Иван Федорович Горбунов
Просто случай

   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
   Иван Петрович Вихров, купец, 50-ти лет.

   Настасья, жена его.

   Дарья Спиридоновна, двоюродная сестра его.

   Акулина Андреевна, купчиха, вдова.

   Петр Амосович, обедневший купец, проживающий в доме Вихрова.

   Щурков, неопределенная личность.

   Кухарка в доме Вихрова.

ЯВЛЕНИЕ I

   НАСТАСЬЯ КЛИМОВНА сидит за столом и плачет. ДАРЬЯ СПИРИДОНОВНА входит.

   Настасья Климовна.
   А уж я, кумушка, за тобой посылать хотела.

   Дарья Спиридоновна.
   Что это вы, сестрица? Что с вами?

   Настасья Климовна.
   Нужна ты мне больно. Садись-ка.

   Дарья Спиридоновна.
   Крестник вам кланяется, сестринька. Ведь уж он у нас, сестрица, на Покров стал дыбочек стоять… А я все эти дни-то измучилась, сестринька: ведь у меня, внизу, жилец третий месяц ни копеечки не платит.

   Настасья Климовна.
   Что твое горе, кумушка!.. Моего-то ты горя не знаешь.

   Дарья Спиридоновна (с удивлением).
   Да что у вас такое?

   Настасья Климовна (сквозь слезы).
   Ведь Иван-то Петрович четвертый день домой глаз не показывает.

   Дарья Спиридоновна.
   Что вы? Да как же это?

   Настасья Климовна.
   Так. Уехал к городовому [1 - Городовыми называются иногородние купцы в Москве.], да вот…

   Дарья Спиридоновна.
   На своей лошади-то?

   Настасья Климовна.
   На своей. Да и лошади-то нет. Бог знает, что с ним делается теперь. (Плачет).

   Дарья Спиридоновна.
   Что ж вы так убиваетесь-то, сестрица? Его дело мужское: может что и нужное делает.

   Настасья Климовна.
   И ведь никогда с ним этого не было. Вот двадцать лет живем – в первой такая оказия.

   Дарья Спиридоновна.
   Вы бы, сестрица, на картах разложили.

   Настасья Климовна.
   Раскладывала, да ничего не действует. Веришь ли Богу, кумушка, вся душенька-то у меня выболела. Чего-чего уж я не придумала: и убили-то его, и утонул-то он, и с Ивана Великого как не упал ли…

   Дарья Спиридоновна.
   Что это вы какие мнительные! Молоденький, что ли, он?… Пойдет он на Ивана Великого!.. Его и на парадное крыльцо ведут под руки…

   Настасья Климовна.
   Да ведь все может быть… Вот нонче сон опять какой страшный…

   Дарья Спиридоновна.
   А вы что видели, сестрица?

   Настасья Климовна.
   Ох!.. Вот вишь ты: будто бы я стою на горе…

   Дарья Спиридоновна.
   Да-с.

   Настасья Климовна.
   Только будто бы Иван-то Петрович, пьяный-распьяный, стоит да на меня пальцем грозит.

   Дарья Спиридоновна.
   Ишь страсти какие!

   Настасья Климовна.
   А лошадь-то, будто бы…

   Дарья Спиридоновна.
   Вы бы, сестрица, к Ивану Яковлевичу съездили. Я к нему за всяким делом хожу. Вот, бывало, мой покойник запьет – я и к нему. Бывало, только и спросишь: Иван Яковлевич, что будет рабу Симиону? Сейчас скажет, али так на бумажке напишет.

   Настасья Климовна.
   Боюсь я одного, кумушка, как он да нехристианскою смертью помер-то. (Плачет).

ЯВЛЕНИЕ II

   Те же и АКУЛИНА АНДРЕЕВНА.

   Настасья Климовна.
   Матушка, Акулина Андреевна, не знаешь ты моего горя… не пожалеешь ты меня…

   Акулина Андреевна.
   Пожалела бы я тебя, когда бы не так глупа была.

   Настасья Климовна (вскакивая со стула).
   Да вы разве, голубка, слышали что?

