Анатолий Соломонович Кармин
Культурология. Краткий курс

Введение

   Культурология – наука и учебная дисциплина, которая занимает важное место в системе высшего образования. В современных программах вузовского обучения она выступает как одна из основных гуманитарных дисциплин, необходимых для подготовки специалистов различного профиля. Невозможно стать образованным человеком, не разбираясь в содержании культуры, не понимая ее проблем, не имея достаточно широкого культурного кругозора. Изучение культурологии – путь к обогащению духового мира личности.
   Данная книга – учебное пособие, написанное в соответствии с утвержденным Министерством образования РФ государственным образовательным стандартом высшего профессионального образования. Она может быть использована студентами всех специальностей в процессе изучения этого курса.
   Культурология – сравнительно молодая наука. Условно можно принять за дату ее рождения 1931 г., когда американский профессор Лесли Уайт впервые прочел курс культурологии в Мичиганском университете. Однако культура стала предметом исследования задолго до этого. Начиная еще с античных времен философы ставили и обсуждали вопросы, связанные с изучением культуры: об особенностях человеческого образа жизни по сравнению с образом жизни животных, о развитии знаний и искусств, о различии между обычаями и поведением людей в цивилизованном обществе и в «варварских» племенах. Древнегреческие мыслители не пользовались термином культура, но придавали близкий к нему смысл греческому слову пайдейя (воспитание, образование, просвещение). В Средние века культуру рассматривали, главным образом, сквозь призму религии. Эпоха Возрождения ознаменовалась разделением культуры на религиозную и светскую, осмыслением гуманистического содержания культуры, и в особенности искусства. Но только в XVIII в. – веке Просвещения – понятие культуры вошло в научный обиход и привлекло внимание исследователей как обозначение одной из важнейших сфер человеческого бытия.
   Одним из первых термин культура ввел в оборот И. Гердер (1744–1803). В его понимании культура включает язык, науку, ремесло, искусство, религию, семью, государство.
   В XIX в. постепенно стала осознаваться необходимость разработки науки о культуре как особой научной дисциплины. Английский антрополог и этнограф Э. Тейлор первую главу своей книги «Первобытная культура» (1871) озаглавил: «Наука о культуре»; в начале XX в. немецкий философ Г. Риккерт опубликовал книгу под названием «Науки о природе и науки о культуре», а нобелевский лауреат химик и философ В. Освальд в книге «Система наук» предложил для обозначения учения о культуре слово «культурология».
   К настоящему времени культурология превратилась в фундаментальную гуманитарную науку, которая синтезирует и систематизирует данные философии, истории, социологии, психологии, антропологии, этнологии, этнографии, искусствоведения, науковедения, семиотики, лингвистики, информатики.
   В широком смысле культурология охватывает всю совокупность знаний о культуре и включает в себя:
   • философию культуры,
   • теорию культуры,
   • историю культуры,
   • культурную антропологию,
   • социологию культуры,
   • прикладную культурологию,
   • историю культурологических учений.
   В узком смысле под культурологией понимают общую теорию культуры, на основе которой развиваются культурологические дисциплины, изучающие отдельные формы культуры, – такие как искусство, наука, нравственность, право и пр. Если провести аналогию между культурологией и физикой, то общая теория культуры подобна общей физике, а частные культурологические науки соотносятся с ней так же, как отдельные физические науки (механика, электродинамика, термодинамика и др.) – с общей физикой.
   Вузовский учебный курс культурологии ограничивается в основном проблематикой общей теории и истории культуры.

Часть I. Культура как предмет научного исследования

Глава 1. Формирование представлений о культуре

§ 1.1. Происхождение и предназначение термина «культура»

   В повседневной речи «культура» – это хорошо знакомое всем слово: мы говорим о Дворцах и Парках культуры, о культуре обслуживания и культуре быта, о музеях, театрах, библиотеках.
   Но культура – не просто слово обыденного языка, а одно из фундаментальных научных понятий социально-гуманитарного познания, которое играет в нем такую же важную роль, как понятие массы – в физике или наследственности – в биологии. Это понятие характеризует очень сложный и многогранный фактор человеческого бытия, который проявляется и выражается во множестве самых разнообразных феноменов социальной жизни, называемых явлениями культуры, и составляет их общую основу.
   Какова же сущность культуры как одного из важнейших факторов человеческого бытия? Чтобы понять, что представляет собой культура, важно выяснить, как развивались представления о ней.
   Слово «культура» стало употребляться в качестве научного термина в историко-философской литературе европейских стран со второй половины ХVIII в. – «века Просвещения». Зачем же понадобилось просветителям обращаться к этому термину и почему он быстро завоевал популярность?
   Одной из важнейших тем, волновавших европейскую общественную мысль в тот период, была «сущность», или «природа», человека. Продолжая традиции гуманизма, зародившиеся еще в эпоху Возрождения, и отвечая на социальный запрос времени, связанный с происходившими тогда переменами в общественной жизни, выдающиеся мыслители Англии, Франции, Германии развивали идею исторического прогресса. Они стремились понять, к чему он должен вести, как в ходе него совершенствуется разумная свободная «сущность» человека, как должно быть устроено общество, соответствующее человеческой «природе». В размышлениях на эти темы возник вопрос о специфике человеческого бытия, о том, что в жизни людей, с одной стороны, обусловлено «человеческой природой», а с другой стороны, формирует ее. Этот вопрос имел не только теоретическое, но и практическое значение: речь шла о выработке идеалов человеческого бытия, то есть образа жизни, стремление к которому должно определять задачи общественных сил, борющихся за социальный прогресс. Так, в ХVIII в. в общественную мысль вошла проблема осмысления специфики образа жизни человека. Соответственно возникла потребность в специальном понятии, с помощью которого может быть выражена суть этой проблемы, зафиксирована идея о существовании таких особенностей человеческого бытия, с которыми связано развитие способностей человека, его разума и духовного мира. Латинским словом cultura и стали пользоваться для обозначения нового понятия. Выбору именно этого слова для такой функции, по-видимому, в немалой степени способствовало то, что в латинском языке слово cultura, первоначально означавшее возделывание, обработку, улучшение (напр. agri cultura – обработка почвы), противостояло слову natura (природа).
   Таким образом, термин «культура» в научном языке с самого начала служил средством, с помощью которого выражалась идея культуры как сферы развития «человечности», «человеческой природы», «человеческого начала в человеке» – в противоположность природному, стихийному, животному бытию.
   Однако эта идея допускает неоднозначное толкование. Дело в том, что использование термина культура в указанном смысле оставляет весьма неопределенным его содержание: в чем же все-таки состоит специфика человеческого образа жизни, то есть что такое культура?

§ 1.2. Просветительское понимание культуры

   Мыслители XVIII в. были склонны связывать специфику человеческого образа жизни с разумностью человека. В самом деле, если разум человека есть главное, что отличает его от животных, то логично полагать, что разумность – это основная особенность человеческого образа жизни. Следовательно, культура представляет собою создание человеческого разума. К ней относится все, что создается разумной деятельностью людей («плоды просвещения»). Такова была суть просветительского понимания культуры.
   Но всегда ли разум человеческий служит благу? Если он может породить и добро, и зло, надо ли все его деяния считать выражением «сущности» человека и относить к явлениям культуры? В связи с подобными вопросами постепенно стали обозначаться два альтернативных подхода к трактовке культуры.
   С одной стороны, она трактуется как средство возвышения человека, совершенствования духовной жизни и нравственности людей, исправления пороков общества. Ее развитие связывают с просвещением и воспитанием людей. В конце ХVIII – начале ХIХ в. слово «культура» часто считалось эквивалентом «просвещенности», «гуманности», «разумности». В культурном прогрессе виделся путь, ведущий к благополучию и счастью человечества. Очевидно, что в таком контексте культура предстает как нечто безусловно позитивное, желаемое, «хорошее».
   А с другой стороны, культура рассматривается как реально существующий и исторически изменяющийся образ жизни людей, который обусловлен достигнутым уровнем развития человеческого разума, науки, искусства, воспитания, образования. Культура в этом смысле хотя и означает отличие человеческого образа жизни от животного, но несет в себе как позитивные, так и негативные, нежелательные проявления человеческой активности (например, религиозные распри, преступность, войны).
   В основе различия между этими подходами лежит, прежде всего, осмысление культуры в свете категорий «сущего» и «должного». В первом смысле культура характеризует то, что есть, то есть реально существующий образ жизни людей, каким он предстает у разных народов в различные периоды их истории. Во втором смысле культура понимается как то, что должно быть, то есть то, что должно соответствовать «сущности» человека, способствовать совершенствованию и возвышению «подлинно человеческого начала» в нем.
   В первом смысле культура есть понятие констатирующее, фиксирующее и достоинства, и недостатки образа жизни людей. При такой констатации обнаруживаются этнические и исторические особенности, которые обусловливают своеобразие конкретных исторических типов культуры и становятся предметом специальных исследований. Во втором же смысле культура – понятие оценочное, предполагающее выделение лучших, «достойных человека» проявлений его «сущностных сил». В основе такой оценки лежит представление об «идеально-человеческом» образе жизни, к которому исторически движется человечество и лишь отдельные элементы которого воплощаются в культурных ценностях, уже созданных людьми в ходе исторического развития человечества.
   Отсюда рождаются два основных направления в понимании культуры, которые до сих пор сосуществуют (и нередко смешиваются): антропологическое, опирающееся на первый из указанных подходов, и аксиологическое, развивающее второй из них.

§ 1.3. Аксиологический и антропологический подходы к культуре

   В XIX в. получили распространение два подхода к пониманию культуры, которые существуют и в настоящее время: аксиологический и антропологический.
   В основе аксиологического (ценностного) подхода лежит представление о том, что культура есть воплощение «истинной человечности», «подлинно человеческого бытия». К ней относится только то, что выражает достоинства человека и способствует его развитию, поэтому не всякий результат деятельности человеческого разума может называться достоянием культуры. Под культурой следует понимать совокупность лучших творений человеческого духа, высших духовных ценностей, созданных людьми.
   Аксиологический подход сужает сферу культуры, относя к ней лишь ценности, то есть позитивные результаты деятельности людей, и исключая из нее такие явления, как преступность, рабство, социальное неравенство, наркомания и многое другое, что нельзя считать ценностью. Но подобные явления постоянно сопровождают жизнь человечества и играют в ней немаловажную роль. Невозможно понять культуру какой-либо страны или эпохи, если игнорировать существование подобных феноменов.
   Кроме того, вопрос, считать или не считать что-либо ценностью, всегда решается субъективно. Люди склонны восхищаться тем, что создано в их культуре, и не замечать или принижать значение чуждого и непонятного. Субъективизм аксиологического представления о культуре заводит его в тупик, а некоторые из результатов подобного субъективизма сближаются с националистическими и расистскими идеями.
   Приверженцы антропологического подхода считают, что культура охватывает все, что отличает жизнь человеческого общества от жизни природы, все стороны человеческого бытия. С этой точки зрения культура не является безусловным благом. Некоторые стороны культурной жизни вообще не поддаются рациональному объяснению, имеют интуитивный, эмоциональный характер. В ней, наряду с разумным, есть и много неразумного. Поэтому нельзя сводить культуру исключительно к сфере рационального. Как реальный, исторически развивающийся образ жизни людей культура объединяет все многообразие видов человеческой деятельности, включает все, что создано людьми, и характеризует их жизнь в определенных исторических условиях.
   Но тогда содержание культуры расширяется настолько, что исчезает ее специфика в качестве особой сферы общественной жизни, утрачивается отличие ее от других социальных явлений, поскольку все, что есть в обществе, входит в его культуру. Понятия «культурное» и «социальное» перестают различаться. Поэтому культура в этом понимании превращается в объект, который, так или иначе, с разных сторон изучается всеми социальными науками. Причем основное внимание обращается не столько на теоретическое осмысление проблем культуры, сколько на эмпирическое описание ее различных элементов.
   Эволюция антропологического подхода к культуре приводит к тому, что в разных общественных науках культура начинает пониматься по-разному. В результате вместо единого понятия культуры в целом как особой сферы общественной жизни создаются различные частные понятия культуры – археологическое, этнографическое, этнопсихологическое, социологическое и др., каждое из которых отражает лишь какие-то отдельные ее стороны и проявления.
   Обе эти трактовки культуры не объясняют ее сущности, а лишь фиксируют, описывают ее различные проявления и стороны. Аксиологический подход высвечивает ценностный аспект явлений культуры, но игнорирует иные ее проявления. Антропологический подход, охватывая более широкий круг культурных феноменов, размывает грань между ними и другими сторонами жизни общества.
   Понять культуру как целостное социальное образование возможно только на уровне теоретического анализа и обобщения фактического материала, то есть от уровня эмпирического описания явлений культуры необходимо перейти к построению теории, раскрывающей ее сущность. В настоящее время существуют различные подходы к разработке такой теории. Одним из наиболее перспективных является информационно-семиотический подход.

Глава 2. Информационно-семиотическая концепция культуры

§ 2.1. Основные положения

   Как нетрудно понять по названию этой концепции, культура представляется в ней как информационная система. Она представляет собой информационную среду, которая существует в обществе и в которую «погружены» члены этого общества. Слово «семиотика» (от греч. sēmeion – признак), означающее науку о знаках и знаковых системах, указывает на то, что культура как информационная система предстает перед наблюдателем в виде огромной совокупности знаков – культурных кодов, в которых воплощается (кодируется) содержащаяся в ней информация.
   Такой подход к культуре позволяет в соответствии с современной научной методологией социального познания строить теоретические модели, объясняющие ее специфику, структуру и динамику эволюции.
   Развитие информационно-семиотической концепции культуры связано с именами Л. Уайта, Э. Кассирера, Ю. Лотмана, Ф. Броделя, А. Моля, В. Степина, Д. Дубровского и других исследователей, которые разными путями приходят к сходным выводам.
   «Крестный отец культурологии» Л. Уайт (1900–1975) одним из первых связал сущность культуры с тем, что он назвал человеческой «способностью к символизации» – способностью придавать вещам, явлениям, процессам значение или смысл [1 - Термин «символ» у Уайта имеет широкий смысл, означая всякий знак вообще (ниже – см. гл. 3 – мы будем понимать под символами лишь определенный вид знаков).]. Благодаря символизации они могут выступать не только как объекты, физически взаимодействующие с организмом человека, но и как символы, носители вложенного в них человеком смысла. Предметы, рассматриваемые в этом аспекте, предстают в качестве знаков и текстов, несущих социальную информацию. Уайт называет их «символизированными предметами», или «символатами». Он различает три основных вида символатов:
   • материальные объекты;
   • внешние действия;
   • идеи и отношения.
   «Мир символатов мы называем культурой, а исследующую их науку – культурологией». – говорил Уайт.
   Символизация, согласно Уайту, и есть то, что создает культуру. Последняя представляет собой «экстрасоматический контекст» человеческой жизни, то есть не является биологической функцией человеческого организма и существует вне его тела. Культура возникает, существует и развивается потому, что разум человека превращает внешние по отношению к его телу предметы в символы, с помощью которых фиксирует, осмысливает и истолковывает все, с чем имеет дело.
   Ф. Бродель на огромном фактическом материале показал, как реальности повседневной материальной жизни общества – жилье, предметы быта, кулинария, технические изобретения, деньги, торговля и пр. – воплощают в себе соединение вещей и смыслов, образуя культурную среду, «пленником» которой становится человек.
   В трудах тартуско-московской школы, возглавляемой Ю. М. Лотманом, была развита идея понимания культуры как информационного процесса и разработаны методы семиотического анализа смыслового содержания социальной информации.
   Благодаря работам А. Моля, В. С. Степина, Д. И. Дубровского и др. были раскрыты важные структурные характеристики циркулирующей в культуре социальной информации и роль различных культурных феноменов в программировании как поведения индивидов, так и общественного прогресса.
   Систематизируя результаты, полученные названными авторами, можно сформулировать три основных положения, из которых исходит информационно-семиотическая концепция культуры:
   • культура есть мир артефактов;
   • культура есть мир смыслов;
   • культура есть мир знаков.

§ 2.2. Культура как мир артефактов

   В отличие от природы, существующей сама по себе, независимо от человека, культура формируется, сохраняется и развивается благодаря человеческой деятельности. В природе все вещи и явления возникают естественным путем, а все, что относится к культуре, создается искусственно, является делом человеческого ума и человеческих рук. Деятельность – это способ существования человека. С ее особенностями и связана, прежде всего, специфика человеческого образа жизни, которую призвано фиксировать понятие культуры.
   Важнейшие отличительные особенности деятельности таковы:
   • Для человека характерно сознательное и свободное целеполагание, которого нет у животных. В своей деятельности он сам создает для себя новые цели, выходя при этом далеко за рамки биологических потребностей.
   • Человек сам создает и совершенствует средства деятельности, тогда как животные для достижения своих целей пользуются данными им природой средствами.
   Продукты и результаты человеческой деятельности, искусственно созданные людьми предметы и явления называют артефактами (от лат. arte – искусственный и factus – сделанный). Изделия рук человеческих, рожденные людьми мысли и образы, найденные и используемые ими средства и способы действий – все это артефакты. Создавая их, люди строят для себя «сверхприродную», искусственно созданную культурную среду обитания.
   На протяжении всей жизни нас окружает эта «сверхприродная» среда – пеленки и игрушки, одежда и мебель, стекло и бетон, дома и дороги, электрический свет, речь и музыка, бытовая техника, транспортные средства… Следы человеческого воздействия несет в себе то, что мы едим и пьем, даже воздух, которым дышим. Человечество живет как бы на грани двух миров: существующего независимо от него мира природы и созданного им мира культуры (мира человеческой деятельности, мира артефактов). В ходе исторического развития человеческого общества мир природы все больше заслоняется миром артефактов.
   Итак, культура – это мир человеческой деятельности, или мир артефактов. Такова ее первая важнейшая характеристика. Но одной ее еще недостаточно для понимания сущности культуры.

§ 2.3. Культура как мир смыслов

   Все, что люди создают своей деятельностью, возникает не вопреки законам природы, а в соответствии с ними. В этом отношении артефакты – предметы культуры – ничем не отличаются от природных образований. Однако человек вносит в свои творения нечто такое, что принципиально не может возникнуть без него.
   Явления природы, рассматриваемые в их независимом от человека бытии, обладают объективно свойственными им характеристиками – объективной определенностью. Артефакты – предметы культуры – имеют двойственную определенность. С одной стороны, у них есть объективная определенность, то есть их можно рассматривать как реальность, которая существует сама по себе и характеризуется объективно присущими ей свойствами. Но, с другой стороны, артефакты отличаются еще и иной, субъективной, определенностью: в них воплощено то, что называют «смыслом», «значением». Эта субъективная определенность появляется благодаря тому, что человек вносит в артефакты свою «человечность», то есть «опредмечивает» в них свои представления, цели, желания и т. д. Иными словами, люди не только материально, но и духовно «обрабатывают» предметы своей деятельности, вкладывая в них то, чего объективно – вне отношения к человеку, к его сознанию, у них нет и не может быть. Попадая в сферу человеческой деятельности, эти предметы приобретают новое, «сверхприродное» качество: способность заключать в себе человеческий смысл, нести на себе отпечаток человеческого духа, служить человеку его собственным отражением. Таким образом, они выступают как предметы культуры благодаря духовной творческой активности людей.
   Наиболее очевидно способность человека наделять свои творения смыслом проявляется в речи: люди приписывают произносимым звукам – колебаниям воздуха – значения, которыми те сами по себе не обладают. Смысл имеет все, что человек делает и что составляет культурную среду его обитания: произведения искусства и правила этикета, религиозные обряды и научные исследования, учеба и спорт, и т. д. Смысл любого предмета, с которым имеют дело люди, выражается хотя бы в его предназначении, функциях. Так, смысл станка в том, что он нужен для производства, автомобиля – в его использовании как средства передвижения, предметов домашнего обихода, мебели и посуды – в возможности удовлетворить бытовые потребности. Помимо этого названные вещи могут иметь и иное значение. Скажем, для владельца «мерседеса» главным смыслом автомобиля может быть престижность данной марки.
   Обратите внимание: предметы, взятые сами по себе, вне их отношения к человеку, никакого смысла не имеют. Можно сколько угодно изучать, например, египетскую пирамиду, всматриваться в нее, измерять, проводить физико-химические анализы и т. д., но обнаружить в ней какой-либо смысл не удастся, если при этом рассматривать ее просто как физическое тело. Смысл пирамиды существует не в ней самой, а в культуре, произведением которой она является. И, чтобы понять его, надо изучать эту культуру, а не только пирамиду.
   Из культуры люди черпают возможность наделять смыслом не только слова и вещи, но и свое поведение – как отдельные поступки, так и всю жизнь в целом. Поэтому, например, без знания культуры прошлого трудно понять поведение наших предков.
   Итак, культура является не просто совокупностью продуктов человеческой деятельности, артефактов. Культура – это мир смыслов, которые человек вкладывает в свои творения и действия. Такова вторая важнейшая характеристика культуры.
   Человек живет не только в материальном мире вещей, но и в духовном мире смыслов, который постоянно расширяется и обогащается. Смыслы воплощаются в представлениях и понятиях, превращаются в самостоятельные объекты мышления, оперирование которыми приводит к образованию новых, более абстрактных смыслов. Создание новых смыслов само становится смыслом деятельности людей в сфере духовной культуры – в религии, искусстве, науке, философии. Мир смыслов – мир продуктов человеческой мысли – велик и необъятен, это своего рода «вторая Вселенная», которая возникает и расширяется благодаря усилиям человечества. Человек – творец этой Вселенной. Создавая и развивая ее, он вместе с тем создает и развивает самого себя.

§ 2.4. Культура как мир знаков

   Знак – это предмет, выступающий в качестве носителя информации о других предметах и используемый для ее приобретения, хранения, переработки и передачи. Будучи носителями смысла, артефакты становятся знаками.
   В культуре исторически складываются разнообразные системы знаков (коды). Знаковыми системами являются как естественные (разговорные, вербальные) языки – русский, английский и др., так и различного рода искусственные языки – язык математики, химическая символика, «машинные» языки и т. д. К знаковым системам относятся также разнообразные системы сигнализации, языки изобразительных искусств, театра, кино, музыки, правила этикета, религиозные символы и ритуалы, геральдические знаки и вообще любые множества предметов, которые могут служить средствами для выражения какого-то содержания.
   Таким образом, явления культуры – это знаки и совокупности знаков («тексты»), в которых «зашифрована» социальная информация, то есть вложенное в них людьми содержание, значение, смысл. Понимать какое-либо явление культуры – значит, воспринимать его «невидимый» субъективный смысл. Именно постольку, поскольку явление выступает в качестве знака, символа, «текста», который нужно не только наблюдать, но и осмысливать, оно становится фактом культуры.
   Мы живем не только в мире вещей, но и в мире знаков. Это третья важнейшая характеристика культуры.
   Если рассмотрение культуры как мира человеческой деятельности раскрывает главным образом ее материальные проявления, а как мира смыслов – ее духовное содержание, то культура в качестве мира знаков предстает перед нами в единстве материального и духовного. Действительно, знак есть чувственно воспринимаемый материальный предмет, а его значение (смысл, информация) – это продукт духовной деятельности людей. Знаки выступают своего рода «материальной оболочкой» человеческих мыслей, чувств, желаний. Чтобы продукты духовной деятельности человека сохранились в культуре, чтобы они передавались и воспринимались другими людьми, они должны быть выражены, закодированы в этой знаковой оболочке. Связь значения и знака определяет неразрывность духовного и материального аспектов культуры.

§ 2.5. Теоретическое определение культуры

Итак, с информационно-семиотической точки зрения культура предстает в трех основных аспектах – как мир артефактов, смыслов и знаков.
Феномены культуры – это артефакты, которые несут в себе смыслы, то есть выступают как знаки, обладающие значениями. Совокупности знаков образуют тексты, в которых содержится социальная информация (рис. 2.1).

   Рис. 2.1

   Учитывая все указанные аспекты культуры, можно сформулировать краткое определение, выражающее ее сущность:

   Культура – это социальная информация, которая сохраняется и накапливается в обществе с помощью создаваемых людьми знаковых средств

   Культура представляет собою особый тип информационного процесса, которого не знает природа. У животных информация кодируется биологически, носителем ее является само тело животного. Передача информации от одного поколения к другому происходит генетическим путем, а также в какой-то мере через подражание родителям (у высших животных). Опыт, накопленный отдельной особью в течение жизни, не наследуется ее потомками; каждое новое поколение начинает накапливать опыт «с нуля». Поэтому объем информации, имеющейся в распоряжении рода, от поколения к поколению не увеличивается.
   С возникновением культуры у людей появляется особая, отсутствующая у животных, «надбиологическая» форма хранения и передачи информации. Это принципиально новый и несравненно более богатый по своим возможностям тип информационного процесса. В культуре информация кодируется не в генах, а в знаковых системах. Мысли и представления, выраженные в этих системах, как бы отделяются от человека, приобретают самостоятельное, внеличностное существование. Они становятся социальной информацией, носителем которой оказывается не отдельный индивид, а общественная культура. В отличие от биологической, социальная информация, выраженная в знаковых системах, не исчезает со смертью добывшего ее индивида. Культура образует специфически человеческий, внегенетический «механизм» ее наследования – социальную наследственность. Благодаря культуре в обществе становится возможным то, что невозможно в животном мире, – историческое накопление и умножение информации, находящейся в распоряжении человека как родового существа.
   Можно сказать, что культура в человеческом обществе – это то же, что информационное обеспечение в компьютере. Последнее включает в себя машинный язык, память, программы переработки информации. Аналогичные компоненты характеризуют и культуру: языки – знаковые системы, социальная память, хранящая духовные достижения человечества, программы человеческого поведения, отражающие опыт многих поколений. Таким образом, культура выступает как информационное обеспечение общества (правда, в компьютер информационное обеспечение вкладывается извне, а общество создает его само). И как компьютер без вложенных в него программ – просто груда железа, так и общество без культуры было бы не более чем стадом животных. Культура – необходимое условие не только развития, но и самого существования человеческого общества.

Глава 3. Семиотика культуры

§ 3.1. Основные типы знаковых средств культуры

   Под семиотикой культуры понимается совокупность знаковых средств, с помощью которых кодируется социальная информация. Понимать какую-либо культуру – значит понимать ее семиотику, улавливать значение используемых в ней знаков и расшифровывать тексты, составленные из них (словом «текст» в культурологии называют не только письменное сообщение, но любой объект – произведение искусства, вещь, обычай и т. п., рассматриваемый как носитель информации).
   Каждому человеку более или менее понятна семиотика его родной культуры. Что же касается чужой культуры, то, даже приложив огромные усилия, трудно достичь такого же уровня, на каком находится понимание родной. Язык каждой культуры своеобразен и уникален. Но в них во всех используются одни и те же типы знаков и знаковых систем, знание которых необходимо для понимания любой культуры.
   Выделим следующие основные типы знаков, используемых в культуре:
   • естественные;
   • функциональные;
   • иконические;
   • конвенциональные;
   • вербальные (национальные языки);
   • знаковые системы записи.
   Кратко охарактеризуем эти типы, уделив главное внимание вербальным знаковым системам – вербальным языкам, которые образуют семиотический базис культуры.

§ 3.2. Естественные знаки

Под «естественными знаками» понимаются вещи и явления природы. Не все предметы выступают как знаки, а только те, которые указывают на какие-то другие предметы и рассматриваются в качестве носителей информации о них. Чаще всего естественный знак является частью чего-то целого и потому дает информацию о последнем. Естественные знаки – это знаки-признаки. Простейший пример: дым как знак огня.
Чтобы понимать естественные знаки, надо знать, признаками чего они являются, и уметь извлекать содержащуюся в них информацию. Приметы погоды, следы зверей, расположение небесных светил могут многое сказать тому, кто способен «расшифровывать» эти знаки. Тот же, кто не способен это делать, скорее всего, просто не воспримет их как знаки. Умение понимать и использовать естественные знаки для ориентировки в природной среде являлось существенным компонентом первобытной культуры и постепенно утрачивается с развитием цивилизации. В обыденном опыте огромное множество естественных знаков не подвергается систематизации. Построение систем естественных знаков является, как правило, результатом длительного развития практики и науки. Примеры таких систем: система медицинской диагностики, описывающая естественные знаки – симптомы заболеваний; спектральный анализ, позволяющий по цветам спектра определить химический состав вещества; астронавигация, основанная на установлении систематической связи между наблюдаемым расположением звезд и координатами наблюдателя.

§ 3.3. Функциональные знаки

   Какой-либо предмет становится функциональным знаком, если связь между ним и тем, на что он указывает, возникает в процессе человеческой деятельности и основывается на способе его употребления человеком. Например, обнаруженное археологом в кургане оружие – функциональный знак, свидетельствующий о том, что в нем захоронен воин. Обстановка квартиры – комплекс функциональных знаков (текст), несущий информацию о степени состоятельности хозяев, а подбор книг на книжной полке говорит об их вкусах и интересах. Очки – знак слабости зрения; лопата на плече указывает, что человек занимался или собирается заняться земляными работами.
   Функциональные знаки – тоже знаки-признаки. Но в отличие от естественных знаков, связь функциональных знаков с тем, на что они указывают, обусловлена не их объективными свойствами, а теми функциями, которые они выполняют в деятельности людей. Эти знаки создаются человеком для практического использования, а не с целью наделить их знаковой функцией; используясь по прямому назначению, они заодно выполняют и знаковую функцию. Они могут выступать в качестве знаков только потому, что включены в человеческую деятельность и несут в себе информацию о ней. Чтобы извлечь из них эту информацию, требуется иметь какие-то предварительные знания об условиях их применения в человеческой деятельности.
   В качестве функциональных знаков могут выступать не только предметы, но и действия людей. Всякий школьник знает: когда учитель водит пальцем по классному журналу, – это знак того, что он сейчас вызовет кого-то отвечать. Совершая непроизвольные телодвижения, человек, как правило, не подозревает, что подает знаки, сигнализирующие о его чувствах, эмоциях, намерениях, мыслях.
   Поскольку предметы и поступки, выступающие в качестве функциональных знаков, представляют собою средства, результаты, способы человеческой деятельности, постольку они самой этой деятельностью упорядочиваются и систематизируются. Примеры систем функциональных знаков: производственная техника (любой механизм или деталь – знак, который несет информацию обо всей технической системе, элементом которой он является); предметы обстановки; одежда; «язык тела» – мимика, жесты, позы и т. д.

§ 3.4. Иконические знаки

Это – принципиально иной класс знаков по сравнению с естественными и функциональными. Иконические [2 - От греч. eicõn – изображение.] знаки – это знаки-образы, имеющие сходство с тем, что они обозначают. Это знаки в полном смысле слова. Если для предметов, выступающих в качестве естественных и функциональных знаков, знаковая функция является побочной и выполняется ими как бы «по совместительству», то для иконических эта функция является главной и основной. Они, как правило, искусственно создаются такими, чтобы их внешний вид отражал облик обозначаемых ими вещей (хотя изредка в качестве иконического знака используют естественно образовавшийся объект, очень похожий на то, что нужно им обозначить).
Образы различаются по степени своей похожести на оригинал. Одни из них имеют схематичный, упрощенный характер – например, знаки-рисунки, обозначающие пешеходные переходы, эскалаторы, туалетные комнаты; другие настолько похожи на изображаемую натуру, что дают полную иллюзию ее действительного присутствия (реалистично написанная картина). Понять образ, увидеть в нем то, что изображено, – это задача, которая требует определенного уровня культуры.

§ 3.5. Конвенциональные (условные) знаки

   Конвенциональный [3 - От лат. conventio – соглашение, договор, условие.] знак служит обозначением предмета «по условию» – потому, что люди условились считать его знаком этого предмета. Конвенциональные знаки обычно имеют мало общего с тем, на что указывают, и придание им определенного значения является лишь результатом соглашения, договора. Конвенциональные знаки создаются специально для того, чтобы выполнять знаковую функцию, и ни для какой другой цели не нужны.
   Простейшие примеры конвенциональных знаков: школьный звонок; красный крест на машине скорой помощи; «зебра» на пешеходном переходе; звезды и полосы на погонах.
   Существует три основных вида конвенциональных знаков:
   1) Сигналы – знаки извещения или предупреждения. Со значением, которое придается наиболее распространенным и общепринятым в данной культуре сигналам, люди знакомятся с детства (например, значение цветов светофора). Значение специальных сигналов становится известным только в результате обучения (флажковая сигнализация на флоте, навигационные сигналы).
   2) Индексы – условные обозначения каких-то предметов или ситуаций, имеющие компактный, легко обозримый вид и применяемые для того, чтобы выделить эти предметы и ситуации из ряда других. Примеры знаков-индексов: показания приборов, картографические знаки, условные значки в схемах, графиках, школьные оценки и т. п.
   3) Символы – это знаки, которые не только обозначают некоторый объект, но и несут в себе добавочный смысл: выражают общие идеи и понятия, связанные с толкованием этого объекта [4 - Слово «символ» часто употребляется не только в описанном здесь смысле, но также и для обозначения всякого знака вообще, то есть как равнозначное слову «знак» (так, в частности, толковал его Л. Уайт).]. Примеры символов: эмблемы, гербы, ордена, знамена; крест в христианской религии; «птица-тройка» у Гоголя; «голубь мира» Пикассо.
   Символ имеет двуслойное строение. Его внешний, «первичный» слой – образ некоего объекта, а «вторичный», собственно символический слой – мысленно сопрягаемая с этим объектом идея (иногда по своему содержанию весьма далекая от него). Символический слой может, в свою очередь, содержать в себе идеи и понятия разной степени общности и абстрактности. Язык символов самые абстрактные идеи выражает в конкретно-наглядной форме.
   Символом является, например, герб города. В гербе Санкт-Петербурга (рис. 3.1) изображены два скрещенных якоря – морской и речной. Это знаки-образы. Если бы смысл их этим исчерпывался, то герб был бы просто рисунком двух якорей. Но мы знаем, что перед нами не просто рисунок, а герб Санкт-Петербурга, и это значит, что мы видим в нем добавочный смысл.

   Рис. 3.1

   Рисунок воспринимается не только как наглядный образ якорей, но и как символический образ города. Но это лишь первый слой символического смысла герба. За ним стоит еще один смысловой уровень: скрещенные якоря символизируют роль Санкт-Петербурга как центра морского и речного судоходства (в гербе есть еще скипетр – символ города как центра державной власти). Если же принять во внимание, что река, на которой стоит Санкт-Петербург, течет из российской земли, а море соединяет Россию с зарубежным миром, то вырисовывается еще более глубокий смысловой уровень герба: он символизирует идею, которую Пушкин выразил известными словами «здесь нам суждено в Европу прорубить окно», – идею, которая определяет лицо Санкт-Петербурга как города, где происходит встреча России с Западом, пересечение русской и западноевропейской культуры («все флаги в гости будут к нам»). К тому же якорь – это символ спасения, что наводит на мысль о значении Петербурга в судьбе России. Добавочные смысловые ассоциации возникают при сравнении герба Санкт-Петербурга с гербом Рима и Ватикана. Якоря (лапами вверх) заменяют собою изображенные там перекрещенные ключи апостола Петра (бородками вверх). Таким образом, в петербургском гербе использованы мотивы герба римского. Это символически выражает идею о Санкт-Петербурге как новом Риме. Таким образом, уровень понимания символа может быть различным, и чтобы добраться до более глубоких его смысловых слоев, надо задумываться над его содержанием.
   Смысл символа зачастую складывается исторически: со временем в нем на первоначальный смысл наслаиваются новые смыслы. Глубинный историко-культурный смысл такого символа может быть понятным только тому, кто знает его происхождение и жизнь в развитии культуры.
   Наряду с отдельными конвенциональными знаками в ходе развития культуры возникают разнообразные системы конвенциональных знаков. Например: геральдика, система знаков дорожного движения, церемониальные знаковые системы, связанные с обрядами. Особое значение имеют образно-символические системы в искусстве – «художественные языки», свои в каждом виде искусства (о них еще речь пойдет ниже).

§ 3.6. Вербальные знаковые системы – естественные языки

   Это важнейшие из созданных людьми знаковых систем. Их называют «естественными», чтобы отличить от искусственных языков. Любой из нескольких тысяч естественных языков – это исторически сложившаяся знаковая система, образующая основу всей культурыговорящего на нем народа. Никакая другая знаковая система не может сравниться с ним по своему культурному значению [5 - Следует отметить, что слово «язык» используется в двух смыслах: в узком – для обозначения только естественных языков, в широком – для обозначения и других знаковых систем (например, выше говорилось о «художественном языке»). Обычно из контекста нетрудно понять, в каком из этих смыслов оно употреблено.].
   Язык сложился на основе возможностей, заложенных в биологической природе человека. По-видимому, человек обладает врожденной и генетически передающейся по наследству языковой способностью, то есть психофизиологическим механизмом, с помощью которого ребенок в течение первых лет жизни может научиться речи. Но реализация и развитие языковой способности происходит у людей только в условиях общения. Наблюдения над детьми, оказавшимися вне человеческого общества (так называемые «маугли» – дети, потерявшиеся и выросшие среди животных), показали, что они не умеют говорить и научиться речи, по-видимому, не могут. Язык формируется и развивается людьми только благодаря совместной, общественной жизни. Поэтому он хотя и имеет биологические предпосылки, но является по своей сущности социальным феноменом.
   Во всяком языке существуют нормы, определяющие построение речи. Люди, говорящие на одном языке, способны понимать друг друга потому, что придерживаются одних и тех же норм. Несоблюдение этих норм порождает путаницу и недоразумения. Наглядным примером тому служит известное выражение «Помиловать нельзя повесить», которое может приобрести два противоположных смысла в зависимости от того, где поставить запятую (или в устной речи – где сделать интонационную паузу). Но вместе с тем границы языковых норм не являются жесткими. Они достаточно гибки и изменчивы, чтобы дать простор воображению и обеспечить приспособление языка к возникающим в культуре новшествам. Например, принципиально новая идея требует новых языковых средств для ее объяснения: ведь действительно новую идею нельзя определить или логически вывести из уже существующих в языке понятий. Как правило, приходится прибегать к новообразованиям, которые со временем становятся полноправными элементами языка. Так вошли в язык многие научные термины: «гены», «бессознательное» (прилагательное, ставшее существительным!), «волны вероятности», «кварки» и др.
   Естественный язык – открытая система. Он (в отличие от строгих формализованных систем, о которых разговор пойдет ниже) способен к неограниченному развитию.
   История развития культуры отражается в истории развития языка. Но эволюция языка не является просто следствием перемен в общественной жизни. Несмотря на изменения, происходящие в языке, он остается одним и тем же в течение столетий, и дети понимают своих предков, а деды – внуков и правнуков. Дело в том, что наряду с быстро изменяющимся слоем лексики в языке имеется основной словарный фонд – лексическое «ядро» языка, которое сохраняется веками. Сюда входят все корневые слова. Они понятны всем носителям данного языка, отличаются высокой частотностью употребления и служат источником для новых словообразований. Это, например, такие слова, как «вода», «дом», «мать», «работа», «десять», «я», «твой» и т. п. Основной словарный фонд со временем тоже изменяется (так, наши предки говорили не «пахать землю», а «орать землю»). Но эти изменения совершаются очень медленно – иначе люди разных поколений не могли бы понять друг друга и опыт прошлого не накапливался бы в культуре.

§ 3.7. Знаковые системы записи

   Важнейшая из знаковых систем – письмо, система записи знаков естественного языка, устной речи. К этому типу относится также нотная грамота, способы записи танца и т. п. Особенностью знаковых систем этого типа является то, что они возникают на базе других знаковых систем – разговорного языка, музыки, танца, – и вторичны по отношению к ним. Изобретение знаковых систем записи – одно из величайших достижений человеческой мысли. Важную роль сыграло появление и развитие письменности, позволившее человеческой культуре выйти из начального, примитивного состояния. Без письменности было бы невозможно развитие науки, техники, искусства, права и т. д. и т. п.
   Зародышем письменности было так называемое «предметное письмо» – возникшее еще в первобытном обществе использование предметов для передачи сообщений (например, оливковой ветви как знака мира). Первой стадией истории письменности было письмо в рисунках (пиктография). На следующей стадии возникает идеографическое письмо, в котором рисунки приобретают все более упрощенный и схематический характер (иероглифы). И наконец, на третьей стадии создается алфавитное письмо, в котором используется сравнительно небольшой набор письменных знаков, означающих не слова, а составляющие их звуки устной речи.
   Аналогичным образом развивалась и запись музыки – нотное письмо, и система записи танца. В настоящее время для записи музыки и танца часто используются технические средства – аудио-и видеосистемы.
   Появление и развитие письменной речи порождает принципиально новые возможности культурного прогресса. Базисным знаком письма является не слово, а меньшая и более абстрактная единица – буква. Количество базисных знаков системы уменьшается и становится обозримым. Благодаря этому становятся возможными качественно новые способы обработки, восприятия и передачи информации.
   Запись создает возможность существенно увеличить словарный состав языка. В племенных бесписьменных языках редко употреблявшиеся слова просто исчезали из социальной памяти, на смену забытым словам приходили новые. Словарь таких языков содержит не более 10–15 тысяч слов. В современных языках за счет использования письма происходит накопление слов и их количество достигает полумиллиона.
   С возникновением письменности начинают складываться языковые нормы и правила, создается нормированный литературный язык, появляются приемы обработки текста. В результате совершенствуются способы выражения мысли в языке, повышаются точность и глубина передачи ее нюансов.
   Неизмеримо возрастает количество циркулирующей в обществе информации. Бесписьменные языки могли обеспечить передачу лишь того объема знаний, который хранился в фольклоре и ограничивался возможностями памяти жреца или сказителя. Письменность позволяет обществу транслировать информацию, количество которой намного превосходит объем памяти отдельного человека. Возникают библиотеки, выполняющие функцию хранилищ знания и делающие его доступным для грядущих поколений. Снимаются временные и пространственные границы общения: становится возможной коммуникация между людьми, живущими на больших расстояниях друг от друга и в разное историческое время. Благодаря письменности изменяются качества информации, сохраняющейся в обществе. Оригинальная, нестандартная мысль, которая среди современников считается не заслуживающей запоминания, без письменности была бы после смерти автора забыта, и потомки бы о ней не знали. Письмо дает возможность запечатлеть и сохранить ее. Это открывает широкие возможности для развития творчества.
   Письменность открыла путь к тиражированию текстов – книгопечатанию. Когда золотых дел мастер Иоганн Гутенберг из Майнца изобрел печатный станок и набор текста из стандартных литер шрифта, стало возможным массовое тиражирование книг. Началась новая эра культурного прогресса. Круг читателей чрезвычайно расширился. Произошла демократизация письменного общения, оно стало повседневным делом миллионов людей. Возникли условия для массового образования и просвещения народа. Вместе с тем обучение грамоте стало непременным условием функционирования письменной речи, сохранения языковых традиций и непрерывности существования культуры.
   Одним из важных направлений развития систем записи явилось создание формализованных языков, играющих большую роль в современной логике и математике, а следовательно, и во всех науках, использующих логико-математический аппарат. С разработкой формализованных языков связано развитие электронно-вычислительной техники, которое ныне во многом определяет судьбы дальнейшего культурного прогресса человечества.

§ 3.8. Функции языка

   Язык служит людям, во-первых, средством мышления, во-вторых, средством общения.
   В процессе мышления язык выполняет три основные функции (их называют когнитивными функциями языка):
   1. Номинативная [6 - От лат. nomina – имена.] функция. Мышление всегда является мышлением о чем-то, то есть о предмете мышления. Оно представляет собой оперирование мысленными образами предметов. Слова естественного языка выступают как имена предметов мышления.
   2. Конструктивная функция. В ходе мышления слова-имена связываются в предложения, описывающие свойства и отношения предметов. Переходя по правилам логики от одних предложений к другим, люди строят вербальные конструкции, с помощью которых описывается и объясняется реальность.
   3. Аккумулятивная функция. В языке аккумулируются, то есть фиксируются и сохраняются, результаты мышления – различного рода знания.
   Выступая в качестве средства общения, язык выполняет коммуникативные функции. Они проявляются в речи. Язык и речь – понятия взаимосвязанные, но не тождественные. Речь – это язык в действии.
   Акт речевой коммуникации имеет структуру, которая представлена схематически на рис. 3.2.

   Рис. 3.2

   В соответствии с этой структурой можно указать следующие основные коммуникативные функции языка:
   1. Экспрессивная функция связана с отражением в сообщении личности автора. Речь выступает как средство самовыражения личности. Автор передает свои чувства, переживания и эмоции, свое отношение к тому, о чем идет речь.
   2. Импрессивная функция ориентирована на адресата сообщения и предполагает воздействие на его состояние. Благодаря ей адресат получает не только информацию о предмете сообщения, но и эмоциональные впечатления – как об этом предмете, так и об авторе. Эта функция позволяет вызвать у адресата определенные настроения, чувства, желания и побудить его к каким-то действиям. Для получения желательных реакций надо знать особенности адресата, от которых зависит, как он воспримет сообщение и какое воздействие оно на него окажет, и формулировать сообщение с учетом этих особенностей.
   3. Референтная функция направлена на предмет сообщения. Она заключается в передаче информации о нем [7 - Бывает, правда, и так, что предмет сообщения отсутствует; в этом случае сообщение бессодержательно, и референтной функции язык не выполняет.]. Предметом сообщения может быть и описание какого-то феномена (как реального, так и вымышленного), и пожелание или повеление, и вопрос.
   4. Поэтическая (эстетическая) функция. Она касается эстетических свойств сообщения и становится особенно важной, когда речь (устная или письменная) выступает как художественный текст, как произведение искусства. Как происходит реализация этой функции в художественной речи, каковы особенности поэтического текста, в чем состоит тайна его эмоционального воздействия на слушателей (читателей) – эти интереснейшие проблемы будут рассмотрены ниже.
   5. Фатическая функция заключается в установлении контакта между отправителем и получателем.
   6. Метаязыковая функция обеспечивает возможность нахождения общепонятных для отправителя и получателя языковых средств кодирования транслируемой информации.

§ 3. 9. Культура речи

   Умение наиболее эффективным образом использовать коммуникативные функции языка называют культурой речи. Она характеризует, насколько хорошо человек владеет языком и способен реализовать его выразительные возможности для того, чтобы придать своей речи форму, соответствующую ее содержанию и целям. Культура речи определяется двумя основными факторами: 1) соблюдением общепринятых языковых норм; 2) особенностями индивидуального стиля речи.
   1. Общепринятые языковые нормы – это вошедшие в традицию, закрепленные в литературных образцах, словарях, учебниках правила грамматики, стилистики, произношения, словоупотребления и словообразования. Культурная речь – «правильная», «грамотная», «литературная» – удовлетворяет этим нормам. Однако в реальной жизни существуют разнообразные формы отклонений от «правильной» речи.
   Просторечие – «неграмотная» речь, в которой допускаются ошибки в произношении слов, построении фраз и т. д. Ошибки такого рода нередко получают широкое распространение и становятся своего рода стандартами низкой культуры речи («хочут» вместо «хотят», «ложить» вместо «класть», «средствá» вместо «срéдства» и пр.).
   Жаргоны, имеющие хождение в какой-либо социальной группе и характеризующиеся главным образом специфической лексикой. Известны, например, студенческий жаргон, профессиональные жаргоны, «блатной» жаргон, используемый в уголовной среде (его называют также арго). Широкое распространение имеет молодежный жаргон (или сленг) – слой разговорной лексики, состоящий из «модных» словечек, которые быстро приобретают и столь же быстро теряют популярность среди молодежи. Молодежный сленг – своеобразная словесная игра, за которой скрывается стремление отделиться от мира взрослых, подчеркнуть свою самостоятельность и независимость, продемонстрировать свое превосходство над старшим поколением в понимании жизни.
   Диалекты, говоры и наречия – разновидности национального языка, которые исторически сложились в каком-то регионе и отличаются особенностями звукового строя, словообразования, построения фраз. Эти особенности обычно не настолько велики, чтобы мешать понять диалектную речь. Но на фоне «правильной» речи они выступают как отступления от нормы. В России еще Ломоносовым были выделены три «главных российских диалекта» – московский, северный и украинский. Литературной нормой стал московский диалект. Но различия между указанными диалектами сохранились и в наше время. Москвичи произносят звук «ч» как «ш» («што», «конешно»), тогда как петербуржцы четко выговаривают его («что», «конечно»). Вологодцы «окают», в южнорусском говоре звучит мягкое «г», близкое к «х». Существуют и специфические признаки произношения у некоторых социальных групп: например, протяжное «о» в речи православного духовенства.
   Нормы живого языка не могут быть жесткими, данными раз и навсегда. Они неизбежно претерпевают изменения в ходе развития языка. Поэтому вряд ли можно оправдать языковый пуризм (от лат. purus – чистый) – стремление во что бы то ни стало сохранить «чистоту языка» и устранить из него всякие жаргонные новообразования, иностранные заимствования, диалектизмы, элементы просторечия. Многое из того, что вначале воспринимается как отклонение от нормы, постепенно приживается в языке и становится «нормальным». Однако столь же неоправданно и антинормализаторство – оправдание любых нарушений сложившихся языковых норм. Оно опасно тем, что ухудшает коммуникативные качества языка и грозит разрушить его системность, цельность, упорядоченность. Культура речи предполагает «чувство языка», основанное на владении существующими нормами литературного языка и в то же время позволяющее избегать крайностей пуризма.
   Нормы литературного языка варьируются в зависимости от стиля и жанра речи. Свои специфические нормы существуют в сфере официально-делового общения, в научно-технических текстах, в средствах массовой информации, в бытовой разговорной речи. Например, врач на лекции в медицинском институте говорит: «Внутримышечные инъекции пенициллина не привели к улучшению состояния пациента». Об этом же он в частной беседе может сказать: «Пробовали пенициллин – не помогло». Оба варианта соответствуют литературным нормам.
   2. Индивидуальный стиль речи отражает свойственные данному индивиду предпочтения в использовании выразительных средств языка, его манеру изложения мыслей и построения высказываний, набор излюбленных слов и выражений, ритмику, фонетику и т. д. Если следование нормам литературного языка обеспечивает правильность речи, то совершенствование индивидуального стиля ведет к развитию искусства речи. Безукоризненно правильная речь, не несущая в себе никакого отпечатка авторской индивидуальности, воспринимается как «книжная» и кажется неестественной и скучноватой. Высокая культура речи предполагает не только ее правильность, но и умение выбрать наиболее эффективные и уместные для данной ситуации языковые средства. Такое умение и есть подлинное искусство речи.
   В наши дни для значительной части молодежи – в том числе и студенческой – характерны бедность лексики, неграмотное построение фраз, неумение четко сформулировать основные тезисы и развернуть их логическую аргументацию. Муки, в которых рождается речь, выливаются наружу в виде обилия слов-паразитов, разного «эканья», «нуканья» и прочего звукового мусора.
   Существенным моментом молодежного сленга является обилие в нем слов с расплывчатым, неопределенным значением. В результате речь становится насыщенной подтекстом, для понимания которого необходимы добавочные намеки – с помощью жестов, мимики, особой артикуляции и интонации. Становится ненужным стремиться к точности подбора слов, к расширению словарного запаса, можно сколь угодно неряшливо оформлять свои высказывания и довольствоваться любым случайным словом, в которое можно вложить любой смысл, потому что «свой» должен ориентироваться не столько на слова, сколько на скрытый за ними подтекст. Однако надежда, что слушатели разберутся в неявном содержании речи, оправдывается не всегда. Собеседники часто говорят каждый о своем, плохо, а то и совсем не понимая друг друга (и даже не отдавая себе отчета в этом обоюдном непонимании).
   Настоящим бедствием современной молодежной (и не только молодежной) речи является мат. Матерные ругательства представляют собою одну из форм инвективы – так называют филологи оскорбительные и непристойные обороты речи. Первоначальная и основная цель, ради которой люди стали обращаться к ним, была связана с желанием выразить свои негативные чувства и нанести адресату моральный ущерб, душевную рану. По-видимому, демонстрация или называние тайных, скрываемых частей тела и действий было оскорблением личности и производило шокирующее впечатление потому, что нарушало культурные запреты. Вместе с тем инвектива выступала как самый легкий и доступный способ освободиться от давления культурных норм, снять напряжение, вызванное трудностями их соблюдения, и получить временную психическую разрядку [8 - М. М. Бахтин показал, что необходимость постоянного следования нормативам культуры закономерно порождает потребность в хотя бы кратковременном нарушении их, выходе из рамок добропорядочного, размеренного повседневного «культурного поведения»; эта потребность реализуется в «карнавале» – символическом бунте против культуры. «Карнавальная жизнь» – хаос, разгул, потеха, оргия – санкционированное нормами культуры время забвения этих норм. Даваемая инвективой разрядка есть своего рода «карнавальное действие», совершаемое вне официально разрешенного времени карнавала.].
   Однако в настоящее время сквернословие в значительной мере утратило свое первоначальное значение. Когда чуть ли не каждое второе или третье слово в разговоре является матерным, то их непристойный смысл не имеет никакого значения ни для того, кто его произносит, ни для того, кто слушает. К этим словам обращаются не с целью обругать, унизить, нанести оскорбление. Они либо вообще ничего не означают и употребляются «для связки», заполнения пауз, либо служат своего рода «клапанами» для выпуска эмоций, либо заменяют собою «нормальные» слова, которые говорящий просто не в состоянии найти. Насыщение речи матерщиной – это фиговый листок, маскирующий слабое развитие интеллекта и скудость словарного запаса.

§ 3.10. Социокультурная дифференциация языков

   Как средства общения языки также функционируют различным образом. В волнах всемирной истории одни языки гибнут вместе со своими народами-носителями и их культурой (древнеегипетский язык); другие сохраняются тысячелетиями (китайский язык); третьи умирают, но оставляют заметный след в других языках (латынь). Есть языки, которые надолго выходят из употребления, но потом снова воскресают и становятся живыми разговорными языками (древнееврейский иврит). «Мертвые языки» уже не выполняют коммуникативных функций. Однако и среди нескольких тысяч живых языков существует значительная дифференциация. Одни служат средством общения для сотен миллионов людей, на других говорят всего лишь несколько сотен, а то и десятков людей. Дифференцируется и социокультурная сфера обращения языков – область их использования.
   Исторические судьбы языков складываются так, что одни из них становятся универсальными средствами социального контакта и обмена информацией, приобретают статус государственных и даже получают всемирное распространение, другие же ограничиваются более узкой сферой обращения и употребляются лишь в быту. В этом плане можно различать следующие типы языков:
   • языки международного общения;
   • национальные языки, которые существуют как в разговорной, так и в письменной форме и служат универсальным средством общения для определенного народа или региона;
   • племенные разговорные языки, не имеющие письменности и неспособные на данной стадии своего развития обеспечить усвоение достижений современной цивилизации (в развивающихся странах нередко такие языки быстро эволюционируют, превращаясь в национальные);
   • «одноаульные» бесписьменные языки с узкой, главным образом семейно-бытовой сферой обращения.
   Языками первого типа в настоящее время считаются английский, испанский, русский, арабский, французский. Это языки, распространенные в разных странах мира и служащие средствами межнационального общения. Они составляют так называемый «клуб мировых языков» и обычно являются рабочими языками на крупных международных форумах. Эти пять языков и еще один – китайский – являются официальными рабочими языками ООН (китайский не входит в «клуб мировых языков», так как мало используется в межнациональном общении).
   На международных языках можно ознакомиться практически со всеми шедеврами мировой литературы, появившимися на других языках. Без перевода художественного или научного произведения на эти языки невозможно его мирового признание. Знание хотя бы одного из этих языков необходимо для человека современной культуры. Изучение их является во всем мире непременной частью хорошего образования.
   Причины, по которым тот или иной язык становится языком международного общения, связаны, прежде всего, с политическим статусом государства, его социально-экономическими успехами и уровнем развития культуры. Одна только большая численность населения стран, говорящих на каком-либо языке, не обеспечивает ему статус языка международного общения: ни китайский, ни хинди таковыми не являются.
   В Новое время в Европе получил международное признание французский язык. Для людей «высшего общества» в разных странах знание его считалось обязательным признаком хорошего тона. Русские аристократы зачастую знали французский лучше русского и предпочитали общаться между собой на нем. Такое признание французский язык получил вследствие политического влияния, которым пользовалась тогда Франция в европейском мире, и ее выдающихся успехов в культурном развитии: многие новые веяния в науке, философии, религии той эпохи рождались на французской почве.
   В ХХ в. на лидирующее место среди языков международного общения все более претендует английский. Эта тенденция базируется на политико-экономических и культурных достижениях англоязычных стран. Английский язык становится своего рода «современной латынью». На английском идет основной поток научной информации. Им пользуются чаще всего в деловых контактах и при общении представителей разных национальностей. На этот язык переводятся почти все сколько-нибудь значимые произведения неанглоязычной литературы. Знание английского открывает для человека двери во всю мировую культуру.
   К языкам международного общения относится и русский язык. Интерес к русскому искусству, к русской научной и технической мысли побуждал и побуждает многих людей во всех странах мира изучать его. В ХХ в. он в течение нескольких десятилетий служил средством межнациональных контактов в Советском Союзе и за его пределами – в странах «социалистического лагеря». С распадом социалистической системы и Советского государства его роль как средства международного общения уменьшается, хотя он и сейчас продолжает оставаться им. Сохранится ли за ним такая роль в будущем – это зависит от того, насколько высок будет мировой престиж наших экономических, технических, научных, художественных достижений.

