-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Сергей Дубянский
|
| Плацебо
-------

Сергей Дубянский
Плацебо [1 - Плацебо (мед.) – безвредное вещество, приготовленное в виде лекарственного препарата. Применяется, как средство самовнушения в лечебном процессе.]

   Никита остановился на площадке рядом с заправкой, но выходить из машины не спешил, потому что никогда не лежала его душа к сумасшедшим авантюрам. Ему нравилось барахтаться в рутине своего хорошо отлаженного бизнеса, и то, что рассказал по телефону Димка, сначала его потрясло, потом испугало, а предложение помочь разрешить проблему, привело в полную растерянность. Пока он молча осмысливал ситуацию, Димка успел сказать: «– Спасибо. Ты, настоящий друг», и отказываться стало просто не прилично.
   «Пушка», пару лет назад узаконенная не без помощи того же Димки, оттягивала карман ветровки, надетой специально, чтоб скрыть оружие, но уверенности это не добавляло, ведь заниматься освобождением заложников, по любому, дело ОМОНА, а не двух коммерсантов – выпускников Бауманки и Медицинской академии. Тем не менее, Никита подумал, что раз уж приехал, то не за тем, чтоб часок посидеть в машине, послушать музыку и вернуться обратно в Москву. Вздохнув, он открыл дверь. Мир сразу наполнился жужжанием колонок, щебетанием птиц, шелестом шин по асфальту.
   …И нет никакой гарантии, что сейчас мы не получим по пуле – как же обидно будет покидать этот мир!.. Однако он все-таки вышел к трассе, где через несколько минут появился знакомый «Мерседес», который лишь притормозил, чтоб Никита успел забраться на заднее сиденье.
   – Привет, – Дима протянул руку, – спасибо, что согласился. В принципе, я не боюсь, но вдвоем как-то веселее.
   – Я тебе поражаюсь, – Никита сокрушенно покачал головой, – сходу перевел деньги, не сообщил ни в милицию, никуда; как ты можешь им верить? А если нас перестреляют, как цыплят?
   – Я по жизни никому не верю; я всегда анализирую факты.
   «Мерседес» плавно скатился на лесную дорогу, и Никита отвернулся, разглядывая деревья, сквозь тонированное стекло казавшиеся слишком мрачными.
   – Все будет хорошо, – Дима похлопал его по плечу.
   – Ты, блин, спокойный, как трактор! Это ж бандиты, у которых находится твоя дочь! Не понимаю!..
   – Никит, да, это бандиты, но, судя по их действиям, люди они вполне адекватные, а с адекватными людьми всегда проблемы решаются без глупостей. Ты ж хоть бывший, но врач, и должен чуть-чуть разбираться в психологии. Вот, смотри: прежде, чем похитить Алину, они наверняка «пробили» меня, и не только по бабкам, но и как человека. То есть они должны понимать, что мне насрать, посадят их или нет – я сам человек безнравственный, иначе б никогда не стал богатым. Мне главное вернуть дочь, а не свершить справедливый суд.
   – Но милиции-то сподручнее это делать – это их работа.
   – Нет, вот их работа как раз, вершить суд и отчитываться за поимку преступников, а на Алину им, по большому счету, плевать. Освободят – хорошо, погибнет в ходе операции – ну, так получилось; важно взять бандитов и закрыть дело.
   – Дим, не все ж такие…
   – А я что, проверять буду, какие они? Времени нет на это. Ведь почему люди к ним обращаются? Не потому что так уж жаждут возмездия, а потому что их ставят в безвыходное положение. Если б с меня, например, потребовали в течение суток десять «лимонов» баксов, которые я, в принципе, соберу, но за месяц, то я б тоже побежал к ментам – а куда деваться? Но они попросили всего десять штук – вполне разумная сумма, которую я могу организовать без напряга. То есть, они умные люди, и хотят не журавля в небе (типа, обобрать меня до нитки), а реальную «синицу» в реальные сроки. Сейчас они уже получили бабки, и какой им смысл портить «товар»?.. Их вообще там не будет – чего рожи-то свои светить? Логично?
   – Логично с точки зрения нормальных людей, но они ж преступники! Они на все способны!..
   – А мы с тобой не преступники, если покопаться, и в твоем, и в моем бизнесе с позиций всяких кодексов? Не надо клеить ярлыки, потому что потенциально каждый человек – преступник; смотря в какие условия его загнать. Кстати, пробив мои связи, они должны догадываться, что если с Алиной что-то случится, я подниму не только ментов, но и кое-кого покруче. Тогда они и деньги потратить не успеют, как их уже кончат.
   – Все-таки ты безбашенный, – Никита вздохнул.
   – А только безбашенные чего-то добиваются в жизни. Тех, кто отсиживается в окопах, в конце концов, тупо перестреляют…
   – Вижу дом, – объявил водитель.
   Дискуссия мгновенно прекратилась – среди деревьев, действительно, возникла бревенчатая избушка, использовавшаяся, либо охотниками, либо браконьерами.
   – Не ссы – все будет так, как я сказал. Но, на всякий случай… – достав пистолет, Дима снял его с предохранителя.
   Из-за густых кустов, «Мерседес» не мог подъехать к самой избушке, поэтому остановился посреди пустой дороги, дальше терявшейся в лесу. Дима открыл дверь и прислушался – к стуку дятла добавлялось, то ли мычание, то ли всхлипывание, доносившееся из избушки.
   – Пошли, – он выпрыгнул из машины.
   Никита тоже достал «пушку». Сомнения, до того размывавшие его уверенность в Димкиной правоте, сразу исчезли, ведь когда ввязался во что-то, заниматься анализом не только бесполезно, но и вредно.
   Дверь оказалась не заперта. Дима вошел первым и сразу устремился на голос, а Никита, держа пистолет наготове, сначала осмотрел две другие комнаты, и не обнаружив ничего подозрительного, пошел вслед за другом.
   В третьей комнате, к кровати была привязана девушка; через рот ей пропустили платок, затянутый на затылке, что и делало звуки такими странными. Больше в комнате никого не было, и Дима, убрав оружие, подбежал к девушке.
   – Алиночка! Папа пришел за тобой! – он первым делом развязал платок, – как ты, дочка?
   Девушка облизала пересохшие губы и заплакала.
   – Папочка, любимый… я так испугалась…
   – Успокойся… все позади… все хорошо, милая… – он принялся резать веревки валявшимся тут же ножом. Руки Алины, освобожденные первыми, обхватили шею отца.
   – Папочка, я знала, что ты меня не бросишь…
   – Конечно, нет, дурочка! – Дима засмеялся, – сейчас поедем домой. Кстати, маме ничего не рассказывай – ты эти две ночи была у Катьки на даче, поняла? А то я ей не говорил, иначе с ее-то сердцем – это инфаркт сто процентов.
   Решив, что в доме все спокойно, Никита вышел на порог, но и снаружи было тихо; к тому же водитель, успевший развернуться, жестом показал, что тоже никого не видел.
   – Поехали! – крикнул Никита, – засады нет!
   Отец с дочерью, инстинктивно пригибаясь, добежали до машины, и через минуту «Мерседес» беспрепятственно отъехал от избушки. …Действительно, как-то все очень просто – даже не интересно, – подумал Никита, – хотя оно и к лучшему…
   Алина принялась рассказывать, как ее похитили из ночного клуба, видимо, подсыпав в вино снотворное, потому что она не помнила, как оказалась в какой-то квартире. Там ее не обижали – наоборот, кормили, поили, давали смотреть телевизор, а сегодня утром надели на глаза повязку, привезли в избушку, связали и ушли, пообещав, что скоро ее освободят.
   – И кто из нас лучший психолог? – Дима хитро посмотрел на Никиту, – так-то, брат. Я только одного боясь – раз все прошло так гладко, как бы они не захотели сделать из меня дойную корову. Будут тебя, Алин, раз в неделю похищать, а я буду только успевать бабки им слюнявить.
   – Папуль… – девушка прижалась к отцу.
   – Поэтому, Алин, придется тебе на время уехать; в принципе, куда хочешь…
   – Прям, куда хочу?!
   – Ну, естественно, не к папуасам, а так, чтоб могла учиться.
   – В Испанию, например?
   – Да без проблем! Тем более, ты ж знаешь, в Барселоне у нас есть квартира; заодно испанский подучишь.
   – Папуль, ты у меня самый классный! Я тебя так люблю!..
   – Алин, – Никита прервал ее радостный щебет, – тебе очень страшно было?
   – Очень, – голос девушки стал серьезным, – но, дядя Ник, мой папа ж за меня жизнь отдаст… и я за него тоже.
   – Молодцы вы, – Никита вздохнул, потому что у него не было ни жены, ни такой преданной дочери. …Зато у меня похищать некого; никого не надо спасать, платить выкупы, а можно жить в свое удовольствие – это тоже большой плюс…
   «Мерседес», тем временем, выбрался обратно на трассу, и скоро Никита увидел свой джип.
   – Ну, давайте, – он пожал руку сначала счастливой дочери, потом счастливому отцу, – с успешным завершением миссии.
   – Слушай, – Дима удержал его, – давай в субботу на шашлычки соберемся? Отметим это дело, а?
   – Не получится, – Никита покачал головой, – завтра еду на «историческую родину» – продавать старую родительскую дачу. Я там лет семь не был и еще сто не буду. Чего она висит на мне? А тут, вроде, покупатель нашелся.
   – Ну и ладно. Значит, вернешься, соберемся.
   – До свидания, дядя Ник, – успела вставить Алина прежде, чем Никита вылез из машины и направился к джипу.
//-- * * * --//
   Лена лежала на диване, одной рукой подперев голову. В другой она держала яблоко, которое периодически подносила ко рту и при этом рассматривала картинку в учебнике по истории – на изучение текста ее сознание уже не было способно. …На фиг, мне знать, что у них там творилось сто лет назад? Все равно все давно умерли…Только они-то умерли, а мне завтра эту хрень сдавать… зато потом каникулы!..
   Положив огрызок на пол (к уже лежавшим там двум), Лена перевернула страницу, но в это время весело запел мобильник. Телефон лежал на столе, и она радостно вскочила.
   – Привет, – озвучивая фотку на дисплее, раздался в трубке голос Вики, – чего делаешь?
   – Угадай с трех раз, – Лена даже удивилась не прозорливости лучше подруги, – читаю, блин, про Февральскую революцию. Чего, козлам, не хватало? Жили при царе классно…
   – Бросай ты это грязное дело, – Вика засмеялась, – еще по поводу истории париться! Татьяна ж никого не валит.
   – Так мне-то надо четверку, а то на что я тусить буду? Ты ж знаешь наше с матерью соглашение – срежет «премию», и все.
   – То есть, ты хочешь сказать, что в клуб сегодня не пойдешь? – Вика красноречиво замолчала.
   – В клуб?.. – Лена глянула на учебник с ненавистью, и чем дольше смотрела, тем отчетливее понимала, что никакие знания в нее больше не влезут, – сейчас отец выступать начнет, – нашла она вторую причину, так как с первой – что надо учить, учить и учить, все было уже ясно.
   – Ну, смотри, как хочешь.
   – Да я-то хочу!.. А, ладно! Давай, встречаемся через час.
   Где встречаться, объяснять не требовалось, так как по устоявшейся традиции, когда у них водились деньги, до клуба они сидели в японском ресторанчике, вкушая свои любимые ролы, а когда деньги подходили к концу, перебазировались в небольшое кафе, где банка коктейля «Ягуар» стоила ровно в три раза дешевле, чем в самом клубе. Сейчас у обеих деньги были на исходе, поэтому о вариантах речь не шла.
   Понимание того, что сегодня уже не придется разбираться ни в перипетиях смены царских фамилий, ни в предпосылках революционной ситуации, сразу подняло настроение. Лена быстро довела макияж до нужного уровня, надела короткую юбку с топиком, обнажавшим пирсинг в пупке, и вышла в коридор, но тут из кабинета выглянул отец.
   – Куда это ты собралась?
   – В «Отвертку», с Викой.
   – Лен, ты чего, обалдела? – он настолько растерялся, что даже гнева в голосе как-то не слышалось, – у тебя завтра экзамен – какая «Отвертка»? Если все знаешь, ложись пораньше спать, чтоб завтра быть в форме…
   – Пап, я всегда в форме, – Лена пошла дальше.
   – А ну, вернись! Я запрещаю! – голос отца обрел твердость, но Лена-то знала, что на этой грозной ноте все воспитание и закончится, поэтому кивнула.
   – Уж, конечно! Все, пап, чао. Я не до утра – часов до двух. Целый день учила – можно ж хоть чуть-чуть отдохнуть?
   Видимо, последний довод все-таки произвел впечатление, потому что отец, хоть и скептически покачал головой, но сказал:
   – Хорошо, отдыхай. Но чтоб не позже двенадцати…
   – Да сдам я твой экзамен, не парься, – перебила Лена, прекрасно зная, что к двенадцати, точно, не вернется.
   – Ох, доиграешься! – правда, кому адресовалась эта угроза, неизвестно, поскольку за Леной уже закрылась дверь.
   Отец заглянул в комнату, словно надеясь, что ушел некий фантом, а дочь тихонько сидит и грызет гранит науки, но увидел лишь диван со сбитым в комок покрывалом, валявшийся на нем учебник и огрызки на полу.
   – Нет, Марина приедет, будем что-то решать. А то у нее бизнес, у меня, работа; в итоге дочь воспитывает какая-то Вика.
   Лена, тем временем, садилась в маршрутку, мысленно уже окунувшись в атмосферу предстоящего праздника. Хотя, по большому счету, праздник-то предстоял самый обычный, ведь в «Отвертке» они зависали почти каждый день; в этом была определенная прелесть, так как все их знали, от охранников до диджеев, но настоящий-то праздник – это ж когда «Ах!..» и сплошной фейерверк впечатлений! Такого у Лены пока не случалось, хотя и девятнадцать лет – не слишком много, чтоб огорчаться по этому поводу.
   Вика жила в десяти минутах ходьбы от кафе, поэтому давно сидела за столиком, когда Лена плюхнулась в белое пластиковое кресло и первым делом достала сигареты. Курить она начала еще в школе, старательно маскируя мятной жвачкой каждое «маленькое преступление»; сейчас, став взрослой, она бросила глупую конспирацию, но и открыто не курила, чтоб не нарушить баланс сложившихся в семье отношений. Зато когда родители два года назад купили новую квартиру, она выторговала себе комнату с балконом, куда можно выскакивать, не оставляя в помещении предательский запах дыма.
   – Блин, отец весь день дома торчал – и не покуришь спокойно, – она с удовольствием затянулась, – по «Ягуару»?
   То, о чем они говорили дальше не поддавалось конкретизации – наверное, это называлось «за жизнь», а жизнь такая штука, что хоть, с одной стороны, она скучная и однообразная, но, с другой, в ней вечно происходит столько всего, подлежащего обсуждению, что два часа – это даже и не срок! За разговором по два «Ягуара» улетели незаметно, и к десяти, когда клуб начинал работать и девушек запускали бесплатно, они смешались с толпой таких же экономных любительниц веселья.
   На фейс-контроле стоял Глеб, Ленин «добрый ангел», охранявший ее в любых ситуациях и в любом состоянии; наверняка парень мечтал получить благодарность за свои труды, но Лене он не настолько нравился, чтоб начать с ним спать. Зато его присутствие придавало уверенности, и оглядывая медленно заполнявшийся зал, Лена предложила:
   – Ну что, еще по «Ягуару»?
   – Только платишь ты, богатенький Буратино, – Вика засмеялась. Вообще, в финансах они старались поддерживать паритет, но, поскольку Лена чаще выступала инициатором «братания с ягуаром», то и платить ей приходилось чаще – благо «пособие», установленное матерью, позволяло делать это.
   «Ягуары» были уже третьими, и с учетом того, что Ленин обед состоял из яблок, а ужин остался в холодильнике, она почувствовала, как все вокруг начинает плыть; зато стало так весело! Правда, веселье это почему-то вспыхивало отдельными фрагментами. Например, ниоткуда возникли безымянные пацаны, соблазнившие ее четвертой банкой; потом они куда-то пропали, но появилась бутылка «Мартини», и пока Вика, со своим слабым желудком, блевала в туалете, Лена с удовольствием вливала в себя благородный напиток.
   В результате, несмотря на активную танцевальную программу, к середине праздника она здорово запьянела; события путались, наползая друг на друга, зато было безумно весело.
   Следующим осмысленным фрагментом стала улица, куда ее вывели Глеб с Викой и еще кто-то; потом подъехала машина, в которую она села, а, вот, дальше…
   Лежа на животе, Лена хотела повернуться на бок, и не смогла. …Что за хрень?.. – она испуганно открыла глаза. В комнате было совсем светло, но волосы мешали осмотреться, а убрать их с лица не получилось – руки были каким-то образом зафиксированы. Мотнула головой и почувствовала боль в затылке. …Надо было на коктейлях остановиться; вот, откуда взялся «Мартини» – ума не дам…
   Дунув на волосы, она увидела, что, оказывается, руки ее привязаны к грядушке совершенно незнакомой кровати; ног она не видела, но, похоже, с ними проделали то же самое.
   …Блин, где я?!.. В поле зрения находилась лишь часть комнаты с блеклыми голубыми обоями, которые Лена, совершенно точно, раньше никогда не видела; ее резко встрепенувшееся сознание заполнил ужас – да, она любила приключения, но не до такой же степени!.. Попыталась восстановить прошедший вечер с того момента, как они с Викой пришли в клуб, и до того, как садилась в машину, однако подробностей в памяти не осталось, и перескочив из смутного вчера в ясное, но совершенно непонятное сегодня, Лена сообразила: …У меня ж экзамен! А я лежу, как дура, неизвестно где!.. Сколько сейчас времени?.. Ага, а как посмотреть?.. Прислушалась, но вокруг было тихо. …Надо срочно выбираться, иначе – труба! Светло-то уже как!..
   Лена принялась дергать руками и ногами, но освободиться не получалось – только веревка больно врезалась в кожу, и противно скрипела раскачивавшаяся кровать. …Может, меня похитили? Но кто и зачем? Выкуп с предков требовать? Вряд ли – мать хоть и стрижет неплохо со своего магазина, но не миллионы же; отец, вообще, не фигура – корреспондент сраной газетенки… если только накропал не так или не про то?.. А если это маньяк?.. Или продадут меня в сексуальное рабство?.. Ой, мамочки!.. Все внутри сжалось, и Лена запоздало замерла, стараясь не привлекать внимания. …Блин, ничего не помню – как я сюда попала?.. Четыре «Ягуара» – до фига!.. С кем же я пила «Мартини»? Вот, убей, не помню! Дура, надо ж так нажраться!.. Ладно, что было, то прошло, а сейчас-то что делать?.. Интересно, отец в милицию заявил или нет? Вряд ли – вроде, первый раз я исчезаю на сутки… догулялась, блин!.. А где мой телефон? Хотя какая разница, если руки связаны?.. Лучше б, правда, как отец говорил, осталась дома и учила историю… Как все хреново-то!.. Лена заплакала. Плач был явственно слышен в тишине и притворяться спящей не имело смысла.
   – Эй… – тихонько позвала она, – есть тут кто-нибудь?
   Но никто не отозвался. С одной стороны, молчание давало надежду, что в ближайшее время ничего ужасного не случится, но, с другой …я уже писать хочу… а, в конце концов, умру от голода и жажды! И найдут через год мумию… – она заплакала громче, – хоть бы воды кто дал – такой, блин, сушняк!.. Нет, но не за тем же меня похитили, чтоб я тут умерла? Я ж никому ничего плохого не сделала – ну да, люблю попудрить мозги пацанам, но я даже спала-то только с Артемом и… и еще с кем-то… Имя «кого-то» в памяти стерлось – просто мальчик был симпатичным, и «Ягуара» купил целую упаковку, и была у него свободная хата… Обычно этот эпизод Лена не любила вспоминать, но сейчас стало вспоминаться все из недолгой, но, как считала она сама, яркой жизни.
   …Кстати, может, это Артем решил отомстить, что я его бросила? Блин, пусть только развяжет – всю морду расцарапаю!.. А, может, это Викины шутки? Проблевалась, увидела, что я дальше бухаю, и подговорила кого-нибудь приколоться… нет, Вика не могла – она ж знает, что у меня экзамен. К тому же завтра заканчивается сессия – даже пересдать, если что, некогда!.. А, вообще, похоже на прикол, ведь если б похитил маньяк или «работорговцы», наверняка б уже трахнули, или пьяную, или сегодня утром, но ничего ж не было, да и одетая я… Точняк, чья-то шутка, – Лене не хотелось думать о более страшном завершении, в принципе, приятного вечера, – значит, Артем – больше некому. Ну, сука, я ему устрою!.. Хоть бы водички оставил, садист, да и сигаретку б…
   Возмущенная бывшим бой-френдом, Лена вновь задергалась, раскачивая кровать. …Нет, но просто бросить меня он не мог – сидит, небось, в другой комнате и тихо уссывается…
   – Помогите!! – крикнула Лена, – меня похитили! Кто-нибудь! Сообщите в милицию!!
   Она прислушалась, но вокруг по-прежнему было тихо.
   …Интересно, соседи тут социально активные граждане или им все по барабану?.. Она снова принялась кричать, но, поскольку результатов это не приносило, минут через десять замолчала. …Вот, идиотская ситуация! А наши экзамен сдают!.. В сердцах Лена сильно дернула рукой, и веревка больно впилась в запястье. …Блин, когда ж меня отпустят, в конце-то концов? Ну, пошутили и хватит – все, я оценила юмор!.. Но признание это было обращено в никуда.
   – Какой же ты, Артем, козел, – она громко шмыгнула носом, – ну, расстались, и что? Все расстаются – что я тебе, жена?.. Да если б и жена… тем более, не слишком ты любил меня – мне ж рассказывали, как ты к Аньке клеился, когда мы первый раз поссорились. Я все знаю, слышишь? Отпусти меня немедленно!
   Однако никто не ответил, и Лена вздохнула.
   …Значит, буду тупо лежать. А что еще остается? – она закрыла глаза, – блин, все-таки родителей иногда надо слушать – полистала б вчера билеты; сейчас бы тихо – мирно сдала экзамен, а завтра, каникулы. Куролесь, не хочу! Дура… Но и отец хорош! Другой бы запер дверь, и куда б я с шестого этажа делась? Попсиховала б и села учить, как миленькая, а этот: – Чтоб не позже двенадцати!.. Допрыгалась!.. Хорошо, конечно, если это Артем, а если нет? – Лена испуганно вперилась в голую стену, – с кем же я бухала чертов «Мартини»? Он ведь меня и срубил… А, может, это пацаны, которые угощали «Ягуаром»? Никуда они не свалили, а караулили, пока я выйду и… блин, как же я уезжала? Помню тачку, но такси это было или нет?.. Идиотка, нажралась, как в последний раз!.. Нет, но я ж не всегда так – обычно-то я просто веселая и все помню. В конце концов, я, взрослая! Почему мне нельзя выпить пару коктейлей? Это только сегодня как-то хреново получилось… Если до вечера никто не появится, ох, что дома будет! Мать еще приедет… да, на двое суток я еще не пропадала. А ведь расскажешь правду, никто не поверит… Стоп! Я уже думаю, что сбрехать дома, а надо ж сначала отсюда выбраться…
   – …Ты на экзамен собираешься?
   Лена вскочила, не поняв, куда вдруг делась кровать с веревками, и как она оказалась в своей постели, да еще рядом стоял хмурый отец. Переход из одного состояния в другое был настолько резким, что Лена несколько секунд оглядывала комнату, диван, себя, одетую во вчерашние юбку с топиком, и наконец облегченно вздохнула.
   – Уже десять. Или ты в загуле и учиться вообще бросила?
   – Ты чего, пап? Я бегу! – Лена кинулась в ванную.
   – Чтоб вечером была дома! Будем разбираться с твоим поведением! – крикнул вслед отец, – ты хоть помнишь, когда вчера явилась и в каком виде?
   – Все я помню! – ответила Лена, закрывая защелку. …Блин, надо у Вики хоть узнать, во сколько мы разошлись… Стоп, то есть, получается, история с похищением – сон? О, не думала, что бывают такие натуральные сны!.. Во, прикол!..
   Быстро приняв душ, Лена схватила полотенце и только тут заметила на запястьях бледные следы, которые при определенной доле фантазии вполне могли сойти за следы от веревки.
   …Ни хрена себе! – обалдевшая, она уставилась в зеркало, но больше никаких изменений не обнаружила. Ситуация выглядела совершенно невероятной, однако ломать над ней голову было некогда – экзамен-то начался еще в девять, а Татьяна всегда принимала быстро.
   Отец ее больше не отвлекал, поэтому Лена в пять минут проглотила йогурт; пока красилась, попыталась последний раз охватить всю длиннющую историю России, но пришла к выводу, что делать это надо было вчера. Сунула в сумку конспект; проверила зачетку, телефон, ключи, деньги, сигареты, зажигалку.
   – Па, я унеслась!
   – Не вздумай и сегодня загулять! Слышишь?
   – Слышу! – а сама подумала: …Ага, разбежался! Да если сдам, то, конечно, буду я тут сидеть, слушать твое нытье… Хлопнула дверью и не дожидаясь лифта, сбежала вниз пешком.

