Мapuaннa Бор-Паздникова
Сказки или невыдуманные истории

Милый Друг!

Если у тебя в руках эта книга, значит твоя душа чиста и сердце открыто для добра.
Сохраним же вместе Планету Детства! Планету Земля! Приятых тебе путешествий и знакомств с героями.

P.S. Понравилось ли тебе это путешествие, можно написать или нарисовать мне по адресу:www.lit-grani.com

Крабик

   С утра не задался день у маленького крабика. Он только вчера родился и ещё не знал, как правильно себя вести. Ему хотелось скорее всё осмотреть, и он решил, что надо ходить боком или пятиться, чтобы ничего не упустить. Так он увидит всё!
   Он выбежал боком из-за песчаного холмика и сразу наткнулся на черепаху, ударился об её твёрдый панцирь и отскочил в сторону.
   «Осторожнее!» – сердито закричала черепаха. Она только что проделала долгий путь через дюны к кромке тёплого синего моря и, перед тем как поплавать, решила отдохнуть. А тут какой-то малыш-неумеха нарушает её спокойствие. «Извините, пожалуйста Здравствуйте!» – расстроенно пропищал крабик и стал пятиться назад. «Ой!.. Ой-ё-ёй…» – закричал кто-то у него за спиной. Крабик растерянно топтался на месте, не зная, куда ступить. «Что Вы делаете? Немедленно сойдите с меня!» – Теперь возмущённый голос доносился снизу. Потом что-то подбросило его кверху и он кубарем полетел в песок. «Нахал!» – недовольно произнесла морская звезда, отряхиваясь и расправляя свои щупальца-лучи. Она осталась на берегу во время отлива и хотела немного позагорать, а с вечерним приливом снова уйти в море. «Простите, пожалуйста, я Вас не видел», – Крабик вытер слёзы отчаяния маленькой клешнёй. – Какой же я неловкий!»
   Он побежал боком дальше и уткнулся в красивую перламутровую раковину. Из раковины выглянул паучок на длинных ножках: «Что Вам, молодой крабик?» – «Нет-нет, извините! Я нечаянно задел Ваш домик». Крабик остановился в растерянности, боясь пошевелиться.
   «Мама, мама! Посмотри, какой чудный крабик! Он совсем малыш!» Крабик увидел рядом с собой красные блестящие туфельки. Он осторожно потрогал их клешнёй.
   «Мамочка! Посмотри, какой он смышлёный! И он улыбается!» Девочка осторожно погладила его по спинке.
   Крабику стало очень приятно, что о нём так отозвалась девочка в красивых туфельках. Повеселев, крабик быстро побежал дальше. Он ещё успел услышать, как она сказала маме: «Как красиво и необычно он бегает. Надо тоже так попробовать!» Крабик повеселел ещё больше и стал даже пританцовывать.
   А девочка стала бегать по берегу боком, весело напевая детскую песенку.
   Крабик больше ни на кого не налетал, и всем, кого встречал, он говорил: «Здравствуйте! Как прекрасно Вы выглядите!» В ответ все дарили ему добрые слова и улыбки.

Огуречный царь

   В одном дачном царстве, огородном государстве, в своей летней резиденции – парничке – жил-был огуречный царь. Был он самым большим и толстым во всём царстве.
   Важно лежал посредине парника, а вокруг него вились огуречные плети, украшенные красивыми резными листьями.
   Все огурцы в его царстве были разного возраста. И у каждого было своё место на плети. Были здесь и совсем маленькие огурчики, ясельного возраста, в светлых тонких рубашечках с колючим пушком и в жёлтых чепчиках. Они плотно прижимались к плети и были так малы, что никто их не видел. Видели только их жёлтые шапочки.
   Были огурчики постарше и покрупнее. Детсадовского возраста. Они носили рубашки потолще и потемнее, но ещё торчали на их боках кое-где колючки. Огурцы, вышедшие из детсадовского возраста, были очень хороши собой. Зелёные, блестящие, гладкие, они гордились своей красотой и старались попасть на глаза хозяйке дачного царства. Она приходила каждые два дня и, осмотрев всех, выбирала те огурцы, которые доросли до нужного размера. Осторожно снимала их с плети, складывала в корзину и уносила. Молодым огурчикам было любопытно: «Куда их уносят?» И они старались быстрее расти, чтобы и их собрали заботливые руки.
   Перезревшие огурцы ворчали: «Всё расти торопитесь, а будете такие старые да неказистые, как мы, никто и не посмотрит на вас. Не торопитесь взрослеть! Радуйтесь солнцу да дождю!»
   И они радовались! Подставляли свои жёлтые чепчики-цветочки тёплому солнцу. Выставляли ему свои зелёные
   бока. Купались под тёплым летним дождём. А на ночь под листики прятались, как под одеяльца тёплые. Так и росли.
   Но вот ночи стали сначала темнее, потом холоднее. Цикады перестали петь им колыбельные песни. Всё меньше родилось маленьких огурчиков. А старые огурцы стали все с толстой коричнево-жёлтой кожей.
   И однажды женские руки собрали их все в корзинку. Закончилось летнее царство огурцов. А старики обрадовались: «Ну, вот и мы сгодимся. На семена пойдём.
   Вот, значит, почему нас не трогали. Будут на следующий год в огуречном царстве дети наши расти, солнцу радоваться».
   И царя огурцов забрали, потому что он был самый старый и в нём было больше всего спелых семян. Возродится на следующий год царство огуречное.

Петушок

   В одной деревне все петухи говорили: «Ку-ка-ре». Проснётся на заре один петух, скажет: «Ку-ка-ре… ку-ка-ре… Здрасте… здрасте…» И вот уже по всей деревне несётся: «Ку-ка-ре-е-е…»
   И только один молоденький петушок говорил всем: «Ку-ка-ре-ку…»
   – Ку-ка-ре… – сердито отвечали ему старики. – Ку-ка-ре…
   – Ку-ка-ре-ку… Здравствуйте! – задорно и звонко отвечал он им.
   – Каков нахал! – перекликались между собой петухи.
   – Не хочет жить по нашим правилам! Неправильно здоровается!
   Курочки не вмешивались в их спор, но, роясь в пыли, с любопытством посматривали в сторону молодого петушка.
   Им нравилось, что он так обходителен и вежлив.
   Найдёт кто-нибудь из петухов корм повкуснее и ворчливо зовёт курочек:
   – Ку-ку… ре… ре… Идите… Идите…
   А петушок опять на свой лад зовёт:
   – Ку-ку… реч… ки… Пожалуйста Прошу Вас, подходите… Кушайте… Кушайте… Ещё найду… Ку-ку-ре… ку-ку…
   – Ко… ко… ко… – благодарили они его, прибежав на зов. – Куд-куда… куд-куда… – останавливали они расшалившихся цыплят. – Здесь гребите… куд-куда…

С любовью посматривали курочки на своих малышей. И хотелось им, чтобы выросли они такие же обходительные и вежливые, как этот молодой петушок.