   Акулина Андреевна.
   Это вот ты тут на боку-то лежишь, а я все документы разведала.

   Настасья Климовна (бросаясь к ней).
   Матушка, успокой ты меня, скажи, что с ним сделалось? Какой он смертью-то помер?

   Акулина Андреевна.
   Еще он нас с тобой переживет… Да кабы на мой ндрав такие дела, да я бы его… На что это похоже? Пристало ли старику…

   Настасья Климовна.
   Да где же он?

   Акулина Андреевна.
   Да у меня волос дыбом стал, как мне сказали… И ты дура будешь, если не сделаешь по-моему. Да я бы из его бороды весь пух повыщипала! Он, матушка ты моя, не тебе будь сказано, изволит в Марьиной роще с цыганками…

   Настасья Климовна.
   Ах!..

   Акулина Андреевна.
   Все с себя пропил. Лошадь-то ваша теперь в депе, вчера в депо взяли: пьяный Тимошка задавил кого-то.

   Дарья Спиридоновна.
   Что это вы, Акулина Андреевна, во сне, или к зубам? Да разве братец пьет?

   Акулина Андреевна.
   Уж молчи, коли тебя Бог обидел… Потакай пьяницам-то! Твой такой же сокол был, вспомни-ка, сколько раз…

   Дарья Спиридоновна.
   Уж вы всегда бедных-то людей.

   Акулина Андреевна.
   Да ты роли-то не представляй! (Обращаясь к Настасье Климовне). Ну, что ты, матушка, стоишь-то? Одевайся. Тащи его домой, да опозорь его хорошенько, да в бороду-то ему наплюй при всем честном народе, чтоб он блажь-то в голову не запускал.

   Дарья Спиридоновна.
   Что ж, сестрица, поезжайте! Может с братцем, в самом деле, какое несчастие: он вас-то скорей послушает?

   Настасья Климовна.
   А ну, как он да без нас сюда приедет!

   Акулина Андреевна.
   Точи лясы-то! (Берет ее за руку и уводит).

ЯВЛЕНИЕ III

   Кухарка (из дверей).
   Что, матушка, искать поехали? Да уж где найтить! Ты, Спиридоновна, этому не дивуйся: это он от ней и бедствует-то. Я, матушка, у господ жила, да такой маи-то не привидывала. Бывало, барыня прикажет тебе распорядиться там, а эта день-то-деньской торчит все в кухне, да по горшкам нюхает. А ругаться-то пойдет… да я такой обидчицы в жизнь мою не привидывала! И такая-то ты, и сякая-то ты… тьфу! Ведь у них, матушка, за что дело-то вышло: намедни сидят они так-то за чаем, а она ему все в уши: пиши, говорит, духовную: не ровен час – помрешь, меня по миру пустишь. А он так-то залился слезами: да что ж, говорит, уж ли тебе, говорит, моей смерти пожелалось?.. Уж она у нас, матушка, такая клятая; у них и род-то весь такой. Вот когда сестра ее придет, семь разов в день самовар поставишь…

   Дарья Спиридоновна.
   Вижу, красавица, сама вижу, какие она с ним язвы-то делает. Уж она испокон веку такая мытарка была: через ее милость и мы в бедность произошли. Это братца Бог наказывает за то, что он родных не послушал, против нашей воли женился. Мы ему тогда говорили: погодите, братец, мы вам худа не желаем, свет-то ведь не клином сошелся, мы вам найдем невесту богатую, из хорошего рода. – Нет, говорит, не могу с своим сердцем управиться. Вот теперь и управляйся!

   Кухарка.
   Да она, должно, проворожила его.

   Дарья Спиридоновна.
   Нет, матушка, ему судьба такая, его опутали. Взял-то он ее в одном платьишке; обул, одел ее, салопов ей разных нашил. Как поступила она в богатство-то – и давай мудровать! И то не так, и другое не так. Иван-то Петрович терпел-терпел, да с горя-то, должно быть, и запил.

   Кухарка.
   Э!

   Дарья Спиридоновна.
   Так мы, матушка, и обмерли! Да четыре года после этой оказии и курил. Чего-чего тогда с ними не делали, чем-чем не лечили…

   Кухарка.
   Как же остановили-то?

