Джеймс Хедли Чейз
Не тяни тигра за хвост

Часть первая

Глава 1

   В поле зрения Кена Холланда попала высокая стройная блондинка в белом летнем платье. Он внимательно смотрел на волнообразные изгибы ее тела, потом быстро отвел взгляд. С тех пор как встретил Энн, он остерегался женщин, чтобы не поддаваться соблазну.
   «Что это со мной? – изумился он. – Я становлюсь похожим на Паркера».
   Кен снова посмотрел на блондинку. «А неплохо бы провести с ней вечерок, – подумал он. – «То, что не видит глаз, не ранит сердце», – любит повторять его коллега Паркер. Это верно. Энн никогда бы об этом не узнала. В конце концов, развлекаются же другие женатые мужчины на стороне – и ничего. А чем я хуже?» Но вот девушка перешла улицу и скрылась из виду. Кен с сожалением оторвался от своих легкомысленных мечтаний и стал думать о письме от Энн, которое получил утром.
   Энн уехала к заболевшей матери и жила там уже пять недель. В письме она сообщала, что матери не становится лучше и поэтому она не имеет представления, когда вернется домой.
   И почему только ее мамаша живет в такой забытой Богом дыре? И почему она так упряма и независима, черт побери? Кен задавал себе эти вопросы, быстро шагая к банку. Никто после семидесяти не должен жить один. Когда старики заболевают, их многострадальные дочери приезжают, чтобы за ними поухаживать, а еще более многострадальные мужья их дочерей вынуждены сами о себе заботиться.
   Пять недель! И Кену опротивело самому вести хозяйство, а еще больше осточертело одиночество. Он сбежал по лестнице в раздевалку для служащих и увидел Паркера, который, глядя в зеркало над раковиной умывальника, поправлял галстук.
   – Привет, – сказал Паркер, улыбаясь во весь рот. – Как жизнь у нашего холостяка? Когда Энн возвращается домой?
   – Бог ее знает, – буркнул Кен, моя руки. – Мамаша и не думает поправляться. А Энн ее не оставит.
   Паркер вздохнул:
   – Как бы мне хотелось, чтобы моя Мейзи уехала куда-нибудь на месяц! Вот уже четырнадцать лет, как она ни шагу из дома без меня. – Он внимательно осмотрел в зеркале свой подбородок. – Тебе так повезло, а ты, похоже, этого и не осознал. Просто ума не приложу! Похоже, ты до сих пор не понял, для чего тебе дано то, что в штанах.
   – Да заткнись ты! – огрызнулся Кен.
   Его раздражали сальные шуточки Паркера. А с тех пор как уехала Энн, Паркер прохода ему не дает. И дня не проходит без того, чтобы Паркер не предложил ему провести ночку на стороне.
   Паркеру было сорок пять лет. Он был склонен к полноте и быстро лысел. Всегда к месту и не к месту вспоминал свои бурные похождения в молодости, женщин, которые не могли устоять перед ним и которые по сей день теряют от него голову.
   – Ты зануда, – сказал Паркер, пристально глядя на Кена. – И я тебя за это не виню. Тебе просто нужно выпустить пар. По пути на работу я беседовал со стариком Хемингуэем. Он говорит, что лучше всего провести вечерок в «Цикаде». Я, к сожалению, там ни разу не был. Так он говорил, что там можно хорошо развлечься. Хорошая еда, дешевая выпивка и полно дамочек, ищущих приключений. Думаю, мы не пожалели бы, если бы побывали там. Время от времени мужчине нужно менять женщину.
   – Ну так в чем же дело? Можешь менять сколько угодно, – парировал Кен. – А я доволен тем, что имею.
   Однако в то утро он не мог справиться с раздражением, которое испытывал последние несколько недель. С того дня, как он женился на Энн, Кен всегда с нетерпением ждал конца рабочего дня, когда пойдет домой, откроет дверь и с радостью и удовольствием увидит Энн, вышедшую встретить его. Но за эти недели все переменилось. Мысль о том, что ему придется возвращаться в пустой дом, приводила его в раздражение.
   Кен вспомнил разговор с Паркером. «Цикада». Он несколько раз проходил мимо ночного клуба, расположенного в одном из переулков на Мейн-стрит, – безвкусное здание, разукрашенное неоновыми огнями и сверкающее хромом. Кен вспомнил непристойные фотографии девиц из шоу, которые видел мельком, когда проходил мимо.
   Это не то место, куда ходят развлекаться респектабельные женатые банковские служащие. И когда Кен запирал свою кассу, чтобы отправиться на обед, твердо решил больше не думать о «Цикаде». Он отправится домой и будет скучать в одиночестве у телевизора.
   Кен спустился в раздевалку за шляпой. Когда он туда вошел, Паркер мыл руки.
   – А вот и ты, – сказал Паркер, протягивая руку за полотенцем. – Ну, ты решил? Что это будет? Вино, женщины и песни, ночь любви с одной барышней?
   – Я иду домой. Мне нужно подстричь лужайку.
   Паркер скривился:
   – Что за черт! Ты, должно быть, слишком сильно погряз в трясине быта. Подумать только, подстригать лужайку, когда жена в отъезде! Серьезно, Холланд, у тебя слишком развито чувство долга. То, что не видит глаз, не ранит сердце. Может, это твой последний шанс, пока ты не состарился и не стал ни на что негодным.
   – Отстань! – рявкнул выведенный из себя Кен. – Твоя беда в том, что ты до сих пор сохранил юношеские привычки.
   – И слава Богу. Когда единственным моим развлечением станет стрижка газона, значит, мне пора на тот свет.
   Кен, не дослушав его, поднялся по лестнице, ведущей к служебному выходу. Постоянные насмешки Паркера раздражали его, и, следуя по раскаленному тротуару в ресторан, где всегда обедал, Кен хмурился.
   «Конечно же Паркер прав, – размышлял он. – Я погряз в рутинном болоте быта. Я завяз в нем с того дня, как только женился. Он прав. Когда еще у меня будет шанс развлечься вне дома. Энн не оставит меня больше одного, во всяком случае, в ближайшие несколько лет». Ну что из того, что он пойдет в «Цикаду»? Если бы знать, когда Энн вернется! Ее отсутствие может растянуться еще на несколько недель.
   «Может, это твой последний шанс, пока ты не состарился и не стал ни на что негодным», – сказал Паркер. И это правда. Энн никогда об этом не узнает. Почему бы сегодня не развлечься? Что в этом такого?
   Кен внезапно почувствовал возбуждение и возросшее желание. Он так и сделает! Возможно, его приключение может обернуться фиаско, но в любом случае это лучше, чем возвращаться в пустой дом.
   Он отправится в «Цикаду» и выпьет стаканчик. Возможно, какая-нибудь блондинка захочет составить ему компанию.
   Это будет, говорил он себе, единственная ночь на стороне, его лебединая песня.
   День тянулся медленно. В первый раз работа показалась ему скучной, и он ловил себя на том, что то и дело поглядывает на висящие на стене часы. Душный, жаркий воздух, проникающий с улицы, рев проезжающего транспорта, потные лица клиентов раздражали его.
   – Отличный вечерок для стрижки газонов, – с ухмылкой заметил Паркер, когда посыльный закрывал двери банка. – Ты вспотеешь, как конь.
   Кен ничего не ответил на его выпад, продолжая считать деньги.
   – Тебе не хватает инициативы, Холланд, – продолжал распространяться Паркер. – Найти человека, который подстрижет твою лужайку, пока ты будешь развлекаться, плевое дело!
   – Кончай! – обрезал его Кен. – Это уже не смешно.
   Паркер задумчиво посмотрел на него, вздохнул и покачал головой:
   – Бедняга! Ты даже не представляешь, как много теряешь!
   Они оба работали в полном молчании, проверяя наличность, потом Паркер сказал:
   – Если ты на машине, подвезешь меня домой.
   Паркер жил на соседней улице, и, хотя Кену уже опротивела его компания, отказать он не мог.
   – Хорошо, – сказал он, убирая книги и запирая ящик кассы. – Но пошевеливайся! Устал я сегодня!
   Пока они двигались в общем потоке машин, Паркер просматривал вечерние газеты и делился с Кеном наиболее интересными новостями.
   Кен слушал вполуха.
   За стенами банка по дороге домой его обычная осторожность взяла верх над соблазном.
   «Буду подстригать лужайку, – говорил себе Кен, – а остаток вечера проведу дома. Должно быть, у меня крыша поехала от жары, когда я размышлял о том, чтобы провести вечер в «Цикаде». Один неверный шаг – если меня кто-нибудь увидит или я окажусь втянутым в какую-нибудь историю – не только разрушит мой счастливый брак, но и положит конец моей карьере».
   – Не надо подвозить меня, – неожиданно перебил его размышления Паркер. – Хочу размять ноги. Я выйду около твоего дома, а там пройдусь пешком.
   – Мне совсем нетрудно подвезти тебя.
   – Нет, я пройдусь немного пешком. Не предложишь мне выпить? Дома как раз кончилось виски.
   Кен хотел сказать, что у него тоже закончилось спиртное. Он хотел как можно быстрее отделаться от Паркера, но сдержался. Теперь, когда они уже выехали из оживленного транспортного потока, он увеличил скорость, и через несколько минут они подъехали к аккуратному небольшому домику, стоящему в ряд с другими точно такими же.
   – Лужайку и правда не мешает подстричь, – заметил Паркер, когда они вылезли из машины.
   – Это займет немного времени, – заметил Кен и поспешил к дому. Открыл входную дверь, и они вошли в маленькую прихожую.
   В доме было жарко и душно, Кен распахнул окна.
   – Уф! Окна были закрыты весь день, верно? – заметил Паркер, входя за Кеном.
   – Только после обеда, – уточнил Кен, снимая пиджак и бросая его на стул. – Домработница приходит только по утрам.
   Он пошел и приготовил два стакана виски со льдом. Они закурили и подняли стаканы.
   – Твое здоровье! – сказал Паркер. – Не могу задерживаться. Жена будет волноваться, куда это я запропастился. Знаешь, Холланд, я иногда думаю: зачем я женился? Конечно, в браке есть свои преимущества. Но женщины так взыскательны! Похоже, они никак не хотят понять, что мужчинам время от времени нужно давать свободу.
   – И не пытайся меня уговорить, – отрезал Кен.
   Паркер покончил с выпивкой, вздохнул и выжидающе посмотрел на Кена.
   – Очень даже неплохо.
   – Еще?
   – Я бы не отказался.
   Кен допил свой стакан, встал и налил себе и Паркеру еще.
   – Энн давно у матери? – спросил Паркер, беря стакан.
   – Пять недель.
   – Долго. А что там такое с ее матерью?
   – Думаю, просто старость. Это может продлиться Бог весть сколько.
   – Ну так как насчет небольшого приключения сегодня ночью? – спросил Паркер, хитро поглядывая на Кена.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Ну, между нами, у меня есть определенная договоренность, которая неплохо срабатывает. Мог бы включить в цепочку и тебя.
   – Договоренность? Какая?
   – У меня есть подружка, о которой моя жена не знает. Это не всегда легко устроить, но время от времени, когда Мейзи отправляется навестить свою матушку, я навещаю ее.
   Кен изумленно посмотрел на него:
   – Ты хочешь сказать, что у тебя есть другая женщина?
   – Да. Мне устроил ее старик Хемингуэй. Все продумано, никакого риска, что тебя кто-нибудь увидит. Это девушка дорогая. Но тебе не нужно изображать пылкого любовника, если ты не в настроении. Она знает, как поднять настроение одинокому парню. Ты можешь вечером пойти с ней в бар, ночной клуб, а потом просто проводить до квартиры и расстаться с ней у двери, ну а если у тебя будет настроение, можешь и остаться на ночь. Это очень удобно и совершенно безопасно. – Паркер вытащил свой бумажник, нацарапал что-то на своей визитной карточке и положил ее на стол.
   – Вот ее телефон. Ее зовут Фей Карсон. Стоит тебе только позвонить, сказать, что хочешь с ней встретиться, и она назначит тебе свидание. Берет она дорого, но это стоит того.
   – Нет уж, спасибо, – решительно возразил Кен.
   – Бери, может, потом передумаешь. – Паркер одним залпом покончил со своей выпивкой и встал. – Хочу, чтобы она не водилась с кем попало. Обещал порекомендовать ее своим друзьям. А свое слово я всегда держу.
   Кен смахнул карточку со стола.
   – Спасибо, не надо, – повторил он опять.
   – Сохрани, пригодится. Пойди с ней куда-нибудь, не пожалеешь. Она – то, что нужно одинокому парню. Что в этом плохого? Я не стал бы предлагать тебе какую-нибудь дешевую шлюху. Эта малышка замечательная во всех отношениях.
   – Не сомневаюсь, – отрезал Кен. – Но мне это совсем неинтересно.
   – Ну что ж, увидимся завтра. Спасибо за выпивку. – Паркер кивнул на карточку, лежащую у камина. – Не оставляй ее тут. Спрячь. Вдруг понадобится.
   – Забери ее. Мне она не понадобится.
   – Ты уверен? Ладно. Я пошел.
   Пока Кен поднимал карточку с пола, Паркер прошел через прихожую, открыл дверь и вышел.
   Кен бросил взгляд на номер телефона, написанный на карточке. «Риверсайд, 3-33-44». Он задумался на секунду, потом разорвал карточку пополам и бросил в мусорную корзину. Затем взял пиджак и прошел по коридору в спальню. Встал на пороге, заглянул в просторную комнату. Она показалась ему невероятно чистой и покинутой. Кен бросил пиджак на кровать и разделся. Тело было липким от пота. Сквозь занавешенное окно было видно, как заходящее солнце заливает густую траву на лужайке.
   «Возиться с газонокосилкой еще рановато», – подумал он и пошел в ванную принять душ.
   После душа Кен надел рубашку с отложным воротничком и старые слаксы, прошел в гостиную. Двадцать минут седьмого. Спать рано, и одиночество нахлынуло на него.
   Кен прошел к столу и плеснул в стакан немного виски, потом направился со стаканом в руке к креслу, включил радио, уселся и закурил сигарету.
   Значит, у Паркера есть подружка. Это удивило Кена. Он всегда считал Паркера болтуном.
   Голос по радио пугал всех ужасами последствий взрыва водородной бомбы. Кен нетерпеливым жестом выключил радио. Встал, прошелся к окну и посмотрел в сад. У него не возникло ни малейшего желания подстригать загон или полоть клумбу с розами, которую давным-давно нужно было бы привести в порядок.
   Кен оставался некоторое время у окна, и лицо его недовольно хмурилось. Потом посмотрел на наручные часы, пожал плечами и прошел через комнату в прихожую, открыл дверь и вышел на крыльцо.
   Воздух был жаркий и душный.
   «Вероятно, будет гроза, – подумал он. – Подстригать лужайку слишком жарко. Лучше это дело отложить. Может, завтра будет попрохладнее».
   И как только Кен принял такое решение, он успокоился.
   «Как тихо в доме», – подумал он, возвращаясь в прихожую. Потом прошел в гостиную и допил оставшееся в своем стакане виски, затем машинально плеснул в пустой стакан еще и отправился на кухню.
   «Еще одни скучный вечер», – подумал он, открывая холодильник, чтобы посмотреть, что Кэрри, их приходящая домработница, оставила ему на ужин. Взглянув на пустые полки, он понял, что женщина забыла приготовить ему ужин, и в раздражении захлопнул дверцу. В кладовке были консервы, но есть консервы ему не хотелось. Кен вернулся в гостиную и включил телевизор.
   На экране прохаживалась с важным видом какая-то блондинка в коротенькой юбочке с оборочками. Кен стал внимательно ее разглядывать. Она напомнила ему ту стройную блондинку, которая утром встретилась ему на улице. Он в течение получаса безразлично смотрел передачу и за это время дважды вставал, чтобы наполнить свой стакан. Потом выключил телевизор, встал и принялся медленно расхаживать по комнате.
   Банальная фраза Паркера не шла у него из головы: «То, что не видит глаз, не ранит сердце».
   Кен снова посмотрел на часы. Через час совсем стемнеет. Он вернулся к бутылке с виски. Там оставалось на донышке, и Кен вылил остатки в свой стакан. Выпитое виски оказало свое действие, и его настроение улучшилось.
   «Если я позвоню подружке? – спрашивал он себя. – Паркер сказал, что она умеет поднять настроение одинокому парню. А разве я сейчас не одинок?»
   Кен отнес выпивку в спальню, уселся перед зеркалом и взял из ящика свежую рубашку.
   Какой там номер телефона?
   Он закрыл глаза и попытался вспомнить. И к своему удивлению, понял, что пьян больше, чем думал. «Риверсайд, 3-33-44».
   «Все зависит от ее голоса, – сказал Кен себе, – и от того, что она ответит. Если у нее голос неприятный, я повешу трубку. Если никто не ответит, пойду стричь газон. Посмотрим». Застегивая на ходу рубашку, он направился в гостиную и набрал номер. Прислушиваясь к длинным гудкам, неожиданно понял, что сердце у него бьется учащенно.
   «Ее нет дома, – сказал Кен себе спустя несколько секунд и почувствовал одновременно и облегчение и разочарование. – Ну что ж, не судьба, придется оставить эту затею и идти стричь лужайку». И тут в трубке раздался щелчок.
   Женский голос сказал:
   – Хэлло?
   – Это мисс Карсон?
   – Да. С кем я разговариваю?
   Ему было приятно слышать ее нежный голосок.
   – Вы меня не знаете. Один мой друг… – Кен замолчал, запутавшись в объяснениях.
   – О! – рассмеялась девушка.
   Это был дружелюбный смех, и Кен неожиданно почувствовал себя абсолютно непринужденно.
   – Да не стесняйтесь вы так! Хотите ко мне прийти?
   – Ну, я хотел бы… Но вы, быть может, заняты?
   – Нет, нет. Когда вы придете?
   – Я не знаю, где вы живете.
   Девушка снова рассмеялась:
   – Лессингтон-авеню, 25. Вы знаете, где это?
   – После Гранбург-стрит, да?
   – Вот-вот. Я живу наверху, надо мной только небо. У вас есть машина?
   – Есть.
   – Не ставьте ее перед дверью. В конце улицы есть стоянка.
   Лессингтон-авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится двадцать минут, чтобы доехать туда. Сейчас было чуть больше восьми.
   – Я буду у вас в девять часов.
   – Буду ждать. Парадная дверь открыта.
   – Договорились. Итак, в девять.
   Девушка положила трубку, он медленно сделал то же самое, потом достал носовой платок и вытер лицо. Есть еще сорок минут на раздумья.
   Он вернулся в спальню и закончил туалет. Завязывая галстук, Кен думал о ее голосе и старался представить себе ее внешность. Блондинка ли она? Высокая ли? Судя по голосу, она казалась очень молодой. Паркер говорил, что она потрясающа. Должно быть, очень красива, раз он так отзывался от ней.
   Кен надел пиджак и вышел из спальни в гостиную. Там он долго стоял, раздумывая.
   «Я ведь могу поехать и посмотреть, – решил он. – Если она мне не понравится, я не останусь».
   Он вынул бумажник и проверил его содержимое. Руки немного дрожали, и он иронически усмехнулся.
   Выходя из дому, он старался не смотреть на фотографию Энн в серебряной рамке, стоящую на письменном столе.

Глава 2

   На большой автостоянке в конце улицы было всего четыре машины.
   Сторож, старик в белой блузе, вышел из своей будки и сделал знак Кену поставить машину позади старого «бьюика». Кен выключил мотор и вышел из машины.
   – Вы надолго, мистер?
   – Не знаю. Зависит от того, дома ли мой друг, – осторожно ответил Кен. – А на сколько я могу оставить здесь машину?
   Сторож многозначительно улыбнулся:
   – Да хоть на всю ночь. Здесь многие оставляют машины до утра.
   Кен с беспокойством подумал: неужели старик догадался, куда он идет? И оплатил стоянку.
   – Могу поспорить, что эти парни загуляли на всю ночь. – Сторож показал рукой на машины. – В этом квартале захватывающая ночная жизнь.
   Кен смущенно улыбнулся:
   – Что вы говорите? А я и не знал!
   Сторож подмигнул ему:
   – Они тоже.
   На улице уже стемнело, и Кен, шедший по Лecсингтон-авеню, мог не беспокоиться, что его узнают.
   Это была спокойная улочка, по обе стороны ее росли тенистые деревья, скрывающие прохожих. Дома с виду казались аккуратными и респектабельными, и Кен никого не встретил, пока шел к дому номер 25.
   Паркер говорил, что никакой опасности нет, что все схвачено. Похоже, он был прав.
   Кен остановился и, прежде чем подняться по ступенькам к дому номер 25, оглядел улицу. Довольный, что там никого не оказалось, он поднялся, повернул ручку входной двери и поспешно шагнул в вестибюль.
   Внизу на стене, рядом с лестницей, выстроились почтовые ящики. Кен остановился. Над каждым ящиком имелась карточка с именем владельца.
   Он прочел: «Мей Кристи, Гей Хордерн, Эва Баркли, Глория Голд, Фей Карсон».
   «Пташки одного полета, – подумал он смущенно. – И куда это меня занесло?»
   Кен в замешательстве остановился у лестницы. Решимость его куда-то улетучилась, и он было решил вернуться назад, к своей машине.
   «Какая глупость, – говорил он себе, – что я притащился в этот дом, не имея ни малейшего представления даже о том, как выглядит эта девица!»
   И если бы не выпитое виски, он повернул бы назад, но спиртное придало ему храбрости.
   Паркер говорил, что все при ней. Паркер регулярно ее навещает. Значит, с ней все в порядке.
   Кен начал подниматься по лестнице.
   На площадке третьего этажа сквозь выкрашенную красной краской дверь доносились приглушенные звуки музыки. Должно быть, работало радио. Кен продолжал подниматься и, когда ему оставалось всего четыре ступеньки до четвертого этажа, услышал, как какая-то дверь сначала открылась, а потом резко захлопнулась, и на лестничной площадке показался невысокий, толстоватый, лысый мужчина одних лет с Кеном. В руке держал шляпу с отвисшими полями, которую прижимал к бедру. Он остановился.
   В его внешности было что-то неприятное. Он был похож на засохшую булочку с кремом. Черные глаза навыкате, белки с красными прожилками, тонкогубый омерзительный рот, небольшой нос с горбинкой и остроконечные уши, близко прилегающие к голове, производили отталкивающее впечатление. Таких ушей видеть Кену еще не доводилось. На мужчине был мешковатый засаленный костюм с оранжевым в синюю клетку галстуком, заляпанным жирными пятнами.
   В руках он держал рыже-коричневого пекинеса, длинная шелковистая шерсть которого говорила о тщательном уходе. Пес был настолько ухожен, насколько небрежен в одежде хозяин.
   Толстяк отступил назад.
   – Проходите, сэр, – сказал он тихим, почти женским голоском. – Вы, случайно, идете не ко мне?
   Черные глаза с красными прожилками оглядели Кена, и у него возникло неприятное ощущение, что толстяк разглядывает его, стараясь запомнить.
   – Нет. Мне выше, – поспешно ответил Кен.
   – В доме нужен лифт, – пожаловался толстяк. – Эта жуткая лестница разрушает мое сердце. Лео тоже ее ненавидит. – И он погладил голову пса толстым грязным указательным пальцем. – Посмотрите, какой красавчик! – Мужчина протянул пса Кену, чтобы тот смог его получше рассмотреть. – Вы любите собак, сэр?
   Кен обошел толстяка сбоку.
   – Думаю, да. Замечательная собака.
   – У него много призов, – продолжал толстяк. – А в этом месяце он получил золотую медаль.
   Пес уставился на Кена. Его глазки были похожи на глаза хозяина – черные, навыкате и белки с красными прожилками.
   Кен продолжал подниматься по лестнице. Добравшись до верхней площадки, остановился. Пока он поднимался, то все время прислушивался: спускается ли вниз толстяк, но шагов не услышал.
   Кен тихонько подкрался к перилам и посмотрел вниз.
   Толстяк стоял на лестничной площадке и смотрел вверх. Их взгляды встретились. Владелец пекинеса улыбнулся лукавой, всепонимающей улыбкой, которая испугала Кена. Пекинес тоже смотрел вверх. Его плоская черная мордочка оставалась бесстрастной и выражала полнейшее равнодушие.
   Кен поспешно отпрянул и повернулся лицом к двери, выкрашенной зеленой краской. Сердце его бешено колотилось, а нервы были на пределе. Встреча с толстяком потрясла его.
   Если бы толстяк не стоял внизу, Кен ушел бы немедленно. Но мысль о том, что ему еще раз придется пройти мимо толстяка, приводила его в ужас. Сожалея о собственной глупости, которая привела его в этот дом, Кен робко нажал на кнопку звонка.
   Дверь открылась почти сразу же.
   Девушка, открывшая дверь, оказалась темноволосой, живой и хорошенькой. На вид двадцати трех – двадцати четырех лет. Черные как вороново крыло волосы распущены по плечам. Глаза – синие, широко расставленные, губы в ярко-алой помаде, улыбка дружелюбная. И эта улыбка вернула Кену его самообладание.
   Бледно-голубое летнее платье соблазнительно обрисовывало ее изящную фигуру. И у Кена сильнее забилось сердце.
   – Привет, – сказала она, отступая в сторону. – Проходите.
   Девушка осмотрела его с головы до ног. И было видно, что он ей понравился, потому что она одарила его ослепительной улыбкой. Кен, смущаясь, вошел в большую просторную комнату.
   Перед пустым камином стоял массивный, обтянутый кожей диван. Три глубоких кресла, радиоприемник, телевизор, большой, орехового дерева бар и обеденный стол, стоящий у окна с видом на залив, завершали обстановку. На столе, на каминной полке и на радиоприемнике красовались вазы с цветами.
   Девушка закрыла дверь и, виляя бедрами, направилась к бару. Она обернулась и посмотрела на Кена, чтобы видеть его реакцию.
   Он не скрывал восхищенного взгляда.
   – Чувствуйте себя как дома, – сказала девушка. – Садитесь и отдыхайте. Не надо меня бояться. Не стесняйтесь.
   – Я вас не боюсь, – возразил Кен. – Просто я не привык к подобным вещам.
   Девушка рассмеялась:
   – Надеюсь, что нет. Такому красавчику не нужны такие, как я. – И пока разговаривала, быстро смешала два хайбола. – Так в чем же дело? Подружка бросила вас?
   Кена бросило в жар.
   – Не то чтобы совсем…
   Девушка принесла напитки и села с ним рядом.
   – Извините, у меня вырвалось. Не имею привычкам совать свой нос в чужие дела, когда меня не просят, – сказал она. – Просто вы не похожи на моих клиентов. – Она подала ему высокий стакан. – Сегодня мне повезло. Выпьем за радости жизни!
   Кен обрадовался выпивке. Он не ожидал ничего подобного. У него поднялось настроение. Комната обставлена лучше его гостиной. Девушка похожа на барышень из его банка, и даже гораздо красивее. Кен никогда бы не догадался, кто она на самом деле.
   – Вы торопитесь? – спросила девушка, закидывая ногу на ногу и аккуратно расправляя юбку на коленях.
   – Да нет. Дело в том…
   – Прекрасно. Нет ничего хуже тех парней, которые вихрем врываются сюда и скорее обратно. Большинство только так и поступают. Видимо, их ждут жены. А вы не хотите остаться на ночь?
   Кен замялся. Ничего другого он бы не желал, однако решил, что не будет ввязываться ни во что, о чем потом будет жалеть.
   – Не могу, нет, – неловко отказался он. – Дело в том, что я… только хотел… Я подумал, что мы могли бы сходить куда-нибудь вместе…
   Девушка бросила на него насмешливый взгляд и улыбнулась:
   – Конечно, конечно. Это дело ваше. Но в любом случае это стоит одних и тех же денег. Поэтому можно и развлечься.
   – Давайте-ка все-таки куда-нибудь сходим, – сказал Кен, чувствуя, что его бросает в жар, и, вытащив бумажник, спросил: – Давайте я вам сразу заплачу. Сколько?
   – Двадцать долларов. Я не разорю вас? – спросила девушка улыбаясь.
   – Не разорите, – ответил Кен и протянул ей две десятки.
   – Хорошо. Если вы не передумали, – сказала она, вставая, – тогда пойдемте.
   Девушка прошла через гостиную в другую комнату, но тотчас же вернулась назад.
   – Ну а теперь, – сказала она, присаживаясь на ручку его кресла, – что будем делать?
   Девушка волновала Кена. И его решимость вести себя в рамках дозволенного стала постепенно уменьшаться.
   – Может быть, сходим в какой-нибудь ночной клуб? – предложил он. – Но я не хотел бы, чтобы меня там увидели знакомые.
   – Не волнуйтесь. Мы пойдем в «Голубую розу». Могу поспорить, что ни один из ваших приятелей не ходит в такие места, как это. Там можно неплохо поразвлечься, да и пойло – не такая уж отрава. Я должна переодеться. Хочешь посмотреть?
   Кен ничего подобного не ожидал.
   – Я подожду вас здесь.
   – Какой ты смешной. От других клиентов приходится отбиваться, а ты… Не смущайся, ладно?
   – И совсем я не смущаюсь, – промямлил Кен, не глядя на нее.
   Девушка удивленно посмотрела на него, покачала головой и вошла в спальню, оставив дверь широко открытой.
   Кен сидел неподвижно и боролся со своей совестью. Было бы гораздо проще, если бы она вела себя так, как он ожидал от шлюхи, и без всяких этих уловок. Если бы она вела себя как обычная уличная девка, он не почувствовал бы влечения.
   – Ради Бога, парень, – сказала девушка, появляясь из двери спальни. – Почему такое похоронное настроение? В чем дело? – Она подошла к Кену, взяла у него стакан и поставила на стол, встала на колени и приникла к нему. – У нас еще полно времени. В клуб пойдем позднее. Поцелуй меня.
   Забыв об осторожности, Кен обнял ее и поцеловал.

   Когда они вышли из дома, было уже половина одиннадцатого. На лестнице им никто не встретился, и у входа они поймали проезжающее мимо такси.
   – В «Голубую розу», – сказала девушка. – Сто двадцать вторая улица.
   В темном салоне такси она прижалась к Кену и взяла его за руку.
   – Ты мне нравишься, парень, – сказала она. – Ты и представить не можешь, до какой степени ты не похож на тех, кто ко мне приходит.
   Кен улыбнулся ей, но ничего не сказал. Он чувствовал себя счастливым и расслабленным. Это был необыкновенный вечер – часы, проведенные с девушкой, не имели ничего общего с его рутинной жизнью. Кен радовался, что ему повезло познакомиться с такой девушкой, как Фей. К завтрашнему утру все будет в прошлом, но счастливое воспоминание о ней он сохранит до конца своих дней. «Такого больше не повторится, – говорил сам себе Кен, – я ничего подобного больше не допущу». И сейчас было бы глупо отказываться от такого удовольствия. Кен посмотрел на Фей. Когда они проезжали мимо неоновой рекламы диетической пищи, синие, зеленые и красные огни осветили салон такси. Она была очень красива в длинном платье цвета электрик с глубоким вырезом, открывающим кремовые плечи. Ожерелье из больших темно-синих бусин на ее шее оттеняло синеву глаз.
   Кен уже забыл, что заплатил двадцать долларов за эту ночь. У него возникло странное ощущение, словно время повернуло вспять, на пять лет назад, когда он еще до встречи с Энн частенько проводил ночи с подружками.
   – Ты любишь танцевать, милый? – неожиданно спросила Фей.
   – Конечно, а вы?
   – Обожаю. Я была танцовщицей, зарабатывала на жизнь танцами, а потом дела пошли плохо. От меня ушел партнер, другого найти не смогла. Танцы пришлось бросить. У нас был номер в «Голубой розе». Это неплохой ночной клуб. Думаю, тебе там понравится.
   – А что произошло с вашим партнером? – спросил Кен, желая поддержать разговор.
   – О, он уехал. Он был не из тех, кто подолгу задерживается на одном месте, – дрогнувшим голосом ответила Фей.
   Кен инстинктивно почувствовал, что это ее больное место, и сменил тему:
   – А что за толстяк живет под вами? Владелец пекинеса?
   Фей резко повернула голову и посмотрела на него:
   – Так, значит, ты его уже видел?
   – Встретился с ним на лестнице.
   Фей сделала гримаску:
   – Мерзкий бездельник. Никто не знает, на что он существует. Его имя Рафаэль Свитинг. Он всегда останавливает меня на лестнице. Использует свою собачонку в качестве предлога, чтобы поговорить.
   Такси затормозило и подъехало к высокому темному зданию.
   Они вышли из машины, и Кен расплатился с шофером.
   – Это здесь? – спросил он, рассматривая здание.
   – В конце аллеи, – уточнила Фей, беря его под руку. – Не бойся, своих знакомых ты здесь не встретишь. Доступ сюда ограничен, клиенты не из твоего круга.
   Кен пошел с ней по узкой аллее. Дойдя до конца, они оказались перед тяжелой дубовой дверью с глазком. Над дверью красовалась стилизованная голубая роза из неоновых трубок. Синий свет от нее слабо отражался в медных дверных украшениях.
   Фей нажала на кнопку звонка.
   Они стояли и ждали, когда им откроют.
   Где-то вдали послышались раскаты грома.
   – Слышите? – спросил Кен.
   – Я весь вечер ждала грозы. Надеюсь, станет попрохладнее.
   Глазок приоткрылся, и на краткий миг в нем появилось бледное худое лицо с жестким взглядом, потом открылась и дверь.
   – Добрый вечер, мисс Карсон.
   Дверь открыл толстяк-коротышка с шапкой светлых вьющихся волос. Он оглядел Кена с головы до ног.
   – Хэлло, Джо, – ответила Фей улыбаясь. – Народ есть?
   – Полно, – ответил Джо. – Но твой столик свободен.
   Фей кивнула и провела Кена через пустой вестибюль по коридору к еще одной двери. Она открыла ее, и до них донеслась танцевальная мелодия.
   Они спустились по покрытой красной ковровой дорожкой лестнице, где девушка из гардероба взяла у Кена шляпу. Потом прошли в большой, аляповато раскрашенный бар.
   В баре было много посетителей, и Кен смутился. Но, оглядевшись, понял, что опасаться нечего. Фей была права, эти люди действительно не его круга. Женщины – развязные, раскрашенные и шумные. Мужчины – крутые, спортивного вида. Некоторые были в вечерних нарядах. На Кена никто не обратил внимания. Несколько мужчин поприветствовали Фей и сразу же отвернулись.
   К ним подошел бармен и вытер тряпкой блестящую поверхность стойки.
   – Добрый вечер, мисс Карсон.
   – Два мартини, Джек.
   Она забралась на табурет, а Кен встал рядом.
   Бармен подал две порции мартини, а потом удалился, чтобы обслужить нового клиента – высокого негра, который зашел в бар.
   Кен с любопытством посмотрел на негра.
   Это был высокий мужчина почти двухметрового роста, с широкими плечами. Бритая голова, а на лице – зигзагообразный шрам, который начинался под глазом и доходил до уголка рта. В вельветовом пиджаке лавандового цвета, черных брюках, белой нейлоновой рубашке и розовато-лиловом галстуке-бабочке. При каждом его движении сверкала воткнутая в галстук бриллиантовая булавка.
   – Хэлло, Сэм, – сказала Фей, подняла руку и помахала негру.
   Он широко улыбнулся, обнажив ряд зубов в золотых коронках.
   – Желаю хорошо поразвлечься, конфетка, – сказал он звучным басом.
   Его черные глаза на мгновение задержались на Кене, а потом он коротко ему кивнул. Негр взял свой стакан и подошел к худощавой мулатке в декольтированном зеленом вечернем платье, курившей сигарету в длинном мундштуке. Она увидела Фей и помахала ей рукой.
   – Это – Сэм Дарси, – сказала Фей Кену. – Он – владелец клуба. Здесь я выступала в первый раз. Он отличный парень. А рядом Клодетта, его жена.
   – Вот это великан! – заметил Кен. Негр явно произвел на него впечатление.
   – Он одно время бы спарринг-партнером Джо Луиса. Построил клуб буквально на голом месте. Видел бы ты этот клуб, когда я начинала выступать! Сырой подвал с несколькими столиками и пианистом. А через пять лет вот во что превратился! – Фей допила свой мартини и соскользнула с табурета. – Пойдем перекусим. Умираю с голоду.
   Кен расплатился за выпивку и пошел за ней через бар в ресторан. Почти все столики были заняты, несколько пар танцевали.
   Метрдотель, смуглый итальянец с ястребиным взглядом, бросился к ним, подчеркнуто вежливо раскланялся с Фей и проводил их к столику у стены.
   Они заканчивали омлет с грибами и креветками, когда Кен увидел входящую в ресторан девушку редкой красоты. Взгляды мужчин, сидящих в ресторане, переключились на нее.
   Она была высокая и стройная, в вечернем платье цвета морской волны с таким глубоким вырезом, что Кен не мог отвести взгляда от девушки. От такой фигуры старец под восемьдесят мог бы запросто отдать концы. Светлые локоны, собранные на макушке, подчеркивали совершенную форму головы. Длинные, загибающиеся вверх ресницы оттеняли огромные изумрудно-зеленые глаза. Кена девушка просто потрясла.
   – Вот это да! Кто она? – спросил Кен.
   – Потрясная, правда? – откликнулась Фей, и Кен с изумлением заметил, как помрачнело ее лицо. – Ты видишь перед собой самую знаменитую шлюху в городе.
   – Вы пристрастны, – сказал Кен и рассмеялся.
   Кен рассматривал блондинку. Та бросила на него безразличный взгляд, посмотрела на Фей, потом повернулась и вышла.
   – Скажите ее имя.
   – Гилда Дорман, – ответила Фей. – Мы когда-то вместе снимали квартиру. Она сейчас поет. С ее фигурой и моральными принципами я бы тоже далеко пошла!
   Горечь и злость в ее голосе привели Кена в недоумение. Он отодвинул свой стул:
   – Давайте потанцуем.
   Фей выдавила улыбку:
   – Прости, я наговорила лишнего. Не выношу эту потаскушку! Это из-за нее мне пришлось бросить танцевать. – Она встала. – Пойдем потанцуем.
   Когда Кен и Фей вернулись в бар, было двадцать минут первого.
   – Быстренько пропустим по стаканчику, а потом домой, – сказала Фей.
   – Какой замечательный вечер, – заметил Кен, заказывая виски с содовой. – Я получил массу удовольствия.
   Фей бросила на него изумленный взгляд:
   – Ты хочешь бросить меня здесь?
   Кен не колебался. Он уже не мог остановиться. Ему не хотелось возвращаться в свою пустую квартиру.
   – Вы говорили, что я могу передумать. Так вот, я передумал.
   Фей обнялся его:
   – Признайся, ты в первый раз ушел от жены?
   – Что вы хотите этим сказать? – удивился Кен.
   – Могу поспорить, ты женат и твоя жена в отъезде. Я угадала, верно?
   – Неужели это у меня на лбу написано? – спросил Кен, досадуя, что Фей так быстро обо всем догадалась.
   Она похлопала его по плечу:
   – Мне не следовало этого говорить. Но мне с тобой хорошо. Я провела такой приятный вечер. Просто хотела убедиться в том, что ты не свободен. В противном случае я бы уж тебя не выпустила.
   Кен покраснел:
   – Верно, я женат.
   Фей пожала плечами и улыбнулась:
   – Вот так всегда: всех хороших парней уже разобрали. – Она взяла его под руку. – Пойдем.
   Когда Кен забирал свою шляпу, в вестибюле находился Сэм Дарси.
   – Раненько нас покидаешь, красавица, – тихо шепнул он Фей.
   – Для меня это поздно, Сэм. До завтра.
   – Всего хорошего.
   Портье Джо открыл дверь и отступил в сторону:
   – До свидания, мисс Карсон.
   – Пока, Джо.
   И они вышли в тихую жаркую ночь.
   – Как в пекле, верно? – заметила Фей, крепко держась за руку Кена.
   Они вышли с аллеи на главную улицу.
   – Подождем такси, – сказала Фей, открыла сумочку и достала пачку сигарет. Она предложила сигарету Кену, и они одновременно закурили.
   Кен случайно бросил взгляд через дорогу, на какого-то человека, который будто чего-то испугался и поспешил уйти из освещенного фонарем места в тень. Но Кен заметил, что это был высокий, худой, светловолосый парень, без шляпы, молодой и, насколько Кен мог рассмотреть, довольно симпатичный.
   Тогда Кен не придал этому значения, но позднее ему придется вспомнить этого человека.
   Из-за угла появилось такси, и Фей замахала рукой.
   В такси Фей положила Кену голову на плечо и взяла его за руку.
   «Удивительно, – подумал он, – у меня такое ощущение, словно я ее знаю много лет».
   В обществе Фей Кен чувствовал себя совершенно свободно и понимал, что ему будет нелегко противостоять соблазну увидеться с ней снова.
   – Сколько времени вы занимаетесь этим? – спросил он.
   – Около года. – Фей бросила на него удивленный взгляд. – Милый, не пытайся меня перевоспитывать. Это старая песня, и я устала от советов, которые непрестанно дают мне мужчины.
   – Полагаю, что и от такой жизни вы тоже устали. Да, это не мое дело, но я лично считаю, что вы могли бы добиться успеха в любом другом начинании. Вы прекрасно танцуете. Неужели вы не сможете выступать в шоу?
   – Я не хочу возвращаться в шоу. Без хорошего партнера номер не сделать. А чем ты зарабатываешь себе на жизнь?
   Кен почувствовал опасность. В городе всего три банка. Не так уж трудно будет вычислить, где он работает. Он читал множество историй о том, как шантажируют деловых людей.
   – Я работаю в одной конторе, – осторожно ответил он.
   Фей посмотрела на Кена и рассмеялась:
   – Не пугайся. Я же тебе уже говорила: я совершенно безобидна. – Она отодвинулась от Кена и посмотрела ему в лицо. – Ты сегодня ужасно рискуешь. Понимаешь?
   Он неестественно рассмеялся:
   – О, я не знаю…
   – Но это так. Ты счастлив в браке, и у тебя есть определенное положение в обществе, свой круг друзей. И вдруг под влиянием момента ты звонишь девице, о которой ничего не знаешь и которую ты никогда прежде не видел, и назначаешь ей встречу. С таким же успехом ты мог бы выбрать другую женщину и нарвался бы на одну из хищниц. А уж она как пиявка так присосалась бы к тебе, что пришлось бы здорово постараться, чтобы заставить ее выпустить добычу.
   – Ну, я не настолько глуп. Вас мне рекомендовал один мой друг.
   – Странный у тебя друг, милый, – сказала Фей серьезно. – Мой отец всегда призывал меня к осторожности и любил повторять одну поговорку, которая как нельзя лучше относится к тебе: «Смотри, не тяни тигра за хвост». Я никогда не забываю этого мудрого совета. И ты ее не забывай. Вычеркни нашу встречу из своей жизни. Забудь обо мне. И не звони мне. Я не стану с тобой больше встречаться. – Фей взяла его руку и сжала. – Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.
   Кен был растроган.
   – Вы странная девушка и слишком неиспорченная для такого ремесла.
   Фей покачала головой:
   – Если бы все было так! Это все случайно, милый. Просто твоя наивность тронула меня, вот я и дала слабинку. – Она рассмеялась. – Еще немножко, и мы с тобой начнем рыдать на плече друг у друга. Ну, мы приехали.
   Кен расплатился с водителем, они вместе поднялись по ступеням, открыли входную дверь и стали подниматься по лестнице.
   Кена охватила тревога. Вероятно, потому, что Фей подчеркнула, что он рискует. Поднимаясь по лестнице, Кен заколебался. Надо было проводить ее до двери дома, а самому вернуться. Они провели вместе прекрасный вечер. И не надо дальше испытывать судьбу. «Не тяни тигра за хвост» – так, кажется, она сказала. А что, если этот тигр внезапно проснется? Но, несмотря на свои колебания, Кен поднимался вслед за Фей по лестнице. На верхней площадке прямо перед ними оказался рыже-коричневый пекинес. Пес окинул их безразличным взглядом своих выпученных, налитых кровью глаз и вдруг так пронзительно тявкнул, что Кен вздрогнул.
   Словно ожидая сигнала, дверь открылась, и на площадку вышел Рафаэль Свитинг в черной пижаме и накинутом сверху блестящем шелковом халате. Незажженная сигарета свисала с его толстой нижней губы.
   – Лео! – строго сказал он. – Как тебе не стыдно! – И он улыбнулся Кену лукавой заговорщицкой улыбочкой. – Воображает себя сторожевым псом, – продолжал он. – Несколько амбициозно для такой крошки, верно?
   Свитинг наклонился и взял собаку на руки.
   Ни Фей, ни Кен ничего не ответили. Они продолжали подниматься, отлично зная, что Свитинг провожает их взглядом, а его неукротимое любопытство, словно паяльная лампа, прожигало в их спинах дырки.
   Кен вспотел. В облике этого мерзкого толстяка было что-то угрожающее и тревожное, хотя он не мог точно объяснить, почему у него возникло такое чувство.
   – Грязный шпион! – бросила Фей, открывая входную дверь. – Всегда появляется в тот момент, когда меньше всего нужен. Но не волнуйся, он совершенно безобидный.
   Кен в этом сомневался, но промолчал. Когда они вошли в квартиру и захлопнули дверь, Кен почувствовал настоящее облегчение.
   Бросив шляпу на стул, он подошел к камину и неожиданно почувствовал смущение.
   Фей, обняв его за шею, крепко поцеловала в губы.
   Кен колебался мгновение, а потом поцеловал ее. Фей, закрыв глаза, прижималась к нему, но у него вдруг пропало желание.
   Фей словно почувствовала это и отодвинулась от него.
   – Через две секунды я буду к твоим услугам, милый, – улыбнулась она. – Выпей что-нибудь и мне налей, – и ушла в спальню.
   Кен закурил сигарету и подошел к бару. Теперь он был уверен, что зря вошел в ее квартиру. Непонятно почему, но вечер потерял для него свою прелесть. Ему вдруг стало стыдно за свое поведение. Он подумал об Энн. Его поступок – непростительное предательство по отношению к Энн. Если она об этом узнает, он не сможет смотреть ей в глаза.
   Кен налил себе неразбавленного виски и сделал большой глоток.
   «Но, по крайней мере, еще не поздно уйти домой», – сказал он себе и стал медленно расхаживать по комнате. Он бросил взгляд на часы, стоящие на каминной полке: без четверти час.
   Да, надо пойти домой, окончательно решил Кен и почувствовал легкое тщеславие, принеся такую жертву, на которую, как он чувствовал, пошли бы немногие мужчины. Он сел в кресло и стал ждать Фей. Внезапный сильный удар грома заставил его подскочить.
   От квартиры Фей до парковочной площадки было довольно большое расстояние. Ему надо спешить. Промокнуть совсем не хотелось. Вспышка молнии проникла сквозь белые занавески на окне, раздался новый удар грома. Кен встал, раздвинул занавески и посмотрел на улицу. При свете фонаря он увидел мокрый от дождя тротуар. Зигзаг молнии осветил крыши домов, и снова раздался громкий раскат грома.
   – Фей! – позвал он, отодвигаясь от окна. – Вы скоро?
   Ответа из спальни не последовало, и, решив, что она пошла в ванную, Кен снова выглянул в окно. Пошел сильный дождь, и тротуар уже блестел в свете фонарей. По окну, заливая стекло, стекали струйки дождя.
   «Да, в такой ливень выходить нельзя, – сказал он себе, – придется переждать, пока не кончится дождь».
   И его решимость не оставаться с Фей на ночь стала понемногу ослабевать. «Все равно дело уже сделано, – подумал он и загасил сигарету. – К чему мокнуть? Она рассчитывала, что проведет ночь со мной. Если уйти, она может обидеться. Кроме того, безопасней провести ночь здесь, чем возвращаться домой в такой поздний час». Миссис Филдинг, их соседка, наверняка услышит шум подъезжающей машины и, без сомнения, насплетничает Энн, когда та приедет, что он вернулся домой так поздно.
   Кен выпил виски и подошел к бару, чтобы приготовить себе новую порцию.
   «Она специально тянет время», – решил Кен, поглядывая на дверь спальни.
   – Поторопитесь, Фей. Чем это вы там занимаетесь?
   Молчание, которое последовало в ответ на его вопрос, привело его в недоумение. Уже десять минут, как ее нет. Кен прислушался, но ничего не услышал, кроме размеренного тиканья стоящих на каминной полке часов и стука дождя об оконное стекло.
   Неожиданно свет погас, черная темнота окутала комнату. На мгновение Кен испугался, но, сообразив, что, должно быть, перегорели пробки, стал ощупью искать стол, чтобы поставить стакан.
   – Фей! – крикнул он. – У вас есть запасной предохранитель? Я починю пробки.
   Ему показалось, что он услышал скрип двери, словно ее кто-то осторожно открывает.
   – У вас есть фонарик? – громко спросил он.
   Тишина.
   По спине у него медленно поползли мурашки.
   – Фей! Вы меня слышите?!
   И снова тишина.
   Он сунул руку в карман за зажигалкой. Где-то рядом скрипнул паркет.
   Кен, испугавшись, поспешно отступил назад, наткнулся на стол и услышал, как разбился его стакан с виски.
   – Фей! что еще за шутки?! – охрипшим голосом спросил он.
   Он явно слышал чьи-то шаги, потом кто-то подтолкнул стул. У него волосы встали дыбом.
   Кен вытащил зажигалку, но у него так дрожали руки, что он выронил ее на пол.
   Нагнувшись, чтобы поднять ее, услышал, как щелкнул замок, а потом заскрипела дверь.
   Он посмотрел на входную дверь, но в окутывавшей его темноте ничего не увидел. Дверь хлопнула. Кен вздрогнул, а потом ясно услышал шаги человека, бегущего вниз по лестнице.
   – Фей!
   Теперь он был напуган не на шутку.
   Кен непослушными руками нашарил зажигалку. Огонек был маленьким, но ему все-таки удалось разглядеть, что комната пуста.
   Кто же тогда вышел из квартиры? Фей или кто-то другой?
   – Фей!
   Жуткая тишина повергла его в настоящую панику.
   Прикрывая пламя зажигалки рукой, Кен медленно прошел по комнате к двери спальни.
   – Вы здесь, Фей?
   Он поднял зажигалку над головой. Пламя медленно угасало. Через несколько минут зажигалка выдохнется. Кен пошел вперед, вглядываясь в темную комнату. Посмотрел на кровать. От того, что он там увидел, у него перехватило дыхание.
   Фей лежала поперек кровати, закинув руки за голову. Узкий ручеек крови тек у нее между грудей и стекал на пол, образуя небольшую лужицу.
   Кен застыл, как парализованный, не в силах сдвинуться с места.
   Мерцающее пламя зажигалки неожиданно потухло.