§ 3.11. Вторичные знаковые системы

   В различных формах культуры на основе естественного языка и других типов знаков возникают свои собственные, приспособленные для выражения их содержания языки. Подобные языки представляют собою семиотические системы более высокого уровня. В трудах Ю. М. Лотмана, Вяч. Вс. Иванова, Б. А. Успенского и других представителей тартуско-московской семиотической школы они получили название «вторичные знаковые системы». Их называют также «вторичными моделирующими системами», «вторичными языками культуры», «культурными кодами».
   Вторичные знаковые системы многочисленны и разнообразны. Это языки таких форм культуры, как философия, наука, право (философский язык, научный язык, юридический язык). Своим языком, включающим вербальные и изобразительные средства, говорит реклама. В социальной жизни большую роль играют языки различного рода церемониалов и обрядов, представляющие собою комбинации ритуальных действий, предметов, словесных формул, имеющих символическое значение и определяющих форму поведения людей.
   Исторически сложившиеся правила этикета, манера одеваться, освященные обычаями нормы отношений между людьми и т. п. выступают как культурные коды, в которых люди в каждую эпоху выражают и воспринимают смысл «текста», «контекста» и «подтекста» происходящих событий. В ходе истории вторичные языки культуры изменяются. Бывает, что культурные тексты оказываются долговечнее, чем коды, в которых они «прочитывались» во времена их создания. До потомков доходит текст без кода, и стоит немалых трудов его восстановить. Поэтому не всегда мы в состоянии адекватно понять смысл, который дошедшие до нас культурные тексты имели в прошлом. Многие мифы, суеверия, рецепты народной медицины можно рассматривать как тексты древней культуры с утраченным кодом.
   Постоянно растущее и чрезвычайно богатое по своим выразительным возможностям множество языков создает искусство. Художественные языки складываются на базе всех семиотических средств культуры – словесных (язык литературы), жестово-мимических (язык танца, пантомимы, актерского искусства), звуко-интонационных (музыкальный язык), пластических (языки живописи, графики, скульптуры и языки архитектуры, прикладных искусств, дизайна). Некоторые из языков искусства – это «надстройки» над естественным вербальным языком (например, язык поэзии); другие образуются в результате синтеза разных типов знаковых средств (язык оперы).
   Характерная особенность художественных языков заключается в том, что они допускают создание многозначных текстов, которые допускают различное осмысление. В этом отношении они противоположны языкам науки, где необходимы смысловая однозначность выражений, терминологическая строгость.
   Однако многозначность художественного языка никоим образом не означает его неточности или неопределенности (в чем иногда усматривают его специфику). На самом деле у него есть свои критерии точности. Языки искусства в некотором смысле даже более строги и уж во всяком случае более сложны, чем научные. Ученый пользуется однозначно определенными терминами и символами и должен оперировать ими в точном соответствии с их заданными по определению значениями. Художник же обращается к знакам (словам, звукам, линиям, цветам, танцевальным движениям), имеющим нередко разные значения. Ему надо учитывать особенности контекста, в который эти знаки попадают, ассоциации, которые они могут «потянуть» за собой, символику, которая может быть в них усмотрена, эмоциональные нюансы, которые подчас неявно сопровождают их восприятие и т. д. Если он что-то здесь не учтет, то художественный образ померкнет, исказится, не вызовет должной эмоциональной реакции. Потому-то и приходится ему так придирчиво относиться к каждому слову, звуку или штриху.
   Вторичные языки культуры обладают особой, как правило, более сложной структурой (они «приобретают дополнительную сверхструктуру», как говорит Лотман), чем первичные языки, что позволяет с их помощью в разных ракурсах «моделировать» мир, в котором мы живем. Чтобы разбираться в содержании различных культурных форм, необходимо понимать вторичные знаковые системы, с помощью которых их содержание кодируется.
   Разнообразие первичных и вторичных знаковых систем – необходимое условие функционирования и развития культуры. Накапливая жизненный опыт и расширяя свое образование, людям приходится прежде всего учиться как первичным, так и вторичным языкам. Поэтому каждый человек выступает как «полиглот», владеющий множеством языков культуры.

Глава 4. Парадигмальные смыслы культуры

§ 4.1. Парадигмы

   Слово «парадигма» (по-гречески – пример, образец) использовалось древнегреческими философами-платониками для обозначения идеального общего образца какого-либо класса вещей. В грамматике этим словом стали называть шаблоны, по которым строятся формы изменения глагола или существительного. Американский историк науки Т. Кун (1922–1996) в книге «Структура научных революций» (1962) ввел его в качестве особого термина, означающего систему признанных сообществом ученых на определенном этапе развития науки явных и неявных предпосылок, определяющих постановку научных проблем и способы их решения. Затем парадигмы стали выделять и в других сферах человеческого опыта, понимая под ними какие-то общие установки, стандарты, схемы мышления и действия в той или иной области жизни.
   В культурологии понятие парадигмы употребляется в разных контекстах по-разному. Здесь будем понимать под ними смысловые парадигмы – типовые, базисные виды смыслов, которые несет в себе информация, сохраняемая и транслируемая в феноменах культуры (текстах).
   Культура как мир смыслов содержит в себе три основных их типа – знания (то, что дается познанием), ценности (то, что устанавливается с помощью оценки) и регулятивы (то, чем регулируются действия).
   Знание (когнитивный [9 - От лат. cognitio – знание, познание.] смысл) – это информация о свойствах объекта. Знание – важнейшая часть культуры. С развитием культуры объем знаний, которыми располагает общество, постоянно растет, хотя не все накопленные в культуре знания являются истинными. В каждую эпоху имеются знания, не обоснованные в достаточной мере опытом и логикой. Их называют верованиями. Со временем обнаруживается, что многие из них, считавшиеся в свое время несомненными истинами, оказываются заблуждениями (например, языческие верования). Есть и такие знания, которые в одних культурах признаются истинными, а в других оцениваются как ложные.
   Ценность (ценностный смысл) – это значимость объекта для человека. Объект имеет ценность, если человек видит в нем средство удовлетворения какой-либо своей потребности. Создавая в своем воображении мысленные образы объектов, в максимальной степени удовлетворяющих их желания и потребности, люди формируют идеалы – образцы, эталоны ценности. Ценность реально существующих материальных и духовных благ определяется в сравнении с ними. Она тем выше, чем больше приближается к идеалу.
   Регулятив (регулятивный смысл) – это правило или требование, в соответствии с которым люди строят свое поведение и деятельность. Содержащиеся в культуре регулятивы определяют принятые в данной культуре нормы поведения и деятельности, то есть указывают, какие пути и средства достижения целей допустимы, «нормальны», а какие – нет.
   Соответственно можно выделить три рода парадигм, которыми определяется характер циркулирующей в культуре информации:
   • когнитивные парадигмы – типы знаний;
   • ценностные парадигмы – типы ценностей;
   • регулятивные парадигмы – типы регулятивов.
   Информация, содержащаяся в конкретных феноменах культуры, обычно включает в себя различные типы смыслов – подобно тому, как в конкретных физических объектах присутствуют сразу и механические, и электрические, и химические явления. Природа не заканчивала университета, в котором эти явления разнесены по разным факультетам. Это мы, люди, отделяем их друг от друга и изучаем по отдельности. Культура в своем реальном существовании тоже не раскладывает когнитивные, ценностные и регулятивные парадигмы по разным полочкам. Но для исследования в культурологии целесообразно рассмотреть их по отдельности – так же, как это делается в естествознании при изучении механических, электрических и химических явлений. А разобравшись в их содержании, можно затем перейти к изучению более сложных, синтетических форм культуры, соединяющих в себе различные парадигмы.

§ 4.2. Знания и верования

   В культуре существуют три вида когнитивных парадигм и, соответственно, три вида знаний – житейские, мистические и рациональные.
   Житейские знания отражают вещи и явления, с которыми люди сталкиваются в обычных жизненных условиях. Главные средства, с помощью которых они формируются, – обыденный опыт, наблюдательность и здравый смысл.
   Житейские знания возникают в непосредственном взаимодействии людей с окружающей средой и отражают явления действительности в понятиях, имеющих простое и наглядное значение. Житейскому познанию чужды абстракции и сложные логические конструкции. Оно в течение долгого исторического времени обеспечивало практически все нужды людей. Развитие науки и техники и вхождение их в условия повседневной жизни ограничивают область применимости житейского знания. Однако оно остается необходимым, чтобы ориентироваться в окружающей обстановке.
   Мистикой в разговорной речи называют нечто загадочное, непонятное. Однако у этого понятия есть и более глубокий смысл. Под мистикой понимаются:
   • вера в существование таинственных сверхъестественных духовных сил, которые творят различные чудеса;
   • вера в существование особых знаков, заклинаний и процедур, с помощью которых можно вступить в контакт с этими силами;
   • практика использования мистических символов и ритуалов;
   • особого рода психическое состояние – мистический экстаз, в котором человек чувствует свое «единение» с этими силами;
   • рассказы, легенды о таинственных сверхъестественных силах и контакты людей с ними.
   Представления, содержащиеся в этих рассказах, составляют тот специфический род знаний, который называется мистическим верованием.
   Верование и вера не одно и то же. Вера представляет собою психологическую установку, обеспечивающую приверженность к предмету веры и устраняющую сомнения в нем. Вера – это убеждение в истинности какого-либо знания при отсутствии доказательств его истинности. А верование – это знание, основанное на вере.
   Верования сопровождают человеческую деятельность всегда и повсюду. Без них не обходится и наука, которая хотя и постоянно ищет обоснование своих положений, но тем не менее вынуждена вводить предположения (гипотезы), в правильность которых ученый, не располагая достаточными доказательствами, может только верить. Однако мистические верования отличаются от научных тем, что последние согласуются с накопленным в науке опытом и обретают статус научных истин только тогда, когда получают достаточно надежное доказательство, а первые принимаются за истину «на веру», не нуждающуюся ни в каких доказательствах, даже если речь идет о чудесах, то есть явлениях, нарушающих установленные наукой законы природы.
   Мистические верования возникают еще в первобытные времена и в тех или иных формах существуют и ныне. Развитие просвещения и науки подрывает веру в мистические чудеса, есть много людей, не просто интересующихся мистикой, а верящих в ее тайные силы и испытывающих неподдельный страх перед ними.
   В истории культуры мистика постоянно сопутствует религии и часто смыкается с ней. Религиозный мистицизм, опираясь на имеющийся во всякой религии иррациональный элемент, культивирует идею духовного экстаза, в состоянии которого человек будто бы соединяется с Богом и достигает высшей мудрости.
   В современном обществе склонность к мистическим верованиям поддерживается и развивается у людей в силу ряда условий:
   • психологических (страхи перед опасностями и надежды на то, что успех будет достигнут без всяких усилий; неосознанное желание вернуться в детский мир сказок, снять напряжение взрослой жизни);
   • когнитивных (невежество, недостаток знаний, стереотипность мышления, вера в авторитеты, пренебрежение к науке);
   • социальных (кризисные явления в экономической и политической жизни общества; превращение мифологии в сферу бизнеса).
   Мистицизм – тупиковый путь развития человеческой мысли, уводящий ее от реальности в мир призраков.
   Рациональное мышление развивается в противостоянии мистическим верованиям. Основные особенности, отличающие мышление рационалиста:
   • он считает, что человеческое познание основывается на опыте и разуме; стремится решать проблемы, обращаясь к фактам и логике, а не к страстям и эмоциям;
   • он придает большую ценность научному знанию;
   • отказывается признать без всякой проверки истинными сведения, полученные неизвестными или необъяснимыми путями;
   • полагает возможным критическое обсуждение любого вопроса, готов выслушивать критику и под влиянием пересматривать свои представления.
   В ходе рационального познания приходится принимать «на веру» какие-то положения, для которых нет достаточных оснований. Однако пока не найдено обоснование, эти положения считаются лишь более или менее вероятными гипотезами. Иррациональное мышление же готово на веру, без доказательств, принимать за истину то, что дают различного рода мистические откровения.
   В отличие от житейских и мистических представлений, в которых логика не считается надежным способом достижения истины, рациональные знания должны удовлетворять обязательным требованиям логики – принципам обоснованности, последовательности, непротиворечивости.
   В наиболее развернутом виде рациональные формы знаний находят воплощение в философии и науке.

§ 4.3. Ценности и идеалы

   Люди не только познают объекты окружающей действительности, но и оценивают их с точки зрения значимости для своей жизни, то есть определяют их ценность. Ценность не предмет, а особый вид смысла, который вкладывает в него человек. Ценность не может быть присуща объекту самому по себе, вне зависимости от человека. Это фиксированная в человеческом сознании характеристика отношения человека к объекту. Ценностью является усматриваемое человеком в объекте свойство удовлетворять какую-то его потребность, а объект – это лишь носитель ценности. На практике ценностью называют не только указанное свойство объекта, но и сам объект, обладающий таким свойством, однако, строго говоря, это неточно.
   Для человека, ничего не знающего о ценности объекта, он не представляет никакой ценности. Даже если объект обладает свойствами, позволяющими ему удовлетворять какую-то человеческую потребность, это еще не делает его ценностью. Чтобы объект обладал ценностью, необходимо, чтобы человек осознавал наличие в нем таких свойств. Например, земное тяготение, воздух, витамины, общение с другими людьми необходимы человеку, он без них не может существовать; но если он не сознает этого, то они для него ценности не имеют. Ценность связана со знанием, но не сводится к нему: знание лишь констатирует свойства объекта, в том числе способность удовлетворять какую-то потребность, то есть ценность; но последняя есть не знание, а отношение между человеком и объектом.
   Обычно ценности разделяют на материальные и духовные. К первым относят «материальные блага», а ко вторым – «духовные блага»: известные триады «истина, добро, красота» и «вера, надежда, любовь»; художественные, научные, философские, религиозные идеи и т. д. Следует, однако, иметь в виду, что, говоря вообще, все ценности имеют духовную природу, поскольку представляют собою род смыслов; «материальными» и «духовными» называют здесь в действительности не сами ценности, а объекты («блага»), которые служат их носителями. По содержанию различают также ценности экономические, политические, нравственные, эстетические и т. п.
   Ценность надо отличать от полезности и от истины. Так, ценная вещь может быть совершенно бесполезной, а полезная – не иметь ценности. Истину часто не считают ценностью и жертвуют ею ради религиозных, политических, нравственных, эстетических и других ценностей.
   Человеческие представления о том, что собою представляют ценности (добро, красота, комфорт и др.), называются ценностными представлениями. В формировании ценностных представлений большую роль играет воображение. Идеал, то есть ценностное представление о воображаемом объекте, самым совершенным образом удовлетворяющем желания и потребности человека, выступает в качестве эталона ценности. Однако идеал – это лишь воображаемый образ. Существующие в действительности объекты никогда не совпадают с идеалами.
   Ценности подразделяются на финальные, инструментальные и производные.
   • Финальные – высшие ценности и идеалы, важнее и значимее которых нет ничего. Они ценны сами по себе, а не потому, что служат средством для достижения каких-либо иных ценностей (человеческая жизнь, свобода, справедливость, красота, счастье, любовь).
   • Инструментальные – средства и условия, необходимые, в конечном счете, для достижения и сохранения финальных ценностей. Инструментальные ценности имеют утилитарный характер, определяемый пользой. Они ценны, поскольку полезны для достижения какой-то цели.
   • Производные – следствия или выражения других ценностей, имеющие значимость лишь как признаки и символы последних (медаль; грамота; подарок от любимого человека как знак его любви).
   У каждого человека образуется более или менее упорядоченная иерархическая структура ценностных ориентаций, то есть представлений, с помощью которых он ориентируется в мире ценностей. В этой структуре на вершине иерархии находятся высшие, финальные ценности и идеалы, на более низких уровнях – инструментальные и производные ценности.
   Шкала ценностных ориентаций у разных людей неодинакова. Одна и та же ценность может быть финальной для одного человека и инструментальной для другого. Для человека высокой культуры финальными оказываются ценности, связанные с развитием духовных потребностей. Они имеют приоритет над всеми другими ценностями, которые выполняют по отношению к ним инструментальную функцию или производны от них.
   Личностные, индивидуальные иерархии ценностей в значительной мере детерминируются сложившимися в культуре ценностными парадигмами и принятыми в ней представлениями о том, как и какими средствами люди должны удовлетворять свои желания и потребности.
   Можно различать два типа или уровня ценностных представлений. Первый – это ценностные парадигмы, складывающиеся и функционирующие на уровне обыденного сознания. Они определяют ценности, к которым стремятся люди в своей повседневной жизни. Второй – парадигмы социальных ценностей и идеалов, формируемые на уровне общественной идеологии. Они определяют задачи и цели, на реализацию которых должно быть направлено развитие общества.
   Ценности повседневной жизни – это такие качества ее организации, которые обеспечивают комфорт, доставляют удовольствие и радость. Культура повседневности тяготеет к выдвижению на первый план вещественно-материальной «оболочки» ценностей и сведению к ней их духовного содержания. Иначе говоря, духовные ценности отождествляются с их знаками, их внешним выражением, обладание вещами-носителями ценностей принимается за обладание самими ценностями. Отсюда рождается культ приобретательства.
   Подмена ценностей их вещественными носителями может привести, в конечном счете, к равнодушному, а то и пренебрежительно-насмешливому отношению к высшим духовным ценностям и идеалам человеческого бытия. Такие ценностные реалии, как честь, совесть, сострадание, благородство, гуманизм, справедливость, законность и т. п., начинают казаться «пустой болтовней», не стоящей внимания практичного, делового человека («это все – для дураков»). Перестает быть ценностью и человеческая личность: она рассматривается как вещь, как объект для манипуляций. В итоге оказывается, что человек сам становится вещью среди других вещей.
   Чтобы обыденная суета не подавляла личность и не превращала человека в машину, занятую жизнеобеспечением, жизнь его должна иметь смысл.

О смысле жизни

   Счастливые о смысле своей жизни обычно не думают. Счастливому человеку нет необходимости искать смысл жизни, потому что она для него и без этих поисков уже наполнена смыслом. Когда человек начинает размышлять о смысле своей жизни, сам факт таких размышлений есть свидетельство недовольства ею. Причина неудовлетворенности своей жизнью чаще всего связана с тем, что человек не получает того, что он хочет иметь для себя, то есть его финальные ценности носят эгоистический характер, и если усилия достичь их оказываются тщетными, то это воспринимается им как величайшее несчастье и обессмысливает все его существование.
   Проблема смысла жизни может решаться только с учетом того, что индивидуальная жизнь человека есть часть общей жизни семьи, коллектива, народа, всего человечества. Эта общая жизнь – дар, которым люди владеют совместно. И в то же время каждый человек несет личную и ни с кем не разделяемую ответственность за сохранение и улучшение этой общей жизни. Он должен жить как ее участник, обязанный заботиться не только о себе, но и о других. Именно благодаря заботам людей друг о друге общая жизнь человеческого рода не прекращается, хотя смертный удел постигает каждого. Таким образом, индивидуальная жизнь получает смысл как частица совместной, общей жизни людей.
   Человек, живущий только для себя, теряет смысл жизни потому, что отрывает свою индивидуальную жизнь от общей жизни. Чтобы иметь смысл жизни, человек должен быть личностью, могущей его иметь. Иначе говоря, он должен быть способен реально наполнить свою жизнь смыслом, а не просто сформулировать словесно, в чем этот смысл состоит (такая формулировка – дело вторичное и даже не обязательное; многие люди живут полной смысла жизнью, обходясь притом без всяких словесных выражений его). Личность, умеющая наполнить смыслом жизнь, – это личность, несущая в сердце любовь к людям. Такая личность находит смысл жизни в деятельности, которая представляет ценность и для нее самой, и для других.
   Ценностные парадигмы идеологии обычно включают в себя четыре основных слоя:
   1. Социальные (экономические, правовые, политические и пр.) ценности. К ним относятся, например, равенство, демократия, свобода, справедливость, государство, закон, просвещение и т. п. [10 - Следует заметить, что существуют идеологические системы, отстаивающие противоположные ценности: социальное неравенство (элитарная идеология – например, у аристократии), ограничение свободы (например, свободы слова, печати и др. в идеологии тоталитаризма), безгосударственность (в анархизме, а также в идеальном коммунистическом обществе по Марксу).]
   2. Критика общества, не способного обеспечить указанные ценности.
   3. Программы деятельности по совершенствованию общества. Участие в такой деятельности провозглашается высшей гражданской добродетелью, а ее руководители и наиболее активные участники изображаются как герои и образцы для подражания.
   4. Проекты идеального общества, в котором защищаемые данной идеологической системой ценности реализуются в максимально совершенной форме.
   Идеология агрессивна по отношению к повседневности. Она, как правило, провозглашает приоритет общественных, национальных, общегосударственных интересов над личными, семейными, групповыми. Государственная идеология требует от граждан, чтобы они ради защиты ценностей общества, страны, нации – например, государственного суверенитета и независимости – приносили в жертву ценности повседневной жизни – комфорт, благополучие семьи, любовь и т. д. Идеальный гражданин – это, прежде всего, патриот, для которого благо отчизны выше любых личных благ. Особенно настойчиво стремятся идеологизировать повседневную жизнь своих граждан тоталитарные государства.
   Внедрение идеологических ценностей в обыденное сознание и подчинение частных житейских интересов человека общенациональным, государственным целям – это, несомненно, один из путей, который выводит личность за узкие рамки повседневного бытия. Перед ней открывается широкое поле выбора форм общественно полезной деятельности и обретения в ней смысла жизни. Борьба за осуществление социальных идеалов, как бы различны ни были представления о них, создает условия для духовного подъема личности, развертывания и актуализации ее способностей. Однако ценности вообще и социально-политические ценностные ориентации в частности нельзя навязать человеку силой. В ответ на идеологическое давление начинают действовать механизмы защиты ценностей повседневного бытия. Безраздельное господство официальной идеологии в обществе отнюдь не означает ее господства в обыденном сознании. Повседневность вырабатывает «иммунитет» против чужеродной для нее идейной «инфекции».
   Однако между идеологией и обыденным сознанием нет китайской стены. Сопротивляемость обыденного сознания идеологической пропаганде ограничена, и оно всегда в большей или меньшей степени впитывает в себя какие-то элементы господствующей в обществе идеологии.

§ 4.4. Регулятивы и нормы

   Общественные условия, в которых человек живет, определяют, какое поведение для него возможно, а какое – невозможно. Одни формы поведения обществом одобряются, другие – порицаются. Человек как общественное существо не может игнорировать эти требования и так или иначе должен с ними считаться.
   Возможные в данных общественных условиях способы поведения задаются людям в виде регулятивов. Регулятивы – это информационные «блоки», содержащие предписания («надо»), запреты («нельзя»), разрешения и рекомендации («можно»). В отличие от животных люди не могут жить на основе врожденных, генетически заданных образцов поведения. Только в процессе социализации у человека вырабатывается способность адаптироваться в общественной среде. Сложные виды человеческой деятельности не запрограммированы в генах, им надо учиться. Культура несет в себе внегенетические программы поведения и деятельности, выраженные множеством содержащихся в ней регулятивов. Регулятивы – это социокультурные механизмы управления человеческим поведением. Они в большей или меньшей мере регламентируют все, с чем связана наша жизнь – еду и одежду, отношения между мужчинами и женщинами, труд и развлечения.
   Регулятивы явно или неявно выражаются в разнообразных культурных «текстах»:
   • в языке, который содержит в себе нормы и правила речи, определяющие способы выражения мыслей;
   • в санкционируемых обществом формах морали, права, политической жизни;
   • в руководствах и методиках, регулирующих трудовую деятельность;
   • в обычаях, ритуалах, обрядах, выполнения которых требуют существующие в обществе традиции;
   • в образцах поведения, которые демонстрируются родителями, воспитателями, выдающимися людьми и т. п.;
   • в общественных институтах, регламентирующих отношения между людьми;
   • в условиях и предметах окружающей нас среды, которые требуют соблюдения определенных правил обращения с ними.
   Воспитываясь в определенной культурной среде, каждый человек усваивает принятые в ней регулятивные парадигмы. Он реализует в своих поступках предписанные ему культурой программы поведения, часто даже не сознавая того. Уровень нашего овладения культурой определяется тем, насколько хорошо мы усвоили содержащуюся в разнообразных предметах культуры информацию и придерживаемся связанных с ними программ поведения, предписанных культурой.
   Развитая культура несет в себе множество программ, предлагает каждому огромный выбор возможностей и открыта для творческого созидания новых программ. Никто не в состоянии следовать всем регулятивам, которые содержатся в культуре общества. Их приходится сознательно или бессознательно выбирать. Этот выбор связан с индивидуальными психологическими чертами личности. Однако поле выбора ограничено рамками существующей культуры.
   Программирование культурой человеческого поведения не лишает личность свободы действий, но позволяет проявить эту свободу только в заданном поле выбора регулятивов. Проблема свободы, однако, состоит не в том, что выбор регулятивов ограничен, а в том, насколько человек способен к их свободному выбору и насколько он способен последовательно осуществлять то, к чему толкает его свободный выбор.
   В культуре могут одновременно существовать разнородные и противоречащие друг другу регулятивные прарадигмы, выполнение которых порождает разные формы поведения. Общепринятое, ожидаемое, характерное для большинства поведение называется нормативным, поведение, отклоняющееся от общепринятых стандартов, – отклоняющимся, или девиантным.
   Регулятивы нормативного поведения называются социокультурными нормами. Они не вводятся официальными указаниями, а определяются и поддерживаются традициями, обычаями, общественным мнением. Очевидно, что далеко не все регулятивы являются нормами, а определяемые ими виды поведения – нормативными. Нормы – это регулятивы, которые общепризнанны и одобряемы обществом.
   Выполнение социокультурных норм опирается на интуитивно найденные или сознательно выработанные представления человека о том, что можно и чего нельзя делать. Однако общество осуществляет социальный контроль над поведением людей, стимулируя нормативное и пресекая девиантное поведение. Основные механизмы социального контроля – общественное мнение и административное управление.
   Множество социокультурных норм подразделяется на три основных слоя:
   • Общекультурные нормы, которые распространяются на всех членов общества. Это правила поведения в публичных местах, правила вежливости, гражданские права и обязанности и т. п.
   • Групповые нормы, к которым относятся стандарты поведения, характерные для некоторого класса, социальной группы, а также особые правила, которые устанавливают для себе какие-то отдельные группировки, сообщества или организации.
   • Ролевые нормы, которыми определяется характер поведения, ожидаемого от человека, выполняющего определенную социальную роль. Роли руководителя, чиновника, покупателя, отца, мужа, дочери, друга – это своего рода социальные «клеточки», сплетенные из некоторых наборов поведенческих норм. Заняв такую «клеточку», человек должен действовать в соответствии с этими нормами. Различные культуры обладают разной степенью нормативности. «Нормативная недостаточность» культуры может вести к росту преступности, падению нравственности, дезорганизации общественных отношений. «Нормативная избыточность», наоборот, способствует стабильности общества, твердости и устойчивости общественного порядка, но ограничивает свободу, инициативность и творческую деятельность. И «нормативная избыточность», и «нормативная недостаточность» становятся препятствием для социального прогресса.
   Где есть нормы, там есть и возможность отклонения от них. О норме имеет смысл говорить только тогда, когда предполагается, что она может нарушаться. Это относится и к культурным нормам: наряду с нормативным поведением возможно поведение ненормативное, девиантное. Оно опирается на следование таким регулятивам, которые хотя и существуют в культуре, но не признаются в ней нормами. Девиации – отклонения от нормативного поведения – бывают двоякого рода.
   Случайные девиации возникают из-за неудачного стечения обстоятельств, когда человек оказывается вынужденным нарушить какую-то норму. Нередко он сам раскаивается в содеянном и старается больше этого не допускать.
   Регулярные девиации – это намеренно, осознанно осуществляемые формы девиантного поведения людей, более или менее часто встречающиеся в жизни общества. К девиациям такого рода относятся самые разнообразные нарушения общепринятых социокультурных норм – от перехода улицы на красный свет до грабежей и убийств.
   Случайные девиации могут принимать регулярный характер, а регулярные – входить в норму. Так возникают и утверждаются в обществе новые культурные нормы. Например, в области моды многие новинки сначала выступали как девиации, а затем становились нормой. Вместе с тем культурные нормы устаревают, выходят из употребления, и тогда следование им становится девиацией.
   Девиации – это способ изменения социокультурных норм. Поэтому они неустранимы из любой развивающейся культуры.

Глава 5. Типология культур

§ 5.1. Культура и культуры

   Смысл многих слов меняется в зависимости от контекста. Например, под словом «человек» иногда подразумевают отдельного индивида, а иногда – некоего человека вообще или же человечество. Нередко мы даже не замечаем, что придаем одному и тому же слову разный смысл. Обычно контекст подсказывает, в каком смысле слово употреблено, и это позволяет нам понимать, что имеется в виду. Но так бывает не всегда, и в результате возникают недоразумения и путаница [11 - Так, утверждение, что «человек произошел от обезьяны», один чеховский персонаж опровергал, ссылаясь на то, что и он лично, и его знакомые прекрасные дамы и важные господа произошли не от обезьян, а от весьма почтенных людей.]. Сказанное относится и к слову «культура». В разных контекстах оно может относиться к разным феноменам, областям и сторонам социально-исторической реальности.
   • Слово «культура» может обозначать общечеловеческую культуру, мировую культуру в целом. Таков его смысл, например, в выражениях: «развитие человеческой культуры», «вклад в мировую культуру». Культура в этом глобальном смысле одна, о ней можно говорить только в единственном числе.
   • Под словом «культура» можно также понимать локальную культуру, то есть культуру некоторого конкретного, исторически определенного общества. В процессе развития человечества возникают разнообразные локальные культуры, каждая из которых обладает своими специфическими чертами и особенностями. Это объясняется различиями в географических и социально-исторических условиях существования стран и народов и их относительной обособленностью друг от друга (последняя по мере совершенствования средств передвижения и коммуникации преодолевается, что приводит к сближению культур).
   • Среди локальных культур особое место занимают этнические и национальные культуры, создаваемые отдельными племенами, народами, нациями. На ранних этапах истории человечества, когда общества существовали в виде племен, общин, этнических групп, в качестве локальных культур выступали этнические культуры. С консолидацией этнических общностей в нации и образованием национальных государств основным видом локальной культуры стала культура национальная.
   • Культурами называют и социокультурные образования, охватывающие целые исторические эпохи и включающие в себя культуры различных стран и народов: например, культуры, которые складываются на разных этапах человеческой истории (первобытная культура, средневековая культура, современная культура), или надэтнические культурные общности (европейская культура, христианская культура, арабская культура, советская культура, восточная и западная культуры). Для обозначения образований такого рода используют также термины «региональная культура», «цивилизация», «метакультура».
   • В обществе внутри свойственной ему культуры могут выделяться субкультуры. Это культуры отдельных демографических или социальных слоев и групп, воплощающие в себе отличия их образа жизни, мышления и поведения от общепринятых в данном обществе норм (молодежная субкультура, субкультура преступного мира, религиозной секты и др.). Иногда отход субкультуры от общей культуры заходит настолько далеко, что приверженцы ее становятся в оппозицию к обществу и вступают в конфликт с существующими в нем традициями и правилами жизни. В таких случаях субкультура превращается в контркультуру. Исторически зародыши нового типа культур появляются в обществе как контркультуры, противопоставляющие себя господствующей культуре. Так, христианство выступало как контркультура по отношению к эллинистической культуре Римской империи, культура Возрождения зародилась в средневековом мире в качестве оппозиционной к нему контркультуры. Но далеко не всегда контркультура, претендующая на то, чтобы заменить существующую культуру, имеет в себе позитивное содержание, делающее ее способной на это. Когда в 1960-е гг. в западных странах прокатилась волна выступлений молодежи против «культуры отцов», идеологи этого молодежного движения заявляли, что оно несет контркультуру, альтернативную существующей культуре. Однако подобные установки бунтующей молодежи сводились лишь к критике общественных порядков, никакой позитивной программы не было, и молодежная контркультура 1960-х гг. умерла, оставив, впрочем, свой след – осознание противоречий в отношениях между поколениями.
   • Понятие культуры применяется также для обозначения отдельных сфер и компонентов культуры. Употребляя его в этом смысле, говорят о культуре труда, быта, поведения, художественной, музыкальной, нравственной, правовой, политической культуре и т. д.
   Чтобы разобраться в многообразии культур, существовавших и существующих в составе общечеловеческой мировой культуры, недостаточно одного только их феноменологического описания (то есть описания реальных, конкретных культур как особых социально-исторических феноменов). Необходима их типологизация. Она предполагает выяснение сходства и различия между культурами и разделение их на различные типы. Если феноменологическое описание характеризует конкретные культуры, то типологическое описание – типы культур. К определенному типу может относиться много культур, а может быть всего одна. Но и в последнем случае типологическое описание есть описание не одной этой культуры, а общих черт, которые были бы и у других культур этого типа, если бы они существовали.
   Определение и исследование типов культуры наталкивается на немалые трудности. Тип – это идеальная, абстрактная конструкция, которая в обобщенном, схематизированном виде выражает некоторые существенные («типичные») черты культур, отвлекаясь от их специфических особенностей. Но каждая реальная культура уникальна, и уложить ее на прокрустово ложе определенного типа удается лишь с какими-то упрощениями и оговорками. Исторически реально существовавшие и существующие конкретные культуры лишь приблизительно соответствуют тому или иному типу. Они могут в чем-то отходить от его типовых черт и включать в себя черты других типов.

§ 5.2. Социокультурные миры

   Культура не может рассматриваться в отрыве от общества, в котором она существует, и ее тип характеризует не только саму эту культуру, но и общество в целом. Общество, отличающееся свойственным ему типом культуры, образует особый социокультурный мир.
   Социокультурные миры относительно обособлены от внешнего окружения. Влияние иных культур не сказывается существенным образом ни на содержании их жизни, ни на их исторической эволюции (если только она не прерывается насильственно завоевателями). Каждый социокультурный мир – это своего рода отдельный остров архипелага человеческой культуры, существующий относительно независимо от других ее островов. Все части этого архипелага объединяет общая природа человечества. Возможно, в будущем они сольются в одно целое, но до сих пор человеческая культура развивалась и продолжает развиваться в условиях сосуществования различных социокультурных миров.
   Социокультурные миры могут быть замкнуты в сферу какой-либо отдельной этнической культуры (например, мир Древнего Египта или мир инков), но могут охватывать и разные народы и страны (мир европейского Средневековья, мир арабской культуры и т. п.). В культурологии наиболее часто используются подходы к построению типологии социокультурных миров, в которых выделяются:
   • исторические типы культуры – сменяющие друг друга эпохи в развитии общества (например, античный мир, средневековый мир);
   • национальные культуры – культуры различных народов;
   • региональные культуры – надэтнические культурные общности, которые складываются в определенном географическом ареале (например, культура Латинской Америки, африканская культура);
   • цивилизации – социокультурные миры, представляющие собою особые типы общественных систем, которые существуют автономно в течение больших исторических эпох (например, шумерская цивилизация, европейская цивилизация).
   Об исторических типах культуры речь будет идти в третьей части книги, посвященной динамике исторического развития человеческой культуры (см. гл. 12). А сейчас рассмотрим специфику национальных, региональных и цивилизационных типов культуры.

§ 5.3. Национальные культуры

   Этнические (народные) культуры возникают в древности вместе с этносами. Их исторически первая форма – племенная культура.
   Специфика этнической культуры в значительной мере обусловлена природной средой, зависимость от которой в прошлом была более велика. В ней выражается вековой народный опыт жизни и рационального ведения хозяйства в данных природных условиях. Не случайно она в большей мере сохраняется в деревне, чем в городе.
   Этническая культура охватывает, главным образом, сферу труда и быта и несет в себе «обычаи предков». Ее черты проявляются в особенностях пищи и одежды, фольклора, народных промыслов, народной медицины и пр. Она обычно складывается как культура бесписьменная, но с распространением грамотности ее постепенно облекают в письменные одежды.
   Консерватизм, уходящая в далекое прошлое преемственность, ориентация на сохранение «корней» – характерные черты этнической культуры. Некоторые элементы ее становятся символами самобытности народа и патриотической привязанности к его историческому прошлому – «стволы белокрылых берез», «щи да каша», самовар и сарафан у русских; овсяная каша и легенды о «привидениях в замке» у англичан; клетчатая юбка у шотландцев; сосиски с капустой у немцев; спагетти у итальянцев. Подобные этнические символы есть у любого народа.
   В культуре развитой нации всегда присутствует этническая составляющая – культура этносов (одного или нескольких), из которых нация образовалась. Этническая культура – наиболее древний слой национальной культуры. Но национальная культура не сводится к этнической. Ее богатство развертывается на основе письменности и образования. Она воплощается в литературе и искусстве, науке и философии, социально-политическом и технологическом развитии общества. Лучшие достижения национальной культуры – это продукт творчества наиболее талантливых представителей нации, просвещенных, эрудированных людей. Ее средоточием является не столько деревня, сколько город с его театрами, музеями, библиотеками, учебными заведениями. Овладение национальной культурой не происходит само собой – оно достигается путем образования и самообразования и требует серьезных интеллектуальных усилий. Известный русский лингвист, литературовед и психолог Д. Овсянико-Куликовский писал: «Национальность есть явление, по преимуществу, интеллектуального порядка. Поэтому интеллигенция полнее других слоев населения выражает национальную «подоплеку» народа» [12 - Овсянико-Куликовский Д. Н. Психология национального. СПб., 1922. С. 6.].
   Этническая культура – исходный базис национальной культуры. Она источник народного языка (который становится в национальной культуре литературным языком). Из нее заимствуют писатели сюжеты и образы, композиторы – музыкальные мелодии и ритмы, архитекторы – стили и приемы оформления построек. От ее древних, веками складывавшихся традиций во многом зависит своеобразие и неповторимость «лица» любой национальной культуры.
   Однако взаимоотношения между национальной культурой в целом и этнической культурой как ее наиболее древним компонентом весьма сложны и противоречивы. Этническая культура консервирует архаичные, во многом уже не отвечающие современным условиям нормы жизни, ей чужды какие-либо перемены и новшества, в то время как национальная культура полна движения и изменения, она живет творчеством нового. Этническая культура тяготеет к замкнутости, она страдает ксенофобией – неприязнью ко всему чужому и незнакомому, тогда как национальная, наоборот, чем выше развита, тем больше открыта для контактов с другими культурами, становясь лишь богаче оттого, что впитывает в себя их достижения. Этническая культура стремится сохранить различия между локальными, местными, свойственными отдельным группам населения особенностями быта, поведения, произношения и т. д., а в национальной культуре эти различия нивелируются и с развитием ее постепенно исчезают.
   Неудивительно, что в истории наций были периоды, когда расхождение между этнической культурой «низов» (крестьянской, «простонародной», «мужицкой») и культурой образованных слоев («высокой», «аристократической») доходило почти до разрыва и антагонизма. В России в XVIII–XIX вв. между культурой дворянской знати и культурой «простого народа» образовалась настоящая пропасть. И язык, и нравы, и обычаи настолько различались, что иному русскому дворянину легче было понять чужеземца, чем собственного крепостного. Многие представители высшей аристократии, свободно владея французским, с трудом изъяснялись по-русски. Понадобились гений Пушкина, сумевшего в своем творчестве сочетать «простонародное» начало с аристократической образованностью, страстные выступления славянофилов в защиту «русского народного духа», «хождение в народ» интеллигенции, чтобы навести мосты через эту пропасть.
   В наше время безусловно верная мысль о необходимости культурного подъема России нередко оформляется в лозунг «возрождения русской культуры». Но что именно требуется возрождать? Находится немало ультрапатриотов, которые под этим лозунгом ратуют за возрождение русской этнической культуры. Некоторые доходят даже до того, что призывают возвратиться к «истокам русского духа», имея в виду дохристианскую, языческую религию древних славян. Для всякого, кто понимает место и роль этнической культуры в культуре национальной, подобные взгляды неприемлемы. Следование им привело бы не к подъему, а к упадку культурного уровня русского народа. Уходят из народной жизни лапти, кочерга, гадание у омета соломы, обычай умыкать девиц на «играх межи селы» (то есть в поле между селами) и прочие «приметы старины глубокой». Городская культура проникает в деревенский быт вместе с книгами и аудиовидеотехникой, электричеством и водопроводом, холодильником и компьютером. Этническая культура все больше переселяется в музеи. Ее надо знать и изучать, но жить – в современной культуре.
   Конечно, не все в современной культуре может нам нравиться, а многое из этнической культуры заслуживает сохранения в современной жизни. Но забота о сохранении или даже восстановлении каких-то незаслуженно забытых плодов древней народной мудрости должна диктоваться не одной только любовью к прошлому, а прежде всего, любовью к будущему, не стремлением во что бы то ни стало удержать специфику, отличающую данный народ от других, а желанием способствовать прогрессу национальной культуры. Любовь к прошлому прекрасна, когда она вдохновляется любовью к будущему. Патриотизм идет на пользу народу только тогда, когда нацелен не на бдительную охрану «истоков», «почвы», «чистоты крови», а на процветание народа.
   Культурный прогресс нации – вовсе не сплошная череда побед и приобретений. Он полон противоречий и утрат. Как человек, взрослея, теряет способность довольствоваться детскими наивными радостями, так и народ, развивая культуру, лишается многого, что волновало и тешило предков. Мы получили возможность летать на авиалайнерах, но лишились удовольствия от путешествий на лихих ямщицких тройках. У нас в домах завелись видеомагнитофоны, но исчезли тихие домашние вечера под пение сверчка. Культурный прогресс сближает народы и выравнивает, а во многом даже унифицирует и стандартизирует условия их культурной жизни. Техника производства и быта, обувь и одежда, основные права личности и принципы правопорядка, научные знания и многое другое – во всем этом страны с развитой современной культурой мало отличаются друг от друга. Можно сожалеть об утрате национальной специфики, но вряд ли целесообразно только ради сохранения ее отказываться от благ цивилизации.

§ 5.4. Региональные культуры

   Характерной чертой региональных культур является то, что каждая из них существует в определенном географическом ареале. Масштабы ареала региональной культуры могут быть различны. Региональные культуры меньшего масштаба могут входить в региональные культуры большего масштаба (например, культура Индокитая есть одна из составляющих культуры Южной Азии, а та, в свою очередь, – культуры Востока). В некоторых случаях можно говорить о региональных культурах, охватывающих один народ, то есть совпадающих с его национальной культурой (например, культура Кореи). Однако, как правило, они представляют собою конгломерат различных культур, создаваемых несколькими народами, населяющими регион. Наличие сходных природных условий жизни в этом ареале и территориальные связи обеспечивают родство между культурами этих народов, обитающих рядом друг с другом.
   В ходе истории состав народов, населяющих регион, может меняться. Но поскольку продолжают существовать одни и те же географические, климатические и другие особенности жизни людей в данном регионе, постольку пришельцы так или иначе воспринимают формы жизни и обычаи местного населения, и в результате образуется историческая преемственность, сохраняющая специфику данной региональной культуры. Так произошло, например, в Индии: культуры разных народов, поселявшихся на индийской земле, впитывали в себя древние традиции, составляющие и поныне специфический колорит жизни этой страны.
   Когда какая-либо региональная культура вторгается в области, занятые другой региональной культурой, она либо претерпевает там значительные изменения, ассимилируется и сливается с последней (как негритянская культура в Северной Америке или западная культура в Японии), либо вытесняет оттуда местную культуру (как произошло с культурой американских или австралийских аборигенов при захвате их земель европейцами). Таким образом, ареал региональной культуры может расширяться или сужаться.
   Самыми крупномасштабными регионами Земли, в которых исторически сложились культуры, значительно различающиеся между собой, являются «Запад» и «Восток», а также «Север» и «Юг».

Запад и Восток

   Понятия «Восток» и «Запад» не имеют четко определенного смысла. Чаще всего под Востоком понимают Азию, а под Западом – Европу и Северную Америку. Однако дело тут не в географии. Различие между Востоком и Западом интересует культурологию как различие между двумя типами культур. В том, что культура Востока и культура Запада имеют специфические особенности, сомневаться не приходится. Многим людям на Западе восточная культура кажется непонятной и экзотичной, а представители восточной культуры нередко смотрят на западную с недоумением и неодобрением. Однако различия между этими культурами скорее интуитивно улавливаются, чем логически строго формулируются и обосновываются. О чертах, отличающих их друг от друга, можно говорить лишь с большей или меньшей долей условности. Во-первых, потому, что культуры эти многообразны по своему содержанию, и если характеризовать их обобщенно, отвлекаясь от специфики включенных в них национальных культур, то такая характеристика будет весьма бедной. Во-вторых, восточная культура неоднородна в гораздо большей степени, чем западная: есть Восток буддийский, Восток мусульманский, Восток арабский; существует большая разница в образе жизни народов таких стран, как Индия, Китай, Япония, Иран, тогда как культура Запада объединяется одной религией – христианством (хотя и распадающимся на целый ряд различных вероисповеданий), и несходство в образе жизни между западными странами не столь разительно, как на Востоке. Поэтому акад. В. М. Алексеев называл культуру Востока «горизонтальной», а Запада – «вертикальной».
   В течение долгого времени проблема «Восток – Запад» рассматривалась преимущественно с позиций европоцентризма. Различие между восточной и западной культурой усматривалось в том, что Восток просто отстал в своем культурном развитии от Запада. В настоящее время этот взгляд уже не кажется столь очевидным, как прежде. Стало ясно, что развитие культуры в различных регионах идет разными путями. С этой точки зрения Восток и Запад – это не расположенные одна над другой ступеньки культурного прогресса, а две мощные ветви человеческой культуры, развивающиеся одновременно, но по-разному.
   В необъятной литературе, посвященной специфике национальных и региональных культур, высказываются разные, нередко даже несовместимые и противоречащие друг другу суждения о чертах и особенностях западной и восточной культуры.
   Многие исследователи отмечают, что на Востоке и Западе преобладают разные типы мировоззрения. Восточное мировоззрение строится на самоизоляции человека от внешнего мира и уходе во внутреннюю духовную жизнь; западное, наоборот, нацеливает человека на познание внешнего мира и активное воздействие на него. Для Востока характерно пассивное подчинение человека «всеобщей жизненной силе», выступающей как божество, для Запада – самодеятельность человека. Восточная культура «утверждает только бесчеловечного Бога», а западная «стремится прежде всего к исключительному утверждению безбожного человека» (Вл. Соловьев).
   В западной философии на первом плане – идея бытия, в восточной – идея небытия. Истинное знание в восточной философии мыслится невыразимым в словах, тогда как западная философия в ее классических формах проникнута стремлением мыслителей постичь и сформулировать истину. Восточная культура ценит глубокомысленное молчание, сосредоточенное погружение в себя (медитация). Восточные мудрецы завоевывают признание не столько блестящими проповедями или учеными трактатами, сколько примером личной жизни. Западная же культура более словоохотлива, а для восточного человека даже чрезмерно болтлива. В ней от мыслителя, мудреца, учителя требуется, прежде всего, владение даром слова, ораторское мастерство, остроумие, умение убеждать.
   Наука на Востоке вплоть до последнего времени далеко отставала от западной и только в ХХ столетии стала преодолевать это отставание. В течение долгого времени среди наук на Востоке центральное место занимали, главным образом, практические отрасли, в особенности медицина.
   Восточное искусство по сравнению с западным более возвышенно и изящно, менее реалистично и утилитарно; в нем больше символизма, недосказанности, таинственности. Возникающие с ХIХ в. в европейском искусстве модернистские веяния в определенной мере обязаны своим происхождением влиянию Востока.
   Прославленные шедевры восточной скульптуры и архитектуры отличаются яркой декоративностью, утонченностью форм, тщательной проработкой деталей. Таковы, например, ювелирные украшения индийской работы из золота и драгоценных камней или китайские изделия из фарфора и слоновой кости.
   В традиционных жанрах восточной живописи нет ни прямой, ни обратной перспективы. Картины не имеют ясно выделенного центра, в них не фиксируется точка зрения, с которой они написаны. Художник как бы растворен в изображенном им мире – у него нет в нем определенного места. В классической поэзии Китая и Японии авторы тоже избегают выражать или даже как-то обозначать свою личность. В стихах вообще почти полностью отсутствуют личные местоимения, а глаголы употребляются так, что трудно определить однозначно признаки субъекта. При точном переводе этих стихов на европейские языки пришлось бы обходиться без слов вроде «я», «ты», «мой», «тебе» и все глаголы ставить в инфинитиве, но подобное «безличное» выражение чувств было бы малопонятно европейцам.
   В восточном искусстве нередко исчезают привычные для европейцев границы между видами искусства. Специфическим синтезом живописи, графики, поэзии и каллиграфии является традиционное китайское «искусство кисти»: здесь и лаконичный, тонкий рисунок, и изысканно выписанные иероглифы, и поэтическое воображение сливаются в творимый с помощью одного инструмента – кисти – целостный художественный образ.
   В этических установках Востока заметна тенденция к созерцательности, консерватизму, аскетизму, тогда как западная этика больше нацелена на активность, либеральность, эвдемонизм и утилитаризм. Уходящие в древность традиции и распространенная на Востоке религия ислама значительно ограничивают участие женщин в публичных делах (даже в театре женские роли, как правило, исполняются актерами-мужчинами).
   Восточная культура более склонна к «нормативной избыточности», тогда как западная – к «нормативной недостаточности». Для Востока характерны строгость поведенческих регулятивов, уважение к обычаям и традициям, церемониальность социальных контактов. Для Западе же – большое разнообразие и лабильность норм социального поведения, стремление к социальному творчеству, предприимчивость, ускоренный темп жизни, ведущий ко все большему сокращению и упрощению всякого рода ритуальности, к более быстрому расшатыванию традиций. Основа восточной культуры – традиция, и поэтому идея прогресса, столь значимая для Запада, не вызывает на Востоке особого энтузиазма. Новации принимаются там обычно лишь тогда, когда они как-то укладываются в приемлемые с точки зрения старых традиций формы. Динамизм западного образа жизни резко контрастирует с инерционностью восточного общества, замедленным темпом его развития.
   Причины, вызвавшие возникновение различий между восточной и западной культурами, разнообразны.
   Во-первых, это разница в природных условиях. Ницше писал, что Восток – регион континентального тропического климата, для него характерны крайние противоположности – резкая смена дня и ночи, быстрая перемена погоды, расточительное переливание природы через край изобилия; на Западе же – ясное, но не сияющее небо, чистый (так было при Ницше), почти не изменяющийся воздух, прохлада, иногда даже холод.
   Во-вторых, разница в динамике социально-экономического развития общества. Замедленные темпы его на Востоке обусловлены не только обширностью территорий, затрудненностью торгово-экономических связей между ними, но и длительным существованием больших имперских систем, в которых общая для нескольких народов власть препятствовала их самостоятельному развитию.
   В-третьих, разница в характере межкультурных контактов. Для западного мира характерна постоянная перекличка этнических культур, внимание к опыту, накопленному в других культурах, готовность усваивать его, вбирать в себя лучшие достижения других культур. Именно такая интенсивность межкультурных контактов, в значительной мере опирающаяся на религиозное единство западного мира, и обеспечила быстрое развитие культур западных народов. На Востоке, наоборот, – наличие нескольких сосуществующих религий, замкнутость этнических культур, слабость взаимообмена между ними.
   Несмотря на различия, существует определенный параллелизм культурного развития Востока и Запада. Так, по мнению востоковедов (хотя и не совсем единодушному), Восток, как и Запад, имел свою эпоху Ренессанса, который выражался, разумеется, в специфически восточных формах. Установлено совпадение ряда художественных канонов в восточном и западном искусстве – например, в античной, византийской, индийской, тибетской живописи и скульптуре идеалы человеческой красоты строились на одних и тех же иконометрических пропорциях (размах рук равен росту, лицо равно длине кисти и т. д.). Есть любопытное сходство в развитии философских идей (у Гераклита и Хуэй Ши, Зенона и Гуньсун Линя), в содержании художественных произведений (у Горация и Лу Цзы, жившего тремя веками позже).
   Существует два противоположных взгляда на проблему взаимодействия культур Запада и Востока. Один из них выражен в известном стихотворении Киплинга: «Запад есть Запад, а Восток есть Восток, и с места они не сойдут»; другой сформулирован еще Гете: «Мысли мудрой быстрым током свяжем Запад мы с Востоком». В настоящее время стало почти общепризнанным, что взаимодействие западной и восточной культур необходимо и полезно для культурного прогресса человечества. Однако это взаимодействие не означает исчезновения всех различий между ними. Примером тут может служить опыт Японии.
   Особое место на стыке Востока и Запада занимает Россия. Она, в сущности, вынуждена решать проблему диалога двух различных социокультурных миров как проблему своей внутренней культурной политики.

Север и Юг

   Наряду с проблемой «Восток – Запад» в последнее время все большую важность приобретает проблема «Север – Юг». Под «Югом» здесь понимается социокультурный мир народов субтропического пояса – Африканского континента, Меланезии, Океании. Живущие же севернее народы образуют социокультурный мир «Севера», в котором ведущую роль играет западная культура. Географические границы между Севером и Югом трудно четко определить. Мир Юга частично пересекается с миром Востока и противопоставляется, главным образом, миру Запада. Наиболее отчетливо его специфика выступает в образе жизни аборигенов тихоокеанских островов и «черной Африки».
   «Южный» регион – это прародина человечества: современные антропологи склоняются к признанию моноцентрической теории происхождения человека, согласно которой род человеческий ведет начало от живших на африканском континенте 3–4 миллиона лет назад предлюдей. Природные условия (богатство флоры и фауны, теплый климат) не требовали от южных народов развития форм материального производства, характерных для более суровых зон земного шара. Их культура в течение тысячелетий транслировала от поколения к поколению один и тот же, мало изменяющийся объем знаний и традиций, обеспечивающих жизнь людей на основе примитивного, но хорошо приспособленного к естественной среде хозяйства. Когда-то этот тип экономики и культуры вывел Юг на лидирующее место в развитии человечества. Однако свойственная южному типу культурно-хозяйственной жизни застойность превратила Африку и острова Океании в колонии европейских государств. Попавшие в колониальную зависимость от европейских государств народы Юга лишь в ХХ в. стали освобождаться от нее и создавать самостоятельные государства. Движение за независимость вызвало у них бурный подъем национального самосознания и стремления защитить, утвердить и возвысить достоинство своей самобытной культуры.
   К настоящему времени население Юга составляет около одного миллиарда человек. Этнический состав его чрезвычайно разнообразен. Повсюду сохраняются и играют большую роль в организации жизни традиционные формы мифологии и магии, включающие в себя древние верования в духов, шаманство и колдовство, преклонение перед идолами и фетишами. Наряду с древними местными языческими религиями распространены буддизм, ислам и христианство.
   Искусство народов Юга отличается экспрессией – бурным выражением эмоций, что особенно чувствуется в музыкально-танцевальном искусстве. В изобразительном искусстве преобладают яркие краски, острые, угловатые формы, гротескное подчеркивание характерных признаков животных и людей. Удивительно разнообразны варианты украшения человеческого тела. Музыка и танец, живопись и скульптура проникнуты магической символикой. Скрытый смысл ее понятен только посвященным. Что именно означают те или иные произведения и их отдельные элементы, знают иногда лишь прошедшие инициацию члены рода или шаманы.
   Острые столкновения на этнической и религиозной почве сотрясают государства, возникшие на месте прежних колоний. Но вместе с тем постепенно получает все большее распространение мысль о культурной общности, объединяющей народы Юга. В наиболее развернутом виде эта мысль воплотилась в негритюде – распространенном на Юге направлении общественной мысли, утверждающем исключительность исторических судеб Африки и особую роль негритянской культуры в развитии человечества.
   Один из идеологов негритюда, современный африканский мыслитель Л. Сенгор [13 - Сенгор Л. Негритюд: психология африканского негра // Ступени, 1992, № 3.] утверждает, что негры иначе, чем европейцы, относятся к природе, к окружающей среде. Европейцы – люди действия, для них природа является миром объектов, от которых они отделены. Они – завоеватели, «хищники», потребители, использующие и уничтожающие природу. Негры, наоборот, живут в слиянии со средой. Негр – дитя природы, он находится в живой, непосредственной связи с нею. Он не «потребляет», не «использует» природу, а «соучаствует» в ее жизни. Если для европейца главным орудием познания мира является рациональное мышление, то для негра – чувства, эмоции, «непосредственное сопереживание» происходящих в мире процессов. Он инстинктивно питает уважение к жизни, чутьем улавливает красоту природы. Для негра видимое, плотское есть лишь проявление невидимого, духовного. Мир для него полон магии и одушевлен. Стихия африканца – танец, музыка, спорт, теплота человеческих отношений. Ему не нужна бездушная техника, отгораживающая людей от мира. Чужда ему и абстрактная, обезличенная наука белых людей: он постигает все и без нее – с помощью своей «африканской науки» чувствования и сопереживания.
   По Сенгору, негритянская культура – антипод культуры белых народов Севера. Он считает, что африканская культура не только встает наравне с западной, но и во многих отношениях превосходит ее. Указывая на невротичность западного индустриализованного общества, Сенгор полагает, что будущее человечества должно лежать на путях принятия ценностей негритянской культуры.
   В таком описании культуры Юга нетрудно узнать черты, характерные для первобытно-мифологической культуры – «детства человечества». Органическая слитность субъекта с объектом, наивно-детский, эмоциональный, интуитивный образ видения мира – это когда-то было и в западной культуре, но со временем исчезло.
   Однако «возврат к детству» в жизни общества, как и в жизни индивида, может воскресить утраченную с годами свежесть чувств и радость бытия. Подобное в какой-то мере происходит в западном обществе. Вливание «свежей африканской крови» заметно обновило и эмоционально обогатило искусство Севера, в особенности музыку и танец (джаз, рэгги, диско, рэп, брейк-данс). Искусство Юга наложило свой отпечаток на творчество выдающихся европейских художников конца XIX – начала ХХ в. (Гоген, Матисс, Пикассо, Дали и др.). Эхо африканской культуры можно заметить и в области философии (например, в концепции «уважения к жизни» европейского мыслителя ХХ в. А. Швейцера). Благодаря негритянским спортсменам стали живее, острее и динамичнее многие спортивные зрелища – футбол, баскетбол, бокс, легкая атлетика.
   Таким образом, культура Юга уже сейчас оказывает заметное воздействие на Север. Вместе с тем происходит и интенсивное освоение южными народами достижений культуры северных стран. Дальнейшее усиление контактов между Севером и Югом, несомненно, будет способствовать взаимному обогащению этих социокультурных миров.