   Дарья Спиридоновна.
   А вот, вишь ты. Сидим мы так-то раз да и плачем. Экое, я говорю, нашему роду пострамление! А молодая-то хозяюшка стоит перед зеркалом да ломается. Я и говорю: что это, говорю, Настасья Климовна, неужели на тебе креста-то нет! Мы, говорю, все в таком несчастии находимся, а тебе и горюшка мало! Она, этак, вывернулась фертом: мне-ста, говорит, что за дело? Я его не неволю пить-то… Такое-то меня зло взяло! Я, с сердцов-то, и наступила на нее. Да от кого ж он, говорю, пьет-то? Ты, говорю, в наш дом несчастье принесла! Только мы кричим, а Иван-то Петрович что-то и застучал. Я к двери-то, думаю, – не помер ли. А он, матушка ты моя, ходит по горнице, да все руками отмахивается… так-то все отмахивает… Махал, махал, да как грохнется!.. и сделался вот, надо быть, мертвый. Как очнулся то и говорит: мне, говорит, было видение? – Я и говорю: какое же вам братец, было видение? – Не велено, говорит, сказывать. Все, говорит, можно сказать, только одного слова нельзя говорить.

   Кухарка.
   Да, вот тоже, как я у господ жила, так барской камардин так-то помер, – запил тоже, да на другой день и очнулся. Стали его допрашивать, – все сказал, только одного слова не допросили.

ЯВЛЕНИЕ IV

   Те же и АМОСОВИЧ

   Амосович.
   Что, матушка, не слыхать ли чего?

   Дарья Спиридоновна.
   Ах, Амосыч, пропала наша головушка! Ведь запил!

   Амосович.
   В такую, знать, компанию попал… в пьющую… Эхма! Слабостям-то мы, матушка, больно подвержены; тешим плоть свою на сем свете, а об часе-то смертном не подумаем. А ведь окаянному это на руку: он в те поры так за нами и ходит, так в греховные узы-то нас и опутывает…

   Дарья Спиридоновна.
   Давно я тебя не видала, Петр Амосыч. Что дочка-то твоя?

   Амосович.
   Ничего… живет. Видел намедни в соборе. Хотел было подойти, да боюсь – огорчишь: ведь барыня; против других совестно будет, вишь я какой! А то вот зимой-то ходил с ангелом поздравить, да на глаза-то не приняла: гостей, говорит, много. Посидел там у них в кухне, погрелся. Спасибо, кухарка у них такая добрая, рюмочку поднесла, да обедать с собою посадила… А экономка с лакеем двугривенничек выслала… все добрые люди, матушка. Вот теперь хоть бы Иван Петрович: фатерку мне дает, все у меня свое тепло есть, а то, зимнее-то дело, ложись да помирай. Что говорит, матушка, не легко есть чужой хлеб, коли сам народ кормил… Совестно матушка! Иной раз пораздумаешься – кусок в горло нейдет…

   Дарья Спиридоновна.
   Что ж вы у дочери-то не живете? Неужели на ней креста-то нет, что она вас на старости и согреть не хочет? Неужели она не боится божеского наказания?

   Амосович.
   Ну, Бог с ней! Ведь Бог все видит!.. Отец и денно, и нощно пекся об ней, а она против родителя… Захотелось вишь благородной, барыней быть захотелось!.. Ведь она, матушка, без моего благословения с барином под венец-то пошла (плачет). Да я ей, матушка, и то простил. Я ей все отдал: все, что еще старики накопили, я ей отдал. На, дочка, живи, да нашу старость покой, а она… ну, Бог с ней! Ты подумай, матушка, кабы я пьяница был… (За сценой голос Ивана Петровича: «в гостях хорошо, а дома лучше»).

ЯВЛЕНИЕ V

   ВИХРОВ очень навеселе и ЩУРКОВ.

   Вихров (сходя).

     Ты, Настасья, ты, Настасья,
     Отворяй-ка ворота.

   Вот мы к тебе вся компания!