   Маршрутка подъехала практически сразу, и все равно Лена опоздала. Возле аудитории, уже никого не было, а внутри лишь исписанные листки на преподавательском столе напоминали о недавнем экзамене. …Отец – козел! Чем выступать, лучше б разбудил на час раньше!.. Может, Татьяна еще не ушла?..
   Обычно на кафедру студенты заходили предварительно постучав и выдержав после этого дипломатичную паузу, но сейчас было не до формальностей; Лена сходу распахнула дверь.
   – О, явление третье – те же, и Коноплева! – Татьяна, сидевшая за столом, опустила очки к кончику носа.
   Еще в комнате находился ассистент Трифонов, ведший практику. Он тоже удивленно уставился на неожиданную гостью.
   – Извините, – пробормотала Лена, краснея, и опустила глаза, – Татьяна Викторовна, проспала. Полночи учила, а телефон разрядился, родители ушли на работу… – на этом ее фантазия иссякла, – примите, пожалуйста, Татьяна Викторовна.
   – Ну что, Коль? – Татьяна повернулась к Трифонову, – примем или пусть с «хвостом» походит для профилактики?
   – Не надо с «хвостом», пожалуйста…
   – Я не с тобой разговариваю, Коноплева!
   Лена прикусила губу, изучая носки своих туфель. Как она не любила что-то выпрашивать, но деваться было некуда – лучше пять минут унижения, чем лишиться от матери «премии», да и не дай бог, еще в сентябре зубрить эту никому не нужную историю.
   – На семинарах-то она хоть работала?
   – Вроде, работала, – Трифонов, вообще, был не вредным мужиком, – пропусков, насколько я помню, нет.
   – Коноплева, тройки тебе хватит или будешь отвечать, чего ты там за ночь научила?
   Конечно, тройки Лене было мало, но в сложившейся ситуации выбирать не приходилось.
   – Хватит, Татьяна Викторовна, – вздохнув, Лена подала зачетку, – я, правда, учила…
   – Будет врать-то! – Татьяна нашла нужную страницу и взяла ручку, – а то не знаю, где ты «учишь» – в «Отвертке» ведь? Признайся честно.
   …Блин, а если она вчера видела, какой я была?.. Да нет, она в такие места не ходит – это кто-то настучал…
   – Не слышу, – Татьяна занесла ручку над зачеткой и ждала, ехидно улыбаясь.
   – Да… – еле слышно выдавила Лена.
   – А зачем врешь?
   – Не знаю…
   – Видишь, Коль, врут и не знают, зачем – во, молодежь растет! – она посмотрела на Трифонова, но тот лишь беспомощно развел руками, – ладно, – Татьяна опустила ручку, – девочка ты, вроде, неглупая; тем более, не стала строить из себя, а честно созналась – так и быть, поставлю тебе четверку, чтоб не портить общую картину. Слава богу, в следующем семестре истории у вас уже не будет, – расписавшись, она протянула зачетку, – так что иди, гуляй дальше.
   – Спасибо, Татьяна Викторовна!
   Не веря своему счастью, Лена выскочила с кафедры; сделав пару шагов, открыла зачетку – нет, Татьяна не пошутила! Синим по белому там было написано «хор» и стояла подпись! От переизбытка чувств Лена даже поцеловала заветную страничку.
   …О, сегодня гульнем! И пусть только отец вякнет – ткну ему эту четверку и пусть радуется!..
   Выйдя на крыльцо, она достала телефон.
   – Вик, привет! Прикинь, сдала!.. Уже на кафедре – один на один!.. Ни фига – «хор»! Ты сейчас где?.. В городе? Так давай пересечемся. Слушай, я ж вообще не помню, чем вчера все закончилось – хоть расскажешь!.. Ой, а я чего тебе расскажу!
   Пока Лена ехала к их кафешке, радость от успешного окончания сессии сделалась какой-то обыденной (собственно, это ведь не первая и не последняя сессия), и мысли сами собой вернулись к странному сну. Теперь голова была абсолютно свободна для построения самых фантастических вариантов, но варианты не строились – так все было загадочно и необъяснимо; а, может, это еще ощущались последствия вчерашнего «отдыха», поэтому первым делом купив банку «Ягуара», Лена устроилась за столиком, под старым корявым тополем. Посмотрела на запястья – полоски прошли без следа, и она даже подумала: …А, может, ничего и не было? Просто сон такой реальный, что меня заглючило… нет, Вике все равно расскажу – интересно, что она скажет… Лена закурила и маленькими глотками прихлебывая коктейль, принялась разглядывать двигавшуюся мимо публику. …Все-таки какой сегодня классный день!..
   Вику она увидела издали, когда та, лавируя среди медленно ползших машин, перебегала улицу. …Блин, какие ж клёвые у нее босоножки!.. – Лена каждый раз обращала на них внимание, и каждый раз возникало чувство обиды, – почему, вот, ей предки всегда все покупают молча, а мне для этого сначала надо сдать хорошо сессию, «научиться себя вести»? Жлобы они просто! Но сейчас-то мать должна отвалить по нормальному – две пятерки, две четверки…
   – Привет! – придвинув стул, Вика уселась напротив, – бегаю, вот, загранпаспорт оформляю.
   – Ух, ты! – Лена вытаращила глаза.
   – Да, я – молодец, – Вика погладила себя по голове, – за хорошую учебу предки решили отправить меня в Египет, на две недели. Одну, прикинь!
   – Класс!.. – Лена мечтательно вздохнула, – а меня одну, точно, никогда не пустят. Я на зимних каникулах просилась, так мои сказали – ты здесь вести себя не умеешь, а то еще за границей будешь позориться. Почему сразу позориться?
   – Ну, вчера ты реально надралась, – Вика засмеялась.
   – Вот, с этого места поподробнее, – Лена сделала глоток.
   – А чего подробнее? Ты уже хорошая была, а тут возвращаюсь – ты у стойки с мужиком лакаешь «Мартини».
   – С каким мужиком?
   – А я знаю? Назвался Ником; симпатичный, лет тридцать пять. Он все рвался соку тебе добавить, а ты – нет, я чистый…
   – Выпендрилась, блин, – Лена вздохнула.
   – Я тебе говорила – может, хватит? Но ты меня послала.
   – Я? Тебя?.. – Лена с сомнением покачала головой, – это уже, точно, крайняя стадия. А дальше что?
   – Дальше ты начала корячиться, лезла на стойку – типа, стриптиз устраивать…
   – Блин!.. – Лена стыдливо прикусила нижнюю губу, – во, дура! Слушай, может, предки правы, что нельзя меня одну за бугор выпускать? – обе расхохотались, понимая, что это лишь глупая шутка, – но меня хоть из клуба не выгнали?
   – Да нет. Глеб, взял тебя за шкирку, усадил на место…
   – И то, слава богу, – Лена звучно вытянула из банки последние капли, – а дальше?
   – Дальше Ник рассказывал, как у его друга из клуба похитили дочку (тоже, видать, по пьяни), а они спасали ее. Ты, блин, так его пытала, что да как было – задолбала мужика, короче; потом вы стали бухать за счастливое избавление той дочки; потом Глеб вызвал тачку. Ник рвался провожать тебя, но я его удержала, а то, думаю, завезет куда-нибудь, трахнет и выкинет – ты ж, вообще, уже никакая была. На всякий случай, я и номер тачки записала – таксисты, они ж тоже разные бывают.
   – Вик, ты настоящая подруга! – поразилась Лена – ей самой, точно, не пришли б в голову такие меры предосторожности, – блин, я тебя люблю! Слушай, а во сколько меня отправили?
   – Где-то около двух… может, в полтретьего, а что?
   – А то. Теперь меня послушай.
   Лена оглянулась на призывно пестревшую всякими банками и бутылками стойку, но под впечатлением от рассказа, решила не злоупотреблять, чтоб не повторилась вчерашняя история – вечером ведь они наверняка опять пойдут в «Отвертку», отмечать ее последний экзамен.
   – Короче, – она придвинулась ближе к подруге, – просыпаюсь я связанная, на кровати, в незнакомой комнате…
   – Да ты что! – глаза у Вики округлились от ужаса.
   – Ты слушай, – Лена засмеялась, и поняв, что все закончилось хорошо, Вика успокоилась, – привязана так, что не дернешься, но одетая, и никто меня ни, вон, чего. В комнате пусто. Я и орала, и на помощь звала – реакция, ноль. А потом вдруг будит меня отец – ты, говорит, на экзамен идешь? Смотрю, я дома, у себя в койке…
   – То есть, это был сон? – догадалась Вика.
   – Типа, да. Но когда пошла в душ, смотрю, след от веревки.
   – Ни фига себе!
   – Вот, и ни фига, – Лена закурила, – до сих пор не пойму, что это было. Если вы меня отправили в два; отец разбудил в десять… блин, у него ж не спросишь, когда я пришла – сразу вонь начнется, типа, нажралась до беспамятства, а он и так злой на меня. Так-то можно было б прикинуть, было у меня время где-то валяться связанной или нет.
   – А если у матери спросить? Как-нибудь так, по тихому.
   – А ее нет – за товаром свалила и вернется послезавтра.
   – Вообще-то, прикольно… – Вика покачала головой, – я тут недавно по телеку передачу смотрела про сны… – но до конца поделиться «научной» информацией ей не удалось.
   – …Привет, девчонки!
   Обе разом повернулись.
   – Ой, привет! – воскликнула Вика, а Лена с удивлением уставилась на парня, которого никогда раньше не видела.
   – Город-то маленький и тесный, – парень придвинул стул и сел, – как ты вчера? доехала нормально? – он обращался к Лене, и та растерялась.
   – Нормально…
   – Лен! – Вика уставилась на подругу, – у тебя что, реально провалы? Это Ник! Вы ж с ним вчера «Мартини» бухали!
   – Что, правда? – Лена придирчиво оглядела парня, но в памяти ничего не шевельнулось.
   – Ох, ты вчера чудна была! – Ник засмеялся, – тебе дома-то не сильно влетело, что в таком виде явилась?
   – Да нет… – Лена никак не могла прийти в себя – таких странных вещей с ней еще не происходило.
   – Либеральные у тебя родители, – Ник покачал головой.
   – Так мне, слава богу, не пятнадцать лет, – пожала плечами Лена, – я – взрослая девушка, так что…
   – Слушайте, взрослые девушки, – перебил Ник, посчитав тему закрытой, – а поехали сегодня на шашлыки! Я тут дачу свою старую продаю – вот, решили с друзьями устроить последнюю гастроль. Кроме меня, будут два друга и с одним из них подруга; ну и вас приглашаю. Мясо заквашено, виски закуплено. В половине пятого я забираю Ромыча; часов в пять могу заехать за вами; Фил с Катькой сами доберутся. Я там с ночевкой, а остальным «мотор» потом вызовем; расходы я оплачу. Вы не бойтесь – ребята адекватные.
   – Мы и не боимся. Только сегодня у меня не получится, – Вика вздохнула, – надо еще загранпаспорт забрать, а потом домой – дела кое-какие поделать.
   – А ты как? – Ник повернулся к Лене.
   …Блин, значит, и в клуб она не пойдет, а без нее скучно, – разочарованно подумала Лена, – и что? В честь окончания сессии сидеть дома и слушать отца? Во, будет праздничек!.. Но пить буду чуть-чуть, а то незнакомая компания…
   – Я запросто, – наконец решила она, – но переодеться надо.
   – Хочешь, я тебя сейчас домой докину, а в пять заберу?
   – Ладно, вы тут решайте, а я побежала, – Вика поднялась, – Ленка, смотри, веди себя прилично.
   …Блин, еще одна воспитательница нашлась – отца с матерью мне мало!.. – Лена обиженно отвернулась.
   – Ты чего? – Ник взял ее за руку.
   – Не, все нормально, – Лена улыбнулась, – только давай лучше так – сейчас ты меня отвезешь, а в пять встретимся здесь же, – она подумала, что отец может оказаться дома и увидеть, что собирается она совсем не в «Отвертку», и ни с какой ни с Викой.
   Дело в том, что отец работал по одному ему известному графику – иногда он весь день сидел дома за компьютером, иногда с утра срывался в редакцию, но через пару часов мог вернуться, а иногда уезжал на целый день в область. В принципе, то, что он увидит, было не страшно, но опять же это его нытье…
   – Тогда пошли.
   Они направились к площади, где парковались те, кому не хватило места у тротуара. Ник достал брелок, и в ответ мигнул фарами черный джин с московскими номерами.
   – Ой, а ты из Москвы? – удивилась Лена.
   – Я ж тебе вчера рассказывал, – не меньше удивился Ник, – ты что, правда, ничего не помнишь?
   – Помню, – Лена покраснела, но быстро выкрутилась, – я просто думала, ты шутишь; у нас, знаешь, любят пудрить девушкам мозги.
   – Я не пудрю, – Ник открыл дверь, и Лена с удовольствием уселась на переднее сиденье – в таких машинах ей доводилось ездить не часто; больше в «кияшках», да «реношках», останавливающихся на взмах руки, – пудрят мозги те, у кого в жизни нет ничего реального, – перестроившись в правый ряд, Ник повернул в сторону Лениного дома (несмотря на московские номера, похоже, город он знал неплохо), – а моя жизнь круче любой «пудры».
   Лена чуть не ляпнула: – Расскажи! Но вовремя сообразила, что и это они могли обсуждать вчера – тогда уж ей никак не выпутаться из дурацкого положения, поэтому промолчала. Она лишь искоса поглядывала на водителя и полностью соглашалась с Викой, назвавшей его симпатичным.
   …Вот так нажрешься и пропустишь собственное счастье, – подумала она, – и что со мной вчера случилось? Хотя, чего я удивляюсь – четыре «Ягуара» с «Мартини»… Ладно, вечером разберемся – там будут его друзья, так что как-нибудь выясню, что это за чувак…
   Доехали они быстро, и Лена покинула машину с радостью, потому что молчать не любила, но из-за вчерашней истории не знала, о чем стоит говорить, а о чем, нет.
   – Значит, договорились, – уточнил Ник в открытое окно, – в пять, в том же кафе?
   – Да.
   Лена не знала, где сегодня находился отец, но дома его не было. …И слава богу! – она обрадовалась, – а то начал бы вычитывать за вчерашнее… а лучше с ним, вообще, сейчас не встречаться! Прилипнет, как банный лист – куда? С кем? Когда вернусь?.. А я сама не знаю, куда, с кем и когда вернусь!..
   Она быстро сменила экзаменационную «униформу» на бриджи и топик, открывавший часть загорелой спины и тонкую ленточку трусиков, а впереди – аккуратный пупок с колечком пирсинга; выложила на видное место зачетку, чтоб отец сразу понял, что право гулять она заслужила; быстро перекусила (денег осталось не много и тратить их на еду в городе не хотелось). …Фигня, мать приедет – заживем по новой!..
   Довольная, что все успела, Лена выскочила на улицу. Времени оставалась еще уйма, и она решила прошвырнуться по магазинам, чтоб прикинуть, на что, кроме клуба, потратить «премию» за успешную сдачу сессии.

   Без четверти пять, так и найдя ничего, чего б ей захотелось безумно, Лена сидела за столиком с сигаретой и «Ягуаром», а ровно в пять появился черный джип. Быстро проглотив остатки коктейля, Лена подошла к машине, но место впереди оказалось занято и пришлось сесть назад.
   – Добрый день, кого не видела, – она плюхнулась на сиденье – «Ягуар» оказывал привычное действие, освобождая сознание от оков стеснительности.
   – Привет, – пассажир обернулся, – Роман.
   – Лена.
   Судя по всему, они с Ником были ровесниками, только лицо Романа казалось… (Лена не знала, правильно ли употребляет это слово, но сейчас его использовали все и в самых разных контекстах) …менее гламурным.
   – И чем Лена занимается?
   – Лена перешла на второй курс универа.
   – А Ромыч – нейрохирург, – сообщил Ник, – представляешь, он умеет сшивать сосудики толщиной в волос!
   – Клёво, – ответила Лена, хотя не представляла ни таких кровеносных сосудов, ни, тем более, как их можно сшить – ее познания в медицине распространялись лишь на две области – средства контрацепции и таблетки от головной боли.
   – Да, – продолжал Ник, – только потом у него башню снесло, и он защитил кандидатскую по философии. О, зигзаг судьбы!
   – Все мы когда-нибудь приходим к философии, – Роман вздохнул и снова обратился к Лене, – а Ника ты откуда знаешь? Он же последний раз был здесь, когда ты, наверное, классе в шестом училась.
   – Мы в клубе вчера познакомились, – Лена решила опустить подробности знакомства, и Ник тоже благородно не стал заострять на них внимание.
   – Смелая девушка, – Роман покачал головой, – вчера познакомиться, а сегодня едешь на шашлыки с тремя мужиками?
   – Да, я смелая! – Лена гордо вскинула голову, но тут же смешно наморщила носик, – шучу – просто сразу ж видно, кто нормальный, а кто, нет.
   – Мы-то нормальные, можешь не сомневаться, но все равно надо быть осторожнее.
   …Блин, да что ж все учат жизни-то!.. Обидевшись, Лена ничего не ответила, и мужчины тоже замолчали.
   Машина, тем временем, покинула центр и двигалась параллельно трамвайным рельсам, едва угадывавшимся в густой траве. Дело в том, что с трамваями администрация города покончила лет двадцать назад; все рельсы давно сняли, увеличив ширину улиц, а эти, на самой окраине, похоже, никому не мешали и про них забыли. По обе стороны уныло тянулись частные домики послевоенной постройки, среди которых изредка, как праздники в календаре, возникали красивые особняки из красного кирпича.
   Лена догадалась, куда они едут – в народе этот район назывался «Сады»; причем, он еще делился на «Сады ближние» и «Сады дальние», между которыми было несколько остановок того самого, уже несуществующего трамвая. Сейчас сюда ходили две маршрутки, и то не слишком часто.
   Подобные «зоны отдыха и свободного земледелия» появились в середине прошлого века повсеместно, когда заботясь о советских людях, истосковавшихся по мирной жизни, Решением ЦК КПСС каждому желающему выделялось по шесть соток бескрайней государственной земли. В данном конкретном случае, «садоводам» достался кусок изуродованного оборонительными боями пригородного леса, который теперь оказался в черте города; ходили даже слухи, что на месте «садов» скоро построят микрорайон. Возможно, в этом был смысл, так как весьма приличную площадь (а каждый квадратный метр приобрел в наше время четкий денежный эквивалент) занимали полуразвалившиеся строения, похожие на сараи – при социализме не было принято выделяться из общей массы трудового народа.
   …Все верно, – подумала Лена, когда миновав последние девятиэтажки и лесок, определявший реальную границу города, джип свернул на… улицу не улицу, просеку не просеку; короче, теперь они двигались вглубь «садов», и Лена, не бывавшая здесь ни разу, с любопытством глазела по сторонам.
   – А почему нигде не видно людей?
   – Понимаешь, раньше здесь все было цивильно – сторожа с собаками, шлагбаум на въезде, пропуска, – стал объяснять владевший вопросом Ник, – а теперь каждый приватизировал свой участок и инфраструктура рассыпалась; никто ничего не охраняет, а потому получился заповедник для бомжей и прочего сброда. Сажать что-либо бесполезно – сожрут на корню хуже зверей; в доме тоже ничего не оставишь – воруют все подряд. Особенно после зимы здесь полный разгром…
   – И что ж за дебил покупает твою дачу? – удивилась Лена.
   – Почему дебил? – Ник засмеялся, – дебилы не зарабатывают деньги на скупку дач. Значит, есть у него какие-то соображения.
   – А, вон, Фил с Катериной! – воскликнул Роман, все это время внимательно смотревший вперед.
   Выглянув из-за его плеча, Лена увидела парня, сидевшего на пне возле покосившегося забора, и блондинку, пристроившуюся у него на коленях. Ник посигналил; оба в ответ дружно замахали руками и поднявшись, пошли навстречу.
   Лену представили просто – «Лена», не уточняя, кто она, с кем приехала, и такая «обезличка» ее полностью устраивала, снимая обязательства находиться с кем-либо конкретным.
   Из бездонного багажника джипа, выгрузили мангал, сумки, складные стульчики и прочие нужные вещи. Фил сразу занялся обустройством шашлычного места, Ник с Романом ушли осматривать участок, а Катя, которая выглядела не намного старше Лены, подошла и спросила в лоб:
   – Ты с кем? С Ником или с Ромычем?
   – Пока ни с кем. Мы только вчера познакомились, и они, вот, пригласили… – Лена почувствовала, что слово «пока» было лишним, и Катя мгновенно среагировала.
   – Это пока. А если серьезно, лучше обрати внимание на Ника. У Ромыча жена, ребенок, и вообще он немного странный…
   – Хирург, ставший философом? – вспомнила Лена.
   – Во-во. А у Ника, – Катя подмигнула, – в Москве классная хата, серьезный бизнес…
   – Я как-то не думала так далеко, – действие «Ягуара» давно прошло и Лена смутилась прозрачности намека.
   – Ну и зря, – Катя пожала плечами, – об этом надо думать сразу, как только видишь существо в штанах.
   Коль уж пошел такой почти интимный разговор, Лена решила восполнить информацию, которую, скорее всего, упустила прошлым вечером.
   – Кать, а все они кто? – спросила она.
   – Они тебе даже не рассказали? – Катины и без того большие глаза стали еще больше, – и ты, вот так, поехала?
   – Ну да… – Лена покраснела, решив, что очень напоминает девочку по вызову. …Но я не такая! Я просто еще глупая иногда!.. Впрочем, Катя и не сделала никаких выводов по поводу ее морального облика; по крайней мере, внешне.
   – Они вместе учились в меде. Ник потом уехал в столицу и там раскрутил «таблеточный» бизнес – у него оптовый склад медикаментов. Ромыч начинал практикующим нейрохирургом, но съехал в философию и сейчас где-то преподает, а Фил… – Катя оглянулась – Фил к этому времени уже собрал столик, расставил складные табуретки на скрещенных ножках и теперь махал фанеркой, раздувая угли в мангале, – Фил у нас большой начальник – зам. главного врача.
   – Вы с ним женаты?
   – У нас служебный роман, – Катя засмеялась, – я в той же больнице медсестрой работаю. Но не теряю надежды! – видимо, продолжать разговор о собственных отношениях Кате не особо хотелось, и она огляделась по сторонам, – а куда народ делся? Пошли, поищем?
   Они обе направились к дому. …Врачи, – подумала Лена, – прикольно – никогда не имела знакомых врачей. Зато, если что, будет к кому обратиться… хотя, не дай бог, к нейрохирургу; лучше б он был гинекологом…
   – Ау! – крикнула Катя, останавливаясь перед открытой дверью, – вы где?
   – Они где-то там! – подняв голову от мангала, Фил махнул рукой в неопределенном направлении, – лучше иди сюда – пора мясо насаживать!
   – Помочь? – спросила Лена и очень обрадовалась, получив отрицательный ответ – приготовление чего-либо, кроме макарон и сосисок, являлось для нее великим таинством. Она закурила и не зная, чем себя занять, зашла в дом.
   Бомжи, конечно, похозяйничали здесь изрядно – даже двери были сняты с петель и бесследно исчезли. Она пошла дальше по тесному коридорчику, безразлично заглянула в комнату… и обмерла. В центре стояла железная кровать с грязным матрацем, очень похожая на ту, что фигурировала в ее сне, а обои на стенах были бледно-голубыми.
   …Похоже, все происходило в этой комнате, и привязана я была к этой кровати!.. Или не к этой?.. Лена опасливо протянула руку, словно кровать могла схватить ее и уложить обратно, но ничего подобного не произошло. Пощупав матрац, Лена пришла к выводу, что он тот самый, со сбившейся в комки ватой. Обернулась и увидела в углу ворох старой одежды.
   …Может, он и тогда был – я ж не осматривала комнату целиком… Трогать обноски Лена побрезговала, но ногой пошевелила, разделяя на отдельные вещи. В основном, они оказались мужскими – рваные брюки, вылинявшие футболки, свитера. Из одних брюк торчала кончик ремня, на котором было что-то написано синими чернилами. Лена наклонилась – «майор Ковалев». …Блин, ни фига себе!.. Для нее, особо не разбиравшейся в воинской иерархии, это было высокое звание; вот, лейтенант – так, мелочь пузатая.
   Попадалось и кое-что женское, но не менее ужасное. Лена разгребала ногой кучу, думая, как реальный дом, в котором она никогда не бывала, перекочевал в ее сон, когда в двери появился улыбающийся Ник.
   – Ты чего тут застряла?
   – А?.. – Лена испуганно обернулась. Видимо, выражение лица у нее было таким, что Ник сразу перестал улыбаться.
   – Что-то случилось?
   – Нет, ничего… – Лена подумала: …Ведь, действительно, реально-то ничего не случилось…
   – Тогда пойдем – шашлыки дозревают.
   Взяв за руку, он повел девушку на улицу; напоследок она оглянулась, но ее уход не вызвал никаких мистических изменений. …И все равно, мне снилась именно эта комната! Как такое возможно? Я ж не то, что в ней – я на Садах-то ни разу не была! И никто меня никогда не связывал – тут даже ассоциациям взяться неоткуда!..
   Они вышли на остатки крыльца. Дымок, аппетитно окрашенный ароматом жареного мяса, сбил мысли с круга, в котором те могли бы вращаться с одинаково нулевым результатом, бесконечно долго. Фил с Катей суетились у стола, Ромыч собирал с мангала истекавшие соком, толстые золотистые шампуры, с шипением роняя капли сока в раскаленные угли. Небо тускнело, а в старых яблонях (последних, сохранившихся от былого садового уюта) чирикали вездесущие воробьи. Это был понятный и радостный мир, который требовалось поскорее смешать со странным миром снов, чтоб получилась среда, приемлемая для обитания.
   – Ой, Ник, я тебе такое расскажу!
   – Ты сначала присядь; выпьем, а потом расскажешь, – открыв виски, он по очереди плеснул в пластиковые стаканчики, уже выстроенные рядком, – давайте. За то, как славно послужила нам эта дачка, но прошлое должно оставаться в прошлом.
   Все выпили, и сразу оторвавшись от загадочной кровати, Лена подумала: …Оказывается, виски, правда, можно не закусывать, как и показывают в кино!.. Но шашлыки выглядели очень уж привлекательно, поэтому один она взяла.
   Прошла «минута еды», и слово взял Фил с абсолютно неинтересными Лене воспоминаниями о том, что они творили здесь в студенческие годы. Она закурила, наблюдая как солнце медленно сползает за деревья, и почувствовала, что недавний трепет перед неизвестностью прошел – скорее всего, виски действовало гораздо быстрее «Ягуара».
   Все снова выпили. Лена ощутила в голове потрясающую легкость. …Классный напиток!.. Жаль, такой дорогой – мы с Викой, точняк, не потянем… хотя ведь две рюмки и мне хорошо, и больше уже не надо, а сколько стоят три коктейля, чтоб быть в той же кондиции?..
   – Ты что-то собиралась рассказать, – напомнил Ник, с удовольствием вгрызаясь в мясо.
   Лена уже не знала, стоит ли рассказывать то, над чем эти серьезные люди, скорее всего, просто посмеются, но и сидеть неодушевленной куклой тоже не хотелось; тем более, спиртное всегда добавляло ей кураж.
   – Короче, вчера мне снилась эта дача, хотя я, ни сном, ни духом даже не подозревала о ее существовании. Я была привязана к той железной кровати…
   – Это из области мазохизма, – заметил Фил.
   – Причем тут мазохизм? – возмутилась Лена, всегда боявшаяся боли, – меня не били, не насиловали; даже в комнате никого не было! Ничего не происходило вообще, но я была тут, и именно привязана к кровати! Вот, что это может означать?
   – Ромыч, мозги по твоей части, – Ник засмеялся.
   – Но я ж не психиатр, – тот пожал плечами.
   Упоминание о психиатре выглядело даже более обидным, чем подозрение в мазохизме.
   – Я не сумасшедшая! – крикнула Лена и вскочив, побежала, совершенно не думая, куда и зачем несет ее подогретое алкоголем сознание; правда, и убежать далеко не смогла – Ник догнал ее и развернул к себе лицом.
   – Дурочка, – он улыбнулся так, что Лена вдруг успокоилась; даже прижалась к нему, – психиатр – это врач, который занимается депрессиями, немотивированной агрессией, различными фобиями, возвращает память; короче, делает массу полезных вещей.
   – Правда? – Лена подняла голову, – а я думала, что он посчитал меня… ну, того, – она покрутила пальцем у виска, – неудобно получилось, да?
   – Ничего, сейчас все утрясем, – Ник взял в ладони ее лицо, долго смотрел… и как-то незаметно их губы сомкнулись.
   Лена закрыла глаза, дыхание сбилось; она чувствовала на обнаженной коже ласковые руки и ей стало хорошо.
   Когда внезапная эмоциональная феерия закончилась, они вернулись к столу и уселись на прежние места.
   – Все-таки Конфуций был великим философом, – неожиданно объявил Ник, – когда у него спросили, что б он сделал в первую очередь, если б стал правителем, он ответил – уничтожил все словари и создал один. Ну, ему начали толковать о политике, о развитии страны, а он ответил – все беды начинаются с того, что люди не понимают значения слов – каждый вкладывает в них собственные понятия и, соответственно, под одними и теми же лозунгами совершаются абсолютно противоположные действия…
   – Это ты к чему? – спросил Фил, опережая остальных.
   – К тому, что для Леночки психиатр – это сотрудник дурдома, раздающий смирительные рубашки.
   Все дружно захохотали; видя это, Лена прижалась к Нику и тоже улыбнулась. Если б еще стаканчик виски, она б с удовольствием поцеловала его снова, прилюдно; зато когда Ромыч протянул ей мизинец и спросил: «– Ну, что? Мир, дружба, футбол?», она была почти счастлива.
   – Вы меня извините, – Лена потупила взгляд, потому что не любила просить прощения.
   – Лен! – Катя подхватила тему, – да ты не обижайся на Ромыча! Он прикидывается философом, а в душе по-прежнему нейрохирург, поэтому орудует словами, как скальпелем. Для него в нашей голове есть только серое вещество, всякие кровотоки, менингиомы, нейроцитомы…
   – Откуда такие познания в опухолях?! – поразился Ромыч.
   – Я ж не только клизмы ставлю, но и учусь в медакадемии.
   – Давайте, за все хорошее! – Фил принялся разливать виски.
   Все выпили, и Ромыч вернулся к прерванной теме.
   – Лен, ты спросила, что значит твой сон. Вариантов два: Первый – ни хрена он не значит! То есть это лишь художественное воплощение твоего настроения…
   – Но у меня было нормальное настроение!
   – А если настроение нормальное, то второй вариант, – невозмутимо продолжал Ромыч, – но тут сложнее. Дело в том, что наш мозг – никакая ни вершина эволюционного развития, а система, которая тысячелетия существует абсолютно в том же виде, в каком создана изначально. Кем создана, с какой целью, науке объяснить пока не под силу, но то, что обезьяна тут не причем – доказано…
   – Бедный Дарвин, – Ник покачал головой, – это часть твоей докторской?
   – К сожалению, нет, – вздохнул Ромыч, – это америкосы открыли, но я с ними полностью согласен. Мозг – это всего лишь весьма совершенный компьютер; отличие от тех, которыми мы пользуемся каждый день, только в том, что схема в нем постоянно видоизменяются, как если б каждую секунду перепаивали по тысяче микросхем, но общие принципы устройства такие же, сто процентов! Это в свое время и подвигло меня заняться философией – захотелось приблизиться к «программисту». И тут приходится констатировать, что древние оказались мудрее и грамотнее нас. Не правильно в песне поется, что есть только миг между прошлым и будущим; именно, он называется жизнь. Реально получается, что время непрерывно, и все происходит с точностью до наоборот – будущее, которое связано с прошлым, управляет нашим настоящим а само настоящее – лишь механизм реализации общей программы, и, по большому счету, ничего особенного из себя не представляет…
   – Знаешь, – перебил Ник, – в юности, когда я писал стихи, один друг, послушав их, сказал: – Здорово! Я спрашиваю – почему здорово? А он – здорово, потому что ни фига не понятно!
   – Ладно, – Ромыч усмехнулся, – тогда пример, и закрываем тему. Экспериментов америкосы провели массу, самых разных, но если в тему – снится вам, например, что кто-то выбегает, хлопая дверью, и просыпаетесь вы оттого, что кто-то из домашних реально хлопнул ею. Или снится, что вы садитесь в машину, заводите двигатель… и просыпаетесь от шума двигателя за окном. То есть событие еще не произошло, а в вашем сне уже существует его отголосок; причем, вероятность таких снов в три раза выше, чем должно быть по теории случайных чисел. О чем это говорит? О том, что мозг спящего человека чувствителен к сигналам, несущим информацию из будущего.
   – Типа, вещие сны? – догадалась Катя.
   – Да, только слово «вещие» не совсем корректно. Вещий – это пророческий, то есть, предсказывающий будущее, а сны не предсказывают, а показывают будущее, которое уже существует – кто-то выходит из комнаты, под окном заводится машина; это будущее предопределено нашим прошлым и постепенно формируется нашими сиюминутными действиями в настоящем. Это реальность, которой мы пока не достигли. А толкование снов во всяких сонниках – натуральная лапша для лохов. Недавно читал одного последователя Фрейда – блин, умора!.. Прикиньте, оказывается, если мужчина видит себя в падающем самолете, то ему в скором времени грозит что? Сроду не догадаетесь! Импотенция! А если женщина падает в самолете, значит, она боится изнасилования. Подумайте, какая связь! И такие перлы сплошь и рядом; я даже выписывал их одно время; потом надоело. Так что, Лен, если не считаешь свой сон отображением настроения, думай, кто и зачем тебя будет связывать…
   – Не дай бог! – испугалась Лена, и все засмеялись.
   – Слушай, Ромыч, – перехватила инициативу Катя, – а мне, вот, снился сон – типа, я готовлюсь к свадьбе, хотя таковая пока не планируется, да? – она молниеносно стрельнула взглядом в сторону Фила, но тот сделал вид, что ничего не заметил, и Катя вздохнула, – короче, мать предлагает мне на выбор три платья. Одно классическое белое, в рюшах – я такие терпеть не могу. Второе – розовое, прозрачное, похожее на пеньюар. Я не представляю, как смогу выйти в нем на люди и отказываюсь, а третье – красное, блестящее и без излишеств. Оно мне понравилось, но оказалось велико. Короче, подошло только белое, на котором настаивала мать. Выбора не оставалось, и вот я в нем в ЗАГСе, а жених… блин, алкаш какой-то – в грязной майке, кальсонах… не, реально! – Катя видела, что все смеются, – да, и в домашних тапочках! Тут я в ужасе просыпаюсь.
   – Ну, свадьба, свадебное платье – это классика жанра, – Ромыч довольно развел руками, – давайте поспорим на вискарь – никто не угадает, что по этому поводу в сонниках пишут?
   Спорить никто не стал, и Ромыч разочарованно вздохнул.
   – Короче так. Примерять свадебное платье – это значит, что тебе, Катюх, предстоит стать общественным деятелем…
   – Чего?.. – Фил вытаращил глаза.
   – А три платья? – Ник расхохотался, – хотя я понял! Сначала она возглавит фракцию ЛДПР, потом – КПРФ, но, в конце концов, примкнет к «Едроссам».
   – Не, чего реально так написано? – изумилась сама, будущий политический деятель.
   – Я ж предлагал поспорить, – Ромыч пожал плечами, – а, вот, свадьба – это неприятные события в государстве. Напрямую они Катерину не затронут…
   – Как это? – возмутился Ник, – она ж деятель!
   – Не зна-ю, – произнес Ромыч по слогам, – вот, не затронут, но заставят поволноваться. Так написано.
   – Маразм, – заключил Фил.
   – Вот, и я о том же, – Ромыч кивнул, – а теперь объясню тот же сон, но через цепочку прошлое – настоящее – будущее. Значит, ты, Катюх, запрограммирована на три брака. Первый уже был по настоянию родителей, но он не сложился…
   – Так муж-то алкаш в кальсонах, – вспомнил Фил.
   – Не алкаш! – вступилась Катя, – но мудак изрядный, это да.
   – …вторая попытка до брака не дошла, так как, кроме секса в отношениях ничего не было; а, вот, третий брак…
   – Погоди, – перебил Фил, – что это у тебя за секс такой могучий, что чуть до свадьбы не дошло?
   – Фил, – Катя скорчила жалостную рожицу, – это до тебя…
   – Браво! – Ник захлопал в ладоши, – что тот Нострадамус!
   – Нет, Кать, – голос Фила стал строгим, – почему ты про мужа рассказывала, а про любовника, нет?
   – Фил, ты не горячись, – Ромыч засмеялся, – ей предстоит третий брак, который станет удачным, но пока она до него еще не доросла – платье-то велико…
   – До всего я доросла, – Катя ловко перебралась к Филу на колени и поцеловала его, – я тебя люблю. Давайте, за это выпьем!
   – Выпьем обязательно, – Ромыч придвинул стаканчик, – но ты учти, я ж ничего о тебе не знал, и, вообще, вижу второй раз в жизни. Так что? Чья система работает?
   – Конечно, твоя, – Фил плеснул всем из новой бутылки, – Катька, блин, политический деятель!..
   – Поэтому, – Ромыч повернулся к Лене, – соображай сама.
   Лена почувствовала на голом боку руку Ника и придвинувшись вместе с табуреткой, положила голову ему на плечо. …Ага, сейчас буду голову ломать над всякой херней – у меня и так все классно!..
   – За любовь! – провозгласил Ник, словно читая ее мысли.
   Напиток мгновенно взбодрил организм. Подчиняясь неведомо откуда возникшему импульсу, Лена томно прикрыла глаза; тут же почувствовала, как посторонний язык аккуратно раскрывает ее губы, и с удовольствием подчинилась.
   – Пойду, прогуляюсь, – Ромыч встал, – а то, как в песне: «…все подружки по парам в тишине разбрелися…»
   Когда он отошел шагов на десять, Ник тихо спросил:
   – А чего он без жены? Девка, как я помню, не страшная.
   – Она еще и веселая, – добавил Фил, знавший жену Ромыча гораздо ближе, чем Ник, живший в Москве, – мне кажется, он боится, что Танька забьет его в компании. Он же только о науке своей и может говорить, а она хохмачка еще та.
   – Блин, как же она с ним живет?
   – Сам знаешь, пути Господни… – Фил развернул к себе Катю, – а тебя… если, конечно, надумаю жить с тобой, везде буду брать… – Катя уже готова взорваться восторгом, но Фил добавил, – а то оставь одну – сразу наденешь розовое платье, и вперед!
   – Ах, ты, мерзкий!..
   Пока они весело выясняли отношения, Ник аккуратно перетянул Лену к себе на колени и прошептал:
   – Они скоро свалят, а ты? Тебе надо домой?
   – Не-а, – Лена покачала головой. Она не знала, где именно они будут ночевать, но точно знала, чем будут заниматься. Это был настоящий мужчина, а не какой-нибудь дебил из клуба – если она ему нравится, можно ведь попробовать и реально построить отношения; тем более, он – москвич…
   – Эй, влюбленные! – Ромыч появился, будто ниоткуда, – ни фига тут интересного, поэтому имеется не отличающееся новизной предложение – выпить на посошок.
   – Ты отчаливаешь? – Ник сделал вид, что удивился.
   – А что? Поели, попили. Завтра у меня единственный выходной, а Татьяна хотела съездить, выбрать новую спальню.
   – Спальня – дело святое, – Фил вздохнул, – а мне завтра на работу. Кать, ты как? Ты-то завтра выходная.
   – Не поняла – ты уедешь, а я останусь? – возмутилась Катя.
   – Лен, а ты с нами или с Ником? – спросил Ромыч, хитро прищурив глаз, – я тачку вызываю.
   – Она со мной, – ответил Ник, – а я остаюсь здесь, потому что покупатель приедет утром, и, на фиг, мне под мухой мотаться туда-сюда, чтоб переночевать в гостинице? Поспим в машине. Лен, тачка у меня!.. Сейчас сиденья разложу, увидишь.
   Лена промолчала; она не знала, правильно ли поступает, но с Ником однозначно было интереснее, чем дома.
   – Понятно, – оценив ее молчание, Ромыч достал телефон.