§ 5.5. Цивилизации

   Слово «цивилизация» произошло от латинского civilis – гражданский, общественный, государственный. В XVII–XVIII вв. «цивилизованность» понималась как противоположность «дикости». Однако в XIX в. под цивилизацией стали понимать не только исторический процесс, но и уже достигнутое состояние общества. Л. Морган, Ф. Энгельс и другие историки и философы рассматривали цивилизацию как ступень социального прогресса, следующую за дикостью и варварством. А так как на этой ступени возникают различные формы общества, то в историко-философской литературе получила признание мысль о существовании разных цивилизаций. Наиболее развитой цивилизацией считался тип общества, сложившийся к тому времени в европейских странах.
   К концу XIX в. вера в прогресс европейской цивилизации поколебалась. Маркс, Ницше и другие философы стали говорить о ее неискоренимых пороках. Постепенно цивилизацию стали отличать от культуры. В обиход вошло представление о цивилизации как о совокупности материальных и социальных благ, доставляемых человеку развитием общественного производства. Возникла тенденция противопоставлять культуру и цивилизацию, рассматривать их как противоположности (Г. Зиммель, О. Шпенглер, Г. Маркузе и др.).
   С этой точки зрения культура – внутреннее духовное содержание цивилизации, тогда как цивилизация – лишь внешняя материальная оболочка культуры. Если культуру можно сравнить с мозгом общества, то цивилизация представляет собою его «вещное тело». Культура создает средства и способы развития духовного начала в человеке, она нацелена на формирование и удовлетворение его духовных запросов; цивилизация же снабжает людей средствами существования, она направлена на удовлетворение их практических нужд. Культура – это духовные ценности, образование, достижения науки, философии, искусства, а цивилизация – это степень технологического, хозяйственного, социально-политического развития общества.
   В сочинениях философов, придерживающихся такой трактовки цивилизации, проводится мысль, что цивилизованный человек – это совсем не то, что культурный человек. Культурным человека делает «внутренняя культура» личности – превращение достижений человеческой культуры в коренные установки мышления и поведения личности. Цивилизованный же человек – это человек, обладающий лишь «внешней культурой», которая состоит в соблюдении норм и правил приличия, принятых в цивилизованном обществе. Если это соблюдение не стало для него внутренней необходимостью, то его нельзя считать подлинно культурным.
   Развивая эти взгляды на цивилизацию, немецкий философ О. Шпенглер писал о европейской цивилизации как о завершающей фазе эволюции современного западного мира (см. § 15.5). Цивилизация у Шпенглера выступает как последняя стадия развития всякого социокультурного мира, эпоха упадка творческой силы и погружения в бездуховное существование.
   Однако в английском языке такое толкование слова «цивилизация» не закрепилось. У одного из крупнейших историков ХХ в. А. Тойнби цивилизациями называются различные типы общества, которые выступают как относительно самостоятельные социокультурные миры. Современный американский исследователь С. Хантингтон определяет цивилизацию как культурную общность наивысшего ранга. На уровне цивилизаций, по его мнению, выделяются самые широкие культурные единства людей и самые общие социально-культурные различия между ними. Следующую ступень составляет уже то, что отличает род человеческий от других видов живых существ.
   Итак, понятие цивилизации может означать:
   • исторический процесс совершенствования жизни общества (Гольбах);
   • образ жизни общества после выхода его из первобытного, варварского состояния (Морган);
   • материальную, утилитарно-технологическую сторону общества, противостоящую культуре как сфере духовности, творчества и свободы (Зиммель);
   • последнюю, завершающую фазу эволюции какого-то типа культуры, эпоху смерти этой культуры (Шпенглер);
   • любой отдельный социокультурный мир (Тойнби);
   • наиболее широкую социокультурную общность, представляющую собой самый высший уровень культурной идентичности людей (Хантингтон).
   В русском языке слово «цивилизация» не имеет однозначно определенного значения. Однако по сложившейся к настоящему времени традиции в русской литературе обычно называют цивилизацией не просто культуру как таковую, а общество, характеризующееся специфичной и достаточно развитой культурой, – по крайней мере, достигшей письменности. Толкование цивилизации как социокультурной системы, составляющей специфику определенного исторического типа общества, соответствует этому смыслу. Но следует подчеркнуть, что цивилизация в принятой нами трактовке есть понятие внеэтническое: особенности цивилизации определяются не этнонациональным составом населения, а характером социокультурного устройства общества. Одна и та же цивилизация может развиваться разными народами в разное время и в разных местах земного шара.
   Понятие цивилизации имеет очень общий характер и охватывает самые различные типы обществ. Эти типы можно выделять по таким признакам, как экономический строй общества, организация политической власти, господство определенной религии в общественном сознании, языковая общность, сходство природных условий и др. С теми или иными видами цивилизаций связаны и рассмотренные в предыдущих параграфах исторические типы культуры и региональные культуры.
   Так, беря за основу экономический строй общества, в качестве различных цивилизаций можно рассматривать выделенные Марксом общественно-экономические формации – рабовладельческую, феодальную, капиталистическую, социалистическую. К особым типам цивилизаций можно отнести сложившиеся в древности региональные социокультурные миры Египта, Китая, Ирана, Месопотамии.
   В литературе часто проводят различие между аграрной и индустриальной цивилизациями. В первой господствует культура патриархального («традиционного») типа, для которой характерны такие черты, как близость к природе, консерватизм, прочность традиций и обычаев, большая роль семейно-родственных связей, замкнутость быта и слабость межкультурных контактов, господство фольклорно-этнического начала в искусстве и т. п. Разновидностями аграрной цивилизации являются земледельческая (с оседлым образом жизни) и скотоводческая (у кочевых народов) с соответствующими им культурами. Индустриальная цивилизация отличается приоритетом городской культуры, ускоренными темпами жизни, большей свободой нравов и выбора жизненных ценностей, быстрым ростом образования, развитием средств коммуникации и информации, усилением мобильности населения и пр. По мнению многих ученых, в настоящее время на Западе идет перерастание индустриальной цивилизации в цивилизацию нового типа – «постиндустриальную» или «информационную», что вызывает крупные перемены в культуре общества.
   Относительная обособленность цивилизаций не исключает возможности контактов между ними. Через торговые связи и межгосударственную дипломатию, в военных походах и завоеваниях, мирным или насильственным путем даже в далеком прошлом происходило распространение ценностей и традиций, сложившихся в каких-то одних культурах, на другие. А по мере приближения к нашему времени отношения между цивилизациями делаются все более тесными, соприкосновение и взаимопроникновение культур становится постоянным и непрерывным.
   Однако отношения между цивилизациями далеко не всегда сводятся к контакту культур. Нередко они принимают конфликтный характер. Многие войны в прошлом были, по сути дела, битвами между цивилизациями (например, в крестовых походах христианская Западная Европа выступала против мусульманского Востока). В современном мире взаимоотношения между цивилизациями становятся одной из самых острых проблем.
   Ныне государства постепенно перестают быть основными структурными единицами, из которых состоит мир человечества. Государственные границы становятся все более «прозрачными»: информация, капитал, техника, рабочая сила все свободнее перешагивают через них. Возрастает роль различных надгосударственных объединений. Государства по-прежнему остаются важнейшими действующими лицами на международной арене, но их политика все больше начинает диктоваться их цивилизационными, культурными особенностями. Поэтому облик мира начинает зависеть уже не столько от отношений между государствами, сколько от отношений между имеющимися сейчас на Земле цивилизациями, от ценностей и идеалов, господствующих в их культурах.
   На рубеже XX–XXI вв. получила известность выдвинутая С. Хантингтоном концепция, в которой утверждается, что человечество в наше время вступает в новую эпоху – эпоху «столкновения цивилизаций» [14 - Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003.].
   Напомним, что под цивилизациями Хантингтон понимает социокультурные миры наивысшего уровня – метакультуры. Он выделяет восемь таких «крупных цивилизаций» (западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, православно-славянскую, латиноамериканскую и африканскую). От их взаимодействия, считает он, будет зависеть ход истории человечества. «В обозримом будущем, – пишет Хантингтон, – не сложится единой универсальной цивилизации. Напротив, мир будет состоять из непохожих друг на друга цивилизаций, и каждой из них придется учиться сосуществовать со всеми остальными».
   Основным источником конфликтов на мировой арене станет уже не идеология и не экономика, а культура. Именно ею будут определяться важнейшие границы, разделяющие человечество. Наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и государствами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. «Линии разлома между цивилизациями – это линии будущих фронтов». Наибольшей остроты достигают конфликты в полосе столкновения исламской цивилизации с другими цивилизациями.
   Хантингтон считает возможными три варианта дальнейшего поведения незападных цивилизаций: 1) курс на изоляцию от Запада (по примеру Северной Кореи), 2) попытки примкнуть к Западу («вскочить на подножку поезда»), 3) объединение и наращивание экономической и военной мощи с целью создать противовес Западу. Противостояние Запада и остального мира, по Хантингтону, станет в будущем центральной осью мировой политики. Главной опасностью является военная конфронтация между Западом и мусульманским миром.
   В хантингтоновской концепции «столкновения цивилизаций» многое вызывает возражения. В частности, акцентируя внимание на столкновении цивилизаций, Хантингтон явно недооценивает силу противоположной тенденции – тенденции к культурному, экономическому и политическому сотрудничеству, которая постепенно, через трудности и противоречия, набирает силу в мире.
   Однако опасения Хантингтона все же не беспочвенны. Есть реальные угрозы, с которыми надо считаться, чтобы обеспечить мирную жизнь человечества в условиях сосуществования разных цивилизаций. К прогнозам Хантингтона стоит прислушаться – хотя бы с целью сделать все необходимое для того, чтобы они не сбылись…

Глава 6. Культура и общество

§ 6.1. Cинергетика социальных систем

   Культура изменяется во времени вместе с обществом, которое ее создает. Динамика культуры включена в динамику общественной жизни в целом и зависит от множества социальных факторов и обстоятельств – как внутри-, так и внекультурных. Поэтому культуру нельзя рассматривать как автономную систему, которая существует и изменяется «сама по себе». Пространство культуры включено в пространство многомерного мира общественной жизни. Общественная жизнь представляет собою реальность особого рода – социальную реальность. Она отличается от природной реальности и несводима к последней. Если природная реальность материальна, то социальная реальность соединяет в себе материальное с духовным. Это «надбиологическая» и «надиндивидуальная» реальность, первичная по отношению к человеку с его биологической и психической организацией, который может существовать только в условиях общественной жизни.
   Общество не сводится к сумме составляющих его индивидов, потому что они не просто сосуществуют независимо друг от друга, а взаимодействуют между собою, и вследствие этого взаимодействия общество выступает как сложная система, единое целое, а не просто множество собранных вместе отдельных элементов. Общество есть не просто совокупность людей, но еще и реальная, объективно существующая совокупность условий их совместной жизни.
   Общество называют социальным организмом, чтобы подчеркнуть, что его следует рассматривать как сложную целостную систему. Это дает возможность изучать его с позиций системного подхода, позволяющего распространить на общество общие и необходимые признаки, которыми обладает всякая система. В этой связи целесообразно обратиться к синергетике – современному научному направлению в исследовании систем.
   Синергетика возникла в 1960-х гг. как физико-математическая теория диссипативных (открытых) систем, взаимодействующих с окружающей средой и сохраняющих свое существование благодаря постоянному обмену с ней веществом и энергией. При определенных условиях в открытых системах происходит самоорганизация, которая ведет к их эволюции. Широта и фундаментальность синергетических идей и принципов привели к превращению синергетики в междисциплинарное научное направление, которое становится источником важных философско-методологических выводов и обобщений. В рамках этого направления формируется социальная синергетика, которая применяет синергетические понятия и методы к изучению общества.
   С синергетической точки зрения общество как социальный организм представляет собою сверхсложную диссипативную эволюционирующую систему, которая имеет характерные для подобных систем общие свойства. Причем эти свойства проявляются в специфическом для общества виде.
   1. Взаимодействие со средой. Общество есть динамическая система. Если стационарные системы разрушаются от взаимодействия с окружающей средой, то динамические, наоборот, могут сохраняться и развиваться только в процессе такого взаимодействия. Общество существует только тогда, когда оно извлекает из окружающей среды вещество и энергию, распределяет их между клетками социального организма, перерабатывает и использует, выбрасывая из себя и рассеивая в окружающей среде.
   Специфической для общества формой взаимодействия со средой является материальное производство. Производство вместе с распределением и потреблением его продуктов образует экономическую сферу общественной жизни. В ходе исторической эволюции общества интенсивность его обмена веществом и энергией со средой увеличивается: растет производство материальных благ, на основе которого идет развитие экономики общества.
   2. Самоорганизация. Система является самоорганизующейся, если ее структура возникает, сохраняется и усложняется в результате происходящих в ней внутренних процессов, а не навязывается ей извне. Структура достаточно сложных систем принимает иерархический характер.
   Самоорганизация человеческого общества связана с развитием форм управления социальными процессами и с понятием власти. Борьба за власть на различных уровнях общественной структуры составляет сущность политики в широком смысле этого слова – политической сферы общественной жизни.
   3. Рост объема используемой информации. Информацию можно понимать как меру порядка, то есть как противоположность энтропии – меры беспорядка, дезорганизации, хаотичности. Человеческое общество как сверхсложная система отличается колоссальным количеством сохраняемой в нем информации. Главная особенность информационных процессов в обществе заключается в том, что у людей информация приобретает особое «сверхприродное» качество – смысл. Возникновение смысла есть шаг, создающий новый тип информационных процессов, какого в природе без человека нет и какой появляется только в обществе.
   Язык – это созданный людьми код, специально приспособленный для обмена информацией. Выраженная в языке и других знаковых средствах, она становится социальной информацией, носителем которой является уже не один добывший ее индивид, а все общество. Все члены общества оказываются погруженными в объединяющую их информационную среду.
   Информационная среда в человеческом обществе – это культура. Таким образом, информационно-семиотическое понимание культуры оказывается логически вытекающим из синергетического подхода к обществу.
   Каждый индивид – источник и приемник социальной информации, способный генерировать, передавать, хранить, отбирать и целесообразно использовать ее. Накопленная предшествующими поколениями информация сохраняется в культуре, и каждое новое поколение умножает ее. Благодаря этому становится возможным ускоренный рост объема информации, что способствует развитию общества. Когда останавливается рост объема используемой им информации, оно застывает и обрекается на вымирание.

§ 6.2. Культура как коллективный интеллект

   Мы, современные люди, проводим отчетливую грань между обществом и личностью. Каждый из нас осознает свою индивидуальность, отличает свой духовный мир от духовного мира других людей и свои личные интересы от интересов социальной группы и общества. Однако на заре человечества люди еще не умели отделять себя от коллектива. Индивидуальное самосознание было слабо развито и ограничивалось осознанием своих органических потребностей. Мышление индивида было практически лишено самостоятельности и подчинялось общепринятым шаблонам, а поведение строилось на подражании существующим образцам и крайне редко отклонялось от них.
   В этих условиях культура выступала в качестве социального механизма, жестко управляющего мышлением и поведением индивидов. Если в голове человека и рождались оригинальные идеи, не совпадавшие с общепринятыми представлениями, то они осознавались им не как собственные мысли, а как вложенное в его голову выражение воли богов – иначе говоря, культурно обусловленной и общезначимой для коллектива воли.
   Таким образом, культура с самого начала формируется как аппарат управления умами индивидов. Этот аппарат можно рассматривать как коллективный интеллект [15 - Лотман Ю. М. Культура как коллективный интеллект и проблема искусственного разума // Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб, 2001. С. 557–568.].
   Подобно индивидуальному человеческому интеллекту, культура обладает памятью, сохраняющей информацию с помощью различных кодов (языков); программами переработки информации; способностью вырабатывать новую информацию. Культура как коллективный интеллект представляет собою самоорганизующуюся синергетическую структуру, элементами которой являются индивидуальные интеллекты.
   Согласно принципам синергетики, с усложнением системы увеличивается автономность, информационная емкость и разнообразие ее частей. В соответствии с этим в процессе исторического развития общества постепенно увеличивалась автономия личности по отношению к коллективу, возрастал интеллектуальный потенциал людей и их способность к самостоятельному мышлению. Но потребовались многие тысячелетия, чтобы индивидуальные интеллекты приобрели автономию от коллективного интеллекта. Только античная эпоха признала право мыслителя находить истины, отличающиеся от общепринятых, и отстаивать свои новые идеи. Продукты работы индивидуального интеллекта стали первичными по отношению к коллективному интеллекту: новые идеи первоначально создаются в умах отдельных людей, и только будучи доступными для других, выраженными в языке, становятся достоянием культуры.
   Культура как коллективный интеллект является фрактальной системой. Фрактальными в синергетике называют самоподобные объекты – такие системы, в которых более мелкие части (фракталы) подобны более крупным и всей системе в целом. Например, фрактальными системами являются: звездные миры – галактики, содержащие в себе звездные скопления меньшего масштаба; облака, состоящие из более мелких облаков; изрезанные берега Норвегии, где большие фьорды разветвляются на малые, а те – на еще более малые; легкие человека, в которых бронхи состоят из более мелких бронхов и пр. Фрактальный характер присущ многим социальным системам и подсистемам.
   Фрактальность культуры проявляется в структурном сходстве между коллективным интеллектом как целым и индивидуальным как его частью. Так, строение культуры аналогично функциональной асимметрии полушарий головного мозга человека: левого, ответственного за логическое мышление, и правого, управляющего мышлением образным. Выражением подобной асимметричности служит образование в культуре двух семиотических подсистем – формально-логической (наука) и художественно-образной (искусство).
   Подобно человеческой памяти, культурная память не просто хранит, но и забывает, вспоминает, трансформирует то, что в ней содержится. Ее реконструирующая сила, однако, намного превышает возможности индивидуальной памяти человека. Из памяти культуры можно извлечь больше, чем в нее было внесено, за счет сопоставления прошлого с настоящим и видения его глазами нового времени.
   Коллективный интеллект сходен с индивидуальным даже в том, что ему тоже угрожает опасность впасть в «психическое заболевание». В некоторые исторические периоды культура как бы «сходит с ума» – так случилось, например, в Германии при Гитлере. Патологические случаи «безумия культуры» лишний раз подтверждают, что она есть интеллектуальное устройство. Устройство, лишенное потенциальной возможности безумия, не может быть признано интеллектуальным.
   В наше время нельзя сбрасывать со счетов угрозу патологического развития культуры. Рост объема социальной информации и автономии индивидов-носителей культуры ведет к специализации, обособлению и разделению людей. Это чревато опасностью, которую можно назвать «шизофренией культуры» – возможностью распада коллективного интеллекта на отдельные замкнутые культурные зоны со своими собственными языками, ценностями, нормами, памятью, механизмами развития. Но культура сама вырабатывает противоядия от этой угрозы. К таким противоядиям относится совершенствование электронных средств информации и коммуникации, а также рост самопознания культуры, связанный с развитием культурологических исследований.

§ 6.3. Культура и личность

   Человек рождается человеком, но он не рождается личностью, а становится ею. Человек выступает как личность, когда он способен самостоятельно принимать решения и несет за них ответственность перед обществом, то есть является относительно автономным, свободным и самостоятельным субъектом деятельности. Любой нормальный взрослый человек – личность.
   Личность – это человеческий индивид как социальное существо, способное к самостоятельной деятельности. Проявляется личность в поступках, то есть действиях, которые она совершает по собственной воле и за которые готова нести ответственность. Поступок – всегда результат свободного выбора, что никоим образом нельзя понимать как абсолютный произвол. Наоборот, последний на самом деле есть несвобода, ибо он означает, что личность не способна контролировать свои действия и совершает их под давлением каких-либо мимолетных прихотей или случайных внешних влияний. Свобода выбора предполагает, что личность подчиняет его своим внутренним установкам, убеждениям, принципам, которых она придерживается независимо от тех или иных преходящих обстоятельств. Важнейшую роль здесь играют нравственные принципы. Таким образом, условием свободы оказывается самоограничение, которому личность добровольно подвергает свое поведение. Именно благодаря самоограничению, самодисциплине, умению «властвовать собой» личность сохраняет свою свободу, автономию, способность сопротивляться внешнему принуждению.
   Человек как личность всегда обладает индивидуальностью – своеобразием, оригинальным и неповторимым сочетанием черт, отличающих его от всех других людей. Но личность и индивидуальность не одно и то же: индивидуальность имеет и новорожденный, который как личность еще не сформировался, и психический больной, у которого произошла деградация личности. В личности индивидуальное, уникальное сочетается с общим, типичным. Индивидуальные особенности психики и жизненного опыта личности так или иначе выражают какие-то общие черты духовного облика людей, живущих в данных конкретных исторических условиях.
   Человек становится личностью благодаря тому, что живет в обществе и во взаимодействии с другими людьми развивает возможности, заложенные в его биологической природе. Вне общества эти возможности не могли бы реализоваться, человек не смог бы стать личностью.
   Личность – категория социально-историческая. Она характеризует индивида как члена определенного, исторически конкретного общества, который обладает необходимыми для жизни в этом обществе социальными качествами. Приобщаясь в процессе социализации к культуре определенного общества, индивид овладевает существующими в ней знаниями, ценностями, программами поведения и становится ее потребителем, носителем и творцом. Однако накопленное обществом богатство культуры слишком велико и многообразно, чтобы отдельный индивид мог охватить его целиком, во всем объеме. Каждая личность способна овладеть лишь некоторой малой частью культуры.
   Этот выбор зависит от массы факторов. Он может складываться как на основе случайного знакомства с теми или иными сторонами культуры и произведениями искусства, науки, философии, техники, так и вследствие целенаправленного и планомерного изучения какой-то одной сферы культурной жизни общества. Во многом выбор определятся объективными условиями, которые могут либо способствовать культурному развитию личности, либо ограничивать ее доступ к культурным богатствам человечества. Но немалую роль здесь играют и субъективные особенности личности – ее склонности и способности, ее воля и настойчивость.
   Рождаясь и воспитываясь в определенной культурной среде, каждый человек усваивает существующие в ней смысловые парадигмы – знания и верования, ценности и идеалы, регулятивы и нормы. В результате его действия в значительной мере обусловлены ими. Он реализует в своих поступках и в своем жизненном пути предписанные ему культурой программы поведения, часто даже не сознавая того. Не следует, однако, думать, что программирование человеческого поведения культурой в принципе лишает личность свободы выбора действий. Развитая, богатая культура несет в себе необъятное множество самых разнообразных программ и предлагает каждому огромный выбор возможностей. Она открыта и для творческого созидания новых программ. Вопрос лишь в том, насколько человек способен к свободному выбору и созиданию и насколько он оказывается в состоянии твердо и последовательно осуществлять то, к чему толкает его свободный выбор.
   В силу своеобразия индивидуального выбора у каждой личности образуется свой особый комплекс освоенных ею культурных достижений человечества – ее культурный диапазон. В течение жизни он изменяется, и чем оказывается шире, тем выше уровень культурного развития личности. От особенностей культурного диапазона личности зависит ее духовный мир, круг ее знаний, запросов и интересов. Повышение уровня культуры порождает у личности новые и более сложные потребности и интересы, а это, в свою очередь, стимулирует дальнейший ее культурный рост.
   Развитая личность не замыкается в узкий круг забот о своем материальном благополучии. Подлинно человеческие потребности – это потребности духовные (ибо материальные обусловлены, в конечном счете, биологической природой человека, тогда как духовные имеют специфически-человеческий характер). Индивида, который превыше всего ставит материальные блага, Гегель называл рабом своей «физической самости».
   Действительно культурному человеку не свойственно ограничивать свои духовные интересы одними только утилитарными ценностями, то есть стремиться из всей человеческой культуры освоить только то, что полезно для выполнения каких-то практических – профессиональных, служебных, бытовых и прочих – дел. Такая тенденция проявляется, например, у части студентов технических вузов, считающих достойным внимания только «точное» физико-математическое, техническое знание и с пренебрежением относящихся к искусству и всему «гуманитарному» – истории, философии, эстетике. Недооценка общего образования, гуманитарной культуры превращает личность в слугу своей производственной функции, в «фактор производства».
   Высшие культурные ценности – добро, красота, свобода, справедливость и др. – неутилитарны, они сами по себе никакой практической пользы человеку не приносят. Но во имя этих ценностей человек подчас готов идти на любые материальные жертвы. Ориентация на неутилитарные духовные ценности определяет то, что называют духовностью.
   Духовность личности – ее способность возвыситься над эгоизмом и корыстью, поставить задачу развития своего духа выше материально-практических нужд. «Не хлебом единым жив человек», – эта старая истина выражает одно из существеннейших условий подлинно человеческого бытия.

Глава 7. Функции культуры

§ 7.1. Адаптивная функция

   Культура обеспечивает адаптацию человека к окружающей среде.
   Слово «адаптация» (от лат. adaptatio) означает прилаживание, приспособление. Всякий вид живых существ в процессе биологической эволюции адаптируется к среде своего обитания. Благодаря изменчивости, наследственности и естественному отбору формируются и генетически передаются из поколения в поколение особенности органов тела и механизмов поведения, обеспечивающие выживание и развитие вида в заданных условиях внешней среды (его «экологической нише»). Однако адаптация человека совершается иначе. В природе живые организмы приспосабливаются к среде, изменяясь в соответствии с заданными условиями своего существования; человек же приспосабливает среду к себе, изменяет ее в соответствии со своими потребностями.
   Человек как биологический вид Homo Sapiens не имеет своей природной экологической ниши. Он представляет собой, по утверждению одного из основателей культурной антропологии А. Гелена, «незавершенное», «неопределившееся», «биологически недостаточное» животное. Его биологическая организация не приспособлена к какой-либо устойчивой форме животного существования. Поэтому он не в состоянии вести естественный образ жизни и вынужден, чтобы выжить, создавать вокруг себя искусственную, культурную среду. На протяжении всей истории человечества людям постоянно приходится от чего-то защищаться: от холода и жары, от дождя и снега, от ветра и пыли, от множества опасных врагов. Развитие культуры дало людям ту защиту, которой не снабдила их природа: возможность создавать и использовать одежду, жилище, оружие, лекарства, продукты питания. Биологическая незавершенность, неприспособленность рода человеческого к определенной экологической нише обернулась способностью осваивать любые природные условия путем формирования «защитного слоя» искусственных условий существования. Как биологический вид Homo Sapiens человек остается тем же самым в разных природных условиях, но зато возникает разнообразие его «защитных слоев» – форм культуры, определенных природными условиями жизни этноса. Уже в древние времена у народов, обитавших в разных условиях, складывались различные формы хозяйства и обычаи, они по-разному строили жилища, одевались и питались. В их культурах закрепились исторически выработанные способы адаптации к природным условиям.
   Многие культурные традиции связаны с каким-то полезным приспособительным эффектом. Традиционное обилие острых приправ и пряностей в пище южан – это средство задержать ее быструю порчу в жарком климате. Народная медицина у славян и других народов в странах с разнообразной растительностью отличается широким применением траволечения. А в Среднем Китае, где растительный мир небогат, развились методы лечения с помощью прижиганий и уколов заостренными палочками или камешками, давшие начало современной рефлексотерапии.
   Развитие культуры все в большей степени обеспечивает людям без опасность и комфорт. Увеличивается эффективность труда; изобретается масса вещей, средств и способов, с помощью которых можно улучшить жизнь, наполнить ее удовольствиями и развлечениями. Побеждаются ранее неизлечимые болезни; растет продолжительность жизни. Однако вместе с тем культурная эволюция рождает и новые угрозы для человечества. Чем выше становится защищенность людей от природных опасностей, тем яснее обнаруживается, что главный враг человека… он сам. Войны, религиозные распри, зверства и насилие преступников над невинными жертвами, безрассудное отравление и истребление природы – это как бы обратная сторона культурного прогресса, и его опасности усиливаются с ростом технической вооруженности общества. Чтобы выжить, человечество должно совершенствовать свою собственную природу, свою внутреннюю духовную жизнь.
   Окруженный благами цивилизации, человек становится их рабом. Уменьшение физических нагрузок, тяга к комфорту, влекущая за собой изнеженность и ослабление организма, синтетическая пища, растущее потребление наркотиков, привычка к употреблению медикаментов и вызываемое этим искажение естественных реакций, накопление вредных изменений в генофонде человечества (следствие успехов медицины, способной сохранять жизнь людей, страдающих неизлечимыми наследственными болезнями) – все это грозит стать бедой для будущих поколений. Уменьшая свою зависимость от сил природы, люди попадают в зависимость от сил культуры. Поэтому будущее человечества целиком и полностью определяется тем, как и в каком направлении будет оно развивать свою культуру.

§ 7.2. Коммуникативная функция

   Культура формирует условия и средства человеческого общения.
   Отдельный индивид способен быть носителем и творцом культуры лишь постольку, поскольку он «погружен» в социально-культурную среду, обитает в ней. Какой-то «индивидуальной культуры», которая была бы полностью изолирована от общественной, не бывает. Культура творится людьми сообща, совместными усилиями. Предметы культуры могут быть продуктами индивидуальной деятельности, они могут составлять собственность отдельных индивидов, но культура как таковая есть общественное достояние.
   Культура – условие и результат общения людей. Условие – потому, что только благодаря усвоению культуры между людьми устанавливаются подлинно человеческие формы общения; культура дает им и средства общения – знаковые системы, языки. Результат – так как только благодаря общению люди могут создавать, сохранять и развивать культуру: в общении они научаются пользоваться знаковыми системами, фиксировать («опредмечивать») в них свои мысли и усваивать («распредмечивать») зафиксированные в них мысли других людей. Культура – это поле человеческого общения. Она есть то, что связывает, объединяет людей.
   Коммуникация имеет место и в стаде животных. Звери тоже «общаются». Но «общение» между ними происходит на физиологическом уровне и служит способом удовлетворения биологических потребностей. В человеческом же обществе коммуникация выходит далеко за рамки физиологических контактов. Она служит для обмена информацией по множеству «сверхприродных» проблем, что и требует использования гораздо более сложных, чем «телесный язык» животных, культурных кодов.
   Развитие форм и способов коммуникации – важнейший аспект культурной истории человечества. На самых ранних этапах антропогенеза наши далекие предки могли входить в контакты друг с другом лишь путем непосредственного восприятия жестов и звуков. Принципиально новым средством коммуникации стала членораздельная речь. С ее развитием люди обрели необычайно широкие возможности передачи друг другу разнообразной информации. Следующий этап начинается с появления специальных средств связи. Можно заметить, как в ходе истории растет их мощность и дальнодействие – от первобытных сигнальных барабанов до спутникового телевидения. Изобретение письменности создает основу для широкого распространения коммуникации во времени и пространстве: расстояния и годы перестают быть неодолимым препятствием общению. Современная эпоха характеризуется внедрением в повседневную жизнь средств массовой коммуникации (СМК), из которых наиболее эффективные – радио и телевидение. По-видимому, дальнейший прогресс в развитии средств коммуникации связан с развитием компьютерных сетей, охватывающих весь мир и делающих доступным мгновенный контакт с любым источником информации.
   В результате развития СМК чрезвычайно увеличивается и количество контактов отдельной личности с другими людьми. Так, по телевизору каждый видит и слышит множество собеседников – в том числе немало интереснейших. Но эти контакты имеют опосредованный и односторонний характер, зритель в них пассивен, а его возможности обменяться с собеседниками своими мыслями весьма ограничены. Такое одностороннее общение нередко лишь способствует развитию чувства одиночества. Огромная масса контактов и вместе с тем дефицит общения – парадокс современной культуры. Можно заметить и еще один момент: с развитием культуры совершенствуется внутренняя сторона коммуникации. У людей высокой культуры, любящих и понимающих поэзию, музыку, возрастает значимость духовных и психологических факторов в общении, вырабатывается повышенная способность к взаимопониманию, сопереживанию.

§ 7.3. Интегративная функция

   Культура объединяет народы, социальные группы, государства.
   Любая социальная общность, в которой складывается своя культура, скрепляется последней. Среди членов общности распространяется единая совокупность убеждений, ценностей, идеалов, характерных для данной культуры и определяющих сознание и поведение людей. У них формируется чувство принадлежности к одной культурной группе.
   Мы выделяем среди других и считаем «нашими» людей своей культуры – земляков, сверстников, представителей своей профессии, своего социального слоя. Они нам ближе, чем люди «другого круга». Мы можем надеяться, что с ними у нас будет больше взаимопонимания. Основанием для этого служит наша культурная общность с членами той группы, к которой мы сами принадлежим.
   Сохранение культурного наследства, национальных традиций, исторической памяти создает связь между поколениями. На этом строится историческое единство нации и самосознание народа как существующей на протяжении столетий общности людей. Единство культуры – важное условие прочности государства. Общая православная вера, введенная князем Владимиром в Киевской Руси, образовала духовную связь между славянскими племенами, поклонявшимися прежде племенным богам. Это в дальнейшем способствовало также сплочению русских княжеств и их объединению вокруг Москвы в борьбе с монгольскими завоевателями. В ХХ в. единая марксистская идеология в течение семи десятилетий поддерживала целостность многонационального Советского государства. А крах этой идеологии немедленно вызвал его распад.
   Широкие рамки культурной общности создаются мировыми религиями. Единая вера связывает различные народы, составляющие «христианский мир» или «мир ислама». В еще больших масштабах проявляется объединяющая роль науки. По мере своего развития наука все более становится коллективным делом всего человечества. Образуется единое всемирное сообщество ученых. Школьники и студенты всех стран осваивают одни и те же основы научных знаний. Повсюду на Земле распространяется одинаковая научная символика (язык математики, физики, химических формул, географических карт и т. д.).
   Интегративная функция культуры, однако, имеет сложный и противоречивый характер. В истории человечества возникают и в каждую эпоху существуют различные культуры. Культурные различия затрудняют общение людей, мешают их взаимопониманию, выступая как барьеры, разгораживающие социальные группы и сообщества. Люди, принадлежащие к одному и тому же культурному кругу, воспринимаются как «Мы», а представители других культурных кругов – как «Они». Те, кто входит в это «Мы», в большей мере доверяют и сочувствуют друг другу, чем посторонним людям: эти посторонние – «Они» – ведут себя как-то не так, говорят непонятно и неизвестно, что думают, а потому не очень-то ясно, как с ними следует обращаться. Солидарность между «нашими» может сопровождаться настороженностью и даже неприязнью по отношению к «чужим».
   История свидетельствует, что культурные различия между сообществами нередко становились причиной их противостояния и вражды. Примерами тут могут служить военные столкновения древних греков и римлян с варварскими народами, крестовые походы европейских рыцарей против «неверных» сарацин, современные вспышки мусульманского фундаментализма и международного терроризма.
   Но различия культур сами по себе вовсе не обязательно порождают напряженность и конфликтность отношений между ними.
   Недоверие, опасения и антипатия по отношению к «чужим» культурам и их носителям – народам, странам, социальным группам и отдельным индивидам – имели определенное оправдание в прошлом, когда контакты между различными культурами были слабыми, редкими и непрочными. Однако в ходе мировой истории постепенно все больше усиливаются контакты культур, растет их взаимодействие и взаимопроникновение. Книги, музыка, новинки науки и техники, средства массовой информации, веяния моды и достоинства национальной кулинарии перешагивают границы государств, ломают перегородки, разделяющие культурные группы и сообщества. Всемирная паутина Интернета сплетает различные культуры в одно целое.
   В настоящее время на первый план выдвигается проблема мирного сосуществования представителей различных культурных традиций, исключающего угнетение, насильственную ассимиляцию и дискриминацию. Различия культур, конечно, сохраняются и в наше время, но дело заключается не в уничтожении этих различий, а в соединении различного. Культурное разнообразие расцвечивает жизнь человечества, обогащает накапливаемый им опыт. Интегративная функция культуры направлена не на стирание культурных различий, а на объединение людей как в рамках одной культуры, так и за ее пределами и, в конечном счете, на осознание единства всего человечества.

§ 7.4. Функция социализации

   Под социализацией понимается процесс усвоения индивидом социального опыта, приобретения им качеств, позволяющих ему быть самостоятельным членом общества. Социализация позволяет личности занять в обществе определенную позицию и жить так, как того требуют обычаи и традиции. Вместе с тем процессы социализации обеспечивают сохранение общества, его структуры и сложившихся в нем форм жизни. «Персональный состав» общества постоянно обновляется, люди рождаются и умирают, но благодаря социализации новые члены общества приобщаются к накопленному социальному опыту и продолжают следовать зафиксированным в этом опыте образцам поведения. Конечно, общество со временем изменяется, но и внесение новаций в общественную жизнь тоже обусловлено унаследованными от предков формами жизни и идеалами.
   Культура – важнейший фактор социализации, поскольку последняя невозможна без включения в мир существующей в обществе культуры. Процесс вхождения индивида в этот мир называют инкультурацией (или культуризацией). Инкультурация опирается, прежде всего, на освоение языка и на овладение выработанными опытом предшествующих поколений формами контакта с другими людьми и способами обращения с предметами окружающей среды. В процессе инкультурации люди осваивают хранящиеся в культуре программы и учатся жить, мыслить и действовать в соответствии с ними.
   Освоение социального опыта личностью начинается с раннего детства. Образцы поведения, которые демонстрируют родители, в значительной мере определяют жизненный сценарий человека. Большое влияние на детей оказывают также примеры поведения, которые они наблюдают у сверстников, учителей и других взрослых.
   Но социализация не заканчивается в детстве. Это непрерывный процесс, который продолжается всю жизнь. Условиями и средствами ее становятся школа и другие учебные заведения, средства массовой информации, труд и трудовой коллектив, неформальная группа и, наконец, самовоспитание.
   В процессе социализации происходит освоение разнообразных видов деятельности и овладение определенной профессией; расширяется круг общения человека; в его сознании формируется образ его собственного Я и определяется его самоидентификация (чувство принадлежности к некоторому сообществу, в котором он выполняет определенные социальные роли согласно принятым в данном сообществе социокультурным установкам и стереотипам поведения).
   В результате каждый человек волею обстоятельств оказывается погруженным в определенный культурный контекст, из которого он черпает свои представления, идеалы, правила жизни, способы действий. В контексте американской культуры поощряются такие качества личности, как уверенность в себе, энергичность, общительность. Индийская культура, напротив, традиционно поддерживает созерцательность, пассивность, самоуглубленность. Исследования социологов показали, что в среде рабочих больше ценится исполнительность и послушание, чем инициатива и свободомыслие, тогда как в образованных слоях общества, наоборот, инициативу и свободомыслие почитают больше послушания и исполнительности. Культурный контекст, в котором воспитываются мальчики, как правило, требует от них активности, самостоятельности, смелости, а девочки воспитываются в культурном контексте, предполагающем, что они должны быть благовоспитанными, аккуратными, домовитыми. Культура по-разному регламентирует гендерные (половые) социальные роли взрослых мужчин и женщин. Почти во всех культурах на мужчин возлагается обязанность обеспечивать благосостояние семьи, а на плечи женщин ложится забота о детях и ведение домашнего хозяйства; мужчины традиционно пользуются большей свободой сексуального поведения, чем женщины. В различных культурных контекстах оказываются молодежь, люди средних лет, старики. Возрастные различия жизненных установок во многом обусловлены не просто биологическими изменениями организма, а закрепленными в культуре представлениями о соответствующем возрасту образе жизни.
   Культурный контекст определяет как формы деятельности, связанные с занимаемой личностью позицией, так и принятые в данной социальной среде формы отдыха, психической разрядки (рекреативная, или компенсаторная, функция культуры). В каждой культуре существуют свои традиции и обычаи, регламентирующие способы снятия накопившегося напряжения. Важнейшую роль играют праздники, культура проведения которых предполагает создание особого, радостного настроения. Способы психической разрядки обычно позволяют нарушать стандарты будничной жизни, разрешают раскованность и свободу поведения, выходящую подчас за рамки приличий. Однако и эти, выглядящие иногда совершенно беспорядочными, формы поведения регулируются культурными нормами.
   Содержащиеся в культуре ценности и нормы, однако, не всегда обеспечивают успешную социализацию. В патриархальные времена младшие члены семьи нередко оставались почти всю жизнь в подчинении старших, чувствуя себя неполноценными членами общества. В современном западном мире существуют трудности в социализации пожилых. Западная цивилизация вытесняет людей пожилого возраста на обочину общественной жизни, а смерть считается чуть ли не запретной темой, о которой ни говорить, ни думать не следует.
   Кроме того, культурный контекст может создавать почву для асоциальных форм поведения – пьянства, наркомании, проституции, преступности. Эти явления приобретают массовый характер, когда общество оказывается в кризисном состоянии. Если падает престиж культуры, обесцениваются традиции и идеалы жизни, то, как следствие этого, социализация (особенно молодежи) оказывается недостаточно эффективной.
   Культура многолика. Неудачи социализации, связанные как с отклонениями от социально одобряемых форм жизни (девиантное, отклоняющееся поведение), так и с существованием негативных культурных образцов, тоже имеют свои корни в культуре.

Часть II. Анатомия культуры

Глава 8. Пространство культуры

§ 8.1. Семиосфера

   В словосочетании «пространство культуры» слово «пространство» имеет условный смысл: речь идет не об обычном физическом пространстве, которое измеряется кубометрами, аршинами, световыми годами. Культурное пространство, или пространство культуры, – это пространство, образованное множеством феноменов культуры, переплетающихся и взаимодействующих друг с другом. Подобно физическому пространству Вселенной, в котором существует множество разнообразных объектов, в том числе и целых космических миров, культурное пространство также представляет собой вместилище множества объектов. К ним относятся и отдельные феномены культуры, и их различные комплексы и группировки, и, наконец, целые культурные миры – национальные культуры, наднациональные культурные общности, цивилизации.
   Согласно Ю. М. Лотману, культурное пространство образует семиосферу – «семиотический континуум», который включает в себя все культурные «тексты».
   «Представим себе в качестве некоего единого мира, взятого в синхронном срезе, зал музея, где в разных витринах выставлены экспонаты разных эпох, надписи на известных и неизвестных языках, инструкции по дешифровке, составленные методистами пояснительные тексты к выставке, схемы маршрутов экскурсий и правила поведения посетителей, и представим все это как единый механизм… Мы получим образ семиосферы. При этом не следует упускать из виду, что все элементы семиосферы находятся не в статическом, а подвижном состоянии, постоянно меняя формулы отношения друг к другу» [16 - Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2001. С. 253.].
   Подобно тому, как биосфера – оболочка Земли, заселенная живыми организмами («пленка жизни»), – является не просто совокупностью всех земных биологических существ, а и условием их существования и эволюции, так и семиосфера есть не просто совокупность культурных текстов, но и условие существования и развития языков (семиотических средств) культуры и умножения информации, которая накапливается и транслируется с их помощью.
   Семиосфера отделена от «несемиотической» реальности: в нее попадает из последней только то, что выражено в определенном языке и наделено каким-то смыслом. Характерной чертой семиосферы является структурная неоднородность. Заполняющие ее языки различны по природе, некоторые из них взаимно переводимы, а некоторые отличаются непереводимостью. В ней есть центры, «структурные ядра», образованные наиболее развитыми языками (прежде всего, вербальными), и периферия, где используются частные языки, способные обслуживать лишь отдельные функции культуры. Различные языки культуры изменяются неравномерно, с разной скоростью: например, мода в одежде меняется гораздо быстрее, чем художественные стили в искусстве. Вместе с тем разнообразие семиосферы сочетается с ее целостностью, так как отдельные культурные феномены сочетаются между собою не как механические детали, а как органы единого механизма.

§ 8.2. Пространственная модель культуры

   По аналогии с физическим пространством в пространстве культуры можно выделить три измерения. Этими измерениями служат три основных типа смыслов, содержащихся в социальной информации:
   • знания,
   • ценности,
   • регулятивы.
   Им соответствуют три взаимопересекающиеся «координатные оси»:
   • «когнитивная»,
   • «ценностная»,
   • «регулятивная».
   Используя такую трехмерную модель культурного пространства, можно выделить в нем «ниши», которые занимают различные феномены культуры (рис. 8.1).
   Каждый культурный феномен есть «текст», выраженный в определенном языке и содержащий в себе определенные смыслы – когнитивные, ценностные, регулятивные (изображенные на рисунке проекциями на оси).
   Трехмерную модель культурного пространства не следует понимать ни как точную и полную, ни, тем более, как единственно верную систему теоретических представлений о культуре. Данная модель есть не более чем модель-метафора. Однако она полезна для того, чтобы представить в общих чертах анатомию культуры и выделить ее существенные компоненты, которые подлежат анализу.

   Феномены культуры в культурном пространстве

Рис. 8.1

§ 8.3. Культурные формы

   Понятие культурной формы используется в культурологической литературе неоднозначно. С информационно-семиотической точки зрения формы культуры – это формы, в которых существует, сохраняется и развивается информационно-знаковое содержание общественной жизни. Они выступают как способы, с помощью которых определяются условия, необходимые для удовлетворения и развития человеческих потребностей, и осуществляется «программное обеспечение» жизнедеятельности.
   Культурные формы чрезвычайно разнообразны и многочисленны. Рассматривая культурное пространство в масштабах всего человечества, можно выделить в нем относительно автономные области – национальные культуры, региональные культуры, цивилизации. Это наиболее крупные типы культурных форм. Внутри них исторически образуются разнообразные культурные формы меньшего «ранга», занимающие отдельные «подобласти» их пространства. В составе национальной культуры, например, сохраняется «подобласть» этнической культуры. На современном этапе в каждой достаточно развитой культуре вычленяются как ее особые формы массовая и элитарная культура.
   У разных народов и в разные исторические периоды их существования складываются различные культурные формы, в которых люди находят средства для удовлетворения своих потребностей. К таким формам относятся религиозные представления и обряды, философия, искусство в целом и его отдельные виды и жанры, спортивные игры и т. д. Некоторые из этих форм культуры имеют замкнутый характер и не выходят за границы узкой племенной или этнической общности (например, формы быта, местные обряды, праздничные ритуалы), другие же приобретают интернациональный характер и становятся формами общечеловеческой культуры (философия, наука, искусство).
   В специфических культурных формах решаются задачи сохранения, воспроизводства и умножения социальной информации. Воспитание и обучение, обычаи и традиции, мифы и сказания, библиотеки и музеи – это культурные формы, в которых осуществляется сбережение и передача будущим поколениям людей опыта предшествующих поколений.
   Если отдельные феномены культуры уподобить элементарным частицам, то культурные формы выступают как «атомы» и «молекулы», из которых состоит «вещество», заполняющее культурное пространство. Подобно тому, как тела природы бывают разными по размеру, массе, устойчивости к внешним воздействиям, однородными по составу или состоящими из разнородных атомов и молекул, формы культуры тоже могут различаться по «объему», «консистенции», стабильности, объединять в себе однокачественные или разнокачественные феномены культуры.
   Некоторые из них представляют собою упорядоченные системные образования – например, системы права, политические системы, технические системы, системы научных знаний. Однако далеко не все формы культуры можно рассматривать как системы. Конечно, любое беспорядочное множество можно систематизировать каким-либо искусственным способом – хотя бы по алфавиту, как это часто делается в словарях и других справочных изданиях, – но целостность этим не достигается. Многие исторически сложившиеся формы поведения, обряды, наборы символов, своды знаний в какой-то области и т. д. системами не являются. Их можно сравнить с неупорядоченными коллекциями – наподобие собраний музейных экспонатов, которые свалены в кучу и, возможно, даже не имеют между собой ничего общего, что позволило бы привести их в систему.
   Так, со случайным сочетанием разнородных обрядов связано на Руси празднование Пасхи. Крашеные яйца не имеют никакого отношения к сути данного христианского праздника: это след язычества, так же как приготовление пельменей в пасхальное воскресенье у пермяков или распространенный в прошлом у белорусов обычай зарывать на Пасху в землю кости теленка [17 - Забылин М. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1990. С. 51–54.]. Смешение языческих и православно-христианских обрядов характерно и для многих других праздников (масленица, святки, свадебные церемонии и пр.).
   Гораздо более цельный характер имеют такие «тела» в культурном пространстве, как философские концепции, научные теории, религиозные учения. Они представляют собою логически упорядоченные конструкции, в которых отдельные элементы, входящие в их состав, логически взаимосвязаны.
   Культурные формы не изолированы друг от друга. Они взаимодействуют между собой. Они могут сочетаться и взаимопересекаться, одни из них могут быть составными частями других. Однако всякая культурная форма имеет свои отличительные признаки, которые составляют ее специфику и с большей или меньшей определенностью выделяют ее среди других форм.
   Каждая культурная форма занимает в пространстве культуры некоторую «нишу», то есть место, где создаются и функционируют феномены культуры, относящиеся к этой форме, где протекает деятельность людей с этими феноменами. Такая «ниша» характеризуется специфическими сочетаниями «координат», определяющих ее положение по отношению к «смысловым осям» культурного пространства. Иначе говоря, в каждой культурной форме воплощаются какие-то свои специфические смыслы – знания, ценности, регулятивы. Культурная форма деятельности возникает и существует потому, что она удовлетворяет потребности людей в этих смыслах.
   Совокупность смыслов, которая содержится в пространственной «нише», занимаемой какой-либо формой культуры, составляет ее семантический потенциал. В составе семантического потенциала соотношение между тремя основными типами смыслов может складываться по-разному.
   Например, чтобы овладеть мастерством шахматной игры, мало усвоить ее регулятивы (правила ходов) – надо знать шахматную теорию (теорию дебютов, миттельшпиля, эндшпиля). Иначе обстоит дело в азартных карточных играх типа покера или в «очко»: никакой особой теории в них нет, и новичок, освоивший несколько несложных правил, может, если ему повезет, выиграть у самого опытного игрока. Ясно, что в шахматах когнитивные смыслы (знания) имеют гораздо большее значение, чем в картах.
   В таких формах культуры, как искусство или мораль, регулятивы (правила поведения и деятельности) обусловлены ценностями и идеалами – художественными и нравственными. А культура производства зависит, прежде всего, от выполнения определенных технологических требований, то есть регулятивов.
   Таким образом, в культурных формах одни типы смыслов могут быть ведущими, определяющими, другие – вторичными, зависимыми. Соотношение между указанными тремя основными типами смыслов определяет внутреннюю структуру смыслового содержания культурной формы. В зависимости от того, какой из них преобладает в данной форме культуры, она оказывается как бы «поляризованной», ориентированной на ту или иную «ось» культурного пространства. Это не значит, что подобная поляризация всегда имеет место. В каких-то формах культуры различные типы смыслов могут быть и достаточно «равновесными».
   В истории общества семантический потенциал культурной формы, как правило, имеет тенденцию расти: накапливается опыт, что ведет к появлению новых знаний, ценностей и регулятивов. Но темпы роста его у разных культурных форм неодинаковы. В одни исторические эпохи он быстрее наращивается у одних культурных форм, в другие – у других. Кроме того, какие-то смыслы уходят из культуры, перестают в ней функционировать, забываются и становятся лишь «музейным» достоянием. Поэтому важна не только «абсолютная», но и «относительная» величина семантического потенциала культурной формы (то есть размеры занимаемой ею пространственной «ниши» в сравнении с размерами «ниш», занимаемых другими формами в данную эпоху).
   Снижение семантического потенциала может выразиться в примитивизации деятельности: из нее исчезает мастерство, стремление достичь совершенства. Вульгаризация речи, сведение искусства до уровня «щекотания нервов» («фильмы ужасов», «боевики», музыкальные «стукалки» и пр.) – это тоже формы снижения семантического потенциала. В нашей стране сейчас из-за недостаточной государственной поддержки сокращается воспроизводство семантического потенциала науки: падает уровень научных исследований, происходит «утечка мозгов» из науки, утрачивается культура научного труда.
   Наряду с семантическим, культурные формы характеризуются также социальным потенциалом. Он определяется степенью влияния данной культурной формы на культуру и общество в целом. Например, социальный потенциал религии в Средние века, очевидно, был значительно выше, чем социальный потенциал науки. В Советском Союзе социальный потенциал религии упал до очень низкого уровня: она отошла на обочину общественного сознания и влияние ее на жизнь страны свелось почти к нулю. Зато поднялся едва ли не на предельную высоту социальный потенциал марксистского учения, идеи и принципы которого стали господствовать в советском обществе.
   Связь между семантическим и социальным потенциалом неоднозначна. Социальный потенциал – это переменная и относительная характеристика культурной формы. С одной стороны, он зависит от объема и состава ее смыслового содержания, то есть от ее семантического потенциала. Понятно, что культурный феномен, обладающий малозначительным и скудным содержанием, сам по себе имеет мало шансов приобрести большой социальный потенциал и индуцировать заметные социокультурные сдвиги в жизни общества. Скажем, ценность какого-то шлягера с примитивной мелодией и пошлым текстом оказывается мимолетной, он живет недолго и исчезает, не оставив после себя никаких следов. С другой стороны, социальный потенциал культурной формы поддерживается, ослабляется или усиливается в зависимости от социально-политических и экономических условий. Например, при низком уровне жизни населения в сознании людей получают преобладание утилитарные и бедные в когнитивном отношении (то есть неинтеллектуальные) культурные формы проведения досуга. В тоталитарном государстве власть может силой навязывать населению страны идеологию, обладающую весьма низким семантическим потенциалом. Массовое увлечение каким-либо культурным феноменом способны вызвать в обществе пропаганда и реклама. При этом оказывается возможным придать большой социальный потенциал даже весьма скудным по содержанию культурным формам. Так что даже культурные формы с низким семантическим потенциалом способны при определенных условиях оказывать существенное воздействие на общественную жизнь.
   Формы культуры – исторические образования. Они изменяются со временем, а многие из них со временем исчезают и становятся достоянием истории. Но бывает и так, что «антикварные» формы культуры вновь воскресают и обретают в «новых одеждах» новую жизнь. Об этом свидетельствуют, скажем, циклические возвраты старой моды («ретро»), включение архитектурных форм прошлого в новые сооружения, оживление интереса к астрологии в современном обществе, введение некоторых старинных и почти забытых народных видов спорта в Олимпийские игры и т. д.

§ 8.4. Культурный менталитет

   Семантический потенциал – это как бы «смысловой заряд» формы культуры, вокруг которого, как вокруг электрического заряда, распространяется некоторое «силовое поле». Это «силовое поле» – будем называть его смысловым или ментальным [18 - От лат. mens – ум, дух, образ мыслей.] – выходит за пределы данной культурной формы (подобно тому, как это происходит с электрическим полем, создаваемым электрически заряженным телом) и захватывает лежащие вокруг нее «окрестности» культурного пространства.
   Ментальные поля, окружающие различные культурные формы, накладываются друг на друга и образуют общее ментальное поле, которое пронизывает все пространство, занимаемое какой-либо национальной культурой. Перенося смыслы от одних культурных форм к другим, общее ментальное поле культуры создает единую «смысловую среду», связывающую их. Оно «подгоняет» различные культурные феномены друг к другу, укладывает их в общий контекст, подводит под них общий фундамент. Благодаря образованию ментального поля разнородные, имеющие разное происхождение, заимствованные из других культур и вначале плохо сочетающиеся друг с другом знания, ценности, регулятивы интегрируются в более или менее целостную систему.
   Ментальное поле культуры можно сопоставить с гравитационным полем в астрономической Вселенной. Различные культуры или социокультурные миры выступают как своего рода «галактики» во Вселенной культуры. Все находящиеся в галактике тела, с одной стороны, образуют ее гравитационное поле, с другой – погружены в него и испытывают его воздействие. Так и в культурной «галактике»: все культурные формы, входящие в нее, участвуют в создании ее ментального поля и вместе с тем находятся под его воздействием.
   Ментальное поле – это тот «дух культуры», который так часто поражает чужеземцев, пытающихся в ней разобраться. Под действием ментального поля в обществе вырабатывается характерная для данной культуры совокупность представлений, переживаний, жизненных установок людей, которая определяет их общее видение мира. Эту совокупность называют менталитетом или ментальностью [19 - Когда речь идет об обществе и социальной группе, то обычно предпочитают пользоваться словом «менталитет», а слово «ментальность» чаще используют тогда, когда имеются в виду люди, личности. То есть говорят о «менталитете общества» и о «ментальности индивида». Но это различение между менталитетом и ментальностью не является достаточно четким и устоявшимся, так что строго развести эти понятия вряд ли возможно.]. Менталитет есть проекция ментального поля культуры на психику людей.
   Менталитет – трудно определимое понятие. Л. Леви-Брюль использовал его для характеристики особого «пралогического мышления» дикарей, а историки так называемой «школы Анналов» Л. Февр, М. Блок и др. понимали под ним общее умонастроение, склад ума, коллективную психологию, «умственный инструментарий» людей, принадлежащих к одной культуре. При этом они имели в виду и осознаваемое, и неосознаваемое содержание представлений, мыслей, чувств людей. Историкам и культурологам приходится анализировать не только то, что люди осознают, но и то, что остается у них (в их менталитете!) неосознанным и плохо осознанным. А в русском научном языке есть термины «сознание» и «бессознательное», но нет термина, обозначающего содержание и сознания и бессознательного, вместе взятых (понятие психики имеет более широкий смысл, поскольку охватывает не только содержание, но и формы психической деятельности). Слово «менталитет» восполняет этот пробел, обозначая то, что в какой-то мере выражается в таких оборотах речи, как «образ мыслей», «способ мышления», «умонастроение», «духовная настроенность», «картина мира», «стиль культуры» и пр.
   Можно выделить следующие особенности менталитета:
   1. Менталитет отражает специфические особенности определенного типа культуры, особенный образ мыслей, который складывается у тех, кто к данной культуре принадлежит. «Если „вычесть“ из общественного сознания то, что составляет общечеловеческое начало, в „остатке“ мы найдем менталитет общества» [20 - Петровский А. В. Введение в психологию. М., 1995. С. 380.].
   2. Менталитет является исторически обусловленным феноменом. Социальные преобразования и эволюция культуры ведут к тому, что менталитет изменяется. Но изменение его – сравнительно медленный процесс. В отличие от кратковременных, переменчивых общественных настроений, колебаний общественного мнения и эмоциональных порывов, которые могут охватывать большие массы людей и весь народ в целом, менталитет устойчив и консервативен. Он сохраняется почти в одном и том же виде на протяжении целых исторических эпох. Трансформация его происходит лишь вследствие значительных культурных перемен.
   3. Менталитет входит в структуру индивидуальной психики человека в процессе его приобщения к данной культуре. Каждый еще ребенком усваивает менталитет своего народа, овладевая национальным языком, слушая сказки и колыбельные песни, адаптируясь к бытовым условиям жизни. Складывающаяся с раннего детства ментальность личности включает в себя как общие установки национальной культуры, так и их вариации, связанные с особенностями субкультурной среды, в которой личность живет. В течение жизни ментальность индивида может модифицироваться, но происходит это только при попадании его под воздействие ментального поля какой-либо новой для него культурной формы и, как правило, связано с глубокими психологическими переживаниями.
   4. В менталитете общественное и индивидуальное сливаются вместе и становятся неразличимыми. Он представляет собой и общественное явление, которое выступает как независимая от отдельных людей социокультурная реальность, и явление личностное, характеризующее психику отдельного человека. Менталитет народа есть одновременно и ментальность его отдельных представителей. Социолог Э. Дюркгейм называл мысленные образования такого рода «коллективными представлениями», подчеркивая, что они «не зависят от личной природы индивидов» [21 - Дюркгейм Э. Социология. М., 1995. С. 235.], хотя и существуют в их головах.
   5. Менталитет укореняется в бессознательных глубинах человеческой психики, и его носители могут осознать его содержание лишь ценой специальных усилий. Ментальные установки обычно кажутся человеку чем-то само собой разумеющимся, и он просто исходит из них в своем мышлении и поведении, не отдавая себе отчета, почему он мыслит и действует так, а не иначе. Мы не замечаем особенностей своей ментальности, как не замечаем воздуха, которым дышим. Это существенно затрудняет ее анализ. Но даже если личность сможет отрефлексировать и эксплицировать (то есть четко сформулировать) свои ментальные установки, то она, скорее всего, будет считать их собственными, внутренними убеждениями, сложившимися в ее жизненном опыте, а не заимствованными извне. Поэтому ментальность личности плохо поддается перестройке.
   Ментальность можно рассматривать на разных уровнях:
   • на уровне социокультурных миров или типов культуры – например, ментальность первобытной эпохи, античная, западноевропейская, восточная;
   • на уровне национальных культур – например, ментальность русская, китайская, американская;
   • на уровне субкультур, носителями которых являются различные социальные группы (классы, сословия, профессиональные, возраст ные, территориальные, этнические, религиозные и другие общности) – например, ментальность дворянская, криминальная, актерская, христианская, православная.
   Но в любом случае ментальность есть понятие, которое, с одной стороны, характеризует то общее, что объединяет отдельных носителей какой-либо культуры, а с другой – то особенное, что отличает данную культуру от других.

