать всю следующую неделю. Когда мои однокурсники вышли из института, то сразу начали обсуждать, что неплохо бы отметить это дело, и соображать в какую кафешку лучше направиться. Но я хотела пораньше оказаться дома. Утром улетала, и решила не принимать участие в общей тусовке. Было около трех, а я еще хотела забежать в торговый центр возле метро и кое-что купить из одежды. Я с самого утра ужасно нервничала из-за скорой встречи с родными Грега. И решила сменить мой обычный спортивный стиль на элегантный, и предстать перед ними в образе леди, одетой модно и изысканно.
   Я быстро направилась к выходу на улицу, но Дима догнал меня. Ира, которая уже распрощалась со мной, сделала вид, что что-то забыла и ринулась к нам.
   – Ладка же у нас оказалась трезвенницей – язвенницей, – раздались не вполне дружелюбные выкрики нам вслед. – Так что, Димон, зря стараешься. Она с нами не пойдет!
   – А может, у них любовь?! – услышала я звонкий девичий голосок, но не обернулась.
   Мне хотелось скорее уйти и остаться одной.
   – Лада, может, правда, посидим где-нибудь? – предложил Дима и пошел рядом со мной, не обращая внимания на громкие замечания ребят.
   – И я с вами, – встряла Ира, хотя ее никто не приглашал.
   Я заметила, как Дима недовольно на нее глянул, но потом мило улыбнулся и кивнул. Ира тут же расцвела и подхватила его под локоть. Мы вышли на улицу, и я свернула в нужную мне сторону, решив отправиться на Таганку. Я вспомнила, что неподалеку от метро имелся бутик итальянской одежды. Но Дима не отставал, и я не понимала, чего ему нужно. Неужели я ему настолько нравилась? Но в данный момент мне было не до выяснения отношений, и тем более не до признаний. Я лихорадочно вспоминала, где еще поблизости есть магазины с элегантной одеждой.
   – Куда ты так бежишь? – недовольно поинтересовалась Ира. – И куда мы направимся? – повернулась она к Диме.
   Меня все это начало раздражать, я притормозила, глянула на них и сказала:
   – Вообще-то я не собираюсь ничего отмечать! К тому же у меня абсолютно нет на вас времени.
   Я увидела, как Дима залился краской, а Ира заулыбалась довольно ехидно.
   – Но ведь мы не увидимся больше недели, – растерянно произнес он. – Я думал, посидим где-нибудь, поболтаем о том, о сем. А вечерком, может, куда-нибудь в клуб закатимся. Неохота расставаться…, – он запнулся, глянул на Иру и закончил: – с вами, девчонки!
   – Вы извините, – более спокойным тоном проговорила я, – но у меня утренний рейс, а я даже вещи не успела собрать. Так что, ребята, идите куда-нибудь без меня.
   – Вот как, – разочарованно заметил Дима. – Ты улетаешь? И тебя не будет все каникулы?
   – И далеко, если не секрет? – встряла Ира. – Она всегда такая скрытная! – добавила она, прижавшись к плечу Димы и заглядывая ему в глаза. – Никогда ничего мне не рассказывает. А ведь подругами считаемся!
   – Ну не обижайся, Ирусь! – ответила я и улыбнулась. – Никакой особой тайны нет. Я лечу на неделю в Лондон… к знакомым.
   – Вау! – сказала она и округлила глаза.
   Лицо Димы стало отчего-то грустным.
   – А ты сейчас-то куда? – поинтересовалась Ира.
   – На Таганку. Хочу кое-что купить для поездки, – ответила я.
   В этот момент из моей сумочки донесся звонок. Я достала смартфон. Номер был незнаком, и я ответила немного настороженно.
   – Лада, привет! – услышала я девичий голосок. – Это Рената.
   – Ой, привет, – удивленно сказала я.
   Мы давно не общалась и, по правде говоря, я думала, что она тоже уехала в Лондон.
   – Секунду, – сказала я ей.
   Прикрыв смартфон рукой, посмотрела на притихших ребят.
   – Ладно, не будем тебе мешать, – сообразил Дима. – Веселых каникул!
   Он нагнулся и нежно поцеловал меня в щеку. Отклониться я не успела.
   – Давай, пока! – сказала Ира. – Как вернешься из своего Лондона, звякни.
   – И вам хорошенько отдохнуть, – ответила я и улыбнулась.
   Ира подхватила Диму под локоть, и они пошли обратно к институту.
   – С кем ты? – услышала я, когда вновь приложила смартфон к уху.
   – Так, однокурсники. Но они уже ушли. А ты где?
   – В Москве… пока, – ответила Рената. – Я знаю, ты завтра улетаешь к Грегу. Может, заглянешь ко мне ненадолго? Я живу все там же.
   – Хорошо, скоро буду, – пообещала я. – Но вначале мне нужно зайти в один магазин, кое-что купить из одежды, – зачем-то сообщила я.
   – Хочешь произвести впечатление на моих родственничков? – угадала Рената, но ее тон показался мне скептическим. – Лада, ты все забываешь, мы не люди, а вернее, мы – не́люди!
   – Не забываю, – тихо ответила я. – В общем, ты подождешь? Никуда не торопишься?
   – А куда мне торопиться? – усмехнулась Рената. – Я вечно свободна. Приходи, когда сможешь. Я дома. Консьержа предупрежу.
   Я убрала телефон в сумку и почувствовала сильное волнение. Не могла понять, зачем Рената позвала меня. Мы с ней практически не общались.
   Но времени оставалось совсем мало, и я устремилась к магазину итальянской одежды. Он оказался небольшим, продавец-консультант с порога бросилась ко мне, тут же навесив на лицо любезную улыбку. Я обратила внимание на пару покупательниц с весьма кислыми выражениями лиц.
   – Вам помочь? – начала продавец заученный текст. – Что вы хотите подобрать? Особый случай?
   – Что-то деловое, но элегантное, – задумчиво проговорила я. – Понимаете, у меня встреча с…, – я запнулась, потом тряхнула волосами и продолжила: – с родителями моего парня. И они меня увидят впервые.
   Лицо женщины приняло более оживленное выражение. Она окинула меня внимательным взглядом.
   – У вас стройная пропорциональная фигура, – уверенно произнесла она, – и рост стандартный, так что проблем не будет. И вы пришли в нужное место! На какую сумму рассчитываете? – спросила она и одарила меня улыбкой.
   – На любую, – равнодушно ответила я.
   Консультант тут же воодушевилась и ринулась к кронштейнам. Она довольно быстро подобрала мне несколько комплектов, и я отправилась в примерочную. Мне понравился брючный костюм из тонкой серой шерсти. Он сидел так, словно его шили специально на меня. Жакет чуть ниже талии, с узкими лацканами застегивался на одну пуговицу. Красный топ с короткими рукавами отлично гармонировал с ним. И я выглядела именно элегантно, и на свой возраст. Я решила взять этот комплект, хотя цена впечатляла. Но я уже привыкла снимать деньги с карточки, которую подарил мне Грег, и воспринимала это, как само собой разумеющееся. К тому же я поняла, что деньги не имеют ни для него, ни для его близких никакого значения. Они были у них всегда и в нужном количестве. И я постепенно расслабилась и не стала переживать на этот счет.
   Когда я примерила коктейльное платье сочного бирюзового цвета, то поняла, что это не мой размер. Решив попросить продавца принести другое платье, я вышла из примерочной и столкнулась с Лизой.
   – Упс! – радостно произнесла она. – Вот так встреча!
   Я смотрела в ее карие глаза, на румяные щеки и начала улыбаться. Лиза была моей лучшей подругой. Мы не расставались с детского сада, жили в соседних домах, ходили в одну школу и всегда сидели вместе. Но когда Лиза после девятого класса поступила в колледж, решив стать стилистом причесок, а я осталась в школе, то поневоле мы уже не могли видеться так часто. А после того, как я стала встречаться с Грегом, мы практически не общались. Но последнее время я вообще неохотно общалась с друзьями. Моя любовь к вампиру не оставляла иного выбора, и я инстинктивно отдалилась даже от Лизы. Ведь я не могла сказать ей всю правду, а лгать не хотелось. К тому же моя подруга была с ним знакома. В самом начале наших отношений Грег манипулировал нами обеими. Но он тогда не любил меня. Когда же все встало на места и мы стали встречаться, я тщательно скрывала это от Лизы.
   – Отучилась? Чего в выходные делать будешь? – оживленно спросила она. – Классное платье! Хочешь купить? Но тут все уж очень дорого! – не меняя тона, добавила она.
   – Хочу, но размер, мне кажется, нужно меньше, – пояснила я, продолжая улыбаться.
   – Сейчас продавщицу позову! – ответила она. – Ты это пока сними.
   Я нырнула в примерочную. Лиза появилась через пять минут с платьем нужного мне размера. Когда я его надела, она заглянула в кабинку и восхитилась.
   – Ну, супер! Супер! Тебе бесподобно и фасон и цвет! – тараторила она. – Ты выглядишь, как девушка из высшего общества. Идешь куда-то? Институтская вечеринка?
   Несмотря на добродушный веселый вид, я понимала, как Лиза напряжена. Видимо, она все-таки обижалась на меня. И я просто не знала, как ей сказать, что завтра улетаю в Лондон.
   – Нужно хорошо выглядеть на одном мероприятии, – уклончиво ответила я и сняла платье.
   – Не волнуйся, будешь выглядеть великолепно! – заверила она. – А я сюда зашла, чтобы прицениться к распродажным блузкам из прошлогодней коллекции. В углу висят.
   – И что? – поинтересовалась я.
   – Все равно непомерно дорого! – со вздохом ответила Лиза. – Ты сейчас куда?
   – Вообще-то домой, – сказала я.
   – Тогда вместе пошли! – обрадовалась она.
   Когда я оплатила покупки и мы вышли на улицу, Лиза шумно вздохнула и заметила, что весна слишком уж затянулась и охота уже снять эти надоевшие за зиму теплые вещи. Возле метро мы свернули на Воронцовскую улицу и направились к нашим домам. Лиза болтала не умолкая, рассказывала о последних новостях в колледже и в личной жизни. Когда мы оказались во дворе и подошли к моему подъезду, она вдруг замолчала и укоризненно на меня посмотрела.
   – И все-таки ты очень изменилась, – заметила она, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. – Мы стали так редко видеться! И даже по телефону нечасто разговариваем. И в аське ты намного реже появляешься. Я ничегошеньки про тебя не знаю. Что происходит, подруга? Дело во мне? Ты стала хуже ко мне относиться? Или я тебя ненароком обидела?
   – Ну что ты! – мягко произнесла я. – Просто с этим институтом совсем не остается времени. Я сейчас почти ни с кем во дворе не общаюсь. С занятий прихожу такая уставшая, что уже ничего не хочется. Ты же понимаешь, первый курс самый сложный!
   Я видела, что Лиза хоть и молчит, но не верит ни одному моему слову. Но разве я могла озвучить ей хотя бы часть правды? Конечно, нет. Я никому на свете не могла рассказать о вампирах. Об этом можно было говорить лишь с теми, кто сам находился в системе. С той же Ренатой.
   Я вспомнила, что обещала ей приехать сегодня, и заторопилась домой.
   – Ты извини, Лиза, – покаянно произнесла я, – но я завтра утром улетаю в Лондон. А еще вещи даже не собрала.
   Я видела, как округлились ее глаза, и она тут же закусила губу, словно от жгучей обиды.
   – Я хотела тебе позвонить сегодня вечером и все рассказать, честно! – торопливо продолжила я.
   – Понятно, – тихо сказала Лиза. – Ты это, когда вернешься, так хоть фотки по почте вышли. Интересно посмотреть, как там… Лондон все-таки…
   – Думаю, что встретимся, я все подробно расскажу, и на компе посмотришь фотографии. Я вряд ли выложу что-то в соцсетях. Да я их уже практически забросила… Не до того.
   – Ладно, все понятно, – хмуро ответила она. – Удачной поездки!
   Лиза отвернулась и быстро направилась к своему дому. Мне стало неприятно на душе. Захотелось окликнуть ее, пригласить в гости, поговорить, как раньше. по душам. Но мне нужно было еще съездить к Ренате, собрать вещи. К тому же быть с Лизой откровенной я не могла, поэтому сдержала порыв, резко развернулась и отправилась в свой подъезд.
   Мама должна была вернуться с дежурства поздно вечером. Я сложила купленные вещи в дорожную сумку, быстро перекусила и вышла из дома. Рената жила в Замоскворечье в том же доме, что и Грег. Их две огромные квартиры занимали целый верхний этаж современной высотки. Консьерж открыл мне дверь подъезда, я увидела, что он уже предупредительно вызвал лифт. Поднявшись на 14-й этаж, мельком глянула на закрытую дверь квартиры Грега, вздохнула и отправилась к Ренате. Она жила напротив. Я отчего-то начала сильно волноваться. Дверь распахнулась, Рената молча кивнула мне и пропустила в квартиру. С прошлого моего посещения здесь ничего не изменилось. Рената родилась в восемнадцатом веке, и все еще испытывала слабость к вещам той эпохи. И ее огромная гостиная была заполнена резной мебелью красного дерева, вычурными старинными светильникам, изящными статуэтками и прочими предметами антиквариата.
   – Присаживайся, – пригласила Рената ровным тоном и изящным жестом показала на диван, стоящий между двумя окнами.
   Я села довольно робко. Рената остановилась напротив меня. Я смотрела на ее тоненькую фигурку, облаченную в лиловое длинное платье с неизменным корсетом, на бледное аристократичное лицо с большими темно-карими глазами, на черные волосы, распущенные по плечам, на приоткрытые красные губы.
   «А она очень хорошенькая, и наверняка ни один мужчина не в силах устоять перед ее яркой утонченной красотой», – подумала я.
   Рената начала улыбаться, но я знала, что она не умеет читать мысли людей.
   – Как поживаешь? – спросила я первое, что пришло в голову.
   – Как всегда, – ответила она и отступила на шаг.
   Она уже научилась сдерживать себя и давно питалась кровью животных, но все равно инстинктивно я почувствовала опасность. Рената взяла стул и поставила его спинкой ко мне. Затем оттащила его подальше от дивана, на котором я находилась, и уселась, как на коня, расставив ноги и положив руки на спинку. Широкий подол ее платья приподнялся, и я заметила, что она в узких сиреневых туфельках на высоких шпильках. Она продолжала молчать, изучая меня. И я начала нервничать и машинально теребить плетеный браслет из мелкого речного жемчуга, обхватывающий мое правом запястье.
   – Ты все еще любишь Грега? – наконец спросила она.
   – Люблю, – ответила я и чуточку расслабилась.
   – Атанас настроен крайне враждебно, – сообщила она после паузы. – И я не понимаю, зачем Грег планирует вашу встречу. А меня он никогда не слушал!
   Рената начала постукивать кончиками туфелек, и я заворожено смотрела, как мертвенно бледнеет ее лицо, а верхняя губа приподнимается. В душу заполз страх, и я сжалась. Но Рената быстро справилась с собой, ее лицо разгладилось и стало напоминать личико дорогой фарфоровой куклы, губы побледнели и сомкнулись.
   – Грег надеется, что увидев нас вместе и поняв, как сильно мы любим друг друга, Атанас изменит свое мнение, захочет помочь и расскажет все, что ему известно о поверье.
   – Это вряд ли, – усмехнулась она и перестала постукивать туфельками. – Атанас замкнутый, он слишком долго живет на земле и его сущность давно утратила что-либо человеческое. Даже я иногда боюсь его. Поэтому не люблю проводить время с ним.
   – И ты остаешься в Москве? – уточнила я.
   – Да, – кивнула Рената. – В этом году весна очень затяжная и холодная. Уже вторая половина марта, а еще не сошел снег. Да и солнца практически нет.
   – Это так, – тихо согласилась я, припоминая ее рассказ о «сне вампира».
   Они с Грегом давно не питались человеческой кровью, поэтому их сущности трансформировались. Они уже не могли сгореть на солнце. Но если долго оставались под солнечными лучами, то впадали в своего рода анабиоз, их организмы начинали что-то типа самоохлаждения. И в этот момент они становились уязвимы для охотников. Поэтому и Рената и Грег избегали солнечных дней и жарких стран.
   – Как поживает Дино? – спросила Рената довольно спокойным тоном, но я вздрогнула.
   Дино познакомился со мной будто бы случайно, я думала, он обычный парень, а я ему просто понравилась. Но однажды Рената заманила его в подземелье, и там я впервые узнала правду о происходящем. Маски были сняты, я увидела двух вампиров и охотника на них. И мой мир рухнул в один миг. Лишь любовь Грега осталась неизменной. И именно эта любовь спасла Дино. Грег и Рената в тот день отпустили его, пообещав мне, что не будут его искать, и пока свое обещание сдерживали.
   – Понятия не имею, – быстро ответила я. – Я не общаюсь с ним.
   – И он не пытается тебя найти? – продолжила она, пристально на меня глядя.
   Я встала и сделала шаг к ней. Рената не шелохнулась.
   – Хочешь сказать, Грега? – спросила я и приблизилась. – Что ты ходишь вокруг да около? Говори, как есть! Ты его видела?
   Рената усмехнулась.
   – Если бы я его видела, то необходимость в подобном вопросе отпала бы!
   – А как же слово чести? – укоризненно заметила я.
   – Мы обещали сами не искать его, – усмехнулась Рената. – Но если он будет иметь глупость вновь выйти на нас, то, извини, щадить его никто не собирается. И пусть на рожон не лезет! – с угрозой добавила она и резко встала.
   При этом движении стул опрокинулся, я машинально хотела подхватить его, и тут мой браслет порвался, и на пол со стуком посыпались жемчужинки. Рената замерла, ее глаза расширились, ноздри раздулись. Я остановилась в испуге, не понимая, что происходит. И вдруг она упала на колени, начала лихорадочно подбирать жемчужины и монотонно считать: «один, два, три…» Я бросилась помогать, но она сдавленно крикнула, чтобы я отошла подальше. Тогда я опустилась на диван и в недоумении наблюдала, как она ползает по полу. Когда Рената набрала полную горсть жемчужин, она в какой-то растерянности еще минут пять ползала по полу и продолжала искать. Я, естественно, не знала точное количество бусинок в моем браслете, но наблюдать, как она продолжает поиски, при этом вид у нее был страдальческий, стало невыносимо, поэтому я спросила:
   – Сколько их у тебя?
   Рената глянула на меня затравленно и пробормотала:
   – Тридцать, ровно тридцать… А где тридцать первая? Где?
   Она снова начала шарить руками по ковру. Казалось, Рената впала в какой-то странный транс и никак из него не выйдет. Выждав пару минут, я громко произнесла:
   – Их и было ровно тридцать! Так что искать дальше бесполезно.
   Лицо Ренаты приняло более осмысленное выражение. Она шумно вздохнула и поднялась с колен. Подойдя ко мне, высыпала жемчужины в мои подставленные ладони. Я быстро убрала их в сумку.
   – Их всего тридцать, – со вздохом пробормотала она.
   И я увидела, что она окончательно пришла в себя.
   – Можно подумать тебя это огорчает, – заметила я. – А сколько нужно-то?
   – Шестьсот шестьдесят шесть, – тихо ответила Рената. – Мне нужно шестьсот шестьдесят шесть! – громче повторила она.
   – Ну откуда в маленьком браслете такое количество, сама рассуди? – тихо засмеялась я. – Но число знаковое. Может, объяснишь?
   – Я устала, – сказала она.
   Подойдя к шкафу, достала потрепанную книгу и небрежно бросила ее на диван.
   – Почитай легенду «Счет вампира», а я отлучусь ненадолго.
   И Рената покинула комнату.
   «Кровушки свежей попить захотела, не иначе, – неприязненно подумала я, вспомнив ее кухню, заставленную клетками с живыми кроликами. – Но уж лучше кровь этих зверьков, чем моя».
   Меня невольно передернуло, но я постаралась отогнать неприятные мысли и взяла книгу. Это было старинное издание, еще с буквой «ять». Назывался сборник «Сказания и легенды о вампирах». Рената собирала подобную литературу, имелась у нее и коллекция фильмов о вампирах. Я раскрыла книгу, но оглавление отсутствовало. Тогда начала листать страницы в поисках нужной легенды. Мой взгляд цеплялся за различные тексты сказаний. Их было довольно много, и все они казались интересными. Я бегло читала:
   «…каждое полнолуние поднимает из безымянной могилы мертвец и блуждает по кладбищу в поисках своей жертвы. Если он найдет одинокого прохожего, то схватит его за горло и спросит „Какое у меня имя?“. Если прохожий не ответит, то вампир выпьет его кровь, а его тело унесет в могилу…»
   Это была легенда о безымянном вампире с Ольшанского кладбища. Затем я уткнулась в рассказ о князе Лукаше. Он как-то подслушал разговор мертвецов на кладбище о том, что свежая кровь продляет молодость.
   «…князь Лукаш убил служанку, наполнил ее кровью чашу и выпил. На некоторое время князю показалось, что к нему возвращается молодость. Через несколько дней он убил еще одну служанку, а потом и ее малолетнего сына и выпил их кровь. Когда прошел месяц, соседи стали жаловаться, что пропадают люди. Солдаты ворвались в дом к Лукашу и увидели его сидящим на груде мертвых тел и пьющим кровь. Солдаты убили Лукаша, а его труп не решились похоронить на кладбище, а кинули в колодец, что был в подвале дома, и замуровали его. Говорят что с тех пор, недалеко от Градчан можно встретить старого князя, который просит у прохожих крови, чтоб вернуть себе молодость…»
   Я начала листать дальше и наткнулась на легенду о шарфе-вампире.
   «…Питер выбежал из дома и начал повсюду искать красный шарф, при этом всем рассказывал историю, что его жену задушил шарф-вампир».
   И вот я дошла до нужного текста и с интересом начала читать.

   Счет вампира.

   «Тьма породила кровососов, и Тьма играет с ними, словно со своими любимыми детьми. Давным-давно создала она китайского вампира по имени Куанг-Ши (Kuang-shi). Он отличался от людей заостренными кончиками ушей и длинными острыми клыками, которые не убирались по его желанию, и торчали всем напоказ. Но в древнем Китае много было странных личностей, выглядевших еще и нет так причудливо, поэтому на Куанг-Ши никто внимания не обращал. К тому же он казался слабым и больным. И таковым и являлся. Тьма сделала его слепым, немым и не выносящим солнца. Он бродил среди людей и молил Тьму направить его на путь истинный. Все, что ему удавалось – это вытягивать жизненную энергию у пожалевших его людей. И он питался лишь этим.
   И вот однажды Куанг-Ши приютила на ночлег бедная одинокая вдова. Он начал по привычке вытягивать из нее энергию, она почувствовала слабость и уснула. Он ощупью нашел ее и впервые попробовал свежей крови. И чем больше он высасывал, тем сильнее становился. К утру Куанг-Ши прозрел, обрел голос, наполнился злостью и жаждой крови. Он решил, что отныне может владеть миром, и начал просить Тьму научить его стать еще сильнее, чтобы по мощи сравняться с самим Сатаной. Тогда Тьма открыла ему один секрет. Если вампир сможет довести счет чего-нибудь, неважно чего, до магического числа 666, то тут же станет равным самому Сатане. Она завещала всем вампирам, неважно, откуда они и какие, стремиться к этому и считать все, что попадется им на пути. И с тех пор ни один из них не может устоять при виде рассыпанного зерна, риса, бус, опилок и всего прочего, мелкого и кажущегося количеством 666.
   Люди пользуются этим суеверием, и во многих странах существует обычай рассыпать на могиле вампира зерна, чтобы он считал их, когда вылезет ночью на охоту. Если он не сможет закончить до рассвета, то охота так и не состоится. И при первых лучах солнца вампир вновь заберется в могилу».

   Я вспомнила, как Рената ползала по полу, ее остекленевший взгляд и вздрогнула, так как она в этот момент вошла в комнату.
   – Ознакомилась? – нервно спросила она.
   Я кивнула, закрыла книгу и положила ее на диван.
   – Знаешь, я даже рада, что ты рассыпала бусы, – сказала она. – Зато ты получила оружие защиты. Мало ли что может произойти.
   – Хорошо, буду сейчас всегда носить при себе… пакетик с маковыми зернышками, – сказала я и улыбнулась.
   Я хотела пошутить, но Рената восприняла мои слова серьезно. Она одобрительно закивала и заметила, что это разумно.
   – Никто из вампиров не может устоять перед этим, – добавила она. – А уж маковые зернышки! Их так много. Их запросто может оказаться нужное количество!
   – А разве нельзя просто прекратить считать? – спросила я.
   – У людей тоже есть непреодолимые суеверия, – ответила Рената. – И вы чисто машинально, плюете, к примеру, через левое плечо, чтоб не сглазить, или стучите по дереву. Разве задумываетесь? Это на уровне рефлекса. Так и мы.
   – Ясно, – сказала я. – Но мне неприятно думать, что я должна защищаться… от тебя или Грега.
   – Речь вовсе не о нас, – нахмурилась она. – Мало ли!
   – Ясно, – повторила я. – Но лучше закроем тему. А то мне как-то не по себе.
   – Хорошо, – улыбнулась она. – Но я хотела попросить отвезти кое-что Грегу.
   Рената поманила меня за собой.
   Мы вышли из гостиной и направились в ее мастерскую. Рената обладала необычайным живописным талантом. Вампиры не отображаются ни на фото, ни на видео, и мне ее искусство было только на руку. Я тосковала вдали от моего любимого, у меня не было его фотографий. А вот картина имелась. На ней мы сидели спинами друг к другу. Он на темной половине, а я – на светлой. Но существовала еще одна версия этой же картины. Она находилась у Грега. На ней мы уже поднялись с земли и стояли, прислонившись спинами друг к другу. Рената добавила лазоревую бабочку, сидевшую на моей приподнятой и раскрытой ладони. Когда я смотрела на картину, то мне отчего-то безумно хотелось, чтобы бабочка перелетела на темную половину и опустилась на руку Грега. Сама не знаю, откуда возникало такое желание.
   «Может, Рената нарисовала еще одну версию? – обрадовалась я, заходя за ней в мастерскую и внимательно осматривая стены. – И там моя фантазия осуществилась».
   Рената написала много новых картин, это я сразу заметила. Но нас с Грегом я, приуныв, не увидела. Зато посередине стены висел большой портрет седовласого мужчины. Он был одет во все черное, находился в каком-то тонущем во мраке помещении, и серебристая седина красиво выделялась на общем темном фоне. Но его жестокое суровое лицо меня испугало. Резкие неприятные черты, сжатые узкие бледные губы, мертвенно-серое лицо вызывали неконтролируемый страх. А горящие злобой угольно-черные глаза казались живыми и будто следили за мной с полотна.
   – Атанас, – коротко представила Рената.
   – Как реалистично, – едва сдерживая дрожь ужаса, заметила я.
   И тут же всерьез решила обзавестись маленьким мешочком, наполненным до отказа маковыми зернышками, и всегда носить его с собой.
   Рената, видимо, думала о чем-то подобном. И хотя она не умела читать мысли, но вдруг тихо проговорила:
   – Я вижу, ты постоянно носишь кулон, подаренный братом. Чую, он наполнен его кровью. Грег дал тебе ее, как лекарственное средство… на всякий случай. Но вот что странно, исходящая от кулона энергия непонятным образом меня успокаивает. Надеюсь, она так же будет влиять и на…
   Рената замолчала и повернула голову к картине. Я невольно тоже посмотрела на портрет. Мне показалось, Атанас начинает улыбаться довольно ехидно, а его глаза неотступно следят за нами.
   – И на моих близких, – закончила она фразу.
   – А портрета Порфирия у тебя нет? – поинтересовалась я.
   – Где-то был, – задумчиво ответила Рената и начала передвигать многочисленные полотна, стоящие вдоль стены. – Ага, вот и он! – радостно произнесла она и достала небольшую картину.
   Поставив ее на мольберт, чуть отошла. Я увидела мужчину, настолько непохожего на вампира, что удивленно глянула на Ренату. Она улыбнулась. Порфирий изображался сидящим на каменной скамье возле какого-то высокого громоздкого здания, похожего на средневековый замок. Общий фон картины был туманным и серым, и тем ярче казалось его лицо. Блондин с большими навыкате светлыми глазами, полными розовыми губами и довольно добродушным выражением румяного лица никак не ассоциировался у меня с вампирами. По сравнению с мрачным, злобным Атанасом он выглядел благожелательным и спокойным.
   – Портрет соответствует действительности? – невольно поинтересовалась я. – Или ты приукрасила?
   – Нет, Порфирий так и выглядит, – ответила Рената. – Но ты особо не очаровывайся. Мы – вампиры. Всегда помни об этом!
   – А ты отчего не хочешь соединиться с семьей? – осторожно спросила я. – Грег в летний период предпочитает туманный сырой Лондон.
   – Люблю быть одна, – неохотно ответила Рената и поставила портрет Порфирия лицом к стене. – К тому же хочу отправиться на остров Ян-Майен [4 - Ян-Майен (норв. Jan Mayen) – остров между Гренландским и Норвежским морями.]. Я там еще не была. А вот Грег несколько раз проводил там лето.
   – Да? – тут же заинтересовалась я. – И что там?
   – А ничего! – усмехнулась Рената. – Там и населения-то нет, что меня лишь радует. Гористая местность, вулкан, мхи и трава. Сейчас там минус десять. И туманы, почти постоянно густые туманы. Идеально!
   Я вздохнула, представив Грега в полном одиночестве в таком суровом окружении.
   Тут мой взгляд упал в угол мастерской, я заметила не совсем законченную картину, изображающую высокие сосны, росшие на скалистом берегу какого-то большого озера. Вода и небо были густого аквамаринового тона, хвоя сосен – изумрудно-зеленой. И от этих насыщенных цветов картина выглядела немного неправдоподобно, словно это не живая природа, а какой-нибудь сказочный пейзаж.
   – Зачем тебе уезжать на этот пустынный холодный остров? – заметила я. – Когда ты можешь прямо сейчас оказаться возле этого синего озера.
   И я показала на незаконченную картину.
   Рената обладала даром оказываться как бы внутри своих картин. Как-то она при мне «нырнула» в одну из них, и когда я ее позвала, она меня, казалось, не слышит и не видит, хотя я наблюдала за ее передвижениями внутри пейзажа, словно смотрела цветной фильм.
   – Да, могу, – после пауза ответила она и легко улыбнулась. – Но, сама видишь, именно эта картина не дописана. К тому же Грега тревожит такое времяпрепровождение.
   – Он боится, что ты не захочешь вернуться в реальный мир? – уточнила я. – Но разве это возможно? Ведь твои похождения внутри картин что-то вроде игры. Или я неправильно понимаю происходящее?
   – Вначале я видела нарисованный мир, – ответила Рената. – Но чем чаще я там гуляю, тем все более настоящим он становится. Листья, цветы, деревья и все остальное, написанное мной на холсте, уже не выглядит сотворенными из масляных красок. Даже появляется запах свежей зелени, воды, аромат цветов, я часто чувствую дуновение ветра. Грег в чем-то прав. А вдруг однажды я создам такую идеальную для меня картинку, что захочу в ней остаться навсегда? Кто знает, какие метаморфозы постепенно произойдут со мной.
   – Все это удивительно, – прошептала я, не сводя глаз с озера, синеющего между коричневыми стволами сосен.
   Рената глянула на меня, сказала, что совсем забыла, зачем меня позвала, и мне, видимо, уже пора домой. Я оторвалась от созерцания картины и повернулась к ней. Она взяла с полки большую лаковую шкатулку и достала овальный медальон.
   – Передай это Грегу, – попросила она и протянула его мне. – Украшение сделано по его эскизу, а вставки я недавно закончила.
   – Ой, какая прелесть! – восхитилась я.
   Погладив холодную поверхность платины, начала изучать вензель на крышечке, красиво сплетенный из двух букв «Г» и «Л». Их контуры сверкали крохотными камнями. Буква «Л» ярко-синими, видимо, сапфирами, а буква «Г» явно рубинами. Я раскрыла медальон. И замерла. На левой створке находился искусно выполненный портрет Грега, на правой – мой. Наши лица изображались повернутыми вполоборота друг к другу.
   – Надеюсь, ему понравится, – пробормотала Рената.
   – Еще бы! – воскликнула я. – Ты просто чудо. Какой у тебя дивный талант!
   Я машинально бросилась к ней, чтобы обнять и поцеловать, но Рената резко отпрянула.
   – Ой, прости! – испугалась я.
   – Ничего, – ответила она. – Тебе пора.
   Я улыбнулась немного беспомощно, убрала медальон в сумочку и направилась к выходу из квартиры.

   Из блокнота Грега:

     Все темнее ночь, убежал рассвет.
     Время будто вспять повернулось.
     Но твои глаза снова дарят свет,
     Тьма ушла, и заря улыбнулась…

