-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Борис Степанович Житков
|
| Что я видел (отрывки)
-------
Борис Степанович Житков
Что я видел
-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------
Железная дорога
Как меня называли
Я был маленький и всех спрашивал: «Почему?» Мама скажет:
– Смотри, уже девять часов.
А я говорю:
– Почему?
Мне скажут:
– Иди спать.
А я опять говорю:
– Почему?
– Потому что поздно.
– А почему поздно?
– Потому что девять часов.
– А почему девять часов?
И меня за это называли Почемучкой. Меня все так называли, а по-настоящему меня зовут Алешей.
Про что мама с папой говорили
Вот один раз приходит папа с работы и говорит маме:
– Пускай Почемучка уйдет из комнаты. Мне нужно тебе что-то сказать.
Мама мне говорит:
– Почемучка, уйди в кухню, поиграй там с кошкой.
Я спрашиваю:
– Почему с кошкой?
Но папа взял меня за руку и вывел за дверь. Я не стал плакать, а то бы не услышал, что говорит папа. А папа говорил вот что:
– Сегодня я получил от мамы письмо. Она просит, чтобы ты с Алешей приехала к ней в Москву. А оттуда она с ним поедет в Киев. И там они пока будут жить. А когда мы устроимся на новом месте, то возьмем его от бабушки.
Мама отвечает:
– Я боюсь Почемучку везти, он кашляет. Вдруг по дороге совсем разболеется.
Тогда папа решил:
– Если он ни сегодня, ни завтра кашлять не будет, то, я думаю, можно его везти.
– А если он хоть раз кашлянет, – говорит мама, – с ним нельзя ехать.
Я все слышал и боялся, что как-нибудь кашляну. Мне очень хотелось поехать далеко-далеко.
Как мама на меня рассердилась
До самого вечера я не кашлял. И когда спать ложился, не кашлял. А утром, когда вставал, я вдруг закашлял. Мама слышала. Я подбежал к маме и стал кричать:
– Я больше не буду! Я больше не буду!
Мама говорит:
– Что ты кричишь? Чего ты не будешь?
Тогда я заплакал и сказал, что не буду кашлять.
Мама спрашивает:
– Почему это ты боишься кашлять? Даже плачешь?
Я ответил, что хочу ехать далеко-далеко, а мама сказала:
– Вот как! Ты, значит, все слышал, что мы с папой говорили? Фу, как нехорошо подслушивать! Такого гадкого мальчишку я все равно не возьму.
– Почему? – спросил я.
– А потому, что гадкий. Вот и все.
Мама ушла в кухню и стала готовить обед. Она закрыла дверь и ничего не слышала. А я ее все просил:
– Возьми меня! Возьми меня!
Но мама не отвечала. Она рассердилась окончательно. Теперь все пропало!
Билет
Когда утром папа уходил, он сказал маме:
– Так, значит, я сегодня еду в город брать билеты.
А мама говорит:
– Какие билеты? Один только билет нужен.
– Ах, да, – вспомнил папа, – совершенно верно: один билет. Для Почемучки не надо.
Когда я услышал, что для меня билета не берут, я заплакал и хотел побежать за папой, но папа быстро ушел и захлопнул дверь. Я стал стучать в нее кулаками. Тут вошла наша соседка – она толстая и сердитая – и говорит:
– Это еще что за безобразие?
Я побежал к маме. Бежал и очень плакал. А мама прогнала меня:
– Уходи прочь, гадкий мальчишка! Не люблю тех, кто подслушивает.
А вечером папа приехал из города и сразу меня спросил:
– Ну, как ты? Кашлял сегодня?
Я ответил, что ни разу. А мама сказала:
– Все равно – он гадкий мальчишка. Я таких не люблю.
Потом папа вынул из кармана спичечную коробку, а из коробки достал не спичку, а твердую бумажечку. Она была коричневая, с зеленой полоской, а на ней буквы всякие.
– Вот, – сказал папа, – билет! Я на стол кладу. Спрячь, чтобы потом не искать.
Билет был всего один. И я понял, что меня не возьмут.
И тогда я заявил:
– Ну, так я буду кашлять. И всегда буду кашлять и никогда не перестану.
А мама сказала:
– Ну что же, отдадим тебя в больницу. Там на тебя наденут халатик и никуда пускать не будут. Так и будешь жить, пока не перестанешь кашлять.
Как собирались в дорогу
А на другой день папа сказал мне:
– Ты больше никогда не будешь подслушивать?
Я спросил:
– А почему?
– А потому, что если не хотят, чтобы ты слышал, значит, тебе знать этого не надо. И нечего обманывать, подглядывать и подслушивать. Гадость какая!
Встал и ногой топнул. Со всей силы, наверное. Мама прибежала, спрашивает:
– Что у вас тут?
А я к маме, уткнулся головой в юбку и закричал:
– Я не буду подслушивать!
Тут мама меня поцеловала и говорит:
– Ну, тогда мы сегодня едем. Можешь взять с собой игрушку. Выбери, какую.
Я спросил:
– А почему один билет?
– А потому, – сказал папа, – что маленьким билета не надо. Их так возят.
Я очень обрадовался и побежал рассказать всем, что я еду в Москву.
А с собой я взял мишку. Из него немножко сыпались опилки, но мама быстро его зашила и положила в чемодан. Папа вещи перетянул ремнями, потом посмотрел на часы и сказал:
– Ну что же, пора ехать. А то пока из нашего поселка доедем до города, а потом до вокзала…
Все соседи с нами прощались и приговаривали:
– Ну вот, поедешь далеко по железной дороге в поезде…
И смеялись:
– Смотри не вывались.
В город мы поехали на лошади. Ехали мы очень долго, и я заснул.
Вокзал
Я думал, что железная дорога как улица, только под ногами не земля и не камень, а железо, как на плите, гладкое-гладкое. И если упадешь из вагона, то о железо очень больно ударишься. И вокзала я никогда не видал.