§ 8.5. Категории культуры

   Ментальное поле структурируется некоторыми общими идеями, которые выражаются в категориях культуры.
   Категории культуры – это самые общие представления и установки, из которых исходят люди в восприятии и понимании всего, с чем они сталкиваются в своей жизни. Эти категории делятся на две группы.
   В первую входят онтологические категории, относящиеся ко всем объектам, с которыми люди имеют дело. В этих категориях выражаются представления о самых общих, универсальных атрибутах окружающего нас объективного мира. К ним относятся, например, пространство, время, движение, изменение, свойство, качество, количество, причина, следствие, случайность, закономерность и т. д. Эти категории применимы к любому объекту как в природе, так и в обществе. Поэтому люди могут пользоваться ими для описания какого-либо объекта даже тогда, когда о нем известно очень мало или же вообще ничего не известно: ведь все равно можно думать, что самый таинственный объект все-таки существует в пространстве и во времени, что он обладает какими-то качественными и количественными характеристиками, что есть какие-то причины его появления и пр.
   Вторая группа категорий культуры включает социальные категории, характеризующие человека и общество, основные, важнейшие обстоятельства общественной жизни людей, их деятельности, их духовного мира. Это, например, труд, собственность, власть, государство, свобода, справедливость, добро, совесть, долг и т. д. Обе группы категорий тесно взаимосвязаны, поскольку грань между онтологическими и социальными категориями относительна и в разных культурах проводится по-разному. Было бы напрасным трудом пытаться составить полный перечень всех категорий культуры: они переплетены между собою, «перетекают» друг в друга, так что выделять их можно различным образом, да и сам состав их исторически изменяется.
   Категории культуры – это нечто вроде неснимаемых очков, которые люди привыкают носить на своих мозгах с детства: все, о чем они мыслят, воспринимается сквозь призму этих категорий и упорядочивается с их помощью. Из них складывается «категориальный каркас» свойственной данной культуре ментальности.
   Осмысление категорий культуры – дело философии. Она подвергает их анализу, проясняет их содержание и представляет его в отрефлектированном виде, исследует их взаимосвязь. Философское знание на каждом историческом этапе развития культуры строится на основе того или иного истолкования ее категорий. Включенные в сферу философского мышления и ставшие его предметом категории культуры становятся категориями философии.

§ 8.6. Культурные сценарии

   Мы живем в пространстве культуры, но жизнь сама по себе не есть феномен культуры – она представляет собою явление многомерного мира за пределами культурного пространства. Жизнь – биологический процесс. Она дана человеку как биологическому существу. Но она становится человеческой жизнью, когда облекается в культурные формы. Культура есть «то, в чем человеческая жизнь возвысилась над своими биологическими обстоятельствами и чем она отличается от жизни животных» [22 - Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1992. С. 19.].
   Культура не создает жизненную энергию человека, она лишь направляет ее на разумные цели и рационально организует ее использование в условиях человеческого общежития. Потребность жить и действовать – биологическая почва, из которой произрастает способность человека к созданию и совершенствованию культуры. В этом – главное отличие человека от компьютера: у компьютера нет внутренней жизненной силы, нет потребностей к жизни, внутренних стимулов, которые побуждали бы его к самостоятельной интеллектуальной либо иной деятельности ради самосохранения или продолжения жизни «компьютерного рода».
   Культура обуздывает проявления врожденных животных инстинктов человека. Она накладывает на них ограничения и запреты, благодаря которым становится возможной социальная жизнь, то есть существование и развитие общества. В обществе создаются принципиально новые, «надбиологические» условия сохранения и продолжения биологической жизни человеческого рода. Эти условия приводят к образованию разнообразных форм человеческой деятельности, которых нет и не может быть у животных.
   Собственно человеческая деятельность – это лишь часть всей жизнедеятельности человека, хотя и самая главная часть. Человеческая деятельность – это разумная деятельность. А так как сам разум есть продукт культуры и формируется у каждой отдельной личности в ходе приобщения к ней, то можно сказать, что вся человеческаядеятельность протекает на основе усвоения культуры, отложившегося в ней социального опыта. Даже в тех случаях, когда личность собственным умом находит оригинальные приемы и средства своей деятельности, ум ее работает на основе приемов мышления, освоенных с детства в общении со старшими, и информации, полученной в результате обучения, чтения, участия в социальной жизни, освоения «второй природы» – окружающей человека предметной социокультурной среды.
   Культура программирует жизнедеятельность людей и определяет ее социализованные (приспособленные к условиям общественного бытия) способы. Каждая отдельная личность живет и действует, выстраивая свою индивидуальную жизнь и деятельность по программам, которые определяются социальными условиями и усвоенными личностью культурными установками. Будем называть программы такого рода сценариями. Сценарий – это развертывающийся в определенном социокультурном контексте план действий личности. Он не обязательно отчетливо осознается, может носить расплывчатый, ориентировочный характер. Но всякий человек, если он действует как разумное существо, всегда имеет хотя бы самый приблизительный сценарий, который определяет возможные пути и способы реальных действий личности. Мы мысленно составляем такие сценарии и выполняем их и в очень простых ситуациях, и в долговременных делах, вплоть до всего дела жизни.
   Простейший пример. Когда вы собираетесь позвонить по телефону, то еще до того, как вы поднимете телефонную трубку, у вас в голове составляется сценарий предстоящего разговора: вы вспоминаете имя того, с кем хотите поговорить, намечаете канву беседы, предусматриваете возможные варианты (что делать, если вам скажут то-то и то-то или если к телефону подойдет другой и пр.) Этот сценарий может быть намечен лишь в очень общих чертах, может изменяться в зависимости от обстоятельств, но без него вряд ли вы вообще стали бы звонить.
   Значительно более сложны сценарии, которые предопределяют нашу профессиональную деятельность, формы досуга, дружеские или любовные отношения, семейную жизнь. Такие сценарии обычно представляются лишь в виде некоторых целей, к которым вы будете стремиться, задач, которые вы предполагаете решить, принципов, на которых вы будете строить свою жизнь в процессе решения этих задач. Многое здесь остается в тумане и рисуется гипотетически. Часто человек и не старается отчетливо осознать, прояснить и детализировать свои долгосрочные сценарии, полагая, что жизнь будет вносить в них свои коррективы. Однако все равно эти сценарии в каком-то виде у него имеются.
   Можно различать в таких сценариях два слоя или уровня. На первом уровне сценарий выступает в виде сюжета, который задается реальными условиями жизни человека и тем, какие знания, нормы, ценности и идеалы может он почерпнуть из окружающего культурного пространства. Это – культурный сценарий. Он выступает как социокультурно обусловленный сценарный план, как основная сюжетная линия жизненного действия. В пространстве культуры существуют эталонные сюжеты культурных сценариев, определяющие их общие контуры и принципы построения. Но в рамках общего культурного сценария может существовать целый веер разнообразных вариантов, различных поворотов и нюансов основного сюжета. Каждый человек выбирает какие-то из них в зависимости от конкретных обстоятельств своей жизни и своих личных особенностей. Эта конкретизация главной сюжетной линии образует второй сценарный слой – индивидуальный сценарий деятельности, в котором основной сюжет приобретает своеобразие, характерное именно для данной личности.
   Культурные сценарии – это обусловленные имеющимися в культуре знаниями, ценностями и нормами каналы или пути, по которым может в данном обществе проходить жизнь и деятельность людей. Их можно схематически представить в виде траекторий, проходящих через какие-то «ниши» культурного пространства.
   Культурные сценарии формируются благодаря коллективной духовной деятельности народа, и люди, исполняющие их, следуют традициям, обычаям, которые сложились в культуре до них. Сила общественного мнения, господствующих в культуре установок заставляет людей в своей жизни и деятельности осуществлять то, что положено по культурному сценарию. В результате жизнедеятельность людей «обрамляется» и организуется культурой. Но люди играют роли, предписанные им культурными сценариями, различным образом. Культурный сценарий – это лишь набросок, общий план, очерчивающий контуры человеческого поведения, тогда как индивидуальные сценарии всегда строятся в рамках, заданных культурными сценариями.
   Всякий культурный сценарий, с одной стороны, обеспечивает соответствие действий человека условиям общественной жизни, их возможную успешность. Он делает поведение людей понятным для других и предсказуемым. Но, с другой стороны, рамки культурного сценария стандартизируют мышление людей, и это может ставить их в тупик, когда они оказываются в жизненных ситуациях, не предусмотренных эталонными культурными сценариями. Творцы культуры, прокладывающие новые пути ее развития, зачастую отходят от предписанных культурой сценариев и находят оригинальные, ранее неизвестные сюжеты деятельности (которые позже могут стать образцами для новых сценариев).

§ 8.7. Три лика культуры

   В составе культурного мира обычно выделяют в качестве важнейшей его части область духовной культуры. Эта область включает в себя такие культурные формы, как религия, искусство, философия. Характерной чертой всех форм духовной культуры является то, что в них на первом плане находится сочетание знаний и ценностей. Это не значит, что регулятивы в духовной культуре отсутствуют. Однако конечной целью созидательной деятельности в ней являются знания и ценности, а регулятивы выступают как средства создания духовных ценностей. Духовная культура охватывает культурные формы, которые ориентированы на знания и ценности. Это значит, что в пространственной модели культуры область духовной культуры составляют «слои» культурного пространства, как бы «повернутые лицом» к плоскости, образованной «когнитивной» и «ценностной» осями (рис. 8.2). Духовная культура – это «когнитивно-ценностный лик» культурного пространства.
   Аналогичным образом в культурном пространстве выделяется совокупность форм культуры, которые определяют социальные отношения людей, их взаимодействие в обществе. Сюда относятся нравственная, правовая, политическая культура. В этих формах культуры фиксируются социальные ценности и идеалы, а также общие регулятивы поведения, движимого стремлением к ним. Совокупность таких форм образует область культуры социальных отношений, или социальной культуры. Разумеется, в социальной культуре нельзя обойтись без знаний. Однако знания выступают здесь лишь как средства для выработки принципов и норм поведения людей в обществе, их совместной жизни, взаимодействия и деятельности. Главное же содержание социальной культуры – регулятивы, ценности и идеалы. Поэтому в культурном пространстве ее область находится в плоскости, проходящей через «регулятивную» и «ценностную» оси.
   Наконец, в культуре существует область технологической культуры – в самом широком смысле: как культуры освоения и обработки любого материала, культуры исполнения, изготовления, получения чего-либо. Знания и регулятивы являются необходимыми и важнейшими элементами технологической культуры. Ценности же отходят здесь на второй план: ради каких ценностей создается и пускается в ход технология – этот вопрос технологическая культура сама по себе не решает. Он должен решаться вне ее. Ибо техника, если развитие ее становится самоцелью, может стать враждебной человеку силой [23 - В литературе иногда «технологической культурой» (или «технической», «технотронной», «техногенной» и т. п.) называют этап в развитии культуры, начавшийся с возникновения крупного машинного производства, или эпоху индустриальной цивилизации. В этой книге понятие технологической культуры употребляется в ином смысле – как обозначение некоторой «зоны» культурного пространства, то есть области, части, стороны мира культуры, которая существует в различных типах культур, в том числе и в древних. В эпоху же индустриальной цивилизации эта область культуры приобрела особенно большое значение, что и побудило некоторых авторов характеризовать эту эпоху как период технологической (технической, технизированной и т. д.) культуры.]. В культурном пространстве область технологической культуры лежит в плоскости осей X и Z (см. рис. 8.2).

   Рис. 8.2

   Области духовной, социальной и технологической культуры схематически изображены в виде «когнитивно-ценностной», «ценностно-регулятивной» и «когнитивно-регулятивной» плоскостей, на которые «проецируется» содержание культурного пространства.
   К выделению духовной, социальной и технологической культуры в качестве трех основных ее областей впервые подошел Л. Уайт. Рассматривая культуру как целостную систему, он различал в ней три относительно автономных подсистемы «символизированных предметов»:
   Идеологическая культура – область духовной жизни людей, включающая идеи, знания, верования. К ней относятся мифология, религия, искусство, философия, наука, народная мудрость.
   Социальная культура – разнообразные формы и способы организации отношений между людьми, их поведения в обществе.
   Технологическая культура – орудия труда, техника и материалы, необходимые людям для адаптации к природной среде и выживания в ней.
   Таким образом, выводы, вытекающие из трехмерной модели культурного пространства, подтверждают проведенный Уайтом анализ культуры (духовная культура называется у него идеологической).
   Было бы упрощением думать, что все культурное пространство «поделено» между тремя основными областями культуры, и пытаться любой культурный феномен «втиснуть» в какую-либо одну из них. Содержание некоторых форм культуры почти полностью «укладывается» на определенную плоскость; такие формы относятся к одной из основных областей культуры (например, философия – к духовной культуре). Однако существуют и такие феномены, которые должны рассматриваться во всех трех «измерениях». Скажем, культура быта характеризуется комплексом разнообразных смыслов – и духовных (например, в увлечении каким-либо искусством), и социальных (например, в отношениях с соседями), и технологических (например, в использовании бытовой техники). Если «проецировать» быт на различные плоскости, то перед нашим взором предстают его различные стороны и мы можем говорить о духовной, технической и социальной культуре быта. Отнести же культуру быта лишь к какой-либо одной из основных областей культуры невозможно; она имеет «трехплоскостной» характер.
   Рассматривая основные области культуры как три «лика» культурного мира, следует иметь в виду, что существующие в реальной действительности культурные феномены и формы сложнейшим образом сочетаются и взаимопересекаются. Духовная, социальная и технологическая культура – не обособленные друг от друга «секторы» или «части» культурного пространства. В реальном мире общественной жизни границы между ними расплывчаты и относительны. Например, искусство – форма духовной культуры. Но есть и технологическая культура создания, оформления, распространения произведений искусства – их воплощения в книгу, архитектурное сооружение, спектакль, есть и социальная культура художественной жизни общества – государственная политика в области искусства, отношение людей к художественному творчеству и т. д. Современная наука теснейшим образом сплетается с техникой и является компонентом технологической культуры. Но вместе с тем ее гуманитарные ветви входят в область духовной культуры. Три лика культуры – это не обособленные друг от друга «секторы» или «части» культурного пространства, а ее «анатомические срезы», проведенные под разными углами.

Глава 9. Духовная культура

§ 9.1. Содержание и особенности духовной культуры

   Хотя словосочетание «духовная культура» часто встречается как в устной, так и письменной речи, смысл его требует пояснения. Вошло в традицию разделять культуру на «духовную» и «материальную». Однако это разделение далеко не столь очевидно, как может показаться с первого взгляда.
   Разграничить и противопоставить друг другу «духовную» и «материальную» культуру как две особые области культуры невозможно. С одной стороны, вся культура в целом духовна, потому что она мир смыслов, то есть духовных сущностей. А с другой стороны, она вся в целом материальна, потому что представлена, «материализована» в чувственно воспринимаемых кодах, в знаках, «текстах». Поэтому под материальной культурой имеет смысл понимать не какую-то особую область культуры, отличную от духовной, а «знаковую оболочку» всякой культуры, то есть объективные, материальные формы выражения культурных смыслов.
   Духовную культуру следует отделять не от «материальной», а от культурных форм, в которых происходит практическая регуляция поведения людей, то есть от социальной и технологической культуры. Область духовной культуры обретает более или менее определенные контуры, когда в нее включают такие формы, которые ориентированы на выработку знаний, ценностей и идеалов, будучи при этом менее других нацелены на непосредственное обслуживание практических нужд человечества. Мифология, религия, искусство, философия – вот основные формы духовной культуры, наиболее очевидным образом принадлежащие к ней. Их можно представить как пласты культурного пространства, параллельные «ценностной» и «когнитивной» осям (рис. 9.1).
   Духовная культура обладает некоторыми важными отличительными чертами.
   1. В отличие от технической и социальной культуры, духовная культура неутилитарна. Это наиболее отдаленный от практики лик культуры (хотя, как и вся культура, он формируется и изменяется в зависимости от развития общественной практики). Духовная культура по сути своей бескорыстна. Ее краеугольные камни – не польза, не выгода, а «радости духа»: красота, знание, мудрость. Она нужна людям сама по себе, а не ради решения каких-либо внешних по отношению к ней утилитарных задач (что, конечно, не исключает возможности пользоваться ее достижениями в практических целях). Религиозные убеждения верующих, например, нередко превращаются общественными деятелями в средство решения политических или каких-то иных практически важных задач, но нельзя сказать, что ради этого люди веруют в Бога.

   Духовная культура

   Рис. 9.1

   2. В духовной культуре по сравнению с другими областями культуры человек получает наибольшую свободу творчества. Здесь разум человека, не связанный утилитарными соображениями и практической необходимостью, способен оторваться от действительности и унестись на крыльях фантазии. Свобода творчества проявляется уже в древних мифах. Немалую роль она играет и в любой религии. Безграничный простор для творчества предоставляет искусство.
   3. Творческая деятельность в духовной культуре ведет к тому, что она становится особым духовным миром, созданным силой человеческой мысли. Он несравненно богаче реального мира. Ибо в нем рядом с образами, отражающими то, что мы наблюдаем вокруг себя в действительности, существуют образы небывалых явлений. В этом мире живут мифические духи и боги, фантастические гидры, драконы и русалки, там блоха наряжается в бархат и властвует над людьми. Мы встречаемся там с Евгением Онегиным, братьями Карамазовыми и Анной Карениной. И хотя этот мир наполнен вымыслами, он существует по своим собственным законам и оказывает воздействие на нашу жизнь, – может быть, даже больше, чем реальный мир.
   4. Духовная культура – наиболее чувствительная, наиболее чутко реагирующая на внешние воздействия область культуры. Поэтому она находится в постоянном напряжении и движении. Чувствительность, отзывчивость делает ее самой уязвимой, самой ранимой областью культуры. Из-за ее непрактичности, неутилитарности люди в трудных жизненных обстоятельствах начинают видеть в ней ненужную обузу, самую никчемную часть культуры (техническая и социальная культура хоть в чем-то приносит практическую пользу). Вот почему духовная культура больше всего страдает при социальных катаклизмах. Они наносят ей наибольший ущерб. Духовная культура нуждается в заботе и поддержке общества, сохранение и развитие ее требует от него усилий. Если люди перестают ею интересоваться, она утрачивает внутреннее напряжение и движение, «отступает» на полки библиотек и в музейные запасники, покрывается там пылью и превращается в забытую, мертвую культуру.

§ 9.2. Мифология

   Миф – зародыш всей духовной культуры. И не просто зародыш, который дал ей жизнь и после этого исчез, не просто первоначальный и давно пройденный этап ее развития. Миф продолжает жить в культуре на протяжении всей ее истории вплоть до нашего времени – вместе с другими ее формами.
   Слово «миф» (от греч. myphos) буквально означает сказание, предание. Под мифологией же понимается совокупность мифов, созданных каким-либо народом (или разными народами). Однако эти словарные значения не раскрывают сущности мифа и мифологии как явлений культуры.
   Миф – сказание, предание особого рода. В самом кратком виде его главная особенность выражается в таком определении: миф – это вымысел, принимаемый за правду. Данное определение при всей его простоте внутренне парадоксально. Только разобравшись в данном парадоксе, можно понять сущность мифа. Дело в том, что люди, принимающие миф за правду, не могут видеть в нем вымысла; а те, кто считает миф вымыслом, не могут принимать его за правду. Значит, миф есть правда для одних людей и вымысел для других. Представители той культуры, в которой миф рождается, живет и воспринимается как правда, верят в него и не знают, что он есть миф. В их глазах он вовсе не миф. То, что они имеют дело с мифом, обнаруживается лишь людьми другой культуры, которая дает им «иные глаза» – иное видение мира.
   В более поздней культуре миф нередко воспринимается как сказка. Однако сказка – это уже не миф, поскольку она не претендует на то, чтобы быть достоверным описанием реальности. Даже маленькие дети не верят, что в сказке все «взаправду». Миф же по своей сути предназначен служить подлинным знанием того, что есть на самом деле. Это принципиальное отличие мифа от сказки, а также от всякого художественного вымысла (он по природе своей больше, чем просто художественный вымысел, хотя впоследствии его могут именно так и трактовать).
   Почему же люди, сочиняя мифы, верят в истинность своих вымыслов? Да потому, что они, по их представлениям, ничего не «сочиняют», то есть не выдумывают и не придумывают. В их сказаниях и легендах мир предстает таким, каким он для них существует. Они не только рассказывают мифы – они живут в том мире, который описывается их мифами. Разумеется, жить в нем они могут лишь постольку, поскольку содержание мифов не вступает в противоречие с реальными условиями их жизненной практики и не опровергается их жизненным опытом. Но мифы не случайные плоды досужей фантазии, они возникают не на голом месте: в них так или иначе выражается имеющийся у людей опыт жизни и деятельности. А поэтому нет ничего удивительного, что, живя в мире мифов, люди не лишены возможности существовать и действовать в реальном мире – по крайней мере, пока между тем, что говорится в мифах, и тем, что происходит в их опыте, не обнаружатся существенные расхождения.
   Таким образом, мифология выступает не просто как собрание мифов, но и как культурная форма (форма общественного сознания), в которой люди воспринимают и осознают окружающий мир, запечатлевают накопленный ими жизненный опыт, сохраняют и передают его из поколения в поколение.
   Любой миф связан с какими-то наблюдаемыми фактами. Мифологические вымыслы возникают в умах людей для того, чтобы дать объяснение наблюдаемым явлениям. В мифотворчестве переход от наблюдений к объясняющему их вымыслу делается в соответствии с двумя основными принципами.
   Первый – принцип антропоморфизма. Он заключается в том, что все в мире уподобляется человеку, мыслится по «образу и подобию» человека. Антропоморфизация вещей природы ведет к их одухотворению, к вере в то, что у них, как и у человека, есть свои «души», которые представляются в виде духов (например, леший – дух леса).
   Второй – закон сопричастности. Так исследователь первобытной культуры Л. Леви-Брюль назвал представление о существовании магической связи вещей («сопричастия»), в силу которой воздействие на какую-то вещь передается «сопричастным» с ней другим вещам. Чаще всего в мифологическом мышлении выводы о сопричастии вещей опираются на их внешнее сходство, аналогию. Например, во всех первобытных культурах изображение человека считается находящимся в мистической связи с оригиналом, а потому манипуляции с изображением оказывают воздействие на оригинал.
   Эти принципы определяют своеобразную логику мифологического мышления.

Мифы в современной культуре

   Мифология в условиях цивилизации перестает быть фундаментом всей культуры. Вера в древние мифы уже в античные времена начинает утрачиваться. Но мифология живуча, цивилизованные люди тоже попадают во власть мифов, которые таковыми им не кажутся. Человеческая склонность верить в мифы неистребима. Не исчезает мифология и в нашу эпоху.
   Современная мифология отличается от древней. Она менее устойчива, многое в ней изменяется под влиянием быстротекущих перемен в общественной жизни. Она более разнообразна по своему смысловому содержанию. Современные мифы вбирают в себя элементы, заимствованные из других культурных форм, в том числе и из науки. Они не столь образны, как древние мифы, хотя, как правило, сохраняют свойственную им наглядность, простоту, доступность для обыденного сознания.
   В современном мифологическом мышлении, как и прежде, царит дух мистицизма, однако многие мифы ХХ в. выступают в облике рационального знания, а иногда даже строятся по образу теоретических концепций.
   В современной культуре имеют хождение мифы различного вида.
   «Старые» мифы – дожившие до наших дней «преданья старины глубокой», рассказы о духах вроде лешего и домового, о колдовстве и сглазе, об общении с душами умерших на спиритических сеансах и т. п. Несмотря на то что они давно рассматриваются как суеверия, немалое количество не только малограмотных, но и образованных людей относятся к ним вполне серьезно.
   «Новые» мифы. Это так называемые паранаучные (то есть околонаучные) мифы: о летающих тарелках, о пришельцах, о снежном человеке и т. п. В отличие от «старых» мифов, которые имеют «донаучный» характер, «новые» мифы расцветают в условиях развитой науки. Они обычно воспринимаются как «загадочные» явления, которые не укладываются в существующую систему научного знания.
   К «новым» мифам относятся и «обновленные» мифы. В них старые верования облекаются в новые одежды. Это астрология, парапсихология, рассказы об экстрасенсорных явлениях. Отдавая дань авторитету науки, приверженцы таких мифов изображают их в качестве серьезных научных гипотез. Такие мифы наукообразны, однако под их наукообразной терминологией скрываются лишь плоды фантазии.
   Мифологемы. Это мифы, которые обычно воспринимаются как суждения здравого смысла. Это стандартные, стереотипные представления, которые кажутся настолько естественными и само собой разумеющимися, что их необоснованность просто не замечается. К мифологемам принадлежат, например, многие народные пословицы («Бьет – значит любит» и т. п.), а также утверждения типа: «высокий лоб – свидетельство большого ума»; «все дети талантливы». К мифологемам же следует отнести и этнокультурные стереотипы вроде следующих: «итальянцы страстны», «евреи умные и хитрые», «русский человек талантлив и простодушен». Множество мифологем внедряет в умы людей реклама. Иногда они формулируются и как сознательно принятые установки, но чаще всего люди в своих взглядах и рассуждениях исходят из них, не задумываясь об их необоснованности или вымышленности.
   Идеологические мифы. Они отчасти складываются стихийно, а отчасти специально разрабатываются и распространяются идеологами. В ХХ в. такие мифы приобретают особенно большое значение в жизни общества. Некоторые из них (например, национальные мифы, возвеличивающие «славное прошлое» народа и тем самым способствующие его сплочению) – долгожители. Но большинство идеологических мифов рождается и умирает вместе с той идеологией, которую они призваны внедрять в умы.

Социокультурные функции мифов

   Постоянное существование мифологических верований в культуре объясняется тем, что мифы выполняют специфические социокультурные функции, побуждающие людей верить в них.
   • Функция стереотипизации. Вследствие своей наглядности, эмоциональной насыщенности мифологические образы и сюжеты легко усваиваются и транслируются, становясь стереотипами – упрощенными стандартами, образцами, по которым строится мышление и поведение людей. Основанная на вере в миф, стереотипизация восприятия действительности, мнений и суждений способствует распространению единомыслия и подчиняет индивидуальное сознание коллективному. Это, с одной стороны, облегчает руководство массами, а с другой – освобождает от необходимости мыслить самостоятельно людей, не умеющих или не любящих это делать.
   • Функция компенсации. Мифологический вымысел позволяет людям в какой-то мере компенсировать недостаток знаний, объяснить непонятное и включить его в имеющуюся у них систему представлений о мире. Миф дает такую компенсацию малообразованным людям, слабо разбирающимся в сложностях научно-теоретической мысли и потому испытывающим недоверие к ней.
   Вера в миф также в какой-то мере избавляет людей от психического напряжения, вызванного необходимостью постоянно следовать рациональным культурным установкам. Миф – мятеж против разума, протест против сухой логики, против рационально обоснованных способов действий.
   • Функция символизации. Поскольку мифологическое мышление всегда отталкивается от каких-то реальных фактов, постольку мифологический вымысел становится своеобразным символическим «кодом», в котором выражаются связанные с этими фактами смыслы. Однако люди, верящие в миф, не осознают его символического содержания. Народная фантазия, создающая мифы, не сводится лишь к чистому вымыслу. Вместе с фактами, из которых миф исходит, она в иррациональных, неявных формах улавливает какие-то характеристики действительности, в которых сами авторы мифов не отдают себе отчета. Такие неосознаваемые характеристики не могут быть выражены в явном виде и потому получают лишь символическое – опосредованное, косвенное, метафорическое – воплощение. Во всяком обществе символическое отражение в мифе находят также какие-то неосознаваемые людьми социокультурные установки.
   Мифология – это не просто сумма верований. Люди, верящие в миф, живут и действуют так, как он того требует. А это значит, что вера в миф стимулирует поведение, соответствующее этому мифу. Можно сказать, что с помощью верящих в миф людей он как бы сам себя воплощает в жизнь. Мифологические вымыслы могут найти подтверждение в действительности, потому что люди сами создают им подтверждения.

§ 9.3. Религия

   Основные черты, характеризующие специфику религии как формы культуры:
   1. Вера в Бога (или богов). Это главный признак религии. Без богов религии нет. В разных религиях – разные боги, но есть нечто общее в представлениях о них.
   Во-первых, Бог есть личность, субъект, существо. Это отличает религиозное представление о Боге от философского понятия духовной субстанции: во многих течениях философского идеализма такая субстанция рассматривается как основа мироздания, но при этом она трактуется как безличное духовное первоначало. В монотеистических религиях – иудаизме, христианстве, исламе – о Боге говорится как о существе мужского пола, но богословы склоняются к мнению, что он не может быть ни мужчиной, ни женщиной.
   Во-вторых, Бог есть существо разумное, бессмертное, обладающее сверхъестественными способностями, непостижимое для человека, превосходящее человеческое разумение. Все это свойства, которые есть у человека, но взятые в преувеличенном, абсолютизированном виде. Человек обладает разумом, способностями, жизнью, но обладает в конечной степени. У Бога же – бесконечный разум, бесконечные способности, бесконечная жизнь. Сходство между человеком и Богом объясняется в рамках религии тем, что Бог создал человека «по своему образу и подобию». А с точки зрения атеистов, человек создает образ Бога, олицетворяя в нем собственные лучшие качества, доведенные до высшего совершенства.
   2. Эмоциональное отношение к Богу. Сходство человека и Бога делает возможным человеческое общение с Божеством. Поскольку Бог есть существо, подобно человеку обладающее разумом, с ним можно говорить, к нему можно обращаться с молитвой, его можно просить, убеждать. С Богом человек преодолевает чувство одиночества. Вера в Бога – это не просто рациональная убежденность в его существовании, а религиозное чувство. Эмоциональное общение с Богом образует особого рода «духовный опыт». Глубокая и искренняя любовь к Богу – главное требование к верующим.
   3. Вероучение. Во всякой религии имеются священные тексты, в которых излагается содержание религиозного верования (Библия, Коран). В них речь идет о Боге и его деяниях, о пророке-основателе религии, о святых праведниках, о сотворении мира и его устройстве, о правилах жизни общества и человека, о чудесах, которые совершают боги, пророки, святые и которые служат свидетельствами божественного могущества. На основе священных текстов и их толкований строится религиозная наука – богословие (теология). На наиболее общем уровне вероучение приобретает истолкование в религиозной философии.
   4. Религиозный культ. Поклонение Богу выражается в посвященных ему обрядах и ритуалах. Во всех религиях от верующих требуется личное обращение к Богу с молитвами, участие в коллективных богослужениях, освящение рождения, смерти, бракосочетания. Важную роль в религиозном культе играет символика (символический смысл вкладывают в молитвенные здания, одеяния священников, определенные словесные формулы, предметы культа и т. д.).
   5. Организация верующих. Религия по природе своей – явление коллективное. Она предполагает не только связь индивида с Богом, но и связь верующих в этого Бога индивидов, единоверцев. Любая религия сплачивает единоверцев, объединяет их индивидуальные «Я» в некое единое «Мы». Организация нужна единоверцам, чтобы находить взаимную поддержку в своей вере. Коллективное отправление культа способствует укреплению единой веры.

Типы религиозности

Опираясь на указанные пять основных элементов религии, можно выделить различные варианты отношения людей к ней (табл. 9.1).

Таблица 9.1

   Цифры от 1 до 5 в первой строке таблицы обозначают рассмотренные элементы религии. Прочерк в первой клетке означает, что ни один из этих элементов не признается.
   Прежде всего, как показано в табл. 9.1, есть различие между атеистами и верующими. Те, кто не верят в существование Бога (богов) и, соответственно, не принимают все пять элементов религии, являются атеистами. Одни из них («стихийные атеисты») становятся на атеистические позиции без особых размышлений, мало заботясь об обосновании своих взглядов и не проявляя интереса к изучению религиозных представлений. Другие приходят к атеистическому мировоззрению на основе осознанного и обдуманного выбора своей позиции, в результате того, что убедились в несостоятельности религиозных взглядов («сознательные атеисты»).
   Верующими являются все, кто принимает хотя бы первый элемент религии, то есть верит в Бога (богов). У многих верующих религиозность этим и ограничивается. Они лишь полагают, что Бог есть, но никаких особых религиозных чувств не испытывают. Есть и такие, кто «боится Бога» (то есть в их сознании присутствуют и 1-й, и 2-й элемент религии), но не придерживается никакого определенного вероисповедания (конфессии), не связывает свое представление о Боге с каким-то конкретным вероучением. Таких верующих называют неконфессиональными. Поскольку они не выполоняют требования какого-то определенного вероучения и, следовательно, не принимают активного участия в религиозной жизни, их называют также пассивными верующими.
   Другой тип религиозности – конфессиональная религиозность. Она свойственна тем, кто придеживается определенной конфессии, верит в истинность данного вероучения и следует ему в своей жизни. Конфессиональные верующие, однако, тоже могут быть пассивными, то есть лишь мысленно признавать вероучение, но не придавать существенного значения выполнению всех предписанных им ритуалов, забывать о молитвах, не ходить или лишь изредка наведываться в церковь и т. д. Те же, кто регулярно выполняет предписанные церковью обряды, являются активными верующими. Среди активных конфессиональных верующих можно выделить наиболее последовательных и глубоко религиозных людей, которые не только стараются строго выполнять все правила вероучения, но и состоят членами религиозной общины, постоянно участвующими в ее делах, регулярно посещающими церковь, делающие пожертвования на ее содержание и т. д. Вместе с церковнослужителями они образуют категорию организованных верующих.
   Таким образом, существуют различные типы религиозности: конфессиональная и неконфессиональная, активная и пассивная, организованная и неорганизованная. В любой религии предполагается, что «истинно верующие» должны принадлежать к активным и организованным членам церкви.
   Социологические исследования религиозности показывают, что среди тех, кто считает себя верующими, значительная часть или даже большинство относится к конфессиональным пассивным верующим. Так, опросы петербургских студентов свидетельствуют, что к верующим причисляет себя от 40 до 60%, но регулярно совершают молитвы и посещают церковь менее 1%.

Функции религии

   Вырастая из мифологии, религия наследует от нее основополагающее место в культуре. Вместе с тем в обществе развитом, где искусство, философия, наука, идеология, политика образуют самостоятельные сферы культуры, религия становится их общей, системообразующей духовной основой. Хотя в ХХ в. из центра духовной жизни общества она перемещается к периферии, ее влияние на жизнь общества остается существенным.
   Религия выступает как фундаментальный фактор общественной жизни, выполняющий следующие основные функции:
   • «Душеспасительная» функция (по отношению к личности). Религия отрывает человека от повседневности. Она требует от него обращения к божественному, то есть к вечному и бесконечному, напоминает ему о высших идеалах, о том, что он создан по «образу и подобию Божиему». Она расширяет кругозор человека, возвышает его над житейскими заботами о хлебе насущном («не хлебом единым жив человек»). Она дает ему пищу для размышлений и для высоких чувств. Она заставляет его «остановиться и оглянуться», задуматься о смысле жизни, о «спасении души».
   Религия внушает человеку веру в конечное торжество справедливости. Она утешает слабых, помогает им пережить страдание и горе. Недаром во время войн, эпидемий, стихийных бедствий наблюдается рост религиозных настроений в обществе. Таким образом, религия служит психотерапевтическим средством адаптации людей к трудностям жизни.
   Однако не надежды на загробное блаженство в потустороннем бытии, а реальные действия в этом мире приводят к улучшению жизни людей. К. Маркс писал, что религия – это «вздох угнетенной твари», «опиум народа». Подобно опиуму, она уменьшает боль, но не лечит ее причины.
   • «Духовная» функция (по отношению к культуре). Религия выступает как духовная сила, обеспечивающая целостность культуры. В религиозном вероучении задается картина мира, иерархия ценностей, на вершине которой стоит Бог. В культуре, возникающей на базе определенной религии, все существующее получает единое объяснение и обоснование. Основой такой культуры становится религиозный менталитет, который определяет образ мышления и поведения людей во всех их делах.
   К тому же надо учесть, что далеко не все имеют возможность углубиться в занятия искусством, философией, наукой. Это требует серьезной подготовки, достаточно высокого уровня образования и много времени. Религия же общедоступна. Религиозные истины преподносятся в виде афоризмов, рассказов, легенд и притч, которые понятны каждому, независимо от уровня образования. Общедоступность способствует распространению религии как формы духовного развития людей.
   Однако всевластие религии над культурой и духовным развитием людей ограничивает свободу мысли. Известны жестокие преследования, которым подвергала церковь ученых, когда чувствовала, что их исследования выходят из-под ее контроля и вступают в противоречие с ее основоположениями. Достаточно вспомнить о Галилее и Джордано Бруно. Научная мысль стала интенсивно развиваться тогда, когда она освободилась от власти церкви. В настоящее время наука строит свое знание независимо от религии (что, конечно, не исключает того, что отдельные ученые – люди верующие). Двойственное влияние оказывает религия и на искусство. С одной стороны, под ее влиянием получили развитие те его формы, которые связаны с религиозным культом. Но с другой – господство религии над искусством сдерживает свободу художественного творчества. Там, где общество находится под властью религии, церковь суживает тематику произведений искусства, а иногда ставит под запрет целые его отрасли. Так, в мусульманстве запрещается изображение людей и животных. Европейское искусство – музыка, живопись, скульптура, театр – начало разнообразить свою тематику, жанры и формы лишь в Новое время, когда оно стало приобретать светский, независимый от религии характер.
   • «Мирская» функция (по отношению к обществу). Единая вера сплачивает людей, внедряет в их сознание общие для всех нормы поведения. Поэтому религия способствует организации общественного порядка. Включенность в религиозную общность дисциплинирует верующих. Выполнение требований религиозной морали делает поведение верующих стабильным и предсказуемым.
   Как правило, распространение в стране определенной религии поддерживается господствующими в обществе силами, которые с ее помощью воздействуют на массы в своих интересах. Государство обычно использует ее для освящения, обоснования и укрепления власти.
   Но история свидетельствует, что свойственная религии функция содействия установлению и укреплению общественного порядка далеко не всегда идет в ногу с социальным прогрессом.
   Тенденции к консерватизму и фундаментализму способны превратить религию в силу, которая сдерживает общественное развитие, мешает решению назревших социальных проблем, порождает конфликты и стимулирует дезинтеграцию общества. Религиозные разногласия, призывы к борьбе с иноверцами и еретиками нередко приводили к разжиганию вражды между людьми, военным конфликтам и массовой резне (крестовые походы, Варфоломеевская ночь). Если вспомнить, сколько «неверных» убито христианами, мусульманами и представителями других религий, то, как сказал Стендаль, «извинить Бога может только то, что он не существует».
   Подводя итоги сказанному о функциях религии по отношению к личности, культуре и обществу, можно сделать вывод, что роль религии нельзя однозначно оценивать как положительную или отрицательную. Эта роль двояка.
   Будучи средством решения личностно-психологических и социальных проблем, религия далеко не всегда справлялась с этой задачей. Выполняя свои функции, она приносила человечеству пользу, но вместе с тем она же и ограничивала развитие культуры, науки, искусства тогда, когда это подрывало ее господство над людьми. Возвышая душу над телом, духовность над материальными интересами, способствуя облагораживанию человеческой души, она в то же время принижала человеческий разум, догматически утверждала недопустимость сомнений в истинах вероучения, провозглашала приоритет веры над разумом и знаниями.
   Религия играет позитивную роль, когда она проповедует идеалы мира, гуманизма, справедливости, равноправия. Но роль ее становится негативной, когда она претендует на безраздельное господство в умах людей, в культуре, в обществе и пытается силой утвердить его. Рассказанная Достоевским легенда о Великом инквизиторе, который хотел привести людей к счастью помимо их воли, путем обмана и насилия над теми, кто этому обману сопротивлялся, – это предупреждение тем, кто ставит слепую веру выше свободы, выше самостоятельного разумного рассуждения.
   Обычно выделяют три мировых религии, которые распространены в различных странах: буддизм, христианство и ислам.

Буддизм и буддийская культура

   Учение Будды появилось в VI в. до н. э. в историко-культурном контексте древнеиндийской цивилизации. Традиционные религиозно-мифологические воззрения того времени называют брахманизмом. Согласно этим воззрениям, в основе мироздания лежит единая мировая душа – Атман (или Брахман). Она есть источник индивидуальных человеческих душ. После смерти души людей переселяются в другие тела. По закону кармы – посмертного воздаяния за поступки при жизни – душа может возродиться в человеке из более высокой касты или же из более низкой и даже в животном. Душа переселяется из тела в тело, пока после всех перевоплощений не достигнет нирваны – состояния высшего совершенства и блаженства, которое обретается в результате воссоединения ее с Атманом.
   В буддизме выделяются «четыре великие истины»:
   1. «Святая истина о страданиях»: жизнь наполнена страданиями. Их доставляет нам наша пятикратная привязанность к земному бытию (рождение, старость, болезнь, соединение с немилым, разлука с милым, недостижение желаемого).
   2. «Святая истина об источнике страданий»: причиной страданий являются наши желания – жажда бытия, наслаждений и могущества.
   3. «Святая истина о прекращении страданий»: чтобы избавиться от страданий, надо освободиться от желаний.
   4. «Святая истина о пути к прекращению страданий»: им является «восьмеричный путь самосовершенствования», который предполагает истинную веру, истинную решимость, истинное слово, истинное дело, истинную жизнь, истинное стремление, истинные помыслы, истинное погружение в самого себя.
   Конечный идеал буддизма – нирвана. Это слово на санскрите означает буквально «затухание», «остывание». Но нирвана – это не смерть, а состояние, запредельное и жизни, и смерти. Тот, кто сумеет пройти все стадии восьмеричного пути и достичь нирваны, становится буддой – «просветленным». Будды – это боги буддийской религии. Их много. На земле существуют также бодисатвы – святые, почти дошедшие до нирваны, но оставшиеся жить земной жизнью. Они помощники будд, творящие добро.
   Буддизм утверждает равенство всех людей и возможность для любого, к какой бы касте он ни принадлежал, достичь «просветления». Буддизм впервые создал братство людей из разных каст и народностей, духовно объединенных общей системой идей. Достоинство личности в сообществе последователей Будды стало определяться не фактом его наследственной принадлежности к какому-то роду или племени, не его знатностью, богатством или властью, а внутренним актом выбора духовного идеала и стремлением к его осуществлению.
   Для буддистов и земные радости, и земные страдания представляются «чувственным обманом», а потому они встречают и то и другое с безразличием. Буддизм требует не аскетизма, а лишь равнодушия к мирским благам и невзгодам. «Срединный путь» буддизма требует во всем избегать крайностей, не предъявлять чересчур жестких требований к людям. На этом основана система буддийского воспитания личности.
   В социально-политической области буддийская культура связана с проповедью мира, общественного согласия, равноправия и ненасилия.
   Характерные черты буддийской этики: благоразумие, умеренность, сдержанность, мягкость. Главные ее принципы: предотвращать и пресекать зло, делать и поддерживать добро. Однако идеал буддизма внутренне противоречив. С одной стороны, провозглашается милосердие ко всем живым существам, доходящее до самопожертвования ради них. Но с другой – утверждается, что спасти людей от их кармы посторонняя помощь не может: каждый должен спасаться собственными силами. Никакое милосердие не может нарушить закон кармы. Поэтому облегчать другим их страдания бессмысленно.
   В сфере духовной культуры буддизм развил традицию поиска особых психических сил человека, позволяющих ему управлять физиологическими процессами в собственном теле и проникать мыслью в глубочайшие тайны мироздания. Эта традиция привела к накоплению огромного опыта духовного самосовершенствования, к разработке специальных средств и приемов медитации – «погружения в себя». Буддийское искусство наиболее выразительно воплотилось в архитектуре и скульптуре.
   Однако в научном познании мира успехи буддийской культуры незначительны. Увлечение внутренним самосовершенствованием, углубление в себя, мистические умонастроения, отчужденность и пренебрежительное отношение к чувственному миру затрудняют развитие и точных наук, и исторических исследований.

Христианство и христианская культура

   Подобно тому, как буддизм вырос из древнеиндийского брахманизма и распространился далеко за пределы Индии, учение Иисуса Христа выделилось из иудаизма, древней религии еврейского народа, и превратилось в межнациональную, мировую религию. В настоящее время более 2 миллиардов людей – около 1/3 человечества – считают себя христианами.
   Христианское вероучение унаследовало от иудаизма ветхозаветную историю сотворения мира и человека Богом, грехопадения, совершенного в раю Евой и Адамом, последующей жизни их потомков на Земле. Иисус Христос выступает как предсказанный ветхозаветными еврейскими пророками Мессия – помазанник Божий (Христос – греческий перевод слова «Мессия»). Но Иисус предстает перед людьми не в образе грозного судьи и могущественного властелина, карающего грешников и вознаграждающего праведников, как его изображали пророки. Он не применяет силу, чтобы принести в мир спасение. Он никого не наказывает, он сам терпит страдания. К тому же он не представитель Бога, а сам Бог – Бог Сын, Бог в человеческом образе, любящий людей и идущий на муку ради них.
   Бог-мученик – это представление, совершившее переворот в религиозном сознании. Тайна духовной силы христианства – в новом образе Бога, в личности Иисуса Христа. Оно нашло способ сделать Бога ближе к человеку. Христианство зовет не к погружению в бездну нирваны или к покорности перед волей высших сил, а к личной встрече человека с Христом и обретению Христа в своей душе. В христианстве получает особое значение триада «вера, надежда, любовь». Эти важнейшие ценности христианства проистекают из личного эмоционального отношения верующего к Иисусу Христу как человеческому лику Бога. Человек, пусть даже слабый духом и грешный, должен быть верен Богу, явившемуся на Землю в образе Христа, и это дает ему надежду спастись. Но надежда не есть гарантия на милость Божию. Благодать не зарабатывается по собственному желанию, она – дар Божий. Надо верить и надеяться бескорыстно, не в расчете на непременное вознаграждение. Опорой веры и надежды должна быть любовь к Богу, – любовь чистая, свободная от стремления получить выгоду: «Бог есть Любовь».
   Иисус Христос зовет людей за собой в «Царствие Божие». Но это царствие – «не от мира сего», оно должно воздвигаться не на Земле и не на небе, а в душах людей. Иисус не призывает к преобразованию общества; его идея – преобразование душ человеческих, их духовное, нравственное очищение и возвышение. Не общественный, а нравственный переворот ведет к Царствию Божию. Христианская нравственность – важнейший вклад христианства в культурное развитие человечества.
   В отличие от буддизма христианство утверждает очистительную роль страдания в борьбе с грехом и злом. Человек должен следовать за Христом и «нести свой крест» – начиная с покорности перед волей Бога, безропотного терпения страданий, бескорыстного служения людям и вплоть до добровольного нищенства, затворничества, аскетизма, мученичества, юродства. Делая это, он идет по пути преодоления зла и «восходит к Богу».
   С конца I в. христианство приобрело межнациональный характер и стало быстро распространяться по миру. В 1054 г. произошел раскол между двумя его направлениями – западным католичеством и восточным православием. В XVI в. в Европе возникло движение Реформации, под лозунгами которого родилось новое направление в христианстве – протестантизм. Протестанты считают, что посредники между людьми и Богом в лице священнослужителей истинно верующим не нужны. Право толковать Священное Писание признается не только за священниками, но и за простыми прихожанами.
   В истории русского православия существенную роль сыграло падение Византийской империи в 1453 г., после чего русское государство стало единственной независимой православной страной. Православие на Руси впитало в себя некоторые элементы языческих культов и в народном сознании стало выступать как национальная религия русских.
   Культура христианства на первых порах развивается в оппозиции к античной культуре, ее философии и искусству. Но вместе с тем в нее исподволь проникают идеи античности. Христианская философия Средневековья обращается к наследию греческих мыслителей, в особенности учения Аристотеля. По такому же пути идет и эволюция христианского искусства.
   Великолепие христианских соборов зиждется на принципиально иной архитектурной основе по сравнению с античными храмами, а в церковной живописи античным идеалам красоты противопоставляется изображение аскетических, почти бесплотных фигур, подчеркивающее их духовный облик. Иконопись создается художественными приемами, каких не знало греко-римское искусство, ее шедевры поразительны по силе воздействия на зрителя. Сложная символика, обратная перспектива и другие средства иконописной техники призваны создать впечатление, что икона есть окно в вечный, незыблемый мир, из которого на нас смотрят лики Христа, Богоматери, праведников. Однако к концу Средневековья наблюдается постепенный выход художественного творчества из рамок, отведенных ему христианской религией. Начиная с эпохи Возрождения, происходит «обмирщение» культуры, распространяются светские сюжеты в искусстве, появляется светская музыка, изобразительное искусство все откровеннее отходит от церковных канонов, и на смену целомудренным образам святых приходят картины, изображающие греховные земные радости.
   Исторические изменения претерпевает и отношение христианской церкви к науке – от имевшего место в прошлом преследования инакомыслящих и сжигания на костре ученых-«чернокнижников» (Дж. Бруно и др.) до создания в Ватикане Академии наук и поддержки в настоящее время социально-исторических, медицинских, экологических, астрофизических проектов.
   Современную западную (европейскую) цивилизацию обычно называют христианской. И это совершенно правильно, если иметь в виду ее историческое происхождение. Она впитала в себя идеи христианства, они вошли в ее плоть и кровь. Но ныне христианство перестало господствовать над всей культурой в западном мире. Времена, когда христианская культура была целостной системой, концентрически окружающей свое единое и общепризнанное ядро – учение Христа, прошли. Христианская церковь больше не претендует на роль высшей культурной инстанции, а христианское вероучение уже не служит опорой для всей культурной жизни общества. Поэтому в III тысячелетии западную цивилизацию, может быть, следовало бы называть «постхристианской».
   Терпимость к инакомыслию и культурному разнообразию, уважение к науке, умеренность претензий – это становится характерными чертами современного христианства, обусловливающими его существование и авторитет в мире, разительно отличном от того, в котором оно две тысячи лет назад родилось.

Ислам и мусульманская культура

   В переводе с арабского «ислам» означает «послушание» (воле Аллаха), а «мусульманин» – «исповедующий ислам». Жить в соответствии с волей Аллаха призвал в VII в. житель города Мекки араб Мухаммед. Божественные откровения Мухаммеда были записаны и объединены в сводный текст, составляющий священную книгу исламской религии – Коран (по-арабски «чтение»).
   Мухаммед и составители Корана, несомненно, были знакомы с Библией. В Коране воспроизводятся многие библейские сюжеты, упоминаются библейские пророки – Нух (Ной), Ибрахим (Авраам), Йакуб (Иаков), Йусуф (Иосиф), Муса (Моисей), Иса (Иисус), которого Аллах удостоил Инджилом (Евангелием). Последний и самый высший из пророков – сам Мухаммед.
   Коран сообщает о законах, по которым Бог велит людям жить. Он предписывает обязательные молитвы и посты, обрезание для мальчиков, ношение паранджи для женщин, запреты на алкоголь, на определенные виды мяса, на азартные игры, на ростовщичество и выплату процентов по долгам.
   Аллах милостив, но не так, как христианский Бог. Он более суров и строг. Аллах оказывает людям благодеяния, но жестоко карает тех, кто нарушает его установления. В Коране божественная справедливость ставится выше милосердия.
   В исламе утверждается пять «столпов веры», в которых выражается послушание и преданность Аллаху.
   • Шахада – «свидетельство веры», формула исповедания ислама: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его». В этой формуле утверждаются два главных догмата исламской религии: вера в единого Бога и в пророческую миссию Мухаммеда.
   • Намаз – обязательная молитва пять раз в день.
   • Саум – пост в месяц рамадан.
   • Закят – обязательная милостыня, налог в пользу бедных.
   • Хадж – паломничество в Мекку.
   Появившись в глубине Аравийской пустыни, ислам по мере распространения впитывал в себя достижения греко-римской, византийской, персидской, индийской и других культур. Мусульманская культура многонациональна. Ее творцами были разные народы. Объединяющими ее элементами служат ислам и арабский язык – язык Корана, на котором все правоверные мусульмане должны произносить молитвы.
   Особенность мусульманской культуры – сочетание единой системы основных религиозных ценностей и жесткой регламентации культового и бытового поведения со свободомыслием в толковании богословских проблем ислама. Возможность свободомыслия связана с отсутствием единой централизованной организации мусульман.
   Уважение к учености, вошедшее в традицию вместе с благоговением перед Кораном, способствовало развитию философии и науки в мусульманских странах. В X–XII вв. – периоде расцвета классической арабо-мусульманской культуры – исламский мир дал человечеству множество знаний в самых различных областях науки и практики.
   В органической связи с философией и наукой развивается мусульманская художественная литература и поэзия. Многие мыслители прославились как замечательные писатели и поэты. Прекрасным образцом философской поэзии являются стихи Омара Хайяма – великого поэта, философа, астронома, математика. Его рубаи проникнуты глубоким пониманием сложности и противоречивости человека и человеческой жизни.
   Специфическая черта мусульманской культуры – почти полное отсутствие в ней изобразительного искусства. Это следствие наложенного исламом запрета на изображение человека, животных, Аллаха и всего божественного. По той же причине мусульманская культура лишилась театра.
   В отличие от христианства, которое долго было религией простых людей, ислам быстро стал религией власти. Мухаммед основал не только религию, но и религиозное государство. Ислам уже при нем стал утверждаться в обществе не только словом, но и мечом. Поэтому мусульманство больше, чем другие религии, проникнуто духом «борьбы за истинную веру». Эта борьба – джихад – представляет собой одну из важнейших священных обязанностей мусульманина. Считается не просто возможным, но и необходимым обращение к оружию для того, чтобы расправиться с врагами ислама, уничтожать зло и несправедливость. И хотя при вооруженном джихаде («джихаде меча») запрещается убийство женщин, детей, стариков, исламские фанатики прикрывают знаменем священного джихада самые различные цели и не стесняются в выборе средств, даже если они ведут к гибели невинных.
   Мусульманство исторически сложилось и развивалось как религия государственная. Ислам берет на себя роль идеологии, которая претендует на власть над обществом, и по сей день во многих странах обладает такой властью. Законы шариата – это фактически предписания, которые должны исполнять не только граждане-мусульмане, но и государственные органы. Поэтому выполнение всех канонов ислама возможно только там, где он признан государственной религией, а государство соответственно должно быть религиозным мусульманским. Нарушителям законов шариата грозит кара со стороны властей.
   Традиционные нормы шариата во многом устарели и не отвечают требованиям современности. Упорное стремление удержать их господство в обществе, характерное для «правоверных» консерваторов, тормозит экономическое и культурное развитие страны.
   В настоящее время отделение религии от государства постепенно происходит и в странах с мусульманским населением. Однако существует около 30 мусульманских стран, в которых ислам остается официальной государственной религией.
   Мусульманский фанатизм несовместим с современной цивилизацией. Ислам, подобно другим религиям, имеет историческую перспективу только как частное дело верующих, а не как поддерживаемая силой государственной власти идеология.

§ 9.4. Искусство

   Искусство – одна из древнейших форм культуры. Согласно археологическим данным, зарождение первобытного искусства происходит 40–45 тысяч лет назад. В раннепервобытную эпоху художественное творчество опиралось на мифологические представления и имело магический смысл. Люди рисовали, исполняли пляски, пели потому, что считали эти действия способствующими успеху в их повседневных делах, в их взаимоотношениях с природными силами. Первобытное искусство было синкретичным. Оно существовало в нераздельном единстве с другими формами материальной и духовной деятельности; живопись, музыка, слово, танец не разделялись как особые формы искусства; не было в древности и разделения между творцами, исполнителями и потребителями искусства.
   Если, согласно Энгельсу, труд создал человека, следует сказать, что и художественная деятельность (связанная с трудом) тоже. Ибо она с самого начала имеет информационный характер, и искусство с его символическим языком играет первостепенную роль в формировании и развитии первобытной культуры. Есть основания считать, что одной из важнейших форм развития речевых и мыслительных способностей человека на начальных стадиях антропогенеза играли коллективные магические ритуалы типа танцевальных пантомим, которые в игровой форме имитировали совместные трудовые действия, хозяйственные операции, половые отношения, важные события племенной жизни.
   Так, в мужском охотничьем танце, предварявшем выход на облаву, участники вонзали в рисунок зверя дротики. Это служило, по законам мифологического мышления, магическим средством обеспечения последующей успешной охоты. Фактически подобное театральное действо функционально было подготовкой, репетицией будущей облавы на зверя. А после возвращения с охоты оно могло выступать как «рассказ» о ней. В таком действе синкретично соединялись танец, мимика, музыкально-ритмическое звучание колотушек, рогов и трубок, маски, графические и пластические изображения. В «звуковое сопровождение» включались песенные напевы и членораздельные речевые сигналы. Например, имитация броска копья сопровождалась определенным, постоянно повторяющимся звукосочетанием, которое становилось фонематическим знаком, обозначающим это действие (бросание копья), а заодно и само копье (известно, что в примитивных языках одним словом обозначается и действие, и предмет, с которым оно связано). При этом сами действия постепенно могли редуцироваться и замещаться звукосочетаниями, смысл которых состоял в их обозначении. Вербальный язык выступал в подобных ритуалах как кодовая система, окруженная другими кодами – «языками» действий, жестов, мимики – и выделяющаяся среди них своим удобством.
   Таким образом, можно сказать, что вместе с трудом человека создало и искусство. И подобно труду, оно остается условием и средством существования и совершенствования людей на протяжении всей истории человечества. Зачем нужны материальные блага, если человек, подобно животному, стал бы их бездуховным потребителем? Когда работа поглощает все силы и нет времени испытать радость общения с искусством, человек превращается в «рабочую лошадь», обитающую на «обочине культуры». В обществе, где искусством пренебрегают, люди «звереют». Их уделом становится биологическое существование, погоня за примитивными чувственными удовольствиями. История свидетельствует, что в самые тяжелые времена в народе не исчезает стремление к художественному творчеству. Это дает ему силы сохранять и совершенствовать человеческий образ жизни. Если же государство считает «излишней роскошью» поддерживать развитие искусства, то образуется культурный вакуум, заполняемый пьянством, наркоманией, преступностью.
   Можно указать различные функции, которые выполняет искусство и ради которых люди к нему обращаются: рекреативную (средство развлечения, отдыха, психической разрядки – такова основная функция так называемого массового искусства), воспитательную, идеологическую, познавательную и др.
   Но это неспецифические функции искусства, поскольку они присущи не только ему. Они не являются общими и обязательными для всякого художественного произведения (оно может служить для развлечения, но не нести воспитательную функцию, или быть полезным в познавательном плане, но не выполнять никакой идеологической функции и т. д.).
   Существует, однако, одно непременное условие, которому должно отвечать любое произведение искусства. Мы не станем читать книгу, всматриваться в картину, просиживать несколько часов в театральном зале, если это нам неинтересно. Произведение искусства должно быть интересным. Разумеется, вкусы у людей различны, и произведение искусства, захватывающе интересное для одних, может у других вызвать скуку. Но во всяком случае искусство нужно людям только тогда, когда оно рождает у них интерес, побуждающий их отдавать время, силы и деньги только ради того, чтобы получить удовольствие от самого процесса восприятия художественного произведения.
   Тайна художественности как качества произведений искусства – в том, что они затрагивают наши чувства. Любое художественное произведение непременно должно воздействовать на человеческие чувства и рождать эмоциональный отклик. Это эмотивная функция искусства. Она состоит в его воздействии на сферу человеческих эмоций. В отличие от других функций, она является общей и непременной для всех видов, форм, жанров искусства. Если произведение ее лишено, то и все прочие функции будут невыполненными, ибо оно просто «не дойдет» до публики.
   Единственная возможность вызвать у человека переживание тех событий, которые на самом деле в его жизни не происходят, – воздействовать на его воображение. Воздействовать так, чтобы он в своем воображении воссоздал эти события и превратил их в явления своей собственной жизни [24 - Сергей Довлатов в своих «Записных книжках» со свойственным ему остроумием выразил эту мысль так: «Самое большое несчастье моей жизни – гибель Анны Карениной».]. Средством такого воздействия служит художественный образ. Произведение искусства только тогда является подлинным произведением искусства, когда в нем содержатся художественные образы. Создание их и составляет специфику искусства, специфику художественной деятельности.