   Я вылетела из Домодедово в 10 утра, но все проходило словно мимо моего сознания, я думала лишь о том, что скоро увижу Грега. Он должен был ждать меня в аэропорту.
   Когда я вышла из зоны контроля, то сразу увидела его. Грег стоял среди встречающих, и его бледное лицо выглядело взволнованным. Я бросилась к нему, с трудом сдерживая слезы счастья. Мы крепко обнялись, но тут же отпрянули друг от друга. Грег сжал губы, подхватил мою сумку и быстро двинулся к выходу. Я едва поспевала за ним. Он усадил меня в машину и сразу тронулся с места. На автостраде, залитой туманом, набрал по привычке непозволительную скорость, но за нами тут же устремились полицейские. Грег чертыхнулся и начал тормозить. Объяснившись с догнавшим нас полисменом и уплатив штраф, он тронулся с места уже не так резво.
   – Тут и разогнаться-то нельзя, все по правилам! – заметил Грег, вцепившись в руль. – А ведь быстрая езда всегда успокаивала меня.
   – Ты нервничаешь? – поинтересовалась я, глядя на его бледный профиль.
   – Еще бы! – усмехнулся он. – С трудом преодолел желание прокусить горло этого тупого полисмена. Шучу! – добавил он, глянув на мое изменившееся лицо. – Лада, когда я долго тебя не чувствую рядом, то при одном твоем виде у меня сносит крышу, – серьезно проговорил он и глянул на меня.
   Его глаза буквально жгли, но я не отвела взгляда. У меня тоже «снесло крышу». Я так сильно скучала по нему, и вот он рядом, стоит лишь протянуть руку. Грег замолчал и стал смотреть на дорогу.
   Когда мы въехали в Лондон, туман немного развеялся, видимость улучшилась, и я с любопытством смотрела в окно. Машина следовала по довольно узкой улице, плотно застроенной высокими старинными на вид домами. Разношерстная толпа заполняла тротуары, транспорт двигался медленно, в пределах дозволенной скорости, и Грег, видно было, с трудом сдерживал раздражение. Он периодически нервно давил на гудок и что-то бормотал себе под нос. Я старалась не обращать внимания на его взвинченное состояние, знала, насколько Грег не любит такую медленную езду. Увидев красный двухэтажный автобус, я прильнула к стеклу. Грег глянул в окно и улыбнулся, заметив, что «double decker» – одна из примет этого города, как и красные телефонные будки. Вереница машин перед нами поехала еще неторопливей, и я увидела, что причиной явился взвод конных улан. Они явно никуда не спешили. Их лошади мерно выступали по мостовой, и машины вынуждены были тормозить и пристраиваться за ними. Уланы в длинных одинаковых красных плащах выглядели красочно, и я с любопытством наблюдала за этим шествием. Но Грег вышел из себя.
   – Здесь всегда так! – раздраженно сказал он. – Надо было на метро из аэропорта ехать, быстрее получилось бы раза в два!
   – А мы куда-то торопимся? – уточнила я. – Твои родные уже ждут нас?
   Я заранее подготовилась к встрече и одела элегантный брючный костюм, который купила перед отъездом. Сверху накинула пелерину из стриженой белой норки. Обулась в изящные туфли на высоких каблуках. И еще в самолете нанесла легкий макияж. Я думала, мы сразу поедем в дом, где жили Атанас и Порфирий, и хотела произвести впечатление с первого взгляда. Грег упоминал о загородном доме, и я удивилась, почему мы поехали в Лондон.
   – Я не хочу, чтобы ты жила там, – ответил Грег. – У меня небольшая квартирка в Сохо. Надеюсь, ты не возражаешь?
   – Значит, ты живешь отдельно? – обрадовалась я и вздохнула с облегчением. – Еще бы я возражала! Если честно, ужасно боюсь встречи…особенно с Атанасом. Я столько всего про него слышала! Да и тогда…
   Я прикусила язык. Вспомнила, как однажды ночью Грег ввел меня в гипнотический транс, мы превратились в птицу с двумя головами и полетели на встающую полную луну. Но скоро огромный злобный филин появился перед нами. И он даже пытался напасть на меня, нацелившись когтями в лицо. Позже я узнала, что Атанас любил превращаться именно в филина.
   – Что ты вспомнила? – спросил Грег.
   – Да так, ничего особенного, – уклончиво ответила я и отвернулась в окно.
   Мы в этот момент свернули в какой-то переулок, и Грег поехал быстрее. Меня удивило количество баров и магазинов на этой улочке. Но вот мы свернули еще раз, я увидела на одном из домов табличку «Noel street», Грег притормозил и завернул в арку дома, показавшегося мне старинным. В квадратном дворике Грег остановил машину и вздохнул с облегчением.
   – Вот мы и приехали! – сказал он и выключил мотор.
   «Небольшая квартирка» Грега оказалась на пятом этаже дома 19 века, состояла из пяти комнат с нереально высокими потолками. Я мельком оглядела старинную лепнину и вычурный интерьер. Я даже не смогла определить стиль, столько всего было намешано. Грег отвел меня в одну из комнат и предложит располагаться.
   – У меня тут две спальни, – пояснил он, – гостиная, мой кабинет и есть еще одна комната, которую я приспособил под кинотеатр. Там лишь огромная плазма на стене и удобные диванчики.
   – Кабинет? – улыбнулась я и раскрыла сумку.
   Грег присел в кресло возле окна.
   – Я давно купил эту квартиру, – сказал он, – еще в середине прошлого века… как раз после окончания Второй мировой. В России оставаться в то время казалось невозможным, хотя для вампиров было полное раздолье. Атанас вдоволь напился свежей крови. Но мы с Ренатой решили перестраиваться. Как бы тебе это объяснить? Вампиры чувствуют… энергию Земли, ее уровень, ее наполненность. Словно в нас встроен некий радар. Во время любой войны аура Земли черная. Кажется, нашу планету окутывает облако страдания, боли и злобы. И вампиры всего мира во время Второй Мировой резко активизировались, словно напитались этой черной энергией. И именно тогда наша численность сильно возросла.
   Я перестала доставать вещи из сумки и повернулась к Грегу. Его лицо выглядело страдальческим, уголки губ опустились, между бровями появилась складка, глаза потемнели. Я села на кровать напротив него.
   – Атанас и Порфирий почти все время проводили в России. Иногда мы охотились вместе, но и расходились, кто куда. Однажды я почувствовал себя настолько плохо от обилия свежей крови, что впервые задумался, куда я двигаюсь. Как-то Рената явилась ко мне на рассвете с совершенно обезумевшим видом. Сестра вначале просто сидела, отвернувшись лицом к стене, и молчала. Потом рассказала, как ночью «порезвилась». Она убивала и убивала и упивалась кровью.
   Я вздрогнула, мое бурное воображение мгновенно нарисовало соответствующую картинку. Грег поднял на меня глаза и замолчал.
   – И что было дальше? – через силу спросила я.
   – Мы долго с ней потом говорили, – после паузы ровным тоном произнес он. – И решили отказаться от людской крови. Но это трудно, и поначалу мы просто сократили… ее потребление. А потом я решил побыть какое-то время в одиночестве и выбрал Лондон. В то время здесь было намного спокойнее, чем в той же России. И климат более мягкий и ровный. Я купил эту квартиру, обставил ее по своему вкусу и решил вновь начать писать стихи. Так появился кабинет.
   – Стихи? – обрадовалась я. вспомнив, что Грег перед превращением, которое произошло в 1923 году, увлекался поэзией и сам пробовал писать.
   – Но быстро выяснилось, что я утратил свой дар, – грустно добавил он, – И мог лишь складывать строчки, рифмовать их, но волшебство поэзии исчезло. А что я хотел?! – нервно произнес он и вскочил. – Поэзия – это душа! Это свет. А ведь я стал порождением тьмы.
   Я обняла его. Грег уткнулся мне носом в шею.
   – Но ты уже давно отказался от крови, а значит, неуклонно меняешься, – быстро заговорила я, гладя его по волосам. – Ты даже смог полюбить… А ведь любовь – это тоже свет! Кто знает, может, и твой поэтический дар уже вернулся. Ты давно пробовал писать?
   – Давно, – глухо проговорил он.
   Я каким-то непостижимым образом чувствовала, физически ощущала его мучения, и решила срочно сменить тему.
   – Слушай, совсем забыла, – радостным тоном произнесла я. – Рената просила тебе передать кое-что.
   Грег оторвался от меня. Его лицо посветлело. Я покопалась в сумке, достала коробочку и протянула ее Грегу. Он вынул медальон и улыбнулся, прижав его к щеке. Потом раскрыл. Он, не отрываясь, смотрел на наши портреты, улыбка не сходила с его лица, глаза наполнились голубым сиянием.
   – Красиво, да? – тихо спросила я. – У Ренаты талант.
   – Да! – согласился он. – Она начала рисовать, когда перестала охотиться. А вот я…
   – И ты будешь писать, – быстро произнесла я. – Все вернется!
   Грег снял с цепочки украшение и повесил на его место медальон.
   – Не буду с ним расставаться, – тихо сказал он и погладил сверкающие буквы вензеля. – Грег и Лада…навсегда вместе…
   – И я такой хочу! – восторженно произнесла я. – Только вместо овального медальона сердечко! Сделаешь мне, да?
   – Я сразу хотел два одинаковых, – улыбнулся он. – Но ты постоянно носишь алмазный кулон с моей кровью.
   – И что? – тихо рассмеялась я. – А сердечко с нашими портретами просто будет со мной. Я смогу в любой момент любоваться им, гладить и целовать твое, пусть и нарисованное лицо.
   – Верно, – согласился он и нежно чмокнул меня в кончик носа.
   Когда я закончила разбирать вещи, Грег пригласил меня на кухню. Она оказалась огромной. Рабочая зона отделялась узкой барной стойкой, Но Грег не пользовался ни плитой, ни посудой. Однако размеры холодильника впечатляли.
   – Неподалеку огромный рынок Camden Lock Market, – сообщил Грег, наблюдая за мной. – Там можно приобрести все, что угодно, в том числе и живую птицу или тех же кроликов.
   – Понятно, – сказала я и тут же отошла от холодильника, так и не открыв его.
   Грег улыбнулся и заметил, что употребляет лишь свежую кровь, а холодильник в данный момент заполнил продуктами для меня.
   – Правда? – тут же обрадовалась я и открыла дверцу. – Вот это да! – восхитилась я, увидев плотно заставленные самой разнообразной едой полочки.
   Тут были и молочные продукты, и различная мясная нарезка, и сыры, и пирожные и фрукты. Заметила и бутылку шампанского.
   – Я перекушу? – робко спросила я, повернувшись к Грегу.
   – Лада, ты тут хозяйка и можешь распоряжаться по своему усмотрению, – ответил он, достал из навесного шкафа красивую белую скатерть с кружевными краями и постелил на овальный стол, придвинутый к окну.
   Я сварила кофе, сделала бутерброды, вымыла фрукты. Грег вдруг достал шампанское, но я покачала головой.
   – Ты же не против спиртного? – спросил он. – Я купил специально к твоему приезду. Вроде неплохое, – немного неуверенно заметил он и добавил: – Dom Perignon [5 - Марка элитного французского шампанского], брют.
   – Спасибо, конечно, – сказала я, – но после твоей лекции и кое-какой статьи в тему решила больше алкоголь не употреблять… никогда.
   Грег глянул на меня с изумлением и довольно заулыбался, тут же убирая шампанское обратно в холодильник. Пока я ела, он сидел напротив и смотрел на меня. Я рассказывала обо всем, перескакивая с одной темы на другую. Он, в основном, молчал. Но когда я сообщила, что Рената собирается провести лето на каком-то пустынном острове, Грег оживился.
   – На Ян-Майене, знаю, – сказал он. – Отдыхал несколько раз, суровая природа и относительное безлюдье. Там хорошо заглядывать в самую глубь своей сущности, кажется, что ты один на один с мирозданьем. Правда, и там есть люди.
   – Вот как? – удивилась я. – А мне казалось, это совершенно пустынная местность.
   – Так и есть, – кивнул он. – Туземного населения нет, и никогда не было. Но на этом острове располагается база ВМС НАТО.
   Я даже кофе поперхнулась.
   – Но они сами по себе, – сказал Грег и улыбнулся. – А мы сами по себе. Места всем хватает. Надеюсь, Ренате понравится.
   Я убрала со стола, и мы отправились в гостиную. Она была выдержана в темно-розовых и зеленых тонах и выглядела несколько странно для вкусов Грега. Его московская квартира в черно-красной гамме казалась мрачной и готичной. А тут я увидела, что обивка мягкой мебели, портьеры, тканевые обои повторяют один и тот же мотив крупных розовых и бледно-желтых роз, переплетенных узорами из листьев. Огромный пушистый ковер, устилающий пол, был бледно-брусничным и его орнамент повторял тему роз и листьев. Я сразу почувствовала себя комфортно и уселась в уголок дивана. Грег устроился, по своему обыкновению, на полу возле моих ног. Он положил голову мне на колени, и я начала перебирать его волосы.
   – В этой комнате уютно, – тихо заметила я.
   – Здесь все уже старое, – ответил он. – Я захотел декорировать ее именно в таком стиле, когда только перебрался в эту квартиру. Мы не выносим розы. И я хотел устроить что-то типа постоянного тренинга для себя. Знаешь, вампир никогда не выберется из могилы, если ее обложить дикими розами. И особенно ветками цветущего шиповника.
   – Это правда? – тихо спросила я.
   – Да, – кивнул Грег. – Ни я, ни Рената не проводим ночь в гробах, как ты знаешь. Но при виде роз, особенно красных, лично я чувствую странное внутреннее беспокойство, а уж в руки никогда не возьму.
   – Но тут они ненастоящие, к тому же все или бледно-желтые или розовые, – заметила я и поняла, отчего Грег никогда не дарил мне розы.
   – И все равно поначалу я чувствовал себя крайне некомфортно в этом интерьере. Однако старался проводить здесь как можно больше времени. И постепенно привык. Помню, Рената первое время боялась этих розочек, – с улыбкой добавил он.
   – А она тоже здесь бывала? – поинтересовалась я, чувствуя, как моя безмятежность уходит, и я начинаю волноваться от ощущения тяжести его головы и прохладного шелка коротких прядей.
   – И не раз, – еле слышно произнес он. – Ей нравится Лондон, особенно этот район. Мы ведь в Сохо.
   – Мне это мало о чем говорит, – заметила я. – В этом городе я не была ни разу.
   – У Сохо своя специфика, – пояснил Грег и приподнял голову. – По правде говоря, приличной девушке здесь не место.
   – Это почему? – немного испугалась я и даже перестала гладить его волосы.
   – Потому что это самое горячее место ночной жизни Лондона, – улыбнулся Грег и сел со мной рядом. – Здесь сосредоточены рестораны, бары, ну и… всякие нехорошие заведения.
   – Но почему ты выбрал именно этот район? – спросила я.
   – Именно в такой разнородной толпе легко затеряться. И мой внешний вид никого тут не удивляет. К тому же я могу спокойно удовлетворять страсть к маскараду, носить интересные костюмы, менять цвет глаз и волос. Здесь никого и ничем не поразишь. И для меня это благо, я так развлекаюсь. Огрехи вечной жизни, что ты хочешь! Когда пойдем гулять, сама увидишь все разнообразие местных персонажей. Здесь прекрасно себя чувствуют и панки, и хиппи, и готы, и эмо, и рокеры, и скинхеды, да мало ли еще кто. Лондон своего рода космополит, а уж в Сохо любой человек чувствует себя как рыба в воде. Но…
   Грег замолчал. Я увидела, как помрачнело его лицо.
   – Что с тобой? – с тревогой спросила я и взяла его за руку.
   – В Лондоне оказалось немало вампиров, – после паузы продолжил он. – Как впрочем, и везде. Ты даже не представляешь, сколько нас в этом мире! Но существуют и среди нас свои различия… и культурные и даже, я бы сказал, национальные.
   – И ты встречал местных вампиров? – настороженно уточнила я.
   – Приходилось, – ответил Грег и обнял меня. – Но не бойся, мало кто из них выходит на улицы среди белого дня. Ведь единицы следуют нашему с Ренатой примеру и не употребляют людскую кровь, а значит, они не выносят солнца. Взять хоть Атанаса. Он ведет исключительно ночной образ жизни, а днем прячется в своем убежище.
   – А где их дом? – поинтересовалась я. – Когда мы туда поедем?
   – Они обосновались в сорока километрах от Лондона, купили разрушающуюся старинную усадьбу, отреставрировали ее. А слуг взяли приходящих, наняли в деревне, находящейся неподалеку. Мы поедем туда завтра, а сегодня я хотел весь день провести с тобой.
   Я вздохнула и сказала, что мне не мешало бы переодеться. Я встала и направилась в свою спальню, Грег двинулся за мной, и это меня немного смутило. Я сняла брюки, красный топ и осталась в черных шелковых трусиках и лифчике. Грег стоял в проеме двери и не сводил с меня взгляда все время, пока я раздевалась.
   – Неплохо бы мне принять душ, – тихо заметила я и достала из шкафа короткий махровый голубой халатик с капюшоном.
   – Конечно, – только и сказал он.
   Я улыбнулась и вышла из комнаты, Грег последовал за мной.
   Ванная оказалась большой, полностью отделанной розовым в серых прожилках мрамором. Все металлические предметы были позолоченными. Я повесила халатик и расстегнула лифчик. Сняв его, робко посмотрела на Грега. Еще ни разу я не раздевалась перед ним догола, и испытывала сильное смущение. Странно было стоять в одних трусиках рядом с парнем, одетым в элегантные брюки и отглаженную рубашку модной дорогой марки. Я замешкалась, потом начала набирать воду. Грег по-прежнему стоял, не двигаясь, и не сводил с меня глаз. Но его лицо оставалось спокойным. Когда огромная овальная ванна наполнилась, я, так и не преодолев смущения, не стала снимать трусики и прямо в них забралась в воду и с наслаждением вытянулась. Потом повернула голову к Грегу.
   – Может, и мне? – неуверенно произнес он, и я почувствовала, как кровь приливает к лицу.
   – А ты не боишься воды? – уточнила я.
   – Только святой, – усмехнулся Грег и начал быстро раздеваться. – И сделай прохладнее воду, настолько, насколько тебе будет комфортно.
   Когда он стянул брюки, я увидела, как плотно трикотажные белые боксеры обтягивают его бедра. Я смутилась окончательно и стыдливо отвернулась. Но Грег тоже решил не раздеваться догола и забрался в ванну, не снимая трусов. Он устроился лицом ко мне, его ступни коснулись моих ног, и я ощутила прилив желания. Передвинувшись, села, подогнув ноги, на его бедра и оперлась руками о плечи. Грег глубоко вздохнул и закрыл глаза, приподняв подбородок. Я наклонилась и начала целовать его медленно и нежно. Мои губы скользили по его закрытым векам, трепещущим длинным ресницам, по холодным гладким щекам. Когда я коснулась его приоткрывающегося рта, то замерла в ожидании. И тут же почувствовала, как кончик его языка обводит контур моих губ. Это было странно, немного щекотно, но необычайно возбуждающе. Я обхватила его за шею и припала к губам. Его язык скользнул в мой рот. Поцелуй был настолько глубок, что я перестала что-либо соображать и потеряла голову. Невозможно выразить словами то ощущение слияния, которое охватило меня. Казалось, Грег каким-то непостижимым образом втягивает мою сущность в себя, выпивает меня через этот поцелуй. И я легко отдавала ему всю свою любовь, переполняющую меня до отказа. И мне становилось все легче, словно Грег выпивал ее избытки, распирающие меня изнутри и не дающие свободно дышать.
   Но вдруг все изменилось. Грег резко оттолкнул меня, его глаза расширились, губы раскрылись, обнажая зубы с растущими клыками. Я уже знала этот приступ «жажды моей крови», так я его называла про себя. Обычно Грег исчезал в этот момент. Но сейчас он все еще был здесь. Я медленно отодвинулась к краю ванны и со все возрастающим испугом наблюдала, как он пытается совладать с собой. Ему это не удавалось. Я увидела выросшие острейшие клыки, упирающиеся в налившуюся кровью нижнюю губу, и уже хотела выскочить из ванны. Но Грег резко опустился на дно с головой, не закрывая глаз. В первый миг я испугалась, что он сейчас утонет, и не могла сдержать вскрика.
   – Грег! Грег! – звала я, но боялась трогать его.
   Тут до меня дошло, что он в принципе не может утонуть, и немного успокоилась. Я не знала, что делать, выбраться ли из воды или остаться, и не сводила с него глаз. Его лицо уже приобрело невозмутимость статуи, губы сомкнулись, влажные черные ресницы подчеркивали контур по-прежнему раскрытых, остановившихся глаз. Под водой они разительно напоминали чистейшие голубые топазы с крохотными черными точками зрачков. Казалось, вода делает их еще более прозрачными и переливающимися. Безупречное тело Грега казалось фарфоровым. Но розовая отделка ванной комнаты придавала нежнейший теплый оттенок коже. Я замерла в восхищении, любуясь необычной картиной лежащего на дне ванны прекрасного… утопленника. Другого слова я подобрать не могу. Это выглядело именно так.
   Вода изначально была чуть теплой, Грег с трудом переносил повышение температуры тела, а сейчас она окончательно остыла, и я почувствовала, что начинаю замерзать. Я видела, что Грег полностью успокоился, и решила покинуть ванну. Я осторожно приподнялась, но задела его ноги. И тут же увидела, как его лицо дрогнуло. Я быстро выбралась из воды и завернулась в махровое полотенце. Грег поднялся и смотрел на меня так, будто только очнулся от коматозного состояния. Я вытерлась и накинула халатик.
   – А у тебя фен есть? – будничным тоном спросила я. – А то волосы мокрые.
   Грег моргнул и заулыбался. Его лицо становилось все больше похожим на лицо обычного парня.
   – Посмотри в шкафчике, – ответил он. – Ты замерзла? Вода совсем холодная.
   – Немного, – ответила я, нашла фен и двинулась к двери.
   Когда Грег появился в моей спальне, я уже переоделась в спортивный костюм, который обычно носила дома. Бирюзовый трикотаж с белыми вставками шел к тону моей кожи и подчеркивал цвет глаз, а брючки и кофточка на молнии красиво облегали фигуру. Волосы я затянула в высокий хвост. Грег не оделся, а просто завернул бедра в махровое полотенце. Я забралась в кровать, он лег рядом, так и не сняв полотенца, и прижался ко мне прохладным, чуть влажным телом. Я закрыла глаза, ощутив навалившуюся усталость. Мне уже никуда не хотелось идти, и даже перспектива прогулки по Лондону не прельщала. Я не заметила, как задремала.
   Через полчаса я очнулась. Грег лежал рядом и пристально, нежно смотрел на меня. Я потянулась к нему, и он начал целовать меня. Мы задыхались, не отрываясь друг от друга, катались по кровати, сжав объятия.
   – Люблю тебя, люблю, – шептал он между поцелуями.
   И я бормотала в ответ признания, уже начиная терять голову и чувствуя, как желание физической близости затмевает рассудок. Но на его пике я сама смогла взять себя в руки и отстраниться от Грега. В спальне уже начало темнеть, но все равно я заметила его устрашающую мертвенную бледность, его блуждающий потемневший взгляд и сразу соскочила с кровати.
   – Сварю кофе, – быстро сказала я и застегнула молнию кофточки.
   Я отправилась на кухню, нашла турку и пачку молотого кофе. Поставив турку на плиту, открыла холодильник и достала коробку с пирожными. Когда Грег появился на кухне, я уже налила в чашечку дымящийся кофе и села за стол. Он устроился напротив и сказал довольно ровным тоном:
   – Хочу пригласить тебя в ресторан на ужин.
   – Даже не знаю, – неуверенно ответила я. – А который час?
   – По-местному шестой.
   И Грег улыбнулся.
   – То-то я думаю, почему так темно, – улыбнулась я в ответ. – Можно и в ресторан. А то ужин готовить неохота. Хорошо тебе, глотнул раз в день кроличьей крови и доволен, – не совсем удачно пошутила я.
   Но Грег промолчал. Его глаза смотрели на меня с непонятным выражением, и я отчего-то вновь почувствовала прилив желания.
   – Что мне лучше надеть? – после паузы поинтересовалась я.
   – В гостиной приготовлено платье для этого случая, – сообщил он.
   – Вот как! – сказала я, бросила мыть посуду и быстро отправилась в гостиную.
   Там лежала большая нарядная коробка с платьем. Когда я его достала, то вскрикнула от восхищения. Оно было длинным, из алого атласа, сильно декольтированным, с довольно жестким корсетом и стилизовано под наряд XVIII века. Узор из мелких черных агатов красиво поблескивал по его подолу и краю декольте. Черная, расшитая агатами сумочка прилагалась к платью. Кроме этого в коробке я обнаружила искусно выполненный парик из натуральных волос и в недоумении его достала, тут же примерив перед зеркалом. Парик был в виде прически из красивых ровных каштановых локонов, приподнятых на затылке. Часть их спускалась вдоль лица. Волосы блестели, и казалось, что они мои собственные. Мне шел этот насыщенный каштановый цвет. Тон кожи сразу стал нежнее, а глаза глубже и ярче. Я натянула платье, с трудом застегнула его, поправила вырез декольте и остановилась в холле перед большим зеркалом в дверце шкафа. Я выглядела, словно светская дама позапрошлого века, собирающаяся на прием в королевский дворец. Платье сидело точно по фигуре, корсет затягивал талию и делал ее еще тоньше. Я надела черные туфельки на каблучке и взяла сумочку. В этот момент появился Грег, и я замерла от неожиданности. Он выглядел словно какой-нибудь английский лорд. Я, конечно, плохо представляю, как выглядели аристократы Англии в прошлых веках, но Грег в белой рубашке, черном смокинге, цилиндре и с тростью казался мне воплощением изящества и благородства. Его бледная кожа, черные волосы и утонченные черты лишь усугубляли впечатление.
   – Мадам, – сказал он нарочито низким голосом, – мы с вами из разных эпох, но все равно позвольте пригласить вас на ужин!
   – Вообще-то, мадемуазель, – тихо засмеялась. – Хотя мы в Лондоне, так что здесь уместнее обращение «леди»… или «мисс».
   – Мне больше нравится «леди», – заявил Грег, открыл шкаф и достал черный длинный плащ-накидку.
   Подкладка из алого шелка оказалась точно в тон моего платья. Накинув плащ мне на плечи, Грег взял меня под руку и чинно вывел из квартиры. Меня отчего-то разбирал смех, но уже начала увлекать эта игра. Так и казалось, что покинув дом, мы окажемся на улочках Лондона прошлого века. И когда мы вышли из подъезда и я увидела самую настоящую открытую карету с кучером, то вскрикнула и стала оглядываться по сторонам. Но двор выглядел обычным, припаркованные машины – вполне современными, а редкие прохожие были одеты в привычные для XXI века костюмы. Грег помог мне сесть в карету, что-то крикнул кучеру, и мы поехали. Я невольно держала осанку и поглядывала по сторонам с затаенным любопытством. Грег сидел, небрежно развалившись и поигрывая тростью. Но на нас мало кто обращал внимание. Видимо, для Сохо старинная карета с сидящими в ней костюмированными персонажами была вполне обычной картиной. Мы медленно ехали по улице, пропуская машины, я перестала чувствовать себя скованно и глазела по сторонам. Обилие ресторанчиков, баров и прочих публичных заведений впечатляло. Их светящаяся реклама делала улицу праздничной, а разношерстная толпа создавали видимость карнавала. Возле одного из заведений одинокий саксофонист исполнял замысловатую джазовую композицию. Грег тронул кучера за плечо тростью. Карета остановилась. Саксофонист тут же воодушевился, поклонился нам, приблизился к карете и начал проникновенно играть какую-то грустную романтическую мелодию. Закончив, он вновь поклонился. Я захлопала и сказала:
   – Thank you! This is a fine melody! [6 - Благодарю вас! Это прекрасная мелодия!]
   Грег протянул ему купюру. И мы поехали дальше.
   – У тебя хорошее произношение, – заметил Грег.
   – В школе с первого класса английский язык, – пояснила я. – Причем углубленное изучение. Это отец…, – я запнулась, но потом продолжила: – отец настоял, чтобы я пошла в такую школу.
   – Общаешься с ним? – довольно равнодушно спросил он.
   – Не-а, – ответила я и замолчала.
   – Ты выглядишь сейчас так естественно, словно родилась в позапрошлом веке, – после паузы заметил Грег, решив сменить тему, и взял меня за руку. – Или ты просто вошла в роль? Надеюсь, понимаешь, почему я так люблю менять внешность?
   – Интересные ощущения, – ответила я.
   И хотела добавить, что это просто игра и не более того, как Грег вдруг взволнованно заговорил:
   – Лада, ты даже на секунду не можешь представить, каково это прожить столько, сколько, к примеру, я. Это же тоска смертная! Все в этом мире так быстро приедается, становится таким скучным! А люди? Люди с их всегда одинаковыми устремлениями и желаниями кажутся настолько примитивными, что общаться даже с лучшими пропадает всякое желание. Из века в век одно и то же! Вот и ищешь себе различные развлечения, чтобы не впасть в черную меланхолию. Догадываешься, что такое депрессия вампира?
   – Кошмар наверняка! – пробормотала я и поежилась, тут же вообразив всевозможные ужасы.
   – Даже люди во время пика депрессии способны на самые черные дела, а уж вампиры! – задумчиво произнес Грег. – В результате черной меланхолии превращаются… в упырей.
   – Как это? – спросила я, и мурашки побежали по коже.
   – Вампир с помутившимся рассудком от чрезмерного употребления крови… или одолеваемой приступами черной меланхолии начинает поедать трупы. И из высшего существа превращается в низшее, в того же упыря. А их трудно назвать разумными. Упыри – пожиратели падали. И их интересует лишь это. Они сбиваются в стаи, рыщут в поисках трупов, наедаются до отвала, затем спят. Вот и вся их незамысловатая жизнь. В принципе и среди людей есть такие низшие существа, – с усмешкой добавил он. – Они сбиваются в стаи… то бишь, в компании, нажираются до безумия водкой…
   – Прекрати! – резко оборвала я его.
   И покосилась на спину кучера, подумав о несомненном преимуществе жизни в другой стране: ты можешь говорить свободно и не бояться, что тебя поймут окружающие.
   – Извини, – спохватился Грег. – Не хотел портить тебе настроение. Подумал, такая информация окажется полезной. Все это касается непосредственно меня.
   – Не касается! – запальчиво произнесла я. – Неужели ты думаешь, что я позволю впасть тебе в депрессию и превратиться в такого…упыря?! Ты больше не одинок, у тебя есть я.
   Грег улыбнулся и сжал мои задрожавшие пальцы. Какое-то время мы ехали молча. Но когда кучер завернул в переулок, я вдруг заметила странную вывеску над одним из заведений: «Girl amp;Vampire».
   – «Девушка и вампир»? – удивилась я и повернулась к Грегу. – Давай поужинаем тут?
   – Я заказал столик в другом месте, более приличном, – возразил Грег и нахмурился. – А это дешевая кафешка.
   Но меня разобрало любопытство, и я упрямо сказала, что хочу в это кафе. Грег вздохнул, попросил кучера остановиться, вышел из кареты и протянул мне руку. Я чуть приподняла длинный подол платья и спустилась на тротуар. Зеваки тут же создали вокруг нас небольшую толпу, но Грег ни на кого не обращал внимания. Но когда мы уже подошли ко входу в кафе, он вдруг замедлил шаг и начал медленно поворачивать голову в разные стороны, словно зверь, почуявший опасность и принюхивающийся. Я увидела, как дрожит его верхняя губа, и немного испугалась.
   – Если тебе не нравится это место, – сказала я, – мы можем вернуться в карету и поехать в ресторан.
   – Ерунда, – глухо произнес он. – С чего ты взяла, что мне тут не нравится?
   И он открыл дверь в кафе, пропуская меня вперед. В гардеробе я сняла плащ, поправила перед зеркалом сбившиеся локоны, приподняла подбородок и в сопровождении хмурого Грега отправилась в зал. Интерьер поражал мрачностью, имитируя сцены из жизни кинематографических вампиров. Пол, стены, мебель были выдержаны в черных тонах, а барная стойка – в красных. На стенах висели огромные постеры с кадрами из известных картин на эту тему. Я узнала фильмы «Поцелуй вампира», «Интервью с вампиром», «Королева проклятых», «Сумерки». Были и еще какие-то, неизвестные мне. В углу находилась небольшая сцена. Практически вплотную к ней за столиком расположилась весьма интересные персонажи. Это были манекены, но выполненные вполне натурально. Девушка с румяными щеками запрокинула голову, ее золотистые длинные волосы разметались по столику. Над ней склонился классического вида вампир – бледный, худой, с перекошенным злобой лицом и широко распахнутым ртом, из которого торчали длинные клыки.
   Мы заняли свободный столик напротив этой «парочки». Официант подал нам меню. Оно оказалось вполне в духе заведения. Томатный сок с водкой, известный как коктейль «Кровавая Мэри», переименовали в «Кровь невинных», телячьи отбивные с картофельным пюре получили название «Отрада упыря», а обычное ванильное мороженое – «Холодное сердце вампира». Читая меню, я почувствовала, как у меня пропадает аппетит.
   – Будешь что-нибудь? – вяло поинтересовался Грег.
   – Апельсиновый сок, – сказала я. – По крайней мере, у него не такое противное название.
   Грег уткнулся в меню, прочитал: «Оранжевый сок заката», тихо засмеялся и сделал заказ. Когда официант принес бокал с соком, я улыбнулась, заметив, что на стекле контуром нарисовано лицо вампира с широко раскрытым ртом. Салфетки тоже были с рисунками в тему.
   Я отпила сок и огляделась. В зале почти не оставалось свободных мест, видимо, это место пользовалось популярностью. В углу сидела компания мрачных готов. Сбоку от нас устроилась любопытная на вид парочка. Юная хорошенькая блондинка с капризным, сильно набеленным личиком изображал «жертву вампира». На ее шее я заметила нарисованные красной помадой следы от укуса. Ее спутник находился в образе «киношного» вампира. Увидев, как он засмеялся, я не смогла сдержать удивления, заметив настоящие на вид клыки. Я задела кончиком туфельки под столом ногу Грега. Он глянул на меня и улыбнулся. Потом тихо пояснил, что сейчас многие хотят быть похожими на вампиров и наращивают клыки в специальных салонах.
   – Мода, это всего лишь мода, – добавил он и вдруг напрягся.
   Я это почувствовала мгновенно, хотя его лицо оставалось невозмутимым. Но чем дольше я общалась с Грегом, тем острее чувствовала все изменения его настроения или физического состояния, словно внутри меня появился какой-то радар, настроенный исключительно на любимого. Вот и сейчас ощутив буквально кожей его все возрастающее напряжение, я украдкой осмотрелась. Но ничего экстраординарного не заметила. Посетители сидели за столиками, пили, ели, общались. Правда, появилась новая компания. Их было трое, но выглядели они обычно, я решила, что они принадлежали к «белым воротничкам». Три клерка, зашедших после окончания рабочего дня выпить по кружечке пива. Только место они выбрали странное. Парни огляделись, увидели нас с Грегом, оживились и направились за только что освободившийся столик неподалеку от сцены. Усевшись, меню не взяли. Меня удивило, что ни один официант не подошел к ним, хотя они отлично видели новых посетителей. Грег находился к ним спиной, а я лицом. Он продолжал нервничать, даже начал постукивать ногтями о дубовую поверхность стола.
   На сцене в этот момент появилась девушка, и в зале раздались вялые аплодисменты. Мы с Грегом невольно повернули головы.
   – Петь будет? – предположила я.
   – Это довольно известная в узких кругах исполнительница, – тихо пояснил Грег. – Нам повезло, что она сегодня выступает. Ее зовут Астра.
   – Значит, ты тут бывал? – предположила я. – И не раз?
   – Иногда заглядываю, – нехотя ответил он. – Правда, люблю в разных обликах… Как-то вырядился маскарадным вампиров. Имел бешеный успех среди местных девиц.
   – Опасные у тебя развлечения, – тихо заметила я и почувствовала легкий укол ревности.
   Грег пристально на меня глянул и еле заметно улыбнулся.
   Раздалась тягучая печальная мелодия, Астра откинула волосы со лба, подошла к микрофону и запела. Ее низкий грудной голос, похожий хрипловатым тембром на мужской, совершенно не вязался с изящным хрупким обликом и нежным лицом «сахарной брюнетки». Но потом этот необычный тембр буквально завораживал. Я не вслушивалась в английский текст, но в зале стало достаточно тихо. Когда она закончила первую песню, посетители бурно зааплодировали. Она поклонилась и сразу начала вторую.
   – Это на стихи практически неизвестного поэта Рубиана Гарца, – сообщил Грег.
   – Впервые слышу, – призналась я.
   – Гарц – поэт-вампир, – кратко пояснил он.
   – Вот как! – изумилась я и начала вслушиваться в слова песни.
   «Мой жадный рот не может оторваться от нежной шеи… Как ты хороша! Но крови ток под кожей все сильнее…», – перевела я про себя.
   – Она великолепна! – раздалось возле нас замечание на английском языке.
   И Грег замер.
   Сзади него стоял один из парней компании «белые воротнички». Его худощавое лицо с глубоко посаженными серыми глазами, тонким носом и крупным бледным ртом показалось мне приятным. А когда он улыбнулся, то несомненное обаяние сделало его притягательным и милым. Я невольно улыбнулась в ответ и недоуменно глянула на застывшего Грега. Парень, не дожидаясь приглашения, уселся рядом с ним и невозмутимо произнес:
   – Привет, Грег! Не познакомишь старых друзей со своей обворожительной спутницей?
   – Не познакомлю, – довольно грубо ответил Грег и повернулся к парню. – Чего ты хочешь, Арно?
   Они говорили на английском, и я про себя порадовалась знанию языка.
   Я увидела, как Арно приподнял подбородок и чуть вытянул шею. Он, не отрываясь, смотрел на меня.
   – Хороша! Нежна! Аппетитна! – нервно произнес он и облизнулся совсем по-кошачьи.
   – Тебе лучше уйти, – спокойно сказал Грег, но я видела, как он взвинчен.
   «Любовь, как нож, ее удар смертелен, как серебра осколок в сердце тьмы…», – машинально перевела я про себя строчку, которую пропела сейчас Астра.
   Я смотрела на Грега и Арно и уже плохо понимала, в какой реальности нахожусь. Мне стало отчего-то страшно. Я встала. Грег поднял на меня глаза.
   – Думаю, нам пора, – сказала я.
   Арно тут же вскочил и смотрел на меня виновато.
   – Извини, но нам, и правда, пора, – сухо проговорил Грег и тоже встал. – Привет остальной компании, – добавил он.
   – Еще встретимся, привет сестре, – ответил Арно. – Будь осторожен, – тихо добавил он, – что-то здесь плохо пахнет. И мы чуем…
   Он глянул на меня, не договорил и вернулся за свой столик.

Часть вторая. Кровь Грега

     Вампира кровь сильнее, чем магнит,
     Тебя притянет, душу опаляя.
     Но твоя рана больше не болит.
     Кол ледяной из сердца вышел, тая…

Рубиан Гарц

   Когда мы оказались на улице и уселись в карету, я повернулась к нахмурившемуся Грегу и поинтересовалась, что это все значит и кто эти парни.
   – Местные вампиры, – кратко ответил он и тронул кучера тростью за плечо.
   Карета медленно двинулась по улице.
   – А сразу и не скажешь, – со вздохом заметила я и взяла его под локоть.
   Грег искоса на меня глянул и улыбнулся.
   – Меня радует, что ты уже не удивляешься таким вещам, которые кажутся лично мне очевидными, а какой-нибудь обычной девушке – невероятными.
   – Меня трудно назвать обычной девушкой, – ответила я и тоже улыбнулась, – ведь я подружка вампира. А удивило то, что они спокойно захаживает в это кафе.
   И я машинально обернулась, глядя на удаляющуюся, горящую красными огоньками вывеску «Girl amp;Vampire». И тут же невольно вскрикнула, мне показалось, что я вижу Дино. Его беловолосую голову альбиноса трудно было спутать с какой-либо другой. Парень, которого я приняла за Дино, быстро шел по улице, словно догоняя нашу карету. И худощавая спортивная невысокая фигура тоже напоминала его. Грег медленно обернулся, его ноздри раздулись, я машинально посмотрела в его лицо, потом перевела взгляд на парня, но он в этот момент забежал в какую-то подворотню и скрылся из вида. Грег посмотрел на меня. Его зрачки сильно расширились. Я начала пугаться.
   Дино, когда мы общались последний раз, заверил меня, что не откажется от охоты. В свое время я вмешалась и помогла ему уйти из рук Грега и Ренаты и даже вымолила у них обещание не искать его специально. И неужели сейчас я видела Дино, вновь идущим по следу? Я не могла в это поверить! И я знала о сверхспособностях Грега. Он не мог не почувствовать приближения дампира. Я вспомнила слова Арно о том, что в кафе плохо пахнет.
   «Неужели Дино все это время следил за нами? И он был в кафе или где-то поблизости? – испугалась я. – Но почему же Грег и вида не подал?»
   Я сжалась от дурных предчувствий. Мне совсем не хотелось нарушать то счастливое мироощущение, которое я приобрела, едва прилетела в Лондон и оказалась рядом с Грегом. Я надеялась на безмятежные дни и ночи рядом с любимым, рассчитывала познакомиться с его семьей, хотела смягчить Атанаса и привлечь его на свою сторону. Появление охотника несло угрозу этим планам. Но я все еще не верила, что видела именно его. Мало ли на свете альбиносов.
   Я отвела глаза от застывшего лица Грега и оглянулась. Но никого, похожего на Дино, среди прохожих не заметила.
   «Наверное, почудилось, – с облегчением подумала я. – Навыдумывала, бог знает чего! А все моя неуемная фантазия».
   Я вздохнула и прижалась к Грегу. Он продолжал молчать. Довольно скоро мы приехали в ресторан, вполне традиционный и на вид роскошный. И наши наряды показались мне не вполне уместными. Но Грег выглядел отстраненным.
   – Я отпущу кучера? – спросил он. – Хотелось бы прогуляться после ужина. Мы не так далеко и отъехали.
   – Конечно! – поддержала я.
   Грег расплатился, взял меня под локоть, и мы отправились в зал. Метрдотель встретил нас чуть ли не у входа, окинул невозмутимым взглядом, вежливо улыбнулся и проводил до столика. Кухня оказалась французской, и названия многих блюд я не поняла. Однако Грег отлично ориентировался в меню. Он объяснил, что за еда скрывается под тем или иным обозначением, потом сделал заказ. Официант не выказал ни малейшего удивления, что ужинать будет лишь «мисс». Когда я покончила с необычайно нежным фрикасе из кролика, со спаржей и шампиньонами, то почувствовала, что сыта и больше уже ничего не хочу. Грег сидел в небрежной позе и поигрывал блестящей вилкой, слегка покручивая ее в пальцах. Он был погружен в себя. Но меня его молчание и задумчивый вид совершенно не смущали. Я наслаждалась вкусной едой, роскошной обстановкой и даже успевала исподтишка изучать наряды и прически дам, сидящих за соседними столиками. Но когда принесли десерт, я откинулась на мягкую спинку сидения и заметила, что при всей моей любви к земляничному пирогу не смогу съесть ни кусочка. Грег глянул на меня и рассеянно спросил:
   – Что?
   – Десерт лишний, – коротко ответила я.
   – А-а, – в задумчивости произнес он.
   – Попроси счет. И уходим. После такого калорийного ужина мне необходимо прогуляться.
   Грег расплатился, и мы вышли из ресторана. Я глубоко вздохнула, тугой корсет давил на живот, хотелось немедленно его расшнуровать. Но приходилось идти, я взяла Грега под руку, и мы двинулись по улице.
   – До нашего дома всего полчаса пешком, – сказал он.
   И мне стало приятно от этого определения: «наш дом».
   – Если хочешь, можем заглянуть в местный China town, – неожиданно предложил Грег. – Нам это, в принципе, по пути. Если ты не очень устала.
   – От чего? – возмутилась я. – Можно подумать, я весь день вагоны разгружала! Чувствую себя превосходно и могу гулять хоть всю ночь, – добавила я, поморщившись от неудобства стягивающего корсета. – А что там? Китайцы, судя по названию?
   – Это довольно длинный квартал со множеством ресторанчиков, сувенирных лавок и всего прочего. Но сама понимаешь, все это достаточно условно. Там не только китайские товары, но и вообще вещи с Востока.
   – Интересно! – сказала я и даже ускорила шаг. – Куплю маме что-нибудь. Да и друзьям сувенирчики не помешают.
   – Конечно, – довольно равнодушно произнес он.
   Мы свернули в какой-то переулок. Вдруг из подворотни вынырнули два парня, оба с длинными спутанными дредами, остановились и пристально вгляделись в моего спутника. Приблизившись вплотную, предложили «top-quality cocaine» [7 - Кокаин отличного качества] Грег усмехнулся и категорически отказался. Парни настаивали и даже заметили, что его бледный вид и расширенные до отказа зрачки говорят им о многом. Грег обнажил зубы и тихо зарычал. Они ошалело глянули на его выросшие клыки и бросились прочь со всех ног. Я не смогла сдержать смеха. Лицо Грега приняло обычный вид, он подхватил меня под локоть, и мы двинулись дальше.
   – Мой любимый хищник, – прошептала я, прижимаясь к его плечу.
   Он обнял меня за талию и легко поцеловал в висок.
   Я уже успокоилась и перестала посматривать по сторонам. Даже если это и был Дино, все шло своим чередом, и многое от меня просто не зависело. И я понимала, он ни за что не откажется от охоты. Мне не хотелось, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое. Но я не могла влиять на ход событий.
   «Будь, что будет! – подумала я, прижимаясь к Грегу. – Главное, чтобы мой любимый был жив и был со мной».
   Дойдя до середины переулка, Грег свернул в какую-то подворотню, сказав, что так мы сократим путь. Проходной двор оказался длинным и напоминал широкую и довольно темную трубу, едва освещенную редкими и тусклыми фонарями. Он выглядел безлюдным, лишь на скамейке сидела пожилая пара, у их ног прогуливался огромный черный кот в блестящем ошейнике. Завидев нас, кот встал в стойку, до отказа натянув поводок, и взвыл так громко и угрожающе, что у меня мороз пошел по коже. Хозяева попытались его успокоить, но их питомец словно обезумел. Я знала, что ни одно животное не может выносить присутствие Грега, и остановилась. Пожилая пара растерялась. Вместо того чтобы уйти и увести кота, они, наоборот, попытались приблизиться к нам и извиниться.
   – Ничего, ничего, – доброжелательно ответил Грег. – Мы не волнуемся.
   – Патрик у нас смирный и ласковый, – торопливо говорил мужчина, с трудом удерживая визжащего кота, который рвался убраться отсюда как можно скорее. – Сами не понимаем, что на него нашло.
   – Да, да, он у нас смирный, – вторила женщина.
   Я хотела предложить Грегу повернуть обратно, но в этот момент перед нами появились три фигуры. Они словно материализовались из тумана. Пара с котом замерли, до них дошло, что происходит что-то непонятное, и они почти бегом устремились прочь, волоча на поводке обезумевшего вопящего кота. Грег сделал длинный шаг вперед и встал передо мной. Я узнала «белых воротничков» из кафе.
   – Привет, Арно! – невозмутимо сказал Грег. – И вы, ребята! Давно не виделись. Чего хотите?
   Арно выступил вперед. Его глаза горели, лицо выглядело хищным.
   – Ты на нашей территории, Грег, – сказал он. – И мы никогда тебя не задевали. Хочешь, живи в Сохо столько, сколько понадобится. Мы уважаем и тебя и твоих родичей. Но в этот раз ты нарушил кое-какие правила.
   – Вот как? – усмехнулся Грег. – Но я живу не по правилам. И вы это знаете! Кровь людей давно не употребляю, чего и вам советую, а силу, данную тьмой, использую лишь по необходимости, на охоту не хожу, а если и убиваю, то исключительно в целях самообороны.
   – Знаем, – мрачно ответил Арно и сделал шаг вперед.
   Я выглянула из-за плеча Грега, и мне не понравилось, как изменилось лицо Арно в этот миг. Оно начало терять человеческий облик, черты словно заострились, рот открылся, клыки росли, глаза горели яростью. Его товарищи начали медленно двигаться по кругу, в центре которого находились мы. Я уже знала этот страшный танец вампиров вокруг своих жертв. Они словно гипнотизировали их этим медленным беспрерывным движением против часовой стрелки. Но вампир Грег не мог стать их жертвой, их целью была я. Страх сковал все мое существо. Я осознала, что вряд ли Грег сможет противостоять троим нападающим вампирам.
   – Не делай ошибку, Арно, – грозно произнес он. – Это моя девушка!
   – Добыча? – уточнил он и, закинув голову, расхохотался.
   Его выросшие клыки торчали изо рта, и я похолодела от ужаса.
   – Нет! – громко ответил Грег. – Ты ошибаешься. Вы все в курсе, я давно не пью человеческую кровь. И что за правила я нарушил? Мы сейчас говорили об этом.
   Я поняла, что Грег хочет отвлечь его от меня. И, действительно, Арно словно задумался, его рот закрылся, двое других стали кружить медленнее и словно прислушивались к нашему разговору.
   – Да, мы говорили о правилах, – сказал Арно и замер, скрестив руки на груди.
   Тут только я обратила внимание, какие у него длинные, загнутые и острые ногти, и снова почувствовала приступ ужаса.
   – Во-первых, ты с девушкой, но она не жертва, – продолжил он. – Во-вторых, ты привел на нашу территорию охотника. Он шел за тобой, но заметив нас, скрылся.
   – То, что я с девушкой, это мое личное дело, – сухо произнес Грег.
   – Играешь в любовь? – усмехнулся Арно. – Мы наслышаны о твоих развлечениях. Ты не такой, как остальные, знаем давно. И у такого идеального существа, как Атанас, есть в семье такой вот странный вампир.
   – И мы знаем о поверье, – вдруг сказал один из парней и прекратил свой танец.
   Он остановился чуть позади Арно и смотрел на нас с Грегом, не мигая. Тут же к нему присоединился третий. Они образовали своего рода треугольник, впереди стоял Арно.
   – Но все это полный бред, – добавил третий. – Еще никому из вампиров не удалось пройти обратное превращение.
   – В этом нет никакого смысла, – продолжил второй.
   – И мы считаем, это даже опасно, – резко проговорил Арно. – Подобные веяния разрушают всеобщую силу вампиров. Зачем нам такие устремления? Если ты стал вампиром, то будь им! И наслаждайся властью, данной тьмой.
   – Это мое личное дело! – четко произнес Грег. – И я не собираюсь ни перед кем отчитываться, а уж тем более перед вами. Мы из разных семей.
   – Хорошо, – неожиданно согласился Арно. – Пусть Атанас решает.
   – За этим я и приехал со своей девушкой, – сообщил Грег, – и не советую нам мешать. Забудьте о том, что она потенциальная добыча. Я уничтожу всякого, кто лишь помыслит об этом!
   В его голосе звучала такая сила и угроза, что даже я испугалась. На вампиров его слова произвели впечатление. Арно глухо зарычал, но отодвинулся от нас. Его товарищи отступили вместе с ним.
   – А по поводу охотника, которого я привел на вашу территорию, – продолжил Грег, – я согласен. И если вам доставит удовольствие поиграть с ним, он – ваш.
   – Это не семейное дело? – уточнил Арно, и его глаза заблестели.
   – Семейное, – после паузы ответил Грег. – Но я дал слово своей девушке, что не буду специально искать его. По этой же причине мне не хотелось бы убивать его. А вот вы можете делать, что хотите.
   – Хорошо! – радостно произнес Арно. – Это нас устраивает. Тогда мы на охоту! Дампир опытен и хитер, но нас трое!
   – Для него это будет сюрприз! – жестко проговорил Грег и засмеялся. – Он рассчитывал убить только меня.
   – А тут мы! – расхохотался Арно. – Договорились! Идите, куда шли. А мы уж развлечемся по своему вкусу.
   – Только…, – начал Грег, но замолчал.
   – Что? – угрожающе произнес Арно и придвинулся к нам.
   – Дампир осторожен, – продолжил Грег. – Думаю, он вас засек еще в кафе.
   – Ты хотел сказать не об этом, – заметил Арно.
   – Да, – согласился он. – Прошу… не превращать его в вампира. Пусть умрет с миром.
   – Знаешь, Грег, ты со своими светлыми идеями уже достал, – недовольно заметил один из вампиров.
   – Это уж как пойдет, – добавил второй.
   – Исход охоты всегда непредсказуем, – согласился Арно, – обещать тебе ничего не можем.
   После этих слов они исчезли. Я моргнула, но дворик выглядел пустым. Грег повернулся ко мне, его лицо меня испугало. Он вдруг обхватил меня за талию, прижал к себе и резко взмыл вверх. Я вскрикнула и уткнулась лицом ему в грудь. Мой плащ-накидка развязался, я ощутила, как от стремительного движения он соскальзывает с моих оголенных плеч, и невольно посмотрела вниз. Мы летели вверх между домами, а плащ падал к земле, поворачиваясь в воздухе и мелькая алой подкладкой.
   Грег плавно опустился на одну из крыш, и осторожно поставил меня рядом. Я судорожно вздохнула и огляделась. Крыша выглядела как огромная квадратная терраса с каменными периллами. С одной стороны возвышалось что-то типа мансарды с вытянутым овальным окном и узкой дверью. Я увидела несколько кадок с какими-то деревьями, качели между ними, а возле перил два плетеных кресла. Видимо, на этой террасе любили отдыхать жители дома. Я приблизилась к перилам и облокотилась на них. Здание оказалось высоким, и Лондон был передо мной, как на ладони. Грег обнял меня и прошептал на ухо:
   – Прости, если напугал. Но я был настолько взвинчен после встречи с Арно и компанией, что взлетел не задумываясь. Если бы не ты, я бы сейчас гонял стрижом над крышами. Верный способ снять напряжение.
   – Где мы? – спросила я.
   – Понятия не имею, – улыбнулся Грег. – На одной из крыш Сохо. А вон видишь, освещенный длинный контур Тауэрского моста.
   – Да, – прошептала я. – Я даже вижу отражения его огней в Темзе. А это что за огромное освещенное колесо?
   – О, это знаменитый «Лондонский глаз», так его здесь называют. Самое большое в мире колесо обозрения. Если захочешь, можем днем покататься на нем.
   – А вон и знаменитый Биг Бен, – узнала я и указала рукой на вытянутую башню с остроконечной крышей.
   – Верно! – улыбнулся Грег, повернул меня к себе и поцеловал.
   Я ответила вяло, все еще находясь в сильном смятении. К тому же мысли о несчастном Дино не выходили из головы. Я понимала, что пощады ему не будет, и даже прикидывала, как мне с ним встретиться и предупредить о планах вампиров. Грег почувствовал мое настроение, а может, и прочитал мысли. Он отодвинулся и глубоко заглянул в глаза.
   – Дино сам напрашивается, – тихо произнес он. – Я его давно предупредил не вставать на нашем пути. Но он все никак не успокоится.
   – Да, – кивнула я, – не успокоится. В нашу последнюю встречу он сказал, что не может остановиться, должен…истребить весь твой род. И я больше не могу выносить всего этого! – с горечью добавила я и уткнулась в его плечо.
   Грег гладил мою спину, шептал слова утешения, но плохие предчувствия сжимали душу. Я отлично понимала, что ничем хорошим все это не закончится.
   Вдруг раздался тихий стук, мы повернулись к мансарде и увидели, как дверь начинает приоткрываться. Видимо, ее обитатели нас заметили.
   – Прижмись ко мне, закрой глаза и ничего не бойся, – быстро сказал Грег и обхватил меня за талию, плотно прижав к себе.
   Я зажмурилась и тут же почувствовала, как мы скользим по воздуху. Полет, казалось, длился всего минуту, но когда я ощутила, как мои ноги коснулись твердой поверхности, и открыла глаза, то вскрикнула от изумления. Мы стояли на нашем балконе. Грег исчез, балконная дверь распахнулась, он открыл ее с внутренней стороны. Я тихо засмеялась и вошла. И первым делом, со вздохом облегчения стянула парик и скинула туфли. Я чувствовала усталость, и хотела лишь одного – немедленно лечь спать. Сняв платье, отправилась в душ и долго стояла под прохладными струями, подняв лицо. Грег всегда тонко чувствовал мое состояние, и я была благодарна ему, что он оставил меня в покое. Выбравшись из ванны, я просушила волосы, завернулась в полотенце и отправилась в свою спальню. Грега не было и там. Но я не стала его звать, а нырнула под одеяло и мгновенно провалилась в сон.
   … Мы сидели в огромном цветке водяной лилии. Грег посмотрел на меня, тихо рассмеялся и откинулся на спину, погрузившись в прохладные лепестки. При этом движении лилия закачалась, и по воде разбежались разноцветные круги. Я легко поднялась над цветком, чтобы полюбоваться на картину сверху. Я зависла и парила в воздухе, раскинув руки и не сводя глаз с распластанной подо мной огромной лилии и стройной фигуры, лежащей в ее сердцевине. Белый цветок в окружении разбегающихся кругов, словно повторяющих его форму, но постепенно сглаживающихся и превращающихся в синюю прозрачную невозмутимость воды, выглядел как центр мироздания, а мой любимый, лежащий внутри его чашечки, казался олицетворением красоты мира. Я поднялась еще выше, хотя уже начала чувствовать, как сильно меня тянет вернуться. Словно невидимые многочисленные нити, тянущиеся от лилии вверх, опутывали меня, окутывали и заключали в прозрачный кокон. И я знала, что Грег мог просто потянуть за одну из нитей, и я непременно опустилась бы к нему. Я увидела, что он открыл глаза и пристально на меня смотрит. Его голова покоилась на лепестках, черные волосы разметались по их белой глади. Стройное обнаженное тело казалось продолжением лилейных лепестков, таким оно было гибким и изящным. Глаза глядели мне в душу неотрывно. Их синева все углублялась, и мне уже хотелось нырнуть в эту распахнутую яркую красоту. Я задержала взгляд на его слегка побледневших губах, преодолела желание немедленно спуститься и коснуться их губами. Небо, вошедшее в меня, было настолько чистым, что мое тело, словно само, поднялось выше и стало невесомым вместилищем его сияющей голубизны. Но внезапно все изменилось. Я ощутила холодный ветер подо мной, и невольно вскрикнула, увидев вместо раскрытой белой лилии огромную алую герберу. В ее центре белело лицо Дино с раскосыми красными глазами и распахнутым окровавленным ртом. Но я не слышала, что он кричит, и от этого стало еще страшнее. И вдруг он потянулся ко мне, я заметила отрастающие клыки, но их было не два, а четыре, и закричала от ужаса…
   И проснулась. Странно, но Грега рядом не было. Я резко села и огляделась. Тишина и темнота спальни немного успокоили.
   – Воды бы попить, – прошептала я. – И сколько может быть времени?
   Я встала, накинула халатик и отправилась на кухню. Открыв холодильник, взяла яблочный сок. Подойдя к окну, выглянула на улицу. Уже начинало светать. Край неба над соседними домами казался розоватым, словно встающее солнце подсвечивало его. Я выпила сок и побрела обратно в спальню, решив еще поспать. Сегодня мы наметили визит к родным Грега, и я хотела выглядеть свежей и отдохнувшей. Но улегшись в кровать, я лишь ворочалась с боку на бок. Сон не шел. Я тихо позвала:
   – Грег… Грег…
   Он никогда не спал, его тело жило по другим законам, чем обычное человеческое. Но обычно Грег находился всю ночь возле меня. И сейчас меня удивляло его отсутствие. Я встала, заглянула в гостиную, прошла в его спальню, любимого нигде не было. После небольшого раздумья толкнула дверь в кабинет.
   Грег сидел возле письменного стола и нервно грыз кончик ручки. Я заметила разбросанные по полу, скомканные листы и тихо сказала:
   – А на компе работать удобнее.
   Он резко повернулся. Его лицо выглядело страдальческим.
   – Что с тобой? – тихо спросила я, подошла и села к нему на колени.
   Взяв листок со стола, прочитала вслух:
   – Твой облик мил мне, он меня волнует. И существо мое ликует… И кровь горит и жжется изнутри, и я кричу: Люби меня, люби! Мой рот, как орган, чувствует ток крови…
   Последнее предложение было зачеркнуто. Грег вырвал листок из моих рук, скомкал его и бросил на пол.
   – Не могу! Это полный бред! Это так плохо. И я это понимаю…
   – Ну не такой уж и бред, – ласково проговорила я и начала ерошить его волосы. – И не так уж и плохо. Конечно, про рот, как орган, мне совсем не понравилось. Но ведь и тебе тоже, раз ты зачеркнул.
   – Утешаешь, – тихо произнес он. – Но меня распирает чувство, оно становится сильнее, и мне все труднее выносить эту переполняющую меня горячую энергию… Понимаешь? Я ведь существо хладнокровное.
   Я кивнула, хотя понимала не до конца.
   – И я решил, что творчество, и особенно поэзия, должно облегчить мое состояние, – продолжил он. – Я смутно помню, как это было раньше, когда я был обычным парнем, безумно влюбленным в девушку. Я писал так много стихов в то время! Но став вампиром, утратил этот бесценный дар.
   Увидев, как он расстроен, я обняла его и нежно погладила по щеке. Грег прижался ко мне и начал медленно покачивать меня на коленях, словно ребенка.
   – Мы в кафе слушали одну певицу, помнишь? – после паузы спросила я. – И она исполняла песни на стихи поэта-вампира.
   – Я тоже думал об этом, – оживленно ответил Грег, легко спустил меня с колен и встал.
   Он подошел к огромному книжному шкафу, занимающему практически всю стену, и начал быстро перебирать книги.
   – Рубиан Гарц, – говорил он. – О нем почти ничего неизвестно. У меня есть тоненький сборник его переведенных на русский язык стихов, и в предисловии указано, что он жил в шестнадцатом веке в Тюрингии в небольшой деревне, воспитывался в семье плотника. Когда ему было восемнадцать, из-за несчастной любви пытался повеситься. Ничего не напоминает? – спросил Грег и повернулся ко мне с книгой в руках.
   Я вздрогнула. Восемнадцатилетний Гриша тоже повесился из-за несчастной любви. Это произошло в 1923 году в Москве. И он тогда писал стихи.
   – Но Гарца якобы спасли, вынули вовремя из петли, – продолжил Грег, подходя ко мне. – А потом он помешался и вообразил себя вампиром. Так написано в предисловии к его сборнику. И он начал писать совершенно другие стихи. Вот послушай!
   Грег раскрыл книгу и зачитал:
   – Любовь, как жажда. Нет ее смертельней! Ведь никогда насытиться не можешь!
   Припасть к тебе и пить до одуренья, И целовать, скользя по нежной коже раскрытым ртом. Резцами чуть касаясь, пощекотать… Услышать вскрик твой нежный, и отстранившись, локон твой небрежно откинуть с шеи… И припасть, впиваясь, налившись кровью, как любовью грешной…
   – Не знаю, – сказала я, когда он замолчал. – Лично для меня как-то уж очень специфично.
   – А для меня в самый раз, – ответил он. – И его стихи так точно передают мои ощущения… в какие-то моменты. И меня это мучает. Если он на самом деле стал вампиром после самоубийства, значит, не утратил свой поэтический дар? Почему же его утратил я?!
   – А что еще известно? – торопливо спросила я, заметив, как Грега сотрясает нервная дрожь.
   – Да ничего! Кстати, в предисловии написано, что Гарц это ненастоящая фамилия, а псевдоним. И я в этом уверен!
   – Почему? – удивилась я. – Вполне нормальная для немцев фамилия. Тюрингия – это же где-то там?
   – Да, – кивнул Грег, – это историческая область в центральной части современной Германии. А вот Гарц [8 - Гарц или Харц – от средневекового немецкого Hart – «горный лес»] – это название самой высокой горы, на которой по преданиям собирались ведьмы на шабаш, причем со всей Европы. Эту гору даже описал Гете в своем «Фаусте».
   – Но если он стал вампиром, – задумчиво проговорила я, – то живет вечно. И ты вполне можешь его встретить.
   – Я уже думал об этом, – сказал Грег и закрыл книгу. – Интересно поговорить с ним. Я бы спросил, как ему удалось не утерять свой поэтический дар. Но все может быть и по-другому, и этот неизвестный Рубиан Гарц просто помешался и вообразил себя вампиром, а на самом деле оставался человеком и писал сумасшедшие стихи. А ты почему проснулась? – вдруг спросил Грег и пристально на меня посмотрел. – Еще очень рано, всего половина шестого.
   – Сон плохой привиделся, – нехотя ответила я. – Настоящий кошмар.
   Я хотела поговорить с ним об участи Дино, но слова замерли на губах. Я понимала, что Грег ничем не сможет помочь.
   – У тебя глазки слипаются, – ласково сказал он. – Давай-ка спать, Ладушка!
   И Грег подхватил меня на руки. Я тихо засмеялась и обняла его за шею. Он отнес меня в спальню и опустил на кровать. Потом сбросил длинный шелковый халат и остался в одних трусиках. Я не сводила с него глаз. Когда я видела его вот таким, похожим на обычного парня со стройной фигурой, белой нежной кожей и ясными глазами, желание затмевало разум. Я забывала, что это вампир, а видела лишь любимого… человека. И это слегка пугало, о собственной безопасности нельзя было забывать ни на минуту. Но мне так хотелось полностью расслабиться в его объятиях, не думать ни о чем, а лишь любить… любить.
   – Иди ко мне, – прошептала я и протянула руки.
   Грег улыбнулся и забрался ко мне под одеяло. Он обнял меня и положил голову на плечо. Я ощутила мягкие поцелуи на шее, и закрыла глаза.
   – Спи, любимая, – прошептал он мне на ухо. – И пусть к тебе придут самые красивые сны.
   Спала я на удивление крепко. Грег разбудил меня около одиннадцати. Он легко целовал мое лицо, чуть тормошил, щекотал и шептал, что пора вставать. Но мне было так хорошо, не хотелось выходить из сонного оцепенения. Я что-то бормотала, прижималась к нему, целовала в ответ и снова проваливалась в забытье. Он дал мне подремать еще полчаса, потом сварил кофе и принес. Почувствовав его яркий аромат, я окончательно проснулась, потянулась и села. Увидев чашку с кофе, сливки, песочные корзиночки с джемом и большое зеленое яблоко, я заулыбалась, шепнула «Спасибо! Ты так мил!» и начала завтракать.
   – Мы выедем после пяти, – сообщил Грег. – Атанас звонил с утра, они ждут нас к шести часам.
   Я подняла на него глаза и заметила, что он нервничает. Но мое настроение отчего-то было безмятежным, а может, я еще окончательно не проснулась.
   – Лада, мне кое-что уладить нужно, – продолжил он, – и я отлучусь ненадолго.
   – Опять Арно? – нахмурилась я.
   Но Грег предпочел промолчать, а я не стала настаивать.
   «В конце концов, это их дела, – рассуждала я, наливая сливки в кофе и помешивая ложечкой. – Дино прекрасно понимает, на что он нарывается, продолжая следить за Грегом. И я тут бессильна! Хотя, поговорить с ним хочется. А вдруг послушается и уберется восвояси?»
   Грег не сводил с меня глаз. И хотя он обещал, что больше не будет пытаться читать мои мысли, я все равно машинально перестала вспоминать о Дино. И переключилась на обдумывание вечернего наряда.
   – А можно я пока погуляю? – спросила я.
   – Зачем это? – насторожился Грег.
   – Зачем, зачем? – ворчливо проговорила я. – Тут столько магазинов! Ты что не понимаешь значение шопинга для девушек? Это же самый лучший релакс. Очень хочется пробежаться, а вдруг я что-нибудь увижу необыкновенное? И я хочу выглядеть перед твоими родными достойно.
   Грег улыбнулся, заметил, что я всегда выгляжу достойно, но если мне так уж хочется, то я могу и прогуляться.
   – Только далеко не уходи, – озабоченно добавил он.
   – Ну что ты, в самом деле? – рассмеялась я. – Я взрослая, мне уже восемнадцать! Слушай, мы вчера так и не попали в китайский квартал. Отсюда далеко?
   – Нет, не очень, – ответил он.
   – Может, мне туда пойти? – задумчиво проговорила я. – К тому же сувениры хотела всем купить. А там наверняка есть что-нибудь прикольное.
   Через полчаса мы вместе вышли из дома.
   Погода стояла теплая для конца марта, но город буквально тонул в тумане. Я надела удобные джинсы, кроссовки, футболку и куртку с капюшоном. Волосы затянула в хвост. Думаю, мы вместе смотрелись довольно странно. Грег выглядел изысканно в дорогих брюках с тщательно отутюженной стрелкой, розовой рубашке и темно-сером кардигане от Armani. Консьержка, пожилая и полная, даже высунулась из своей каморки, когда мы выходили из подъезда. Грег кивнул ей, она заулыбалась, умильно на него глядя, потом поджала губы и окинула меня с ног до головы явно осуждающим взглядом. Но я улыбнулась ей и вежливо поздоровалась.
   Мы вышли из двора и, взявшись за руки, отправились по улице. Население Сохо крайне разнородно, поэтому на нас никто не обращал внимания. Здесь еще и не такие парочки встречались. Поэтому я скоро расслабилась и начала глазеть по сторонам, уделяя самое пристальное внимание витринам, мимо которых мы проходили. Мы дошли почти до конца улицы, и Грег остановился.
   – Лада, мне сюда, – сказал он и махнул в сторону переулка, уходящего вправо. – Если ты все-таки решила прогуляться в China town, то дойди до конца улицы и поверни налево. И снова иди, никуда не сворачивая. Когда окажешься на месте, то сразу это поймешь. Там вход оформлен в виде вычурных ворот в форме пагоды, стоящей в начале квартала. Она красного цвета и с иероглифами по бокам и сверху.
   Грег чмокнул меня в щеку и быстро пошел в переулок. Я посмотрела вслед его удаляющейся стройной фигуре, вздохнула и заулыбалась, переключив внимание на магазин одежды, находящийся на противоположной стороне улицы. Я заметила выставленное в витрине синее элегантное платье, и устремилась туда. Грег снабдил меня фунтами, сумма оказалась внушительной. Но зайдя в магазинчик и узнав цену наряда, я обомлела, и не отвечая на заигрывания продавца-консультанта, быстро вышла на улицу. Забежав еще в несколько и поняв, что цены здесь примерно на одном уровне, я решила отправиться в китайский квартал.
   «Наверняка там не дерут втридорога за все эти тряпки, – рассуждала я. – К тому же хочется посмотреть на китайские сувениры».
   Я довольно легко нашла описанную Грегом «пагоду», но даже если бы не она, ошибиться было трудно. Я увидела длинную, теряющуюся в туманной дали улочку, по обе стороны которой светились вывески с иероглифами. Возле некоторых магазинчиков стояли «зазывалы» азиатской внешности. Толпа, буквально заполнившая улицу, меня впечатлила. Казалось, туристы со всего Лондона устремились сюда. Я бодро двинулась вперед, с любопытством изучая витрины и отбиваясь от приставаний нахальных «зазывал». Увидев показавшуюся мне небольшой сувенирную лавку, зашла туда. Но внутри выяснилось, что это чуть ли не торговый центр в несколько этажей. Тут же располагался ресторанчик с китайской кухней. Я вначале растерялась, но потом решила, что смогу купить в одном месте все. И перекусить, если вдруг проголодаюсь. Я углубилась по коридору, изучая витрины по бокам. Кое-что можно было приобрести и в Москве в специализированных магазинах. Я увидела расписные веера, шелковые халаты, деревянные фигуры драконов, самые разнообразные бумажные фонарики и «ловушки снов», рядами свисающие с потолка. Заметив «бутик» с одеждой, зашла внутрь. Узкоглазая черноволосая девушка сразу начала кланяться, как фарфоровый китайский болванчик и спрашивать, чего желает «мисс». Я вежливо ей улыбнулась, но промолчала. Она, к моему облегчению, отстала. Посетителей в магазинчике оказалось немного, но две примерочные кабинки в углу зала были заняты. Я увидела компанию смеющихся девушек, что-то оживленно обсуждающих на французском и по очереди примеряющих наряды. Мне понравилось на одной из них короткое облегающее черное платье, искусно расшитое цветным шелком. Она как раз вышла из примерочной и вертелась перед подружками. Я решила посмотреть что-нибудь из этой серии и подошла к вешалкам. Оказалось, это целая коллекция. Платья были разной длины, но все шелковые и расшитые. Я в восхищении перебирала их и не знала, на каком остановиться. Про себя я уже решила, что поеду на встречу с родными Грега именно в таком ярком роскошном наряде, а не в уныло элегантном сером костюме. Мне приглянулось платье молочного цвета, простого кроя, без рукавов, оно доходило мне до колен, вырез был округлым и не очень большим. Но вышивка цветными шелками, начинающаяся на подоле и переходящая по всему платью почти до левого плеча, вызывала восхищение своей красотой и тонкостью работы. Она изображала павлина. Он словно сидел внизу подола, а его на треть распущенный хвост поднимался к плечу. И оканчивалась вышивка коротко обрезанными настоящими павлиньими перьями, которые распушились на широкой лямке плеча разноцветным веером. Я обозрела платье и двинулась в примерочную. На мое счастье, девушки-француженки уже закончили выбирать и отправились к кассе. Я зашла в крайнюю кабинку, плотно задернула тяжелую, парчовую штору и надела платье. Оно сидело, как влитое и красиво облегало фигуру. Перья легли на плечо и немного заходили на декольте, и это выглядело необычно и красиво. Я услышала, как девушка-консультант зовет меня, и выглянула. Она извинилась, поклонилась и протянула мне крохотную круглую шляпку, похожую на таблетку и украшенную точно такими же перьями. Я улыбнулась и взяла. Закрутив волосы в узел, натянула шляпку. Потом сдвинула ее кокетливо набок. Перья торчали над ней радужным дрожащим пучком. Это, конечно, был не мой стиль. В зеркале я видела утонченную, избалованную девушку, знающую себе цену. Но яркий павлин не казался вульгарным. Ручная искусная вышивка разноцветными шелками выглядела как дорогое произведение искусства. Я уже знала, что практически все вампиры со временем становятся эстетами и не могут пройти равнодушно мимо красивых эксклюзивных вещей, единственных в своем роде. И этот наряд выглядел вполне на уровне. Я переоделась, взглянула на болтающуюся этикетку и присвистнула. Платье стоило неимоверно дорого. Но я очень хотела поехать на встречу именно в нем, и решила купить.
   В этот момент шторка в кабинку приоткрылась. Решив, что это девушка-продавец, я сообщила, что платье подошло и я его беру, обернулась и замерла. В кабинку заглядывал Дино.
   – Приветствую, Лада, – тихо сказал он.
   – Привет, – растерянно ответила я и вышла.
   – Приглядела новый наряд? – продолжил Дино. – Эффектно!
   Я не ответила и нырнула в кабинку. Переодеваясь, пыталась взять себя в руки, но волнение не отпускало.
   Когда я вышла в зал, Дино по-прежнему стоял возле примерочной. Я быстро двинулась к кассе. Он не отставал. Я оплатила покупку и покинула магазин, Дино был рядом.
   – Тут есть маленькая кофейня на нулевом этаже, – сообщил он. – Может, спустимся? Там необычайно вкусные доу-са [9 - Доу-са – китайские пирожные с начинкой из красной фасоли.].
   Я понятия не имела, что это такое, но молча кивнула.
   Когда мы вошли в кофейню, я уже немного успокоилась. В зале царил приятный полумрак, посетителей оказалось немного, и я вздохнула с облегчением. Мы заняли столик в самом углу за красно-белой витой колонной.
   – Дино! – взволнованно начала я. – Тебе нужно немедленно покинуть Лондон, а лучше и Англию.
   Я посмотрела в его узкие глаза, прикрытые белыми ресницами. Красноглазый альбинос Дино часто пользовался цветными линзами. В этот раз он смотрел на меня непроницаемо черными щелочками глаз.
   – Не уеду, – сухо сказал он.
   Официантка принесла наш заказ. Она составила на стол чашечки с кофе, тарелочку с пирожными, молча поклонилась и удалилась.
   – Я слышала разговор местных вампиров. Они тебя выследят, для них это что-то типа развлечения, понимаешь? Ты, охотясь за Грегом, засветился на их территории. Все вампиры обладают самыми различными сверхъестественными способностями. Тебе ли об этом не знать! Может, именно в этот момент они уже идут по твоему следу. Грег пообещал не искать встречи с тобой, но местные вампиры жаждут расправиться с охотником.
   – Не уеду, – упрямо повторил Дино.
   – Я понимаю, ты человек лишь наполовину, но это не значит, что ты лишен разума! И только не вполне нормальное существо может оставаться здесь после моего предупреждения.
   – Спасибо за заботу, – после паузы произнес Дино. – Я, возможно, сделал ошибку, найдя тебя, но не мог не встретиться. И как только Грег исчез, я сразу отправился за тобой.
   – Не боишься? Арно и компания поймают тебя, – грустно ответила я.
   Дино лишь усмехнулся и спокойно отпил кофе. Потом взял пирожное в форме сердечка и начал невозмутимо есть. Но у меня кусок не шел в горло. Я не понимала его безрассудства. Хотя я осознавала, что часть его сущности имеет вампирскую природу. Возможно, поэтому он так себя вел в опасной ситуации. Но все объяснилось намного проще. Доев пирожное, Дино улыбнулся и сказал:
   – Ты постоянно общаешься с Грегом. Он и его сестра что-то типа вампиров – отщепенцев. Кровь не пьют, за людьми не охотятся, дневного света уже не очень-то и боятся, да вот еще и влюбляются… А ведь местные совсем другие. Они вампиры классического образца. Делай выводы, Лада! Они в это время суток и носа не покажут из своих нор. И до наступления темноты я в полной безопасности. А твой Грег, как ты только что сообщила, по своей инициативе на меня не нападет.
   – Ну и слава богу, раз так! – с облегчением произнесла я. – Значит, Арно и его бравые подручные днем «спят во гробах» по традиции? Признаться, они меня сильно напугали. Уж очень кровожадными кажутся.
   – Они такие и есть, – тихо ответил Дино. – И ты особо не обольщайся.
   – Но они пообещали Грегу не трогать меня, – сообщила я и даже кофе пить перестала. – А что, может быть по-другому?
   – Откуда я знаю? – пожал он плечами. – Это их вампирские дела. Но я их всех ненавижу, никому из них не верю и буду уничтожать при каждом удобном случае. И тебе лучше их остерегаться. Ты сейчас очень уязвима, находясь на границе света и тьмы.
   Мы замолчали. Я попробовала пирожное. Дино заказал именно доу-са. Вкус пасты из красной фасоли оказался на удивление нежным и похожим на крем. Но особого аппетита у меня не было. И я все еще недоумевала, зачем дампир нашел меня.
   – Так зачем ты хотел встретиться? – поинтересовалась я, когда доела пирожное.
   Дино глянул немного настороженно, но потом открыто улыбнулся. И все равно его лицо с раскосыми глазами и высокими скулами выглядело как у хитрого лиса.
   – Не думаю, что ты испытываешь ко мне какие-то дружеские чувства, – после паузы заметила я.
   – Меня всегда подкупала твоя прямота, – ответил он. – И даже не хочется играть с тобой в какие-то игры. Отвечу на твой вопрос с такой же прямотой. Лада, я не обладаю способностями вампиров. Если буду пить кровь, то со временем они появятся, но сам я обращусь. Ты знаешь, я выбрал другой путь и стал охотником. У меня неимоверно развилось какое-то особое чутье на вампиров и на их логова. Я постоянно тренирую тело, ежедневно занимаюсь метанием серебряных ножей в цель, они – мое главное оружие. И они уничтожают вампиров наверняка, если попасть в сердце. Но я не умею читать мысли, и добываю информацию другими путями. И, как правило, через людей.
   – Понятно, – протянула я. – Значит, я для тебя всего лишь источник нужной информации.
   – Да, – легко согласился Дино. – И ты мне уже многое успела сказать. По крайней мере, попыталась предупредить о планах туземных вампиров. И сейчас я точно знаю, чего мне следует остерегаться. Поэтому с наступлением темноты носа не покажу из номера гостиницы, где живу. И плотно закрою все окна и двери. А без приглашения хозяина, как ты знаешь, ни один вампир не может переступить порог даже временного жилища.
   – Знаю, – кивнула я. – Рената еще рассказала про одно вампирское суеверие. Может, тебе пригодится.
   И я поведала о «счете вампира». Дино слушал внимательно. Я подумала, что он впервые узнал об этом. Но когда закончила, он сказал:
   – Спасибо за информацию. Мне и раньше говорили об этом другие дампиры, но так подробно никто. Тем более о происхождении этого суеверия. Слабость вампира – моя сила, поэтому я тебе благодарен.
   – Я сейчас всегда ношу с собой мешочек с маковыми зернышками, – сообщила я.
   – Боишься своего миленочка… с клыками? – зло усмехнулся он.
   – Нет, что ты! Так, на всякий случай, – сухо сказала я.
   – Я тоже сейчас буду носить нечто подобное.
   Мы замолчали. Я начала испытывать беспокойство. Ведь Дино стремился убить именно Грега.
   – Ты не думаешь, – после затянувшейся паузы начала я, – что пора прекратить выслеживать Грега? Знаю, ты лишен многих человеческих чувств, но не можешь не понимать, что случится со мной, если мой любимый погибнет.
   Дино приподнял брови. На его обычно непроницаемом лице читалось неприкрытое удивление.
   – Ты только что рассказала про «счет вампира», – ответил он. – И сама же объяснила, что против таких суеверий вампиры бессильны. Так и я бессилен бороться с желанием охотиться и уничтожать вампиров. Мне иногда кажется, что все дампиры, вступившие на путь охотников, превращаются со временем в своего рода зомби и ими руководит лишь это желание. И я должен уничтожить весь род Атанаса. Должен, понимаешь?
   Я испугалась его злобного решительного тона и повторила жалобно:
   – Но что будет со мной?
   – Если быть откровенным до конца, – задумчиво произнес Дино, – то и я не совсем лишен человеческих чувств и испытываю к тебе симпатию. И уверен на сто, нет, двести процентов, что если тебя навсегда избавить от этого жестокого существа, ты спасешься.
   – Грег вовсе не жестокое существо, он милый и любящий! – взволнованно сказала я. – Прекрати следить за ним! Прекрати выжидать подходящего случая. Грег все знает, чует тебя на расстоянии, и только обещание, данное мне, останавливает его. Не нарывайся!
   – Это мы еще посмотрим! – угрожающе произнес Дино. – Меня голыми руками не возьмешь, даже и вампирскими.
   Я резко встала, ощутив накатившую злость. Дино остался на месте, лишь поднял на меня взгляд.
   – Ухожу, – сказала я. – Наш разговор не имеет смысла. Я хотела предупредить тебя, хотела, как лучше, но ты ничего не понимаешь! Мне кажется, мы говорим на разных языках.
   – Подожди! – мягко произнес Дино и схватил меня за руку. – Сядь, пожалуйста, я не задержу тебя.
   Я напряглась, почувствовав сжатие его пальцев. Но потом все-таки села. Облокотившись на стол, скрестила руки.
   – Я слушаю. Что ты хочешь еще сказать?
   – Наш разговор дал мне много информации, – ответил он. – И за это тебе спасибо, Лада. Хочу напоследок предупредить, Атанас вовсе не такой благообразный воспитанный дедушка, каким он любит представляться. Берегись его, как никого на свете. Это лишенное каких-либо эмоций существо, холодное, жестокое и кровожадное. Мне рассказывал о нем мой отец, которого, как ты знаешь, Атанас обратил в вампира. Но это произошло почти десять веков назад. И за это время Атанас окончательно окаменел. Его боятся местные вампиры. Недаром его имя, если переставить буквы, сложится в имя «Сатана». И чтобы ты не думала, что я тоже хладнокровное существо, лишенное эмоций, хочу сделать тебе на прощание подарок.
   Я удивилась. Дино достал из кармана куртки небольшую квадратную коробку и поставил ее передо мной.
   – Что это? – с любопытством спросила я и откинула крышку.
   И невольно вскрикнула от восхищения, увидев хрустальную лилию, но сердце сжалось от страха. Я мгновенно вспомнила свой странный сон, когда мы с Грегом покачивались в раскрытом цветке именно лилии. Я вынула ее из коробки. Прозрачные, изящно выточенные лепестки переливались всеми цветами радуги. Лилия сияла в моих ладонях, словно звезда, упавшая с неба.
   – Это горный хрусталь, – тихо заметил Дино, явно наслаждаясь моим непритворным восхищением. – Случайно увидел в одном из магазинчиков этот цветок и мгновенно вспомнил о тебе.
   Я подняла глаза на Дино и ясно увидела картину из моего сна: лилия превращается в красную герберу, из нее появляется лицо Дино с окровавленным ртом и выросшими клыками. Я даже зажмурилась и невольно потрясла головой.
   – Надеюсь, тебе понравился мой подарок, – услышала я голос Дино и открыла глаза.
   – Да, очень, – ответила я, торопливо уложила лилию в коробочку и убрала в сумку. – Спасибо, и… прощай! – тихо добавила я, встала и отправилась, не оглядываясь, к выходу из кофейни.
   Когда я вернулась домой, Грег встретил меня на пороге. Он пристально смотрел на меня. Его глаза потемнели. Я хотела рассказать о Дино, но язык не поворачивался сообщить ему об этом. Но когда я достала коробочку с лилией из сумки, Грег расширил глаза, его ноздри дрогнули.
   – Зачем ты взяла это у дампира? – глухо спросил он. – Ведь Дино – враг!
   – Откуда ты знаешь о нашей встрече? – обидчиво поинтересовалась я. – Я пока ничего не рассказала. А ты обещал не копаться в моей голове.
   Грег вдруг изменился в лице, мне показалось, он сейчас разрыдается. Но я знала, что вампиры не умеют плакать.
   – Мне больно! – прошептал он. – Не могу выносить ни тайн, ни лжи. Прости, но я вижу эту лилию и все с нее считываю. Я вижу вашу встречу в кафе.
   – Это ты прости меня, любимый! – быстро проговорила я и бросилась к нему.
   Обняв, прижалась. Грег дрожал всем телом.
   – Мне больно, – повторил он. – Мне так больно! А я уже забыл, что это такое, когда болит где-то внутри.
   – Прости меня, ну прости! – шептала я и гладила его плечи.
   Потом приподнялась на цыпочки и стала целовать холодные щеки, обхватив шею руками.
   – Я все расскажу тебе! Просто так получилось. И я не сделала ничего дурного.
   – Не надо. Я и так все знаю, – ответил он.
   Я почувствовала, что Грег начинает успокаиваться.
   – Просто не пойму, на чьей ты стороне, – после паузы сказал он.
   – На своей собственной, – ответила я и провела рукой по его волосам. – Но я тебя люблю. И ты это знаешь. Неужели этого мало?
   – Я тебя люблю, – повторил Грег.
   – Неужели ты сам не понимаешь, как трудно встать на чью-либо сторону? – мягко продолжила я. – Я обычная девушка и вынуждена постоянно балансировать. Мне страшно.
   – Прости! – прошептал Грег. – Но мне хочется, чтобы ты забыла все и всех и принадлежала только мне! Мне кажется, что если бы мы могли поселиться где-нибудь на острове в океане, то были бы счастливы.
   – Уверяю, через пару месяцев мы бы смертельно наскучили друг другу, – улыбнулась я.
   – Попробуем? – осторожно спросил Грег.
   – Не знаю, – задумчиво ответила я и начала улыбаться. – А ведь мы могли бы так пожить какое-то время, окончательно привыкнуть друг к другу и… совершить то, что должны. И ты бы на этом острове превратился в человека. А потом мы бы вернулись в цивилизованный мир. Только не получится!
   – Почему? – удивился он, и я увидела, как засияли его глаза.
   Видимо, Грег представил нашу жизнь вдали от всех.
   – Потому что я не могу оставить маму, институт, друзей, – ответила я. – Ты и сам все знаешь. К тому же разве твои близкие позволят нам это сделать? Я боюсь, – тихо добавила я.
   – Чего?
   – Мне кажется, вампиры враждебно настроены к таким как ты и Рената, – пояснила я. – И мало кому нравится, что мы любим друг друга и ты стремишься к обратному превращению. Страшно ехать к твоим родным. Я боюсь… Атанаса.
   Грег промолчал.
   Я выпила чаю и начала успокаиваться. В половине пятого Грег начал собираться.
   – Конечно, проще подхватить тебя и улететь, – сказал он и заулыбался. – Но в это время многолюдно. Могут и заметить такое странное передвижение. Так что придется обычным способом, на машине. А это пробки. Поэтому поторапливайся, Ладушка! Я не люблю опаздывать. Нас ждут ровно в шесть.
   Я кивнула и отправилась в спальню. Достав из пакета платье с павлином, надела его и подошла к зеркалу. Здесь оно смотрелось еще эффектнее, чем в магазине. Шелк молочного цвета красиво переливался, яркая вышивка словно горела всеми цветами радуги. Я расправила веер из перьев на плече. Затем спрятала кулон с кровью Грега под вырез декольте. Его холодящая тяжесть придавала мне уверенности. Гладко зачесав волосы, надела шляпку. Лицо припудрила, акцент сделала на глаза. Черной линией подчеркнула верхние веки и нанесла тушь на ресницы. Я обулась в лаковые туфли на очень высоких шпильках и вышла из спальни. Грег уже стоял в коридоре. Он глянул на меня и замер. Я видела, что произвела сильное впечатление.
   – Какой изысканный наряд! – прошептал он и сжал руки. – Я сражен! Ты даже на себя не похожа.
   – Спасибо, – тихо произнесла я. – Мне приятно. Но что я сверху надену? Только сейчас об этом подумала. На улице достаточно тепло, но не лето. А тот черный плащ-накидку я потеряла, помнишь?
   – Момент! – сказал Грег и испарился.
   Я знала о его способностях, поэтому не удивилась. Он появился буквально через пару минут, как мне показалось, и принес объемный пакет. Достав из него белое кашемировое пальто, идеально подходящее под мое платье, помог мне его надеть. Оно сидело отлично, и придавало мне элегантный вид.
   «Удобно, когда у тебя такой неординарный молодой человек, – подумала я, изучая себя в зеркало. – Пулей слетал, и просить не нужно было».
   Я невольно улыбнулась своим мыслям и поинтересовалась, где он взял это пальто.
   – Купил, конечно, – удивился Грег. – В ближайшем магазине. Тут их предостаточно. А ты думала, украл? – неожиданно спросил он и весело рассмеялся.
   Я вздрогнула, глянула на него и тоже начала хохотать от нелепости этого предположения.
   – Мы так опоздаем! – сказал он, перестав смеяться. – Пошли!

