Наталья Андреева
Любовь и смерть в толпе

Книга от начала до конца лишь вымысел автора, любые совпадения имен и событий случайны

Вместо предисловия: с чего все начиналось…

   Прежде чем прочно войти в обиход, а потом и в историю, любое явление проходит определенные этапы. Так же и флэш-моб. Поначалу это было просто прикольно: «умная» толпа может собираться в кратчайшие сроки при помощи современных технологий. Имелись и технологии. Идея пришла из-за кордона, как и большинство бредовых идей, умело раскрученных при помощи пиара. Оставалось и у нас попробовать собрать «умную» толпу. Зачем? Да просто так! Ни за чем! В этом-то и прелесть! В абсурдности всего происходящего! Если бы что-то подобное делал один человек, его назвали бы сумасшедшим и упрятали в психушку. Весь «прикол» и вся соль в том, что, объединившись, можно позволить себе многое. Столпившись хоть на лобном месте, на главной площади страны, синхронно совершать нелепые действия на глазах у изумленных прохожих и оставаться безнаказанным. Можно продемонстрировать, как тебе плевать на условности и собрать «умную» толпу, чтобы выделиться из общей толпы. Мол, толпа толпе рознь.
   Вирус попал в благодатную почву. У кого в голове, скажите, нет тараканов? А тут спокойно можно приколоться и почувствовать себя героем. Я это сделал! Как всегда, желающих рискнуть оказалось мало. Человек двадцать. Но поскольку все они остались живы-здоровы, болезнь стала прогрессировать и вскоре приняла характер эпидемии. У молодежи появилось новое модное развлечение: флэшмоб. Flash Mob, flashmob, ФлэшМоб, флэш моб, флэш-моб, и то и другое принято. Можно недоумевать, крутить пальцем у виска, пугаться, брюзжать и делать замечания. Можно срывать акции, воззвав к стражам порядка. Это, конечно, сделать можно. Но не лучше ли попробовать разобраться? Вдруг это во что-нибудь выльется? История знает тому немало примеров. Вчерашние бунтари превращались в законопослушных граждан, а то, что они натворили, становилось вехой в истории, с которой начался новый виток в развитии общества. А флэш-моб – развлечение безобидное, окружающим вреда не наносящее. Но с другой стороны…
   В общем, автор попытался представить явление со всех сторон. Ведь это актуальный детектив. Как и в случае с романом «Любовь и смерть в прямом эфире», посвященном другому модному явлению: реалити-шоу. А во что это выльется, если явлением попробуют управлять люди корыстные? Или в случае, если идея доведена до абсурда? Само собой, это против правил флэш-моба. Никаких политических, коммерческих и тому подобных целей. Флэш-моб должен быть безопасен для окружающих. Но разве правила существуют не для того, чтобы их нарушать? И разве в правилах Интернета есть, к примеру, взлом сайтов с целью получения сведений конфиденциального характера или бесплатного пользования услугами? То-то и оно.
   Разумеется, описываемые в романе события – чистый вымысел, но в принципе это могло бы случиться и на самом деле. Все приведенные ниже сценарии флэш-моба придуманы автором после того, как были изучены сценарии подлинные. Тут главное – проявить фантазию. Чем ярче и прикольнее, тем больше участников соберет акция.
   В принципе каждый может попробовать…

А теперь собственно предисловие

   … Вот уже с неделю на дверях супермаркета висел огромный красочный плакат: «Нам ровно год! Просим всех на наш юбилей!!! В воскресенье! В одиннадцать часов утра! Всем покупателям – праздничные скидки! Подарки! Детям – игрушки и воздушные шары!».
   В воскресенье к открытию магазина собралась огромная толпа. То, что в ней много молодежи, никого не удивляло. Играл оркестр, через стеклянные двери было видно, как в торговом зале суетятся менеджеры. Готовилось что-то интересное. А главное, ожидались подарки! Юноши и девушки были сосредоточены, никто из них не улыбался, словно бы они пришли сюда не развлекаться, а работать. Едва прозрачные двери супермаркета раздвинулись, в помещение хлынула толпа. Люди ринулись в торговый зал, прихватив тележки. Молодые люди, казалось, никуда не спешили и смотрели на толпу с некоторым презрением. Они задержались у двери, за которой находилось крохотное подсобное помещение. Дверь комнаты была открыта, проход перегораживал стол. За ним двое сотрудников супермаркета при помощи специального аппарата наполняли гелием зеленые воздушные шары, чтобы раздавать их всем желающим. Подразумевалось, что это будут дети.
   Мгновение – и у двери выстроилась очередь. Человек пятьдесят, а то и больше. Но не дети. Те самые молодые люди с серьезными лицами. Хвост очереди уперся в стеклянные двери, потом юноши и девушки заполнили «предбанник». Дети, пришедшие в магазин, дергали за руки мам и пап: а мне? Я тоже хочу шарик! Все хотят шарик! Когда конец «хвоста» очутился на улице, сотрудники супермаркета слегка запаниковали. На их лицах было недоумение. «Что происходит?». Но молодые люди вели себя сдержанно. Они брали строго по одному шарику в руки и тут же выходили на улицу, не глядя друг на друга. Казалось, что все они сами по себе. Вдруг в один прекрасный день полусотне человек пришла в голову идея явиться к открытию магазина, чтобы взять бесплатный воздушный шарик и тут же уйти. Человек сто разом впали в детство. Бывает.
   Озадаченные покупатели теперь не спешили хватать корзинки и тележки. Некоторые, почесав в затылке, пристраивались в хвост очереди за воздушными шарами. Эффект толпы заразителен. Если все так делают, вдруг и мне это нужно? Вдруг таким образом можно выиграть ценный приз? Неспроста же все это? Зачем они в очереди-то стоят? Теперь сотрудники супермаркета запаниковали всерьез. Им грозил дефицит… воздушных шаров! Ожидали всякого, товаров было заготовлено много и разных. Но то, что случилось, предположить не мог никто! Управляющий, которому доложили о происшествии, уже готов был забить тревогу. Торговый зал постепенно пустел. Толпа плавно перетекала к подсобке.
   Но вскоре все это закончилось. Молодые люди вышли на улицу и замерли, словно бы чего-то ожидая. Каждый держал в руке зеленый воздушный шарик. В одиннадцать тридцать разом зазвонили множество мобильных телефонов. Популярная мелодия была известна всем под названием «В мире животных», по одноименной передаче, в которой она использовалась как заставка.
   И в следующую секунду десятки рук одновременно разжались. В воздух взмыли зеленые воздушные шары. Сверкнуло несколько вспышек. Какая-то женщина фотографировала толпу, воздушные шары в небе, озадаченные лица посетителей супермаркета. Приоткрыв дверцу иномарки, мужчина с бородой снимал акцию на видеокамеру. Молодые люди делали вид, что ничего не происходит. После того, как они выпустили из рук зеленые шары, раздались аплодисменты. Потом крики: «Заштопаем озоновую дыру! Спасем Землю! Сделаем воздух нашей планеты чище!».
   А еще через минуту молодые люди словно растворились в воздухе. Исчезли. Мгновенно разошлись в разные стороны. Зеленые воздушные шары еще долго кружили над городом, будоража воображение прохожих. «Что это было?» – с недоумением переглядывались люди. Наконец, кто-то предположил: «Флэш-моберы балуются».
   – А что это такое? – удивленно спросила женщина с огромной клетчатой сумкой в руке, задержавшись у дверей супермаркета.
   – Не что, а кто. Люди такие. Которые собираются в одном месте и дурака валяют, – авторитетно пояснил крупный краснолицый мужчина, поправив очки.
   – А зачем? – все больше удивляясь, спросила женщина.
   – А просто так! Делать им нечего! – в сердцах добавил мужчина, презрительно сплюнул и вошел в магазин.
   Там теперь все шло своим чередом: покупатели наваливали товар в тележки, пробивали на кассе чек, получали при этом заветную десятипроцентную скидку и спешили домой, загружать продуктами холодильники. Все это было привычно и… скучно.

   … Флэш-моб «Озоновая дыра» был признан одним из самых удачных и получил много положительных откликов. В местной газете даже появилась коротенькая статья и фотография: воздушные шары над супермаркетом, люди задрали головы и указывают на них пальцами. Главная цель была достигнута: флэш-моб привлек к себе внимание, было много свидетелей, более того, флэш-моберы заразили других людей своей идеей, заставили плясать их под свою дудку. Еще немного, и посетители супермаркета поверили бы в серьезность происходящего и принялись бы за компанию «штопать» озоновые дыры зелеными воздушными шарами. Приятно вдруг почувствовать себя силой. Моберы ликовали. На сайте появились фотографии, потом видеоотчет. Впрочем, его качество оставляло желать лучшего.
   Один из откликов был следующим:
   «…Больше всего я боялся, что никто не придет. Как придурок, возьму воздушный шарик и буду стоять с ним у дверей супермаркета. Один. Тем более что я уже не мальчишка, хотя и оделся, как они. Пацаны, имеется в виду, коих было большинство. Мне вдруг показалось, что я один такой. Хотя и оделся я не в привычный деловой костюм, в котором прусь поутру в свой офис, а в джинсы и растянутую майку, как дома хожу. Уже кайф! На голову напялил бейсболку. А в руки взял воздушный шарик! Ха-ха! Увидел бы меня в этот момент кто-нибудь из моих подчиненных! Но как же мне все надоело! Осточертело! Их озабоченные лица, умные разговоры! Хочется сойти с ума! Хоть ненадолго! Сделать что-нибудь дикое, первобытное, которое ни в какие рамки не лезет! В общем, я с вами, ребята! Нам удалось! Был драйв!!! Когда разом зазвонили несколько десятков мобильных телефонов и в воздух полетели шары, я испытал такое!!! Чувство гордости, честное слово! Хочу предложить свой сценарий…»

   Среди десятков других это послание осталось незамеченным. Посетители сайта неистовствовали:

   Как мы их, а?! Они ж поверили!!!
   Вот это был моб!!! СУПЕР!!!
   Все были в астрале! Отпад!

   И никто тогда даже предположить не мог, во что это выльется! Не сама акция под названием «Озоновая дыра». И, разумеется, не движение, именуемое флэшмобом. Просто один из тех, кто был в тот день у дверей супермаркета, подумал вдруг, глядя на все это безобразие:
   «Это же идеальное убийство! Убийство в толпе. Никаких следов, концы в воду. Толпа – это сила. А управляемая толпа – это власть. Надо это использовать. Если когда-нибудь я захочу от кого-то избавиться, лучшего способа и не придумаешь… Смерть в толпе. Стоит попробовать. Надо бы все это освоить. Надо стать среди них своим…»

Глава 1
О самых простых вещах

   Зазвонил будильник, как и всегда. Она открыла глаза и протянула руку. Как и всегда. Надавила на кнопку. Потом, как и всегда, полежала минут пять, собираясь с мыслями, набрала в грудь побольше воздуха и решительно откинула одеяло. Встать. Как и всегда. Надо идти на работу. Как…
   О Господи! Ну, сколько можно! Внушать себе каждое утро, что ты полезный, нужный сообществу человек, не зря небо коптишь! Да уж! На двух работах трудишься, Любовь Александровна. А все зачем? Из-за денег? Как бы не так! Много тебе одной нужно! Ешь мало, пьешь редко, косметикой пользуешься неохотно, шопингом не интересуешься. А трудишься ты от зари до зари лишь для того, чтобы замертво падать в постель уже за полночь и тут же засыпать. Чтобы неприятные мысли не лезли в голову. Мысли об одиночестве.
   Хотя кто сказал, что ты одинока? Твоя лучшая подруга Люська Самсонова, по последнему мужу Иванова, два года назад родила прелестную дочку. Девочку назвали Любовью в честь крестной матери. А крестная мать ты, Любовь Александровна. И дай Бог тебе счастья! Потому что у тебя есть семья! Пусть это семья твоей лучшей подруги, но ты в ней человек незаменимый и далеко не последний.
   Люська все время занята, у нее новый, интересный проект, няньки влетают в дом и вылетают оттуда со скоростью звука, как происходит все в жизни Апельсинчика. (Прозвище Людмилы со школьной скамьи). Раньше она меняла мужей, как перчатки. Искала себя. Но вот уже года четыре, как определилась наконец. Нашла. Ее Сережа – действительно идеал мужчины. Стоило столько лет быть в активном поиске! А привычка постоянно что-то менять в своей жизни осталась. Теперь в доме часто меняются няньки. И тебе, Любовь Александровна то и дело приходится «прикрывать» лучшую подругу, сидеть с ее маленьким ребенком. И это притом, что на двух работах трудишься! Да когда дурным мыслям лезть в твою светлую голову? Некогда! Тебе даже некогда контролировать процесс дыхания! А ведь у тебя, Любовь Александровна, тахикардийка. Именно так и сказал твой терапевт. Не тахикардия, а тахикардийка. Понимай, как знаешь. То ли он имел в виду, что жить тебе лет до ста с такой пустяшной болезнью, то ли ничтожность всего происходящего в твоей жизни. Проснулась, Любовь Александровна? Вот и славно!
   Раз-два! Вдох-выдох! Аутотренинг закончен! Встала и – марш в ванную! Пол вовсе не такой холодный, как кажется. Из щелей не дует. Есть график отопительного сезона. На который природе, матери нашей, наплевать. Раз-два. Если первого мая вдруг снег пошел, это вовсе не значит, что второго батареи будут теплые. А если в середине октября грянуло бабье лето, будьте уверены, в вашей квартире нечем станет дышать! Положено, граждане, топить – получите. Сами жаловались, что коммунальные службы работают плохо. Мстя коммунальных служб будет ужасна. Попомните вы еще нас. Наше «согласно графику». За который вы же сами дружно голосовали. Если весь июнь идут дожди, это не значит, что горячую воду не отключат, согласно графику. Еще чего! В ванне сыро, осыпается штукатурка, полотенцесушитель ледяной, на балконе мокнет белье. Надо бы застеклить его, этот балкон. А кому, если в доме нет мужчины?
   Разумеется, одинокие женщины, которые на двух работах трудятся, идут в частные фирмы и заказывают себе застекленную лоджию. Или балкон, как у тебя, гражданка Петрова. Платят деньги, и в оговоренный срок к ним приходят мужчины и занимаются тем, чем им и положено заниматься. А почему краска бросилась в лицо? Окна они стеклят, а ты что подумала? Ай-яй-яй! Какая же ты бесстыдница, Любовь Александровна! Вот потому, что полдня в твоем холостяцком жилище (иначе и не выразишься) будет находиться посторонний мужчина, ты и терпишь неудобства. Ведь надо же с ним общаться! Надо же его занять беседой! Или не надо? Сидеть мышкой на кухне и ждать, когда он сделает свое дело и уйдет. А если плохо сделает, осмелишься ли ты в свою очередь сделать ему замечание? Нет! Мучительно краснея, сунешь деньги и никогда не позвонишь в оказавшую услуги фирму, чтобы выразить недовольство проделанной работой. Вспомни историю с водопроводчиком. Кран на кухне и по сей день капает, водопроводчик и по сей день пьян. Не с твоих денег, успокойся. Твои в его кармане закончились еще раньше, чем вновь закапал кран. Но разве тебе от этого легче?
   Каждый раз из бесплатной газеты, которую бросают в почтовый ящик два раза в неделю, ты аккуратно вырезаешь маникюрными ножничками объявление: «Муж на час». И суешь его под телефонный аппарат на кухне, где уже скопилась целая пачка таких объявлений. Несколько раз ты даже доставала их оттуда с целью позвонить. Два раза даже набрала половину цифр указанного в объявлении номера. И один раз так расхрабрилась, что набрала весь. Но едва в трубке раздались гудки, бросила ее на рычаг. Почему?
   Ты же умная женщина, психолог! На двух работах трудишься! Лекции читаешь в институте, после того как защитила кандидатскую диссертацию! И консультируешь в частном порядке людей, у которых есть психологические проблемы. Но диагноз, который ты поставила себе, неутешителен. Страх перед сферой услуг – это не фобия. Это издержки воспитания. А потому не лечится. Даже если ты что-то начинаешь требовать, по твоему лицу сразу видно: интеллигенция. Тебя обматерят, а ты: «Извините, пожалуйста». Вот и живешь с ледяными полами и окнами, из которых нещадно дует.
   Когда ты ходишь по магазинам с Люськой, эффект прямо противоположный. Мгновенно вы получаете все, что хотите.
   – Люсенька, как у тебя это получается?
   – Получается что? – в глазах у подруги недоумение.
   – Когда ты сказала, что заветревшийся довесок не возьмешь, продавщица покорно сняла его с весов. Вместо того чтобы сказать: «Щас! А куда я его дену?».
   – «Берите все, женщина», – тут же подхватила Люська. – Ага! Шас! Ты что, забыла, сколько лет я за прилавком стояла?! У меня не взгляд – капкан! – хвастается она. – Я сразу вижу, когда меня обвешивают, обсчитывают или надувают, потому и не пытаются. А то я такое устрою!
   А кто бы сомневался? Люська – народная героиня после участия в реалити-шоу «Игра на вылет». Ее даже на улице узнают. Денег ей тогда не досталось, проект лопнул, как мыльный пузырь, но зато в качестве бонуса досталась работа на телевидении. Которому всегда требуются свежие лица, особенно такие пикантные, как у Людмилы. Какое-то время Апельсинчик вела кулинарное шоу «Еда без вреда», а потом ушла в краткий декретный отпуск. Программу прикрыли, но теперь у Люсеньки новый проект. Оч-чень интересный! И деньги, слава Богу, есть! Они с Сережей счастливы.
   Завистливый вздох. Спокойнее, Любовь Александровна. Спокойнее. Раз-два. Продолжим аутотренинг. Положи перед собой объявление «Муж на час». Сделай глубокий вдох. И набери, наконец, номер. А главное, не бросай трубку после того, как тебе ответят. Авось, и тебе повезет. Хотя бы на час.
   Времени нет. Как всегда в таких случаях, ты прячешься за свою занятость: абсолютно нет времени. Две работы, крестница Любаша. Где найти целый день, чтобы застеклить балкон? Ни минутки нет свободной! Ни секундочки! Утренняя разминка закончена. Ты – полезный, нужный сообществу человек. Без тебя мир рухнет. Остановятся заводы, поезда сойдут с рельсов. Законы природы будут нарушены, Земля превратится в спутник Луны. Вот чтобы всего этого не случилось, бегом на работу! Раз-два!
   Лекции у тебя сегодня с утра. К девяти надо быть в институте. Проходя мимо своей машины (все ж таки на двух работах трудишься, средства есть), помахать ей рукой. Отдыхай, милая! Ехать тебе, Гражданка Петрова, в центр, а что у нас в центре? В центре у нас мертвые пробки. Только сумасшедший рискнет предпочесть надежному общественному транспорту, в скобках метро, автомобиль тире частную собственность, в скобках не роскошь, а средство передвижения. Что ж, скоро станет роскошью. Слишком уж роскошно тратить время, которого и так не хватает, в бесконечных пробках. Поэтому в центр ты едешь на метро. Только спокойнее. Вдох-выдох. «Метро» – это не слово, это явление. Это не хорошо и не плохо, это есть. И хорошо, что есть!
   Тоже не роскошь, но зато ты едешь! Куда-то движешься. И есть шанс, что приедешь вовремя. Это твоя основная работа, которая приносит мало денег, но зато приносит чувство глубокого удовлетворения. Твоя халтура денег приносит достаточно, но зато полностью поглощает те положительные эмоции, которые доставляет основная работа.
   Первая половина дня пролетает незаметно. Ты выходишь из здания института и видишь ее. А кого ее? Кто она в твоей жизни? Подруг у тебя немного. А точнее, всего одна. Раньше были, но Апельсинчик затмила их всех. Не в силах конкурировать с ней, Любины подруги как-то незаметно слились. Люська – эгоистка. А все потому, что она человек яркий, эмоциональный. И удивительно деятельный. С такой подругой некогда скучать.
   А эта женщина – прямая ее противоположность. Объединяет их одно: обе некрасивы. Но Люська так ослепительно некрасива и так наплевательски к этому относится, что перед ней невозможно устоять ни одному мужчине. Ее энергия бьет через край, наряды вызывающи, волосы ярко выкрашены, а глаза всегда горят. Она без колебаний берет инициативу в свои руки и неизменно одерживает верх. И как итог: у нее красавец муж и двое очаровательных детишек. Старшая «детишка», а точнее детина, в этом году школу уже оканчивает.
   А почему вдруг ты взялась их сравнивать? А потому. Ты смотришь на Касю, и во взгляде у тебя беспомощность. В ответ на ее немой вопрос. Ну, как ей помочь? Стоит, руки опущены вдоль тела. Поза, выражающая покорность. Кася чуть выше среднего роста, полновата, с тяжелыми бедрами, у нее круглое лицо, слишком уж простенькое, наивные серые глаза, русые волосы заплетены в короткую толстую косу. Коса перекинута через плечо. Женщина тридцати с лишним лет, с косичкой, заплетенной по-детски. Волосы прихвачены мохнатой резинкой наивного розового цвета. Одета Кася в бесформенный свитер и бесформенные же джинсы. Возможно, ей следует сменить прическу. Или одежду. А, скорее всего, образ жизни.
   Кася приехала в Москву лет десять тому назад. Точную дату Люба не знает. Знает только, что приехала Кася по вызову своей подруги, они вместе учились в медтехникуме. После его окончания застенчивая Кася в столице работу не нашла и отбыла на родину, а ее хорошенькая пробивная подружка удачно выскочила замуж и осталась в Москве. Вскоре она родила мальчика. Муж начал заниматься бизнесом и быстро разбогател. Касина подружка обрадовалась и тут же родила второго ребенка. На этот раз девочку. То ли ей стало вдруг скучно, то ли поддавшись веяниям моды, но вскоре после этого разленившаяся красотка выписала из провинции Касю в качестве няньки-компаньонки. Благо особняк, в котором поселилась семья бизнесмена, был огромным и места в нем хватало всем.
   Кася пришлась ко двору. Тихая, покорная, работящая. С медицинским образованием. Нянчилась с детьми, готовила обеды, прибиралась в доме. Зарплату ей, естественно, не платили. Считалось, что Кася – член семьи. Но когда семья развалилась, выяснилось, что это не так. Муж остался при бизнесе, подруга при алиментах на двух детей, очень, кстати, щедрых, а Кася осталась ни с чем. Дети выросли. Мальчик окончил девятый класс и стал считать себя взрослым, тринадцатилетняя девочка начала носить лифчики, красить губы и грубить бывшей няньке, и Кася вдруг поняла, что они уже не дети. Нянька им больше не нужна. И подруга тоже это поняла. Что еще чуть-чуть, и алименты ей платить перестанут. К тому же бывший супруг вновь женился. И, по слухам, его вторая жена была беременна.
   И вот подруга Каси, пока не грянул гром, поступила в институт и стала учиться на психолога. Благо базовое медицинское образование у нее было, ведь в свое время она окончила медтехникум. Люба отметила сообразительную студентку и была уверена, что у той все получится. Охотно занималась с ней дополнительно, давала советы. Эти беседы Любу увлекали. Долгое время она не могла понять, кто та женщина, которая встречает ее любимицу после занятий? Сестра? Не похоже. Телохранитель? Странно. Женщина ведь. Но каждый раз, когда они, увлеченно беседуя, выходили из дверей института, Люба видела прогуливающуюся вдоль ряда киосков дурнушку, которая при виде их вся вдруг вспыхивала от радости и кидалась навстречу. Красивая Любина студентка при этом порыве недовольно морщилась.
   – Кто это? – не удержалась однажды от вопроса Люба.
   – Это Кася, – безразлично ответила ее спутница. И все.
   Но однажды они все-таки разговорились. И Люба услышала историю Каси. А под конец:
   – Ума не приложу, что с ней теперь делать! У меня больше нет средств ее содержать! Бывший муж почти перестал давать деньги, из особняка после развода пришлось съехать. Живем все в трехкомнатной квартире. Тесно. Дети-то разнополые. У Каси нет регистрации. И нет профессии!
   – Как так? – удивилась Люба. – Она же медицинское училище окончила!
   – Но она ведь ни дня не работала по специальности. Опять-таки регистрация. Я не могу прописать ее в своей новой квартире, – раздраженно сказала женщина. – Зачем мне это надо? На хорошую работу без регистрации не берут, а в государственных учреждениях, куда Кася могла бы пристроиться, такое жалованье, что оплачивать съемную квартиру Касе не по карману. А я хочу, чтобы она от нас наконец съехала. – И, увидев Любин осуждающий взгляд, успешная подруга Каси пояснила: – Поймите, мне надо устраивать личную жизнь! А у меня – Кася.
   – Но как она может вам помешать?
   – А вы разве не видите? – с растущим раздражением ответила хорошенькая брюнетка. – Она же повсюду за мной ходит! Как дуэнья, честное слово! С кем я могу познакомиться? Мне ходить на свидания с Касей? Ну, какая необходимость приезжать каждый день сюда? К институту? О том, что натворили за день мои великовозрастные дети я и дома узнаю. А они ее теперь и в грош не ставят! Понятно, что Кася каждый раз жалуется! Как же мне все это надоело!
   Люба никогда не вмешивалась в чужую жизнь. Но, как сказал великий французский писатель Сент-Экзюпери, мы в ответе за тех, кого приручили. Вина Каси лишь в том, что она слишком доверчива. А ее подруга не пришла сегодня на занятия. Где она? Кто знает. Ясно одно: там, где она сейчас, Кася ей не нужна. Люба невольно отвела взгляд.
   – А где… – беспомощно начала было Кася. Вопрос застыл на ее губах, имя подруги она выговорить так и не смогла.
   – Послушайте, нам надо поговорить, – решительно сказала Люба. – Как ваше имя-отчество?
   Она ожидала услышать что-то вроде «Кассандра Ивановна». И в самом деле, от какого женского имени может быть такая странная производная: Кася?
   – Зовите меня просто Касей, – тихо сказала женщина. На глазах у нее выступили слезы.
   – Не надо реветь, немедленно успокойтесь, – Люба крепко схватила несчастную за локоть и потащила в сторону ближайшего уличного кафе.
   Усадила под красный зонт с надписью «Кока-кола», спросила:
   – Чай, кофе? Или, может, вы пьете?
   Внимательный взгляд: лицо у Каси свежее, кожа ровная, нежно-розового цвета, мешков под глазами нет. Не похоже, чтобы женщина увлекалась спиртным.
   – Нет, что вы, – замотала головой Кася. – Я спиртных напитков вообще не употребляю, Любовь Александровна!
   – Вы знаете, как меня зовут?
   – Конечно! Марина только о вас и говорит! Что вы такая умная! Самостоятельная! Настоящий профессионал!
   «Марина – это ее подруга. Моя студентка». Люба вновь внимательно глянула на Касю и спросила:
   – А есть хотите?
   Женщина молчала. Люба, не задавая больше вопросов, принесла два кофе, шашлык и салат из помидоров-огурцов. Поставила тарелки перед Касей:
   – Ешьте.
   Та стала есть жадно, но аккуратно. Стараясь не показать, как сильно голодна. Люба вновь почувствовала жалость. Ну, что тут поделаешь?
   – Сколько вам лет? – спросила она.
   – Много.
   – Ну, не больше, чем мне, – усмехнулась Люба.
   – А вам сколько?
   – Тридцать семь.
   – Мне поменьше, – вздохнула Кася. – Но для того, чтобы начать жизнь сначала, все равно многовато.
   – Трудовая книжка есть?
   – Нет, – тихо ответила женщина.
   – Как же вы собираетесь жить? Ни стажа, ни регистрации. Никаких гражданских прав. Вы когда-нибудь думали об этом?
   – Нет, – уткнулась в тарелку Кася.
   – Какая безответственность! – разозлилась вдруг Люба. На глазах у Каси вновь выступили слезы.
   «Не такая уж она и дурнушка, – вдруг подумала Люба. – Простое русское лицо. Милое. Полновата, да. Но, опять-таки, на любителя. Многим нравятся такие вот уютные, мягкие женщины. А сама-то? – спохватилась она и невольно одернула кофточку. За зиму поправилась на четыре килограмма, надо над этим работать. – Замуж ее выдать? Тоже мне, сваха! Себя сначала выдай!».
   – Я ушла из дома, – еле слышно сказала Кася.
   Люба очень удивилась. При женщине не было никаких вещей.
   – И когда вы это решили? Уйти?
   – Не надо так, – тихо попросила Кася.
   – Не надо как?
   – На вы.
   – Хорошо. И когда же ты решила уйти из дома?
   – Сейчас.
   – Тебе есть куда идти?
   – Нет.
   Люба невольно вздохнула. Какая безответственность! В голове вдруг мелькнуло: «Ты же хотела завести котенка. Или щенка. Вот тебе и… развлечение. А совесть у тебя есть? Ведь это же человек! Живой человек!».
   – Хорошо, – кивнула она. – На какое-то время я могу тебя приютить. Я живу одна…
   – Ой, спасибо, Любовь Александровна! – вспыхнула от радости Кася. Волнение ее странным образом преображало. Она даже становилась хорошенькой. Щеки зарумянились, глаза заблестели. Нет, не дурнушка.
   – Я не договорила. У меня довольно-таки тесно. Однокомнатная квартира. Да и помощница по хозяйству мне не по карману…
   – Мне вовсе не надо платить! – горячо сказала Кася.
   – Дай же мне договорить! – Люба начала раздражаться. – Тебе надо научиться брать за свою работу деньги. Помощь по хозяйству – та же работа. Ты должна иметь в кармане деньги на расходы. Понимаешь? У тебя есть деньги?
   Кася замотала головой. Люба начала подозревать, что в кармане у нее ни копейки.
   – Хорошо, – вздохнула она. – Сейчас мы поедем ко мне. Сегодня мне предстоит визит в больницу. К одному из моих пациентов. То есть клиентов. Это длинная история, – поспешно сказала она, поймав удивленный Касин взгляд. – Потом я тебе расскажу. Но не сейчас.
   Она кинула взгляд на часы. Времени не так много. Надо успеть в больницу. И не исключено, что Апельсинчик позвонит. Ее последняя няня одной ногой уже за дверью. А если устроить туда Касю? Няней? Люся ее не обидит. В смысле денег. А как тогда с жильем? Жить у нее постоянно Кася не может. Ивановых четверо, у них семья. Люся, конечно, человек добрый, но вдруг и Кася у нее не приживется? Ладно. Устроится как-нибудь. Надо пройтись по знакомым. Честные работящие люди нужны всем. А Кася – человек честный. По рассказам Марины, ее подруги.
   – Подруга знает, что ты ушла? – спросила Люба, расплатившись.
   – Нет.
   – Звони, – Люба протянула ей мобильник.
   – Нет! Я лучше по домашнему! – испугалась Кася. – Потом.
   – Потом так потом. Пошли.
   Они направились к метро. Кася что-то говорила, но Люба ее почти не слышала. Она думала. Правильно ли я поступаю? Не лучше ли Касе отправиться домой, в родной город?
   Уже у себя в квартире, показывая однокомнатные «апартаменты» гостье, Люба спросила:
   – Кася, а вернуться не хочешь?
   – Куда? – откровенно удивилась женщина.
   – Домой. Кстати, ты откуда родом?
   Название города Любе ничего не говорило. Да и вряд ли кто-нибудь о нем слышал, кроме его коренных жителей и обитателей окрестных деревень. Российская глубинка.
   – Это далеко, – туманно сказала Кася и махнула рукой в сторону окна: – Там.
   «Запад или Восток? А может, она южанка? Непохоже. Скорее Поволжье. Новгородская область. Или Сибирь? На сибирячку похожа!».
   – Что, большой город? – поинтересовалась Люба.
   – Двадцать тысяч жителей. У нас в семье четверо детей. Я – старшая. Жили бедно, – охотно начала рассказывать Кася. – Отец работал на заводе…
   – Как же тебя все-таки по отчеству?
   – Ивановна.
   Люба чуть не рассмеялась: угадала! Надо же! Осталось спросить, откуда у нее такое странное имя?
   – … уехала в Москву, поступила в училище. Когда окончила, мама попросила вернуться. Она как раз родила, – тихо добавила Кася.
   – Ого! Сколько же ей было? Сорок с хвостиком?
   – Сорока еще не было. Меня ведь она родила рано. Это был последний ребенок в нашей семье. Мой единственный брат, – с гордостью сказала Кася. – У нас разница в возрасте – восемнадцать лет! Я его очень люблю. Я его нянчила. Как и остальных. А в школу пошел – в Москву подалась. За Мариниными детьми присматривать. Поэтому и замуж не вышла. Некогда было. Да вы и сами видите, какая я.
   – По-моему, абсолютно нормальная.
   – Ска́жете тоже! – махнула рукой Кася. – Кто ж меня возьмет!
   Люба невольно вздохнула: аналогично. Знала бы Кася ее мысли! Вот и встретились два одиночества. Так, что ли, говорится?
   – Вы не думайте, – заторопилась женщина. – У нас очень дружная семья! Мама с папой друг друга так любят! Живут душа в душу. Они – люди верующие. И я их всех очень люблю! Иру, Свету, Игорька…
   – Значит, возвращаться тебе некуда? – уточнила она.
   – Если б было… – И Кася невольно вздохнула. – Им и так несладко, моим родителям. Семья-то большая. Ирочка замужем, а Света еще нет. В техникуме учится. А работы в городе нет. И мне нет, – тихо добавила она.
   – Понятно. Ладно, придумаем что-нибудь. Ты тут осваивайся, а мне надо бежать.
   Кася деловито огляделась. И кивнула:
   – Не беспокойтесь, я все сделаю. Идите и спокойно работайте.
   Люба чуть не рассмеялась. Вот человек! Доверчивый, как ребенок! Ну, как такого обидишь? Спускаясь в лифте на первый этаж и глядя на свое отражение в зеркале, Люба грустно рассмеялась. Вот и закончилось твое одиночество, Любовь Александровна! Теперь у тебя есть Кася. Не котенок, не щенок. Человек. И хлопот с ним побольше. Что же с ней теперь делать?

Глава 2
О вещах самых сложных

   Она постоянно ездила в больницу. К человеку, который ни разу не дал понять, что нуждается в ее помощи. Больше всего на свете он хотел умереть, но смерть с этим не соглашалась. Вот уже год они все никак не могли договориться. Видимо, смерти с ним было не интересно: слишком уж легкая добыча. Потому он и жил, то есть мучился. А Люба ему в этом помогала.
   Эти встречи долгое время не доставляли ей радости. Хотя и работу эту она не отнесла бы к разряду откровенной халтуры. Случай был сложный. И если бы не параллели, которые Люба провела между собой и своим пациентом, она ни за что бы во все это не ввязалась. Она лечила не только его, но и себя. Та женщина, которая сосватала Любу на эту работу, прекрасно знала непростую историю госпожи Петровой. Потому и сосватала.
   Георгий Кимович Климов был человеком очень богатым. Единоличным хозяином процветающей компании, владельцем нескольких магазинов, шикарного офиса почти в самом центре Москвы и многочисленных складских помещений. И все, что к этому прилагается, то есть достаток, у него тоже имелось: трехэтажный загородный особняк, две огромных московских квартиры, вилла в одном из самых солнечных мест Земного шара, многонулевые счета в банках, отечественных и зарубежных, не считая мелочи типа машин, драгоценностей и антиквариата. До недавнего времени Климов был не только богат, но и счастлив. У него была любимая жена, красавец-сын, выпускник престижного вуза, невеста сына. Словом, у него было все.
   И в один день все рухнуло. Климов старался не вспоминать, как все это случилось. И прошлое тоже. Сын окончил элитный институт и должен был уехать за границу, чтобы продолжить там свое образование. Разумеется, Георгий Кимович готовил его в продолжатели Дела. Никто не сомневался, что Климов-младший со временем станет главой компании. И невесту ему отец уже подыскал. Из хорошей семьи, с солидным приданым. Как говорится, деньги к деньгам. Свадьбу запланировали через год, а покамест состоялась торжественная помолвка. С взаимными клятвами, заверениями в любви и кольцами. Этот брак обе состоятельных семьи считали очень выгодным. А главное, и молодые друг другу понравились.
   Перед отъездом единственного сына за границу Климов решил устроить в своем загородном особняке небольшую пирушку. Только свои, ближайшее окружение. Отметить диплом Климова-младшего, а заодно помолвку. Ну и отъезд, разумеется. Загород они поехали втроем, на одной машине: Георгий Кимович, его жена и сын. Им так хотелось побыть напоследок вместе, что сын сел за руль отцовской машины, а свою оставил на стоянке у дома. Гости должны были собраться только к вечеру, а до того Климовы собирались говорить, говорить, говорить… Ведь им предстояла долгая разлука.
   Георгий Кимович дремал на заднем сиденье, он очень устал за эту неделю. Жена сидела рядом с сыном, впереди, они оживленно беседовали и строили планы. Собирались встретиться через два месяца в Швейцарии. Климов благодушно, сквозь дрему слушал, как его родные планируют слетать потом в Париж денька на три, прогуляться по Елисейским Полям, прошвырнуться по магазинам. Жена обожала Париж. Город ее мечты, которая сбылась и продолжала сбываться. Климовой было сорок два года, но никто не дал бы больше тридцати, так прекрасно она выглядела, находилась в отличной физической форме, три раза в неделю ходила в тренажерный зал, потом на массаж, а затем к косметологу. И часто летала в Париж, пройтись по бутикам. Да что там Париж! Климов был готов весь мир положить к ее ногам!
   Как он был счастлив в те минуты! Его «мерседес» летел по трассе со скоростью двести километров в час, но Георгий Кимович не ощущал огромной скорости. Хорошая, надежная машина. А навстречу им летела такая же хорошая, надежная машина. Которая, обгоняя впереди идущую, вылетела вдруг на встречную полосу. Оба «мерседеса» не успели затормозить. Столкновение было неизбежно. Сын резко вывернул руль, и их машина вылетела на обочину. Потом пробила ограждение и еще метров пятьдесят летела по воздуху. А потом врезалась в трехэтажное кирпичное здание.
   Очнулся Климов в больнице. Ему долго не говорили правду. Травмы были серьезные, но для жизни не опасные. Долгое время он думал, что жена и сын лежат в соседних палатах. А когда сказали, что оба погибли на месте, первое, что Климов подумал: «Лучше бы за рулем был я…» Потом в сердце словно впилась раскаленная игла. Он остался один. Совсем один. И никакие деньги не могли компенсировать эту потерю.
   С тех пор прошел ровно год. Климов впал в глубокую депрессию, состояние его все больше ухудшалось. Врачи всерьез опасались второго инфаркта. Пятидесятичетырехлетнего мужчину ничто больше не интересовало. Он лежал, бессмысленно глядя в потолок. В отдельной палате, больше похожей на гостиничный номер, где были персональный холодильник, телевизор, спутниковая антенна, Интернет и все мыслимые и немыслимые удобства. У дверей – охрана. К Георгию Кимовичу без конца заходили врачи, рядом суетились медсестры. Но Климову теперь было на все это глубоко наплевать. Он безумно любил свою жену. И сына. Оба его покинули, оставив одного на этом свете. Единственная, с кем он хотел теперь разговаривать, была Смерть. Климов призывал ее к себе, но и эта женщина его покинула, разочаровавшись. Это была расплата. Но за что? За какие такие грехи?
   Первый раз Любу вызвали в клинику к Георгию Кимовичу через месяц после страшной аварии. Однокурсница, которая работала теперь здесь штатным психологом.
   – Ничего не могу с ним сделать, – пожаловалась она. – Лечение не идет впрок. Кости срастаются плохо. Обратились ко мне. А я бессильна. Он ни на что не реагирует. Лежит, в потолок смотрит. Не идет на контакт. Может, тебе с ним поговорить?
   – А почему я? – растерялась Люба.
   – Ну, как же? Извини, что об этом напоминаю, но…
   Люба и так уже все поняла. Несколько лет назад она тоже потеряла мужа и не родившегося еще ребенка. И тоже в результате аварии. Она все это пережила. Им с Климовым есть о чем поговорить. Но как же это больно – вспоминать! И вновь пройти через все это! Держа за руку такого же несчастного.
   – Я все понимаю, – тяжело вздохнула однокурсница. – Но и ты пойми. Мне же каждый день звонят! На меня давят! Это ведь не простой человек!
   – А если бы был простой? – не удержалась Люба. И, догадавшись, в чем тут дело, поинтересовалась: – Тебе хорошо заплатили?
   – Ты тоже не останешься внакладе, – заторопилась подруга.
   – Ты скажи только: что от него требуется?
   – Чтобы он бумаги подписал. У него же контрольный пакет акций. А он не сегодня завтра… В общем, ты понимаешь.
   – Нет, – честно сказала Люба. – Надо, чтобы он выжил или чтобы акции продал?
   – Я не знаю, – развела руками однокурсница. – Честно. Надо, чтобы он хотя бы пришел в себя. Начал есть. Его ж насильно кормят! И хоть что-нибудь сказал бы.
   Люба еле слышно вздохнула. Вспомнила, как мучительно долго пыталась оправиться после трагедии, произошедшей с ней самой. Заперлась в четырех стенах, стала бояться выходить на улицу. Едва оказывалась в открытом пространстве, сердце начинало трепыхаться, давление подскакивало. Страх. Липкий, противный страх – вот что свинцовой плитой навалилось на плечи. Это лечится только временем. И словом.
   Она все-таки поехала к Климову. Попыталась наладить с ним контакт. Первое время Георгий Кимович никак не реагировал. Лежал, отвернувшись к стене, и молчал. Первое слово, которое Люба от него услышала, было:
   – Больно.
   – Больно где? В груди? Сердце болит? Или места переломов?
   Климов положил руку на грудь и отрицательно покачал головой. Да, в груди, но это не сердце. Люба его поняла. Душа болит. Хорошо хоть, что болит. Не умерла еще. Болит – значит, у Климова еще есть шанс выжить. В таких случаях надо сказать: «Жизнь продолжается». Но разве это жизнь, если самые близкие тебе люди ушли безвозвратно?
   Заговорила она. Рассказывала ему о себе, о том, что случилось несколько лет назад. Климов слушал. Или не слушал. Люба продолжала говорить. Невольно сама увлеклась. Ее монолог продолжался с неделю. В конце концов, Климов узнал о Любе все. А она о нем по-прежнему ничего не знала. Но вскоре ему стало легче. Люба потратила на него полтора месяца. Зато Климов пришел в себя, стал нормально питаться, пить, спать, но был по-прежнему молчалив. Так же молча он выписался из больницы. Люба вздохнула с облегчением. Но через месяц Георгий Кимович попытался покончить с собой. И вновь угодил в больницу.
   Этот раз был третьим. Причина – больное сердце, предынфарктное состояние. И как итог – больничная палата. Но к Любе Климов уже привык и хоть и неохотно, но стал с ней разговаривать. Ему прописали постельный режим, усиленное питание, хороший уход. И – беседы с психотерапевтом. Он принял только Любовь Александровну Петрову. А однажды случилось то, чего она, собственно, и добивалась. Климов пошел на контакт!
   – Георгий Кимович, ну подумайте хорошенько, – взмолилась Люба. – Неужели вам не для чего жить?
   И лицо Климова вдруг просветлело:
   – Есть! – оживляясь, сказал Георгий Кимович. – Я вспомнил: есть!
   – Слава Богу! – обрадовалась Люба.
   А Георгий Кимович начал рассказывать:
   – Перед тем как уйти в армию, я женился. Я тогда жил в глубинке, километрах в восьмистах от Москвы. В деревне Ольховка. И знаете, как это бывает, в восемнадцать-то лет. Влюбился по уши в односельчанку. А тут повестка пришла. Мать моя была женщина… гм-м-м… как бы это сказать? Энергичная. Взяла, да и поженила нас. Уже на сверхсрочной я получил от жены телеграмму. О том, что у меня родилась дочь.
   – Вот как? – подалась вперед Люба. – И где она сейчас?
   – Не знаю, – развел руками Климов. – Честно сказать, я поступил непорядочно. С женой мы не ужились. А тут еще выяснилось, что, пока я был в армии, она загуляла. Но ребенок мой, – с уверенностью сказал Климов. – Родился через девять месяцев после свадьбы. Все, как положено. И похожа Маша на меня. Подбородок точно: климовский. Тут у меня сомнений нет. Когда я узнал, что жена мне изменила, здорово разозлился. Плюнул на все и после армии подался в столицу. Устроился на работу, получил общежитие. Потом поступил в институт. Так началась моя карьера. Деньги я какое-то время жене высылал, но потом мне вдруг стали их возвращать. Справлялся, сказали, что адресат выбыл. Я понял, что бывшая жена денег от меня больше не хочет. Значит, устроила свою судьбу. Ну и я успокоился. Меня повысили в должности, сделали начальником цеха. Через несколько лет я встретился с Анной.
   Он вдруг помрачнел. И замолчал. Люба не стала его торопить. Анна – это его погибшая жена. После паузы Георгий Кимович продолжил:
   – То есть, я давно на нее заглядывался, но она на меня внимания не обращала. Если бы вы знали, какая это была женщина! Богиня! – с чувством сказал Климов. – Она работала секретаршей при нашем директоре, – тихо продолжил он. – Разные ходили слухи, но я им не верил. Вскоре после того, как мы поженились, Аня ушла в декретный отпуск. И больше уже никогда не работала.
   – Сколько сейчас лет вашей дочери? – также тихо спросила Анна.
   – Дайте подумать, – наморщил лоб Климов. – Тридцать три. Кажется.
   – Где она? Что с ней?
   – Не знаю, – беспомощно развел руками Георгий Кимович. – Должно быть, замужем. И у меня внуки. Да-да, внуки! – вдруг оживился он.
   – Ну, вот видите! Надо же их найти!
   – Да, – кивнул Климов. – Надо. Моя бывшая жена, разумеется, снова вышла замуж. Раз деньги у меня брать перестала. И сменила фамилию. Мою дочь будет трудно найти. Но записана-то она на меня! Климова Мария Георгиевна.
   – Вот и надо обратиться в частное детективное агентство, чтобы они нашли Климову Марию Георгиевну. И ее детей.
   – Какой же я дурак! – хлопнул себя по лбу Климов. – А вдруг они нуждаются? Живут бедно? И вообще: где они живут? Это же родная кровь! Вот кому я все оставлю!
   – Вы не волнуйтесь так, Георгий Кимович, – попыталась успокоить его Люба. – Вы же их совсем не знаете.
   – Но кровь-то родная! Моя! – не унимался Климов. – Не чужие люди, дочь и внуки. Мне надо срочно сделать звонок. Дайте мне телефон.
   С тех пор его словно подменили. Найти свою дочь – это стало у Климова идеей фикс. Он только об этом и говорил. И каждый день справлялся: как идут дела? Врачи вновь стали опасаться за его здоровье.
   – Ему нельзя так волноваться! – внушали они Любе.
   – А разве я его волную? Вы же сами просили вернуть его к жизни!
   – Такие резкие переходы из одного состояния в другое вредят его изношенному сердцу. Притормозите его.
   И вот Люба ехала в больницу, чтобы, как ей сказали, «притормозить» Климова. Принять на себя очередной всплеск его эмоций. С некоторых пор на встречах с ней настаивал сам Георгий Кимович. Он же платил Любе деньги. Она его не совсем понимала. Климов не требовал, чтобы его лечили. Раньше он просто жадно слушал Любины рассказы о себе, о подругах и просто хороших знакомых, о несчастьях, которые выпадают на долю других. Теперь он с еще большей жадностью ждал от нее информации. Непонятно почему, Климов Любе доверял, хотя по натуре и вследствие положения, которое он занимал, Георгий Кимович был человеком крайне осторожным и к людям относился с подозрением. А вдруг они из корысти в друзья набиваются? Или в наперсники.
   Едва Люба вошла в палату, Климов, приподнявшись на локте, спросил:
   – Ну что, нашли?
   – Кого нашли? – слегка растерялась Люба.
   – Как кого? Мою дочь, конечно! – раздраженно сказал Климов.
   – Но не я же занимаюсь поисками.
   Люба уже знала от персонала, что Климов задает этот вопрос всем, кто заходит к нему в палату. Начиная от санитарки и кончая главным врачом больницы. И все терпеливо отвечают одно и то же:
   – Делаем все возможное.
   – Я не понимаю: неужели это так сложно? Найти человека, имя, фамилия и отчество которого известны! А также дата рождения и даже место рождения! Я сам видел свидетельство о рождении! – все больше раздражаясь, заговорил Климов. – А у меня фотографическая память. Исчерпывающие данные! На основании которых Маше и был выдан паспорт! Куда как больше? Есть же базы данных! Есть люди, которые этим занимаются! Человек – не иголка. В чем загвоздка?
   – Вы у меня спрашиваете? Я не частный детектив. Но если хотите, я проконсультируюсь.
   – У кого проконсультируетесь? – все больше повышая голос, спросил Климов.
   Она подумала о Стасе. Который и по сей день работал в уголовном розыске. Их свело дело об убийстве Любиного мужа, а развело… Люба затруднялась ответить на вопрос, что же их развело? В таких случаях обычно говорят: не сошлись характерами. Но звонить друг другу не запрещается. Так ведь? «Ты ищешь повод, – сказала она себе. – Получается, что хочешь навязаться». Нет, Стасу она позвонит в самом крайнем случае. Не раньше.
   Поскольку она молчала, Климов откинулся на подушку и затих. Люба присела на стул у постели больного. Как можно мягче спросила:
   – Как вы себя чувствуете?
   – Плохо. Перед смертью я хочу увидеть свою дочь. И внуков.
   – Георгий Кимович! Перестаньте говорить о смерти! Вы еще молоды, полны сил.
   – Хоть вы мне не врите!
   – Я не вру. Я искренне верю, что…
   – Замолчите!
   Люба уже поняла: ее время потеряно даром. Сегодняшний визит напрасен. Теперь Климов зациклился на своей дочери. Это случается с людьми, пережившими такую трагедию. Чтобы не думать о случившемся, они с головой уходят в какую-нибудь проблему. Хорошо хоть, что Георгий Кимович зациклился на своей родне. Мог бы завести, положим, кактус и мучиться днями и ночами: а почему он не цветет? И когда, наконец, зацветет? Лишь бы не думать об аварии. О гибели близких. Пусть лучше будет кактус.
   Она гадала: как с достоинством выйти из создавшейся ситуации? И вдруг дверь в палату открылась, и вошел он. Мужчина, мимо которого не пройдешь равнодушно, особенно если ты незамужняя женщина. Высокого роста, широкоплечий, мускулистый и ко всему прочему, вооруженный взглядом, способным разрезать сталь. Пару раз они с Любой уже сталкивались в больничной палате. Люба уже знала, что зовут его Борисом. И что он – правая рука Георгия Кимовича. В списках держателей акций компании не значится, но входит в Совет Директоров. А лет ему… Гм-м-м… Немного за тридцать. Какая успешная карьера! Сразу видно: парень не промах.
   В его присутствии Люба терялась. Да и любая женщина не могла чувствовать себя спокойно. Основной инстинкт прямо-таки толкает ее в объятия особи противоположного пола, рожденной выигрывать битвы. Ведь женщина хочет быть защищенной, а еще больше хочет, чтобы выжило ее потомство. И прекрасно устроилось в жизни. Поэтому инстинктивно выбирает того, чья добыча больше в силу неоспоримого физического превосходства.
   Вошедший в палату мужчина сегодня был в белоснежной рубашке с коротким рукавом, и Люба невольно смотрела на его внушительные бицепсы. Вот это руки! Вот почему эти мысли про выигранные битвы и добычу! Интересно, каким видом спорта Борис занимается, что у него такая впечатляющая мускулатура? Не иначе как всеми сразу. Какого дьявола он только помощник Климова? Сидит в офисе? Шел бы на ринг. Или в прерии, седлать диких мустангов. На большее Любиной фантазии не хватало. Но Климов отзывался о своем помощнике лестно. Мозги, мол, у Бориса в порядке. Креативен и деятелен. Почему-то в имени «Борис» Георгий Кимович делал ударение на первый слог. Люба, которой это резало слух, однажды спросила:
   – А почему Бо́рис?
   – Все его так называют, – отмахнулся Климов.
   Люба невольно улыбнулась. Что ж, верно подмечено! Он все время борется за свое превосходство, все время в боевой стойке, от того и Бо́рис. Имя – прозвище ему идет.
   И вот этот Бо́рис стоял сейчас в дверях палаты, а Люба не отрываясь смотрела на его руки. Пока не услышала:
   – Здравствуйте.
   Она невольно вспыхнула и отвела взгляд. В конце концов, это неприлично! А иметь такие бицепсы прилично? Да еще ходить в рубашке с коротким рукавом! Это же преступление против женского пола! Тем более его незамужней части!
   Климов посмотрел на своего помощника с неприязнью и нелюбезно спросил:
   – Чего пришел?
   Люба слегка удивилась. К Борису Климов относился с симпатией, и если уж не радовался откровенно его визитам по причине своего физического и душевного состояния, то прочь не гнал. А сегодня, что называется, нашло. Самообладание Бориса Люба оценила. На тон Климова тот не прореагировал, спокойно взял стул и присел у кровати, с другой стороны. Они с Любой оказались друг против друга.
   – Как вы себя чувствуете, Георгий Кимович? – негромко спросил Борис.
   – Я себя чувствую нормально! Отвяжитесь от меня!
   – Не надо так волноваться.
   – Нет, ты мне скажи: что происходит?
   – Я не совсем понимаю.
   – Да брось придуриваться! Все ты понимаешь! Где моя дочь? От меня скрывают правду? Почему? Ты послал человека в Ольховку?
   – Послал.
   – И что? – подался вперед Климов.
   – Они оттуда уехали, – тихо сказал Борис. – Много лет назад.
   – Я это и без тебя знаю, – раздраженно сказал Климов. – Куда уехали?
   – В город. По указанному адресу не проживают.
   – И это все? Сколько у меня денег?
   – Я не понимаю, – и Борис выразительно посмотрел на Любу. Мол, при посторонних такие вещи не обсуждаются.
   – Я тебя спрашиваю: сколько у меня денег?! Ты что, не слышал вопроса?! – заорал Климов.
   – Если вы требуете полный финансовый отчет, к завтрашнему дню я подготовлю необходимые документы, – слегка побледнев, ответил его помощник.
   – Я могу уйти, – Люба приподнялась со своего стула.
   – Сидеть! – рявкнул Климов. – Я вам деньги плачу! И тебе плачу!
   Он ткнул пальцем в Бориса. Тот побледнел еще больше.
   – И за свои деньги я хочу получить то, что хочу! – продолжал орать Климов. – Сколько у меня миллионов долларов? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Или все сто? Я хочу отдать один, но получить то, что хочу! Информацию! Я хочу получить свою дочь!
   – Георгий Кимович, это того не стоит, – тихо возразил Борис.
   – Моя семья того не стоит?! Да что ты в этом понимаешь?! Мальчишка! Щенок! Не тебе решать! Не ты эти деньги заработал! Дать объявление во все газеты! И обязательно в местные. Райцентр наверняка выпускает свою газету. Дать объявление. Купить эту чертову газетенку, в конце концов! Купить этот городок со всеми потрохами! Перетряхнуть! Обшарить каждый закоулок! Они не могли уехать далеко! Им это не по средствам!
   – За тридцать лет все могло измениться, – все так же тихо сказал Борис. – Ваша дочь могла уехать за границу.
   – Найти! Вернуть! Привлечь Интерпол!
   – В конце концов, это безумие, – еле слышно пробормотал помощник Климова. А Люба так же, еле слышно, сказала:
   – Он болен. Надо относиться к его капризам с пониманием.
   Климов же, который выплеснул эмоции и потерял много сил, откинулся на подушку и уже на два тона ниже, почти спокойно сказал:
   – Хочу нотариуса.
   – Георгий Кимович… – заикнулся, было, Борис, но Климов грубо его оборвал:
   – Ты что, не слышал? Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Скажи спасибо этой женщине, – он кивнул в сторону Любы, Борис тут же метнул на нее взгляд. Или ей показалось, или во взгляде была… ненависть? Но Борис улыбнулся, и Люба тут же подумала: показалось. Улыбка у него была замечательная! – Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти, – повторил Климов. – Следовательно, могу отдавать распоряжения насчет своего имущества. Я знаю, что вы все от меня хотите. Так вот, – он сделал внушительную паузу. – Акции я не продам. Я намерен оставить все моим внукам. И моей дочери.
   – Это как вы решите, – Борис выглядел абсолютно спокойным. Но Любе опять показалось… Да, теперь в его взгляде было откровенное торжество. Должно быть, там идет война. Имеется в виду, в Совете Директоров. За эти самые акции. За власть. При Климове Борис на коне. А что будет без Георгия Кимовича? Конец карьере? Похоже на то. У героев много врагов, а Борис явно тянет на роль героя. С такими-то руками! «Вот бы его увидеть в плавках», – невольно подумала Люба и залилась краской. Слава Богу, на это никто не обратил внимания.
   – Чтобы завтра же здесь был нотариус. И вообще: я здоров, – решительно сказал Климов. – Хочу домой.
   – Домой… куда? – уточнил на всякий случай Борис.
   – Дом у меня один. – Климов вдруг осекся. Вспомнил, что именно туда, в загородный особняк, они и ехали в день трагедии. – Нет, туда не хочу. На квартиру. И нотариус пусть придет туда.
   – У вас две квартиры, – напомнил Борис. – Я думаю, следует предпочесть ту, которая находится ближе к клинике.
   – Не учи меня жить, – буркнул Климов. И повторил: – Я хочу домой. Мне надо привести в порядок дела.
   – Я думаю, надо нанять пару-тройку медсестер из персонала больницы, чтобы они все время находились рядом с вами, – посоветовал Борис. – Чтобы если что-то случится, вам вовремя сделали укол. Если вдруг вы почувствуете себя плохо.
   Люба подумала, что он – очень разумный человек. И ответственный. Климов с помощником не прогадал. Но тот вдруг буркнул:
   – Надоели. Целый год здесь кантуюсь. Видеть их больше не могу! Врачей, медсестер. А уколы мне делать не надо. Знаю я вас, – обращаясь непонятно к кому, сказал Георгий Кимович. – После того как я акции отказался продавать, вы мне уколите… Яду какого-нибудь дадите. А я жить хочу!
   «Ну, вот тебе! Добилась!» – невольно вздохнула Люба.
   – Хочу увидеть свою дочь. И внуков, – упорно гнул свое Климов. А потом добавил: – И нотариуса. Я сделаю так, что даже в случае моей смерти вы все равно ничего не получите. И еще… – Он поморщился. – Убери эти морды с глаз моих долой!
   – Морды это… – Борис слегка напрягся.
   – Охрана! – рявкнул Климов. – Наружного наблюдения хватит, нечего у меня дома торчать, глаза мозолить! Осточертели! И всю прежнюю обслугу – вон. Понял меня?
   Люба поняла. Климов не хочет видеть людей, которые могли бы напомнить ему о прошлом. Которые хорошо знали его покойную жену и сына и случайно могли обмолвиться, задеть за больное.
   – Но кто же будет за вами присматривать? – беспомощно развел руками Борис.
   – Она, – и Георгий Кимович ткнул пальцем в Любу.
   – Я работаю, – возразила растерявшаяся Люба. – У меня лекции в институте. И потом: я не профессиональная сиделка. И, ко всему прочему, я отвратительно готовлю.
   – Ну, тогда найди кого-нибудь, – буркнул Георгий Кимович. – Кто умеет готовить.
   Люба тут же подумала о Касе. Вот куда бы ее устроить! К Климову! Георгий Кимович платит щедро.
   – А сколько у вас комнат? – осторожно спросила она.
   – Хочешь ко мне переехать? – развеселился вдруг Климов. – А что? Давай! С тобой не скучно! А места у меня хватит. Четыре комнаты. И кабинет. Надо будет, еще прикуплю. Соседнюю квартиру. А что? – он еще больше развеселился. – И Борис ко мне переедет. Будете жить рядом, в одной квартире.
   Он вдруг соединил взглядом Любу и своего помощника. Мысль показалась Климову забавной, а Люба снова вспыхнула. Неужели Георгий Кимович решил заняться сводничеством? Или это для него лекарство от скуки? При мысли, что есть возможность пожить под одной крышей с симпатичным помощником Георгия Кимовича, Люба почувствовала, как все тело запылало. Борис же оставался невозмутим. Люба, увидев это, расстроилась: мечте не суждено сбыться. И сказала:
   – Большое спасибо за интересное предложение, но… Я не могу к вам переехать. Но у меня есть на примете человек, который мог бы помочь вам по хозяйству, – заторопилась она. – К тому же эта женщина окончила в свое время медицинское училище и много лет работала няней. Она умеет ухаживать за больными, вести домашнее хозяйство. – Люба на минутку задумалась. Все это она знает с чьих-то слов. А вдруг Кася – неряха? Но возразил, как ни странно, Борис:
   – Я не могу доверить Георгия Кимовича незнакомому человеку.
   – А это не тебе решать, – в конец развеселился Климов. Из-за болезни и вследствие нарушений психики он легко переходил из одного состояния в другое. Минуту назад кричал и грозился, а теперь готов был хохотать. Люба подумала, что лучше, чем Кася, здесь не справится никто. Она – спокойная, безответная, терпеливая. Вспомнить историю с подругой. Климов меж тем спросил: – Как зовут твою протеже?
   – Кася. Молодая женщина, скромная, работящая, но, правда, без регистрации…
   – Тем более! – взвился вдруг Борис.
   – Я за нее ручаюсь.
   – Кася… – задумчиво протянул Климов. – Какое, однако, странное имя. А регистрация ее мне на хрен не нужна. Надо будет – куплю. Делов на три копейки.
   – У вас тоже отчество странное, – напомнила Люба.
   – Ну, с отчеством у меня все в порядке. Клуб Интернациональной Молодежи.
   – Не поняла?
   – Папу так назвали. КИМ. Двадцатые годы над миром летели, – подмигнув, пояснил Климов. – Или тридцатые, неважно. Мой дед был пламенным коммунистом. И первым секретарем райкома.
   – Может быть, у Каси бабушка была гадалкой? – предположила Люба. – И внучку назвали Кассандрой. В честь легендарной пророчицы.
   – Чего только в жизни не бывает! – Георгий Кимович был теперь бодр и весел. В хорошем настроении. – То, что у нее нет регистрации, меня даже радует. Из провинции в Москву приезжают, как правило, люди работящие. Тем более, ты ручаешься. А тебе я верю. Если что – спрошу с тебя. Приведешь ее ко мне. Эту… ха-ха? Как ты сказала? Касю? Веди! Я посмотрю.
   – Хотелось бы при этом присутствовать, – тут же сказал Борис.
   – А тебе-то на нее чего смотреть? – удивился Климов.
   – Я хочу смотреть не ее, а ее документы.
   – Вот такой он, мой помощник, – обратился к Любе Климов. – Заботливый.
   – Что ж, это разумно, – кивнула Люба. – И когда мы…
   – Завтра, – отрезал Климов.
   – Но зачем же так спешить? – возразил Борис.
   – Я раньше тоже так думал. – Лицо Георгия Кимовича стало серьезным. – Зачем спешить? А теперь я думаю по-другому. И потому мы с вами встретимся завтра. Кстати, Борис, приготовь-ка мне отчет о проделанной работе. Я имею в виду поиски моей дочери. Отныне я собираюсь заняться этим всерьез.

Глава 3
Нелюбовь с первого взгляда

   «Как бы ей об этом сказать? – раздумывала Люба по дороге домой. – Не получается ли, что я выгоняю ее из дому? Спешу от нее избавиться? Как-то сложатся ее отношения с Климовым? Ведь он больной человек. И… самодур. Это уж точно! Не получается ли, что я отдаю беззащитную женщину на съедение волкам? Да-да! Волкам! Ведь есть еще этот Борис!»
   Да, она вновь думала о Борисе. Да, этот уж обнимет так обнимет! Тьфу ты! Какие глупые мысли лезут в голову! Он ведь моложе ее на… А сколько ему на самом деле лет? Вдруг он просто молодо выглядит? Да и какая разница? Борис не для нее. Мысли о нем надо выбросить из головы. И думать о Климове, о том, каково ему будет вне стен больницы, в московской квартире. Завтра Люба повезет туда Касю. За погляд, как говорится, денег не берут. Если они с Климовым друг другу не понравятся и если Кася не понравится Борису, все вернется на круги своя. Тогда Люба «посватает» Касю Апельсинчику в няньки. Кстати, Люська так и не позвонила. Значит, обошлось.