Вокзал – это просто большой дом. Наверху часы. Папа говорит, что это самые верные часы в городе. А стрелки такие большие, и – папа сказал, – что на них даже птицы иногда садятся. Часы стеклянные, а внутри горит свет. Мы приехали к вокзалу вечером, а на часах все было видно.
У вокзала три двери, большие, как ворота. И много-много людей. Все входят и выходят. И несут, и везут чемоданы, сумки, коробки, и все очень торопятся.
А как только мы подъехали, какой-то человек в синей форме с жетоном на кителе подошел и взял наши вещи! Я хотел закричать «ой», но папа вдруг говорит ему:
– Носильщик, поезд на Москву, восьмой вагон.
Носильщик взял чемоданы и быстро повез их прямо к двери. Мама с корзиночкой еле успевала за ним. Там, в корзиночке, у нас еда в дорогу – колбаса, яблоки, и еще, я видел, мама конфеты положила.
Папа взял меня на руки и стал догонять маму. А народу было так много, что я потерял из виду и маму, и носильщика. Из дверей пошли наверх по лесенке, и вдруг оказались в большой-большой комнате. Пол в ней каменный и очень гладкий, а потолок так высоко, что ни один мальчик камень до него не добросит. И всюду круглые фонари. Очень светло и очень весело. Все очень блестит, и в зеленых кадках стоят деревья, почти до самого потолка. Они без веток, только наверху листья большие-большие и с зубчиками. А еще там стояли красные блестящие шкафчики. Папа объяснил мне, что в них хранятся вещи.
Какая платформа
Папа быстро пошел со мной туда, куда шли все с чемоданами и другими вещами. Я смотрел, где мама и носильщик, но их нигде не было. Потом мы прошли в дверь.
Я подумал, что мы вышли на улицу, но увидел сверху стеклянную крышу и понял, что это вокзал. Тут стояли вагоны гуськом, один за другим. Они друг с другом сцеплены – это и есть поезд. А впереди электровоз, который тянет все вагоны, а рядом с вагонами длинный пол.
Папа показал вперед:
– Вон на платформе стоит мама с носильщиком. Этот длинный пол и есть платформа.
Мы пошли.
Вдруг мы слышим – сзади кричат:
– Поберегись! Поберегись!
Мы оглянулись, и я увидел: едет тележка, низенькая, на маленьких колесиках, на ней стоит человек, а тележка едет сама, как заводная. На ней вещи лежат. Носильщик положил сверху наши вещи, посмотрел на меня и на папу, засмеялся и сказал:
– Молодого человека тоже можно погрузить на эту тележку.
Взял меня под мышки и посадил на нее, на какой-то узел. Папа крикнул мне:
– Ну, держись покрепче!
Тележка поехала, а мама закричала:
– Ах, что за глупости! Он может свалиться! – и побежала за нами.
Я боялся, что она догонит и снимет меня, а человек, который управлял тележкой, только покрикивал:
– Поберегись! Поберегись!
И тележка побежала так быстро, что куда там маме догнать!
Мы ехали мимо вагонов. Потом тележка остановилась. Тут подбежал носильщик, а за ним папа, и меня сняли.
У вагона в конце – маленькая дверка, и к ней ведут ступеньки, будто крылечко. А около двери стоял проводник с фонариком. На нем курточка с блестящими пуговицами, как у военных. Мама протянула ему билет.
Проводник посветил фонариком, чтобы рассмотреть мамин билет.
Как я потерялся
Вдруг, смотрю, по платформе идет женщина, и на цепочке у нее собака, черная, в завитушках, а на голове у собаки большой желтый бант, как у девочки. И собака только до половины кудрявая, а сзади гладкая, и на хвостике – кисточка из волосиков. Я спросил:
– Почему бантик?
И пошел за собакой. Только немножечко, самую капельку прошел. Вдруг слышу сзади:
– А ну, поберегись!
Не наш носильщик, а другой, прямо на меня катит тележку с чемоданами. Я побежал, чтобы он меня не раздавил. Тут много всяких людей пошло, меня совсем затолкали. Я побежал искать маму. А вагоны все точно такие, как наш. Я заплакал, а тут вдруг на весь вокзал – страшный голос:
– Поезд отправляется… – и еще что-то. Так громко, так страшно, будто великан говорит.
Я еще сильнее заплакал: сейчас поезд уйдет, и мама уедет! Вдруг ко мне подходит военный, в зеленой фуражке, наклонился и спрашивает:
– Ты чего плачешь? Потерялся? Маму потерял?
А я говорю, что мама сейчас уедет. Он взял меня за руку и успокоил:
– Пойдем, мы сейчас маму найдем.
И повел меня очень быстро по платформе. А потом взял на руки. Я закричал:
– Не надо меня забирать! Где моя мама? Я к маме хочу!
А он говорит:
– Ты не плачь. Мама сейчас придет.
И принес меня в комнату, где женщины с детьми: мальчики, девочки, которые в игрушки играют, и совсем маленькие на руках. Но моей мамы там не было. Военный посадил меня на диванчик, тут ко мне подбегает одна женщина и говорит:
– Мальчик, ты потерялся? Не плачь. Скажи: как тебя зовут?
– Я Почемучка. Меня Алешей зовут.
А военный сейчас же из комнаты убежал. Женщина меня успокаивает:
– Не плачь. Сейчас мама придет. Вон смотри, лошадка какая хорошенькая.
Как я нашелся
Вдруг я услышал, как на весь вокзал опять закричал этот великанский голос:
– Мальчик в белой матросской шапочке и синей курточке, Алеша Почемучка, находится в комнате матери и ребенка.
– Вот, слышишь? – спрашивает женщина. – Мама узнает, где ты, и сейчас придет.
Все девочки и мальчики вокруг меня стоят и смотрят, как я плачу. Но я уже не плачу. Вдруг двери открываются и вбегает моя мама. Я как закричу:
– Мама!