   Из блокнота Грега:

     Мы ждем от неба ясный верный знак,
     Ведь истина от разума сокрыта.
     Мы слепо ищем путь сквозь тлен и прах.
     Идем наощупь, отгоняя страх.
     И лишь душа – наш неподкупный мытарь —
     Ведет нас к свету, рассекая мрак.

   Мы приехали вовремя. Пробок, чего так боялся Грег, практически не было, и Лондон мы покинули свободно. Дальше дорога выглядела пустой, и хотя она тонула в тумане, Грег по своему обыкновению развил недопустимую скорость. На наше счастье, полисменов в засаде не оказалось, и мы беспрепятственно доехали до места. Я увидела неподалеку от дороги небольшую деревушку. Уже стемнело, вдали горели квадратики освещенных окон и шары редких фонарей, обозначающих улицы. Сквозь все сгущающийся туман их мутно-желтые огни выглядели довольно загадочно. Но Грег не поехал в деревню, а направился по проселочной дороге мимо. Мы буквально нырнули в темноту, я вообще не видела пути, казалось, машина въехала в сплошное туманное марево, плотно устилающее поля. И только в свете фар появлялись то придорожный куст, чьи ветви торчали в разные стороны, то взлетевшая птица, стремительно уносящаяся прочь, то какие-то ограды из кривых жердей. И когда фары осветили старинные каменные стены, казалось выросшие прямо перед нами, я невольно вздрогнула. Грег притормозил и плавно въехал в распахнувшиеся перед нами высокие кованые ворота.
   Он остановился возле небольшой, всего в пять ступеней, но широкой каменной лестницы, и к машине подошла сгорбленная крохотная старуха. Она выглядела, как классическая баба-яга из русских сказок, и я невольно поежилась. Грег вышел из машины, обнял ее и ласково сказал:
   – Здравствуй, Киззи [10 - Киззи (румынское женское имя) – означает «коричневое дерево».]!
   Она сразу заволновалась, завертелась на месте, потом прижалась к его плащу морщинистым лицом и быстро заговорила на довольно хорошем русском, но с каким-то сильным акцентом:
   – Мой молодой господин! Вы вернулись к нам! Старая Киззи ждала.
   Она оторвалась от Грега и, семеня, приблизилась ко мне. Я стояла возле открытой дверцы машины и испытывала сильнейшее желание забраться внутрь и закрыться. Киззи меня отчего-то напугала своим видом. Я отступила на шаг, когда она подошла и, вытянув сморщенное лицо, начала нюхать воздух. На вид ей было далеко за девяносто. Когда-то рыжие волосы поседели и торчали из-под черного платка неровными прядями, крупный нос загибался вниз, рот практически ввалился. Но вот большие навыкате глаза поражали ярким синим цветом, а зубы оказались острыми и белыми. Киззи была во всем черном. Я инстинктивно боялась ее, хотя видимых причин для этого не было.
   «Нужно успокоиться, – уговаривала я себя. – Это всего лишь старая служанка или экономка. Возможно, тоже вампир, поэтому чувствую такой страх».
   – Это Лада, – мягко произнес Грег. – Моя невеста.
   Услышав определение «невеста», я вздрогнула. Никогда еще Грег так меня не называл. Но я решила, что эта информация исключительно для Киззи. Тогда служанка, зная мой статус, будет обращаться соответственно.
   – Невеста? – переспросила Киззи с неподдельным интересом, но отступила на шаг и перестала принюхиваться. – Хорошенькая, аппетитненькая, – тихо захихикала она. – Юная кровушка.
   Увидев, как она облизывается, я подошла к Грегу и беспомощно на него посмотрела.
   – Киззи, приди в себя! – строго сказал он.
   И она перестала хихикать и шустро начала подниматься по лестнице. Грег не двинулся с места, только взял меня под руку.
   – Кто это? – прошептала я.
   – Экономка, – так же шепотом ответил он. – Служит нам уже пару веков.
   – Так она…вампир? – еще больше испугалась я.
   – Не совсем. Она – стрыга. [11 - От румынского striga – сова-сипуха]
   – Я не знаю, кто это, – сказала я и глянула на Грега.
   – Промежуточная стадия между вампиром и упырем, – спокойно пояснил он, но храбрости мне это не прибавило. – И у всех стрыг по два сердца.
   «Час от часу не легче», – подумала я, наблюдая, как Киззи поднялась по лестнице и легко открыла огромные и на вид необычайно тяжелые дубовые двери с крупными коваными ручками.
   Она замерла возле дверей, сложив руки и чуть склонившись. И Грег, придерживая меня за локоть, начал медленно подниматься по лестнице. Я старалась держать осанку, хотя от страха ноги подгибались. Я уже жалела, что согласилась сюда приехать.
   Когда мы приблизились к двери, я невольно вздрогнула, увидев в проеме двух мужчин. Они приветливо улыбались, но страх не давал мне расслабиться и чувствовать себя непринужденно.
   – Здравствуйте, дети! – важно произнес один из них, выглядевший как благообразный пастор.
   Его густые седые волосы, убранные со лба назад, ложились на плечи крупными серебристыми волнами. Лоб был низким с выступающими надбровными дугами, но это не портило впечатления, а может, за счет зачесанных назад волос он казался выше. Глаза стального серого цвета смотрели на меня без всякого выражения. Крупный нос, четко очерченные красные губы, выступающий вперед подбородок создавали ощущение значительности. Неимоверно бледная кожа казалась голубой. Белая рубашка с воротничком-стойкой, застегнутым на крупную брошь с черным непрозрачным камнем в обрамлении сверкающих рубинов, черный строгий костюм, отлично сидящий на его статном подтянутом теле, королевская осанка довершали впечатление значительности. Это был харизматичный вампир, если можно так выразиться.
   – Атанас, – представился он и чуть склонил голову.
   – Лада, – еле слышно пискнула я и посмотрела на второго мужчину.
   Тот казался полной противоположностью Атанасу. Добродушное, круглое лицо с большими голубыми глазами и мягкими чертами совершенно не походило на лицо вампира. Правда, кожа тоже выглядела очень бледной.
   – Порфирий, – произнес он неожиданно тонким и высоким голосом.
   Накинутый на плечи пиджак и голубая рубашка, небрежно расстегнутая у ворота, придавали ему вполне домашний вид.
   – Просим! – сказал Атанас и широким жестом пригласил нас в дом.
   Когда мы вошли, Киззи подскочила и помогла мне снять пальто. Но дверь отчего-то все еще была широко раскрытой. Я осталась в тонком шелковом платье и почувствовала, как холод пробирает до костей. Из двери несло вечерней сыростью, и я невольно поежилась. И тут увидев оценивающий взгляд Атанаса, изучающий мое платье, быстро выпрямилась. Он неприметно улыбнулся и пригласил нас пройти в гостиную.
   – Специально для дорогой гостьи мы разожгли камин, – сообщил он. – Такая прекрасная райская…, – на этом слове он запнулся, потом мягко продолжил: – …птичка должна чувствовать себя комфортно.
   – Спасибо, – едва сдерживая дрожь, ответила я и прошла внутрь гостиной.
   Там действительно горел камин, и я уселась в кресло, повернутое спинкой к нему, с удовольствием ощутив живительное тепло, идущее от огня. Грег устроился на ручке моего кресла, это меня немного успокоило. Атанас и Порфирий сели напротив нас на диване. Я смотрела на обстановку гостиной, тонущую в полумраке. Видны были мягкие диваны, кресла, какие-то высокие вычурные светильники с округлыми абажурами. Слева от меня находился овальный стеклянный столик, основанием которого служила искусно выполненная группа из двух каменных драконов, вцепившихся друг другу в хвосты. Я перевела взгляд на распахнутую дверь. Огромный темный проем, залитый серым туманом с какими-то поблескивающими сквозь него таинственными огоньками, выглядел как раскрытая дверь в преисподнюю. Я вздрогнула и начала смотреть на отблески огня, падающие на шерстяной ковер, расстеленный между креслами.
   В этот момент Киззи принесла поднос с чашкой, кофейником и вазочкой с конфетами.
   – Для дорогой гостьи, – повторил Атанас.
   Киззи торопливо пододвинула ко мне столик, постелила кружевную салфетку и составила угощение. Потом налила кофе, молча поклонилась и ушла.
   Я в каком-то оцепенении смотрела на Атанаса. Он выглядел благообразно, как и говорил Дино, но я нутром чувствовала холод, исходивший от него. Я подумала, что если Грег и Рената – иная форма все-таки жизни, то Атанас уж точно мертвец. Но мертвец, выглядящий как живой импозантный пожилой мужчина, казался мне еще ужаснее. Я поняла, насколько была наивной, полагая, что смогу хоть в чем-то убедить такое существо, произвести на него благоприятное впечатление. Мое вычурное роскошное платье выглядело здесь крайне неуместно, больше бы подошло монашеское одеяние, полностью меня скрывающее.
   – Лада, вы восхитительны в этом наряде! – сказал Атанас, словно подслушал мои мысли.
   Я невольно вздрогнула и попыталась вспомнить, что говорил Грег насчет его способностей. Но, кажется, о даре телепатии речи не шло.
   «И почему я так плохо подготовилась к встрече? – с тоской думала я. – Вот о платье позаботилась. А нужно было заранее выяснить у Грега о сверхспособностях его родичей. И сейчас быть во всеоружии».
   – Спасибо, – робко ответила я и дрожащей рукой взяла чашечку с дымящимся кофе. – Вы тоже неплохо выглядите, – добавила я, пытаясь быть любезной.
   Атанас вдруг рассмеялся, обнажив белейшие зубы с заостренными кончиками.
   – Благодарю, милая Лада, – ответил он. – Давненько я не получал комплиментов. Да, Фиря?
   – Тебе лучше знать, – быстро проговорил Порфирий и мило улыбнулся. – Но мы рады познакомиться с очаровательной избранницей нашего Грега.
   – Хорошо сказал! – оживился Атанас и даже заерзал на месте.
   Потом подмигнул мне. Я с изумлением на него глянула. Он менялся на глазах. Из благовоспитанного и даже немного чопорного деда превращался в этакого живчика с озорными глазами. Атанас толкнул локтем в бок Порфирия и весело произнес:
   – Чего замолчал, соловей ты наш? Девушки любят комплименты. Не так ли, Лада?
   И он вновь мне подмигнул. Я не понимала такого оживления и насторожилась еще больше.
   – А ты ведь девушка, – продолжил Атанас и вдруг облизнулся, – юная, хорошенькая, свеженькая, сладенькая ты наша!
   Я увидела, как приподнялась его верхняя губа, но он тут же принял невозмутимое выражение и сжал рот. До меня дошло, что его оживление связано со все возрастающим возбуждением при виде «жертвы». Мне снова стало страшно.
   – Лада – отличная девушка! – сказал Порфирий. – Надо отдать должное Грегу. У него есть вкус.
   – Вкус? – переспросил Атанас и мерзко захихикал. – Вкус и у нас есть… ко всему такому вот свеженькому.
   – Может, хватит?! – грозно произнес молчавший до этого Грег. – Успокойтесь оба! Иначе мы немедленно уезжаем.
   Атанас метнул на него острый взгляд и замолчал, мгновенно превратившись в благообразного дедушку.
   – Может, еще кофе? – поинтересовался Порфирий медовым голосом. – Киззи! – крикнул он, хотя я не ответила.
   Та немедленно появилась и налила кофе в мою опустевшую чашку.
   – Хотите фруктов, мисс? – глухо спросила она. – Есть отличные сливы.
   – Где ты их взяла, старая дура? – спросил Атанас и снова мерзко захихикал.
   – В магазине купила, – злобно ответила Киззи. – И если ты будешь ругаться, старый дурак…, – угрожающе добавила она.
   – Все, все, – быстро сказал Атанас. – Прошу прощения!
   – Спасибо, не надо слив, – испуганно проговорила я. – И кофе тоже.
   Киззи остро на меня глянула, потом составила посуду на поднос и удалилась.
   – Итак, – важно начал Атанас, – с официальной частью покончено, можем перейти к художественной. Какова программа вечера, милые гости?
   – Мы хотели побыть с вами до утра, – ответил Грег, – а затем уехать.
   – Краткий визит, – заметил Порфирий.
   – Можно сказать, летучий, – добавил Атанас.
   – Мы поднимемся в мою комнату, – невозмутимо произнес Грег. – А вам рекомендую успокоиться.
   И не дожидаясь ответа, встал, взял меня за руку и направился в угол гостиной к лестнице, ведущей на второй этаж. Мы быстро поднялись и оказались в довольно длинном коридоре, все стены которого увешивали чучела голов диких животных. Здесь были и косули, и олени, и кабаны, но я отчего-то старалась не смотреть на них, пока мы шли к комнате в самый конец коридора. Грег раскрыл дверь и пропустил меня вперед. Помещение освещалась множеством свечей. Видимо, Киззи постаралась. Посередине стояла огромная кровать под балдахином, а сбоку висела картина. При виде ее я замерла. На прямоугольном полотне были изображены мы с Грегом. Мы стояли лицом к зрителю, взявшись за руки и глядя прямо перед собой. Наши костюмы и прически указывали на эпоху Шекспира, а мы выглядели воплощенными Ромео и Джульеттой. Фоном служил мрачный склеп, но он казался нечетким и словно размытым. Я заметила позади нас постамент с раскрытым гробом, вокруг были разбросаны увядающие цветы. Мы словно уходили от этого гроба. Наши красочные костюмы, живые румяные лица резко контрастировали с общим туманным серо-коричневым фоном печальной усыпальницы. Я приблизилась к полотну и увидела внизу надпись четким готическим шрифтом.
   – «Нет жизнерадостней истории на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», – с изумлением прочитала я вслух. – А как же «нет повести печальнее на свете»?
   И я повернула голову к Грегу. Он улыбнулся и подошел ко мне.
   – Рената решила сделать вот такую надпись, – пояснил он.
   – Она продолжает развивать тему наших отношений? – уточнила я, хотя не сомневалась в ответе.
   – Да, она полюбила фантазировать на эту тему, – кивнул Грег и обнял меня за плечи. – Знаешь, глядя на эту картину, мне даже захотелось заказать нам в точности такие костюмы.
   – Но почему ты не оставил ее в квартире в Сохо, а привез сюда?
   Я хотела добавить: «в это мрачное логово вампиров», но вовремя удержалась. Однако Грег понял.
   – Когда я здесь бываю, то портрет радует мой глаз и умиротворяет мою сущность. Мне кажется, что ты рядом.
   Я повернулась к нему и заглянула в глаза. Они сияли такой нежностью, что у меня дух захватило. Я приподнялась и припала к его задрожавшим губам. Он ответил, потом потянул меня к кровати. Откинув балдахин, мы упали на шелковое покрывало и начали страстно неудержимо целоваться. Это было сильнее нас, мы забыли обо всем на свете.
   Раздался стук, и мы отскочили друг от друга. Я лихорадочно поправила сбившуюся шапочку с павлиньими перьями и съехавший вырез платья и встала, выпрямив спину. Грег сидел на кровати. В приоткрытую дверь просунулась голова Киззи, ее глаза впились в нас с неуемным любопытством.
   – Господа спрашивают, не угодно ли вам прогуляться? – хрипло произнесла она.
   – Угодно, – ответил Грег.
   И Киззи исчезла.
   – Уже темно, – заметила я, – на улице сыро. И куда они собираются прогуляться?
   – Лада, лучше согласиться, – мягко сказал Грег. – Мы приехали сюда, чтобы попытаться разговорить Атанаса. Я все еще верю, что он поймет наше чувство и решит помочь.
   Я посмотрела на его взволнованное лицо и поразилась. Грег, обладающий сверхспособностями, умеющий читать мысли людей, не видит того, что лично мне стало ясно с первого взгляда. Атанас никогда и ни за что не будет помогать нам. Но Грег питал какую-то надежду.
   – «Любовь слепа и нас лишает глаз. Не вижу я того, что вижу ясно. Я видел красоту, но каждый раз. Понять не мог, что дурно, что прекрасно» [12 - В. Шекспир. Сонет 137], – тихо процитировала я.
   – Красиво! – сказал Грег и поднял на меня глаза. – Когда-то и я любил эти сонеты, хотя нам в начале века навязывались совсем образы… «Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка. Другого нет у нас пути, в руках у нас винтовка…», – неожиданно продекламировал он.
   – Известная песня, – заметила я. – Но по мне Шекспир куда лучше!
   – Ты вспомнила его из-за картины Ренаты?
   – Возникла ассоциация, – нехотя ответила я. – Пошли?
   Я внутренне собралась и решила внимательно наблюдать, слушать и помалкивать. Атанас – классический вампир, он совсем не такой, как Грег, но ведь и у него должны иметься какие-то слабые стороны. И я должна найти их, попытаться использовать, чтобы получить хоть какую-то информацию. На Грега в этой ситуации рассчитывать не приходилось. Я осознала его слепоту в отношении родственников. Также я решила приглядеться к Порфирию. Мне он казался более «человечным», чем Атанас. Можно было и у него попытаться хоть что-то выведать. Времени у меня не так и много, и все мои страхи нужно задавить. Они затуманивали разум и мешали объективно оценивать происходящее. Я приподняла подбородок, поправила шапочку и сказала себе, что все будет хорошо.
   Когда мы спустились вниз, Киззи подала мне пальто, а Грегу – его плащ.
   – Господа уже вышли на свежий воздух, – сообщила она.
   Мы оделись и отправились на улицу. Киззи стояла в дверях и кивала нам, как заводная кукла. Но когда мы начали спускаться с лестницы, я вдруг услышала сзади совиное уханье и в испуге обернулась. С Киззи происходила удивительная метаморфоза. Она на моих глазах превратилась в довольно нелепое существо, похожее на голову огромной совы с крыльями и торчащим большим клювом. Она угрожающе защелкала этим клювом, распушила пестрые перья, встряхнула ими и бесшумно взмыла в воздух. Пролетев над нашими головами, скрылась в тумане. Я вцепилась в руку Грега.
   – Не бойся, – мягко проговорил он. – Это ее вторая сущность. Киззи может принимать такой вид лишь ночью для охоты. Она постоянно голодна, и пьет кровь любого, кто попадет ей на пути.
   – И людей? – уточнила я, вновь испытав страх.
   – Ну, если ей удастся напасть на того, кто не сможет сопротивляться сове, даже такой большой и странной на вид. Многие просто от ужаса цепенеют, тогда она нападает, – ответил Грег. – Но обычно она промышляет мелкими хищниками, не гнушается даже мышами и крысами. И ест падаль.
   Меня передернуло, но от комментариев я воздержалась.
   Какое-то время мы шли молча. Я не спрашивала, куда Грег ведет меня. Мы завернули за угол дома и пошли вдоль его стены. Меня удивило, какой он огромный.
   – Да это целый замок! – воскликнула я. – Размеры впечатляют.
   – Это родовой замок одного из наших предков. Он был рыцарем-крестоносцем. А в шестнадцатом веке хозяином стал Порфирий, – пояснил Грег. – Но после того, что с ним произошло…
   Грег замолчал. Однако я решила быть настойчивой. Мне хотелось обладать информацией, чтобы понять, как общаться с его родными. Я остановилась и повернулась к Грегу.
   – Мне хотелось бы знать, – сказала я и посмотрела в его лицо.
   На улице было темно, поблизости не наблюдалось ни одного источника света, но я все видела. Грег стоял передо мной, но смотрел отчего-то поверх моей головы. Его лицо выглядело застывшим. Поднятые глаза светились. Они приняли нежный бирюзовый оттенок. Но верхняя губа приподнялась в такой знакомой мне угрожающей гримасе. Я даже увидела кончики отросших белоснежных клыков. Я уже столько раз наблюдала за подобной метаморфозой, что это перестало пугать. Я погладила его плечо. Грег вздрогнул, лицо приняло спокойное выражение, клыки спрятались. Он посмотрел на меня и улыбнулся.
   – Порфирий получил это поместье по наследству. Он женился, у него было два сына и дочь. И покончил он с собой, как он мне рассказывал, по глупости, а не из-за каких-то несчастий. Однажды перепил крепкого эля, он часто злоупотреблял алкоголем. Забрался на крышу этого замка и прыгнул вниз. Может, в пьяном бреду вообразил себя орлом. И разбился насмерть. Это произошло глубокой ночью. А к утру он уже стал вампиром. Родовое проклятие действует безотказно.
   Грег вновь замолчал. Его лицо приняло страдальческое выражение. Я выдержала паузу, но потом потеребила его за рукав и спросила, что было дальше.
   – В безумии отчаяния он перекусал обитателей замка. И они все умерли, кроме старшего сына. Тот остался жив, но превратился в вампира, – тихо проговорил Грег. – У дочери Порфирия через два дня должна была состояться свадьба, – после длительной паузы добавил он. – Но она умерла той ночью от клыков отца.
   – Ужас какой! – пробормотала я.
   – А потом они с сыном умчались в ближайший лес, – продолжил Грег более спокойным голосом. – В окрестностях прошел слух, что замок – проклятое место, и его никто не хотел покупать. Наследники также не объявлялись. Постепенно поместье пришло в запустение. Порфирий с сыном выходили по ночам на охоту, и местное население опасалось даже приближаться к лесу. Все знали о поселившихся здесь вампирах. Как-то жители окрестных деревень собрались и порешили, что пора избавить округу от этой напасти. И пригласили охотников. Со слов Порфирия ими оказались два странствующих дампира. Они уничтожили сына. Но сам Порфирий, убив одного из охотников, остался жив. А потом отомстил селянам, сжег деревню дотла. И ушел из этих мест. Но лет пятьдесят назад, когда все уже давным-давно позабыли о проклятом месте, вернулся, выкупил землю с полуразвалившимся замком, отреставрировал его. Он здесь живет практически постоянно. В округе его считают эксцентричным, безумно богатым американцем, который выполнил свой каприз, купив этот замок и поселившись тут в одиночестве.
   – А Атанас? – поинтересовалась я.
   – Нашел Порфирия сам, около двух веков назад, – пояснил Грег. – Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? – немного настороженно спросил он.
   – Да, – кивнула я. – Но это не просто любопытство, ты должен понимать. Я обязана знать такие вещи.
   «И стоит пообщаться именно с Порфирием, – решила я. – Он мне сразу показался более доброжелательным, чем Атанас».
   – Но куда мы идем? – уточнила я. – Что это за ночная прогулка по территории?
   – Лада, они оба днем и носа не высовывают. Как и Киззи. Сейчас для них самое время прогуляться, чем-то себя развлечь. А идем мы в любимый уголок Порфирия, там он чувствует себя прекрасно и в полной гармонии. Это небольшое семейное кладбище, расположенное в полукилометре от замка. Сейчас увидишь.
   Я вздрогнула и невольно замедлила шаг. Оказаться ночью на кладбище в компании трех вампиров, казалось мне не таким уж и приятным. Грег уловил мое замешательство. Он взял меня за руку и прошептал, что никогда и никому не даст меня в обиду, и никто мне вреда причинять не собирается. Я приободрилась. Мы зашли за замок и направились по аллее, усаженной столетними дубами. Какой-то слабый отсвет делал мир вокруг не таким темным, и я хорошо различала и дорожку, вымощенную каменными плитами и толстые стволы деревьев, стоящие вдоль нее. И чем дальше мы углублялись по этой аллее, тем светлее становилось.
   – Вампирам освещение ни к чему, – неожиданно заметил Грег. – Но ради тебя зажгли факелы.
   И я увидела огни впереди.
   Мы приблизились к каменной ограде. По обе стороны ворот горели факелы в металлических подставках. По бокам полукруглой арки-входа стояли изваяния горгулий. Я заметила простой каменный крест над аркой. Мы вошли на территорию кладбища. Оно выглядело ухоженным. Аккуратные дорожки, склепы, гранитные кресты, скульптуры скорбящих ангелов освещались факелами, стоящими вдоль нашего пути. И везде лежали белые лилии. Они были изумительными свежими, словно их только что сорвали, и пахли приторно – сладко. У меня от такого густого одуряющего аромата начала болеть голова. Я замедлила шаг и закрыла глаза. Головная боль все усиливалась. Казалось, этот сладкий насыщенный запах окутывает меня и проникает прямо в мозг. Меня начало тошнить. Но Грег вдруг положил мне ладонь на лоб. Я вздрогнула от этого холодного прикосновения, потом замерла. Казалось, боль начала сосредотачиваться именно в лобной части, словно ладонь Грега собирала ее. Когда он через несколько секунд убрал руку, боль ушла вместе с ней.
   – Спасибо, – прошептала я и глубоко вздохнула.
   Странно, но запах лилий я уже не чувствовала, словно у меня пропало обоняние.
   – Тебя больше не будет тревожить этот аромат, – сказал Грег. – Но помни, если меня не будет рядом, а ты вновь почувствуешь подобный приступ дурноты, то стоит лишь понюхать мою кровь, и все пройдет.
   – Хорошо! – заулыбалась я и машинально потрогала алмазный кулон, висящий у меня на шее и спрятанный в вырез платья.
   Мы дошли до конца дорожки и оказались в маленьком квадратном дворике. Здесь стояли каменные скамьи, посередине я с изумлением увидела хоть и небольшой, но самый настоящий фонтан, к тому же с подсветкой. Между скамьями находились огромные вазы из необожженной глины. В них также стояли белые лилии, и я порадовалась, что Грег «отключил» мое обоняние. В углу дворика возвышалась поблескивающая белым мрамором статуя коленопреклоненной женщины. Ее лицо изображало страдание, руки молитвенно складывались на груди. Под ней на скамье сидел Порфирий. Он был одет отчего-то в белый костюм, и выглядел, как добродушный горожанин, присевший отдохнуть в уютном тихом месте. Ничего устрашающего я в этой картине не заметила и начала успокаиваться. Мы приблизились.
   – Моя супруга, – ничего не выражающим голосом сообщил Порфирий и показал рукой на статую. – Заказал одному скульптору, описал внешность. И вот уже два века она все молится за меня, все просит у неба. Сам не понимаю, зачем я это сделал… ее могила в другом конце кладбища. Атанас смеется надо мной, указывает, что этой статуи здесь не место и ее давно пора разбить. Но я не могу. Я тут частенько сижу.
   – Я знаю, – мягко произнес Грег.
   – Присаживайтесь, – пригласил Порфирий. – Для Лады я постелил шерстяной плед. Ей будет зябко на каменной скамье. Помню эту чувствительность земного тела.
   – Благодарю, – сказала я и, заметив светлый квадрат свернутого пледа, уселась на него.
   Грег устроился рядом. Он сидел так близко, что касался меня плечом, и это успокаивало и придавало уверенности. Порфирий находился от нас чуть наискосок. Я хотела спросить, где Атанас, но промолчала. Порфирий не вызывал такого инстинктивного страха. К тому же сейчас я знала его историю и даже сочувствовала в глубине души.
   – Итак, – немного торжественно начал Порфирий, – я знаю, зачем Лада посетила нас. Но хотелось бы послушать и ее версию.
   Меня это удивило. Я не понимала, что он хочет услышать, ведь и так все было предельно ясно. Но Порфирий сидел, не шевелясь, и явно ждал моего рассказа. Грег мягко сжал мои пальцы.
   – Мы с Грегом любим друг друга, – начиная волноваться, проговорила я. – Наше чувство лично у меня не вызывает сомнения. Поэтому мы хотим попробовать выполнить условия известного в вашей среде поверья.
   – Зачем? – задал он вопрос, показавшийся мне странным.
   – Чтобы Грег превратился в обычного парня, и мы могли прожить нормальную человеческую жизнь… Родить деток, – тихо добавила я.
   – Вы и так можете их родить, – заметил Порфирий ничего не выражающим тоном.
   – Дампиров?! – возмутилась я. – Нет, только не это! Я хочу нормальных детей и обычного земного счастья.
   Грег вновь сжал мои пальцы, я испуганно глянула на Порфирия. Но он улыбался безмятежно.
   – Ты уверена, что счастье выглядит именно так, как в твоем стандартном представлении? – спросил он.
   – Уверена! – хмуро ответила я. – А у вас есть другие предложения?
   – Вы оба совершаете ошибку, – увещевающим тоном произнес он и мило улыбнулся мне.
   Но я заметила, как его большие голубые глаза начинают темнеть и чернота зрачков заполняет их до отказа. Это выглядело неприятно, и для меня служило предостережением. Я невольно перевела взгляд на его верхнюю губу. Но она не поднималась.
   – Ты сама не понимаешь, чего хочешь, – продолжил Порфирий. – Намного лучше… тебе превратиться в вампира. Вот тогда ваша любовь будет по-настоящему вечной. Вы никогда не умрете, будете пользоваться всеми земными богатствами, благами цивилизации, неограниченной свободой, властью, силой. И это единственно верное решение.
   Я вскочила и начала быстро ходить вдоль скамьи. Порфирий следил за мной немного настороженно. С трудом справившись с волнением, я остановилась напротив него. Он отчего-то тут же поднялся и встал передо мной, опустив руки и глядя в лицо.
   – И у нас никогда не будет детей! – жестко произнесла я. – Ведь девушки-вампиры бесплодны.
   – А зачем они вам? – живо спросил он. – Что в них хорошего, в этих шумных, капризных, вечно болеющих младенцах? Да и потом, когда они вырастают, то хлопот не оберешься. Что в этом такого уж привлекательного?
   – Вы давно все забыли, – раздраженно начала я и тут же прикусила язык. – Но давайте прекратим говорить на эту тему. Я не вижу смысла обсуждать все это сейчас. Вы лучше скажите, что лично вам известно о поверье. Мы выполнили основное условие, и я полюбила Грега. И что будет дальше?
   Я замолчала и пристально на него посмотрела. Порфирий мигнул, его лицо приняло озабоченный вид, уголки губ опустились.
   – Дальше ты сама знаешь, – ровным тоном проговорил он. – Грег и ты соединитесь физически. Если он сможет себя сдержать в тот момент… когда кровь…
   – Ух-ха-ха-ха! – раздался над нами мерзкий громкий смех, похожий на уханье совы.
   И тут же огромный филин пронесся над моей головой. Я машинально пригнулась и прикрыла голову руками, зажмурившись от страха. Когда смех стих, я открыла глаза. На скамье сидел Атанас с весьма воинственным видом. Я ясно увидела, как исчезает кончик клюва, а круглые, желтые, горящие лютой злобой глаза из птичьих превращаются в серые глаза Атанаса. Я заметила, что седые пряди его волос словно испещрены тонкими черными полосками, как на перьях филина. Но эти полоски исчезли, и я увидела обычную серебристую седину.
   – Славно поохотились с этой дурехой Киззи, – сказал он и снова начал хохотать.
   Я глянула на какую-то тень, приближающуюся к нам. И вот появилась сова-мутант с огромной головой. Она снизилась, сделала пару кругов над нами и вдруг сорвала мою шляпку, вцепившись клювом в торчащие вверх павлиньи перья. Я вскрикнула, успела на лету ухватить шляпку. Атанас зашелся от смеха. Сова глухо ухала сквозь сжатый клюв, но перья не отпускала. Потом все-таки бросила шляпку и начала нападать на меня, злобно щелкая клювом и целясь мне в лицо. Я исхитрилась схватить ее за небольшие тонкие лапы и дернула вниз. Атанас перестал смеяться. А я так разозлилась, что ударила сову головой о скамью. Она взвыла совсем как человек. От неожиданности я выпустила ее. Сова брякнулась наземь и тут же превратилась в Киззи. Я отскочила в сторону и со страхом глянула на Атанаса.
   – Так ей и надо! – неожиданно одобрил он и посмотрел на меня странным взглядом, словно видел впервые. – А ты, оказывается, не такой ангелочек, каким тут прикидываешься, – добавил он.
   Киззи встала, встряхнулась и подняла с земли мою шляпку. Она протянула мне ее с низким поклоном и забормотала, что просит прощения за этот неприятный инцидент и такого больше не повторится. Я не двигалась. Тогда она осторожно положила шляпку на скамью.
   – Пошла вон, – сказал Атанас.
   И Киззи тут же покинула дворик. Она засеменила по дорожке между могил, быстро удаляясь в сторону выхода.
   – А ты хотела уничтожить одного из мерзких выродков, которые тут собрались! – сделал вывод Атанас и погрозил мне пальцем. – Но имей в виду, у Киззи два сердца. И чтобы ее убить наверняка, нужно одновременно вонзить два осиновых кола в каждое сердце. Или два серебряных ножа.
   – Зачем вы мне это говорите? – хмуро поинтересовалась я и села на скамью.
   Грег глянул на меня. В его глазах на самом дне притаилось удивление. Или мне это лишь показалось. Я улыбнулась ему. Его лицо тут же разгладилось, он улыбнулся в ответ и обнял меня за талию. Порфирий устроился рядом с Атанасом. Молчание начало меня угнетать, и я повторила вопрос.
   – Зачем? – тихо засмеялся Атанас. – Мало ли! Вдруг тебе это пригодится в дальнейшем?
   – Я не собираюсь убивать ваших слуг, – сухо произнесла я.
   – И сама только что попыталась это сделать, – заметил Порфирий.
   Я хотела извиниться, но слова замерли у меня на губах. Я вдруг подумала, что мне не за что извиняться, ведь Киззи напала первой.
   – А что, я должна была сидеть и ждать, когда она вцепится мне в волосы? – с вызовом спросила я. – Впредь подумает, стоит ли вообще ко мне приближаться.
   – Да она же стрыга! – заметил Атанас с пренебрежительным видом. – А это настолько примитивное существо, что ожидать от нее хоть каких-то здравых мыслей даже смешно. Все ее существование – это еда. Она и служит нам столько времени лишь за то, что мы позволяем ей после охоты доедать…
   – Может, избавите меня от подробностей? – сухо сказала я.
   – Ну хорошо, хорошо, – закивал Атанас. – Ты права! И ты мне начинаешь нравиться. Из тебя получилась бы отличная подруга-вампир для нашего Грега. И мы можем устроить это прямо сейчас.
   – И вы хотите, чтобы Грег не становился человеком? Всерьез думаете о моей инициации? – уточнила я. – Мы только что говорили об этом с Порфирием.
   – Конечно! – с воодушевлением произнес Атанас. – И что тебя может в этом не устраивать?
   – Даже обсуждать не хочу, – сказала я и повернулась к Грегу.
   Меня удивило его молчание и некая отстраненность. Даже когда я боролась с совой-стрыгой, Грег не проронил ни слова, не сделал ни одной попытки прийти мне на помощь. Но его лицо выглядело напряженным, казалось, он полностью погрузился в себя и практически отсутствует во внешнем мире.
   – Грег? – тихо позвала я и тронула его за плечо.
   И он пришел в себя и глянул на меня более осмысленно.
   – Да, – сказал он, – я все слышу. Атанас предлагает тебе вампирскую вечную жизнь…
   Мне не понравилось выражение затаенного страдания, появившееся на его лице. Видимо, этот вопрос был очень болезненным для него и обсуждался не один раз. Но я четко поняла, родные не хотят обратного превращения Грега. И я догадывалась о причинах. Однако решила задать вопрос в лоб.
   – Когда-то давно вы, Атанас, уже пытались вернуть себе человеческий облик… Рассказать не хотите?
   Он глянул на меня и заерзал на скамье. Его глаза превратились в два черных туннеля, зрачки заполнили их целиком. Я испугалась и схватила Грега за руку. Он крепко сжал мои пальцы, и мы оба словно провалились в пропасть.
   …Мы падали так стремительно, что казалось, ветер в ушах свистит, а слои земли проносятся перед глазами, сливаясь в одну сплошную черную стену. Я зажмурилась от страха и вцепилась в Грега. И вот мы приземлились на что-то мягкое и ароматное. Я открыла глаза. Мы лежали в стогу сена, оно пружинило под нами и приятно пахло сухой травой. Над нами простирался ночной небосвод, усеянный звездами, было тепло и тихо. Полная луна заливала окрестности мягким серебристым светом и освещала все вокруг не хуже фонаря. Такое стремительное падение вызвало выброс адреналина, напряжение не отпускало, все мои чувства необычайно обострились.
   – Что это? – переведя дух, прошептала я. – Где мы?
   Но Грег приложил палец к губам, и я замолчала, услышав чьи-то голоса. Мы подползли к краю стога и свесили головы. По полю в нашу сторону направлялась парочка. Они шли в обнимку, без конца останавливались и целовались. Грег пригнул мою голову, мы спрятались в сено и затаились. Когда парочка приблизилась, я услышала голос, показавшийся мне знакомым.
   – Нет тебя красивее, Марийка, – глухо произнес он, и я вздрогнула.
   Осторожно раздвинув сено, посмотрела. Да, это был, несомненно, Атанас. Луна отлично освещала его крупную статную фигуру. Волосы были темными и короткими, лицо выглядело намного моложе, и это меня удивило. Вампиры остаются на века в одном возрасте. Но, может, Атанас изменил свою внешность ради этой девушки? Я знала, как вампиры легко делают это. Затаившись, я стала внимательно смотреть и слушать. Девушка была юна и хороша собой, и типично славянской красоты – длинная толстая русая коса, мягкие черты свежего румяного лица, большие светлые глаза, крупная статная фигура. Я изучала их одежду, но эпоха определялась сложно. Атанас в синей рубашке и черных брюках, заправленных в сапоги, выглядел, как обычный горожанин. Наряд Марийки – пышная ситцевая юбка в мелкий цветочек, белая кофточка. Она сняла с головы голубой платочек и повязала его на шею. В ее руке белел букетик полевых ромашек, и она машинально теребила их, осыпая лепестки. Говорили они на какой-то смеси старого русского и украинского, но смысл легко улавливался.
   – Ты гарний парубок [13 - Гарний парубок (укр) – красивый парень], Танасик! – ласково ответила она. – Но мой батько против! Небажаний [14 - Небажаний (укр) – не нравящийся, неугодный, нежелательный] ты ему.
   – Что мне батько? – глухо проговорил Атанас и взял ее за руку. – Я люблю тебя больше всего на свете!
   – И я тебя кохаю… дюже, – тихо ответила Марийка.
   Они стояли возле стога, и мы слышали каждое слово. Атанас шумно вздохнул, потом начал торопливо и взволнованно говорить о том, как тоскует по ней, как мучается. Марийка слушала, опустив голову и теребя кончик косы. Когда он замолчал, она смущенно сказала, что тоже тоскует и ее сердце отдано ему. Они обнялись и уселись возле стога. Я отчего-то начала пугаться и закрыла глаза, спрятав лицо на груди Грега. Он обнял меня. Мы слышали внизу тихую возню, вскрики, смущенный смех, звуки поцелуев. Вдруг все стихло. Через какое-то время раздался слабый стон. Но в нем было столько муки, что у меня сердце заныло. И снова наступила тишина. Мы не шевелились. Вдруг раздалось глухое рычание. Мы оторвались друг от друга, подползли к краю стога и увидели распростертую внизу Марийку. Она лежала на спине, раскинув руки, на белой блузке темнели пятна крови, на шее виднелись раны от укуса. Ее лицо с распахнутыми остановившимися глазами, обращенное к небу, выглядело в лунном свете мертвенно-голубым. Черты застыли и заострились. Рядом сидел Атанас. Он словно окаменел и смотрел, не отрываясь, на Марийку. И вдруг поднял голову и взвыл так, что у меня все внутри заледенело от ужаса. Это был поистине вопль вселенской скорби. В этот момент вдали показались огни, послышались крики. Мы увидели идущих людей. Они были с факелами и кольями. Но Атанас не двинулся с места. Лишь перестал выть. С изумлением я заметила, как он начал стареть, его лицо изрезали морщины, волосы поседели, глаза запали.
   – Це вин! – раздались крики. – Ловити його [15 - Это он! Хватайте его!]!
   Люди приближались. Они шли быстро, размахивая кольями. Я видела мужчин, настроенных весьма решительно. Атанас повернул голову в их сторону и расхохотался. Они замедлили шаги и начали возбужденно переговариваться. И вдруг он встряхнулся, появились перья, вырос клюв. Атанас превратился в огромного филина и мягко взмыл в небо.
   – Це перевертень! – раздались крики. – Божа Матирь, оборони! [16 - Это оборотень! Божья Матерь, защити!]
   Филин сделал круг над ними и полетел вверх. Его силуэт пересек яркий диск луны и пропал.
   А мы с Грегом оказались в воздухе. Мы парили высоко над землей, и она расстилалась под нами словно карта. И странным образом мы видели путь Атанаса. Он переходил от одной деревне к другой, оставляя после себя растерзанных девушек. Он кусал именно их. Почти все умирали, но некоторые выживали и становились вампирами. Но немногим из них удавалось уйти. Обращенных, как правило, умерщвляли жители деревни. Мы проследили путь Атанаса до Чехии, видели, как он пришел в Челяковицы и там расправился с семьей Иржи, будущего отца Дино. Все это прокручивалось перед нами отрывочными кадрами и довольно быстро. Атанас, казалось, сошел с ума, если это выражение применимо к вампирам. Он был ненасытен, свиреп и не знал жалости. Его пытались поймать, но он расправлялся и с охотниками, убивая их всех до единого. Он казался неуязвимым, и сейчас я понимала, почему страшные вести так быстро распространялись. Атанас наводил ужас. Поистине это было воплощенное зло, свирепый маньяк, действующий избирательно и убивающий юных красивых девушек с русыми косами и голубыми глазами.
   И вот Атанас добрался до севера Чехии. Он подошел какому-то поселению. Мы прочитали указатель «Либерец». Я вспомнила, что в настоящее время это старинный чешский город, но в ту эпоху мы видели небольшую крепость в окружении деревеньки из десятка домов. Атанас не стал заходить в поселение, а двинулся дальше в горы. Я не понимала его действий, но следила внимательно. Он забрался практически на вершину одной из гор. Мы увидели странное сооружение. Это было что-то типа крепости, сооруженной из белого камня. Высокая каменная ограда окружала его. Я не заметила ни ворот, ни дверей. Не было даже маленькой калитки.
   В этот момент я ощутила, как Грег крепко сжал мои пальцы.
   – Кажется, это легендарный монастырь вампиров «Белый склеп», – прошептал он. – Я не верил, что он существует на самом деле. Думал, все это вампирские сказки.
   Атанас приблизился к стене и легко перелетел через нее. И я поняла, почему нет обычного входа. Человеку здесь было не место. Мы последовали за Атанасом. На территории находилось множество белых каменных закрытых гробов. Они стояли ровными рядами. Солнце только что ушло за горизонт, небо пока оставалось багровым. Отблеск заката придавал стелющемуся вокруг горы туману красноватый оттенок, а белый камень ограды, замка и гробов выглядел розовым. Атанас мягко приземлился по ту сторону ограды. И мы оказались между гробами, практически в двух шагах от Атанаса. Я испугалась и вцепилась Грегу в руку. Но он шепнул мне на ухо, что мы невидимы и неосязаемы, и бояться мне нечего. Как только красноватый отблеск пропал, раздалось легкое постукивание. Я прижалась к Грегу. Некоторые крышки начали сдвигаться. И несколько вампиров выбрались из гробов. Они встряхивались, потягивались, даже зевали, обнажая клыки. Все они были в белых одеяниях, свободно падающих до земли. Заметив неподвижно стоящего Атанаса, они приблизились. Он что-то спросил. Один из вампиров, молодой, с гладким тонким лицом и большим ртом, похожим на лягушачий, поклонился и повел Атанаса к замку. Мы последовали за ними.
   Когда приблизились, то увидели в нижней части здания множество низких овальных арок. Помещение просматривалось насквозь. Сопровождающий вампир остановился возле широкой лестницы в три ступени, что-то сказал Атанасу, поклонился и вернулся к гробам. Атанас без промедления начал подниматься к одной из арок, на вид более высокой и широкой. Мы не отставали. Когда вошли внутрь, увидели посередине что-то типа огромного каменного кресла, стоящего на возвышении. Перед ним полукругом располагались три скамьи. Атанас остановился и замер. Я огляделась, но кроме кресла здесь ничего не было. Проемы арок по всему периметру нижнего этажа придавали помещению воздушность. Я начала успокаиваться.
   В этот момент в одну из арок бесшумно влетела огромная летучая мышь, за ней еще одна. Они опустились по обе стороны кресла и превратились в каменные изваяния странных существ, похожих на химеры Нотр-Дам-де-Пари. Вслед за ними влетело облачко красноватого тумана, оно зависло над креслом, сгустилось, приобрело очертания человеческой фигуры и превратилось в мужчину. Он восседал перед нами с видом правителя мира, не меньше. Его длинные седые волосы спускались до талии, узкое худощавое мертвенно бледное лицо показалось мне неприятным из-за высокомерного выражения. Большие черные глаза блестели. Белое одеяние спускалось складками до пола. Мужчина усмехнулся, его брови приподнялись, он встряхнулся неуловимым движением, и его белое «монашеское» одеяние превратилось в алую бархатную мантию на черной атласной подкладке. На груди я заметила перевернутый анк [17 - Анк – египетский крест с петлей, символизирует бессмертие.] из черного металла, висящий на цепи.
   Атанас поклонился и поприветствовал «отца Грегори». Услышав это обращение, я вздрогнула и глянула на Грега. Но его лицо оставалось невозмутимым. Они начали говорить без слов, но я все понимала, словно научилась читать их мысли.
   – Зачем явился? – строго спросил отец Грегори.
   Атанас мгновенно передал ему информацию. Если бы это рассказывал человек обычными словами, ему понадобился бы не один час. Грегори усмехнулся, ответил, что ему уже надоела «глупость вампирская», так он выразился, и никому еще не удавалось пройти путь назад, а кто пытался, заканчивали всегда одинаково.
   – И потом, – добавил он, – ты нарушил одно из главных условий, ты влюбился сам в эту девицу.
   – Да, – подтвердил Атанас, – я полюбил Марийку… Внутри все горело при одной только мысли о ней.
   – А вот если бы ты остался хладнокровен и не сжигал изнутри свою бесценную кровь ненужной страстью, то смог бы удержаться в последний момент и не укусить. Это ясно? Холодный расчетливый ум, чтобы достичь цели, полное обладание душой и телом девственницы, ее безграничная любовь, вот и все, что требуется!
   При этих словах я вздрогнула и глянула на Грега. Он изменился в лице и сжал губы. Значит, все-таки слухи, ходившие в среде вампиров, были верны, и действительно нельзя было влюбляться в девственницу, требовалось лишь влюбить ее в себя. Я вспомнила, что поначалу Грег так себя и вел. Он причинял мне боль, играл мною, манил своей загадочностью и холодной совершенной красотой и хотел лишь одного – наверняка влюбить в себя. Но когда ему это удалось, Грег не заметил сам, как полюбил.
   – Всегда одно и то же! Одно и то же. Веками! Невозможно противостоять даже капле девственной крови, инстинкт превыше всего. А уж если разум в тумане от этой так называемой любви, то задача невыполнима, – с раздражением продолжил отец Грегори. – У меня тут несколько десятков послушников, которые явились после такого же неудачного опыта. Вот и обретают упокоение, приводят свою вампирскую сущность в норму. А ты зачем столько девушек извел без толку?! – грозно спросил он.
   Его черные глаза сверкнули. Даже мне стало страшно от той нечеловеческой ярости, которая выплеснулась в пространство и будто зачернила его.
   – Прости, отец, – ответил Атанас и опустил голову. – Я словно помешался от горя, когда убил мою возлюбленную. Сам не помнил, как пил и пил из нее жизнь вместе с кровью, и не мог оторваться. Это было сильнее меня. Мне казалось, что мы слились в одно целое. А любовь диктует именно вот такое полное слияние и только тогда обещает неземное счастье.
   – И как? Ты счастлив? – расхохотался отец Грегори. – Явился в наш монастырь, обессилен, ожесточен, одурманен избытком свежей крови. Допился до одури?!
   Атанас, к моему изумлению, грохнулся на каменный пол и пополз к креслу.
   – Позволь остаться здесь, – глухо просил он. – Хочу избавиться от желания немедленно вцепиться в горло первой встречной девушки, похожей на…
   Он замолчал и уткнулся лбом в пол.
   – Есть свободные гробы, – ответил Грегори уже более миролюбиво.
   Он щелкнул пальцами. Одна из «химер» ожила, превратилась во что-то наподобие белесого привидения и медленно поплыла туманной изменчивой фигурой к одной из арок. Атанас вскочил, поклонился Грегори и двинулся за ней. Мы вышли следом. «Химера» проплыла над раскрытыми гробами, на многих из которых сидели вампиры и о чем-то переговаривались между собой, и скоро зависла над закрытой белой крышкой одной из усыпальниц. Атанас тут же забрался внутрь…
   А мы, как только за ним закрылась крышка, очнулись на скамье во дворике семейного кладбища Порфирия. Открыв глаза и увидев Атанаса, сидящего напротив нас, я невольно вздрогнула. Он смотрел пристально, не мигая. Заметив, что мы уже пришли в себя, ухмыльнулся.
   – Вы пришли за этим? – спросил он. – Больше ничего не хотите знать?
   – Так ты жил в монастыре, – после паузы сказал Грег. – Я что-то слышал об этом от Ренаты. Но всегда считал, что вампирского монастыря не существует в действительности.
   – Как видишь, существует, – ответил Атанас. – «Белый склеп» – отличное место, чтобы у кое-кого мозги на место встали. Он по сей день функционирует. И отец Грегори во главе. Мы думаем с Порфирием отправить тебя туда.
   Я машинально крепко прижалась к Грегу. Такой поворот событий пугал. Атанас посмотрел мне в глаза и усмехнулся. Потом заметил, что я странная девушка, и после увиденного должна бежать, а я не сидеть здесь и продолжать на что-то надеяться. Грег нахмурился и сухо заметил, что не им это решать.
   – У вас никаких шансов, – неожиданно встрял молчавший до этого Порфирий. – Одно дело, если бы ты, Грег, выполнил условие поверья и остался холоден. Тогда еще были бы какие-то перспективы на удачный исход. А сейчас все предопределено.
   – Ты просто не представляешь, сколько вампиров проходят через это, а потом являются в монастырь, чтобы вылечиться от ненужной, засевшей внутри любви, тоски и чувства вины перед убитыми ими возлюбленными, – добавил Атанас. – Ты хочешь повторить мой путь? Ты хочешь убить Ладу, потом словно сойти с ума от тоски и убивать всех подряд, впасть в жутчайшую депрессию… Затем в монастырь за исцелением… Ты этого хочешь?! – спросил он.
   – Не все проходят именно такой путь! – упрямо проговорил Грег.
   – Все! – сурово ответил Атанас. – И в конце этого фатального пути одно: строгое послушание в «Белом склепе», только кровь животных, постоянная медитация, закалка вампирской сущности, безропотное подчинение отцу Грегори.
   – Не могу представить тебя в таком монастыре, – тихо заметил Грег.
   – Но мне пришлось там задержаться. Понадобилось довольно много времени на полное излечение, – продолжил Атанас. – Отец счел возможным отпустить меня в мир лишь через два года. Вот оно, ваше поверье! Вот к чему оно приводит! И не все излечиваются. Кто-то от затяжной депрессии впадает в такую лютую тоску, что уже плохо понимает, кто он, что он… Начинают пить любую кровь, потом жрать падаль, набрасываются на собратьев-вампиров… И ты наслышан к чему это приводит. Из высшего существа ты превращаешься в упыря, тупого пожирателя трупов.
   – Мы хотим побыть одни, – сказал Грег и встал.
   Я поднялась вместе с ним.
   – Что ж, воля ваша, – ответил Атанас.
   Его лицо приняло непроницаемое выражение. Грег взял меня за руку и быстро покинул кладбище.
   Когда мы вошли в дом, то сразу встретили Киззи. Она с видом примерной экономки стояла у дверей.
   – Я затопила камин в комнате мисс, – сообщила она и умильно заглянула мне в глаза.
   – Благодарю, – сухо ответила я.
   По правде говоря, мне хотелось немедленно уехать, и не только из этого поместья, но даже из страны. Ночь пугала. Мы поднялись в комнату Грега. Я глянула на портрет «Ромео и Джульетты» с нашими счастливыми лицами, села на кровать и расплакалась. Нервы не выдержали. Грег бросился ко мне, упал на колени, обнял мои ноги и замер. Я машинально начала гладить его волосы и от прикосновения к мягким прохладным прядям постепенно успокоилась. Грег поднял голову, его прекрасное лицо искажало страдание.
   – Все равно не отступлю, – глухо проговорил он. – Но ты устала, Лада. День получился слишком насыщенным. Тебе лучше лечь спать. А рано утром мы уедем.
   Я хотела сказать, что хочу уехать немедленно, но понимала, как это будет выглядеть по отношению к близким Грега и лучше лишний раз их не раздражать. К тому же я ощутила навалившуюся усталость.
   – Хорошо, – согласилась я, встала и начала расстегивать платье.
   Киззи на самом деле затопила камин, и в комнате уже потеплело. Огонь весело полыхал, от него шел жар, и мне стало чуть легче на душе. Окна были плотно закрыты, дверь тоже, чувствовалось, как воздух в комнате быстро нагревается и уходит промозглая сырость. Я разделась до трусиков и нырнула под одеяло. Грег прилег рядом и нежно поцеловал меня, пожелав спокойной ночи и приятных снов.
   – Пусть мне ничего не снится, – заметила я и украдкой зевнула. – Я настолько утомлена, что не хочу ничего больше видеть… даже во сне.
   – Хорошо, – прошептал он и поцеловал меня в лоб.
   Но я увидела. И даже не поняла явь это или сон. Очнулась глубокой ночью из-за жары. Воздух нагрелся так сильно, что нечем было дышать. Я отбросила одеяло. И вдруг скрипнула дверь, потянуло холодным воздухом. Я машинально провела рукой по простыне, рядом никого, любимый исчез. Я застыла в ужасе. А дверь открывалась все шире, вначале появилась огромная охапка веток шиповника, покрытых распустившимися цветами, затем и сам Грег. Он втащил ветки в комнату и начал обкладывать ими пространство вокруг кровати. Раскрытые темно-розовые цветы пахли необычайно тонко и сладко, и я начала улыбаться. Но лицо Грега исказилось мукой, казалось, он испытывает невероятную боль. Я хотела вскочить, подбежать к нему, но Грег пристально на меня глянул, и я вновь провалилась в сон помимо своей воли.
   Я проснулась на рассвете и лежала на спине с закрытыми глазами. В наглухо закрытой комнате все еще было тепло, какой-то сладкий аромат заполнял ее. Я вспомнила свои ночные видения, окончательно пришла в себя и села. Пол вокруг кровати устилали ветки шиповника. Цветы уже начали увядать, но все равно источали аромат. Я потянулась и улыбнулась, подумав, что Грег очень милый, раз решил сделать мне такой сюрприз и натаскал в комнату цветов.
   «Но где он раздобыл в конце марта цветущий шиповник? – подумала я. – И почему решил порадовать меня именно им? Стоп! – сказала я сама себе. – Точно знаю, что вампиры не выносят именно шиповник, практически наравне с чесноком. Существует устойчивое в народе поверье, следуя которому обкладывали могилы самоубийц или мертвецов, подозревавшихся в вампиризме, ветками шиповника. Это якобы мешает вампиру выбраться на поверхность. Что происходит?!»
   Я соскочила с кровати, быстро оделась, сгребла ветки в кучу, невольно вскрикивая от уколов тонких, но острых шипов, и открыла дверь. В проем потянуло промозглым сквозняком. Я выглянула и увидела Грега. Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и неотрывно смотрел на дверь. Лицо показалось мне осунувшимся и измученным. Я бросилась к нему. Он нежно улыбнулся. Но улыбка была настолько слабой, что таяла и исчезала на глазах. Я обняла его, прижалась к плечу. Грег еле слышно застонал, словно от боли. Но вампира невозможно ранить физически, и я испугалась еще больше.
   – Что с тобой, любимый? – тихо спросила я и села рядом.
   Машинально взяв его за руки, вздрогнула, заметив множество мелких кровоточащих царапин. Ранки краснели кое-где на шее и подбородке. Я онемела от страха. Тело вампира бессмертно, порезы заживают мгновенно, за исключением ран от серебряного оружия, и я буквально не верила своим глазам.
   – Это ничего, – прошептал он и попытался спрятать руки между колен.
   Но я мягко подняла их и начала осторожно дуть на царапины.
   – Вампиры не выносят шиповник, – сказала я и посмотрела в его страдальческое лицо. – Зачем? Зачем ты сделал это?
   – Ты сама ответила на свой вопрос, – тихо проговорил он и попытался улыбнуться.
   Догадка мелькнула, но до конца я не могла понять.
   – Ты решил защитить меня…, – прошептала я, боясь поверить в правду. – Защитить от своих же…
   – Я не мог оставаться в комнате возле тебя, – сказал Грег. – Слишком сильный огонь развела Киззи в камине. А ты знаешь, я с трудом выношу повышение температуры, становлюсь вялым, инертным, теряю свои способности. Окно и дверь я открывать побоялся. Мало ли кто влетит… И решил, что это самый лучший способ отпугнуть нежелательных гостей. А шиповник нашел в оранжерее… королевского дворца. Он как раз распустился.
   – Но ты не в силах к нему даже прикасаться, – прошептала я и не смогла сдержать слез. – Растение причинило тебе вред. Царапины все еще кровоточат. Хоть бы перчатки надел! – прошептала я и всхлипнула.
   – Это даже сквозь перчатки… кожаные, – тихо произнес он. – Главное, ты невредима! А это заживет…
   – Но ты так плохо выглядишь! – сказала я и украдкой вытерла слезы.
   – Шиповник жалит нашу кожу, словно наполнен ядом, а запах раскрытых цветов дурманит так, что кажется, ты под наркозом, – ответил он после паузы. – Но не нужно обращать внимания, Ладушка! Ведь никто из обитателей этого дома не появился у тебя в эту ночь.
   – Неужели они могли… напасть? – спросила я и вновь взяла его за руки.
   Повернув их ладонями вверх, снова начала дуть на царапины. Мне казалось, это должно принести Грегу облегчение. Он не сопротивлялся.
   – Не думай об этом, – ответил он. – Мы сейчас уедем. Но мне не нравится настрой Атанаса. Я просчитался. Не нужно было тебе приезжать сюда. Я думал, Атанас захочет помочь, но он лишь озлобился еще больше… так мне показалось.
   – Он и так помог, – заметила я. – Ведь мы узнали более подробно о сути поверья.
   – Но у него хранится копия полного текста, – ответил Грег. – Я это знаю точно. Только Атанас никому и никогда ее не показывает.
   – Может, никакой копии нет? – предположила я.
   – Рената утверждает, что есть, – тихо сказал он.