Карабунда

   В детстве Карабунда был очень добрым и застенчивым. Он рос, как все дети, любознательным и отзывчивым ребёнком. Но однажды… Карабунда потерял своё главное богатство и не пытался найти эту потерю.
   К тому времени он уже стал правителем своей страны. Всё время куда-то бежал… торопился… У него не было времени любоваться полётом бабочки. Встречать рассвет. Слушать бег ручья. И очень скоро превратился он в злого и жадного Карабунду. В его стране, Карабундии, было много прекрасных апельсиновых садов. Люди работали в них с удовольствием. Но Карабунде казалось всё мало:
   – Мало работают! Мало апельсинов!
   Ему надо было ещё больше золотистых апельсинов, чтобы ещё больше можно было продать их другим государствам за звонкое золото. Карабунда не разрешал отдыхать ни людям, ни деревьям. Он придумал специальную смесь для полива апельсиновых деревьев, чтобы они давали по пять урожаев в год. Но и этого ему было мало. Он хотел восемь урожаев. И уже подсчитывал ещё не существующую прибыль. Карабунда очень злился, когда видел, что люди отдыхают, любуясь нежными цветками апельсина, вдыхают его аромат.
   – Вы теряете много времени, – кричал он. – Убрать все цветы, чтобы они не мешали вам работать!
   – Но если мы уберем цветы, не будет урожая, мой господин! – ответил ему главный поверенный всех дел.
   – Чем будет жить наше государство?
   – А ты сделай так, чтоб цветов не было, а урожай был!
   – кричал обезумевший от жадности Карабунда. А не будет урожая – голова с плеч!
   Не выдержали люди. Собрались все и покинули неразумного своего правителя. Бродил Карабунда одиноко по своему роскошному дворцу. Золота много. А жизни нет Птицы и те покинули его, потому что не разрешал он им петь, чтобы не отвлекать людей от работы. Заставлял бросать в них палками.
   Пошёл Карабунда в апельсиновый сад. Но не было больше сада. Все деревья были мертвы. Опали листья, высохла кора. Заплакал Карабунда. Испугался, что остался один-одинёшенек на всём белом свете. Ни единой живой души рядом нет.
   И тут он увидел на молодом деревце цветок апельсина. Увидел, как тянет он к солнцу свои нежные лепестки.
   – Ах! – промолвил Карабунда и, как в детстве, бросился к нему. Полюбоваться им. Насладиться ароматом.
   Целый день он сидел рядом с деревцем. И на ночь остался с ним. А едва рассвело, увидел он, что всё деревце опутано паутинным клещиком. Ещё немного – и доберётся он до единственного живого цветка. Взмолился Карабунда:
   – О птицы небесные! Не дайте погибнуть цветку апельсина – моей единственной отраде и надежде!
   Услышали его птицы. Прилетели. Истребили клещика. Спасли цветок.

   И попросил их Карабунда:
   – Останьтесь в саду моём. Радуйте слух мой пением своим!
   Через положенное время цветок превратился в плод. Вбирал в себя тепло и цвет солнца, становился оранжевым. Да пришла новая беда – засуха! Потрескалась земля. Ещё немного – и не выдержит деревце, сбросит свой плод.
   Заплакал Карабунда, как в детстве. Стал молить небеса:
   – Соберитесь, облака, в большую тучу. Пролейся, туча, живительным дождём. Не дай погибнуть плоду апельсина – надежде моей единственной!
   Услышали небеса. Заплакали вместе с ним. Напоили землю. Дали силу деревцу выносить плод.
   Пришло время – созрел апельсин. Осторожно снял его Карабунда с ветки. Очистил от ароматной коры. Достал из сочной мякоти четыре семечка. И, как в детстве, засмеялся от радости:
   – Вы моя единственная надежда! Пусть же вырастут из вас четыре деревца и дадут урожай апельсинов!
   Выросли четыре деревца и дали урожай апельсинов. Снова достал Карабунда семена из мякоти апельсинов и посадил их все. Так он делал не один и не два раза… Много лет ушло на то, чтобы возродить сад апельсиновый. Стал Карабунда стареньким.
   Каждую весну теперь цвели нежные, хрупкие ароматные цветки на деревцах. Щебетали весело птицы в саду. Вернулись люди к Карабунде.
   С рассвета до заката сидел Карабунда в саду, наслаждался красотой выращенного своим трудом сада.
   Однажды подбежал к нему малыш:
   – Дедушка Мы поспорили… Что самое дорогое на свете: каменья драгоценные или золото?
   Погладил Карабунда его по голове:
   – Жизнь, малыш! Самое дорогое на свете – жизнь! – и вытер скатившуюся слезинку.
   – Отчего же ты плачешь, дедушка? Жизнь так прекрасна!
   – Оттого и плачу, малыш! Оттого и плачу!

Мыша и Кыша

   Жили-были две мышки. Одну звали Мыша, а другую – Кыша. Жили они по соседству и дружили с детства. Мыша была очень доброй мышкой и всегда заботилась о других. Спросит мама-мышь:
   – Дети, кто будет кушать?
   Мыша сразу отвечает:
   – Мы все будем.
   А Кыша была немного жадиной. Если кто-то оказывался рядом с её кормом, всегда кричала:
   – Кыш… Кыш… Это моё! Не трогайте!

   Поэтому их и стали так звать. Никто не хотел с Кышей дружить. А Мыша дружила.
   Летом и осенью мышкам раздолье. На столе у них овощи и фрукты, горох, бобы. Осенью ещё и свежий хлеб. А зимой им трудно приходится, голодно. Поэтому корм они на зиму заготавливают заранее: носят зёрнышки в гнездо, в кладовую.
   Вот как-то раз гуляли две подружки и нашли половину выеденного арбуза. Кыша сразу закричала:
   – Кыш! Кыш! Чур, мой! Чур, мой!..
   Мыша немного обиделась, но всё же спросила:
   – Можно мне тоже чуть-чуть арбузика? Говорят, он очень вку-у-усный, сла-а-адкий!.. Мы же вместе его нашли!
   Она закрыла глазки и представила себе, какой он вкусный.
   – Нет! Нет! Я первая его увидела! – закричала Кыша с набитым вкусной мякотью ртом. Она уже забралась в перевёрнутый кверху мякотью арбуз и теперь стояла на краю корки, размахивая возмущённо лапками.
   Мыша заплакала от обиды и пошла прочь. Слезинки ещё катились из её чёрных глазок, когда она уткнулась во что-то холодное и твёрдое. Мыша вытерла глаза. «О!» – Она застыла на месте, боясь поверить своему счастью. Перед ней лежала вторая половина арбуза. Кора его блестела светло– и тёмно-зелёными полосами и была необыкновенно красива.
   – О-о-о-о-о!.. – наконец смогла выдохнуть Мыша. – Вот это да… У меня свой арбуз!