   В ожидании такси, общими усилиями, убрали «походно-полевой набор» а те, кто курил, успели еще и выкурить по сигарете. Прощание прошло без пафоса, и когда такси уехало, воцарилась тишина; только невидимый дятел все еще выстукивал запоздалый ужин из старой сосны.
   Сумерки еще только сползали с потускневшего неба, первым делом проверяя потаенные уголки под деревьями и в зарослях кустов с гроздьями красных ягод. Лена представила, каково здесь будет ночью, и поежилась.
   – А вдруг на нас нападут? – спросила она.
   – Пусть попробуют, – Ник достал из бардачка пистолет.
   – Ух, ты! Дай глянуть! – Лена, никогда близко не видевшая оружие, протянула руку.
   – Глянь, – Ник предварительно извлек обойму и поймав недовольный взгляд, пояснил, – заряженную «пушку» маленьким девочкам не дают.
   – Я не маленькая! Я уже взрослая!
   – Какая ж ты взрослая?..
   Ник обнял ее, и, вот, на него Лена не обиделась – на какой-то миг ей, правда, захотелось стать маленькой.
   – Между прочим, настоящий – не травматика, – продолжал Ник, пока девушка благоговейно вертела в руках тяжелый черный металл, – страшная штука – завораживает. Когда знаешь, что он заряжен и всегда под рукой, надо иметь, либо железные нервы, либо до безумия любить людей, чтоб однажды не убить кого-нибудь.
   Лена испуганно вскинула голову – ей только сейчас пришла мысль, что она осталась ночевать в безлюдном месте, с фактически незнакомым человеком.
   Ник понял ее и снова прижал к себе.
   – Не волнуйся, у меня нервы даже не железные, а титановые, – он забрал пистолет и вставив обойму, сунул в карман, – забудь. Я показал его, чтоб ты просто ничего не боялась. Пошли, погуляем. Знаешь, сколько живу в Москве, а родной она не становится. Я давно втянулся в ее бешеный ритм и очень неплохо в нем себя чувствую, но все равно – не мое это. Зато здесь я отдыхаю… – Ник глубоко вздохнул, – только, вот, деньги делаются там, и никуда от этого не денешься. Не знаю, поймешь, ли ты…
   Лена не понимала, как может не нравиться жить в столице, да еще имея большие деньги, поэтому промолчала. Держась за руки, они медленно брели по кривой дороге, в которую давно превратилась улица.
   – А злые бомжи машину не тронут? – спросила Лена, чтоб только что-нибудь спросить, а не молчать тупо.
   – Так, лето. Они тут от морозов прячутся, а сейчас им под каждым кустом, и стол, и дом. К тому же на лето кое-кто из дачников еще появляется; могут и ментов вызвать.
   – Ни одного не вижу, – Лена огляделась, – знаешь, как в триллере – мертвый заброшенный город…
   – Не такой уж мертвый. Дач тут около трехсот – ну, человек сорок приезжает; просто на нашей улице никого нет, а раньше!.. – Ник указал на нечто среднее между домом и вагончиком, – здесь жили Прохоровы; дочка у них была, тезка твоя – Ленка. Моя первая любовь. А, вон, справа – это Кокорины. Какие у них цветы были! Я их подворовывал и Ленке таскал…
   – Ник, – вспомнила Лена, – а Ковалевы тут жили?
   – Ковалевы? – Ник задумался, – не помню таких; по крайней мере, в ближайшем окружении.
   – Понимаешь, в комнате, что мне приснилась…
   – На моей даче которая?
   – Ну да. Там куча тряпья валяется, и в одних брюках вставлен ремень, а на нем написана фамилия, – Лена достала очередную сигарету.
   – Ты много куришь, – заметил Ник.
   – И бросать не собираюсь – мне нравится, – затянувшись, Лена выпустила дым тонкой струйкой, – я еще в школе начала, втихушку от родителей; жвачку потом жевала, чтоб не пахло, – она засмеялась веселым воспоминаниям.
   – А я бросил год назад и, знаешь, даже как-то лучше себя чувствую. Я ж старый – сороковник не за горами.
   – Правда? Я думала, тебе лет тридцать.
   – Видишь, как хорошо сохранился.
   …Блин! – Лена отняла в уме две цифры, – семнадцать лет разницы! Теоретически же он мог стать моим отцом!.. И что? Из-за этого нельзя переспать с ним? Говорят же, что ни делается, все к лучшему…
   Они остановились прямо посреди дороги. Поцелуй был ожидаемым и очень долгим. Собственно, он мог быть и еще дольше, но откуда ни возьмись, появился комар; что-то пропищав над ухом, он впился Лене в голое плечо.
   – Блин! – она прихлопнула его, и идиллия нарушилась.
   Наверное, это убийство возмутило мирно сновавшие в кустах комариные полчища, и они устремились в атаку на наглых пришельцев. Лена тут же пожалела, что надела топик, а не что-нибудь более закрытое.
   – Идем обратно? – Ник развернул девушку.
   – Идем, – Лена шлепнула себя по щеке, потом по спине, неудобно вывернув руку, и резко прибавила шагу.
   Машина стояла на месте и рядом с ней никого не было. Они забрались внутрь и одновременно засмеялись, радуясь, что теперь комары могут ломиться к ним, сколько угодно.
   Сиденья Ник разложил еще пока все ждали такси, поэтому сразу утянул Лену назад; она еле успела сбросить босоножки.
   Пока они целовались, Лена думала: …Наверняка серьезного продолжения не будет, если я в дочери ему гожусь. А жалко – классный он… только ему ж не такая жена нужна, чтоб по клубам тусила, а чтоб за домом следила, детей рожала… Она почувствовала, как разъезжается молния на бриджах, и они ползут вниз вместе с трусиками. Приподнялась, облегчая Нику задачу, и через минуту ощутила полную свободу, и физическую, и моральную.
   Началось все с игривой возни, которая зародила у Лены сумасшедшую мысль, что ее все-таки не просто используют, а она реально нравится этому взрослому, богатому и симпатичному москвичу. Единственное, что ее волновало – она забыла спросить про презервативы, но Ник сам полез в бардачок, где их оказалась их целая пачка, и Лена успокоилась.
   Никаких красивых слов они не говорили. Конечно, Лене хотелось бы их услышать, но какие красивые слова, если они едва знакомы? Они были б дежурной ложью, а, вот, дежурной лжи Лене не хотелось. Они слышали сбивчивые дыхания друг друга и этого было вполне достаточно.
   Ник скатился в сторону, когда уже стало темно; вернее, темно, если смотреть назад, потому что впереди висела огромная круглая луна, такая яркая, что были видны и деревья, и домики, и дорога. Лена смотрела на луну заворожено – она часто проводила ночи вне дома, но, как правило, это был сверкающий неживыми огнями, утопающий в дыму клуб, а такое она видела впервые.
   – Я хочу курить, – сказала она, не отрывая взгляд от светила.
   – Только окно открой, – Ник подсунул руку под голову.
   Лена послушалась и высунула в окно руку.
   – Ой, а комары легли спать!
   Действительно, вместо противного писка, со всех сторон слышались лишь переливы цикад.
   – Я на улице покурю, – она открыла дверь.
   – Прям, так? – Ник удивленно приподнялся на локте.
   – А что? Ты ж сказал, тут нет никого, – она опустила босые ноги на прохладный песок и встала. Это было совершенно новое ощущение – раньше ей даже не приходило в голову обнажиться где-либо, кроме ванной и постели, а тут она стояла абсолютно голой посреди поселка, и даже здорово, если б кто-то подглядывал за ней!..
   Прикурила. …Блин, вот это открытие – оказывается, так классно ходить голяком – живой адреналин! А я-то считала Настьку из клуба сумасшедшей, когда она приходит в одной короткой юбке и без трусов. Надо будет тоже попробовать хоть разочек – наверное, мне понравится. …
   Внутри машины булькнуло и послышался голос Ника.
   – Вискарика хочешь, эксгибиционистка?
   – Хочу, – Лена протянула руку в темноту и получив бутылку, сделала несколько глотков прямо из горлышка. Напиток почему-то показался крепче, чем раньше – она даже передернула плечами, а по коже побежали мурашки. Пришлось выкурить еще сигарету, и только после этого вернуться в салон и закрыть дверь. Секса больше не хотелось; Лена прижалась к Нику и прошептала:
   – Будем спать?
   – Будем.
   Лена глубоко вздохнула и подумала, что правильно сделала, не поехав домой – вечер получился замечательный!

   Проснулась она с тяжелой головой; правда, это являлось не последствием выпитого виски (состояние похмелья выглядело совсем по-другому), а, скорее, духоты. Открыла глаза – на улице ослепительно светило солнце, и машина нагрелась, а все окна были закрыты. На месте Ника лежала ее одежда; сама же Лена была укрыта чем-то, типа покрывала, немного пыльного и пахнущего автомобилем.
   …Заботливый… – Лена откинула покрывало, но услышав совсем рядом мужские голоса, инстинктивно укрылась вновь; прислушалась – голоса, один из которых принадлежал Нику, обсуждали расположение каких-то границ. …Небось, покупатель уже приперся, – Лена быстро оделась. Хотя зрители теперь имелись, повторять ночной стриптиз желание пропало. …Блин, ни умыться, ни подмыться, ни зубы почистить!.. Надо срочно домой… Она вышла из машины, и мужчины, стоявшие всего в нескольких шагах, обернулись.
   – Привет, – оставив покупателя, Ник подошел, – выспалась?
   – Ага, – Лена потянулась, после тесного пространства чувствуя свободу, – ты еще долго? А то без воды-то хреново.
   – Вон там, – Ник показал в узкий проход между дачами, – метров через тридцать, есть действующая колонка. А я тут надолго – этот тип еще какого-то юриста ждать собирается; без него он ничего не подписывает. Похоже, такими темпами сегодня в Москву я могу и не уехать – появится тот юрист или не появится… – он достал телефон, – а тебе давай такси вызовем.
   – Никита Сергеевич! Вы будете с девушкой общаться или все-таки вернемся к делам? – голос покупателя был требовательным, но Лена не обратила на него внимания.
   – Если не уедешь, может, вечером встретимся? – Ленины мысли, с радостью покинув настоящее, устремились в будущее, – сходим в «Тануки»; есть у нас такой японский ресторан. Страсть, как люблю ролы! Когда мать денег дает, мы там зависаем…
   Но Ник не слушал, объясняя диспетчеру, куда надо подать машину; потом сунув телефон в карман, объявил:
   – Будет через час. Если хочешь есть, посмотри в красной сумке; а насчет вечера, посмотрим, как звезды станут, – Ник направился обратно к покупателю. Глядя ему вслед, Лена подумала, что звезды станут хреново, потому что вчера закончилось, а сегодня новый день и все уже совсем по-другому.
   Она сходила в туалет, стыдливо спрятавшись в кустах на соседнем участке, умылась ледяной водой; отыскав красную сумку, съела большое яблоко, покурила и забравшись в машину, принялась восстанавливать макияж.
   Процесс занял минут сорок; потом она наблюдала за мужчинами, беседовавшими у дальнего края участка. Покупатель выглядел немного старше Ника но, в принципе, был симпатичным, только очень уж серьезным. Лена не любила таких «деловых», поэтому, чтоб чем-то занять себя, зашла в дом. …Может, вчера я не заметила что-то важное?.. А то, если Ромыч прав, и это мое недалекое будущее, то ни фига себе! Не хватало еще, чтоб меня связали и держали в каком-то доме…
   За ночь комната не изменилось – кровать стояла на месте, грязная одежда валялась той же кучей. …И что можно пропустить там, где ничего нет? – Лена остановилась у кровати, – точняк, она мне снилась. Блин, откуда чего взялось?.. А, вообще, что главнее – сам дом; то, что я оказалась связана или, может, это лишь антураж, а главное – безысходность, которую я очень хорошо помню? Эх, надо было спросить у Ромыча, что важнее – факты или ощущения?..
   Лена присела на кровать, покачалась. …И скрипит, совсем так же… Ну, чего я ломаю голову – все равно ни к какому выводу не приду. Гораздо интереснее, придет Ник в «Тануки» или нет, и если придет, то чем у нас все закончится…
   Из дома она вышла очень вовремя – на дороге как раз показалось желтая «Волга» с шашечками. Ник поговорил с водителем, сунул ему какую-то купюру и подошел к Лене.
   – Доставит к подъезду. А по поводу вечера… давай ориентировочно часиков в семь. Но на сто процентов не обещаю.
   Прощальный поцелуй получился таким поспешным, совсем не похожим на вчерашние, что Лена даже решила – в «Тануки» Ник заранее не собирается. Конечно, это было обидно, но не настолько, чтоб страдать – она ведь изначально не строила серьезных планов, а ехала отдыхать; это уж потом появились всякие бредовые фантазии. ……Ну и ладно, – подумала она, – что ни делается, все к лучшему – что б я с ним делала, например, лет через десять, когда ему стукнет сорок шесть? Одно плохо – ролов хочется…
   Лена уселась в такси и оглянулась; машина тронулось, но Ник даже не посмотрел в ее сторону.