   … Дома изголодавшуюся Любовь Александровну Петрову встретил аппетитный запах готовящейся еды. Включив свет в прихожей, Люба невольно замерла. Квартирка сияла чистотой, полы были надраены, пыль вытерта со всех поверхностей, даже там, где сама хозяйка откровенно халтурила. Как и все чрезвычайно занятые женщины, откладывала это «на потом». Вот придет черед Большого Праздника, и накануне, непременно взяв отгул… А в результате пыль скапливается годами.
   – Добрый вечер! – сияя улыбкой, сказала Кася, появляясь на пороге кухни. Вместо передника вокруг ее талии было повязано полотенце. – Сейчас подам ужин.
   И она вновь исчезла на кухне. Люба почувствовала себя неловко. Долго вытирала ноги о половичок, заботливо постеленный в прихожей, искала тапки. Потом долго переодевалась. Когда она вошла наконец на кухню, тарелки были расставлены, приборы разложены, посреди стола, накрытого белой скатертью, красовалась супница. Из супницы торчал половник.
   – Вы уж извините, Любовь Александровна, – виновато сказала Кася. – Я открывала ваш шкаф без вашего разрешения. И сервант, – тихо добавила женщина, после чего замерла, сложив руки на груди, в ожидании приговора.
   – Все в порядке, – заторопилась Люба. Как неловко! Раздобыла халявную прислугу! И, присев на шаткий табурет, спросила: – Откуда продукты?
   И кивнула на супницу. Насколько Люба помнила, холодильник был почти пуст. А денег у Каси не было. Неужели в ее отсутствие женщина ограбила банк?
   – В морозилке я нашла куриные потроха. Несколько пакетиков, – пояснила Кася. Люба вспомнила: что-то такое было. Покупая замороженную курицу в супермаркете, Люба, как правило, находила в ней вложенный пакетик с потрохами. Выбросить было жалко, а куда применить субпродукты, Люба не знала. Пихала пакетики в морозилку, когда скапливалось много, выбрасывала. Почему не выбрасывала сразу, объяснить не могла. Сразу было неудобно. И вот Кася выгребла все пакетики, разморозила их содержимое и сварила суп с куриными потрохами.
   Суп был потрясающим! До сих пор Люба встречала лишь одного человека, который умел так замечательно готовить. Это была все та же Люська – Апельсинчик, лучшая подруга.
   – Как тебе это удалось? – только и спросила хозяйка, наливая себе вторую тарелку. – Дома шаром покати!
   – У вас много специй, – вздохнула Кася.
   Специй? Люба огляделась. Подарок той же Люськи, баночки со специями в деревянном ящичке. Сколько времени прошло с этого момента? По-моему, ни одной из баночек Люба так и не воспользовалась. Выходит, это и есть секрет кулинарии?
   – А ты почему не ешь? – спросила Люба, опомнившись. И вторая тарелка опустела.
   – Поем еще, – Кася кивнула и присела на табурет. – Я не голодная. Вам нравится?
   – Очень!
   – Я так рада! – лицо молодой женщины осветилось, и она стала почти хорошенькой. – Я могу обходиться минимумом продуктов. Я очень экономная, у меня все идет в дело.
   – Ой, я вспомнила! – спохватилась Люба. – Я же купила продукты! Сумки в прихожей. Суп такой вкусный, что я о них начисто забыла! Растяпа! – поругала она себя.
   – Я принесу, – Кася пулей метнулась в прихожую.
   – А что ты без меня делала? – спросила Люба, когда та вернулась и деловито начала раскладывать продукты на полках холодильника.
   – Убиралась. Готовила. Стирала. Телевизор смотрела.
   Телевизор? Люба оглянулась. Маленький телевизор, стоящий на кухне, был включен, но звук приглушен. Меж тем сейчас должна начаться телепередача Апельсинчика.
   – Касенька, сделай погромче, – попросила она.
   Кася тут же метнулась к столу, схватила пульт и прибавила звук. Все, о чем ее просили, она делала с такой готовностью, что Любе становилось неловко. Как барыня, в самом деле! Расселась! Эксплуататорша! А совесть у тебя есть? Она поднялась и взяла в руки пульт. Вскоре на экране появилось лицо лучшей подруги. Как всегда, Люськины волосы были выкрашены в яркий оранжевый цвет и пышно взбиты. При взгляде на нее на лице у любого человека невольно появлялась улыбка.
   – Добрый вечер! – жизнерадостно сказала лучшая подруга. – Как всегда, в это время с вами «Дежурное меню»! И я – Апельсинчик!
   – Господи! Как она мне нравится! – простонала Кася. Люба покамест промолчала.
   – Итак, первое «блудо», – лихо подмигнула с экрана Люська. – В Парламенте идет бурное обсуждение нового законопроекта. Дело касается налогов. Так что готовьтесь. Закон есть закон, платить все равно придется. Кстати, последний анекдот на эту тему. В чем сходство депутата и презерватива? Без них приятнее! Ха-ха!
   Люба невольно поморщилась и подлила себе еще супа. Грубовато. Но Люська есть Люська. Что же касается выбранной темы… Меньше всего Любовь Александровне Петровой хотелось знать о новом законопроекте. Лучше об этом не думать, а главное – заранее не подсчитывать убытки. Аппетит пропадет. Итак, Апельсинчик теперь ведет программу «Новостей». Новости большей частью криминальные, а учитывая «кулинарное» Люськино прошлое…
   – … На второе у нас сегодня «жареные» факты. Сегодня сгорел дом на Севере столицы. Приехавшие на место происшествия пожарные обнаружили интересный факт. Обгоревший труп мужчины в одной из квартир. Подробности выясняются. Мы обещаем держать вас в курсе расследования. С вами, как всегда, Людмила Иванова!
   Люба невольно вздохнула. Неугомонная! Тянет подругу на подвиги! После истории с «подставой» автомобилей, когда они с Апельсинчиком затеяли собственное расследование и влипли в историю, Люська мечтала о карьере журналистки. О серьезной передаче. Но судьба распорядилась иначе. Декретный отпуск, потом интересное предложение от одного из телеканалов, рейтинговая программа, где она – ведущая. Карьера Апельсинчика идет в гору. Люська нравится телезрителям. Такая свойская, что называется, из народа. Стоит только посмотреть на Касю, которая прилипла к экрану.
   – … И на десерт. Клубничка в СЛИВках. Мы, как обычно, сольем вам все, что насобирали на улицах нашего родного города за день. И, разумеется, это будет сладкое. Наш корреспондент продолжает следить за жизнью ночных бабочек. В особняке на окраине Москвы, ранее принадлежавшем известному писателю, обнаружен притон…
   Замелькали кадры. Люба уткнулась в тарелку. Жизнь ночных бабочек ее не интересует. И вообще: клубничка. Люсенька и К° вечно откапывают нечто экзотическое. Раздался телефонный звонок, и Люба нехотя взяла трубку.
   – Ну и как тебе? – услышала она голос лучшей подруги.
   – Нормально.
   – Нормально?! – взвизгнула Люська. – И это все, что ты можешь сказать?! Глянь, какие кадры! А? Ты где-нибудь такое видела?!
   – Как твой рейтинг? – спросила Люба. Она знала, что с некоторых пор рейтинг передачи, которую Люська ведет, стал главной ее заботой. Подруга все время боялась, что ее снимут с эфира. Любе то и дело приходилось ее утешать.
   – Нормально, – вздохнула Люська. – Тьфу, тьфу, тьфу! Но мне необходимо срочно что-нибудь придумать. Вот если бы мы с тобой затеяли еще одно расследование, – мечтательно сказала лучшая подруга. – С париками, переодеваниями и так далее. А?
   – Я давно уже этим не занимаюсь, – сухо сказала Люба.
   – А ты подумай. Может, в твоей жизни происходит что-нибудь интересное?
   – Происходит.
   – Ну-ка, ну-ка… – сразу оживилась Апельсинчик.
   – Я приютила бездомную женщину.
   – А-а-а… – разочарованно протянула Люська. – Да разве это интересно?
   – Я уже нашла ей работу, – Люба покосилась на Касю и увидела, что та внимательно прислушивается к разговору.
   – Кстати, о работе, – подруга вздохнула. – Ты не могла бы завтра посидеть с Любашей?
   – Что, опять проблемы с няней?
   – Представь себе, да! – с вызовом сказала Люська. – Ну, не везет мне на них. Я знаю, что до обеда у тебя лекции в институте, муж меня прикроет. Но хотя бы во второй половине дня?
   – Во второй половине дня я везу Касю к работодателю. Извини.
   – Какую еще Касю? – ревниво спросила Люська.
   – Ту самую женщину, которую я приютила. Но, возможно, вечером…
   – Вот и отлично!
   – Люсенька, я ничего не могу обещать…
   – Значит, мы договорились! До вечера с ней Петька посидит. Тебе ничего не надо делать. Заехать и проверить, как у них дела. К одиннадцати вернется Сережа, а к полуночи я. У меня запись.
   «А утром мне на работу, – невольно вздохнула Люба. – И когда, спрашивается, мне стеклить балкон? Не успеешь оглянуться, как зима настанет!» Невольно она бросила взгляд на телефонный аппарат, под которым лежали аккуратно вырезанные газетные объявления. «Муж на час».
   – … Люба, я очень рассчитываю на твою помощь, – затараторила Люська. – Я уверена, в ближайшем будущем случится что-то такое, что мы все в обморок упадем! Я должна оказаться там первой.
   – Где? – удивилась Люба.
   – В месте, где это случится! Мне нужна сенсация! Криминальная сенсация! То, чего еще не было!
   – Боюсь, что это невозможно, – невольно вздохнула Люба. – Все уже было.
   – Брось! – запротестовала неисправимая оптимистка Людмила Иванова. – Надо верить в свою удачу! Мы им всем еще покажем! Чао! Завтра увидимся!
   «Кому это им?» – подумала Люба, положив трубку. Потом заметила, что Кася смотрит на нее вопросительно.
   – Это моя лучшая подруга. Апельсинчик, – пояснила Люба. – Да, та самая. Мы вместе учились в школе. А точнее, все десять лет просидели за одной партой.
   – О! – только и смогла выговорить Кася. И повторила: – О!
   – Завтра мне надо к ней заехать и приглядеть за моей крестницей.
   – Конечно, конечно! У вас такие друзья! – с уважением сказала Кася.
   – Но сначала мы поедем к… В общем, я, кажется, нашла тебе работу. Но работа сложная, – сразу предупредила Люба. – Этот человек болен и у него тяжелый характер.
   – Нет такого человека, с которым я не смогла бы ужиться, – уверенно сказала Кася. – А больные, это все равно что дети. Уж с детьми-то я ладить умею! Дети – это… Это счастье!
   В ее голосе прозвучала такая затаенная тоска! Люба сразу догадалась, что Кася очень любит детей и скучает по своим воспитанникам.
   – Ты звонила подруге? – строго спросила она.
   – Да, – кивнула Кася.
   – И что она сказала?
   – Ничего.
   – То есть?
   – Сказала: «Хорошо, я соберу твои вещи».
   – И когда тебе надо за ними заехать?
   – В любое время.
   – Ладно, разберемся.

   … Неизвестно, кто из них больше волновался, когда они ехали к Климову. Люба, ко всему прочему, сидела за рулем машины. Когда ей было не ко времени, она не упускала возможности попрактиковаться в вождении. За рулем Любовь Александровна Петрова чувствовала себя не слишком уверенно, и машина у нее была под стать ее же способностям. Маленькая, чтобы не было проблем с парковкой, с маломощным двигателем, поскольку Люба боялась высоких скоростей, но зато иномарка, из салона, чтобы чинить по гарантии. Ведь автомеханики относились к разряду сферы обслуживания, сталкиваться с которой Люба боялась до смерти. И надеялась, что новая машина долго не будет ломаться. Машину Люба взяла в кредит и по этой причине оформила полную страховку. Теперь она чувствовала себя относительно спокойно. И еще одна деталь: машина была нежно-сиреневого цвета. Когда Любовь Александровна Петрова выбирала средство передвижения по каталогу и все-таки остановилась на сиреневой машине, то обругала себя последними словами. Будут ведь насмехаться. Дамочка, да еще на сиреневой машине! Но поделать с собой Люба ничего не могла. Она знала, что Стас тоже не удержится от язвительного замечания. Но со Стасом они расстались. Да пусть язвит сколько хочет!
   – Любовь Александровна?
   – А? Что? – она всерьез задумалась. Что-то поделывает Самохвалов, ее почти что бывший. «Почти», потому что официально они не расписывались.
   – У вас такая красивая машина!
   – Спасибо.
   – Мне нравится! Честное слово! – с детским восторгом сказала Кася.
   «Как-то нас встретит Климов?»…
   Дом, в котором Георгий Кимович теперь жил, был новенький, элитный, с подземной парковкой, консьержем и сплошь оборудован видеокамерами. Но, как и велел Климов, за его гостями велось только наружное наблюдение. Охрана топталась на лестничной клетке, в квартиру их не впускали. Люба и Кася прошли фейс-контроль, из-за железной двери с тремя замками дали добро. Георгий Кимович надежно заперся в крепости, только что не вырыл ров. Дверь им открыл Борис. Он вновь был в белоснежной рубашке с коротким рукавом и брюках классического покроя. Офисный вариант. Борису это шло. Помощник Климова неприязненным взглядом скользнул по Касе и нелюбезно сказал:
   – Заходите.
   – А где Георгий Кимович? – спросила Люба.
   – Заперся у себя в кабинете с нотариусом. – В голосе его помощника послышалась обреченность. – Подождите в гостиной.
   Люба огляделась. Двери, двери. В квартире было не меньше пяти комнат, огромная кухня и два санузла. Шикарный ремонт. Дорогая солидная мебель. В гостиной, куда они прошли, царил полумрак. Окна были занавешены тяжелыми портьерами. Смущенная Кася присела на краешек дивана, обитого темной кожей. Борис не обращал на нее ни малейшего внимания. Люба уже поняла: Кася ему не понравилась. Это была нелюбовь с первого взгляда. И Люба почему-то успокоилась. Инстинктивно женщина ревнует интересного мужчину ко всем, даже если ее собственные перспективы равны нулю.
   – На минутку, – позвала она помощника. – Нам надо поговорить. Наедине.
   Ей захотелось наладить с ним контакт. В конце концов, Касе здесь жить. Борис вышел следом за Любой в просторный холл. Надменно спросил:
   – В чем дело?
   Должно быть, это была его манера общения с женщинами. Со всеми, без исключения. Свысока, с чувством собственного превосходства.
   – Вы женаты? – неожиданно для себя спросила Люба.
   – Нет. Но какое это имеет значение?
   – А почему?
   – На каком основании вы задаете мне эти вопросы?
   – Просто так. Возможно, хочу вам помочь.
   – Вы думаете, у меня проблемы с женщинами? – Борис откровенно рассмеялся, показав белоснежные зубы. Люба невольно отметила отличную работу стоматолога. В этот рот была вложена не одна тысяча долларов, Любовь Александровна Петрова прекрасно знала расценки.
   – Что вы имеете против Каси?
   – Ничего, – пожал широченными плечами Борис. – Она мне безразлична.
   – Но вы смотрите на нее с откровенной неприязнью.
   – Послушайте вы, психолог, – презрительно выделил он последнее слово, – здесь ваши усилия напрасны. Если женщина мне не нравится (а сначала я оцениваю ее как женщину), я не обязан быть с ней любезным.
   – А какие женщины вам нравятся? – на всякий случай спросила Люба.
   – Вам это интересно? Извольте. Мне нравятся девушки, – подчеркнул он, – с внешностью фотомоделей. Красивые, ухоженные. Высокие. Блондинки. А она, простите, корова.
   «Ни малейшего шанса, – уныло подумала Люба. – У тебя, маленькая, далеко не худенькая, темноволосая и ко всему прочему женщина, нет ни малейшего шанса. А что ты хотела? Он молод, хорош собой, богат». Надо отметить, что среди лекций, которые Люба читала, был и курс для тех женщин, которые очень хотят выйти замуж, но испытывают трудности психологического плана. Люба должна была помочь этим женщинам обрести уверенность в себе. Борис был великолепным наглядным пособием, а практическая работа с ним – отличной возможностью проявить себя. Доказать теорию практикой. Но Люба уже признала, что ей придется сдаться. Борис был непробиваем. А высокие, красивые ухоженные блондинки выходят замуж и без помощи психолога.
   – Что ж, – вздохнула она. – Я искренне желаю вам встретить такую женщину.
   – Это не проблема. В ночных клубах, куда я хожу, их хватает. Мне бы хотелось, чтобы она, ко всему прочему, что-то из себя представляла. Чтобы у нее было дело. Какое-то занятие в жизни. Кроме как ходить по салонам красоты и массажным кабинетам. Собственно, поэтому я и медлю с женитьбой. Пока еще не встретил свой идеал. Ну что, я прошел тест? – и Борис обаятельно улыбнулся, вновь показав белоснежные зубы.
   «Да он милашка, когда захочет», – невольно подумала Люба. И кивнула:
   – Да. Психолог вам не нужен. А что касается Каси, я думаю, что Георгию Кимовичу она подойдет.
   – На чем основывается ваша уверенность? – деловито спросил Борис.
   – У нее сходный характер. Она терпеливо сносит любые капризы своих хозяев. Я хотела сказать работодателей.
   – Отличное качество! Но в первую очередь я хотел бы взглянуть на ее паспорт. Документы хотя бы у нее есть? О том, что нет регистрации, я уже знаю.
   – Разумеется, – кивнула Люба. – Паспорт есть.
   – Пройдемте в гостиную. Я с ней поговорю.
   «Почему он так не хочет допускать постороннего человека до Климова? – гадала Люба. – Должно быть, большие деньги на кону. Боится за жизнь хозяина. При Климове положение Бориса довольно прочное». Словно прочитав Любины мысли, Борис сказал, слегка придержав ее за плечо:
   – Еще два слова. Я всерьез опасаюсь за жизнь Георгия Кимовича. Вы умеете молчать?
   Люба кивнула. Его взгляд сверкнул, словно стальной клинок, и буквально впился в нее. Помощник Климова проверял Любовь Александровну Петрову на прочность. Она выдержала.
   – Вы, должно быть, гадаете, почему я не спешу с поисками его дочери? – спросил он.
   – Да, это немного странно. Георгий Кимович сказал: исчерпывающая информация.
   – Во-первых, никто не знает, что это за люди, его наследники. Ведь она наверняка замужем, эта Мария Георгиевна, – Борис поморщился. – Акции компании, имеющей солидный оборот, могут оказаться в руках людей случайных, быть может, малообразованных. Кто знает, как они ими распорядятся? Возможно, согласятся продать. Опять-таки людям случайным. Но все это несущественно, – Борис вновь невольно поморщился.
   – А что существенно? – живо спросила Люба.
   – Я боюсь, информация, которую я получил, неутешительна. Это касается дочери Климова. И еще больше боюсь, что еще одного удара судьбы его сердце не выдержит.
   – Неужели она тоже… Умерла? – Люба ахнула и невольно зажала ладонью рот.
   – Вот именно, – кивнул Борис.
   – Но тогда… Да, это будет потрясение для Георгия Кимовича. Он только и говорит, что о дочери и внуках. Ему этого не пережить.
   – Вот именно, – повторил Борис. – Надеюсь, теперь вы меня понимаете?
   – Понимаю. Вы молодец, – с энтузиазмом сказала Люба. – Правильно делаете, что скрываете это от него. Но что же нам теперь делать?
   – Я пока не знаю. Вот хотел с вами посоветоваться. Быть может, нам найти кого-нибудь?
   – Чтобы эта женщина сыграла роль его дочери? – сообразила Люба. – А что потом?
   – Потом… Что-нибудь придумается. Главное – выиграть время. А пока надо его чем-то отвлечь.
   – И вы думали, что женщина, которая придет в этот дом в качестве помощницы…
   – Вот именно, – в третий раз сказал Борис. – Я надеялся, что она будет молодая и красивая. Что рядом с ней Георгий Кимович воспрянет духом. А на роль его дочери мы кого-нибудь найдем.
   – Но нужны бумаги. Доказательства. Свидетельство о рождении, в конце концов.
   – Свидетельство можно подделать.
   – Вы что, с ума сошли? – зашипела Люба.
   – По-вашему, лучше будет дать ему умереть? – тоже шепотом спросил Борис. – Сказать правду?
   – Я… я не знаю.
   – Я послал в Ольховку человека. Надо все как следует проверить. Люди не исчезают бесследно.
   – Да. Господи, Кася там одна! – спохватилась вдруг Люба. – Получается, что мы ее бросили.
   – Ничего, подождет, – беспечно махнул рукой Борис.
   «Она для него – пустое место», – вновь подумала Люба. У дверей в гостиную Борис галантно пропустил ее вперед. Кася по-прежнему, не шевелясь, сидела на краешке дивана. В той же позе, в которой они ее и оставили. Увидев их, она с готовностью встала, в позиции «руки по швам».
   – У вас есть паспорт? – сурово спросил Борис.
   – Да, конечно!
   – Дайте его мне.
   Кася поспешно сунула руку в карман ветровки, которую накинула, выходя из дома. Сегодня было прохладно. Это была единственная вещь, которую Кася прихватила из квартиры подруги, не считая того, что было на ней надето. Борис взял Касин паспорт, долго вертел его в руках, почти обнюхивал. Потом тщательно изучал, не пропустив ни единой страницы.
   – Гм-м-м… – наконец, сказал он. – Гражданка Колыванова… А почему Кася?
   – Меня так с детства зовут. Если хотите, я могу объяснить…
   – Не надо. Пусть будет Кася. Замужем, значит, не были? Фамилию не меняли?
   – Нет. Никогда! Все, как в свидетельстве о рождении!
   – Детей, значит, нет. Не судимы?
   – Нет, что вы!
   – Я обязан проверить все. Вы же видите, в какой дом попали, – и Борис указал на богатую обстановку гостиной.
   – Я понимаю, – тихо сказала Кася. – В особняке, в котором я жила почти десять лет, тоже было много дорогих красивых вещей.
   – Тем не менее. Ваш паспорт я пока возьму себе. Так будет надежнее, – и Борис сунул документ в нагрудный карман своей белоснежной рубашки.
   – Но… – заикнулась, было, Люба.
   – Вы что, мне не доверяете? – уставился на нее Борис. – И кто, по-вашему, позаботится о ее регистрации? Если, конечно, Климов ее наймет.
   При слове «регистрация» Кася вспыхнула.
   – У меня была регистрация, – виновато сказала она. – Когда я жила в загородном особняке своих прежних хозяев. Временная. Но когда мы переехали в московскую квартиру…
   – Ваши объяснения никого не интересуют, – оборвал ее Борис.
   В это время в холле раздались мужские голоса. Увидев вопросительный Любин взгляд, Борис сказал:
   – Похоже, они уже закончили.
   В ответ на его слова в гостиную заглянул сам Георгий Кимович.
   – Ага! – сказал он. – Вот и наша новая помощница по хозяйству! Борис, проводи господина нотариуса.
   Климов прошел в гостиную, Люба переместилась поближе к дверям. Она слышала, как, очутившись в холле, Борис спросил у плотного седовласого мужчины:
   – Ну что?
   – Он завещал все Климовой Марии Георгиевне. Или ее прямым наследникам. Завещание составлено по всей форме. Будет храниться в банковском сейфе. А где она, эта Мария Георгиевна? Одному Богу известно!
   – Это же миллионы долларов! – зашипел Борис. – Он что, с ума сошел?!
   – А что я мог поделать? – развел руками нотариус.
   Больше Люба не слышала ничего, Борис и нотариус удалились. Она переключила внимание на Климова, который беседовал с Касей.
   – Ну-с… Кася, – явно веселясь, сказал Георгий Кимович. – Кася, да?
   Молодая женщина молча кивнула.
   – А ты мне нравишься! – вдруг сказал Климов. – Честно слово! Вся такая… Ух! Кровь с молоком! Родиной повеяло. Деревней. Деревенская?
   Кася вновь кивнула. Она и не собиралась ему противоречить.
   – Узнаю деревенскую кровь. Экая ты… Ух! Готовить умеешь?
   Еще один кивок.
   – Хорошо?
   – Отлично! – сказала за женщину Люба. И добавила. – Я сегодня ела приготовленный Касей суп из куриных потрохов. Вкусно!
   – Скажи что-нибудь, – велел Касе Климов.
   – У вас очень красивый дом.
   – Молодец! Все, решено: остаешься. Борис?! Где ты там?!
   Его помощник появился в гостиной.
   – Эта девушка здесь остается, – кивнул на Касю Климов.
   – Вы бы легли, Георгий Кимович, – вздохнул Борис. – Не бережете себя.
   – Как заботится обо мне, а? – подмигнул Климов. – За жизнь мою опасается. Правильно. Я его из грязи вытащил. А без меня он кто? Ноль! Попрут его, ежели со мной что-нибудь случится. Потому он единственный, кому доверяю. Ну, еще тебе, – он ткнул пальцем в Любу. – И тебе.
   Георгий Кимович ткнул в сторону Каси. Неожиданно!
   – А остальных – вон! – добавил Климов. – Я не барин, мне одной помощницы по хозяйству хватит. Тем более, уколы умеет ставить. Умеешь? – взгляд на Касю. Та кивнула.
   – Этой женщине негде жить, – поспешно сказала Люба.
   – Как это негде? – удивился Климов. – Вон сколько места! Живи!
   – Кася, как? – спросила Люба у своей протеже.
   – Я согласна. Очень красивый дом.
   – Нам надо забрать ее вещи. Но завтра мы будем здесь.
   – Почему завтра? – удивился Климов. – Хочу сейчас! Мне скучно!
   – Сегодня я с вами побуду, Георгий Кимович, – поспешно сказал Борис.
   – В карты будем играть? – оживился Климов. И с усмешкой: – В карты он, шельмец, играет здорово! Но и я не промах, – тут же похвастался он.
   Люба догадалась, что Борис проигрывает хозяину нарочно. Ловкий парень, тут уж ничего не скажешь! Она слегка приуныла. Молодой, красивый и… не промах. Хочет жениться на фотомодели. У хозяина нахватался? Покойная жена Климова была редкой красавицей.
   – Что касается оплаты, – сказал Георгий Кимович. Кася испуганно моргнула. Люба схватила ее за руку: молчать! Без этих своих: мне вовсе не надо платить. – Не бойся, не обижу. Харчи мои. Пять сотен в месяц на испытательный срок. Понравишься – будешь получать тысячу. Мало?
   – Квартира большая, – сказала за Касю Люба. – Работы много. Уборки. И медицинское обслуживание к тому же. Но сначала должен быть испытательный срок. Это справедливо. Пятьсот долларов за первый месяц, а там будет видно.
   При слове «доллары» у Каси округлились глаза. Она испуганно заморгала, и Люба вновь крепко сжала ее руку: молчи. И невольно подумала: «Вот за других ты торговаться умеешь. Себя бы так продавала. Свои таланты».
   – Договорились, – кивнул Климов. – Первый месяц пять сотен, понравится – увеличу вдвое. Завтра жду.
   Люба перевела дух лишь на улице, захлопнув за собой тяжелую железную дверь:
   – Уф! Справилась! Ну и как тебе?
   – Красивый, – и Кася еле слышно вздохнула.
   – Кто? Климов?!
   – Это вы о хозяине?
   – Ну да. А ты о ком?
   Кася залилась краской. Люба рассердилась не на шутку:
   – И думать не смей! Кася, миленькая, мне тебя просто жалко! У тебя нет ни малейшего шанса!
   – Да разве я о чем таком помышляю? Просто…
   Она замолчала.
   – Держись от него на расстоянии, – посоветовала Люба. – Да он и сам тебя будет держать на расстоянии. Ты – птица не его полета. Поняла?
   – Да, – потупилась Кася. – Я даже мечтать не смею. Слова не скажу, клянусь! Просто погляжу на него иногда. Красивый, – повторила она. И добавила: – Очень.
   «Не хватало еще, чтобы она влюбилась в Бориса! – с ужасом подумала Люба. – В Бориса, который невзлюбил ее с первого взгляда! И который… нравится мне самой. Какая же ты, Любовь Александровна, эгоистка! Это называется: раз не мне, так не доставайся же ты никому! В конце концов, он найдет свою длинноногую блондинку. Но это уже будет совсем другая история».
   Люба машинально посмотрела на часы и подумала, что еще не слишком поздно. Надо заехать к Апельсинчику и проверить, как ее старший сын Петя, справляется с обязанностями няньки.

Глава 4
«Шахтеры»

   … Это утро начиналось как обычно. Как рядовое утро обычного рабочего дня. На железнодорожной станции «Крюково», несмотря на лето, когда многие предпочитают жить за городом, был полный аншлаг. Зеленоград хоть и считается Москвой, но расположен примерно в получасе езды до ближайшего метро, это при условии, что на Ленинградке и на Пятницком шоссе нет пробок. А пробки там всегда. И дорога в Москву иной раз растягивается на долгие часы. Поэтому самым надежным видом транспорта по праву считается электричка. Она не стоит в огромных пробках, доводящих водителей и машины до белого каления, и даже те, кто имеет в собственности автомобиль, предпочитают порою потолкаться в душном вагоне электрички, лишь бы дорога сократилась. А на работу в Москву ездит добрая половина Зеленограда, который сам по себе город не маленький. Самыми ценными у местных жителей всегда считались электрички, которые по пути к столице имеют мало остановок на промежуточных станциях.
   Эта первый раз останавливалась в Химках. Потом на Петровско-Разумовской, где уже было метро. Деловые люди прекрасно знали ее неоспоримые преимущества. Помимо того, что электричка шла практически без остановок, она отправлялась от станции Крюково. Можно было прийти чуть раньше и ехать не стоя, а сидя и попытаться доспать. Учитывая, что впереди долгий рабочий день, это уже немало.
   Итак, стоящая у платформы № 3 электричка постепенно заполнялась народом. В двух переходах под железнодорожным полотном была привычная суета: люди пробегали по туннелю, взлетали на платформу и спешили занять места в вагонах. Но в одном переходе суета была деловая. У входа уже расположились торговки семечками, а в глубине, там, где заканчивались ступеньки, бабулька в шлепанцах на босу ногу протягивала руку за милостыней, на выходе же стояла смуглая женщина, потряхивая пучком зелени так, что на одежду спешащих людей падали капли воды.
   В параллельном переходе в это же время раздавалась отборная ругань. Не было ни попрошаек, ни лотков с разложенным на них товаром, хотя этот переход был гораздо шире и комфортнее для торговли. А все дело в том, что вот уже несколько дней в нем по непонятным причинам не было света. Ходили слухи, что где-то поблизости идут ремонтные работы. Вроде как роют траншею, и кабель повредился. А когда его починят, неизвестно. Но кого в такой момент интересуют причины? Люди еле-еле двигались в полной темноте, то и дело спотыкались и не переставая ругались. Но деваться некуда: один переход не справлялся с людским потоком, к тому же этот, темный, был ближе к густонаселенному микрорайону, а многие в целях экономии ходили до станции пешком. И ныряли в ближайший подземный переход. И оказывались вдруг в полной темноте. Но русский человек ко всему привычный, терпение – его главная добродетель. В конце любого тоннеля есть свет. Люди и брели на свет, надеясь, что неудобства эти временные и скоро закончатся.
   Электричка должны была отправиться в девять пятнадцать. В девять ноль-ноль тоннель постепенно начал заполняться странными людьми. В отличие от людей, спешащих на работу, эти люди были совсем другие. Они заходили в тоннель с разных концов, и даже с платформ № 3, № 5 и № 1. Они не спешили покинуть темный тоннель, а, напротив, располагались вдоль стен. Ни слова не было сказано, каждый вроде был сам по себе, но не возникало сомнений, что все они заодно. В итоге в переходе образовалась толпа. В полной темноте те граждане, которые были не в курсе происходящего, начали паниковать.
   И вдруг в тоннеле раздался резкий, пронзительный звук. Будто кто-то приложил ко рту свисток и дунул в него. В следующее мгновение вспыхнуло множество крошечных фонариков. Такие фонарики бывают на брелках для ключей. Десятки светящихся точек возникли вдруг в темноте. Люди, спешащие на электричку, оторопели. Движение замерло. Немая сцена длилась недолго. Ровно через тридцать секунд все фонарики также внезапно погасли, и вновь наступил кромешный мрак. В полной темноте раздался сдавленный то ли всхлип, то ли вздох. Должно быть, кому-то наступили на ногу или резко толкнули. Потом переход внезапно начал пустеть. На выходах даже образовалась давка. В итоге кое-кто опоздал на электричку. А кто-то успел вскочить в последний вагон…
   …Мертвое тело обнаружили не сразу. В переходе по-прежнему была кромешная тьма. Несколько человек споткнулись о лежащего на земле мужчину, но подумали, что это пьяный, и равнодушно прошли мимо. В конце концов какая-то женщина, выбравшись из темного тоннеля, подошла к двум сотрудникам милиции, проверявшим документы у прохожих, и раздраженно сказала:
   – Занялись бы своими непосредственными обязанностями! В тоннеле лежит в доску пьяный бомж, об него уже люди спотыкаются! А света нет! – с торжеством добавила она. – И неизвестно, когда будет! Я уже ходила к начальнику станции! Безобразие!
   – А при чем тут начальник станции? – вытирая пот, струившийся со лба, посмотрел на нее один из милиционеров.
   – Все вы здесь ни при чем! – заорала женщина. И еще громче: – Немедленно уберите бомжа! Он воняет!
   Насчет вони, исходившей от лежащего в тоннеле мужчины, женщина явно преувеличивала. Когда над ним нагнулся сотрудник милиции, он почувствовал отнюдь не запах нечистот, а аромат дорогого одеколона. Спиртным же от мужчины и не пахло.
   «Может, сердце»? – подумал сержант и потряс лежащего за плечо:
   – Эй! А ну, вставай!
   Мужчина не реагировал, и спустя какое-то время двое милиционеров с трудом выволокли неподвижное тело на свет. Только там один из них взглянул на свои руки и удивленно присвистнул:
   – Смотри-ка! Да это…
   – Кровь!
   Едва взглянув на мертвого мужчину, они сразу поняли: никакой это не бомж. Потерпевший был одет в дорогой добротный костюм и светлую рубашку, на ногах – такие же добротные ботинки из натуральной кожи. А еще запах: дорогой одеколон. Сбоку, на пиджаке, расплывалось огромное бурое пятно.
   – Похоже на ножевое ранение, – неуверенно протянул тот милиционер, у которого руки были испачканы кровью.
   – А где…
   Оба, не сговариваясь, метнулись в переход. Там по-прежнему было темно. Послышалась отборная ругань. Один из милиционеров нагнулся и посветил туда, где ранее лежал потерпевший. На земле расплывалась темная лужица.
   – Вот он, – сказал другой. – Нож.
   – Осторожно!
   Это относилось к гражданке, едва не споткнувшейся об орудие убийства. Нож и так уже запинали ногами почти к самой стене.
   – Граждане, проходите! Не задерживайтесь!
   Один из милиционеров остался в тоннеле, а другой кинулся на улицу вызывать по рации уголовный розыск и охранять потерпевшего. Никуда бы он в таком виде не делся, это само собой, но в критической ситуации сообразительность равна нулю, а пришлось также разгонять любопытствующих, которые уже начали собираться возле мертвого тела. Молоденький сержант слегка растерялся.
   – Ой, мамочки! – всхлипнула одна из старушек. – Убили! Средь бела дня!
   – Гражданка, расходитесь, – сердито сказал сержант. – Нечего тут.
   – Я все видала! – затараторила дородная женщина, стоящая у лотка с чулочно-носочными изделиями. И легла пышной грудью на товар, лицо ее стало таинственным. – Там было темно, а потом огни загорелись. И вдруг разом погасли! Это чеченская мафия, говорю я вам! В переходе заложена бомба!
   – Помогите! – вскрикнул кто-то, и любопытствующие метнулись прочь от тоннеля, в котором по-прежнему не горел свет.
   – Разберемся, – растерянно сказал сержант и стал вытирать с румяных щек пот, который теперь лился градом.
   – Вызывайте МЧС! – потребовал энергичный мужчина, прижимая к груди папку, в которой, судя по всему, были документы.
   Вскоре раздался вой сирены. «Ну, слава Богу!» – перевел дух сержант. Только передав инициативу в руки приехавших на машине с мигалкой оперативников, он успокоился. Потом приехала еще одна машина. И еще. Вскоре платформу оцепили, а в тоннеле стало светло, как днем. Приехавшие саперы искали бомбу. Так начался этот день. И, собственно, так начинается наша история. О флэш-мобе…

   … Люба чувствовала, как глаза слипаются. Вчера ей так и не удалось увидеть лучшую подругу, несмотря на то, что они с Касей просидели у Ивановых до полуночи. Крестницу спать уложила Кася, настояв на этой привилегии. В это время Люба беседовала с Сергеем, который пришел с работы около одиннадцати.
   – Пробки, – виновато сказал он. – Кольцевая почти стоит.
   Позвонила Апельсинчик, сказала, что запись программы затягивается. Потом надо будет отсмотреть материал и отсортировать снятые за день сюжеты. Какие в мусорную корзину, а какие в дело.
   – Еще увидимся, – со вздохом сказала Люба лучшей подруге. Да, жизнь у них напряженная. Но лучше, когда работа есть, а еще лучше, когда ее много. Тогда есть шанс, что и денег заплатят много. Одно из другого никак не следует, но всегда есть вероятность.
   Подруга Каси и бывшая ее работодательница опять не пришла на занятия. Было такое ощущение, что она прячется. Но Касина массивная фигура вновь маячила у торговых палаток. Только теперь молодая женщина ждала Любу. Поймав Касин взгляд, та невольно начала выговаривать:
   – Тебе вовсе не надо сюда приходить. Я и так делаю все, что могу.
   – В последний раз, – заверила Кася и подобострастно посмотрела на свою благодетельницу. Словно преданная собака на своего хозяина. Да, таким, как Кася, всегда нужен хозяин. И Любе опять стало неловко.
   Сегодня она выехала из дома на полтора часа раньше, потому что решила воспользоваться личным автотранспортом. Почему-то Люба подумала, что перевозить Касины вещи надо непременно на машине. Какой-никакой, а переезд! Не на себе же все тащить! К огромному Любиному удивлению, Кася вынесла из подъезда того дома, где жила теперь ее подруга, всего две скромных размеров сумки. Да на согнутой руке висело бордовое пальто из плащевой ткани.
   – И это все? – с удивлением спросила Люба.
   – Все, – кивнула Кася.
   – Сколько же ты у нее прожила?
   – Лет десять. Половина вещей потерялась при переезде, – виновато сказала Кася. – Из загородного особняка в эту квартиру.
   – А вторая половина?
   – Я донашивала обувь Марины. У нас один размер.
   – А одежда?
   – Вот, – Кася с гордостью показала пальто. – Это для меня покупали.
   – Понятно: зимой и летом одним цветом. Тебе было не холодно в нем в мороз?
   – Я никуда не ходила. Продукты привозили на дом. Это когда мы жили там.
   Люба поняла, что речь идет о тех счастливых годах, когда Касина подруга еще была замужем за удачливым бизнесменом. Значит, последнюю зиму Кася проходила в этом бордовом пальто на рыбьем меху. И по магазинам и рынкам тоже. Без комментариев.
   – Ладно, садись в машину, – сказала она. – Поехали к Климову.
   Кася молча кивнула и торопливо полезла в салон. Видимо, ее уход подруга восприняла как избавление.
   – Она дома? – спросила Люба, когда Кася захлопнула дверцу.
   – Марина? Нет.
   Люба уловила в Касином голосе сожаление.
   – А кто вынес вещи?
   – Инна.
   – Дочка? – кивок. – И что она тебе сказала?
   – Ничего.
   – Как? Выросла на твоих руках, а теперь ей и сказать тебе нечего?
   Кася молчала. Люба вставила ключ в замок зажигания. Машина тронулась. Пауза. На заднем сиденье лежали две сумки. Десять лет жизни. Две пары джинсов, два свитера, безликая водолазка да пальто из плащевки на рыбьем меху. Еще нижнее белье. Заштопанные колготки.
   – Вот что я тебе скажу, – сурово начала Люба. Не слишком ли сурово? – Хочешь, верь мне, хочешь, нет. Вы еще встретитесь. И все будет по-другому. Как подсказывает мой жизненный опыт, через какое-то время все переворачивается с ног на голову. С точностью до наоборот. И в человеке, которого ты выкинул когда-то из своей жизни, возникает вдруг острая нужда. А бывает и так, что от него зависит теперь твоя судьба. Это закон сохранения в действии. Тот, кто им пренебрегает, плохо кончает. Ты меня поняла?
   – Ко мне это не относится, – тихо сказала Кася. – Я никто.
   – Посмотрим.
   Встретил их Борис. У Любы возникло ощущение, что он от Климова и не вылезает. Уж не живет ли Борис теперь здесь? Но вещей красавца в квартире не было. Зато в одной из комнат будут лежать теперь Касины. Увидев ее пожитки, Климов расхохотался:
   – Богачка! Что, обидели тебя прежние хозяева?
   – Нет, я всем довольна. Разрешите, я пойду на кухню?
   – Валяй!
   Кася скользнула мимо Бориса, не поднимая глаз. Тот по-прежнему не обращал на нее никакого внимания. Словно бы это было пустое место. Вид у него был задумчивый.
   – Что случилось? – спросила Люба.
   – Сам не пойму. Ко мне должен был поступить отчет. От человека, который ездил в Ольховку. Прежде, чем продолжить поиски, я хотел бы ознакомиться с результатами. Надо от чего-то плясать.
   – И что?
   – Его мобильный телефон не отвечает. Звоню в агентство, мне говорят, что еще не прибыл. Весь день звоню, ответ тот же. Все это немного странно. К тому же у меня полно работы. Кроме поисков дочери Георгия Кимовича я еще должен исполнять свои непосредственные обязанности.
   – А именно?
   – Держать всех в узде. Как при Климове.
   – Он что, совсем отошел от дел?
   – Почти. Все, что его волнует, это Мария Георгиевна. А она как сквозь землю провалилась. В списках живых не значится.
   – И если вы не справитесь…
   – Тогда меня уволят.
   Он сказал это почти что весело. Сверкнули белоснежные зубы. Люба поняла, что выбор-то у Бориса невелик. Либо держаться за Климова и вести дела от его имени, либо искать другую работу. Искать хлопотно, да и с нуля начинать проблемно. Следовательно, надо остаться при Климове. А на дворе лето. Не сезон. Продажи падают, сотрудники разъезжаются в отпуска. Кому-то наверняка придет в голову мысль не возвращаться в компанию. Тем более что Климов, при котором дела шли хорошо, почти отошел от дел. Если к осени ситуация не изменится, а Георгию Кимовичу станет хуже, Борису придется искать новую работу. А жить он привык хорошо. Интересно, какая зарплата у топ менеджеров? Спросить? Это будет нескромно.
   – О чем вы думаете?
   Люба невольно вздрогнула.
   – Я думаю о том, что неплохо было бы напроситься на обед. Кася великолепно готовит.
   Из кухни уже плыл аппетитный запах готовящейся еды. Климов выглянул из своего кабинета и потянул носом воздух:
   – Вроде как щи. Странно.
   – В чем дело, Георгий Кимович?
   – Сам не пойму. Что-то до боли знакомое. Или я отвык от домашней кухни? Из ресторана еду заказываю. А она совсем не так пахнет. Я не говорю, что это невкусно. Но… По-другому. Как-то вдруг тепло на душе стало.
   Лицо его и в самом деле посветлело.
   – Вспомнил! – сказал вдруг Климов и посмотрел на Бориса. – Ну, как там? Где моя дочь?
   – В ближайшее время все прояснится, Георгий Кимович, – заверил тот.
   – Ну, смотри! Ежели что, я с тебя шкуру спущу!
   «Меж двух огней парень, – подумала Люба. – Совет Директоров и Хозяин. Как-то он выкрутится?»
   Обедали втроем, Кася за стол не села. Суетилась у плиты, меняла тарелки. Иногда подходила с подносом, предлагала то или иное блюдо. Вид у нее был счастливый.
   – Люблю, когда в доме много хорошей еды, – шепнула она Любе, улучив момент. – И когда съедают все, что я готовлю.
   Мужчины и в самом деле уплетали Касину стряпню за обе щеки. Борис впервые взглянул на молодую женщину с интересом.
   – Вы замечательно готовите, – заметил он. Кася вспыхнула от удовольствия. И враз похорошела. А Климов пошутил:
   – Вот на ком надо жениться, олух! А твои модельные блондинки – фуфло!
   – Георгий Кимович…
   – А ты меня не перебивай. Раз говорю фуфло, значит – фуфло! Ни одной стоящей не видал. Детей-то кто тебе будет рожать?
   По взгляду Бориса Люба поняла, что у того есть что возразить. Ведь покойная жена самого Георгия Кимовича была женщиной модельной внешности. И, кажется, блондинкой. Но Борис промолчал. Как и всегда.
   – Я, пожалуй, пойду, – сказала она. – Огромное спасибо за обед. Все было очень вкусно.
   – Куда собралась? – остановил ее Климов.
   – Вечер уже, – напомнила Люба.
   – Оставайся ночевать.
   – Спасибо, но я домой поеду. Мне завтра с утра на лекции.
   Голос ее был тверд. Климов, который относился к ней с уважением, уступил. И велел:
   – Борис, проводи.
   – Вы что, весь день здесь? – спросила Люба, когда они очутились в холле.
   – Пока да. Когда Георгий Кимович был в больнице, я большую часть времени проводил в офисе. Сейчас мы приводим в порядок дела. Работаем здесь. В его кабинете.
   – Готовитесь к приезду наследницы? – с иронией спросила Люба.
   Его рот словно отвердел. Теперь Борис не улыбался.
   – Я все еще надеюсь на вашу помощь, – сухо сказал он. – Если полученная мною информация о смерти Марии Георгиевны подтвердится. Тогда мне срочно понадобится психолог.
   – Вот когда подтвердится…

   … Люба сидела на кухне и гадала. Как поступить? Начать игру, которую предлагает Борис, или же сказать Климову горькую правду? Первое более гуманно, но нечестно. И как потом вывернуться? Георгий Кимович привяжется к чужой ему женщине, и неизвестно, чем все это закончится. Нет, вариант не подходит. Надо придумать что-то другое. Может, просто потянуть время? Надо бы его чем-нибудь отвлечь. Вроде бы с появлением в доме Каси Климов стал поспокойнее.
   Она посмотрела на экран. Чуть не пропустила! Апельсинчик вновь на вахте! И лицо у нее такое, будто бы Люська выиграла миллион в мгновенную лотерею! Глаза блестят, волосы дыбом, как шерсть у кошки, завидевшей огромную собаку, но не собирающейся отступать. Готова дать бой! Ну-ка, ну-ка… Люба прибавила громкость.
   – … О-ля-ля! Сегодня на второе – «взрывное» блюдо под острым соусом. Загадочные события на Северо-Западе столицы! Очевидцы происшествия утверждают, что никогда ничего подобного не видели! Сначала тоннель, в котором вот уже несколько дней нет света, внезапно был атакован десятками крошечных фонариков. Потом в этом же тоннеле нашли труп мужчины с ножевым ранением. А потом в милицию поступила информация, будто все в том же тоннеле заложена бомба. Наша съемочная группа прибыла на место происшествия уже после того, как саперы обшарили весь подземный переход. Никакой бомбы в нем не обнаружено. Как удалось выяснить нашему корреспонденту, это была всего-навсего акция флэш-моб, сценарий которой называется «Шахтеры». Почему вдруг решили, что в тоннеле заложена бомба, непонятно. – Люська развела руками. – Придется просветить наших сограждан и тоже зажечь в тоннеле свет, раз модное движение набирает силу. Придется вам, граждане, привыкать. Флэш-моб – это вполне безобидное развлечение молодежи. И пока еще не понятно, какое отношение имеет ко всему этому найденный в тоннеле труп. Сотрудники правоохранительных органов от комментариев пока воздерживаются. Мы же обещаем держать вас в курсе событий. И подробно рассказать о движении флэш-моб, а также заснять некоторые из акций. Оставайтесь с нами! А теперь, как обычно, СЛИВки…
   Люба покачала головой: да-а-а… Люська, как всегда, в центре событий. Теперь ее заинтересовало движение флэш-моб. Люба посмотрела на экран: «Дежурное меню» заканчивалось. И, как всегда, вскоре зазвонил телефон.
   – Ну и как тебе? – раздался в трубке напряженный голос Апельсинчика.
   – Хорошо.
   – Хорошо?! Да это ж сенсация! Убийство во время флэш-моба! – завопила подруга.
   – Люсенька, это все твои фантазии. Еще ничего не доказано.
   – Я нюхом чую: это сенсация, – возразила Апельсинчик. – У меня интуиция. Веришь, нет? Кончики ушей пылают. А по всему телу мурашки бегают. Я та-акое отсниму! Все ахнут! Кстати, у меня к тебе просьба.
   – Что такое? – слегка насторожилась Люба.
   – Я с компьютером не в ладах. Даже несмотря на то, что мой муж… как это он сам говорит? Продвинутый пользователь! Во! Пошарь-ка в Интернете, будь добра. Сделай мне подборочку.
   – Какую?
   – Насчет флэш-моба.
   – Люсенька, у тебя же целый штат сотрудников! – взмолилась Люба. – И муж – продвинутый пользователь. Я-то здесь при чем?
   – Мне нужен свежий глаз, – отрезала подруга. – И помощь психолога. Мой муж, конечно, золото, но лучше бы ему иногда не знать о том, чем я занимаюсь. Вспомни историю с машинами, которые подставляли доверчивым женщинам. После той аварии мне здорово влетело. А это приключение (ох, чует мое сердце!) будет не менее захватывающим! Я даже подумываю затесаться в ряды флэш-моберов. И хочу знать, что ты по поводу всего этого думаешь?
   – Я думаю, что это чушь. Случайное совпадение.
   – Люба, ну, что тебе стоит? – заныла подруга.
   – Сожалею, но у меня мало свободного времени, – твердо сказала Люба. Подруга ничуть не обиделась.
   – Не хочешь, как хочешь. Но в гости-то зайдешь? Поболтать.
   – Зайду, – пообещала Люба. И не стала напоминать, что уже заходила вчера, но неуловимую Люську не застала.
   – Тогда до встречи, – таинственно пообещала подруга и положила трубку.
   «Мне только этого не хватало. Флэш-моба, – и Люба печально посмотрела в окно. По небу бродили тучи. – Модное движение молодежи. Ко мне все это не имеет ни малейшего отношения. Ведь я не молодежь. Ни малейшего…»
   Если бы она знала, насколько ошибается! И если бы знала о том, что произойдет в ближайшие полчаса! В то время, пока Люба заваривала свой любимый ароматный зеленый чай, ее судьба неумолимо надвигалась. Люба никуда не спешила. Она наслаждалась процессом. Надо залить отборные чаинки кипятком, потом подождать, пока они разбухнут, дать напитку настояться. Потом пить, смакуя. Одну чашечку, вторую…
   Она как раз допивала чай, когда раздался звонок в дверь. Судьба уже стояла на пороге. Мало того, она стучалась в дверь. Барабанила в нее кулаком.

Глава 5
Потерпевший

   Она открыла дверь и не поверила своим глазам. На пороге стоял Стас. Майор Самохвалов собственной персоной, правда, в штатском, без погон. Но Люба знала, что ему недавно дали майора. Не удержался ведь! Позвонил и похвастался! И то, что он теперь начальник отдела! Плел какую-то чушь, явно новую звездочку обмывал, потом вдруг сказал «извини, мне некогда» и повесил трубку. Люба решила, что больше никогда ему не позвонит. А он никогда больше не придет. И вот вам, пожалуйста!
   – Почему ты стучишь вместо того, чтобы воспользоваться электрическим звонком? – возмущенно спросила она. – Это же элементарно!
   Она посмотрела на Самохвалова и поняла, что в данном случае замечание не уместно. А что касается элементарного, то Стас просто не в состоянии был производить такие элементарные действия, как использование кнопки электрического звонка по прямому ее назначению. Потому что был пьян, и здорово пьян. Люба оторопела. Вот это наглость! Мало того, что Самохвалов является к ней без предупреждения, после нескольких месяцев молчания, да еще в таком виде! Ну и хамство! Люба хотела было захлопнуть перед его носом дверь, но Стас применил физическую силу. Даже будучи пьяным, он был сильнее трезвой Любы Петровой. И она вынуждена была отступить.
   – Я сейчас вызову милицию, – пообещала она.
   – Мы уже здесь. Я вас слушаю, гражданка Петрова. На что жалуемся? – Стас привалился к двери и нагло прищурился. Взгляд у него не фокусировался, и Люба здорово разозлилась.
   – Я жалуюсь на хама, который ввалился ко мне в квартиру! – сердито сказала она. – У тебя совесть есть?
   – Нет. Я нуждаюсь в помощи психолога. Вынужден настаивать.
   – Приходи завтра ко мне на прием. Я с удовольствием тебя выслушаю.
   – Люба, помоги мне, – вдруг жалобно попросил он и беспомощно посмотрел на нее пьяными синими глазами. – Мне очень плохо.
   – Что случилось? – также серьезно спросила она.
   – У меня друг умер.
   – Проходи.
   Люба посторонилась, и наглец проник в ее квартиру. Захлопнул дверь и по-хозяйски огляделся:
   – Давненько я здесь не был.
   Ну, куда от него деваться? Тем более у человека беда. Или врет? Люба внимательно посмотрела на Стаса. Нет, не врет. Никогда бы он к ней не пришел, если бы не…
   – Что, твоя новая женщина не может тебя утешить? – не удержалась она.
   – Никто не сделает этого лучше старой, – философски заметил Стас. – Когда мужчина и женщина расстаются друзьями, это уже на всю жизнь.
   – Что на всю жизнь? – насторожилась Люба.
   – Дружба, разумеется! А ну-ка…
   Стас отодвинул ее плечом и прошел на кухню.
   – Извини, но выпить нет, – сухо заметила Люба, когда он плюхнулся на шаткий табурет.
   Самохвалов молча достал из кармана джинсовки бутылку водки и с грохотом опустил ее на столешницу. Подозрительно оглядев кухню, заметил:
   – Есть у тебя нечего, я знаю. Ты по-прежнему отвратительно готовишь. Но хоть кусочек чего-нибудь. Закусить, – взмолился он.
   Люба тоже молча достала из холодильника кастрюльку, в которой еще оставался Касин суп. Поставила ее на плиту, и когда по кухне поплыл восхитительный аромат, Стас вытаращил глаза:
   – Не может быть! У тебя есть еда?!
   Забыв о водке, он жадно набросился на суп.
   – М-м-м… – сказал Самохвалов, выскребая тарелку. – Еще чуть-чуть, и мы с тобой больше не друзья.
   – А кто?
   – Мужчина и женщина. Я почти готов признаться тебе в любви, Любовь Александровна. Помнится, раньше я этого не делал.
   – У тебя плохая память, – сухо сказала она. – Однажды ты спас меня от бандита. И сказал, что любишь.
   – Ну, это не считается! Ты была в опасности, и я тебя утешил. Всего лишь. Но сейчас, Люба! Я полон чувств!
   – А всего-то тарелка супа, – невольно вздохнула она. – Как мало вам, мужчинам, надо! Успокойся, это не я готовила.
   – А кто? Покажи мне ее! – потребовал Стас. Наевшись горячего супа, он почти пришел в себя. – Ах да! Я догадался! У тебя в гостях была Люська! Ну, конечно! Кто еще так замечательно готовит!
   – Ошибаешься. Это готовила другая женщина.
   – Как много, оказывается, на свете женщин, которые умеют готовить, – уныло сказал Стас. – Что ж мне-то так не везет? А?
   – Ты наелся? Успокоился? Или что-то еще?
   – Что-то еще, – Стас посмотрел на нее в упор.
   – И не мечтай.
   – У тебя уже кто-то есть? – обиделся он. Люба оторопела: уже! Когда он в последний раз здесь появлялся? Или Самохвалов считает, что после разрыва с любовником женщина должна год носить траур?
   – Да, – соврала она. И отчего-то посмотрела на телефон, под которым лежала пачка газетных объявлений «Муж на час». И поспешила сменить тему: – Так что же все-таки случилось?
   – Убит Володька Шестаков, – враз помрачнел Стас. – Когда-то мы работали вместе. Потом ему все это осточертело. Денег платят мало, да еще дергают постоянно. Жена задурила. Надо, мол, улучшать жилищные условия, мужик ты или не мужик? Не мне тебе объяснять, какие вы, бабы, стервы.
   – Упрек не по адресу, – возразила Люба. – Я, кажется, никогда не требовала, чтобы ты оставил работу в милиции.
   – Не требовала. У тебя другой недостаток.
   – Какой же?
   – Ты слишком умная. Жить с умной женщиной – это все равно что разгадывать викторину. Неправильно ответил на вопрос – не получил приз. Под призом я понимаю секс, – невинно посмотрел на нее Стас. Что взять с пьяного? – Я понял, что мой уровень знаний не соответствует.
   – А повышать не пробовал? Чтобы соответствовать?
   – Это выше моих сил, – вздохнул Самохвалов.
   – Вернемся к Шестакову, – резко сказала она – Что с ним случилось?
   – Ах да. Я остался, а он ушел. В частное детективное агентство. Как бишь оно называется? «Частная жизнь»! Точно! У меня и визитка Володькина есть. Погоди-ка…
   Он полез в карман джинсовки, которая теперь висела среди кухонных полотенец. И как только крючок выдержал! Всегда так! Стас уйдет, а крючок отвалится! Вредитель! А Любе потом искать настоящего мужа, хотя бы на час! Люба, которой визитка Шестакова вовсе не была нужна, все еще злилась. Вот, оказывается, в чем причина ухода Самохвалова! Она для него слишком умная!
   – Вот. – На стол легла визитка. Люба машинально взглянула. – «Владимир Шестаков. Частный детектив».
   – Ну и что? – спросила она.
   – Вроде бы ему там понравилось. В агентстве. Платят хорошо, работа не пыльная. Банальная слежка. Сделать компрометирующие фотографии, выяснить, не ходит ли муж налево. В основном женщины обращались.
   – Фу, какая гадость! – поморщилась Люба.
   – Отчего же гадость? – не согласился с ней Стас. – Это, милая, жизнь. В общем, Володька был доволен. Мы перезванивались, изредка встречались. В сауну ходили. – Он вздохнул. – Я ему звонил неделю назад. Володька загадочно сказал, что есть денежная работенка. Смотаюсь, мол, в командировку, получу грины и накрою поляну.
   – В сауне?
   – Нет, зачем же? Какая ты, однако, глупая! – (Только что говорил обратное.) – Мы на дачу к нему собирались. Лето на дворе, милая! Или ты не замечаешь изменения в природе и погоде? В окно-то посмотри!
   – Я все замечаю, – она выразительно посмотрела на бутылку водки.
   – Это тоже жизнь, – поймав ее взгляд, сказал Стас. – И нечего морщиться. В общем, я знал, что Володька вчера приезжает. Позвонил ему на трубу, он сказал, что все, мол, о̕кей, но говорить не может, потому что готовится к деловой встрече. Бумаги малюет. Боится, что потеряет мысль. Я еще удивился. Было около полуночи. Какие документы в столь позднее время? Что за пожар? Володька сказал: перезвони, мол. Но я уснул. Позвонил сегодня утром. Телефон не отвечает. Звонил до полудня, потом на работу. Сказали, что сами ждут. Клиенты, мол, телефон оборвали. Где Шестаков? А Шестаков как в воду канул! Это меня насторожило. Не похоже на Володьку. Для него работа – это все. Чтобы Володька кинул клиентов? Никогда! Я сделал запрос. Сводку происшествий по городу. И что ты думаешь?
   Стас потянулся к бутылке водки и стал откручивать пробку.
   – Может, не надо больше? – напряженно спросила Люба.
   – Помянем. И ты выпей. Хороший был человек. А его зарезали.
   Она не стала возражать, на столе появились две рюмки.
   – Чуть-чуть. Стас! Ты что, не слышал?
   – Я знаю, что ты водку не пьешь. Но… Человек был хороший.
   Стас плеснул ей полрюмки, себе налил полную. Выпили.
   – Как это случилось? – спросила Люба, невольно поморщившись. Водку она терпеть не могла.
   – Тухляк. Такие убийства не раскрываются. Его нашли в подземном переходе. Ножевое ранение в бок, в область печени. Пролежал Володька там часа два. В переходе не было света. Все ходили, об него спотыкались. Место происшествия затоптано. Нож тоже. Чуть ли в стенку вмазали. Никаких отпечатков. Ни-че-го. Да еще какие-то флэш-моберы затесались.
   – Что-о?!!!
   – Милая, что с тобой? – испугался Стас, увидев выражение ее лица. И отчего-то подумал, что Люба поперхнулась, стал стучать кулаком по ее спине. Тогда уже Люба и в самом деле закашлялась и взмолилась:
   – Не надо!
   Какое-то время она была в шоке. Значит, человек, о котором упоминала Люська в своем репортаже – Шестаков! Частный детектив! Друг Самохвалова! Поистине, мир тесен!
   – Ты смотришь передачу, которую ведет Люся? – спросила она у Стаса. Тот скривился:
   – «Дежурное меню»? Упаси Боже! Лучше бы она занималась кулинарией! Твоя любимая подруга! Чего ее вдруг потянуло на криминал?
   – Понятно. Ты, как профессионал, не одобряешь дилетантов, которые пытаются вести частное расследование.
   – Именно.
   – Но сегодня ты напрасно не смотрел «Дежурное меню». Их съемочная группа выезжала на место происшествия. Люська заинтересовалась убийством твоего друга и утверждает, что флэш-моб «Шахтеры» имеет к нему прямое отношение.
   – Ты это серьезно? – вытаращил глаза Стас.
   – Сначала я тоже сказала ей, что это полная чушь. Но то, что убитый был сотрудником частного детективного агентства, все меняет.
   – Но при чем тут этот… как его? Флэш-моб!
   – Вот это-то нам и надо выяснить.
   – Тухляк! – запротестовал Стас.
   – Ты что, не хочешь найти убийцу своего друга?
   – Да я жизнь за это отдам! – он только что не рванул на груди рубаху. Понятное дело, пьяный. – Но поверь мне, как оперативнику с многолетним опытом работы. Найти концы невозможно.
   – Я так понимаю, это не твоя епархия.
   – «Крюково»? Разумеется! Но при чем здесь это? Я же сказал, что за друга готов… В общем, готов.
   – Кстати, как он оказался в Крюково?
   – В смысле? Он там живет! То есть жил, – поправился Стас. – Пока Шестаковы копили деньги на размен квартиры на бо́льшую с доплатой, цены взлетели до небес. Володьке пришлось согласиться на Зеленоград. Они туда переехали два года назад, в новый дом. Квартира огромная, я у него был. Володька прямо светился от счастья. Это вам не однушка в Бирюлево! На работу, правда, ездить далеко. Но ведь не ко времени. У частного детектива график свободный. Оплата по факту.
   – А чем он занимался в последнее время? Куда ездил?
   – Если бы я знал! – развел руками Стас. – В командировку ездил. А куда? Это, милая, частная жизнь. Не афишируется… Люба, у меня в голове не укладывается! Володька Шестаков, и этот… как его? Флэш-моб!
   – Может, это все-таки простое совпадение? – задумчиво спросила Люба. Она колебалась.
   – Скорее всего. Я, разумеется, наведаюсь к коллегам в Крюково. Узнаю, что они уже успели выяснить. Попробую получить адреса свидетелей. И узнать, чем Володька занимался в последнее время.
   – А я попробую узнать, кто организовал флэш-моб «Шахтеры». И сделаю подборку из Интернета.
   – Опять эти компьютеры! – скривился Стас. – Ни черта в них не понимаю! Послушай, милая, – он бросил на Любу загадочный взгляд. И чарующе улыбнулся. Она поняла: сейчас последует просьба.
   – Я слушаю, – сказала холодно.
   – Я в курсе, что ты разжилась личным автотранспортом, – вкрадчиво сказал Стас. – Новенькая тачка, из салона.
   – И что?
   – А моя машина на ремонте. – Его синий взгляд сделался обволакивающим.
   – Я не дам тебе свою машину, – твердо сказала Люба.
   – Почему? – обиделся он. – Я прекрасно знаю, какой из тебя водитель. Ты ни за что не сунешься в московские пробки.
   – Во-первых, это моя машина. А во-вторых… Ты сам в нее не сядешь.
   – Почему?
   – Потому. Как только ты ее увидишь, ты сразу же передумаешь.
   Стас посмотрел на нее с удивлением. Потом что-то смекнул и не удержался. Расхохотался, несмотря на несчастье, которое случилось сегодня с его близким другом:
   – Не может быть! Это сиреневое чудо, которое стоит у подъезда… Люба, не может быть! Ну, разумеется! Я сразу должен был догадаться, что это твоя машина!
   – Да, это моя машина.
   – Ну, ты даешь! Нет, это просто возмутительно! Нельзя доверить покупку машины женщине! Скажи мне, почему из каталога, где есть масса приемлемых для тачки цветов, ты выбрала именно это?
   – Я не знаю. Мне так захотелось. Накопи на свою и покупай, что хочешь, – обиделась она. – А ко мне не лезь!
   – Какая несправедливость! – развел руками Стас. – У меня нет возможности купить иномарку из салона, а у нее есть. И она выбирает это. Да, ты права. Я в нее не сяду. Не дай бог, подумают, что я голубой!
   – Никто не сомневается в твоей мужественности, – заметила Люба. – Ведь при тебе всегда есть пистолет.
   – Я в нее не сяду, – повторил Стас. – За руль. Даже с пистолетом за пазухой. Даже в ковбойских сапогах. Со шпорами. Но тогда это придется сделать тебе.
   – Что это? – враз испугалась она.
   – Поехать со мной в детективное агентство.
   – А сам? На метро?
   – Милая, пожалей мои нервы. Частное расследование надо проводить с комфортом. Я как черт устаю на работе. К тому же я по тебе соскучился. Хочу, чтобы мы какое-то время побыли вместе.
   – Врешь! Но так и быть. Я с тобой поеду. Просто потому, что мне интересно. Когда?
   – В субботу.
   – В свой выходной день!
   – И в мой выходной день, – напомнил Стас. – Я справлялся: детективное агентство «Частная жизнь» работает с одним выходным. Это воскресенье. Значит, суббота наша. До субботы я получу исчерпывающую информацию от коллег из Крюково и попытаюсь ее проанализировать. А в субботу у нас с тобой «Частная жизнь». Ты что-то имеешь против?
   – Я хотела застеклить балкон. Скоро осень, – грустно заметила Люба.
   – Не преувеличивай, – тут же отмахнулся Стас, испугавшись, что стеклить балкон придется ему. – Лето еще только началось. У тебя уйма времени. Балкон подождет.
   Она тоскливо посмотрела в окно. Так всегда. Кажется, что до первого сентября уйма времени, но ничто не пролетает так быстро, как лето.
   – Ты что-то сказала? – спросил Стас.
   – Нет. Только подумала. Подумала о том, что тебе пора спать, – она решительно поднялась. – Я принесу раскладушку.
   – Мы вернулись к тому, с чего начали, – заметил он.
   – Нет. Мы начинаем с того, к чему никогда больше не вернемся. Потому что этим же и закончим. Ложись спать. На раскладушку. Нам обоим завтра на работу.
   Стас послушался. Старые друзья уже не любовники. Точка невозврата пройдена.
   Так закончился этот день. Наконец-то закончился! Люба еще какое-то время лежала без сна. Все сплелось в один клубок. Люська, флэш-моб, убийство Шестакова, который оказался близким другом Стаса… И вот она уже готова сделать то, в чем недавно решительно отказала лучшей подруге. Проанализировать движение флэш-моб. Из всего этого выпадает только Кася. Но у нее вроде бы все в порядке. Не считая Бориса.
   Значит, о Касе на время можно забыть. Пока она сама о себе не напомнит. Но насколько Люба успела ее узнать, Кася – женщина скромная. Она и предпочитает, чтобы о ней забыли. Как-то ей спится на новом месте? В чужой квартире? В таком случае перед тем, как уснуть, обязательно надо загадать: «Первый раз на новом месте – приснись жених невесте». Интересно, знает ли об этом Кася?
   Люба вздохнула и перевернулась на бок. Надо бы сказать ее подруге, Марине, что с Касей все в порядке. Надо бы… А может, и не надо?