Глава 3

   Зигзагообразная вспышка молнии осветила комнату ярким сине-голубым светом, а от раската грома задрожали оконные стекла. В это короткое мгновение Кен заметил на прикроватном столике электрический фонарик, схватил его и включил. Круг яркого света упал на распростертую на кровати Фей.
   Кен склонился над ней. Ее полуоткрытые глаза смотрели прямо на него. Кровь из небольшой раны над левой грудью больше не текла струйкой, а только медленно капала. Губы Фей дрогнули, потом ее тело сотрясла судорога, спина выгнулась дугой, а руки с силой сжались в кулаки так, что суставы пальцев побелели.
   – Ради Бога, Фей! – выдохнул Кен.
   В ее затуманенном взгляде промелькнул ужас, потом глаза лишились всякого выражения, закатились, а лицевые мышцы ослабли. Сквозь сжатые зубы вырвался тихий вздох, Фей как бы вся уменьшилась и почему-то стала похожей на куклу.
   Кен тупо смотрел на нее. Луч фонарика заметался – Холланда била дрожь, у него тряслись руки. Он коснулся ее груди слева, перепачкав пальцы в крови. Сердце уже не билось.
   – Фей!
   Его затошнило, и он почувствовал горечь во рту. Кен закрыл глаза, стараясь справиться с тошнотой. Немного успокоившись, он нетвердыми шагами стал отходить от кровати и коснулся ногой чего-то твердого, направил фонарик на пол и увидел на ковре нож для колки льда с синей ручкой. Короткое острое лезвие ножа было обагрено кровью.
   Затаив дыхание, Кен смотрел на него.
   Это преднамеренное убийство!
   Этого Кен уже не мог перенести. У него подогнулись колени, и он сел на пол.
   Не переставая гремел гром, а дождь лил как из ведра. Кен услышал шум проезжающей машины. Ее двигатель издавал какой-то пронзительный звук на высокой ноте. Затаив дыхание, он прислушивался. Машина пронеслась мимо дома не останавливаясь, и Кен расслабил окаменевшие мышцы.
   Убийство!
   Он поднялся на ноги.
   «Я напрасно теряю время, – размышлял он. – Нужно позвонить в полицию».
   И снова направил луч фонарика на Фей. Надо убедиться, что девушка мертва. Кен встал, подошел к кровати, наклонился над ней, потрогал артерию на шее и не почувствовал никакой пульсации.
   К горлу снова подкатила тошнота.
   Кен отшатнулся и ступил ногой во что-то липкое, его бросило в дрожь: он стоял в луже крови.
   Кен вытер ногу о ковер, а потом нетвердой походкой направился в гостиную.
   Жаркая, чернильно-черная темнота, разрезаемая тонким лучом фонарика, давила на его легкие. Он подошел к бару, налил себе неразбавленного виски и одним глотком осушил стакан. Алкоголь немного успокоил его.
   Кен обвел лучом комнату, отыскивая телефон. Аппарат стоял на маленьком столике у кушетки, он бросился было к нему, но остановился.
   А если полиция не поверит? Вдруг его обвинят в убийстве Фей? При этой мысли он похолодел. А если поверят его рассказу и если поймают убийцу, он станет главным свидетелем на суде. Как он сможет объяснить свое присутствие в квартире в момент совершения убийства? Вот тогда-то правда выплывет наружу. И Энн обо всем узнает. Узнают обо всем и в банке. И всего его друзья.
   У Кена пересохло во рту. Его имя будет на первых страницах газет. И все узнают, что, пока Энн была в отъезде, он ходил к девице по вызову.
   «Уноси ноги! – приказал он себе. – Ей уже ничем не поможешь. Она мертва. О себе нужно думать! Убирайся отсюда, и как можно быстрее!»
   Кен устремился к входной двери, потом резко остановился. Не оставил ли он чего, что может навести полицию на его след? Нельзя бежать в панике. Наверняка остались отпечатки его пальцев. Кен стоял в темноте, борясь с приступом панического ужаса, вспоминая, чего он касался. Отпечатки пальцев остались на стакане, из которого он пил виски. Фонарик Фей он чуть было не унес с собой, а это могло бы его погубить. На бутылке с виски тоже остались его отпечатки. Кен вытащил носовой платок и вытер вспотевшее лицо.
   О том, что Фей мертва, знает только он да ее убийца. Значит, время у него есть. Нельзя поддаваться панике. Прежде чем уйти, нужно все проверить в гостиной и в спальне, удостовериться, что не осталось никаких признаков его пребывания здесь, которые могли бы навести полицию на его след.
   А для этого ему необходим свет.
   Кен отыскал щит с пробками на кухне. Он сменил перегоревшую пробку и повернул выключатель. На кухне вспыхнул свет.
   Носовым платком Кен тщательно протер щиток, а потом вернулся в гостиную. Осмотревшись, он увидел шляпу, которая лежала на стуле. Кен совершенно забыл о ней! Если бы он поддался панике и ушел, то оставил бы ее здесь, на стуле. А там имеется метка с его именем и фамилией. Кен надел шляпу. Потом собрал осколки разбившегося стакана, завернул их в газету, раздавил каблуком в порошок и бросил в мусорное ведро.
   В раковине он обнаружил губку и прихватил ее в гостиную. Протер стакан, из которого пил, и бутылку с виски.
   В пепельнице остались окурки сигарет, которые он выкурил. Кен сложил их в карман, а потом вытер пепельницу губкой.
   Он попытался вспомнить, не касался ли он чего-нибудь еще в этой комнате. Телефон! Он тщательно протер телефонную трубку.
   Похоже, здесь ему больше делать нечего.
   Кен боялся возвращаться в спальню, но это было необходимо сделать. Он взял себя в руки, медленно прошел по гостиной и включил свет в спальне. Стараясь не смотреть на мертвое обнаженное тело Фей, тщательно вытер фонарик и положил его на прикроватный столик – туда, где он лежал раньше. Потом внимательно осмотрел все в спальне. В спальне Кен ничего не касался, кроме фонарика. Он в этом уверен. Кен посмотрел на нож для колки льда с синей ручкой, лежащий на ковре. Откуда он тут взялся? Неужели его принес с собой убийца? Кен решил, что это маловероятно. Если бы убийца принес его с собой, он наверняка унес бы его. А как убийца попал в квартиру? Уж конечно не через окно! У него был ключ, или он открыл замок входной двери отмычкой.
   «Какая разница? – подумал Кен. – Время идет. Надо уходить».
   Уверенный, что не оставил больше нигде отпечатков пальцев и никаких других улик, которые могли бы навести полицию на его след, Кен решил уходить.
   Но сначала нужно смыть кровь с рук и проверить, нет ли пятен на одежде. Кен пошел в ванную. Предусмотрительно накрыв носовым платком вентиль водопроводного крана, он включил воду и смыл засохшую кровь с рук. Вытер руки полотенцем, а потом подошел к большому зеркалу, чтобы внимательно осмотреть одежду.
   Сердце сбилось с ритма, когда он заметил маленькое красное пятнышко на внутренней стороне обшлага левого рукава и еще одно на манжете левой брючины.
   Кен смотрел на пятна и чувствовал, как его охватывает паника. А если их кто-нибудь заметит!
   Он налил воды в раковину, взял губку и принялся лихорадочно отмывать пятна. Они приобрели темно-коричневый цвет, но не исчезли.
   Сойдет, решил Кен, споласкивая губку. Когда вода в раковине стала светло-розовой, он поморщился. Потом спустил воду и положил губку на место.
   Выключив свет, Кен быстрыми шагами прошел через спальню в гостиную.
   Пришло время уходить.
   Он еще раз огляделся.
   Гроза прошла. Раскаты грома теперь слышались откуда-то издалека, но дождь еще стучал в окна.
   Кен сделал все, что мог. На часах было без двадцати два. Вряд ли он кого-нибудь встретит в такое время на лестнице. Кен подошел к входной двери, выключил свет и протянул руку к дверной ручке. Но если кого-нибудь встретит… Кен вынужден был сделать над собой усилие, чтобы повернуть ручку. И услышал какой-то шум по ту сторону двери, который поверг его в панику и заставил застыть на месте.
   Приложив ухо к двери, Кен услышал скребущие звуки – кто-то царапал дверь с обратной стороны. Он прислушался, затаив дыхание. Сердце громко стучало в груди.
   Его напряженный слух уловил какой-то тихий звук, похожий на прерывистое дыхание, словно принюхивалась собака. Точно, за дверью был пес. Кен сразу же вспомнил о рыже-коричневом пекинесе, а потом и о его владельце – Рафаэле Свитинге. Как он мог забыть о Свитинге!
   Свитинг видел, как они с Фей возвращались. Кен вспомнил, как толстяк рассматривал его, словно старался запомнить во всех подробностях. Когда полиция обнаружит тело Фей, Свитинг, несомненно, даст им подробнейшее описание Кена.
   Он закрыл глаза, стараясь совладать с растущей паникой.
   «Соберись! – приказал он себе. – Сотни мужчин похожи на тебя. Даже если он и даст полиции твое описание, как они смогут тебя отыскать?»
   Кен прислонился к двери, прислушиваясь. Пес возился около двери, пытаясь просунуть нос под дверь. Кен услышал, как скрипнули ступени.
   – Лео!
   От женоподобного голоса Свитинга сердце Кена забилось в бешеном ритме.
   – Лео! Иди сюда!
   Пес продолжал пыхтеть под дверью.
   Кен выжидал. Сердце билось так отчаянно, что он опасался, что Свитинг услышит его биение.
   – Если ты не спустишься, я поднимусь сам, – сказал Свитинг. – Это очень плохо, Лео! Ты непослушный пес!
   Заскрипели ступени. Кен поспешно отошел от двери и затаил дыхание.
   – Иди сюда, Лео! Что ты там вынюхиваешь?
   Наступило долгое мучительное молчание, потом Кен услышал тихие шаги около двери. Снова молчание, и у Кена возникло жуткое подозрение, что Свитинг подслушивает у двери, приложив к ней ухо.
   Пес прекратил принюхиваться. Теперь Кен слышал только биение собственного сердца да шум дождя, стучавшего по оконным стеклам.
   И тут он услыхал звук, от которого у него по телу поползли мурашки. Дверная ручка скрипнула и начала поворачиваться. Он вспомнил, что дверь не заперта. Когда дверь начала тихонько приоткрываться, Кен нажал на нее ногой, и дверь, хлопнув, закрылась. Он навалился на дверь плечом, придавив ее всем телом, в отчаянии шаря руками в поисках цепочки. Нажим на дверь с обратной стороны прекратился.
   – Пошли, Лео! – сказал Свитинг, чуть повышая голос. – Пошли домой! Мы можем разбудить мисс Карсон.
   Кен стоял, прислонившись к двери, и чувствовал, как пот заливает его лицо. Он прислушивался к тихому поскрипыванию ступеней под ногами Свитинга, когда тот спускался, и в этот момент, когда расшатавшиеся нервы начали было успокаиваться, раздался телефонный звонок.
   Раскатов грома больше не было слышно, весь дом погрузился в полнейшую тишину, и на фоне этой тишины телефонный звонок звучал резко и настойчиво. «Весь дом может услышать этот звонок, – в ужасе подумал Кен. – Кто может звонить в такой поздний час?» Он, весь похолодев, ждал, но телефон продолжал звонить.
   «Перестанет, – думал Кен. – Не может же он звонить бесконечно?..» Он включил свет, устремился к телефону и снял трубку.
   – Фей? Это Сэм.
   Кен узнал мощный бас Сэма Дарси, негра-велика-на, которого они встретили в «Голубой розе».
   – Слушай, детка, – нетерпеливо продолжал Дарси. – Джонни в городе. Он тебя разыскивает. Мне передали, что он спрашивал твой адрес в клубе «Парадиз».
   Кен крепко прижимал трубку к уху. Он ничего не мог понять.
   Кто такой Джонни? Может, этот Джонни и убил Фей?
   – Фей! – В голосе Дарси слышалось нетерпение. – Ты меня слушаешь?
   Дрожащей рукой Кен положил трубку.
   Он был уверен, что Дарси обязательно перезвонит. Нужно приглушить звонки.
   Кен схватил газету, лежащую на столе, и свернул треугольничком. Потом подсунул в аппарат между мембраной звонка и молоточком. Не успел он закончить это дело, как телефон снова ожил. Но сейчас звонок походил на приглушенное жужжание.
   Кен окинул взглядом комнату в последний раз, выключил свет, отпер дверь и приоткрыл ее на несколько дюймов. Потом выглянул на лестницу. Никого. Он вспомнил, что нужно протереть дверную ручку носовым платком, быстро вытер ее и закрыл за собой дверь.
   Кен постоял на лестничной площадке, прислушиваясь. В доме стояла мертвая тишина. Пройдя на цыпочках по лестнице, он перегнулся через перила и посмотрел на нижнюю площадку. Там тоже никого, но дверь Свитинга была приоткрыта.
   Кен не сводил глаз с приоткрытой двери, сердце его бешено колотилось.
   Эта полуоткрытая дверь могла означать только одно: Свитинг сидит в прихожей и наблюдает за лестничной площадкой.
   Выйти из дома другим путем невозможно, в любом случае придется спускаться по лестнице. Кен колебался. Стоит ли ему переждать, пока Свитинг заснет, или попробовать спуститься сейчас?
   Ему хотелось переждать, но он понимал, что рискует. Он еще слышал приглушенное жужжание телефонного звонка. Дарси может приехать к Фей, чтобы узнать, почему она не отвечает на его настойчивые звонки. А Кену нужно оказаться как можно дальше от этого дома, пока не обнаружили тело Фей. И это возможно, нужно пройти по лестнице мимо квартиры Свитинга так тихо, чтобы тот его не услышал.
   Это его единственная надежда.
   Кен стал спускаться по лестнице, стараясь держаться как можно ближе к стене, подальше от перил. Он опасался, что деревянные перила могут заскрипеть, когда он коснется их рукой.
   Он спускался медленно, шаг за шагом, стараясь не производить ни малейшего шума.
   Добравшись до последней ступеньки, остановился и прислушался.
   Сейчас из полуоткрытой двери его не было видно. Если Свитинг сидит в прихожей, то заметит, как Кен будет проходить по лестничной площадке. Но а если повезет и он задремал, то Кен может добраться до следующего лестничного пролета незамеченным.
   Собрав все свое мужество, Кен сделал шаг, и именно в этот момент из двери вышел рыже-коричневый пекинес и остановился, уставившись на него.
   Кен застыл на месте.
   Несколько секунд они с псом пристально смотрели друг на друга. Не успел Кен найти выход из создавшегося положения, как дверь широко распахнулась и на лестничную площадку вышел Свитинг.
   – Иди сюда, Лео, – позвал он тихо. – Маленьким собачкам давно пора спать.
   Он бросил на Кена лукавый взгляд и улыбнулся.
   – Вы даже представить себе не можете, сэр, – сказал он, – сколько хлопот мне стоит уложить моего друга спать.
   Кен ничего не ответил. Он просто не мог. Во рту у него было сухо, словно он наглотался пыли.
   Свитинг взял пса на руки. Черные глазки пекинеса буравили Кена.
   – Думаю, дождь уже кончился, – продолжал Свитинг, ласково поглаживая собачонку по голове. – Какая сильная гроза была! – Он посмотрел на дешевые блестящие часы, которые носил на своем толстом волосатом запястье. – Не думал, что так поздно. Уже почти два часа ночи.
   Кен сделал над собой огромное усилие, чтобы перебороть охватывающую его панику. Он пошел через лестничную площадку к следующему пролету ступеней.
   – Должен принести вам извинения. Я слишком много болтаю, – продолжал Свитинг, следуя за Кеном. – Простите. Это недостаток всех одиноких людей. Если бы не Лео, я был бы совсем один.
   Кен продолжал свой путь, борясь с непреодолимым желанием стремглав броситься вниз по ступеням, вон из этого дома.
   – Как вы насчет того, чтобы зайти ко мне и пропустить по стаканчику? – спросил Свитинг, удерживая Кена за рукав. – Вы доставите мне огромное удовольствие. Не так уж часто у меня бывают гости.
   – Нет, спасибо, – выдавил из себя Кен, высвобождая свой рукав.
   – У вас какое-то пятно на пиджаке, сэр! – крикнул ему вдогонку Свитинг, перегнувшись через перила. – Коричневого цвета. Вы его видели? У меня есть средство для выведения пятен.
   Не оборачиваясь, Кен ускорил шаги. Он уже достиг второй лестничной площадки и, не выдержав, ринулся вниз, перескакивая сразу через три ступеньки.
   Кен проскочил лестничную площадку к следующему пролету, мимо двери на первом этаже, и выскочил в тускло освещенный вестибюль. Он рывком распахнул дверь и столкнулся с входящей в дом накрашенной девицей.
   Кен отскочил в сторону.
   – Вы чуть не сбили меня с ног, – заметила девица, поправляя элегантную шляпку. Она ощупью нашла выключатель, и вестибюль осветился ярким светом.
   Это была полноватая блондинка со стальным взглядом серых глаз. Черное платье подчеркивало пышные формы ее тела.
   – Привет, – сказала она, одаривая его профессиональной улыбкой. – Куда так торопишься, дорогой?
   – Простите, я вас не заметил, – выдохнул Кен.
   Он сделал шаг вперед, но блондинка загородила ему дорогу.
   – Теперь-то уж наверняка заметил, – сказала она, с видимым интересом оглядывая Кена с головы до ног. – Не хочешь поразвлечься? – и указала на дверь слева от входной двери. – Пошли, выпьем чего-нибудь.
   – Простите, я тороплюсь.
   – Не стесняйся, мальчик.
   Блондинка двинулась прямо на него.
   – Пустите! – в отчаянии прошептал Кен, отталкивая ее рукой.
   – Эй! Не распускай руки, сопляк! – завопила девица.
   Кен выбежал на улицу, а она продолжала посылать ругательства ему вслед.
   Когда Кен торопливо шел по блестящему от воды тротуару, дождь все еще шел, но черные грозовые тучи постепенно рассеивались. Время от времени проглядывала луна, то появляясь, то исчезая в гонимых резким ветром тучах. Стало прохладнее.
   Кен размышлял. «Эта парочка меня наверняка вспомнит. Они дадут полиции мое описание. И все газеты опубликуют мои приметы. Но кто подумает, что я как-то связан с убийством Фей? У меня не было мотива ее убивать. Ведь именно мотив преступления – ключ к его разгадке. Фей была проституткой. А убийство проститутки всегда трудно объяснить. Но, предположим, Свитинг или эта девица случайно зайдут в банк…»
   При этой мысли он похолодел. «Узнают ли они меня? Узнают ли они меня без шляпы? Ведь это будет совершенно неожиданная встреча. Я должен быть осторожен. Я могу отойти от кассы, как только увижу, что один из них входит в банк. Я всегда должен быть начеку».
   Кен с ужасом представил себе свое будущее. Все время придется быть в напряжении, всегда бояться этих двоих. И это будет длиться не неделю, не месяц.
   Поняв весь ужас своего положения, Кен резко остановился. Он стоял у края тротуара, тупо смотрел на мокрую улицу, и в его душу закрадывалась смутная тревога.
   Ведь пока он будет работать в банке, он будет жить в этом городе. И при виде любого толстяка с собакой или блондинки со стальным взглядом ему придется спешно прятаться. У него не будет ни минуты покоя. Единственный выход – перевестись в филиал банка в другом городе. Но тогда ему придется продать дом. А возможно, придется бросить банковское дело и поискать другую работу.
   А что подумает Энн? Кен никогда ничего от нее не скрывал. Неужели он надеется, что она не заметит? Когда у него было что-нибудь не так, она всегда замечала. Был случай, когда у него произошла недостача в сорок долларов. Он ей ничего не сказал. Снял деньги со своего счета и покрыл недостачу, но долго держать это втайне от Энн не смог.
   «Каким я был дураком! – думал Кен. – Зачем я влез во все это! Какого черта мне понадобилось идти к ней? Почему я не уехал, проводив ее до дома?»
   На другой стороне улицы он заметил какую-то фигуру и поспешно отошел в тень. У него пересохло во рту, когда он разглядел плоскую фуражку и блестящие пуговицы полицейского.
   Кен заставил себя идти размеренным шагом. Когда он проходил мимо полицейского, который бросил на него взгляд через дорогу, сердце Кена забилось сильнее, и ему показалось, что тот посмотрел на него подозрительно. Он еле сдержался, чтобы не броситься бежать. Кен продолжал путь, постоянно оглядываясь, ожидая каждую секунду, что коп окликнет его. Но тот молчал. Полицейский продолжал свой путь, помахивая дубинкой, и Кен с облегчением вздохнул.
   Эта встреча показала ему, какое ужасное будущее его ожидает. Теперь при каждой встрече с полицейским Кен будет испытывать страх.
   Не лучше ли сразу покончить со всем этим? Может, ему стоит пойти в участок и рассказать о случившемся?
   «Возьми себя в руки, бесхребетный дурак! – со злостью приказал Кен себе. – Подумай об Энн. Сохранишь хладнокровие, и все будет в порядке. Никто не станет тебя ни в чем подозревать. Убирайся отсюда, да как можно скорее! Возвращайся домой, и ты будешь в безопасности».
   Кен распрямил плечи и ускорил шаг. Через минуту он был уже у автостоянки.
   И тут ему в голову пришла мысль, от которой он застыл на месте как вкопанный. У сторожа наверняка есть книга, в которую он заносит номера машин, оставленных на стоянке. Если сторож записал номер его машины он пропал! Полиция сразу же допросит сторожа. Они дадут ему описание Кена, и тот его вспомнит. Им останется только полистать регистрационную книгу и найти номер машины Кена. И через полчаса полиция будет у него дома. Пораженный этой мыслью, Кен вошел в темную аллею, где попытался обдумать свои дальнейшие действия. С того места, где он стоял, был виден въезд на стоянку. Кен мог отчетливо видеть маленькую сторожку у ворот. Внутри горел приглушенный свет, и Кен рассмотрел склонившуюся над газетой фигуру сторожа. Нужно узнать, есть ли у него регистрационная книга. Мысли о том, чтобы уехать, не узнав, записал ли сторож номер его машины, Кен не допускал. Если такая книга существует, он должен ее уничтожить.
   Прислонившись к забору, Кен стал наблюдать за сторожкой. Возможно, кто-нибудь придет за своей машиной, и сторожу придется покинуть помещение, тогда Кену представится шанс проскользнуть в будку и посмотреть там книгу. Но было уже четверть третьего, и вероятность того, что кто-нибудь придет за своей машиной, казалась нереальной. Он теряет время. Ждать больше нельзя.
   Кен собрался с духом, вышел из аллеи, перешел на противоположную сторону дороги и вышел на стоянку.
   Дверь сторожки была открыта, и он вошел.
   Старик сторож поднял голову, осмотрел его с головы до ног и удивленно кивнул.
   – Вы что-то припозднились, мистер.
   – Да, – сказал Кен, обшаривая глазами сторожку.
   У окна стоял стол. На столе между стопкой старых газет, нагроможденных кастрюлек, газовой плиткой, несколькими грязными фарфоровыми кружками и еще более грязным ручным полотенцем лежал какой-то замусоленный, открытый почти на середине блокнот.
   Кен подошел поближе.
   – Какая была гроза! – заметил он. – Я ждал, когда прекратится дождь.
   Кен впился глазами в открытую страницу блокнота. Она состояла из столбцов аккуратно записанных номеров, и номер его машины был третьим снизу.
   – Дождь еще не кончился, – заметил сторож, раскуривая зловонную трубку. – Но мы, я думаю, не размокнем. У вас есть сад, мистер?
   – Конечно, – ответил Кен, стараясь говорить спокойно. – За последние десять дней это первый дождь.
   – Верно, согласился сторож. – Вы выращиваете розы, мистер?
   – Только их и выращиваю. Розы да еще траву на газоне, – ответил Кен, подойдя к столу, и встал к нему спиной.
   – Я тоже люблю розы, – сказал старик, с усилием поднимаясь на ноги и подойдя к двери взглянуть на дождевые тучи.
   Кен схватил блокнот и спрятал его за спину.
   – Во сколько придет ваш сменщик? – поинтересовался Кен, присоединяясь к старику у двери.
   – Около восьми. В моем возрасте плохо спится.
   – Вы правы. Ну, прощайте.
   Кен шагнул в темноту и почувствовал капли дождя на вспотевшем лице.
   – Подождите, я отмечу вас в своем блокноте, – сказал старик. – Какой номер у вашей машины?
   На какое-то мгновение сердце Кена перестало биться, потом сильно заколотилось.
   – Номер? – переспросил он безразличным тоном.
   Старик подошел к столу и принялся перекладывать газеты.
   – Куда я ее засунул? – бурчал он себе под нос. – Только что тут была…
   Кен сунул блокнот в карман, потом посмотрел на «паккард», стоящий у ворот.
   – Номер ТХ 3345, – сказал он номер «паккарда».
   – Этот проклятый блокнот только что был тут! Вы, случайно, не видели его, мистер?
   – Нет. Я тороплюсь. – Кен протянул старику полдоллара. – Прощайте.
   – Спасибо, мистер. Так какой ваш номер?
   Кен повторил еще раз и проследил, как сторож записывает его на полях старой газеты.
   – Все время я что-нибудь теряю!
   Кен еще раз попрощался и быстро пошел к своей машине.
   Он сел, завел двигатель, включил только задние габаритные огни и направил машину к выходу.
   Старик вышел из сторожки и помахал ему рукой.
   Кен выключил задние огни, вдавил педаль газа и быстро выехал через ворота. Он не зажигал фар, пока не добрался до главной автострады. Затем на средней скорости поехал домой.

Глава 4

   Настойчивый звонок будильника пробудил Кена от тяжелого сна. Он нажал на кнопку, открыл глаза и осмотрел ярко освещенную знакомую спальню. Когда в его сонном мозгу воссоздалась картина событий предыдущей ночи, он моментально проснулся, и на него навалился холодный тошнотворный страх.
   Кен посмотрел на часы. Стрелки перевалили за семь. Отбросив простыню, он спустил ноги с кровати, сунул их в шлепанцы и пошел в ванную.
   У него болела голова, и, посмотрев на себя в зеркало, Кен увидел, что осунулся и побледнел, глаза покраснели, а под ними залегли черные круги.
   После бритья и холодного душа вид у него стал получше, но головная боль не прошла.
   Кен пошел в спальню одеться. Поправляя галстук, он размышлял, через сколько времени обнаружат труп Фей. Если она жила одна, то может пройти не один день. И чем дольше, тем лучше для него. Воспоминания людей стираются со временем. Сторож с автостоянки, скорее всего, не сможет дать полиции убедительное описание, если только они не допросят его по горячим следам. Пухленькая блондинка тоже была не слишком внимательна, а вот насчет Свитинга Кен не строил никаких иллюзий. Он был уверен: память у этого типа отличная. Он самый опасный.
   – Что за чертовщина! – сказал Кен вслух. – В какую я попал передрягу! Ну и болван же я!
   Надо взять себя в руки и вести так, словно ничего не произошло. Надо беречь свои нервы. И все время быть настороже, чтобы первым заметить Свитинга или блондинку до того, как они его узнают.
   Кен пошел в кухню и поставил чайник. Поджидая, когда закипит вода, он размышлял о том, как удалить пятна крови на костюме. А лучше – избавиться.
   Он читал детективы и понимал, что оставлять костюм опасно. У криминалистов масса способов определения наличия крови на ткани, не важно, как тщательно она была сведена. Кен ужасно беспокоился по поводу костюма. Костюм был куплен недавно, и Энн сразу же обнаружит его пропажу. Да, лучше от него избавиться. Он был в этом костюме вчера вечером. Если полицейские обнаружат этот костюм у него дома, ему конец. Нужно придумать, как избавиться от костюма, и как можно быстрее.
   Кен приготовил кофе, налил чашку и пошел с ней в спальню. Поставив чашку, он склонился над костюмом. Вчера ночью Кен небрежно бросил его на спинку стула. Он принялся внимательно рассматривать костюм при ярком солнечном свете. На фоне светло-серой ткани два кровяных пятна сразу же бросались в глаза.
   Тут Кен вспомнил о ботинках. В квартире Фей он наступил в кровавую лужу. Его ботинки тоже наверняка запачканы кровью. Он поднял их и внимательно осмотрел. Левый ботинок сбоку был испачкан кровью. Придется избавляться и от обуви.
   Кен присел на краешек и стал пить кофе. Никогда раньше не испытывал он такого опустошающего тошнотворного чувства страха и напряжения. Покончив с кофе, Кен закурил, заметив, что у него дрожат руки. Некоторое время он неподвижно сидел, размышляя. К счастью, он купил этот костюм в одном из больших универмагов и расплатился за него наличными. С ботинками было то же самое. Маловероятно, что обслуживавший Кена продавец запомнил его.
   Он помнил отдел, в котором покупал костюм: аккуратные ряды костюмов на вешалках. И эта картина навела его на мысль.
   Сегодня же он возьмет свой костюм и пойдет в магазин. Купит еще один точно такой же. Пока продавец будет заворачивать покупку, Кен повесит свой костюм на вешалку среди сотен других. Пройдут недели, пока его обнаружат, а тогда будет уже невозможно установить связь между ним и этим костюмом.
   Ботинки тоже почти новые. Он купил их в том же универмаге. Кен проделает с ними такой же трюк. И Энн ничего не заметит.
   Кен завернул в пакет костюм, потом – ботинки и положил оба свертка в прихожей. Возвращаясь в спальню, он увидел идущего по дорожке к дому мальчишку, доставляющего газеты. И как только газета была просунута в цель почтового ящика, Кен схватил ее и пошел в гостиную. Он просмотрел газету. Сердце его колотилось, а руки вспотели.
   Кен и не думал, что в утреннем номере будет сообщение об убийстве Фей, и газета оправдала его ожидания. Первые сообщения могут быть в вечернем выпуске.
   Пора отправляться в банк. Кен надел шляпу, взял оба свертка, запер входную дверь и оставил ключ под ковриком для приходящей домработницы Кэрри.
   Он шел по дорожке, когда около дома остановилась, резко взвизгнув тормозами, машина. У Кена сердце оборвалось, и в этот жуткий момент ему пришлось подавить отчаянное желание развернуться и со всех ног броситься в дом и запереться изнутри. Но он собрался с силами и подошел к калитке. С колотящимся в груди сердцем Кен смотрел на машину.
   Из автомобиля ему весело махал краснолицый Паркер.
   – Привет! Подумал, что могу тебя подвезти. Долг платежом красен. Давай залезай!
   Кен открыл калитку и на ватных ногах перешел тротуар. Он открыл дверцу и сел в машину.
   – Спасибо, – буркнул он. – Не знал, что ты сегодня на машине.
   – Я и сам этого не знал, пока домой не пришел, – мрачно сказал Паркер и, вытащив портсигар, предложил Кену закурить. – Моя теща приезжает к нам на несколько дней. И почему только эта старая корова думает, что встречать ее на вокзале для меня большое счастье? Разве трудно взять такси? И ведь денежки у нее есть. Ведет себя, словно живет на нищенское пособие. Я просил Мейзи не приглашать ее, так она сделала все наоборот.
   Кен взял сигарету, и Паркер поднес ему зажигалку.
   – Вот так-то! – заключил Паркер и, удивленно приподняв брови, воскликнул: – А лужайка-то так и осталась неподстриженной!
   Кен, забывший про лужайку, поспешно объяснил:
   – Было слишком жарко.
   Паркер включил зажигание и, ткнув локтем Кена в бок, сказал:
   – Я знал, что ты достаточно рассудителен, чтобы променять свободу на стрижку газона. Как провел время?
   – Прекрасно! – ответил Кен, стараясь говорить как можно небрежнее. – Весь вечер занимался прополкой, а потом лег спать.
   Паркер загоготал.
   – Рассказывай своей бабушке! – сказал он недоверчиво. – Ты сегодня смотрелся в зеркало? Старик! Да ты словно выжатый лимон. Ты посетил мою маленькую подружку?
   – Какую подружку? – Кен отвернулся, смотря сквозь ветровое стекло на транспортный поток.
   – Давай, Холланд, выкладывай! Можешь на меня положиться, я – могила. Как она тебе, а?
   – Не понимаю, о чем ты, – резко оборвал его Кен.
   – Ну да! Это я тебе дал ее номер телефона, черт тебя побери! Ты же ей звонил, верно?
   – Я же сказал, я весь вечер был дома. Пропалывал клумбу с розами.
   Паркер снова удивленно приподнял брови:
   – Ну что ж, не хочешь говорить, не надо. Но знай, меня не проведешь. Раз уж я дал тебе ее телефон, мог бы, по крайней мере, признать, что она чертовски завлекательная девчонка!
   – Ну хватит! – не выдержал Кен. – Прошлую ночь я провел дома. Пойми ты наконец! И прекрати нести чепуху!
   – Да я только хотел завести тебя, – сказал Паркер, удивленный злостью Кена. – Я дал тебе такой шанс! А если ты настолько туп, что им не воспользовался, значит, ты уже старик. Фей – зажигательная девочка! Когда Хемингуэй познакомил меня с ней, то просто спас мне жизнь. Уж я-то своего шанса не упустил! И чертовски этому рад.
   – Поговорим о чем-нибудь другом, – разозлился Кен. – Неужели не о чем больше поговорить?
   – А о чем еще говорить-то? – хмыкнул Паркер. – Ну ладно, если уж ты так злишься, скажи-ка, что у тебя в этих свертках?
   Кен предполагал, что Паркер его об этом спросит, и у него был готов ответ:
   – Да Энн поручила мне отнести кое-какие вещи в химчистку.
   – Не понимаю, почему это жены все время находят нам дела. Мейзи тоже вручила мне список покупок на нескольких страницах. Думаю, придется попросить одну из девушек в банке помочь мне.
   Пару кварталов Паркер проехал молча. Его одутловатое красное лицо приняло задумчивый вид.
   – Знаешь, я подумываю, не съездить ли мне к Фей в обеденный перерыв. Похоже, мне в ближайшее время не светит вырваться к ней. Эта старая корова теща такая подозрительная и, если я задерживаюсь, начинает нашептывать Мейзи всякие гадости обо мне.
   У Кена по позвоночнику поползли мурашки.
   – Сегодня в обеденный перерыв? А не рано?
   – Конечно нет, – возразил Паркер и рассмеялся. – Однажды я заглянул к ней в восемь утра.
   При мысли о том, что Паркер поднимется к ней в квартиру и обнаружит там полицию, Кен похолодел.
   – Но ты же позвонишь ей сначала?
   – Ну конечно. Может, ее и дома-то нет. Хотя обычно днем она дома.
   Кен с облегчением вздохнул:
   – Лично я считаю, что рискованно наведываться в подобные места днем.
   – Какой тут риск! Поблизости автостоянка, а дом скрыт деревьями, – беззаботно сказал Паркер. – Тебе тоже советую. А может, ты уже побывал там сегодня? – расхохотался Паркер.
   – Следи лучше за дорогой. Ты чуть было не врезался в грузовик.

   Вскоре после половины одиннадцатого, когда первый наплыв клиентов уже миновал, Паркер закрыл свое окошко и, подмигнув Кену, сказал, что собирается позвонить Фей.
   – Вернусь через пять минут. Присмотри тут.
   Кен проследил, как он прошел через вестибюль к платному телефону-автомату, установленному для удобства клиентов.
   Когда Паркер захлопнул за собой дверцу телефонной будки, сердце Кена отчаянно забилось. Он ждал. Казалось, минуты еле-еле тащились. Наконец дверь открылась, и из телефонной будки появился Паркер. Всю его спесь как рукой сняло. Он был бледен и явно взволнован. Паркер почти бегом миновал вестибюль, словно спешил укрыться за своим окошком.
   Кен старался не подать виду, что заметил состояние Паркера. Он вносил номера чеков в регистрационную книгу, и не без усилий – руки у него дрожали.
   – Назначил свидание? – спросил он деланно-без-различным тоном.
   – Господи! – вздохнул Паркер, вытирая лицо носовым платком. – У нее в квартире полицейские.
   Кен замер и выронил авторучку:
   – Полицейские?
   – Да. Должно быть, облава. Представляешь, что было бы, если бы я поехал, предварительно не позвонив?
   – Откуда ты узнал, что там полиция? – спросил Кен, шаря по полу в поисках упавшей авторучки.
   – Парень, который подошел к телефону, сказал: «Лейтенант Адамс. Городская полиция». Спрашивал, кто я такой.
   – Надеюсь, ты ему не представился?
   – Конечно нет! Я повесил трубку. Ну и ну! Что это значит, черт побери?! За всю жизнь не слышал ничего об облавах у девиц по вызову. Представляешь, они могли приехать в то время, когда я был у нее!
   – Хорошо, что ты позвонил.
   – Да. – Паркер вытирал пот с лица. – Как ты думаешь, они смогут определить, откуда я звонил?
   – С чего бы? – ответил Кен, и внезапно до него дошло, какая опасность ему угрожает. Если полиция заявится сюда с описанием, которое даст им Свитинг, он наверняка попадется. Ведь костюм с кровавыми пятнами еще у него!
   – Может, ее обокрали? Или на нее было совершено нападение? – нервно предполагал Паркер. – А что, если ее убили?
   Кен почувствовал, как по его щеке потекла холодная струйка пота. Он ничего не сказал, опасаясь, что голос его выдаст.
   – Эти девицы здорово рискуют, – продолжал Паркер. – Ведь они принимают совершенно незнакомых людей. Ее могли убить.
   Он не успел развить эту тему. Появился клиент, а следом за ним еще. Некоторое время Кен и Паркер были заняты своими делами.
   Кен думал о своем костюме в кровавых пятнах, который оставил в шкафчике в раздевалке.
   Черт бы побрал этого Паркера! Если полицейские проследят этот телефонный звонок и придут сюда! Кен нервно взглянул на свои наручные часы. До обеденного перерыва еще целый час. Возможно, полицейские уже едут сюда. Но Кен не успел придумать, как ему поступить, – начался новый наплыв клиентов, и в следующие полчаса он был слишком занят, чтобы предаваться не связанным с работой мыслям. Потом наступило затишье.
   – Вошел какой-то тип. Здорово смахивает на копа! – взволнованно воскликнул Паркер.
   Сердце Кена замерло, потом забилось со страшной силой.
   – Где? – Он оглядел просторный вестибюль.
   Какой-то высокий, плотный мужчина в коричневом костюме и фетровой шляпе скрывался за колонной. Он и в самом деле был похож на полицейского. Его мясистое лицо было кирпично-красным, пристальный взгляд зеленых глазок встревожил Кена.
   – Наверняка коп, – сказал Паркер, понизив голос.
   Кен ничего не ответил. Он смотрел, как высокий мужчина идет по вестибюлю к платному теле фону-автомату.
   – Как ты думаешь, кто-нибудь видел, как я звонил по телефону? – прошептал Паркер.
   – Не думаю. Из дверей кабина не видна.
   – Если он спросит меня, скажу, что звонил жене, но не дозвонился.
   – Может, не спросит.
   – Хотелось бы!
   Они видели, как незнакомец вышел из телефонной будки, подошел к двери и о чем-то заговорил с посыльным.
   Кен увидел, что посыльный удивился, когда мужчина показал ему что-то. Они поговорили несколько минут, потом незнакомец развернулся и посмотрел прямо на Кена. Кена сначала бросило в жар, а потом он весь похолодел. Но, сделав усилие на собой, он продолжил делать записи в бухгалтерской книге.
   – Идет сюда, – тихо сказал Паркер.
   Незнакомец подошел к окошку. Его пристальный взгляд остановился на Паркере, потом он смерил взглядом Кена и снова посмотрел на Паркера.
   – Городская полиция. Сержант Донован, – сказал хриплым голосом полицейский. – Я ищу парня, который воспользовался этим платным телефоном приблизительно полчаса назад. Кто-нибудь из вас его видел?
   Кен посмотрел на угрюмое кирпично-красное лицо. У Донована были небольшие рыжие усики. Переносица его курносого носа густо усыпана веснушками.
   – Нет, я никого не заметил, – сказал Кен.
   – Сержант, я недавно пользовался телефоном, – вкрадчиво сказал Паркер. – Звонил своей жене. Вы ведь не меня ищете, не так ли?
   Донован уставился на Паркера:
   – Не вас, если вы действительно звонили жене. А вы не видели, кто-нибудь еще звонил из автомата?
   – Ну, звонила какая-то девушка и пожилой мужчина, – вдохновенно лгал Паркер. – Это было приблизительно час назад. А потом было очень много клиентов, и, боюсь, мы никого не заметили.
   – Но вам это не помешало позвонить жене, так? – заметил Донован, буравя Паркера своими маленькими глазками.
   – Ничто не может помешать мне позвонить жене, – игриво заявил Паркер и одарил сержанта широкой улыбкой.
   Донован вытащил из кармана помятую сигарету, прилепил ее к своей тонкой жесткой нижней губе и поднес медную зажигалку.
   – А вы не видели, чтобы кто-то пользовался телефоном? – спросил он у Кена.
   – Я же сказал: нет.
   Кен не мог вынести взгляда его зеленых глазок и отвернулся.
   – А может быть, попытаетесь вспомнить?
   – Нет. Я никого не видел.
   Донован презрительно сморщился:
   – В этом городе никто ничего не видит. И никто ничего не знает.
   Он бросил на Паркера и Кена долгий пристальный взгляд, отвернулся и пошел через вестибюль к посыльному.
   – Ну и ну! – сказал Паркер. – Очаровательный малый! Не хотелось бы мне попасть к нему на допрос. А тебе?
   – Думаю, нет, – сказал Кен.
   У него от страха подгибались колени.
   – Я здорово обвел его вокруг пальца, как ты считаешь?
   – Рано радуешься, – возразил Кен.
   Они оба видели, как Донован разговаривал с посыльным. Потом, коротко кивнув, вышел из банка.
   – Дело плохо, – сказал Паркер охрипшим голосом. – Они не стали бы посылать сюда этого сержанта. Значит, случилось что-то серьезное. Господи! Неужели Фей убили?

   Часы на городской ратуше отбивали половину второго, когда Кен вышел из большого универмага «Газа» на перекрестке Центральной и Четвертой улицы. Под мышкой он нес два свертка.
   Он быстро пошел по Центральной в направлении банка. Его план сработал. Запачканный кровью костюм теперь висит среди сотен таких же в отделе мужской одежды универмага, а запачканные кровью ботинки затерялись среди множества выставленных в отделе обуви.
   Хотя был один напряженный момент. Продавец, который обслуживал Кена при покупке нового светло-серого костюма, точной копии того, который он благополучно оставил среди других таких же костюмов, спросил, не забыл ли он пакет, с которым пришел в магазин.
   Кен удивился и спокойно возразил, что у него не было никакого пакета. Продавец покачал головой, но не стал переспрашивать. Кен решил, что тот поверил ему. Однако это был очень неприятный момент. Ну, по крайней мере, он избавился от костюма и ботинок. Теперь ему стало спокойнее.
   С другой стороны, из-за звонка Паркера в квартиру Фей полицейский уже побывал в банке, и этот краснокожий сержант отлично его разглядел.
   Хватит ли у сержанта ума связать его с тем описанием внешности, которое будет у полиции после расспросов свидетелей?
   В дневных выпусках газет о Фей ничего не говорилось. И когда Кен сел на свое место, то успокоил Паркера, отрицательно покачав головой на его немой вопрос.
   – Вообще ничего? – переспросил Паркер. – Ты уверен?
   Кен подал ему газету:
   – Ничего. Посмотри сам.
   – Может, не так уж все серьезно, как я подумал, – сказал Паркер, пробегая глазами заголовки. – Возможно, что-нибудь в универмаге стащила. У этих девиц вечные неприятности. Ну уж больше я к ней не пойду.
   Время тянулось медленно. Кен не сводил глаз с входной двери, ожидая возвращения высокого сержанта. От напряжения, в котором он пребывал весь день, Кену стало плохо. Он чувствовал себя таким разбитым!
   Когда двери банка наконец закрылись и Кен принялся пересчитывать наличные в кассе, Паркер попросил:
   – Если тебя будут обо мне расспрашивать, Холланд, ты уж особо не распространяйся, ладно?
   – Конечно, – ответил Кен, размышляя, как отреагировал бы Паркер, знай он правду. – Тебе не о чем беспокоиться.
   – Как бы не так! – нервно сказал Паркер. – Если они узнают, что звонил я, сюда примчится свора репортеров. Можешь представить, как это понравится старику Шварцу, когда он узнает, что я посещал девицу по вызову? Этот сизоносый сразу же даст мне под зад коленом. И банка мне больше не видать как своих ушей. А тут еще моя жена… Я этого не переживу!
   – Успокойся, – утешил его Кен, стараясь держать себя в руках. – Я не пророню и слова.
   – Это мне будет уроком, – продолжал Паркер. – Больше ни-ни! С сегодняшнего дня я не буду ввязываться ни в какие истории! – И закрыл свою кассу. – Ну, я поехал. Мне пора встречать свою любимую тещу. Прости, но не смогу подвезти тебя до дому.
   – Ничего, сказал Кен. – Мне осталось зарегистрировать несколько чеков, и я тоже свободен. Пока.
   Он тянул время, заканчивая работу. Ему хотелось удостовериться, что Паркер ушел. Потом спустился в раздевалку, надел шляпу, забрал свои свертки из шкафчика и поднялся по лестнице к черному ходу.
   Домой Кен добрался на автобусе. На углу остановился, чтобы купить вечернюю газету. Держа свертки под мышкой, он просмотрел газетные заголовки.
   Сообщение об убийстве Фей было в последних новостях.
   Кен остановился и, дрожа от страха, прочел заголовок, набранный жирным шрифтом:

   «УБИЙСТВО В ЛЮБОВНОМ ГНЕЗДЫШКЕ.
   БЫВШАЯ ТАНЦОВЩИЦА ЗАКОЛОТА НОЖОМ».

   Кен не мог заставить себя читать дальше и, сложив газету, пошел к дому. На лбу у него выступил пот.
   Когда он подходил к калитке, миссис Филдинг, их соседка, стояла в саду около своего дома и радостно ему улыбнулась.
   Миссис Филдинг целыми днями торчала в своем саду. Энн пыталась убедить Кена, что миссис Филдинг делает это без злого умысла, просто ей одиноко. Но Кен считал ее старой сплетницей, всегда готовой распустить слухи и сующей нос куда ее не просят.
   – Вы из города, мистер Холланд? – поинтересовалась она.
   Ее ясные глазки с любопытством смотрели на свертки, которые он нес под мышкой.
   – Да, – сказал Кен, открывая калитку.
   – Надеюсь, вы не станете вести себя легкомысленно, пока ваша жена в отъезде, – продолжала она, грозя ему пальцем. – Уж я-то знала о похождениях своего муженька, когда куда-нибудь уезжала.
   «Старая дура! – подумал Кен. – Могу поспорить, он прыгал от радости, когда от тебя отделался!»
   – Вы возвращаетесь поздновато. Вчера после двух, я слышала, – хитро улыбнулась миссис Филдинг.
   У Кена сердце ушло в пятки.
   – После двух? – переспросил он. – Нет-нет. В одиннадцать я уже был в постели.
   Хитроватая улыбка миссис Филдинг погасла. Ее пронзительный изучающий взгляд заставил Кена потупиться.
   – Я же посмотрела в окно, мистер Холланд. Я совершенно уверена, что это были вы.
   – Вы ошиблись, – отрезал пойманный на лжи Кен, стараясь выкрутиться. – Извините, мне нужно написать Энн письмо.
   – Что ж. – Она не спускала с него пронзительного взгляда. – Передавайте ей от меня привет.
   – Непременно, – сказал Кен и выдавил из себя улыбку.
   Потом поспешно прошел по тропинке, открыл дверь и вошел в дом.
   Несколько минут постоял в прихожей, прислушиваясь к биению своего сердца.
   Если полиции придет в голову допросить эту стерву, он пропал. Ему следовало бы помнить, что старуха не спит, поджидает его возвращения. Она все время шпионит за ним. А еще эта стерва видела свертки. Если она об этом скажет полицейским, как он им все объяснит?
   Кен почувствовал себя загнанным в угол.
   Он прошел в гостиную, подошел к бару, налил себе неразбавленного виски и уселся на диван. Сделав большой глоток из стакана, прочел короткую заметку в колонке последних новостей:

   «Сегодня рано утром приходящая прислуга обнаружила тело бывшей танцовщицы ночного клуба «Голубая роза» Фей Карсон. Она лежала поперек кровати. Предполагают, что она была убита ножом для колки льда.
   Расследование поручено сержанту Джеку Доновану из отдела по расследованию убийств. Он заявил, что к настоящему времени уже располагает рядом важных улик и что вскоре убийца будет арестован. Полиция разыскивает высокого, хорошо сложенного мужчину в светло-сером костюме и серой фетровой шляпе, который прошлой ночью провожал мисс Карсон домой».

   Кен бросил газету и закрыл глаза.
   Долгое мгновение он задыхался от захлестнувшей его волны панического страха, едва сдерживая себя, чтобы не сесть в машину и не умчаться куда глаза глядят, пока его не поймали.
   «Высокий, хорошо сложенный мужчина в светло-сером костюме и серой фетровой шляпе».
   Надо было быть дураком, чтобы купить точно такой же костюм, что он оставил в универмаге! И купил-то он его только из-за того, чтобы Энн ничего не заметила. Теперь Кен понимал, что никогда больше не осмелится его надеть.
   Он провел рукой по вспотевшему лицу.
   Может, ему сделать ноги?
   «Дурак, куда ты побежишь? – подумал он. – И как, ты думаешь, далеко тебе дадут убежать? У тебя есть единственный шанс. Сиди тихо и не рыпайся! Это твоя единственная надежда. Сиди и не высовывайся. Ради Энн. Ради собственной шкуры».
   Кен встал, покончил с выпивкой и поставил стакан на стол. Затем распаковал оба свертка и отнес костюм с ботинками в спальню. Повесил костюм в шкаф. Туда же положил ботинки.
   Вернувшись в гостиную, налил себе еще стакан выпивки.
   Кен возблагодарил Небо за то, что Энн в отъезде. Но через неделю-другую она вернется. Он не обольщался мыслью, что к тому времени все будет кончено или что к тому времени он не будет уже сидеть за решеткой.
   Кен поставил стакан и закурил. Послышался шум подъезжающей машины, и он подошел к окну посмотреть. Напротив ворот калитки его дома стояла полицейская машина.
   Кен застыл, словно громом пораженный, дыхание со свистом вырывалось сквозь его стиснутые зубы. Из машины вышли двое полицейских. Они перешли тротуар и направились к калитке.
   Человек, открывший калитку, был в коричневом костюме и коричневой шляпе.
   Кен узнал его.
   Это был сержант Донован.