   Амосович.
   Эх, Иван Петрович, на старости ты лет…

   Вихров.
   Что ты мне можешь препятствовать? Вон сейчас! Ты моей милостью на свете живешь. Я тебя с лица земного сотру! Вон!

   Дарья Спиридоновна.
   Здравствуйте, братец.

   Вихров.
   А, сестрица любезная! А где жена?

   Дарья Спиридоновна.
   Ее нет, братец.

   Вихров.
   Зачем же ты на мои глаза показалась?

   Дарья Спиридоновна.
   Я навестить вас пришла, братец.

   Вихров.
   Ладно, ступай в свое место. (Обращаясь к Щуркову). Ну, ты, прощалыга! представляй киятры.

   Щурков.
   Это можно-с, только гитарки-то нет-с.

ЯВЛЕНИЕ VI

   Настасья Климовна (вбегает).
   Да что это ты, батюшка, вздумал на старости лет крамольничать-то?

   Вихров.
   Молчать! Ходи в страхе! Топну ногой – понимай что значит.

   Настасья Климовна (к Щуркову).
   Ты что за человек?

   Вихров.
   Гони его по шее: это грабитель.

   Щурков.
   В гости звали, да и гнать-с!

   Вихров.
   Сволочь! Вот мы как об тебе понимаем (опускает голову на стол).

   Настасья Климовна.
   Вон, вон!..

   Щурков.
   Конечно, сударыня, средства мои не позволяют мне быть хорошо одетым, но и в несчастном положении я сохранил благородные чувства. Конечно, благодетель мой в таком виде, и отрекомендовали меня…

   Настасья Климовна.
   Ступай, ступай!

   Щурков.
   Позвольте мне, как благородному человеку, просить рюмку водки.

   Настасья Климовна.
   Да с чего ты взял? Пришел в чужой дом незваный и непрошеный…

   Щурков.
   В таком случае, позвольте мне с вами проститься.

   Настасья Климовна.
   Прощай, батюшка, ничего…

   Амосович.
   Ступай, коли говорят, ступай…
   (Щурков подходит к Настасье Климовне и протягивает ей руку).

   Настасья Климовна.
   Это ты что еще выдумал?

   Щурков.
   Я уважаю вас, как строгую женщину, а потому прошу позволения поцеловать вашу руку.

   Настасья Климовна.
   Нет, батюшка, мы отродясь такими делами не
   занимаемся.

   Щурков.
   Как вам угодно-с. Впрочем, если вам не будет составлять беспокойства, позвольте мне рюмку водки.

   Настасья Климовна.
   Вон!

   (Щурков медленно уходит).

ЯВЛЕНИЕ VII

   Те же без ЩУРКОВА.

   Вихров (подымая голову).
   А где мои гости? Давай нам музыку. Аленка, валяй в присядку.

     Ты, Настасья, ты, Настасья,
     Отворяй-ка ворота.

   Настасья Климовна.
   Опомнись, Иван Петрович…

   Вихров.
   Прочь! Где моя подруга жизни?

   Настасья Климовна.
   Досталось твоей подруге-то жизни; тебя бы…

   Вихров.
   Меня? не смей!.. Меня грабить!.. Я загулял, а меня грабить!.. Дарья Спиридоновна, я в Марьину рощу попал, а за что они меня били? Деньги были мои… три тысячи серебром денег-то было… За что они меня били?..

   Все.
   Кто же тебя бил-то?

   Вихров.
   Все меня били!.. Тимошка, ты хочешь лошадь пропить, потому хозяин этого чувствовать не может… Врешь!.. Меня ограбили!.. Меня ядом напоили, я помереть должен!.. Я пропащий человек! За что они меня били?.. Цыганка… она меня у… уду…. удушить хотела!.. За что они меня били?
   (Опускает голову на стол).

   Дарья Спиридоновна.
   Должно быть, сестрица, и впрям его опутали.

   Настасья Климовна.
   За что же они его били то?

   Амосович.
   Такая уж конпания… пьющая!

   Дарья Спиридоновна.
   Да ничего, сестрица. С моим покойником часто бывали такие оказии-то. Пройдет!

Иван Федорович Горбунов Просто случай