Она стала искать вход в него, но края его были плотно прижаты к земле, он лежал кверху куполом. Она долго бегала вокруг, пыталась залезть на него, но соскальзывала, как с ледяной горки. Уже совсем отчаявшись, она вдруг нашла местечко, где кора слегка отстала от земли. Мыша легла и стала глодать кору, пытаясь расширить вход для себя. Кора была твёрдая и немного горчила, но она упорно грызла её. «Как же так? Мне говорили, что арбуз сладкий», – думала она. Кора вдруг стала мягче, горечь ушла. Потом появилась сочная сладкая мякоть. Мыша поняла, что она уже в арбузе. От радости она стала бегать, прыгать и кувыркаться. Сверху ей на голову упала большая сладкая капля. Мыша засмеялась от счастья. Чтобы не оставлять свою добычу без присмотра, решила остаться здесь спать. Принесла немного сухой травы и устроила мягкую постель. Ночью она крепко спала, ей снилось, что она ест арбуз и угощает всех своих братьев и сестёр. Утром она поела сладкой мякоти и снова счастливо засмеялась. «Надо немного унести маме», – подумала она.
Но тут сверху по арбузу что-то забарабанило.

   «Тум-тум…» Мыша испуганно заметалась внутри арбуза. «Тум-тум-тум-тум-тум!..» – застучало чаще. Мыша острожно выглянула наружу.
   – До-о-ождь! – облегчённо вздохнула она. Потом засмеялась: – Дождь! Дождь! Дождь! Дождь! Это дождь! – заплясала она. – А я в тепле и мне сухо, сухо, сухо, – пела мышка.
   И вдруг её осенило «Это же мой домик! Мой дом! Мой домище!» – Она радостно заскакала, подпрыгивая почти до потолка своего дома.

   Дождь шёл три дня не переставая. У Мыши была еда, и было сухо. Она была счастлива. На исходе третьего дня, когда она собиралась ложиться спать, у входа кто-то неуверенно поскрёбся. Мыша прислушалась. Тихо. «Показалось», – подумала она. Но нет. Поскреблись снова.
   – Кто там?
   Мыша выглянула. У арбуза сидела Кыша, мокрая и замёрзшая. Она дрожала. По мордочке её катились то ли слёзы, то ли дождинки. Они молча смотрели друг на друга. Наконец, Мыша не выдержала:
   – Заходи, Кыша.
   Кыша бросилась в домик. Когда она немного обсохла и согрелась, Мыша спросила у неё, что случилось.
   – Мой домик затопило дождём… – Кыша заплакала.
   – Прости меня, Мыша! Я поступила дурно, что прогнала тебя.
   – Ничего, Кыша! Я не сержусь. Зато я нашла этот домик И если ты больше не будешь вести себя так эгоистично, то давай жить вместе. Вдвоём веселее.
   – Я согласна! Согласна! – Она бросилась целовать Мышу.
   И обе счастливо засмеялись.
//-- * * * --//
   К утру дождь закончился. Выглянуло солнце. Подул лёгкий ветерок. Мышкам так надоело за эти дождливые дни сидеть дома, что они не стали дожидаться, когда всё просохнет. Решили идти погулять и заодно принести с поля хлебных зёрнышек.
   До поля они добежали быстро, хотя и стояли на их пути озерца луж. Колосья, мокрые и тяжёлые, лежали на земле.
   Кое-где ещё висели на них капли дождя.

   Они падали на Мышу и Кышу сверху, и вскоре мышки стали мокрыми, но продолжали усердно собирать зерно. Кыша очень старалась. Она набрала полную сумку и теперь не могла поднять её. Кыша села и заплакала.
   – Ну что ты плачешь? Давай отложим половину, – сказала ей Мыша.
   – Нет, – плакала Кыша, – мне жалко!
   – Тогда сиди и жди меня. Я унесу свою сумку и приду тебе помочь.
   И Кыша стала сидеть и ждать возвращения Мыши. Она сидела, сидела. Мыша всё не шла. Кыша сильно проголадалась. «Ничего не случится, если я съем немного зёрнышек,» – подумала она и стала таскать из сумки зёрнышко за зёрнышком. Наелась и не заметила, как уснула. Её разбудила Мыша:
   – Кыша, проснись. Солнце садится, надо бежать домой. А где же сумка с зёрнышками? Давай разделим зерно и положим в две сумки, чтобы легче было нести.
   Мыша бегала в поисках сумки, и Кыша бегала вместе с ней. Потом Кыша увидела пустую сумку и спрятала её за спину.
   – Мыша, кажется, я съела все зёрнышки, пока тебя ждала… – Она виновато протянула ей пустую сумку и снова заплакала. Ей было стыдно.
   – Ну что же ты плачешь? Не плачь. Завтра придём и наберём зёрнышек снова.
   И они побежали домой.
   Дома они поужинали зёрнышками, которые принесла Мыша, и легли спать в свои мягкие постельки из сухой травы.
//-- * * * --//
   Вдвоём мышкам жилось весело. Они помогали друг другу по хозяйству. Готовили корм на зиму. А вечером рассказывали друг другу сказки и всякие истории.
   Кыша оказалась лунатиком. Когда луна становилась круглой, Кыша вставала по ночам со своей кроватки и куда-то шла с закрытыми глазками и вытянутыми вперёд лапками. И однажды с ней случилась такая история.
   Она спала. Ей снилась большая и жёлтая луна. «Это не луна. Это большой кусок сыра», – подумала Кыша сквозь сон. Носик и усики на её мордочке задвигались: она чувствовала, как вкусно пахнет сыром. Этот запах манил её к себе. Она встала и пошла. Через мгновение Кыша уже летела. Но не на луну А куда-то книзу, в бездну.
   – Пи-и-и-и-и…
   Услышала писк Мыша и соскочила с кроватки. Она металась в темноте по домику, искала Кышу и не могла понять, куда та подевалась. Наконец заметила около кроватки Кыши нору. В неё-то и упала Кыша!

   Мыша взяла светлячка и стала осторожно спускаться по длинному ходу. «Ох, дядюшка Крот! – думала она. – Опять ты всё напутал и вылез в нашем домике. Совсем старый стал». Она освещала светлячком ход, Кыши нигде не было.
   – Кыша! Кыша! – позвала она.
   Кыша молчала. Крота тоже нигде не было видно. Она долго искала и наконец нашла свою подружку в боковом ходу. Кыша сладко спала, чмокая во сне, так будто ела сыр. Мыше ничего не оставалось делать, как остаться с ней рядом. Она прижалась к Кыше, чтобы было теплее, и тоже уснула. И светлячок уснул и погас. Наступила полная темнота. Только высоко над землёй в ночном небе ярко светила жёлтая луна, похожая на кусок сыра.
//-- * * * --//
   Приближались холода. Не осталось в поле хлебных зёрнышек. Всё собрали мыши. Зато кладовые их были полны. Мыше и Кыше очень повезло, что дядюшка Крот ошибся и сделал ход к ним в домик. Теперь у них была отличная кладовая. Вместительная и сухая. По стенам развесили они светлячков, чтобы было светло. И кроватки перенесли поглубже под землю, чтобы теплее было. В арбузном домике по ночам стало холодно.
   Решила Мыша связать по тёплому свитеру себе и Кыше.
   – Пойду я, Кыша, к ежам схожу за иголками. А ты у Паучихи пряжи попроси. Помнишь ежат, с которыми нас Тракторёнок на речку купаться возил? К ним и пойду.
   – Помню, Мыша. Как же весело нам всем было Вот бы снова лето тёплое, беззаботное!
   – Придёт и лето, Кыша. Но сначала осень пройдёт. Потом зима наступит. Будет много-много белого тёплого снега.
   – А разве снег тёплый?
   – Снег-то холодный. Да нам под ним тепло! – засмеялась Мыша. И убежала к ежам.