Часть вторая

Глава 1

   В пять минут десятого, через семь часов после того, как Кен Холланд бежал из дома номер 25 по Лессингтон-авеню, к высокому зданию из коричневого камня подъехала полицейская машина и остановилась рядом с двумя другими патрульными автомобилями, которые уже пятнадцать минут находились там.
   Патрульный замер, весь обратившись во внимание, когда лейтенант Гарри Адамс из отдела по расследованию убийств вышел из машины и стал неспешно подходить к ступенькам крыльца.
   – Верхний этаж, лейтенант, – сказал патрульный, отдавая ему честь. – Сержант Донован уже там.
   – А где же еще ему быть, в подвале, что ли? – тихонько буркнул Адамс и, не посмотрев на патрульного, прошел в вестибюль.
   Он остановился и прочел надписи на почтовых ящиках. Потом презрительно хмыкнул.
   – Дом свиданий, – бросил он сквозь зубы. – Первое убийство за два года, и надо же – в доме свиданий!
   Адамс был невысокого роста, худой и подвижный. Лицо вытянутое и узкое, со впалыми щеками и острым длинным носом. Его ослепительно белая шевелюра резко контрастировала с черной шляпой. Когда он приходил в ярость, а это случалось довольно часто, его синевато-серые глаза загорались, словно где-то внутри его головы включалась электрическая лампочка. По его лицу невозможно было прочесть, о чем он думает. Коллеги и подчиненные считали его жестоким, грубым и злым человеком и от всего сердца ненавидели. Преступники, которым выпало несчастье встретиться с ним, полностью разделяли их мнение.
   Но, несмотря на это, Адамс был первоклассным офицером полиции. Он соображал в четыре раза лучше Донована, и тому об этом было прекрасно известно. Донован пребывал в постоянном страхе перед Адамсом, поскольку знал, что при малейшей оплошности лейтенант понизит его в звании.
   Неспешным шагом Адамс стал подниматься на верхний этаж.
   В доме стояла тишина. На лестнице ему никто не встретился. Можно было подумать, что жильцы, узнав об его появлении в доме, в испуге спрятались за дверями своих квартир.
   На лестничной площадке последнего этажа Адамс увидел Джексона, краснолицего полицейского. Тот отдал честь, но ничего не сказал. Он достаточно хорошо знал Адамса, чтобы не вступать в разговор, когда к нему не обращались.
   Адамс вошел в просторную гостиную, где эксперт-криминалист Флетчер занимался снятием отпечатков пальцев.
   Донован бродил по комнате и, судя по его угрюмому сосредоточенному лицу, был погружен в размышления.
   Адамс прошел в спальню, словно знал, что труп должен находиться именно там. Подошел к кровати и принялся внимательно рассматривать тело Фей. Он смотрел на нее несколько минуту, а потом, не сводя с нее глаз, вытащил сигарету, прикурил и выпустил через ноздри облачко дыма.
   Донован в напряжении стоял в дверном проеме и молчал, пристально глядя на лейтенанта.
   – Доктор едет? – спросил Адамс, не поворачиваясь.
   – Да, лейтенант.
   Адамс наклонился и положил руку на плечо Фей:
   – Похоже, она мертва уже около шести часов.
   – Нож для колки льда, лейтенант…
   Адамс посмотрел на нож, лежащий на ковре, а потом повернулся и окинул Донована пристальным взглядом:
   – И что дальше?
   Тот покраснел.
   – Полагаю, это орудие убийства, – сказал он, сожалея, что открыл рот.
   Адамс приподнял тонкие белые брови.
   – Вы проницательны. А я-то думал, что она взяла его с собой в постель, чтобы почистить ногти. Значит, вы полагаете, это – орудие убийства? – Глаза его загорелись нехорошим огнем. – А что же еще это может быть, тупица! И лучше не открывай свой рот!
   Он повернулся и принялся расхаживать по комнате. Донован смотрел на него ненавидящим взглядом.
   – Что вам удалось о ней узнать? – небрежно поинтересовался Адамс.
   – Она занимается этим делом около года, – сообщил Донован. – Раньше танцевала в «Голубой розе». Дела на нее в полиции нет, на улицах не работала.
   Адамс повернулся к нему:
   – Войдите и закройте за собой дверь.
   Донован повиновался. По опыту он знал, что спокойствие Адамса предвещает неприятности, и внутренне насторожился.
   – Газетчики ведь еще об этом не пронюхали? – вкрадчиво осведомился Адамс.
   Он уселся на край кровати, оттолкнув ногу Фей, чтобы освободить себе место. Подобное соседство с трупом, по-видимому, его не смущало.
   – Нет, лейтенант.
   Донован боялся прессы. Городские газеты очень нелестно отзывались о полиции, упрекая их в бездеятельности, и постоянно в его адрес сыпалась критика.
   – Сообщите им, но не раньше полудня, – продолжал Адамс. – Пусть поместят в колонке происшествий. У вас есть день и ночь. Подготовьте информацию для утреннего выпуска. Это первое убийство за два года. Репортеры так и кинутся на него. «Геральд» вот уже несколько месяцев собирает компромат на городскую администрацию. А этого, – он протянул свою худую руку и погладил Фей по колену, – они нам не простят, если только мы не найдем убийцу. Она, пока была жива, не стоила и цента, а мертвая, Донован, станет очень важной персоной. Вы и представить себе не можете, что происходит в мэрии в данный момент! Да вам и знать не надо. Но это убийство – бомба замедленного действия. Многие чиновники лишатся своих высокооплачиваемых постов. Стоит только поджечь запал. Линдсей Берт стоит за нашей прессой, а избиратели его любят. Он годами собирал материал о политических деятелях города, и, несмотря на то что комиссар не последний человек в городе, Берт ненавидит его всей душой. А здесь, на Лессингтон-авеню, почти в ста ярдах от мэрии, находится целое гнездо проституции! Ну чем плохой материал для статьи, особенно после заявлений комиссара, что город наш чист от проституции, как стеклышко? – Адамс затушил сигарету в пепельнице на прикроватном столике и пристально посмотрел Доновану в лицо. – Я говорю вам все это, чтобы вы не обольщались надеждой, что этот случай не такой уж и важный. Наоборот! Пока убийство не будет раскрыто, газеты будут нас поносить изо всех сил. И вам, Донован, придется его раскрыть. Вам будет оказана любая помощь. Можете пользоваться моими советами, если возникнет в том необходимость. Но вся ответственность будет лежать на вас. Вы поняли меня?
   – Так точно, лейтенант.
   «Ну вот, мой час настал! – подумал Донован. – Этот коротышка только и ждет, чтобы меня утопить. С тех самых пор, как занял этот пост. Он ведь прекрасно знает, что убийство раскрыть нелегко. Кто угодно мог пришить эту шлюху. Адамс собирается избавиться от меня. Да, повезло, нечего сказать! Девицу укокошили, а я попал в самую гущу политических разборок».
   – Это будет нелегко, – продолжал Адамс. – Парень, который ее убил, может оказаться маньяком. – Он замолчал, положил ногу на ногу и обхватил руками колено. – Вы когда-нибудь молились, Донован?
   Лицо Донована залилось краской, и он недоуменно уставился на Адамса. Но когда увидел, что тот серьезен, пробормотал:
   – Да, иногда.
   – Тогда последуйте моему совету: молите Бога, чтобы этот придурок не оказался маньяком. Если ему понравилось закалывать этих куколок, он может продолжить начатое. Может пойти в другой дом свиданий и подлить масла в огонь, дать газетам пищу для шумихи. Тогда нам опять не поздоровится. Это ведь не единственный дом свиданий в городе. Поэтому найдите его, Донован, и как можно скорее. Что, если он маньяк и собирается совершить новое убийство?
   В дверь постучали, и Донован открыл ее.
   – Доктор прибыл, сержант, – доложил Джексон.
   Адамс пошел за Донованом к двери.
   – Входите, доктор, – пригласил он и указал рукой на кровать. – Она ваша. Действуйте.
   Доктор Саммерфельд подошел к кровати. Это был большой, лысый, краснолицый и добродушный толстяк.
   – Гм-м-м… Чистая работа!
   Адамсу замечания эксперта были неинтересны, и он вышел в гостиную, где Хотби, фотограф, устанавливал фотоаппарат.
   – Все распоряжения получите от сержанта Донована, – сказал Адамс ему и Флетчеру. – Следствие ведет он.
   Донован заметил, как они удивленно переглянулись.
   «Они понимают, – горько подумал Донован. – Первое убийство за два года. И расследование поручено мне. Они не дураки, все понимают. Если бы это был легкий случай, Адамс взял бы его себе. Ну ладно. Может, в первый раз за всю жизнь мне выпал шанс. Хотелось бы мне посмотреть на рожу этого мерзавца, когда я найду убийцу!»
   – С чего начнете, сержант? – поинтересовался Адамс.
   – Узнаю, с кем она была прошлой ночью, – медленно подбирая слова, сказал Донован. – Она на улице не работала. Значит, знала мужчин, приходящих к ней, или ей их рекомендовали ее друзья. Домработница сообщила, что клиентами девицы были пожилые состоятельные мужчины. Может, она пыталась шантажировать кого-нибудь и ее заставили замолчать таким образом.
   Донован увидел, что Флетчер и Хотби разинули рты от изумления.
   «Закройте рты, тупицы, – подумал Донован. – Вы что, думаете, я уж совсем ни на что не гожусь, что ли?»
   – Пока доктор осматривает тело, я опрошу соседей. Может, они видели этого человека, – продолжал он.
   – Вы не лишены остроумия, – заметил Адамс. – Сотрудничать с полицейскими – как раз в духе проституток.
   Хотби хихикнул.
   – Но ведь убита одна из них, – спокойно возразил Донован. – Разве это не повод для разговора?
   Адамс приподнял брови. Он пристально посмотрел на Донована и произнес с задумчивым видом:
   – А вы психолог, сержант.
   Донован обратился к Флетчеру, который поспешно придал своему лицу невозмутимое выражение:
   – В спальне вы найдете нож для колки льда. Проверьте его на отпечатки. И побыстрее! Побольше активности, не стойте вокруг меня столбами!
   Флетчер кивнул:
   – Так точно, сержант.
   Донован вышел из квартиры.
   Адамс проводил его взглядом, потом вернулся в спальню, чтобы поговорить с Саммерфельдом.

   Рафаэль Свитинг, услышав настойчивый звонок в дверь, поспешно вытер вспотевшее лицо рукавом халата.
   Он видел, как подъехали полицейские машины, и понимал, что рано или поздно к нему придут. «В квартире наверху что-то случилось. Но что?» – спрашивал он себя.
   Он слышал тяжелые шаги над головой. Но отгонял мысли об убийстве. И надо же, все случилось как раз в тот момент, когда ему удалось наконец-то осесть на одном месте. Он был в полной уверенности, что в его жизни наступили перемены.
   Звонок звонил не переставая, и Свитинг торопливо оглядел пыльную комнату с обветшалой мебелью. Все свидетельства его вечерней активности были поспешно спрятаны. Привести комнату в обычный вид было непросто, но, по крайней мере, сирены полицейских машин предупредили его о визите стражей порядка.
   Большой шкаф у стены был завален бумагами, конвертами, справочниками и телефонными книгами, которыми Свитинг пользовался в своей работе, и заперт на ключ. Они не откроют шкаф без ордера на обыск. Но даже если его и откроют, им не удастся предъявить ему обвинения, хотя они наверняка поймут, что он вернулся к своим прежним проделкам.
   Лео, пекинес, свернулся клубочком в кресле и смотрел не отрываясь на дверь. Пес тяжело дышал и время от времени поднимал испуганные глазки на своего хозяина, будто понимал, что по ту сторону двери находится враг.
   Свитинг ласково погладил собачку по голове, но пес чувствовал его страх и не успокоился.
   Свитинг, собрав все свое мужество, прошел по комнате, повернул ключ в замке и открыл дверь. Он с изумлением уставился на великана, возвышающегося над ним, словно башня, и облегчением увидел, что это не лейтенант Адамс. Этого полицейского он никогда прежде не видел.
   – Чем обязан? – спросил он, изо всех сил стараясь улыбнуться, но вместо улыбки у него получилась какая-то застывшая гримаса.
   – Я сержант полиции, – представился Донован.
   Он пытался вспомнить, где мог видеть этого толстяка раньше. В его мозгу медленно шевелились воспоминания, но он так и не обнаружил там этого до раздражения знакомого ему человека.
   – А вы кто?
   – Моя фамилия Свитинг. – Низенький толстячок придерживал дверь, не давая Доновану заглянуть в комнату. – А в чем дело-то?
   – В квартире этажом выше убита женщина, – сообщил ему Донован. – Вы, случайно, не слышали прошлой ночью шума и не видели, кто-нибудь выходил из ее квартиры?
   Свитинг отрицательно замотал головой:
   – Нет. Я рано лег спать. Кроме того, живу обособленно и не обращаю внимания на то, что происходит в этом доме.
   У Донована возникло ощущение, что толстяк говорит неправду.
   – Вы ничего не слышали? – переспросил Донован.
   – Я крепко сплю, – настаивал Свитинг.
   Он понял, что этот великан с суровым лицом ему не опасен. Он его не узнал. Свитинг видел, как приехал лейтенант Адамс, и боялся его. Лейтенант-то уж точно его узнает.
   – Мне жаль, но я ничем не могу вам помочь. Я не был знаком с этой молодой женщиной. Конечно, я видел ее несколько раз. Мы с ней встречались на лестнице. Так вы говорите, она убита? Какой ужас!
   Донован пристально посмотрел ему в глаза:
   – Так, значит, вы никого не видели и ничего не слышали?
   – Совершенно верно. Если у вас больше нет вопросов, прошу меня извинить. Вы подняли меня с постели. – И Свитинг очень медленно начал закрывать дверь, улыбаясь Доновану.
   Донован не мог придумать, о чем еще можно было спросить толстяка. Он понял, что потерял инициативу, как это частенько случалось с ним, но ничего не мог поделать. Он коротко кивнул и сделал шаг назад. С дружелюбной улыбкой Свитинг закрыл дверь, и Донован услышал, как в замке повернулся ключ. Он сдвинул шляпу на затылок, потер подбородок, пересек лестничную площадку и подошел к ступенькам.
   «Я где-то видел этого толстого гада раньше! Он проходил по какому-то делу, или я просто столкнулся с ним на улице?» Донован был уверен, что, будь на его месте Адамс, тот бы вспомнил. У Адамса была фотографическая память на лица.
   Зло пожав плечами, Донован спустился к следующей квартире.
   Через полчаса он был уже в вестибюле. Только зря потерял время. Никто ничего не видел и ничего не слышал.
   Где-то внутри разгоралась крошечная искра паники. О том, чтобы вернуться на верхний этаж и сказать Адамсу в присутствии Флетчера и Хотби, что он ничего не разузнал, и речи быть не может. Донован с силой нажал на кнопку звонка у двери, выкрашенной в желтый цвет.
   Дверь открыла Мей Кристи. Она тоже видела, как подъехали полицейские машины, и поняла, что ей следует ожидать визита. Она подкрепилась изрядной порцией джина, запах которого Донован моментально почувствовал.
   – Я – офицер полиции, – сообщил он. – Мне нужно с вами переговорить.
   Донован вошел, заставив блондинку отступить в гостиную.
   – Вы не войдете сюда! – запротестовала она. – Что люди подумают?
   – Заткнись и сядь! – прикрикнул Донован.
   Она подчинилась, но не потому, что испугалась Донована, а потому, что сгорала от любопытства узнать, зачем это полиция пожаловала в дом. Мей взяла сигарету и приподняла выщипанные брови:
   – К чему такая спешка?
   – Ты знакома с Фей Карсон?
   Лицо Мей прояснилось.
   – У нее неприятности? – спросила она с надеждой.
   – Она убита.
   Донован видел, как выражение ее лица быстро изменялось, и с удовлетворением отметил, что в ее глазах мелькнул испуг.
   – Убита? Кем же?
   – Заколота ножом. Пока мы не знаем, кто это сделал. Она вчера ночью работала?
   – Не знаю. Меня здесь не было.
   Донован с раздражением глубоко вздохнул:
   – Значит, ты, как и все остальные, ничего не видела и не слышала?
   – Ничего не поделаешь, – сказала Мей. – Убита! Надо же! Мне она никогда не была симпатична, но я никому не пожелала бы такой смерти. – Она встала и подошла к подоконнику, где стояла бутылка джина. – Извините, но что-то я сегодня с утра не в настроении. – Она налила себе изрядную порцию. – Выпьете?
   – Нет. Так, значит, ты не видела ее прошлой ночью?
   Мей покачала головой, глотнула джина, закашлялась и постучала себя по груди.
   – Ну вот, теперь получше. Нет, я ее не видела.
   Донован закурил.
   – Убийца может сюда вернуться, – сказал он, наклоняясь, чтобы бросить на Мей пристальный взгляд. – Он может прийти и к тебе. Если тебе что-нибудь известно, лучше говори.
   – Но я ничего не знаю!
   – Ты никого не видела приблизительно от часу ночи до двух?
   Мей уставилась в потолок. От джина у нее закружилась голова.
   – Я вернулась около двух, – сказала она. – У входной двери мне встретился какой-то парень, но он мог выходить из любой другой квартиры.
   Донован подался вперед:
   – Не важно, из какой квартиры он шел. Опиши его.
   – Он очень торопился. Чуть было не сбил меня с ног. Высокий, темноволосый и приятный парень. Я подумала было пригласить его выпить со мной. – Она многозначительно ухмыльнулась. – Знаете, как это бывает…
   – Это не важно, – оборвал ее Донован. – Как он был одет?
   – Светло-серый костюм и серая шляпа.
   – Ты его сможешь узнать?
   – Думаю смогу, но он не похож на убийцу.
   – Они никогда не кажутся тем, что они есть на самом деле. Сколько ему лет на вид?
   – Лет тридцать.
   Донован поморщился. Он вспомнил, что домработница сказала, что Фей специализировалась на пожилых мужчинах.
   – Больше ты ничего о нем не можешь вспомнить?
   – Ну, я предложила ему выпить, а он ответил, что торопится. Оттолкнул меня и выбежал на улицу.
   – Он выглядел расстроенным?
   – Я не заметила. Он ужасно спешил.
   – У него была машина?
   Мей покачала головой:
   – Тут никто не оставляет машин на улице. Если сюда приезжают на машине, то оставляют ее на стоянке в конце улицы.
   Донован встал:
   – Ладно. Если увидишь этого парня, звони в полицию. Понятно?

   Когда Донован вернулся в квартиру Фей, был уже одиннадцатый час утра.
   Доктор Саммерфельд уже отбыл. Адамс с закрытыми глазами сидел в кресле, зажав в зубах сигарету.
   Флетчер и Хотби работали в спальне.
   – Ну, удалось что-нибудь узнать? – спросил Адамс, открыв глаза.
   Донован сделал усилие, чтобы казаться спокойным:
   – Есть приметы парня, который, возможно, совершил убийство. Его видели, когда он выходил отсюда около двух часов ночи. Очень торопился.
   – На его месте любой поторопился бы унести ноги из этого притона, – заметил Адамс.
   – Я проверил. Ни одна из девиц не принимала клиента, соответствующего этому описанию. Значит, он был у Карсон. Определили время смерти?
   – Около половины второго.
   – Значит, это он.
   – Не обязательно. Он мог просто подняться в квартиру, обнаружить, что она убита, и, конечно, поспешил сбежать.
   Тихое жужжание заставило обеих мужчин насторожиться. Звук исходил от телефонного аппарата. Донован подошел к аппарату и пристально посмотрел на него.
   – Посмотрите: кто-то заглушил звонок!
   Адамс поднял трубку.
   Донован повернулся и увидел, как Адамс нахмурился, а потом сказал:
   – Это лейтенант Адамс. Городская полиция. Кто говорит?
   Донован услышал щелчок, и Адамс, недоуменно пожав плечами, повесил трубку.
   – Один из ее клиентов, я полагаю, – сказал Адамс. – Бросил трубку.
   Донован подскочил к телефону, вызвал телефонистку:
   – Говорит полиция. Установите, откуда был звонок, и сообщите мне.
   Адамс посмотрел на него с неодобрением:
   – Что это вам в голову пришло? Уж не думаете вы, что звонил убийца?
   – Я хочу знать, кто звонил, – упрямо сказал Донован.
   К линии подключилась телефонистка:
   – Звонок был сделан с платного телефона из Восточного национального банка.
   – Спасибо. – Донован повесил трубку.
   Он занялся телефонным аппаратом.
   – Кто бы мог заглушить звонок? Она или убийца?
   Повысив голос, Адамс позвал Флетчера:
   – Вы проверяли, нет ли на телефонном аппарате отпечатков?
   – Ага. Все чисто.
   – А вы не заметили, что звонок заглушен?
   – Конечно, но не придал этому значения.
   – Еще бы! – сказал презрительно Адамс. – И что, никаких отпечатков?
   Флетчер покачал головой.
   – Похоже, это сделал убийца, – сказал Донован. – Она бы оставила отпечатки.
   Адамс жестом велел Флетчеру удалиться.
   – Лучше узнать, не слышал ли кто-нибудь из соседей телефонных звонков ночью?
   – Я отправляюсь в банк, – заявил Донован. – Вдруг кто-нибудь видел того, кто звонил?
   – Зачем вам это?
   – Эта девица не ловила мужчин на улице. У нее были постоянные клиенты. Клиенты передавали ее адрес своим друзьям. И я переговорю с каждым, кого только смогу найти. Один из них наверняка окажется тем парнем в сером костюме.
   Адамс пожал плечами:
   – Ваше дело. Вы ведете расследование.
   Донован поспешно вышел из гостиной и бегом спустился по лестнице. Везение – вот что ему сейчас необходимо! Если удача улыбнется ему, он раскроет это дело, и тогда плевать ему на этого Адамса!

   Полицейский комиссар Пол Ховард сидел за своим большим письменным столом красного дерева, зажав сигарету крепкими белыми зубами. Его обветренное загорелое лицо выражало беспокойство.
   Ховарду стукнул пятьдесят один год. Он был честолюбивым человеком и с большим трудом карабкался по политической лестнице, питая надежды стать судьей, а потом и сенатором. Он старательно прислушивался к людям, имеющим вес в политике, и исполнял каждое их желание в надежде, что долг платежом красен. Он занимал удобное место, чтобы оказывать различного рода услуги, и нажил значительное состояние, закрывая глаза на коррупцию и взяточничество администрации.
   В кресле у окна, вытянув ноги, с сигарой в руке сидел капитан полиции Джо Мотли. Его обрюзгшее лицо в красных прожилках носило выражение полнейшего безразличия. Мотли приходился Ховарду шурином. И это была единственная причина, по которой он до сих пор оставался капитаном полиции.
   Когда Ховарда назначили на должность полицейского комиссара, Мотли почувствовал, что его место под солнцем под угрозой. Мотли не проявлял никакого интереса к службе. Он был азартным человеком, но место было теплым, и он не собирался его терять. Он неплохо разбирался в людских характерах и вскоре нащупал слабость Ховарда к молоденьким привлекательным девушкам.
   Одна из сестер Мотли, Глория, была молода и очень красива. Мотли пришлось постараться, чтобы она смогла продемонстрировать все свои прелести Ховарду.
   А через месяц Ховард уже был на ней женат, слишком поздно поняв, что капитан, от которого он хотел было отделаться, стал его родственником.
   С того времени Мотли стал неприкосновенным. Ховард быстро узнал, что стоит ему хоть немного надавить на Мотли, то дверь спальни его жены захлопывается перед его носом. Пока он не трогал Мотли, Глория выполняла свой супружеский долг. А поскольку Ховард с ума сходил по своей молодой красавице жене, ему пришлось смириться с такой ситуацией.
   Адамс, сидевший напротив комиссара, был в курсе этих дел. Он понимал, что от Мотли, как от капитана полиции, проку никакого, и прекрасно осознавал, что, как только Мотли освободит место, он автоматически заменит его. И теперь месяцами выжидал удачного случая, чтобы отделаться от Мотли и Донована. Он знал, что лишить Мотли места может только взрыв на политической почве, и теперь, слушая Ховарда, пытался найти способ сделать так, чтобы убийство Фей Карсон стало запалом той бомбы.
   – Я хочу, чтобы убийца был найден, и как можно скорее! – говорил Ховард тихим разъяренным тоном. – Он бросил взгляд на Мотли. – Бросьте всех людей на это дело! Мы должны поймать убийцу! Подумать только, полный дом проституток! А ты мне говорил, что в нашем городе нет ни одного дома свиданий!
   Мотли улыбнулся, обнажив пожелтевшие от табака зубы.
   – Дома свиданий были и будут всегда, – сказал он. – Мы их закрываем, а они снова открываются.
   – А почему ты этот не закрыл? – требовательно спросил Ховард.
   Мотли изумленно уставился на него:
   – Сам знаешь, это дом О’Брайена.
   Ховард сперва вспыхнул, а потом побледнел. Он бросил быстрый взгляд на Адамса, который с непроницаемым видом рассматривал свои начищенные до блеска ботинки. Ховард успокоился. Либо Адамс не расслышал ответа Мотли, либо имя О’Брайена ему неизвестно.
   Однако имя О’Брайена говорило Адамсу о многом. Он знал, что О’Брайен поддерживает деньгами правящую партию. Адамс знал, что хозяин партийной машины – О’Брайен. И почувствовал, как мурашки поползли у него по позвоночнику. Вот, значит, как! Значит, домом номер 25 по Лессингтон-авеню владеет О’Брайен. Вот тот скандал, которого он столько месяцев выжидал! Если ему удастся уличить Мотли и тот выдаст О’Брайена, останется только поджечь запал.
   Немногие из высших чинов администрации знали, что О’Брайен поддерживает партию деньгами. Адамсу этого знать не полагалось.
   Ховард почувствовал, как едва сдерживаемая ярость сдавила ему грудь. Этот разжиревший безмозглый болтун точно потерял остатки разума, когда упомянул имя О’Брайена в присутствии Адамса! Он снова бросил взгляд на Адамса. Нет, тот явно ничего не знает об О’Брайене. Слова Мотли не произвели на него никакого впечатления. Адамс неплохой офицер, но не более того. Интересуется только своей работой и далек от политики.
   Ховард и сам был удивлен, услышав, что дом номер 25 по Лессингтон-авеню принадлежит О’Брайену. Если об этом разнюхают газетчики, последствия будут ужасны, городская власть будет скомпрометирована.
   Необходимо как можно быстрее поймать убийцу.
   – И как далеко продвинулось следствие? – спросил он у Мотли.
   Мотли безразлично кивнул на Адамса:
   – Он этим всем занимается. Пол, зачем ты поднимаешь такой шум из-за убийства какой-то шлюхи? Кому это нужно?
   – Тебе. Особенно завтра, когда ты увидишь утренние газеты, – с издевкой ответил Ховард. – Есть какие-нибудь зацепки? – спросил он у Адамса.
   – У нас имеется описание парня, который, возможно, причастен к преступлению, – ответил Адамс. – Следствием занимается Донован.
   – Донован? Это вы должны заниматься следствием! – рявкнул Ховард. – Подумать только, Донован! – Он замолчал, метнув грозный взгляд на письменный стол, а потом пожал плечами.
   Мотли наблюдал за ним, сдерживая ухмылку.
   Донован был любимцем Мотли. Ховард как-то сцепился с Мотли насчет Донована, и Адамсу прекрасно было об этом известно. Известно ему было и то, что для спасения Донована Мотли натравил на Ховарда Глорию. И при любой возможности Ховард старался больше не связываться с Донованом.
   – Донован – парень что надо, – сказал Мотли, поглаживая выпирающее брюхо. Хотя ему было только тридцать восемь, отсутствие физических нагрузок, пьянство и переедание здорово сказались на его фигуре, состарив на несколько лет.
   – У нас нечасто случаются убийства. Это для Донована шанс. Я хочу, чтобы он реабилитировал себя. Газеты последнее время ему проходу не дают. Ему давно пора показать, чего он стоит.
   – На нем свет клином не сошелся, – сказал Ховард, с трудом сдерживаясь. – Я хочу, чтобы этим случаем занимались все. Нам необходимо поймать убийцу, Джо, как можно быстрее.
   – Конечно-конечно, – безразлично согласился Мотли и медленно поднялся. – Ну, мне пора бежать. Собираюсь заглянуть сегодня в клуб да еще постричься не мешало бы. Глория сказала, что собирается на танцы. Ты пойдешь?
   – Джо, у нас произошло убийство!
   Мотли изумленно уставился на него:
   – Ну и что? Это ведь не значит, что мы с тобой не можем развлечься, верно? На кой черт нам тогда Адамс? Пусть он этим занимается.
   – Иди. Мне еще нужно кое-что сделать, – резко ответил Ховард.
   – Глории это не понравится. Она думает, ты пойдешь.
   Ховард хотел было что-то ответить, но передумал. И чтобы скрыть свое смущение, загасил о пепельницу всего лишь наполовину выкуренную сигару.
   – Конечно, тебе виднее, – продолжал Мотли.
   – Мне нужно еще кое за чем проследить. Я присоединюсь к вам попозже.
   – Как знаешь, – ответил Мотли. – Однако не стоит оставлять Глорию одну, вокруг нее увиваются мужики. Ты ведь ее знаешь. Когда она появляется где-нибудь одна, сразу набегает толпа поклонников. Мне ведь тоже хочется развлечься, недосуг за ней присматривать.
   Адамс внимательно наблюдал и прислушивался к разговору. Он заметил, как лицо Ховарда приобрело напряженное выражение, и понял, что Мотли задел его за живое.
   «Что за осел! – презрительно подумал Адамс. – Устоять не может перед бабой! Боится, как бы ее не умыкнули у него под носом. Я пустил бы себе пулю в лоб, но не стал бы рабом какой-то шлюшки!»
   Когда Мотли ушел, Ховард обратил все свое внимание на Адамса. Он понимал, что Адамс услышал гораздо больше, чем предназначалось для его ушей, и это его злило. Он бросал на лейтенанта косые взгляды, но тот, казалось, либо спал, либо витал где-то далеко и не проявлял к их разговорам особого интереса. Это некоторым образом успокоило Ховарда.
   – Что вы предприняли, Адамс?
   Адамс изобразил, что Ховард застал его врасплох, вздрогнул и бессмысленно замигал. Потом лицо его приобрело обычное настороженное выражение.
   – Я следую обычной процедуре, сэр. Мой отчет у вас на столе. Улик нет. У нас имеется описание мужчины, который выходил из дома в момент совершения преступления. Донован работает над этим. Убийство шлюхи не просто раскрыть. Мотив преступления установить трудно. Все вещи на месте, ничего не похищено.
   – Какие шансы раскрыть этот случай по горячим следам? – спросил Ховард, подавшись вперед и пристально глядя на Адамса.
   Тот покачал головой:
   – Я не стал бы на это особенно рассчитывать, сэр. Убийца может оказаться маньяком. Если он не совершит еще одно убийство, шансов почти никаких. Возможно, девица пыталась кого-то шантажировать, и ее заставили замолчать навсегда. Мы обыскали квартиру. Ничего не нашли, но не исключено, что у нее есть абонентный ящик.
   – Вы считаете, что убийца сумасшедший? – спросил Ховард.
   – Думаю, нет. Сумасшедший наверняка сначала задушил бы девушку, а уж потом раздел. Ее же ударили ножом. Судмедэксперт считает, что она знала этого парня, потому что удар был нанесен спереди. Наверняка она его видела, но не закричала. Никто никаких криков не слышал.
   Ховард выбрал новую сигару, откусил кончик и со злостью сплюнул в мусорницу.
   – Во что бы то ни стало как можно быстрее нужно найти убийцу. Донован только и способен на рутинную работу, но для оперативной работы не годится. Я надеюсь только на вас, Адамс. Займитесь следствием. Вы можете раскрыть это убийство. И не обращайте внимания ни на Мотли, ни на Донована. Выследите и поймайте убийцу. Не сомневаюсь, что скоро заварится такая каша! Но вы можете извлечь из этой ситуации пользу.
   Они переглянулись.
   На худом, с острыми чертами лице Адамса ничего не отразилось, но он торжествовал.
   – Капитану сразу же доложат, чем я занимаюсь, сэр, – сказал он. – Он сотрет меня в порошок.
   – Я скажу ему, что вы работаете на меня. Что я поручил вам вести следствие и представить мне сведения обо всех подпольных организациях этого города. В любом случае мне нужны эти сведения. Поручите кому-нибудь побегать по городу, а сами сосредоточьтесь на убийстве. Я пришлю вам копии всех рапортов Донована. А теперь за дело.
   – Можете положиться на меня, сэр, – сказал Адамс и вышел из кабинета.
   Какое-то время Ховард тупо смотрел на промокашку, потом встал, подошел к двери, приоткрыл ее и крикнул секретарше:
   – Я еду в мэрию. Вернусь через час.
   Он закрыл дверь, надел шляпу, подошел к двери черного хода и поспешно вышел.

Глава 2

   Последние три года за кулисами городской администрации тайно стоял Шон О’Брайен. Он появился на сцене как раз в тот момент, когда партия переживала поражение, и очередные новые солидные финансовые вливания О’Брайена дали ей вторую жизнь.
   В то время лидером партии был Эд Фабиан, толстый, общительный, но банальный политикан. Он принял предложение о финансовой помощи от О’Брайена, не поинтересовавшись, откуда эти деньги и когда надо будет возвращать долг.
   Желание О’Брайена оставаться в тени должно было вызвать у Фабиана подозрения, но ему позарез нужны были деньги, и позволить себе излишнее любопытство он не мог.
   На самом деле Фабиан оказался подставным лицом и к тому же, старея, растерял свой былой боевой дух. И пока партия получала кредиты, он беспрекословно выполнял приказы О’Брайена. Конечно, если бы он знал, что миллионы О’Брайена от международной торговли наркотиками, то был бы ужасно потрясен. Время от времени отлаженная цепочка транспортировки наркотиков нарушалась. Часть людей, работавших на О’Брайена, сейчас отбывала срок в тюрьмах Франции, но сам О’Брайен остался в стороне. Ему удалось сбежать из Европы, прихватив с собой миллионы долларов.
   О’Брайен приехал во Флинт-Сити, штат Калифорния, чтобы отойти от дел и потратить свои денежки. Однако довольно скоро он пресытился бездеятельной жизнью и решил заняться политикой. Он изучил политическую расстановку сил в городе, выбрал партию Фабиана, как наиболее слабую, внедрился и обрел над ней контроль.
   Несмотря на все принятые меры предосторожности в подборе людей, когда О’Брайен занимался транспортировкой и продажей наркотиков, он не мог не сотрудничать с посредниками, и теперь один из них, приговоренный к двадцатилетнему тюремному заключению, заговорил. У полиции было только описание внешности О’Брайена. Кроме того, О’Брайен понимал, что за ним охотятся. Гласность была для него опасна. Случайно фотографию в местной прессе мог увидеть человек из отдела по борьбе с наркотиками, и тогда перед О’Брайеном маячила реальная перспектива провести ближайшие двадцать лет в камере.
   Однако после трех лет, прожитых в относительной безопасности, он не проявлял лишнего беспокойства относительно своего будущего. Старался не оказываться в центре внимания, вел уединенную жизнь и не заводил ненужных знакомств.
   Он посмеивался над тем, что контролирует жизнь процветающего города. А мысль, что избиратели даже и не подозревают, что именно О’Брайен дергает за ниточки и управляет их жизнями, забавляла его.
   Он обладал огромной виллой с тремя акрами ухоженного сада, который спускался к реке. Виллу окружал такой высокий забор, что даже самый любопытный прохожий не сумел бы заглянуть.
   Через двадцать минут быстрой езды комиссар Ховард оказался на вилле. Проезжая по извилистой подъездной дорожке с разбитыми по обе стороны газонами с буйно цветущими георгинами, он увидел группу садовников – китайцев, усердно поддерживающих красоту огромного сада.
   Но в это утро сад мало интересовал Ховарда. Он понимал, что поступает опрометчиво, нанося визит О’Брайену. Подозревая, что его деньги «грязные», Ховард старался, чтобы его имя не связывали с именем О’Брайена, и если уж им приходилось встречаться, то встречи происходили в присутствии других членов партии. Но этим утром ему нужно было переговорить с О’Брайеном наедине, и Ховард понимал, что разговор по телефону может быть подслушанным.
   Он подъехал к парадному входу, вылез из машины, быстрым шагом прошел по залитому солнцем большому крыльцу и позвонил.
   Дверь открыл один из людей О’Брайена, Салливан, в белом пиджаке и отутюженных черных брюках, громадина, бывший борец, когда-то получавший призы. При виде Ховарда в его глазах мелькнуло удивление.
   – Мистер О’Брайен дома?
   – Естественно, – ответил Салливан, делая шаг назад, – но в данный момент он занят.
   Войдя в прихожую, Ховард услышал, что где-то в доме поет женщина. Первой его мыслью было, что это радио. Голос, чистое сопрано, был сильным и сочным. Даже Ховард, который не разбирался в музыке, понял, что это нечто выдающееся.
   – Скажите, что я по очень важному делу.
   – Лучше скажите ему сами, босс, – сказал Салливан. – Если я прерву это кудахтанье, мне это может стоит головы. – Он указал на коридор, ведущий в гостиную.
   Ховард быстро прошел по коридору и остановился на пороге гостиной, двери в которую были широко распахнуты. О’Брайен сидел, удобно расположившись в кресле, сложив руки на груди и закрыв глаза. За роялем у открытого окна сидела высокая стройная девушка. Она была поразительно красива: блондинка с большими зелеными глазами, тонким носом, высокими скулами и большим чувственным ртом. На ней был белый кашемировый свитер и синие джинсы в тонкую белую полоску.
   Это она пела чистым сопрано оперную арию, которая Ховарду показалась знакомой. Ее голос был мягким, словно крем, и полным переливчатых оттенков.
   Ховард, остолбенев, наблюдал за ней, чувствуя, как участился у него пульс. До сих пор он считал самой красивой девушкой в городе Глорию, но эта девушка превосходила ее красотой. И фигура у нее потрясающая.
   «И где это О’Брайен отыскал такую красавицу?» – завистливо подумал он.
   Девушка посмотрела на него. Ее голос взмывался вверх безо всяких усилий, и она уже была готова взять заключительную высокую ноту, когда их глаза встретились. Девушка вздрогнула, сфальшивила, а ее руки соскользнули с клавиш рояля.
   О’Брайен открыл глаза и нахмурился.
   – Что за черт?.. – воскликнул он. Потом, проследив за ее испуганным взглядом, в свою очередь, уставился на Ховарда.
   – Простите за беспокойство, – извинился Ховард, входя в комнату. – У меня срочное дело. Мне нужно переговорить с вами.
   О’Брайен встал. Внешне не было заметно никаких признаков удивления, хотя Ховард был уверен, что тот удивлен.
   – Вам не стоило входить, пока она не закончит арию, – сказал он, подходя, чтобы пожать ему руку. – Ну да ничего. Вы ведь не сильны в музыке, верно, комиссар? Позвольте вам представить мою будущую жену, мисс Дорман.
   Девушка встала и подошла к Ховарду. На сильно накрашенных губах играла улыбка, но взгляд остался настороженным. У Ховарда создалось впечатление, что она чего-то боится.
   – Вы женитесь? – изумленно переспросил Ховард. – О, простите, я не знал. Мои поздравления. – Улыбаясь О’Брайену, он пожал протянутую ему тонкую холодную руку. – Замечательно. А я уж стал подумывать, не собираетесь ли вы всю оставшуюся жизнь ходить в старых холостяках.
   – Я просто не спешил, – сказал О’Брайен, обнимая девушку за талию. – Она стоит того, не так ли? Гилда, позволь представить тебе комиссара полиции Ховарда. Он – очень важная персона, и я хочу, чтобы вы стали друзьями.
   – Ты же знаешь, Шон, твои друзья теперь и мои друзья.
   О’Брайен рассмеялся:
   – Ты меня не проведешь. Я видел, каким взглядом ты смотрела на моих так называемых друзей. Но не важно. Будь поласковей с этим человеком. – Он бросил взгляд на Ховарда. – Выпьете что-нибудь, комиссар?
   – Пожалуй, но… – протянул Ховард, переводя взгляд с Гилды на О’Брайена. – У меня к вам неотложное дело…
   – Вот теперь вы и в самом деле завоюете ее симпатию, – сказал О’Брайен, пожимая плечами. – Ты слышала, детка? У него ко мне дело.
   – Хороший предлог, чтобы удалиться! – воскликнула Тилда, высвобождаясь от руки О’Брайена. – Только недолго, Шон. – Она улыбнулась Ховарду, бросив на него быстрый изучающий взгляд, и вышла из комнаты.
   Ховард проводил ее взглядом, ошеломленный созерцанием форм, скрывающихся под свитером с джинсами.
   – Какая милашка, правда? – заметил О’Брайен, от которого не ускользнул взгляд Ховарда. Он прекрасно был осведомлен о его слабости к хорошеньким молоденьким девушкам. – А какой голос!
   О’Брайен подошел к бару и стал готовить две порции виски с содовой и со льдом.
   – Хотите верьте, хотите нет, я встретил Гилду в одном ночном клубе, где она пела! Услышал ее голос и настоял, чтобы она серьезно занялась пением. Теперь она поет Моцарта. Ее прослушивал Франчелли и пришел в полный восторг. Сказал, через пару лет из нее получится большая оперная певица.
   Ховард взял стакан с выпивкой, сел и, глядя на О’Брайена, подумал: «Какой красавчик! Не больше сорока, а уже ворочает миллионами».
   О’Брайен был эффектным брюнетом. Темные изогнутые брови и тонкие усики придавали ему какой-то дьявольский вид.
   – Что случилось, комиссар? – спросил он, усаживаясь на ручку кресла и покачивая ногой в дорогом ботинке.
   – Вам что-нибудь известно о доме номер 25 по Лессингтон-авеню?
   О’Брайен удивленно приподнял правую бровь:
   – А в чем дело?
   – До меня дошли слухи, что владелец этого дома вы.
   – И что из того?
   – Там сегодня ночью была убита девушка по вызову. И еще четыре квартиры в доме занимают проститутки.
   О’Брайен глотнул виски и закурил. На его лице не отразилось никаких эмоций, однако Ховард знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что мозг его усиленно работает.
   – Вам не о чем беспокоиться, – наконец проговорил О’Брайен. – Я обо всем позабочусь. А как имя девицы?
   – Фей Карсон.
   Лицо О’Брайена оставалось безразличным, но он слегка сощурил глаза, и этого было достаточно, чтобы Ховард понял, что это известие поразило его.
   – Газетчики что-нибудь пронюхали?
   Ховард покачал головой:
   – Сделаем сообщение в газеты приблизительно через час. Я решил сначала переговорить с вами. Дело может обернуться неприятностями.
   – Откуда вам стало известно, что дом принадлежит мне?
   Значит, это правда. У Ховарда екнуло сердце. А он-то надеялся, что Мотли поднял шум по пустякам.
   – Мотли сказал мне.
   – Этот бездельник слишком много болтает, – заметил О’Брайен. Он потер подбородок и уперся взглядом в ковер.
   – Как вы считаете, можно официально установить, что владелец дома именно вы? – спокойно осведомился Ховард.
   – Не исключено. Его купил мой адвокат, но если кто-нибудь копнет поглубже, может напасть на мой след. Дайте-ка мне подумать…
   Ховард сделал большой глоток. У него всегда было подозрение, что этот О’Брайен – скользкий тип. Он появился из ниоткуда, никто о нем ничего не слышал, а денег не считает, швыряет миллионами. А теперь еще спокойно признает, что является владельцем дома свиданий.
   – Вам было известно, чем занимаются эти девицы?
   О’Брайен нахмурился:
   – Естественно. Им же надо где-то жить. А кроме того, они всегда платили вовремя.
   Он встал, подошел к телефону и набрал номер. После минутного молчания сказал в трубку:
   – Пригласите Такса. – Помолчал, а потом продолжал: – Такс? У меня для тебя есть работенка. Дело срочное. Сейчас же отправляйся в дом номер 25 по Лессингтон-авеню и вышвырни оттуда всех шлюх. Гони всех вон! Их там четыре. Как только они оттуда выметутся, посели в эти квартиры других людей. Мне плевать кого, лишь бы у них вид был респектабельный. Старые девы прекрасно подойдут. Может, у кого-нибудь из ребят найдутся приличные родственники. Я хочу, чтобы это было сделано в течение двух часов. Понятно? – Он бросил трубку на рычаг и снова сел. – Ну вот, Такс все устроит. Когда прибудут газетчики, они найдут дом настолько респектабельным, что им придется снять шляпы и вытереть ноги.
   Ховард уставился на него в изумлении. Все слишком гладко, слишком походило на гангстерские приемы.
   – Вы меня успокоили. Мне такое и в голову не пришло, – медленно сказал он.
   О’Брайен пожал плечами:
   – Полагаю, у вас есть другие проблемы, чтобы занять свою голову. Я же прилагаю все возможные усилия, чтобы избегать неприятностей. – Он потянулся за сигарой, бросил другую Ховарду, а потом закурил сам. – А теперь расскажите мне о той девушке. Кто ее убил?
   – Мы ничего не знаем. Убийца не оставил никаких следов. Одно известно: она была с ним знакома. Заколота ножом для колки льда. Удар нанесен в грудь. Никто не слышал ее криков.
   – Вчера ночью? Вчера была ужасная гроза, верно? Даже если она и кричала, ее невозможно было услышать.
   Ховард расстроился, он забыл про грозу.
   – Верно. Возможно, никто не слышал криков из-за грома.
   – Кто ведет следствие?
   – Донован, но я привлек Адамса к расследованию. У Донована есть приметы парня, который, возможно, окажется преступником.
   О’Брайен встал и направился к бару. У Ховарда возникло смутное подозрение, что О’Брайен внезапно насторожился.
   – И какие приметы?
   – Очень неопределенные: моложавый, лет тридцати трех, темноволосый и приятной наружности. Одет в светло-серый костюм и шляпу того же цвета.
   – Гм-м-м, не слишком-то, верно? – заметил О’Брайен и подал ему выпивку.
   – Лучше, чем ничего, – возразил Ховард, беря стакан. – Такие преступления всегда непросто раскрывать. Никаких видимых мотивов убийства.
   О’Брайен снова сел:
   – Берт воспользуется этим, чтобы насолить нам. Вы говорили с Фабианом?
   – Нет еще. В любом случае он ничего не сможет сделать. Это мое дело. Если удастся быстро поймать убийцу, все будет в порядке. Единственное, что меня беспокоит, так это ваш дом.
   О’Брайен улыбнулся:
   – Ну, я ведь позаботился об этом, поэтому расслабьтесь.
   – Конечно, – замялся Ховард. – У вас, случайно, нет еще подобных домов в городе?
   – У меня в этом городе много недвижимости, – ответил беззаботно О’Брайен.
   – У меня смутные подозрения, что Берту обо всем известно. Если он узнает о ваших домах свиданий, нам не поздоровится.
   – Спасибо, что напомнили мне об этом, – сказал О’Брайен с улыбкой. – Мне не хуже, чем вам, известно об этом. – Он встал. – Ну, комиссар, не подумайте, что я вас выпроваживаю, но у меня сегодня много дел. Держите меня в курсе. Я хочу, чтобы мне посылали все копии рапортов, имеющих отношение к этому убийству. И поторопитесь. Я хотел бы иметь их перепечатанными.
   Ховард заколебался:
   – Рапорты не должны выноситься из участка, это против правил. Полагаю, я могу лично держать вас в курсе дела.
   Взгляд О’Брайена посуровел, хотя он и продолжал улыбаться.
   – Мне нужны рапорта, – спокойно повторил он.
   Ховард развел руками:
   – Хорошо. Прослежу, чтобы они вам доставлялись.
   – Большое спасибо. Но вам все-таки стоит поговорить с Фабианом. Предупредите его, что Берт уже готов заварить кашу. Если вы сумеете найти убийцу быстро, ему не удастся слишком сильно вам навредить. Пусть о девице напечатают в газетах. Сообщите, что она будто бы работала в одном из ночных клубов.
   – Понятно.
   О’Брайен проводил Ховарда до двери.
   – Вы считаете, Донован способен распутать это дело? – спросил О’Брайен, открывая дверь.
   – Адамс тоже работает над этим убийством.
   – Ах да… Адамс. Он сообразительный коп. Пока, комиссар. Спасибо, что навестили. И не забудьте про рапорта.
   О’Брайен стоял в дверях и смотрел, как отъезжает Ховард. Мотом медленно закрыл дверь и некоторое время стоял задумавшись.
   Гилда, которая наблюдала за ним из-за полуоткрытой двери кабинета О’Брайена, почувствовала холодок, пробежавший по спине при виде злобной улыбки, скривившей его рот.

   Детектив Дейв Дункан взял сигарету, чиркнул спичкой и наклонил конец сигареты в сложенные ковшиком ладони. Он бросил взгляд на сержанта Донована, который сидел по другую сторону стола, жуя сандвич с ветчиной. Его тяжелые челюсти медленно двигались, пережевывая пищу, а лицо казалось озабоченным.
   Дункан уже давно работал в полиции, был простым полицейским и потерял надежду на повышение по службе, но теперь, после того как его назначили в помощь к Доновану, воспрял духом. Он не очень высоко ценил Донована, но расследование убийства всегда дает шанс тому, у кого есть мозги.
   – Старый пень клянется, что вел регистрационную книгу, – сказал Дункан. – Божится, что вписывал в нее все номера автомобилей, которые оставались на его стоянке прошлой ночью, но книга исчезла.
   Донован тихонько икнул, пододвинул чашку с кофе и стал шарить в карманах в поисках сигареты.
   – Не могла же она сама по себе исчезнуть, – многозначительно заметил он. – Значит, кто-то ее изъял.
   – Думаю, тот парень в сером костюме прихватил ее, – заявил Дункан. – Он заходил в будку и бесед овал со стариком. Наверняка это дело его рук, ведь там был записан номер его машины.
   Донован кивнул:
   – Да. Если он стащил ее, то, конечно, уничтожил. Этот тип в сером костюме, похоже, наш клиент. – Он вытащил свою записную книжку из заднего кармана брюк и перелистал странички. – Еще раз просмотрим, что у нас есть. Вчера вечером без десяти девять этот парень оставляет свой зеленый «линкольн», номер не установлен, на стоянке. Говорит сторожу, что если его друг дома, то он может остаться на всю ночь. В половине одиннадцатого он и убитая женщина ловят такси и отправляются в «Голубую розу». Шофер узнал по описанию его и Карсон. Дарси и привратник в «Голубой розе» также узнали его по нашему описанию. Дарси никогда его раньше не видел и не думает, что это ее постоянный ухажер. Карсон никогда не водила своих клиентов в «Голубую розу». Итак, около двенадцати тридцати они с девицей взяли такси и вернулись к ней домой. Водитель такси уверен, что это был именно он. Судмедэксперт определил смерть девушки около половины второго. Сторож сказал, что этот тип очень торопился, когда выходил из дома. Сторож был в сторожке, прятался от дождя. Он заходит в сторожку, заводит разговор о погоде. Потом собирается уйти, сторож хочет отметить номер его машины в книге, он спрашивает у него номер, а этот тип дает ему номер «паккарда», стоявшего уже пару дней на площадке. Если бы этот парень был ни в чем не виноват, зачем ему давать чужой номер? – Донован закрыл записную книжку и провел ногтем большого пальца по рыжим усам. – Неплохо для одного-то дня, а, Дункан? Если мы найдем этого парня, у нас на него достаточно улик, чтобы подвести к вышке.
   – Но сначала этого парня нужно найти, – заметил Дункан, допивая кофе и поднимаясь с места. – У меня подозрение, сержант, что Дарси нам что-то не договаривает. Думаю, он знает, кто этот тип.
   Донован пожал плечами:
   – Ну, не знаю. Конечно, Дарси слегка темнил, но, может, ему есть что скрывать. Такого типа, как Дарси, нельзя заставить говорить, если только он сам того не захочет. Лично мне хотелось бы выяснить, был ли тот парень постоянным клиентом Карсон или он случайный визитер. То, что она была с ним в «Голубой розе», говорит за то, что он – клиент постоянный. Значит, нам нужно узнать, кто ее дружки. Не сомневаюсь, у нее множество знакомых, но некоторых она знала лучше остальных.
   Дункан бросил окурок на пол и растоптал его.
   – Но как? Дарси утверждает, что не знает ее друзей. А кому знать, как не ему?
   – Я поднажму на того типа из банка – гладкого толстяка, который наплел нам, что звонил своей жене из телефона-автомата. Около десяти часов был только один звонок. И звонили на квартиру Карсон. Он говорит, что с платного телефона кроме него звонила какая-то девушка и пожилой мужчина. Врет. Поэтому пойдем и потолкуем с ним.
   – Но банк-то закрыт.
   – Может быть, ночной сторож знает адрес, – предположил Донован. – Пошли.
   Но ночной сторож не знал адрес Паркера. Он даже не знал, кто он такой.
   – К тому времени, как я заступаю на дежурство, уже все уходят, – объяснил он. – Простите, сержант, но вам придется подождать до завтра.
   – Тогда дайте мне адрес управляющего, – потребовал Донован. – Дело не может ждать.
   – Но у меня нет его адреса. Если мне нужно связаться с начальством, я обращаюсь к мистеру Холланду, главному кассиру.
   – Ладно, – нетерпеливо согласился Донован. – Давайте тогда его адрес. Я тороплюсь.
   Ночной сторож написал адрес на клочке бумаги, и оба детектива вернулись в машину.
   – Пойду куплю газеты, – сказал Донован, – погоди минутку.
   Он купил две газеты у мальчишки на углу и вернулся к автомобилю.
   – Об этом уже написано в последних новостях.
   Донован не почувствовал никакого удовлетворения, увидев свое имя в газете. Он понимал, что, если не раскроет убийство Фей Карсон в ближайшие дни, газетчики его растерзают.
   В полдень Донован вернулся в квартиру Фей Карсон для встречи с журналистами. Ожидая от газетчиков одних только неприятностей, он с облегчением увидел, что капитан Мотли был тоже там. Донован поразился тому факту, что в доме не было и признаков девиц по вызову. Весь дом, как по волшебству, стал необычайно респектабельным. Репортерский нюх их подвел – они не выведали ничего подозрительного. Журналисты ходили от квартиры к квартире. Пожилые женщины, которые открывали им двери, ничего не знали и ничего не слышали. Репортеры насторожились, они заподозрили, что их позвали слишком поздно. Однако искусные речи Мотли сгладили неловкость ситуации. Слушая ту лапшу, которую он навешивал им на уши, Донован радовался, что общаться с прессой пришлось не ему.
   – Вероятно, завтра это будет на первых полосах всех газет, – сказал он, усаживаясь в машину рядом с Дунканом.
   – Ага, – согласился Дункан.
   Они быстро нашли нужную им улицу.
   – Вот туда, направо, – показал Донован.
   Они подъехали к аккуратному бунгало и вышли из машины.
   – Этот парень умеет выращивать розы, правда? – сказал Дункан, который сам был заядлым цветоводом. – Посмотрите на эту красавицу. Это сорт «миссис Лакстон».
   – Кто-кто? – изумился Донован, оглядываясь по сторонам.
   – Да никто, сержант, – сказал Дункан, сдерживая улыбку. – Жаль, что он так запустил газон. Это напомнило, что и мне не мешает подстричь лужайку.
   – Занимайтесь лучше делом! – рявкнул сбитый с толку Донован.
   Он надавил большим пальцем на кнопку звонка и держал его несколько секунд, а потом отошел от двери. Последовала продолжительная пауза, и, когда он уже было собрался позвонить еще раз, дверь открылась. Донован узнал высокого красивого молодого человека, открывшего дверь. Он видел его в банке в окошке рядом с Паркером.
   «Умирает от страха, – с садистским удовольствием подумал Донован. – Смешно. Стоит только нажать на кнопку звонка, чтобы переполошить всех в доме».
   Он агрессивно выставил вперед подбородок.
   – Это вы Холланд? – рыкнул он.
   Кен кивнул.
   Дункан недоуменно разглядывал его.
   Вид у этого парня такой, словно он только что ограбил банк, а добычу спрятал в доме. Что это с ним?
   – Мне нужно переговорить с Паркером. Где он живет? – требовательно спросил Донован.
   Кен открыл и закрыл рот. Он не мог выговорить ни слова и, молча, не мигая, смотрел на Донована.
   – Дайте адрес Паркера! – повысил голос Донован.
   Кен сделал над собой усилие, сглотнул, а потом едва слышно прошептал:
   – Он живет на соседней улице. Дом номер 145 по Маршалл-авеню.
   Дункан вытащил блокнот и записал адрес.
   – Он говорил вам, что собирается позвонить своей жене из телефонной будки? – требовательно спросил Донован.
   – Он… он ничего мне не говорил.
   – Вы видели, как он звонил?
   – Ну да, видел.
   – Во сколько это было?
   – Я не обратил внимания.
   Донован бросил на него уничтожающий взгляд, а потом, полный презрения, повернулся к Дункану:
   – Пошли. Мы напрасно теряем время.
   Он зашагал по дорожке, рывком распахнул калитку и пошел к машине.
   Дункан, который шел сзади, у калитки оглянулся. Кен неподвижно стоял в дверном проеме, провожая их взглядом, но поспешно сделал шаг назад и захлопнул дверь, встретившись с взглядом Дункана.