Глава 6
«Частная жизнь»

   В субботу утром Люба сладко спала. У нее была тайная надежда, что Самохвалов все позабыл. Закрутился на работе и решил предоставить поиски убийцы Шестакова своим коллегам из Крюковского ОВД. Но не тут-то было! В восемь утра в дверь позвонили. Люба накинула халат и метнулась в прихожую. Стас стоял на пороге. На этот раз он был трезв как стекло и зол, потому что не выспался. Поймав ее взгляд, буркнул:
   – Я за рулем не пью.
   – А кто сказал, что ты поведешь мою машину?
   – Разве ты не хочешь узнать, на что способна твоя сиреневая кобылка?
   – Оставь нас в покое!
   – Я вижу, ты еще не одета. Долго спишь.
   – Я быстро. Кофе хочешь?
   – Не откажусь.
   – Сам.
   – Как всегда. Меня, если честно, удивляет постоянство наших отношений. Ты не хочешь меняться к лучшему, но при этом хочешь, чтобы я изменился.
   Она не ответила, ушла в комнату гладить летний костюм. Нежно-сиреневого цвета. Не в джинсах же ехать. Ведь не на рынок. Пока Стас гремел на кухне посудой и делал себе кофе, Люба оделась. Увидев ее, Стас удовлетворенно кивнул:
   – Хорошо выглядишь. Именно такая женщина и нужна мне для сегодняшнего мероприятия.
   – Какая такая?
   Она надеялась услышать «красивая».
   – Респектабельная, – сказал Стас.
   – Ты что, навел справки о «Частной жизни»?
   – Представь себе, – самодовольно улыбнулся он. – Я выяснил главное.
   – Что именно?
   – Это самое дорогое частное детективное агентство в Москве. У них очень богатые клиенты.
   – VIP-персоны?
   – И эти тоже.
   – Тогда не удивительно, почему твоего друга убили. Я так понимаю, на кону стоят большие деньги.
   – Хватит трепаться, поехали. Время дорого.
   По крайней мере, он ее подготовил. Морально. Люба настроилась на визит в самое дорогое частное детективное агентство города Москвы. У ее машины Стас задержался. Выразительно поднял брови и хмыкнул.
   – Я поведу, – решительно сказала Люба.
   – Вот поэтому я и приехал пораньше.
   – Не остри.
   Она полезла за руль. Стас сел рядом на место пассажира и с иронией сказал:
   – Полет на божьей коровке. Ни разу не доводилось. Полагаю, это острые ощущения. Порадуй меня, милая.
   Люба закусила губу, но промолчала. Пусть издевается. Мужчины не уважают женщин-водителей, тут уж ничего не поделаешь. Пока ехали, Стас позволил себе несколько обидных замечаний. Типа «выключи поворот, ты давно уже едешь по средней полосе». И «не надо так стискивать руль, если ты не в курсе, он с гидроусилителем». Но в целом все прошло неплохо. Через полчаса Самохвалов достал карту Москвы и увлекся ролью штурмана. А еще через полтора часа они добрались-таки до места, поколесив по узким московским улочкам и неоднократно обращаясь к прохожим.
   Здание, у которого Люба припарковалась, впечатляло. Это был особняк в центре города, заново отремонтированный, насквозь респектабельный, начиная от ворот, за которыми шла подъездная аллея, до шпиля на коньке высокой крыши. Кажется, на его пике крутился флюр. Погода сегодня была ветреная.
   «Бедные люди сюда не ходят, – тут же подумала Люба. – Да у них и нет нужды нанимать частного детектива. Стас прав. Сюда полноводной рекой текут очень большие деньги». Люба невольно покосилась на фонтан, расположенный аккурат напротив главного входа. Она не сомневалась, что есть еще и черный ход, для тех, кто не хочет «светиться». Все видели, как клиент вошел, но никто не видел, когда он вышел. И, естественно, полная конфиденциальность. Вытянуть из сотрудников хоть какую-нибудь информацию будет непросто.
   – Теперь ты понимаешь, почему я попросил тебя приехать сюда на машине? – шепотом спросил Стас, когда они покинули салон.
   Люба кивнула. Их не остановили. Никто не вышел из здания, чтобы преградить путь ее нежно-сиреневой «Лапочке». Так она мысленно называла свою машину, чтобы там ни говорил Стас. Новенькая сверкающая «Лапочка» отлично вписывалась в окружающую их обстановку. В разбитый у стен здания сквер, ухоженные клумбы и фонтан. В фонтан она вписалась в переносном, разумеется, смысле. Люба и «Лапочка» полностью соответствовали антуражу агентства. Если кто-то и смотрел в окно, то подумал следующее: замужняя дама, единственным развлечением которой являются ежедневные походы по магазинам, в сопровождении личного телохранителя приехала справиться о верности своего кормящего супруга. То, что машина недорогая, значения не имеет. Может, у ее мужа автопарк? Выбрала машину в тон костюму для визита в частное детективное агентство. Стас все просчитал. Даже сиреневый костюм.
   Они не спеша сохраняя достоинство, поднялись по ступенькам крыльца, Самохвалов нажал на кнопку переговорного устройства. Раздался противный писк, потом не менее противный гнусавый голос:
   – Слушаю вас.
   – Мы к Владимиру Шестакову, – без запинки сказал Стас.
   За дверью на пару секунд замялись, потом из динамика раздалось гнусавое:
   – Проходите.
   «Пи, пи, пи…». Стас потянул за ручку.
   – Даму надо пропустить вперед, – прошипела Люба. Самохвалов весьма галантно посторонился:
   – Прошу, мадам.
   Она первой вошла в огромный холл. Первое, что бросалось в глаза, был огромный аквариум. За прозрачным, почти невидимым стеклом плавали нереально красивые рыбки. Люба невольно на них засмотрелась.
   – Вы к Шестакову? – уточнил охранник. Тот самый, гнусавый. Несмотря на голос, он был огромен, форменный китель натянулся на мощных плечах, как на барабане. Стас рядом с ним казался мальчишкой.
   – Да, мы к Шестакову! – громко и отчетливо сказал он. Вид у Самохвалова был слегка обиженный. Скажите, пожалуйста, какая у них крутая охрана!
   – Прошу наверх. Там вас встретят.
   Люба сделала было шаг вперед, но ее тут же остановили. Вежливо, но твердо:
   – Минутку. Ваши паспорта.
   – А водительские права устроят? – немного испуганно спросила она. Стас ничего не говорил про паспорт. А у него нужный документ, как оказалось, лежит в кармане!
   – Давайте права.
   После того как формальности были улажены и им выписали пропуска, путь наверх был открыт. В «Частную жизнь» вела широкая лестница, застеленная красной ковровой дорожкой. Все было очень респектабельно и даже торжественно.
   – У меня такое ощущение, что я на фестивале в Каннах, – шепнула Люба, поднимаясь по ступенькам.
   – И эти тоже здесь бывают, – так же шепотом ответил Стас.
   – Да что ты говоришь?! Тебе Шестаков рассказывал?! – она почувствовала невольный трепет. Потом спохватилась: – Кстати, раз он тебе столько рассказывал о своей работе, почему ты не напомнил, чтобы я взяла паспорт?
   – Таковы правила игры.
   – Но сам-то ты паспорт взял!
   – Да, потому что там не указан род занятий. Но на всякий случай у меня в кармане лежит и удостоверение.
   И Стас похлопал себя по карману куртки. Они уже были в самом верху лестницы. И тут Люба опять не удержалась и открыла рот. Теперь она любовалась идущей им навстречу девушкой. Рыбки, конечно, были хороши, но девушка все равно лучше. Люба почувствовала, как сзади прерывисто задышал Стас. Девушка была блондинкой и одета в короткую темную юбку и белоснежную блузку с глубоким вырезом. Несмотря на то что лето только-только началось и погода с начала июня стояла преотвратительная, кожа у девушки была золотистой от покрывавшего ее ровного загара. И ноги тоже. Чулочки на них были прозрачные, а туфельки на высокой шпильке. Снизу им открывался замечательный вид. Разумеется, на туфельки. Люба легонько толкнула Стаса в бок: дыши ровнее.
   – Добрый день! – ослепительно улыбнулась девушка. – Прошу вас.
   Они сделали несколько шагов по направлению к столу, на котором красовался новенький монитор. Сопровождающая их блондинка не переставая щебетала:
   – Вы пришли к Шестакову, но вынуждена вас огорчить. Владимир Шестаков у нас больше не работает. Не беспокойтесь, у нас в штате есть детективы более высокой квалификации, и все они к вашим услугам.
   Самохвалов вновь засопел, и Люба, которая знала наизусть все его сопения, поняла, что Стас обиделся за друга. Более высокой квалификации! Скажите пожалуйста!
   – А что случилось с Шестаковым? – требовательно спросил он. – Уволился?
   – Да, – не моргнув глазом, соврала блондинка. Ее здесь за это и держали. Никак не за загар.
   – Тогда мы к вам.
   Девушка слегка растерялась, но потом вновь ослепительно улыбнулась:
   – Ну, если я чем-нибудь могу вам помочь, то внимательно слушаю. Прошу.
   Она указала на огромных размеров диван, стоящий за ее спиной. Судя по всему, это была приемная.
   – Вы – секретарь? – поинтересовалась Люба.
   – Офис-менеджер.
   – И что входит в ваши обязанности?
   – В мои обязанности входит знать все. – Еще одна ослепительная улыбка.
   – Значит, вас-то нам и нужно.
   Это уже сказал Стас и достал из кармана удостоверение. Ни один мускул на лице у блондинки не дрогнул. А загар остался таким же ярким. Она ничуть не побледнела! И ни капельки не покраснела!
   – У нас все в порядке с лицензией, – спокойно, с достоинством ответила блондинка или офис-менеджер.
   – Мы не по поводу лицензии.
   – Сожалею, но справок мы не даем.
   Неизвестно, чем бы все это закончилось, но тут внизу, в холле, там, где царили рыбки, раздался знакомый голос. О! Люба узнала бы его из тысячи! И ей оставалось подождать меньше минуты, пока Апельсинчик взлетит на самый верх этой «фестивальной» лестницы. Мгновение – и показались оранжевые волосы. Потом раздался истошный вопль:
   – Девушка!
   Это, по-видимому, относилось к блондинке. Еще с середины лестницы Апельсинчик взывала к обслуживающему персоналу. Как всегда, ей не терпелось. Потом Люська поднялась на самый верх, увидела их со Стасом и удивленно округлила рот:
   – О! Вот это встреча!
   – Привет, – кисло сказал Стас.
   – Значит, ты меня обманула! – Люська с обидой посмотрела на лучшую подругу. – Тебя все-таки заинтересовало это убийство! Но ты мне ничего не сказала! Поехала сюда тайно! Подруга, называется!
   Загорелая блондинка все еще осмысливала происходящее. Потом с придыханием сказала, обращаясь к Люське:
   – Мы очень рады вас видеть! Ведь вы…
   – Людмила Иванова.
   – Ведущая…
   – …«Дежурного меню», – хором закончили фразу три женщины. Светленькая, темненькая и рыжая. Называется, спелись. Чем не ВИА Гра?
   – Значит, вы вместе? – уточнила блондинка, соединив взглядом странную парочку с Людмилой Ивановой, телезвездой. Быть особенно внимательной к VIP-персонам тоже входило в обязанности офис-менеджера.
   – Да! – ответила Люська, не обращая внимания на то, что Стас с ней не согласен. Это уже привилегия звезды: принимать решение за всех.
   – Я могу предложить вам кофе? – спросила загорелая блондинка.
   – Да! – опять-таки за всех ответила Люська.
   Они присели на диван, обитый велюром песочного цвета. Пол был мраморный, тоже под песчаник, мебель из натурального дерева. Здесь все было достойно. Пока достойная этого здания офис-менеджер готовила кофе, Стас с Апельсинчиком принялись выяснять отношения.
   – Я не собираюсь впутывать в это прессу! – шипел Самохвалов.
   – Без меня вы все равно ничего не добьетесь! – парировала Люська. – С вами просто не будут разговаривать!
   – Как ты вообще сюда попала!
   – Приехала на машине!
   – Как ты узнала?
   – Подумаешь, проблема! Узнать, где и кем работал убитый!
   – Потерпевший!
   – Не суть! Его ж зарезали! Или ты хочешь сказать, что он жив?!
   – Хотя бы разберись в терминах! Уголовный кодекс почитай!
   – Сам читай!
   – Этим и занимаюсь! Дилетантка!
   – Зануда!
   – А ты… ты… Ох, если бы ты не была женщиной! – Самохвалов сжал кулаки.
   – Все. Брейк, – сказала Люба. – Нам кофе несут.
   На низенький столик, массивная чугунная «лапа», накрытая толстым темным стеклом, бесшумно опустился поднос. Блондинка перед каждым из них поставила по крохотной чашечке кофе. Потом присела на самый краешек такого же огромного и глубокого, как диван, кресла с чарующей улыбкой на губах:
   – Что именно вы хотели узнать?
   – Насчет Шестакова, – мрачно сказал Стас. – Его ведь убили. Был даже сюжет в передаче «Дежурное меню». Впрочем, об этом вам расскажет подробнее эта дама, – он с иронией посмотрел на оранжевые Люськины волосы.
   – Если хотите, мы можем заплатить за информацию, – тут же сказала та.
   «Не лезь», – взглядом велел Стас, на что Люська только фыркнула, а блондинка вздохнула:
   – Нам уже звонили из милиции. Собственно, здесь нет никакой тайны. Да, его убили. Клиентам мы этого не сообщаем из этических соображений. Перенаправляем к другим детективам. Не все ведь они смотрят «Дежурное меню».
   – А среди детективов большая конкуренция? – спросил Стас.
   «Умница! – невольно подумала Люба. – Шестакова вполне мог убрать кто-то из коллег. Сделано это было профессионально».
   – Если честно, Шестаков был лучшим, – еще раз вздохнула блондинка. – У него это здорово получалось! Улаживать конфликты!
   – Вы не могли бы сказать нам, какие дела вел Владимир в последнее время? – это уже Люська спросила.
   Лицо у блондинки стало испуганным:
   – Поймите, это же служебная тайна! – взмолилась она. – А за ее разглашение…
   – Если будут убивать ваших детективов, все ваши клиенты разбегутся, – разумно заметил Стас. – Дела, которые вел Шестаков, все равно надо довести до конца. Ведь за них заплачено. Заплачено? – уточнил он.
   – Вот именно, – блондинка кивнула. Потом со вздохом сказала: – Вы правы: клиенты уже телефон оборвали. Требуют Шестакова. А я не знаю, что делать! Ведь все их недовольство обрушивается на меня! А среди наших клиентов есть очень важные персоны. Они не привыкли испытывать неудобства, особенно если платят большие деньги. Я-то в чем виновата? И чем могу им помочь? Я ведь всего-навсего офис-менеджер!
   Она беспомощно развела руками.
   – Посовещайтесь с начальством, – сказал Стас, начавший испытывать к красавице не только симпатию, но сочувствие. И на почве этого решил завязать более близкие отношения: – Скажите, что я готов этим заняться безвозмездно. Володя был моим другом.
   – Да что вы говорите!
   В голосе блондинки тоже послышалось сочувствие. «Этак у них вполне может завязаться роман, – подумала Люба. – Самохвалов своего не упустит».
   – Я попробую зайти к Святославу Генриховичу. Это наш хозяин, – с придыханием сказала девушка и поднялась. – Если он захочет вас выслушать…
   Стас хотел было возмутиться: как это он не выслушает?! К нему же власть пришла! Целый оперуполномоченный со служебным удостоверением в кармане! Но Люба схватила Самохвалова за руку и крепко сжала. Это означало «помолчи». Блондинка лебедем поплыла к дверям, а Стас зашипел, словно гусь, решивший пребольно ущипнуть обидчика:
   – Да кто он такой, это Генрихович?! Мы власть, мы имеем право! Он обязан дать показания!
   – Стас, ты не хуже меня знаешь, что криком здесь ничего не добьешься. Оглянись вокруг! Сюда вложено столько денег, что не остается сомнений: за «Частной жизнью» стоят сильные мира сего. Есть кабинеты, куда даже вы, представители закона не вхожи. Один звонок – и расследование будет прекращено. И никаких показаний хозяин агентства давать не обязан. Ни тебе, ни кому бы то ни было. Частная жизнь граждан охраняется законом. Особенно таких граждан, как клиенты этого агентства.
   – Люба права, – поддержала ее Апельсинчик. – Здесь надо хитростью. Пообещать им рекламу.
   – Они не заинтересованы в такой рекламе, – буркнул Стас. – Заявить на всю Москву, что кто-то убил их сотрудника? Хорошенькое детективное агентство!
   – Профессия частного детектива опасна для жизни, – пропела Люська. – Что странного в том, что их убивают?
   Стас открыл рот от удивления. Потом завопил:
   – Ты соображаешь, что говоришь?! Жизнь человека для тебя игрушка?! Совсем спятила на своем телевидении! Или у вас там все такие?!
   – Тихо, – одернула его Люба. – Она возвращается.
   Загорелая блондинка вновь улыбалась. Люба поняла, что парламентер вернулся с хорошими вестями. Их примут.
   – Прошу вас, – и в самом деле пропела блондинка.
   В сопровождении загорелой красавицы троица нырнула в самые недра особняка. Коридор и еще одна приемная.
   – Святослав Генрихович очень опечален убийством Шестакова, – щебетала блондинка, одновременно указывая: – Сюда, пожалуйста. Здесь – направо. Это первый случай, когда… Прямо, пожалуйста. Вот уже два дня мы не знаем… Нет-нет, вам сюда!
   У дверей кабинета хозяина сидела еще одна девушка, на этот раз брюнетка. Не менее красивая. А скорее более, чем загорелая блондинка. И тоже загорелая. Сказать, в чем именно заключалось ее превосходство, в двух словах было трудно. Может быть, в том, что она – личный секретарь хозяина? Или имела внушительных размеров бюст? Увидев их, брюнетка неторопливо поднялась, открыла дверь кабинета и сказала:
   – Вас ждут.
   Они прошли внутрь, девушка осталась в приемной. Красавица поднялась из-за своего сверкающего стола только за тем, чтобы открыть посетителям дверь. Но с каким королевским достоинством она это сделала!
   В огромном кабинете Люба увидела огромный стол. Поднявшийся же им навстречу человек был на удивление маленького роста. Пожалуй, что раза в два меньше встретившего их у входа в офис охранника. Но голос у него оказался низким. Самый настоящий бас, как у Шаляпина!
   – Добрый день, – басом сказал «Шаляпин» и через стол протянул руку Стасу: – Прошу. Садитесь. Катя, ты тоже задержись.
   Блондинка с готовностью кивнула и присела на краешек стула, у самых дверей.
   – Значит, уголовный розыск, – тяжело вздохнул «Шаляпин». И поморщился: – Как это некстати. – Потом посмотрел на Люську: – А ваше лицо мне отчего-то знакомо.
   – Людмила Иванова, «Дежурное меню», телеведущая, – затараторила Апельсинчик. «Шаляпин» подпрыгнул:
   – Что-о?! Телевидение?! Катя!
   – Мы не будем упоминать название вашего агентства, если вы этого не хотите, – в том же темпе продолжала Люська. – Нас интересует загадочная смерть Владимира Шестакова.
   – Что же в ней загадочного? – удивился хозяин частного детективного агентства. И Люба поняла, что загадками здесь не занимаются. У них все просто. Деньги – информация – деньги. А Люська с присущим ей энтузиазмом принялась объяснять, что загадочного в трагической гибели сотрудника детективного агентства «Частная жизнь».
   «Шаляпин» слушал внимательно, а под конец пробасил:
   – Мы не против, чтобы вы нас отрекламировали. Но! – он поднял вверх указательный палец. – Только положительно! Погиб, мол, исполняя ответственное задание. Товарищи подхватили знамя, упавшее в бою, и, разумеется, довели дело до конца.
   Люба догадалась, в каких органах работал товарищ до того, как возглавил частное детективное агентство.
   – Кстати о товарищах, – заметил Стас. – Кому перепоручили дела Шестакова?
   – Да в том-то и дело, что пока никому! – в сердцах сказал «Шаляпин». – Мы пребываем в некоторой растерянности. Весь материал, собранный Шестаковым, таинственным образом пропал.
   – Как так? – удивился Стас.
   – А так! Сейф в его кабинете пуст. Следовательно, Шестаков взял бумаги с собой, с целью проработать дома. Это не возбраняется, но… Его жена перерыла весь дом! Документы исчезли!
   – Значит, у него была при себе папка, – задумчиво сказал Стас. – Он вез бумаги на работу. Убийца устранил Шестакова и забрал у него папку. Святослав Генрихович, я готов проработать все его последние дела, чтобы найти убийцу. Я ведь был близким другом Володи. Это мой долг, – с пафосом сказал Стас. «Шаляпин» пафос оценил, тем не менее, деловито спросил:
   – Сколько вы за это хотите?
   – В смысле денег? Я же сказал: это мой долг.
   – Часть денег клиенты уже заплатили, – гнул свою линию «Шаляпин». – Полученные средства ушли на накладные расходы. Сами понимаете, информация в наше время стоит дорого. Мы не заинтересованы в возврате этих сумм. Но какую-то часть причитающихся Шестакову комиссионных… В общем, не обижу. Мы ведь привлекаем сотрудников милиции и прокуратуры. И щедро им платим. Никто не жалуется. Так, Катя?
   «Шаляпин» посмотрел на загорелую блондинку. Та кивнула.
   – Ну-ка, принеси мне список дел, которыми занимался последнее время Шестаков, – велел «Шаляпин».
   – Да я и так помню, Святослав Генрихович, – ответила та. – Это моя работа. Я принимаю звонки от клиентов. И…вообще. В курсе всего.
   Блондинка порозовела. Это было заметно даже сквозь загар.
   – Молодец! – похвалил «Шаляпин». – Рассказывай!
   – В хронологической последовательности? – уточнила Катя.
   – Давай в хронологической.
   – За Шестаковым числилось три дела. Самое давнее из тех, что на нем «висели», на первый взгляд, и самое банальное. Некий господин, назовем его К, обратился к нам с просьбой: проследить за его женой. Она беременна, а господин К сомневается в своем отцовстве. Это было примерно месяц назад.
   – И каковы успехи? – подался вперед Стас.
   – В общем-то, все очевидно, – пожала плечами Катя. – Как выяснилось, жена бизнесмена встречалась с неким молодым человеком. Шестаков их выследил, сделал фотографии, видеозапись. Казалось бы: чего тянуть? Но он как-то сказал мне: «Это же совершенно не то! Я расшифровал запись их разговора! Я должен все как следует проверить!».
   – Запись какого разговора? – напряженно переспросил Стас. – Кого с кем?
   – Этого я не знаю, – развела руками Катя. – Господин К уже звонил, устроил скандал. Потребовал немедленно выдать ему всю собранную Шестаковым информацию. Но вы же сами все слышали! Все исчезло! Записи, фотографии.
   – А с кем она встречалась, эта мадам? Вы не в курсе?
   – С каким-то молодым человеком. Раза в два ее моложе. Она, конечно, дама очень ухоженная. Лет сорока. Но выглядит исключительно замечательно! – Такое словосочетание Люба услышала впервые. Видимо, в устах Кати это было высшей похвалой. – Я видела ее фото в журналах! С подписью «светская львица». Долгое время у них с мужем не было детей. Все для себя хотели пожить. А теперь вдруг решились. И вот вам, пожалуйста! Он сомневается в отцовстве!
   – Беспокоить беременную женщину не этично, – вмешалась Люба.
   – Ты слышала, что Катя сказала? – тут же накинулся на нее Стас. – Встречается с молодым человеком. Лет двадцати, как я понял? – Самохвалов посмотрел на Катю.
   – По-моему даже восемнадцати, – сказала та.
   – Восемнадцати! Самый возраст для флэш-моба! Я бы, пожалуй, связал два этих события воедино! «Шахтеров» и убийство Володи.
   – Но какой смыл юному любовнику убивать Шестакова? – не согласилась Люба. – На его место придет другой детектив.
   – А они на время перестанут встречаться.
   – В конце концов, К может просто потребовать генетическую экспертизу, – заметила Люська. – На предмет установления отцовства.
   – В общем, нам надо поговорить с его женой, – подвел итог Стас. И сказал, обращаясь, к Кате: – Давайте адрес.
   Та вопросительно посмотрела на хозяина. Тот кивнул:
   – Дай. Надо проверить парнишку. Если он убийца…
   – Господин К автоматически избавляется от соперника, – сказала Люська. Ее цинизм Самохвалова вновь покоробил. Но в интересах дела он перешел к следующему пункту:
   – Что еще числилось за Володей?
   – Дело о шантаже, – еле слышно вздохнула Катя. И вновь посмотрела на хозяина: – Видите ли, здесь надо действовать очень осторожно. Ведь речь идет о знаменитости!
   – Я тоже знаменитость, – резонно заметила Люська. – Мы такие же люди, как и все. Так что, не стесняйтесь.
   – Давай, Катя, – кивнул «Шаляпин». И та запела:
   – Некая дама, назовем ее М, в молодости совершила непростительную ошибку. Ей было восемнадцать лет, она училась в торговом техникуме, но страстно мечтала стать актрисой. Провалившись дважды на вступительных экзаменах, почти уже смирилась с судьбой. В то время только-только входила в моду профессия модели. В одной из газет М прочитала объявление. Фотограф приглашал к сотрудничеству девушек модельной внешности, просьба выслать по такому-то адресу фотографию. М решила попробовать, отправила снимки, а вскоре ей пришел ответ: приглашение на фотосессию. Она поехала, и… Выпили, расслабились. Поболтали о том, о сем. Фотограф сделал несколько фривольных снимков.
   – Обнаженная натура, – прокомментировал Стас.
   – Да, – кивнула Катя. – Снимки получились не слишком удачные, но М на них узнаваема. Она получила какие-то деньги и вскоре об этом позабыла. Фотограф сказал, что у нее нет данных, и больше на съемки не приглашал. М подумала, что фотографии и негативы он просто-напросто выбросил. Надо заметить, что внешность у М и впрямь не модельная, – Катя сказала это, зная себе цену. Вот я, к примеру, могла бы, но я честная девушка и в таком виде сниматься не буду.
   – Прошли годы, – сказал Стас.
   – Ну да. С тех пор прошло двадцать лет. Судьба М вскоре чудесным образом переменилась. Она еще в школе ходила в любительскую театральную студию и, окончив ее, все-таки поступила в театральное училище, бросив свой техникум. У нее оказался драматический талант. М стала характерной актрисой в одном из лучших театров Москвы. А последнее время активно снимается в сериалах. Причем у нее имидж женщины положительной во всех отношениях. Матери семейства, верной, преданной, заботливой. Целиком положительный персонаж. Сейчас по Центральному каналу идет рейтинговый сериал, в нем М играет молодую бабушку. Ее восемнадцатилетний сын стал отцом, и…
   – И сейчас всплыли эти снимки, – остановила вольный пересказ рейтингового сериала Люба.
   – Именно, – кивнула Катя. – В ее почтовый ящик бросили конверт. А в нем те самые фотографии. Двадцатилетней давности.
   – Плати, а не то это будет во всех газетах, – продолжил Стас.
   – Именно. И в газетах, и… Анонимный шантажист грозится, что снимки появятся в Интернете. И постер: «Обнаженная бабушка». Это, мол, будет сенсация.
   – Вот как? – Стас посмотрел на Любу. Та сразу поняла: Интернет. Флэш-моберы тоже узнают о готовящейся акции через Интернет. Следовательно, шантажист – человек в этом плане продвинутый.
   – И чего же она боится? – удивилась Люська. – Кто только сейчас голым не снимается!
   – У нее имидж, – вздохнула Катя. – Она во всех отношениях женщина безупречная. Ее могут перестать приглашать в сериалы.
   – Человек не хочет, чтобы эти фотографии были опубликованы, – сердито сказала Люба. – Что тут странного?
   – Да, собственно, ничего, – пожал плечами Стас. Потом спросил: – И что госпожа М хотела от Шестакова?
   – Негативы, разумеется, – ответила Катя. – Хотела, чтобы шантажист перестал ее беспокоить. А уж каким способом наш сотрудник это сделает…
   – Вплоть до физического воздействия, – усмехнулся Стас.
   – Мы этим не занимаемся! – запротестовал хозяин агентства.
   – Да ладно, здесь все свои, – подмигнул ему Самохвалов.
   – Не занимаемся! – в один голос сказали Святослав Генрихович и Катя.
   – Понятно. Шестаков урегулировал конфликт? – спросил Стас.
   – Насколько я знаю, нет, – вздохнула Катя. – М звонила вчера. Рыдала в трубку. Ей опять позвонил шантажист. Требовал денег. Она кричала: «Ну, сколько еще это будет продолжаться?!».
   – Ее можно понять, – заметила Люба.
   – Может быть, у Володи просто не было времени? – предположил Стас. – Насколько я знал Шестакова, он был мастер улаживать такие конфликты.
   – Да, – согласилась Катя. – Скорее всего, у него действительно не было времени. Но шантажиста он нашел. Оставалось съездить к нему и…
   Катя испуганно посмотрела на хозяина.
   – Поговорить, – энергично взмахнул рукой тот. – Это мы могли бы перепоручить одному из наших сотрудников.
   – Адрес утерян, – напомнила Катя.
   – Ах да! – хлопнул себя по лбу «Шаляпин».
   – Значит, все сначала, – вздохнул Стас. Потом спросил: – Чем же Володя был так занят, что не нашел времени нанести визит фотографу? Насколько я в курсе, он уезжал в командировку?
   – Именно, – кивнула Катя. – В какую-то деревню. Ведь дело было срочное. А клиент очень богат. Он внес оч-чень большой аванс. Просто-таки неприлично большой! – с восторгом сказала она.
   – Я помню, – воодушевился Святослав Генрихович. – Сумасшедший миллионер!
   – Ему вдруг загорелось найти свою дочь, – подхватила Катя. – Спустя тридцать лет! Вы представляете? У него в автокатастрофе погибли жена и сын! И вот он решил оставить все свое огромное состояние дочери, которую много лет назад бросил! И заплатил нам такие деньги! Сказав, что это всего лишь аванс! Не удивительно, что Шестаков все бросил и умчался на ее родину, в какую-то деревню! Ему была обещана сумасшедшая премия!
   – В Ольховку, – тихо сказала Люба.
   – Простите? – удивленно посмотрели на нее все.
   – Он ездил в Ольховку. Владимир Шестаков накануне убийства вернулся из деревни Ольховка. Ну, вот все и сошлось!
   – Ты-то откуда знаешь, куда ездил Володька? – подозрительно уставился на нее Стас. Любе ничего не оставалось, как поведать присутствующим историю Климова.
   – Борис сказал, что так и не смог встретиться с человеком, которого послал в Ольховку. Его мобильник не отвечал, в агентстве сказали, что сотрудник на работе так и не появился, – такими словами Люба закончила свой рассказ.
   – Как вы сказали? Борис? – оживилась вдруг Катя. – Ну, как же, как же! Такой гм-м-м… приятный мужчина! Он звонил позавчера, а вчера приезжал. Спрашивал, где информация, которую добыл Шестаков. Я ничем не смогла ему помочь, – с сожалением сказала Катя.
   – И что Борис? – Люба, как и Климов, делала в имени его помощника ударение на первый слог. Это уже вошло у нее в привычку.
   – Сказал: «Давайте другого». Детектива, имеется в виду. Но, как уже справедливо заметил Святослав Генрихович, – имя хозяина Катя выговаривала с придыханием, – мы все пребываем в некоторой рассеянности. Потому что все документы пропали. Придется все начинать сначала. Борис был крайне расстроен. Я даже думала, что он устроит скандал. Но он сдержался.
   – Значит, дела зависли, – задумчиво заметил Стас. – Юный любовник, грязный шантажист и исчезнувшая наследница миллионов. Красиво! Какое же из трех дел ключевое? А?
   – Первое! – без колебаний сказала Люськю. – Убил мальчишка.
   – Я бы не стала делать поспешных выводов, – осторожно заметила Люба.
   – А у меня своя версия, – высказался Самохвалов. – Сами сказали, что Шестакову была обещана огромная премия.
   – Климов говорил о миллионе долларов, – еле слышно произнесла Люба. Но, тем не менее, ее услышали все.
   – Миллион долларов! – Люська даже подпрыгнула. – Это, конечно, шутка!
   – Даже за десятую часть этой суммы прирежут без колебаний, – кивнула Катя. И не удержалась: – Миллион долларов! Борис мне этого не говорил!
   – Вы имеете в виду за ужином в ресторане, – уверенно сказала Люба, которая уже знала о страсти Бориса к длинноногим блондинкам. Катя вновь покраснела, и теперь это было видно даже сквозь ее изумительный загар:
   – Ну и что такого? В интересах фирмы!
   – Все правильно, – кивнул Святослав Генрихович. – Надо было успокоить клиента. Отвлечь.
   «Интересно, далеко ли у них зашло?» – ревниво посмотрела Люба на Катю. Таким же взглядом одарил девушку Стас. Меж тем хозяин агентства сказал:
   – Я уверен в порядочности своих сотрудников. – Но тоже не удержался: – Миллион долларов! Должно быть, шутка.
   – Нисколько не сомневаюсь, что Климов сказал это всерьез, но вот как воспримет его заявление Совет Директоров? Премию, конечно, урежут, но она все равно будет значительной, – сказала Люба.
   – Поэтому ревнивого к чужому успеху коллегу мы не будем сбрасывать со счетов, – подвел итог Стас. – Итак, что нам надо? Адреса. Господина К и госпожи М. И…
   – С Борисом я поговорю сама, – перебила его Люба. Стас хмыкнул. Люська хихикнула. А блондинка вновь порозовела. Люба тут же начала оправдываться: – Это из-за Климова. Не забывайте, что у него больное сердце. Георгия Кимовича волновать нельзя.
   – Хорошо, – кивнул Стас. – За тобой наследница миллионов. Я беру на себя дело номер раз. Полагаю, что юного любовника расколю быстро.
   – Значит, мне достается М? – сообразила Люська.
   – Ты ведь тоже знаменитость, – польстил ей Стас. – Думаю, вы друг друга поймете. И что касается фотографа…
   – Я его найду, – энергично рубанула воздух рукой Люська. – Из-под земли достану! Как ее фамилия? Этой М? – услышав Катин ответ, Люська присвистнула: – Теперь понимаю! Дама с безупречной репутацией! Ее все так уважают! А тут «обнаженка»! Я в ближайшее время попытаюсь встретиться с дамой. Не беспокойтесь, я буду крайне деликатна.
   Теперь улыбнулась Люба. Уж она-то знала Люськину «деликатность»!
   – Что касается внутреннего расследования… – Стас посмотрел на «Шаляпина».
   – Проверим всех, – заверил тот.
   – А разве никто еще не вызвался взять дела Шестакова? Ведь это так просто! Выждать какое-то время, потом воспользоваться украденным материалом, который успел собрать Володя, и получить огромную премию.
   – Вы думаете, это тот кусочек сыра, на который попадется убийца, если он из наших? – спросила Катя.
   – Конечно! – ответил Стас. – Сразу он в бой не ринется, побоится себя выдать. Я полагаю, это случится на следующей неделе. И этим у нас займется… Катя. И заодно соберет по крупинкам все, что удалось узнать через Володю. Он мог случайно обмолвиться, оставить в столе какую-то бумажку. Любая мелочь важна.
   – Я готова, – сказала загорелая блондинка.
   – Это срочно, – нежно посмотрел на нее Стас. – Как только информация будет собрана, звоните. Мне и… – Он посмотрел на Люську. Та хмыкнула. – … остальным.
   – Держите и меня в курсе событий, – велел Святослав Генрихович. – Это дело будет у меня на особом контроле. Катя, каждый вечер ко мне с отчетом.
   – Я готова!
   – Ну, все. Пошли работать.
   Сказавший это Стас поднялся первым. Святослав Генрихович любезно проводил гостей до дверей кабинета и всем раздал на прощание свои визитные карточки. В сопровождении Кати они вновь вернулись в приемную.
   – Я буду держать с вами связь, – пообещал Стас загорелой блондинке. – Не исключено, что нам придется плотно поработать вместе.
   Та кивнула. Люська тут же вцепилась в Самохвалова и потащила его к лестнице:
   – Нечего время терять. Надо работать.
   – Ты что, остервенела? Отцепись от меня! – заорал Стас, когда Люська дотащила-таки его до аквариума с рыбками. Люба еле-еле за ними успевала. Она догадалась, что лучшая подруга старается для нее. Люська еще надеялась дотащить их с Самохваловым до дверей загса. Наивная!
   Невозмутимая Люська протянула охраннику свой пропуск и ринулась к дверям. Стас с Любой последовали за ней.
   – Ну, и кто куда? – спросила Апельсинчик на крыльце. Выполнив свою миссию, оторвав Стаса от ослепительной блондинки, она заметно сбавила темп.
   Словно в ответ на ее слова, зазвонил Любин мобильник. И в трубке раздался Касин лепет:
   – Любовь Александровна, извините меня. Я звонила вам домой, но телефон не отвечает. И я… Я подумала… Не сердитесь на меня! Вы дали мне номер своего мобильного телефона…
   – Все в порядке, Касенька, – вздохнула Люба. – У тебя что-то случилось?
   – Да. Приезжайте. И Климов хочет вас видеть. И я… Очень хочу, Любовь Александровна!
   – Хорошо. Я еду к вам. – Люба дала отбой и сказала, обращаясь к Апельсинчику и Стасу: – Мне все равно надо поговорить с Борисом. Вот вам и повод! Кася звонила. Я уверена, что Борис тоже там. У Климова.
   – Кася, это… – наморщил лоб Стас.
   – Автор куриного супа, который привел тебя в такой дикий восторг.
   – Значит, тебя сегодня вкусно покормят! А как же я? – жалобно спросил Стас. – И на чем я поеду домой?
   – А тебе куда? – деловито спросила Люська. Услышав ответ Самохвалова, пожала плечами: – А я в Останкино. Нам по пути. Могу захватить. Кстати, у меня новая машина. Из салона. Люба взяла кредит, и я тоже решила взять кредит.
   – Ну, хоть что-то! – сразу согласился Стас. – По крайней мере, никто больше не будет думать, что я голубой!
   – Что ты имеешь в виду? – удивленно спросила Люська.
   – Как что? Мою машину! – обиженно ответила Люба. – Точнее, ее цвет.
   – А где твоя машина? – спросил Самохвалов у Апельсинчика.
   – Да вон она! У фонтана! Пошли!
   Стас повернул голову в указанном направлении и невольно вздрогнул. Потом застонал:
   – О-о-о! Издеваетесь, да?
   Тут Люба не выдержала и расхохоталась. Она-то знала, какая у Люськи машина! Размером, конечно, побольше, чем у нее, и двигатель помощнее, но… Рядом с фонтаном стояло сверкающее чудо канареечного цвета. И цвет и дизайн машины не оставлял никаких сомнений в том, что ее владелец – большой оригинал. Люська с гордостью достала из сумочки ключи.
   – Моя «Ласточка»! – нежно сказала она.
   «Если сейчас Самохвалов посмеет охаять ее машину, Апельсинчик вцепится ему в шевелюру», – подумала Люба. Но Стас вовсе не хотел в следующий раз появиться перед Катей без доброй половины своих волос, которыми очень гордился. Он знал Люськин темперамент, а потому кисло сказал:
   – Хорошая машина.
   – Лучшая! – поправила его Люська. – Ну, что застыл? Залезай!
   – Порадуй его, милая, – попросила Люба, обращаясь к лучшей подруге. И, мстительно улыбнувшись, добавила: – Не стесняйся. Покажи класс.
   – Это мы щас, – пообещала Люська. – Клиент останется доволен!
   Самохвалов побледнел. Если Апельсинчик водит машину так же темпераментно, как ведет свою программу…
   Люба, улыбаясь, пошла к своей «Лапочке». Она еще только усаживалась за руль, когда мимо пролетела «Ласточка». Бледный Самохвалов смотрел в одну точку остекленевшими синими глазами. У Любы возникло ощущение, что его мутит. На заднем стекле «Ласточки» красовались следующие опознавательные знаки: «чайник», «у», «!», «ш» и «туфля». «Чтоб боялись», – говорила подруга на вопрос: «Зачем? Ты же не первый год за рулем!». При этом Люська гнала машину с апломбом Микаэля Шумахера. Если ее не пропускали, дудела, материлась и, опустив стекло, отругивалась в ответ, если орали на нее.
   «Попал под каблук», – усмехнулась Люба, вспомнив испуганное лицо Стаса. И не спеша стала разворачиваться…

Глава 7
Разбитое сердце

   «Что такого страшного могло случиться у Каси?» – гадала Люба по дороге в жилище Климова. Ее богатое воображение отказывалось помочь. Кася была тихая, добрая, безответная, работящая… Неожиданно Люба вспомнила загорелую блондинку Катю, с которой недавно рассталась. «Разница в имени – одна буква. Но какие же разные люди! Одна уверенная в себя, красивая молодая женщина, пользующаяся бешеным успехом у мужчин. А другая…» Люба невольно вздохнула. Будем надеяться, что ничего серьезного не случилось.
   На лестничной клетке у дверей квартиры Климова по-прежнему маячили двое дюжих охранников. Любу пропустили беспрекословно. Видимо, Георгий Кимович отдал соответствующие распоряжения. Трое могут входить в его дом беспрепятственно и в любое время: Борис, Кася и Любовь Александровна Петрова. Таков выбор хозяина. Встретила ее сама Кася. Глаза у нее были заплаканные.
   – Что случилось? – тут же спросила Люба. – Климов тебя обидел?
   – Нет, что вы! Он очень хорошо ко мне относится!
   – Тогда что? Тебе здесь не нравится? Ты чем-то недовольна?
   – Чем я могу быть недовольна?
   – Но тогда что? Кася! Не молчи!
   – Любовь Александровна! Заберите меня отсюда! Или помогите! Иначе я умру!
   – Вот даже как! Выходит, вопрос жизни и смерти? Ну-ка, давай. Выкладывай, что там у тебя.
   – Дело в том, что я…
   – Кася, кто там? – раздался из-за двери требовательный голос Климова. И вскоре на пороге кабинета появился сам хозяин. Люба шагнула ему навстречу. – Аа-а-а! – радостно протянул Георгий Кимович. – Мой психотерапевт! Наконец-то пожаловала! Что ж? Бросила меня?
   – У меня было много работы, Георгий Кимович.
   – Ну, так брось ее на хрен! Сколько ты получаешь за свои лекции? Я тебе больше дам. Хочешь?
   – Нет.
   – А почему?
   – Я хочу быть самостоятельной, независимой женщиной, а не человеком из вашей свиты.
   – Ха-ха! Молодец! Ну, что встала? Проходи! Кася – обед!
   Та тут же упорхнула на кухню. Люба отметила, что Климов выглядит довольным. Похоже, выходит из депрессии. Неужели же это следствие Касиной стряпни? Как мало, оказывается, надо мужчинам!
   – Девка – класс! – словно прочитав ее мысли, подмигнул Георгий Кимович. – Готовит – пальчики оближешь! И – экономная. Что важно. А фигура какая, а? Эх, был бы я лет на двадцать помоложе!
   – Что, женились бы?
   – Жениться! Ха! Отженился уже. Хватит. Приударил бы. Но! Не об этом сейчас надо думать, – Климов вдруг стал серьезен. – О внуках. Уверен: они у меня есть. Всем – мою фамилию.
   – Георгий Кимович, а где Борис? – быстренько сменила тему Люба.
   – Что, влюбилась? – Климов расхохотался. – Ага! Влюбилась! Шикарный мужик, да? То-то! Ну, пойдем в гостиную. Кася! Обед в гостиную подашь!
   Интимно приобняв Любу за плечи, Климов повел ее в гостиную. Не уставая при этом нахваливать своего помощника:
   – Парень с мозгами. Но вбил себе в голову: хочу, мол, жениться на модели. Секретарши у него все, как на подбор. За метр восемьдесят, ноги от ушей. Он себе это может позволить. Не то что я: в пупок дышу, – с сожалением сказал невысокий коренастый Климов. – Садись.
   Он энергично подтолкнул Любу по направлению к дивану. Та села. Георгия Кимовича не узнать. Деловит, энергичен. А что будет, если до него дойдут последние новости из детективного агентства? Люба решила пока молчать.
   – Я хотела связаться с Борисом по делу, – сказала она.
   – А какие у вас дела? Заговор? Против меня? – прищурился Климов.
   – Георгий Кимович!
   – Я, психотерапевт, людей насквозь вижу. Иначе бы денег таких не заработал. Не гляди, что я простой. Это, психотерапевт, игра такая. Маскировка. Чтобы люди меня не опасались.
   Люба невольно покраснела.
   – Если так, то вы должны понять: мы с Борисом против вас ничего не замышляем.
   – А я уже сказал: вам верю. Тебе, Борису и теперь – Касе. А кому верю, тому помогаю.
   Климов схватил со стола мобильный телефон, стал тыкать пальцем в кнопки.
   – Ало? Борис? Тут психотерапевт тебя ищет. Приеду! Олух! Я говорю: женщина тебя ищет. В кабак ее вези. В какой кабак? – Георгий Кимович бросил внимательный взгляд на Любу, одетую в любимый костюм нежно-сиреневого цвета: – В дорогой. Она при параде.
   – Георгий Кимович! – взмолилась Люба. Тот не отреагировал:
   – Какой разговор! Она согласна. В восемь.
   Люба машинально посмотрела на часы: шестой час. Времени не так много.
   – Завтра ты мне не нужен, – резко сказал Климов в трубку. – У меня теперь Кася. Отдыхай.
   Георгий Кимович дал отбой и подмигнул Любе:
   – Я тебе свидание устроил.
   – Георгий Кимович!
   – А спасибо?
   – Но я, кажется, не просила…
   – Не просила! Гордая, да? Гордая, независимая. Вот потому ты и не замужем, – сердито сказал Климов. – А по ночам, небось, в подушку воешь. Знаю, не спорь. Но зато – при своей независимости. Это у вас, дур с куриными мозгами, называется феминизм. Были бы умные, не были бы такие несчастные. Ну, скажи: ах, я не одинока, у меня работа, у меня друзья. Дочь моей сестры, подруги, сослуживицы. Вы чужих детей крестить-то любите.
   – Это жестоко.
   – А как тебя еще в чувство привести? Только резать по живому. А это больно, сам знаю. Но! – он поднял вверх указательный палец. – Человеку нужна семья. Не спорь, – сердито повторил Георгий Кимович. – Я больной, а с больными не спорят. Меня беречь надо… Борис тоже. Все никак не определится. А ему уже тридцать три! Как и моей дочери, – тихо добавил Климов.
   – Мне тридцать семь, – также тихо сказала Люба.
   – Эка невидаль! Она его старше! Заодно… ха-ха! Омолодишься.
   Он был невыносим. Люба уже поняла, что спорить бесполезно. Климов меж тем назвал ресторан, мимо которого она неоднократно проезжала, но зайти не решилась бы ни за что на свете. Слишком уж там было шикарно. И вот сегодня в восемь часов вечера у нее там свидание с оч-чень симпатичным молодым человеком.
   Вошла Кася с подносом в руках, стала расставлять тарелки.
   – Ты не наедайся, тебе в ресторан, – напомнил Климов. – Хотя понимаю: отказаться трудно. Запах-то какой, а? Что там у нас?
   – Солянка мясная, Георгий Кимович!
   – Это не женщина, а клад! – восторженно заревел Климов, хватаясь за ложку. Люба поймала жалобный Касин взгляд. И взглядом же показала: как только, так сразу.
   Терпения Касе было не занимать. Она бесшумно сновала с подносом, уносила грязные тарелки, приносила новые блюда, пока Люба с Климовым беседовали. Прошел примерно час, и в дверь позвонили. Вскоре на пороге появилась Кася и сказала:
   – Георгий Кимович, к вам пришли.
   – Это по делу, – Климов не спеша поднялся.
   Вошедший в гостиную высокий импозантный мужчина с седыми висками был Любе не знаком. Климов не стал представлять их друг другу.
   – Пойдем в кабинет, поработаем, – бросил он гостю. И Любе: – А ты поезжай в кабак.
   – Еще только седьмой час, – напомнила она.
   – В парикмахерскую зайди. Маникюр сделай. Завивку. Ха-ха! Жду тебя в понедельник.
   Мужчины ушли. Вскоре в гостиную впорхнула Кася.
   – Кто это? – спросила Люба.
   – Из Правления.
   – Из какого Правления? Член Совета Директоров, да?
   – Наверное. Михаил Абрамович. Хороший человек, – с уважением сказала Кася. И жалобно спросила: – У вас есть время, Любовь Александровна?
   – Ну, конечно!
   – Пойдемте на кухню, мне здесь не по себе.
   Люба помогла ей собрать со стола оставшуюся грязную посуду, и вместе они отнесли ее на кухню. Первым делом Кася загрузила грязные тарелки в посудомоечную машину и только потом, присев на табурет, принялась исповедоваться:
   – Я прямо не знаю, что мне делать, Любовь Александровна! Никогда со мной такого не случалось! А он в мою сторону даже и не смотрит!
   – Ты влюбилась в Бориса? – догадалась Люба. Кася кивнула и заплакала. – Ну, перестань. Слышишь, Кася? Перестань немедленно.
   – Заберите меня отсюда! Он приходит почти каждый день. Смотрит на меня, как на пустое место.
   – Касенька, ты должна понимать. Он молодой, красивый, преуспевающий…
   Кася кивнула: я знаю. И принялась рыдать взахлеб. Люба растерялась. Она ожидала, что Климов окажется тираном и Кася будет страдать. Но того, что причиной ее страданий станет несчастная любовь… Нет, этого Люба не ожидала.
   – Кася, ты должна взять себя в руки, – сказала она.
   – Я понимаю. Я никто. А он… Но я же ничего не прошу. Только… Заберите меня отсюда, Любовь Александровна!
   Куда забрать? Климов Касей доволен. Пройдет месяц, и он прибавит ей зарплату. Кася наконец-то будет получать хорошие деньги. Откладывать на черный день, на покупку хоть какого-нибудь жилья. А она – заберите!
   – Или, вот что… – Кася отняла от лица кухонное полотенце, которым вытирала слезы, обильно льющиеся по румяным круглым щекам, и в ее взгляде вдруг вспыхнула надежда. – Вы же ведете курсы. Мне Марина рассказывала.
   – Какие курсы?
   – «Как выйти замуж»!
   – Это психологическая помощь женщинам, которые…
   – Возьмите мою зарплату! Возьмите всю! Только помогите!
   – Но как же я тебе помогу, Касенька?
   – Значит, ваши курсы – обман? Вы тоже надуваете людей?
   Люба задумалась. Речь идет о ее профпригодности. Кася только что сказала: вы, Любовь Александровна Петрова – шарлатанка. Ничуть не лучше псевдошаманов и колдунов, объявления которых буквально наводнили прессу. Люба внимательно посмотрела на Касю. А что, собственно, в ней такого ужасного, что молодой привлекательный мужчина не захочет на ней жениться?
   – Что же вы молчите? – настойчиво спросила Кася.
   – Я, пожалуй, попробую.
   – Ой, спасибо!
   – Для начала я попробую с ним поговорить.
   – Только не говорите Борису, что я его люблю! – вспыхнула Кася.
   – Хорошо. Но запомни: тебе придется поработать над собой.
   – Я все понимаю! Я на все согласна! – с воодушевлением сказала Кася. И одернула фартук, отчего тот натянулся на пышной груди.
   «Это наши активы, – машинально отметила Люба, скользнув по ней взглядом. – Пожалуй, без Апельсинчика не обойтись. Люська далеко не красавица, а сколько у нее было мужчин? И какие! А ее муж! Позавидовать можно! Но Кася – это не Люська. Увы! Надо их познакомить. Пожалуй, идея Люсеньку увлекла бы. Надо попробовать».
   – Не отчаивайся, – сказала она Касе. – На свете нет ничего невозможного.
   «А как же ты? – подумала она уже в машине. – Вместо того чтобы добыть Бориса для себя, используя весь свой психотерапевтический опыт, ты будешь стараться для Каси. Ну, кто ты после этого, Любовь Александровна? Дура ты! Прав Климов! И нечего на него обижаться».
   Но такова особенность профессионалов. Для клиента они в лепешку расшибутся, но если то же самое попробуют сделать для себя, начнется черт знает что. Весь профессионализм куда-то исчезает, все вдруг перестает работать, и результат плачевен. В общем, если хочешь наломать дров, попробуй сделать для себя то, что обычно делаешь для любимого клиента.
   Люба раздумывала над этой психологической загадкой по дороге в ресторан. Разумеется, она приехала раньше. Намного раньше. И тут же начала нервничать. А нервничая, начала совершать поступки, никакой логике не поддающиеся. Сначала она припарковала машину у ресторана. Потом подумала, что Борис ее увидит и заподозрит черт знает что. Люба отогнала машину на другой конец улицы и только тут сообразила: откуда же Борису знать, какая именно у нее машина? И Люба перегнала свою «Лапочку» обратно к ресторану. И лишь потом сообразила: когда они выйдут из ресторана, Борис, разумеется, увидит, в какую машину Люба садится. И вспомнит, что машина уже стояла здесь еще до того, как он приехал. И опять-таки подумает черт знает что. Люба опять села за руль и отогнала машину в конец квартала. Эти манипуляции заняли у нее не меньше сорока минут, а швейцар заподозрил, что владелица сиреневой иномарки сумасшедшая.
   «Если я еще раз подъеду к ресторану, он позвонит в психушку и у меня уже будет свидание не с Борисом, а санитарами», – подумала Люба. В этот момент она сообразила. Вот выходят они с Борисом из ресторана, и она направляется в другой конец улицы, хотя парковочные места здесь есть. И были раньше. Что он подумает? Опять-таки черт знает что! Люба решительно развернулась, чтобы идти к машине и перегнать ее сюда. Плевать на швейцара! Но в это время к ресторану подъехала новенькая «БМВ», из нее вышел Борис, разумеется, сразу наткнулся на Любу и сказал:
   – Здравствуйте. Давно ждете? Надеюсь, я не опоздал?
   Люба не нашлась что ответить, Борис же решительно взял ее под локоток и повел к сверкающим дверям.
   «Сейчас швейцар шепнет ему на ушко, что его дама с большим приветом», – испугалась Люба. Но швейцар промолчал, мало того, подобострастно открыл перед Любой дверь. «Богатые люди богаты не только деньгами, но и странностями, – сообразила она. – Он принял меня за сумасшедшую миллионершу, не иначе. Сколько же ему надо дать на чай?»
   Их провели к столику у окна. Люба села и неуверенно взяла в руки меню. Названия блюд ей ни о чем не говорили.
   – Позвольте мне? – выручил ее Борис.
   – Да, конечно!
   – Рыбу, мясо?
   – Я на диете. Овощи, – ляпнула она и тут же вспомнила, как уплетала в его присутствии за обе щеки Касины наваристые щи.
   Но Борис и глазом не моргнул. И не попытался поймать ее на вранье. Вскоре перед Любой появилось диетическое блюдо, судя по всему, салат. А перед ним дымящийся жюльен. Или нечто на него похожее.
   – А я, признаться, люблю покушать, – сказал Борис, тут же с аппетитом принявшись за жульен.
   «А Кася замечательно готовит, – подумала Люба. – Вот за это и надо зацепиться!»
   И как только Люба подумала о Касе и ее проблемах, ее неуверенность исчезла. В битве за Касино счастье Люба вновь стала собой.
   – Да, я на диете, – сказала она, мягко улыбнувшись. – Единственное, перед чем не могу устоять, это перед Касиной стряпней.
   – Да, она замечательно готовит, – тут же согласился с ней Борис. И безразлично спросил: – А вы давно ее знаете?
   – Сблизились мы неделю назад. Или чуть больше. До этого Кася жила у подруги. Но обстоятельства сложились таким образом, что вынуждена была съехать. Она переночевала у меня, потом я порекомендовала ее Климову.
   – В сущности, вы ее не знаете? Кто она, откуда? Кто ее родители? Документы ее не смотрели?
   – Все еще думаете, что она – воровка? – возмутилась Люба.
   – Как говорится, доверяй, но проверяй.
   – За Касю я ручаюсь! Но если хотите проверить…
   – Спасибо, но это я возьму на себя.
   – Как угодно.
   Люба слегка обиделась.
   – Не будем конфликтовать, – обаятельно улыбнулся Борис. – Мы ведь с вами в одной лодке? Может, бокал вина? Примирительный.
   – Я за рулем, – все еще сердито сказала Люба.
   – Я тоже. Но по бокалу вина мы можем себе позволить. Если вы доверяете моему вкусу…
   – Пожалуйста.
   Борис подозвал официанта, и вскоре им принесли два бокала вина. Они выпили мировую. Люба никак не могла понять, помогла она Касе или же, напротив, навредила?
   – Если хотите, я к ней присмотрюсь, – миролюбиво сказал Борис. – Я вижу, вам не безразлична ее судьба. Даже могу поужинать с ней в ресторане. Чтобы узнать получше.
   Он сказал это в шутку, но Люба, что называется, поймала на слове.
   – Вот и пригласите ее на ужин. Или это вас унижает? Ходить в ресторан с прислугой? Только с длинноногими блондинками?
   – Вы думаете, что я сноб?
   – А разве нет?
   – Если хотите, я вырос в семье рабочих. Ни у матери, ни у отца нет высшего образования. Всего добился сам.
   – Кто бы мог подумать! – удивилась Люба. – А я полагала, у вас замечательная родословная!
   – Я дворняга, – рассмеялся Борис. Сверкнули белоснежные зубы. – Беспородная дворняга. Но не прочь купить себе за деньги замок и именитых предков.
   – Вы, должно быть, шутите?
   – Ничуть! Знаете, Любовь Александровна, вы приятный собеседник. Располагаете к откровенности. Я ведь никому не рассказываю о своих родителях. Мне тоже хочется сделать для вас что-нибудь приятное, честное слово!
   – Сходите с Касей в ресторан.
   – А почему это для вас так важно?
   – Пусть это останется моей маленькой тайной.
   – Вы загадочная женщина. Хорошо. На днях я приведу сюда Касю. Идет?
   – Отлично!
   «Ну вот. Я сделала для Каси то, что сегодня в свою очередь сделал для меня Климов. Устроила ей свидание с Борисом».
   – Горячее несут, – заметил тот. – Итак, к делу.
   Официант принес горячее и бесшумно удалился.
   – Почему вы думаете, что у меня есть к вам какое-то дело? – спросила Люба.
   – Неужто вы через Климова назначили мне любовное свидание? Оригинально! А что дальше? Сейчас позвонит мой босс и скажет: «Борис, ты сегодня ночуешь в моем загородном особняке. Она едет с тобой. Я велел горничной приготовить только одну спальню».
   Люба стала пунцовой:
   – Что вы себе позволяете?!
   – Я позволяю? – он откровенно развеселился. Что касается сексуального опыта, не ей с ним было тягаться.
   – Оставим эту тему, – Люба схватила со стола бокал, на дне которого еще осталось вино, и сделала жадный глоток. – Вы правы: я вас вызвала по делу. И дело серьезное.
   – Вот как? – он сразу насторожился.
   – Название «Частная жизнь» вам о чем-нибудь говорит?
   – Насколько я знаю, это название детективного агентства, – Борис откинулся на спинку стула. Лицо его словно застыло.
   – В которое вы обратились.
   – По просьбе Климова.
   – Климов назвал именно «Частную жизнь»?
   – Нет, но он потребовал, чтобы я обратился в лучшее детективное агентство Москвы. Я навел справки. Мне сказали, что VIP-клиенты предпочитают обращаться в «Частную жизнь». Туда я и позвонил.
   – Почему Климов не обратился к собственной Службе Безопасности? Он мог нанять человека из вашей же компании.
   – Потому что Георгий Кимович никому не доверяет, – спокойно сказал Борис.
   – Я не совсем поняла?
   – А чего тут понимать? – он откровенно удивился. – Идет крупная игра. Ему могли сказать: да, дело поручено такому-то. А потом: такой-то не справился и уволен. Или уволился. Перепоручено такому-то. Не нравится, так вы всегда можете его уволить. И так до бесконечности. Богатые люди беспомощны, как дети. Как только у них появляются первые большие деньги, они нанимают людей, на которых перекладывают часть своих обязанностей. Освобождается время, налаживаются связи, появляется еще больше денег. Те люди, которых они наняли, в свою очередь тоже нанимают людей. Чем больше людей вокруг Персоны, тем проще найти крайнего. Некоторых людей специально для этого и берут на работу. На роль крайнего. Им, разумеется, об этом не говорят. А миллионерам вроде Климова остается только ждать. Ну не поедет же он сам в Ольховку? С его больным сердцем? Да ему врачи запретили из дома выходить! Постельный режим.
   – Значит, против Климова целый заговор?
   Борис пожал плечами:
   – А вы как хотели? Да, его хотят устранить от дел. Тем более… его дочь. Она никому не нужна. Кто же захочет, чтобы контрольный пакет акций крупной компании оказался в руках случайного человека?
   – Но ведь есть завещание!
   – За отсутствием персоны, которая в нем фигурирует, оно не действительно. Климов указал прямо: дочери либо внукам. Если таковых нет, образуется трастовый фонд, и все члены Совета Директоров имеют равное право голоса. То есть, решения будут приниматься коллегиально.
   – И вам это тоже выгодно?
   – У меня нет акций, – спокойно сказал Борис. – Не забывайте: я наемный работник. Меня в любой момент могут уволить. Я работаю ровно до тех пор, пока меня прикрывает широкая спина Георгия Кимовича.
   – Значит, вы, как человек, заинтересованный в том, чтобы Климов был жив здоров и процветал, активно взялись за поиски его родни?
   – Эту тему мы уже обсуждали.
   – А вы знаете, что нанятый вами частный детектив убит?
   – Как так убит?! – Борис чуть не подпрыгнул.
   – Вы же ужинали с Катей, – Люба сказала это таким тоном, будто знала наверняка.
   – Откуда вы знаете? – уставился на нее Борис.
   – У меня свои секреты. Катя что, не сказала вам о том, что Шестакова зарезали?
   – Нет. Сказала, что он уволился. Вот и доверяй после этого блондинкам! – рассмеялся Борис. – Ай да Катя! Но вы-то как об этом узнали?
   – Убитый детектив – друг моего… – она замялась. – Словом, близкого мне человека.
   Борис взглянул на нее с иронией:
   – Вот даже как? А я подумал было, что вы женщина свободная.
   – Ну, какое это имеет значение? Стас… мой друг… мы вместе поехали сегодня в «Частную жизнь», где и познакомились с Катей.
   – А зачем?
   – Я же сказала: они были друзьями. С детективом. Стас во что бы то ни стало решил найти убийцу Шестакова.
   – Мужская дружба, да? Я думал, в наше время это уже не актуально.
   – То есть, вы бы за друга мстить не стали?
   – У меня нет друзей, – спокойно ответил Борис.
   – А почему?
   – Все мое свободное, как, впрочем, и рабочее время занимает Климов. Он тиран. Это довольно-таки странная форма тирании. Любящая. Да, я назвал бы ее так: любящая тирания, – Борис обаятельно рассмеялся. Убийство частного детектива его ничуть не угнетало. – Климов и впрямь несказанно щедр к тем людям, которых тиранит. Вам еще не предлагал?
   – Что именно? – вспыхнула Люба.
   – Бросить работу, стать человеком его свиты. – Борис бросил на нее внимательный взгляд: – Вижу, предлагал. Не соглашайтесь.
   – Я и не…
   – Он очень умный, расчетливый и жестокий человек. Не смотрите, что с виду такой простой. Это маскировка. Климов игрок, – жестко сказал Борис. – И я игрок.
   – А почему вы ему проигрываете в покер? – тихо спросила Люба.
   – Вот когда у меня будет столько же денег, сколько у него, я смогу позволить себе выигрывать у всех, у кого пожелаю выиграть.
   «Борис и Кася? Это невозможно! Я зря стараюсь», – тут же подумала Люба. И спросила:
   – Как вы думаете, убийство детектива может быть связано с поручением, которое вы ему дали?
   – Это основная версия?
   – Одна из. Шестаков вел три дела. Мы будем разбираться со всеми тремя.
   – Разбираться?
   – Все собранные Шестаковым материалы исчезли.
   – По всем трем делам? – уточнил Борис.
   – Да.
   – Если бы у меня было время, я бы вам помог.
   – Спасибо, помощников хватает. К тому же помощь нужна не мне, а Стасу.
   – Вашему другу?
   – Да. Он, кстати, работает в милиции.
   – Любовь между психотерапевтом и милиционером – это забавно! – Борис и впрямь рассмеялся. – Вы его что, лечите от комплексов?
   – Нет у него никаких комплексов, – сердито сказала Люба и, скомкав салфетку, швырнула ее на стол. – Спасибо за ужин.
   – Ладно, не обижайтесь, – миролюбиво сказал Борис. – Как мне в данном случае поступить? Я собирался нанять еще одного детектива. Климов от меня не отстанет.
   – Тяните время, – посоветовала Люба. – Мы попытаемся распутать этот клубок. Не исключено, что Шестаков добыл какую-то информацию. Если так, то ее нетрудно будет продублировать.
   – Я буду вам очень признателен, – насмешливо сказал Борис. – Особенно за совет: тянуть время. Думаете, это легко?
   – Нет, не думаю, – сердито сказала она. – Но с вашими талантами…
   – Чем же мне его развлечь? Быть может, Касей? Как вы думаете, его позабавит мой роман с домработницей?
   Люба чуть не поперхнулась минеральной водой без газа, которой с сожалением запивала свой диетический ужин. Борис меж тем с такой же иронией продолжал:
   – А что? Было бы забавно! Климов обожает устраивать личную жизнь людей своей свиты. Так, например, он женил своего шофера на личной секретарше.
   – Если вас это не затруднит… – промямлила Люба.
   – Сделать вид? Что вы! Тем более я уже обещал вам, что свожу ее в ресторан.
   – Когда?
   – А это как скажете.
   – Я узнаю, когда у нее выходной. И позвоню вам.
   – Я совсем забыл. Вот моя визитка.
   Люба взяла протянутую ей визитку. «Борис Мосин. Исполнительный директор». Ого! Климов держит на посылках исполнительного директора фирмы! Ну и аппетиты у Георгия Кимовича!
   – Впечатляет? – подмигнул ей Борис.
   – Вполне!
   – Надеюсь, вы будете держать меня в курсе расследования. И если что, подадите сигнал. Тогда я смогу заговорить.
   – Хорошо, – Люба спрятала визитку в сумочку и кивнула: – Я все-таки думаю, что убил кто-то из коллег Шестакова. В расчете на огромную премию. И материалы сейчас у него. Найдем убийцу – найдем и Марию Георгиевну Климову.
   – А не проще послать человека в Ольховку?
   – Там будет видно. Мне пора.
   – Понял.
   Борис кивком подозвал официанта и попросил счет. Пока он расплачивался, Люба отправилась в дамскую комнату припудрить носик. Что ж, свою часть работы она выполнила. Если убийца не заинтересован именно в том, чтобы нашли Марию Георгиевну Климову, его агрессивные действия будут перенаправлены на… О Господи! Во что это она опять впуталась?!
   – Что ж, наше деловое свидание закончилось, – сказал Борис, когда Люба вернулась. – Правильно я понял?
   – Абсолютно правильно! – сказала Люба без тени кокетства.
   – Если еще раз захотите со мной поговорить по этому делу или по какому другому, пожалуйста, не обращайтесь к посредникам. Для этого я и дал вам свою визитку. И хотел бы в свою очередь получить номер вашего домашнего телефона. И мобильного.
   Люба послушно продиктовала свои координаты. Потом они встали и направились к выходу.
   – Вы на машине? – спросил Борис, с наслаждением вдохнув свежего воздуха. В одиннадцать вечера было еще светло. Июнь.
   – Да, на машине.
   – А где она?
   – В конце квартала. Я подумала, что после ужина неплохо было бы прогуляться.
   – Разумная мысль. Полностью согласен.
   Он подхватил Любу под локоток и повел вдоль сверкающих витрин в конец улицы.
   – Я вижу, вы ведете активный образ жизни, – еле слышно вздохнула она. Его рука была, словно из железа. – Занимаетесь спортом. Да?
   – Что? – он был несколько рассеян, видимо, увлечен своими мыслями. – Да, занимаюсь.
   – А какими видами?
   – Вы из вежливости спрашиваете, или это психотерапевтическая хитрость? Хотите узнать меня получше?
   – Я просто спрашиваю. Я не на работе.
   – А я всегда на работе.
   – Но отчего же? Такая прекрасная ночь, лето.
   – У меня отпуск в августе, – равнодушно сказал он. – А лето начинается тогда, когда начинается отпуск. Сейчас же межсезонье. Для меня, по крайней мере.
   – Короткое же у вас лето! – не удержалась Люба. – Надеюсь, вы не с Климовым вместе отдыхаете? И не на одном курорте?
   – Нет, до этого, слава Богу, не дошло! – рассмеялся Борис.
   – А вы знали его жену?
   – Что?
   Или ей показалось, или голос его слегка дрогнул.
   – Почему вы спросили?
   – Да просто так!
   – Вы это бросьте.
   – Что бросить?
   – Свои психотерапевтические штучки. Наводящие вопросы.
   – У вас что, паранойя? – удивилась Люба. Только что был нормальным человеком!
   – Я абсолютно нормален, – отчеканил Борис. И указал на «Лапочку», стоящую с краю в длинном ряду машин: – Я так понимаю, это и есть ваша машина?
   – Откуда вы знаете? Вы что, за мной следили?
   – У вас что, паранойя?
   Она рассмеялась:
   – Один – один. Да, это моя машина! Сознаюсь!
   – На вас бледно-сиреневый костюм, – в свою очередь рассмеялся он. – Должно быть, это ваш любимый цвет.
   – Один из, – скромно сказала Люба. – Ну, до свидания. Спасибо за приятный вечер.
   – И вам также.
   Он слегка поклонился. С иронией, но… Черт его знает! Мальчик из рабочей семьи. Сделавший блестящую карьеру. Ныне исполнительный директор крупной фирмы. Машина «БМВ», в дорогих ресторанах завсегдатай. Не прочь обзавестись родословной. Люба уже мысленно ставила ему диагноз. За этой мужественной оболочкой прячется немало комплексов. Интересно было бы вызвать его на откровенность…

   …Приехав домой, она первым делом посмотрела на часы. Почти полночь. Удобно ли позвонить Касе? Неудобно. Потому что уже поздно. С другой стороны, они с Борисом идут в ресторан. Имеется в виду, Борис и Кася. А Кася об этом еще ничего не знает. Люба решительно сняла трубку и набрала номер домашнего телефона Климова. Трубку взяла Кася. Причем мгновенно.
   – Ты что, дежуришь у телефона? – удивленно спросила Люба.
   – Да, конечно.
   – Ты была так уверена, что я позвоню?
   – Но вы же и позвонили! – «А если бы нет? Так бы и сидела всю ночь у телефона?». Люба покачала головой и сказала:
   – Ладно, оставим. Когда у тебя выходной?
   – Мы с Георгием Кимовичем оговорили вторник. Если я ему, разумеется, не понадоблюсь. Да я никуда и не собиралась.
   – Собирайся. Во вторник вы с Борисом идете в ресторан, – решительно сказала Люба.
   – Ой, что вы! Любовь Александровна!
   – И без возражений.
   – Я даже не знаю, как себя вести! И что надеть!
   – Это мы решим. Во вторник же и решим. У тебя будет лучший в мире консультант, – разумеется, Люба имела в виду Апельсинчика. Люська с удовольствием этим займется.
   – Любовь Александровна, не надо… – взмолилась Кася.
   – Ты обещала над собой поработать. Старайся. Все будет зависеть от этого вечера. Поняла?
   – Я боюсь. У меня поджилки трясутся. Я еще никогда в жизни не ходила на свидание. В ресторан, – тихо добавила Кася.
   – А как же ты собираешься его любить? Ведь это же неотъемлемая часть его жизни!
   – Я его не за это люблю.
   – А за что?
   – Мне его жалко. Он такой несчастный!
   – Сумасшедшая! Нашла кого жалеть! Ладно, за полночь уже. В понедельник поговорим. Проведу с тобой психотерапевтическую беседу. Буду бороться с твоей неуверенностью в себе. А сейчас ложись спать. Спокойной ночи.
   – Спокойной ночи, – робким эхом отозвалась Кася.
   Люба положила трубку и посмотрела в окно. Наконец-то стемнело, но это ненадолго. Июньские ночи коротки. Еще чуть-чуть, и забрезжит рассвет. Будем надеяться, вместе с ним придет и хорошая погода. Должно же, наконец, начаться лето. Должно….

Глава 8
Между К и М – Л…!