   «И откуда только ты всё знаешь?» – подумала Кыша и побежала к старой толстой Паучихе за пряжей.
   Мыша вернулась от ежей с иглами для вязания и двумя яблоками на гостинцы. Она вкатила их в арбузный домик и стала звать Кышу. Кыша не отзывалась. Мыша заглянула в кротовый ход и покричала её. За спиной что-то зашуршало. Мыша даже подпрыгнула от испуга: «Уж не кот ли?!» Оглянулась – никого нет. Но постойте! Что это? Около большой кучи пихтовых веточек, которые они заготовили на зиму, лежал огромный серый клубок. И он шевелился и будто даже пытался что-то сказать.
   – Кыша! Неужели это ты? – Мыша хотела рассердиться: опять с этой Кышей история! Но не удержалась и расхохоталась. Так смешно было смотреть на Кышу-клубышу. Насмеявшись, она освободила её, разделив пряжу на три клубка. Когда у Кыши освободился рот, она рассказала, что произошло.
   Кыша пришла к Паучихе и попросила пряжи. Но Паучиха уже готовилась к зимней спячке, ей было лень прясть нить. Кыша не отставала:
   – Ну пожалуйста, тётя Паучиха, скоро Мыша придёт с иголками, а пряжи нет.
   И паучиха сдалась – напряла немного нити, спросила:
   – Хватит?
   – Нет…
   Паучиха ещё немного напряла:
   – Хватит?
   – Нет…
   Тогда она рассердилась, стала прясть быстро-быстро и превратила меня в клубок.
   – Молодец! – похвалила её Мыша. – Теперь нам ещё на варежки и на шапочки пряжи хватит. А сейчас пора обедать. Бери яблоко.
   И они покатили яблоки в свою тёплую столовую, под землю.
   А вечером Кыша грызла зёрнышки и смотрела, как Мыша вяжет. И слушала сказку «Двенадцать месяцев».
   – Мыша, откуда ты знаешь так много сказок и разных историй?
   – Моя бабушка была очень образованной: жила в библиотеке и прочитала мно-о-го книг. По вечерам она вязала и рассказывала нам сказки. И меня вязать научила. А теперь давай спать. Поздно уже.
   Ночью Кыше снились двенадцать месяцев. Она повторяла во сне: «Январь. Февраль. Март. Апрель (улыбнулась сквозь сон). Май. Июнь. Июль. Август.
   Сентябрь. Октябрь. Ноябрь. Декабрь… Зима. Весна. Лето. Осень…»
//-- * * * --//
   Зима пришла со снегом и метелями. Укрыла землю белым пушистым одеялом. Мыша и Кыша наделали себе ходов в снегу и играли там.

   – И правда тепло, Мыша! Ветра нет в снегу…
   – Бабушка всё знала, – смеялась Мыша.
   – Значит, весной мы увидим, как цветут подснежники?
   – Обязательно, Кыша!
   Кыша мечтательно замерла на месте. Очень уж ей понравились эти цветы из сказки «Двенадцать месяцев». И девочка очень понравилась.
   – Я бы ей помогла хвороста насобирать. Столько бы нагрызла, что ей на целую зиму хватило. А злой мачехе и вредной сестрице все башмаки прогрызла бы и все платья, – яростно махала хвостиком Кыша.
   – Успокойся, Кыша. Добро всегда побеждает! Ты же помнишь конец сказки?
   – Нет, Мыша, забыла, – хитрила Кыша. – Расскажешь ещё вечером? – просительно заглядывала она Мыше в глаза.
   – Расскажу! – смеялась Мыша. Она прекрасно понимала, что Кыша хитрит, но ей и самой полюбилась эта сказка и она с удовольствием рассказала бы её снова. – А пойдём, Кыша, с горки кататься?
   – Пойдём, Мыша! А где же мы горку возьмём?
   – А домик наш арбузный? Вот он и будет горкой!
   Они вылезли из-под снега и зажмурились от яркого солнца. А когда открыли глаза… Снег блестел тысячами ярких разноцветных огоньков.
   – Какая красота-а-а!!! – восторженно воскликнули обе одновременно. – Как всё торжественно и нарядно! Все деревья в белых шубках стоят! – рассказывали они друг другу шёпотом, боясь нарушить хрупкую тишину.
   – Это какой из братьев сейчас пришёл? – спросила Кыша.
   – Это Декабрь. Скоро Новый год!
   – Новый год? Мыша! Значит, соберутся у костра все Двенадцать месяцев? Вот бы посмотреть, Мыша! – Кыша умоляюще заглядывала ей в глаза.
   – Но это же сказка, Кыша!
   – Мыша! В Новый год все желания исполняются Ты разве забыла? – Кыша чуть не плакала.
   – Хорошо! Хорошо! Раз ты так хочешь, ты непременно их увидишь, – успокоила её Мыша. – Если не всех сразу, то по очереди, – схитрила она на всякий случай.
   И они побежали кататься с горки. С одной стороны метель надула снега на арбуз, и им было удобно подниматься на него. С другой стороны арбуз был скользкий. Настоящая горка К тому же красивая: зелёная и полосатая Они долго катались, веселились и дурачились в снегу. Наконец проголодались и побежали домой. Солнце уже садилось за горизонт, слабо освещая макушки деревьев. Снег теперь не сверкал тысячами огоньков, а был спокойным, серо-голубым.
   – Зимой день короток. Ночь длинна, – глубокомысленно заметила Кыша. – Но всё равно, Мыша, зима – очень хорошее время года! Совсем не хуже лета или осени. А весной зацветут подснежники! – мечтательно продолжила она.
   – А впереди у нас Новый год! И Двенадцать месяцев! – добавила Мыша, и они юркнули в снежную норку, которая вела их в арбузный домик и дальше, под землю.

