Нора Робертс
Обольщение смерти

     Итак, я говорю о снах,
     Пустых плодах докучного ума,
     Фантазии ленивых порожденьях.

Уильям Шекспир

     Ведь каждый, кто на свете жил,
     Любимых убивал:
     Одних – жестокостью, других
     Отравою похвал,
     Трус – поцелуем; тот, кто смел,
     Кинжалом наповал.

Оскар Уайльд

1

   Смерть приходила к ней в снах. Это были сны ребенка, который уже не был ребенком и вновь и вновь сталкивался с призраком, не желавшим умирать.
   В комнате было холодно, как в могиле. За грязным окном – мигающий красный свет. Блики играли на полу, на стенах, на ее теле. Она корчилась в углу, продолжая держать в руке нож, покрытый до самой рукоятки запекшейся кровью.
   Боль пронзала ее всю. Каждую клеточку ее тела заливали волны боли, которой не было ни начала, ни конца. Болела рука, которую он вывернул, болела щека, по которой он ударил тыльной стороной ладони. И невыносимо болела промежность, которую он снова порвал, насилуя ее в очередной раз.
   Она была оглушена болью и шоком. И везде на ее теле была его кровь.
   Ей было восемь лет.
   Воздух, который она выдыхала, тут же превращался в пар. Эти маленькие призраки говорили о том, что она жива. Да еще мерзкий и приторный вкус крови. Удушающий запах смерти заглушал запах виски.
   «Я жива, а он нет. Я жива, а он нет». Эти слова продолжали звучать у нее в ушах, с трудом пробиваясь в сознание.
   Она была жива. Он – нет.
   Его открытые глаза смотрели на нее.
   Он улыбался.
   «Нет, малышка, от меня не так легко избавиться».
   Ее дыхание участилось. Она хватала ртом воздух, готовая закричать, но из горла вырывались лишь всхлипывания.
   «Опять устроила черт знает что! Неужели так трудно делать то, что тебе велят?»
   В его голосе слышалось то опасное веселье, которое было страшнее всего на свете. Когда он смеялся, из проделанных в его теле дыр хлестала кровь.
   «В чем дело, малышка? Ты проглотила язык?»
   – Я жива, а ты нет. Я жива, а ты нет.
   «Ты так думаешь?» Он шевелил пальцами, и она стонала от ужаса, потому что с кончиков его пальцев капала кровь.
   Прости меня. Я не хотела этого. Не делай мне больно. Ты всегда делаешь мне больно. Зачем?
   «Потому что ты дура. Потому что ты не слушаешься! Потому что – и это самое главное – я могу. Могу делать с тобой что угодно, потому что все на тебя плевать хотели. Ты никто и ничто. Не забывай об этом, сучка!»
   Тут она начинала плакать. По залитому кровью лицу бежали ручейки слез.
   – Уйди. Уйди, оставь меня!
   «Ни за что. И никогда».
   К ее ужасу, он поднимался на колени. Стоял окровавленный, скорчившись, как отвратительная жаба, следил за ней и улыбался.
   «Я вложил в тебя слишком многое. Время и деньги. Мать твою, кто дал тебе крышу над головой? Кто кормит тебя от пуза? Кто путешествует с тобой по всей огромной стране? Большинство детей твоего возраста не видели ни хрена, в отличие от тебя. Но разве ты это ценишь? Нет, не ценишь. Понимаешь, как тебе повезло? Нет, не понимаешь. Но я положу этому конец. Помнишь, что я тебе говорил? Скоро ты начнешь сама зарабатывать себе на жизнь».
   Тучный мужчина поднимался на ноги и сжимал кулаки.
   «Сейчас папочка тебя накажет. – Он, спотыкаясь, шел к ней. – Ты была плохой девочкой. – Еще один шаг… – Очень плохой».

   Она проснулась от собственного крика. В липком поту, дрожа от холода. Хватая ртом воздух, пытаясь вырваться из перекрученных простыней.
   Иногда отец связывал ее. Помня об этом, она яростно сражалась с простынями и рычала, как звереныш.
   Освободившись, она скатилась с кровати и пригнулась, готовая бежать или защищаться.
   Через секунду, придя в себя, она включила свет. В большой красивой комнате не осталось даже намека на тень. И все же она заглянула в каждый угол, проверяя, не притаились ли там призраки, привидевшиеся ей во сне.
   Ева сдержала слезы. Ей было стыдно за собственную слабость, но она ничего не могла с собой поделать.
   Она села на край кровати, продолжая дрожать от ужаса. Пустой кровати, потому что Рорк был в Ирландии. Ева не спала в этой кровати без него, но сегодня попыталась, надеясь, что не увидит снов, но этот эксперимент потерпел полный провал.
   «Неужели я такое жалкое существо? – подумала она. – Неужели замужество превратило меня в идиотку?»
   Толстый кот Галахад ткнулся головой ей в руку. Лейтенант Ева Даллас, прослужившая в полиции одиннадцать лет, сидела на кровати и баюкала кота, как ребенок, укачивающий плюшевого мишку.
   Желудок свело судорогой. Ева продолжала качать Галахада, моля небо, чтобы ее не вырвало. Иначе ночь превратилась бы в сплошной кошмар.
   Сколько на будильнике? Час пятнадцать. Замечательно. Не прошло и часа, как она проснулась от собственного крика.
   Ева опустила кота на кровать, встала и пошла в ванную, ковыляя, как старуха.
   Там она включила холодную воду и смочила лицо. Увязавшийся следом Галахад терся о ее ноги и мурлыкал.
   Она подняла глаза и посмотрела в зеркало. Лицо было таким же бесцветным, как и стекавшая с него вода. Под усталыми глазами залегли темные круги. Темно-русые волосы спутались, черты обострились. Рот был слишком большим, нос тоже…
   Интересно, что в ней нашел Рорк?
   Конечно, она могла позвонить ему. В Ирландии уже седьмой час утра, а Рорк был жаворонком. Но даже если бы он спал, это бы не имело значения. Она могла воспользоваться видеотелефоном и увидеть на экране его лицо.
   Но он тоже увидел бы Еву и заметил бы в ее глазах страх. Ничего хорошего из этого не вышло бы. Для каждого из них.
   Если человеку принадлежит половина мира, он должен отправляться в деловые поездки, не тревожась за жену. Тем более что эта поездка была не просто деловой. Рорк улетел хоронить друга, и лишние волнения ему были ни к чему.
   Хотя они никогда не затрагивали эту тему, Ева знала, что Рорк и так сократил свои поездки до минимума. Он знал – когда они спали вместе, кошмары мучили ее не так сильно.
   Но ничего подобного до сих пор не случалось. Отец никогда не разговаривал с ней после того, как она убила его. Ева не сомневалась, что именно эти слова он произнес бы, если бы остался жив.
   Конечно, можно было обратиться к украшению Нью-Йоркской городской полиции, великому психологу доктору Мире… Ева задумалась и отвергла эту идею. Нет, нужно помалкивать. Принять душ, взять кота и подняться в кабинет. Они с Галахадом устроятся в раскладном кресле и как-нибудь протянут до конца ночи.
   Сны, которые снятся под утро, не так страшны.
   «Помнишь, что я тебе говорил?»
   «Не помню, – твердила про себя Ева, залезая под душ и выворачивая краны до отказа. – Не помню. И не хочу».
   Душ немного взбодрил ее. Чтобы чувствовать себя не так одиноко, она облачилась в одну из рубашек Рорка, взяла на руки кота, и тут зазвонил стоявший на тумбочке видеотелефон.
   Рорк! У Евы тут же улучшилось настроение.
   Она потерлась щекой о голову Галахада и ответила:
   – Даллас слушает…
   – Срочное сообщение для лейтенанта Евы Даллас.

   Смерть существовала не только в снах.
   Был вторник. Раннее июньское утро еще не вступило в свои права. Часть тротуара была оцеплена и огорожена ящиками с петунией, которые обычно стояли по обе стороны парадной двери.
   Ева любила петунии, но сейчас ей было не до них.
   На тротуаре вниз лицом лежала женщина. Судя по ее позе и по луже крови под ней, от этого лица мало что осталось. Ева подняла глаза на величественную серую башню с полукруглыми балконами и серебряными лентами окон. Пока не удастся установить личность погибшей, едва ли они сумеют определить, откуда она упала. Или спрыгнула. Или была сброшена.
   Ева была уверена только в одном: полет был долгий.
   – Возьми отпечатки пальцев и проверь их, – приказала она своей помощнице.
   Сержант Пибоди опустилась на корточки и достала стандартный набор. «У нее хорошие руки и верный глаз», – одобрительно подумала Ева.
   – Постарайся вычислить время смерти, – сказала она.
   – Я? – удивилась Пибоди.
   – Установи личность. Определи время смерти. Составь описание тела и места преступления.
   Лицо Пибоди оживилось, хотя обстоятельства к этому не располагали.
   – Есть, лейтенант! Кстати, патрульный полицейский нашел вероятную свидетельницу происшествия.
   – Она видела это сверху или снизу?
   – Снизу.
   – Иду. – Однако она на мгновение задержалась, следя за тем, как Пибоди берет у мертвой женщины отпечатки пальцев. Работала она точно и быстро.
   Ева одобрительно кивнула и пошла опрашивать полицейских, стоявших в оцеплении.
   Хотя было около трех часов ночи, место происшествия следовало оградить. Репортеры уже были тут как тут. Они задавали вопросы и пытались добыть информацию для первых утренних радио– и теленовостей.
   Предприимчивый лоточник воспользовался представившейся ему возможностью заработать. Его гриль извергал дым, пахнущий соевым соусом и обезвоженным луком.
   Похоже, торговля шла бойко. И в двадцать первом веке смерть продолжала притягивать публику и тех, кто умел делать на ней деньги. Впрочем, так было во все времена.
   Мимо промчалось такси, даже не притормозив. Где-то в деловом центре выла сирена.
   Ева не обратила на нее внимания и повернулась к полицейскому.
   – Говорят, у нас есть очевидец.
   – Да, сэр. Полисмен Янг держит ее в микроавтобусе, подальше от этих вампиров.
   – Хорошо. – Ева обвела взглядом тех, кто стоял за ограждением. На лицах людей были написаны ужас, возбуждение, любопытство и что-то вроде облегчения.
   «Я жив, а ты нет».
   Она тряхнула головой и пошла искать Янга и свидетельницу.
   Хотя дом с петуниями у входа выглядел солидно, до трущоб тут было подать рукой, и Ева ожидала увидеть в микроавтобусе лицензированную компаньонку, наркоманку или мелкую торговку, спешившую на оптовый рынок. Но никак не красивую, хорошо одетую женщину со знакомым лицом.
   – Здравствуйте, доктор Диматто.
   – Лейтенант Даллас? – Луиза Диматто склонила голову набок, и ее рубиновые серьги сверкнули, как капельки крови. – Вы войдете или мне выйти?
   Ева показала большим пальцем наружу и придержала дверь.
   Они познакомились прошлой зимой в клинике на Кэнел-стрит, где Луиза пыталась лечить толпы бездомных и отверженных. Хотя она была из состоятельной семьи, но не боялась пачкать руки.
   В ту ужасную зиму доктор Диматто чуть не погибла, сражаясь рядом с Евой плечом к плечу.
   Лейтенант обвела взглядом ее сногсшибательное красное платье.
   – Вызов к пациенту на дом?
   – Свидание. Кое-кому из нас все же удается вести светскую жизнь.
   – И как успехи?
   – Я уехала домой на такси, так что судите сами. – Она провела рукой по коротким волосам цвета меди. – Почему с большинством мужчин так скучно?
   – Я постоянно задаю себе тот же вопрос. – Когда Луиза засмеялась, Ева слегка улыбнулась. – Рада видеть вас, доктор.
   – Я думала, вы заедете к нам в клинику и посмотрите, как мы воспользовались вашим пожертвованием.
   – Думаю, в медицинских кругах это чаще называют подкупом.
   – Пожертвование, подкуп… Давайте не будем уточнять. Лейтенант, вы помогли спасти нескольких человек. И получили удовлетворение, поймав тех, кто на них покушался.
   – Но сегодня ночью мне это не удалось. – Ева обернулась и посмотрела на распростертое тело. – Что вам известно об этой женщине?
   – Практически ничего. Возможно, она жила в этом доме и переживала какой-то кризис. Впрочем, кто знает… – Луиза тяжело вздохнула и начала массировать затылок. – Это теперь по вашей части. В первый раз в жизни труп буквально свалился мне в руки. Я видела мертвых, и они далеко не всегда выглядели пристойно, но это…
   – О’кей. Может быть, вернетесь в машину и выпьете кофе?
   – Нет-нет! Дайте мне рассказать. – Луиза пришла в себя, слегка расправила плечи и выпрямилась. – Мы ужинали в ресторане, а потом зашли в клуб. Я чуть не умерла со скуки и поймала такси. Вернулась около половины второго.
   – Вы живете в этом доме?
   – Да. На десятом этаже. Квартира 1005. Я расплатилась с таксистом и вышла. Подумала, что в такую чудесную ночь жаль оставаться в четырех стенах. Пару минут я постояла, не зная, что делать – то ли подняться к себе, то ли немного прогуляться. Потом решила подняться, выпить глоточек и посидеть на балконе. Повернулась и пошла к подъезду. Не знаю, что заставило меня посмотреть наверх. Я увидела падающее тело. Ее волосы развевались, как крылья. Это продолжалось секунды две-три, не больше. А потом она ударилась о землю.
   – Вы не видели, откуда она падала?
   – Нет. Она уже летела, причем очень быстро. О боже, Даллас… – Луиза на мгновение умолкла, пытаясь избавиться от страшного воспоминания. – Звук удара был таким громким и отвратительным, он долго будет преследовать меня. Она упала в полутора-двух метрах от меня.
   Доктор Диматто сделала глубокий вдох и заставила себя еще раз посмотреть на тело. На сей раз сострадание и жалость пересилили страх.
   – Люди думают, что они достигли конца. Что впереди ничего нет. Но они ошибаются. Всегда есть еще что-то…
   – Думаете, она прыгнула сама?
   Луиза подняла глаза.
   – Скорее всего. Я уже говорила, что ничего не слышала. Ни стона, ни крика. Только шуршание волос в воздухе. Думаю, именно этот звук заставил меня посмотреть наверх. – Она задумалась. – Да, я точно слышала шелест. Похожий на шелест крыльев.
   – Что вы сделали после того, как она упала?
   – Проверила пульс. Чисто автоматически, – пожав плечами, ответила Луиза. – Хотя знала, что она мертва. Потом вынула мобильник и набрала номер «911». Думаете, ее столкнули? Наверно, поэтому вы здесь.
   – Пока я ничего не думаю. – Ева оглянулась и посмотрела на дом. Когда она приехала, лишь в немногих окнах горел свет. Сейчас таких окон стало больше, и дом напоминал шахматную доску с серебряными и черными клетками, поставленную вертикально. – Обычно в подобных случаях подозревают убийство. Таков порядок. А теперь, Луиза, поднимитесь к себе, примите таблетку и постарайтесь уснуть. Не разговаривайте с репортерами. Даже если они как-нибудь разузнают ваше имя.
   – Спасибо за совет… Вы сообщите мне, когда будете знать, что с ней случилось?
   – Да. Обещаю. Дать вам провожатого?
   – Нет, спасибо. – Луиза в последний раз посмотрела на тело. – Вечер у меня выдался скверный, но бывало и хуже.
   – Да уж…
   – Привет Рорку, – сказала Луиза и пошла к двери.
   Пибоди уже стояла, держа в руке мобильник.
   – Даллас, личность погибшей установлена. Ее зовут Брайна Бэнкхед, возраст – двадцать три года, метиска, незамужняя. Жила в этом доме, квартира 1207. Работала в секции женского белья универмага «Сакс» на Пятой авеню. Время смерти – час пятнадцать.
   – Час пятнадцать? – повторила Ева, вспомнив цифры, горевшие на ее будильнике.
   – Да, сэр. Я проверила дважды.
   Ева хмуро покосилась на химический набор и лужу крови под трупом.
   – Свидетельница сказала, что видела ее падение в половине второго. Когда зарегистрирован звонок по «911»?
   Пибоди, сразу почувствовавшая себя неуютно, позвонила дежурному.
   – В час тридцать шесть. – Она тяжело вздохнула. – Прошу прощения. Наверно, я ошиблась.
   – Не торопись извиняться. – Ева нагнулась, открыла чемоданчик, вынула собственный набор и лично провела третий замер. – Все правильно, – наконец сказала она. – Запиши для протокола: предполагаемое имя жертвы – Бэнкхед Брайна, причина смерти не установлена. Время смерти – час пятнадцать. Протокол составлен сержантом Делией Пибоди и лейтенантом Евой Даллас. А теперь давай перевернем ее.
   У Пибоди тут же подкатило к горлу. Труп был похож на плывущий по реке мешок с хворостом.
   – Пиши: удар значительно повредил лицо жертвы.
   – О боже, – сквозь стиснутые зубы пробормотала Пибоди. – Да уж…
   – Конечности и туловище тоже сильно пострадали, так что с помощью визуального осмотра определить предсмертные увечья не представляется возможным. Тело обнажено. В ушах серьги. – Ева вынула маленькую лупу и стала рассматривать уши жертвы. – Цветные камни в золотой оправе. На правом среднем пальце такое же кольцо.
   Она наклонилась к трупу, и Пибоди снова ощутила приступ тошноты.
   – Духи. Она надушилась. Пибоди, часто ли ты надеваешь красивые серьги и пользуешься дорогими духами, когда разгуливаешь по квартире в час ночи?
   – Когда я в час ночи просыпаюсь в своей квартире, то на мне обычно бывает лишь ночная рубашка. Конечно, если…
   – Вот именно, – Ева выпрямилась. – Если, кроме тебя, в квартире никого нет. Можете забрать тело, – распорядилась Ева. – Пусть проведут срочную экспертизу. В первую очередь на наличие половой связи и предсмертных увечий. А теперь, Пибоди, давай осмотрим ее квартиру.
   – Вы думаете, она спрыгнула не сама?
   – Свидетельница утверждает обратное.
   Ева вошла в тихий маленький вестибюль, оснащенный видеокамерами. Пибоди следовала за ней.
   – Нам нужны дискеты, – сказала Ева. – Начнем с вестибюля и двенадцатого этажа.
   Они вошли в лифт, и Ева нажала на кнопку. Лифт тронулся, а Пибоди переступила с ноги на ногу и небрежно спросила:
   – Вы собираетесь вызывать кого-нибудь из отдела электронного сыска?
   Ева сунула руки в карманы и угрюмо уставилась на металлическую дверь лифта. Связь Пибоди с Йеном Макнабом из ОЭС недавно с треском распалась. «Всем жилось бы куда легче, если бы этого романа не было вообще. Но разве меня кто-нибудь слушает?» – с горечью думала она.
   – Брось, Пибоди…
   – Это вполне разумный деловой вопрос, в котором нет ничего личного.
   Тем не менее в голосе Пибоди слышалась обида. «Она на это мастер», – подумала Ева.
   – Если я сочту, что здесь требуется участие ОЭС, то, конечно, вызову кого-нибудь.
   – Только не его, – пробормотала Пибоди.
   – Отделом руководит Фини. Я не стану указывать ему, кого прислать. Черт побери, Пибоди, тебе так или иначе придется работать с Макнабом. Именно поэтому тебе не следовало вступать с ним в интимные отношения.
   – Работать с ним я могу. Это меня ни капельки не беспокоит. – Тут лифт остановился, Пибоди вышла первой. – Я профессионал. В отличие от некоторых, которые вообще теряют голову и приходят на работу одетые черт знает как.
   Когда они дошли до дверей квартиры 1207, Ева подняла брови.
   – Сержант, вы не считаете меня профессионалом?
   – Я имела в виду не вас… – Напрягшиеся плечи Пибоди расслабились, а глаза лукаво заблестели. – Лейтенант, я никогда бы не сказала, что вы одеты черт знает как, хотя уверена, что на вас рубашка Рорка.
   – Шутки в сторону. Пора заняться протоколом. Сейчас мы войдем в квартиру жертвы. – Ева раскодировала замок, открыла дверь и осмотрела ее. – Цепочкой и засовом не пользовались. В комнате полумрак. Какие запахи ты ощущаешь, Пибоди?
   – Гм-м… Запах свечей. И, возможно, духов.
   – Что ты видишь?
   – Тщательно убранную красивую комнату. Изображение на экране напоминает весенний луг. На столике у дивана стоят два бокала и откупоренная бутылка красного вина, свидетельствующие, что вечером жертва была не одна.
   – О’кей. – Ева надеялась на большее, но все же кивнула. – Что ты слышишь?
   – Музыку. Включена аудиосистема. Скрипки и фортепиано. Мелодия незнакомая.
   – Дело не в инструментах, а в мелодии. Создает романтическое настроение, – сказала Ева. – Присмотрись внимательнее. Все вещи стоят на своих местах. В квартире аккуратно и, как ты сказала, тщательно убрано. Но она оставила открытую бутылку и бокалы. Как ты думаешь, почему?
   – У нее не было времени убрать их.
   – А также выключить свет и музыку. – Ева прошла на соседнюю с гостиной кухню. На столе ничего, кроме штопора с оставшейся на нем пробкой. – Пибоди, кто открывал вино?
   – Скорее всего, тот, с кем она встречалась. Если бы это сделала она сама, то, судя по состоянию гостиной, скорее всего, убрала бы штопор, а пробку бросила бы в ведро.
   – Угу. Балконная дверь плотно закрыта и заперта изнутри. Если она покончила с собой или упала случайно, то это произошло не здесь. Давай-ка осмотрим спальню.
   – Вы думаете, что это не самоубийство и не несчастный случай?
   – Я еще ничего не думаю. Пока я знаю лишь то, что жертва жила одна, была очень аккуратна и провела с кем-то по крайней мере часть вечера.
   Ева прошла в спальню. Здесь тоже звучала музыка. Казалось, эту медленную протяжную мелодию приносил ветер, проникавший в комнату сквозь открытую дверь балкона. Постель была не убрана; смятые простыни были усыпаны лепестками розовых роз. На полу у кровати кучкой лежали черное платье, черное нижнее белье и черные туфли.
   Вся комната была уставлена горящими ароматическими свечами.
   – Опиши сцену, – велела Ева.
   – Похоже, что перед смертью жертва либо имела половую связь, либо собиралась в нее вступить. Ни в гостиной, ни в спальне нет никаких следов борьбы. Это означает, что намерения обоих совпадали.
   – Пибоди, секс тут ни при чем. Это было обольщение. Придется выяснять, кто кого тут обольщал. Запиши это в протокол, а потом дашь мне дискеты видеокамер.
   Ева обработала руки, чтобы не оставлять отпечатков, и открыла тумбочку.
   – Склад боеприпасов.
   – Лейтенант?
   – Склад одинокой женщины, Пибоди. Жертва любила мужчин. Пара флаконов лосьона для тела, вибратор для самообслуживания и вагинальная смазка. Все очень стильно и даже консервативно. Никаких игрушек и приспособлений, указывающих на стремление к однополой любви.
   – Значит, ее партнер был мужчиной.
   – Или женщиной, надеявшейся расширить кругозор Бэнкхед. Окончательный ответ дадут дискеты. А если нам повезет, то эксперты обнаружат в ее вагине «маленьких солдатиков».
   Ева направилась в ванную. Там царила девственная чистота. На вешалке висели обшитые лентой полотенца для рук. В красивой мыльнице лежало дорогое мыло, на полочке стояли баночки с кремами.
   – Похоже, ее сексуальный партнер сюда не заходил. И все же попробуй поискать отпечатки пальцев, – велела она. – А вдруг наш Ромео тут что-нибудь оставил?
   Ева открыла аптечку и изучила ее содержимое. Обычные лекарства, продающиеся без рецепта, ничего особенного. Шестимесячный запас противозачаточных таблеток, которые нужно принимать в течение двадцати восьми дней.
   Зеркальный шкафчик над раковиной был набит косметикой. Губная помада, тени, тушь для ресниц, пудра… «Брайна много времени проводила у этого зеркала, – подумала Ева. – И сегодня тоже. Маленькое черное платье, вино, свечи… Она готовилась к приходу мужчины».
   Вернувшись в спальню, Ева включила видеотелефон, нашла последнюю запись и полюбовалась на то, как Брайна Бэнкхед, которой очень шло маленькое черное платье, делилась своими грандиозными планами на вечер с брюнеткой по имени Сиси.
   «– Я немного нервничаю, но скорее возбуждена. Наконец-то мы познакомимся. Как я выгляжу?
   – Замечательно, Брай. Только не забудь: реальное свидание сильно отличается от виртуального. Не торопи события, ладно? Ведь сегодня вы увидитесь впервые.
   – Ты права. И все же у меня такое чувство, будто я давно его знаю. У нас так много общего. Мы несколько недель обменивались посланиями по электронной почте. Кроме того, мы специально договорились встретиться в общественном месте, чтобы я могла чувствовать себя спокойно. Он такой внимательный, такой романтичный… О боже, я уже опаздываю. Терпеть не могу опаздывать. Мне пора.
   – Не забудь, я хочу знать все подробности.
   – Завтра все расскажу. Сиси, пожелай мне удачи. Думаю, что это именно Он!»
   – Да, – пробормотала Ева, выключая видеотелефон. – Я тоже так думаю.

2

   Ева сидела в своем кабинете и просматривала записи, сделанные видеокамерами в день убийства. Люди приходили и уходили. Жильцы дома, гости. Она заметила двух шедших по вестибюлю друг за другом стройных блондинок-близнецов, типичных девочек по вызову, или, как называют их официально, лицензированных компаньонок. Двойное удовольствие, подумала Ева, заметив, что одна блондинка договаривается о чем-то по мобильному телефону, а другая делает пометку в своем ежедневнике.
   Брайна Бэнкхед влетела в вестибюль в шесть сорок пять. Она несла два фирменных пакета с покупками; щеки девушки горели.
   «Счастливая, – отметила Ева. – Возбужденная. Хочет поскорее примерить обновки. Привести себя в порядок, может быть, наскоро поесть, чтобы не сосало в желудке. Одна из многих незамужних молодых женщин, ожидающих свидания. Вернее, была одной из них, пока не умерла».
   В семь тридцать в вестибюле появилась доктор Диматто. Она тоже шла быстро; впрочем, Луиза так ходила всегда. На ее лице не было ни волнения, ни оживления. Она выглядела рассеянной и усталой. Никаких пакетов с покупками. Только чемоданчик с медицинскими инструментами и сумка, большая, как штат Айдахо.
   Совсем не типичная незамужняя молодая женщина. Похоже, она уже знала, что предстоящий вечер не доставит ей особого удовольствия. Но не подозревала, как ужасно он закончится.
   Луиза управилась быстрее Брайны. В восемь сорок она вышла из лифта, облаченная в сногсшибательное красное платье. Теперь она ничем не напоминала одержимую работой женщину, которая час назад входила в лифт. Луиза выглядела женственно и сексуально.
   Похоже, мужчина, вошедший в вестибюль, был того же мнения. Он не отрываясь смотрел ей вслед. То ли Луиза этого не заметила, то ли ей было все равно. Как бы там ни было, она не обернулась.
   Из лифта вышел парнишка лет восемнадцати. Он был в черной коже с головы до ног и нес под мышкой скутер на воздушной подушке. Как только дверь открылась, парень бросил скутер на тротуар, вскочил на него и скрылся в темноте.
   Ева успела сделать глоток кофе, когда на видеозаписи возникла фигура Брайны. Она появилась в вестибюле около девяти вечера. Девушка была в туфлях на высоких каблуках, но почти бежала, рискуя вывихнуть лодыжку: бедняжка явно не хотела опаздывать. Ее пышные волосы были собраны в прическу, напоминавшую башню из черного дерева. Лицо цвета карамели разрумянилось от возбуждения. В ушах у нее были красивые серьги, в руках – вечерняя сумочка.
   – Пибоди, проверь всех шоферов, которые брали пассажиров в этом квартале. Она торопилась и наверняка поймала такси – конечно, если кавалер не ждал ее у парадного. – Ева нахмурилась и стала перематывать запись, замедляя скорость лишь тогда, когда кто-то входил и выходил из дома.
   – Славная была девушка, – вздохнула она. – Неглупая, имевшая собственное жилье и приличную работу. Зачем таким женщинам искать партнеров с помощью компьютера?
   – Вам легко говорить, лейтенант, – пробормотала Пибоди. – Вы замужем. А для всех остальных это джунгли, полные обезьян и ядовитых змей.
   – Значит, ты тоже занималась такими вещами?
   Пибоди переступила с ноги на ногу.
   – Может быть. Но говорить об этом мне не хочется.
   Ева понимающе кивнула и продолжила просмотр.
   – Я замужем совсем недавно. Но никогда не прибегала к помощи электронной свахи.
   – Еще бы! Вы высокая, стройная, с обалденными глазами и сексуальной ямочкой на подбородке.
   – Пибоди, ты что, влюбилась в меня?
   – Смертельно, лейтенант. Но служебные романы меня больше не привлекают.
   – И слава богу… Ага, вот они. Останови запись.
   Таймер показывал 23.38. Двух часов Брайне хватило, чтобы найти общий язык со своим виртуальным партнером. Они вошли, обнимая друг друга за талию и улыбаясь.
   – Классный парень, – бросила Пибоди, наклонившись к экрану. – Мечта девушки. Высокий, смуглый и красивый.
   Ева хмыкнула, прикинув, что рост мужчины был около 180, вес – примерно 80 килограммов. Волнистые темные волосы падали на плечи. Он был романтически бледен, уголок рта и правую скулу украшали изумрудные заклепки. Глаза были того же ярко-зеленого цвета. Под нижней губой узкая темная полоса бородки.
   На нем был темный костюм и зеленая рубашка с расстегнутым воротом. С плеча свисала черная кожаная сумка.
   – Красивая пара, – добавила Пибоди. – Похоже, девушка изрядно выпила.
   – Причем это были не просто коктейли, – уточнила Ева и сфокусировала изображение на лице Брайны. – У нее наркотический блеск в глазах. А парень… – она переключилась на лицо молодого человека, – абсолютно трезв. Свяжись с моргом. Пусть первым делом проведут токсикологический анализ. Как компьютер?
   Компьютер работал.
   – Попробуем мультирежим. – Слава богу, наконец-то у нее появилась новая модель… – Прогони портрет этого малого через банк идентификационных данных. Мне нужно имя.

   БАНК ИДЕНТИФИКАЦИОННЫХ ДАННЫХ ОТКРЫТ. ВЫБЕРИТЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ РАМКИ. ГОРОД, ШТАТ, СТРАНА ИЛИ ВЕСЬ МИР?

   Ева постучала пальцами по компьютеру.
   – Хотела бы я это знать… Начнем с города Нью-Йорка. Пока продолжим просмотр.

   РАБОТАЮ…

   Компьютер негромко загудел, и изображение на экране задвигалось. У лифта мужчина поднес руку Брайны к губам и поцеловал ее.
   – Видеозапись закончилась. Начинается запись камеры, установленной в лифте номер два. Время – 23.40.
   Картинка выключилась, и вместо нее вспыхнула другая. Во время подъема на двенадцатый этаж ухаживание продолжалось. Мужчина покусывал кончики ее пальцев, потом наклонился и что-то прошептал Брайне на ухо. Затем девушка взяла инициативу на себя. Она притянула молодого человека к себе, крепко прижалась к нему и прильнула губами к губам.
   Рука Брайны проскользнула между их телами.
   Из лифта они вышли в обнимку. Ева снова сменила дискету и внимательно наблюдала за тем, как они шли к дверям квартиры. Брайна долго возилась с кодовым замком. Она потеряла равновесие, слегка покачнулась и прижалась к своему спутнику. Когда девушка вошла внутрь, он остановился на пороге.
   «Настоящий джентльмен», – отметила Ева. Он дружелюбно улыбался, а глаза спрашивали: «Ты пригласишь меня войти?»
   Рука Брайны вцепилась в его пиджак. Девушка втащила его в квартиру, и дверь закрылась.
   – Она берет инициативу на себя. – Пибоди хмуро смотрела на опустевший холл.
   – Точно. Берет инициативу на себя.
   – Я не хочу сказать, что она заслужила свою смерть. Просто он ее не принуждал. И не торопился даже тогда, когда она набросилась на него в лифте. Черт побери, большинство парней на его месте полезло бы к ней под юбку.
   – Большинство парней не осыпает простыни лепестками роз. – Ева быстро перемотала пленку и остановила ее тогда, когда дверь квартиры открылась. – Согласно показаниям таймера, мужчина вышел из квартиры жертвы в час тридцать шесть. Все совпадает. Луиза сказала, что она проверила пульс. Прибавим несколько секунд на шок, на то, чтобы подбежать к телу, проверить пульс, вынуть мобильник и позвонить. За это время он успел уйти с балкона, пересечь квартиру и выйти в холл.
   – Он дрожит, – пробормотала Пибоди.
   – Да, и весь в поту. Но не бежит, – отметила Ева. – Озирается по сторонам, однако к лифту идет, а не бежит.
   Она следила за тем, как мужчина спускался, прижавшись спиной к стене лифта и прижав к груди сумку. Он сохранил способность размышлять, думала Ева. Оказался достаточно осторожным, чтобы спуститься не в вестибюль, а в цоколь, и покинуть дом не через парадную дверь, а через запасной вход.
   – В квартире нет следов борьбы. Если бы она была, преступнику не хватило бы времени, чтобы все привести в порядок. Но она умерла еще до того, как ударилась о землю. До того, как он выбросил ее, – добавила Ева. – Она принимала наркотики, но в квартире наркотиков нет. Напомни экспертам проверить содержимое бутылки и бокалов. А потом поезжай домой и немного поспи.
   – Вы будете звонить Фини? Пусть ОЭС повозится с ее компьютером и найдет сообщения, которые они посылали друг другу по электронной почте.
   – Верно. – Ева поднялась и скрепя сердце налила себе еще кофе из автомата. – Выброси все личное в мусорное ведро и берись за работу.
   – Буду вам очень благодарна, если вы отдадите тот же приказ Макнабу.
   Ева обернулась.
   – Он что, не дает тебе покоя?
   – Да. Хотя вообще-то… – Она тяжело вздохнула. – Нет.
   – Как это?
   – Просто он держит меня в курсе своих сексуальных похождений и утверждает, что, порвав с ним, я развязала ему руки. У Макнаба не хватает смелости сказать мне это в лицо, поэтому он нарочно распускает слухи и делает все, чтобы они до меня дошли.
   – Похоже, он пустился во все тяжкие. Пибоди, ты правильно сделала, что порвала с ним. Кроме того, ты встречаешься с Чарльзом.
   – С Чарльзом у нас совсем другие отношения, – возразила Пибоди. Чарльз Монро, лицензированный компаньон, был ее другом, но не любовником. – Я вам рассказывала.
   – Мне, но не Макнабу… Ладно, это твое дело, – быстро добавила Ева, видя, что Пибоди хочет ей возразить. – Я не хочу в этом участвовать. Макнаб хочет перетрахать всю женскую половину города – это его дело; и меня оно не касается. И тебя тоже. Позвони в морг и лабораторию, а потом отправляйся домой.
   Оставшись одна, Ева снова села за письменный стол и ввела запрос в компьютер о степени готовности. Тот ответил, что закончено 88,2 % работы, но похожего объекта пока не обнаружено. Тогда Ева расширила географические рамки запроса пределами штата и стала пить кофе, надеясь на то, что скоро узнает имя убийцы и сумеет привлечь его к ответу за смерть Брайны Бэнкхед.

   Кофеин не помешал Еве уснуть, уронив голову на стол, куда более крепко, чем в пустой кровати собственного дома. Проснувшись и удостоверившись в том, что расширенный поиск также не дал результатов, Ева отправилась в туалет, умылась, пригладила волосы и засучила рукава рубашки Рорка. Еще одна порция кофе окончательно привела ее в рабочее состояние.
   Когда она вошла в кабинет начальника отдела электронного сыска капитана Фини, часы показывали начало девятого. Капитан стоял спиной к ней и наливал себе кофе. На нем тоже была рубашка с засученными рукавами, из-под которой выглядывала портупея. Возможно, утром Фини причесывался, но сейчас его рыжие волосы выглядели ничуть не лучше, чем волосы Евы.
   – Чем это пахнет?
   Фини резко обернулся. На его длинном крупном лице было написано смущение.
   – Ничем. А что?
   Ева снова потянула носом.
   – Булочками? У тебя есть булочки?!
   – Ради бога, замолчи! – Он прошел мимо Евы и закрыл дверь. – Хочешь, чтобы сюда сбежалось все Управление? – Для надежности Фини запер дверь на замок. – Что тебе нужно?
   – Булочку.
   – Слушай, Даллас, моя жена в кои-то веки уехала на сборище поклонников здорового питания. Мой дом набит соевым творогом, обезвоженными овощами и прочей дрянью. А мужчине нужно потреблять жир и сахар, иначе его нервная система не выдержит.
   – Я тебя прекрасно понимаю и поддерживаю. Дай булочку.
   – Проклятие! – Фини открыл микроволновку, в которой разогревалось полдюжины булочек.
   – Черт побери, да они свежие!
   – В этом квартале есть пекарня, там каждое утро можно купить свежие булочки.
   Ева протянула руку, схватила булочку и вонзила в нее зубы.
   – Ум-м-м… – пропела она, набив рот ароматной сдобой.
   – Слушай, не издавай никаких звуков, иначе они выломают дверь. – Фини взял булочку, откусил от нее кусок и начал жевать. – Никто не хочет жить вечно, правда? Я коп, говорю я жене. А копы каждый день смотрят смерти в лицо.
   – Чертовски верно. А с джемом есть?
   Не успела она протянуть руку, как Фини решительно закрыл дверцу микроволновки.
   – Но если я коп и привык смотреть смерти в лицо, то какое мне дело до того, что в моем теле скапливается жир?
   – На самом деле скапливается только лишний жир. – Ева облизала сахар с пальцев, подумала, не стоит ли разорить Фини еще на одну булочку, но отказалась от этой мысли. Хорошенького понемножку… – Сегодня ночью на тротуаре была целая лужа крови.
   – Самоубийство?
   – Представь себе, нет. К моменту падения она уже была мертва. Отчеты медэкспертов и химиков еще не поступили, но, похоже, это убийство на сексуальной почве. У нее было свидание с «электронным любовником». Я видела запись того, как он входил в ее дом и выходил из него, но в банке идентификационных данных никого похожего на него не нашлось. Мне нужно, чтобы ты поискал следы убийцы в ее компьютере.
   – Личность убитой установлена?
   – Да. Ее зовут Брайна Бэнкхед. Номер дела Х-78926Б.
   – Я пошлю туда кого-нибудь.
   – Спасибо. – Ева остановилась у дверей. – Фини, если ты пошлешь туда Макнаба… Попроси его, чтобы он не действовал на нервы Пибоди.
   Лицо капитана помрачнело.
   – Проклятие, Даллас…
   – Знаю, знаю. Но ты должен принять меры. Иначе получается не работа, а черт знает что.
   – Давай запрем их в одной комнате, и пусть выясняют отношения сколько влезет.
   – А что, это мысль… Сообщи, если в компьютере жертвы удастся что-то найти.

   Новый поиск тоже не дал результатов. Ева без всякой надежды расширила границы до «всего мира». Потом составила предварительный отчет для руководства и переслала его по внутренним каналам электронной связи. Напомнив Пибоди о необходимости позвонить в морг и лабораторию, она отправилась в суд, где ей предстояло выступить в качестве свидетеля обвинения.
   Два с половиной часа спустя Ева ворвалась в свой кабинет, на чем свет стоит ругая всех судейских крючков, и позвонила Пибоди.
   – Ну что, пришло заключение?
   – Пока нет, мэм.
   – Черт бы их всех побрал!
   – Что, лейтенант, в суде пришлось нелегко?
   – Адвокаты сделали все, чтобы у судьи сложилось мнение, что это полиция Нью-Йорка сама забрызгала кровью гостиничный номер, одежду и физиономию ни в чем не повинного клиента только ради того, чтобы опорочить доброе имя психопата-туриста, в пылу супружеской ссоры раз двадцать пырнувшего жену ножом!
   – В таком случае вам следовало бы заниматься не уголовными, а гражданскими делами.
   – Очень смешно!
   – Мы установили личность женщины, с которой Бэнкхед говорила по видеотелефону перед уходом. Ее зовут Сиси Планкетт. Она работала вместе с убитой в секции женского белья универмага «Сакс».
   – Хватай такси. Встретимся там.
   – Есть, лейтенант. Может, там и пообедаем в их симпатичном кафе на шестом этаже? Вам необходим белок.
   – Я съела булочку. – Услышав, что Пибоди завистливо ахнула, Ева плотоядно улыбнулась.

   Наступил час пик, и это отнюдь не улучшило ее настроение. Ева угодила в пробку и начинала подумывать о том, чтобы бросить машину и пойти пешком.
   Но тут же оставила эту мысль, когда посмотрела на забитый людьми тротуар.
   В небе тоже было тесно от маленьких самолетов, чертивших рекламные лозунги, и вертолетов, перевозивших туристов и авиапассажиров. Шум стоял неимоверный, но, как ни странно, можно было разобрать и отдельные звуки. Стоя на углу Мэдисон и Тридцать девятой улицы, Ева опустила стекло и любезно попросила продавца-лоточника:
   – Бутылку пепси, пожалуйста.
   – Леди, вам какую – большую, среднюю или маленькую?
   Брови Евы поползли вверх. Столь вежливый лоточник мог быть либо новичком, либо роботом-андроидом.
   – Пусть будет большая. – Она стала искать в кармане мелочь.
   Однако когда продавец наклонился, чтобы отдать ей сдачу, Ева увидела, что ошиблась в своих предположениях. Ему было под девяносто. Но когда старик улыбнулся, выяснилось, что его зубы находятся в намного лучшем состоянии, чем у большинства его коллег и сверстников.
   – Прекрасный день, не правда ли?
   Она посмотрела на застрявшие в пробке машины и заполнившие небо вертолеты.
   – Должно быть, вы шутите?
   Он снова улыбнулся.
   – Мисс, каждый прожитый вами день – божье благословение.
   Ева тут же подумала о Брайне Бэнкхед.
   – Наверно, вы правы.
   Она открыла бутылку и стала задумчиво пить из горлышка, черепашьим шагом продвигаясь по Мэдисон. Добравшись до Пятьдесят первой улицы, Ева выключила двигатель, припарковалась и вышла, оставив на крыше машины служебный «маячок».
   Она никогда не была в этом магазине и, оказавшись в отделе парфюмерии, чуть не задохнулась от терпкого запаха.
   Сразу за дверью стояли модно одетые андроиды, мимо которых нельзя было пройти незаметно. За их спинами кишели консультанты. Они стояли за прилавками, сидели за письменными столами и сновали по проходам, вылавливая тех, кто сумел ускользнуть от продавцов-андроидов.
   Робот-женщина с волосами огненного цвета подкатился к Еве и преградил ей дорогу.
   – Добрый день. Добро пожаловать в «Сакс». Сегодня проводится презентация новых духов…
   – Если на меня попадет хоть капля этой дряни, я засуну этот флакон тебе в глотку! – свирепо предупредила Ева.
   – Мадам, одной капли духов «Оргазм» достаточно, чтобы соблазнить мужчину вашей мечты.
   Ева распахнула куртку и показала пальцем на свое оружие.
   – Рыжая, достаточно одного выстрела из этой штуки, чтобы тебя отправили на переплавку. А теперь назад!
   Робот быстро попятился. Но, пробираясь через толпу покупателей и консультантов, Ева слышала, как он вызывает охрану. Когда к ней направились два андроида в форме, она вынула жетон.
   – Нью-Йоркская городская полиция. По официальному делу. Уберите от меня эти дурацкие аэрозоли.
   – Да, лейтенант. Мы можем вам чем-то помочь?
   – Можете. – Она убрала жетон. – Где здесь секция женского белья?
   «Наконец-то», – подумала Ева, выбравшись на свободу. Тут уж никто не набросится на нее, размахивая трусиками. Однако она ошиблась. По всему отделу шныряли андроиды в ночных рубашках и сексуальных пеньюарах. Спасибо и на том, что хоть консультанты здесь были одеты нормально.
   Сиси Планкетт она заметила сразу, но пришлось подождать, пока та закончит упаковывать покупку.
   – Мисс Планкетт?
   – Да. Чем могу служить?
   Ева снова вынула свой жетон.
   – Есть здесь место, где мы могли бы поговорить с глазу на глаз?
   Румяные щеки Сиси побелели, красивые голубые глаза расширились.
   – О боже, Брай! Что-то случилось с Брайной? Она не пришла на работу и не отвечает по мобильнику. Ее ранили?
   – Есть место, где мы можем поговорить?
   – Я… да. – Сиси прижала руку к виску и осмотрелась. – Примерочная, но я не могу оставить свое место. Я…
   – Эй! – бросила Ева андроиду в сногсшибательном черном лифчике. – Постой здесь. Куда идти? – спросила она Сиси, обойдя стойку и взяв ее за руку.
   – Это здесь. Она в больнице? В какой? Я поеду к ней!
   Оказавшись в кабинке, Ева закрыла дверь. Увидев в углу мягкий табурет, она подвела к нему Сиси.
   – Сядьте.
   – Значит, дело плохо? – Девушка стиснула руку Евы.
   – Да. Мне очень жаль. – Это всегда было нелегко. Но лучше сразу всадить человеку нож в сердце, чем медленно резать душу на куски. – Брайна Бэнкхед погибла сегодня ночью.
   Сиси покачала головой, задрожала, и по ее лицу покатились слезы.
   – Несчастный случай?
   – Мы пытаемся это выяснить.
   – Я говорила с ней. Вчера вечером. Брай собиралась на свидание. О господи, что же с ней случилось?!
   Средства массовой информации уже сообщили о случившемся. Если они еще не узнали имя убитой, то скоро наверняка узнают.
   – Она… упала с балкона.
   – Упала? – Сиси попыталась встать, но снова тяжело опустилась на табурет. – Это невозможно. Просто невозможно. Там очень высокие перила.
   – Мисс Планкетт, мы ведем расследование. Вы окажете нам огромную помощь, если ответите на несколько вопросов. В официальном порядке.
   – Она не могла упасть. – Сиси преодолела шок. Теперь в ее голосе слышались досада и гнев. – Брай не была неуклюжей дурой. Она не могла упасть!
   Ева достала диктофон.
   – Именно это я и пытаюсь выяснить. Моя фамилия Даллас. Лейтенант Ева Даллас, – сказала она в микрофон. – Я расследую дело о смерти Брайны Бэнкхед. Сиси Планкетт, я допрашиваю вас, потому что вы были подругой покойной. Вчера вечером вы разговаривали с ней по видеотелефону, за несколько минут до девяти, как раз перед ее уходом из дома.
   – Да. Да. Она позвонила мне. Она так нервничала, была так возбуждена… Ох, Брай, – выдохнула со всхлипом Сиси.
   – Почему она нервничала?
   – У нее было свидание. Первое свидание с Данте.
   – Это его настоящее имя?
   – Не знаю. – Сиси вынула из кармана бумажную салфетку, но порвала ее, не успев вытереть глаза. – Они познакомились в компьютерной сети, а там никто не знает фамилий друг друга. Это было частью игры. Для безопасности.
   – Как долго она поддерживала электронную связь с ним?
   – Около трех недель.
   – Как они познакомились?
   – Благодаря чату о поэзии. Они беседовали о любовной лирике всех времен и… О господи! – Сиси наклонилась и закрыла лицо руками. – Она была моей лучшей подругой. Как это могло случиться?
   – Она была откровенна с вами?
   – Мы рассказывали друг другу все. Вы же знаете, как это бывает у девушек.
   «Более или менее», – подумала Ева.
   – Значит, вы абсолютно уверены, что это было ее первое свидание с Данте?
   – Да. Именно поэтому она так волновалась. Купила новое платье, туфли и эти потрясающие серьги…
   – Это было для нее обычно – приводить новых знакомых к себе домой и заниматься сексом?
   – Да что вы! – Сиси улыбнулась сквозь слезы. – У Брай были очень старомодные взгляды на секс. Она никогда не спешила. Молодой человек должен был пройти то, что она называла «тридцатидневным постом». Только после этого она могла лечь с ним в постель. Я часто говорила ей, что через месяц товар не может остаться свежим, но она… – Сиси осеклась. – Почему вы так говорите?
   – Пытаюсь составить картину. Она принимала наркотики?
   Глаза девушки, в которых еще блестели слезы, сверкнула обидой.
   – Лейтенант, мне не нравятся ваши вопросы.
   – Они необходимы. Посмотрите на меня… Посмотрите на меня! – повторила Ева. – Я не хочу обидеть ни Брайну, ни вас. Просто мне нужно составить верное представление о ней.
   – Нет, не принимала! – ощетинилась Сиси. – Она очень заботилась о своем физическом и нравственном здоровье. Была умной, веселой и порядочной девушкой. И ни за что не стала бы принимать всякую дрянь и падать с этого чертова балкона! И прыгать с него не стала бы тоже, так что не пытайтесь выдать это за самоубийство. Если она упала с балкона, это значит, что ее кто-то столкнул. Потому что…
   Закончить фразу Сиси помешал гнев, вспыхнувший с новой силой.
   – Кто-то убил ее! Кто-то убил Брай. Этот… этот Данте… после свидания проводил ее до дома, как-то проник в квартиру и убил. Убил! – повторила она, стиснув запястье Евы. – Найдите его.
   – Найду, – пообещала Ева. – Сиси, я еще не знаю всех фактов, но скоро узнаю. Расскажите мне все, что знаете о человеке, которого Брайна называла Данте. Все, что она вам о нем говорила.
   – Я не могу этого вынести. Простите, не могу. – Она встала, медленно подошла к столику и дрожащими руками взяла кувшин с водой.
   Ева забрала его и сама наполнила стакан.
   – Спасибо.
   – Сядьте, выпейте воды и постарайтесь успокоиться.
   – Сейчас я приду в себя. – Но держать стакан Сиси пришлось двумя руками. – Похоже, у него было собственное дело. Он был богат. Брайна говорила, что он не хвастался, просто она сама сделала такой вывод из его слов. Он говорил, что был в Париже, в Москве, на курорте Олимпус, в Бимини и еще много где.
   – Какого рода дело?
   – Об этом разговора не было. Ему тоже не следовало знать, где работает Брайна. Но он знал.
   У Евы сузились глаза.
   – Почему вы так думаете?
   – Потому что неделю назад он прислал ей сюда букет роз.
   «Розовые розы, – подумала Ева. – Лепестки розовых роз…»
   – Что еще?
   – Он говорил по-итальянски, по-французски и по-испански… Языки любви, – добавила она, размазывая слезы и тушь тыльной стороной ладони. – Брай это очень нравилось. Она говорила, что у этого человека романтическая душа. А я отвечала, что это замечательно, но меня интересует, какое у него лицо. Брай смеялась и говорила, что если души находят общий язык, то лица не имеют значения. Но что она будет только рада, если его внешность окажется под стать душе.
   Сиси помолчала, вертя в руке стакан.
   – Лейтенант… Он ее изнасиловал?
   – Пока не знаю. – Ева показала ей фотографию, сделанную с дискеты. – Вам знаком этот человек?
   Сиси внимательно вгляделась в лицо Данте.
   – Нет, – наконец ответила она. – Я никогда его не видела. Это он, да? Ну что ж… Кажется, он действительно выглядел не хуже, чем изъяснялся. Сукин сын! Подлый сукин сын! – Девушка порвала фотографию в клочки. Ева не пошевелила и пальцем, чтобы помешать ей.
   – Где состоялась их вчерашняя встреча?
   – В «Радужной комнате», черт бы ее побрал! Брай решила, что это будет очень романтично.
   Выйдя из примерочной, Ева увидела Пибоди, которая с легкой завистью смотрела на витрину с кружевными пеньюарами.
   – Через пять минут в них становится жутко неудобно, – напомнила Ева.
   – Если эти штуки сделают свое дело, через пять минут на вас их и следа не останется. Мне сказали, что вы с Планкетт уединились в примерочной. Вам удалось что-нибудь выяснить?
   – Да. Парня зовут Данте, он любитель поэзии и розовых бутонов. Расскажу по дороге.
   – Куда мы едем?
   – В морг. А по пути заскочим в «Радужную комнату».
   – Гм-м… Странное название.
   Неказистое белое здание, напоминавшее коробку из-под обуви, нельзя было сравнить с дворцом из хрома и мрамора. Но единственное, что Ева сумела узнать в обители праздности, это фамилии и адреса официантов, работавших накануне вечером.
   В обители мертвых ей повезло больше.
   – Ага, мой любимый коп пришел ворчать на меня. – Главный судмедэксперт патологоанатом Моррис выключил лазерный скальпель и широко улыбнулся. Его длинные темные волосы, заплетенные в шесть косичек, прикрывала хирургическая шапочка. Прозрачный лабораторный халат защищал рубашку и слаксы от брызг жидкостей, циркулирующих в теле человека.
   – Моррис, это не моя подопечная.
   – Увы, нет. – Он посмотрел на труп чернокожего юноши. – В спину этого бедняги несколько раз вонзилось длинное острое орудие. Ты бы решила, что хватит и одного такого удара, но он продолжал падать на нож, пока не окочурился.
   – Наркоман. – Ева поджала губы и внимательно рассмотрела внушительный член трупа. – Могу держать пари, что он наглотался «Экзотики», приправленной «Зевсом». Только такая комбинация может заставить эту штуку стоять торчком даже после смерти владельца.
   – Согласен. Поскольку в отчете твоего подчиненного детектива Бакстера сообщается, что наш новопреставленный с пылом опробовал свой инструмент на жене брата.
   – В самом деле? Думаю, что он решил перестать трахаться и ради разнообразия поплясать на кончике ножа.
   – Так оно и было, если верить показаниям брата и его жены, поправляющейся после неудачного падения, в результате которого она сломала челюсть.
   – Ну-ну… Слушай, если Бакстер посадил брата за решетку, а ты выяснил причину смерти, то почему ты не занимаешься моим делом?
   – Пойдем со мной. – Моррис поманил Еву пальцем и, миновав несколько вращающихся дверей, провел ее в другую анатомичку. Брайна Бэнкхед была там единственной обитательницей. Она лежала на столе из нержавеющей стали, прикрытая до подбородка тонкой зеленой простыней.
   «Сразу видна рука Морриса», – подумала Ева. Он относился к мертвым с большим уважением.
   – Похоже, она была очень привлекательной молодой женщиной.
   Ева смотрела на разбитое лицо и думала о зеркале в ванной и ящике с аккуратно разложенной косметикой.
   – Да… Моррис, скажи мне, как она умерла.
   – Думаю, ты и сама это знаешь. Вы точно установили время. Она не испытала ни страха падения, ни боли от удара о тротуар. И даже не сознавала, что умирает. – Он бережно прикоснулся к волосам Брайны кончиками пальцев. – Часа за два с половиной – три до того она была отравлена двумя с лишним унциями синтетического гормонибитала, дорогого и очень трудно определяемого вещества.
   – Обиходное название «Шлюха». Блокатор торможения, – пробормотала Ева. – Когда-то его использовали для изнасилований во время свидания.
   – Не совсем так, – поправил Моррис. – Обычно пользуются его производными, куда менее сильными и эффективными. А она получила абсолютно чистый продукт. Даллас, у уличных торговцев две унции этого зелья стоили бы больше четверти миллиона долларов. Но весь фокус в том, что у уличных торговцев такого товара нет. Я не встречал следов этого вещества в трупах уже лет пятнадцать.
   – Я слышала о нем, когда училась в школе. И считала произведением городского фольклора.
   – Большей частью это и был городской фольклор.
   – Значит, ее убил гормонибитал?
   – Не сам по себе. Его комбинация с алкоголем была опасной, но не роковой. Но наш герой перестарался. Для его целей было вполне достаточно и половины дозы. Принятого хватило бы ей часов на восемь-десять. Утреннее похмелье было бы чудовищным. Головная боль, рвота, дрожь, обмороки и все прочее. Через семьдесят два часа организм очистился бы сам собой.
   При мысли об этом Еву едва не затошнило.
   – Но до утра она не дожила. Почему?
   – Говорю же, он перестарался. От такой дозы она должна была заснуть летаргическим сном. Но, видимо, малый хотел жаркого секса и добавил в последний бокал вина немного анеменифина-колакса-Б. В просторечии «Дикого Кролика».
   – Решил прикрыть задницу, верно? – негромко спросила Ева.
   – Эта гадость поражает нервную и дыхательную системы, а они у бедняжки и так работали с трудом. Подобного сочетания сердце уже не выдержало и через двадцать минут остановилось. Девушка была слишком одурманена принятой ранее дозой «Шлюхи» и не понимала, что происходит.
   – В таком состоянии она могла добровольно вступить в половую связь?
   Моррис бережно прикрыл простыней лицо Брайны.
   – После первой унции блокатора торможения она уже ничего не могла сделать добровольно.
   – Он опоил девушку наркотиками, изнасиловал, и это сочетание убило ее, – сказала Ева. – А потом выбросил в окно, как использованную куклу, пытаясь замаскировать случившееся.
   – По моему авторитетному мнению, именно так все и было.
   – Моррис, а теперь успокой мою душу и скажи, что он оставил в ней свою сперму. Скажи, что у тебя есть образец его ДНК.
   Моррис улыбнулся, как мальчишка.
   – Да, есть. Даллас, найди этого подонка, а я помогу тебе упечь его за решетку до конца жизни.

3

   – Этот гад заслужил, чтобы ему оторвали яйца!
   Ева села в машину.
   – Не стесняйся, Пибоди. Отведи душу.
   – Проклятие, Даллас, у меня чуть сердце не разорвалось! Я видела ее лежащей на столе и вспоминала, как она радовалась, когда звонила подружке и говорила, что идет на свидание к этой сволочи. Думала, что познакомится с романтическим героем и, черт побери, хорошим человеком. А этот хороший человек заранее запланировал…
   – Затрахать ее до смерти? Не знаю, планировал ли он это заранее, но так вышло. Может быть, мы и сумеем навесить на него убийство первой степени с использованием наркотиков в качестве смертельного оружия. Но, скорее всего, степень будет вторая. Не дуйся, Пибоди, от этого ему не отвертеться. А если добавить к обвинению сексуальные домогательства и попытку уничтожить улики, этот тип едва ли когда-нибудь выйдет на свободу.
   – Этого недостаточно. – Пибоди заерзала на сиденье и едва не заплакала, несказанно удивив Еву и саму себя. – Иногда такого наказания бывает недостаточно.
   Ева посмотрела в лобовое стекло, давая помощнице время прийти в себя. Стайка подростков, выскочивших из здания школы, неслась через перекресток на скутерах, ловко объезжая напуганных пешеходов.
   В их оживлении было что-то неестественное. Впрочем, возможно, ей это просто показалось, поскольку обитель мертвых находилась меньше чем за квартал отсюда.
   – Достаточно, – сказала Ева, – потому что ничего другого мы не можем. Наша работа заключается в том, чтобы поймать убийцу Брайны Бэнкхед. А потом… – Она вспомнила свое выступление в суде и издевательства адвокатов над законом. – Потом мы доверяем государству вершить правосудие и забываем об этом. Если не забываешь, они копятся… Мертвые копятся, – добавила она, увидев недоуменный взгляд Пибоди, – до тех пор, пока не закрывают тебе горизонт. И тогда ты теряешь способность работать.
   – А вы забываете? Вы на это способны?
   Ева пыталась не задавать себе этот вопрос, но задавала его снова и снова.
   – Копы, расследующие убийства, занимаются этим из года в год. Видят множество мертвых, переживают за каждого. Многие очень быстро выдыхаются. Лично я не умею делать ничего другого, так что выдохнуться не имею права. – Она тяжело вздохнула. – Но будь наш мир более совершенным, в нем существовал бы упомянутый тобой способ смертной казни.
   – Когда я начала работать с вами, то считала, что расследование убийств – самое важное дело на свете. Это было год назад. И я думаю так до сих пор.
   – О’кей. – Ева ворвалась в гущу машин как таран. – Мне нужно по дороге заехать в клинику на Кэнел-стрит. Давай-ка проверим, сумели ли что-нибудь нарыть ребята из ОЭС.
   Она набрала номер видеотелефона, стоявшего в кабинете Фини, и почувствовала, как напряглась Пибоди, когда на экране появилась смазливая физиономия Макнаба.
   – Привет, лейтенант, – с улыбкой поздоровался Йен. Но тут Макнаб увидел свою бывшую подружку, и его улыбка стала такой же напряженной, как плечи Пибоди. – Привет, Пибоди.
   – Мне нужен капитан, – сказала Ева.
   – Он только что вышел.
   – Когда вернется, передай ему, чтобы срочно связался со мной.
   – Минутку, минутку! – Макнаб наклонился, и его лицо заполнило весь экран. – Не выключайте, пока не услышите мелодию. Капитан поручил ваше дело мне.
   Ева проскочила между машинами и сумела проехать полквартала без помех.
   – Слишком простое задание для такого аса, как ты.
   – Ага. Но когда техник наткнулся на препятствия, поставленные этим типом, ему потребовалась помощь аса. Я одолел его защиту и нашел адрес.
   – Может, перестанешь хвастаться и наконец сообщишь его мне?
   – Лейтенант, не стоит зря тратить время. Он живет в Карпатах.
   – Это еще где, черт побери?
   – Горный массив в Восточной Европе. Я знаю это, потому что уже проверил, – сказал Макнаб, играя прядью своих длинных светлых волос, собранных в конский хвост. – Можете не спрашивать, какого черта наш подопечный делает в Восточной Европе. Это прикол. Адрес такой же фальшивый, как бюст моей кузины Шейлы.
   – Макнаб, не похоже, что ради этого ты прошиб лбом стену.
   – Даллас, я прошиб лбом целую гору. От фиктивного адреса потянулась ниточка, и я ее мотаю. На это уйдет не меньше часа.
   – Тогда позвонишь мне, когда будет результат… Знаешь что, Макнаб? Человек, который знает такое о бюсте своей кузины, извращенец.
   Йен громко заржал, а Ева отключила связь и повернулась к Пибоди.
   – Может быть, Макнаб и зануда, но работать умеет. Он найдет этого красавчика. А если для этого понадобится много времени – что ж, значит, мы имеем дело с незаурядным хакером. Ну ничего, в суде это ему зачтется. Он прикрылся от доступа со стороны и исказил свои данные. Еще один гвоздь в крышку его гроба.
   Она покосилась на Пибоди.
   – Не дуйся.
   – Я не дуюсь.
   Ева саркастически хмыкнула и показала на зеркало.
   – Посмотри на себя! Хочешь, чтобы Макнаб догадался, что тебе невмоготу работать с ним? Где твоя гордость?
   Пибоди взглянула на себя в зеркало и перестала хмуриться.
   – Я задумалась, только и всего.
   Ева свернула на Кэнел-стрит и миновала «черный рынок», где можно было по дешевке купить что угодно. Здесь шатались толпы туристов, а потом заваливали Управление жалобами на лавочки, которые меняли свое местоположение быстрее, чем бродячие цирки.
   «Что ж, если ты настолько глуп, чтобы верить, будто часы «Ролекс» могут стоить дешевле большой пиццы, то заслуживаешь такой участи», – в который раз подумала Ева.
   Через несколько кварталов ярмарка сменилась трущобами. Бродяги, безработные и прочие отчаявшиеся сооружали здесь жалкие хибары из ящиков и брезента. Те, у кого было разрешение на сбор милостыни, и многие из тех, у кого такого разрешения не было, шатались по городу в надежде разжиться деньгами, которых бы хватило на бутылку дешевого вина, помогавшую продержаться еще одну ночь.
   Тех, кто не мог раздобыть бутылку, утром отвозили в морг сотрудники отделения Нью-Йоркской городской полиции, которых за глаза презрительно называли «подметалами».
   Но сколько бы ни было таких бедолаг, которых кремировали за счет городской казны, всегда находились желающие прийти им на смену.
   Этот порочный круг не мог разорвать никто, и меньше всего отцы города. А посреди этой юдоли скорби и слез стояла клиника, которой руководила Луиза Диматто. «Она тоже не в силах разорвать этот круг, – думала Ева, – но, по крайней мере, облегчает чью-то участь».
   Оставлять машину в квартале, где обутый человек считался счастливчиком, рисковал только тот, кто мог себе позволить окружить ее андроидами в непробиваемых доспехах с лазерным оружием. Во всяком случае, полицейские патрули в этом районе выглядели именно так.
   Утешением служило то, что мест для парковки тут было предостаточно.
   Ева остановилась у тротуара рядом с машиной, которая когда-то, видимо, была седаном, а сейчас – грудой металлолома.
   Она вышла, тщательно заперла все замки и включила противоугонную систему. Немного постояла на тротуаре, оглядываясь по сторонам. Неподалеку стояли несколько зевак и уличный зазывала.
   – Я лейтенант Даллас, Нью-Йоркская городская полиция. – Ева не кричала, но все лица тут же повернулись к ней. – Эта колымага, называемая машиной, официально принадлежит городу. Когда я вернусь, она должна находиться на том же месте и в том же состоянии. Если этого не будет, я вызову сюда команду вышибал, которые перехватают здесь всех в радиусе шести кварталов, а специально обученные собаки помогут найти и конфисковать все ваши запасы наркотиков. Неприятности вам гарантированы.
   – Полицейская сука!
   Ева подняла глаза и уставилась на окно третьего этажа.
   – Сержант Пибоди, вы можете подтвердить мнение этой мрази?
   – Так точно, сэр, мразь права. Вы выдающаяся полицейская сука.
   – И что случится, если кто-нибудь наложит лапы на мою машину?
   – Вы превратите его жизнь в ад. Жизни его дружков и родственников тоже. Как и жизни совершенно не знакомых с ним людей.
   – Да, – хищно улыбнувшись, подтвердила Ева. – Превращу. – Она повернулась и направилась к дверям клиники. – О’кей, Пибоди. Мы их предупредили. – Ева открыла дверь и вошла внутрь.
   Сначала она решила, что ошиблась. Прошлой зимой это было обшарпанное помещение с покрытыми плесенью стенами и разномастной обшарпанной мебелью. Теперь просторное помещение приемного покоя разделяла на секции невысокая стойка, на ней возвышались пышные растения в глиняных горшках. Вдоль стен стояли стулья и диваны, и хотя все они были заняты, здесь чувствовался порядок.
   На светло-зеленых стенах висели картины в рамках, явно нарисованные детьми.
   Больные и раненые кашляли, сморкались и тихонько стонали. Впрочем, теперь здесь вполне типичная больничная атмосфера, не то что в прошлый раз, когда в воздухе были разлиты отчаяние и агрессия.
   Пока Ева обводила взглядом помещение, открылась дверь кабинета и на пороге возникла молодая женщина в комбинезоне того же цвета, что и стены.
   – Миссис Ласио, сейчас доктор вас примет.
   Подойдя к окошку регистратуры, Ева увидела там такой же образцовый порядок, как и в приемной.
   Еве широко улыбнулся молодой человек лет двадцати с веселым и открытым лицом.
   – Добрый день. Чем могу служить?
   – Мне нужно видеть доктора Диматто.
   – Да, мэм. Боюсь, что доктор Диматто занята до конца дня. Если вам необходима срочная медицинская помощь…
   – Я по личному делу. – Ева положила на стойку свой жетон. – Точнее, официальному. Если она занята, пусть свяжется со мной, когда освободится. Лейтенант Ева Даллас, Центральное полицейское управление.
   – Ах, лейтенант Даллас? Доктор Диматто говорила, что вы можете заехать. В данный момент она принимает пациента. Будьте добры подождать несколько минут в ее кабинете. Сейчас я свяжусь с ней.
   – Хорошо.
   Молодой человек провел Еву в коридор, по обе стороны которого находились смотровые. Коридор заканчивался просторным помещением с расставленным на столах лабораторным оборудованием. Откуда-то доносился детский смех.
   – Ребята, у вас стало просторно.
   – Да. Доктор Диматто выкупила помещение, смежное с клиникой. – Продолжая улыбаться, юноша провел ее в другой коридор. – Она расширила клинику, обновила оборудование и даже открыла детское отделение. Теперь у нас шесть врачей, два из которых на полной ставке, и полностью оснащенная лаборатория.
   Он открыл дверь.
   – Доктор Диматто – ангел-хранитель Кэнел-стрит. Автоповар к вашим услугам. Она придет, как только освободится.
   Ева заметила, что кабинет Луизы изменился мало. Он был тесным, маленьким и очень напоминал кабинет самой Евы в Центральном управлении.
   – Черт побери, она многое здесь сделала, – прокомментировала Пибоди. – На это наверняка ушло пара миллионов.
   – Надо думать. – Поскольку сама Ева пожертвовала… ладно, подкупила Луизу всего лишь за половину миллиона, она подумала, что ангел-хранитель Кэнел-стрит сумел выбить нужные фонды в рекордно короткое время.
   – Держу пари, что эта клиника оборудована лучше, чем больница в моем районе, – поджав губы, сказала Пибоди.
   – Да, пожалуй. – По мнению Евы, все подобные больницы были похожи одна на другую и напоминали круги ада. – Слушай, может, оставим доктору записку? Мне надо поскорее вернуться в Управление.
   Тут дверь открылась, и в кабинет быстро вошла Луиза.
   – Привет. Мне нужен кофе. – Она устремилась к автоповару. – Рассказывайте. А я тем временем слегка заправлюсь.
   – Привет, Луиза. У меня мало времени, поэтому перейду сразу к делу. Вы знали Брайну Бэнкхед?
   – Нет.
   – Пибоди, фотографию. – Ева взяла у сержанта копию фотографии с удостоверения Брайны и протянула ее Луизе. – Узнаете?
   Увидев снимок, Луиза нахмурилась и провела свободной рукой по волосам. Из кармана ее халата торчали стетоскоп и леденец в красной обертке.
   – Да. Я часто сталкивалась с ней в лифте и в соседних магазинах. Наверно, даже перекидывалась с ней парой слов, как обычно делают соседи, у которых нет времени познакомиться. Это ее убили?
   – Да. – Ева передала ей фотографию подозреваемого. – Узнаете его?
   – Нет. – Луиза поставила стаканчик и внимательно рассмотрела фото. – Нет. Я никогда его не видела. Он убил ее? Почему?
   Ева вернула снимки Пибоди.
   – Вы когда-нибудь лечили людей, которых напичкали препаратами, усиливающими сексуальное влечение? «Шлюхой» или «Кроликом»?
   – Да. Люди, принимавшие «Кролика», приходят к нам по нескольку раз в месяц. Чаще всего это производные «Кролика» или комбинация «Экзотики» с «Зевсом», потому что настоящий «Кролик» очень дорог. Со «Шлюхой» я никогда не сталкивалась и не знаю, кто мог иметь с ней дело. В курсах наркологии на нее ссылаются, но этот препарат давно вышел из употребления.
   – К сожалению, нет.
   – Так вот оно что… Значит, он одурманил ее «Шлюхой»? «Шлюхой» и «Кроликом»? – Она потерла руками лицо. – Как я понимаю, подмешав их в вино. Уж лучше бы он вышиб ей мозги лазером.
   – Может быть, вам стоит расспросить знакомых врачей, а вдруг кто-нибудь из них слышал о воскрешении «Шлюхи» из мертвых?
   – Это я могу. Вы знаете, как этот препарат получил свое бытовое название?
   – Нет. Как?
   – Он был предназначен для лечения фобий и боязни общения. Но контрольные испытания показали, что препарат чересчур хорош.
   – В каком смысле?
   – Он оказывал побочное действие на гормоны. Впоследствии выяснилось, что он очень эффективен при сексуальных расстройствах. Если препарат принимали в строго определенных дозах под наблюдением врача, он усиливал желание и сексуальную функцию. После этого его стали использовать как вспомогательное средство при обучении профессиональных компаньонов. Препарат не вызывал привыкания, но вскоре обнаружилось, что он опасно нестабилен. После этого он приобрел популярность у студентов-медиков и молодых врачей, которые подмешивали его в вино и поили девушек своей мечты, чтобы немного расшевелить их! – В голосе Луизы прозвучал гнев, но она сделала глоток кофе и взяла себя в руки. – Так он и получил название, – продолжила доктор. – В сочетании с алкоголем он так действует на нервную систему, что жертву ничего не стоит уговорить раздеться догола и заняться любовью на катке в Рокфеллер-центре. Чаще всего девушка теряла координацию движений и способность соображать, но при этом становилась чертовски сговорчивой.
   – А «Кролик»?
   – После него девушка могла трахаться со всей морской пехотой Соединенных Штатов, пока выдерживали сердце и мозг.
   – Это мог знать врач, – задумчиво сказала Ева. – А химик, фармацевт, фельдшер, любой человек, имеющий дело с лекарствами, мог знать, что такая комбинация смертельна?
   – Обязан был! Иначе он либо идиот, либо недоучка.
   – Поговорите со знакомыми. Если что-нибудь узнаете, свяжитесь со мной.
   – Можете не сомневаться, свяжусь.
   – Вы делаете здесь большое дело, – добавила Ева.
   – Приятно слышать. – Луиза допила кофе и бросила одноразовый стаканчик в мусорное ведро. – Ваши три миллиона нам очень пригодились.
   – Три миллиона?
   – Я рассчитывала на полмиллиона, о таком взносе шла речь. Но на премию не рассчитывала.
   – Когда… – Ева облизала губы. – Когда я передала вам премию?
   Луиза улыбнулась.
   – Похоже, вы не имеете об этом понятия.
   – Луиза, напомните, когда я передала вам три миллиона долларов.
   – Вы сами ничего не передавали. Это сделал ваш поверенный в конце февраля.
   – И как он выглядел?
   – Лощеный молодой человек по имени Трикл из адвокатской конторы «Монблан, Сисслер и Трикл». Сумма была разделена на две части. Первую составляли полмиллиона. Вторую часть – два с половиной миллиона – я могла получить в случае согласия сотрудничать с «Дочей» – недавно открывшимся в Нижнем Ист-Сайде центром для женщин и детей, ставших жертвами насилия. Мне сказали, – с улыбкой добавила она, – что по-гэльски «доча» означает «надежда».
   – Серьезно?
   – Да. Даллас, вам повезло с мужем. Если вам надоест Рорк, я с удовольствием приму его.
   – Буду иметь в виду.