   Из блокнота Грега:

     Что мне боль, любимая? Я тону в мечте!
     Жизнь невыносимая не по нраву мне.
     Грёзы нереальные счастье обещают,
     Знания сакральные душу очищают.
     Боли нет, любимая! Суета сует.
     Верность сердца милого лечит и прощает,
     И в реальность темную проникает свет.

   Мы спустились к машине и увидели Киззи и Порфирия. Атанаса с ними не было, но меня это лишь обрадовало. Грег, сухо попрощавшись, сразу забрался внутрь. Киззи низко поклонилась мне, пожелала счастливого пути, затем робко протянула шляпку с ободранными в схватке перьями.
   – Вы забыли, мисс, – сказала она.
   – Можешь оставить себе, – улыбнулась я. – Зачем она мне в таком виде?
   Киззи отчего-то обрадовалась, начала истово кланяться, потом прижала шляпку к груди и вдруг достала из-за пазухи алый шарф. Воровато оглянувшись, сунула его мне и умильно проговорила:
   – Подарок от меня. Не побрезгуйте, мисс Лада! Это вместо испорченной шляпки.
   И засеменила прочь. Я даже поблагодарить не успела. Но шарф взяла и спрятала его в сумочку. Он был настолько тонким, что казался невесомым.
   – Прощайте! – сказала я Порфирию.
   – Атанас просил извинить его, – сообщил он. – Он себя неважно чувствует.
   «Как же! Плохо себя чувствует, – подумала я. – Да его и осиновым колом не убить!»
   Но от комментариев воздержалась.
   – Мы поедем, – сказал Грег, высунувшись из машины.
   Я села и увидела, как он поморщился от боли, положив руки на руль, но тут же принял невозмутимый вид. Порфирий склонился и протянул ему в открытое окно черный футляр в виде узкой и короткой тубы.
   – Это вам, – равнодушно произнес он, глянул на стремительно светлеющий небосвод и быстро удалился.
   Грег, не открывая футляр, бросил его на заднее сидение. От боли он ни о чем не мог думать. Но меня снедало любопытство.
   – Что там? – спросила я.
   – Какая-нибудь безделушка для тебя, – нехотя произнес он и тронул машину с места. – Дома посмотришь.
   Я понимала, что «шиповниковый яд» отравляет его раны и не дает покоя, и промолчала.
   Когда мы выехали с проселочной дороги на шоссе, Грег, несмотря на свое состояние, все равно развил дикую скорость. И это его даже взбодрило. Он явно оживился и вел машину с удовольствием. Но при подъезде к Лондону скорость пришлось сбросить. Объясняться с полисменами не хотелось.
   Когда мы поднялись в квартиру, Грег нежно поцеловал меня, сказал, что мечтает отдохнуть и, пошатываясь, ушел. Мне хотелось броситься за ним, но он хотел побыть в одиночестве. Грег выглядел одурманенным и обессиленным. Я посмотрела ему вслед, вздохнула и решила заняться собой. После поездки в поместье я выглядела бледной и измученной. Раздевшись, забралась в ванну и пустила очень горячую воду. Постояв под сильными струями, почувствовала себя бодрее. А когда плотно позавтракала отбивными с салатом, выпила две чашки кофе, то ощутила прилив сил. Мое настроение улучшилось, и я уже не так мрачно смотрела в будущее.
   «Опускать руки? – рассуждала я, пока мыла посуду. – Если не удалось Атанасу и другим, то это вовсе не значит, что не удастся нам с Грегом! Мы так сильно любим друг друга. А любовь все может преодолеть».
   Убрав на кухне, я на цыпочках пошла к спальне Грега. Приложив ухо к двери, прислушалась. Но в комнате было тихо.
   «Бедный мой! – думала я, вспоминая его исцарапанные в кровь руки. – Любимый! Ему так плохо. Но это ради меня. Какой вампир способен на такое? Это все равно, что всадить себе самому в сердце кол. Разве это не доказательство настоящей любви?!»
   Мне очень хотелось зайти к нему, но я сдержалась. Раз Грег решил побыть в одиночестве, значит, ему это было необходимо.
   Я отправилась в гостиную, потом в кабинет Грега. Я просто не знала, чем себя занять. Спать совсем не хотелось. Вспомнив о подарке Киззи, я достала шарф из сумочки и залюбовалась воздушной легкой тканью. Подойдя к зеркалу, приложила к себе, но надевать на шею отчего-то не захотела. Цвет был очень насыщенным, и алый отблеск словно делал мой румянец ярче.
   «Все-таки, Киззи не так уж ужасна и глупа, – подумала я. – Но Атанас ее только „дурой“ и называл. А вот она решила подарок мне сделать, чтобы загладить вину. Что в этом плохого?»
   Я положила шарф на полочку и пошла в свою спальню, решив попытаться уснуть. Улегшись на кровать, закрыла глаза. Но взвинченные нервы не давали мне даже задремать. Вдруг моей щеки коснулось что-то прохладное, и я невольно заулыбалась, решив, что Грег пришел в себя и прокрался ко мне в спальню. Я открыла глаза. Что-то красное мелькнуло перед лицом, я вскрикнула от испуга и резко села. И тут же красный шарф начал обматываться вокруг моей шеи и сжимать ее. Я хотела закричать, но лишь хриплый тихий звук вылетел из моего сдавленного горла. Тогда я попыталась взять себя в руки и преодолеть ужас, который парализовал мою волю. И мне это удалось. Задыхаясь, начала ловить конец, который бился перед моими глазами. Мне это удалось, и зажав его, стала разматывать шарф. Он сопротивлялся словно живой. Но я, собрав все силы и уже почти задохнувшись, все же справилась. Я скомкала подрагивающую в моих руках субстанцию, крепко зажала и бросилась на кухню. Плотно прикрыв дверь, достала свечу. Зажгла ее, поставила на пол и поднесла конец шарфа. Он мгновенно загорелся, я едва успела отскочить. Он извивался в воздухе, покрытый язычками пламени, издавал какие-то шипящие звуки, но быстро исчезал, сгорая. Когда от него ничего не осталось, я потушила свечу и зачем-то тщательно вымыла пол. Затем налила себе воды. Сев к столу, попыталась успокоиться. Все произошедшее не оставляло сомнений – Киззи хотела убить меня.
   «Вот тебе и милая старушка! – подумала я и с трудом сдержала приступ истерического смеха. – Вот тебе и подарочек для „мисс Лады“. Господи! На что я рассчитываю? Почему никак не могу понять, что это вовсе не люди, а настоящие исчадия ада? И никаких игр по правилам быть не может».
   Допив воду, я встала. Это происшествие послужило мне отличным уроком, и отныне я решила больше никому не доверять… кроме Грега.
   – У него имеется сборник вампирских легенд, – пробормотала я, припоминая, что Грег, также как и сестра, собирал подобные книги. – Издание такое же, как в коллекции Ренаты. Помню, что-то читала и о красном шарфе.
   Я отправилась в кабинет. Открыв массивный книжный шкаф, плотно уставленный самыми разнообразными томами, пробежала взглядом по корешкам. И увидела нужную мне книгу. Я нашла текст и, сев в кресло, начала читать.

   Легенда о шарфе-вампире.

   «Когда-то давным-давно жила в предместье Лондона одна счастливая семья. Молодые люди, их звали Питер и Джейн, поженились всего полгода назад. У них был свой маленький уютный домик, увитый розами и плющом. Но скоро их счастье омрачилось. Рядом в пустующем замке поселился знатный господин. Как-то возвращался он с охоты и увидел в саду Джейн. Она подрезала розы и напевала веселую песенку. Господин мгновенно влюбился в ее юную свежую красоту, в ее звонкий чистый голосок. И стал чуть ли не каждый день прогуливаться мимо домика Джейн. Питер весь день работал в поле, но как-то словоохотливая соседка, выдергивая сорняки рядом с ним, рассказала о господине. Кровь бросилась ему в голову. Не стал Питер больше ничего выяснять, бросил тяпку и помчался домой. И тут же увидел важного молодого господина на коне. Он как раз подъехал к ограде и настойчиво просил девушку подарить ему розу. Но Джейн была верной женой, поэтому никогда не заговаривала с посторонними. Вот и сейчас она стыдливо отвернулась. Но Питер словно не видел, что происходит на самом деле. Он вначале набросился на господина, но тот даже не стал связываться с простолюдином и быстро ускакал, ничего не объяснив.
   Тогда Питер бросился к жене. Джейн, увидев его разъяренное лицо, вскрикнула и убежала в дом. Он залетел за ней. На шее Джейн болтался белый шарфик. Питер, совершенно обезумев, схватил ее, затянул шарф и начал душить. И постепенно из белого ткань превращалась в красную. Когда Джейн упала, Питер вдруг пришел в себя. С ужасом он смотрел на лежащую жену. Она была мертва. И вдруг красный шарф соскользнул с ее шеи и плавно вылетел в раскрытое окно. Питер в этот миг сошел с ума. Он выбежал из дома и начал повсюду искать шарф, при этом всем рассказывал историю, что его жену задушил шарф-вампир, который на его глазах выпил всю ее кровь и так налился ею, что из белого превратился в красный. Питера поймали и поместили в лечебницу, где он вскорости и умер.
   Но в округе стали происходить непонятные вещи. Через какое-то время была задушена и обескровлена девушка, и будто бы видели, что у нее на шее появился красный шарф, который через мгновение исчез. Затем еще одна погибла таким же образом. Перепуганные жители окрестных деревень начали искать все красные платки и шарфы и в домах и в лавках и, обнаружив, тут же сжигали их.
   Но шарф-вампир уже переместился в Лондон, и там появились задушенные им жертвы. Хуже того, многие мужья, которым неугодны стали их жены, начали искать в лавках именно красные шарфы и дарить им, в надежде, что это окажется шарф-вампир. Скоро об этом знали практически все, и лондонские девушки несколько лет пребывали в страхе и дрожали, как только видели красный шарф или платок. Несколько знатных горожан решили положить этому конец. И отправились к колдунам. Те выслушали, обратились к своим колдовским книгам и магическим предметам. И сообщили перепуганным согражданам, что шарф-вампир можно уничтожить, если сжечь его. Но как его найти? Это казалось практически невозможным. Колдуны также рассказали, что как только шарф-убийца попадет в руки такой же нечисти, как и он сам, то прекратит свое страшное путешествие. И остается лишь ждать, когда это произойдет.
   И правда, через какое-то время удушение девушек прекратилось, видимо, страшный шарф забрала какая-нибудь модница-вампирша. А может, кто-то сжег его. И все успокоились. А когда история позабылась, то в лавках вновь начали появляться красные шарфы и платки. Людская память коротка, она словно вода, которую постепенно засыпает песок времени».

   С замиранием сердца я прочла этот текст. Я давно уже жила словно в двух реальностях. Но сейчас даже у меня мурашки побежали по телу. Неужели это был тот самый шарф? И именно я сожгла его. Или это аналог, появившийся в результате каких-нибудь неведомых мне обрядов или манипуляций Киззи? Тот это был шарф, или другой, но я поняла, что вампирские легенды имеют реальную основу. Мне не мешало бы ознакомиться со всеми существующими. Ведь чем больше я буду знать, тем безопаснее мне будет жить.
   Я внимательно прочитала еще несколько легенд, но скоро мозг устал от обилия информации, мне необходимо было переключиться на что-нибудь другое. Я закрыла книгу и убрала ее в шкаф, решив позже ознакомиться с ней более подробно. Затем на цыпочках подошла к спальне Грега. Но там было по-прежнему тихо.
   «Грег может провести взаперти весь день, – думала я. – Он не хочет, чтобы я видела его слабым. Это понятно. И я не знаю, сколько продлится действие шиповникового яда. Пусть отдыхает, не буду ему мешать».
   И я решила пойти прогуляться по близлежащим магазинам. Было уже около одиннадцати утра.
   «Я ничего не купила маме, – вспомнила я. – Да и Лизе неплохо бы привести какую-нибудь стильную вещицу. Так что, по магазинам!»
   Вспомнив подругу, я невольно заулыбалась. Если бы она знала в подробностях, что со мною происходит! Представив ее округлившиеся глаза, я тихо засмеялась. Но тут же задумалась. Удивляло мое так быстро восстановившееся спокойствие. А ведь меня только что пыталась убить Киззи при помощи шарфа-вампира. Но видимо, постоянное ощущение опасности притупляет остроту страха. И нынешняя реальность оказалась настолько далекой от моей обычной жизни, что я поневоле приспосабливалась, меняясь и подстраиваясь под существующие условия.
   «Нужно ли мне рассказывать о шарфе Грегу? – размышляла я, идя в свою спальню. – Или лучше умолчать? А ведь Киззи напала на меня в его присутствии. Хорошо я ее тогда отделала! – злорадно подумала я, вспомнив, как била оборотня-сову головой о каменную скамью. – Вот она и решила отомстить».
   Я зашла в спальню, надела джинсы, футболку, толстовку с капюшоном и отправилась на прогулку.
   Сохо переполняли туристы. Время суток здесь не имело значения, и я с удовольствием окунулась в оживленную деятельную атмосферу. Смешавшись с толпой, медленно пошла вдоль витрин, изучая их и прикидывая, что больше всего обрадует маму. Увидев магазинчик, витрина которого пестрела всевозможными шарфами, платками и палантинами, усмехнулась, но решила заглянуть туда. Выбор оказался богатым. И красных шарфов висело немало. Я повертела в руках несколько косынок и платков, любуясь яркостью тонов, но ушла, так ничего и не купив. Неприятный осадок после всего произошедшего остался.
   Я заглянула в соседний магазин одежды. Выбрала для мамы блузку из натурального японского шелка, переливавшегося в моих руках переходами от нежно-голубого до темно-синего. Рисунок из розовых мотыльков украшал и оживлял ткань. Я заплатила за блузку и, довольная, покинула магазин. На противоположной стороне заметила посудную лавку. Вспомнив, что мама всегда мечтала о каком-нибудь изысканном кофейном сервизе из английского фарфора, я устремилась туда. При виде самых разнообразных наборов, выставленных в зале, почувствовала воодушевление и начала бродить между образцами, прикидывая, что маме понравится больше всего. Возле витрины на низком стеклянном столике находились кофейные сервизы из тончайшего просвечивающего фарфора. Я замерла, изучая крохотные изящные чашечки. Подняв одну из них, посмотрела на просвет нежно-розовый фарфор. Мой взгляд машинально упал в окно, и я увидела Дино. Я так сильно вздрогнула, что чуть не выронила чашечку. Дино стоял на противоположной стороне улицы. Это был точно он, я не могла ошибиться. Дампир оглядывался по сторонам с весьма напряженным видом. Меня охватило раздражение.
   «Неужели никак не успокоится?! – думала я, осторожно поставив чашечку на место. – Пусть оставит нас в покое! Еще и Грег сейчас практически в бессознательном состоянии. Мне нужно вернуться домой. Но вначале поговорю с Дино и все ему выскажу».
   Я выскочила из магазина, Дино в этот момент завернул в ближайший переулок. Я кинулась за ним, но заметив, как из остановившейся машины выходят двое парней и… Атанас, замерла. Я просто не верила своим глазам. Было около одиннадцати, солнце давно встало. Конечно, солнечный свет как бы отсутствовал из-за туманного, практически непроницаемого марева, но все равно было очень светло. А меня уверяли, что Атанас может выходить лишь по ночам.
   Дальше события развивались стремительно. Атанас и его спутники бросились вслед за Дино. И я поняла, что они охотятся именно на него. Самым разумным было немедленно вернуться домой и не вмешиваться, Дино оставался нашим непримиримым врагом. Но я не могла вот так просто удалиться. Я же не безжалостный рассудочный вампир. И поддавшись первому порыву, бросилась следом. Сама не понимаю, на что рассчитывала. Но взвешивать все «за» и «против» было некогда. Завернув за угол, увидела, насколько узок переулок. Высокие старинные дома стояли буквально стена к стене, и проход походил на щель. Атанас с подручными виднелись впереди, но вот они свернули влево и пропали. Я двинулась следом и увидела низкую квадратную арку, ведущую в темный сырой дворик. Не раздумывая, нырнула в эту арку. Двор оказался проходным, видимо, на это и рассчитывал Дино. Но он не успел ускользнуть, второй выход перегородил один из парней. Густые кусты уже начавшей зеленеть сирени, росшие практически по всему периметру двора, позволили мне спрятаться. Дино замер в центре. Его лицо хорошо освещалось падающим сверху, в колодец дворика, светом. Атанас остановился напротив дампира.
   – Начнем? – довольно равнодушно спросил он и к моему глубокому изумлению достал из кармана крохотную видеокамеру. – Запишем для потомков, – добавил он и хрипло рассмеялся.
   Я видела, как изменился в лице Дино. Он выхватил серебряный нож, но даже не успел метнуть. Парень, стоящий у второго выхода, как-то мерзко зашипел, превратился в длинную змею, метнулся к Дино и мгновенно обвился вокруг его тела. Я не выдержала и бросилась вперед. Дино уже начал хрипеть. Вцепившись в бьющийся лихорадочно хвост змеи, я попыталась отодрать монстра от тела жертвы. Атанас расхохотался.
   – А вот и ты! – обрадованно сказал он. – Дурочка, никто убивать его не собирается, – весело заявил он, опуская камеру. – Но ты мне надоела. Вечно путаешься под ногами. Арно, обрати ее. Пора стать отличной подругой для нашего милого Грега. Вечная любовь у этой парочки в приоритете. Так поможем им, – добавил он и снова засмеялся.
   Дино глянул на меня дикими глазами и, хрипя, крикнул:
   – Беги!
   Но мне приглашения не требовалось. Я ринулась к выходу из дворика, однако Арно в один прыжок догнал меня. Я развернулась к нему, попятилась и ощутила, что упираюсь спиной в стену. Отступать было некуда.
   – Попалась, – вкрадчиво произнес Арно.
   – А ведь вы обещали Грегу, что не тронете меня, – грозно произнесла я. – Он вам этого не простит.
   – Он поблагодарит за такой подарок, – ответил Арно и начал медленно наклоняться ко мне.
   Я увидела, как приподнимается его верхняя губа и отрастают острые клыки. Ужас отчаяния на миг парализовал меня. Арно тихо зарычал. Я машинально перекрестилась и задела рукой за кулон с кровью Грега. Инстинктивно схватив его, раскрыла и мгновенно намазала свою шею и руки. И подняла ладони к приближающемуся лицу Арно. Он втянул воздух и тут же отшатнулся. Я знала, что вампир не будет нападать на такого же, как он, а тем более кусать его. Учуяв запах крови Грега, Арно словно бы пришел в себя. Он вперил остановившийся взгляд в мою покрытую кровью шею, потом перевел его на поднятые ладони. Его клыки спрятались. Я видела, вампир дезориентирован и никак не может сообразить, что происходит.
   Я не стала дожидаться, к каким выводам он придет, и пулей вылетела в арку. Я бежала к дому Грега, распугивая прохожих своим окровавленным видом. Когда влетела в квартиру, там было тихо. Я быстро разделась и бросилась в ванную. Тщательно смыв кровь, не выдержала и начала рыдать. Включив сильнее воду, уселась на пол и спрятала лицо в колени. Я никак не могла успокоиться. Все видела перед собой побагровевшее лицо Дино, обхватившую его змею, ухмылку Атанаса, приближающиеся клыки Арно. Я окончательно поняла, что Атанас никогда не смирится с желанием Грега стать человеком и сделает все, чтобы превратить меня в вампира или вообще уничтожить. К тому же я не могла все рассказать Грегу. Атанас являлся его родственником, и мне нужно было обдумать, как сообщить о случившемся. Или вообще не сообщать. И я скорбела об участи Дино. Скорее всего, его уже не было в живых. Эти тяжелые мысли не давали успокоиться. Я начала чувствовать боль, сильно горели шея и руки. Жар становился все нестерпимее, и до меня дошло, что дело не только в моих, вот уже больше часа, рыданиях. Я вскочила и посмотрела на себя в зеркало. И ужаснулась. Моя шея выглядела так, будто я ее обварила кипятком. Руки оказались в похожем состоянии. Я знала, что кровь вампира ядовита. Как говорил Грег, в малых дозах она даже полезна и может дезинфицировать ранки и помогать их быстрому заживлению. Но я вылила на себя практически всю кровь из кулона. И сейчас просто не находила места от боли. Я смачивала шею ледяной водой, опускала руки под струю, но это приносило лишь временное облегчение. Кожа горела, уже появились волдыри.
   Дверь открылась, я вздрогнула. Это был Грег. Он выглядел все еще больным и слабым. Казалось, он с трудом держится на ногах. Но увидев меня, он шагнул в ванную и схватил мои руки. Потом посмотрел на шею. Я стояла молча, опустив глаза. Грег осторожно обнял меня, отвел в спальню и уложил в постель.
   – Я случайно опрокинула кулон, и вся твоя кровь на меня вылилась, – сказала я первое, что пришло в голову, тут же осознав всю нелепость этой лжи.
   – Не нужно ничего объяснять, – мягко произнес он. – Я все вижу. Ты прости Атанаса, он хочет как лучше. И все делает по-своему. Но я рад, что моя кровь спасла тебя от укуса.
   – Ты все видел…, – тихо проговорила я.
   – Да, я был в трансе, связь с тобой неразрывна… Но не смог прийти тебе на помощь, шиповниковый яд пока до конца не вышел, я слаб… И это бесит.
   – Но почему они так свободно разгуливают днем? – вяло поинтересовалась я. – Я была уверена, что и Атанас и местные вампиры выходят лишь ночью. И Дино так думал, – прошептала я.
   – Я слышал о некоем допинге, – после паузы нехотя ответил Грег. – Поговаривают, если выпить кровь человека, к примеру, недавно понюхавшего кокаин или вколовшего дозу героина, то это своего рода стимулятор. И вампир посредством такой отравленной крови попадает под действие наркотика. В его теле происходят странные процессы, и он может гулять при свете дня. И уже не нужно, как нам с сестрой, годами питаться исключительно кровью животных, чтобы получить такую способность. Но подробностей не знаю. Атанас крайне скрытен и особо не распространяется.
   – Не знаешь, чего ждать! – с горечью произнесла я. – Они попили свежей кровушки какого-нибудь наркомана и отправились на охоту. Бедный Дино!
   – Не расстраивайся так, ведь точно ничего неизвестно, – попробовал он меня утешить. – Главное, что с тобой все в порядке. Осталось лишь выздороветь.
   – Есть какое-то средство от этого жуткого жжения? – спросила я, с трудом удержав набежавшие слезы.
   – Пара дней, и все пройдет само, – тихо ответил он. – А средства нет. Твоя кожа восстановится сама. Как и моя, – добавил он и задумался.
   Я посмотрела на его шею и руки. Царапин стало явно меньше, кое-какие уже начали затягиваться. Но все равно его бледная кожа была испещрена красными черточками и на некоторых по-прежнему выступала кровь.
   – Знаешь, я сюда никогда и никого не приглашал. В этой квартире была лишь Рената, так что незваных гостей можно не опасаться, – сказал после паузы Грег. – Через два дня ты будешь здорова, вот увидишь. Даже следов не останется.
   – Ну да, – грустно заметила я, – через два дня. А потом в Москву. Но я даже хочу быстрее улететь домой! Но как я буду существовать эти сутки? – тихо спросила я и всхлипнула.
   Боль все усиливалась, я с трудом ее терпела. И решила принимать снотворное и беспрерывно спать. Я хотела попросить Грега сходить в аптеку, но и он выглядел обессиленным.
   – Мы проведем эти дни… в трансе, – сказал он и улыбнулся. – А когда вернемся в реальность, оба будем здоровы. Ну как идея?
   – Отлично! – обрадовалась я. – Только, пожалуйста, что-нибудь позитивное! А то последние события утомили.
   – Хорошо, – кивнул он и улегся рядом. – Где бы ты хотела оказаться? Рим, Париж, может быть, Пекин?
   – О нет! Никаких больших городов! – прошептала я. – Где-нибудь на природе и чтобы вокруг никого не было… только ты.
   Я прижалась к нему, превозмогая боль, и закрыла глаза…
   … Вода играла на солнце, голубое безоблачное небо отражалось в ней. Тона были чистыми и яркими, синева беспрестанно вспыхивала золотыми и серебряными искрами. Я невольно прищурилась и посмотрела вдаль из-под ладони. Огромное озеро простиралась перед нами до самого горизонта. Мелкий желтый песок казался прохладным. Я приподняла подбородок, подставляя разгоряченное лицо приятному ветерку. Мои распущенные волосы развевались и задевали лицо Грега. Он иногда мягко отводил их рукой, но не отодвигался. Мы находились на полукруглом песчаном пляже, по обе стороны которого возвышался берег, заросший сосновым лесом. Ветер усилился, и я ощущала, как влажный аромат озера пропитывается терпким приятным запахом разогретой на солнце сосновой смолы. Я легла на махровое полотенце. Но Грег встал и ушел с пляжа. Я перевернулась на живот и наблюдала за его стройной фигурой, поднимающейся к соснам. Грег остановился и уселся в густой тени, прислонившись спиной к толстому кривоватому сосновому стволу. Я улыбнулась и вновь легла на спину, впитывая солнце. Лучи мягко грели кожу, мне захотелось снять купальник. И я развязала тесемки лифчика, сняла его и положила на песок. Но трусики все-таки оставила, хотя хотелось позагорать голенькой. Однако они были настолько микроскопическими, что прикрывали лишь крохотный треугольник внизу живота. Я лежала неподвижно, полностью расслабившись, пока не почувствовала, как сильно перегрелась, даже кожа начала гореть. Тогда я побежала к воде. Она показалась нереально холодной, но я нырнула с головой и быстро поплыла. Выскочив на поверхность, взвизгнула от неожиданности, увидев плывущего рядом Грега. Его смеющееся раскрасневшееся лицо показалось из воды практически одновременно с моим.
   – Здорово, да?! – закричал он. – Давай наперегонки!
   И мы устремились вперед, в слепящее золотистое движение огней. Но скоро я устала, развернулась и поплыла к берегу. Выбравшись на песок, отжала волосы и села на полотенце. И увидела, что Грег возвращается. Он вышел из воды, и я залюбовалась силуэтом его стройной фигуры, покрытой капельками воды. Они сверкали на солнце и осыпали его кожу бриллиантовой пылью. Он сел рядом и прислонился ко мне холодным влажным плечом. Когда его лицо повернулось, я потянулась к его приоткрытым раскрасневшимся губам. Грег еле слышно вздохнул, обнял меня и осторожно опустил на спину. Он лег сверху и начал целовать. Его руки нежно гладили мое тело, мои – скользили по его влажной спине. Я иногда открывала глаза, и видела его длинные трепещущие ресницы, его растрепавшуюся мокрую челку, но продолжала целовать его губы. И вот Грег оторвался от меня и сместился на бок. Он чуть приподнялся и смотрел на меня жарким взглядом. Его глаза потемнели и казались синее, чем вода озера. Я ощутила, как его пальцы медленно спускаются по моему животу. Он погладил впадину пупка, забрался в нее мизинцем, мне стало щекотно, и я тихо рассмеялась. Грег улыбнулся, наклонился и припал к моим губам. Я не смогла сдержать тихого стона, изнемогая от желания. Его пальцы забрались под треугольник моего купальника, и я обхватила Грега за талию и с силой притянула к себе. Мне хотелось слиться с ним в одно целое. Я так давно мечтала об этом… Но он вдруг отстранился. Я ощутила холод и открыла глаза. Грег сидел с потерянным видом, его верхняя губа чуть подрагивала.
   «Этому не будет конца, – с тоской подумала я. – Но как же сильно я люблю его!»
   – Я люблю тебя, – сказал Грег и попытался улыбнуться.
   – И я…
   На мое колено опустился лазоревый мотылек. Я замерла, боясь спугнуть его. Он сидел, плавно опуская и поднимая яркие крылышки. Я не сводила с него глаз. И вдруг решила загадать.
   «Если мотылек перелетит к Грегу и сядет на него, то у нас все получится… назло всем вампирам вместе взятым, – говорила я про себя, пристально глядя на лазоревые крылышки. – А если он сейчас упорхнет от нас, то я пройду превращение, и все равно буду с Грегом».
   Я понимала глупость подобного загадывания, но остановиться не могла и повторяла его как заклинание.
   И вот мотылек вспорхнул, покружился над моим коленом, затем направился вверх в голубое небо. Я вздрогнула и чуть не расплакалась, глядя на синее мелькание его крылышек. Но он словно передумал и начал спускаться к нам. Я затаила дыхание. Мотылек порхнул к Грегу и уселся ему на грудь слева. Он махал крылышками и казался ярким цветочком, выросшим прямо из сердца Грега. Я замерла, чувствуя возвращающееся счастье, от которого хотелось смеяться и петь, и не сводила с него глаз. Значит, мы все сможем! И никакие «атанасы» нам не помеха. Я посмотрела в глаза Грега. Они сияли ясным голубым светом. Краем глаза я заметила, как упорхнул мотылек, но это было уже неважно.
   – Я люблю тебя, – прошептал Грег.
   – И я…
   Потом мы просто лежали на песке, взявшись за руки, и смотрели в бездну неба… А наша нежность все длилась и длилась…
   Я потянулась, улыбнулась и открыла глаза. И мгновенно вспомнила, где нахожусь и что со мной произошло. Но боли уже не чувствовала. Увидев сидящего на краю кровати Грега, я быстро глянула на его шею, потом перевела взгляд на руки. От царапин не осталось даже следов, и я облегченно вздохнула.
   – Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил он.
   Я потрогала шею, потом посмотрела на руки. Кожа выглядела гладкой и белой.
   – Кажется, полностью выздоровела, – ответила я, откинула одеяло и спрыгнула с кровати. – Я в душ!
   Грег лишь улыбнулся, потом сказал, что будет на кухне.
   В ванной я первым делом осмотрела себя в зеркало. Шея выглядела как обычно, никаких следов действия вампирской крови не осталось. Я вздохнула с облегчением и начала умываться. Когда пришла на кухню, Грег уже сварил кофе. Он молча наблюдал, как я завтракаю.
   – Сегодня последний день твоего пребывания в Лондоне, – сказал он, когда я допила кофе. – Завтра ты уже будешь в Москве.
   – Мы столько… проспали? – тихо засмеялась я.
   – Это было прекрасно, – ласково произнес он, и его глаза засияли.
   – Прекрасно… как в раю, – ответила я. – Один долгий счастливый безмятежный день… Знаешь, я согласна всю жизнь провести вот в таком… трансе.
   – И я, – кивнул он, не сводя с меня глаз. – Но, к сожалению, это невозможно. И ты это знаешь, Ладушка!
   – Ну во-о-от, – недовольно протянула я и надула губы, – нет, чтобы пообещать мне…рай на земле!
   Я увидела, как брови Грега нахмурились, а уголки губ опустились, и торопливо проговорила:
   – Я шучу, любимый! Ты и есть мой рай. А большего мне не надо. Лишь бы быть всегда с тобою рядом!
   Лицо Грега разгладилось.
   – Знаешь, я испытываю определенное неудобство, – после паузы сказал он, – не показал тебе достопримечательности. Как ты смотришь на то, чтобы этот последний день провести за их осмотром? А здесь есть на что поглядеть! К примеру, знаменитый музей восковых фигур мадам Тюссо, или музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит. Можно сходить в Национальную галерею, там залы с картинами импрессионистов. А хочешь, посетим знаменитый «Аквариум»? Там около сорока тысяч видов рыб и даже имеются живые акулы.
   Я содрогнулась в душе, ходить по музеям не очень любила. Грег, видя, что я не особо воодушевилась, замолчал.
   – Мы можем просто побродить по центру, – после паузы предложила я, – зайти куда-нибудь в сувенирный магазин, я так и не купила подарки, а потом провести остаток дня дома. Как тебе такой план?
   – По музеям ты не хочешь? – улыбнулся он.
   – Что-то не тянет, – осторожно ответила я, боясь его обидеть. – Но если ты настаиваешь…
   – Лада, я живу более ста лет и поверь, изучил досконально все достопримечательности не только этого города. Чем-то занять себя надо… в вечности
   – Прости, – тихо сказала я.
   – Ерунда! – весело ответил Грег. – И правда, давай просто прогуляемся.
   Мы вышли на улицу. Небо затянуло низкими и явно дождевыми тучами. Грег предложил поехать на машине, но я воспротивилась, вспомнив о бесконечных пробках. И мы отправились пешком. По набережной Темзы вышли к Трафальгарской площади, затем к Парламенту и Вестминстерскому аббатству, мельком осмотрели старинные здания, добрались до Тауэра, пробыли там какое-то время, перешли через Тауэрский мост и оказались у знаменитого шекспировского театра «Глобус». Грег начал мне рассказывать о театре, даже декламировать что-то из сонетов, но я больше не могла воспринимать никакую информацию, настолько устала.
   – Я жутко проголодаюсь, – сообщила я и вздохнула.
   И Грег закончил лекцию и отвел меня в ближайший ресторан. Я заказала классическую яичницу с беконом, кофе со сливками и шоколадный пудинг. Когда принесли яичницу, ее размеры меня впечатлили, но, на удивление, я съела ее всю, настолько вкусной она оказалась. Грег сидел напротив и беспрестанно улыбался, наблюдая за мной.
   – Вижу, ты уже сильно устала, – заметил он. – Мы можем отправиться домой и там провести остаток дня. Правда, я хотел сводить тебя еще в одно место.
   – Куда? – спросила я без особого энтузиазма.
   – В знаменитый музей ужасов London Dungeon, – пояснил Грег.
   – Это как переводится? «Лондонские подземелья»? И что там? – оживилась я, чувствуя выброс адреналина.
   Сама не понимаю, почему меня заинтересовало это предложение. После всего произошедшего за последние дни я должна была бы обходить стороной подобные места. Страшилок мне и в жизни хватало.

