Тамара Крюкова
Телепат

Глава 1

   Не по-ночному белёсый небосвод выглядел выцветшим, как старый, линялый наперник. Он прохудился от ветхости, и из него густо и напористо валил снежный пух. Лохматые белые хлопья плотной кисеёй занавесили улицу. За их мельтешением всё казалось дрожащим: дома, машины, билборды. Фонари стояли, как гигантские одуванчики, в рассеянных нимбах света. Мир потерял чёткость очертаний. Реклама, вспыхивающая на крышах зданий, выглядела расплывчатой, и от гигантских букв по небу растекалось красноватое свечение неонового пожарища.
   Олег, нахохлившись и сунув руки в карманы, бесцельно брёл по бульвару. Перекинутый через плечо рюкзак висел, как котомка странника. Олег механически переставлял ноги, шаг за шагом, чтобы убить время. Сегодня вечером время ничего не стоило. Это был бросовый товар.
   Снег назойливо лез в глаза, оседал на ресницах, таял и стекал по влажным щекам. Людской поток спешил мимо, не вовлекая одинокого пешехода в свой водоворот. Чужие судьбы, составленные из мозаики проблем, ожиданий и разочарований, существовали рядом. Иногда они долетали до Олега обрывками фраз, всхлипом, смехом, облаком сигаретного дыма или сладко-терпким ароматом духов. Казалось, достаточно протянуть руку, и ты уже не будешь одинок. Но это было лишь очередным обманом в городе иллюзий. Параллельные миры не пересекаются. Никогда.
   Маша Спиридонова, девочка с синими глазами и пепельными волосами, была из параллельного мира. Он отметил её сразу же. Она выделялась своей уверенной медлительностью императрицы, не терпящей суеты. Машина красота так поразила его при первой встрече, что он невольно засмотрелся на неё, забыв про первое сентября, что он в незнакомой школе, а вокруг новые одноклассники.
   «Что ты уставился на меня, будто я музейный экспонат?» – спросила Маша, глядя куда-то мимо его плеча. В её голосе не было ни кокетства, ни раздражения. Олегу стало неловко. Он поспешно отвёл глаза. С тех пор он решался взглянуть на неё только украдкой, а Маша вовсе не замечала его, как будто он был пустым местом. Наверное, было слишком самонадеянно рассчитывать, что до него снизойдёт первая школьная красавица. Но мечтать никому не запрещено.
   За три месяца он почти свыкся со своим имиджем дырки от бублика, но в конце ноября случилось то, чему он до сих пор не мог найти объяснения. Его заметили. С ним заговорили. Мечта начала воплощаться в жизнь.
   Олег часто брал с собой в школу какую-нибудь книгу. Если чтение захватывало, он грешил тем, что читал, пряча книгу под партой. В тот день после уроков он обнаружил, что томик Брэдбери исчез. Хотя он не помнил, чтобы доставал его на последнем уроке, Олег на всякий случай поднялся в кабинет. В столе не оказалось ничего, кроме скомканного листа бумаги.
   – Ты, случайно, не это ищешь? – неожиданно услышал он голос Маши.
   Она стояла, небрежно опершись о дверной косяк, и держала в руках потерянную книгу.
   В первый миг Олег онемел:
   – Как она у тебя оказалась? – справившись со смущением, спросил он.
   – Вытащила у тебя из рюкзака. Стало интересно, что ты читаешь, – без тени стеснения сказала Маша.
   Она пересекла класс и уселась на подоконник.
   – Любишь фантастику?
   – В общем да, – кивнул Олег, удивляясь её непосредственности. Кто бы на её месте решился взять книгу из чужой сумки, а потом запросто сознаться в этом?
   – А мне больше нравятся книги про любовь, типа Барбары Картленд, – сказала Маша.
   – Про любовь есть тоже интересные, – уклончиво заметил Олег. Сам он на дух не переносил подобных романов, но ради Маши готов был расхваливать любую муру.