   – Так это вы дали ей деньги? – недоверчиво спросила Пибоди, торопясь следом за Евой.
   – Нет, не я. Потому что это не мои деньги, ясно? Это деньги Рорка. Я коп, черт побери, а у копов нет денег на то, чтобы делать широкие жесты.
   – Да, но все-таки… Вас это злит?
   Ева остановилась на тротуаре и сделала глубокий вдох.
   – Нисколько. – И все же она пнула ногой ни в чем не повинный уличный фонарь. – Он должен был мне сказать! Если бы я знала, то не выглядела бы полной идиоткой.
   Растроганная Пибоди чуть не прослезилась.
   – По-моему, это был очень красивый жест.
   – Не перечь мне, Пибоди. Забыла, что я классная полицейская сука?
   – Нет, сэр. А поскольку ваша машина находится на том же месте и в том же состоянии, этого не забыли и здешние жители.
   – Очень жаль, – желчно ответила Ева. – Я бы с наслаждением надрала кому-нибудь задницу.
   Вернувшись в Управление, Ева съела пачку печенья, с помощью компьютера нашла сведения о препаратах, вызвавших смерть Брайны, подумала и позвонила Макнабу.
   – Мне нужен адрес.
   – Который из двадцати трех?
   – Что это значит, черт побери?
   – Послушайте, давайте встретимся в комнате для совещаний. Ваш кабинет больше похож на коробку из-под обуви. Ваш этаж… – Не сводя глаз с экрана, Макнаб что-то быстро набрал левой рукой на клавиатуре. – Ага… Комната 426. Я пользуюсь вашим именем, чтобы никто не чинил препятствий.
   – Макнаб…
   – Легче все объяснить с глазу на глаз. До встречи.
   Он прервал связь, не дав Еве вставить слово. Пришлось отыграться на Пибоди.
   – В комнату для совещаний 426 шагом марш! – приказала она.
   Взбешенная Ева пулей вылетела из кабинета в комнату, где сидели детективы. Никто из подчиненных не отважился заговорить с ней. Добравшись до комнаты для совещаний, она стала искать козла отпущения.
   Первым ей под руку попался Фини.
   – Что у тебя за отдел? – напустилась на него Ева. – Какой-то Макнаб будет мне приказывать! Заказывает комнаты от моего имени… и отказывается сообщать данные!
   – Успокойся, Даллас. Я всего лишь сторонний наблюдатель.
   – Очень жаль. Потому что именно они и страдают в первую очередь!
   Фини слегка пожал плечами и вынул из кармана пакетик с орехами.
   – Я знаю только одно: этот малый связался со мной и попросил прийти сюда, чтобы все рассказать сразу обоим.
   – Это дело поручено мне! ОЭС просили только помогать и давать консультации. Кстати сказать, бригада еще не сформирована, и я не получила на это разрешения начальства. Так что без моего ведома Макнаб и пикнуть не смеет!
   Фини перестал шуршать пакетиком и склонил голову набок.
   – И я тоже, лейтенант?
   – Если делом руковожу я, твое звание не имеет никакого значения. А если ты не можешь научить своих подчиненных выполнять приказы, значит, тебя ни во что не ставят и в твоем собственном отделе!
   Фини подошел к ней вплотную, наклонил голову так, что почти уперся носом в нос.
   – Не смей указывать мне, как руководить отделом! Это я учил тебя, и я не позволю вить из меня веревки!
   – Отойди от меня.
   – Черта с два. Черта с два, Даллас! Ты сказала, что тебе не нравится мой стиль руководства. Прямо и недвусмысленно.
   Мозг Евы готов был взорваться, но она этого не чувствовала. Душа кричала криком, но она этого не слышала. Ей пришлось пойти на попятный.
   – Он опоил ее «Шлюхой» и «Кроликом». Усыпал постель лепестками роз и трахал на них девушку, пока она не умерла. А потом выбросил ее в окно, и она лежала на тротуаре голая, с переломанными костями.
   – О боже… – У Фини сорвался голос.
   – Моррис просветил меня, и с тех пор это не выходит у меня из головы. Извини, что накричала на тебя.
   – Ничего, бывает. Иногда что-то принимаешь очень близко к сердцу и срываешь зло на первом встречном.
   – У меня есть его портрет, есть его ДНК, есть его сообщения. Я видела стол в клубе, за которым они ужинали. Он подсыпал первую дозу «Шлюхи» в напиток, за который она заплатила сама, с помощью кредитной карточки. Но его самого у меня нет.
   – Будет. – Фини отвернулся, когда в комнату влетела Пибоди, за которой шел Макнаб. Лица у обоих горели. – Детектив, вы получили разрешение старшего по званию созвать совещание?
   Макнаб заморгал.
   – Мне было нужно…
   – Отвечайте на вопрос.
   – Вообще-то нет, капитан. – Йен услышал, как Пибоди насмешливо фыркнула. – Лейтенант Даллас, прошу прощения за то, что превысил свои полномочия. Однако я считаю, что полученная мною информация слишком важна, чтобы передавать ее по внутренним каналам связи.
   Смущение, звучавшее в его голосе, удовлетворило Еву.
   – Рассказывай, Макнаб.
   – Есть, сэр. – В вишневых штанах и облегающем желтом свитере трудно выглядеть чопорно, но Йену это почти удалось. – Разыскивая счет подозреваемого, указавшего фиктивный домашний адрес, я сумел обнаружить название организации, на которую был открыт этот счет. Похоже, она называется «Прекрасная дама».
   – Похоже или называется? – спросила Ева.
   – Похоже, сэр. В городе Нью-Йорке нет фирмы или компании с таким названием. Вместо ее адреса указан адрес Центрального вокзала.
   – И я должна этому радоваться, потому что…
   – После этого я начал устанавливать источники сообщений. Места, откуда они были посланы. Пока таких мест оказалось двадцать три. Это кибернетические кафе, расположенные на Манхэттене, в Квинсе и Бруклине. Пока, – повторил Йен. – Он рыщет по городу, посылает сообщения и получает их в общественных местах. Но электронной почтой он пользовался только однажды – когда обменивался посланиями с Брайной Бэнкхед.
   – Он создал этот адрес специально для нее, – пробормотала Ева.
   – Счет мог быть зарегистрирован и под другими названиями вымышленных компаний, – продолжил Макнаб. – Я не сумел взломать его защиту. Пока. Тот, кто создал этот счет, знает свое дело. То есть он умен и осторожен.
   – Лучшая подруга Брайны его не знает. Опрос ее соседей по этажу также ничего не дал. – Ева начала расхаживать по комнате. – Если Бэнкхед не знала его, если до ночи убийства он в этом доме не был, это значит, что он выбрал ее мишенью после «чата».
   – Он знал, где она работает, – напомнила Пибоди.
   – Но она не знала его. Так же, как и подруга, которая работала вместе с ней. Скорее всего, он случайный посетитель. Если бы он был постоянным покупателем или служащим того же универмага, они бы наверняка его запомнили. Тем более что мужчины редко наведываются в секцию женского белья. И все же мы покажем его фотографию сотрудникам отдела кадров.
   – Он пользуется общественными местами. Либо он любит бывать на публике, либо считает, что в них легче затеряться. Может быть, и то и другое сразу. Нужно будет побродить с этим снимком по киберкафе.
   Макнаб замахал руками.
   – Лейтенант, вы знаете, сколько в Нью-Йорке таких кафе?
   – Нет, и не хочу знать. Но ты можешь вести перепись в ходе их посещения. – Ева посмотрела на Фини. – Если Уитни даст разрешение, ты будешь в этом участвовать?
   – Я уже и так участвую.
   – Составь перечень, – сказала она Макнабу. – Мы разделимся и будем работать парами. – Она слегка вздохнула. – Макнаб и Фини в таких делах собаку съели. Хочу задать только один вопрос, с глазу на глаз. Кто-нибудь имеет возражения против того, чтобы работать с кем-либо из членов бригады?
   Макнаб глядел в потолок как загипнотизированный. Пибоди, напротив, хмуро уставилась на носы собственных туфель.
   – Значит, не имеет. Пибоди, ты будешь работать с Макнабом, а я с Фини. Начнем с Вест-Сайда и будем двигаться на восток. Постараемся обойти как можно больше киберкафе до… – Она задумчиво посмотрела на свои наручные часы. – Двадцати ноль-ноль. Завтра в восемь утра встретимся в моем кабинете. Фини, придется согласовать это с Уитни.
   – Ты могла бы составить пары и по-другому, – негромко сказал Фини, вышедший следом за Евой.
   – Да. – Ева оглянулась, надеясь, что она не совершила ошибку. – Но я думаю, что они отдубасят друг друга и в конце концов все придет в норму.
   Пока они спускались в лифте, Фини сосредоточенно думал.
   – Ставлю двадцать долларов на Пибоди.
   Ева сунула руки в карманы.
   – О’кей, я поставлю на Макнаба, но все должно быть справедливо. Три к пяти.
   – Согласен.
   Пибоди и Макнаб, оставшиеся в комнате для совещаний, продолжали сидеть на своих местах.
   – Я не против работать с тобой, – сказал Йен.
   – Я тоже не возражаю.
   – Вот и хорошо.
   – Вот и ладно.
   Они смотрели в разные стороны еще двадцать секунд. Первым молчание снова прервал Макнаб:
   – Ты нарочно избегала меня.
   – Неправда. С какой стати? Между нами все кончено.
   – А разве кто-нибудь утверждал обратное? – На душе у Макнаба стало кисло. Пибоди говорила равнодушно и холодно. А он-то, дурак, думал о ней все это время…
   – Если бы ты не думал, что я избегаю тебя, то не стал бы так явно привлекать мое внимание.
   – Чушь! Я занятой человек. Слишком занятой, чтобы обращать внимание на каких-то упрямых баб, которые проводят свободное время с профессиональными компаньонами.
   – Оставь Чарльза в покое! – Пибоди вскочила на ноги. В ее крови кипел гнев, но сердце тихонько плакало.
   – А вот мне профессионалки не нужны. Предпочитаю любительниц. И чем больше, тем лучше. – Макнаб расставил ноги и насмешливо фыркнул. – Но это не имеет значения, верно? Работа есть работа. Конечно, если ты можешь с ней справиться.
   – Я могу справиться со своей работой не хуже тебя. Даже лучше. В сто раз.
   – Вот и отлично. Сейчас я составлю список, и мы займемся делом.

4

   – У тебя нет его портрета.
   Ева хмуро смотрела на заведующего лабораторией Дики Беренски. За неизменную снисходительную улыбку и развязные манеры Дики многие не любили, но в своем деле он был настоящим гением.
   – И ради этого ты заставил меня вернуться в Управление?
   – Я думал, что ты захочешь это знать. – Дики развернул кресло и уставился на экран другого монитора. Его паучьи пальцы забегали по клавиатуре. – Ты видишь это?
   Ева внимательно изучила цветное изображение.
   – Это волос.
   – Умница девочка. Но весь вопрос в том, что это за волос. Он не с головы предполагаемого преступника, не с головы жертвы и не с другой части их тел. Это волос из парика. Очень дорогого мужского парика.
   – Ты можешь выяснить его происхождение?
   – Стараюсь. – Он развернул кресло к третьему экрану. – А что здесь, по-твоему?
   На мониторе были какие-то цветные круги, пятна и формулы. Ева шумно выдохнула. Она ненавидела отгадывать загадки, но вести себя по-другому с Дики было нельзя.
   – Нет. Говори, не томи душу.
   – Это грим, Даллас. Крем-основа номер 905/4. Следы этого крема остались на постельном белье. Но на трупе его не было. Более того… – Он вызвал на экран портрет. – Мы обнаружили следы воска для лица. Некоторые пижоны пользуются им, чтобы увеличить подбородок или скулы, если не хотят прибегать к косметической операции.
   – А она не пользовалась никаким воском.
   – Еще один приз за сообразительность! Этот малый был в парике, пользовался воском для лица и был в гриме. У тебя нет его портрета.
   – Замечательная новость, Дики. Что еще?
   – У нас есть пара волос с его лобка. Настоящих. Русого цвета. И множество отпечатков пальцев. На бокалах, на бутылке, на теле, на дверях и перилах балкона. Ты найдешь этого типа, и мы упрячем его за решетку.
   – Пришлешь мне результаты. С фабричными марками. Они понадобятся мне завтра утром.
   – Эй! – крикнул Дики ей вслед. – Могла бы сказать спасибо!
   – Да. Спасибо. Черт бы все побрал…

   Всю дорогу домой она пыталась понять, что представляет собой убийца. Увы, было ясно, что он умен. Достаточно умен, чтобы изменить внешность и заранее позаботиться о том, чтобы его не могли узнать ни Брайна Бэнкхед, ни видеокамеры. Но он вошел в квартиру Брайны вовсе не для того, чтобы убить девушку. Ева была в этом уверена.
   Он пришел обольстить ее.
   Однако события вышли из-под его контроля. Поняв, что девушка умерла, он либо ударился в панику, либо разозлился и сбросил ее с балкона. Нет, скорее всего, ударился в панику. Когда он выходил из квартиры, гнева на его лице не было.
   Он имел либо деньги, либо доступ к ним. Она прожила с Рорком год с лишним и научилась разбираться в таких вещах. Достаточно было увидеть его элегантный костюма или шикарные туфли.
   Но он позволил Брайне заплатить за выпивку. Убил двух зайцев, подумала Ева. Не оставил следов и потешил самолюбие тем, что за него платит женщина.
   Он отлично разбирался компьютерах и знал химию. Или имел доступ к тем, кто знал и то и другое.
   Он был извращенцем. Возможно, психом и в обычной ситуации импотентом. Скорее всего, он не женат, решила Ева, подъехав к воротам дома. Этот тип не имел длительных нормальных сексуальных связей. И не искал их. Он хотел полной власти над партнершей. И пользовался романтическими ловушками для собственного удовольствия.
   Иллюзии. Фантазии. Так ему легче было представить себя гениальным любовником.
   Но когда он добивался своего, существовало два продолжения. Либо страх и чувство вины заставляли его забиваться в нору, либо он начинал новую охоту.
   Опыт Евы подсказывал ей, что хищники редко довольствуются одной жертвой.
   В полумраке ее дом казался особенно красивым. В окнах горел свет. Пышно цвели декоративные деревья и кустарники, названия которых Ева никак не могла запомнить. Их тонкий, изысканный аромат заставлял забыть о том, что ты находишься в городе.
   Ева сумела полюбить этот дом. Год назад она не верила, что это возможно. Конечно, она восхищалась им. Обилие комнат, наполненных сокровищами, пугало и одновременно очаровывало ее. Но постепенно она начала ощущать любовь к нему. Такую же крепкую и нерушимую, как любовь к его хозяину.
   Но Рорка здесь не было, и ей захотелось повернуть и уехать. Она могла переночевать в Управлении.
   Однако воспоминание о жизни, которую она вела до знакомства с Рорком, навело на Еву тоску и заставило на мгновение остановиться перед домом.
   Она поднялась по каменным ступеням, распахнула массивную дверь и вошла в ярко освещенный вестибюль.
   Там ее ждал старый ворон Соммерсет, как всегда облаченный в черное. Бесстрастное выражение лица соответствовало его бесстрастному тону.
   – Лейтенант, вы уехали из дома посреди ночи и не сообщили мне ни о своем распорядке дня, ни о предполагаемом времени возвращения.
   – Похоже, папочка недоволен.
   Поскольку Ева обожала злить старого дворецкого Рорка, она сняла куртку и перебросила ее через перила лестницы.
   Поскольку Соммерсет обожал злить жену Рорка, он взял потертую кожаную куртку двумя тощими пальцами.
   – Сообщать о своих приходах и уходах может только воспитанный человек. Естественно, вам этого не понять.
   – Ладно. Мы понимаем друг друга. Я уехала на вечеринку, а та затянулась. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон… – Еве хотелось спросить, не знает ли Соммерсет, когда вернется Рорк, но она не могла на это решиться.
   Знает, решила она, поднимаясь по лестнице. Соммерсет знает все, черт побери. Она сама могла позвонить Рорку, но это значило бы потерять лицо. Разве она не говорила с ним двадцать четыре часа назад? Разве он не ответил, что надеется быстро покончить с делами и вернуться через пару дней?
   Она вошла в спальню, подумала, что надо принять душ и поесть, и решила, что не станет делать ни того ни другого. Лучше пройти в кабинет, перечитать свои заметки и поработать на компьютере. Ева сняла портупею с кобурой, повела плечами, и тут до нее дошло, что работа – это не выход.
   Ей требовалось подумать.
   Ева редко поднималась в сад, разбитый на крыше. Она не любила высоты. Но величина дома не мешала ей порой ощущать приступы клаустрофобии. Может быть, на воздухе ей станет легче.
   Она раздвинула купол. На карликовых деревьях и цветах в горшках мерцал звездный свет. Журчал фонтан, струи которого падали в пруд с экзотическими рыбками, напоминавшими мокрые драгоценные камни.
   Крышу окружала каменная стена с резными изображениями крылатых фей.
   Ева вспомнила, что несколько раз они устраивали здесь приемы. Для таких людей, как Рорк, приемы были работой. Однако, как ни странно, они доставляли ему удовольствие.
   Она редко видела в доме других слуг, кроме Соммерсета. Как людей, так и андроидов. Но успела привыкнуть к тому, что человек, обладающий большим богатством и большой властью, может командовать молчаливыми и практически невидимыми армиями, которые берут на себя все хлопоты.
   И все же Рорк, обладавший большим богатством и большой властью, взял на себя хлопоты, связанные со смертью друга…
   Ева почувствовала, что в голове прояснилось, и начала думать о Брайне Бэнкхед.
   Молодая, пылкая, романтичная. Организованная. Любившая красивые вещи. Ее шкаф был набит аккуратно развешанной модной одеждой.
   Платье и туфли, которые она надела в тот роковой вечер, были новыми – девушка указала их стоимость в книге расходов. Кроме того, она сделала маникюр, маску для лица и надела красивые серьги, купленные в день свидания.
   Очень женственная. Девушка, любящая поэзию.
   Значит, убийца охотился на молодых, романтичных и женственных.
   В холодильнике Брайны лежали две бутылки вина, белого и красного. Но в книге расходов не была упомянута бутылка, стоявшая на столе. Может быть, он принес бутылку с собой, в черной кожаной сумке, вместе с наркотиками, лепестками роз и ароматическими свечами?
   В ее тумбочке были презервативы, но убийца ими не воспользовался. Брайна была слишком одурманена, чтобы предохраняться. Следовательно, убийца не думал о защите и не боялся оставить на месте преступления ДНК.
   Потому что будь Брайна жива, она не смогла бы составить его словесный портрет. Более того, она вообще не знала бы, что случилось. Они встречались в общественном месте, и, согласно показаниям официанта, Брайна была без ума от своего кавалера. Пара держалась за руки, целовалась, не сводила друг с друга глаз, и официант пришел к выводу, что они любовники.
   Видеокамеры подтверждали этот вывод. Она не просто привела его к себе, но буквально втащила в квартиру.
   Очень умно, подумала Ева. Подождать и позволить ей сделать первый шаг. Будучи под объективом.
   Останься Брайна жива, его было бы не в чем упрекнуть.
   Может быть, он уже занимался такими делами?
   Нет. Нет. Иначе он не совершил бы такой ошибки с дозой. Похоже, это случилось впервые. Но исключать возможность рецидива нельзя.
   Нужно было найти способ остановить его.
   Ева вынула электронную записную книжку и ввела в нее следующие ключевые слова:

   Чаты
   Поэзия
   Редкие и дорогие наркотики
   Парик, косметика
   Розовые розы
   «Пино-нуар» урожая сорок девятого года
   Сексуальные отклонения
   Умение работать на компьютере
   Знание химии

   Ева перечитала написанное и сунула книжку в карман. Может быть, все же следует принять душ, поесть, а потом поработать.
   Она повернулась… и увидела Рорка.
   То, что они прожили вместе больше года, не имело значения. При виде мужа у Евы начинало бешено колотиться сердце, и она никак не могла привыкнуть к этому.
   Рорк казался ей героем исторического романа. Его высокая, стройная фигура, облаченная в черный костюм, так же естественно выглядела бы в просторном плаще или сверкающих доспехах.
   Его лицо с точеными чертами и чувственным крупным ртом, обрамленное густыми черными волосами, могло принадлежать поэту или воину. А от взгляда его широко расставленных, поразительно синих глаза у нее по-прежнему подгибались колени.
   Неужели и спустя годы он будет повергать ее в трепет?!
   – Ты вернулся раньше?
   – Да. Привет, лейтенант.
   От его звучного, по-ирландски протяжного голоса у Евы сжалось сердце. Рорк еле заметно улыбнулся, и Ева бросилась в его объятия.
   Он поймал ее, поднял и прижался губами к ее рту. Их поцелуй оказался коротким, но таким жарким, что его тепло растопило Еву.
   «Дома, – подумал Рорк, когда вкус ее губ заставил его забыть о скорби и усталости, накопившихся за последние дни. – Наконец-то дома».
   – Ты не сообщил мне о своем распорядке дня и предполагаемом времени возвращения, – монотонно произнесла она, подражая Соммерсету. – Думаю, мне придется позвонить и отменить свидание с двумя пылкими близнецами.
   – А, с Ларсом и Свеном. Я слышал, что они очень изобретательны. – Рорк прижался щекой к ее щеке, а потом опустил Еву на пол. – Что ты здесь делала?
   – Сама не знаю. Не могла найти себе места и решила подышать свежим воздухом. – Ева всмотрелась в его лицо. – Ты в порядке?
   – Пришлось нелегко. Труднее, чем я ожидал. Я думал, будет легче.
   – Он был твоим другом. Не говоря обо всем остальном.
   – Но он умер, а я нет. Я справился с этим. – Он прижался лбом к ее лбу. – Во всяком случае, мне так кажется. Я увидел тех, с кем уже не надеялся встретиться. Но когда Мика зарывали… это было тяжело.
   – Я должна была полететь с тобой.
   Он покачал головой.
   – Кое-кто из скорбящих почувствовал бы себя неуютно, увидев рядом копа. Даже моего личного. Кстати, Брайан просил тебе кое-что передать. За стойкой бара «Свинья и Грош» он сказал буквально следующее: «Скажи Еве: когда она опомнится и поймет, что больше не любит тебя, я буду ее ждать».
   – Хорошо, когда есть куда отступать… Ты обедал?
   – Еще нет.
   – Почему бы нам ради разнообразия не поменяться ролями? Я буду тебя кормить, утешать разговорами, а потом затащу в постель.
   – Темные круги под глазами говорят о том, что кормить и укладывать спать нужно тебя. Соммерсет сказал, что тебя не было всю ночь.
   – Соммерсет – болтун и старый дурак. Сегодня ночью произошло убийство.
   Рорк пригладил ее непослушные волосы.
   – Хочешь рассказать?
   Ева могла ответить «нет», он бы понял и не стал настаивать.
   – Не сейчас. – Она снова устремилась в его объятия.
   – Я соскучился, Ева. Соскучился по твоим рукам, по твоему запаху и вкусу твоих губ.
   – Это поправимо. – Она повернула голову и поцеловала его в подбородок.
   – Я и собираюсь это поправить.
   – Так чего же ты ждешь? – Теперь она пустила в ход зубы. – Предпочитаю действия. Не сходя с места.
   Он прижал Еву к себе, позволив ей ощутить всю силу его желания.
   – А как же быть с Ларсом и Свеном?
   – Ими я займусь позже.
   Рорк улыбнулся и закружил ее в воздухе.
   – Думаю, к тому времени ты уже будешь без сил.
   – Сомневаюсь, у меня сейчас такой прилив сил! – Ева обхватила ногами его бедра и удивленно подняла брови. – Кажется, и у тебя тоже.
   – Ко мне пришло второе дыхание. – Он расстегнул верхнюю пуговицу ее рубашки и вдруг остановился. – Эй, разве это не моя рубашка?
   Она поморщилась, но тут же надменно вздернула голову:
   – Ну и что?
   – Ничего. – Тронутый Рорк, посмеиваясь, продолжал расстегивать пуговицы. – Боюсь, мне придется ее у тебя отобрать.
   – Да у тебя их пятьсот штук… – Ева умолкла, когда пальцы мужа коснулись ее груди. – Ну и ладно, раз ты такой жадина.
   – Да, жадина. – Он снова прильнул к ее губам.
   Поцелуи становились все более страстными. Вкус ее губ и ее кожи возбуждал, успокаивал и соблазнял Рорка. Ее тело, ее маленькие твердые груди дарили ему бесконечное наслаждение.
   Ева распахнула полы рубашки мужа, и плоть прижалась к плоти. Она выгнулась всем телом, Рорк больше не медлил.
   Вечер стоял прохладный, но их тела горели огнем. Ева раскрыла губы, давая дорогу его языку, и негромко вздохнула. Желание становилось нестерпимым.
   Когда губы Рорка спустились ниже и начали ласкать ее тело, вздохи сменились стонами.
   «Еще, еще», – думал он. А потом перестал думать.
   Ее шея, плечи, груди… Он ласкал их так жадно, словно хотел добраться до ее сердца.
   Трепещущая Ева была вся в его власти.
   До него она не знала, что такое настоящая страсть. Прикосновение губ и рук Рорка неизменно сводило ее с ума.
   Ева видела плясавшие в небе звезды и чувствовала, как те же звезды взрывались в ее теле. Она млела, таяла и двигалась с ним в одном медленном, сладострастном ритме.
   Постепенно страсть сменялась нежностью. Ласками, шепотом и прикосновениями.
   Пальцы Евы гладили его волосы. Губы прильнули к шее и ощутили биение его пульса. Потом она открыла глаза и увидела, что Рорк следит за ней.
   Никто, думала она, с трудом втягивая в легкие воздух, никто не смотрел на меня так. Так, словно я самое дорогое, что есть на свете…
   Она изогнулась, выпрямилась и изогнулась снова. Эти движения были терпеливыми и необузданными одновременно. Ритм оставался чувственным и неторопливым. Их губы снова нашли друг друга.
   Она услышала… нет, скорее почувствовала, что он произнес ее имя.
   – Ева…
   Она обвила его руками, крепко прижала к себе, и два тела свела сладостная судорога.

   Два халата возникли словно из-под земли. Иногда Ева подозревала, что где-то в доме скрывается шелковая фабрика, потому что халатов у Рорка было видимо-невидимо. Оба халата были черными и достаточно плотными, чтобы надежно защищать тело во время импровизированного ужина на свежем воздухе.
   Ева решила, что было бы глупо не воздать должное редкостному бифштексу из настоящей говядины и замечательному красному вину, сидя при свечах в саду на крыше. Тем более после умопомрачительного секса.
   – Это очень хорошо, – сказала она, проглотив очередной кусок мяса.
   – Что именно?
   – Что ты вернулся. Есть такой обед в одиночку совсем неинтересно.
   – Соммерсет всегда к твоим услугам.
   – Не порти мне аппетит.
   Рорк следил за тем, как она расправлялась с сочным бифштексом.
   – Что-то незаметно. Ты сегодня ела что-нибудь?
   – Булочку, и еще печенье. Так что не ворчи… Что такое «Пино-нуар» сорок девятого года?
   – Какая этикетка? – тем же небрежным тоном спросил Рорк.
   – О черт! – Ева закрыла глаза и мысленно представила себе бутылку. – «Мэзон де Лак».
   – Отличный выбор. Пятьсот долларов бутылка. Можно проверить, но приблизительно так.
   – Это твое?
   – Да. А что?
   – Оно послужило орудием убийства. А дом на Десятой улице случайно не твоя собственность?
   – Какой номер?
   Ева зашипела, порылась в памяти и назвала ему адрес.
   – Кажется, нет. – Он слегка улыбнулся. – И как я его упустил?
   – Очень смешно. Странно, что не каждое нью-йоркское убийство совершается в домах, которые принадлежат тебе.
   – Но как бутылка прекрасного вина, которое стоит пятьсот долларов, могла стать орудием убийства? Яд?
   – Что-то в этом роде. – Она немного помедлила, а потом все рассказала мужу.
   – Он ухаживает за ней с помощью электронной почты, – задумчиво сказал Рорк. – Очаровывает поэзией, а потом подсыпает в ее бокал два самых отвратительных наркотика.
   – В ее бокалы, – поправила Ева. – Он усердно спаивал ее весь вечер.
   – Потом он устраивает романтическую сцену, обольщает ее и использует. Использует на всю катушку, – негромко добавил он. – Наверняка убеждая себя, что она получает от этого наслаждение. Что это не изнасилование, а обольщение. Без всякого насилия, эротичное и по взаимному согласию.
   Ева положила вилку.
   – Почему ты так говоришь?
   – Ты сказала, что он был загримирован. Оказавшись в квартире одурманенной девушки, он мог сделать с ней все, что хотел. Если бы он хотел причинить ей боль, если бы в его планы входило насилие, он бы так и поступил. Но он воспользовался свечами, музыкой, цветами. И дал девушке снадобье, которое должно было сделать ее агрессивной и сверхсексуальной. Пытаясь создать иллюзию, что она испытывает не просто желание, но страсть. Зачем ему это понадобилось? Чтобы польстить своему самолюбию или оказаться способным на физическую близость? Или тут было и то и другое вместе?
   – Верно… Верно, – повторила Ева и кивнула. – Я об этом не подумала. Маска тоже была частью обольщения. Дорогая одежда, прическа, грим. Он хотел выглядеть как…
   Она осеклась и посмотрела на супермена, сидевшего напротив.
   – Черт побери, он хотел выглядеть как ты.
   – Что?
   – Ну, не именно ты. У него были длинные волосы и зеленые глаза. Его идеал – мужчины твоего типа.
   – Ты меня смущаешь.
   – Я не о том. Маска была не только частью обольщения, но и воплощением его фантазии. Ему хочется быть выдающимся любовником, хочется быть неотразимым. Либо он действительно богат, много путешествует, знает литературу, опытен, но в глубине души безнадежно романтичен, либо притворяется таким. Определенный тип женщин клюет на это с жадностью.
   – Но только не вы, лейтенант, – с улыбкой сказал Рорк.
   – Лично я клюнула на секс. – Она снова взяла вилку. – И на то, что ты регулярно кормишь меня мясом с кровью… Но ты меня отвлек. Луиза Диматто живет с ней в одном доме.
   – Да ты что?
   – Более того, она стояла на тротуаре, когда эта Бэнкхед падала с балкона.
   Рорк подлил вина в бокалы.
   – Мне очень жаль.
   – Сегодня я заезжала к ней в клинику. Там очень многое изменилось.
   – Угу.
   – Вот именно, «угу». Почему ты не сказал мне, что дал клинике три миллиона?
   Рорк поднял бокал и сделал глоток.
   – Я делаю множество пожертвований, о которых ты не имеешь понятия. – Он изобразил улыбку. – Может быть, присылать тебе копии счетов?
   – Не морочь мне голову. Я хочу знать, почему ты обманул меня и дал ей в пять раз больше обещанного. Хочу знать, почему ты не сказал мне об убежище для неимущих, где предложил ей работу.
   – Мне нравится, как она работает.
   – Рорк… – Ева положила ладонь на его руку и решительно сказала: – Ты создал это убежище из-за меня. Неужели ты думал, что я разозлюсь, узнав об этом?
   – Этот план возник у меня несколько месяцев назад. Из-за тебя, тут ты права, – сказал он, накрыл ладонью руку жены, и их пальцы переплелись. – Но и из-за себя самого. В детстве нам было некуда деться, правда, Ева? А если бы и было, я бы не пошел в такое убежище. Не пошел бы даже голодный и избитый до полусмерти. Но другие пойдут. – Рорк поднял глаза и внимательно посмотрел на Еву. – Эта мысль пришла мне в голову из-за тебя, это правда.
   – Но ты ничего не сказал мне.
   – Убежище еще не закончено, – объяснил Рорк. – Хотя уже открылось. Там живут люди, которых персонал называет гостями. Но нужно завершить кое-какие детали, реализовать кое-какие программы. Мне нужно… – Он осекся. – Я ничего не говорил, потому что не был уверен, что тебе понравится.
   – Во всяком случае, название мне нравится.
   – Уже хорошо.
   – А не нравится мне то, что ты ничего не сказал мне, а ведь я могла бы тобой гордиться… Я бы и сама не пошла в такое место, – сказала Ева, заметив взгляд Рорка. – Потому что он пугал меня ими, говорил, что это большие темные ямы, а я боялась темноты не меньше, чем его самого. Поэтому я бы не пошла туда. Но другие пойдут.
   Рорк поднес ее руку к губам.
   – Да.
   – А теперь посмотри на себя, дублинский беспризорник. Столп общества, филантроп, настоящая совесть города…
   – Перестань!
   – Крутой парень с большим и добрым сердцем.
   – Ева, замолчи, а то стукну!
   Ева рассмеялась и откинулась на спинку стула, довольная тем, что печаль мужа исчезла. Кажется, она неплохо осваивала профессию жены.
   – Так, сначала ты меня трахнул, потом накормил. Теперь мои низменные инстинкты удовлетворены, и я хочу поработать.
   – Прошу прощения за напоминание, но, кажется, кто-то обещал затащить меня в постель.
   – Это может подождать. Я хочу проверить кое-какие догадки и поработать с фиктивным счетом, который использует этот малый. Кстати, тебе ничего не говорит название «La Belle Dame» – «Прекрасная дама»?
   – Китс.
   – Что?
   – Плебейка! Не что, а кто. Джон Китс. Английский поэт-классик девятнадцатого века. У него есть поэма «La Belle Dame Sans Merci». Что означает «Прекрасная безжалостная дама».
   – Откуда ты все это знаешь?
   – Что, удивилась? – Он засмеялся, потянул Еву за руку и заставил встать. – Я принесу тебе эту поэму, а потом мы возьмемся за работу.
   – Я не нуждаюсь…
   Он зажал ей рот поцелуем.
   – О чем ты говоришь? Ты пытаешься доказать, что можешь обойтись без помощи гражданских лиц, а я считаю, что в этом есть свои преимущества. Мы с тобой спорили двадцать минут, а потом выяснилось, что я могу найти нужные данные быстрее, чем ты. Одна голова хорошо, а две лучше. Это позволяет экономить время.
   – Ладно, – скрепя сердце согласилась Ева. – Но если я увижу, что ты хвастаешься, то дам тебе хорошего пинка.
   – Кто бы сомневался…

5

   «У них нет моего портрета». Когда по его спине начинали бегать мурашки, он снова и снова твердил про себя это.
   «У них нет моего портрета, поэтому они не смогут меня найти».
   Он по-прежнему мог безбоязненно ходить по улицам, ездить на такси, ужинать в ресторанах, посещать клубы. Никто не станет показывать на него пальцем и не побежит за полицией.
   Он – убийца, но ему ничто не грозит.
   Собственно говоря, его жизнь ни в чем не изменилась. И все же страх преследовал его.
   Конечно, это был несчастный случай. Ошибка в дозе, вызванная вполне понятным избытком энтузиазма. Если смотреть на случившееся объективно, то женщина была виновата не меньше, чем он сам.
   Даже больше.
   Когда он произнес эти слова вслух, яростно грызя ноготь, его товарищ только вздохнул.
   – Кевин, если ты собираешься повторять одно и то же, лучше уйди. Это здорово раздражает.
   Кевин Морано, высокий молодой человек двадцати двух лет, заставил себя сесть и начал стучать наманикюренными пальцами по подлокотнику кожаного кресла. У него было гладкое лицо, спокойные голубые глаза и русые волосы средней длины.
   Приятную внешность Морано портило только одно: он начинал раздражаться и дуться при малейшем намеке на критику. Именно это он и делал сейчас, глядя на своего друга и постоянного спутника. Морано надеялся найти у него большее внимание и поддержку.
   – Согласись, у меня есть основания для беспокойства. – В голосе Кевина звучала обида, он явно нуждался в утешении. – Люциус, все полетело к чертовой матери!
   – Чушь! – Резко сказанное слово больше напоминало приказ. Люциус Данвуд привык командовать Кевином и считал, что по-другому с ним обращаться нельзя.
   Он отвернулся к монитору и продолжал вычисления. Работа просторной лаборатории, которую он создал в соответствии со своими потребностями и вкусом, всегда приносила ему удовлетворение.
   В детстве его считали вундеркиндом. Хорошенький мальчик с рыжими кудрями и сияющими глазами обладал поразительными способностями к естественным наукам.
   Его любили, баловали и хвалили на каждом шагу.
   Чудовище, жившее в душе этого ребенка, было коварным и очень терпеливым.
   Как и Кевин, он рос в богатой и родовитой семье. В детстве они были неразлучны. Оба имели одинаковые вкусы и стремились к одному и тому же и были больше, чем братья. Они уже тогда прекрасно понимали друг друга. Понимали, что скрывалось в глубине их маленьких, нежных тел.
   Они учились в одних и тех же школах. И всегда соперничали – и в школе, и в жизни, искренне считая, что никому не дано их понять. Жалкие моральные нормы, на которых основано общество, для них не существовали.
   Мать Кевина не занималась сыном, она лишь произвела его на свет. Когда мальчик немного подрос, она отправила его в закрытую частную школу, чтобы ребенок не мешал ей удовлетворять собственное честолюбие. Мать Люциуса, напротив, реализовала свое честолюбие в успехах сына.
   На поведение своих сыновей обе матери смотрели сквозь пальцы, выполняли любой их каприз, поощряли стремление считать себя избранными и требовать от жизни как можно больше.
   Теперь оба стали мужчинами и, как любил говорить Люциус, могли делать все, что им заблагорассудится.
   Ни один из них не зарабатывал себе на жизнь – у них не было в этом необходимости. Мысль о том, что нужно что-то давать обществу, которое они презирали, казалась им нелепой. В купленном ими городском доме существовал свой мир и свои правила. И первое правило гласило: никогда не скучать.
   Люциус внимательно смотрел на экран. Все правильно, все идеально. Довольный Данвуд поднялся и направился к старинному полированному бару девятьсот сороковых годов.
   – Виски с содовой, – сказал он. – Это тебя подбодрит.
   Кевин только махнул рукой и тяжело вздохнул.
   – Кев, не будь скучным.
   – Ах, простите! Я немного расклеился, потому что убил человека.
   Люциус хмыкнул, взял стаканы с приготовленным «хайболом» и вернулся к своему столу.
   – Это не имеет значения. А если бы имело, я бы чертовски разозлился на тебя. В конце концов, я правильно вычислил и вещества, и их дозу. Но тебе не следовало смешивать два раствора.
   – Знаю. – Раздосадованный Кевин взял стакан и хмуро уставился в него. – Я слишком увлекся. Она была полностью в моей власти. Я никогда не думал, что такое вообще возможно.
   – Именно в этом вся соль, верно? – Люциус опустился на стул, отсалютовал Кевину стаканом и выпил. – Мы никогда не могли добиться от женщин того, что нам хотелось. Взять хотя бы наших матерей. Моя бесхребетна, а твоя бесчувственна.
   – По крайней мере, твоя мать тобой интересуется.
   – Ты сам не знаешь, как тебе повезло. – Люциус взмахнул стаканом. – Если бы я не держался от матери подальше, она висела бы у меня на шее как гиря. Ничего удивительного, что мой дорогой папочка предпочитает жить за городом.
   Люциус вытянул ноги.
   – Но мы отвлеклись от темы. Женщины. Те, кто до сих пор интересовался нами, были либо скучными интеллектуалками, либо корыстными сучками. Кевин, мы заслуживаем лучшего. Заслуживаем тех женщин, которых хотим, столько, сколько хотим, и именно так, как хотим.
   – Да. Конечно. Но когда я понял, что она мертва… О боже!
   – Да, да. – Люциус алчно потер руки. – Расскажи еще раз.
   – Она была такой сексуальной… Красивой, экзотичной, уверенной в себе. Именно о такой женщине я и мечтал. И она так и липла ко мне. Я мог бы овладеть ею в такси, в лифте. И набрал кучу очков еще до того, как мы оказались в ее квартире.
   – Скоро мы их подсчитаем. – Люциус нетерпеливо махнул рукой. – Продолжай.
   – Мне приходилось сдерживать ее. Я не хотел, чтобы это случилось слишком быстро. Хотел, чтобы это выглядело романтично. И для нее, и для меня. Неторопливое обольщение. И, конечно… – Он впервые слабо улыбнулся. – Я стремился набрать как можно больше очков за отведенное время.
   – Естественно, – согласился Люциус и снова отсалютовал другу стаканом.
   – Все получилось. Она позволяла делать с собой что угодно. И получала от этого удовольствие.
   – Да. Да. А потом?
   – Я попросил ее подождать и дать мне время украсить спальню. Все прошло так, как было запланировано. Идеально. Освещение, музыка, аромат…
   – И она сдалась.
   – Да. – Кевин помрачнел и продолжал: – Я отнес ее в спальню и начал медленно раздевать. Она дрожала и стонала. А потом вдруг начала засыпать.
   Люциус побренчал льдом в стакане.
   – Ты дал ей слишком большую дозу.
   – Знаю, но мне хотелось большего, черт побери! – Губы Кевина дернулись в гримасе, в голосе зазвучал гнев. – Я не хотел, чтобы она лежала как бревно. Хотел, чтобы она пылала и сходила с ума от страсти. Я ведь столько для этого сделал!
   – Конечно. Ты это заслужил. И поэтому ты дал ей «Кролика».
   – Мне следовало разбавить его, знаю. Но, поверь, я был осторожен. На ее язык попало всего несколько капель. Люциус… – Он облизал губы. – Она была бесподобна. Сгорала от страсти, стонала, умоляла овладеть ею. Умоляла, Люциус. Мы совокупились как животные. Сначала романтика, потом обольщение, а потом первобытная дикость. Я никогда не испытывал ничего подобного. Это все равно что заново родиться.
   Он вздрогнул и сделал глоток.
   – Когда все кончилось, я лежал на ней, совершенно опустошенный. Я целовал ее, ласкал, она поняла, что доставила мне удовольствие. А потом взглянул на ее лицо. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Смотрела и не мигала. Сначала я ничего не понял, но потом… Мне стало ясно, что она мертва.
   – Ты родился, – сказал Люциус, – а она умерла. Начальный и конечный пункты. – Он сделал глоток и помолчал. – Подумай над этим, Кевин. Она умерла в таких же судорогах, в каких мы родились заново. Бешено спариваясь под влиянием химических препаратов. Эксперимент дал прекрасные результаты. Пожалуй, он даже превзошел наши ожидания.
   – Пожалуй, – согласился Кевин.
   – Все остальное – игра. Первый раунд остался за тобой. Теперь моя очередь.
   – О чем ты говоришь? – Кевин вскочил на ноги. – Ты с ума сошел! Ты не сможешь это выдержать!
   – Еще как смогу. Почему все удовольствие должно доставаться тебе?
   – Люциус, ради бога…
   – Выбрасывать ее из окна было глупо. Если бы ты оставил ее в спальне, они бы не так быстро нашли ее. Нужно было как следует подумать. Я не сделаю подобной ошибки.
   – Что ты хочешь этим сказать? – Кевин схватил вставшего Люциуса за руку. – Что ты собираешься делать?
   – Кев, мы участвуем в этом оба. В планировании и исполнении. Когда мы начинали, то думали, что это будет всего лишь развлечением. Расширением сексуального кругозора. Легкой игрой на маленький интерес, по доллару за очко.
   – Но мы же не хотели никому причинить вреда!
   – Ты его и не причинил, – отмахнулся Люциус. – Какое нам дело до остальных? Это наша игра.
   – Да. – Несокрушимая логика друга подействовала на Кевина – он немного успокоился. – Ты прав.
   – А теперь подумай вот о чем. – Люциус поднялся, вытянул руки и повернулся вокруг своей оси. – Все это – один волшебный круг. От рождения до смерти. Разве ты не видишь красоты и парадоксальности этой мысли? Те самые препараты, которые дают нам шанс заново родиться на свет, ты использовал, чтобы убить другое существо.
   – Да… – Кевина бросило в дрожь. – Да, но…
   – Ставки возрастают, а с ними и интерес. – Люциус пожал руку друга, словно поздравляя его. – Кевин, ты – убийца!
   Кевин побледнел, но уважение, читавшееся во взгляде Люциуса, заставило его взять себя в руки.
   – Это был несчастный случай.
   – Ты стал убийцей. Разве я могу тебе уступить?
   – Ты хочешь… – У Кевина похолодело в животе. – И это не будет случайность?!
   – Посмотри мне в глаза и скажи начистоту, разве ее смерть от твоей руки не возбудила тебя? Разве это не самая важная часть игры?
   – Я… – Кевин схватил стакан и залпом выпил виски. – Да. О боже, да!
   – Тогда почему же ты мешаешь мне испытать то же самое? – Люциус обнял Кевина за плечи и повел к лифту. – Кев, в конце концов, они всего лишь женщины.
//-- * * * --//
   Ее звали Грейс. Такое милое, старомодное имя. Она работала помощником библиотекаря в Нью-Йоркской публичной библиотеке и доставляла диски и редкие книги читателям, которые сидели в залах, что-то штудируя, конспектируя или просто проводя время с книгой в руках.
   Она любила поэзию. Этой хорошенькой, изящной, чуть стеснительной блондинке с щедрой душой было двадцать три года. Она влюбилась в человека, который называл себя Дорианом и ухаживал за ней в безопасном кибернетическом мире.
   Она никому не рассказывала о нем. Тайна делала его еще более романтичным. Для их первого свидания она купила новое длинное платье пастельных тонов.
   Выходя из своей маленькой квартиры и торопясь на станцию метро, она чувствовала себя очень дерзкой и смелой. Представляла себе, как будет пить коктейли в «Звездной гостиной» с человеком, за которого непременно выйдет замуж.
   Она была убеждена, что он красив. Так и должно быть. Она знала, что он богат, образован, много путешествует и так же, как и она, любит книги и поэзию.
   Они были родственными душами.
   Она была слишком счастлива, чтобы тревожиться, и не сомневалась, что ее ждет прекрасный вечер.
   Ей предстояло умереть еще до полуночи.
//-- * * * --//
   Ее звали Грейс, и она была у него первой. Не первой убитой, а первой женщиной. Даже Кевин не знал, что он никогда не мог закончить сексуальный акт. Вплоть до сегодняшнего дня.
   Он был богом в узкой кровати, стоявшей в трогательной маленькой квартире. Богом, который заставлял лежавшую под ним женщину плакать, стонать и умолять: «Еще! Еще!» Она бормотала слова любви, была согласна на все. И не сводила с него стеклянных, одурманенных глаз.
   Она была девственницей, и он так удивился этому, что кончил слишком быстро. Но Грейс сказала, что это было чудесно и что она ждала этого всю свою жизнь. Хранила себя для него.
   Он испытывал к ней отвращение, но это только сильнее возбуждало его. Вынув из сумки последний флакон, он велел ей открыть рот. Она сделала это послушно, как птенец, ждущий червяка.
   Вонзаясь в тело юной женщины, он ощущал, что ее сердце скачет галопом и вот-вот взорвется. Кевин был прав, это действительно было похоже на второе рождение.
   Когда все было кончено и Грейс остывала на сбитых простынях и лепестках роз, он пристально осмотрел труп. И понял еще кое-что. Он имел на это право. В ней воплотились все девушки, которые не обращали внимания на его желания и отворачивались, когда он не мог завершить начатое. Все те, кто презирал его, кто смотрел на него свысока и смеялся.
   В сущности, она была никем.
   Люциус оделся, одернул рукава пиджака и вытянул манжеты. А потом ушел, оставив свечи зажженными. Ему не терпелось вернуться домой и все рассказать Кевину.

   Ева была полна сил. Секс и сон, что может быть лучше такого сочетания? Если начинать утро с короткого заплыва и кружки отличного крепкого кофе, то можно горы свернуть.
   Сегодня преступникам всех мастей следовало бы взять выходной.
   – Лейтенант, вы выглядите отдохнувшей, – сказал Рорк, опершись о косяк двери, соединявшей их кабинеты.
   – Готова на подвиги, – сказала Ева, глядя на него поверх кружки. – Судя по твоему виду, ты тоже.
   – Я взял хороший старт.
   Ева фыркнула.
   – Да, неплохой, но я имела в виду работу.
   – И я тоже. – Рорк подошел к Еве и прижал ее к столу. Потом нагнулся и погладил кота, который раскинулся на видеотелефоне, как коврик.
   – Как, опять? Мне нужно работать.
   – За пять минут ничего с твоей работой не сделается.
   Ева наклонила голову и посмотрела на наручные часы.
   – Ты прав. Пять минут. – Она обвила руками его талию. – Мы должны успеть… – Едва она успела прикусить нижнюю губу Рорка, как в коридоре послышался безошибочно узнаваемый топот полицейских ботинок. – Увы, Пибоди пришла раньше обещанного.
   – Давай притворимся, что мы ее не слышим. – Рорк прильнул к ее рту. – И не видим. – Он провел языком по ее губам. – И даже не знаем, как ее зовут.
   – План отличный, но… – Когда он вложил в поцелуй весь свой пыл, у Евы едва не растаяло сердце. – Старый развратник, – пробормотала она, когда Пибоди вошла в комнату.
   – Ох… Гм-м… гм-м…
   Рорк обернулся, взял Галахада на руки и почесал его за ухом.
   – Привет, Пибоди.
   – Привет. С возвращением. Пойду-ка я на кухню и выпью кофе… и что-нибудь съем.
   Но не успела она сделать и шага, как Рорк протянул руку, взял ее за подбородок и заглянул в лицо. Оно было бледным, мрачные глаза обвели темные круги.
   – У тебя усталый вид.
   – Плохо спала. Мне нужен кофе, – пробормотала молодая женщина и вышла.
   – Ева…
   – Не надо. – Она прижала палец ко рту мужа. – Я не хочу об этом говорить. Не хочу говорить вообще, а сейчас в особенности. Если бы кое-кто послушал меня еще тогда, когда она начала путаться с Макнабом, нам не пришлось бы об этом говорить, правда?
   – Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, именно это ты и делаешь.
   – Ох, помолчи! Мне нужно только одно: чтобы она успокоилась и начала делать свое дело. И он тоже. – Ева пнула ножку ни в чем не повинного письменного стола и опустилась в кресло. – А теперь уходи.
   – Ты переживаешь за нее.
   – Черт побери, разве я не вижу, что ей плохо? По-твоему, мне должно быть все равно?
   – Видишь. И не должно.
   Она хотела что-то сказать, но в коридоре снова послышались шаги.
   – Все, хватит! Пибоди! – крикнула Ева. – Фини пришел! Свари кофе побольше!
   – Как ты узнала, что это я? – удивился вошедший Фини.
   – Ты шаркаешь.
   – Черта с два!
   – Еще как. Ты шаркаешь, Пибоди топает, а Макнаб ходит вприпрыжку.
   – В такой обуви, как у него, я бы тоже ходил вприпрыжку. Привет, Рорк. Не знал, что вы вернулись.
   – Взаимно… Я еще часок поработаю дома, – сказал Рорк Еве. – Потом уеду в офис. Книга здесь, – добавил он. – Если понадобится, можешь взять диск.
   – Какая книга? – спросил Фини.
   – Поэзия. Похоже, один малый взял псевдоним из поэмы, которую написал лет двести назад другой малый по фамилии Китс.
   – Держу пари, что это даже не песня. Возьми Спрингстина, Маккартни, Леннона. Эти ребята знали, как нужно писать песни. А классика – дерьмо.
   – Увы, это не песня, а нечто странное, мрачное и глупое. Поверьте мнению знатока… Ну, не буду мешать вам работать. – Рорк взял на руки Галахада и пошел в свой кабинет. – Кажется, я слышу шаги Макнаба.
   Хотя дутые ботинки Макнаба были красными, как яблоки, сам он выглядел не веселее Пибоди. Проигнорировав это обстоятельство, Ева села на край стола и сообщила собравшимся последние новости.
   – Теперь ясно, почему нам не повезло в киберкафе, – уронил Макнаб. – Все было бесполезно, поскольку этого типа никто не мог видеть.
   – Можно провести морфологический анализ, – задумчиво сказал Фини. – Овал лица, окраска, сочетание… Но главное, что нам придется работать без словесного портрета.
   – Я уже провела кое-какой анализ. Скорее всего, мы ищем холостяка от двадцати пяти до сорока лет. Богатого, образованного, обладающего сексуальными отклонениями или извращенца. Почти наверняка он живет в Нью-Йорке… Фини, где он мог достать дорогие наркотики?
   – Торговцы поставляют «Кролик» небольшому кругу избранных клиентов. Я знаю в городе только одного такого, но могу проверить, нет ли других. Насколько я знаю, со «Шлюхой» не работает никто. Овчинка выделки не стоит.
   – Мне говорили, что одно время этот препарат использовали при лечении сексуальных расстройств.
   – Да, но его цена была слишком высока, а действие слишком непредсказуемо.
   – О’кей… – И все же это дало Еве пищу для размышлений. – Нужно снова пройтись по киберкафе. Макнаб, составь словесный портрет на основе морфологических черт. Фини, постарайся выяснить с наркотиками. Когда я вытрясу из Дики фабричные марки производителей воска, грима и парика, мы потянем и эту ниточку. Мой информатор сообщает, что в городе было продано триста пятьдесят бутылок «Пино-нуар» урожая сорок девятого года. Мы с Пибоди займемся этим, а заодно посмотрим, нельзя ли что-нибудь выудить из розовых роз. Парень сорит деньгами – вино, цветы, косметика, наркотики – и где-то должен оставить след. Мы обязаны найти этот след. Пибоди, поехали!

   Оказавшись в машине, Ева испустила тяжелый вздох.
   – Если ты плохо спишь, принимай таблетки.
   – Спасибо за совет.
   – Можешь считать его приказом.
   – Есть, сэр.
   – Твой вид выводит меня из себя, – жестко сказала Ева, включив двигатель.
   Пибоди так резко вздернула подбородок, что чуть не ударилась о лобовое стекло.
   – Лейтенант, прошу прощения, если мои личные трудности раздражают вас.
   – Если ты не смогла придумать ничего более саркастического, лучше помолчи. – Ева проскочила ворота и нажала на тормоза. – Может быть, хочешь взять отгул?
   – Нет, сэр.
   – Пибоди, если ты еще раз скажешь мне «сэр» таким тоном, получишь пинка в зад.
   – Я не знаю, что со мной, – со слезами в голосе ответила Пибоди. – Макнаб мне ни капельки не нравится. Он пижон, дурак и раздражает меня. Ну и что, если нам хорошо в постели? Подумаешь, какое дело… У нас не было ничего серьезного. У него нет никакого права предъявлять мне ультиматумы, оскорблять меня и придумывать всякие глупости.
   – Ты уже переспала с Чарльзом?
   – Что? – Пибоди вспыхнула от смущения. – Нет!
   – И напрасно. Сама не знаю, зачем я затеяла этот разговор, но, если бы ты сняла стресс, у тебя прояснилось бы в мозгах.
   – Мы… Мы с Чарльзом друзья, вы же знаете.
   – Да. Ты дружишь с очень дорогим профессионалом. По-моему, он бы с удовольствием помог тебе.
   – Это не то же самое, что одолжить двадцатку до получки… – Пибоди вздохнула. – Но подумать, наверно, стоит.
   – Думай быстрее. Потому что сейчас мы его увидим.
   Пибоди резко выпрямилась.
   – Что? Прямо сейчас?
   – В официальном порядке, – сказала Ева и снова включила двигатель. – Он эксперт в области секса, верно? Давай выясним, что этот эксперт знает о запрещенных сексуальных стимуляторах.

   У эксперта был выходной. Когда Чарльз открыл дверь, на нем были только пижамные штаны из черного шелка.
   Если он был конфеткой, то очень аппетитной. Теперь Ева понимала, почему у него такая обширная клиентура.
   – Лейтенант, Делия… Ради таких очаровательных гостей и сна не жалко.
   – Извините, что побеспокоили, – сказала Ева. – У вас найдется свободная минутка?
   – Для вас, лейтенант, хоть час. – Он сделал шаг назад, пропуская их внутрь. – Может быть, позавтракаете? У меня есть круассаны.
   – В другой раз, – поспешно ответила Ева, не дав Пибоди открыть рот. – Вы один или с клиенткой?
   – Один как перст. Так вы по делу?
   – Мы расследуем убийство, и я думаю, что ваша помощь может оказаться полезной.
   – Убили человека, которого я знаю?
   – Брайна Бэнкхед. Жила в деловой части города.
   – Женщина, которая выбросилась из окна? Разве это не был суицид?
   – Убийство, – коротко ответила Ева. – Газеты сообщат об этом утром.
   – Может, присядете? Я сварю кофе.
   – Пибоди, займись этим сама. – Ева обвела взглядом гостиную, выбирая стул. «Как видно, за хороший секс хорошо платят», – подумала она. – Вопросы, которые я буду задавать, а также все детали следствия, которое я веду, огласке не подлежат.
   – Понял. – Монро сел напротив. – Я так понимаю, что лично меня ни в чем не подозревают.
   – Я решила привлечь вас к этому делу в качестве гражданского эксперта. – Она вынула диктофон. – Официально.
   – Судя по всему, секс снова поднял свою уродливую голову.
   – Консультация с Чарльзом Монро, лицензированным компаньоном, – произнесла для записи Ева. – Проводится лейтенантом Евой Даллас в связи с делом номер Х-78926Б. При этом присутствует сержант Пибоди. Мистер Монро, вы согласились дать эту консультацию по своей воле?
   Чарли напустил на себя важный вид.
   – Помогая следствию, я выполняю свой гражданский долг.
   – Знаете ли вы что-либо о запрещенном препарате, известном под названием «Шлюха»?
   Внезапно выражение его лица изменилось.
   – Неужели кто-то воспользовался «Шлюхой»? Бедная женщина!
   – Мистер Монро, отвечайте на вопрос.
   – О боже… – Монро поднялся и принялся расхаживать по комнате. Тем временем Пибоди принесла поднос с кофе. – Спасибо, милая. – Чарли взял чашку и сделал глоток. – Когда я только начал входить в профессию, этот препарат уже был запрещен. Но я слышал о нем. В юности я посещал семинар «Сексуальные стимуляторы: за и против». Так вот, любые запрещенные препараты шли по разряду «против». За их применение можно было лишиться лицензии. Конечно, это не значит, что некоторые профессиональные компаньоны или клиенты не применяют кое-какие… э-э… вспомогательные средства. Но не это.
   – Почему?
   – Во-первых, потому, что данный препарат пользуется в наших кругах дурной репутацией. Его когда-то использовали, чтобы сделать проходящих подготовку более податливыми. Сексуальное рабство приятно в играх, но не в реальной жизни. Даллас, мы не куклы, не шлюхи, не потаскуны, а профессионалы.
   – Вы были знакомы с людьми, которые пользовались этим препаратом?
   – Кое-кто из сотрудников со стажем его применял. Во всяком случае, такие слухи до меня доходили. Как правило, это было связано с извращениями. Эксперименты… Определяли на нас дозу, а потом выгоняли. Как будто мы были подопытными морскими свинками, – с отвращением сказал Чарльз.
   – И все же это препарат для элиты. Вы знаете кого-нибудь из этих людей?
   – Нет, но могу поискать.
   – Только осторожно, – предупредила Ева. – А что вы знаете о «Кролике»?
   Чарли изящно приподнял плечо.
   – «Кролика» используют только любители и извращенцы. На себе или на партнере. В моих кругах это считается недостойным и оскорбительным.
   – Он опасен?
   – Конечно. Для дураков и разгильдяев. Его нельзя смешивать с алкоголем и другими стимуляторами. Конечно, если хочешь остаться в живых. Но передозировка встречается чрезвычайно редко, потому что это дерьмо стоит дороже золота.
   – Вы знаете торговцев, которые имеют дело с этим препаратом? И клиентов, которые им пользуются?
   Лицо Чарли исказила гримаса страдания.
   – О боже, Даллас, что вы со мной делаете?!
   – Ваше имя останется в тайне, вам нечего опасаться.
   Он покачал головой, подошел к окну и поднял жалюзи. В комнату хлынул солнечный свет.
   – Чарли, это очень важно. – Пибоди подошла и тронула его за руку. – Иначе мы не стали бы спрашивать.
   – Делия, я не пользуюсь запрещенными препаратами. Ты же знаешь.
   – Знаю.
   – Но не мое дело осуждать клиентов, которые это делают. Я ведь и сам не ангел.
   Ева наклонилась и выключила диктофон.
   – Чарльз, не для протокола. Даю слово, что не буду возбуждать дело против вашего клиента.
   – Как ее зовут, я вам не скажу. – Он отвернулся от окна. – Не в моих правилах обманывать чужое доверие. Я поговорю с ней сам, узнаю имя торговца и сообщу вам.
   – Буду весьма признательна. – Тут запищал мобильный видеотелефон Евы. – Я пройду на кухню.
   – Чарли… – Когда Ева вышла, Пибоди погладила его по руке. – Спасибо. Я знаю, мы поставили тебя в затруднительное положение.
   – Затруднительные положения – моя специальность. – Он улыбнулся. – Делия, у тебя усталый вид.
   – Да. Мне это уже говорили.
   – Слушай, почему бы нам не пообедать на этой неделе? Сейчас я проверю расписание.
   – Было бы здорово.
   Когда Чарльз наклонился и прикоснулся губами к губам Пибоди, она закрыла глаза, ожидая результата. И чуть не заплакала, когда ничего не почувствовала. Так ее мог бы поцеловать брат. Конечно, если бы кто-нибудь из ее братьев был соблазнителен, как смертный грех.
   – Милая, тебя что-то заботит?
   – Много чего, – буркнула она. – Целая куча глупостей. Но я справлюсь.
   – Если захочешь поговорить, я всегда тебя выслушаю.
   – Да, знаю.
   Ева появилась в дверях гостиной.
   – Идем, Пибоди. Чарльз, сообщите мне имя торговца, как только узнаете, – сказала она и устремилась к выходу.
   Пибоди взглядом извинилась перед Монро и бросилась следом за начальницей.
   – Даллас! Что случилось?
   – Еще одно убийство.

6

   Он оставил ее лежать на кровати. Ноги девушки были бесстыдно раскинуты, глаза смотрели в потолок. К коже пристало несколько розовых лепестков. На подсвечниках, столе, тумбочке и полу, застеленном дешевым пестрым ковром, застыли пятна воска.
   Молодая женщина по имени Грейс Лутц пыталась придать стандартной малогабаритной квартирке уютный и жизнерадостный вид с помощью занавесок с оборками и дешевых репродукций в рамках.
   Сейчас здесь пахло кровью, смертью, сексом и ароматическими свечами.
   На столе и на этот раз была бутылка, на этот раз каберне. И тоже почти пустая. Музыка доносилась из музыкального центра, стоявшего рядом с раскладным диваном, который служил кроватью.
   Тут не было ни компьютера, ни видео, только телефон. Но зато имелись книги, тщательно подобранные и гордо стоявшие на крашеной полке, прибитой к стене. Имелись фотографии Грейс с мужчиной и женщиной – скорее всего, это были ее родители. На тумбочке – маленькая стеклянная ваза с ромашками.
   Кухня занимала часть столовой, где стояли плита с двумя конфорками, маленькая раковина и мини-холодильник. В холодильнике – коробка с яйцами, кварта молока и баночка с клубничным джемом. И никакого вина.
   «Грейс не тратила денег на вещи», – отметила Ева. И, судя по содержимому шкафа, на тряпки тоже. Хотя она и работала в библиотеке, но книги все равно покупала.
   И купила новое платье, теперь валявшееся на полу.
   – На этот раз он знал, что делает. Никаких следов паники. Все было обдумано заранее.
   – Физически они принадлежали к совершенно разным типам, – заметила Пибоди. – Эта девушка совсем нетронутая, что называется «чистый лист». Ногти коротко стриженные и без лака. Ничего броского и шикарного.
   – Да, они из разных экономических слоев. И социальных тоже. Эта была домоседкой. – Ева осмотрела пятна засохшей крови на простыне и ляжках жертвы. – Медицинская экспертиза наверняка подтвердит, что она была девственницей. – Она нагнулась. – Синяки на ляжках, бедрах и груди. Он был груб с ней. Пибоди, проверь видеозапись и скажи, с кем мы имеем дело.
   – Есть, лейтенант.
   «Почему он причинял тебе боль? – думала Ева, изучая труп. – Почему он хотел этого?»
   Сидя на корточках около тела, она вспоминала себя, скорчившуюся в углу. Зверски избитую, покрытую синяками, окровавленную.
   «Потому что я могу».
   Она отогнала воспоминания и поднялась на ноги. Боль может быть сексуальной, может быть частью обольщения. Но здесь не было ничего романтического. Хотя он по-прежнему использовал лепестки роз, свечи, вино и музыку.
   Почему эта сцена казалась злой пародией на романтику, а не искренней попыткой создать соответствующее настроение? Было выпито слишком много вина, часть которого пролилась на стол и ковер. Огарки свечей застыли в засохших лужицах воска. Рукав нового платья был разорван.
   За всем этим скрывалось насилие, которого не было в первом случае. Может быть, он потерял власть над собой? И счел убийство более возбуждающим действом, чем секс?
   Вернулась Пибоди.
   – Видеокамера была только одна. У входной двери. Я взяла дискету с записью прошедшего вечера и ночи. Ни в коридоре, ни в лифтах камер нет.
   – Ладно. Давай поговорим с соседкой.

   Извещать ближайших родственников – дело мучительное. Привыкнуть к этому невозможно. Ева и Пибоди стояли на крыльце маленького двухэтажного дома. По обе стороны от двери находились ящики с веселой красной и белой геранью, окно прикрывали белые занавески с оборками.
   Вокруг было спокойно, как в церкви. Тихие узкие улочки, цветы и раскидистые деревья.
   Ева никогда не понимала людей, живущих в пригороде, где выстроились в ряд аккуратные домики с палисадниками, обнесенными никому не нужными заборами. И не понимала, почему многие люди мечтают о собственном домике и участке в предместье как о земле обетованной.
   По ее мнению, с таким же успехом можно было мечтать о собственной могиле.
   Она нажала на кнопку и услышала, что в доме раздались три протяжных звонка. Когда дверь откроется и она скажет то, что положено говорить в таких случаях, этот дом уже никогда не будет прежним.
   Им открыла симпатичная светловолосая женщина. Женщина с фотографии на тумбочке. Наверняка мать. Ева тут же заметила фамильное сходство.
   – Миссис Лутц?
   – Да. – Женщина приветливо улыбнулась, но в ее глазах читалось недоумение. – Чем могу служить?
   – Я лейтенант Даллас. – Ева предъявила свой жетон. – Нью-Йоркская городская полиция. Это моя помощница, сержант Пибоди. Можно войти?
   – А в чем дело? – Женщина подняла руку и пригладила волосы. В ее голосе прозвучала тревога.
   – Речь идет о вашей дочери, миссис Лутц. О Грейс. Можно войти?
   – Грейси? Только не говорите мне, что она попала в беду. – Улыбка женщины стала шире, но тут же увяла. – Грейси не может попасть в беду.
   Яркие цветы, стоявшие по обе стороны двери как часовые, это подтверждали.
   – Миссис Лутц, мне очень жаль, но я должна сообщить, что ваша дочь мертва.
   Глаза матери остались равнодушными.
   – Нет. – В ее голосе послышалась досада. – Конечно, нет. Зачем вы говорите такие ужасные вещи? Уходите. Уходите отсюда немедленно!
   Ева придержала дверь, которая едва не захлопнулась у нее перед носом.
   – Миссис Лутц, ее убили вчера вечером. Я расследую это дело, я глубоко скорблю о вашей утрате. Мы должны поговорить с вами.
   – Мою Грейс? Мою девочку?
   Ева молча обняла одной рукой несчастную женщину, другой открыла дверь в гостиную, осторожно подвела ее к дивану, заставила сесть и сама опустилась рядом.
   – Миссис Лутц, кому мы должны позвонить? Вашему мужу?
   – Джорджу… Джордж в школе. Он преподает в старших классах. Грейс… – Она слепо огляделась по сторонам, как будто ждала, что дочь вот-вот войдет в комнату.
   – Пибоди, позвони.
   – Вы ошиблись, правда? – Ледяные пальцы миссис Лутц сжали запястье Евы. – Это ошибка. Вы ошиблись. Грейс работает в городе, в публичной библиотеке на Пятой авеню. Сейчас я позвоню ей, и все выяснится.
   – Миссис Лутц, никакой ошибки нет.
   – Но это должно быть ошибкой. Мы с Джорджем были в воскресенье в городе и обедали с ней. Она была жива и здорова. – Шок начал проходить, и по щекам женщины потекли слезы. – Она была жива и здорова!
   – Я знаю. Мне очень жаль.
   – Что случилось с моей бедной девочкой? Это был несчастный случай?
   – Нет, не несчастный случай. Грейс убили.
   – Это невозможно! – Голова женщины закачалась из стороны в сторону, как будто ее дергали за невидимые ниточки. – Просто невозможно.
   Ева не пыталась ее успокоить. Она знала, что говорить можно будет только тогда, когда пройдет первый приступ горя.
   – Он едет, – сообщила Пибоди.
   – Хорошо. Принеси воды.
   Ева сидела рядом с рыдающей женщиной и оглядывала гостиную. Во всем был образцовый порядок и основательность, свойственные среднему классу. На столе стояла голограмма Грейс в рамке.
   – Что случилось с моей девочкой?
   Ева заерзала на месте и посмотрела в разом постаревшее лицо миссис Лутц.
   – Вчера вечером Грейс познакомилась с мужчиной, с которым она переписывалась по электронной почте и беседовала в чате. Мы считаем, что этот мужчина во время их встречи подмешал в ее напиток наркотическое вещество, которое подавляет волю и затуманивает сознание.
   – О боже… – Миссис Лутц обхватила себя руками и начала раскачиваться всем телом. – О боже…
   – Есть доказательства того, что он приехал с Грейс к ней домой и продолжал давать ей сильные наркотики, пока не наступила передозировка.
   – Она никогда не принимала наркотики.
   – Мы абсолютно уверены, что это произошло без ее ведома, миссис Лутц.
   – Он давал их ей, потому что… – Ее губы сжались в тонкую ниточку. А потом потрясенная женщина выдохнула: – Он изнасиловал ее!
   – Мы считаем, что это возможно. Я… – «Господи, сколько можно? – думала Ева. – Разве тут чем-нибудь поможешь?» – Миссис Лутц, может быть, вам станет легче, когда я скажу, что Грейс не успела испугаться. И не почувствовала боли.
   – Почему кто-то причинил ей боль? Какой человек мог сделать такое с ни в чем не повинной девушкой?
   – Не знаю. Но обещаю, что я найду его. А для этого мне нужна ваша помощь.
   Миссис Лутц откинула голову на спинку дивана.
   – Чем я могу помочь, если ее больше нет?
   – У нее были приятели?
   – Робби. Робби Дуайер. Они встречались в старших классах и немного во время первых семестров в колледже. Он хороший мальчик. Мы с его матерью посещаем один читательский клуб… – Ее голос дрогнул. – Мы надеялись на что-то большее, но у них это была скорее дружба, чем любовь. Грейс хотела переехать в город, а Робби преподавал здесь. Они расстались.
   – Как давно это случилось?
   – Если вы думаете, что это мог сделать Робби, то вы ошибаетесь. Я знаю его с детства. Тем более что сейчас он встречается с очень милой девушкой.
   – Она когда-нибудь говорила, что кем-то интересуется или что кто-то интересуется ею? В городе?
   – Нет, никогда. Она очень много работала и училась. Она застенчива. Моя Грейси застенчива. Ей трудно знакомиться с новыми людьми. Именно поэтому я уговаривала ее переехать… – Она снова осеклась. – Джордж хотел, чтобы она оставалась здесь, преподавала и не вылетала из гнезда. А я поощряла ее, потому что хотела, чтобы она расправила крылья. И вот потеряла… Вы отвезете меня к ней? Когда приедет Джордж, вы отвезете нас к нашей девочке?
   – Да, отвезу.
//-- * * * --//
   Когда Ева вошла в кабинет начальника, майор Уитни разговаривал по видеотелефону. Он не показал на кресло, но Ева и не собиралась садиться. Его широкое лицо было покрыто морщинами и напоминало географическую карту, говорившую о стрессах, битвах и властном характере. Костюм Уитни был темно-коричневым, почти таким же, как его кожа. В нем майор выглядел еще более внушительным. Еву всегда удивляло, что он одинаково естественно выглядит и за письменным столом, и на месте преступления.
   На столе шефа стоял высокий и узкий стеклянный сосуд. Он был наполнен лазурной жидкостью; на дне мерцали маленькие цветные камни. Увидев, что в воде мелькнуло что-то алое, сбитая с толку Ева захлопала глазами.
   – Жена, – сказал Уитни, закончив разговор. – Она считает, что это оживляет мой рабочий пейзаж и способствует расслаблению. Какого черта мне делать с этой проклятой рыбой?
   – Не могу знать, сэр.
   Несколько мгновений оба следили за красной полоской, плававшей по кругу. Зная, что жена майора помешана на моде и декоре, Ева пыталась придумать вежливую фразу.
   – Быстро она плавает.
   – Эта чокнутая тварь снует так целый день. У меня от нее в глазах рябит.
   – Если она будет и дальше плавать с такой скоростью, то лишится сил и через пару недель отдаст концы.
   – Ваши слова да богу в уши… Где ваша помощница Пибоди, лейтенант?
   – Сравнивает обстоятельства смерти двух жертв. У нас нет доказательств, что между ними существует связь. Обе женщины любили книги вообще и поэзию в частности. Обе увлекались общением в компьютерных сетях. Однако мы не можем утверждать, что они одновременно участвовали в одних и тех же чатах и посещали те же киберкафе.
   Уитни сел.
   – Что у нас есть?
   – Сегодня утром труп второй жертвы Грейс Лутц обнаружила ее соседка Анджела Нико, живущая в квартире напротив. Они каждое утро вместе пили кофе, и когда Лутц не открыла дверь и не ответила на звонок, мисс Нико встревожилась и открыла дверь запасным ключом. Нико – библиотекарша на пенсии, ей сильно за семьдесят.
   Ева вспомнила, как горько плакала старая женщина, когда отвечала на вопросы.
   – Похоже, она единственная жительница дома, с которой жертва поддерживала отношения. По ее словам, Лутц была тихой и вежливой молодой женщиной, редко нарушавшей распорядок дня. Уходила на работу и возвращалась домой в одно и то же время. Дважды в неделю ходила на соседний рынок за продуктами. Кроме Нико, у нее не было близких знакомых. Ни подруг, ни любовников. Она работала неполный день и готовилась на дому к защите степени по библиотечному делу.
   – А что говорят видеокамеры?
   – Камера только одна, у парадной двери. Поскольку подозреваемый загримирован, как и в первом случае, мы считаем, что это он же. Я жду отчета из лаборатории. Во время второго убийства его внешность была сильно изменена по сравнению с первым разом. Короткие, прямые светлые волосы, квадратная челюсть, широкий лоб, темно-карие глаза, золотистая кожа.
   Ева посмотрела на рыбку. У нее кружилась голова, но отвести взгляд было невозможно.
   – И поведение его изменилось. Заранее обдуманное намерение и удовольствие от насилия, которых не было в первом случае. Мы пытаемся обнаружить происхождение парика и грима, использовавшихся во время первого убийства. Кроме того, прочесываем киберкафе и продолжаем искать связь между двумя жертвами. Я попросила доктора Миру дать нам консультацию. Хочу передать ей все сведения, которыми мы располагаем в настоящий момент.
   – Средства массовой информации еще не пронюхали о связи между этими делами, но мы не сможем долго держать их в неведении.
   – В данном случае, сэр, средства массовой информации могут нам помочь. Если женщины узнают о потенциальной опасности, подозреваемому будет не из кого выбирать. Я хочу передать кое-какую информацию Надин Ферст с Семьдесят пятого канала.
   Уитни сжал губы, размышляя, и потом сказал:
   – Только смотрите, чтобы эта утечка не превратилась в бурный поток.
   – Да, сэр. Кроме того, у нас есть осведомители в кругах торговцев наркотиками, и я попросила Фини использовать его официальные каналы. Оба препарата не относятся к разряду обычных. Когда я найду продавца, мне понадобятся гарантии.
   – Сначала найдите его. Но могу заранее сказать, что особых гарантий не будет. С политической точки зрения наркотики – вещь слишком опасная. Если мы посмотрим на поставщика сквозь пальцы, феминистские организации, службы социального обеспечения и ревностные блюстители общественной нравственности спустят на нас всех собак.
   – Даже если контакты с поставщиком позволят спасти несколько человеческих жизней?
   – Для большинства людей это не имеет значения. Им важны принципы, а не отдельные личности. Работайте, лейтенант. Составьте список и поймайте этого ублюдка, прежде чем у нас появится новый труп. Иначе «черный пиар» нам обеспечен.
   Еве было плевать на «черный пиар». Нарушение секретности было вопиющим, и поэтому Надин Ферст не поверила своим ушам, когда ей предложили секретные сведения.
   – Даллас, это еще что за дерьмо?
   Ева позвонила по видеотелефону давней подруге из дома, а не из Управления. Ей казалось, что такой разговор будет более непринужденным.
   – Я оказываю тебе услугу.
   Надин, готовившаяся к прямому эфиру, подняла красиво выгнутую бровь и насмешливо скривила губы, накрашенные коралловой помадой.
   – Лейтенант Рот-на-Замке собирается по доброй воле и по старой дружбе сообщить мне сведения о незаконченном расследовании?
   – Совершенно верно.
   – Погоди минутку. – Лицо Надин исчезло с экрана видеотелефона на добрых десять секунд. – Я звонила метеорологам. Нет, они говорят, что ад еще не замерз, хотя все говорит об обратном.
   – Прости за невольный смех. Так тебе нужны сведения или нет?
   – Да, нужны.
   – Источник в высших кругах Нью-Йоркской полиции подтверждает, что между убийствами Брайны Бэнкхед и Грейс Лутц существует тесная связь.
   – Постой… – Черты лица Надин обострились, и она превратилась в классического репортера, почуявшего, что запахло жареным. – Пока что не было никаких сообщений о том, была ли смерть Бэнкхед результатом несчастного случая, суицидом или убийством.
   – Это убийство. Я подтверждаю.
   – Согласно моим источникам, Лутц была убита на сексуальной почве. – Тон Надин стал деловым и лаконичным. – Значит, и Бэнкхед тоже? Знали ли жертвы друг друга и имеем ли мы дело с одним и тем же подозреваемым?
   – Надин, не допрашивай меня. Это не дружеский треп. Обе жертвы были незамужними молодыми женщинами, которые в вечер накануне смерти встречались с человеком, с которым до того общались в чате и переписывались по электронной почте.
   – В каком чате? Где они встречались?
   – Заткнись, Надин, и слушай. Экспертиза показала, что во время свиданий обе жертвы употребляли запрещенные препараты. Возможно, без их собственного ведома.
   – Те, которые используются для стимулирования сексуальной активности?
   – Быстро соображаешь. Твой источник не подтверждает, но и не опровергает эти сведения. Надин, бери, что дают, и беги. На сегодня все.
   – Через полтора часа я освобожусь и приеду куда скажешь.
   – Не сегодня. Я сообщу, куда и когда.
   – Постой! – Надин влезла бы в экран, если бы это было возможно. – Дай мне еще хоть что-нибудь о подозреваемом. У вас есть его имя и словесный портрет?
   – Следствие ведется во всех возможных направлениях одновременно. И так далее. – Ева отключила связь, успев напоследок услышать ругательства Надин.
   Удовлетворенная, она прошла на кухню и заказала себе кофе. Потом подошла к окну и уставилась в темноту.
   Он был там. Где-то там. Может быть, уже назначил очередное свидание и готовился к нему, превращая себя в мечту очередной женщины.
   Неужели завтра или послезавтра появятся новые люди – родные и друзья жертв, – жизнь которых она разобьет вдребезги своими новыми сообщениями?
   Лутцы никогда не оправятся от своей потери. Они будут продолжать жить; пройдет какое-то время, и они научатся не думать о случившемся каждую минуту. Будут есть, спать, смеяться, работать, ходить за покупками. Но рана не зарастет никогда, в их душах навсегда останется пустота.
   Они были семьей. Единым целым. Это чувствовалось по всему – по уюту и порядку в доме, по цветам у дверей. А сейчас Лутцы перестали быть родителями, теперь это были два немолодых человека, переживших катастрофу. В мозгу таких людей неумолчно звучит эхо случившегося.
   «Они сохранят ее комнату в неизменном виде», – думала Ева, забыв про свой кофе. Когда она зашла в комнату Грейс, высматривая новые детали, позволяющие представить себе характер убитой, то увидела все этапы ее взросления – от младенца до молодой женщины.
   На полке были аккуратно рассажены куклы. Переставшие быть игрушками, превратившиеся в украшения, но по-прежнему любимые. Книги, фотографии, голограммы. Шкатулки для безделушек, сделанные в виде сердечек или цветов. Кровать с покрывалом цвета солнца и девственно-белые стены.
   Ева не могла представить себя на месте Грейс. Занавески с оборками, недорогой мини-компьютер на письменном столе, расписанный теми же маргаритками, что и абажур лампы, стоявшей на тумбочке.
   Девочка, спавшая на этой кровати, читавшая при свете этой лампы, была счастливой, любимой и ничего не боялась.
   У Евы никогда не было ни кукол, ни занавесок на окнах комнаты. Не было незатейливых детских драгоценностей, которые хранят в шкатулках в форме сердца. Комнаты, которые она помнила, были обшарпанными безымянными коробками в дешевых гостиницах, чьи стены были такими тонкими, а в темных углах творились ужасные вещи.
   Воздух в них был тяжелым, и негде было спрятаться, когда он возвращался не настолько пьяный, чтобы забыть о существовании дочери.
   Девочка, которая спала на гостиничных кроватях и дрожала в темных углах, была напугана, отчаялась и считала себя пропащей…
   Когда чья-то рука коснулась ее плеча, Ева вздрогнула, резко обернулась и инстинктивно потянулась за оружием.
   – Спокойно, лейтенант. – Рорк провел рукой по ее предплечью, положил ладонь на кисть правой руки и посмотрел жене в лицо. – О чем задумалась?
   – Так… Пыталась свести концы с концами. – Она слегка отстранилась и взяла в руки кружку с кофе. – Я не знала, что ты дома.
   – Только что вернулся. – Рорк положил руки на ее плечи и принялся их массировать. – Что-то вспомнила?
   Ева покачала головой, сделала глоток уже холодного кофе, снова уставилась в темное окно и вдруг поняла: если не избавиться от этой картины, она не даст ей покоя.
   – Когда ты уехал, – начала она, – мне приснился сон. Плохой сон. Он не умер. Весь был в крови, но не умер. Он разговаривал со мной. Говорил, что я никогда не убью его и никогда не освобожусь.
   Она видела отражение Рорка в стекле, сливавшееся с ее собственным.
   – Говорил, что должен наказать меня. Вставал. С него капала кровь, но он вставал. И шел ко мне.
   – Ева, он мертв. – Рорк забрал у нее кружку, отставил в сторону и повернул жену лицом к себе. – Он не может причинить тебе вреда. Разве что во сне.
   – Он велел помнить то, что говорил мне. Я не знаю, что он имел в виду. Но когда я спросила, почему он причиняет мне боль, он ответил: «Потому что ты никто и ничто, но главным образом потому, что я могу». Кажется, я не в состоянии отнять у него эту силу. Даже сейчас.
   – Ты отнимаешь у него эту силу каждый раз, когда заступаешься за жертву. Но чем слабее его власть над тобой в действительности, тем сильнее она становится в снах. – Он провел ладонью по волосам Евы. – Может быть, тебе поговорить с доктором Мирой?
   – Нет, – твердо сказала она. – Мира не скажет мне ничего такого, чего я не знаю сама.
   «Точнее, что готова узнать», – подумал Рорк, но промолчал.
   – Кроме того, я уже договорилась о встрече с ней в связи с убийствами.
   – С убийствами? Как, еще одно?
   – Да. Поэтому сегодня мне придется поработать.
   – Это был тот же человек?
   Ева молча прошла в свой кабинет, забыв о кофе. Беспокойно расхаживая по комнате, она рассказывала Рорку подробности второго убийства, снова и снова прокручивая их в мозгу.
   – Если наркотики покупали в городе, я могу попробовать найти их источник.
   Ева подняла глаза на мужа, как всегда неотразимого в темном деловом костюме. Но прекрасно знала, какой опасный человек, который когда-то имел дело с другими опасными людьми, скрывается за этим парадным фасадом.
   Да, компания «Рорк Индастриз» была самым могущественным конгломератом в мире, но родилась она, как и ее создатель и хозяин, в темных переулках и мрачных трущобах Дублина.
   – Я не хочу, чтобы ты занимался этим, – сказала она. – Точнее, пока не хочу. Если Чарльз и Фини потерпят неудачу, возможно, я воспользуюсь твоим предложением. Но до тех пор мне не хотелось бы, чтобы ты использовал свои старые связи.
   – Мои связи ничем не отличаются от твоих, только результаты выдают быстрее.
   – Нет, отличаются. Жетон. У тебя слишком много знакомых женщин.
   – Лейтенант, с этой частью моего прошлого покончено.
   – Надеюсь, но я говорю о другом. По моим наблюдениям, большинство мужчин ищет определенный тип. Одним нравятся умные женщины, другим покорные, третьим – разбитные…
   Рорк шагнул к ней.
   – А какой тип, по-твоему, ищу я?
   – Поскольку ты подбирал только тех, кто сам падал к твоим ногам, у тебя нет определенного типа.
   – Что-то я не помню, чтобы ты падала к моим ногам.
   – Тем более. Поэтому здесь ты не специалист. Тебе не приходилось ловить рыбку в мутной воде чатов ради свидания, секса и всего прочего.
   – Ты меня осуждаешь за это?
   – Нет. Я хочу сказать только одно: у большинства мужчин есть свой идеал. Случай номер один. Опытная городская женщина с романтическими наклонностями. Хорошо одевающаяся, следящая за собственной внешностью. Живущая в шикарной квартире, сексуально активная, если может себе это позволить. Общительная, дружелюбная. Любит поэзию и музыку. Тратит деньги на модные тряпки, хорошие рестораны, салоны красоты. Может быть, и мечтает о прекрасном принце, но предпочитает иметь синицу в руках.
   – И, – добавил Рорк, – достаточно авантюрная, чтобы пить с незнакомым мужчиной.
   – Вот именно. Случай номер два. Типичная представительница среднего класса, приехавшая из предместья. Тихая, застенчивая интеллектуалка. Тратит все свободные деньги на книги, снимает крохотную квартирку. Редко выходит из дома и каждое утро пятнадцать-двадцать минут общается с соседкой, которая годится ей в бабушки. Близких подруг у нее в городе нет. Молода, еще девственница. Ищет родственную душу. Единственного мужчину, для которого она себя и хранит.
   – И достаточно наивна, чтобы еще до знакомства с ним поверить, что нашла своего прекрасного принца.
   – Одна интроверт, другая экстраверт. Физически ничего общего. В первом случае убийство произошло непреднамеренно, и убийца испугался. На теле нет следов насилия, предшествовавших смерти. Сексуальная активность только вагинальная.
   Ева вынула из папки дискету и вставила ее в компьютер.
   – Похоже, что во втором случае убийство было спланировано заранее, и убийца хладнокровно исполнил свое намерение. На трупе есть следы насилия, синяки и небольшие укусы. Жертву несколько раз жестоко изнасиловали, в том числе анально. Можно предположить, что его… подтолкнуло, возбудило, заинтриговало первое убийство и он решил повторить опыт, на этот раз намеренно и более агрессивно.
   Рорк кивнул, подошел и остановился рядом.
   – Вполне возможно.
   – Изображение на стенной экран, – скомандовала Ева. – Я разделила экран, чтобы сравнить изображения, сделанные видеокамерами у входа в дома жертв. Справа Бэнкхед. Мы знаем, что убийца был в парике, использовал воск и грим. По его мнению, такая внешность соответствует имени Данте. Слева Лутц. Тут он выступает под именем Дориан. Грим нанесен профессионально. Телосложение и рост более-менее похожи. Такую внешность легко изменить. Например, добавить «толщинку» или подложить вату в плечи.
   Она уже много раз изучала эти изображения и знала, что будет дальше.
   – Обрати внимание, как Данте держит ее руку, целует пальцы, придерживает ей дверь. Просто мечта девушки. Дориан обнимает свою жертву за талию. Пока они идут к двери, она не сводит с него глаз. А он на нее не смотрит, зрительного контакта нет. Ему все равно, кто она такая. Она уже мертва.
   Ева переключила изображения.
   – Здесь Данте выходит. Лицо потное, испуганное. О боже, думает он, как это могло случиться? Как мне выбраться? А теперь посмотри сюда. Квартира Грейс. Убийца шагает вразвалку, оглядывается и насмешливо фыркает. И думает: «Это было забавно. Когда я смогу повторить опыт?»
   – Первая гипотеза правдоподобна, – прокомментировал Рорк. – Он приобрел уверенность, удовлетворил свою потребность и получил удовольствие. Возможна и вторая: он выбирает личность и внешность в зависимости от типа женщины. Но я вижу, что у тебя есть третья. – Рорк отвернулся от экрана и посмотрел на Еву. – Ты думаешь, что это разные люди.
   – Может быть, это слишком просто. Может быть, он специально стремится создать такое впечатление. – Она села и снова уставилась на разделенный экран. – Я не могу влезть к нему в душу. Проверка показала, что вероятность существования двух убийц не превышает сорока трех процентов.
   – У компьютеров нет интуиции. – Он подошел и сел на край стола. – Что ты видишь?
   – Разный язык жестов, разный стиль поведения, разные типы. Но это может оказаться игрой. Может быть, он актер. Пьет в дорогих ресторанах, а потом возвращается в квартиру жертвы. В собственном гнезде не гадит. Свечи, вино, музыка, розы. И повторяет эту сцену. У меня еще нет результатов экспертизы его ДНК, но криминалисты не нашли в квартире второй жертвы никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков самой Грейс Лутц и ее соседки. Их нет ни на бутылке, ни на бокалах, ни на теле жертвы. На этот раз он покрыл руки «Силином». Зачем, если он знал, что у нас есть отпечатки пальцев первого убийцы?
   – Если их действительно двое, а не один человек, страдающий раздвоением личности, то они знакомы или даже хорошо знают друг друга. Как братья, – сказал Рорк, заставив Еву поднять глаза. – Они партнеры. И это игра.
   – Тогда они ведут счет. Счет набранным очкам. И им нужен свидетель. Я выведу на монитор запись чатов, в которых уже фигурировали известные нам псевдонимы.
   – Сделай это в моем кабинете. Мое оборудование работает быстрее, и его больше… Кроме того, – добавил Рорк, поняв, что Ева ищет повод для отказа, – там я смогу показать тебе перечень тех, кто покупал вино.
   – Ты сможешь сопоставить его со списком тех, кто покупал каберне «Кастильо ди Веккио» сорок третьего года?
   – Смогу, – ответил Рорк и протянул Еве руку. – А если кто-нибудь составит мне компанию, то я и сам выпью бокал вина.
   – Только один, – сказала она и пошла вместе с Рорком в его кабинет. – Это я могу себе позволить.
   – Тогда включи монитор, который тебе больше нравится.
   Ева обошла длинную черную стойку и остановилась перед одним из нескольких огромных мониторов.
   – Мне нужно извлечь сведения из файла.
   – Компьютер, включи шестой монитор, – дал команду Рорк и начал перебирать бутылки в баре. – Ева, достаточно назвать имя нужного файла и потребовать копию.
   – Стоит ли упоминать о том, что я держу в своем домашнем компьютере секретные файлы Нью-Йоркской городской полиции, а у тебя нет к ним доступа?
   – Не стоит… Думаю, что-нибудь полегче. Ага, вот это. – Он достал бутылку, повернулся и хмыкнул, увидев мрачное лицо жены. – Может быть, заодно и поедим?
   – Потом напомнишь, что я должна тебя отругать.
   Он открыл бутылку.
   – Постараюсь не забыть.