   В воскресенье Любовь Александровна Петрова планировала отдохнуть. Во-первых, выспаться, во-вторых, пойти в магазин, купить чего-нибудь вкусненького. Это, конечно, позор, ведь она дала себе слово придерживаться диеты. «Зимние» килограммы надо куда-то девать. Но если придерживаться диеты и в свой выходной день, можно чуть-чуть исправить фигуру, зато сильно испортить характер. Стать желчной, раздражительной, ворчливой. Нет уж. Диета – удел суровых будней. Неприятности к неприятностям, а уж приятности надо сочетать с ничегонеделанием, приятнее которого уж точно ничего на свете нет. В разумных, разумеется, пределах.
   Итак, она планировала выспаться, наесться пирожных и залезть в Интернет, чтобы собрать информацию по флэш-мобу. Узнать, где, на каком сайте, появился сценарий «Шахтеры», сколько народу за него проголосовало, кто автор и сколько человек приняли участие в акции. Должен был появиться отчет и фотографии. Все это надо распечатать. А вдруг это звенья одной цепи? Убийство Шестакова и флэш-моб под названием «Шахтеры»?
   Этим Люба и занялась. Подборкой материала, который потом собиралась проанализировать, и его распечаткой. На всякий случай всю найденную информацию она продублировала. Один экземпляр для Стаса и его коллег из милиции, другой – для Люськи и ее «Дежурного меню». Примерно через полчаса фотографии она нашла, но все они были отвратительного качества. А что вы хотите? Акция проходила в полной темноте, да еще и с утра! Участников было немного, гораздо меньше, чем проголосовавших за сценарий «Шахтеры». Если бы не лето, вообще бы никто не пришел. Но летом у студентов сессия, которая не требует ежедневного посещения лекций, у школьников каникулы. Видеосъемка не велась, на акции присутствовал лишь один фотограф, и тот с задачей не справился. В итоге оценка мобберов – «неуд».
   Люба разглядывала мутные снимки, на которых лиц было практически не различить, и думала: «Да, нелегко нам придется. Разве что найти очевидцев. И участников». Но почему же сценарий все-таки получил большинство голосов? Кто бы он ни был, убийца – это, вне всякого сомнения, человек умный, расчетливый. И уж конечно, не безусый юнец. Здесь чувствуется рука взрослого человека, который неплохо разбирается в психологии подростков.
   Ее поиски были недолгими. Вскоре Люба впервые наткнулась на ник: Мерлин. Вот он, автор сценария «Шахтеры»! И активный участник форума. Около семисот сообщений! Ого! Недаром он классифицируется на сайте как «уважаемый». Не только «новички» к его мнению прислушиваются, но и «бывалые». Что он за человек, тот, кто прячется под именем всесильного волшебника? Сразу вспоминается легенда о короле Артуре, рыцарях Круглого Стола, отваге и предательстве, о воинской доблести и коварстве злых волшебников. Романтик? Или опять-таки тонкий психологический расчет, ведь его аудитория – подростки. Мерлин. Люба задумалась. Надо распечатать все, что этот загадочный Мерлин разместил на сайте. Сценарии, комментарии, отзывы, отдельные реплики в чате. Возможно, это случайность. Совпадение. Сценарий написал он, а убийца – совершенно другой человек. Возможно. Ведь раньше этого не случалось. Чтобы во время акции флэш-моба убивали.
   Она со вздохом посмотрела на кипу листов бумаги, выползших из принтера. На выходной этого уж точно хватит. Может, оставим Мерлина в покое? Никуда он не денется. На сайте зарегистрирован, следовательно, есть его координаты. Адрес электронной почты. Номер его телефона, приложив усилия, тоже можно узнать. А значит, и домашний адрес. Или место работы. Все это может сделать Стас через своих коллег из уголовного розыска. Он вовсе не неуловим, этот виртуальный Мерлин, как его тезка, волшебник из красивой легенды. Не может стать невидимкой и внезапно исчезнуть. Нет, это не Мерлин убил. Другой. Неразумно так подставляться.
   Люба поставила перед собой тарелку с пирожными и потянулась к ближайшему листу. Итак. Что мы имеем? Она погрузилась в записи…

   …Из виртуального мира ее вырвал телефонный звонок. Причем звонил мобильник, который лежал на кухне. Люба кинулась туда, увидела на дисплее «Апельсинчик» и взяла телефон.
   – Чем ты занимаешься вот уже два часа?! Дозвониться не могу!
   – Я сижу в Интернете. По твоей же просьбе. Извини, увлеклась. Звонков не слышала.
   – Перезвони мне на домашний, – сердито сказала Люська и дала отбой.
   К ее выходкам Люба давно уже привыкла. Надо принимать любимую подругу такой, какая она есть. Если Людмила так настойчива, значит, у нее есть что сказать. Люба вышла из Интернета и, сняв телефонную трубку, набрала номер. После первого же гудка раздался Люськин голос:
   – Я была у М, – без всяких предисловий сказала подруга.
   – Ну, и как успехи?
   – Это не телефонный разговор, – отрезала Люська.
   – Я тоже беседовала с Борисом, – не осталась в долгу Люба. – И это тоже не телефонный разговор.
   – Ага! Значит, у тебя было свидание! – завопила лучшая подруга, которая все еще не оставляла надежды выдать Любу замуж. – В ресторане?
   – Это не было свидание.
   – Но в ресторане?
   – Да, мы с Борисом были в ресторане.
   – Значит, свидание. Приезжай. Расскажешь, заодно обсудим наше дельце.
   – Я тебе сделала подборку. Из Интернета. Как ты просила. Но это можно выслать и по электронной почте, – без всякой надежды сказала Люба. И не ошиблась, потому что Люська тут же взвыла:
   – Ну не разбираюсь я ни черта в этих компьютерах! Знаю, что надо учиться! Но ты же тоже знаешь мои способности! Мы десять лет за одной партой просидели! Без тебя я бы школу ни за что не окончила! Я тупая!
   – Люсенька, если бы ты захотела…
   – Потом, – отмахнулась Люська. Она всегда так говорила. Люба давно уже поняла, что спорить с ней бесполезно.
   – Ладно, я привезу распечатку, – со вздохом сказала она. – Надеюсь, ты сегодня никуда не исчезнешь?
   – Смысл? Петька готовится к экзаменам, Сережа ушел в тренажерный зал, значит, Любаша на мне.
   – Ладно, я сейчас приеду.
   – Жду.
   Люба собрала листы бумаги, разбросанные по всему столу, потом кинула критический взгляд в зеркало. Джинсы и свободный свитер. Что ж, достойное завершение выходного дня. Есть еще место под лишние килограммы. Раз Людмила дома, она наверняка приготовит что-нибудь вкусненькое.

   … Едва Люба надавила на кнопку электрического звонка, дверь распахнулась.
   – Привет! – взвизгнула Люська, словно они не виделись тысячу лет.
   А в прихожей к Любе на шею кинулась крестница. И Любовь Александровна Петрова почувствовала себя почти счастливой. А Апельсинчик уж точно почувствовала себя счастливой. Дочка перестала капризничать и занялась принесенным гостьей «киндер-сюрпризом».
   – Проходи, – Люська потянула подругу в большую комнату. По ковру были разбросаны игрушки и детские вещи.
   – От тебя ушла очередная няня? – догадалась Люба.
   – Почему ушла? Это я ее уволила! – сердито сказала подруга.
   – И чем она тебе не угодила?
   – Мне не понравилось, как она смотрит на моего мужа! – отчеканила Люська.
   – Перестань. Сережа любит только тебя.
   – Да, но со зрением у него все в порядке. Чтобы понять: его жена далеко не фотомодель, – и Люська кокетливо скрестила пухлые ножки. Которые были далеки от идеала, тут уж ничего не скажешь, но зато аппетитные. Потом деловито спросила:
   – Ужинать или Сережу подождем?
   – Подождем, конечно! О чем разговор? Я и так сегодня расслабилась. Съела пару пирожных. Больше пока не лезет.
   – И теперь будешь терзаться по этому поводу неделю, – хмыкнула Люська. – Как глупо! Чем раньше ты смиришься с тем, что лучшие годы для твоей фигуры уже позади, тем тебе будет проще. У каждого возраста свои прелести.
   – И свои недостатки, – вздохнула Люба и поспешила сменить тему: – А как Петя?
   – У него выпускные экзамены. Кстати… Эй! Рыжий! – закричала Люська.
   Ей пришлось еще дважды повторить боевой клич, прежде чем на пороге большой комнаты появился ее старший ребенок. «Ребенок» был ростом под потолок, несмотря на то, что сама Люська была крохотная. А волосы у Петьки и в самом деле были рыжие.
   – Че? – спросил он, глядя на мать сверху вниз. Очень сверху. И очень вниз.
   – Не че! А что. Ты к экзамену подготовился?
   – Ну.
   – Не ну. А давай, рассказывай. Отчет о проделанной работе.
   Петька не стал спорить, сделал несколько шагов вперед, потом упал на пол, на согнутые в локтях руки и стал отжиматься. Раз, два, три, десять… Выдохнув «двадцать», он пружинисто вскочил и спросил, глядя на мать невинными глазами:
   – Хватит?
   – Ты что дурака-то валяешь! – закричала Люська.
   – Я не валяю. К экзамену готовлюсь. Физкультуру я сдаю. По выбору.
   Апельсинчик беспомощно посмотрела на Любу:
   – А так бывает?
   Та пожала плечами:
   – Сейчас все бывает. Есть обязательные экзамены, а есть по выбору. Они сейчас и труд могут сдавать, и ОБЖ.
   – Я тебе покажу ОБЖ! – и Люська замахнулась на сына плюшевым зайцем.
   – Ты че? – попятился к двери Петька. – Между прочим, это очень сложный экзамен! Физкультура! Знаешь, какие у нас нормативы? Как в Олимпийскую сборную!
   – Горе мое, – всплеснула руками Люська. Плюшевый заяц полетел в кресло. – Ты что, в армию захотел?
   – А че?
   – Я тебе дам че! В институт пойдешь! Зря, что ли, мать на работе упирается? Образование хочет тебе дать, олух!
   «Олух» моргнул и сказал:
   – Я пошел.
   – Куда?
   – В футбол играть. То есть, на консультацию.
   – Мобильник возьми, – крикнула ему вслед Люська. – И не до ночи.
   Когда сын испарился, она беспомощно посмотрела на подругу:
   – Ну, что с ним делать? Сама все видела. Взятку надо готовить. Чтобы куда-нибудь его запихнуть.
   – А чего он сам-то хочет? – осторожно спросила Люба.
   – Чего они все хотят? – махнула рукой Люська. – Болтаться по улице, пить пиво и иметь в кармане много денег. Но чтобы деньги эти зарабатывали мама с папой.
   – Это пройдет, – сказала Люба. – Вспомни себя в его возрасте.
   – Себя в его… О Господи! – Люська положила руку на сердце. И завопила: – Я ж как раз познакомилась с его отцом! И в первый раз залетела! Значит, я скоро стану бабушкой! О Господи! Петя!
   – Он ушел.
   Люська вскочила с дивана:
   – Нет, надо что-то делать!
   – Успокойся.
   – Как я могла забыть?! Мои семнадцать! Какая уж тут учеба! – она плюхнулась на диван и беспомощно посмотрела на Любу.
   – Ну вот. Вспомнила? Угомонилась? – спросила та.
   – Угомонилась?! Я не хочу, чтобы дети повторили мои ошибки!
   – Тогда они сделают свои. Нельзя прожить жизнь и не сделать ни одной ошибки.
   – У тебя-то детей нет, – пробурчала Люська. Потом испуганно посмотрела на Любу и сказала: – Ой, извини.
   – Ничего. Я понимаю: ты вся на нервах.
   – Да уж! Самое суровое испытание для родителей – это когда их ребенок оканчивает школу. Я даже забыла, зачем тебя вызвала. Все вылетело из головы.
   – Я привезла тебе распечатку.
   Люба вытащила из сумочки сложенные пополам листы бумаги.
   – Ой, спасибочки! – взвизгнула Люська и жадно схватила добычу. В этот момент маленькая Любаша перемазалась шоколадом и окончательно потеряла интерес к игрушке, извлеченной из «яйца».
   – Лю, – потянула она за руку крестную.
   – Мы ее так и зовем теперь: Люлю, – вздохнула подруга. – Ты Лю, и она Лю. Получается, Лю в квадрате. Ну, что это за Лю? Скажи: Люба. Тетя Люба.
   – Лю, – заупрямилась девочка.
   – На, порисуй, – и мать сунула ей пачку фломастеров.
   – Лю!
   – Давай вместе порисуем, – и Люба взяла со стола чистый лист бумаги.
   – Так вот… Что же я хотела? Ах, да! Об М! Короче, вчера вечером я поехала в театр. На премьеру, где у нее главная роль.
   – Как же ты достала билет? – удивилась Люба, не отрываясь от листа бумаги. Она как раз рисовала лошадиную морду. Маленькая Любаша была неравнодушна к лошадям. – Ведь премьера!
   – А, брось, – беспечно отмахнулась Люська. – Достала. Мало того, после спектакля я проникла за кулисы. Хотя народу там было: не протолкнуться! И знаешь: М меня узнала! «Дежурное меню» она, конечно, не смотрит. Но зато она оказалась поклонницей моего кулинарного шоу! Которое вот уже несколько лет, как сняли с эфира! М, оказывается, обожает готовить! Вот на этой почве мы с ней и разговорились. Я, разумеется, на рожон не полезла. Обиняками. Цветочки ей подарила. Шикарный букет, между прочим!
   – Ну и?
   – Упоминание о снимках ввергло ее в шок. Она закричала: «Как? Информация уже просочилась в прессу? На телевидение? Он же мне обещал!».
   – Он – это Шестаков? – уточнила Люба, подняв голову от рисунка. Любаша тут же дернула ее за руку:
   – Лю!
   Что значило: не отвлекайся. И Люба вновь занялась лошадью. Люська же вдохновенно продолжала:
   – Я начала уверять М, что не хочу устроить скандал, а, напротив, помочь. Сказала, что Шестаков убит и мы хотим найти его убийцу. А заодно и информацию, которую Владимир успел собрать. Тут у М вообще началась истерика. Я даже не ожидала, что она такая нервная!
   – По поводу чего истерика?
   – Ну, как же! Адрес фотографа оказался в чужих руках!
   – И какой адрес у фотографа? – машинально спросила Люба.
   – В том-то и дело! У М нет его адреса!
   – Старого? – машинально спросила Люба.
   – Ни старого, ни нового.
   – Куда же она ездила на съемку? Двадцать лет назад?
   – Как куда? – вытаращила глаза Люська. – В студию! А их на один день снимают!
   – А письмо? Она же куда-то отправляла фотографии, – заметила Люба. – Хотя и было это двадцать лет назад, но все-таки зацепка.
   – У тебя хорошая память, – с уважением сказала Люська. И ревниво заметила: – Вообще-то, дело поручили мне. В общем, в объявлении был указан номер абонентского ящика. И имя: Лебедев Валерий.
   – Имя, я так полагаю, настоящее? – Люба с увлечением пририсовывала лошади хвост.
   – Ну да! И еще был ответ. А в нем – номер телефона. Они созвонились и… И встретились. Все.
   – Шестаков зацепился за номер телефона?
   – Да! Как ты догадалась?
   – А больше не за что. Как М передавала деньги шантажисту?
   – Через камеру хранения. Закладывала ячейку на вокзале.
   – Суммы были большие?
   – Да как тебе сказать? Долларов по двести. Один раз он спросил пятьсот.
   – Не мало?
   – Вот М и боялась, что его аппетиты возрастут.
   – Не пыталась его выследить? У ячейки?
   – Что ты! Она была напугана. И… В общем, М сказала, что ей было стыдно. Не хотелось его видеть. Лебедева.
   – Даже через двадцать лет? – удивилась Люба.
   – Такой вот она человек, – пожала плечами Люська.
   – Понимаю. И она решила возложить эту миссию на Шестакова.
   – Да!
   – А ты что будешь делать?
   – Все! Во-первых, я узнала адрес. По которому стоит тот самый телефон. По которому они связывались. И даже туда наведывалась. Дом старый, номера телефонов сто лет не менялись.
   – Когда же ты успела?
   – Сегодня утром. Но – безрезультатно. Нет там никакого Лебедева, – угрюмо сказала Люська. И вдруг оживилась: – Кстати! Жильцы меня узнали! Они-то как раз смотрят «Дежурное меню»! Иногда полезно быть знаменитостью! Меня пригласили в дом, напоили чаем. И рассказали о том, как, у кого, при каких обстоятельствах была куплена квартира. Не у Лебедева. Но за ниточку можно потянуть.
   – Ты так думаешь? – с сомнением спросила Люба. – А не проще дежурить у ячейки? Я уверена, что Шестаков так и поступил.
   – Да, но тогда надо ждать, пока шантажист вновь выйдет на связь.
   – А тебе не терпится?
   – Я буду тянуть за обе ниточки.
   – В засаду к ячейке надо бы взять Стаса, – заметила Люба. – А звонок шантажиста записать на диктофон.
   – Ты думаешь, я не сообразила? – с обидой спросила Люська. – Что надо записать? Кстати, такие же инструкции дал М и Шестаков. А прослушав запись, отчего-то улыбнулся и сказал, что волноваться не стоит. Все легко уладить.
   – Что же его так развеселило? – удивилась Люба. – И почему тогда не уладил?
   – Не успел.
   – Ах, да! А что касается засады…
   – Сама справлюсь.
   – Зря ты так.
   – Ну, если ты так хочешь пообщаться со Стасом…
   Люба закончила лошадь и критически взглянула на рисунок. У лошади были крепкие, красивые зубы Бориса. И выдвинутая вперед нижняя челюсть.
   – Между мной и Стасом все закончилось, – сказала она и протянула рисунок Любаше: – Держи.
   – Лю! – с восторгом закричал ребенок.
   – Не Лю, а Ло, – поправила дочку Люська.
   Девочка подбежала к столу, схватила еще один чистый лист бумаги и принесла его крестной, потребовав:
   – Ко!
   – Корова? – спросила Люба. – Му-у…
   Девочка замотала головой: нет, нет, нет!
   – Быть может, коза? – спросила мать. И сделала рога: – Ме-е-е…
   Любаша нахмурилась.
   – Кошка! – предположила Люба. – Мяу-мяу.
   Девочка с обидой посмотрела на крестную и разревелась.
   – Люся, что она хочет? – растерялась та.
   – Дурью она мается! Я тебе сейчас а-та-та!
   – Перестань. Ты же мать. Детей бить нельзя. Любаша, что?
   Та, всхлипывая, ткнула пальцем в рисунок: ко!
   – Конь? – догадалась Люба. Девочка обрадованно закивала: да, да, да! – Но у тебя же уже есть лошадка. Поняла: а ты хочешь коняшку. Люся, разницу улавливаешь?
   – Она хочет в яблоках, – сердито сказала подруга.
   – Никак не пойму детскую логику, – удивилась Люба.
   – А чего тут понимать? У нее есть любимая игрушка – качалка. Конь в яблоках. Его она и хочет. На рисунке. А это, – Люська ткнула пальцем в рисунок, – Ло. Как бы тебе объяснить? Женщина! Она, а не он! Вот!
   – А как они у нее отличаются?
   – Ну, уж не так, как у нас, взрослых. То самое рисовать не надо. Она еще не понимает. По этим, как их? – Люська наморщила лоб. – На чем они качаются?
   – Я тоже не знаю, как это называется. Полозья, что ли? Нет, полозья, это у саней. В общем, Ко, это в яблоках и как качалка. Все поняла.
   И Люба принялась за рисунок.
   – Значит, с Самохваловым у тебя все кончено? – вернулась Люська к интересующей ее теме. – А как обнадеживающе начиналось! Он, конечно, бабник, но мужик симпатичный. Само собой, не такой симпатичный, как Сережа, но…
   – Твой Сережа вообще вне конкуренции, – заверила ее Люба.
   – А этот, как его? Борис! С которым у тебя было вчера свидание в ресторане! Он как?
   – Ничего.
   – Он ничего или у тебя с ним ничего? – уточнила Люська.
   – И то, и то. Кстати, пока не забыла! Люсенька, надо помочь одной девушке.
   – Какой девушке?
   – Касе, я тебе рассказывала.
   – Я помню, – ревниво сказала Люська. – Ты подобрала на улице бездомную женщину и устроила ее судьбу. И что же с ней случилось?
   – Представляешь, она влюбилась! В Бориса!
   – В твоего Бориса?!
   – Он, увы, не мой, – невольно вздохнула Люба.
   – И ты что, так просто его отдашь?!
   – Люся, перестань выдавать меня замуж. Если мне этого сильно захочется, как-нибудь справлюсь сама.
   – Ну, как знаешь, – надулась Люська.
   Люба решила слегка ей польстить:
   – Борис и в самом деле очень хорош собой. А Кася… как бы тебе объяснить? Она обычная. И уже далеко не девочка. Ей за тридцать. Замужем ни разу не была. Очень скромная. Опыта в общении с мужчинами никакого.
   – Она что, девственница? – Люськины брови, выщипанные в ниточку, поползли вверх.
   – Я думаю, да.
   – В тридцать лет? А так бывает?
   – Не все же такие, как ты. Словом, мне Касю жалко, а как ей помочь, я не знаю. Борису нравятся длинноногие блондинки модельной внешности.
   – Ох уж эти блондинки! – поморщилась Люська. – Спасу от них нет!
   – Но у тебя же получилось.
   – Скажешь тоже! Кто бы передо мной устоял? – голубые глаза Апельсинчика воинственно сверкнули. И поныне у Люськи было полно поклонников, на телевидение потоком шли письма от мужчин с объяснениями в любви.
   – Вот и посоветуй Касе: как себя вести на первом свидании.
   – У них свидание?!
   – Это я его устроила. Применила хитрость.
   – Вот дура! – не удержалась Люська. – К себе что-нибудь примени. Или к Самохвалову. А то он повесился как раз-таки на длинноногую блондинку. Уверена: на днях он уложит ее в постель.
   – Ты имеешь в виду Катю из детективного агентства?
   – А кого же? Ладно, – Люська вздохнула. – Веди свою… Кстати, почему Кася?
   – Я полагаю, что ее полное имя: Кассандра.
   – Везет же некоторым! Я, к примеру, в детстве мечтала, чтобы меня назвали Барбарой. Или, на худой конец, Марианной. Марианна Самсонова! Звучит, а?
   – Еще лучше звучит: Барбара Иванова.
   – Хватит издеваться! Когда у них свидание?
   – Во вторник.
   Люська задумалась.
   – Ко! – потребовала Любаша, заметив, что крестная отвлеклась.
   – Сейчас, сейчас, – и Люба принялась разукрашивать коня яблоками.
   – Во вторник с утра я не занята, – сказала, наконец, Люська. – Можно прошвырнуться по магазинам, потом я отведу ее в салон красоты, к своему мастеру, и к визажисту. Сделаем лицо. Будет как конфетка. Хоть какие-нибудь достоинства у нее есть?
   – А как же? Она замечательно готовит.
   – О! – Люська подняла вверх указательный палец. – С этого и надо было начинать! Он будет наш, этот симпатяга Борис! Обожаю гулять на свадьбах!
   – Не беги впереди паровоза, – одернула ее Люба, которая уже составила мнение о помощнике Климова.
   – Если за дело берется Людмила Иванова – успех гарантирован!
   – Значит, мы договорились. Как только у меня закончатся лекции, мы встречаемся у магазина.
   – У бутика, – поправила Люська.
   – Как скажешь. У того, куда мы с тобой обычно заходим?
   – Именно! Чу? Слышала? Кажись, входная дверь хлопнула!
   И Люська вскочила с дивана. На ней был короткий кокетливый халатик и домашние шлепанцы, отороченные мехом, но на высоком каблуке. Обувь без каблуков маленькая Люська не носила принципиально. Ни при каких обстоятельствах, даже дома. Если бы ей выпала командировка на Север, Апельсинчик первым делом побежала бы заказывать валенки на каблуках. Услышав, как хлопнула входная дверь, подруга метнулась в прихожую, и вскоре оттуда раздался ее восторженный визг.
   – Мой супергерой! – услышала Люба. А потом нежное воркование.
   – Па! – сказала крестница и тут же, забыв про Ко, тоже побежала в прихожую.
   Вскоре в комнату заглянул Сергей Иванов и смущенно сказал:
   – Привет.
   Он всегда немного смущался. Своего высокого роста, брутальной внешности и бешеного успеха у женщин. Люська ревновала мужа далеко не без оснований. Но поди ж ты! Красавец был привязан к ней настолько, что на других женщин даже и не смотрел! Люба вновь подумала про Касю и Бориса. Авось, получится! Ведь говорят же: не родись красивой…
   Домой она приехала к полуночи: засиделась у Ивановых. Люба была человеком независтливым. Она любила греться у счастливого семейного очага, пусть даже это был не ее очаг, а лучшей подруги. Чтобы там ни говорил Климов, семьей могут быть и друзья. И их дети. Нет, Люба не чувствовала себя одинокой. Ее неделя была расписана по дням, время в этих днях по минутам.
   К примеру, вторник занят Касей, а в понедельник она должна была встретиться со Стасом. Вечером же найти время для Климова, который стал ее главным пациентом после того, как выписался из больницы. На всех остальных просто времени не оставалось. Как там сказал Борис? Любящая тирания? Метко!
   … С Самохваловым они встретились в небольшом ресторанчике, где на первом этаже кормили дешево и вкусно при одном лишь маленьком неудобстве: самообслуживании. Надо было самолично подойти к раздаче и взять со стойки понравившиеся блюда либо попросить помощи у суетящейся за ней симпатичной девушки в поварском колпаке. На втором этаже был уже самый настоящий ресторан, со всеми положенными ему атрибутами, но Люба туда никогда не поднималась. Самохвалов тем более. В его карманах по-прежнему гулял ветер.
   Нагрузив едой подносы, они вышли на веранду, на свежий воздух и расположились там. Было не по-летнему прохладно, зато не душно. Ветерок легкий, дождик маленький.
   – Ты опять на диете? – спросил Стас, заглянув в тарелки, которые Люба поставила перед собой. – Кабачки тушеные, салат овощной. А что на десерт?
   – Фрукты.
   – О! Я вижу, ты влюбилась! – и Самохвалов с воодушевлением стал выставлять с подноса свой выбор. Люба чуть не взвыла. Мясо! Сочная отбивная! С обжаренной в масле молодой картошечкой! С румяной хрустящей корочкой! Проглотив слюну, она принялась за кабачки. Стас посмотрел на нее сочувственно и заметил: – Ничего, бывает. Я полагаю, твой выбор тот самый Бо́рис? А почему ударение на первый слог?
   – Все его так называют, – пожала плечами Люба.
   – Предыдущее мое замечание возражения не вызвало. Значит, я прав, – Стас кивнул и с аппетитом принялся за отбивную.
   – Какое замечание? – невольно покраснела Люба.
   – О том, что ты влюбилась.
   – Какая чушь!
   – Милая, не ори так, – поморщился Стас. – Сдерживай свои чувства. Я не ревную. Отнюдь. Чувствуя за собой некоторую гм-м-м… вину… А вкусная отбивная! Чудо! Зря отказываешься! Я искренне рад, что в твоей личной жизни наметился прогресс.
   – И какую же вину ты за собой чувствуешь? – с ненавистью, вызванной, судя по всему, безвкусными кабачками, спросила Люба.
   – Не оправдал твоих ожиданий.
   – Самохвалов, если ты всерьез думаешь, что я чего-то от тебя ожидала… Какая ж гадость! – не удержалась она.
   – В смысле? – уставился на нее Стас. – Я, что ли, гадость? Ну, извини. По крайне мере, я не заставлял тебя сидеть на диете.
   – За это я тебе признательна. И буду признательна еще больше, если ты не станешь отныне вмешиваться в мою личную жизнь.
   – Я просто хотел посплетничать, – он обиженно хлопнул длинными, как у девушки, ресницами. – Когда мужчина и женщина расстаются друзьями, они, как правило, обсуждают своих новых возлюбленных, делятся впечатлениями.
   – Где ты этого нахватался? Тебе что, подружка понадобилась? В жилетку поплакаться? О! Я, кажется, понимаю! Это все Катя!
   – Ешь свои кабачки. И не забывай: у тебя еще фрукты на десерт, – ехидно сказал он.
   – Намекаешь на то, что твоей Кате этого не требуется? В ее двадцать лет и с ее фигурой модели? Много ты про нее знаешь! – фыркнула Люба. Потом спохватилась: нет ничего хуже, чем в присутствии мужчины критиковать понравившуюся ему женщину. Назад его этим не вернешь, а вот врага наживешь. – Признаю: она красавица. А что касается кабачков, дело тут вовсе не в Борисе. Я вчера позволила себе пару пирожных, а потом поехала ужинать к Люсе. Как она готовит, ты знаешь.
   – Ага! – оживился Стас. – Значит, расследование идет полным ходом! Ну и как успехи?
   Люба оставила кабачки и полезла в сумочку, откуда извлекла пачку бумаги. Распечатку материалов из Интернета. Стас посмотрел на нее с ужасом и сказал:
   – А своими словами?
   – Изволь. Тебя все еще интересует флэш-моб?
   – Видишь ли, – задумчиво сказал Стас. – Катя оказалась права. Любовнику госпожи К всего лишь восемнадцать. Он студент. Вчера я выследил их. Господин К поехал играть в гольф, а беременная госпожа К отправилась на свидание. Животик, кстати, уже заметен. Они встретились в уличной кафешке. На мое счастье, ни фэйс, ни дресс контроль проходить не пришлось. Я пристроился рядом, за столиком, в чем был. В джинсах и без галстука. К сожалению, орала музыка, мне почти ничего не удалось услышать. Зато удалось увидеть. Как она нежно поглаживала его руку. Ее выбор меня удивил. Конечно, и восемнадцатилетний парень может быть мачо. Но этот дохляк… – он развел руками: – Не понимаю, что она в нем нашла?
   – Быть может, даму привлекла его молодость? – предположила Люба.
   – Что бы ее ни привлекло, она здорово рискует. Если, конечно, рассчитывает на деньги мужа. Надо бы навести справки: на кого записано имущество? Есть ли брачный контракт? А вдруг ее юному любовнику способ понравился, и во время следующего флэш-моба зарежут самого господина К?
   – Господин К не разгуливает по улицам и темным подземным переходам, – резонно заметила Люба. – У него в гараже несколько машин.
   – Есть магазины. Автомобильные пробки. Да мало ли? Фантазия богатая.
   – У кого?
   – У того, кто все это придумал.
   – Ты имеешь в виду флэш-моб вообще или сценарий «Шахтеры» в частности?
   – Да что такое этот флэш-моб? Скажет мне, наконец, кто-нибудь или нет! – в сердцах воткнул вилку в отбивную Стас.
   – Изволь, – Люба отодвинула подальше тарелку с кабачками и взяла из пачки скрепленные при помощи степлера листы. Весь материал накануне был ею рассортирован. – Флэш-моб в переводе с английского означает «вспышка толпы». Или «мгновенное столпотворение». Главная его задача – шокировать прохожих. Сделать что-то интересное, необычное. Все, что объединяет флэш-моберов, людей, друг с другом незнакомых, это абсурдные действия. Они общаются только на форумах, предлагают сценарии, договариваются о реализации следующего, обсуждают прошедшие акции, обмениваются впечатлениями. Вокруг возникновения этого движения много слухов и сплетен. Но все ссылаются на некоего Билла, который 17 июня 2003 при помощи SMS и e-mail сумел собрать в одном месте около полутора сотен незнакомых друг с другом людей. В нескольких источниках упоминаются следующие акции того же 2003 года. В Берлине рядом с американским посольством толпа в течение нескольких минут пила шампанское и произносила тосты «За Наташу!». По улицам Токио и Осаки прошли сотни людей в костюмах агента Смита из «Матрицы». При этом они пытались изображать боевые сцены из фильма. В Риме несколько сотен человек хотели купить несуществующую книгу. В Денвере толпа опять-таки в несколько сотен рассредоточилась по этажам, синхронно повторяя движения шарика для настольного тенниса. В первой Российской акции флэш-моба приняло участие не больше двадцати человек. Это было в августе 2003 года. Мобберы в Питере встречали с московского поезда несуществующего человека, чье имя было написано на плакатах.
   Люба оторвала взгляд от записей и внимательно глянула на Стаса. Тот явно скучал.
   – Самохвалов, ты часом не уснул? – спросила она.
   – Ну и какое отношение все это имеет к убийству Володьки?
   – Ты же сам хотел узнать, что такое флэш-моб! – возмутилась Люба.
   – А можно покороче? Суть я уже уловил. Собирается толпа подростков и валяет дурака.
   – Ладно, проехали, – вздохнула Люба. – Слушай дальше. Основные правила флэш-моберов. Во-первых, во время акции никто не должен смеяться. Во-вторых, нельзя приходить в нетрезвом виде. В-третьих, приходить надо по одиночке, ни в коем случае не договариваться со знакомыми. Не опаздывать, ничего не объяснять, не говорить ничего, кроме кодовых слов. Строго придерживаться сценария. И наконец – расходиться в разные стороны.
   – Это все? – безразлично спросил Стас.
   – Еще один пункт: не общаться с журналистами. Но он все время нарушается. Представители СМИ расширяют круг флэш-моберов, рекламируют движение, способствуют развитию явления. Взять, к примеру, Люську, которая настолько заинтересовалась флэш-мобом, что решила сделать сюжет для «Дежурного меню».
   – Она заинтересовалась убийством, а не движением, – возразил Стас.
   – Может, это и было одной из причин убийства Шестакова?
   – Убить во время флэш-моба, чтобы привлечь внимание к движению?! – подпрыгнул Стас. – Еще одна версия?! Ну тогда мы ни в жизнь не найдем убийцу!
   – Это вообще-то противоречит одному из главных принципов флэш-моба: не навреди, – заметила Люба. – Акция должна быть абсолютно безопасна для прохожих. Видимо, в стае мобберов завелась паршивая овца. Надо ее изловить.
   – А как? – уныло спросил Стас.
   – Быть может, нам с тобой примкнуть к движению?
   – Спятила, что ли? Чтобы я, майор милиции, как чудик, делал глупости и привлекал к себе всеобщие внимание?! Никогда! – с чувством сказал Самохвалов.
   – А как ты хотел, милый? Придется, – ехидно возразила Люба. – Кстати, раз уж ты собрался этим заниматься. Кое-что из словаря флэш-моберов. Как я уже сказала, «флэш-моб» дословно – мгновенная толпа. «Флэш-моб акция» – это бессмысленное и очень веселое мероприятие. «Моббер», соответственно, участник акции. «Площадка» – место ее проведения. «Сценарий» – идея и план проведения. «Инструкции» – дополнения к сценарию, которые делает администратор сайта. Точное время, место и т. д. «Маяк» – специальный человек, который подает сигнал к началу акции. «Прохожий» – случайный наблюдатель. Не путать с «пингвином».
   – С кем? – вытаращил глаза Стас.
   – «Пингвин» – человек, который узнал об акции, но участвовать в ней боится или стесняется. Стоит неподалеку и пялится. Кстати, «пингвинов» мобберы не уважают, так что не вздумай.
   – Чего? – уставился на нее Самохвалов.
   – «Пингвинить»! Иначе ни за что не войдешь в доверие. Если уж пришел – участвуй.
   – Тьфу ты! Весь аппетит испортила! Может, это импортные так забавляются? – с надеждой спросил Стас. – А наши придумали что-нибудь более пристойное?
   – У меня есть список акций, которые прошли в России, – невозмутимо ответила Люба и полезла в кипу бумаги, откуда выудила еще несколько скрепленных листков. – Акция «Замри». По сигналу участники замирают в той позе, в которой он их и застал. «Танцпол». Один из мобберов тестирует аппаратуру, услышав оговоренную мелодию, остальные начинают танцевать…
   – Достаточно, – кисло сказал Стас. – А могу я предложить свой сценарий?
   – Попробуй. Если за него проголосует большинство, сценарий будет приведен в действие.
   – К примеру, все выстраиваются в ряд, и тот, кто убил Шестакова, честно признается: я преступник. Как тебе?
   – Этот сценарий называется «Опознание». Среди сотрудников милиции он давно известен, но не думаю, что найдет отклик в сердцах мобберов.
   – Жаль.
   – Это движение вне политики. Вне рекламы. Стас, они не станут тебе помогать.
   – Это мы еще посмотрим. Ну что, милая? Ты наелась?
   – Да, пожалуй.
   – Листочки твои я возьму.
   – Будешь читать? А ты умеешь?
   – Ты шути, да знай меру, – разозлился Стас. – Покажу кому следует.
   – Вот фотографии. Обрати внимание, – Люба выудила из кипы все, что касалось акции «Шахтеры», и протянула Стасу. – Но особенно не обольщайся. Качество снимков отвратительное. Вообще-то акции флэш-мобберов проводятся в выходные дни. Но бывают и исключения. Это было одно из. Удивительно, что мобберы собрались на акцию в будни и с утра! Я приписываю это каникулам. Лето, делать особо нечего. Но почему же так рано? Видимо, Мерлина уважают особо.
   – Кого?!
   – Мерлин. Автор сценария «Шахтеры», – терпеливо пояснила Люба.
   – Господи! Еще и это!
   Он сгреб со стола листы и сунул в папку. Потом сказал:
   – Все. Давай о приятном.
   – О Кате, ты имеешь в виду?
   – Милая, как ты угадала?…

   …На следующий день Люба готовила Касю к свиданию с Борисом. Сначала психологически. Они встретились у входа в метро. Просьбу наставницы Кася выполнила: женщина больше не маячила у киосков, раздражая продавцов, и не смотрела жадно на каждую худенькую брюнетку, выходящую из дверей института. Зато ее подруга, напротив, впервые начала озираться по сторонам.
   – Марина, вы кого-то ищете? – спросила Люба.
   – Нет, вам показалось.
   – Если вас интересует судьба Каси…
   – Не интересует.
   – Ну, как вам угодно.
   Люба прекрасно знала: не в характере Марины признавать ошибки. Однажды принятое решение не обсуждается. Но Марина уже испытывает дискомфорт. Все дело в том, что она привыкла сливать на Касю весь негатив, который накапливала за день. Лучшего слушателя трудно себе представить. И вот Кася исчезла. Марина приходит домой, ей не с кем поговорить. Новый мужчина не склонен слушать ее откровения. Тем более жалобы. Конфетно-букетная стадия требует от женщины прежде всего терпения, иначе добыча может сорваться с крючка. Стервозничать можно, когда дело уже дойдет до постели. Тут уж мужчине нужна схватка, иначе он не ощутит вкуса победы. Марина держит ориентир на брак, она – женщина серьезная. Двое детей. Материальные проблемы. Выуживать рыбку она будет долго и тщательно. А чем крупнее добыча, тем больше труда надо положить. Наживку-то она хватает сразу, но зато какое сопротивление оказывает, если поймет, что на берегу из нее попытаются сварить суп! Если мужчина богат (а другого у Марины и быть не может), он в свою очередь ищет ценителя. Пока герой романа не расскажет историю своего восхождения, начиная от первого крика в момент рождения и заканчивая днем сегодняшним, не успокоится ни за что. И попробуй ты его не выслушать! Прежде всего им надо, чтобы их поняли, этих мужчин. Или хотя бы сделали вид. Верят охотно, как дети. Лишь бы слушали. А кому слушать Марину? Она ведь тоже совершила восхождение. И упорно лезет вверх, преодолевая ступеньку за ступенькой.
   Итак, все свои впечатления за день Марина копит в себе же. И негатив и позитив. Негатива в ее жизни сейчас больше, потому что она на стадии становления. Неопределенность с работой, свободный полет в плане жизни личной. Разумеется, Марина сильная, она справится. Но такие люди должны быть в связке. Сильный со слабым. Ведущий с ведомым. Отними ведомого – и у того, кто тащит воз, останется сил ровно в два раза меньше. Но признать свои ошибки?
   – Марина, у вас все в порядке?
   – Абсолютно!
   Ослепительная улыбка. Взмах рукой: пока, пока! Женщина идет к своей машине. На бис. Даже если на улицах Москвы ужасные пробки, такая женщина ни за что не спустится в метро. Это значит не уважать себя. Люба же придерживалась другого мнения: ради дела можно вытерпеть массу неудобств. Лишь бы оно сдвинулось с мертвой точки. Видела Кася машину подруги или нет? Во всяком случае, вид у нее смущенный. Тему Люба поднимать не стала. Они спустились в метро и проехали несколько остановок по прямой, без пересадки. Минут пять ждали Люську. Та приехала на машине. Звезда же! Звезды избегают общественный транспорт по другой причине. А вдруг узнают и начнут тыкать пальцем? Доставать? Увидев Апельсинчика, Кася, к примеру, побледнела. Потом залилась краской.
   – Ой, – только и смогла выговорить она.
   Люська же придирчиво Касю осмотрела с головы до ног и в итоге протянула:
   – Ну, в общем ничего. Пошли! Тут недалеко.
   В бутике они провели около двух часов. Люба по такому случаю прихватила почти все свои сбережения. Кася смущенно сказала:
   – Я отдам. С первой же зарплаты.
   Люська тоже вошла в долю:
   – Надо же помочь человеку!
   Скинувшись, они наскребли на брючный костюм, о котором Апельсинчик сказала: вполне! Костюм был из плотной ткани темно-синего цвета и украшен стразами. Последовала реплика Апельсинчика – «это сейчас модно». В другом отделе они подобрали туфли на невысоком, устойчивом каблуке, от «шпильки» Кася категорически отказалась.
   – Я думаю, эпатаж – это не ее, – заметила Люба, кивнув на Касю. – Да и Борис не оценит. Волосы красить не надо.
   – А это не тебе решать, – отмахнулась Люська.
   В салоне, где из женщин делали ослепительных красавиц, она опять-таки взяла инициативу на себя. Но мастер, распустив Касины волосы, сказала:
   – Такую красоту портить нельзя. Просто-напросто привести в порядок. Обрезать секущиеся концы, обработать бальзамом, который предаст волосам блеск и сделает их пушистыми. Расчесать и распустить. Пусть свободно струятся по плечам.
   – Делай, как знаешь, – махнула рукой Люська и, зевнув, взяла со столика журнал.
   Они с Любой вышли в просторный прохладный холл. Присели на диван, вскоре им принесли по чашечке кофе.
   – Ну, что скажешь? – тихо спросила Люба у Апельсинчика.
   – Шансов мало, – также тихо ответила та. – Я вовсе не внешность имею в виду. Какая-то она… несовременная! Вот!
   – Может, Борис это оценит?
   – Сомневаюсь. Скорее он оценит пирог с яблоками, который она испечет.
   – Хорошо, что он частенько обедает у Климова.
   Еще два часа они провели в салоне. Когда Кася наконец была причесана и накрашена, Люба, взглянув на часы, отметила, что у них в запасе еще часа полтора. Накануне она договорилась с Борисом на восемь.
   – Как думаешь, ей следует опоздать? – спросила она у Люськи.
   Та еле слышно вздохнула:
   – Я думаю, что ей вообще не стоит туда ходить.
   Люба уныло согласилась. Красоткой Кася не стала. В новом костюме, при вечернем макияже и с непривычной для себя прической, она явно чувствовала себя неловко. Не знала, куда деть руки, как повернуть голову, чтобы волосы не растрепались. Вид у женщины был смущенный. Если одежда не вторая кожа, то, как ни старайся, создастся впечатление, что тебя одели с чужого плеча.
   – Не будем отчаиваться! – тряхнула Люська оранжевыми кудрями.
   Еще с час они сидели в кафе. Люба инструктировала Касю. Пыталась ее ободрить. Та не перебивала, лишь молча кивала: да, Любовь Александровна, поняла, Любовь Александровна. Но вид у нее был унылый.
   На свидание подруги вели ее под руки, словно овцу на заклание.
   – Я боюсь, – шепнула Кася уже на пороге ресторана. Они опоздали минут на десять, Люба отметила, что машина Бориса уже стоит у подъезда. И все тот же швейцар смотрит на них подозрительно. Люба поняла, что он ее узнал.
   – Не трусь! Прорвемся! – сказала Люська, слегка подтолкнув Касю к дверям: – Ну, иди.
   И швейцару:
   – Эту девушку ждут.
   – Молодой человек, который приехал вот на этой машине, – добавила Люба, кивнув на «БМВ» Бориса. Швейцар удивленно посмотрел на нее, потом на Касю, но никак не прокомментировал.
   – Главное, что ты его любишь. Это главное, – сказала на прощание Люба. – Поступай так, как подсказывает тебе сердце. Об остальном – забудь.
   Кася робко вошла в дверь. Швейцар вопросительно посмотрел на женщин, оставшихся за порогом: а вы?
   – А наша миссия окончена! – торжественно сказала Люська и потащила подругу прочь: – Пошли.
   – Погоди. Я хочу знать: как они там?
   Люба попыталась заглянуть в окна, но тщетно. Плотные занавеси, разноцветные огни. Все мерцало, переливалось, но с улицы не было видно, что происходит там, внутри. Бесполезно.
   – Не расстраивайся, – сказала Люська. – Ты сделала все, что могла. И я тоже.
   – Какая же это нелепость: несчастная любовь, – тяжело вздохнула Люба.
   – Опомнись! Что ты говоришь? – сурово сказала подруга. – Сколько уж у меня было этих несчастных любовей! И ни об одной не жалею. Ни чуточки. Ни капельки. Это как в рулетку играть: если все время проигрываешь по мелочи, рано или поздно тебе выпадает огромный куш. Надо хватать его и сматываться. Бежать, не оглядываясь. И больше уже никогда не играть.
   – Ну, куда поедем, подруга? – грустно спросила Люба, которая вовсе не относилась к любви, как к игре в рулетку.
   – Как куда? Не сидеть же нам дома, когда другие веселятся? – подмигнула Люська. – У тебя в кошельке что-то еще осталось?
   – Немного, но есть.
   – Что, скинемся? И вдарим по коктейлю?
   – А, давай! – махнула рукой Люба. – Гулять так гулять!

Глава 9
Версия номер один

   – Надо ехать к К, – заявил Стас.
   – Ты имеешь в виду бизнесмена? – уточнила Люба.
   – Я имею в виду его жену, – сердито сказал Самохвалов.
   – Ни в коем случае! – зашипела на него Люба. – Нельзя волновать беременную женщину! Это может отразиться на ребенке! Ей уже под сорок! Первая беременность! Она и так рискует! А что, если это последний шанс?
   – Я понимаю твои чувства, – засопел Стас. – Женская солидарность. Согласен: представить себе госпожу К в роли убийцы Шестакова трудно. Беременная женщина не полезет в темный переход и не станет так рисковать. Но у нее есть юный любовник. А что ты предлагаешь? Ждать, когда на нее муж накинется с кулаками? Устроит сцену? Он-то не будет думать о том, как это отразится на ребенке!
   – Почему ты так думаешь?
   – Да потому что это не его ребенок!
   – Это еще не доказано!
   – Перестань на меня кричать!
   – Ты первый начал!
   – Тоже мне, психолог!
   – У вас в милиции все такие нервные? – сказала она тоном ниже.
   – А ты пойди да проверь, – еще тише ответил Стас.
   – Почему-то же Шестаков не закрыл дело, – уже мирно напомнила Люба. – Не передал господину К собранные материалы. Ты ведь помнишь, что сказала Катя. «Это не то, что можно подумать». Слова Шестакова.
   – «Это же совершенно не то», – поправил ее Стас. – Вот как сказал Володька.
   – Со слов Кати, – не согласилась с ним Люба. – И была еще какая-то запись. Запись разговора. Но неизвестно, кого с кем.
   – Как это кого? Мадам К и ее любовника! Не сомневаюсь, что Шестаков на них обоих жучки понавешал. В этом Володька был мастер.
   – А ты? – в упор спросила Люба.
   – Это же не уголовное дело, – развел руками Стас. – Частное. Никаких заявлений в милицию не поступало. У нас и так работы хватает. Вот поэтому-то я и не желаю ходить кругами. Поговорить с женщиной и взяться за ее любовника. Ты бы его видела! Расколется вмиг! Хлипак! Кстати, я выяснил, что он берет у своей любовницы деньги.
   – Зачем же тогда тебе говорить с ней?
   – Предупредить. Пусть будет осторожнее. И не связывается с пацанами. Он деньги швыряет направо-налево. Перед дружками выпендривается. Вот, мол, какой я крутой! Не то что вы, молокососы! Богатую бабу раскрутил! На такие бабки! Я вчера два часа за ним ходил. Парень деньги не считает, причем платит и за своих дружков тоже. Я начинаю понимать ее мужа.
   – Ну и что еще удалось выяснить? Кроме того, что парень, не считая, тратит деньги?
   – Достаточно. Мама с папой у него не бедные. Живут неплохо, но до К им, конечно, далеко. Мадам К с супругом – настоящие новые русские. А родители пацана… – Стас достал из кармана потрепанную бумажку, глянув в нее, сказал: —… Мити Веткина – люди среднего достатка. Хотя лично я не понимаю, чего ему не хватает? Разговаривал с соседями. Веткины вроде как живут неплохо. В квартире сделали евроремонт, купили новую тачку. Иномарку. Супружеская пара с двадцатипятилетним стажем, серебряную свадьбу недавно сыграли, оба работают, Митя – единственный ребенок. Ни в чем отказа нет. Ну не понимаю я, зачем он связался со старухой!
   – Старухой! – Люба даже подпрыгнула от возмущения. – Она всего-то на пару лет старше меня! Я, по-твоему, кто? Тоже старуха?!
   Стас, который был моложе нее, испуганно заморгал: прокололся. Странно, но когда мужчина сближается с женщиной, ее возраст для него словно бы останавливается. В той точке, в которой у них все и началось. А дальше – ну никак! Отсюда и оговорки.
   – Я имею в виду, что для восемнадцатилетнего Мити она старовата, – начал оправдываться Стас. – Или ты со мной не согласна?
   – Согласна. Если бы у него не было денег, я бы еще поняла. Но ты говоришь, что его родители – люди не бедные.
   – Вот именно! – с воодушевлением заговорил Самохвалов. – Денег там хватает! Еще я узнал, что Митя увлекается… компьютерами! Он ходит в Интернет-кафе с приятелями! И у него дома вроде бы тоже стоит мощный компьютер. За монитором-то парень и посадил себе зрение.
   – Он что, носит очки?
   – Точно! Я ж говорю: хлипак.
   – Стас, люди с отличным зрением зачастую имеют в преклонном возрасте солидный плюс. Я имею в виду, что ты будешь носить очки с толстыми-претолстыми стеклами, – мстительно сказала Люба, у которой тоже была небольшая близорукость.
   – Ни за что!
   – Тогда не сможешь читать газету.
   – Радио буду слушать. Но очки не надену.
   – Господи, какой же ты еще ребенок!
   – Но-но! Мамаша! Поедешь со мной к К?
   – Ты за этим и пришел?
   – Мне нужна помощь психолога, – засопел Стас.
   – Ага! Ты боишься, что она тебя пошлет куда подальше!
   – Имеет полное право, – уныло сказал Самохвалов. – Но тогда денежки мужа тю-тю. Она потеряет все. Я справлялся: никакого брачного контракта не было. Особняк К записан на его мать, машины на двоюродных братьев-сестер. У господина К большая дружная семья. При разводе его бывшей достанутся крохи. А если он и ребенка не признает… В общем, дела мадам плохи. На этом я и хочу ее прижать. У нас, милая, цейтнот. Чем больше времени проходит со дня убийства Володьки, тем меньше шансов поймать преступника.
   – Зачем же ему понадобились все документы? – задумчиво спросила Люба. – Убийце?
   – Ты что думаешь, он стал бы их сортировать в подземном переходе, где темно, как в… В общем, темно.
   – Ничего я не думаю, – сердито сказала Люба. – В конце концов, документы он мог потом уничтожить. Если только это не сотрудник детективного агентства «Частная жизнь», решивший подзаработать.
   – Катя пока молчит. Желающих взять дела Шестакова не нашлось.
   – Ты же сам сказал, что он какое-то время будет выжидать, – напомнила Люба.
   – Я сказал? Да, сказал. Ну, так что? Когда едем?
   – Стас, у меня работа. И Климов, – мягко напомнила Люба, вспомнив при этом о Касе. Та еще не позвонила, чтобы рассказать о свидании. Хотя прошло уже целых три дня. Зато Георгий Кимович упрямо призывал Любу к себе, связываясь с ней по мобильнику. Утверждая, что ему нужна срочная психотерапевтическая помощь. Люба же подозревала, что ему просто скучно.
   – Тогда завтра? – Самохвалов был настойчив.
   – У тебя совесть есть?
   – Ты обещала помочь, – обиделся Стас. – Не хочешь, так я один поеду. Тогда на твоей совести будет душевная травма беременной женщины, которая может иметь печальные последствия.
   – Ну, хорошо. Завтра. Во второй половине дня.
   – Поедем на твоей машине, – поспешно сказал Стас. – Потому что за город. Там нет пробок.
   – Тебе же не нравится цвет моего личного автотранспорта, – напомнила Люба.
   – Я еще не потерял надежды уговорить тебя ее перекрасить.
   – Ни за что! Испортить такую машину!
   – А как бы протащить в Парламенте закон, запрещающий женщинам сдавать на водительские права, не подскажешь?
   Люба рассмеялась:
   – Мечтай!
   – Только и остается, – вздохнул Самохвалов и спросил: – Ты куда сейчас?
   – К Климову, куда же еще? Встретимся завтра, – торопливо добавила Люба.

   … Дверь ей открыла сияющая Кася.
   – Меня немного удивляет твое молчание, – холодно сказала Люба. – Но, судя по твоему виду, я поняла, что все в порядке. Моя помощь тебе больше не требуется.
   – Ой, Любовь Александровна! Разве бы я посмела беспокоить вас по пустякам?
   – А что ты считаешь пустяками?
   – Борис назначил мне еще одно свидание!
   – Вот как?
   – Тише. Тс-с-с… Он здесь.
   – Вот как? – повторила Люба.
   – Проходите в зал. Георгий Кимович сейчас выйдет. Они в кабинете, – пропела Кася.
   «Не водит ли ее Борис за нос? – задумалась Люба. – Это на него похоже. Парень умен и сам признался, что игрок. Но с какой целью он ухаживает за Касей? Тянет время? Хочет отвлечь Климова? Бедная женщина! Он ее просто использует!»
   Первым в огромной гостиной, которую Кася не без основания именовала «залом», появился Борис. Вежливо и безразлично поздоровался, но, когда присел на диван рядом с Любой, вдруг улыбнулся:
   – А ваша протеже ничего. Милая девушка.
   – Долго длилось ваше свидание? – как можно безразличнее поинтересовалась Люба.
   – Я доставил ее домой в час ночи, – ослепительно улыбнулся Борис. – В целости и сохранности. Даю слово.
   – О чем же вы так долго беседовали? – откровенно удивилась Люба.
   – Честно признаться, это был монолог. Говорил в основном я. Кася – замечательный слушатель. Вы себе не представляете! – оживился Борис.
   «Как? И он тоже?!».
   В этот момент в гостиной появился Климов. В спортивном костюме, чисто выбритый, благоухающий дорогим одеколоном. Он был в отличном настроении. Сказал, подмигнув Любе:
   – Ну что, психотерапевт? Проворонила свое счастье?
   – Что вы имеете в виду?
   – Борис-то на Касю глаз положил! Вот так! Умнеет мальчишка на глазах!
   «Как? Климов уже знает?» – Люба посмотрела на Бориса достаточно выразительно. Тот лишь плечами пожал: «Раз у прислуги роман, хозяин должен быть в курсе». Уловив этот выразительный обмен взглядами, Климов рассмеялся и погрозил пальцем:
   – Ага! Опять заговор? А шиш вам! Если девушка на тебя, Борис, пожалуется, что руки распустил, так и знай: заставлю жениться!
   – Не много ли вы на себя берете, Георгий Кимович? – не удержалась Люба. – В конце концов, это им решать.
   – В этом мире все решают деньги, – отрезал Климов. Борис отчего-то промолчал.
   «Это дурдом! – подумала Люба. – Похоже, что они здесь все – сумасшедшие!» Сияющая Кася, не поднимая глаз, бесшумно опустила на стол поднос с горячими пирожками. По гостиной поплыл восхитительный запах. Борис с Климовым дружно потянулись к подносу.
   – Угощайся, психотерапевт! – подмигнул Климов, надкусив пирожок: – М-м-м… с капустой. Вкусно!
   – Спасибо, я на диете.
   – Ой, Любовь Александровна! Так я вам сейчас салатик сделаю… – засуетилась Кася.
   – Спасибо, Касенька, не надо. Тебе и так достается.
   Даже самой Любе ее голос показался слишком уж сладким. И… противным. Ну что, Любовь Александровна? Учишься лицемерить? А когда Кася уйдет, скажи про нее какую-нибудь гадость. Потому что ты ревнуешь. В этот момент Кася вышла из гостиной.
   – Замечательная женщина! – громко сказала Люба.
   – И хозяйка исключительная! – подхватил Климов.
   – И документы у нее, как оказалось, в порядке, – присоединился к ним Борис.
   – Кстати, как продвигаются поиски моей дочери? – в упор посмотрел на него Георгий Кимович. Любе показалось, что Борис сейчас поперхнется горячим пирожком. Так и есть: он закашлялся. – Ну?
   – Все в порядке, Георгий Кимович. Произошла маленькая накладка, – Борис беспомощно посмотрел на Любу. – Э-э-э… документы украдены.
   – Какие документы? – подпрыгнул Климов. – То есть как: украдены?
   – Кто-то не хочет, чтобы нашлась наследница.
   – Ты хочешь сказать, что этот кто-то сидит у меня в Правлении? – в упор посмотрел на Бориса Климов.
   – Э-э-э…
   – Даю тебе всю полноту власти. Найди его и убери. А бумаги – верни! Слышишь?
   Люба увидела, как полыхнул взгляд Бориса. Ага! Выпросил чей-то скальп! Но чей? Своего злейшего врага? Умеет же обернуть в свою пользу любую ситуацию, даже проигрышную! Вот они – игроки!
   – Возможно, что это один из держателей акций, Георгий Кимович, – вкрадчиво сказал Борис.
   – И что? Нельзя выкупить у него эти акции? – сердито спросил Климов.
   – Акции вашей компании значительно возросли в цене за последнее время, – Люба увидела, как Борис прикрыл глаза густыми темными ресницами. Ничего не поймешь: что там? Боится? Торжествует?
   – Перекупи. По любой цене. Это же моя компания! Моя, понял?
   – То есть, вы хотите всю полноту власти сосредоточить в своих руках? Правильно я понял? – голос Бориса стал еще более вкрадчивым.
   – А что? Момент подходящий, – равнодушно сказал Климов.
   Люба начинала понимать. Игроки! Ох, Климов! Святая простота! Она, Люба – святая простота! Климов – двуликий Янус! Демон в человеческом обличье! Расширяет границы империи, которую хочет передать наследникам. Наследников еще нет, не найдены, а империя уже наготове.
   – Я подумаю, Георгий Кимович, что можно сделать, – скромно сказал его помощник.
   – Вот и думай. Тебе за это деньги платят. – И Любе: – Знаешь, психотерапевт, во сколько он мне обходится?
   – Не знаю и знать не хочу, – замахала руками она. – Не впутывайте меня. – И тихо добавила: – Пожалуйста.
   – Что ж, хозяин – барин, – криво улыбнулся Климов. – А жаль. Это интересно. Не деньги интересны, пойми. А… – Он щелкнул пальцами, словно хотел поймать нужное слово, а оно кружило рядом, у самого уха.
   – Ставка, – подсказал Борис. – И сам процесс.
   – Вот! Он меня понимает! Что, женишься на Касе?
   – Это что, шутка? – Люба перевела взгляд с Бориса на Климова, потом с хозяина на его помощника. – Если шутка, то неудачная.
   Оба были серьезны. Вдруг Климов расхохотался:
   – Ну конечно, шутка! Ха-ха! Шутка!
   Его смех подхватил Борис:
   – Ха-ха-ха!
   «Дурдом, – вновь подумала Люба. – Во что это я впуталась?» Любу не покидало чувство, что ее пытаются надуть. Но как? А главное, зачем? Климов решил позабавиться? Объект выбран неудачно. С нее взять нечего. Ни денег, ни акций у Любови Александровны Петровой нет. Разве что Климов покушается на ее бессмертную душу. Ну, нет. Это у него не выйдет!
   – О чем задумалась? – подмигнул Климов. – Не бойся, не трону.
   Люба невольно вздрогнула. У нее вновь возникло чувство, что Георгий Кимович подслушал ее мысли. И как ему это удается? Ей захотелось бежать из этого дома. И как можно скорее.
   – Хотите сыграть с нами в карты? – миролюбиво спросил Борис.
   – Я не играю в покер, – холодно ответила Люба.
   – А мы в дурака! И Касю возьмем, – оживился Климов. – Пара на пару сыграем. Уж в дурака-то она умеет.
   – Это смешно, – возразила Люба, представив, как владелец крупной компании, исполнительный директор, дипломированный психолог и домработница пара на пару играют в дурака.
   – Какая ж ты скучная, – не удержался Климов. – Что, не любишь народ?
   – А разве вы – народ? – удивилась Люба.
   – А кто же? У Бориса, к примеру, отец – сантехник, мать уборщица. Я в деревне вырос. О Касе и говорить нечего.
   Люба заметила, что при упоминании о родителях лицо Бориса словно окаменело. А Климов как и не заметил.
   – Хватит вам притворяться, Георгий Кимович, – со вздохом сказала она. – Народ на «мерседесах» не ездит. И особняков на Рублевке не имеет.
   – А у меня не на Рублевке особняк, – живо возразил Климов.
   – Но это не делает вас ближе к народу.
   – А ежели я сейчас обижусь на твои слова? И решу тотчас с тобой расстаться?
   – Сделайте одолжение, – Люба тут же поднялась. – Последнее время я занимаюсь только вами. И, если честно, это уже стало меня напрягать.
   – В два раза увеличиваю твой гонорар. За каждый визит. – Климов смотрел на нее в упор. Люба растерялась. – Сядь, – велел Климов. – Борис, деньги.
   «В конце концов, он больной человек, – подумала Люба. – Пытался покончить жизнь самоубийством. Должно же в тебе быть сострадание? Хоть капля?» Климов заметил, что она колеблется, и жалобно сказал:
   – Бросаешь меня, да? Вокруг – одни предатели. Скажи сразу, сколько хочешь, чего ходить вокруг да около? Деньги из меня выжимать? Как все?
   – Да не нужны мне ваши деньги!
   В этот момент Борис положил на стол несколько крупных купюр.
   – Уберите! – велела Люба.
   – За сегодняшний визит тебе причитается, – возразил Климов.
   – Хорошо. Оставьте то, что причитается, а остальное – уберите.
   Борис повиновался. В его глазах Люба уловила насмешку. Остаток вечера прошел вполне мирно. В теплой, домашней обстановке они дружески беседовали, ели Касины пирожки и играли в карты. В подкидного дурака. Когда Борис пошел ее провожать, Люба уже оттаяла.
   – А деньги надо было взять все, – тихо сказал он, отпирая входную дверь.
   – Я поступила так, как считаю нужным, – сухо ответила Люба.
   – Вы поступили так, как нужно было Климову, – усмехнулся Борис. – И остались, и желание его исполнили, и лишних денег не взяли. Всего лишь за маленький спектакль.
   – Я не понимаю, – растерялась Люба.
   – А вы попробуйте, – рассердился он. – Подумайте на досуге. Всего хорошего.
   Дверь за ней захлопнулась. Потом Люба долго стояла у своей машины и смотрела на звезды, которые в этот вечер были особенно яркими. Облака рассеялись, заметно потеплело, в такую ночь не хотелось спать, а хотелось…
   «Мне надо взять отпуск, – подумала она. – Пора. Вот закончится сессия, и уеду. Далеко-далеко. Непременно уеду».
   Она уехала на следующий же день, жаль только, что не далеко, а всего лишь за город, в один из коттеджных поселков недалеко от Москвы, где предпочитали селиться люди с солидным достатком. Пришлось поехать. Люба побоялась, что Стас наломает дров. И дело не сделает, и беременную женщину расстроит. А что, если ни она, ни ее любовник отношение к убийству Шестакова не имеют? К госпоже К Люба испытывала сочувствие. Так долго хотеть ребенка, забеременеть наконец – и оказаться в двусмысленной ситуации. Так от кого же все-таки ее ребенок? И почему не спешил отдавать отчет о проделанной работе Шестаков?
   Коттеджный поселок произвел на нее двоякое впечатление. С одной стороны, дома здесь были красивые. Каждый из жителей постарался выразить свою индивидуальность, а главное, имел на это средства. В дорогой упаковке даже смешное выглядит достойно. Трудно смеяться над домом, который стоит миллион долларов. Поэтому слову «смешное» тут же находится эквивалент. «С изюминкой». «Оригинально». «Какая богатая фантазия!». И так далее. Все дома были красивые, это бесспорно. Но участки были небольшие, соток по десять – двадцать, потому что земля здесь была безумно дорогая. И вокруг каждого участка – высокий забор. Толстенный. Это выглядело, как носовые платки, подрубленные сапожной дратвой. Посреди каждого – витиеватый узор, занимающий почти всю площадь. Спрашивается: что же остается для использования по прямому назначению? Воздуха здесь не хватало. Пространства. Хотя до ближайшего леса было недалеко, а венчающее синий купол неба летнее солнце стояло так высокого, что приходилось запрокидывать голову, чтобы его увидеть. Но Люба смотрела издалека, с дороги на этот коттеджный поселок и отчего-то думала о переполненном вагоне метро. То же самое, но для богатых. Бедные люди толкаются локтями в общественном транспорте, а богатые – на вершине успеха, где теснота ничуть не меньше. Нет, Любовь Александровна Петрова не завидовала людям, которые здесь обитали.
   Адрес, по которому проживали супруги К, Стас получил в частном детективном агентстве у Кати. Еще в машине он таинственным голосом сообщил Любе, что по субботам господин К уезжает играть в гольф. Его жена, как правило, едет в город пройтись по магазинам. Но – ближе к вечеру. С утра она отсыпается. И «пройтись по магазинам» всего лишь отговорка. Вечером в субботу она встречается с Митей Веткиным.
   – Отсыпается? Она что, работает? – удивилась Люба.
   – Нет, с чего ты вязала?
   – Отсыпается же!
   – Не надо понимать все буквально. Такие женщины, как госпожа К, раньше полудня вообще не встают с постелей. Это значит, себя не уважать.
   У ворот особняка Люба машинально взглянула на часы: ровно полдень. Значит ли это, что госпожа К уже поднялась с постели? Будем надеяться!
   – Ты думаешь, нас сюда впустят? – она с сомнением посмотрела на высоченный забор, на ворота, увенчанные камерой наружного наблюдения, и наглухо запертую калитку.
   – Вон она, кнопка, – Стас кивнул на переговорное устройство.
   – Ну, попробуй, – пожала плечами Люба. И в сердцах добавила: – Зря мы сюда приехали.
   Но Самохвалов уже давил на кнопку.
   – Слушаю вас, – раздался спустя какое-то время «ржавый» голос, который никак не мог принадлежать госпоже К. Голос был мужского пола.
   – Могу я поговорить с Дианой Валентиновной?
   – Как вас представить?
   – Майор Самохвалов. Из милиции.
   Пауза. Люба подошла к переговорному устройству. В динамике было гробовое молчание. Прошло какое-то время.
   – Ну, что будем делать? – спросила она. Стас со злостью надавил на кнопку.
   – Слушаю вас, – раздался все тот же «ржавый» голос.
   – Это все тот же майор Самохвалов. Из милиции.
   – Ваше имя Диане Валентиновне ни о чем не говорит.
   – Зато я хочу ей кое-что сказать. Думаю, ее это заинтересует. Скажи, что дело касается некоего Мити Веткина. Иначе я…
   – Стас, он не слышит, – Люба тронула его за руку, прервав поток ругательств. – Отключился.
   – Черт знает что! Другое государство! Ну что тут сделаешь, а? – Стас смотрел на нее беспомощно, как ребенок.
   – Не волнуйся так. Я думаю, что…
   – Я вас слушаю, – раздался вдруг в динамике женский голос.
   – Диана Валентиновна? – спросил Стас.
   – Да. А в чем дело?
   – Нам надо поговорить. О Мите.
   – А почему милиция? Ему что, угрожает опасность? – она явно перепугалась.
   – Я думаю, да.
   – Вы один?
   – Со мной женщина. Она психолог.
   – Тоже из милиции? О Господи! Значит, это серьезно!
   Тут же раздался писк.
   – Смотри, нас пропускают, – Люба кивнула на калитку. На кодовом замке светился зеленый глазок.
   Стас тут же ринулся к калитке и потянул за ручку:
   – Пошли!
   – А машина?
   Словно в ответ на его слова, створки ворот медленно начали открываться. Стоящий за ними охранник, махнул рукой: проезжайте, мол.
   – Наконец-то! – с чувством сказал Стас.
   Они въехали на территорию. Люба вылезла из машины и огляделась. Особняк из красного кирпича был огромным и очень красивым. С балконами, башенками и флигелями. Вокруг дома – аккуратно подстриженный газон и немногочисленные довольно-таки экзотические деревья. У многих листва пожелтела, хотя было только начало лета. Было такое ощущение, что этот газон, со всеми его каменными горками, фонтанчиком и редкими деревьями, вывезли откуда-то с выставки, скатали в рулон, как ковер ручной работы, а здесь разложили вновь, по всем правилам. Но деревья отчего-то плохо прижились, да и гармония была нарушена. Интересно, во сколько же это обошлось господам К?
   На зеленой лужайке перед парадным входом рос огромный кедр. Одинокий и унылый, как путник, оказавшийся вдруг вдали от дома без всякой надежды на возвращение. Во всем его облике сквозила ностальгия. Скорее всего, его планировали наряжать под Новый год елочными игрушками и гирляндами разноцветных лампочек, и водить вокруг хороводы. А над макушкой запускать красочные фейерверки на зависть соседям. Ни за какие деньги кедр не собирался выносить этого безобразия. Кедр понимал, что его призвание – выращивать шишки в глухой тайге и не видеть людей вовсе. У Любы было чувство, что он решил покончить жизнь самоубийством. У хвойного дерева суетился садовник, в его руках была огромных размеров лейка. Но разве дело тут было в воде? Кедр задыхался без свободы.
   Они со Стасом не успели как следует оглядеться на участке, как из дома выпорхнула взволнованная горничная, девушка в белом фартуке и с традиционной наколкой в волосах, и замахала руками:
   – Сюда, сюда!
   Они поднялись на крыльцо.
   – Диана Валентиновна ждут! В столовую, пожалуйста, проходите!
   Столовая оказалась размером с футбольное поле. Хоть и для мини-футбола, но все равно, огромная. Хозяйка, только-только приняв ванну с ароматическими солями, собралась позавтракать, как появились незваные гости. В столовой, куда прошли Люба и Стас, был накрыт огромный стол. За ним могла уместиться дюжина человек, но завтракала одна лишь Диана Валентиновна. Об ароматических солях Люба подумала, очутившись вблизи. Диана Валентиновна пахла чем-то экзотическим, но не духами. На ней был свободный пеньюар, кружева едва прикрывали пышную грудь. Увидев их, хозяйка разволновалась.
   – Что случилось с Митей? – спросила она, оттолкнув чашечку, отчего зеленоватая жидкость расплескалась. Судя по запаху, это был чай с жасмином.
   Горничная деликатно вышла. Едва за ней закрылась дверь, Самохвалов тихо спросил:
   – Он вам так дорог?
   – О Господи! – она положила руку на пышную грудь и взволнованно задышала: – Не пугайте меня!
   – С Митей ничего не случилось, – поспешно сказала Люба. Она, кажется, начала понимать. – Он жив, здоров.
   – Как вы меня напугали! Я тут же набрала его номер, но он не отвечает! Должно быть, в метро. Или… Или не хочет со мной разговаривать!
   Ее взгляд стал отчаянным. Казалось, еще немного, и Диана Валентиновна расплачется. Вдруг она сообразила:
   – Но зачем же вы тогда пришли?
   – Мы можем здесь говорить? – спросил Стас, выразительно окинув взглядом столовую.
   – В моем доме нет подслушивающих устройств, – отчеканила Диана Валентиновна. Узнав, что с Митей ничего не случилось, она начала постепенно приходить в себя. – Мне нечего скрывать. Мой муж мне доверяет целиком и полностью.
   Наконец-то Люба ее хорошо разглядела. Это была холеная дама, которая выглядела значительно моложе своих лет. Фигура ее уже начала полнеть вследствие беременности, но Диане Валентиновне это шло. Кожа стала гладкой, матовой, взгляд глубоким, проникновенным, а движения плавными. Это была очень красивая женщина, и Люба отчего-то вспомнила Климова. Его покойная жена была такая же. Холеная красавица.
   – Вы уверены, что муж вам доверяет? – насмешливо спросил Стас.
   – А в чем, собственно, дело?
   – Дело в том, что он организовал за вами слежку.
   – Что-о?!
   – Обратился в детективное агентство «Частная жизнь» и нанял соглядатая. Вот уже два месяца за вами следят, Диана Валентиновна.
   – Следовательно, он знает, – Любе показалось, что женщина вздохнула с облегчением. – Что ж. А я-то думала: как ему сказать? Все ходила вокруг да около.
   – Значит, вас не пугает, что муж узнает о вашем любовнике? – спросил Стас. – Быть может, и ребенок, которого вы ждете, не от него?
   – Что-о?!!! – Диана Валентиновна оторопела. – Вы думаете, что я… Вон! Убирайтесь вон!! Маша!
   – Вам не надо так волноваться, – кинулась к ней Люба. – Выпейте воды.
   – Оставьте меня в покое! – Диана Валентиновна стала отталкивать протянутый ей стакан. Вода пролилась на кружева пеньюара, на пышную грудь. – Подумать, что я и… О, о, о! Маша!
   – Но ваш муж тоже так подумал.
   На пороге появилась испуганная горничная.
   – Звали, Диана Валентиновна?
   – Да, я хотела… – Она бросила взгляд на Стаса и спросила: – Вас послал мой муж?
   – Быть может, вы все-таки выслушаете мои объяснения?
   – Иди, Маша, – слабым голосом сказала Диана Валентиновна и махнула рукой. Горничная тут же исчезла. – Итак?
   – Ваш муж заподозрил вас в любовной связи и, как я уже сказал, нанял частного детектива. Владимира Шестакова. Это мой друг. Был, – тихо добавил Стас.
   – Почему был? – также тихо спросила Диана Валентиновна.
   – Потому что его убили. И мы подозреваем, что ваш… – Стас поймал Любин взгляд и смущенно кашлянул. – Митя к этому причастен.
   – О, нет! Митя – добрейший мальчик! Он на это не способен! Он умница. Редкий умница. Как он хорошо учится! – с гордостью сказала Диана Валентиновна и отчего-то погладила живот.
   – Ты еще не понял? – еле слышно вздохнула Люба и осуждающе посмотрела на Стаса. – Это же ее сын!
   – Как сын? – оторопел тот. – Почему сын? Откуда сын?
   – Так вышло, – потупилась Диана Валентиновна. – Ошибки молодости. Я давно уже собиралась рассказать мужу. Но он стал таким раздражительным. Мне показалось, что он меня избегает. Теперь я понимаю, в чем дело. Он подозревает меня в любовной связи! А я все никак не решусь. Я не знаю, как он к этому отнесется.
   – Вы что, оставили ребенка в роддоме? – догадался Стас.
   – Ну да, – вздохнула Диана Валентиновна. – Конечно, мой поступок не имеет никаких оправданий, но тогда у меня просто не было выбора. Я ведь не москвичка. Приехала издалека, в институт не поступила. Банальная история. Швейное ПТУ, койка в общежитии, показалось, что пришла большая любовь. А он, как только узнал о ребенке, бросил. В общем, осталась одна. Времена были трудные. Перестройка началась. Деваться мне было некуда. Домой возвращаться не хотелось. Родители у меня строгих правил, да и денег в семье не было. А тут еще я с ребенком на голову свалюсь! Я еще надеялась устроить свою судьбу и, как видите, не ошиблась.
   – Вы написали отказ по всем правилам? – тихо спросила Люба.
   – Да, конечно. Что вы хотите? Мне и двадцати еще не было. Девчонка совсем. Без денег, без жилья, без прописки. Обещали оставить в общежитии, но только без ребенка. Если буду работать, не уйду в декрет. Тогда я цеплялась за эту койку в общежитии, как за спасательный круг. Хотелось остаться в Москве, – грустно усмехнулась Диана Валентиновна. – Словом, с мальчиком я рассталась без сожаления. И долгое время о нем не вспоминала. Через несколько лет я встретила человека, с которым решила связать свою судьбу. Он на мне охотно женился.
   – Он был богат? – спросила Люба.
   – Нет, что вы! Ни у него, ни у меня ничего не было! Это был брак по любви, – с нежностью сказала Диана Валентиновна и вновь погладила живот. – Сначала мы жили на съемных квартирах. Сами понимаете, не до детей. Потом муж начал заниматься бизнесом. Опять-таки риск. Процесс становления. Ему не хотелось меня травмировать. Мою психику. Это могло отразиться на ребенке. Всякое бывало. И налоговая приходила, и склады опечатывали. Словом, сплошные нервы. Наконец все наладилось. Купили квартиру. Опять-таки, не до детей. Надо обустраиваться, делать ремонт, покупать мебель. Только-только все наладилось, как появились деньги. Я имею в виду большие деньги. Настоящие. Муж раскрутился, его дело начало набирать обороты. Решили построить дом. Там, где все строятся, – тихо добавила она. – И вот тут уже начали думать о ребенке. Когда дом был построен, я вдруг сообразила: а ведь уже три года, как мы не предохраняемся, а результата нет! Пошла по врачам. Ни у него, ни у меня никаких отклонений от нормы не нашли, по результатам всех возможных анализов и тестов мы могли иметь детей. Но я отчего-то не могла забеременеть. И как это всегда бывает: не помогла медицина, мы идем к колдунам. Я тоже воспользовалась услугами знахарки. Целый год ездила к ней. Результата никакого. Она вдруг возьми, да и скажи: значит, грех на тебе большой. Пока не искупишь – не иметь тебе детей. Я спросила: какой такой грех? А такой. Кровный. Она так и сказала: кровный. Вспоминай. Я начала перебирать: мужу не изменяла, абортов не делала. Мы всегда были крайне осторожны. Муж меня берег. И вдруг… Вспомнила! Ну, конечно! Я же оставила в роддоме мальчика!
   – Да уж, – не удержался Стас. – Трудно было вспомнить.
   – Но я же справлялась! – горячо сказала Диана Валентиновна. – Его практически сразу усыновили. Хорошие люди. Состоятельные. Как мне сказали, – тихо добавила она. – Адрес и фамилию усыновителей мне, разумеется, тогда не назвали. Так вот я и спросила у знахарки: что же теперь делать? А она: найди его и попроси прощения. Тогда и Бог тебя простит. И смилостивится. А нет, так век будешь куковать одна. И муж тебя бросит. Уйдет к той, которая ему дитя родит. И знаете, я испугалась. Не знаю, с чем это связано, но муж вдруг стал со мной холоден. Раньше у нас была такая любовь! Вы не поверите!
   – Отчего же? – удивилась Люба.
   – Вы, должно быть, и сами знаете, – она потупилась. – Все эти маленькие нежности… Мы ведь уже не дети. Но он был со мной таким ласковым. Регулярно исполнял супружеские обязанности. И вдруг стал отговариваться занятостью, делами на работе. Я и подумала: уж не любовница ли у него появилась? А ну как забеременеет! А я не могу. И я… – она глубоко вздохнула и замолчала.
   – И вы кинулись искать своего ребенка, – помог Стас.
   – Да. Большие деньги могут все. Раскрыть все тайны. Денег у меня было много. Собственно, нашла я его быстро. А вот как прощения попросить? Надо же ему все рассказать! А у меня просто язык не поворачивался! Я многое пережила за прошедший год. Познакомилась с ним якобы под видом спонсора. Он учился в школе на «отлично», мой Митя, – с гордостью сказала Диана Валентиновна. – Я договорилась в институте о персональной стипендии. И, знаете, мне это вдруг понравилось! Заботиться о своем ребенке! Я вдруг поняла, какое это счастье: быть матерью! Все во мне перевернулось!
   – И вскоре вы забеременели. Да? – спросила Люба.
   – Да. Так и случилось.
   – А Мите сказали, что вы его мать?
   – Сказала. Прощения попросила, как мне и велели. К моему удивлению, он отнесся к этому легко. Даже обрадовался. «А я уж начал думать, что вы от меня чего-то хотите», – сказал Митя. Должно быть, он имел в виду любовную связь. Как и мой муж. Мы с Митей стали тайно встречаться. В основном в субботу. Ходили в рестораны, просто гуляли, разговаривали.
   – Вы давали ему денег? – спросил Стас.
   – Что? Да, – кивнула Диана Валентиновна.
   – Много?
   – Денег никогда не бывает много, – усмехнулась она. – Особенно, когда тебе восемнадцать.
   – Значит, он просил еще и еще?
   – На что это вы намекаете? – насторожилась она.
   – Он щедро делится с друзьями. Разумеется, они не заинтересованы, чтобы источник доходов иссяк. Его друзья посещают Интернет-кафе. Они вполне могли использовать акцию флэш-моба для убийства частного детектива, нанятого вашим мужем. Как бы он отнесся к вашему внебрачному ребенку?
   – Я не думаю, что… Я не знаю! – честно сказала Диана Валентиновна.
   – Поэтому-то вы и тянули. Диана Валентиновна, надо решаться, – мягко сказала Люба. – Чему быть, того не миновать.
   – Второй-то ваш ребенок, надеюсь, от мужа? – хмыкнул Стас.
   – Да как вы смеете! Я честная женщина! – возмутилась Диана Валентиновна.
   – Тогда покайтесь. А мы тем временем займемся алиби Веткина и его друзей.
   – У него сейчас сессия, – холодно сказала Диана Валентиновна.
   – Возможно, что в этот день Митя Веткин как раз сдавал экзамен и не мог присутствовать на акции флэш-моба, – Люба посмотрела на Стаса.
   – Я проверю, – кивнул тот.
   – Мы и не подозревали, что за нами следят! – с чувством сказала Диана Валентиновна. – Митя ничего не знал! Уверяю вас!
   – Молодежь нынче умная, – усмехнулся Стас. – Такие штуки придумывают! Не поверите! Скажите, мы можем вам звонить в случае чего?
   – Да, конечно. Держите меня в курсе. Ведь речь идет о моем сыне. Он мне очень дорог.
   – Если ваш муж обратится вновь в детективное агентство, мы его притормозим. Скажем, что готовится полный отчет. А вы уж ему расскажите все сами. Поверьте, так будет лучше, – посоветовал Стас.
   – Хорошо, – кивнула Диана Валентиновна. – И… спасибо, что пришли. Господи, я даже не предложила вам чаю. Маша!
   – Не стоит суетиться, мы поедем.
   Стас поспешно поднялся. Люба поняла, что у него на сегодня какие-то планы. Задерживаться в доме Дианы Валентиновны он не собирается.
   – Ну, как угодно. Маша, проводи, – велела хозяйка своей горничной.
   В машине Самохвалов спросил:
   – И что ты об этом думаешь?
   Они только-только выехали из коттеджного поселка. Шикарные особняки остались позади. Люба задумчиво смотрела на дорогу. Услышав вопрос, невольно вздрогнула:
   – Что? Ах, да. Об убийстве. Все зависит от того, есть ли алиби у Мити Веткина. Они вполне могли это сделать.
   – Ты имеешь в виду Веткина и его друзей?
   – Мальчик не так прост. Уверена, окажись его настоящая мать не так богата, он бы ее тут же отшил. Деньги-то берет. Возможно, по совету друзей. Компания хакеров раскручивает доверчивую Диану Валентиновну, которой запудрила мозги знахарка. Деньги им нужны. Модернизация компьютеров, оплата времени в Интернет-кафе, пиво. И так далее.
   – Надо их проверять, – вздохнул Стас. – Будем надеяться, что это наш счастливый билет. Сломаются они быстро. Если, конечно, это они.
   – Ты куда сейчас?
   – Как куда? – удивился Стас. – В агентство! Надо же предупредить Катю! Что говорить, если вдруг господин К опять позвонит! И хозяину отчитаться!
   – А я, пожалуй, к Люсе. Нельзя сбрасывать со счетов фотографа.
   – Я бы поставил на компанию из Интернет-кафе, – возразил Стас. – Что такое фотограф?
   – Ой, не говори гоп, – покачала головой Люба. – Акции флэш-моба кто-то же фотографирует. Теперь понятно, почему Шестаков не спешил с отчетом к господину К. Он знал, что Митя не любовник его жены, а сын. Возможно, хотел того же: примирения супругов. Отдать инициативу Диане Валентиновне. А вот почему он улыбнулся, услышав запись телефонного разговора с шантажистом актрисы? А?
   Самохвалов только плечами пожал. Люба поняла, что мыслями он уже там, в детективном агентстве. У ножек загорелой блондинки Кати. Хорошо бы, от этого была хоть какая-нибудь польза!