   – Там всего лишь… интерактивные ужасы, – со смехов ответил Грег.
   И мы отправились в London Dungeon. Все экспозиции этого музея развернуты под землей, но было слышно, как над нашими головами проносятся машины и даже проезжают электрички. Вначале мы посетили залы, где хранились «экспонаты смерти». Грег с любопытством изучал выставленные орудия убийства и казни, но на меня все это не произвело впечатления. Мы заглянули в дом, захваченный бубонной чумой, откуда доносится ужасный запах гниющих трупов и где уже вовсю хозяйничали огромные крысы. Затем мы увидели знаменитого поджигателя Гая Фокса, участника Порохового заговора, за ним – кровавого парикмахера Суини Тодда, известного тем, что острой бритвой он перерезал горло своим посетителям. Мы прошли в следующий зал с такими жуткими персонажами, что мне расхотелось смотреть дальше. Там были представлены женщины-маньяки, которые жили в реальности. Мы увидели акушерку, режущую языки своим ученицам, женщину, убившую четырех мужей и десять детей, и других исторических личностей. Грег, к моему удивлению, изучал подробно всех этих маньячек и задавал вопросы сопровождающему. Мне показалось, он хочет понять природу этих людей. Но я решила, что все они были безумны. После этих жутких реконструкций прогулка на лодке по «реке смерти» показалась мне детской забавой. Мы доехали до «пункта назначения» и «сошли на берег». И тут же нас окружили актеры в образах мясников, убийц, ведьм, жертв насилия, покойников и устроили настоящее представление. Но я уже не пугалась, хотя все выглядело натурально. Остальные посетители чуть в обморок не падали. В конце экскурсии нас пригласили в таверну, где можно выпить и послушать новости про новые убийства и слухи о местных привидениях.
   Когда мы оказались на улице, я вздохнула с облегчением, заявила, что с меня хватит «хлеба и зрелищ» и я хочу быстрее оказаться дома. Грег согласился и остановил такси. Мы уселись на заднее сидение и прижались друг к другу.
   – Ты так подробно расспрашивал экскурсовода о женщинах-маньяках, – еле слышно заметила я и глянула на таксиста.
   – Говори свободно, водитель все равно не понимает русский, – заметил Грег и продолжил: – Я впервые попал в этот музей. Раньше как-то не довелось. И по-настоящему пугающе выглядит лишь этот зал.
   – Да, – согласилась я, – мне тоже именно там стало не по себе.
   – Потому что представлены реальные люди. А я точно знаю, все маньяки – стопроцентное воплощение… дьявола, – серьезно проговорил Грег.
   Я внимательно на него посмотрела. Грег удивлял меня все больше, казалось странным слышать от вампира подобные рассуждения. Но возможно, он становился под действием любви все более похожим на человека. И его душа оживала. Я очень надеялась на это.
   – Воплощение дьявола…, – задумчиво повторил Грег. – Знаешь, я часто сижу в инете, от скуки просматриваю различные сайты. На самом деле легко отследить, когда тьма начинает преобладать в мире и захватывает все больше людских душ. Сайты самоубийц, к примеру. Кто создает их? Воплощение дьявола. Если бы посетители подобных площадок знали об этом! А сколько насилия среди совсем юных. Последнее время распространилась мода снимать на смартфоны процесс издевательства школьников над какой-нибудь, выбранной ими жертвой. Я видел ролик, как били ногами девчушку несколько ее сверстниц. Я уж не говорю о случаях сексуального насилия. И все это выкладывается на сайтах, просматривается ежедневно миллионами подростков по всему миру. Это дьявол таким способом захватывает незрелые души. Но разве кто-то объясняет это юным? Интернет сейчас доступен чуть ли не с детского сада, так объясните детям, сформируйте у них правильное отношение.
   – Да как его сформируешь-то? – заметила я и вздохнула.
   Грег развернулся ко мне, его глаза горели. Меня взволновал наш разговор, я понимала, эта острая тема возникла после выброса адреналина в музее ужасов. Не мне не хотелось думать о проблемах человечества, когда и своих хватало. А вот Грег, видимо, думал.
   – Лада, все просто. Стоит лишь объяснить детям правило бумеранга, и они задумаются, прежде чем пнут кошку или ударят мать. Я уж не говорю о том насилии, которое творят подростки в своей среде. Девочки, издевающиеся над одноклассницей, получат со временем отдачу от вселенной. И получит каждая. И такую, что мало не покажется. Ты истязаешь подругу, потом будут истязать тебя и в намного более извращенной форме. И так во всем! Так устроен наш мир. И если этот закон объяснять с детства, то души для дьявола закроются.
   Грег замолчал. Мне было не по себе от его слов. И мне по-прежнему казалось это странным. Да, я любила его, любила больше всего на свете, но в глубине души всегда помнила, что он вампир. Если быть точнее, то я любила светлую составляющую его сущности, а на темную закрывала глаза и боялась углубляться в нее. Я свято верила, что Грегу удастся стать человеком и Тьма покинет его навсегда.
   – Сам не знаю, зачем я все это говорю, – после паузы сказал Грег. – Тебе, наверное, смешно слушать подобные рассуждения из уст… вампира, – еле слышно добавил он. – Ведь мы и есть воплощение дьявола.
   Я вздрогнула и посмотрела на его четкий бледный профиль.
   – Атанас уж точно, – заметила я, – но только не ты!
   Грег отодвинулся в угол салона и скрестил руки на груди. Его лицо стало мрачным. Я мало представляла, как он жил почти сто лет после своего превращения. Ведь я знала его всего с полгода. Но я тут же отогнала плохие мысли и придвинулась к нему, взяв под локоть. Грег глянул на меня и сжал губы. Я положила голову ему на плечо.
   – Атанас, – тихо начал он. – И у него есть шанс…
   Он замолчал. Я подняла голову и ждала продолжения. По правде говоря, считала, что как раз у Атанаса нет никаких шансов и ему самое место в аду. Но, может, он там и находился все эти века своего существования в образе вампира. У меня рвался с языка вопрос об участи Дино, но я отчего-то никак не могла начать разговор об этом. Наверняка Дино был уже мертв. Но если Грег и знал об этом, то не хотел сообщать мне, чтобы не причинять лишнюю боль.
   – Сам не понимаю, за что мне дано такое счастье, как твоя любовь, – вдруг тихо сказал Грег и прижался губами к моему виску.
   Я обняла его и закрыла глаза, решив, что ничего сейчас выяснять не буду.
   Когда таксист высадил нас у подъезда и мы уже подошли к двери, Грег вдруг остановился и посмотрел на меня с недоумением.
   – Ты чего? – удивилась я. – Или забыл что-то в такси?
   – Забыл! – ответил он. – Да и ты тоже! Но не в такси. Мы так и не забрали подарок.
   – Боже, избавь меня от даров вампиров, – пробормотала я, вспомнив шарф Киззи.
   Грег быстро направился вдоль дома. Подарок Порфирия так и лежал на заднем сидении его машины. Когда Грег вернулся, мне вновь стало не по себе. Мало ли что могло оказаться в футляре.
   Как только мы очутились в квартире, Грег сразу решил раскрыть его. Но я воспротивилась. Хотелось сходить в душ и переодеться. Когда я вышла из ванной, Грег уже заварил зеленый чай. Я села за стол напротив него и начала с наслаждением пить ароматную горячую жидкость. После второй чашки мне стало значительно лучше. Грег смотрел на меня, не отрываясь. Затем тихо заметил, какое это удовольствие наблюдать, как я ем, пью, и он даже начинает смутно чувствовать вкус обычной земной пищи. Я улыбнулась, вспомнив лазоревого мотылька, перелетевшего от меня к Грегу, и что я тогда загадала. И пусть это происходило в гипнотическом трансе, но состояния измененного сознания, в которые так виртуозно вводил меня Грег, я воспринимала как альтернативную реальность.
   Мы отправились в гостиную, я случайно задела коробку с подаренной мне хрустальной лилией, стоящей на краю низкого журнального столика. Коробка упала, раскрылась, цветок вылетел, откатился, ударился о кованую ножку напольного подсвечника и разлетелся на сверкающие частицы. Я вскрикнула от неожиданности и помрачнела от плохих предчувствий.
   – Что стало с Дино? – глухо спросила я и начала собирать осколки хрусталя.
   – Я не знаю, – ответил Грег и присоединился ко мне. – Не расстраивайся так! Ведь все в этом мире предопределено.
   – Я последнее время начала во всем видеть знаки, – прошептала я и всхлипнула. – Подарок разбился, и это знак! Наверняка Дино умер. Атанас убил его. Будь он проклят!
   Грег вздрогнул, остро глянул мне в глаза и заметил, что и Атанас и он сам давно уже прокляты.
   – Прости! – быстро сказала я и украдкой вытерла слезы. – Не хотела огорчать тебя, но я так нервничаю из-за Дино.
   – Не нужно, Лада. Судьбу изменить нельзя. А Дино сам упорно шел по избранному пути и не хотел сворачивать. Думаю, он мертв.
   – Но ты же можешь посмотреть, – тихо предложила я. – Если он жив, то его мысли… есть где-то в пространстве.
   – Не могу! Мысли вампиров для меня закрыты. Я читаю только в головах людей. И я тебе уже не раз говорил об этом.
   – Да, помню, – прошептала я.
   Мы собрали осколки. Грег отнес их в мусорное ведро. Когда он вернулся, я сидела на диване. Мое настроение продолжало оставаться мрачным. Я хотела попросить Грега выяснить все напрямую у Атанаса, но боялась узнать правду. И это мучило меня.
   Грег решил изменить мой настрой приятными эмоциями. Он взял футляр и улыбнулся мне. Но я с опаской наблюдала за ним.
   – Наверняка там изысканное украшение, – пробормотал он, но открыв крышку, вынул какую-то бумагу, свернутую в рулончик.
   Грег расправил ее, его глаза расширились.
   – Что это? – настороженно спросила я.
   Глядя на взволнованное лицо Грега, начала догадываться, но до конца не верила.
   Я подошла и заглянула через его плечо. Это был текст поверья, напечатанный обычным шрифтом на обычной бумаге и в двух вариантах – на английском и русском языках. Сверху имелась приписка от руки: «Дорогие Грег и Лада! Решил втайне от Атанаса скопировать документ, важный для вас и за которым вы к нам приехали. Атанас получил его от отца Грегори. Как он говорил, всем послушникам „Белого склепа“ на выходе из монастыря выдаются подобные копии. Оригинал хранится у отца Грегори. Откуда он у него, никто не знает. Древний текст адаптирован и вполне понятен. Русский перевод сделан Атанасом. Но помочь он вам ничем не может. Все и так ясно. Но раз вы так хотели прочитать этот документ, решил подарить вам копию. Атанасу знать об этом необязательно».
   Внизу стояла подпись: «ваш Порфирий».
   Привожу полный текст.

   «Тьма предостерегает детей своих: не поддавайтесь обольщению светом! Тьма дала вам силу, власть, вечную жизнь, Тьма избавила вас от слабости человеческой оболочки, от болезней тела, сделала вас неуязвимыми…
   Но Тьма знает случаи, когда происходило обратное превращение. Поэтому в этом послании желает предостеречь всех. Вы же не хотите вновь оказаться слабыми, беззащитными, смертными людишками, раздираемыми бесконечными противоречиями и проходящими один и тот же путь от рождения к смерти. Поэтому история, которая будет изложена ниже, должна служить наглядным примером того, чего следует избегать всеми силами.
   …Один вампир жил на земле около пяти веков, и начался у него обычный кризис среднего возраста. Он впал в депрессию и вместо того, чтобы обратиться к нашим Отцам и пройти, если нужно, послушание, начал уединяться от общества, проводить время в скитаниях по земле и искать, сам не зная чего. Его размышления привели к тому, что он перестал употреблять человеческую кровь. А вы знаете, что это грозный признак начинающегося распада вампирской личности. Затем он начал „творить добро“, к примеру, жалеть дичь, на которую охотился. Как-то он выследил лань, но отказался от ее крови лишь потому, что увидел рядом с ней маленьких детенышей. Постоянный голод привел к тому, что вампир был обессилен, его рассудок затуманился.
   И вот однажды на закате он сидел возле реки и смотрел на алеющую воду. Неподалеку находилось селение, но вампир настолько утратил чувство собственной безопасности, что даже не скрывался. И когда к реке подошла девушка, он не сделал попыток исчезнуть. Он так и сидел с весьма печальным видом. Девушка пришла за водой. Но увидев вампира, она поставила ведра, опустила коромысло и приблизилась к нему.
   – У тебя что-то случилось, странник? – участливо спросила она. – Ты такой бледный и печальный!
   Вампир поднял голову.
   Отсвет заката бросал красноватый отблеск на пепельно-русые волосы девушки. Короткие прядки вились возле висков пушистыми облачками, длинная коса спускалась ниже талии. Большие зеленые глаза с приподнятыми уголками показались вампиру наполненными лесной прохладой, алые губы он про себя сравнил со спелыми ягодами земляники. Вампир очаровался мгновенно. Но вы понимаете, что это произошло именно из-за ослабления темной силы внутри него. Он смутился, чего с ним не бывало вот уже пять веков, он ощутил гулкое биение сердца, про которое давно забыл, он потерял дар речи, хотя умел заливаться соловьем, обольщая своих жертв. Когда девушка приблизилась и села с ним рядом, он задрожал так, как будто его хлестали осиновыми прутьями, натирали чесноком и обкладывали ветками цветущего шиповника. Но вампир не убежал прочь, он хотел этой странной муки, он всем сердцем жаждал ее.
   Они все-таки разговорились. Когда девушка заспешила домой, он помог набрать ей воду и донес ведра до крайнего деревенского дома. Так они начали встречаться. Девушка была чиста и невинна, как поцелуй белых лилий. Ее незамутненный ум, жаркое отзывчивое сердце и полная неопытность не давали ей осознать до конца всей сути происходящего. А когда она поняла, то было поздно. Она безумно полюбила вампира. Когда она призналась ему, вампир открыл, кем он является. Новой силы печаль навалилась на него, ведь он не мог ответить девушке взаимностью. Он был очарован ее чувствами, но не более того. Он наслаждался прекрасной картинкой, но саму личность девушки не понимал, она оставалась для него чуждой. Его суть как бы раздвоилась. Вампир, несомненно, был счастлив, что его, дитя Тьмы, любит сама невинность и чистота, то есть дитя Света. Это поднимало его выше всех остальных вампиров, так он думал. Но в то же время его темная сущность оставалась совершенно бесстрастной и отстраненно наблюдала за развитием событий. Вампир не мог полюбить девушку. Он воспринимал ее, как редкую прекрасную вещь, своего рода подарок ему лично, и просто любовался ею. И наслаждался тем, как она обволакивает его своими пылкими чувствами.
   История подошла к логическому завершению. В одну из прекрасных лунных ночей на берегу реки они соединились физически. Но как только вампир ощутил животворную энергию девственной крови, темная сила мгновенно охватила все его существо. Он жаждал крови и только ее. Тем более такое долгое время находился на строжайшей диете. Девушка, увидев отросшие клыки и остекленевший взгляд, испугалась и отпрянула от вампира, подняв руки к лицу в умоляющем жесте. И тут внутренний наблюдатель, которого так долго культивировал в себе вампир, сыграл с ним злую шутку.
   – А что если ты настолько велик, что сможешь сейчас противостоять самому себе? – услышал он внутри себя странный вопрос.
   Но вы понимаете, это был голос нашего злейшего врага Света. Вампир замер. Ему показалось, он может совершить невозможное. Но кровь тянула, ее сила была настолько велика, что темная суть вновь взыграла. И он бросился к девушке, раскрыв рот.
   – Так ты слаб? – услышал он тот же внутренний голос. – Сдержись хотя бы один раз. Сделай то, на что никто не способен. Отпусти эту жертву.
   Девушка уже была измучена страхом. Она дрожала, шептала сквозь всхлипывания, что любит его, примет все, что может случиться, и она его навеки. И умоляла сделать хоть что-нибудь, но прекратить ее мучения.
   Вампир отпрянул от нее. Он понимал, что стал ареной борьбы Тьмы и Света, его сущность раздиралась на две части. И он превозмог себя и выбрал. Встав, вампир наклонился над лежащей плачущей девушкой и сказал:
   – Живи!
   И тут же почувствовал, как дикая дрожь сотрясает все его тело и нестерпимый жар разливается по венам…
   Началось превращение… Обратный отсчет…
   Тьма предостерегает детей своих: не поддавайтесь обольщению Светом!»

   Когда мы прочитали текст, то какое-то время молчали, переваривая информацию.
   – Интересно, что с ним стало дальше, – задумчиво проговорил Грег.
   – Знаешь, а мне вообще эта история показалась похожей на сказку, – скептически заметила я.
   – Однако именно эта история породила поверье, – ответил он. – Но я думал, в тексте все-таки будет указано, что с ними произошло дальше. Ясно, что он обратился…, – Грег замолчал.
   – Стал человеком, – сказала я, в недоумении на него глядя. – Ты чего?
   – Да так, – странным тоном произнес он. – Меня удивляют слова «обратный отсчет».
   – Не понимаю почему, – пожала я плечами. – Он же начал проходить превращение, ну как бы превращаться обратно в человека. Вот отсюда и обратный отсчет.
   – Ну да, наверное…, – пробормотал он.
   – Стал он обычным парнем, и жили они с этой девушкой долго и счастливо, – продолжила я. – Думаю, он тоже полюбил ее.
   – Наверное, – повторил Грег.
   Он вздохнул, свернул лист в трубочку и убрал его в футляр.
   – Порфирий удивил меня, – заметила я. – Не ожидала от него подобного поступка.
   – Просто ты ему понравилась, вот и все, – ответил Грег и улыбнулся.
   На следующее утро, перед тем, как отвезти меня в Хитроу, Грег наполнил алмазный кулон-колбочку своей кровью, и я вновь надела его. Мы целовались в аэропорту, я плакала, но Грег обещал, что скоро приедет. Когда объявили регистрацию на мой рейс, я постаралась взять себя в руки. Он поцеловал меня на прощание очень нежно, его глаза были наполнены грустью.
   – Я люблю тебя, – шептала я в его приоткрытые губы.
   – Я люблю тебя, – вторил Грег.
   Мы обнялись. Мне хотелось остаться с ним в Лондоне и больше никогда не расставаться. Но я понимала, что это невозможно.
   Полет длился почти четыре часа. Вначале я хотела немного поспать, но как только закрывала глаза, сразу видела перед собой бледное лицо Грега, его печальную улыбку, и начинали подступать слезы. Тогда я достала из сумки книжечку, которую взяла у Грега перед отъездом. Это был сборник стихов Рубиана Гарца. Меня отчего-то необычайно волновало то, что он считается поэтом – вампиром, хотя его стихи вызывали у меня отторжение. Я раскрыла томик и начала пролистывать его.

     Краснеет кожа, крови ток
     Звучит, как мягкие удары
     мне прямо в сердце… Взгляд глубок.
     Такой счастливой странной пары
     не видел Свет! Не знала Тьма!
     Вампир и девушка земная…
     Любовь связала нас, сплела,
     Спаяла, болью опаляя…,

   – читала я.

   Гарц, несомненно, знал, о чем писал. И даже если он был не вампиром, а лишь сумасшедшим юношей, он смог передать в стихах то, во что верил и чем жил. И я понимала, почему Грег так интересовался его творчеством. Ведь если все-таки Рубиан Гарц превратился в вампира и именно в этом состоянии творил, то Грегу этот факт давал надежду, что к нему все же вернется поэтический дар, даже если он не станет вновь человеком. Но я тут же отогнала эти мысли, мне упорно хотелось верить, что все у нас получится. Но вновь ощутила, как подступают слезы. Я закрыла глаза и попыталась успокоиться. Я говорила себе, что Грег любит меня, только это имеет значение, и наша любовь поможет все преодолеть.

Часть третья. Укус

     По белой лилии стекает капля крови,
     Но чистоту ее не нарушает.
     И алой линией рисунок завершает,
     Как будто вену в лепестке проводит…

Рубиан Гарц

   В Домодедово мы прилетели около половины пятого. Мама дежурила в клинике и не могла меня встретить. Когда я вышла из зоны контроля, то не глядя на встречающих, направилась к выходу. Голова немного кружилась после полета. Вдруг кто-то попытался взять мою сумку. Я невольно дернула рукой, поднимая глаза и начиная возмущаться. И с удивлением увидела рядом с собой однокурсника Диму.
   – Приветик, Лада! – сказал он и улыбнулся немного напряженно. – Давай сумку! Чего вцепилась в нее?
   – Дима? – рассмеялась я. – А ты тут какими судьбами? Ну, приветик!
   – Решил тебя встретить, – пояснил он. – Просто у нас дача по этому направлению.
   – А откуда ты узнал? – начала я, но Дима не дал мне закончить.
   – Вчера звонил тебе, но ты была «вне зоны», – торопливо заговорил он, идя к выходу, я едва поспевала за ним, – ну я звякнул на домашний. Мама твоя подошла. Вот она и сказала, во сколько ты прилетаешь. Дай, думаю, встречу, все равно мимо еду. А ты возражаешь?
   – Ну что ты! – улыбнулась я. – Даже рада.
   – Я тебя до подъезда довезу. А то ты что-то бледная, – заметил Дима. – Но это наверняка после перелета. Сколько в воздухе провела?
   – Да почти четыре часа, – ответила я.
   Мы подошли к его машине. Дима закинул мою сумку на заднее сидение и остановился.
   – Я покурю? – спросил он, доставая из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку.
   – Мне-то что! – пожала я плечами. – Кури. Мог бы и не спрашивать.
   Дима улыбнулся немного растерянно и щелкнул зажигалкой. Я стояла напротив и внимательно на него смотрела. Меня, по правде говоря, удивил его приезд в аэропорт. Да и в историю «дачи неподалеку» отчего-то мало верилось. Я знала, что нравлюсь ему, но не думала, что настолько. К тому же я чувствовала себя сейчас так, будто вернулась с другой планеты. Та реальность, в которой я пребывала в Лондоне, разительно отличалась от этой. Я глянула в чистое ясное небо. На улице было довольно тепло. И даже снег почти сошел.
   – Как тут погода? – равнодушно спросила я.
   – Знаешь, на удивление, – оживленно ответил Дима. – Ты как уехала, так сразу резко потеплело. Сама видишь, снега почти не осталось. Успел растаять за эту неделю. Как поездка? – без перехода поинтересовался он.
   – Отлично, – кратко ответила я и замолчала.
   Дима замялся и смотрел на меня напряженно. Он явно не знал, как себя вести.
   – А ты как проводил время? – спросила я, решив быть вежливой.
   – Суперски! – бодро ответил он. – Гулял, катался на машине, ходил по ночным клубам, потом спал до обеда. Правда, пришлось два дня убить на съемки в клипе одной поп-звезды, – небрежно добавил он. – Отец попросил.
   И Дима пристально на меня посмотрел. Но я не стала интересоваться в каком клипе, какого исполнителя, и он сразу приуныл.
   – Ты, наверное, жутко устала после перелета, – заметил он, сминая остаток сигареты.
   – Есть такое, – вяло ответила я. – Поедем?
   Дима суетливо открыл дверцу и усадил меня на переднее сидение. Почти всю дорогу говорил, в основном, он. Я молча слушала, иногда вставляя ничего незначащие замечания. Но думала только о Греге. Дима высадил меня возле дома. Я поблагодарила его, сказала, что послезавтра увидимся в институте, и пошла к подъезду. Я все еще недоумевала, зачем он меня встретил.
   Дома я первым делом отправилась в ванную. Приняв душ, сразу почувствовала себя легче. Разобрав вещи, улеглась на диван и позвонила маме. Она обрадовалась, что Дима меня довез.
   – Но зачем ты сказала ему, когда я прилетаю? – поинтересовалась я.
   – Но он так настойчиво об этом расспрашивал! – ответила мама. – А что плохого-то? Не пойму, чем ты недовольна. Тем более Дима сказал, что поедет как раз в это время с дачи и ему по пути. Почему бы ему тебя не захватить?
   – Ну хорошо, хорошо, – согласилась я. – Но ведь мы вчера с тобой разговаривали, и ты мне ничего о нем не сказала!
   – А вдруг он бы не стал за тобой заезжать? Я же не знала его планов. Зачем зря тебя напрягать?
   – Понятно, – улыбнулась я. – Ты когда дома будешь?
   – Не раньше девяти вечера, дочурка. Ты отдыхай.
   Когда мы закончили разговаривать, я призадумалась. Неужели Дима всерьез увлекся мною? Но этого просто быть не могло. По сравнению с остальными сокурсницами я выглядела довольно скромно, одевалась совсем не вызывающе, да и глазки ему никогда не строила.
   «Только этого мне не хватало, – со вздохом подумала я. – Надо понаблюдать за ним. И если он действительно увлекся, напрямую сказать, что у меня есть молодой человек».
   Раньше мне, как и любой девушке, льстило внимание парней. Но сейчас я настолько была увлечена Грегом, любовь так сильно захватила меня, что все остальное не имело никакого значения. Иногда меня даже пугало такое всепоглощающее чувство. Но по-другому я уже не могла. Я ежеминутно думала о любимом и знала, что счастье возможно лишь тогда, когда он будет постоянно рядом, я смогу видеть его глаза, слышать его голос и целовать его, как только захочу.
   Вечер прошел спокойно. Мама вернулась с дежурства, мы посидели на кухне, я рассказала о поездке. Она слушала внимательно. Вздохнув, заявила, что по-хорошему мне завидует. Но я чувствовала определенное неудобство. Мама была моим родным человеком, я ее искренне любила, и то, что мне приходилось сейчас постоянно лгать ей, угнетало. Но я не могла сказать ей правду.
   Она вдруг замолчала и пристально на меня посмотрела. Я с детства боялась этого взгляда и про себя называла его: «мамин рентген».
   – Ты изменилась, Лада, – задумчиво произнесла она. – Даже не пойму, в чем дело. Но что-то в твоих глазах… какая-то странная печаль. Ты, случаем, не поссорилась со своим мальчиком?
   – С чего ты взяла? – деланно рассмеялась я. – У нас все хорошо.
   – Ты влюблена в него? – прямо спросила мама.
   Обычно мы на такие темы не разговаривали. Но я видела, как мама напряжена. Но чему тут было удивляться? После всего, что случилось со мной в Лондоне, я не могла остаться прежней. Просто за собой не замечала никаких изменений, но любящий взгляд матери наверняка видел многое.
   – Да, я влюблена, – после паузы призналась я. – И это взаимно.
   – Но хоть ты и улыбаешься, а глазки все равно грустные. Или мне это только кажется? – добавила она. – Может, я переутомилась? Вы точно не в ссоре?
   Но я не успела ответить, в этот момент в дверь позвонили.
   – Кто бы это мог быть в такое время? – пробормотала мама и пошла открывать.
   Я услышала какое-то шуршание, разговор, радостные восклицания и вышла из кухни. Мама стояла посередине гостиной, ее лицо сияло. А возле ее ног на полу возвышалась огромная корзина белых роз. Их было, наверное, штук сто, не меньше.
   – Это принесли тебе, – восхищенно проговорила мама. – Курьер сказал, что просили передать на словах: «от Грега с любовью».
   – Ну вот видишь! – облегченно заулыбалась я. – А ты все про какую-то ссору! Тебе все кажется, мама.
   – Какая красота! – прошептала она, обходя корзину. – Но ведь он остался в Лондоне… по твоим словам.
   – И что? – засмеялась я. – Заказал по телефону, сейчас все просто.
   – А и верно! – улыбнулась она, нюхая цветы. – Боже, какой аромат! Они великолепны. Балует он тебя… Но сколько это может стоить? Даже неудобно как-то.
   – Мама, Грег далеко не бедный, – заметила я. – И семья у него очень обеспеченная.
   Произнеся последние слова, я прикусила губу, тут же вспомнив глубоко посаженные серые глаза Атанаса и его мрачную улыбку. Холодок пробежал по спине, на душе стало тоскливо. Я спрятала лицо в розы, вдыхая их тонкий сладкий аромат.
   Весь следующий день я провела дома, просто валяясь на диване и слушая музыку. Мне никуда не хотелось идти, никого видеть. Лиза позвонила около полудня и предложила прогуляться, но я сослалась на плохое самочувствие после перелета. Я краем уха слушала ее беззаботную болтовню – она как всегда была увлечена очередным молодым человеком и считала, что на этот раз все у них серьезно – но думала только о Греге. Все яснее я осознавала, насколько мы далеки от цели. Когда мы были раздельно, то все казалось довольно просто. Но как только мы оказывались рядом, непреодолимая страсть туманила головы, и я видела, что Грег просто не готов к тому, что должно произойти. Да, мы наконец-то прочитали текст легенды, который и породил поверье в среде вампиров, мы увидели то, что произошло с Атанасом, но к решению проблемы нас это не приблизило.
   – И вот он на меня как набросится…прямо в клубе! Чуть ли не на барной стойке хотел… Лада? Ты чего молчишь-то?! Или тебе неинтересно? Прямо как умерла там, – раздался возмущенный голос в трубке.
   – Слушаю я тебя, Лиза, внимательно, – тут же отозвалась я. – Просто немного устала, смена часовых поясов и все такое, вот и вялая. Не обращай внимания.
   – Ясно, – немного разочарованно проговорил она. – Ты это, отдыхай тогда что ли. А то просто спишь на ходу, я же чувствую! Редко мы стали видеться, – со вздохом сказала она. – Почти не общаемся. Я и не знаю ничего толком о тебе.
   – Лиз, рассказывать особо нечего. На первом курсе все время на учебу уходит. Все наши друзья обижаются, что я стала редко звонить, да и в компаниях не появляюсь.
   – Ты всегда слишком старательной была, – заметила Лиза и хихикнула. – Тебе уж девятнадцать осенью, а ты все у нас пай-девочка. Пора любовью заниматься, а не учебой! Все принца ждешь?
   – Отстань! – засмеялась я. – Никого я не жду.
   – Ну и ладно, – не обиделась она. – Не хочешь, не рассказывай. Сиди все воскресенье дома! А я сегодня на рок-концерт. Пацан один пригласил. Его двоюродный брат на бас-гитаре играет. Вот сегодня выступают. Может, пойдешь?
   Я задумалась. Но представив толпу неадекватных фанатов, прокуренный клуб, перевозбужденную Лизу, отказалась.
   Когда мы закончили разговаривать, мое настроение отчего-то резко понизилось. Я вдруг осознала, насколько мне становится неинтересной обычная жизнь моих сверстников. Я и в Сеть за неделю ни разу не вышла. А раньше дня не могла прожить без аськи, без сайта «ВКонтакте», без форумов и чатов. Но даже это перестало меня привлекать. Если привести известное сравнение с перроном, то это выглядело именно так: я, когда познакомилась с Грегом, словно села в поезд, и вот уезжаю все дальше, а Лиза, мои бывшие одноклассники, мои друзья остаются на том перроне, на котором я вошла в вагон. Хуже всего было то, что и мама будто бы осталась там.
   «Господи! – с тоской подумала я. – Так скоро окажусь в полном одиночестве!»

   Из блокнота Грега:

   Вечности мне не надо.
   Радует день любой.
   Лучшая мне награда:
   в сердце живом – любовь!

   Грег позвонил мне около полуночи. Я только пожелала маме «спокойной ночи», закрылась в комнате и нырнула под одеяло. Завтра начинались занятия в институте, и мне хотелось выспаться.
   – Люблю тебя! – быстро сказал Грег в трубку.
   И я услышала чмоканье. Заулыбавшись, ответила, едва сдерживая дыхание:
   – И я тебя люблю… Больше жизни… больше всего на свете!
   – Но я люблю тебя больше! – упрямо произнес он и тихо засмеялся.
   – Спасибо за розы, – сказала я. – Ты поверг маму в шок этим подарком.
   – Главное, чтобы тебе они понравились, – ответил Грег. – Когда ты будешь смотреть на них, то помни, что каждый лепесточек этих цветов – мой поцелуй! Можешь как-нибудь на досуге посчитать, сколько раз я тебя целую, – добавил он и вновь засмеялся.
   – Делать мне больше нечего, – ответила я, но улыбка становилась все шире.
   И искрящаяся радость заполнила мое сердце и прогнала тоску.
   – И пусть у тебя не будет других забот, – нежно проговорил Грег. – Считай мои поцелуи! Разве может быть занятие лучше? Люблю тебя…
   – Но завтра у меня начинаются другие, – вздохнула я.
   – Если не хочешь учиться, – быстро сказал Грег, – то брось институт. И занимайся тем, что по-настоящему нравится. Не потерплю, чтобы моя любимая девочка напрягалась понапрасну.
   – Что ты! – испугалась я. – Мне нравится учиться. И я думаю о будущем! И хочу получить перспективную и интересную профессию.
   – Возможно, ты права, – ответил он. – О будущем думать необходимо.
   – Знаешь, уверена, что у нас все получится, – твердо проговорила я, – уверена, ты станешь самым обычным парнем, и мы будем вместе до самой смерти! Поэтому пусть все идет, как идет. Я окончу институт, получу профессию, мы поженимся, у нас родятся дети, будем оба ходить на работу. Ты говорил, что учишься на дизайнера ювелирных украшений. Тоже хорошая профессия…
   Я замолчала. Мне хотелось верить, что все будет именно так.
   – И счастье именно в такой жизни? – после паузы осторожно спросил Грег.
   – Конечно! – ответила я. – Тебя что-то не устраивает?
   – Мои родители без конца ссорились, насколько я помню. Отец даже бил мать…когда напивался, – тихо произнес он. – Конечно, семейные пары живут по-разному, но тенденция все же прослеживается.
   – Что ты хочешь этим сказать? – засмеялась я. – Ты будешь меня бить?
   – Нет, Ладушка! Ну что ты! – возмущенно ответил он. – Я говорю о том, что у всех семейных пар есть лишь два врага – привычка и… скука. Мне вдруг стало страшно, пока я тебя слушал, что мы можем превратиться вот в таких смертельно наскучивших друг другу людей. Я представил, вот мы живем в браке лет десять… И еще вот что: ты совсем меня не знаешь в человеческом качестве. А вдруг любишь во мне лишь… вампира? И тебя привлекает именно это. И когда я превращусь в обычного парня Гришу, лишусь всех своих сверхспособностей, ты потеряешь ко мне всякий интерес.
   – Глупости! – раздраженно ответила я. – Но ты точно так же можешь разочароваться во мне.
   – Глупости! – повторил за мной Грег. – Я полюбил тебя в том виде, в каком ты и останешься. С тобой-то никаких метаморфоз не произойдет. Знаю, каким я сейчас выгляжу, хотя ни разу не видел своего отражения ни в зеркале, ни в воде. Я молод, хорош собой, утончен, аристократичен, загадочен, опасен и… богат. Это ли не идеал любой девушки? А представь, каким я стану после превращения?
   Грег замолчал, словно давал мне возможность увидеть. Мои глаза закрылись…
   … Я очутилась на улице. Под ногами было довольно скользко. Тонкая наледь на асфальте, грязный снег, серыми островками возвышающийся по краям дороги, стылое синее небо с начинающим садиться солнцем, голые ветви деревьев – пейзаж выглядел унылым. Я стояла возле какого-то здания, показавшего мне знакомым. И не могла отделаться от ощущения, что нахожусь возле Политехнического музея. Тогда я медленно пошла вдоль стены. Завернув за угол, оказалась возле входа. И увидела афишу: «Поэтический вечер Владимира Маяковского „Чистка современной поэзии“». Внизу заметила приписку: «Состоится 17 февраля 1922 года».
   В этот момент двери распахнулись, и толпа возбужденных молодых людей вывалилась на улицу. Они размахивали руками и что-то бурно обсуждали. И тут я заметила Грега. Он шел рядом с каким-то высоким молодым мужчиной. Его лицо с крупными чертами, большими карими глазами и выступающим вперед подбородком показалось мне знакомым. Я приблизилась.
   – А имажинятам [18 - Имажинята – так В.В. Маяковский, по воспоминаниям современников, пренебрежительно называл представителей поэтического течения имажинизм.] не место среди поэтов! – раскатисто проговорил мужчина. – Так что, дорогой товарищ, пиши хорошие стихи. Простые и понятные советским людям.
   До меня дошло, что я вижу Владимира Маяковского. Грег смотрел на него восхищенно, потом пожал протянутую руку и остался стоять на месте, словно остолбенел от счастья. Его раскрасневшееся лицо именно это и выражало. Маяковский в окружении толпы двинулся по улице.
   – Ты чего, Гришаня? – спросил невысокий светловолосый парень, выбежавший из музея. – Идешь, аль нет?
   – Нет, – ответил Грег. – Мне домой надо. У мамани сегодня именины.
   – А я побежал! А то товарищи поэты уже далеконько ушли. Тогда до завтра! – торопливо проговорил паренек и умчался за удаляющейся толпой.
   Грег шумно вздохнул и посмотрел ему вслед. Видно было, ему очень хочется отправиться вместе со всеми. Однако он повернул в другую сторону и медленно побрел вдоль стены музея. Перейдя дорогу, отправился по Маросейке, затем углубился в один из переулков. Я двигалась практически рядом с ним. Я знала по своим прошлым трансам, что не существую в этой реальности, хотя все вижу, слышу и ощущаю.
   Скоро мы оказались в каком-то грязном дворе. Грег направился к длинному дощатому дому барачного типа. Он зашел в дверь под кривым ржавым козырьком, и мы очутились в длинном полутемном коридоре. Я услышала пьяные выкрики, где-то шумела компания. Но Грег не обратил на это внимание и быстро прошел в конец коридора. Он открыл дверь, и мы оказались в комнате. В центре стоял стол, покрытый чистой бумажной скатертью. Скромное угощение в виде большого пирога на щербатом блюде находилось посередине. Рядом громоздился чайник. Я увидела женщину, от силы лет сорока, но с изможденным потускневшим лицом. Серое платье силуэта 20-х годов с заниженной талией и укороченной до колен юбкой не украшало ее фигуру. Ее такие же черные как у Грега волосы, подстриженные в короткое и неровное каре, придавали лицу без какого-либо макияжа нездоровую бледность.
   – Мама, прости, я опоздал! – сказал Грег, входя в комнату и целуя ее. – А отец где?
   – Срочно вызвали на завод, там какой-то аврал, – обеспокоенно ответила она. – Но будем надеяться, что он вернется не поздно. Ты присаживайся, сынок. Может, выпьешь? – неуверенно спросила она и достала из буфета графинчик.
   – Нет, ты же знаешь, я не любитель спиртного, – сказал Грег и вынул из кармана бумажный сверток. – Это тебе, поздравляю с именинами!
   – Что это? – смущенно спросила она и взяла сверток.
   Она убрала бумагу и восхищенно вскрикнула. Я увидела в ее руках маленькую изящную фарфоровую вазочку нежно-розового цвета с тонким цветочным рисунком.
   – Прелесть! – прошептала она и осторожно поставила вазочку на комод в углу комнаты.
   – Мне тоже понравилась, – улыбнулся Грег. – Один мой товарищ кое-что продавал. Его родители решили избавиться от мещанских вещей. А я вот купил. Подумаешь, мещанство! Главное, это красиво.
   – Очень красиво! – согласилась мама Грега. – А где ты так задержался? – мягко поинтересовалась она, усаживаясь за стол и начиная разрезать пирог.
   Грег устроился напротив нее и налил чай вначале ей, затем – себе.
   – На поэтическом вечере с ребятами, – оживленно заговорил он. – Выступал поэт Маяковский. Ты слышала о нем наверняка. Наш пролетарский! Настаивал, что нужно чистить поэтические ряды, необходимо устранять никому не нужные течения. Вот в частности про имажинизм много говорил.
   – А что это? – довольно равнодушно спросила она.
   – Имаж, это от иностранного слова имидж, – пояснил Грег.
   И я не смогла сдержать улыбку, таким важным стало его лицо.
   – Означает это слово – «образ», – продолжил он. – Вот есть такой крестьянский поэт Есенин. Тоже, поди, слышала?
   – Нет, сыночек, не знаю даже, кто это, – смущенно произнесла она. – Я ведь на фабрике целыми днями. Так устаю, что и читать-то особо некогда.
   – В общем, это он придумал такое течение, чтобы образы были. Но имажинисты перегнули палку и стали какие-то мудреные стихи писать.

     Оттого-то в сентябрьскую склень
     На сухой и холодный суглинок,
     Головой размозжась о плетень,
     Облилась кровью ягод рябина… [19 - С. А. Есенин, поэма «Сорокоуст», 1920 г.],

   – с чувством продекламировал Грег.
   Я видела, что его мама внимательно вслушивается в слова, ее лицо приняло недоуменное выражение. Но она промолчала.
   – А вот строчки закадычного дружка Есенина Толи Мариенгофа, тоже имажиниста, – с воодушевлением продолжил Грег:

     Кровоточи, капай
     кровавой слюной нежность.
     Сердца серебряный купол матов
     суровой чернью… [20 - А. Б. Мариенгоф «Кровоточи…», 1919 г.]