7

   Ева пила вино, закусывала икрой и пыталась заглушить угрызения совести. Если бы кто-нибудь из Управления узнал об этом, она умерла бы со стыда.
   Рорк тоже пил и закусывал, но, в отличие от Евы, получал от этого явное удовольствие.
   – Какие имена тебе нужны?
   – Данте НЙ, – сказала она. – И Дориан НЙ. Фини вводит в файл имена предполагаемых преступников, сопровождая их аббревиатурой слова «Нью-Йорк»…
   – Отлично, мы можем вести параллельный поиск. Конечно, придет миллион ответов, но я надеюсь, что нам повезет.
   – А как быть с названием счета? Он может использовать и другие имена и отказываться от старых, когда дело сделано.
   – Ничего, как-нибудь справимся. – Рорк подвинул кресло Евы и сел рядом. – Сейчас мы проведем расширенный поиск всего, что связано со счетом, который называется «La Belle Dame».
   – Фини говорил, что нужно преодолеть защиту и протокол счета, чтобы… – Заметив, что Рорк недоуменно поднял бровь, она осеклась. – Ладно, не обращай внимания.
   – Компьютер выведет на экран информацию, если обнаружит, что кто-то использует этот счет, и укажет место.
   – Не могу поверить, что все может быть так просто.
   – Это совсем не так уж просто. – Рорк наклонился и поцеловал ее. – Разве тебе не повезло со мной? Риторический вопрос, дорогая, – сказал он и сунул ей в рот ложку икры. – А теперь позволь мне вывести на экран перечень покупателей.
   Он сделал это вручную, небрежно коснувшись нескольких клавиш на клавиатуре. Ева следила за экраном открыв рот.
   – Могло быть и хуже, – прокомментировала она. – Если бы это было дешевое вино, имен было бы в сто раз больше.
   – Думаю, в тысячу. Тем более что мы можем ограничиться индивидуальными продажами и заказами ресторанов. Начнем с каберне.
   – Оно тоже твоего производства?
   – Нет, конкурента. Но у меня есть способ проникнуть в его базу данных. Это займет несколько минут.
   Решив, что сотруднику Нью-Йоркской городской полиции не пристало сидеть и следить за тем, как гражданское лицо бесцеремонно нарушает закон, Ева встала, подошла к другому монитору и вывела на экран имена одиноких покупателей-мужчин.
   Она сузила задачу. Нельзя сбрасывать со счетов рестораны, женщин и покупки, сделанные совместно, но одиноких мужчин, покупавших вино, и без того оказалось около двухсот.
   – Компьютер, вывести на пятый экран имена мужчин, делавших крупные закупки… Так, уже лучше, – пробормотала она, увидев список из восьмидесяти шести имен. – Рорк, ну что у тебя?
   – Терпение, лейтенант. – Рорк поднял глаза и посмотрел на нее так, что у Евы побежали мурашки по спине и засосало под ложечкой.
   – Что?
   – Ты такая собранная, внимательная… Настоящий коп. Глаза холодные, злые, внимательные, на плече кобура… Просто слюнки текут. – Он негромко рассмеялся и вернулся к работе. – Это мне мешает.
   – Ты говоришь так, чтобы меня возбудить?
   – Нет, просто сочетаю приятное с полезным. Когда ты возбуждена, то становишься еще более собранной… За последние двенадцать месяцев мое красное вино обошло вино конкурента на несколько сотен по продажам.
   – Ну это же надо! – язвительно сказала Ева и быстро повернулась к компьютеру. – Попробуем выбрать имена тех, кто одновременно покупал вина обоих наименований… Поразительно! Меньше тридцати! – Она нервно облизала губы. – Я думала, будет больше.
   – Люди хранят верность одной марке.
   – Начнем с этих. Стандартная процедура. С самого начала можно исключить тех, кому больше пятидесяти. Наш друг – или друзья – моложе… Впрочем, я передумала. Вино мог покупать папочка, дядя или старший брат. Или мама с папой, – добавила она, посмотрев на экран с именами тех, кто совершал покупки вместе.
   Ева поднялась и начала расхаживать по кабинету.
   – Жаль, что Мира еще не успела составить психологический портрет убийцы. Но я думаю, что такое маловероятно. Если вино покупает твой отец или родители, это недостаточно романтично. Ты снова чувствуешь себя ребенком. А ты мужчина, черт побери, и можешь доказать это. Ты можешь стереть женщину с лица земли, – продолжила она. – Можешь выбрать и убить ее. В поэме, которую ты мне дал, говорится, что женщины безжалостны. Если ты им только позволишь, они уничтожат тебя. Но это им не удастся. На этот раз командовать будешь ты.
   Ева посмотрела на список имен, отошла от экрана, но тут же вернулась.
   – Женщины. Суки, шлюхи, богини. Он хочет владеть ими физически, но главное – это власть над ними. Абсолютная власть. Поэтому он планирует, охотится на них, отбирает. Он видит ее, но она его не видит. Он должен быть абсолютно уверен, что она достаточно привлекательна и не создала свой фантастический образ так же, как он создал свой. Она должна быть настоящей, должна стоить усилий. Он не станет тратить время на тех, кто его недостоин.
   Заинтересованный Рорк откинулся на спинку кресла.
   – И что же он делает?
   – Отбирает. Договаривается. Обольщает словами и образами. Затем готовится. Покупает вино. То, которое соответствует его вкусу и настроению. Вкусы других не имеют никакого значения. Только те свечи, аромат которых доставляет ему удовольствие. Наркотики, чтобы получить полную власть над жертвой. Его не смогут отвергнуть. Более того, его будут желать, отчаянно желать.
   – Ты говоришь о сексе?
   Ева покачала головой.
   – О желании. Это разные вещи. Быть желанным по собственному выбору. Это так же важно, как полная власть над женщиной. Она должна хотеть его. Одной власти ему мало. Он затратил на это слишком много сил. Ему нужно быть в фокусе, в центре внимания, потому что это его момент истины. Его игра. Его победа.
   – Его удовольствие, – добавил Рорк.
   – Да, его удовольствие. Но он хочет, чтобы жертва думала, что это и ее удовольствие. Он стоит у зеркала, придавая себе облик, который ему нравится и должен понравиться женщине. Шикарный, сексуальный, ослепительно красивый и элегантный. Тип мужчины, который любит поэзию и дарит женщине цветы. Тип, который может заставить женщину почувствовать себя единственной на свете. Может быть, он и сам верит в это. Или верил до первого случая. Может быть, он заставил себя поверить, что это и в самом деле романтическая любовь. Но все это рассчитано заранее. Он хищник, Рорк!
   – Как все мужчины.
   Ева обернулась.
   – Ты прав. Женщины тоже, но сексуально мужчины более примитивны. Секс принято рассматривать как процесс, где женщины предпочитают главным образом эмоциональные переживания. Во всяком случае, жертвы были именно такими, и он знал это. Он нашел время сначала узнать их, обнаружить их слабости и фантазии, чтобы потом сыграть на том и другом. А потом подчинил их своей власти. Как андроида, только эти девушки были из плоти и крови. Они были настоящими, и волнение тоже настоящим. А когда все кончилось, он испортил их. Сделал шлюхами, которые недостойны его внимания. Теперь от него требуется только одно: найти следующую.
   – Ты ошиблась, когда сказала, что не можешь влезть в его душу. Удивительно, как тебе удается оставаться самой собой и в то же время смотреть на мир глазами сексуального маньяка.
   – Потому что я не имею права проиграть, иначе они выиграют. Отцовская наука.
   – Знаю. – Рорк поднялся, подошел к жене и обнял ее. – Я никогда в этом не сомневался.
   Внезапно раздался звуковой сигнал компьютера. Ева обернулась к экрану:

   УВЕДОМЛЕНИЕ ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ СЧЕТА «LA BELLE DAME»…
   ИМЯ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ – Оберон НЙ, МЕСТО – «ВЕСЕЛЫЕ КИБЕРЫ», УГОЛ ПЯТОЙ АВЕНЮ И ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМОЙ УЛИЦЫ…

   Ева устремилась к двери, но Рорк оказался там раньше.
   – Я поведу, – сказал он.
   Спорить не имело смысла. Все машины мужа были быстрее ее колымаги. Сбегая по лестнице, она вынула мобильный телефон.
   – Дежурный, это лейтенант Ева Даллас.
   Она отдала приказ, схватила куртку и выскочила на улицу.
   Через шесть минут двадцать восемь секунд после уведомления Рорк остановился у тротуара напротив «Веселых киберов». Ева выпрыгнула из машины, едва заскрежетали тормоза. И тут же увидела вызванных ею полицейских.
   – Никого не выпускать, – бросила она, вынимая жетон и засовывая его в карман брюк.
   Как только Ева вошла в дверь, ее оглушил шум. Киберпанки кишели здесь как муравьи; от гремевшей музыки лопались барабанные перепонки.
   Этот мир ей еще только предстояло изучить. Здесь можно было запросто получить локтем в пах от тех, кто сидел за стойками, столами, в кабинах или ездил по проходам на скутерах. И все же в этом хаосе был свой порядок.
   Панки с крашеными волосами и кольцами в языках гужевались вокруг цветных столов. Серьезные «ботаники» в мешковатых рубашках сидели в отдельных кабинках. Хихикающие девочки-подростки ездили на скутерах и делали вид, что не замечают своих сверстников, внимание которых они пытались привлечь.
   Тут были студенты, пытавшиеся казаться людьми опытными и разочарованными. Среди них попадались типичные городские революционеры, одетые с головы до ног в черное, любимый цвет анархистов всех мастей. Встречались и туристы, и случайные посетители, привлеченные местной экзотической атмосферой.
   Где мог находиться интересующий ее человек?
   Осмотрев помещение, Ева подошла к стеклянному киоску с вывеской «Информационный центр». За стойками на вращающихся стульях сидели три человека в красной форме и вели нескончаемые разговоры через наушники.
   Ева остановилась перед одним из них и постучала в стекло. Мальчик с прыщами на подбородке поднял взгляд. Он кивнул ей, пытаясь выглядеть суровым и властным, и жестом указал на наушники, висевшие с внешней стороны.
   Ева надела их.
   – Не прикасайтесь к башне, – срывающимся фальцетом велел он. – Не заходите за зеленую линию. В кафе есть свободные компьютеры. Если предпочитаете кабину, то одна из них только что освободилась. Если хотите забронировать компьютер для…
   – Выруби музыку.
   – Что? – всполошился мальчишка и начал нервно озираться по сторонам. – Стойте за зеленой линией, иначе я вызову охрану.
   – Выруби музыку, – повторила Ева и постучала по стеклу жетоном. – Быстро!
   – Но… но я не могу. Это не положено. В чем дело? Чарли! – Он повернулся на стуле. И тут начался ад кромешный.
   Рев разъяренной толпы перекрыл грохот компьютерной музыки. Люди вскакивали с табуреток, вылезали из кабин, визжали, вопили и ругались. Жаждавшие крови посетители хлынули на киоск как простолюдины, штурмующие королевский дворец.
   Ева потянулась за оружием, но получила удар локтем в подбородок. Она стукнулась головой о стекло и почувствовала, как из глаз посыпались искры. Это здорово разозлило ее. Она ударила панка с зелеными волосами коленом в пах, со всей силой наступила на ногу заверещавшему «ботанику», а затем трижды выстрелила в потолок.
   Это заставило большинство атакующих застыть на месте. Правда, кое-кто еще продолжал по инерции лететь к киоску.
   – Нью-Йоркская городская полиция! – крикнула она, подняв жетон и пистолет. – Вырубить эту чертову музыку! Немедленно! Всем вернуться к компьютерам и сесть на свои места, иначе против вас будут выдвинуты обвинения в оскорблении действием и организации общественных беспорядков!
   Не все из сказанного дошло до публики, поскольку приказы Евы тонули в море криков и угроз. Но более дисциплинированные и более трусливые слегка попятились. У ног Евы сидела на корточках девочка-подросток, она плакала, икала и размазывала текшую из носа кровь.
   – С тобой все в порядке, – сказала Ева, слегка толкнув ее ногой. – Поднимайся!
   В разных концах помещения снова раздались крики. Инстинкты толпы сильнее трусости и понимания своего гражданского долга.
   – Никто не выйдет отсюда, пока не наступит полная тишина!
   – Нам говорили, что здесь зона, свободная от вирусов! – крикнул кто-то. – Я хочу знать, что случилось и кто за это отвечает!
   Видимо, того же хотели и многие другие.
   Рорк пробился сквозь толпу. «Как нож сквозь масло», – подумала Ева.
   – В систему попал вирус, – негромко сказал он Еве. – Поразил все компьютеры. И, насколько я могу судить, это произошло одновременно. Здесь скопилось около двух сотен очень сердитых молодых людей.
   – Это я поняла. Уходи отсюда. Вызывай подкрепление.
   – Я не оставлю тебя здесь одну, так что не трать даром силы. Позволь мне поговорить с ними, а подкрепление вызови сама.
   Не успела Ева открыть рот, как Рорк заговорил. Он не повышал голоса. «Правильный выбор», – подумала Ева, вытаскивая мобильник. Толпа сразу перестала кричать, пытаясь расслышать его слова.
   Ева хорошо слышала Рорка, но не понимала и половины компьютерного жаргона, на котором он изъяснялся.
   – Лейтенант Даллас. В «Веселых киберах» на Пятой авеню внезапно возникла нештатная ситуация. Немедленно пришлите подкрепление.
   Пока она описывала подробности, шум немного утих и часть ребят попятилась к столам. По мнению Евы, здесь было около пятидесяти потенциальных правонарушителей, которых подначивали одетые в черное типы, бормочущие о международных заговорах, кибернетических войнах и компьютерных террористах.
   Ева решила, что пора снова сменить тактику, и уставилась на мужчину в черной рубашке, черных джинсах, черных ботинках, с гривой вздыбленных позолоченных волос.
   Она подошла к нему вплотную.
   – Может быть, вы не слышали, но я велела всем вернуться к своим компьютерам.
   – Это общественное место. Я имею право стоять и разговаривать там, где хочу.
   – А я имею право лишить вас этого права, если вы устраиваете беспорядки. Если вы или каждый, кто настаивает на своих гражданских правах, виноват в причинении телесных повреждений и материального ущерба. – Она жестом указала на девочку, которая сидела на полу и тихонько всхлипывала, а подруга вытирала кровь с ее лица. – По-вашему, они похожи на террористов? Или он? – Ева показала большим пальцем на мальчика в красной форме, с которым она только что разговаривала. Его испуганное лицо было прижато к стеклу.
   – Это пешки, которыми жертвуют.
   – Нет! Это дети, пострадавшие из-за того, что людям вроде вас нравится тешить свое самолюбие!
   – Нью-Йоркская городская полиция – это орудие в руках либеральных бюрократов и правящей верхушки. Они хотят отнять свободу у простых людей!
   – Что-нибудь одно. Речь идет о компьютерных террористах и кибернетических войнах или о бюрократах и верхушке? Вот что я вам скажу. Когда вы сядете в тюрьму, там наверняка найдутся специалисты, которые внимательно выслушают ваши бредовые теории. Но сейчас здесь есть люди, нуждающиеся в медицинской помощи. Вы мешаете врачам и полиции, которая пытается расследовать то, что здесь случилось.
   Он насмешливо фыркнул, что было большой ошибкой.
   – Может быть, вы окончательно нарушите мои гражданские права и арестуете меня?
   – Ты сам попросил. – Ева надела на мужчину наручники прежде, чем он успел запротестовать. – Кто следующий? – спросила она, и в эту минуту в дверях появилось подкрепление. Ева толкнула арестованного в объятия полицейского, и золотоволосый громко завопил.
   – Неплохо для орудия бюрократов, – прокомментировал Рорк.
   – Спасибо. Мне нужно время, чтобы восстановить здесь подобие порядка. – Она обвела взглядом лица посетителей. – Этого типа здесь нет.
   – Нет, – согласился Рорк. – Малый уже в другом месте. Думаю, он успел выйти еще до того, как прибыли полицейские. Может быть, мне поговорить с местными служащими? Постараюсь что-нибудь раздобыть.
   – Я буду тебе благодарна.
   Ева опросила и освободила сначала раненых, потом тех, кому не исполнилось двадцати и было больше пятидесяти. За ними последовали иностранцы, иногородние и женщины. Хотя она записывала данные каждого допрошенного, но была уверена, что птичка уже улетела.
   Оставшихся она разместила в кафе и подошла к Рорку, который уединился в кабине. На экране здешнего монитора, как и на всех прочих, плавали цветные пятна и странные символы. Рядом стояла высокая кружка с какой-то странной жидкостью кофейного цвета.
   – Это наш? – спросила Ева.
   – Да. Мне понадобится…
   – Ничего не трогать! – Она схватила мужа за руку. – Ничего – не – трогать, – повторила она по слогам и знаком подозвала полицейского. – Мне нужен набор для проведения экспертизы.
   – В патрульных машинах имеются только мини-наборы.
   – Ничего, сойдет. А потом, сержант, – добавила она, – вы можете сообщить местному управляющему, что кафе закрывается по приказу Нью-Йоркской городской полиции и вновь откроется только с нашего разрешения.
   Сержант удивленно хмыкнул и пошел выполнять приказ.
   – Я и не собирался ничего трогать, – сказал Рорк, когда Ева снова повернулась к нему. – Я занимаюсь этим не первый день, лейтенант.
   – Не сердись. Это моя работа, а не твоя. Откуда ты знаешь, что наш клиент сидел именно здесь?
   Рорк сосредоточенно рассматривал свои руки.
   – Прошу прощения, – рассеянно сказал он. – Ты что-то сказала? Я трачу драгоценное время и жду, пока любимая жена закончит работу, чтобы отвезти ее домой.
   – Черт… Извини за то, что набросилась на тебя. Я немного нервничаю. Но раз уж ты у нас такой смелый, сильный и умный, объясни, как ты узнал, что он сидел именно здесь.
   – Все это звучало бы куда лучше, если бы ты не говорила сквозь зубы… Я узнал, что он сидел здесь, потому что осмотрел центральную систему и обнаружил место, откуда распространился вирус. Этот компьютер был заражен первым. Я уверен, что вирус был самопрограммирующимся. Он проник в центральную систему, распространился на все компьютеры, работавшие в интерфейсе, и вызвал одновременный взрыв. Умно сделано.
   – Просто великолепно…
   – Ваш набор, лейтенант, – доложил вернувшийся сержант.
   – Спасибо. – Она достала аэрозоль с «Силином», обработала руки и сунула баллончик Рорку. – Подожди еще минутку. – Ева вынула фонарик и осветила кружку. – Отличный отпечаток большого пальца… Ага, и часть указательного. Карманный компьютер при тебе?
   – Как всегда.
   – Ты можешь получить доступ к досье отпечатков? Я хочу сравнить их.
   Пока Рорк работал, Ева направила голубой луч на крышку стола. Слишком много отпечатков. Большинство смазано…
   – Лейтенант… – Рорк протянул ей небольшой лист с распечаткой.
   Ева поднесла распечатку к кружке.
   – Да, это он. Сейчас… – Она подняла кружку и вылила ее содержимое в пакет. – Зачем люди смешивают хороший продукт со всякой дрянью и специями? – Она положила кружку в другой пакет и запечатала оба. – Есть один вопрос.
   – Задавай.
   – Как он узнал, что мы приедем? Он должен был знать. Именно поэтому он загрузил вирус. Мы оказались здесь через несколько минут после уведомления, но он вычислил нас, загрузил вирус и смылся. Почему?
   – У меня есть одна гипотеза, но сначала я должен кое-что проверить.
   Ева переступила с ноги на ногу.
   – Каким образом?
   – Мне нужно открыть компьютер.
   Она заколебалась. Строго говоря, в таких случаях следовало вызывать Фини, Макнаба или кого-нибудь из сотрудников отдела электронного сыска.
   Но Рорк был рядом.
   Если бы он служил в полиции, то давно бы стал шефом ОЭС.
   – Можешь считать себя временно мобилизованным гражданским экспертом.
   – Мне всегда нравилось, как это звучит. – Он вынул из внутреннего кармана футлярчик с инструментами и покрутил в воздухе пальцами. – Теперь прикасаться можно?
   Рорк воспользовался микродрелью и через несколько секунд снял с компьютера пластмассовый футляр. Потом негромко хмыкнул и начал осмотр.
   – В этом клубе существует три системных уровня, – уверенно сказал он. – Наш клиент работал в самом верхнем и дорогом. Минута машинного времени стоит здесь от доллара до десяти, в зависимости от количества используемых функций.
   Ева замерла и уставилась на Рорка.
   – Так это твой клуб?
   – Да, мой. – Он подключил к установке свой карманный компьютер с помощью кабеля толщиной в волос. – Но это не имеет никакого значения. Хотя есть плюсы – тебе не придется ссориться с владельцем клуба из-за сегодняшнего маленького приключения или изъятия компьютера в качестве вещественного доказательства. – Рорк усмехнулся. – Да и бумажек будет меньше.
   – Ты знаешь, как ведут себя эти бюрократы. Они помешаны на бумажках.
   – У тебя на подбородке изрядный синяк.
   – Угу. – Ева потерла больное место. – Черт!
   – Болит?
   – Я прикусила язык. Там больнее. Как у тебя?
   – Ничего хорошего. Система повреждена, причем очень серьезно. Умный парень. Очень умный, – задумчиво повторил Рорк. – Нужно будет провести полную диагностику, но уже сейчас могу сказать, что ты имеешь дело с крупным специалистом, который убежден, что готов ко всему. Не так уж просто заставить коммерческий компьютер сообщать пользователю о том, что кто-то получил доступ к его счету. Он подключил к компьютеру портативный сканер – кстати сказать, очень чувствительный. Этот малый чрезвычайно осторожен и сообразителен.
   – Ты сумеешь починить то, что он натворил?
   – Рано или поздно. Здешняя электронная система хорошо спроектирована. При любой попытке заразить ее вирусом она автоматически отключается. Здесь стоят внутренние детекторы и фильтры. И все же он сумел загрузить вирус, который стер память не только в этом компьютере, но и во всех остальных. Причем сделал это за несколько минут. Сразу же, как только получил уведомление о том, что кто-то получил доступ к его счету.
   Ева откинулась на спинку кресла.
   – Похоже, он произвел на тебя впечатление.
   – О да. Причем довольно сильное. У твоего клиента огромный талант. Очень жаль, что он испорчен так же безнадежно, как этот компьютер.
   – Да. Это разбивает мне сердце. – Она встала. – Мне нужно допросить задержанных, изъять компьютер и отправить его в ОЭС. Как только мы освободимся, я хочу взглянуть на видеозаписи. Посмотрим, как он выглядел сегодня.

   Он выглядел самодовольным. Ева поняла это по взгляду, которым убийца обвел толпу. Взгляд был насмешливым и даже презрительным, хотя на губах преступника играла обворожительная улыбка.
   Он продвигался сквозь толпу, как инопланетянин. Ни на кого не глядя, ни с кем не здороваясь. Подошел к индивидуальной кабинке и сел спиной к стене, чтобы ничто не мешало ему наблюдать за залом.
   – Этот тип уже бывал здесь, – заметила Ева.
   Никто из служащих не смог подтвердить это. Управляющий был так взволнован – не вторжением полиции и даже не разразившимся здесь бунтом, а присутствием Рорка, – что с трудом вспомнил собственное имя.
   Индивидуальная кабина и компьютер были заказаны на имя Р. У. Эмерсона. Ева не сомневалась, что это псевдоним. После короткого поиска она выяснила, что так звали одного поэта, давно покойного.
   Сегодня у него были гладкие светло-русые волосы, глаза прикрывали слегка затемненные квадратные очки. Темные брюки в полоску, высокие ботинки и длинная рубашка навыпуск того же янтарного цвета, что и стекла очков, придавали ему непринужденный вид. На правом запястье болтался золотой браслет, мочку уха украшало несколько бриллиантовых заклепок.
   Сначала он заказал кофейный напиток, потом позвонил по мобильному видеотелефону и начал следить за помещением, время от времени прикладываясь к кружке.
   – Проверяет, насколько здесь спокойно, – сказала Ева. – И охотится. Высматривает женщин, наблюдает за ними. Сообщение можно послать на любой здешний компьютер, верно? Именно за этим сюда и ходят. Иначе можно было бы сидеть дома и тихо-мирно работать в Сети.
   – Это новый способ знакомиться, – подтвердил Рорк. – Анонимность возбуждает, подглядывание придаст остроту. Ты посылаешь сообщение на другой конец зала, следишь за реакцией, решаешь, хочешь ли сделать следующий шаг и установить личный контакт. Компьютеры оборудованы стандартной системой защиты, которую можно быстро включить, если не хочешь, чтобы тебя беспокоили.
   Ева увидела, что ее подозреваемый вошел в систему и выбрал ручной ввод данных вместо речевого.
   – Вот он. – Рорк прикоснулся к ее руке и увеличил часть кадра. – Сканер.
   Ева увидела небольшую изящную серебряную коробочку, напоминавшую футляр для визитных карточек. Молодой человек вынул из угла коробочки тонкий проводок и воткнул его конец в боковой порт компьютера.
   – Молодец! Я никогда не видел таких миниатюрных сканеров, – сказал Рорк. – Не удивлюсь, если он сделал его своими руками. Я думаю…
   – Размышлять будешь потом, – осадила его Ева. – Бац! Он нас заметил.
   Его тело напряглось, лицо вытянулось. Теперь он казался не высокомерным и самодовольным, а ошеломленным и испуганным. Глаза за модными очками беспокойно осматривали зал.
   Он отключил сканер и склонился над клавиатурой, приняв вид классического компьютерного фанатика.
   – Инициирует вирус, – негромко сказал Рорк. – Потеет, но знает, что делает. Загружает его.
   Он дрожал, то и дело вытирал губы тыльной стороной ладони, но не сводил глаз с монитора. Потом встал, оставив напиток, к которому едва притронулся, и бросился к дверям, спотыкаясь о столы и расталкивая посетителей.
   У выхода он едва не перешел на бег. Дверь закрылась, преступник исчез, но Ева успела заметить, что он повернул направо.
   – Смылся. Смылся за две минуты. Полицейские прибыли на целую минуту позже.
   – Точнее, за девяносто восемь секунд. Так показывают часы, – поправил Рорк. – Действует быстро. Очень быстро.
   – Да, но его трясет. Он отправился в верхнюю часть города. Испугался и побежал домой.

8

   Чтобы перестать трястись, ему понадобился час. Час, два стакана виски и успокоительное, которое Люциус добавил во второй стакан.
   – Этого не должно было случиться. Это невозможно.
   – Кевин, возьми себя в руки. – Люциус вынул сигарету, приправленную «Зонером», раскурил ее и скрестил вытянутые ноги. – И подумай. Как это случилось?
   – Они узнали название счета. Защищенного счета.
   Раздосадованный Люциус выдохнул дым.
   – Ты говорил мне, что для этого им понадобится несколько недель.
   – Похоже, я их недооценил, – с раздражением бросил Кевин. – Но этого было недостаточно, чтобы навести их на наш след. Как они сумели вычислить, что я нахожусь именно в этом клубе, да еще так быстро? У полиции нет ни возможностей, ни оборудования, ни людей, чтобы следить за каждым киберклубом в городе и за каждым имеющимся в клубе компьютером. Тем более что я усовершенствовал стандартную систему защиты от несанкционированного доступа.
   Люциус затянулся и выпустил струйку дыма.
   – Есть шанс, что им просто повезло?
   – Нет, – сквозь зубы буркнул Кевин. – Они использовали сверхсовременное оборудование и классного компьютерщика. – Он покачал головой. – Господи, что человеку с такими мозгами делать в какой-то вонючей полиции, если в частном секторе он бы мог грести золото лопатой?
   – Что ж, игра стоит свеч. Это возбуждает.
   – Возбуждает?! Я чуть не попался. Меня бы арестовали и предъявили обвинение в убийстве.
   «Зонер», как всегда, делал свое дело.
   – Но ты же не попался. – Желая успокоить друга, Люциус наклонился и похлопал Кевина по колену. – Пусть они умные и хитрые, но мы умнее. Ты предусматривал такую возможность и был готов к ней. Заразил вирусом целый клуб. Очень мило. Ты снова появишься в заголовках всех газет. – Он вздохнул. – И заработаешь на этом кучу очков.
   – Они увидят мое изображение на дискетах видеокамер. – Кевин втянул в себя воздух и медленно выдохнул. Люциус всегда был его утешителем, одобрение друга позволяло справиться с нервами. – Я не стал бы изменять внешность, если бы клуб был расположен хоть немного подальше.
   – Судьба! – Люциус засмеялся, заставив друга улыбнуться. – Судьба есть, верно? И она на нашей стороне, Кев. Ты позаботишься о счете? Создашь новый?
   – Да. Без проблем. – Кев пожал плечами. В мире электроники он мог все. – Люциус, они многое знают – о «чатах», о наркотиках… Может быть, сделаем перерыв?
   – На самом интересном месте? Нет уж! Чем больше риск, тем сильнее возбуждение. Наконец-то мы нашли сто́ящего противника. Игра становится захватывающей.
   – Я мог бы оставить счет открытым, – задумчиво сказал Кевин. – И положить туда приманку.
   – Ага! – Люциус хлопнул ладонью по ручке кресла. – Тебя тоже увлекла игра? Подумай об этом во время завтрашнего свидания. Представь себе, что ты со своей подругой обсуждаешь эту ужасную новость за бокалом вина. Она слегка дрожит, сочувствует судьбе погибших девушек. И не подозревает, что скоро сама разделит ее. Неплохой сценарий, а?
   – Ты прав. – Кевин почувствовал, как виски снимает напряжение. – Это может усилить удовольствие.
   – Во всяком случае, ясно одно – скучать нам не придется.
   Успокоившийся Кевин протянул руку, взял у друга сигарету и затянулся.
   – Ну это нам не грозит. Я уже знаю, что надену завтра и как буду выглядеть. Эта Моника такая же сексуальная, как ее имя… – Он помедлил, боясь разочаровать Люциуса. – Я не знаю, смогу ли дойти до конца. Не знаю, смогу ли убить ее.
   – Сможешь и убьешь. Нельзя снижать планку, – с улыбкой произнес Люциус. – Подумай вот о чем, Кевин. Прикасаясь к ее обнаженному телу, утопая в нем, ты будешь знать, что больше никто и никогда этого не сделает, последнее, что она почувствует в жизни, – это будет ощущение движение твоего члена.
   Кевин устремил на друга рассеянный взгляд.
   – Пожалуй, в этом действительно что-то есть. Во всяком случае, приятно сознавать, что она умрет удовлетворенной и счастливой.
   Ледяной смех Люциуса отозвался громким эхом.

   Пибоди использовала любую возможность в безуспешной борьбе с весом, поэтому она вышла из метро за шесть кварталов от дома Евы. При мысли о доме, где полно вкусных чудес, ее охватывал сладкий трепет.
   У нее была еще одна причина для этой пешей прогулки. Наказание до греха. Это решение было достойно дочери мормонов. Конечно, таких понятий, как грех и наказание, в их общине не существовало, только равновесие и отсутствие равновесия. Но различия между этими понятиями были тонкими и несущественными.
   Она выросла в большой небогатой семье мормонов, все члены ее верили в предназначение каждого человека и считали, что следует быть честным с самим собой.
   Пибоди тоже стремилась к этому и считала, что честно исполняет свой долг полицейского и пытается сохранить… э-э… да, внутреннее равновесие.
   Правда, в данную минуту она тосковала по родным. По взрывам любви и удивления. И по простоте, черт побери. Может быть, ей и в самом деле следовало взять несколько отгулов, посидеть на материнской кухне, уплетая домашнее печенье, и отдаться простым человеческим чувствам.
   Пибоди не понимала, что с ней творится. Почему ей грустно, почему она не находит себе места и так недовольна собой? Ведь она получила то, чего хотела больше всего на свете. Она была копом, чертовски хорошим копом, и работала под началом женщины, которую считала совершенством. За последний год она многому научилась. Не просто технике, но тому, что отличает хорошего полицейского от выдающегося. Тому, что отличает копа, стремящегося поскорее закрыть дело, от полицейского, который копает глубоко и сочувствует жертвам. Который помнит их.
   Она знала, что с каждым днем работает все лучше, и могла гордиться этим. Ей нравилось жить в Нью-Йорке и видеть, как изменяется его облик.
   «Этот город полон, – думала она. – Полон людей, сил, действия». Конечно, можно было бы съездить домой, повидаться со своими, но она никогда не смогла бы снова жить там. Ей нужен Нью-Йорк.
   Пибоди любила свою маленькую квартирку, где все принадлежало ей. У нее были надежные товарищи, верные друзья и достойная уважения работа. Она встречалась… ну да, встречалась с одним из самых красивых, умных и опытных мужчин на свете. Он водил ее в картинные галереи, в оперу, в шикарные рестораны. Благодаря Чарльзу она узнала не только другую сторону Нью-Йорка, но и другую сторону жизни. Но по ночам она лежала в кровати, смотрела в потолок и думала, почему ей так одиноко. Ей нужно было преодолеть это. В ее семье депрессией никто не страдал, и она не собиралась быть первой.
   Может быть, ей требовалось подобрать себе хобби. Вроде росписи по стеклу или карликового садоводства, голографической фотографии или – макраме.
   «Мать твою!» – Именно так и подумала Пибоди, когда из подземки выскочил Макнаб и чуть не налетел на нее.
   – Привет! – Макнаб остановился и сунул руки в карманы.
   – Привет!
   «О черт! Почему я не шла быстрее или медленнее? Почему не вышла из дома на пять минут раньше или на две минуты позже?» – подумала Пибоди.
   Какое-то мгновение они хмуро смотрели друг на друга, но потом волей-неволей влились в поток пешеходов. Иначе их просто смели бы.
   – Так… – Макнаб вынул руки из карманов и поправил круглые солнечные очки с ярко-голубыми стеклами. – Даллас снова собирает совещание на дому.
   – Меня она тоже вызвала.
   – Похоже, вчера вечером она предприняла кое-какие действия, – оживился Макнаб, пытаясь говорить непринужденно. – Жаль, что этот подонок не пришел в киберкафе, когда мы там были. Мы могли бы взять его.
   – Едва ли.
   – Где твой оптимизм, красотка?
   – Там же, где твое чувство реальности, кретин.
   – Что, проснулась не с той стороны мужской постели?
   Пибоди скрипнула зубами.
   – У постели Чарльза нет «не той» стороны, – прошипела она. – Его кровать большая, мягкая и круглая, как детская площадка.
   – Да неужели? – При мысли о том, что обнаженная Пибоди лежит в этой сексуальной круглой кровати с другим мужчиной, в мозгу Макнаба полетела половина интегральных схем.
   – Ничего умнее не придумал? Мог бы отточить мозги на потаскушках, с которыми ты имеешь дело в последнее время.
   – Моя последняя потаскушка была аспиранткой Массачусетского технологического с телом богини и лицом ангела. Но мы времени даром не тратили. Нам было не до оттачивания мозгов.
   – Свинья!
   – Дрянь! – Пибоди свернула к воротам дома Рорка, но Макнаб схватил ее за руку. – Пибоди, я сыт по горло гадостями, которые ты говоришь мне, когда я оказываюсь рядом. Ты первая ударила по тормозам!
   – Но сделала это недостаточно быстро. – Пибоди рванулась, однако Макнаб держал крепко. Она всегда недооценивала силу его худых рук. Пибоди с ужасом поняла, что от этой силы у нее кружится голова. – Сила есть – ума не надо. Ты сам виноват. Хотел, чтобы все было по-твоему.
   – Верно. Прости за напоминание, но именно ты ушла от меня к этой проститутке мужского пола.
   Пибоди ткнула его кулаком в грудь.
   – Не смей называть его так! Если бы у тебя была одна десятая ума и обаяния Чарльза, ты перестал бы быть пещерным человеком. Но поскольку у тебя их нет, я должна сказать тебе спасибо за то, что ты раскрыл мне глаза. Связавшись с тобой, я совершила ужасную и непростительную ошибку. Так что спасибо большое.
   – Пожалуйста.
   Они стояли лицом к лицу, красные и злые. Потом жадно впились в губы друг друга и тут же отскочили как ошпаренные.
   – Это ничего не значит! – отдуваясь, выпалила Пибоди.
   – Ты права. Но надо проверить.
   Макнаб рывком притянул ее к себе и впился в ее губы. Этот поцелуй ошеломил Пибоди, как выстрел из пушки. В ушах зазвенело, она перестала дышать и покачнулась. В этот миг ей хотелось только одного: не отрываться от его тела.
   Пибоди обхватила его тощие ягодицы и вонзила в них пальцы с такой силой, словно хотела оторвать от них кусок.
   Макнаб развернул ее и постарался просунуть руки под тесный форменный китель, обтягивавший хорошо знакомое ему тело. Когда из этого ничего не вышло, он прижал Пибоди спиной к железным воротам.
   – Ой!
   – Прости. Позволь мне… О боже! – Он прижался губами к шее Пибоди, как будто хотел вобрать ее в себя.
   – Прошу прощения. – Голос, прозвучавший как гром среди ясного неба, заставил их изумленно уставиться друг на друга.
   – Ты что-то сказал? – спросила Пибоди.
   – Нет. А ты?
   – Сержант… Детектив…
   Не веря своим ушам, они посмотрели направо и увидели экран на каменном столбе. С экрана на них смотрело бесстрастное лицо Соммерсета.
   – Думаю, лейтенант ждет вас, – с холодной учтивостью сказал он. – Если вы немного отойдете от ворот, то не упадете, когда они откроются.
   Пибоди покраснела как помидор.
   – О черт! – Она оттолкнула Макнаба, освободилась и начала заправлять выбившуюся блузку. – Как глупо!
   – Но приятно. – Колени у Макнаба подгибались, так что первые шаги дались ему с трудом. – Пибоди, так какого черта…
   – То, что между нами существует… э-э… как это… физическая тяга, еще не значит, что мы должны ей поддаваться. Это только усложняет дело.
   Макнаб обогнал Пибоди, повернулся к ней лицом и начал медленно отступать. Его длинный конский хвост забавно мотался из стороны в сторону. Тонкая куртка развевалась на ветру. Несмотря на твердое намерение не сдаваться, Пибоди не могла сдержать улыбку.
   – Ты ужасно смешной.
   – Может быть, вечером съедим пиццу и посмотрим, что из этого выйдет?
   – Мы уже знаем, чем это кончается, – строго напомнила Пибоди. – Макнаб, сейчас у нас на это нет времени. Так что и не думай…
   – Я все время думаю о тебе.
   Эти слова заставили Пибоди застыть на месте. Разве можно идти, когда сердце колотится как бешеное?!
   – Ты сбиваешь меня с толку…
   – Так и было задумано. Что скажешь о пицце, красотка? Я знаю, как ты ее любишь.
   – Я на диете.
   – С чего это?
   То, что Макнаб говорил совершенно искренне, умилило Пибоди.
   – Потому что моя задница массой и размерами напоминает планету Плутон.
   Они стояли на длинной подъездной аллее. Макнаб зашел к Пибоди в тыл и присмотрелся.
   – Брось. Отличная задница, за такую полжизни отдать не жалко.
   Макнаб любовно шлепнул ее, получив в ответ сердитый взгляд, и широко улыбнулся. Он знал, что победил.
   – Будем есть и разговаривать. Никакого секса.
   – Может быть. Я подумаю.
   Своевременно вспомнив совет Рорка «побольше романтики», Макнаб пересек ухоженный газон и сорвал цветок с декоративной груши. Он догнал Пибоди уже на лестнице и вдел цветок в петлицу ее кителя.
   – Псих, – пробормотала она, но цветок не вынула.
   Пибоди старалась не смотреть на Соммерсета. Когда дворецкий пригласил их подняться в кабинет Евы, она залилась краской.

   Ева стояла в середине комнаты, покачиваясь на каблуках, и снова просматривала видеозапись. «Этот человек доволен собой, – думала она. – И высокомерен. Он наслаждается, насмешливо рассматривая толпу посетителей киберкафе, и, конечно, он считает, что все эти людишки не годятся ему в подметки. Ведь в отличие от них у него есть тайна».
   Однако оделся он так, чтобы привлекать к себе внимание, вызывать восхищение и зависть. Чтобы все понимали, что он выше их.
   Он считал себя умнее всех. Был уверен в собственной неуязвимости. Но когда все пошло не так, испугался и ударился в панику.
   Когда он сидел в кабине и смотрел на экран монитора, на его лице проступил пот. Ева без труда представила себе, как он сбрасывает с балкона безжизненное тело Брайны Бэнкхед. «Ему надо избавиться от проблемы, – думала она. – От неудобств, от угрозы. А потом смыться».
   Нет, этот человек едва ли мог уже на следующий вечер встретиться с другой женщиной, чтобы воплотить в реальность новый хладнокровный и жестокий план убийства…
   Ева повернулась к вошедшим Пибоди и Макнабу.
   – Рассмотрите этого парня спереди, сзади и сбоку, – велела она. – Сосредоточьтесь на строении лица, на глазах – разрезе, а не цвете, – и телосложении. Про волосы забудьте: они не его.
   – Сэр, у вас синяк на подбородке.
   – Да, а у тебя цветок в петлице. Так что мы обе выглядим глупо. Дики установил происхождение парика и грима. Теперь мы знаем марки производителя. Нужно выяснить, кому они были проданы. Пибоди, сделаешь список покупателей и сравнишь его со списком покупателей вина. Рорк составляет для меня перечень лучших мужских магазинов города.
   – Уже закончил. – Рорк вышел из своего кабинета и протянул Еве дискету. – Доброе утро всем.
   – Спасибо. – Ева передала дискету Пибоди. – Нашему клиенту нравится все самое лучшее. Туфли модной фирмы, костюм на заказ. Рорк, как ты это называешь?
   – «Супер-пупер», – ответил Рорк. – Он мог бы покупать вещи непосредственно в Лондоне или Милане, но предпочитает дорогие нью-йоркские магазины. Правда, его первый костюм был английского производства. Второй, скорее всего, итальянского.
   – Поверим знатоку моды на слово, – сухо сказала Ева, – и проверим эти магазины. Вдруг повезет… Если у этого малого нет своей – а это вряд ли – оранжереи, то он должен где-то покупать розовые розы. Скорее всего, он делает это неподалеку от своего дома. Держу пари, что это либо Верхний Вест-Сайд, либо Нижний Ист-Сайд, так что сначала нужно наведаться туда.
   Ева подняла глаза и благодарно улыбнулась, когда Рорк протянул ей кружку с только что сваренным кофе.
   – Через час здесь будет доктор Мира. Фини находится в Управлении и осматривает компьютер, который мы изъяли в «Веселых киберах». Мне нужны ответы, нужен след, и притом сегодня же. Потому что сегодня вечером он снова выйдет на охоту.
   Ева повернулась к экрану, где убийца насмешливо смотрел на толпу.
   – Он уже выбрал себе следующую цель.
   Ева подошла к доске с фотографиями обеих жертв и компьютерными изображениями убийцы, сделанными до и после каждого убийства.
   – Она молода, – сказала Ева. – От двадцати до двадцати пяти, живет одна. Привлекательная, умная и любит поэзию. Романтична, в данный момент не состоит в интимной связи с мужчиной. Она живет в городе, работает в городе. Он уже видел ее, внимательно рассмотрел на работе или на улице. Она могла говорить с ним и не знать, что этот человек собирается ее соблазнить. Возможно, она думает о сегодняшнем вечере, о свидании с мужчиной, который является воплощением ее мечты. «Через несколько часов я познакомлюсь с ним, – думает она. – И может быть, может быть…»
   Ева отвернулась от доски.
   – Мы должны сохранить ей жизнь. Я не хочу, чтобы на этой доске появилась новая фотография.
   – Лейтенант, прошу уделить мне минуту вашего времени. – Рорк кивком указал на свой кабинет и вышел. Не успев возразить, Ева последовала за ним.
   – Послушай, я ведь делом занимаюсь, а ты меня отвлекаешь.
   – Тогда не трать даром время. – Рорк плотно прикрыл дверь. – Я могу составить списки покупателей, сравнить их, и сделаю это намного быстрее, чем Пибоди.
   – Тебе что, делать нечего?
   – Есть чего. Но это не займет у меня много времени. – Он дотронулся до синяка на ее подбородке, коснулся ямочки. – Я предпочитаю, чтобы мозги были заняты полностью… И тоже не хочу, чтобы на твоей доске появилась новая фотография, – добавил он. – Я все равно сделаю это, но ты будешь меньше злиться, если я притворюсь, что прошу у тебя разрешения.
   Ева нахмурилась.
   – Притворишься?
   – Да, милая. – Рорк поцеловал ее синяк. – Кроме того, если ты будешь знать о моих намерениях, то сможешь взять Пибоди с собой, когда поедешь в город. – Раздался зуммер устройства внутренней связи. – Да?
   – Здесь доктор Диматто. Она хочет видеть лейтенанта Даллас.
   – Пропустить, – распорядилась Ева. – Делай свое дело, – сказала она Рорку. – Но я притворюсь, что ничего об этом не знаю.
   – Согласен. Сейчас я закончу, а потом выйду и поздороваюсь с Луизой.
   – Делай как знаешь. – Она открыла дверь и оглянулась. – Именно так ты и поступаешь.
   – Поэтому я всегда доволен собой.
   Ева недовольно фыркнула и прошла в свой кабинет, чтобы поздороваться с Диматто.
   Доктор вошла стремительно – впрочем, как всегда, – увидела кружку в руке Евы и улыбнулась.
   – Пибоди, свари кофе для доктора Диматто.
   – Спасибо, Ева, вы просто мысли читаете.
   – Чем еще мы можем быть вам полезны?
   Луиза посмотрела на кусок пирога, который Макнаб пытался проглотить целиком.
   – С яблоками?
   Макнаб что-то промычал в ответ. Его мычание могло означать как высшую степень одобрения, так и его смущение.
   – С удовольствием попробую. Еще раз спасибо.
   Ева окинула взглядом нарядный красный костюм Луизы.
   – Док, не похоже, что вы сегодня собираетесь принимать пациентов.
   – Мне предстоит встреча с распорядителем фонда. – Луиза склонила голову, и в ее ушах блеснули бриллиантовые серьги. – Чем меньше ты похож на просителя, тем больше денег тебе удается выжать. Парадокс, не правда ли? Во всяком случае… Спасибо, Пибоди. Ничего, если я сяду? – Она села, изящно закинув ногу на ногу, поставила десертную тарелку с яблочным пирогом на колено и сделала первый глоток кофе.
   Потом испустила тяжелый вздох и сделала второй глоток.
   – Где вы это взяли? Потреблять такое количество кофеина – настоящее преступление.
   – Рорк.
   – Ну естественно. – Она вилкой отломила кусок пирога.
   – Луиза, я думаю, вы явились не для того, чтобы выпить кофе. Дело в том, что мы здесь работаем.
   – Не сомневаюсь. – Она кивнула на доску. – Я опросила жильцов нашего дома. Брайна была знакома со всеми своими соседями по этажу и кое с кем с других этажей. Эту девушку все любили. Она прожила здесь три года. Встречалась с мужчинами, но серьезных отношений с каким-то одним мужчиной у нее не было.
   – Это мне известно. Решили бросить медицину и пойти работать в полицию?
   – Она прожила здесь три года, – повторила Луиза. – А я – два. Она упала на тротуар к моим ногам. А я ни разу не поговорила с ней.
   – Вы чувствуете себя виноватой? Но ваши отношения никак не могли бы изменить ее судьбу.
   – Нет. – Луиза отправила в рот еще один кусочек. – Но это заставило меня задуматься. И постараться раздобыть информацию, которая могла бы помочь вашему дознанию… Я кое-что узнала об упомянутых вами препаратах. Исследования велись в частной и очень дорогой клинике Форрестера, специализировавшейся на лечении сексуальных расстройств и бесплодия. Лет двадцать пять назад клиника Форрестера заключила договор о сотрудничестве с компанией «Аллегани Фармацевтикалс» в области исследований разработки и выпуска различных химических препаратов для лечения подобных расстройств. В исследованиях принимали участие ведущие химики, фармацевты и врачи-сексологи.
   – Вы хотите сказать, что они испытывали вещества, известные под названием «Шлюха» и «Дикий Кролик»?
   – Эти и другие подобного назначения. Именно они разработали лекарство с торговым названием «Мейтигол», которое позволило увеличить репродуктивный возраст мужчин примерно до ста лет, и средство от бесплодия «Компакс», дающее возможность женщинам даже за пятьдесят лет зачать, выносить и родить детей – конечно, при желании.
   Луиза сделала паузу, чтобы взять еще кусочек пирога.
   – Оба средства были очень эффективными, но чрезвычайно дорогими и вследствие этого недоступными для среднего покупателя. Но для тех, кто мог себе это позволить, оказались настоящим чудом.
   – Вы знаете имена покупателей?
   – Я еще не закончила. – Диматто повернула голову и ослепительно улыбнулась вошедшему Рорку. – Доброе утро.
   – Луиза! – Рорк поднес ее руку к губам. – Чудесно выглядите. Впрочем, как всегда.
   – Да, да и так далее и тому подобное, – проворчала Ева. – Что дальше?
   – Ваша жена, Рорк, резка и нетерпелива.
   – Именно за это я ее и люблю… Кстати, лейтенант, к нам направляется Чарльз Монро.
   – Это что, заговор? – в панике воскликнула Ева и бросила предупреждающий взгляд на Макнаба. Его глаза блеснули в ответ. Он выдержал ее взгляд добрых пять секунд, а затем мрачно отвернулся. – У тебя есть сведения о клинике Форрестера и компании «Аллегани Фармацевтикалс»? – обратилась она к Рорку.
   Заметив, что Рорк удивился, Ева стиснула зубы и сразу же ощутила боль в подбородке.
   – Я купил «Аллегани» восемь… нет, десять месяцев назад. А что?
   – Точно не знаю, потому что док стесняется сказать.
   – Я никогда ничего не стесняюсь, – возразила Луиза, но вдруг ее глаза затуманились так же, как это было после первого глотка кофе. – Вот это да! – пробормотала она, потому что в эту минуту в комнату вошел Чарльз – на женщин он всегда производил неотразимое впечатление.
   – Догадываюсь, что вы тоже хотите кофе, – сказала Ева.
   Монро утвердительно кивнул.
   – Знаете, не откажусь.
   – Я сварю. – Пылающая от смущения Пибоди решила спастись бегством и устремилась на кухню, путаясь в собственных ногах.
   – Рорк… Макнаб… – Во время второго приветствия профессиональная улыбка Чарльза слегка потускнела, но вспыхнула с новой силой при взгляде на Луизу. – Кажется, мы не знакомы.
   – Луиза. Луиза Диматто. – Доктор протянула руку.
   – Только не говорите, что вы коп!
   – Нет, я врач. А вы?
   Если Чарльз и слышал слово, которое пробормотал Макнаб, то не подал виду.
   – Профессиональный компаньон.
   – Как интересно…
   – Может быть, отложим светскую беседу на потом? Черт побери, устроим вечеринку и пригласим всех присутствующих! – сердито бросила Ева. – Простите, Чарльз, нам надо договорить, – сказала она Монро.
   – На чем я остановилась? Ах да… Несмотря на то что исследования велись успешно, договор о партнерстве был расторгнут двадцать лет назад. Недостаток средств, недостаток интереса и кое-какие побочные эффекты других лекарств, разработанных в тот же период… Словом, стороны решили, что дальнейшее использование этих лекарственных препаратов слишком дорого и экономически рискованно из-за возможных осложнений с законом. Решение принимал главным образом доктор Теодор Макнамара, возглавлявший проект. Именно ему приписывают открытие как «Компакса», так и «Мейтигола». Ходили слухи, что во время работ были злоупотребления и воровство. Слухи о рискованных экспериментах вышли за пределы лабораторий. Поговаривали, что некоторые женщины, занятые в разработках, утверждали, что на них самих проверяли действие препаратов. Препараты давали им без их ведома и согласия, после чего они невольно становились сексуальными объектами или своего рода донорами. Впрочем, если это и было правдой, никто из посвященных никаких имен не называл, – закончила Луиза.
   – Спасибо за полезную информацию. Вы не забыли про встречу с инвестором?
   – У меня еще есть немного времени. Если не возражаете, я налью себе еще кофе.
   И она направилась на кухню.
   – О’кей, Чарльз, теперь слово за вами.
   Монро кивнул Еве и благодарно улыбнулся Пибоди, которая принесла ему кофе.
   – Моя клиентка считает, что эти сведения нужны мне для другого клиента. Пусть так и будет, ладно?
   – Чарльз, я не выдаю свои источники информации.
   – А я не выдаю своих клиентов, – парировал он. – Дайте слово, что вы не будете возбуждать против этой женщины дело, если ее имя выплывет наружу.
   – Ваша приятельница меня не интересует. А если она использует эти средства только для себя, то она не заинтересует и сотрудников отдела по борьбе с наркотиками. Этого достаточно?
   – Даллас, секс далеко не всем дается легко.
   – Если бы люди перестали развратничать, вы бы остались без работы! – выпалил Макнаб.
   Чарльз насмешливо фыркнул.
   – Совершенно верно. А если бы люди не хотели красть, мошенничать, калечить и убивать, с вами, детектив, случилось бы то же самое. Остается лишь радоваться тому, что человеческая природа идет на пользу нашему бизнесу.
   Ева закрыла видимость обоим, встав между креслом, в котором сидел Монро, и письменным столом, на котором пристроился Макнаб.
   – Чарльз, назовите мне имя торговца. Никто не станет беспокоить вашу клиентку.
   – Карло. Фамилиями в этом мире не пользуются. Она познакомилась с ним в чате, посвященном сексуальным экспериментам.
   Ева прислонилась к столу.
   – Даже так?
   – Примерно год назад. Она сказала, что этот человек изменил ее жизнь.
   – Как совершается продажа?
   – Поначалу она посылала ему сообщение по электронной почте и делала заказ. Потом оплачивала покупку с помощью электронного перевода суммы на его счет. И получала бандероль в почтовом отделении Центрального вокзала.
   – Значит, личных контактов у них нет?
   – Никаких. Теперь она перешла на то, что называет «подпиской». Получает бандероль раз в месяц. Плата автоматически перечисляется с ее счета на его. Пять тысяч долларов в месяц за четверть унции.
   – Я должна поговорить с ней.
   – Даллас…
   – Сейчас объясню почему. Мне нужен номер счета и все остальное, что она сможет рассказать. Она постоянная участница его бизнеса и должна знать многое. Более того, ей нужно быть настороже. Она тоже может стать мишенью.
   – Не может.
   Когда Ева встала со стола, Чарльз тоже поднялся.
   – Это ваши жертвы? – Он показал на доску. – Сколько им? Двадцать – двадцать пять? А этой женщине за пятьдесят. Она привлекательная, следит за собой, но годы ее расцвета позади. Средства массовой информации сообщали, что эти женщины были не замужем и жили одни. А она замужем. Встречается со мной для поддержания тонуса. Вроде дня, проведенного в салоне красоты. Живет с мужем и сыном-подростком. Если вы станете допрашивать эту женщину, то опозорите ее перед семьей.
   – Кроме того, это нанесет вред ее сексуальной самооценке, – вставила Луиза. Она стояла посреди комнаты и допивала свой кофе. – Использование запрещенных сексуальных стимуляторов и профессиональных компаньонов часто позволяет преодолеть дисфункцию в этой области. С точки зрения врачей и психологов, сообщать властям о том, что она нуждается в них, нежелательно. За первое ее могут наказать, за второе – высмеять.
   – А если не сообщать, на этой доске скоро появится фотография еще одной женщины.
   – Позвольте мне еще раз поговорить с ней, – попросил Чарльз. – Я получу нужные вам сведения. Более того, я переведу на его счет собственные деньги. Для этого ему достаточно обычной процедуры подтверждения моей лицензии. Подпольные продавцы сексуальных стимуляторов считают лицензированных компаньонов своей лучшей клиентурой.
   – Было бы хорошо, если бы вы передали мне эти сведения к трем часам дня, – сказала Ева. – Ничего другого не предпринимайте, я не хочу, чтобы он знал ваше имя.
   – Лейтенант, за меня можете не беспокоиться.
   – Только сведения, Чарльз. Ну, не будем терять время.
   – Мне тоже пора. Спасибо за кофе. – Луиза повернулась к Чарльзу. – Может быть, возьмем одно такси?
   – Отличная мысль. – Уходя, Чарльз коснулся цветка в петлице Пибоди. – До скорой встречи, Делия.
   – Макнаб, держи себя в руках, – предупредила Ева. – Пибоди, Рорк генерирует кое-какие данные. Пройди в его кабинет и помоги. – Это должно было на какое-то время сохранить мир. Потом Ева посмотрела на наручные часы и вспомнила о докторе Мире. – У меня назначена встреча.

9

   Она устроилась в библиотеке. Во-первых, там было тихо, во-вторых, библиотека находилась в другом крыле дома. Работа Евы требовала максимальной собранности и напряжения, поэтому дома она старалась избегать эмоциональных потрясений. А сейчас в ее кабинете царила такая атмосфера, что ей захотелось убежать куда подальше.
   Здесь же царили мир и покой. Ева села за стол и ввела в компьютер новые данные. Ей надо было установить, связан ли этот таинственный Карло с подозреваемым.

   РАБОТАЮ… ВЕРОЯТНОСТЬ СВЯЗИ КАРЛО С ПОДОЗРЕВАЕМЫМ СОСТАВЛЯЕТ ДЕВЯНОСТО ШЕСТЬ И ДВЕ ДЕСЯТЫХ ПРОЦЕНТА.

   – Так я и думала. Теперь вторая задача – определить вероятность того, что Карло сам производит наркотики, которые продает.

   РАБОТАЮ… НЕДОСТАТОЧНО СВЕДЕНИЙ ДЛЯ ОЦЕНКИ. ДЛЯ ЗАВЕРШЕНИЯ ОЦЕНКИ ТРЕБУЮТСЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ДАННЫЕ.

   – Тут ты ошибаешься. – Ева отошла от стола и принялась вышагивать взад-вперед по старинному ковру с цветочным узором. – Он производит их, расфасовывает, продает. У него в руках власть. Все дело во власти. Шестьдесят тысяч в год за три унции этого дерьма? Забрось сеть, вылови два десятка богатых клиентов, и ты на коне. Но тут дело не в деньгах.
   Она подошла к высокому стрельчатому окну, отодвинула штору и окинула взглядом сад. Даже для Рорка, который когда-то ничего не имел и отчаянно голодал, деньги сами по себе значили куда меньше, чем игра, позволявшая их иметь, накапливать, приумножать… И пользоваться властью, которые они дают. Но это нельзя было назвать алчностью.
   «Двадцать тысяч за унцию, а он дает четверть этого количества первой жертве уже после того, как она осталась в квартире наедине с убийцей, беспомощная и обнаженная. После того, как он уже дал ей больше двух унций «Шлюхи»…»
   Ева запросила уличную цену наркотика «Шлюха».

   РАБОТАЮ… УЛИЧНАЯ ЦЕНА ГОРМОНИБИТАЛА-ШЕСТЬ, НА ПРОФЕССИОНАЛЬНОМ ЖАРГОНЕ ИМЕНУЕМОГО «ШЛЮХОЙ», СОСТАВЛЯЕТ ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТЬ ТЫСЯЧ АМЕРИКАНСКИХ ДОЛЛАРОВ ЗА ЖИДКУЮ УНЦИЮ. КОЛИЧЕСТВО ЭТОГО НАРКОТИКА НА РЫНКЕ НЕЗНАЧИТЕЛЬНО. ОБЫЧНО ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ЕГО ПРОИЗВОДНОЕ ПОД НАЗВАНИЕМ «ЭКЗОТИКА». РОЗНИЧНАЯ ЦЕНА «ЭКЗОТИКИ» – ПЯТЬДЕСЯТ АМЕРИКАНСКИХ ДОЛЛАРОВ ЗА ЖИДКУЮ УНЦИЮ. ТРЕБУЕТСЯ ЛИ ПЕРЕЧЕНЬ ДРУГИХ РАСПРОСТРАНЕННЫХ ПРОИЗВОДНЫХ?

   – Нет. Производные для этого парня недостаточно хороши. Никаких клонов, никаких заменителей, никаких эрзацев. Одно свидание стоит ему около ста пятидесяти тысяч. За такие деньги в Нью-Йорке можно купить десяток лучших профессионалок и устроить настоящую оргию. Нет, тут дело не в деньгах и не в сексе. И то и другое – лишь часть игры.
   – Почему вы решили, что вам нужна моя помощь? – послышался с порога голос Миры.
   Ева обернулась.
   – Я размышляю вслух.
   – Это я слышу.
   – Спасибо, что пришли, – начала Ева. – Я знаю, как вы заняты.
   – Так же, как и вы. Я всегда с удовольствием прихожу сюда. – Мира обвела взглядом стеллажи с книгами, стоявшие вдоль стен комнаты, которая занимала два этажа. – Цивилизованная роскошь, – прокомментировала она. – Вы повредили лицо?
   – Ох… – Ева потерла подбородок. – Это пустяк.
   Ева всегда считала лицо Миры совершенством. Красивое, безмятежное, обрамленное волной соболиных волос. На ней был один из тех спокойных и элегантных костюмов, которые идеально сидели на ней. Единственным украшением Миры была длинная золотая цепочка с крупной жемчужиной.
   Мира наклонилась и слегка коснулась губами ее подбородка, и Ева ощутила ее младенчески гладкую кожу с ароматом абрикоса.
   – Привычка, – с улыбкой сказала она, заметив, что Ева нахмурилась. – Знаете, как бывает с детьми? «Поцелую – все пройдет…» Может быть, сядем?
   – Да, конечно.
   Мира относилась к Еве по-матерински, этим сбивая ее с толку. Для лейтенанта Даллас матери были головоломкой с огромным количеством недостающих деталей.
   – Хотите чаю?
   – С удовольствием.
   Ева хорошо знала вкусы Миры и заварила ее любимый ароматный травяной чай. А себе не отказала в очередной кружке кофе.
   – Как поживаете, Ева?
   – Нормально.
   – По-прежнему мало спите, – констатировала Мира, когда Ева принесла ей чай.
   – Ничего, держусь.
   – На кофеине и нервах… Как Рорк?
   Ева хотела оставить свое мнение при себе, но с Мирой это было невозможно.
   – Он все еще переживает из-за того, что случилось с Миком Коннелли. Конечно, он не подает виду, но я… Мне кажется, это выбило его из колеи.
   – Так действует скорбь. Мы продолжаем жить, делаем то, что необходимо, но на душе остается тень. Слава богу, вы рядом.
   – Он с головой залез в мое расследование, а я не стала протестовать. Вернее, стала, но не так яростно, как делала это раньше.
   – Вместе вы – отличная команда. – Мира отпила чай и одобрительно кивнула. – Думаю, его тревожит, что этими делами занимаетесь вы.
   – Убийства на сексуальной почве. Я уже имела с ними дело. И буду иметь еще. Я знаю, как их распутывать.
   – Согласна. Судя по вашим отчетам и тем выводам, которые я подслушала, вы уже составили портрет убийцы. – Мира вынула из сумочки дискету. – А это то, что составила я.
   Ева повертела дискету в руках.
   – К какому заключению вы пришли? Один портрет?
   Мира откинулась на спинку стула и пригубила чай, наблюдая за собеседницей.
   – Два. Не могу сказать наверняка, две личности одного и того же человека или два разных. Хотя синдром раздвоения личности встречается главным образом в научной фантастике, тем не менее он существует.
   – Сомневаюсь, что это раздвоение личности. Я поняла это вчера ночью, – объяснила Ева, заметив удивленный взгляд Миры. – Те же методы, та же мотивация, те же мизансцены. Но два разных стиля, два разных подхода. Имея дело со второй жертвой, он использовал презерватив или спермицид и покрыл руки слоем «Силина», а в первой оставил ДНК и отпечатки пальцев. При раздвоении личности различий бывает меньше. Здесь один охотится, другой убивает. А при раздвоении одна личность охотится и убивает, зато вторая функционирует нормально. Это два разных человека, они играют вместе, но берут биту по очереди.
   – Я склонна с вами согласиться, хотя не могу полностью отвергнуть вариант с раздвоением личности. – Мира устроилась поудобнее, готовясь к беседе. – Полагаю, что первое убийство было случайным и незапланированным. Существует возможность, что страх и возбуждение, испытанные преступником во время первого убийства, спровоцировали обдуманное намерение и повышенную агрессивность, проявившиеся во втором случае. «Берут биту по очереди» – очень точное определение. Он – или они – игроки. Тут видно стремление господствовать над женщинами, унижать их, но делать это, сохраняя видимость романтического ухаживания и обольщения. Сексуальный акт абсолютно эгоистичен, но наркотики заставляют жертв вести себя жадно и агрессивно, и это создает иллюзию взаимного удовлетворения.
   – Убийца наносит еще один удар, чтобы женщина смотрела на него с вожделением. Потому что главным героем этой пьесы является он.
   – Вот именно, – согласилась Мира. – Это не изнасилование в общепринятом смысле слова, которое означает применение физической силы или запугивания. Он не запугивает, а заставляет сдаться. Он умен и терпелив. Тратит время на то, чтобы узнать их интересы, мечты и слабости. А затем играет с ними, принимая тот облик, который будущие жертвы рисуют в своем воображении. Розовые розы. Не красные, символ страсти, и не белые, символ чистоты. Розовые розы – символ романтической любви.
   – Мы имеем дело с двумя весьма специфическими личностями, обладающими большими познаниями в области вычислительной техники и химии. Я получила новые данные и проверила вероятность этого. Очень похоже, что у них есть третий союзник, продающий запрещенные сексуальные стимуляторы. Чрезвычайно дорогие. Один из этих парней знаком с его препаратами. По моему мнению, он знает не только, как их достать, но и как изготовить. Может быть, он сам и торгует ими, чем и зарабатывает себе на жизнь. Но я думаю, что за этим стоит нечто большее. Думаю, он упивается риском.
   – Согласна. – Мира наклонила голову. – Ему нравится испытывать судьбу, подсчитывать шансы.
   – В компьютерах он ас. Раз уж его мастерство произвело впечатление даже на Рорка, сомневаться не приходится. Разве у людей с раздвоением личности бывают таланты в двух различных областях знаний?
   – Отвергать подобную возможность нельзя. – Заметив нетерпение Евы, Мира махнула рукой. – Вы хотите, чтобы я сказала «да» или «нет», а я не могу этого сделать. Ева, я могла бы привести вам примеры из историй болезни, но это вас не убедит… Ладно, не будем спорить. Два так два. Два человека. Один мечтательный, живущий главным образом в выдуманном иллюзорном мире. Его идеал женщины – умная, сексуальная и опытная. Он хочет очаровать ее не меньше, чем покорить и овладеть. Он – человек, который может подчиниться импульсу.
   – Он посылал розы на работу Бэнкхед, – напомнила Ева. – Грейс Лутц роз не получала.
   – Вот и я о том же. Второй более расчетлив, более решителен и потенциально склонен к насилию. В отличие от первого, ему чужды всяческие иллюзии и он не убеждает себя, что это романтическая любовь. Он знает, что это изнасилование, принимает эту мысль. И стремится к юным и невинным, потому что хочет овладеть ими и уничтожить.
   – Второй должен быть старшим партнером.
   – Да, почти наверняка. Но у них симбиоз. Они нуждаются друг в друге. Не только потому, что один знает химию, а другой компьютеры. Они льстят самолюбию друг друга и по-мужски поощряют его. Как футболисты, которые хлопают забившего гол по заднице или дергают его за волосы.
   – Командная игра. Я пасую, ты бьешь, а гол – общее достижение.
   – Да. Для них это увлекательная игра. – Мира поставила чашку и стала рассеянно играть жемчужиной на конце золотой цепи. – Дух соревнования подстегивает их. Это испорченные гении с гипертрофированным мальчишеским самолюбием. Им, вероятно, все давалось легко. С детства они привыкли к богатству и привилегиям, привыкли получать все, что им хочется, и не знали ни в чем отказа. Они привыкли думать, что они этого действительно заслуживают.
   – Должно быть, они уже проделывали нечто подобное, – заметила Ева. – Но до такого предела не доходили. Эта игра их возбуждает.
   – О да. Если их двое, то наверняка они знают друг друга очень давно и имеют много общего. Я полагаю, что они примерно того же возраста, что и их жертвы. Двадцать, максимум двадцать пять лет. Они не просто наслаждаются красивыми вещами, но и наверняка их имеют.
   – Шикарная внешность, – кивнула Ева. – Дорогие костюмы, дорогое вино, дорогие рестораны для встреч.
   – Очевидное стремление обладать тем, что предназначено только для избранных. Более того, я думаю, что они привыкли к такой жизни. Поэтому они не выносят, когда на них смотрят свысока или, хуже того, отвергают. За романтическим флиртом таится неуверенность, а может быть, страх и ненависть к женщинам. Хотела бы я посмотреть на их матерей. Либо они были жесткими и властными, либо слабыми и беспомощными, либо абсолютно бесчувственными, либо чрезмерно опекающими. Мужчины, особенно молодые, обычно формируют свое представление о женщинах по образу той, которая их воспитывала.
   Ева подумала о Рорке и о себе – о детях, выросших без матерей.
   – А если мужчина рос без матери?
   – Тогда он судит о женщинах по-другому. Но если мужчина стремится причинять женщинам зло, то это именно его мать создала у него превратное представление о женщинах.
   – Если я остановлю одного, то другой остановится?
   – Если вы остановите одного, второй уничтожит сам себя. Но это не помешает ему с наслаждением прихватить на тот свет еще кого-нибудь. Для компании.