А мама уже схватила меня в охапку. Женщина ей быстро открыла дверь и говорит:
– Не спешите, время еще есть.
Смотрю – и папа тоже прибежал. А мама благодарит:
– Хорошо, что по радио сказали. А то бы совсем голову потеряла. С ума можно сойти с этим мальчишкой!
Мама понесла меня прямо в вагон и сказала проводнику:
– Нашелся, нашелся…
Вагон
В вагоне – коридор длинный, но только узенький. Потом мама открыла дверь, только не так, как в комнате, когда надо тянуть на себя, а толкнула ее вбок, и она уехала. Мы вошли в комнату. Она купе называется. Мама посадила меня на диван. Напротив тоже диван, а под окошком столик, как полочка. Вдруг в окошко кто-то постучал. Я посмотрел, а там за окном папа. Смеется и мне пальцем грозит. Я встал ногами на диван, чтобы лучше видеть, а диван мягкий, на нем можно качаться, как на качелях. Мама не разрешила становиться ногами на диван и посадила меня на столик.
Собачка Инзол
Вдруг я услышал, что открывается дверь и кто-то входит. Оглянулся и вижу: это та самая женщина с собакой на цепочке. Я испугался и поджал ноги, а тетя сказала:
– Не бойся, она не укусит.
А я спросил:
– Почему?
– А, – сказала тетя, – ты, наверное, и есть тот Почемучка, который потерялся. Тебя зовут Алеша? Это про тебя по радио объявили? Конечно, это ты – в белой шапочке и в синей курточке.
Тут вошел еще дядя, не очень старенький, тоже с чемоданом. Собака на него зарычала. А ее хозяйка скомандовала:
– Инзол, тубо!
И собака начала дядю обнюхивать. А дядя свой чемоданчик положил наверх, на полочку. Полочка не дощатая, а из сетки, как будто от кроватки для детей. Дядя сел и спрашивает:
– Вы едете или провожаете?
Тетя говорит:
– Еду.
– А собачка тоже с нами поедет? А этот мальчик ваш?
Тетя сказала, что собачка поедет и зовут ее Инзол, что моя мама сейчас придет, а меня зовут Алеша Почемучка.
– А, – говорит дядя, – так это ты от мамы убежал? А теперь, кажется, мама от тебя убежала. Ну что же, поедешь с этой тетей и со мной и с собачкой.
А я закричал:
– Не хочу!
Соскочил со столика и позвал:
– Мама!
Собачка залаяла.
Я побежал к двери, собачка тоже. В коридорчике какие-то чужие люди, смотрю, мама их всех расталкивает и бежит ко мне.
– Что случилось? Ты что скандалишь? Я ведь здесь, дурашка ты этакий!
Взяла меня на руки и говорит:
– Вон посмотри – папа. Сейчас поедем.
Как мы поехали
И вдруг вагон слегка дернуло.
– Ну вот, поехали, – сказал дядя.
А папа за окном что-то закричал, но ничего не было слышно. Он рот раскрывает, но ничего не слышно. Потом под полом что-то заурчало, а на платформе все поехали назад, на самом деле это мы поехали вперед. Все замахали руками и шапками. А папа побежал рядом с нашим окном и все время махал шапкой и что-то говорил. Мама попросила:
– Помахай папе ручкой.
Я стал махать, папа засмеялся. А мама все кивала папе:
– Хорошо! Хорошо!..
Хотя все равно ничего не слышала, что папа говорил. Тут мы поехали быстрее. Папа отстал, махнул еще раз шапкой и остался.
Какая железная дорога
Мы с мамой сели на диванчик, и я сказал:
– Это потому так гудит внизу, что наша дорога железная.
А дядя говорит:
– Ты думаешь, она, как доска, железная? Или железный пол? Нет, брат.
Я спрашиваю:
– Почему?
– А потому, что там лежат всего две железины – рельсы, гладкие, узкие и длинные-длинные. По ним наши колеса катятся, и вагончики бегут быстро-быстро.
Я опять:
– Почему?
Мама сказала:
– Не приставай к дяде.
А дядя говорит:
– А потому, что впереди электровоз тянет.
– Почему?
– А потому, что он работает на электричестве. Вот завтра, когда остановимся на станции, пойдем с тобой на электровоз посмотрим.
Я спросил:
– А если колесики соскочат?
– Куда? – говорит дядя.
– С этих…
– С рельсов? Бывает, соскакивают. Ух, тогда что выходит!
И он рассказал, как однажды вагон соскочил с рельсов и побежал не по железу, а прямо по земле. Машинист сразу поезд остановил. Мама попросила:
– Не рассказывайте, пожалуйста, ничего страшного: я спать не буду.
А дядя говорит:
– А ничего страшного и не было. Машинист остановил, вот и все.
Как мы легли спать
Потом дядя взял наш диван за спинку, за самый низ, и потянул. Я думал, что он ломает. А спинка загнулась вверх и стала, как полочка, над нашим диваном. А у нас внизу получился домик: сверху крыша. Зацепками он прицепил ее, чтобы она вниз не падала, потом залез наверх и говорит:
– Вот как славно! Хочешь ко мне? Давай руки.
Он меня схватил за руки и поднял. Там, наверху, вышел тоже диван. Пришел проводник и спросил билеты, и на собачку тоже билет. Хозяйка дала собачке билет в зубы и сказала:
– Инзол, дай проводнику билет. Ну, скорее!
Инзол поднял лапки и протянул мордочку с билетом. Проводник забоялся, но билет все-таки взял, а Инзол не укусил его и билет отдал. Проводник спросил:
– Он в цирке работает?
А хозяйка ответила:
– Нет, он в кино снимается.
А потом мама постелила белье, и мы легли спать.
Как ночью приехали на станцию
Вдруг я проснулся, оттого что внизу у нас, под полом, заскрипело. Поезд остановился. Наш вагон тряхнулся. У нас в купе темно, только синенькая лампочка чуть светит. А вагон еще раз тряхнулся и совсем остановился. Я испугался и закричал:
– Ой, колеса сошли! Мама, поезд по земле пошел!