   – Не пойму я ничего, сыночек, – сказала она и тихо вздохнула. – Не нравится мне это. Ты уж прости, Христа ради!
   – Да не за что извиняться, мама, – взволнованно произнес Грег. – И правильно, что не нравится! А надо, чтобы стихи всем нравились и были понятны. Вот Маяковский и выступает против таких стихов и таких поэтов, – добавил он.
   – Вот это верно! – согласилась она.
   Я внимательно смотрела на него. Гриша, несомненно, сильно отличался от того Грега, которого я знала. Я видела юного эмоционального парня с подвижным румяным лицом, живыми голубыми глазами и растрепанными кудрями. Он не был таким загадочно-притягательным и отстраненно – холодным, как в нашей с ним реальности, а казался милым, наивным, чувствительным и открытым. Я подумала, что Грег после превращения вернется в это состояние и будет выглядеть так же, но меня это не смущало. Меня вполне устраивал именно этот парень, и я, вне всякого сомнения, любила его. И я поняла, что мне все равно, в каком он облике – прекрасного холодного вампира или бедного пролетарского поэта. Я любила Грега, и мне нужен был только он и никто другой…
   Я очнулась от его голоса в трубке.
   – Лада, – мягко позвал Грег.
   – Да, любимый, – тихо ответила я и улыбнулась.
   – Все хорошо, – прошептал он. – Я все понял.
   – И я все поняла, – ответила я. – Люблю тебя.
   – Люблю, – только и сказал он.
   Спала я крепко. Утром чувствовала себя отлично. Собравшись, отправилась в институт. Когда вошла в аудиторию, сразу увидела Иру. Она сидела за столом с весьма возбужденным видом. Заметив меня, замахала рукой. Когда я приблизилась, то обомлела от ее внешнего вида. Ира похудела как минимум килограмм на десять. Но резко сбросив вес, выглядела неважно. Лицо осунулось, упругая кожа обвисла и потеряла свежесть, глаза стали больше, но Ира их зачем-то ярко накрасила, и это ей не шло. На губы она наложила кричащую красную помаду, усугубив общее отталкивающее впечатление. Мы поздоровались, она вскочила и начала вертеться передо мной, поглядывая по сторонам. Многие однокурсницы уже выразили свое удивление.
   – Вот, Ладка, видишь, как я здоровски похудела! Все каникулы только этим и занималась, – тараторила она. – Рецепт мне одна моя бывшая одноклассница подсказала. Она сама так двадцать кило сбросила. Вот!
   – И что за рецепт? – поинтересовалась одна из девушек.
   – Просто, как все гениальное! – с воодушевлением ответила Ира и закатила глаза от восторга. – Ежедневно принимаешь слабительное и мочегонное. Обычные таблетки, в аптеке всегда есть. И все! Видите, эффект?
   – Вау! – ответила та. – Супер!
   – Но это вредно, – встряла я. – Так и обезвоживание получить недолго, к тому же необходимые минералы вымываются. Тебе нужно боржоми пить и витамины принимать.
   – Да? – заинтересовалась Ира. – Может, и правда… А то у меня что-то голова часто кружится.
   – У меня мама медработник, можешь мне поверить, – сказала я. – Сама представляешь, сколько я всего по поводу здоровья и лекарств наслышалась с детства.
   – Ирка, ты чего такая зеленая? – спросил в этот момент один из вошедших в аудиторию парней. – Уксус что ли пьешь?
   – Дурак! – зло ответила она и покраснела.
   – Не обращай внимания, – посоветовала я. – Но ты на самом деле побледнела.
   – Сейчас румяна нанесу, – озабоченно сказала она, села за стол и открыла сумочку. – Диму-то не видела? – нарочито небрежным тоном поинтересовалась она.
   Мне хотелось рассказать о нашей встрече в Домодедово, но я решила промолчать. Ира, как я видела, все еще была к нему неравнодушна и, видимо, питала какие-то надежды.
   «Бог мой! – дошло до меня. – Так это она из-за него так похудела. Да она влюбилась!»
   И тут вошел Дима. Он поздоровался со всеми, перекинулся парой слов с парнями и направился, как обычно, к последнему столу. Но задержался возле нашего. Ира, как только он вошел в аудиторию, мгновенно убрала косметичку, выпрямилась и приняла отсутствующий вид.
   – Привет, девчонки! – поздоровался он. – Как отдохнули?
   Я поняла, что он не собирается афишировать нашу встречу в аэропорту, и вздохнула с облегчением.
   – Привет, – ответила я.
   – Хай! – небрежно бросила Ира и сделала равнодушное лицо.
   – Хорошо отдохнули, – продолжила я. – А ты как?
   – Тоже неплохо, – ответил он и пошел на свое место.
   Я села за стол. Ира сразу привалилась к моему плечу и жарко зашептала в ухо:
   – Какой он лапочка! Ты видела, волосы сегодня распустил… Ему та-а-ак идет! Вот бы зарыться в них носом. Это та-а-ак сексуально, когда у парня длинные волосы. Я просто тащусь…
   – Не в моем вкусе, – ответила я.
   – Да ладно? – не поверила Ира, отодвинулась от меня и округлила глаза. – Ты вот мало общаешься с нашими девчонками, а я тебе отвечаю, что все от него без ума.
   – Да мне-то что? – начала я раздражаться. – Я-то не без ума.
   В этот момент в аудиторию зашел преподаватель. Начались занятия. Но Ира никак не могла сосредоточиться на предмете. Она без конца вертелась, оглядывалась, шептала мне на ухо, как очарована Димой и как скучала без него все каникулы. И получила выговор от преподавателя.
   Я с трудом высидела этот первый день занятий. Ира невыносимо раздражала, не давая погрузиться в мечты. И когда закончилась последняя пара, я вздохнула с облегчением. И стремительно покинула аудиторию. Но на улице Ира догнала меня и схватила за локоть.
   – Ты сейчас куда? – возбужденно спросила она. – Может, зайдем в кафе, посидим?
   – С чего бы это? – недовольно заметила я.
   И тут увидела, что Дима идет за нами.
   – И Димочку с собой возьмем, – громко продолжила Ира. – Да, Димон? – развязно спросила она, поворачиваясь к нему.
   По его лицу я поняла, что он также раздражен, как и я. И мне стало жаль Иру. Она явно ничего не замечала. Но ведь она была влюблена, так что удивляться не приходилось. Я решила помочь ей. Повернувшись к Диме, спросила:
   – Хочешь с нами выпить по чашечке кофе?
   Он оживился и глянул на меня с надеждой. Но я улыбалась холодно. Дима кивнул. Потом подхватил нас под руки и направился к своей машине, припаркованной неподалеку от института.
   – А может, где-нибудь здесь? – предложила я. – Я ведь рядом живу, так что уезжать никуда не хочется. Хотя…, – добавила я и украдкой подмигнула Ире, – вы можете вдвоем куда-нибудь поехать, а я – домой. Устала что-то…
   Ира радостно заулыбалась и с ожиданием посмотрела на Диму. Но я видела, что эта идея ему совсем не нравится.
   – Хорошо, давайте пойдем в кафешку возле метро, – вяло предложил он.
   – О’кей! – с воодушевлением согласилась Ира.
   Ей было все равно куда, лишь бы побыть с ним. Мне стало не по себе, Ира совершенно не видела его полного безразличия.
   Мы пришли в кафе и заняли столик. Я чувствовала себя отвратительно. Невыносимая тоска навалилась, и я сама не понимала причину такого резкого спада настроения. И я, в основном, молчала. Дима тоже оказался немногословен, зато Ира говорила не умолкая. Мы взяли по чашке кофе и пирожные.
   – Каникулы были ну вообще, – тараторила она, – я из клубов просто не вылезала. В «Би2» чумовой концерт был! Ди-джей Тузов зажигал. Просто вау! Потом еще с папкой по бутикам ездили, – с гордостью сообщила она. – Я себе отпадную кофточку купила.
   – Так – таки отпадную? – с затаенной иронией спросил Дима.
   – А то! И сразу в клуб ее надела, парни приставали весь вечер, – ответила Ира и кокетливо ему улыбнулась.
   – То-то ты так исхудала, – заметил Дима, – раз все каникулы по клубам таскалась. Ладно, я выйду покурю. Извините, девочки.
   Он поднялся. Мне тоже захотелось встать и под благовидным предлогом уйти. Но Ира схватила меня за руку, ее глаза лихорадочно блестели. Как только Дима отошел от столика, она возбужденно заговорила:
   – Я больше не могу! Я просто без ума от него. Лада, я возьму да и признаюсь ему в любви прямо сегодня? А?
   – С ума сошла! – ответила я. – Зачем так спешить? Пусть он проявит инициативу.
   – Ты так думаешь? – тут же поникла она. – Но ведь я ему нравлюсь? Он даже заметил, что я похудела. А ведь только ради него стараюсь. Я и на фитнес уже записалась. Буду два раза в неделю в спортзал ходить. И персонального тренера оплатила.
   – А вот это правильно, – поддержала я. – И не для какого-то парня нужно всегда быть в форме, а для себя.
   – Он вовсе не какой-то, – обиделась Ира. – Дима самый лучший на свете! И я все равно его добьюсь. И пусть лучше никто не встает на моем пути!
   – Удачи! – пожелала я и поднялась.
   Я реально больше не могла выносить ее присутствие. Такая очевидная глупость раздражала, и я боялась не выдержать и наговорить грубостей.
   – Ты куда? – изумилась она.
   – Совсем забыла, – ответила я, – мне домой нужно. С подружкой договорилась. Она меня уже ждет.
   – Так позвони ей, предупреди, – предложила Ира.
   – Я лучше пойду. И у тебя будет возможность побыть с Димой наедине.
   – Ах, ты поэтому решила удалиться? – расплылась она в широкой улыбке. – Я тебе благодарна. Ты очень чуткая подруга!
   – Вот и хорошо. До завтра! – ответила я, улыбнулась и направилась к выходу.
   Когда вышла на улицу, Дима как раз бросил окурок в урну. Увидев меня, нахмурился.
   – Ты куда, Лада? – спросил он испуганно.
   – Домой, – быстро ответила я, не сбавляя шага. – Извини, но кое-что вспомнила, вот и ухожу. Но думаю, вы с Ирой отлично пообщаетесь.
   – Не хочу я с ней общаться, – сухо ответил он и пошел рядом. – Если честно, то я только из-за тебя согласился пойти в кафе.
   Я остановилась и повернулась к нему. Карие глаза Димы были расширены, длинные загнутые ресницы практически касались бровей. Он хлопнул ими, его лицо приняло обиженное выражение.
   – Это некрасиво, – сказала я. – Мы не можем вот так оба уйти. Тем более я уже попрощалась с Ириной. Так что, будь добр, вернись в кафе.
   – Я сам буду решать, что красиво, а что нет! – с вызовом ответил он, удаляясь от входа. – А некрасиво, по моим понятиям, это навязываться парню, который не хочет с тобой общаться. Так и передай этой дуре.
   – Не груби! – бросила я вслед. – Иди и сам ей все скажи.
   – Ну, это же твоя подруга, – зло произнес он, обернувшись.
   Я сделала шаг к нему. Дима остановился.
   – Слушай, а чего ты психуешь? – раздраженно поинтересовалась я. – Не хочешь общаться с Ириной, так ей и скажи. По-моему, логично. А убегать, даже не попрощавшись, подло! Как ты завтра в институте в глаза ей будешь смотреть?
   – Знаешь, Лада, – более спокойным тоном проговорил он, – я никогда не стремился общаться именно с Ирой. Меня привлекала исключительно ты.
   – Вот как…
   – Ты совершенно не похожа на всех этих самовлюбленных куриц, – с жаром продолжил Дима. – Ты очень цельная, умная, интересная и самодостаточная личность. Я так считаю! И загадочная, – добавил он. – А мне всегда было интересно разгадывать подобные головоломки.
   – Ты ошибаешься! – ответила я. – Среди наших сокурсниц есть немало достойных девушек. А может, это ты самовлюбленный? Может, поэтому никого не хочешь замечать вокруг?
   – Ты мне нравишься! – с вызовом сказал Дима. – И я хотел бы с тобой познакомиться поближе. Я думал, ты уже догадалась.
   – Ничего не выйдет! – резко ответила я. – У меня есть парень, и я люблю его. И это к нему я летала в Лондон. Он скоро приедет в Москву. Делай выводы.
   Я увидела, как Дима изменился в лице. Его неприятно поразили эти новости.
   – Ясно, – после паузы пробормотал он и опустил голову.
   – Ты вернешься в кафе? – спросила я. – Не вынуждай меня все объяснять Ире.
   – Хорошо, вернусь, – ответил он.
   – Вот и отлично! Ира – приятная девушка, поболтаете, выпьете кофе. Чем плохо-то? Пока!
   Я махнула ему рукой и быстро пошла прочь.
   Но как оказалось, Дима в кафе так и не появился. Когда утром я пришла в институт, Ира была уже в аудитории. К моему удивлению, она сидела не на обычном месте. Я кинула сумку на стол и подошла к ней. Ира в этот момент разговаривала с Дашей, одной из наших сокурсниц. Это была хорошенькая шатенка, обожающая гламурный стиль. Они сидели за одним столом довольно далеко от меня.
   – Приветик! – вяло поздоровалась я. – Ир, а ты чего не на месте?
   – Отбила у меня Димку, и еще спрашивает! – злобно ответила она.
   – Ты о чем? – изумилась я.
   – Какая же ты оказалась подлая! – вдруг встряла Даша. – То-то особняком держишься. Разве можно уходить с парнем, который так нравится твоей подруге? Это вообще ни в какие рамки! И даже не предупредить.
   Тут до меня дошло, что Дима так и не вернулся в кафе. Бедная Ира! Представляю, как она сидела в одиночестве и недоумевала, куда он подевался.
   – Мы ушли в разные стороны, успокойся, – сказала я. – И никого я не уводила.
   Но Ира так и осталась сидеть с Дашей. Я видела, что к ним периодически подходят другие девчонки, Ира что-то гневно рассказывает им, потом они поглядывают в мою сторону с весьма презрительным видом. Но постаралась не обращать на это внимания. Я подумала, когда она успокоится, я ей объясню, как все было на самом деле. Однако Дима подлил масла в огонь. Он зашел в аудиторию, увидел, что я сижу одна, быстро направился ко мне и уселся рядом. Ира и остальные девушки мгновенно перестали разговаривать и повернулись в нашу сторону.
   – Слушай, уйди! – зло сказала я. – Это место занято.
   Но Дима продолжал сидеть и торжествующе посматривать по сторонам. Ира не выдержала, вскочила и ринулась к нам. Все произошло мгновенно. Она схватила меня за волосы и начала визжать, что я «дрянь, тварь и…». Понеся целый поток матерных слов. Я с трудом вырвалась из ее цепких пальцев, Дима оттащил ее. Потом на глазах всей группы влепил ей пару пощечин.
   – Успокойся, идиотка! – громко и презрительно проговорил он. – И не смей трогать Ладу! Иначе я тебя так отделаю, что мама не узнает. Ты меня достала! Тебе самое место в психушке, истеричка!
   Ира перестала орать, замерла, глядя на него широко раскрытыми глазами, потом вылетела из аудитории, всхлипывая и что-то бормоча. У Димы хватило ума сесть на свое место. А вокруг меня мгновенно образовался вакуум. Я и так никогда не пользовалась особым вниманием однокурсников, а сейчас просто физически ощущала холод и осуждение, исходящие от них.
   Лекция прошла спокойно. Я прилежно записывала за преподавателем и старалась не смотреть по сторонам. Но чувствовала себя отвратительно. Все произошедшее просто не укладывалась в голове.
   «Наверное, у Иры рассудок слегка помутился от такого резкого похудения, – думала я. – Так издеваться над своим организмом! Ясно, что психика поехала. И зря Дима вмешался, только масла в огонь подлил. Но что же делать?»
   Я не знала ответа на этот вопрос. К тому же сейчас ничего не могла предпринять.
   «Должна же она успокоиться, – размышляла я. – Вот тогда и поговорю с ней. И это сделать по-любому придется. Нужно объяснить, что я здесь совершенно ни при чем».
   Я с трудом досидела до конца занятий. Дима больше не подходил ко мне. Остальные молча игнорировали. Ира в этот день так и не появилась. Я отправилась домой в весьма мрачном настроении. Лекции закончились около пяти, уже начало смеркаться, но на улице было приятно. Я шла медленно, наслаждаясь свежим воздухом. Когда завернула в нужный мне переулок, возле меня резко затормозила машина.
   – Лада! – услышала я и обернулась.
   Это был Дима. Он открыл дверцу и улыбался, как ни в чем не бывало.
   – Садись, подвезу, – предложил он.
   Я машинально оглянулась по сторонам, но никого из однокурсников поблизости не наблюдалось. Я забралась на переднее сидение. Дима тут же отъехал.
   – Ты домой? – поинтересовался он.
   – Да, – кратко ответила я.
   – Могу доставить, – улыбаясь, сказал он.
   – Мне тут рядом, и пешком бы дошла, – хмуро произнесла я.
   Мне хотелось серьезно поговорить с ним, но в машине на ходу это было делать неудобно. И я решила, что объяснюсь, когда он высадит меня.
   Когда мы подъехали, я вышла из машины. Дима ринулся за мной. Я повернулась к нему и для начала попросила рассказать, почему он вчера так подло поступил и не вернулся в кафе, хотя обещал это сделать. Дима немного опешил от моего сурового вида, улыбка сбежала с его лица.
   – Мы так и будем стоять у подъезда? – после паузы поинтересовался он и вновь заулыбался, видимо, решив не обращать внимания на мой тон. – А я думал, ты на чашечку кофе пригласишь.
   От такой наглости я в первую минуту онемела. Но быстро пришла в себя и, стараясь не раздражаться, сказала, что на это он пусть не рассчитывает.
   – А вот мне кажется, я тебе все-таки нравлюсь, – вдруг заявил он, – а про парня, которого ты якобы любишь, все выдумала. Нет у тебя никакого парня!
   – Это еще почему? – окончательно разозлилась я.
   – А это видно, – уверенно ответил Дима. – Я сразу засекаю, когда у девчонки дружок имеется.
   – Методом дедукции? – подколола я.
   – Это легко, – сказал Дима, не обращая внимания на мой язвительный тон. – Ведь тебе не шлют постоянно сообщения, а наши девочки только и щелкают по смартфонам, отвечая на послания. И после лекций тебя никто ни разу не встретил. А за многими на таких тачках приезжают, что закачаешься! Да и в глазах у тебя что-то такое таится, что-то застывшее, словно ты постоянно о чем-то думаешь неприятном и мучающем тебя. А когда девушка счастлива в любви, у нее совсем другой взгляд. Уж я-то знаю! Я машинально наблюдаю за людьми. Много лет в театральном кружке занимался, предки хотели, чтобы я актером стал. И нас там сразу приучили постоянно отслеживать эмоции окружающих, понимать, что кем движет, чтобы потом легче в роль входить. Так что я все вижу, не думай!
   – Да не думаю я про тебя вообще, Дима! – устало произнесла я. – Ты вот такой наблюдательный, как выяснилось, а все понять не можешь, что я к тебе равнодушна.
   – Да ты ко всем равнодушна, – заметил он. – Даже удивительно, насколько. А ведь в нашем универе очень интересные парни есть.
   – Делай вывод, Дима! Значит, мое сердце занято. Усвой это, наконец, и тебе же легче жить будет. А поступил ты вчера подло. Обещал мне, что вернешься в кафе. Видишь, что сегодня из-за тебя получилось. На твоем месте я бы позвонил Ире и рассказал, как было на самом деле. А то она думает, ты вчера со мной вместе ушел, а ее мы просто забыли в этом кафе, как ненужную вещь.
   – Еще чего! – хмыкнул он. – Не буду я ничего объяснять этой дуре. Достала!
   – Ты не прав! – сухо сказала я.
   – Не прав? А так изводить человека?! Да ты вообще в курсе? Ведь эта твоя Ирка мне проходу не дает! Названивает каждый день и не по разу, закидывает сообщениями прямо с утра и до поздней ночи, на всех сайтах меня отслеживает, все мои посты комментирует, все фотки лайкает, аську атакует, даже на мейл жаркие послания пишет. Я уже и не читаю, сразу удаляю.
   – Господи, – пробормотала я.
   Мне даже в голову не приходила, что Ира может так себя вести.
   – А ты пробовал поговорить с ней по душам? – поинтересовалась я. – Можно же все объяснить человеку.
   – Ага, пробовал, – усмехнулся Дима, – но без толку. Глазки свои выпучит и твердит, что жить без меня не может. У девчонки полностью крышу снесло, так на меня запала!
   Последние слова он произнес с гордостью, и я вдруг поняла, что несмотря на все его возмущение, такое повышенное внимание явно льстит его мужскому самолюбию.
   – И все равно, Дима, ты не прав, – сказала я. – Тем более должен быть внимательным и терпеливым. Я сама позвоню ей сегодня же и все объясню, но и ты со своей стороны попытайся поговорить. Почему я должна отвечать за твои поступки?
   – А кто тебя просит отвечать? – удивился он.
   – Сегодня после Ириной выходки все от меня шарахались, как от зачумленной. Можно подумать, ты не заметил! Да еще зачем-то сел на ее место со мной рядом, – раздраженно заметила я.
   – Обрадовался, что наконец-то она свалила, – ответил Дима. – Чего ты в ней нашла? Она же скучная, я бы даже сказал занудная! И приземленная. Вообще удивляюсь, чего она забыла на нашем факультете. Какой из нее клипмейкер? Предки оплатили обучение, она и рада. Шла бы лучше куда-нибудь в бухгалтеры, и то пользы было бы больше для общества.
   – Это не нам решать, – заметила я.
   Разговор начал угнетать, я давно поняла, что людей не переделать, и объяснять что-то кому-то бессмысленно. Человек должен до всего дойти сам.
   – Ладка! – раздался в этот момент громкий и звонкий голосок Лизы. – Приветик!
   И я обрадовалась ее появлению, как никогда, потому что могла безболезненно закончить разговор.
   Дима повернул голову к идущей вдоль дома девушке. Я увидела, как его глаза загорелись. Еще бы! Лиза всегда любила эффектно одеваться. Красный плащ с крупными черными пуговицами открывал колени, талию затягивал широкий черный ремень. Белая в крупный черный горох косынка контрастировала с красной тканью плаща. Белый клатч довершал образ. Высокие черные лаковые ботфорты плотно обтягивали ее стройные ноги. Нереальной высоты шпильки делали их еще длиннее. Лиза выглядела элегантно, но невероятно сексуально. Я увидела, что она чуть изменила прическу. Ее пушистые темно-каштановые волосы красиво смотрелись распущенными, и Лиза обычно носила каре. Сейчас один висок выглядел очень коротким, и получилась асимметрия. Но к ее задорному лицу с яркими карими глазами и ямочками на щеках это необычайно шло.
   Когда Лиза приблизилась, я поняла, что она слушает плеер. Мы поздоровались. Дима не отрывал от нее глаз. И я обрадовалась произведенному подругой эффекту.
   «Может, от меня отстанет!» – довольно думала я, наблюдая за ним.
   – Чего слушаем? – непринужденно поинтересовался Дима.
   Лиза придвинулась, поднесла один наушник к его правому уху, подмигнула мне и начала подпевать:
   – Я привыкла изменять простому глупому мальчишке… [21 - Группа «Ранетки», песня «Прощай».]
   Я изумленно глянула на нее. Лиза никогда не увлекалась попсой. Но она улыбалась безмятежно и подпевала с явным удовольствием.
   – Что это за попсятина? – рассмеялась я, когда Лиза выключила плеер.
   – «Ранетки», – ответила она и лукаво посмотрела на улыбающегося Диму. – Не слышала что ли? Сериал старый, но клевый. Я недавно пересмотрела, просто под настроение попало. И эта песенка про меня!
   – Значит, ты «привыкла изменять»? – процитировал Дима.
   – Чего? – не поняла она.
   – Забей! А Лада забыла нас познакомить.
   – Точно! – задорно рассмеялась Лиза.
   – Ой! – спохватилась я и быстро их представила.
   – Твой? – спокойно поинтересовалась Лиза и кивнула на Диму.
   – Ничей! – ответил он за меня. – Твоя подруга считает меня недостойным ее внимания.
   – Заливаешь! – не поверила Лиза и вновь засмеялась.
   Но я видела, как заблестели ее глаза, в них появился огонек. И я поняла, что Дима ей понравился.
   – А что, у Лады есть парень? – непринужденно спросил он.
   Лиза глянула на меня. Она все еще ничего не знала о Греге, как впрочем, и все остальные мои друзья. А рассказывать я, естественно, не собиралась. Но мы с Лизой недаром столько лет дружили. Внимательно посмотрев мне в глаза, она уверенным тоном заявила:
   – Есть! И они безумно влюблены друг в друга. Так что, Димон, у тебя никаких шансов. А вот я вчера рассталась со своим. Делай вывод! Перед тобой одинокая и свободная девушка.
   – Которая, к тому же, «изменила простому глупому мальчишке», – расхохотался он. – И видимо, поэтому рассталась с ним… или он бросил ее…
   – Не твое дело! – резко ответила Лиза и надула губы.
   Но я видела, что она нисколько не сердится на Диму и он ей все больше нравится.
   – Мне пора домой, – встряла я в их разговор. – А ты куда вообще-то направлялась?
   – Просто прогуляться, – ответила Лиза. – Можем вместе, – неуверенно предложила она.
   – Настроения нет, – хмуро произнесла я. – К тому же у мамы сегодня ночное дежурство, хочу ее застать, пока она не ушла.
   – Ясно, – сказала Лиза и повернулась к Диме.
   – А может, покатаемся? – заулыбался он. – У меня тут рояль… то бишь тачка в кустах.
   – Да? – восхитилась Лиза. – Суперски! И где?
   – Да вот! – ответил Дима и показал рукой на красную «Тойоту», стоящую неподалеку от моего подъезда. – Идеально подойдет под твой наряд, – с улыбкой добавил он. – Поехали?
   – Лада, – повернулась ко мне Лиза, – ты мне вот что скажи… на Димона глаз положила? Если да, то он мне нафиг не нужен. Я не привыкла у подруг парней отбивать. Если нет, то я, пожалуй, прокачусь.
   Дима смущенно засмеялся от такой прямоты и с любопытством посмотрел на меня.
   – Можешь спокойно ехать, – ответила я.
   – Классно! – обрадовалась Лиза. – Созвонимся.
   Она быстро чмокнула меня в щеку, Дима кивнул мне, и они направились к машине.
   «Надо будет позвонить ей вечером и рассказать, как Дима обошелся с Ирой. Пусть сразу узнает, что он за кадр», – подумала я, глядя им вслед.
   Но в душе я была рада их знакомству. Мне показалось, они подходят друг другу. С первого взгляда поняла, что они словно на одной волне. Я знала, Дима считается у нас в институте бабником, но и Лиза меняла постоянно парней. Так что они друг друга стоили.
   Я поднялась в квартиру и увидела, что мама уже собирается уходить. Она стояла в коридоре и поправляла прическу перед зеркалом.
   – Как ты задержалась сегодня! – торопливо проговорила она. – А мне вот пораньше нужно. Я уже убегаю. Чудом меня застала.
   – В институте дела были, – ответила я.
   – Что-то ты бледненькая, – озабоченно заметила мама, внимательно глядя на меня. – Устала?
   – Немного, – сказала я и улыбнулась ей. – Просто после каникул вообще тяжело включаться в учебу. Я пока не втянулась.
   – Это точно! И после отпуска всегда так тяжело первые дни на работе, – заметила она, надевая плащ. – Да, там тебе принесли какое-то письмо. Курьер приезжал.
   – В смысле? – удивилась я. – И от кого?
   – Понятия не имею, – пожала она плечами. – Конверт довольно большой, плотный и без подписи. Я расплатилась. Найдешь на столе.
   – Странно, – пробормотала я.
   – Ох, не хитри! – вдруг погрозила мама мне пальцем. – Наверняка от твоего дружочка какой-нибудь сюрприз.
   – Думаешь? – воодушевилась я. – Но вроде ничего такого и быть не должно.
   – Корзину роз ты тоже не ждала, – заметила она. – Ладно, дочурка, мне пора бежать. А тебе, вижу, не терпится открыть конверт. Все, я ушла!
   Мама чмокнула меня в щеку и скрылась за дверью.
   Я быстро скинула туфли, стянула куртку и отправилась в свою комнату. На столе заметила большой белый конверт и отчего-то начала волноваться. Вскрыв его, увидела обычный диск и записку.
   «Лада, думаю, ты хочешь узнать о судьбе своего приятеля и нашего злейшего врага Дино, – прочитала я и начала дрожать от волнения. – Как ты помнишь, а может, и нет, я решил все записать на видео. Вы, людишки, верите лишь вот таким наглядным доказательствам, слова для вас мало что значат. К тому же ты у нас учишься на режиссера, и как раз тебе будет интересен такой видеоряд. Я буквально наслаждался, когда просматривал свою запись. По крайней мере, это оригинально, не то что все эти ваши бесталанные стандартные ролики, которые заполонили инет. Приятного просмотра!
   PS. Но я был взбешен! И как тебе удалось так ловко ускользнуть от Арно? Не дала обратить себя, глупышка. А Грег был бы уже счастлив в паре с такой очаровательной вампиршей. Но вы, дети, такие упрямые! Все хотите сделать по-своему. Однако я не теряю надежды, что все будет по-моему! Посмотри видео. Дино больше нам не враг».
   Внизу стояла подпись: «Атанас».
   Но я и так поняла, от кого эта посылка. Дрожащими руками вынула диск из коробочки и включила компьютер. Сев на стул, впилась взглядом в монитор. От страха меня била крупная дрожь, но я хотела знать правду.
   Вначале появилась картинка того узкого дворика в Сохо. Я увидела стоящего посередине Дино. Но змеи на его теле уже не было. Сзади виднелся арочный проход, он был пуст, хотя я точно помнила, как его перекрыл один из подручных Атанаса. Но я знала, что вампиры не отображаются ни на фото, ни на видео. Однако, как оказалось, их голоса записывались. И от этого картинка, или как выразился Атанас, видеоряд получился действительно странным. Дино с напряженным лицом находился посередине дворика, я заметила, что его руки прячутся в карманах. Вдруг он резко развернулся – невидимый мне вампир напал на него сзади – и выбросил руку со сверкнувшим узким серебряным ножом. Дино ударил будто бы пустоту. Раздался зловещий смех.
   – Поиграем? – услышала я хриплый голос Атанаса.
   – Убьем его? – раздался еще один голос, более молодой.
   Дино вертелся на месте, словно исполнял страшный танец в полном одиночестве. Он периодически бил ножом пустоту. Вампиры смеялись. Вдруг в какой-то момент ему, видимо, удалось вонзить нож в одного из них. Я это поняла, увидев его удар сверху вниз. Раздался страшный крик. И на экране проступила вначале шея с входящим в нее лезвием ножа, затем запрокинутое перекошенное мукой лицо, и вот проявилась часть туловища. От вонзенного по рукоятку лезвия разбежались голубовато-серебристые живые нити, они обхватили тело вампира, и оно затряслось, как от воздействия током. Все произошло мгновенно. Вампир упал, его уже явственно видимое тело еще с минуту подергалось, затем оно застыло и вытянулось на земле. И вдруг начало затягиваться серебристой дымкой и таять на глазах. Тело исчезло, осталось лишь светящееся облачко тумана на его месте, но вскоре рассеялось и оно.
   Дино отскочил от заколотого вампира, выхватил нож и завертелся на месте.
   – Доигрались?! – страшно закричал Атанас. – Осиновый кол нам всем в сердце! Надо было сразу с ним кончать.
   – Кто ж знал? – ответил ему голос Арно. – Но сейчас он за все получит.
   – Сами получите! – злобно ответил Дино. – Как получил только что один из вас.
   Но я видела, какой у него затравленный взгляд.
   – Не убивать! – крикнул Атанас. – Слишком просто для охотника. Пусть станет таким, как мы!
   Я содрогнулась, но продолжила смотреть. Дино вдруг дернулся, его руки, будто сами, завелись за спину, хотя было видно, что он сопротивляется этому движению изо всех сил, нож выпал. Его голова запрокинулась набок. Я увидела, как в его шее появились отверстия, из которых потекла кровь. Дино закатил глаза и затрясся всем телом. Вампиры замолчали и, по всей видимости, отпустили его. Он упал и продолжал дергаться, глухо постанывая сквозь стиснутые зубы. И вот он затих и вытянулся на земле. Я увидела его судорожно раскрывающийся рот. Показались отросшие клыки. К моему ужасу их было не два, как у Грега, а четыре. Нижние клыки выросли и смыкались с верхними. И на моих глазах его тело начало словно таять. И вот я вижу на экране пустой дворик. И зазвучавшие голоса показались разговором привидений.
   – Добро пожаловать в братство! – раздался хриплый голос Атанаса. – Ты сейчас один из нас, Динар. Не хочешь сменить имя?
   – Будь ты проклят! – злобно ответил Дино.
   Я услышала грозное рычание, потом быстрые шаги.
   – Иди, иди! – сказал Атанас. – Все равно никуда не денешься.
   На этом месте ролик закончился. Я сидела в оцепенении. Все это время я была уверена, что Дино мертв. Но оказалось, что его инициировали.
   Наступила реакция, и я разрыдалась. Мне было больно, страшно, хотелось уничтожить Атанаса, я ненавидела его всем сердцем. О дальнейшей участи Дино я боялась думать. Он безжалостно убивал вампиров, но стал одним из них. Трудно было даже вообразить, что он испытывал после превращения.
   Когда я немного успокоилась, то вынула диск и выключила компьютер. Умывшись, легла на диван, свернувшись калачиком.
   – Грег, милый, – шептала я, – где ты? Мне так плохо сейчас… Неужели не чувствуешь?
   Я закрыла глаза и словно ждала ответа. Но Грег, который всегда, как бы далеко он ни находился, знал о моем состоянии, ощущал все изменения, происходящие со мной, на этот раз не отозвался. Я была в полном вакууме, тоска навалилась тяжкой глыбой, я застыла, словно парализованная ею.
   Спала я без каких-либо видений, будто провалилась в черную пустую бездну. Но наутро настроение улучшилось. Я говорила себе, что Дино идет по своему пути и так должно было случиться, а я все равно ничем не смогла бы помочь. Я сама тогда еле ушла от Арно. Я подумала, что вряд ли еще когда-нибудь встречусь с Дино. Наверняка он, превратившись в вампира, попытается найти своего отца Иржи. Тот хотел, чтобы сын стал таким же, как и он.
   На занятия мне нужно было к третьей паре, и вставать я не спешила. Я лежала на спине и смотрела в потолок. Хотела одного: чтобы рядом оказался мой любимый. Из оцепенения меня вывел рингтон, я вздрогнула, но это была мелодия Лизы. Вечером мы так и не созвонились. Я подняла смартфон с пола, обрадовавшись возможности переключить мысли, и сразу спросила:
   – Ну и как тебе Дима?
   Лиза звонко расхохоталась, потом поздоровалась.
   – Привет, привет! – ответила я. – Ну?
   – Надеюсь, я тебя не разбудила, – невинным тоном начала она. – А то рано еще, всего половина десятого. Я в колледже уже, вот покурить вышла и решила тебе звякнуть. А ты где?
   – Пока дома, – сказала я, – мне к третьей паре. Не тяни резину. Что Димка-то?
   – Не терпится? – захихикала она. – Да пока ничего. Но он классный!.. Не пойму, чего ты его отбрила.
   – Не мой тип, – уклончиво ответила я. – И вот еще что…
   И я рассказала ей историю с Ирой, опустив сцену нашей драки. Но на Лизу это не произвело никакого впечатления.
   – Не пойму, что тебя так возмутило, – небрежным тоном заметила она. – Правильно он ее проучил! Нечего на парней вешаться. Димка не раз говорил этой вашей Ире, что она ему опротивела и чтобы оставила его в покое. Так что я все знаю с его слов. Но она, видать, тупая, раз никак не въедет в ситуацию.
   – Она сейчас меня во всем обвиняет. Представляешь, каково мне? Мы в одной группе. Она против меня других настраивает.
   – Ну и еще раз дура! – ответила Лиза. – Тоже мне способ привлечь внимание парня! Лада, сама разрулишь? Если что, могу и я разобраться с этой самой Ирой. И мало ей не покажется!
   – Не надо, сама разберусь.
   – А Димка мне очень нравится! – продолжила Лиза другим тоном.
   Я почувствовала, что она улыбается.
   – Умный, интересный, к тому же красавчик, – добавила она после паузы. – Я уже влюбилась! Мы вчера вначале в кафе посидели, потом в один клуб закатились, я под утро домой вернулась… Целовались…
   – Ты как всегда, – засмеялась я, – торопишь события.
   – А чего тянуть? – весело спросила она. – У нас взаимная симпатия… И я тебе благодарна, что ты нас познакомила. Есть в нем что-то такое, что сразу меня зацепило. Мы сегодня вечером в кино идем.
   – Ну и отлично, – вздохнула я. – Надеюсь, Ира скоро успокоится и забудет его. А то, знаешь, в универ даже идти неохота… после вчерашнего.
   – Забей, подруга! – посоветовала Лиза. – Ты ведь ни в чем не виновата. Слушай, я уже докурила, мне пора.
   – Удачного дня! – пожелала я и положила трубку.
   Настроение улучшилось. Я любила Лизу и желала ей счастья. И мне показалось, что Дима как раз то, что ей нужно. И я почувствовала во время разговора, как сильно он ей понравился.
   «Надо сегодня спросить у него о новой знакомой… как бы невзначай», – подумала я и улыбнулась.
   Но мне даже и спрашивать не пришлось. Когда я подходила к институту, меня догнал Дима. Мы поздоровались, и он сразу заговорил о Лизе. Я с удивлением смотрела на его сияющий вид. Он выглядел совсем по-другому. Куда девался тот капризный, вальяжный, избалованный женским вниманием молодой человек? Диму будто подменили, и я видела немного смущенного, искреннего и открытого парня. Правда, когда мы зашли в институт, он тут же натянул привычную маску заядлого донжуана. Мне не хотелось вместе с ним появляться в аудитории, но я подумала, что не делаю ничего плохого и хватит обращать внимание на неадекватное поведение Иры. И мы вошли вместе. Ира оказалась уже там. Она по-прежнему сидела с Дашей. Как только мы появились в дверях, она развернулась в нашу сторону и громко на всю аудиторию сказала:
   – А вот и наши влюбленные голубки! Полюбуйтесь на них.
   – Здравствуй, Ира, – спокойно произнесла я и отправилась на свое место.
   Дима сжал мой локоть, но промолчал. Он сел, как обычно, за последний стол. После двух пар был довольно большой перерыв. Я покидала вещи в сумку и направилась к Ире. Она что-то оживленно обсуждала с Дашей и ее подругой. При моем приближении они мгновенно замолчали.
   – Мне нужно с тобой поговорить, – решительно произнесла я.
   – Нам уйти? – тут же спросили девушки.
   – Зачем же? – усмехнулась Ира. – Думаю, всем будет интересно послушать, что скажет эта предательница.
   Я начала раздражаться и отчего-то вспомнила, как Дима говорил, что она абсолютно тупая, к тому же упертая. Мне захотелось развернуться и уйти, но это было глупо и нелогично.
   – Ты ошибаешься на мой счет, – сказала я. – У меня с Димой ничего нет и никогда не было. Но даже если между нами что-то и происходило бы, то никому об этом знать необязательно. И отчитываться ни перед тобой, ни перед кем бы то ни было я не намерена. А по поводу кафе я тебе все уже объяснила. Я понятия не имела, что Дима оставит тебя там одну! Так что давай прекратим эту глупую ссору.
   – А и правда, девчонки, – неожиданно поддержала меня Даша, – чего ссориться? Тем более из-за какого-то кобеля? Я Ладе верю.
   – А я нет! – сухо произнесла Ира и поджала губы. – В общем, вали отсюда, ясно? – грубо добавила она. – Видеть тебя не могу.
   Я больше не стала ничего говорить, закинула сумку на плечо и вышла из аудитории.
   Всю следующую неделю Ира продолжала не замечать меня. Но мне было все равно. Я сидела в одиночестве на лекциях, потом отправлялась домой. И мне даже стало нравиться, что со мной никто не общается. Я понимала, Ира упорно настраивает против меня ребят, и была уверена, что она за моей спиной распускает какие-нибудь мерзкие слухи. И как потом выяснилось, не ошиблась.
   Дима не встревал в конфликт, хотя был его виновником. Он выглядел отстраненным от всего и всех. И я знала, что причиной является стремительно развивающийся роман с Лизой. Она звонила мне и все подробно докладывала – где они были, что делали, сколько раз целовались. К моему удивлению, в этот раз Лиза не спешила с физической близостью, хотя обычно она вступала в тесный контакт чуть ли не через пару дней после начала отношений. Но только не в этот раз.
   – Понимаешь, Лада, – сказала как-то она мне, – сама не знаю, что со мной. Мне хочется капризничать, прикидываться неопытной и даже невинной, хочется, чтобы Дима влюбился в меня без памяти и мы ходили за ручку и говорили всякие глупости. Я сошла с ума? Да? Я всегда смеялась над подобными романтичными бреднями. Ты же меня знаешь.
   – Просто ты сама влюбилась, – ответила я. – И впервые в жизни, несмотря на твое богатое прошлое.
   – Неужели правда? – прошептала она.
   – Наверняка, – улыбнулась я. – Да и Дима тоже! Ты бы его видела на лекциях. Сидит с таким потерянным видом, преподов не слушает, в окно смотрит, отвечает невпопад.
   – Да? – оживилась она. – Заинька мой любимый! Я сама только о нем и думаю.
   – Как и он о тебе, – заверила я.
   – А эта идиотка оставила вас в покое? – поинтересовалась Лиза. – Ты, если что, сразу мне говори. А уж я ей живо объясню, чей Димочка!
   Но Ира, как мне казалось, действительно успокоилась. Она будто перестала замечать и меня и Диму, и проходила мимо нас словно мимо пустого места. Но она продолжала отслеживать все, что с ним происходило. Я узнала об этом совершенно случайно. По истории кино у нас проходил короткий цикл лекций о зарождении кинематографа. Как известно, в декабре 1895 года в «Большом кафе» на бульваре Капуцинов в Париже состоялся публичный показ «кинематографа братьев Люмьер». И вот наш преподаватель решил воспроизвести это событие. В малом демонстрационном зале было натянуто полотно, и на лекции прокручивали те самые исторические кадры движущегося паровоза. Наш преподаватель решил показать и менее известный сейчас, но в те времена пользующийся популярностью еще один шедевр братьев Люмьер, фильм «Политый поливальщик».
   Я пришла в зал первая. Свет был приглушен, квадратное полотно, туго натянутое возле одной из стен, словно зависало в воздухе. Я бросила сумку на стул в первом ряду и подошла к полотну. Но задела небольшую подставку. С нее упало несколько пустых жестяных коробок старинного образца. В них раньше хранили кинопленку. Я быстро подняла их и водрузила на место. Но одна из коробок, а они имели круглую форму, закатилась за полотно. Я обошла его, и увидела между ним и стеной пространство. Коробка закатилась в самый угол. Когда я подняла ее и хотела выйти из-за полотна, услышала голоса и невольно остановилась. Это были Ира и Даша.
   – Тварь она, вот и все! – презрительно говорила Ира. – На вид только святая, а на самом деле разнузданная девка.
   – Вот бы никогда не подумала, – ответила Даша. – Мне Лада вначале даже нравилась.
   Мне захотелось немедленно выйти из укрытия, но я остановила себя и решила все-таки дослушать.
   – Я тут узнала, не буду говорить откуда, – продолжила Ира, – что Лада, натешившись с Димочкой, познакомила его со своей ближайшей подружкой. И сейчас та с ним развлекается. Так-то!
   – Не может быть! – изумилась Даша. – А ты точно про это знаешь? Не ошибаешься?
   – Ага, как же, ошибаюсь! – зло рассмеялась Ира. – Я вообще думаю, что они втроем развлекаются. А что? Это сейчас даже модно. А двум таким ненасытным тварям, как эта Ладка и ее подружка, групповушка в самый раз.
   – Но неужели наш Димочка на такое способен? – продолжала удивляться Даша. – Что-то мне не верится. Он из хорошей семьи… а тут такой разврат.
   – Да все парни только спят и видят, как бы им затащить в постель сразу двух девчонок, – уверенно произнесла Ира.
   На этом мое терпение закончилось. Я вышла из-за полотна с твердым намерением влепить ей пощечину. Увидев меня, Ира мгновенно замолчала, а Даша залилась краской. Я подскочила к ним. Но в этот момент в зал вошли ребята. И я опустила руку, так и не ударив.
   – Еще раз будешь рассказывать про нас подобные гадости, – сурово сказала я, глядя Ире в глаза, – я лично с тобой разберусь, поняла? И мало не покажется!
   – Ой-ой, испугалась, – с издевкой ответила она, – как бы тебе мало не показалось, когда я до тебя доберусь!
   Тут в зале появился преподаватель и попросил всех усаживаться. Но я с трудом дождалась окончания показа. Мне хотелось поговорить с Димой и все рассказать ему. Однако, хорошенько подумав, я решила этого не делать. Он и так с трудом переносил Иру, а после подобных известий трудно было представить, чтобы он с ней сделал. Но я поняла, что дальше так продолжаться не может. Ира не хотела ни в чем разбираться, она, видимо, постоянно говорила гадости за моей спиной, и сейчас я не сомневалась, что мои сокурсники именно из-за ее сплетен относятся ко мне все хуже и хуже.
   После окончания лекций я вышла на улицу и стала ждать ее появления. Но раньше показался Дима. Он спустился по лестнице с нашими ребятами, что-то оживленно обсуждая и смеясь. Но последнее время он постоянно находился в таком возбужденно-счастливом настроении, и я не удивилась. Увидев меня, сразу попрощался с ребятами и двинулся в мою сторону. Я хотела поговорить с Ирой наедине, и когда Дима приблизился, сказала о своих намерениях. Улыбка тут же сползла с его лица. Он внимательно вгляделся в меня, нахмурился и заявил, что Ира и его достала, и лучше он молча ей «набьет морду». Я испугалась, представив, что будет, если Дима узнает содержание разговора Иры и Даши.
   – Ты же куда-то торопился, – заметила я. – Так иди, а я сама с ней побеседую о нашем, о девичьем.
   – С Лизонькой встречаюсь, – сообщил он и вновь расцвел в улыбке. – Сейчас за ней заеду в колледж, потом в кино отправимся. Может, и ты с нами? – вдруг предложил он. – А то последнее время ты не в себе.
   Такое внимание меня немного удивило, но Дима за последнее время разительно изменился. Он стал мягче, общительнее, все его высокомерие исчезло без следа. Я понимала, что только любовь могла так переменить его. и в душе радовалась этому.
   – Да зачем я вам нужна? – засмеялась я. – Только мешать.
   – Глупости! – весело ответил он.
   И в этот момент из института вышли Ира, Даша и еще две девушки из нашей группы. Заметив нас, Даша быстро попрощалась с ними и стремительно двинулась по улице. Ира занервничала, залилась краской, но начала громко смеяться.
   – Эй, ты! – грозно заорал Дима, но я дернула его за рукав куртки.
   И он тут же сменил тон.
   – Ира, можно тебя на минутку? – ничего не выражающим голосом спросил он.
   – Нельзя! – звонко ответила она и, к моему изумлению, шмыгнула мимо и быстро пошла прочь.
   «Реально боится, что получит по физиономии за свои сплетни», – решила я, но комментировать ее бегство не стала.
   – Чего это она? – удивился Дима. – И поговорить не хочет? А то проходу мне не давала.
   – Уже успокоилась на твой счет, – заметила я, медленно направляясь к машине Димы. – Подвезешь?
   – Спрашиваешь! – заулыбался он. – А вот по поводу Ирки ты заблуждаешься, ничего она не успокоилась. И даже следит за мной.
   – Следит?! – не поверила я. – У тебя уже паранойя от сознания собственной неотразимости.
   – Точно тебе говорю! Не веришь, спроси у Лизы. Мы вчера были тут неподалеку в «Релаксе». И засекли ее там. Скажешь, случайно она явилась в тот же клуб?
   – Надеюсь, когда-нибудь все это прекратится, – вздохнула я, садясь в машину.
   Дома я оказалась около шести вечера. Мама отправилась на ночное дежурство, но мне это было только на руку. Войдя в квартиру, я покидала вещи, разделась и отправилась в душ. Настроение оставалось неважным. Меня тревожило, что я так и не поговорила с Ирой. Я все еще верила в ее разумность, хотела доказать, как она ошибается на наш счет. Постояв под упругими струями теплой воды, понемногу пришла в себя. Накинув халатик, зачесала волосы в хвост и посмотрела на себя в зеркало. Выглядела я неважно. Лицо казалось болезненно бледным, под глазами залегла синева, уголки губ опустились. Я улыбнулась своему отражению, похлопала по бледным щекам и громко сказала, глядя себе в глаза, что все будет хорошо. И выбросила все мысли об Ире из головы.
   Мне хотелось, чтобы ничто не мешало предаваться мечтам о любимом. Грег пока не давал о себе знать. Но это меня не беспокоило. Если он не появляется, то важные дела мешают ему оказаться рядом со мной. В его любви я была уверена. Диск с записью превращения Дино я спрятала в самый дальний угол ящика письменного стола. Вначале я под влиянием эмоций хотела его уничтожить, но подумав, решила показать Грегу. Я была уверена, что он его не видел. Вряд ли Атанас давал эту запись еще кому-то, кроме меня. Он преследовал одну цель: запугать меня. И в душе я сейчас постоянно носила этот страх, понимая, что инициировать меня он может в любой момент и медлит исключительно из-за Грега. Несмотря на всю его нечеловеческую жестокость и окаменелое сердце, Атанас ждал, что Грег сам примет решение обратить меня. Я хотела верить в это, хотя нападение Арно после приказа Атанаса убеждало в обратном. Но психика, видимо, защищаясь, словно стерла этот эпизод из памяти. Я на удивление плохо помнила, что произошло тогда. А может, это Грег пытался стереть его, когда мы находились в трансе на берегу озера, чтобы оберечь меня от излишних страхов. Я не знала.
   Зайдя в темную гостиную, я уже потянулась к выключателю, как вдруг заметила какой-то силуэт на диване. Я замерла на миг, чувствуя, как в душе разгорается радость. Потом прошептала: «Грег! Ну наконец-то!» и бросилась к дивану. И мгновенно поняла, что ошиблась. В полумраке комнаты белело лицо с узкими глазами и белоснежными волосами. Включив свет, увидела Дино. Я в ужасе вскрикнула и отбежала на другой конец комнаты. Он спокойно сидел на диване и пристально смотрел на меня. Но выглядел Дино отвратительно. Его белая кожа альбиноса приобрела неприятный серый оттенок, пухлые и обычно красные губы выглядели бескровными, глаза горели алым огнем. Но даже не внешний вид напугал меня. Выражение лица казалось настолько устрашающе-кровожадным, что я содрогнулась.
   – Как ты оказался здесь? – спросила я, пытаясь изо всех сил взять себя в руки.
   – Привет, Лада, – хрипло проговорил он.
   – Привет, Дино, – пискнула я.
   – Как я оказался? – расхохотался он. – Ты ведь знаешь, кто я теперь! А значит, и у меня появились сверхспособности, расстояния и стены уже не помеха. И в этом есть своя прелесть. Хотя до конца не знаю, на что способен, мне еще предстоит все опробовать, все испытать.
   – Но ведь вампир не может без приглашения хозяина войти в дом, – заметила я. – Речь сейчас об этом.
   – Мама твоя пригласила, – невозмутимо пояснил Дино. – Я столкнулся с ней возле подъезда, представился, как твой приятель и спросил, дома ли ты. Она ответила, что ты в институте, но скоро появишься. А потом сказала: «Приходите в гости». Она ушла, а я, естественно, зашел в гости.
   Я вздохнула. История повторялась. Когда-то мама также пригласила Грега, понятия не имея, кто он на самом деле. Я заметила, что лицо Дино приобретает более человеческое выражение, если можно так выразиться. Мне даже показалось, что в нем проглядывает что-то от того веселого общительного парня, каким он всегда хотел казаться. По крайней мере, уголки губ приподнялись, узкие глаза сощурились, и их красный цвет выглядел не таким пугающе кровавым.
   – Зачем явился? – спросила я и сделала шаг к дивану.
   – Показаться тебе во всей своей красе, – усмехнулся он.
   – А если правду? – настаивала я.
   Дино вскочил и стремительно заходил по комнате, потом, не меняя темпа, начал ходить по стенам и потолку. Мне показалось, он даже не заметил, как изменял направление движения, ему явно не хватало простора. Набегавшись, он замер возле карниза в вертикальном положении, ногами в потолок, головою вниз. И тут посмотрел на меня. На лице отразилось веселое изумление, и Дино, плавно перевернувшись в воздухе, опустился передо мной.
   – Если правду, – начал он, – хотя вампир всегда лжет и ты должна это знать, так вот если правду, то я в смятении. После того, как Арно укусил меня, я словно с цепи сорвался. Можешь посмотреть новости. В Сохо последние две недели только и говорят о появлении жестокого маньяка, нападающего на всех подряд и пьющего кровь. Думаю, в инете тоже есть информация.
   – Ужас какой! – пробормотала я и отодвинулась от него.
   Дино глянул в мои глаза и расхохотался. Он широко раскрыл рот, и я вдруг заметила, как появляются клыки. Их оказалось четыре, нижние росли, как и верхние, и были одинаковой длины. И это выглядело страшно. Я отбежала в угол комнаты. Дино перестал смеяться, захлопнул рот и замер, прислушиваясь к себе. Раздалось рычание, его губы начали дрожать. Я знала эти грозные признаки и похолодела от ужаса. Спасти меня никто не смог бы.
   – После превращения, – глухо заговорил Дино, – чуешь только силу крови. Хочешь только крови! И эта жажда ненасытна. Кажется, что если не выпьешь хотя бы немного, то сгоришь дотла, так все жжет внутри. И только кровь способна остудить этот жар, утолить эту жажду. Представь, каково это находится среди людей, которых воспринимаешь исключительно, как резервуары свежей восхитительной крови! При свете солнца я не могу находиться на улице, а вот ночь – мое время. Все эти ночные клубы, а ты помнишь, сколько их в Сохо, все эти размалеванные пьяные дурочки, легко идущие на контакт с таким загадочным парнем, как я, который к тому же швыряется деньгами. Я становлюсь классическим вампиром. Но я не хочу этого! Вот и решил вернуться в Москву, ищу, сам не знаю чего, хочу общаться с тобой, Грегом и Ренатой. Я знаю, они не такие. И хочу, чтобы они научили меня…
   И вдруг Дино оскалился и зарычал. Я увидела совершенно другое лицо, это даже лицом было трудно назвать. Я увидела звериную морду с горящими глазами, разверстой пастью и огромными клыками.
   – Я не выдерживаю! – рычал Дино. – Твоя кровь! Дай мне ее!
   Я не стала дожидаться, когда он бросится на меня, и ринулась в свою комнату. Плотно закрыв дверь, щелкнула замком ручки. Лихорадочно начала водить рукой по груди в поисках кулона с кровью Грега. Один раз он меня уже выручил в подобной ситуации. И тут вспомнила, что когда принимала душ, кулон сняла, и он так и остался лежать на полочке в ванной. Я в отчаянии закричала:
   – Грег! Спаси меня! Грег!
   Дино раскатисто и возбужденно захохотал. Дверь дрогнула, посередине возникло оскаленное лицо, ниже просунулась рука. Я с ужасом увидела огромные острые когти. Казалось, что голова Дино медленно входит в дверь, как в масло. Понимая, что сейчас он весь окажется в моей комнате, я отскочила в угол и схватила стул, решив ударить по его голове. Хотя в душе осознавала, насколько это бесполезно. Но вдруг его лицо исказилось и исчезло. Все стихло. Я стояла возле двери, на которой не осталось и следа проникновения, и прислушивалась. Но за нею была тишина. Тогда я осторожно выглянула. Никого.
   «Неужели Дино смог справиться с жаждой?», – в смятении думала я, выходя в гостиную.
   Меня начало трясти, наступила реакция. Я разрыдалась и бросилась в ванную. Опустила лицо в холодную воду, но все равно никак не могла успокоиться. Когда пришла в себя, взяла с полочки кулон и надела его. Это привело меня в чувство. Я вернулась в свою комнату и легла на кровать. Сознание начало туманиться, веки отяжелели, глаза закрылись.
   … Я оказалась на какой-то горе. Солнце только село, и небо медленно тускнело. Пейзаж выглядел фантастически – передо мной расстилались вершины довольно низких гор, кое-где покрытых лесом. Небо было багрово-красным с тонкими черными полосками облачков, тянущихся на закат. Я находилась на самой высокой точке. На скалистой, довольно ровной площадке прямо передо мной я увидела Грега и Дино.
   – Я знаю, что ты вампир! – грозно говорил Грег. – Но это вовсе не означает, что ты имеешь право охотиться на мою любимую. И если ты еще раз приблизишься к ней, то будешь иметь дело со мной!
   Я поняла, что нахожусь в трансе, я невидима и неосязаема, и подошла ближе. Силуэты Грега и Дино четко выделялись на алеющем догорающем небе, их лица освещались пурпурными отблесками, и были хорошо мне видны. Дино казался испуганным. Он умоляюще смотрел на разъяренного Грега. Потом покаянно ответил:
   – Прости! Прости! Я вовсе не охочусь на Ладу. Я наоборот хотел найти тебя, хотел понять, как стать таким, как ты. Но я не умею читать мысли вампиров, не могу определить, кто где находится. Я даже отца пока не смог обнаружить, хотя пытался. В Сохо тебя уже не было, вот я и отправился к Ладе. Был уверен, что она знает, где ты.
   – Но зачем напал на нее?
   – Не смог справиться со своей сущностью, – тихо ответил Дино. – Разум помутился, и я чувствовал лишь зов свежей крови. Я недавно в этом состоянии, и тебе ли спрашивать, что со мною происходит!
   Грег, я видела, начал успокаиваться. Он внимательно смотрел на Дино. Потом подвел его к краю скалы. Я двинулась за ними. Грег показал рукой на одну из гор, находящуюся левее той, на которой стояли мы. На ней виднелись белые постройки, отсюда казавшиеся игрушечными домиками. Их окружал со всех сторон густой лес.
   – Видишь? – спросил Грег. – Это «Белый склеп». У тебя один выход – отправиться туда немедленно. Только там ты сможешь попытаться преодолеть жажду крови. А я знаю, насколько сейчас она у тебя ненасытна. Это ведь ты развлекался в Сохо и кусал всех подряд?
   – Да, – признался Дино. – Но я плохо понимал, что делаю. Я словно утратил разум и превратился в зверя.
   – Из-за тебя мне пришлось покинуть Сохо, да и остальные вампиры затаились, – сказал Грег. – И тебе не совладать с жаждой, если останешься среди людей, – добавил он. – Отправляйся в монастырь. Отец Грегори поможет тебе. Первым делом он принуждает послушников отказываться от человеческой крови.
   – Это то, что мне и нужно, – согласился Дино.
   И вдруг он пригнулся, его руки распрямились, покрылись перьями, голова стала птичьей с загнутым клювом, и я уже видела не Дино, а огромную птицу. Сокол плавно слетел со скалы и направился в сторону «Белого склепа». Его силуэт все удалялся, удалялся…
   Я вздохнула и открыла глаза. И заулыбалась. На кровати сидел Грег и ласково смотрел на меня.
   – Как ты себя чувствуешь, дорогая? – мягко поинтересовался он и взял мою дрогнувшую руку.
   – Уже хорошо, – прошептала я и подставила губы для поцелуя.
   Грег нежно коснулся их и улегся рядом.
   – Значит, отправил Дино в монастырь? Это лучше всего для него. Может, выйдет оттуда совсем другим.
   – Надеюсь, – тихо ответил он. – Ты сильно испугалась?
   – Сильно, – прошептала я. – И у него четыре клыка.
   – У всех обращенных дампиров по четыре, – пояснил Грег.
   – Кошмар какой-то… мне страшно.
   – Я немного опоздал, – продолжил он. – Не сразу почувствовал твой ужас. Я был очень далеко. Прости меня!
   Я обняла его и прижалась. Мне было так хорошо ощущать его рядом.
   – Ты вернулся насовсем? – прошептала я. – Ты больше не оставишь меня одну?
   Мне невыносимо захотелось рассказать ему о своих обидах, о том, какой грязью поливает меня Ира, и как мне сложно находиться сейчас среди однокурсников, но я благоразумно промолчала.
   – Девочка моя любимая, – прошептал Грег и обнял меня. – В Москве становится все теплее, скоро май, а там и лето. Уже и так слишком много солнечных дней для меня.
   – Но ведь ты можешь находиться в своей квартире за плотно задернутыми шторами. К тому же у тебя кондиционеры, а гулять мы будем только ночью.
   – Ладушка, милая моя девочка…, – ласково сказал он и начал целовать меня.
   Мы опустились на кровать. Грег прижался ко мне, его руки гладили мое лицо, глаза смотрели, не отрываясь.
   – Мне так плохо без тебя, – шептала я в его приоткрытые губы.
   Его глаза переливались голубыми всполохами, и я утонула в них. Голова начала кружиться. Мне безумно хотелось немедленно слиться с ним.
   – Люблю тебя, люблю, – прошептал Грег и коснулся моих губ.
   Но сделал это настолько мягко, что я практически не ощутила поцелуя. Я обхватила его за шею и сама начала целовать. Но Грег отодвинулся. Затем отошел в угол комнаты и сел на стул. Я закусила губу и с трудом сдержала слезы. Все это уже становилось невыносимым.
   – Прости, – только и сказал он.
   – Я понимаю, – тихо ответила я и опустила голову.
   Какое-то время мы молчали. Я сидела, привалившись спиной к стене и обхватив колени. Мое настроение начало падать, захотелось плакать. Грег почувствовал это. Он быстро приблизился, забрался ко мне на кровать и сел рядом, обняв меня за плечи.
   – Мне трудно, – прошептал он, – Ладушка, мне так трудно! Зачем, зачем я так сильно люблю тебя? – с мукой произнес он. – Если бы я был холоден к тебе, насколько все было бы проще.
   – Да, – тихо ответила я, – было бы проще. Мы бы банально переспали, ты бы лишил меня невинности и стал обычным парнем. По идее так и должно было все произойти. И ты бы потом сразу в меня влюбился.
   – Не факт! – сказал Грег. – А если нет? Это было бы ужасно! Но мы любим друг друга и это навсегда. Я это чувствую!
   Я вздохнула и начала улыбаться. Грег говорил очень убедительно, и его слова моментально подняли мне настроение.
   – Осталось так натренировать силу воли, чтобы я смог пройти испытание, – сказал он. – И я это сделаю!
   – Конечно, – согласилась я и положила голову ему на плечо. – А где ты был это время? Я поняла, что из Сохо ты уехал.
   – У замке Порфирия, – ответил он.
   Я немного напряглась. Все еще не решила, говорить ему про записку и диск.
   – И Атанас был там? – осторожно спросила я.
   – Нет, он куда-то уехал. Знаешь, Ладушка, мне вообще-то пора.
   И Грег встал.
   – Мама на ночном дежурстве, – сообщила я. – Может, останешься со мной до утра? Ну, пожалуйста! Я так сильно тоскую по тебе! Одну ночь, а потом можешь исчезнуть.
   Я видела, что Грег колеблется. Ему явно хотелось остаться, но что-то тревожило его.
   – Я буду спать в одежде, если тебе тяжело сдерживаться, – предложила я. – Или останься со мной на весь вечер, а когда я усну в твоих объятиях, тогда исчезай. А пока можем кино посмотреть или музыку послушать. Еще только девять. Я все равно раньше полуночи не засну.
   – Хорошо, – наконец согласился он и улыбнулся.
   Я вскочила и прыгнула ему на руки, обняв за шею. Он прижал меня к себе и закружил на месте. Потом поцеловал и бережно опустил на пол. Я сказала, что хочу поужинать в его компании, поэтому пойду на кухню и что-нибудь приготовлю. А он пусть пока выберет фильм или поставит какой-нибудь диск.