   Она сделала то, что обычно делают, когда данных, нитей и углов зрения на происшедшее становится слишком много и лишние детали не укладываются в пазл.
   Вернулась к исходной точке – на место преступления.
   Сорвав печати, открыв универсальной отмычкой кодовый замок и войдя в квартиру Брайны Бэнкхед, Ева постаралась забыть о фактах и сосредоточилась на собственных впечатлениях.
   В квартире было душно. Теперь здесь пахло не свечами, не розами, а пылью.
   Ни музыки, ни мягкого полумрака.
   Она включила все освещение, удостоверилась, что видеокамера работает, и обошла комнату.
   Яркие цвета, произведения современного искусства, все очень стильно и в то же время очень женственно. Уютное гнездо одинокой молодой женщины, обладавшей вкусом, наслаждавшейся жизнью, любящей свою работу.
   Женщины, которая была готова вступить в серьезные постоянные отношения, достаточно уверенной в себе, чтобы экспериментировать. И обладавшей склонностью к приключениям, достаточной для того, чтобы вступить в виртуальную связь с человеком без лица. Она жила скромно, но позволяла себе маленькие радости, дружила с соседями.
   «Очень странный подбор», – мрачно думала Ева, перебирая диски, стоявшие в шкафчике под музыкальным центром. Обнаружив альбом «Мэвис: любовь и скандалы», она невольно улыбнулась. Так бывало всегда, когда она вспоминала свою закадычную подругу Мэвис Фристоун.
   Но в тот вечер играла классическая музыка. Чей это был выбор – его или ее? Его, решила Ева. Тут все делалось по его выбору. Его отпечатки пальцев на бутылке. Он принес вино с собой, открыл и наполнил бокалы. На одном бокале отпечатки пальцев их обоих, на другом – только его. Он передал ей бокал. Настоящий джентльмен.
   Ева прошла в спальню. Уборщики собрали в мешок лепестки. На кровати остался только матрас. Ева открыла дверь и вышла на балкон.
   Ее волосы сразу же растрепал ветер. Начинался дождь; с неба беззвучно сыпали почти невидимые капли.
   По ее спине пробежал холодок, но Ева заставила себя подойти к перилам и посмотреть вниз. «Долгий полет, – подумала она. – Долгий последний полет».
   Что заставило его подумать о балконе? Судя по всему, до этого он в квартире не был. Она вспомнила изображение на дискете. Брайна и ее убийца подходят к подъезду. Нет, он не смотрел на здание. Жители Нью-Йорка никогда этого не делают. Эти двое были полностью поглощены друг другом.
   Почему он подумал о балконе?
   Если он испугался, то мог просто убежать, как убежал из киберкафе. Но у него достало хладнокровия, чтобы найти иной, для него более безопасный, выход. Может быть, он считал, что в теле не обнаружат следов наркотиков? Может, он все рассчитал на несколько ходов вперед? Или он сделал это от отчаяния? Мира сказала, что этот человек импульсивен. У него наверняка был шок.
   «Она мертва. Я попал в беду. Что делать?»
   Инсценировать самоубийство. Выбросить ее. С глаз долой – из сердца вон. Но почему он бросился бежать, не уничтожив бросавшиеся в глаза свидетельства своего присутствия?
   «Чтобы вызвать смятение, – подумала Ева. – Так же, как в кафе».
   Он загрузил вирус в один компьютер, но заранее рассчитал, что тот распространится на всю систему. И заранее знал, что местные завсегдатаи учинят погром.
   Женщина падает на тротуар. Свидетели будут потрясены и испуганы. Они сломя голову помчатся к телу, но никто не бросится в дом искать убийцу. Следовательно, у убийцы появится время незаметно исчезнуть.
   Но почему он подумал о балконе?
   Хотя дождь становился сильнее, а живот сводило судорогой от страха высоты, она обвела взглядом дома, стоявшие на противоположной стороне улицы.
   – Сукин сын, – негромко пробормотала Ева, прочитав вывеску «Кофе и Байт».

   Это была обычная забегаловка. Десять столиков с дешевыми компьютерами. Стойка на шесть табуреток. Но кофе был ароматным, а полы чистыми.
   За баром стоял андроид с лицом мальчишки-«ботаника». На его лоб падал русый чуб.
   За двумя столиками сидели мужчины примерно того же типа, но дерзкая молодая официантка была типичным андроидом.
   – Привет! Добро пожаловать в «Кофе и Байт». Будьте добры сесть за столик.
   У девушки были пышные светлые волосы и губы цвета жевательной резинки. Груди были похожи на две спелые дыни, розовые соски, вызывающе просвечивали сквозь лифчик и белую блузку.
   Ева подумала, что мальчишки наверняка видят эту красотку в эротических снах.
   – Мне нужно задать вам несколько вопросов. Обоим.
   Официантка, которую, судя по табличке, звали Битси, ответила:
   – Все есть в меню, включая специи, но мы с Тадом будем искренне рады помочь вам.
   Битси и Тад… Ева покачала головой. О господи, кто только придумал это идиотское сочетание?
   – Сядь, Битси.
   – Прошу прощения, но нам не позволяют садиться. Рассказать вам, какие кофейные напитки сегодня в меню?
   – Нет. – Ева вынула жетон. – Полиция проводит расследование, и я обязана задать вам несколько вопросов.
   – Заложенная программа обязывает нас сотрудничать с полицией, охраной, пожарными, врачами и фельдшерами «Скорой помощи», – сказал Тад, пригладив чуб.
   – Вот и хорошо. – Почувствовав за спиной какое-то движение, Ева обернулась и увидела узкоплечего мужчину, который старался незаметно улизнуть. – Никаких хлопот, – сказала она ему. – Только вопросы. Пожалуйста, посидите и расслабьтесь. Может быть, вам тоже придется на них ответить.
   – Я ничего не делал.
   – Вот и не делайте, – посоветовала ему Ева.
   Она снова повернулась к андроидам, но расположилась так, чтобы одновременно видеть и столики.
   – Вы знаете, что случилось напротив? Про мертвую женщину?
   – О да. – Тад улыбнулся как школьник, правильно ответивший на вопрос учителя. – Ее вытолкнули из окна.
   – Ты прав. – Ева вынула фотографию Брайны Бэнкхед и положила ее на стойку бара. – Она когда-нибудь приходила сюда?
   – Нет, мэм.
   – Не называй меня «мэм».
   Тад быстро заморгал, пытаясь сообразить, что он сделал не так.
   – Нам положено называть так всех посетительниц.
   – Я коп, а не посетительница. А впрочем… – Она принюхалась к запаху. – Кофе у вас настоящий?
   – О да… – На его лице сменилось несколько различных выражений, самым узнаваемым было недоумение.
   – Лейтенант, – подсказала ему Ева.
   – О да, лейтенант. Мы используем только настоящие соевые продукты с добавлением кофеина или без него.
   – Неважно. – Ева подняла фотографию так, чтобы ее было видно и мужчинам за столиками. – Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел эту женщину?
   Мужчина, который пытался улизнуть, заерзал на стуле.
   – Кажется, да. Но я ничего не делал.
   – Я это уже слышала. Где вы ее видели?
   – В этом районе. Я живу в двух кварталах отсюда, поэтому и прихожу сюда. Близко, не так шумно, народу немного и нет этих пижонов.
   – Пижонов?
   – Ну, тех, которые таскаются по киберкафе, чтобы с кем-нибудь познакомиться. Здесь можно поработать.
   – Вы когда-нибудь говорили с ней?
   – Нет. Такие женщины не говорят с такими парнями, как я. Я просто видел ее несколько раз, вот и все. По соседству. Она была хорошенькая, и я смотрел на нее. Но ничего предосудительного я не делал.
   – Как вас зовут?
   – Майло. Майло Хорндекер.
   «Напуган с детства», – подумала Ева.
   – Майло, вы так упрямо твердите об этом, что я начинаю подозревать обратное. – Она достала три моментальных снимка убийцы, сделанных с экрана. – Вы знаете кого-нибудь из этих людей? – Ева положила фотографии сначала перед Тадом и Битси. Андроиды отрицательно покачали головами.
   – Они тоже симпатичные, – добавила Битси.
   Ответы посетителей заставили Еву сменить тактику.
   – Ладно. В последние несколько недель здесь появлялся новый посетитель, а после убийства он перестал у вас бывать. Он наверняка сидел у окна с видом на улицу. Приходил по утрам, не позже десяти. Или по вечерам, но не раньше шести.
   Ей пришлось напрячь свою память, чтобы припомнить расписание работы Брайны.
   – Если он приходил в другое время, то только по вторникам. Заказывал необычный кофе. Большую порцию с молоком и вкусом каштанов.
   – Он приходил два вторника подряд! – так и подпрыгнула Битси. – Садился у окна и за время работы выпивал два кофе с молоком. А потом уходил.
   – За каким компьютером он работал?
   – Всегда за первым. Всегда. – Она выпятила пухлые губы. – Оттуда красивый вид на улицу.
   «И на дом Брайны Бэнкхед», – подумала Ева.
   Она вынула мобильник и набрала номер Фини.
   – Я в киберкафе напротив дома Бэнкхед. Смотрю на компьютер, за которым он работал. Мне нужны видеотехник и разрешение на изъятие.

   Ева сидела за первым компьютером и пила «настоящий» соевый кофе с добавлением кофеина. Что ж, спасибо и на этом.
   Стоило лишь слегка повернуть голову, чтобы увидеть двенадцатый этаж дома напротив. Окна и балкон квартиры Брайны.
   – Ему нравится все делать тщательно, – сказала она Фини. – Он помешан на информации и стремится все проверить. В посланиях по электронной почте она сообщала ему, как проводит выходные дни. Что она любит по утрам открывать окно и смотреть, какая стоит погода. Вот смотри, что она пишет:
   – «Я люблю вдыхать утренний нью-йоркский воздух. Я знаю, что говорят об этом воздухе, но, по-моему, он свежий, романтичный и возбуждающий. Все запахи, все вкусы, все цвета… Они принадлежат мне, и в выходные дни я наслаждаюсь ими».
   Возможно, он следил за ней, когда она выходила на балкон. Может быть, она пила там кофе, стоя у перил. Эта девушка любила порядок. Она убирала квартиру, одевалась, иногда выходила за покупками. Встречалась с подругой. Наверно, он ходил за ней. Хотел убедиться, что она правильно описала свои привычки. Хотел убедиться, что она действительно живет одна, что у нее нет бойфренда или какого-либо человека, который мог бы ему помешать. Хотел видеть, как она ведет себя, как выглядит, когда не знает, что за ней следят. Она должна была соответствовать высоким требованиям, иначе он не стал бы иметь с ней дело.
   Ева посмотрела на кудесника Фини, который, потупив глаза, ковырялся в компьютере.
   – Он тоже раб привычки. А привычки оставляют след. Ты мог бы найти его по этому следу? – спросила она.
   – Если следить, то мы узнаем, когда и как это было. Правда, понадобится время, чтобы сопоставить данные. Но то, что смог он, сможем и мы.
   Ева кивнула и прошла туда, где видеотехник работал с андроидами. Какими бы надоедливыми существами ни были эти роботы, они обладали одним преимуществом: их глаза представляли собой камеры видеозаписи.
   Постепенно на экране появлялось лицо убийцы.
   Обычные, не слишком выразительные черты. Высокий лоб с ранними залысинами, неопрятные космы над ушами. Лицо, незаметное в толпе и не оставляющее следа в памяти.
   Кроме глаз. Глаза были острыми и холодными.
   «Теперь, что бы он ни делал со своим лицом, я узнаю его по этим глазам», – подумала Ева.

   Рядом с домом Грейс Лутц киберкафе не было. Ни кафетерия, ни закусочной. Был только маленький уличный рынок с одним длинным узким проходом. Видно, утреннее везение Евы подошло к концу.
   Она вызвала Пибоди. Помощница подошла к ней, когда Ева покупала шоколадный батончик.
   – Детский завтрак, – сказала Пибоди, поглядывая на батончик. – Как по-вашему, это овощное рагу свежее?
   – Ты меня спрашиваешь?
   – Мой желудок превратился в настоящую прорву, – сообщила ей Пибоди, заказав порцию рагу. – Я перешла на новую диету, согласно которой на завтрак можно съедать только белок крутого яйца. Потом…
   – Пибоди, разве я похожа на человека, который интересуется диетами? – Жестокая Ева развернула батончик и неторопливо откусила.
   – Но это имеет значение. Вы постоянно пребываете в плохом настроении, потому что потребляете много сахара, и… Это карамель?
   – Можешь не сомневаться. – Ева облизала указательный палец. Пибоди с завистью следила за ней. – Уходим. Мне нужно пройтись.
   – Ну, если нам предстоит пешая прогулка, то дайте мне то же, что и ей. – Пибоди стала рыться в карманах, разыскивая мелочь. Взяв батончик и набив рот овощным рагу, Пибоди устремилась следом за Евой.
   – Пибоди, я бы с удовольствием выслушала твой отчет. Конечно, если ты можешь есть и говорить одновременно.
   – Очень вкусно. Похоже, они кладут туда укроп… В перечень вошло шестнадцать фамилий, – быстро сказала Пибоди. – Рорк… Ну вам-то не надо говорить, что он настоящий волшебник. А когда ведет ручной поиск… Вы обращали внимание на его руки? – Она увидела стальной взгляд Евы и положила в рот еще одну порцию рагу. – Да, вижу, что обращали. Так вот, мы обнаружили шестнадцать человек, которые делали такие покупки. Затем список удалось уменьшить до десяти. Мы исключили двух парней, которые женились в последние две недели. Май и июнь – время свадеб. Еще один пару дней назад попал под автобус. Вы читали об этом? Этот малый на ходу пользовался карманным персональным компьютером, сошел с тротуара и угодил прямо под колеса. Бац, и готово!
   – Пибоди…
   – Ладно… В общем, мы оставили десять человек, наиболее похожих на людей из списка Макнаба, которые покупали грим. Макнабу понадобилось больше времени, потому что он связывался с продавцом, а тот сказал, что парики такого качества покупали человек двести. Ему нужно было знать фабричную марку и торговое наименование. Мол, дело в том, что парик, использовавшийся в первом случае, очень популярен и выпускается разными фирмами под разными названиями, зависящими от вида используемого сырья…
   Пибоди бросила пустое бумажное корытце из-под рагу в урну и начала разворачивать батончик с неторопливостью и тщательностью женщины, раздевающей любовника.
   – Сегодня вечером он хочет заказать пиццу.
   – Что?! Рорк хочет пиццу?
   – Нет, Макнаб. Хочет сегодня вечером угостить меня пиццей. Говорит, что хочет поговорить и все такое прочее, но сегодня утром у ваших ворот мы нарушили пару правил поведения в общественных местах.
   – О черт, черт, черт! – Ева прижала пальцы к вискам – туда, где бешено забились какие-то жилки. – Опять! Зачем ты мне это говоришь? У меня спазмы начинаются!
   – Если мы съедим пиццу, то займемся сексом. Как по-вашему, что это значит?
   – Нет, это уже не спазмы, мой мозг отказывается работать. А всему виной ты!
   – Я вообще-то не хочу этого, но ничего не могу с собой поделать.
   Ева тяжело вздохнула.
   – Пибоди, я в этом ничего не понимаю. Чтобы найти общий язык с Рорком, мне понадобилось больше года, но я то и дело срываюсь. Копы тут не авторитет.
   Она с досадой отвернулась от Пибоди и оглядела улицу. Улица была грязной, движение шумным, а дым от тележки лоточника, мимо которой они проходили, разносил вокруг запах жареного лука. Где-то неподалеку курили наркотики. И напротив того места, где они стояли, тоже.
   – Для меня жизнь – это работа. А вам с Макнабом, как я вижу, на работу наплевать… – Хотя Ева искренне сочувствовала своей помощнице, ее взгляд оставался холодным и цепким. – Похоже, начинается заваруха. Вызывай копов и прикрой меня.
   Она вынула жетон, достала пистолет и стала переходить улицу, но тут один из мужчин выхватил нож. Второй отпрянул, увернулся и сделал то же самое. Они пригнулись и задвигались по кругу. Прохожие бросились врассыпную.
   – Полиция! Бросьте оружие!
   Мужчины не обратили на Еву никакого внимания. Один из них был пьян, второй одурманен наркотиками. Это делало обоих опасными.
   – Бросайте ножи, или я уложу обоих!
   Тут мужчины дружно повернулись. Один из них стремительно бросился вперед. Кто-то из прохожих вскрикнул. Когда нож взметнулся вверх, Ева свалила нападавшего подсечкой.
   Он рухнул на Еву. Она увернулась и придавила каблуком руку, сжимавшую нож.
   Пока ее противник вопил и извивался, второй мужчина схватил стоявшую ближе к нему женщину и прижал зазубренное лезвие к ее горлу. Глаза наркомана остекленели от «Зевса» – наркотика, делающего человека богом.
   – Брось нож. Отпусти ее и брось нож.
   – Имел я тебя. И ее тоже. Черт побери, это мой угол!
   – Если ты порежешь ее, этот угол станет местом твоей смерти.
   Мужчина, лежавший на земле, обмочился. Ева ощущала запах мочи, растекавшейся по тротуару.
   – Сама брось пушку, или я перережу ей глотку от уха до уха. – Негодяй наклонился и провел языком по шее женщины. – И выпью кровь.
   – Твоя взяла. Похоже, ты меня перехитрил. – Ева бросила пистолет на тротуар и увидела, что наркоман проводил его взглядом. Вдруг глаза бандита расширились от ужаса. За его спиной выросла Пибоди и ткнула его в шею электрошоком.
   Ева рванулась вперед, схватила руку с ножом и вывернула ее. Женщина сползла на землю, как пустой мешок, и истошно завопила.
   – Оглуши его еще раз! – крикнула Ева, когда наркоман с нечеловеческой силой вырвался и нож устремился к ее горлу. Она почувствовала сначала укол, а потом обжигающее прикосновение металла к коже. И ощутила запах крови. Когда Ева нанесла удар коленом в пах, бандит согнулся пополам. Не успел мерзавец выпрямиться, как Ева наступила ему на ногу и, используя инерцию, перекинула через бедро.
   Он рухнул плашмя, как срубленное дерево, и громко стукнулся головой об асфальт. Тяжело дыша, Ева подобрала нож, но не смогла разогнуться.
   – Даллас, вы в порядке? Он порезал вас?
   – Да, черт бы его побрал. Забери этого. – Она показала на обмочившегося, который пытался уползти.
   Потом Ева надела на наркомана наручники. Заложница сидела на тротуаре и продолжала вопить.
   Ева вытерла окровавленную шею тыльной стороной ладони и устало произнесла:
   – Кто-нибудь, заставьте ее замолчать.

10

   У нее был длинный неглубокий порез под правым ухом, как раз над яремной веной. Будь порез поглубже, она очутилась бы на том свете, как жизнерадостно заметил вызванный Пибоди молодой фельдшер. Так что ей еще повезло. Вот только кровь запачкала рубашку.
   – Есть средства, которые быстро удаляют пятна крови, – подбодрила начальницу Пибоди, когда они ехали в машине в Верхний город. – Правда, моя мать в таких случаях пользовалась солью и холодной водой. Это помогало. В большинстве случаев.
   – С таким же успехом можно выбросить рубашку в мусорное ведро, – проворчала Ева. И все же в глубине души она надеялась, что домашний колдун Соммерсет сумеет вывести ужасные пятна, после чего рубашка станет как новенькая и займет свое место в платяном шкафу. – Проверь, нельзя ли связаться с Макнамарой. Мне хочется послушать, что он скажет о скандале с его компанией и сексуальных стимуляторах.
   Пока Пибоди звонила, Ева проверила поступившие сообщения и выругалась, узнав, что ни у Фини, ни у Макнаба нет ничего нового.
   – Сэр, доктора Макнамары нет в городе. Он вернется дня через два. Я передала его секретарше, чтобы он связался с вами, а заодно продиктовала ту же просьбу автоответчику.
   – Это дело может подождать. Дай мне сведения о первом парне из списка. Лоуренсе К. Хардли.
   – Тридцать два года. Белый, неженатый. Семья разбогатела в конце двадцатых годов во время бума в Силиконовой долине. Не имеет ни жены, ни сожительницы. Никаких сведений об уголовном прошлом или о службе в армии.
   – И никаких отпечатков пальцев в досье?
   – Никаких. Живет в Нью-Йорке с сорок девятого года. Работает в местном филиале отцовской фирмы, числится ведущим специалистом отдела маркетинга. Легальные источники дохода – жалованье, инвестиции, дивиденды, доля в прибылях – в общей сложности составляют 5,2 миллиона долларов в год.
   Пибоди изучила портрет, сопровождавший сведения о Хардли.
   – Очень симпатичный. Может быть, он влюбится в меня, предложит мне руку и сердце и обеспечит образ жизни, к которому я быстро привыкну.
   Увы, ее мечты не сбылись. Хардли проявлял интерес не к Пибоди, а к своему красавчику-секретарю. У Евы появилась надежда, что это он, когда Хардли начал волноваться, раздражаться, а затем отказался отвечать на вопросы без своего адвоката.
   Только через двадцать минут они смогли продолжить, организовав консультацию. Еще двадцать минут ушло на стандартную процедуру в присутствии голографического изображения адвоката.
   «Час потрачен напрасно», – подумала Ева, вернувшись в машину и вычеркнув Хардли из списка.
   – Почему этот человек сразу не сказал нам, что он педик? – задумчиво спросила Пибоди. – И что у него твердое алиби на оба вечера?
   – Некоторые люди все еще не привыкли к идее альтернативной сексуальности. Даже тогда, когда речь идет о них самих. Едем к номеру два.

   Прежде чем Ева отпустила Пибоди, они успели исключить из списка троих. Когда они остановились у дома Пибоди, Ева рискнула задать вопрос:
   – Ну что, будете заказывать пиццу или нет?
   – Не знаю, – пожала плечами Пибоди. – Вряд ли. Иначе все начнется сначала. Он настоящая задница. – Однако ее голос звучал уныло. – Бесится из-за Чарльза.
   Ева заерзала на сиденье, тщетно пытаясь проникнуться сочувствием к Макнабу.
   – Кому же захочется конкурировать с таким потрясающим мужиком, как Чарльз?!
   – Мы не давали друг другу никаких обещаний. Макнаб не имеет права диктовать, как мне жить, не имеет права указывать, с кем мне видеться и с кем дружить. – Пибоди не на шутку разозлилась и наконец подняла взгляд. – Даже если бы я спала с Чарльзом – чего нет, – это было бы не его собачье дело.
   «Так мне и надо, – подумала Ева. – На минутку забылась и тут же получила в лоб».
   – Пошел он к черту! – Пибоди шумно выдохнула, в голосе ее зазвучал праведный гнев. – За целый день не выбрал времени позвонить. А вдруг со мной что-нибудь случилось?
   – Ладно, отдыхай. Остальных опросим завтра.
   – Что? – Пибоди откинулась на спинку сиденья. – Верно. Да, сэр. Завтра.
   Решив, что она достойно завершила разговор, Ева отъехала от тротуара. Если повезет, через полчаса она будет дома.

   Пока она боролась с пробками, Рорк прихлебывал пиво и работал по доверенному ему делу.
   – Я думаю, что пицца – это хороший предлог, – рассуждал тем временем Макнаб. – У нее слабость к пицце. К тому же это выглядит вполне естественно, помогает создать непринужденную атмосферу.
   – Я бы взял бутылку красного. Не слишком дорогого.
   – А это мысль! – Лицо Макнаба озарилось улыбкой. – Но никаких цветов!
   – Не тот случай. Если ты хочешь восстановить отношения, то должен застать ее врасплох. Пусть пошевелит мозгами.
   – Ага. – Макнаб был убежден, что Рорк на таких делах собаку съел. Тот, кто сумел уломать Даллас, должен быть настоящим гением в сердечных делах.
   – Но вот этот Чарльз… – начал он.
   – Забудь о нем.
   – Забыть? Но… – Изумленный Макнаб запнулся.
   – Забудь, Йен. По крайней мере, на сегодня. Он ей небезразличен. Какими бы ни были их отношения, они дороги ей. Набрасываясь на Чарльза, ты только отталкиваешь ее.
   Они сидели и пили пиво в гостиной, о существовании которой Макнаб раньше и не подозревал. Тут были бильярдный стол, старомодный бар, видеоэкраны на противоположных стенах, мягкие кожаные диваны и кресла цвета красного вина.
   На стенах висели картины, в основном обнаженная натура. Удлиненные женские фигуры казались отрешенными и экзотическими.
   «Настоящая мужская комната, – подумал Макнаб. – Никаких компьютеров, никаких видеотелефонов. Стилизованные изображения женщин, которые не сводят тебя с ума. Километры дерева, запах кожи и дорогого табака. Это и есть класс!»
   Макнаба вдруг осенило: вот что было у Чарльза – класс!
   Если Пибоди гналась за этим, то пытаться ее вернуть не имело смысла.
   – Знаете, Рорк, иногда нам было хорошо. Я хочу сказать, не только в постели. Я уже делал так, как вы мне советовали. Ну, куда-то водил ее пару раз, покупал цветы и все прочее. Но когда мы поссорились… мне было скверно. – Он сделал глоток пива. – Хуже некуда. Я подумал: ну и черт с ней. Но мы работаем вместе, так что поневоле приходится сдерживаться, верно? Может быть, мне следует махнуть рукой и оставить все как есть?
   – Может быть. – Рорк взял сигарету, зажег ее и задумчиво выпустил дым. – Судя по тому, что я вижу, ты хороший детектив, человек с отличными мозгами. Если бы ты был дебилом, ни Фини, ни Ева не стали бы иметь с тобой дела. И все же ты упускаешь из виду один важный момент.
   – Какой?
   Рорк наклонился и потрепал Макнаба по колену.
   – Ты любишь ее.
   У Макнаба отвисла челюсть. Он так изумился, что чуть не расплескал пиво из кружки.
   – Я?
   – Боюсь, что так.
   Макнаб смотрел на Рорка с выражением человека, услышавшего смертельный приговор.
   – Ну, черт побери…

   Через пятьдесят минут, сделав по дороге две остановки и проделав долгий путь на метро, Макнаб постучал в дверь Пибоди. Делия, облаченная в видавшие виды слаксы и майку с надписью «Нью-Йоркская городская полиция», с маской из водорослей, придававшей коже лица «чистоту и свежесть юности», увидела в его руках коробку с пиццей и бутылку кьянти.
   – Я подумал, что ты умираешь с голоду, – смущенно пробормотал Макнаб.
   Пибоди обвела взглядом его красивое лицо и дурацкий наряд, вдохнула божественный аромат горячей пиццы.
   – Похоже, так оно и есть.

   Как видно, этот вечер был самой природой предназначен для свиданий. Сидя в «Ройял-баре» принадлежавшего Рорку отеля «Палас», где три музыканта в вечерних костюмах играли Баха, Чарльз поднял бокал шампанского.
   – За это прекрасное мгновение, – сказал он.
   Луиза чокнулась с ним, послышался мелодичный звон бокалов.
   – И за следующее тоже.
   – Доктор Диматто… – Чарльз сделал глоток и осторожно коснулся руки Луизы. – Сегодня у нас обоих выходной. Разве это не счастливое совпадение?
   – Несомненно. Но интереснее всего, что утром мы встретились у Даллас. Вы сказали, что знаете ее больше года.
   – Да. Мы познакомились, когда она расследовала очередное дело.
   – Наверно, поэтому вы обращаетесь к ней неформально? Или… она позволяет вам называть себя «Лейтенант Лапочка»?
   Он засмеялся, покачал головой, неторопливо намазал булочку икрой и протянул Луизе.
   – Должен признаться, Даллас действительно заинтриговала меня. Мне нравятся умные женщины с сильной волей, преданные своему делу. А какие мужчины интересны вам?
   – Мужчины, которые знают себя и не выдают себя за кого-то другого. Я выросла в семье, где все играли какие-то роли. И сбежала оттуда, как только смогла себе это позволить. Моя страсть – медицина, причем практическая. А моим родным это не нравится.
   – Расскажите мне про вашу клинику.
   Она покачала головой.
   – Позже. Вы ловко вытягиваете из меня информацию, а о себе помалкиваете. Скажу вам только одно: я стала врачом, потому что у меня есть к этому способности, а может, даже талант и желание лечить. А почему вы стали профессиональным компаньоном?
   – Потому что у меня есть талант и желание доставлять удовольствие. Не только сексуальное, – поспешно добавил он. – Чаще всего это самая простая часть работы. Нужно провести вместе какое-то время, открывать женщинам то, в чем они нуждаются, чего хотят, даже если сами не осознают этого. А потом доставлять удовольствие. Если это получается, то обе стороны испытывают нечто большее, чем физическое удовлетворение.
   – А иногда это бывает просто забавно, не так ли?
   Чарльз рассмеялся. Он заметил, что Луиза заставляет его смеяться с первой минуты их знакомства.
   – Иногда. Если бы вы были моей клиенткой…
   – Но я не ваша клиентка. – Она сказала это с дружеской улыбкой, без намерения уязвить.
   – Если бы вы были моей клиенткой, я бы угощал вас шампанским. У нас было бы время расслабиться, пофлиртовать, узнать друг друга…
   Официант вновь наполнил их бокалы, но ни один из них этого даже не заметил.
   – А потом? – спросила Луиза.
   – Потом мы могли бы немного потанцевать, чтобы вы привыкли к моим объятиям. А я выяснил бы, как вас следует обнимать.
   – Я бы с удовольствием потанцевала с вами. – Она поставила бокал.
   Чарльз встал и взял ее за руку. По пути к танцплощадке они миновали затемненный кабинет, где страстно целовалась парочка, забывшая про бутылку шампанского.
   Он повернулся, обнял Луизу и привлек ее к себе одним плавным движением опытного мужчины. В ней были изящество и прямота, возбуждавшие и привлекавшие одновременно.
   Утром в такси Луиза дала ему свою визитную карточку и попросила звонить ей тогда, когда он не будет занят. Он позвонил ей, как только вернулся, и назначил встречу.
   «Очень прямая, – думал Чарльз, вдыхая аромат ее волос. – Очень откровенная. Не скрывает своего интереса, но она – не клиентка».
   – Луиза… Сегодняшний вечер был у меня занят. Но я отменил встречу, чтобы приехать сюда на свидание с вами.
   Она подняла глаза.
   – Я тоже. – А потом снова положила голову ему на плечо. – Мне нравятся ваши объятия, Чарльз.
   – Утром я что-то почувствовал. С первого взгляда.
   – Я знаю. – Она расслабилась и отдалась музыке. Но только на мгновение. – У меня нет времени на прочную связь. Это слишком хлопотно и требует много сил. Чарльз, я эгоистична, сосредоточена на работе и часто… слишком часто отказываюсь от того, что может ей помешать.
   Луиза провела пальцами по его волосам.
   – Но иногда я тоже испытываю чувства. Думаю, я могла бы потратить время на то, чтобы выяснить, что это значит.
   – Мне тоже не слишком везло со связями. Профессия этому не способствует. – Он погрузил лицо в шелковистые волосы Луизы и вдохнул их пряный аромат. – Я бы с удовольствием выяснил, что это значит.
   Она прильнула щекой к его щеке.
   – Если бы я была вашей клиенткой, что бы мы делали после танцев?
   – Если бы вы захотели, мы поднялись бы в номер, который я снял. Я бы раздел вас. – Он положил ладонь на ее обнаженную теплую спину. – Очень медленно. Положил бы вас в постель и стал говорить, какая вы красивая, какая у вас нежная кожа. Овладел бы вами и показал, как я вас хочу.
   – Может быть, в следующий раз. – Луиза слегка отодвинулась, чтобы посмотреть на него. – Звучит заманчиво. Но если этот другой раз наступит, я сама положу вас в постель и овладею вами.
   Его пальцы слегка напряглись.
   – Вам все равно, что я буду делать?
   – А почему должно быть по-другому? – Она поднялась на цыпочки, нежно прильнула губами к его губам и прошептала: – Ведь вам тоже все равно, что буду делать я. Прошу прощения. Я на минутку…
   Луиза направилась к дамской комнате, стараясь не ускорять шаг. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя. До сих пор ничего подобного с ней не случалось.
   Конечно, ей доводилось желать мужчину. Наслаждаться его близостью, его вниманием, испытывать влечение. Но она никогда не испытывала столь сильных чувств. Да еще после столь недолгого знакомства.
   Ей нужно было собраться с мыслями.
   Она вошла в просторное, ярко освещенное помещение, села в мягкое кресло перед зеркалом, вынула пудреницу, но продолжала просто сидеть и смотреть на свое отражение.
   Луиза говорила правду. У нее не было времени на связь. Особенно на прочную, сложную и требующую усилий. У нее были дела, которые следовало закончить.
   Самое большее, на что она была способна, это иногда куда-нибудь выбраться. На свидание, на вечеринку. Иначе ей бы не хватило времени на клинику, на убежище для жертв насилия или организацию неотложной помощи на дому, которой она в последнее время занималась.
   Так что связь с Чарльзом была бы потворством своим слабостям.
   Она и сама-то не имела представления о том, как много хотела бы себе позволить.
   Луиза несколько раз открыла и закрыла пудреницу, беззвучно, призывая себя к благоразумию. Когда она поправляла прическу, из кабинки вышла высокая стройная девушка в обтягивающем черном платье.
   Напевая ритмичную мелодию, очень подходившую ее быстрым движениям, она опустилась в кресло и вынула из сумочки губную помаду.
   – Ох, – сказала девушка и схватила стоявший на полке стеклянный флакон с духами. – «Возьми меня». – Она щедро прыснула на себя духами, а потом, к удивлению Луизы, сунула флакон в сумочку. – А что, это мысль!
   Она откинула назад длинные волосы и широко улыбнулась Луизе.
   – Меня зовут Моника, – девушка поднялась и провела руками по груди и бедрам. – Простите, что пристаю к вам, но я очень счастлива!
   – Поздравляю, – сказала Луиза и негромко засмеялась, когда девушка легко и стремительно выпорхнула из комнаты.
   А Моника вернулась в кабинет. Мужчина, который назвался Байроном, ждал ее и протягивал ей руку.
   – Готовы?
   Девушка взяла его руку и потерлась о нее щекой.
   – К чему?
   Хотя Моника говорила шепотом, Чарльз, мимо которого прошла к выходу пара, услышал одну весьма откровенную фразу. Он посмотрел им вслед, заметил некоторое отчуждение, с которым держался мужчина, и подумал: «Коллега за работой».
   Потом он поднял глаза, увидел, что Луиза возвращается, и забыл обо всем.
//-- * * * --//
   Моника Клайн работала помощником юриста в одной из адвокатских контор средней руки. Она была умна, честолюбива и стремилась сделать карьеру. Однако ее профессиональные амбиции не мешали ей мечтать об идеальном партнере, который разделял бы ее любовь к неоклассике, экзотическим путешествиям и поэзии. Об опытном мужчине, обладающем стройным телом, романтической душой и светским блеском.
   Казалось, в Байроне она нашла свой идеал.
   С золотистым загаром и медовыми волосами до плеч, он был очень хорош собой. Байрон уже разлил шампанское и ждал ее. Когда он произнес ее имя с едва уловимым английским акцентом, Моника чуть не растаяла.
   Первый бокал шампанского ударил ей в голову. Девушка ощутила острое желание. Руки ее дрожали, дыхание участилось. Целуясь с новым приятелем, Моника чувствовала себя опьяневшей от счастья.
   Теперь они находились в ее квартире, и у нее все плыло перед глазами. Как будто она смотрела на него сквозь слой теплой, подернутой рябью воды.
   Звучала музыка, в воздух вздымались радужные аккорды. Выпитое шампанское туманило мозг и развязывало язык.
   Его губы казались шелковыми, руки были такими искусными, что от любого прикосновения тело начинало ныть и выгибаться дугой. Это было невыносимо. Он объяснялся ей в любви, но головокружение мешало Монике понимать слова. Возбуждение девушки нарастало с каждой секундой.
   А потом он отстранился, заставив ее застонать от досады.
   – Я хочу подготовиться. – Он взял ее руки и начал покрывать их поцелуями. – Подготовить сцену. Моника, ты хочешь романтической любви. Я так и сделаю. Подожди немного.
   Моника следила за тем, как он встает и берет сумку. Но связно думать уже не могла.
   – Я хочу… Мне нужно… – Она с трудом поднялась и показала на ванную. – Поправить косметику. Для тебя.
   – Конечно. Только недолго. Я хочу быть с тобой. Хочу увести тебя туда, где ты никогда прежде не была.
   – Недолго. – Она прижалась к нему и подставила жадные губы. – Байрон, все чудесно.
   – Да. – Он подвел ее к двери ванной и слегка подтолкнул. – Чудесно.
   Он зажег свечи. Потом откинул покрывало, осыпал постель лепестками роз и взбил подушку.
   «Я сделал правильный выбор, – подумал он, изучая спальню. – Картины, мебель, освещение отменные. У нее есть вкус. – Байрон прикоснулся к старинному томику поэзии, лежавшему на тумбочке у кровати. – И интеллект».
   Он мог бы полюбить ее. Если бы любовь существовала.
   Он поставил на стол два пустых бокала для шампанского. Добавил в один из них три капли наркотика. На этот раз растворенного, чтобы продлить действие. Люциус сказал ему, что при такой концентрации наркотика в крови она проживет еще два часа. Может быть, немного больше.
   За два часа с ней можно будет сделать очень многое.
   Когда девушка вышла из ванной, он обернулся и протянул ей руку.
   – Моя любовь, как ты прекрасна! Давай узнаем друг друга.

   На этот раз все вышло лучше. Намного лучше. Люциус был прав. Он всегда был прав. Сознание того, что этот сексуальный опыт будет ее последним, что он станет последним мужчиной, которого эта девушка будет видеть, осязать, обонять и даже ощущать на вкус, было невыносимо эротичным.
   О, она отвечала ему без устали. Он ощущал бешеное биение ее сердца. И все же Моника продолжала умолять его: «Еще! Еще!»
   Она подарила ему два часа. Два волшебных часа.
   Бросая девушку умирать, Морано смотрел на нее почти с нежностью.
   – Назови мое имя, – прошептал он.
   – Байрон.
   – Нет, Кевин. Я хочу услышать, как ты скажешь: «Кевин». Со стоном.
   Он снова вонзился в нее, стремясь испытать еще один оргазм. И когда она простонала его имя, понял, что испытал самое большое наслаждение в жизни.
   Поэтому перед выходом из квартиры Кевин бережно накрыл ее простыней и нежно прикоснулся губами ко лбу.
   Ему не терпелось поскорее вернуться домой и все рассказать Люциусу.
   Час спустя она пошевелилась. Пальцы стиснули простыню, веки дрогнули. Она едва могла дышать, в животе пульсировала невыносимая боль. Голова горела огнем.
   По щекам Моники текли слезы. Она попыталась поднять руку. Рука была как мертвая, и это небольшое усилие исторгло из ее груди мучительный стон.
   Она с трудом дотянулась до тумбочки и задела рукой стакан. Тот упал на пол и разбился. Звон был еле слышным, словно доносился откуда-то издалека. Моника наконец нашарила видеотелефон, собралась с силами и попыталась набрать номер. Ее лицо заливал пот. Наконец она нажала последнюю кнопку. Потом рука Моники упала, и измученная девушка откинулась на спину.
   – Что случилось, мисс Клайн?
   – Помогите. – Губы не слушались ее, каждый звук давался с трудом. – Пожалуйста, помогите, – выдавила она и провалилась в беспамятство.

   Когда мир закачался, Ева проснулась. Она открыла воспаленные глаза и увидела глаза Рорка.
   – Почему ты несешь меня?
   – Потому что вам нужно поспать, лейтенант. Не за письменным столом, – добавил он, входя в лифт. – А в кровати.
   – Я только на минутку закрыла глаза.
   – Вот там и закроешь.
   Собственно говоря, Еве следовало настоять на том, что она пойдет сама. Но это было ужасно приятно. Тем более что можно было повернуть голову и уткнуться носом в его шею.
   – Сколько времени?
   – Второй час ночи. – Рорк отнес ее в спальню, поднялся на возвышение по ступенькам, сел на край кровати и начал баюкать.
   – Ты знаешь, о чем я подумал?
   Ева прильнула к нему.
   – Хорошая мысль.
   Рорк засмеялся и погладил ее по голове.
   – Об этом я подумал тоже. Но когда я вошел в твой кабинет и увидел, что ты лежишь на столе, лицо у тебя бледное и усталое до последней степени, то подумал, что мы прожили вместе больше года и я все еще не могу отвести от тебя глаз.
   – Значит, у нас все в порядке?
   – Да. – Рорк потянул за цепочку на Евиной шее и извлек наружу подаренный им бриллиантовый кулон, который Ева всегда носила под блузкой. – Ты злилась на меня за этот подарок, говорила, что терпеть не можешь украшения, а сама не снимаешь его, так же как и обручальное кольцо.
   – Когда ты дарил его, то сказал, что любишь меня. И тогда это меня напугало. А ношу я этот кулон, потому что больше не сержусь. Но иногда все равно боюсь.
   Рорк нащупал на ее шее отметину, оставленную ножом.
   – Любовь – вещь опасная.
   Она повернула голову.
   – Тогда почему мы не боимся друг друга?
   Ее губ коснулось дыхание мужа, и тут зазвонил стоявший на тумбочке видеотелефон.
   – О черт! – Ева сползла с кровати и взяла трубку.
//-- * * * --//
   Ева вылетела из лифта и зашагала по коридору реанимационного отделения, в котором стояла мертвая тишина. Она ненавидела больницы больше, чем морги. Выложив жетон на стойку, она выпалила:
   – Кто у вас старший? Мне нужна Моника Клайн!
   – Сейчас у нее доктор Майклс. Если вы немного подождете…
   – Это там? – Она показала пальцем на толстые стеклянные двери. Не успела сестра ответить, как Ева ринулась туда.
   Она знала, кого ищет. Фельдшер, доставлявший жертву в приемный покой, точно описал этого человека.
   Ева прошла в комнату со стеклянными стенами и обвела взглядом кровать. Лежавшая на ней женщина выглядела лет на сто пятьдесят, была окружена множеством приборов и мало напоминала человеческое существо.
   «Пристрелите меня и прекратите мои мучения», – прокомментировала про себя Ева.
   Молодой мужчина во второй палате был завернут в тонкую прозрачную ткань.
   Бледная и неподвижная Моника Клайн находилась в третьей палате и мало напоминала живого человека. Хмурый врач считывал показания с экрана монитора.
   Он посмотрел на Еву с нескрываемой досадой. У доктора Майклса было мрачное лицо с тонкой бородкой и усами.
   – Вам нечего здесь делать.
   – Лейтенант Даллас, полиция Нью-Йорка. – Ева предъявила жетон. – Она моя.
   – Ничего подобного, лейтенант. Она моя.
   – Она выкарабкается?
   – Не могу сказать. Мы делаем все возможное.
   – Послушайте, я не хочу, чтобы это повторилось. Две другие женщины попали не в больницу, а прямиком в морг. Фельдшер сказал мне, что у нее сердечный приступ, низкое кровяное давление и осложнения, вызванные сильнейшей передозировкой. Я хочу знать, выйдет ли она из этого состояния и сможет ли рассказать мне, чьих рук это дело.
   – А я не могу вам ответить. У нее сердечная недостаточность. Пока что мы не можем точно определить степень повреждения мозга. Организм катастрофически ослаблен. Она без сознания. Она настолько отравлена наркотиками, что я вообще не понимаю, как она сумела набрать номер 911.
   – Но она это сделала. Значит, справится. – Ева посмотрела на женщину, мысленно заклиная ее прийти в себя. – Наркотики были введены в организм без ее ведома. Вы знаете об этом?
   – Подтверждения не было, но я слышал сообщения средств массовой информации о двух убийствах.
   – Он накачал ее наркотиками, а потом изнасиловал. Мне нужно, чтобы кто-то провел соответствующий анализ.
   – Я попрошу моего ассистента заняться этим.
   – Кроме того, я должна вызвать еще одного представителя полиции, чтобы он присутствовал при осмотре.
   – Я знаю порядок, – нетерпеливо сказал доктор Майклс. – Вызывайте своего человека и собирайте ваши улики. Это не мое дело. Мое дело – сохранить ей жизнь.
   – А мое дело – схватить сукина сына, который это сделал. Ее жизнь важна для меня не меньше, чем для вас. Вы сами осматривали ее?
   Доктор открыл было рот, но, увидев выражение лица Евы, лишь молча кивнул.
   – Травмы есть? Синяки, укусы, порезы?
   – Нет. Никаких следов сексуального насилия.
   – Анальный секс?
   – Нет. Лейтенант, с кем мы имеем дело?
   – Судя по манерам, с обольстителем. Скоро он узнает из средств массовой информации, что не довел дело до конца. Я приставлю к ней охрану. Никаких посетителей. Никто не войдет в эту комнату, за исключением врачей и копов.
   – Ее родные…
   – Сначала вы будете извещать меня. Лично, – строго добавила она. – Мне нужно знать, когда в ее состоянии наступят перемены. Дайте мне знать, когда она придет в себя. И не вешайте мне лапшу на уши, что она не может отвечать на вопросы. Он хотел убить ее, но не вышло. Две другие погибли. Он испытал слишком большое сильное наслаждение, чтобы остановиться на этом.
   – Вы спросили меня, каковы ее шансы? Меньше пятидесяти процентов.
   – Готова держать пари. – Она нагнулась над кроватью и медленно произнесла: – Моника, вы слышите меня? Я ставлю на вас. Если вы сдадитесь, он выиграет. Поэтому не сдавайтесь. Мы должны его остановить.
   Ева отошла в сторону и кивнула Майклсу.
   – Когда она очнется, сообщите мне.

11

   Когда Ева уехала из Управления, было уже четыре часа утра и усталость окутывала ее, как влажная простыня, убивающая все ощущения. Не доверяя собственным рефлексам, она включила автопилот. Надеясь, что шутники из Управления не сыграли с ним злую шутку.
   Если она вместо дома окажется в Хобокене – ну и пусть. В Хобокене тоже найдется место, где можно поспать.
   На улицах уже появились мусороуборочные машины. Уборщики двигались как тени, вытряхивая содержимое стоявших на тротуарах контейнеров и урн и готовя город к новому дню.
   В отражающих свет белых комбинезонах, делавших их похожими на привидения, они работали в половине квартала от Десятой улицы. От мерзкого шума гидравлических захватов, напоминавшего жужжание бормашины, у Евы застучало в висках.
   Когда она остановилась у светофора, двое парней посмотрели на нее из-под защитных очков. Один из них схватился за ширинку, улыбнулся и задергал бедрами. Видимо, в его убогом мире это могло сойти за шутку. Эта пантомима здорово развеселила его дружка.
   Когда Ева почувствовала, что у нее нет сил выйти из машины и арестовать их за сексуальные домогательства, она поняла, что ее усталость превысила все допустимые пределы.
   Она откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Тем временем датчики зафиксировали смену сигнала светофора, и машина двинулась.
   Ева сосредоточилась и представила себе квартиру Моники Клайн. На этот раз там было шампанское. Она узнала этикетку одного из заводов Рорка и вспомнила, что эта бутылка стоит около тысячи долларов. Слишком много за какие-то пузырьки и пену. Он принес бокалы в спальню, но в остальном он действовал по прежней схеме.
   «Пленники привычек», – устало подумала Ева. Они оба следуют им и, возможно, подсчитывают набранные очки. Ведь игра – это прежде всего соперничество. С Моникой Клайн ему не удалось достичь цели. Что они будут делать теперь – попытаются закончить дело или просто залягут на дно и будут ждать, пока она не вычислит их?
   Ева заерзала на кожаном сиденье, пытаясь найти более удобную позу.
   Утром нужно будет позвонить Майклсу и узнать о состоянии Моники. Сменить охрану. Первую вахту она доверила исполнительному Трухарту, этот парень знает свое дело. Потом она проверит данные об «Аллегани» и клинике Форрестера. Свяжется с доктором Теодором Макнамарой. Напомнит Фини, чтобы тот еще раз постарался вскрыть систему защиты счета, номер которого нашел Чарльз, и продолжил изучение компьютера, изъятого в киберкафе.
   Пока ей ничего не удалось узнать про розы. Нужно будет сделать еще один заход.
   Черт побери, придется принять тонизирующее и эти дурацкие анальгетики, иначе голова лопнет!
   Ева ненавидела лекарства. Их прием означал признание собственной слабости, перегрузки или глупости.
   Но Монике Клайн лекарства были необходимы. Они заставляли сокращаться ее сердце, очищали клетки мозга и еще бог знает что. Если все пойдет хорошо, она придет в себя. И вспомнит. Конечно, она будет испугана, ошарашена и сбита с толку. Разум не будет понимать, что произошло с ее телом, – по крайней мере, сначала. У девушки наверняка будут провалы в памяти, и на некоторые вопросы она ответить не сможет. Ева хорошо знала, что разум пользуется любой возможностью, стремясь защитить себя от ужаса. Очнуться в больнице, ощущая боль, видя вокруг приборы и незнакомые лица… Разуму остается только спрятаться.
   «Как вас зовут?» Об этом ее уже спрашивали. Врачи и копы, стоящие у кровати и смотрящие на жертву сверху вниз.
   «Как тебя зовут, малышка?»
   От этих слов у Евы гулко забилось сердце. Малышка. С малышками всегда случается что-нибудь ужасное.
   Сначала они думали, что она немая. Либо психически ненормальная. Но она могла говорить. Просто не знала, что надо отвечать. Коп не понимал этого. Он привел врачей и других людей в белых и светло-зеленых халатах.
   Потом Еве сказали, что именно полицейские обнаружили ее, покрытую грязью и запекшейся кровью, в темном закоулке, где она пряталась. Сама она этого не помнила. Эти незнакомые люди говорили с ней мягко, ощупывали и выстукивали. Но, как и у копа, в их глазах не было тепла. Только холодность и брезгливость, смешанные с жалостью. И вопросы, вопросы, вопросы…
   Когда они попытались осмотреть ее там, она стала драться как звереныш. Зубами, ногтями, с рычанием и воплями раненого животного.
   И тут медицинская сестра заплакала. По щекам женщины, державшей Еву и ждавшей, пока подействует успокоительное, катились слезы.
   «Как тебя зовут? – спросил коп, когда она снова пришла в себя. – Где ты живешь? Кто обидел тебя?»
   Она этого не знала. Не хотела знать. Ева закрыла глаза и снова попыталась забыться.
   Иногда лекарства действительно помогали ей забыться. Но если они действовали слишком сильно, Ева вновь начинала ощущать ледяной воздух, запах грязи и крови. Она боялась этого больше, чем незнакомых людей с их негромкими вопросами.
   Иногда в этом холоде рядом с ней возникал он. Запах мятных леденцов и пальцы, которые ползали по ее телу как тараканы, разбегавшиеся по полу, когда зажигали свет.
   Когда эти пальцы касались Евы, даже лекарства не могли избавить ее от страданий и криков.
   Люди около нее вполголоса переговаривались, они думали, что она ничего не слышит, ничего не понимает.
   «Избита, изнасилована. Длительное сексуальное и физическое насилие. Плохое питание, обезвоживание, серьезные физические и эмоциональные травмы. Ей повезло, что она выжила. Ублюдка, который сделал это, следовало бы разрезать на куски. Еще одна жертва. Мир полон жертв. Никаких документов нет. Назовем ее Евой. Евой Даллас…»
   Когда машина затормозила, Ева очнулась и уставилась на темный дом с ярко освещенными окнами. У нее тряслись руки.
   «Утомление, – сказала она себе. – Всего лишь утомление». То, что она отождествила себя с Моникой Клайн, вполне естественно. «Еще одно направление следствия», – подумала она, выбираясь из машины.
   Теперь она знала, кто она такая. Она стала Евой Даллас, и это было не только новое имя, это была ее новая жизнь. Но то, чем она была раньше, то, что было с ней прежде, не исчезло бесследно. Испуганный ребенок все еще жил в ней. С этим она смирилась, главное – она выжила. Они обе выжили.
   Дома Ева сразу поднялась наверх, сняла портупею, разделась и, пошатываясь, побрела к кровати. Потом забралась под теплое одеяло и приказала замолчать голосам, эхо которых звучало в ее мозгу.
   В темноте Рорк обнял ее и прижал к себе. Ева вздрогнула. Она спиной ощущала биение его сердца, прикосновение сильной руки, обвивавшей ее талию.
   На глаза навернулись слезы. Это напугало ее. Откуда они взялись? Внезапное ощущение холода предупредило ее, что сейчас начнется дрожь.
   Она повернулась к мужу и прижалась к нему.
   – Ты нужен мне, – сказала она, найдя его губы. – Нужен.
   Отчаянно нуждаясь в тепле, она вцепилась в плечи Рорка, вбирая в себя запах Рорка, вкус его тела. Когда Рорк был рядом, вопросов не существовало, существовали только ответы. Он был с ней. Рядом. Ближе всех на свете.
   – Скажи, как меня зовут.
   – Ева. – Его теплые губы коснулись синяка на подбородке и отогнали боль. – Моя Ева.
   «Такая сильная, – думал он. – Такая измученная. Какие бы призраки ни жили в ее мозгу, она с ними борется. И я тоже. Она ищет не нежности, а успокоения». Он провел рукой по ее телу, стремясь дать это Еве.
   Она дрожала, но уже не от холода. И не от усталости. Когда рука Рорка нашла ее грудь, Ева выгнулась всем телом. Быстрые короткие укусы разжигали в ней пламя, прикосновения языка обдавали жаром. Она порывисто задышала и сжала Рорка в объятиях. Тело Евы покрылось испариной.
   Он любил ее гибкое тело и знал, что никогда не сможет насытиться им. Ее нежная кожа была горячей, влажной и скользкой, как шелк. Ее губы обжигали как огонь и сводили с ума.
   – Скорее, – простонала Ева. – Скорее! – И она сама овладела им.
   Ее бедра двигались с умопомрачительной скоростью. Рорк видел в темноте ее горящие глаза.
   Он позволял раз за разом овладевать собой, пока Ева не закинула голову. Оргазм пробил ее тело, как кулак пробивает стекло.
   А потом она обессилела.
   Тогда Рорк привлек к себе ее трепещущее тело, и они уснули.

   Ева рухнула в сон как в пропасть и лежала в нем ничком целых три часа.
   Проснувшись, она почувствовала, что тревога и усталость отпустили. Она почти убедила себя, что больше не испытывает головной боли.
   Ева решила, что пара глотков спиртного поможет лучше любого лекарства.
   Ева не вылезала из постели, пока рядом не присел полностью одетый Рорк. Он смотрел на экран, знакомясь с утренним отчетом. Из гостиной доносился аромат свежесваренного кофе.
   В руке Рорка была таблетка; на тумбочке стоял стакан с какой-то подозрительной жидкостью.
   – Открой рот, – велел он.
   – Ни за что!
   – Мне бы не хотелось оставлять на тебе новые синяки, но, если понадобится, я это сделаю.
   Ева знала, что применение грубой силы доставляет ему своего рода удовольствие.
   – Мне ничего не нужно. Ты настоящий мучитель, помешанный на лекарствах.
   – Никогда не слышал ничего приятнее. – Рорк молниеносно зажал мочку ее уха большим и указательным пальцами и с силой надавил. Это его движение вынудило ее открыть рот. Рорк сунул в него таблетку. – Этап первый.
   Ева попыталась стукнуть его, но тщетно. Рорк дернул ее за волосы и вылил в рот содержимое стакана. Еве пришлось сделать два глотка. Лишь потом она сумела отстранить стакан.
   – Я тебя убью.
   – Сделай одолжение. – Рорк сжал ее запястья и заставил допить остальное. – Этап второй.
   – Рорк, можешь считать себя трупом. – Она освободила руки и вытерла мокрый подбородок. – Ты еще сам не знаешь об этом, но уже мертв.
   – Я бы не стал прибегать к таким мерам, если бы ты сама заботилась о собственном здоровье.
   – А когда ты наконец поймешь, что мертв, и упадешь на землю…
   – Ну что, полегчало?
   – …и будешь лежать, я наступлю на твой холодный труп, а потом сожгу шкафчик, где ты держишь лекарства.
   – Ева, не злись. Да, теперь я вижу, что тебе полегчало, – кивнул он.
   – Я тебя ненавижу.
   – Знаю. – Рорк наклонился и нежно поцеловал ее. – И я тебя. Самое подходящее настроение для яиц по-бенедиктински. Прими душ, а потом позавтракаем.
   – Я с тобой не разговариваю.
   Он ослепительно улыбнулся и поднялся.
   – Испытанное женское оружие. – Рорк начал спускаться по ступеням и не удивился, когда Ева прыгнула ему на спину.
   – Это уже лучше, – прохрипел он, когда жена стиснула ему горло согнутой в локте рукой.
   – В следующий раз будешь знать, как обзываться!
   Ева отпустила его и пошла в ванную, виляя голыми ягодицами. Рорк только хмыкнул, глядя ей вслед.

   Она ела только потому, что это было необходимо. И вводила Рорка в курс событий только потому, что это помогало ей самой все разложить по полочкам.
   Рорк слушал, автоматически поглаживая Галахада.
   – Пока что средства массовой информации не могут сообщить ничего нового, – откликнулся он. – Это тебе на пользу.
   – Да уж. Эти двое не из тех, кто будет ждать у моря погоды. У них болезненное самолюбие, вряд ли они могут сохранять хладнокровие. У меня на них много чего есть, но все сведения слишком расплывчаты. Потяни за свои ниточки, ладно? – Ева поднялась. – А я тем временем займусь делом.
   – Почему ты не даешь мне заняться «Аллегани»? В конце концов, это моя компания. Ее служащие охотнее поговорят со мной, чем с человеком с жетоном. А то, чего они не скажут, – добавил Рорк, – я узнаю по другим каналам. Более или менее законным, потому что компания принадлежит мне.
   – Твое понимание «более или менее законного» отличается от моего. Но это может сберечь время, а время сейчас самое важное. Ладно, попробуй. И держи со мной связь. Я буду в Управлении. Как только что-нибудь узнаешь, сообщи.
   – Естественно. – Рорк взял на руки кота, подошел к жене и поцеловал ее. – Берегите себя, лейтенант.
   – С какой стати? – Она устремилась к двери. – Похоже, ты взял это бремя на себя.
   Слушая стук ее каблуков по коридору, Рорк посмотрел на Галахада и задумчиво произнес:
   – А это мысль…

   В комнате для совещаний Ева показывала собравшимся дискету с видеозаписью, сделанной в доме Моники Клайн.
   – Мы видим, что у этой девушки много общего с Брайной Бэнкхед. Тот же физический тип, та же уверенность в себе и тот же стиль жизни. Преступник придал себе новый облик, он не любит повторяться. Поддерживает чувство новизны. Сценарий тот же, но он разыгрывает мизансцену иначе. Что скажешь, Фини?
   Фини вступил в обсуждение:
   – Осмотр ее компьютера позволил установить, что преступник подписывал свои сообщения именем Байрон. Возможно, в честь поэта, лорда Байрона. Обмен посланиями по электронной почте произошел две недели назад.
   – Он снова следует сценарию. Не торопится. Изучает, какова она на самом деле. Находит наблюдательный пункт рядом с ее домом или местом работы. Мы проверим и то и другое…
   Тут дверь открылась, и Ева подняла глаза на входящего. Трухарт, казавшийся в форме особенно юным, покраснел, увидев взгляды начальников.
   – Сэр, прошу прощения за опоздание…
   – Ты прибыл вовремя. Докладывай.
   – Сэр, состояние Клайн остается тяжелым. Никто без разрешения не входил в ее палату. Я всю смену оставался на посту и сидел с ней рядом.
   – Кто-нибудь справлялся о ее здоровье?
   – Несколько раз, лейтенант. Первый звонок раздался около шести часов утра, как только о случившемся объявили средства массовой информации. Пять звонков от репортеров, интересовавшихся ее самочувствием.
   – Это подтверждается показаниями моего служебного видеотелефона. Спасибо, Трухарт. Иди спать. Займешь свой пост в больнице в восемнадцать ноль-ноль. Я договорюсь с твоим сержантом.
   – Есть, сэр. Лейтенант, спасибо за то, что выбрали меня.
   Когда за Трухартом закрылась дверь, Ева удивленно покачала головой.
   – Благодарит за то, что я поручила ему самое скучное дело на свете… Ладно, пошли дальше. «Аллегани» занимается Рорк. Мне нужны все доступные сведения о клинике Форрестера и этом Теодоре Макнамаре, который до сих пор не отвечает на мои запросы. Кроме того, нужно сосредоточить внимание на наркотиках и разыскать наркоторговца. Как, почему и где они пополняют свои запасы.
   – Мой источник в этих кругах назвал только одно имя, – сказал Фини. – Отис Ганн. Этот тип возник на горизонте лет десять назад. Специализировался на сексуальных услугах по телефону и имел на этом хорошую прибыль. Но потом совершенно обнаглел и начал чуть ли не открыто снабжать клиентов «Кроликом» собственного изготовления.
   – И где он теперь?
   – Отсидел уже девять лет из двадцати. – Фини вытащил из бездонного кармана пакетик с орехами. – В «Райкерс».
   – Серьезно? Давно я не посещала эту дыру. Ничего удивительного, что они обо мне забыли… – Ее отвлек звонок телефона. – Я распорядилась пропустить Луизу Диматто, – сказала Ева, положив трубку. – Она уверяет, что знает нечто важное, относящееся ко вчерашнему случаю.
   Ева посмотрела на доску, где появилась новая фотография. Снимок Моники висел отдельно от других, и она от души надеялась, что он там и останется.
   Заметив, что Пибоди и Макнаб не сводят друг с друга глаз, она быстро отвернулась.
   – Пибоди, где этот проклятый кофе?
   – Не знаю, сэр. Сейчас все будет исправлено.
   Пибоди вскочила и отправилась к «автоповару», напевая себе под нос. Когда она принесла Еве кофе, у нее сияли глаза.
   – Что, ела пиццу? – буркнула Ева, и свет в глазах сержанта тут же погас.
   – Да… Кусочек-другой.
   Ева посмотрела ей в глаза.
   – Не ври. Ты съела ее целиком.
   – Хорошая была пицца… Знаете, я уже соскучилась по ее вкусу.
   – Не смей петь на работе.
   Пибоди пожала плечами.
   – Есть, сэр.
   – И сиять глазами тоже, – добавила Ева и пошла встречать доктора Диматто.
   – После хорошей пиццы сиять глазами не запрещается, – пробормотала Пибоди едва слышно, чтобы не злить начальницу, и последовала за ней.
   – Даллас! – окликнула Еву Луиза Диматто. Сегодня на ней было не нарядное платье, а просторная рубашка и потертые джинсы, которые Луиза обычно носила на работе. – Я так рада, что застала вас здесь. Мне не хотелось общаться с вами по видеотелефону.
   – Пойдемте ко мне в кабинет, там и поговорим, – сказала Ева.
   Лицо Луизы оставалось бледным, несмотря на беготню по лабиринтам Управления. Войдя к себе в кабинет, Ева взяла ее за руку и усадила на стул.
   – Отдышитесь, а потом расскажите, что вы хотели мне сообщить.
   – Вчера вечером. Вчера вечером у меня было свидание. В «Ройял-баре».
   – В отеле «Палас»?
   – Да. Даллас, я видела их! Они сидели в кабинете неподалеку от нашего столика. И я разговаривала с ней в дамской комнате.
   – Теперь подробнее. Пибоди, принеси воды.
   – Я не обратила на это внимания, – продолжила Луиза. – Иначе бы я заметила… Теперь я вспоминаю выражение ее лица в зеркале. Дело было не только в шампанском. Черт побери, я же врач, я должна была сразу понять, что ее одурманили!
   – Все мы крепки задним умом. Держите… – Ева протянула Луизе стакан. – Выпейте, Луиза. Выпейте, а потом расскажите все, что вспомнили.
   – Прошу прощения. – Диматто сделала глоток. – Я узнала ее, когда увидела утренние новости. И все поняла. – Луиза снова припала к стакану. – Потом позвонила в клинику и узнала, как она себя чувствует. Улучшений не было. Никаких. Ее шансы уменьшаются с каждым часом.
   – Вчерашний вечер. Сосредоточьтесь на вчерашнем вечере. Вы были в баре…
   – Да. – Луиза сделала глубокий вдох и немного успокоилась. – Шампанское, икра. Мы беседовали. Я обращала внимание только на него. Но все же заметила эту пару в отдельном кабинете. Они тоже пили шампанское и ели икру. Я почти уверена, что они уже сидели там, когда мы пришли. Сидели очень близко друг к другу. Можно сказать, интимно. Пара была очень привлекательная.
   – Что же было дальше?
   – Мы танцевали. Я забыла о них. А потом ушла в дамскую комнату, чтобы подкраситься и восстановить душевное равновесие. Наше первое свидание оказалось очень волнующим. Тем временем эта девушка как раз вышла из кабинки. Она была так возбуждена, что от нее искры летели. Попросила поздравить ее, потому что ее ждет большое счастье. Меня это позабавило. Я даже немного позавидовала ее уверенности. Когда я вернулась в зал, они уже уходили. Уходили, а я так ни о чем и не догадалась…
   Луиза огорченно вздохнула.
   – Она слишком раскраснелась, глаза остекленели. Теперь-то я понимаю.
   – А как выглядел он?
   – Лощеный, привлекательный. Они хорошо смотрелись вместе. Он выглядел естественно. К сожалению, это все, что я заметила. Может быть, Чарльз заметил больше.
   Ева почувствовала холодок в груди и заметила, как у Пибоди округлились глаза.
   – Чарльз?
   – Да. Чарльз Монро. Я пыталась связаться с ним, но у него включен автоответчик.
   – Так… Ладно, Луиза. Спасибо, что связались с нами. Вы еще можете мне понадобиться.
   – Я весь день буду в клинике. – Луиза поднялась. – Жаль, что больше ничем не могу помочь.
   – Ничего. Мы и этому рады.

   За рулем Ева не говорила ни слова. Она поклялась не затрагивать эту тему. Но мертвое молчание Пибоди вынудило ее сдаться:
   – Ну и что ты на это скажешь?
   – Сама не знаю. Но это не работа.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Они же только вчера познакомились! Это было свидание, а не работа… Да нет, ради бога! Меня это вообще не касается, – взволнованно сказала Пибоди. – В конце концов, мы с ним всего лишь друзья. Просто я ужасно удивилась, вот и все.
   Когда Ева затормозила у тротуара, Пибоди подняла глаза, задумчиво посмотрела на дом, в котором жил Чарльз, и, похоже, приняла для себя какое-то решение.
   Когда они вошли в холл, то увидели Чарльза, который шел им навстречу.
   – Даллас, а я собрался к вам! Я только что увидел…
   – Я знаю. Может быть, мы пройдем к вам?
   – Вы знаете, но… Луиза. Она очень расстроена? Я должен позвонить ей.
   Чарльз завозился с кодовым замком, и брови Евы удивленно поползли вверх, невозмутимый Чарльз явно волновался.
   – Позже. Она в порядке.
   – Я не в состоянии рассуждать здраво, – сознался он, рассеянно обнял Пибоди за плечи и пригласил гостей войти. – Сегодня утром я провел час в релаксационной кабине и посмотрел новости всего несколько минут назад. Я потрясен. Мы видели их, видели вчера вечером! Его и женщину, которую он пытался убить.
   – Рассказывайте.
   Его рассказ почти полностью повторял рассказ Луизы за исключением эпизода в дамской комнате. Но замечание Чарльза о том, что мужчина был похож на профессионального компаньона, заинтересовало Еву.
   – Почему вы так подумали?
   – Он был слегка отстранен. Это трудно объяснить. Он был очень галантен, очень внимателен, но в то же время самонадеян и расчетлив. Предоставил ей инициативу и позволил оплатить счет. Я был занят другим, – признался Чарльз, – но заметил, как он смотрел на девушку, когда та шла в дамскую комнату. Оценивающе. Во всяком случае, мне так показалось. Некоторые профессиональные компаньоны так смотрят на своих клиентов.
   – А клиенты?
   – Простите, не понял…
   – А клиенты смотрят так на профессиональных компаньонов?
   Чарльз пристально посмотрел на Еву и кивнул.
   – Да. Тут вы правы.
   Ева направилась к дверям.
   – Чарльз, вы не могли бы поговорить с коллегами? О клиентах, которые любят классическую музыку, розовые розы и ароматические свечи. – Она оглянулась. – И поэзию. Вы ведь составляете досье на выгодных клиентов, верно?
   – Да, если хотим заниматься своим делом. Я наведу справки… Делия, можно тебя на минутку?
   – Я вызову лифт, – Ева не замедлила шаг.
   – Послушай, Делия, мы договорились пообедать сегодня… – начал Чарльз.
   – Не волнуйся. – Пибоди торопливо поцеловала его в щеку. В конце концов, разве не для этого существуют друзья? – Она мне нравится.
   – Спасибо. – Чарльз сжал руку Пибоди. – Мне тоже.

12

   Когда Рорк неожиданно появлялся в какой-нибудь одной из своих многочисленных компаний, это повергало служащих в дрожь. Что, по его мнению, шло на пользу делу. Рорк хорошо платил, а условия работы во всех его компаниях, фабриках, филиалах и офисах, разбросанных по всему миру, не имели себе равных.
   Рорк хорошо знал, что такое быть бедным и жить в нищете. Для таких, как он, это было мощным стимулом, чтобы добиться большего. Но для большинства рутина повседневной жизни и скудное жалованье означали безнадежность, ненависть к хозяевам и необходимость красть.
   Рорк предпочитал, чтобы люди высоко держали голову. По его мнению, это делало их более уверенными в себе, а следовательно, преданными и полезными.
   Он шел по этажу, где располагалось руководство компании «Аллегани», и мысленно фиксировал, где следует улучшить систему безопасности и оформление интерьеров. Все вытягивались в струнку. Когда Рорк захотел поговорить с главным химиком, его повезли на тридцатый этаж. Пока они добрались до нужного кабинета, запыхавшаяся секретарша дважды предложила Рорку кофе и трижды извинилась за задержку.
   – Я знаю, что он очень занят. – Рорк обвел взглядом просторное неуютное помещение с жалюзи, которые, судя по всему, никогда не поднимали. В комнате было темно, как в пещере.
   – О да, сэр. Конечно, сэр. Может быть, выпьете кофе? Доктор Стайлз освободится буквально через минуту.
   «Три предложения кофе и три извинения, – подумал он. – Это явный перебор».
   – Нет, спасибо. Если доктор Стайлз находится в одной из лабораторий, то…
   Закончить фразу он не успел. В комнату ворвался сердитый человек, полы его белого халата разлетались в стороны при каждом движении.
   – У меня опыт в разгаре!
   – Так я и думал, – мягко произнес Рорк. – Прошу прощения, что отвлек вас.
   – Какого черта вам здесь понадобилось? – набросился Стайлз на испуганную секретаршу. – Разве я не предупреждал, чтобы меня не тревожили?
   – Да, но…
   – Кыш отсюда. Кыш! – Он замахал руками, как фермерша, прогоняющая кур. – Что вам нужно? – повернулся он к Рорку и с грохотом захлопнул дверь.
   – Я тоже рад видеть вас, доктор Стайлз.
   – У меня нет времени на всякие политесы и светскую болтовню. Мы работаем над новым препаратом для стимуляции сердечной деятельности.
   – И как идет дело?
   – Оно шло бы еще лучше, если бы вы не выдернули меня из лаборатории.
   У этого резкого крупного человека были плечи циркового борца, длинный, яростно торчащий нос, мрачные черные глаза и большой рот с опущенными уголками. Макушку венчали седые волосы, напоминавшие паклю.
   Стайлз был ворчливым и саркастичным человеком. Что явно нравилось Рорку.
   – Вы работали здесь, когда компания «Аллегани» сотрудничала с клиникой Форрестера?
   – Ха! – Стайлз взял трубку, которую он не набивал уже пятнадцать лет, и начал сосредоточенно грызть мундштук. – Я работал здесь еще тогда, когда вы сосали большой палец и давили прыщи на подбородке.
   – К счастью, я перерос эти скверные привычки. Я говорю о том времени, когда шла работа над одним совместным проектом.
   – Да, я помню. Сексуальные нарушения. Если бы люди придавали меньшее значение сексу, они бы лучше работали.
   – Но тогда у них не было бы стимула работать.
   – Вы женаты, верно? Значит, секс выбросили в окно.
   Рорк вспомнил о теле Евы, нависшем над ним в темноте.
   – Вы так думаете?
   Его ироничный тон заставил Стайлза фыркнуть. Возможно, это был смех.
   – Как бы там ни было, – продолжал Рорк, – мне нужна информация об этом партнерстве, этом проекте и его участниках.
   – Я вам что, банк данных?
   Рорк проигнорировал вопрос. Более того, он не обратил внимания на неучтивость, которую обычно не терпел.
   – Я уже получил кое-какие данные, но считаю, что личные связи тоже могут помочь. Что собой представляет Теодор Макнамара?
   – Ослиная задница.
   – Я подозреваю, что вы так называете всех, кто оказывается поблизости. И не поблизости тоже. Так что прошу поподробнее.
   – Этот человек интересовался не результатами, а прибылью. Не наукой, а успехом и личной славой. Мог довести человека до смерти, а потом снова вернуть к жизни только ради того, чтобы показать, кто здесь главный. Хотел создать себе имя. Тогда он был здесь большой шишкой и давал это понять, разнося всех, кто попадался под руку. Зато заигрывал с журналистами как шлюха, желавшая заполучить клиента.
   – Я вижу, вы не приглашали друг друга выпить пива после трудного дня.
   – Я терпеть не мог этого сукина сына, но не отрицаю его таланта. У этого самовлюбленного типа был блестящий ум.
   Стайлз задумчиво пососал трубку.
   – Он лично подбирал свою команду. И привел с собой дочь, эту половую тряпку. Черт, как ее звали?.. Ладно, неважно. Хорошие мозги, работала как собака, а за себя постоять не могла.
   – Из этого явствует, что проект был в основном детищем Макнамары?
   – Он принимал большинство решений и разрабатывал направления дальнейшей работы. Проект был совместным, но Макнамара считался его главой и научным руководителем. В это дело вложили кучу денег – корпораций и частных инвесторов, а главным образом торговцев сексом. По некоторым направлениям нам удалось кое-чего добиться.
   – Вы считаете, что это скромные результаты?
   – Мы гарантировали мужчинам, что они будут сохранять эрекцию и в сто лет, а женщинам – что их биологические часы не остановятся и через полвека. – Стайлз покачал головой. – Подкупленные средства массовой информации подняли вокруг этого бум. Но остальные наши достижения – вроде лечения бесплодия без риска увеличения рождаемости – не вызвали большого интереса. Воротилы требовали большего, и Макнамара выжимал из нас все соки. Мы работали с опасными веществами, нестабильными веществами, не успевая изучить отдаленные результаты. Цены росли, и эксперименты приходилось сворачивать, чтобы уложиться в отпущенные суммы. Плохая химия, побочные эффекты, несанкционированное использование. В том числе и для развлечения. Судейские крючки обратили на проект пристальное внимание, и его прикрыли.
   – А Макнамара?
   – Вышел сухим из воды. – Стайлз брезгливо поморщился. – Хотя он-то как раз хорошо знал, что происходит. Мимо него ничего не проходило.
   – А персонал? Вы не помните никого, кто питал особый интерес к новым средствам для любовных развлечений?
   – По-вашему, я похож на хорька?
   – Вообще-то… Ах да, вы говорите в переносном смысле…
   – Посмотрим, как вы сами будете выглядеть через пятьдесят лет…
   – Стайлз, я должен сказать вам одну вещь. – Рорк решил сменить тактику и наклонился к собеседнику. – Все очень серьезно: две женщины убиты, третья в коме. Если ниточка тянется к этому проекту, то…
   – Какие женщины? Какие убийства?
   Рорк испустил тяжелый вздох. Как он мог забыть, с кем разговаривает?
   – Стайлз, вам следовало бы время от времени выходить из лаборатории.
   – Зачем? Там люди. А от них одни неприятности.
   – Там есть человек или несколько человек, которые травят женщин теми самыми препаратами, которые разрабатывались в этой лаборатории. Травят до смерти.
   – Черт побери, не может быть! Вы знаете, какой должна быть доза, чтобы вызвать смерть? Знаете, сколько стоят входящие в них вещества?
   – Знаю, у меня есть эти данные. Но цена в данном случае значения не имеет.
   – Это стоит кучу денег. Даже если он готовит их сам.
   – Что нужно для того, чтобы изготовить их самому?
   Стайлз на мгновение задумался.
   – Хорошая лаборатория, диагностическое оборудование, первоклассный химик. Вакуумная камера во время процесса стабилизации. Частные инвестиции, черный рынок. Если бы над этим работала какая-нибудь официально признанная лаборатория или центр, я бы знал.
   – Приложите ухо к земле, – сказал ему Рорк, – и постарайтесь что-нибудь узнать о неофициальных лабораториях. – В кармане у Рорка запищал мобильный видеотелефон. – Прошу прощения.
   Он включил противоподслушивающее устройство и надел наушники.
   – Рорк слушает.