Глава 3

   Когда автомобиль Ховарда исчез в конце аллеи, Шон О’Брайен вернулся в гостиную и сел. Он подождал, прислушиваясь, и через несколько секунд услышал шаги. В комнату вошла Гилда.
   – О, комиссар уже уехал? – удивилась она, но деланное удивление в ее голосе не обмануло О’Брайена.
   – Да, уехал, – сказал он и, взяв ее за руку, притянул к себе.
   Гилда села на подлокотник кресла. Обняв ее за талию, Шон стал поглаживать ей спину, не спуская с нее глаз.
   Ее большие зеленые кошачьи глаза потемнели от возбуждения.
   – Что ему было нужно, Шон? Или это не моего ума дело?
   – Сюда он приехал впервые, – хмуро сказал О’Брайен. – Странный тип. Принес плохие новости. – Он прижался головой к руке Гилды и почувствовал, как напряглось ее тело.
   – Ты помнишь Фей Карсон? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.
   Точеные ноздри Гилды задрожали, а взгляд стал жестким.
   – Конечно. А что она такого натворила?
   – Она ведь была любовницей твоего брата?
   О’Брайен увидел, как Гилда вздрогнула.
   – Шон, это было давным-давно. Зачем вытягивать эту старую историю на свет Божий?
   Он резко встал и отошел от нее, заложив руки за спину. Его лицо приобрело жесткое выражение.
   – Не столь уж старую. А теперь слушай, Гилда. Прежде чем говорить о Джонни, я хочу внести ясность. Говорить о том, что я от тебя без ума и сделаю ради тебя все, что угодно, нет необходимости. Ты прекрасно знаешь об этом. Ты – единственная женщина, которую я по-настоящему полюбил, хотя женщин у меня было немало. Но с тобой все по-другому. Ты для меня – все в жизни. Мы скоро поженимся. Как тебе известно, вся городская администрация в моих руках. И мне важно, чтобы так оставалось и впредь. Политика – грязная игра, детка, в которой каждый пытается перегрызть другому горло. А самый быстрый способ опрокинуть политическую машину – скандал, поднятый прессой. И тогда избирателей ничем не переубедить, понимаешь?
   Гилда, побледневшая от испуга, сидела на подлокотнике кресла, зажав руки между колен.
   – Да, Шон, но какое отношение имеет все это к Джонни?
   Он посмотрел ей в лицо:
   – Я же сказал: Ховард принес плохие новости. Вчера ночью была убита Фей Карсон.
   Гилда закрыла глаза. Ее охватила дрожь. Они долго молчали, и только равномерное тиканье часов на каминной полке нарушало тишину. Потом О’Брайен спросил:
   – Тебе известно, что Джонни вернулся вчера вечером? Один из моих людей видел его в клубе «Парадиз». Ты с ним встречалась?
   Гилда замялась, а потом, не глядя на него, кивнула.
   – Да, я знала, что он в городе, – сказала она, не отрывая взгляда от своих сжатых кулачков.
   – Как ты считаешь, это он убил ее? – спокойно спросил О’Брайен.
   Она подняла на него расширившиеся от удивления глаза:
   – Конечно нет! Как ты можешь говорить такое?!
   Ее благородное негодование было явно неискренним. Они посмотрели друг на друга, и Гилда отвела взгляд.
   – Мы должны быть честны друг с другом, детка, – сказал О’Брайен. – Ты прекрасно понимаешь, почему я спрашиваю тебя об этом. Прежде чем попасть в психушку, он угрожал убить ее. Не прошло и нескольких часов, как его выпустили, а Фей оказалась убитой. Посмотрим правде в лицо!
   Гилда сидела неподвижно. Он заметил, что она с трудом держит себя в руках, и, подойдя к ней, обнял ее.
   – Успокойся. У тебя есть я. И до сих пор мне удавалось улаживать многое.
   – Он не мог убить, – прошептала Гилда. – Он не способен на такие ужасы!
   Прекрасно зная Джонни, О’Брайен был как раз противоположного мнения.
   – Это только ты так думаешь, – мягко сказал он. – Он твой брат, и ты любишь его. Но ты должна принимать во внимание мнение других людей. У него репутация довольно подмоченная. И смирным поведением он не отличался…
   – Это не он! – воскликнула Гилда, вскакивая и повернувшись к нему лицом. – Ты говоришь так, словно есть доказательства. – Она замолчала и поднесла руку к губам. – Неужели этот полицейский считает, что убийца Джонни?
   О’Брайен покачал головой:
   – О Джонни он не знает ровным счетом ничего.
   Гилда подошла к окну и встала спиной к О’Брайену.
   Тот с удовольствием ее разглядывал. Ему всегда нравилось смотреть на ее стройное, пропорциональное тело.
   – Тогда почему ты подозреваешь Джонни?
   – Послушай, прошлым вечером он был в городе, кода убили Фей. Все очень просто.
   – Он этого не делал!
   – Ты его видела вчера?
   – Нет. Он звонил.
   – А почему ты мне ничего не сказала?
   Тут Гилда наконец-то повернулась:
   – Прости, Шон, я хотела, но он попросил меня ничего тебе не говорить. Ему нужны были деньги. Он сказал, что собирается поехать в Нью-Йорк. Когда он позвонил, я уже уходила в казино. Я назначила встречу там. Но он не появился. Наверное, достал деньги где-то в другом месте.
   – У Фей?
   – Нет! – Глаза Гилды сверкнули. – Он не знает ее адреса. Да и не стал бы брать у нее деньги. К ней он вчера вечером не ходил!
   – Хотелось бы, чтобы это оказалось так, – угрюмо сказал О’Брайен. – Так, значит, ты его не видела?
   – Нет.
   О’Брайен был слишком проницателен, чтобы понять, что Гилда ему лжет. Она с ним встречалась и уверена, что убийство Фей – дело рук Джонни. Ситуация серьезная. Нельзя отдавать Джонни в руки полиции. Нужно действовать быстро. Где теперь мог быть Джонни?
   – Так, значит, он уехал в Нью-Йорк? – непринужденно осведомился О’Брайен, пристально наблюдая за Гилдой.
   – Наверно. Уверена, он скоро позвонит, – ответила она, не глядя на него.
   – Понятно.
   Опять ложь. Ему вдруг пришла в голову мысль, что Гилда где-то прячет своего братца. И в этот момент Джонни может находиться в ее квартире.
   – Ну, раз он уехал… – сказал О’Брайен, поглядев на наручные часы. – Черт побери! Чуть было не забыл. Мне срочно нужно позвонить одному человеку. Подожди, ладно? Вернусь через несколько минут.
   Он прошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Набрав номер, сказал вполголоса:
   – Позовите Такса.
   Последовала короткая пауза, потом резкий, хриплый голос произнес:
   – Да, босс?
   – Ты отлично справился с заданием насчет дома на Лессингтон-авеню. А теперь у меня к тебе другое поручение. Поезжай на Мэддокс-Корт, 45, в квартиру мисс Дорман. Проберись туда и осмотри все как следует. И постарайся, чтобы тебя не заметили. Я думаю, Джонни Дорман находится там. Если он действительно там, увези его и спрячь в надежном месте. Это непростое дело, но тебе и не с таким приходилось справляться. Возьми с собой Уайти. Джонни не любит, когда на него давят.
   – Я о нем позабочусь, – заверил его Такс.
   – Помни: никто не должен вас видеть. И поосторожней. Не бей его по голове – это его слабое место.
   – Положитесь на меня, босс, – сказал Такс. – Я вам позвоню.
   О’Брайен повесил трубку, закурил и вернулся в гостиную.
   Бросив взгляд на Гилду, он понял, что она плакала, и сел рядом с ней на диван.
   – Не расстраивайся так, – ласково сказал он. – А теперь давай оценим сложившуюся ситуацию. Ты должна быть откровенна со мной, Гилда. Возможно, это будет неприятно. Но я должен подумать о нас. Я прошу тебя рассказать мне обо всем. Некоторое время тому назад между тобой, Джонни и Фей возникли некоторые трения. Я считал, что это не мое дело, однако теперь это касается и меня. И я хочу знать, что между вами произошло. У меня много врагов. Им известно, что мы собираемся пожениться. И если только Джонни попадется им в руки, то скандала не избежать. Кто-то наверняка вспомнит, что Джонни угрожал Фей, и тогда полиция примется раскапывать прошлое. Мне нужно знать, что случилось между тобой, Джонни и Фей. Почему он вдруг стал буйным и его пришлось упечь в психушку? Я должен это знать.
   – Если из-за Джонни у меня могут быть неприятности, – сказала Гилда спокойно, – тебе не нужно жениться на мне, Шон.
   – Я женюсь на тебе, – возразил О’Брайен, пристально глядя на нее. – Это единственное, в чем я уверен. Но я хотел бы по возможности избежать неприятностей, поэтому я должен все знать. Ты ведь мне расскажешь?
   Гилда пожала плечами:
   – Хорошо. История грязная, но мне скрывать нечего. Давно нужно было все тебе рассказать. – Гилда протянула руку за сигаретой, прикурила и продолжала: – Мы с Фей были подружками. Снимали одну квартиру на двоих. Я немного пела, а у нее был танцевальный номер с Морисом Ярдом. Она с ума по нему сходила. Хотя сходить с ума там было не из-за чего, он был ужасным эгоистом и бессовестным негодяем. Однажды Фей пригласила его к нам, и мы познакомились. С этого дня он начал преследовать меня повсюду. Просто прохода мне не давал. Фей не верила, что мне он не нужен, и мы поссорились. Я на нее не обижаюсь. Я съехала с квартиры, но Ярд продолжал преследовать меня. В конце концов мне пришлось уехать из города. Он так разозлился на Фей, что бросил ее и тоже уехал из города. Когда я узнала, что он уехал, то вернулась назад. Фей не захотела помириться, но я тоже не слишком расстроилась, потому что она пошла по дурной дорожке. Фей бросила танцы и стала девушкой по вызову. Однажды она случайно встретилась с Джонни. Он только что вернулся из армии. Сам знаешь, каких ужасов он насмотрелся на войне. Джонни стал совершенно неуравновешенным: много пил, и временами на него накатывали приступы необъяснимой ярости. Фей пронюхала, что он мой брат, и решила отомстить мне. Я предупреждала Джонни, но он и слушать меня не хотел. Он влюбился, сходил по ней с ума, как она когда-то сходила с ума по Ярду. Джонни хотел на ней жениться, но Фей держала его на расстоянии. Не отказывала, но и не соглашалась. Как-то один из его приятелей дал ему телефон Фей, сказав, что это классная шлюха. Думаю, что именно тогда у Джонни помутился рассудок. Он бросился к Фей и убил бы ее, если бы случайно не зашел к ней на квартиру Сэм Дарси. Сэм связал его и послал за мной. Я отправила Джонни к психиатру, а потом в клинику. Ну а остальное тебе известно, Шон. Джонни пробыл в клинике почти год. Доктор заверил меня, что Джонни полностью излечился. Я собиралась поехать за ним в клинику, но он меня опередил – вернулся самостоятельно вчера вечером.
   О’Брайен задумчиво потер подбородок:
   – Так, значит, Сэму Дарси известно об отношениях Джонни и Фей?
   – Он знает, что Джонни ее избил и грозился убить.
   – Как ты думаешь, Джонни мог пойти к нему вчера вечером? Известно ли Дарси, что он вернулся в город?
   – Понятия не имею!
   – Ну ладно, – сказал О’Брайен. – Теперь кое-что прояснилось. Но не стоит спешить. Не нужно делать преждевременных выводов. Ховард говорит, что у него имеется описание мужчины, который выходил из квартиры Фей приблизительно в момент совершения преступления. И описание не подходит к Джонни.
   – Говорю же, Джонни не убивал Фей! – резко сказала Гилда.
   – Боюсь, что наше с тобой мнение мало кого интересует, детка, – серьезно сказал О’Брайен. – Известно, что Джонни угрожал убить ее. И именно в тот день, когда он вышел из клиники, убивают Фей. Единственная надежда, что полиция найдет того высокого темноволосого парня в сером костюме. А если не найдет, кто-то может вспомнить, что Джонни когда-то грозился ее убить. А поскольку он твой брат, уж тогда-то и разразится скандал.
   – Наверняка полиция найдет того мужчину, – уверенно заявила Гилда.
   – Будем надеяться. – Он криво ухмыльнулся. – Давай-ка отдохнем хорошенько и пообедаем.
   Она покачала головой:
   – Я хочу поехать домой, Шон. У меня есть кое-какие дела.
   – Нет, сначала ты пообедаешь со мной, – твердо сказал он и, взяв ее за руку, повел по коридору в столовую.
   Час спустя, когда Гилда уехала от О’Брайена в своем спортивном автомобиле, зазвонил телефон:
   – Это Такс, – сказал жесткий хриплый голос. – Порядок, босс. Он бы там, и я его забрал.
   Лицо О’Брайена стало жестким, как маска.
   – Куда?
   – На «Уиллоу-Пойнт».
   – Прекрасно. Буду там через полчаса. Не спускай с него глаз, Такс, – сказал О’Брайен и повесил трубку.
   Кен Холланд закрыл дверь, на подкашивающихся ногах прошел в гостиную и всем своим весом навалился на спинку стула. Сердце его еще бешено колотилось. Он до сих пор не мог избавиться от охватившего его страха при виде двух полицейских, идущих по дорожке к его дому.
   «Неужели мне повезло? – подумал Кен. – Заметили ли они, что я весь дрожал от страха. Нужно взять себя в руки! Если они снова заедут ко мне, я себя выдам».
   Неожиданно он вспомнил о Паркере. Его нужно предупредить.
   Кен поспешил к телефону, набрал номер. Длинные гудки.
   «Быстрее! – лихорадочно думал он. – Они могут прийти в любой момент. Пошевеливайся!»
   В трубке что-то щелкнуло, и холодный педантичный голос миссис Паркер спросил, кто у телефона.
   – Это Кенвей Холланд. Могу я переговорить с Максом?
   – Он сейчас в саду, – с сомнением сказала миссис Паркер, словно ее муж в данный момент находился в Китае. – Посмотрю, сможет ли он подойти, подождите у телефона.
   Кен ждал, терзаемый беспокойством.
   – Хэлло, вы еще ждете? – спросила миссис Паркер после долгого отсутствия. – Я скажу, чтобы он вам перезвонил. Он сейчас разговаривает с какими-то двумя мужчинами и не может подойти. Думаю, он долго с ними не задержится. Я их не знаю.
   – Спасибо, – сказал Кен и повесил трубку.
   Он подошел к бару, налил себе виски и выпил одним залпом. Потом закурил и уселся. Ему ничего не оставалось – только ждать.
   Как поведет себя Паркер? Сможет ли он снова обмануть Донована? Признается ли, что знаком с Фей Карсон? Скажет, что давал Кену телефон Фей или нет?
   Вспомнит ли Паркер, что у Кена есть светло-серый костюм?
   Не в состоянии усидеть на одном месте, когда голова раскалывается от тревожных мыслей, Кен встал и вышел в сад. Прошелся по дорожке до калитки и осмотрел улицу. Ему хотелось дойти до перекрестка и посмотреть, стоит ли полицейская машина у дома Паркера, но он побоялся, что полицейские его заметят.
   Кен еще некоторое время смотрел на улицу, а потом вернулся в дом.
   И тут он вспомнил, что забыл, куда положил блокнот, который похитил у сторожа на автостоянке. Кена бросило в жар. Он помнил, как положил его в карман брюк, пока разговаривал со сторожем на стоянке, но куда дел его потом, вспомнить не мог. То, что он оставил блокнот в костюме, – исключено. Прежде чем отнести его в универмаг «Газа», Кен тщательно проверил все карманы.
   Тогда где он может быть? Неужели потерял на улице? Если блокнот найдут, то наверняка проверят всех владельцев машин, номера которых записаны, а ведь там есть номер и его автомобиля!
   Кен в отчаянии осмотрел комнату. Если он уронил блокнот где-то в доме, его может найти Кэрри и выбросить, как она поступает со всем, что находит. И Кен лихорадочно принялся за поиски блокнота.
   К тому времени, как он убедился, что блокнота в доме нет, стемнело. Он в панике смотрел на беспорядок в своей гостиной. А не выпал ли блокнот из кармана, когда Кен сидел за рулем? Ну не болван ли он! Конечно, скорее всего, в машине! Надо пойти и убедиться. Кен подошел к двери, открыл ее и увидел у калитки Паркера.
   Он замер у двери, наблюдая, как тот с опущенной головой, сгорбившись, шел по дорожке в сгущающихся сумерках.
   – Мне нужно поговорить с тобой, – сказал он, подойдя к Кену.
   – Заходи, – пригласил его Кен. Они прошли в гостиную, он включил свет. – Прости за беспорядок. Я тут кое-что искал.
   Паркер подошел к креслу и буквально упал в него. Его жирное, обычное красное лицо было бледным и осунувшимся. И когда Паркер положил руки на подлокотник, Кен заметил, что они у него дрожали.
   – У тебя есть что-нибудь выпить, мне необходимо… – сказал он.
   – Конечно.
   Кен приготовил две порции хайбола.
   – У меня были два полицейских. Спрашивали твой адрес. Я пытался позвонить тебе, чтобы предупредить, но, похоже, меня опередили.
   Паркер посмотрел на него взглядом, исполненным презрения. Кен подал ему выпивку и, чувствуя неловкость, подошел к креслу и сел.
   – Так что же произошло? – спросил он после продолжительной паузы.
   – Они из меня ничего не вытянули, – холодно и невыразительно ответил Паркер. – Я держался своей версии. А что еще мне оставалось? Сержант сказал, что я лгу, настаивал на том, что именно я звонил Фей. Я ответил, что у них нет никаких доказательств. Он пытался меня припугнуть. Когда понял, что ничего не добьется, сказал, что не подозревает меня в убийстве. Он думает, что я знаю кого-то из ее приятелей или клиентов, но не хочу никого выдавать. Я не признавался, что был с ней знаком. Клялся, что не звонил ей. А он настаивал, что звонок Фей был с платного телефона из банка как раз в то самое время, когда, по моим рассказам, я звонил своей жене. Судя по тому, с какой уверенностью коп давил на меня, я понял, что он разговаривал с тобой и ты сказал, что видел, как я звонил из будки. Поэтому мне пришлось сказать, что, возможно, напутал время. Возможно, я звонил Мейзи еще до десяти утра. И тогда он решил спросить об этом у самой Мейзи. – Паркер сделал большой глоток из стакана, вытер лицо и уставился в пол. – Ты не представляешь, что мне пришлось пережить за эти десять минут! Никогда не забуду, как я ждал в саду, а меня охранял второй коп. Это было ужасно! Мейзи догадалась, что я попал в пренеприятную историю, и лгала вдохновенно. Мейзи сообщила сержанту, что я звонил ей сразу после девяти, а не после десяти, как я утверждал. Этот сержант настоящий болван. Ведь он сам сказал ей, что я звонил ей в десять часов. Она, видимо, говорила так убедительно, что он ей поверил. Даже извинился передо мной.
   Кен расслабился и откинулся на спинку кресла:
   – Не могу передать, как я рад…
   И тут Паркер бросил на него холодный пристальный взгляд.
   – Когда они ушли, мне пришлось рассказать Мейзи всю правду, – медленно заговорил он. – И она восприняла это очень плохо.
   – Неужели ты рассказал ей о Фей? Что ты ходил к ней…
   – Пришлось. Она же знала, что я солгал сержанту. Я просто не мог смотреть ей в глаза. Мейзи прямо спросила, спал ли я с Фей. Пришлось сознаться.
   Кен понимал, что, если бы Энн задала ему тот же вопрос, он не смог бы солгать ей.
   – Мне очень жаль…
   – Да. – Паркер провел рукой по лицу. – Она приняла все близко к сердцу. И конечно же ее мамаша все слышала. А та любит все усложнять. Мой брак на грани краха.
   – Мне так жаль!
   – Угу. Но я сам во всем виноват. Смешно сказать, но я был так уверен в Фей. Думал, что об этом никогда не будет известно ни одной живой душе. Каким ослом я был! – Он снова странным холодным взглядом посмотрел на Кена. – Ладно, хватит обо мне. Не будем больше говорить о моих неприятностях. Сержант дал мне описание парня, которого они разыскивают. Полиция считает, что это он ее убил. – Паркер наклонился вперед и продолжал: – Я тут подумал, Холланд, а ты уверен, что не ходил к Фей вчера вечером?
   Сердце Кена замерло, а потом учащенно забилось. Он почувствовал, что краснеет. Кен сделал отчаянную попытку посмотреть Паркеру в глаза, но не смог. Чтобы не подать виду, что испугался, он потянулся за сигаретой. Закурил, а потом сказал, хрипло и неуверенно:
   – Не понимаю, к чему ты клонишь, Макс. Я же уже говорил тебе: я провел весь вечер дома.
   Паркер не спускал с него глаз.
   – А я думаю, ты лжешь. Ты был у нее!
   – Говорю же, нет! – сорвался Кен, вскочив на ноги.
   – Боже правый! – вырвалось у Паркера, и кровь отхлынула с его лица. – Когда полицейский описал того парня, у меня мелькнула мысль, что это твой словесный портрет. Но я засомневался. Я просто не могу в это поверить. А теперь не сомневаюсь, это сделал ты!
   Кен как перепугался, что едва мог дышать.
   – Ищут высокого темноволосого парня приятной наружности лет тридцати! – продолжал Паркер пронзительным голосом. – Одетого в серый костюм и серую шляпу. Известно, что приехал он на старом «линкольне». – Он с трудом поднялся на ноги. – Что за черт! Да это у тебя на морде написано!
   Они стояли друг против друга и смотрели: Кен – едва сдерживая дрожь от страха, а Паркер – от возмущения.
   – Я этого не делал! – выпалил Кен. – Ты должен мне верить, Макс. Клянусь, это не я!
   – Я ничего не желаю слушать! – в ярости бросил Паркер. – Не знаю, что заставило тебя пойти на такое, но не впутывай меня в это дело! Понял? Знаю, это я дал тебе ее номер телефона, но Бога ради, не говори об этом полиции! Ты и так уже разрушил мое семейное счастье. Если выплывет наружу, что именно я дал тебе ее телефон, меня прогонят с работы. Все газеты обольют меня грязью. Не впутывай меня в эту историю!
   – Говорю же тебе: я этого не делал! – Кен вцепился в руку Паркера. – Поверь мне!
   Паркер с силой вырвал руку и попятился:
   – Какая тебе разница, верю я тебе или нет? Пусть решает полиция. Рано или поздно они выйдут на тебя. У них имеется описание, соответствующее твоей внешности. Это вопрос нескольких дней, но когда это случится, прошу тебя, ничего не говори им обо мне! Понял?
   – Да заткнись ты! – сказал Кен, внезапно разозлившись. – Ты только о себе и думаешь! А как же со мной?
   – Сам выпутывайся! – воскликнул Паркер.
   – Значит, так! Но в этом есть и твоя вина. Кто постоянно нашептывал, что мне необходимо развлечься? Хорошо, я был кретином, что слушал твои грязные предложения, и еще большим идиотом, что воспользовался твоим советом. Если бы на твоем месте был кто-то другой, я бы… – Кен замолчал, осознав, что проговорился. А потом, увидев ужас на лице Паркера, выпалил: – Да, я был с ней вчера ночью! Я был в ее квартире, но я ее не убивал! Она ушла в свою спальню, а я остался в гостиной…
   – Прекрати! – закричал Паркер с перекошенным лицом. – Ты не понимаешь, что говоришь! Слушать тебя не хочу! Рассказывая все это, ты тем самым делаешь меня своим соучастником. Я не буду ничего слушать! Оставь меня в покое! Это все, о чем я тебя прошу! Выкарабкивайся сам! Меня это не касается. Я прошу тебя только об одном: не говори в полиции, что это я дал тебе номер ее телефона!
   Кен пристально посмотрел на бледное, искаженное лицо Паркера и неожиданно обрел мужество.
   – Не волнуйся, – сказал он. – Я не стану тебя втягивать. Но не забывай, на тебе лежит моральная ответственность. Ведь только из-за тебя я пошел к ней. Это из-за тебя я вляпался в такое дерьмо! Не забывай об этом! А теперь убирайся!
   Паркеру не нужно было повторять дважды. Он поспешно прошел через прихожую, открыл дверь и рысцой потрусил по дорожке.
   Подойдя к окну, Кен наблюдал, как он уходит.
   «Ладно, по крайней мере, Паркер будет держать рот на замке, – подумал Кен. – Он напуган еще больше меня». Однако тучи сгущаются. С замиранием сердца Кен думал о своем будущем. Ему нужно остерегаться Свитинга и блондинки. Он вынужден каждый день работать бок о бок с Паркером, который знает, что он был с Фей, и считает, что убил ее именно он. Рано или поздно приедет Энн. И тогда для него начнется новый кошмар.
   Кен смотрел в окно ничего не видящим взглядом, парализованный страхами. Казалось, выхода нет, и обретенное мужество покинуло его.
   И тогда он сделал то, чего не делал со дня своего детства. Он пошел в спальню, встал на колени рядом с кроватью и начал молиться.

   Лейтенант Гарри Адамс, сгорбив худые плечи под дождем, шел по темной аллее, ведущей в ночной клуб «Голубая роза».
   Он позвонил и, когда открылось маленькое смотровое окошко в двери, сказал:
   – Мне нужен Сэм.
   Джо, привратник, осмотрел его с головы до ног, помедлил, но потом открыл дверь.
   – Я поищу его, лейтенант.
   Адамс закурил и оглядел аляповатый вестибюль. Девица из гардероба двинулась было ему навстречу, но, определив, кто перед ней, резко замерла на месте, словно неожиданно увидела змею, быстро развернулась и прошла в дамскую комнату.
   Адамсу было не привыкать к такому приему. Его это только позабавило.
   Из дамской комнаты вышла рыжеволосая девица в сильно декольтированном платье и очках с изумрудно-зелеными стеклами с оправой в виде листочков. Увидев Адамса, ее сильно накрашенные губы стали складываться в профессиональную улыбку, которая тут же исчезла под его ледяным взглядом.
   Девица поспешила по лестнице в ресторан, едва не задев поднимавшегося по ступенькам Сэма Дарси.
   – Добрый вечер, лейтенант, – сказал Дарси с беспокойством во взгляде. – Нечасто вы нас посещаете. Я к вашим услугам. Вы пришли по делу? Немного расслабиться?
   – Я при исполнении, Сэм, – сказал Адамс, разглядывая огромного негра.
   Адамс едва достигал бриллиантовой булавки в галстуке Дарси, однако огромные размеры негра, казалось, не производили на него никакого впечатления.
   – Мне нужно поговорить с тобой. Давай пройдем, где нас никто не услышит.
   – О’кей, – сказал Дарси без энтузиазма. – Пройдемте в мой кабинет.
   Он пошел по коридору, Адамс направился за ним, и через несколько секунд они очутились в большом, роскошно обставленном кабинете, где у занавешенного шторами окна стоял письменный стол.
   Клодетта, жена Дарси, пересчитывала за столом стопку банкнотов. Увидев Адамса, ее огромные глаза распахнулись еще шире. Она с беспокойством посмотрела на мужа.
   – Выйди, дорогая, – сказал Дарси. – У нас с лейтенантом разговор тет-а-тет.
   Клодетта испуганно посмотрела на Адамса, поспешно сунула деньги в ящик и вышла, закрыв за собой дверь.
   Адамс сел.
   – Выпьете, лейтенант?
   – Я при исполнении, Сэм.
   Дарси налил себе немного виски с содовой и сел за стол.
   – Что-то произошло?
   – Нет, если только тебя не мучают угрызения совести, – сказал Адамс, с интересом рассматривая собственные ботинки. – Я насчет Фей Карсон.
   Дарси догадался, зачем к нему пришел Адамс. Но выжидал и ничего не сказал.
   – Донован уже был здесь? – осведомился Адамс.
   – Да. Пару часов назад.
   Адамс одобрительно кивнул:
   – Если он придет опять, не говори про наш разговор. Я работаю над этим делом самостоятельно. Возможно, тут пахнет политикой, и действовать приходится очень осторожно.
   Дарси понял это, как только услышал об убийстве Фей, но держал свои мысли при себе.
   – Договорились, лейтенант.
   – С тобой всегда легко договориться, Сэм, – продолжал Адамс. – Пару раз я мог прикрыть твой клуб. Помнишь девушку-стриптизершу, которая закатила скандал. После такого выступления любой другой клуб давно бы закрыли. А перестрелка в декабре? Думаю, ты у меня в долгу. Я помог тебе, Сэм, помоги и ты мне.
   – Я сделаю все возможное, лейтенант, – спокойно ответил Дарси.
   Адамс стряхнул пепел на пол.
   – Мне нужно раскрыть это убийство быстрее Донована. Не думаю, что он далеко продвинулся. – Его холодные голубые глаза встретились со взглядом Сэма. – Конечно, ему может повезти, но сомневаюсь. Во всяком случае, ты не должен ему помогать.
   – И не думал, – сказал Дарси.
   – Через несколько месяцев Линдсей Берт станет новой главой администрации, – продолжал Адамс. – Нынешний состав не пользуется особой любовью у жителей города. Нам нужно смотреть вперед. Как только Берт займет пост мэра, он прикроет клуб, Сэм. Но если ты проявишь понимание, возможно, Берт почувствует себя тебе обязанным. И оставит тебя в покое.
   – Я все понял, лейтенант.
   – И правильно. – Адамс затушил сигарету, закурил новую и бросил спичку в пепельницу. – Ты вчера видела эту девицу Карсон?
   – Да.
   – С кем она была?
   – С высоким темноволосым парнем, довольно приятным, в сером костюме.
   Адамс кивнул:
   – Это тот самый. Ты видел этого типа раньше?
   – Нет.
   – А она не сказала, с кем пришла?
   – Нет.
   – Это был дружок или клиент?
   – Не знаю. Похоже, они прекрасно ладили друг с другом. Насколько мне известно, раньше Фей никогда не приводила сюда своих клиентов.
   – Значит, возможно, это был ее дружок?
   – Не знаю, лейтенант. Фей мне его не представила, а я думаю, она познакомила бы меня, если бы он был ее другом. Не знаю, что и подумать.
   – Как ты считаешь, этот парень способен заколоть девушку ножом?
   Дарси покачал головой:
   – Определенно не способен. Он мне понравился.
   – Может быть, – сказал Адамс, поморщившись, – но все указывает на него. Видели, как он выходил из ее квартиры приблизительно в то время, когда убили Фей. Но зачем ему было ее убивать? Что она из себя представляла, Сэм? Могла она шантажировать этого парня?
   – Нет! – категорично заявил Дарси. – Она была не из таких, лейтенант. Возможно, она и сбилась с пути истинного, но не до такой степени. Шантажом она не занималась.
   Адамс пожал плечами:
   – Тогда зачем ему было ее убивать? Думаешь, он псих?
   – На психа не похож. Ненормальных сразу видно. Я удивился, когда увидел его с Фей. Он был не похож на мужиков, цепляющихся за каждую юбку.
   Адамс некоторое время молчал, размышляя.
   – Ты ведь давно знаешь Фей, не так ли?
   – Около четырех лет.
   – Как ты думаешь, кто мог бы ее убить, если тот парень ни при чем?
   Дарси заерзал на стуле. Он взял стакан, отпил виски и откинулся на спинку, поигрывая стаканом в своих огромных черных ручищах.
   – Я никому бы этого не сказал, лейтенант, но уж поскольку меня спрашиваете вы, есть одно подозрение, – медленно произнес он. – Конечно, я могу ошибаться.
   – Это не важно, – заверил его Адамс. – Так кто же?
   – Приблизительно год назад Фей и Джонни Дорман были неразлучны. Он узнал, чем она занимается, и сильно ее избил. Я вовремя появился и остановил его. Если бы не я, он прибил бы ее до смерти. У него явно крыша поехала. Я еле с ним справился. Вызвал его сестрицу. Фей сильно пострадала. Он поколотил ее кочергой. Сестра Джонни отправила его в клинику. Он пробыл там почти год. А вчера он вышел оттуда и приехал в город. Его видел один парень в клубе «Парадиз» прошлой ночью. Он слышал, как Джонни спрашивал у Луи, где можно найти Фей. Я подумал, что он собирается отомстить Фей, и позвонил ей домой, но мне никто не ответил. – Дарси внимательно посмотрел на Адамса. – Я не удивлюсь, если узнаю, что Джонни нашел ее.
   Адамс сидел неподвижно, рассматривая свои руки.
   Джонни Дорман! Он хорошо его помнил: светловолосый, худой, приятный молодой человек, который обычно околачивался по бильярдным на Шестьдесят шестой улице.
   – Ты это рассказал Доновану?
   Дарси отрицательно замотал головой:
   – Он не спрашивал, подозреваю я кого-нибудь или нет.
   Адамс потер подбородок:
   – Дорман. А почему бы и нет? Попытаюсь его отыскать. От того, что проверим, где он был в момент совершения преступления, ему не будет большого вреда.
   – Возможно, вы не знаете, лейтенант, – спокойно сказал Дарси, – но сестра Дормана скоро выходит замуж за Шона О’Брайена.
   Адамс затушил сигарету. На его лице не отразилось никаких эмоций.
   – Я этого не знал. – Он встал. – Это осложняет дело. Спасибо за информацию. Держи язык за зубами, не хочу, чтобы об этом кто-то узнал.
   – Не скажу ни одной живой душе, – заверил его Дарси. – Об этом известно только тому парню, который мне сказал, да Луи, но я позабочусь, чтобы они молчали.
   Адамс стал медленно расхаживать по кабинету.
   – Дело принимает чертовски пренеприятный оборот. Если О’Брайену станет известно, что я хочу допросить Джонни, он сделает все, чтобы помешать мне. Ты, случайно, не знаешь, где Джонни сейчас?
   Дарси покачал головой.
   – Никаких соображений?
   – Он может прятаться у своей сестры. Она была к нему очень привязана.
   Адамс поморщился:
   – Дело осложняется. Да, он наверняка у нее. Ты не мог бы это проверить, Сэм? Лучше будет, если я не стану там показываться.
   Дарси заколебался.
   – Я твоей услуги не забуду, – продолжал Адамс, внимательно наблюдая за ним. – Я сижу в одной команде с Бертом. Конечно, я смогу с ним договориться, если тебе потребуется помощь.
   – Ладно, – согласился Дарси. – Попытаюсь. Но обещать ничего не могу. Однако не стройте иллюзий, лейтенант. Может, Джонни и не ходил к Фей в тот вечер.
   – Ну конечно. Все, что мне надо, – десять минут разговора. Отыщи его побыстрее, Сэм. Дело ждать не может.
   Под моросящим дождем Адамс снова шел по аллее к своей машине. Он устроился за рулем, закурил, сидел, тупо уставившись на приборную доску, и думал.
   Значит, сестра Дормана собирается выйти замуж за О’Брайена. Если Дорман убил Фей, О’Брайену придется туго.
   Адамс глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. «Есть два варианта, – размышлял он. – Краткосрочная и долговременная политика. Можно выйти в контакт с О’Брайеном, а можно договориться с Бертом, но лучше не спешить. Для этого нужно доказать, что это дело рук Джонни».
   Он нажал на стартер, и мотор заработал.
   «Это дело может поставить точку в карьере Мотли и уничтожить О’Брайена, – думал он. – Вот шанс, которого я ждал всю жизнь, и, черт возьми, я его не упущу!»
   Адамс переключил скорость и быстро поехал в полицейское управление.

Глава 4

   Шон О’Брайен вел свой «кадиллак» по дороге вдоль безлюдного берега реки. Проселок был пыльным и ухабистым. С тех пор как закрылась консервная фабрика, здесь никто не ездил. Несколько оставшихся навесов да сломанная пристань – удобное местечко, чтобы оставить машину и пересесть на моторную лодку, которая доставит до яхты Такса. Он заехал под обветшалую развалюху-навес и вылез из машины. До пристани, где ждала моторная лодка, он прошел пешком.
   «Уиллоу-Пойнт» – старинная проржавевшая восьмидесятифутовая яхта – стояла на якоре в полумиле от грязного низкого берега. Официально Такс пользовался ею для рыбной ловли, но тайно она служила надежным убежищем для друзей Такса на случай неприятностей с полицией.
   О’Брайен забрался в моторку, кивнул мулату, сидящему на корме, и устроился на переднем сиденье. Мулат оттолкнулся от причала, завел мотор и направил лодку через полосу грязи к яхте.
   На верхней палубе у перил яхты стоял Такс. Это был загорелый плотный человек исключительной силы. Его выцветшие голубые глаза все время беспокойно бегали, а грубое тупое мясистое лицо заросло щетиной. На нем были черная незастегнутая рубашка, грязные белые брюки и морская фуражка, надвинутая на правый глаз.
   Он был единственным из тех, кого О’Брайен взял с собой, когда занимался перевозкой наркотиков. Вооруженный ножом или пистолетом, Такс был очень опасен. О’Брайен считал его услуги неоценимыми и хорошо ему за это платил. Еще ни разу Такс не подвел его, какие бы опасные и трудные дела ему ни поручал О’Брайен.
   При виде поднимающегося на борт босса Такс небрежным жестом приложил два пальца к козырьку, приветствуя его.
   – Где он? – спросил О’Брайен.
   – Внизу. – Такс указал большим пальцем на лестницу.
   На пустом ящике сидел огромный обнаженный до пояса негр и сторожил вход. Увидев О’Брайена, он глупо ухмыльнулся, встал и отошел от двери.
   – Что произошло?
   – Небольшие неприятности, – безразлично ответил Такс. Он всю свою жизнь только и делал, что улаживал неприятности. – Мне пришлось его оглушить, но нас никто не видел. Он и по дороге ерепенился, поэтому Солли пришлось его приструнить.
   – Он ранен?
   – Оглушен, – уточнил Такс, пожав плечами.
   Он был мастером по части утихомирования неумных и прекрасно знал, как надо бить, чтобы человек затих, но не особенно пострадал.
   – Хотите поговорить с ним, босс?
   – Да.
   Такс проводил О’Брайена на нижнюю палубу вдоль длинного коридора до нужной каюты. Вытащил из кармана ключ, отпер дверь и распахнул ее пошире. Вошел первым, а О’Брайен следом за ним.
   Джонни Дорман лежал на койке, свесив одну ногу. Когда О’Брайен остановился рядом, он открыл глаза.
   О’Брайен разглядывал Джонни с безразличным видом.
   Он был очень похож на свою сестру. Нос был точно такой же формы, глаза тоже зеленые, а густые волосы того же оттенка, что и у Гилды. Но у него не было ее сильного характера.
   «Смазливый слабак, – подумал О’Брайен. – Мне повезло, что брат у нее такой слюнтяй».
   – Привет, Джонни.
   Джонни не пошевелился. Он поднял на О’Брайена свои зеленые внимательные глаза.
   – Какого черта, Шон? – спросил он. – Гилда очень обрадуется, когда я ей все расскажу.
   О’Брайен пододвинул стул и уселся. Он сделал знак Таксу, и тот вышел, закрыв за собой дверь. Затем вытащил золотой портсигар и предложил Джонни закурить.
   Поколебавшись, Джонни взял сигарету и закурил.
   – Мы будем говорить не о Гилде, – сказал О’Брайен. – Давай поговорим о тебе. Как ты себя чувствуешь, Джонни?
   – До того как этот негр вырубил меня, я чувствовал себя прекрасно. И не думай, что тебе это сойдет с рук!
   – Мне и не такое с рук сходило, – парировал О’Брайен. – Слыхал, доктора вылечили тебя?
   – И что? Меня давно бы выпустили, да только эти доктора хотели поживиться за мой счет, – с издевкой сказал Джонни. – Все из одного теста. Только и думают, как бы нажиться.
   – И я думал, что все счета оплачивала твоя сестра, – спокойно сказал О’Брайен. – Как мило с твоей стороны, что ты воспринимаешь ее расходы так близко к сердцу.
   Джонни засмеялся.
   – А ты меня не упрекай, – сказал он. – У Гилды сейчас есть денежки. У меня нет ни цента. Если бы она попала в клинику, я тоже позаботился бы о ней. Она собирается выйти за тебя замуж, верно? Тогда у нее будут миллионы. Так что с того, что она оплатила мое лечение, ведь ей денег хватит, а?
   О’Брайен не сдержался.
   – Ты – мерзкий негодяй, Джонни! – бросил он. – Какое счастье, что ты не мой брат!
   – Не волнуйся, скоро мы породнимся, – усмехнулся Джонни. – Если, конечно, Гилда захочет выйти за тебя после того, что ты со мной сделал. Ты, должно быть, спятил. Подумать только, отколоть такой номер!
   Однако я могу ей ничего и не сказать. Но мое молчание будет стоить тебе десять тысяч. Думаю, такая сумма не разорит тебя?
   – Не разорит, – вкрадчиво сказал О’Брайен. – Вот только я удивляюсь, почему ты не спрашиваешь, зачем тебя сюда привезли.
   В зеленых глазах Джонни мелькнуло беспокойство.
   – Ладно, зачем я здесь?
   – Вероятно, по той простой причине, что лечение тебе не помогло. Ты так и остался психом, Джонни.
   Лицо Джонни побелело, а глаза заблестели.
   – Да ну? Ты меня не запугаешь. Ты прекрасно знаешь, что не получишь Гилду, если будешь так со мной обращаться. Доктора сказали, что я вылечился, и я хорошо себя чувствую!
   – Тогда почему ты убил Фей Карсон? – спросил О’Брайен. – Не слишком-то хорошая рекомендация твоему здравому рассудку, как ты считаешь?
   Джонни отвел взгляд.
   – Не понимаю, о чем ты, – возразил он, не сумев скрыть тревоги.
   – Нет, ты прекрасно все понимаешь. Прошлой ночью ты пошел на квартиру к Фей Карсон и убил ее ножом для колки льда.
   – Ты спятил! Прошлой ночью я был с тобой. Ты ведь поможешь мне, Шон?
   О’Брайен покачал головой:
   – Ничего не выйдет. Прошлой ночью я был на приеме. Почему ты убил ее?
   – А кто сказал, что это сделал я? – спросил Джонни.
   – Не пытайся заморочить мне голову. Не получится, – оборвал его О’Брайен. – Ты угрожал, что убьешь ее, до того, как попал в психушку, и, вернувшись, убил ее. И ты еще воображаешь, что выкрутишься?
   Джонни уставился на него.
   – Да! – запальчиво сказал он.
   – Значит, ты ее убил?
   – Ладно, – ответил Джонни. – Я сказал, что ее прикончу, и сдержал свое обещание. Я предупреждал ее. Но она продолжала водить мужиков к себе. Выход был один.
   У О’Брайена не было сомнения, что Джонни убил Фей, но он не ожидал, что тот так спокойно признается в этом.
   – И как ты думаешь, сколько времени потребуется полиции, чтобы выйти на тебя?
   Джонни рассмеялся:
   – Что за ребячество? Мой шурин большая политическая фигура! Неужели ради справедливости нельзя позволить себе пустить кровь шлюхе, если она сама напросилась? Я облегчу тебе дело. У нее в квартире был какой-то парень, когда я убивал эту потаскушку. Все можно свалить на этого болвана. Ведь комиссар полиции пляшет под твою дудку, верно? Он поверит тому, что ты ему скажешь.
   – Ты слишком уверен, – спокойно заметил О’Брайен. – А что, если я этого не сделаю?
   – Еще как сделаешь! – нагло заверил его Джонни. – Ты не позволишь полицейским схватить меня, Шон. Я прекрасно знаю, что ты с ума сходишь по Гилде. И я тебя отлично понимаю: она – красавица! Любой мужик захочет взять ее в жены. Но если разразится скандал и я попаду в тюрьму, ты не сможешь на ней жениться. Я знаю, что ты избегаешь гласности, поскольку ты тайный хозяин города. Меня не проведешь, Шон. Тебе есть что скрывать, и ты больше всего боишься прессы.
   О’Брайен с безразличным видом пристально смотрел на Джонни. В нем бушевала холодная ярость, но он держал себя в руках.
   – Сомневаюсь, что ты мог ее убить, – медленно проговорил он.
   – Не хочешь, не верь, – рассмеялся Джонни. – Это так просто. У нее память была дырявая, она все время забывала ключи, поэтому хранила запасной ключ под ковриком. Я пришел, взял ключ и отпер дверь. Спрятался в спальне. А она пришла с тем типом. – Его худое лицо посуровело. – Я держал нож для колки льда наготове. Она так перепугалась, что даже не вскрикнула. Видел бы ты ее лицо! Она сняла с себя одежду и любовалась своим отражением в зеркале. Я подошел сзади. Она увидела мое отражение в зеркале и обернулась. Никогда не видел такого выражения ужаса на лице! Я ударил ее ножом. Она упала на кровать, а ее глаза неотрывно смотрели на меня. Парень орал ей из гостиной, чтобы она поторопилась. Я вывернул пробки и смылся. Все очень просто, Шон.
   – Кто-нибудь видел тебя?
   – Конечно нет. За кого ты меня принимаешь? Я уж позаботился о том, чтобы меня никто не видел.
   – Гилде известно, что ты в городе. Еще кто-нибудь об этом знает?
   Джонни отвел глаза:
   – Нет.
   – А как ты узнал адрес Фей?
   Джонни снова отвел глаза:
   – Я знал, что она часто бывает в «Голубой розе», и отправился туда. Я увидел, как она выходила, и поехал за ней.
   О’Брайен сделал нетерпеливый жест:
   – Не ври! Ты только что сказал, что поджидал в ее спальне. Как же ты мог ехать следом за ней?
   Джонни ухмыльнулся:
   – Из тебя вышел бы отличный коп, Шон. Ну, я спросил у Луи из клуба «Парадиз» ее адрес.
   – Значит, Луи известно, что ты искал Фей? Безмозглый осел! Ты думаешь, он будет молчать?
   – Это теперь твое дело, – беззаботно ответил Джонни. – Тебе с Луи справиться – раз плюнуть. Повидайся с ним и утряси это дело.
   О’Брайен в задумчивости смотрел на пол.
   – Я бы и пальцем ее не тронул, если бы не был уверен в твоей помощи, – продолжал Джонни. Он свесил ноги с койки. – Меня тошнит от этой вонючей каюты. Давай поедем в банк, ты отсчитаешь мне десять кусков, и я смоюсь в Нью-Йорк.
   О’Брайен поднял глаза.
   – Не обольщайся, Джонни, – сказал он, не скрывая ярости.
   О’Брайен встал, подошел к двери, открыл ее и подал знак Таксу, который ждал в коридоре.
   – Иди сюда.
   Такс молча вошел в каюту, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной.
   Джонни бросил на него испуганный взгляд и весь сжался.
   – Послушай-ка, Шон, – сказал он. – С меня уже хватит. Не трогай меня, иначе пожалеешь.
   О’Брайен не обратил на его слова никакого внимания.
   – Джонни останется здесь, – сказал он Таксу, – до тех пор, пока я не прикажу его выпустить. Ты за него отвечаешь головой. Если он попытается сбежать, можешь проучить его по своему усмотрению, да так, чтобы он не делал больше таких попыток. Присматривай за ним, Такс. Если он не станет тебя слушаться, разрешаю разбить его глупую башку.
   – Есть, босс, – сказал Такс, и его зверская рожа слегка повеселела.
   – Со мной нельзя так обращаться! – завопил Джонни. – Если ты сейчас же не отпустишь меня, считай себя конченым человеком!
   – Кретин! – рявкнул О’Брайен. – Останешься здесь сколько надо! И закрой свою пасть, а то это сделаю я!
   Джонни бросился на о’Брайена, размахивая кулаками, но Такс вышел вперед и одним движением руки толкнул его на койку.
   – Ты мне за это заплатишь! – вскакивая, завопил Джонни. – Я уж позабочусь о том, чтобы Гилда не вышла за тебя замуж, умник!
   О’Брайен взглянул на Такса, кивнул ему и открыл дверь. Такс сделал шаг, слегка толкнул Джонни, чтобы тот развернулся, и ударил кулаком в лицо.
   Джонни ударился о перегородку каюты и, соскользнув по ней, упал на четвереньки.
   О’Брайен наблюдал эту сцену из дверного проема.
   – Утихомирь его. Но сильно не бей.
   Когда он вышел в коридор, Такс сделал шаг назад и пнул Джонни ногой под ребра. Тот упал на спину.
   О’Брайен закрыл дверь. Он поднялся на верхнюю палубу и подошел к моторке с жесткой улыбкой-гримасой на лице.