   – Что тебе интересно? Ты, наверное, про любовь ничего и не читал, – ни с того ни с сего вскинулась Маша.
   – Если хочешь, прочту, – охотно согласился Олег.
   – С какой стати мне заботиться о том, что ты читаешь. Мне это безразлично. Ясно? И вообще, мне пора. Меня ждут, – она соскочила с подоконника и пошла из класса.
   Олег поспешил следом, но она его остановила.
   – Ты что, не понял? Меня ждут.
   Машу ждали всегда. Ни у одной девчонки в школе не было столько поклонников, сколько у неё. Она снисходительно усмехнулась и проплыла мимо Олега, а он ломал голову, зачем она взяла у него книгу и затеяла этот разговор. Для чего поднялась за ним в кабинет, если её ждали? И почему избегала после?
   Именно тогда у Олега зародилась дерзкая мысль пригласить Машу на свидание. Он сразу же отмёл банальный поход в киношку. Маша была достойна лучшего. Хорошо бы повести её на концерт, но не какой-нибудь местной попсы, а настоящей мировой мегазвезды. Чем больше Олег об этом думал, тем менее бредовой ему казалась эта затея. Оставалось раздобыть денег на билеты. И тут неожиданно подвернулась работа. В разговоре со знакомым парнем он узнал, что тот может пристроить его распространять МР-3-диски с музыкой и аудиокнигами среди водителей автомобилей. Господин Рок будто сам подталкивал Олега, нашёптывая: «Это твой шанс заработать деньги. Не упусти».
   И Олег не загустил. Последняя неделя виделась ему как непрерывный поток машин. После школы он забрасывал в рюкзак диски и отправлялся на перекрёсток. Наука была простая: не зевать, когда загорался хищный красный глаз светофора. Вдыхая выхлопные газы, Олег сновал между рядами машин, предлагая товар водителям.
   К концу работы ноги промерзали так, что он не чувствовал пальцев. Руки покраснели и покрылись цыпками. Стоило закрыть глаза, как перед Олегом возникали бесконечно несущиеся мимо автомобили, но всё это оправдывало цель. Вечерами, ложась спать, он представлял, как будет идти рядом с Машей. Ради этого он готов был вытерпеть всё.
   Наконец заветные билеты лежали у Олега в кармане. Мечта, ради которой он горбатился на перекрёстке, стала почти реальностью, если только Маша не откажется. Его величество Если. От этого короткого слова исходила неопределённость и страх быть отвергнутым. Сколько раз Олег воображал, как подходит к Маше и с небрежностью киногероя приглашает её на свидание. Но фантазии отличались от реальности так же, как накачанные голливудские актёры от долговязого подростка, неуверенно сутулившего плечи.
   Каждый день он давал себе зарок, что подойдёт к Маше и пригласит её на концерт, но решиться на это было гораздо труднее, чем он думал. Назначенная дата приблизилась незаметно. Откладывать дальше было некуда.
   Накануне Олег долго разглядывал себя в зеркале и не нашёл ничего утешительного: худой, нескладный, волосы цвета соломы, торчащие в разные стороны. Единственное, что его выделяло, – длинные тёмные ресницы, из-за которых в детстве его принимали за девчонку и которые он в первом классе пытался обкромсать ножницами. В общем, с достоинствами негусто. Но с другой стороны, даже среди киноактёров не все же красавцы. Если другим достаются главные призы, то почему не ему? Он обязательно завоюет девочку с пепельными волосами.
   Следующий день превратился в пытку. Вместо синусов и косинусов в голове свербело: как пригласить Машу на концерт? На переменах Олег старательно делал вид, что читает, но книга была лишь маскировкой. Он выжидал случая, когда удастся поговорить с Машей наедине. Пару раз удобный момент возникал, но пока он собирался с духом, к Маше подходил кто-нибудь из ребят.