   Я разогрела мясо, которое приготовила днем мама, нарезала салат. Украсила блюда зеленью. Вымыла фрукты и уложила их красивой горкой на тарелку. После небольшого раздумья достала красные витые свечи и водрузила посередине стола.
   «Не хватает красного вина», – мелькнула мысль.
   Но я больше не употребляла алкоголь. Улыбнувшись, налила виноградный сок в бокал. Осмотрев стол, осталась довольна. И тут же спохватилась, что я в махровом халатике.
   Я быстро направилась в свою комнату, решив переодеться. Грег стоял в гостиной возле полочки с дисками. Я молча проскользнула мимо, он проводил меня удивленным взглядом. Открыв шкаф, достала вечернее платье, которое приобрела во время поездки в Прагу. Оно было из струящегося шелка нежно-лазоревого цвета. Вместо бретелек – узкое плетение из черных жемчужин. Платье доходило до пола. После небольшого раздумья я надела его, ноги сунула в черные лодочки, волосы распустила по плечам. Посмотрев в зеркало, увидела, что очень бледна. Нанесла на щеки немного розовых румян. Мне так хотелось выглядеть красиво ради Грега. Я вышла из комнаты, он повернулся ко мне. Я увидела, как расширились его глаза.
   – Ты восхитительна! – прошептал он и улыбнулся.
   Мое настроение мгновенно поднялось.
   – Прошу к столу, – пригласила я. – Небольшой импровизированный ужин готов.
   Грег поставил выбранный диск в музыкальный центр, приблизился и взял меня под руку.
   – А ты уверена, что такая изысканная девушка должна ужинать на кухне? – поинтересовался он. – Может, стоило накрыть в гостиной?
   – И на кухне сойдет! – прыснула я от торжественности его тона.
   Когда я села за стол, зазвучала музыка, которую выбрал Грег. Я замерла и глянула на него. Но он слушал с явным удовольствием. Это была одна из моих любимых рок-групп Apocaliptica. Я узнала композицию под названием «Bittersweet». [22 - Горьковато-сладкая]
   «I'm giving up the ghost of love…» – услышала я начало и замерла, глядя в глаза Грегу.
   Он подпевал и смотрел на меня.
   – Я сдался призраку любви, находясь в тени, затемнившей преданность. Я обожаю её, она – кредо моего тихого удушья. Развей эти горьковато-сладкие чары надо мной. Я отдался судьбе. Горьковато-сладкая, я не сдамся. Я одержим ею, она – мой крест. Но благодаря ей я становлюсь лучше, – бегло перевела я звучащую песню и посмотрела в глаза Грегу.
   – Хорошо, что ты так отлично знаешь английский, – с улыбкой заметил он. – И осознанно выбираешь исполнителей. У тебя целая коллекция групп, играющих метал.
   Я подняла бокал с соком.
   – За горьковато-сладкие чары нашей любви, – сказала я. – И пусть они никогда не развеются!
   Грег кивнул. Я отпила сок. Грег сидел напротив и наблюдал за мной. Мне отчего-то казалось, что ему доставляет удовольствие смотреть, как я поглощаю пищу. Но меня это немного смущало.
   «Когда он станет обычным парнем, мы будем ужинать вместе, и он также будет наслаждаться вкусом пищи», – подумала я, беря с блюда большую зеленую грушу.
   – Когда я стану обычным парнем, – сказал он, – то мы всегда будем ужинать вместе.
   – Ай-яй-яй! – погрозила я пальцем. – А подслушивать мои мысли нехорошо!
   Я увидела, как его брови приподнялись.
   – Ладушка, клянусь, я не читаю твои мысли… больше, – ответил Грег. – Честное слово!
   – Странно, – засмеялась я, – но ты повторил точь-в-точь, что я сейчас подумала.
   – Просто мы, видимо, уже думаем одинаково, – сказал он.
   – Да, знаю, так бывает, когда люди на одной волне, – ответила я. – Мы с моей подружкой Лизой иногда какие-то одинаковые фразы одновременно произносим.
   Но Грег оставил это замечание без ответа. Я видела, что он стал задумчив. Он взял вилку и начал рассеянно крутить ее в пальцах. Его взгляд словно обратился внутрь, и он видел там что-то не совсем радостное. Я доела грушу. Ужин закончился в молчании. Я решила сразу убрать со стола. Но Грег вскочил и, заметив, что негоже девушке в таком красивом платье мыть посуду, ринулся к раковине. Я так удивилась, что не стала возражать. Он ловко мыл тарелки и ставил их в сушку.
   «Кому сказать, в обморок упадут, – отчего-то подумала я. – Вампир, моющий посуду у меня на кухне».
   Я не выдержала и прыснула. Грег обернулся. Его лицо было сосредоточенным. Он, видимо, продолжал думать о чем-то своем. Увидев мою, с трудом сдерживаемую улыбку, он удивлено спросил:
   – Лада?
   – Нет, ничего, – ответила я. – Просто мне крайне странно видеть тебя моющим посуду.
   – Привыкай. Когда я стану твоим мужем, то буду это делать постоянно. Меня это нисколько не напрягает.
   – Прелесть какая! – восхитилась я. – Чем больше узнаю о тебе нового, тем сильнее влюбляюсь.
   Мы отправились в гостиную.
   – Давай фильм посмотрим? – предложила я, выключила музыкальный центр и уселась на диван. – Ты когда хочешь уйти?
   – Как только ты уснешь, – ответил он и устроился рядом.
   Я придвинулась и начала целовать его прохладные губы. Грег ответил вначале вяло, потом я почувствовала, как его страсть усилилась. Он прижал меня к себе, его губы припали к моим. Как я любила такие моменты! Мне казалось, что ничего не может быть лучше, чем вот так сидеть с любимым в обнимку, чувствовать его пальцы, скользящие по телу, его губы.
   Он поцелуями спустился по моей шее. Я знала, что это самое опасное место. Обычно Грег не мог выносить, когда касался моей кожи чуть ниже уха. Именно тогда он не выдерживал. Здесь проходила яремная вена, ток крови был очень сильным. И это было излюбленным местом, куда кусали все вампиры. Грег замер на мгновение, я почувствовала, как убыстряется его дыхание. Он стремительно спустился ниже и начал целовать мои ключицы, затем стянул бретельки платья. Ощутив его поцелуи на своей груди, я не сдержала тихого стона и запрокинула голову. Мне было так хорошо, что голова начала кружиться, мысли затуманились.
   «Миновал опасное место… уже натренировал силу воли, – вяло размышляла я, – но как он нежен… Любимый…»
   Я легла на спину. Грег переместился поцелуями еще ниже. Он пощекотал мой живот, я поежилась и тихо засмеялась. Но желание уже захлестывало. Я принадлежала ему душой всецело, но так хотелось принадлежать ему и телом. Грег уже стянул мое платье до колен. Он целовал кружева трусиков, но к более решительным действиям не переходил, а я не торопила. Знала по опыту, чем это может закончиться. Я запустила пальцы в его волосы, он прижался щекой к моему животу и замер. Мы лежали молча, я наслаждалась его близостью, мне хотелось вот так провести всю ночь.
   «Почему бы и нет? – мелькнула мысль. – Зачем ему уходить, да и куда?»
   – Милый, – тихо позвала я, и он приподнял голову.
   Его глаза были голубыми и незамутненными, словно спокойная вода озера на рассвете.
   – Давай, я разберу кровать, – продолжила я, – мы устроимся на ней, и будем смотреть какой-нибудь романтический фильм. А потом я усну в твоих объятиях, и ты останешься со мной до утра. Хорошо?
   Грег выпрямился, его лицо стало грустным.
   – Любимый мой, родной, что с тобой? – ласково спросила я. – Я же вижу, ты неотступно о чем-то думаешь. Ты уже разлюбил меня?
   Я знала, насколько глупо это звучит, но его ответ волновал меня сейчас больше всего на свете.
   – Ты уже несколько раз задавала этот странный и обижающий меня вопрос, – ответил Грег. – Разве возможно разлюбить тебя? Или ты сама больше меня не любишь?
   – Что ты! – заволновалась я. – Как тебе такое в голову могло прийти?!
   – Тебе же пришло! – заметил он.
   – И правда! – улыбнулась я. – Какие глупости мы говорим.
   Я встала и перешагнула через упавшее платье. Оставшись в одних трусиках и в туфельках на шпильках, подошла к полке и вынула диск. Я выбрала «Аромат любви Фанфан», один моих любимых фильмов, в главных ролях снялись Софи Марсо и Венсан Перес. Прекрасная, истинно французская романтическая история необычной любви. Грег смотрел на меня, не отрываясь.
   – Ты необыкновенно красивая девушка, – пробормотал он, когда я подошла к нему и взяла за руку.
   – Пойдем в мою комнату. Я уже и фильм выбрала, – сказала я. – Устроимся в кровати и на компе посмотрим. Я часто так делаю.
   – Хорошо, – ответил он, но потянул меня на диван.
   Я села, чувствуя себя не совсем удобно практически голой. Грег ласково погладил мое колено, потом тихо произнес:
   – Ладушка, мне нужно скоро уходить.
   Мое настроение сразу померкло. Я скинула туфли, забралась с ногами на диван и прикрылась пледом. Сжавшись в комочек, смотрела на него. Невыносимо хотелось, чтобы он остался на всю ночь.
   «Если бы мы были обычной парой, – мелькнула неожиданная мысль, – я бы сейчас закатила скандал, начала капризничать и вынудила бы его остаться. Или мы бы поругались. Так все и происходит. Но ведь мы нестандартная пара!»
   И все равно, мне безумно хотелось высказаться. Но я сдержалась и решила послушать его.
   – И что за причина? – спросила я, стараясь говорить спокойно.
   Но Грег всегда чувствовал мое настроение. Он придвинулся ко мне и взял на руки, словно большого ребенка, завернутого в одеяло. Положив к себе на колени, прижал меня и начал покачивать, мягко целуя мое лицо. Я невольно заулыбалась. Мне стало так покойно в его объятиях.
   – Мне нужно на остров Ян-Майен, – сообщил он. – Это в Норвегии.
   Я внимательно посмотрела в его нахмурившееся лицо. Я помнила, что с наступлением тепла в Москве Рената решила перебраться именно на этот остров.
   – Что-то с твоей сестрой, – констатировала я. – А ты молчишь!
   – Не хотел тебя зря тревожить, – ответил он и поцеловал мой лоб. – У тебя своих забот хватает.
   – Что случилось? Можешь ты мне толком объяснить? – начала я волноваться.
   – Увидел новости в одной норвежской сетевой газете, – сказал Грег. – И обратил внимание.
   – И что за новости?
   – Небольшая заметка, в которой говорилось, что одно из судов чуть не потерпело крушение у берегов Ян-Майена. Якобы военные моряки, а там находится база ВМС НАТО, увидели привидение женщины, которое плясало перед их судном, прямо над водой.
   – И ты думаешь, так Рената развлекалась? – испугалась я.
   – Моряки вообще склонны видеть то, чего не существует в действительности, – улыбнулся Грег. – Взять хоть всем известную легенду о Летучем Голландце. Но через неделю в этой же газете написали, что персонал, постоянно живущий на острове и обслуживающий Станцию дальней навигации Loran-C, был напуган какими-то странными звуками, раздающимися по ночам. На острове имеется действующий вулкан Беренберг, они решили, что это он возобновил свою деятельность. Двое обходчиков отправились разобраться, что же происходит на острове, и обнаружили «сумасшедшую художницу», которая поселилась здесь. Девушка отказалась с ними разговаривать и с удивительной ловкостью завалила пещеру, в которой она обосновалась, огромным валуном. Они ушли ни с чем. Но на следующий день решили снова наведаться к ней. Пещера оказалась пуста. Несколько прекрасных картин с пейзажами острова стояли вдоль стен. Они подняли тревогу, обыскали весь остров, но девушку не нашли. Картины перенесли в поселок и дали объявление в газете об этом случае. Просят откликнуться родственников, если кто-то узнает по описаниям художницу, предлагают приехать и забрать картины.
   – Похоже на Ренату, – согласилась я. – И что ты думаешь обо всем этом?
   – Картины закрыли в каком-нибудь помещении, – ответил Грег. – Уверен, у Ренаты началась депрессия. Ты знаешь, у вампиров это случается, и у девушек намного чаще. Рената наверняка забралась в один из своих пейзажей и сейчас находится внутри. Но при людях и в незнакомом месте она ни за что не выйдет. Именно это объясняет ее исчезновение. Необходимо забрать картины, привезти их в ее квартиру. Тогда сестра вернется в нашу реальность.
   – Будем надеяться, – тихо произнесла я. – А если не выйдет? Она мне как-то сказала, что внутри картин чувствует себя намного лучше, чем снаружи.
   – Будем надеяться, – повторил Грег.
   Его лицо вновь стало грустным. А я в душе устыдилась собственного эгоизма. Я знала, насколько сильно Грег привязан к Ренате. И он сейчас не мог ни о чем другом думать.
   – Пора баиньки! – после паузы проговорил он.
   Легко подняв меня, отнес в постель.
   – Сладких снов, – прошептал он, целуя мои губы.
   – Спокойной ночи, – ответила я и закрыла глаза.
   Утром я проснулась в хорошем настроении. Потянувшись, посмотрела на часы. Увидев, что уже без четверти восемь, резко села. Я практически опаздывала в институт, мне сегодня нужно было к первой паре. Грег отсутствовал, но это меня не огорчало, ведь я знала, где он и чем занимается. Быстро собравшись, я глотнула чаю и покинула квартиру.
   Но когда уже подходила к институту, мое настроение померкло. Мне абсолютно не хотелось видеть ни Иру, ни остальных сокурсников. Точно я не знала, какие еще она распространяет обо мне сплетни, и мое бурное воображение нашептывало всякие гадости. Но когда я вошла в аудиторию, то, на мое счастье, Ира отсутствовала. Я чуть опоздала, и лекция уже началась. Извинившись, шмыгнула на свое место. Ира так в этот день и не появилась. Дима по-прежнему выглядел сияющим. Мы вместе с ним пообедали после второй пары. Я хотела обсудить создавшуюся ситуацию и даже решила рассказать ему о том, что услышала от Иры о «нашей оргии», но Дима выглядел таким безмятежным, говорил только о Лизе, и у меня язык не повернулся.
   После лекций я немного погуляла – погода стояла изумительно тихая и теплая – потом отправилась домой. И возле своего подъезда практически столкнулась с Лизой. Она выглядела такой же сияющей, как и Дима, и была погружена в свои мысли. Она даже не сразу меня заметила. Когда я оказалась прямо перед ней и рассмеялась, Лиза глянула на меня с отсутствующим видом.
   – Приветик! – сказала я. – Ты откуда и куда?
   – Ой, Лада? – искренне удивилась она. – А я тебя и не вижу! Я из учебки иду. Устала, как собака. Все-таки тяжелая это работа стричь и красить клиентов. Никто не понимает, каково это стоять весь день с поднятыми руками.
   Но ее слова совсем не соответствовали ее виду. Глаза сияли, улыбка не сходила с лица.
   – Ты домой? – уточнила я.
   – Да, – кивнула она, – но буквально через час за мной заедет Димочка.
   – А-а-а, – неопределенно протянула я.
   – Ничего не «а-а-а», – передразнила она меня и вновь начала улыбаться. – У его друга днюха. А он стриптизер в «Капризе». Вот нас пригласил, обещал мне даже приват-танец на халяву.
   – У друга день рождения, а он будет тебе приват-танец дарить? – рассмеялась я. – Уж лучше ты ему!
   – Ага, щас! – ответила Лиза. – Да Димон нас обоих зарэжэт! – добавила она, имитируя кавказский акцент. – Слушай, Ладка, а пошли с нами? Или ты занята сегодня вечером?
   Я задумалась.
   – А Дима возражать не будет, что я нарушаю ваше уединение? – уточнила я.
   – Здрасьте! – рассмеялась Лиза. – Хорошенькое уединение! Полный клуб народу. Но не волнуйся, мы собираемся до начала обычного представления, типа на закрытую вечеринку. Так что будут только свои.
   – Хорошо, поеду с вами!
   – Супер! – восхитилась Лиза. – Но у нас с тобой совсем мало времени, чтобы принарядиться. Разбежались по домам! Как только Димка приедет, я тебе сразу звякну, будь готова немедленно выйти.
   Когда мы приехали в клуб, народу, и правда, оказалось немало. Но это были, в основном, стриптизеры и их подружки. Виновник торжества, изящный блондин по имени Стас, бросился нам навстречу. Он расцеловался с нами по очереди. Дима быстро нас представил. Я по пути купила букет нежно-розовых орхидей и преподнесла их Стасу с устными поздравлениями. Видно было, что ему очень приятно.
   – Располагайтесь, – пригласил он и показал на столики возле сцены.
   – Неужели танцевать будешь? – изумился Дима. – В свой-то день рождения!
   – Нет, я сегодня буду зрителем, – ответил Стас. – Парни хотят устроить мне какой-то сюрприз. Скоро вернусь.
   И он быстро удалился за сцену.
   Мы уселись за столик, нам принесли коктейли. Но я отказалась и попросила сок. Лиза глянула на меня с недоумением.
   – Ты чего? – удивилась она. – Ты же любишь «Куба либре» [23 - Коктейль, состоящий из рома и кока-колы.].
   – Раньше любила, – ответила я. – Но сейчас я вообще отказалась от любого алкоголя.
   – Заболела? – испугался Дима.
   – Нет, просто как-то одну статью прочитала. И в ней сказано, что опьянение происходит из-за своего рода удушения мозга.
   – Враки! – не поверила Лиза, но глянула на стакан с коктейлем с подозрением.
   – Хирург написал, – сообщила я. – В общем, ребята, вы как хотите, а вот я не желаю, чтобы в моем мозгу отмирали клетки каждый раз, когда я пью что-нибудь, содержащее спирт. Так и идиоткой недолго стать.
   Лиза глянула на меня с испугом и призадумалась. Но привычка взяла свое. Она махнула рукой, сказала, что ее мозг и так постоянно «удушен» капризами клиенток в салоне, поэтому ей сам черт не страшен. Отпив коктейль, она облизнулась. Но Дима отодвинул свой бокал и попросил минеральную воду.
   – Вот ты как повлияла на моего котенка! – заметила Лиза и поцеловала Диму в щеку. – Он тоже отказался от выпивки. А без кайфа неинтересно!
   – Не волнуйся, не соскучимся! – пообещал Дима и чмокнул ее в нос.
   В этот момент вернулся Стас. Он уселся за наш столик. В зале погас свет, раздалась одна из мелодий группы Enigma и на сцене появились три девушки. Стас сразу бурно отреагировал, закричал и захлопал. Девушки начали исполнять довольно стандартный медленный танец с постепенным раздеванием. Но Стас был на седьмом небе. Он не отрывал взгляда от сцены и увлеченно комментировал движения стриптизерш.
   – Наши парни таким подарком порадовали! – восхищенно говорил он. – Стриптиз лично для меня. Просто вау!
   Я с любопытством на него поглядывала. Стас находился сейчас в непривычной для него роли зрителя, и это вызывало особый восторг. И вот одна из девушек, оставшись в стрингах, приблизилась к нам и начала медленно извиваться всем телом. Дима сидел рядом, но реагировал вяло. А вот Стас подбадривал девушку одобрительными замечаниями. Она повернулась к нему спиной, раздвинула его колени и устроилась между ними, плавно покачивая бедрами из стороны в сторону. Присутствующие бурно выражали свои эмоции, Стас улыбался, его глаза блестели. Меня забавляло все происходящее, ничего пошлого или отталкивающего я не видела, танцовщица была стройной, подтянутой и миловидной.
   И вдруг я заметила в углу зала возле барной стойки Иру. Я не могла ошибиться, это была именно она. Я увидела, что она снимает на смартфон. И легко толкнула Диму. Он глянул на меня с недоумением. Я молча повернулась в ее сторону. Дима вытянул шею, его глаза округлились. Он приподнялся. Но Ира уже заметила, что мы смотрим на нее, и мгновенно исчезла из поля зрения. Уходить посередине танца показалось неудобным, и мы с трудом дождались, когда девушка закончит. Стас по традиции засунул ей за полоску трусиков купюру, видно было, что он необычайно доволен всем происходящим.
   – Мы отойдем на минутку, – сказал ему Диму.
   Стас кивнул. На сцене появились два парня и две девушки, и он все внимание обратил на них.
   – Вы куда? – изумилась Лиза.
   – Дело есть, – быстро ответил Дима, схватил меня за руку и потащил в угол, где мы видели Иру.
   – Черти что! – с возмущением говорил он. – Не хотел тебе говорить, но она в своем дневе последнее время пишет всякие гадости про нас. Причем записи открыты для просмотра всех желающих. У нее дневник на LiveInternet. Ты не знала?
   – Нет! Откуда? Мне такое и в голову не могло прийти.
   – Захочешь почитать ее шедевры, найдешь ее днев. Я тебе ссылку кину, – сказал он.
   – Вот, значит, как! Дневник завела, – хмуро проговорила я. – Я не хотела тебе говорить, но недавно слышала собственными ушами, как Ира сплетничала про тебя, меня и Лизу. И такие мерзости говорила, что я ее чуть не пришибла.
   – Гадина! – с чувством ответил Дима. – Она нас в записях называет «сладкой троицей». Вот и сейчас выследила и как-то сюда пробралась. Одержимая дура! Думаю, уже сегодня фоточки стриптиза появятся в ее дневнике. И наверняка выложит свои домыслы о нашем развратном поведении. Хочу поймать ее, почистить смартфон… а потом надавать идиотке пощечин, чтоб впредь неповадно было.
   – Но как она узнала, что ты здесь? – задала я резонный вопрос. – Неужели ты сам проболтался?
   – Что я, по-твоему, ненормальный? – зло произнес Дима. – Да я с ней вообще не общаюсь. Обхожу, как пустое место. Она же постоянно следит за мной. Я тебе говорил об этом, а ты решила, что у меня паранойя.
   – Уже верю, – ответила я.
   – Знаешь, Лада, а я понял, как она узнала, что здесь сегодня туса. Стасик еще неделю назад выложил у себя на страничке «ВКонтакте» открытую запись, где он будет днюху праздновать и когда. Она мониторит день и ночь не только мои соцсети, но и всех моих друзей. Ей бы не на клипмейкера учиться, а на агента спецслужб! И где эта дрянь?
   Мы обозрели пространство возле стойки, обошли близлежащие столики. Потом подошли к бармену.
   – Слышь, а выход еще один есть? – поинтересовался Дима.
   – Да, – ответил тот, – из кухни есть выход на улицу.
   – Ясно! Упорхнула птичка, – со злостью произнес Дима. – И ее сейчас фиг поймаешь.
   – Знаешь, а пусть она делает, что хочет! – сказала я. – Я тоже вначале злилась и в душе проклинала. Но ее можно лишь пожалеть. Несчастная девушка, обозленная, нелюбимая… Давай просто не обращать внимания! Будто и нет ничего. Незачем «кормить гоблина».
   – Чего делать? – усмехнулся Дима.
   – Есть в психологии такое выражение, – пояснила я, – «не нужно кормить гоблина». То есть не нужно отвечать на оскорбления, чтобы не раззадоривать человека, который сам напрашивается на конфликт. Ты не отвечаешь, и ему нечем кормить свою злость. И без подпитки негативом она исчезает сама собой.
   – Первый раз слышу, – хмуро произнес Дима. – Но эта гадина сегодня же выложит фотки, а ты видела, что стриптизерша исполняла весьма недвусмысленный танец и практически рядом со мной и Лизонькой. И я посмотрю, как ты сможешь… не кормить гоблина.
   – Что рядом с Лизонькой? – раздался звонкий голос, и она собственной персоной возникла перед нами. – Нет, и как это называется? Я там сижу…в гордом одиночестве. А мой парень и лучшая подруга уединились и о чем-то секретничают.
   – Лиза не в курсе? – поинтересовалась я у Димы.
   Он отрицательно покачал головой и нахмурился. Я знала ее взрывной характер и тоже думала, что ее лучше не посвящать.
   – В курсе чего? – спросила Лиза и сдвинула брови.
   Мы молчали, не зная, что сказать. Дима подошел к ней и обнял. Но Лиза отстранилась и сжала губы. По ее виду я поняла, как она обиделась и расстроилась. И я решила, что дальше скрывать правду бессмысленно, и ее уверенность в любви важнее, чем беспочвенные ревнивые подозрения.
   – Знаешь, Димка, а ты не только мне, но и Лизе ссылку в аську кинь. Тогда ей все сразу станет ясно.
   – Думаешь? – с сомнением произнес он и вновь притянул Лизу к себе. – Но мой котенок может выпустить коготки, и тогда этой тупой Ире мало не покажется.
   Лиза с любопытством на него глянула, потом перевела взгляд на меня.
   – Вы о чем, ребята? – миролюбивым тоном спросила она.
   – Пусть тебе Дима все объяснит, а меня от этой темы уже начинает тошнить, – ответила я.
   – Обещай, что воспримешь все спокойно, – сказал Дима и чмокнул Лизу в щеку.
   – Вы тут общайтесь, а я пошла, – решила я и вернулась за столик к Стасу.
   Но он уже был на сцене и танцевал с двумя практически обнаженными девушками под одобрительные выкрики друзей. Я пила сок, наблюдала за выступлением, но краем глаза посматривала на сидящих в углу зала у барной стойки Лизу и Диму. Как я поняла, он все рассказал. По реакции Лизы это было определить нетрудно. Она вдруг вскочила и начала расхаживать вдоль стойки, размахивая руками и что-то гневно говоря. Потом остановилась напротив все так же сидящего за барной стойкой Димы и уперла руки в бока. Я знала Лизу и видела, что она на пике ярости. Мне понравился бармен, который меланхолично тряс шейкером и делал вид, что он ничего не видит и ничего не слышит.
   «Лучше бы Димка ей все позже рассказал, – подумала я, вставая и направляясь к ним. – А то испортят Стасу день рождения».
   Когда я подошла, Лиза разъярилась уже до предела. Увидев меня, развернулась.
   – Вы оба что, с ума сошли?! – обратилась она ко мне на повышенных тонах. – В филантропов играть вздумали? Да эту…, – она смачно, нецензурно выругалась, – давно пора с асфальтом сравнять. Как она смеет поливать грязью тебя, меня, Димку?! Я лично с ней разберусь!
   Но лично разбираться Лизе не пришлось.
   Ира в этот же вечер выложила фотографии в свой дневник. И не только туда, но и на сайт «ВКонтакте». Выглядели снимки весьма эффектно и соответствовали ее целям. На одном фото полуголая девушка стояла спиной к Стасу и лицом к зрителю, нагнувшись вперед и практически закрывая его собой. Зато четко был виден сидящий рядом с ним Дима и прильнувшая к нему Лиза. Ракурс выбран был так, что стриптизерша частью своего тела чуть прикрывала Диму, и казалось, что она трется бедром и о его ноги. Дима в этот момент как раз поднял на нее глаза. На другом снимке танцовщица стояла спиной к зрителю. Видны были я, Дима, и Лиза. Мы были сфотографированы в тот момент, когда девушка вытянулась перед нами в танце, подняв руки. Узкие бретельки ее стрингов из прозрачного силикона казались на теле незаметными. И танцовщица выглядела полностью обнаженной. Мы смотрели на нее и улыбались. Еще на одном снимке я что-то говорила на ухо Стасу, а рядом целовались в губы Дима и Лиза. Все эти фотографии были смачно прокомментированы Ирой. Она не стеснялась, и выражение «похотливая троица развратных друзей» было самым приличным. Лиза позвонила мне после полуночи, я только легла спать. Она уже обнаружила эти снимки и кипела от ярости.
   – Успокойся, – вяло сказала я и зевнула. – Ничего я делать не буду, тем более морду ей бить или кислотой в лицо плескать. А ты где вообще?
   – У Димки дома, – раздраженно ответила она. – Мы после клуба к нему поехали, я на ночь осталась. Вот и он спокоен, как ты. Лежит, как тюфяк, и не шевелится. Хотя вместе со мной фотки смотрел.
   – Мы с ним решили, что лучше всего вообще не обращать внимания, – пояснила я. – Вот завтра в универ приду и сделаю вид, что ничегошеньки не знаю.
   – Димка то же самое мне сказал, – уже более спокойным тоном проговорила Лиза. – Но все равно я с ней разберусь!
   – Ус-по-кой-ся, – раздельно произнесла я. – Все образуется! А сейчас я спать буду.
   Но утром я пребывала в отвратительном настроении. Даже в институт идти не хотелось, тем более на долгие четыре пары и последующие занятия в монтажке. Я представила, что все эти фотографии уже посмотрели сокурсники, жарко обсудили, и как они будут реагировать на меня и Диму. И особенно не хотелось видеть ухмыляющуюся физиономию Иры. Я оделась, с тоской подумала, что не могу поделиться с Грегом, он сейчас наверняка уже на острове и решает проблемы с Ренатой.
   «А может, это и к лучшему, – утешала я саму себя. – Неизвестно, как бы он отреагировал на оскорбления в мой адрес, и чем бы это закончилось для Иры. Сама во всем разберусь и положу конец ее издевательствам».
   Когда я пришла в институт, то сразу увидела Диму. Он стоял внизу в раздевалке и что-то запальчиво говорил Глебу, одному из наших сокурсников. Тот слушал с весьма ехидным видом. Когда они увидели меня, то сразу замолчали. Я приблизилась и поздоровалась.
   – Привет, Лада! – хором ответили они.
   – Хорошо развлеклись, – заметил Глеб. – Мне вчера полгруппы отзвонились.
   – А тебе завидно? – зло засмеялся Дима. – И вообще, это вторжение в личную жизнь. Я на эту дуру могу и в суд подать!
   – Успокойся, – посоветовала я. – Нормальные люди сами разберутся, что к чему, а с ненормальными и разговаривать не о чем.
   Глеб моргнул, улыбка сбежала с его лица.
   – Пошли в аудиторию, – сказала я, – а то пара скоро начнется.
   Я взяла их под руки, и мы начали подниматься по лестнице. Когда вошли в аудиторию, мгновенно наступила тишина. Глеб тут же ретировался.
   – Привет! – поздоровался Дима.
   – Хай! – нахально крикнула Ира.
   Она сидела с Дашей и нагло улыбалась. Остальные промолчали. Мы заняли свои места. Первой парой у нас были занятия по компьютерному дизайну, все уткнулись в ноутбуки и занимались заданиями. На нас ни у кого времени не осталось. Зато на перемене многие начали отпускать шуточки типа: «ну вы вчера и зажгли!», «вам бы обоим в порно сниматься» и «пора менять специальность режиссеров на стриптизеров». Хорошо, что никто не касался персоны Лизы, иначе Дима просто бы не выдержал. Я понимала, он уже на пределе, но пока терпел и на все колкости отвечал шутками. А Ира находилась на вершине счастья. Я видела, как она сияет и периодически посматривает на меня злорадно и торжествующе. В какой-то момент мне стало жаль ее.
   Я хорошо помнила, что однажды сказал мне Грег по поводу непреложного закона вселенной, некоего правила бумеранга. За любую обиду, нанесенную кому-то, мы получим стократ, за любую боль, которую мы причиняем, нас через какое-то время ударят намного больнее, потому что ничего во вселенной не остается без ответа, просто она так устроена. Вот уж правда, не нужно пытаться мстить нашим обидчикам, опережая вселенную, она ответит за нас куда жестче и изобретательней. Я это усвоила и уверовала в закон бумеранга.
   И находясь сейчас внутри ситуации, вдруг, словно приобретя второе зрение, я увидела все происходящее отстраненно. Ира источала зло, она не могла справиться со своими комплексами, они душили ее изнутри и диктовали подобное поведение и поступки. Она показалась мне слабой и жалкой, и я точно знала, что по-любому она ответит за все, что сейчас делает. Это знание помогло мне обрести внутреннее спокойствие, и я перестала обращать внимание на насмешки и издевки, которые периодически звучали в мой адрес. А такой настрой сразу чувствуется. И ребята, видя, что я не реагирую и что мне, по большому счету, абсолютно все равно, перестали обсуждать фотографии и потеряли к этой теме всякий интерес. Ира еще пыталась как-то взвинтить подруг, но они уже не реагировали. Дима постепенно тоже успокоился, и я порадовалась, что мы не подняли скандал.
   Следующий день начался вполне спокойно, ничего не предвещало беды. Ира выглядела притихшей и к нам не цеплялась. У нас было всего две пары, и я сразу отправилась домой. Погода начала портиться. Небо затянули низкие облака. Но мне это было даже на руку. Я решила никуда сегодня не выходить, посвятить весь день занятиям и подтянуть кое-какие предметы.
   Около шести пошел дождь. Я оторвалась от монитора и начала наблюдать, как мелкие капельки чертят на моем окне длинные влажные полоски. Эта картина навевала на меня тоску. Грег все еще не подавал о себе никаких вестей, я постоянно о нем думала. Но я знала о его планах привезти картины Ренаты в Москву, и надеялась, что со дня на день он объявится. Раздался звонок, я вздрогнула и заулыбалась, отчего-то подумала, что это может быть Грег, хотя мелодия была не его. Но мало ли! Возможно, он звонил с другого номера. Я дрожащими руками схватила смартфон.
   – Да? – спросила, не переставая улыбаться и надеясь, что сейчас услышу его низкий красивый голос.
   – Лада, это ты? – ответили мне со странным акцентом.
   И я не знала, кто это.
   – Да, – напряглась я, так как голос мне не понравился.
   – Это Арно. Я хотел бы увидеться с тобой. Ты меня пригласишь домой?
   «Арно?! – заметались мысли, и я похолодела от страха. – Чего ему здесь нужно? Ведь он должен находиться в Лондоне. Может, с Грегом что случилось?!»
   – Ты меня пригласишь домой? – настойчиво повторил он.
   «Ага, как бы не так! – подумала я. – Что я, сошла с ума, приглашать вампира в дом и этим открывать ему постоянный доступ?»
   – Давай встретимся где-нибудь на улице, – предложила я.
   – Говори где, – согласился он. – Могу появиться у тебя во дворе.
   «Еще чего не хватало!» – испугалась я.
   – Приходи к Крутицкому подворью, – предложила я. – Знаешь, где это?
   – Узнаю, – сухо ответил он. – Я тебя почую.
   – Я буду ждать тебя в переулке, – торопливо произнесла я, – но не возле главного входа. Там есть еще один. Увидишь, там старинные домики, много закоулков, решетка, огораживающая подворье, и в ней калитка. В общем, это переулок со стороны Симоновского вала. Он обычно безлюден.
   – Мне эти названия ни о чем не говорят. Но я почую тебя, – сказал Арно.
   Я положила трубку и попыталась справиться с волнением. Но меня начала бить дрожь. Я не знала, что и подумать. Но не встретиться с ним не могла. Я выглянула в окно. Дождь почти прекратился, но еще накрапывало. Я торопливо натянула джинсы, футболку, сверху накинула ветровку, капюшон набросила на голову. Потрогала кулон с кровью Грега, он висел, как всегда, на моей шее. После небольшого раздумья я на всякий случай насыпала полный карман сухого гороха. Помня о «счете вампира», я всегда носила с собой маленький пакетик с маковыми зернышками. Но на улице было сыро, и я подумала, что если вдруг мне придется воспользоваться этим средством, чтобы отвлечь Арно, то мелкий мак размоет на мокром асфальте и толку от него будет мало. Захватив зонт, вышла из квартиры.
   Оказавшись на улице, сразу напряглась, мне повсюду чудилась опасность. Я не понимала, зачем Арно появился в Москве, но не ожидала от его визита ничего хорошего. Я была настороже и постоянно озиралась по сторонам, пока шла к месту встречи. И мне показалось, что за мной кто-то следит. Крутицкое подворье находится неподалеку от моего дома, и до него пешком минут пятнадцать. Я сама не знаю, почему назначила встречу именно там, возможно, подсознательно выбрала место возле церкви, словно искала хоть какой-то защиты. Возле метро «Пролетарская» у меня выпал зонт. Я нагнулась, подняла его и краем глаза заметила какой-то силуэт, метнувшийся за ближайшую палатку. Я выпрямилась и остановилась в раздумье. Мне хотелось зайти за палатку и проверить, но я решила, что это бессмысленно. Даже если за мной кто-то и следил, то этот человек или… вампир уже успел спрятаться. И я поспешила дальше. Перейдя по подземному переходу на другую сторону Симоновского вала, я двинулась по небольшой аллейке, ведущей к нужному мне переулку. Но пройдя несколько метров, резко обернулась. И мне вновь показалось, что кто-то мгновенно нырнул в переход. Но уже стемнело, к тому же дождь снова усилился, и видимость была плохой. Я открыла зонт и отправилась дальше. Но меня трясло от волнения. Мне невыносимо захотелось повернуть обратно. И укрывшись дома, попытаться связаться с Грегом и сообщить ему о появлении Арно. Но любимый был постоянно «вне зоны».
   Я с трудом преодолела практически неконтролируемый страх, свернула в нужный переулок и увидела, что он пуст. Арно пока не появился. Калитку подворья закрывали в шесть вечера, и я это знала, поэтому посетителей в это время уже не было. В переулке не наблюдалось ни одного прохожего, и меня это устраивало. Я начала медленно прогуливаться. Переулок был очень коротким, от силы двести метров, с одной стороны нависали густые деревья, с другой – располагались старые двухэтажные дома.
   – Лада, – услышала я тихий зов и повернула голову.
   Темная фигура Арно в длинном плаще с поднятым воротником маячила возле стены одного из домов. Я бросилась к нему, но краем глаза заметила еще одну фигуру, находящуюся в отдалении. Мне показалось, я вижу Атанаса. Его серебристые седые волосы, откинутые назад, трудно было не узнать. Мое сердце забилось от ужаса так сильно, что я ощутила боль в груди. Захотелось немедленно убежать. Но Арно молча схватил меня. Я увидела широко раскрытый рот с выросшими клыками, поняла, что никто со мной разговаривать и не собирался, а решили инициировать силой. Но не смогла закричать и позвать на помощь, а лишь пискнула, обмирая от ужаса, как попавшаяся в когти кошки мышь. На секунду я беспомощно обвисла в его руках. Со стороны, видимо, казалось, что Арно схватил меня в объятия и хочет припасть ко мне в страстном поцелуе. И вдруг раздался звонкий голосок, и сверкнула вспышка фотоаппарата.
   – Попались! Наша примерная девочка Лада тайком встречается с Димой. Я вас выведу на чистую воду! Я всем докажу, какая ты развратная и подлая. И пусть твоя подруга Лиза полюбуется…
   Арно застыл с открытым ртом. Он был не в себе, его разум совершенно помутился от жажды крови.
   К нам подлетела Ира и ухватила его за воротник плаща, разворачивая к себе. Я мгновенно пришла в себя, но вмешаться не успела. Поняв, что она ошиблась, Ира вытаращила глаза.
   – Ой, кто это? – сорвавшимся голосом спросила она, отступая. – Что это такое?!
   – Беги! – закричала я и отскочила, как можно дальше от вампира.
   Арно и не подумал преследовать меня, его разум обезумел от близкой крови, он схватил новую жертву в железные объятия и с размаху вонзил ей в горло клыки. Ира захрипела и задергалась. Фотоаппарат выпал из ее рук и отлетел в ближайшую лужу. Из уголков ее раскрытого рта побежали тонкие струйки крови. Я оцепенела от ужаса. Первым порывом было броситься к ней, как-то помочь. Но ее глаза закатились, лицо посерело, тело дернулось и обмякло. Но Арно все никак не мог оторваться. Меня так трясло, что я с трудом стояла на ногах. И вдруг передо мной возник Атанас. Он был невозмутим и бледен до такой степени, что его кожа выглядела голубой.
   «Мне конец, – с тоской подумала я. – От него мне не уйти!»
   Я начала лихорадочно пальцами нащупывать кулон, чтобы обмазаться кровью Грега. Видимо, от страха мой слух обострился, я услышала постукивание в моем кармане сухого гороха. Арно уже отбросил обескровленный труп и смотрел на меня горящими глазами.
   – Приступим к главному блюду! – возбужденно предложил Атанас, раскрыл рот и сделал шаг ко мне.
   Арно находился слева от него. Не медля ни секунды, я достала полную пригоршню гороха и бросила им под ноги. Затем выгребла все, опустошив карман. Их рты тут же захлопнулись, глаза стали лихорадочно следить за катящимися по асфальту желтоватыми горошинами.
   – Один, два, три, – глухо заговорил Атанас, бросился на колени и пополз, собирая горошины.
   – Четыре, пять, шесть, – вторил ему Арно, упав рядом.
   Я кинулась к калитке, ведущей в подворье. На мое счастье, из арочного прохода возле церкви появился священник. Заметив меня, он остановился.
   – Помогите! – закричала я и разрыдалась.
   – Сейчас, дочь моя, – отозвался он и быстро двинулся ко мне. – Ради бога, успокойся!
   Я стояла, вцепившись пальцами в решетку, и боялась оглядываться. Но когда он приблизился, то вдруг замер, глядя поверх меня в переулок. Потом начал истово креститься, шепча молитвы. Я обернулась. Тело Иры распласталось на асфальте. Лохматая черная собака бежала прочь. Я заметила и огромного черного ворона, улетающего за деревья. Видимо, Атанас и Арно, заметив священника, пришли в себя и решили убраться, куда подальше. А может, они уже сосчитали все горошины. Священник бросился к Ире. Я шла следом. Он упал на колени и начал проверять пульс. Потом закрыл ей глаза.
   – Помоги мне, – тихо сказал он и поднял труп под плечи.
   Я подхватила ее под колени, стараясь не смотреть в страшное серое лицо и на искусанную в нескольких местах шею. Мы втащили тело на территорию подворья. Охранники уже спешили к нам. Они увели меня в подсобку. Налили горячего чая. Меня так трясло, что зуб на зуб не попадал. Когда появились полицейские, я рассказала, что на девушку напала огромная собака и начала в бешенстве кусать ее. Священник подтвердил, что видел, как от трупа отбегала именно собака. На вопрос, знаю ли я жертву, я кивнула. Пояснила, кто она. Они записали данные. У полицейских вопрос, что мы тут с ней делали, не возник. Видимо, они решили, что сокурсницы вышли погулять вместе. То, что Ира была обескровлена, тоже не вызвало подозрений. Я слышала, как один говорил другому, что Ира лежала в луже, беспрестанно шел дождь, кровь вытекла через прокушенную яремную вену и ее смыло водой, тем более переулок шел чуть под уклон к шоссе. Они нашли ее фотоаппарат. Но он лежал в луже и полностью был погружен в воду, карта памяти оказалась испорченной. Скоро появился врач. Меня осмотрели, я твердила, что собака меня даже не коснулась, ведь я сразу убежала. Врач дал мне успокоительное, и меня отвезли домой. Оказавшись в квартире, я часа два рыдала. Но под воздействием лекарства сама не заметила, как провалилась в глубокий сон.
   Меня разбудила мама. Она пришла с дежурства довольно поздно, около десяти вечера. Заглянув в мою комнату, удивилась, отчего я сплю одетая. Но приглядевшись ко мне, испугалась.
   – Что с тобой, доченька? – взволнованно спросила она и села ко мне на кровать.
   Я протерла глаза. Голова была словно в тумане, сердце давило, и казалось, оно бьется еле-еле и вот-вот остановится. Мама ничего не знала о моих институтских проблемах, об Ире слышала крайне редко, и вначале я решила промолчать. Но если она каким-то образом узнает о смерти Иры, то мое поведение будет выглядеть крайне странным.
   – Моя сокурсница погибла, – тихо ответила я. – Поэтому я расстроена.
   – Как? Что случилось?! – еще больше разволновалась мама.
   – Не хотела бы все это вспоминать, – устало произнесла я. – Я даже успокоительное приняла, поэтому и уснула в одежде.
   – Бедная моя девочка, – мягко проговорила мама и начала гладить мои волосы. – Конечно, мы не будем говорить об этом. Представляю, какой это шок для тебя. И тебе лучше хорошенько выспаться. А что ты принимала?
   – Валерьянку, – ответила я первое, что пришло в голову.
   – Сейчас я тебе дам снотворное. А ты разбери кровать и ложись.
   Утром, как только я очнулась, сразу вспомнила о произошедшей трагедии. Мне хотелось немедленно связаться с Грегом и все рассказать ему. Я понимала, что Атанас не отступит. Страх вернулся. Я вцепилась в кулон на груди и мысленно начала звать Грега. Но он не появился. Нужно было вставать и отправляться в институт, но я боялась выйти из дома. Только здесь я чувствовала себя в безопасности. Ни Атанас, ни Арно приглашены не были и войти сюда не смогли бы. Дверь тихо стукнула, я вздрогнула. Мама заглянула ко мне, спросила, как я себя чувствую. Я улыбнулась через силу. За завтраком она заметила, как я бледна и вид у меня утомленный. Затем предложила пропустить занятия. Мне хотелось этого больше всего, я мечтала остаться в своем убежище и прийти в себя. Но представив, что сокурсники уже узнали о смерти Иры и о том, что я находилась рядом в этот момент, решила пойти в институт. Мое отсутствие показалось бы странным.
   Когда я появилась в аудитории, наступила мертвая тишина. По лицам я поняла, все уже в курсе произошедшего. Такие вести распространяются мгновенно. Я подошла к своему столу.
   – А вот и единственная свидетельница трагедии! – вдруг раздался звенящий голос одного из парней. – Жива, здорова, как все мы видим.
   – Прекрати! – неожиданно сказала Даша. – Ладка-то тут причем? Ей тоже несладко!
   – Просто странно все это, – заметил другой наш сокурсник. – Все знали, в какой ссоре они находились последнее время. И вот Ира…, – он замолчал.
   Кто-то из девушек всхлипнул.
   – Я ни в чем не виновата, – дрогнувшим голосом произнесла я. – Я совершенно случайно оказалась там, ходила в подворье. И на моих глазах Ира погибла.
   Перед моим внутренним взором появилось бледное страшное лицо Арно, когда он бросился на Иру. Я села, закрыла лицо руками, не выдержала и расплакалась.
   – Оставьте ее в покое! – раздался голос Димы. – Ей и так плохо. А таких бешеных собак сейчас развелось ужас сколько. Постоянно в новостях рассказывают, то на одного набросилась, то на другого. Даже электрошок рекомендуют носить с собой.
   – И правда! Чего привязались? Вам бы на ее место! – поддержала его Даша. – Все это жутко. Вчера вечером я позвонила Ире и ее брат мне все рассказал, так я впала в такой шок, что уснуть полночи не могла. Рыдала и рыдала. А Лада все своими глазами видела. И как только вынесла этот ужас! Так что, ребята, давайте не будем добивать. Тебе, Лада, по-хорошему сегодня и в институт не нужно было приходить.
   Я услышала еще несколько голосов наших девушек. Они явно сочувствовали мне. Я вытерла лицо и подняла глаза.
   – Сегодня семинар по стилистике кинематографа, – хмуро проговорила я. – Не могла не прийти. Сами знаете, препод зачет не поставит, если пропустить.
   Дима подошел и сел со мной рядом. Он обнял меня за плечи. Даша принесла воды. Я постепенно успокоилась. И когда началась лекция, даже смогла сосредоточиться на материале. Но день прошел утомительно. Ребята больше не трогали меня, но и не общались. И я чувствовала себя отвратительно. Вокруг меня по-прежнему был вакуум. Обедала я, как всегда, вместе с Димой. Правда, на этот раз к нам присоединилась Даша. Мы пошли в кафе неподалеку. Но разговор не клеился. Ребята, как мне казалось, смотрели на меня со странным выражением. Мы уселись за столик и заказали по порции блинов с мясом. Но ела я без аппетита, хотя блинчики в этом кафе всегда готовили необычайно вкусно. Я съела половинку блина, поковыряла вилкой салат и начала хмуро смотреть в окно.
   – Как все произошло? – все-таки спросила Даша, когда мы уже пили кофе. – А то брат Иры мне вчера так толком ничего и не рассказал. Они там все в шоке были.
   Я повернулась к ней. Видимо, мое лицо выглядело ужасно, потому что она моргнула, покраснела и тут же торопливо заговорила, что если мне тяжело вспоминать, то лучше ничего не рассказывать и она просит прощения за свою бестактность.
   – Правда, Ладушка, все это крайне странно, – вдруг произнес Дима. – Просто в голове не укладывается. Конечно, лично я ее ненавидел, и хотя знаю, что нехорошо так говорить о покойниках, но последнее время желал ей всяческого зла, но только не смерти!
   – Я тоже не желала ей смерти, – тихо ответила я. – Даша, ты дружила с ней последнее время. Она ведь много всяких гадостей говорила про нас.
   – Да, было, – кивнула Даша и вдруг всхлипнула.
   Дима испуганно на нее глянул и протянул салфетку. Потом заказал минеральной воды.
   – Знаешь, – сказал он, когда Даша успокоилась, – а ведь все, что Ира говорила и писала в своем дневнике, ничего общего с действительностью не имеет. У меня никогда и ничего не было с Ладой, а с Лизонькой мы познакомились совершенно случайно, и я мгновенно влюбился. У нас серьезные отношения, а Лада просто наша подруга и ничего более. А в «Каприз» нас Стасик пригласил, он мой друг еще с театрального кружка, у него днюха была, вот и отмечал в своем клубе. И ничего в этом такого развратного нет, как Ира преподнесла на сайте. Так всем и скажи! А то надоело видеть все эти косые взгляды и слушать все эти шушуканья за спиной.
   – Хорошо, – согласилась Даша.
   – Мне и так некомфортно, – сказала я. – Не понимаю, почему меня все так невзлюбили. А после истории с Ирой хоть в другой универ переводись. Но я ни в чем не виновата.
   – Сейчас я это понимаю, все так просто объяснилось, – ответила Даша. – И не надо никуда переводиться! Ребята, думаю, сами во всем разберутся. Просто ты всегда особняком держишься, вот все и думают, что ты задаешься и постоянно носишь корону.
   – Просто у меня такой характер, – тихо произнесла я.
   После этого разговора мне стало немного легче на душе. Но когда я отправилась домой, мне позвонила взвинченная до предела Лиза. Она попросила немедленно встретиться для серьезного разговора. Подруга жила в соседнем доме, и я, не заходя к себе, сразу отправилась к ней. Я понимала, что она уже знает о происшествии.
   Когда я позвонила в ее квартиру, дверь мгновенно распахнулась, словно Лиза ждала за ней. Схватив за руку, она потащила меня в свою комнату. Усадив в кресло, устроилась напротив на стуле. Ее лицо было бледно, глаза расширены.
   – Это я виновата, – заявила Лиза и сжала руки. – Вот не знаю, что мне сейчас делать! Может, во всем признаться?
   – Бог мой, о чем ты говоришь? – удивилась я. – Успокойся, пожалуйста. На тебе лица нет.
   – Лада! Ты просто не знаешь… И никто не знает. И о чем я только думала?!
   Она всхлипнула. Я видела, что ее буквально трясет.
   – Сейчас воды принесу, – быстро сказала я и выскочила из комнаты.
   На кухне открыла аптечку, нашла валериану. Принесла воды и заставила Лизу принять успокоительное.
   – Я ведь сегодня даже в колледж не пошла. Весь день дома сижу, носа не высовываю, – сообщила она.
   – Ты можешь толком объяснить?
   – Вчера уже ночью позвонил Димочка, – начала она, – и рассказал, что случилось с этой… Ох, прости господи!.. с Ирой. Вот хочу узнать все в подробностях. И как вообще ты там оказалась?
   – Лиза, мне не хотелось бы говорить об этом…
   – Пожалуйста! Это очень важно, – умоляюще сказала она.
   – Хорошо. Я отправилась в подворье, просто так… А Ира следила за мной, мне сразу показалось, что кто-то идет за спиной. Я сейчас подозрительна… Ну из-за ее поведения. И вдруг откуда-то выскочил огромный пес, прыгнул на нее и вцепился прямо в горло. Что я могла сделать?! – с горечью спросила я.
   – Ужас, – прошептала Лиза.
   – Самое лучшее нам всем забыть об этом. Мы ни в чем не виноваты. Сработало правило бумеранга, и Ира понесла наказание за причиненное зло…
   – А не слишком ли крутое наказание?! – перебила меня Лиза. – Как ты не понимаешь, что это я?! Это я причина ее ужасной смерти!
   – Ты бредишь на нервной почве!
   – Не знаю, что мне сейчас делать, как искупить…, – продолжила Лиза, словно не слыша меня. – Я поклялась, что буду молчать и никто в мире не узнает о том, что я сотворила. Но чувствую, что сойду с ума.
   – Вот что, ты все сейчас расскажешь мне, – предложила я. – И вместе решим, так ли ты виновата.
   – Да? – с сомнением спросила Лиза.
   – Конечно! Ведь зачем-то ты позвала меня.
   – Я ходила к одной… ведьме, – шепотом сообщила она и округлила глаза.
   – К кому? Лиз, ты как ребенок, честное слово!
   – Не смешно, – мрачно проговорила она. – Ты выслушай вначале. На меня словно затмение нашло, когда я прочитала дневник этой… Иры. Димка мне ссылку кинул. Она нас там такой грязью поливала, такие похабные небылицы про нас придумывала. Ты разве не читала?
   – Нет, решила, не стоит, – ответила я. – Хотя мне Дима тоже в аську ссылку кинул.
   – Вот и правильно, что не стала! – сказала Лиза. – А я, как дура, сразу зашла по ссылке и все-все внимательно прочитала. И вся кровь в голову бросилась. У нас в учебке есть уборщица. Девчонки между собой шептались, что она знает одну ведьму. Некоторые даже будто ходили к ней привороты на парней делать.
   Лиза замолчала. Она смотрела остановившимися глазами поверх моей головы. Ее лицо вновь сильно побледнело.
   – И ты к ней пошла? – спросила я.
   – Да, – тихо ответила она. – И она рассказала, как сделать заговор на смерть. Господи, прости меня!
   Лиза начала плакать. Я протянула ей стакан с водой. Глядя на ее несчастное личико, мне вдруг невыносимо захотелось все рассказать ей. Представляю этот шок, но правда сняла бы с нее тяжесть вины. Но разве я могла? И разве Лиза поверила бы в то, что я общаюсь с вампирами и даже в сам факт их существования? В который раз я поняла, что никогда не открою ей правду.
   – Успокойся! – мягко проговорила я. – Ты тут совершенно ни при чем! Я не раз читала, что заговоры на смерть не действую так быстро. Должно пройти время. А что ты сделала?
   – Напечатала фотографию Иры, сгоняла в деревню, где у меня бабушка, и закопала фотографию в могилу моего прадеда. Потом прочитала текст самого заговора, который мне дала ведьма. И сожгла листочек с ним над могилой. Правда, колдунья мне сказала, что пока фотография будет гнить, заговоренный будет болеть. А умрет только после полного исчезновения его фото.
   – Ну вот видишь! – ответила я. – Фотография не могла за это время даже начать гнить. Это когда было?
   – В прошлые выходные, – сказала Лиза и ясно на меня глянула. – Ты думаешь, я не виновата?
   – Конечно! Я в этом уверена. Сейчас уже ничего не изменишь, но на всякий случай съезди туда и достань фотку из могилы. А потом иди в церковь и проси прощения. Хотя… Ира все равно уже на том свете, бессмысленно доставать ее фотографию, – тихо добавила я.
   – Нет, нет, ты права! – оживилась Лиза. – Я так и сделаю. Мне же легче будет.
   – Но никому об этом не говори. Никому! Никогда! И я буду молчать, клянусь.
   – Не скажу, – кивнула Лиза.
   – И тем более Диме, – добавила я.
   – Никому, – тихо проговорила она.
   Я видела, что подруга начинает успокаиваться, ее лицо просветлело, слезы высохли. Мы поговорили еще о том о сем, я попрощалась и отправилась домой. На душе было тяжело. После разговора с Лизой я никак не могла определить, что же меня так задело во всей этой истории с колдовством. Я ведь точно знала, что Ира погибла по другой причине.
   Когда зашла в квартиру, то все продолжала об этом размышлять. Хорошо, мамы дома не было. Выпив чай, я села на диван и глубоко задумалась. На душе становилось все тяжелее. И тут до меня дошло, что я думаю не о смерти Иры, а именно о нашем разговоре с Лизой по поводу греха. Я видела, как она мучается и как боится божьего наказания. А ведь я совершаю грех более тяжкий, если рассматривать мою любовь с позиций церкви. Ведь я люблю самую настоящую нечисть, я всей душой отдалась кому-то сродни дьяволу. Я осознала, что меня мучает именно это. Мне захотелось пойти в Крутицкое подворье к батюшке. Но что я скажу на исповеди? И снова я столкнулась все с той же проблемой: невозможно полностью довериться обычному человеку и облегчить свою душу. Неожиданно я вспомнила про отца Грегори, настоятеля монастыря вампиров. И начала улыбаться, представив, как отправляюсь туда, чтобы побеседовать с ним по душам. Но отец Грегори был вампиром или кем-то подобным. И исповедоваться представителю дьявола, рассуждать с ним о понятии греха явно абсурдное занятие. Но несмотря на все эти мучительные размышления, в глубине души я была уверена, что такая любовь, как у нас с Грегом, не может быть греховной. Ну и пусть, что он вампир. Ведь он хочет стать человеком, вновь обрести бессмертную душу. К тому же, если бы мне удалось ему помочь и все свершилось бы, одним представителем темной силы на земле стало бы меньше. А значит, наше дело было по – любому светлым. Я вздохнула и решила поменьше думать о таких глобальных вопросах, как вера, греховность, ад, а просто положиться на судьбу.
   На следующий день я отправилась в институт уже в более спокойном состоянии. Ребята встретили меня миролюбиво. Возможно, Даша провела соответствующие беседы, а может, просто все поняли, что были несправедливы ни ко мне, ни к Диме. Когда я вошла в аудиторию, как раз обсуждали предстоящие завтра похороны. Но это оказалось выше моих сил. Даша спросила, пойдем ли мы с Димой, и я отказалась. Но она поняла и не настаивала. На следующий день всю нашу группу отпустили с занятий. Но я осталась дома. Дима, насколько я знаю, тоже не поехал на кладбище.
   Я проснулась рано, позавтракала в компании мамы. Объяснила ей, почему сегодня отменили занятия, и сказала, что не в силах ехать на кладбище. Мама одобрила мое решение. Потом посоветовала принять успокоительное и поспать.
   – Ты ужасно выглядишь последнее время, – озабоченно проговорила она. – Радует, что уже последние дни апреля. На майских праздниках отдохнешь как следует. Может, тебе стоит уехать куда-нибудь. Хочешь в деревню?
   – Нет! – мгновенно отказалась я.
   Мне совершено не хотелось ехать к бабушке, отвечать на всевозможные вопросы. По правде говоря, я мечтала сейчас об одном – забиться в какой-нибудь угол, где не будет никого. Я жаждала одиночества.
   – А мальчик твой сейчас где? – осторожно поинтересовалась мама.
   – Все еще в Лондоне, – не задумываясь, ответила я. – Но должен скоро вернуться в Москву.
   – Вот и хорошо! – чему-то обрадовалась она.
   – Наверное, – сухо ответила я.
   Мне не хотелось сейчас обсуждать мою личную жизнь, к тому же постоянно приходилось лгать. Я от этого уже безумно устала и просто боялась, что сорвусь и наговорю лишнего. Мама глянула на мое погрустневшее лицо, но промолчала.
   Когда она ушла на работу, я вздохнула с облегчением. Мне не хотелось включать компьютер, не хотелось читать книгу или смотреть какой-нибудь фильм. На душе было мрачно. Я поставила в музыкальный центр первый, попавшийся под руку диск, и легла на диван, свернувшись комочком. Я, не отрываясь, смотрела на картину, изображающую нас на разных половинах света и тьмы. Его бледный профиль притягивал меня, и в душе я молила любимого быстрее вернуться. Мне было настолько плохо, что впервые в жизни хотелось умереть. Слезы обожгли глаза, я зажмурилась.
   И в этот момент кто-то мягко коснулся моих волос.
   – Грег! – вскрикнула я.
   И, замирая, близко-близко увидела его бледное лицо, прозрачные голубые глаза, милую улыбку. Я обхватила его за шею, притянула к себе и зашептала:
   – Как долго тебя не было! Тут столько всего произошло… Я чуть с ума не сошла!
   Не выдержав, расплакалась, уткнувшись в его плечо. Он утешал меня, гладил по голове, целовал мои мокрые щеки. А я все говорила и говорила. Я рассказала про нападение Арно и присутствие Атанаса при этом, про гибель Иры, потом про записку, где Атанас настаивал на моей инициации. Грег слушал молча. Я увидела складку, залегшую между его бровей, опущенные уголки сжатых губ, потемневшие глаза, наполненные страданием.
   – Вот так вот, – грустно сказала я и добавила в заключение: – А тебя все не было! Я не могу так больше жить. Я умру без тебя…
   – Прости, любимая, – прошептал он. – Ты знаешь, чем я занимался. Но я отчего-то в этот раз не почувствовал грозящей тебе опасности, словно стоял какой-то блок.
   – Атанас очень сильный, – тихо заметила я.
   – Что-нибудь придумаю, – прошептал он. – Только не бойся и никогда не снимай кулон с моей кровью.
   – Он всегда со мной, – заверила я.
   Мы замолчали. Видя, что Грег никак не может успокоиться, я решила перевести разговор на другую тему.
   – Как Рената? – поинтересовалась я.
   – Она не выходит, – грустно ответил Грег. – Я привез все картины, они сейчас в ее квартире. Но Ренаты нет. Это пугает.
   – Кошмар какой-то! – огорчилась я. – А может, она все-таки утонула?
   Грег глянул на меня с изумлением, и я тут же поняла, какую глупость сказала. Вампирша Рената в принципе не могла утонуть, и я это отлично знала.
   – А может, тебе удастся помочь? – неожиданно произнес Грег.
   – Я сделаю все! – с жаром заверила я. – Но что я, обычная девушка, могу?
   – Сам не знаю, – сказал он и опустил голову. – Я подумал, если ты позовешь ее, то может, тебя она послушается и выйдет в реальность.
   – Хорошо! – воодушевилась я. – Почему бы и не попробовать? Хотя, если она не вышла даже к тебе, то вряд ли появится ради меня.
   – Поедем? – попросил он. – У меня и мотоцикл возле дома.
   – Мотоцикл? – не поверила я. – Ты шутишь!
   Грег обычно разъезжал на дорогущих элитных иномарках. Он улыбнулся моему недоверию. Я встала, открыла шкаф и достала джинсы.
   – Я сейчас на мотоцикле гоняю, а то в этих вечных пробках разъяряюсь до предела. Никакого удовольствия от езды с черепашьей скоростью. А сейчас никакие пробки не помеха.
   – Ясно! – улыбнулась я, переодеваясь за дверцей шкафа. – И что за модель?
   – Dodge Tomahawk, – обстоятельно ответил Грег, хотя мне это название ни о чем не говорило. – Скорость, между прочим, четыреста километров в час. И за долю секунды разгоняется до шестидесяти. Я в полном восторге! Давно пора было приобрести такой байк.
   – Надеюсь, сейчас мы не поедем с подобной скоростью, – пробормотала я и вышла из-за шкафа.
   – Готова? – уточнил Грег и встал.
   – Можем идти.
   Когда мы вышли во двор, я сразу заметила мотоцикл. Он выглядел впечатляюще. Массивный серебристый корпус, колеса словно сдвоенные, на руле висели две каски. Грег протянул мне одну из них. Я забралась на сидение и крепко прижалась к его спине, обхватив его талию руками. Мы выехали со двора не так и быстро, но когда оказались на Воронцовской, Грег мгновенно увеличил скорость. У меня все замелькало перед глазами, и я зажмурилась.
   Мне показалось, что мы не доехали, а долетели до места. Грег завернул во двор и остановился.
   – Ну как? – спросил он, помогая мне сойти.
   – Жива, – улыбнулась я.