Я так закричал, что все проснулись. Собачка зарычала. А дядя сверху говорит:
– Что ты, дурашка? Это станция. Сейчас посмотрим.
Слез сверху – и к окну, а на окне темная занавеска, и ничего не видно. Он ее снизу подергал, и она убежала наверх. А за окном свет, фонари. Люди бегают, и у нас в коридоре тоже затопали. Мама мне говорит:
– Фу, какой ты скандальный!
А дядя говорит:
– Это станция. Большая станция. Это Бологое.
Мама меня к окну не пустила, а собачка влезла и стала смотреть. Я стал дядю спрашивать, что там видно, но мама сунула мне яблоко и говорит:
– Ешь и молчи.
Яблоко было страшно кислое, и я заснул.
Как мы в вагоне умывались
Когда я утром проснулся, все уже встали. Мама меня одела, взяла мыло и полотенце и говорит:
– Пойдем мыться!
А поезд шел со всей силы, и нас шатало так, что даже смешно. Как будто это нарочно. А это потому, что скорость большая. Мы прошли в самый конец по коридорчику, а там дверка и маленькая комнатка – уборная. И умывальник там есть. Большой, как корыто. А над ним кран, и никакой ручки. Надо снизу нажать на кнопочку, тогда из крана польется вода, сразу сильно-сильно. Только высоко. Мама меня держала, и я умылся. А перед умывальником, на стенке, – зеркало, и видно, когда моешься. В это время поезд стал останавливаться, и кто-то постучал к нам в дверь и сказал:
– Кончайте, граждане. На остановках пользоваться уборной нельзя.
Мама открыла дверь и говорит:
– А мы уже и кончили.
Как автомобиль хотел обогнать наш поезд
Внизу, рядом с нами, шли все время два рельса. И дядя сказал, что по ним тоже поезда ходят. Я смотрел на рельсы, и вдруг что-то страшно зафырчало, загремело, и у нас темно стало. Я со страху не успел заплакать, а в окне что-то замелькало, и мне сразу показалось, что на нас налетела страшная машина.
Дядя меня схватил и говорит:
– Не бойся. Это встречный поезд.
Я не успел испугаться, как опять стало светло, а поезд мимо прошел. Это он по тем рельсам пробежал, что рядом с нами.
В окно видно было поле, а дальше – деревья. И совсем близко – дорога, а по дороге бежал автомобиль. Мы скорей, и он скорей. Поезд еще скорей, а автомобиль тоже. А потом даже стал обгонять. И мне уже в окно его не стало видно, куда он убежал.
Я спросил:
– Почему?
А сосед ответил:
– Он хочет нас обогнать, чтобы успеть через нашу дорогу переехать.
А потом закричал:
– Смотри, смотри!
И я увидел домик, а потом дорогу – прямо через наш путь. И дорога палкой перегорожена, очень большой, через всю дорогу. А за ней стоит автомобиль и ждет. А перед палкой стоит человек – стрелочник, руку вперед вытянул и держит желтую палочку.
Я закричал:
– Почему? Почему?
Что значит желтый флаг
Наш сосед автомобилю рукой помахал и закричал:
– Не успели, не успели! Вот видишь: автомобиль хотел свернуть и переехать через наш путь. А шлагбаум ему перегородил дорогу, чтобы он не смог поехать через рельсы, и поезд на него не наскочил и не раздавил.
Я спросил:
– А почему стрелочник желтую палочку держит?
– Это не палочка, а флаг, только он его смотал. Если флаг смотан – это значит, поезд может идти полным ходом. А если флаг распущен, болтается, надо ход замедлить.
А я все смотрел вперед и опять увидел будку, и там уже не мужчина стоял, а женщина и тоже флаг держала, и опять замотанный. А потом я вдруг увидел: стоит какой-то человек, держит флаг, а тот болтается. И мы поехали очень тихо.
Как переехали через реку
Потом я увидел военного с ружьем. Потом еще одного, тоже с ружьем. И вдруг перед окном – решетка из очень толстых рельсов. А за решеткой внизу – вода и лодки плавают. Мама вскочила и спрашивает:
– Это что, мост? Мост? Это мы через реку едем? Ах, как интересно.
А я сказал маме:
– А ты флаг не видела!
Внизу на лодке плыли мальчики и махали нам руками. Я помахал, и сосед тоже. А я все-таки повторил маме:
– Ты не видела, а флаг болтался. Оттого мы и поехали тихо.
А потом, когда мы немного проехали, мама сказала:
– Смотри, речку-то как видно! А вон и мост. А мост как ящик. Только весь из решеток и через речку лежит – с одного берега на другой. Решетки железные, страшно толстые. А с концов он не закрыт. Поезд с одного боку вбегает, а с другого выбегает – и вот уже на другом берегу.
Как нас светофор не пустил
Тут вдруг поезд начал останавливаться. Потом совсем остановился и засвистел. В вагоне все заходили, выскочили в коридор, и все говорят:
– Что случилось? Что такое?
И все пошли по коридору к дверям. Мама тоже вскочила и тоже говорит:
– Не знаете, что случилось?
Я посмотрел в окно: из вагона люди выскочили, все глядят вперед и пальцами показывают куда-то. Наш сосед инженер тоже вышел из вагона, стал у нас под самым окошком и папироску закурил. Мама стала стучать в окно и рукой махать и позвала его. Он подошел.
Мама спрашивает:
– Что, что там?
– Не волнуйтесь. Просто светофор закрыт.
Мама говорит:
– Страшно все-таки. Наверно, что-нибудь случилось.
А инженер вдруг как рассердится и закричит:
– Что страшного? Светофор – это столб такой. А наверху фонарь. Если горит красный свет – значит ехать нельзя. Или может на столбе такая доска приделана – тогда это семафором называется. Если доска поперек стоит, тоже нельзя ехать. Путь закрыт. А когда она поднята – проезжайте, пожалуйста. Мы стоим, потому что на станции места нет. Там другой поезд стоит. Нам придется подождать.