   Уроки подошли к концу, и надежда уступила место отчаянию. Было глупо откладывать приглашение на самый последний день. Что если Маша занята? Куда он денется со своими дорогущими билетами? Мать сошла бы с ума, узнай, какую сумму он за них выложил.
   Олег торопливо спустился на первый этаж. Он зашёл в раздевалку. Ровные ряды вешалок отделяла от коридора витая металлическая решётка, выкрашенная в чёрный цвет. Олег притулился к стенке, стараясь спрятаться за ворохами висевших пальто. Отсюда хорошо просматривалась лестница. Вряд ли Маша окажется одна, но другого шанса уже не представится.
   Маша спускалась, скользя рукой по перилам. Олега охватила дрожь. Сердце гулко било в набат. Не было ничего труднее, чем выговорить два простейших слога «Ма-ша». Его будто поразила немота. Не в силах разлепить губ, он стоял и смотрел, как она медленно, чуть ленивой походкой, перенятой у манекенщиц, вошла в раздевалку и направилась к вешалкам их класса. Олег зайцем бросился туда же. В проходе никого, кроме них, не было.
   – Маша! – окликнул Олег. От волнения голос стал писклявым и чужим.
   Она неторопливо обернулась.
   – Пойдём завтра на Стинга? – на едином дыхании выпалил он.
   – Куда?
   – На концерт. В «Олимпийский».
   – Ты это серьёзно? – спросила Маша, с удивлением уставившись на Олега.
   – Ну да, – выдавил Олег, с ужасом понимая, что краснеет.
   Он готов был провалиться сквозь землю, а Маша, точно не замечая его замешательства, молча смотрела на него. Жрица, решающая, принять ей жертвоприношение или отвергнуть его. С каждым мгновением Олег понимал, что шансов у него никаких. Она самая красивая и стильная девчонка в школе. А кто он? Парень, который до отчаяния хочет быть рядом с ней.
   – Говорят, он вживую поёт, – произнёс Олег, чувствуя себя полным дураком.
   Неожиданно Маша снисходительно улыбнулась:
   – Почему бы и нет? Только учти, я на галёрке не сижу.
   Олег едва не задохнулся от счастья. Она согласна! За это стоило целыми днями торчать на перекрёстке, следить за подмигиванием светофора и дышать угарным газом.
   – Ты не думай, у нас хорошие места, – с жаром сказал он, не в силах скрыть охватившей его радости.
   – Тогда до встречи, – бросила Маша и помахала рукой кому-то за спиной Олега.
   Он обернулся и увидел Ирку Миронову, лучшую подругу и полную противоположность Маши. В отличие от сдержанной, утончённой Маши Миронова всегда развивала кипучую деятельность. Шумливая хохотушка, любительница броских нарядов и яркой косметики, она нравилась многим парням, но Олег в её присутствии чувствовал себя неуютно. Она подавляла его своей бурной энергией и громким голосом. Однако теперь появление Мироновой было Олегу безразлично, потому что в ушах музыкой звенело: «До встречи».

   Он размашисто шагал по улице. Счастье было таким огромным и ошарашивающим, что выплёскивалось через край и широкой улыбкой светилось на его лице. Некоторые прохожие поглядывали на него косо. У других на губах тоже появлялись улыбки, лёгкой тенью, отражением чужой радости. Знакомые до мелочей улицы преобразились. Перепархивал снежок. Ёлка посреди площади как будто сошла с рождественской открытки. Всё жило предвкушением праздника. Сегодня у него свидание с самой лучшей девчонкой в мире. Казалось, даже новогоднюю мишуру развесили в их честь.
   Привычно набрав код, Олег вошёл в свой подъезд. Тусклая лампочка, висящая под потолком, силилась осветить холл, но выкрашенные тёмносиней масляной краской стены сводили её усилия на нет. По сравнению с искристой нарядностью улицы подъезд выглядел сумрачным и неприветливым, но даже это не смогло убить его праздничное настроение. В лифте рядом с утверждениями «Спартак – чемпион» и «Косой – дурак» появилось признание «Наташа, я тебя люблю».
