-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Аркадий Тимофеевич Аверченко
|
| Проклятие
-------
Аркадий Аверченко
Проклятие
Однажды Леонид Андреев затосковал.
Сначала его забавляли неизвестные молодые люди, приезжавшие к нему по два и по три раза в день, – а потом надоели.
Каждый из них, явившись к Андрееву, уводил писателя в угол и, судорожно вцепившись в пуговицу его бархатной тужурки, подавленным шепотом спрашивал:
– Что вы скажете о мессинском землетрясении?
И он смотрел на Андреева такими испытующими глазами, что тому делалось ясно: неизвестный молодой человек подозревает его в организации и устройстве этого бедствия.
– А что? – тоже подавленным шепотом спрашивал испуганный Андреев. – Я в то время был у себя на даче... и, клянусь вам...
– Нет, я хочу знать, как вы находите это землетрясение?
– Оно... ужасно... неприятно, – неуверенно отвечал Андреев.
– Да? Очень вам признателен. Я так и напишу: Леонид Андреев в дружеской беседе высказал свой ужас и возмущение перед загадочными силами природы, которые... Очень вам благодарен! Бегу.
И он убегал, уступая место другому молодому человеку, такому же симпатичному и юркому.
Второй молодой человек тоже цеплялся за Андреева, как утопающий за соломинку, и с истерическим любопытством спрашивал:
– Какое ваше мнение о Толстом?
– О Толстом? Великий старик, сделавший...
– Благодарю вас. Очень рад был с вами побеседовать! Я так и напишу: недавно Андреев в тесном семейном кругу высказал не лишенное оригинальности мнение о Толстом. Толстой, – сказал писатель, – хотя и велик, но его старость и сопутствующие этой поре жизни немощи лишают его возможности дать вещи, подобные незабвенным прежним: «Анне Карамазовой» и «Братьям Карениным». Мерси. Лечу.
Третий молодой человек, стоявший в затылок за вторым, ловким движением ноги отбрасывал второго, уже насытившегося, в сторону и спрашивал Андреева в упор:
– О Метерлинке! Что скажете?
– Метерл...
– Благодарю вас! Я так и сообщу нашим читателям! Я очень рад, что ваше мнение совпадает с моим. Лечу. Привет супруге.
Постепенно все это приелось Андрееву.
– Ах, как бы я хотел развеселиться! – говорил он.
– Господи! – удивлялась жена. – Что же может быть легче! В передней есть еще три молодых человека. Позвать? Может, они тебя развеселят...
//-- * * * --//
Однажды Андрееву пришла в голову лукавая мысль: потихоньку, инкогнито, уехать в Москву и там повеселиться вовсю.
Он остриг волосы, надел черные очки и, взявши чемоданчик, поехал в Москву.
Умылся в номере гостиницы, радостно ухмыльнулся и, довольный собой, зашагал на Тверскую.
Навстречу ему шли две московские барышни.
– Вот Андреев, – сказала одна.
– Леонид, – добавила вторая.
Они остановились и повернули за писателем, смотря на него с изумлением и страхом.
– Идет по улице... – прошептала одна с остолбенелым лицом.
Другая всплеснула руками:
– Смотри, смотри! В калошах... Андреев в калошах!
– Что вам угодно, барышни? – со вздохом спросил Андреев.
– Ай-ай-ай! – взвизгнули обе. – Разговаривает!
И, обезумевши от ужаса, бросились врассыпную.
На Тверскую Андреев не пошел. Накупил газет и, печальный, побрел в свой номер.
В первой газете, которую он развернул, было написано:
«Передают из достоверных источников, что Леонид Андреев находится в настоящее время в Антверпене. Писателю город очень понравился. Целыми днями его видят гуляющим по набережной и в гавани».
– А надо будет, в самом деле, когда-нибудь, – подумал Андреев, – проехаться в Антверпен. Вероятно, любопытный город.
Отложил первую газету и взял другую.
«На днях в дружеской беседе Леонид Андреев, – сообщалось во второй газете, – восхищался немецким поэтом Бирбаумом. Он считает его одним из лучших представителей немецкой поэзии».
– Бирбаум... – прошептал Андреев, – странная фамилия. Надо будет почитать что-нибудь Бирбаума...
Встал и, потянувшись, взглянул на часы.
– Ужасно однообразные газеты нынче... Восемь часов... Пойду-ка я куда-нибудь в театр повеселиться.
Вышел, сел на извозчика и сказал:
– Вези меня, братец, в какой-нибудь театр. Смерть, хочется повеселиться. Хе-хе...
– В Художественный? – спросил извозчик.
– Можно и в Художественный. Впрочем, нет, брат. Там идет моя «Анатема». Вези куда-нибудь в другое место. К Коршу, что ли.
Приехав в Коршевский театр, Андреев купил билет и на цыпочках вошел в зрительный зал.
На сцене стоял актер в студенческом мундире, страстно взывая к актрисе:
– Оль-Оль! Я люблю тебя! Посмотри на эти Воробьевы горы...
– «Дни нашей жизни», – разочарованно прошептал Андреев. – Экая незадача!
Неприятная горечь накоплялась в груди и комком подкатывала к горлу.
Он встал, вышел на улицу и сел на другого извозчика.
– Вези меня, голубчик, в какой-нибудь театр, кроме Художественного и Солодовниковского.
– Пожалуйте!
Подойдя к кассе третьего театра, Андреев взял билет и спросил кассиршу:
– А что сегодня идет?
– «Анфиса», Леонида Андреева. Очень хорошая вещь.
Андреев скомкал билет и со стоном выбежал на улицу.
– Есть еще один театр, – сказал он сам себе, – но у меня и пьеса еще одна есть: «Жизнь человека». Я уверен, что наткнусь именно на нее. И еще один есть театр. Но туда не стоит и показываться: там, я знаю, – «Черные маски».
Во взоре его светилось отчаянье.
Громадный равнодушный город катил перед ним тысячные людские волны, громадный город заключал в себе массу развлечений, но – все они были не для него.
– Для всех, кроме него! Ха-ха!
Чем дальше, тем все больше и больше ему хотелось повеселиться... Взгляд его упал на гигантскую огненную вывеску «Синематограф „Moderne“.
– Пойду я хоть в синематограф, – подумал несчастный и уныло побрел в иллюминованный подъезд.
Через минуту публика в ужасе шарахнулась от какого-то невысокого черного человека, который со страдальческим воем, расталкивая всех, бросился к выходу.
В синематографе демонстрировали сенсационную картину: «Леонид Андреев у себя на даче. Только самое короткое время! Леонид Андреев на моторной лодке. Редкое зрелище! Леонид Андреев и Оскар Норвежский за чаем! Леонид Андреев говорит в граммофон. Невозможное стало возможным! Спешите смотреть!»
На лице Андреева застыла мертвенная скука; в глазах виднелось страдание. Он махнул рукой и пошел на вокзал написать жене письмо, – что завтра выезжает обратно.
– Открыточку? – спросила его продавщица в вокзальном киоске. – Вот, пожалуйста... Не желаете ли: Леонид Андреев, последний выпуск.
Андреев, шатаясь, отошел от киоска, опустился на колени и, воздев руки кверху, заплакал:
– Господи! За что ты меня проклял?!