Художник и публика

   Существует парадокс, который заложен в самой природе искусства. С одной стороны, автор художественного произведения создает его, стремясь выразить свое индивидуальное видение мира и свое индивидуальное отношение к тому, что он в мире видит. Он, следовательно, независим в своем творчестве, ему не надо подчинять свои мысли и чувства мнениям других людей. Но, с другой стороны, он творит, желая, чтобы его труд был воспринят другими и привлек к себе их внимание. Поэтому он зависим от потребителей продуктов своего творчества: если его труд никому никогда не будет интересен, то, значит, творчество его никакой ценности не имеет и все его усилия потрачены зря.
   Разгадка этого парадокса кроется в том, что между индивидуальным духовным миром художника и духовным миром других людей есть общность. Художник в своем творчестве так или иначе отражает существующие в культуре его народа и его эпохи взгляды и установки. Каждое художественное произведение открывает нам какие-то черты мира культуры, в котором мы живем. А искусство в целом – панорама всего многообразия этого мира. Искусство есть самосознание культуры. Культура отражается в искусстве, как в зеркале. «Культура «смотрится» в это зеркало и совершенствуется в зависимости от того, что она в нем видит» [25 - Каган М. С. Эстетика как философская наука. СПб., 1997. С. 313.].
   Художественные произведения становятся фактами культуры тогда, когда они доходят до публики. Они должны быть не только созданы, но и восприняты людьми. Таким образом, искусство по своей природе диалогично: в диалог вступают, с одной стороны, творцы, создатели художественного произведения (авторы, а также исполнители – в таких видах искусства, как музыка, театр, кино), с другой – потребители, публика (читатель, зритель, слушатель). В таком общении автор и потребитель предъявляют друг другу определенные ожидания. Чтобы диалог между ними состоялся, им необходимо эти ожидания оправдать.
   Автор должен представлять себе, чем и как он может заинтересовать потребителя, и уметь сделать все для этого необходимое. У него должны быть талант, творческий дар, художественное мастерство, чувства и мысли, представляющие интерес для публики.
   «Чтобы что-то создать, надо чем-то быть», – сказал Гете. Когда у человека за душой нет ничего, что он мог бы поведать миру и что представляло бы интерес для людей, произведение искусства у него не получится. Получится лишь псевдохудожественное произведение, неспособное вызвать эмоциональный отклик у публики (если не считать таким откликом скуку или отвращение).
   Но если у художника или писателя есть материал (идея, тема, сюжет и т. д.), способный привлечь внимание и интерес публики, то этого еще мало. Материал определяет содержание произведения, однако произведение, интересное своим содержанием, совсем не обязательно должно быть художественным. Философские, научные, общественно-политические сочинения могут быть не менее интересны, чем произведения искусства. В отличие от них подлинное произведение искусства захватывает читателя, зрителя, слушателя не только содержанием, но и тем, что оно облечено в художественную форму, выражено в художественном языке. Причем автор должен подобрать форму, которая соответствует содержанию, выражает его наиболее точно и ярко.
   Однако даже в тех случаях, когда создатель художественного произведения талантливо облек занимательное содержание в великолепную художественную форму, это не гарантирует ему всеобщего восторга потребителей. Произведение искусства чаще всего получает у публики разноречивую оценку. Даже шедевры общепризнанных гениев человечества – таких как Шекспир или Пушкин – одним нравятся, другим нет, а о современных поэтах, художниках, артистах, режиссерах и говорить нечего.
   У каждого есть свои предпочтения и пристрастия: одни больше интересуются музыкой, другие – поэзией, третьи – живописью; кто-то любит читать или смотреть фильмы о «нашей жизни», а кто-то увлекается повествованиями о чем-то необыкновенном; одним нравятся острая фабула, драматический сюжет, бурные столкновения страстей, чреватые трагическими последствиями, другим хочется, чтобы все было «красиво» и имело счастливый конец (happy end). Подобные предпочтения характеризуют то, что называют эстетическим вкусом.
   Эстетический вкус формируется у личности в процессе освоения культуры. Конечно, в культуре почти всегда имеются условия для существования большого разнообразия индивидуальных вкусов. Но право каждой личности иметь свой вкус сочетается с реально существующей общностью вкусов у людей одной эпохи, одной национальной культуры, одной социальной и профессиональной среды. И при всей изменчивости и противоречивости предпочтений исторический опыт человечества с его коллективной мудростью все же преодолевает разброд оценок. На его основе становится возможным отличить хороший эстетический вкус от дурного. Поэтому, хотя «у каждого свой вкус», о вкусах можно спорить, и они могут оцениваться как хорошие или дурные, утонченные или примитивные, здоровые или извращенные.
   Особые трудности вызывает восприятие произведений искусства, в которых содержится материал, понимание которого требует от потребителя достаточной эрудиции, и используется малознакомый потребителю художественный язык. У каждого человека есть свой культурный диапазон и свой тезаурус (словарь, система, свод знаний). Когда содержание произведения или его художественный язык выходит за рамки культурного диапазона или тезауруса индивида, произведение оказывается ему непонятным. И виноватым в этом такой индивид нередко считает не самого себя, а автора. Но, чтобы воспринимать достаточно сложные и богатые смыслом художественные произведения, требуется активная умственная работа над его содержанием, необходимо предпринимать усилия для того, чтобы расширять свой культурный диапазон и обогащать тезаурус. «Я верю в искусство для народа. Но для народа, согласного сделать над собой хоть какое-то усилие. Искусство – не протертая каша, которую вливают в рот», – писал Валерий Гергиев, дирижер Мариинского оперного театра в Санкт-Петербурге.

Культура восприятия искусства

   Индивидуальное восприятие произведения искусства может происходить на нескольких уровнях.
   Уровень первый – установочный. Исходный пункт, с которого начинается восприятие произведения искусства, состоит в самом элементарном условии: человек должен понимать, что перед ним художественное произведение искусства, а не просто некая реальная вещь или жизненная ситуация. Иными словами, у него должна быть установка на художественное восприятие. Если ее нет, возникает ситуация «в греческом зале», изображенная Аркадием Райкиным: пьяница, удобно расположившийся с выпивкой и закуской на античных шедеврах. Или, как это бывает у некоторых на выставках современного искусства, принимается «антиустановка»: человек отказывается считать произведением искусства то, что он видит («Это не картина, а мазня!»).
   Уровень второй – ориентировочный. Если начальная установка на художественное восприятие присутствует, следующий шаг заключается в том, чтобы сориентироваться в содержании произведения искусства. Ведь когда мы, например, держим в руках книгу на неизвестном нам иностранном языке, мы можем понимать, что это роман, но не иметь никакого представления, о чем в нем идет речь. Требуется знание языка, чтобы в этом разобраться. Точно так же для восприятия литературного, музыкального или изобразительного произведения необходимо понимать тот художественный язык, в котором оно выполнено. Это относится и к «беспредметному» искусству.
   Оказываясь не в состоянии освоить смысл художественного произведения, некоторые занимают по отношению к нему позицию «антиустановки». Так, для незнающего принципов кубизма, абстракционизма, сюрреализма непонятно, каков смысл картин, написанных в духе этих направлений, и такие картины нередко вызывают резкое неприятие. Но неспособность понять произведение – не основание для отрицания его художественной ценности. Поэтому следует быть осторожнее в своих негативных оценках того, что не понимаешь. Более разумно в таких случаях не считать себя безгрешным судьей в вопросах искусства и, давая личную оценку произведения, признавать право других оценивать его иначе.
   Уровень третий – созерцательно-эмоциональный. На этом уровне складывается эмоциональное восприятие содержащихся в произведении художественных образов. Но при этом эмоциональный отклик рождают главным образом чувственно воспринимаемые стороны изображенных в произведении предметов и явлений, сюжет, фабула произведения. Человек на данном уровне не углубляется в символические смыслы художественных образов, в постижение идей, которые произведение несет.
   Существует великое множество произведений «массового искусства», которые именно на такое восприятие и рассчитаны. Многие детективные и приключенческие истории, душещипательные любовные драмы, «безумно смешные» комедии не содержат ничего, кроме подлежащего созерцательно-эмоциональному восприятию материала. Лихо закрученный сюжет с кровавыми преступлениями, невиданными чудовищами и обольстительными красавицами завораживает читателя, его захлестывают эмоции. Но когда книга прочитана, фильм просмотрен, накал эмоций спадает, и ничего в голове не остается, за исключением воспоминаний о сюжете и общего впечатления: «было интересно». Человек развлекся, потешил себя, получил эмоциональную разрядку – но не пищу для дальнейших размышлений и переживаний.
   Серьезное искусство, в отличие от «массового», обладает глубинными смысловыми слоями, закодированными в символике художественных образов, выраженными в тексте или подтексте. Чтобы добраться до таких смыслов, необходимо перейти на следующий уровень художественного восприятия.
   Уровень четвертый – интеллектуально-эмоциональный. Он связан с осмыслением идейного содержания произведения. Интеллектуально-эмоциональный уровень восприятия художественного произведения не есть рассудочное, чисто рациональное его толкование. Разум здесь не противопоставляется чувству: они сотрудничают, взаимно поддерживая друг друга.
   Чем глубже это осмысление, тем богаче палитра эмоций, которые произведение вызывает. Во многих случаях без интеллектуальных усилий, без достаточно глубокого проникновения в смысл художественных образов их эмоциональный заряд «не доходит» до человека или производит на него лишь самое минимальное, поверхностное впечатление.
   Уровень пятый – аналитический. На этом уровне произведение подвергается более или менее углубленному анализу. Человек не только испытывает эмоции от восприятия художественного произведения, но и выясняет, что, как и почему их породило.
   Аналитический подход требует знаний в области истории и теории искусства. Для того чтобы обратиться к нему, надо иметь представление о художественных стилях и отношении автора к ним, о культурно-исторической ситуации, в которой произведение создавалось, об обстоятельствах жизни и творчества автора. Начатки аналитического подхода к произведениям искусства в какой-то мере формирует уже школьное обучение (на уроках литературы, истории, рисования и др.). В развитой форме аналитический подход к произведениям искусства осуществляется в художественно-критических работах.
   Аналитический подход к искусству, с одной стороны, углубляет понимание его и расширяет возможности эстетического удовольствия, но с другой – может разрушить то очарование, которое дается живой, непосредственной реакцией на художественное произведение. Холодный, чисто рассудочной ум рискует здесь оказаться в положении пушкинского Сальери («Звуки умертвив, музыку я разъял, как труп»).

§ 9.5. Философия как форма культуры

   Подобно религии и искусству, философия родилась из мифологии. Возникновение философии было восстанием человеческой мысли против мифологического способа объяснения действительности.
   Первые успехи философии были основаны на великом открытии древних мудрецов: они открыли силу разума, рационального мышления. Сущность ее – в логической необходимости, в том, что из признания истинности посылок с необходимостью вытекает истинность выводимых из них следствий. Это значит, что можно устанавливать и доказывать истины на основе логических рассуждений, то есть чисто мыслительным путем, без обращения к непосредственной проверке ее в опыте. Так и стали действовать философы. Философия стала пониматься ими как искусство добывать истинное знание с помощью разума, логики, мысленных выкладок. Искусство такого рода древние греки назвали теоретическим. Таким образом, философия явилась той культурной формой, в которой впервые стало развиваться теоретическое мышление.
   Философия и наука в древности не различались, – эти понятия были синонимами и обозначали всякое теоретическое познание вообще. Однако с течением времени внутри философии начинают выделяться области знаний, составляющие особые научные дисциплины. Если в период своего возникновения философия отделилась от мифологии, то дальнейшая ее эволюция ведет к отделению ее от науки.
   Вопросы, которыми занималась и занимается философия, разнообразны. Тематика философских размышлений не имеет границ. Но есть нечто общее, что характеризует все проблемы, которые становятся предметом внимания философов. В любой проблеме философия ставит своей главной задачей выяснение исходных смыслов (убеждений, установок, принципов), которые обусловливают ее постановку и решение. Самые общие из таких смыслов лежат в сфере оснований культуры. К ним относятся исходные предпосылки, на которых базируются все человеческие знания о действительности, и финальные ценности, стремление к которым определяет конечные цели человеческого поведения. В человеческом сознании они выражаются с помощью категорий культуры – представлений и установок, из которых исходят люди в восприятии и понимании всего, с чем они сталкиваются в своей жизни. Философия стремится эксплицировать – то есть выявить, раскрыть, проанализировать – содержание этих категорий и представить в логически четком виде. Философские категории – это продукты экспликации, рационализации, логико-понятийного оформления категорий культуры.
   Рефлексия – критический анализ установок и предпосылок человеческого сознания и поведения с целью осмысления предельных оснований культуры – является важнейшим методом философского мышления.
   Изучая обусловленное культурой содержание человеческого сознания, философия имеет возможность делать выводы и о действительности, отражаемой в сознании. Но сознание человека не зеркало, в нем не просто отражается действительность, а формируется и человеческое отношение к ней. Кроме знаний о действительности, в сознании содержится множество всякого рода других духовных феноменов – чувства, эмоции, желания, идеалы, фантазии, суждения здравого смысла, убеждения и предубеждения, связанные с культурными традициями, житейским опытом, индивидуальными особенностями личности. Поэтому философия, с одной стороны, строит свои суждения о действительности на более обширном и разнородном материале, чем наука. А с другой стороны, весь этот материал заставляет философию смотреть на действительность сквозь призму человеческого отношения к ней, сложившегося в определенную историческую эпоху.
   Философия опирается на накопленный и воплощенный в культуре опыт людей, но не сводится лишь к его анализу: она выдвигает идеи и принципы, которые должны его объяснять. Такие идеи и принципы создаются философами как продукты их свободного творчества. Принципиальная особенность философского мышления – в том, что оно никогда не останавливается на достигнутом. Дойдя до самых, казалось бы, последних, предельных оснований какой-либо области знания или поведения людей, философия подвергает их критическому обсуждению и стремится добраться до еще более глубоких основ. То, что люди склонны считать несомненной и неколебимой истиной, для философии служит лишь отправным пунктом размышлений.
   У философии как формы духовной культуры есть много общего с наукой, религией, искусством, но вместе с тем она имеет свои отличительные особенности. Если наука изучает действительность – то есть то, что есть, философия нацелена, главным образом, на описание и объяснение того, что – согласно принятым за основу идеям и принципам – должно быть. В отличие от религии, которая основана на вере в «сверхразумные» догматы, провозглашенные от имени Бога его посланниками, философия требует самостоятельности мышления. В ней разум не подчиняется никаким авторитетам и «высшим силам» – ни Священное Писание, ни «голос свыше», ни какие-либо другие священные откровения не становятся для нее бесспорными и непререкаемыми истинами. Поэтому, по словам Дж. Неру, «философия – опасная вещь для всякой догматической религии: она заставляет людей думать». Отличие философии от искусства заключается в том, что она есть область теоретического, а искусство – художественного мышления. Философ мыслит абстракциями, поэт – художественными образами. Первый доказывает и объясняет, второй показывает и описывает.

Важнейшие функции философии

   1) Мировоззренческая функция, которая заключается в том, что философия выступает как средство выражения, систематизации и обоснования мировоззрения, как теория решения мировоззренческих вопросов.
   2) Социальная функция, состоящая в том, что с ее помощью в каждую историческую эпоху осмысливаются главные проблемы общественной жизни и перспективы дальнейшего развития общества.
   3) Методологическая функция, обусловленная тем, что в философии вырабатывается методология, которой можно руководствоваться во всех сферах человеческой деятельности. Формулируемые в философии общеметодологические идеи и принципы конкретизируются применительно к особенностям той или иной деятельности и используются для развития и обоснования ее специфических методов.

Глава 10. Социальная культура

§ 10.1. Содержание и особенности социальной культуры

Социальная культура (культура социальных отношений) определяется регулятивами, ценностями и идеалами, обусловливающими поведение людей в обществе и их социальные взаимоотношения. К основным формам социальной культуры относятся нравственная, правовая и политическая культуры. Схематически эти формы представлены на рис. 10.1 в виде «слоев» культурного пространства, параллельных ценностно-регулятивной плоскости.

Социальная культура

   Рис. 10.1

   В ходе истории из синкретичного единства первобытной культуры выделяется и оформляется в качестве особого культурного феномена сначала нравственная, затем – правовая и политическая культуры.
   Социальную культуру объединяет с духовной то, что высшие ценности обеих этих областей имеют финальный, «самоценный» характер. Но между ними есть и отличия.
   1. К достижению духовных ценностей человек может стремиться в одиночку, независимо от других людей. Более того, освоение духовных ценностей требует от личности самостоятельных усилий, для чего ей требуется «уйти в себя». Художественные шедевры и новые философские идеи рождаются в головах одиночек, которые иногда всю жизнь безуспешно борются за общественное признание ценности их трудов. Ценности же социальной культуры не могут достигаться в одиночку. Например, милосердие, равенство, гуманность, правопорядок, демократия, гражданские свободы реализуются только в отношениях между людьми. К ним невозможно стремиться, выключаясь из социальных связей и оставаясь в одиночестве.
   2. Продукты духовной культуры ценны сами по себе, даже если они существуют лишь в воображении людей и не воплощаются в реальную действительность. Ее высшие ценности образуют достояние «ума и сердца» личности. Напротив, ценности и идеалы социальной культуры «предназначены» для того, чтобы пытаться осуществить их в реальной действительности. Общество требует от своих членов нравственного и правопослушного поведения. Множество людей пало жертвами борьбы за осуществление политических идеалов.
   3. Духовная культура неутилитарна. Она не способна сама утвердить в обществе нормы поведения, обеспечивающие движение к провозглашаемым ею ценностям и идеалам. История свидетельствует, что призывы духовных вождей человечества – религиозных пророков, выдающихся философов и художников – бессильны изменить общественную жизнь, пока они не войдут в социальную культуру, то есть не станут нравственными, правовыми, политическими нормами. Социальная же культура включает в себя не только ценности, но и направленные на их реализацию регулятивы, нормы, правила поведения и взаимодействия людей в обществе. Соблюдение этих норм и правил контролируется общественным мнением, правоохранительными органами, государством.
   Различия между духовной и социальной культурой не означают отсутствие связи между ними. Наоборот, эти различия обязательно предполагают такую связь. С одной стороны, социальная культура общества дает материал для религиозных учений, философских концепций, художественных произведений. Они отражают, обобщают и пропагандируют идеи социальной культуры. С другой стороны, в религии, философии, искусстве вырабатываются и развиваются новые нравственные, правовые, политические идеи, которые затем воплощаются в социальной культуре общества.

§ 10.2. Нравственная культура

   Нравственная культура, как и вся социальная культура, имеет два основных аспекта: ценности и регулятивы.
   Нравственные (моральные) ценности – это то, что еще древние греки именовали «этическими добродетелями», считая главными из них благоразумие, мужество, справедливость. В иудаизме, христианстве, исламе высшие нравственные ценности связываются с верой в Бога. В качестве нравственных ценностей у всех народов почитаются честность, верность, уважение к старшим, трудолюбие, патриотизм. Будучи представляемыми в их совершенном выражении, они выступают как этические идеалы.
   Нравственные (моральные) регулятивы – это правила поведения, ориентированные на нравственные ценности. Нравственные регулятивы разнообразны. Каждый индивид осознанно или неосознанно выбирает в пространстве культуры те из них, которые наиболее подходят для него. Но в каждой более или менее стабильной культуре есть определенная система общепризнанных нравственных регулятивов, которые по традиции считаются обязательными для всех. Такие регулятивы выступают как нормы морали.
   Нравственные ценности и нравственные регулятивы неразрывно связаны между собой. Любая нравственная ценность предполагает наличие соответствующих регулятивов нацеленного на нее поведения. А любой нравственный регулятив подразумевает наличие ценности, на которую он направлен. И те и другие, вместе взятые, называют принципами нравственности.
   Важнейшая особенность нравственности – финальность нравственных ценностей и императивность (безусловная обязательность) нравственных регулятивов.
   Что побуждает личность подчинять свое поведение определенным нравственным принципам, причем даже тогда, когда это требует от нее немалых усилий? Самый простой ответ: сила обычая. Однако обычай всегда конкретен, он точно указывает, при каких условиях какие действия надо совершать. Моральные же нормы и правила выражаются в абстрактных формулах («делай добро», «будь милосерден к слабым», «уважай старших»). Человек может отказаться делать то, что предписывает обычай, если сочтет таковое аморальным. Стало быть, обычай может оцениваться в свете моральных принципов как нравственный или безнравственный, то есть мораль «выше» обычая, имеет приоритет над ним.
   Есть другой, сходный с обычаем, социокультурный механизм – общественное мнение, воздействующее на личность средствами убеждения и психологического вознаграждения (одобрение, похвала и т. д.) или наказания (критика, брань, бойкот и пр.). Сила общественного мнения способна оказать мощное давление на личность и принудить ее следовать господствующим в обществе нормам морали. Однако общественное мнение, во-первых, не всегда справедливо и обосновано и безоговорочно принимать его за истину нельзя. Во-вторых, оно часто бывает не единодушным, особенно если нравственная оценка поступка в общественном мнении затруднена (сам поступок допускает неоднозначное толкование или мало кто может узнать о свершенном действии).
   Ссылка на силу общественного мнения лишь отчасти объясняет, почему люди подчиняют свое поведение нравственным принципам. Существует, однако, еще одна сила, которая побуждает личность вести себя в соответствии с определенными нравственными принципами. Она – не вне личности, а в ней самой. Механизм действия этой силы представляет собою интериоризованный (превращенный из внешнего во внутренний) механизм общественного мнения. Формирование его начинается с раннего детства и проходит три этапа.
   1. На первом этапе у ребенка появляется элементарная нравственность. Она основана на послушании и подражании. Ребенок копирует поведение взрослых и выполняет их указания и требования. Здесь нет еще осознания нравственных принципов. Регуляция поведения идет в основном извне («что со мной сделают?»). Некоторые люди в своем нравственном развитии останавливаются на этом уровне и пребывают на нем и во взрослом возрасте. Это инфантильные личности, не имеющие внутреннего нравственного стержня, полностью зависящие в своем поведении от среды. Главный мотив, побуждающий такую личность следовать моральным нормам, – страх, боязнь наказания за их нарушение.
   2. Второй этап – конвенциональная нравственность. Она ориентирована на общественное мнение окружающих («что обо мне подумают?»). Для многих людей она остается в течение всей жизни основным регулятором их поведения. Главные мотивы, движущие ими при выборе линии поведения, – стыд и честь.
   3. Наконец, на третьем этапе формируется автономная нравственность. Она обеспечивает моральную саморегуляцию поведения. Она автономна, ибо находится внутри личности и не зависит от того, что скажут другие люди («что я сам о себе подумаю?»). Человек совершает «хорошие» поступки не потому, что его за них похвалят или вознаградят либо осудят за то, что он их не сделал, а потому, что у него есть внутренняя потребность совершать их, и он не может иначе. Главный мотив нравственного поведения здесь – совесть. Голос совести – это голос общества внутри нас, голос культуры, ставший нашим собственным голосом.

Социокультурные функции морали

   Мораль, как и другие формы социальной культуры, выполняет ценностно-ориентационные и регулятивные функции.
   • Мотивационная функция. Нравственные принципы мотивируют человеческое поведение, то есть выступают как причины и побуждения, вызывающие у личности желание что-то сделать (или, наоборот, не сделать). Моральная оценка человеческих поступков определяется не только самим фактом совершения какого-то поступка и его последствиями, но и мотивами поступка. В зависимости от того, насколько нравственны или безнравственны мотивы, побуждающие личность к действиям, сама эта личность считается нравственной или безнравственной. Таким образом, мотивационная функция непосредственно формирует нравственный облик личности.
   • Конститутивная функция. Слово «конститутивная» (от лат. constitus – утвердившийся, установленный) здесь употреблено для того, чтобы обозначить основополагающую роль нравственности в культуре. Принципы нравственности – высшие, главенствующие над всеми другими формы регуляции поведения людей. Приоритетность нравственных принципов перед всеми другими распространяется на любые человеческие взаимоотношения и действия. В этом смысле нравственным принципам подчинены все сферы человеческой жизни и деятельности. Безнравственность недопустима нигде – ни в быту, ни в производстве, ни дома, ни в школе, ни в спорте, ни в науке, ни в экономике, ни в политике.
   • Координационная функция. В силу приоритетности своих принципов мораль обеспечивает единство и согласованность взаимодействия людей в самых разнообразных обстоятельствах. Уверенность в том, что оказавшийся рядом с вами человек придерживается тех же нравственных принципов, что и вы, позволяет вам предвидеть общую направленность его действий, полагаться на него и доверять ему. Соблюдение людьми единых и всеобщих нравственных принципов делает их поведение предсказуемым.
   Координационная функция морали имеет огромное значение в организации коллективной жизни людей. Невозможно представить, как могло бы без нее существовать какое-либо человеческое общество. Но, очевидно, нравственность может выполнять координационную функцию только в том случае, когда ее принципы одинаковы для всех вступающих во взаимодействие людей. Поэтому любое сообщество заинтересовано в общезначимости нравственных принципов – в том, чтобы все его члены придерживались одних и тех же нравственных ценностей и регулятивов.

Важнейшие принципы современной нравственной культуры

   Обобщая исторический опыт развития морали, можно выделить несколько этических принципов, которые постепенно все больше утверждаются в сознании людей и играют основополагающую роль в современной нравственной культуре.
   • «Золотое правило» нравственности. В древнем общинно-родовом обществе нравственные принципы регулировали поведение людей внутри своей общины. Но в отношениях с «чужими» разрешалось то, что было недопустимо по отношению к «своим». С развитием связей между соседними родами и племенами возникает необходимость в регламентации их взаимоотношений. Одним из используемых для этого правил становится талион – принцип, выраженный формулой: «жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб». Талион регулировал отношения не только между личностями, но и между родами. Идея равного возмездия – исторически первое представление о справедливости, которая должна одинаково распространяться и на своих, и на чужих. Но с появлением городов и государств талион изживает себя.
   В религиозно-философских изысканиях у разных народов (в Китае, Индии, Греции) с середины I тысячелетия до н. э. на смену талиону стало выдвигаться «золотое правило» нравственности: «Поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе».
   «Золотое правило», в отличие от талиона, не возлагает ответственности за поведение индивида на его род. В нем воплощается более развитое понимание справедливости, чем в талионе. Оно требует, чтобы никто не ставил себя в исключительное положение по сравнению со всеми другими, и тем самым устанавливает равенство между людьми.
   • Моральная автономия личности. Этот принцип – завоевание Нового времени. Он получил развитие в философии Канта, который провозгласил личность абсолютной ценностью, которой нельзя пользоваться лишь как средством достижения каких-то других ценностей. Моральная автономия личности означает, что она самостоятельно осуществляет выбор нравственных принципов и способов своих действий, а потому несет ответственность за свой выбор перед самой собою и перед человечеством. Эту ответственность нельзя перелагать ни на Бога, ни на биологическую природу человека, ни на историческую необходимость. Иначе говоря, если человек совершает аморальный проступок, то виновен только он сам.
   Автономия личности предполагает, что о человеке следует судить по его личным качествам и поступкам, а не по его происхождению, цвету кожи, религиозным убеждениям, принадлежности к социальной группе, общественному положению и т. д. Все люди в равной мере подлежат моральной оценке по одинаковым критериям. Вместе с тем личность не несет ответственности за действия, совершенные другими без ее воли и согласия. Поэтому аморальны кровная месть, взятие заложников, терроризм, которые делают ни в чем неповинных людей «козлами отпущения» или средством получения каких-то выгод.
   Человек никогда не может приноситься в жертву ради какой-либо цели, сколь важной она бы ни казалась. Только сам человек имеет право распорядиться своей жизнью и отдать ее во имя каких-то целей – в соответствии со своим пониманием смысла жизни.
   Принцип автономии личности предполагает не только уважение к человеку, но и наличие у него самоуважения, чувства собственного достоинства. «Кто превратил себя в червя, не должен потом жаловаться, что его топчут ногами» (Кант).
   • Гуманизм. Сущность гуманизма – в человеколюбии, признании единства человечества, заботе о благополучии и счастье каждого человека. Гуманизм несовместим с национализмом, расизмом, фашизмом. Он требует отказа от всех форм насилия над личностью. Он утверждает социальное равенство людей, а также «естественные права» каждого человека на жизнь, свободу, охрану здоровья, духовное развитие и пр.
   Гуманистическое сознание – это не строго определенная система заданных раз и навсегда идей. Гуманизм есть совокупность убеждений, к которым человек приходит не потому, что его принуждают к тому внешние обстоятельства. Каждый должен сам сформировать свое личностное отношение к идеалам гуманизма и понимание степени их осуществимости в данных условиях.

§ 10.3. Правовая культура

   Право, как и мораль, регулирует поведение и отношения людей. Но если мораль – «внутренний» регулятор действий человека, то право – «внешний», государственный регулятор. Выполнение правовых норм контролируется общественной властью.
   Мораль старше права по своему историческому возрасту. Она существовала в человеческом обществе всегда, право же возникло тогда, когда произошло классовое расслоение первобытного общества и стали создаваться государства.
   Правовая культура – это комплекс ценностей и регулятивов, на основе которых во всех областях жизни, попадающих под нормы права, строится практика взаимоотношений и действий людей, а также различного рода организаций. Нормы права – это юридические законы. Подчинение закону есть то, что называют правопорядком. Правопорядок – это реально осуществляемое проведение законов в жизнь.
   Представления людей о праве образуют их правосознание. Оно выражается в суждениях о том, каковы должны быть нормы права и правопорядок, как нужно их понимать и толковать, как следует относиться к действующим в государстве юридическим законам, к правоохранительным органам и т. д. Право и правосознание – это два основных компонента правовой культуры.
   Правовая культура выступает, во-первых, как культура правотворчества, во-вторых, как правовая культура властей и, в-третьих, как правовая культура населения.
   Важнейшие принципы современной культуры правотворчества:
   • Принцип социальной справедливости. Слова «право», «правда», «справедливость» – одного корня. И это не случайно: право – это формализованная, выраженная в юридическом языке справедливость. Вся правовая система стоит на ее страже. Однако справедливость – понятие, не имеющее однозначного, раз и навсегда заданного смысла. Идеальной, всех удовлетворяющей справедливости никогда не было и, наверное, не будет. Но отсюда не следует, будто стремиться к ней не нужно. Культура законодательства требует совершенствовать правовые нормы, в максимально возможной степени воплощая в них принцип социальной справедливости – согласно тем трактовкам, какие он получает в различных слоях общества.
   • Принцип равноправия. Он тесно связан с принципом социальной справедливости и служит одним из краеугольных камней демократизма. Равноправие не следует смешивать с равенством. Люди от природы неравны. Принцип равноправия утверждает лишь юридическое равенство людей, равенство их перед законом независимо от происхождения, национальности, пола и т. д. Фактическое существование физического, умственного, имущественного неравенства не должно сказываться на гражданских правах и свободах личности.
   Принцип равноправия не обеспечивает полного социального равенства людей – равных возможностей пользоваться всеми материальными и духовными благами, созданными обществом. Эта идея, провозглашенная коммунистами, оказалась утопичной. Опыт социализма в нашей стране показал, что попытка реализовать идею социального равенства ведет к утрате стимулов развития экономики и, в лучшем случае, лишь к равенству в бедности. Возможно, равноправие будет все больше доводиться до социального равенства по мере роста общественного богатства.
   • Принцип охраны прав личности. Осуществление его означает защиту прав человека от посягательств со стороны государства. С охраной прав личности связан общеправовой демократический принцип: «Все, что не запрещено законом, дозволено» для граждан. Для власти же и ее представителей должен действовать противоположный принцип: «Все, что не разрешено законом, запрещено».
   В современных международных правовых документах помимо гражданских и политических прав провозглашается также право личности иметь нормальные условия жизни. Наша Конституция, однако, это право не предоставляет. Она лишь требует, чтобы политика государства была направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (статья 7). Это, по-видимому, объясняется тем, что в настоящее время наше государство пока еще не способно обеспечить реальное осуществление указанного права.
   • Презумпция невиновности. Всякий человек считается ни в чем не виновным, пока в установленном законом порядке вина его не доказана.
   Правовая культура властей находит выражение в их отношении к закону, их законопослушности или степени нарушения ими законности, их действиях по наведению и охране правопорядка.
   В современной правовой культуре широкое признание получила идея правового государства, выдвинутая немецкими юристами еще в XIX в. Суть ее в том, что власть должна сама ограничивать себя законом и исполнять свои функции строго в рамках закона. Она должна действовать в интересах людей, народа, населения страны, а не в своих собственных. Правовая система должна создаваться и использоваться властью исключительно с этой целью.
   Одна из важнейших проблем, в решении которой проявляется правовая культура власти, – охрана правопорядка. Мало принимать хорошие законы и постановления: государство обязано гарантировать их неукоснительное соблюдение. Если власти позволяют себе нарушать правопорядок и не принимают необходимых мер для пресечения его нарушения гражданами, то правовая культура в стране деградирует. Еще древние римляне говорили: «Пусть рушится мир, но законы должны исполняться!» Когда законы не исполняются или исполняются плохо, возникает опасность паралича правовой системы, и в стране может воцариться анархия или «революционный» произвол.
   Чтобы обеспечить правопорядок, власти следует привлекать население к поддержке своих действий. Правоохранительные органы должны пользоваться авторитетом и доверием людей. Коррупция, злоупотребление служебным положением, неправомерные действия и бездействие властей – злейшие враги правопорядка: незаконность этих действий усугубляется еще и тем, что они вызывают неприязнь и враждебное отношение к властям у населения.
   В нашей стране низкий уровень правовой культуры власти нередко ведет к тому, что органы власти подменяют законность политической, идеологической или практической целесообразностью. Они крайне невнимательно реагируют на заявления и сигналы граждан, на появляющиеся в прессе материалы. Авторитет правоохранительных органов среди населения сильно подорван. Они в значительной мере изолированы от народа, и вина за это лежит на них самих.
   Однако существующий в обществе правопорядок зависит не только от властей, но и от населения, от того, как граждане относятся к принимаемым государственными органами законам и подзаконным актам и как выполняют их. Это определяется правовой культурой населения.
   Правовая культура населения находит выражение в правовом поведении граждан. Можно указать несколько важнейших требований, которым должна удовлетворять современная правовая культура населения и которые в нашей стране сейчас выступают как задачи, пока еще далекие от разрешения.
   1. Уважение к закону. Отсутствие его – наша национальная беда. Право на Руси издавна понималось как приказ начальства, который надо выполнять, чтобы избежать наказания, а не как норма, направленная на общее благо.
   2. Знание законов. Следует помнить, что незнание законов не освобождает от обязанности их соблюдать. До сих пор юридическая грамотность населения остается у нас на низком уровне. Не зная основ законодательства, люди часто чувствуют себя юридически незащищенными.
   3. Обращение к закону. Решать конфликты следует в рамках права, а не вне его и тем более не таким способом, как силовое давление или скандалы. Для американца судиться – обычное, тривиальное занятие. У нас же юридическая безграмотность, долгие сроки рассмотрения и решения дел, сомнения насчет объективности судебных решений и вероятности их выполнения отвращают граждан от обращения в суд. В результате создается почва для стремления решать споры вне правового поля – через применение силы, вплоть до преступных действий.

§ 10.4. Политическая культура

   Политика – это сфера человеческих отношений и взаимодействий по поводу власти. Высшая (суверенная) власть в обществе принадлежит государству. Государственная власть – центральное понятие, вокруг которого концентрируются все проблемы политики. Человек принимает участие в политической жизни общества, когда либо он сам находится у власти, либо влияет на ее формирование и ее решения (участвуя в выборах, референдумах и т. п.).
   Под политической культурой понимается совокупность регулятивов и ценностей, определяющих участие людей в политической жизни. Политическая культура находится в сильнейшей зависимости от политической системы государства, которая, в свою очередь, строится в соответствии с характером национальной культуры и укореняется в обществе постольку, поскольку соответствует господствующим в его политической культуре установкам.
   Политическая культура вырабатывает специфические языковые средства, с помощью которых обозначается и передается ее идейное содержание. Язык политики – это ее важнейший инструмент. Разнородные политические силы, борющиеся друг с другом, в стремлении завоевать массовую поддержку среди населения ищут наиболее впечатляющие, наиболее сильно воздействующие на психологию людей способы выражения своих взглядов и целей. Политическая пропаганда, подобно торговой рекламе, создает образы и стереотипы, которые служат легко усваиваемыми и запоминающимися клише, вызывающими симпатии и антипатии людей к определенным политическим реалиям.
   Характерной чертой семиотики политической культуры является то, что она широко пользуется языком символов. В каждой стране есть своя государственная символика: флаг, герб, гимн, корона, скипетр.
   Политическая культура выполняет две основные функции:
   • обусловливает возможные (приемлемые для населения) формы политической организации общества,
   • формирует отношение людей к существующей власти.
   Политическая культура создает атмосферу, в которой возникают и функционируют разнообразные политические силы. От нее зависят средства и методы осуществления политической власти, способы действий общественных группировок и организаций, активность участия населения в политической жизни и т. д.
   Согласно М. Веберу, существуют три основных типа легитимной (признанной населением) власти:
   • традиционная власть, основанная на вере в священность издревле существующих обычаев;
   • харизматическая [26 - От греч. χαριςμα – божественный дар.] власть, основой которой служит убежденность людей в особых качествах властителя, данных ему природой, судьбой, Богом (например, магические способности, пророческий дар, необычайная сила духа);
   • легальная власть, опирающаяся на рациональную систему правовых норм.
   Каждому из этих типов власти соответствует базисный тип политической культуры.
   Политическая культура традиционного типа характерна для патриархальных обществ, где господствуют феодальные, доиндустриальные формы хозяйства. Общество уподобляется «большой семье». Преобладают неформальные, не регулируемые законодательством формы решения государственных дел. Большую роль в политической жизни играют личные отношения. Властитель может принимать произвольные решения. Уровень гражданских свобод низок, а политическая активность основной массы населения крайне мала.
   Политическая культура харизматического типа. Роль правителя закрепляется за вождями, которые пользуются непререкаемым авторитетом, так как люди верят в их необычайные и даже сверхъестественные личные достоинства. Харизматическая власть также базируется на личных отношениях между властителем и подчиненными и чревата произволом.
   Политическая культура легального типа. В государстве, где установилась легальная власть, управление обществом осуществляется с помощью бюрократического аппарата, который состоит из чиновников, обязанных действовать по определенным формальным правилам. В культуре легального типа властные отношения безличны: власть принадлежит здесь какому-то лицу, поскольку оно законным образом заняло властную должность. Две основные модели легальной политической культуры – тоталитарная и демократическая. В реальной жизни общества, однако, возникают различные сочетания принципов той и другой модели.
   В России согласно Конституции РФ существует демократическая политическая система. Однако она сможет нормально функционировать только тогда, когда в нашем обществе укрепится демократическая политическая культура. Нам еще предстоит пройти немалый путь в этом направлении.

Глава 11. Технологическая культура

§ 11.1. Содержание и особенности технологической культуры

   Под технологией в широком смысле понимается не только производственная технология, но целесообразная организация любой человеческой деятельности вообще. Технология человеческой деятельности, в отличие от деятельности животных, не дана людям от природы, а представляет собою культурное явление. Технологические знания и регулятивы, с помощью которых осуществляется человеческая деятельность, – это область технологической культуры.
   В технологической культуре по сравнению с другими областями культуры большую роль играют невербальные формы кодирования информации, в особенности – функциональные знаки, то есть предметы и процессы, включенные в человеческую деятельность и несущие в себе информацию о ней. Технологическая информация далеко не всегда находит выражение в словах: люди часто не могут передать словами секреты своего мастерства, и их способы действий, умения, знания остаются запечатленными лишь в самих актах деятельности, в орудиях труда, инструментах, механизмах. Техника несет в себе знание, с помощью которого она создана, но чтобы вербализовать, изложить словами это знание, нужно рассматривать машину как «текст» и уметь «переводить» смысл этого «металлического текста» на человеческий язык.
   В древности технологическая культура существовала в форме мифа и магии и выражалась большей частью в умениях и навыках. Ее предметный, материально-технический базис был очень узок, а ее «теоретическое обоснование» сводилось к мифам. Основную роль в содержании древней технологической культуры играла ее регулятивная (в значительной мере магическая) составляющая, тогда как когнитивная (в основе своей – мифологическая) была еще малоразвитой и ненадежной.
   Дальнейшее развитие технологической культуры шло в двух направлениях. С одной стороны, рос ее когнитивный арсенал – объем технических знаний, что сопровождалось разделением труда и возникновением профессий. С другой стороны, расширялся и совершенствовался предметный инвентарь технологической культуры, и она все в большей мере находила воплощение в материальных средствах деятельности – предметной технике.
   Технические знания долгое время – вплоть до эпохи Возрождения – имели в основном чисто практический характер и сводились к правилам, которых надо придерживаться при выполнении работы. Но постепенно на стыке их с теоретическим естествознанием – механикой, физикой – зарождаются технические науки. С их развитием изменяется социокультурная роль научного знания вообще.
   Отделившись от философии, наука сближается с практикой. Не только техническая наука, но и естествознание, и математика постепенно все больше ориентируются на решение утилитарных задач – главным образом, производственных и военных.
   Прежде, когда наука мыслилась как часть философии, она была формой духовной культуры. И вместе с религией, искусством и философией рассматривалась, прежде всего, как сфера возвышенной духовной деятельности. Наукой занимались не ради пользы – ради истины. Теперь же в ней начинают видеть не столько сокровищницу духовных ценностей, сколько силу, которую можно пустить в дело, чтобы получить какие-то полезные результаты. На первый план все более и более выдвигается ее когнитивно-регулятивное содержание. Этот принципиально новый взгляд на науку отчетливо выразился в афоризме, родившемся на излете Средневековья: «Знание – сила» (о философии так никто не говорил). После научной революции XVI–XVII вв. наука окончательно обретает новое – «деловое», «прагматическое» – лицо. И это ведет к тому, что она (за исключением гуманитарных наук) из сферы духовной культуры переходит в область культуры технологической.
   В связи с усилением роли науки в производстве заметное место в обществе занимает фигура инженера. Инженерия представляет собой особый тип деятельности, который лежит на стыке науки и техники. Это «промежуточная», соединяющая технику и науку область, где наука применяется для решения технических задач, а техника создается и используется с помощью науки.
   Таким образом, технологическая культура складывается из трех основных компонентов – техники, науки и инженерии (рис. 11.1).
   Заслуживают внимания следующие особенности технологической культуры.
   1. Если духовная и социальная культуры нацелены на создание ценностей и идеалов, то технологическая концентрируется на том, что и как надо сделать. «Ценностное измерение» присутствует в технологической культуре лишь в виде оценки технических параметров деятельности и ее продуктов. Технологические ценности – это эффективность, точность, истинность, экономичность, прочность и т. п. Они могут быть лишь инструментальными ценностями, которые выступают в качестве средств достижения каких-то фундаментальных ценностей, заданных духовной или социальной культурой.

   Технологическая культура

   Рис. 11.1

   2. Технологическая культура утилитарна. В этом отношении она выступает как нечто противоположное культуре духовной. Поскольку же культура в целом развивается неравномерно, то между ее технологической и духовной областями существует своего рода конкурентная борьба. Если общество допускает «перекос» в пользу технологической культуры, то это грозит забвением духовных ценностей, ведет к образованию общества потребителей.
   3. По отношению к духовной и социальной культурам технологическая играет подчиненную, служебную роль. Никакие достижения науки и техники не могут служить конечными целями, к осуществлению которых должно стремиться общество или человечество. Прогресс технологической культуры должен оцениваться и контролироваться с ценностных позиций, вырабатываемых вне ее.
   4. Технологическая культура оказывается всеобщим и непременным условием всякой культурной деятельности. Любой деятель культуры, в какой бы сфере он ни работал, должен владеть технологией своего дела.
   5. В ходе истории технологическая культура эволюционирует от мистики к рациональности. С XVII–XVIII вв. она отбрасывает всяческие мифологические и религиозные упования на «нетехнологические» – не подлежащие рациональному объяснению – чудеса. Современная технологическая культура рациональна и вносит рациональность во все ветви культуры, пользующиеся ее услугами.

§ 11.2. Техника как знаковая система и инструментарий культуры

   Под техникой понимаются любые средства и способы деятельности, которые придумываются людьми для достижения какой-либо цели. К ней относятся артефакты двоякого рода:
   • Материальная, или предметная, техника – разнообразные орудия, машины, аппараты и прочие материальные средства человеческой деятельности. Они как бы дополняют тело человека, многократно увеличивают силы и возможности людей.
   • Исполнительская техника, то есть совокупность способов, приемов деятельности, мастерство выполнения действий. Это техника знаний и умений, закрепленная в психике человека, «внутри» его тела.
   Технические науки связаны по преимуществу с техникой в первом смысле этого слова.
   Как совокупность средств и способов человеческой деятельности техника выполняет в жизни людей прагматическую функцию: люди создают и применяют ее для того, чтобы получить от этого какую-то пользу. Но вместе с тем она выступает как часть культуры и важнейший фактор ее развития.
   Во-первых, техника образует культурную среду обитания человека – искусственную, артефактную, «вторую природу».
   Техника служит человеку средством воздействия на природу с целью защиты от неблагоприятных для него природных процессов и приспособления природы к своим нуждам. С помощью техники люди «окультуривают» окружающую их среду, превращают ее в «материальное тело» культуры. Значение техники в этом процессе настолько велико, что уже первые стадии развития человеческого общества историки именуют: каменный век, бронзовый век, железный век. В зависимости от уровня развития техники различают и последующие этапы исторического развития общества.
   Во-вторых, техника представляет собою способ ответа культуры на «социальный заказ» со стороны общества.
   Техника тесно и непосредственно связана с материально-практической жизнью людей. Благодаря этому она служит звеном, соединяющим культуру с практикой. Стимулы для развития и совершенствования техники различны. Но если они порождаются условиями общественной жизни, то воздействие их на культуру принимает вид социального заказа. Под этим термином понимается назревшая общественная потребность к решению некоторой практически важной задачи.
   В-третьих, техника создает инструментарий культуры – средства и способы деятельности в сфере культуры.
   Любая культурная деятельность имеет технологический аспект, ибо требует как использования определенных технических орудий и устройств, так и владения исполнительской техникой. Важнейшие универсальные технические инструменты культуры – язык, техника мышления, информационная техника. Наряду с такими универсальными инструментами культуры есть масса специальных технических средств и способов научной, художественной, правовой, политической и других форм культурной деятельности.
   В-четвертых, техника выступает как культурный код – одна из важнейших знаковых систем культуры, несущая в себе огромное количество социальной информации.
   В любых технических объектах содержится информация об их назначении и употреблении. Поэтому технику можно рассматривать как семиотический код, особый язык культуры, который способен служить средством хранения и передачи информации. Первый информационный слой в техническом объекте – это технологическая информация, относящаяся к его употреблению. Технический объект, предназначенный для выполнения определенных функций, выступает как код действий, которые человек с ним может производить. Но в технике есть и второй информационный слой, который имеет гораздо более широкое содержание: техника может служить источником массы сведений об обществе, в котором ее создают и используют, о жизни людей в этом обществе.
   Семиотика техники приобретает новый характер, когда в быт людей входят сложные технические устройства. Автоматика почти полностью исключает вмешательство человека в ее работу и сводит код действий до минимума – к нажатию кнопки. Однако люди начали придавать больше значения другому знаковому коду: потребительская техника ныне «говорит» не языком действий, а языком символов. Автомобиль – это символ победы над пространством, свободы, автономности, независимости. Холодильник, телевизор, аудиосистема – все это символы благосостояния. А в наше время символическое значение приобретают уже не только эти предметы как таковые: важна их марка. Возникает символическое потребление вещей, когда главное – не их прагматическая функция, не их реальная польза, а престижность марки.

§ 11.3. Наука как форма культуры

   Под наукой понимается, во-первых, особая совокупность знаний; во-вторых, особый вид деятельности; в-третьих, особая отрасль общественного труда.
   Целью и смыслом существования науки является истина. Наука – это технология добычи истинного знания. Однако наука нужна обществу, в конечном счете, потому, что добываемые ею знания приносят пользу.
   Научное знание характеризуется следующими чертами.
   • Рациональность всех содержащихся в научном знании положений и выводов. В нем не может быть ничего недоступного человеческому пониманию, ничего магического, необъяснимого, опирающегося только на веру, эмоции, инстинкт и т. д.
   • Объективность, общезначимость, безличность: в научном знании должна выражаться объективная истина в максимально очищенном от личных симпатий и антипатий, убеждений и предубеждений виде.
   • Воспроизводимость и проверяемость: любой исследователь, воссоздав условия, в которых получен какой-либо научный результат, может либо убедиться в его истинности, либо в том случае, если он не подтверждается, отвергнуть его.
   • Логическая строгость, точность, однозначность, что обеспечивается внимательной фиксацией условий получения знания, установлением точных количественных значений изучаемых параметров, использованием специального языка.
   • Логическая взаимосвязь различных элементов научного знания, в силу которой оно представляет собой не сумму разрозненных сведений, а логически упорядоченную систему.
   Эти особенности научного знания придают ему большую достоверность. Оно более надежно, чем любое другое знание.
   Главный вид деятельности в науке – исследовательская деятельность. Она носит творческий характер. К важнейшим специфическим нормам научной деятельности относится требование, чтобы результатом ее было не просто знание, обладающее признаками научности, но и непременно новое знание.
   К науке как особой отрасли общественного труда относятся различные учреждения и организации – научно-исследовательские институты и лаборатории, где производится новое научное знание; информационные центры, библиотеки, музеи. Чрезвычайно важную роль играет система научных коммуникаций, обеспечивающая обмен информацией между учеными.

Историческое развитие науки

   В истории науки можно выделить четыре основных периода.
   1. С I тысячелетия до н. э. до ХVI в. Науку на этом этапе можно назвать «преднаукой». Ее составляли передававшиеся от поколения к поколению обыденно-практические знания, а также появившиеся в этот период первые философские теории, имевшие умозрительный характер. Она развивалась в основном в рамках философии и была очень слабо связана с жизненной практикой и ремесленным искусством. Таков своего рода «эмбриональный» период развития науки, предшествующий ее рождению в качестве собой формы культуры.
   2. ХVI – ХVII вв. Эпоха научной революции. В этот период были заложены основы современного естествознания. Наука оформляется как особая, самостоятельная область деятельности. Возникает научное сообщество со свойственными ему специфическими формами и правилами деятельности, общения, обмена информацией.
   3. ХVIII – ХIХ вв. Науку этого периода называют классической. В это время образуется множество отдельных научных дисциплин, в которых накапливается и систематизируется огромный фактический материал.
   4. С ХХ в. начинается постклассическая эпоха в развитии науки. Революционные изменения, связанные с появлением на рубеже XIX–XX вв. новых теорий в математике, физике, биологии, психологии и других областях науки, привели к тому, что она стала существенно отличаться от классической науки предшествующего периода.

Социокультурные ориентиры развития науки

   Исторический рост научного знания обусловлен различными и подчас противоречащими друг другу социокультурными ориентирами, которые определяют пути и направления деятельности ученых.
   Истина и польза. Наука – это технология производства знаний о мире. Как и во всяком производстве, в науке необходимо обеспечивать качество производимой продукции. Истина – это главная качественная характеристика, которой должна обладать научная продукция и которую наука обязана обеспечить всеми имеющимися у нее средствами. Для ученого истина есть величайшая ценность, к которой он стремится в своей работе. Однако общество проявляет заинтересованность только в тех истинах, которые представляются нужными и полезными. И перед учеными встает еще и задача служения общественной пользе. «Чистая» истина остается внутринаучной ценностью, но право ученого на стремление к ней обосновывается вненаучной ценностью полезных результатов, которые может дать познание истины. Следовательно, если в сознании научного сообщества главным ориентиром науки должна быть истина, то в общественном сознании поиск истины ставится на службу пользе.
   Автономия и социальный контроль. Когда наука становится отраслью общественного труда, она попадает под контроль тех, кто имеет власть и деньги. Это вызывает у ученых сопротивление и недовольство. В научном сообществе выдвигается принцип автономии науки. Его сторонники подчеркивают, что наука имеет собственную логику развития и только специалисты способны оценить возможности науки, пути воплощения в жизнь ее достижений. Поэтому общество не должно вмешиваться во внутренние дела науки. В ответ на это противники автономии науки выдвигают принцип социального контроля над научной деятельностью, поскольку общество, содержащее науку, имеет право контролировать ее развитие. Доля истины есть как у защитников автономии, так и у сторонников социального контроля. Но, во всяком случае, приходится признать, что неограниченной свободы исследований у ученых быть не может. Общекультурные ценности всегда имеют приоритет над интересами науки.
   Нейтрализм и социальная ответственность. В науке, начиная с классического периода ее развития, действуют две тенденции. Одна из них выражает позицию нейтралитета и характеризуется убеждением, что проблемы науки необходимо отделять от религии, политики, этики, от социальных и идеологических проблем. Ученый должен выполнять свое дело – исследовать, открывать, проектировать. А каково будет практическое применение результатов его исследований, открытий, проектов – это уже вопрос, выходящий за пределы науки. И ответственность за его решение лежит не на науке и не на ученых, а на тех, кто имеет право и власть принимать решения по этому вопросу.
   Другая тенденция связана с выдвижением принципа социальной ответственности ученого. Согласно этому принципу, ученый должен нести ответственность перед обществом как за методы и цели своей научной деятельности, так и за ее результаты и последствия. Если наука ставит себе в заслугу пользу, которую приносят ее открытия, то она должна ставить себе в вину и вред, проистекающий из них. Ученый не должен нейтрально, бесстрастно взирать на то, как используются достижения науки. Он не может относиться к социальному заказу, который ему предъявляется, как относится солдат к приказанию командира. Он не имеет права перекладывать всю ответственность за антигуманность своих исследований и их использование на тех, кто заказывает и оплачивает работу.
   На практике окончательное решение по общественно важным вопросам, ориентирующим науку на те или иные задачи, редко принимаются самими учеными. Подобные вопросы решают «власть имущие». Однако в наше время чаще всего не без консультаций с учеными и их рекомендаций. И здесь принцип социальной ответственности ученых должен быть важнейшим социокультурным ориентиром для них. А если уж принятые властными органами решения не отвечают тому, что подсказывает ученым их совесть, то они должны отказаться от участия в выполнении таких решений и поднять голос протеста. Иначе они несут социальную ответственность за свое участие.