   Олег улыбнулся. Для него в мире существовало только одно имя – Маша! Маша!! Маша!!!
   Щёлкнул выключатель. Крошечная прихожая озарилась мягким светом. Уже почти год, как они с матерью переехали сюда, оставив однокомнатную квартиру в центре города, но после просторной комнаты с высокими потолками Олег до сих пор не мог привыкнуть к здешним габаритам. В народе такие квартиры называли полуторками. Олег вообще не одобрял переезда. Ему не хотелось покидать старую школу, расставаться с друзьями. Но мать считала: поменять одну комнату на две, да ещё с доплатой – это выгодная сделка. Судя по всему, она и сама жалела, что они съехали с прежней квартиры, иначе не стала бы то и дело повторять: «Зато теперь у каждого есть свой угол».
   Переезд не принёс Олегу ничего хорошего. Сейчас он особенно остро чувствовал неприязнь к своему нынешнему жилью. Старые обои, выщербленный паркет. Мебель, давно вышедшая из моды, телевизор, купленный чуть ли не при царе Горохе, текущий кран и потёртая клеёнка на кухонном столе. Всё выглядело жалким и убогим. Сначала они планировали сделать на доплату косметический ремонт, но денег хватило только на то, чтобы отдать долги. Олег подумал, что никогда не сможет привести сюда Машу. Он даже представить её не мог среди продавленных кресел и прочей рухляди.
   Единственной новой вещью в квартире был компьютер последней модели. Олег до сих пор не понимал, как мать решилась на такую трату, почему-то отступив от своего всегдашнего правила: «Всяк сверчок знай свой шесток». Может быть, её подвигло то, что бывшие соседи по площадке тоже в своё время купили своему сыну Егору комп, а теперь он учится на программиста и уже этим зарабатывает. Как выразилась мать, когда коробки с монитором и системным блоком дотащили до дома: «И мы не хуже людей».
   Инициатива покупки исходила от неё. И всё же иногда Олег чувствовал неловкость, будто обманул мать. Между ним и Егором существовала небольшая разница. Егорка всегда был помешан на компьютерах, а Олега интересовали только игрушки. Компьютер оживлял самые смелые мечты. Электронные игры помогали уйти от реальности и стать полководцем, стратегом, героем.
   Сегодня Олегу не нужны были виртуальные заменители жизни. Он чувствовал себя победителем. Маша согласилась пойти с ним на концерт. И это только начало. Впереди каникулы. Можно будет выходить на работу с самого утра, а по вечерам встречаться с Машей.
   Олег наскоро поел борща, ополоснул тарелку и поспешил на улицу. Обстановка квартиры действовала на него угнетающе. Ему хотелось сохранить в душе ощущение праздника, а город в предновогодней суете как нельзя лучше соответствовал его настроению.
   Приехав в центр, Олег пошёл бродить по улицам. Ему нравилось сочетание широких современных проспектов и узких старомосковских улочек с особняками, украшенными лепниной. В каком-то похожем на двор проулке стояло несколько ледяных скульптур. К прозрачно-хрустальным бокам коня прилепилось несколько монет, оставленных туристами. Олег достал рубль и прижал его к ледяной холке, повинуясь тому же суеверию, которое заставляет людей бросать монетки в воду, чтобы возвратиться в полюбившееся место. Этим жестом он, подобно доктору Фаусту, хотел сказать: «Остановись, мгновенье!»
   Замёрзнув, он спустился в подземный город магазинов, баров, интернет-кафе и турфирм. Бутики сверкали позолотой, соревнуясь между собой в роскоши и нарядности. Тут царил вечный праздник. Можно было ходить хоть целый день, и никому не было до тебя дела.