Глава 10
Версия номер два

   Крестница встретила Любу восторженным визгом. Сама же хозяйка, открыв подруге дверь, вяло сказала «привет», после чего прошла в большую комнату и без сил опустилась на диван:
   – Уф-ф-ф! – И Люська начала обмахиваться взятым со стола глянцевым журналом. – Только-только из магазина приехала! Устала как собака! Ноги гудят! А завтра запись!
   Люба не всегда ее понимала: лучшая подруга и за продуктами ходила в туфлях на шпильке! Надо было видеть, как она гордо вышагивает с двумя тяжеленными сумками в руках и в обуви, в которой принято ходить в театр, на премьеры, либо на приемы самого высокого ранга! Но высокий каблук был Люськиной слабостью, она бы и на эшафот пошла в лаковых туфельках на шпильке, гордо вскинув голову. И ни разу бы не споткнулась!
   – А где Сережа? – спросила Люба, присев на диван рядом с подругой.
   – На работе. Скоро уже придет. У него сегодня короткий день. Скорей бы!
   – Соскучилась? – сочувственно спросила Люба.
   – Люлю хочу на него спихнуть! Мне ж работать надо! Видеосъемку отсмотреть! – Апельсинчик, как всегда, говорила на повышенных тонах, почти кричала. – А Петька, как назло, умотал. Говорит, к другу, заниматься. Знаю я, как они занимаются! Опять в футбол гоняет!
   – Может, я помогу?
   – Что ж… – Люська тяжело вздохнула. – Помоги. Уложи Люлю спать. Она просит книжку почитать, а мне еще надо сумки разобрать и обед приготовить.
   – Хорошо, – кивнула Люба.
   – Мне тебя сам Бог послал! – обрадовалась Люська и кинулась на кухню, тут же забыв про гудящие ноги.
   Люлю пришлось укладывать долго. Люба успела прочитать так много сказок, что голос начал садиться, прежде чем девочка закрыла глаза. Когда почти охрипшая Люба вышла на кухню, Апельсинчик шепотом сказала:
   – Заканчиваю.
   И сунула в холодильник блюдо с котлетами, которые успела за это время налепить. Люба вновь поразилась ее энтузиазму. Стряпать домашние пельмени, прокручивать мясо для фарша в то время, когда полки магазинов ломятся от полуфабрикатов! Но Люська была упряма:
   – Меня так учили. Первым делом мужика надо накормить, а потом уже с него спрашивать.
   – Твой Сережа и магазинные пельмени охотно слопает. А то я его не знаю!
   – Э, нет. Не скажи. Если он не будет понимать разницу между домашним и общепитовским питанием, значит, и души его здесь не будет. Дом не только там, где жена и дети. А там, где тебя уважают и готовы ради тебя на маленький подвиг. К примеру, налепить домашние пельмени.
   – Люсенька, ты философ.
   – А то! Ну вот, – Люська с удовлетворением оглядела сияющую чистотой кухню. – Долг выполнен. Теперь пойдем в гостиную, поболтаем. Ты сегодня ездила к К?
   – Да, – кивнула Люба. – Со Стасом.
   – А я к М!
   – Когда же ты успела?
   – Вчера! Мы с ней теперь почти подружки! Пойдем, посплетничаем. Есть хочешь?
   – Спасибо, я на диете. Позже.
   – Все худеешь, – осуждающе сказала Люська. – А смысл?
   – Хочу в отпуск, на море, – Люба первой направилась в гостиную. – Неудобно в таком виде на пляж.
   – А куда поедешь? – спросила Люська, плюхнувшись на диван. Глаза ее загорелись. – За границу, да?
   – Я пока не знаю. Просто хочу куда-нибудь уехать. Далеко.
   – Эх, я бы с тобой поехала, да у меня работа и спиногрызы! Разве вырвешься? Везет тебе, – с завистью сказала подруга. – Ты женщина свободная.
   Люба грустно улыбнулась. И поспешила сменить тему:
   – Лучше расскажи мне. Что там у М?
   – Представляешь, я нашла фотографа! – оживилась Люська.
   – Да что ты?!
   – Да! Это оказалось не так уж и сложно! Я ведь тебе рассказывала. Люди, к которым я пошла, дали адрес тех, у которых они купили квартиру. А те, в свою очередь, тоже вошли в мое положение. И дали адрес своих продавцов. Так по цепочке я и добралась до Лебедева.
   – Молодец, – кивнула Люба.
   – Подробности опущу. В общем, у меня на руках теперь его адрес! – с гордостью сказала Люська.
   – И что?
   – Да вот и я думаю: а что теперь? Заявиться к нему? Тряхануть как следует?
   – Он может от всего отказаться. Шантажистов берут с поличным. Дают им меченые купюры, а потом задерживают.
   – Значит, засада у ячейки камеры хранения? – Люськины глаза вновь загорелись. – В любом случае он от нас не уйдет! Я справилась: живет по добытому мною адресу.
   – Ой, подруга! Темнишь! – Люба погрозила Апельсинчику пальцем. – Давай-ка, выкладывай все.
   – Ладно. Я туда поехала.
   – К Лебедеву? Ты что, с ним говорила?!
   – Нет, что ты! Просто немного за ним последила.
   – Ты? – Люба с сомнением посмотрела на оранжевые волосы лучшей подруги.
   – Я надела парик, – скромно сказала Люська. – В общем, я теперь знаю его в лицо. Так себе мужик. Я хочу сказать: ничего особенного. Лет сорока, роста среднего, шатен. Уже с солидным пузечком. Кривоногий, – хихикнула Люська. – Я даже подумывала напроситься к нему на фотосессию.
   – Он один живет?
   – С женой и сыном.
   – Сколько лет сыну?
   – Пятнадцать. Я справилась у соседей о Лебедевых.
   – Как ты неосторожна! Тебе могли узнать!
   – Ну и что? Кстати, это не первый его брак. Он еще и бабник! – с чувством сказала Люська. – Отсюда и все эти продажи – размены квартир. С одной женой не ужился, потом с другой. Его старшему сыну восемнадцать.
   – Ого! Студент, значит?
   – Болтается без дела. Числится в каком-то колледже, отсрочку от армии получил, но говорят, что на занятиях не появляется.
   – Как много ты успела узнать! – с уважением сказала Люба.
   – Так мы ж работаем! Тс-с-с! Мне показалось, или дверь хлопнула?
   Люба тоже услышала осторожное движение в прихожей. Видимо, Сергей знал, что у дочери в это время дневной сон, и не стал звонить в дверь, воспользовался своим ключом. Едва жена хотела кинуться ему навстречу, как зазвонил телефон. Люська поспешно схватила трубку:
   – Да? Что вы говорите? А записали? – и Любе, прикрыв ладонью трубку: – Это М. Хорошо. Вечером мы будем. Обязательно. Не волнуйтесь вы так. Нет, милиции не будет. Все тихо, без огласки. До встречи.
   – Что случилось? – спросила Люба, едва подруга опустила на рычаг трубку.
   – Шантажист ей звонил. Потребовал тысячу долларов.
   – Ого!
   – Аппетиты растут, как видишь. Она была права. И мириться с этим никто не собирается. Актрисе велели заложить ячейку на Павелецком вокзале. Кстати, фотограф живет неподалеку. Разговор с шантажистом М записала.
   – Надо посоветоваться со Стасом, – решительно сказала Люба.
   – Ты что, не слышала…
   В этот момент в комнату заглянул Сергей Иванов.
   – Люсенька, я пришел.
   – Да, Сережа, я слышала.
   – Мне бы покушать, – виновато сказал брутальный брюнет.
   – Я сделала котлеты. Они в холодильнике.
   – И что мне надо сделать? – трагическим шепотом спросил муж.
   – Пожарить их. Я, Сережа, занята. Это срочно.
   – Хорошо, – кивнул тот. – Как мне это сделать?
   – Поставь на медленный огонь сковороду, налей в нее растительного масла. Когда масло нагреется, положи в него котлеты.
   – Хорошо.
   И Сергей исчез на кухне. Люська уловила улыбку на лице у подруги и развела руками:
   – Технарь! Ему ко всему нужна инструкция. Даже к котлетам. Что касается М… Она умоляет не обращаться в милицию. Я дала слово. Самохвалова привлекать нельзя.
   – Стас занимается расследованием убийства Шестакова частным порядком, – возразила Люба. – У ячейки надо сделать засаду. Без Самохвалова тут не обойтись. Ну, как ты себе это представляешь? Мы с тобой на пару вяжем Лебедева? А справимся? – Люба с сомнением посмотрела на подругу. Две дамы, отродясь не занимавшиеся ни одним видом спорта. У Люськи хоть энергия бьет через край, и богатый словарный запас, а она, Любовь Александровна Петрова? «Ой, извините, можно вас задержать? Не двигайтесь, пожалуйста, и, ради Бога, не сопротивляйтесь».
   – Ладно, – кивнула Люська. – Звони ему.
   Люба набрала номер Стаса. Его мобильник долго не отвечал. Когда Самохвалов наконец соизволил взять трубку, голос у него был крайне недовольный:
   – Милая, два часа как расстались. Ты что, успела соскучиться?
   – Я правильно догадалась: рядом Катя? – ехидно спросила Люба. – Вы на работе воркуете или успели уединиться?
   – Мы воркуем по делу, – сухо сказал Стас. – Ну, что там у тебя?
   – Шантажист звонил актрисе. Она записала разговор на диктофон. Завтра надо заложить ячейку на Павелецком вокзале. Что теперь делать?
   – Брать его! – сердито сказал Стас.
   – М категорически против того, чтобы впутывать в это дело милицию.
   – Вот такие они! Наши добропорядочные граждане! Ладно. Сначала я хочу послушать запись.
   – Мы договорились на вечер. На квартире у актрисы.
   – Черт знает что! – выругался Стас. – У меня на вечер совсем другие планы.
   – Ты что, не слышал? Ячейку надо заложить завтра!
   – Ты делаешь это нарочно?
   – Да или да?
   – Ладно. Куда ехать?
   – Встретимся у метро. Актриса живет на Водном стадионе.
   – Как я ей завидую, – ехидно сказал Стас. – Жабрами дышит?
   – Не остри. Станция метро «Водный стадион», – отчеканила Люба. – Я понимаю, что ты зол за сорванное свидание, но надо держать себя в руках.
   – Ты соображаешь, как мне далеко ехать отсюда, из центра, до Водного? – тяжело вздохнул тот.
   – А мне плевать. Последний выгон из центра. Мы ждем тебя у выхода. В… – Люба посмотрела на подругу. «Восемь», – одними губами сказала Люська. – В восемь вечера. Вперед!
   Самохвалов ничего не ответил. Отключился. Видимо, здорово разозлился. Люба хотела было пожаловаться на него подруге, но на пороге появился Сергей Иванов. Виновато посмотрел на супругу и пожаловался:
   – Люсенька, там что-то трещит.
   – Где? – оторопела та.
   – На сковороде. Под крышкой. Трещит, шипит, фыркает. И пахнет горелым. Я думаю: а все ли в порядке с котлетами? – взволнованно спросил Сергей.
   – Нет, конечно! – взвилась Люська. – Переверни их! Воспользуйся деревянной лопаточкой, чтобы не повредить тифлон!
   – Понял, – Сергей исчез.
   – Ну что? – накинулась Люська на подругу. – Ты уверена, что нам непременно нужен Самохвалов?
   – Увы, – вздохнула Люба. – Без мужчины в этом деле никак. К тому же нам надо его удостоверение. Надо его хотя бы припугнуть. Я имею в виду шантажиста.
   – Вот и накрылась моя работа сегодня вечером, – уныло сказала подруга. – Хотя это тоже работа. Ведь это будет потрясающий репортаж! И я уверена, что флэш-моб здесь играет не последнюю роль!
   На пороге вновь появился Сергей.
   – Я пожарил котлеты, – торжественно сказал он и посмотрел на жену, явно ожидая похвалы.
   – Молодец! Садись и ешь!
   Супруг гордо удалился. Люба кусала губы, едва сдерживая смех.
   – Что такое? – удивленно спросила Люська. – В чем я не права? Да, мой муж не умеет готовить, зато у него немало других достоинств, я не буду их все перечислять. И вообще: оставим эту тему. Надо обсудить подробности захвата, – серьезно сказала подруга. – И сюжет для моей следующей программы. Кстати, я прочитала все, что ты мне распечатала. О флэш-мобе. Но мне требуются пояснения.
   И Люська вытащила из сумочки пачку бумаги. Они склонились над записями…

   …Люба наивно полагала, что звезды живут в центре. Мало того, есть специальные дома с табличкой на фасаде: «Только для звезд». И такие же трамваи, если звезда не водит машину. Что случается. Любе казалось, что селебретис – это люди особой породы, живущие в особых условиях и испытывающие взаимное притяжение. Что звезды склонны образовывать небесные скопления типа галактик. К ее удивлению, лучшая подруга сказала на это «ха-ха». И добавила:
   – Да они, наоборот, стараются держаться друг от друга подальше!
   – Почему? – наивно удивилась Люба.
   – Конкуренция. Тогда придется делить внимание публики на двоих или на троих. И вообще, все они – редкие стервы. Я имею в виду звезд. Не исключая себя.
   – Ерунду ты говоришь! – рассердилась Люба.
   – В каком мире ты живешь? – хмыкнула Люська. – Милые добрые люди в наше время карьеру не делают. Они уединяются в глуши и… глянь! Твой Самохвалов пилит! Але, гараж! Мы тут!
   Она замахала рукой. Стас подошел. Лицо у него было кислое.
   – Привет. Ну, пойдемте, – обречено сказал он.
   – Почему пойдем? – удивилась Люська. – Поедем! Я же на машине!
   Самохвалов побледнел и попятился. Люська цапнула его за рукав:
   – Стоять! Мужчина, не дрейфить! Все будет в лучшем виде!
   – Я тоже на машине, – миролюбиво добавила Люба. – Ты можешь сесть ко мне.
   – Слава Богу! – обрадовался Стас.
   «Лапочка» и «Ласточка» стояли рядом. В пределах видимости владелиц. Увидев их, Самохвалов застонал:
   – Бабье! Ну, что с вас взять? Удивительное – рядом! Вот как это называется! Два чуда природы стоят одно за другим!
   – Чем ему не нравятся наши машины? – удивилась Люська.
   – Он шутит, – поспешила сказать Люба, предупреждая взрыв эмоций у лучшей подруги. – Стас, полезай в машину.
   – Люба, держись за мной, – сурово сказала Люська. – Как всегда. И не отставай!
   – Я постараюсь, – скромно ответила она.
   Подруга вошла в ее положение и машину старалась не гнать. Да и ехать им было от силы два квартала.
   – В прошлый раз мы еле-еле успели затормозить на светофоре, – возмущался Стас, отчаянно размахивая руками. – Каким-то чудом ускреблись! Между прочим, удар пришелся бы в правый бок, где сидел я! Она ведь рисковала моей жизнью! А я вовсе не хочу умирать! Не понимаю, как ей удается избежать аварии при такой сумасшедшей езде?!
   – Во-первых, это ей удается не всегда, – со вздохом сказала Люба. – А во-вторых, Апельсинчику везет.
   – Ты бы слышала, как она матерится! – пожаловался Стас.
   – Самохвалов, только не рассказывай мне о том, что ты впервые слышишь такие слова!
   – Некоторые – впервые! Знаешь, у нее богатая фантазия!
   Люська вскоре затормозила у новенькой панельной многоэтажки. Припарковала машину и стала ждать их. Когда Люба со Стасом подошли, озабоченно спросила:
   – Люба, у тебя в машине есть сигнализация? А спутниковая связь? Ее окна выходят сюда, во двор, я здесь уже была. Но все-таки. Как бы не угнали, – и Апельсинчик ласково посмотрела на свою машину канареечного цвета.
   – Ты думаешь, это кому-нибудь нужно? – хмыкнул Стас.
   – Люба, он опять! – возмутилась Люська. – Отсюда ты пойдешь пешком, это уж точно! Понял?
   – Я просто имел в виду, что цвет непопулярный, – тут же начал оправдываться Самохвалов. – И марка. Я, как сотрудник милиции, могу вам сказать, какие машины угоняют наиболее часто. «Пассаты», «джипы»…
   – Хватит препираться, – оборвала его Люба. – Пойдемте. Время дорого.
   Они поднялись по ступенькам, и Люська набрала код.
   – Кто там? – раздался в динамике мелодичный женский голос.
   – Людмила Иванова и мои коллеги. Мы с вами договаривались.
   Замок тут же открылся. В лифте Люська нажала на кнопку с цифрой «пять». Люба слегка разволновалась. Все-таки звезда! Каждый вечер по будням ее лицо на экране – крупным планом. Не красавица, как, к примеру, Диана Валентиновна, но М другим берет. Обаятельная. Милая. Нежная. Эпитетов можно подобрать массу. Словом, она – настоящая женщина!
   – Приехали! – Люська первой выпорхнула из лифта. Самохвалов шел, как на плаху. С унылым лицом.
   – В чем дело? – толкнула его в бок Люба.
   – У меня сегодня свидание сорвалось, – тяжело вздохнул Стас.
   – Глупый! У тебя появился еще один повод, чтобы наведаться в ближайшее время в детективное агентство.
   – Ты так думаешь? – оживился он.
   – Ну, конечно!
   Дверь им открыла сама актриса. Глаза у нее были заплаканные, хотя она и старалась держаться.
   – Заходите.
   Актриса посторонилась.
   – В гостиную, пожалуйста, проходите.
   Итак, еще одна гостиная. Дом был новый, квартиры улучшенной планировки, комнат, как определила Люба, аж три. И все просторные. Ремонт уже закончен, а вот на мебель не хватило. Отчего полупустая гостиная казалась огромной. Словно в ответ на ее мысли, хозяйка сказала:
   – Дом сдали недавно. Я так мечтала о новом просторном жилье. А вот обставить квартиру еще не успела. Денег не хватило.
   – Ничего, заработаете! – с энтузиазмом сказала Люська. – У меня была аналогичная проблема. Большая семья и маленькая квартира. Тоже трешку взяли, – с гордостью сообщила она. – На ремонт пришлось занять. На мебель тоже. Причем первые строители меня кинули, до сих пор сужусь. И до сих пор отрабатываю. Долги отдаю.
   – Но моя карьера под угрозой, – печально сказала актриса. – Этот скандал не пойдет мне на пользу.
   – Насколько я понимаю, вы не замужем? – Стас огляделся. Хозяйка посмотрела на него с удивлением:
   – А вы, простите, кто?
   – Он вместо Шестакова, – торопливо сказала Люська.
   – А! Из агентства! Как кстати! В этом деле я рассчитываю на помощь мужчины.
   Стас промолчал. «В конце концов, хозяин “Частной жизни” пообещал ему вознаграждение, – подумала Люба. – Значит, его временно можно считать сотрудником агентства».
   – Давайте для начала прослушаем запись, – напомнил Самохвалов. – Ну, показывайте. Что, где, как?
   – Сразу видно профессионала, – с уважением сказала хозяйка.
   Приглядевшись повнимательнее, Люба отметила на ее усталом, заплаканном лице морщинки и вялость кожи, которую на экране заметно не было. Все это скрывал умелый грим. Нелегко достается слава! Стас занялся записью, актриса же достала из пачки сигарету и с наслаждением закурила.
   – Сделай погромче, – попросила Люська.
   Сначала раздалось шипение, потом треск, потом глухой голос, судя по всему, измененный:
   – Завтра с утра заложи ячейку на Павелецком вокзале, номер ты знаешь. Тысячу долларов. Код тот же. Если обратишься в милицию, снимки на следующий же день появятся в Интернете.
   Щелчок.
   – Это все? – спросила Люба.
   – А чего тебе еще? – пожал плечами Стас и нажал кнопку, запустив перемотку. И вновь:
   – Завтра с утра заложи…
   Актриса всхлипнула, а потом вдруг разрыдалась:
   – Это невыносимо! Я перестала спать! У меня аппетит пропал! Живу, как на вулкане! Ну, сколько ему еще нужно денег?! Я хочу с ним договориться! Дать много! Чтобы оставил меня в покое! Я даже готова еще больше залезть в долги!
   – Договориться с шантажистом нельзя, – авторитетно заявил Стас. – У него кончатся деньги, и он опять о вас вспомнит. Это ярмо на всю жизнь. Здесь нужны радикальные меры.
   И вновь щелчок. И глухой голос:
   – Завтра с утра заложи ячейку на Павелецком вокзале…
   – Постой-ка… – Стас прислушался и вдруг резко развернулся к Любе: – Ты ничего не слышишь?
   – Что именно?
   – Еще разок.
   Щелчок, шипение…
   – Завтра с утра заложи…
   – Есть! – И Самохвалов вдруг рассмеялся.
   – Вот так же отреагировал и Шестаков, – сухо сказала актриса и глубоко затянулась. – Что вас так рассмешило?
   – Я не силен в компьютерных играх, но этот звук мне знаком, – уверенно сказал Стас. – Популярная стрелялка. Голову даю на отсечение – это подросток. Володька тоже это понял. – Самохвалов посмотрел на актрису и сурово сказал: – Вас шантажирует не фотограф. Скорее всего, его сын. И возможно, что не один. На пару с приятелем. На заднем плане я слышал голос. «Пиф-паф! Убит!».
   – У Лебедева два сына, – вмешалась Люська. – Младшему пятнадцать. С его матерью Лебедев и живет. Гражданским браком. Но есть и сын от законной жены. Бывшей, разумеется. Этому восемнадцать. Так который?
   – Я полагаю, старший. Ты же сама сказала: болтается без дела, на занятия не ходит, – сказала Люба. – Разумеется, ему нужны деньги.
   – Ну-ка, ну-ка, – оживился Самохвалов. – С этого момента подробнее.
   И Люська тут же поведала историю слежки за Валерием Лебедевым.
   – Ну и детки пошли! – покачал головой Стас. – Продвинутые! Я полагаю, Володька хотел просто-напросто пойти к его отцу, чтобы приструнил сынка. И разобрался с фотографиями. Возможно, Лебедев не в курсе, что кто-то рылся в его архиве. Если бы Шестаков не погиб, все бы уже давно благополучно разрешилось. Они не понимают, во что впутались. Что это статья уголовного кодекса и отвечать придется по закону. Думают, что это игрушки. «Пиф-паф!». Ну, я им покажу игрушки!
   – Если это подростки, у нас опять всплывает флэш-моб, – вмешалась Люба. – А убийство – это уже совсем не игрушки.
   – В общем, я завтра в засаде у ячейки, – решительно сказал Стас.
   – У меня съемка! – простонала Люська. – А я тоже хочу! Он же сказал с утра! Может, успею, а? – она с надеждой посмотрела на подругу.
   Стас еще раз прослушал запись и с уверенностью сказал:
   – Дилетанты. Место и код ячейки не меняют. Осторожности никакой. Расчет на лоха. Извините, – он посмотрел на актрису. – Мало-мальски грамотный человек урезонит их вмиг. Дело-то проще пареной репы!
   – Но огласка? – в ужасе спросила актриса. – Я не хочу огласки! Если это станет известно всем, я погибла! Как вы не понимаете!
   – Ладно, обойдемся без милиции, – весело сказал Стас. – Но если они организовали убийство Шестакова…
   Он поймал Любин взгляд и осекся.
   – Будем действовать осторожно, – напомнила она.
   – Ох, как это все интересно! – восторженно взвизгнула Люська.
   Но популярная актриса явно не разделяла ее энтузиазма.

   … Акция по поимке шантажиста пришлась на воскресенье. И Люба, поначалу люто возненавидевшая этого мерзавца, потом мысленно сказала ему «спасибо». Иначе пришлось бы отменять занятия и отказаться от визита к Климову. Меж тем расследование ее увлекло. Кто же убийца Шестакова? Сын Дианы Валентиновны с компанией или же отпрыск фотографа Лебедева? О дочери Климова Люба отчего-то забыла. Уж очень все сходилось. Флэш-моб, подростки, посиделки в Интернет-кафе, компьютерные игры… Дочь миллионера Климова сюда не вписывается. Она-то уж точно не подросток. Она – дама. И в том, чтобы ее не найти, заинтересованы люди серьезные. Солидные. Не будут они играть в детские игры.
   Она немного переживала, что поимка шантажиста займет весь день. Сидеть в засаде на самом-то деле занятие скучное и утомительное. Но Стас на это сказал:
   – Не думаю, что у них хватит терпения. Это же почти дети! Не будут они растягивать «удовольствие» до вечера. Ну, максимум часик выждут с того момента, как актриса отойдет от ячейки. Но не больше. Им же не терпится деньги потратить. Так что, не волнуйся. Везде ты сегодня успеешь.
   Но гораздо больше волновалась Люська, которой надо было успеть в студию, на запись нового выпуска «Дежурного меню». Она вздыхала, качала головой и бормотала под нос: «Ну вот, так всегда! Самое интересное – без меня!». Стас меж тем инструктировал актрису:
   – Вы заложите ячейку и ведите себя как обычно. По сторонам не озирайтесь…
   – Но я всегда озиралась, – растерянно сказала та.
   – Тогда озирайтесь. Все, как всегда. Озирайтесь, нервничайте. Потом вы выйдете из здания, сядете в свою машину. Скорее всего, они за вами будут следить. Поэтому на вокзал поедем порознь. Не волнуйтесь, мы будем рядом. Но смотреть в нашу сторону не надо. Не думаю, что они почуют опасность, но надо подстраховаться. Вот если бы это были люди взрослые, опытные… – и Самохвалов невольно вздохнул.
   – Что тогда? – испугалась актриса.
   – Главное: не волнуйтесь. Ваше дело – заложить ячейку и уехать домой. Не исключено, что за вами проследят до самого подъезда. Им лет по восемнадцать-девятнадцать, водительские права, скорее всего, кто-нибудь из компании уже имеет. Проследил, связался по мобильнику, сказал: все чисто». И можно изымать деньги из ячейки.
   – Но как я узнаю… – беспомощно сказала актриса.
   – Я вам тут же отзвонюсь. Сидите, не дергайтесь. Сегодня же все разрешится.
   Она все равно волновалась. Стас переписал номера купюр, прежде чем тысяча долларов была положена в конверт. Сказал, что все действо будет записываться на видеокамеру. У Люськи на этот случай имелся целый арсенал. Она заверила, что качество записи берет на себя. В общем, подготовились они основательно, и в назначенное время операция по поимке шантажиста началась!
   Актриса заложила ячейку в десять утра. Сказала, что так делала всегда, потому что таковы были инструкции. И отчего-то всегда по воскресеньям. Она заметно нервничала, озиралась по сторонам, медлила, но потом все-таки ушла. Стас посмотрел на часы:
   – Почти половина одиннадцатого. Долго копалась. Сидим, ждем.
   Люська по такому случаю, как засада, опять надела темный парик, потрепанные джинсы и мешковатый свитер. Они с Любой изображали закадычных подружек в ожидании поезда. Вяло перебрасывались словами, листали глянцевые журналы и зевали. Самохвалов не спеша потягивал пиво. И тоже зевал. Прошел час.
   – Ой, не могу, – застонала Люська. – Опоздаю на работу! Самое интересно не увижу!
   – Тихо, не дергайся.
   – Ой, ну когда ж они придут! Стас обещал!
   – Терпение.
   Люська все равно сидела, как на иголках. И хотя они не отводили глаз от ячейки, но момент все-таки пропустили. Потому что…
   Они ожидали, что к ячейке подойдет парень, а подошел мальчик. На вид совсем еще ребенок, ростом чуть повыше Люськи, тщедушный, с тощей шеей и торчащими ушами. Шмыгая носом, воровато огляделся, натянул почти что на нос темную бейсболку и потянулся к ячейке.
   – Что ты сидишь? – зашипела Люба. – Снимай!
   – Ой, да ребенок же!
   – Это младший сын Лебедева. Не старший, как мы думали.
   Люська нажала на кнопку «запись» и зафиксировала, как мальчик набирает код и открывает ячейку. Потом он достал конверт, открыл его, пересчитал деньги и воровато сунул за пазуху. В этот момент его и схватил за руку Стас:
   – Одну минутку, молодой человек.
   Пацан испугался. Сначала он попытался выдернуть руку, но Самохвалов держал крепко. Потом к ним метнулась очухавшаяся Люська и схватила преступника за курточку. Так цепко, что тот сразу понял: от сумасшедшей тетки, черный парик которой съехал на ухо, не вырваться ни за что.
   – Что я сделал, тетенька? Пустите меня! Дяденька, пустите, – заскулил пацан.
   – Если будешь привлекать внимание, нам придется отвести тебя в милицию, – зашипел Стас. – Тогда оформим твое задержание по всем правилам. Я майор милиции. Вот мое удостоверение.
   Одной рукой он по-прежнему крепко держал пацана, другой вынул из кармана документ и сунул ему в нос. Пацан перепугался насмерть. Люба, которая уже поняла, что и без нее справятся, к ячейке не торопилась, поэтому краем глаза увидела вдруг, как улепетывает высокий парень в джинсах и темной толстовке. Бежит к выходу, расталкивая встретившихся на пути пассажиров. Секунда – и он исчез за дверями.
   – Сообщник! – крикнула она Стасу. – Стас! Он не один!
   На них уже начали коситься.
   – Ну-ка, пойдем, – сердито сказал Самохвалов и потащил пацана в соседний зал ожидания.
   Тот шмыгал носом и больше не пытался сопротивляться.
   – Ты Лебедев? – спросил Стас, когда они отошли подальше от места происшествия.
   – Не-а. Друг его.
   – Ага! Тот который «пиф-паф убит!» на заднем плане! А Лебедев где?
   – Мишка? Убежал.
   – Это тот парень в темной толстовке, – сказала Люба. – Я видела, как он убегал.
   – А сколько тебе лет, прелестное дитя? – зловеще спросил Стас.
   – Чего? – зашмыгал носом пацан.
   – Паспорт, говорю, есть у тебя?! – рявкнул Самохвалов.
   – Дяденька, что я такого сделал?!
   – Совершил уголовно наказуемое деяние. Сколько тебе лет?
   – Ну, четырнадцать.
   – Значит, отвечать будешь по закону. Колония тебе светит, парень. Подставил тебя приятель. Ну что, в милицию пойдем? Но для начала надо родителям позвонить.
   – Не надо, дяденька! Не звоните!
   – Ой, как надо! Либо папа с мамой будут с нами разговаривать, либо все равно будут объясняться, но уже в отделении милиции. Давай, звони.
   Пацан послушался. Достал из кармана мобильный телефон и стал давить на кнопки. Любе даже стало его жалко. Для своих четырнадцати слишком уж мелкий, субтильный и наверняка находится под влиянием пятнадцатилетнего Лебедева. Когда пацан соединился с мамой, трубку взял Стас:
   – Майор Самохвалов из милиции. Что с Сашей? А ваш Саша попал в очень неприятную историю, дамочка. Уголовное дело. Его друг по фамилии Лебедев вам знаком? Ах, соседи! Вот вы сейчас пойдете к вашим соседям и будете ждать нас там. И вы и они. На рынок уехали? А вы им позвоните. Мобильные телефоны нынче не роскошь, а средство связи. Чтобы в любой момент быть доступным. Скажите соседям, что ваши дети на пару совершили преступление и лучше нам встретиться немедленно. Иначе мы вашего Сашу поведем в местное отделение милиции, не мне вам объяснять, что будет дальше. Ах, вы все поняли! Тогда до встречи у Лебедевых.
   Когда разговор закончился, Самохвалов сурово сказал задержанному:
   – А теперь звони приятелю. Мишке Лебедеву.
   Пацан шмыгнул носом и вновь стал давить на кнопки.
   – Аппарат-то у тебя солидный! – заметил Стас. – Не из дешевых. Родители балуют, или сам зарабатываешь?
   – Не отвечает, – вздохнул Саша. – Абонент не отвечает. Он отключил телефон.
   – Ладно, поехали к Лебедевым. На месте будем разбираться.
   Друзья-шантажисты жили в старом кирпичном доме, давно уже требующем ремонта. На лестничной клетке пахло кошками, стены подъезда были исписаны.
   – Твоя работа? – спросил Стас, кивнув на одну из надписей: «Саня и Миха крутые чуваки. Пряник и Гек козлы». Пацан шмыгнул носом. – Мамка с папкой не лупили, значит. Не говорили, что хорошо, а что плохо. Ничего, теперь опомнятся.
   Голос у Самохвалова был злым. В квартире у Лебедевых они застали всю компанию: двое мужчин и две перепуганные женщины средних лет. Одна из них, увидев троицу, ввалившуюся в квартиру, и потрепанного мальчишку, дрожащим голосом спросила:
   – Что случилось?
   – Вы – гражданка Лебедева? – сурово спросил Стас.
   – Нет, я мать Саши. Сашенька, что они с тобой сделали?!
   Пока заплаканная гражданка прижимала к себе Сашеньку, Самохвалов принялся за супругов Лебедевых:
   – Вам известно, граждане, что ваш сын в бегах? Мне его как, в розыск объявлять?
   – То есть… как это в бегах? – оторопел фотограф.
   – А вы вообще в курсе, чем занимается ваш Миша?
   – Нет, а что? – вытаращил глаза Валерий Лебедев.
   – Я требую, наконец, объяснений! – пробасил другой мужчина.
   – Пройдемте в комнату, – также сурово сказал Стас. – Там вы получите объяснения.
   Компания с трудом разместилась в «зале». Квартиры в старом доме были небольшой площади, и комнаты, соответственно, маленькие. Усевшись в кресло, Стас первым делом предъявил свое удостоверение, а потом поведал собравшимся, тем, кто еще был не в курсе, об истории с шантажом.
   – Этого не может быть! Чтобы мой Сашенька… – простонала соседка Лебедевых.
   В это время на столе зазвонил мобильный. Валерий Лебедев метнулся к телефону.
   – Если это Миша, вы знаете, что ему сказать, – напомнил Стас.
   Это и в самом деле был Миша. Судя по всему, он был сильно напуган.
   – К бабушке собрался, в деревню, – сказал отец, прикрыв ладонью трубку. И сыну: – Срочно – домой! Я тебе что сказал!
   – Успокойте его, – посоветовала Люба. – Иначе не вернется.
   Лебедев кивнул, и в трубку:
   – Я все улажу. Да, мы тут беседуем с милицией. Если ты сейчас вернешься, все будет в порядке… Что ж ты с нами делаешь?! О матери подумай! Немедленно домой!
   – Как вы думаете, послушается? – спросила Люба, когда Лебедев положил на стол мобильник.
   – Я думаю, да. Денег у него при себе нет.
   – Это вы так думаете! – фыркнула Люська. – Ой, я ж опаздываю! Дальше вы без меня! Люба, потом расскажешь!
   И она упорхнула.
   – Знакомое лицо, – задумчиво сказал фотограф.
   – Не об этом сейчас, – поморщился Стас. – Что будем делать, граждане? Саша, сколько вы уже успели выманить у актрисы путем шантажа?
   – Я не помню. Ну, около тысячи. Зеленых, – тихо добавил пацан. У его родителей округлились глаза.
   – Раньше вы брали понемногу, – вздохнул Стас. – Зачем понадобилась такая крупная сумма?
   – Мишка компьютер хотел модернизировать, – Саша упорно смотрел в пол.
   – А ты решил не отставать. Так?
   – Саша, разве мы тебе в чем-то отказываем?! – всплеснула руками его мать. – Ну почему ты у нас с отцом денег не попросил?!
   – Мишка сказал, что без проблем. Она даст.
   – Актриса? – уточнила Люба.
   – Ну да. Что ей, жалко? Они ж богатые. Мы много-то не просили.
   – Валерий, где снимки? – спросила Люба.
   – Какие снимки? – вытаращил глаза Лебедев. – Господи, да я про них и думать забыл! Саша, где вы их взяли?!
   – Мишка рылся в архиве и случайно нашел, – шмыгнул носом пацан. – Сказал: лицо, мол, знакомое. А мы часто в Инете шарим. – Он с опаской посмотрел на отца.
   – По порнографическим сайтам, – усмехнулся Стас.
   – Ну и что? – Саша в упор смотрел на отца. Тот побагровел. Потом заорал:
   – Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты этого не делал?!
   – Это все Мишка!
   – Чтобы мой сын! – ахнула Лебедева. – Интересовался порнографией!
   – Там горячие новости, – зашмыгал носом Саша. – О звездах. Мы с Мишкой прочитали, что эти фотографии, ну, где они голые, дорого стоят. Что их в журналы можно продать. А потом Мишка сказал: «Она больше заплатит. Надо только ее выследить. Узнать, где живет, и подбросить снимки в почтовый ящик». Один парень из нашей компании, старшеклассник, может в любую базу данных залезть. Мишка ему дал сто рублей. На пиво. Тот и помог с адресом.
   – Сообразительный у вас мальчик, – посмотрел Стас на Валерия Лебедева. – Не по годам. Значит, решили денег заработать. Ну и что мы теперь будем делать? Вы соображаете, что будет, если актриса напишет заявление в милицию? Доказательств у нас, хоть отбавляй! Сегодня мы все записали на видеокамеру. И номера купюр переписаны. Нет, нет, Сашенька, конвертик ты пока оставь при себе, – почти ласково сказал Самохвалов.
   – Мы вернем деньги, – заверил отец Саши.
   – Все фотографии и негативы я уничтожу, – пообещал фотограф. – К чему они мне? А о тех снимках я и думать забыл. Поверьте.
   – Я вам верю, – кивнул Стас. – Но что делать с детьми? Хотя какие же они дети? Граждане России. Оба с паспортами. Что, испортим обоим биографию?
   Родители помрачнели.
   – Я со своего шкуру спущу! – пообещал Валерий Лебедев.
   – Дома будешь сидеть все лето, – жестко сказал отец Саши. – Никакой заграницы, никаких поездок. Все лето – под домашним арестом.
   – Я буду контролировать каждый твой шаг, – пообещала мать и умоляюще посмотрела на Стаса и Любу: – Только прошу вас: не надо в милицию! У них жизнь только начинается! Они же не бандиты какие-нибудь! Учатся хорошо, общественной работой занимаются. На учете в детской комнате никогда не состояли. Простите их.
   – Ладно, посмотрим, – сказал Самохвалов уже более миролюбиво. И начал звонить актрисе. – Как вы, добрались? Да, задержали. Возникает вопрос: что с ними делать? Подростки. Одному четырнадцать, другому пятнадцать. Вы подъезжайте сейчас сюда и улаживайте вопрос с их родителями. Надо это сделать, – мягко сказал Стас. – Адрес сейчас продиктую. Мы вас ждем. – Стас дал отбой и спросил у Саши: – Компьютерами, значит, интересуетесь? А что такое флэш-моб, знаешь?
   – Конечно! Флэш-моб – это круто!
   – Может быть, ты и в акциях участие принимал? – сразу насторожился Стас.
   – Было.
   – Вместе с Мишей?
   – Конечно!
   – Понятно. Он – заводила. А как называлась последняя акция флэш-моба, в которой вы с Мишей принимали участие?
   – «Шахтеры», – с готовностью ответил Саша. – Только она не получилась. Хотя Мерлин – классный чувак. У него всегда получается круто. Но на этот раз не получилось. Зарезали, что ли, кого-то, пока мы в переходе толклись.
   Самохвалов сидел, открыв рот. Люба тоже на какое-то время оцепенела. Наконец, Стас пришел в себя и уставился на Сашу:
   – Погоди, как ты сказал? Вы были в то утро в переходе?!

Глава 11
Свидетели

   – А что такого? – испугался Саша. – Ну, были. Не запрещается же.
   Самохвалов посмотрел на часы и сказал:
   – Вот как мы поступим. Актрису все равно надо дождаться, чтобы уладить конфликт. Во-первых, вы должны принести ей извинения. Во-вторых, отдать деньги. Да убери ты конверт! – повысил голос он, увидев, как Саша вновь полез за пазуху. – Это решать ей, простить вас или же все-таки обратиться в милицию и дать делу ход. Я со своей стороны предлагаю сделку. Вы, – он в упор посмотрел на Сашу, – ты и Миша, рассказываете мне все о Мерлине и акции флэш-моб, во время которой произошло убийство. До деталей. Я же обещаю уговорить актрису уладить все мирным путем. Но мне нужны подробности.
   – Какие подробности? – испугался Саша. – Я ничего не знаю!
   – Но ты же сам только что сказал, что вы там были, – начал раздражаться Самохвалов.
   – Мы проспали, – вздохнул Саша. – Я вам сейчас все расскажу.
   – Начни с Мерлина, – посоветовал Стас. И тот начал рассказывать издалека:
   – Флэш-мобом мы с Мишкой увлеклись недавно. Года нет, как ходим на акции. А в Интернет-кафе ходим уже давно. Тут недалеко, за углом. Играем по сети в стрелялки с друганами. Прикольно. Нас там целая компания! Тусуемся, в Интнете часами зависаем, – он невольно покраснел.
   – Понятно, – кивнул Стас. – Не надо мне рассказывать, где вы зависаете. И никто вас не контролирует? Чем вы занимаетесь? На какие именно сайты заглядываете?
   – Да теперь менты секут! В учебное время запрещено ходить в Интернет-кафе. Прогульщиков ловят да к директору школы таскают. Потом родителей вызывают. Летом-то посвободнее, – Саша тяжело вздохнул. – А с флэш-мобом как вышло? Списались по «аське» с чуваком, оказалось – моббер. Интересно писал! Полезли на сайт. Нам показалось приколько. Особенно «замри». Мы подумали, что классно было бы попробовать. А тут большинство проголосовало за сценарий Мерлина. Мы поехали в магазин аудио и видеоаппаратуры и стали дожидаться, пока «маяк» будет ее тестировать. Как только раздалась «наша» мелодия, стали выделываться. Отпад!
   – По-моему, ничего смешного, – сурово сказал Стас.
   – Что вы! Все были в астрале! Нам с Мишкой понравилось!
   – В скольких акциях вы приняли участие?
   – Я точно не помню, – замялся Саша. – Раз пять ходили. Последний – на «Шахтеров».
   – Чтобы и думать забыл! – заорал его отец. – Я тебе покажу флэш-моб!
   – Подождите, – остановила его Люба. – В этом нет ничего плохого.
   – Сами же сказали: человека зарезали, – удивился мужчина.
   – Возможно, что это простое совпадение. Флэш-моб развлечение безобидное. Подросткам надо куда-то девать энергию. А у родителей на них просто времени нет. Сами-то вы часто бываете дома?
   – Я на ответственном посту! – побагровел мужчина. – А жена бухгалтер. Сами видите, в каких условиях живем! Деньги надо зарабатывать! Когда еще этот дом снесут? А жилищные условия надо улучшать!
   – Понятно. Вы на работе, ребенок сам по себе. Он ищет общения. Повторяю: движение флэш-моб не причиняет вреда окружающим. Это кто-то из взрослых воспользовался. Саша, расскажи нам: как все было?
   – Дело в том, что Мишку назначили «маяком», – вздохнул Саша. – А мы как назло проспали. И опоздали на электричку. Раз Мишка должен был подать сигнал к началу акции, мы хотели приехать пораньше и осмотреться. Вообще-то на сценарий подписалось порядка двух сотен. Но пришло гораздо меньше. Мишка все время дергался: первый раз такое ответственное поручение – и на тебе! Мы бежали по платформе, потому что поняли: опаздываем. По дороге Мишка потерял свисток.
   – Тот самый, с помощью которого он должен был подать сигнал к началу акции? – догадался Стас.
   – Ну да!
   – Как же вы выкрутились? – удивилась Люба.
   – В том-то и дело! Добегаем мы до подземного перехода, в котором и в самом деле нет света, и тут Мишка соображает, что потерял свисток. Надо подать сигнал, а нечем! Я посмотрел на часы: все, опоздали! И в этот момент раздался сигнал.
   – Кто же его подал? – спросил Стас.
   – Не знаю! Чес слово, не знаю!
   – Допустим. Вы с Мишкой где в это время были?
   – На платформе, – уныло сказал Саша. – Свисток искали.
   – А когда услышали сигнал, что сделали?
   – Само собой, побежали к переходу. И – вниз. Фонарики включили, но в этот момент остальные мобберы свои уже погасили.
   – А разве на флэш-моб ходят парами? – спросила Люба. – В правилах написано: по одиночке. Делать вид, что друг с другом не знакомы.
   Саша шмыгнул носом:
   – Так я с Мишкой. За компанию. Мы делали вид, что сами по себе. Все равно ведь многих знаю.
   – То есть, ты их уже видел раньше?
   – Ну да, – кивнул Саша.
   – На акциях?
   – Да.
   – А Мерлина видел? Знаешь, кто он? Как выглядит?
   – Так то же ник! В жизни-то он, понятно, никакой не Мерлин. Нормальный чувак. Как все. Но в лицо не знаю.
   – Как думаешь, сколько ему лет?
   – Так кто же знает?
   – Я полагаю, пацаны смогут его опознать. Это один из мобберов, – с уверенностью сказал Стас. – Все-таки не пустой номер тянем. У нас есть свидетели.
   В этот момент хлопнула входная дверь. Лебедева тут же вскочила:
   – Миша!
   Самохвалов тоже вскочил.
   – Сиди, – сказала Люба. – Он пришел. Никуда теперь не денется.
   Вскоре в комнату в сопровождении матери вошел высокий подросток в темной толстовке. Тот самый, которого видела на вокзале Люба.
   – Так, – сказал Стас. – А вот и организатор. Лебедев Михаил. Что ж, присаживайся.
   Тот по-прежнему стоял в дверях и затравленно озирался. Увидев приятеля, четырнадцатилетний Саша приободрился. Лебедева же встала за спиной у сына, словно отрезая ему путь к бегству. Наконец, Михаил Лебедев прошел в комнату и уселся на стул.
   – Рассказывай, – велел Стас.
   – Чего рассказывать-то? – исподлобья глянул на него подросток.
   – Как тебе в голову пришла такая идея? Шантажировать женщину? Где взял снимки?
   – У отца в архиве. Там много чего есть.
   Валерий Лебедев побагровел:
   – Да кто тебя просил туда лезть?! Это моя работа! – и виновато посмотрев на Любу, он добавил: – Я ведь художник!
   – Почему же ты не уничтожил эти фотографии, Валера?! – сурово посмотрела на него жена.
   – Некоторые снимки очень удачные, – тут же начал оправдываться фотограф. – Пойми, Лена, я же профессионал! Но теперь я все уничтожу! – пообещал он.
   – Копии сделать успели? – спросил Стас у Миши. Тот кивнул.
   – Выдать все, – велел Самохвалов. – Весь материал. Понятно?
   Миша снова кивнул.
   – Об остальном договоритесь с актрисой. А мне ты вот что скажи. Во время флэш-моба «Шахтеры» что-нибудь тебя насторожило?
   – Чего? – удивился Миша.
   – Во время акции был убит человек. Я занимаюсь расследованием. Вы там были. Что видел ты?
   – Да ничего не видел. Темно же было. Вроде кто-то вскрикнул.
   – Ваши фонарики погасли позже других. Быть может, ты видел, как мужчина упал? И кто был в этот момент рядом?
   – Не-а, – покачал головой Миша. – Ничего не видел.
   – Ладно, – вздохнул Стас. – Будем надеяться на вашу зрительную память. Ты и Саша – наш резерв. Я вам гарантирую поддержку у актрисы, а вы мне – опознание.
   – Кого опознавать-то? – деловито спросил Миша.
   – Убийцу! – рявкнул Стас.
   В этот момент в дверь позвонили.
   – Приехала, – разволновались женщины.
   Валерий Лебедев вскочил с дивана и кинулся встречать гостью. Она вошла, неуверенно оглядываясь. Щеки у известной актрисы были пунцовые, чего не мог скрыть даже густо наложенный тональный крем. Шедший следом фотограф тоже выглядел смущенным. Увидев подростков, актриса с недоумением посмотрела на Самохвалова: мол, неужели это они?
   – Присаживайтесь, – сказал Стас.
   Актриса неуверенно огляделась: все стулья были заняты. Отец Саши тут же вскочил, предложив ей кресло.
   – Что ж, приступим к мирным переговорам, – деловито сказал Стас, когда женщина села…