   Лена открыла дверь и сразу проскочила в свою комнату. Она не пряталась – просто объяснения могли продлиться долго, а хотелось поскорее отправиться в душ, но она не успела.
   – Явилась? – отец зашел следом.
   Лена подумала, что неплохо б перехватить у него денег на вечер – до возвращения матери, поэтому потупила взгляд.
   – Пап, ну, так получилось… зато я по истории четверку получила! Ты зачетку видел?
   – Зачетку я видел, но сначала объясни, где ты шлялась?
   – Говорю ж, так получилось!
   – Что-то часто у тебя стало «получаться». Позавчера приползла в дупель пьяная; сегодня, вообще, явилась утром. Ты что себе вообразила?
   …Точняк, денег не даст. Ну, и пошел он!..
   – Ничего я не воображала, – Лена пожала плечами и двинулась, было, в ванную, но отец остановил ее.
   – Ну-ка, дай руки!
   – Пожалуйста! – Лена протянула открытые ладошки, – проверяй – не колюсь я!
   Но отец даже не взглянул на вены, а достав из кармана кусок бельевой веревки с уже готовой петлей, надел ее на запястья дочери и молниеносным движением затянул узел.
   – Ты чего… – Лена обалдело попятилась, – с дуба рухнул?
   Отец промолчал, но дернул так, что Лена легла грудью на стол, за которым обычно готовилась к занятиям; другой конец он привязал к батарее и вышел. Ничего не понимая, Лена попыталась освободиться, но веревка лишь больно врезалась в кожу, совсем как в недавнем сне; к тому же отец вернулся очень быстро, и повернув голову, Лена увидела в его руке… ремень!
   – Ты, блин, офигел? – она вытаращила глаза от возмущения, – я, взрослая девушка! Не вздумай ударить!
   – Взрослые, Лен, чтоб ты знала, это не те, у кого есть паспорт, а те, кто зарабатывает деньги, имеет свое жилье – вот, они, взрослые, и могут сами строить свою жизнь. А поскольку ты живешь на полном иждивении и даже по дому ни черта не делаешь, то ты пока маленькая девочка и должна слушаться тех, кто тебя обеспечивает и несет за тебя ответственность! Ничего взрослого ты не совершила, кроме как научилась пить и курить!
   – Но, пап… – самый важный аргумент вдруг оказался несостоятельным, а других у Лены не было – она действительно считала год рождения главным признаком взрослости.
   – С сегодняшнего дня, – отец подошел ближе, – беспредел заканчивается и начинается у тебя новая правильная жизнь.
   …Вот и сон! Правда, там меня лишь успели связать… Поза же, в которой Лена находилась сейчас, и уверенный тон отца, вкупе с ремнем, говорили о конкретном продолжении.
   – Не надо, пожалуйста, – губы ее дрогнули, но отец молча расстегнул бриджи и спустил их до колен, – что ты делаешь?!.. – в отчаянии Лена попыталась брыкаться, но при этом бриджи сползли еще ниже, окончательно «стреножив» ее.
   – Что делаю? – трусики отец снимать не стал, а, наоборот, подтянул вверх, полностью обнажив интересовавшую его часть тела, – говорю ж, у тебя начинается новая правильная жизнь.
   Ленино сознание бунтовало, но поскольку сделать она ничего не могла, то в призрачной надежде, и правда, захныкала, как маленькая девочка.
   – Пап, это последний раз… вот, увидишь…
   – Ничего я пока не вижу. Сколько ты уже нам врешь?
   Первый обжигающий удар Лена вытерпела, задохнувшись от неожиданности; второй – сильно прикусив губу, однако тут же последовал третий, четвертый, пятый. Дергаясь на «поводке», она орала: – Хватит! Больно же! Но сложенный вдвое ремень продолжал безжалостно лупить ее голую попу, и каждый последующий удар казался больнее предыдущего. Захлебываясь слезами, Лена, как попугай, просила прощения, однако результатов это не приносило. Только когда она, перестав елозить животом по столу в тщетных попытках увернуться, уже тупо выла, вздрагивая при очередном ударе, отец сделал паузу.
   – Ты ничего мне сказать не хочешь?
   Но в Лениной голове жила лишь одна мысль – когда все это закончится, и не получив ответа, отец вздохнул.
   – Вот, как нажраться или не прийти ночевать, ты быстро соображаешь, а как оценивать свои поступки…
   Ремень снова впечатался в попу, и слова тут же нашлись:
   – Я буду приходить вовремя! – взвизгнула Лена.
   – Это когда ж, интересно?
   – Когда скажешь! Честно!!..
   Но начавшийся, вроде бы, конструктивный диалог, не остановил наказания.
   – Еще чего ты не будешь?
   – Пить не буду! Папочка, хватит!
   – А курить?
   – Нет! Не буду!
   Попа уже имела густой малиновый цвет, готовый очень скоро превратиться в фиолетовый, и тогда отец сказал:
   – Видишь, получается, все проблемы, которые не решались годами, можно решить за полчаса легко и просто.
   Бросив ремень на диван, он развязал дочь, но та продолжала реветь, распластавшись на столе; она не знала, что воспитательный процесс еще не закончился.
   – А теперь марш в угол! – приказал отец.
   – Зачем?..
   – Постой и подумай, а потом подробно все обсудим.
   Формально Лена была свободна, но ремень лежал слишком близко, чтоб ослушаться. Захлебываясь слезами, она неуклюже переступила упавшие на пол бриджи и закрыв руками лицо, уткнулась в угол возле шкафа.
   В это время из сумочки раздалась трель телефона. Отец бесцеремонно достал аппарат; на экране возникло симпатичное фото улыбающейся брюнетки и титр «Вика».
   – О, блин! – Вика удивилась, услышав мужской голос, – а Лену можно услышать?
   – Можно, – он развернул трубку в сторону угла, – услышала?
   – А что с ней? – не поняла Вика.
   – Ну, что… – отец вздохнул, – выпорол я ее, ремнем. Так что позвони позже, – и бросил телефон обратно в сумку.
   – Пап!.. – Лена зарыдала громче и уже не только от боли, но больше даже, от стыда, – зачем ты сказал?..
   – Чтоб подружка твоя тоже мотала на ус! И, вообще, лучше думай не об этом, а о том, что должна мне сказать!
   Едва он вышел, прикрыв за собой дверь, Лена приложила ладони к попе, которая горела, будто с нее содрали кожу; почувствовала, что всегда нежная и гладкая, она сделалась бугристой от рубцов. …Во, попала! Даже в школе пальцем не трогал, а тут так вломил… я ж думала, он шутит, что по мне ремень плачет!.. И Вика все знает… позорище-то!..

   – Ты готова к разговору? – отец заглянул в комнату.
   Лена уже не рыдала, а лишь громко всхлипывала, однако сознание еще не подготовилось к принятию решений.
   – Нет? Ну, постой.
   – Пап! – мысли судорожно заметались в поисках ответа, способного прекратить унизительное наказание, – я больше никогда не буду так делать…
   – Выходи, – отец присел на диван.
   Лена сесть не могла, поэтому остановилась перед ним, опустив голову и тоскливо разглядывая топик с гордым призывом «Готова любить!», колечко пирсинга, притаившееся в пупке, белый треугольник сексуальных трусиков – в сложившейся ситуации все это выглядело нелепо, так как являлось атрибутами другой жизни, до которой она, оказывается, еще не доросла.
   – Давай подведем итог, – продолжал отец, – значит, с курением ты закончила раз и навсегда?
   – Да… – Лена не представляла свой имидж без сигареты, но в ее положении другой ответ просто не подразумевался.
   – Гуляешь ты столько, сколько тебе разрешат, и чтоб всегда была на связи – теперь за тобой будет тотальный контроль.
   – А если пропадет сигнал? – Лена шмыгнула носом, – или телефон разрядится – всякое ж бывает, – она пыталась сохранить хоть крошечную часть прежней свободы, однако отец мгновенно рассеял глупые надежды:
   – Бывает всякое. Но только один раз.
   – Почему?..
   – Я тебя тогда так выпорю, что больше ты сама не пойдешь туда, где нет сигнала, а утро будешь начинать с зарядки телефона. Я доступно излагаю?
   – Да…
   – Отлично. Следующий пункт – согласен, иногда в компании приходится выпивать, чтоб не выглядеть белой вороной, но если ты опять явишься такой, как позавчера…
   – Не явлюсь…
   – Надеюсь. И последнее – слушаться ты будешь с первого раза, без всяких «офигел», «с дуба рухнул»!
   – Я больше не буду оговариваться…
   – Вот, собственно, все. Ничего сверхъестественного не требуется – просто веди себя прилично, а то добренькие родители все тебе всегда прощали, и ты обнаглела вконец. Согласна?
   – Да… – не поднимая головы, Лена кивнула.
   – Поверь, нам с мамой совсем не хочется тебя так наказывать, но это необходимо; и не думай, что отстрелялась, и завтра все можно начинать по новой. За любое нарушение сегодняшних обещаний ты теперь будешь каждый раз получать ремня. Тебе все ясно или есть вопросы?
   – Ясно… – Лена судорожно вздохнула.
   – И не вздыхай, – отец встал и неожиданно обняв, поцеловал дочь, – мы тебя любим, и делается все для твоей же пользы – иначе, Лен, я серьезно говорю, ты плохо кончишь. Завтра с утра я в командировке, так что маме сама расскажешь, как прошел наш урок и какие выводы ты сделала. Я сейчас поехал в редакцию, а ты находишься под арестом – из дома ни ногой; и завтра тоже.
   – Куда ж я пойду? – Лена криво усмехнулась.
   Едва за отцом закрылась дверь, она подошла к зеркалу, повернулась спиной и оглянувшись на отражение, заревела снова. …Твари, могли б запереть на неделю или в деньгах урезать, а то… Тут подал голос телефон. Лена взяла его механически – разговаривать не хотелось даже с Викой.
   – Лен, привет! Чего там у тебя стряслось?
   – Что-что… – Лена шмыгнула носом, – ремня получила. Первый раз в жизни. Сроду не знала, что это так больно. Задница теперь, как блузка твоя, бордовая, точь-в-точь…
   – А за что?
   – Да за все!.. За поведение, короче. Только никому не рассказывай, ладно?
   – Блин, конечно! Ленка, бедненькая… А я думала, вечером тусанемся – завтра ж я отчаливаю в Египет.
   Новость, словно прилетела из другого мира, поэтому не вызвала ни радости за подругу, ни зависти к ней. …Это даже хорошо, – тоскливо решила Лена, – в клуб ходить не с кем… а хотя что там делать? В двенадцать все только раскручивается, а меня, небось, погонят домой…
   – Лен, пока я вернусь, думаю, все устаканится.
   – Это навряд ли, – Лена вспомнила данные от безысходности обещания и ей стало так жаль себя, что отступившие, было, слезы покатились вновь, – мне домой теперь по часам… не бухать, не курить… Пипец, короче – отгулялась…
   – Ленка, я тебе так сочувствую!
   Но никакое сочувствие не могло принести облегчения; Лена вытерла мокрые щеки.
   – Ладно, хорошо тебе отдохнуть, – она хотела совсем отключить телефон, но вспомнила, что теперь не имеет на это права; вздохнула и пошла в ванную, прихватив его с собой.
   Под душем она стояла минут двадцать, размышляя: …Блин, хоть бы, сука, предупредил, а то ж вечером все было, как всегда… а и предупредил, я все равно б не поверила; кто ж поверит в такой бред?.. Вчера б сказали – да я б на ящик «Ягуара» поспорила!.. И что теперь делать?.. А еще говорят, безвыходных ситуаций не бывает…
   Попытка натянуть домашние шорты вызвала болезненные ощущения, и Лена заменила их на юбку, заодно избавившись и от трусиков. …А что? Я ж маленькая девочка – мне можно…
   После духоты и влажности она вышла на балкон; в руке явно не хватало привычной сигареты, но попа тут же запротестовала против столь опрометчивого шага, и доводы ее оказались весьма убедительными. Вздохнув, Лена уставилась вниз. Нет, прыгать она не собиралась; даже мысли такой не возникло – она просто вспомнила, как обычно развлекалась, пытаясь попадать «бычками» в крышку люка перед подъездом (к вечеру их там набиралась целая россыпь, что вечно бесило дворничиху тетю Машу). …Блин, как было классно! И все обломалось в один день…
   На соседний балкон, отделенный лишь тонкой перегородкой из стеклоблоков, вышел мужчина.
   – Здравствуйте, Юрий Иванович, – заученно произнесла Лена, но вместо ответа, сосед ехидно прищурился.
   – Что, наконец-то занялись твоим воспитанием?
   Лена испуганно обдернула юбку и отвернулась, пряча «лысое» без косметики лицо с красными опухшими глазами.
   – Весь двор слышал твой «концерт».
   …Пипец!.. – дальше мысль не двигалась, но ее хватило, чтоб лицо Лены сделалось пунцовым.
   – Давно пора, – продолжал Юрий Иванович, – отец у тебя, терпеливый мужик. Помню, еще в школе мы с ним полночи носились, искали тебя по всем дворам. А ты помнишь?
   – Не помню, – буркнула Лена.
   – Конечно! Слова-то, чего их помнить? А, вот, если он сразу высек тебя хорошенько, глядишь, запомнила б и не пришлось бы здоровую девицу учить прописным истинам! – говорил он так смачно, что Лена не выдержала – молча ушла обратно в квартиру и закрыла дверь на шпингалет.
   …Достали, блин! Тема дня!.. Еще в «Новостях» сообщите! Вам-то всем какое дело?.. Блин, а если весь двор слышал, хоть из дома теперь беги! – она шмыгнула носом, но уже не плакалось – сознание включилось в работу, ища выход из положения, – только куда тут сбежишь?.. Достала из сумочки сигареты. …Ну что, выбрасывать, что ли?.. И вдруг ей стало их безумно жалко – тонкая голубая пачка, вроде, протягивала нить между замечательной прошлой и ужасной новой жизнью. …Пусть лежат. Я ж не курила, а про хранение мы не договаривались. Если что, скажу, забыла…
   Лена запрятала пачку на самое дно сумочки; выйдя на кухню, осторожно присела на табурет, но тут же встала. …Блин, хорошо хоть лето, а то представляю, как вся группа б укатывалась! Я б, точно, не пережила… А куда б я делась?.. Стоп! – Лена оперлась о подоконник, глядя в окно, – не такая уж я маленькая – я могу выйти замуж и свалить от них, от всех… О! За Ника, например!..
   Утренний кошмар напрочь затмил события ночи, но неожиданно все вернулось; правда, вернулось как-то странно, будто взглядом со стороны. Получалось, вроде, и не она вовсе благодушно сидела на даче со стаканчиком виски, не она занималась сексом в джипе, не она, в восторге от новизны ощущений, курила абсолютно голой в свете луны, а потом мечтала дефилировать в клубе без трусиков. …А последнее-то почти сбылось! – сообразила она и даже улыбнулась, – хорошо, Юрий Иванович не догадался!.. Блин, только совершенно не те ощущения, каких хотелось… все это, как продолжение того дурацкого сна! – мысль внесла еще большую сумятицу, – но не бывает ведь, что сон не отличим от реальности?.. С другой стороны, тогда ж у меня даже остались следы на руках… и что получается? Ни фига не понимаю… Кстати, сном или явью был вчерашний день легко выяснить, если Ник придет в «Тануки»!.. Сейчас плюну на все и рвану туда! Ага, и скажу, типа, я тут постою возле столика, а то меня воспитывать начали. Ох, Ник ржать будет! Как он сказал – либеральные родители? Ну-ну… Не, смех смехом, а если б он забрал меня в Москву – ей-богу, дернула б! Только он же не заберет – любви у него никакой нет, а без любви, на фиг, я ему нужна? У него таких девочек, небось, пол-Москвы… И куда тогда бежать? Надо ведь не на день и не на два, а хотя бы на месяц, чтоб они подергались, помучились; чтоб поняли, что дочь у них одна и нельзя так с ней обращаться, даже если она провинилась. Блин, как назло, и общага летом на ремонте, а то можно было б у девок перекантоваться… а больше к кому?..
   Значит, надо замуж. Только как, если сидишь под замком?.. Отец же может закрыть меня хоть до конца каникул. Ему-то что? Скажет, типа, нечего болтаться – сиди, вон, книжки читай. Дура, блин! Не борзела б, и все б шло, как шло, а то набухалась до беспамятства, потом сорвалась черти куда… Взрослая, блин!.. Вика, вон, сильно не нарывается, так отдыхает в Египте, а мне теперь что, ходить по струночке?.. Я не хочу! Не хочу быть маленькой!.. Но у взрослых, отец верно сказал, должны быть свои бабки, своя хата… Бросить, что ли, на хрен, универ и пойти работать? А куда, чтоб и хату снимать, и на жизнь оставалось?.. Нет, только замуж! Из дома не выпускают, буду знакомиться в Интернете…
   Вернувшись в комнату, Лена достала ноутбук и подошла к дивану, но там все еще валялся ремень. В отсутствие отца, он не казался страшным, а, наоборот, выглядел жалким – старым, потрескавшимся, потерявшим форму в местах, где его когда-то сжимали шлёвки. …Такая фигня, а как лупит… – Лена сбросила его на пол; ремень развернулся и на внутренней стороне она увидела размазанную полоску чернил. …Блин!.. – схватила его, – неужто тот, с дачи?.. этого… как его?.. Майора Ковалева… В чернильной полоске текст не читался, но чем дольше Лена изучала ее, тем становилась уверенней, что ремень тот самый.
   …А как он сюда попал? – Лена перевела растерянный взгляд в окно, – отец притащил? Типа, намекнуть, что знает, где я была и чем занималась?.. Но откуда, если даже Вика не в курсе, где та дача?.. Нет, отец, вообще, отпадает – если б он меня застукал, то не стал бы ждать до дома – пока врачи жрали шашлыки, завел бы на дачу и на той же кровати выдрал.
   Блин, почему все так перекликается со сном? Может, это, правда, его продолжение? Меня ж отец разбудил, и я не досмотрела до конца! Точно, проснусь, и все останется по-старому! А сон, типа, предупреждение, чтоб немного прищемила хвост! О, классно было б! Как проснусь, сразу позвоню Вике – поржем вместе, а потом по «Ягуару» и в «Отвертку»! Крутые загулы прекращу; бухать… ну, только чтоб, как вчера, а не как позавчера; курить, вот, не брошу… Блин, но какие сны у меня стали реальные! Раньше ведь совсем ничего не снилось…
   Искать женихов расхотелось – надо было заснуть, и потом проснуться, как утром перед экзаменом; Лена легла на живот и подсунув руку под щеку, закрыла глаза.

   Проснулась она в темноте; чтоб понять, что ничего не изменилось, потребовалось лишь чуть повернуться. Попа, правда, болела уже не так сильно, что само по себе радовало, но ситуация-то при этом осталась прежней – она все так же находилась под арестом и установленные запреты так же продолжали действовать. От разочарования Лена заплакала, но совсем тихонько, уткнувшись в подушку.
   Однако расставаться с надеждой, даже самой сумасшедшей, непосильно трудно, поэтому она все равно думала: …Но что-то же есть! Я хожу по краю чего-то, только не могу понять, чего именно. Ведь я реально валялась связанной на той даче, и ремень каким-то образом сам собой переместился сюда, хотя у отца своих ремней куча. Как-то все связано… Надо обязательно попасть туда еще раз – покопаться в тряпье, перетряхнуть кровать; подсказка должна быть – не просто так это!.. И попасть надо быстро, ведь если Ник дачу продал, ее могут сразу снести. Блин, что же делать?.. Нет, можно, конечно, ни в чем не разбираться, а тупо подчиниться, стать примерной девочкой… – от одной мысли внутри у Лены все сжалось, будто ей предстояло умереть, а взамен родится другой, чужой человек, который будет вести абсолютно пустую, чуждую ей жизнь. …Не хочу! Может, когда-нибудь я стану такой, как они требуют, но сейчас я хочу гулять, хочу делать то, что мне нравится: и бухать, и курить, и тусоваться до утра, и даже трахаться с кем захочу!.. Интересно, сколько сейчас времени?..
   На цыпочках Лена прокралась к выключателю. Вспыхнул свет; в первую секунду она зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, что ремень с пола исчез, а ноутбук с дивана перебрался на стол. …Не, это не чудо; точняк, отец заходил, проверял. Воспитатель хренов… Она взглянула на телефон. …Ноль часов пятнадцать минут. Если он завтра едет в командировку, то уже спит – за ним же всегда в шесть утра приезжают. Блин, почему он всегда ездит одним днем? Свалил бы на неделю – глядишь, таких материалов нарыл для своей вшивой газетенки!.. За один день чего он там видит?.. Прокравшись по коридору, Лена первым делом зашла в ванную и повернувшись спиной, задрала юбку – ужасный малиновый цвет сменился насыщенным красным, кожа стала ровнее. …Такими темпами через пару дней, глядишь, и пройдет… ага, если не схлопочу еще! Хотя пока я под арестом, вроде, не за что. Нет, с такой жизнью надо кончать и поскорее. Я так долго не смогу… я ж хотела в Интернете полазить, насчет женихов!..
   Аккуратно, чтоб не шуршать, Лена прихватила на кухне пакет чипсов и вернулась в комнату. Взяв ноутбук, осторожно опустилась на диван и с радостью обнаружила, что хотя неприятные ощущения остались, но на мягкой постели вполне можно сидеть.
   …Поставим вопрос конкретно, – она набрала «Быстро выйти замуж». Первый сайт гласил: «Окольцевать мужчину в один прием», – о! Как раз в жилу! И что тут?.. Первое – забеременеть. Ха! Вот это не надо! Ребенок мне, точно, не нужен! Второе – купить. Если мужчина неравнодушен к материальным ценностям… – начала читать Лена, попутно бросая в рот чипсы, – а они у меня есть, ценности? Кто б меня саму купил! Третье – давление родственников. Класс! Только надо сначала им понравиться. Это ж программа года на два! Так, четвертое – действовать от противного. Надо не показывать мужчине, что вы хотите замуж, и это заденет его самолюбие… Мне надо, чтоб он забрал меня, а я буду в игры играть?.. Пятое – гражданский брак. Блин, так я согласна! Жених-то где?..
   Дальше шла просьба зарегистрироваться и оставить комментарий. …Это все? – Лена была искренне разочарована, – козлы! Хотя что я хотела найти? Бесценный совет? Блин, придется лезть на сайты знакомств. Только это завтра…
   На экране возникло бескрайнее море, легкие облачка над ним и далекий-далекий корабль. Картинка стояла в ноутбуке изначально, но Лена не стала ее менять.
   Сама она бывала на море три раза – первый, очень давно, и какой он, город Сочи, помнила плохо, зато Анталья, куда родители ее брали в восьмом и девятом классе, как живая до сих пор стояла перед глазами. …Эх, отпустили б меня одну, как Вику!.. Но теперь такое счастье мне, сто процентов, не светит, – Лена выключила ноутбук, чтоб не травить душу, – надо спать, а то завтра делать будет нечего, – она погасила свет и легла.
   Ее сознание и подсознание отдельно друг от друга выбирали ночные темы. Если сознание, ориентируясь на завтрашний день, пыталось заняться прикидками, кого надо искать в Сети, чтоб прожить с ним не месяц, а хотя б несколько лет, то подсознание, желая дать отдых после сегодняшних кошмаров, выбрало более приятную тему, и засыпая Лена слышала крики чаек и шум волн; вроде, компьютерная заставка, застряв в памяти, ожила. Причем, не просто ожила, а изменился ракурс, и оказалось, что море совсем не бескрайнее – вдали виднелся берег с утопавшими в зелени виллами, за которыми поднимались белые небоскребы. Откуда в воображении возник этот город, неизвестно, но душа Лены стремительно понеслась навстречу чуду.
   Перемещение заняло мгновение, и она оказалась среди множества веселых людей, заполнявших бары и клубы; ото всюду слышалась музыка – в общем, именно так Лена представляла рай, а вовсе не скучным садом с поющими птичками, кучей ручных животных и двумя бородатыми охранниками у ворот. Буйство веселья захватило ее, и, кроме него, ничего конкретного от сна потом не осталось.
   Возвращаться из рая (как и любому нормальному человеку) Лене не хотелось, поэтому даже проснувшись, она лежала с закрытыми глазами, пытаясь удержать неумолимо растворявшееся в солнечных лучах, видение. Но тут «заступило на вахту» сознание, и быстро объяснило своей хозяйке, что пора заниматься делами.
   С сожалением вздохнув, Лена встала; убедившись, что отца нет, она ощутила кусочек призрачной свободы, которую очень скоро превратит в реальную, но только не сегодня – сегодня еще надо готовить для этого базу.
   Покончив с дежурными утренними делами, Лена сразу открыла ноутбук; любуясь морем, попыталась решить, что может значить последний сон исходя из «теории Ромыча», но так и не найдя подходящего варианта, вошла в Сеть.
   Сначала Лена, действительно, вчитывалась в содержание объявлений, внимательно изучала лица мальчиков, парней и мужчин, предлагавших «дружить», «общаться», «строить отношения», «трахаться», но скоро все они смешались в единый образ, который ей не слишком нравился.
   Были, правда, еще иностранные дядечки, которые звали, именно, замуж, но Лене казалось, что все они врут. Даже снимки на фоне шикарных коттеджей не впечатляли – они выглядели, либо монтажом, либо фотосессией, сделанной у дома какой-нибудь знаменитости.
   Убив пару часов, она подумала: …Как-то не так я устроена. Другим достаточно рекламы, а я, как Станиславский – не верю, вот! Того же Ника я видела первый раз в жизни, но поехала с ним, потому что он настоящий – подошел, заговорил, а эти фотки… похоже, на сайтах собираются жулики или неудачники, вроде, меня. Но я-то девушка, а они, мужики! Они ж всегда могут найти партнершу вживую; брехня все это, что им некогда знакомиться, что они по уши в своем великом бизнесе. Может, конечно, и есть один такой на миллион, но не настолько я везучая. А что получится из союза двух неудачников? Да придется через месяц возвращаться домой, а тогда меня, вообще, посадят на цепь! И что делать?.. Лена будто видела огромную черную загогулину знака вопроса, и чем дольше смотрела на нее, тем больше злилась на себя. …Нет, выход в чем-то другом, – пришла она к выводу. Загогулина растаяла, и на ее месте образовалась пустота, что было ничуть не лучше.
   …Надо все-таки разобраться с дачей Ника, со снами… Кстати, может, город на берегу тоже что-то значит?.. Ромыч ведь доказал, что сны – это реальные знания, в отличие от социальных сетей, напичканных всякой хренью, – Лена закрыла, разочаровавший ее ноутбук, – если следовать логике Ромыча, последний сон означает, что я куда-то должна переехать… но я уже не хочу куда-то! Я хочу именно в тот город! Он мне понравился! И если существует дача Ника, то и он должен существовать… нет, все равно начать надо с дачи, пока ее не снесли!.. Блин, отец тут с его долбанным арестом! Знать бы, когда он вернется, я б смоталась – никто б ничего не заметил…
   Очень хотелось курить, но Лена боялась быть пойманной прямо на месте преступления. …Дура! Не спросила, куда он едет! Ну, почему умные мысли всегда приходят слишком поздно?..
   В это время в замке повернулся ключ. …А вот и он, падла! Небось, вообще никуда не ездил, а решил проверить, что я буду делать, сука! Но я, молодец!.. Лена вышла из комнаты, демонстрируя, что уже стала пай-девочкой, но вместо отца, увидела мать. …Блин, точно! Она ж сегодня должна вернуться!..
   – Мам, привет, – Лена остановилась, не зная, как держать себя после всего случившегося.
   – Ой, Леночка, ты дома? – тон матери был таким, будто ничего и не произошло. Лена сначала даже подумала, что, возможно, она ничего и не знает, но ее оценивающий взгляд говорил об обратном.
   – Куда ж я денусь? – Лена вздохнула, – я под арестом.
   – Ну, сама виновата, – мать развела руками, – ничего, посидишь, подумаешь. Отец хоть не бил? А то вчера порывался.
   – Ага, как же… – Лена опустила глаза, – не бил…
   – Сильно досталось? – говорила мать, скорее, жалеючи, нежели строго, поэтому Лена сразу решила, что она – «слабое звено» в тандеме воспитателей, и если подыгрывать ей, можно добиться значительных послаблений режима.
   – Как с маленькой, снял штаны, – Лена жалобно шмыгнула носом, – и так выпорол, что весь день сесть не могла.
   – Бедная девочка, – мать вздохнула, – я ему говорила, что это непедагогично, но, Лен, мы уже не знали, что еще с тобой делать. Вспомни, сколько мы пытались поговорить по-хорошему, но ты ж не слушаешь. Надеюсь, хоть теперь до тебя что-то дошло.
   – Еще как дошло, – Лена принялась повторять отцовские наставления про ложную взрослость, про наглость, и закончила так, как требовалось по ситуации, – мам, я больше никогда-никогда не буду так себя вести. Прости меня, пожалуйста.
   – Доченька! – мать в полном восторге прижала ее к себе, – ты ведь теперь будешь хорошей девочкой, правда?
   Лену так и подмывало сказать: – Пока придется; куда ж от вас, козлов, денешься? Но вслух выдавила:
   – Правда…
   – Ну и слава богу! – мать, никогда не верившая в бога, перекрестилась. На ее лице было написано счастье, и она принялась целовать дочь, тычась губами в ее лицо, но Лене эти ласки быстро надоели.
   – Мам, – она отстранилась, – еще я историю на четверку сдала, так что сессия без троек!
   – Ой, молодец! – настроение матери было на пике, и Лена прижалась к ее плечу, как всегда, когда хотела подлизаться.
   – Мам, – она сделала невинный взгляд, – я ж не вечно буду наказана, правда? Каникулы все-таки…
   – Это ты к чему? – мать хитро заулыбалась.
   – Денежек дашь?
   – Дам. Ты ж уже хорошая девочка – ты ж не будешь их тратить на вино и сигареты?
   – Конечно, нет.
   Откуда взялась следующая, совершенно гениальная мысль, Лена и сама не знала – наверное, если сознание долго бьется над какой-нибудь проблемой, то, в конце концов, приходит озарение.
   – Мам, я в кино хочу сходить. Там классный фильм сегодня последний день идет… – больше всего Лена боялась, что мать спросит – какой фильм, но она спросила совсем другое:
   – Точно, в кино? Не с Викой опять забуритесь?
   – Мам! Ну, ты что? Мы ж договорились! Тем более, и Вики нету – она в Египет отдыхать улетела.
   Судя по выражению лица, мать находилась на распутье, и Лена решила бросить очень сильный козырь.
   – Честно! Хочешь, дам телефон ее матери – сама спросишь!
   Мать даже растерялась – сколько она просила этот телефон, чтоб координировать действия с Викиными родителями, но Лена всегда врала, что не знает его, а тут сама!..
   – Перестань, не буду я никуда звонить! – она достала перетянутую резинкой пачку.
   …Блин, мне б столько! Меня б завтра тут не было! Но не воровать же у собственных родителей – это совсем западло!..
   – Сколько тебе дать?
   – Как договаривались, – Лена потупила взгляд – вообще, этот жест у нее был хорошо отработан; она и так-то была симпатичной девушкой, а в такие моменты становилась самим воплощением добродетели, – десятку за сессию и карманную десятку… сейчас же один билет в кино под три сотни.
   – Ладно, – мать отсчитала четыре пятитысячных купюры.
   – Мам, так можно в кино сходить?
   …Блин, кто б видел! В кино средь бела дня отпрашиваюсь! Вообще, пипец!.. Реально опустили на уровень пятиклассницы!..
   – Ну, сходи, – голос матери был неуверенным, – только, – она посмотрела на часы, – не позже пяти, чтоб вернулась, а то получается – отец тебя сажает под арест, а я отпускаю в кино; он мне такой разнос устроит!
   – Конечно, мамочка! – на радостях Лена чмокнула ее в щеку.
   – Смотри, и без глупостей, – мать погрозила пальцем, – лично я верю, что ты исправилась. Пойду, ванну приму с дороги, а ты не забудь – в пять дома!
   – Да, мам! – Лена решила стать не просто «хорошей», а «идеальной девочкой», поэтому добавила, – еще я не должна отключать телефон, чтоб папа мог меня контролировать, но в кино ж, сама понимаешь – там положено. Ты предупреди его, а то опять мне влетит.
   – Леночка, милая, – мать всплеснула руками, – ну, не надо делать из нас монстров!..
   …А кто ж вы, блин, есть?.. Лена скрылась в своей комнате. Обычно она наводила макияж с самого утра, но кто мог подумать, что это потребуется во время «ареста»?
   «Плавала» мать всегда долго, но Лена спешила побыстрее уйти, поэтому закончила «нанесение черт лица» в рекордные десять минут; переоделась, сунув в сумочку одну из полученных купюр и выскочила на улицу. Дойдя до соседнего подъезда, остановилась. …Блин! Оказывается, как это здорово – свобода! Только сидя под арестом можно оценить! Даже воздух, вроде, другой!.. От удовольствия она закрыла глаза, но неожиданно услышала сзади:
   – Привет!
   Резко обернувшись, Лена увидела вышедшую из подъезда, Светку, дочку соседа, Юрия Ивановича.
   – А я слышала, как тебя лупили! – та высунула язычок, кичась обладанием страшным компроматом.
   – Тебе-то какое дело? – ощущение свободы вмиг исчезло. …Со всех сторон обложили! Хоть на улицу не выходи! Нет, надо срочно валить – жизни тут не будет…
   – Лен, слушай, – Светка перешла на шепот, – я, когда Анжелке рассказала, так она говорит, что взрослых девушек, если порют, то понарошку, типа, «ролевые игры», а я с ней на стольник поспорила, что никакие это были не игры. Тебя ж отец по-настоящему ремнем лупил, правда? Я ж слышала, как ты орала, что больше не будешь.
   Лена почувствовала, как кровь приливает к лицу. …Пипец!.. Уже пари заключают!.. Она готова была убить Светку физически, но тут, сам собой, нашелся лучший ход.
   – Слушай сюда! – она притянула девочку за вырез футболки, – это мои проблемы, поняла? А будешь трепаться не по делу, учти – я знаю, где ваша компашка пиво берет, и где вы его бухаете!
   – И что? – Светка засмеялась, – оно безалкогольное.
   – А еще я знаю, где ты с Кузнецовым зажимаешься – вот, на телефон сфоткаю, как он к тебе в трусы лезет, да Юрию Ивановичу выложу!
   – Лен, ты чего? Не надо! – на этот раз Светка реально перепугалась, – Лен! – ее глазенки забегали, – я больше про тебя никому-никому, честно! Только не закладывай… ну, Лен, – Светка робко взяла ее руку, – хочешь, я девкам скажу, что, вообще, все выдумала? Типа, решила по глупому тебе отомстить, а на самом деле ничего не было. Я, правда, так скажу, только отцу не надо…
   Лена усмехнулась и оставив Светку мучиться неизвестностью, пошла дальше, но девочка кинулась следом; забежав вперед, она неумело прижалась к Лениной груди.
   – Лен, если он узнает, ты не представляешь как мне влетит!
   – Очень даже представляю, – Лена вспомнила разговор на балконе и даже не столько слова, сколько уверенно довольный тон Юрия Ивановича.
   – Лен… – Светка захныкала, – тебе-то что за радость с того?.. Пожалей меня, а? Я что хочешь для тебя сделаю!..
   – Неужто, правда, что захочу? – Лена не думала, что тринадцатилетний подросток способен быть ей реально полезен, но Светка выглядела такой беззащитной, что стало просто жаль отдавать ее на жестокую расправу. В принципе, девчонкой-то она была неплохой, и с Кузнецовым у них, вроде, любовь, а то, что разболтала подружкам… и тут ей пришла потрясающая мысль, которая мгновенно урегулировала все проблемы: …Да какая разница – я ж скоро свалю! Я чувствую!..
   – Ладно, – Лена великодушно махнула рукой, – уж не буду стучать про твои похождения.
   – Лен! – Светка просияла, – я, прям, сейчас девкам скажу, что все наврала! Хочешь, пойдем вместе – я при тебе скажу!
   – Некогда мне, – Лена посмотрела на часы – почти полчаса свободы уже бездарно прошли, – дел по горло, – и улыбнувшись, направилась к остановке, ведь ни в какое кино она не собиралась – она собиралась на дачу Ника.