   Рафаэль Свитинг стоял у светофора, ожидая, когда можно перейти на другую сторону улицы. Пекинеса он держал под мышкой, и пес наблюдал за проезжающими мимо машинами с тем же нетерпением, что и его хозяин.
   Моросивший дождь перестал, и от влажной жары Свитинг вспотел. Он смотрел на двигающийся мимо поток машин и думал, как было бы здорово, если бы у него появились деньги, чтобы купить машину.
   В данный момент все состояние Свитинга составляло два доллара шестьдесят центов, и, несмотря на свой несгибаемый оптимизм, он не видел никакой возможности увеличить свои доходы на этой неделе.
   Утром с небольшими перерывами из-за взволновавшего его визита полиции и увоза тела Фей, за которым он наблюдал из-за занавески, Свитинг подготовил и отправил пятьдесят писем, написанных аккуратным почерком, с просьбой о помощи. По опыту он знал, что должно пройти, по крайней мере, дней десять, пока он получит ответ, и не был уверен, что это действительно увеличит его состояние.
   Вот уже несколько лет Свитинг жил за счет благотворительности, полагаясь на легковерность людей. От того, что он – сам себе хозяин, Свитинг получал огромное удовлетворение. Его письма, где живописалось его бедственное положение с просьбой выслать ему несколько долларов, написанные красивым почерком и обращенные к тем, кто фигурирует в колонках светских новостей, и к тем, кто получил наследство или обрел успех, позволяли ему жить со скромным комфортом. Если ответы были отрицательными, Свитинг возобновлял свои прежние занятия шантажом или карманными кражами, однако этот побочный доход привлекал внимание полиции. За последние двадцать лет восемь он провел за решеткой, и перспектива оказаться там снова не слишком его привлекала.
   И, стоя на тротуаре, Свитинг размышлял о том, что ему придется украсть деньги, чтобы в конце недели заплатить за квартиру.
   Утренние события – убийство Фей, визит сержанта Донована – здорово потрепали ему нервы, и Свитинг думал о том, как добыть деньги с наименьшим риском.
   Когда он собирался сойти с тротуара, то увидел высокого мужчину, направляющегося к служебному входу Восточного национального банка.
   Свитинг узнал его в ту же секунду. Это был тот самый человек, который прошлой ночью привез Фей Карсон домой на такси. В радостном возбуждении Свитинг поспешно перешел улицу и последовал за ним.
   Свитинг прекрасно знал, что сообщать полиции то, что знаешь, небезопасно. Поэтому, когда Донован спросил его, не видел ли он кого-нибудь с Фей, он промолчал.
   Конечно, при желании, Свитинг мог порассказывать Доновану массу интересного. Он видел, как Кен выходил от Фей, но за двадцать минут до этого Свитинг слышал, как из ее квартиры по лестнице сбежал кто-то другой.
   Он бросился к своей полуоткрытой двери, но опоздал, ему не удалось даже мельком увидеть этого человека. Сначала Свитинг решил, что это уходит Кен, но когда услыхал, как он крадучись спускается по лестнице и увидал его в приоткрытую дверь, понял, что, кроме Кена и Фей, в ее квартире был кто-то еще. А когда он узнал от сержанта, что Фей убита, понял, что тот, кто бежал по лестнице, наверняка был убийцей, и ужасно разозлился, что не успел разглядеть этого человека.
   Тем не менее еще не все потеряно. Удача улыбнулась ему. Этот парень, шагающий впереди него, находился в квартире в момент совершения преступления. Он наверняка с ума сходит от страха и боится, что подозрение полиции падет на него. Любой человек, у кого было что скрывать, для Свитинга являлся потенциальным источником доходов, и он быстро семенил своими коротенькими ножками, стараясь не потерять из виду свою жертву.
   Действовать надо очень осторожно, но сомнений в том, что он убедит этого парня расстаться с кругленькой суммой в обмен на его молчание, у Свитинга не возникло.
   «Если этот молодой человек входит в банк через служебный вход, – размышлял Свитинг, семеня по тротуару с Лео под мышкой, – значит, он там работает. Человек, конечно, не богатый, но доход у него стабильный. Наверное, будет лучше, если запросить тридцать долларов ежемесячно, чем сразу пухленькую сумму. Однако, – возражал сам себе Свитинг, – парень работает в банке, и, несомненно, у него есть кой-какие сбережения. Лучше всего, конечно, запросить приличную сумму, скажем, пару сотен долларов и ежемесячную выплату в тридцать».
   Он влез за Кеном в автобус и, спрятавшись за газетой, наслаждался погоней. Лео, казалось, понимал, что происходит. Он свернулся в комочек на коленях у своего хозяина и примолк, только тяжело дышал, выпучив свои настороженные глазки.
   После двадцатиминутной поездки в автобусе Кен вышел, пройдя мимо Свитинга, не заметив его. Свитинг последовал за ним, видел, как тот купил газету на углу, остановился, чтобы прочесть последние новости, с трудом удерживая свои пакеты под мышкой.
   Свитинг уже прочел утренние газеты и был в курсе событий. Он с интересом наблюдал, как побледнело испуганное лицо Кена.
   «Неудивительно, что он так перепуган, – подумал Свитинг, поглаживая шелковистую шерстку Лео кончиками толстых пальцев. – С ним легко будет разговаривать, дело окажется проще, чем я полагал, ведь парень напуган до смерти». Это самое выгодное дельце, которое когда-либо было у него.
   Свитинг проследил, как Кен прошел по дорожке в небольшой домик, как он остановился поболтать с толстой старухой, выглянувшей из-за соседнего забора, видел, как Кен вошел в дом. Свитинг перешел дорогу, направляясь к скамейке в тени под деревьями, с которой прекрасно просматривался дом Кена, и сел на нее.
   «Не нужно спешить, – твердил он себе, усаживая Лео на скамейку рядом. Он снял шляпу и вытер блестящий от пота лоб. – Сначала надо узнать, кто он такой, женат ли, есть ли у него дети. Жена и дети – нужный рычаг в деле».
   Он закинул ногу на ногу и облегченно вздохнул. С часок он понаблюдал за домом. Вечер приятный, и, если ему повезет, он увидит в саду жену этого парня.
   Свитинг обладал необыкновенным терпением. Всю свою сознательную жизнь он выжидал, когда удача поплывет к нему в руки, не предпринимая ни малейшей инициативы со своей стороны. Он сидел и задумчиво выжидал, купаясь в лучах заходящего солнца и ласково поглаживая шелковистую шерстку Лео грязными пальцами.
   Приблизительно через четверть часа он увидел, как из-за угла выехала машина и остановилась у дома Кена.
   Полиция!
   Свитинг поспешно развернул газету и спрятался за нее. Когда он увидел сержанта Донована, вылезающего из машины, его мечта о легких деньгах рухнула.
   «Какое невезение! – горько подумал он. – Как это им удалось так быстро выйти на этого парня? Хорошо, что я решил подождать, прежде чем приняться за парня». Как бы он выпутался из истории, если бы Донован застал его в доме, ему не поздоровалось бы!
   Свитинг наблюдал, как полицейские проследовали к дому, позвонили. Видел, как открылась дверь и парень появился на крыльце. Все трое несколько минут стояли и разговаривали, потом, к великому удивлению Свитинга, полицейские вернулись к своей машине.
   «Что это означает? – спрашивал Свитинг себя, выглядывая из-за края газеты. – Почему они его не арестовали?»
   Он проследил, пока полицейская машина не скрылась из виду, а потом вскочил и, подхватив Лео, побежал на перекресток убедиться, что полицейская машина покинула квартал. Он видел, как автомобиль затормозил и подъехал к какому-то дому. Полицейские вылезли из машины. Они стали разговаривать с плотным мужчиной, который возился в саду. Через несколько минут Донован прошел в дом, а мужчина и другой полицейский остались в саду.
   Все это заинтриговало Свитинга. Спрятавшись за деревом, он наблюдал за происходящим. Через некоторое время из дома вышел Донован и позвал толстяка. Все вошли в дом, и Свитинг ждал. Медленно прошел час, потом дверь открылась, и полицейские прошли по дорожке к своей машине и уехали.
   Совершенно сбитый с толку тем фактом, что они никого не арестовали, Свитинг вернулся к скамейке напротив дома Кена, сел и стал размышлять. «Кто этот толстяк? Зачем копы заезжали к нему? Почему они не арестовали этого молодого человека?» Даже с такого расстояния Свитинг видел, как сильно тот был напуган. Неужели он сумел убедить их, что не был в квартире Фей? Вернутся ли они?
   Свитинг решил еще подождать. Уже начало смеркаться, когда он увидел, что толстяк, у которого были полицейские, идет по улице. Свитинг с интересом следил за ним. «Боже мой! – подумал Свитинг. – У него вид, словно он в шоке».
   Он пронаблюдал, как толстяк остановился у калитки, открыл ее и пошел по дорожке. Потом вышел молодой человек и пригласил его в дом.
   Свитинг ждал.
   Прошло около получаса, потом дверь отворилась, толстяк с бледным, перекошенным лицом торопливым и неровным шагом вышел и зашагал по дорожке.
   Свитинг потерял терпение. Он подхватил Лео и перешел улицу. У калитки он осмотрелся. Свитинг немного волновался, поскольку копы могли появиться в любой момент. Если бы он не так сильно нуждался в деньгах, то отложил бы свой визит до лучших времен. Но ему нужно было платить за квартиру, и он не мог ждать.
   Свитинг открыл калитку и тихо прошел по дорожке к дому. Опустив Лео на порог, протянул руку и нажал кнопку звонка грязным пальцем.

   Рафаэль Свитинг был не единственным во Флинт-Сити любителем легких денег. Луи из клуба «Парадиз», или, точнее, Луи Манчини, тоже имел талант делать деньги из ничего.
   Прочитав в «Геральд» колонку последних новостей, он моментально догадался, что Фей убил Джонни.
   Накануне к нему приходил Джонни и спрашивал адрес Фей. Если бы Фей не пренебрегала вниманием Луи, а этого он не прощал ни одной женщине, он не сказал бы Джонни ее адрес, поэтому он решил удовлетворить любопытство этого сумасшедшего с диким взглядом.
   Луи таил надежду, что Джонни как следует поколотит Фей, как сделал до того, как попасть в психушку. У него и в мыслях не было, что Джонни убьет Фей, и известие о ее смерти ошеломило его.
   Он бросил газету на пыльный письменный стол, отодвинулся на стуле и стал шарить в поисках сигареты. Луи был загорелым парнем лет тридцати семи, с сальными черными волосами и тонкой линией черных усиков. Тщательно выбритые утром щеки отливали синевой.
   Он понимал, что стоит намекнуть копам, что Джонни спрашивал адрес Фей, то, несмотря на свое тупоумие, они догадаются, что Джонни – убийца. Следовательно, сведения, которыми он обладал, имеют определенную ценность, и ему выбирать, кто заплатит за них наибольшую сумму.
   Луи пришел к выводу, что вероятность того, что Джонни останется в городе, мала, а кроме того, у Джонни никогда не было денег. А у его сестрички они есть.
   Луи улыбнулся.
   Тут можно хорошенько поживиться, если правильно себя вести. Гилда еще та штучка. Она зарабатывает неплохие деньги, поет в ночных барах. Ее можно убедить не только расстаться со своими зелененькими, но и стать его подружкой. Луи жил за счет женщин. Он пользовался у них бешеным успехом. Но был уверен, что все его женщины далеко не высокого класса. А Гилда – это высший класс.
   Он встал, подошел к засиженному мухами зеркалу и принялся рассматривать свой синий подбородок.
   «Стоит побриться и сменить сорочку, – подумал он. – Сегодня вечером Гилда поет в казино». Сегодня вечером он туда зайдет и поболтает с ней немножко. Луи не сомневался, что Гилда пригласит его к себе домой. Он знал, Гилда очень любит Джонни, и был уверен, что она никуда от него не денется. Может быть, он даже откажется от денег, если ему удастся договориться с ней полюбовно. И это будет освежающая перемена после глупых шлюх, промышляющих в клубе «Парадиз». В конце концов, деньги он всегда может заработать, а вот заполучить в любовницы такую девушку, как Гилда, можно только один раз в жизни.
   Пару часов спустя Луи входил в зал ресторана казино. Он проследовал за метрдотелем по проходу к неудобно расположенному за колонной столику. Управляющий казино не тратил попусту ценных мест на таких типов, как Луи, но того в данный момент это меньше всего беспокоило. Он и не хотел, чтобы его заметили. Оскорбив метрдотеля заказом неразбавленного виски с порцией ветчины, Луи уселся за столик в ожидании выступления Гилды.
   Одетая в обтягивающее вечернее платье из золотого лакме, Гилда появилась минут через двадцать. Луи пожирал ее жадным взглядом. «Лакомый кусочек, – думал он. – Господи! Ради этой барышни я готов на все, но это касается только ее и меня».
   Ее пение не произвело на него впечатление. Ему больше нравились певички, работающие в его клубе, девицы, орущие во всю мощь своих легких, которые могли переорать даже пьяных за самыми дальними столиками ресторанного зала. А нежный, бархатный, глубокий голос Гилды оставил его равнодушным.
   Спев на бис и поклонившись, Гилда исчезла за занавесом, а Луи отодвинул стул и направился за кулисы.
   Звездочка на двери в самом конце коридора красноречиво говорила о том, где искать Гилду, и он поскреб в дверь длинными полированными ногтями.
   Гилда открыла дверь.
   На ней был бледно-зеленый пеньюар, который ей очень шел, и Луи едва сдержался, чтобы не схватить ее в объятия.
   Она смерила его с головы до ног холодным и пристальным взглядом зеленых глаз.
   – Что надо?
   Гилда и прежде смотрела на него точно таким же презрительным взглядом. Еще в начале своей карьеры она одно время пела в его клубе, а он безуспешно пытался ухаживать за ней. Мерзкая ухмылочка застыла на его лице.
   «Этой сучке нужно дать хороший урок, – сказал он себе. – С каким удовольствием я стряхну с нее этот презрительный шик, когда заставлю петь под свою дудку!»
   – Вчера вечером я видел Джонни, – сказал Луи, оперевшись о дверной косяк. – Поговорим?
   Гилда сразу же потеряла весь свой презрительный вид, и он заметил мелькнувший в ее глазах испуг.
   – О чем? – агрессивно спросила она.
   – О многом, детка, о многом, – уверенно заявил Луи, продвигаясь вперед и вынуждая ее отступить в глубину комнаты.
   Луи закрыл дверь и прижался к ней спиной.
   – Садись, давай побеседуем по-дружески.
   – Ты здесь лишний. Убирайся!
   – Тебе это понравится, – нагло заявил Луи, усаживаясь в единственное в комнате кресло. – Большинство дамочек от меня без ума. Да и я к ним неравнодушен.
   Гилда бросила на него изучающий взгляд, подошла к дивану и села.
   – Так в чем дело?
   – Вчера вечером ко мне приходил Джонни. Спрашивал, где найти Фей. Я дал ему ее адрес. Конечно, если бы я знал, что он собирается ее прикончить, то ничего ему не сказал бы. Я решил, что благороднее сначала увидеться с тобой, прежде чем рассказать об этом копам.
   Гилда сидела неподвижно, лицо ее побледнело, глаза блестели.
   – Он ее не убивал!
   – Копы подумают обратное, – сказал Луи и улыбнулся. – Им нужно раскрыть убийство, и как можно быстрее. А Джонни идеально подходит для того, чтобы взвалить всю вину на него.
   Гилда долго смотрела на него.
   – Сколько? – спросила она, сжав кулаки.
   Луи принял удивленный вид.
   – Быстро соображаешь, малышка, – восхищенно заметил он. – Некоторые на твоем бы месте…
   – Сколько?
   – Ну, я подумал, что мы могли бы сегодняшнюю ночь провести у тебя. Да и другие ночи тоже. Мне кажется, мы с тобой неплохая пара и здорово поразвлеклись бы!
   – Значит, тебе не нужно денег? – уточнила Гилда, и Луи с удивлением заметил, что она почему-то почувствовала облегчение.
   – Я в них не нуждаюсь, – сказал он небрежно. – А вот такой девушки, как ты, у меня нет. Если мое предложение тебе не нравится, раскошеливайся, но давай сначала попробуем кое-что другое, идет?
   Она протянула руку за сигаретой, прикурила и бросила спичку в пепельницу.
   – Мне нужно подумать, Луи.
   – Речь идет о сегодняшней ночи, поэтому давай думай быстрее.
   Гилда опустила глаза:
   – И ты ничего никому не скажешь о Джонни?
   – Не обмолвлюсь и словом. Само собой, как аукнется…
   – Дай мне время. Ты же не думаешь, что я…
   – Хорошо, хорошо. До закрытия казино, малышка. Но ни минутой дольше. Думай.
   Гилда пожала плечами:
   – Ну хорошо. Согласна. Я ведь от этого не умру. Это же всего-навсего сделка.
   Луи так и просиял. Любой другой на его месте заподозрил бы неладное. Но Луи был уверен в своей неотразимости. Он считал, что ни одна женщина не сможет перед ним устоять, поэтому и воспринял быстрое согласие Гилды как должное.
   – Ты не глупа, малышка. – Он встал и подошел к ней. – Это будет началом нашей долгой и красивой любви. – Он обнял ее, притянул к себе и сделал попытку поцеловать.
   Гилда оттолкнула его с силой, которая испугала его.
   – Ты испортишь мне макияж! Держись от меня подальше!
   – Успокойся, малышка. – Он ухмыльнулся. – И не вздумай выкидывать подобных номеров! Особенно сегодня ночью!
   Гилда одарила его долгим, пристальным взглядом.
   – Встречаемся через час у артистического входа, – бросила она и открыла дверь. – А сейчас мне нужно переодеться.
   – Что за номера? Я уже большой мальчик, – сострил Луи. – Я останусь тут и подожду.
   – Выметайся! – обрезала его Гилда. – Ты еще не купил меня, Луи. Не хватало, чтобы тебя тут увидели! Я буду переодеваться!
   – Ты еще не моя, малышка, – вкрадчиво сказал Луи, – но скоро и очень скоро станешь моей. – Он подошел к двери, оглянулся и сказал с ухмылкой: – Хорош цветок, да остер шипок!
   Гилда захлопнула дверь у него перед носом.
   Некоторое время она неподвижно стояла, переводя дыхание, затем приоткрыла дверь, чтобы убедиться, что Луи ушел.
   Гилда закрыла дверь, повернула ключ и бросилась к телефону.
   Шон О’Брайен должен быть в своем клубе! Через пару минут он подошел к телефону.
   – Шон, у меня неприятности.
   – Успокойся, детка. Я смогу тебя избавить от них.
   Гилда облегченно вздохнула. Как здорово иметь могущественного, способного защитить человека! Она была уверена, что Шон бросит все свои дела и займется ее неприятностями. Его уверенность, что он все может, иногда пугала Гилду.
   – От меня только что вышел Луи Манчини. Вчера вечером Джонни был в клубе «Парадиз» и спрашивал адрес Фей. Манчини меня шантажирует. Поставил условие: сегодняшнюю ночь я должна провести с ним, иначе он все расскажет полиции.
   – Ну, не стоит так беспокоиться, детка, – спокойно сказал О’Брайен. – Это не у тебя неприятности, а у Манчини. Я обо всем позабочусь. Он тебя больше никогда не побеспокоит. Где он? В казино?
   – Через час будет ждать меня у артистического входа.
   – Прекрасно. Успокойся. Я подъеду к концу твоего выступления. Мы выйдем через главный вход. А о Манчини забудь.
   Его спокойный тон неожиданно испугал Гилду.
   – Ты ведь не причинишь ему вреда, Шон? Он опасен. Если он расскажет полиции…
   – Все будет в порядке, – заверил ее О’Брайен. – Я знаю, как заставить его замолчать. Забудь о нем, детка. До встречи. – И повесил трубку.
   Без двадцати пяти одиннадцать Луи вышел из казино, обошел его кругом и подошел к артистическому входу. Он был в приподнятом настроении.
   «Завтра утром у меня будет что рассказать своим парням», – размышлял он, стоя в свете фонаря над входом. Луи всегда хвастался своими победами, и вот в первый раз в жизни ему позавидуют все его приятели.
   Он взглянул на наручные часы. Он пришел минутой раньше назначенного времени. Ну, Гилда еще пожалеет, что заставила себя ждать! Он может быть нежным или грубым с девушкой. Пусть поостережется и не нарывается на грубость! Он диктует условия.
   И в это время из темной аллеи показалась приземистая фигура Такса. Держа руки в карманах, он подошел к Луи:
   – Привет. Какого… ты тут делаешь?
   «Откуда тут взялся этот мерзавец?» – удивился Луи.
   – У меня свидание. Жду девушку, – небрежно бросил он. – Исчезни, Такс. Ты лишний.
   Такс улыбнулся. Это была зловещая улыбка, и Луи охватило беспокойство.
   – Ты ведь не Гилду Дорман поджидаешь? – осведомился Такс.
   – Тебя это не касается! – огрызнулся Луи, отступая на шаг в сторону.
   – Касается, касается! – медленно проговорил Такс, вынимая руку из кармана. На Луи смотрело дуло короткоствольного револьвера. – Пошли. Разве ты не знаешь, что мисс Дорман девушка О’Брайена?
   Луи окаменел, лицо его побледнело, а во рту пересохло. Он не мог отвести взгляда от пистолета.
   – Пошли, – повторил Такс. – С огнем играешь.
   – О’Брайена? – еле выговорил Луи. – Черт, почему она мне ничего не сказала?
   – А зачем? – сказал Такс и ткнул дулом под ребра. – Пошел, идиот!
   Луи на ватных ногах пошел по аллее. Он прекрасно знал Такса и не попытался бежать. В конце аллеи стояла машина. За рулем сидел Уайти, толстый жизнерадостный бандит с небритым подбородком и гладкими прямыми прядями волос, свисающими ему на уши из-под шляпы.
   – Привет, Луи, – сказал Уайти, осклабившись ему в открытое окошко. – Давненько не виделись.
   Луи сел на заднее сиденье автомобиля, все время ощущая пушку Такса у себя на спине. Его стала бить дрожь.
   – Куда мы едем, Такс? – спросил он тихим, дрожащим голосом.
   – Мы проводим тебя домой, идиот, – дружелюбно ответил Такс.
   – Но я живу в другой стороне! – завопил Луи. – Послушай, Такс, честное слово, я не знал, что Гилда девушка О’Брайена.
   – Век живи, век учись, – многозначительно заметил Такс. – Так что там за разговоры насчет того, что вчера вечером к тебе приходил Джонни Дорман?
   Луи уставился на него, ощущая, как по лицу скатываются капли пота.
   – Это просто разговоры, Такс. Я… я просто хотел припугнуть эту курочку. Только и всего.
   – Босс не любит, когда лезут в его курятник, – сказал Такс. – Ладно, Уайти, остановись здесь.
   Уайти нажал на тормоза, и машина проскребла колесами по асфальту, прежде чем остановиться.
   Луи в ужасе смотрел на пустырь, простирающийся до реки.
   – Такс, послушай! Я клянусь!..
   – Оставь это, дурак, – сказал Такс, вылезая из автомобиля. – Пошли. – Он помахал пистолетом перед лицом Луи. – Вылезай, и побыстрее!
   Уайти уже выбрался из автомобиля. Он вытащил из кармана велосипедную цепь и начал любовно наматывать ее на правую ладонь.
   Луи вылез из машины. У него ноги подгибались, он споткнулся и чуть было не упал.
   Такс спрятал свой пистолет, тоже вынул из заднего кармана брюк велосипедную цепь и, следуя примеру Уайти, стал медленно накручивать цепь на правую руку.
   – Я хотел пристрелить тебя, идиот, – тихо сказал он, – но босс не одобряет пальбы. Он попросил меня чуть-чуть прочистить тебе мозги, чтобы ты больше не надоедал его девушке и не совался к копам со своими баснями. Ну а если только попробуешь, дружок, в следующий раз я приду к тебе с пушкой, и ты получишь пулю прямо в живот.
   – Не подходи! – завопил Луи, закрывая голову руками. – Не подходи!
   Но оба бандита стали приближаться к нему.

Глава 5

   Кен находился в спальне, когда услышал звонок в дверь. Он застыл на месте, не в силах сделать шаг. Неужели полицейские вернулись? Неужели этот сержант будет его расспрашивать? Разве он себя чем-ни-будь выдал? Кен посмотрел на часы на прикроватной тумбочке. Стрелки показывали десять минут десятого. Если это не полиция, то кто же? Кен подошел к окну и осторожно выглянул из-за занавески. У калитки машины не было. Значит, это не полиция. Он подошел к двери, открыл ее и вышел в коридор.
   Если он выглянет из-за угла и посмотрит через прихожую, то сможет увидеть через стеклянную панель двери, кто пришел, в то время как его самого с улицы видно не будет.
   Кен осторожно прошел вперед, но замер на месте, увидев рыже-коричневого пекинеса, поднявшего на Кена свои выпученные бессмысленные лягушачьи глазки. Кен похолодел. Он был парализован страхом, не в силах сдвинуться с места.
   Потом услышал тихие шаги в прихожей, и из-за поворота появился Свитинг. Он бросил на Кена лукавый взгляд, потом наклонился и взял собачонку на руки.
   – Прошу прощения за Лео. Ему не стоило вот так к вам врываться, но, полагаю, вы ему понравились.
   Кен попытался было что-то сказать, но слова застряли у него в горле.
   – Я хочу с вами переговорить, мистер Холланд, – продолжал тем временем Свитинг. – Вы ведь мистер Холланд, не так ли? В прихожей лежали письма, я не удержался и бросил на них взгляд. Ведь они адресованы вам, или я ошибся?
   Кен был не в состоянии притворяться. Его мозг парализовала паника.
   – Что вам нужно? – прохрипел он.
   – Всего несколько минут вашего времени, – ответил Свитинг, поглаживая голову Лео кончиками пальцев. – Может быть, мы присядем? У меня был очень утомительный день. Я вас долго не задержу. Я к вам по одному дельцу. – Он посмотрел в гостиную. – А у вас очень мило. Может, пройдем туда?
   Не дожидаясь ответа, он прошел в комнату.
   – Очень мило! – сказал он, осматриваясь. – Просто замечательно! Я вам завидую, мистер Холланд. Иметь такой восхитительный дом!
   Его глазки-бусинки остановились на фото Энн в серебряной раме.
   – Это ваша жена? Очаровательная женщина! Красивая!
   Кен смотрел на этого толстого сального коротышку, который расхаживал по его гостиной так, словно она уже принадлежала ему. И постепенно приходил в себя от изумления, наблюдая за этим мерзавцем. Как Свитинг его нашел? Что от него можно ожидать? Станет ли он шантажировать Кена?
   – О, я вижу, у вас есть виски, – сказал Свитинг, протискиваясь к бару. – Замечательно! Знаете, мистер Холланд, мне всегда хотелось заиметь вот такой же бар. Это ведь не только удобно, но и придает дому и хозяину значимость, не так ли? К сожалению, мне в жизни не слишком везло. Некоторые более удачливы, нежели другие. Будет очень нескромно, если я выпью стаканчик? Сидя в удобном кресле со стаканом виски в руке, гораздо приятнее обсуждать дела, как вы считаете?
   Он усадил Лео на кушетку, налил себе изрядную порцию виски, прихватил стакан с собой и устроился в кресле. Потом снял шляпу, которую положил на пол рядом с креслом, и сделал глоток.
   – Очень освежает, знаете ли, – сказал он, глядя на Кена снизу вверх. – А вы не хотите присесть, мистер Холланд?
   Кен медленно вошел в гостиную и сел.
   – Что вам от меня надо?
   – Я относительно прошлой ночи. В квартире как раз над моей была убита одна молодая женщина. А я располагаю некоторыми сведениями, которые могут заинтересовать полицию. – Свитинг замолк и понимающе улыбнулся. – Однако я не горю желанием информировать полицию, мистер Холланд. Я, конечно, понимаю, что мой долг сообщить о том, что мне известно, однако полицейские редко когда бывают благодарны. Я лично считаю, что человек должен заботиться в первую очередь о собственных интересах.
   Значит, это шантаж! Кен протянул дрожащую руку за сигаретой и прикурил.
   – Я не имею никакого отношения к этому убийству, – твердо сказал он.
   Свитинг наклонил голову:
   – Конечно, и я в этом абсолютно уверен. Если бы я считал вас убийцей, меня бы здесь не было. Я не идиот. Я никогда не стал бы укрывать преступника. Конечно же вы не имеете ни малейшего отношения к этому убийству. Тем не менее вы были в квартире мисс Карсон, когда оно произошло, не так ли?
   Кен молчал.
   – Уверен, вы, мистер Холланд, достаточно рассудительны, чтобы не отрицать этого факта, – продолжал Свитинг после небольшой паузы. – Я видел, как вы уходили. И заметил время. – Он сочувственно покачал головой. – Вы попали в пренеприятное положение. Вы сами понимаете, что убедить полицию в вашей непричастности к убийству – дело почти невозможное. Ведь им так хочется найти убийцу!
   Кен чувствовал, как в нем поднимается злоба против этого жирного лицемера, который так явно наслаждается своей властью над ним.
   – Хорошо, в этом я с вами совершенно согласен, – сказал он резко. – Перейдем к сути. Какие ваши намерения?
   Свитинг пожал своими жирными плечами:
   – Все зависит только от вас, мистер Холланд.
   – Это ведь шантаж?
   Свитинг улыбнулся.
   – Некоторые это называют так, – сказал он, качая головой, – но какое неприятное слово! Я предпочел бы сказать, что это скромное вознаграждение за сохранение конфиденциальной информации.
   – Сколько?
   Свитинг не смог скрыть своей радости. Разговор шел как по маслу. Точно так, как он задумал.
   – Я – человек бедный, мистер Холланд. Буду с вами откровенен: мне сейчас крайне необходима некоторая сумма. Я подумал, что вы могли бы передать мне пару сотен долларов в качестве первого взноса, а потом я ограничился бы небольшой суммой ежемесячно.
   – Небольшой, это какой? – спросил Кен, едва сдерживаясь.
   – Ну, возможно тридцать – тридцать пять долларов.
   Кен понимал, что, если он согласится заплатить Свитингу, конца этому не будет. Он высосет из него все, до последней капли. Нужно твердо стоять на своем. Он должен подумать об Энн. Возможно, ему придется выложить все, до последнего цента, своему защитнику.
   – Я этим только выиграю время, – сказал Кен спокойно. – Полиция отыщет меня и без вашей помощи. Лучше выложите копам все, что вам известно. От меня вы ничего не получите!
   Свитинг, который несколько лет профессионально занимался шантажом, был удивлен тому, что Кен сопротивляется, принимая во внимание, что тот попал в очень опасное положение. Тем не менее Свитинг был готов к подобному поведению. Многие его жертвы тоже пытались возражать, но в конце концов всегда послушно совали голову в петлю.
   – Не рубите с плеча, мистер Холланд. Мои свидетельские показания могут отправить вас на электрический стул. В общем, я – единственный свидетель, который собственными глазами видел, как вы уходили из дома именно в то время, когда, по словам полицейских, была убита мисс Карсон. Если я буду молчать…
   – Вы ошибаетесь. – Кен вскочил на ноги. – Вы – не единственный. Женщина, живущая на первом этаже, тоже видела меня. Ваши показания не столь исключительны, как вы предполагали.
   Свитинг уставился на него, явно сбитый с толку:
   – Послушайте, мистер Холланд! Все не так просто! Этой женщине неизвестно, кто вы такой. А я-то знаю! Глупо рисковать своей жизнью из-за каких-то паршивых нескольких долларов. И кроме того, вам следует подумать о вашей жене. Полагаю, ей будет больно, когда она узнает, какой номер вы тут без нее выкинули?
   – Не впутывайте в эту историю мою жену! Я не заплачу вам ни цента! Убирайтесь!
   Сладкая улыбочка сползла с лица Свитинга. Его физиономия приобрела жесткое и злобное выражение.
   – На вашем месте я не стал бы разговаривать со мной в подобном тоне, мистер Холланд. В вашем положении я не стал бы грубить. Если мы не договоримся, я пойду прямо в полицию. Двести долларов – мое последнее слово. И я отказываюсь от ежемесячной выплаты. Это справедливая цена, правда? Всего-то двести баксов!
   Терпение Кена лопнуло. Он сделал шаг к Свитингу и вырвал стакан с виски из руки толстяка. Его искаженное гневом лицо испугало Свитинга, ужасно боявшегося физической расправы.
   – Мистер Холланд! – выдохнул он, сжавшись в своем кресле. – Нам вовсе не обязательно…
   Лео, словно почувствовав, что его хозяин не достиг желаемой цели, спрыгнул с кушетки и потрусил, поджав хвост, к двери.
   Кен схватил Свитинга за лацканы пиджака и, встряхнув, поставил на ноги.
   – Ты, ничтожная крыса! – закричал он вне себя от ярости. – Ты от меня не получишь ни цента! Ты мне надоел! Я не позволю издеваться над собой ни тебе, ни полиции!
   – Мистер Холланд, – задыхаясь, прошипел Свитинг. – Давайте обойдемся без насилия. Если у вас такое настроение…
   Кен отпустил его, сделал шаг назад и кулаком ударил Свитинга в правый глаз. И почувствовал удовольствие, когда костяшки его пальцев погрузились в лицо Свитинга.
   Свитинг завизжал от боли, запнулся о ковер и упал на спину с таким грохотом, что задрожали бутылки и бокалы в баре.
   – Вон отсюда! – заорал Кен. – И если только я тебя снова увижу, я из тебя всю душу вытрясу!
   Свитинг встал на четвереньки, потом поднялся на ноги и, не отрывая руки от глаза, сделал отчаянный рывок к двери, распахнул ее и сбежал с крыльца по ступеням вниз.
   Лео уже мчался по улице, и его хозяин последовал его примеру.
   Тяжело дыша, Кен смотрел в окно, пока Свитинг не скрылся из виду. Он не сомневался, что тот выложит все полиции. Через несколько часов его арестуют. Эта мысль приводила Кена в ужас, но он понимал, что теперь от этого ему никуда не деться.
   О том, чтобы убежать и где-нибудь скрыться, у него не возникало и мысли. Он достаточно натворил глупостей, настало время пожинать плоды своей глупости. Единственный выход – пойти в полицию, рассказать всю правду и надеяться на то, что ему поверят. Надежда у него была крохотная, но ведь это лучше, чем жить в страхе, который он испытывал последние несколько часов.
   Нельзя тратить времени. Он должен прийти в полицию, чтобы опередить Свитинга.
   Кен оглядел свою гостиную и тоскливо подумал, вернется ли он когда-либо сюда еще. Потом посмотрел на фотографию Энн, и сердце у него сжалось. Какой это будет для нее удар! Каким безмозглым и безответственным болваном он был! Еще он подумал о том, будет ли у него возможность написать ей. Однако времени размышлять не было. Надо идти в полицейский участок немедленно.
   Кен быстро прошел в прихожую, запер за собой дверь и, увидев проезжающее мимо такси, помахал ему рукой, пробежал по дорожке и распахнул дверцу.
   – В полицейский участок! И скорее! – крикнул он ошеломленному шоферу.

   Детектив Дейв Дункан бросил взгляд на часы и вздохнул. Был десятый час. Он надеялся попасть домой на ужин, но эта надежда развеялась, словно дым. Он уныло размышлял: о чем подумает его жена? Когда он задерживался, она всегда обвиняла его в том, что он обманывает ее с другой женщиной. Ему так и не удавалось убедить ее в том, что у офицеров полиции ненормированный рабочий день. Может, она станет больше доверять ему, если он расскажет, что работает с Донованом над убийством, но понимал, что надежды на это мало.
   Дункан посмотрел на листки бумаги, лежащие на письменном столе перед ним. Сержант Донован приказал ему подготовить отчет по делу об убийстве Карсон для комиссара, и он только что его закончил. Ему потребуется еще минут сорок, чтобы отпечатать. Потом прочитать еще раз, поскольку он был убежден, что сделает кучу опечаток. Потом отчет придется перепечатывать. Дункан подсчитал, что вернется домой не раньше половины первого ночи. Но вместо того, чтобы спокойно лечь спать, ему придется выяснять отношения с женой.
   Дункан закурил и, усевшись в удобном кресле за письменным столом, стал перечитывать то, что написал.
   Перепечатав почти половину написанного, он пришел к одному чрезвычайно важному выводу. Дункан радостно выпрямился. У него не оказалось времени, чтобы хорошенько поразмыслить над своей находкой, потому что в этот момент открылась дверь и вошел сержант Донован.
   – У меня есть кое-что! – заявил он с порога и, хлопнув дверью, подошел к письменному столу. – Нашли серый костюм того парня. На нем пятна крови! А какие новости у тебя?
   С трудом сдерживая возбуждение, Дункан отложил рапорт в сторону, закурил сигарету и спросил:
   – И где вы его нашли?
   Донован усмехнулся:
   – Во время обеденного перерыва я стоял с охранником из универмага «Газа», и он случайно обмолвился, что в отделе мужской одежды обнаружили серый костюм с пятнами крови. О’Мелли пошел туда и допросил продавца. И в то время, когда он с ним разговаривал, продавец из отдела мужской обуви нашел пару поношенных ботинок. На одном из них красовалось какое-то пятно. О’Мелли произвел поверхностный осмотр и обнаружил, что это тоже кровь. Кровь и на костюме, и на ботинках! Продавец описал парня, который купил серый костюм и пришел в магазин со свертком, а ушел без него. Описание совпадает с тем типом, которого мы подозреваем в убийстве Карсон, а кровь на костюме и ботинках принадлежит к той же группе, что и у нее. – Донован бросил на стол листок. – Вот подтверждение. Отчет О’Мелли с опросом свидетелей. Это приложится к рапорту. Поторопись. Комиссар ждет моего доклада перед уходом домой.
   Дункан отложил рапорт в сторону:
   – У меня тоже есть кое-что, сержант. Могу поспорить на пять баксов, что знаю, кто убийца.
   Мясистое лицо Донована побагровело. Он, сощурив маленькие глазки, пристально посмотрел на своего сослуживца:
   – Ты шутишь? Что ты хочешь этим сказать?
   – Ее убил этот тип Холланд!
   – Ты что, спятил? – взорвался Донован. – Слушай, если у тебя нет ничего более умного, заканчивай рапорт. Я сегодня хочу ночевать дома.
   Дункан пожал плечами:
   – Ладно, как скажете. Если я раскручу эту версию в одиночку, вся слава достанется мне!
   Лицо Донована стало багровым.
   – И это ты мне!.. – начал было он в ярости.
   – Говорю, тот, кого мы ищем, Холланд. И я могу это доказать!
   Донован с трудом сдержался. Он подошел к своему столу и сел.
   – Ну… – прорычал он.
   – Вы помните, как Холланд испугался, когда мы пришли к нему домой?
   Донован хмыкнул:
   – Это еще ни о чем не говорит! Ты прекрасно знаешь, что, когда на пороге неожиданно возникает полицейский, тот, кто открывает дверь, от страха готов наложить полные штаны. Если не можешь сказать ничего более умного, лучше заткнись!
   – Тот парень не только наложил в штаны. Я не спускал с него глаз, пока вы с ним разговаривали, – спокойно продолжал Дункан. – Он прямо с ума сходил со страха. Сразу видно, у него совесть не чиста. Конечно, это еще ничего не доказывает, но его вид заставил меня задуматься. Он похож под описание того типа, которого мы разыскиваем? Высокий темноволосый, около тридцати лет. Разве это не точное описание того типа, за которым мы охотимся? Нет? И вот еще самый главный довод. Видели его розы? В его саду ничего нет, одни розы. И довольно изысканные. Вы помните?
   Донован сделал медленный насмешливый вздох:
   – И какое отношение ко всему этому имеют розы?
   Дункан взял написанный им рапорт.
   – Вот показания сторожа с автомобильной стоянки. Он заявил: «Этот парень сказал что-то насчет первого дождя за последние десять дней. Я был с ним согласен. Я спросил его, не выращивает ли он розы». «Только розы и выращиваю, – ответил он. – Розы да траву на газоне». – Дункан торжествующе посмотрел на Донована. – Все сходится, разве нет?
   Донован молчал, его медленно работающий мозг пытался переварить эту неожиданную информацию.
   – Но ты ведь не называешь это доказательством, верно? – наконец выдавил он, бросив на Дункана уничтожающий взгляд.
   Дункан себя уязвленным не чувствовал. Он прекрасно понимал, что, если бы Доновану самому пришла в голову подобная мысль, он с ума бы сходил от радости.
   – Этот парень насмерть перепуган. Кроме того, приметы сходятся и он выращивает розы, – спокойно подвел итог Дункан. – Для меня достаточно, чтобы под него копнуть. Я хочу узнать, какая у него марка машины. Если это зеленый «линкольн», я бы на вашем месте попросил у комиссара ордер на арест.
   – Если у него зеленый «линкольн», он в ловушке, – сказал Донован, пожимая плечами, – но надо точно выяснить.
   Дункан отодвинул стул и встал:
   – Что ж, давайте выясним?
   – Можно, – неохотно согласился Донован.
   Двадцать минут спустя Дункан остановил машину в двадцати ярдах от дома Кена.
   – Не пройтись ли пешком? – спросил он. – Не стоит его предупреждать о нашем появлении заранее.
   – Согласен.
   Донован вылез из машины, и полицейские быстро пошли вниз по улице к калитке. Донован прошел по нестриженому газону к гаражу.
   Уже стемнело. В доме не было ни единого огонька.
   Они подошли к гаражу. Двустворчатые ворота были заперты. Пока Донован пытался открыть навесной замок, Дункан обошел гараж и посветил фонариком в боковое окошко, осветив машину внутри.
   – Сержант! Зеленый «линкольн»! – взволнованно воскликнул он.
   Донован подошел и заглянул в окошко.
   – Убийца в ловушке! – воскликнул он. – Вот мы и утерли нос этому Адамсу! Мы раскрыли убийство за каких-то восемнадцать часов!
   – Неплохо бы осмотреть этот «линкольн», – сказал Дункан.
   – И что тебя останавливает?
   Донован снова обошел гараж и вернулся к запертым на висячий замок воротам.
   – У нас в машине есть домкрат, принеси.
   Поджидая, когда вернется Дункан, он всем телом навалился на гаражные ворота.
   «Адамс будет сражен, – думал он. – И комиссар полиции тоже. Дело принимает отличный поворот!»
   Ему не надо будет писать рапорт. Он лично увидится с комиссаром и сам доложит ему. А с Дунканом делиться славой не стоит. В конце концов, у Дункана впереди еще полно времени, чтобы продвинуться по службе. И совсем не нужно говорить комиссару, чья это заслуга. Если он ничего не скажет о Дункане, комиссар решит, что раскрытие преступления целиком его заслуга.
   Вернулся Дункан с домкратом. Они сломали засов и открыли ворота. Донован выключил фонарик и включил в гараже свет.
   Пока Дункан осматривал заднее сиденье «линкольна», Донован осматривал место водителя.
   – А вот и последний штрих! – неожиданно воскликнул Дункан. И он вручил Доновану потрепанный блокнот. Это был блокнот сторожа автостоянки. – Лежал на полу за сиденьем водителя. Должно быть, выпал из заднего кармана брюк.
   Донован осклабился:
   – И номер его машины тут тоже указан. Еще одно доказательство!
   – Давайте войдем и потолкуем с ним, сержант.
   Полицейские пошли по дорожке к дому. Донован нажал большим пальцем на кнопку звонка. Они подождали несколько минут, звонок звонил непрерывно. Потом Донован отошел от двери, презрительно пробормотав:
   – Похоже, его нет дома.
   Дункан уже обходил дом кругом, стараясь заглянуть в окна. Обойдя дом, он вернулся к Доновану:
   – Вроде никого.
   Донован посмотрел на часы. Было почти десять.
   – Нам лучше подождать его здесь.
   – Думаешь, у парня сдали нервы, и он смотал удочки?
   – Все может быть! Придется объявить розыск. Давай посмотрим, нельзя ли как-нибудь попасть в дом.
   Вскоре Дункан нашел открытое окно. Он забрался в дом, прошел к двери и впустил Донована.
   – Пока вы будете звонить в участок, осмотрю квартиру.
   Передав дежурному по телефону распоряжение о розыске, Донован прошел в прихожую посмотреть, чем занят Дункан.
   Дункан, широко улыбаясь, выходил из спальни. Он нес серый костюм и пару туфель.
   – Что вы на это скажете, сержант? Из универмага «Газа». Этому парню готово местечко на электрическом стуле.
   Донован что-то буркнул. Его раздражал постоянный успех Дункана.
   Они прошли в гостиную, и Дункан подошел к мусорной корзине. Он вытряхнул ее на пол, а Донован с кривой ухмылкой наблюдал за ним.
   – Мне сегодня везет, разве нет? – вдруг сказал Дункан. – Вы только посмотрите! – И он положил на стол два обрывка визитной карточки. – Вот еще одно доказательство, – подвел он итог. – Я был уверен, что прав. На оборотной стороне карточки Паркера записан номер телефона Карсон. Этот Паркер дал телефон Карсон. Все сходится, не так ли?

   Лейтенант Адамс, откинувшись на стуле, зевнул, решив, что еще один рабочий день закончен. Теперь ему ничего не оставалось, как ждать рапорта Донована, чтобы определить, как далеко продвинулось расследование. Сведения о Джонни Дормане Дарси соберет не раньше завтрашнего утра, так что особых событий не ожидалось.
   Он встал, собираясь выйти из кабинета, но тут зазвонил телефон. Недовольный Адамс вернулся к столу и снял трубку.
   – Это дежурный, сэр. Тут пришел один тип, который желает немедленно переговорить с офицером, ведущим расследование убийства этой Карсон. Сержанта Донована в участке нет. Вы не поговорите с ним?
   – Пропустите его ко мне, – сказал Адамс, снимая шляпу и усаживаясь за свой стол.
   Прошло несколько минут, и раздался стук в дверь. Вошел дежурный полицейский, а за ним высокий темноволосый мужчина, бледное лицо и отчаянный вид которого поразили Адамса.
   – Чем могу быть вам полезен? – осторожно спросил он.
   – Меня зовут Кенвей Холланд, – выдавил из себя Кен. Он подождал, когда выйдет полицейский, и продолжил: – Я – тот человек, которого вы разыскиваете. Прошлой ночью я был в квартире Фей Карсон.
   У Адамса перехватило дыхание, он бросил на парня удивленный взгляд, потом, отодвинув стул, встал. Несколько минут он молчал, настолько был изумлен, и не мог сообразить, шутка это или перед ним сумасшедший.
   Он пристально осмотрел Кена. Да, описание совпадает. Да и выглядит парень таким запуганным, что вполне возможно, это правда.
   – Вы сказали дежурному, кто вы такой? – резко спросил Адамс.
   – Нет, а что? – изумился Кен. – Он меня не спрашивал.
   Теперь Адамс полностью овладел ситуацией.
   «Какое везение! Если бы этот дурак Донован был на месте, парень пришел бы к нему, и я узнал бы обо всем, но слишком поздно. Что же теперь делать с парнем? Если Донован заполучит его до того, как я арестую Дормана, меня отстранят от дела, а этот чудак и глазом не успеет моргнуть, как попадет на электрический стул».
   Для того, чтобы принять решение, ему потребовалось не более двух секунд.
   – А почему вы не обратились к нам раньше?
   – Я… я надеялся как-нибудь выкрутиться, – ответил Кен. – Но оказалось, что это не так-то просто. Я хочу заявить, что я не убивал. Я хочу рассказать, как это произошло в действительности.
   – Хорошо, но это неподходящее место для разговора. Все время звонит телефон, заходят полицейские. – Он протянул руку за шляпой и сказал: – Пойдемте со мной. Вы приехали на своей машине?
   Кен ничего не понимал:
   – Нет. Я приехал на такси.
   Адамс кивнул. Еще раз повезло! Если бы парень оставил свой зеленый «линкольн» перед полицейским участком, какой-нибудь умник наверняка вспомнил бы об этом важном факте.
   – Пойдемте со мной, – бросил Адамс и вышел из кабинета.
   Кен последовал за ним. Они вышли на улицу и подошли к автомобилю Адамса.
   – Садитесь.
   – Но я не понимаю… – недоуменно произнес Кен.
   – А что тут понимать? Садитесь в машину!
   Кен влез в машину, и Адамс отъехал. Он не произнес ни слова, пока они не подъехали к дому на Кранбурн-авеню.
   – Я здесь живу, – сказал он, вылезая из машины. – В моей квартире вы можете рассказать мне все, и никто нас не услышит.
   Они прошли в квартиру на первом этаже.
   – Чувствуйте себя как дома, – сказал Адамс, провожая Кена в гостиную. Адамс бросил шляпу на стул. – Хотите выпить?
   – Я вас не понимаю, – пробормотал Кен, глядя в глаза Адамса. – Почему вы привезли меня сюда? Я хочу сделать официальное заявление офицеру, ведущему расследование убийства Фей Карсон.
   Адамс слушал его улыбаясь. Приготовил два бокала хайбола.
   – Я – лейтенант Адамс из отдела по расследованию убийств. Успокойтесь. Вы и не подозреваете, но сделать заявление сержанту Доновану для вас небезопасно. Это инспектор-тугодум. А теперь усаживайтесь и рассказывайте все по порядку. Все. Кто вы такой, как вы познакомились с Фей Карсон? Что произошло прошлой ночью в ее квартире? И не торопитесь. Выкладывайте все до мельчайших подробностей, о которых вспомните. А теперь я вас слушаю.
   И Кен стал рассказывать. Он рассказал Адамсу все, что произошло прошлым вечером, не опустив ни одной подробности, и когда наконец добрался до финала, то заметил в лице лейтенанта Адамса нечто, что вселило в него некоторую надежду.
   – Я понимаю, что вел себя глупо, – заключил Кен, – и теперь расплачиваюсь за свою глупость. Но я не убивал Фей Карсон. Надо было прийти к вам сразу же, но я струсил. И не столько из-за себя, сколько из-за жены. Не хотел, чтобы она узнала о том, что я провел вечер вне дома, а получилось, что я оказался замешанным в убийстве.
   Адамс пристально посмотрел на Кена, а потом задумчиво почесал нос.
   – Если бы я был женат, а я счастлив, что не связал себя семьей, – сказал Адамс, – и, если бы я, как вы, пошел провести вечер к женщине по вызову, я бы поступил точно так же, как и вы.
   – Так, значит, вы мне верите? – с надеждой спросил Кен.
   Адамс пожал плечами:
   – Верю я вам или нет, не имеет ни малейшего значения. Последнее слово скажет суд присяжных. А теперь давайте уточним некоторые детали. Вы ведь не подозревали, что кроме вас в квартире был кто-то еще, пока не погас свет?
   – Нет!
   – А вы не видели этого парня?
   – Нет. Было так темно. Я слышал, как он прошел по комнате и сбежал по лестнице, но не видел.
   – Фей даже не вскрикнула?
   – Была гроза. Даже если она и вскрикнула, я не мог ее услышать.
   – Гм-м…
   Адамс положил ногу на ногу, а потом спросил:
   – А тот толстяк с пекинесом? Он ведь лысый, и нос у него крючковатый, а уши заостренные, верно?
   Кен был поражен.
   – Ну да. Это точное его описание. Вы его знаете?
   – Знаю. Выбросьте его из головы. Он не будет вам досаждать. Шесть месяцев назад он вышел из тюрьмы. Можете не волноваться. Он трус.
   – Вы хотите сказать, он брал меня на пушку?
   – Естественно. Вчера ночью Свитинг видел, как вы поднимались по лестнице и как спускались вниз. Возможно, он видел и того, другого парня. Вы у него об этом не спросили?
   Кен отрицательно замотал головой:
   – Мне и в голову не пришло!
   – Ладно, я сам его об этом спрошу, – с угрозой сказал Адамс. – А вы все рассказали? Ничего не забыли?
   – Вроде нет, – сказал Кен, подумал минутку, а потом вспомнил о высоком светловолосом молодом человеке, который, увидев их с Фей, спрятался в тени деревьев.
   – Я заметил одного подозрительного парня у «Голубой розы». Он прятался за деревьями, старался, чтобы мы его не заметили. Высокий светловолосый, очень симпатичный. Когда он понял, что я его увидел, то сразу же убежал.
   Адамс нахмурился.
   – Высокий светловолосый и симпатичный? – переспросил он, думая о Джонни Дормане. – А вы бы его узнали?
   – Полагаю, что да. Освещение было довольно плохое, но думаю, я смогу его опознать.
   – Больше ничего?
   Кен отрицательно покачал головой.
   Они помолчали, потом Кен спросил:
   – Вы верите мне, лейтенант?
   – Конечно, в вашем рассказе все сходится и он довольно правдоподобен. Но хорошего все равно мало, вы под подозрением. Вы влипли в грязную историю.
   Кен хотел было спросить, что Адамс имеет в виду, но зазвонил телефон.
   – Извините. – Адамс снял трубку.
   – Да? Что? – сказал он и откинулся на спинку стула, слушая взволнованный голос, доносившийся из трубки. – Выезжаю, сержант. Да, если не приедет Донован, пошлют кого-нибудь другого. Выезжаю. – И повесил трубку. Потом посмотрел на Кена и поморщился. – Вас объявили в розыск. В универмаге «Газа» обнаружен ваш костюм и ботинки. Два моих мудрых помощника нашли, кроме всего прочего, вашу машину и визитную карточку, которую вам дал Паркер с номером телефона Карсон. В данный момент у всех полицейских города ваше описание.
   Кен испуганно пробормотал:
   – Но они не смогут доказать, что я ее убил! Вы же мне поверили! Вы сами только что сказали. Вы можете их отозвать…
   Адамс закурил сигарету, вытянул свои коротенькие ножки и покачал головой.
   – Вы разбираетесь в политике, Холланд? – спросил он.
   – Какое отношение имеет политика ко всему этому?
   – Самое непосредственное. Я введу вас в курс дела. Человек, ведущий закулисную политику нынешней администрации, некто Шон О’Брайен. Он собирается жениться на Гилде Дорман, певичке из ночного клуба. У О’Брайена есть все: деньги, власть и ум. Он всегда получает то, что хочет. И ничто и никто не могут ему помешать. Он хочет получить эту женщину. А у нее есть братец – Джонни Дорман, который только что вышел из психиатрической клиники, а до того как попасть в психушку, был любовником Фей Карсон. Его выпустили вчера. И именно он и убил Фей. Пока у меня еще нет доказательств, но я уже могу поспорить на последний доллар, что это его рук дело. Понятно, О’Брайен не даст посадить его на электрический стул за убийство. Он его прикроет, и поверьте, он сможет это сделать. Найдет козла отпущения, и этим козлом, скорее всего, будете вы.
   Кен вытаращил на него глаза.
   – Вы шутите?
   – Никаких шуток. Вы и сами скоро это поймете. В этом городе все делается по указке О’Брайена. Сержант Донован напишет рапорт, а комиссар вручит его О’Брайену. А все улики против вас. Доказательства вашей невиновности будут скрыты. У них уже сейчас достаточно улик, чтобы приговорить вас к смерти.
   Кен боролся с охватившей его паникой.
   – Тогда почему вы мне все это говорите? Почему же вы меня не арестовываете? – со злостью сказал он. – Вы же служите в полиции! Зачем вы привезли меня сюда?
   – Так получилось, что я нахожусь в противоположном лагере. Я понимаю, надо быть сумасшедшим, чтобы подставлять собственную шею, но так уж получилось. Если я смогу выдернуть коврик из-под ног О’Брайена, то я это сделаю. У меня есть одна идея, но осуществить ее я смогу только с вашей помощью. Если я смогу доказать, что Карсон убил Дорман, то смогу скомпрометировать О’Брайена. Сестрица Дормана станет давить на О’Брайена, и он наверняка сделает неверный ход. Я хочу, чтобы полицейские охотились за вами, в то время как я сам буду охотиться за Дорманом. Вот мой план. Поэтому я и привез вас сюда. Важно, чтобы они не поймали вас до того, как я поймаю Дормана. Я подстрою все так, чтобы Линдсей Берт заинтересовался вами. Он позаботится о вас, если я смогу убедить его, что вас хотят сделать козлом отпущения. Но вам нужно запастись терпением. На это потребуется несколько дней, может, даже несколько недель. Вы здесь в полной безопасности, но не выходите на улицу. Мои люди – профессионалы. Они охотятся за вами, и, если вы выйдете на улицу, вас сразу же арестуют.
   – Скоро возвращается моя жена, – нетерпеливо перебил его Кен. – И мне нужно подумать о работе. Не считаете же вы, что…
   Адамс поднял руку:
   – Погодите. Я повторяю: вы влипли в грязную историю. Ваша жена и ваша работа в настоящий момент дело далекое. Вам нужно подумать о том, как остаться живым. Если вас поймают – вас ждет электрический стул, не забывайте об этом!
   – Невероятно! А что, если вы не поймаете Дормана? Что будет со мной?
   – Мы подумаем об этом, но позже, когда придет время.
   – А как же моя жена?
   – Вам надо было подумать о ней, прежде чем пойти к Фей Карсон. – Адамс сделал глоток и поставил стакан. – А теперь успокойтесь. Вы останетесь здесь. Я же вернусь в полицейский участок. Хочу посмотреть, что они там делают.
   – Я забыл вам сказать, что видел Гилду Дорман в «Голубой розе» вчера вечером, – сказал Кен. – Вы знаете, они с Фей Карсон некоторое время снимали одну квартиру на двоих!
   Адамс надел шляпу.
   – Не знал, но подумаю, сможет ли этот факт нам как-нибудь пригодиться. Не переживайте. Положитесь на меня.
   – Может, мне обратиться к адвокату? – неуверенно сказал Кен.
   – Еще успеете. Расслабьтесь. У меня вы в полной безопасности. Ложитесь спать. Свободная комната рядом. А мне нужно идти, – сказал Адамс и, кивнув, вышел из квартиры.
   Кен встал, подошел к окну, наблюдая, как уезжал лейтенант. Голова у него шла кругом. Ну и влип же он! У него возникло жуткое подозрение: а если Адамс использует его как приманку в своей игре? Если он победит, все уладится, а если нет, тогда Адамс умоет руки, а Кену придется выкручиваться в одиночку.
   Он подумал об Энн, которая приедет в пустой дом. Нельзя же оставаться в этой квартире и сидеть сложа руки неизвестно сколько времени! Видимо, лучшее, что он сможет сделать сейчас, это проконсультироваться у первоклассного адвоката.
   Кен раздумывал, к какому бы адвокату обратиться, когда зазвонил телефон. Он какое-то время колебался, но телефон звонил, и, подумав, что это, возможно, Адамс звонит, чтобы сообщить ему что-нибудь важное, взял трубку.
   – Это вы, лейтенант? – спросил шепотом глубокий бас, в котором Кен тотчас же узнал Сэма Дарси.
   – Лейтенанта сейчас нет. Он в участке.
   Последовала пауза, потом Дарси осторожно спросил:
   – А вы не могли бы ему кое-что передать?
   – Конечно.
   – О’кей. Скажите, что парень, похожий на Джонни Дормана, замечен на яхте Такса «Уиллоу-Пойнт». Мой человек видел его только мельком и не может поклясться, что это точно Джонни.
   Кен почувствовал, как от волнения у него мурашки побежали по позвоночнику.
   – Я все ему передам.
   – Яхта стоит на якоре в устье реки. Он знает.
   – Хорошо. – Кен повесил трубку.
   Он долго размышлял, потом позвонил в полицейский участок.
   – Лейтенанта Адамса, – попросил он дежурного сержанта.
   – Его здесь нет. А кто его спрашивает?
   – Он поехал в участок. Разве он еще не приехал?
   – Он заходил, но снова куда-то уехал. Ему что-нибудь передать?
   Кен повесил трубку.
   «А что, если Дорман покинет яхту раньше, чем я успею сообщить Адамсу, где тот находится? – размышлял Кен. – Нужно действовать самому и немедленно. Поеду в порт и стану наблюдать за яхтой, позвоню Адамсу и оставлю записку».
   Он подошел к письменному столу Адамса, написал ему записку, прибавив, что попытается найти «Уиллоу-Пойнт», и просил его приехать в порт как можно быстрее. Кен оставил записку на столе, схватил шляпу, выскочил из квартиры и, оглядываясь по сторонам, вышел на улицу.
   Шел дождь, и влажная темнота давала ему чувство защищенности. Кен, повернув налево, поспешил в направлении реки почти бегом.