   Из дневника Грега:

   Творчество – диктатор одиночества. И это единственной верный способ общения со Вселенной.

   Мы поднялись в квартиру Ренаты, я отчего-то начала сильно волноваться. Скинув куртку, прошла за Грегом в студию. Он показал на расставленные вдоль стен картины, которые привез с острова.
   – Вот, тут все! – сообщил он.
   Я сразу обратила внимание на одну и приблизилась.
   – И я не могу понять, что Рената хотела сказать, – услышала я его голос, но даже не обернулась, поглощенная картиной.
   На полотне изображались мы с Грегом и все та же лазоревая бабочка. По-прежнему Рената видела нас на разных половинах света и тьмы. Я стояла на светлой и смотрела на белый прямоугольный каменный гроб, который был изображен на темной стороне. Он находился возле какой-то белой стены. Над ней синело ночное небо с крохотными искорками звезд.
   «По крайней мере, уже не такая кромешная тьма, – отметила я, глядя на эти яркие звездочки. Да и небо не черно-фиолетовое, как на первой картине, а с более светлым синим отливом».
   Гроб был приоткрыт, виднелось бледное лицо Грега. Казалось, он отдыхает в этом гробу и смотрит на звезды. Лазоревая бабочка словно зависла в полете над крышкой. Светящийся голубоватый след тянулся от моей раскрытой ладони к ней, будто бабочка, перелетев, перенесла частичку дня в ночь Грега. Я была изображена с протянутой к темноте рукой, словно только что отпустила бабочку.
   – Странная картина, – заметила я. – И почему ты лежишь в гробу?
   – Не знаю, – пожал плечами Грег. – А тебе не кажется, что это место чем-то напоминает монастырь «Белый склеп»?
   – И правда, – ответила я, – вампиры-послушники, как помню, находились именно в таких прямоугольных белых гробах. Да и стена похожа.
   – Странно все это, – задумчиво проговорил Грег. – Однако сестры внутри этого полотна быть не может. Я все внимательно изучил, даже медитировал, но так и не смог увидеть, в которой из картин она прячется.
   Я прошла вдоль стены, рассматривая полотна. Почти все это были пейзажи. На них скупыми неяркими красками изображались, как я поняла, скалы Ян Майена, покрытые темно-зеленым мхом, каменистые бухточки с пенными завихрениями прибоя, морская неспокойная даль. На одной из картин я увидела что-то типа входа в темную пещеру с небольшой площадкой перед ней, поросшей по краю низкорослым кустарником с мелкими редкими листочками. Закатное небо бросало багровые отблески, от этого картина выглядела мрачной.
   – Это ее жилище? – поинтересовалась я.
   – Да, именно там находились ее вещи и эти картины.
   Я подняла полотно и установила его на мольберт. Вгляделась. Внутри пещеры царила кромешная тьма.
   – Ты ничего не чувствуешь? – спросила я.
   – Нет, ты же знаешь, я чувствую лишь людей, а вот вампиров нет, – ответил Грег и подошел.
   Он встал рядом со мной и вгляделся в картину.
   – Мне почему-то кажется, Рената внутри этого грота или пещеры, – сказала я. – А вдруг она заблудилась в состоянии депрессии, потерялась во времени и пространстве, утратила ориентиры? Может, когда она рисовала это, то представляла какой-нибудь лабиринт. И он появился в действительности. Давай позовем ее?
   Мы приблизили лица к картине и начали звать ее. Но безрезультатно.
   И вдруг меня осенило. Я кинулась к полкам, взяла краски, кисточку и, как могла, нарисовала на темном фоне входа в пещеру горящую свечу. Грег с любопытством наблюдал за мной. Когда я закончила, то интуитивно вынула кулон и нанесла капельку вампирской крови на огонек свечи. И мне почудилось, что он засветился.
   – Интересный эффект, – пробормотал Грег.
   – Ты тоже это видишь? – уточнила я.
   – Свеча будто ожила, – ответил он.
   Мы чуть отошли и стали ждать. Минут через пять мне показалось, будто нарисованное пламя начало колебаться, словно из пещеры потянуло сквозняком.
   – Ты видишь? – прошептала я.
   Грег схватил меня за руку.
   И в этот момент на картине появилась Рената. Она медленно шла из темноты пещеры, ее прищуренные глаза, не отрываясь, смотрели на пламя свечи. Ее волосы растрепались, платье кое-где разорвалось. Она приблизилась, и ее взгляд со свечи скользнул прямо на нас. Я видела, как она вздрогнула, как расширились ее глаза. И тут же резко вылетела из картины, словно птица. И попала в объятия Грега.
   – Дорогая моя! – взволнованно заговорил он. – Как же ты нас напугала!
   – Грег, Лада…, – растерянно произнесла она и начала озираться по сторонам. – Я дома? Дома!
   – Да, мы в Москве, как видишь, в твоей квартире, – сказал Грег. – Но ты в ужасном виде. Что с тобой было?
   Рената тряхнула растрепанными волосами, они на моих глазах выпрямились, заблестели, потом завились в ровные локоны, красиво легшие ей на плечи.
   – Простите, мне необходимо переодеться, – сказала она и стремительно покинула студию.
   – Не обращай внимания, – заметил Грег и сел на диван, потянув меня за собой. – Рената не выносит, когда ее видят в неопрятной одежде.
   – Помню, ты говорил о ее депрессии, – тихо произнесла я и прислонилась головой к его плечу.
   – Да, – подтвердил он, – но это довольно часто случается среди вампиров. И самое страшное, чего боятся исключительно все, превратиться в упыря. Мы считаемся высшей кастой совершенных существ, но, как ты понимаешь, помимо нас существуют и низшие, те же упыри, ламии [24 - Существо, принимающие различные формы, к примеру тело льва, голову человека, или тело огромной летучей мыши. Но ламия всегда со змеиным языком. Пьет человеческую кровь и часто поедает тело жертвы.], веталы [25 - Существо, обитающее возле кладбищ, часто превращается в летучую мышь. Любит играть с человеком на его душу. Предпочитает крови мясо жертв.] и другие им подобные.
   – И стрыги, – добавила я.
   Грег глянул на меня и молча кивнул. Потом легко поцеловал в висок.
   Рената появилась минут через десять. Она переоделась в длинное красное платье, на которое надела, по своему обыкновению, туго зашнурованный корсет. Она подошла к нам и остановилась перед диваном.
   – Присаживайся, – пригласил ее Грег.
   Но Рената покачала головой.
   – Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась я. – Ты нас напугала.
   – Да тебе-то что? – усмехнулась Рената.
   – Зря ты так, – тихо проговорил Грег. – Это Ладе пришла в голову счастливая мысль нарисовать свечу в пещере.
   – Я реально заблудилась во времени и пространстве, – сказала Рената другим тоном.
   Она взяла стул и села напротив нас, закинув ногу на ногу.
   – Мы внимательно слушаем, – мягко произнес Грег.
   – А и рассказывать особо нечего, – сухо ответила она. – Я рисовала, и мне было хорошо. Потом меня обнаружил один военный. Он случайно забрел к моей пещере… Молодой, красивый, любопытный. Я стояла на краю обрыва и делала эскиз бушующей воды. Он подошел, начал говорить, что негоже такой юной и прекрасной девушке жить здесь в одиночестве. Ну, сами знаете все эти комплименты, которые так умело расточают молодые люди при виде мало-мальски симпатичной мордашки. Я отвечала вяло. Он мне мешал, тревожил. Он был, что называется «кровь с молоком». Я с трудом удерживала клыки. У меня жутко ныли зубы. Но он скоро ушел, и я вздохнула с облегчением. Но на следующий день он появился снова, потом приходил еще. Я просила оставить меня в покое. Но он отчего-то решил, что я с ним заигрываю. И я не нашла ничего лучшего, как броситься на его глазах с обрыва в воду.
   – Господи! – прошептала я, прижав ладони к щекам.
   – Что ты, Лада? – засмеялась Рената. – Ты слишком чувствительна. Купание в ледяной воде не может причинить никакого вреда. Правда, течение там сильное, и меня отнесло далеко в открытое море. И когда я вынырнула на поверхность и взлетела, чтобы вернуться на берег, то заметила неподалеку корабль. Возможно, моряки тоже меня увидели.
   – Увидели, – кивнул Грег. – Даже статья в местной газете появилась про морское привидение.
   – Кто бы сомневался! – засмеялась она.
   – А потом я заметила, что к пещере направляются уже несколько человек. Наверняка мой незадачливый поклонник сообщил о самоубийстве. И я нырнула в картину, знала, что там меня точно никто не найдет. К тому же была ужасно взвинчена, еще покусала бы кого-нибудь в таком состоянии. А мне этого не хотелось.
   – Но ты всегда легко покидала свои картины, – после паузы заметил Грег.
   – Но в этой запуталась, – тихо ответила Рената. – Я словно оказалась в черном извивающемся и бесконечном туннеле. Это из-за депрессии. Туннель олицетворял мое состояние, сама нарисовала, чтоб избавиться. Да вот что вышло! Но сейчас все хорошо. Я дома, в безопасности.
   – Как я рад! – сказал Грег. – Мы волновались из-за тебя.
   – Все уже хорошо, – повторила Рената. – Вы, наверное, хотите побыть вдвоем? Грег забирай Ладу и иди к себе.
   – Но…, – начал он.
   – Говорю же, со мной все просто отлично! – твердо произнесла она. – И я хочу побыть одна, навести тут порядок, а то все мои полотна сдвинуты в угол.
   – Тогда оставим тебя, – согласился Грег.
   Он встал и взял меня за руку. Но когда мы уже выходили из студии, я остановилась и повернулась к Ренате. Она вопросительно подняла брови.
   – Хотела узнать по поводу этой картины, – сказала я и показала на полотно, где Грег был изображен в каменном белом гробу.
   Я ощутила, как он сжал мои пальцы и замер. Видимо, тоже хотел узнать об этом странном сюжете. Рената повернулась к нам.
   – А я и сама не знаю, – задумчиво проговорила она. – Захотелось изобразить вас именно так, но что это означает, понятия не имею. Я часто рисую по наитию и мало задумываюсь о сюжетах.
   – Понятно, – разочарованно произнесла я. – Ну и не будем забивать этим голову. Пошли, Грег!
   Когда мы оказались в его квартире, то с порога начали целоваться.
   – Ты даже не можешь представить, как я истосковался по тебе, – шептал он между поцелуями. – Я слишком сильно люблю тебя, слишком сильно!
   – И я… и я люблю тебя!
   Мы, не разнимая объятий, двигались из холла в гостиную, по пути освобождаясь от одежды. Налетев на диван, упали на него. Грег скользил поцелуями беспрерывно. Он буквально осыпал ими все мое тело. Я вытянулась на диване, Грег лег рядом и прижался ко мне. Я видела близко прозрачную голубизну его глаз, и мне казалось, что нет в мире ничего прекраснее. Его длинные ресницы трепетали, розовый рот приоткрылся. Но как же я боялась подергивания его верхней губы. Я смотрела, не отрываясь, как она приподнимается, и зачем-то прижала ее пальцем. Его веки чуть опустились, чернота ресниц прикрыла голубое сияние глаз, и вдруг он слегка укусил меня. Я вздрогнула, но заулыбалась. Грег нежно сжал мой палец зубами, я почувствовала, как язык лижет подушечку. Мне стало щекотно, и я не смогла сдержать тихого смеха. Потом убрала палец и прижалась губами к его приоткрывшимся губам. Его поцелуй был глубок, я почувствовала, как начинает туманиться разум. Его руки ласково скользили по моей груди, животу, гладили трусики. Но дальше этого Грег не заходил, хотя я надеялась, что он решится, и ждала этого со все возрастающим нетерпением. Но он медлил. Тогда я резко перевернула его на спину и села сверху на его живот. Грег мучительно застонал и схватил меня за талию, словно пытаясь оторвать от себя. Я, увидев его искаженное страданием лицо, соскочила и уселась на пол возле дивана. Он приподнялся и глянул на меня черными от расширившихся зрачков глазами.
   – Не могу, Лада, – глухо произнес он. – Я не готов.
   – Когда же все это закончится?! – взволнованно произнесла я. – Мы столько раз пытались! Я больше не в состоянии ждать. И я боюсь…
   – Чего, любимая? – ласково спросил он и сел, опустив ноги на пол.
   Я придвинулась, повернулась и спиной привалилась к его ногам, закинув голову на его колени. Подняв глаза, заулыбалась от неожиданного ракурса, в котором оказалось его лицо. Оно было перевернутым. Я видела снизу округлый подбородок, кончик носа, распахнутые глаза и длинные черные ресницы, касающиеся кончиками четко очерченных бровей.
   – Боюсь, что если мы в ближайшее время не сделаем то, что хотим, то Атанас превратит меня в вампира, – сказала я, продолжая глядеть на его лицо снизу.
   Я видела, как опустились его ресницы и его взгляд обратился на мое запрокинутое лицо. Он начал ласково гладить мой лоб, щеки, провел кончиками холодных пальцев по моим губам.
   – Я поговорю с ним, – задумчиво произнес Грег. – Я решил все ему высказать начистоту. Иногда такая прямота отчего-то очень сильно на него действует. Видимо, его изворотливый, жестокий и злой ум не выносит прямолинейной откровенности.
   – Вряд ли это поможет, – нахмурилась я, но Грег нагнулся и начал целовать мое лицо.
   – По крайней мере, я попробую с ним договориться, – сказал он, отрываясь от меня. – Мы ведь одной крови, и он должен понимать мои желания.
   – Атанас твердо уверен, что лишь мое превращение в вампира поможет решить нашу проблему и только в этом счастье для нас двоих.
   – А давай мы поженимся? – вдруг предложил Грег.
   – Что мы сделаем? – неподдельно изумилась я. – Как это возможно?
   Я даже встала и пристально посмотрела на него.
   – Хочу жениться на тебе! – радостно проговорил Грег. – Вообще-то я законный гражданин своей страны, у меня все документы в порядке. Правда, приходится примерно каждые пять лет менять их на новые, – добавил он, – и уезжать на новое место жительства.
   – Ну вот, ты сам все и сказал! Так что не вижу в этом смысла. Вот станешь обычным парнем, тогда можем и в загс пойти, и свадьбу сыграть, и даже отправиться в свадебное путешествие.
   Я видела, что он разочарован. Грег вздохнул и сел, ссутулившись. Я устроилась рядом и положила голову ему на плечо. Он обнял меня одной рукой, потом мягко поцеловал в висок. Мои глаза закрылись…
   … Я увидела себя на берегу спокойного моря. Огромная желтая луна вставала над горизонтом. Я смотрела вдаль, туда, где черно-фиолетовое небо сливалось с невидимой полосой горизонта и переходило в чернильное море. Чем выше вставала луна, тем длиннее бежала серебрящаяся лунная дорожка. Приятный прохладный ветерок скользил по моим горящим от волнения щекам, развевал подол моего длинного воздушного белого платья, закидывал мне на лицо края пышной фаты. Я держала округлый букет невесты, состоящий из белых, сладко пахнущих гиацинтов.
   – Лада! – услышала я и обернулась.
   На высоком берегу стоял Грег и махал мне рукой. Я залюбовалась его стройной фигурой в белом костюме, освещенной лунным светом.
   – Все готово! – крикнул он.
   И я быстро поднялась к нему.
   Он чинно взял меня под руку и повел к видневшемуся неподалеку белому храму с колоннами. Когда мы приблизились, я увидела, что дорожка, ведущая к нему, усыпала лепестками белых лилий. По бокам стояли огромные глиняные вазы, наполненные высокими крупными каллами и длинными ветками белых орхидей. Между ними возвышались кованые подсвечники, в которых горели витые белые свечи. Перед самым входом в храм поднималась округлая арка, сплошь увитая гирляндами из белых колокольчиков, тюльпанов и лилий. Мы торжественно направились к этой арке. При ходьбе невольно давили лепестки лилий, и они источали одуряюще сильный аромат. Когда встали под арку, между колоннами появился кто-то напоминающий священника. Это был осанистый мужчина с мертвенно-бледным лицом и горящими черными глазами. Длинный белый балахон полностью скрывал его фигуру. На массивной цепи висел перевернутый крест анк.
   – Вы пришли, дети мои, – бесстрастным голосом произнес он и простер руку.
   – Да, отец Грегори, – ответил мой любимый и склонил голову. – Мы хотим провести обряд бракосочетания.
   – Но твоя избранница – обычная земная девушка, – заметил отец Грегори. – И для таких пар существует обряд в Ледяной Лилии.
   – Но он проводится в лунный день вампиров, – ответил Грег. – А мы не можем ждать.
   Из любых правил бывают исключения. И я прошу совершить обряд.
   Отец Грегори замолчал. Его глаза неотступно смотрели то на меня, то на Грега. Я видела, что он мучительно о чем-то размышляет.
   И вот настоятель взмахнул руками, и по обе стороны арки возникло два туманных светящихся голубоватых облачка. Они завихрились, сгустились и превратились в две фигурки коленопреклоненных белых существ со сложенными крылышками. Одно существо оказалось девочкой, второе – мальчиком. На вид им было лет по пять. Их белоснежные тонкие личики с распахнутыми светло-голубыми глазами и бледно-розовыми губами выглядели невозмутимыми. Но когда они нам улыбнулись, я с изумлением заметила крохотные острые клыки.
   – Кто это? – с любопытством прошептала я, наклонившись к Грегу.
   – Это флайки [26 - От флай (англ. flight) – полет], – также шепотом пояснил он. – Что-то наподобие вампирских ангелов. Они получаются из некрещеных детей, если их кусает вампир, или если они погибают нехорошей смертью, например, от руки кого-нибудь из родителей. Они всегда в воздухе в виде сгустков тумана. Но как ни странно, им не нужна кровь. Они питаются исключительно соками красных фруктов.
   – Но у них пусть и маленькие, но клыки, – заметила я.
   – Это знак принадлежности к клану, не более того, – ответил Грег.
   Я посмотрела на девочку. Она выглядела по-прежнему безмятежной, но жалость закралась в мое сердце. Я даже подумать не могла, что и невинные дети могут стать такими существами.
   – Итак, Грег и Лада, – торжественно произнес в этот момент отец Грегори, – я подумал и принял решение.
   Мы замолчали и повернулись к нему. Я ощутила, как крепко Грег сжал мои пальцы.
   – Тьма, – продолжил он и приблизился к Грегу, положив ему левую руку на склоненную голову, – венчается со Светом, – и я почувствовала, как его ледяная рука касается моего лба. – Пусть примирятся они в лице этой пары, пусть прекратят враждовать и вытеснять друг друга, пусть соединятся, как соединены сердца этих двух. Грег и Лада, отныне вы супруги! Любите друг друга, берегите Свет в ваших душах, уважайте Тьму. Пусть свершится предназначение. Да будет так!
   Отец Грегори отошел от нас. Я вздохнула и открыла глаза. Флайк-мальчик что-то быстро записывал в белой книге, в маленьких нежных руках девочки белел крупный лепесток лилии. На нем лежали два посверкивающих колечка. Она приблизилась и улыбнулась. Крохотные острые клыки появились на миг между ее розовых губ. Но это меня уже не пугало. Грег наклонился и взял одно кольцо. Он надел мне его на безымянный палец правой руки. Затем я надела кольцо ему. Мы поцеловались. Мальчик закончил писать, отложил книгу. В его руках появилось глубокое белое блюдо, доверху заполненное белыми яблоневыми лепестками. Девочка поднялась в воздух, начала тихо смеяться и осыпать нас ими…
   Когда я очнулась, то лежала на диване в объятиях Грега. И сразу же ощутила холодок на безымянном пальце правой руки. Я села и посмотрела на палец. На плоском широком платиновом кольце прочитала сверкающую бриллиантовой крошкой надпись «Грег». Я повернулась к любимому. Он смотрел на меня с затаенной улыбкой. Я подняла его руку и увидела надпись на его кольце: «Лада».
   – Вот мы и женаты, – ласково произнес он.
   – Но это всего лишь транс! – заметила я, любуясь кольцом. – И отчего колечки вполне материальны, а?
   – Ладушка! – тихо рассмеялся он. – До всего ты хочешь докопаться и не даешь мне стать в твоих глазах волшебником. Признаюсь, я заказал эти кольца еще в Лондоне.
   – Ясно, – ответила я, но радости мне это известие не убавило. – Будем считать, что бракосочетание прошло по-настоящему.
   – Кто знает, какая из реальностей настоящая, – задумчиво проговорил он. – Однако мне приятно думать, что ты всерьез восприняла обряд.
   – Конечно, всерьез! – заверила я и поцеловала его. – И это кольцо снимать не буду, как и положено законной жене.
   Домой я вернулась уже под вечер. Мое настроение было замечательным. Но когда приехала мама, я постаралась принять более спокойный вид и беспрестанно не улыбаться. Она вначале внимательно ко мне приглядывалась, но, видя, что я вполне безмятежна, начала расслабляться.
   – Вижу, тебе значительно лучше, чем было утром, – заметила мама. – И ты приняла правильное решение, что не поехала на похороны! Сейчас ничего не изменишь, а нервы поберечь нужно.
   – Да, мне уже намного лучше, – ответила я. – Я отдохнула, пришла в себя, успокоилась.
   – По тебе видно, – довольно проговорила она. – Даже цвет кожи уже не такой бледный и нет этой синевы под глазами. Вот думаю, куда тебя на майские отправить.
   – Мам, я пока ничего не планирую, – сказала я. – Может, вообще в Москве останусь. И тут неплохо можно развеяться. С друзьями погуляю.
   Я не хотела обсуждать, как проведу праздники, не зная о планах Грега, но надеялась, что удастся это время провести вместе с ним. После нашего «бракосочетания» я чувствовала необычайный подъем, мне казалось, что у нас непременно все получится и в самое ближайшее время.
   Последний день занятий прошел довольно быстро. У нас была всего одна пара по режиссуре. Я не пошла с сокурсниками «отмечать» предстоящие праздники, а сразу направилась домой. Отчего-то казалось, что сегодня я обязательно увижусь с Грегом. В предвкушении занялась уборкой. Затем привела себя в порядок, надела красивое платье. Сама не знаю, чего я ждала. Но моя фантазия уже рисовала самые разнообразные картины: вот мы вместе едем в деревню и проводим там все выходные, вот мы мчимся на его мотоцикле, к примеру, в Питер и гуляем там по ночным улицам, вот мы уезжаем куда-нибудь в глушь, живем в избушке среди непроходимого леса. Я сидела в кресле и безудержно мечтала. Играл альбом одной из моих любимых рок-групп Anathema. Но их тяжелая депрессивная музыка сейчас совершенно не соответствовала моему радужному настроению, и я ее выключила.
   Я сидела в полной тишине и напряженно ждала. Отчего-то была уверена, что скоро появится Грег. И он появился. Увидев его силуэт, внезапно возникший передо мной, я вздрогнула, но потом рассмеялась от счастья. Протянула к нему руки. Но Грег не приближался. Он стоял передо мной с бледным серьезным лицом, и был одет во все белое, что меня удивило.
   – Любовь моя! – взволнованно проговорила я и встала. – Как хорошо, что ты здесь! Я так скучала по тебе. А ведь впереди длинные выходные…
   Слова замерли на губах. Грег отодвинулся от меня и даже не дал себя поцеловать.
   – Что с тобой? – начала я пугаться. – Что-то случилось? Ты на себя не похож.
   – Сядь, дорогая моя, – мягко произнес он, – и внимательно выслушай.
   Я попятилась, не сводя с него глаз, потом опустилась в кресло. Грег остался стоять напротив меня.
   – Я люблю тебя, – сказал он, и я тут же снова начала улыбаться.
   – И я люблю тебя, – ответила я.
   – Я поговорил обо всем с Атанасом, – продолжил он и нахмурился. – Он приносит тебе свои извинения.
   – Принято, – быстро сказала я.
   – Он твердо пообещал мне, что больше никаких нападений на тебя не будет, и он оставит нас в покое. Но Атанас подсказал мне верный путь. И отец Грегори, – добавил он. – Я общался с ними обоими. И вот что странно, Ладушка, они говорят одно и то же.
   – И что? – спросила я, начиная волноваться.
   – Мне нужно разлюбить тебя! – твердо произнес Грег. – Только в этом случае я смогу сделать, что должен. Мое сердце, мой разум должны освободиться от этой любви. Иначе ничего не получится. Ты должна понять это и принять.
   Грег замолчал. У меня внутри все похолодело от страха и предчувствия горя. Я не могла представить, как можно разлюбить, ведь «сердцу не прикажешь». Но Грег не был человеком, и, возможно, именно поэтому он мог приказать своему сердцу. И зерно истины в этом имелось. Одно из условий поверья звучало именно так – вампир должен остаться равнодушным к девушке, полюбившей его.
   – Но если ты разлюбишь меня, – тихо проговорила и всхлипнула, – то какой смысл будет во всем этом? Я тебе стану неинтересна.
   – Если я разлюблю тебя, – ответил Грег, – то смогу перенести нашу близость. А ведь моя главная цель – пройти обратное превращение и стать человеком. И как только это свершится, я вновь полюблю тебя, уже будучи обычным парнем.
   – А если не полюбишь? – задала я резонный вопрос и вытерла влажные глаза.
   – Это исключено. Мы навеки вместе, это судьба. И ничто не разлучит нас!
   Я немного успокоилась, глядя на его уверенный вид.
   – Но как ты сможешь разлюбить? – поинтересовалась я.
   – Атанас и отец Грегори считают, что единственный путь это побыть какое-то время в монастыре, – тихо ответил он.
   – Ты уходишь в «Белый склеп»?! – взволнованно произнесла я и вновь заплакала. – И я не буду видеть тебя?
   «Так вот что означала картина Ренаты! – мелькнула мысль. – Вот где окажется Грег! Она предчувствовала это и нарисовала его в белом гробу. Значит, это неизбежно?»
   – Это неизбежно, – прошептал Грег. – И только это правильный путь для нас. Я должен разлюбить тебя…должен, любимая… Но только не забыть! И ты не забывай. Никогда не забывай меня!
   Грег резким движением припал ко мне, его губы коснулись моих, я обхватила его за шею, начала целовать, шептать, что не вынесу разлуки, что умру без него…
   Но уже обнимала пустоту. Поняв это, раскрыла мокрые глаза. Грег исчез. Я упала в кресло. Я не могла ни о чем думать. И хотела лишь одного, чтобы он был рядом… и любил меня по-прежнему.

   Из блокнота Грега:

     Узнавание змеей наказания
     Заползает в душу разбитую,
     И сжимает осколки сознания,
     отравляет ядом признания…
     Вспоминаю любовь забытую.
     Входит в сердце жало страдания.

Ярослава Лазарева Легенда ночи

Часть первая. Поверье

Часть вторая. Кровь Грега

Часть третья. Укус

Ярослава Лазарева
Легенда ночи