   Когда Олег снова вышел на улицу, уже совсем стемнело. Длинная зимняя ночь рано вступала в свои права, но город не собирался ей уступать. От иллюминации было светло как днём. Гирлянды лампочек, протянутые через проспект, огненной аркадой уходили вдаль. В витринах магазинов и возле входов в рестораны вспыхивали разноцветными огоньками ёлки.
   Чем ближе Олег подходил к «Олимпийскому», тем больше его охватывало волнение. На площади было многолюдно. До концерта оставалось полчаса. Олег занял свой пост на лестнице. От стояния на одном месте ноги начали замерзать. Он приплясывал и притопывал, чтобы немного согреться, и то и дело смотрел на часы. Минуты тянулись слишком медленно.
   По мере того как время близилось к семи, Олега всё больше охватывал страх, что Маша не придёт. Он ругал себя за то, что не догадался зайти за ней домой. Его била дрожь, но не от холода, а от нервного напряжения. Наконец он заметил в толпе её. Сердце зачастило, и он опять почувствовал прилив возбуждённо-праздничного волнения и гордости.
   Это было удивительное чувство. В школе он встречался с Машей каждый день, но в этот миг нервничал так, как будто видел её впервые. Площадь была запружена народом, но Маша казалась Олегу самой красивой. Он сбежал с лестницы ей навстречу, но вдруг замедлил шаги. Рядом с Машей шла Ирка. «Она-то что здесь делает?» – с раздражением подумал Олег.
   Девчонки подошли к нему, и Ирка воскликнула:
   – Какие люди! Воропаев, давно ждёшь?
   – Я не знал, что ты тоже придёшь, – растерянно буркнул Олег.
   Ирка обернулась к Маше:
   – Так он не в курсе?
   – Но ты же сама хотела пойти, – возразила Маша и как ни в чём не бывало обратилась к Олегу: – Ира пойдёт с нами.
   – У меня только два билета, – в замешательстве сказал он.
   – Стрельни третий, – требовательно сказала Маша.
   Третий! У Олега перехватило дыхание. Он за два билета заплатил столько, что мать кондрашка хватила бы.
   – У меня нет денег на третий, – признался он, чувствуя, что краснеет.
   Ирке стало его жалко и в то же время досадно. Сам дурак нарвался, ведь знал, что получит отлуп. Пригласил бы другую девчонку, нет, ему подавай принцессу на горошине. А Машка, стервоза, могла бы не вешать лапшу на уши, что он ждёт их вдвоём. «Теперь, как Савраске, тащиться назад в одиночестве», – подумала Ирка, а вслух сказала:
   – Ладно, я ж понимаю: третий лишний. Пойду прогуляюсь. Погода клёвая.
   – Тогда я тоже не пойду, – заявила Маша и выжидающе уставилась на Олега.
   Не зная, что ещё предпринять, Олег вытащил билеты и протянул девчонкам.
   – Держите. Надеюсь, концерт понравится.
   Он развернулся и пошёл прочь.
   – Эй, ты что, шуток не понимаешь? Подожди! – крикнула Ирка.
   Олег сделал вид, что не услышал. Он не мог вернуться, даже если бы его окликнула сама Маша, потому что глаза наполнили непрошеные слёзы. Показать девчонкам свою слабость было ещё большим унижением, чем просто уйти.

Глава 2

   В ссутулившейся тёмной фигуре, размашистой походкой удаляющейся от кинотеатра, было что-то трагическое, какое-то пронзительное одиночество. Глядя, как снегопад стирает Олега с полотна площади, Ирка обернулась к подруге:
   – Машка, что ты за человек? Я понимаю, опустила бы Земского или Маркина. Эти зарываются, слишком много о себе думают, но Воропаева-то за что? Тихий пацан, не зануда.
   – Вот за это и опустила. Пускай тихих на концерты водит.
   – Это, типа, не суй в сидюшник граммофонную пластинку?
   – Да, типа, руби сук по плечу, – парировала Маша.
   – Да где ж плечо найти на такой сук женского рода? – усмехнулась Ирка.