§ 11.4. Инженерия как форма технологической культуры

   Инженерная деятельность имеет двуединую природу, обусловленную соединением в ней науки с практикой. Инженерия – сфера стыковки науки и техники. Она есть мост, который соединяет эти миры.
   Инженерная деятельность требует иного стиля мышления, чем научная. Наука направлена на создание идеальных теоретических моделей, инженерия же – на создание реального технического объекта. Наука раскладывает различные явления на отдельные «полочки»: механические – отдельно, электромагнитные – отдельно, химические – отдельно. Инженерия собирает знания с этих «полочек» воедино. Когда ученый в рамках какой-либо отрасли науки строит теорию изучаемого объекта, он может абстрагироваться от тех его свойств, которые с точки зрения данной науки несущественны. Но инженер, который создает не теорию, а материальную конструкцию, должен принимать во внимание самые разнообразные свойства. Поэтому мысль инженера не может замыкаться рамками какой-то одной научной дисциплины. Специфика инженерии связана с необходимостью синтезировать различные научно-теоретические подходы и методы в единый комплекс знаний, относящихся к данному техническому объекту.
   Инженерия, как и наука, прошла долгий путь развития, прежде чем стала отдельной областью культуры. Но наука созревала в лоне философии, а инженерия – в лоне ремесла. Ее развитие с древности до современности проходит три основные стадии, которые можно считать также уровнями развития инженерной культуры.
   На первых порах в инженерии преобладает рецептурный аспект. Инженер выступает как знаток способов и правил строительства, горного дела, машиностроения и т. д. Его сила – во владении рецептами (правилами, приемами, методами) технической деятельности. Но чем сложнее становятся технические объекты и процессы, тем необходимее оказывается обоснование инженерных рецептов, методик, правил.
   На второй стадии вперед выдвигается предметный аспект инженерии. Знание об объектах технической деятельности помогает найти и обосновать способы улучшения их качеств и совершенствования технологии их производства. На этой стадии инженерия твердо встает на почву науки, привлекая ее теоретические принципы и модели к решению технических задач.
   Третья стадия развития инженерии связана с повышением значимости ее «человеческого» аспекта, отражающего взаимодействие техники с людьми. В современных условиях инженеру особенно важно оценивать характер и степень воздействия создаваемой им техники на человека и общество. На этой стадии в области инженерии все большее место занимают вопросы, касающиеся эстетики, экологии, экономики, морали, политики, психологии. Увеличивается и объем научных знаний, которыми должен владеть инженер: для него становится необходимым широкий культурный кругозор.
   Инженерное дело стало приобретать облик общественно важной профессии в эпоху Возрождения, а промышленный переворот сделал инженера центральной фигурой производства. В ХХ в. инженерия стала в развитых странах одной из самых массовых профессий.
   Исторически традиционная область инженерной культуры – это изобретение, изготовление и эксплуатация механизмов, машин, строительных сооружений. Однако в ХХ в. инженерия постепенно выходит за пределы ее традиционной культурной «ниши», все более превращаясь в средство решения проблем, относящихся не только к промышленно-технической практике, но и к другим сферам человеческой деятельности. Техника вторгается во все, чем занимаются люди, и вместе с ней повсюду появляется фигура специалиста-инженера. Ныне существуют биоинженерия, генная инженерия, инженерия сельскохозяйственная (агроном – это не что иное, как инженер, соединяющий сельскохозяйственную науку с сельскохозяйственным производством), фармацевтическая, медицинская и др.
   Наконец, инженерная культура становится необходимой и в сфере общественных процессов. Профессия инженера-экономиста уже давно получила признание. К инженерным методам обращаются ныне при решении социально-политических задач, связанных с социальным прогнозированием и планированием, организацией информационных потоков, градостроительством, демографическими процессами. Все чаще говорят о технологии социального управления, социальном конструировании, социальном проектировании и т. д. Таким образом, сфера инженерии в ХХ в. охватывает самые разнообразные области практики.
   Расширение сферы инженерной деятельности в ХХ в. – закономерный процесс, отражающий общую тенденцию исторической эволюции инженерии – тенденции ее распространения вширь, ее экспансии в новые, ранее далекие от нее формы человеческой деятельности. С этим неразрывно связана и другая тенденция инженерной культуры – тенденция ее универсализации. Она выражается в том, что расширяется не только область приложения, но и само содержание инженерии: если инженерная деятельность в ее традиционном, классическом виде опирается в основном на механику, физику, химию, то ныне, вторгаясь в новые области, она все больше включает в свой научный арсенал результаты и методы всех наук. Выдвижение на первый план «человеческого» аспекта инженерии, типичное для современного этапа ее развития, сопровождается необходимостью обращаться к гуманитарным наукам.
   Чем больше расширяется область распространения инженерии и чем более универсальной становится ее научная база, тем явственнее выступает сущность инженерии как приложения науки к практике. Специфика инженерного подхода – в том, что он есть способ научного решения технических проблем, где бы и в какой форме они ни появлялись. Поэтому он применим всюду, где возникает необходимость и возможность развивать технику на основе науки, использовать научные методы для создания искусственных, технических объектов.
   Широкое понимание инженерии может показаться странным и непривычным. Действительно, оно не соответствует облику классической инженерии последних двух столетий. Можно назвать инженерию в широком смысле «неклассической» или «постклассической» (по образцу того, как называют постклассической науку ХХ в.). Но как бы ни называть современную инженерию, горизонты ее продолжают расширяться, а роль инженерной культуры в обществе неуклонно возрастает.

Часть III. Динамика культуры

Глава 12. История и культура

§ 12.1. Исторические типы культуры

   Различать культуры по историческим эпохам – древняя традиция. В качестве основных принято рассматривать следующие исторические типы культур:
   • первобытная культура;
   • античная культура;
   • средневековая культура;
   • культура эпохи Возрождения;
   • культура Нового времени;
   • современная культура.
   Следует, однако, иметь в виду, что эта типологизация родилась в русле европейской культуры и выражает ее представления о себе, о своем происхождении, развитии и значении для всего человечества. Она описывает ход культурно-исторического процесса на территории Европы – главным образом, Западной. Но европейские исследователи вплоть до конца XIX в. были уверены в том, что развитие европейской культуры является образцом, которому так или иначе должны следовать другие, неевропейские народы. Последние движутся вслед за Европой по тем же историческим ступеням, что и она, но только отстают от нее в этом движении. Европейская культура наиболее высокоразвитая, и в дальнейшем все другие культуры будут постепенно подтягиваться до ее уровня. Такой взгляд на мировую культуру и ее развитие лежит в основе концепции европоцентризма.
   Сторонники европоцентризма распространяют периодизацию социокультурной истории Европы на все области земного шара. Это ведет к заметным натяжкам и искажениям реального историко-культурного развития народов неевропейских стран. Но что касается европейских народов, то развитие их культур действительно более или менее вписывается в последовательность перечисленных исторических эпох.

§ 12.2. Первобытная культура

   Эпоха первобытной культуры – самая длительная в истории человечества. Хотя жизнь древних племен в разных географических регионах имела свои особенности, существуют общие черты, характерные для культуры первобытного периода.
   Важнейшая ее особенность – синкретизм (нерасчлененность, недифференцированность форм первобытной культуры, свойственная их неразвитому состоянию).
   Другая важная черта этой культуры – бесписьменность. Это обусловливает медленность накопления информации в обществе и вытекающие отсюда слабые темпы культурного и социального развития.
   На ранних стадиях первобытного общества, когда язык был еще очень примитивен, главным информационным каналом культуры была, помимо естественно-биологической активности, трудовая деятельность. В ней сочетались воедино прагматический и информационный аспекты. Освоение и передача смысла трудовых операций происходили в невербальной форме, без слов. Показ и подражание были основными средствами обучения и обращения. Действия, после которых наблюдался какой-либо полезный эффект, становились образцами, которые копировались и передавались от поколения к поколению и превращались в затверженный ритуал.
   Вся жизнь первобытного человека проходила в выполнении множества ритуальных процедур и обрядов. Значительная часть из них на самом деле имела рационально необъяснимый, магический характер. Но для древних людей такие магические ритуалы представлялись столь же необходимыми и эффективными, как и любые трудовые акты.
   Мир смыслов, в котором жил человек на заре своей истории, задавался ритуалами. Они были невербальными «текстами» его культуры. Ритуальные операции выступали как символы, знание которых определяет уровень овладения культурой и социальную значимость личности. Подражательность ритуального поведения требовала от каждого индивида следования образцам и исключала творческую самостоятельность. Индивидуальное самосознание в этих условиях развивалось слабо и почти полностью сливалось с коллективным. Проблемы нарушения социальных норм поведения, непослушания, противоречия между личными и общественными интересами не существовало. Индивид не мог отступать от ритуальных требований, налагаемых на его поведения. Особую роль здесь играли табу, охранявшие жизненно важные для существования племени устои коллективной жизни. Культура начинается с введения запретов, которые пресекают асоциальные проявления животных инстинктов, но вместе с тем и сдерживают личную предприимчивость.
   С развитием языка и речи формируется и приобретает важность новый информационный канал – устное вербальное общение. Это сопровождается развитием мышления и индивидуального самосознания. Индивид перестает отождествлять себя с коллективом, у него появляется возможность высказывать, предлагать и обсуждать различные мнения, хотя самостоятельность мышления долгое время остается очень ограниченной.
   На этом этапе духовным основанием первобытной культуры становится мифологическое сознание. Оно отличается тем, что человек переносит на окружающий мир свойства, которые он замечает в себе. В мифах сочетаются вымысел и реальность. Они объясняют все, в них все делается понятным. Словесная символика мифов проникает в ритуалы и придает им смысл. В свою очередь, мифотворчество порождает новые магические ритуалы. Мифы окутывают все формы жизнедеятельности людей и выступают как основные «тексты» первобытной культуры. Их устная трансляция обеспечивает установление единства взглядов всех членов племенного сообщества на окружающий мир.
   Поэзия мифов – первая форма литературного творчества. Мифологическая символика воплощается как в словесной форме, так и в знаковых структурах обрядов, пения, танца, рисунка, татуировки и т. д. В результате мифология образует атмосферу, в которой зарождаются разнообразные виды первобытного искусства. В мифах закрепляются и освещаются практические сведения и навыки хозяйственной деятельности. Благодаря их передаче от поколения к поколению накопленный в течение многих веков опыт сохраняется в социальной памяти и образует первичный уровень знаний и способов мышления, от которого начинается путь, ведущий к развитию философии и науки. В мифологических рассказах о божествах зарождается религиозное мировоззрение.
   Таким образом, в слитном, недифференцированном виде первобытная мифология заключает зачатки основных областей духовной культуры, которые выделяются из нее на последующих ступенях развития человеческого общества, – религии, искусства, философии, науки.

§ 12.3. Античная культура

   Эпоха античной культуры начинается с образования греческих полисов – городов-государств в начале I тысячелетия до н. э. и завершается падением Римской империи в V в. н. э.
   Античная культура на протяжении всего своего существования остается в объятиях мифологии. Она сливает разрозненные племенные мифы в единую религиозно-мифологическую систему, которая становится основой всего античного мировоззрения.
   Однако динамика общественной жизни, усложнение социальных отношений, рост знаний подрывает архаические формы мифологического мышления. Необходимость поддерживать общественный порядок в государстве требует замены племенных норм поведения упорядоченными кодексами законов. Публичная политическая жизнь стимулировала развитие ораторского мастерства, культуры мышления и речи. Совершенствование ремесла, строительства, военного искусства все больше выходило за рамки освященных мифом образцов.
   Таким образом, расцвет мифологии в античную эпоху сопровождался борьбой против архаических традиций мифологического сознания, сковывавших свободу мысли, рост знаний, развитие трудовой деятельности. Стремление разрешить это внутреннее противоречие античной культуры стало движущей силой ее развития.
   История античной эпохи разделяется на две фазы – греческую и римскую античность.
   Главными сферами греческой культуры становятся философия и искусство. Они вырастают из мифологии и пользуются ее образами. Но вместе с тем приобретают значение, выходящее за ее пределы.
   Древнегреческая философия создала принципиально отличный от мифологического тип мышления. Мифологическое сознание удовлетворяется описаниями, философское же требует доказательств, стремится дать объяснение действительности путем рационального, логического рассуждения с помощью логических понятий.
   Искусство Древней Греции, как и философия, исходит из мифологии и черпает из нее свои темы и сюжеты. Однако оно начинает служить не только ритуально-мифологическим целям. Произведения искусства приобретают свою собственную, эстетическую ценность, которая определяется не их культовым назначением, а художественными достоинствами.
   Римская античность заимствует многие идеи и традиции греческой культуры. Римская мифология дублирует греческую, философия использует различные идеи учений греческих мыслителей.
   Важнейшие культурные новации римской античности связаны с развитием политики и права. Управление огромной державой потребовало разработки системы государственных органов и юридических законов. Древнеримские юристы заложили фундамент правовой культуры, на который до сих пор опираются современные правовые системы. Характерной чертой римской культуры является ее политизированность.
   Античная культура сохраняет мифологическую оболочку и при этом развивает формы культурной жизни, не вмещающиеся в эту оболочку и разрывающие ее. Это противоречие проявляется в антиномиях, которые пронизывают всю античную культуру.
   1. Чувства и разум. Для античного человека весь окружающий мир был наполнен чувственно данными, видимыми и осязаемыми вещами. Греков отпугивало все, что недоступно взору, что превосходит возможности наглядного представления. Но жизнь античного общества ставила перед людьми проблемы, которые можно было решать лишь на основе рациональных, логически последовательных рассуждений. Авторитет разума, его приоритет над чувствами становился необходимым условием достижения успеха в экономике, правовом законодательстве и т. п. Античная философия все глубже погружалась в дебри абстрактного мышления. Все это привело к тому, что разум в сознании античного человека превратился в верховного властителя и арбитра, устанавливающего истинное положение вещей, в главную силу, управляющую миром. Вера в мощь человеческого разума, в его великие возможности была отличительной особенностью античной культуры.
   2. Судьба и борьба («ананке» и «агон»). Греки возлагали ответственность за события своей жизни на богов. Они считали, что каждому предопределено прожить жизнь в соответствии с предначертаниями судьбы. Ананке (судьба, рок, неотвратимость) властвует над всем миром. Казалось бы, представление об ананке должно обрекать человека на полную пассивность. Однако людям не дано знать заранее, что написано в книге судеб, и они действуют по собственному разумению. Но, если человек пытается нарушить волю богов и уклониться от выпавшей ему на долю судьбы, жизнь его неизбежно превратится в трагедию. Появление трагедии в античной культуре – результат осознания греками способности человека нарушать предписания судьбы, несмотря на наказание за это. Поведение трагического героя показывало еще не изведанные потенции человека.
   3. Социальность и индивидуальность. В Древней Греции на смену прежним родоплеменным общинам пришло объединение людей по месту поселения – полис. Полис для грека был единственным местом, где он чувствовал себя в безопасности. Возникло понятие свободного человека, принадлежащего к сообществу граждан полиса. Общественная жизнь в полисе, с одной стороны, вела к усилению социальных связей и зависимостей. А с другой – она стимулировала развитие самосознания личности, имеющей свободу действовать согласно своей собственной воле независимо от требований общества. Эти две тенденции весьма противоречиво сочетались друг с другом. Граждане полиса стали осознавать, что «человек» и «гражданин» – это не одно и то же, что «человеческое» в личности подчас вступает в конфликт с «гражданским». Сократ отверг приоритет социального над индивидуальным. Он поставил суд совести выше народного суда, самосознание личности – выше коллективного сознания. Однако для античной культуры в целом все же было характерно преобладание общественного над личным, социального над индивидуальным.

§ 12.4. Культура средневековья

   Средневековье – это тысячелетие, условными историческими рамками которого служат V и XV вв. Культура европейского Средневековья возникла на руинах Римской империи. Три силы столкнулись в борьбе, от исхода которой зависело будущее этой культуры.
   Первая из них – это традиции дряхлеющей греко-римской культуры. Они сохранялись в немногих культурных центрах, но новых идей дать уже не могли.
   Вторая сила – дух варварства. Носителями его были различные народы, населявшие провинции Римской империи и вторгавшиеся в нее извне.
   Христианство было третьей и самой могущественной из сил, определявших путь культурного развития Европы. Оно опиралось на традиции, сложившиеся вне античного мира, и ввело в сознание людей принципиально новые гуманистические установки. Христианство являло собою свежую струю, способную вдохнуть новую жизнь в культуру Европы. Сила христианской церкви обеспечивалась не только единством веры, но также ее организационным единством и имущественными ресурсами. Все это позволило христианству занять главенствующее положение в европейской культуре.
   Христианство вывело народы Европы из варварского состояния, но при этом само по-варварски расправлялось со своими противниками. Оно низвергло античные идеалы мудрости и красоты. Враждебное отношение к ним вылилось в проповедь ничтожности разума человека и греховности его плоти.
   Богословы постоянно подчеркивали недоверие к человеческому разуму, приоритет веры над ним. Пышному расцвету иррационализмаи мистики способствовал низкий уровень знаний даже среди образованных людей. Средневековый человек был склонен руководствоваться в жизни не столько логическими размышлениями, сколько догматически принятыми установками. Вся природа казалась ему символическим выражением высшего незримого мира.
   Столь же решительным был отход от языческого отношения к телесности, здоровью, чувственным наслаждениям. Церковь категорически осуждала античный культ тела как греховный. Требуя заботиться о душе, она провозглашала культ аскетизма.
   Почтение к греческой учености и вражда к античной чувственности; христианское милосердие и жестокое преследование еретиков и язычников; изощренные богословские споры о тонкостях христианского учения и дремучее невежество народа; варварское пренебрежение к человеческой личности и христианская забота о спасении души – эта причудливая смесь составляла содержание религиозного сознания в эпоху Средневековья.
   Постепенно церковь распространила свое влияние на все стороны жизни общества. Необходимость во всем руководствоваться религиозными догмами стала в средневековом мире «привычкой сознания».
   Христианское учение задавало исходные позиции, на которых строилось средневековое мировоззрение. Философия и наука находились под строгим контролем: соответствие их содержания христианскому вероучению было неукоснительным требованием, которое поддерживалось авторитетом церкви и силой государственной власти.
   Средневековое искусство почти целиком было направлено на религиозно-церковные нужды. Развивалось мастерство иконописи. В живописи и скульптуре господствовали библейские сюжеты. Высокого совершенства достигла духовная музыка. Особенно значителен был подъем архитектуры.
   Грамотность была редким явлением. Образованными были, как правило, лишь люди священного звания. Вся система образования имела религиозный характер. Преподавание всюду шло на латинском языке, и знание латыни было синонимом грамотности.
   В средневековом обществе всех людей делили на три разряда: два первых – «молящиеся» (священники) и «воюющие» (рыцари, благородное дворянство) – составляли элиту, а простой народ относился к третьему разряду – «трудящимся». Существенной особенностью средневековой культуры был разрыв между элитой и простолюдинами. Быт, нравы, язык и даже характер веры были у них различны.
   Представителям элиты предписывалось неукоснительно соблюдать кодекс дворянской чести, правила этикета, религиозные ритуалы. Их интересы вращались вокруг военных походов, придворных интриг, рыцарских турниров, любовных приключений. Среди них были популярны песни трубадуров, куртуазная поэзия, рыцарский эпос. Наиболее образованное духовенство интересовалось богословием, философией, историей.
   Простому же люду, оттесненному от «высокой» культуры, идеалы элиты были чужды. Крестьяне и горожане жили размеренной трудовой жизнью, в которой сохраняли силу архаические обычаи, подчас никак не согласующиеся с канонами христианской веры. Народный эпос нес в себе немало следов древних, дохристианских легенд. На протяжении всего Средневековья среди простонародья упорно продолжали сохраняться языческие обряды, ритуальные праздники и сборища.
   Было бы неверно видеть своеобразие средневековой культуры только в ее религиозно-христианской окрашенности. На протяжении Средних веков в Западной Европе происходили сдвиги, которые были мало связаны с духом религиозности. В период Средневековья начали зарождаться существующие ныне европейские нации, языки и государства, возник новый тип европейского города, появились многие приметы «европейского» образа жизни. Именно в эту эпоху вошли в обиход стекло, очки, пуговицы, основные элементы современного костюма (брюки, юбка), бумага, нумерация листов в книгах; были изобретены механические часы, рубанок, огнестрельное оружие, ветряная мельница, хомут и дышло; научились применять удобрения, делать железные подковы на гвоздях, изготовлять спирт из зерна, ориентироваться по компасу.

§ 12.5. Культура эпохи возрождения

   Эпохой Возрождения (или Ренессанса) называют период XIV–XVI вв., который стал переломным в истории западноевропейской культуры. Возрождение – это культурная революция, которая подорвала устои средневекового мировоззрения и создала духовные предпосылки нового типа общества, формирующегося в Европе в XVII– XIX вв. Два основных идейных движения определили облик этой эпохи.
   Первое возникло на юге Европы, в Италии. Итальянский Ренессанс был связан с возрождением интереса к античности (отсюда и само название этой эпохи). Он имел светскую направленность и внес новые веяния, прежде всего, в сферу искусства, повернув его от церковных канонов к античным идеалам красоты.
   Второе движение, возникшее несколько позже, – это северное Возрождение. Оно затронуло, главным образом, область религии и нашло свое наиболее сильное выражение в Реформации, направленном против католической церкви религиозном движении, которое породило протестантизм – новую ветвь христианства.
   Началом Возрождения было Треченто (так по-итальянски называют XIV в.), отмеченное именами поэта и ученого Петрарки, автора «Декамерона» Боккаччо, живописца Джотто. В ХV в. (Кватроченто) возрожденческая культура вступила в пору бурного расцвета. Художники и скульпторы изучают пропорции человеческого тела, анатомию, линейную перспективу (Донателло, Боттичелли, Леонардо да Винчи и др.). Период с последнего десятилетия XV до середины XVI столетия становится «золотым веком» итальянского искусства, подарившим миру бессмертные шедевры Рафаэля и Микеланджело. Весь XVI в. (Чинквеченто) продолжается и лишь в начале XVII в. угасает цветение рожденной под небом Италии возрожденческой культуры. К этому времени идеи Возрождения выходят за пределы Италии, воплощаясь в творчестве художников и писателей других стран.
   Реабилитируя античную классику и видя в ее художественных шедеврах образцы для подражания, Ренессанс тем самым освобождал искусство от условностей и ограничений, наложенных на него церковью. Но это лишь одна сторона Возрождения. Главное же заключалось в том, что обращение к античному наследию было формой, в которой совершился переход к новому идейному содержанию культуры. Основой этого содержания стал гуманизм.
   Понятие «гуманизм» ввели в XV в. сами творцы новой культуры. Называя себя гуманистами, они выражали этим направленность своих интересов не на божественные, а на человеческие дела. Центром их интересов стал живой человек. Гуманисты восхищались духовной и телесной красотой человека, его разумом и волей, масштабами его творческих достижений. Они полагали, что достоинство человека определяется не его происхождением, богатством или властью, а прежде всего гуманистической «ученостью». Благородным человека делает не принадлежность к знатному роду, а овладение культурой, широкая светская образованность.
   Вне сферы искусства влияние гуманистов на духовную жизнь европейского общества было не столь значительно. Философия и естествознание не вышли из-под власти церкви. Схоластика продолжала торжествовать в университетах. Достижения науки эпохи Возрождения (идеи Леонардо да Винчи, научные открытия Тихо Браге, Кеплера, Тартальи и др.) нашли признание лишь в более позднее время. Семена, посеянные гуманистической культурой, дали всходы позже, в последовавшее за Возрождением Новое время. Влияние гуманистов на свою эпоху более всего выразилось в разрушении средневековой аскетической морали, результатом чего стало всеобщее падение нравов.
   Гуманизм не был народным движением. Гуманисты представляли собой немногочисленную группу ученых и художников, а гуманистическая культура была элитарной, доступной только людям образованным и оставалась чуждой широким массам, сознание которых продолжало пребывать в плену средневековой культуры.
   Гораздо более сильное воздействие на общество оказало другое идейное течение эпохи Возрождения – Реформация. Это было массовое народное движение, всколыхнувшее различные слои населения целого ряда европейских стран и серьезно пошатнувшее позиции католической церкви.
   Духовные вожди Реформации – Лютер в Германии, Кальвин в Швейцарии – в проповедуемых ими протестантских учениях не выходили за рамки христианской религиозности и даже выступали против светских тенденций развития культуры того времени. Однако общим между протестантизмом и взглядами итальянских гуманистов было то, что в них создавалось новое представление о человеке. Если гуманисты говорили о «гармонии человека и мира», то протестантские священники учили, что «храм Господень – не церковь, а душа человека». Хотя и с разных сторон, но и те и другие, в сущности, переносили фокус внимания с Бога на человека. Они утверждали высшую ценность человеческой личности, ее право свободно и самостоятельно определять свои жизненные судьбы.
   Представление о человеке как об активном творце своей судьбы, а не просто «рабе Божием», существенно повлияло на политическую культуру общества, в которой со времени Возрождения получают развитие идеи демократии, выборного парламентаризма, введения республиканского строя взамен монархического. Гуманистическая идеология воплощается в социальных утопиях Кампанеллы и Томаса Мора.
   Борьба между католичеством и протестантизмом имела для судеб ренессансной культуры трагические последствия. Церковь ответила на Реформацию усилением действий инквизиции, введением жесточайшей цензуры, основанием ордена иезуитов. Атакуемая со всех сторон культура Возрождения задохнулась в удушливой атмосфере религиозной нетерпимости.
   Но наследие эпохи Возрождения обусловило характер дальнейшего культурного развития Европы и сыграло немалую роль в том, что Европа в последующие столетия сумела построить цивилизацию, занявшую ведущее положение в мире.

§ 12.6. Культура нового времени

   В Новое время – с XVII до начала ХХ в. – культура западноевропейских стран обрела ту развитую форму, которая выделила Европу из остального мира и которую имеют в виду, когда говорят о европейской культуре в целом.
   Контуры новоевропейской культуры стали вырисовываться в XVII столетии. Реформация уже была ее зародышем. Монополия папства на посредничество в общении человека с Богом рухнула. Духовная атмосфера в обществе изменилась. Английская революция в XVII в. и французская в ХVIII в. ознаменовали наступление новой эры в истории Европы и становление новой европейской культуры.
   В XVII в. были заложены основы научного естествознания. Галилей впервые обратил внимание на разработку методологии науки. Выдающиеся мыслители этого времени – Бэкон, Гоббс, Декарт, Спиноза, Лейбниц и др. – освободили философию от схоластики. Основой философского познания стала не слепая вера, а разум, опирающийся на логику и факты. Общественная мысль все больше обретала независимость от религии. Христианская религия осталась важнейшим фактором духовной жизни общества, но ее безраздельному владычеству над всей культурой пришел конец. Европейская культура стала светской. Религия в ней выступает как одна из форм культуры, которая уже не господствует над всеми другими, а сосуществует рядом с ними.
   В странах Европы складываются оригинальные художественные школы и литературные течения, в которых находят выражение два больших художественных стиля того времени – барокко и классицизм. С XVII в. средневековая латынь уступает место национальным языкам. Европейская культура становится многоязычной. Начинается подъем национальных культур. Их контакты и взаимодействие, взаимообмен культурными достижениями европейских государств играют важнейшую роль в развитии общеевропейской культуры и оказываются важнейшим фактором быстрого культурного и социально-экономического прогресса Европы.
   XVIII столетие – век Просвещения – определило основные тенденции, сформировавшие облик европейской культуры Нового времени. С этого времени начинается индустриализация общественного производства. На иной качественный уровень поднимается техническая культура. Растут города, развивается предпринимательство, на смену феодально-сословному обществу приходит капиталистическое. Культура Нового времени обращается лицом к обществу и человеку. Идет поиск и обоснование экономических, политических, правовых, нравственных принципов общественной жизни, более совершенных форм ее организации (идеи английской политической экономии, утопический социализм). В искусстве появляются сентиментализм и романтизм – стили, выражающие различные реакции людей на новые условия общественного бытия.
   Европейская культура проникается духом деловитости, практицизма, утилитаризма, который порождается буржуазным предпринимательством. Протестантские идеалы личной ответственности человека перед Богом и людьми за исполнение своих земных обязанностей формируют добросовестное отношение к труду, к семье, к собственности, без чего немыслимо развитие капитализма.
   На небывалую высоту поднимается авторитет знания, добываемого наукой и философией. Развитие знаний, рост образования рассматривается как движущая сила общественного прогресса. Европейская культура приобретает преимущественно рационалистический характер.
   В ХIХ в. европейская культура Нового времени вступает в пору зрелости. Растет крупное машинное производство, для которого нужны квалифицированные инженеры и рабочие. Просвещение становится более доступным для широких слоев населения. Развивается сеть школ, расширяется контингент студентов университетов. Общеобразовательный и культурный уровень масс быстро повышается. Грамотность делается общей культурной нормой. В художественной литературе одним из главных направлений становится реализм. Ускоряются темпы технического прогресса. Наука ХIХ в. выступает как классическая система знаний, основные идеи и принципы которой считаются окончательно установленными и незыблемыми истинами. Фундаментом этой системы служат математика и механика.
   Такие мыслители, как Гегель, Конт, Спенсер, пытаются построить философские системы, сводящие воедино всю сумму знаний, накопленных человечеством. В общественном сознании складывается убеждение, что картина мира наукой в общих чертах уже установлена и дальнейшее развитие научного знания призвано лишь уточнять контуры этой картины и заполнять оставшиеся в ней «белые пятна».
   Однако уже к середине XIX в. появляются признаки надвигающегося кризиса европейской культуры. Выходят в свет работы, проникнутые духом иррационализма и пессимистическим умонастроением (Шопенгауэр, Кьеркегор). Развертывается критика буржуазного общества. О приближающемся конце буржуазной культуры говорят столь разные мыслители, как Маркс и Ницше.
   Разочарование в идеалах все явственнее сказывается в европейском искусстве последней трети XIX столетия. Появляются новые течения в живописи (импрессионизм, примитивизм, символизм и др.), связанные с поиском новых художественных средств. С 1880-х гг. в моду входит термин декаданс, под которым стали понимать настроение усталости, пессимизма, отчаяния, распространяющееся в обществе ощущение приближающегося распада и заката культуры.

Глава 13. Современная культура

§ 13.1. Характерные черты западной культуры ХХ – XXI вв.

   В ХХ в. европейский тип культуры распространился далеко за пределы Европы, охватив другие континенты. Имея в виду, что культура европейского типа характерна уже не только для Европы, ее обычно называют «западной культурой». Хотя в разных странах у нее имеются свои особенности, можно говорить о наличии общих черт, типичных для западной культуры в целом.
   Прагматизм. Современная западная культура – это культура, основанная на предпринимательстве, бизнесе, деловитости. Облик ее формирует экономика, которая, в свою очередь, определяется развитием технологической культуры. Последняя выходит на авангардное место в культурном развитии современного Запада. Социальная и духовная культуры попадают в зависимость от нее. Происходящие в них процессы все более становятся откликами и ответами на запросы экономики и технологии, финансирование и техническое обеспечение определяет условия, средства, формы художественной деятельности, функционирования правовой системы, политической борьбы и т. д.
   Прагматический дух западной культуры настраивает людей на погоню за жизненными благами. В обществе насаждается массовый культ потребления, который сродни религиозному культу. Рынок – храм этого культа, а товары – идолы, которым люди поклоняются. Поэтому нынешний западный мир называют потребительским обществом.
   Динамизм. Современная западная культура необычайно динамична. В ней чрезвычайно быстро меняются условия жизни, техника, моды. Идет беспрерывная погоня за новизной. От вещей уже не требуется, как прежде, долговечность. Они морально изнашиваются быстрее, чем физически. Все большее распространение получают одноразовые изделия. Нынешний западный мир, по остроумному замечанию А. Тоффлера, – это мир «одноразовой» культуры.
   Скоротечность охватывает все сферы культуры. Особенно ярко это видно в области искусства. Его ведущим течением в ХХ в. становится модернизм, для которого характерно калейдоскопическое мелькание идей, школ, направлений, быстро входящих в моду и столь же быстро выходящих из моды.
   Динамизм культуры изменяет саму психологию людей. Стремительный поток обновлений порождает подспудные сомнения в надежности их благополучия и заставляет жить в постоянном напряжении сил, чтобы быть на уровне быстро растущих стандартов потребления. «Психология скоротечности» затрагивает и сферу человеческих контактов, приобретающих мимолетный характер.
   Нарастающие темпы жизни связаны со стремительным и безудержным техническим прогрессом. Он доводит возникшее еще на заре антропогенеза противоречие между культурой и природой до крайности. Общество впервые сталкивается с экологическими проблемами, грозящими ему гибелью.
   Плюрализм. Никогда прежде не было такого обилия и разнообразия культурных систем и подсистем, взглядов и направлений. Существует множественность религий, философских концепций, научных теорий, художественных стилей и т. п. Спутником этого плюрализма становится толерантность, терпимое отношение к различным идеям и мнениям. В результате чуть ли не по любому вопросу высказывается множество суждений, что ведет к своеобразной «избыточности» возникающего вокруг него информационного поля. Это расширяет область поиска решения, но вместе с тем часто погружает дело в пучину бесконечных обсуждений. Способствуя установлению мирных и дружелюбных отношений между людьми, толерантность имеет своим негативным следствием то, что в культуре любые взгляды могут признаваться одинаково приемлемыми. Таким образом, теряются ориентиры, позволяющие отличить ценности от антиценностей, ненормальное представляется нормальным, заблуждение может «на равных правах» соседствовать с истиной.
   Демократизм. Идеи гуманизма, автономии и самоценности человеческой личности, признание недопустимости насилия над человеком, индивидуализм как принцип, утверждающий право личности ставить свои интересы выше общественных, либерализм, провозглашение свободы и равенства в качестве нравственных, правовых и политических условий, без которых личность не может реализовать свой потенциал, – эти представления начиная с эпохи Возрождения постепенно проникали в европейское сознание, но воплощались в жизнь медленно и неуверенно. Внимание к ним в западноевропейском обществе резко возросло в XX в. – оно было реакцией на германский и советский тоталитаризм. После Второй мировой войны демократия, либерализм, индивидуализм стали не только общепризнанными ценностями западной культуры, но и практически осуществляемыми в жизни (хотя и далеко не всегда в должной мере) принципами организации западного общества.
   Внутренняя конфликтность. Эта черта западной культуры проявляется в том, что все ее вышеперечисленные (и другие) особенности подвергаются критике и им противопоставляются альтернативы, которые тоже так или иначе входят в ее содержание. Протестные движения – непременное «приложение» к любой тенденции, претендующей на господство в культуре. Западная литература XX в. наполнена призывами к отказу от потребительских идеалов жизни. Христианская церковь и многие сектантские движения, священники, педагоги, психологи, социологи пропагандируют альтруизм, необходимость праведной жизни, указывают на греховность и гибельность культа потребления. «Зеленые» борются за спасение природы от разрушающего ее ради сиюминутных выгод технического прогресса. В противовес плюрализму выступают религиозный фундаментализм и фанатизм, расизм и национализм с их воинственной ксенофобией.
   Разгул преступности и терроризма – антиподов гуманизма, либерализма, демократии – в какой-то мере их следствие. Свобода и демократия – замечательные принципы, но они фактически облегчают задачу тех, кто пользуется насилием для достижения своих целей. Ибо эти принципы в равной мере оберегают и жертву, и насильника. Сторонники идеалов свободы, демократии, либерализма, исключая насилие, лишают себя права противопоставить ему ответное насилие со своей стороны и рискуют остаться беззащитными перед ним. Давние споры о «добре с кулаками» до сих пор не завершены. Но, очевидно, защита личности от насилия далеко не всегда может обойтись без насилия и репрессий против тех, кто покушается на свободу людей. Это противоречие принимает подчас очень болезненные для общества формы.
   В течение всего ХХ столетия философы, писатели, художники говорят о загнивании западной культуры и предрекают ее гибель. Они, видимо, совсем не напрасно бьют тревогу: современная западная культура, несомненно, страдает опасными недугами, которые угрожают свести на нет все ее достижения. Однако она продолжает существовать. Более того, творческие потенции западной культуры не только не истощились, но еще более возросли. И, несмотря на свои пороки, она активно распространяется по всему миру. Экспансия ее принципов и идеалов играет важнейшую роль в происходящем ныне процессе глобализации и становлении культурного единства человечества.
   Экспансионизм – это характерная черта западной культуры, во многом определяющая облик современного этапа человеческой истории.
   Есть основания предполагать, что западная культура к настоящему времени уже прошла через глубокий, опасный, трагический кризис, который диагностировался многими ее исследователями, и сейчас «больной выздоравливает». Как бы то ни было, но можно надеяться, что в ней найдется достаточно разума и силы, чтобы не довести до гибели ни западный мир, ни человечество.

§ 13.2. Массовая и элитарная культура

   Одна из наиболее важных особенностей современной культуры – гигантский объем циркулирующей в ней информации, превосходящий все, что могли представить себе люди еще несколько десятилетий назад. К этому добавляется и другая не менее важная особенность – невероятный рост мощности каналов передачи информации, среди которых ведущее место занимают телевидение, Интернет, мобильная телефония. Изобилие информации, как и изобилие товаров, сопровождается, с одной стороны, расширением круга потребителей стандартной продукции, рассчитанной на не слишком взыскательную публику, а с другой – формированием сравнительно узкого круга избранных, кому доступна особая, «изысканная» продукция. Происходит расслоение современной культуры на массовую и элитарную.
   Более или менее явное разделение культуры на «культуру для всех» и «культуру для избранных» существовало всегда. Даже в первобытные времена шаманы и жрецы составляли элиту, обладающую особыми познаниями, выходящими за пределы общеплеменной культуры. С появлением письменности возникло различие между элитарной культурой образованных и фольклорной (народной, этнической) культурой. Но в западном обществе ХХ в. это различие уступило место противостоянию элитарной и массовой культур.
   К XX в. время энциклопедически образованных универсалов, чувствующих себя как дома во всех областях культуры, прошло. Современная наука стала малопонятной для непосвященных. Философы зачастую изъясняются таким мудреным языком, что простому смертному он кажется бессмысленным. Глубокие художественные произведения современности нелегки для восприятия и требуют для своего понимания умственных усилий и достаточной образованности. «Высокая культура» стала специализированной. В каждой культурной сфере теперь есть сравнительно немногочисленная элита. Принадлежащие к ней – создатели, ценители и потребители высших достижений в своей (и, возможно, смежных с нею) области культуры. Они со знанием дела и интересом обсуждают положение дел. Тем же, кто не попадает в их круг, просто невозможно понять (да и, как правило, не столь интересно, чтобы стараться это сделать), что они обсуждают.
   На протяжении ХХ в. в западном мире претерпела существенное преобразование и народная, этническая культура. На смену традиционным, архаическим формам народного культуротворчества пришла «индустрия культуры» – производство культурных ценностей для массового потребления, основанное на практически безграничных возможностях их тиражирования, которые предоставляет современная техника. Это производство стало рассматриваться как бизнес, который должен приносить прибыль. В культуру вторглись законы рынка: чтобы увеличить доходы, производимая этой «индустрией» продукция – книги, картины, фильмы, песни, формы досуга, газеты, телепрограммы, стандарты жизни и соответствующие им идеалы, нормативы поведения и т. д. и т. п. – должна получить максимально широкий сбыт. Но элитарные культурные ценности не отвечают запросам широкой публики. Гораздо выгоднее ориентироваться на самые простейшие, примитивные потребности и вкусы толпы, чем пытаться навязывать толпе непонятную для нее «высокую» культуру элиты. Это тем более выгодно, что удовлетворить примитивный вкус несложно, для этого и не требуется больших творческих усилий. Так формируется массовая культура («масскульт»), характерными чертами которой являются общедоступность, легкость восприятия, развлекательность, упрощенность.
   Массовая культура – порождение технического прогресса. Он не только создал технику ее индустриального производства, но и сформировал «массу», нужды которой эта культура удовлетворяет. Потребитель массовой культуры – «человек массы» – это тип личности, которая хочет жить «не хуже других» и жаждет пользоваться всеми благами, даруемыми техническим прогрессом. Испанский философ Х. Ортега-и-Гассет считает характерными чертами этого типа посредственность, стандартность, шаблонность мыслей и желаний. Это «заурядная душа», пассивный потребитель, бездумно принимающий внушенные ему нормы и идеалы жизни. «Человеку массы» свойственна психология избалованного ребенка. Все его помыслы направлены на получение удовольствий, и он уверен, что «имеет право» на это.
   Массовая культура обслуживает «человека массы», идя навстречу всем его желаниям. Мир ее многолик: приключенческая и детективная литература; любовная лирика; щекочущая нервы кинематографическая продукция со сценами драк, убийств, ужасов, эротики; поп-музыка, рок, рэп, регги и т. п.; популярные очерки о научных, околонаучных и псевдонаучных делах; образцы техники; магазины; сенсационные новости; таинственные оккультные явления; реклама; спорт… Массовая культура не требует от человека ни знаний, ни размышлений. Более того, последние могут отвратить человека от нее, ибо она строится на непосредственных эмоциональных реакциях. Поэтому неудивительно, что в массовой культуре происходит возвращение к древним мифам с их иррационально-эмоциональным настроем и создание новых мифов, принимаемых «не разумом, но сердцем» (колдовство, вера в чудеса, расистские, национал-социалистические, большевистские утопии).
   Важное место в массовой культуре занимает массовое искусство. Предназначенная для удовлетворения простейших эстетических запросов продукция этого искусства стандартизована, создавать ее в творческом отношении несложно. И вместе с тем она доступна для самой широкой публики, а потому имеет огромный рынок сбыта, который к тому же увеличивается с помощью рекламы ее модных образцов. Поэтому в современном мире «массовое» искусство становится на поток, превращается в вид индустриального производства, в прибыльную сферу бизнеса.
   К массовому искусству примыкает искусство рекламы, получившей небывалый размах в XX в. Реклама – типичнейшее явление массовой культуры. Ей, как правило, не свойственно затрагивать трудные житейские проблемы, предъявлять повышенные требования к интеллекту, образованию, культурному кругозору людей, их способности разбираться в достижениях науки. Обращенные к широкой публике рекламные объявления предлагают простые и ясные пути к счастью. Вот оно, совсем близко: стоит всего-то лишь купить – жевательную резинку, шампунь, пылесос, телевизор… и жизнь твоя станет сплошным праздником.
   Мир, изображенный в рекламных роликах и картинках, похож на рай. В нем нет ни трущоб, ни нищих, ни бомжей, ни безработных, ни беженцев, ни бандитов. Там обитают красивые, веселые и необычайно удачливые персонажи. Они наслаждаются восхитительными вещами (опять-таки – жевательными резинками, шампунями и т. д.) и благодаря им легко справляются с любыми трудностями.
   Нетрудно увидеть условность и иллюзорность «рекламного мира». Однако он строится по общим стандартам массового искусства. И тут, и там – яркие краски, роскошные интерьеры и автомобили, безумно изысканные наряды. Даже речь персонажей массового искусства нередко складывается из фраз, напоминающих краткие словесные формулы рекламных объявлений.
   Нельзя, однако, оправдать ни охаивание массового искусства высоколобыми критиками и блюстителями непорочной «духовности», ни осуждение и высмеивание «элитарного» искусства от имени народа, который его не понимает. Конечно же, «массовое» искусство шаблонно, примитивно, малохудожественно. Но кому надо развлечься – пусть лучше читает детективы, чем употребляет наркотики. «Массовое» искусство все же дает людям, не имеющим времени, желания или способностей для развития своего вкуса, возможность в доступных им формах удовлетворить свои эстетические потребности, а кому-то может послужить мостиком для перехода к освоению шедевров мирового искусства. И в этом его общественная польза.
   Не может обойтись общество и без «элитарного» искусства. Творцы его нередко прокладывают новые пути в художественном творчестве. Фильмы Сокурова не привлекут в кино много зрителей, но их высокие художественные достоинства восхищают знатоков искусства, и эти фильмы имеют свою аудиторию. И у «массового», и у «элитарного» искусства есть своя ниша в культурном пространстве.
   В современной массовой культуре сталкиваются две тенденции. Одна связана с игрой на самых примитивных чувствах и побуждениях, что в своем крайнем выражении порождает воинствующе-невежественную и враждебную обществу контркультуру и антикультуру (связанную с наркотиками, порнографией, преступностью). Другая же тенденция состоит в учете имеющегося у простых людей стремления повысить свой социальный статус и образовательный уровень (популяризация науки, комиксы с кратким изложением сюжетов произведений классической литературы и т. д.). К концу ХХ в. вторая тенденция заметно усилилась, и культурологи стали говорить о росте мидкультуры – культуры «среднего» уровня. Однако разрыв между массовой и элитарной культурой по-прежнему остается острой проблемой.

§ 13.3. Постмодернизм как феномен современной западной культуры

   Понятие постмодернизма было введено в употребление искусствоведами и культурологами для обозначения особенностей западного искусства последних десятилетий XX в. Эпоху постмодернизма стали рассматривать как новый исторический этап, пришедший на смену эпохе модернизма, которая охватывает развитие художественной культуры с конца XIX в. до послевоенного (после Второй мировой войны) времени. Обращение к понятию постмодернизма опирается на предположение, что после войны в западном искусстве появились новые веяния, не укладывающиеся в рамки модернизма, а потому время того истекло.
   Но приставка «пост-» означает лишь то, что постмодернизм хронологически возникает после модернизма, и сама по себе еще ничего не говорит о его особенностях. Некоторые искусствоведы не без основания полагают, что эпоха модернизма продолжается и постмодернизм надо рассматривать всего лишь как некоторое направление или этап внутри модернизма («поздний модернизм»). Однако сторонники взгляда на постмодернизм как на новую эпоху в художественной культуре пытаются указать новые веяния, которые впервые появились в искусстве послевоенного времени и которых не знало искусство модернизма. К признакам постмодернизма относят, например:
   • Воскрешение традиций художественной классики, диалог с ней, включение элементов великих стилей прошлого в новые формы искусства.
   • Ироническую интонацию, смешение фактографичности с гротеском, рационального, серьезного, возвышенного – с иррациональным, игровым, шуточным.
   • Ориентацию искусства одновременно и на массу, и на элиту.
   • Экспансию искусства в новые сферы – создание его новых форм, видов и жанров, расширение границ искусства вплоть до отождествления его с нехудожественными формами деятельности (например, создание художественных композиций из реальных предметов и элементов пейзажа – хэппенинг, инвайронмент, лэнд-арт и т. п.) [27 - Зыбайлов Л., Шапиский В. Постмодернизм. М., 1993.].
   Но подобные новации отчасти не слишком новы, отчасти сомнительны (правомерность признания постмодернистских новинок художественными произведениями нередко представляется спорной). К тому же далеко не все произведения, считающиеся постмодернистскими, отличаются указанным новаторством. И наконец, приведенный перечень признаков постмодернизма отнюдь не пользуется единодушным признанием. Разные авторы дают совершенно различные его характеристики.
   В литературе конца XX в. понятие постмодернизма стало переноситься из сферы искусства на другие области культуры и всю культуру вообще, а иногда и общество в целом стали называть постмодернистским. Возникла философия постмодернизма, которая претендует на то, чтобы быть философией современной эпохи. Саму эту эпоху стали называть Постмодерном (подобно эпохе Возрождения), а постмодернизм стали толковать как концепцию, раскрывающую специфику этой эпохи. Однако сущность постмодернизма (как и Постмодерна) остается неясной, и споры вокруг смысла этих понятий не утихают.
   Тем не менее существование постмодернизма как феномена культуры конца XX в. не вызывает сомнений. Постмодернизм, так сказать, сам себя создал, причем создал во многих обличьях. Потому что его теоретики, так или иначе формулируя его специфику, порождают тем самым тексты, являющиеся феноменами культуры. А когда их описания постмодернизма задают принципы и условия, которые принимают другие авторы, появляется и множество постмодернистских произведений, созданных в соответствии с этими описаними. Так возникает культурная реальность, становящаяся объектом исследования и дающая основание для выводов о специфике постмодернизма.
   В областях культуры, тесно связанных с экономической и политической практикой, с производством и техникой, такое «самопорождение» культурной реальности затруднительно, ибо там культуротворчество оперирует информацией, отражающей внекультурную действительность. Но мифология и религия, а в особенности – искусство и философия, – такие формы культуры, которые допускают широкую свободу создания духовных продуктов. Поэтому не случайно именно в этих формах и воплощается постмодернизм.
   Высказываются противоположные мнения о будущем постмодернизма. Одни утверждают, что постмодернизм открывает принципиально новую историческую эпоху в развитии не только западного искусства и философии, но и всей человеческой культуры вообще. Другие, наоборот, считают его преходящим явлением, которое вошло в моду на некоторое время и ныне уже начинает сходить с исторической сцены. По-видимому, первое десятилетие XXI в. скорее подтверждает второе мнение. С уходом из жизни «отцов» постмодернизма становится все более ясной надуманность и искусственность выделения его в качестве какого-то особого этапа развития культуры.

Глава 14. Исторические особенности русской культуры

§ 14.1. «Востоко-Запад»

   Когда речь заходит о России, можно услышать самые разнообразные мнения о ее культуре, о ее прошлом, настоящем и будущем, о чертах и особенностях русского народа. Но есть одно, в чем почти всегда сходятся все – как иностранцы, так и сами русские. Это – загадочность и необъяснимость России и русской души. Наверное, не найдется ни одного русского человека, который не помнил бы тютчевское стихотворение:

     Умом Россию не понять,
     Аршином общим не измерить,
     У ней особенная стать,
     В Россию можно только верить.

   Иностранцы же часто цитируют Уинстона Черчилля, сказавшего о России: «Это головоломка, обернутая в тайну внутри загадки».
   Правда, загадочными и непонятными казались европейцам также и китайская, и японская душа. Так что это не уникальное свойство русской души. Культура любого народа содержит в себе какие-то парадоксы, плохо поддающиеся объяснению даже для самих ее носителей, а тем более для посторонних наблюдателей. Культуру же восточных народов людям западной культуры понять особенно сложно. А Россия – страна, лежащая на стыке Запада и Востока. Н. А. Бердяев писал: «Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира» [28 - Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре: философы послеоктябрьского зарубежья. М., 1990. С. 44.].
   Несомненно, географическое положение России, родившейся в Восточной Европе и охватившей просторы слабо заселенной Северной Азии, наложило особый отпечаток на ее культуру. Однако отличие русской культуры от западноевропейской обусловлено не «восточным духом», который будто бы «от природы» свойствен русскому народу, как утверждают некоторые авторы [29 - Например, Бердяев утверждает: «Русский народ по своей душевной структуре народ восточный» (Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 7). «По природе своей они жители Востока», – пишет о русских баронесса де Сталь (Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. Л., 1991. С. 24). Однако смысл подобных высказываний весьма неопределенен.]. Поэт мог восклицать:
   Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы, —
   С раскосыми и жадными очами!
   Но это – поэтическая метафора, а не научно-исторический вывод (сам Блок, написавший эти строки, кстати, меньше всего похож на азиата с раскосыми глазами). Восточная специфика русской культуры является результатом ее истории. Русская культура, в отличие от западноевропейской, формировалась на иных путях – она росла на земле, по которой не проходили римские легионы, где не высилась готика католических соборов, не пылали костры инквизиции, не было ни эпохи Ренессанса, ни волны религиозного протестантства, ни эры конституционного либерализма. Ее развитие было связано с событиями другого исторического ряда – с отражением набегов азиатских кочевников, принятием восточного, византийского православного христианства, освобождением от монгольских завоевателей, объединением разрозненных русских княжеств в единое самодержавно-деспотическое государство и распространением его власти все дальше к Востоку.
   Следы монгольского нашествия глубоко врезались в память русского народа. И не столько потому, что он воспринял какие-то элементы культуры завоевателей. Непосредственное воздействие ее на культуру Руси было невелико и сказалось, главным образом, лишь в сфере языка, вобравшего в себя некоторое количество тюркских слов, да в отдельных деталях быта. Однако нашествие было суровым историческим уроком, показавшим народу опасность внутренних раздоров и необходимость единой, сильной государственной власти, а успешное завершение борьбы с полчищами врагов дало ему ощущение собственной силы и национальную гордость. Этот урок возбудил и развил чувства и настроения, которыми пронизаны фольклор, литература, искусство русского народа, – патриотизм, недоверчивое отношение к чужеземным государствам, любовь к «царю-батюшке», в котором крестьянская масса, основное население России, видела своего защитника и потому постоянно поддерживала его и в войнах с внешними врагами, и в борьбе с самовольными боярами. «Восточный» деспотизм царского самодержавия – в определенной мере наследие монгольского ига.

§ 14.2. Христианско-православное начало культуры

   Большую роль в развитии самосознания русского народа сыграла православная церковь. Приняв христианство, князь Владимир совершил великий исторический выбор, определивший историческую судьбу Российского государства, да и не только его, а, можно сказать, всей мировой истории.
   Этот выбор, во-первых, был шагом к Западу, к цивилизации европейского типа. Он отделил Русь от Востока и от тех вариантов культурной эволюции, которые связаны с буддизмом, индуизмом, мусульманством. Можно сейчас только пофантазировать о том, каким стал бы русский народ и его культура, как сложилась бы история Европы и Азии, если бы Владимир поступил иначе. Но, во всяком случае, сегодня мы жили бы в мире, очень непохожем на нынешний.
   Во-вторых, выбор христианства в его православной, греко-византийской форме позволил Руси остаться независимой от духовно-религиозной власти римского папства. Благодаря этому Русь оказалась в противостоянии не только с восточно-азиатским миром, но и с католической Западной Европой. Православие явилось духовной силой, которая скрепляла русские княжества и способствовала объединению русского народа, необходимому, чтобы выстоять под давлением как с Востока, так и с Запада. Если бы Киевская Русь не приняла православие, то вряд ли вообще смогла бы возникнуть Россия как большое независимое государство, и трудно даже представить себе, что происходило бы ныне на ее территории и как сложилась бы тогда история за ее границами.
   Крещение Руси в 988 г. принесло вместе с православием богатые культурные традиции Византии, которая была тогда лидером европейской цивилизации. На Руси стала распространяться славянская письменность, появились книги и монастырские библиотеки, при монастырях создавались школы, возникло историческое «летописание», расцветало церковное зодчество и храмовая живопись, был принят первый правовой кодекс – «Русская Правда». Началась эра развития просвещения и учености. Русь быстро выдвигалась на почетное место среди самых развитых стран Европы. При Ярославе Мудром Киев стал одним из самых богатых и красивых городов Европы; «соперником Константинополя» назвал его один из западных гостей.
   Особенно важно было воздействие христианства на народную нравственность. Церковь вела борьбу с пережитками языческого быта – многоженством, кровной местью, варварским обращением с рабами. Она выступала против грубости и жестокости, внедряла в сознание людей понятие греха, проповедовала благочестие, гуманность, милосердие к слабым и беззащитным.
   В то же время древнее язычество не исчезло бесследно. Следы его сохранились в русской культуре до сего времени – в некоторых старых народных обычаях, в фольклоре – сказках, былинах, песнях, в виде народных поверий и суеверий. Некоторые элементы язычества вошли и в русское христианство.

§ 14.3. Византийско-имперские амбиции и мессианское сознание

   Политический подъем Руси, прерванный монгольским нашествием, возобновился с возвышением и развитием Московского княжества. Падение Византии в XV в. сделало его единственным независимым православным государством в мире. Великого князя Московского Ивана III стали считать преемником византийского императора, почитавшегося главой всего православного Востока. Подчеркивая это, его стали называть «царем» [30 - Слово «царь» происходит от римского caesar – кесарь или цесарь (на старославянском писалось: цьсарь).]. А на рубеже XV–XVI вв. родилась гордая теория, объявляющая Москву «третьим Римом». В послании к царю Василию III инок Филофей писал: «Един ты во всей поднебесной христианам царь… Яко два Рима падоша, третий стоит, а четвертому не быти, – уже твое христианское царство иным не останется».
   Так в конце XV в. была сформулирована национально-государственная идеология, на многие столетия вперед драматически определившая ход российской истории. С одной стороны, эта идеология вдохновляла византийско-имперские амбиции и завоевательные устремления русского царизма. Российское государство стало расширяться – главным образом за счет присоединения слабонаселенных азиатских просторов – и превратилось, в конце концов, в могущественную империю. А с другой стороны, под влиянием этой идеологии все силы тратились на овладение, охрану и освоение громадных территорий и на обеспечение экономического прогресса, на культурное развитие народа их уже не оставалось. По словам русского историка В. О. Ключевского, «государство пухло, народ хирел».
   Целостность обширной страны, присоединившей к себе территории с разнообразным этническим составом населения, держалась на централизованной самодержавной власти, а не на единстве культуры. Это отводило проблему ее культурной интеграции на задний план и определяло особое значение государственности в истории России. Отсюда проистекает как слабость импульсов, побуждающих власть заботиться о развитии культуры, так и особая сила православно-государственного элемента в русском патриотизме.
   Имперская идеология за пять веков завоевала прочные позиции в русской культуре. Она проникла в умы аристократов и простых крестьян, закрепившись в качестве культурной традиции, которая поддерживала прославление «православия, самодержавия, народности». На ее почве родилось мессианское сознание – представление о данном от Бога великом предназначении России в истории человечества.
   В своих крайних формах мессианство доходит до воинствующего шовинизма и высокомерного национализма, граничащего с манией величия. С презрением осуждается «загнивающий» и «дряхлеющий» Запад с его бездуховностью и Восток с его пассивностью и отсталостью, провозглашается превосходство православного русского «духа», несущего в мир добро, и его грядущее торжество над темными силами мирового зла, царящими в зарубежных странах. Явственный отзвук мессианства слышен и в советской пропаганде, которая рисовала образ России, идущей «во главе всего прогрессивного человечества» и борющейся с «мрачными силами реакции» за «победу коммунизма во всем мире».
   В славянофильстве XIX в. делались попытки развить мессианские представления в нравственно-гуманистическом ключе. Славянофильская публицистика возвышенно говорила о русском народе как о богоизбранном носителе особой духовной силы, призванном сыграть миротворческую и объединительной роль в построении будущего всемирного сообщества народов. В русле этих представлений возникли горячие споры вокруг «русской идеи», то есть вокруг вопроса о том, каковы цель и смысл существования русского народа. Эти споры продолжаются и поныне – главным образом, в связи со стремлением определить особый, «третий» (не западный и не восточный, не социалистический и не капиталистический) путь развития России.
   «Что замыслил Творец о России?» – так формулировал вопрос о русской идее Бердяев. Эта постановка вопроса, однако, несет в подтексте мысль о существовании какой-то специфической задачи, для решения которой Бог избрал Россию и которую никто кроме русского народа решить не может. Сходная идея о богоизбранности народа выдвигалась еще в древнееврейской религии; в свою особую историческую миссию верили древние римляне, а в XIX–XX вв. – немцы и американцы. Но в современных национальных культурах такие мысли все же встречаются редко. Французы или шведы, например, вряд ли будут жарко спорить о том, для чего Бог создал Францию или Швецию. Стоит вспомнить, во что обошлась Германии и всему человечеству «немецкая идея», которой Гитлеру удалось соблазнить свой народ. Сейчас Германия, как и другие страны, живет без особой национальной идеи, и не видно, чтобы это причиняло немцам страдания и как-то задевало их национальные чувства. В конце концов, «идея» у всех государств одна и та же: создавать условия для благополучной и счастливой жизни своих граждан (причем для всех граждан – независимо от их этнического происхождения). И никакую другую «национальную идею», возлагающую на какой-либо народ особую историческую миссию или особую роль в развитии человечества, нет необходимости придумывать.