   Солнце совсем исчезло за деревьями. Стало быстро темнеть. Но завтра наступит новый день. И принесёт новые радости.
   Декабрь подходил к концу. Мышки готовились к встрече своего первого Нового года. Тщательно прибрались они в норке. Украсили стены пихтовыми ветками. Учили стихи. Готовили поздравления и подарки.
   Однажды утром их разбудил настойчивый стук по стенке арбузного домика. Мыша торопливо выскочила:
   – Что случилось?
   – Мыша и Кыша! – торжественно произнесла Сорока. Старичок-лесовичок приглашает вас на встречу Нового года на большую лесную поляну.
   – А Двенадцать месяцев придут? – пискнула Кыша, выглядывая из-за спины Мыши.
   Сорока недоумённо округлила глаза.
   – Придут, придут, – сказала Мыша, торопливо толкая её обратно в домик. – Иди, Кыша, простудишься! Передайте, пожалуйста, уважаемая Сорока, что мы обязательно придём. Спасибо за приглашение.
   И вот наконец наступил последний день года, тридцать первое декабря. Кыша проснулась рано-рано утром. Оделась и стала терпеливо ждать, когда проснётся Мыша. Мыша проснулась и увидела Кышу, сидевшую в свитере, шапке и варежках.
   – Ты что? Ты замёрзла? Ты заболела? – Она соскочила с кроватки, чтобы потрогать ей лоб.
   – Нет, нет! – Кыша протестующе замахала лапками.
   –Я оделась, чтобы идти встречать Двенадцать месяцев.
   – Но ещё очень рано. Там никого нет.
   – А вдруг они придут раньше? Пойдём, Мыша! Ну пожалуйста!
   – Так нельзя. – Мыша укоризненно покачала головой.
   – Разденься. Мы ещё долго не пойдём.
   – Нет! – Кыша надулась и продолжала упрямо сидеть одетой до вечера.
   Когда на улице стало темнеть, Мыша принарядилась, надела свитер, шапку и варежки и посмотрела на Кышу:
   – Пойдём, Кыша!
   Кыша молчала. Мыша дёрнула её за хвостик.
   – Ой! Что? Я заснула?
   На большой поляне собрались все обитатели леса. Было шумно и весело. Посредине поляны был разведён большой костёр.
   – Мыша! Мыша! Смотри, костёр! – восторженно прошептала Кыша и стала осматриваться. – А где они? Где?
   – Кто, Кыша?
   – Как кто? Двенадцать месяцев!
   – Они будут позже.
   Кыша успокоилась и стала ждать.
   Появился Старичок-лесовичок. Мешок с подарками нёс дядя Миша. Он, конечно, как положено медведям, должен был спать всю зиму в берлоге, но так любил этот праздник, что всегда просил разбудить его. И ни разу в своей жизни не пропустил встречу Нового года. Из-за Старичка-лесовичка выглядывал Лесовёнок. Он ещё никогда не видел так много лесного народа в одном месте и немного стеснялся. Все радостно зашумели, увидев их.
   Дядя Миша поставил Старичка-лесовичка повыше, на сломленное дерево. Так, чтобы всем его было видно и он всех видел. Старичок-лесовичок махнул рукой. Все замолчали.
   – Дорогие друзья! – сказал он. – Вот и прошёл ещё один год. С минуты на минуту начнётся Новый год! И снова побегут, месяц за месяцем, двенадцать братьев: Январь, Февраль, Март, Апрель, Май, Июнь, Июль, Август, Сентябрь, Октябрь, Ноябрь, Декабрь…
   Кыша заулыбалась. Вытянула шейку, думая, что вот сейчас все они выйдут из леса. Она была так увлечена, что не слышала, что ещё говорил Старичок-лесовичок.
   Потом все стали поздравлять друг друга и дарить подарки. Мыше и Кыше подарили очень красивый мяч. Они были в восторге. В свою очередь Мыша подарила Старичку-лесовичку тёплый шарф, а его племяннику Лесовёнку – пушистые варежки. А потом Старичок-лесовичок пригласил Мышу на сломленное дерево и попросил у всех тишины:
   – Сейчас Мыша расскажет новогоднюю сказку «Двенадцать месяцев».
   И сразу наступила тишина. Слышан был только тоненький взволнованный голосок Мыши. Кыша так же внимательно, как все, слушала сказку, хотя слышала её уже сто первый раз. От усталости, от тепла костра под Мышин голос Кыша уснула… И вышли к костру Двенадцать месяцев. Растаял снег. Побежали ручьи. Зацвели подснежники. Распустили листики деревья… И снова осыпалась листва, уснули деревья. Выпал снег, укутал белым мехом всё вокруг. Промелькнули все Двенадцать месяцев. Закончилась сказка. Все стали расходиться. А Кыша всё спала и во сне улыбалась. Мыша стояла рядом и не знала, что делать. Будить её было жалко. Костёр догорал, становилось холодно. Выручил Лесовёнок. Он посадил Мышу в один карман,
   Кышу – в другой и мгновенно домчал их до арбузного домика. Старичок-лесовичок подарил ему лыжи, и теперь Лесовёнок с ними не расставался, скользил по глубокому снегу легко и быстро.
   А утром, едва проснувшись, Кыша радостно закричала:
   – Мыша! Мыша! Я видела их! Видела! Это правда, что в Новый год сбываются все желания! С Новым годом тебя, Мыша!
   – С Новым годом, Кыша!
   – И Мыша протянула ей цветок подснежника. А откуда она взяла его – это было её большим секретом.

Уурратун

   Верблюжонка звали Уурратун, что значит «Белая звёздочка». Назвали его так потому, что шёрстка его была белой. Жил он с мамой в самой красивой пустыне на свете. Вокруг, куда ни посмотришь, были барханы. Ветер играл песком, передувал барханы с места на место, придавая им необычные формы. Иногда так заигрывался, что создавал из песка целые башни и замки. Ещё ветер любил украшать склоны барханов песчаными волнами. «Как на море», – вздыхала мама. Когда-то, много лет назад, ходила она с караваном верблюдов к морю. Солёному и синему. Ветер играл водой. По морю бежали, догоняя друг друга, волны. «Как дома, в пустыне», – вздыхали тогда верблюды, вспоминая свои пески. Много дней и ночей шли они до моря и уже скучали по родным местам. И волны на море напоминали им волны на песке.
   Уурратун очень любил слушать мамин рассказ. Мечтал увидеть море. Он слушал и задумчиво рассматривал пустыню. Пейзаж её каждый день был разный, как будто они с мамой всё время куда-то шли.
   Когда Уурратун немного подрос и стал задавать много вопросов, мама стала учить его считать. «Смотри, – говорила она – один бархан, два бархана, три бархана… Одна колючка, две колючки…» Верблюжонку очень понравилось это занятие. Он решил пересчитать все барханы и колючки в пустыне. С утра до вечера он только и занимался тем, что считал: «Одна колючка, две колючки, три колючки, четыре… пять…» У него никак не получалось сосчитать их все. То мама съест колючку, которую он только что посчитал, то ветер унесёт девятую колючку и он собьётся со счёта – и надо начинать считать снова.
   Однажды ночью Уурратун проснулся оттого, что светила очень яркая луна. Она была огромная и жёлтая. И она была одна. Он стал искать вторую луну, третью… но не нашёл.
   – Мама, почему луна одна?
   – Потому что хватает одной луны, чтобы осветить ночью нашу пустыню.
   – А на море тоже была луна?
   – Была.
   – Это была другая луна? Морская?
   – Нет. Это была эта же луна. Она шла за нами, освещая нам дорогу ночью.
   – А днём она шла за вами?
   – Нет. Днём нам светило солнце.
   – А как же ночью луна снова находила вас? Ведь за день вы далеко уходили… – не отставал верблюжонок.
   Мама смущённо молчала. Она не знала ответа на этот вопрос.
   – Смотри, мама, колючка с неба упала. А она может упасть на нас? А почему на небе так много маленьких колючек, там тоже есть верблюды? А они видят нас? Сверху всё хорошо видно!
   Верблюжонок так много задавал вопросов, что мама не успевала ему отвечать. Наконец ей удалось вставить слово:
   – Это звёзды.
   – Звёзды?! – У верблюжонка от восхищения перехватило дыхание. – А может быть, наши колючки – это тоже звёзды? Надо посмотреть утром повнимательнее… – прошептал он и, покрепче прижавшись к тёплому маминому боку, заснул.