   … Они уехали от Лебедевых уже к вечеру. Обращаться в милицию жертва шантажа категорически отказалась. Все уладили мирным путем. Деньги актрисе вернули, все фотографии и негативы были в ее присутствии уничтожены. М наконец вздохнула с облегчением.
   – Огромное вам спасибо! – горячо сказала она на прощанье. – Если бы вы знали, какой камень упал с моей души! Если я чем-нибудь могу вас отблагодарить…
   Она полезла было в кошелек, но Люба ее остановила:
   – Денег нам не надо. Вы же не к нам обратились, а в агентство.
   – Но помогли-то мне вы!
   – Мы занимались собственным расследованием. Просто наши интересы совпали.
   – Что ж, как угодно. Я у вас в долгу. А добро я помню.
   Когда они расстались с актрисой, Стас укоризненно покачал головой:
   – Хотя бы на ужин в ресторане надо было с нее взять.
   – Перестань.
   – Какая же ты зануда! Корми тогда меня сама!
   – Готовлю я отвратительно, а денег на ужин в ресторане у меня сейчас нет. Я все отдала Касе.
   – Какой Касе? – вытаращил глаза Стас. – Той, которая изумительно готовит? А зачем ей деньги?
   – Мы с Апельсинчиком снаряжали ее в ресторан, – терпеливо пояснила Люба. – На свидание с Борисом.
   – И ты потратила на это все свои деньги?!
   – Людям надо помогать.
   – А как же я, милая? – жалобно спросил Стас. – Кто поможет мне? Ведь я голоден!
   – Разве Катя не умеет готовить? – ехидно спросила Люба.
   – Скажешь тоже! Не могу же я напроситься к ней на ужин! Я ее слишком мало знаю!
   – А меня ты знаешь слишком много. Настолько много, что можешь требовать с меня ужин в ресторане! Ее-то, небось, на свои собрался вести?
   – Как ты догадалась? Ладно, тему закрыли, – вздохнул Стас. – Согласен на пельмени.
   – Хорошо, – кивнула Люба. – Я куплю тебе пачку пельменей.
   – Но варить их не будешь?
   – Как ты догадался, милый?
   – Но хотя бы до дома довези, – покорно сказал Самохвалов. И полез в «Лапочку». Похоже, Стас уже начал к ней привыкать.
   В машине Люба спросила:
   – Ты думаешь, они к убийству не причастны? Саша с Мишей?
   – Это ведь почти что дети! Не думаю, что они способны выследить Володьку, который был настоящим профессионалом. Они и понятия не имели, что актриса обратилась в детективное агентство. Шестаков все уладил бы вмиг, только он не успел. Его послали в командировку по делу Климова. Нет, это не они. Я думаю, надо будет показать им фото Веткина. Сначала я проверю его алиби. Если Веткин был на занятиях, то отпадает.
   – Это могли сделать его друзья, – возразила Люба.
   – Тогда надо выявить круг общения. И предъявить фотографии на опознание. Опять-таки Саше и Мише. Нет, ребята нам еще понадобятся. Это хорошо, что все так получилось. Теперь родители будут следить за тем, чем занимаются в их отсутствие великовозрастные дети. Вот ведь как! Пока гром не грянет, мужик не перекрестится! Хорошо, что обошлось. Что же касается преступника… Круг замкнулся. Он никуда от нас не денется, – уверенно сказал Стас.
   – Жизнь – непредсказуемая штука, – пожав плечами, ответила Люба.
   Оказалось, она как в воду глядела. Сюрприз ожидал их в понедельник. Люба только-только отзанималась со студентами, проведя консультацию накануне экзамена, и включила мобильный телефон, как раздался звонок. На том конце эфира загорелая блондинка Катя взволнованно спросила:
   – Вы не знаете, где Стас? Я с утра не могу до него дозвониться!
   – На работе, должно быть.
   – Я туда звонила, – пожаловалась Катя. – Сказали: на выезде.
   – Значит, на выезде. У него работа такая. Если отключил телефон, значит, не хочет, чтобы его беспокоили.
   – Но у меня ценная информация!
   – Можете поделиться ею со мной.
   – Это очень важно. И разговор не телефонный, – таинственно сказала Катя.
   – А что, собственно, случилось?
   – Появился желающий. Взять дела Шестакова.
   – Что-о? Я сейчас приеду.
   Люба попыталась связаться по мобильнику с Самохваловым, но тщетно. Абонент был временно недоступен, ни сейчас, ни позднее, когда она еще раз попробовала ему позвонить. «Сидит в засаде, – догадалась Люба. – Или же взял след и не хочет, чтобы его отвлекали». В агентство пришлось поехать ей. Взволнованная Катя тут же спустилась вниз, едва ей доложили, что пришла Любовь Александровна Петрова.
   – Слава Богу! Хоть вы!
   – Да, слава Богу, что хоть я есть, – кивнула Люба.
   – Ой, вы не так поняли! Я просто не знаю, как поступить! Шеф в отъезде, и мне не с кем посоветоваться! Это ведь один из лучших наших сотрудников! – затараторила Катя.
   – Давайте по порядку, – вздохнула Люба.
   Катя отчего-то оглянулась и также таинственно сказала:
   – Не здесь. – И громко охраннику: – Пойду обедать. Если меня будут спрашивать, вернусь через час.
   На улице Люба спросила:
   – Вы кого-то опасаетесь?
   – Мы же имеем дело с профессионалами, – напомнила Катя. – Нет, нет, ехать никуда не надо. За углом – небольшое кафе. Недорого и все очень вкусно.
   – Пирожные? – подозрительно спросила Люба.
   – Вы на диете? – тут же отреагировала Катя.
   – Нет, зачем же? – решила не уступать ей Люба.
   Словно решив посоревноваться, кому меньше всего нужна диета, обе женщины выбирали пирожные, не стесняясь.
   – Я что ни ем, ни грамма не прибавляется, – похвасталась Катя. И одернула кофточку, демонстрируя стройную талию.
   – А я уже лет десять, как в одном весе, – не осталась в долгу Люба.
   – В каком же? – подозрительно спросила загорелая красавица.
   – Какое это имеет значение? – Люба скромно опустила глаза. – Главное, что в одном. Ну, рассказывайте, что там у вас случилось?
   – Стас предупреждал, что так будет. И вот прошла неделя, и ко мне подошел один из наших сотрудников. Сказал, что перед отъездом в командировку Володя Шестаков оставил ему на хранение материалы по делам, которые вел. Записи телефонных разговоров, фотографии. И раз, мол, Шестаков трагически погиб, не следует ли в интересах клиентов довести дела до конца? И не могла бы я переговорить об этом с шефом? Ведь последнее время я пользуюсь у Святослава Генриховича особым доверием, – скромно сказала Катя.
   – А ваш сотрудник не сказал, почему не обратился к вам раньше? Сразу после убийства Шестакова? – спросила Люба.
   – Сказал. Закрутился, мол. Сам зашивается на работе. А тут вдруг полез в сейф, нашел материалы и вспомнил о Володе.
   – И тут же к вам. По каким делам материалы? – деловито осведомилась Люба.
   – По первым двум. Я имею в виду любовную историю госпожи К и шантаж актрисы.
   – Как мы уже выяснили, это была не любовная история, – напомнила Люба.
   – Вот и он так сказал! – с воодушевлением сказала Катя.
   – Ваш сотрудник? Быть может, пора назвать его имя?
   – Валентин Колоссов. Но это между нами, – зарумянилась Катя. – Служебная тайна.
   – Конечно! Значит, Колоссов готов выдать материалы по первым двум делам, – задумчиво сказала Люба. – А о потерянной дочери миллионера Климова – ни слова. Вот где корень зла! Все-таки на деньги Георгия Кимовича товарищ позарился!
   – Колоссов говорит, что о третьем деле понятия не имеет. Материалы на хранение Шестаков ему оставил перед отъездом в Ольховку. Если он что-то и узнал о Марии Георгиевне, то до офиса это довезти не успел. Был убит по дороге на работу.
   – Все понятно. Давайте-ка еще раз попробуем дозвониться до Стаса. – Люба достала мобильный телефон и набрала номер. На этот раз абонент отозвался не металлическим голосом автоответчика, а своим собственным:
   – Вас слушают.
   – У нас новости. У меня и Кати.
   – Надеюсь, хорошие? – кисло спросил Стас. – Потому что у меня плохие. Веткин сорвался с крючка. У него алиби.
   – Зато объявился детектив, которому Шестаков якобы оставил материалы на хранение.
   – Еду, – коротко ответил Стас. Люба едва успела назвать адрес кафе, в котором обосновались они с Катей. Потом спросила у девушки:
   – Ничего, если вы опоздаете с обеда?
   – Скажу, что у меня были переговоры с клиентом, который не захотел подняться в офис. Ведь это и в самом деле деловая встреча.
   – Вы боитесь, что в офисе напихана подслушивающая и записывающая аппаратура? – догадалась Люба.
   – Я боюсь, что у Колоссова есть доступ к этим записям. Это очень опытный агент. Раньше он был сотрудником спецслужб. Надеюсь, вы меня понимаете.
   Люба кивнула. Горячо! Не просто горячо – жарко! Спецслужбы – это серьезно. Колоссов вполне мог использовать движение флэш-моб в личных целях. Опыта и оперативной смекалки у него предостаточно. В ожидании Стаса они заказали еще по три пирожных. Люба почувствовала, что ее уже мутит от сладкого. И что как минимум месяц мимо витрины с тортами она будет проходить равнодушно. Нет худа без добра! Катя же с энтузиазмом поглощала очередной кондитерский шедевр.
   – Скажите, у вас со Стасом что-то было? – неожиданно спросила она.
   – Все давно уже закончилось. Он что, тебя интересует?
   – Нет, с чего вы взяли? – удивилась Катя. – Я интересуюсь совсем другим мужчиной. Думаю, что это серьезно.
   «Ага!», – злорадно подумала Люба. Потом устыдилась собственных чувств. Стаса надо пожалеть. Не везет ему с блондинками!
   – Ты хочешь, чтобы я с ним поговорила? – догадалась Люба. – Он тебе свидание назначил, а ты не хочешь идти?
   – Что-то вроде того, – потупилась Катя. – Я даже обрадовалась, когда в субботу вечером его срочно вызвали по делу.
   – Потому что тебя в это время ждали? Так? Тот самый мужчина, которым ты всерьез интересуешься?
   – Да, – кивнула Катя.
   – Что ж, не удивительно, что такая красивая девушка нарасхват, – невольно вздохнула Люба.
   – Ой, что ты! – они и не заметили, как перешли на ты. – Какое там! Мне уже двадцать пять! Я понимаю, что замуж пора, а все никак не сложится.
   – Может быть, у тебя требования завышенные?
   – Какие там требования? – махнула рукой Катя. – Ничего особенного! Понятно, что у него должна быть квартира, машина, высокооплачиваемая работа. Еще он должен быть молодым и красивым и любить детей. Не пить, не курить, это само собой. Каждый день приходить домой с цветами и не скупиться на дорогие подарки. Разве это так много?
   Люба не нашлась что сказать. Когда, наконец, пришел Стас, она посмотрела на него с откровенной жалостью. Он же в свою очередь смотрел на Катю так, словно хотел ее съесть вместо пирожного, а та упорно отводила взгляд.
   – К делу, – сурово сказала Люба. – Стас, у нас новый подозреваемый.
   – Это хорошо! А то Веткин сорвался! На экзамене он был. И флэш-мобом не интересуется. Приятелей его я, конечно, проверю, но интуиция подсказывает мне, что это пустой номер. Катя, а что у тебя?
   – У нее Валентин Колоссов, – вздохнула Люба. – Сотрудник детективного агентства «Частная жизнь». Пока он заявил только о том, что у него есть якобы оставленные Шестаковым на хранение материалы по господину К и госпоже М. О дочери Климова ничего, мол, не знает.
   – Я, прямо, в растерянности, – развела руками Катя. – Колоссов работает у нас давно. Еще до меня пришел. За все эти годы за ним не числится ни одного проступка.
   – Потому что денег таких не предлагали, – заметил Стас. – Такой шанс разбогатеть выпадает один раз в жизни. Как же нам поступить?
   – Надо свести его с Борисом, – сказала Люба.
   – Что-о?! – посмотрели на нее Катя и Стас.
   – Борис ищет нового детектива. Не исключено, что у Колоссова есть информация о Марии Георгиевне. Не исключено также, что именно он убил Шестакова. Нам нужны доказательства. Катя, сведи его с клиентом. Посмотрим, как он будет действовать.
   – Интересная комбинация, – усмехнулся Стас. – Предлагаешь поймать его за руку? С поличным?
   – Именно. У нас ведь есть свидетели, – напомнила Люба.
   – Единственная наша зацепка, – вздохнул Стас. – Миня и Саня. Что ж, план принимается. Катя сводит Колоссова с клиентом, я приклеиваюсь к нему намертво и контролирую каждый его шаг. Черт возьми! Мне придется брать отпуск! У меня вот уже две недели нет выходных! Как думаете, сколько мне понадобится времени, чтобы закончить это дело?
   – Не знаю, – честно сказала Люба.
   – Ладно, с отпуском подожду, – решил Стас. – Хотелось отдохнуть по-настоящему. На рыбалку съездить, разбить палатку на берегу речушки, половить окуньков.
   Люба невольно покосилась на Катю и представила ее в разбитой на берегу реки палатке. Загар-то не отечественного производства! Импорт. В лучшем случае Турция либо Египет. А в худшем, она отдыхает в дорогущей Европе. А он хочет скормить это роскошное тело комарам! Бессовестный!
   – Производственное совещание окончено, – подвела итог она. – Катя, не спеши докладывать шефу. А вдруг Колоссов – честный человек? И все, что он сказал – чистая правда? Подождем какое-то время.
   – Хорошо, – обрадованно сказала Катя. И, взглянув на часы, заторопилась: – Опаздываю! Меня, должно быть уже ищут! Пока, пока!
   Люба придержала за рукав Самохвалова, ринувшегося, было, за девушкой.
   – Что такое? – рассерженно спросил тот, когда Катя упорхнула.
   – Самохвалов, сядь. Пирожное хочешь?
   – Да не хочу я сладкого!
   – По тебе не скажешь.
   – Ты на Катю намекаешь?
   – Стас, ты детей любишь? – серьезно спросила Люба.
   – Ты что, рехнулась?
   – Все с тобой понятно. Поскольку марка машины не указана, будем считать, что она у тебя есть. Ее еще можно починить.
   – Что за бред ты несешь? – рассердился Стас.
   – А как считаешь, твою работу можно назвать высокооплачиваемой?
   – Это что, тест? – догадался Самохвалов.
   – Ага.
   – И какой я набрал балл? – самодовольно спросил он.
   – Непроходной. Расслабься. Съешь пирожное. Хочешь со взбитыми сливками?
   Стас посмотрел на блюдечко с пирожными и пробурчал:
   – Не пропадать же добру. Уплачено.
   И накинулся на пирожные. Люба решила не дожимать его. Пусть еще какое-то время побудет в мире иллюзий. Интересно было бы взглянуть на Катин идеал. Не пьет, не курит, молодой, красивый, без жилищных и материальных проблем, любит детей, каждый день дарит цветы… Неужели в природе существуют такие мужчины? Редкий вид, можно сказать, вымирающий. Но Катя-то нашла свой идеал! Интересно было бы взглянуть…

   … События меж тем продолжали развиваться самым непредсказуемым образом. Где-то в середине недели позвонила Кася и выпалила:
   – Я еду к Борису на дачу!
   – Куда? – оторопела Люба. – Зачем?
   – Его мама приболела, а грядки меж тем заросли. Он попросил помочь в огороде и наготовить еды на неделю.
   – Понятно: решил поэксплуатировать твой труд.
   – Ой, что вы! Я так счастлива! Он предложил заплатить, но я отказалась! Я так хочу познакомиться с его мамой!
   – Насколько я знаю, он с родителями в прохладных отношениях, – осторожно сказала Люба.
   – Он совсем не такой! – с энтузиазмом заговорила Кася. – Вы его совсем не знаете! Я вам так признательна, Любовь Александровна! За ваши советы! И за одежду, которую вы мне купили! И Георгий Кимович дал мне денег, чтобы я приоделась! Я отказывалась, но он был так настойчив!
   – Кстати, как Климов отнесся к твоей поездке?
   – Обрадовался! Он все время говорит Борису: «Кася – золото!». Мне так неловко, Любовь Александровна. Я не привыкла, когда меня хвалят.
   – Чего уж там, – с досадой сказала Люба. – Радуйся и живи полной жизнью.
   И тут же начала себя ругать: «Не завидуй». Оказывается, Борис совсем не такой, каким кажется. Он едет вместе с Касей на дачу! Ведь это только предлог? Или не предлог? Люба совсем запуталась!
   – Я рада за тебя, – как можно теплее сказала она.
   – Ведь это вы все устроили. Свидание, с которого все и началось. Я вам так благодарна, Любовь Александровна!
   – Хорошо, хорошо, – торопливо сказала она. – Мы потом с тобой об этом поговорим. Желаю тебе хорошо отдохнуть. И удачи.
   И положила трубку. Потом опомнилась: какой отдых? Кася едет помогать по хозяйству приболевшей матери Бориса. Или это все-таки предлог?
   На следующий день ее задержала на работе бывшая подруга Каси, Марина. Вид у красавицы был невеселый. Они немного поговорили по делу, Люба дала женщине ряд практических советов. Марина собиралась заняться частной практикой, использовав все свои связи. Потом Марина вдруг пожаловалась:
   – Все гораздо сложнее, чем я думала. Не так-то просто устроить личную жизнь с двумя детьми. – И без всякого перехода: – А вы не знаете, где Кася?
   – Конечно, знаю. Тебе дать ее телефон?
   – Нет, не надо. Я просто хочу знать, что с ней все в порядке.
   «Ого! – подумала Люба. – Издалека заходишь. Очень уж издалека». И размеренно сказала:
   – С ней все в порядке. У Каси хорошая работа и в личной жизни тоже все хорошо.
   – В личной жизни? – откровенно удивилась Марина. – У нее что, кто-то есть?
   – А почему тебя это удивляет?
   – Не представляю, что кто-то мог заинтересоваться Касей! – фыркнула хорошенькая брюнетка и поправила и без того безупречную прическу.
   – Тем не менее, это случилось.
   – Что ж, я рада за нее. Мне пора. Спасибо за советы. Они мне очень пригодятся.
   У нее вновь был вид уверенной в себе, преуспевающей женщины. Любе ничего не оставалось, как мысленно пожелать Марине удачи.
   У самой же Любы на сегодня был запланирован визит к Георгию Кимовичу. На этот раз они должны были остаться в квартире вдвоем и поговорить без свидетелей, ведь Кася взяла выходной и поехала вместе с Борисом на дачу. Люба жаждала услышать подробности. И Климов ее ожиданий не обманул.
   – Хочу их поженить, – без обиняков сказал он. Люба тут же вспомнила историю, рассказанную Борисом: о личном шофере и секретарше, которых поженил хозяин. Может, Климову нравится, когда его персону обслуживают супружеские пары? И она также без обиняков спросила:
   – А вам не кажется, что они друг другу не подходят?
   – Это еще почему? – округлил глаза Климов.
   – Он умен, образован, хорош собой. А она… Простите, но Кася не блистает ни умом, ни красотой. Хозяйка хорошая, да. Но для Бориса слишком уж проста.
   – Одного поля ягоды, – резко сказал Климов.
   – Что вы имеете в виду? – оторопела Люба.
   – Подумаешь, умник! – она поняла, что он это о Борисе. – Кухаркино дитя!
   – Вроде бы вы упоминали, что его мать – уборщица.
   – Без разницы. Пусть знает свое место.
   – Это жестоко. Он хочет в люди выбиться, а вы его топите. Зачем навязываете ему Касю? – сердито спросила Люба.
   – Я? Навязываю? – возмутился Климов. – Да он с нее глаз не сводит! Вот что значит гены! На кухарку запал, кухаркино дитя! Не веришь – у него спроси.
   – Может, он просто боится, что, если будет вам перечить, вы его уволите?
   – Из-за того, что откажется жениться на бабе, которую я для него присмотрел, не уволю, – рассмеялся вдруг Климов. – Это все эмоции, психотерапевт. Я его не за то держу. Ежели не справится, тогда буду искать предлог. И то, что он против моей воли пошел, пригодится. На каждого сотрудника надо иметь компромат и в нужный момент ошибочку припомнить.
   – Почему вы со мной так откровенны? – возмутилась Люба.
   – А у тебя профессия такая. И ты ведь никому не скажешь? – Климов бросил на нее внимательный взгляд и кивнул: – Не скажешь. Давай-ка о чем-нибудь другом поговорим. Что ты заладила: Борис да Борис. Влюбилась, да?
   Люба покраснела. И возмущенно сказала:
   – Я вижу, Георгий Кимович, вам непременно надо устроить личную жизнь людей, которые вас окружают. Это все от желания заполнить пустоту в вашей собственной жизни.
   Климов моментально помрачнел. Посмотрел на Любу в упор и спросил:
   – Ты ничего от меня не скрываешь?
   – Нет.
   – Может, ты уже знаешь, где моя дочь? Что с ней?
   – Нет. Честно. Но знаю, что в ближайшем будущем все прояснится. Мы нашли человека, у которого могут быть документы Шестакова. Это тот самый человек, которого Борис послал в Ольховку. Вы пообещали слишком уж большую премию, Георгий Кимович. Похоже, что у Шестакова появился конкурент, который перехватил добытые им материалы и убрал с дороги соперника.
   – Так, может, на него надо нажать? На конкурента-то?
   – Тогда он уничтожит улики. Потерпите немного, Георгий Кимович.
   – Спасибо, утешила, – буркнул Климов, но тут же сменил гнев на милость: – Чаю хочешь? Давай, с пирожками. Вкусные! С повидлом!
   – Ох, нет! Я сегодня пирожных объелась! Против своей воли!
   – Что так? – развеселился Климов.
   – Пришлось.
   – Давай тогда просто чайку попьем. С мятой. Пойдем на кухню, поболтаем. Сегодня развлекать меня будешь ты.

Глава 12
«Саид»

   – Я никак не могу понять, что Борис нашел в Касе? – не выдержав, пожаловалась Люба Апельсинчику.
   – Постой… Ты же сама хотела, чтобы нашел? – вытаращила глаза Люська.
   – Да, но мне кажется, что меня водят за нос! Не может быть, чтобы Борис влюбился в Касю! Меж тем они опять в ресторан собираются! Борис сказал, что его мама от Каси в восторге!
   – Вот видишь.
   – Ты считаешь, что это нормально? Такой видный мужчина, как Борис, ухаживает за некрасивой, малообразованной Касей? Борис сам говорил мне, что его идеал – высокие блондинки! И вдруг – Кася!
   – В тебе говорит зависть. Хочешь сказать, что такого не бывает? Посмотри на меня и Сережу! Или ты скажешь, что он меня не любит?!
   – Что ты, что ты! – замахала руками Люба. – В чувствах твоего Сережи я нисколько не сомневаюсь! Но… слишком уж стремительно развиваются их отношения! Две недели назад Борис о Касе и слышать не мог! Я ведь видела, как он на нее смотрел! В его взгляде была откровенная брезгливость!
   – В тебе говорит зависть, – сурово повторила Люська. – У нас, у женщин, неправильное представление о том, чего хотят мужчины. Да они и сами не знают, чего хотят! Он думал, что влюбится в высокую загорелую блондинку с ногами от ушей, а сердце дрогнуло при виде мягкой, уютной, домашней Каси. Кстати, так часто бывает: с первого взгляда они друг другу не понравились, а со второго поняли, что друг без друга жить не могут! А некоторым парам, чтобы это понять, требуются годы.
   – Может быть ты и права, – задумчиво сказала Люба. – И в душе Борис мягкий и добрый. Мечтает о детях и домашнем уюте. А это все – маскировка. Его цинизм, игра с Климовым, жажда власти. Грош мне цена как профессионалу, – пожаловалась она. – Ничего я не понимаю в людях! Ничего!
   – Замуж тебе надо, – авторитетно заявила Люська.
   – Перестань!
   – Расстроилась, вижу. Хочешь, я тебя развеселю?
   – Каким образом?
   – Я на днях была у мирового судьи, ха-ха!
   – А что в этом смешного?
   – Ты что? Умора! И в цирк ходить не надо! Я тебе уже говорила, что первые строители, которых мы наняли для ремонта квартиры, нас кинули? Деньги взяли на закупку стройматериалов и смотались. Причем тертые калачи попались! Сумма-то чуть-чуть не дотягивает до пятидесяти тысяч рублей! Поэтому в возбуждении уголовного дела нам отказали. Через год, представляешь?! Ха-ха!
   – А что смешного-то?
   – Потому что эта волокита рассчитана на дураков. Я до сих пор считала себя умной, и все равно попалась! Пошла к мировому судье! Заявление у меня взяли, представляешь? И пошлину содрали. Две тысячи рубликов! Моих кровных, честно заработанных! Ха-ха! Я, наивная, думаю: ну все, дело в шляпе. Денежки мои вернутся. Я – уважаемая женщина, на всю страну известная, а он – мошенник, судимость уже имеет. Понятно, что правда на моей стороне. Месяц прошел, звонит секретарь. И елейным голоском сообщает: рассмотрение вашего дела перенесено на четырнадцатое июня. Я спрашиваю: а почему перенесено? А потому что девятого вы не явились! А кто мне сказал, что девятого я должна быть в суде? А она мне знаешь, что на это? «Я вам по почте отправила извещение, я же не виновата, что они так медленно работают!» Ладно. Проехали. Прихожу четырнадцатого. К кабинету номер семнадцать, как мне и велели. Жду двадцать минут, потом иду искать секретаря. А она мне: как, вы здесь?! Ваш процесс должен был начаться ровно в двенадцать тридцать в кабинете номер четыре, в другом крыле, но поскольку вы опоздали, то вот вам объявление суда, распишитесь. И дает мне заранее заготовленную бумагу. В которой, ха-ха! Написано! В связи с тем, что истец и ответчик дважды не явились в суд, согласно статье такой-то, иск гражданки Ивановой к гражданину Шляпину оставить без рассмотрения! В общем, «поезд на Варкутю давно уже тю-тю с девятого путю», как в известном анекдоте. Ну не цирк?
   – И что сделала ты?
   – Смеялась! Потому что расписалась: объявление суда получила четырнадцатого июня. А в нем написано, что четырнадцатого же июня я не явилась в суд. Ну не смешно? Я к судье. Говорю: я, Людмила Иванова, ведущая программы «Дежурное меню», на всю Москву и область вас ославлю. Расскажу, как вы работаете. Чтобы люди зря деньги вам не несли. А гражданка Гугерова Ю. А. говорит: а мне все равно! Я, мол, здесь пожизненно и на вас чихала! На все ваши разоблачения! С самого начала мне было ясно, что по вашему иску вы, Людмила Иванова, ни копейки не получите!
   – Зачем же они тогда берут заявление? – удивилась Люба.
   – Чтобы пошлину содрать, глупая! Надо же им с чего-то жить! А потом устраивают этот цирк с дважды неявкой в суд. Я поняла одно: кто бы ты ни был, ты лишь винтик в механизме отъема денег. Или гайка, это уж как тебе угодно. Спасибо судье: поставила не место.
   – Тебе должно быть обидно, – посочувствовала Люба.
   – Обидно, что этот мошенник до сих пор по улицам ходит! Объявления в газету дает! И доверчивые граждане по-прежнему несут ему денежки. А милиции на это наплевать! Вот что обидно! Я пыталась ей это объяснить, судье. Но ты бы видела ее взгляд! Популярная ведущая, хату купила, деньги лопатой гребешь! Мало тебя кинули! – Люська усмехнулась. – Как, развеселила я тебя?
   – Да уж. Судиться после этого я точно ни с кем не буду.
   – И правильно! Я вышла из суда со сложным чувством. Мне очень захотелось кинуть наше любимое государство точно так же, как оно меня только что кинуло. Не заплатить налоги. И обратиться к бандитам.
   – Люська, не вздумай! – испугалась Люба.
   – Конечно, я этого не сделаю, – вздохнула подруга. – Я ведь честная. Все, что я могу, это использовать сюжет в своей программе и предупредить доверчивых граждан. Я, конечно, лохушка. Отдала деньги первому встречному. Хотя, пардон, виделись мы несколько раз, квартиру осматривали, он все записывал, при мне смету составлял. И даже свои паспортные данные оставил. Расписался, что взял у меня деньги. Кто бы мог подумать, что это мошенник? А он был просто уверен в своей безнаказанности, потому что всю эту кухню уже знает. А я… Да, надо было бы расписку у нотариуса заверить. Но не все же у нас юридически грамотные! На то и суд с милицией, чтобы нас, темных, защищать. А не издеваться над нами. И не будешь ты из-за каждых десяти тысяч к нотариусу бегать.
   – Даже если бы тебе присудили деньги, все перешло бы в руки судебных приставов, – напомнила Люба. – Если этот Шляпин такой тертый калач, то доходы свои скрывает. Ты получала бы с него свои пятьдесят тысяч до второго пришествия. Так что успокойся.
   – Да я уже успокоилась, – махнула рукой Люська. – Плакали мои денежки. Но зато я позабавилась… А что у тебя интересного?
   – На сайте, где ранее проводилось голосование за сценарий «Шахтеры», вновь объявился Мерлин. С новой идеей.
   – И что за идея? – деловито поинтересовалась Люська, сразу переключившись со своих проблем на проблемы подруги.
   – Сценарий называется «Стреляли».
   – Опиши, – коротко попросила Апельсинчик.
   – Мобберы собираются в Центре, где наибольшее скопление народа. По сигналу к началу акции они начинают озираться и делать вид, что на крыше притаился снайпер. И у него винтовка с оптическим прицелом и с глушителем. И он якобы начинает стрелять. Мобберы один за другим падают как подкошенные. В самых нелепых позах, у кого на что фантазии хватит. Прохожие в недоумении. Мало кто понимает, что это всего лишь розыгрыш. А через несколько минут «мертвецы» вскакивают и растворяются в толпе. Как тебе?
   – По-моему, забавно.
   – А по-моему, нет, – сердито сказала Люба. – Но за сценарий бурно голосуют. Единственное: кого-то не устроило название. Предложили поменять «Стреляли» на «Саид».
   – А почему Саид? – удивилась Люська. А потом хлопнула себя по лбу: – Ах да! «Белое солнце пустыни»! Известный фильм. Фраза оттуда: «Стреляли». А сказал ее…
   – Саид, – закончила мысль Люба.
   – Этот Мерлин – парнишка с фантазией, – с чувством сказала Люська. – Я бы пошла на флэш-моб «Саид»! Когда он состоится?
   – Дата пока не указана. Идет активное голосование.
   – Когда появится дата, ты ведь мне скажешь? – заискивающе попросила Люська.
   – Одну я тебя не отпущу.
   – Но ведь повода для беспокойства уже нет? Нам ясен мотив убийства Шестакова. Цель убийцы достигнута.
   – Жизнь полна сюрпризов, – повторила Люба.
   На следующий день Стас поделился с ней ценной информацией. В частности сказал, что Валентин Колоссов уехал на пару дней в Ольховку.
   – Как в Ольховку? – удивилась Люба. – И он тоже?!
   – Надо же ему как-то объяснить, как, каким образом, где, когда он нашел Марию Георгиевну Климову?
   – А ты почему за ним не поехал?
   – У меня своих дел хватает, – сердито ответил Стас. – Не забывай, что я на работе! А это – частное расследование. Да не переживай ты так: никуда он от нас не денется. Как только Колоссов появится на работе, я его сцапаю. К тому же я на него жучка повесил, – самодовольно сказал он.
   – Ты?
   – Катя. Ей проще. Все будет записано в лучшем виде. Найдем дочь Климова, а заодно и убийцу Володьки Шестакова. И получим премию.
   – Ладно. Будем считать, что успокоил.
   А вечером того же дня Люба спросила у Бориса:
   – Вам представили нового детектива, который будет заниматься делом Климова?
   – Разумеется! Я обсудил это на Совете Директоров. Они не против. Его зовут Валентин Колоссов. Я с ним на связи. Он уехал в Ольховку на пару дней. Обещал держать меня в курсе.
   – Отлично! Климову сказали?
   – Да, конечно. Надо его как-то подбодрить. Совсем плох. Нервничает.
   – А мне показалось, что Георгий Кимович последнее время хорошо себя чувствует, – откровенно удивилась Люба. – Переезд сюда пошел ему на пользу. И появление в доме Каси.
   Странно, но при этих словах Борис смутился. Люба еще ни разу не видела, чтобы непроницаемый помощник Климова занервничал.
   – Что с вами? – с иронией спросила она.
   – Не думайте обо мне плохо, – смущенно сказал Борис. – Кася замечательная девушка.
   – Раньше вы так не считали, – усмехнулась Люба.
   – Я был не прав. Раскаиваюсь. И это не в угоду Климову. Когда я встретился с ней в ресторане… Она ведь так не похожа на всех тех девушек, с которыми я встречался раньше. А их у меня было немало. Поверьте. Сначала меня это коробило. Ее манеры, простонародные словечки, неловкость за столом. А потом… Я вдруг понял, что не знаю, как она поступит в следующий момент. Что сделает? Что скажет? Или как всегда промолчит? Про тех девушек я знал все. А она была так непредсказуема! И меня это увлекло. Я вдруг почувствовал, что мне с ней интересно.
   – К тому же она так умеет слушать, – поддакнула Люба.
   – Именно! – с энтузиазмом откликнулся Борис. – Она умеет слушать! А какая она замечательная хозяйка? В доме у Георгия Кимовича все сияет!
   – Но есть ведь прачечные. Приходящая прислуга.
   – Вы не понимаете. Приятно, когда в доме убиралась любящая женщина. Она же гладила тебе рубашки, готовила обед…
   «Я его не узнаю! – подумала Люба. – А как же длинноногие блондинки модельной внешности? На переднем плане отныне – семейные ценности?».
   – … она не курит, практически не употребляет спиртного. Следовательно, здорова. Я вдруг представил, какие замечательные у нас могут быть дети! – Борис смущенно кашлянул. – Простите, увлекся.
   – Уж не жениться ли вы собрались?
   – Ну, до этого еще далеко. Я просто представил.
   Из дома Климова Люба вышла в смятении. Борис сменил тон. Кажется, всерьез увлекся Касей. О самой Касе и говорить нечего! Она просто светилася от счастья! И стала… хорошенькой. Да, Кася стала хорошенькой! Новая одежда ей к лицу. Она подкручивает концы волос и пользуется косметикой. Очень в меру, и ей это идет. Неужели любовь творит чудеса? Такие разные люди нашли друг друга. Хотя Борис сам сказала: о свадьбе говорить рано.
   Что ж, они нашли друг друга. А что остается ей? Вечером Люба залезла в Интернет в надежде забыться. О-ля-ля! Какая интересная информация! Сценарий Мерлина опять победил! Большинством голосов! И дата появилась. Акция состоится в субботу, в одиннадцать утра. Не рановато ли? Люба задумалась. Сказать об этом Люське? Та опять нацепит черный парик и пойдет падать замертво под выстрелами несуществующего снайпера. Скрыть? А вдруг подруга уже в курсе? У нее ведь есть рыжий Петька, который прекрасно знает, что такое Интернет. И муж – продвинутый пользователь.
   Вечером она позвонила Стасу и спросила:
   – Ты не в курсе: Колоссов не вернулся из командировки?
   – Нет еще.
   – А когда?
   – Катя мне скажет. Он должен с ней связаться.
   – Отлично. Не хочешь ли поучаствовать в акции флэш-моба?
   – С ума сошла?
   – Как угодно, – сухо сказала Люба. – Значит, я тебя вычеркиваю из списка.
   – Спокойной ночи, милая. И пусть тебе приснится флэш-моб, – ехидно сказал Самохвалов и повесил трубку.
   Что касается Апельсинчика, то Люба не ошиблась. Активно интересующаяся в последнее время движением флэш-моб подруга позвонила первой. И заявила:
   – Ты как хочешь, а я в субботу иду на акцию!
   – Откуда знаешь?
   – Не одна ты в этом мире умеешь пользоваться компьютером, – хмыкнула Люська.
   – Хорошо. Пойдем вместе.
   – Отлично! Но учти: в Центре пробки. Нам лучше выехать пораньше.
   – Только не вздумай «пингвинить», – предупредила Люба.
   – Что ты! Как только раздастся сигнал, я упаду замертво! – с энтузиазмом откликнулась подруга.
   – Придется и мне упасть, – уныло сказала Люба. И добавила: – В интересах дела.
   – Вот именно: в интересах. Встретимся в субботу в половине одиннадцатого на месте акции. Целую.

   … Этот день Люба не забудет никогда. Она хранила немало ярких воспоминаний, которые делила поровну. Белый список и черный список. То, о чем приятно вспомнить в минуты светлой грусти и о чем надо забыть навсегда. Список кошмаров пополнялся гораздо чаще, так уж получилось. Но последнее громкое событие из разряда особо неприятных случилось давно. Очень давно. И вот в прекрасный летний день, когда ярко светило солнце, кошмар повторился.
   Ничего не предвещало трагедию. Напротив, все складывалось удачно. Добрая половина мегаполиса уехала за город, на пикник, либо трудиться в приусадебном хозяйстве, пробки в Центре были небольшие, погода, как уже сказано, отличная. По сравнению с той, которая установилась в начале месяца. Все ведь познается в сравнении. Вернувшийся в столицу из Африки или с каких-нибудь экзотических островов невольно передернется и скажет: холодина! А когда температура с начала лета не поднимается выше пятнадцати градусов и с неба сыплется изморось, день без дождя при плюс двадцати – уже праздник. Далеко не у всех есть возможность сравнить родную погодку с Канарскими островами.
   Люба ехала в Центр и радовалась жизни. Даже отсутствие Люськи в заранее оговоренном месте не огорчило. Куда спешить? Люба оставила машину на платной стоянке и решила прогуляться. И даже не стала звонить подруге по мобильнику, выяснять ее местонахождение. Бродила в скверике, ела мороженое, температура окружающей среды все повышалась, и с каждым вновь прибавившимся градусом Любино настроение повышалось тоже.
   Люська объявилась через полчаса. Ее любимый черный парик Люба заметила издалека. Апельсинчик была настроена воинственно. Прошла мимо, делая вид, что они незнакомы, и сквозь зубы пробормотала:
   – Встретимся за углом. За углом. Не сразу. Иди за мной не сразу.
   «Прямо шпионский боевик», – разозлилась Люба. Выждав пару минут, она завернула за угол и сердито спросила у подруги:
   – К чему такая таинственность?
   – Ты что, забыла правила? – зашипела Люська. – Каждый из мобберов сам по себе! Я тебя не знаю, ты меня тоже не знаешь! Кстати, ты ничего не заметила?
   – Пару-тройку подростков, которые так же, как мы, ходят и озираются по сторонам. И еще кое-что заметила. Это крайне важно.
   – А именно? – встрепенулась Люська.
   – Неподалеку находится офис детективного агентства «Частная жизнь».
   – Ну и что?
   – Будем считать это простым совпадением, – пожала плечами Люба.
   Люська взглянула на часы и заторопилась:
   – До начала акции семь минут! Пошли! По одиночке! Запомни: мы не знакомы!
   «И как я в это вляпалась?» – уныло подумала Люба. Падать замертво ей вовсе не хотелось. Хотя она и надела по случаю мероприятия старые джинсы и свитер, который «не жалко». Но упасть на асфальт и притвориться мертвой… Как все это по-детски! Она невольно вздохнула и посмотрела на часы. До начала акции осталась минута. В душу закралось сомнение: а вдруг она одна такая? Не считая, разумеется, Люськи? Две глупые бабы будут валяться в пыли на глазах у изумленных прохожих! Какой кошмар! Люба начала озираться по сторонам. И тут увидела… Да-да! Саню и Миню! Подростки усиленно делали вид, что друг с другом незнакомы. Все-таки пришли, несмотря на запрет родителей. Или же те смилостивились. Отпустили детей «воздухом подышать». Любе стало чуть легче. Она успела заметить еще несколько юношей и девушек с безразличными лицами, которые явно чего-то ждали.
   Когда прозвучал резкий сигнал, она вздрогнула от неожиданности. Хотя готовилась к этому и знала, как и когда все случится. Люба растерялась на мгновение, потом увидела, как люди вокруг стали оседать на землю. Все происходило, словно в замедленной киносъемке. Они вскрикивали, хватались рукой за грудь либо за другие места и падали в самых нелепых позах. Некоторые подростки были особо изобретательны. Один, к примеру, обхватил руками голову, мол, бандитская пуля ударила в лоб. Другой подпрыгнул и с размаху шлепнулся на землю, как в каком-нибудь боевике. Получилось, что одна часть людей, наводнивших улицу, рухнула на землю, другая замерла, не понимая, что, собственно, происходит? Кто-то взвизгнул:
   – Убивают! Милиция!
   «Надо и мне упасть», – запоздало подумала Люба и осторожно присела на землю. Краем глаза увидела, как забилась в судорогах артистичная Люська. Потом обратила внимание на дородного мужчину в самом конце улицы, который сыграл очень убедительно: вскрикнул, схватился рукой за грудь, с левой стороны, где сердце, упал, дернулся и замер. Люба еще подумала, что не одни подростки принимают участие в акциях флэш-моб, хотя их и большинство. Неужели движение и впрямь выходит из подросткового возраста? Она все так же осторожно вытянула ноги и замерла. Сердце билось в груди пойманной птицей, а в голове была только одна мысль: какая же я дура!
   Потом какой-то ребенок звонким голосом прокричал:
   – Да это же мобберы балуются!
   В толпе раздались смешки. Потом аплодисменты, переходящие в овацию, организованную уже самими мобберами. Постепенно, один за другим, они начали «оживать», подниматься с асфальта, аплодировать и так же по одному исчезать в толпе. Люди расступались, пропуская участников акции, на их лицах были улыбки. Мобберы, напротив, старались сохранить серьезность. Кто-то снимал происходящее на видеокамеру, в толпе сверкнуло несколько фотовспышек. Люба вскочила, потом увидела, как поднимается с асфальта крайне довольная Люська. Акция закончилась. Ее можно было назвать успешной: около сотни участников, да и зрителей никак не меньше. Удача!
   Она почувствовала неладное, лишь когда в конце улицы увидела Стаса. Самохвалов не улыбался и не аплодировал. Его лицо было перекошено от злости. Он вдруг кинулся к лежащему на земле дородному мужчине, который отчего-то все еще не поднимался. Остальные мобберы уже испарились, Люська тоже попыталась нырнуть в толпу. В этот момент Стас разогнулся и заорал:
   – «Скорая»! Вызовите кто-нибудь «скорую»!
   Люба опомнилась и кинулась к нему. Едва она подбежала, запыхавшаяся, растрепанная, Самохвалов взглянул на нее со злостью и прошипел:
   – Что, доигралась?
   – Я не понимаю…
   Люба не отрываясь смотрела на лежащего на земле мужчину. С трудом она начала соображать: на груди у того расплывалось кровавое пятно. Потом испуганно прошептала:
   – Он, он, он…
   – Он мертв, – почти спокойно сказал Стас. – Это Колоссов.
   Потом задрал голову, посмотрел на крыши:
   – Откуда же он стрелял? А?
   – Стас, что же ты стоишь?! – закричала Люба.
   – А что я, по-твоему, должен делать?! – заорал в ответ Самохвалов.
   – Беги! Надо же его догнать!
   – Я не Карлсон, – устало сказал Стас. – Летать не умею. У него было достаточно времени, чтобы смотаться. Более чем. Пока вы все устраивали здесь цирк… – он грязно выругался.
   К ним бежала взволнованная Люська, у которой черный парик опять-таки съехал на ухо.
   – Что случилось? – срывающимся голосом спросила она.
   – Тебе надо сменить парик, – невпопад ответила Люба. – Этот велик.
   – Черт, черт, черт! Только спокойнее, Стас, спокойнее, – сказал сам себе Самохвалов. – Я уже вызвал милицию. «Скорая» ему не понадобится, – он кивнул на распростертое на земле тело Колоссова. – Хороший выстрел!
   – Ты с ума сошел? – закричала Люба. – Как же ты допустил?! Ты же говорил, что на нем жучок!
   – Да он давно нас расколол! – заорал в ответ Стас. – Думаешь, такой профессионал, как Колоссов, не справится с жучком?! Я тебе просто не стал говорить! Как только Колоссов приехал в Ольховку, связь пропала!
   – Не ори так, – уже гораздо тише сказала Люба. – Откуда же он здесь взялся? Колоссов? И откуда взялся ты?
   – А ты откуда здесь взялась?
   – Мы с Люсей пришли на акцию «Стреляли». То есть «Саид».
   – Отлично! Ну а я пришел, когда узнал от Кати, что Колоссов вернулся из командировки и едет в офис. Накануне я раздобыл его фотографию, чтобы показать ее ребятам. Сане с Миней. Видимо, уже не понадобится, – криво усмехнулся Стас.
   – Постой-ка, – вытаращила глаза Люська. – Давай в подробностях.
   – Сейчас не время и не место. Надо дождаться опергруппу.
   Они и не заметили, как вокруг места происшествия собралась толпа.
   – Вот вам и флэш-моб! – присвистнул кто-то.
   – Докатились! – взвизгнула истеричная дамочка, прижимая к себе сумочку «под крокодила».
   – Давно пора запретить это безобразие! – пробасил тучный мужчина в бейсболке. – Куда только власти смотрят!
   Стасу пришлось самому проявить власть. Он достал из кармана удостоверение и сурово сказала:
   – Расходитесь, граждане. Не толпитесь. Здесь нет ничего интересного.
   В этот момент Люська растерянно сказала:
   – Выходит… Выходит, что Владимира Шестакова убил вовсе не Колоссов?
   – Выходит, что, придя на эту акцию, мы все рисковали жизнью, – криво усмехнулся Стас. – На крыше одного из домов засел самый настоящий, а вовсе не придуманный снайпер. И в прицел он отлично видел нас всех. То есть вас. Тебя и Любу. И Колоссова, разумеется. Я немного припоздал. Черт возьми! Я ведь был уверен, что убийца Колоссов! Почему же снайпер не убил тебя, Люба, или, к примеру, нашу бесценную Людмилу?
   – Меня?! – удивилась Люська. – Но что я ему сделала?!
   – Ты активно лезешь в расследование. В дела, которые вел Шестаков. Не понимаю: почему Колоссов?
   – Это связано с дочерью Климова, – уверенно сказала Люба. – Мы с самого начала ошибались. Не первое дело Шестакова и не второе стали причиной его убийства. Дочь миллионера. Мария Георгиевна Климова.
   В этот момент раздался вой сирены. «Скорая» прибыла раньше милиции. Юнец в белом халате нагнулся над телом и уже через пару секунд разогнулся и довольным голосом сказал:
   – Труп.
   – Мы и без вас это поняли, молодой человек, – с иронией заметил Стас.
   – А зачем же тогда в «Скорую» звонили? – вытаращил глаза юнец.
   – А что, есть варианты?! – заорал Самохвалов.
   – Нет, но…
   – Так какого черта…
   – Стас, успокойся, – взяла его за руку Люба. Ее колотила дрожь, но она попыталась сохранять спокойствие. Самохвалов начал было ругаться, но в этот момент кто-то в толпе сказал:
   – Слава Богу. Милиция.
   И началась привычная суета. Хотя прибывшие на место происшествия сотрудники милиции никуда не торопились. Работали с чувством, с толком, с расстановкой. Дергался Стас, но на него никто не обращал внимания. Из кармана Колоссова извлекли удостоверение сотрудника детективного агентства «Частная жизнь». И разрешение на ношение огнестрельного оружия. Самого оружия при потерпевшем не оказалось.
   – Я думаю, убийство связано с его профессиональной деятельностью, – обратился к следователю Стас. Тот бросил на Самохвалова недобрый взгляд и сурово сказал:
   – Разберемся. Выводы будет делать следствие, а не случайный прохожий.
   Самохвалов даже задохнулся от злости:
   – Случайный?! Прохожий?! Да я…
   – Успокойтесь. Вас вызовут в прокуратуру для дачи показаний.
   Стас плюнул и отошел.
   – Я думаю, нам здесь больше делать нечего, – сказал он, обращаясь к Любе и Апельсинчику. – Надо пойти в агентство и поговорить с Катей. Кажется, Колоссов, когда звонил ей вчера вечером, успел сказать что-то очень важное.
   – Как вы думаете, почему он убирает именно частных детективов? – задумчиво спросила Люба. Стас бросил на нее недобрый взгляд, но ничего не ответил.

   … Спустя полчаса они сидели в приемной у Кати и пили кофе. У всей четверки настроение было скверное.
   – Как я мог ошибиться? – сокрушался Самохвалов. – Ну, как?!
   Катино лицо теперь было не загорелым, а пепельным.
   – Как я скажу Святославу Генриховичу? – также сокрушалась она.
   – А где он, кстати? – подозрительно спросила Люська.
   – На отдыхе. На островах, – завистливо вздохнула Катя.
   – А вы, значит, и в субботу пашете, – съехидничала Люська. – Да как есть, так и скажи. Ты-то здесь при чем?
   – Боже! – Катя вдруг вскочила. – Как я могла забыть! Его же дожидается Борис! Колоссова!
   – Где дожидается? – оторопела Люба.
   – Как это где?! В кабинете!
   – И давно дожидается?
   – Пришел незадолго до того, как вы мне позвонили. И сказали о том, что Колоссов убит. Мы с ним… – Катя мило покраснела. – В общем, какое-то время сидели, болтали. Я не знала: говорить ему или нет? О том, что Валентина застрелили. Потом провела его в кабинет, где работают наши детективы. Борис сказал, что подождет Колоссова там. Уже сорок минут прошло!
   – Терпения ему не занимать, – усмехнулась Люба.
   И в это время в приемной появился улыбающийся Борис. «Богатым будет, – невольно подумала она. – Только-только о нем вспоминали». Увидев расположившуюся вокруг журнального столика компанию, Борис улыбнулся еще шире:
   – Теперь я понимаю, Катя, почему ты обо мне забыла!
   – Надеюсь, ты не скучал? – немного кокетливо спросила девушка. Смерть Колоссова ее расстроила, но не отбила охоту заигрывать с привлекательными мужчинами. Ведь Катя была настоящая женщина.
   – Ни в коем случае! – подыграл ей Борис. – Меня развлекла одна из ваших сотрудниц.
   Люба соединила их внимательным взглядом и заметила, что такой же ревнивый взгляд бросил на Бориса Стас. Ах, они еще ни разу не виделись! Что ж, теперь ты поймешь! Хотя… Борис-то занят! У него роман с домработницей Климова! Но когда они с Катей успели перейти на ты? А сама-то! Познакомились недавно, а уже кофе пьете, сплетничаете, как лучшие подруги. Безумный век – безумные скорости.
   – Так где же ваш неуловимый Колоссов? – спросил Борис. – Позвонил мне вчера вечером, сказал, что у него есть для Климова ценная информация, назначил встречу. Я с утра – сюда. А его до сих пор нет. Катя, все ваши сотрудники так непунктуальны?
   – Вы случайно разминулись, – жалобно сказала девушка. – То есть, Валентин пришел вовремя. В десять часов. Забежал сюда, лицо у него было сияющее. Сказал мне: «Я жду клиента. Кажется, огромные премиальные наши! С меня ужин в шикарном ресторане!». И даже попытался меня поцеловать. В шутку, конечно. В это время зазвонил его мобильник. Он сказал только: «Да, конечно. Я все понял. Там и встретимся. Нет, с собой ничего не возьму». И исчез.
   – Срочно! Распечатку его звонков! – заорал Стас. Борис посмотрел на него удивленно и спросил:
   – Зачем же так нервничать?
   – Так быстро я не могу, – начала оправдываться Катя. – Но постараюсь, чтобы сегодня же все было.
   – Так где же ваш Колоссов? – настойчиво спросил Борис. – С его ценнейшей информацией? Я просто горю желанием с ним встретиться!
   – Увы, – тяжело вздохнула Катя. – Боюсь, что этого уже не случится. Никогда.
   – Почему? – удивился Борис.
   – Потом что, потому что… – на ее прекрасных глазах выступили слезы.
   – Потому что Валентин Колоссов только что убит, – сурово сказал Стас. – Выстрелом из снайперской винтовки.
   – Вы, должно быть, шутите? – уставился на него Борис.
   – Нисколько! Не сомневаюсь, что орудие убийства найдут на одной из крыш окрестных домов. Вот поэтому крайне важно узнать, кто его вызвал на встречу. Это была ловушка. Затащить Колоссова на улицу, где проходил флэш-моб. Он ничего не подозревал. Я все больше убеждаюсь, что этот парень – гений. Я имею в виду убийцу. Место для проведения акции было выбрано не случайно. Недалеко от агентства.
   – Может быть, Колоссов шел в то самое кафе, где сидели мы с тобой, Катя? – спросила Люба у загорелой блондинки.
   Та кивнула:
   – Да, многие наши сотрудники назначают там деловые встречи. Это очень удобно.
   – Итак, Колоссов появился в конце улицы, – тут развил мысль Самохвалов. – И стал ждать. Должно быть, они договорились встретиться у кафе. Через какое-то время раздался сигнал к началу акции, и понеслась вся эта чепуха. А я, к сожалению, опоздал. Я тоже ехал в офис. Я шел по улице, когда увидел, как все начали падать, а потом мужчину, похожего на Колоссова, который тоже упал. И тут только до меня дошло!
   Стас хлопнул себя по лбу. И расстроился еще больше.
   – И что же я теперь скажу Георгию Кимовичу? – растерянно спросил Борис. – Ведь я его так обнадежил!
   – Значит, дело не в огромной премии, назначенной Климовым, – уверенно сказала Люба. – Наконец-то мы дошли до сути! Кто-то упорно не хочет, чтобы нашли дочь Георгия Кимовича. Но где же информация, собранная Валентином Колоссовым? Записи? Ксерокопии документов? Вы слышали, что он сказал? «Нет, с собой ничего не возьму».
   – Быть может, бумаги у него в кабинете? – предположил Стас.
   – Вот как? – Борис аж подпрыгнул на месте. – Так пойдемте и посмотрим!
   Компания тут же прошла в кабинет, где сидела женщина средних лет в белокуром парике и белом брючном костюме. Она была похожа на престарелую Мальвину. Переглянувшись с Люськой, «Мальвина» невольно поправила парик. А увидев в дверях Бориса, расплылась в улыбке:
   – Что? Неужели так и не появился?
   – Ах, Анна Дмитриевна! – всплеснула руками Катя. – У нас такое несчастье! Колоссов тоже убит! А Святослава Генриховича нет в Москве! Уж и не знаю, звонить ему или нет?
   – Погодите звонить, – посоветовала Люська. Она была несвойственно ее натуре молчалива. Видимо, на Апельсинчика произвело впечатление то, что она могла стать жертвой засевшего на крыше снайпера.
   Сотрудница «Частной жизни» от известия была в шоке. Но это не помешало ей помочь компании обшарить кабинет, в котором работали детективы.
   – К сожалению, не запирается, – сказала она, со скрежетом открыв сейф. Потрогала замок внушительных размеров и вздохнула: – Имитация.
   – Как так? – спросила Люба. – А почему?
   – Мы ведь не государственной важности секреты храним, – усмехнулась Анна Дмитриевна. – Так, чепуха всякая. Любовные истории, как я это называю. Ничего интересного.
   – Очень жаль, – строго сказал Стас. – Потому что убиты уже два сотрудника вашего агентства. Это уже не любовная история.
   – Ничего нет, – развела руками Катя, обшарив ящики стола, за которым работал убитый. – О дочери Климова – ничего! Разве что дома у него поискать? Колоссов жил один. Убежденный холостяк.
   – Давайте поищем дома, – с энтузиазмом сказал Борис.
   «Как же тебе хочется ее найти! – подумала Люба. – Это понятно. Твой шанс на спасение». Но Борису сегодня не везло. Впрочем, им тоже. Весь день прошел в поисках. Сначала искали соседа, у которого был ключ от холостяцкой квартиры Колоссова. Потом долго уговаривали его отдать ключ. Потом звонили сестре Валентина, уговаривали ее приехать, чтобы в ее присутствии осмотреть квартиру. Потом сестра наконец приехала, пришел сосед. Обшарили все, но никаких бумаг не обнаружили. Лицо у Бориса становилось все более унылое.
   – Куда же Колоссов их подевал? – озадаченно спросил он, – когда они расстались, наконец, с плачущей сестрой Валентина Колоссова.
   – В памяти все хранил? – подсказал Стас.
   – Да хоть какая-нибудь бумажка! – взвыла Люська. – Маленькая подсказочка!
   – Я вообще не понимаю смысла всей этой игры, – пожал плечами Самохвалов. – Ведь рано или поздно мы ее все равно найдем.
   – А ты попробуй, – ехидно сказала Люська. – Съезди, милый, в Ольховку, и тебя тоже того. Чик! Точнее: бах!
   – Зачем же ехать? Я сделаю письменный запрос.
   – Думаете, я этого не делал? – усмехнулся Борис. – Такой тупой, да?
   – Ну и что там сказали? – хором спросили женщины. Рыжая, светленькая и темненькая. Опять спелись.
   – Среди жителей деревни Ольховка и близлежащих населенных пунктов Мария Георгиевна Климова тридцати трех лет от роду не значится, – официально сказал Борис. – Есть только одна жительница с таким же именем-отчеством, но ей уже за семьдесят. Вот так.
   – Куда же она делась? – удивилась Люба. – Дочка Климова?
   – Быть может, умерла, не дожив до того возраста, когда положено выдавать паспорт? – предположила Катя.
   – Вот именно, – вздохнул Борис.
   – Тогда надо сделать запрос в загс, – уверенно сказал Стас. – В местную милицию. В церковь пойти. Может, была панихида? Если она умерла, так ее наверняка отпевали! Должна быть ее могила, в конце-то концов!
   – Но почему же тогда так радовался Колоссов? – спросила Люська.
   – Этого уже никто не узнает, – развела руками Катя.
   – Ладно, я все равно попробую, – вздохнул Стас. – По своим каналам. Надо раскрыть эту тайну. Если Мария Георгиевна не числится среди живых, значит она должна числиться среди мертвых. Я наведу справки. И… надо «работать» фирму Климова. Катя, не забудь о номере телефона, с которого звонили Колоссову незадолго до смерти.
   Та кивнула. Борис бросил на Самохвалова внимательный взгляд. Люба насторожилась. Нет, показалось. Потому что Борис сказал:
   – Я с самого начала был уверен, что преступник засел в Совете Директоров. Кто-то крупно играет против Климова. Хочет прибрать к рукам его акции и, приплюсовав к своим, получить контрольный пакет. Да что там! С таким количеством акций он все получит! Всю компанию! Игра стоит свеч! Это же десятки миллионов долларов! Сотни!
   – Список дадите мне, – буркнул Стас. – Членов Правления. Я попробую поговорить с ребятами.
   – С какими ребятами? – насторожился Борис. – Из милиции?
   – Нет. Они – подростки. Свидетели сегодняшней акции.
   – Ах, свидетели! Ну, попробуйте.
   – А вы? – в упор посмотрела вдруг на Бориса Люська. – Флэш-мобом не интересуетесь?
   Борис рассмеялся. Убийство Колоссова так же, как и убийство Шестакова, не произвело на него особого впечатления. В первый момент он, конечно, был в шоке, но быстро оправился. Его интересовали прежде всего бумаги, добытые детективами. Никак не погибшие люди.
   – Нет, я не интересуюсь, как вы сказали? Флэш-мобом, – голос помощника Климова был спокоен.
   – Все, разошлись по домам, – хмуро подвел итог Стас. – Катя, я вас провожу.
   – На метро? – усмехнулся Борис. – Нет уж, позвольте мне довезти до дома прекрасную леди. Тем более надо выяснить у нее, кто из работающих в агентстве детективов еще остался в живых. Дело надо довести до конца.
   – Плохой юмор, – заметил Стас.
   – А что я должен сказать по этому поводу? – ощерился Борис. – Пусть убитых оплакивают их родственники. Мне же надо работать. Иначе Климов меня с кашей съест! А я жить хочу. И неплохо жить, так, как я привык. Катя, садись в машину.
   Та кивнула и тут же упорхнула. Борис махнул им рукой: пока, мол. И двинулся следом. Самохвалов дернулся было, но Люба схватила его за рукав и придержала. Когда Борис и Катя уселись в машину, Стас возмущенно сказал:
   – Да что ты ко мне прицепилась?! Каждый раз, когда я хочу с ней поговорить, ты меня удерживаешь!
   – Заботится о твоем моральном облике, – ехидно сказала Люська.
   – Стас, Катя… как бы тебе это сказать? Словом, у нее кто-то есть, – решилась Люба.
   – Да? А почему она мне этого не сказала?
   – А разве по ее поведению и так непонятно?
   – Психолог, – буркнул Стас. – Много о себе понимаешь. Может, я просто хотел с ними до дома доехать? На его новенькой «БМВ»?
   – Я тебя подвезу, – вызвалась Люська.
   – Да, Стас, – напомнила Люба. – Мне ведь совсем в другую сторону. Так что садись в машину Людмилы.
   – Я… – Самохвалов вдруг побледнел. – У меня сегодня дежурство. Дела на работе. В общем, метро… Метро надежнее. Там пробок нет. И вообще…
   Он все мямлил и пятился при этом назад, а потом вдруг резко развернулся к ним спиной и почти побежал к метро.
   – Что это с ним? – удивленно спросила Люська.
   – Ты что, не видишь? Человек сгорает на работе!
   – Да? Несчастный! Жениться ему надо!
   Рецепт на все случаи жизни у Люськи был один. Холостому – жениться, женатому – развестись. С тем, чтобы жениться снова, но уже на другой женщине. Если уж хочешь круто изменить свою жизнь – начни с самого начала, то есть с загса, с появлением нового штампа в паспорте. Сама Люська большую часть жизни и была в поиске. Во времена, которые сама она называла «досережиные».
   – Ладно, поехали по домам, – сказала Люба лучшей подруге. – Тяжелый был день.
   – А интересный мужик этот Борис, – заметила Люська. – С харизмой. На баб это действует. Только…
   – Что только? – насторожилась Люба.
   – Доверия не вызывает, вот что. Весь какой-то обтекаемый. Скользкий. Не ухватишь. Как профессионал тебе говорю. Уж я-то на своем веку мужиков повидала!
   – Кася-то ухватила.
   – Думаешь? Погоди – вывернется.
   – Посмотрим.

Глава 13
«Мерлин»