   Идти пешком от маршрутки было совсем не то, что ехать в машине. Лена не учла этого надев босоножки, и теперь через каждые десять метров останавливалась и смешно дрыгала ногой, вытряхивая песок. Благо, смеяться было некому – дачи выглядели такими же мертвыми, как и прошлый раз.
   Правда, чуть позже выяснилось, что это не совсем так – невдалеке послышался звук бензопилы и не слишком трезвые голоса; хотя Лена никого не видела, но испугалась. …Блин, сейчас затащат в любой дом, трахнут и закопают. И не докричишься ни до кого, – она вспомнила, как звала на помощь во сне, – да уж, когда рядом Ник с «пушкой», как-то спокойнее…
   Тем не менее, поворачивать назад она не стала (неизвестно ведь, когда следующий раз удастся вырваться на свободу), а просто пошла быстрее, не глазея по сторонам и уже не обращая внимания на песок, неприятно терший маленькие пальчики с ярким педикюром.
   Возле дачи Ника не было ни старых хозяев, ни новых; воровато оглядевшись, Лена проскользнула в незапертую дверь и сразу подошла к вороху одежды – брюки так и лежали сверху и в них был вставлен «именной» ремень! …И как это понимать? Получается, у Ковалева два подписанных ремня? В принципе, возможно, но тогда должна существовать связь между ним и отцом? Или отца с этой дачей? Или меня с дачей, а через Ковалева… – вопросы не успевали формулироваться, но Лена и так понимала, что ни на один из них ответов у нее нет.
   Присела на кровать и инстинктивно достала припрятанные в сумочке сигареты. …Да черт с ним! Зажую жвачкой, как в школе… Чиркнула зажигалкой; затянулась, ощутив приятное головокружение. …Ни фига! Курить я не брошу, и не надейтесь!.. Связано это было с поступлением никотина или нет, но когда она наконец втерла «бычок» в грязный пол, внезапно пришла замечательная идея: …А если забрать ремень и сравнить с тем, что у отца? Или если это один и тот же, способный перемещаться в пространстве, значит, у отца его не будет! Или он исчезнет у меня, но тогда я увижу, как все происходит!.. Блин, как интересно…
   Лена вытащила ремень из брюк и задумалась. …Мало мне одного, второй еще притащу!.. Да нет, больше отец не будет меня бить – даже если что, мать заступится. Главное, к пяти успеть, – она посмотрела на часы, – о, еще только час! Сто раз успею!.. Она свернула ремень в тугой рулончик, но когда засунула его в сумочку, та уродливо раздулась. …Не, на фиг он не нужен. Лучше просто пометить его… Нашла на кухне здоровенный гвоздь и изуродовала им самую крайнюю дырочку. …Во, теперь сразу все будет понятно, – отшвырнула ремень в угол, – так, что тут еще прикольного?.. Уже не брезгая испачкаться, Лена принялась копаться в одежде, но не нашла ничего достойного внимания. Оглядев комнату, легла на кровать, просунув руки и ноги в прутья грядушки. …Да, так все и было; и как это можно объяснить? Всему ведь есть объяснение!..
   Лежала она минут пять, надеясь (как бывает в кино), что реконструкция событий откроет нечто не замеченное ранее или неосознанно забытое, но ничего не открылось и не вспомнилось. Лена села, думая, покурить на дорожку, когда совсем близко возник звук двигателя. Она замерла, а когда хлопнули дверцы, ее охватил ужас.
   – Вот, смотри, – послышался мужской голос, – это мой первый участок. Сюда пока материалы и завози.
   – Понял, – ответил другой голос.
   – Когда начнешь?
   – Завтра. Чего тянуть, если погода позволяет?
   – Едем дальше.
   Снова хлопнули двери, и урчание двигателя стало удаляться. Лена подождала минуту; вернее, как подождала? Просто к ней вернулось ощущение реальности. …То есть, завтра было б поздно, а я успела… только, вот, что успела, хрен его знает… Ладно, валить надо!..
   Она выскочила из домика и перебежала на дорогу. …А тут я имею право гулять, и никто не может мне этого запретить!.. Свободная гражданка свободной страны – гуляю, где хочу…
   Не спеша Лена пошла к остановке, но метров через пятьдесят увидела черную «Ауди». …Да что ж так не везет! То никого не было, а тут понаехали!.. Возле машины, глядя на полуразвалившуюся дачу, беседовали двое мужчин. …А тачка-то, как та, на которой к Нику приезжал покупатель… блин, а это он и есть!.. Тогда не буду прятаться – он же меня знает…
   – Добрый день, – Лена остановилась у машины.
   Мужчины обернулись.
   – О, знакомые лица! – Покупатель действительно узнал ее, – вы Никиту Сергеевича ищите? Так он участок продал и уехал.
   – Жаль, – экспромты у Лены всегда получались, поэтому она демонстративно вздохнула, – а я думала, может, не продал. Мои родители тоже захотели его купить.
   – Зачем? – Покупатель искренне удивился, – водоема тут нет, город наступает – чего хорошего? Относительно дешево – я понимаю, но для отдыха-то не лучшее место.
   – Зато близко, – Лена продолжала игру, не имевшую логического завершения, – добраться можно без машины.
   – Только-то и всего? – Покупатель был явно разочарован, – вы на маршрутке приехали, да? Может, вас в город подбросить?
   – Я б с удовольствием…
   – Коль, короче, ты понял, – Покупатель повернулся к будущему строителю, – надо поднять в Комитете по имуществу документы, найти хозяев и уговорить. Больше уговоришь, больше заработаешь.
   – Не люблю я этих бюрократов, но попробую.
   – Тогда все. Поехали. Садитесь, девушка, – Покупатель открыл перед Леной заднюю дверь.
   …Как-то он сразу ко мне проникся – типа подвезти… – подумала Лена, – а бабла там, небось, куча! Интересно, жена у него есть? Не, а кто мне мешает познакомиться? Может, через пару дней отец снимет арест – за примерное поведение даже из тюрьмы условно-досрочно освобождают, и можно будет…
   – Извините, не знаю, как вас зовут, – сказала Лена, когда они выехали на асфальт, – курить у вас можно?
   – Зовут меня – Владимир Алексеевич, а курить, можно, – он и сам достал сигареты.
   – Владимир Алексеевич, – Лена затянулась, – я, может, лезу не в свое дело, но у моих знакомых тоже здесь дача. Они давно на нее не ездят и…
   – А что ж твои родители у них не купят?
   – Она в самом конце – туда идти, блин… Если вам это без разницы, могу поговорить.
   – Да? – Владимир Алексеевич взглянул в зеркальце и улыбнулся, – поговори. Договоришься, получишь хорошие комиссионные. Как тебя зовут?
   – Лена.
   – Возьми, Лена, – не оборачиваясь, он протянул визитку, – если будут положительные новости, звони.
   …Комиссионные… Вот и работа с нормальными бабками! – Лена, не глядя сунула визитку в сумочку, – бюрократов он не любит, а мне по фигу! Не знаю, правда, где тот Комитет по имуществу, но выясню. А то нашли, блин, маленькую девочку!.. Да я скоро буду зашибать больше, чем ты в своей газетенке!..
   – Лен, тебе куда? – Владимир Алексеевич, прервал радостное течение мысли.
   – В центр. Где вам удобнее, – Лена посмотрела на часы. …Клёво! У меня еще почти три часа!..
   «Центр», естественно, был большим, но, по стечению обстоятельств, выбранный Владимиром Алексеевичем путь, пролегал мимо их с Викой любимого кафе. Было ли в этом нечто предопределенное или нет, но Лена воскликнула:
   – Ой, здесь остановите, пожалуйста!
   Вильнув к тротуару, «Ауди» остановилась.
   – Леночка, желаю успехов в бизнесе.
   – Счастливо, конкурентка, – засмеялся строитель Коля.
   «Ауди» поехала дальше, а Лена осталась. …И что? «Ягуара»? – подумала она, ощущая жуткий подъем от полученного предложения, – баночку-то можно – это ж новыми законами не запрещено; заодно жвачку куплю… блин, ну совсем, как школьница!.. Ничего, скоро я вам утру нос, дорогие родители, и свалю на фиг от вашего гребанного воспитания!..
   Купив коктейль, Лена с удовольствием сделала пару глотков. …И кто там мой босс? – достала визитку… и замерла с открытым ртом, – блин! Ковалев Владимир Алексеевич!.. Нет, но это ж не хозяин ремней! Тот реально бомж, а это крутизна!.. А если?.. – вот, после «если» зияла пустота, и Лена поняла, что поездка ничего не решила, а лишь добавила вопросов.
   …Да и черт с ними! – решила она, бросив в урну пустую банку и закуривая последнюю, на ближайшее время, сигарету, – зачем мне на них отвечать? Объявлю предкам, что нашла работу на лето – буду утром уходить, вечером возвращаться; найду этот Комитет, и все будет в ёлку…
   Докурив, она сунула в рот сразу две мятных пластинки и направилась к остановке, но на полпути остановилась. …О, я сейчас предков уделаю! Я им покажу, как исправилась!.. – мысль всколыхнулась, подстегнутая «Ягуаром». Лена свернула к развлекательному комплексу, на помпезном фасаде которого пестрели рекламы всех восьми его кинозалов.
   …Хоть что-нибудь приличное-то идет? – она остановилась и в это время из высоких стеклянных дверей вышли две девушки. Они весело болтали, а проходя мимо урны, небрежно бросили в нее красивые фирменные билеты. …Блин, теперь еще и по урнам лазить придется! – воровато оглянувшись, Лена выхватила лежавший сверху билет и не останавливаясь, пошла дальше.
   Пройдя десяток метров, достала добычу. …О, «Пираты Карибского моря»! На классный фильм канает, – сунула билет в сумочку и с чистой совестью вновь двинулась к остановке.

   Домой Лена приехала без четверти пять; открыв дверь, увидела туфли отца, но не испугалась.
   – Мам! Пап! Это я!
   – Как фильм? – донесся из кухни голос матери.
   – Там Джонни Дэпп такой клёвый!
   – Пользуешься, значит, добротой матери? – голос отца был полушутливым, и Лена улыбнулась.
   – Пап, я ж исправилась. Мама меня до пяти отпускала, а сейчас без пятнадцати. И вот еще, – она полезла в сумочку, – даже не выбросила, для отчета.
   Отец взял билет, больше напоминавший открытку, повертел в руках, не зная, что с ним делать.
   – Молодец, что я могу еще сказать?
   И тут он сделал то, чего Лена никак не могла ожидать – открыл ее сумочку, чтоб сунуть билет обратно.
   – А это что? – он достал лежавшие прямо сверху сигареты, – Марин, иди сюда!
   Все произошло настолько неожиданно, что Лена обмерла, лишь судорожно сглотнув слюну.
   – Что случилось? – испуганная мать выглянула из кухни.
   – А вот что! – отец потряс перед ней пачкой, – говоришь, она исправилась, да? Дня не прошло!..
   – Леночка, – мать растерялась не меньше дочери, – ты же мне утром говорила, что не будешь…
   Спорить не имело смысла, ведь жвачка – это защита от непредвзятого «нюхателя», а если знаешь, что ищешь…
   – Пап, я только одну… – пролепетала Лена, проклиная собственную беспечность.
   – То есть наш уговор ты все-таки нарушила?
   – Папочка, не надо! Я больше не буду!..
   – Это я уже слышал вчера. Как я понял, ничего не изменилось. А пришла ты рано, потому что Вика в Египте, а иначе б опять до утра!..
   – Нет, правда!
   – Да не верю я тебе!
   У Лены была всего минута, чтоб найти какие-то уникальные слова, но она их не нашла – отец вернулся из комнаты, держа в руке ремень; тот самый, вчерашний… или сегодняшний – Лене было не до выяснения таких деталей.
   – Нет, пожалуйста! – у нее хлынули слезы, – честное слово, я больше никогда не закурю! Я сейчас выброшу все сигареты!..
   – Естественно. Но сначала получишь то, что заслужила.
   Лена представила, что будет с ее бедной попой, на которой еще до конца не прошли следы вчерашней экзекуции, и поняла, что не выдержит; в чем это будет выражаться, она не знала, но не выдержит, и все тут. Наверное, на ее лице был ужас, потому что вступилась мать:
   – Саш, прости ее. Ну, последний раз.
   – Марин, – отец повернулся к ней, – девочка должна усвоить, что наказание неотвратимо, иначе начнется вранье…
   – Нет! Не начнется! Я обещаю!.. – дальше полился неконтролируемый поток слов, вперемешку с рыданиями.
   – Саш, у девочки истерика. Я прошу, не бей ее, – но голос матери звучал слишком неуверенно, чтоб переломить ситуацию.
   – Она каждый день будет истерить – актриса еще та! – возразить матери было, похоже, нечего, и отец снова обратился к Лене, – нечего рыдать! За свои слова отвечать надо! Быстро снимай штаны! А потом решишь, стоила того одна сигарета или нет! Арест твой я продляю до конца месяца, так что времени будет достаточно! Марин, слышишь! Никаких поблажек! Пусть сидит дома – готовит, стирает, каждый день вылизывает квартиру, а то в девятнадцать лет ни черта девка не умеет!.. Ноутбук я тоже конфискую, а то будешь торчать в Сети с утра до ночи!
   Пока длился этот монолог, Лену охватывал все больший ужас – нет, такая жизнь ей не нужна; то есть, вообще, не нужна! Благо, сейчас она не была связана, поэтому заскочила в свою комнату и захлопнув дверь, повернула стопор на ручке; прижалась к двери спиной. Тело содрогалось от рыданий, и это был уже не страх наказания – это было гораздо глубже и серьезнее, ведь если жизнь не нужна, то с ней надо расстаться и не мучиться дальше. Такое решение, будто раскололо сознание надвое – с одной стороны, оно являлось единственно правильным, но, с другой, было безумно жаль еще не прожитой жизни, ведь в ней могло произойти еще столько всего хорошего!
   Возможно, это желание хорошего все-таки б перевесило, если б отец не принялся дергать ручку.
   – Открывай немедленно! Хуже ведь будет!
   – Саш, я запрещаю бить ее! – голос матери явно окреп, – с ней надо просто поговорить!
   – Поговорить? Да она ж вчера мне слово давала! О чем с ней говорить? Ее только пороть надо! Каждый день, пока не исправится! Елена, ты меня слышишь? Открывай! – он постучал в дверь, но Лена заткнула уши.
   …Я не буду так жить! Не буду! Не буду!.. Они еще пожалеют! Всю жизнь будут мучиться, что у них больше нет дочери!.. Она выбежала на балкон. …Сейчас прыгну, и пропади оно пропадом! А их посадят за доведение до самоубийства!..
   Лена перенесла ногу через перила, глянула вниз…
   – …Лен, ты куда? Не надо!
   Она автоматически повернула голову и совсем рядом увидела перепуганное Светкино личико. В следующую секунду девочка, высунувшись за перегородку, разделявшую балконы, схватила ее за руку.
   – Ленка, ты классная! Ты красивая!.. Не прыгай, пожалуйста. Не надо, Леночка!
   Искренний детский голосок привел ее в чувство. Лена еще раз глянула вниз и ужаснулась высоты, с которой два мужика, беседовавших у подъезда, выглядели натуральными лилипутами. Инстинктивно убрала ногу обратно на балкон.
   – Леночка, – Светка гладила ее по руке, – ты классная… я все слышала… мы что-нибудь придумаем…
   Ничего, конечно, придумать было нельзя, но как-то все сложилось одно к одному – за дверью стихли угрозы, руку ее гладили маленькие ласковые пальчики, а голос говорил такие хорошие слова. Лена чувствовала, как возвращается из небытия, куда чуть не ринулась сгоряча. Слезы еще лились, но сознание вышло из ступора, в котором совершаются все безумные поступки, и она поняла, что хоть и не хочет жить так, как требовал отец, но и умирать тоже не хочет.
   – Это кто ж придумает? Ты? – она даже улыбнулась.
   – А что? – поняв, что самое страшное позади, Светка радостно засмеялась, – я, знаешь, какая хитрая? Например, если тебя закроют дома, можешь выходить через меня и так же возвращаться. Смотри, берешься здесь, – она показала на щель в стеклоблоках, – переносишь одну ногу; потом держишься за перила, и вторую. Я Анжелку научила, так теперь, если ее гулять не пускают, она все время через Катьку Смородину уходит.
   – Если я уйду, меня, вообще, убьют…
   – Не убьют – родители детей не убивают. А чтоб ремнем не лупили, знаешь, что делай? – поучала Светка, – перед тем, как они домой придут, ложись спать. Бьют ведь когда? Ты, вот, что-то натворила – они злые; ну и начинают. А если ты спишь, они ж не будут будить тебя? Не будут. А за вечер перетрут между собой, успокоятся; я всегда так делаю, если чувствую, что должно влететь. Иногда, конечно, все равно и на утро влетает, но это уж когда совсем чего-нибудь натворишь; а так, Лен, я точно говорю – притворись спящей…
   Идея выглядела по-детски наивной, но, во-первых, у самой Лены не было и такой, а, во-вторых, эта забота странным образом остановила потоки слез и возвратила надежду на лучшее; пока неизвестно какое, но лучшее. Лена всхлипнула последний раз и ласково коснулась Светкиной щеки мокрой ладонью.
   – Все это классно, только отец поймет, что я притворяюсь – по векам видно, когда человек моргает, даже если глаза закрыты.
   – Слушай! – Светка хлопнула себя по лбу, – а, хочешь, я таблетки принесу, чтоб ты спала по-настоящему? Матери в свое время прописали. Крутенные, блин! Вырубали ее на раз! Сейчас она их уже не пьет, а пузырек почти целый – она даже не заметит.
   …Да-да! Мне, действительно, лучше вырубиться, – решила Лена, – иначе сойду с ума от одной мысли, что рано или поздно придется открыть дверь. Тогда уж отец не повторит ошибки – опять привяжет к батарее… Может, все-таки прыгнуть?.. Нет, раз не прыгнула сразу… но жить-то как? До конца месяца три недели! Что, безвылазно сидеть дома и пахать, как Золушка? Какая, блин, Золушка – как рабыня! Золушку-то, вроде, не били…
   – Тащи! – Лена махнула рукой.
   – Я мухой! – Светка исчезла, а Лена подумала: …Я-то, дура, смеялась, когда она сказала, что пригодится мне, а вот ведь!.. Кстати, и выход на волю теперь есть, если найду, куда свалить. В принципе, у меня денег, почти двадцать штук; махну, например, в Москву! Сколько девок приезжают и устраиваются, и карьеру делают. Я – красивая, не самая тупая…
   – Вот, – появившаяся Светка оборвала весьма конструктивную мысль, – держи, – протянула голубую капсулу, вместе со стаканом воды, – запей. Потом, когда проснешься, если чего потребуется, в стенку стучи – тут как раз моя комната.
   – Спасибо, ты – настоящий друг, – Лена выпила снотворное. Его действия она не знала, поэтому на прощанье подмигнув Светке, ушла в комнату, легла и закрыла глаза.
   Все мысли она попыталась изгнать, иначе ее б не взяла никакая таблетка, и каким-то чудом это удалось. Лена погрузилась в благостный покой, где не было ни отца с матерью, ни балкона, притягивавшего простотой решения всех проблем, ни даже заботливой Светки – не было вообще ничего, только чуть позже бледный матовый свет нарисовал на стене четкий прямоугольник. Лена долго смотрела на него, пока не сообразила, что так невидимая луна светит в окно.
   …Блин, вот это я вырубилась!.. И чего теперь делать всю ночь – спать я больше не хочу. Пошарить в Интернете, пока отец не забрал ноутбук?..
   Воспоминание об отце мгновенно уничтожило всю благостность момента. …Лучше б вообще не просыпаться!.. Но утром-то все равно выходить… или что, ловить моменты, когда он будет на работе? Так это ж день, два; тем более, с его свободным графиком… но не буду я жить по его правилам! Не хочу!.. А другой вариант – только с балкона. Блин, ну, почему все так хреново?.. Хотя есть еще вариант – разобраться со снами. Не просто ж так мне снилось, например, море? Мои сны ведь сбываются. Значит, и путь в тот город должен быть; надо его только найти…
   Лена хотела повернуться на бок, но почувствовала, что не может – ее руки и ноги были связаны. …Блин, это чего, продолжение? То есть, я, типа, опять на даче Ника?.. Но разглядеть в лунном свете комнату она не смогла.
   …Тогда отец разбудил меня; подождем, что теперь будет дальше. Как прикольно!.. В сравнении с тем, что ее ожидало в реальности, любой виртуальный кошмар выглядел развлечением, и она принялась выстраивать фантазии, повернув голову к окну.
   …Какой-то свет, вроде, не правильный. Может, я на другой планете? Хотя вряд ли, что мне там делать – я девушка сугубо земная. Все-таки я у Ника на даче… во! Утром же приедет «строитель» и освободит меня!.. Он-то освободит, а что дальше? Сон на этом закончится, потому что совместится с реальностью? Ведь куда я пойду без денег, без документов – только домой, а там… Нет, но тогда это совсем глупый сон, без начала, без конца, без смысла – ну, полежу я тут и что? Должно быть объяснение – как я сюда попала, зачем… или во сне не бывает объяснений?..
   За окном послышался шум автомобилей. Лена открыла глаза – оказывается, уже рассвело. …Сейчас, небось, начнут разгружать стройматериалы. Надо крикнуть, а то разгрузят и уедут – что им в доме делать?.. Но тут скрипнула дверь, и Лена услышала голос, скорее всего, говоривший по мобильнику.
   – Я на месте. Вошел… нет, пока тихо… не волнуйтесь, если она здесь, сейчас найдем.
   …Это ж за мной!.. А если похитители?.. – Лена замерла, забыв, что это всего лишь сон, и почти перестала дышать, зная, как скрипит кровать при каждом движении, – только не убивайте!.. Только не убивайте!.. – заклинала она, будто совсем недавно не собиралась сделать это сама.
   Дверь приоткрылась, и внутрь осторожно просунулась голова «строителя»; оглядев комнату, он остановил взгляд на кровати, и тут же дверь распахнулась, сильно ударившись о стену. «Строитель» появился целиком; в левой руке он держал телефон, а в правой, пистолет.
   – Нашел! – сообщил он радостно, – эти суки связали ее и бросили… да, уже везу, – и глядя на Лену, спросил, – ты как?
   Она лишь слабо улыбнулась, хотя и догадалась, что это не похититель, а спаситель.
   – Все нормально, – спрятав пистолет, «строитель» достал нож, перерезал веревки, – сейчас, девочка, поедем к папе, а то он уже с ума сходит.
   – Нет! – хоть ноги затекли, Лена резко вскочила и кинулась к выходу, но за дверью натолкнулась на человека с автоматом, в маске; на его камуфляжной куртке четко значилось «ОМОН».
   – Ты куда? – «строитель» поймал Лену за руку.
   – Я не поеду к нему!.. Не надо, прошу вас!
   Омоновец продолжал стоять, как изваяние, а «строитель» покрутил пальцем у виска.
   – У тебя с головой в порядке? Он весь город на уши поставил, чтоб спасти тебя; сам пулю получил!
   – Какую пулю?..
   – Обыкновенную! Калибра семь-шестьдесят два! А почему, думаешь, он не приехал сам? Слава богу, только плечо цепануло.
   – И где он сейчас?
   – В больнице. Пулю извлекли, так что не волнуйся, ничего страшного. Так ты едешь или тебя силой везти?
   На слово «силой» омоновец среагировал сразу, наведя ствол автомата, и Лена поспешно согласилась ехать. Правда, все, что говорил «строитель» абсолютно не вязалось с образом отца, способного «воевать» разве что за компьютером, да еще бить привязанных к батарее девочек. …Но если он ранен, значит, ничего не сможет мне сделать!.. Отца было совершенно не жаль, а потому она улыбнулась.
   Из дома Лена вышла вместе со «строителем» и удивленно остановилась. …Это ж не «Сады» и не дача Ника!.. Вокруг был, хоть не частый, но настоящий лес. Она оглянулась и увидела поросшую мхом бревенчатую стену. Метрах в двадцати стояли два автомобиля – серебристая «Мазда» и микроавтобус цвета хаки; вокруг бродили несколько омоновцев.
   – Спасибо, ребята! – «строитель» вскинул руку, – операция закончена. Колмыкову передайте, что я позвоню.
   Омоновцы стали грузиться в автобус, а «строитель» повел Лену к «Мазде».
   – А где это мы? – спросила она.
   – Кордон какой-то, – «строитель» ткнул пульт, и «Мазда», пискнув, подмигнула фарами, – бандиты указали место, когда мои ребята трясли их.
   – Ваши ребята?..
   – Ну, а чьи же? Я этих отморозков раньше ОМОНа вычислил. Владимир Алексеевич позвонил в час ночи, а в три я их уже вычислил; у меня агентура работает.
   Откуда у строителя агентура и кто такой Владимир Алексеевич, Лена не знала, но и уточнять не стала; она спросила гораздо более важную для себя вещь:
   – Отец на меня еще сильно злится?
   – За что? – «строитель» распахнул перед Леной дверь, – в наше время похитить могут кого угодно и откуда угодно; это твоя, скорее, не вина, а беда. Хотя, конечно, Лен, надо быть разборчивее в знакомствах. Потом расскажешь подробно, с кем общалась в клубе, что пила – надо ж найти урода или уродку, кто накачал тебя дрянью.
   …Пила четыре коктейля и «Мартини», с Ником, – чуть не выпалила она, но вовремя сообразила, что после этого уже была у Ника на даче, а, значит, речь идет о каком-то другом случае, который она не помнит вообще.
   «Мазда» развернулась и обогнав тронувшийся раньше микроавтобус, покатилась по извилистой лесной дороге. «Строитель» открыл бардачок и указал на банку «Ягуара».
   – Выпей, успокойся. Вроде, твой любимый напиток?
   Лена удивленно повернула голову, но «строитель», похоже, не шутил, и она взяла банку. …Отец чего, проверяет меня? Да и пусть! Если у него прострелено плечо, что он мне сделает? Пусть он спас меня, но жить по его законам я не буду!..
   – Спасибо, – она сделала несколько глотков, и сразу наступила приятная расслабленность, – а сигаретки у вас нет?
   – Возьми там же.
   Лена достала пачку своих любимых «ESSE». …Это что, он узнал и купил специально? Тем более, пачка-то новая. А у кого он мог узнать? Вика в Египте; у отца? Возможно – он же нашел такие у меня в сумочке. Блин, ничего не понимаю… Она затянулась. Голова приятно закружилась, и Лена умиротворенно откинулась на спинку сиденья.
   Когда «Мазда» выползла на асфальт, «строитель» прибавил газу. Навстречу катился поток машин; причем, Лена обратила внимание, что номера на них сплошь московские.
   – Мы что, в Москве? – она повернулась так, чтоб видеть реакцию водителя – тот усмехнулся.
   – Ну, не в Стамбуле же. Оттуда выручать было б сложнее.
   – Меня хотели продать в бордель? – догадалась Лена.
   – Мало ли кто чего хотел? Забудь все, как кошмарный сон.
   Лена уже собиралась спросить, как она попала в Москву, но последняя фраза все расставила по местам. …Тьфу, блин! Это же сон! Какая ж я дура!..
   Докурив и допив коктейль, она прикрыла глаза, поэтому не видела, как впереди возникли белые многоэтажки, постепенно занявшие все видимое пространство…