– А почему поезд свистит? – говорит мама. – Может быть, опасно?
– А машинист требует, чтобы нас скорее пустили.
Как один пассажир остался
Потом поезд двинулся. Тихонько-тихонько. И все стали влезать в вагоны. А один пассажир не успел. Бежит, кричит. А поезд все быстрее. Вдруг кто-то в тоненький свисток засвистел, как милиционер:
– Трю-у! Трю-трю!
Поезд свистнул и остановился. Потом все смотрели, как отставший нас догоняет, и кричали:
– Скорей! Скорей!
А потом этот человек, красный весь, к нам пришел. Очень бежал! И говорит:
– Это начальник поезда дал свисток, чтобы остановили, а то бы я остался.
Мама мне говорит:
– Вот видишь! Вот видишь!
А я вовсе никуда не выходил.
Потом я увидел светофор. Он стоял рядом с нашей дорогой. Очень высокий. И уже горел зеленый свет. Это значит – можно проезжать, и мы приехали на станцию.
Какие вагоны всякие бывают
И мы проезжали мимо красных вагонов. Они без окон. Только два маленьких окошечка под крышей.
А посредине вагона – большие двери, как ворота. Эти вагоны не для людей, а для ящиков и для всяких мешков. Это товарные вагоны. Так инженер сказал. А потом совсем смешные были. Колеса, как у вагона, а наверху лежит боком большущий бидон, как длинная бочка. Туда бензин наливают и возят.
Я сказал, что это бочки, а инженер назвал их цистерны.
Я спросил: почему?
А он говорит: потому что так называются, вот и все.
А я все шепотом говорил:
– Нет – бочки, нет – бочки!..
И вдруг пассажирка, которая с собачкой, воскликнула:
– Ой, надо собираться! Сейчас Москва.
Мы приехали
Мама стала наши подушки складывать. Инженер – доставать чемодан. Все начали толкаться. Меня совсем в коридор вытолкнули. А в коридоре уже все стоят в пальто, в шапках, с чемоданами в руках. Вдруг стало темно, как вечером. Поезд остановился.
Мама закричала:
– Алешка! Какой несносный! Где ты? Опять потеряешься! – и схватила меня за руку.
Все двинулись по коридору. Потом прибежали носильщики. Такие, как у нас дома, на вокзале, в форме. И мы вышли на платформу.
Как я увидел машиниста
Мы с мамой шли тихо, потому что людей было очень много. Они все из нашего поезда вышли. Мне ничего не было видно. А потом дошли до электровоза. А из кабины, из окна, смотрел машинист. Когда мы подошли совсем близко, я стал махать ему рукой, чтобы он увидел. Но он не видел, потому что я маленький. Тут все остановились, и нас с мамой совсем затолкали. К самому поезду. Туда, где машинист.
Я со всей силы крикнул:
– Дядя машинист!
Он посмотрел вниз и увидел меня. Я стал махать рукой и закричал:
– Это я потерялся! Это про меня радио кричало!
А машинист засмеялся и тоже мне рукой помахал.
Зоопарк
Как мы ездили в зоопарк
…Мама сказала, что мы сейчас поедем смотреть диких зверей. А я спросил:
– А они нас не заедят?
Все кругом засмеялись, и одна тетя незнакомая сказала:
– Они в клетках сидят, в железных. Они не могут выскочить. Там есть маленькие лошадки. Попроси маму, она тебя покатает.
Как мы в зоопарк приехали
Нам в зоопарк на троллейбусе не очень долго нужно было ехать, поэтому мы пошли вперед, чтобы выходить. И все нас спрашивали:
– Вы у зоопарка выходите?
Это потому, что они тоже хотели выходить. А если ты не выходишь, надо выходящих вперед пропустить. В троллейбусе очень много народу было. А когда нам надо было выйти, нас тоже пропустили. Один дядя даже предложил:
– Давайте, гражданка, я вам мальчика вынесу.
И он меня вынес. Мама сказала «спасибо» и взяла меня за руку. И мы пошли в зоопарк. Там стенка. И на стенке стоят звери. Только они не живые, а специально сделанные. И надо брать билет, как на поезд. В стенке окошечки, и из окошечка дают билеты.
А потом надо идти в ворота. А там дальше зоопарк.
Пеликан
Мама стала всех спрашивать:
– Где слоны? Где слоны?
А я спросил маму:
– Почему слоны?
Мама сказала:
– Вот увидишь, какие слоны. Идем скорей.
А там была вода. Прямо целый пруд. В воде плавали птицы. А по берегу ходила одна птица. На маленьких ножках и очень толстая. У нее клюв очень большой. И под клювом кожа висит, как мешок.
Я закричал:
– Ой, кто это? Кто это?
А один мальчик мимо проходил и сказал:
– Это пеликан. Он клювом рыбу ловит и в этот мешок под клювом складывает. А потом ест.
Я маму спросил:
– Правда, пеликан?
Мама ответила:
– Правда, правда! Идем.
Орёл
А потом я не захотел идти дальше, потому что мама шла очень быстро и потому что я за решеткой увидел очень большую птицу.
И стал кричать:
– Мама, вон какая птица!
И стал показывать на нее. У нее на клюве, на конце, – крючок. А на лапах – очень острые когти. Она коричневая и немного черная. И я тянул маму, чтобы к ней идти. Мы совсем близко подошли.
Эта птица сидела на большом камне и в лапах держала сырое мясо. Она клювом отрывала кусочки, а потом на всех глядела и ела мясо. Она очень сердито глядела.
И все говорили, что это орел. И что это самая главная птица. Потому что она всякую птицу может победить и заклевать. И что она маленького барашка может унести и даже маленького мальчика унесет. И две такие птицы могут даже большого человека забить. Они только сырое мясо и едят. Они хлеб не станут есть.