   – Ну у тебя и шуточки, – скривилась Маша и, взяв подругу под руку, заторопилась к входу: – Пошли, а то опоздаем.
   – И всё ж таки зачем ты натрепалась, что он ждёт нас двоих? – спросила Ирка.
   – А ты бы пошла, если бы знала правду?
   – Ага, жевала бы бабушка «Орбит» от кариеса, да вставная челюсть выпадает. Всю жизнь мечтала притащиться на чужую свиданку, – съязвила Ирка.
   – Не смеши, тоже мне свиданка. Я и не думала с ним идти.
   – Ну ты даёшь! Могла бы сразу ему дать от ворот поворот. Незачем было водить парня за нос. Он же в тебя влюблён по уши.
   – Что же мне с каждым, кто влюблён, на свидания ходить? – усмехнулась Маша.

   К своему удивлению, девчонки увидели, что сидят почти в vip-зоне. Воропаев был совсем не таким простачком, каким выглядел на первый взгляд.
   На сцене появилась группа разогрева, встреченная визгом, криками, хлопками и топотом ног. Ирка искоса глянула на подругу. Та была, как всегда, холодна и невозмутима, словно ледышка.
   «Отобрала у человека билеты и отправила домой несолоно хлебавши, а самой хоть бы хны. Ни тебе угрызений совести, ни переживаний», – подумала Ирка. Она сама не отличалась особым тактом, но Машкина бесцеремонность удивляла даже её. Та всегда корчила из себя принцессу и смотрела на парней свысока, но в последнее время вообще с катушек сорвалась. Казалось, ей доставляло особое удовольствие их унижать. Интересно, она хоть когда-нибудь влюбится? Или так и будет всю жизнь строить из себя недотрогу?
   Ирка ошибалась. Маша вовсе не была бесчувственной. Она знала, что такое любовь, но спрятала это знание за семью печатями. Она скорее сгорела бы со стыда, чем позволила даже ближайшей подруге узнать свою тайну. Девушка смотрела на сцену, но музыка оставляла её равнодушной. Её мысли витали далеко отсюда.
   Сцена с билетами вовсе не была экспромтом. Маша намеренно унизила Олега. Она ждала этого момента с первого сентября, когда он пришёл в их класс. Она хотела видеть на его лице обиду и разочарование и добилась своего, но на душе всё же было муторно. Вероятно, виной тому была Ирка. Завела свою проповедь и всё испортила. Маша не привыкла сомневаться в своих поступках. Сейчас она злилась на подругу. С какой стати та встала на защиту Олега? Он ей никто и ничто.
   Если было бы можно, Маша сделала бы ему в сто раз больнее. Она ненавидела его лицо и голубые глаза в обрамлении тёмных ресниц. Сам того не ведая, он раскрыл склеп, где были похоронены призраки прошлого. Похоронены и забыты. Но так ли глубоко зарыты воспоминания?
   Маша стиснула руками подлокотники кресла. Непрошеные мысли слишком ярко воскресили минувшее лето.

   Над дачами пронёсся стремительный летний ливень. Туча ещё не успела стряхнуть с себя последние дождевые капли, а нетерпеливое солнце уже жарило вовсю. От земли поднимались густые испарения. В солнечных лучах вымытая листва блестела, как лакированная.
   Маша шла мимо дач вдоль канавы, из которой, точно гигантские травы юрского периода, торчали зонтики борщевика. Некоторые участки стояли полузаброшенными, и тропинка возле них почти терялась в траве. Ноги в лёгких сандалиях промокли.
   Маша жалела, что не пошла по центральной улице. Чего ради её понесло по боковой дорожке в такую мокроту?
   Неожиданно кто-то присвистнул, и она услышала восхищённый возглас:
   – Вот это видение!