   – …Приехали.
   – А?.. – Лена встрепенулась; испуганно открыла глаза.
   Машина находилась на стоянке, отделенной красивой кованой оградой от уютного скверика с лавочками и красноватыми дорожками; хотя мест на ней было всего три, у ворот, возле шлагбаума, дежурили аж два охранника, вооруженных настоящими автоматами. Из двухэтажного здания с колоннами, больше напоминавшего старинный особняк, в скверик вели высокие массивные двери.
   – Это больница? – удивилась Лена, ездившая на занятия мимо серых семиэтажных корпусов с рядами бесчисленных окон, закрытых одинаковыми белыми шторками.
   – Конечно, – «строитель» кивнул, а потом, вникнув в суть вопроса, весело взглянул на Лену, – или ты считаешь, что твой отец станет лежать в палате с вонючей старухой в рваном халате?
   – Нет, не считаю…
   При этом Лена считала именно так, а еще подумала, что ж за великую статью он написал, чтоб жизнь его так кардинально поменялась, но тут же осадила себя: …Это же сон! Никак не привыкну, что он такой реальный! Конечно, во сне возможны любые чудеса!..
   – А где мама? – спросила она, проверяя гипотезу, насчет чудес и готовая ко всему, но полученный ответ не предвидела даже ее богатая фантазия.
   – Наверное, в своей Праге, а что? Вы ж разругалась в хлам еще на суде, когда они делили тебя. Чего это ты ее вспомнила?
   – И давно они развелись?
   – Уж лет пять. Слушай, Лен, у тебя что-то с памятью? Похоже, сильную штуку тебе подсыпали в клубе. Давай, заодно и тебя покажем врачам: тут специалисты шикарные.
   – Нет-нет! Все пройдет само! – Лена испугалась, что ее разоблачат и выгонят из начавшейся увлекательной сказки, – вы, вот, сказали, и я сразу все вспомнила, правда!
   – Ладно, как хочешь, – «строитель» открыл дверцу, – идем.
   Вместе они вошли в холл, где по стенам вился, то ли плющ, то ли лианы – это было красиво и больше напоминало оранжерею. Из двери, скрытой в зелени, навстречу им вышла симпатичная девушка в потрясающе коротком халатике.
   – Привет, Катюш, – улыбнулся «строитель», – как тут наш больной? Выздоравливает?
   – Похоже на то, Николай Андреевич. Попросил виски.
   – Тогда, точно, выздоравливает, – «строитель» засмеялся.
   – А это дочка Владимира Алексеевича, да? – девушка смерила Лену оценивающим взглядом.
   …Значит, во сне моего отца зовут не Александр Дмитриевич, – догадалась Лена, – прикольно. Владимир Алексеевич… блин, что-то знакомое…
   – Кать, ты помнишь историю любопытной Варвары? – «строитель» прищурился.
   – Не надо мой славный носик, – девушка игриво прикрыла его ладошкой, – Николай Андреевич, я ж просто спросила!
   – Не надо, Катюш, даже просто спрашивать то, что тебя не касается. Ты поняла?
   – Простите, Николай Андреевич, больше не буду, – девушка исчезла, а «строитель» повернулся к Лене.
   – Зачем, вот, ей знать, кто ты такая? Хоть девки здесь, вроде, все проверенные, но перекупить-то можно кого угодно.
   – А что страшного, если она узнает, кто я? – удивилась Лена.
   – Не знаю, – «строитель» пожал плечами, – но чем меньше люди получают информации, тем спокойнее жить – это главное правило безопасности. Эх, Леночка, ты не представляешь, сколько нервов мне стоит, чтоб твой отец был еще жив!
   …Блин, это ж он там был строителем, а во сне – главный охранник! А кто ж тогда здесь мой отец?.. Но придумать варианты Лена не успела, потому что на лестнице появился мужчина в халате с беджиком «Врач Сергей Хохлов».
   – Как там, Сереж? – остановил его бывший строитель.
   – Пару дней полежит, и отпустим, – врач пошел дальше, а бывший строитель повел Лену на второй этаж.
   Коридор оказался красиво отделан темным деревом; с потолка лился мягкий свет, гармонируя с неброскими пейзажами на стенах. У каждой из восьми одинаковых дверей стоял стул (видимо, для охраны), но ни одного охранника не было.
   – Классно тут, – заметила Лена, оглядываясь по сторонам.
   – Если б ты еще знала, какие люди тут иногда лежат!..
   Они подошли к двери, и бывший строитель постучал.
   – Войдите! – послышалось из палаты.
   – Доставил в целости и сохранности, – объявил бывший строитель прямо с порога, – Лен, ты чего там стоишь?
   Лена вошла с замиранием сердца, ведь мало ли кого сумасшедшее подсознание могло назначить ее отцом?
   На широкой, совсем не похожей на больничную, кровати сидел… покупатель дач. …Его фамилия, Ковалев!.. – она вспомнила совсем недавно полученную визитку. Только их встреча на Садах мелькнула в голове, как нечто постороннее, и тут же сознание прорезал яркий луч, выхватывая из лабиринтов памяти, вроде, незнакомые, а, вроде, и такие родные подробности. Это длилось секунды, но их оказалось достаточно, чтоб Лена заплакала и раскинув руки, бросилась к раненому.
   – Папуля! – она плюхнулась на кровать и обняла его.
   – Дочка, – Ковалев поморщился, – потише – у меня ж рука…
   Только тут Лена обратила внимание на бинты, охватывавшие плечо и часть предплечья.
   – Прости, папуль, – она отстранилась, но чем дольше смотрела ему в лицо, тем уверенней признавала в Ковалеве отца. Это было очень странное ощущение, будто к ней действительно возвращалась память, причем, не так, как после четырех «Ягуаров» с «Мартини», в сопровождении стыда и головной боли, а как-то светло и радостно.
   – Ты-то сама как? Очень испугалась? – Ковалев прижал ее голову к здоровому плечу.
   – Конечно. Но я знала, что ты меня спасешь… – и тут Лена спросила такое, что ей, прежней, просто не могло прийти в голову, – пап, а зачем ты сам пошел? Разве у тебя бойцов мало?
   – Чего бойцы? Там ОМОН работал! – Ковалев засмеялся, – а пошел… я ж думал, ты там, а тебя уже успели перевезти.
   – Папуля, – Лена снова обняла Ковалева, только гораздо аккуратнее, – я так тебя люблю!
   Бывший строитель кашлянул, привлекая к себе внимание.
   – Владимир Алексеевич, я еще нужен? А то хочу к ментам съездить – может, они выбили из этих козлов имя заказчика?
   – Успеешь. Постой снаружи, – дождавшись, пока бывший строитель вышел, Ковалев освободился из объятий, – никого менты не найдут. Это я сам должен разобраться, то ли так меня пытаются запугать, то ли просто схватили первую попавшуюся красивую девчонку, то ли… короче, вариантов много, и я думаю, пока ситуация не прояснится, из Москвы тебе лучше исчезнуть от греха подальше.
   – Куда? – при этом Лена сама готова была и ответить: …К морю! В мой город! – но почему-то не произнесла своего желания вслух, хотя помнила, что это сон, где возможно абсолютно все – даже существование несуществующего города.
   – Есть у меня одно предложение, – но прежде, чем его озвучить, Ковалев встал, открыл окно и закурил, задумчиво глядя на улицу, откуда стал отчетливо слышен гул автомобилей.
   Лене тоже захотелось курить, но опыт «прошлой жизни» еще напоминал о себе, поэтому, на всякий случай, она решила потерпеть. Пауза затягивалась, и в это время где-то совсем рядом завыла сигнализация. Лене показалось, что звук врезался в сознание жгучей болью, а в следующее мгновение она увидела свою комнату; правда, сигнализация за окном продолжала выть абсолютно тем же голосом.
   …Какое предложение? – эта мысль, поддерживавшая связь со сном, скоро потускнела, – да никаких предложений нет! Есть запертая дверь, за которой ждет настоящий отец…
   На улице во всю светило солнце, но настроение сразу сделалось чернее туч. …Ненавижу! – в сердцах подумала Лена, – почему нельзя, как медведь, впасть в спячку?!.. Одиннадцать, – Лена взглянула на часы, – матери, точно, нет, а этот урод?.. Блин, вот если б моим отцом, правда, был Ковалев! Во, класс! А такой отец, как этот, мне не нужен!..
   Встав, она увидела на полу листок – похоже, его подсунули под дверь; на нем была лишь одна строчка, написанная отцовским почерком: «Проснешься, позвони». Лена усмехнулась. …А, вот, хрен тебе!.. Не дождешься!..
   Она безбоязненно открыла дверь и заскочила в туалет; потом перебежала на кухню. В холодильнике мать оставила бутерброды. …Жрите сами свою ветчину. Ничего мне от вас не нужно!.. Фрукты, правда, почему-то не попадали в категорию «ничего», и Лена, без угрызений совести, взяла три яблока и два банана, после чего скрылась в комнате, и повернув стопор замка, снова почувствовала себя в безопасности.
   Откусила яблоко. …Только дальше-то что?.. Вопрос был чрезвычайно важным; возможно, даже вопросом жизни и смерти, но своенравное сознание не хотело его решать, уносясь в непредсказуемые перипетии сна, где осталась более интересная проблема – что за предложение приготовил ей «новый отец».
   …А будь, что будет! – Лена посмотрела на запертую дверь, – конечно, навечно она не спасет – не завтра, так послезавтра отец останется на целый день дома… а тогда и буду думать!..
   С радостью, что приняла нужное решение, она попыталась мысленно вернуться в палату виртуальной больницы, но слишком плохо знала нового отца, чтоб угадать его предложение.
   …Надо снова заснуть – надо еще снотворного. Хоть бы Светка была дома!.. – она повернулась на диване и постучав кулаком в стену, вышла на балкон; услышала, как у соседей двигают стул, и тут же появилась Светка.
   – Привет. Чего случилось? Вроде, у вас было тихо.
   – Да все классно, – Лена улыбнулась.
   – Кстати, – Светка сразу успокоилась, – я сказала девкам, что наврала. Они не поверили – решили, что я проспорила и бабки не хочу отдавать, а я сказала, что ты все узнала, поймала меня…
   – Да хватит тебе! – Лена махнула рукой; на какой-то миг ей даже показалось, что все то, о чем говорит Светка – сон, а ей же надо поскорее вернуться в реальность! – дай еще таблетку, а?
   – Зачем? Это вечером, когда твои вернутся. Лен, ты точно на меня больше не сердишься? Я девкам еще сказала…
   – Мне плевать, что ты им сказала! Таблетку дай – отец же может вернуться в любой момент, так что пусть будет под рукой.
   – Да?.. – Светка почесала затылок, – ну, ладно.
   – А лучше притащи сразу штук пять!
   – Не, – предусмотрительная Светка покачала головой, – вдруг он все-таки начнет тебя бить, а ты заглотишь их все оптом и помрешь – это получится, я тебя, типа, отравила, и отправят меня в колонию. Нет, лучше буду по одной выдавать.
   – Давай хоть одну, – Лена вздохнула. Травиться она не собиралась (по крайней мере до тех пор, пока ей продолжает сниться замечательный сон), но не объяснять же это Светке? …Решит еще, что от таблеток у меня крышу сносит, и вообще перестанет носить…
   Сбегала Светка быстро.
   – Держи. Приятных сновидений.
   …Вот это в точку! – Лена засмеялась.
   – Светка, я тебя люблю. Сейчас у меня все наладится, и я тебя тоже не забуду, честно! – это был совершенно искренний порыв души, хотя наладиться все могло только во сне, куда нельзя перетащить человека по собственному желанию.
   – Да ладно, – Светка покраснела от смущения, – ты, главное, меня отцу не сдавай, а сейчас, извини, меня Сашка ждет.
   – Дурочка, никому я тебя не сдам. Беги к своему Сашке, – Лена с радостью вернулась в комнату и проглотив таблетку, залезла в постель. …Только б вернуться в больницу, а то начнет сниться всякая хрень, и останусь я…
   … – Понимаешь, – затушив сигарету, Ковалев прикрыл окно и повернулся к Лене, продолжавшей сидеть на диване, – когда меня подстрелили, я вдруг осознал, что несмотря на все предосторожности, меня все-таки могут запросто убить. И что тогда?.. Ну, когда меня не станет…
   – Папуль, не говори так! – Ленино сердце сжалось совершенно реально, будто это был вовсе и не сон.
   – Леночка, девочка моя, – Ковалев погладил ее по голове здоровой рукой, – не уподобляйся дуракам, которые смотрят вперед не дальше одного шага. Ведь оттого, что мы не будем об этом говорить, в жизни-то ничего не изменится и что должно произойти, обязательно произойдет. Я не собираюсь умирать, но готовым к этому надо быть всегда. Ты согласна?
   – Да, – Лена смотрела на него с восторгом.
   – Хотя в твоем возрасте можно об этом пока не думать; а, знаешь, почему? Потому у тебя, кроме твоей собственной жизни, ничего нет; ты еще не создала ничего такого, о чем стоило б позаботиться заранее – ни семьи, ни состояния, а у меня есть ты, несколько десятков миллионов долларов, дома, яхта, куча незавершенных проектов, в которые уже вложены большие деньги. Понимаешь, к чему я клоню?
   – Нет, – Лена абсолютно искренне покачала головой.
   – А к тому, что все это останется тебе. И, вот, меня волнует, что ты тогда будешь делать? Ты ж должна хоть что-то во всем этом понимать, чтоб через год не остаться голой и босой. А для этого, знаешь, что главное?
   Лена снова покачала головой.
   – Все специальные знания – дело наживное, а главное – разбираться в людях, уметь с ними работать, создать стоящую команду. Ты же в людях, похоже, не особо разбираешься, иначе б не допустила к себе мразь, которая тебя траванула. Значит, этому тебе надо учиться. И начинать с малого, причем, желательно, чтоб я не прикрывал тебя авторитетом; самой, понимаешь?
   – Не очень…
   – Сейчас объясню. Если ты откажешься, я не обижусь… но сильно расстроюсь. Тогда я готов отправить тебя в какую-нибудь экзотическую страну, чтоб ты отдохнула от пережитого, пока я тут разберусь… Короче, смотри – есть один городок; недалеко, километров шестьсот. Приглянулся мне там изрядный кусок земли. Сейчас на нем стоят заброшенные с прошлого века дачи…
   У Лены даже рот приоткрылся от удивления; она чуть не ляпнула название города, но вовремя сообразила, что дочь Ковалева не может обладать такими знаниями.
   – Что с тобой? – Ковалев засмеялся, – не пугайся. Я просто хочу к тому времени, когда меня все-таки грохнут, сделать из тебя, как это модно говорить, бизнес-вумэн. Так вот, к делу – участки приватизированы, и их придется скупать у десятков собственников; чем больше, тем лучше. Список собственников с реальными адресами я дам, а тебе надо будет поехать туда и со всеми ними договориться. Люди абсолютно разные – кого-то придется заинтересовать перспективой, кого-то уговорить, кого-то даже запугать. Это будет тебе психологический тест на знание людей и умение общаться. В качестве подтверждения результатов своей работы, возьми с них расписки, что они обязуются продать участок по такой-то цене – вилку цен я тебе тоже дам. В принципе, такая расписка не юридический документ – по закону нельзя заставить человека продать свою собственность, даже имея официально подписанное намерение, но дальше будут уже работать мои «юристы». Рот-то закрой! – Ковалев снова засмеялся, и Лена представила, как, наверное, глупо выглядит; облизнула высохшие губы.
   – Папуль… – в голове творилась такая сумятица, что слов не находилось; то есть, никаких слов!
   – Подумай до завтра, – очень вовремя предложил Ковалев, – машину твою мы от клуба отогнали; она дома…
   …Блин, у меня есть и машина! – сознание мгновенно включилось, потому что иметь машину было ее давней, но несбыточной мечтой, – и, небось, крутая! Не «Лада Калина»!..
   – …поэтому Николай сейчас тебя отвезет; дома посмотришь документы, а завтра дашь ответ, лады?
   – Да, папуль, – Лена обняла Ковалева, но аккуратно, чтоб не задеть раненое плечо, – я тебя люблю!
   – Я тебя тоже люблю, потому и забочусь о твоем будущем. А то обдерут мою глупую девочку, как липку, и останется она без ничего. Поплачет, поплачет и с горя найдет себе какого-нибудь отморозка; выйдет за него замуж и чтоб кое-как выжить, пойдет торговать в ларек. Муж будет пить и гулять, а она стирать и варить ему макароны, и вспоминать, как могла б жить…
   Это был удар страшной разрушительной силы. Лена вдруг подумала, что ей совершенно не хочется ехать отдыхать на море. …Это ж не вуз, который еще неизвестно, что даст в итоге – это истинная свобода! Независимость от любых проблем!.. Блин, но это же сон! – вспомнила она, – чему я радуюсь, дура?.. – однако настроение испортилось лишь на секунду, – да, сон! Но пока я живу в нем, я должна получить здесь все, что могу! Не хватало, чтоб и сны у меня были ужасными, как моя жизнь!..
   – Пап, я уже подумала – я еду отбирать твои участки, – она так и сказала «отбирать», а не «договариваться» или «покупать».
   – Ленка, – Ковалев прижал ее здоровой рукой, – я всегда знал, что ты моя дочь! Николай! Зайди!
   Бывший строитель появился мгновенно. …Небось, сука, подслушивал. …А купить можно любого, – вспомнила Лена, – надо будет потом проверить его самого, – но оставила эту мысль при себе, сделав лишь крошечную зарубку в памяти.
   – Коль, отвези Лену домой и отдай ей материалы по Садам.
   – Зачем?
   – Затем, что завтра она едет отрабатывать этот вопрос.
   – Она?.. – Николай изумленно ткнул в Лену пальцем, – сама?
   – Да, она и сама! Знаешь ведь, как учат плавать? Бросают на глубину и вперед! – Ковалев вскинул руку, видя, что бывший строитель хочет что-то спросить, – и никого посылать с ней не надо! Я все сказал. Выполняй!
   – Слушаюсь, – Николай растерянно пожал плечами.
   – Дерзай, – Ковалев поцеловал Лену, – завтра заедешь – дам тебе последние вводные.
   До машины они дошли молча, и только оказавшись в закрытом пространстве салона, Николай спросил:
   – Решила заняться бизнесом? Развлекаться надоело?
   – Если бы! – Лена усмехнулась, – развлекаться никогда не надоедает, но отец сказал – если откажешься, я расстроюсь.
   – Понятно, – Николай завел двигатель, – когда он расстраивается, кому-то это всегда выходит боком, – и замолчал, потому что одно дело болтать с юной дочкой босса, и совсем другое, беседовать человеком, который находится в Системе и, возможно, скоро окажется в ней не на последних ролях.
   Ехали они долго, и Лена с интересом разглядывала Москву. Впечатление складывалось двойственное: с одной стороны, она никогда не каталась по Москве просто так, а лишь смутно помнила дорогу с Павелецкого вокзала до «Домодедово», откуда с родителями летала в Турцию; с другой стороны, все, вроде, было удивительно знакомо. …Так правильно – в сне-то я москвичка и наверняка тысячу раз проезжала здесь. Тем более, у меня есть машина… ага, только водить я не умею… или умею? В сне я ж совсем другая. О, было б классно, если б все это происходило на самом деле!.. Но, к сожалению, так не бывает – реальности не могут поменяться местами…
   – …Лен, – Николай повернулся к пассажирке, – как я понял, завтра ты уезжаешь, и это хорошо – мы тут пока разберемся с твоим похищением, но сегодня за тобой еще лучше присмотреть. Скажи, пожалуйста, на вечер какие планы?
   Лена подумала, что такой контроль гораздо приятнее обещанного ее настоящим отцом.
   – Планы? – она достала сигарету, – изучать документы.
   – То есть ты дома? Все, тогда вопрос снимается. Кстати, – вспомнил Николай, – поезжай-ка, наверное, на своем старом «Фордике» – не стоит рисоваться на кабриолете; только лишнее внимание будешь привлекать.
   …Блин, так у меня кабриолет! Это ж голубая мечта! Небось, двухместный, спортивный!.. Но вслух она сказала:
   – Ежу понятно, что на «Форде».
   Наконец они остановились перед воротами, за которым виделся двухэтажный дом с мезонином, но без привычных новорусских башенок и прочих показных признаков роскоши. Все было просто, но внушало уважение своей массивной монументальностью.
   – Пойдем, отдам тебе бумаги.
   Оставив машину под зорким оком камеры наблюдения, они вошли в калитку. Лена увидела ровный газон с аккуратными дорожками, «альпийскую горку», по которой в маленький бассейн, бежал прозрачный ручеек.
   – Класс!..
   – Что? – шедший впереди Николай обернулся.
   – Это я так, сама с собой, – Лена подумала: …Дура, я ведь живу здесь!.. Нашла, чем восхищаться!..
   Войдя в незапертую дверь, они оказались в просторном холле с гладкими белыми стенами, на которых висели самые разные картины. …Блин, прям, музей! Я так и представляла жилище богачей!..
   Но рассмотреть их Николай не дал, сказав:
   – Иди к себе, а я сейчас все принесу.
   …И куда это, к себе? – растерялась Лена, но ноги сами повели ее к лестнице. Доверившись условным рефлексам, она поднялась на второй этаж, через коридор вышла к другой лестнице и поднявшись еще на пролет, оказалась на площадке с одной-единственной дверью – тут ошибиться было невозможно.
   Открыв ее, Лена сразу почувствовала себя дома. Вернее, не так – не дома, а в доме своей мечты; именно, в таких апартаментах ей хотелось бы когда-нибудь жить. В реальности это, естественно, было невозможно, но в сне-то! Почему б и нет?
   Часть апартаментов занимала спальня с широкой мягкой кроватью, зеркалами, резным комодом и прочими атрибутами из модных журналов; раздвижная дверь разделяла спальню с гостиной, где стоял полукруглый диван, висел на стене огромный плоский телевизор; еще было отгорожено некое подобие кабинета с рабочим столом, но осмотреть все помещения Лена не успела, потому что в дверь постучали.
   – Да-да, войдите! – крикнула она, но входить Николай не стал, а с порога протянул папку.
   – Вот, возьми. Здесь все, а я уехал. Надумаешь выйти в город, позвони.
   – А где мой телефон? – спохватилась Лена.
   – Черт!.. – Николай поморщился, – вот, твоего телефона у этих уродов не было. Придется купить новый.
   – А база, блин? Там же все подруги…
   – Лен, уж подруг своих соберешь – все вы в одном клубе тусуетесь, так ведь?
   – Ну, там еще были нужные телефоны…
   – И чьи же? – Николай усмехнулся, – продюсера, который обещал тебе снять клип? Он у Владимира Алексеевича есть – бабки-то кто платит?
   …Я еще и в клипе снимаюсь!.. Не хочу просыпаться! Я хочу остаться здесь навсегда!..
   – Ладно, – Николай посмотрел на часы, – поехали, купим телефон; заодно, вобью все, действительно, нужные номера, а потом привезу тебя обратно.
   – Обратно не надо, – Лена махнула рукой, – на такси доберусь. Что ж мне теперь, вообще на люди одной не выходить?
   – Лучше не выходить – оно спокойнее.
   – Не надо из меня куклу делать! – Лена решилась даже повысить голос, – значит, ехать одна черти куда я могу, а средь бела дня гулять по Москве нет?
   – Ладно, по ходу дела решим, а то менты уже заждались.
   – Тем более. Чего вы будете время терять – возить меня туда-сюда, – зачем она выдвинула ящик комода, Лена и сама поняла, только когда уже сделала это – справа там лежали паспорта, российский и заграничный, водительские права, а слева, толстая пачка пятитысячных купюр, точно такая, как была в руках матери, когда та выдавала ей «пособие». Лена взяла несколько бумажек, паспорт, и сунула в карман.
   Картины в холле Лену уже не привлекли, являясь частью знакомого интерьера, а, вот, определиться с новым телефоном – это была реальная задача, требовавшая решения.

