-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Рэй Дуглас Брэдбери
|
| Мне грустно, когда идет дождь (Воспоминание)
-------
Рэй Брэдбери
Мне грустно, когда идет дождь (Воспоминание)
В жизни каждого бывает один вечер, как-то связанный со временем, с памятью и песней. Однажды он обязательно должен настать – он придет спонтанно, а закончившись, угаснет и никогда больше не повторится точь-в-точь. Все попытки повторить его обречены на неудачу. Но когда такой вечер приходит, он настолько прекрасен, что запоминаешь его на всю оставшуюся жизнь.
Такой вечер был у меня и нескольких моих друзей-писателей, и произошло это… ох, тридцать пять или сорок лет назад. Все началось с песни под названием «I Get the Blues When It Rains» [1 - «Мне грустно, когда идет дождь» (англ.), песня Джерри Ли Льюиса.]. Слышали? Еще бы, если вы принадлежите к старшему поколению. Молодежь может ДАЛЬШЕ НЕ ЧИТАТЬ. Большинство из того, о чем я буду рассказывать дальше, относится к тем временам, когда вы еще не родились, и связано со всем этим хламом, который мы складываем на чердак нашей памяти и не вытаскиваем до тех пор, пока не настанет тот самый особенный вечер, когда, порывшись в пыльных сундуках и открыв ржавые засовы, память достанет на свет все эти старые, затертые, но отчего-то милые слова, или дешевые, но внезапно ставшие столь драгоценными мелодии.
Мы собрались в доме моего друга Дольфа Шарпа на Голливудских холмах, чтобы перед ужином почитать вслух свои рассказы, стихи и романы. В тот вечер там были такие писатели, как Санора Бабб, Эстер Маккой, Джозеф Петракка, Вильма Шор, и еще полдюжины других писателей, которые опубликовали свои первые рассказы и книги в конце сороковых – начале пятидесятых годов. Каждый из них пришел с новой рукописью, специально приготовленной для чтения.
Но когда мы вошли в переднюю Дольфа Шарпа, произошла одна странная вещь.
Элиот Греннард – один из писателей старшего поколенияв нашей группе, который когда-то был джазовым музыкантом, – проходя мимо рояля, тронул клавиши, остановился и взял аккорд. Потом еще один. Затем отложил в сторону рукопись, левой рукой взял басы и начал наигрывать старую мелодию.
Все встрепенулись. Элиот взглянул на нас поверх рояля и подмигнул, стоя, песня свободно и легко лилась сама собой.
– Узнаёте? – спросил он.
– Боже мой, – воскликнул я, – сто лет не слышал этой песни!
И я начал подпевать Элиоту, а затем песню подхватила Санора, потом Джо, и мы запели: «I get the blues when it rains».
Мы улыбнулись друг другу, и слова зазвучали громче: «The blues I can't lose when it rains» [2 - «Я не могу избавиться от грусти, когда идет дождь…» (англ.)].
Мы знали все слова и допели песню до конца, а закончив, рассмеялись, и Элиот сел на стул и стал наигрывать «I Found a Million Dollar Baby in a Five and Ten Cent Store» [3 - «Я встретил девчонку за миллион долларов в дешевом магазине» (англ.), песня Ната Кинга Коула.], и мы обнаружили, что все из нас знают слова и этой песни.
А потом мы запели «China Town, My China Town» [4 - «Чайна-таун, мой Чайна-таун» (англ.).], а затем «Singin' in the Rain» [5 - «Поющие под дождем» (англ.).] – да, да: «Singin' in the rain, what a glorious feelin', I'm happy again…» [6 - «…мы поем под дождем, как прекрасно, я снова счастлив…» (англ.).]
После этого кто-то вспомнил «In a little Spanish Town» [7 - «В испанском городке» (англ.), песня в исполнении Глена Миллера.]: «'Twas on a night like this, stars were peek-a-booing down, 'Twas on a night like this…» [8 - «Это было в такую же ночь, как сегодня, звезды выглядывали с небес. Это было в такую же ночь, как сегодня…» (англ.).]
А потом вмешался Дольф со своим: «I met her in Monterrey a long time ago, I met her in Monterrey, in old Mexico…» [9 - «Я встретил ее в Монтеррее, это было давным-давно, я встретил ее в Монтеррее, в старой доброй Мексике» (англ.), песня в исполнении оркестра Пола Уйатмана, позднее ее пел Фрэнк Синатра.]