Глава 6

   Шон О’Брайен постучал в дверь комнаты Гилды, подождал, потом повернул ручку и вошел.
   Гилда переодевалась. Она поспешно протянула руку за своим пеньюаром, но, когда увидела, что это О’Брайен, передумала и вышла ему навстречу.
   – Прости, – сказал он, улыбаясь ей. – Мне следовало бы подождать.
   – У тебя все в порядке, Шон? – спросила Гилда, и ее зеленые глаза потемнели от беспокойства.
   – Конечно. – Он обнял ее и поцеловал. – Тебе следует запирать дверь, детка. Сюда может войти кто угодно.
   – Я подумала, что заперла ее. Так что же все-таки произошло, Шон? – Гилда отошла к туалетному столику, а он наблюдал за ней и думал о том, как она хороша.
   – Манчини тебя больше беспокоить не будет. Я его здорово припугнул, а он оказался большим трусом.
   Гилда скользнула в простое белое вечернее платье, которое, по мнению О’Брайена, выглядело на ней гораздо более соблазнительным, нежели ее наряд для выступления в ночном клубе.
   – Не знаю, что бы я без тебя делала! – сказала она, подходя к трюмо и усаживаясь.
   Он рассмеялся.
   – А для чего же тебе я? – О’Брайен вытащил сигару из своего портсигара и стал медленно срывать с нее целлофановую полоску. – Так, значит, Манчини виделся вчера с Джонни?
   – Он так сказал, но я ему не верю. Он шантажировал меня, чтобы я согласилась стать его любовницей.
   – Так ты не веришь, что он дал Джонни адрес Фей?
   Гилда повернулась к нему:
   – Он не давал ему ее адреса. Милый, прости, что я не сказала тебе о Джонни. Я с ним вчера виделась, когда вернулась из казино. Он ждал меня. Он тебя боится, Шон. Думает, что ты отправишь его в клинику. Он взял с меня клятву, что я не скажу тебе, что виделась с ним. Я пыталась его убедить, что ты ничего не имеешь против него, но он упрямый, он мне не поверил. Он ночевал у меня. Вот почему я знаю, что Фей убил не он.
   О’Брайен кивнул и подумал: почему Гилда лжет ему?
   – Тебе нужно было рассказать мне об этом раньше, детка. Но ничего. Джонни сейчас у тебя?
   – Нет. Ушел. Я беспокоюсь за него, Шон. Он не оставил записки. Просто ушел. Как ты думаешь, его не могли арестовать?
   О’Брайен покачал головой:
   – Конечно нет. Мне бы об этом было известно. Не волнуйся, детка. Вероятно, он просто уехал из города. Разве ты не говорила, что он собирался в Нью-Йорк?
   – Он действительно сказал, что хотел бы уехать, но у него нет денег. Вот это-то меня и беспокоит. Он не могу ехать в Нью-Йорк…
   – Может, он занял деньги? Он всегда пользовался случаем. Не волнуйся за него. Он может сам о себе позаботиться. Пойдем куда-нибудь поужинаем.
   – Не сегодня, Шон. Я хочу поехать домой. Вдруг Джонни вернулся?
   О’Брайен добродушно пожал плечами:
   – Что ж! Я тебя провожу?
   – Я лучше поеду одна.
   – Как скажешь, детка.
   О’Брайен встал с кресла и протянул ей накидку:
   – Я попытаюсь через своих людей узнать о нем. Если у меня будут какие-то новости, я тебе позвоню.
   – Ты очень милый, Шон.
   Гилда подставила ему губы, и он поцеловал ее.
   – Я всегда рад, когда тебе хорошо.
   Когда она уехала на такси, О’Брайен медленно прошел к стоянке, уселся в «кадиллак» и уставился в темноту.
   «Джонни мне мешает, – размышлял О’Брайен. – Он всегда будет помехой. Даже если ему повезет и он выйдет сухим из этой истории, то наверняка влезет еще в какие-нибудь неприятности. Рано или поздно Джонни влипнет в такую заваруху, из какой мне будет его не вытащить. Перспектива заиметь такого родственника, как Джонни, надо сказать, не блестящая. Никто не знает, что сейчас Джонни в моих руках, и я буду последним глупцом, если не отделаюсь от него раз и навсегда».
   О’Брайен поразмышлял несколько минут. И чем больше он думал, тем более склонялся к мысли, что с Джонни надо покончить.
   В прошлом О’Брайен никогда не проявлял нерешительности, если нужно было избавиться от людей, доставляющих ему неприятности, однако со временем он изжил привычку уничтожать своих врагов. Ему следовало бы приказать Таксу укокошить Луи из «Парадиза», вместо того чтобы просто задать ему хорошую трепку.
   «Спокойная, уединенная жизнь, которую я веду вот уже несколько лет, – подумал он, поморщившись, – смягчила мое сердце. Раньше в подобных ситуациях я не позволял себе проявлять слабость».
   О’Брайен понимал, что Линдсей Берт попытается извлечь из убийства Фей выгоду. Несомненно, кто-нибудь вспомнит, что Джонни угрожал Фей, а зная о том, что Джонни брат Гилды, а Гилда собирается выйти замуж за О’Брайена, на комиссара будет оказано давление, чтобы он объявил Джонни в розыск.
   Кроме того, О’Брайен не обольщался насчет Джонни. Как только он станет его родственником, то начнет тянуть из него денежки. Наиболее безопасный выход – убить Джонни.
   О’Брайен закурил сигару, включил зажигание и поехал в загородный клуб.
   Первого числа каждого месяца в клубе проводился танцевальный вечер, который все известные люди города считали своим долгом посетить. О’Брайен подумал, что комиссар Ховард и капитан Мотли тоже будут там. Ему необходимо узнать последние новости о расследовании, прежде чем принять окончательное решение насчет Джонни. Подъезжая к клубу по дорожке в форме полумесяца, он мог видеть через большие окна толпу танцующих. Танцы продлятся до утра. Вино будет литься рекой, затем последуют пьяные лобызания и любовные интрижки молодежи.
   О’Брайену были не интересны подобные развлечения, но он обычно ездил на такие сборища. Там появлялись все члены партии, и предоставлялся удобный случай поговорить с глазу на глаз без вмешательства вездесущих журналистов.
   Он подъехал к парковочной площадке, заставленной машинами, вылез из автомобиля и бросил взгляд на темные набухшие тучи.
   «Скоро пойдет дождь», – подумал он, пытаясь найти место среди близко поставленных машин.
   Впереди О’Брайен заметил ссорящихся мужчину и женщину. Женщина открывала дверцу машины. Ему показалось знакомым ее лицо, но в сумерках он мог ошибиться, поэтому остановился рассмотреть получше.
   – Если ты будешь вести себя как чучело, я пойду назад, – донесся до него злой голос женщины.
   О’Брайен понял, что она пьяна.
   – Нам нужно сохранять благоразумие, Глория, – увещевал ее мужчина. – Твой муж может выйти на улицу. Давай подождем, пока он уедет.
   – Еще чего, буду я ждать! – сказала женщина и залезла на заднее сиденье машины. – Ты скоро?
   Мужчина забрался следом в автомобиль и захлопнул дверцу. О’Брайен увидел, как женщина обхватила мужчину за шею и начала целовать. О’Брайен поморщился.
   «Молодая жена комиссара Ховарда с каким-то хлыщом. – О’Брайен не ошибся. – Ну что ж, этому старому дураку не нужно было жениться на девице, которая ему в дочери годится».
   На веранде О’Брайен нашел Ховарда и Мотли. Мотли раздраженно говорил:
   – Ради Бога, перестань ревновать девочку! Она веселится. Если хочешь уходить, то пошли.
   – Уже уходите? – спросил О’Брайен, появившись из темноты.
   – Привет, – ответил Мотли, поворачиваясь. – У меня для вас новости. Донован уже раскрыл это преступление.
   О’Брайен удивленно приподнял брови:
   – Быстро сработано.
   – Ага. Я всегда говорил, что стоит дать Доновану стоящее дельце, и он покажет себя. Не позже чем через час он арестует преступника.
   – И кто убийца?
   – Кенвей Холланд, банковский служащий. Дело можно закрывать. У нас доказательств в три раза больше, чем требуется, чтобы посадить этого парня на электрический стул.
   – Но он еще не арестован?
   – В данный момент полиция в его доме. Должно быть, у него нервишки сдали, и он удрал. Но поймать его – только вопрос времени.
   – Славная работа, – похвалил О’Брайен без всякого энтузиазма. Потом посмотрел на Ховарда. – Вы позволите мне прочесть рапорт сержанта Донована и взглянуть на вещественные доказательства?
   – Вы получите все бумаги завтра утром. – Вид у него был обеспокоенный, и, зная, чем занимается в данный момент его жена, О’Брайен не был удивлен. – Извините нас. Я хочу заехать в участок. Теперь, когда мы так близки к окончанию расследования, я не хотел бы, чтобы дело сорвалось.
   – Говорю же тебе: предоставь все Доновану, – раздраженно настаивал Мотли.
   – Я поехал, а ты как хочешь, – бросил ему Ховард и, кивнув на прощанье О’Брайену, направился к автостоянке.
   – Ваша сестрица развлекается с каким-то парнем в машине, – шепнул О’Брайен Мотли. – Комиссар может ее засечь.
   Мотли выругался.
   – Когда-нибудь я сверну этой сучке шею. Какого черта ей не подождать, пока Ховард уедет? – И он торопливо последовал за комиссаром.
   О’Брайен задумчиво потер подбородок.
   «Вовремя этот тупоголовый Донован нашел козла отпущения, – подумал он. – О каких это доказательствах они говорили? Похоже, они уверены, что смогут на их основании предъявить этому парню обвинение в убийстве. – Он оперся о перила веранды и принялся размышлять насчет Джонни. – Если этого беднягу Холланда поймают и осудят, значит, Джонни ничего не грозит. Но рано или поздно он влипнет в гораздо большие неприятности. Сейчас он сидит под замком, и перст судьбы указывает на возможность избавиться от него».
   О’Брайен посмотрел, как Ховард с Мотли выезжают с парковочной площадки, потом, приняв решение, спустился по ступенькам и пошел к своему автомобилю.

   Прежде чем пройти в свой кабинет, Адамс заглянул в комнату дежурных.
   – Есть новости? – спросил он у сержанта, который привстал, увидев лейтенанта.
   – Комиссар и капитан едут сюда, – сказал сержант. – Этого парня Холланда еще не арестовали. Двое наших людей и детектив Дункан устроили засаду в его доме. Сержант Донован здесь и ожидает комиссара.
   Адамс буркнул что-то неразборчивое.
   – Если я понадоблюсь комиссару, буду у себя. Это все?
   – Ничего особенного. Луи из «Парадиза» схлопотал себе неприятности. Его подобрали десять минут назад на пустыре около Вест-стрит. Кто-то здорово его отделал. Салливан говорит, что парень не жилец. Тот, кто его избил, явно перестарался.
   Адамс вспомнил, что сказал ему Дарси. Луи из «Парадиза» дал Джонни адрес Фей Карсон, а теперь его избили чуть не до смерти. Подозрительное совпадение?
   – Где он сейчас? – быстро спросил Адамс.
   – В шестой палате окружного госпиталя.
   – Передайте комиссару, что я буду через час, – сказал Адамс и быстро направился к своей машине.
   Через пять минут он был в окружном госпитале.
   – Манчини? – переспросил дежурный хирург, когда Адамс спросил, нельзя ли переговорить с Луи. – Случай безнадежный. У него пробит череп. Кто-то отделал его велосипедной цепью. Сомневаюсь, что он протянет сегодняшнюю ночь.
   – Он в сознании?
   – Нет. Но может прийти в себя в любую минуту. С ним сейчас находится один из ваших парней. Если хотите, можете подняться. Мы сделали все, что смогли.
   Луи лежал на койке. Его лицо, изувеченное и посиневшее от ударов, было забинтовано. Рядом с кроватью с недовольным видом сидел детектив Уотсон. Как только вошел Адамс, он поспешно вскочил со стула, едва не перевернув его.
   – Он в сознании?
   – Да, сэр. Но ему очень плохо.
   Адамс наклонился над неподвижным телом.
   – Луи! Очнись! – громко сказал он и потряс Луи за плечо.
   Луи открыл глаза и уставился ничего не видящим взглядом на Адамса.
   – Оставьте меня в покое! – дрожащим голосом выговорил Луи. – Убирайтесь отсюда к черту!
   Адамс присел на край кровати.
   – Кто тебя избил? – спросил он.
   Уотсон достал ручку и автоматически открыл блокнот.
   – Я тебе ничего не скажу, легавый, – бормотал Луи. – Оставь меня в покое!
   Адамс вынул коробок спичек, зажег одну и приставил пламя к руке Луи. Уотсон пришел в ужас.
   Луи пытался отдернуть руку, лицо искривила гримаса боли.
   – В следующий раз я поджарю твое запястье, – спокойно пригрозил Адамс. – Кто тебя бил?
   Худое, безжалостное лицо, нависшее над ним, испугало Луи.
   – Такс и Уайти, – пробормотал он. – И убирайтесь отсюда!
   – Почему они это сделали?
   – Не знаю, – но когда Адамс снова чиркнул спичкой, поспешно продолжил: – Ладно, пусть эти сволочи получат свое.
   Он выдал Адамсу приукрашенную версию своей попытки шантажировать Гилду. Это заняло несколько минут. Уотсон все записал.
   – Ты дал Джонни адрес Фей Карсон?
   – Я сказал, где можно ее найти.
   – И где?
   – Сказал, что она часто бывает в «Голубой розе».
   – Так, значит, ты не дал ему ее адреса?
   – Я его не знаю.
   – В котором часу ты с ним разговаривал?
   – Думаю, было около одиннадцати.
   – Значит, Такс работает на О’Брайена, – подытожил Адамс, чувствуя, что сделал немаловажное открытие.
   – Да. Он уже давно работает на О’Брайена.
   Адамс бросил взгляд на Уотсона:
   – Все записали?
   – Да, сэр.
   – Луи, подпиши свои показания.
   Адамс зачитал Луи написанное и держал блокнот, пока Луи дрожащей рукой ставил свою корявую подпись на каждой странице. Потом велел расписаться Уотсону.
   – Я заберу это с собой, – сказал он Уотсону, опуская блокнот в карман. – Пошли, нечего время зря тратить с этим негодяем. – Когда они вышли из палаты в коридор, он добавил: – И держи язык за зубами насчет этих показаний, Уотсон. Тут замешана политика, и могут возникнуть осложнения. Понятно?
   – Да, сэр, – ничего не понимая, согласился Уотсон. Он давным-давно знал, что задавать вопросы Адамсу небезопасно.
   – Ладно. Пошли. У меня есть для тебя еще одно задание.
   Совершенно сбитый с толку, Уотсон послушно поплелся за Адамсом к его автомобилю.

   Через двадцать минут Кен добрался до порта. Он боялся сесть в автобус или взять такси. Адамс сказал ему, что вся полиция города занята его поисками, и он не мог рисковать. Он держался маленьких улочек, шел, прижимаясь к стенам домов, где была самая густая тень. Если замечал патрулирующего полицейского, поспешно сворачивал в переулок.
   Когда в конце концов он добрался до порта, дождь стал стихать.
   На набережной было сыро, стоял неприятный запах. По другую сторону дороги был виден ряд кафетериев, ларьков с поп-корном, магазинчиков, где продавали рыболовные снасти, отель и павильон игровых автоматов.
   Кен стоял на краю причала и смотрел на огромное пространство покрытой бензиновой пленкой воды, отделяющее его от устья реки. Было слишком темно, и он не мог разглядеть, стоят ли там на якоре яхты, но Дарси сказал, что «Уиллоу-Пойнт» именно там, и у Кена не было основания не верить ему.
   Нужна лодка, чтобы добраться до яхты, но у него было мало денег, а ему нужно экономить каждый цент.
   Взять лодку напрокат за деньги он не мог, придется ее украсть. Но прежде чем отправиться на поиски лодки, нужно узнать, где именно стоит на якоре «Уиллоу-Пойнт».
   Кен посмотрел на ярко освещенный павильон игровых автоматов, помедлил, неспешно перешел на противоположную сторону и заглянул внутрь.
   Несколько подростков играли на автоматах. Девушка в грязном белом халате, прислонившись к автомату, чистила щепочкой длинные накрашенные ногти. С ее плеча свисала кожаная сумка с разменной монетой. Лицо казалось бледным и усталым. Лет не больше восемнадцати, но, судя по хмурому выражению лица, судьба с ней обошлась не лучшим образом.
   Кен вошел в павильон и, подойдя к автомату, где стояла девушка, начал играть, бросая шарики в отверстия и смотря на зажигающиеся огоньки, когда шарик попадал в цель.
   Когда шарики у него кончились, Кен прекратил игру, закурил сигарету, посмотрел на девушку и, поймав взгляд ее голубых, обрамленных густыми тенями глаз, улыбнулся.
   – Неплохой способ убить время, верно? – сказал он.
   Она с безразличным видом пожала плечами:
   – Дело добровольное.
   Кен отошел от автомата и подошел к девушке:
   – Вы, случайно, не знаете, какие яхты стоят на якоре в устье реки? Я ищу «Уиллоу-Пойнт».
   В ее глазах сверкнуло удивление.
   – А зачем она вам? – спросила девушка, сунув руку в разрез халата, чтобы почесаться.
   – Так вы знаете, где она стоит?
   – Возможно. А что?
   – Мне нужно ее найти, – терпеливо сказал Кен.
   – Это небезопасно, красавчик! – лениво протянула девушка, прислонившись бедром к автомату. – Ты знаешь владельца «Уиллоу-Пойнт»?
   Кен отрицательно покачал головой.
   – Такс. А от него лучше держаться подальше.
   – Мне нужна лодка, – сказал Кен.
   Она внимательно посмотрела на него:
   – Послушай, красавчик, иди-ка ты лучше домой. Можешь вляпаться в большие неприятности, если свяжешься с Таксом.
   – У меня и без того полно неприятностей.
   – Ну а я не хочу, чтобы они были у меня, – сказала девушка и отвернулась, чтобы разменять деньги какому-то толстяку, нетерпеливо стучавшему по стеклянной крышке автомата.
   Кен закурил, вернулся к своему автомату и снова принялся играть, наблюдая за девушкой краем глаза. Она бесцельно побродила по павильону и спустя пять минут медленно вернулась к тому месту, где стояла прежде. Девушка прислонилась к автомату, на котором играл Кен, и снова принялась чистить ногти щепочкой.
   – Вы мне не поможете? – спросил Кен как можно тише. – Вы не скажете, где сейчас находится «Уиллоу-Пойнт»?
   Она слегка пожала плечами:
   – Последний раз я ее видела за Нотр-Энд.
   – Это мне ничего не говорит. Я не знаю реки. Это далеко отсюда?
   – В полумиле. Нотр-Энд – это маяк, который виден с пристани.
   Кен поднял на нее глаза и улыбнулся:
   – Большое спасибо.
   Девушка покачала головой:
   – Нарываешься на неприятности, красавчик. Такс – парень подлый.
   Кен бросил очередной шарик, а потом сказал:
   – Мне нужна лодка, но мне нечем заплатить. Мне во что бы то ни стало нужно добраться до «Уиллоу-Пойнт».
   – И чего ты хочешь от меня? Чтобы я украла ее для тебя?
   – Я сделал бы это сам, если бы знал, где ее можно найти.
   – А Таксу известно, что ты приедешь?
   Кен покачал головой.
   – А какие у тебя неприятности? С полицией?
   – Вроде того.
   – Ты найдешь лодку под навесом. Ее хозяин обычно приходит на рассвете. Постарайся вернуться к этому времени.
   – Большое спасибо, – сказал Кен.
   – Будь осторожен, красавчик. Такс не любит нежданных гостей. Он парень крутой.
   – Я буду осторожен, – заверил девушку Кен и вышел на улицу под моросящий дождь.
   Под навесом он нашел привязанную небольшую шлюпку. На дне лежали веревка, банка с червями, непромокаемый плащ и весла. Он прыгнул в шлюпку, отвязал ее и стал грести на свет далекого маяка Нотр-Энд.
   Кену показалось, что он гребет довольно долго, когда наконец на фоне темного неба заметил расплывчатые очертания яхты. Он бросил весла и стал наблюдать за яхтой, стараясь определить, действительно ли это «Уиллоу-Пойнт». Шлюпка покачивалась на волнах, и сквозь тихий всплеск Кен услышал звук мотора и быстро посмотрел в сторону порта, находящегося в полумиле от него.
   Он увидел, как из-под навеса на большой скорости вынырнула моторка и направилась к яхте. Кен встревожился: может, это полицейский патруль, и стал грести, чтобы отойти подальше от яхты, а потом бросил весла и лег на дно, чтобы его не заметили с лодки.
   Моторка шла быстро, но он с облегчением увидел, что она пройдет в нескольких сотнях ярдов от него, если только не изменит направления.
   Катер прошел мимо, и шлюпка закачалась на волнах. Потом Кен услышал, как мотор затих и лодка исчезла в тени борта яхты.
   Кен схватил весла и принялся грести. Ему потребовалось минут десять, чтобы приблизиться к яхте на сорок ярдов. Он опустил весла и пустил шлюпку по течению, всматриваясь в яхту, надеясь увидеть там людей.
   На палубе никого не было. У борта стоял пришвартованный катер. Тогда Кен осторожно начал грести и приблизился к судну. Кен прислушивался, стараясь рассмотреть людей на борту.
   Ему показалось, что откуда-то снизу доносятся неясные отзвуки голосов, и раздумывал, стоит ли рисковать и забираться на борт. Если кто-нибудь выйдет на палубу, то сразу же увидит его шлюпку. И он решил не рисковать. Гребя неспешно и тихо, Кен проплыл под носом яхты и оказался у левого борта, где, судя по иллюминаторам, были расположены каюты.
   В одном иллюминаторе горел свет и, перестав грести, Кен прислушался. Чей-то голос сказал:
   – Настало время открыть карты, Джонни. Сейчас ты уже не в том положении, чтобы диктовать условия. Либо ты принимаешь мои, либо останешься тут, пока не одумаешься.
   Кен осторожно подгреб поближе к иллюминатору и выставил весло, чтобы шлюпка не стукнулась о борт яхты. Затем схватился за железную скобу, закрепленную рядом с иллюминатором, и удерживал шлюпку. Потом встал и заглянул в каюту.
   На койке лежал высокий светловолосый симпатичный парень, Кен его сразу же узнал. Он был у «Голубой розы», когда они выходили с Фей. Высокий темноволосый мужчина в дорогом, сшитом на заказ костюме курил сигару, облокотившись о переборку каюты.
   Кен быстро отпрянул от иллюминатора и, сдерживая шлюпку, стал прислушиваться к происходящему разговору.
   Солли поймал конец каната, который бросил ему О’Брайен, и удерживал моторку, пока тот влезал на борт яхты.
   – Такс тут? – бросил О’Брайен.
   – Да, босс, – ответил Солли, удивленный тем, что О’Брайен приехал в моторке один.
   – Где он?
   Такс вышел, на ходу застегивая рубашку. Он спал, но его разбудил шум мотора, и он, чертыхаясь, напяливал на себя одежду.
   – Ты мне нужен, – приказным тоном сказал О’Брайен.
   Такс первым стал спускаться по лестнице, ведущей в кают-кампанию, и по слабо освещенному коридору прошел к своей каюте. Усевшись на койку и подавив зевок, он вопросительно посмотрел на О’Брайена.
   – Ты прочистил мозги Луи? – спросил О’Брайен.
   – Конечно, – сказал Такс и замешкался. – Правда, Уайти немного не рассчитал силы.
   О’Брайен сверлил его взглядом.
   – Что это значит?
   – Думаю, что сейчас Луи чувствует себя далеко не лучшим образом, – сказал осторожно Такс. – У него череп оказался тоньше яичной скорлупы.
   – Так, значит, он мертв?
   Такс пожал плечами:
   – Может быть. Немного мозгов вытекло у этого подонка.
   О’Брайен потер подбородок.
   – Ситуация выходит из-под контроля, – заметил он, вынимая сигару и откусывая кончик. – Было бы неплохо, чтобы Луи открыл рот.
   Такс с облегчением вздохнул:
   – Я удивлюсь, если он будет молчать.
   – Но нам не нужны признания на одре смерти.
   – Когда мы уходили, он был еще в состоянии говорить.
   О’Брайен поднес к сигаре зажигалку, выпустил дым из ноздрей, не спуская глаз с Такса.
   «Это только начало, – размышлял он. – После четырех лет спокойной жизни меня тряхнуло по-настоящему. Ну ничего не поделаешь! Нужно контролировать ситуацию, и, если ребята не будут подчиняться, пусть пеняют на себя».
   – Я решил отделаться от Джонни, – сказал О’Брайен, понизив голос.
   Такс удивился, но не показал виду:
   – Как скажете, босс.
   – И его труп не должен быть найден, – продолжал он, – никогда.
   – Это легко устроить. На борту есть бочка цемента. Его никогда не найдут.
   О’Брайен кивнул:
   – Такс, смотри не наделай ошибок. Сейчас я поговорю с ним. А потом скажу тебе, когда надо действовать.
   – Сегодня ночью? – спросил Такс, подумав с досадой, что ему опять не удастся выспаться.
   – Думаю, да, сегодня. Подготовь бочку и цемент.
   – Я скажу Солли.
   – Сделай это сам, – повысил голос О’Брайен. – Солли не должен ничего об этом знать. Я его заберу с собой, не хочу, чтобы он заподозрил неладное. Об этом будем знать только мы с тобой, Такс.
   Такс поморщился:
   – Эта чертова бочка жутко тяжелая. Одному с ней не управиться. Мне придется попросить помочь Солли.
   О’Брайен вытащил сигару изо рта, посмотрел на ее дымящийся кончик и сказал:
   – Делай, как считаешь нужным, но если в это дело будет посвящен Солли, сам о нем и позаботишься. Уберешь его точно таким же способом. Мне не нужны свидетели.
   Таксу нравился Солли. Он был силен, как бык, и быстр, как гремучая змея.
   – Он будет молчать. Не беспокойтесь насчет него, – попытался уговорить О’Брайена Такс.
   О’Брайен холодно посмотрел на него:
   – Если ты не хочешь мне подчиняться, так и скажи, Такс.
   В его голосе звучала явная угроза.
   Такс посмотрел на него, потом пожал плечами:
   – Ладно, сам справлюсь.
   – Так-то лучше.
   – Сделаю, как вы скажете.
   О’Брайен встал, открыл дверь каюты и вышел в коридор. Он подошел к каюте Джонни, повернул ключ, который был в замке, и вошел.
   Джонни дремал. Услышав скрип двери, он открыл глаза, часто заморгал, потом сел.
   – Привет, Джонни, – спокойно сказал О’Брайен.
   Он с удовлетворением отметил синяки на лице Джонни.
   «Давно пора было проучить этого гаденыша», – подумал он, прикрывая за собой дверь, и потом прислонился к ней спиной.
   Джонни смотрел на него с испугом:
   – Зачем ты пришел? Что тебе надо?
   – Я решил сделать тебе предложение, – сказал О’Брайен.
   – Да ну? – Джонни спустил ноги с койки. – Ну валяй, но это тебе будет дорого стоить.
   О’Брайен покачал головой:
   – Настало время поговорить открыто, Джонни. Ты не в том положении, чтобы диктовать условия. Либо ты принимаешь мои, либо останешься тут, пока не одумаешься.
   – Какие условия? – спросил Джонни, касаясь кончиками пальцев синяка под глазом.
   – Ты сегодня же уезжаешь отсюда. Отправляешься в аэропорт и летишь в Нью-Йорк. Один из моих людей встретит тебя в аэропорту и посадит на самолет до Парижа. Другой встретит тебя в Париже и проводит на квартиру. Ты будешь жить в Париже до тех пор, пока я не разрешу тебе вернуться.
   – А это, я полагаю, будет после того, как ты женишься на Гилде? – с издевкой сказал Джонни. – И ты воображаешь, что она выйдет за тебя замуж, не посоветовавшись со мной?
   – Ты напишешь ей записку и сообщишь, что улетаешь в Париж, – спокойно сказал О’Брайен. – Гилда знает, что у тебя неприятности, и не будет удивлена, если ты смотаешься отсюда.
   – Почему тебе так не терпится отделаться от меня?
   – А разве нужно объяснять? Ты мне чертовски надоел. И я представляю, что произойдет, когда ты станешь моим родственником. Я хочу жить без лишних хлопот.
   Джонни рассмеялся:
   – Ты обольщаешься, Шон. Если тебе нужна Гилда, тебе придется смириться и со мной. Я не полечу в Париж, выброси эту идею из головы! Я остаюсь с Гилдой, с тобой и твоими денежками.
   О’Брайен пожал плечами:
   – Еще раз повторяю: либо ты уезжаешь, либо останешься на этой посудине, пока не сгниешь. Другого выбора нет, и не мечтай, что сумеешь сбежать отсюда, только попробуй, увидишь, что будет!
   Джонни поморщился:
   – Я могу и уехать, если ты финансируешь мое проживание в Париже. Так как?
   – Я и не ожидал избавиться от тебя не потратившись, – заверил его О’Брайен. – Я дам тебе десять тысяч, а ты пишешь письмо Гилде и обещаешь оставаться в Париже до тех пор, пока я не разрешу тебе вернуться.
   – Десять кусков? – недовольно переспросил Джонни. – Нет. Мало. Пятьдесят – и по рукам.
   – Двадцать пять, и ни доллара больше.
   – Тридцать, – сказал Джонни, пристально смотря на О’Брайена.
   Тот сделал вид, что колеблется, потом пожал плечами:
   – Ладно, тридцать. Пятнадцать мой агент передаст тебе в Нью-Йорке, а остальное получишь в Париже.
   – Ты не проведешь меня, Шон! Если я не получу денег, я вернусь!
   – К тому времени полиция объявит твой розыск. Позволь напомнить, вчера ночью ты убил женщину.
   – А зачем помнить? Это твоя головная боль. Мне нужна некоторая сумма прямо сейчас. И как насчет моего билета на самолет?
   – Об этом позаботится мой агент, – уклончиво ответил О’Брайен. – Он вытащил бумажник, отсчитал триста долларов, бросил их на стол. – Вот, бери.
   Джонни не нужно было повторять дважды. Он соскочил с койки, схватил деньги и положил в карман.
   – Видно, ты здорово хочешь заполучить мою сестрицу, Шон, – сказал он, ухмыляясь, – и даже готов расстаться с монетой. Лично я не расстался бы с денежками даже ради такой женщины, как Гилда!
   О’Брайен не скрывал ярости.
   – В ящике стола есть бумага. Садись и пиши, что уезжаешь в Париж и некоторое время поживешь там, – резко приказал он.
   – Еще чего! – отмахнулся Джонни. – Ты сам ей все и скажешь. Не буду ничего ей писать!
   – Пиши, или наша сделка не состоится! – сказал О’Брайен с яростью в голосе.
   – А чего ты так разволновался? – спросил Джонни, вдруг заподозрив неладное. – Боишься, Гилда подумает, что ты стукнул меня по башке и выбросил в реку?
   – Не будь дураком! – В душе О’Брайен испугался, что Джонни оказался так близок к истине. – Она любит тебя и волнуется, ты сам знаешь, что записка ее успокоит.
   – Ну ладно. Я позвоню ей из аэропорта.
   – Я не хочу, чтобы ты засветился в аэропорту, тебя ищет полиция. Либо ты напишешь ей записку, либо наша сделка не состоится!
   Джонни пожал плечами:
   – Ладно, ладно. Стоило бы написать, как ты со мной обошелся! Представляю, как она обрадуется.
   – Хватит болтать! – рявкнул О’Брайен с перекошенным от сдерживаемой ярости лицом.
   Джонни сел. Он писал, бормотал что-то себе под нос, потом бросил листок О’Брайену:
   – А теперь давай уберемся с этой вонючей яхты.
   О’Брайен взял записку, прочитал и положил ее в конверт:
   – Надпиши.
   Джонни надписал конверт, а О’Брайен взял записку, заклеил конверт и убрал его в свой бумажник.
   Он был в приподнятом настроении. Теперь можно разделаться с Джонни, не вызвав у Гилды никаких подозрений.
   – Ты со мной не поедешь, – сказал О’Брайен. – Не хочу рисковать, меня могут увидеть с тобой. Я прихвачу с собой Солли, а потом он вернется за тобой.
   – А что, если мне отправиться отсюда первому? – спросил Джонни. – Я ведь на этой чертовой посудине сижу гораздо дольше тебя.
   – Заткнись! – Лицо О’Брайена вдруг приобрело угрожающее выражение. – Вонючий подонок! Ты мне до смерти надоел!
   Выражение его глаза испугало Джонни.
   – Спокойно, Шон, – сказал он, смутившись. – Я только пошутил.
   – Да ну? А я не люблю шутников, и ты очень скоро поймешь, как сильно я их не люблю!
   О’Брайен вышел, запер каюту и поднялся на палубу. Его трясло от злости. Теперь у него есть письмо, и чем скорее Такс разделается с Джонни, тем ему спокойнее. Через некоторое время он скажет Гилде, что Джонни был убит в драке в Париже. Ей и в голову не придет, что это он приказал убить Джонни.
   Солли стоял на палубе. Увидев О’Брайена, он тут же спустился в моторку.
   К О’Брайену подошел Такс.
   – Действуй, – шепнул О’Брайен. – Ты уверен, что справишься с этим, Такс? Не нужно никакого риска.
   – Порядок, – заверил его Такс. – Я прикачу бочку на верхнюю палубу. Тут довольно глубоко. Все будет нормально.
   – Когда Солли вернется за тобой, позвонишь мне. А ему скажешь, что отправил Джонни на надувной лодке. Я продержу его около часа. Часа тебе достаточно?
   – Конечно, – безразлично сказал Такс. – Я все устрою, как только вы скроетесь из виду. Дело-то плевое. Бочка большая. Он туда легко поместится. И цемента у меня достаточно. Часа хватит.
   – Не вздумай стрелять, Такс. Кто-нибудь может услышать выстрел с берега.
   – Я воспользуюсь ножом.
   – Отлично. – О’Брайен прошел по палубе и спустился в моторку.
   Солли отвязал катер, завел двигатель, и моторка рванулась в темноту.

Глава 7

   Голоса О’Брайена и Такса явно доносились до Кена, он слышал их разговор, но ему потребовалось некоторое время, прежде чем до него дошел смысл сказанного. Он понял, что они собираются сделать с Джонни. Они собираются убить Джонни!
   Кен похолодел.
   Если Джонни будет убит, разве ему удастся доказать, что он не убивал Фей? Любой ценой ему нужно вывезти Джонни с яхты и передать в руки Адамса. В этом его спасение.
   Но при мысли о том, что он безоружен и ему придется драться с Таксом, у Кена пересохло во рту, а сердце бешено заколотилось. Он не был силен, и это безумие схватиться с Таксом врукопашную. Но выбора не было. Или электрический стул, или пытаться спасти Джонни от смерти.
   Привязывая шлюпку к железной скобе у иллюминатора каюты, Кен размышлял: может, попытаться привлечь внимание Джонни и предупредить его о том, что замышляет Такс? Но Такс на палубе и может услышать, когда он заговорит с Джонни.
   Первым его порывом было забраться на борт яхты, тихо подкрасться к Таксу и ударить чем-нибудь тяжелым по голове, остальное будет просто.
   Кен протянул руку, схватился за нижнюю поперечину перил, потом осторожно подтянулся, оказавшись на одном уровне с палубой, осмотрелся. В мутных сумерках Кен разглядел на противоположной стороне расплывчатый силуэт Такса на фоне неба. Он стоял спиной к Кену и пытался отбить дно у огромной бочки. С сильно бьющимся сердцем Кен закинул одну ногу, зацепился за перекладину перил, подтянулся, ухватился за верхнюю перекладину и рывком перебрался на палубу. Встав на колени, замер, не сводя глаз с широкой спины Такса.
   Тот производил сильный шум, молотя по дну бочки, и не слышал, как Кен забрался на палубу. Кен наблюдал. Те тридцать футов, что разделяли их друг от друга, были слишком большим расстоянием, чтобы рискнуть бесшумно подобраться к Таксу. Кроме того, ничего тяжелого около Кена не оказалось, а нападать на Такса с голыми руками бессмысленно.
   Он пришел к мысли, что единственный шанс справиться с Таксом, это объединить силы с Джонни. Они вдвоем сумеют одолеть этого мерзавца. И Кен стал потихоньку подбираться к лестнице, ведущей в кают-компанию.
   Такс наконец выбил дно бочки, выпрямился и неожиданно повернулся.
   Кен распростерся на палубе и замер, а сердце у него перевернулось, когда он увидел, что Такс идет в его сторону, но он скрылся за капитанским мостиком, и не успел Кен сдвинуться с места, вернулся с мешком цемента. Такс опорожнил мешок в бочку и пошел за другим.
   Кен рывком вскочил, бросился по палубе, добежал до лестницы и скатился вниз как раз в тот момент, когда Такс возвращался назад. Кен оказался в узком, слабо освещенном коридоре. В одной из дверей торчал ключ. Кен слушал шаги Такса над головой и понимал, что у него не слишком много времени. Он повернул ключ, толкнул дверь и вошел в тесную каюту.
   Джонни валялся на койке. Он недоуменно уставился на Кена, потом сел.
   – Кто ты такой?
   Кен закрыл дверь и оперся о нее. Он был в таком нервном напряжении, что едва мог контролировать свое дыхание.
   – Я случайно оказался поблизости с яхтой и услышал, что вас хотят убить, – выпалил он прерывающимся голосом. – Они собираются запихнуть вас в бочку с цементом и сбросить в реку.
   Джонни окаменел.
   – Что это? Шуточки О’Брайена? – не веря, бросил он. – Меня не испугаешь! Выметайся отсюда!
   – Мы не можем терять ни минуты! Сейчас Такс готовит бочку, – торопливо говорил Кен. – Мы вдвоем его одолеем, но нужно напасть на него внезапно.
   До Джонни неожиданно дошло, что этот высокий, растрепанный, перепуганный парень, стоящий перед ним, не шутит. Он припомнил мстительное выражение на лице О’Брайена, когда тот уходил, вспомнил, как настойчиво заставлял написать записку Гилде. Парень говорит правду. О’Брайен задумал избавиться от него навсегда.
   Джонни соскользнул с койки, чувствуя холодную испарину на лице.
   – У Такса есть оружие! И у нас никаких шансов!
   – Нужно его обмануть, – запальчиво сказал Кен. – Пошли! В каюте мы ничего с ним не сделаем.
   – Дай мне ключ, – потеряв голову от страха, сказал Джонни. – Я запрусь. А ты вызывай полицию!
   – Глупо! Он легко выломает дверь! Нам нужно драться.
   От вида побледневшего, перекошенного от страха лица Джонни у Кена упало сердце. Джонни не мог справиться с собой.
   – Я наверх не пойду! – истерично выкрикнул он.
   Такс в любой момент спустится вниз. Кен оглядывался в поисках какого-нибудь предмета, который можно было бы использовать для защиты. Ничего лишнего в каюте не было. Разве что хлипкий стул? Кен вышел в коридор и зашел в каюту напротив. Единственное, что еще как-то могло сгодиться, – полупустая бутылка виски, стоящая на столе. Кен заткнул пробку и схватил бутылку, он услышал шаги Такса, спускающегося вниз по лестнице. Кен уже не мог незамеченным войти в каюту Джонни, поэтому он затаился у двери и стал ждать.
   Такс беспечно шел по коридору, напевая что-то себе под нос. Кен видел его сквозь щель полуприкрытой двери. Пальцы Кена сжались вокруг горлышка бутылки.
   Джонни тоже услышал шаги Такса и поспешно закрыл свою дверь.
   Такс остановился перед каютой Джонни, повернул ключ и, обнаружив, что замок уже отперт, замолк. Кен наблюдал за ним сквозь щелку между дверными петлями и коробкой. Такс вытащил револьвер из внутреннего кармана пиджака. Кен затаил дыхание. Такс осторожно повернул ручку и пинком распахнул дверь. Кен видел из-за плеча Такса, что Джонни отступил к дальней перегородке каюты. Его лицо было восковым.
   – Привет, Джонни, – зловеще проговорил Такс. – Кто отпер дверь?
   – Откуда мне знать? – тихо отвечал Джонни, уставившись на револьвер. – Может, О’Брайен не запер ее. А в чем дело, я ведь все равно уезжаю! Мы обо всем договорились.
   – Верно, – успокоился Такс и сунул револьвер во внутренний карман пиджака. – Ты отправляешься в чертовски длинное путешествие.
   Кен вышел из каюты и стал подкрадываться к Таксу сзади.
   – Босса тошнит от тебя, Джонни, и я его прекрасно понимаю, – говорил Такс. – Я приготовил для тебя бочку и пальто из быстро застывающего цемента. Ты будешь доволен.
   – Ты этого не сделаешь! – выдохнул Джонни с выпученными глазами. – О’Брайен убьет тебя! Не подходи!
   Кен бросился вперед, держа в руках бутылку. Но у Такса оказалась хорошая реакция. Он услышал легкий шорох сзади, свист бутылки и резко отклонился в сторону.
   Бутылка попала в правое плечо и разбилась, осыпав Такса осколками и облив виски. Он пошатнулся. Такс, почувствовав, что его рука онемела, грязно выругался. Испуганный Кен размахнулся, нацелив удар на голову Такса, но тот увернулся и нанес удар левой рукой в солнечное сплетение. Кен зашатался. Джонни сделал рывок к двери, но Такс пнул Джонни ногой повыше колена, и тот упал. Но Такс не уследил за Кеном, и Кен, подскочив к Таксу, схватил его за руки. Удержать Такса – это все равно что пытаться удержать гориллу. Такс одним движением массивных плеч стряхнул Кена и, отпрыгнув, прижался спиной к переборке каюты.
   Джонни с трудом поднимался на ноги, а Кен, стоя у двери, ждал, что предпримет Такс.
   – Так-так, у тебя появился дружок! – сказал Такс, и в его маленьких глазках загорелся кровожадный огонек. – Ну что ж, бочка большая, для двоих места хватит. – Он завел руку за спину и молниеносным движением вытащил нож с коротким острым лезвием. – Кто первый?
   Увидев нож, Кен и Джонни попятились, а Такс ухмыльнулся. Он сделал шаг в их сторону, другой… Кен схватил стул и замахнулся на Такса. Ножка стула едва не задела Такса по лицу, но он успел пригнуться. Перехватив стул за ножку левой рукой, а правой – нож, Такс попытался подтащить Кена к себе. Такс был необычайно силен, и Кен выпустил стул. Бандит отбросил стул в сторону и ринулся вперед. Кен ударил вслепую, и его кулак врезался в лицо Такса в тот самый момент, когда нож молнией метнулся к нему. Кен не знал, как уклониться от удара. Он почувствовал, как лезвие проткнуло полу его пиджака, и попытался увернуться, упал на Такса и схватил его руку с ножом обеими руками.
   – Держи его! – отчаянно закричал он Джонни, который и не пытался прийти на помощь Кену, а полз к двери.
   Когда Джонни протискивался мимо, Такс схватил его за горло левой рукой и отшвырнул к стене. Кену ничего не оставалось, как сражаться с правой рукой Такса. Он повис на ней всем телом и пытался оторвать пальцы от рукоятки ножа. Такс пнул Кену в коленку, и тот растянулся на полу. Кен пытался не выпустить руку Такса, но при падении Таксу удалось вырваться.
   Такс развернулся к Джонни, и снова нож блеснул в его руке. Однако, падая, Кен схватился за лодыжку Такса и рванул изо всех сил. Такс упал на него. Джонни шагнул к Таксу и пнул по голове ногой. Носом ботинка он попал ему прямо в висок, и Такс обмяк, выронив нож из руки. Кен схватил нож и отбросил его в дальний угол каюты, а потом, отпихнув Такса, попытался встать на ноги. В это время Такс пришел в себя. Из ссадины на виске кровь стекала по его лицу, перекошенному гримасой злобы. Такс ударил его в лицо так, что Кен рухнул на спину. Но Джонни успел схватить стул и обрушил его на голову и плечи Такса. Джонни наконец пришел в себя. На его худом восковом лице было то же выражение смертельной ненависти, что и у Такса. Он ударил Такса еще раз, и тот опустился на колени, а Кен в это время откатился в сторону и смог подняться на ноги. Упав на пол, Такс попытался закрыть голову руками, но Джонни молотил его стулом. Спинка стула треснула, и Такс распластался, уткнувшись лицом в пол. Джонни схватил Такса за волосы, приподнял голову и стал бить ею об пол. Такс, издав приглушенный стон, вырубился.
   Джонни с Кеном стояли над ним, тяжело дыша.
   – Давай выбираться отсюда! – выдохнул Кен. – Пошли!
   Джонни зло пнул Такса носком в шею, потом, наклонившись, перевернул его на спину и вытащил из внутреннего кармана пиджака револьвер.
   – Скорее! – позвал его Кен.
   Джонни последовал за ним по коридору, и они поднялись на верхнюю палубу.