   Ночью ему снилось, что он гуляет по небу и считает звёзды. Некоторые звёзды срывались с неба, падали в пустыню и становились колючками. И он кричал сверху маме: «Мама Вот ещё одна вкусная колючка!..»
   Звёзд было так много, что сосчитать их он не смог.
   Верблюжонок умел считать только до десяти. Он сосчитал десять раз по десять звёзд, но сколько это получится, не знал. «Надо спросить у мамы», – подумал он и подошёл к луне. Она стояла между звёзд, как большая кукурузная лепёшка, которой его угощали люди из проходившего мимо них каравана. Уурратун подтолкнул луну, и она, как колесо, покатилась между звёзд. «К морю!» – подумал верблюжонок. Навстречу ему уже катилось солнце, стало тепло, и он проснулся.
   Солнце уже стояло высоко. Воздух и песок прогрелись. Съев на завтрак три жирные колючки, верблюжонок отправился посмотреть, сколько их нападало за ночь с неба.
   – Далеко не уходи, – напомнила ему мама.
   – Хорошо! – махнул хвостиком Уурратун.
   Верблюжонок поднялся на третий бархан и замер от удивления и восхищения. Чуть поодаль от него, внизу, было море Самое настоящее, синее море! С волнами, которыми играл ветер! И с белыми барашками на волнах!
   – Мама! – крикнул он громко, чтобы мама услышала его. – К нам пришло море!!!
   И что было сил бросился вниз с бархана. Он бежал, бежал и бежал… И ему казалось, что вот сейчас он окунётся в эти синие волны в белых барашках… Но моря всё не было. Оно уходило всё дальше и дальше… И наконец исчезло совсем. Он сел и заплакал. Горько и безутешно. И не заметил, как к нему подошла мама.
   – Это мираж, – сказала она.
   – Нет! Нет! Мамочка, это было море! Настоящее море! Просто я не успел его догнать. – И он снова заплакал.
   – Мираж – это видение, – сказала мама, вытирая ему слёзы. – Это колебания горячего воздуха, игра воздуха и ветра. Так говорят. Но я знаю: видят то, что хотят увидеть Не надо плакать. Когда ты вырастешь, ты сможешь увидеть настоящее море. Желания всегда сбываются, верблюжонок!

Магазин ненужных вещей

В одном магазине жили вещи. Старые и никому не нужные. Их приносили и сдавали сюда совсем за бесценок. Они продолжали жить здесь своей жизнью, не надеясь, что кто-нибудь заберёт их.
Однажды в магазин привезли новичка. Это был плюшевый зайчик с длинными ушами, которыми он очень гордился. Когда-то он был в красивой серебристо-голубой шубке, теперь шубка выцвела и потеряла свой лоск. Голова была пришита чёрными нитками, и чтобы их не было видно, сверху повязали оранжевый шарфик. Зайку посадили на полочку. Он грустно сидел и ждал, не вернётся ли за ним хозяйка.

   Вечером продавец выключил свет, закрыл дверь в магазин и ушёл. Наступила тишина. Зайчик уже хотел уснуть, как вдруг услышал, что его кто-то зовёт. Он осмотрелся: рядом лежала потрёпанная, с обложкой, на которой не видно названия, книга; стоял подсвечник с огарком толстой восковой свечи; чуть дальше книги лежали очки в чёрной роговой оправе со сломанной дужкой. С другой стороны от Зайчика стоял чайник с отбитым носиком, яркие цветы на его белом боку были обведены поблёкшей позолотой. Рядом с чайником стояли две маленькие чашечки на маленьких блюдцах, у одной из них была отбита ручка. Зайчик вздохнул:
   – Ну и компания! Кто меня может звать?
   – Зайчик! – снова прошелестел кто-то в темноте.
   – Кто меня зовёт?
   – Это я, Книга. Ты умеешь читать?
   – Немного. Моя хозяйка учила меня.
   – Почитай меня! Меня так давно никто не читал.
   – Но здесь темно, я не увижу буквы.
   – Это правда! – Книга вздохнула. – И страницы мои пожелтели…
   – Я могу посветить, – вмешался в разговор Подсвечник с толстым огарком восковой Свечи.
   – Может, и мы пригодимся!

Мы тоже очень любим читать и давно скучаем без чтения, – вступили в разговор Очки. – Когда-то мы прочли много научных и философских трудов, но и в сказки любили заглянуть.
   – Господа! После чтения приглашаю вас выпить по чашечке чая, – зазвенел крышечкой Чайник, и Чашечки весело подпрыгнули на блюдцах.
   Все оживились, придвинулись ближе к Зайчику. Ярким огоньком вспыхнул фитилёк у Свечи. Зайчик надел Очки, чтобы не обижать их, придвинул поближе Книгу. На обложке с трудом, но всё же разглядел: «Сказки». Перевернул страницу и прочитал: «Маленький Мук».
   Все затихли. Старый смокинг, которого все считали очень гордым, придвинулся ближе, чтобы тоже послушать сказку. С соседней полки приполз Черепаховый гребешок. Зайчик дочитал до места, где у короля и всей свиты выросли длинные носы и уши… Сказка вдруг оборвалась.
   – Что такое? – Зайчик растерялся. На другой странице была сказка «Карлик Нос». – А как же… они все так и останутся с такими носами и ушами?
   Нет окончания…
   – Конечно нет, – вздохнула Книга, – мальчик Петя вырвал эту страницу. Когда-то я была очень красивой книгой. У меня был тёмно-зелёный коленкоровый переплёт, и на нём теснение золотыми буквами: «Волшебные сказки. В. Гауф».

   Меня подарили девочке Соне на день рождения. Как сейчас помню, она была в воздушном белом платьице. В знак благодарности Соня сделала книксен. Она была очаровательной девочкой. Очень бережно обращалась со мной, никогда не загибала листы, у неё была специальная закладка, цветок волшебной фиалки…
   – Послушайте, уважаемая Книга! У моего хозяина Петра Ивановича была внучка Соня. Очень милая девочка. Сидя на носу у дедушки, мы частенько её видели. Мы вообще много всего повидали в жизни. Ив Париже были, и в Ницце…
   – Позвольте! Вы сказали «в Париже»? Но ведь я был там куплен! Посмотрите, на моей ноге надпись на французском языке: Paris. И хозяина моего тоже звали Пётр Иванович. Я стоял на его туалетном столике в спальне. У меня была подружка, она стояла на столике с другой стороны кровати, и по вечерам мы могли перемигиваться огоньками…
   Свеча наклонилась, чтобы всем было лучше видно надпись. На Подсвечник капнули горячие восковые капли.
   – Осторожней, прошу Вас! – Подсвечник подпрыгнул.
   – Простите великодушно! – Свеча снова выпрямилась. Все замолчали, задумавшись. Только Чашечки о чём-то шептались между собой. Чайник придвинулся к ним ближе, прислушался.
   – Нашу хозяйку звали Софья Петровна, – перешёптывались Чашечки. – Ты разве забыл, что её внук Петя отбил тебе носик?
   Чайник схватился ручкой за отбитый носик: он вспомнил, как больно ему было тогда.
   – Господа! Похоже, мы с вами все из одной семьи!
   Все радостно зашумели и придвинулись друг к другу поближе. Теперь им было не так грустно и одиноко. Они снова были одной семьёй.
   Каждый вечер, как только закрывали магазин, вещи собирались вместе, читали сказки и рассказывали истории из своей жизни.