   Ева терпеть не могла опаздывать. А тем более в те места, где ее считали не столько копом, сколько женой Рорка. Отель «Палас» был одним из таких мест.
   Когда Еву проводили в кабинет Рорка, где можно было допросить официанта, который обслуживал Монику Клайн и ее кавалера, ее дурное настроение не исправилось.
   Она куда лучше себя чувствовала в тюрьме «Райкерс», где условия были соответствующие, манеры тюремного персонала несравненно проще, а допрашиваемые не в пример опаснее. Даже если бы допрос заключенного Ганна ни к чему не привел, он прошел бы в более привычном для Евы окружении.
   – Я попрошу Джамаля подняться к вам, как только он прибудет. – Когда дверь лифта открылась, холеная администраторша сделала приглашающий жест. – Если я или кто-либо из персонала «Паласа» может помочь следствию, вам стоит только сказать.
   Чтобы открыть дверь кабинета, понадобились код и отпечаток большого пальца администратора здания. Охранные системы компании «Рорк Индастриз» были на высоте.
   – Можно предложить вам что-нибудь? – лучезарно улыбнулась дама.
   – Газированный сок манго! – выпалила Пибоди и невинно посмотрела в хмурые глаза Евы. – Очень пить хочется.
   – Конечно. – Администраторша скользнула к бару, где стояли напитки и «автоповар». – А вам, лейтенант?
   – Только официанта.
   – Он будет с минуты на минуту. – Женщина протянула Пибоди высокий бокал с соком. – Если вам ничего не нужно, не буду вам мешать.
   Она вышла и плотно закрыла за собой дверь.
   – Вкусно. – Пибоди смаковала сок. – Вам тоже следовало попросить бокальчик.
   – Мы пришли сюда не для того, чтобы распивать напитки. – Ева прошлась по кабинету. Хотя здесь стояло самое современное оборудование, кабинет напоминал скорее роскошные апартаменты, чем служебное помещение. – Я должна получить показания официанта до встречи с Макнамарой. Прекрати хлюпать и узнай, в каком состоянии находится Моника Клайн.
   – Я могу делать то и другое одновременно.
   Пока она делала то и другое, Ева позвонила Фини.
   – Мне кое-что от тебя нужно.
   – Ты уже была в «Райкерс»?
   – Съездила и вернулась. Мы с Ганном обменялись любезностями. Он предложил мне испробовать на себе определенные сексуальные действия, сами по себе весьма занятные, но либо анатомически невозможные, либо запрещенные законом.
   – Узнаю старину Ганна, – растроганно сказал Фини.
   – Ошибаешься. Ты бы его не узнал. Услышав, что кто-то отбивает у него хлеб, Ганн рассвирепел, и я поверила, что он тут ни при чем. Так что давай результаты.
   – Я уже сказал, это требует времени.
   – Время уходит. Один из них, возможно, уже назначил вечером свидание.
   – Даллас, ты знаешь, сколько дерьма прошло через этот компьютер? В конце концов, он стоял в общественном месте. Я не могу вынуть из него одного-единственного пользователя, как фокусник вынимает кролика из шляпы.
   – У тебя есть компьютер Клайн. Разве ты не можешь провести перекрестный поиск?
   – По-твоему, я первый день работаю? Этот тип не прикасался к ее компьютеру. Во всяком случае, я ничего не нашел. Ты хочешь, чтобы я объяснял тебе свои действия или делал дело?
   – Делай свое дело. – Ева хотела бросить трубку, но передумала. – Извини, – сказала она и дала отбой.
   – Без изменений, – сказала ей Пибоди. – Она все еще без сознания. Состояние критическое.
   Тут дверь открылась, и вошел Рорк. Ева стиснула зубы и запретила себе удивляться.
   – Что ты здесь делаешь?
   – Вообще-то это мой кабинет. – Он обвел помещение взглядом. – Да, я не ошибся. Джамаль, это лейтенант Даллас и сержант Пибоди. Они собираются задать вам несколько вопросов и хотят, чтобы вы ничего от них не утаивали.
   – Да, сэр.
   – Расслабьтесь, Джамаль, – сказала официанту Ева. – Вам ничто не угрожает.
   – Я знаю, речь об этой женщине, которая здесь была. Я увидел ее портрет в новостях и решил, что должен пойти в полицейский участок. – Он посмотрел на Рорка.
   – Здесь будет удобнее разговаривать, – заметил Рорк.
   – Для тебя, – пробормотала Ева себе под нос.
   – Садитесь, Джамаль, – пригласил Рорк.
   – Благодарю, сэр.
   – Ты не будешь возражать, если я сама проведу допрос? – не выдержала Ева.
   – Ничуть. – Рорк сел за письменный стол. – Нет, я не уйду. Джамаль имеет полное право на присутствие представителя общественности.
   – Я готов помочь вам. – Официант сел и чинно сложил руки на коленях. – Я сделал бы это даже в том случае, если бы не получил указаний начальства. Это мой долг.
   – Что ж, приятно слышать. Я собираюсь записать нашу беседу. Пибоди, ты готова?
   – Да, сэр. Диктофон включен.
   – Опрос Джамаля Джабара, свидетеля по делу о покушении на Монику Клайн. Дело номер Х-78932Ц. Опрос проводит лейтенант Ева Даллас. Присутствуют сержант Делия Пибоди и Рорк, как выбранный Джабаром представитель общественности. Джамаль, вы служите официантом в «Ройял-баре» отеля «Палас». Это верно?
   – Да. Уже три года.
   – Вчера вечером вы обслуживали пару в пятом кабинете?
   – За смену я обслужил четыре пары, занимавшие этот кабинет.
   Ева достала моментальные снимки.
   – Вы узнаете этих людей?
   – Да. Вчера вечером они сидели в пятом кабинете. Заказали бутылку «Дом Периньон» пятьдесят шестого года и белужью икру. Мужчина прибыл за несколько минут до девяти и очень подробно объяснил, что и как следует подавать.
   – Он прибыл первым?
   – О да, примерно за полчаса до его дамы. Но он велел сразу принести бутылку шампанского и открыть ее. Сказал, что хочет сам наполнить бокалы. Икру следовало подать уже после прибытия дамы.
   – У него была при себе черная кожаная сумка на длинном ремне?
   – Да. Он не пожелал оставить сумку в гардеробе. Положил ее на стуле в кабинете. Сделал один звонок по видеотелефону. Я подумал, что он звонит своей приятельнице и жалуется, что слишком долго ждет ее. Но особого нетерпения он не выказывал. Когда я подошел и спросил, не опаздывает ли его гостья, он ответил, что нет.
   – Когда он разлил шампанское?
   – Точно не помню, но в девять тридцать бокалы были уже наполнены. Она прибыла вскоре после этого. И я понял… подумал, что понял, почему он пришел так рано, если она действительно прибыла вовремя. Он нервничал, и я решил, что это их первое свидание.
   – Почему вы решили, что первое?
   – Догадался. Потому что в первые минуты оба были возбуждены, но держались немного скованно. Но окончательно убедился в этом, когда услышал, как она сказала: «Я счастлива, что мы наконец-то встретились».
   – О чем они говорили?
   Джамаль повернулся к Рорку.
   – Нам не разрешается подслушивать беседы посетителей.
   – Но у вас есть уши. Слышать – совсем не то же, что подслушивать.
   – Конечно, – кивнул Джамаль, по достоинству оценив фразу Евы. – Когда я ставил на стол икру, они говорили о литературе. Как люди, которые ищут общий язык. Он был очень внимателен и вел себя как джентльмен. Сначала.
   – Однако потом все изменилось.
   – Можно сказать, что они… э-э… быстро поладили. Притрагивались друг к другу, целовались и явно стремились к большей близости. Конечно, если вы понимаете, что я хочу сказать, лейтенант.
   – Да, понимаю.
   – Когда я убирал со стола, счет оплатила дама. Это показалось мне странным, поскольку заказ делал мужчина. Она дала мне очень щедрые чаевые. Потом они еще немного посидели, выпивая. Мне показалось, что она становилась все более агрессивной. Гм-м… – Джамаль заерзал на стуле и переплел пальцы. – Я видел, как она сунула руку под стол. И… гм-м… полезла к нему в брюки. Поскольку это противоречит правилам поведения в ресторане, я хотел сообщить метрдотелю. Но тут леди встала и пошла в дамскую комнату. А когда вернулась, они сразу ушли.
   – Вы видели кого-нибудь из них до вчерашнего вечера?
   – Ее я не помню. У нас бывает слишком много людей. Как-никак, «Ройял-бар» – это городская достопримечательность. А его видел.
   Ева вскинула голову.
   – Что?
   – Он уже приходил в мою смену и занял тот же кабинет. Неделю назад, может быть, чуть больше. С ним был тогда мужчина. Выглядел он, правда, по-другому, но это был он. Вчера вечером у него были более светлые и длинные волосы. И в лице что-то изменилось, но не могу сказать, что именно.
   – Как вы его узнали?
   – По кольцу. Я запомнил это кольцо с первого взгляда. Моя жена ювелир, и я научился разбираться в таких вещах. Кольцо было широкое, из переплетенных полосок белого и желтого золота, с крупным рубином, на камне выгравирована голова дракона. У его спутника было такое же кольцо, но только с сапфиром. Тогда я еще подумал, что они… э-э… супруги и что это их обручальные кольца.
   – У того человека, которого вы видели вчера вечером, было кольцо с рубином?
   – Да. Я сразу заметил это кольцо, но, поскольку мужчина выглядел иначе, я решил, что он не хочет быть узнанным. Кроме того, он ясно дал понять, что не желает разговаривать с официантом.
   Ева поднялась и начала расхаживать по комнате.
   – Расскажите, как вы увидели его впервые. Его и другого мужчину.
   – Да, пожалуй, это было примерно неделю назад. Не помню, в какой именно, но мне кажется, что это было в начале смены. Около семи часов. Они брали вино и закуски. – Джамаль тонко улыбнулся. – И чаевые были довольно скромные.
   – Как они платили?
   – Наличными.
   – О чем говорили?
   – Я мало что слышал. Кажется, они спорили, но добродушно. Говорили о какой-то игре, о том, кто первым начнет. И были в очень хорошем настроении. Помню, я был рядом – принимал заказ в шестом кабинете – и заметил, что посетители в пятом начали бросать монету. Это показалось мне забавным.
   «После этого бросания монеты умерла Брайна Бэнкхед!» – подумала Ева.
   – Джамаль, мне нужно, чтобы вы поработали с нашим сотрудником и составили словесный портрет.
   – Боюсь, что я не смогу как следует описать его.
   – Это наша забота. Спасибо за сотрудничество, вы оказали нам большую помощь. Насчет словесного портрета вам позвонят.
   – Хорошо. – Джамаль вопросительно посмотрел на Рорка, увидел его кивок и поднялся. – Надеюсь, мой рассказ поможет вам предотвратить еще одно убийство.
   – Джамаль… – Рорк встал. – Я поговорю с вашим метрдотелем. Время, которое вы проведете в полиции, будет вам оплачено. И это не скажется ни на ваших чаевых, ни на вашем жалованье.
   – Спасибо, сэр.
   – Нужно проверить кольцо! – выпалила Ева, как только за Джамалем закрылась дверь. – Все ювелирные магазины Нью-Йорка, которые выполняют заказы клиентов. И срочно вызвать сотрудника, составляющего словесные портреты.
   – Есть, сэр, – ответила Пибоди.
   – Лейтенант! – Голос Рорка остановил Еву в двух шагах от двери.
   – Что?
   – Куда вы направляетесь?
   – В Управление. Хочу снова просмотреть видеозаписи и посмотреть, не видно ли на них колец.
   – Ты можешь сделать это здесь. На этом оборудовании, причем куда быстрее. Компьютер, вывести на экран дискету видеокамеры, «Ройял-бар», шестое июня, двадцать два сорок пять.

   РАБОТАЮ… ВЫБЕРИТЕ ЭКРАН.

   – Минутку, минутку… У тебя в зале стоит видеокамера?
   – Уж если делать дело, то по высшему классу.
   Ева чертыхнулась сквозь зубы.
   – Мог бы предупредить!
   – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Стенной экран номер один.
   На экране возник ярко освещенный зал. Элегантные пары сидели за столиками или танцевали; обслуживающие их официанты сновали от кухни к столикам кабинетов, от кабинетов к кухне.
   Рорк увеличил скорость, и изображения замелькали.
   – Он пришел около… Ага, вот! – Рорк остановил кадр.
   Ева подошла ближе и стала рассматривать руки.
   – Под этим углом кольца не видно. Прокрути вперед. – Она следила за тем, как пришедший разговаривает с женщиной-метрдотелем. Следила за тем, как он идет к заказанному кабинету. Когда Джамаль здоровался с гостем, руки последнего были под столом.
   – Ну же, ну же, ну же! – уговаривала его Ева. – Почеши нос или что-нибудь еще!
   Джамаль вернулся с бутылкой шампанского и бокалами. Стал накрывать на стол. Но когда официант предложил наполнить бокалы, его нетерпеливым жестом отослали прочь.
   – Останови кадр, – велела Ева, но Рорк уже сделал это. – Увеличь сектор двадцать-тридцать на пятьдесят процентов.
   Когда Рорк повторил требование, Ева поняла, что компьютер выполняет только его приказы. Ее досаду пересилило удовлетворение. Рубин был виден во всех подробностях.
   – Мне нужна распечатка этого кадра.
   – Сколько копий?
   – Сделай дюжину. И переправь содержимое дискеты на мой компьютер в Управлении и на персональный компьютер Пибоди.
   Пибоди открыла рот, но вовремя передумала и решила не спрашивать, каким образом гражданское лицо может переправить изображение на полицейский компьютер без электронных кодов и соответствующих паролей.
   – Попробуем сэкономить время. Пибоди, обзвони по видеотелефону ювелиров. Покажи им изображение кольца. А вдруг нам удастся засечь магазин или мастера, который его делал? Здесь есть место, где она могла бы поработать час-другой? – спросила Ева Рорка.
   – Конечно. – Он нажал кнопку устройства внутренней связи и вызвал секретаря. – Ариэль, сержанту Пибоди требуется отдельный кабинет для работы. Она встретится с тобой в приемной.
   Он повернулся к Пибоди.
   – Приемная на этом этаже. Ариэль обо всем позаботится.
   – Вот это здорово! – Пибоди вышла, мечтая о еще одном стакане газированного сока манго.
   – Ты наверняка хочешь увидеть остальное, – сказал Рорк Еве и снова пустил запись.
   Убийца поставил бокалы рядом и наполнил каждый до половины. Пока шампанское пузырилось и пенилось, он осматривал зал. Потом его рука поднялась и застыла над одним из бокалов.
   – Останови кадр. Увеличь его.
   Ева подошла вплотную к экрану и отчетливо увидела струйку прозрачной жидкости, вытекшую в бокал из руки убийцы.
   – Когда я поймаю ублюдка, адвокату придется здорово попотеть из-за этой дискеты. Повтори эпизод с тем же увеличением, но в четыре раза медленнее… Вот, вот, видишь? У него в ладони флакончик. Либо это предварительно отмеренная доза, либо я обезьянья задница.
   – Могу заверить, что ты не задница… Таймер свидетельствует, – продолжил Рорк, – что он дал себе несколько минут форы. На случай, если она придет слишком рано. Потом долил бокалы и поставил бокал с отравой на другой конец стола.
   – Дай крупный план. Посмотри на него. Посмотри на его лицо. Он чертовски доволен собой. Маленький личный тост. Пьет… А теперь звонит. Своему партнеру. Все на месте. Он не может дождаться, когда вернется домой и расскажет, как все прошло. Вызовем специалиста, умеющего читать по губам, и проверим, насколько я ошиблась.
   – Она идет, – прокомментировал Рорк.
   В зал вошла Моника. Остановилась обвела взглядом помещение и улыбнулась.
   – Вот он, думает она, – тихо сказала Ева. – Красивый, как она и надеялась. Манеры джентльмена. Берет ее руку и галантно подносит к губам. – Шампанское? Чудесно! Звон бокалов. Блестяще сыграно. Если не знаешь, что перед тобой чудовище, то ни за что не заметишь хищное выражение на его лице в тот момент, когда она пьет. Если не знаешь, что он мысленно убивает ее на глазах у всех.
   – Я никогда не пойму, как ты это делаешь. Причем изо дня в день. – Рорк стоял у Евы за спиной, положив руки ей на плечи, массировал их, снимая напряжение.
   – Потому что я знаю, что схвачу его. Нет, их. Их обоих. Они думают, что учли все, но это невозможно. Всегда бывают ошибки. Маленькие ошибки. Он считает себя в безопасности, думает, что умнее всех. Каждый, кто наблюдает за ними, видит, что женщина сама проявляет инициативу. Подсаживается к нему поближе, трогает его руку, его волосы, наклоняется к нему… Разве кому-нибудь придет в голову, что это изнасилование?
   – Это причиняет тебе боль. Не отпирайся, – негромко сказал Рорк. – Ты крепишься, но это причиняет тебе боль.
   – Это только на пользу делу. Так я быстрее остановлю его… Черт побери, а вот и Чарльз с Луизой!
   – Именно поэтому ты отослала Пибоди?
   – Я не хочу, чтобы эта история отвлекала ее. И не хочу думать о ее дурацком платоническом романе с Чарльзом и еще более дурацком сексуальном романе с Макнабом, потому что это отвлекает меня… Что это, стандартное обольщение по плану А? С шампанским и икрой?
   – Насколько я помню, ты предпочитаешь мясо с кровью и крепкий кофе.
   – Настоящая говядина куда лучше каких-то рыбьих яиц… Стоп! Он снова дает ей стимулятор. У него в ладони новый флакон. Две дозы еще до того, как они окажутся у нее. Теперь все ясно. Лаборатория обнаружила следы «Шлюхи» в бокале из гостиной и следы «Кролика» в бокале из спальни. Но токсикологический анализ показал, что концентрация «Шлюхи» в организме этой девушки была меньше. Вот почему она не умерла.
   – Но она все же выпила, – напомнил Рорк.
   – Да. Этого хватило, чтобы лапать его под столом и тут же убирать руку. Третью дозу он дал ей уже дома. Неужели ее организм столько впитал? Нет. Он очистился, видимо, ее тошнило. Она стройная, но не худышка, – размышляла Ева. – Значит, проблем с пищеварительным трактом у нее нет. Вполне возможно, что ее вырвало, либо в туалете, либо дома. Вырвало вином, рыбьими яйцами, то есть икрой, и частью наркотика. Поэтому ее организм и справился…
   – Ошибка, – продолжила Ева после паузы. – Он об этом не подумал. Когда он оставил Монику, она была без сознания, а он решил, что она уже мертва. Это говорит о том, что он не врач и не фельдшер. Медицинскими знаниями обладает тот, другой. А этот – компьютерный гений. Давай-ка просмотрим запись второго убийства. Я хочу проверить, нет ли там четкого изображения кольца с сапфиром.
//-- * * * --//
   – Кевин, ты становишься скучным. – Когда Люциус распечатал криоупаковку, раздалось шипение и в воздух взметнулась струйка пара. – В первый раз ты устроил истерику из-за того, что девушка умерла. А теперь ты кусаешь себе локти из-за того, что она осталась жива.
   – Я не хотел убивать первую девушку.
   – Но хотел убить вторую. – С помощью щипцов Люциус вставил пачку в специальный стеклянный контейнер. – Дружище, похоже, ты начинаешь проигрывать.
   – Ты сам готовил это снадобье! – нервно взвизгнул Кевин. – Что могло помешать тебе подменить флаконы в моей сумке?
   – Моя честность. У нас ведь честная игра. Жульничество перечеркивает удовлетворение от победы. Кев, мы договорились, что будем играть честно.
   – Вполне возможно, что она умрет, так что не торжествуй раньше времени.
   – Все зависит от организма. В интересах справедливой игры я предлагаю оценить ее госпитализацию в пять очков, а смерть – в десять. Если твоя подружка умрет до того, как я вернусь с очередного свидания, ты по-прежнему будешь впереди. Так будет честно. Но если она не умрет… – Люциус пожал плечами, сунул контейнер в гнездо и запрограммировал время и температуру, – тогда лидером стану я. Мы можем увеличить ставки за счет дублирования.
   – Две в один день? – В голосе Кевина прозвучали ужас и возбуждение одновременно.
   – Если ты мужчина, то справишься.
   – Но мы не готовы. После этого раунда условия нашей игры предусматривают перерыв в три вечера. С другими объектами можно будет связаться только на следующей неделе.
   – Условия существуют для любителей и бездельников. – Люциус смешивал коктейли – неразбавленный шотландский виски с приправой из «Зевса». – Кев, давай напряжемся. Дадим последнюю гастроль в Америке, а потом перенесем игру во Францию.
   – Пикник в парке, – задумчиво произнес Кевин. – Рандеву во второй половине дня. Да, это будет забавно. Пора сменить декорации. Попробуем озадачить полицию новой сменой деятельности.
   – Игры в дневное время. Думаю, это заставит их почесать в затылке.

13

   – С кольцами пока ничего не получается, – сказала Ева своим коллегам.
   Пришлось встать на уши и даже подкупить дежурного полицейского плиткой швейцарского шоколада, но комнату для совещаний она все же выбила. Шоколада у Рорка хватало, так что он только фыркнул, узнав о подкупе.
   – Удалось выяснить лишь одно: это не фамильное наследство. Ювелир, которого нашла Пибоди, подтвердил, что кольца не старинные. Если камни и оправа настоящие, то они стоят около двухсот пятидесяти тысяч.
   – Любой малый, который носит на пальце четверть миллиона, – баба, – высказал свое мнение Фини. – И пижон.
   – Согласна. Я хочу провести поиск в мировом масштабе и поручить это дело ОЭС. – У Евы был собственный источник сведений о пижонах. Рорк сам не носил украшений, но прекрасно разбирался в них.
   – Видеотехник работает с официантом, но дело идет медленно. Джамаль запомнил кольца лучше, чем их владельцев. Можно получить видеозаписи, сделанные в «Паласе» за последние две недели, но на просмотр потребуется время. Если повезет, мы обнаружим на них наших подопечных. Я займусь этим лично, а параллельно – конечно, если за утро ничего не случится – попрошу нашего свидетеля согласиться на гипнотерапию.
   – Нет гарантии, что они приходили в «Палас» без грима, – вставил Макнаб, и Ева одобрительно кивнула, что позволяла себе редко.
   – Верно, но это позволит более точно определить их внешность. Сколько веревочке ни виться… – Она пристально посмотрела на Фини. – Есть прогресс с коммерческим компьютером? Ну, не тяни резину.
   – Наконец-то спросила… Мы просмотрели почти все чаты. Ты не поверишь, сколько дерьма люди посылают друг другу с этих компьютеров. В девяти случаях из десяти – это порнографические сайты.
   – Это только подтверждает мое мнение о большинстве жителей Нью-Йорка.
   – Второе место занимают развлекательные сайты, третье – финансовые. За ними идут личные послания по электронной почте. Наиболее перспективное имя пользователя – Вордсворт. Все его сообщения защищены. Пока продираешься сквозь первый уровень защиты, этот шутник отправляет тебя в другое место. Например, в Мадрид. Начинаешь шуровать там, и вдруг оказываешься в Колонии Дельта. А потом…
   – Картина ясна. Что тебе удалось обнаружить?
   Фини помрачнел и полез в карман за пакетиком своих любимых орехов.
   – Пока я расшифровал только одно сообщение. Похоже, что всего их было три. Может быть, четыре. То, с которым я имел дело, адресовано некоей Стефани Финч. Вешает ей лапшу на уши.
   – Перекинь эту лапшу и ее адрес на мой компьютер. Фини, ты электронный гений.
   Он слегка приосанился.
   – Как будто я сам этого не знаю… Мне бы только соснуть пару часиков, а потом электронный гений снова возьмется за дело.
   – Я еду в город. Пибоди, ты со мной. Нужно заправиться, – сказала она, направившись к лифту. – Купишь мне чего-нибудь. Встретимся в гараже в десять, я еще должна зайти к себе в кабинет.
   – Буфет тут за углом.
   – Все эти автоматы ненавидят меня. Крадут жетоны и смеются мне в лицо.
   – Наверно, потому, что вы пинаете их ногой.
   – Нет. Я луплю по ним кулаком. – Не дожидаясь ответа, Ева вошла в кабину лифта, достала мобильник и позвонила видеотехнику.
   Пибоди только вздохнула и пошла в ближайший буфет, пытаясь придумать, что взять для себя. По дороге ее догнал Макнаб.
   После вчерашнего вечера Пибоди ждала, что он непременно ущипнет или шлепнет ее. Но Макнаб просто стоял, засунув руки в два из двенадцати карманов, украшавших его вызывающе яркие брюки.
   – Как дела? – спросил он.
   – Нормально. Хочу купить чего-нибудь поесть. – Поняв, что Даллас может продержать ее в городе до вечера, Пибоди решила отовариться поосновательнее.
   – Если ты переживаешь из-за вчерашнего, то напрасно. Все это ничего не значит.
   При воспоминании о пицце, о жаркой любовной сцене на полу ее гостиной и о второй, более продолжительной, в ее постели, у Пибоди засосало под ложечкой.
   – Верно. А кто говорит, что это что-то значит?
   – Я просто хочу сказать, что тебе не из-за чего смущаться и расстраиваться.
   Она повернулась к Макнабу, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.
   – По-твоему, я выгляжу смущенной или расстроенной?
   – Слушай, если ты не хочешь говорить об этом, то и не надо. – Гнев, владевший Макнабом, вырвался наружу. Чарльз бесстыдно демонстрировал Пибоди свою новую пассию, а она все еще не понимала, что собой представляет этот тип. – Все знают, что это ничем не кончится. Если ты думаешь по-другому, то ничего другого не заслуживаешь.
   – Спасибо за диагноз. А теперь… – Она поискала подходящие слова и воспользовалась любимым выражением Евы: – Поцелуй меня в задницу. – Пибоди оттолкнула его локтем и направилась к ближайшему лифту.
   – Ну и ладно! – Макнаб яростно пнул ногой автомат и зашагал в другую сторону, когда тот выдал стандартное предупреждение. Если Пибоди переживает из-за того, что любимый дружок трахает другую женщину чуть ли не у нее на глазах, ему нет до этого никакого дела.
   Когда Пибоди наконец добралась до гаража, она съела почти все купленное в буфете. И была вне себя. Оказавшись в машине, Ева молча протянула руку. И чуть не зашипела, когда Пибоди шмякнула ей на ладонь пакет с едой.
   – Мне нужно было дать ему пинка в зад. В его тощий, костлявый зад!
   – О боже… Не начинай!
   – Я не начинаю. Наоборот, закончила. Эта свинья смеет говорить мне, что я не должна смущаться и расстраиваться, потому что вчерашний вечер ничего не значит!
   «Я ничего не слышу, ничего не слышу, ничего не слышу», – раз за разом повторяла про себя Ева.
   – Финч живет на Риверсайд-драйв. Одна. Работает в авиакомпании «Интер Эйр» пилотом самолета, совершающего челночные рейсы из Нью-Йорка в Лондон.
   – Он сам пришел ко мне с этой дурацкой пиццей, улыбаясь во весь рот.
   – Ей двадцать четыре года, – продолжала пришедшая в отчаяние Ева. – Не замужем. Прекрасная мишень для убийцы номер один.
   – А кто из них не убийца? Кто не убийца, черт побери?
   – Пибоди, если я соглашусь, что Макнаб свинья, что ты должна была дать ему пинка в зад, и клятвенно пообещаю помочь тебе сделать это при первой возможности, ты сумеешь сосредоточиться на расследовании?
   – Да, лейтенант. – Пибоди шмыгнула носом. – Но я была бы вам благодарна, если бы вы в моем присутствии не называли эту свинью по имени.
   – Договорились. Мы едем к Финч. Как только я просвещу ее, посмотрим, сможет ли эта женщина стать наживкой или ее придется перевезти на тайную квартиру. Следующий в перечне – Макнамара. Сегодня мы свяжемся с этим типом даже в том случае, если он еще не вернулся в Нью-Йорк. Если Макнаб… то есть свинья, – поправилась она, когда Пибоди резко повернула голову, – сумеет расшифровать новые адреса, мы тут же направимся к ним. Потенциальные мишени – наша главная забота.
   – Понятно.
   – Свяжись с полицейским, который дежурит в больнице. Он даст нам более точные сведения о состоянии жертвы, чем медики.
   – Хорошо. Можно сказать еще два слова о свинье? В самый последний раз.
   – Если в последний, то валяй. А потом свяжись с охраной.

   «Видимо, пилоты шаттлов неплохо зарабатывают», – подумала Ева. Жилой дом представлял собой величественную серебристую башню с наружными лифтами, позволявшими жителям и гостям после получения разрешения подниматься сразу на нужный этаж.
   Электронный пост любезно и деловито попросил ее представиться и осведомился о причине прихода.
   – Лейтенант полиции Ева Даллас и сержант Пибоди хотят видеть Стефани Финч. – Она приставила к экрану жетон и прислушалась к негромкому шуму, которым сопровождалось его сканирование и подтверждение подлинности.
   – Прошу прощения, лейтенант Даллас, но мисс Финч сейчас нет дома. Вы можете оставить ей звуковое сообщение.
   – Когда она должна вернуться?
   – Сожалею, лейтенант Даллас, но у меня нет разрешения сообщать эту информацию.
   – Держу пари, что этот дом принадлежит Рорку, – пробормотала Пибоди, обведя взглядом просторный вестибюль, отделанный черным с серебром. – Это его стиль. Бьюсь об заклад, если бы вы сказали, что вы его жена…
   – Нет. – Мысль об этом вызвала у Евы досаду. – Я хочу видеть обитателей квартиры 3026.
   – Иными словами, ее ближайших соседей. Хорошая мысль… – одобрила Пибоди.
   – Секунду, лейтенант Даллас… Миссис Харгроув дома. Я попрошу ее разрешения на визит.
   – Да, пожалуйста… Как люди могут жить в таких домах? – пробормотала Ева. – Словно муравьи в огромном муравейнике.
   – Скорее словно пчелы в улье. Муравьи…
   – Помолчи, Пибоди.
   – Есть, лейтенант.
   – Миссис Харгроув согласна принять лейтенанта Даллас и сержанта. Пожалуйста, воспользуйтесь лифтом номер пять. Желаю успеха.
   Эйликенн Харгроув вопреки ожиданиям Евы чрезвычайно обрадовалась визиту.
   – Полиция! – Она буквально втащила Еву в квартиру. – Как интересно! У нас что-нибудь случилось?
   – Нет, мэм. Я бы хотела поговорить с вами о Стефани Финч.
   – Стеф? – Возбуждение, читавшееся на миловидном лице миссис Харгроув, тут же увяло. – С ней все в порядке, правда? Сегодня утром она ушла на работу.
   – Насколько я знаю, да. Вы с мисс Финч подруги?
   – Да, очень близкие… О, прошу прощения! Проходите, пожалуйста.
   Она показала на современно отделанную гостиную с тремя низкими диванами.
   – Спасибо, но мы ненадолго. Вы не можете сказать, мисс Финч в настоящее время с кем-нибудь встречается?
   – Вы имеете в виду мужчин? Конечно. Стеф – настоящая секс-машина.
   – У нее есть знакомый по имени Вордсворт?
   – А, поэт… У нее с ним роман по электронной почте. Думаю, они договорились встретиться после ее возвращения из рейса. Послезавтра. До тех пор она будет в Лондоне. Кажется, Стеф говорила, что их первая встреча должна состояться на следующей неделе. В «Нью-Йоркской Башне». Но я не уверена, что Стеф туда отправится. Стеф любит надувать мужчин.
   – Если она будет звонить или вернется раньше времени, попросите ее немедленно связаться со мной. Это очень важно. Сержант, дайте карточку.
   Пибоди достала визитную карточку Евы и протянула ее начальнице.
   – Можно сказать ей, о чем пойдет речь?
   – Просто передайте, чтобы она связалась со мной. Как можно скорее. Извините, что отняли у вас время.
   – Может быть, выпьете кофе? – Разочарованная хозяйка трусцой побежала за устремившейся к дверям Евой.
   – Пибоди, попробуй ее найти. – Ева вынула зазвонивший мобильник. – Даллас.
   – Лейтенант… – На маленьком экране появилось озабоченное лицо Трухарта. – Кажется, что-то происходит. Только что в палату прошли три врача, в том числе доктор Майклс.
   – Спасибо, Трухарт. Сейчас буду.

   Поскольку медсестра грудью встала в дверях реанимационной палаты, Ева дала ей шестьдесят секунд, чтобы вызвать доктора Майклса. Раздосадованный врач пулей вылетел из палаты.
   – Лейтенант, это больница, а не полицейский участок!
   – Пока Моника Клайн будет вашим пациентом, можете считать, что это одно и то же. Каково ее состояние?
   – Она пришла в сознание, однако мало что понимает. Показатели улучшились, но состояние остается опасным.
   – Мне нужно задать ей несколько вопросов. На кону стоит не только ее жизнь.
   – Но за ее жизнь отвечаю я.
   Поняв, что коса нашла на камень, Ева кивнула.
   – Думаете, она сможет успокоиться, зная, что человек, который сделал это, ускользнул от наказания? Послушайте, я не собираюсь ее допрашивать. Не собираюсь расстраивать. Я знаю, что значит быть жертвой.
   – Лейтенант, я понимаю важность вашего расследования, но эта женщина – не средство.
   – Для меня она не средство, – решительно ответила Ева. – Но для человека, который сделал это, она меньше, чем средство. Всего лишь пешка в игре. У Брайны Бэнкхед и Грейс Лутц не было возможности рассказать о случившемся.
   Доктор Майклс посмотрел ей в лицо и распахнул дверь.
   – Проходите, – сказал он. – Но я никуда не уйду.
   – Согласна. Пибоди, постой у дверей.
   Медсестра следила за экранами мониторов и что-то негромко говорила. Хотя больная не отвечала, Ева понимала, что она все слышит. Ее глаза блуждали по сторонам, рассматривая стеклянные стены. Моника мельком посмотрела на Еву и остановила взгляд на лице Майклса.
   – Я очень устала… – пролепетала она. Голос девушки был тихим, как шуршание птичьих крыльев.
   – Вам нужно отдохнуть. – Врач подошел к кровати и накрыл ладонью ее руку.
   Увидев этот жест, Ева успокоилась. Моника была для Майклса не безымянной пациенткой, а женщиной, жертвой, которой он сострадал.
   – Это лейтенант Даллас. Она хочет задать вам несколько вопросов.
   – Я не знаю…
   – Я буду рядом.
   – Мисс Клайн… – Ева села с другой стороны кровати. – Я знаю, вы устали и вам трудно говорить, но все, что вы сможете сообщить, окажет нам большую помощь.
   – Я не помню.
   – Вы связывались по электронной почте с человеком, который называл себя Байроном.
   – Да. Мы познакомились с ним в чате. Поэты девятнадцатого века…
   – Вы согласились встретиться с ним вчера вечером в «Ройял-баре» отеля «Палас».
   На ее лбу, белом, как мрамор, появилась морщинка.
   – Да. В… девять тридцать. Это было вчера вечером? Мы виртуально общались несколько недель, и… я встретилась с ним. Я помню.
   – Что еще вы помните?
   – Я… Сначала я немного нервничала. В чате мы нашли общий язык, но реальная жизнь – это совсем другое. Но он пригласил меня в такое шикарное место… Если бы мы не понравились друг другу, ничего страшного не случилось бы. Но мы понравились. Он оказался именно таким, как я и ожидала… Со мной произошел несчастный случай? Я умираю?
   – Ничего подобного, – сказал ей врач. – Вы очень сильная.
   – Вы пили с ним шампанское, – продолжила Ева, вновь завладев вниманием женщины. – О чем вы говорили?
   Лицо Моники стало отрешенным.
   – О чем говорили? – повторила она.
   – С Байроном. Когда вчера вечером пили с ним шампанское.
   – Ах да! О поэзии, об искусстве. О путешествиях. Мы оба любим путешествовать, но он больше видел, чем я. Мы пили шампанское и ели икру. Я раньше ее не пробовала. Похоже, она не пошла мне на пользу. Должно быть, я отравилась икрой.
   – Вы почувствовали себя плохо еще в отеле?
   – Нет. Я… нет, не думаю. Наверно, я слишком много выпила. Обычно я позволяю себе не больше одного бокала. Да, помню, помню… Ощущение было очень странное, но приятное. Я была счастлива. Он был таким красивым, таким привлекательным. Я целовала его. Не могла оторваться. Мне хотелось взять номер прямо в отеле. Вообще-то со мной такого не бывает. – Ее пальцы нервно теребили простыню. – Я слишком много выпила, в этом все дело.
   – Вы предложили взять номер в отеле?
   – Да. Он засмеялся. Смех был не слишком приятный, но мне уже было все равно. Я была пьяна. Зачем я так много выпила? А он сказал… «Отвези меня к себе домой, и то, о чем пишут поэты, станет явью».
   Она закрыла глаза.
   – Похоть. Но тогда это не казалось похотью. Он велел мне оплатить счет. Я не обиделась и не удивилась этому, хотя свидание назначал именно он. Потом я пошла поправить косметику и думала только о том, что скоро лягу в постель с этим чудесным человеком. Не могла дождаться, когда смогу к нему прикоснуться. Мы взяли такси. С шофером тоже расплачивалась я. А в такси…
   Ее лицо слегка порозовело.
   – Наверно, все это мне приснилось. Просто приснилось. Он шептал мне на ухо, что именно хочет со мной сделать. – Она снова открыла глаза. – Я набросилась на него прямо в машине. Не могла дождаться, когда мы доедем до дома. Это ведь было наяву, да? Это не сон?
   – Нет, не сон.
   – Что он дал мне? – Моника взяла Еву за руку и попыталась сжать, но ее пальцы лишь слабо дрогнули. – Что было в шампанском?
   Рука Моники беспокойно задвигалась, и Ева успокаивающе накрыла ее ладонью.
   – Я не была пьяна, верно? Это было скорее похоже на гипноз.
   – Моника, вы не были пьяны и вы не отвечали за свои поступки. Он опоил вас наркотиками. Расскажите, что случилось, когда вы приехали домой.
   – Ей нужен отдых. – Доктор Майклс взглянул на мониторы и перевел взгляд на Еву. – Ей нельзя так долго разговаривать. Вам пора уходить.
   – Нет. – Моника шевельнула пальцами. – Он дал мне то, что заставило меня делать все это, верно? И позволяло делать со мной все, что угодно? И чуть не убило меня, да?
   – Очень похоже, – подтвердила Ева. – Слава богу, вы оказались намного сильнее и крепче, чем он предполагал. Помогите мне, расскажите, что случилось у вас на квартире.
   – Все было как в тумане. Меня тошнило, кружилась голова. Он включил музыку, зажег свечи. У него в сумке были свечи и еще одна бутылка шампанского. Я больше не хотела пить, но он заставил меня выпить. Я делала все, что он просил. Когда он прикасался ко мне, я хотела, чтобы это повторилось. Он говорил, это нужно, чтобы все было идеально. Что он собирается приготовить… оборудовать сцену. Что я должна подождать. Меня тошнило. Я не хотела жаловаться, потому что тогда он мог не остаться. Когда он пошел в спальню, я пошла в ванную, и меня вырвало. Потом мне стало немного лучше, и я вернулась в спальню. На тумбочке стояло шампанское, горели свечи. Вся кровать была усыпана лепестками роз. Розовых роз. Таких же, как те, которые он прислал мне на работу несколько дней назад. До сих пор никто никогда этого не делал.
   По щекам Моники катились слезы.
   – Все было так красиво, так романтично… Когда я вошла и увидела его, я готова была умереть от любви. Он раздел меня и сказал, что я красивая. Сначала все было очень мило, очень нежно и ласково. Как во сне. Потом он передал мне бокал. Я сказала, что больше не хочу шампанского, но он посмотрел на меня, велел выпить, и я выпила. А потом… Это было ужасно. Казалось, я сошла с ума. Превратилась в дикое животное. Не могла дышать, не могла думать. Горела как в огне, и сердце билось так часто, словно готово было разорваться. Он следил за мной. Я и теперь вижу перед собой эти глаза. Он велел мне произнести его имя. Но это было не его имя.
   – А как же его звали на самом деле?
   – Кевин. Он сказал мне, что его зовут не Байрон, а Кевин. Потом мне показалось, что мое тело разрывается на части. И вдруг все кончилось. Я не могла пошевелиться, ничего не видела и не слышала. Как погребенная заживо. – Тут она заплакала. – Он похоронил меня заживо!
   – Нет, не похоронил. – Ева нагнулась к ней прежде, чем успел вмешаться Майклс. – Вы живы и находитесь в безопасности. Он больше никогда не прикоснется к вам, Моника. Никогда.
   Девушка повернула голову, уткнулась в подушку и залилась слезами.
   – Я позволила ему овладеть мной.
   – Нет, не позволили. Он изнасиловал вас. Принудил.
   – Нет, я…
   – Он принудил вас, – повторила Ева. – Посмотрите на меня. Послушайте. Он не оставил вам выбора. Взял вас силой. Он пользовался не ножом, не кулаками, а наркотиком, но это тоже оружие. Лепестки роз на кровати не делают его преступление менее тяжким. Но вы победили его. Он будет сидеть в тюрьме. Я знаю человека, с которым вы сможете поговорить. Человека, который поможет вам пережить это.
   – Я не просила, чтобы он остановился. Я не хотела этого.
   – Вы не отвечаете за свои поступки. Это был не секс. Изнасилование не имеет с сексом ничего общего. Он хотел, чтобы вы были в его власти. Вы не могли остановить его вчера вечером, но можете сделать это теперь. Не давайте ему власти над собой.
   – Он изнасиловал меня и бросил умирать. Я хочу, чтобы он заплатил за это.
   – Предоставьте это мне.
   Когда Ева вышла в коридор, ее пошатывало. Опрос жертв изнасилования всегда давался ей дорогой ценой. Она смотрела на них и видела себя.
   Ева схватилась за косяк и немного подождала, пытаясь успокоиться.
   – Лейтенант…
   Ева выпрямилась и повернулась к Майклсу.
   – Вы пощадили ее. Я думал, вы будете более настойчиво выпытывать у нее подробности.
   – Буду, но позже.
   Врач слегка улыбнулся.
   – Я не ожидал, что она выкарабкается, ведь ее шансы были равны нулю. Но это одна из маленьких радостей моей профессии: иногда случаются чудеса. Правда, ей будет трудно. Как физически, так и психологически.
   – Вы можете связаться с доктором Шарлоттой Мирой.
   – С доктором Мирой? – Это имя произвело на Майклса сильное впечатление.
   – Если она не сможет заняться Моникой лично, то пришлет к ней лучшего специалиста по работе с жертвами изнасилования. Вы постарайтесь вернуть ей физическое и психическое здоровье, а я постараюсь восстановить справедливость.
   Ева махнула Пибоди рукой и пошла по коридору. Ей хотелось покинуть больницу как можно скорее.
   – Лейтенант, все в порядке? – поинтересовалась спешившая следом помощница.
   – Она жива, разговаривает и назвала нам настоящее имя этого ублюдка. Его зовут Кевин.
   – Прекрасно! Но я спрашиваю о вас. По-моему, вы слегка не в себе.
   – Я в порядке. Просто ненавижу больницы, – пробормотала Ева. – Приставь к Монике охрану и регулярно справляйся о ее самочувствии. Сделай пометку, что я должна связаться с доктором Мирой и попросить ее дать консультацию доктору Майклсу.
   – Я не знала, что Мира дает частные консультации.
   – Пибоди, от тебя требуется всего лишь сделать пометку. – Ева старалась не дышать, пока не оказалась за дверями больницы. – Как только люди умудряются выживать в таких местах? Мне нужно сделать личный звонок. Давай отойдем в сторону. А ты тем временем сообщи майору Уитни о состоянии Моники и скажи, что скоро я пришлю ему полный отчет.
   – Хорошо! Тут есть скамейки. Почему бы вам не присесть? – Пибоди хотела сказать Еве, что она белая как мел, но вовремя передумала.
   Ева прошла в один из тех зеленых уголков, который городские архитекторы упорно называли «микропарками». Три карликовых дерева и несколько цветков составляли крошечный островок, со всех сторон зажатый автостоянками. Видимо, так и было задумано.
   Жаль, что они не додумались сажать на этих клумбах какие-нибудь душистые цветы. Еве хотелось как можно скорее избавиться от больничного запаха.
   Она не знала, где в эту минуту находился Рорк. Сначала Ева набрала его личный номер, но наткнулась на автоответчик и дала отбой. Потом Ева позвонила в главный офис Рорка. Ей ответила его секретарша.
   – Мне нужно поговорить с ним.
   – Конечно, лейтенант. У него сеанс голографической связи. Будьте добры немного подождать. Как поживаете?
   Великолепно, подумала Ева. Учтивость и непринужденность. Качества, которыми она сама часто пренебрегала.
   – Спасибо, хорошо. А как вы, Каро?
   – Замечательно. Рада, что босс вернулся, хотя в его присутствии нам всем приходится крутиться. Сейчас я свяжусь с ним и сообщу, что вы на линии.
   Ева зажмурилась и подставила лицо солнечным лучам. «Почему в больницах всегда так холодно? – подумала она. – Пробирает до костей…»
   – Лейтенант… – Она посмотрела на экран и увидела лицо Рорка. – Что случилось? – спросил он.
   – Ничего. Окажи мне услугу.
   – Ева, что случилось?
   – Ничего. Честное слово. Моника Клайн пришла в себя. Я только что закончила опрос. Она выкарабкается, но ей пришлось нелегко.
   – Как и тебе.
   – Потому что я знаю, что происходит у нее в мозгу. Знаю, о чем она будет думать по ночам. – Ева тряхнула головой. – Но я звоню не поэтому. Извини, что отвлекла тебя от сеанса голографической связи.
   – Это может подождать. Вот оно, преимущество босса. Чем могу помочь?
   – Ответь мне на один вопрос. Ты можешь проследить за любым счетом, за любым посланием по электронной почте, можешь блокировать их?
   – Частное лицо, которое пытается это делать, злостно нарушает закон о защите электронных каналов связи от несанкционированного доступа. Это преступление карается штрафом или тюремным заключением.
   – Иными словами, можешь.
   – Гм-м… Я так и думал, что вопрос был чисто риторический. – Рорк улыбнулся. – И за кем же я должен проследить?
   – За Стефани Финч. Она – потенциальная мишень. В данный момент находится в воздухе где-то между США и Англией. Она – пилот, летает на рейсе Нью-Йорк – Лондон. Когда она приземлится, мне надо будет сообщить ей, в какую скверную историю она ввязалась, и заручиться ее помощью в поимке этих ублюдков. Но я понятия не имею, как она будет реагировать. К сожалению, у нее будет слишком много времени, а я не могу позволить ей сорваться с крючка и предупредить своего электронного друга.
   – Значит, ты хочешь, чтобы я блокировал все ее электронные сообщения?
   – Ты меня правильно понял. Она не должна никому ничего посылать, пока я не удостоверюсь, что она согласна со мной сотрудничать, или не получу официальное разрешение фильтровать ее сообщения. Но такое разрешение можно будет получить только после ее возвращения в Нью-Йорк.
   – Я очень люблю, когда ты просишь меня совершить что-то незаконное.
   – О господи, что заставило меня выйти замуж за извращенца?
   – С удовольствием напомню. Немного позже. – Улыбка Рорка стала шире, потому что щеки Евы вновь залил румянец.
   – Как скоро ты сможешь это сделать?
   – Мне нужно закончить кое-какие дела. Лучше решить эту маленькую задачку на дому, чтобы все было шито-крыто. Дай мне два часа. Лейтенант, я надеюсь, что это дело не будет фигурировать в моем отчете гражданского эксперта-консультанта.
   – Поцелуй меня в задницу.
   – С наслаждением, дорогая.

14

   Наконец-то Ева поймала Теодора Макнамару. Суетливая секретарша, похожая на птичку, повела ее в офис, неумолчно щебеча о плотном расписании доктора и необходимости беречь его драгоценное время.
   – Сегодня у доктора нет времени для дополнительного приема. Как вы знаете, доктор Макнамара только что вернулся с важной консультации.
   – Ему предстоит не менее важная консультация, – парировала Ева. Она ускорила шаги, заставив секретаршу вприпрыжку бежать по стеклянному коридору, соединявшему офис Макнамары с главным зданием клиники Форрестера. Отсюда был хорошо виден медицинский вертолет, заходивший на посадку.
   Ева следила за группой ожидавших машину врачей и представляла себе, какой стоит там шум. Но в коридоре было тихо, прохладно и приятно пахло душистыми цветами.
   Казалось, что Макнамара надежно защитился от неудобных соседей.
   Стены, ковры, стулья в офисе и даже форма сотрудников, спешащих по своим делам, были безупречно белыми. «Здесь все они словно внутри яичной скорлупы», – подумала Ева.
   Они миновали несколько стеклянных дверей, раздвигавшихся при их приближении, и свернули в новый коридор, упиравшийся в массивную белую дверь. Женщина подобострастно постучала.
   Дверь открылась, но женщина осталась стоять на месте.
   – Доктор Макнамара, к вам лейтенант Даллас с помощницей.
   – Да-да. Проследите, чтобы нам не мешали. Десять минут. Входите, лейтенант. Мое время дорого.
   Он сидел у стеклянной стены за большим белым письменным столом, напоминавшим глыбу льда. Стол размещался на возвышении, куда нужно было подняться по трем ступенькам, и Макнамара смотрел на простых смертных, как орел из гнезда.
   Короткие волосы доктора тоже были белыми. На длинном лице обращали на себя внимание нетерпеливые темные глаза, сурово смотревшие из-под кустистых седых бровей. Черный костюм резко контрастировал с девственно-белым убранством комнаты.
   – О боже, – еле слышно пробормотала себе под нос Пибоди, – это же великий и ужасный волшебник из страны Оз…
   – Изложите свое дело, – властно распорядился Макнамара, пренебрегая приветствием. – Я человек занятой.
   «А ты любишь нагнать страху», – подумала Ева. Им не предположили сесть, но даже стоя она была вынуждена смотреть на хозяина кабинета снизу вверх.
   – Вы сберегли бы нам обоим уйму времени, если бы ответили на сообщения, которые я посылала вам.
   – Консультация для меня важнее. Я не работаю на Нью-Йоркскую полицию.
   – Однако вы являетесь жителем этого города, что дает мне право продолжить наш разговор в Центральном управлении. И я сделаю это, если сочту нужным. Ну что, продолжим пререкания или вы согласитесь сотрудничать с нами добровольно?
   – Вы у меня в кабинете. Это значит, что я согласен сотрудничать.
   Раздосадованная Ева поднялась на возвышение. Теперь уже Макнамара закинул голову, чтобы ответить Еве. На его лице под высокомерной усмешкой прятался еле сдерживаемый гнев.
   – Пибоди, снимки.
   Пибоди с удовольствием наблюдала за тем, как ее начальница расправляется с властным старикашкой.
   – Есть, сэр. – Она вынула фотографии.
   Ева положила их на гладкую поверхность стола.
   – Вы узнаете кого-нибудь из этих женщин?
   – Нет.
   – Брайна Бэнкхед, Грейс Лутц, Моника Клайн. Эти имена ничего вам не говорят?
   – Нет.
   – Странно. Последние дни их портреты и имена мелькали во всех средствах массовой информации.
   Он не моргнул глазом.
   – Как вам известно, меня здесь не было.
   – Эти новости передавали все станции и телеканалы не только в нашей стране.
   – У меня нет времени на подобную чепуху. И на отгадывание загадок тоже. Мисс Даллас, если вы скажете мне, о чем речь…
   – Лейтенант Даллас. Вы участвовали в научном проекте, осуществлявшемся клиникой Форрестера совместно с «Аллегани Фармацевтикалс», в ходе которого проводились эксперименты с некоторыми веществами.
   – Предназначенными для лечения сексуальных расстройств и бесплодия. Исследования были успешными, – добавил он, – и позволили получить два препарата, которые стали сенсацией в научном мире.
   – И тем не менее проект был закрыт из-за высокой стоимости этих средств, в связи с противозаконным использованием препаратов, а также из-за сексуальных преследований некоторых участников проекта.
   – Ваша информация неверна. Ни о каких злоупотреблениях речи не шло. Проект позволил получить важные результаты и был закрыт, потому что достиг своей цели.
   – Однако кто-то продолжает экспериментировать. Две женщины мертвы, а третья находится в критическом состоянии. Они получили смертельную дозу комбинации препаратов, в просторечии называющихся «Шлюха» и «Дикий Кролик». Кто-то обладает значительными запасами того и другого вещества или возможностью создавать их.
   – Лекарства и препараты, создающиеся для блага человечества, в руках преступника могут стать оружием. Но защищать население от таких людей – ваше дело, а не мое.
   – Кто из ваших коллег, работавших над этим проектом, мог преступить закон?
   – Все врачи и средний медицинский персонал были проверены и тщательно отобраны.
   – И все же кто-то пользовался препаратами в личных и даже преступных целях. Это не чепуха, – добавила она, не дав Макнамаре возразить. – Я расследую убийства. Секс и власть – большое искушение.
   – Мы ученые, а не сексуальные маньяки.
   – Почему все научные отчеты оказались засекреченными? Как и все гражданские иски, предъявленные участникам проекта?
   – Никаких гражданских исков в суд не поступало. В прессе не было ничего о каких-либо злоупотреблениях. Отчеты были засекречены, чтобы не порочить имена и репутации и оградить достоинство участников проекта от злонамеренных слухов.
   Ева придвинула ему фотографии.
   – Доктор, кто-то уже опорочил их имена. И не оставил от их достоинства камня на камне.
   – Это не имеет ко мне никакого отношения.
   – Проект принес много денег его руководителям и инвесторам. Для приобретения двух запрещенных препаратов, о которых идет речь, тоже нужно много денег. Я ищу людей, способных либо купить, либо изготовить значительное количество этих препаратов. В частности двух мужчин, хорошо разбирающихся в химии и электронике. Мужчин, которые видят в женщинах лишь игрушку. Сексуальных хищников, доктор Макнамара. Кто из принимавших участие в вашем проекте подходит под это описание?
   – Ничем не могу помочь. Ваши проблемы не имеют никакого отношения ни к проекту, ни ко мне. Проект позволил создать препараты, которые изменили жизнь человечества. Вы пытаетесь опорочить мою работу и мою репутацию только потому, что сами не способны найти преступников!
   Макнамара вернул фотографии Еве.
   – Вполне возможно, что эти женщины сами поощряли применение наркотиков. Каждая женщина, которая соглашается на встречу с мужчиной, которого она знает только по переписке, проявляет сексуальную инициативу.
   – А я думаю, женщина проявляет сексуальную инициативу, потому что природа снабдила ее грудью. – Ева убрала снимки. – Похоже, кое-какая «чепуха» все же до вас дошла. Я не говорила вам, как эти женщины познакомились с теми, кто на них напал.
   – Ваше время истекло. – Доктор Макнамара нажал кнопку под столом, и дверь открылась. – Если захотите поговорить со мной еще раз, обратитесь к моим адвокатам. А если я услышу упоминание моего имени, названия клиники или проекта в связи с вашим расследованием, они обратятся к вам сами.
   Еве хотелось припугнуть его публичным скандалом, но она отказалась от этой мысли. Средства массовой информации подняли бы страшный шум, что наверняка повредило бы расследованию.
   – Меня всегда удивляло, что некоторые врачи ни в грош не ставят человеческую жизнь. Возможно, нам еще придется побеседовать, – бросила Ева и вышла из кабинета.
   – Ну и тип, – сказала Пибоди, когда дверь за ними закрылась. – Женоненавистник и полубог.
   – Он что-то знает. Я должна это выяснить. Но действовать нужно очень аккуратно. Свяжись с представителями Макнамары и вызови его на официальный допрос в Управление. Нужно будет добраться до этих засекреченных отчетов. Возвращайся в Управление и начинай оформлять документы.
   – Он будет бороться.
   – Но в конце концов проиграет. Я поработаю на дому. Если получу новые данные, тут же сообщу.

   Когда Ева приехала домой, Рорк уже вернулся, но она не стала заходить к нему, а сразу прошла в свой кабинет. Сев за письменный стол, она начала готовить отчеты. Ева была хорошо знакома с методами таких людей, как Макнамара, поэтому прежде всего решила обезопасить себя. Она не сомневалась, что Макнамара будет жаловаться не только ее непосредственному начальству, но даже мэру и самому губернатору.
   Ева могла смириться с тем, что ее обожжет пламя, но нельзя было допустить, чтобы это пламя заодно спалило и дознание, которым она занималась. Когда результат оказался более-менее удовлетворительным, она отправила отчеты всем заинтересованным лицам. Затем настала очередь засекреченных отчетов. Для проведения следствия о нескольких убийствах необходимо было получить доступ к ним. Что было непросто. Даже если бы ее требование удовлетворили, на это могло уйти несколько драгоценных дней.
   Существовал более быстрый способ. Ева посмотрела на дверь, отделявшую ее кабинет от кабинета Рорка. Если поручить эту работу ему, он сделает ее быстро, надежно и не привлекая ничьего внимания.
   Она уже переступала границы дозволенного и, если будет нужно, сделает это без колебаний еще раз. Но пока что попробует воспользоваться официальными каналами.
   Ева дала команду компьютеру вывести все доступные сведения о докторе Теодоре Макнамаре на стенной экран.

   РАБОТАЮ… ВЫВОЖУ ДАННЫЕ.

   Она встала и начала считывать информацию. У этого восьмидесятишестилетнего человека явно были хорошие врачи-косметологи. Список законченных им учебных заведений и научных работ производил внушительное впечатление. Доктор был женат однажды и имел от этого брака дочь.
   Услышав за спиной стук двери, Ева заговорила, не оборачиваясь:
   – Представь себе, что ты имеешь дело с человеком, который не любит женщин и считает их зловредными созданиями. Вообще-то он считает зловредными всех людей, но женщин особенно. И при этом еще называет меня «мисс», – проворчала она.
   – И этот человек до сих пор жив? – Рорк подошел к жене и начал массировать ей плечи. В который раз Ева подумала о том, что Рорк обладает удивительной способностью сразу находить нужное место.
   – Я бы ему врезала, но этому типу почти девяносто. У этого человека есть ребенок, к несчастью, существо женского пола. Огромное разочарование, верно?
   – Верно, если он полный болван.
   – Да, пожалуй. Но тогда почему он не повторял попыток, почему дочь – его единственный ребенок? Если у него были сложности с женой – бесплодие или еще что-нибудь, – существовали различные возможности. Даже сорок-пятьдесят лет назад. Возможно, у него самого были проблемы с этим, но он и не подумал провериться!
   – Могу тебе сказать, что невозможность произвести на свет потомство – тяжелое испытание для мужской психики. – Рорк склонил лицо и коснулся губами ее волос. – Если бы я захотел иметь ребенка, то пошел бы на все.
   – Проверка на бесплодие – вещь неприятная и очень интимная. Особенно для человека с гипертрофированным самолюбием. – Ева обернулась и посмотрела на мужа.
   – Ты интересуешься моим мнением, потому что у меня гипертрофированное самолюбие?
   – Дружок, твоим самолюбием можно было бы заасфальтировать Мэдисон-сквер. Но оно у тебя совсем другое, чем у этого гения. Может быть, именно этим объясняется его уход из частной практики в науку. Он занялся изучением сексуальных расстройств и бесплодия… Давай-ка проверим, что представляет собой его дочь. – Ева повернулась к компьютеру и запросила сведения о Саре Данвуд, урожденной Макнамара.

   РАБОТАЮ…

   – Я человек добродушный, – начал Рорк, – а потому прощаю тебе это страшное оскорбление. Более того, я выполнил твое поручение. Сообщения не только блокированы. Они будут передаваться на специальный адрес, который я создал для тебя.
   – Я не просила передавать их мне.
   – Семь бед – один ответ. – Рорк развернул Еву, притянул ее к себе и прильнул к ее губам. – Вот. Это вправит тебе мозги.
   – Не отвлекай меня. Я на работе. Что с тобой сегодня?
   – То же, что и всегда, тебе ли не знать, – усмехнулся Рорк.

   СВЕДЕНИЯ ПОЛУЧЕНЫ. ВИДЕО ИЛИ АУДИО?

   – Видео, – ответила Ева.
   – Аудио, – одновременно с ней произнес Рорк.

   ПРОТИВОРЕЧИВАЯ КОМАНДА. ВЫБЕРИТЕ ОДНО.

   – Уступаю, – засмеялся Рорк и отпустил ее. – Ладно, пусть будет видео.
   – Итак, ей пятьдесят три года, – задумчиво пробормотала она. – С самого начала дочь пошла по стопам отца. Те же учебные заведения, те же больницы. А потом наука. Один брак, один ребенок. Под копирку. Хотя нет – у нее родился мальчик. Посмотри-ка на его дату рождения! Через год после начала проекта. К тому времени она была замужем целых восемь лет. Меня ничуть не удивило бы, если бы эта женщина проводила опыты на самой себе.
   Ева шумно вздохнула.
   – Но какое это имеет отношение к убийству, черт побери? Связь есть. Нюхом чую. Ее муж тоже работал над проектом. Но он слишком стар для таких вещей. А сын слишком молод. Во время работы над проектом он был ребенком. Стоп… Сколько ему – двадцать один, двадцать два? Давай-ка посмотрим, что у нас есть на этого Люциуса Данвуда.

   В доме Рорка компьютер выводил на экран данные о Люциусе Данвуде, а в это время сам Люциус направлялся в парадную гостиную своего городского дома. Дед редко заезжал к нему, а таких скоропалительных визитов вообще никогда не было.
   Если король спустился со своего трона – значит, у него есть для этого веские причины. При мысли о том, каковы могут быть эти причины, у Люциуса вспотели ладони. Он рассеянно вытер их о слаксы, пригладил густые рыжие волосы, входя в гостиную, и изобразил радушие.
   – Дедушка, какой приятный сюрприз! Я не знал, что ты вернулся.
   – Я вернулся вчера вечером. Где Кевин?
   – Как всегда, за своими компьютерами. Может быть, выпьешь? У меня есть отличный шотландский виски. Думаю, ты оценишь.
   – Люциус, это не визит вежливости. Я хочу поговорить с тобой и с Кевином.
   – Конечно. – По спине Люциуса потекла струйка пота. Он небрежно махнул стоявшему в стороне слуге-андроиду. – Скажи мистеру Морено, что приехал мой дедушка и хочет видеть его.
   – Немедленно, – добавил Макнамара.
   – Конечно. Как твое путешествие? – Люциус подошел к бару. Выпивка сейчас требовалась внуку, а не деду.
   – Продуктивно. Слово, которое после окончания университета ты, скорее всего, забыл.
   – После окончания с отличием, – напомнил Люциус, наливая виски в тяжелый хрустальный стакан. – Просто сейчас у меня годичный перерыв, можно сказать – отпуск. Впрочем, я кое-что делаю в собственной лаборатории. Маленький личный проект. Ты хорошо знаешь, что это такое.
   Макнамара отвернулся. Внук стал для него разочарованием, тяжелым разочарованием. Он сам помогал создавать его, выбрав дочери в мужья наиболее подходящего человека. Человека, похожего на самого Теодора Макнамару. Умного, образованного, сильного. И честолюбивого.
   Их неспособность зачать ребенка стала для Теодора источником постоянного раздражения, но зато помогла ему создать проект. Проект способствовал его карьере, дал ему внука. А сейчас все могло рухнуть.
   Нет, он этого не допустит. Его имя ничем не запятнано и останется таким.
   Разве не он выкормил этого ребенка? Растил, учил, дал возможность беспрепятственно развивать выдающиеся способности, которыми его одарила природа?
   Но мальчишку испортили. «Во всем виновата его мать, – мрачно подумал Теодор Макнамара. – Холила его, лелеяла и вот – вконец избаловала».
   А теперь этот мальчишка мог погубить его репутацию и карьеру.
   – Чем ты сейчас занимаешься, Люциус?
   Люциус налил виски в стакан и протянул деду.
   – Я пока не готов к разговору об эксперименте, хотя он идет неплохо… Как поживает бабушка?
   – Как обычно. – Макнамара взял стакан, пристально посмотрел в лицо внука и увидел то, что видел всегда. Непроницаемую стену. – Скучает по тебе. Пока я отсутствовал, у тебя не нашлось времени хотя бы позвонить ей. Не говоря уж о визите.
   – Я трудился как пчелка. – Виски сделал свое дело. – Навещу ее в самое ближайшее время… А вот и Кевин.
   Он вернулся к бару, налил виски для друга и добавил себе.
   – Доктор Макнамара, какой приятный сюрприз!
   – Ты повторил мои слова. – Люциус протянул Кевину стакан. – Не часто нам оказывают такую честь… Свободен, – сказал он андроиду и опустился в кресло. – Так о чем пойдет речь?
   – Я хочу видеть твою лабораторию, – непреклонным тоном сказал Макнамара.
   – Боюсь, не получится. – Люциус сделал глоток виски. – Ты знаешь, как ревниво мы, ученые, относимся к своим экспериментам. Тс-с! Большой-большой секрет. Знаешь, дед, я ведь научился скрытности у тебя.
   – Ты снова пользовался запрещенными препаратами.
   – Нет. Я запомнил урок. Разве не так, Кевин? Мы оба запомнили урок, который ты преподал нам в прошлом году, отправив на реабилитацию. Тс-с… – повторил он и хихикнул. – Большой-большой секрет…
   – Ты лжешь! – взорвался Макнамара. Он подошел к Люциусу и в ярости выбил из его руки стакан. – Думаешь, я не вижу признаков? Вы опять пользовались ими. Оба. Разрушили свой разум, свое будущее, уступив мерзкой слабости!
   – Этот стакан был фамильным наследством. – У Люциуса задрожали руки, однако гнев и с детства въевшаяся в его плоть и кровь ненависть к деду помогли ему побороть страх. – Тебе следовало бы с большим уважением относиться к таким вещам.
   – Ты будешь говорить мне об уважении?! Сегодня ко мне приходила полиция. Они задавали мне вопросы. Завтра я должен явиться в Управление для официальной дачи показаний. Кроме того, они потребовали доступ к засекреченным научным отчетам.
   – Ай-яй-яй! – Яркие голубые глаза Люциуса замерцали. Он бросил на Кевина взгляд озорного мальчишки. – Вот это будет скандал! Кевин, как ты думаешь, что случится, если будут разоблачены мрачные тайны и роковые страсти, которые способствовали нашему с тобой зачатию?
   – Я думаю, это будет очень неудобно.
   – Да уж. Совокупления под неусыпным надзором великого Теодора Макнамары. Никаких свечей, никакой музыки, никакой романтики. Ни шума, ни суеты. Простой клинический процесс с использованием сексуальных стимуляторов, имевший одну-единственную цель. Создать нас.
   Он рассмеялся и налил себе еще виски.
   – И успех не заставил себя ждать!
   – Прогресс медицины. Продление репродуктивного периода. – Голос Макнамары звенел от гнева. – Я считал вас обоих достаточно взрослыми, чтобы понимать значение того, в чем вам довелось участвовать. Но теперь вижу, что ошибся.
   – Но ведь мы не были настоящими участниками проекта, правда? – возразил Люциус. – Мы были его целью, его результатом. У нас не было выбора. Впрочем, как и у всех его участников. Кевин, разве не это мы обнаружили, когда читали отчеты?
   – Эти отчеты засекречены…
   – Секреты существуют для того, чтобы их раскрывать, – парировал внук. – А правила – для того, чтобы их нарушать. Дед, во имя науки ты нарушил множество правил. Почему мы с Кевином не имеем права сделать то же самое ради собственного удовольствия?
   – Что вы натворили? – грозно спросил Макнамара.
   – Это не имеет к тебе никакого отношения.
   – Нет, имеет, раз меня вызывают на официальный допрос. Но в большей степени это касается вас. Потому что мне будут задавать вопросы об убитых женщинах и выйдут прямо на вас.
   – На нас? – Кевин поставил стакан. – Но это невозможно! Они не могли узнать…
   – Заткнись! – Люциус вскочил. – Они спрашивали о нас? Что ты им сказал?
   – Я не хотел этому верить. – Макнамара ухватился за спинку стула и остался стоять, хотя ноги не держали его. – Вы убили этих женщин.
   – Не смеши меня. Убийство? Ты выжил из ума. Если у тебя сложности с полицией… – Тираду Люциуса прервала звонкая пощечина.
   – Ты мне отвратителен! Я возлагал на тебя все свои мечты и надежды, а ты… Посмотри на себя. Ты бездарно растратил свой талант на наркотики и плотские забавы.
   – Это ты создал меня таким. – На глаза Люциуса навернулись слезы. – Я – твое порождение.
   – Я отдал тебе все, что мог. Все! Но тебе всегда было мало.
   – Ты давал мне только приказы, вечно чего-то требовал! Я ненавидел тебя всю свою жизнь. Теперь я живу так, как хочу, и ты ничего с этим не сможешь сделать.
   – Ты прав, я и не буду делать. На этот раз я не стану выручать тебя, не буду оплачивать твою защиту, не буду приносить себя в жертву. Когда они найдут тебя – а они обязательно выйдут на тебя, – я не ударю палец о палец!
   – Ты не позволишь им арестовать меня. Я – все, что у тебя есть. – Решив сменить тактику, Люциус схватил Теодора за руку и взмолился: – Дед, давай не будем ссориться! Я прошу прощения, я переутомился, мы с Кевином много работали.
   – Работали? – гневно воскликнул Макнамара. – Когда вы успели превратиться в чудовищ? Ведь у вас было все!
   – Доктор Макнамара, мы ученые. – Кевин встал рядом с Люциусом. – Это ошибка, просто ошибка. Произошел несчастный случай.
   – Да, несчастный случай. – Люциус попытался усадить деда в кресло. – Возможно, мы увлеклись, но такие вещи случаются, когда ты пытаешься расширить пространство. Ты меня понимаешь. В конце концов, это был своего рода эксперимент, а эти женщины – всего лишь подопытные объекты.
   – Не прикасайся ко мне! Вы оба пойдете под суд. И заплатите за свои преступления. Если хотите, чтобы я вам помог, то завтра пойдете в полицию вместе со мной. Я найму хороших адвокатов и буду настаивать на психиатрической экспертизе.
   – Мы не сумасшедшие! Ты позволишь им посадить меня в тюрьму? Собственную плоть и кровь? – Люциус отпрянул, споткнулся и рухнул на деда. Макнамара оттолкнул Люциуса и попытался подняться с пола.
   – Я годами закрывал на вас глаза. Старался видеть в вас обоих то, чем вы могли бы быть. – Он сумел встать на колени и ухватился за ручку кресла.
   – Мы делали то же самое, что делал ты поколение назад. – Люциус вытер рот дрожащей рукой. – Ты давал препарат своим помощникам, кому – с их ведома, кому – без, ради того, чтобы они спарились и зачали. Ты говоришь, что делал это ради продления репродуктивного периода. А мы делали то же самое ради самого процесса, причем куда более тонко. Мы тоже расширяли границы, только совсем в иной плоскости.
   – Вы убивали!
   – Подопытный кролик есть подопытный кролик, это возможная жертва.
   Лицо Макнамары было искажено гневом.
   – Вы уничтожили сами себя, вы не люди. Эксперимент закончился крахом.
   Люциус пришел в ярость. Он схватил со стола тяжелую лампу и с силой опустил ее на голову деда.
   – Мы люди! Люди! – На кресло и ковер брызнула кровь, и тщетно пытавшийся защититься Теодор повалился на бок. – Они же упекут нас за решетку. Посадят в тюрьму, старый ублюдок! – Люциус шатался, кричал и продолжал бить деда лампой. – Я не собираюсь садиться в тюрьму из-за твоей глупости!
   Тяжело дыша, он отбросил лампу в сторону.
   – О боже… – Голос Кевина слышался словно издалека. – Он умер?
   Лицо Макнамары было в крови, рот оскалился. Люциус наклонился и проверил пульс.
   – Нет еще. – Он опустился на корточки рядом с дедом. – Но умрет. У нас не было выхода, он бы выдал нас полиции. Выдал бы, как будто мы ничто.
   Кевин, бледный как полотно, кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
   – Нужно закончить дело. – Люциус медленно поднялся. – Но не здесь. Мы вывезем его из дома и представим все так, будто это было разбойное нападение.
   – Ты… Я никогда не видел ничего…
   – Я оказал услугу нам обоим. – Глядя на распростертого деда, Люциус похлопал Кевина по руке. Он уже полностью владел собой. Возможно, впервые в жизни. – Старик сделал все, что мог, а теперь он представлял собой опасность для нас. Поэтому мы исключили его из уравнения.
   – Да, наверное, ты прав. Но, боже мой, я никогда не видел столько крови.
   – Если тебе плохо, уходи.
   – Нет, я выдержу. – Бледный Кевин не мог отвести глаз от тела Теодора. – Сколько крови… Это как наваждение. С другими… с женщинами все было по-своему красиво. Но тут… – Он облизал губы и посмотрел на друга. – Что ты почувствовал, когда ударил его?
   Люциус на минуту задумался. Его руки, липкие от крови, больше не дрожали, в голове прояснилось.
   – Силу, – наконец сказал он. – Возбуждение. Прилив энергии.
   – Я тоже хочу попробовать.
   – Тогда мы покончим с ним вместе. Но не здесь. – Люциус посмотрел на часы. – Нам нужно поторопиться. Сегодня вечером у меня свидание.