   Конечно, она уговорила Николая не нянчиться с ней, а ехать к ментам; сама же, с новеньким аппаратом за восемнадцать тысяч рублей, отправилась гулять. Если б она вспомнила хоть чей-нибудь номер, то конечно б позвонила, но, кроме Вики, ничто не приходило в голову, а Вика находилась в Египте. …Блин, не в Египте, а в другой жизни!.. – сообразила она, – интересно, какие у меня здесь подруги? Небось, тоже девки крутые – не наскребают на очередного «Ягуара»; да и клубешник у нас, поди, не чета «Отвертке». Сегодня надо заняться делами, а, как вернусь из «командировки», сразу туда!..
   Она перекусила в «Макдональдсе», покурила, зашла в несколько бутиков, прикидывая, что б хотела иметь из представленного там изобилия, и вдруг подумала: …А я еще не знаю, что у меня есть. Там же шмотья, небось!.. Эта мысль погнала ее домой гораздо эффективнее, чем оставшаяся на столе папка с документами.
   Когда Лена вернулась домой, внизу ее встретила девушка; высокая, длинноногая, в платьице, похожем на униформу.
   – Елена Владимировна, со счастливым возвращением, – девушка улыбнулась, – кушать будете? Валентина приготовила вашу любимую брокколи в соусе…
   – Нет, спасибо, – перебила Лена, – я в городе поела.
   – Как скажете, – девушка ушла, а Лена направилась к себе.
   …У отца-то губа не дура – что сестрички в больнице, что горничные. Трахает их, небось… и правильно! И никто не может ему этого запретить!.. – решила она с гордостью. Прикрыла за собой дверь и огляделась в поисках гардероба. …Блин, чего я? Это ж там у меня десяток вешалок в шкафу, а тут должна быть целая комната, как я всегда мечтала – как в американских фильмах!.. Правда, сначала она попала в ванную с туалетом, и лишь потом увидела в спальне неприметную дверь.
   Два часа бесконечного восторга не поддавались словесному выражению – здесь было все, о чем только может мечтать современная девушка, и восторг этот мог бы продолжаться дальше, хоть до утра, если б…
   …До завтра ж надо разобраться с этими чертовыми бумагами!.. А то, правда, отец обидится – не знаю, чем это чревато, но ничего хорошего, точно… Устроившись на замечательной постели, она вспомнила, как с таким же настроением совсем недавно приступала к изучению истории. …Нет, то была не я! Конечно, и здесь я где-то учись, но, небось, в ГИТИСе или, на худой конец, в МГИМО, а не во всяком отстое… ладно, до первого сентября разберемся, где я учусь, а пока… – Лена открыла папку и принялась медленно листать Законы, регламентирующие земельные отношения, всякие Постановления, Решения, Программы и подпрограммы различных структур. Одно обилие жутко серьезных бланков и красивых размашистых подписей приводило в трепет. …Это все надо знать и пользоваться?!.. Лена попыталась вникнуть в суть, но уже на второй странице запуталась даже в терминах; вышла на балкон с сигаретой и после первой затяжки родилась спасительная мысль: …Блин, для этого ж есть юристы, а мне надо убалтывать конкретных людей, и все!..
   Быстро докурив, она вернулась и на самом дне папки обнаружила флешку; воткнула ее в ноутбук. …Во! То, что надо! – на экране открылись списки людей с адресами и телефонами, номерами участков по какому-то кадастру; перепрыгнула на последнюю страницу, – ни фига себе! Почти триста пятьдесят человек!.. Хотя Ник что-то похожее и говорил… Столько я, конечно, не объеду, но главное, начать, и лучше еще здесь составить маршруты, а то буду метаться, как дура…
   Задача сразу сделалась простой и понятной. Распечатав карту города, Лена принялась наносить адреса с помощью красных точек, и самое интересное – работа реально увлекла ее!
   За окном давно стемнело, когда она победно вскинула голову. …Сто штук есть! – Лена вышла на балкон, – что-то я устала. Для начала, наверное, хватит. Сейчас бы «Ягуара»! Эх, не догадалась купить… а, может, у меня тут где-то что-то заныкано, типа, на «черный день»?.. Только, вот, где?.. Лена заглянула в прикроватную тумбочку, открыла ящики комода, но ничего не нашла.
   …Ну и ладно; тем более, завтра, вроде, за руль, а с учетом того, что я никогда не водила машину, куда уж тут еще и бухать… Вернулась на балкон, села на мягкий пуфик и закурив, уставилась на далекие огни супермногоэтажек, незаметно переходившие в звездные россыпи. …Вот это называется, жизнь! А то, что было раньше – полное говно…
   Потом она приняла душ, сквозь прозрачную стенку кабины разглядывая джакузи и представляя, как будет лежать в нем долго-долго, а упругие струи будут массировать тело. …Надо побыстрее собрать эти чертовы расписки и вернуться… куда вернуться? Это же сон!.. Лена чуть не разревелась, но вспомнила, что раз Светка говорила про полный пузырек таблеток, значит, такая жизнь может продолжаться.
   …А там видно будет… Она залезла в чистую постель, пахнувшую ароматом любимого пиона, и закрыла глаза. Тишина, царившая в доме, поглотила ее, а еще через минуту откуда-то возник мерный плеск волн.
   Лена увидела не только море, знакомое по компьютерной заставке, а почувствовала легкое покачивание; да и волны не выкатывались на песок (то совсем другой звук), а бились…
   …Это ж яхта! – сообразила она, и сразу все вокруг озарилось солнечным светом. Вдали возник «город мечты», до которого простиралось голубое море со стайкой дельфинов. Совсем рядом, на палубе, стояли шезлонги; в них загорали Вика со Светкой и еще какие-то девушки. Вернее, «какими-то» они оставались всего секунду, а потом обрели имена, которые, правда, в данный момент Лене ни о чем не говорили, но она знала их! Из кают-компании слышались голоса мужчин и удары бильярдных шаров.
   …Я ж никогда даже не бывала в бильярдной – откуда такая фантазия? – удивилась Лена, – хотя это уже, типа, сон во сне! Пипец полный!..
   Официант в белом, обносил всех коктейлями и добравшись до Лены, спросил:
   – Капитан просил узнать – мы возвращаемся или еще нет?
   …Блин, получается, это моя яхта!..
   – Скажи, что возвращаемся, – отослала она официанта и тут подошла Светка, вмиг повзрослевшая лет до восемнадцати.
   – Ой, Ленка, как у тебя тут классно! – от удовольствия она прищурилась, втянула через трубочку коктейль, – а твою виллу отсюда видно?
   – Конечно, – Лена указала на берег, который стал медленно приближаться, – вон, вторая слева, с пляжем и стеклянной террасой. Сегодня устроим там классный сейшн.
   – Клёво… – Светка вздохнула, – как ты так все смогла?..
   – Так, началось все с «Садов»…
   Вдруг с безоблачного неба ударил гром, от которого яхта вздрогнула; и гости, и экипаж мгновенно пропали, темная пелена скрыла город. Лена сжалась, в предчувствии жуткого шторма. Но очередной раскат внезапно превратился в голос.
   – Елена! Ты слышишь? Открой немедленно дверь!
   Прямо с палубы, миновав Москву, сознание вернуло Лену в девятиметровую комнатку со шкафом, столом и полочкой для учебников. Одна реальность в миг исчезла, и возникла другая, а Лена чувствовала себя между двух миров, не в силах сразу распознать, какой из них истинный.
   – Саш, – послышался голос матери, – рано еще. Пусть спит.
   – Она уже двое суток спит! Только фрукты из холодильника исчезают! Она думает, я буду с ней в прятки играть? Хорошо устроилась! Не удивлюсь, если, пока никого нет, она и на улицу выходит! Набрала, небось, бухла и сидит, кайфует!.. Ты тоже додумалась – денег ей дала!..
   – Саша, но я ж не знала…
   – Знать надо, что за дочь у тебя выросла! Значит так, Марин, пора этот балаган кончать. Мне сейчас, край, надо в редакцию, но к обеду я вернусь. Ты до обеда будь дома – ничего в твоем магазине не случится, а дочь надо воспитывать, поняла?
   – Хорошо, Саш.
   – Засранка! Характер она мне будет показывать! Нет бы в чем хорошем, а то, видишь ли, запретили ей пить, курить и ночам шляться! Слышишь, Елена! Вернусь – если сама не выйдешь, обещаю – так задницу разукрашу, что неделю потом не сядешь!
   Шаги отца стали удаляться. Лена перевела дыхание и только сейчас поняла, что вся дрожит, а стука зубов не слышно лишь потому, что она инстинктивно сунула между ними язык.
   Потом хлопнула дверь и послышался голос матери.
   – Леночка, открой, дочка. Давай, просто поговорим спокойно – я ж не буду тебя бить. Пожалуйста…
   Но Лена заткнула уши, чтоб не слышать эту лживую «песню Сирены». …Вот и кончилась сказка, – подумала она, имея в виду не сон, а жизнь в целом, – таблетки больше уже не спасут, и остается только прыжок с балкона…
   Да, мысль такая вернулась, но сон оказал свое действие – то, что она прочувствовала в той жизни, не оставило в ней места для маленькой девочки, которую можно наказывать за плохое поведение, а она будет плакать и просить прощения.
   …Буду продолжать жить той жизнью! – решила она, – вот, что наметила, то и стану делать! Как я все это передам в Москву и кому, не важно, но я – та Лена! Та, а не эта!..
   Допустим, просто я уже приехала сюда. Машина?.. Ну, допустим, я ее стукнула, и она сейчас в ремонте. Я ж могу перемещаться и без нее. Я должна устроиться в гостиницу и начинать работать!..
   Лена прислушалась. Матери, видимо, надоело общаться с дверью и она ушла, потому что на кухне звякнула ложка. …Блин, надо б принять душ, накраситься, да и жрать охота. Хоть бы Светка была дома!..
   Она осторожно постучала в стену, но никто не ответил. Стучать громче было нельзя – мать услышала б. Выйдя на балкон, Лена заглянула за перегородку. Соседний балкон оказался открыт, но летом это ничего не значило – на шестом этаже никто не боялся воров.
   …Даже если Светки нет – главное, чтоб не было этого козла, Юрия Ивановича. Без него я могу там и одна привести себя в порядок, выйду и захлопну дверь. А если Юрий Иванович дома? Они, с отцом вместе, убьют меня… ну, и ладно – это то же самое, что прыгнуть с балкона…
   Последняя мысль показалась всеобъемлюще ужасной, но картина самого «убийства» не складывалась – наверное, фантазия, во многом управлявшая поступками, не желала работать на негатив, и это придавало уверенности.
   …Нет, я вернусь в свой сон! Это возможно! В жизни возможно все! Я ж смотрела по телеку – мысли материализуются, и Ромыч говорил, что сон – это предчувствие будущего; значит, такое будущее, как во сне, у меня и будет!..
   Собирая в пакет необходимые вещи, Лена открыла паспорт в глупой надежде увидеть там фамилию «Ковалева», но чудеса случаются только в снах – как была она Коноплевой, так и осталась. Вздохнув, Лена вернулась на балкон. …А если сорвусь?.. Ну и сорвусь, но по-отцовски жить не буду!.. И дело было уже не в конкретных запретах, а в чем-то другом, более глобальном, чего Лена пока не могла сформулировать.
   Пакет она привязала к руке, чтоб освободить ее; держась, как показывала Светка, перенесла сначала одну ногу, потом вторую. Если б она посмотрела вниз, то, возможно, руки ее разжались, но Лена нашла силы не смотреть, поэтому даже не успела особо испугаться, когда уже почувствовала под ногами бетонный пол. Вот тогда она все-таки взглянула вниз, и пришел страх; но страх запоздалый, а внутри все ликовало – она ведь совершила подвиг, и теперь никто не посмеет назвать ее маленькой девочкой!
   Отодвинув штору, Лена заглянула внутрь – Светка еще спала, уютно подсунув руку под щеку, и улыбалась во сне. На цыпочках она подошла к кровати.
   – Свет, – погладила девочку по голове, – Свет, не бойся…
   Светка открыла глаза. В первую секунду в них отразился ужас, потом удивление, но она не закричала.
   – Не бойся, – Лена присела на кровать, – извини.
   Светка зевнула и окончательно проснулась.
   – Ну, ты даешь! – она подвинулась, освобождая гостье побольше места, – опять за таблеткой?
   – Нет. Слушай, твои предки дома?
   – На работе. А что?
   – Решила я валить отсюда. Можно у тебя помыться, накраситься? И еще дай чего-нибудь пожрать.
   – Конечно! Сейчас! А куда валишь-то?
   – Потом расскажу.
   – Типа, чтоб я не выдала, если пытать будут? – Светка засмеялась; вскочив, натянула футболку с юбкой, лежавшие рядом, на стуле, – полотенце в ванной – зеленое, а я пожрать сделаю. Яичницу с помидорами и сыром будешь?
   – Блин, ты чего, готовить умеешь?
   – А то б! Мать мне завтрак делала, только когда я в первую смену ходила, а потом все – только сама.
   – Класс. А я, вот, ни фига не умею, – Лена направилась в ванную, прикидывая, что кладут сначала, помидоры или яйца, но вопрос этот быстро утратил важность. Стоя под теплыми струями, она принялась восстанавливать в памяти красные точки на карте и с радостью обнаружила, что, как минимум, двадцать продолжает держать в памяти, а еще в десятке сомневается.
   …Все равно надо записать, – решила она и вдруг испугалась, – а если адреса – тоже моя фантазия? Если окажется, что никакого отношения к Садам эти люди не имеют? Во, облом!.. Нет, так не может быть! Не может, потому что… потому что все в том сне правда! И я буду так жить! И яхта у меня будет, и Светку я приглашу туда!.. Какая все-таки классная девчонка, а Вика, сука, загорает в своем Египте, и даже не позвонила…
   Параллельно с едой, Лена писала адреса, а Светка молча наблюдала, пытаясь понять, чем она занимается, и когда та наконец отложила ручку, спросила:
   – А жить ты где будешь?
   – В гостинице.
   – Клёво, – Светка мечтательно вздохнула, – я в гостинице один раз жила, когда с предками на юг ездили. Готовить не надо, убирать не надо, телек сто каналов показывает…
   – Свет, – перебила Лена, – если все получится, ты не представляешь, как я тебя отблагодарю за все!
   – Да, ладно, – Светка даже покраснела от удовольствия, – пошли, провожу, а то вдруг твои во дворе дежурят.
   Но во дворе никого подозрительного не оказалось. Выскочив из подъезда, Лена на прощанье махнула рукой и тут же свернула за угол, скрывшись в соседнем дворе.
   Она знала в городе пять гостиниц. Две были новыми и супердорогими; третья находилась возле центрального рынка и контингент там проживал соответствующий, а из двух оставшихся Лена выбрала самую старую, сохранившую диковатое название «Советская». Там не было ни танцпола, ни сауны, ни суши-бара – только с прежних времен сохранился ресторан с громоздкой лепниной на потолке; зато в таком месте вероятность нарваться на знакомых была минимальной.

   – Леночка, дочка, открой. Я покушать принесла – нельзя ж целыми днями голодной сидеть. Не бойся – папы нету… Лен! Ну, хоть ответь! – дочь не отвечала, зато хлопнула входная дверь; Марина тут же вышла в коридор, – Саш, что-то случилось. Она молчит, и в комнате ни звука. Надо что-то делать.
   – Делать надо только одно, – муж не спеша снял туфли, – сейчас открою дверь и выволоку ее оттуда. Я-то хотел, чтоб она сама одумалась, но если так, значит, так.
   Он прошел в кладовку, где хранился инструмент, и взял массивную отвертку.
   – Я чувствую, что-то случилось… – Марина прижала руки к груди, – вдруг она отравилась?..
   – Не говори глупости, – отец приложил ухо к двери, – Лен, открывай! Все равно я войду, хочешь ты или нет! И вот тогда получишь по полной программе, слышишь?
   За дверью было тихо, и Марина заплакала.
   – Как я согласилась с тобой, дура? Она ж девочка гордая, а ты с ней так…
   – Хватит нести ахинею! – отец вставил отвертку в щель, нажал и чисто символический язычок замка выскочил из паза.
   Он распахнул дверь – комната была пуста. Кинулся к постели с ворохом смятой одежды; зачем-то заглянул под кровать, хотя человек там просто не мог поместиться; открыл шкаф со сбившимися в одну сторону вешалками – больше в комнате прятаться было негде. Открыл ящик стола.
   – Паспорта нет. А теперь объясни, как она сбежала? – он повернулся к жене.
   – Не знаю…
   – А я знаю! Ты выпустила ее!
   – Да нет же!
   – Ох, я ей сейчас устрою! – он достал телефон.
   Лена услышала вызов, но прочитав на дисплее «папа», отключила телефон, очередной раз нарушив договор; правда, после того, что она уже сделала, такая мелочь не имела значения. Да и не думала она об этом, так как ехала в данный момент уже по третьему адресу, а первые два оказались правильными(!), и хозяева даже обрадовались, что смогут без хлопот избавиться от ненужной собственности за совсем неплохие деньги.
   – Вне зоны, паршивка, – констатировал отец, пряча аппарат.
   – Надо в милицию заявить.
   – О чем? – отец усмехнулся, – она совершеннолетняя, и не пропала без вести, а осмысленно сбежала, собрав документы, вещи, деньги. В принципе, это ее право.
   – Это ты виноват!
   – В чем? Что хотел сделать из нее человека?
   – В том, что нельзя так девушек воспитывать!
   – Да что ж о за категория такая особая – девушки! В тюрьму их сажают наравне с мужиками – это можно! А пороть ремнем нельзя, да?
   – Саш, сажают преступниц! О чем ты говоришь?..
   – Она и есть преступница! Против себя самой! Только не понимает, дура! А поймет, когда поздно будет!
   – Саш, а если через твою газету обраться к ней?
   – Думаешь, такие, как она, читают газеты? Да они б буквы давно забыли, если б не СМС! – видя, что Марина снова заплакала, муж обнял ее, – слушай, ничего ужасного не произошло. Пусть попробует жить сама – может, оно даже к лучшему. Только я уверен – сейчас осядет у какой-нибудь подруги, такой же алкашки и проститутки; за неделю пробухает все деньги, и вернется, как миленькая. Она ж ничего не умеет, ни к чему не приспособлена; это сидя у нас на шее, кажется, что все в жизни легко и просто. Успокойся, Марин.
   – Неделю, говоришь? – Марина подняла глаза, – да я за неделю с ума сойду!.. Вдруг ее затащат в дурную компанию?..
   – Вот это, кстати, возможно, – муж задумался, гладя всхлипывавшую жену по голове, – ладно, есть у меня знакомые менты. «Отвертка» – это ж такой рассадник! Наверняка они там дежурят. А отмечать свободу она ж туда попрется – на большее ума не хватит. Вот, пусть заберут ее…
   – Только не бей ее больше, ладно?
   – То есть, пусть живет, как жила? Пусть дальше катится по наклонной, да? Я люблю дочь и делаю, как лучше!.. Кстати, есть другой вариант – пусть подержат ее пару дней в камере – хороший урок будет…
   – Ты сдурел? – Марина испуганно вытерла слезы, – отправить девочку в тюрьму?
   – Черт, пороть ее нельзя! Закрыть для острастки тоже нельзя! А что можно? Пальчиком грозить?.. Эх, прав Юрка, сосед – надо было ее еще в школе драть, а мы только оценки в дневнике видели и радовались!..
   Этот разговор мог продолжаться еще долго, не двигая ситуацию с места, поэтому Саша прекратил его, перейдя к активным действиям. Он вытащил из рамки Ленину фотографию.
   – Сейчас отвезу мужикам. Скажу, когда забирать будут, чтоб шуму побольше устроили – может, стыдно станет. А домой привезут – посмотрим, что с ней делать. Ты ж пойми, вести душеспасительные беседы – пустая трата времени; она будет врать, как два дня назад. Ты ее снова простишь и все заново…
   – А ты чего добился? Что она из дома сбежала?
   – Сбежала – вернем, – сунув ноги в туфли, Саша вышел и в сердцах хлопнул дверью.