Чернильница и Перо

   На другой день, когда магазин закрыли и вещи приготовились читать и рассказывать истории своей жизни, все услышали:
   – Подождите, друзья! Позвольте пройти поближе!!!
   Все расступились. С соседнего стеллажа сверху выглядывала Чернильница с Пером.
   – Я предлагаю записывать все истории, которые вы рассказываете. Тогда мальчики и девочки смогут их прочитать, как сейчас мы читаем сказки Гауфа.
   – Но никто из нас не умеет писать, – вздохнули вещи.
   – А Перо?! – возразила Чернильница. Мы так много писали: и рассказы, и сказки, и стихи… что Перо прекрасно справится и с этими историями.
   Все оживились, соглашаясь с предложением Чернильницы и Пера: Зайчик согласно кивал головой, Книга радостно зашелестела листами, Чашечки подпрыгнули на блюдечках, а Чайник звякнул крышечкой. Смокинг с манишкой величественно сложил рукава на груди, склонившись в знак согласия. Свеча вспыхнула от радости ярче, Очки блеснули линзами.
   Чернильница сняла серебряную крышечку и придвинулась ближе к Перу. Перо обмакнуло свой носик в Чернильницу и приготовилось записывать следующую историю.

История Черепашьего гребешка

«Мне, наверное, лет 250, не меньше, – так начал свою историю Гребешок. – Я стар, но всё так же крепок. Оказался я здесь потому, что стал немоден. Никто не носит сейчас таких гребешков. Жил я в богатой семье, переходил из поколения в поколение, от бабушки к внучке. – Гребешок вздохнул. – Это ещё не вся история. До того как стать Гребешком, я был черепахой. До сих пор мне снятся наши острова. Нет прекраснее места на земле. Чистый песок и чистое тёплое море. Мы плавали и ныряли целыми днями. Но однажды пришёл красивый корабль под большими белыми парусами. На нём были охотники за черепашьими панцирями. Не все черепашки смогли спастись. Многих постигла та же участь, что и меня. Нас долго везли в тёмных и душных трюмах. Из нас наделали портсигаров и гребешков и разные другие вещи, потому что мы очень крепки и красивы. – Гребешок помолчал, а потом вдруг улыбнулся: – Знаете, друзья! Однажды мне удалось выскользнуть из рук хозяйки, она готовилась принять ванну… С каким удовольствием я поплавал! Но всё это несравнимо с морем…»
Гребешок снова замолчал, погрузившись в воспоминания. Все вежливо молчали, чтобы не мешать ему. Только Перо поскрипывало в тишине, дописывая его рассказ.

История Смокинга с белой манишкой

Сегодня рассказывать историю была очередь Смокинга с белой манишкой. Он вежливо раскланялся на все стороны и начал рассказ:
«Мы жили у очень известного оперного певца. Нам приходилось много работать. Каждый вечер наш хозяин отправлялся на концерт, ну и мы, конечно, с ним. Без нас он на сцену не выходил. Вместе с ним мы пели длинные арии из опер. Очень уставали. Но как же было приятно, когда потом нам долго аплодировали и дарили огромные букеты цветов Только розы мы не любили – из-за того, что они больно кололи нас своими шипами. Поздно ночью возвращались мы домой, нас чистили щёткой и убирали отдыхать в шкаф. Мы много ездили на гастроли с концертами, собирали полные залы, и везде нам аплодировали и кричали браво. Потом хозяин решил, что мы стали слишком стары для выступлений, что нам не хватает лоска, и он сменил нас на новый смокинг. А нас отправил на заслуженный отдых, – вздохнул Смокинг. – Теперь мы здесь. Но очень скучаем по аплодисментам и цветам».

Все стали дружно аплодировать Смокингу с манишкой. Он повеселел и долго кланялся в ответ.

История старого Зонта

   Читали сказку «Карлик Нос». Каждый вечер слушателей становилось всё больше. Сегодня к ним присоединился старый Зонт. «Может быть, Вы расскажете нам о себе?» – попросили вещи, когда закончили читать сказку. Зонт вежливо поклонился всем и начал рассказ. Перо старательно выводило каждую букву.
   «Я старый английский Зонт, – заговорил он хриплым голосом. – Мы жили в центре Лондона. Я всегда и всюду сопровождал моего хозяина. Нигде не бывает столько дождливых дней, как в Англии. Мой большой купол надёжно защищал его от промозглых осенних дождей и от частых летних, а зимой – от мокрого снега с дождём. Вся сырость доставалась мне, поэтому я всегда был немного простужен, голос мой стал хриплым. Хозяин любил меня. Вечером ставил ближе к камину, чтобы я согрелся и просох. Сам садился рядом, в кресло, курил трубку и рассказывал мне, как жил в тёплых странах, где дожди бывают очень редко и можно совсем не иметь зонта. Я слушал, но не очень в это верил. Как это – без дождя? И даже немного обижался и переживал, как бы он снова не уехал в те страны и не оставил меня, раз там зонт не нужен. Так шла моя жизнь. Хозяин стал совсем седой и старый. Стал забывчив. И однажды оставил меня на скамейке в парке, по которому мы с ним часто гуляли. Я несколько дней ждал его, надеялся, что он заберёт меня, но он так и не пришёл за мной. Меня забрали и отдали в бюро пропавших вещей. Я и там долго ждал его, но тоже не дождался. Потом меня кто-то забрал и очень дурно со мной обращался. Использовал меня вместо трости и не сушил после дождя. – Зонт вздохнул. – Потом я оказался здесь и очень этому рад, потому что здесь тепло и сухо и теперь у меня появилось столько друзей. Но иногда всё же очень хочется пройтись по свежему, влажному от дождя воздуху и смотреть, как стекают с моего купола прозрачные упругие капли».
   Перо тоже вздохнуло и поставило точку.