   Это не заняло много времени. Они все продумали.
   Машину деда они загнали в гараж. Доктор Макнамара гордился тем, что всегда сам был за рулем. Тело они завернули в пластик и засунули в багажник.
   – Он мог кому-нибудь сказать, что поехал сюда, – обеспокоенно заметил Кевин.
   – Вряд ли. Он никогда и никому не рассказывал о своих личных делах.
   – А твоей бабке?
   – Ей – меньше всех. – Люциус сунул в багажник сумку с одеждой, снятой с деда. – Ему бы не пришло в голову делиться с ней своими планами, а ей бы не пришло в голову спрашивать. – Ну вот. – Он захлопнул багажник и потер руки. – Ты перепрограммировал андроида?
   – Да. Не будет никаких записей того, что кто-то сюда приезжал.
   – Отлично. Твой компьютер указал место, идеально подходящее для нашего дела. Ты поедешь следом, мы закончим дело, а потом утопим тело и сумку с барахлом. Ты достаточно загрузил ее?
   – С избытком. Пойдет на дно как камень.
   – А он нет, поэтому мы сожжем его машину и вернемся домой. И у меня будет достаточно времени для того, чтобы переодеться к вечеру.
   – Люциус, ты потрясающе хладнокровен. Эта твоя черта всегда восхищала меня.
   – Спасибо. Ну что ж, пора в дорогу. Знаешь, пожалуй, это будет рекорд. Два идеальных преступления за вечер. Предупреждаю: львиная доля очков за первое из них будет принадлежать мне.
   – Не стану спорить. – Кевин дружески хлопнул его по плечу.
//-- * * * --//
   – Чист, как слеза ребенка, – сказала Ева, проверив данные Люциуса. – Одно из двух. Либо он андроид, либо… как это выражается Мэвис? Ах да, ангел с крылышками. В школе был паинькой, правила дорожного движения никогда не нарушал. И свято соблюдает семейные традиции.
   – Поэтому они и называются семейными, – вставил Рорк. – Интересно, какими эти традиции будут у нас? Конечно, связанными с преступлениями. Вот только по какую сторону закона?
   Ева бросила на Рорка выразительный взгляд.
   – У него есть дом в городе. Я постараюсь выбрать время и встретиться с ним. У него денег навалом, по этому пункту он нам подходит. И знает химию.
   – Привлекательный молодой человек, – задумчиво сказал Рорк, кивнув на портрет, сопровождавший письменные данные. – Главное слово «молодой». Всего год назад окончил университет.
   – Я проверю его. Потом воспользуюсь результатами этой проверки и посмотрю на реакцию его деда. Думаю, после этого старик станет более сговорчивым.
   – Похоже, он тебя достал.
   – Верно. Но я достану его еще больше, когда получу доступ к засекреченным отчетам.
   – Я могу обеспечить тебе этот доступ.
   – Ты уже преступил закон, заблокировав чужой компьютер. Давай сведем такие нарушения к минимуму.
   – Это блокирование может спасти человеку жизнь. Так что ни о каком преступлении не может быть и речи. К тому же я могу добыть эти засекреченные данные и легальным способом. Достаточно одного звонка по видеотелефону в «Аллегани» человеку, который участвовал в этом проекте. Если тебе понадобятся имена, они будут.
   – И для этого достаточно телефонного звонка?
   – Именно так.
   – Тогда давай.
   – Ладно, но это будет тебе дорого стоить.
   Увидев блеск в его глазах, Ева прищурилась.
   – Убирайся. Я не плачу за информацию сексом.
   – Представь, что ты идешь на это во имя высоких целей, – сказал Рорк и притянул Еву к себе.

   Когда Ева расплатилась по счету, у нее звенело в ушах, тело превратилось в воск, а ноги не держали ее.
   Рорк с улыбкой посмотрел на Еву. На ней были только ботинки и бриллиантовый кулон.
   – Знаешь, если бы ты не стала копом, то могла бы сделать карьеру порнозвезды. Лично я предпочел бы этот вариант. О боже, Ева, ты просто картинка.
   – Если ты уже думаешь о втором раунде, то выкинь это из головы. Гони сведения, дружище.
   – Уговор дороже денег. – Рорк гибко встал. На нем не было ничего, кроме улыбки. – Может быть, закажешь какую-нибудь еду? – спросил он, направляясь к своему кабинету. – Я умираю с голоду.
   Ева смотрела ему вслед. И он еще говорит о картинках… Если бы не работа, она побежала бы за ним следом, защекотала его и впилась зубами в его великолепную задницу.
   А вместо этого нужно заказывать какой-то дурацкий гамбургер…
   Ева наклонилась и стала подбирать с пола одежду.
   – Лови!
   Она выпрямилась. А поскольку руки у Евы были заняты, брошенный Рорком халат угодил ей прямо в лицо.
   – В нем тебе будет удобнее, – сказал он. – И знаешь что, дорогая? Я бы не отказался от бокала вина.

15

   Сам Рорк никогда бы не стал сочетать совиньон блан пятьдесят пятого года с чизбургером, но на этот раз выбор был за Евой.
   – Почему ты до сих пор молчал об этом человеке?
   – Ты давно не мерила давление?
   – Ответь на мой вопрос.
   – Ты слишком горячилась, поэтому я решил взять это дело на себя. Стайлзу было легче общаться со мной, чем с тобой. В доказательство этого скажу, что он лишь немного поворчал, а потом начал копаться в своих досье и в своей памяти. Ты получишь данные, как только мы закончим эту восхитительную студенческую трапезу.
   – Ты ему доверяешь?
   – Безоговорочно. Характер помешал Стайлзу сделать карьеру, но за его резкостью скрывается золотое сердце. Он бы тебе понравился.
   Было ясно, что Рорку он нравится, а Ева доверяла мужу.
   – Мне нужно выяснить, кто из участников проекта принимал наиболее активное участие в экспериментах. Люди, которые могли брать препараты на дом и проверять их действие на себе, родных, друзьях и знакомых.
   – Я так ему и сказал. Расслабьтесь, лейтенант, иначе у вас будут проблемы с желудком. – Рорк следил за тем, как Ева поглощает чизбург. – Впрочем, боюсь, что они тебе и так обеспечены.
   – По-твоему, баранья нога полезнее! Убийства определенно связаны с этим проектом. Следует принимать во внимание наличие запасов и намерения преступников. Эти наркотики просто так не купишь, можно приобрести производные, разбавленные клоны, но не чистый продукт.
   Она подняла свой бокал.
   – Вроде этого вина. Такое вино не купишь в угловой лавочке, торгующей круглосуточно всю неделю. Можно купить дешевые подделки или барахло, как ты выражаешься, но продукты высокого качества имеются только у проверенных поставщиков.
   – Или у владельцев собственных виноградников.
   – Или у владельцев собственных виноградников, – кивнула Ева. – У тебя они есть, поэтому ты можешь пить такое вино как воду. Он не стал бы пользоваться подделками. Он выше этого и заслуживает самого лучшего. Лучших наркотиков, лучших вин, лучшей одежды. И женщин по собственному выбору. Для него женщины – это тот же товар.
   – Во всяком случае, у него есть для этого возможности. Может быть, все дело именно в том, что он привык потворствовать своим желаниям?
   – Да, конечно. Но есть еще один фактор. Их двое. Они работают рука об руку, соперничают и зависят друг от друга. Первый допустил ошибку. Убийство не было запланировано, оно произошло случайно, и он ударился в панику. Но это лишь повысило ставки. Второй не захотел уступить своему приятелю. Он в большей степени склонен к насилию, он не боится преступить черту, наслаждается этим. А первый снова совершает ошибку, его жертва не умирает. И он проигрывает.
   – Ты отвергаешь возможность раздвоения личности?
   – Скорее всего, мы имеем дело с двумя личностями. Я склоняюсь к более простому варианту. Два почерка, двое убийц. А вдруг у одного из участников проекта было два сына? Возможно, они братья. Или друзья с детства. – Она посмотрела на Рорка. – Мальчики, которые росли вместе. Это те же братья, верно?
   Рорк подумал о Мике.
   – Да. Даже больше, потому что здесь нет места ревности и родственному соперничеству. Наша дружба с Миком и Брайаном была чем-то бо́льшим, чем кровное родство. Это более крепкая связь.
   – Поскольку большинство представителей пола, к которому ты принадлежишь, думают пенисом, скажи мне…
   – Обижаешь! Я думаю пенисом примерно двадцать пять процентов своего времени.
   – Скажи это тому, кого ты не опрокидывал на кровать…
   – Если ты считаешь, что я при этом много думал, то сильно ошибаешься. Но ты хотела что-то спросить…
   – Молодые парни готовы трахать кого угодно, лишь бы представилась такая возможность.
   – Да. И гордятся этим.
   – Ничего странного. Именно так работает машина. Но если у таких парней есть выбор и хотя бы немного фантазии, они стремятся к определенному типу. Чаще всего это особенности женской фигуры. Либо женщина соответствует их идеалу, либо противоречит ему.
   – Ну, если не принимать во внимание привязанность, эмоции и стремление к прочной связи, то да. Впрочем, женщины поступают так же.
   – Да. Именно на это он их и ловит. Придает себе внешность, о которой они мечтают. Но я могу держать пари, что женщины, которых он выбирает, ищут именно тот тип, к которому принадлежит он сам. По крайней мере, внешне. Так что особенно менять облик ему не нужно. Тогда зачем он это делает? Ради игры. Мне нужно будет проверить вероятность этого.
   Из кабинета Рорка донесся сигнал.
   – Стайлз прислал данные. Я переправлю их тебе.
   – Спасибо. – Она посмотрела на часы. – Девять пятнадцать. Время свидания приближается.
//-- * * * --//
   Ее звали Мелисса Коттер, и она была родом из Небраски. Наивная провинциальная девушка, покинувшая родные места ради огней большого города. Как тысячи юных девушек, приезжающих в Нью-Йорк, она мечтала стать артисткой. И непременно серьезной, думающей.
   А пока в ожидании возможности покорить Бродвей Мелисса работала официанткой в ресторане, а в свободное время ходила на просмотры. По ее мнению, все великие актрисы начинали свою карьеру именно так.
   В двадцать один год она сохранила невинность, была полна оптимизма, мечтала о светлом будущем и никогда не падала духом. Внешность юной сельской девушки, светловолосой, голубоглазой и хрупкой, веселый нрав и быстрое выполнение заказов приносили ей неплохие чаевые.
   У общительной Мелиссы было много подруг, и она всегда была готова к новым знакомствам. Она обожала Нью-Йорк со страстью первооткрывателя; за шесть месяцев, прожитых в этом городе, ее любовь ничуть не ослабела.
   Встретив на площадке Ванду – свою соседку из квартиры напротив, – Мелисса сказала ей, что сегодня вечером идет на свидание. И засмеялась, когда девушка нахмурилась. Все эти сообщения об убитых женщинах не имели к ней никакого отношения. Разве сам Себастьян не говорил ей об этом? Разве не сказал, что все поймет, если она не захочет с ним встретиться? Едва ли он стал бы затевать этот разговор, если представлял собой угрозу.
   Себастьян был удивительным! Умным, образованным, интересным. Ничуть не похожим на юношей, с которыми она общалась дома. Большинство их не отличало Чосера от Честерфилда [1 - Честерфилд Филип Дормер Стенхоп (1694–1773), граф, английский государственный деятель и писатель, автор «Писем к сыну» – свода норм поведения и педагогических наставлений в духе идей Просвещения.], а Себастьян знал о поэзии и драматургии все. Он много путешествовал и побывал чуть ли не во всех лучших театрах мира.
   Она перечитывала его послания, пришедшие по электронной почте, и даже выучила их наизусть. Нет, такие письма мог писать только очень образованный и хороший человек.
   И он встретится с ней в «Жан-Люке», одном из самых роскошных ночных клубов города.
   Она сама сшила себе наряд, взяв за образец платье, в котором актриса Элен Грей год назад шла под венец. Конечно, ткань была синтетической, а не шелковой, но фасон говорил сам за себя. К платью очень подходили жемчужные серьги в виде капелек, подаренные Мелиссе бабушкой в ноябре на совершеннолетие. Туфли и сумочка были куплены на распродаже в «Мейкис».
   Мелисса повертелась перед соседкой.
   – Как я выгляжу?
   – Замечательно, Мел. И все же не стоит тебе идти на это свидание.
   – Ванда, не будь занудой. Ничего со мной не случится.
   Ванда закусила губу. Она смотрела на Мелиссу и видела барашка, который весело бежит на бойню.
   – Слушай-ка… Хочешь, я позвоню на работу, скажу, что заболела, и посижу у тебя, пока ты не вернешься.
   – Глупости! Тебе нужны деньги. Так что не выдумывай и отправляйся на работу. – Мелисса обняла Ванду за плечи. – Если тебе будет от этого легче, я позвоню, когда вернусь.
   – Обещаешь?
   – Честное скаутское. Наверно, мы будем пить мартини. Я всегда хотела его попробовать. Как ты думаешь, с чем лучше смешивать мартини? С джином или водкой? Я думаю, с водкой, – сказала она, не дав Ванде открыть рот. – Мартини с водкой, очень сухой.
   – Позвони мне сразу, как только вернешься, слышишь? И ни за что не приглашай его к себе.
   – Не буду. – Мелисса направилась к лестнице. – Пожелай мне удачи.
   – Желаю. Будь осторожна.
   Мелисса, чувствовавшая себя красавицей, бегом миновала три пролета. По дороге она поздоровалась с несколькими соседями. Мистер Тайдингс из сто второй квартиры восхищенно присвистнул, заставив ее остановиться.
   Мелисса подумывала взять такси, но, поскольку времени у нее было больше, чем денег, решила поехать на метро.
   Напевая себе под нос, девушка спустилась на многолюдный перрон и втиснулась в переполненный вагон. Толпа ей не мешала – наоборот, улучшала настроение. Если бы она не репетировала предстоящий диалог с Себастьяном, то с удовольствием прислушалась бы к обрывкам бесед между пассажирами.
   Мелисса стеснялась и становилась косноязычной только тогда, когда оставалась с мужчинами наедине. Но она надеялась – нет, была уверена, – что с Себастьяном все будет иначе.
   Когда поезд дернулся, резко остановился и лампочки загорели вполнакала, Мелиссу бросило на плотного чернокожего мужчину, стоявшего рядом.
   – Прошу прощения.
   – Все в порядке, сестренка. Твоего веса недостаточно, чтобы сдвинуть меня с места.
   – Кажется, что-то случилось. – Она обвела взглядом притихших пассажиров.
   – На этой линии всегда так. Не знаю, почему сукины дети из мэрии не могут навести здесь порядок. – Мужчина смерил ее взглядом. – Что, на свидание собралась?
   – Да. Если мы застрянем надолго, я опоздаю. А я ненавижу опаздывать.
   – Ну, такую девушку не грех и подождать. – Внезапно его дружелюбное лицо стало холодным, мрачным, и у Мелиссы душа ушла в пятки. – Малый, а ну-ка убери лапы от сумочки этой леди, иначе я оторву их!
   Мелисса вздрогнула, схватила сумочку и прижала ее к груди. Потом оглянулась и увидела коротышку в темном пальто, пытавшегося протиснуться между пассажирами.
   – Ох… Спасибо! Иногда я забываю об осторожности.
   – И напрасно. Следи за сумкой повнимательнее.
   – Да, обязательно. Еще раз спасибо. Я – Мелисса. Мелисса Коттер.
   – Бруно Биггс. Друзья зовут меня просто Биггс… потому что я такой здоровый.
   Во время десятиминутной задержки они разговорились. Мелисса узнала, что Биггс работает на стройке, что у него есть жена Риц и сынишка, которого зовут Бруно-младший. Когда поезд добрался наконец до ее остановки, Мелисса назвала ресторан, в котором она работает, и пригласила Бруно прийти пообедать там всей семьей. Она помахала рукой, выскочила из вагона и влилась в поток пешеходов.
   Биггс обратил внимание на то, что сумочка снова болтается у нее на спине. Он покачал головой, придержал закрывавшуюся дверь и вышел на перрон.
   Мелисса выбралась из толпы и побежала по лестнице. Если она не одолеет три квартала бегом, то опоздает. Когда девушка свернула за угол, что-то сильно ударило ее в спину и толкнуло вперед. Ремень сумки соскочил с плеча. Мелисса коротко вскрикнула и вылетела на мостовую. Раздался скрип тормозов, крики, она ощутила жгучую боль и услышала, как что-то хрустнуло.
   – Мисс Коттер… Мелисса… – пробормотал подбежавший к ней Биггс. – Боже всемогущий, я думал, что вас переехала машина. Вот, держите. – Он протягивал ей сумочку.
   – Я… я опять забыла про осторожность. О господи, моя рука!..
   – Бедняжка!.. Вызвать «Скорую»? Вы сильно ушиблись?
   – Не знаю, рука… Так больно!
   Она сломала руку, но спасла себе жизнь.
//-- * * * --//
   – Восемьсот шестьдесят восемь фамилий. – Ева потерла переносицу. – Это будет непросто.
   – Не считая мелких клерков и рабочих по обслуживанию здания.
   – Эти подождут. Нам нужно сосредоточиться на тех, кто получил выговор за использование препаратов в личных целях, и тех, кому грозили судебные иски. Но работать придется со всеми. Мне нужно распределить их по группам – врачи, управленцы, лаборанты, конторские служащие… Потом разделить их по возрасту, семейному положению и наличию детей. В отдельный список нужно включить тех, кто был уволен во время работы над проектом.
   Она подняла глаза и улыбнулась.
   – Значит, меня разжаловали в конторские служащие?
   – Ты сделаешь это быстрее.
   – Это точно, но…
   – Да, да, это мне дорого обойдется. Маньяк… – Ева на мгновение задумалась. – Слушай, давай заключим сделку. Ты поможешь мне, а потом я помогу тебе закончить дело, от которого отвлекаю.
   – Дорогая, большое спасибо, но я не смею посягать на твое драгоценное время.
   – Трус!
   – Будь по-твоему.
   – Слушай, дай мне попробовать свои силы. Над чем ты сейчас работаешь?
   – Надо всем понемногу. – Рорк сунул руки в карманы и стал прикидывать, какой из его многочисленных сделок Ева не сможет нанести катастрофический ущерб. Но тут зазвонил видеотелефон, стоявший на ее письменном столе. – Будем считать, что меня спас гонг.
   – Мы еще вернемся к этому разговору, – предупредила Ева.
   – Я искренне надеюсь, что нет.
   – Даллас слушает.
   – Лейтенант Даллас? Стефани Финч. Вы хотели поговорить со мной?
   – Да. Где вы находитесь?
   – Только что вернулась в Нью-Йорк. Два последних рейса отменили. Чем могу быть полезна?
   – Мисс Финч, нам нужно побеседовать. С глазу на глаз. Я могу подъехать через двадцать минут.
   – Эй, послушайте, я только что вошла. Может быть, скажете, о чем пойдет речь?
   – Через двадцать минут, – повторила Ева. – Никуда не уходите.
   Стефани выругалась, но Ева уже дала отбой и потянулась за кобурой.
   – Компания «Интер Эйр» случайно не твоя?
   Рорк ответил ей, не сводя глаз с экрана:
   – Нет. Их оборудование устарело, а на замену или ремонт потребуется от десяти до пятнадцати миллионов долларов. Последние три года они находятся на грани банкротства. Их ругают за плохое обслуживание пассажиров, и специалисты отдела по связям с общественностью просто сбиваются с ног. Жить им осталось год-полтора, не больше. – Тут он посмотрел на Еву. – Вот тогда я их и куплю.
   – Ждешь, пока они всплывут кверху брюхом… – Ева поджала губы. – План хороший, но это значит, что пока ты не можешь повлиять на свою потенциальную служащую. Придется взять с собой Пибоди. Вид формы хорошо действует на свидетелей.
   – Согласен. Но твой халат действует не хуже. Может быть, наденешь ботинки?
   Ева посмотрела на себя в зеркало.
   – Черт! – Она схватила ботинки и выбежала в коридор. – Я скоро вернусь.

   Стефани не стала изображать любезность. Она открыла дверь и мрачно потребовала предъявить удостоверение личности.
   Ева протянула ей свой жетон. Молодая женщина долго рассматривала его, а потом буркнула:
   – Я слышала о вас. Коп, который подцепил Рорка. Повезло.
   – Гм-м… спасибо. Я передам ему ваши слова.
   Стефани показала пальцем на Пибоди.
   – А это кто?
   – Моя помощница. Ну что, можно войти? Или будем разговаривать на пороге?
   Хозяйка сделала шаг в сторону и тут же закрыла за гостями дверь.
   – Мы отменили два выгодных рейса. Представитель профсоюза говорит о забастовке, которая станет для меня катастрофой. Машина, на которой я летаю, представляет собой кучу металлолома, а чутье подсказывает мне, что через год я останусь без работы.
   – Он ничего не упустил, – пробормотала Ева.
   – Лейтенант, и здесь, и в Европе мне нет житья от копов, так что я не в лучшем настроении. Если речь пойдет об этом ублюдке, моем бывшем сожителе, то заявляю сразу: я не имею к нему никакого отношения.
   – Я здесь не из-за вашего бывшего сожителя. Вы общались по электронной почте с неким человеком, который называет себя Вордсвортом.
   – Откуда вы знаете? Переписка по электронной почте – дело частное.
   – Человек, называющий себя Вордсвортом, подозревается в двух убийствах и одном покушении на убийство. Ну что, будете и дальше говорить о тайне переписки по электронным каналам связи?
   – Должно быть, вы шутите…
   – Пибоди, посмотри на меня. Я похожа на клоуна?
   – Никак нет, лейтенант.
   – Итак, с одной проблемой покончено. Может быть, присядем?
   – Я должна встретиться с ним завтра днем. – Стефани обхватила себя руками, как будто ее знобило. – Когда мои рейсы отменили, я послала ему электронное сообщение из комнаты отдыха летчиков в «Хитроу». Он предложил встретиться завтра в Гринпис-парке и устроить пикник.
   – Во сколько?
   – В час дня.
   «Противник меняет тактику, – подумала Ева. – Ставки повышаются».
   – Вы уверены? – Стефани села и уставилась на Еву. – Да, вижу, что уверены. На клоуна вы уж точно не похожи. Я чувствую себя самой большой идиоткой на свете.
   – Но вы, по крайней мере, живы, – ответила Ева. – С чем вас и поздравляю. Опишите мне этого Вордсворта.
   – Понятия не имею, как он выглядит. Он занимается искусством. Много ездит, бывает в разных странах. Хорошо знает оперу, балет, поэзию. Я искала как раз такого человека. Мой бывший сожитель был настоящей амебой. Мог разговаривать только о спорте, все остальное для него не существовало. Последние полгода я его содержала. Дважды выгоняла за пьянство и дебоши, а потом он…
   Она осеклась.
   – Как видно, я еще не отошла… Важно то, что я искала полную противоположность этому человеку. Мужчину, обладающего некоторым лоском и способного на нечто большее, чем хрюканье, с помощью которого этот тип давал понять, что хочет еще пива. Мне хотелось романтики.
   – А он изъяснялся очень возвышенно…
   – Вы попали в самую точку. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как видно, я забыла эту поговорку. Черт побери, но пикник в середине дня – вещь безопасная… К тому же я могу постоять за себя, – добавила она. – Я занимаюсь карате, у меня черный пояс. Я не жертва, черта с два он со мной справится!
   Ева смерила ее взглядом и согласилась. В обычных условиях такая женщина действительно могла бы постоять за себя.
   – Он работает по необычной схеме. Сначала он опоит вас очень сильным сексуальным стимулятором. Потом вы бы сами привели его сюда, уверившись, что он – ваш избранник. Он бы зажег свечи, включил музыку и заставил вас выпить еще вина, приправленного наркотиком. Разбросал бы по простыне лепестки розовых роз.
   – Чушь. – Стефани побледнела. – Все это чушь собачья.
   – Вы отдались бы ему, не думая о том, что это изнасилование. Сделали бы все, что он пожелает. А вторая порция наркотика превратила бы вас в труп. Ваше сердце не выдержало бы такой дозы, вы бы умерли, сами не зная, что умираете.
   – Вы хотите напугать меня? – Она встала и начала расхаживать по комнате. – Это у вас чертовски хорошо получается.
   – Вы правы. Я хочу напугать вас. Он все спланировал заранее. Именно так кончилось бы ваше завтрашнее свидание. Но этого не случится, если вы точно выполните все мои инструкции.
   Стефани снова опустилась в кресло.
   – Он не знает, где я живу. Скажите мне, что он этого не знает!
   – Вполне возможно, что знает. Он некоторое время следил за вами. В последнее время вы не получали цветов?
   – О боже… Розовые розы. Вчера этот сукин сын прислал мне розовые розы. В мою лондонскую квартиру. Я привезла их с собой. Они в спальне.
   – Мисс Финч, вы позволите мне их выкинуть? – спросила Пибоди.
   – Да. Швырните их в мусорное ведро. – Стефани потерла руками лицо. – Меня трясет. Я летела через Атлантику в этом летающем гробу, а теперь сижу здесь, и меня трясет. Я очень рассчитывала на эту встречу. Думала, что начну новую жизнь… А теперь мой бывший сожитель кажется мне вполне приличным человеком.
   – Мисс Финч, послушайте меня внимательно. Ваша завтрашняя встреча состоится. Вы еще будете связываться с ним?
   – Только если что-то помешает нашему свиданию. Тогда я должна буду сообщить ему до полудня, что не могу прийти.
   – Встаньте на минутку.
   Когда Стефани послушалась, Ева тоже встала и обошла молодую женщину, оценивая ее рост и вес.
   – Ну что ж, маску может надеть любой… Если мы договорились, я предложу вам два варианта. Либо вы соберете вещи, а я обеспечу вам безопасный ночлег, либо вы останетесь здесь, а я пришлю вам пару копов для охраны. И в том и в другом случае вы будете спать спокойно.
   – О да! Сегодня ночью я буду спать как младенец.
//-- * * * --//
   Ева была не единственной, кто в этот день работал сверхурочно. Макнаб тоже был на задании. Он заправился двумя бутылками дешевого пойла, которое жгло ему желудок. Но пьян он не был – вовремя остановился. Чтобы дать Чарльзу Монро хорошего пинка, требовалась трезвая голова.
   Чарльз, не догадывавшийся о том, что стал мишенью ревнивого детектива, целовал руки Луизы Диматто. Парочка сидела в квартире Чарльза за поздним ужином.
   – Спасибо за то, что согласились приехать ко мне так поздно.
   – У нас обоих весьма плотный график… Чудесное вино! – Она пригубила бокал. – И еда тоже. Мне у вас очень нравится.
   – Я думал о вас. Весь день.
   – Чарльз, я говорила вам, что не гожусь для прочной связи. – Она встала и подошла к окну. – Я помешана на работе и не могу уделить мужчине должного внимания. Внимания, которого он вполне заслуживает.
   – Я думаю, что это можно изменить. – Чарльз приблизился к Луизе и повернул ее лицом к себе. – Во всяком случае, я изменился. – Он наклонил голову и слегка коснулся губами ее губ. Потом поцелуй стал более страстным, а объятия более крепкими. Руки Луизы обвили его шею. Почувствовав ее трепет, Чарльз привлек Луизу к себе.
   – Давайте ляжем в постель, – прошептал он. – Я хочу прикоснуться к вам.
   Луиза откинула голову, и губы Чарльза прильнули к ее шее.
   – Подождите. Пожалуйста, подождите… Чарльз… – Она слегка отстранилась. – Я думала об этом. Думала всю ночь и весь день. С той самой минуты, как увидела вас. Моя беда в том, что я слишком много думаю.
   Она отодвинулась еще дальше, стремясь увеличить разделявшее их расстояние.
   – Меня тянет к вам. Я не испытывала такой тяги… никогда, – с трудом проговорила Луиза. – Но я не лягу с вами в постель. Не могу. Простите меня.
   Чарльз пристально посмотрел на нее и кивнул.
   – Понимаю. Вам трудно примириться с мыслью о физической близости со мной.
   – Трудно? – Она едва слышно рассмеялась. – Да нет! Нисколько.
   – Можете не объяснять. Я сам знаю, кто я такой.
   Она покачала головой.
   – Кто же?
   – Профессиональные компаньоны тоже не мастера по части прочных связей. Во всяком случае, компаньоны по призванию.
   – Прошу прощения. – Она подняла руку. – Думаете, я не хочу лечь с вами в постель, потому что вы профессионал? Чарльз, вы обижаете нас обоих.
   Он вернулся к столу и взял бокал.
   – Вы меня озадачили.
   – Я не готова лечь с вами в постель, потому что все случилось слишком быстро. Потому что мое чувство к вам слишком глубоко. Ничего подобного я раньше не испытывала, и мне не хотелось бы торопить события. Я хотела бы, чтобы мы лучше узнали друг друга. Если бы род ваших занятий был для меня непреодолимой проблемой, я бы сюда не пришла.
   – Я думаю, что мог бы полюбить вас.
   От этих негромко сказанных слов у Луизы перехватило дыхание.
   – Я тоже, и это меня немного пугает.
   – Вам повезло, потому что меня это пугает ужасно. – Он пересек комнату и взял Луизу за руку. – Мы не будем торопить события. – Чарльз поднес ее руку к губам и поцеловал в запястье. Снова привлек ее к себе, коснулся губами ее виска и щеки.
   У Луизы гулко забилось сердце.
   – По-вашему, это значит не торопить события?
   – Вы сами выберете нужный темп. – Он посмотрел в запрокинутое лицо Луизы и улыбнулся. – Можете мне поверить. Я профессионал.
   Луиза засмеялась, и в эту секунду раздался звонок в дверь.
   – Дайте мне десять секунд, чтобы избавиться от этого человека, кем бы он ни был. Потом напомните, на чем мы остановились.
   Когда Чарльз открыл дверь, Макнаб толкнул его в грудь и заставил отступить назад.
   – Так-так, сукин сын. Сейчас мы с тобой потолкуем.
   – Детектив…
   – Что ты о себе думаешь? – Макнаб снова сильно толкнул его. – Кто дал тебе право издеваться над ней? Путаться с другой у нее на глазах?
   – Детектив, уберите руки.
   – Да? – «Возможно, вторая бутылка все же была лишней», – подумал Макнаб, но это не помешало ему крепко сжать кулаки. – И не подумаю!
   – Детектив Макнаб, похоже, вы чем-то расстроены. – Луиза вышла в прихожую, встала между ними. – Может быть, пройдете и присядете?
   – Доктор Диматто… – Макнаб смутился и опустил руки. – Простите, я не знал…
   – Чарльз, будьте добры, сварите нам кофе. Йен… вас ведь зовут Йен, верно? Садитесь, пожалуйста.
   – Прошу прощения, но я не хочу кофе и не хочу садиться. Я пришел надрать ему задницу. – Макнаб показал пальцем на Чарльза. – Мне очень жаль, что вы встряли между нами. Вы хорошая женщина. Но у меня есть дело к этому сукину сыну.
   – Я догадываюсь, что это имеет отношение к Делли Пибоди. – Чарльз вышел из-за спины Луизы, и Макнаб повернулся к нему.
   – Верно, черт побери! Думаешь, если ты водишь ее в оперу и в шикарные рестораны, это дает тебе право бросить ее, когда подвернется что-то поинтереснее?
   – Нет, не думаю. Делия очень много для меня значит.
   Это заявление подействовало на Макнаба как красная тряпка на быка. Он размахнулся, и его удар достиг цели. Голова Чарльза дернулась. Прежде чем Монро пришел в себя, Макнаб успел ткнуть его кулаком в живот.
   Пока они кружили по комнате и размахивали руками, Луиза выскочила на кухню. Когда она вернулась, потные противники барахтались на полу. Диматто с размаху вылила на них кувшин ледяной воды.
   – Думаю, этого будет достаточно, но я могу и добавить, – решительно произнесла Луиза и подбоченилась. Растерянные мужчины уставились на нее. – Вам должно быть стыдно. Обоим. Драться из-за женщины, как будто она кусок мяса! Если вы думаете, что Пибоди это понравится, то сильно ошибаетесь. А теперь вставайте.
   – Он не имел права обижать ее… – начал Макнаб.
   – Я бы не обидел Делию ни за что на свете. А если бы обидел, то сделал бы все, чтобы загладить свою вину. – Чарльз пригладил мокрые волосы. Теперь он понимал, что к чему. – О господи, Макнаб, осел ты этакий, ты хоть сказал Делии, что любишь ее?
   – Кто это сказал? – Лицо Макнаба побелело. – Я просто… Замолчи! Если Делия хочет спать с тобой, хотя ты ухлестываешь за другими юбками, это ее дело. Но она – это не работа. – Йен показал на Луизу.
   – Верно. Не работа.
   – Как ты смеешь обманывать Пибоди?
   – Слушай, похоже, ты считаешь, что мы с Делией были…
   – Йен, так уж получилось… – быстро вмешалась Луиза, предупредив Чарльза взглядом. – Это вышло нечаянно. Прошу прощения. Это я виновата.
   – Я не виню вас.
   – И все-таки это моя вина. Мы с Чарльзом… Похоже, у нас что-то может получиться. Надеюсь, вы меня понимаете.
   – А Пибоди вам мешает.
   – Мне очень жаль. – Наконец Чарльз овладел собой, понял, что к чему, и вступил в игру. – Надеюсь, она поймет. И надеюсь, что мы сумеем остаться друзьями. Она чудесная женщина. Думаю, я ее не заслуживаю.
   – Вот тут ты прав, приятель.
   Макнаб наконец с трудом поднялся с пола. Лицо его было разукрашено кровоподтеками, мокрые волосы повисли.
   – Тебе давно следовало сказать ей это.
   – Скажу. Честное слово. Сейчас я дам тебе полотенце.
   – Не нужно мне твое проклятое полотенце!
   – Тогда послушайся моего совета. Дорога свободна, постарайся не споткнуться.
   – Ага… Ладно. – Макнаб вышел, тяжело стуча ботинками.
   – Ну и ну… – покачал головой Чарльз. – Вот это визит!
   – Постойте спокойно, – велела Луиза. – У вас губа разбита.
   Пока она вытирала салфеткой кровь, Чарльз окинул себя взглядом.
   – Господи, ну и видок у меня…
   – Да уж.
   – И дышать больно.
   – Посмотрим… Да. Снимайте мокрую одежду. Пойду поищу пластырь. На этот раз профессионал – я.
   – Мне нравится играть в больницу. Но Луиза… – произнес Чарльз, заставив ее обернуться. – Мы с Делией… Она действительно очень дорога мне, но мы никогда не были любовниками.
   – Да. Я догадалась. – Она бережно прикоснулась к полыхающей щеке Чарльза. – Хорошо, что вы не успели сказать об этом Макнабу. Он бы все равно вам не поверил.
   – Когда он заехал мне кулаком в лицо, у меня чуть не отказали мозги… Мы с ней друзья, – добавил Чарльз. – У меня никогда не было лучшего друга, чем Делия.
   – Я все понимаю… А теперь пойдемте, доктор Диматто вас полечит. – Она обняла его за талию. – Макнаб очень трогательно защищает ее.
   – Очень. – Чарльз подвигал челюстью, и у него потемнело в глазах. – Он думает, что я сплю с ней, и страшно злится. Потом думает, что я обидел ее, перестав спать с ней, и злится еще больше. Поэтому он приходит сюда и дает мне в зубы. Да, очень трогательно.
   – Все зависит от точки зрения. А теперь раздевайтесь. Скажите спасибо, что вам не придется вызывать врача на дом.

16

   Ева стояла на тротуаре у дома Стефани и пыталась собраться с мыслями. Наступило лето. Приближалась жара.
   – Пибоди, как по-твоему, пойдет дождь?
   Пибоди потянула носом.
   – Вряд ли. Просто влажность повысилась. Похоже, завтра будет жарко и душно.
   – Это еще куда ни шло… Но гроза мне не нужна. Она сорвет нам операцию.
   – Даллас, если завтра у нас не будет наживки, мы сможем припаять ему только обладание наркотиками. Да и то если он принесет их с собой.
   – Принесет. И наживка у нас будет.
   Пибоди обвела взглядом дом.
   – Вы не дали ей никаких указаний насчет свидания.
   – Она на него не пойдет. Пойду я.
   – Вы? – Пибоди покачала головой и смерила Еву критическим взглядом. – Если он действует по прежней схеме, то наверняка знает, как она выглядит. Вы на нее не похожи. Рост примерно тот же, но масть у вас другая. И черты лица тоже. Кроме того, грудь у нее больше. Не в обиду вам будет сказано.
   – Завтра к часу дня я смогу сойти за нее. Сию минуту позвоню Мэвис.
   – Ох… – Пибоди широко улыбнулась. – Наконец-то!
   – Тебе легко говорить. Это не ты, а я буду выслушивать нотации от нее и Трины, почему я давно не меняла форму бровей, не пользовалась кремом и тому подобное. Боюсь, что после окончания операции мне придется согласиться на полный курс обслуживания. – Это было сказано с нескрываемой горечью. – Я знаю, как они работают.
   – Вы образцовый солдат, приносящий себя в жертву ради успеха дела.
   – Сержант, немедленно прекратите улыбаться!
   – Уже прекратила, сэр.
   – У нас есть… – Ева подняла запястье и посмотрела на часы. – Четырнадцать часов, чтобы все подготовить. Поезжай домой и немного поспи. Прибудешь ко мне домой в шесть ноль-ноль. В штатском. Сообщи Фини и Макнабу, чтобы тоже приехали. Майору Уитни я позвоню сама. – Она шумно выдохнула. – Держу пари, что к телефону подойдет его жена.
   Ева села за руль и включила автопилот. Двигатель заработал и тут же заглох.
   Она откинулась на спинку сиденья и с ненавистью уставилась на приборную доску.
   – Это свинство! Я офицер высокого ранга! – Ева стукнула по доске кулаком. – Черт побери, я заслуживаю приличного обращения!
   Ева нажала клавишу диагностики автопилота, и на маленьком экране высветился текст:

   НЕСАНКЦИОНИРОВАННОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЭТОГО ТРАНСПОРТНОГО СРЕДСТВА ЯВЛЯЕТСЯ ПРОТИВОЗАКОННЫМ ДЕЙСТВИЕМ, КАРАЕМЫМ ПЯТЬЮ ГОДАМИ ТЮРЕМНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ И ШТРАФОМ В ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ США. ЕСЛИ У ВАС НЕТ САНКЦИИ НА ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЭТОГО ТРАНСПОРТНОГО СРЕДСТВА, ПОЖАЛУЙСТА, НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ ЕГО. ОТКАЗ ВЫПОЛНИТЬ ЭТО ТРЕБОВАНИЕ ПРИВЕДЕТ К АВТОМАТИЧЕСКОМУ БЛОКИРОВАНИЮ ВСЕХ ВЫХОДОВ И ИЗВЕЩЕНИЮ БЛИЖАЙШЕЙ ПАТРУЛЬНОЙ МАШИНЫ.

   Глаза Евы горели яростью.
   – Ты хочешь, чтобы я удостоверила свою личность? Ну ты, дьявол из преисподней, я лейтенант Ева Даллас! Мой код ноль пять ноль шесть один Чарли. Я вооружена и очень опасна. Через пять секунд я достану оружие и поджарю одну из твоих цепей!

   ЛЮБАЯ ПОПЫТКА ВАНДАЛИЗМА НАД ЭТИМ ТРАНСПОРТНЫМ СРЕДСТВОМ ПРИВЕДЕТ К…

   – Заткнись, заткнись, заткнись и проверь мое удостоверение личности!

   ПРОВЕРЯЮ… ВАШЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ ЛИЧНОСТИ И КОДЫ ПРАВИЛЬНЫ, ЛЕЙТЕНАНТ ЕВА ДАЛЛАС.

   – Ну спасибо. А теперь проведи эту чертову диагностику.

   РАБОТАЮ… АВТОНАВИГАЦИЯ ЭТОГО ТРАНСПОРТНОГО СРЕДСТВА ИСПЫТЫВАЕТ СИСТЕМНЫЕ ТРУДНОСТИ. ХОТИТЕ НЕМЕДЛЕННО ПОСТАВИТЬ В ИЗВЕСТНОСТЬ ТЕХНИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ?

   – Я хочу послать технический отдел и всех его сотрудников к чертовой матери! И не говори мне, что это приведет к штрафу или тюремному заключению. Я сама знаю, что они того заслуживают. Восстанови ручное управление.
   Двигатель заурчал. При этом включился кондиционер, и в кабине сразу стало душно.
   – Выключи управление микроклиматом.

   РАБОТАЮ… УПРАВЛЕНИЕ МИКРОКЛИМАТОМ ИСПЫТЫВАЕТ СИСТЕМНЫЕ ТРУДНОСТИ. ХОТИТЕ НЕМЕДЛЕННО ПОСТАВИТЬ В ИЗВЕСТНОСТЬ ТЕХНИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ?

   – Еще не легче… – прошипела Ева и открыла все окна.
   Она отъехала от тротуара и, не доверяя встроенному видеотелефону, достала свой мобильник.
   Ей ответила миссис Уитни, хмурая и очень недовольная.
   – Миссис Уитни, прошу прощения за беспокойство, но мне необходимо поговорить с майором.
   – Лейтенант, уже двенадцатый час. Неужели нельзя подождать до утра?
   – Нет, мэм, это невозможно.
   – Минутку, – проворчала супруга майора и включила модуль ожидания. Зазвучала записанная на пленку музыка. Ева прислушивалась к звукам скрипок и флейт и правила одной рукой, пытаясь вписаться в поток машин.
   – Уитни слушает.
   – Майор, прошу прощения, что звоню вам домой, но в ходе следствия произошел коренной перелом.
   – Я всегда рад слышать хорошие новости.
   – Я только что закончила опрос Стефани Финч. Завтра в тринадцать ноль-ноль у нее назначено свидание с подозреваемым в Гринпис-парке.
   – Он перешел на дневное расписание?
   – Сэр, это соответствует его психологическому профилю. Риск повышается. Финч идет на сотрудничество. Она согласилась остаться у себя дома. Я приставила к ней двух полицейских, которые будут дежурить круглосуточно. Если она не свяжется с подозреваемым до завтрашнего полудня, он придет на свидание. Я собираюсь занять ее место.
   – У вас есть физическое сходство?
   – Мы примерно одного роста и веса. Об остальном я позабочусь. Во всяком случае, он ни о чем не догадается, пока не даст мне наркотик. И тут мы его возьмем.
   – Что вам для этого нужно?
   – В дополнение к моей бригаде шесть полицейских в штатском, которые займут стратегически важные позиции. Сегодня вечером я составлю диаграмму и определю точки. Передам по каналам связи. Мне нужны Фини, электронщик, которого он выберет, и машина, из которой они будут вести наблюдение. Неплохо иметь дополнительные машины и вертолеты на случай, если подозреваемый уйдет от меня. Я хочу провести совещание всех членов команды и кратко проинструктировать их в своем домашнем офисе в восемь ноль-ноль. Нужно, чтобы к одиннадцати все заняли свои места.
   – Вас понял. Возьмите людей и держите меня в курсе. Что это за шум, черт побери?
   – Сэр, у меня барахлит система управления микроклиматом.
   – Поставьте в известность технический отдел.
   Ева услышала скрежет собственных зубов.
   – Есть, сэр.

   Приехав домой, она прошла прямо в кабинет Рорка.
   – Ты можешь устроить взрыв?
   Муж оторвался от работы, взял стакан с виски и поставил его на локоть.
   – Возможно. А что нужно взорвать?
   – Это оскорбление рода человеческого, которое стоит под окнами. Превратить в сто миллионов лохматых кусков, которые невозможно будет собрать вместе.
   – Ага. – Он раскрутил янтарную жидкость и сделал глоток. – Снова транспортные проблемы, лейтенант?
   – Издеваешься, да? Ну, держись! – Ева стала засучивать рукава.
   – Ах, насилие? Ты знаешь, как это меня возбуждает.
   Она издала короткий стон и вцепилась в собственные волосы.
   – Дорогая Ева, почему ты не хочешь предоставить это дело моим механикам? Или взять в гараже любую машину, которая тебе понравится?
   – Потому что это значит сдаться. Но подлым ублюдкам из технического отдела не удастся сломить меня! – Она шумно выдохнула. – Ладно… Сейчас приедут Мэвис и Трина. Возможно, и Леонардо тоже. Они проведут здесь ночь.
   – У нас будет вечеринка в пижамах? И бой подушками?
   – Погоди смеяться. Ты хочешь услышать последние новости или предпочитаешь представлять себе полуодетых женщин, колотящих друг друга подушками?
   Рорк обольстительно улыбнулся.
   – Попробуй догадаться сама.
   Ева опустилась в кресло и ввела Рорка в курс дела.
   Рорк взял на руки Галахада и следил за ней, почесывая кота за ухом. Он понимал, что Ева не просто рассказывает, но одновременно составляет план операции и пытается обнаружить в нем слабые места. Они оба знали: какой бы тщательной ни была подготовка, достаточно самого ничтожного просчета, чтобы все рухнуло.
   – На моем месте кое-кто, – сказал Рорк, когда Ева замолчала, – стал бы возражать против того, чтобы его жена отправилась на пикник с другим мужчиной.
   – Я захвачу для тебя немного картофельного салата.
   – Вот что, детка. Ты сказала, что Фини с выбранным им помощником будут сидеть в машине и вести наблюдение. Думаю, капитана можно будет убедить взять с собой гражданского эксперта-консультанта.
   От этого неожиданного предложения у Евы округлились глаза.
   – Это полицейская операция, как-нибудь обойдемся. Тебе что, делать нечего?
   – Есть, но я с интересом послежу за тем, как ты делаешь свое дело. – Ловкие, длинные пальцы Рорка поскребли Галахада за ушами, и толстый кот заурчал от наслаждения. – Пусть Фини решит сам.
   – Чем ты собираешься его подкупить?
   Рорк насмешливо выгнул брови.
   – Лейтенант, вы ранили меня в самое сердце. Если бы я легко обижался, то не сказал бы, что собрал, обработал и сравнил интересующие вас данные.
   – Серьезно? Молодец! Давай-ка посмотрим. – Она подошла к стойке.
   Рорк нажал на какую-то клавишу, затем опустил кота на пол и посадил Еву к себе на колени.
   – Только не смеяться! – велела она.
   – А кто смеется? – Рорк прихватил губами мочку ее уха. – На третьем экране ты видишь фамилии сыновей участников проекта, которым сейчас от двадцати до тридцати пяти лет. Таких двадцать восемь человек. Если добавить к ним внуков, а также потомков мужского пола второстепенных исполнителей, то список увеличивается еще на пятнадцать имен.
   – Итого сорок три потенциальных преступника. Что ж, с таким количеством можно работать.
   – Не торопись. – Рорк поцеловал ее в шею. – Если оставить в списке детей только тех сотрудников, которые получили выговоры, были уволены или обвинены в нарушениях закона, число кандидатур уменьшается до восемнадцати. Я уверен, что ты захочешь начать с них. Четвертый экран.
   – Еще немного, и наш шеф предложит тебе постоянное место в штате.
   – Пугаешь, да? Не выйдет.
   – Можешь выкинуть тех, кому больше тридцати. Держу пари, что он моложе.
   Рорк ткнулся носом в ее шею и провел операцию вручную.
   – Осталось восемь.
   – Да. Начнем с них. Надо вывести данные всех тех, чьи имена и фамилии остались на четвертом экране.
   – На это уйдет несколько минут, – сказал Рорк, и его губы переместились с шеи на подбородок Евы.
   – У тебя нет права обольщать сотрудника полицейского управления в его служебное время.
   – У меня большой опыт по части нарушения законов. – Рорк нашел ее губы и впился в них.
   – Черт побери, они опять лижутся!
   В дверях стояла Мэвис Фристоун, обутая в ядовито-розовые высокие сапоги на четырехдюймовой платформе. Ее волосы, окрашенные в тон сапог, торчали в разные стороны, словно разметанные взрывом. Юбка представляла собой водоворот голубого и розового.
   В уголках рта Мэвис сияли бриллиантовые заклепки, отчего ее улыбка казалась еще более ослепительной.
   Стоявшая за ее спиной Трина, волосы которой ниспадали эбеновым водопадом, фыркнула.
   – Если это часть обязанностей копа, то я тоже не прочь получить жетон!
   Пальцы Евы инстинктивно вонзились в мускулистые предплечья Рорка.
   – Не бросай меня, – прошептала она. – Делай что хочешь, только не уходи!
   – Крепись! Добрый вечер, дамы.
   – Леонардо прибежит позже, он пока занят. Соммерсет сказал, что мы можем подняться. – Мэвис вплыла в комнату. – Ну, Даллас, держись! Сейчас мы за тебя возьмемся. У нас все с собой.
   У Евы судорогой свело живот.
   – Убийцы…
   – Ну, где мы расположимся? – спросила Трина, изучая Еву алчным взглядом, от которого крутому лейтенанту полиции захотелось заплакать, как младенцу.
   – В моем кабинете. Но учтите – это дело не личное, а служебное.
   – Не имеет значения. – Трина выдула огромный пурпурный пузырь из жевательной резинки, а потом втянула его обратно. – Покажи мне, как ты хочешь выглядеть, и я это сделаю.
   В своем кабинете Ева вывела на стенной экран фотографию с удостоверения личности Стефани Финч и с трудом удержалась от крика, когда Трина обхватила ладонями ее лицо – пальцы подруги с сапфировыми ногтями в дюйм длиной впились в ее щеки.
   – Так… Знаешь, Ева, использование губной помады в этом штате не считается преступлением. Тебе давно следовало попробовать.
   – Я была занята.
   – Ты всегда занята. И подаренным мной гелем для глаз тоже не пользуешься. У тебя что, нет двух минут в день? Хочешь, чтобы у тебя появились морщины и мешки под глазами? Урвала лучшего жениха во Вселенной и хочешь, чтобы он любовался на твои морщины? Интересно, что ты будешь делать, если он бросит тебя ради женщины, которая находит время ухаживать за своим лицом?
   – Убью его.
   Трина расхохоталась и сверкнула сапфиром, вделанным в левый глазной зуб.
   – Неужели это легче, чем воспользоваться гелем? Мне нужна твоя фотография и разделенный экран, на который я могла бы вывести нужный тебе образ. Сначала я воспользуюсь кое-какими морфологическими программами, а потом займусь твоим лицом.
   – Конечно. – Ева, обрадованная отсрочкой исполнения приговора, пошла к компьютеру.
   – Фрикадельки! Клёво! – Мэвис схватила одну фрикадельку с подноса, принесенного Соммерсетом. – Соммерсет, вы лапочка!
   Лицо старого дворецкого преобразилось. Еву всегда удивляло, что от улыбки оно не разваливается на куски.
   – Ешьте на здоровье. Если захотите что-нибудь еще, только дайте знать.
   – Вы должны остаться и последить за этим. – Мэвис наколола на вилку вторую фрикадельку. – Мы превратим Даллас в другого человека.
   – Это будет ответом на мои молитвы, – сказал Соммерсет с улыбкой, тонкой и кислой, как ломтик лимона. – Но каким бы привлекательным ни было это зрелище, я вынужден вас оставить.
   – Он ужасный хохмач, – сказала Мэвис, когда Соммерсет вышел из комнаты.
   – О да, он умеет выводить меня из себя… Вот нужный образ, – сказала Ева Трине. – А мне пока нужно проверить кое-какие данные в другой комнате. Когда будешь готова, позовешь.
   В кабинете Рорка ее ждала чашка кофе.
   – На твоем месте я бы выпил что-нибудь покрепче, но решил, что ты предпочтешь кофе.
   – Спасибо. – Ева занималась сразу тремя делами, каждое из которых заставляло ее вспомнить о собственных мучениях. – К сожалению, мне предстоит рискованная операция. – Она сделала глоток и повернулась к стенному экрану. – Давай посмотрим, с кем мы имеем дело.
   Ева стала по очереди изучать портреты и биографические данные.
   Врачи, юристы, студенты, инженеры… Ева обратила внимание на молодого человека без постоянного места работы, который имел в прошлом проблемы с наркотиками.
   – Не тунеядец, – пробормотала она себе под нос. – Но и не торчит на службе по восемь часов в день. Занимается своим хобби и в деньгах не нуждается. Скорее всего, работает по договорам…
   Когда на экране появилось изображение, Ева подошла к нему вплотную и посмотрела в глаза Кевину Морано.
   – Что-то знакомое… Да. Я знаю эти глаза. Кевин. Ах, так ты еще и Кевин… Ну-ка, ну-ка… В проекте принимала участие мать. Отца нет. Она была специалистом по связям с общественностью. Теперь владеет собственной фирмой. Штаб-квартира в Лондоне, филиалы в Нью-Йорке, Париже и Милане. Единственный сын, родился через тринадцать месяцев после начала работ над проектом. Интересно. Очень интересно. Специалист по связям с общественностью подает иск о сексуальных преследованиях, через шесть недель отзывает его, соглашается на то, чтобы отчеты были засекречены. И уходит с ребенком и деньгами, достаточными, чтобы создать международную фирму.
   Она оглянулась на Рорка.
   – Женщина, которая руководит собственной фирмой, занимающейся связями с общественностью, должна обладать определенным имиджем. Светская, опытная…
   – Естественно.
   – Женщина зачинает ребенка, затем после скандала на работе уходит оттуда и основывает собственную компанию.
   – Видимо, Макнамара и остальные откупились от нее значительной суммой.
   Ева кивнула.
   – Но почему она не прервала беременность? Почему решила родить?
   – Может быть, она хотела ребенка.
   – Для чего? Посмотри на список его учебных заведений. Она избавилась от мальчика, когда ему исполнилось три года. Сплошные закрытые частные школы. Могу поспорить, что и первые три года о нем заботился кто-то другой. Если бы она меняла пеленки и возила ребенка в коляске, черта с два она могла бы основать собственную компанию!
   – Некоторым родителям удается совмещать одно с другим, – заметил Рорк.
   – Это мне непонятно. Но если бы она была любящей матерью, то не избавилась бы от малыша, еще не переставшего сосать большой палец.
   – Могу согласиться, хотя наш с тобой опыт в этой области довольно ограничен. Но на твоем месте я подумал бы над тем, как деньги могли повлиять на ее решение не прерывать беременность.
   – Откупиться от нее и купить ребенка, – предположила Ева. – Это своеобразное продолжение проекта. Долгосрочный результат. Завтра мне предстоит увлекательный разговор с Макнамарой… Глянь-ка на перечень изучавшихся им предметов. Явный уклон в сторону вычислительной техники. Подходит. Это определенно наш компьютерный гений. Мне нужно изображение с видеодискеты из дела Моники Клайн.
   Рорк, стоявший за ее спиной, перенес данные, разделил экран и вызвал нужное изображение.
   – У тебя есть морфологическая программа?
   – Да. Я знаю, что тебе нужно. Минутку. – Дождавшись появления результата, Рорк сел и взялся за работу. Он начал с прически, поменяв русые волосы Кевина на бронзовую гриву убийцы. Потом изменил форму лица, выделил скулы, удлинил подбородок и сделал лицо более смуглым.
   – Волшебство, – заметила Ева, когда два портрета зеркально повторили друг друга. – Но для суда это не доказательство. Адвокаты не оставят от морфологического удостоверения личности камня на камне. Они вывернутся даже в том случае, если Моника даст показания под присягой, что запомнила его имя. Заявят, что в тот момент она была сильно одурманена, и так далее. И все же это он. Глаза те же. Он сменил их цвет, но не смог сменить остальное. Что в них было? Ничего. Сделай распечатку и сохрани изображение. Компьютер, снова выведи на экран данные Кевина Морано. Кто ты такой, Кевин?

   МОРАНО, КЕВИН. ДАТА РОЖДЕНИЯ – 4 АПРЕЛЯ 2037. ВОЛОСЫ РУСЫЕ, ГЛАЗА ГОЛУБЫЕ. РОСТ СТО ВОСЕМЬДЕСЯТ САНТИМЕТРОВ. ВЕС СЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ КИЛОГРАММОВ. МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА: НЬЮ-ЙОРК, США; ЛОНДОН, ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. РОД ЗАНЯТИЙ: СОСТАВЛЕНИЕ КОМПЬЮТЕРНЫХ ПРОГРАММ ПО ДОГОВОРАМ. ОБРАЗОВАНИЕ: ИСТБРИДЖСКАЯ ПОДГОТОВИТЕЛЬНАЯ ШКОЛА. МЭНСВИЛЛСКАЯ СРЕДНЯЯ ШКОЛА. ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ: ГАРВАРДСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ, ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ. ДИПЛОМ С ОТЛИЧИЕМ. БРАТЬЕВ И СЕСТЕР НЕТ. СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ: ХОЛОСТ. К СУДУ И СЛЕДСТВИЮ НЕ ПРИВЛЕКАЛСЯ.

   – Ему двадцать два, – пробормотала Ева. – Всего двадцать два. Как и внуку Макнамары Люциусу Данвуду, который тоже учился в Истбридже, Мэнсвилле, а потом на медицинском факультете Гарварда. Диплом с отличием. Братьев и сестер не имеет, – добавила она. – Но я нутром чую, что Кевин – его брат. Дай мне его данные и портрет.
   – Даллас… – В кабинет заглянула Мэвис. – Мы готовы.
   – Подожди. – Ева подняла руку. На экране появились данные Люциуса. – Рост и вес почти те же. Дай-ка мне изображение из дела Грейс Лутц…
   – Уже, – ответил ей Рорк.
   – Этот малый хитрее, – сказала Ева, когда два портрета оказались рядом. – Он умеет скрывать выражение глаз. Включи морфологическую программу. Тут придется поработать как следует. Он лучше владеет собой, более уверен в себе. И наверняка главенствует в этой паре.
   Когда к двери подошла Трина, Мэвис погрозила ей пальцем.
   – Даллас работает. Смотри и молчи.
   – Я могу взять этого Кевина, запереть его в камере и вывернуть наизнанку. Он расколется и выдаст своего дружка.
   Ева отошла от экрана, внимательно изучила оба лица и задумалась.
   – Может быть, мне следует получить разрешение на обыск, сегодня же ночью арестовать их и взять врасплох. Но если у них нет собственной лаборатории, если они не делают эту работу на дому, то сумеют уничтожить улики еще до того, как я их найду.
   – У тебя есть образцы ДНК, взятой из тел двух жертв, – напомнил Рорк.
   – Но я не могу заставить их дать образцы ДНК, пока не предъявлено обвинение, а с тем, что у меня есть в данный момент, предъявить им обвинение невозможно. Если я проникну в их дом и возьму отпечатки пальцев или образцы ДНК без санкции, суд этих улик не признает… Ничего, никуда не денутся. Подождем до утра, – решила она. – А потом засадим их за решетку.
   – Ну разве она не гений? – спросила Мэвис Трину.
   – Гений. Но будет лучше, если она наконец опустит своей зад в кресло.
   Ева обернулась, и в ее холодных, решительных глазах блеснула тревога.
   – Помните, что это нужно мне для дела. И только временно. Не вздумайте изменить мою внешность навсегда.
   – Ладно. Снимай блузку. Тебе нужно увеличить грудь.
   – О господи…

   Пока Еве увеличивали грудь, Пибоди сидела у себя дома, в гостиной с миской замороженного десерта, известного под названием «Ледяное удовольствие». Пропитанный сиропом, он был совсем не плох. Во всяком случае, так решила Пибоди, выскребая дно миски.
   Она вымыла миску, чтобы та утром не мозолила ей глаза и не напоминала о полном отсутствии силы воли. Только она собралась выключить развлекательную передачу и лечь спать, как в дверь постучали.
   Если это снова одна из соседок, пришедшая жаловаться на то, что где-то шумят, нужно будет сказать, чтобы она вызвала полицию. Черт побери, она, Пибоди, не на дежурстве и имеет полное право поспать свои законные шесть часов!
   Посмотрев на экран наблюдения, она ахнула, отперла замок, распахнула дверь и уставилась на Макнаба. Губа у него распухла, под правым глазом красовался изрядный фонарь.
   – Что за черт? В чем дело?
   – Со мной произошел несчастный случай, – мрачно проговорил Макнаб. – Можно войти?
   – Я пыталась дозвониться. Но у тебя включен автоответчик.
   – Я был занят. У меня был выходной, ясно? Черт бы все побрал…
   – Ладно, ладно… – Пибоди сделала шаг назад, испугавшись, что Макнаб упадет на нее. – Нам нужно быть на месте в шесть ноль-ноль. Сегодня вечером мы кое-что обнаружили. На завтра назначена операция. Даллас…
   – Сейчас я не хочу об этом слышать, ясно? Я могу узнать подробности этой проклятой операции и завтра.
   – Как хочешь… – Сбитая с толку Пибоди закрыла дверь. – Твои ботинки скрипят.
   – Что у меня, ушей нет? По-твоему, я не слышу, что они скрипят?
   – Какая муха тебя укусила? – Пибоди потянула носом воздух. – Что за дрянь ты пил?
   – Что хочу, то и пью. Отстань от меня, ясно?
   – Послушай, ты сам пришел ко мне в этом жутком виде. Я как раз собралась лечь и немного поспать.
   – Вот и ложись. Я сам не знаю, зачем я вообще сюда пришел. – Макнаб побрел к двери, открыл ее и тут же со стуком снова закрыл. – Я ходил к Монро. И вот…
   – Ты хочешь сказать, что… – заикаясь, выдавила Пибоди. – Ты подрался с Чарльзом? Ты что, с ума сошел?
   – Может быть, ты думаешь, что дело того не стоило, но ты ошибаешься. Сильно ошибаешься, ясно? Я не могу видеть, как он развлекается с этой докторшей у тебя на глазах. По моему мнению, ты заслуживала лучшего, но мне не нравится, что он бросил тебя.
   – Бросил меня? – не веря своим ушам, повторила Пибоди.
   – Если человек с кем-то порывает отношения, то должен сказать об этом прямо. Он собирается извиниться.
   – Извиниться?
   – Ты что, эхо?
   Пибоди пришлось сесть.
   – Чарльз двинул тебе в глаз и разбил губу?
   – Ему тоже досталось. – Макнаб не стал упоминать о том, что после пропущенного удара в живот отправил бо́льшую часть выпитого в водосточный желоб. – Во всяком случае, красоту ему я подпортил, ясно?
   – Почему ты мокрый?
   – С ним была эта докторша. Она вылила на нас огромный кувшин воды. – Макнаб сунул руки в карманы и затопал по комнате, скрипя ботинками. – Я бы врезал ему как следует, если бы не она. Он не должен был так с тобой обращаться, ясно?
   Пибоди открыла рот, собираясь сказать, что ничего подобного не было, но вовремя передумала. У ее матери не было глупых детей.
   – Это неважно… – Пибоди поспешно опустила глаза, чтобы скрыть горевший в них озорной блеск.
   Макнаб и Чарльз подрались из-за нее… Ликование Пибоди невозможно было описать словами.
   – Черта с два неважно! Если тебе станет от этого легче, то ему, кажется, действительно очень жаль.
   – Йен, он хороший парень и никому не причиняет вреда.
   – Это дела не меняет. – Макнаб опустился перед ней на колени. – Послушай, я хочу, чтобы мы снова были вместе.
   – Мы и так были вместе вчера вечером.
   – Я не про постель. Я хочу вернуться к прежнему. Но по-другому.
   Взволнованная Пибоди отстранилась.
   – Что значит «по-другому»?
   – Ну, только вместе. Знаешь, мы могли бы ходить в разные места… Он не единственный, кто может расфуфыриться и повести тебя куда-нибудь. Я не хочу никуда ходить с другими и не хочу, чтобы ты тоже ходила куда-нибудь с кем-нибудь другим.
   У Пибоди отчаянно запершило в горле, но она боялась проглотить слюну.
   – Значит, ты хочешь, чтобы мы не расставались?
   Кровь бросилась Макнабу в лицо, он рывком поднялся на ноги.
   – Не обращай внимания. Наверно, я слишком много выпил. – Он снова шагнул к двери и почти добрался до нее.
   – Да. – Она встала. У Пибоди подгибались колени, но она встала.
   Макнаб медленно обернулся.
   – Что «да»?
   – Я могла бы попробовать. Посмотрим, что из этого получится.
   Он сделал шаг назад.
   – Только вместе?
   – Ага.
   Последовал второй шаг.
   – Как настоящая пара?
   – Ну да!
   Пибоди улыбнулась, Макнаб нагнулся и поцеловал ее.
   – О черт! – вскрикнул он: разбитая губа напомнила о себе. Макнаб вытер ее тыльной стороной ладони и ощутил вкус свежей крови. – У тебя есть что-нибудь для таких случаев?
   – Конечно. – Пибоди хотелось прижать его к груди и погладить, как щенка. – Сейчас я принесу аптечку.
   Когда Пибоди вернулась, ее внимание привлекла строка, бежавшая в нижней части экрана телевизора:
   «Сегодня вечером портовые рабочие обнаружили в Ист-Ривер тело обнаженного мужчины. Установлено, что жертвой является доктор Теодор Макнамара. О причинах смерти полиция ничего не сообщает».
   – О черт! – Пибоди с грохотом уронила аптечку и побежала к видеотелефону.

17

   К прибытию Евы тело успели отправить в морг и оцепить место его обнаружения. На узком участке между дорогой и рекой нескончаемой лентой тянулись складские помещения. Вся полоска земли была освещена полицейскими прожекторами. Вокруг суетились репортеры. Они подняли невообразимый шум, приставая ко всем с вопросами.
   Полицейские стояли грудью, как вышибалы в престижных клубах, осаждаемых желающими прорваться внутрь. Большинству хватало здравого смысла не реагировать на просьбы и прямой подкуп. Но Ева знала, что рано или поздно кто-нибудь проявит слабость и произойдет утечка информации.
   Ева нацепила жетон на куртку и начала энергично прокладывать путь сквозь толпу.
   – Даллас, эй, Даллас! – схватила ее за локоть Надин Ферст. – В чем дело? Почему тебя вызвали? Какое ты имеешь отношение к Теодору Макнамаре?
   – Я коп, он мертв.
   – Брось, Даллас. – Даже под холодным искусственным светом Надин умудрялась выглядеть безупречной и готовой к прямому эфиру. – Тебя не гоняют на каждое убийство, которое совершается в этом городе.
   Ева бросила на Надин сердитый взгляд.
   – Никто меня не гоняет. А теперь отойди в сторону, ты мне мешаешь.
   – Ладно, ладно. Но говорят, что все это похоже на убийство в результате разбойного нападения. Ты тоже так считаешь?
   – Я еще ничего не считаю. Слушай, подруга, пропусти, или я привлеку тебя за противодействие следствию.
   Надин с тяжелым вздохом отошла в сторону.
   – Тут что-то происходит, – шепнула она стоявшему рядом телеоператору. – Что-то важное. Смотри в оба. Я позвоню своему человеку в морге и узнаю, что они там нарыли. Не своди глаз с Даллас, – добавила Надин. – Раз ее вызвали, она здесь главная.
   Ева пробилась сквозь строй репортеров и зевак и ощутила запах речной воды. Техники из следственной бригады продолжали работу, на спинах их курток фосфоресцировали желтые инициалы. Лучи переносных прожекторов падали на черную, как нефть, гладь воды.
   «Ночное убийство всегда окрашено в черное и белое», – подумала Ева.
   Она сделала знак женщине в форме.
   – Кто ведет первичное дознание?
   – Детектив Ренфру… Маленький, темноволосый, в коричневом костюме и галстуке, – с оттенком насмешки добавила та. – Вот он. Стоит подбоченившись и смотрит на воду, как будто ждет, что преступник сейчас приплывет к нему.
   – Ясно, – кивнула Ева. – Расскажите подробно, что здесь случилось.
   – Два докера заметили плывущий по реке предмет. Сказали, что у них был санкционированный профсоюзом перерыв, но лично я думаю, что они просто использовали реку как туалет. Звонок раздался в двадцать два тридцать. Позвонивший назвался Диком Джонсом. Либо тело пробыло в воде недолго, либо рыбы не проявили к нему интереса. Страшные раны на лице и голове. На нем не было ни одежды, ни ценностей, вообще ничего. Личность установили по отпечаткам пальцев. Труповозка увезла тело пятнадцать минут назад.
   – Это ваш патрульный участок, сержант… Льюис?
   – Да, лейтенант. Мы с напарником получили сигнал по телефону «девять-одиннадцать». Прибыли на место происшествия ровно через три минуты. Докеров вокруг была целая толпа, но никто ничего не трогал. И вот еще что, лейтенант… Я доложила об этом детективу Ренфру, но он и ухом не повел. Примерно в полумиле отсюда обнаружилась сгоревшая машина. Шикарный седан последнего образца, без пассажиров. Судя по течению, потерпевшего могли сбросить в воду именно там.
   – Спасибо. Кажется, с этим Ренфру каши не сваришь, верно?
   – Да, сэр, – подтвердила Льюис. – Это еще тот фрукт.
   У Евы не было ни терпения, ни способностей к дипломатии, но сейчас от нее требовалось и то и другое.
   Почувствовав ее приближение, Ренфру обернулся, смерил Еву взглядом и присмотрелся к ее жетону.
   – Никто не звал сюда копов из Центрального управления. – Он поднял и опустил плечи, как боксер, готовящийся к очередному раунду.
   Ева, которая была выше его на несколько сантиметров, следила за тем, как Ренфру выпрямляется во весь рост.
   «Похоже, сержант права, – подумала Ева, глядя на воинственную позу коротышки, – с этим типом каши не сваришь».
   – Из Управления мне не звонили. Детектив Ренфру, я не собираюсь вторгаться на вашу территорию. Ваша жертва имеет отношение к одному из моих дел. Думаю, мы могли бы помочь друг другу.
   – Я не нуждаюсь в вашей помощи. Один из нас здесь лишний. Мне нужно работать.
   – А мне, детектив, нужно знать, что здесь произошло.
   – Хотите воспользоваться тем, что выше меня по званию? – Ренфру покачался на носках и ткнул в нее пальцем. – Примчались сюда, чтобы перехватить у меня важное дело и снова появиться на телеэкране? Не выйдет. Я здесь главный.
   Ева представила себе, что хватает этот палец и с треском ломает его. Но ее голос оставался спокойным.
   – Ренфру, мне наплевать на все экраны. Я не собираюсь ни пользоваться своим званием, ни отнимать у вас это дело. Мне нужно выяснить, почему человек, которому завтра предстоял официальный допрос в Управлении, найден мертвым в реке. Я прошу вас проявить понимание и согласие сотрудничать.
   – Понимание и согласие сотрудничать. Черта с два! Вы проявили понимание и согласие сотрудничать, когда громили 128-й отдел? Я не люблю копов, которые закладывают своих.
   – Вы пользуетесь не теми источниками, детектив Ренфру. В Сто двадцать восьмом отделе коп убивал копов.
   Коротышка насмешливо фыркнул.
   – Это вы так говорите!
   – Да, говорю. А сейчас кто-то убивает женщин, которые думают, что их ждет приятный вечер. Ваше дело связано с моим. Ну что, будем стоять здесь и препираться или поделимся информацией, которая позволит быстро закончить два следствия?
   – Это мой участок. – Ренфру снова ткнул в нее пальцем. – Кто успел первым, тот и прав. А теперь уходите, иначе я удалю вас отсюда.
   Еве мучительно захотелось дать коротышке по физиономии, но она сунула руки в карманы.
   – Удалите меня, Ренфру. – Ева вынула диктофон, прикрепила его к куртке и полюбовалась на покрасневшее и напрягшееся лицо детектива. – Официально удалите меня с места совершения преступления, которое потенциально связано с ведущимся мной делом о нескольких убийствах. Удалите меня после того, как я попросила вас оказать мне содействие и обменяться информацией, которая может помочь расследовать два дела одновременно.
   Ева посмотрела на него сверху вниз и выждала пять томительных секунд. Стоявшие рядом технические служащие бросили работу и уставились на них.
   – Удалите меня, – снова сказала она, – но сначала подумайте, как это действие будет выглядеть в официальном протоколе, в средствах массовой информации, представители которых стоят вокруг, и как вы будете оправдываться перед своим начальством.
   – Выключите этот проклятый диктофон.
   – И не подумаю. Это сильно упрощает дело. Я, лейтенант Ева Даллас, требую у детектива… – она посмотрела на его значок, – Мэтью Ренфру представить отчет о расследовании смерти Теодора Макнамары, так как последний был потенциальным свидетелем и потенциальным подозреваемым в деле о нескольких убийствах, которым я занимаюсь.
   – Вы сможете прочитать мой отчет, когда он будет готов. Вот и все, что я могу сказать вам, лейтенант. Пока что ничего другого у меня нет.
   Он шагнул в сторону. Ева шумно выдохнула и повернулась к одному из членов следственной бригады.
   – Что у вас есть?
   – Ничего. Тело запуталось в водорослях, иначе оно продолжало бы плыть по течению. Ренфру – осел. Он должен был искать место выше по течению, где труп бросили в воду.
   – Время смерти?
   – Семнадцать сорок.
   – Спасибо.
   – Не за что. Чего-чего, а понимания и согласия сотрудничать мне не занимать.
   Ева увидела Пибоди и устремилась к ней.
   – Пойдем со мной.
   Она выбралась из толпы и миновала оцепление в самой узкой его части.
   – Съезди и осмотри сожженную машину. Это в полумиле отсюда. Выясни, на чье имя она зарегистрирована.
   – Есть, лейтенант.
   Ева вынула видеотелефон и тут заметила Макнаба.
   – Что это с тобой? – удивленно спросила она.
   – Маленькая ссора. – Он осторожно потрогал подбитый глаз.
   – Пибоди, это ты стукнула Макнаба?
   – Нет, сэр.
   – Раз уж ты здесь и не ссоришься с моей помощницей, то тоже займись этим пожаром. Пибоди, опроси свидетелей. Первыми на месте преступления были сержант Льюис и ее напарник. Постарайся выудить у них еще что-нибудь. Но к детективу не суйся. Этот Ренфру – редкий идиот.
   – Вы уже врезали ему по рогам, сэр?
   – Нет, но была близка к этому. – Ева отвернулась и набрала номер.
   Ей ответил хриплый со сна голос патологоанатома.
   – Эй, Моррис, я тебя разбудила?
   – По-твоему, раз ты никогда не спишь, то и другим спать не обязательно? Соображаешь, сколько сейчас времени?
   – Дружба – понятие круглосуточное. – Когда Моррис зашевелился и стал садиться в кровати, Ева поморщилась. – Слушай, либо выключи видео, либо поправь простыню.
   – Да ладно тебе! Все мужчины устроены одинаково. – Моррис все-таки завернулся в простыню. – Впрочем, можешь помечтать обо мне… А теперь скажи, что тебе нужно?
   – У тебя в морге находится труп Теодора Макнамары.
   – Доктора Теодора Макнамары?
   – Его самого.
   Моррис присвистнул.
   – Поскольку об этом говоришь ты, а не кто-нибудь другой, ясно, что знаменитый доктор умер не своей смертью.
   – Его выловили из Ист-Ривер, не похоже, что он решил немного поплавать.
   – Если ты хочешь попросить, чтобы я занялся им немедленно, то это лишнее. Знаменитостей и так обслуживают в первую очередь.
   – Дело в другом. Я не расследую это преступление, но Макнамара связан с моими убийствами на сексуальной почве. Сегодня днем я беседовала с ним и вызвала на завтра для формального допроса. Мне срочно нужны результаты аутопсии. Все сведения о теле и то, что успел установить патологоанатом, осматривавший труп.
   – Почему бы тебе не попросить об этом следователя?
   – Я ему не нравлюсь. И, скажу тебе честно, он мне тоже.
   – Как его зовут?
   – Детектив Мэтью Ренфру.
   – Ах, этот… – Моррис поправил подушку за своей спиной. – Маленький ублюдок с неучтивыми манерами и узким кругозором.
   – Иными словами, полная задница.
   – Иными словами, мне нужно встать и лично осмотреть новопреставленного. Я тебе сообщу.
   – Спасибо, Моррис. Я у тебя в долгу.
   – Золотые слова.
   – Моррис, что это за татуировка?
   Моррис улыбнулся и потыкал пальцем в портрет под левым соском.
   – Джек-потрошитель. Мой потенциальный работодатель.
   – Моррис, ты чокнутый. – Она дала отбой. – Ей-богу, чокнутый.
   Ева разговаривала, повернувшись к журналистам спиной. Большинство, маявшиеся от безделья, пересылали в редакции краткие сообщения с места события.
   К ней пробился Макнаб.
   – Пойдем отсюда, – бросила Ева на ходу. – Туда, где нет репортеров. Как только средства массовой информации сообщат о случившемся, мы потеряем все свои преимущества.
   – Это был седан Макнамары. Сгорел как факел. Пожарники говорят, что там применили вещество, ускоряющее горение. РД-52. Что-то вроде горючей кислоты. Ты чиркаешь спичкой, вспыхивает пламя и сжигает металл. Все было сделано очень тщательно. Слава богу, один водитель увидел вспышку, подошел поближе и успел заметить удостоверение личности владельца машины до того, как оно сгорело. Еще пять-десять минут, и мы бы ничего не узнали.
   – И они еще считают себя гениями! Удостоверение личности следовало сжечь до того, как они подожгли машину. Маленькие ошибки. – Ева оглянулась на реку. – Разбойное нападение? Черта с два! Кто станет грабить человека, не брезгуя даже одеждой, и при этом бросит роскошный седан? Можешь держать пари, что после нашего разговора Макнамара нанес визит своему убийце.
   – Согласен.
   – Если бы Ренфру не был полным болваном, мы могли бы раскрыть это дело не сходя с места. – Она задумчиво посмотрела на реку. – Но Данвуд не знает, что Ренфру болван. Конечно, Ренфру известит только ближайшего родственника, которым является жена покойного. У него нет причины связываться с внуком. А у меня нет причины, которая помешала бы нанести молодому человеку визит, выразить соболезнования в связи с постигшей его потерей и опросить. Люциус Данвуд. Узнай его адрес. Потом мы вытрясем из него душу.
   – Сейчас узнаю.
   Они разошлись в разные стороны, и Ева сделала новый звонок. На этот раз домой.
   – Привет. – Увидев Рорка, она попыталась улыбнуться. – Ну что, они еще не ушли?
   Рорк только пожал плечами. Громкая музыка и полупьяный смех говорили сами за себя.
   – Извини, что я втравила тебя в это дело. Может быть, ты запрешься где-нибудь? Они тебя ни за что не найдут.
   – Я подумаю. Догадываюсь, что ты задерживаешься.
   – Не знаю, надолго ли. Тут много работы. Если я не закончу дело сегодня ночью, то Мэвис и Трина понадобятся мне утром. Наверное, лучше запереть их.
   – Не волнуйся. Думаю, они скоро уймутся.
   – Дай-то бог. Минутку… – Она повернулась к Макнабу. – Ну что?
   – Адрес есть, но он липовый.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Согласно справочным данным Люциус Данвуд проживает в Фан-хаусе на Таймс-сквер. Но я был там много раз и знаю, что это большой развлекательный электронный центр. Там нет ни постоянных обитателей, ни жилых квартир.
   – Ему нравится играть, – бросила Ева. – Отойди на минутку, – сказала она Макнабе и продолжила разговор с Рорком: – Послушай…
   – Ты хочешь, чтобы я нашел настоящий адрес Данвуда.
   – Макнамара его, конечно, знал. Находясь тут, я не могу получить доступ к досье, потому что первичное дознание ведет тупой детектив, он, видите ли, ни с кем не желает делиться информацией.
   – Понял. – Видимо, Рорк успел уйти в другую комнату. Во всяком случае, музыку Ева больше не слышала.
   – Я могу позвонить Уитни и получить доступ, но это слишком хлопотно. Кроме того, я начинаю чувствовать себя ябедой.
   – Угу…
   – Можно было бы обратиться к Фини и воспользоваться каналами ОЭС, но сегодня ночью я уже вытащила из постели одного человека. – Она посмотрела на Макнаба. – Может быть, и не одного.
   – А я еще не ложился.
   – Да. Формально я имею право на доступ к некоторым данным, поскольку речь идет о подозреваемом. Относятся ли к ним сведения личного и адресного характера, вопрос спорный, но утром я все равно получила бы к ним доступ, так что…
   – Зачем ждать? Адрес нужен тебе сию минуту или ты предпочитаешь немного подумать?
   Ева поняла, что Рорк находится в своем кабинете.
   – Давай адрес.
   – Записывай… Кстати, лейтенант, поскольку его дом находится всего в нескольких кварталах от нас, я надеюсь, что ты вернешься домой еще до того, как я окончательно свихнусь.
   – Постараюсь изо всех сил. За мной еще один долг.
   – Можешь не сомневаться. Я веду строгий учет.
   Ева дала отбой и махнула Макнабу.
   – Позови Пибоди. Мы уезжаем.
   Подойдя к своей машине, она увидела Надин. Та стояла, опершись о капот, и изучала свои ногти.
   – Ты подпираешь задницей муниципальную собственность.
   – Почему мэрия всегда покупает такие уродливые машины?
   – Не знаю, но при первой возможности поговорю об этом с нашим представителем в Конгрессе.
   – Ходят слухи, что вы с детективом Ренфру сильно поцапались.
   – Слухи – это твоя область.
   – Согласно слухам, он полный болван и ты поставила его на место. Но тебя это не интересует, зато тебя интересует дедукция. Это уже по твоему ведомству. Я догадываюсь, что доктор Теодор Макнамара как-то связан с убийствами на сексуальной почве, которыми ты занимаешься, что разбойное нападение не имеет никакого отношения к его гибели и что ты прекрасно знаешь, кто именно нанес ему раны на голове и лице. И что этот «кто-то» играет главную роль в твоих убийствах.
   – Слишком много догадок, Надин.
   – Ты подтверждаешь это?
   Ева погрозила ей пальцем и пошла прочь. Когда оператор двинулся следом, Ева остановила его стальным взглядом.
   – Не сердись, – сказала Еве Надин. – Он делает свое дело.
   – Мы все делаем свое дело. Выключи диктофон.
   – Диктофон?
   – Не заговаривай мне зубы. Никаких записей, иначе я ничего не скажу.
   Надин вздохнула, а затем отключила диктофон, прикрепленный к лацкану ее пиджака золотой булавкой.
   – Так и быть, никаких записей.
   – И никакого прямого эфира.
   – Выходит, я должна держать язык за зубами?
   – Надин, у меня нет времени с тобой торговаться. Насколько мне известно, сегодня вечером умерла еще одна женщина, но ее еще не обнаружили. Если ты расскажешь о своих догадках в эфире, завтра может появиться новая жертва.
   – О’кей. Я ничего не буду передавать в эфир, пока ты не позволишь.
   – Макнамара имеет к этому отношение. Сегодня днем я разговаривала с ним. Он не захотел помочь следствию. Думаю, он знал, кто убийца, или подозревал это. Вероятно, после нашей беседы он отправился к этому человеку. В результате он получил удар по голове и оказался в реке.
   – Ты лишь подтвердила мои догадки.
   – Это еще не все. Я считаю, что причиной этих убийств является проект, над которым работали клиника Форрестера и «Аллегани Фармацевтикалс» примерно двадцать пять лет назад. Секс, скандалы, злоупотребление запрещенными препаратами, подкуп и заговор молчания. Копни эту историю, и ты окажешься на голову впереди остальных информационных сетей.
   – А сам Макнамара имел отношение к убийствам?
   – Несколько лет назад он потратил много времени, сил и денег, чтобы утаить от общественности некоторые факты своей противозаконной деятельности. Он отказался добровольно сообщить следствию информацию, которая помогла бы раскрыть убийства двух женщин и покушение на убийство третьей. Убивал ли он сам? Нет. Несет ли он за них ответственность? Это вопрос из области морали и к моему ведомству не относится.
   Когда Ева замолчала, заговорила Надин:
   – Я связывалась с моргом. Примерно за час до смерти Макнамаре нанесли несколько сильных ударов по голове и лицу. Судя по ране на правом запястье, он пытался защищаться. Первоначальные повреждения нанесены тупым предметом, имевшим около двадцати сантиметров в ширину, но смертельный удар был нанесен другим орудием. Длинным и узким металлическим предметом вроде ломика для снятия покрышек, который имеется в любом наборе автомобильных инструментов. – Она сделала паузу.
   – Я считаю, что делиться информацией – это и значит проявлять понимание и согласие сотрудничать.
   – Я с ужасом думаю о том, что эта фраза будет преследовать меня ближайшие шесть недель.
   Ева вернулась к машине.
   – Макнаб, сядешь сзади.
   – А почему не впереди? Я выше ее по званию. И ноги у меня длиннее.
   – Потому что она моя помощница, а ты всего лишь приложение. – Ева заняла свое место в машине и молча выжидала, пока Макнаб не перестал ворчать и не устроился на заднем сиденье. – Сейчас мы нанесем визит Люциусу Данвуду.
   – Как вы раздобыли его адрес?
   Она посмотрела на Макнаба в зеркало заднего вида.
   – У меня есть свои источники получения данных. Пибоди, пойдешь со мной. Макнаб, ты останешься в машине.
   – Но…
   – Я пойду с сержантом в форме, а не с сержантом и детективом. Тем более с детективом, который выглядит так, словно побывал в уличной пьяной драке. Ты останешься в машине с включенным мобильником и будешь все слышать. Если у нас возникнут трудности, вызовешь подкрепление, а потом сам решишь, ждать ли подкрепления или спешить к нам на помощь. А пока что найди мне адрес Кевина Морано.
   Выбрав меньшее из зол, Макнаб вынул карманный персональный компьютер и положил ноги на спинку переднего сиденья.
   – Эй, да тут припрятана шоколадка! – воскликнула Пибоди, наклонившись вперед.
   Не успела она закрыть рот, как Ева рявкнула:
   – Первому, кто ее тронет, оторву руки!
   Пибоди тут же заняла исходное положение.
   – У вас тут, оказывается, целая гора сладостей.
   – Это не гора, а неприкосновенный запас, еще не обнаруженный наглым вором, который регулярно опустошает запасы в моем кабинете. – Ева сделала многозначительную паузу. – Но рано или поздно он… или она за это заплатит!
   – Ко мне это не имеет отношения, я на диете.
   – Красотка, тебе не нужна диета, – ободрил сержанта Макнаб. – Ты просто хорошо сложенная женщина.
   – Макнаб… – с угрозой в голосе прошипела Ева.
   – Да, сэр?
   – Заткнись!
   – Даллас, у нас все в порядке. Мы пара.
   – Пара чего? Нет, молчи. Ничего не говори. Пусть воцарится тишина.
   Пибоди сумела подавить смешок, а потом попыталась вручную отрегулировать кондиционер.
   – Он сломан. Сядь спокойно.
   Пибоди молча опустила стекло.
   Макнаб заерзал на сиденье.
   – Сэр, а о деле говорить можно?
   – О каком деле?
   – Адрес Кевина Морано. Стадион «Янки». Хотите, я свяжусь с Рорком и попрошу?.. То есть, – поправился он, увидев лицо Евы в зеркале заднего вида, – хотите ли вы воспользоваться собственными источниками получения данных?
   – Нет. Я уже знаю, где он живет.
   Когда она остановилась перед величественным старым особняком, шел второй час ночи. В доме было темно, если не считать яркой красной точки на пульте охранной системы.
   – Макнаб, ты вооружен?
   – При мне электрошок.
   – Держи его наготове и включи мобильник. Не приближайся к дому, пока я не подам сигнал. Пойдем, Пибоди. Разворошим это осиное гнездо.
   Ева двинулась по дорожке. Когда она поднялась на первую ступеньку, охранная система ожила и грозно зажужжала. Ева нажала на кнопку звонка. В ту же секунду над крыльцом вспыхнул свет, и система выдала первое предупреждение.