   Часы показывали восемь – самое удобное время, когда работающие люди уже пришли домой, а на улице было еще совсем светло; но Лена устала. …Блин, ноги аж гудят, – она присела на остановке, – дура, напялила каблучищи, чтоб целый день носиться по городу, – пошевелила пальчиками, сжатыми ремешками босоножек, – набегались, маленькие? А что делать, если хозяйка у вас такая глупая? Но теперь поздно – не поменяешь. Есть не хочу; да и никуда больше не хочу! Приму сейчас душ, сяду в номере и буду смотреть телек…
   Подошла маршрутка, и Лена с радостью заняла свободное место; достала из сумочки листки с расписками и хотя знала, что их девять, все-таки пересчитала, испытывая законную гордость. …А отец считает меня маленькой девочкой, козлина… Не знаю, как, но я им всем еще докажу…

   Посвежевшая после душа, Лена устроилась перед телевизором, забравшись с ногами в удобное глубокое кресло. Вообще, номер, куда ее поселили, был уютным, однако по-домашнему, она себя не чувствовала. Наверное, причина заключалась в отсутствии мелочей, которые дома всегда находятся под рукой, но угнетало не это.
   …Денег у меня шестнадцать штук, – думала Лена, глядя на музыкантов, отчаянно лупивших по гитарным струнам, – номер стоит штуку двести; плюс надо есть, пить, курить, платить в транспорте… короче, выходит минимум две штуки на день. То есть, я смогу прожить тут неделю, а дальше?..
   И тут ей стало страшно – за неделей разверзлась черная пропасть. Это, конечно, был не полный беспросвет, так как всегда оставался шанс вернуться к родителям и дальше жить в привычном мирке, только по новым правилам. Лена представила, как это будет, и чем больше добавляла в картину красок, тем отчетливее понимала, что домой не вернется; наконец нашлось и точное определение ее настроению – дело было не в грядущем наказании и даже не в принципиальном неприятии новых правил, а в том, что сам «мирок» ее больше не устраивал. Странный сон сбил прошлые ориентиры, и пусть он являлся лишь фантазией загнанного в угол подсознания, Лена так вжилась в эту фантазию, так явственно ощутила вкус другой жизни, что ее такое, вроде, радостное прошлое скатилось до уровня «прозябания». А прозябать она больше не желала.
   …У меня неделя, чтоб вернуться… куда? В сон? Блин, но это ж откровенный бред! И даже если я соберу кучу расписок, что я буду с ними делать? Как можно перетащить материальные бумажки в сон? Да никак! И чего я тогда парюсь? Сейчас лягу, представлю их все триста пятьдесят, уже подписанных; представлю, как Ковалев хвалит меня и отправляет отдыхать в Испанию… да, только в реальности денег осталось на неделю, а потом меня ждет любимый папочка со всеми вытекающими отсюда последствиями…
   Лена обхватила голову, словно прессуя в единое целое разбегавшиеся мысли. Плакать не хотелось – хотелось решить задачу, ведь зачем-то ж ей стал сниться такой сон. …Ромыч говорил, что мозг во сне обладает даром предвидения! Значит, то, что снится, должно случиться… а кому оно это должно? Я ж могу и не использовать шанс, а пройти мимо… Протянув руку, Лена извлекла из сумки купленную днем банку «Ягуара»; сделав пару глотков, достала сигарету.
   Балкона в номере не было, поэтому она просто придвинула блюдце, заменявшее пепельницу. На экране резвились девочки, у которых все в жизни было хорошо и, главное, понятно; они стали раздражать, и Лена выключила телевизор. Подошла к окну, выходившему на тихую, зеленую улицу.
   Номер находился на третьем этаже, и до тополиных веток можно было дотянуться рукой – они скрывали дома на противоположной стороне, зато внизу хорошо просматривалась автомобильная стоянка и люди, не спеша двигавшиеся по тротуару. Все выглядело чинно и размеренно – наверное, отец хотел, чтоб и она жила так же. Всей душой протестуя против этого, Лена подумала: …Ножки более-менее отдохнули – может, дернуть в «Отвертку»? Там ночь пролетит быстро и весело… нет, только не туда – если отец будет искать, то именно там. А он, сука, будет!.. В принципе, здесь недалеко есть кафе – не знаю, как внутри, но внешне вполне симпатичное заведение… ага, и потрачу деньги… а я по скромному – ужинать же мне все-таки надо. Возьму салатик и коктейль – штуки, небось, хватит. Семь дней я тут проживу или шесть – не все ли равно, если не знаю, что делать дальше?..
   Блин, только это ж надо заново краситься… А сидеть тут одной и двигаться умом, лучше?.. Взяв косметичку, Лена направилась в ванную, так как другого зеркала в номере не было.

   Спустившись вниз, Лена остановилась прямо посреди тротуара. Раньше она сотни раз ходила по этой улице, но то, что теперь она жила в гостинице, делало ее, вроде, гостем. Это было необъяснимо с точки зрения логики, тем не менее, Лена с интересом разглядывала враз сделавшиеся чужими дома, магазины, в которых, возможно, продавалось что-то интересное.
   …Прикольно – когда в сне я попала в Москву, такого ощущения не возникло, а здесь я родилась… это что ж получается? Может, мне это снится, а моя реальность все-таки там? О, классно было б!.. Взгляд сполз на ровный ряд автомобилей и замер – четвертой в ряду стояла серебристая «Мазда». …Это ж машина Николая, шефа охраны Ковалева! Он что, приперся-таки за мной? Типа, проверить, как я работаю?.. Тогда я – молодец! Целый день пахала, как пчелка! Вот, пусть доложит!.. Стоп! Почему номера-то местные?.. А, кстати, я не глянула, какими они были в сне, наши или московские…
   Лена заворожено разглядывала машину, пока подвыпивший парень не толкнул ее; он, правда, извинился, но сон, готовый, было, окончательно смешаться с реальностью, отступил, оставив реальность в одиночестве, и Лена вздохнула. …Блин, о чем я? Да таких «Мазд» по стране бегает миллион! Точно – тихо шифером шурша, едет крыша не спеша…
   Она пошла в сторону кафе, но несколько раз обернулась – «Мазда» не исчезла, хотя это ничего и не доказывало.
   Звук колокольчика на двери говорил о типе заведения – в «Отвертке», например, его б просто никто не услышал, а потому и не стал бы вешать. Здесь же зальчик был маленьким, с приглушенным светом; играла тихая музыка; даже десяток посетителей разговаривали и смеялись вполголоса.
   …Сюда хорошо с парнем ходить, – подумала Лена, – а одной?.. Но и уходить сразу тоже как-то позорно…
   Она присела за свободный столик, повернула к себе стоявшее в рамочке скудное меню; выбрав фруктовый салат и самый дешевый коктейль, подняла руку.
   Официант оказался расторопным – Лена не успела докурить, как перед ней появился бокал голубоватого напитка и крупно нарезанные фрукты, политые сиропом. Она затушила сигарету и сунув в рот кусочек персика уставилась в щель между плохо задернутыми шторами – там была улица …выдуманная или реальная? Если выдуманная, значит, сейчас мне снится хреновый сон; а если реальная, то все, блин, еще хуже… Пожалуй, первый раз в жизни Лена радовалась, что никто не подходит к ней знакомиться, потому что ни о чем, кроме сна, говорить не смогла б, а зачем ей, чтоб кто-то посчитал ее сумасшедшей?
   Доев и допив, Лена посмотрела на часы. …Одиннадцать. Пора спать, а то завтра рано вставать и бежать дальше – у меня ж еще есть десяток точных адресов… блин, зачем я это делаю?.. Мысли зашли на новый круг, сорваться с которого можно было только в психушку.
   Когда Лена вернулась к гостинице, «Мазды» на стоянке не было. …А ее и вообще не было, – с тоской подумала она, глядя на «Форд» с номерами неизвестного ей региона, – это глюки – теперь все понятно…
   Она поднялась в номер и сразу окунулась в тишину. Больше никаких, ни идей, ни мыслей не было. …Эх, сейчас бы Светкину таблетку! Дура, что не взяла… а я во всем дура! Как девочка, верю в сказки… глупая маленькая девочка… получается отец все-таки прав, и надо возвращаться домой; нечего высиживать тут неделю – все равно ничего хорошего не высижу. Кстати, если вернусь сама, может, меня простят – поймут, что я одумалась и согласна на их условия. Блин, но как же не хочется!.. А что делать? Был бы хоть какой-то реальный шанс, клянусь, я б использовала! – Лена посмотрела на часы, – сейчас ехать уже поздно, да и сигаретами от меня несет за версту, а завтра с утра поеду сдаваться, и будь, что будет…
   Она залезла в постель. «Голубой» коктейль оказался достаточно крепким, и она закачалась в пустой темноте, полностью отвечавшей настроению. Сон, который ей приснился, никак не вязался со всеми предыдущими, зато в части предвидений он гораздо больше походил на правду. Лена видела себя голой, полулежащей на столе, и отец (естественно, не Ковалев, а настоящий) порол ее. Потом порола мать, потом сосед Юрий Иванович, потом загоревшая под египетским солнцем Вика, потом Ник, потом Ромыч и даже Светкина подружка, тринадцатилетняя Анжела. Боли Лена не чувствовала, но знала, как ей больно, а потому кричала и плакала. Причем, оказывается, плакала реально, потому что проснулась на мокрой подушке.
   В коридоре слышались шаги, гудел пылесос. Часы показывали десять. Лена уставилась в потолок. …Это всего лишь сон; никто не придет, но отец вломит за всех!.. А выхода нет – в Москве мои пятнадцать штук – это на день жизни. Один билет, небось, штуки две стоит, да и куда я там? Жить негде, знакомых нет; Ковалев – это ж моя дурацкая ночная фантазия. Ох, что мне сейчас будет!..
   Умываясь, она тщательно почистила зубы, сунула в рот жвачку, и принялась собирать в пакет вещи, которые по-хозяйски разложила вчера. Во избежание повторения недавней ошибки, выбросила оставшиеся сигареты, хотя прекрасно понимала, что принципиально это ничего не изменит.
   Уже собравшись, долго сидела в кресле, потом ходила по номеру, вроде, проверяя, не забыла ли чего, и вдруг подумала: …Все равно сбегу! Сейчас не получилось, так через месяц; не через месяц, так через два! Какой-нибудь шанс да представится, если его искать – а я буду искать!.. Забрезжившая надежда скрасила безысходность. …А пока надо идти. Перед смертью не надышишься, так, кажется, говорят?..
   Лена медленно спустилась в холл.
   – Девушка, вы из какого номера? – окликнула ее администратор, – продлевать оплату будете?
   – Из триста десятого. Нет, не буду, – вчера Лена оплатила сутки, поэтому больше с нее ничего не причиталось, и положив ключ, она поспешила к выходу, чтоб не разреветься тут же. Вышла на крыльцо и чуть не врезалась в вылезший далеко на тротуар капот серебристой «Мазды». Ей показалось, что мозг, оторвавшись от черепа, перевернулся (с точки зрения нейрохирургии, все выглядело, конечно, совсем не так, но ощущение у Лены было именно таким).
   …И что это значит? – она облизнула мгновенно пересохшие губы, – отъезд крыши продолжается? Блин, как же узнать, он это или нет? Может, все-таки Николай?.. Нет, я все понимаю, но вдруг?.. Блин, он ведь вбил мне свой номер! Сейчас позвоню и узнаю!.. Но судорожно листая «Контакты», Лена сообразила: …Дура! Он вбивал в московский телефон, которого не существует!.. Совершенно случайно палец ее замер на букве «К», где в верхней строчке значилось «Ковалев Влад. Алекс». …Папкин номер!.. Голова закружилась; Лена б, точно, упала, если б не оперлась спиной о стойку, державшую козырек над входом.
   …Как он сюда попал? Неужто обе реальности все-таки связаны и могут перетекать друг в друга?.. Лена ткнула «вызов». …Неужто правда?.. Нет, скорее всего, из «того мира» просто никто не ответит… Но после третьего гудка послышалось «алло», сказанное твердым мужским голосом. Лена молча открыла и закрыла рот.
   – Алло! – повторил голос раздраженно.
   – Это Лена…
   – Какая Лена?
   Назвать Ковалева отцом она не решилась, потому что окончательно запуталась, кто есть кто, и где находится она сама, но ведь номер-то реально оказался в ее телефоне! Вот, как?!!..
   И тут пришло озарение. …Блин, это ж другой Ковалев! Тот, что купил дачу Ника! Я ж сама вбила его номер с визитки! Как я забыла, дура! Мозги мгновенно встали на место, ярким пятном восстановив их последнюю встречу.
   – Вы просили поговорить про участок на Садах, помните?
   – Ах, Лена… – голос смягчился и сделался даже веселым, – припоминаю. Ну и что, поговорила?
   – Поговорила.
   – Да? – Ковалев явно удивился, – ну, подъезжай.
   – А куда?
   – Гостиница «Советская». Знаешь?
   Лена подняла изумленный взгляд на большие ярко-синие буквы, чтоб убедиться в неоспоримом.
   – Я уже у входа; только не знаю, в каком вы номере.
   – Как же это ты меня вычислила?
   Импульс, полученный от осознания того, что все развивается в четких рамках реальности, вернул привычную фантазийную изворотливость.
   – По своим каналам, – ответила Лена загадочно, даже не представляя, какими могли быть каналы, чтоб получить подобную информацию.
   – Тогда поднимайся в четыреста двенадцатый.
   …Я ж жила почти под ним! – она молча проскочила мимо охранника, еще считавшего ее постоялицей гостиницы. Мыслей никаких не было – сплошной восторг оттого, что сон и реальность наконец-то воссоединились, пусть и каком-то третьем, неизвестном ей виде.
   Подойдя к двери, Лена поправила волосы, обдернула футболку и постучав, заглянула в дверь.
   – Можно?
   Ковалев, единый в двух лицах, сидел в кресле, точно таком же, как было в ее номере, а у окна курил Николай, тоже единый в двух лицах. …Так он кто, охранник или строитель?.. – мелькнула мысль, но Ковалев не дал ее развить.
   – Говори. Только быстро, а то времени мало.
   – Вот, – поставив пакет с вещами, Лена достала расписки.
   – Что это? – Ковалев удивленно взял пачку листков.
   – Расписки хозяев участков, что они готовы продать их вам.
   – Ни фига себе! Это кто ж тебя надоумил?
   – Никто, – при этом она вспомнила наставления «московского Ковалева», – я понимаю, это не официальный документ, потому что человека нельзя заставить продать свою собственность, но наши темные люди в большинстве как – подписал бумагу, значит, отвечаешь за нее. Тем более, наверное, у вас же есть, типа, «юристы»…
   Лицо Ковалева вытянулось; он несколько секунд смотрел на Лену; потом удивленно качнув головой, принялся за чтение.
   – За сколько?! – он вскинул взгляд. Лена в испуге замерла, но повернулся он к Николаю, – а ты мне какую цифру называл? Говорил, дешевле не отдадут. Иди сюда – глянь на нормальную цену этих развалюх!
   – Владимир Алексеевич, мне ж, как риэлтеры сказали, так я и озвучил. Вы ж знаете, я умею строить, а купля-продажа – это постольку поскольку…
   – Вот, мне не надо «постольку поскольку»! Это мои деньги!
   – Сегодня я планирую объехать еще десять адресов, – вмешалась воодушевившаяся Лена, – всего их больше трехсот, так я для удобства разбила город на зоны.
   – А где ты взяла адреса?
   – Ну, взяла… – не могла ж Лена сказать, что они ей приснились, – есть каналы… – это было магическое слово, годившееся на все случаи жизни.
   – Слушай, Лен, – Ковалев внимательно оглядел девушку, – тебе сколько лет?
   – Девятнадцать.
   – Ты видишь, – он снова повернулся к Николаю, – как молодежь работает? А тебе в конце недели только обещают выписку из кадастра!
   – Владимир Алексеевич! – обиделся Николай, – вот пусть она и занимается, если такая умная! А мне дайте проект, и я вам хоть новый город вам построю! Я знаю свое дело, а это…
   – Хорошая мысль, – Ковалев смерил девушку взглядом, – Лен, у меня серьезные перспективы не только на область, а весь ваш регион, поэтому мне нужен тут человечек для черновой работы. Мне нравится твой подход. Не хочешь попробовать?
   Голова у Лены закружилась, и она опустилась на стул.
   – Конечно, хочу.
   – Тогда так – послезавтра я вернусь в Москву и оформлю все официально, чтоб ты могла сделать себе красивые визитки; у тебя будет право подписи определенных документов. Снимешь офис в центре – такой, чтоб соответствовал представительству солидной московской фирмы… Кстати, – Ковалев усмехнулся, – если честно, не пойму, как тебе люди давали расписки?.. Пришла, извини, соплячка в майке и мини-юбке – кто, откуда?.. Ведет какие-то переговоры, говорит о больших деньгах…
   Лена опустила глаза и оценив ситуацию со стороны, сама удивилась, как ей все удалось. Наверное, дело в том, что она-то считала это продолжением сна, а во сне случаются любые чудеса!
   – Машина у тебя есть? – продолжал Ковалев.
   – Я и водить-то не умею.
   – Плохо, потому что мотаться придется много. Но ничего – пока добьешь «Сады», закончи курсы; машину такими темпами, как ты начала, купишь быстро. Кстати, ты учишься? Работаешь?
   – Учусь в университете.
   – Боюсь, придется перевестись на заочный. Тут, либо учеба, либо работа. Ты согласна?
   Лена чуть не крикнула: – Да я, вообще, его брошу! Но не успела, и это было хорошо, потому что Ковалев добавил:
   – Хотя получить образование обязательно надо. Я чувствую, у тебя может быть большое будущее.
   – У нас есть заочный. Я переведусь, – Лена кивнула.
   – А что за пакет? Это ты так на переговоры ходишь?.. Слушай, я дурею с вашего народа! В Москве в таком виде тебя б на порог не пустили!
   Но Ленины мысли носились в заоблачных далях внезапно возникшего светлого будущего, и она сходу ляпнула правду.
   – Это я с родителями поссорилась и ушла из дома.
   – Небось, еще считают тебя маленькой и воспитывают, да? – Ковалев усмехнулся.
   – Да, – Лена покраснела.
   – Понятно, обычное дело. А ты, значит, хочешь сама жизнь строить? Скажу тебе так – будешь хорошо работать, построишь. Все у тебя будет; даже то, чего ты сейчас и представить не можешь. А ночуешь ты где? Ну, если из дома ушла.
   – Нигде. Думаю, вот, в гостиницу…
   – Чего, денег до фига? – Ковалев насупил брови, – ты ж, вроде, умная девочка. Да сними квартиру – будешь платить не по штуке в день, а десятку в месяц и со всеми удобствами!
   – Я знаю, – быстро сориентировалась Лена, хотя о квартире совсем даже не подумала, – но приличную квартиру надо ж найти, а ночевать нужно уже сегодня.
   – Ладно, – Ковалев встал, – не буду учить ученого у вас тут какие-то свои сумасшедшие порядки. Короче, продолжай заниматься участками, а вечером заходи, продолжим беседу. Поехали, Коль, а то эти уроды, наверное, заждались. Суки, все ведь сидят с открытыми клювами и ждут, пока добрые москвичи туда что-нибудь кинут! Идем, Лен.
   …Москвичи… так, может, Ковалев из сна и этот Ковалев одно лицо?.. – Лена шла по коридору вслед за мужчинами, разглядывая их спины, – хотя нет – там же я его дочь… да какая разница? Мне надо вспоминать остальные адреса, а я думаю о всякой херне!..
   Вниз все трое спустились вместе. Мужчины направились к выходу, а Лена к администратору, чтоб вновь заселиться в свой номер, но дойти до стойки она не успела – на полдороги ее остановил милиционер с двумя звездочками на погонах, до того мирно изучавший «Прейскурант дополнительных услуг».
   – Коноплева Елена Александровна? – спросил он.
   – Да, – Лена никогда близко не сталкивалась с органами правопорядка, но боялась их интуитивно, как и все законопослушные граждане.
   – Пройдемте со мной.
   – Куда? – опешила Лена, – я ничего не сделала!
   – В отделении разберемся, – он взял девушку за локоть.
   – Никуда я не пойду! – Лена вырвалась, так как не раз слышала, что сопротивляться надо прилюдно, а в отделении права человека заканчиваются, и сделать там могут, что угодно.
   Ковалев, уже открывший входную дверь, остановился. Поскольку Лена не походила на «ночную бабочку», которых обычно отлавливают в гостиницах, люди в холле тоже бросили дела, переключившись на неожиданное представление.
   – Что, оказываете сопротивление представителям власти? – лейтенант грубо схватил Лену и завернул ей руку.
   – Отпустите меня!
   Николай уже вышел и ничего не видел, а Ковалев вернулся.
   – Лен, в чем дело?
   – Я не знаю… честное слово, не знаю!.. – девушка, чуть не плача, продолжала вырываться.
   – Гражданин, идите, куда шли, и не мешайте, – лейтенант отодвинул Ковалева с дороги, намереваясь вывести Лену из гостиницы, но тот взял его за китель, изучая жетон.
   – Слушай, гоблин номер 68326, быстренько объясни, за что задерживаешь девушку?
   – Сейчас ты тоже поедешь в отделение!
   – С превеликим удовольствием! – Ковалев достал из кармана удостоверение и сунул лейтенанту под нос, – едем, гоблин?
   Лена не видела, что написано в корочке, но, наверное, что-то очень страшное, потому что лейтенант тут же отпустил ее; она отскочила в сторону, массируя нывшую тупой болью руку.
   – У меня ориентировка на нее, – пробормотал лейтенант, виновато хлопая глазами, – вы тогда хоть…
   – Кто дал ориентировку? – рявкнул Ковалев так, что даже Лена испугалась, но лейтенант молчал, – что, в Зою Космодемьянскую будем играть? Быстро! Фамилия, должность!
   – Причем тут фамилия?.. Девушка в розыске… – лейтенант был молодым, и взгляд его метался по холлу, чтоб не столкнуться с Ковалевским, но натыкался на постояльцев и работников гостиницы, образовавших плотное кольцо – всем ведь приятно, когда беспредельщиков-ментов ставят на место.
   – Притом! Эта девушка работает в моей компании, и если она замешана в чем-то незаконном, то будет немедленно уволена! Но если она отшила кого-то из ваших гоблинов, и вы хотите отыграться, то клянусь вашим покровителем, Святым Нургалиевым, ни одна сволочь из твоего отделения не пройдет аттестацию в полицию, и останетесь все пожизненными ментами! А, знаешь, где будут трудиться «пожизненные менты»? С берданкой охранять колхозные поля за мешок картошки! Больше они, на хрен, никому не нужны!
   Люди вокруг засмеялись, а лейтенант покраснел.
   – Повторяю вопрос – фамилия и должность! Я хочу знать, за что она в розыске!
   – Мой непосредственный начальник приказал…
   – Фамилия! Должность!
   – Майор Соболев…
   – Так бы и давно! Лично к тебе, лейтенант, претензий нет – приказы надо исполнять, так что, может, ты и попадешь в полицию; если, конечно, быстренько свяжешь меня со своим майором. Чего глазами хлопаешь? Вон, у тебя рация висит.
   – Он сейчас не на смене…
   – Так позвони ему! Или телефон забыл? Тогда я сам сейчас узнаю у вашего… кто тут начальник УВД? Генерал?
   – Генерал-майор.
   – Ну, был генерал-майор, а станет полковником при такой работе. Звони – чего стоишь!
   Лейтенант заворожено достал телефон.
   – Товарищ майор, тут нештатная ситуация…
   – Дай сюда, – Ковалев бесцеремонно забрал трубку, – слушай, майор, давай-ка ноги в руки и мухой в гостиницу «Советская» – ответишь мне на пару вопросов… кто я такой? Фамилия моя Ковалев; зовут, Владимир Алексеевич; из славного града Москвы. Хочешь, пробей по своей базе… не хочешь?.. Ага, слышал, да?.. Хорошо, могу и по телефону. Ответь-ка мне – за что твои держиморды хотят задержать… – он повернулся к Лене, – фамилию, быстро!
   – Коноплева.
   – Гражданку Коноплеву Елену, – возникла пауза, в процессе которой глаза Ковалева делались все круглее, и он еле слышно пробормотал, – фантастика!..
   Лена не представляла, какой компромат мог выдать совершенно неизвестный ей майор, если за всю жизнь она не имела ни одного привода в милицию, но от страха побледнела.
   – Майор, – Ковалеву, видимо, надоело слушать, – ты, вообще, в своем уме? Мы не в Греции живем. Это там кризис так достал, что полицейских сдают в аренду вместе с оружием и собаками – мы пока в России! Какая, на хрен, частная просьба? Вы тут что, по частным просьбам арестовываете людей? Тебе, блин, погоны надоели? Ну-ка, прикинь, сколько ты еще их проносишь, если я капну кому следует?.. Ты хоть это понимаешь?
   …Частная просьба… Чья просьба?.. Лена тут же перестала мысленно лопатить свое «преступное» прошлое.
   – Хорошо, объясни, если сможешь, – Ковалев замолчал.
   Все – и Лена, и зрители, и лейтенант уставились на него.
   Слушал Ковалев долго и, в конце концов, кивнул.
   – Я понял. Да, вхожу в твое положение, но превышать служебные полномочия тебе никто права не давал, – выслушав реплику собеседника, он вдруг засмеялся, – да все я знаю – понимаешь, майор, мои сотрудники мне никогда не врут. А своему заказчику передай – если отец не может договориться с дочерью без помощи милиции, значит, дочь выросла и не хрена ее воспитывать; и еще передай, что домой она вернется только за вещами. А тебе лично скажу – благодари бога, что твой… – он взглянул на жетон лейтенанта, – номер 68326 не успел посадить ее в машину, иначе я б повесил на вас похищение человека, и пошли б вы дружным цугом лет на двенадцать. Все, майор, можешь расслабиться, только больше так не делай, а то звезды тяжко зарабатываются, но быстро падают, – он вернул телефон лейтенанту, – все, свободен!
   Лейтенант поспешно козырнул и по освобожденному для него коридору, выскочил на улицу; подбежал к милицейскому «Форду» ожидавшему у входа, и юркнув в него завел двигатель.
   Ковалев огляделся, вроде, только сейчас заметил собравшуюся толпу.
   – Граждане, все тоже свободны. В театре антракт.
   Народ мгновенно рассосался; остались только Лена и давно вернувшийся, но не лезший в чужие дела Николай.
   – Да уж, Лен, – Ковалев покачал головой, – от родителей, которые травят родную дочь милицией, я б тоже сбежал. Ну, ничего – не вешай нос, – он как-то совсем по-отцовски обнял девушку, – будешь нормально работать, устроишься в этой жизни, дай бог всякому – я обещаю. Сегодня даю тебе выходной, чтоб нашла квартиру и съехала из своего дурдома, иначе тебе не дадут работать. Вечером доложишь.
   – Владимир Алексеевич, – Николай решил, что основное сказано и дальше разговор свернет в необязательное русло, – нас уже час ждут в администрации.
   – Подождут! Если тут такая милиция, то и администрация не лучше, а я, Коль, дорожу хорошими сотрудниками. Для руководителя главное, иметь надежную команду, а администрация… сегодня она одна, завтра, если надо будет, поставим другую. Лен, – он снова повернулся к девушке, – ты хочешь быть в моей команде?
   – Очень!
   – Тогда все в твоих руках. Авансы я выдал. Поехали, Коль.
   Сквозь стеклянную дверь Лена смотрела, как Ковалев с Николаем садились в машину, но не в «Мазду» а в «Ауди», на которой совсем недавно подвозили ее из Садов; номера на ней были московские.
   – Девушка, – вторглась в ее мысли администратор, – вы заселяться-то будете?
   – Нет, – Лена подхватила пакет с вещами и вышла.
   …Так, надо купить газету с объявлениями. Квартира… ну, однокомнатной мне вполне хватит, только где-нибудь в центре – чтоб не далеко от офиса… эх, жалко, Светка еще маленькая – вот, кого б я взяла к себе; это уже была б моя «команда». Но ничего, подрастет – я ж тут не на один день. Надо ведь заработать на яхту, виллу – чтоб было, как во сне! Значит, пока придется взять Вику – нечего ей сутками в «Отвертке» торчать на родительские бабки; самой пора зарабатывать!.. Ну да, если родители разрешат ей тоже уйти на заочный…
   Мысль, что у кого-то необходимо спрашивать разрешение, чтоб начать строить собственную жизнь, показалась Лене смешной, пришедшей из далекого-далекого детства…
//-- КОНЕЦ --//