Они очень высоко летают и сверху смотрят, кого им заклевать. И всяких птичек хватают, и зайчиков тоже. А этот мальчик, который раньше нам встретился, там тоже стоял, и он про орла много рассказывал.
Он сказал, что про всех зверей знает, потому что он в зоопарке учится. Их много, таких мальчиков и девочек. Они за зверями тоже смотрят. И они про зверей все знают.
А мама его спросила:
– Ты, наверное, в школе учишься, а не в зоопарке?
А он ответил, что в школе тоже учится, а здесь за зверями помогает ухаживать.
Дикобраз
Вдруг я услышал, как один дядя закричал:
– Вон он, дикобраз! Вон, вон, гляди!
Я сказал немножко громко:
– Мама, вон кричат «дикобраз». Хочу дикобраза!
А мама рассердилась:
– Это вот про тебя и кричат. Ты скандалишь, ты и есть дикобраз-безобраз.
– Да нет, – возразил я. – Все туда смотрят, в клетку. Пойдем!
А потом стал просить:
– Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
И мы пошли к этой клетке.
И вовсе не про меня дядя говорил, что я – дикобраз, а там, в клетке, сидел дикобраз. Из него растут, прямо как прутья, такие иголки. Они острые. Его ни за что нельзя погладить.
А впереди у него мордочка. И носик кругленький. А на мордочке иголок нет, а волосики.
Мама на дощечке про него прочитала. Мама сказала, что он живет в жарких странах.
У него там, в клетке, был домик, и там, в домике, другой дикобраз лежал.
А потом дядя, который кричал про дикобраза, говорил, что эти колючки очень могут колоть.
Он сказал, что однажды видел дикобраза. Он хотел его поймать. А дикобраз побежал скорей к ямке и совсем голову в ямку спрятал. А колючки все на дядю выставил, и его никак взять дядя не мог, потому что колючки очень острые и они во все стороны торчат.
А когда мы с мамой на дикобраза смотрели, он колючек не выставлял, а их все назад держал.
Он совсем небольшой, как маленькая собачка. У него мордочка очень добрая.
Я маму спросил:
– Мама, дикобраз хороший?
Мама ответила:
– Ну, вот сам видишь какой.
А я сказал:
– Хороший, хороший!
Мама предложила скорее идти к слонам, и мы пошли.
Как я катался на маленькой лошадке
Мама опять стала всех спрашивать:
– Где слоны?
Нам сказали, чтобы мы дальше шли. А дальше был заборчик, а за заборчиком бегала маленькая лошадка. Она совсем маленькая. Это детская лошадка. Эта лошадка возила повозочку. Повозочка тоже маленькая. И в повозке сидели две девочки маленькие и еще мальчик, немножко побольше. Мальчик вожжи держал и правил. Я стал радоваться, в ладоши хлопать и кричать:
– Ай, ай, какая лошадка!
И я кричал, что хочу на этой лошадке ехать. А потом еще пробежала лошадка, тоже с повозочкой. Только у этой лошадки уши были очень длинные.
Я стал кричать:
– Какая смешная!
Мама сказала, что это я смешной. Потому что это не лошадка, а ослик. У них всегда уши длинные. И хвост у них не из волос, а как веревка, только на конце кисточка из волос.
И ослик, и лошадка бегали кругом за заборчиком. И возили мальчиков и девочек.
А у лошадки и у ослика еще колокольчики были прицеплены, Лошадка бежала и звонила.
Я стал маму просить, чтобы разрешила мне покататься непременно на этой лошадке.
Мама сказала:
– Я не знаю. Может быть, не пустят.
А тут один дядя стоял. Он сказал:
– Это для всех детей. Надо купить билет.
И добавил:
– Идемте, идемте. Я вас провожу. И даже взял меня за руку.
Мы пришли туда, где можно к лошадкам пройти. И там стоял дядя, и он билеты продавал. И там же стоял этот ослик. И дядя, который билеты продавал, предложил:
– Ну, давай я тебя посажу.
А я ответил:
– Не надо меня сажать. Я на ослике не хочу. Я хочу на маленькой лошадке.
– Ну, тогда жди, – сказал он.
А лошадка мимо нас проехала и опять поехала по кругу. Потому что те девочки еще катались.
Я смотрел, как лошадка ножками бежит. Она прямо как игрушечная. И головка у нее тоже маленькая.
Пусть папа мне такую подарит, я ее очень любить буду. Я бы с ней вместе спал, и она бы по комнате у меня ходила. Я бы ее гладил. Я бы ей все есть давал. Я бы ее целовал. Я бы на нее верхом сел и поехал бы с саблей. Тогда бы все мальчики боялись меня.
Я все смотрел на лошадку, как она к нам подбегала. А когда она до нас добежала, мальчик, который правил, сказал лошадке «тпру», и она остановилась. Девочки стали вылезать, а мне мама сказала, чтобы я садился.
Но я сказал, что хочу сначала погладить лошадку.
Она была как раз с меня ростом. И я ее по спине погладил. А она головой стала трясти. И я ей немножко шею погладил. А мальчик, который правил, мне крикнул:
– Не бойся, она не кусает!
И я лошадке мордочку погладил.
Мама сказала, что у нее была собака больше, чем эта лошадка.
А дядя, который билеты продавал, сказал, что это пони и что он, хоть такой маленький, все равно очень сильный и ему уже много лет.
Потом дядя посадил меня в повозку на скамеечку. А напротив посадил одну девочку. И мама мне все говорила, чтобы я держался.
Мы поехали, лошадка затопала, колокольчики зазвонили. А эта девочка так обрадовалась, что закричала очень тоненько. И я тоже закричал, потому что это очень хорошо – как мы поехали. И все на нас из-за заборчика смотрели. И как девочка кричит, смотрели.
И мы проехали мимо мамы, и я ей рукой помахал. Она мне кричала:
– Держись, Алеша! Держись!