   ВЫ НАХОДИТЕСЬ ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ. ПОЖАЛУЙСТА, НАЗОВИТЕ СВОЕ ИМЯ И РОД ЗАНЯТИЙ. ПРИ ЛЮБОЙ ПОПЫТКЕ ВТОРГНУТЬСЯ В ПОМЕЩЕНИЕ ИЛИ НАНЕСТИ ЕМУ УЩЕРБ СИСТЕМА ТУТ ЖЕ ИЗВЕСТИТ ПОЛИЦИЮ И СОСЕДЕЙ.

   – Лейтенант Даллас, Нью-Йоркская городская полиция. – Она поднесла к экрану свой жетон. – Мне нужно поговорить с Люциусом Данвудом по официальному делу.

   ПРОШУ ПОДОЖДАТЬ. ВАША ЛИЧНОСТЬ УДОСТОВЕРЕНА. ПРОШУ ПОДОЖДАТЬ. МИСТЕРУ ДАНВУДУ ПЕРЕДАЕТСЯ СООБЩЕНИЕ О ВАШЕМ ВИЗИТЕ.

   – Лейтенант, вы думаете…
   Ева повернулась к Пибоди и незаметно с силой наступила ей на ногу.
   – Я думаю, как это печально – будить мистера Данвуда, чтобы сообщить ему о смерти дедушки. Но для плохих новостей нет подходящего времени, так что ждать до утра не имеет смысла.
   – Да, сэр. – Пибоди откашлялась и сделала серьезное лицо, поняв, что их не только видят, но и слышат.
   Прошло еще несколько минут, прежде чем на первом этаже зажегся свет. Она не услышала, как открылся замок; звуконепроницаемая дверь открылась бесшумно, и Ева впервые увидела Люциуса.
   Его рыжие волосы были растрепаны. Белый шелковый халат, небрежно перехваченный поясом, весь его вид говорил о том, что молодой человек крепко спал и не понимает, почему его разбудили.
   – Прошу прощения. – Данвуд мигал, как сова. – Вы из полиции?
   – Да. – Ева предъявила жетон. – Вы Люциус Данвуд?
   – Да. А в чем дело? Какие-то неприятности у соседей?
   – Если такие неприятности есть, мне о них неизвестно. Мистер Данвуд, можно войти и поговорить с вами?
   – Ладно, входите. Прошу прощения, я еще толком не проснулся. – Он отошел в сторону и жестом пригласил их пройти в просторный вестибюль с мраморными полами и трехъярусной люстрой. – Я лег два часа назад. Не привык, знаете ли, к тому, что среди ночи меня будит полиция.
   – Мне очень жаль, что пришлось потревожить вас так поздно. Я принесла вам тяжелую весть. Может быть, присядем?
   – Какую весть? Что случилось?
   – Мистер Данвуд, мне очень жаль, но ваш дедушка умер.
   – Мой дедушка?
   Ева с невольным восхищением следила за тем, как он побледнел и прикрыл рот дрожавшей рукой, словно удерживая невольный крик.
   – Умер? Мой дедушка умер? Произошел несчастный случай?
   – Нет, его убили.
   – Убили? О господи! Мне действительно нужно сесть. – Люциус подошел к длинной серебряной скамье и рухнул на нее. – Не могу в это поверить. Что случилось? Что с ним случилось?
   – Сегодня вечером его труп был обнаружен в Ист-Ривер. Ведется следствие. Мистер Данвуд, я от души сочувствую вашему горю, но вы оказали бы нам большую помощь, если бы ответили на несколько вопросов.
   – Конечно. Конечно, отвечу.
   – Вы в доме живете один?
   – Один? – Люциус бросил на Еву подозрительный взгляд и тут же опустил голову.
   – Если в данный момент никого, кроме вас, нет в доме, моя помощница могла бы позвонить кому-нибудь, чтобы этот человек приехал и побыл с вами.
   – Нет, нет. Я в порядке, спасибо.
   – Когда вы в последний раз видели своего дедушку?
   – Его не было в Нью-Йорке. Деловая поездка, какая-то консультация. Думаю, это было несколько недель назад.
   – Он не говорил вам, что не чувствует себя в безопасности?
   – Нет. С какой стати? – Люциус снова поднял глаза. – Не понимаю…
   – Возможно, ваш дед был убит человеком, которого он знал. За несколько часов до того, как в реке было обнаружено тело, сгорел автомобиль, зарегистрированный на имя вашего деда. Машина была припаркована неподалеку от стоянки грузовиков на Восточной Сто сорок третьей улице. Вы не знаете, какие дела могли привести его в промышленную зону?
   – Понятия не имею. Его автомобиль сгорел? Это похоже… похоже на месть. Но дедушка был гуманистом, великим человеком, посвятившим свою жизнь медицине и науке. Должно быть, произошла какая-то ужасная ошибка.
   – Вы тоже изучаете медицину?
   – Я окончил медицинский факультет. – Он прижал правую руку ко лбу, прикрыв глаза. И Ева увидела на его пальце золотое кольцо с сапфиром и выгравированную на камне голову дракона.
   – Я пока еще не решил, какая отрасль медицины привлекает меня больше всего. Мой дед… – Люциус на секунду умолк, словно собираясь с силами, и затем продолжил: – Оставил большое научное наследие. Он был моим наставником и вдохновителем.
   – Я уверена, что он очень гордился вами. Я так понимаю, вы были близки с дедом?
   – Думаю, да. Он был великим человеком. Точнее, стал таким. Я надеюсь быть достойным его памяти. Но такой конец… Раздеть человека догола и бросить его в реку… как мусор. О боже, унизить его и в смерти… Он бы этого не вынес. Лейтенант, вы обязаны найти того, кто это сделал. Эти люди должны понести наказание.
   – Мы найдем их, и они будут наказаны. Прошу прощения, но я обязана задать вам стандартный вопрос. Где вы были сегодня вечером между семью и двенадцатью часами?
   – Я… Мне и в голову не пришло, что я тоже могу оказаться подозреваемым… До половины девятого я был дома. Потом пошел в клуб. Правда, ни с кем не разговаривал и не видел никого из знакомых. Я надеялся… Так и быть, скажу вам правду. Я надеялся познакомиться с какой-нибудь девушкой, но ничего не вышло. Я вернулся домой около половины одиннадцатого. Это зафиксировано моей охранной системой.
   – Значит, вы все время были один и ваше присутствие в клубе никто не может подтвердить?
   – Боюсь, что так… Хотя, кажется, у меня сохранился чек за напиток, на нем должны быть пробиты число и время. Это годится?
   – Вполне. Этим вы окажете следствию большую помощь.
   – Я сделаю все, что могу. Все. Сейчас приведу моего домашнего андроида, он подтвердит мои слова. А пока вы будете его опрашивать, схожу за чеком. Он остался у меня в кармане.
   – Большое спасибо… Да, должна сказать, что в городском банке справочных данных ваш адрес указан неправильно.
   – Простите, не понял.
   – С вашим адресом вышла ошибка. Я нашла его в базе данных доктора Макнамары. Можете проверить, когда у вас появится свободное время.
   – Странно… Да, я займусь этим. Прошу прощения, я сейчас вернусь.
   Люциус привел робота, не сомневаясь, что Кевин тщательно перепрограммировал его и ввел нужные данные. Когда Люциус вернулся в спальню, его пальцы сжались в кулаки. За ним быстро шел Кевин.
   – Ты говорил, что они никогда не узнают, кому принадлежала машина.
   – Да, они это узнали! – огрызнулся Люциус. – Ну и что? Это не имеет значения. Все в порядке. И то, что эта сучка не пришла сегодня к «Жан-Люку», тоже обернулось к лучшему. Иначе у меня бы не было этого. – Он вынул чек из кармана брюк. – Полное алиби. Пойду играть роль потрясенного и скорбящего внука.
   – А мне что делать?
   – Они не подозревают о твоем существовании, так что можешь успокоиться. Копам и в голову не придет, что между нашими делами и проектом может существовать какая-то связь. И что я могу иметь отношение к смерти деда. Сиди тихо и не высовывайся, понял? Я справлюсь.
   Люциус поспешил к непрошеным гостям.
   – Лейтенант, как я и думал, чек оказался у меня в кармане. – Люциус протянул бумажку Еве.
   – Отлично. Я попрошу помощницу сделать копию для нашего досье.
   – Конечно.
   Он подождал, пока Пибоди сканирует чек.
   – Я могу сделать еще что-нибудь?
   – Пока нет. Мы будем поддерживать связь с вами.
   – Сообщите мне, если… нет, когда узнаете, кто это сделал.
   – Вы будете первым, кто это узнает, – пообещала Ева.
   Они вышли и направились к машине.
   – Хладнокровный сукин сын. Это доставляет ему удовольствие, – сказала Ева, сев за руль.
   – Андроид могли перепрограммировать, – подал голос Макнаб. – Как и охранную систему. Парень, который сечет в электронике, без труда сделает и то и другое. Для него это забава.
   – Значит, мы ничего из него не выудили, – грустно сказала Пибоди.
   – Ты так думаешь? – Ева побарабанила пальцами по рулю. – Я ведь поначалу не назвала имени его деда, а он даже не спросил, о ком идет речь. У него два деда, причем оба живут в Нью-Йорке. Он это уже знал, как и то, что его бросили в реку голым. Данвуд сам сделал это, с заранее обдуманным намерением. И перехитрил самого себя, не сказав, что часть вечера с ним провел его дружок и сожитель Кевин. Этот тип хотел один греться в луче прожектора.
   – Надо же… Оказывается, кое-что у нас все-таки есть.
   – Верно. Маленькие ошибки этих умников дорого им обойдутся.

18

   Рорк встретил их у дверей и сразу увидел, что его опасения подтвердились: Ева была вне себя. Лично он предпочел бы закрыть дверь перед носом у Пибоди и Макнаба, подхватить жену на руки и уложить ее в постель. Словно прочитав его мысли, Ева ввела гостей в дом.
   – Было разумнее привезти их сюда.
   – Мы можем взять такси, – сказала Пибоди, великодушно жертвуя возможностью находиться несколько часов в роскошном доме.
   – Не говори глупостей. – Рорк обнял Еву, нежно подбадривая ее. – У нас полно места. Макнаб, о чей кулак ты споткнулся?
   – Монро. – Макнаб презрительно фыркнул и сразу почувствовал, что разбередил разбитую губу. – Мы споткнулись о кулаки друг друга.
   – Хвастаться тут нечем. – Ева сняла куртку. – Приземляйтесь. Как и было сказано, инструктаж состоится в шесть. Выбирайте спальни в разных концах дома.
   – Понятно… – только и сказала Пибоди.
   Рорк засмеялся и похлопал ее по руке.
   – Она имела в виду не это.
   – И это тоже, – бросила Ева. – Где Мэвис и Трина?
   – В бассейне. Вместе с Леонардо, который приехал часа два назад. Я ретировался, когда они решили устроить заплыв в голом виде.
   – Они голые? – встрепенулся Макнаб. – Знаете, я тоже не прочь поплавать… Все, молчу, молчу, – пробормотал он, заметив, что Пибоди поджала губы.
   – Время игр закончилось. Спать. – Ева показала на лестницу. – Завтра нам предстоит решающая операция, и я хочу, чтобы вы оба были бодрыми. Где лягут эти русалки и их друг?
   – О, где-нибудь, – небрежно ответил Рорк. – Шла бы ты наверх. Я сам размещу эту компанию.
   – Ладно. Мне еще нужно кое-что закончить. – Она шагнула к лестнице. – Но чтобы никакой беготни по коридорам!
   – Какая строгая… – пробормотала себе под нос Пибоди.
   – Просто усталая и сердитая, вот и все. А теперь ступайте в лифт, – показал рукой Рорк. – Думаю, комната придется вам по вкусу. Места хватит обоим.
   Сначала Ева зашла в кабинет мужа и вывела на экран план Гринпис-парка. Высветив площадку для пикника, она дала задание компьютеру выбрать оптимальные места для расположения своих людей. Потом нужно будет проверить, но сначала спать, спать, спать! Она подготовила список людей, которых отобрала для участия в операции, составила приказ и переслала копию Уитни.
   «Душ, – подумала Ева, когда веки стали слипаться. – Может быть, душ смоет туман перед глазами и даст возможность поработать еще часок».
   Она побрела в спальню, и тут запищал мобильник.
   – Даллас слушает…
   – Я так и думал, что застану тебя по карманному… – Моррис зевнул. – Наш вечерний гость оставил этот мир в семь сорок. Перед тем он имел неприятное столкновение с тупым предметом. Это столкновение должно было закончиться смертью через час. Может быть, меньше. Если человеку вышибли мозги, трудно точно определить, когда он умрет.
   – Понятно. – Измученная Ева опустилась на подлокотник дивана. – Моррис, мне очень неприятно это говорить, но я уже все знаю от репортеров. У тебя завелся какой-то трепач.
   – Не может быть! Куда мы только катимся?
   – До чего же ты жизнерадостный…
   – Если любишь свою работу, то любишь и весь мир. Но я все же не думаю, что твои репортеры знают результаты токсикологического анализа.
   Ева покачала головой, и тут в спальню вошел Рорк.
   – Его одурманили наркотиками?
   – Между первоначальными повреждениями и последним смертельным ударом доктор получил сердечный стимулятор.
   – Его пытались оживить? – У Евы путались мысли, но она сумела взять себя в руки, не дав Моррису открыть рот. – Нет, это не имеет смысла. Просто они хотели, чтобы Макнамара прожил еще немного.
   – Детка, ты заслужила плюшевого мишку. Это вещество стимулирует сердечную деятельность и быстро всасывается. Если бы пациент попал к нам минут на двадцать-тридцать позже, мы бы не нашли его следов.
   – Они не давали старику умереть, чтобы отвезти его к реке и убить уже там. Но он бы все равно умер в результате первичных повреждений, верно?
   – Без неотложной медицинской помощи – конечно. Но даже с ней шансы Макнамары были бы минимальными. Скорее всего, он умер бы и без последнего удара.
   – Значит, они договорились добить его по дороге. Беспомощного, потерявшего сознание…
   – Даллас, твои подопечные – мерзкие типы. Я отправлю эти данные нашему общему другу Ренфру. Его гипотеза о разбойном нападении не стоит выеденного яйца.
   – Спасибо за то, что ты сделал это сам.
   – Мы с тобой в одной упряжке. Даллас, ради бога, ляг и поспи. Даже у моих клиентов вид лучше, чем у тебя.
   – Да, сейчас… – Она дала отбой, но продолжала сидеть, глядя на мобильник. И заморгала только тогда, когда Рорк начал снимать с нее портупею. – Ты разместил их в одной комнате, верно?
   – Какое тебе дело до сексуальной жизни подчиненных? У тебя что, нет других забот?
   – Мои подчиненные приползут на инструктаж на карачках, потому что остаток ночи будут радовать друг друга… Что ты делаешь?
   – Снимаю с тебя ботинки. Ложись в постель.
   Ева смотрела на Рорка. Боже мой, какие у этого человека волосы… Черные, шелковистые… Так и хочется погрузить в них пальцы. И уткнуться лицом…
   Она отодвинулась.
   – Я хочу принять душ и еще часок поработать.
   – Нет, Ева. Хватит! – Рассерженный Рорк так швырнул ботинки, что они стукнулись о стену и отскочили в разные стороны. – Я не собираюсь наблюдать за тем, как ты доводишь себя до обморока. Либо ты ляжешь сама, либо я уложу тебя силой.
   Ева нахмурилась. Жесткость Рорка, о существовании которой знали они оба, проявлялась не так часто. Когда гнев мужа вырвался наружу, она поняла, что Моррис был совершенно прав в оценке ее внешнего вида.
   – Я смотрела ему в лицо, – тихо сказала она. – Рорк, я не могу спать, потому что видела его. – Ева прижала пальцы к глазам, а потом встала. – Я смотрела на него, но ничего не увидела бы, если бы не знала, что он за чудовище.
   Она подошла к окну, рывком распахнула его и сделала глубокий вдох.
   – Он совсем мальчик. Лицо еще по-детски нежное. Волосы рыжие и кудрявые, как у куклы. Сегодня он убил человека, отнял жизнь у ближайшего родственника, причем сделал это с заранее обдуманным намерением и крайней жестокостью. А потом сидел и разговаривал со мной, страдал, разыгрывал скорбь. Он превосходный актер, я не увидела его подлинную сущность.
   В ее голосе слышались усталость и отчаяние. Рорк не мог этого вынести.
   – Я следила за ним, но ничего не заметила. – Ева стремительно повернулась. – Он наслаждался. Я чувствовала это, но его лицо ничего не выражало. Ни лицо, ни глаза. Он развлекался. Я просто снова повысила ставки. Та же игра на новом уровне. Мне хотелось изувечить его своими руками. Заехать кулаком в морду и бить, пока он не сдохнет. Уничтожить!
   – Но ты сумела уйти. – Рорк подошел к Еве, которая плакала, но не замечала своих слез. – Ты уничтожишь его, посадив за решетку до конца жизни. Ева… – Он взял ее лицо в ладони и начал вытирать слезы пальцами. – Милая Ева, ты вконец измучила себя. Если ты не отдохнешь, кто заступится за этих женщин?
   Она обхватила его запястья.
   – В последний раз мне снилось, что отец стоит здесь и из десятков нанесенных мной ран льется кровь. Он сказал, что я никогда не избавлюсь от него. Он был прав. Я убиваю его, а он приходит снова. Стоит и ждет. Я не могу лечь. Не могу уснуть, потому что опять увижу его.
   – Не сегодня. – Рорк привлек ее к себе. – Сегодня мы этого не позволим. Если ты и не уснешь… – он провел губами по виску жены, – то отдохнешь.
   Он подтолкнул Еву к дивану.
   – Что ты собираешься делать?
   – Мы будем смотреть кино, – сказал он.
   – Кино? Рорк…
   – Ты редко делаешь это. – Рорк начал перебирать дискеты. – Иногда нужно погружаться в воображаемый мир. Драмы и комедии, чужая радость и чужое горе позволяют на время отвлечься от собственных проблем.
   Наконец Рорк нашел нужную дискету, сел рядом с Евой и положил ее голову себе на плечо.
   – Я рассказывал тебе про этот фильм. «Магда Лейн». Когда-то он помог мне забыть свои несчастья.
   Прижиматься к Рорку и чувствовать прикосновение руки, обвивавшей ее талию, было удивительно приятно.
   – Сколько раз ты его смотрел? – спросила Ева.
   – Думаю, десятки. Тс-с… Пропустишь титры.
   Ева смотрела на экран. Когда глаза ее закрылись, она продолжала слушать, а потом незаметно заснула.

   Когда Ева проснулась, было тихо и темно, но рука Рорка продолжала обнимать ее. Усталость стремилась вернуться, однако Ева усилием воли прогнала ее, подняла руку и взглянула на часы.
   Шел шестой час. Она проспала добрых три часа. Этого ей должно было хватить. Но стоило Еве пошевелиться, как рука Рорка напряглась.
   – У тебя есть еще несколько минут.
   – Не могу. Мне нужно полчаса, чтобы принять душ и привести в порядок мозги. Интересно, можно ли принимать душ лежа?
   – Это называется ванна.
   – Нет, ванна – это не то же самое.
   – Почему ты говоришь шепотом?
   – Разве? – Ева села и откашлялась. В горле першило так, словно кто-то насыпал в него толченого стекла. – Кажется, я немного охрипла.
   – Освещение, десять процентов. – Когда зажегся неяркий свет, Рорк заставил Еву откинуться на спину. – Ты бледная как призрак. – Рорк положил ладонь на ее лоб и изменился в лице. – Похоже, у тебя жар.
   – Нет. – При мысли об этом ее бросило в дрожь. – Я не больна. Мне нельзя заболеть.
   – Всю эту неделю ты почти не спала, жила на одном кофе, вот и заболела. Черт побери, Ева, ты просто издеваешься над собой!
   – Неправда. – Она хотела встать, но комната закружилась, и Ева снова упала на диван. – Я просто выполняю свои служебные обязанности.
   – Я на месяц привяжу тебя к кровати. И приставлю сторожа. – Он встал и направился к видеотелефону.
   – Не понимаю, с чего ты разозлился. – Ее голос звучал так жалобно, что Ева сама испугалась. – Просто я еще толком не проснулась.
   – Если попробуешь встать с дивана, я тут же отвезу тебя к врачу.
   – Не вздумай, приятель. Иначе мы еще посмотрим, кому понадобится помощь. – Но угроза прозвучала еле слышно и не произвела нужного действия.
   Рорк только посмотрел на нее и нажал на кнопку.
   – Соммерсет, Ева заболела. Поднимись, пожалуйста.
   – Что? Что ты делаешь? – Ева попыталась сесть, но Рорк вернулся и уложил ее на место. – Пусть только попробует! Если он прикоснется ко мне, я изувечу вас обоих! Где мое оружие?
   – Либо он, либо больница.
   Ева со свистом втянула в себя воздух.
   – Ты мне не начальник!
   – Посмотрим, – ответил он. – Попробуй ослушаться.
   Ева рывком села, но Рорк с силой уложил ее. Ей все же удалось ткнуть его кулаком в живот.
   – Слава богу, что у тебя еще сохранились силы. Правда, удар был так себе. Девчачий.
   От такого оскорбления Ева едва не потеряла дар Рречи.
   – При первой возможности я с тобой расправлюсь.
   – Это будет забавно. – Рорк посмотрел на вошедшего Соммерсета. – У нее жар.
   – Никакого жара у меня нет. Не прикасайся ко мне. Убери руки! – Она ругалась и сопротивлялась, но Рорк сел на нее верхом и схватил за запястья.
   – Как дети… – Соммерсет поцокал языком и положил ладонь Еве на лоб. – Температура повышена. – Потом длинные пальцы дворецкого ощупали ее горло. – Покажите язык.
   – Ева… – грозно предупредил Рорк, когда она крепко стиснула губы. Пришлось подчиниться.
   – Где у вас болит? – строго спросил старик.
   – Моя болезнь называется «Соммерсет».
   – Я вижу, ваше чувство юмора не пострадало… Небольшая инфекция, – сказал он Рорку. – Во всем виноваты усталость, стресс и детские вкусы в еде. Ничего, вылечим. У меня есть все необходимое. Но день-другой придется полежать в постели.
   – Отпусти меня, – негромко сказала Ева, когда Соммерсет ушел. – Сейчас же.
   – Нет. – Руки Евы дрожали, но Рорк догадывался, что гнев тут ни при чем. – Нужно закончить дело. Тебе холодно?
   – Нет. – Однако ее знобило и ломило все тело.
   – Тогда почему ты дрожишь? – Он негромко выругался, снял со спинки дивана теплый плед и закутал Еву, не дав ей открыть рта.
   – Черт побери, Рорк, сейчас он придет, начнет меня шпынять и попытается заставить выпить какое-нибудь пойло собственного изготовления. А я нуждаюсь всего-навсего в горячем душе. Дай мне встать. Есть у тебя сердце или нет?
   – Есть. – Он прижался лбом к ее лбу. – И в этом вся беда.
   – Мне уже лучше. Честное слово. – Это была явная ложь. У нее срывался голос. – Когда я закончу это дело, возьму выходной, просплю двадцать часов подряд и буду есть овощи.
   Рорк невольно улыбнулся.
   – Ева, я люблю тебя.
   – Тогда не пускай его сюда. – Услышав стук двери, Ева широко раскрыла глаза. – Он идет. Ради всего святого, спаси меня!
   – Ей нужно сесть. – Соммерсет поставил поднос на стол. Но подносе стоял стакан какой-то молочной жидкости, лежали три белые таблетки и шприц.
   Ева обмякла. Когда Рорк слегка отодвинулся, она сделала рывок. Сражение было ожесточенным, но коротким. Не моргнув глазом, Соммерсет подошел к дивану, зажал ей нос, сунул таблетки в рот и влил жидкость из стакана.
   Когда Ева закашлялась, старик улыбнулся Рорку.
   – Я помню, что пару раз делал с вами то же самое.
   – Именно тогда я и научился этому.
   – Снимите с нее рубашку. Нужно сделать укол. Так витамины подействуют быстрее.
   Чтобы сберечь время и собственную шкуру, Рорк просто задрал рукав ее блузки.
   – Так сойдет?
   – Вполне.
   Ева заплакала от бессилия. Болело все – голова, тело, душа… Когда игла коснулась ее предплечья, Ева этого почти не почувствовала.
   – Тс-с, маленькая. Тс-с… – Рорк гладил ее по голове и укачивал. – Все уже позади. Не плачь.
   – Убирайся, – пробормотала Ева, продолжая прижиматься к нему. – Убирайся немедленно.
   – Оставьте меня с ней наедине. – Соммерсет тронул Рорка за плечо. – На пять минут.
   – Ладно. – И все же Рорк задержал ее в объятиях еще на минуту. – Я буду в тренажерном зале.
   Когда он ушел, Ева свернулась в клубок. Соммерсет сел рядом и молчал, пока она не перестала шмыгать носом.
   – Он испытывает к вам очень сильное чувство, – заговорил Соммерсет. – Такого с ним никогда прежде не было. Женщины, которые приходили и уходили до вас, были для него лишь временным увлечением. Он мог о них заботиться, ибо, несмотря на пережитые испытания, он очень добрый человек. Разве вы не видите, как он переживает?
   Ева пошевелилась и начала вытирать руками мокрое лицо, словно вместе со слезами можно было стереть и унижение.
   – Ему не из-за чего переживать.
   – Но он переживает и будет переживать. Лейтенант, вы нуждаетесь в отдыхе. Вам требуется провести несколько дней дома без нервотрепки. И ему тоже. Причем ему в особенности. Но без вас он на это не согласится.
   – Я не могу. Только не сейчас.
   – Можете.
   Ева закрыла глаза.
   – Зайдите в мой кабинет и посмотрите на фотографии мертвых, приколотые к доске. А потом скажите мне, что я должна сделать перерыв.
   – Он бы этого не сказал, верно? Но для завершения работы вам понадобятся силы, энергия и ясная голова. – Старик наклонился и взял стакан. – Допейте.
   Ева хмуро покосилась на стакан. Ей трудно было в этом признаться, но лечение Соммерсета уже начало делать свое дело.
   – А вдруг это яд?
   – Яд? – Соммерсет усмехнулся. – И как я об этом не подумал? Ладно, учту на будущее.
   – Очень смешно… – Ева взяла стакан и допила остатки. – Неужели нет способа сделать лекарство хоть чуточку повкуснее?
   – Наверно, есть. – Соммерсет поставил стакан на поднос и поднялся. – Но и я имею право на маленькие радости. А теперь советую вам проделать несколько несложных физических упражнений.
   У Евы не было на это времени, но она все же послушалась и прошла в зал. Рорк редко пользовался тренажерами, предпочитая в поте лица качать пресс. И одновременно следить за экраном, куда поступали биржевые новости, сопровождавшиеся комментариями диктора.
   Однако Ева не понимала ни слов, ни символов.
   Она подошла к лежавшему навзничь мужу и опустилась на колени.
   – Прости меня.
   Рорк продолжал поднимать и опускать штангу.
   – Тебе полегчало?
   – Да. Рорк, прости меня. Я вела себя как идиотка. Не сердись на меня, ладно? Я этого не вынесу.
   – Я не сержусь. – Он опустил штангу и сел. – Просто иногда у меня сжимается сердце.
   – Я не могу делать ничего другого. И не могу стать другой.
   Он взял полотенце и вытер лицо.
   – А я и не хочу, чтобы ты менялась или занималась чем-нибудь другим. Просто у меня нет сил следить за тем, как ты сама роешь себе могилу.
   – Ты всегда вытаскиваешь меня оттуда и не даешь зарыться.
   Рорк посмотрел на ее лицо. Все еще бледное, подумал он. Почти прозрачное.
   – Похоже, на этот раз мне не хватило скорости.
   – Давай отправимся в Мексику.
   – Что?
   – Дом в Мексике. – Ева обрадовалась. Если она смогла удивить мужа, значит, ее дела не так уж плохи. – Давно пустует. Когда все будет позади, давай проведем там долгий уик-энд.
   Рорк задумался, потом накинул ей на шею полотенце и привлек к себе.
   – Похоже, роли переменились. Кто кого тянет?
   – Давай тянуть друг друга. Я закончу дело, а ты тем временем постарайся выкроить несколько дней. Мы улетим, будем лежать на пляже, пить и кувыркаться в постели. Будем смотреть фильмы, пока глаза не полезут на лоб.
   – А потом снова кувыркаться в постели.
   Ева обхватила ладонями его щеки.
   – Мне нужно идти на инструктаж. Ну что, договорились?
   – Да. – Рорк прижался губами к ее лбу и успокоился: лоб был холодный. – Договорились.
   Ева встала и пошла к дверям, но на пороге обернулась. Он все еще сидел на скамье, жилистый, потный, обувался и не сводил с нее глаз. При этом глаза Рорка были такими голубыми, ясными и прозрачными, что в них можно было нырнуть и очутиться в глубине его души.
   – До тебя не было никого, – промолвила Ева. – Я хочу, чтобы ты это знал. Когда я занималась своим делом и вдруг давала слабину, как случилось сегодня ночью, никто не помогал мне. Да я и не приняла бы ничьей помощи, кроме твоей. Потом я брала себя в руки и делала свое дело дальше. Но если бы так продолжалось, если бы не появился ты, то рано или поздно наступил бы день, когда я больше не смогла бы заниматься своим делом. И это стало бы для меня катастрофой…
   Ева сделала глубокий вдох.
   – Рорк, твоя помощь позволяет мне снова выпрямиться во весь рост. Ты тоже заступаешься за мертвых. Я очень хочу, чтобы ты это знал.
   Она быстро вышла. Рорк долго смотрел ей вслед.
//-- * * * --//
   Когда в шесть минут седьмого Ева вошла в свой кабинет, она все еще была бледна, глаза воспалены, но голова работала четко. Пибоди и Макнаб уже завтракали, а только что прибывший Фини раскладывал закуски на ее письменном столе.
   – Здесь вам что, кафе?
   – Нужно немного заправиться. – Фини жевал кусок бекона. – Это же настоящая свинина! Уж и не помню, когда я в последний раз ел свинину.
   Ева вырвала у него полоску бекона и отправила себе в рот.
   – Раз так, то и не вспоминай. Положи мясо себе на тарелку. Будете есть и слушать одновременно. Пибоди, где мой кофе? Похоже, я попала в параллельный мир.
   – Может быть, в этом параллельном мире я – лейтенант, а вы… – Грозный взгляд Евы заставил ее замолчать. – Сэр, позвольте налить вам кофе.
   – Налей. Остальные члены бригады прибудут сюда к восьми ноль-ноль. Я уже получила компьютерную диаграмму с указанием точек расположения каждого. Мы ее обсудим и при необходимости внесем изменения. Фини, возьмешь в свою машину Макнаба, будете вести наблюдение.
   – Сэр, я предпочитаю занять позицию в парке и принять участие в задержании.
   Ева покосилась на Макнаба и взяла с тарелки Фини еще один кусочек бекона.
   – Тебе следовало подумать об этом до того, как ввязываться в драку. Теперь твоей физиономией только детей пугать. А заодно и птичек.
   – Что, получил? – сказал Фини Макнабу. – Будешь сидеть со мной в машине.
   – Тебе понадобится еще один электронщик, – продолжила Ева. – Ты лучше знаешь своих людей, так что выберешь по своему усмотрению.
   – Вот и хорошо, потому что я уже выбрал. Им станет Рорк, – промолвил Фини и показал пальцем на дверь.
   – Доброе утро. – Рорк в черной рубашке выглядел строго и официально. – Прошу прощения. Я опоздал?
   – Думаешь, ты хитрее всех?
   – Ничего подобного, лейтенант. Я знаю, кто я такой. И именно поэтому моя кандидатура идеально подходит для данной операции.
   – Ладно, это решать ему. – Ева показала большим пальцем на Фини. – Но помни, это моя операция.
   – Разве я могу это забыть?
   К восьми тридцати Ева проинструктировала всех членов бригады. Она определила позиции и задачи каждого участника операции.
   – Эй! – помахал рукой детектив Бакстер. – Почему это я должен изображать бродягу?
   – Потому что у тебя самая подходящая для этого внешность, – ответила ему Ева. – С лицензией нищего на шее ты будешь выглядеть очень сексуально.
   – Эта роль больше подойдет Трухарту, – стоял на своем Бакстер. – У него вид настоящего мошенника.
   – Лейтенант, я не возражаю.
   Ева посмотрела на Трухарта.
   – Нет, ты слишком молодой и на вид здоровый. А Бакстер изрядно потрепанный. Рорк, вы с Пибоди будете играть роль прогуливающейся парочки. – Она взяла лазерную указку и показала на экран. – Трухарт, ты припаркуешься здесь и прикроешь этот сектор.
   – Мне досталась самая лучшая роль, – шепнула Пибоди Макнабу.
   – К подозреваемому близко не подходить, – продолжила Ева. – В это время дня в парке полно народу. Люди приходят сюда перекусить, дети бегают наперегонки. Днем парк посещают члены клубов любителей ботаники, любителей птиц и школьники-экскурсанты. Подозреваемый выбрал не слишком оживленное место, но и там будут люди. Оружие можно будет применять только в крайнем случае. Я не хочу, чтобы нашего юношу кто-то спугнул и он ускользнул из сети.
   Она села на край стола.
   – Кроме того, вы должны быть готовы к появлению второго подозреваемого. Вполне возможно, что они работают в паре. Если вы заметите или подумаете, что заметили его, немедленно сообщите об этом Фини. Но повторяю: не приближайтесь к нему. Если он появится, за ним нужно будет установить наблюдение.
   Ева обвела взглядом комнату.
   – Чтобы надежно запереть клетку, я должна дождаться, пока эта задница наполнит бокал отравленным питьем и подаст его мне. Тогда мы и возьмем его – а возможно, обоих сразу. Быстро, четко и без шума. Вопросы есть?

19

   Получив ответ на последний вопрос, члены бригады разошлись. Им предстояло занять свои посты в одиннадцать ноль-ноль.
   – Вся операция будет записываться на пленку. Каждый человек будет снабжен средствами видео– и аудиосвязи. Съемка будет вестись с разных сторон. – Ева расхаживала по кабинету, пытаясь найти слабые места в своем плане.
   – Через несколько часов он будет у тебя в руках, – сказал ей Рорк.
   – Да, будет. – Она остановилась и посмотрела в окно. Был прекрасный теплый день, цветы благоухали, и в небе плыли пухлые белые облака. В Нью-Йорк пришло лето.
   В парке будет полно людей. Именно этого и хотел преступник, его возбудила сама возможность действовать в окружении толпы. Это делало его игру более захватывающей, более рискованной и приносило ему удовлетворение. Убийство на глазах у всех.
   – Да, будет, – повторила она. – Но я хочу, чтобы все прошло быстро и тихо. Обнаружить наркотики недостаточно, подмешать их в вино тоже недостаточно. Но как только бокал окажется у меня в руках, тут он и попадется.
   Она повернулась и посмотрела на доску, посмотрела на лица.
   – Финч не связывалась с тобой?
   – Нет.
   – Хорошо. Кажется, ей хватило ума испугаться.
   Успели ли испугаться те, другие? Был ли хотя бы миг, когда они поняли, что происходит, и ощутили страх, когтями вцепившийся им в горло и вызвавший желание крикнуть?
   – Ева, ты спасла ее. Если бы не ты, ее фотография тоже висела бы на этой доске.
   – Этого недостаточно. – Ева вспомнила, что Пибоди сказала эти слова в самом начале. – У меня есть множество вопросов к Кевину Морано.
   – Едва ли его ответы принесут тебе удовлетворение.
   – Иногда удовлетворение приносит и само наличие ответов. Я не хочу, чтобы ты брал с собой оружие, – сказала Ева, повернувшись к мужу.
   – Оружие? – с невинным видом переспросил он. – Лейтенант, зачем гражданскому консультанту оружие?
   – Низачем. У тебя наверху целый арсенал. Вот и оставь оружие в своем музее.
   – Конечно. Даю слово, что я не возьму ничего из моей официально зарегистрированной коллекции.
   – Рорк, я тебя предупреждаю…
   – Кажется, сюда идут другие консультанты. – В коридоре послышался смех. – Не забудь напомнить им про необходимость осторожно обращаться с оружием.
   – Хочешь, чтобы перед операцией тебя обыскали?
   – Только если ты сделаешь это лично, милая. – Его голос звучал подозрительно дружелюбно и очень по-ирландски. – Я так застенчив…
   Ева готова была дать ему краткий и энергичный ответ, но в комнату уже ввалились Мэвис и компания.
   – Эй, Даллас, ты пропустила вечеринку!
   – Знаю.
   – Вообще-то мы приходили по делу, – напомнила ей Трина.
   – Вы сами знаете, что меня неожиданно вызвали.
   Когда Трина стала внимательно разглядывать ее лицо, Ева постаралась успокоиться.
   – Что ты на меня так смотришь?!
   – Ты похожа на смерть.
   – Спасибо. Именно так и было задумано.
   – Когда все закончится, тебе нужно будет пройти полный курс лечения. Включая релаксационную терапию.
   – Вообще-то, – сказала Ева, – я хотела уехать из города сразу после…
   – Можешь убираться куда угодно, но только после курса лечения. Как я буду привлекать новых клиентов, если у моей подопечной такой вид, словно она неделю просидела в пещере? Хочешь подорвать мою репутацию?
   – Да. С тех пор как мы познакомились, это было моей главной задачей.
   – Смешно… Ладно, начнем.
   – Раз так, я вас оставляю, – сказал Рорк.
   – Ты куда? – Ева вцепилась в него с силой утопающего, которому бросили спасательный круг.
   Рорк освободил руку.
   – У меня есть работа. – Он повернулся и поспешно вышел, не оглянувшись.
   – Ну, теперь ты моя! – Губы Трины изогнулись в алчной усмешке. – Раздевайся.
//-- * * * --//
   – Леонардо подгоняет для тебя наряд, – усмехнулась Мэвис. – Он сказал, что в твоем гардеробе нет ничего, что подходило бы к твоему нынешнему облику.
   – Еще не легче… – Ева твердила себе, что она дала клятву «служить и защищать», чего бы это ей ни стоило. Вот и приходится позволять какой-то сумасшедшей полтора часа колдовать над ее лицом и телом.
   – Повернись-ка. – Трина, облаченная в ярко-розовый халат, прошлась по лицу Евы пуховкой. – Как ты себя чувствуешь?
   – Непривычно. Грудь слишком тяжелая.
   – Скажи спасибо, что теперь она у тебя есть вообще. Я знаю парня, который мог бы сделать тебе такую грудь. Конечно, за солидную плату.
   – Спасибо, но моя грудь меня вполне устраивает.
   – Как знаешь. Стой спокойно, нужна еще минута.
   – Сколько можно?! Не могу поверить, что некоторые идиотки, готовясь к свиданию, проводят за этим занятием несколько часов в день.
   – Не обязательно. Если знаешь, чего хочешь, можно уложиться и в час. Но мы не просто меняем твою внешность, а придаем ей сходство с внешностью другого человека. Это куда сложнее.
   – Кажется, получается. – Мэвис, одетая в халат с фосфоресцирующими голубыми и желтыми спиралями, стояла рядом, как ассистент хирурга. – Даллас, у тебя очерчен мягче овал лица. Исчезла ложбинка на подбородке, и скулы стали менее выраженными. Ты стала мягче. Хочешь посмотреть?
   – Нет. Долго еще? Мне пора начинать операцию.
   – Уже заканчиваю. Нужно правильно смешать цвета, а потом загримировать поверхность. – Трина втерла в руку Евы немного крема и перевела взгляд на компьютерное изображение Стефани Финч. – Как по-твоему? – спросила она Мэвис.
   – Капни немного розового.
   – Да. – Трина добавила в фарфоровую миску несколько капель из другого тюбика, размешала состав. – Да, да, именно так. Черт побери, я просто гений! Мэв, позвони Леонардо и скажи ему, чтобы поторопился с нарядом. Лицо я сделаю, но я должна знать, куда еще наносить крем.
   – Только поменьше! – взмолилась Ева.
   – Расслабь мышцы лица. Я начну с него. Хорошее получается лицо, – оценила Трина. – Симпатичное и все такое прочее. Но твое собственное кажется мне более интересным.
   – Поскорее, Тина. Я сижу как на иголках.
   – Если бы ты заботилась о нем, оно прослужило бы тебе еще лет пятьдесят-шестьдесят без серьезной переделки. Потому что у тебя хорошие лицевые кости.
   Мэвис, стоявшая в другом конце комнаты, ворковала с Леонардо по домашнему видеотелефону. «Они с Леонардо только и делают, что воркуют», – подумала Ева.
   – Белый скинсьют, красный свиш, – объявила Мэвис. – Рукава до локтя, декольте до середины груди. Леонардо принесет его через пять минут.
   – Что такое свиш? – поинтересовалась Ева.
   – Молчи, пока я не закончу работать с губами… Очень сексуально, – сказала Трина Мэвис. – Мы правильно выбрали цвет. Мэвис, можешь нанести последние штрихи?
   – Железно! Даллас, сними обручальное кольцо. Я отдам его Рорку.
   Ева инстинктивно согнула пальцы, заставив чувствительную Мэвис романтически вздохнуть.
   – Не волнуйся. – Мэвис похлопала Еву по руке. – Я помню, как он надевал его тебе на палец. Свадьба была замечательная.
   Ева снова расслабилась и закрыла глаза, вполуха слушая болтовню подруги.
   Когда Мэвис радостно замурлыкала, она поняла, что пришел Леонардо. Потом раздалось воркование и звук поцелуя.
   – Великолепная работа, Трина. – Низкий голос прозвучал совсем близко. Ева почувствовала дыхание Леонардо и поняла, что он пристально рассматривает ее лицо. – Я бы ее не узнал. Какую ты выбрала основу? Силитрекс или пластисинал?
   – Силитрекс. С ним удобнее работать. Еве ведь не нужно, чтобы грим держался слишком долго.
   Ева приоткрыла один глаз и увидела маячившее перед ней широкое бронзовое лицо Леонардо.
   – Уже все? – спросила она.
   Леонардо весело улыбнулся, блеснув белыми и золотыми зубами.
   – Почти. Ты будешь довольна. А что с глазами? – спросил он Трину.
   – Гель. Кроме того, она наденет солнечные очки янтарного цвета. – А к ее наряду подойдет красная губная помада, щеки и веки покроем тенями теплых тонов, щеки сделаем чуть ярче. Кто займется ее ногтями?
   – Ногти красить не нужно.
   – Женщина, которая идет на свидание, обязательно красит ногти. На руках и ногах, – добавила Трина. – Еще пятнадцать минут, – пообещала она.
   На самом деле времени понадобилось вдвое больше. Еве отчаянно хотелось сбежать, но она была окружена со всех сторон и чуть не расплакалась от облегчения, когда Трина водрузила на нее парик, завитый накануне вечером.
   Наконец экзекуция была закончена, ее палачи отошли на несколько шагов и стали оценивающе разглядывать ее.
   – Ну, могу сказать только одно: я в грязь лицом не ударила. – Трина щелкнула пальцами. – Давайте наряд и украшения.

   Через два часа после начала процедуры Ева предстала перед принесенным Леонардо зеркалом. Сначала она вздрогнула от изумления, а потом начала критически изучать себя.
   Теперь она знала, что такое свиш. Легкая, с летящими полами, вызывающе красная рубашка с глубоким вырезом достигала лодыжек. Но даже такая рубашка не могла придать более скромный вид скинсьюту – верхней части ее наряда. Ева была потрясена, она была одета, но с таким же успехом можно было ходить по городу голой. Невозможно было не признать, что выглядела Ева необычайно женственно. От смущения она не знала, куда деваться. В другой ситуации она, пожалуй, вызвала бы в суд самое себя за вызывающий внешний вид.
   Волосы длинные и светлые. Изящная блондинка с родинкой на подбородке. Мягкий подбородок, нежный овал лица, щеки как персик. И даже ее крупный рот стал меньше, а ярко-красная губная помада приковывала к нему взгляд. Глаза ореховые, с зелеными крапинками. И только их выражение принадлежит Еве…
   – Вы молодцы! – Она одобрительно кивнула и посмотрела на компьютерное изображение Стефани. – Но надо провести еще одну проверку.
   Она пересекла комнату и вошла в кабинет Рорка.
   Он разговаривал по видеотелефону, держал включенным лазерный факс и рассматривал голограмму какого-то здания, висевшую над письменным столом.
   – Изменения первого этажа одобряю. Да. Но мне нужно увидеть… – Он осекся и смотрел на Еву добрых пять секунд. – Прошу прощения, Янсен. Я перезвоню. – Он дал отбой, чем-то щелкнул, и голограмма испарилась.
   Рорк встал, подошел к Еве и обошел ее кругом.
   – Потрясающе. Просто потрясающе… Ты здесь? – пробормотал он и заглянул в глаза жены. – Да. Ты здесь.
   – Как ты догадался?
   – Трина – настоящий мастер своего дела, но она ничего не может поделать с этими глазами копа. – Когда Ева нахмурилась, Рорк приподнял ей подбородок. – На ощупь натурально, – добавил он.
   – Проверь грудь, – предложила Трина, появившаяся за спиной Евы. – Последний крик моды. К сожалению, не могу сказать, что она досталась ей от господа бога. Валяй, пощупай.
   – Ну, если ты настаиваешь… – Не обращая внимания на тихое рычание Евы, Рорк обхватил ладонями ее груди. – Добра хватает.
   – Они исчезнут, как только я его поймаю. Так что не тешь себя надеждами.
   – У них и вкус настоящий, – похвасталась Трина.
   Брови Рорка полезли на лоб.
   – Серьезно?
   – Не вздумай! – Ева шлепнула его по рукам. – Ну, выноси приговор. Он клюнет?
   – На такую наживку? Еще как, лейтенант. Но вам придется слегка изменить походку. Передвигаться прогулочным шагом, а не лететь сломя голову.
   – Прогулочным шагом. Поняла.
   – И старайся не смотреть на него так, словно он уже сидит в комнате для допросов. Ты идешь на пикник в парк. Попробуй вспомнить, что это такое.
   – Я никогда не была на пикнике в парке.
   Рорк провел пальцем по тому месту на подбородке, где прежде была ямочка.
   – Мы это исправим. И очень скоро.

   Ева ехала в машине наблюдения по северной части парка, склонившись над плечом Фини, который вел проверку.
   – Сначала крайние точки. Бакстер.
   На первом из экранов Фини возник фонтан в виде дельфина. Ева слышала журчание воды, обрывки бесед посетителей и мольбы Бакстера, просившего милостыню. Когда детектив поворачивался, изображение слегка колебалось.
   – Занимаешься привычным делом, Бакстер? – спросила Ева.
   – Кончай свои шутки, – огрызнулся он.
   – Имей в виду – все, что ты выклянчишь у этих простаков, пойдет в фонд Гринписа.
   Пока Фини по очереди связывался с членами их бригады, Ева пыталась оценить обстановку. Как она и думала, солнечный июньский день привлек в парк множество людей. Она наблюдала за тремя учителями, которые пасли пришедшую в ботанический сад группу школьников, как отару овец.
   – Возможный объект, – донесся из колонок голос Пибоди. – Мужчина, белый, темные волосы до плеч, светло-коричневые брюки, голубая рубашка. Несет корзинку для пикника и черную кожаную сумку. Идет по дорожке на восток в направлении секции вымирающих видов.
   – Я его вижу. – Ева вгляделась в изображение на экране. Так вот что такое прогулочный шаг, подумала она, следя за тем, как мужчина слегка размахивает корзиной. На его руке было золотое кольцо с рубином.
   – Покажи крупнее кольцо, – сказала она Фини.
   Тот увеличил изображение, и Ева увидела вырезанную на камне голову дракона.
   – А вот и удостоверение личности. Это он. Не выпускай его из виду. Бакстер, он идет в твой сектор.
   – Понял. Никуда не денется.
   – Пибоди и Рорк, сохраняйте дистанцию. Он пришел за полчаса до назначенного времени, – сказала Ева. – Хочет подготовиться. Дайте ему эту возможность.
   – Трухарт ведет визуальное наблюдение, – сообщил следивший за своими экранами Макнаб. – Теперь возможный подозреваемый свернул на юг. Идет к условленному месту. Похоже, это действительно он.
   – Держать дистанцию! – предупредила Ева. – Трухарт, чуть левее. Вот так. Шоу начинается.
   Объект – Кевин Морано – свернул с тропинки на лужайку, отведенную для любителей пикников. Здесь уже расположились две парочки и три женщины, явно решившие устроить себе долгий обеденный перерыв. Одинокий мужчина лежал на спине и загорал. По приказу Евы он лениво перевернулся на бок и положил перед собой электронную книгу, дав Еве возможность посмотреть на Морано под новым углом.
   Кевин замедлил шаг и посмотрел сначала направо, потом налево, изучая поляну. Потом выбрал тень, свернул к самому большому дереву и поставил на траву корзину, вынул из сумки и расстелил подстилку.
   – Все внимание на него, – объявила Ева. Увидев изображение камеры Пибоди, она прошипела: – Пибоди, Рорк, не так близко!
   – Отличное место для пикника. – Голос Рорка был довольным. – Милая, я постелю плед. Не хочу, чтобы трава запачкала твое красивое платье.
   – Плед? Это не предусмотрено сценарием… – ворчливо начала Ева.
   – Ты застал меня врасплох, – делано рассмеялась Пибоди. – Я не была готова к пикнику.
   – Что за жизнь без сюрпризов?
   Ева увидела веселое лицо Рорка, раскладывавшего плед.
   В нескольких метрах от него Кевин делал то же самое.
   – Красиво тут, – продолжил Рорк, сел и, понизив голос, сказал: – Мы можем наслаждаться зрелищем, никому не мешая.
   – Я хочу, чтобы никто не вмешивался. Ни одному человеку – повторяю, ни одному – не двигаться без моего сигнала!
   – Естественно. Шампанского, дорогая?
   – Пибоди, если выпьешь хоть глоток, загремишь в дорожную полицию!
   Все это время Ева не спускала глаз с Кевина. Он открыл корзинку, вынул три розовые розы и положил их на подстилку. Поднял бокалы и сквозь них посмотрел на солнце. Потом открыл бутылку вина и наполнил бокал.
   – О’кей, сукин сын. А теперь добавь туда свою отраву.
   Но вместо этого Кевин поднял бокал, словно салютуя самому себе, и сделал глоток. Затем посмотрел на часы на запястье. Вынул из кармана портативный видеотелефон и набрал номер.
   – Дай звук, Пибоди, – велела Ева. – Проверим, нельзя ли его услышать.
   До нее донеслось пение птиц, беседы, хихиканье, крики детей, игравших в войну. Не успела Ева дать команду, как Фини включил фильтр.
   Голос Кевина слышался четко.
   – Лучше не бывает. Рядом находятся десять человек, так что место можно считать общественным. Думаю, на обратном пути мы пройдем мимо дежурящих в парке полицейских. Это еще несколько премиальных очков… – Он сделал паузу, а потом рассмеялся, счастливо и очень по-детски. – Ну, если она набросится на меня при свете дня у всех на глазах, это будет нечто! Я тебе сообщу.
   Морано сунул в карман мобильник и огляделся по сторонам, любуясь безмятежным видом.
   – Значит, это просто игра, – пробормотала Ева. – Господи, с каким удовольствием я схвачу этих ублюдков!
   Тем временем Морано продолжил приготовления. Он открыл пакет с холодными закусками и первым делом вынул икру в прозрачном контейнере. За ней последовали тосты, паштет из гусиной печенки, холодный омар и свежая клубника.
   – Надо признать, этот малый умеет накрывать стол…
   – Заткнись, Макнаб, – сердито пробормотала Ева.
   Кевин положил в рот сначала одну ягоду, потом другую. И тут выражение его глаз изменилось. «Вот оно, – подумала Ева. – Холодный взгляд, трезвый расчет». Морано наполнил второй бокал, взял в руки сумку и осторожно осмотрелся. Потом вынул из сумки что-то, зажав в руке. Поднеся руку ко второму бокалу, Морано разжал пальцы.
   Камера Рорка зафиксировала тонкую струйку жидкости.
   – Есть. Он готов к ее приходу. Занять позиции, предусмотренные для третьего этапа. Докладывать обо всех объектах, подходящих на роль второго подозреваемого.
   Ева подвинулась к задней двери.
   – Я выхожу.
   – Возьми его, детка, – сказал Фини, не сводя глаз с экранов.
   Снаружи было тепло и солнечно. Ева двинулась вперед, старательно изображая прогулочный шаг. Едва она вошла в парк, как столкнулась с любителем бега трусцой.
   – Эй, красотка, как насчет небольшой пробежки?
   – Отвали, пока я не поддала тебе!
   – Эй, это мой коп, – прозвучал в ухе Евы негромкий голос Рорка.
   Бакстера она узнала издали по копне сальных лохматых волос, рваной майке и обвисшим штанам. Большинство посетителей парка старательно обходили его стороной. Подойдя ближе, Ева почуяла крепкий запах пота, перегара и мочи. «Бакстер целиком вошел в роль», – подумала она.
   – Еще укусишь… – Проходя мимо него, Ева вынула свисток.
   – Я думал об этом, – буркнул Бакстер, прикрыв рот рукой. – Ночью и днем.
   За пять минут, которые понадобились Еве, чтобы дойти до места, она встретила своих людей четыре раза.
   – Лейтенант, вам следовало бы сменить выражение лица. Знаете, как оно называется? «Сначала я двину тебе между ног, а потом порву на части», – просветил Еву Макнаб. – Большинство парней от таких женщин шарахаются в сторону.
   – Я никогда не шарахался, – откликнулся Рорк. – Хочешь икры? – спросил он Пибоди.
   – Ну… пожалуйста.
   Ева попыталась сделать приветливое любезное лицо, подумав при этом, что скоро устроит своим людям хорошую головомойку. Включая гражданского консультанта.
   А потом она увидела Морано, и все остальное перестало существовать.
   Он тоже смотрел на Еву. На его лице появилась мальчишеская улыбка, немного застенчивая. Кевин поднялся и, немного помедлив, направился к ней.
   – Сделайте мою мечту явью и скажите, что вы Стефани.
   – Я Стефани. А вы…
   – Вордсворт. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Вы еще красивее, чем я себе представлял. И надеялся.
   – А вы именно такой, как я думала. – Она не стала отнимать руку. Ева не была сильна в ухаживаниях, она заранее все передумала и определила, что будет делать и говорить. – Надеюсь, я не опоздала.
   – Нет. Это я пришел раньше времени. Я хотел… – Он показал рукой на подстилку. – Хотел, чтобы все было идеально.
   – Ох… Это замечательно. Вы взяли на себя столько забот…
   – Я долго предвкушал нашу встречу. – Кевин повел Еву к их месту. Они прошли в полуметре от Рорка.
   – Икра! – восхищенно сказала она, когда села. – Вы знаете толк в пикниках.
   Ева наклонилась, взяла бутылку и повернула ее этикеткой к себе. Вино было то же, что и в случае с Брайной Бэнкхед.
   – Мое любимое! – Она улыбнулась. – Вы как будто читаете мои мысли.
   – Я почувствовал это, когда получил ваше первое послание. Мне показалось, что я знал вас всю жизнь. И понимал.
   – Хороший мальчик, – сказал Еве на ухо Макнаб.
   – Я тоже почувствовала духовное родство с вами, – ответила Ева, повторив фразу, сказанную Стефани. – Мы оба любим литературу, поэзию. И удивительные истории, которые случались с вами во время путешествий.
   – Я думаю, это судьба. Помните, у Вордсворта: «Он сказал, что нет судьбы…»
   «О черт», – подумала Ева. Она открыла рот, мучительно роясь в памяти. Рорк спас положение, прошептав ей в ухо окончание строки.
   – «И что люди не рабы», – повторила Ева. – Как по-вашему, что значило для Вордсворта понятие судьбы?
   – Кто знает? Но я не могу дождаться возможности выяснить это.
   Дай мне бокал, ублюдок. Но вместо бокала он протянул ей розы.
   – Чудесные цветы. – Ева заставила себя понюхать их.
   – Я знал, что они вам понравятся. Розовые бутоны. Нежные, романтичные. – Кевин взял свой бокал и покрутил его в пальцах. – Я не мог дождаться, когда поднесу их вам. Не мог дождаться встречи с вами. Можно произнести тост?
   – Да. – Ева продолжала смотреть в его глаза, желая одного – чтобы Кевин поскорее взял бокал и передал ей. Стараясь выглядеть кокетливой, она провела бутонами по своей щеке.
   Наконец он поднял бокал. И передал его Еве.
   – За начало судьбы.
   – И за ее конец, – сказала она, поднесла бокал к губам и увидела алчный взгляд, которым Кевин смотрел на нее. И досаду, вспыхнувшую в его глазах, когда Ева опустила бокал. – О, одну секунду. – Она смущенно улыбнулась, отставила бокал в сторону и открыла сумочку. – Есть кое-что, что необходимо сделать сначала.
   Одной рукой она схватила Кевина за запястье, другой вынула из сумки наручники и щелкнула ими.
   – Кевин Морано, вы арестованы…
   – Что? Какого черта? – Когда Кевин рванулся в сторону, она не отказала себе в удовольствии пинком опрокинуть его навзничь, перевернуть, прижать коленом ягодицы, заломить руки за спину и защелкнуть на них наручники.
   – За убийство Брайны Бэнкхед, покушение на убийство Моники Клайн и соучастие в убийстве Грейс Лутц.
   – О чем вы говорите, черт возьми? Что вы делаете? – Когда Кевин задергался, она без колебаний приставила к его виску дуло. – Кто вы, черт побери?
   – Ева Даллас. Запомните мое имя. Ибо я – ваша судьба. Лейтенант Ева Даллас, – повторила она, ощутив несвоевременное приближение тошноты. – И я остановила вас.
   «Ну и что? – раздался голос в ее мозгу. Голос отца. – Я приду еще. И буду приходить всегда». На мгновение, только на одно мгновение ее палец коснулся спускового крючка. Искушение было слишком велико. Она слышала голоса за спиной и над своей головой. Тревожные крики, властные приказы людей из ее бригады. И чувствовала, что рядом, совсем рядом с ней Рорк.
   Ева встала и рывком подняла Кевина.
   – Похоже, пикник оказался не так уж плох. Вы имеете право хранить молчание… – начала она.

   Она сама проводила его к машине. Это было необходимо. Потому что Кевин не хранил молчание. Наоборот, мямлил, что его приняли за другого, говорил, что это ошибка, что у него влиятельные родственники…
   Он еще не вспомнил про своего адвоката, но должен был скоро вспомнить. Ева в этом не сомневалась. Если повезет, она сумеет пробыть с ним пятнадцать минут в комнате для допросов. А потом шок и ужас уступят место расчетливости.
   – Мне нужно поехать с ним и немедленно начать допрос.
   – Ева…
   Она посмотрела на Рорка и покачала головой.
   – Я в порядке. В полном порядке.
   Но Ева кривила душой. У нее звенело в ушах. Борясь с этим ощущением, она стащила пышный парик и пригладила ладонью волосы.
   – Мне нужно сбросить с себя это барахло. Когда я снова приобрету нормальный вид, он должен быть уже зарегистрирован.
   – Трина встретит тебя в Управлении и поможет.
   – Отлично! Я на это и не рассчитывала. Увидимся дома.
   – Я поеду с тобой.
   – Нет смысла…
   – Спорить, – закончил Рорк. Как и говорить, что он собирается еще раз заставить ее принять лекарства, приготовленные Соммерсетом. – Давай я отвезу тебя. Так будет быстрее.

   Чтобы приобрести нормальный вид, Еве понадобилось сорок минут. Видимо, Рорк поговорил с Триной заранее, потому что за это время подруга ни разу не пожаловалась на то, что занималась мартышкиным трудом, и не стала читать Еве лекцию о необходимости ухода за собой.
   Когда Ева, благословляя судьбу, в туалете ополаскивала лицо холодной водой, Трина подала голос:
   – Я помогла сделать что-то действительно важное, верно?
   Ева повернула к ней голову.
   – Да, очень важное. Без тебя ничего бы не получилось.
   – Это мелочь. – Однако от похвалы лицо ее вспыхнуло. – Думаю, таких приключений у тебя было навалом. Ну что, теперь ты прижмешь его?
   – Да, именно это я и собираюсь сделать.
   – Тогда прижми и за меня. – Она открыла дверь и удивилась, увидев Рорка. Трина постучала пальцем по табличке на двери. – Дружище, ты не похож на женщину, – подмигнула она.
   – Она права, ты не похож на женщину. Даже в Управлении существуют определенные правила поведения, и мужчины не заходят в женские уборные.
   – Я подумал, что ты предпочтешь сделать это без посторонних глаз. – Рорк достал пакет, таблетки и вынул из коробочки шприц.
   – Что? – Ева попятилась. – Отойди от меня, садист.
   – Ева, ты должна принять следующую дозу.
   – Не буду!
   – Скажи мне… Нет, не отворачивайся. Скажи, что у тебя не раскалывается голова, не болит все тело и не подгибаются колени. Солги мне, – твердил он, не дав Еве открыть рта. – Тогда я рассвирепею и получу удовольствие от того, что силой заставлю тебя принять лекарства. А мы оба знаем, что я это сделаю.
   Ева рванулась к двери, но Рорк ее перехватил.
   – Я не желаю принимать лекарства!
   – Очень жаль, но придется. Хватит с нас одного раунда борьбы за утро. Будь храбрым маленьким солдатом и засучи рукав.
   – Я тебя ненавижу!
   – Знаю. Зато мы добавили в микстуру для вкуса немного малины.
   – Серьезно? Это меняет дело… У меня уже слюнки текут.

20

   Идя в комнату для допросов, Ева закатала и второй рукав. Видимо, электронный бунт поднял не только ее автомобиль. Кондиционер в этой части здания тоже вышел из строя, в помещении было жарко и душно.
   У дверей навытяжку стояла раскрасневшаяся Пибоди в полной форме.
   – Он еще не клянчит адвоката?
   – Еще нет. Все бубнит, что его с кем-то перепутали.
   – Прекрасно. Значит, ведет себя как последний идиот.
   – По-моему, он считает идиотами нас.
   – Это еще лучше… Ну что ж, приступим.
   Ева распахнула дверь. Кевин сидел у стола на стуле. Лицо его покрывала испарина. Он смотрел на Еву снизу вверх, и у него дрожали губы.
   – Слава богу! Я боялся, что про меня забыли. Мэм, произошла ужасная ошибка. Я познакомился в электронной сети с женщиной, которую зовут Стефани, и пригласил ее на пикник. И вдруг эта женщина словно сошла с ума и заявила, что она из полиции, а потом меня привезли сюда.
   Морано беспомощно развел руками. Этот его жест выражал бесконечное удивление.
   – Я не понимаю, что происходит.
   – Сейчас поймешь. – Ева взяла свободный стул и села на него верхом. – Но то, что ты называешь меня сумасшедшей, не пойдет тебе на пользу, Морано.
   Он уставился на нее во все глаза.
   – Прошу прощения, я вижу вас в первый раз.
   – Ай-яй-яй, Морано, как не стыдно? И это после того, как ты преподнес мне чудесные цветы и читал стихи… Пибоди, что ты собираешься делать?
   – Я бы с удовольствием отделала этого типа дубинкой, но…
   Сбитый с толку Кевин растерянно переводил глаза с одной на другую.
   – Вы? Это вы были в парке? Я не понимаю…
   – Я велела тебе запомнить мое имя. Пибоди, включи диктофон, – сказала она. – Допрос подозреваемого Кевина Морано, обвиняемого в убийстве Брайны Бэнкхед, соучастии в убийстве Грейс Лутц и покушении на убийство Моники Клайн и Стефани Финч, а также в сексуальных преследованиях, изнасиловании, владении наркотиками и воздействии ими на людей без их ведома. Допрос проводит лейтенант Ева Даллас в присутствии сержанта Делии Пибоди. Мистер Морано извещен о его правах, не так, ли?
   – Я не…
   – Морано, тебе зачитали положение о твоих правах и обязанностях?
   – Да, но…
   Ева подняла палец.
   – Не торопись. – Она умолкла и стала ждать. Когда Кевин судорожно облизал губы и открыл рот, Ева снова погрозила ему пальцем. И заметила, что по его виску потекла струйка пота. – Душно здесь, – сказала она. – Кондиционер сломался. Должно быть, в парике и гриме жарковато, не хочешь снять их?
   – Я не знаю, что вы…
   Ева, не дослушав, протянула руку, сорвала парик с головы Кевина и передала его Пибоди.
   – Так ведь лучше будет?
   – Носить парик – не преступление. – Он провел дрожащими пальцами по коротко остриженным волосам.
   – Когда ты убивал Брайну Бэнкхед, на тебе был другой парик. А в тот вечер, когда пытался убить Монику Клайн, третий.
   Он посмотрел Еве в глаза.
   – Я не знаю, о ком вы говорите.
   – Да, ты не знал их. Они были для тебя ничем. Просто игрушками. Кевин, ты развлекался, когда обольщал их поэзией, цветами, свечами и вином, верно? Или так ты полнее ощущал свою сексуальность? Мужественность? Или ты способен проявить эти качества только тогда, когда женщины одурманены и беспомощны? Только во время изнасилования?
   – Бред какой-то! – Его лицо исказилось от гнева. – Это оскорбительно!
   – Если так, то прошу прощения. Но если молодой человек насилует женщину, это чаще всего говорит о том, что сделать свое дело по-другому он не может.
   Кевин вскинул подбородок.
   – Я никогда в жизни не прибегал к насилию!
   – Держу пари, что ты веришь своим словам. Они сами хотели этого, верно? Как только ты подсыпал в их вино немного «Шлюхи», они буквально умоляли тебя лечь с ними в постель. Но ты делал это только для того, чтобы слегка расшевелить их. – Ева встала и обошла стол. – Чтобы подготовить почву. Таким молодым людям, как ты, нет необходимости насиловать женщин. Ты молод, красив, богат, опытен. Образован.
   Она нагнулась над Кевином и шепнула ему на ухо:
   – Но это скучно, правда? Мужчины могут позволить себе кое-что лишнее. А женщины? Черт побери, все они шлюхи. Вроде твоей матери.
   Он скривился и отпрянул.
   – О чем вы говорите? Моя мать принадлежит к высшему обществу и руководит собственной фирмой!
   – Но до того она пахала в лаборатории. Интересно, знала ли она имя твоего отца? И имело ли это для нее значение? Сколько ей заплатили за то, чтобы она отозвала иск и сохранила беременность? Она когда-нибудь говорила тебе об этом?
   – Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне! – В голосе Кевина зазвучали истерические нотки.
   – Кевин, а может быть, ты искал в этих женщинах мамочку? Хотел трахнуть ее, наказать или и то и другое вместе?
   – Это мерзко!
   – Тут ты совершенно прав. Я знала, что рано или поздно мы достигнем понимания. В конце концов, она продала себя, правда? А чем она отличается от остальных женщин? Ты делал только одно: помогал проявиться их подлинной сущности. Именно для этого они выходили в электронную сеть. И получали то, что хотели. По крайней мере, некоторые. Именно так вы думали с Люциусом, верно?
   Кевин дернулся, и у него перехватило дыхание.
   – Я не знаю, о чем вы говорите! И не собираюсь это выслушивать. Я хочу видеть вашего шефа.
   – Кому принадлежала идея убивать их? Ему, правда? Ты ведь не был склонен к насилию, верно? С Брайной произошел несчастный случай, так? Ей просто не повезло. Это может немного помочь тебе, Кевин. Убийство Брайны Бэнкхед можно выдать за несчастный случай. Но ты должен будешь помочь мне…
   – Я уже говорил, что не знаю никакой Брайны.
   Ева стремительно обошла стол и нагнулась к нему.
   – Осел, под тобой земля горит! Посмотри на меня. Мы взяли тебя тепленьким. С наркотиками в твоей сумке. С запрещенным химическим препаратом, который ты подлил в вино. Мы наблюдали за тобой. После того как ты вошел в парк, каждое твое движение записывалось на пленку. Мы слышали, как ты рассказывал своему дружку, что именно ты собираешься делать. Ты очень фотогеничен, Кевин. Держу пари, что присяжные тоже так подумают, когда увидят дискету с записью того, как ты подливаешь наркотик в вино. Держу пари, это произведет на них такое впечатление, что они припаяют тебе аж три пожизненных срока в исправительной колонии. Без права досрочного освобождения. И посадят в камеру из железобетона, которую ты будешь называть своим домом!
   Ева говорила, чеканя слова, и Кевин смотрел на нее с нескрываемым ужасом.
   – Тебя будут кормить на три доллара в день. А ты, как я понимаю, к этому не привык, – добавила она, пощупав воротничок его рубашки. – И продержат там всю жизнь, а это очень долго. Ты знаешь, что делают с насильниками в тюрьме, особенно с симпатичными? Сначала тебя трахнут хором, потом будут драться за тебя и трахнут еще раз. Затрахают тебя до полусмерти, Кевин. И чем больше ты будешь умолять их перестать, тем больше они будут изгаляться.
   Ева выпрямилась, посмотрела в окно с двойными стеклами и увидела кошмар, который жил в ее собственных глазах.
   – Если тебе повезет, – продолжала она, – кто-нибудь по кличке Большой Вилли сделает тебя своим любовником и отвадит остальных. Усвоил, Кевин?
   – Это шантаж. Это запугивание…
   – Это реальность, – бросила Ева. – Судьба или рок. Та самая, о которой ты так красиво говорил. Ты ловил женщин в чатах. Поэтических чатах. Именно там ты нашел Брайну Бэнкхед. И вступил с ней в виртуальную связь под псевдонимом Данте. И с помощью своего дружка, этого ползучего гада Люциуса Данвуда, сумел познакомиться с ней.
   Ева сделала паузу, дав Кевину переварить сказанное.
   – Ты послал ей на работу цветы. Розовые розы. Провел некоторое время, следя за ней в ее выходные дни. Пользовался компьютером в киберкафе напротив ее дома. Мы засекли тебя там. Представь, у нас есть солидный отдел, где работают настоящие компьютерные асы. Я выдам тебе маленький секрет…
   Она доверительно сказала, наклонившись к нему:
   – Ты совсем не так умен, как думаешь. Твои отпечатки остались и там, и в киберклубе на Пятой.
   Губы Кевина задрожали, как у готового заплакать ребенка.
   – Но вернемся к Брайне Бэнкхед, – полюбовавшись этим зрелищем, продолжила Ева. – Ты встретился с ней в «Радужной комнате». Рассказывать дальше, Кевин? Она была красивой девушкой. Ты пил вино. Точнее, вино пил ты, а она пила «Шлюху», разбавленную вином. Когда она была готова, вы поехали к ней домой. Ты вошел в квартиру и заставил ее выпить еще на всякий случай.
   Ева стукнула рукой по столу и продолжала после паузы:
   – Ты включил музыку, зажег свечи, разбросал по кровати розовые лепестки. И изнасиловал ее. Чтобы придать девушке прыти, ты в придачу накормил ее «Диким Кроликом». Организм ее не выдержал такой дозы, и она умерла. Ты наложил в штаны, верно? И разозлился. Как она смела умереть и нарушить твои планы? Ты сбросил ее с балкона. Выбросил на улицу, словно мешок с мусором.
   – Нет!
   – Кевин, ты следил за тем, как она падала? Сомневаюсь, с ней было покончено. А тебе нужно было прикрыть свою задницу, верно? Ты побежал домой, к Люциусу, чтобы спросить его, что теперь тебе делать.
   Ева выпрямилась, отошла в сторону и налила себе воды.
   – Он командует тобой, верно? У тебя не хватает духу быть самостоятельным.
   – Никто мной не командует. Ни Люциус, ни вы, ни кто-нибудь другой. Я сам себе хозяин.
   – Значит, это была твоя идея.
   – Нет, это была… Я больше ничего не буду говорить. Только в присутствии моего адвоката.
   – Вот и хорошо. – Ева села на край стола. – Я ждала, когда ты это скажешь. Потому что, как только здесь появятся адвокаты, мне не придется уговаривать тебя оказать помощь следствию. Должна сказать, Кевин, что от общения с тобой меня начинает тошнить. А ведь у меня крепкий желудок, правда, Пибоди?
   – Из титановой стали, лейтенант.
   – Точно. – Ева похлопала себя по животу. – Но сейчас меня мутит. Я еще раз опишу, как ты проведешь остаток своей жалкой жизни. Ты будешь валяться в камере голодный, оборванный и миловаться со своим Большим Вилли. – Она оттолкнулась от стола. – Когда на этом месте будет сидеть Люциус, меня снова затошнит. Потому что он согласится помогать следствию и все свалит на тебя. Пибоди, спорим, что так и будет?
   – Ставлю три против пяти на Данвуда.
   – Нет уж, это настоящий грабеж. Я найду своим деньгам лучшее применение… Ладно, Морано, вызывай адвоката. Допрос прерван из-за того, что подозреваемый требует присутствия своего представителя. – Ева повернулась к двери.
   – Подождите.
   Глаза Евы, напоминавшие январский лед, встретились с глазами Пибоди.
   – Что у тебя на уме, Кевин?
   – Я просто подумал… из чистого любопытства… что вы имеете в виду под помощью следствию?
   – Извини, я не могу об этом говорить, поскольку ты потребовал адвоката.
   – Адвокат может подождать.
   «Есть!» – подумала Ева, возвращаясь на свое место.
   – Диктофон включен. Продолжение допроса, та же тема. Морано, пожалуйста, повтори свои предыдущие слова.
   – Адвокат может подождать. Я хочу знать, что вы имеете в виду под помощью следствию.
   – Мне понадобится таблетка от морской болезни… – Ева вздохнула и села. – О’кей. Парень, знаешь, что тебе нужно сделать? Очистить совесть. Описать, как все случилось, ничего не скрывая. Поверить мне и проявить искреннее раскаяние. Ты все расскажешь, а я похлопочу за тебя. Попрошу, чтобы тебе обеспечили лучшие условия и отделили от большинства гомиков.
   – Я не понимаю. По-вашему, это называется «помощь следствию»? Вы думаете, меня посадят в тюрьму?
   – Ох, Кевин, Кевин… – Она вздохнула. – Не думаю, а знаю. И знаю, что там с тобой сделают.
   – Я хочу неприкосновенности.
   – А я хочу петь в мюзиклах на Бродвее. Но никому из нас не суждено воплотить в жизнь свои хрустальные мечты. Дурачок, у нас есть твоя ДНК. Ты был недостаточно осторожен. Есть образцы твоей спермы и отпечатки пальцев, введенные в электронный банк данных. Сейчас там идет активный поиск. Они совпадут, Кевин. Мы оба знаем, что они полностью совпадут с тем, что ты оставил у Брайны и Моники. А как только это случится, как только у меня в руках будут окончательные результаты, игра закончится. Тогда я брошу тебя в клетку подыхать, как больную собаку, и все адвокаты на свете не смогут тебе помочь.
   – Вы должны мне помочь. Вытащить меня отсюда. У меня есть деньги…
   Ева вскочила и схватила его за грудки.
   – Ты что, предлагаешь мне взятку? Может быть, добавить в список твоих преступлений попытку подкупа полицейского?
   – Нет, нет, я просто… Мне нужна помощь. – Он пытался успокоиться, говорить здраво и разумно. – Меня нельзя сажать в тюрьму. Я там не выдержу. Эта была просто игра. Соревнование. Идея принадлежала Люциусу. Это был несчастный случай.
   – «Игра, соревнование, чужая идея, несчастный случай»… – Ева покачала головой. – Так что же именно?
   – Нам было скучно, вот и все. Мы скучали и хотели чем-нибудь заняться! Хотели немного повеселиться и заново поставить великий эксперимент его деда. А потом все пошло не так. Это был несчастный случай. Честное слово. Она не должна была умереть.
   – Кто не должен был умереть, Кевин?
   – Эта первая женщина, Брайна. Я не убивал ее. Просто так получилось.
   Ева откинулась на спинку стула.
   – Рассказывай, Кевин. Что значит «просто так получилось»?