   В деле о двойном убийстве, где жертвами неуловимого преступника стали уже два частных детектива, Люба взяла на себя роль мозгового центра. Аналитика. Обстоятельства, при которых убили Шестакова и Колоссова были схожи. Антураж – акция флэш-моб. И мотив теперь ясен. Убирали именно тех, кто интересовался Марией Климовой. Оставалось выяснить, как именно со всем этим оказался связан флэш-моб?
   Любовь Александровна Петрова всерьез задумалась. Здесь нужна помощь профессионала, причем обладающего всей полнотой власти. Был человек, к которому она могла бы обратиться. Их связывали странные отношения. Долгое время он ее преследовал, объяснялся в любви по электронной почте и был причиной многих неприятностей, свалившихся на Любину голову. А однажды помог. Этого человека звали Алексей Градов. Одно время его искали как компьютерного взломщика, и даже завели уголовное дело, но потом перевербовали, потому что такие специалисты на вес золота, и теперь он, в свою очередь, ищет преступников, использующих для своих корыстных целей Интернет. Работает в специальном отделе по расследованию компьютерных преступлений.
   Вот уже год, как связь между Любой и Алексеем Градовым прервалась. По ее инициативе. Она просто перестала отвечать на его электронные письма. Почему? Потому что знала: это ни к чему не приведет. Любви между ними быть не может. Градов – не герой ее романа. Но это не значит, что они больше не друзья. Дружба по-московски: два вечно занятых человека при встрече раз в год делают вид, что расстались только вчера. Потому что оба не заметили, как этот год пролетел.
   Алексей Градов понимал все прекрасно. Эти условия игры в дружбу в огромном мегаполисе. Ибо это и в самом деле игра, и если воспринимаешь ее всерьез, твоей нервной системе грозят сильные потрясения. Едва Люба попыталась выйти на Градова, он откликнулся сразу. «Нужна помощь», – просигналила она. И Алексей тут же согласился на встречу.
   Неизвестно почему, но она разволновалась. Умом понимала, что его любовь к ней надуманная, а лучше сказать, виртуальная. Но очень уж хотелось соответствовать себе виртуальной, поэтому Любовь Александровна Петрова особенно тщательно занималась своей прической и макияжем. Хотелось выглядеть моложе, хотя тот, с кем она собиралась встретиться, знал о ней все. О ее привычках, образе жизни, выпавших на ее долю невзгодах. И о том, сколько ей лет.
   На встречу с Градовым Люба поехала на машине в надежде, что опоздает. В списке ее воспоминаний раздел «Алексей Градов» почти весь был закрашен черным. Она боялась пополнить копилку еще одним неприятным воспоминанием, поэтому не торопилась. Но, как и всегда, реальность превосходит любые ожидания. Пробок не было, она приехала на пятнадцать минут раньше. Похоже, приходить на свидание раньше – ее планида. Не значит ли это, что Любовь Александровна Петрова – не настоящая женщина? Не настоящая, то есть деловая. Считающая главным своим достоинством занимаемую должность, а лучшим украшением – банковский счет. Деловые женщины на встречу никогда не опаздывают, но и удовольствие от нее не получают. В то время как настоящие женщины всегда опаздывают, потому что пытаются удовольствие оттянуть, а потом растянуть. Тест на настоящую женщину Любовь Александровна Петрова провалила, но, к счастью, Градов уже сидел за столиком, на открытой веранде. Перед ним стоял стакан апельсинового сока.
   Они не общались с год, не виделись и того больше, но Люба отметила, что внешне он ничуть не изменился. «Надеюсь, и я тоже не изменилась», – невольно вздохнула она. Но Градов тут же сказал:
   – А ты поправилась. Здравствуй.
   – Мог бы и соврать, – заметила она, присаживаясь напротив. – Привет.
   – Это так важно? – удивился он.
   – Для женщины – да! Тем более для женщины свободной, – с вызовом сказала она. – Впрочем, я здесь по делу.
   – Хорошее начало! Маленькая месть за то, что напомнил про лишний вес? Может, бутылочку вина закажем? Или это помешает делу? – в его голосе послышалась ирония. Все-таки он изменился. Стал гораздо увереннее в себе, свободнее в общении. Люба напомнила:
   – Я за рулем.
   – По бокалу? За встречу? – она кивнула: заказывай. И предупредила:
   – Но есть я буду только овощи.
   – Какой же я дурак! – рассмеялся Алексей. – Испортил женщине аппетит! Еще подумаешь, что это я нарочно! Решил сэкономить.
   – Каждый платит за себя, – торопливо сказала Люба.
   – Значит, ничего не изменилось, – голос у него был грустным, и это ее порадовало. – Что ж. Выкладывай: какое у тебя ко мне дело? Опять во что-то ввязалась? Надеюсь, на этот раз без опасности для жизни?
   – Увы! Но сначала сделаем заказ.
   Она рискнула на рыбу, уповая на то, что в ней поменьше калорий. Алексей с усмешкой заказал свиную отбивную. И картофель на гарнир. А потом еще и десерт. Люба вспомнила кафе, в котором они с Катей состязались в поглощении пирожных, и невольно вздрогнула.
   – Что такое? – заботливо спросил Алексей. – Замерзла? Может, попросить плед?
   – Пустяки. Здесь свежо, но не холодно. Просто я на днях сладкого объелась. Не обращай внимания. Что же касается моего дела… Дело-то в общем пустяковое. Надо найти одного человека. Известно только его имя. Точнее, ник.
   – Мужчина?
   – Да.
   – Опасный преступник? – вновь усмехнулся он.
   – Пока неясно. Но – ценный свидетель.
   – И как его зовут? – спросил Алексей.
   – Мерлин.
   Он расхохотался. Не переставая смеяться, спросил:
   – Предлагаешь мне перенестись в Камелот? Но это королевство существует только в легендах! Я не волшебник. Всего лишь программист. А сейчас тружусь на благо общества, раскрываю компьютерные преступления.
   – Не надо в Камелот. Надо только на сайт флэш-мобберов. Я тебе сейчас все объясню.
   Принесли вино, они соприкоснулись бокалами, впрочем, без традиционного тоста «за встречу», Люба сделала глоток, потому что в горле слегка пересохло, и начала свой рассказ. Градов слушал внимательно, не перебивал. А под конец спросил:
   – А что же твой капитан? Самохвалов, кажется? Разве так сложно найти человека, если он зарегистрировался на сайте?
   – Во-первых, Самохвалов уже майор, – терпеливо пояснила Люба. – И потом, у него и так много работы. Это частное расследование, потому что Владимир Шестаков был его другом. Стас сделает запрос по дочери Климова и проверит мобильный телефон, по которому звонил Колоссову клиент агентства незадолго до его смерти. С сайтом мобберов надо работать параллельно.
   – Хорошо, – кивнул Градов. – Найти этого парня – пара пустяков. Завтра же я назову тебе его имя, фамилию и адрес. Это все?
   – Да, – кивнула Люба.
   – А зачем тебе это надо? Разве Шестаков был твоим другом?
   Люба слегка растерялась.
   – Я и сама не понимаю, как оказалась втянутой в эту историю, – сказала, наконец, она. – Все так переплелось! Люська, флэш-моб, Климов, Борис, Кася… У меня практически не остается свободного времени! – пожаловалась она. – Вот что я сделаю: я откажусь от Климова. Нам давно пора расстаться.
   – Насколько я понял, он щедро платит, – заметил Алексей.
   – Да, но он и требует много! У меня уже просто нет сил им заниматься!
   – Целесообразнее было бы отказаться от расследования.
   – С каких пор ты стал таким осторожным? – оторопела Люба.
   – С тех самых пор, как меня менты взяли в оборот, – невозмутимо ответил Градов. – Меня беспокоит этот снайпер на крыше. Парень с мозгами. Ловко он вас развел! Надо бы заняться всерьез этим флэш-мобом. Кто знает, что ему придет в голову завтра? К движению я отношусь с симпатией, и то, что в стаде появилась паршивая овца, плохо… – он невольно поморщился. – Надо ее изловить. Хорошо, что рассказала. В Интернете совершается много преступлений. Ты себе даже не представляешь сколько! Нас на всех не хватает, – пожаловался Алексей. – Но этот случай особый. Я им займусь.
   Любина цель была достигнута. Градов согласился ей помочь. Но особой радости Люба не испытывала. Напротив, ей было грустно.
   – Хочешь, я куплю тебе цветы? – неожиданно спросил Алексей.
   – Цветы? Зачем? – удивилась она.
   – У тебя вид невеселый.
   – Обычно с цветами мужчины приходят на свидание, а не уходят с него, – заметила она.
   – Да? Я не знал. Потому что не хожу на свидания. Но очень этого хочу. Надеюсь, мы еще встретимся? Я хотел бы отчитаться о проделанной работе, – в шутку сказал он.
   – Это можно сделать и по электронной почте.
   – Можно было бы и о Мерлине узнать от тебя по электронной почте. Но я же назначил встречу в кафе. Думаешь, у меня много свободного времени? Просто захотелось тебя увидеть.
   «По крайней мере, у меня прекрасные отношения с мужчинами, которые когда-то меня любили, – подумала она. – Я всегда могу на них рассчитывать». И спросила:
   – А почему ты не женишься?
   – У Людмилы учишься? – рассмеялся он. Когда-то Алексей Градов и Людмила Иванова были в одной команде, участниками реалити-шоу «Игра на вылет». О характере Апельсинчика и ее лексиконе он был осведомлен прекрасно! Люба невольно покраснела и сказала:
   – Не хочешь, не отвечай.
   И оба надолго замолчали. Потом, вспоминая подробности, она все-таки решила занести эту встречу в список «белое». Особенно, когда посмотрела на роскошные розы, стоящие в вазе. Алексей все-таки купил ей цветы. Розы были белые. Но отчего-то не пахли. Ах, эти московские романы! Ни одной точки, сплошные запятые и многоточия. Люди научены горьким опытом. В какой-то момент все может перевернуться с ног на голову, вчерашний бедняк внезапно разбогатеть, неудачник взлететь на вершину социальной лестницы, нынешний властитель судеб, напротив, рухнуть вниз и оказаться на мели. Лучше остаться друзьями. Это можно использовать.
   К примеру, Самохвалов не стеснялся ее эксплуатировать. Правда, известия, которые он принес, были неутешительные. В середине недели они с Любой встретились. Она все никак не собралась поговорить с Климовым и отказать ему в своих услугах. Меж тем бывать у него и видеть сияющее Касино лицо, было больно. Своих чувств Люба не понимала. Сама ведь этого добивалась! А когда получилось – расстроилась. За себя обидно. Очень уж легко у Каси все получилось! Неправдоподобно легко! О свадьбе речи пока не идет, но у Климова вид заговорщика. Это что-нибудь, да значит. Нет, надо расставаться.
   Стас пришел к ней вечером, после работы, и даже принес с собой пакет с едой из кафе быстрого питания.
   – Я знаю, что микроволновка у тебя есть, – хмуро сказал он и протянул пакет: – На-ка, разогрей. Потрудись, нажми на кнопку.
   – Что случилось? – испугалась Люба.
   – В это трудно поверить, милая! Но у нас еще один труп! Присядь, я расскажу тебе занятную историю.
   Она закрыла микроволновку, нажала на кнопку и без сил опустилась на табурет.
   – Кого еще убили, Стас?
   – Убили? – он усмехнулся. – Попробуй доказать, что убили! В общем, так. Они оба начинали с Ольховки. Шестаков и Колоссов. Но пробыли там недолго. Потому что бывшая жена и дочь Климова вскоре после его отъезда в Москву тоже переехали. Женщина вышла замуж, поменяла фамилию. А переехали они в райцентр. Соответственно, Шестаков и Колоссов, побывав в Ольховке, тоже перебирались в райцентр. На одну ночь оба селились в местной гостинице. Их пути вели в здание местной администрации. Где когда-то работала секретарем бывшая жена Климова. Тогда место ее работы называлось Исполком.
   – И долго работала? – спросила Люба. – Стас, неужели это ее…
   – Дослушай сначала. Кстати, тебе подают сигнал.
   – Какой сигнал?
   – Еда готова!
   – Я не голодна.
   – Я голоден, эгоистка! – Пока она накрывала на стол, Стас продолжал рассказывать: – Проработала она там пару лет. Потом развелась с мужем. Со вторым. И, по слухам, вновь собралась замуж.
   – Вот это женщина! – заметила Люба, расставляя тарелки.
   – Женщина как женщина, – пожал плечами Стас. – До твоей любимой подруги ей далеко. Видишь ли, от второго мужа у нее не было детей. А она у него была уже третья. Мужик все жен своих обвинял в том, что они забеременеть не могут, а тут уж не отвертишься. Дочка-то у Климовой была! А он, как ни старался, так и не смог ее осчастливить вторым ребенком. Был грандиозный скандал. Мужик дебоширил, грозился расправой, до драки дело доходило. Говорят, с ножом на нее кидался, все отпускать не хотел. Неудивительно, что женщина вновь решила переехать, а куда не сказала. Быстренько оформила развод и сбежала вместе с дочкой.
   – Но кому-то из подруг адрес свой оставила, – предположила Люба.
   – И я так думаю! И не только адрес. Подругу зовут, то есть звали, Ирина Петровна Мальцева. Разведена, имеет дочь.
   – Стас, ты сказал: звали.
   – Ну да. Потому что в воскресенье она умерла.
   – Умерла или…
   – Да что ты все мямлишь? Хочешь знать причину смерти? Передозировка лекарства. Сердечница она была. И во время очередного приступа не рассчитала дозу.
   – Но ведь ее могли и накачать лекарством!
   – Могли. Только разбираться в этом никто не будет. Причина смерти: передозировка лекарства у женщины пенсионного возраста, давно уже состоящей на учете у кардиолога. Достаточно заключения врача, приехавшего на «скорой». В таких случаях даже вскрытие не всегда делают. Только мы с тобой знаем, какие события этому предшествовали. Но! В другом городе! Почти за тысячу километров! Убили Шестакова. Убили Колоссова. В субботу. А в воскресенье, далеко от столицы нашей родины Москвы умирает сердечница Ирина Петровна Мальцева. Кто будет искать причинно-следственную связь? Да никто! Меж тем оборвалась единственная ниточка, которая тянулась к бывшей жене Климова. Я не удивлюсь, если в документах подчистки.
   – В каких документах?
   – Мальцева сначала работала в Исполкоме, а потом в суде, – сердито сказал Стас. – Мать Маши Климовой хотела спрятаться от бывшего мужа, того самого, второго, который сыпал угрозами, пытался вышибить дверь и устраивал скандалы. В этом же здании находится и паспортный стол. Я думаю, что Мальцева знала все ходы и выходы. У нее были большие связи в местной администрации.
   – Но ведь тогда ей было…
   – Около тридцати. Когда подруга, то есть бывшая жена Климова, следы которой мы ищем, попросила помочь. Что-то они с бумагами нахимичили. Валентин Колоссов был такой довольный, потому что поговорил с Мальцевой. А мы не успели.
   – Может быть, ее дочь что-то знает? – предположила Люба.
   – Может, и знает. Ехать надо. А когда?
   – Попробуй сделать еще один запрос.
   – Мне и так пришлось на все пружины нажать. Думаешь, в райцентре обрадовались, что какой-то майор из Москвы интересуется их трупом? Да еще и подозревает: уж не криминал ли это? Они всяких проверок до страсти боятся. Уверен: концов не найдем. То, что смерть Мальцевой была насильственной, ни за что не докажем.
   – Но кто это мог сделать?
   – Надо «работать» Правление фирмы Климова. У всех проверять алиби. У меня уже есть номер телефона, с которого звонили Колоссову незадолго до убийства, вызывая его на встречу. Это номер мобильного телефона. Удалось выяснить местонахождение клиента. Винтовку с оптическим прицелом действительно нашли на крыше близлежащего дома. Все было сделано чисто. Убийца не наследил. Единственное, что у нас есть – это номер телефона. А теперь еще и имя. Я справлялся у Кати. Имя это ей ни о чем не говорит. Погоди-ка… – Самохвалов полез в карман и достал затрепанный блокнот. – Где тут у меня?.. Ага! Вот! Номер зарегистрирован за Сенькиным Павлом Борисовичем тридцати пяти лет, проживающим по адресу… Кстати, в городе Москве проживает господин Сенькин. Далеко ехать не надо.
   – Погоди, как ты сказал? – невольно вздрогнула Люба.
   – А что?
   – Мне сегодня прислал сообщение Градов. – Она вдруг разволновалась. – Я просила его найти Мерлина. Я ему все рассказала, Стас.
   – Зачем? – тут же разозлился Самохвалов. И заорал: – Что ты из меня дурака делаешь! Думаешь, я не могу установить адрес человека, который зарегистрировался на сайте мобберов?! Думаешь, я такой тупой?!
   – Ты обещал, что это сделаешь, но не сделал, – напомнила Люба.
   – Я просто замотался!
   – Вот я и хотела тебе помочь.
   – Ты просто искала повод! Чтобы с ним встретиться!
   – Тебе-то что?
   – Забыла, сколько крови он нам попортил?!
   – Забыл, как он нам помог?! И сейчас помог! Не ори! Лучше взгляни на это!
   Люба схватила его за руку и потащила в комнату. Самохвалов отбивался и орал: «Куда ты меня тащишь?! Ненормальная!». Она оставила его у дивана, а сама кинулась к компьютеру. Письмо от Градова пришло только сегодня. Люба едва успела его прочитать, как заявился Стас со своей неутешительной информацией. Теперь она открыла файл и закричала:
   – Вот! Смотри, что он пишет! «Личность Мерлина удалось установить. В Интернет он выходит с мобильного телефона. SIM-карта зарегистрирована на Сенькина Павла Борисовича. Паспортные данные, адрес…».
   – А ну-ка, – Стас отодвинул ее плечом и заглянул в монитор. – Вот оно, значит, как! Сенькин! Выходит, что Колоссову в день убийства звонил сам Мерлин?!
   – Выходит, что так.
   – Надо его брать.
   – А если он не живет там, где прописан? Погоди, я с Градовым свяжусь. Стоп. Еще одно сообщение. Градов сам вышел на связь.
   – «Группа захвата выехала на место», – прочитал Стас. – Какая группа захвата? Это шутка юмора? Они что, очумели?! Ты соображаешь, что наделала?!
   – А что такого? – невинно спросила Люба.
   – А что они ему предъявят? Сценарий флэш-моба?! Пиши: «Немедленно отозвать!».
   – Думаешь, они мне подчиняются?
   – Тогда ноги в руки! И – пулей туда!
   Теперь уже он тащил ее за руку к дверям. Люба едва успела переобуться. В машине Стас сокрушался:
   – Ну почему я не поехал к нему сразу же? Осторожничал. Хотел флажками его обложить, как волка. Получить сначала от Бориса список членов Правления. Потом проверить у всех алиби. И уж тогда… Что ты тащишься?! – заорал он.
   – Тебе же не нравится, как водит машину Людмила. Я стараюсь тебя не раздражать. И потом, я понятия не имею, где находится эта улица! Я в том районе не бываю!
   – Ну, все! Тушите свет! Приедем к шапочному разбору! И как я, по-твоему, буду колоть этого Мерлина?!
   – Это сделает Градов.
   – Что?!
   – Стас, успокойся.
   – Нет, вы подумайте! Я почти уже месяц затратил на это расследование! Я землю носом рыл, добывая информацию! Шел на такие жертвы! Составлял план! А какой-то Градов ни секунды не думал, получил информацию и кинулся очки зарабатывать! Конечно! У них в отделе теперь раскрываемость повысится!
   – Что ты несешь?
   – Так это же я сделал! Я!
   – У тебя этого никто и не отнимает. Ты же сам говорил: время уходит, надо быстрее. Говорил?
   – Милая, вот сейчас время действительно уходит. Надо быстрее. Так что давай, дави на газ. Чокнуться можно! Еду на операцию в сиреневой машине! С черепашьей скоростью! Да мужики узнают – засмеют!
   – А ты никому не рассказывай, – посоветовала Люба. И, пытаясь его утешить, сказала: – Может, там и нет никакого Сенькина.
   Но ее надежды не оправдались. Они приехали не то чтобы к шапочному разбору, но дверь нужной им квартиры была распахнута настежь. На лестничной клетке полно народу. Стас отодвинул плечом одну из женщин, одетую в домашний халат, и сурово спросил:
   – Что здесь происходит?
   – Да вот, к Сенькиным с обыском пришли, – пискнула ему в спину оттертая соседка.
   – А ну-ка…
   Они прошли в квартиру. К ним кинулся было участковый с криком: «Куда, куда, нельзя!». Но тут Люба увидела Градова, который вышел в прихожую со словами:
   – Это свои. Пропустите.
   – И как успехи? – кисло спросил Стас.
   – Во-первых, здравствуй.
   Градов протянул ему руку. Самохвалов покосился на Любу, но руку пожал. «Как приятно! – подумала она. – Мужчины, которые когда-то меня любили, не только остались моими друзьями, но и друг с другом, кажется, нашли общий язык!». В это время из комнаты высунулся черноволосый парень в штатском и спросил у Градова:
   – Ну что? Отбой? У него даже компьютера нет! Нечего смотреть!
   Люба огляделась. Смотреть действительно не на что. Жили Сенькины небогато. Прихожая отечественного производства, еще доперестроечных времен, линолеум весь в трещинах и пятнах, рисунок на обоях давно уже поблек.
   – Похоже, мы поспешили, – вздохнул Алексей. – Ты можешь быть свободен, понятые тоже. А с Сенькиным мы побеседуем.
   – То есть… Как это у него нет компьютера? – оторопел Самохвалов. – Выходит, это не Мерлин?
   – Я тебе так сразу не скажу, – усмехнулся Градов. – Тем более в прихожей. Люба, проходи в комнату.
   Она кивнула и последовала его совету. Обстановка в комнате тоже говорила о том, что в квартире живут люди отнюдь не зажиточные. Телевизор, правда, был новый, но ковер на полу потертый, мебель в царапинах, а монитора на столе не наблюдалось. Заплаканная женщина с волосами мышиного цвета, увидев Любу, вдруг обрадовалась. И почему-то сказала:
   – Вы же видите, что Паша не виноват! Я не понимаю: зачем к нам пришли? Что мы сделали?
   – Успокойтесь, пожалуйста, – сказала она.
   – Витеньку разбудили, – пожаловалась женщина. – Вломились, все перевернули вверх дном.
   – Вы идите к сыну, – посоветовал появившийся в комнате Градов. – Мы поговорим с вашим мужем и, если он объяснит нам внятно, почему у преступника оказался его паспорт, тут же уйдем.
   – Перед соседями опозорили, – не унималась женщина.
   – Света, уймись ты, – раздраженно сказал мужчина в тельняшке и вытянутых тренировочных штанах, сидящий на диване. Люба поняла, что это и есть хозяин, Павел Сенькин. На его щеках и подбородке красовалась мужественная щетина трехдневной давности, цвет лица был таков, что Павла Борисовича можно было заподозрить в злоупотреблении горячительными напитками. Он и флэш-моб? Люба в этом сразу же усомнилась. Гражданка Сенькина всхлипнула, укоризненно посмотрела на мужа и спросила:
   – Как же, Паша? Что ж теперь будет?
   – Света!
   Через какое-то время Светлана Сенькина все же ушла в соседнюю комнату, где спал ребенок. Остальные тоже удалились. Ушел недоумевающий участковый. В комнате остались только Сенькин, Люба и двое ее бывших мужчин.
   – Итак, – начал Стас. – Как вас? Павел…
   – Борисович.
   – Павел Борисович, вы умеете пользоваться компьютером?
   – Какой на хрен компьютер? – вытаращил глаза Сенькин. – Электрик я. Зарплату получаю хорошую, врать не буду. Да и на калым хожу. Бывает, и по дачам езжу. Сейчас все строятся. Кто не строится, тот ремонт затевает. Квартиры покупают в новых домах. И все к кому идут? К Сенькину! А Сенькин…
   – Оставим в покое вашу профессиональную деятельность, – перебил его Стас. – Почему на ваш паспорт зарегистрирован номер мобильного телефона…
   Он достал блокнот и зачитал цифры. Сенькин наморщил лоб. Потом сказал:
   – Вроде как не мой номер. А какой мой? Погоди-ка… Света!
   – Ну, чего? – недовольно спросила появившаяся на пороге жена.
   – Какой номер моего мобильника?
   – О, господи! Пить надо меньше!
   – Гражданка Сенькина, этот номер вам не знаком? – Стас вновь зачитал рядок цифр.
   – Нет, – отрезала женщина. Она стояла на пороге, видимо, решая, уйти ей или все же остаться.
   – Мы осмотрели квартиру, – вмешался Градов. – Все мобильные аппараты изъяли. Стас, не трудись звонить. Телефон, скорее всего, не ответит.
   – Предлагаешь подождать? – зло спросил Самохвалов. – А чего, спрашивается?
   – Давай сначала послушаем Сенькина, – предложил Градов. Люба с ним согласилась. Светлана Сенькина все-таки присела на краешек дивана. Ее муж вдруг хлопнул себя по лбу:
   – Конечно! Как я мог забыть! Года два назад это было!
   – Вы кому-то давали свой паспорт? – спросил Самохвалов.
   – Было, – нехотя сказал Сенькин. – Я, конечно, лох, но и вы меня поймите. Собрался я покупать машину. А денег не хватает.
   – По делу говорите, – поморщился Стас.
   – Так и я по делу! Сунулся было в банк, взять кредит, а меня притормозили. Жена не работает, сын на иждивении. Кучу справок потребовали.
   – Ты на меня-то не сваливай, – со злостью сказала гражданка Сенькина. – Я у тебя во всем виновата! Ну, не работаю! Потому что ребенок маленький! А вы знаете, какое пособие платят по уходу за ребенком?
   – Успокойтесь, – сказал Градов. – К вам претензии никто не предъявляет.
   – Машина ему понадобилась! – не унималась Сенькина. – Пить надо меньше! Тогда и машина будет! Алкаш!
   – Сенькина, успокойтесь, – не выдержал Стас. И Павлу: – А вы продолжайте.
   – Открываю я газету, а там объявление. Помогу, мол, без проблем получить кредит. Стану вашим поручителем. А, честно сказать, поручителя-то у меня и не было. Никто не соглашался. Потому как выпить люблю, это факт. Я обрадовался. Позвонил.
   – Пить надо меньше, – тут же откликнулась жена. – Позвонил! Трезвый бы ты не позвонил!
   – Позвонил бы, – возразил Сенькин. – Потому как деньги были нужны. Тысячу-то баксов я скопил.
   – Ты скопил! – фыркнула жена. – Дала бы я тебе эту тысячу!
   – В общем, вы встретились с человеком, который согласился стать вашим поручителем, так? – прервал Самохвалов перепалку между супругами.
   – Так, – кивнул Сенькин. – Мужик хороший, чего там!
   – Потому что он тебе налил, – тут же прокомментировала жена.
   – Вы бы шли к ребенку, – посоветовал Стас.
   – А он спит. А этот – нет! – она ткнула пальцем в мужа. – И не скоро еще угомонится! Вдруг он что не то ляпнет? Надули его, дурака!
   – Сама ты дура, – укоризненно сказал Сенькин. – Ну, не получилось у мужика. А мужик хороший. Взял мой паспорт, велел написать заявление. В кафе мы сидели. Час бумаги заполняли! – с гордостью сказал он. – Ну, выпили малость. Он не пил, нет. А я принял. И что? После работы же. Имею право!
   – А потом? – спросил Стас.
   – Мужик взял паспорт, заполненные бумаги и ушел. Через три дня позвонил, сказал, что ничего не вышло. В банке ему отказали. Извинился, между прочим! А мне что? Паспорт-то вернули!
   – Вам, Сенькин, повезло, – усмехнулся Стас. – Я знаю такие случаи. Потом люди узнают, что им дали огромный кредит, и получают бумагу из банка, по которой должны выплачивать сумасшедшие проценты. А бывает, у них имущество описывают.
   – Не может быть, – побледнел Сенькин. А его жена охнула и испуганно прикрыла ладошкой рот.
   – Так что вам, Сенькин, еще повезло. На ваш паспорт всего-навсего зарегистрировали мобильный телефон. Могли и фирму зарегистрировать. Да все, что угодно! Правильно вам жена сказала: пить надо меньше!
   – Как выглядел тот мужик? – спросил Алексей Градов.
   – Как выглядел… – Сенькин замялся. – Как выглядел… Борода – во! – Он чиркнул ладонью по шее. – Очки.
   – Затемненные? – с иронией спросил Стас.
   – Они, – кивнул Сенькин. – Патлы, как у попа. Обросший.
   – Вас это не удивило? – спросила Люба. – Не насторожило? Ведь он явно изменил свою внешность. И затемненные очки. А вдруг бандит? Террорист?
   – Да ему кто нальет, тот и хороший, – зло сказала жена Сенькина. – Хоть поп, хоть террорист. Разве не ясно?
   Павел Борисович понурился. Известие, что ему могли прислать платежное поручение из банка, сильно его расстроило.
   – Машину-то вы купили? – улыбнулся вдруг Стас.
   – Какое там! – махнул рукой Сенькин. – Вот, на днях хотел сызнова взять кредит. Сейчас, говорят, с этим проще. И поручители не нужны. Позвонил по такому-то телефону и тут же деньги получил.
   – Я тебе покажу кредит! – закричала жена. – Опять во что-нибудь вляпаешься!
   – Ребенка разбудите, – напомнила Люба.
   – Не надо так верить рекламе, – покачал головой Стас. – И обязательно читать то, что написано в договоре самым мелким шрифтом. А то, гражданин Сенькин, как правильно сказала ваша жена, во что-нибудь вляпаетесь.
   – Что ж он, паразит, со мной делает! – и Светлана зарыдала.
   – Люба, принеси ей воды.
   – Я сама, чего уж.
   Женщина, всхлипывая, ушла на кухню.
   – Опознать его сможете, Сенькин? – спросил Стас.
   – По бороде – да!
   – Борода, судя по всему, накладная, – вздохнул Самохвалов. – Цвет глаз определению не поддается тоже. Понятно только, что мужчина. Молодой?
   – Вроде как… – Сенькин замялся. – Вроде как не очень.
   – Высокий?
   – Это да, – сразу оживился Сенькин.
   – Спортивного телосложения?
   – В рубахе.
   – Но надеюсь, без галстука? – с иронией спросил Самохвалов. – Рубаху опознать сможете?
   – Рубаху – да, – уверенно сказал Сенькин.
   – За полночь уже, – вздохнула Люба. – Не засиделись ли мы? И при чем здесь рубаха, Стас? Не до шуток. Неужели не понятно: не сможет Павел Борисович его опознать. Разве что по голосу.
   – Понятно, что номер пустой, – поддержал ее Градов. – Потому он так спокойно себя и чувствует, этот Мерлин, что мобильный телефон купил по чужому паспорту. Хотя комбинация слишком уж сложна. Дать объявление в газету, найти лоха. – При этих словах Сенькин обиженно моргнул. – Можно было бы проще. Пойти на рынок, к примеру. Там не то что симку без паспорта, черта лысого продадут. Но ему так удобнее. Я бы сказал, что парень – интеллектуал. После второго убийства сим-карту он заменил, потому что засветился. Это понятно.
   – Не факт, – возразил Самохвалов. – Я ему сейчас позвоню.
   – Бесполезно, – пожал плечами Градов.
   Стас все-таки достал из кармана потрепанную бумажку и набрал номер. Чтобы услышать: «Абонент не отвечает или временно не доступен. Попробуйте…». Градов вновь пожал плечами: а я что говорил?
   – И откуда ты такой умный взялся? – разозлился Стас.
   – У него на сто процентов ноутбук. Выходит в Интернет с мобильника, на работе не светится. Домашний номер тоже не засвечивает. Даже Интернет-кафе не использует. А то, что господин Сенькин его опознает…
   Градов посмотрел на Сенькина. Тот вновь моргнул.
   – … вряд ли, – закончил мысль Алексей. – Здесь я с Любой согласен.
   – Правление фирмы надо работать, – уверенно сказал Стас. – Мужик, высокого роста, это уже немало. Плюс алиби. Точнее, его отсутствие. Мы его быстро вычислим.
   – А доказательства? – быстро спросила Люба.
   – Миня и Саня.
   – Миня и Саня, это кто? – спросил Градов.
   – Свидетели. Возможно, они видели убийцу Шестакова.
   – А возможно и не видели, – заметила Люба.
   – Будем надеяться на лучшее. Ну, все. Здесь закончили, – Стас поднялся. – А вы, Сенькин, впредь будьте бдительны. Не давайте свой паспорт первого встречному.
   – Да я уж… Чтоб я! Никогда! – ударил Сенькин кулаком в тельняшку.
   Вскоре они покинули разгромленную квартиру.
   – Не слишком ли мы? – с сомнением покачала головой Люба.
   – А они что творят! – разозлился Стас. – Найти поручителя по объявлению в газете! Да ежу понятно, что это обман! На лохов рассчитано!
   – Я бы не назвала лохушкой свою подругу Людмилу Иванову, – возразила Люба. – Однако она тоже попалась на эту удочку.
   – Что, тоже попыталась взять кредит через посредника? – удивился Градов.
   – Нет, она нашла бригаду строителей. Также по объявлению в газете. Пыталась отремонтировать квартиру. Те взяли деньги на закупку материалов и скрылись.
   – Чтобы ушлая Люська так попалась? Не верю! – покачал головой Стас.
   – Мошенники умеют втираться в доверие. Ты же видишь: Сенькин целый час бумаги заполнял. А у Людмилы два раза квартиру смотрели. Смету составили. Паспорт показали. Подлинный, между прочим. Тем не менее. Они грамотно работают и знают законы. Будет милиция рассматривать дело Сенькина? Даже если по его паспорту возьмут кредит? Скажут: сам виноват, лох.
   – Значит, это мы виноваты? – разозлился Стас.
   – Хватит вам, успокойтесь, – попытался помирить их Градов. – Не лучше ли поехать по домам?
   – Переход прекращается в час ночи, – напомнила Люба. – Так что, Самохвалов, не резон тебе со мной ссориться. Машина-то моя!
   – Кстати, я давно хотел тебе сказать, – улыбнулся Алексей. – У тебя замечательная машина! И цвет – потрясающий!
   – Вот именно: потрясающий, – буркнул Стас. – До печенок пробирает.
   – Я буду следить за сайтом, на котором так активен Мерлин, – сказал на прощание Градов. – По идее, он должен сменить ник. Но тогда ему придется заново завоевывать авторитет. С «новичка». Так что не только у нас цейтнот. Мне даже интересно: что он теперь предпримет?
   – А вдруг его цель достигнута? – тихо спросила Люба.
   – Если Мария Климова жива – то нет, – уверенно сказал Стас.
   – А почему же он ее не трогает? – спросил вдруг Градов.
   – Значит, он ее еще не нашел, – пожал плечами Самохвалов.
   – Это невозможно, – заметила Люба. – При той информации, что он получил от Шестакова? Невозможно! – повторила она.
   – Если бы я хоть что-то понимал! – высказался Стас и полез в машину.
   – Надеюсь, мы еще увидимся, – улыбнулась Люба Алексею Градову.
   – Я тоже. Надеюсь, – тихо ответил он.
   В машине она молчала, Стас зевал. Нажимал на кнопки магнитолы, пока Люба не потеряла терпение:
   – Нельзя ли остановиться уже на чем-нибудь? Дай хоть одну песню дослушать до конца!
   – Какая же ты скучная! Кстати, я хотел бы повидаться с этим твоим Борисом.
   – Он не мой, а Касин, – возразила Люба. – Зачем тебе Борис?
   – Как это зачем? А список акционеров компании?
   – Я возьму его у Бориса сама. Заодно поговорю с Климовым. Скажу, что решила с ним расстаться.
   – Тебе что, деньги не нужны? – Стас даже зевать перестал.
   – Нужны, но… Между прочим, Градов сказал, что у меня замечательная машина! И цвет – потрясающий!
   Самохвалов расхохотался:
   – И ты ему поверила?
   – Знаешь, да.
   – Тоже мне, психотерапевт, – хмыкнул он. – Милая, тебе пора менять профессию.
   – Почему ты меня все время оскорбляешь?
   – Оскорбляю? – он хлопнул ресницами. – Я говорю тебе правду.
   – Да кому она нужна, твоя правда? Мне – нет. Я тоже могу сказать тебе правду. О Кате. Но она тебе не понравится, эта правда.
   – Тогда будь добра, промолчи.
   – Скажи, когда мы поставим в этом деле точку, ты опять исчезнешь? – спросила вдруг она.
   – Возможно. А возможно, я и сам не знаю. Так много вариантов!
   – Тогда зачем все это?
   – Зачем? – теперь в его взгляде было удивление. – Нам же было интересно! Ну, согласись?
   И она вынуждена была согласиться.

Глава 14
Смешная фамилия

   Люба дала себе слово, и она его сдержала. Твердо решила пойти к Климову и объясниться. Но этому значительному событию предшествовал ряд событий менее значительных, но не менее важных для дальнейшего повествования. Поэтому и опустить их никак нельзя. Это все равно что видеть перед собой кусочки пазла, не видя всей картины и не понимая ее смысла. И только когда последний из кусочков ляжет на свое место, остается хлопнуть себя по лбу и воскликнуть: «Ну, конечно! Как же я сразу не догадался! Вот что это было!»
   Итак, о событиях незначительных, но важных. Люба всерьез решила заняться балконом. Готовить сани летом, чтобы зимой на них таки поехать. И мелким ремонтом. Для этого она достала из-под телефонного аппарата объявление «муж на час» и положила его на видное место. Это был мужественный поступок. Осталось только набрать номер и не бросить трубку, когда на том конце провода раздастся «вас слушают».
   Еще она заметила в глазах у Марины, бывшей Касиной подруги, сгустившийся туман печали. С тех пор как женщины расстались, они двигались в прямо противоположных направлениях. Одна вверх, другая вниз. Касины дела неуклонно шли в гору, в то время как Марина также неуклонно катилась под гору. До падения на самое дно, в том смысле, какой принято вкладывать в это понятие, ей еще было далеко, выглядела Марина по-прежнему на все сто. Но этот взгляд Люба знала прекрасно: где взять деньги? Когда женщина испытывает недостаток в средствах, выражение лица у нее специфическое, а взгляд ищущий. Она даже теряет свою привлекательность. Мужчины, заметив такую женщину, сразу отводят глаза. Марина, видимо, потерпела фиаско. Взгляд выдавал. И мужчины стали обходить ее стороной. Если женщина не излучает покой и довольство, желающих упасть ей на грудь найдется немного. Кто хочет брать на себя чужие проблемы?
   «Может, Кася была ее талисманом? – подумала Люба. – Талисманом удачи. А что? У Бориса нюх, он это почувствовал и решил заграбастать талисман себе». Мысль была абсурдная, но она хоть что-то объясняла.
   – Марина, у вас все в порядке? – не удержалась Люба от вопроса.
   – Абсолютно! – тряхнула кудрями брюнетка.
   – Если Кася будет о вас спрашивать, что ей ответить?
   – Передайте ей… Ничего не говорите.
   И Марина стремительно зашагала к своей машине. Люба понадеялась, что Кася не будет интересоваться судьбой бывшей подруги. Что ее мысли заняты другим. И не ошиблась. Едва Люба переступила порог огромной климовской квартиры, женщина кинулась ей на шею и горячо зашептала в ухо:
   – Как мне поступить, Любовь Александровна?
   – А что случилось?
   – Он сделал мне предложение!
   – Так быстро?! – оторопела Люба. И добавила: – Разумеется, Климов постарался!
   – Георгий Кимович здесь ни при чем.
   – Это ты так думаешь. Ну и что тебя смущает?
   – Не знаю.
   – На твоем месте я бы подумала. И не торопилась. Надо себя как-то обезопасить. Я сама поговорю с Борисом.
   – Ой, может, не надо? – испугалась Кася.
   – Тогда чего ты от меня хочешь?
   – Я и сама не знаю.
   «Зато я прекрасно знаю, чего хочу, – подумала Люба. – Бежать отсюда, зажмурив глаза. Потому что это дурдом».
   Когда она увидела довольное лицо Климова, то лишь укрепилась в этом своем решении.
   – Что, Георгий Кимович? – с усмешкой спросила она. – Позабавились?
   – Ты это о чем? – прищурился Климов.
   – Сосватали-таки Касю своему помощнику?
   – Это было его решение.
   – Но, признайтесь, надавили? Может, приданое пообещали?
   – С квартирой помочь, – скромно сказал Климов.
   – Что, у Бориса нет своего жилья?
   – Отчего же? Есть! Я своих сотрудников не обижаю. Так, дети же пойдут! Надо больше комнат. А лучше загородный дом.
   – И вы решили о них позаботиться?
   – Я очень люблю детей.
   – Тогда заставьте Бориса составить брачный контракт. Чтобы эти дети впоследствии не оказались на улице.
   – Контракт, говоришь? – пожевал губами Климов. – А это мысль! Ведь и впрямь. Что, если парень задурит? Надо бы его прижать. Это мысль, психотерапевт! Молодец!
   – Я переживаю за Касю.
   – А не врешь? – прищурился Климов. – Ладно, верю. Ты хорошая. Ну, и с чем пришла?
   – Нам надо расстаться, Георгий Кимович, – решительно сказала Люба.
   – Бросаешь меня, да? – моментально надулся тот.
   – Вам ведь значительно лучше. И у вас теперь есть не только Борис, но и Кася.
   – Это да, – самодовольно сказал Климов. – За Касю тебе отдельное спасибо. Неужто больше ко мне не зайдешь? Как хочешь. Хозяин – барин.
   «Как легко он от меня отказался!» – удивилась Люба. И слегка обиделась. Холодно ответила:
   – Зайду. Как-нибудь.
   – Вот и славно, – обрадовался Климов. – И на свадьбе погуляем. А там будет видно, – улыбнувшись, добавил он.
   Но сегодня Люба не торопилась с ним распрощаться. Долго мялась, заранее предполагая его реакцию, и, наконец, спросила:
   – А Борис сегодня придет?
   – Что, соскучилась?
   – Почему вы все сводите к взаимоотношению полов, Георгий Кимович?
   – Потому что ты женщина, а он мужчина.
   – У нас с ним дела.
   – Какие дела у тебя могут быть с Борисом? – удивился Климов. – Да придет он, не переживай, психотерапевт. К невесте придет. До свадьбы Кася будет жить у меня. Отсюда и в загс поедут. Я им получаюсь вроде как крестный отец. Так-то.
   – И когда же свадьба?
   – Недельки через две.
   – Так быстро?!
   – А чего тянуть? Кася не девочка уже. Заждалась. – Климов, как всегда, был циничен и предельно откровенен.
   – Они что, уже и заявление подали? – поинтересовалась Люба.
   – Покамест не подали. Дело-то минутное. В тот же день могут расписать. Препятствий к этому никаких нет. У меня, психотерапевт, везде все схвачено, – похвастался он.
   Люба все еще не верила своим ушам. Месяц назад Борис Касю почти ненавидел! А теперь собирается идти с ней под венец! Чудеса! Ай да Климов! Или она чего-то не понимает? Надо поговорить с самим Борисом. А вот и он. Люба услышала, как хлопнула входная дверь и нежное воркование Каси. Ну, с кем еще она может разговаривать таким голосом? Только с Борисом! Он вскоре вошел в гостиную, где сидели Люба с Климовым, широко улыбаясь.
   – Привет!
   Люба пригляделась: похоже, и в самом деле влюблен. Лицо у Бориса было счастливое. Чудеса!
   – Что, жених? – подмигнул ему Климов. – Как у нас дела?
   – Неплохо, Георгий Кимович.
   – А дочку мою нашел?
   – Похоже, я нашел того, кто нам мешает.
   – Вот как? И кто же это?
   – Мне надо проверить факты.
   – Что ж, проверяй. Но – не долго! Потому как терпение мое заканчивается. Понял? Кстати, вот, психотерапевт тебя ждала, – Климов кивнул на Любу. – И с нетерпением.
   – Георгий Кимович, – Люба смущенно кашлянула. – Мне надо поговорить с вашим помощником.
   – Валяй, – кивнул Климов.
   – Хотелось бы наедине.
   – А говоришь, не любовь! Экая ты, – и Климов погрозил ей пальцем. – Ладно, базарьте. А я к Касе пойду. Скучно с вами.
   Он и в самом деле ушел. Едва за Климовым закрылась дверь, Люба напряженно сказала:
   – Я слышала, вы сделали Касе предложение.
   – Кто вам это сказал? – улыбнулся Борис. – Климов?
   – Значит, не сделали?
   – Отчего же? Но кольцо, правда, еще не купил.
   – Вы уверены в своем выборе?
   – А почему вас это волнует?
   – Меня волнует судьба Каси. Я за нее в ответе. Ведь это я ее сюда привела.
   – Мы в ответе за тех, кого приручили, – усмехнулся Борис. – Так, что ли, Любовь Александровна? И что я должен сделать, чтобы вас успокоить?
   – Составить брачный контракт.
   Его лицо стало удивленным. Люба насторожилась:
   – Вы не хотите?
   – Отчего же. Я, признаться, об этом не думал. И что вы хотите увидеть в контракте, уважаемая наставница? – пошутил он.
   – Обеспеченное Касино будущее. Если с вами что-то случится, а все мы смертны, все должно остаться ей и ее детям. А при разводе – половина всего. Материальная компенсация.
   – Однако, – покачал головой Борис. – Вы форсируете события.
   – Значит, вы ее не любите.
   – Ладно, я подумаю. Все ж таки у меня квартира, дорогая машина, деньги на банковском счету, а у нее ничего нет. Не кажется ли вам, что это несправедливо?
   – Ага! Так я и знала!
   – Не кричите, – поморщился Борис. – Я же сказал, что подумаю. Кстати. Вы хотели список членов Совета Директоров. Вернее, ваш милицейский друг.
   Он так и сказал: «милицейский друг». Люба постаралась не обращать внимания на иронию, прозвучавшую в его голосе. Молча взяла протянутый лист бумаги. Там было четыре фамилии.
   – Как? – удивилась она. – Всего четверо?
   – Основных держателей акций четверо, – пояснил Борис. – Контрольный пакет у Климова, как видите, он возглавляет список. Меньше всего акций, десять процентов, у Веры Сергеевны. А ее никто и в глаза не видел.
   – А почему?
   – Она не появляется на заседаниях. Почему? Доверила свой голос Климову. Но при устранении оного от дел передоверит тому, у кого будет контрольный пакет. Ее вообще можно не брать в расчет.
   – Ладно. К тому же она – женщина.
   – Что вы имеете в виду? – удивился Борис.
   – Ничего. Остаются двое. Тюль Михаил Абрамович… Какая интересная фамилия! Смешная. Женская.
   – Разве тюль – женского рода? – усомнился он.
   – Не помню. К тому же у нас Тюль – он. Сколько ему лет?
   – Пятьдесят два года. Почти столько же Климову.
   Она тут же вспомнила Сенькина. «Молодой?». «Да вроде как не очень». Или же Павла Борисовича ввели в заблуждение «патлы» и борода?
   – Сколько акций у Тюля? – спросила Люба. – Или у Тюли? Это вообще склоняется?
   – Еще как! – рассмеялся вдруг Борис. – Сотрудники компании склоняют его в кулуарах на все лады! Премерзкий тип, уж простите за откровенность! Двадцать пять процентов у него!
   – Неплохо, – заметила Люба.
   – Еще бы!
   – И… Бабкин Федор. Просто Федор? Почему без отчества?
   – А это наша крыша, – оскалился Борис. – Отчество ему ни к чему.
   – То есть?
   – Бабкин обеспечивает охрану. Договаривается с… В общем, с кем надо, с теми и договаривается. Подробности вам ни к чему. За это он имеет свой небольшой процент. На заседаниях появляется редко. Но, в отличие от Веры Сергеевны, доверяет свой голос Тюлю.
   – Почему?
   – Это вы у них спросите.
   – Бабкин. Охрана. – Люба задумалась. – Сколько ему лет?
   – Все жениха ищете? – рассмеялся Борис. – Этот вам подойдет. Лет сорока, шея бычья, мускулы железные. Уж и не знаю, как вы оцените его интеллект…
   – Хватит вам шутить на тему моего замужества! – рассердилась Люба. – С Климова пример берете? Кстати, на чьи акции он позарился? Бабкина или Тюля?
   – Какой смысл бить мелкую дичь? – прищурился Борис. – Климов человек с размахом. Он стоял у истоков, потому и имеет контрольный пакет. Но чтобы компания развивалась, пришлось делиться акциями. С Бабкиным, например. С Тюлем, который солидно вложился в дело. С покойным мужем Веры Сергеевны.
   – Значит, она вдова? – уточнила Люба.
   – Вдовушка. Бриллиантовая, – усмехнулся Борис. – Прибыли компании растут. Кроме акционеров на заседании Правления, как правило, присутствует ваш покорный слуга, – он чуть нагнул голову, – он же исполнительный директор. Начальник отдела продаж и финансовый директор. Разумеется, секретарь. Два кресла пустуют. Суммируем: на заседаниях нас пятеро. Секретаря я не считаю.
   – Все имеют право голоса?
   – Право голоса имеет Климов.
   – А сейчас вы? Как исполнитель его воли?
   – Мне даны широкие полномочия, – кивнул Борис.
   – Ваш враг номер один – Тюль? Правильно я поняла?
   – А вы догадливая. Баталии разворачиваются в основном между Климовым и Тюлем. Борис и Георгий Кимович – ставь знак равенства. Заменяем слагаемые, получается, что сейчас война идет между Тюлем и мной. Остальные принимают сторону либо первого, либо второго. Учитывая влияние Климова, его слово решает все. Теперь мое. Тюль, разумеется, злится. Но умеет сдерживать свои эмоции.
   – Что на него есть?
   – А что вас интересует? Криминал? Криминала за ним не числится. Возраст назвал. Высокого роста, сложения плотного, внешность… Импозантный мужчина.
   – Как он проводит свободное время, к примеру?
   – Рыбачит.
   – Где?
   – А кто знает? Есть у него имение на Селигере. Пристань. Катер. Он меня к себе не зовет. В эти выходные, к примеру, я пытался его найти…
   – И что, его не было в городе?! – аж подпрыгнула Люба.
   – Представьте себе. Обыскались. Даже мобильный телефон отключил. Я, говорит, не люблю, когда на отдыхе меня беспокоят.
   «Надо сказать Стасу», – подумала она. – «Обязательно надо сказать».
   – …типичный барин. Сотрудники его не любят, – продолжал меж тем Борис. – Но не думайте, что я наговариваю. У Михаила Абрамовича масса достоинств. Неоспоримых. Он очень умный человек. Очень. В свое время грамотно вложился в дело Климова. Обеспечил охрану. То есть Бабкина.
   – Бабкина он нашел? – уточнила Люба.
   – Он.
   – Значит, они друзья?
   – А что, по-вашему, входит в понятие дружба?
   – Вы сказали, что Тюль не зовет вас к себе в имение. А Бабкина?
   – Если вы это понимаете под словом дружба, то да. Они – друзья. Вместе проводят свободное от работы время. Иногда, – подумав, добавил он.
   – Они могли договориться против Климова?
   – А чем они, по-вашему, там занимаются? – с иронией спросил Борис. – В свободное от работы время? Разумеется, строят планы захвата компании.
   – Но почему им так мешает Климов?
   – Потому что он выжил из ума, – сердито сказал Борис. – Трагедия в семье его изменила. Они всерьез опасаются за то, что Климов может принимать решения, которые в итоге приведут компанию к краху. И я их понимаю. Кто хочет обанкротиться? Они привыкли жить хорошо.
   – Может, они хотят перехватить наследницу Климова? Чтобы выкупить у нее акции? – предположила Люба.
   – Может быть, и так. Но что значит перехватить? Акции по-прежнему у Климова. А он не собирается с ними расставаться.
   – Но тогда Георгию Кимовичу угрожает опасность! – испугалась Люба. – Его же могут… Убить!
   – Не беспокойтесь, я с него глаз не спущу, – пообещал Борис.
   – Да уж, вы постарайтесь.
   – У квартиры, на лестничной клетке, безотлучно находится охрана, все, кто подходят к двери в подъезд и связываются по домофону с Климовым, тут же попадают под наблюдение. Ни одна мышь не проскочит. А из дома он не выходит. Я принял все меры, – заверил Борис. – Кстати, не хотите быть свидетельницей на нашей с Касей свадьбе?
   – А свидетель кто? Климов?
   – Разумеется.
   – Я подумаю, – сухо сказала Люба. Потом спохватилась: – И вы подумайте о брачном контракте.
   – Хорошо, – улыбнулся Борис. – Я вам это обещаю.
   Люба посчитала, что миссия ее выполнена и поспешила с ним распрощаться. А также с Климовым и Касей. Вечером, допивая зеленый чай, она бросила взгляд на объявление «муж на час», лежащее на самом виду, и невольно вздохнула: уже слишком поздно. Потом спохватилась: сегодня поздно. А завтра будет в самый раз. Надо решаться. Пока она решилась только на звонок Стасу, чтобы рассказать ему о сегодняшней добыче. Список акционеров и отсутствие одного из них в Москве в эти выходные. Самохвалов слушал внимательно, а под конец сказал:
   – У меня тоже кое-что есть.
   – А именно?
   – Подробности при встрече.
   – Мне что теперь делать?
   – Ждать.
   Положив трубку, она вдруг почувствовала скуку. Легко сказать: ждать! А вот ждать-то как раз и нелегко. Вечер выдался пустой. Люба хотела было позвонить Апельсинчику, но вспомнила, что та на работе. Зевнув, подошла к шкафу и раздвинула створки. Задумчиво посмотрела на платья и костюмы, аккуратно развешанные на плечиках. «В чем бы мне пойти на свадьбу Каси?». Задача сложная. Раз уж пригласили в свидетельницы, надо расстараться. И обязательно наведаться в магазин модной одежды.
   Следующая мысль, которая пришла Любе в голову: надо бы сказать Марине. Это хороший повод помирить подруг. А зачем? Затем, что невесте будет приятно, если за нее порадуется близкая подруга. С которой они столько лет под одной крышей прожили. А порадуется ли? Люба была уверена: известие о том, что Кася выходит замуж за молодого, красивого и богатого Бориса, мечту многих женщин, повергнет Марину в шок. У нее вполне инфаркт может случиться от зависти. Так надо ли подвергать здоровье женщины такому риску? «Надо», – решила она. Потом бросила взгляд на часы: сегодня вечер уж очень длинный. Это потому что лето. Потому что светло. И потому что хочется в отпуск.
   «Я туда обязательно поеду», – думала она, засыпая. А перед глазами были море, пальмы, залитый солнцем пляж… Она лежала в шезлонге, и смуглый брюнет приятной наружности намазывал ее спину кремом для загара. На голове у брюнета было сомбреро…

   … Время меж тем летело. А известие, которое принес Самохвалов, было сногсшибательным. Люба даже снова начала его уважать. За профессионализм. И черт с ними, с недостатками! Стас проявил недюжинные аналитические способности. Она пожалела, что не сама это раскопала! Ибо Самохвалов разложил перед ней распечатки с интернетовского сайта. И, вооружившись ими, с горячностью стал доказывать:
   – За последними акциями флэш-моба стоит человек из компании Климова. Сто пудов.
   – Почему ты так решил?
   – Потому. Начнем с истории вопроса. Как Мерлин зарабатывал свой авторитет у подростков? Придумывал интересные сценарии. Это раз. Давний участник всех форумов и чата. Это два. Сам неоднократно был участником акции, о чем свидетельствуют его отклики. Это три.
   – А вдруг «пингвинил»? – предположила Люба.
   – Тогда бы его засекли и отсекли. Нет, Мерлин один из них. Участник. За исключением акции «Саид», во время которой он засел на крыше со снайперской винтовкой. Риск был огромный! Не думаю, что он профессиональный киллер. Но полагаю, что игра стоит свеч.
   Люба на минутку представила пятидесятидвухлетнего Тюля с фонариком, в темном подземном переходе, среди подростков, или со снайперской винтовкой на крыше и с досадой тряхнула головой: не может быть! Тогда кто? Бабкин? Один из его людей? Стас меж тем продолжал:
   – Я поговорил с Миней и Саней. Допросил с пристрастием. И узнал много интересного. Взять, к примеру, популярную среди мобберов акцию «Танцкласс». Вот, – он положил перед Любой одну из фотографий.
   – Я в курсе, – кивнула она. – «Маяк» якобы собирается купить аппаратуру, тестирует ее, чтобы понять, удовлетворяет она его или нет как потребителя, ставит заранее оговоренный диск, и мобберы ритмично начинают двигаться под музыку. Есть такое.
   – Вот! Я составил список магазинов, где проходила акция. Можешь себе представить? Они все принадлежат Георгию Кимовичу Климову! То есть его компании!
   – То есть…
   – Мерлин – его человек, – заявил Стас. – Представь себе: продажи падают. Нужна реклама. Кто главный потребитель продукции Климова? Подростки! Молодежь! Все эти плееры, музыкальные центры, домашние кинотеатры, телевизоры с хорошим разрешением, компьютеры, наконец… Дать рекламу по телевизору? Это дорого. И подростки не очень-то любят смотреть телевизор. Предпочитают Интернет. Есть хороший способ: флэш-моб. Улавливаешь?
   – Кажется, да, – кивнула Люба. – Этот Мерлин использовал движение подростков в своих корыстных целях. Чтобы отрекламировать магазины Климова и повысить уровень продаж! Какой мерзавец!
   – Вот во что превращается невинная шалость подростков в руках умного взрослого человека, – грустно сказал Стас. – В мощное оружие. И какое! Я проверял: на всех акциях присутствовала пресса. Мобберы думали, что их фотографируют свои. Для отчета на сайте. Некоторые владельцы магазинов, где проходят акции, менее дальновидные, стараются их предотвратить. И даже обращаются в милицию. Мерлин сделал так, что акции флэш-моба приносят доход компании. В прессе последнее время постоянно писали о магазинах Климова. Это послужило хорошей рекламой. О фирме узнали все. Ты представляешь тиражи этих изданий? Круг читателей? Это же сплошь молодежные журналы! А если учитывать, что акции проходили неоднократно?
   – Значит, он обеспечивал прессу, – задумчиво сказала Люба. – Умно!
   – А потом стал устранять частных детективов, которые могли сорвать его планы захвата компании. Которую он же и «раскрутил».
   – Я думаю, Мерлин хотел первым добраться до дочери Климова. Чтобы уговорить ее продать акции.
   – Но она только наследница, – удивленно сказал Стас. – Климов-то жив! Или ты думаешь, что…
   – Не беспокойся, с ним Борис.
   – Парень с во-от такими «банками»? – Стас рукой и одновременно лицом изобразил, какие мускулы у Бориса. И завистливо вздохнул: – Да уж. Ему можно доверить охрану Климова.
   – Я думаю, против Георгия Кимовича действуют его же партнеры. В частности Тюль.
   – Ох уж этот Тюль, – Стас невольно поморщился.
   – Что такое? – вскинулась Люба.
   – Я проверил: от его имения на Селигере километров сто пятьдесят до Ольховки. Следовательно, и до райцентра, где убили пенсионерку Мальцеву.
   – Все-таки убили?
   – Я не верю в такие совпадения.
   – Всего сто пятьдесят километров… – Люба крепко задумалась.
   – На хорошей машине – около часа езды. А у Тюля джип. Час туда, час обратно. Мальцева умерла в воскресенье днем. В понедельник к обеду Тюль появился в офисе. Секретарше сказал, что выехал он из имения рано утром. Жаловался на усталость.
   – Но тогда его должны были видеть. В райцентре, где убили Мальцеву. И как он нашел с ней контакт? Повод для знакомства? Чтобы устроить передозировку лекарства, надо было войти к ней в дом.
   – Милая, за последний месяц к ней наведались два частных детектива. Думаешь, Мальцеву удивил визит Тюля? Да она уже ко всему привыкла! Эти люди давали ей деньги! Думаю, что немалые. По местным меркам. Вот она и подумала: еще одно подспорье к пенсии. У нее дочь, внуки. Думаешь, женщина сочла за труд рассказать еще раз историю, как по просьбе подруги подделала документы? Первые два человека приехали и уехали, с ней ничего не случилось. Более того: в доме появились деньги. У внуков подарки. Разумеется, она пошла на контакт и с Тюлем! Ты говоришь: его должны были заметить. Дом Мальцевой на окраине города. Выходной день. На дворе – лето. Сельская местность. Где, по-твоему, население?
   – На огородах. На дачных участках.
   – Правильно! Сажают, поливают, пропалывают. Мальцева тоже была на огороде. Машину он оставил где-нибудь в кустах. Прошли в дом. Поговорили. Чаю попил. Он достал деньги. Женщина моментально потеряла бдительность. Тут он ее и… Возможно, силой. А возможно, положил лекарство в чай. В вино. В домашнюю наливку, которую они распили за знакомство.
   – Принимается. И как его теперь разоблачить? Или расколоть, как ты говоришь?
   – Обыск делать. У него должны быть бумаги. Улики. Что-то должно быть.
   – Это не так просто. Попробуй подберись!
   – Да, надо работать. Вот тут уже частным порядком нельзя. Надо законно. Привлечь коллег из Крюкова, на которых висит убийство Шестакова. И тех, на которых висит убийство Колоссова. Кстати, дела так и не объединены в одно. Медленно идет следствие, очень медленно! Надо привлечь прокуратуру. Все надо. А это, милая, с кондачка не делается. Надо доказать свою правоту.
   – И когда ты это докажешь?
   – Недельки две мне понадобится.
   – Две недели! А он от нас не уйдет? – засомневалась Люба.
   – Не думаю. Надо притупить его бдительность. Сделать вид, что мы смирились. Расследование буксует. Пусть успокоится, расслабится. И – работать.
   – Ты показывал ребятам фотографию Тюля? – спросила Люба.
   – Показывал. Безрезультатно.
   – А Бабкина?
   – За кого ты меня принимаешь? – рассердился Стас. – И за кого ты его принимаешь?
   – А мог Бабкин нанять человека, который все это придумал? И осуществил? Исполнителя?
   – Нет. Не думаю. Нанять, конечно, мог. Но не Мерлина. Мерлин – интеллектуал. Мужик с мозгами. Будет он работать на Бабкина? Нет!
   – За деньги, почему же нет?
   – Мерлин работает на себя, – отрезал Стас. – Его судьба напрямую зависит от судьбы компании. И он очень умен. Это скорее Тюль, чем Бабкин.
   – А Вера Сергеевна? Кто она?
   – Темная личность, – с сожалением сказал Стас. – До Веры Сергеевны я еще не добрался.
   – А их дети?
   – То есть? – вытаращил глаза Самохвалов.
   – Мы все время говорим: Тюль, Бабкин, акционеры. Но ведь они не вечны. У Климова есть наследники. Дочь и внуки. У остальных тоже наверняка есть наследники. Будущие владельцы акций, хозяева дела. Сколько им лет? Чем они занимаются? Вспомни Лебедева. Кто шантажировал актрису? Его сын! Подросток!
   – Ну, Мерлин-то не подросток, – проворчал Стас.
   – Сколько лет сыну Тюля? Если ему самому пятьдесят два?
   – А если у него дочь?
   – А если у него двое детей? Трое? Ты выяснил, что от его имения до Ольховки сто пятьдесят километров. А с кем он туда поехал, в имение, выяснил? Большая ли у него семья? Кто жена? Сколько детей?
   – Я проверю, – буркнул Стас.
   – Вот и проверь.
   – И проверю! Кстати, – Самохвалов прищурился. – Давно хотел тебя спросить.
   – О чем? – насторожилась Люба.
   – Что это такое?
   Они сидели на кухне, потому что Самохвалов предпочитал быть поближе к источнику живительной энергии, то есть к холодильнику. И вот Стас, у которого было отличное зрение, углядел объявление из газеты. Теперь он проворно схватил клочок бумаги и ткнул Любе в лицо.
   – Милая, что это? «Муж на час». Ха-ха! А я не могу подработать? За час от меня не убудет!
   – Не можешь, – сердито сказала она. – Это не то, что ты думаешь!
   – А что? Ха-ха-ха! – заливался Самохвалов. – Муж на час!
   – Почини кран. Приверни ручки, которые давно уже отвалились. Дверные и… У шкафа!
   – Ручки? – он сразу перестал смеяться. – Ручки это не ко мне.
   – Правильно. Пока ты жил в этом доме, тебе и в голову не пришло что-нибудь починить или исправить. Дай сюда, – она выхватила объявление, положила на стол и бережно разгладила. – А я хочу мужчину. Настоящего. С руками. Нет, не смотри на меня так. Я сказала: с руками. Которые могут чинить, прибивать гвозди, паять, строгать и клеить.
   – А я еще хотел остаться у нее ночевать! – надулся Стас. – Потому что мой квартирный вопрос по-прежнему не решен.
   – А твоя бывшая жена, милый? Мне показалось, вы нашли общий язык.
   – С Элькой?! – он даже подпрыгнул. – Никогда!
   – Вот что, «муж на час», – она вздохнула, – выполнил свои обязанности, развлек меня, и – давай, двигай отсюда. Словом, гражданин, покиньте помещение.
   – Ну что ж, – он поднялся и ехидно сказал: – Желаю удачи, гражданочка. Я хотя бы развлекать умею. И еще кое-что. И ты не первый год меня знаешь. А вот к чему приводят поиски через газету всякого рода «строителей» и «поручителей», ты в курсе. Так что… Подумай, милая. Хорошенько подумай.
   Он ушел, а Люба все никак не могла успокоиться. Стас прав. Газетные объявления – не лучший повод для знакомства. Но разве есть варианты?

Глава 15
Веселым пирком – да за свадебку

   Как ни старалась Люба поскорее порвать с Климовым и его окружением, это у нее не получалось. Потому что вскоре позвонила Кася и жалобно спросила:
   – Любовь Александровна, вы на меня обиделись?
   – Нет, с чего ты взяла? – фальшиво ответила она.
   – Тогда почему вы меня избегаете? Мне надо выбрать свадебное платье. Нет-нет, все будет скромно! Гостей немного! И не беспокойтесь, пожалуйста: деньги у меня есть! Я вам должна, но я все отдам, до копеечки! Георгий Кимович ко мне так добр! – И на полтона ниже, заискивающе: – Мне просто нужен совет. Насчет моего платья. Как вы думаете, фата нужна? Или мне просто сделать прическу и украсить ее искусственными цветами?
   – Я плохо разбираюсь в этом вопросе, – вздохнула Люба. – Надо у Людмилы спросить. Она выходила замуж… Я не помню, сколько раз она выходила замуж. Но во всем, что касается церемоний бракосочетания, моя лучшая подруга – эксперт. Позвони ей.
   – Мне так неудобно… – замялась Кася. – Она ведь занятой человек. Звезда! Разве я посмею ее побеспокоить?
   – Ладно, я сама поговорю с Людмилой. И перезвоню тебе.
   Новость о Касином замужестве Апельсинчик восприняла с энтузиазмом.
   – Вот видишь?! – завопила она. – Значит, можно?! Выйти замуж за молодого, красивого, богатого! И не притворяйся! Если и ты в следующем году не выйдешь замуж – я тебя убью!
   – По крайней мере, у меня еще целый год в запасе, – грустно пошутила Люба, – жаль, что жениха нет. Кася просит совета: что ей надеть? Свадебное платье? Фату?
   – Ни в коем случае! Ей это не по возрасту! Костюм! Цвета шампанского!
   – Люсенька, я говорю о Касе! Надо платье, и непременно белое, – решительно сказала Люба. Люська тут же надулась:
   – Зачем же тогда спрашивать у меня совета?
   – Затем, что у тебя огромный опыт в таком вопросе, как замужество.
   – Это да, – самодовольно ответила Люська. И тут же добавила: – Вот и не вмешивайся!
   По магазинам они все-таки ходили втроем. И только когда зависли на два часа в очередном салоне для новобрачных, Люба спохватилась:
   – Кася, а Борис согласился составить брачный контракт?
   – Я что-то об этом слышала, – потупилась невеста. – Краем уха. Но зачем же, Любовь Александровна? Все и так хорошо.
   – А будет еще лучше, если твое будущее, а главное, будущее твоих детей, будет обеспечено.
   – Но разве по закону мне не положено? – робко спросила Кася.
   – Борис вступает в брак «с приданым». У него есть собственность, есть деньги на банковском счету. А ты – ни с чем. Или… Климов дает тебе в приданое акции? – предположила Люба. Еще один вариант: Борис хочет стать акционером компании, потому и женится на Касе. Климов его просто-напросто купил.
   – Нет, – покачала головой Кася. – С чего вы взяли? Никаких акций он мне не дает. Просто деньги. Для меня сумма, конечно, огромная, но для Бориса вовсе нет.
   – Вот видишь! Просто деньги! – разочарованно сказала Люба. Еще одна из ее версий лопнула, как мыльный пузырь. – Ты ничего не понимаешь в делах! Новую большую квартиру Борис может оформить, к примеру, на свою мать…
   – Люба, что ты плетешь? – разозлилась вдруг Люська. – Да любит он ее! Любит! Потому и женится! Почему это он должен ее обмануть! В тебе говорит зависть!
   – Я долго терпела твое хамство, – разозлилась вдруг и Люба, – но всему есть предел! Дальше без меня.
   Она развернулась и вышла из магазина.
   – Любовь Александровна! – отчаянно закричала ей вслед Кася.
   – Люба! Вернись! – потребовала Люська. И поэтому Любовь Александровна Петрова, закусив удила, решила не возвращаться ни за что. Сколько можно это терпеть! Люська постоянно бьет в больное, сама того не замечая! Не по злобе, по простоте душевной, но разве от этого болит меньше?
   Она обиделась настолько, что даже решила отказаться от роли свидетельницы на свадьбе Каси и Бориса. Пусть уж без нее. И пусть они будут счастливы. При следующей встрече Люба закинула удочку Марине:
   – Знаете, а Кася выходит замуж.
   – Кася? Замуж? – оторопела Марина. – И за кого же?
   – За очень красивого и достойного молодого человека.
   – Молодого? Достойного? И где же она его подцепила? – не удержалась женщина.
   – Это я их познакомила. Кстати, он еще и богат.
   – А у вас нет еще одного такого знакомого? Для меня? – усмехнулась Марина.
   – Что, не идут дела?
   – Я просто в отчаянии! – призналась вдруг женщина. – Вы не представляете, как мне тяжело! Двое детей! Дочь всю жизнь училась только в элитной школе. Ходила в частный детский сад. Она с пеленок ни в чем не нуждалась, получала все только самое лучшее. А сейчас у меня нет денег! Девочку надо переводить в обычную школу, а у нее истерика. Она даже угрожает мне самоубийством! Говорит: «Ты меня к этому приучила, ты должна достать денег, чтобы моя жизнь не изменилась». А где я возьму средства? Она ведь у меня не одна! Сына тоже надо учить. В престижный вуз готовить. А это огромные деньги. Дочери придется потерпеть.
   Марина продолжала жаловаться. Ее вдруг прорвало. Люба почувствовала, что ее приняли за Касю. Нечего сказать, равноценная замена!
   – … расходы на хозяйство. У Каси как-то получалось. Теперь же я едва концы с концами свожу! А мне тоже надо выглядеть!
   – Боюсь, у Каси теперь не будет времени заниматься вами и вашими детьми, – довольно холодно сказала Люба. – Раньше надо было думать.
   – Я понимаю. Извините… Пойду, пожалуй. На метро.
   – А где же ваша машина? – удивилась Люба.
   – Мне пришлось ее продать, – вид у женщины был жалкий. – Надо же где-то достать денег. И аренда помещения, где я собираюсь заниматься психотерапевтической практикой, стоит немало… Надо же ее оплачивать. Лицензия. Надо же ее достать. А это отнюдь не бесплатно.
   – А устроиться в клинику? На готовое?
   – Кто меня туда возьмет, без стажа? – усмехнулась Марина. – И сколько будут платить? У меня ведь нет опыта. И ученой степени, как у вас.
   – Здесь я вам помочь не могу, – развела руками Люба.
   – Боюсь, мне уже никто не может помочь. Как-то быстро все закончилось.
   – Что закончилось?
   – Счастье.
   – Это потому что вы горя не знали. Вам и показалось, что быстро.
   Люба смотрела, как Марина бредет в сторону метро. С таким видом, словно поднимается на плаху. Да, там толпа, в вагоне толкотня, к концу дня ноги ломит, потому что надо же выглядеть, носить туфли на каблуках, в них же стоять, держась за поручень, делать покупки, нести домой тяжелые сумки. Потому что дети к труду не приучены, ждать от них помощи не приходится, а домработницы больше нет. Любе захотелось окликнуть женщину, как-то утешить, подбодрить. Но она удержалась. И двух месяцев не прошло, как она вот так же пожалела Касю. И чем закончилось? Теперь впору Касе жалеть свою наставницу, а лучшая подруга выговаривает: она смогла, а ты нет! Кто же ты после этого, Любовь Александровна? Неудачница!
   Зазвонил мобильный телефон. Марина уходила. И Люба запоздало подумала: «Надо было сказать ей, где будет проходить регистрация брака. Попросить ее быть свидетельницей. Кася обрадуется. Но… Как-нибудь в другой раз… Успею еще…».
   До свадьбы Бориса и Каси оставалось несколько дней. Долго злиться Любовь Александровна Петрова не умела. Она была человеком отходчивым. Тем более Люська позвонила первая и с извинениями. Раскаивалась она искренне. И даже всплакнула:
   – Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо-о-о…
   – Люся, перестань.
   – Но почему тебе так не везет? Почему?
   – У меня все в порядке.
   – Но я чувствую себя такой неблагодарной свиньей! – не унималась подруга. – Потому что я так счастлива! Просто по-свински! А ты нет!
   – А сколько ты страдала?
   – Но я ведь об этом уже забыла! Мне сейчас так хорошо-о-о…
   – Сплюнь. Чтобы не сглазить.
   – Тьфу, тьфу, тьфу.
   – И перестань реветь. А то я сейчас тоже разревусь.
   – Прости меня, Люба, – хлюпнула носом подруга.
   – Ладно. Давай сменим тему. Как твое расследование? Серия репортажей о флэш-мобе?
   – Как же! – оживилась Люська. – Я уже пообещала телезрителям ошеломляющую развязку! Скоро мы его сцапаем!
   – Кто это мы? И кого сцапаем?
   – Как кого! Преступника! Самохвалов обещал, что я буду присутствовать при задержании. И моя съемочная группа.
   – И ты ему веришь?!
   – А куда он денется?
   – Тогда и я хочу присутствовать. Хотя бы в качестве понятой. И попробует он меня не взять!
   Выслушав ее, Самохвалов с кислой физиономией заметил:
   – Ты много хочешь, милая.
   – Но Людмиле ты пообещал, – резонно возразила Люба.
   – Тю! Это ж пресса! Громкое дело! Наши граждане должны знать, как хорошо работает наша славная милиция! Пусть снимают!
   – Как твои успехи? Ты уже вычислил убийцу?
   – Круг подозреваемых сужается, – с важностью сказал Стас. И достал из кармана потрепанный блокнот, который уже намозолил Любе глаза. Глянув на засаленную обложку, она пообещала:
   – Я подарю тебе новый ежедневник. На день рождения. У тебя ведь скоро день рождения?
   – Вот спасибо! Осчастливила! У меня тут куча нужной информации, между прочим! Ценнейшей! И телефоны. Я с этой вещицей ни за что не расстанусь, – он ласково, словно бы это было котенок, погладил блокнот. – Вот смотри. Об акционерах компании Климова. Точнее, об их детях. Бабкин холост, детей не имеет. У Веры Сергеевны, бриллиантовой вдовушки – дочь. Учится в Англии, в закрытом колледже. Девушке шестнадцать. Не думаю, что она причастна к убийствам частных детективов. Что же касается Тюля…
   Стас пожевал губами.
   – Не тяни, – попросила Люба.
   – Михаил Абрамович был женат дважды. С первой женой развелся лет пять назад. Чтобы жениться на собственной секретарше. Сейчас у него уже двое маленьких детей. Мальчик и мальчик. В расчет не берутся, ибо ни один еще даже в школу не ходит и не знает и букв, не то что компьютерной грамотности не обучен. Что же касается детей от первой жены… У него опять-таки двое.
   – Мальчик и мальчик? – с улыбкой спросила Люба.
   – Нет. Девочка и мальчик. Единственной дочери Тюля около тридцати.
   – Ого! – заметила Люба. – Взрослая дама!
   – Но она за границей. Вышла замуж за американского бизнесмена. Гражданина Фельдмана. Постоянно живет в США вот уже лет шесть. Так что госпожа Тюль – Фельдман вне досягаемости.
   – А сын от первого брака?
   – Вот тут-то мы и попали в десятку! Сын! Тюль Иннокентий Михайлович. Двадцати восьми лет. Нигде не работающий. Высшее техническое. Красный «Порш». Кстати, в выходные, когда убили Мальцеву, был с отцом в имении на Селигере. Обожает азартные игры и быструю езду.
   – Но если он и поехал в райцентр, где убили бывшую судью Мальцеву, то вряд ли на красном «Порше», – усомнилась Люба.
   – Об этом надо спрашивать местных жителей. Я собираюсь на днях туда наведаться. Что еще есть о Тюле-младшем? Живет с размахом. Как я уже сказал, обожает азартные игры. Постоянный посетитель известного на всю Москву казино, только для VIP-персон. Вопрос: откуда средства? Пока на папином горизонте не появилась длинноногая секретарша, материальных проблем у Иннокентия Михайловича не было. Все – ему. Сестрица рано встала на ноги, она вообще дама самостоятельная. А теперь еще и состоятельная. А он – балбес. Михаил Абрамович с некоторых пор сына не жалует. Мало того, что Кеша тянет с отца деньги, еще и вляпался в неприятную историю. С наездом. Пришлось отмазывать.
   – Какие перспективы Иннокентия Михайловича в компании Климова?
   – На первый взгляд никаких. У Тюля-старшего отменное здоровье, играет в теннис, регулярно посещает бассейн. Но! – Стас поднял вверх указательный палец. – Мы не учли мелких держателей акций. А таковые есть. Младший Тюль – один из них. В те времена, когда восхитительная секретарша Тюля еще не была его женой, щедрый папаша отстегнул сыну малую толику. Немного акций, чтобы тот не умер с голоду. И есть завещание. Которое Тюль-старший пока не переделал. Он собирается жить долго и счастливо, а дети от второй жены еще малы и пока никак себя не проявили. Пока его завещание в пользу детей от первого брака.
   – Значит, акции Михаила Абрамовича Тюля наследуют дети от первой жены?
   – Не совсем так, – загадочно ответил Стас. – Дочь от этой привилегии отказалась. У нее свой бизнес в Штатах. В Россию возвращаться она не собирается. Считает тутошний бизнес сомнительным.
   – Она отказалась в пользу брата?
   – Разумеется!
   – Значит, это Тюль-младший убийца?
   – Он, – скромно сказал Стас. – Я так думаю.
   – И что ты собираешься делать?
   – Как что? Обыскать его квартиру! Уверен: там мы найдем так необходимые нам доказательства.
   – И когда ты собираешься это сделать?
   – Как только прокурор даст санкцию. И не я. Я буду только присутствовать. С согласия коллег. Главное, это чтобы он нас не опередил. Убийца. И не сбежал бы.
   Они сидели в кафе, опять-таки на открытом воздухе по случаю лета и хорошей погоды, и Люба рассеянно прихлебывала давно уже остывший чай. Вот и конец истории. Финал. Нешуточные страсти разгорелись! А причиной всему стал крупный проигрыш азартного мальчишки.
   – Меж тем до свадьбы Бориса и Каси осталось всего-то несколько дней, – тихо сказала она. И вздохнула.
   – А чего они так торопятся? – удивился Стас.
   – Не они. Климов.
   – Хочешь пикантную подробность? Это тебя слегка отрезвит, милая. Ха-ха! – не удержался от смешка Стас.
   – Что такое?
   – Это касается предмета твоих воздыханий.
   Люба невольно покраснела и тут же запротестовала:
   – У меня нет никакого предмета!
   – Меня-то не обманывай. Сколько лет я тебя знаю? И как знаю.
   – Перестань пошлить.
   – Прошу прощенья, – усмехнулся он. – За то, что оскорбил ваши чувства, Любовь Александровна. Так вот. Что касается предмета. До недавнего времени фамилия Бориса была не Мосин, а Моськин. Ха-ха! Но при замене советского паспорта на российский из нее как-то само собой выпали две буквы. Случайно. Или не случайно. Возможно, ошибка паспортистки, а возможно, Борис за эту ошибку щедро заплатил. И быть бы твоей Касе Моськиной, если бы товарищ вовремя не подсуетился. Как бы молод, красив и богат он ни был, ну кто из дам захочет стать Моськиной? Кассандра Моськина! Это я вам скажу… Ха-ха! – он вновь рассмеялся. Люба же рассердилась:
   – Избавился человек от неблагозвучной фамилии, и что тут такого?
   – Да так. Ну что, милая, тебе легче?
   – Ничуть. Это все, что ты узнал о Борисе?
   – Пока все, – задумчиво сказал Стас.
   – Вот и успокойся. Пусть хоть кто-то будет счастлив.
   – Это да, – туманно ответил майор Самохвалов.
   Но к этой мысли Люба все равно вернулась. «Борис Моськин», – подумала она по дороге домой и невольно усмехнулась. Как часто приходилось в детстве Борису с кулаками бросаться на обидчика? И какое у него было прозвище? Мося? Моська? Насчет комплексов Люба ничуть не ошиблась. Там такое намешано! Тему лучше не поднимать.
   Меж тем время неумолимо приближалось. Час икс. День, назначенный для свадьбы. Всесильный Климов сделал так, чтобы в этот день в загсе никого из брачующихся не было, только Кася и Борис. Разумеется, день будний, потому что в субботу это и с любыми деньгами невозможно. Событие решили отметить скромно, с минимальным количеством гостей, и в тот же вечер прямо из ресторана молодые должны были отправиться в свадебное путешествие. Место, где Кася и Борис собирались насладиться обществом друг друга, держалось в глубокой тайне.
   – Мы хотим побыть вдвоем, – скромно опустив очи и порозовев от смущения, шептала Кася. – И даже отключить мобильный телефон. Это маленький остров в океане, с которым почти нет связи. Я не умею плавать, но Борис обещал меня научить.
   – Как это романтично! – не удержалась Люська. – Вдвоем! В океане! Ах!
   – А удобства там есть? – с сомнением спросила Люба.
   – Ну, конечно! – возбужденно заговорила Кася. – Борис сказал, что там очаровательное бунгало. Показывал фотографии. Есть душ, электричество, маленькая кухня. Он хочет насладиться моей необыкновенной кулинарией. Он так сказал.
   – В медовый месяц готовить… Фи! – усомнилась теперь уже Люська.
   – Но я так люблю готовить! – воскликнула Кася. – А уж для него! А когда мы вернемся, будет готова наша квартира. В новом доме. Одна из комнат точно. Хотя Георгий Кимович сказал, что мы можем пожить и у него. Пока весь ремонт не будет закончен.
   – А что на это сказал Борис? – спросила Люба.
   – Сказал, что мы подумаем.
   Они с Апельсинчиком переглянулись и обе невольно вздохнули. Медовой месяц на острове в океане! Как романтично! Кася – счастливица!
   – Что? Теперь ты успокоилась? – спросила Люська.
   – Теперь да, – вынуждена была признать Люба. Последние ее сомнения рассеял сам Климов, сообщив, что его юристы готовят брачный контракт.
   Звонок Самохвалова застал Любу врасплох.
   – Если хочешь быть в курсе событий, ноги в руки и – пулей сюда, – рявкнул Стас.
   – Сюда, это куда? – растерялась она.
   – В офис Климова! Я знаю, что это недалеко от твоей работы. – И он назвал адрес.
   – Но у меня консультация…
   – Это твои проблемы.
   – Но…
   Он уже отключился. Люба еще больше растерялась. Стас не станет беспокоить ее по пустякам. Но вот ведь какой вредный! В чем суть, так и не сказал! И почему в офис? Она вынуждена была перенести назначенную консультацию с риском потерять клиента. И вскоре уже была на месте. Самохвалов стоял на крыльце и заметно нервничал.
   – И все-таки, что случилось? – спросила она, торопливо поднявшись по ступенькам.
   – Я получил анонимную записку. На, читай! В руки не дам, – предупредил он.
   Люба уставилась в листок, который он показал. Текст был отпечатан на лазерном принтере. «Бумаги Шестакова лежат в бардачке «мерседеса» Михаила Абрамовича Тюля. Свидетель».
   – И ты веришь?! – воскликнула Люба.
   – Веришь – не веришь, сейчас без разницы. Надо проверить сообщение, если бумаги там, их изъять и… О! А вот и наши!
   Люба изумленно смотрела на начавшуюся церемонию. По ступенькам свели Михаила Абрамовича Тюля, лицо у которого было не менее изумленным. За ним шел охранник, которого «сняли» со входа в здание, чтобы тот был понятым при обыске. Второй понятой предложили быть Любе. Она напряженно смотрела, как по предложению сотрудников милиции Тюль добровольно открыл машину.
   – Я не понимаю… – растерянно сказал он. – В чем дело? Что случилось? Какое вы имеете право?
   – Это ваше, Михаил Абрамович? – спросил один из сотрудников милиции, вынимая из «бардачка» прозрачный файл с несколькими листками. Текст был частично отпечатан на принтере, частично набросан от руки. Сам файл был свернут в трубочку и засунут глубоко в «бардачок», чтобы не бросался в глаза.
   – Что это? – удивился Тюль.
   – Вы хотите сказать, будто не знаете, что это за документы?
   – Я понятия не имею…
   – Зафиксируйте факт изъятия в протоколе.
   Действо снималось на видеокамеру. Арена, на которой разворачивались события, была оцеплена милицией, но в окна смотрели любопытствующие. И видели всю корриду даже без театральных биноклей.
   – Вы за это ответите! – прошипел Тюль.
   – А что это такое?
   Из «бардачка» был извлечен пузырек с таблетками. Тюль напряженно посмотрел на этикетку.
   – Вы страдаете сердечнососудистыми заболеваниями, Михаил Абрамович?
   Лицо Тюля побагровело. Любе показалось, что сейчас его и в самом деле хватит удар.
   – Что это такое?! – закричал Тюль. – Откуда это в моей машине?!
   – И вот это.
   Следующими из «бардачка» были извлечены нитяные перчатки. Обычные белые перчатки, которые небогатые дачники приобретают по червонцу за пару для работ по приусадебному хозяйству. Теперь Михаил Абрамович был бледен.
   – Мне все это подбросили! – заявил он.
   – Кто подбросил? – тут же спросил сотрудник милиции. – Когда? Вы кого-нибудь подвозили в последнее время? Кого?
   – Я… – Михаил Абрамович явно растерялся. – Вообще-то, э-э-э… Два дня назад в «бардачке» ничего этого не было. Я человек аккуратный. Я искал там… Да какая разница, что я там искал! – рассердился вдруг он. – Не было там ничего! Не-бы-ло!
   – Хорошо. Кто мог подбросить вам все эти вещи? Ваша машина на сигнализации. Посторонний мог в нее проникнуть?
   – Посторонний нет, – решительно сказал Тюль.
   – Тогда нам придется вас задержать до выяснения обстоятельств. Пока вы не вспомните. Прошу в нашу машину.
   – Да что вы себе позволяете?!
   Сил на это смотреть у Любы больше не было. Она понимала, что все эти вещи Тюлю действительно подбросили. Человек, которому он доверяет. Которого не может заподозрить в подлости. Неужели Стас этого не понимает? А остальные?
   – Любовь Александровна, распишитесь, пожалуйста.
   – Что?
   – Протокол, говорю, подпишите.
   – Ах, да.
   Подпись второго понятого, того самого охранника, уже стояла. Люба попыталась разобрать, что написано в протоколе. Под чем она расписывается. Все правильно. Против фактов не пойдешь. Бумаги Шестакова нашли? Нашли! И нет никаких сомнений в том, что именно передозировка этих таблеток, из пузырька, найденного в «мерседесе» Тюля, и послужила причиной смерти Ирины Петровны Мальцевой. Нитяные перчатки тоже на что-нибудь сгодятся. Мерлин оказался на редкость предусмотрителен.
   Тюля увезли.
   – Почему ты меня позвал? – сердито спросила она у Стаса. – Почему не Людмилу с ее съемочной группой?
   – Она просилась на задержание преступника, – пожал плечами Самохвалов.
   – А что здесь, по-твоему, произошло?
   – Михал Абрамыча задержали для того, чтобы он посидел в тишине, вспомнил, кого подвозил в последние два дня на своей машине, кого в ней ненадолго оставлял. Он обязательно вспомнит имя.
   – А ты и так это имя знаешь? – прищурилась Люба.
   – Ну, разумеется!
   – Ну, разумеется, это Иннокентий Тюль!
   – Ну, разумеется!
   – Тогда скажи: зачем он подбросил бумаги? Ведь теперь найти Марию Георгиевну Климову ничего не стоит! Так?
   – Спроси что-нибудь полегче, милая, – развел руками Стас. – Тут уж я ничего не понимаю! А ты?
   – Аналогично, – коротко ответила она.
   – Мы стали жертвами какой-то мистификации, – пожаловался Стас. – Вариант один: надо ехать к матери Марии Георгиевны Климовой. Если уж Мерлин добровольно нам ее сдал.
   – Когда едешь?
   – Завтра.
   – А Тюль?
   – Михаилу Абрамовичу придется пару деньков посидеть взаперти. Мерлин должен думать, что мы ему поверили. Отвлекающий маневр.
   – А что будет с Тюлем за эти дни? – возмутилась Люба.
   – Отдохнет. Я скажу, чтобы ему создали все условия, – невозмутимо ответил Стас. – Потом мы принесем свои извинения, сотрудникам фирмы скажем, что Михаил Абрамович добровольно стал подсадной уткой в деле поимки опасного преступника. И его увенчают лавровым венком. Кстати, в тюрьме Тюлю гораздо безопаснее.
   – Почему? – удивилась Люба.
   – А ты не допускаешь, что он – жертва следующего флэш-моба? На сайте обсуждается новый сценарий. Называется «В пробке».
   – Автор – Мерлин?
   – Нет. То есть да. Я думаю, он сменил ник. И, разумеется, номер телефона, с которого выходит на связь.
   – Еще один обманом полученный паспорт?
   – Возможно. Теперь ему придется начать карьеру заново, я имею в виду флэш-мобовский сайт, но, видимо, это его не смущает.
   – А ты проверял Иннокентия Тюля? Его алиби на время обоих убийств?
   – Я займусь этим немедленно, – пообещал Стас. – А Тюля-старшего пока припрячем.
   – Хорошо. Мне что делать?
   – Ждать. Моего звонка.
   – Я займусь чем-нибудь поинтереснее.
   – Например?
   – Буду готовиться к Касиной свадьбе!
   – Валяй.
   – Я надеюсь, ты тоже будешь присутствовать?
   – С какой стати? – вытаращил глаза Самохвалов. – Меня не приглашали.
   – И в самом деле: не приглашали. Но если ты хочешь, я могу попросить Касю…
   – Не стоит. К тому же я боюсь не успеть. Планирую выехать на родину Климова завтра, но кто знает? Как фишка ляжет. А ты будь на связи. Хотя бы на мобильной. Я знаю, что по вечерам по домашнему телефону до тебя не дозвониться.
   – Я постараюсь.
   – Все, пока. Нам в разные стороны.
   И он исчез. Люба была в бешенстве. Сорвать ей встречу с клиентом только за тем, чтобы показать задержание Тюля! Какую игру затеял Стас? И что недоговаривает? Как Люба ни напрягала мозги, она не в состоянии была понять, что происходит. Самохвалов говорил о мистификации, жертвами которой все они стали. Возможно, что он и прав. Но кто за всем этим стоит?