Сахарница и щипчики

   Каждый вечер вещи рассказывали свои истории. Чернильница и Перо аккуратно записывали всё, что слышали. Только серебряная Сахарница скромно стояла в углу на полке и не принимала участия в общем разговоре.
   Черепаховый гребешок обратился к ней с вопросом:
   – Уважаемая Сахарница, а почему Вы всё время молчите?
   Подсвечник с толстым огарком восковой Свечи подвинулся к ней ближе, чтобы осветить её. Сахарница застенчиво блеснула серебряным боком и отодвинулась снова в тень. Один её бок был немного помят, и она очень стеснялась этого. Вещи терпеливо ждали ответа. Наконец Сахарница решилась начать свой рассказ. У неё оказался очень красивый голос. Такой голос называют серебряным. Да и чему удивляться, ведь он принадлежал серебряной Сахарнице.
   «У меня всегда была сладкая жизнь. Каждый день меня наполняли белыми кусками сахара. Раньше сахар делали из сахарной свеклы, он был очень сладкий, в больших и твёрдых кусках. Его так и называли – «сахарные головки». Никто не смог бы разгрызть такие куски, поэтому всегда на столе рядом со мной лежали Щипчики. Мы были с ними неразлучны. Щипчики имели крепкие зубы и были очень трудолюбивы. В сильных дедушкиных руках легко кололи твёрдые куски. Наколотые кусочки бережно складывали ко мне. Детвора таскала их вместо конфет. А взрослые пили по вечерам чай из самовара. Дедушка любил пить чай из блюдца, сахар ел вприкуску. Теперь мы грустим со Щипчиками по сахару и по дедушкиным рукам».
   Щипчики в знак согласия со всем сказанным щёлкнули затупившимися зубами и подвинулись ближе к Сахарнице. Перо облизнулось, представив, какой сахар вкусный – не то что чернила, и поставило жирную кляксу вместо точки.

Часы с Кукушкой

   «Если позволите, мы продолжим разговор, – заговорили подошедшие Часы с Кукушкой. – Дело в том, что мы с Сахарницей и Щипчиками из одной семьи. Мы висели над столом, на котором они стояли: на самом видном месте в доме. И всё хорошо видели и слышали. И нас все хорошо видели и слышали. Двадцать четыре раза в сутки Кукушка громко куковала положенное количество раз. Все и всё в доме подчинялось нам. Прокукует Кукушка утром семь раз: “Куку, ку-ку, ку-ку.. – и все встают. Скажет вечером семь раз: “Ку-ку.. – и все садятся пить чай. В девять вечера мы отправляли детей спать. За чаем взрослые любили поговорить о делах, вспомнить, как жили раньше, в старину. Нам было очень интересно слушать эти воспоминания, Кукушка старалась куковать тише, но ей это не очень удавалось. Голос у неё был звонкий, громкий. На ночь дедушка всегда поднимал гири часов до самого верха. Они, вы видите, очень красивые, в форме еловых шишек».
   Все придвинулись ближе, рассматривая гири, а Смокинг потрогал их рукавами и даже попытался приподнять. Они были очень тяжёлыми. Маленькие Чашечки подпрыгнули на блюдцах и спросили: «А зачем гири?»
   «Гири – это противовес, они оттягивают цепь, на которой висят, вниз. Каждое звено цепи – это минута, – стали объяснять Часы. – Повернутся колесики в моём механизме, опустится цепь на одно звено – прошла минута. Стережёт этот механизм Кукушка, он находится в её домике».
   Кукушка согласно покивала головой.
   «В одном часе шестьдесят минут, – продолжали Часы,
   – а в сутках двадцать четыре часа, вот и посчитайте, сколько минут в сутках. Поэтому дедушке приходилось поднимать гири дважды в сутки, утром и вечером. Если вовремя не поднять, то часы остановятся».
   – Однако… – промолвил Подсвечник с толстым огарком восковой Свечи, – как обстоятельно вы всё объяснили.
   – Одна тысяча четыреста сорок минут, – сказал Зайчик и смутился.
   Все повернулись к нему.
   – Вы и считать умеете? Это в сутках столько минут?
   – Да, в сутках. Умею считать, потому, что всегда сидел на столе у хозяйки, когда она учила уроки, – сказал Зайчик и даже покраснел от смущения.
   Все с уважением посмотрели на Зайчика. И Часы продолжили свой рассказ:
   «Но однажды Кукушка потеряла голос. Она продолжала открывать окошечко и высовывать голову и даже открывала клюв, но “ку-ку” произнести не могла. Все в доме были очень огорчены. А дедушкина правнучка спросила: “Кукушка, почему ты не кукуешь? У тебя горлышко заболело?”
   Кукушка беззвучно открыла клюв. Девочке стало жаль её, и она заплакала.
   Потом не стало дедушки. Некому стало колоть сахар, и подтягивать гири забывали. Мы останавливались, и нас перестали заводить совсем. Остановилось время для дедушки. Остановились наши стрелки. Мы продолжали висеть на своём месте в память о дедушке. Потом дом продали и нас отправили сюда. Но время продолжает идти, и мы ещё станем нужны людям», – убеждённо закончили Часы.

   Кукушка согласно кивнула головой, выглянув из окошечка.
   Перо, закончив писать, устало откинулось на чернильницу. Было уже поздно.
   Все отправились отдыхать.
   Когда утром открыли магазин, вещи были на своих местах.
   Только Кукушка не смогла закрыть своё окошечко, но никто этого не заметил.

Неожиданная развязка

   Однажды в магазин пришёл один господин. Он молча осмотрел всё. Потом подошёл к продавцу и долго тряс ему руку:
   – Дружище! Это не магазин – клад! Я покупаю это всё.
   Продавец засиял, как новый медный грош. Сговорились о цене. Довольный господин стал укладывать вещи в большую сумку. Продавец суетился рядом, помогая. Он ещё не до конца поверил в своё счастье, боялся, как бы этот странный господин не передумал купить старые, никому не нужные вещи. Покупатель же думал про себя: «Лопух ты, парень, за бесценок такие вещи отдаёшь!» В общем, оба были чрезвычайно довольны друг другом. Один – что продал так дорого. Другой – что купил так дёшево.
   Когда все вещи были сложены и цена уплачена, продавец решился спросить у господина, зачем ему эти вещи.
   – Братец! – ответил тот. – Это вещи разных знаменитых людей: писателя, учёного, философа, певца… Они займут своё достойное место в музее. Но они не просто будут лежать там, у них начнётся новая жизнь. Они будут использованы в фильмах об этих людях. Это большая удача для всех. – Он снова с благодарностью пожал продавцу руку.
   У продавца от удивления брови полезли высоко на лоб, а глаза готовы были выскочить из орбит, у него появился даже испуг в глазах: уж не продешевил ли он?
   Тут оба одновременно заметили уголок белой бумаги, торчащей с верхней полки, на которой ещё три минуты назад стояла Чернильница с Пером. Оба схватили листы одновременно.
   – Это, кажется, истории всех вещей из Вашего магазина? Я купил здесь всё, значит, и эти листы принадлежат мне.
   – Э, нет! Это Вы не покупали! Это по праву принадлежит мне. Я издам книгу «Истории ненужных вещей, рассказанные самими вещами». Обещаю, Вы будете первым, кто сможет её купить.
   Они пожали друг другу руки на прощание. У вещей началась новая интересная жизнь. На другой день продавец поменял вывеску на магазине. Теперь он назывался «Магазин антикварных вещей».

Мapuaннa Бор-Паздникова Сказки или невыдуманные истории