   Час спустя Ева вышла из комнаты для допросов.
   – Лейтенант, вы раскололи его лучше некуда, – сказала восхищенно Пибоди. – Целая команда адвокатов не сможет найти ни одной зацепки в его признании. Он готов.
   – Да. Но со вторым будет сложнее. Пибоди, собери нашу бригаду. Я хочу получить ордер на арест Люциуса Данвуда. Они заслужили право присутствовать при втором акте.
   – Будет исполнено. Даллас…
   – Что?
   – Вы действительно хотите петь в мюзиклах на Бродвее?
   – По-моему, этого хотят все. – Она вынула видеотелефон, собираясь заказать ордер на арест. И тут запищал мобильник. – Даллас.
   – В мой кабинет, – приказал Уитни. – Немедленно.
   – Есть, сэр… Он что, с ума сошел? Созывай наших, Пибоди. Я хочу выехать за Данвудом через час.
   Она вошла к майору Уитни, думая о только что закончившемся допросе и горя нетерпением поскорее арестовать второго преступника. Ева была готова дать устный отчет шефу. Но при виде Ренфру и еще одного человека, находившегося в кабинете, изменила свое решение.
   Майор невозмутимо восседал за письменным столом.
   – Лейтенант, это капитан Хейз. Думаю, с детективом Ренфру вы уже знакомы.
   – Да, сэр.
   – Детектив Ренфру прибыл сюда со своим начальником. Он хочет подать официальную жалобу на ваше поведение во время расследования дела о гибели доктора Теодора Макнамары. Надеясь избежать этого, я решил вызвать вас сюда и обсудить дело.
   В ушах у Евы зазвенело, кровь бросилась ей в лицо.
   – Пусть подает!
   – Лейтенант, ни я, ни отдел Хейза не хочет лишних дрязг, без которых можно обойтись.
   – Мне плевать, чего хотите вы или отдел Хейза! – огрызнулась Ева, и в глазах Уитни что-то блеснуло. – Подавайте свою жалобу, Ренфру. Подавайте, и я размажу вас по стенке!
   – Ну, что я вам говорил? – Ренфру оскалил зубы. – Никакого уважения ни к жетону, ни к коллегам. Лейтенант появляется на месте преступления, ходит всюду, пользуясь своим званием, мешает вести дознание. Опрашивает членов моей бригады после того, как я прошу ее покинуть место преступления и не уничтожать следы. За моей спиной обращается к судмедэкспертам и получает сведения о трупе, к которому она не имеет никакого отношения…
   Уитни поднял руку, останавливая тираду Ренфру.
   – Что вы на это ответите, лейтенант?
   – Хотите, чтобы я ответила? Ладно. – Взбешенная Ева рывком вытащила из кармана дискету и швырнула ее на стол. – Вот мой ответ! Причем письменный. Вы идиот, – сказала она Ренфру. – Я хотела спустить это дело на тормозах. Но теперь вижу, что сделала ошибку. Таким копам, как вы, нельзя спускать ничего. Думаете, жетон полицейского – это защита? Кувалда, которой можно размахивать? Нет, черт побери, это долг и ответственность, а не щит или оружие!
   Хейз открыл рот, но Уитни поднял палец, призывая его к молчанию.
   – Не вам говорить мне о долге! – Ренфру подбоченился и подался вперед. – Даллас, все знают, как вы относитесь к другим копам. Вы работаете на отдел внутренних расследований. Паршивая овца в стаде, закладывающая своих!
   – Я не собираюсь оправдываться перед вами. Кажется, вы забыли, что в Сто двадцать восьмом отделе копы умирали один за другим. Если хотите знать фамилии, я их назову. Они до сих пор у меня в голове. Ренфру, их защищала я, а не вы. Вы хотели моей крови и поэтому обратились к начальству. Но вам следовало вспомнить, что речь шла о жизни и смерти. Вы забыли, что мы должны ловить убийц. Я просила вас помочь и поделиться информацией, жизненно важной для нашего с вами расследования.
   – Убийство Макнамары с целью ограбления никак не связано с вашими убийствами на сексуальной почве. Вы не имели права без разрешения появляться на моем участке. Не имели права вести запись происходящего, поэтому все записанное вами является липой.
   – Вы, Ренфру, – напыщенный, самовлюбленный болван! Это не было убийством с целью ограбления. Я заодно раскрыла и ваше дело. У меня есть письменное признание человека, совершившего в том числе и убийство Теодора Макнамары.
   Ренфру соскочил со стула.
   – Вы что, опять обошли меня и допросили моего подозреваемого?
   – Я уже сказала, что мое расследование прямо связано с вашим. Если бы вы не уперлись, как осел, то могли бы принять участие в аресте преступника. Лучше убирайтесь с глаз моих, иначе я заставлю вас проглотить жетон, которого вы не заслуживаете!
   – Достаточно, лейтенант!
   – Нет, не достаточно! – Она стремительно повернулась к Уитни. – Не достаточно! Двадцатидвухлетний мальчишка только что рассказал мне, как они с приятелем, скучая, придумали игру – кто из них соблазнит больше женщин, причем как можно более замысловато. По доллару за очко, по паршивому доллару за очко! Они одурманивали свои жертвы, насиловали и убивали ради того, чтобы выяснить, кто из двоих лучший жеребец. А когда Макнамара понял, чем занимается его внук со своим дружком, когда он начал требовать от них признания, они вышибли ему мозги, ввели стимулятор, не дав умереть на месте, раздели догола, еще раз ударили по голове и бросили в реку, решив этим унизить его и после смерти!
   Ева на мгновение умолкла, а потом добавила:
   – Три человека погибли, четвертая жертва находится в больнице и борется за жизнь. Если копы будут грызться друг с другом из-за личной неприязни, жертв будет больше.
   – Если вы думаете, что можете срывать на мне зло… – взвился Ренфру.
   – Сядьте, детектив. – Хейз медленно поднялся со стула.
   – Капитан…
   – Я сказал, сядьте. Немедленно. Никакой жалобы отдел подавать не будет. Если лейтенант Даллас желает подать жалобу…
   – Не желаю.
   Хейз коротко поклонился.
   – В таком случае вы более достойный человек, чем я. Майор, я хотел бы получить копию этой дискеты.
   – Получите.
   – Я ознакомлюсь с ее содержимым и решу, какие следует принять меры… Ренфру, только откройте рот, и я сам подам на вас жалобу. Выйдите отсюда. Я приказываю.
   Ренфру затрясся от оскорбления.
   – Есть, сэр, но я протестую.
   – Так и запишем. – Когда за детективом захлопнулась дверь, Хейз продолжил: – Майор Уитни, примите извинения за то, что я обратился к вам с этим грязным делом, а также за поведение моего подчиненного.
   – Капитан, ваш подчиненный заслуживает взыскания.
   – Сэр, Ренфру заслуживает хорошего пинка в зад, и я обещаю, что он его получит. Лейтенант, у вас я тоже прошу прощения.
   – Не за что, капитан.
   – Вот тут я с вами не согласен. Впервые за все это время. Ренфру – трудный ребенок, но это мой трудный ребенок. Лейтенант, я стараюсь, чтобы в моем доме было чисто, и несу за это полную ответственность. Майор, большое спасибо за то, что уделили нам время.
   Он пошел к двери, но на пороге обернулся:
   – Лейтенант, я встречался с сержантом Клуни. Приходил навестить его в тюрьме, когда прояснились все обстоятельства майского дела. По его словам, у вас безупречная репутация. Он рад, что его делом занимались вы. Не знаю, имеет ли это значение для вас, но для него – безусловно.
   Хейз еще раз кивнул, вышел и прикрыл за собой дверь.
   Оставшись наедине с Евой, Уитни поднялся и подошел к «автоповару».
   – Кофе, лейтенант?
   – Нет, сэр. Спасибо.
   – Садитесь, Даллас.
   – Майор, я прошу прощения за грубость и нарушение субординации. Мое поведение было…
   – Впечатляющим, – прервал ее Уитни. – Не портите это впечатление запоздалыми мыслями о том, что нужно уважать начальство.
   Ева поморщилась и попыталась найти нужные слова.
   – Мне нет прощения.
   – И не требуется. – Он наполнил кружку и вернулся к столу. – Но если бы я его требовал, то первым делом спросил бы, долго ли вы спали этой ночью.
   – Я не…
   – Отвечайте на вопрос.
   – Два часа.
   – А предыдущей?
   – Не помню.
   – Я просил вас сесть, – напомнил Уитни. – Может быть, отдать приказ?
   Ева опустилась на стул.
   – Я ни разу не был свидетелем того, как вы разговариваете с некоторыми коллегами. Только слышал об этом, – добавил он. – И теперь могу сказать, что вы заслужили свою репутацию. В случае с Клуни и Сто двадцать восьмым отделом вы все сделали так, как нужно. Но вызвали огонь на себя.
   – Понятно, сэр.
   Уитни посмотрел ей в лицо, увидел усталость, боль, гнев и понял, что Ева сдерживается из последних сил.
   – Ева, на свете существуют и другие вещи, кроме значка полицейского.
   Она замигала, выбитая из колеи тем, что Уитни назвал ее по имени.
   – Да, сэр, я знаю.
   – Вы – профессионал высокого класса. У многих это вызывает зависть и досаду, Ренфру – классический пример.
   – Майор, мне нет дела до этого человека.
   – Рад слышать… Значит, Кевин Морано признался в совершенных им преступлениях?
   – Да, сэр. – Ева хотела встать и доложить по форме, но Уитни жестом остановил ее.
   – Пока что я не требую официального отчета. Понял суть из вашей речи. Вы получили ордер на арест Люциуса Данвуда?
   – Запросила. Наверно, ордер уже лежит у меня в кабинете.
   – Тогда берите этого типа, лейтенант.
   Ева встала.
   – Сообщите, когда он будет у вас в руках. Потом мы созовем пресс-конференцию, после которой я приказываю вам ехать домой и проспать минимум восемь часов. Можете использовать для этого все, что угодно.
   Когда она вышла, Уитни взял дискету и повертел ее в ладони. «Безупречная репутация, – думал он. – Блестящая характеристика». Уитни набрал номер шефа Нью-Йоркской полиции Тиббла. Нужно было отчитаться перед начальством.
   Искушение выбить дверь и ворваться в особняк с целым отрядом до зубов вооруженных копов, облаченных в бронежилеты, было слишком велико. Тем более что обстоятельства дела и тяжесть обвинения давали ей для этого основания. Но это вызвало бы грандиозный шум и было бы совершенно непростительно.
   Ева поборола соблазн и приблизилась к двери. Ее сопровождала только Пибоди.
   – Все посты готовы?
   – Подтверждаю готовность, – прозвучал в наушниках голос Фини. – Если он попытается скрыться, мы его возьмем.
   – Сообщение принято. – Ева посмотрела на Пибоди. – Он никуда не денется.
   – Ни за что.
   Ева нажала на звонок и стала считать секунды, покачиваясь на каблуках. Когда она досчитала до десяти, дверь открыл домашний андроид.
   – Помнишь меня? – белозубо улыбнулась ему Ева. – Мне нужно поговорить с мистером Данвудом.
   – Да, лейтенант. Входите, пожалуйста. Я сообщу мистеру Данвуду, что вы здесь. Могу я предложить вам что-нибудь, пока вы будете ждать?
   – Нет, спасибо.
   – Очень хорошо. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.
   Робот, казавшийся чинным и чопорным в классическом черном костюме, стал подниматься по лестнице.
   – Если бы Рорк убрал Соммерсета и заменил его андроидом, обращение было бы куда почтительнее.
   – Да, – подтвердила Пибоди. – Вы же его просто ненавидите.
   – Кто это сказал?
   – Тот, кто знает вас лучше всех, сэр.
   – Лучше всех я знаю себя сама, – возразила Ева. – С чего ты взяла, что… Потом напомни, на чем мы остановились, – сказала она, увидев спускающегося в вестибюль Люциуса. – Добрый день, мистер Данвуд.
   – Добрый день, лейтенант. – Данвуд тоже был одет в черное; вероятно, это был траур по деду. Небольшой грим делал лицо Люциуса мертвенно-бледным. Утром это произвело сильное впечатление на его мать, и Люциус не сомневался, что с копами случится то же самое. – У вас есть новости о моем деде? Я все утро провел с матерью, и она… – Он осекся и отвел взгляд, словно пытался взять себя в руки. – Мы оба будем благодарны за любые новости. За все, что поможет нам пережить эту потерю.
   – Думаю, тут я могу вам помочь. Кое-кто уже сидит в камере предварительного заключения.
   На мгновение в глазах Люциуса мелькнуло удивление, но он тут же погасил его.
   – Не могу сказать, что это для нас значит. Его убийца должен как можно скорее предстать перед судом.
   – Это будет самый счастливый день в моей жизни. – «Не давай себе воли», – приказала себе Ева, но все-таки поддалась соблазну. – Мы установили, что в убийстве участвовали два человека. Один из них арестован, арест второго неминуем.
   – Двое на одного беспомощного старика? – В голосе Люциуса прозвучал гнев. – Они должны получить по заслугам.
   – Несомненно, так что сразу и приступим. Люциус Данвуд, вы арестованы.
   Данвуд стремительно отступил, и Ева выхватила оружие.
   – Давай, давай! Попробуй бежать. Увы, у меня не было возможности пристрелить твоего дружка Кевина, хотя руки так и чесались, может быть, получится с тобой.
   – Глупая сучка!
   – Пусть сучка, но кто окажется за решеткой? О глупости судят по результатам. Руки вверх и за голову. Ну!
   Данвуд поднял руки. Когда Ева разворачивала Люциуса, он сделал быстрое движение, оттолкнувшись от стены. Вернее, Ева позволила ему это. Она сделала шаг назад, дав Данвуду возможность размахнуться, нырнула под его руку и дважды ударила его кулаком в живот.
   – Сопротивление аресту, – объявила она, когда Люциус упал на четвереньки и его вырвало. – Еще одно преступление, которое будет включено в обвинение.
   Ева пинком повалила Данвуда на пол и поставила ногу на его шею.
   – Не буду добавлять оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей, потому что ты и слова не успел произнести. Пибоди, когда я перечислю выдвинутые против него обвинения и зачитаю ему его права, надень на этого клоуна наручники.
   Не успела она закончить, как Люциус потребовал адвоката.

21

   Когда Ева поднималась по ступенькам своего дома, небо было безоблачным и синим. Впервые за последние дни она слышала пение птиц и ощущала нежный аромат цветов. Хотелось посидеть на ступеньках и насладиться простыми радостями жизни. Вспомнить, что на свете существуют не только смерть, кровь и проливающие ее юные чудовища, наделившие себя правом властвовать над чужими жизнями.
   Ева сорвала веточку пурпурных цветов, свисавшую из большого глиняного горшка, и прошла в дом.
   Соммерсет увидел в ее руке цветы и нахмурился.
   – Лейтенант, то, что растет в горшках, не предназначено для срезки.
   – А я их и не срезала, просто сорвала. Он дома?
   – В кабинете. Если вы хотите букет вербен, то можете приказать, чтобы его принесли из оранжереи.
   – Бу-бу-бу, – передразнила Ева, поднимаясь по лестнице. – Бу-бу-бу…
   Соммерсет с усмешкой посмотрел ей вслед.
   Рорк со шлемом на голове стоял у окна и что-то говорил в микрофон. Похоже, речь шла о переделке какой-то безнадежно устаревшей системы передачи данных, но жаргон электронщиков мешал Еве понять, в чем дело. Поэтому она просто вслушивалась в голос мужа.
   Иногда его напевный ирландский акцент вызывал у нее странное чувство. Перед ее мысленным взором представали туманные фигуры воинов и пахучее огненное пламя. Наверно, только женщина может так реагировать всего лишь на голос. Может быть, лет через десять-двадцать она привыкнет к его голосу. И к нему самому.
   Проникавшие в окно солнечные лучи заливали фигуру Рорка золотым светом. Рорк перехватил длинные волосы шнурком. Ева поняла, что Рорк что-то делал руками и не хотел, чтобы волосы мешали ему. Над головой Рорка сиял нимб, которого он явно не заслуживал, но почему-то это казалось Еве естественным.
   Рорк включил экран, и Ева услышала бормотание диктора, читавшего новости. Видеотелефон, стоявший на письменном столе, надрывался, но он не обращал на него внимания.
   В комнате стоял аромат денег и власти. Аромат Рорка. Ева ощутила желание, и тут он обернулся к ней. Когда их взгляды встретились, Ева подошла к Рорку и притянула его к себе. Ее поцелуй был долгим и ненасытным. В висках Рорка зашумела кровь, заглушая голос, звучавший в наушниках. Он страстно ответил на поцелуй.
   – Позже, – пробормотал он собеседнику, затем выключил микрофон и снял шлем. – Добро пожаловать домой, лейтенант. Примите мои поздравления. – Рорк поднял руку и погладил ее по голове. – Я слышал твою пресс-конференцию. По «Каналу-75».
   – Раз так, ты знаешь, как все закончилось. – Она протянула ему веточку цветов. – Спасибо за помощь.
   – Пожалуйста. – Он понюхал цветы. – Что еще я могу для тебя сделать?
   – Честно говоря… – Она развязала шнурок в его волосах. – У меня есть для тебя поручение.
   – В самом деле? Вообще-то расписание у меня довольно плотное, но я буду рад до конца исполнить свой долг. – Рорк засунул цветок ей за ухо. – Какое поручение? Что-нибудь особенное?
   – Ты хочешь, чтобы оно было особенным?
   – Да, хочу. Очень, очень особенным.
   Ева засмеялась, подпрыгнула и обвила ногами его бедра.
   – Я хочу, чтобы ты разделся.
   – Ага, значит, тайное поручение… – Рорк крепко прижал к себе Еву и шагнул к лифту. – Это опасно?
   – Смертельно. Это может стоить жизни нам обоим.
   – Хозяйская спальня, – приказал Рорк, входя в лифт, и приник к губам Евы. – Опасность – это моя жизнь. Рассказывай.
   – Это требует больших физических усилий. Синхронности… – Когда зубы Рорка коснулись ее шеи, у Евы перехватило дух. – Соблюдения ритма и идеальной координации движений.
   – Мы поработаем над этим, – пообещал он, вышел из лифта и понес ее в спальню.
   Когда они упали на кровать, толстый кот, растянувшийся на покрывале, подпрыгнул и злобно зашипел. Рорк подтолкнул его, и недовольный Галахад тяжело приземлился на пол.
   – Штатским тут делать нечего.
   Ева громко фыркнула и обвила его руками.
   – Раздевайся. – Она покрыла поцелуями его лицо. – Скорее. Я хочу вонзить в тебя зубы.
   Катаясь по кровати, они начали раздевать друг друга. Ее рубашка запуталась в портупее, и Ева, чертыхаясь, старалась избавиться от того и другого сразу. От нетерпения у Евы по жилам быстрее заструилась кровь, и она всем телом прижалась к мужу.
   Ева расстегнула рубашку Рорка, рывком стащила ее и почувствовала под своими пальцами его напрягшиеся мышцы. Рорк поймал запястья Евы и закинул руки ей за голову. Его глаза бездонной синевы смотрели на нее сверху вниз, и все тело Евы стало словно бы текучим.
   – Я люблю тебя, милая. Ты моя. – Рорк наклонил голову, и от его нежного поцелуя сердце Евы затрепетало и участилось дыхание.
   Губы Рорка скользнули по ее подбородку и прильнули к шее. «Он знает, – подумала Ева, – знает, что мне нужны не только страсть и пламя, что я хочу нежности и его ласки».
   Ева расслабилась и забыла обо всем на свете. Рорк понял, что Ева готова сдаться ему душой и телом. Ничего более обольстительного нельзя было себе представить. Когда она принимала его ласки, в нем словно открывались неисчерпаемые источники нежности.
   Его губы скользили по коже Евы, наслаждаясь ее вкусом. Руки бережно ласкали выпуклости ее тела. Осторожное прикосновение языка заставляло безудержно биться ее сердце. А когда он зарылся лицом в ее маленькие груди, Ева притянула к себе его голову.
   От нее пахло дешевым мылом, которым пользовались в Управлении полиции. И Рорку захотелось побаловать ее, смягчить служебную жесткость, к которой она привыкла. Поэтому его губы касались ее плоти как бальзам и вызывали в ней не огонь, а уютное умиротворяющее тепло.
   Ева отдавалась своим ощущениям; наслаждение окутывало ее, словно туман. Ее пальцы вплетались в густые черные волосы Рорка, и туман становился рекой, а река – тихим морем блаженства… Ева вздохнула и погрузилась в него.
   Рорк что-то пробормотал по-гэльски, как делал всегда, когда был особенно взволнован. Эти звуки напоминали музыку, экзотичную и романтическую.
   – Что ты говоришь? – сонно спросила она.
   – Моя душа. Ты – моя душа.
   Постепенно Рорк почувствовал, что спокойствие Евы передалось ему.
   Очарованный Рорк целовал длинное, гибкое тело, которое вмещало в себя ее силу, ее смелость. Где они прячутся? В сердце? В недрах ее плоти? Он потерся губами о ее живот. Мышцы дрогнули, и он услышал, что дыхание Евы стало неровным и шумным.
   И все же он не торопился, продолжая ласкать ее мучительно медленно, пока это неровное дыхание не сменилось стоном. Тугое, крепкое тело Евы затрепетало. И внезапно море, по которому она плыла, забурлило. Блаженство стало жгучей страстью и наслаждением, нестерпимым желанием, которое было сродни лютому голоду. Она выгнулась навстречу его умелым губам и вскрикнула, когда внутри что-то взорвалось.
   Теперь он ласкал Еву жадно, заставляя ее дрожать и гореть в огне. Сводя с ума себя и ее.
   – Ну же, давай… – Тяжело дыша, он ввел пальцы в ее жаркое, влажное лоно. – Я хочу следить за тобой. Скорее!
   – Боже! – Тело Евы свело судорогой, и она широко раскрыла ничего не видящие глаза.
   Когда она рухнула в пропасть, Рорк прильнул к ее губам. Их языки сталкивались, пока его дыхание не стало медленным и хриплым. А потом он неторопливо овладел ею.
   Ее потемневшие глаза, вновь обретшие зоркость, смотрели в глаза Рорка. Сквозь красную дымку страсти серебристым бархатом сияла любовь. Ева благодарно погладила рукой его щеку. Она получила то, что хотела. Нежность и страсть.
   Когда Ева вновь испытала наслаждение, оно напоминало благословение. Рорк опустил голову и поймал губами слезу, катившуюся по ее щеке.
   – Моя душа, – снова сказал он, зарылся лицом в волосы Евы и глубоко погрузился в ее тело.

   Она лежала, прижавшись к мужу. За окном стемнело. Долгий день закончился.
   – Рорк…
   – Гм-м? Тебе нужно немного поспать.
   – У меня нет таких слов, которые есть у тебя. Когда они нужны больше всего на свете, я не могу их найти.
   – Я знаю, что именно ты хочешь сказать. – Он перебирал пряди ее волос. – А теперь забудь обо всем и усни.
   Ева покачала головой, слегка приподнялась и посмотрела на мужа. «Неужели это совершенство принадлежит мне?» – в который раз изумилась она.
   – Скажи еще раз то, что ты сказал. По-ирландски. Я хочу повторить эти слова тебе.
   Он улыбнулся и взял ее руку.
   – Ты не сможешь их выговорить.
   – Смогу.
   Все еще улыбаясь, Рорк медленно произнес то, что она просила, и стал ждать. Но взгляд Евы был серьезным. Она взяла его руку, положила к себе на грудь, потом прижала ладонь к его сердцу и повторила эти слова.
   Его сердце гулко забилось, глаза увлажнились.
   – Ева, ты чудо.
   Рорк сел и прижался лбом к ее лбу.
   – Слава богу, – прошептал он, – слава богу, что ты есть на свете.

   Ева отказалась спать, и Рорк уговорил ее поесть в постели. Она сидела, скрестив ноги, и уплетала спагетти с фрикадельками.
   Секс, еда и обжигающий душ сделали свое дело.
   – Морано раскололся на допросе, – начала рассказывать она.
   – Точнее, это ты его расколола, – поправил ее Рорк. – Я следил за тобой. Он не знал, какой это для тебя труд.
   – Не такой уж большой. Потому что я знала, что расколю его. Но не знала, что ты был там.
   – Я принимал участие в операции. – Он намотал на вилку пасту с ее тарелки. – И с наслаждением следил за тем, как ты работаешь.
   – Для них это было соревнованием. Каждый пытался овладеть как можно большим количеством женщин. От меня потребовалось только одно: загнать Морано в угол. По его словам, во всем был виноват Данвуд, а он только пытался не уступить своему дружку. С Бэнкхед произошел несчастный случай, Клайн не умерла, а убийство Макнамары было чем-то вроде самообороны. Я смотрела на него и не видела ни порочности, ни расчета. Он просто пустой. Слабый и пустой. Это, возможно, звучит напыщенно, но он представляется мне бездной, наполненной злом.
   – Ты права. Но Данвуд сделан из другого теста, верно?
   – Да. – Ева подняла бокал, сделала глоток, наклонилась и попробовала лингини в сладком соусе, которые ел Рорк. – Моя паста вкуснее, – довольно заявила она. – После схватки с Ренфру в кабинете Уитни…
   – Какой схватки?
   – Ах да, ты же ничего не знаешь…
   Она поведала Рорку о случившемся и взяла из его рук кусок ароматного хлеба с травами.
   – Не могу поверить, что я велела Уитни заткнуться. Он должен был взгреть меня по первое число.
   – Он умный человек. И хороший коп. Мне часто доводилось иметь дело с такими типами, как Ренфру. В тот период жизни, о котором я сожалею, – серьезно добавил Рорк, увидев, что Ева нахмурилась. – Скорее честолюбивыми, чем умными. Ограниченными и ленивыми. Он подтверждает мою прежнюю точку зрения на копов, – продолжал Рорк. – Ту, которой я придерживался, пока не узнал одного из них более близко.
   – Ренфру разозлил меня, но его капитан крепкий мужик. С ним можно иметь дело. Так вот… – Ева тяжело вздохнула. Она уже была сыта, но не могла остановиться. – Так вот. Я взяла всю свою бригаду, кроме гражданского консультанта, и отправилась арестовывать Люциуса. Он тут же потребовал вызвать адвоката и не сказал ни слова. Данвуд не глуп и не слаб. Его ошибка заключается в том, что он считает всех остальных глупыми и слабыми. Именно на этом он и проколется.
   – Нет, это ты его проколешь.
   Абсолютная вера Рорка в ее силы грела Еву не меньше, чем слова любви.
   – Кажется, ты ко мне неравнодушен, верно?
   – Пожалуй. Дашь попробовать свои фрикадельки?
   Ева передала ему тарелку.
   – Не успели мы зарегистрировать задержание Данвуда, как в Управление явились сразу три адвоката. Данвуд тогда заявил, что его добрый друг и товарищ Кевин в последнее время вел себя немного странно, приходил в неурочное время, надевал странные костюмы и куда-то исчезал.
   – Дружба – прекрасная вещь.
   – Да уж… У нас нет образцов ДНК Данвуда, и он знает это. Разыгрывает невинную жертву, молчит и предоставляет говорить своим защитникам. Он и глазом не моргнул, когда ему предъявили оборудование домашней лаборатории и образцы хранившейся там продукции. И не повел бровью, когда я сказала, что мы обнаружили в шкафу его спальни парик и костюм, которые были зафиксированы видеокамерой, установленной в доме Лутц. Что в его ванной нашли тот самый грим для лица, следы которого были обнаружены на ее теле и постельном белье. Он утверждает, что всем этим пользовался Кевин. То же самое произошло со счетом Карло, – добавила она. – Операции с наркотиками. Мол, он ничего не знает, наверно, это тоже дело рук Кевина.
   – И что ты собираешься делать дальше?
   – Фини продолжает колдовать над видеотелефонами и компьютерами, которые мы конфисковали в доме Данвуда. Он наверняка найдет что-нибудь. В тот вечер, когда Данвуд убил своего деда, он встречался с кем-то, но я догадываюсь, что потенциальная жертва по каким-то причинам на встречу не пришла. Мы проверим электронную почту, найдем эту девушку и подтвердим, что в тот вечер Данвуд назначил ей встречу в клубе, где он заказывал напитки. Образцы из лаборатории покажут наличие «Шлюхи» и «Кролика». Его адвокаты будут пытаться доказать, что в экспериментировании такого рода нет ничего противозаконного, а нам придется доказывать факт их использования или продажи. Это еще одна ниточка.
   Ева перевела дух и продолжила:
   – Мы будем копать, пока не привяжем его к распространению наркотиков под именем Карло. Для этого я собираюсь использовать клиентку Чарльза Монро. Бригада экспертов проведет флюороскопию дома и обнаружит следы крови. У нас есть признание Кевина Морано, у нас есть все основания для обвинительного акта. Через пару дней мы объединим доказательства, и тогда ему уже не отвертеться.
   Ева начала убирать тарелки. При этом ею руководило не столько желание навести порядок, сколько потребность двигаться, рассуждая.
   – Я натравлю на него Миру, – сказала она. – Но даже ей придется с ним нелегко. В конце концов мы сведем все доказательства, предъявим их адвокатам, и тогда его песенка будет спета.
   – Ты сможешь это сделать? Хватит ли у тебя сил?
   – Если бы ты задал этот вопрос двадцать четыре часа назад, я бы ответила «нет». Но теперь все изменилось. – Ева повернулась к Рорку. – Я закончу собирать улики, добавлю к ним пару фактов, которые выужу из Данвуда во время допроса, и все передам окружному прокурору. И возьму тайм-аут. У меня ведь есть другие дела, и если я не отдохну хоть немного, просто не смогу заниматься ими.
   – Ева, я должен быть с тобой. Уедем туда, где мы будем одни. Никаких призраков, никаких обязанностей, никаких огорчений. Только отдых.
   – Мы отправимся в Мексику, да?
   – Во всяком случае, начнем с этого. И учти – не меньше двух недель!
   Ева открыла рот, готовая привести дюжину причин, которые помешают ей уехать так надолго. Но посмотрела на Рорка и передумала.
   – Когда ты хочешь уехать?
   – Как только ты освободишься. Я уже сверился со своим расписанием.
   – Дай мне пару дней, чтобы завершить это дело. Но ты заставил меня вспомнить приказ начальства. Уитни велел мне использовать любой способ, который даст мне возможность проспать восемь часов подряд.
   – Милая, я вижу, что ты уже выбрала этот способ.
   – Да. Причем самый действенный. – Она толкнула Рорка в грудь и опрокинула навзничь. Ева уже начала снимать халат, как зазвонил внутренний видеотелефон.
   – Какого черта? – недовольно проворчала она. – Неужели он не знает, что мы заняты?
   – Не останавливайся. – Рорк выключил изображение и ответил: – Соммерсет, нас нет до утра. Позвонишь только в случае пожара или высадки вражеского десанта.
   – Сэр, прошу прощения за беспокойство, но к лейтенанту приехал майор Уитни и хочет ее видеть. Сказать ему, что она не принимает?
   – Нет! О черт… – Ева засуетилась, пытаясь решить, что ей делать. – Я сейчас спущусь.
   – Проводи майора Уитни в парадную гостиную, – сказал в трубку Рорк. – Мы присоединимся к нему через пару минут.
   – Дело плохо, очень плохо. – Ева рывком открыла шкаф и схватила первое, что попалось под руку. – Уитни не приехал бы сюда ради светской болтовни. Черт бы все побрал!
   Не удосужившись надеть нижнее белье, она натянула старые джинсы, выцветшую футболку с надписью «Нью-Йоркская полиция» и, чертыхаясь, влезла в ботинки.
   Тем временем Рорк успел натянуть брюки и черную рубашку. Пока Ева справлялась с дыханием, он надел туфли.
   – Знаешь, если бы я так не торопилась, меня бы от этого затошнило.
   – От чего, дорогая?
   – От твоей способности за две минуты одеваться как супермодель! – на ходу бросила она и вылетела из комнаты.
   В парадной гостиной, где блестел паркет и сверкали стекла, Уитни и Галахад осторожно и уважительно изучали друг друга. Когда вошла Ева, майор вздохнул с облегчением.
   – Добрый вечер, лейтенант. Добрый вечер, Рорк. Прошу прощения за вторжение.
   – Ничего страшного, майор, – быстро сказала Ева. – Случилось что-то ужасное?
   – Я решил сообщить лично то, что вы в конце концов узнали бы из средств массовой информации. Адвокат Люциуса Данвуда потребовал немедленно рассмотреть дело об освобождении под залог и получил на это разрешение.
   О результатах этого рассмотрения Ева сразу догадалась по лицу своего шефа.
   – Его выпустили, – бесстрастно сказала она. – Интересно, какой судья выпустил под залог человека, обвиняемого в серийных убийствах?
   – Судья, который обязан был взять самоотвод, поскольку является другом их семьи. Под предлогом того, что против Данвуда нет реальных неопровержимых улик.
   – Это дело нескольких часов… – начала Ева.
   – Кроме того, – невозмутимо продолжал Уитни, – суд учел, что обвинение построено исключительно на признании Кевина Морано, который пытается оговорить Данвуда. Что у Данвуда нет криминального прошлого, что он является членом уважаемой семьи и только вчера вечером узнал о трагической гибели своего деда.
   – Убийстве, – бросила Ева. – Которое он совершил собственноручно.
   – На слушании присутствовала его мать. И обратилась с личной просьбой выпустить ее единственного сына под залог, чтобы тот мог помочь ей организовать похороны. Залог в размере пяти миллионов был внесен немедленно, и Данвуда передали на поруки матери.
   – Давай подумаем. – Рорк положил руку на плечо Евы, не дав ей открыть рта. – По-твоему, он скроется?
   Ева сделала глубокий вдох и усилием воли с трудом поборола охвативший ее яростный гнев.
   – Нет. Состязание продолжается. Только на этот раз идет другая игра. Он хочет во что бы то ни стало выиграть. Но выходит из себя, потому что я изменила правила. Поэтому он может сделать опрометчивый шаг. Он избалован, самоуверен и взбешен. Нам нужно ускорить работу экспертов. Нужно четко определить названия химических веществ, образцы которых взяты в его доме.
   – Уже сделано, – ответил ей Уитни. – По дороге сюда я поговорил с Дики Беренски. У нас есть положительный ответ на вопрос о том, совпадают ли эти вещества с веществами, обнаруженными в организмах жертв. Используя это доказательство и связь судьи с обвиняемым, окружной прокурор обжаловал решение о выпуске под залог и потребовал немедленной отмены судебного решения.
   – Это требование будет удовлетворено?
   – Узнаем через час. Лейтенант, к сожалению, я вынужден отменить свой приказ о восьми часах сна. Ваш рабочий день еще не кончился. И мой тоже, – добавил он. – Я вернусь в Управление и буду ждать. Если нам повезет, ночью вы вернете Данвуда обратно. Я сам поеду с вами.
   – Со мной? Но… – Ева вовремя спохватилась. – Да, сэр.
   – Лейтенант, я начинал службу патрульным. И хотя сейчас я занимаюсь по большей части канцелярской работой, но могу вас заверить, что балластом я не буду.
   – Нет, сэр. Я не хотела вас обидеть. Майор, с вашего позволения я позвоню Фини и попрошу его вызвать Макнаба, чтобы они еще сегодня ночью успели проверить электронику, которую мы изъяли на месте преступления.
   – Дело остается за вами. Законопатьте все дыры. Я свяжусь с вами, как только получу сообщение от прокурора.
   – Майор… – Рорк, продолжавший держать руку на плече жены, почувствовал, что Ева дрожит от сдерживаемого нетерпения. – Вы уже обедали?
   – Нет еще. Что-нибудь перехвачу на рабочем месте.
   Рорк дважды сжал плечо жены, прежде чем Ева поняла намек.
   – Гм-м… Майор, почему бы вам не поесть здесь? Это сэкономит время.
   – Я не хочу доставлять вам беспокойство.
   – Никаких проблем, – заверил его Рорк. – Пока Ева звонит по телефону, я составлю вам компанию. – Он жестом показал на дверь. – Надеюсь, ваши родные в добром здравии.
   Ева сделала глубокий вдох и посмотрела им вслед. Она не знала, что выглядит более странно: согласие майора пообедать у них дома или его согласие пообедать в компании человека, который бо́льшую часть своей жизни посвятил нарушению всех и всяческих законов. В том числе и неписаных.
   – Все это просто невероятно, – сказала она Галахаду. Потом махнула рукой, предоставив Рорку развлекать гостя, и отправилась в свой кабинет, чтобы снова взяться за работу.

22

   Прекрасно понимая чувства Фини, который в минуты гнева выражался куда более забористо, чем она сама, Ева не мешала ему рычать, бушевать и плеваться.
   И не обращала внимания на то, что он подошел к телефону в пижамных штанах с маленькими красными сердечками и что на заднем плане звучала сентиментальная музыка, под которую какой-то сладкоголосый певец ворковал о любви. Как видно, она была не единственной, планировавшей на этот вечер обольщение.
   – Мы вернем его, – сказала она, когда Фини перестал бушевать. – Я собираюсь установить слежку за его домом и квартирой его матери. Не думаю, что он удерет от нас, но не хочу рисковать. Фини, расшифруй сообщения на его компьютере. Найди то, что можно добавить до кучи.
   – Этого судью нужно раздеть догола и протащить по улице, привязав на его груди табличку с крупной надписью «ПРОДАЖНЫЙ РАЗДОЛБАЙ»!
   – Да, картина была бы приятная и поучительная, но, надеюсь, освобождение под залог будет отменено. Вызови Макнаба.
   – Небось кувыркается с Пибоди, – проворчал Фини.
   Проявив железный характер, Ева сдержалась и не прошлась насчет пижамы с сердечками, хотя соблазн был велик.
   – Если и так, я ничего не хочу об этом знать. Но можешь взять и Пибоди для связи. Как только что-нибудь раскопаешь, она передаст мне.
   – Ты не берешь ее на задержание?
   – Нет. Со мной будет другой коп. Уитни.
   – Джек? – Морщинистое лицо Фини озарила мальчишеская улыбка. – Без дураков?
   – Без дураков. Фини, как я должна себя вести в такой ситуации? Если что-нибудь пойдет не так, я могу отдавать ему приказы?
   – Дело ведешь ты.
   – Да, помню. – Она защемила пальцами переносицу. – Нарой что-нибудь, и поскорее… Что-то я хотела тебе сказать… Ах да. Я обожаю пижамы с сердечками. Они вдохновляют.
   Ева дала отбой. Не такой уж, оказывается, железный у нее характер.
   Она позвонила в Управление, приказала установить наблюдение за двумя точками, встала и начала расхаживать по кабинету.
   Почему так долго нет сообщения от окружного прокурора? Наверно, ей нужно спуститься и взять на себя обязанности хозяйки дома. Сейчас эта роль удавалась ей лучше, чем год назад. Ева играла ее не идеально, но сносно. Правда, чаще всего она делала это во время деловых обедов и приемов, на которых присутствовало множество гостей, а потому уделять повышенное внимание каждому было вовсе не обязательно.
   Светские разговоры и непринужденные беседы – конек Рорка, а не ее. Ева отпраздновала труса и пошла в спальню за портупеей.
   Пристегнув к портупее кобуру, она почувствовала, что вновь владеет собой.
//-- * * * --//
   Люциус чувствовал то же самое. Он владел собой. В глубине его оскорбленной души клокотал гнев, но ее поверхность была затянута льдом. И даже если гнев время от времени поднимался на поверхность, Данвуду удавалось обуздывать его.
   Он знал, что мать будет плакать, рыдать и умолять. Ее поведение было предсказуемым. По его наблюдениям, такими были все женщины. Слабыми, безвольными от природы. Они требовали руководства и твердой руки. Его матерью всегда управляли твердой рукой сначала дед, потом отец.
   А он, Люциус, поддерживал традицию семьи. Мужчины этой семьи всегда командовали парадом. Всегда были победителями. Мужчины этой семьи заслуживали уважения, послушания и нерассуждающей преданности. С ними нельзя было обращаться как с обычными преступниками, хватать, бросать за решетку и допрашивать. И их никогда, никогда не предавали.
   Естественно, его выпустили. Он ни минуты не сомневался в том, что это случится. Он ни за что не пойдет в тюрьму, не позволит, чтобы его посадили в клетку, как зверя.
   Но он не мог избавиться от горечи унижения. Сначала его бросили за решетку, потом потащили в суд. Нарушили его права.
   Ему противостояла Ева Даллас, всего лишь жалкая женщина. Бог свидетель, женщинам никогда нельзя давать власть. Пожалуй, это было единственное, в чем он соглашался со своим дедом.
   Он не будет торопиться. Составит тщательный план, выберет место и время. А когда все будет готово, жестоко отомстит ей за то, что она посмела поднять на него руку, испортила его игру и публично опозорила.
   Тихое место, небольшая прелюдия. О да, его свидание с лейтенантом Даллас будет очень бурным. На этот раз он наденет на нее наручники. Когда она получит порцию «Шлюхи» и станет умолять о той единственной вещи, которой на самом деле хотят все женщины, он даже не станет трахать ее. Он замучает ее. О да, он причинит ей боль, невыносимую боль, но откажет в последнем ослепительном наслаждении.
   При этой мысли у него затвердело в паху. Это еще раз доказывало, что он мужчина.
   Но Даллас и ее наказание могли подождать. Сначала надо было разобраться с Кевином.
   Старая дружба не оправдывала предательства. Кевин должен был заплатить за это. Тем более что расплата предусматривала и оправдание самого Люциуса.
   Люциус подготовился к выполнению задачи. Подобрал подходящий медно-рыжий парик, придал коже молочную белизну. Согласно удостоверению личности, его звали Теренс Блэкберн и он был адвокатом Кевина Морано. В его маске были изъяны. Люциус признавал это. Но необходимость торопиться оправдывала некоторые погрешности в деталях.
   Люди видят лишь то, что хотят видеть. Он прекрасно знал это. Он был похож на Блэкберна и имел удостоверение на его имя. Носил костюм преуспевающего адвоката по уголовным делам. Имел при себе дорогой кожаный «дипломат». И выражение лица у него было мрачное и высокомерное.
   Он без труда проник в Управление. Когда он потребовал свидания со своим клиентом, это вызвало у дежурного копа не столько интерес, сколько досаду.
   Люциус хладнокровно подчинился беглому обыску и снова предъявил для рентгеновского просвечивания свой «дипломат». Когда его привели в комнату для свиданий, он сел, сложил руки на коленях и принялся ждать.
   Когда привели Кевина, на котором был мешковатый ярко-оранжевый комбинезон, холодное злорадство Люциуса пересилило его гнев. Его друг, облаченный в ужасную тюремную одежду, был неузнаваем. Но при виде Люциуса он тут же воспрянул духом.
   – Мистер Блэкберн, я не ожидал, что вы придете ко мне еще раз. Вы сказали, что завтра утром мне предстоит предварительное слушание, в ходе которого я буду должен доказать, что находился в моральной и эмоциональной зависимости. Что, появились какие-то хорошие новости?
   – Мы обсудим это. – Когда Кевин сел, Люциус небрежно махнул охраннику рукой и открыл «дипломат». Дверь захлопнулась. – Как вы себя чувствуете?
   – Ужасно. – Кевин ломал пальцы. – Я сижу в одиночной камере. Лейтенант Даллас сдержала слово. Но там темно и… и воняет. И нельзя ни секунды побыть наедине с собой – каждую минуту охранник может посмотреть в «глазок». Мистер Блэкберн, я не могу сидеть в тюрьме. Это невозможно. Нужно что-то сделать. Сделать так, чтобы предварительное слушание сложилось в мою пользу. Я мог бы провести некоторое время в частном реабилитационном центре или… или под домашним арестом. Но в тюрьму? Нет, ни за что!
   – Мы найдем способ избежать этого.
   – Серьезно? – Кевин оживился и наклонился к собеседнику. – Но днем вы сказали… Ладно, неважно. Спасибо. Спасибо большое. Теперь, когда я узнал, что вы принимаете соответствующие меры, у меня появилась надежда.
   – Да, но необходимы деньги, чтобы расчистить дорогу.
   – Все, что хотите. – Кевин закрыл лицо руками. – Я не могу оставаться тут. Не знаю, как я переживу эту ночь.
   – Вам нужно сохранять спокойствие. Выпейте воды. – Люциус поднялся и прошел к стоявшему в углу охладителю воды. Отвернувшись от Кевина, он наполнил чашку, и Данвуд вылил туда содержимое флакончика, висевшего у него на шее на цепочке. – В вашем признании, – продолжал он, вернувшись на место, – говорится, что главный виновник Люциус Данвуд. Это была его игра, и он выигрывал.
   – Я чувствую себя ужасно, но что я мог поделать? Эта Даллас говорила, что иначе все преступления припишут мне. – Кевин с жадностью выпил воду. – Но я не виноват. Это же очевидно – я не виноват. Я никогда не решился бы на это, если бы не Люциус.
   – Он умнее вас. И сильнее.
   – Нет. Дело не в этом. Просто он – Люциус. Изобретательный, амбициозный, уверенный в себе. Я не могу сказать, что кто-то из нас умнее. И все же… – Кевин слабо улыбнулся. – Думаю, что в каком-то смысле победа осталась за мной.
   – Вы так считаете? Это большое заблуждение.
   – Я не знаю, о чем вы… – В глазах у Кевина помутилось. – Мне нехорошо…
   – Ты уйдешь первым, – негромко сказал Люциус. – Отправишься на тот свет. Умрешь еще до того, как тебя успеют доставить в лазарет. Кев, тебе не следовало предавать меня.
   – Люциус? – Испуганный Кевин попытался встать, но его не слушались ноги. – Помоги мне. Кто-нибудь, помогите!
   – Слишком поздно. – Люциус поднялся, снял с себя цепочку с флаконом, надел ее на шею Кевина и аккуратно заправил под комбинезон.
   – Ты не можешь так поступить со мной! – Кевин из последних сил уцепился за руку Люциуса. – Не можешь убить меня.
   – Я уже убил тебя, Кев. Но без боли. Ради старой дружбы. Сначала они подумают, что это самоубийство. Им понадобится какое-то время, чтобы понять, что к тебе приходил вовсе не адвокат Блэкберн. А поскольку в данный момент я нахожусь у матери, это не моих рук дело. Одно утешение, – добавил он, когда Кевин рухнул на пол, – сидеть в тюрьме тебе не придется.
   Люциус протянул руку, закрыл «дипломат» и отряхнул пиджак.
   – Наша игра кончена, – пробормотал он. – Я выиграл. – Данвуд нажал на кнопку под крышкой стола, затем наклонился и начал хлопать Кевина по щекам. – Он потерял сознание, – сказал Люциус охраннику. – Начал кричать, что не вынесет ужасов тюрьмы, а потом упал. Ему срочно нужна медицинская помощь.
   Пока его умирающего друга везли в лазарет, Люциус Данвуд хладнокровно вышел из здания Центрального полицейского управления.

   Когда Ева спустилась на первый этаж, закончившие обед Уитни и Рорк пили кофе и курили сигары. Услышав, что Уитни смеется – причем не коротко хмыкает, как обычно, а зычно хохочет, – она застыла на месте.
   Придя в себя, она вошла в столовую и увидела, что Уитни продолжает улыбаться.
   – Не знаю, как вы оба умудряетесь сохранять фигуры при таком обильном меню.
   Рорк усмехнулся.
   – Мы… много работаем. Правда, дорогая?
   – Да, физические упражнения – залог здоровья… Сэр, я рада, что вам понравилось угощение. Фини занимается электроникой. Я дала указание следить за домом Данвуда и квартирой его матери. Пибоди будет доставлять новые сведения по мере их поступления. Я потормошила экспертов из следственной бригады, и они сообщили, что обнаружили на полу и ковре гостиной следы крови той же группы, что у Макнамары. Нулевая отрицательная. У Данвуда тоже нулевая отрицательная, но я слегка нажала на дежурного техника и заставила его провести полный анализ ДНК. Сэр, предварительные результаты доказывают, что это кровь доктора Макнамары. Еще до утра мы получим окончательное подтверждение.
   Уитни затянулся сигарой. Жена отказывала ему в этой небольшой роскоши.
   – Даллас, вы когда-нибудь отдыхаете? – Увидев ее непонимающий взгляд, майор покачал головой. – Сядьте. Выпейте кофе. Все, что можно было сделать, уже сделано. Мы не имеем возможности предпринять что-нибудь еще без сообщения от прокурора.
   – Если вы прикажете, она не станет спорить, – небрежно вставил Рорк.
   – Мне бы не хотелось приказывать хозяйке дома. Пожалуйста. – Уитни показал на стул. – Рорк сказал мне, что вы на две недели улетаете в Мексику. Вам, наверное, нужно подготовиться к отъезду?
   – Успеется, сэр. – Ева, не находившая себе места, неохотно села. – Я займусь этим утром.
   – Ну-ну… Лейтенант, вы исключительный коп. А исключительные копы сгорают быстрее, чем посредственные. Удачный брак помогает им выстоять. Можете поверить моему опыту. И еще дети, – добавил Уитни и усмехнулся, увидев на лице Евы непритворный ужас. – Когда придет время, конечно. Друзья. Родные. Иными словами, жизнь. Помимо работы. Без этого вы можете забыть, зачем работаете. Забыть о том, что, когда вы закрываете дело и сдаете его в архив, на свободе становится одним преступником меньше.
   – Да, сэр.
   – Думаю, если я обедал за вашим столом и курил великолепные сигары вашего мужа, вы можете называть меня Джек.
   Она обдумывала это предложение целых три секунды.
   – Нет, сэр. Прошу прощения, но я не могу.
   Уитни откинулся на спинку стула и выдохнул дым.
   – Ну что ж… – И тут зазвонил его мобильник.
   Майор тут же снова стал шефом.
   – Уитни.
   – Освобождение арестованного под залог аннулировано, – объявил помощник окружного прокурора. – Подозреваемый Люциус Данвуд подлежит немедленному возвращению в камеру предварительного заключения. Все выдвинутые против него обвинения остаются в силе. Копии постановления об аннулировании и ордера на арест прилагаются.
   Уитни подождал, пока эти документы не выползут из щели факса.
   – Хорошая работа. – Он дал отбой. – Ну что ж, лейтенант, нам пора…
   Когда Рорк поднялся следом, Уитни наклонил голову.
   – Гражданский консультант по этому делу попросил разрешения сопровождать нас и получил согласие. – Он протянул ей какую-то бумагу. – Лейтенант, вы не будете возражать? Окончательное решение за вами.
   Увидев легкую улыбку Рорка, Ева втянула в себя воздух.
   – Нет, сэр, не буду. Это обошлось бы мне слишком дорого.

   Сара Данвуд жила в двухуровневой квартире респектабельного дома, расположенного всего в нескольких кварталах от дома ее сына. Охранная система выдавала надписи «Не беспокоить» и «Посетителей не принимают», пока Ева не добилась своего с помощью значка, ордера и угроз.
   – Впечатляюще, – прокомментировал Уитни, когда они вошли в лифт. – Но объясните мне, как можно вытащить человека из-под материнской юбки и засунуть его в задницу компьютера?
   – Сэр, мне никогда не приходилось этого делать. Обычно бывает достаточно угроз… Думаю, Данвуд будет сопротивляться, – продолжила она. – Этот мальчишка не любит, когда расстраивают его планы, и инстинкт ведет его в атаку, пока он не потерял власть над собой… – Она помедлила. – Майор, я бы хотела передать консультанту оружие. Для самозащиты.
   – Это ваше право, лейтенант.
   Она кивнула, наклонилась и вынула из прикрепленной к лодыжке петли маленький парализатор.
   – Заряд минимальный и должен таким остаться. Но пользоваться этим оружием можно только в случае непосредственной физической угрозы. Понятно?
   – Так точно, лейтенант. – Когда они вышли из лифта, Рорк сунул парализатор в карман.
   – Я пойду первой, – продолжила Ева. – Все будет сделано очень быстро. Мы входим, определяем местонахождение Люциуса Данвуда и надеваем на него наручники. Но всех штатских придется заранее удалить из помещения.
   Она нажала на звонок, и дверь тут же открылась. На пороге стояла перепуганная горничная.
   – Полиция. Освобождение Люциуса Данвуда под залог аннулировано.
   – Мисс Сара! Мисс Сара, идите скорее сюда!
   Рорк отстранил закричавшую горничную и освободил Еве дорогу.
   – Посидите тихонько здесь, если не хотите неприятностей.
   Ева вошла в квартиру, обводя взглядом помещение. Когда по лестнице торопливо спустилась женщина, рука Евы потянулась к оружию, но тут же опустилась.
   – Что происходит? В чем дело? Кто вы?
   Женщина была маленькая, тоненькая, рыжекудрая и растерянная. Ее миловидное лицо было обезображено синяками, красовавшимися на подбородке и под левым глазом.
   – Миссис Данвуд?
   – Да, я миссис Данвуд. А вы из полиции? Вы – та женщина, которая арестовала моего сына.
   – Я лейтенант Даллас из Нью-Йоркской городской полиции. – Ева протянула свой жетон, но при этом ее глаза ловили каждое движение, а уши – каждый звук. – Освобождение Люциуса Данвуда под залог отменено, я пришла арестовать его.
   – Вы не имеете права. Я внесла залог. Судья…
   – У меня есть постановление об отмене освобождения под залог и ордер на арест. Миссис Данвуд, ваш сын наверху?
   – Нет. Вы не можете арестовать его.
   – Эти синяки – его рук дело?
   – Я упала, – голос женщины дрожал. – Почему вы не можете оставить его в покое? – Она начала плакать. – Он еще мальчик!
   – Этот мальчик убил вашего отца.
   – Неправда. Это неправда! – Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
   – Майор?
   – Действуйте. Миссис Данвуд, вам нужно сесть.
   Предоставив мужчинам успокаивать мать Люциуса, Ева положила руку на оружие и начала поиск. Сначала она поднялась по лестнице, уверенная в том, что справится с Люциусом, если тот попытается прорваться вниз. Ева открывала одну за другой все двери, входила в каждую комнату и осматривала ее. Подойдя к запертой двери, она достала универсальный ключ и открыла замок.
   Войдя внутрь, она поняла, что это комната Люциуса. Комната избалованного ребенка, полная дорогих игрушек. Всю стену занимал центр развлечений – аудиовидеоэкран, компьютерные игры… На стойке в виде буквы Г стоял центр приема и передачи данных. Полки ломились от книг, дискет и альбомов.
   В смежной комнате Ева обнаружила небольшую, хорошо оборудованную химическую лабораторию.
   Шторы в обеих комнатах были спущены, двери надежно заперты со стороны коридора. «Таинственный закрытый мир», – подумала Ева.
   Она обыскала стенные шкафы и обнаружила новые парики в прозрачных коробках, а также то, что Люциус считал своим вторым гардеробом.
   В ванной она увидела остатки тона для лица и крема-основы.
   «Нет, Люциуса здесь нет, – поняла Ева. – И вышел он отсюда в другом обличье».
   Она сунула оружие в кобуру и вернулась к центру передачи данных.
   – Компьютер, вывести на экран последнюю запись, данные или образ.

   НЕ МОГУ ВЫПОЛНИТЬ ТРЕБОВАНИЕ БЕЗ ПАРОЛЯ…

   – Ну, это мы еще посмотрим. – Ева вышла на лестничную площадку. – Рорк, подойди на минутку! – крикнула она громко.
   Она вернулась в лабораторию и обработала руки «Силином».
   – Горничная говорит, что Данвуд и его мать кричали друг на друга, – сказал поднявшийся Рорк. – Точнее, кричал Данвуд. Она слышала, как его мать плакала, слышала звуки ударов. Тогда она выбежала из кухни, услышала, как Данвуд хлопнул дверью, и обнаружила миссис Данвуд на полу. Видимо, он не в первый раз поднимал руку на мать. Так же, как его дед и отец. Отец сейчас в Сиэтле, уехал по делам. Судя по всему, он бывает здесь нечасто.
   – Большая, счастливая семья… Я хочу, чтобы ты помог мне получить доступ к последней записи, сделанной на компьютере. Эта сволочь требует пароль. Если будешь что-то трогать, воспользуйся аэрозолем. – Ева сунула ему баллончик с «Силином». – Я сейчас вернусь.
   Она оставила Рорка и спустилась по лестнице.
   – Его нет в квартире, – сказала она майору. – Миссис Данвуд, куда ушел ваш сын?
   – Прогуляться. Просто прогуляться. Ему надо прийти в себя.
   Еще бы, саркастически подумала Ева, но от своего намерения не отступилась.
   – Миссис Данвуд, вы вредите и ему, и себе. Чем дольше полиции придется искать его, тем тяжелее будут последствия. Скажите, где он.
   – Я действительно не знаю. Он был очень расстроен.
   – Как он был одет, когда уходил?
   – Я не понимаю, чего вы от меня хотите?
   – Прекрасно понимаете! Он снова замаскировался? Когда вы увидели сына в таком виде, то инстинкт подсказал вам, что Люциус действительно совершил все то, в чем его обвиняют.
   – Нет. Я не верю этому.
   Услышав сигнал, Ева вынула мобильник и отошла в сторону. Она молча выслушала сообщение, а затем приказала составить словесный портрет разыскиваемого.
   – Кевин Морано мертв, – бесстрастно сказала она, следя за побелевшим лицом миссис Данвуд.
   – Кевин? Нет. Нет!
   – Его отравили. Сегодня у него был посетитель. Вы ведь знаете, как выглядел этот посетитель, не так ли, миссис Данвуд? Ваш сын пошел навестить своего друга и убил его, а потом скрылся.
   – Как он миновал охрану, черт побери? – грозно спросил Уитни.
   – С помощью этого. – Спустившийся Рорк протянул ему распечатанную копию портрета. – Вот последняя работа, проделанная на его компьютере.
   – Блэкберн, – сказала Ева, не глядя на распечатку. – Адвокат Морано. Его пропустили практически без проверки. Он широко известный адвокат по уголовным делам.
   – Тут есть еще кое-что. – Рорк протянул ей другую распечатку. – Правила игры.
   – «СОБЛАЗНЯЙ И ЗАВОЕВЫВАЙ», – прочитала Ева. – Состязание в романтических и сексуальных подвигах между Люциусом Данвудом и Кевином Морано».
   Она пробежала глазами текст. Все было тщательно продумано и расписано до мелочей. Цели, порядок, правила и система подсчета очков.
   Ева резко повернулась к Саре Данвуд.
   – Посмотрите сюда. Прочтите. Здесь все, что сделал ваш сын. Это его истинное лицо. – Ева сунула листок в лицо женщины.
   – Вы хотите отнять у меня все? – По щекам несчастной текли слезы. Она смотрела не на распечатку, а на Еву. – Я выносила его в своем чреве. После нескольких месяцев обследования и лечения, горя и надежды я сумела зачать его. Неужели вы отнимете у меня последнее?
   – Я ничего не отнимаю у вас, миссис Данвуд. Ваш сын позаботился об этом. – Ева отвернулась и приказала двум полицейским подняться в квартиру. – Ему нужно место, где он сможет разгримироваться и переодеться, – сказала Ева, когда полицейские поднялись наверх. – Не знаю, вернется ли он сюда, все самое ценное у него не здесь, а дома. Но, скорее всего, он захочет получить все свои игрушки.
   Она представила себя на месте Люциуса.
   – Сначала он попытается сбросить маску. Он знает, что после смерти Морано мы начнем его разыскивать, и не может позволить себе оставить следы. Но он считает нас неповоротливыми и тупыми. Уверен, что он намного умнее. Будет торопиться, но не слишком. Вернется домой, снимет парик и грим, умоется. Проведет там некоторое время, бросая нам вызов, соберет кое-какие вещи, а то, что сочтет уликами, уничтожит.
   – Вы установили наблюдение за его домом, – сказал Уитни. – Люди, ведущие наблюдение, сразу его заметят.
   – Может, да, а может, и нет. Потому что он знает об их присутствии.
   – Сэр, вы не сядете за руль? – спросила Ева, когда они вышли на улицу. – Тем временем гражданский консультант нарисует мне картинку.
   Майор ехал быстро, но не включал сирену. Когда по просьбе Евы Рорк вызвал на своем карманном персональном компьютере план дома Данвуда, Уитни поднял брови.
   – Ваш компьютер способен принимать голограммы?
   – Ничего особенного. Обыкновенный голографический вывод. – На колени Евы упала распечатка.
   Она изучила ее. И составила план.
   – Наблюдатели переместятся к черному ходу. Один проникнет в дом, второй останется снаружи. Остальные войдут здесь и здесь. Мы войдем в парадную дверь. Рорк, ты пойдешь налево и поднимешься по лестнице. Майор пойдет направо и прочешет первый этаж. Я спущусь вниз. У него включена охранная система, в том числе видеокамеры. Если Данвуд обратит на них внимание – а он непременно сделает это, – то узнает о нашем приближении. Следите за спинами друг друга. Потому что в глубине души он трус.
   Ева ввела изображение в память и вызвала по телефону подкрепление.
   Когда они остановились рядом с машиной наблюдения, Ева выпрыгнула наружу, выслушала отчет, описала ситуацию и отдала несколько приказов.
   – Он не пользовался парадной дверью. Тут есть еще три входа и двенадцать окон первого этажа. – Ева свернула за угол и неторопливо обошла дом. – Окно разбито, – доложила она по возвращении. – Он там.
   Ева и Уитни одновременно достали универсальные ключи.
   – Прошу прощения, сэр…
   – Действуйте… – Уитни спрятал ключи и вынул оружие.
   Ева открыла замок.
   – По счету «три».
   – Ей нравится пригибаться, – шепнул Рорк Уитни и по команде Евы проскочил в дверь вместе с ней, выпрямившись в полный рост.
   В доме разошлись в разные стороны. Прижимаясь к стене, Ева добралась до лестницы в подвал, а затем произнесла вслух требуемое законом предупреждение.
   У подножия лестницы ее встретил андроид.
   – Моя программа обязывает меня противодействовать всякому, кто без разрешения вторгнется в это помещение. Если вы все же попытаетесь пройти дальше, я буду вынужден причинить вам физический вред.
   – Убирайся. Мы полицейские и имеем полное право вторгнуться в это помещение, арестовать Люциуса Данвуда и доставить его в камеру предварительного заключения.
   – Моя программа обязывает меня противодействовать всякому… – начал андроид и двинулся к ней.
   – Пошел к черту, – пробормотала Ева и выстрелила.
   Робот заискрил, задергался, и она пинком отшвырнула его прочь.
   – Свет, – велела она, но ничуть не удивилась, когда приказ не подействовал. Ева двигалась в темноте, прицеливаясь в каждый дверной проем по очереди.
   Услышав позади тихий звук шагов, она развернулась и едва не нажала на спусковой крючок.
   – Черт побери! Это ты, Рорк?
   – Первый этаж прикрывают два человека. Подкрепление выехало. Если в подвале нас будет двое, дело пойдет быстрее. Тем более, – негромко добавил Рорк, становясь к ней спиной, – что он именно здесь.
   Инстинкт Евы говорил ей то же самое. Именно поэтому она и выбрала это направление.
   – Он видит нас, – негромко сказала она, заметив видеокамеры, вделанные в потолок. – Затаился и ждет.
   Дверь была заперта.
   – Сейчас я постараюсь его обмануть, – прошептала она Рорку на ухо. – Он ждет, что мы полезем напролом. И готов к этому. Не входи, пока я не подам сигнал.
   Ева открыла замок, пнула дверь ногой, а затем быстро отпрянула.
   Это движение спасло ей жизнь. Что-то треснуло в темноте у самых носков ее ботинок. Она увидела дым, услышала шипение и вынуждена была отступить в сторону, чтобы кислота не проела подошвы.
   Потом в темноте что-то вспыхнуло, и Ева ощутила обжигающую боль в левом плече.
   – Черт!
   – Ты ранена! – Когда из комнаты вылетела целая серия молний, Рорк прыгнул к Еве и заслонил ее своим телом.
   – Слегка задело. – Рука Евы онемела от плеча до кончиков пальцев. – Вынь у меня из кармана мобильник. Левая рука не действует.
   Рорк сделал то, что она просила, нажал на кнопку и продиктовал:
   – Подвал, восточное крыло. Данвуд вооружен. Лейтенант ранена.
   – Пустяковая царапина, – с досадой бросила она. – Я цела. Повторяю, я цела. Панель управления системой там, – кивком показала Ева. – Пожалуйста, отруби этот проклятый речевой ввод и включи свет… Данвуд! – крикнула она, вперевалку подойдя к двери и держа оружие в одной правой руке, потому что левая висела как плеть. – Все кончено. Дом окружен. Бежать тебе некуда. Бросай оружие и выходи с поднятыми руками.
   – Только я могу сказать, что все кончено! А я еще не закончил. – Он сделал еще один выстрел. – Думаешь, я могу проиграть какой-то жалкой женщине?
   Загорелся свет, и Ева увидела черную дыру в полу, которую отделяли от ее ног считаные сантиметры.
   – «Соблазняй и завоевывай». Мы приняли твою игру, Люциус. Ты сделал глупость, так подробно и тщательно описав ее правила. Мы этим воспользуемся. Мы знаем, что ты убил Кевина. Это было сделано ловко, но законы ты знаешь хуже, чем химию. Его признание сохраняет силу. А ты оказался настолько глуп, что оставил в ванной тон и крем-основу. В итоге ты потерял все набранные тобой очки.
   В комнате зазвенело разбитое стекло, и Люциус яростно завопил:
   – Это моя игра, сука! И мои правила!
   Ева подняла правую руку и махнула ею, останавливая людей, торопливо спускавшихся по лестнице.
   – Люциус, началась новая игра по новым правилам, которую тебе ни за что не выиграть. Потому что я играю в нее лучше, чем ты. Бросай оружие и выходи, или я пристрелю тебя как собаку!
   – Ты не выиграешь! – Теперь он плакал в три ручья, как капризный ребенок, устроивший скандал. – Никто у меня не выиграет. Я непобедим. Я Данвуд!
   – Прикрой меня. – Ева сделала глубокий вдох, пригнулась и бросилась в комнату головой вперед.
   Молнии прошили воздух над головой Евы и вонзились в пол рядом с ней, но она успела перекатиться и нырнуть в укрытие.
   – Глупо, Люциус. – Она прижалась спиной к массивному буфету. – Да, глупо. Ты опять промахнулся. Плохо стреляешь. Где ты купил эту дрянь? У уличного торговца? И он сказал, что теперь ты хорошо вооружен? Так вот, он солгал. Проверь количество зарядов. У тебя осталось их меньше половины. А у меня целы все. И я не промахиваюсь. Я выиграла эту игру. А знаешь, каков приз? Возможность бросить тебя за решетку и держать там до конца твоих дней. И это сделает женщина, Люциус.
   Она повернулась и знаком велела Рорку стрелять вправо. Когда раздался выстрел, Ева прыгнула вперед, чертыхнулась и нажала на спусковой крючок парализатора. Но было уже поздно.
   Из руки Люциуса выпал флакон. Данвуд зашатался и рухнул на пол.
   – Вызовите «Скорую»! – крикнула она, перепрыгнула через битое стекло, пинком отбросила его оружие и нагнулась. – Что ты принял?
   – То же, что дал Кевину. – Он холодно улыбнулся. – Только вдвое увеличил дозу для скорости. Ни одна женщина не бросит меня за решетку. Игра закончилась по моему желанию, так что выиграл я. Я всегда выигрываю. А ты, сука, проиграла.
   Ева следила за тем, как он умирает, но не чувствовала угрызений совести.
   – Нет, ты не выиграл. Выиграли все.

Эпилог

   Она стояла на улице, вдыхала ночной воздух и растирала ладонью правой руки левое предплечье, в котором расползалась боль.
   Саре Данвуд придется хоронить своего отца и сына одновременно. Любящей и преданной дочери и матери, в любви и преданности которой не было смысла.
   Может быть, эти люди не стоили того.
   – Лейтенант, вам нужна медицинская помощь?
   Она подняла взгляд на Уитни.
   – Нет, сэр. – Ева согнула пальцы. – Спасибо.
   – Вы играли с ним как кошка с мышкой. – Они стояли и следили за тем, как выносят из дома черный пластиковый мешок с телом Люциуса Данвуда, двадцати двух лет, гениального мальчика, любимого сына и опасного хищника. – Вы не знали, что он скорее покончит с собой, чем сдастся вам.
   «Нет, знала», – подумала Ева. В глубине души она прекрасно знала, что делает, и сделала это, хладнокровно и расчетливо дразня его.
   Разве ее отца не вынесли из холодной, грязной комнаты в таком же черном мешке?
   Ева была копом, и это обязывало ее защищать всех и вся.
   – Майор, я знала, что иду на риск. Я дергала его за ниточки, прекрасно сознавая, что мы загнали его в угол и он может предпочесть проигрышу самоубийство. Я могла отдать приказ о штурме. В этом случае его сейчас везли бы в камеру предварительного заключения, а не в морг.
   – Он был вооружен, опасен и уже выстрелил в вас из оружия, купленного на черном рынке. Мы могли потерять людей, которые сегодня вечером вернутся к семьям живыми и здоровыми. Вы играли с ним как кошка с мышкой, – снова повторил Уитни. – Составьте отчет, а потом отправляйтесь спать.
   – Да, сэр. Спасибо.
   Продолжая растирать ожившее плечо, Ева пересекла улицу и подошла к ждавшему ее Рорку.
   – Мне нужно написать и отправить отчет.
   – Как рука?
   – Как будто в нее воткнули шесть миллионов раскаленных иголок. – Она снова согнула пальцы. – Но мне надо разделаться с бумажками.
   Рорк, видевший Еву насквозь и читавший без труда ее мысли, сказал:
   – Ева, без него мир стал лучше, ты понимаешь это?
   – Может быть, но решать это было не мне.
   – Ты и не принимала такого решения. Он сам его принял, ему оставалось только сдаться. Ты бы арестовала его, отдала под суд и получила удовлетворение от этого.
   – Да, – согласилась с Рорком Ева. – Я послала к его матери нашего психолога-консультанта. Я не обязана сама сообщать ей о смерти сына. Пусть это сделает тот, у кого есть нужные слова.
   – Позже, когда ее боль утихнет, мы сможем послать к ней кого-нибудь из убежища для жертв насилия. – Рорк взял ее за здоровую руку. – Пойдем, Ева.
   Она кивнула.
   – Давай поскорее уедем, – сказала Ева, когда они шли к машине.
   – Уедем? А как же твоя рука?
   – Разберусь с ней, закрою дело, и мы сядем на одно из твоих огнедышащих чудовищ и улетим из этого города к чертовой матери. Точнее, в Мексику, как собирались.
   Рорк поцеловал пальцы жены и открыл дверцу.
   – Я распоряжусь.

Нора Робертс Обольщение смерти

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

Эпилог

Нора Робертс
Обольщение смерти