   Светящиеся часы на приборной доске автомобиля показывали двадцать пять минут двенадцатого, когда Адамс подъехал к дому номер 25 по Лессингтон-авеню. Во время короткой поездки из госпиталя он не проронил ни слова, согнувшись над баранкой, а Уотсон, сидевший рядом с ним, и не пытался заговорить с ним. Адамс вылез из машины, Уотсон последовал за ним. Они вошли в дом и также молча поднялись по лестнице до квартиры Свитинга.
   Остановившись у двери, Адамс коротко бросил:
   – Этот тип сделает заявление. Запишите его.
   – Есть, сэр, – ответил Уотсон, не понимая даже, о ком идет речь.
   Адамс нажал на звонок и стал ждать.
   После продолжительной заминки дверь осторожно приоткрылась. Свитинг, держащий влажную губку у левого глаза, перевел свой правый глаз с Адамса на Уотсона. Под пристальным взглядом Адамса он, казалось, весь съежился и поспешно отступил назад.
   Адамс и Уотсон вошли в квартиру.
   – Значит, ты здесь затаился, – сказал Адамс, оглядывая комнату. – Как продвигается твой бизнес, Рафаэль?
   – Послушайте, лейтенант, – стараясь говорить убедительно, начал Свитинг, – я веду примерный образ жизни. Разве можно предпринимать что-нибудь незаконное, если все время находишься под надзором полиции?
   – Очень хорошо, – заметил миролюбиво Адамс.
   Он прошел в комнату и сел на стул.
   – Это, должно быть, нелегко. А как дела с шантажом?
   – Не понимаю, о чем это вы, – возмутился Свитинг. – Я уже давно этим не занимаюсь.
   – Да ну? А что такое с твоим глазом? Кто-то заплатил старый должок?
   – Это несчастный случай, – угрюмо буркнул Свитинг. – Оставьте меня в покое, лейтенант. Я стараюсь честно зарабатывать себе на жизнь.
   – Туго тебе, наверное, приходится, – сочувственно заметил Адамс, вытаскивая пачку сигарет и прикуривая. – Могу облегчить тебе жизнь, посадив в тюрьму лет на десять.
   Свитинг окаменел.
   – У вас на меня ничего нет!
   – Но мне нетрудно это устроить, Рафаэль. Не забывай об этом. Я могу отправить тебя за решетку на десять лет, если захочу, но оставлю тебя в покое, если ты дашь мне кое-какую информацию.
   Свитинг сел. Чертовски неудачный сегодня день. Глаз болел, и он чувствовал себя старым и усталым. Свитинг бросил взгляд на свернувшегося в клубочек тяжело дышавшего Лео и вздохнул.
   – Что вы хотите знать, лейтенант?
   – Расскажи мне о том, что произошло вчера ночью. Ты сказал Доновану, что ничего не видел и не слышал. Ты солгал. Мне ты скажешь правду.
   – Я всегда говорю только правду, лейтенант, – сказал Свитинг, – я не знаю, кто был тот, другой.
   Адамс посмотрел на Уотсона:
   – Записывайте, – коротко приказал он. – Рассказывай все подробно. Начни с того момента, как ты встретил Холланда на лестнице.
   Свитинг передернулся.
   – Вы арестовали его, лейтенант? – смущенно спросил он. – Не верьте ни одному его слову! Могу поспорить, он говорит, что я пытался его шантажировать.
   – Он сказал, что заехал тебе в глаз, – сказал Адамс без всякого сочувствия. – Начинай!
   Свитинг заговорил.
   Полчаса спустя Адамс закурил четвертую сигарету, потянулся, зевнул и кивнул:
   – Похоже, тут есть над чем поработать. Ты уверен, что не видел того типа, который вышел из квартиры Карсон до Холланда?
   – Я его не видел, – жалобно повторил Свитинг. – Он расстался с такими ценными сведениями совершенно бесплатно, и ему было жаль самого себя.
   – Ладно, поверю. Вы все записали? – спросил Адамс у Уотсона.
   – Да, сэр.
   – Подпиши это, Рафаэль, – велел Адамс, – и вы, Уотсон, тоже.
   Когда они подписали показания, Адамс взял блокнот себе.
   – Вы свободны, можете ехать домой, – сказал он Уотсону. – Но никому ничего не говорите.
   Когда Уотсон ушел, Адамс закурил пятую сигарету, устроился поудобнее на стуле и задумчиво посмотрел на Свитинга:
   – Мы сейчас с тобой немножко побеседуем, Рафаэль. Без свидетелей. Я хочу раскрыть это преступление. Для меня это очень важно. Ты ведь многое видишь и слышишь. Что ты думаешь по поводу убийства?
   – Я ничего об этом не знаю, – сказал Свитинг, прикладывая губку к глазу.
   – Но у тебя есть свое мнение? – спросил Адамс, вытягивая коротенькие ножки. – Я считаю, что девицу прикончил Джонни Дорман, а как ты считаешь?
   Свитинг изумился:
   – Джонни? Да он и мухи не убьет!
   – Думай головой, а не тем местом, которым сидишь! Конечно же это его рук дело! Он жестокий, как все ненормальные. Ты ведь его довольно хорошо знаешь, не так ли?
   – Время от времени мы играли с ним в бильярд, – сказал Свитинг. – Да, думаю, я его знаю довольно хорошо, но ничего о нем не слышал с тех пор, как его поместили в психушку. А почему вы так решили?
   – Теперь я уже не так в этом уверен. Было много фактов, указывающих на то, что Джонни убийца. Ведь он грозился убить Фей до того, как попасть в клинику, вот я и подумал, что он выполнил свои угрозы.
   – Он не стал бы ее убивать, – сказал Свитинг. – У него с ней все кончено. Он мне сам говорил. После того как он ее избил, она для него перестала существовать.
   – Ладно. А как по-твоему, мог ее убить Холланд?
   Свитинг заколебался. Конечно, ему хотелось бы отомстить и навлечь на Холланда неприятности, но он решил, что Адамс сразу же поймет, что он бросает на Холланда подозрения из-за личной ненависти.
   – Думаю, нет. А почему вы изменили свое мнение насчет Джонни, лейтенант?
   – Как он мог это сделать? Холланд видел его у «Голубой розы». Джонни не знал точного адреса Карсон. Он не мог попасть в ее квартиру и спрятаться в ее спальне до их возвращения, верно?
   Свитинг склонил голову:
   – Возможно, тут вы правы.
   – Я тоже так считаю. Ладно, если не Джонни и не Холланд, то кто же?
   Свитинг часто заморгал:
   – Это вы меня спрашиваете?
   – Тебя, Рафаэль. Ты всю свою жизнь суешь свой нос в дела других людей. И не вздумай говорить, что не интересовался жизнью Карсон.
   Свитинг заколебался.
   – Ну, я рад бы помочь, лейтенант, но не знаю чем.
   – Думай, Рафаэль, думай!
   Свитинг снова замялся:
   – Попробуйте копнуть Мориса Ярда. У него на этот счет могут быть какие-нибудь предположения.
   – А кто он такой?
   – Он был партнером Фей, пока они не поссорились.
   – А из-за чего?
   – Фей Карсон и Гилда Дорман когда-то вместе снимали одну квартиру. Ярд запал на Гилду. Он бросил номер с Фей, и они с Гилдой уехали в Лос-Анджелес. Через шесть месяцев Гилда вернулась оттуда одна. Пару дней назад Ярд был у Фей. Я случайно увидел его. Они поссорились. Я слышал, как она кричала на него. Я слышал, как, уходя, Ярд грозился перерезать ей горло.
   Адамс снял шляпу и провел ладонью по своей густой седой шевелюре:
   – Ты уверен, что Гилда уезжала с Ярдом?
   Свитинг кивнул:
   – Мне об этом сказал Джонни. Ему это не понравилось. Ярд гнусный тип, лейтенант, не из тех, кто достойно обращается с дамами.
   Адамс почесал щеку. Ситуация осложняется. В его игре ему было выгодно привлечь Джонни за убийство, но, похоже, это не удастся, тогда сойдет и Ярд. В любом случае в деле будет фигурировать Гилда, а это значит, что тень на О’Брайена будет брошена.
   – Где мне найти Ярда?
   – Обычно он останавливается в отеле «Вашингтон». Возможно, и на этот раз там, лейтенант.
   Адамс медленно встал, потер затекшие ноги. Хорошенькая ночка ему предстоит!
   – Ладно, Рафаэль. Держи язык за зубами. Сиди и не пытайся удрать из города. Ты можешь понадобиться мне как свидетель. Сотрудничай со мной и никогда не попадешь в неприятности!
   – Да, лейтенант, – послушно сказал Свитинг и в первый раз за все то время, пока Адамс находился в его квартире, вздохнул свободно.
   Когда Адамс подошел к двери, Свитинг осмелился спросить:
   – Извините, лейтенант, но у вас, случайно, нет при себе немного лишних денег? Мне завтра нужно будет заплатить за квартиру, а у меня нет ни цента в кармане.
   Адамс открыл дверь и, нахмурившись, медленно стал спускаться по лестнице, будто бы и не услышал последних слов Адамса.
   Свитинг свесился через перила, наблюдая за Адамсом и преодолевая искушение плюнуть сверху ему на шляпу. Он вернулся в свою квартиру и изо всех сил хлопнул дверью.
   Ему нужны деньги. Он долго стоял, размышляя, потом просиял. Конечно же! Гилда Дорман! Как он не додумался раньше! Гилду должно заинтересовать, что ее бывший любовник Морис Ярд в городе. Может, она до сих пор питает к нему сентиментальные чувства. Ей, возможно, тоже будет небезынтересно узнать, что лейтенант Адамс считает, что Фей Карсон убил ее братец. Вот где можно достать деньги! Свитинг бросил взгляд на часы на каминной полке. Было без четверти двенадцать. Певички из ночных клубов обычно ложатся поздно. Он может застать ее, если поторопится.
   Свитинг направился к стопке справочников, выбрал нужный, пролистал несколько страниц и нашел, что искал.
   – Мэддокс-Корт, дом номер 45, – пробормотал он. – Это всего в пяти минутах отсюда.
   Свитинг схватил свою шляпу, спустил поля на один бок, чтобы прикрыть подбитый глаз, подхватил Лео под мышку, выключил свет и поспешно вышел из дома.

   Отель «Вашингтон» имел сомнительную репутацию. Это был отель, расположенный между павильоном с игорными автоматами и пивной, здесь без лишних вопросов могли сдать комнату на несколько часов. На цокольном этаже располагалось скрытое за потайной дверью просторное помещение, где можно было покурить опиум.
   На верхнем этаже располагалось несколько хорошо обставленных номеров, занятых постоянными жильцами отеля: в основном мужчинами и в основном недавно вышедшими из тюрьмы, которым нужно было затаиться на время в ожидании какого-нибудь дела.
   Владельцем отеля был Шон О’Брайен, а капитан полиции Мотли проявлял заботу о том, чтобы его люди не беспокоили обслуживающий персонал и клиентов.
   Управляющий отелем Сэт Катлер, низенький, крепкий, словно высеченный из камня мужчина, был удивлен, увидев в тускло освещенном вестибюле лейтенанта Адамса. Он ждал, опираясь локтями о свой столик, и не спускал с него глаз.
   – Добрый вечер, лейтенант, – сдержанно сказал он, когда Адамс остановился перед его конторкой. – Давненько не виделись.
   – Да, – согласился Адамс. – Позвольте-ка мне взглянуть на вашу регистрационную книгу.
   Катлер удивленно приподнял брови, сунул мизинец в правое ухо, повозился там, а потом вытащил его и принялся внимательно исследовать свой ноготь.
   – Ну, побыстрее! – повысил голос Адамс.
   Катлер сказал:
   – Извините, лейтенант, а вы ничего не перепутали? Это отель «Вашингтон». У нас отличные отношения с полицией.
   – Книгу! – потребовал Адамс.
   Катлер пожал плечами и вынул довольно потрепанную книгу в кожаном переплете, сдул с нее пыль и подал Адамсу.
   Последняя запись датировалась 19 июня 1941 года.
   – Удивительно, как вы до сих пор еще держитесь на плаву, – сказал презрительно Адамс и бросил книгу Катлеру. – Я ищу Мориса Ярда.
   Катлер покачал головой:
   – Никогда о таком не слышал, лейтенант. Мне очень жаль.
   – Печально. Видимо, придется проверять номер за номером, пока его не найду.
   – На вашем месте я бы этого не стал делать, лейтенант.
   Адамс бросил на Катлера пристальный взгляд:
   – Именно этим я и собираюсь заняться, если только вы не скажете номер его комнаты.
   – Капитану Мотли это не понравится, – с угрозой заявил Катлер.
   – Занимайтесь свои делом, а я займусь своим, – сказал Адамс. – Капитан приказал мне найти Ярда. Нам нужно получить от него важную информацию.
   Катлер заколебался:
   – Не хочу, чтобы вы тревожили моих постоянных клиентов, лейтенант. Я предпочел бы получить указание непосредственно от капитана.
   – Ладно, – жестко сказал Адамс. – Я начну проверять жильцов с нижнего этажа и буду продвигаться наверх. Не пытайтесь мне помешать! И вините только себя, если я потревожу ваших постоянных клиентов.
   – Он на самом верху. Номер десять, – бросил Катлер. Его лицо из бледного стало красным, как помидор.
   – Большое спасибо.
   Адамс прошел к старинному лифту, вошел в кабину, закрыл за собой дверцу, и, когда лифт остановился на самом верхнем этаже, он вздохнул с облегчением. У него было чувство, что канат вот-вот лопнет или пол кабины провалится.
   Прямо перед ним был длинный коридор с дверями по обе стороны. Адамс подошел к комнате номер 10, прислушался и, не услышав никаких признаков жизни, постучал в дверь. Ответа не последовало, и он снова постучал.
   Дверь напротив резко отворилась.
   Рыжеволосая девица в шелковом халате в красный цветочек на синем фоне, с распущенными до плеч волосами, опершись о дверной косяк, стояла выставив длинную белую ногу и округлое бедро.
   – Его нет, – сказала она. – Если хотите подождать, в моем номере есть лишний стул.
   – Вы разговариваете с офицером полиции, – спокойно сказал Адамс.
   Девица сморщила носик, потом пожала плечами:
   – А что я такого сказала? Мое предложение остается в силе.
   Адамс подошел к ней:
   – А когда ушел Ярд?
   – Вчера вечером. У него неприятности?
   – Нет, во всяком случае, мне об этом пока неизвестно. А в котором часу?
   – Около восьми. Вы войдете, или я напрасно теряю время?
   – Я же сказал, я – офицер полиции, – повторил Адамс. – Вы даете мне повод для задержания.
   Девица хихикнула:
   – Вот чудак! Разве вы не знаете, что это место под «крышей»? – Она сделала ему гримасу и закрыла дверь.
   Адамс задумчиво почесал подбородок, затем вернулся к десятому номеру и повернул дверную ручку. К его удивлению, дверь распахнулась. Он просунул руку и, нащупав выключатель, включил свет.
   В комнате царил беспорядок. Адамс быстро вошел в номер и закрыл за собой дверь.
   Можно было подумать, что по комнате пронесся циклон. Ящики были выдернуты из шкафов, а их содержимое разбросано на полу. Постельные принадлежности разорваны, набивка матраса и перья из подушек валялись по всей комнате. Два стула разбиты в щепки. Картины содраны со стен и тоже валялись на полу. Дверца шкафа открыта. Костюмы, ботинки, рубашки и нижнее белье свалены беспорядочной грудой у шкафа.
   «Кто-то побывал здесь и искал нечто очень важное», – подумал Адамс. Он подошел к телефону, снял трубку и, услышав голос Катлера, сказал:
   – Вы мне нужны. Поднимитесь.
   Ожидая, пока он придет, Адамс внимательно осмотрел номер, но не нашел ничего интересного.
   Запыхавшийся Катлер вошел в комнату. Судя по его учащенному дыханию, Адамс решил, что лифтом он не воспользовался, а поднимался по лестнице.
   Увидев этот беспорядок, Катлер замер на месте:
   – О Господи!
   – Почему вы не сказали мне, что Ярда нет в номере?
   – Я этого не знал. Что, черт побери, тут произошло?
   – Откуда мне знать? Я нашел номер в таком виде. Здесь есть запасной выход?
   – Да. В конце коридора – пожарная лестница.
   – Значит, по ней можно подняться незамеченным?
   – В принципе да.
   Адамс заскрежетал зубами:
   – Может, девица из номера напротив видела что-нибудь? Приведите ее сюда.
   Катлер заколебался, но холодный жесткий блеск в глазах Адамса предупредил его, что возражать лейтенанту нельзя.
   Он крикнул:
   – Эй, Милли, зайди сюда на минутку!
   Девица, увидев беспорядок в номере, воскликнула:
   – Здесь что-то искали?!
   – Вчера вечером Ярд уходил по пожарной лестнице? – спросил Адамс.
   – Я должна отвечать на вопросы копа? – обратилась Милли к Катлеру.
   Он кивнул.
   – Ладно. Но я всегда считала, что у вашего дома есть «крыша».
   – Так Ярд ушел по пожарной лестнице или нет?
   – Да. Тут все пользуются пожарной лестницей.
   – Такого беспорядка произвести без шума невозможно. Вы что-нибудь слышали?
   – У меня было включено радио, но я слышала, как двигали мебель, но не обратила на это внимания.
   – В какое время?
   – Около половины одиннадцатого.
   – А вы не видели незнакомых людей в коридоре?
   – Если бы видела, то позвонила бы Сэту.
   – Вы сказали, что Ярд ушел. Разве вам не показалось странным, что в его отсутствие в комнате кто-то находился?
   – Откуда мне было знать, что шум доносится из его номера? Я просто слышала какой-то шум, вот и все!
   – А откуда вы знаете, что Ярд ушел в восемь вечера? Вы его видели?
   – Да.
   – Он вам не сказал, куда направляется?
   – Сказал, что собирается увеличить свой доход.
   – Так и сказал?
   – Да. Он занимал у меня десятку, и я потребовала с него долг. Ярд сказал, что у него сейчас нет ни цента, но он вернется с деньгами. – Милли осмотрела номер. – Похоже, он уже не вернется?
   – А он не уточнил, где собирается найти деньги?
   – Я его не спрашивала.
   – Ладно, – сказал Адамс, – можете идти.
   – Большое спасибо, – ехидно ответила девица и ушла к себе.
   – Что вы на это скажете? – спросил Адамс у Катлера.
   Катлер покачал головой.
   – Если появится Ярд, скажите, что я хочу с ним поговорить. Пока его ни в чем не обвиняют, но, если он не свяжется со мной, у него будут неприятности.
   – Я ему передам. Хотите спуститься по пожарной лестнице?
   – Уж лучше, чем на вашем лифте.
   Они прошли по коридору к двери в дальнем конце. Катлер открыл ее, и Адамс ступил на металлическую платформу. С этого места открывался отличный вид на порт и набережную. Темная аллея проходила мимо отеля и вела к порту.
   – До свидания, лейтенант, – сказал Катлер.
   Адамс не обратил на него никакого внимания. Он наблюдал за двумя мужчинами, стоящими в тени. Напротив них стоял полицейский. Один из мужчин неожиданно отступил назад. Полицейский разговаривал со вторым человеком, а этот оказался за спиной полицейского. Он сделал резкое движение рукой, и ночную тишину расколол выстрел.
   Полицейский шагнул вперед и упал на колени. Мужчина, который в него выстрелил, схватил своего дружка за руку и потащил по аллее, находившейся сразу под платформой, на которой стоял Адамс.
   Адамс выхватил свой именной «спешел» 38-го калибра, прицелился в высокого и выстрелил. Человек зашатался. Адамс снова поднял револьвер, снова прицелился, но Катлер, будто бы поскользнувшись, ухватился за него, и Адамс промахнулся.
   Мужчины скрылись в аллее.
   Оттолкнув Катлера, Адамс, перепрыгивая через три ступеньки, помчался вниз по пожарной лестнице.

Глава 8

   Плывя в шлюпке по темной, покрытой бензиновой пленкой воде устья реки, Кен размышлял, как бы ему передать Джонни Адамсу, не вызвав у него подозрений, но так и не смог ничего придумать.
   Джонни сидел на корме с револьвером в руке и, глядя на исчезающие огоньки яхты «Уиллоу-Пойнт», заявил:
   – Мне следовало бы пристрелить этого ублюдка. Он бросится за нами в погоню. Я сглупил, надо было свести с ним счеты, пока был шанс.
   Джонни рассматривал Кена в мутном свете луны.
   – Черт побери, не знаю, кто ты такой, но появился ты вовремя.
   – Моя фамилия Холланд. Мне сказали, что можно обратиться к Таксу в случае неприятностей. Мне было необходимо надежное убежище. Подплыв к яхте, я случайно услышал разговор двух мужчин. Они говорили о том, как вас убить. Я подумал, что вам моя помощь не помешает.
   – Здорово! Ты появился вовремя, но ты не знаешь, во что ввязался. Такс тебе этого не забудет. Лично я сматываю удочки из города. Тебе лучше поехать со мной.
   – А куда вы направляетесь?
   – Я знаю одного парня, который даст мне машину. Поедем в Лос-Анджелес. У меня там есть друзья.
   – Мы далеко не уедем, – сказал Кен. – Меня разыскивает полиция.
   – Я вывезу тебя из города, – сказал Джонни. – Положись на меня. Ты мне помог, а долг платежом красен. Копы в этом городе – тупицы. – Он сунул револьвер в карман. – Давай поторопимся. Давай мне одно весло.
   Минут через двадцать они причалили к пустынному берегу. Кен поскользнулся и, вставая, прислушался: издалека доносился шум работающего мотора. Джонни тоже прислушался и тоже услышал его и посмотрел на противоположный берег реки.
   – Это возвращается Солли. Нам нужно прятаться. Эти бандиты нас ищут, а они опаснее полицейских, черт побери!
   Бросив шлюпку, они быстро зашагали по тропинке, ведущей к порту.
   – Если встретится полицейский, предоставь мне с ним расправиться, – сказал Джонни.
   Минут через десять они добрались до ряда магазинчиков и кафе, откуда Кен начинал поиски «Уиллоу-Пойнт».
   Порт казался пустынным. Павильон с игровыми автоматами был погружен в темноту. Единственный свет давала вывеска из люминесцентных ламп на крыше отеля. Буквы, составляющие слово «Вашингтон», то загорались, то гасли.
   И вдруг из темноты материализовался полицейский.
   Джонни и Кен замерли на месте.
   – Эй, ты! – сказал коп, указывая дубинкой на Кена. – Мне нужно с тобой поговорить.
   – В чем дело? – спросил Кен с упавшим сердцем.
   Джонни отступил назад:
   – Ты отвечаешь приметам Кена Холланда, разыскиваемого полицией. Ты Холланд?
   Кен заметил, как Джонни тихонько заходит полицейскому за спину, держа руку в брючном кармане.
   – Нет! – крикнул Кен. – Нет!..
   Полицейский бросился в сторону, но было слишком поздно.
   Звук выстрела разорвал тишину. Кен с ужасом увидел, как полицейский упал на колени, а потом перекатился на спину. Он наклонился над ним, но Джонни схватил его за руку и потащил прочь по темной аллее.
   – Бежим! – хрипло сказал Джонни. – Скорее, идиот! Сейчас набегут копы!
   И тут откуда-то сверху раздался выстрел. Кен почувствовал, как пуля просвистела мимо его лица, и Джонни пошатнулся.
   – Бежим! – завопил Джонни.
   Охваченный паникой, Кен бросился за Джонни по темной аллее.
   Не пробежали они и пятидесяти ярдов, как Джонни неожиданно зашатался и упал на четвереньки.
   Кен остановился:
   – Куда ты ранен?
   – В плечо, – простонал Джонни. – Из раны кровь хлещет ручьем.
   Кен в отчаянии посмотрел по сторонам. Он слышал, как где-то неподалеку кто-то бежит по железной лестнице. Он слышал крики и свистки полицейских. Кен вцепился в Джонни и помог ему подняться на ноги. Джонни опирался на его плечо.
   – Куда ведет эта аллея? – спросил Кен.
   – Не знаю. Бросай меня! Они через минуту будут здесь.
   – Нет!
   Кену хотелось убежать, но он не мог бросить Джонни. Адамс сказал, что ему нужен Джонни, и Кен понимал, что в Джонни – его спасение.
   Он подтащил Джонни к стене невысокого ветхого дома. Дверь дома неожиданно открылась, и в дверном проеме показалась неясная фигура женщины.
   – Сюда! Быстрее! – позвала она шепотом.
   Кен не колебался. Подтащив Джонни к двери, впихнул его в прихожую, и девушка поспешно заперла дверь на ключ. Почти в ту же минуту Кен услышал топот ног бегущих мимо людей.
   – Он ранен? – спросила девушка.
   – Да, в плечо.
   – Оставайтесь здесь. Я принесу свечу.
   – Разве женщины не удивительные создания? – пробормотал Джонни. – Каждый раз, как я попадаю в переделку, меня выручает какая-нибудь женщина. – Он еще тяжелее навалился на Кена. – Черт, мне так плохо! Думаю, я подыхаю… – и рухнул на пол.
   Девушка спустилась с лестницы, держа над головой мерцающую свечу.
   – Думаю, он потерял сознание, – сказал Кен.
   – Сможешь отнести его наверх? Там моя комната. Дотащишь?
   Кен с трудом взвалил Джонни на плечи и нетвердыми шагами стал подниматься по лестнице за девушкой, которая освещала дорогу.
   Он внес Джонни в крохотную комнатушку, освещенную керосиновой лампой.
   – Клади его на кровать.
   Опустив Джонни на кровать, он повернулся и с изумлением узнал в ней девицу, с которой встретился в павильоне игровых автоматов.
   – Привет, красавчик, – улыбаясь сказала она. – Значит, твои неприятности продолжаются. – Она подала ему керосиновую лампу. – Подержи, я осмотрю рану.
   Кен держал лампу, а девушка быстро разрезала рукав пиджака Джонни, а потом и рубашки. При виде крови и разорванных мышц Кена затошнило.
   – Могло быть и хуже. Нужно остановить кровотечение, – спокойно заметила она.
   Девушка наполнила таз водой, подошла к шкафу, вытащила два полотенца и вернулась к кровати. Она перевязала плечо Джонни.
   – Порядок. – И стала убирать кровавые тряпки. – Теперь с ним все будет хорошо.
   Кен поставил лампу на стол. Пока она перевязывала Джонни, он с тревогой прислушивался к шуму, доносящемуся с улицы. Кен слышал свистки полицейских, крики, вой сирены и догадался, что полицейские оцепили квартал.
   Надо позвонить Адамсу!
   – У вас есть телефон?
   – Неужели ты думаешь, что он у меня есть? – раздраженно ответила девушка. – Я звоню из автомата в конце аллеи, но сейчас лучше из дома не выходить.
   – Нам необходимо отсюда выбраться. Если полиция найдет его здесь, у вас будут большие неприятности, – взволнованно сказал Кен.
   Девушка рассмеялась.
   – Не будьте ребенком, красавчик, – сказала она. – Мне плевать, я и так не вылезаю из неприятностей.
   – Он стрелял в полицейского. Возможно, даже убил его!
   – Ну и что? Мой братец убил двух копов, – безразлично сказала девушка. – Они ведут нечестную игру, верно?
   Кен не знал, что делать.
   – Нам нужно убраться отсюда! – не очень решительно повторил он.
   – Да успокойся! Ты не можешь сейчас выйти из дома. Квартал оцеплен. Садись. Я приготовлю кофе. – Она наклонилась к Джонни. – Он потерял много крови. Пока он не в состоянии сдвинуться с места.
   Кен уселся. Он чувствовал себя совершенно вымотанным. Девушка варила кофе, а он прислушивался к шуму на улице.
   – Они наверняка придут сюда. Обыщут каждый дом.
   – Забудь об этом! Они еще не пришли.

   Стоя в тени, Свитинг наблюдал за ночным портье, читающим за столом вечернюю газету. Свитинг не ожидал, что в Мэддокс-Корт есть портье. Свитинг был уверен, что портье не пустит его наверх в такое время, а если он будет настаивать и позвонит Гилде, она его не примет.
   Но он был терпелив. Он умел ждать. И ждал, прижимая к себе Лео, прислонившись заплывшим жиром плечом к колонне. Прошло минут двадцать.
   Портье бросил газету на стол и, посмотрев на часы, прошел в соседнюю с холлом комнату.
   Свитинг быстро прошмыгнул в открытую дверь, бесшумно промчался по толстой ковровой дорожке, покрывающей пол холла, бросился вверх по лестнице и успел исчезнуть за поворотом как раз в тот момент, когда в холл вышел портье.
   Свитинг прислушался. Удостоверившись, что бояться нечего, стал подниматься по лестнице.
   Квартира номер 45, к его огорчению, находилась на самом верхнем этаже. Свитинг решил не рисковать и не стал подниматься на лифте. На последнем этаже был индикатор, и портье может заинтересоваться, кто пользуется лифтом. Свитинг поплелся по лестнице. Когда он поднялся на седьмой этаж, то весь покрылся потом и тяжело отдувался.
   Было уже без пяти двенадцать.
   «Вот будет забавно, – подумал он, стоя перед дверью Гилды, – если ее не окажется дома».
   Свитинг грязным пальцем вдавил кнопку звонка.
   Дверь долго не открывалась, потом он услышал шаги, и ему открыли.
   Гилда недоуменно посмотрела на Свитинга. На ней было бледно-голубое неглиже, отороченное мехом голубой норки. На ногах – голубые стеганые шлепанцы. Она сделала молниеносное движение, чтобы захлопнуть дверь, но Свитинг, перед носом которого захлопывалось немало дверей, был готов к этому. Он успел просунуть ногу в щель.
   – Не пугайтесь, мисс Дорман, – сказал он с масляной улыбочкой. – Я пришел к вам по поводу Мориса Ярда и вашего брата.
   Свитинг с удовлетворением заметил, как она побледнела. А с перепуганной женщиной всегда легко поладить.
   – Кто вы такой? – спросила Гилда, все еще придавливая дверью его ногу.
   – Позвольте представиться: Рафаэль Свитинг. Я – друг вашего брата. Возможно, он упоминал обо мне, – ответил Свитинг. – Может, вы позволите мне войти? У меня сегодня был очень тяжелый день, и я с удовольствием выпил бы стаканчик в приятной компании.
   – Я не могу сейчас вас принять. Пожалуйста, уходите!
   Свитинг улыбнулся:
   – Не хочу показаться навязчивым, мисс Дорман, но уверяю вас, у меня очень важная информация.
   Гилда окинула его взглядом своих больших зеленых глаз с головы до ног, задержавшись на лоснящемся костюме, трех больших жирных пятнах на галстуке и затекшем подбитом глазе, который не могли скрыть поля шляпы.
   – Какая информация?
   – Относительно вашего брата.
   Она заколебалась, потом, отступив в сторону, жестом пригласила его войти.
   Свитинг проследовал за Гилдой в просторную, роскошно обставленную гостиную, из чего он сразу же сделал вывод, что у этой барышни больше денег, чем он воображал.
   «И это только потому, – подумал он, оглядываясь вокруг, – что она наверняка любовница какого-нибудь денежного мешка. Ну да это дело не мое. Самое главное, денежки у нее водятся».
   Свитинг снял шляпу и удобно расположился в мягком кресле, держа Лео на коленях.
   – Прошу извинения за мой вид. Со мной произошел несчастный случай, – сказал он. – Вы любите собак, мисс Дорман? Этот малыш – очень породистый. – Он ласково погладил шелковистую шерстку Лео. – Он такой преданный друг. У вас есть собака?
   Гилда стояла, рассматривая его с каменным выражением лица.
   – Что вам нужно? Что вы хотите мне сказать?
   Свитинг пожал плечами.
   – Не могли бы угостить меня виски с содовой? – нагло спросил Свитинг.
   – Вы не получите от меня ничего! Зачем вы пришли?
   Свитинг встревожился. Нет никакого смысла быть учтивым с женщиной, если она не очень вежливо разговаривает с вами. С мужчинами он себе ничего подобного не позволил бы. Некоторые, такие, как этот Холланд, могут впасть в ярость. Но женщин Свитинг совершенно не боялся.
   – Чтобы продать вам некоторую информацию, – сказал он, – касающуюся вашего брата. И вы ее у меня с благодарностью купите.
   – Неужели? – Гилда отошла от него, открыла серебряный портсигар и закурила сигарету. – Вы меня шантажируете?
   – Я бы не стал называть это шантажом. За ценную информацию всегда платят. Моя информация – пятьсот долларов.
   – Вы думаете, что я держу такие деньги в квартире? – презрительно спросила Гилда.
   – А почему бы и нет? Вы ведь состоятельная женщина. Сумма-то пустяковая, но, если у вас нет таких денег сейчас, я могу взять какое-нибудь ювелирное украшение в качестве залога. И сразу же верну его в обмен на наличные.
   – И что же это за информация?
   Свитинг самодовольно ухмыльнулся:
   – Вы что же, думаете, что я ее выложу вам без денег или без драгоценностей, мисс Дорман? Я знаю по опыту, женщины не держат своего слова.
   Гилда пристально посмотрела на него. В ее спокойствии было что-то угрожающее, и Свитинг смутился.
   – Хорошо, пойду посмотрю, чем я могу с вами расплатиться. Подождите меня здесь. – И пошла в другую комнату.
   Свитинг, вытащив носовой платок, приложил его к подбитому глазу.
   «Возможно, мой метод устарел, – мелькнула в его голове беспокойная мысль. – Сначала этот тип Холланд разозлился и набросился на меня с кулаками, а теперь эта девка взбрыкнулась».
   Неожиданно Лео спрыгнул с его колен и нырнул под диван, и Свитинг понял: и здесь он не получит денег.
   Он поспешно оглянулся.
   На пороге спальни стояла Гилда с револьвером в руке, дуло которого было направлено в Свитинга. При виде оружия Свитинг замер. Если насилие вызывало в нем ужас, то при виде огнестрельного оружия он от страха терял голову. Ему показалось, что у него перевернулось сердце, и он съежился в кресле. Лицо его приобрело сероватый оттенок.
   Гилда подошла и встала над ним, держа револьвер перед лицом Свитинга.
   – Выкладывай все, что знаешь, – сказала она, – иначе я прострелю тебе ногу и вызову полицию.
   Свитинг едва не потерял сознания.
   – Осторожно, – прошептал он. – Оно может выстрелить. Пожалуйста, опустите револьвер. Я расскажу вам все, что мне известно.
   – Говори! Что ты знаешь о моем брате?
   – Сегодня ко мне приходил лейтенант Адамс, – сказал Свитинг. – Он считает, что Фей Карсон убил Джонни. Я сказал ему, что он ошибается, ее, скорее всего, убил Морис Ярд.
   Гилда удивилась:
   – Почему вы так сказали?
   – Ярд приходил к Фей Карсон накануне убийства. Они поссорились. Я слышал, как он грозился перерезать ей горло.
   – И вы сказали это Адамсу?
   – Да. Я не хотел, чтобы у Джонни были неприятности. Я его старый друг. Уверен, он и пальцем Фей не тронул. Я не остаюсь безучастным к судьбам своих друзей.
   Гилда отступила назад, опустив револьвер:
   – Это все?
   – Разве этого недостаточно? Если бы не я, лейтенант до сих пор бы подозревал Джонни в убийстве.
   – И вы оцениваете ваш поступок в пятьсот долларов?
   Свитинг облизал губы.
   – Это зависит от вас, – осторожно сказал он. – Джонни ваш брат. А я спас ему жизнь.
   Она бросила на него презрительный взгляд:
   – Он разыскивает Джонни?
   – Не знаю. Единственное, что знаю точно: Адамс отправился в отель «Вашингтон». Там остановился Морис Ярд.
   К величайшему облегчению Свитинга, Гилда отошла от него.
   – Я подумал, что вас заинтересует тот факт, что Ярд появился в городе. Или вы уже об этом знаете?
   Она посмотрела на него темным загадочным взглядом:
   – Не знаю и знать не желаю!
   Гилда открыла ящик стола, вытащила стопку банкнотов и отсчитала четыре пятидолларовые купюры.
   – Вот возьмите! Ваша информация большего не стоит. А теперь убирайтесь отсюда вон!
   Свитинг с трудом поднялся на ноги и трясущимися руками взял деньги.
   – Вы не могли бы немного прибавить? – захныкал он. – Я ценю вашу доброту, но я на мели.
   – Вон отсюда! – повторила она.
   Свитинг пошел к двери, Лео следовал за ним по пятам. И тут кто-то неожиданно позвонил в дверь. Свитинг замер на месте и бросил на Гилду испуганный взгляд. Она смотрела мимо него на дверь.
   – Идите за мной! – резко сказала она, и у нее в руке снова появился револьвер, наставленный на него. – Быстрее!
   В ужасе от того, что револьвер может случайно выстрелить, Свитинг подхватил Лео и нырнул в дверь, которую Гилда открыла для него, а потом прошел в коридор.
   – Отсюда вы выйдете на улицу, – сказала она, указав на другую дверь в конце коридора. – Убирайтесь вон и держитесь от меня подальше!
   Свитинг поплелся по коридору, открыл дверь, когда во входную нетерпеливо позвонили второй раз, и оглянулся назад. Он был не настолько испуган, чтобы не проявить интерес к такому позднему визитеру Гилды. Она нетерпеливо махнула ему рукой, Свитинг шагнул в коридор, ведущий к черному ходу, и резко хлопнул дверью. Потом немного подождал, приложив ухо к двери, и, услышав, как закрылась дверь, ведущая в коридор, быстро нащупал в кармане брюк отмычку и вставил ее в замочную скважину. Ему потребовалось несколько секунд, и он открыл замок, а потом, приоткрыв дверь на несколько дюймов, Свитинг осторожно высунулся в коридор.
   Оглянулся и сделал Лео знак, чтобы тот ждал его за дверью. Оставив собаку у черной лестницы, Свитинг закрыл дверь и на цыпочках прокрался по коридору. Он остановился у двери, ведущей в гостиную, и приложил к ней ухо.

   Когда О’Брайен вошел в просторную гостиную, то, увидев Гилду, сразу понял, что она напугана. Он бросил на нее строгий взгляд:
   – В чем дело, детка? Что-нибудь случилось?
   – Конечно, – нервно сказала Гилда и уселась на диван. – Джонни исчез.
   – А я как раз пришел тебе сказать, что с ним все в порядке. Он был у меня дома, когда я вернулся, и ждал меня.
   Она удивилась:
   – У тебя дома?
   – Да. Я тоже удивился, когда увидел его. – О’Брайен опустился рядом с ней на диван. – Он поставил мне условие.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Джонни был честен и выложил все как на духу. Сказал, что отдает себе отчет в том, что мешает нам, что компрометирует своими поступками тебя. И кроме всего прочего, сознался, что его могут подозревать в убийстве Фей. Вот поэтому-то и поставил мне условие.
   Гилда ничего не понимала:
   – Какое еще условие?
   О’Брайен рассмеялся:
   – Стоит ли рассказывать? Ты же знаешь Джонни. Его интересуют только деньги. Он сказал, что уедет из города, и просил оплатить его турне по Европе.
   – И что?
   – Я согласился. Цена невелика.
   – О, Шон, ты не должен был этого делать! Я не могу допустить, чтобы он тянул из тебя деньги!
   – Что сделано, то сделано. Это лучшее из того, что могло бы произойти. Теперь некоторое время мы не будем о нем волноваться.
   – Ты хочешь сказать, что Джонни уже уехал?
   – Да. Я только что из аэропорта, – лгал О’Брайен. – С трудом достал билет на самолет.
   – И он уехал, не попрощавшись со мной? – недоверчиво спросила Гилда, глядя на О’Брайена.
   – Времени не было, но он написал тебе записку.
   О’Брайен вытащил из бумажника конверт и протянул его ей:
   – Джонни хотел позвонить тебе, но не было ни одного свободного автомата. В аэропорту куча народу. Он просил передать тебе записку.
   Гилда разорвала конверт, прочла записку, а потом отложила ее в сторону:
   – Неужели было необходимо отправлять его так поспешно, Шон?
   – Думаю, что да, – спокойно заявил он. – Ситуация с убийством Фей не ясная, Джонни могут подозревать, и я не хотел, чтобы его выследила полиция.
   – Я бы его проводила.
   – Выбрось это из головы, Гилда. Знаю, ты его очень любишь, но не волнуйся ты так о нем. Джонни будет отсутствовать некоторое время. Во всяком случае, до нашей свадьбы. Кстати, насчет свадьбы. Давай устроим ее побыстрее. Может, в конце этой недели?
   Гилда просияла:
   – Как скажешь, Шон.
   Он встал:
   – Прекрасно. Положись на меня. Я все устрою. А теперь иди спать и больше не беспокойся ни о чем. Уже поздно. Я позвоню тебе утром.
   Свитинг слушал этот разговор с большим интересом. Значит, Джонни смылся во Францию. А Гилда собирается выйти замуж. Кто же этот Шон? Может, это Шон О’Брайен? Может быть, приоткрыть дверь и посмотреть, кто же этот гость? Но, вспомнив о револьвере Гилды, Свитинг решил не рисковать.
   До него доносились обрывки их разговора на лестничной площадке, потом несколько минут спустя хлопнула дверь.
   Свитинг услышал шаги Гилды по гостиной, она выключила свет и прошла в спальню. Услышал, как за ней закрылась дверь.
   Он расслабился. Ему лучше уйти. По крайней мере, хоть двадцать долларов он получил. Хватит, чтобы заплатить за квартиру, но у него ничего не останется. Свитинг вдруг понял, что ужасно проголодался. Он целый день ничего не ел, да и Лео, наверное, тоже оголодал. «Ничего не случится, если я загляну в ее холодильник, – подумал он. – Цыпленок или ветчина сейчас бы не помешали». Пройдя на цыпочках по коридору до двери в кухню, он тихонько повернул ручку, нашел выключатель и включил свет. Прямо перед ним стоял большой холодильник, и у Свитинга в предвкушении еды загорелись глаза. Он замер и прислушался. Тишина. Проскользнув по гладкому полу кухни, взялся за ручку холодильника, легонько приподнял ее и потянул. Дверца холодильника открылась.
   У Свитинга помимо его воли вырвался тихий испуганный вскрик, и он отпрыгнул, дрожа всем телом. На дне холодильника, скорчившись, с окровавленным лицом и смертельным оскалом перекошенных губ, сидел Морис Ярд.

Глава 9

   Моторка стремительно понеслась к берегу, разрезая носом воду. От яхты «Уиллоу-Пойнт» тянулся длинный белый след, оставляемый вращающимся винтом.
   Такс сидел на заднем сиденье, а Солли держал руль.
   Впервые за несколько лет Такс был по-настоящему напуган. Он не выполнил приказ босса и отдавал себе отчет в том, что его ожидает. Одно слово О’Брайена, и Такс будет выброшен, а быть вне мира О’Брайена означает вернуться к мелким кражам, не иметь «крыши» и жить на жалкие гроши. При такой жизни он недолго будет ходить на свободе. Влипнет в перестрелку с полицейскими, а там и до кладбища, где хоронят неопознанные трупы, недалеко.
   Предавшись таким грустным мыслям, Такс провел языком по сухим губам. Шанс исправить ошибку еще есть. Если он найдет Джонни и выполнит приказ О’Брайена, босс никогда не узнает, что Джонни удалось сбежать с яхты.
   Но где его искать? Пойдет ли Джонни к своей сестрице или попытается удрать из города? Все шансы за то, что он попробует улизнуть из города. Джонни не такой дурак. Он прекрасно понимает, что Такс не успокоится, пока не найдет его.
   Освещенный порт теперь был ясно виден, и Такс вдруг подался вперед.
   – Что там происходит? – крикнул он, перекрывая шум мотора.
   Солли повернул к нему свою большую грушеобразную голову и вытаращил глаза.
   – Похоже, облава, – сказал он. – Там полицейский фургон.
   – Нам лучше оставить катер у навеса Сэма, – сказал Такс. – Еще не хватало, чтобы копы нас засекли.
   Солли сменил курс и через несколько минут подвел моторку к пристани под навесом.
   Они выбрались по лестнице, а потом быстро пошли по набережной.
   Повсюду слышались полицейские свистки, а где-то вдали визжала сирена.
   – Тут опасно, – сказал Такс. – Быстрей, нужно уносить ноги отсюда!
   – Думаешь, они ловят Джонни? – спросил Солли, стараясь разглядеть вдали полицейскую машину и четырех полицейских, сбившихся в кучку и стоящих к ним спиной.
   – Откуда мне знать? – буркнул Такс. – Черт побери! В этой суматохе он вполне мог улизнуть.
   Ему пришла в голову неожиданная идея:
   – Может, Сэт в курсе того, что здесь происходит?
   И Такс нырнул в темную аллею, Солли следовал за ним по пятам.
   Он знал все закоулки и темные улочки порта так же хорошо, как свою яхту. Но, к его величайшему удивлению, некоторые проходы уже охранялись полицейскими.
   Только благодаря темноте и его знанию местности, они остались незамеченными. Пройдя внутренними двориками, они перемахнули через стену и оказались у черного хода в отель «Вашингтон».
   – Оставайся тут, – приказал Такс Солли, а сам поднялся в вестибюль.
   Катлер сидел за столом администратора. Он курил и смотрел в окно, выходящее на порт.
   Увидев Такса, он вздрогнул.
   – Что тут происходит, черт побери?!
   – Тебе лучше уносить ноги отсюда, – сказал Катлер. – Здесь сейчас горячее, чем в пекле.
   – Так что же происходит? – рявкнул Такс.
   – Джонни Дорман только что прострелил копа.
   Такс отшатнулся.
   – Что?! – У него сорвался голос.
   – Да. Я видел это собственными глазами.
   – Насмерть?
   – Ты считаешь, что Джонни способен довести дело до конца? – ядовито спросил Катлер. – Нет, коп выживет, если, конечно, не умрет от испуга.
   – А ты точно знаешь, что стрелял Джонни?
   – Видел этого идиота, как тебя. Здесь был Адамс, он ищет Ярда. Мы стояли на верхней платформе пожарной лестницы, когда я заметил, как Джонни с каким-то парнем пробираются через порт. Этого типа остановил полицейский. Джонни выхватил пистолет и…
   – Его поймали?
   – Еще нет, но поймают. Ты же знаешь Адамса. Он выпустил пулю и попал в Джонни. Я толкнул его под руку, иначе он вмиг сделал бы из него труп.
   – Так куда же делся Джонни? – спросил Такс. – Мне он нужен.
   Катлер ухмыльнулся:
   – И не только тебе. Весь квартал кишит легавыми. Никогда не видел их столько много в одном месте.
   – Так куда он пошел?
   – Спрятался у Розы Литл.
   – А это кто?
   – Просто девка. Днем работает в ближайшем павильоне игровых автоматов, а ночью ловит мужиков на улице. Да ты наверняка ее знаешь. Тэд Литл, тот, который в прошлом году пришил двух копов, ее брат.
   – А откуда ты знаешь, что Джонни спрятался у нее?
   – Видел, как она их впускала в дом. Адамс немного опоздал, спускаясь по лестнице, а то он бы тоже их засек.
   – Как к ней пройти?
   Катлер покачал головой:
   – И не пытайся. Весь квартал оцеплен.
   – Ну, я своего добьюсь, – угрюмо буркнул Такс и свистнул Солли, который тут же появился в холле. – Я знаю, где он прячется, – заявил Такс. – Осталось только до него добраться.
   Солли заморгал большими черными глазами и кивнул. Они обернулись к Катлеру.
   – Мы пойдем и посмотрим, – сказал Такс Катлеру. – Давай, пошли на лестницу, покажешь дом.
   Катлер пожал плечами:
   – Как хотите. Это ни к чему не приведет. Полицейские действуют организованно.
   Все трое вошли в лифт, который медленно и со скрипом поднял их на верхний этаж.
   – Вам давно пора сменить лифт, – раздраженно бросил Такс, когда они вышли из кабины. – В любой момент он может рухнуть.
   – Точно, – радостно подтвердил Катлер, – но я лучше сдохну, чем стану карабкаться по этой чертовой лестнице.
   Он включил свет в коридоре, потом открыл дверь, ведущую к пожарной лестнице.
   – Осторожней. Копы разозлены и стреляют не спрашивая.
   Такс опустился на четвереньки и выполз на платформу. Оказавшись на месте, распластался на животе. Катлер подполз к нему и улегся рядом.
   – Вот этот дом, – сказал он, указывая на темное здание за аллеей справа.
   – Порядок, – сказал Такс. – Возвращайся на свой пост. Мы с Солли уладим это дело.
   Катлер отполз, и на его место пробрался Солли.
   – Вон там, – сказал Такс, понизив голос и показывая рукой. – Нам нужно добраться туда во что бы то ни стало.
   Они лежали и всматривались в темную аллею. Они видели снующих полицейских, а один медленно прохаживался вдоль аллеи, не отходя далеко от дома, в котором спрятался Джонни.
   – Может, спуститься и шарахнуть копа по башке? – с надеждой высказался Солли. – Тогда мы сможем войти.
   – Нет, – возразил Такс. – Это не выйдет. Пойдем по крышам. – И Такс стал внимательно изучать расположение квартала. – Проберемся на противоположную сторону аллеи, – наконец сказал он. – Спустимся, как пришли, обойдем дворами и окажемся у дома Дейва. Там залезем на крышу. На это, конечно, потребуется время, но зато так надежнее.
   Солли тут же пополз назад, он был человеком действия. Стоит сказать ему, что нужно делать, а уж он сделает в лучшем виде.
   Такс ринулся за ним. Они спустились по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

   Джонни открыл глаза, заморгал и приподнял голову. Он быстро оглядел плохо освещенную комнатку. Кен вскочил на ноги.
   – Словно наркоты наглотался, – сказал Джонни, попытался сесть и поморщился. – Черт! Рука вся горит. Давно мы здесь?
   – Минут двадцать, – сказал Кен, подходя ближе.
   – А где девушка?
   – Спустилась вниз за молоком.
   Джонни откинулся назад, застонав от боли.
   – Я слаб, словно мышь. Что на улице?
   – Не знаю. Судя по шуму, дом окружен.
   – Да, я далеко не убегу. Думаешь, нам тут ничего не грозит?
   – Думаю, нет. Хотя копы могут начать обыскивать дома. Они наверняка поняли, что мы где-то спрятались.
   – Да, – согласился Джонни и закрыл глаза. – Как думаешь, мы можем идти без посторонней помощи?
   – Во всяком случае не теперь.
   – Загаси лампу и выгляни в окно.
   Кен прикрутил фитиль, задул мерцающий огонек и пробрался к занавешенному окну.
   – Осторожней, – простонал Джонни.
   Кен приподнял край занавески и стал всматриваться в темноту ночи. Сначала он ничего не увидел, потом рассмотрел неясную фигуру почти прямо под окном. Он поспешно опустил штору и отступил назад:
   – Там двое снаружи.
   Кен услышал, как открылась дверь.
   – Что случилось с лампой? – спросила появившаяся Роза.
   – Я сейчас зажгу, – сказал Кен, чиркнул спичкой и поднес пламя к фитилю. – Посмотри, что на улице. Около дома полицейские.
   Роза увидела, что Джонни пришел в себя.
   – Ну, как себя чувствуешь? – спросила она, подходя к нему.
   – Плохо. – Джонни выдавил из себя улыбку. – Спасибо за то, что перевязала руку. Должно быть, у меня было сильное кровотечение.
   – А ты как думал? – Она обратилась к Кену: – Если хочешь, можешь удрать, красавчик, по крышам. Я позабочусь об этом парне.
   Кен не колебался. Если он выберется, то позвонит Адамсу и сообщит, где прячется Джонни, и разрешит проблему, которая не давала ему покоя с тех самых пор, как они с Джонни сбежали с яхты «Уиллоу-Пойнт».
   Он посмотрел на Джонни:
   – Что ты скажешь?
   – Конечно, – сказал Джонни. – Мотай отсюда.
   – А как же ты?
   – У меня к тебе просьба, – сказал Джонни. – Подойди поближе.
   Кен подошел.
   – Не знаю, есть ли у тебя дом, где можно спрятаться, – продолжал Джонни. – За всеми дорогами из города будет наблюдение. Тебе нужно затаиться. Иди к моей сестре. Она живет на Мэддокс-Корт, дом сорок пять. Поживешь у нее, пока суматоха не стихнет. Расскажи ей, что произошло со мной. Передай, что О’Брайен обманывает ее, что обманул и меня, заставив написать ей записку, чтобы она подумала, что я уехал в Париж. Расскажи ей про бочку с цементом. Я хочу, чтобы она знала, за кого собирается выйти замуж. Сделаешь это для меня?
   Кен замялся.
   – Ты ни о чем не пожалеешь, – настаивал Джонни. – Она даст тебе денег и поможет выбраться из города.
   – Хорошо, – согласился Кен. – Я пойду к ней, если смогу.
   – Может, она придумает, как выручить меня из этой передряги. У нее не голова, а клад. И постарайся не привлекать к себе внимания. В холле дома сидит портье. Постарайся пробраться мимо так, чтобы он тебя не заметил. – Джонни указал на свой пиджак, лежащий на стуле. – Дай мне бумажник.
   Кен вытащил кожаный бумажник из внутреннего кармана пиджака и протянул его ему.
   Джонни нашел там старый конверт, в котором лежал какой-то счет.
   – У тебя есть карандаш?
   Кен дал ему свою ручку.
   Джонни что-то нацарапал на обратной стороне конверта.
   – Передай ей это. Она будет знать, что ты от меня.
   Кен взял конверт и положил его в карман.
   – Удачи тебе, – сказал Джонни. – Револьвер я оставляю себе. Он может мне понадобиться.
   – Прощай, – сказал Кен.
   Ему не терпелось убраться отсюда. Но он боялся оставлять здесь Джонни. Если полиция найдет его раньше Адамса и если Джонни будет убит в перестрелке, обвинение в убийстве Фей предъявят ему. Кену во что бы то ни стало нужно связаться с Адамсом.
   – Давай, красавчик, поторапливайся, – нетерпеливо сказала Роза. – Копы могут догадаться и станут наблюдать за крышами.
   Кен пошел за ней в коридор. В дальнем углу было расположено слуховое окошко.
   – Вперед, – сказала она. – Все не так уж плохо. Твой ориентир – кинотеатр «Парамаунт». Его ни с чем не спутаешь. Так обычно убегал от копов мой братец. Там есть пожарная лестница, а под ней парковочная площадка. Переберешься через стену и окажешься в аллее, ведущей на Леннокс-стрит. А там полиции нет.
   – Спасибо, – неловко поблагодарил ее Кен. – Я у вас в долгу. Если выберусь из этой переделки, я о вас не забуду.
   – Могу поспорить, что нет, красавчик. Давай же! Не медли! Я пригляжу за твоим приятелем.
   – Я правда вас не забуду, – упрямо повторил Кен.
   – Ладно, ладно, потом поговорим, – сказала она беспечно. – Беги! Не жди!
   – Я очень благодарен вам за помощь, – повторил Кен и протянул ей руку.
   Роза хихикнула и удивленно посмотрела на него.
   – Ну ты и чудак, красавчик, – сказала она, подошла поближе, обняла его и крепко поцеловала. Потом оттолкнула. – Иди, не теряй время.
   Кен открыл слуховое окошко, схватился за деревянную раму, повисел немного на руках, вглядываясь в темную крышу, и, не заметив на ней никакого движения, подтянулся и вылез. Посмотрев вниз, увидел расплывчатое бледное лицо Розы, помахал ей рукой, закрыл окошко и, согнувшись, начал тихо передвигаться по крыше к тени от трубы.
   Когда Кен добрался до трубы, то остановился, чтобы изучить расположение крыш. Вдалеке он различал сияние неоновых огней на стене кинотеатра. Они были довольно далеко от него. Звуки людских голосов внизу и топот шагов действовали ему на нервы. Ему сначала пришлось взять себя в руки, а уж потом искать путь к отступлению.
   В темноте перед ним громоздились крыши. Одни были плоскими, другие – покатыми, а некоторые – с крутыми скатами. Наметив путь, Кен осторожно принялся перебираться через шестифутовую стену, чтобы подтянуться на следующую крышу. Скат ее заканчивался желобом, а за ним резко возвышалась еще одна крыша.
   Когда Кен уже почти залез на крутой скат, то поскользнулся и съехал к желобу, производя при этом такой шум, что его бросило в холодный пот. Он предпринял вторую попытку, и на этот раз ему удалось зацепиться пальцами за конец крыши. Кен повисел так некоторое время, потом подтянулся, стараясь не слишком распрямляться, чтобы не быть замеченным на фоне неба.
   Он перелез на следующую крышу, и, когда хотел спрыгнуть на крышу внизу, раздался чей-то удивленный возглас.
   Кен оглянулся и посмотрел вниз. Сердце его учащенно застучало.
   На противоположной стороне аллеи на балконе стоял мужчина с женщиной и смотрел в его сторону. Мужчина указывал рукой на него:
   – Эй! Там на крыше человек! Вон там!
   Кен перебросил ноги через конек и спрыгнул. При приземлении раздался неимоверный грохот. Он зашатался, потом восстановил равновесие. Внизу в темноте уже слышались пронзительные свистки полицейских. Он перемахнул еще через одну крышу, а потом остановился, оказавшись лицом к лицу с кирпичной стеной высотой в двадцать футов.
   Внизу слышался топот бегущих ног, потом кто-то принялся стучать в дверь. Кену казалось, что все происходит прямо под ним.
   Он быстро прошел вдоль стены и наткнулся на железную лестницу.
   – Эй! Ты там, остановись! – кричал чей-то голос.
   Кен не остановился. Он взлетел вверх по лестнице, содрав в кровь ладони и колени. И когда оказался на стене, раздались выстрелы, и осколки кирпича чуть было не попали ему в лицо.
   Кен спрыгнул в темноту и приземлился на другой крыше.
   – Он там один! – кричал мужчина. – Удаляется вправо от вас.
   Кен оглянулся, сердце у него рвалось из груди. К мужчине, стоящему на балконе дома, присоединился полицейский и теперь целился в Кена. Тот нагнулся как раз вовремя. Полицейский выстрелил, и пуля просвистела у него над головой.
   Стараясь держаться тени, Кен в отчаянии рванулся под укрытие труб, стоящих в одну длинную линию. Он добежал до труб как раз в тот момент, как полицейский выстрелил снова. Кен даже не услышал свиста пули. Спрятался между трубами, сделал передышку и быстро огляделся вокруг.
   До кинотеатра было довольно далеко. Надежды добраться туда не оставалось. Ему нужно спускаться вниз и попытать счастья на улицах.
   Позади Кен услышал какой-то шум. За трубами на фоне неба он заметил четыре фигуры, осторожно подбирающиеся к нему. Их отделяло от него еще четыре крыши, но люди приближались довольно быстро. Пригнувшись, Кен побежал по крыше к лестнице, спускающейся к другой крыше, располагающейся чуть ниже, и стал карабкаться по ней вниз.
   – Ты видишь его, Джек? – спросил чей-то бас.
   – Нет! – прокричал с балкона полицейский. – Возьмите чуть вправо. Он прячется за той большой трубой.
   Кен заметил неподалеку слуховое окошко, подбежал к нему и поднял раму. Наклонился, всматриваясь вниз, пытаясь определить, сколько внизу людей, а потом, когда голоса стали раздаваться все ближе, перекинул ноги через деревянную раму, уцепился одной рукой за нее, а другой опустил стекло и, спрыгнув, закрыл за собой окно.
   И тут же неподалеку раздались беспорядочные выстрелы. Послышался крик боли, потом оружейные залпы. Кену показалось, что полицейские стреляют друг в друга.
   В испуге он, тяжело дыша, прислонился к стене и стал прислушиваться.
   – За той большой трубой! Там их двое! – надрывался чей-то голос. – Я их вижу!
   Снова прогремели выстрелы.
   Ошеломленный Кен чиркнул спичкой и быстро огляделся вокруг. Он оказался на пыльном чердаке, полном старого барахла. Кен быстро подошел к двери, открыл ее и осторожно вышел в темный коридор.