Затем Джо запел во все горло: «Yes, we have no bananas, we have no bananas today» [10 - «Да, у нас нет бананов, у нас нет бананов теперь» (англ.).], которая за пару минут решительно переменила все настроение и почти неизбежно привела к тому, что мы запели «The Beer Barrel Polka [11 - «Полька пивной бочки» (англ.).] и «Hey, Mama, the Butcher Boy for Me» [12 - «Эй, мама, сын мясника просил моей руки» (англ.).].
Никто не помнит, кто принес вина, но кто-то это сделал, однако мы не напились, нет, а выпили ровно столько, сколько надо, потому что главное для нас было петь. Мы просто балдели от этого.
Мы пропели с девяти до десяти вечера, и тут Джо Петракка сказал:
– Ну-ка, расступитесь, сейчас итальяшка будет петь «Фигаро».
Мы расступились, и он спел. Мы стояли очень тихо и слушали, потому что оказалось, у него необычайно хорошо поставленный и приятный голос. Джо исполнил арии из «Травиаты», немного из «Тоски», а в завершение спел «Un bel di» [13 - Ария из оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй».] Все время, пока он пел, глаза его были закрыты, а закончив, он открыл их, удивленно огляделся и произнес:
– Черт побери, дело приобретает серьезный оборот! Кто знает «By a Waterfall» из «Golddiggers of 1933»? [14 - «У водопада» из «Золотоискателей 1933 года» (англ.).]
Санора сказала, что споет за Руби Килер, кто-то еще вызвался спеть партию Дика Пауэлла. К тому времени мы уже обшаривали комнаты в поисках бутылок, а жена Дольфа незаметно выскользнула из дома и отправилась на машине в город, чтобы купить еще выпивки, потому что ни у кого не было сомнений: будем петь и будем пить.
Затем мы плавно вернулись назад к «You were meant for me, I was meant for you… Angels patterned you and when they were done, you were all sweet things rolled up in one…» [15 - «Ты создана для меня, я создан для тебя… Сами ангелы создали тебя, и когда их труд был окончен, ты стала воплощением всего самого прекрасного, что есть на свете…» (англ.), песня из мюзикла «Поющие под дождем».] К полуночи мы пропели все бродвейские мелодии, старые и новые, половину мюзиклов студии «XX век Фокс», несколько песен из фильмов «Уорнер бразерс», приправляя все это различными «Yes, sir, that's my baby, no, sir, I don't mean maybe» [16 - «Да, сэр, это моя крошка, нет, сэр, я это точно знаю» (англ.), песня Фрэнка Синатры.], а также «You're Blasè» [17 - «Ты устал от жизни» (англ.).] и «Just a Gigolo» [18 - «Просто жиголо» (англ.).], после чего вдруг нырнули в омут старых песен времен наших бабушек и спели чертову дюжину слащаво-елейных мелодий, которые мы, однако, исполнили с напускной нежностью. Все плохие песни отчего-то звучали хорошо. Все хорошее звучало просто великолепно. А то, что всегда было потрясающим, теперь казалось умопомрачительно прекрасным.
Около часа ночи мы оставили рояль и, не переставая петь, вышли в патио, где – уже а капелла – Джо исполнил на бис еще несколько арий Пуччини, а Эстер и Дольф исполнили дуэтом «Ain't she sweet, see her comin' down the street, now I ask you very confidentially…» [19 - «Ну не красотка ли, вон там, идет по улице, скажи мне правду, ну не красотка ли она?» (англ.)]
В четверть второго мы несколько приглушили голоса, так как позвонили соседи и попросили петь потише, и настало время Гершвина. «I Love That Funny Face», а потом «Puttin' on the Ritz» [20 - «Я люблю это милое личико» и «Оденься с понтом» (англ.).].
К двум мы выпили немного шампанского и внезапно вспомнили песни, которые наши родители году этак в 1928-м пели в домашних подвалах, где устраивались дни рождения, или напевали, сидя теплыми летними вечерами на веранде, в те времена, когда большинству из нас было лет по десять: «There's a long, long trail-a-winding into the land of my dreams» [21 - «Долгая, извилистая дорога ведет в страну моих снов…» (англ.).].