Глава 16
Гениальная комбинация, или Последний взлет великого гроссмейстера

   Это случилось накануне свадьбы. И опять-таки погода была прекрасная! Люба уже начала сомневаться в том, что неприятностям и обстановка нужна соответствующая. Во второй половине ясного солнечного дня Любовь Александровна Петрова поехала в бутик, чтобы наконец-то приобрести наряд, в котором явится на бракосочетание к своей протеже. Как ни крути, а судьбу Каси устроила именно Люба. Она определила женщину в дом Климова, она познакомила с Борисом, она выклянчила первое свидание, в результате чего Кася и Борис завтра идут под венец. И, наконец, именно Любу пригласили быть свидетельницей. Зарплата, которую Люба получила накануне, была весьма кстати. И повод, чтобы тут же ее спустить, нашелся. Любовь Александровна Петрова не была транжирой. Напротив, она никогда не делала большие траты без особого на то повода. Но уж если появлялся повод…
   Она обошла с десяток магазинов, перемерила кучу нарядов, выбрала, наконец, светлый брючный костюм, к нему светлые летние туфли, сумочку и комплект бижутерии и, разложив по фирменным пакетам покупки, весьма довольная собой, решила выпить чашечку кофе на свежем воздухе, под зонтом, разглядывая нарядно одетых прохожих. Летний день удался, женщины этим воспользовались, надели весьма легкомысленные наряды, и посмотреть было на что. Взять на вооружение. Ведь Любовь Александровна Петрова собиралась на курорт и не хотела отстать от моды. Она сидела, искренне любовалась стройными фигурами и загорелыми ногами, присматривала себе босоножки и лак для ногтей, как вдруг… Одни ножки показались ей очень уж знакомыми. Люба подняла взгляд и невольно отпрянула в глубокую тень зонта. Как всегда в таких случаях, ей стало неловко, будто она подсмотрела в замочную скважину. Хотя неловко должно было быть им.
   В один из маленьких, но очень уютных ресторанчиков, каких в центре было великое множество, направлялись Катя и Борис. Не Кася, а именно Катя! Да-да! Загорелая длинноногая блондинка, сотрудница детективного агентства «Частная жизнь»! Впрочем, Люба волновалась напрасно. Эти двое так были заняты друг другом, что по сторонам не смотрели и ее не заметили. Борис улыбался, поддерживая девушку под локоток, Катя весело смеялась. Лицо у нее было счастливое. Минута – и они скрылись за стеклянными дверями. Борис галантно пропустил девушку вперед. Люба не сомневалась, что где-то поблизости припаркована его шикарная машина.
   Ей стало за них стыдно. Точнее, за него. Катя могла и не знать, что Борис завтра женится. Она вообще могла не знать, что кого-то расписывают среди недели. Потом Люба стала искать ему оправдание. Это деловое свидание. Исключительно деловое. Борис по-прежнему занят поисками дочери Климова по поручению самого же Климова. Он вызвал Катю на встречу, потому что ему нужна информация. Ему нужен отчет. Ему нужно… Да по его лицу и так понятно, что ему нужно!
   Надо же было ей на них наткнуться! Или им наткнуться на нее! Такой огромный город! Так много мест, где можно пообедать! И они встречаются именно тут! Люба злилась на себя. Ведь надо же что-то делать! Звонить Касе? Сорвать завтрашнее бракосочетание? А если это и впрямь деловой обед? Выражение лица? Но Катя же очень красивая девушка! На всех красивых девушек мужчины смотрят одинаково, вне зависимости от того, хотят они на них жениться или же не хотят. Это их обычное выражение лица в таких случаях. Как будто сама Люба не ужинала с Борисом! Да, но он смотрел на нее при этом совершенно не так. Вот это был деловой ужин, и ничего больше. А то, что происходит сейчас – это измена.
   «Маньячка, – тут же обругала себя Люба. – Лечиться тебе надо. Или ехать на отдых, на модный курорт. Стоит тебе увидеть вместе красивого мужчину и красивую девушку, ты тут же начинаешь думать, что они любовники. Уйми свое богатое воображение. Будем считать, что тебе показалось».
   Касе она не позвонила. Никому не позвонила. Даже Люське, с которой привыкла делиться всем самым сокровенным. Кстати, Апельсинчик тоже должна была присутствовать на завтрашнем бракосочетании и на ужине в честь новобрачных. «В качестве свадебного генерала», – пошутила Людмила. Но время выкроила. С еще большим энтузиазмом, чем Люба, она выбирала себе наряд. Так, может, обойдется?
   Нет, Люба не стала никому звонить. Хотя очень хотела позвонить Климову и сказать: «Георгий Кимович! Что же вы наделали!». Но не позвонила. Зато ей позвонили. Самохвалов, причем издалека. По мобильному телефону. Голос у него был странный.
   – Что-то случилось? – тут же спросила Люба.
   – Ничего, если не считать, что я дурак. Проездил впустую.
   – Они там больше не живут? – удивилась Люба.
   – Живут, – ответил Стас. Теперь она поняла: голос у него был загадочный. – Но сейчас в отъезде.
   – И куда же они уехали?
   – Ты себе даже не представляешь! В Москву!
   – Как в Москву? И бывшая жена и дочь Климова? Обе?
   – Ага.
   – А ее семья? Я имею в виду дочь Климова. Марию Георгиевну. Ее детей, внуков Климова. Хоть что-то удалось узнать?
   – Вся семья Марии Георгиевны Климовой отбыла в Москву. В полном составе.
   – Но зачем?
   – Есть повод, – все также загадочно ответил Самохвалов.
   – Наследство, да? – догадалась Люба.
   – Ага. Климовские миллионы. Короче, мне придется здесь заночевать, – вздохнул Стас. – Ты себе даже не представляешь тутошную гостиницу. Но ехать в ночь я не могу. Устал как собака! Ну и денек выдался! Мне надо выспаться. Хотя бы несколько часиков придавить. Двое суток на ногах. И это в свои законные отгулы! Вместо того чтобы сидеть с удочкой на берегу речушки и наслаждаться тишиной!
   – Кончай ныть.
   – Как ты жестока, милая. К человеку, который смертельно устал, – он не сдержался и зевнул. Или нарочно зевнул.
   – Боюсь, ты не успеешь на церемонию бракосочетания, – заметила она.
   – Ты что, забыла? Меня же не приглашали!
   – Ах, да.
   – А почему у тебя такой печальный голос, милая? – заботливо спросил Стас.
   – Да так.
   – Не переживай так, Любовь Александровна. Найдешь другого.
   – Да не в этом дело.
   Люба сделала паузу. Не хотелось сплетничать.
   – Договаривай, – нажал Самохвалов, и она сдалась.
   – Тебе будет неприятно это услышать.
   – Кончай тянуть кота за хвост! – разозлился Стас. – Время капает, а мы с тобой не миллионеры!
   – Я сегодня видела Катю и Бориса. Вместе. Они обедали в ресторане.
   – Мою Катю и твоего Бориса?! Вместе?!
   – Какое свинство! – сказали они в один голос. Потом Люба:
   – Как он мог!
   Стас:
   – Как она могла?
   – Стас, что делать?
   – Может, это было деловое свидание? – предположил он.
   – Мне хотелось бы так думать. Но что-то в выражении их лиц мне не понравилось. То есть, понравилось бы, если бы не завтрашняя женитьба Бориса на Касе. На нее он так никогда не смотрел.
   – Знаешь, милая, ты на многое мне открыла глаза, – задумчиво сказал Стас. – Я постараюсь успеть на эту церемонию. Во сколько она, говоришь?
   – В три. Потом ужин, а поздно вечером им на самолет.
   – Я постараюсь успеть, – повторил Стас. – А ты тяни резину.
   – То есть?
   – Опоздай в загс. Ты свидетель, без тебя все равно не начнут. Завтра тебя ждет немало сюрпризов. Как и меня сегодня. И вчера.
   – Что ты раскопал? – тут же насторожилась Люба.
   – Иннокентий Тюль неделю назад улетел к сестре в Штаты.
   – Сбежал? – ахнула она.
   – А кто же тогда подбросил бумаги и лекарство Тюлю-старшему? – ехидно спросил Стас.
   – Значит, у Иннокентия есть сообщник!
   – Михаил Абрамович Тюль вспомнил, кого подвозил недавно в офис. И кого оставлял ненадолго в своей машине. Похоже, мы имеем дело с гениальным комбинатором. Я снимаю перед ним шляпу.
   – Кто он, Стас?
   – Мерлин. Волшебник. Супермозг. Ты все узнаешь завтра. Жаль, что я так устал. Рванул бы в Москву немедленно. Но сил нет. Боюсь попасть в аварию. Надо хотя бы пару часиков поспать, да и машина у меня не та. Старенькая. Но я постараюсь успеть. До завтра, Любовь Александровна. Я тебя целую, – неожиданно сказал он.
   Люба оторопела. Пока она думала, что ответить, Стас уже дал отбой. С ней же приключилась бессонница. На завтра Любовь Александровна Петрова отменила все дела, чтобы быть свидетельницей на бракосочетании Каси. И Люба должна была выглядеть свежо, чтобы светлый костюм оказался ей к лицу. Она хотела быть молодой и сияющей. А вместо этого ворочалась с боку на бок и все никак не могла заснуть. В голову лезли неприятные мысли. Кто он, этот супермозг? И что за комбинация? Похоже, и Любу тоже использовали, ввели в игру в качестве фигуры, будем надеяться, что не пешки, и в нужный момент принесли в жертву.
   «Меня съели», – думала Любовь Александровна Петрова, уже засыпая. – «А я этого даже и не заметила…»
   На следующий день она долго пыталась замазать тональным кремом темные круги под глазами, а перед этим лежала с час, меняя примочки. Сделала настой ромашки, часть его заморозила и прикладывала к мешкам под нижними веками то горячий компресс, то кубик льда, но и это мало помогло. В загс она и в самом деле опоздала, но сделала это не нарочно. Впрочем, молодые тоже задержались. Задержалась и Люська, но это Любу не удивило. Подруга человек чрезвычайно занятой, но самое интересное никогда не пропустит.
   Люба стояла у загса с огромным свадебным букетом в руках и заметно нервничала. Не было Бориса и Каси, не было и Самохвалова, не было Апельсинчика. Двери Дворца Бракосочетаний были гостеприимно распахнуты для жениха и невесты и их гостей а те, судя по всему, застряли в пробке. Наконец, подъехал белый лимузин. Из него вышла Кася в подвенечном платье. Лицо у нее было сияющее. Невесту сопровождали мужчина и женщина пенсионного возраста. Люба догадалась, что это родители невесты. Одеты они были скромно и явно смущались.
   – А где Борис? – рассеянно спросила Люба. – Я хотела сказать, жених?
   Потом спохватилась: они ведь должны приехать в загс на разных машинах. Жених и невеста. Вроде бы. Сама Любовь Александровна выходила замуж без всяких церемоний. В загс ее привез жених, и никого это не смутило. История эта быльем поросла, но подробности Люба помнила. В отличие от Людмилы, ей довелось солировать под марш Мендельсона лишь однажды, и все это закончилось печально. А щедрый Климов решил все обставить в лучших традициях. С лимузином. Кстати, а где он сам? В другой машине, с Борисом?
   – Ой, Любовь Александровна! – всплеснула руками Кася. – Георгий Кимович последнее время сам не свой! На него так подействовала эта история с Тюлем!
   – Какая история?
   – Ну, как же! Он ведь оказался преступником! У Георгия Кимовича даже сердце прихватило! Борис сказал, что не знает, сможет ли Климов присутствовать на церемонии. Они посадили меня в машину и отправили за родителями, в гостиницу. Борис был так щедр! Он поселил всех моих родственников, маму, папу, сестер и брата в шикарную гостиницу! И всем купил билеты на поезд! Туда и обратно! – тараторила Кася. – А сам сказал, что задержится. Если Климов оправится, они приедут вместе на другой машине, а если нет…
   Она вдруг замолчала. Две машины притормозили у загса почти одновременно. В одной, канареечного цвета, сидела растрепанная Люська. В другой, «БМВ», бледный от волнения Борис. В черном костюме, при бабочке, как и положено жениху. Вылез из машины и тут же подошел к невесте, галантно поцеловал ей руку.
   – Я ничего не пропустила?! – завопила, высунувшись из машины, Люська.
   – Боря, где Георгий Кимович? – раздался жалобный голос Каси.
   – Он сказал, что хочет побыть один. Я долго с ним бился и ни за что не оставил бы одного, да еще в таком состоянии, если бы не… – Тут Борис улыбнулся. Любе показалось, что он сделал над собой усилие. Потом решительно сказал: – Георгий Кимович подождет. Сначала мы с тобой, правда, дорогая?
   Он вновь нагнулся и поцеловал Касе руку. Люба смотрела на безупречный пробор в темных волосах, и сердце ее тревожно билось. Что-то тут не так. Во время Касиного диалога с женихом ее родители робко держались в сторонке. Борис не обращал на них внимания. Любе показалось, что это невежливо, и она подошла к пожилой супружеской паре. Спросила участливо:
   – Здравствуйте. Как доехали?
   Те переглянулись:
   – Спасибо, все хорошо. Только… уж очень неожиданно! – сказал отец Каси. – Вдруг – телеграмма. Собирайтесь на свадьбу. Кто, что? Не сказано. Дочка вся в предсвадебных хлопотах, и переговорить-то толком не успели. Только и сказала: «Все потом». Кого-то ждут. Климова какого-то.
   При этих словах мать Каси слегка напряглась.
   – Это ее хозяин, – пояснила Люба, поймав недоуменный взгляд женщины. – У которого Кася служит. Он дал денег на свадьбу.
   – А-а-а… Ну, тогда конечно!
   Наконец, Борис соизволил обратить внимание на будущих тестя и тещу. Подошел. Спросил довольно холодно:
   – Добрый день. Как добрались?
   – Спасибо, хорошо.
   – С гостиницей нет проблем?
   – Нет, нет, что вы!
   Они называли будущего зятя на вы и по-прежнему робко жались друг к другу. Наконец, мать Каси спросила:
   – А где же ваши родители, Борис? – Люба отметила, что ударение она сделала на второй слог. По паспорту: Борис. Только что отчество не добавила, но, кажется, хотела. Тот снисходительно улыбнулся:
   – О! Вы с ними непременно познакомитесь! С моей матерью уж точно. На ужине, в ресторане. В загс я должен был приехать с человеком, которого считаю своим вторым отцом. Но, к сожалению, он занемог. А мне бы очень хотелось, чтобы вы с ним познакомились.
   Они переглянулись и закивали в унисон:
   – Да, да, конечно. Очень жаль.
   Борис оглядел присутствующих и сказал:
   – Я вижу, все в сборе? Тогда начнем, пожалуй.
   Люба вдруг вспомнила: надо потянуть время. И воскликнула:
   – Постойте!
   – Что такое? – обернулся к ней Борис.
   – А как же без Климова? Он ведь должен быть свидетелем!
   – Вот проблема! – фыркнула Люська. – Я вполне могу быть свидетелем со стороны жениха!
   – Но надо, чтобы был мужчина!
   – Я не обижусь, – улыбнулся Борис. – Если моим свидетелем, а точнее, очаровательной свидетельницей будет известная телеведущая, мне будет лестно. Что, пошли?
   – Это как-то не по-людски, – уперлась Люба. – Свидетелем со стороны жениха должен быть мужчина! Примета плохая! Может, позвоним Стасу?
   – А где он? – подозрительно спросил Борис. – Если где-то по близости…
   – Я думаю, что не очень. – «И в самом деле, где его черти носят?!».
   – Вот видишь! – воскликнула Люська. – И зачем нам его ждать?
   – Тем более, я его так мало знаю… – замялся Борис.
   – Ровно столько же, сколько Людмилу, – напомнила Люба.
   – Э, нет! – Борис погрозил ей пальцем. – Я ее видел еще в «Игре на вылет»! А это было… Дайте-ка припомнить…
   В этот момент двери загса распахнулись, оттуда вышла женщина с ведром и в ярких оранжевых перчатках. Увидев лимузин и компанию, она начала бурчать:
   – Приехали… Стоят. До ночи, что ли, стоять будут? Думают, время у всех полно. Вы жениться-то будете? – бросила она подозрительный взгляд в сторону жениха и невесты. – Или передумали? Так я заведующей скажу. Чтоб расходились.
   – Нет, что вы! – вспыхнула Кася. – Конечно, будем!
   – Будем жениться! – Борис подхватил ее под руку и повел вверх по ступенькам.
   В это время Апельсинчик цапнула Любу за руку и зашипела в ухо:
   – Что ты дурочку валяешь?! До сих пор успокоиться не можешь, что не тебе достался?!
   Люба залилась краской. Да гори оно все синим пламенем! Больше всех надо, что ли? И Самохвалов хорош! Чего тянет? Опять ее подставил! Теперь все думают, будто она лопается от зависти и нарочно тянет время! И когда вся компания направилась к дверям дворца бракосочетаний, Люба больше не стала возражать и молча пошла следом.
   Как уже было сказано, кроме Каси и Бориса никто в этот день не расписывался. Обстановка показалась Любе напряженной, и вовсе не праздничной. Вот если бы здесь было черным-черно от мужских пиджаков, и в комнате для невест то и дело мелькали белоснежные платья… Люба невольно вздохнула. Люська тут же дернула ее за рукав:
   – Надо сдерживать свои эмоции.
   – Ничего ты не понимаешь.
   – Куда уж мне!
   Заиграл марш Мендельсона. Двери зала, в котором должна была состояться регистрация брака, торжественно распахнулись. За огромным сверкающим столом расположилась нарядно одетая дородная женщина. Она улыбалась. На ее огромной груди сияла огромная брошь. Борис держал Касю под руку, они вошли и остановились напротив. Люба и Апельсинчик стали по бокам. Родители Каси все так же робко жались к дверям. Заведующая загсом заглянула в разложенные на столе документы и начала свою торжественную речь:
   – Мы собрались с вами в этом зале, чтобы быть свидетелями знаменательного события. Образуется еще одна семья, ячейка общества…
   Она все говорила, а Любовь Александровна Петрова слушала, прикрыв глаза. В конце концов, чему быть, того не миновать.
   – Мария, вы согласны стать женой Бориса?
   Люба невольно вздрогнула: почему вдруг Мария? Но Касю это, кажется, ничуть не удивило.
   – Да, – тихо ответила она. – Я согласна.
   – А вы, Борис, согласны взять в жены Марию?
   – Да. Согласен. – Он цепко взял Касю за руку.
   – Тогда подойдите и поставьте свои подписи в знак своего согласия.
   До Любы постепенно начало доходить. Так вот что имел в виду Стас! День сюрпризов! Кажется, они начинаются. Борис и Кася направились к столу, где лежала книга регистрации актов гражданского состояния. Кася первой взяла ручку и низко нагнулась над страницей, светлая прядь волос упала на румяную от смущения щеку. Люба хотела крикнуть «стойте!», но голос сел. Открыла рот беззвучно, как рыба, звук не шел.
   – Стойте! Остановить бракосочетание!
   Люба невольно вздрогнула. Нет, это сказала не она. В дверях стоял запыхавшийся Стас. Она даже не узнала его голос. Такой металл прозвучал в нем, что Кася вздрогнула и распрямилась. Авторучка в ее руке застыла.
   – Что такое? – напрягся Борис. – В чем дело? Что вы себе позволяете?
   – Борис Афанасьевич Моськин, вы обвиняетесь в убийстве Климова Георгия Кимовича, – отчеканил Стас.
   – Георгия Кимовича! – ахнула мать Каси и в испуге закрыла ладонью рот.
   – Не докажете, – усмехнулся Борис.
   Тут только Люба сообразила: Климов мертв? Стас только что сказал, будто Георгий Кимович мертв! Что здесь происходит?!
   – Стас, что ты сказал?! – завопила Люська.
   В это время Люба заметила, как рядом со Стасом появились сотрудники милиции. Видимо, он бежал, чтобы успеть остановить церемонию, а они немного задержались. Борис начал затравленно озираться. Первый этаж, невысоко. Духота, окно приоткрыто. Тюлевая занавеска колышется от легкого ветерка. Борис сделал движение по направлению к окну.
   – Давай, – сказал Стас, бледнея. – Облегчи мою задачу. При попытке к бегству.
   Он выразительно положил руку на грудь, там, где был внутренний карман куртки. Люба догадалась: блефует. Хочет заставить его признаться. Спровоцировать. Или не блефует? Есть у него оружие или нет? Будет он стрелять или не будет? Такие же колебания испытывал Борис, который косился то на окно, то на карман Самохвалова. Вся гамма чувств отразилась на его лице, которое внезапно потускнело.
   Борис Афанасьевич Моськин. Все его очарование куда-то исчезло. Перед Любой стоял убийца, преступник, который захотел завладеть миллионами своего хозяина. Но не удалось. Наконец, Борис хрипло засмеялся и сказал:
   – Шутить изволите? Я не понимаю, что здесь происходит! Лично я женюсь!
   На лице майора Самохвалова отразилось разочарование. Борис Моськин бежать не собирался. Стас обернулся к сопровождавшим его сотрудникам милиции и сказал:
   – А ну-ка, наденьте на него наручники. Не понимает он.
   Двое оперов направились к Борису, а заведующая загсом наконец опомнилась и заговорила:
   – Я не понимаю… Мы жениться-то будем?
   – Нет, – отрезал Стас. – Девушка передумала.
   Тут пришла в себя и Кася. Зарыдала в голос и кинулась к Борису. К ней тут же метнулась Люба, которая уже обо всем догадалась, и Стас, понявший, что сейчас начнется свара. Кася принялась отдирать от Бориса милиционеров, Люба тащить ее прочь, Самохвалов всех разнимать. Люська, которая ничего еще не поняла, завизжала на всякий случай и кинулась в гущу событий, чем только подлила масла в огонь. Что тут началось!
   – Мария Георгиевна! – орал Стас. – Успокойтесь! Этот человек только что убил вашего отца!
   – Я не Георгиевна! Я Ивановна! – в голос рыдала Кася, не отрываясь от Бориса. – Мой папа жив! Вот он!
   Родители Каси, в свалке не участвующие, переглянулись.
   – Откуда ж вы узнали? – растерянно спросила женщина. – Что она не родная?
   – Нечего было документы подделывать! – зло сказал Стас. И вытер ладонью потный лоб. На Бориса удалось, наконец, надеть наручники. – Увести!
   – Не пущу! – закричала Кася, но Люба с Апельсинчиком крепко ее держали за руки, да и Самохвалов помог.
   – Да уведите же вы его, наконец! – заорал он.
   Бориса повели к выходу. В дверях он оглянулся и, криво улыбнувшись, сказал:
   – Это вам так не пройдет. Вы ничего не докажете. Кася, никого не слушай. Это чудовищная ошибка. Я тебя люблю.
   – Боря! – закричала та. – Боря, я тебе верю!
   Сопровождающие подтолкнули Бориса к дверям. Тот вынужден был подчиниться.
   – Ага! Ошибка! – хмыкнул Самохвалов и в сердцах добавил: – Все еще цепляется за богатую наследницу, гад! Не может смириться с тем, что Климовские миллионы из рук уплыли. – А когда двери за Борисом закрылись, Стас со злостью сказал: – Самое гнусное, что он прав. Доказать его вину будет трудно. Да успокойте же вы ее!
   Это уже относилось к Касе. Окончательно потеряв Бориса, она вся обмякла и буквально повисла в руках держащих ее людей. Ее отвели к креслу, заведующая загсом метнулась к графину с водой:
   – Вот, выпейте водички, успокойтесь.
   – За что? – теперь уже тихо скулила Кася и, как заведенная, раскачивалась из стороны в сторону. Заведующая все совала ей стакан, но вода только проливалась на белое платье невесты.
   Люба почувствовала жалость. И в самом деле: за что? Заговорила негромко:
   – Кася, он же тебя использовал. И меня, – тихо добавила она. – Ведь это я устроила ваше первое свидание. Я завела разговор о брачном контракте. О Господи! То-то он обрадовался! Дура! Какая же я дура! – Люба вдруг спохватилась: – Стас, а как же Климов? Ты только что сказал, что его убили? Как же так?!
   – К сожалению, – хмуро ответил тот. – Я опоздал. Но я не ожидал, что он форсирует события. Честно признаться, недооценил. Но парень – талант. Жаль, что криминальный. Разработал гениальную комбинацию и почти ни разу не прокололся! Доказать что-либо нам будет невероятно трудно. Даже убийство Климова. То-то он не дернулся. А я уж понадеялся, что в окно сиганет. И тем самым косвенно признает себя виновным. Но он сдержался. Железный парень. Что касается смерти Климова… – Стас еще больше нахмурился. – Помнишь, Люба, ты мне телефончик оставляла? Я ему позвонил, хотел обрадовать. Что дочь нашлась, жива-здорова. Мало того, живет под боком, в одной с ним квартире. А он трубку не берет. Я напрягся. Что-то не то. Рванул к нему, меня охрана остановила. Они попытались связаться с хозяином, но тщетно. Дверь пришлось ломать. Захожу – а он висит.
   – То есть, как это висит?! – взвизгнула Люська.
   – В петле, – пояснил Стас. – А на столе записка. «Видеть никого не хочу. Слышать тоже. Все предатели. Нет вам веры. Климов».
   – Выходит, и в самом деле самоубийство? – удивилась Люба.
   – Ага! Сейчас! Я думаю, что записка, написанная Климовым, предназначена членам Правления. Он и так дал Борису самые широкие полномочия. А тут вдруг выяснилось, что Тюль – преступник. Мы его задержали, нашли в машине документы. Борис выжал из ситуации все, что мог. Запудрил Георгию Кимовичу мозги. Представьте себе реакцию Климова. У него на фирме предатель! И кто? Тюль! С которым они вот уже лет десять вместе! Он и написал: «Видеть никого не хочу». Звонить отказался. Отсюда «И слышать тоже». Но это можно истолковать как предсмертную записку. Мол, надоели все. Хочу уйти из жизни, потому что все предатели. Учитывая его предыдущую попытку покончить с собой… – Стас тяжело вздохнул. – В общем, развел нас. Я имею в виду Бориса. Грамотно все рассчитал. Это он напросился в машину к Тюлю, якобы поговорить, а потом нашел повод, чтобы на пару минут остаться в салоне одному и положить в «бардачок» лекарство и документы. Убил двух зайцев. Подбросил нам подозреваемого и добился истерики Климова. Ты сама знаешь, Любовь Александровна, что состояние того в последнее время было крайне нестабильно.
   – Я вынуждена буду это подтвердить, – кивнула Люба. – Но когда же Борис успел его убить?
   – Как это когда? – удивился Стас. – Отправил Касю в гостиницу за родителями, а сам занялся Климовым. Накинул на шею петлю и… Мужик здоровый, видали, какие у него мускулы? Ему надо было форсировать события, потому что он не хотел, чтобы в загсе или в ресторане Климов встретился с бывшей женой, матерью Каси. Это в планы Бориса не входило.
   – А что входило в его планы? – спросила Люська.
   – Во-первых, подсунуть нам бумаги, по которым мы теперь легко отыскали бы мать Каси. А через нее и наследницу. Время настало. Но инициатива должна была исходить не от него. Это, мол, случайность, что он женился на наследнице миллионов. Убирая детективов, Борис просто тянул время. Не мог же он жениться на Касе после первого же свидания! Тем более что она ему с первого взгляда не понравилась! Он не сдержался и показал свое пренебрежение. А потом в руки Борису попал ее паспорт…
   – Ах да! – встрепенулась Люба. – Он тут же забрал ее документы, и больше я их не видела! Но почему вдруг Кася? Откуда у нее это имя?
   Все посмотрели на мать. Та вдруг начала оправдываться:
   – Я не подделывала документы! Что вы! Просто, когда забеременела от Вани, – она с нежностью посмотрела на мужа, – мы решили, что моя дочь от первого брака не должна чувствовать себя ущемленной. И Ваня ее официально удочерил. У нас есть все бумаги! Она действительно Мария Ивановна Колыванова. По паспорту. Все законно.
   – Да, да, – закивал ее муж. – Точно так. Официально удочерил.
   – Касе никогда не требовалось свидетельство о рождении, – продолжала ее мать. – Ведь это только когда наследство. Она и не знала, что не родная. А с паспортом все в порядке.
   – Но дельце-то провернула Мальцева? – сердито спросил Стас. – Скажите уж правду!
   – Ирина? Да, она помогла. Когда через суд оформляли удочерение, Касе было пять лет. Искали отца, то есть Жору, а он как в воду канул. За неявкой и оформили. Без его согласия. Алиментов-то он не платил, три года не объявлялся. Мы с Ваней уже в другом городе жили, а Ирину попросили держать все в тайне, – пояснила женщина. – Вы уж Ирину-то не ругайте. Дело прошлое. – «Не знает», – догадалась Люба, переглянувшись со Стасом. – Мы хотели, чтобы Кася была как родная. И жилплощадью бы ее не обделили, если вдруг с нами что-то случится. Со мной и с Ваней. Чтоб все по закону – как старшей дочери. Никто и не знал. Мария Ивановна Колыванова, и все. Получили в суде бумагу об удочерении, – важно сказала женщина, – а документы в паспортный стол я сама подавала. Как и не было никакой Климовой Марии Георгиевны. Есть Колыванова Мария Ивановна. И паспорт по нему же выписали, но новому документу. Жора-то нас бросил, – она тяжело вздохнула. – А сейчас вдруг слышу: Георгий Кимович. Отчество уж больно редкое. Пусть земля ему будет пухом, – и она перекрестилась.
   – Истинно так, – кивнул муж и тоже размашисто наложил крест. – Мы все по закону.
   – Когда вы его искали, он в Москве по общежитиям скитался. Он тоже вас потом искал, – вмешалась Люба. – Алименты хотел высылать.
   – Да чего уж там, – махнул рукой Колыванов. – Мы и сами справимся.
   – Значит, мой отец – Климов? – встрепенулась вдруг Кася. – Мой родной отец?!
   – Да, – кивнула мать. – Чего уж теперь. Все равно узнали. Но ты не переживай, дочка. Своим сестрам и брату ты всегда будешь как родная. Колыванова ты.
   Кася опять заплакала.
   – Но почему все-таки Кася? – вмешалась теперь уже Люська, которая все это время внимательно слушала.
   Кася порозовела от смущения. А ее мать охотно пояснила:
   – Понимаете, у нее в раннем детстве был сильный диатез. Все щечки в пятнах. И врач категорически запретил красные ягоды. Малину, клубнику, вишню. А Кася их страсть как любила. Вот ходит за мной по саду, тянет за подол и плачет: «Кася, кася». Красненького, значит, хочу. Мы ее так и стали звать: Кася. Так и прилипло.
   Люба тут же вспомнила: Лю! И слова Апельсинчика: «Мы так и зовем ее: Люлю». Что ж, бывает! Если детское прозвище человеку подходит, оно остается за ним на всю жизнь. Ведь и Борис спросил: «А почему Кася?» – когда заглянул в паспорт и прочитал: Мария Ивановна. Но Люба не придала тогда этому значение. Ведь она не открывала Касин паспорт. То-то Борис допытывался в ресторане, где у них была встреча: давно ли вы с Касей знакомы, что вы о ней знаете, Любовь Александровна? Проверял.
   – Вы вообще понимаете, что случилось? – строго спросил Стас. – Теперь вам отвалилось огромное наследство. Это ж миллионы долларов! И завещание есть. Если сможете доказать родство. У вас есть свидетельство о рождении Ка… Марии?
   – Есть, – тихо сказала женщина. – Бумаги-то я не выбрасываю. Спрятала только. И свое свидетельство о браке с Жорой, – добавила она и испуганно посмотрела на мужа.
   – Чего уж, – махнул рукой тот. – Будто я не знал!
   – Кася, ты слышишь? – восторженно взвизгнула Люська. – Миллионы! У тебя теперь миллионы!
   Та не прореагировала. Во взгляде у нее по-прежнему было только одно: Борис.
   – У подъезда лимузин еще стоит, – напомнил Стас. – Вы бы, господа Колывановы, увезли дочку. В гостиницу. Там сестры, братья, все легче. Только не оставляйте ее одну. И ты, Люба.
   – Да. Конечно.
   – Но я прошу тебя задержаться. Ненадолго.
   Стас взглядом дал понять: есть вещи, которые я при Касе говорить не хочу. Люська тоже поняла и засуетилась.
   – Девушку в машину. Эх, Каська! Ты не переживай. С такими деньгами ты себе такого жениха отхватишь! Ого-го!
   – Что ты несешь? – теперь уже Люба вынуждена была ее одернуть.
   Всхлипывающая Кася в сопровождении родителей пошла на улицу. Заведующая загсом покачала головой:
   – Жалко девушку. Это ж надо! Жениха прямо из-под венца в тюрьму увезли!
   – Нам тут тоже делать нечего! Шоу окончено! – высказалась Люська и потащила Любу и Стаса к выходу.
   Потом она быстренько посадила семью Колывановых в лимузин и дала отмашку. Люба только и успела уточнить адрес гостиницы и пообещала вскоре подъехать. В такой день Касю нельзя оставлять без психологической помощи.
   – Одно обидно, – подвела итог Люська, когда лимузин отчалил. – Я вообще-то рассчитывала на ужин в ресторане.
   – И что нам мешает? – подмигнул Стас.
   – Что ж, если мы все втроем скинемся. – Люська невинно посмотрела на подругу: – Люба, у тебя есть деньги?
   – Да, Любовь Александровна? Как с наличкой? – глянул на нее и Стас.
   – И, как всегда, Люба, – развела руками она. – А я ведь потратилась на костюм. И аксессуары. В кармане у меня не густо. Ладно уж! Надо отметить чудесное спасение Каси.
   – За это я, хронический бессеребренник, обещаю вас развлечь, – пообещал Стас.
   – Да, – поддержала Люська. – Ты детали не рассказал. О флэш-мобе. С чего все началось…
   – … с чего все началось?
   Самохвалов подцепил на вилку маринованный белый гриб и отправил его в рот:
   – Мм-м-м… Вкусно! Рядом две очаровательные женщины, и что в них самое ценное: обе за рулем! Ваше здоровье!
   И он лихо опрокинул рюмку водки.
   – Алкаш, – заметила Люба. – Я всегда знала, Самохвалов, что ты алкаш. Неужто весь графинчик уговоришь?
   – И еще попрошу! Я просто устал, – возразил тот. – А пью, как все. По праздникам и отмечая окончание очередного рабочего дня, что само по себе уже праздник. Такое дело раскрыли! С ума сойти! Хотя я не исключаю, что он вывернется.
   – Лишь бы на Касе не женился, – вздохнула Люба.
   – И с работы его теперь попрут, – злорадно сказала Апельсинчик.
   – Стас, ты думаешь, судьба Каси была решена? – спросила Люба.
   – Конечно, – энергично кивнул тот. – Остров в океане, женщина сама призналась, что не умеет плавать. Несчастный случай, и убитый горем супруг возвращается из свадебного путешествия один. В Москву, где случайно узнает, что его ждут миллионы.
   – И Катя, – добавила Люба.
   – Катя ничего не знала, – возразил Стас. – Борис ее в свои планы не посвящал. Я уверен в этом! Он просто…
   – Просто за ней ухаживал, – подсказала Люба. – А я-то не могла взять в толк! Человек так быстро поменял свои симпатии! Борис мне сам признался, что ему нравятся блондинки модельной внешности. Такие, как Катя, и вдруг… Я еще подумала, что это влияние Климова. Жалко Георгия Кимовича, – честно сказала она.
   – Отношения слуга – хозяин, – усмехнулся Стас. – Собака, которая не лает. Я имею в виду Бориса. Зато она сразу перегрызает глотку. Я вам расскажу его историю. Жил-был парень, Борис Моськин. Сын уборщицы и сантехника. Его родители жили бедно, отец крепко пил. В семье часто бывали скандалы. Фамилия у него была неблагозвучная, и Борису часто приходилось драться с обидчиками. Чтобы боялись, стал заниматься спортом, упорства ему не занимать. Господь дал парню светлую голову. Должно быть, в качестве компенсации. В школе Борис был круглым отличником и проявлял способности к точным наукам. Окончил ее с золотой медалью, поступил в престижный вуз. И его окончил с красным дипломом. В стране как раз началась чехарда, всякая там инфляция – деноминация, распределение выпускникам давать перестали, жилье тоже. Борис устроился в одну частную фирму, в другую. Обе развалились. Наконец, он осел у Климова. Менеджером в одном из его многочисленных магазинов. Бегал с коробками, обслуживал клиентов, выслушивал нарекания. Но парень был неглуп, хорошо умел считать, и его сделали кладовщиком, потом подняли в главный офис, оптовым менеджером, а потом он дошел и до директора магазина. Того самого, в котором начинал. И тут уперся в стену. Ему сказали: надо повышать продажи. А как? Денег-то на рекламу нет! Неужели же это его потолок? Дальше либо расти вверх, в управляющие делами компании, либо увольняться и где-то начинать сначала. Все эти годы Борис жил скромно, копил деньги, надеялся купить себе квартиру. А цены все росли. Не женился он, потому что считал: это ему пока не по средствам. Почему он увлекся флэш-мобом, я думаю, нам психолог объяснит, – и Стас посмотрел на Любу.
   – Все просто, – сказала та. – Сначала он увлекся Интернетом. Я тоже в свое время через это прошла. Одиночество, проблемы в личной жизни. Тогда он еще был Моськиным и по этому поводу комплексовал. Я думаю, он и женщин боялся. Есть такой тип мужчин: на словах герои, просто львы, а в душе – трусливые зайцы. Полагаю, что перелом произошел, когда Борис избавился, наконец, от неблагозвучной фамилии и стал Мосиным. Имя, которое мы носим, диктует нам линию поведения. Нелепое словосочетание приводит в смущение, несколько «р» – к агрессии, заставляет занять атакующую позицию. На этот счет есть специальные исследования, я не буду вдаваться в подробности. Пока Борис был Моськиным, он сидел, запершись в четырех стенах. Увлекся Интернетом. Надо как-то убить время, а там столько интересного! Однажды Борис наткнулся на сайт флэш-мобберов. Это его заинтересовало. Друзей ведь у него не было. Он был одинок и испытывал острую потребность в общении. В объединении с себе подобными. Но в то же время боялся конкуренции. Он хотел быть умнее всех, хотел использовать людей, сделать карьеру, заработать кучу денег. Пошел на первую акцию. Посмотреть. И, кто знает, какие идеи появились в его голове? Парень-то неглупый. Решил использовать движение в своих целях. Как уже говорил Стас, в качестве рекламы. Так он стал Мерлином. Его дела на фирме пошли в гору, продажи в магазине выросли, ему поручили отдел маркетинга всей компании, он и там справился. И Климов оценил это по достоинству. Сделал Бориса своей правой рукой. Исполнительным директором.
   – А потом в семье Климова случилась трагедия, – подхватил Стас. – И Георгий Кимович загорелся идеей найти свою дочь. Борис сделал подсчеты и понял, что они – ровесники. Чем черт не шутит? Надо бы узнать, замужем она или нет и есть ли шансы. Шестаков нашел Марию Георгиевну Климову через подругу ее матери, Ирину Петровну Мальцеву. Отзвонился Борису. В то утро, когда его убили, Володька вез клиенту отчет. А в голове у Бориса уже созрела гениальная комбинация. А что, если жениться на наследнице, убрать Климова и стать хозяином фирмы? Георгия Кимовича он ненавидел.
   – Оба были игроки, – вздохнула Люба, вспомнив, как бывала в доме у Климова. – И отношения между ними были сложные. Это Климов сделал Бориса таким. Научил его быть жестоким. Научил играть людьми. Георгий Кимович был сильной личностью, и сильная личность Борис был ему интересен в качестве рабочего материала. Это была битва, в которой Борис неизменно проигрывал, потому что на стороне хозяина были сила и деньги. Пришло время, и он отомстил. Видимо, идея использовать акцию флэш-моб для убийства пришла ему в голову давно. Борис подумал, что это хороший способ избавиться от своего врага. Не исключено, что тогда он имел в виду именно Климова. И положил идею в копилку. У него была копилка идей. Настал момент, и он ее открыл. А убив одного человека, уже не смог остановиться.
   – Он недавно купил квартиру в Зеленограде, – мрачно сказал Стас. – Но Шестаков не знал, что они с Борисом Мосиным, который его нанял, живут поблизости. Борис вызвал его в «Частную жизнь» специально. Какое-то время он следил за Шестаковым, прежде чем его нанять. Климов дал помощнику поручение, и Борис, у которого были свои виды на Марию Георгиевну, подобрал подходящего человека, от которого при случае можно было бы легко избавиться. Узнал его график, как тот добирается до работы, на какой электричке ездит. Четкого плана у Бориса еще не было. Была идея. Тянуть время и, если понадобится, убрать детектива. Но сначала получить от него информацию. Сам он не мог надолго уехать из города, Климов его от себя не отпускал. Да и обставить все надо было соответствующим образом. И вдруг в переходе на станции Крюково вырубился свет. Борис справился о поломке под видом недовольного прохожего и узнал, что это затянется не меньше, чем на неделю. Мол, идут ремонтные работы. Конечно, он рисковал, но все срослось. У него ведь был в запасе еще один подходящий сценарий: «Стреляли».
   – Пригодился для Колоссова, – мрачно сказала Люська. Видимо вспомнила, что и сама в это время была под прицелом у снайпера.
   – Кстати, Миня и Саня по фотографии Бориса опознали, – в голосе Стаса прозвучал оптимизм, – и это наш главный козырь. Они видели его в то утро, когда мобберы вышли на акцию «Шахтеры». Он выскочил на платформу вскоре после того, как акция закончилась, а ребята как раз там задержались. Все искали свисток. Я почему тянул-то с отъездом в Ольховку. Думал, как поступить. Ну, был Борис на акции. И что это доказывает? Скажет: машина была в ремонте, или не хотел сидеть в пробках и поехал на работу на электричке. Тогда я еще не знал, что Кася – наследница миллионов. Мне дочь Мальцевой рассказала. Когда у ее матери появились большие деньги, женщина очень удивилась. Все допытывалась: откуда? В конце концов, Ирина Петровна призналась. Приезжали люди из Москвы, искали дочь Климова. А Кася теперь сама в Москве, на заработках. Подруги изредка перезванивались. Меня вдруг осенило: Кася! И я понял, что задумал Борис.
   – А зачем ты показал ребятам его фотографию? – спросила Люська.
   – А черт его знает! Интуиция. Не нравился мне этот тип, и все. А вы бы сказали, что я ревную его к Кате.
   – То же и мне сказали, когда я пыталась усомниться в чувствах Бориса к своей невесте, – кивнула Люба. – Что я ревную. Что же касается акции «Саид»…
   – Он убил Колоссова и пошел к нему в офис. Вы же помните фразу: «С собой ничего не возьму». Борис догадался, что бумаги в офисе. Он быстренько отправился туда. Сказал Кате, что подождет детектива в кабинете. Попросил у сидевшей там женщины организовать кофейку, та поддалась его чарам. Пока она была на кухне, Борис обшарил сейф и взял оттуда бумаги. И выиграл еще время, которое использовал для обольщения Каси. Она, конечно, была влюблена, но надо было, чтобы и окружающие, а особенно Климов, ничего не заподозрили. Георгий Кимович прекрасно знал, что Борис не тот человек, который способен влюбиться с первого взгляда в такую женщину, как Кася. На фирме ходят упорные слухи, что помощник Климова был неравнодушен к его покойной жене. А та была редкой красавицей. Потому Климов и давил: хотел непременно женить Бориса на Касе. Ревность к покойнице. Месть. Нет дыма без огня. Возможно, и Анна Климова к молодому красивому помощнику мужа неровно дышала. Итак, Борис изъял из сейфа бумаги, а потом вышел к нам. А мы даже не знали, что вот он – убийца!
   – А Мальцеву он зачем убил? – спросила Люська. – Опять время тянул?
   – Кто знает? Время тянул, или при ней Шестаков либо Колоссов ему звонили. Может, его имя назвали. Обрадовать хотел кто-то из них. Сказал: заказывайте деньги, премию. Потому что я ее нашел. В общем, решил избавиться. У Климова теперь была Кася, и Борису стало посвободнее. Смотался в райцентр одним днем и убрал Ирину Петровну. Он хотел, чтобы все сошлось в одной точке. В один день. Родители Каси приезжают на свадьбу, у Тюля находят бумаги Колоссова, Климов покончил жизнь самоубийством. А Борис вместе с Касей улетает за границу. У него в запасе месяц. Мобильник можно включить и тайком от невесты позвонить Кате. Получить от нее информацию, которую она, в свою очередь получила от меня.
   – А ты бы ей все рассказал?! – взвизгнула Люська.
   – Я все-таки мужчина. Поддался бы ее чарам, и…
   – Тебя тоже использовали! – фыркнула Люба.
   – И еще как! Я больше не верю блондинкам! Если бы Борис узнал, что его подозревают, он бы вообще не вернулся. А там, кто знает? Брачный контракт был составлен по всем правилам, накануне свадьбы обоими подписан, и Борис на совершенно законных основаниях мог завладеть компанией Климова. Если бы они с Касей сегодня расписались.
   – Так вот что они отмечали в ресторане! – сообразила Люба. – Он-то уж точно! А вот Катя… Знает она или нет всю правду?
   – Мог и в темную использовать, – пожал плечами Стас. – Я все-таки хочу верить, что она хорошая девушка. Хоть и блондинка, – с сожалением добавил он.
   – Значит, ты его расколол, потому что он живет в Зеленограде и его узнали ребята? – уточнила Люба. – А Сенькин его опознал?
   – Нет, – с сожалением сказал Стас. – По фотографии не опознал. Надо делать очную ставку. В райцентре, где убили Мальцеву, видели черную «БМВ». Но номер никто не запомнил. Запомнили только, что московский. И что за рулем был мужчина в темных очках и с бородой. Улик полно, но все они косвенные. Нож он оставил в переходе, винтовку на крыше, работал в перчатках. Тюль его подвозил, а через два дня в «бардачке» его «мерседеса» нашлись бумаги Колоссова. Есть анонимка. И за эту ниточку можно потянуть. Я же говорю, что следствию придется потрудиться. Прямых улик у нас нет. Разве что снайперская винтовка, из которой он убил Колоссова. Где-то же он ее достал?
   – Значит, завладеть миллионами Климова ему не удалось, – задумчиво сказала Люба.
   – Они достались Касе! – закончила мысль Люська. – За это надо выпить!
   – Не спеши радоваться, – усмехнулся Стас. – Деньги портят. Это раз. Кася слишком наивна, у нее быстро найдутся советчики. Куда потратить деньги. Это два. На детях талантливых людей природа отдыхает, это три. А Климов был талантливый бизнесмен, раз сумел сколотить такое состояние. Борис, конечно, сволочь, но попади фирма в его руки, он бы распорядился этим толково.
   – Ты что, его жалеешь?! – завопила Люська.
   – Я стараюсь быть объективным. Я бы его своими руками задушил, за Володьку, честное слово! Но какие мозги у парня, а? Я даже боюсь, как бы он не вывернулся. Моськин-то он Моськин, но законы знает. В отличие от вас, темных, которые мужиков по газетным объявлениям ищут.
   – Кого ищут?! – взвилась Люська.
   – Я сказал строителей.
   – Ну, знаешь, – тут же надулась Люська. – С каждым может случиться.
   – Бедная Кася, – вздохнула Люба. – Мне надо ехать. Я должна ей помочь. Стас, тебя Людмила подвезет.
   – Тогда надо еще сто грамм для храбрости, – вздохнул Самохвалов и обернулся: – Официант! Водки!

Эпилог

   Прошла неделя. Люба приняла последний экзамен у тех, кто имел «хвосты», и твердо решила уехать в путешествие. Заняться, наконец, собой и… своей квартирой! Ну, сколько можно терпеть! Утром она положила объявление «Муж на час» в центр стола. Под девизом: первое, что ты сделаешь, когда вернешься домой – позвонишь.
   Когда вернешься домой… Кажется, все разошлись. Нет, не все. В коридоре, у окна, копалась в своей сумочке Марина. На подоконнике лежали конспекты и косметика. Проблемы личного плана привели к тому, что одна из самых способных учениц завалила несколько зачетов и один экзамен и сдала его одной из последних. Но сегодня лицо у Марины сияло. Люба удивилась такой чудесной перемене.
   – Любовь Александровна! – Марина сгребла все в сумочку, щелкнула замочком и подошла к ней. – Как я отвечала?
   – Все в порядке. Немного практики, и дело у вас пойдет.
   – Вы так думаете? – оживилась Марина.
   Они шли к дверям. Женщина что-то щебетала. А Люба боялась спросить: в чем дело? Новая любовь? Колесо Фортуны в очередной раз повернулось? Очутившись на улице, Люба невольно зажмурилась: в лицо ударил солнечный свет. И опять прекрасная погода! Но сердце вдруг заныло. Что-то не то. Предчувствие, что ли? «Успокойся, Любовь Александровна, – одернула она себя. – Все уже закончилось. Отныне никаких трупов».
   И вдруг…
   «Дежа вю», – невольно вздрогнула она. У торговых палаток маячила знакомая фигура. Кася! По-прежнему в джинсах и блузе свободного покроя. Как и не было ничего. Увидела Марину – и лицо ее засветилось. На свой счет Люба это принять не осмелилась, во время последнего разговора Кася обвинила ее в предательстве. То, что ее могли убить, женщину не волновало, а вот то, что Борис оказался за решеткой… Правда, в тот день Кася была не в себе, ведь регистрация брака, которую она с таким волнением и нетерпением ожидала, не состоялась. Вспомнив все это, Люба задержалась на ступеньках. Марина тоже.
   Кася направилась к ним.
   – Добрый день, Любовь Александровна, – услышала Люба.
   Это была привычная ей Кася. Смущающаяся, неуверенная в себе женщина с избыточным весом. Мешковатая одежда только подчеркивала это, на Касином лице не было ни грамма косметики. Она опять подурнела.
   – Добрый день, – кивнула Люба. – Как дела?
   – Все в порядке.
   – Кася, нам надо в магазин, – капризно сказала Марина.
   – Да, да. Конечно, – кивнула та.
   – Я жду тебя в машине.
   «В машине?!» Люба оторопела. Неужели новенький «мерседес», припаркованный неподалеку, принадлежит Марине? Откуда?!
   – Кася, откуда у Марины такая машина?
   – Михаил Абрамович был так щедр, – потупилась Кася.
   – Какой Михаил Абрамович? Тюль?
   – Он, – Касины щеки порозовели.
   – Момент. Тебе же еще надо доказать свои права на наследство! И дождаться, когда выйдет срок. Полгода. И только тогда ты сможешь получить деньги.
   – Михаил Абрамович сказал, что нет проблем.
   – И дал тебе кредит? Так?
   – Да. Он сказал: любую сумму.
   – И тут же нарисовалась Марина?
   – Я сама ей позвонила. Мне было так плохо.
   – А будет еще хуже. Ты хотя бы понимаешь, подо что Тюль дает тебе кредит? Под акции компании!
   Кася смотрела на нее непонимающими глазами.
   – Это же компания твоего отца!
   – Я вот что думаю, Любовь Александровна, – горячо зашептала вдруг Кася. – Бог есть. Я и в церковь пошла, молебен заказала. За папу. Все ж таки, свиделись мы с ним. Порадовался он, хоть и не знал, что я его дочь. Пожили вместе.
   – Ты о Климове говоришь?
   – А о ком же? Ведь как он мне нравился? И пирожки я для него пекла. То-то он все время говорил: как на родине побывал. Домом повеяло. По справедливости это.
   – А отдать его деньги Марине – по справедливости?
   В глазах у Каси снова было недоумение.
   – Кася, где ты там?! – раздался требовательный голосок подруги. И та засуетилась.
   – Поеду. Вы, Любовь Александровна звоните.
   – Так ты оставь мне номер своего мобильного телефона. Где ты сейчас?
   – Кася!
   Та только махнула рукой: сама, мол, позвоню. И потрусила к машине. Марина тут же принялась ей за что-то выговаривать. Люба смотрела на эту сцену и невольно чувствовала злость. А потом подумала: ну не может такая, как Кася, быть одна. Ей надо к кому-то прислониться. Или Борис, или Марина. Не будет их, найдется кто-то другой. Трудно сказать, как сложится ее судьба. Такой опытный человек, как Тюль, обведет ее вокруг пальца. Кася и опомниться не успеет, как контрольный пакет акций компании окажется в руках Тюля и Бабкина. Как Климов, финансовый гений, мог это допустить? Интересно, если бы он знал, что Кася его дочь, изменил бы завещание?
   Теперь никто уже этого не узнает.
   «Если она мне позвонит, я вправлю ей мозги. Мы в ответе за тех, кого приручили. А если не позвонит, я возьму номер Каси у Марины. И посмеет она мне его не дать!» – решила Люба.
   Дома она первым делом прошла на кухню, чтобы выложить продукты из сумки. И тут же наткнулась взглядом на объявление. «Звони», – приказала она себе. И решительно взялась за телефонную трубку. Когда на том конце провода ответили, с напором сказала:
   – Мне требуется мелкий ремонт. И… не очень мелкий!
   – Ждите, – сказали ей в конце разговора. После чего назвали день и время.
   Она со вздохом положила трубку. И тут только сообразила: свершилось! Завтра к ней придет мужчина по объявлению «Муж на час». Надо ли кого-нибудь позвать в свидетели? Вариант один: Апельсинчик. Люба опять взялась за телефон.
   – Люсенька, ко мне завтра впервые придет «муж», ты не могла бы при этом присутствовать? – без обиняков спросила она.
   – Кто придет? – оторопела подруга. – При чем, извиняюсь, присутствовать?!
   Люба невольно залилась краской:
   – Ты не так поняла. Муж на час. По газетному объявлению. Чинить мебель. И… все, что сломалось. За один раз он, конечно, не управится…
   – А… – разочарованно протянула подруга. – Ну, за один раз с тобой управиться трудно. Так все запущено. Я говорю: так все запущено, что я не смею вам мешать.
   – Ты с ума сошла! – испугалась Люба. – Я что, должна одна его принять?!
   – Его, а также слесарный инструмент, отвертки и пассатижи. Я занята. Хочешь, пришлю Сережу?
   – Ждать мужа на час вместе с твоим мужем? Как ты себе это представляешь?!
   – На тебя не угодишь. Ну, позови Самохвалова.
   – Это еще хуже, – уныло сказала Люба. – Он надо мной уже издевался по этому поводу. И предупреждал.
   – О чем?
   – О том, что может случиться, как с тобой. Кинут.
   – Брось. Ты же ему не две штуки баксов отдашь.
   – А если он вор? Мошенник? Даст потом наводку на мою квартиру?
   – Вот что значит какое-то время быть любовницей мента! – хмыкнула Люська. – А тараканов, которые ползают у тебя на кухне, ты не подозреваешь в шпионаже?
   Люба тут же обиделась. Во-первых, на «любовницу». Да, они со Стасом не были расписаны, когда жили вместе. Но можно было бы сказать об этом как-нибудь помягче. Например, гражданская жена. Или: боевая подруга. Во-вторых, тараканы у нее на кухне редкость. Она их регулярно травит. И вовсе не потому, что подозревает в шпионаже.
   – Я тебе признательна, – холодно сказала она. – За помощь. Всего хорошего.
   – Люба, кончай дуться! У меня и в самом деле важные переговоры! Мы хотим снять по сюжету о флэш-мобе документальный фильм! Материал – закачаешься!
   – Желаю удачи.
   – Люба…
   Она уже положила трубку. С Люськой они вскоре помирятся. Не в первый раз. Но что делать с «мужем»? Люба была в отчаянии. На следующий день она так ничего и не придумала. Кроме того, что приблизительно подсчитала стоимость своего имущества.
   «Что у меня красть? К тому же я могу пойти и застраховать его. То есть имущество. На всякий случай. Я могу… О Господи!».
   Когда раздался звонок в дверь, она была в состоянии, близком к истерике. Надо что-то делать! Хотя бы открыть дверь! И взять себя в руки. Давай же, Любовь Александровна. Как ты говоришь своим клиентам? Дышите ровнее, не поддавайтесь панике. Взгляд увереннее, голос тверже.
   Люба рванула дверь на себя. Не рассчитала силы, и дверь не приоткрылась, а распахнулась. Стоящий за ней мужчина испуганно отпрянул.
   – Вы мастера вызывали?
   – Мастера?
   – Мужа на час.
   Она смотрела на невысокого лысоватого мужчину в очках, одетого в джинсовый комбинезон, с чемоданчиком в руке, и постепенно приходила в себя.
   – Да, вызывала. Проходите.
   Она вдруг сообразила: он чувствует себя еще более неловко! Ведь это ее территория! Ну же, Любовь Александровна! Поставь себя на его место! Войди в положение клиента! Как ты это делаешь? Она попыталась улыбнуться:
   – Чаю хотите?
   – Сначала работа.
   Он тоже улыбнулся. То есть, попытался. У Любы от сердца отлегло. Не надо все время чувствовать себя жертвой. Выход из порочного круга есть. Есть он и у Каси. Просто надо решиться.

Наталья Андреева Любовь и смерть в толпе

Вместо предисловия: с чего все начиналось…

А теперь собственно предисловие

Глава 1 О самых простых вещах

Глава 2 О вещах самых сложных

Глава 3 Нелюбовь с первого взгляда

Глава 4 «Шахтеры»

Глава 5 Потерпевший

Глава 6 «Частная жизнь»

Глава 7 Разбитое сердце

Глава 8 Между К и М – Л…!

Глава 9 Версия номер один

Глава 10 Версия номер два

Глава 11 Свидетели

Глава 12 «Саид»

Глава 13 «Мерлин»

Глава 14 Смешная фамилия

Глава 15 Веселым пирком – да за свадебку

Глава 16 Гениальная комбинация, или Последний взлет великого гроссмейстера