§ 14.4. Из культурной изоляции – к интеграции с европейской культурой

   После крушения Византийской империи молодое русское православное государство оказалось со всех сторон окруженным странами с иной верой. В этих исторических условиях православие выступало как идейная сила, способствовавшая сплочению русских княжеств и укреплению единой централизованной державы. Понятия «православное» и «русское» отождествлялись. Любая война с другой страной становилась войной с иноверцами, войной за святыни – «за веру, царя и отечество». Известна роль, которую сыграла православная церковь в борьбе с Золотой Ордой, с польской интервенцией во время Великой Смуты.
   Но вместе с тем православие становится и изолирующим фактором, обособляющим русский народ от других народов Европы и Азии. Противостояние его католицизму препятствует культурным контактам с Западной Европой. Все культурные веяния, идущие оттуда, представляются чем-то «порченым», не соответствующим истинной вере, а потому они осуждаются и отвергаются. Это оставляет Россию в стороне от развития западноевропейской культуры. А в одиночку, да еще после культурных разрушений, нанесенных монгольским завоеванием, она не может вновь подняться на уровень, достигнутый к тому времени западной культурой. Так культурный разрыв с Западом превращается в растущую культурную отсталость средневековой России от него, особенно в научном и техническом отношении.
   Этой отсталости содействует и присущая православию приверженность к сохранению сложившихся издавна традиций, неприятие «новой учености». Такая позиция была характерна еще для византийской церкви. Но религиозно-философское образование в Византии было поставлено лучше, чем в Западной Европе, так что следование византийским традициям поднимало культуру Руси в киевский период ее истории и позволяло ей идти в ногу со временем. В московский период дела уже обстояли иначе. В католической Европе позднего Средневековья шел бурный расцвет богословско-схоластической мысли, который постепенно приводил к развитию философского критицизма и подготавливал появление протестантства, быстро расширялась сеть университетов, начиналось формирование опытного естествознания, росло свободомыслие. Подобные новшества были чужды духу российского православия той эпохи. Они воспринимались как свидетельства того, что католическая церковь все больше впадает в ересь.
   Даже никоновские реформы вызывали резкий протест как среди священников, так и у мирян. Тем более осуждалось всякое западное «умничанье». Уровень просвещения и культуры церковной иерархии был очень низкий [31 - Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 12.]. В русском духовенстве московского периода господствовал «честный консерватизм и почти фанатизм бесшкольности» [32 - Там же. Т. 2. С. 543.]. Когда Петр I ввел обязательное обучение кандидатов в священство, многие священники прятали детей, и их приводили в школы в кандалах.
   Таким образом, в московский период русской истории ни государство, ни церковь не были озабочены развитием просвещения и науки. Общество в целом – и боярство, и мелкопоместное дворянство, и купечество, и крестьянство – не слишком жаловали ученость. К концу XVII в. это привело к тому, что культурное, научное, техническое отставание России превратилось в серьезную проблему, от решения которой зависело, по какому пути пойдет Россия: по восточному или западному. Будет ли она существовать как замкнутое, технически отсталое царство или откроется миру и начнет осваивать достижения других культур? Погрузится ли она в неспешное течение восточного образа жизни или же вступит в бурлящий и ширящийся поток западной цивилизации?
   Петр I сделал выбор и повернул Россию на второй путь. Не будь этого, Россию, скорее всего, постигла бы судьба Индии или Китая.
   Прорубив «окно в Европу», Петр I положил начало приобщению России к мировой культуре. Россия пришла в движение. Искры, родившиеся от столкновения русской культуры с культурой Западной Европы, пробудили ее богатые потенции, дремавшие под спудом замкнутого и застойного бытия. Подобно тому, как талантливый человек, воспринимая мысли других людей, по-своему развивает их и приходит в результате к новым оригинальным идеям, так и русская культура, впитывая достижения Запада, делает духовный рывок, выведший ее к достижениям мирового значения. В архитектуре, живописи, литературе, музыке, общественной мысли, философии, науке, технике – всюду появляются творческие шедевры, принесшие ей всемирную славу.
   Как подчеркивал В. О. Ключевский, Петр I ставил целью не просто заимствовать готовые плоды чужого знания и опыта, а «пересаживать самые корни на свою почву, чтобы они дома производили свои плоды» [33 - Ключевский В. О. Соч. Т. 8. М., 1990. С. 396.]. Развитие русской культуры после него пошло именно в этом ключе. Ее почва оказалась способной принять в себя растения из любых земель и вырастить богатый урожай. Как писал Блок, «нам внятно все – и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений…»
   Открытость, распахнутость русской культуры, готовность к диалогу с другими культурами, способность впитывать в себя и развивать их достижения – это с петровских времен стало характерной ее чертой.

§ 14.5. Разрыв между этнической и национальной культурой

   Проникновение западноевропейской культуры в Россию в XVIII в. можно сравнить с приходом византийской культуры в Киевскую Русь в Х в. Оба раза контакт с иноземной культурой способствовал культурному (так же, как экономическому и политическому) подъему страны, формированию нового облика ее культуры. Но как в первом, так и во втором случае это был сложный и противоречивый процесс, наталкивающийся на сопротивление приверженцев старины. Князь Владимир вводил греко-византийское христианство на Руси в борьбе с изжившими себя архаическими традициями племенного древнеславянского язычества. Петр насаждал европейское светское просвещение, преодолевая враждебное отношение к нему церкви и консерватизм общества.
   Петр отлично понимал, что Россия должна сделать резкий рывок для преодоления экономической и культурной отсталости, иначе ей грозит участь колосса на глиняных ногах, который не сможет выстоять под ударами и будет отброшен на задворки мировой истории. Его гений, быть может, в наибольшей степени проявился в том, что он сумел точно выбрать решающее условие осуществления такого рывка и сделать едва ли не максимум возможного для воплощения этого условия в жизнь. Условие это – наличие знающих, образованных людей, инженеров, ученых и художников, специалистов по производству металлов и оружия, по кораблестроению и навигации, по физике и химии, по архитектуре и живописи. Но в России столь необходимых «царю-плотнику» профессионалов практически не было. Поэтому Петру пришлось привозить их из-за рубежа и вместе с тем налаживать дело обучения отечественных кадров. Однако засилье «немцев» вызывало недовольство даже у его сподвижников. А у русских светское, нецерковное образование не считалось достойным благородного человека занятием.
   Поднять престиж знания в глазах российского общества было очень нелегко. Когда по велению Петра в 1725 г. была учреждена Академия наук с гимназией и университетом, где должны были преподавать приглашенные из Германии профессора, то среди желающих учиться там русских не оказалось. Пришлось выписать из-за границы и учеников. Через некоторое время первый русский университет (Московский университет был основан лишь через 30 лет – в 1755 г.) из-за отсутствия студентов был закрыт.
   Новый тип культуры стал складываться среди сравнительно узкого круга людей. В него входили, главным образом, представители дворянской элиты, а также обрусевшие иностранные специалисты и «безродные» люди, сумевшие, подобно Ломоносову, благодаря своим способностям добиться успехов в науке, технике, искусстве или продвинуться вверх на государственной службе. Даже столичная знать в значительной ее части не пошла дальше усвоения лишь внешней, показной стороны европеизированного быта – одежды, убранства комнат, «политесного» этикета. Большинству же населения страны – крестьянству, городским обывателям, купечеству, ремесленникам, духовенству – новая, впитавшая в себя соки европейского просвещения, культура осталась чуждой. Народ продолжал жить старыми верованиями и обычаями, просвещение его не коснулось. Если к XIX в. в высшем обществе университетское образование стало престижным и талант ученого, писателя, художника, композитора, артиста стал вызывать уважение независимо от социального происхождение человека, то простонародье видело в умственном труде «барскую забаву», развлечение от безделья и смотрело на интеллигенцию «как на чуждую расу» (Бердяев).
   Возник разрыв между старой и новой культурой. Такова была цена, которую заплатила Россия за крутой поворот своего исторического пути и выход из культурной изоляции. Историческая воля Петра I и его последователей смогла вписать Россию в этот поворот, но ее оказалось недостаточно, чтобы погасить силу культурной инерции, владевшую народом. Культура не выдержала создавшегося на этом повороте напряжения и разошлась по швам, которые до того соединяли ее различные обличья – народное и господское, деревенское и городское, религиозное и светское, «почвенное» и «просвещенное». Старый, допетровский тип культуры сохранил свое народное, деревенское, религиозное, «почвенное» бытие. Более того, отторгнув все чуждые иноземные новшества, он замкнулся и надолго застыл в почти не меняющихся формах русской этнической культуры. А русская национальная культура, освоив плоды европейской науки, искусства, философии, в течение XVIII–XIX вв. приняла форму господской, городской, светской, «просвещенной» культуры и стала одной из богатейших национальных культур мира.
   Отделение национального от этнического, конечно, не было абсолютным. Оно больше проявлялось в различии образа жизни и поведения «верхов» и «низов», в их речи, отношении к науке и искусству, понимании и оценке явлений церковной, государственной, общественной жизни. Но, скажем, классическая русская литература или музыка как бы надстраивалась над своим этническим базисом и использовала фольклор, старинные народные напевы. Правда, в произведениях выдающихся писателей, поэтов, композиторов народные мотивы обретали формы и смыслы, выходящие далеко за пределы их исходного звучания, а подчас и за пределы простонародного восприятия (например, в публицистике, в инструментальной музыке).
   «Россия XVIII и XIX столетий жила совсем не органической жизнью…, – пишет Н. А. Бердяев. – Образованные и культурные слои оказались чужды народу. Нигде, кажется, не было такой пропасти между верхним и нижним слоем, как в петровской, императорской России. И ни одна страна не жила одновременно в столь разных столетиях, от XIV до XIX века и даже до века грядущего, до XXI века» [34 - Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 13.].
   Разрыв между этнической и национальной культурой наложил свой отпечаток на быт и нравы русского народа, на социально-политическую жизнь страны, на взаимоотношения между различными социальными слоями общества. В общественной мысли он породил идейную полемику между славянофилами и западниками. Он обусловил особенности русской интеллигенции, болезненно переживавшей свою оторванность от народной почвы и стремившейся восстановить потерянную связь с нею.
   В советское время этот разрыв был в значительной мере преодолен благодаря развитию индустриальной экономики, введению всеобщего школьного обучения, созданию многочисленного слоя образованных специалистов как в городе, так и на селе. Однако при этом были утрачены некоторые этнические традиции русского народа (в том числе религиозные и нравственные). Выезд из страны после революции и гибель от сталинских репрессий многих выдающихся деятелей культуры, а также узко утилитарная направленность обучения специалистов существенно снизили культурный потенциал интеллигенции.
   Последствия пережитого русской культурой разрыва между этническим и национальным ощущаются до сих пор.

§ 14.6. Традиции и современность

   Исторический путь, пройденный народом, откладывается в его социальной памяти и формирует традиционные установки его культуры. Сила традиции придает этим установкам стабильность и сохраняемость в течение долгого времени. Поэтому они кажутся заложенными в народе «от века». Их иногда называют «особенностями народной души» и именно их чаще всего имеют в виду, когда говорят о «национальном характере». Такие традиционные установки складываются и в русской культуре.
   Оглядываясь из современности назад в поисках черт, характерных для русской культуры на протяжении многих веков и сохраняющихся у нее доныне, можно по-разному обобщать исторический материал. Однако выводы, к которым приходят исследователи, во многом совпадают. Выделяя основные черты и духовные ориентации, господство которых в русской культуре более или менее единодушно признается различными авторами, можно указать следующие установки, характерные для нее (табл. 14.1).

   Таблица 14.1

   Названные в левом столбце таблицы установки, несомненно, играют в русской культуре весьма существенную роль. Это не значит, что противоположные установки полностью в ней отсутствуют. Но доминирующими в ней являются именно первые, хотя ими, конечно, не исчерпывается ее специфика. Рассмотрим их подробнее.
   Коллективизм вырабатывался как культурная норма, подчиняющая мысли, волю и действия индивида требованиям социальной среды. Эта норма складывалась в условиях общинной жизни и патриархального быта русского крестьянства. Она, с одной стороны, способствовала организации крестьянского труда и всего уклада деревенской жизни (решение вопросов «всем миром»), а с другой – получала одобрение со стороны власть имущих, поскольку облегчала управление людьми. Многие народные пословицы отразили коллективистскую ориентацию поведения русского человека: «Один ум хорошо, а два лучше», «Один в поле не воин», «На миру и смерть красна». Индивидуализм, уклонение от сотрудничества, противопоставление себя коллективу, даже просто нежелание поддержать общение (например, со словоохотливым случайным попутчиком) воспринимается как неуважение, высокомерие, чванство. Так вести себя «не принято» – это «бескультурье», которое порицается общественным мнением.
   Россия не пережила Ренессанс, внесший струю гуманизма в европейскую культуру, и идея уникальности, самоценности человеческой личности хотя и высказывалась, но никогда не привлекала к себе особого внимания в русской культуре. Гораздо более частым мотивом являлось стремление «быть как все», «не выделяться». Групповая сплоченность снимала проблему индивидуальной инициативы. Растворение личности в коллективе, в массе порождало безответственность за свое поведение, за личный выбор и участие в совместном действии. Лишь к концу ХХ в. мысль о том, что индивидуализм имеет не меньшую социальную ценность, чем коллективизм, постепенно проникает в русскую культуру. Но и сейчас наше общество с большим трудом осваивает такие понятия, как права человека и свобода личности, а личная инициатива, требуемая рыночной экономикой, нередко принимает уродливые формы дикого мошенничества и вызывает осуждение приверженцев принципа «не высовывайся».
   Бескорыстие, возвышение духовности, осуждение склонности к приобретательству, накопительству, скопидомству всегда одобрялось в русской культуре (хотя далеко не всегда служило фактически нормой жизни). Почитались юродивые, отшельники, укротители плоти, бессеребренники и вообще все, кто пренебрегал мирскими благами ради каких-то высших духовных идеалов. Альтруистическая жертвенность, аскетизм, «горение духа» отличают исторических и литературных героев, ставших образцами для целых поколений, – Сергия Радонежского и отца Аввакума в народных преданиях, старца Зосимы и князя Мышкина у Достоевского, властителей дум русской интеллигенции – философов XIX в. Николая Федорова и Владимира Соловьева.
   Первенство духа над «плотью» и обыденностью оборачивается в русской культуре презрительным отношением к житейскому расчету, «мирской суетности», «мещанской сытости». Это, конечно, не значит, что русским людям вообще чужд практицизм. Стремление к материальным благам, чичиковское и плюшкинское поведение – вовсе не редкость в России. «Деловые люди» в ней, как и всюду, ставят во главу угла деньги. Однако в традициях русской культуры деловитому экономическому мышлению не придается особой ценности. «Мелочным расчетам» противопоставляются «широкие движения души». Поощряется, скорее, не разумная предусмотрительность, а действие «на авось».
   Стремление к высотам духовного совершенства подчас выливается в нереальные благие мечтания, высокопарные интеллигентские словопрения о «вечных святынях», за которыми стоит «милая сердцу» практическая беспомощность, бездеятельность и попросту лень. Русская культура более склонна признать прелесть восточной пассивности, чем достоинства западного активизма, практицизма и деловитости. Это находит отчетливое выражение, например, у Гончарова: авторские и читательские симпатии отдаются больше ленивому, но благородному Обломову, чем энергичному, но чуждому сентиментальных эмоций Штольцу. Сходным образом в душе русского человека сочувствие вызывают бесшабашные удальцы, пропойцы, бомжи, готовые жить впроголодь, только бы не брать на себя тягот систематического труда. Знаменитый вопрос: «А ты меня уважаешь?» строится на предпосылке, что уважение завоевывается не делами, а исключительно лишь выдающимися душевными качествами, которые совсем не обязательно должны проявляться в выдающихся поступках.
   Обширность просторов России и многочисленность ее населения на протяжении многих столетий постоянно сказывались на русской культуре, придавая ей склонность к экстремизму, гиперболизму. Эта склонность проявлялась в том, что всякий замысел, всякое дело на фоне громадных по сравнению с соседними странами российских масштабов становились заметными и накладывали свой отпечаток на культуру только тогда, когда приобретали достаточно большой размах, зачастую – лишь если доводились до крайности. Людские ресурсы, природные богатства, разнообразие географических условий, величина расстояний позволяли осуществлять в России то, что было невозможно в других государствах. Соответственно и проекты привлекали внимание, когда отличались грандиозностью.
   Гиперболичны были вера и преданность крестьян царю-батюшке; национальные амбиции и неприязнь ко всему иностранному у московского боярства и духовенства; деяния Петра I, задумавшего построить за несколько лет большой столичный город на пустынном болотистом берегу моря и превратить огромную отсталую страну в передовую и могучую державу; увлечения российской знати XVIII–XIX вв. строительством дворцов и усадьб, французским языком и зарубежными модами; достигшая глубочайшего психологизма у Толстого и Достоевского русская литература; особенности русской интеллигенции (социального слоя, подобного которому не было больше нигде) с ее мучительным ощущением «горя от ума», возвышенными духовными устремлениями и житейской непрактичностью; безудержно фанатичное принятие идей марксизма, вылившееся в уникальный социальный эксперимент, который дорого обошелся русскому народу; неподдельный народный энтузиазм и неправдоподобно наивная шпиономания времен сталинизма; «громадье» планов, «поворотов рек», «великих строек коммунизма» и т. п. Эта же страсть к гиперболизму и экстремизму проявляется и ныне – в доходящем до нелепостей выпячивании своего богатства «новыми русскими»; в беспредельном разгуле бандитизма и коррупции; в наглости финансовых «пирамидосозидателей» вроде Мавроди и невероятно большом количестве их доверчивых жертв; в удивительных для страны, прошедшей войну с фашизмом, буйных вспышках фашистско-националистических настроений и т. д.
   Экстремизм воспринимается русским человеком как культурная норма. Даже люди робкого характера, в жизни не рискующие впадать в крайности, обычно с восторгом говорят о «русском размахе», воспетом в общеизвестном стихотворении А. К. Толстого:

     Коль любить, так без рассудку,
     Коль грозить, так не на шутку,
     Коль ругнуть, так сгоряча,
     Коль рубнуть, так уж сплеча.
     Коли спорить, так уж смело,
     Коль карать, так уж за дело,
     Коль простить, так всей душой,
     Коли пир, так пир горой!

   Одно из самых ощутимых по своим последствиям проявление экстремизма – неоднократно повторяющийся в русской истории быстрый переход от одной крайности к другой, прямо противоположной [35 - Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. В 3 т. М., 1991.]. Удивительно скорая (не в пример западноевропейским варварам раннего Средневековья!) христианизация Руси – и еще более скорое, всего лишь за пару десятилетий после 1917 г., превращение почти поголовно всех в атеистов; а затем в течение одного десятилетия вновь бурный рост числа верующих. Не столь давнее всенародное признание коммунистических идеалов – и нынешнее их осмеяние. Быстрое строительство социализма – и молниеносный рывок от него обратно к «рыночной экономике». Такое бросание из крайности в крайность то и дело ставит страну на грань раскола. Эта опасность сохраняется и в наши дни.
   Поскольку самодержавная государственная власть на протяжении всей истории России была главным фактором, обеспечивающим сохранение единства и целостности огромной страны, постольку неудивительно, что в русской культуре эта власть фетишизировалась, наделялась особой, чудодейственной силой. Сложился культ государства, оно стало одной из главных святынь народа. Государственная власть представлялась единственной надежной защитой от врагов, оплотом порядка и безопасности в обществе. Отношения власти и населения по традиции понимались как патриархально-семейные: «царь-батюшка» – глава «русского рода», облеченный неограниченной властью казнить и миловать своих «людишек», а они – «дети государевы» – обязаны исполнять его повеления, потому что иначе род придет в упадок. Вера в то, что царь хоть и грозен, но справедлив, прочно въелась в народное сознание. А все, что противоречило этой вере, толковалось как результат зловредного вмешательства посредников – царских слуг, бояр, чиновников, обманывающих государя и искажающих его волю. Века крепостной зависимости приучили крестьян к тому, что их жизнь подчиняется не закону, а произвольным решениям властей, и надо «идти на поклон» к ним, чтобы «найти правду».
   Вместе с тем всесилие властей ставило развитие духовной культуры общества в зависимость от них. Искусство, литература, наука обслуживали их интересы. Прославление их было социальным заказом художникам, и они выполняли этот заказ. Верноподаннические мотивы пронизывали культуру сверху донизу. И протесты против самовластия и произвола чиновников так или иначе тоже исходили из признания их фактического всемогущества. Таким образом, фетишизация власти была культурным фоном российской действительности.
   Октябрьская революция сменила тип власти, но не фетишистский культ, которым она была окружена. Более того, партийная пропаганда взяла этот культ на вооружение и придала ему новую силу. Сталин изображался «отцом» народа, «корифеем науки», наделенным необычайной мудростью и прозорливостью. Развенчание его после смерти не изменило общего тона восхваления мудрости «коллективного руководства» и его «единственно верного ленинского курса». Дети на праздниках благодарили Центральный Комитета КПСС и Советское Правительство «за наше счастливое детство». Вожди прославлялись подобно святым, а их изображения выполняли роль своего рода икон. Лозунги типа «Слава КПСС!» были неотъемлемым элементом убранства улиц. Разумеется, многие скептически воспринимали весь этот парад. Но и недовольство властью опять-таки молчаливо возлагало на нее полную ответственность за беды общества.
   Фетишизация государственной власти остается установкой общественного сознания и в нынешней России. Представление, что правительство настолько всесильно, что от него зависят и счастье, и несчастье населения, по-прежнему повсеместно царит в народных массах. Правительство у нас в ответе за все: его ругают за несоблюдение законов, невыплату зарплаты, дороговизну, разгул бандитизма, грязь на лестничных клетках, распад семей, распространение пьянства, наркомании и венерических болезней. И не исключено, что за рост экономики и благосостояния (а рано или поздно он произойдет!) тоже станут благодарить президента, депутатов, министров, губернаторов и мэров. Выработанная историей культурная традиция не сдает свои позиции в одночасье.
   С культом власти и государства исторически связан и особый характер русского патриотизма. Сложившаяся в культуре установка органически соединяет любовь к родине – родной земле, природному ландшафту с любовью к отечеству – государству. Русский солдат воевал «за веру, царя и отечество»: само собою разумелось, что это вещи неразрывно связанные.
   Но дело не только в этом. Вековое существование России в религиозном противостоянии языческому Востоку и католическому Западу не прошло даром. Окруженный со всех сторон «иноверцами», русский народ (в отличие от западноевропейских, не испытавших этого) выработал ощущение своей единственности, уникальности, исключительной несхожести с другими народами. Наложившись на это ощущение, мессианские идеи оформили русский патриотизм как культурный феномен, который не исчерпывается «любовью к отеческим гробам», но предполагает особую историческую судьбу России, особые отношения ее со всем человечеством и обязанности перед ним.
   Это подготовило культурную почву, на которой произошло быстрое распространение в российском обществе марксистских представлений о великой исторической миссии России, которой суждено после Октябрьской революции возглавить движение всего человечества к коммунизму. «Советский патриотизм», включающий в себя гордость за свою державу как «маяк человечества», явился прямым наследником русского патриотизма. «Братская помощь» Советского Союза другим странам представлялась нелегким, но почетным бременем – выполнением обязательств, выпавших на долю нашей страны вследствие ее исключительной роли в истории человечества.
   Крушение социализма стало тяжким испытанием для культуры. Дело не только в том, что катастрофически упала финансово-материальная поддержка учреждений культуры, образования, науки со стороны государства. Переход к рыночной экономике требует существенных изменений в самой системе культурных норм, ценностей и идеалов. Индустриальное общество, а тем более постиндустриальное, к которому России предстоит двигаться, стремится сбросить с себя груз устаревших, доиндустриальных установок.
   Современная русская культура находится на перепутье. В ней идет ломка стереотипов, которые сложились в досоветские и советские времена. По-видимому, нет никаких оснований полагать, что эта ломка затронет коренные ценности и идеалы, составляющие специфическое ядро культуры. Однако призывы к «возрождению» русской культуры в том виде, в каком она существовала в прошлом, утопичны. Переоценка ценностей уже идет. Результаты социологических исследований показывают, что в сознании русских людей сегодня сталкиваются противоречивые нормы и стереотипы поведения. Расшатываются вековые традиции, и трудно сейчас сказать, что из них устоит и что падет жертвой на алтарь нового расцвета русской культуры.

Глава 15. Теории культурно-исторического процесса

В исторической науке накоплено огромное количество сведений о разнообразных культурах прошлого и настоящего, лишь очень бегло и фрагментарно представленных в предыдущих главах. Но каковы место и роль отдельных культур в мировом культурно-историческом процессе? Существуют ли какие-то общие закономерности, определяющие развитие локальных культур и общечеловеческой культуры в целом? Для ответа на подобные вопросы необходимо от описания реальных исторически существующих культур перейти к теоретическому объяснению процесса их исторической эволюции.
Попытки создания теоретической концепции, которая раскрыла бы закономерности культурно-исторического процесса, предпринимались многими философами и учеными. Однако общепризнанной историко-культурологической теории до сих пор нет. Ниже дается краткий обзор наиболее известных и оказавших существенное влияние на развитие современной культурологической мысли теоретических концепций культурно-исторического процесса. Читателям же предоставляется возможность самостоятельно определить свою позицию по отношению к ним.

§ 15.1. Идея общественного прогресса

   В старину, особенно в древнюю эпоху, условия общественной жизни изменялись медленно. Поэтому история представлялась людям в виде калейдоскопа повторяющихся событий. Из века в век люди рожают детей, радуются и печалятся, любят и ненавидят, развлекаются, трудятся, умирают. Меняются поколения, и все повторяется снова и снова. Как сказано в Библии, «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Еккл., I, 9).
   Однако уже в глубокой древности родилось представление о том, что с течением времени происходят какие-то перемены в жизни общества. В лучшую или худшую сторону?
   Согласно древнегреческому поэту Гесиоду, жизнь людей и сами люди постепенно деградируют, становятся все хуже и хуже. Идеализация прошлого и пессимистический взгляд в будущее – очень характерное настроение для эпохи распада родовых отношений и возникновения классовых антагонизмов. Это настроение отразилось также в иудейском, а затем и христианском учении об утраченном рае и грядущем Страшном суде и конце света. Недовольство существующими порядками и впоследствии заставляло людей сожалеть о прошлой, по их мнению, более счастливой жизни. Возвратиться от пороков цивилизации назад к «золотому» веку призывал в XVIII в. Руссо. Этот призыв повторяют и сегодня многие люди, напуганные социальными конфликтами, экологическими проблемами, угрозой гибели человечества.
   Противоположное понимание истории человечества связано с идеей прогресса, утверждающей, что с ходом истории условия жизни людей постепенно меняются в лучшую сторону. С XVII–XVIII вв., в эпоху формирования индустриального общества и быстрого развития науки и техники, философы-просветители пытались осмыслить историю как путь совершенствования общества на основе развития культуры. Уверенность в том, что освобождение человеческого разума от религиозного догматизма и ломка феодальных устоев приведут к созданию нового, рационального общественного устройства – «царства разума» порождала социалистические проекты разумной организации общества. «Золотой век» человечества рисовался не в прошлом, а в будущем.
   Идея прогресса стала одной из самых популярных в общественной мысли XVIII–XIX вв. Предполагалось, что существуют единые законы истории, которые определяют последовательность этапов этого продвижения, так что все народы, хотя и с разной скоростью, движутся по одному и тому же историческому пути. Повсюду на Земле этапы общественного развития с железной необходимостью сменяют друг друга, поэтому все народы рано или поздно проходят, в принципе, одинаковые стадии общественного развития, и развитие культуры везде протекает по одним и тем же законам. В философии выдвигались различные взгляды относительно движущих сил общественного прогресса и законов истории, определяющих его ход и последовательность сменяющих друг друга состояний общества и культуры.

§ 15.2. Европейская философия XIX века: поиски общих законов истории

Сен-Симон и Конт

В учении К. Сен-Симона (1760–1825) и О. Конта (1798–1857) общественный прогресс толковался как движение от низших форм общества к высшим, проходящее через три основные ступени: «детство», «юность» и «зрелость». Разум человечества, как и индивидуальное сознание, развивается, последовательно проходя через детское, юношеское и взрослое «состояние ума». Каждая стадия характеризуется специфическим содержанием культуры: на первой, теологической, ступени базисом культуры является религия, на второй, метафизической, – философия, а на третьей, позитивной, ступени главное место в культуре занимает наука, которая добывает практически полезные знания, позволяющие развивать промышленность и рационально обустраивать общественную жизнь.

Гегель

В трудах классика немецкой философии Гегеля (1770–1831) была предложена концепция всемирной истории как закономерного процесса, ход которого обусловлен саморазвитием мирового духа – Абсолютной Идеи. Смысл истории заключается в создании условий для свободной деятельности человеческого разума, посредством которой Абсолютная Идея, воплощаясь в нем, познает сама себя. С точки зрения Гегеля исторический прогресс состоит в развитии сознания свободы как условия развития духа. Мировой дух движется с Востока на Запад, вселяясь по пути то в один, то в другой народ и поднимаясь все выше к вершинам свободного самопознания. Народ-избранник мирового духа возглавляет развитие человечества на некотором этапе всемирной истории и, выполнив свою великую миссию, передает ее другому народу, который делает следующий шаг в понимании и реализации свободы.
Гегель делит всю историю на 4 этапа: 1) восточный, на котором мировой дух проходит через Китай, Индию, Персию, Египет, 2) греческий, 3) римский, 4) германский. Древний Восток – это младенчество духа, Греция – его юность, Рим – зрелость, германский мир – мудрая старость. Страны Древнего Востока еще не знали подлинной свободы, ибо все люди были рабами властелина, а сам он – рабом своих желаний. В греческом мире свободными осознавали себя не все, а только некоторые. В Риме были разработаны формальные юридические основы принципа свободы, но и это была свобода не для всех. Вместе с христианством дух, наконец, входит в германский мир. «Восток знал и по настоящее время знает, что только один свободен: греческий и римский мир знал, что некоторые свободны; германский мир знает, что все свободны» [36 - Гегель. Г. Философия истории. М., 1995. С. 411.]. Остальные народы, обойденные мировым духом, выступают на арене мировой истории, по Гегелю, лишь в качестве статистов.

Марксизм

   Центральными идеями материалистического понимания истории, разработанного К. Марксом (1818–1883) и Ф. Энгельсом (1820– 1895), являются:
   1. Закономерность исторического процесса – существование объективных законов, по которым он совершается. Законы истории представляют собою внутреннюю логику, необходимую связь и последовательность общественных явлений, которая складывается независимо от воли и желания людей.
   2. Определяющая роль материального производства в развитии общества. Совершенствование способа производства материальных благ – технический прогресс – обусловливает социально-экономическое развитие общества. На основе совершенствования способа производства общество движется по пути социально-экономического прогресса, хотя ход его неравномерен и зигзагообразен.
   3. Зависимость общественного сознания от общественного бытия. Бытие – объективные условия жизни людей – определяет их сознание. Отсюда следует, что духовная культура вторична по отношению к материальной культуре. Прогресс духовной культуры зависит от прогресса культуры материальной.
   Маркс и Энгельс сформулировали понятие общественно-экономической формации – исторического типа общества, который определяется способом производства. Каждая общественно-экономическая формация обладает специфическими особенностями социальной структуры, политической организации, правовой системы, специфическим типом культуры.
   Среди марксистов вошло в традицию выделять пять различных способов производства и, соответственно, пять формаций: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и социалистическую. Эти формации исторически следуют друг за другом и выступают как ступени общественного прогресса. Переход от одной формации к другой предполагает культурную революцию, в ходе которой возникает новая культура, заимствующая из прежней все ценное и отвергающая отжившее, служившее интересам господствовавших прежде классов. Так происходит прогресс культуры.

Итоги: развитие культуры в зеркале западноевропейской мысли XIX в.

   Несмотря на принципиальные различия рассмотренных выше концепций, их объединяет свойственный европейской культуре XIX в. образ мышления. Во всех рассмотренных философских учениях утверждается:
   • Существуют объективные законы истории, в соответствии с которыми человечество идет по пути исторического, в том числе культурного, прогресса.
   • Исторический прогресс однолинеен: он представляют собой движение вперед по единой, общей для всего человечества магистрали. Человеческое общество проходит ряд закономерно сменяющих друг друга стадий развития, каждая из которых характеризуется определенным уровнем культуры. Переходя от одной стадии к другой, общество постепенно поднимается на все более высокий уровень культуры.
   • В каждую историческую эпоху существуют народы, находящиеся на разных стадиях прогресса. Поэтому уровень культурного развития народов различен: есть народы отсталые и передовые. Отсталым народам необходимо поднять свою культуру до уровня передовых.
   • Наиболее высоко по лестнице прогресса поднялись европейские народы. Поэтому европейская культура – наиболее передовая культура эпохи, и до ее уровня дальнейший прогресс должен поднять культуру всего неевропейского мира.
   Однако уже в XIX в. изучение культур различных народов породило сомнения в возможности выстроить их в одну шеренгу «по росту» их уровня развития. Одним из первых попытался найти новый подход к пониманию культурно-исторического процесса Н. Данилевский. А в ХХ в. появился ряд культурологических теорий, основанных на отказе от всех приведенных выше положений, характеризующих установки европейского сознания XIX в.

§ 15.3. Н. Данилевский: Россия и Европа

   Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885) – видный представитель славянофильского течения в русской общественной мысли ХIХ в. Исходный пункт его концепции, изложенной в книге «Россия и культура», – критика европоцентризма. Он отвергает взгляд на европейскую (германо-романскую) цивилизацию как наивысшую и обязательную форму, которую должна принять культура всех народов Земли. История человечества знает и другие цивилизации, которые возникали, существовали и развивались самостоятельно и независимо от нее. Например, Китай, который достиг намного ранее европейских народов больших успехов в литературе, философии, астрономии, технике и технологии. Европейскую цивилизацию также нельзя отождествлять с общечеловеческой, как и китайскую. Исторический путь Европы – это путь развития только группы народностей, но не всего человечества.
   Данилевский говорит о том, что общепринятую периодизацию истории – разделение ее на древнюю, средневековую и новую – неправомерно распространять на всемирную историю; у каждой страны есть своя древняя, средняя и новая история. Он отвергает не только европоцентристское истолкование роли Европы в истории, но и принцип однолинейности исторического прогресса, казавшийся в то время незыблемым, предлагая взамен иное представление.
   В истории человечества существуют разные культурно-исторические типы развития народов, которые порождают существующие отдельно друг от друга цивилизации. Данилевский указывает следующие типы:
   1) египетский;
   2) китайский;
   3) ассирийско-вавилоно-финикийский, или древнесемитский;
   4) индийский;
   5) иранский;
   6) еврейский;
   7) греческий;
   8) римский;
   9) новосемитический, или аравийский;
   10) германо-романский, или европейский.
   Одни культурно-исторические типы были уединенными (2, 4), другие – преемственными (1, 3, 6, 7, 8, 10). Результаты, достигнутые усилиями преемственных типов, превосходят то, что успевают создать уединенные цивилизации, чем и объясняется западный прогресс и восточный застой.
   Согласно Данилевскому, различия между культурно-историческими типами определяются особенностями психического строя, нравственности и условиями исторического воспитания народов, которые их создают. Эти особенности обусловливают и созданную народом культуру, и его роль в истории.
   Культурно-исторические типы Данилевский уподобляет живым организмам. Их жизненный цикл протекает как у многолетних растений. На первом, подготовительном, этапе этого цикла, измеряемом тысячелетиями, происходит смешение племен в единый народ, формирование его языка и других особенностей, составляющих его самобытность, оригинальность. На втором этапе (400–600 лет) складывается государство, которое обеспечивает политическое и культурное единство народа, создает условия для его творческой силы. Третий, цивилизационный, этап – это период расцвета творческой, созидательной деятельности народа. Накопленный ранее потенциал реализуется в мощном культурном взлете, воплощаясь в произведениях искусства, науки, философии, в развитии гражданских и политических учреждений, техники и экономики. Израсходовав свой потенциал, культурно-исторический тип вступает в последний период своего существования.
   Данилевский не отвергает идею исторического прогресса. Но он считает, что прогресс человечества может идти только благодаря тому, что каждый культурно-исторический тип доводит его в каком-то направлении до предела, после чего необходимо, чтобы он начинался с новой исходной точки и шел по другому направлению.
   Попытки насильственно навязать цивилизацию одного культурно-исторического типа другому, согласно Данилевскому, оказываются бесплодными. Однако цивилизация может воздействовать на развитие других цивилизаций. Используя агробиологические аналогии, Данилевский рассматривает три возможных варианта взаимодействия культур:
   • «Прополка» – колонизация страны, в ходе которой в ней насаждается чужая цивилизация за счет вытеснения и уничтожения существовавшей ранее культуры.
   • «Прививка» – пересадка в культуру народа элементов чужой цивилизации, которые должны далее развиваться на теле его культуры и приносить свои плоды.
   • «Почвенное удобрение» – воздействие, при котором развивающаяся цивилизация, сохраняя свою самобытность, усваивает результаты другой, более зрелой цивилизации.
   Особое внимание Данилевский уделяет проблеме будущего России. Он утверждает, что Россия не входит в мир романо-германской цивилизации. Она представитель иного мира – славянского. Славянство еще не достигло зрелости, хотя этот культурно-исторический тип уже прошел тысячелетнюю подготовительную стадию. В отличие от дряхлеющей Европы, славянство только еще входит в период расцвета своих творческих сил и может создать могучую и самобытную цивилизацию.
   Мысль Данилевского одухотворена идеей патриотизма. Эта идея – источник и движущая сила его труда. Но ради ее обоснования он подчас приукрашивает прошлое и настоящее русского народа, чтобы подкрепить свою веру в его великое будущее. Славянский культурно-исторический тип выступает у него как высший тип цивилизации по сравнению со всеми до сих пор существовавшими в истории человечества, соединяющий в себе все лучшее, что было в них, а историческая миссия России начинает выглядеть похожей на то, что говорят европоцентристы о Европе.
   Хотя концепция Данилевского является ныне пройденным этапом общественно-исторической мысли, ее основная идея – идея полилинейности истории человечества, расщепления ее на множество «историй» возникновения и гибели самостоятельных культурных миров, – стала одной из центральных в культурологии ХХ в. В наиболее развернутой форме она нашла воплощение в трудах Шпенглера и Тойнби.

§ 15.4. О. Шпенглер: закат Европы

   Концепция немецкого философа Освальда Шпенглера (1880– 1936) изложена в его знаменитой книге «Закат Европы» (1-й том ее вышел в 1918, 2-й – в 1922 г.). Теоретические построения Шпенглера основаны на идее нелинейности исторического процесса. Он представляет всемирную историю в виде протяженного во времени поля, в разных местах которого вспыхивают, разгораются и угасают костры культурных миров. Эти миры замкнуты и взаимонепроницаемы. Каждая культура живет своей особой жизнью, она рождается, стареет и умирает. Опираясь на свои представления о рождении и гибели культур, Шпенглер рисует картину неминуемо приближающегося конца западной цивилизации.
   В панораме всемирной истории, согласно Шпенглеру, перед взором исследователя предстают восемь «великих культур»: египетская, античная, индийская, вавилонская, китайская, арабская, западная, мексиканская. Россия для Шпенглера – таинственный мир, в котором, возможно, зарождается еще одна великая культура.
   Всякая культура, как полагал Шпенглер, имеет «душу» – свою особую идею, которая стремится выразиться в культурной деятельности народа. Все плоды этой деятельности одухотворяются ею. Культура – это тело, в которое облекается душа. Она расцветает на почве определенного ландшафта и ищет своего самоосуществления в его пространстве. Культура умирает, когда ее душа реализовала всю сумму своих возможностей.
   Душа каждой культуры таинственна, ее сущность невозможно описать словами. Но ключом к ней служит ее прасимвол. Из прасимвола культуры можно вывести весь язык ее форм, все ее проявления. Сколько-нибудь ясного определения того, что собою представляет прасимвол, Шпенглер не дает. Прасимвол, говорит он, связан с характерным для данной культуры представлением о пространственной протяженности, но «неосуществим и непостижим». Однако Шпенглер все же считает возможным охарактеризовать прасимволы с помощью наглядных образов.
   Прасимвол античной культуры – ограниченное материальное тело. Для грека реальны только обозримые, осязаемые, существующие здесь и теперь тела. Пустое пространство, не содержащее в себе тел, для него все равно что ничто, небытие.
   Душу античной культуры Шпенглер называет аполлонистической. Она не выносит вида открытой дали, простора, лишенного видимых границ. Греки плавали, не теряя из виду берегов, не строили дорог, боялись перспектив убегающих вдаль аллей. Их государства-полисы были невелики. Родина в их понимании – то, что можно обозреть с крепостных стен своего города. Столь же мало привлекала греков и даль времен. Их существование замыкалось в обозримом историческом времени; греки не вели точного отсчета времени, плохо ориентировались в хронологии событий, не заботились о сохранении документов, не писали летописей. Их интересовал миф, а не реальная история.
   Прасимвол арабской культуры – мир-пещера. Идея такого мировосприятия нашла выражение в изобретении арки и купола. Замкнутый внутренний мир пещеры представляется полным тайн и загадок, он возбуждает фантазию и мистические настроения. История течет в арабском времени циклично, вращаясь внутри заданного круга. Отсюда убеждение в фатальности происходящего в истории, в существовании мистических связей настоящего с прошлым и будущим. Шпенглер называет душу арабской культуры магической душой.
   Прасимвол западной культуры – бесконечность. Душа этой культуры устремлена вдаль, она не может остановиться на достигнутом. Отсюда обуревающая европейцев жажда путешествий, поиска новых земель, новых впечатлений, новых сфер приложения сил. Стремление к бесконечному проявляется и в науке, и в технике, и в религии, и в философии. Страстное стремление выйти за пределы настоящего к прошлому и будущему присуще западному человеку так же, как и жажда завоевания пространства.
   Душа европейской культуры, неудовлетворенная пребыванием в границах достигнутого, нацеленная на бесконечное движение к неизведанному, символически представлена, согласно Шпенглеру, в гетевском Фаусте. Поэтому он называет ее фаустовой душой.
   Шпенглер мельком затрагивает и вопрос о русской культуре. По его мнению, прасимвол русской культуры – бесконечная равнина.
   Истощив свои творческие силы, душа культуры умирает, и с ней умирает культура – мир ее внешних проявлений. Нет единого человечества, нет единой истории, нет развития, нет прогресса. Есть лишь совершенно непохожие, чуждые друг другу души и создаваемые ими различные культуры, каждая из которых, пережив свой расцвет, увядает и вступает в последний этап своего бытия – цивилизацию.
   Цивилизация, согласно Шпенглеру, есть не что иное, как умирающая культура. «Культура и цивилизация – это живое тело душевности и ее мумия». Культура есть становление, а цивилизация – ставшее. Культура нацелена на духовные идеалы; цивилизация утилитарна, она ориентирует людей на достижение практически полезных результатов. У культурного человека энергия обращена вовнутрь, в развитие его духа, у цивилизованного – вовне, на покорение окружающей среды. Культура привязана к земле, к ландшафту; царство цивилизации – город. Культура связана с культом, мифом, религией, цивилизация атеистична.
   Цивилизация стремится превратить мир в один громадный город, неизбежно порождая империализм. В ней умирающее искусство вырождается в массовые зрелища, философия становится никому не нужной, наука превращается в служанку техники, экономики, политики. Интересы людей сосредоточиваются на проблемах власти, насилия, денег, удовлетворения материальных потребностей.
   Указывая на то, что отмеченные черты цивилизации характеризуют современное состояние западного мира, Шпенглер предрекал его близкую и неизбежную гибель.
   Система идей, изложенная в «Закате Европы», дает немало оснований для критики. Недостаточно обоснованы и неясны такие ее исходные понятия, как «душа культуры» и «прасимвол культуры». Непонятны критерии составления списка из восьми великих культур. У Шпенглера встречаются ошибки и натяжки в описании фактов, в их интерпретации и объяснении. Нельзя согласиться с его тезисом о «непроницаемости» культур, в силу которой невозможно, находясь в одной культуре, понять иные культуры. Вопреки Шпенглеру, культуры не изолированы друг от друга. Они взаимодействуют и многое перенимают друг у друга.
   Но самый существенный порок концепции Шпенглера заключается в провале его главной идеи о приближающемся роковом конце западной культуры. Он предсказывал, что ее окончательная гибель должна завершиться к 2000 г. Этот прогноз оказался ошибочным. Европейская цивилизация вовсе не конец европейской культуры. Не умерли ни архитектура, ни живопись, ни музыка, ни поэзия, ни наука. Вопреки предсказанию Шпенглера, их не поразила старческая немощь.
   Однако Шпенглер метко вскрыл негативные тенденции развития западной культуры, показав при этом, что они проявляются тем сильнее, чем более высокого уровня достигает цивилизация. «Закат Европы» – адресованное западному миру предупреждение о катастрофе, которая висит над ним подобно дамоклову мечу и избежать которой невозможно, если он не будет искать способы преодоления внутренне свойственных ему конфликтов и импульсов к самоуничтожению.

§ 15.5. А. Тойнби: постижение истории

   Главный труд английского историка Арнольда Тойнби (1889–1975) – 12-томное «Исследование истории», над которым он работал более четверти века – с 1934 до 1961 г. В этой работе Тойнби отказался следовать обычно используемой историками схеме, в которой всемирная история подразделяется на истории отдельных стран: историю Англии, историю России и т. д. Понять историю отдельной страны, как правило, невозможно без учета ее связей и взаимодействий с другими странами, утверждает он. Только в рамках некоторого поля исторического исследования можно объяснить ход интересующих историка процессов. Поле исторического исследования охватывает достаточно обширную пространственно-временную область, в которой располагается общество, состоящее из некоторого множества государств. Это общество и есть основная единица истории. Тойнби называет такое общество цивилизацией (слово «цивилизация» имеет здесь иной, чем у Шпенглера, смысл). Всемирная история – история различных цивилизаций.
   Приступая к своему капитальному историческому труду, Тойнби выделил 21 цивилизацию, но в процессе исследования довел их число до 37. Большинство из них до настоящего времени не дожило. Существующих ныне цивилизаций Тойнби насчитал семь:
   1. Западная.
   2. Православная.
   3. Индуистская.
   4. Китайская.
   5. Дальневосточная (в Корее и Японии).
   6. Иранская.
   7. Арабская.
   Тойнби отмечает, что самые древние цивилизации появились лишь несколько тысяч лет назад, а до этого на протяжении почти всей истории человечества (несколько сот тысячелетий) цивилизаций не было и люди жили в обществах иного вида – примитивных. Примитивные общества – это племена и общины, которые занимали небольшую территорию и были немногочисленными по составу. Их на Земле существовало примерно 650. Если представить всемирную историю в виде древа, то примитивные общества – его корневая система, а ветви – цивилизации.
   По своему происхождению цивилизации могут быть первичными – возникающими непосредственно из примитивных обществ, вторичными – рождающимися из первичных, третичными – происходящими от вторичных. Отношения между цивилизациями в таких исторических цепочках похожи на отношения в семье между родителями и детьми. «Младшие» цивилизации наследуют какие-то свои свойства от старших, после рождения сначала опекаются старшими, а затем становятся самостоятельными и создают свои собственные традиции, нормы, ценности, идеалы. Каждая цивилизация имеет специфические особенности, характеризующие три основные сферы ее жизни – культуру, экономику, политику.
   Генезис и динамику цивилизаций Тойнби объясняет действием открытого им механизма «Вызова и Ответа». Ухудшение условий жизни общества – это Вызов, на который общество, чтобы выжить в новых условиях, должно дать Ответ. История любой цивилизации представляет собою последовательность актов Вызова и Ответа. Всякий раз Вызов побуждает общество к совершенствованию, а нахождение адекватного Ответа означает его подъем на более высокую ступень.
   Вызовы могут возникать вследствие изменений в природе – климатических сдвигов, наводнений, иссушения земель и пр. Ответы общества на них различны: переселение, строительство ирригационных сооружений, поливное земледелие. Наряду с вызовами природы существуют также вызовы человеческой среды. Например: «стимул удара» (неожиданное внезапное нападение); «стимул социального ущемления» (рабство, бедность, классовое неравенство, национальная дискриминация).
   Ответ на вызов – это творческий акт. Но к нему способны лишь немногие выдающиеся личности. Новации, с которыми они выступают, встречают сопротивление инертной нетворческой массы. Тойнби разделяет всех членов цивилизованного общества на две части: творческое меньшинство и инертное большинство. Именно творческое меньшинство «вдыхает в социальную систему новую жизнь». Но для победы нового нужно побудить инертное большинство следовать за активным меньшинством. А это требует усилий и со стороны творцов, и со стороны нетворческой массы, которая должна стать готовой к восприятию вводимых новаций. Движется вперед лишь такое общество, в котором эти встречные усилия сливаются воедино.
   Каждая цивилизация проходит через жизненный цикл, состоящий из четырех стадий: генезис, рост, надлом, распад. Причиной надлома может быть конфликтность общества, упадок нравственности, безынициативность элиты. Характерный симптом надлома – идолопоклонство.
   Возможны следующие пути выхода из тупика, в который заходит цивилизация на стадии распада:
   • архаизм – стремление вернуться в прошлое, возвратить былые формы жизни;
   • футуризм – попытка насильственно провести социально-политические и культурные преобразования;
   • отрешение – уход из общественной жизни, отшельничество, аскетизм;
   • преображение – «коренная перемена духовного климата», связанная с религиозным прозрением, божественным откровением.
   Только в последнем случае открывается возможность подлинного спасения, состоящего в «озарении душ светом высших религий». И если общество сумеет воспринять новую религию, то это ведет к духовному перерождению людей и взлету творческого духа, благодаря чему из умирающей цивилизации рождается новая, способная к росту и совершенствованию.
   Таким образом, согласно Тойнби, цивилизации существуют и умирают для того, чтобы вызвать к жизни новые, более развитые формы религии. Создавая религии, люди ищут ответ на главный вызов истории – вызов Бога: «быть человеком». Тойнби возвращается к идее исторического прогресса, но в духе социальной утопии связывает его с утверждением в мире Вселенской Церкви и преображением человеческого общества в «общину святых».
   Тойнби справедливо обращает внимание на то, что в современном мире идет борьба двух тенденций – разъединяющей и объединяющей. Первая из них заключается в национализме, а вторая связана с развитием технологии и культурными достижениями цивилизаций. Разъединяющая тенденция господствовала в прошлом и постепенно ослабевает, тогда как объединяющая возникла значительно позже и в настоящее время усиливается. Создание мощных средств связи, распространение языков межнационального общения, совместное проживание людей разных национальностей на одной территории, рост образования, взаимопроникновение культур – все это создает технологические и культурные условия для возможности объединения всего человечества.
   Однако стремление Тойнби связать эту возможность с созданием единой всемирной церкви вряд ли можно считать обоснованным. Существующие ныне отношения между различными церквами и роль, которую играет религиозный фундаментализм в международных конфликтах, делают явно нереалистичными его надежды на то, что в обозримом будущем все религии сольются на базе христианства в форму некоего высшего монотеизма, а человечество вступит на «дорогу святых» и превратится в общину праведников. Отдавая должное вкладу Тойнби в отстаивание идей гуманизма, прогресса и объединения человечества, необходимо, тем не менее, отметить утопичность его взгляда в будущее.

§ 15.6. П. Сорокин: социальная и культурная динамика

   Питирим Александрович Сорокин (1889–1968) – один из крупнейших представителей гуманитарной науки ХХ в. – начал свою научную деятельность в России, но в 1922 г. был выслан из родной страны. В 1937–1941 гг. в США были изданы 4 тома его фундаментальной работы «Социальная и культурная динамика». В ней была предложена принципиально новая теория культурно-исторического процесса.
   Согласно Сорокину, в культуре следует различать два аспекта:
   • внутренний, или ментальный, – смысл, значение, ценность, составляющие духовное содержание культурных феноменов,
   • внешний, или материальный, – выражение, воплощение смысла, значения, ценности в чувственно воспринимаемых формах, в физических вещах и процессах.
   Предметы культуры отличаются от явлений природы тем, что они представляют собой знаки, символы: материальное в них служит формой выражения духовного, становится носителем смыслов. «Венера Милосская, лишенная внутреннего смысла, была бы просто куском мрамора».
   Сорокин различает три типа культуры.
   1. Идеационная культура. В ней подлинной реальностью считается сверхъестественное, недоступное органам чувств бытие. Среди человеческих потребностей и желаний на первом плане находятся духовные. Способ их удовлетворения – не столько изменение внешней среды, сколько трансформация личности, добровольная минимизация физических нужд, аскетизм.
   Идеационная культура – царство религиозной ментальности. Ее черты отчетливо проступают в культуре Древнего Китая (в VIII–VI вв. до н. э.), Древней Греции (в IX–VI вв. до н. э.) и, в особенности, – западноевропейского Средневековья V–XI вв.
   2. Сенсетивная культура. Она ориентирует людей на достижение благополучия в этом мире, а не на мечтания о райской жизни в мире ином. Сенсетивная культура практична и утилитарна. Потребности и стремления людей носят главным образом материальный, физический характер. Способ их удовлетворения – приспособление и эксплуатация внешней среды. Опорой познания действительности служит чувственный опыт. Средствами получения и проверки истинных знаний считаются наблюдение, эксперимент, измерение, логика.
   По мнению Сорокина, культура преимущественно сенсетивного типа существовала во времена палеолита, в Греции и Риме с III в. до н. э. по IV в. Начиная с эпохи Возрождения, она становится доминирующей в Западной Европе. Сенсетивная культура – антипод идеационной, что особенно заметно при сравнении средневекового мира с западным обществом XV–XX вв.
   3. Идеалистическая культура. Это культура промежуточного, смешанного типа: она сочетает в себе идеационные и сенсетивные элементы. В ней считается, что нормальному человеку свойственно стремление удовлетворять как духовные, так и материальные потребности, но духовные ценности рассматриваются в качестве высших по сравнению с материальными. Способ удовлетворения потребностей заключается, с одной стороны, в целесообразной трансформации внешней среды, а с другой – в совершенствовании внутреннего духовного мира личности.
   Идеалистическая культура в ходе истории выступает как переходная форма от одного из них к другому. В Древней Греции ее расцвет пришелся на V–IV вв. до н. э. – «золотой век» античной культуры. В Европе идеалистическая культура доминировала в XII–XIV вв. – эпоху зарождения Ренессанса, знаменующую переход от идеационного Средневековья к сенсетивному обществу более позднего времени.
   Опираясь на громадный фактический и статистический материал, Сорокин приходит к выводу, что в истории наблюдается циклическая смена доминирующих культурных суперсистем в последовательности:

   …→ идеационная → идеалистическая → сенсетивная → …

   Причины гибели и смены культурных систем кроются в них самих, а не во внешних воздействиях. Каждая система ограничена и имеет свои пределы развития. Когда она молода, ее носители энергично реализуют заложенные в ней возможности. Но по мере исчерпания таковых она утрачивает способность рождать новации. Израсходовавшая свой запас сил культурная система деградирует, становится инертной и вялой. Наступает кризис, который заканчивается тем, что утратившая жизненные потенции система уступает доминирующее место другой, несущей в себе новые возможности.
   Общая картина культурно-исторического процесса в европейском регионе на протяжении трех тысячелетий выглядит, по Сорокину, следующим образом (табл. 15.1).
   Изучение исторического прошлого дало Сорокину основание для оценки настоящего и будущего европейской цивилизации. Уже около шести столетий продолжается господство сенсетивной культуры в западном мире. Это было время интенсивного, быстрого и плодотворного развития науки, техники, экономики, философии, искусства. Однако сенсетивная эпоха подходит к своему завершению. Согласно предложенной Сорокиным схеме культурно-исторического процесса, вслед за эрой господства сенсетивной культуры наступает эра господства культуры идеационной. Речь должна идти не о гибели западной цивилизации, а о закономерной смене ее устаревшей формы на новую.

   Таблица 15.1

   Сорокин не брался пророчествовать о том, какой будет идеационная культура будущего. Но он полагал, что уже сегодня надо искать новые пути преобразования общества и, главное, самой души человека. В последний период жизни он возлагал надежды на развитие и распространение в обществе альтруистической любви и творческого поведения, которые, возможно, станут основой новой идеационной ментальности. Таким образом, идея грядущего восхода культуры соединялась у него с идеей духовного совершенствования человека. [37 - В России, согласно Сорокину, господство идеационной культуры длилось до XVIII в.]
   Критики концепции Сорокина единодушно признают ее фундаментальность и научную значимость. Сорокин переводит задачу создания общей теории культурно-исторического процесса с тропы философского умозрения на путь научного социологического исследования.
   В сорокинском исследовании культуры нашли отражение многие идеи, выдвигавшиеся мыслителями прошлого. Его концепция представляет собой попытку синтеза разных направлений историко-культурологической мысли, сочетания представлений о цикличности эволюции отдельных цивилизаций с поступательным, прогрессивным развитием человечества в целом. Однако остается неясным, являются ли последовательно сменяющие друг друга идеационная, идеалистическая и сенсетивная эпохи ступенями прогрессивного развития культуры. Единого критерия прогресса у Сорокина нет, поэтому говорить о том, что переход от одного типа культуры к другому есть прогресс, не приходится. Таким образом, вписать идею исторического прогресса в свою концепцию Сорокину не удалось.
   Наверное, вывод о том, насколько удалось Сорокину раскрыть закономерности культурно-исторического процесса, зависит больше всего не от изучения прошлого, а от еще неведомого будущего. Если оправдается предсказание Сорокина о приходе новой идеационной культуры, то это станет мощнейшим и убедительнейшим доводом, подтверждающим его концепцию; если же не оправдается – то она останется в памяти лишь как еще одна веха на трудном пути к постижению тайн человеческой культуры. Правда, как предупреждал Сорокин, время, когда можно будет сказать, осуществилось ли его предсказание, возможно, наступит не скоро.