А мальчик, который правил, сказал:
– Он и большого человека везти может. Он очень сильный.
И что это ничего, что он как собака ростом. И мы еще раз мимо мамы проехали. А девочка не стала кричать, а взяла меня за руку, и мы стали руки качать и говорить:
– И! И! И!
И мы опять приехали к моей маме, и к девочкиной маме, и где этот человек с билетами. И нас с повозки сняли. Я еще хотел лошадку погладить, но мама сказала, что надо идти дальше.
Мишки
И мы пошли. А я вдруг увидел опять решетку. Очень большую и очень высокую. Там стояло дерево, только без листьев, и на нем живые мишки.
И я закричал:
– Мама, мишки!
Мама сказала:
– Потом.
А я сказал:
– Не потом! Не потом!
И стал маму тянуть, где мишки, и стал кричать:
– Мама, пойдем! Мама, пойдем!
И все стали на нас глядеть. Мама опять рассердилась:
– Фу, какой скандальный.
И сказала, что так мы никогда до слонов не дойдем. Но все-таки пошла со мной туда, где медведики. Они были маленькие, как собачки, потому что они еще дети.
Они лазили по дереву, которое у них стояло, а на дереве играли и кусались. Только не сильно кусались, а понарошку. И один хотел другого вниз стянуть. Он его лапой хватал за ногу. А на лапах у них когти, черные и длинные. А сами мишки коричневые, совсем как мой мишка.
Они очень быстро лазят по дереву. А когтями прямо как кошки цепляются.
А потом я увидел там еще двух мишек. Они тоже хотели на дерево залезть, но те мишки их не пускали и очень смешно кусались. И все смеялись. И мама тоже смеялась.
А один мишка побежал, и я стал смотреть, куда он побежал. А там были две серенькие обезьянки. Они совсем, как человечки. Только на них серая шерсть, как на кошках. А на лице шерсти нету. И на ушках тоже. Только лица у них, как у старушек.
Мишка к ним побежал, чтобы их лапой достать. А они вскочили на решетку и полезли наверх.
Они ручками и ножками хватались за решетку – у них на ножках пальчики, как на руках. Они в кулак их могут зажать. И все, что захотят, они ногой могут хватать. Потому им так ловко лазить: как на четырех руках.
Мишка потянулся по решетке и не мог достать.
А я испугался, что он за ними полезет и их закусает. Он по той решетке не мог полезть, потому что тоненькая, и полез по толстой. Очень хорошо полез. Он тоже и руками и ногами лез. И потом вбок лез. Только он так скоро не может, как обезьянки.
Я все думал, что обезьянки, может быть, человечки, и сказал маме:
– Они, может быть, немножко человечки?
А мама сказала:
– Не говори глупостей! Это просто мартышки.
И потом вдруг туда пришел тот самый мальчик, который нам про орла рассказывал. И все мишки к нему побежали.
Я хотел еще на мишек смотреть, но мама сказала:
– Ну, идем к слонам. Так мы никогда не дойдем.
Зебра
Мама пошла очень быстро. И вдруг сама остановилась и сказала:
– Ах, какая!
За решеткой была лошадь. И я подумал, что на нее одеяло нашито. Потому что на ней черные полоски. А мама объяснила, что никакое это не одеяло, а просто у нее шерсть так растет. И сказала, что это зебра.
И еще сказала:
– Надо бы им дать поесть!
Их там две было. А они вовсе не хотели есть. Они даже на нас не смотрели. А я на них смотрел, потому что они очень красивые. А волосы на шее у них стоят, как щетка.
А мама вдруг вспомнила:
– Ах да! Слоны!
Как мы завтракали
Только мама забыла, куда идти. Тут была скамейка. И мама вдруг села и спросила:
– Ты не устал?
Потом добавила:
– Что это ты бледный такой? Ты, может, есть хочешь?
Я сказал, что хочу. И мама стала всех спрашивать, где буфет. И нам показали, куда идти. Мы очень недолго шли и увидели веранду, где стояли столики и стулья. И пошли на эту веранду. На ней сидели люди, ели и пили чай.
Мы с мамой тоже сели за столик. Пришла тетя в белом фартуке, и мама попросила:
– Дайте ребенку, пожалуйста, стакан молока и, если можно, яичницу. Мне – сосиски.
Я сказал, что мне тоже лучше сосиски. Но мама потребовала, чтобы я не капризничал. И мне принесли молока и яичницу. И еще мама заказала булочки. Я ел и слышал, как звенят колокольчики, потому что лошадка все бегала и катала детей. А я уже катался и знаю.
А потом около нас сели две тети и сказали, чтобы им дали мороженое. А я стал маму тихонько просить, чтобы купила и мне мороженое. Но мама ответила, что у меня живот будет болеть. А я сказал, что не будет, не будет. И стал снова просить и хотел заплакать. Мама огорчилась:
– Фу, какой! Я с тобой больше никуда не пойду.
И сказала тете в фартуке, чтобы она принесла мне мороженое. И мне дали. Маме тоже дали мороженое. Я все свое съел. А мама все мяла ложечкой, и у нее мороженое растаяло.
Затем она заплатила деньги и сказала:
– Ну, пойдем домой. С тобой прямо невозможно.
Как мы опять в зоопарк пошли
А у меня немножко живот болел. Только я маме ничего не сказал, потому что я боялся, что мама не возьмет меня в зоопарк еще раз.
Мама говорила:
– Вот видишь, как с тобой! Так слонов и не увидели.
А я сказал:
– А мы еще пойдем.
Мама возразила:
– С таким скандальным мальчиком я не хочу никуда ходить.
И пошла в ванну, стала наливать воду.
А когда я ложился спать, я попросил маму, чтобы она дала мне мишку.
И стал с мишкой ходить по постели, как те мишки в зоопарке. И хотел, чтобы он тоже лазил.
А мама сказала:
– Теперь спать не будешь! Тебе нельзя в зоопарк ходить.