   Такс и Солли по крышам пробирались к слуховому окошку дома Розы. Сначала они шли осторожно, но потом осмелели и стали передвигаться быстрее.
   Неожиданно Солли схватил Такса за руку и показал вниз.
   – Смотри! Вон там! – пробормотал он и показал рукой.
   Такс всмотрелся в темноту. Сначала он ничего не увидел, а потом он рассмотрел, что кто-то движется впереди них.
   – Тут кто-то есть, – прошептал Солли.
   Такс выхватил свой револьвер. Они затаились.
   Какой-то человек шел по крышам впереди них. Но он дошел до середины пути, оступился и соскользнул вниз.
   – Думаешь, это Джонни? – шепотом спросил Солли.
   – Джонни ранен. Это его приятель, – сказал Такс. – Черт с ним, пусть уходит. Мне нужен Джонни.
   Они проследили, как фигура забралась на конек крыши и человек перебрался на другую сторону. И тут на балконе закричал мужчина.
   Такс выругался:
   – Через минуту тут будет полно копов. Быстрей! Мне нужно добраться до Джонни.
   Низко нагнувшись, он быстро побежал по крыше, спрыгнул вниз на соседнюю. Солли за ним.
   Послышался выстрел.
   Через четыре крыши Такс уже видел слуховое окно в доме Розы.
   – Копы! – пробормотал Солли и метнулся к ряду труб.
   Такс после секундного колебания последовал за ним.
   Спрятавшись в тени, Такс заметил, как из ближайшего слухового окна на крышу выбираются четверо полицейских. Они разделились и стали осторожно продвигаться вперед.
   – Они идут прямо на нас! – прошептал Такс.
   Солли вытащил револьвер из внутреннего кармана пиджака.
   – Да, – сказал Такс, – пристрелим их, пока они не перестреляли нас. Я беру на себя последнего. А ты целься в того, что слева.
   Они выстрелили одновременно.
   Двое полицейских упали. Уцелевшие бросились плашмя на крышу и открыли огонь.
   Полицейский на балконе возбужденно орал:
   – За той большой трубой! Там их двое! Я их вижу.
   Такс развернулся, прицелился и выстрелил.
   Полицейский на балконе зашатался, перегнулся через перила и полетел вниз на мостовую.
   Такс почувствовал удар и жгучую боль в плече. Снова раздались выстрелы.
   С проклятиями он выронил револьвер и схватился за запястье. Солли спокойно стрелял, и один из лежавших на крыше полицейских дернулся и перекатился на спину.
   – Пристрели второго гада, – простонал Такс, шаря в поисках револьвера левой рукой.
   Солли и полицейский выстрелили одновременно. Полицейский вскочил, пробежал несколько ярдов, а потом упал.
   Солли издал тихий всхлип и выронил оружие. Пуля полицейского попала ему в живот.
   Такс даже не посмотрел, тяжело ли ранен Солли. Ему во что бы то ни стало нужно добраться до Джонни. Он терял много крови, и каждая секунда промедления осложняла его задачу.
   Раненая рука бессильно висела, но Такс шел вперед, спрыгнул с крыши, не удержался и упал на крышу внизу. На мгновение он потерял сознание, потом, шатаясь от слабости, поднялся, нетвердыми шагами прошел по крыше и остановился, чтобы посмотреть на слуховое окно дома Розы.
   Такс не заметил полицейского, который стоял, спрятавшись за трубой.
   – Руки вверх! – внезапно рявкнул он.
   Такс развернулся, стреляя от бедра.
   Полицейский зашатался, упал на колени и выстрелил в Такса.
   Пуля попала Таксу в живот. Такс разрядил свой револьвер и увидел, как полицейский ткнулся лицом в крышу. Такс сделал шаг назад, не удержал равновесия и провалился через слуховое окно в темный коридор.

   Джонни и Роза прислушивались к перестрелке.
   Роза, бледная, с расширившимися глазами, стояла, прислонившись к стене. Джонни с перекошенным от боли лицом сидел на краешке кровати, держа револьвер на коленях.
   – Ему не нужно было уходить отсюда, – испуганно сказала Роза. – Это моя вина. Его убьют.
   – Заткнись! Дай послушать.
   Над ними снова раздались выстрелы.
   – Не знал, что у него есть пушка, – пробормотал Джонни. – Он ведь отстреливается.
   – Послушай! Кажется, стреляют двое.
   – Да, ты права.
   Две пушки! Джонни сразу же подумал о Таксе и Солли. Неужели они здесь, на крыше?
   Как они узнали, где он прячется? Шли за ним и случайно напоролись на полицейских?
   Джонни резко встал с кровати и медленно выпрямился. Он был не в силах стоять прямо, и ему пришлось ухватиться за спинку кровати.
   – Мне нужно уносить отсюда ноги, – хрипло сказал он.
   – Нельзя! Послушай! – сказала Роза.
   Судя по шуму, доносящемуся из аллеи, было похоже, что полицейские стреляют прямо под окном.
   Чей-то голос прокричал:
   – Вызывайте подкрепление! Какого черта вы тут шляетесь без дела?
   Над их головами снова началась перестрелка. Роза вздрогнула и опустилась по стене на корточки.
   Джонни медленно пошел к двери.
   – Не дури! – закричала Роза. – Стой на месте!
   Неожиданно послышался звон разбитого стекла и шум падения тяжелого тела где-то за дверью.
   Джонни согнулся, зашатался и свалился на пол.
   – Что это? – прошептала Роза.
   – Кто-то вломился в дом! Погаси лампу!
   Роза подбежала к лампе, прикрутила фитиль и задула огонек. Она прислушалась, стоя в темноте. Сердце ее гулко билось. Кто-то полз по коридору.
   – Запри дверь! – задыхаясь прошептал Джонни.
   Роза бросилась к двери. Пока она шарила в поисках ключа, дверь медленно открылась. Пронзительный крик сорвался с ее губ. Роза всем телом навалилась на дверь, тщетно стараясь закрыть ее. Дверь не поддавалась. Она шарила рукой в темноте, и тут чьи-то холодные пальцы клещами сомкнулись на ее запястье.
   Роза завизжала, пытаясь вырваться, но хватка ледяных пальцев не ослабевала.
   Услыхав ее крик, Джонни, обливаясь потом, в темноте пополз к ней.
   Роза чувствовала, она не в силах сдерживать дверь, и размахнулась. Удар достиг цели. Рука попала в чье-то лицо. Мужчина выругался и, дернув, потянул ее вперед, она не удержалась и упала на человека, лежащего на полу.
   Роза отчаянно кричала и пыталась отбиться.
   Такс притянул ее к себе поближе и отпустил запястье. Он владел только одной рукой, но этого было достаточно. Он почти не чувствовал ударов Розы по лицу. Он дотянулся рукой до ее горла и стал ее душить. Роза попала длинным ногтем в его глаз, и он выругался. Такс сдавил горло сильнее. Роза попыталась оторвать от шеи его пальцы. И вот, вздрогнув, девушка прекратила сопротивляться и неожиданно обмякла. Он отбросил ее в сторону, сунул руку в карман пиджака, вытащил револьвер и, тяжело дыша, старался определить, где находится Джонни. Тот не двигался с места, с ужасом прислушиваясь к тяжелому дыханию Такса. Такс находился от него всего в нескольких ярдах, но Джонни был слишком испуган, чтобы стрелять, понимая, что, если промахнется, Такс по вспышке определит, где он находится.
   Такс чувствовал ужасную боль в животе, словно его жгли раскаленным железом.
   – Ты здесь, Джонни? – прошептал он, держа револьвер наготове и напрягая слух, чтобы услышать малейший шорох.
   Джонни затаил дыхание. Холодный пот заливал ему глаза, сердце отчаянно колотилось. Джонни чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.
   Из коридора донеслись тяжелые шаги. Раздался стук в дверь. Полиция.
   Что сделает полиция, он прекрасно знал. У него не будет ни малейшего шанса. Выбьют дверь и начнут поливать пулями комнату, пока не останется ни одной живой души.
   У Джонни сдали нервы.
   – Не стреляйте! – заорал он. – Осторожно!
   Сорок пятый Такса рявкнул с оглушающим лязгом. Пуля попала Джонни прямо в лоб, выбив у него мозги.
   Такс опрокинулся на спину, но у него не хватило сил поднять револьвер. Дверь выбили, и пулеметная очередь прошила ему грудь.

Глава 10

   Кен стоял в темном коридоре и прислушивался. Он слышал перестрелку где-то у него над головой. В самом доме было тихо. Стараясь ступать как можно тише, он направился к лестнице и стал спускаться в кромешную тьму, держась за перила. Он сошел с последней ступеньки и, прежде чем пойти дальше, чиркнул спичкой, чтобы посмотреть, куда идти дальше. Он стоял перед дверью, ведущей на улицу. Кен открыл защелку, задул спичку и очень осторожно приоткрыл дверь. Выглянул на аллею, ведущую в переулок, прислушался, услышал крики справа от себя, потом выстрелы. Кен не имел представления, что происходит на крышах, но понял, что основные силы полицейских сосредоточены там, и ему представлялась прекрасная возможность улизнуть незамеченным. Быстро пройдя в аллею, он добежал до ее конца и остановился, вглядываясь в переулок. Впереди никого. Кен торопливо пошел, держась в тени деревьев, к главной автостраде. Не прошел он и тридцати шагов, как из-за угла выехала полицейская патрульная машина. Она ехала прямо на него.
   У Кена не было времени спрятаться. Автомобиль ехал быстро, и Кен с сильно бьющимся сердцем продолжал свой путь. Полицейский патруль пронесся мимо. Кен успел заметить, что в машине сидело четверо полицейских, но ни один из них не посмотрел на него. А когда автомобиль подъехал к концу аллеи, копы высыпали из него и побежали в переулок. Кен не оборачивался, пока не оказался на главной автостраде. Прежде чем выйти на тротуар, осторожно выглянул из-за угла. Выше улица была перекрыта плотной цепью полицейских, сдерживающих толпу людей, их внимание было обращено на порт. Кен быстро отпрянул назад в тень.
   Он скрылся в узком проходе между двумя домами, фасадами выходящими на улицу, параллельную главной автостраде. Перелез через несколько заборов, и, пройдя по задним дворам, он снова, к своему удивлению, оказался на главной автостраде, но на этот раз на значительном расстоянии от полицейских.
   Кен был занят одной-единственной мыслью: найти телефон и позвонить Адамсу. Впереди по улице он увидел освещенную аптеку и пошел к ней.
   В аптеке не было ни души. Аптекарь в белом халате стоял на тротуаре и смотрел на полицейский кордон. Он был так поглощен происходящим, что не заметил Кена, а Кен, воспользовавшись удобным моментом, вбежал в телефонную будку у двери.
   Он набрал номер полицейского участка.
   – Лейтенанта Адамса, – попросил Кен, как только ему ответили.
   – Лейтенанта нет, – сообщил ему мужской голос. – Кто его спрашивает?
   – Он мне срочно нужен по личному делу. Вы не могли бы дать мне его домашний номер?
   – Он есть в телефонном справочнике, – буркнули ему в ответ, и Кен услышал короткие гудки.
   Он полистал телефонный справочник, нашел номер домашнего телефона Адамса. После некоторой паузы телефонистка сообщила ему, что номер не отвечает.
   Кен повесил трубку и стоял в нерешительности, размышляя, как ему быть дальше. Видимо, Адамс был среди полицейских у реки.
   Кен понимал, что ему надо держаться подальше от полицейских. Джонни говорил, что Кен может спрятаться у его сестры. А кроме того, Кен пообещал ему, что передаст ей записку. И он решил пойти на Мэддокс-Корт, а оттуда позвонить Адамсу.
   Он снова набрал номер полицейского участка.
   Дежурный явно был не в настроении.
   – Я не знаю, где он может сейчас быть! Оставьте для него сообщение, если хотите.
   Кен задумался:
   – Пожалуй. Передайте ему, что тот, кого он оставил в своей квартире, сейчас находится по адресу: Мэддокс-Корт, дом номер 45. Он поймет.
   – Ладно, – безразлично бросил дежурный и повесил трубку.
   Когда Кен вышел из будки, аптекарь спросил:
   – Что там за суматоха?
   – Понятия не имею, – на ходу бросил Кен и не остановился.
   – Всегда так: никто ничего не знает, – горько посетовал аптекарь.
   Но Кен уже не слышал его слов. Он шел очень быстро и через десять минут был уже на Мэддокс-Корт.
   Несколько раз ему пришлось прятаться в переулках и пережидать, пока не пройдет полицейский патруль. Когда Кен подошел к подъездной дорожке импозантного входа в здание, нервы у него были расшатаны.
   Кен вспомнил, что Джонни предупреждал его насчет ночного портье. Он из-за стекла вращающейся двери осмотрел большой вестибюль. Не увидел портье, но за его столом была полуоткрытая дверь, ведущая в подсобное помещение, Кен решил, что портье зашел туда.
   Он тихонько толкнул вращающуюся дверь и вошел в вестибюль. Потом, стараясь производить как можно меньше шума, быстро пробежал через вестибюль к лестнице и стал по ней подниматься. Квартиру Гилды он нашел не сразу и довольно долго поднимался по лестнице на самый верхний этаж. Подойдя к ее двери, остановился и посмотрел на часы. Было без двадцати час. Кен встревожился: а вдруг девушки нет дома? И он сильно рискует: Гилда может позвонить портье, прежде чем открыть дверь. Но надо что-то делать.
   Он нажал кнопку звонка и принялся ждать. Вскоре услышал звуки шагов за дверью, а потом женский голос резко спросил:
   – Кто тут?
   – Я принес вам известие от вашего брата, – сказал Кен.
   Он вытащил из кармана конверт, который дал ему Джонни, и, наклонившись, подсунул его под дверь.
   Наступило молчание, потом дверь распахнулась. Кен оказался перед высокой, стройной блондинкой, которую видел в тот злополучный вечер в «Голубой розе». На ней была шелковая блузка цвета фуксии и черные слаксы. Лицо ее было очень бледным, а зеленые глаза как-то неестественно блестели.
   – Что все это значит? – спросила она. – Что случилось с Джонни?
   – У него крупные неприятности, – пояснил Кен. – Он попросил меня зайти к вам.
   Он не мог понять, узнала она его или нет. Когда Гилда отступила в сторону, пропуская его, выражение ее лица было безразличным.
   – Входите.
   Кен прошел за ней в шикарно обставленную гостиную.
   – Садитесь, – резко сказала она. – Итак, в чем дело?
   – Вашего брата разыскивает полиция. Он стрелял в полицейского, – сказал Кен, опускаясь на диван.
   – В полицейского? – переспросила Гилда, и лицо ее напряглось. – Он… он его убил?
   – Я не знаю. Ваш брат ранен. В плечо.
   – Ради Бога! – нетерпеливо сказала Гилда. – Расскажите, что произошло?
   – Наверное, мне лучше начать с самого начала…
   Пока он рассказывал, Гилда не сводила с него недоуменного взгляда.
   – Вы говорите, что мой брат стрелял в полицейского и что он ранен? – уточнила она. – Когда же это произошло?
   – Пару часов назад.
   – О, понимаю.
   Она посмотрела на грязный конверт, который Джонни дал Кену.
   – А каким образом вы получили это?
   – Мне его дал ваш брат. Чтобы вы поверили, что я пришел от него. Во всяком случае, он так сказал.
   – Он просит оказать вам помощь, но ничего не пишет о том, что ранен.
   – Ему было трудно писать. У него ранено плечо.
   Гилда в упор посмотрела на Кена злым и подозрительным взглядом:
   – Вы сильно не удивились бы, если я вам скажу, что мой брат в данный момент летит на самолете в Париж?
   – Никуда он не летит! Это ложь. О’Брайен приказал своим подручным его убить и заставил вашего брата написать записку, чтобы вы поверили, что он улетел в Париж.
   – Чем дальше в лес, тем больше дров, верно? – сказала она, подходя к бару. – Значит, О’Брайен приказал убить Джонни? Я вас правильно поняла?
   – Понимаю, вам это кажется невероятным, – сказал Кен, испуганный подозрительностью Гилды, – но если я расскажу вам все по порядку…
   – Не стоит, – сказала она, открывая дверцу бара. Она заглянула в бар и повернулась к Кену с револьвером в руке: – Ни с места! Ты лжешь! Я знаю, кто ты! Ты – тот, кого разыскивает полиция! Это ты убил Фей Карсон!

   Как только О’Брайен вошел в гостиную, зазвонил телефон.
   – Возьми трубку, – нетерпеливо бросил он Салливану, а сам направился к бару.
   Салливан взял трубку, послушал, нахмурился и посмотрел на О’Брайена, который был занят приготовлением виски с содовой и со льдом.
   – Это капитан Мотли, – сказал Салливан. – Хочет срочно поговорить с вами, босс.
   О’Брайен сделал большой глоток из стакана, прикурил сигарету и взял трубку.
   – В чем дело?
   – Мы только что получили сообщение, – возбужденно заговорил Мотли. – Ну и каша тут заварилась! Джонни Дормана только что пристрелили!
   О’Брайен застыл на месте, лицо его побагровело.
   – Черт тебя подери! О чем ты? – рявкнул он.
   – Один из моих людей, занятый поисками Холланда, оказался у реки. Он выследил Холланда в компании Джонни Дормана…
   – С Джонни? Он лжет… – злобно прервал его О’Брайен. – Он не мог быть с Джонни. – Он резко замолчал, поняв, что проговорился.
   – Он был с Дорманом, – настаивал Мотли. – Тут нет никакой ошибки. Мой человек остановил Холланда, а Дорман в него выстрелил.
   Уверенный в том, что Такс выполнил его приказ и убрал Джонни, О’Брайен подумал было, что Мотли напился, но все равно надо быть с ним поосторожнее. Не мог же он сказать Мотли, что уверен: Джонни лежит на дне реки в бочке с цементом.
   – Их увидел Адамс, когда они бежали по набережной, – продолжал рассказывать Мотли. – Адамс выстрелил и попал в Джонни. Холланд с Джонни спрятались в одном из домов на пристани. Адамс вызвал полицию и велел оцепить район. Холланд сбежал по крышам. Но его заметили, и Адамс послал в погоню за ним полицейских, а те случайно столкнулись с Таксом и Солли.
   О’Брайен чуть не выронил трубку.
   – Что?!
   – Только не спрашивай меня, что они там делали, – сказал Мотли. – Эти ослы затеяли перестрелку. Они убили пятерых полицейских. Такс попал в дом, где прятался Дорман, раньше нас и пристрелил его.
   О’Брайен похолодел.
   – А что с Таксом?
   – Из него сделали решето.
   Значит, Такс заварил всю эту кашу! Джонни каким-то образом удалось сбежать с «Уиллоу-Пойнт». Что скажет Гилда, когда прочтет утренние газеты?
   Ему необходимо с ней увидеться! Сейчас он поедет к ней и что-нибудь придумает. Черт бы побрал этого Такса! Ему повезло, что он уже мертв!
   – Холланд ускользнул, – продолжал Мотли. – Мы его ищем. Газетчики обо всем пронюхали. Не дают нам прохода.
   – Поймай Холланда! Слышишь? – не сдерживаясь, заорал О’Брайен. – Это приказ!
   Он бросил трубку, быстро вышел из гостиной. У входа его ждал Салливан.
   – Я ухожу. Подожди меня здесь!
   Он почти бегом направился в гараж, вывел «кадиллак» и быстро поехал на Мэддокс-Корт. На то, чтобы добраться туда, он потратил минут десять и по дороге обдумал, что скажет Гилде. Ему нужно убедить Гилду, что он не имеет никакого отношения к смерти Джонни. Он сказал ей, что проводил его до самолета на Париж. А потом случилось следующее: самолет вынужден был вернуться из-за неполадок в двигателе, и Джонни снова оказался в городе. Гилда будет слишком расстроена известием о смерти Джонни, чтобы вдаваться в подробности.
   Ночной портье, который прекрасно знал О’Брайена, поспешил открыть ему дверцу лифта, как только тот вошел в холл.
   – Мисс Дорман дома, сэр, – сказал он.
   О’Брайен буркнул что-то неразборчивое, вошел в лифт и поднялся на самый верхний этаж. «Малышка, наверное, уже спит и видит десятый сон, – подумал он, проходя по коридору к двери. – Это будет для нее ужасный удар».
   Он позвонил.
   Через несколько секунд Гилда спросила из-за двери:
   – Кто там?
   – Это я, Шон. Детка, у меня для тебя важные новости.
   Она открыла дверь.
   О’Брайен удивился, что Гилда демонстративно повернулась к нему спиной и смотрит в открытую дверь гостиной. Он увидел револьвер в ее руке.
   – Что происходит?
   Он заглянул в гостиную и увидел на диване застывшего в напряженной позе мужчину с бледным лицом, который уставился на него перепуганными глазами.
   – Грабитель… или?.. – спросил О’Брайен. – Дай мне револьвер, малышка.
   Он взял оружие у Гилды и вошел в гостиную.
   – В чем дело?
   – Это убийца Фей Карсон, – сказала Гилда, еле переводя дух. – Он ворвался в мою квартиру.
   О’Брайен замер.
   – Так вы Холланд?
   – Да, – сказал Кен, – но я не убивал Фей Карсон.
   – Неужели? – О’Брайен изображал искреннее сочувствие. – Расскажите это суду присяжных. – Он посмотрел на Гилду. – Что он тут делает?
   – У него крыша поехала. Пришел сюда в надежде, что я его спрячу. Говорит, Джонни стрелял в полицейского и ранен. Обвиняет тебя в том, что ты приказал убить Джонни, а он его спас от смерти.
   – Наглец! Сумасшедший! – заявил О’Брайен. – Набери номер полицейского участка. Вызови полицию. Вот они обрадуются!
   – Подождите! Вы должны меня выслушать! – Кен посмотрел на Гилду. – Я слышал собственными ушами, как этот человек…
   – Заткнись! – О’Брайен поднес револьвер к его лицу. – Только открой рот, получишь пулю! – Потом, обращаясь к Гилде: – Попроси капитана Мотли. Он с ним разберется.
   Она пошла к телефону, но тут зазвонил дверной звонок. Гилда бросила быстрый взгляд на О’Брайена.
   – Ты кого-нибудь ждешь? – спросил он, когда опять позвонили.
   – Нет.
   – Возьми револьвер и посторожи этого типа. Я сам пойду и узнаю, кто пришел.
   Он отдал ей револьвер, прошел в прихожую и открыл дверь.
   На пороге стоял лейтенант Адамс, засунув руки в карманы. Увидев О’Брайена, он удивился, но не подал виду.
   – Какого черта вам тут надо?
   – Здесь Холланд, не так ли? – спокойно спросил Адамс.
   – Откуда вы знаете?
   – Мне передали.
   О’Брайен отступил в сторону:
   – Входите и заберите его.
   Адамс прошел в гостиную, посмотрел на Гилду, держащую револьвер, потом перевел взгляд на Кена и заговорщически подмигнул ему.
   – Это – тот человек, который убил Фей Карсон, – заявил О’Брайен. – Арестуйте его.
   Адамс покачал головой:
   – Вы ошибаетесь. Он не убивал Фей Карсон.
   – Я же говорю, это он ее убил! – повысил голос О’Брайен. – У комиссара имеются доказательства, необходимые для предъявления обвинения. Не спорьте со мной! Арестуйте его!
   – Комиссар получил рапорт от сержанта Донована, который проявил в этом деле непростительную некомпетентность, – сказал Адамс, держа в поле зрения Гилду, которая положила револьвер в бар.
   – Если Ховарду достаточно этих доказательств, мне – тем более. Арестуйте этого человека!
   – Но он невиновен. Мне поручено провести независимое расследование. Я раскрыл это преступление. Убийца Фей Карсон не Холланд.
   – Думаю, вы пришли сюда сказать, что ее убил брат мисс Дорман? – зло бросил О’Брайен.
   – Нет, он не убивал Фей Карсон.
   О’Брайен нетерпеливо махнул рукой:
   – Хватит! Кто же, по-вашему, ее убил?
   – Это целая история. Факты говорят…
   – Я не хочу ничего слушать, – перебила его Гилда. – Шон, пусть он заберет этого человека. Для меня на сегодняшний вечер слишком много потрясений. Я хочу спать.
   – А вас это должно особенно интересовать, мисс Дорман, – сказал Адамс, не дав О’Брайену вставить и слова. – Фей Карсон была убита, потому что она узнала, что вы – жена Мориса Ярда. Интересно, правда?
   Гилда побледнела, губы ее сложились в тонкую линию.
   – Что вы сказали?! Мисс Дорман замужем за Ярдом? Что вы несете?! – покраснев, возмутился О’Брайен.
   Гилда повернулась к нему:
   – Он лжет! Не слушай его, Шон! Выгони его отсюда!
   – Вы не можете этого отрицать, мисс Дорман, – сказал Адамс. – Он сел на диван рядом с Кеном. – Десять минут назад я получил подтверждение из Лос-Анджелеса. Вы вышли замуж за Мориса Ярда ровно год и месяц тому назад. Вы прожили вместе четыре месяца, а потом сбежали. Ваш брак официально зарегистрирован.
   Гилда взяла себя в руки. Она пожала плечами и отвернулась.
   – Ладно, – сказала она хриплым голосом. – В конечном счете это не ваше дело.
   – Нет, мое! – возразил ей Адамс, закидывая ногу на ногу. – Ваше замужество и послужило мотивом для убийства Фей Карсон.
   Гилда посмотрела на О’Брайена, который стоял неподвижно, сверкая глазами.
   – Не верь ему, Шон. Он либо спятил, либо напился!
   – Вы должны отвечать за свои слова, – угрожающе произнес О’Брайен.
   – Завтра утром я смогу предъявить вам доказательства, что она замужем за Ярдом, – твердо заявил Адамс.
   О’Брайен подошел к Гилде, взял ее за руку и пристально посмотрел на нее:
   – Он сказал правду? Ты замужем за Ярдом, детка?
   Она замялась, а потом в отчаянии пожала плечами:
   – Да. Прости меня, Шон. Мне нужно было самой тебе об этом сказать. Я подала на развод. Вышла замуж по глупости и дорого за это заплатила. Мне хватило одного месяца, чтобы понять, какой он негодяй. Мне было стыдно говорить тебе об этом.
   О’Брайен ободряюще улыбнулся.
   – Забудем об этом. Мы все совершаем ошибки. – Он погладил ее по плечу. – Все в порядке, детка. – Потом обратился к Адамсу: – Вы суете свой длинный нос в дела, которые вас совершенно не касаются. Забирайте этого парня, предъявите ему обвинение в убийстве Фей Карсон и уезжайте! И если я где-нибудь услышу от вас подобную чушь, вас в мгновение ока вышвырнут из полиции!
   Посмотрев в упор на разъяренного О’Брайена, Адамс невозмутимо заявил:
   – Ничего у вас не выйдет. Он ее не убивал.
   – Тогда кто это сделал?
   Адамс кивком указал на Гилду:
   – Она.
   – Господи! – взорвался О’Брайен. – Вы мне за это заплатите! Да я вас… – Он бросил взгляд на Гилду и замолчал.
   Лицо Гилды было белым, как свежевыпавший снег. Она не смотрела на О’Брайена. Рука была прижата к горлу. Он проследил направление ее взгляда: в дверном проеме спальни, подняв голову, сидел рыже-коричневый пекинес.
   Пес, не обращая внимания на людей, пересек комнату и остановился перед дверью, ведущей в кухню. Потом принялся царапать дверь, заскулил и продолжал скрести когтями дверь.
   Гилда закричала:
   – Уберите эту собаку! Уберите ее!
   – Гилда! – воскликнул О’Брайен, ошеломленный ее реакцией. – Что с тобой?
   Адамс встал с дивана, двумя шагами пересек комнату, повернул дверную ручку и распахнул дверь.
   Пес стрелой бросился в кухню.
   Адамс увидел лежащего на полу лицом вниз Свитинга. Рядом с ним натекла лужа крови. Нож для колки льда торчал у него между лопатками.
   Пес остановился, обнюхал его лицо, затем, жалобно поскуливая, попятился и забился под кухонный стол.
   Адамс бросил быстрый выразительный взгляд на Кена, потом на дверь, ведущую в прихожую. Кен встал, подошел к двери и прислонился к ней спиной. Он не спускал глаз с Гилды, которая с посеревшим лицом резко опустилась на стул.
   – Прошу вас пройти на кухню, – сказал Адамс О’Брайену.
   О’Брайен прошел в кухню, носком ноги перевернул Свитинга на спину.
   – Кто это? – спросил он, и Адамс увидел, что О’Брайен растерялся.
   – Рафаэль Свитинг, шантажист.
   Адамс бросил взгляд на пекинеса, который вылез из-под стола и, стоя у холодильника, принюхивался. Потом поднялся на задние лапки, завыл, опустился и принялся скрести когтями пол.
   – Неужели все так просто? – пробурчал Адамс себе под нос. – Не может быть, чтобы и он был тут.
   – О чем это вы?
   Адамс подошел к холодильнику и открыл дверь.
   О’Брайен увидел в камере холодильника скрюченное тело Мориса Ярда.
   – Господи! – вырвалось у него. – Кто это?
   – Муж Гилды Дорман – Морис Ярд. А я-то думал, куда она могла спрятать труп?
   О’Брайен, с трудом обретя хладнокровие, прошел в гостиную.
   Гилда бросилась к нему.
   – Я не делала этого, Шон! Это не я! Поверь мне! – рыдала она. – Я обнаружила в своей квартире труп! Клянусь, все так и было!
   Он слегка коснулся ее плеча.
   – Успокойся, детка. Я на твоей стороне. – Он посмотрел на Адамса, стоящего у дверей кухни, и сказал с угрозой в голосе: – Давайте разрешим все вопросы сразу.
   – Хорошо. Я обвиняю мисс Дорман в тройном убийстве: Фей Карсон, Ярда и Свитинга, – сказал Адамс. – Детали мы обсудим в полицейском участке.
   – Мы обсудим это сейчас и здесь! – возразил О’Брайен. – Мисс Дорман отрицает свою причастность к этим убийствам. У вас ведь нет доказательств?
   – У меня достаточно доказательств.
   – И какие это доказательства?
   – Повод к убийству. Сначала я решил, что убийца – Джонни Дорман. Он человек психически больной и грозился ее убить, но оказалось, что он не мог этого сделать. Джонни находился около «Голубой розы». Его видел Холланд. Джонни не знал адреса Фей Карсон. Он не мог добраться до ее квартиры раньше, поэтому я отбросил эту версию. Я узнал, что у Мориса Ярда и Фей Карсон раньше был танцевальный номер. Но потом он ее бросил. Тогда я подумал, что убийство мог совершить он. Я отправился в отель, где он жил. Его самого дома не оказалось, а номер был перевернут вверх дном. Судя по беспорядку, искали какой-то документ. И тут мне пришла в голову одна интересная мысль. А не замешана ли тут женщина? И документ, который искали, это свидетельство о браке? Я не был в этом уверен. Поэтому сделал запрос о Морисе Ярде в Лос-Анджелес. Выяснилось, что ровно год и один месяц назад он женился на мисс Дорман.
   Адамс вошел в гостиную. Потом принялся медленно расхаживать взад и вперед, засунув руки в карманы. О’Брайен наблюдал за ним со стальным блеском в глазах.
   – Я знаю, что вы и мисс Дорман собираетесь пожениться. Для нее это отличная партия. И я подумал, что, если Фей Карсон узнала от Ярда, что тот женат на мисс Дорман? Карсон затаила злобу на мисс Дорман.
   Она хотела отомстить Гилде, ведь это из-за нее она была вынуждена бросить работу и стать женщиной по вызову. Это были мои домыслы, но домыслы далеко идущие. Я отталкивался от мотива убийства. Поэтому я проверил алиби мисс Дорман. Оказалось, что в ночь убийства она была в «Голубой розе» и ушла на полчаса раньше Карсон и Холланда. Значит, у нее было время, чтобы добраться до квартиры Карсон. Когда-то они жили вместе, и мисс Дорман знала о привычке Фей оставлять на всякий случай под ковриком запасной ключ. Убийца, который прятался в спальне, открыл дверь ключом, поскольку следов взлома не было. Вот с этого момента я начал подозревать в убийстве мисс Дорман. Ночной портье сказал, что в ночь убийства она вернулась домой около двух часов. Убийца вышел из квартиры Карсон без двадцати минут два. Доехать до Мэддокс-Корт от дома Карсон можно за двадцать минут. А кроме того, я узнал, что вчера вечером, около девяти, к ней заходил Морис Ярд, и портье не видел, как он выходил из дома. Скорее всего, Ярд шантажировал мисс Дорман. Возможно, он проговорился, что Карсон тоже известно, что они муж и жена. Мисс Дорман убила его, тело спрятала в холодильнике в ожидании подходящего случая незаметно вынести труп. Она отправилась в его номер в отель «Вашингтон» и перерыла все в поисках свидетельства о браке, нашла его и уничтожила. Потом отправилась в «Голубую розу» и увидела там Фей с Холландом. О том, что Фей затащит Холланда к себе, у нее не было никаких сомнений, она решила, что он будет отличным козлом отпущения, и отправилась в квартиру Фей. Она убила ее, вывернула пробки и в темноте спокойно прошла мимо Холланда.
   О’Брайен вскочил на ноги, вытащил из портсигара сигарету и пошел к бару за зажигалкой.
   – Я не вижу в вашем рассказе никаких убедительных доказательств. Хороший адвокат в пух и прах разобьет ваши обвинения, – сказал он, закуривая. – А теперь моя очередь. Джонни лично признался мне, что он убил Фей Карсон.
   Адамс покачал головой.
   – Конечно, – спокойно сказал Адамс, – вы ведь собирались жениться на его сестре. Однако что произошло бы, если бы вам стало известно, что ваша невеста виновна в убийстве? А Джонни Дорман был материально заинтересованной стороной и хотел, чтобы свадьба состоялась, верно?
   – Вы не предъявите эти нелепые обвинения мисс Дорман, – сказал О’Брайен с каменным лицом. – Вы бросите это дело!
   – Меньше чем через неделю я представлю такие доказательства, что ни один адвокат не сможет их опровергнуть. И я не брошу это дело!
   О’Брайен положил зажигалку. Его рука потянулась к ящику, он выхватил оттуда револьвер и навел его на Адамса.
   – Ни с места, иначе пущу пулю в лоб! – прорычал он.
   О’Брайен посмотрел на Кена, стоящего у двери:
   – Подойдите к нему!
   Кен повиновался.
   Адамс казался совершенно спокойным.
   – Это никуда вас не приведет, О’Брайен. Мисс Гилде Дорман не отвертеться с двумя трупами на кухне. Может, ей и удалось бы как-нибудь открутиться от убийства Карсон, но от двух других – вряд ли.
   – Это вы так думаете. Вы еще не знаете моих талантов. У меня надежные помощники. Может, вы и сообразительный полицейский, но вам у меня еще учиться и учиться.
   Гилда неуверенно встала со стула.
   – Вызови сюда Уайти, – сказал ей О’Брайен, не сводя глаз с Адамса. – Спидвэлл, 56778. Скажи, чтобы мчался сюда и прихватил с собой четырх парней, и побыстрее!
   Гилда пошла к телефону.
   – Ничего не получится, – тихо проговорил Адамс. – Это вас никуда не приведет.
   – Неужели? Тогда позвольте мне объяснить, что произойдет дальше, – сказал О’Брайен, сверкая глазами. – Вас с Холландом уберут. Ночного портье тоже пришьют. Мои ребята вынесут и так упрячут этих двоих, что их никогда не найдут. Вас же обнаружат в вестибюле внизу убитым выстрелом из револьвера Холланда. А тот, в свою очередь, будет застрелен из вашего оружия; в портье попадет шальная пуля в перестрелке. Вот и все!
   – Не выйдет, – заявил Адамс.
   – Еще как выйдет! Я это называю организаторским талантом, Адамс. Полиция разыскивает Холланда. Его подозревают в убийстве Фей Карсон, – сказал О’Брайен, обнажая зубы в застывшей ухмылке.
   Гилда едва удерживала телефонную трубку дрожащей рукой.
   – Я не могу, Шон, – простонала она.
   – Гилда, иди к себе, – тоже резко бросил О’Брайен. – И не волнуйся, детка.
   Гилда нетвердыми шагами прошла через гостиную, открыла дверь спальни, вошла и захлопнула ее за собой.
   О’Брайен посмотрел на Адамса.
   – Прощай, умник, – сказал он.
   Он не заметил Лео, вышедшего из кухни. Пес рысцой подбежал к нему, внезапно встал на задние лапки, а передние положил ему на колено. О’Брайен вздрогнул, посмотрел вниз и отпихнул собачку ногой.
   Рука Адамса в мгновение оказалась под пиджаком, он рывком вытащил револьвер и выстрелил. О’Брайен тоже выстрелил, но опоздал.
   Под правым глазом О’Брайена появилось кровоточащее красное пятно. Он выронил оружие и зашатался, отступив назад. Адамс выстрелил снова.
   О’Брайен ударился о стену, развернулся и упал лицом вниз.
   – Этот негодяй заставил меня попотеть, – тихо сказал Адамс. Он с шумом выдохнул, передернул плечами и добродушно улыбнулся. – А вы как, не испугались?
   Кен ничего не ответил. Он на ватных ногах подошел к креслу, упал в него и обхватил голову руками.
   Адамс посмотрел на него, пожал плечами, тихонько подошел к двери в спальню, повернул ручку и рывком открыл дверь.
   Гилда стояла посреди спальни, зажав уши руками. Лицо у нее было безжизненное. Увидев Адамса, она пронзительно вскрикнула.
   – Без истерик, милая, – сказал Адамс. – Собирайся. Поедем в участок и продолжим наш разговор.
   Гилда попятилась.
   – Этот пес разрушил замечательный план вашего дружка, – продолжал Адамс, медленно подходя к ней. – Появление собаки он не предусмотрел. Я пристрелил его до того, как он успел послать пулю в меня. Пойдем, детка!
   – Не подходите ко мне! – Лицо Гилды обезобразила гримаса ужаса.
   – Суду присяжных наверняка понравятся ваши ножки. Вы получите всего каких-нибудь двадцать лет. А это ничто по сравнению с ужасами ядерной войны. Вы даже себе представить не можете, как вам повезло.
   Гилда повернулась и побежала к большому занавешенному окну и, не останавливаясь, всем телом ударилась в стекло, вышибла его и полетела вниз. Кен и Адамс услышали ее долгий и жалобный крик, пока она летела в темноте, и глухой стук, когда тело ударилось об асфальт, пролетев шесть этажей.
   Адамс пожал плечами, быстрым шагом прошел в гостиную, не обращая внимания на Кена, сидевшего в кресле в той же позе, обхватив голову руками, и позвонил в полицейский участок.
   – «Скорую» и патрульную машину на Мэддокс-Корт, 45. И побыстрее! – Адамс бросил трубку, подошел к Кену и встряхнул его, заставив подняться с кресла.
   – Убирайтесь отсюда к чертовой бабушке! А еще лучше домой!
   Кен уставился на него ничего не понимающим взглядом.
   – Давайте же, катитесь отсюда! Вы свободны. Держите язык за зубами. Вы ничего не видели и не слышали. Быстрее!
   От потрясения Кен был не в силах вымолвить и слова. Он, шатаясь, направился к двери.
   – Эй! – сказал Адамс, указывая на рыжего пекинеса, устроившегося под баром. – А как насчет собачки? Вы не хотите приютить ее?
   Кен бросил на пса взгляд, полный ужаса.
   – Нет! – сказал он срывающимся голосом. – Надеюсь, что я никогда больше не увижу эту псину! – И он, с трудом держась на ногах, торопливо побежал к лифту.

   На следующее утро за несколько минут до половины восьмого Кен остановил свой автомобиль на углу Маршалл-авеню, откуда хорошо просматривалась дорога. Он подождал несколько минут, потом увидел, как Паркер открыл калитку и направился к Кену.
   Походка Паркера была лишена своей обычной живости. Он шел к Кену, едва волоча ноги. Он был явно расстроен, лицо побледнело и осунулось.
   Кен вылез из машины.
   – Давай подвезу тебя, – весело предложил Кен.
   Паркер вздрогнул.
   – Ну и мерзавец же ты! – со злостью сказал он. – Ты не можешь ехать в банк! Тебя разыскивает полиция. И послушай, Холланд. Ты должен пойти и сдаться. Это выше моих сил сидеть целый день рядом с тобой в банке, каждую минуту ожидая, что придет полиция и арестует тебя. Я этого не вынесу!
   – Да не волнуйся ты! Я был в полиции. Прошлой ночью убийца был пойман, с меня подозрение снято.
   Паркер удивленно открыл рот:
   – Убийца пойман? Это не ты?
   – Я же тебе говорил!
   – О! Ну все равно не хочу с тобой разговаривать. Ты плохо на меня влияешь. И ты разрушил мой семейный очаг.
   Тут Кен задал вопрос, ради которого он и поджидал Паркера:
   – Ты сказал своей жене, что я ходил к Фей?
   – Сказал ей? – сказал он, запнувшись от негодования. – Конечно нет! Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, что скажу ей, что порекомендовал тебе проститутку? Мне и без тебя тошно. Она меня никогда не простит.
   Кен вздохнул с облегчением. Хлопнул Паркера по спине.
   – Тогда мне больше ничего не грозит! – сказал он. – Ты ведь не расскажешь ничего Энн?
   Паркер в ответ криво улыбнулся:
   – Не вижу резона портить жизнь и тебе. Хотя и стоило бы проучить тебя как следует и рассказать ей.
   – Честно? – спросил Кен, смотря на него.
   – Да, – буркнул Паркер.
   – Ты настоящий друг! Я всю ночь не спал, вчера получил письмо от Энн. Она возвращается через пять дней. Мамаша согласилась лечь в больницу. Ей следовало бы сделать это еще несколько недель назад. Энн приезжает в понедельник.
   Паркер скрипнул зубами:
   – Ну а что мне делать?
   – Мейзи очень сердита?
   Паркер покачал головой:
   – Похожа на святую в праведном гневе. Спокойна, вежлива и держится на расстоянии. Мне придется жить в таком аду несколько месяцев, пока она меня не простит.
   – Купи ей дорогой подарок. К примеру, меховое манто, – предложил Кен.
   – Хорошая идея. Но денег жалко! Да у меня, пожалуй, такой суммы нет.
   – Зря ты ей все рассказал. Не надо было. Ты же мог придумать какую-нибудь историю.
   Паркер угрюмо кивнул в знак согласия:
   – Да знаю я! Какую глупость сморозил! Этот гад сержант взял меня на пушку.
   – Давай поехали, если хочешь ехать! Мы не можем разговаривать тут весь день.
   – Ладно, поехали. – Паркер забрался в машину. – Но не обольщайся, я зол на тебя.
   – Да брось ты! – оборвал его Кен. – Ты сам эту кашу заварил.
   Паркер бросил на него удивленный взгляд. Он не узнавал Кена. Он стал тверже, более уверенным в себе, с таким и шутить опасно.
   – Так кто же убил Фей Карсон? – не удержался Паркер. – Как все произошло?
   – Я знаю не больше, чем ты, – соврал Кен. – Я пошел в полицейский участок и сделал заявление лейтенанту Адамсу, что в ночь убийства был с Фей, и был готов к тому, что меня тут же арестуют. А он отправил меня домой, сказав, что убийца уже пойман. Я так обрадовался. И тут же поехал домой. Вот и все.
   – А я-то думал, ты знаешь подробности, – разочарованно протянул Паркер. – На самом деле все оказалось так обыкновенно!
   – Так и есть, – с безразличным видом подтвердил Кен.
   Когда они въехали на парковочную площадку за банком, Паркер спросил:
   – Ты расскажешь Энн о том, что с тобой приключилось?
   Кен отрицательно покачал головой.
   – Это ты способен на подобные глупости, – сказал он, вылезая из автомобиля, – а я не из таких простаков.

   Через пять дней Кен встречал на платформе поезд, на котором Энн возвращалась в Лондон.
   Он испытывал чувство исполненного долга. Последние четыре вечера он работал не покладая рук в доме и в саду. Все те маленькие поручения, которые Энн просила его выполнить за последние несколько месяцев и которые он всегда откладывал на потом, были выполнены.
   Сад выглядел ухоженным. Кухня прибрана. Окна вымыты. Сломанная петля калитки починена. Машина блестела.
   Газеты много шумели о происшедшем. Городской администрации здорово досталось. Некоторые авторитетные деятели вышли в отставку, среди них и капитан Мотли. Имя Линдсея Берта не сходило со страниц газет, и ему прочили руководящий пост, а «Геральд» высказала предположение, что в ближайшем будущем лейтенант Адамс станет капитаном полиции.
   В первый раз с тех пор, как Кен обнаружил тело Фей, он чувствовал себя в полной безопасности. С волнением он наблюдал за подходящим к перрону поездом.
   Энн выглянула из окна, и Кен сразу заметил ее светловолосую голову. Они отчаянно замахали друг другу. А через несколько мгновений она оказалась в его объятиях.
   – О, Кен!
   – Дорогая, я так скучал!
   Потом последовала несвязная болтовня, их переполняло счастье, и они не слушали друг друга.
   – С тобой все в порядке? – спросила Энн, когда их беспорядочный разговор наконец затих. Она посмотрела на Кена и удивилась: он сильно похудел, а твердая линия губ, которую она раньше не замечала, придавала ему большую привлекательность.
   – Конечно, все отлично, – с улыбкой заверил ее Кен.
   – Дорогой, ты изменился.
   – Какая чепуха! – перебил ее Кен. – Поехали быстрее домой. Где твой багаж?
   Позднее, когда они отъехали от вокзала и свернули на зеленую улицу Линкольна, Энн спросила:
   – Ты скучал, Кен? Ты где-нибудь бывал? Выходил по вечерам?
   – У меня не было времени для прогулок, милая, – довольно отвечал Кен. – Я занимался нашим домом. Сделал мелкий ремонт в кухне, смотрел за садом.
   Энн внимательно посмотрела на него, и взгляд ее стал задумчивым.
   – Ты так говоришь, словно у тебя были какие-то неприятности. Надеюсь, ничего серьезного не произошло?
   – Подозрительность – твой самый большой недостаток, – сказал Кен, избегая ее взгляда. – А кроме того, неужели ты думаешь, что я ничего тебе бы не рассказал, если бы у меня действительно были неприятности? Должен сознаться, я подумывал о том, чтобы провести вечерок в компании хорошенькой девушки, но у меня на это просто не было времени.
   – Что ж ты не воспользовался таким шансом, Кен? Ведь я больше никогда не оставлю тебя одного!
   Энн обняла его и поцеловала.
   – Веди себя прилично за рулем! – Он сжал ее руку. – И я тоже не хочу, чтобы ты снова уезжала. А теперь расскажи мне, как ты жила без меня?
   Кен слушал ее болтовню и чувствовал себя умиротворенным.
   «Не нужно ей ничего знать, – сказал он себе. – Такого больше никогда не произойдет. Жизнь мне преподала хороший урок».
   – Ну вот мы и дома! Ты только посмотри на сад! Заметь, я и калитку починил.
   – Дорогой, я уже подумываю: а не уехать ли мне еще когда-нибудь? – рассмеялась Энн, стоя у калитки и любуясь прополотым садом, коротко подстриженным газоном и посыпанными песком дорожками. – Замечательно! И окна вымыты!
   – Это еще не все, – сказал Кен, вылезая из машины с ее чемоданами.
   Неожиданно Энн издала восторженный возглас:
   – О, Кен, дорогой! Какой сюрприз! Как мило!
   Кен посмотрел, куда она указывала пальцем.
   На пороге перед дверью, не сводя выпученных глазок с Кена, сидел рыже-коричневый пекинес.

Джеймс Хедли Чейз Не тяни тигра за хвост

Часть первая

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Часть вторая

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Джеймс Хедли Чейз
Не тяни тигра за хвост