§ 15.7. М. Каган: культура как саморазвивающаяся система

   Концепция философа и культуролога, профессора Петербургского университета Моисея Самойловича Кагана (1921–2006), изложенная в его книгах «Философия культуры» (1996), «Введение в историю мировой культуры (2003), исходит из так называемого деятельностного понимания культуры. Согласно этому пониманию, культура рассматривается как система человеческой деятельности, охватывающая все ее формы, процессы и продукты. Развивая этот взгляд, Каган опирается на применение к истории культуры принципов системного анализа и синергетики.
   Каган – убежденный сторонник идеи культурного прогресса. Его основой он считает эволюцию материальной культуры. Творчество в сфере материального производства, практической деятельности – это «пусковой механизм», приводящий в действие духовную активность людей, требующий развития науки, философии, морали, искусства и всего образа жизни человека.
   Все развитие человеческой культуры Каган разделяет на две основные фазы.
   Первая фаза – от первобытной культуры к культуре феодальной. В первобытные времена образ жизни людей изменялся медленно, но чтобы выжить, первобытный человек должен был все же постепенно вносить усовершенствования в свою деятельность. Стихийный поиск оптимальной модели нового образа жизни людей был ограничен спектром объективных возможностей, обусловленных структурой практической деятельности первобытных племен. Эта деятельность включала три компонента: охоту, собирательство и ремесло. Отсюда следует, что существовало три основных пути выхода из первобытного состояния. Все три возможности перехода людей к новому социокультурному состоянию были испробованы в истории человечества, дав три параллельно развивавшиеся типа хозяйства и, соответственно, три типа культуры:
   • Культура скотоводческих народов, ведших кочевую жизнь в поисках необходимых пастбищ (главным образом, в Азии).
   • Культура земледельческих обществ, наиболее ранние из которых сложились вблизи рек на территориях Египта, Ближнего Востока, Китая, Индии, где возникли могущественные государства.
   • Культура древних греков и римлян, опиравшаяся на развитие ремесленного производства и приведшая к созданию городов, которые стали средоточиями культуры, центрами интенсивной экономической, политической, торговой, духовной, художественной жизни.
   Это были разные варианты одного и того же этапа истории культуры, и каждому из них была уготована своя судьба. Лежащим на главной магистрали развития человеческой культуры оказался третий вариант. «В эстафете культурного развития человечества жезл был передан городу, и передан безвозвратно» [38 - Каган М. С. Философия культуры. СПб., 1996. С. 343.].
   Дальнейшее развитие тенденций, зародившихся в античной культуре, происходило в условиях хаотического переплетения разнородных процессов, захвативших Европу. Нашествие варваров-кочевников, развал Римской империи, распространение христианства, постепенное возрождение городов… Из этого хаоса постепенно выросла новая стабильность, несущая в себе принципиально новый тип культуры – культуру средневекового европейского феодализма.
   Характерной особенностью феодального общества являлась неизвестная прошлому строгая расчлененность и иерархичность форм жизни и сознания разных социальных слоев, лишившая культуру былой однородности. Впервые в истории культура предстала как система субкультур. В ней выделялись 4 субкультуры:
   • религиозная – «культура храма и монастыря»;
   • светско-аристократическая – «культура замка и дворца»;
   • простонародная (фольклорная) – «культура села и хутора»;
   • бюргерская – «культура средневекового города».
   В субкультуре горожан, выдвинувшей на передний план потребности в знаниях и умениях, возникали побудительные силы для развития науки, роста образования, создания университетов, распространения книгопечатания. В городе формировались предпосылки нового типа культуры – культуры Возрождения. Возрождение было лишь одним из путей перехода от феодального типа культуры к буржуазному, но, как показал опыт истории, наиболее продуктивным и наименее болезненным. Путь этот был связан с радикальной перестройкой менталитета феодальной культуры – освобождением от религиозного мистицизма, осознанием единства телесного и духовного в человеке, «открытием личности».
   С эпохи Возрождения началась и продолжается доныне вторая фаза мирового культурно-исторического процесса – от традиционной культуры к культуре креативной.
   Гармония культуры Ренессанса оказалась чреватой внутренними противоречиями. Развитие производства в XVII–XVIII вв. потребовало нового, эмпирического и рационалистического подхода к объяснению мира. XVII столетие вошло в историю под знаком драматического противоборства социальных сил. Перечисляя основные течения, определившие дальнейшее развитие культуры в XVIII–XX вв., Каган называет Просвещение, Романтизм, Позитивизм, Модернизм, Постмодернизм.
   В эпоху Нового времени произошло структурное преобразование мира западноевропейской культуры. Буржуазная культура во главу угла выдвинула созидание вещей, то есть предметную деятельность. Главенствующее место в общественном сознании стало занимать отношение человека и природы, а не человека и человека. Примат веры над знанием уступил место примату знания над верой. Религиозная духовность сменилась бездуховностью, потребительским «вещизмом».
   В итоге всех этих сдвигов на смену традиционализму пришел креативизм. Буржуазная культура стала опираться на новаторство и ценить его. В культуре буржуазного общества образовались трещины между «старым» и «новым», «классическим» и «современным», «непреходящим» и «преходящим» ее содержанием. Результатом изменений, произошедших в культуре после разрушения феодальных основ общественной жизни, явилось формирование новых субкультур, противостоящих друг другу в системе буржуазной культуры, – элитарной и массовой.
   Каган считает, что с начала ХХ в. эпоха буржуазной культуры подошла к своему завершению. Последняя фаза ее развития наступила вместе с появлением Модернизма [39 - Каган пишет слова Романтизм, Позитивизм, Модернизм и Постмодернизм с большой буквы, чтобы показать, что имеются в виду не конкретные течения в искусстве и философии, а явления общекультурного масштаба, определяющие состояние культуры в целом, – как Возрождение и Просвещение.]. Модернизм довел до предела заключенные в ней изначально противоречия. В эпоху модернизма культура стала не только антиприродной, окружающей человека со всех сторон техническими конструкциями, но и антисоциальной: пренебрегая нуждами общества, она замкнулась в «башне из слоновой кости», за что общество «мстит», разрушая ее и уничтожая ее носителей в ходе революций. Модернистская культура, наконец, сделалась даже античеловечной, превращая людей в обслуживающий машины персонал и пронизывая искусство унижающими человека мотивами.
   Логика развиваемой Каганом концепции приводит его к выводу, что середина ХХ столетия явилась переломным этапом в истории мировой культуры. С этого времени начался переход от Модернизма, а вместе с ним от культуры буржуазного общества, к грядущему типу культуры. Здесь опять-таки проявилось действие синергетического закона развития сложных систем: человечество нащупывает методом проб и ошибок способы реорганизации культурной системы для перевода ее в новое устойчивое состояние. Задача состоит в том, чтобы сохранить завоевания научно-технического прогресса, достигнутые европейской цивилизацией, но избавиться от свойственных ей тенденций уродливого разрастания утилитаризма, индивидуализма, бездуховности и выдвинуть во главу угла нравственные и эстетические ценности и идеалы, служащие дальнейшему «очеловечиванию человека».
   До нашего времени, утверждает Каган, культура прошла две большие ступени. В основе первой – теоцентристской – лежало мифологическое сознание, которое достигло высшей своей формы в мировых религиях эпохи феодализма. Вторая – натуроцентристская – началась с эпохи Возрождения: она поставила на место Богов природу: ей поклоняются, ее изучают, преобразовывают, изображают в искусстве. С середины ХХ в. человеческая культура, как предполагает Каган, начала подъем на новую, третью, ступень – антропоцентристскую. Таков смысл переживаемого нами сейчас периода человеческой истории.
   «Деятельностное» понимание культуры, которого придерживается Каган, очень широко: в состав культурных явлений попадает все, что делается человеком, то есть, вообще говоря, все, что есть в обществе. При этом граница между понятиями «культура» и «общество» размывается, и общественная система выступает одновременно и как система культуры. Материальное производство, в котором, по Кагану, заложен «пусковой механизм» развития культуры, также оказывается частью культуры. Благодаря своей широте «деятельностная» трактовка позволяет включить в культуру движущие силы развития общества и, таким образом, рассматривать ее как саморазвивающуюся систему. Это, правда, мешает понять специфику культуры как общественного явления (культура включает в себя не всю человеческую деятельность, а лишь информационно-семиотическую деятельность людей). Но поскольку система культуры в «деятельностной» трактовке расширяется до того, что охватывает все общество, постольку концепция Кагана дает картину исторического развития не только культуры, но человеческого общества в целом.
   Новизна развитых Каганом представлений о культурно-историческом процессе связана, прежде всего, с применением синергетического подхода к изучению развития человеческого общества. Этот подход ведет к иному видению истории, которое отличает концепцию Кагана от ранее рассмотренных. На основе принципов синергетики Каган по-новому решает проблему направленности общественного развития. На каждом этапе истории возникают различные возможности эволюции человеческого общества. Но только те из этих возможностей, которые отвечают «зову будущего» (аттрактору), ведут к более высокой ступени общественного развития. Остальные заводят общество в эволюционные тупики. Таким образом, движение общества «вверх» по ступеням общественного прогресса достигается через шаги, которые оно делает на каждом этапе в разных направлениях. Последовательность наиболее удачных, ведущих к «аттрактору», шагов образует главную магистраль общественного прогресса. Но эта магистраль не является однозначно заданной с самого начала истории объективными законами общественного развития. Человечество создает эту магистраль – и создает только благодаря тому, что оно постоянно ведет поиск лучших путей развития. А здесь для него ценен как позитивный опыт (нахождение их), так и негативный (испытание тупиковых путей).

Глава 16. Закономерности и механизмы культурной динамики

§ 16.1. Проблема генезиса культуры

   Анализ историко-фактического материала и содержания различных теорий культурно-исторического прогресса дает основание сделать ряд выводов относительно его закономерностей и механизмов. Прежде всего, заслуживает внимания применение синергетического подход к развитию культуры, начиная с ее генезиса.
   Как возникла человеческая культура?
   В древних мифах людей приобщают к культуре боги, обучающие их речи, различным искусствам, правилам поведения и организации совместной жизни. В Библии первые люди – Адам и Ева – выходят из-под рук Бога сразу «в готовом виде», взрослые и владеющие даром речи.
   Марксизм развил трудовую теорию происхождения культуры: мышление, речь, знания, обычаи – все это появляется в процессе коллективной трудовой деятельности и совершенствования орудий труда. «Труд создал человека» (Энгельс).
   Голландский историк культуры Й. Хейзинга предположил, что главным фактором в формировании человеческой культуры был не труд, а игра. Культура, по его мнению, возникает в результате развития и усложнения игрового поведения наших обезьяноподобных предков.
   Фрейд связывал развитие культуры с сублимацией – переориентировкой сексуальной энергии на материальные и духовные ценности. Культура создается, по его мнению, благодаря подавлению первичных биологических позывов и наложению запретов (табу) на разрушительные формы поведения. Однако даже последователь Фрейда Э. Фромм указывал, что культура не только ставит под запрет проявления агрессивных потенций человека, но и в определенной мере создает условиях для их развития.
   Каждый из перечисленных подходов к проблеме генезиса культуры указывает на некоторые важные аспекты этого процесса. Но их общий недостаток заключается в том, что происхождение культуры объясняется как следствие совершенствования интеллекта и возникновения сознания. Предполагается, что изменение психики индивидуальных особей – это первичный фактор, а возникновение культуры – его вторичный результат.
   Однако с синергетической точки зрения образование человеческого общества есть скачкообразный процесс перехода от более низко организованной системы – обезьяньего стада – к системе с более высокой организацией. При таком переходе имеет место «системный эффект»: не изменение частей определяет свойства целого, а, наоборот, изменение организации системы как целого ведет к появлению новых свойств у ее частей. Возникновение культуры и есть такого рода «системный эффект».
   Это значит, что не изменения в организмах и психике индивидуальных особей приводят к формированию культуры, а, наоборот, преобразование системы – обезьяньего стада в человеческое общество – является основой изменения ее элементов-индивидов; антропогенез есть продукт социогенеза и культурогенеза.
   Возникновение человека – животного вида Homo Sapiens – вовсе не было обязательным и необходимым результатом биологической эволюции. Хотя тело человека имеет видовые признаки, отличающие его от других животных, но анатомически и физиологически он очень сходен с ними. У человека и шимпанзе – 98,7% общих генов, так что биологическое отличие человека от обезьяны держится всего лишь на одном с небольшим проценте. В организме человека нет ничего такого, что с необходимостью порождало бы у него разумность и способность к свободной созидающей деятельности.
   Биологическая природа человека не обуславливает неизбежность его выхода из животного состояния. В этом смысле правомерно утверждать, что человек не есть «создание природы»: он творит себя сам, по законам своего собственного – неприродного – бытия, то есть бытия социального. Именно в этом социальном бытии и следует искать объяснение всего, что в человеке является «человеческим», а не «животным» (душа, сознание, разум, деятельность, образ жизни и пр.). Вне общества, без особых, социальных форм организации жизни человек – не более чем животное.
   Таким образом, культура возникает не потому, что у человека появляется разум, а, наоборот, разум у человека развивается потому, что возникает культура.
   Из рассмотренных выше теорий происхождения культуры наиболее приемлемой представляется созданная Марксом и Энгельсом трудовая теория, указывающая на основополагающую роль труда в этом процессе. Видимо, для изготовления самых примитивных орудий труда нашим далеким предкам не нужен был высокий интеллект. Но постепенный переход к более сложным трудовым операциям по изготовлению более совершенных орудий требовал повышения интеллектуального уровня. На определенной стадии для создания орудий труда стали необходимы способности, свойственные человеку разумному. Главный вопрос, однако, состоит не в том, как в процессе труда развивались качества человека, а в том, почему люди стали применять орудия в своей деятельности, создавать и совершенствовать их, тогда как никакие другие виды животных к этому способу деятельности не обратились.
   До полной ясности в этом вопросе современная наука не дошла. Скорее всего, к орудийной трудовой деятельности гоминид привело счастливое стечение обстоятельств: это и стадный образ жизни; и видовые особенности их организма (неразвитость клыков и других средств защиты, приспособленность конечностей к выполнению разнообразных функций и т. д.); и ледниковое похолодание, приведшее к переселению гоминид на равнины; и вынужденные новыми условиями обитания перемены форм поведения, освоение более сложных приемов добывания пищи, разделение обязанностей между членами племени, развитие сигнальной коммуникации. Сочетание всех этих обстоятельств – редкая удача, которая могла бы и не случиться. Тогда на Земле человечества не было бы.
   Но уж если эволюция гоминид вступила на путь антропогенеза, то траектория этого пути закономерно привела к образованию человеческого общества. Сплочение племени, взаимозависимость и согласование действий его членов, целенаправленные трудовые процессы, предполагающие предвидение результатов, обучение младшего поколения трудовым навыкам – все это стало необходимостью, ибо иначе племени было не выжить. Эволюция была направлена на развитие у Homo Sapiens таких особенностей тела и психики, которые соответствовали этой необходимости. Происходил естественный отбор, ведущий к совершенствованию мозга и мозговой деятельности, способности к подражанию (нужной для быстрого перенятия опыта старших), строения руки и гортани. Эволюция обеспечивала выживаемость не за счет инстинктов, а за счет интеллекта.
   Эволюционный процесс отбирал качества, которые обеспечивали выживание не столько отдельной особи, сколько всего племени. «Предкультура» складывалась как форма сохранения и трансляции накапливающегося в первобытной общине опыта.
   С возникновением культуры законы биологической эволюции постепенно уступают место законам функционирования и развития социальных систем. Общество как социальный организм живет и определяет жизнь человеческих особей принципиально иначе, чем это происходит с живыми существами в природе.

§ 16.2. Энергетика и динамика развития культуры

   Огромный путь прошло человеческое общество – от пещеры до небоскреба, от костра до атомной бомбы, от наскальных рисунков до гигантских библиотек, от каменного топора до компьютера. История человечества дает нам основания считать, что культура исторически развивается. Можно ли по каким-то параметрам определить уровень развития культуры?
   Л. Уайт в качестве обобщенного параметра предложил использовать уровень энергопотребления. По Уайту, извлечение энергии из окружающей среды и употребление ее на пользу человека – первоочередная задача, решению которой служит культура. Он определяет уровень развития культуры количеством произведенной на душу населения энергии и эффективностью технологических средств, при помощи которых она используется.
   Сформулированный Уайтом основной закон культурной эволюции таков: «культура развивается по мере того, как увеличивается количество энергии, потребляемое в год на душу населения, либо по мере роста эффективности орудий труда, при помощи которых используется энергия» [40 - Уайт Л. Энергия и эволюция культуры // Антология исследований культуры. Т. 1. СПб.: Университетская книга, 1997. С. 444.].
   Первым источником энергии, который использовался в самых ранних культурах, был сам организм человека. Освоение огня, использование в качестве источников энергии ветра и воды, а также домашнего скота увеличивало энергетические ресурсы общества. Рост их пошел быстрыми темпами, когда были найдены новые природные источники энергии – уголь, затем нефть и газ. Совершенствование технологии производства сделало возможным все более эффективное использование энергетических ресурсов. Это развитие технологии добычи и использования энергии служило, по Уайту, основой развития социальной и духовной культуры. В целом, темпы развития культуры в ходе истории убыстряются, поскольку растет потребление энергии.
   Мысль Уайта о функциональной зависимости между потреблением энергии и уровнем культурного развития подтверждается опытом истории и заслуживает признания. Потребление энергии – важное условие развития культуры и может служить показателем ее уровня. Однако энергетический показатель – это лишь необходимый, но не достаточный критерий ее развития. Сам Уайт оговаривал при формулировке своего основного закона, что развитие культуры зависит от потребления энергии «при прочих равных условиях». Но в реальности существует разнообразное неравенство условий, которые влияют на динамику культуры, и уровень ее развития определяется не только энергетическими ресурсами общества.
   В свете информационных и синергетических представлений культура предстает не как «механизм для использования энергии», а как механизм для обработки информации. Рост информации – это своего рода «оборотная сторона» роста энергетической мощи общества [41 - В физике информация рассматривается как негэнтропия – величина, обратная энтропии, характеризующая «работоспособную» энергию системы.]. Работа с энергией и веществом есть область практически-производственной жизни общества, лежащая вне культурного пространства. Но работа с информацией, протекающая в пространстве культуры, является фактором, который, с одной стороны, зависит от энергетических ресурсов общества, а с другой – сам оказывает воздействие на добычу и использование этих ресурсов.

§ 16.3. Культура как средство и культура как цель

   Человеческая культура возникла в ходе антропогенеза как особая форма передачи и сохранения опыта, с помощью которой первобытная община адаптировалась к окружающей среде и обеспечивала себе возможность выжить. Целью было сохранение жизни рода, а культура выступала как средство, помогающее достижению этой цели.
   Возникнув как средство информационного обеспечения жизни общества, культура на первых шагах его исторического развития играет служебную роль: она нужна для того, чтобы добиться успеха в практической деятельности – охоте, собирательстве, домашнем хозяйстве. Однако в дальнейшем в сфере культуры постепенно сосредоточивается все больше человеческих сил. Ибо чем выше поднимается уровень культуры, тем выше становится производительность труда, и это позволяет (и требует) перемещать резервы времени на дела, имеющие собственно-культурный характер.
   Именно там, где общество превращает культуру в особую, самостоятельную форму деятельности, начинается ускорение темпов его развития. Образование городов, которые выступают не только как политические, хозяйственные и торговые, но и как культурные центры, возникновение и распространение письменности, создание библиотек, учебных и научных учреждений, художественных школ и т. д. – все эти симптомы перехода от варварства к цивилизации связаны с преобразованием социального статуса культуры. Обретая самостоятельное существование, культура привлекает к себе все больше общественных ресурсов, с течением времени превращаясь из средства в самоцель.
   В цивилизованном обществе развитие культуры становится задачей, которая не нуждается в каком-то обосновании. И для общества в целом, и для отдельных людей рост культуры все в большей мере выступает не как средство достижения практических целей, а, наоборот, практическая деятельность рассматривается как средство, а рост культуры – как цель.
   Но и после превращения в особую, самоценную и «самоцельную» форму деятельности культура продолжает выполнять свои социальные функции: адаптивную, интегративную и коммуникативную (см. гл. 7). Культура остается информационно-семиотической системой, коллективным интеллектом общества.

§ 16.4. Традиции и новации

   Всякая культура сочетает традиции и новации. В зависимости от соотношения традиций и новаций можно выделить традиционный и инновационный тип культуры.
   Традиционная культура характеризуется доминированием традиционности над новаторством. Ее характерные черты:
   • Неукоснительное следование образцам поведения, усвоенным с детства от старших. Подражание и послушание обеспечивают сохранение социального опыта и передачу его от поколения к поколению. Решения и указания старейшин – хранителей социального опыта – беспрекословно выполняются.
   • Высокий уровень нормативности, охватывающей все стороны жизни людей. Множество различных запретов – табу, которые не подлежат обсуждению и рациональному обоснованию. Господство коллективистского и конформистского духа в сознании людей.
   • Нетерпимость ко всему чужому, пришедшему из другой культуры (ксенофобия). Осуждение попыток творчества, направленного на обновление традиционных норм жизни и деятельности.
   Понятно, что традиционная культура ставит преграды переменам в образе жизни и мышлении людей. Следствием этого является устойчивость быта, житейской психологии, хозяйственного уклада, форм социального устройства. Общество веками остается почти неизменным. В инновационной культуре, наоборот, новаторство доминирует над традиционностью. Ее отличают следующие черты:
   • Размывание шкалы жизненных ценностей. Разнообразные девиации поведения не встречают особого негодования в обществе. Расшатывание морали, падение нравов.
   • Ослабление нормативности культуры. Коллективистское начало уступает место индивидуализму. Рост автономии личности, возможность самостоятельного определения жизненных целей, идеалов, форм и средств деятельности. Свобода личности – одна из важнейших ценностей.
   • Создание благоприятных условий для развития творчества, социальное признание его результатов. Интенсивное развитие искусства, науки, техники, высокий престиж знаний, образованности. Критичность и самостоятельность мышления. Вера в мощь человеческого разума.
   Инновационная культура стимулирует развитие производства и потребления. Создаются условия для технического и социально-экономического прогресса общества.
   Общей тенденцией истории человечества является движение от традиционной культуры к культуре инновационной.
   Архаическая культура первобытных обществ была традиционной. Она и не могла быть иной: слишком мал еще был арсенал средств борьбы за существование, и драгоценные крупицы опыта предков, который дал людям возможность устоять в этой борьбе, необходимо было бережно сохранять и использовать, чтобы выжить. Архаические родоплеменные культуры существовали в почти неизменном состоянии в течение тысячелетий. Традиционными были и культуры, возникшие в государствах Древнего мира – Египте, Китае, Индии, Малой Азии. В странах Востока и ряде мусульманских государств они во многом продолжают оставаться такими вплоть до современности. Черты традиционной культуры можно обнаружить в наши дни у народов, по тем или иным причинам не воспринявшим достижения современной цивилизации.
   Культура средневековой Европы (включая Россию) также носила традиционный характер. Начиная с эпохи Возрождения в западных странах происходило формирование инновационной культуры. В Новое время религия потеряла прежнюю власть над умами людей. Возникло свободомыслие, изменилось отношение общества к творческой деятельности. Поток новых идей захватил философию, искусство, науку, технику. Это привело к существенным сдвигам во всех областях общественной жизни. К ХХ в. инновационный тип культуры стал господствующим в западном мире. Прогнозы на XXI в. обещают дальнейшее развитие инновационной культуры, связанное с техническим прогрессом средств информации и коммуникации, совершенствованием биотехнологий, открытиями в области генной инженерии, химии, энергетики и т. д.

§ 16.5. Постфигуративная, кофигуративная и префигуративная культура

   Выдающийся антрополог и этнограф М. Мид обратила внимание на то, что при различном соотношении традиций и новаций в культуре по-разному складывается взаимодействие между живущими в обществе поколениями людей. Это привело ее к различению трех типов культуры:
   1) постфигуративная культура, которая строится на том, что подрастающее поколение перенимает опыт у старших;
   2) кофигуративная культура, где и дети и взрослые учатся не только у старших, но и у сверстников;
   3) префигуративная культура, в которой не только дети учатся у родителей, но и родителям приходится учиться также и у своих детей.
   Традиционная культура постфигуративна: она изменяется настолько медленно, что жизнь внуков протекает в тех же условиях, что и дедов. «Прошлое взрослых оказывается будущим каждого нового поколения» [42 - Мид М. Культура и мир детства. М.: Наука, 1988. С. 322.]. Чтобы сохранить такую культуру, необходимо совместное проживание трех поколений. Старики нужны не только как руководители и наставники, но и как носители образцов жизни, примеры для подражания. При этом отношения между поколениями в ней не обязательно бесконфликтны. Но, даже восставая против старших, новое поколение продолжает следовать усвоенным с детства поведенческим стандартам.
   Кофигуративная культура – это культура, в которой преобладают модели поведения, задаваемые современниками. Она существует там, где перемены в обществе делают непригодным опыт прошлых поколений для организации жизни в изменившихся условиях. И старшим, и младшим приходится приспосабливаться к новой ситуации, на собственном опыте вырабатывая отличные от прежних стили жизни и способы деятельности. Люди учатся жить друг от друга, перенимая найденные сверстниками пути к успеху и избегая сделанных ими ошибок. Те, чей опыт оказывается наиболее удачным, становятся образцами для других представителей своего поколения. Формы поведения разных поколений становятся неидентичными, что порождает конфликты между поколениями. В своей простейшей форме кофигуративная культура не нуждается в поколении дедов, для нее характерна нуклеарная семья, состоящая только из родителей и детей. Важную роль играет внесемейное, школьное (и «уличное») воспитание и обучение. Молодые люди знают, что их родители живут не так, как жили их деды и бабки, и что сами они будут жить иначе, чем родители. Нередко дети видят наиболее авторитетных наставников не в родителях, а в сверстниках; создаются условия для образования молодежной субкультуры.
   Почва для кофигурации возникает там, где наступает кризис постфигуративной системы. Переселение в другую страну, завоевание или обращение в другую веру, революция, развитие новых видов техники – все это приводит к тому, что старшие не могут освоить новые идеалы, стили поведения, новый язык, вжиться в иную среду. В подобных обстоятельствах поведение следующих поколений начинает отличаться от поведения предшествующих.
   В современном мире кофигуративный характер приобретает, например, культура семей иммигрантов, в которых дети, как правило, адаптируются в новой культурной среде быстрее родителей. Нечто похожее наблюдается и в нашей стране при переходе от социалистической системы к современной рыночной экономике.
   Кофигуративная культура динамична и способна к быстрой перестройке своих норм и стандартов. Она соответствует потребностям общества, живущего в условиях социальных перемен и ускоренного научно-технического прогресса. В ХХ в. она становится господствующей в индустриально развитых странах.
   Однако темп развития современного общества, по мнению Мид, становится настолько высоким, что прошлый опыт оказывается подчас не только недостаточным, но и вредным, мешающим творческому подходу к новым, небывалым обстоятельствам. Учитывая это, Мид предвидит возможность появления префигуративной культуры.
   Префигуративная культура – это культура, в которой инновации могут происходить в настолько быстром темпе, что взрослое население просто не будет успевать усваивать их [43 - Подчеркну, что речь идет не о создании нового, а только о способах его ассимиляции, о том, как новации распространяются в обществе. Творчество нового – это процесс, который требует овладения необходимыми знаниями и, следовательно, достаточно большого периода обучения.]. Если постфигуративная культура ориентирована на прошлое, а кофигуративная – на настоящее, то префигуративная – на будущее. Решающее значение в ней приобретет духовный потенциал молодого поколения, у которого образуется общность опыта, которого не было и не будет у старших.

§ 16.6. Темпоральное расслоение культуры

Культура настоящего и прошлого

   В процессе исторического развития общества одни формы и элементы культуры сменяются другими. Таким образом, время расслаивает культуру: в каждую эпоху ее содержание разделяется на два темпоральных (зависящих от времени) слоя – один составляют формы и элементы культуры, ушедшие в прошлое, а другой – существующие в настоящем. Всякая развивающаяся культура предстает как культура настоящего, исторически возникшая из культуры прошлого. Культура прошлого уже актуально не существует; но она была – и потому есть как особый темпоральный слой культуры. Она существует в исторической памяти, а поскольку историческая память – это неотъемлемая часть культуры, то она тоже составляет часть последней.
   Одни ее достижения – знания, художественные ценности, священные символы, народные обычаи, традиции, особенности языка – продолжают жить в культуре настоящего, составляя исторический базис ее содержания.
   Другие же элементы прошлой культуры сохраняются в музеях и библиотеках, руинах и мифах, исторических памятниках и документах, мемуарах и научных исследованиях. Все это образует архивную культуру – социальную информацию, выключенную из повседневной общественной жизни, но существующую рядом с живой культурой – информацией, которая циркулирует по каналам социальной коммуникации в данный период времени и активно используется обществом.
   Для большинства людей архивная культура не является информационной средой, в которой они постоянно живут, а знакомство с ней обычно ограничивается изучением истории и посещениями музеев. Но человека, плохо знакомого с архивной культурой, считают недостаточно культурным человеком. Существует некоторый, формально не определенный, но в каждой социальной группе ожидаемый от ее членов минимум исторических сведений, которые полагается знать. А подлинно образованная личность не может не интересоваться архивной культурой. Чем больше человек разбирается в ней, тем выше его культурный уровень.
   Исторические перемены в культуре неизбежно сопряжены не только с приобретениями, но и с потерями. Искусственно поддерживать то, что не отвечает новым социальным условиям, столь же вредно для развития культуры, как и уничтожать то, что еще не утратило своего значения. Рано или поздно уходят из живой культуры в архив традиции, существовавшие веками. И хотя новая культура, приходящая на смену отживающей, всегда так или иначе возникает из последней и продолжает ее, это происходит далеко не безболезненно.

Коренные, реликтовые и проектные культурные формы

   Фактор времени не только отделяет культуру настоящего от культуры прошлого, он расслаивает и живую культуру. Под его влиянием в ней появляются три темпоральных слоя, или уровня.
   Основную часть живой культуры составляют характерные для нее коренные формы, в которых сохраняется, обновляется и распространяется социальная информация, необходимая для деятельности людей в данных исторических условиях. Это главные и определяющие формы данной культуры. Они обеспечивают стабильность общества и воспроизводство средств его существования.
   Второй слой живой культуры – это реликтовые культурные формы, которые представляют собой «осколки прошлых культур, уже потерявшие ценность для общества новой исторической эпохи, но тем не менее воспроизводящие определенные виды общения и поведения людей» [44 - Степин В. С. Эпоха перемен и сценарии будущего. М., 1996. С. 10.] (например, обычаи, суеверия и приметы, имеющие хождение в наши дни, но возникшие еще в первобытном обществе). Реликтовые формы обречены умереть и занять свое место в архивной культуре. Однако их умирание может тянуться очень долго.
   Третий слой – проектные культурные формы, содержащие зародыши культуры будущего. В новых научных и технических идеях, открытиях и изобретениях, новых социальных идеалах, принципах и программах переустройства общества закладываются вехи путей дальнейшего развития общества. Разработка проектных форм культуры есть дело творчества в философии, науке, инженерии, искусстве.
   Конечно, не проекты будущего осуществляются, а те, которые воплощаются в жизнь, могут привести совсем к иным результатам, чем ожидалось их творцами (как это получилось при строительстве социализма в СССР). Но, тем не менее, проектные формы необходимы обществу, и в культуре каждой эпохи создаются разнообразные варианты путей к будущему, выбор из которых далеко не всегда предсказуем.

Преходящая и непреходящая культура

   Еще одно темпоральное расслоение живой культуры связано с длительностью существования возникающих в ней феноменов.
   К преходящей культуре относятся явления, которые живут в культуре сравнительно недолго и исчезают, не оставляя сколько-нибудь заметного следа в последующем ее развитии. Например: капризы моды; лжеоткрытия в науке; пропагандистско-идеологические концепции, сочиненные для оправдания зигзагов государственной политики.
   Непреходящее содержание культуры складывается из достижений, не теряющих своей ценности со временем. Они сохраняются в дальнейшем развитии культуры, становясь образцами и средствами для создания новых культурных ценностей. Таковы, например, важные изобретения, определяющие пути развития техники; научные идеи и методы, позволяющие углубить знания о мире; сочинения великих философов; шедевры искусства.
   Творчество происходит и на уровне преходящей, и на уровне непреходящей культуры. На уровне преходящей культуры оно порождает продукты, новизна которых, в сущности, незначительна, а социальная значимость скоро утрачивается. Поэтому культурная жизнь на этом уровне поддерживается быстрой сменой новаций.
   Творчество на уровне непреходящей культуры ведет к созданию произведений, обладающих принципиальной новизной и большой социальной значимостью. Новации в этом слое культуры значительно более редки, и чем выше уровень творчества, тем они реже. Но они живут долгой жизнью и являются источниками, наполняющими поток культуры новым содержанием. Как сказано у М. Булгакова, «рукописи не горят» – непреходящая культура не умирает.
   Соотношение различных компонентов темпорального расслоения культуры показано на рис. 16.1.

Рис. 16.1

§ 16.7. Ритмика культурных процессов

   Возможны различные модели культурной динамики. Самая простая – изображение культурного процесса как вздымающейся вверх непрерывной прямой, состоящей из следующих друг за другом точек-новаций. Однако в действительности все сложнее: одни времена наполнены значительными культурными событиями, тогда как в другие ничего примечательного в культуре не происходит. Противоположная крайность – представление о совершенной хаотичности культурной жизни общества, отрицающее возможность существования каких-либо динамических закономерностей.
   Согласно синергетике, эволюция любой сложной самоорганизующйеся системы протекает во взаимодействии порядка и хаоса. Так происходит и с культурой. В ней одновременно совершается множество процессов, каждый из которых представляет собою сплетение больших и малых событий. Одни из них сознательно планируются и осуществляются, другие рождающихся неожиданно по воле случая. Но прослеживая серии культурных событий в течение какого-то периода времени, можно заметить в них некоторые более или менее устойчивые тенденции и закономерности.
   Есть общие тенденции, существующие на протяжении всей истории человечества – например, рост объема знаний, увеличение словарного состава языка. Есть и частные, действующие в культуре какого-то народа сравнительно недолго – например, ослабление нравственности в итальянском обществе эпохи Возрождения, распространение французского языка среди русской знати с конца XVIII до начала XX в. В истории культуры часто рост какого-либо параметра постепенно затухает и затем начинается его уменьшение, и наоборот. В результате образуются волны и циклы.
   Интересный подход к проблеме «волн истории» был предложен С. Ю. Масловым [45 - См.: Маслов С. Ю. Асимметрия познавательных механизмов и ее следствия // Семиотика и информатика. Вып. 20. М.: ВИНИТИ, 1983; Петров В. М. Количественные методы в искусствознании. Вып. 1. Пространство и время художественного мира. М.: Смысл, 2000.]. Он провел параллель между информационными процессами в обществе и в мозгу человека и выдвинул гипотезу о том, что в общественном сознании чередуются периоды доминирования «левополушарного» и «правополушарного» способов обработки информации. Маслов описал два соответствующих типа общественного сознания – аналитический (при доминировании «левого комплекса» в культуре) и синтетический (при доминировании «правого комплекса»).
   Анализ исторических данных с этой точки зрения выявил циклы длиной около 50 лет, проявляющиеся, например, в смене художественных стилей (рис. 16.2). Так, «левому» комплексу в культуре соответствует тяга к классицизму, а «правому комплексу» – к барокко.

Рис. 16.2

Циклический характер культурной динамики не означает, что каждый новый цикл является простым повторением предыдущего. Процесс развития культуры сочетает циклическую повторяемость с необратимостью и направленностью. Инновации, имеющие место в каждом цикле, вносят в него новое содержание и делают его в чем-то непохожим на предшествующие.

§ 16.8. Судьбы социокультурных идеалов

   Идеалы определяют цели, на которые следует направлять человеческую деятельность. Они указывают, какие возможности изменения материальной и духовной среды заслуживают реализации, какие инновации должны быть внесены в общество, чтобы удовлетворить желания и потребности живущих в нем людей.
   Воплощение идеалов в действительность может идти как путем реализации существующих в культуре идеалов, так и посредством создания новых идеалов и действий по их воплощению в жизнь, вызывающих обычно сопротивление.
   Жизнь социокультурного идеала от его появления до исчезновения из живой культуры проанализирована В. П. Бранским [46 - См.: Бранский В. П. Искусство и философия. Калининград: Янтарный сказ, 1999.]. На первом этапе новый идеал постепенно завоевывает общественное признание и достигает триумфа. Создается впечатление его величия. Но возможности идеала исчерпываются, и наступает этап его упадка, на котором возникает и усиливается ощущение трагической безысходности. Крушение идеала вначале воспринимается как трагедия, а затем – как фарс: над обанкротившимся идеалом смеются. А потом устаревший и осмеянный идеал забывается и сдается в архив. По выражению К. Ясперса, история – это кладбище идеалов.
   Борьба идеалов – не чисто академический спор. Идеал, подобно языческому идолу, требует жертвоприношений: во имя своих идеалов люди идут на жертвы, даже на смерть: ведь для человека, видящего в стремлении к идеалу смысл своей жизни, ущемление идеала ставит по угрозу смысл самого его существования. Борьба идеалов ведет к наращиванию масштаба жертвоприношений. В жертву идеалам люди приносят не только собственную жизнь, но и жизни других людей. Развитие жертвенности в ходе столкновения идеалов ведет, в конце концов, к конфликту между идеалом и моралью. Нравственность приносится в жертву идеалу. Любое преступление против морали вплоть до убийства невинных людей перестает в глазах фанатиков быть таковым, если оно совершается в борьбе за «святыни», и люди могут проявлять непостижимо чудовищную жестокость, будучи в то же время убежденными, что делают благое дело.
   Крушение идеала оказывается возмездием за нарушение общечеловеческой морали. Отвергая идеал, общество восстанавливает подорванную в ходе его реализации мораль. Это акт самозащиты общества, в котором проявляется его способность к саморегуляции и самоорганизации.

§ 16.9. Структурные сдвиги в культурном пространстве

   Формы культуры различаются по своему потенциалу: одни обладают более мощным потенциалом, другие – менее мощным. Это делает культурное пространство неоднородным, делит его на центр и периферию. В центре находятся формы культуры с наиболее высоким потенциалом, которые активно воздействуют на другие культурные формы и на жизнь общества вообще. Они отличаются развитой организацией и достаточно богатым языком, понимание которого считается обязательным для каждого культурного человека. В них создается множество текстов, часть из которых имеет эталонную значимость для всей культурной системы в целом. Периферийные же формы культуры более инертны, менее упорядочены, их языки имеют сравнительно узкую сферу применения и нередко считаются «неправильными». Тексты периферийной культуры мало влияют на центральные культурные формы.
   Из истории культуры известно, что в разных ее исторических типах центральное место занимали мифология, религия, искусство, философия, наука. Вместе с тем в каждом типе культуры на главенствующую роль могут выдвигаться и какие-то частные культурные формы (например, художественная литература в России XIX в., марксизм-ленинизм в СССР, фашизм в гитлеровской Германии).
   «Силовые линии», протягивающиеся от центра к периферии, придают всему культурному пространству внутреннюю напряженность, превращая его в «векторное поле». Периферийные формы культуры «притягиваются» к центру, на который направлены векторы этого поля. Это определяет пути, по которым идут перемены в различных формах культуры, и эталоны, определяющие характер этих перемен.
   Так, господство религии в европейской средневековой культуре обусловило идеологию того времени, освящавшую светскую власть авторитетом церкви; сделало обязательным компонентом философии и науки идею Бога; привело к доминированию религиозных сюжетов в искусстве. Выход же религии из центра культурного пространства в Новое время изменил направление векторов развития культурных форм.
   Отношения между центром и периферией культуры далеки от идиллии. Даже в относительно спокойные времена общество нуждается в «отдушинах», дающих отдохновение от доминирующих в культуре форм поведения. Отсюда – целый пласт таких культурных явлений, как карнавалы, которые, как показал М. М. Бахтин, служат способом освободиться на время от необходимости соблюдать общественный порядок; модная среди русского дворянства «цыганщина»; различного рода «непристойные» развлечения; пьянство и наркомания и т. д.
   Находящиеся в центральном ядре культурные формы со временем теряют динамичность и гибкость и уже не могут найти ответы на возникающие в общественной жизни вопросы. А периферийные культурные формы все больше вступают в конфликт с навязываемыми им эталонами. Напряженность в пространстве культуры растет, рождая энергию для возникновения новых очагов высокого потенциала. В наиболее революционных периферийных культурных формах вырабатывается содержание будущего ядра культуры. Наращивая свой потенциал, эти формы культуры устремляются в центр культурного пространства и вытесняют его утративших энергию «обитателей».
   Показательно в этом отношении триумфальные восшествие джинсов и мини-юбки на престол всеобще признанной моды. Джинсы – рабочая одежда ковбоев – сначала вошли в молодежную моду, которая обычно обращается к культурной периферии, чтобы отличаться от моды, господствующей в старшем поколении. А затем юные приверженцы джинсов, становясь старше, перенесли свою моду в более зрелый возраст. Постепенно джинсы стали нейтральной, «общей» одеждой. Джинсовый стиль обрел свои каноны и стандарты – типичный признак стабильности доминирующих культурных форм. Сходный путь прошла и мини-юбка, некогда тоже бывшая своего рода «спецодеждой» (у представительниц «древнейшей профессии»). Пройдя этап эпатажного вызова, мини-юбка постепенно перестала шокировать старших. В результате мини-юбка стала обычной женской одеждой.
   Изменения соотношений между потенциалами культурных форм и связанные с этими изменениями перемещения центра и периферии – один из важнейших механизмов культурной динамики. Когда какая-либо инновация включается в центральное ядро культуры, ориентация на нее может привести к перестройке всего культурного пространства.
   Особенно впечатляющим стал взрывной «компьютерный бум» в последней трети ХХ в. Электронно-вычислительная техника возникла на периферии культуры сначала как нечто вроде усовершенствованной счетной машинки. С ростом ее мощности она стала применяться в качестве научной аппаратуры. Дороговизна, сложность и большие размеры первых мощных компьютеров ограничивали их применение. Создание портативных компьютеров резко изменило их роль и в обществе. Из устройств специального назначения они превратились в многофункциональное, удобное и общедоступное средство, увеличивающее эффективность и расширяющее возможности всех сфер человеческой деятельности. Это буквально за считанные годы перебросило их с периферии в центр культурного пространства и вызвало его грандиозную трансформацию.
   Противоборство токов, идущих от центра к периферии культуры, с реактивным движением, устремляющимся от периферии к центру, с особой силой проявляется в переломные этапы истории общества. Общественные потрясения, войны, революции вызывают бурные круговороты сталкивающихся культурных потоков, способные вытолкнуть наверх самую крайнюю периферию. Так произошло во время Французской революции XVIII в. и после Октябрьской революции 1917 г. в России.
   Можно полагать, что не только Россию в ее нынешней специфической исторической ситуации, но и все человечество ожидают крупные структурные преобразования мирового культурного пространства в целом. Симптомами их являются тупики современного постмодернизма и религиозного фундаментализма, а порождающие их факторы коренятся в формировании нового, постиндустриального, типа общества и растущей глобализации социально-экономической, политической и культурной жизни человечества.

§ 16.10. Взаимодействие культур

   Чем ближе подходит история человечества к нашим дням, тем большую роль в динамике культуры играют межкультурные контакты. В современную эпоху никакая локальная (национальная) культура не может существовать изолированно от других культур. Между народами идет постоянный взаимообмен достижениями техники, науки, искусства. Страна, выпадающая из всемирной сети культурных (как и экономических и политических) контактов, обречена на стагнацию и упадок.
   В прошлом, когда наша планета не была столь плотно заселена и средства транспорта и связи были не столь развиты, как сейчас, взаимодействие между различными культурами происходило гораздо менее интенсивно. Однако оно существовало всегда.
   Уже первобытные племена при встречах обнаруживали, что могут извлечь пользу из обмена опытом и продуктами деятельности. Именно различие в их образе жизни и обеспечивало взаимную полезность такого обмена. С появлением государств и возникновением торгово-рыночных отношений взаимосвязи между различными культурами становятся более упорядоченными, устойчивыми и долговременными. Нити культурных контактов протягиваются на все большие расстояния и связывают удаленные друг от друга регионы планеты.
   Для любой национальной культуры знакомство с другими культурами открывает широкие возможности развития. Сведения о жизни других народов расширяют кругозор людей, позволяют им новыми глазами посмотреть на мир и на свою жизнь, осознать особенности своего бытия, внести полезные новшества в свой образ жизни. Культурные достижения других народов – добываемые ими продукты сельского хозяйства, ремесленные и промышленные изделия, производственная техника и технология, изобретения и открытия, художественные ценности, философские, нравственные, правовые, политические идеи – все это вливается извне в национальную культуру и становится ее собственным достоянием.
   Восприятие культурных достижений других народов – это один из важнейших факторов развития национальных культур. Так, изобретенный финикийцами во втором тысячелетии до н. э. алфавит стал образцом для древнееврейского иврита, персидского письма, греческой, арабской, индийской письменности, а позже и кириллицы. Изобретение маленького и давно исчезнувшего с лица земли народа принадлежит в наше время к основным достижениям человечества. Можно сказать, что точки контакта различных культур являются их «точками роста». Однако взаимодействие культур – процесс глубоко противоречивый, не всегда благотворный и ведущий к прогрессивному развитию. Наряду с позитивными результатами он может вести и к негативным последствиям.
   Взаимодействие культур в истории человечества сплошь и рядом было связано с межэтническими и межгосударственным конфликтами, с захватническими войнами, с национальным угнетением. Немалую роль сыграл в распространении западной культуры и воздействии ее на другие народы колониализм. В наше время общественные деятели стран Востока и Юга протестуют против внедрения западных принципов жизни и модернизации своей традиционной культуры. Особые опасения вызывает у многих поток безликого, стандартного «масскульта», потребительства, который порожден современной западной цивилизацией.
   В этих условиях параллельно процессам взаимопроникновения и интеграции культур развертываются и процессы их конфронтации и дифференциации. «Взрыв этничности» – пробуждение этнонационального самосознания, стремления подчеркивать и отстаивать самобытность своей культуры, – характерное явление нашей эпохи.
   Механизмы взаимодействия культур производят одновременно и созидательную и разрушительную работу. Противоречия и конфликты были и доныне остаются постоянными спутниками процессов межкультурного взаимодействия.
   Колониализм, безусловно, принес с собой немало зла. Но в то же время он способствовал развитию экономики колониальных стран и их приобщению к достижениям европейской культуры. Глобализация и интеграция унифицируют национальные культуры, но вместе с тем делают их приспособленными к потребностям людей в условиях современного мира, а также создают условия для предотвращения мировых войн, способных уничтожить человечество.
   Межкультурное взаимодействие порождает в наши дни проблемы, для которых пока не найдено решения. Не прекращаются споры о том, какие внешние заимствования приносят пользу, а какие – вред развитию национальной культуры.
   Будем надеяться, что с течением времени человечество найдет пути разрешения противоречий, трудностей и проблем, порождаемых динамикой развития культуры.

§ 16.11. Альтернатива: однолинейность или полилинейность?

   Развитие взглядов на культурно-исторический процесс за последнее столетие происходило под знаком борьбы двух альтернативных подходов к его пониманию. Первый связан с представлением о том, что этот процесс однолинеен: все страны и народы движутся по одной и той же магистрали культурного развития. Одни из них (западные) вырываются вперед, достигая более высокой ступени развития культуры; другие отстают и застревают на более низких уровнях, но рано или поздно их культура тоже должна подняться на эту ступень. Второй подход отстаивает идею полилинейности культурно-исторического процесса. В свете этой идеи история человечества предстает как история отдельных обществ (стран, народов), существующих в течение какого-то ограниченного времени. Культуры этих обществ рождаются и умирают вместе ними, и никакого универсального, охватывающего все общества процесса развития не существует. Поэтому культуры разных обществ несопоставимы, сравнивать их по уровню развития нельзя, ибо каждая из них развивается по-своему.
   Первый подход привлекателен гуманистической мыслью о единстве человечества, надеждой на лучшее будущее, к которому придут все страны и народы. Однако прямолинейное сравнение культур по их уровню развития приводит к разделению народов на «культурные» и «некультурные», откуда недалеко до провозглашения одних из них – «лучшими», а других – «худшими». Но ни одна из культур не вправе навязывать свои достижения в качестве образца для всех других культур; в любой культуре существует своя система норм и оценок.
   Второй подход подчеркивает самоценность культур и нацелен на изучение их своеобразия. Однако чрезмерное акцентирование самобытности культур затушевывает черты общности между ними. Культуры начинают изображаться как некие «загерметизированные» системы, между которыми не может быть взаимопонимания. На этой почве рождается неприязнь ко всему «чужому», к другим культурам и их носителям. Но отказ от контактов и самоизоляция никогда не идут культуре на пользу.
   Хотя оба подхода страдают односторонностью, они несут в себе зерна истины. Культура любого народа, любой страны или эпохи уникальна и неповторима; но уникальность и неповторимость культур не исключает общности между ними. Поэтому не случайно и Данилевский, и Тойнби, и Сорокин, и Каган ищут возможности соединения альтернативных подходов: идеи полилинейности культурно-исторического процесса и представление о существовании универсального и единого социокультурного прогресса человечества.

§ 16.12. Универсалии культуры

   Альтернатива «полилинейность-однолинейность» не является непреодолимой. В самых глубинных основаниях культуры любого народа всегда содержатся сходные для всех культур элементы. Их называют культурными универсалиями.
   К культурным универсалиям относятся язык, совместный труд, сексуальные запреты, танцы, мифы, обычаи гостеприимства и т. д. Нет, например, ни одной культуры в мире, где не отмечались бы, хотя и по-разному, три важнейших события жизненного пути человека: рождение, бракосочетание и смерть. В культурных универсалиях выражаются общечеловеческие ценности и идеалы, общепринятые нормы и правила поведения людей. Это, например, такие нравственные ценности, как доброта, трудолюбие, уважение к материнству, забота о детях, любовь, дружба, мужество и др. Такие ценности есть во всех культурах, ибо те культуры, в которых подобных ценностей не было бы, не смогли бы сохранить свое существование в течение сколько-нибудь длительного времени. Если в истории и были культуры, лишенные этих ценностей, то они давно уже вымерли.
   Общечеловеческие нравственные нормы могут нарушаться и на самом деле часто нарушаются, однако ни в малейшей мере не дискредитируются от того, что в реальном поведении люди нередко не соблюдают их. Напротив, народная мудрость, философия, искусство, религия неизменно продолжают настаивать: не укради, трудись добросовестно, будь добрым, скромным и т. д. Эти простые принципы морали сохраняются в течение веков во всех культурах, и со временем их значение все больше осознается и возрастает.
   Существование культурных универсалий обусловлено тем, что любые культуры – это разные воплощения «человечности», то есть того, что составляет природу человека. Ведь культура и есть то, что делает человека – человеком, а группу людей – человеческим сообществом. Никакая культура не была бы культурой, если бы она не содержала в себе нормы, определяющие подлинно человеческие способы поведения. Закрепленные в культурных универсалиях общечеловеческие ценности и идеалы обеспечивают выживание и совершенствование человечества. Как бы ни различались культуры, сохранение, передача из поколения в поколение, укоренение в психике и поведении людей общечеловеческих норм, ценностей, идеалов определяет общность и единство всех культур и образует однолинейность, пронизывающую весь мировой культурно-исторический процесс. В этом уникальность культур сочетается с движением их в одном и том же общем потоке человеческой истории.

§ 16.13. От разобщенности – к культурному единству человечества

   Обособленное существование народов в течение долгого исторического прошлого вело к тому, что универсалии своих культур воспринимались людьми как нормы, действующие лишь в рамках их общества, а за пределами его не обязательные. По мере преодоления национальной замкнутости обнаруживается наличие в разных культурах одних и тех же универсалий (хотя и выраженных в разных формах). Развитие связей между народами все больше делает эти универсалии нормами отношений между людьми независимо от их национальности и места проживания. Культурные универсалии осознаются как всеобщие, общечеловеческие идеалы и ценности.
   В современную эпоху практически все народы и государства втянуты в общую сеть контактов и образуют полный противоречий, но единый человеческий мир. Локальные культурно-исторические процессы сливаются в целостный мировой культурно-исторический процесс. Увеличивается степень знакомства людей с культурами других народов, углубляется понимание специфики других культур, складываются общие оценки культурных достижений. Таким образом, антропологическое единство человечества как биологического рода дополняется ныне его культурным единством.
   В условиях перехода от разобщенных циклов жизни и смерти замкнутых культур к мировому культурно-историческому процессу, охватывающему все культуры, можно по-новому осмыслить соотношение между однолинейным и полилинейным подходами. Их альтернативность оказывается относительной. Указанные подходы выступают как альтернативные лишь по отношению к прошлому, когда история мировой культуры складывалась из мозаики процессов циклической эволюции разрозненных локальных культур. Но когда возникает единый, протекающий при совместном участии всех локальных культур процесс развития мировой культуры, синтез этих подходов становится не только возможным, но и необходимым.
   Если до современной эпохи история складывалась из независимых друг от друга циклов эволюции замкнутых культур или цивилизаций, то включение отдельных культур в единый мировой процесс означает, что для них больше нет ни независимости, ни замкнутости, ни цикличности, приводящей их к гибели. Они получают возможность развиваться, осваивая и модифицируя по-своему достижения других культур, и обогащать мировую культуру своими достижениями.
   Современная эпоха есть завершающая фаза гигантского «мегацикла» человеческой истории и вместе с тем начальный этап возникновения какой-то принципиально иной исторической «мегаволны». Хронологически она расположена на стыке двух тысячелетий, что символически подчеркивает ее переломный характер.
   Третье тысячелетие – время формирования принципиально нового типа социальной реальности. Этот процесс идет одновременно в двух основных направлениях:
   • становление нового типа общества в наиболее развитых странах;
   • образование глобального, охватывающего весь мир социального организма (глобализация).

Переход к постиндустриальному обществу

   Новый тип общества, приходящий на смену индустриальному, называют по-разному: «постиндустриальное общество», «сверхиндустриальная цивилизация», «информационное общество», «неотехническая эра», «технотронное общество». Высказывается мнение, что такое общество уже возникло в наиболее высокоразвитых странах (США, Япония, Евросоюз), другим же странам для этого потребуется еще 25–50 лет.
   Переход к постиндустриальному обществу далеко не гладкий процесс. Он имеет свои трудности и противоречия, причем такие, которых до сих пор человечество не знало. Они повергают некоторых социологов, культурологов, философов в уныние. Конечно, осознание опасностей, поджидающих людей на нынешнем поворотном этапе истории, необходимо. Но не для того, чтобы предаваться отчаянию.
   Переживаемый исторический этап – это время великих перемен, и нет ничего удивительного, что в такое время просыпаются силы хаоса, приводящие людей в смятение, что в общественной жизни возникают противоречивые течения и «турбулентные» завихрения. В очередной раз история бросает людям вызов, может быть, особенно трудный и ответственный. Опустив руки, ожидать неизбежного «конца мира» – это самый скверный ответ на него. Но выход из трудностей современной эпохи, по-видимому, требует глобального объединения человечества для разумно организованной деятельности как на нашей планете, так и в космосе.

Глобализация

   Глобализация нужна человечеству, ибо без нее не удастся справиться с проблемами, возникающими вследствие развития постиндустриального общества. Исторической эпохе разрозненного существования народов и стран приходит конец. Наступает эпоха их объединения и сотрудничества во всемирном масштабе. Мировой экономический рынок, международное право, непрерывное передвижение через границы государств людей, товаров, денег, информации, стандартов образования и т. д. – все это постепенно формирует глобальное человеческое общество, сплачивает человечество в единый социальный организм.
   Глобализация тоже имеет свои трудности. Идея сотрудничества сталкивается с идеей соперничества. Наиболее мощные в экономическом отношении государства стремятся к лидерству. Реакцией на это становится взрыв национализма в экономически слаборазвитых странах. Стабильность глобального порядка пока не достигнута, мировая система находится в неустойчивом состоянии.
   Глобальность возникающего на наших глазах нового типа социальной реальности ведет к фундаментальной перестройке всемирно-исторического процесса. В современном мире никакой народ и никакая страна уже не могут развиваться «независимым» путем, вне единой мировой культуры человечества. Это, с одной стороны, облегчает нахождение наиболее перспективных направлений совершенствования отдельных культур. Но, с другой стороны, повышается ответственность всего человечества за выбор оптимального направления развития мировой культуры. Раньше человечество двигалось вперед через «пробы и ошибки», совершавшиеся в рамках отдельных социокультурных миров, и вступление какого-то из них на гибельный путь не означало гибели человеческой культуры: существование множества культур создавало возможность выживания человечества за счет более удачных путей, найденных другими социокультурными мирами. Теперь же в критических точках всемирной истории выбор наилучшего решения определяет судьбу всего человечества в целом. При неудачном выборе дальнейшего пути развития мировой культуры человечество может оказаться перед угрозой деградации и самоуничтожения.
   Возникающее ныне – впервые в истории – культурное единство человечества принципиально изменяет механизмы, определявшие до сих пор судьбу отдельных культур и цивилизаций. Представляется справедливой мысль М. Кагана, что наступает новая эра, в которой на авансцену всемирной истории выходит «многомерный диалог» культур. Участие в этом диалоге становится важнейшим условием развития любой культуры. Степень усвоения той или иной национальной культурой мировых достижений и способность ее обогатить мировую культуру своими достижениями можно рассматривать как критерии ее уровня развития. В этом смысле следует говорить не только о разнообразии культур, но и о разнице между более и менее развитыми культурами. Однако чем больше втягивается отсталая культура в мировой культурный процесс, тем скорее поднимается ее уровень развития. Выравнивание уровней развития культур – одна из характерных черт современной эпохи.
   В наше время стало как никогда очевидно, что культура, не находящаяся в контакте с другими культурами и не испытывающая их влияния, неминуемо обречена на отставание от темпов мирового культурного развития. И как духовно богатая личность, постигая мысли и чувства других людей, не утрачивает своей оригинальности и неповторимости, так и достаточно богатая культура, усваивая достижения других культур, не перестает быть своеобразной и уникальной, а лишь еще больше обогащается.
   Единство мировой культуры создает почву для согласования и унификации различных форм, в которых проявляются и выражаются в разных культурах универсалии, общечеловеческие нормы, ценности и идеалы. Наверное, какие-то специфические черты национальных культур при этом будут утрачиваться. Так, впрочем, было всегда. Но чем культура своеобразнее, тем больший вклад она способна внести в мировую культуру и, таким образом, сохранить свое уникальное «лицо». Как бы то ни было, вряд ли в обозримом будущем можно ожидать исчезновения различий между культурами (уже хотя бы потому, что не исчезнет различие языков). Поэтому есть основания думать, что существующие сейчас культуры не утратят ни свойственной им уникальности, ни полилинейности их эволюции. Но эта уникальность и полилинейность будет существовать на фоне их унификации, объединения и синтеза. Перспективы дальнейшего развития мировой культуры во многом зависят от того, как будет складываться взаимодействие двух противоположных тенденций – сохранения уникальности культур и движения к их синтезу.

Учебные пособия

   Кармин А. С. Культурология. СПб., 2009.
   Большой (900 с.) учебник, в развернутом и систематизированном виде излагающий содержание культурологии с позиций информационно-семиотического подхода к культуре.
   Кармин А. С., Новикова Е. С. Культурология. СПб., 2008.
   Сокращенный вариант вышеназванного учебника, более доступный для освоения студентами и школьниками; имеется приложение, в котором приводится краткий опорный конспект курса культурологии, содержащий основные понятия и положения всех его разделов.
   Культурология / Под ред. Ю. Н. Солонина, М. С. Кагана. М., 2005. Солидный университетский учебник, написанный в соответствии с утвержденной Министерством образования РФ программой курса культурологии.
   Теория культуры / Под ред. С. Н. Иконниковой, В. П. Большакова. СПб., 2008.
   Учебник для студентов, обучающихся по специальности «Культурология». Содержит развернутый анализ теоретических и методологических проблем современной культурологии.
   Каган М. С. Введение в историю мировой культуры. В 2 т. СПб., 2003.
   Фундаментальное исследование истории культуры, в котором не просто излагаются исторические факты в их хронологической последовательности, а выявляются закономерности всемирного культурно-исторического процесса.
   Иконникова С. Н. История культурологических теорий. СПб., 2005. Хорошо написанное учебное пособие, в котором рассказывается о развитии культурологии, о крупнейших ученых-культурологах и их учениях.

Основополагающие труды по культурологии

   Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977.
   Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991.
   Каган М. С. Философия культуры. СПб., 1996.
   Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2001.
   Малиновский Б. Научная теория культуры. М., 1999.
   Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. В 3 т. СПб., 1993–1995.
   Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998.
   Сорокин П. А. Социальная и культурная динамика. СПб., 2000.
   Тойнби А. Постижение истории. М., 1991.
   Уайт Л. Избранное. Наука о культуре. М., 2004.
   Хейзинга Й. Homo Ludens. М., 1992.
   Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1993. Т. 2. М., 1998.

Анатолий Соломонович Кармин Культурология. Краткий курс