Я мишку спрятал под одеяло и потихоньку с ним кусался. А потом заснул.
А когда я проснулся и пил чай, мама вдруг сказала:
– Не копайся! Кончай скорей. Мы сейчас едем.
И стала надевать шляпу, и мы очень скоро пошли. И снова поехали в зоопарк.
А в зоопарке мама взяла меня за руку и сказала:
– Если ты будешь скандалить, я моментально вернусь назад. Так и знай.
И мы пошли очень быстро. Я даже бежал, еле успевал за мамой.
И наконец мы пришли туда, где слоны.
Слоны
Я увидел, что земля поднимается немножко вверх. И там стоит очень большой слон.
Он был такой большой, и я подумал, что не может быть, что он живой. Потому что, чтобы ему на спину залезть, надо подниматься по лестнице. Он сначала ничего не делал, так что я решил, что точно, неживой. Но оказалось, что он живой, потому что стал хоботом крутить.
Хобот у него из головы идет и до самой земли доходит. И он хоботом как угодно может крутить. И даже крючком его загибать.
Он набирал в хобот с земли пыль, а потом всю пыль выдувал себе на спину. И живот тоже обдувал пылью.
Я все спрашивал:
– Почему?
А мне сказали, что это он для того, чтоб его никакие блохи не кусали. У него волос нет, а только толстая кожа, И вся кожа в складках. А на голове у него большие уши. Уши такие большие, прямо во всю голову. И он ими трясет и хлопает. А глазки совсем маленькие.
И все говорили, что он сильный и может хоботом автомобиль перевернуть. А если очень рассердится, ему ничего не стоит человека убить. Он может хоботом человека за ногу схватить и о землю хлопнуть. Только он очень добрый.
А слон стоял, стоял да вдруг пошел к нам. Он вниз к нам пошел. И я немножко испугался. Вдруг он к нам придет и начнет нас всех хоботом убивать. А на ногах пальцы, но их не видно, а только одни ногти очень коротенькие. И я подумал, что у него как будто копытца маленькие торчат из ноги. Он такой ногой может кого угодно стоптать. И я стал бояться. И сказал маме тихонько:
– Я боюсь. Что он сюда идет?
А один дядя услышал, как я говорю, и засмеялся:
– Он боится, что слон на нас идет! Ха-ха-ха!
И все стали показывать на дорожку. А она каменная. И вся в огромных гвоздях. А гвозди острием кверху стоят. Слон через эту дорожку перейти не может, так как ноги исколет. И он до нас не дойдет.
Как слон купался
Меня поставили на заборчик, чтобы я посмотрел, как сделана эта дорожка. И я увидел, что там внизу, за этой дорожкой, есть вода. И слон пошел прямо к этой воде. Я думал, что он пить хочет, а он не пить. Он купаться хотел. Он в эту воду вошел, так что только голова одна наверху была. И спина немножко.
А потом он стал хоботом набирать воду и выливать ее себе на спину. Прямо как пожарные из шланга пожар заливают.
И тут я увидел, что еще один слон купаться идет. Только он меньше первого. И мне сказали, что он еще мальчик. И у него рядом с хоботом два белых зуба вперед торчат. Я удивился:
– Ай, зубы какие!
А все стали смеяться и мне говорить:
– Это клыки! Клыки!
А я спросил:
– А почему у большого нет?
Никто ничего не ответил, только один дядя сказал, что тот слон – мама. «Вот у твоей мамы усов нет, так и у той слонихи клыков нет». У слоних клыков не бывает. А эта слониха набрала воды в хобот да как дунет на нас водой! Все быстро разбежались. И очень смеялись, и я тоже смеялся.
Как слон пьет
Потом прибежал дядя, который за слонами смотрит. Слониха прямо в него водой брызнула, а дядя на нее закричал:
– Не балуй!
А потом маленький слон вышел из воды и пошел наверх. А там было большое корыто. А в этом корыте тоже была вода. Он стал набирать воду в хобот, а потом хобот в рот загибал и туда эту воду выдувал. Он так много раз сделал. И тогда напился.
Это его водой так поят. Ему в это корыто воду наливают. А я спросил, что ему есть дают. И все сказали, что он ест сено, картошку, морковку, сахар. А мяса он не ест. И он очень смирный.
А мама сказала:
– Смирный, смирный, а мне все платье забрызгал!
Она взяла меня за руку и повела. И все повторяла:
– Надо, чтобы платье просохло. Я не хочу выглядеть как чучело. Сядем тут, на солнце.
Мама села на скамейку и велела мне тоже сесть и не пылить, потому что к мокрому платью пыль прилипает.
Какой мальчик Петя
И вдруг подошел мальчик и сказал:
– Здравствуйте!
А это – тот мальчик, который про птицу орла рассказывал. Я тоже сказал:
– Здравствуй!
Мальчик спросил:
– Что, устали?
А я сказал, что не устали, а что это мама платье сушит.
Мальчик спросил маму:
– Можно, я с ним пойду, ему обезьян покажу?
А мама спрашивает:
– Как же я пущу с тобой ребенка? Ведь я тебя совсем не знаю.
А мальчик отвечает:
– Меня все здесь знают. Я – Петя.
Я сказал:
– Мама, он – Петя.
Мама возразила:
– Посиди немножко, потом все вместе пойдем.
Какие слоны умные
А Петя взял и сел ко мне на скамейку.
Он сказал, что слоны не нарочно маму обрызгали. Это они так играют: водой на всех брызгают. Слоны умные. Их учат, и они всякую работу делают: и бревна таскают, и землю пашут, и воду носят. Они даже гулять с детьми вместо няньки ходят.
На слонах даже на охоту ездят. Сядут охотники слону на спину с ружьями, слон их и везет. А они сверху в самых диких зверей стреляют. Даже в тигров стреляют.
А тигр очень страшный. И его здесь, в зоопарке, тоже можно посмотреть.