Тут Эстер вспомнила, что ее друг Теодор Драйзер когда-то давно написал очень любимую всеми песню: «О the moon is bright tonight along the Wabash, from the fields there comes the scent of new-mown hay. Through the sycamores the candlelight is gleaming – on the banks of the Wabash, far away…» [22 - «О, ярко светит луна над берегами Уобаш, с лугов поднимается запах свежескошенной травы. Сквозь деревья мерцает тусклый свет огней – там, вдали, на берегах Уобаш…» (англ.), однако написал ее не Теодор Драйзер, а Пол Дрессер.]
Затем была: «Nights are long since you went away…» [23 - «Ночи стали длинны с тех пор, как ты ушел…» (англ.), песня из мюзикла «Я увижу тебя в своих снах» («I'll See You in My Dreams»).]
А потом: «Smile the while I bid you sad adieu, when the years roll by I'll come to you» [24 - «Улыбнись, я шлю тебе прощальный поцелуй, пройдут года, и я к тебе вернусь…» (англ.), песня называется «Мы снова встретимся» («Till We Meet Again»).].
И «Jeanine, I dream of lilac time» [25 - «Дженни, мне снятся времена сирени» (англ.).].
И «Gee, but I'd give the world to see that old gang of mine» [26 - «Эх, я отдал бы весь мир, чтобы снова повстречаться с моими старыми друзьями» (англ.).].
И еще «Those wedding bells are breaking up that old gang of mine» [27 - «Эти свадебные колокола разлучают старых друзей» (англ.).].
И наконец, конечно же: «Should auld acquaintance be forgot…» [28 - «Забыть ли старую любовь?..» (англ.) – так в переводе С. Маршака начинается песня Р. Бернса «Auld Lang Syne».]
К тому времени все бутылки уже опустели, и мы снова вернулись к «I Get the Blues When It Rains», после чего часы пробили три, и жена Дольфа стояла у открытой двери, держа в руках наши пальто, и мы подходили, одевались и выходили в ночь на улицу, шепотом продолжая напевать.
Не помню, кто отвез меня домой и вообще как мы туда добрались. Помню лишь, как слезы высыхали на моих щеках, потому что это был необыкновенный, неоценимый вечер, это было то, чего никогда не бывало прежде и что никогда точь-в-точь не повторится вновь.
Прошли годы, Джо и Элиот давно умерли, остальные же как-то перевалили за свой средний возраст; за годы нашей писательской карьеры мы любили и проигрывали, а иногда выигрывали; иногда мы по-прежнему встречаемся, читаем свои рассказы у Саноры или у Дольфа, среди нас появилось несколько новых лиц, и по крайней мере раз в год мы вспоминаем Элиота за роялем, и как он играл в тот вечер, и как мы желали, чтоб это длилось без конца, – в тот вечер, исполненный любви, тепла и красоты, когда все эти слащавые, бессмысленные песенки вдруг обрели огромный смысл. Это было так глупо и сладко, так ужасно и прекрасно, как когда Боги говорит: «Сыграй, Сэм», – и Сэм играет и поет: «You must remember this, a kiss is just a kiss, a sigh is just a sigh…» [29 - «Ты должен помнить: поцелуй – всего лишь поцелуй, а вздох – всего лишь вздох…» (англ.). Имеется в виду сцена с Хамфри Богартом в фильме «Касабланка».]
Вряд ли это может настолько тронуть. Вряд ли это может быть настолько волшебным. Вряд ли это может заставить тебя плакать от счастья, а потом от грусти, а потом снова от счастья.
Но ты плачешь. И я плачу. И все мы.
И еще одно, последнее воспоминание.
Однажды, месяца через два после того прекрасного вечера, мы собрались в том же доме, и Элиот вошел, прошел за рояль и остановился, с сомнением глядя на инструмент.
– Сыграй «I Get the Blues When It Rains», – предложил я.
Он начал играть.
Но это было не то. Тот вечер ушел навсегда. Того, что было в тот вечер, не было теперь. Были те же люди, то же место, те же воспоминания, те же мелодии в голове, но… тот вечер был особенный. Он навсегда останется таким. И мы благоразумно оставили эту затею. Элиот сел и взял в руки свою рукопись. После долгого молчания, бросив всего один взгляд на рояль, Элиот откашлялся и прочел нам название своего нового рассказа.
Следующим читал я. Пока я читал, жена Дольфа на цыпочках прошла за нашими спинами и тихо опустила крышку фортепьяно.