   Из-за штакетника на неё пялился незнакомый парень. Симпатичный, но старик, проницательно отметила Маша. На первый взгляд ему было лет двадцать пять. Маша сделала вид, что состоит в обществе глухонемых, и зашагала дальше. Парень лихим прыжком перескочил через штакетник и пошёл рядом с ней прямо по мокрой траве.
   – Надо же, приехал к предкам на выходные, и такая удача. Представляешь, я даже не хотел сюда ехать. Думал, будет скукотища. Ну и свалял бы я дурака, если бы отказался, – сказал он так, будто они с Машей были сто лет знакомы.
   – Я что, похожа на клоуна? – нарочито холодно спросила Маша.
   – Ты похожа на Клаудию Шиффер, только лучше. Бабка не идёт с тобой ни в какое сравнение, – беззастенчиво оглядев её, сказал парень.
   Маша предпочла оставить реплику без ответа, хотя комплимент достиг цели. В школе мальчишки не давали ей прохода, но на красивые слова у них не хватало фантазии.
   – Меня зовут Игорь. А тебя? – спросил парень.
   Маша собиралась ответить обычной резкостью, вроде того что его это не касается, но слова точно прилипли к языку, не желая слетать. Внимание парня щекотало её самолюбие. В отличие от простых, бесхитростных ухаживаний одноклассников в его восхищении таилось нечто новое, что заставляло её испытывать лёгкое волнение. Ей хотелось, чтобы их знакомство продолжилось, и она представилась:
   – Маша.
   Некоторая заминка с ответом не осталась незамеченной.
   – Ты чё такая пугливая? Как школьница, – с иронией сказал новый знакомый.
   Судя по тону, он не слишком жаловал школьниц. Маша хотела промолчать, но гордость заставила её высказаться. Пусть парень заинтересовал её, она не собиралась ловчить и подстраиваться, чтобы добиться его благосклонности.
   – Я и есть школьница, – с вызовом сказала она. – Учусь в десятом.
   – В натуре? Я думал, ты старше, – сказал Игорь.
   «Вот и всё. Сейчас попрощается и уйдёт, – подумала Маша. – Ну и пусть. Не больно надо». Она вздёрнула подбородок, и пепельные волосы густой волной всколыхнулись на плечах. Однако Игорь продолжал идти рядом.
   – А я в этом году заканчиваю академию. Прикинь, почти законченный юрист, – усмехнулся он.
   – Престижная профессия, – кивнула Маша.
   – А мне по фигу. У меня папаша в адвокатуре. Поэтому я, можно сказать, потомственный адвокат.
   Маша про себя с радостью отметила, что его не смутил её возраст и он продолжал разговаривать с ней, как с ровней. Её удивляло, с какой лёгкостью Игорь рассказывает обо всём незнакомой девчонке. Она сама так не могла. Она предпочитала, чтобы люди как можно меньше знали о её жизни.
   – Ты куда идёшь? – поинтересовался Игорь.
   – К подружке.
   – А слабо нам двинуть на водохранилище? У меня тачка. Домчимся с ветерком, – неожиданно предложил он.
   Маша растерялась. Ей очень хотелось согласиться. За ней никогда не ухаживали выпускники академии с собственной машиной. Что ни говори, адвокат – это не какой-нибудь прыщавый сопляк из параллельного класса. Но она знала, что домашние вряд ли одобрят эту поездку. Не могла же она признаться, что её до сих пор опекают, как маленькую, и не разрешают выходить из дома позже восьми.
   – Не любишь купаться? – спросил Игорь.
   – Люблю, но мама ведь тебя не знает.
   – Но я же не твою маму приглашаю.
   – Как будто не понимаешь. Меня не отпускают с незнакомыми, – выпалила Маша.
   – Ёпрст! Значит, ты всегда слушаешься мамочку? Похвально. Но пресно и скучно. Я, конечно, могу поехать и представиться, так сказать, официально, но это тоска. Не находишь?
   Маша кивнула, не желая выглядеть такой уж паинькой.
   – Чего ты боишься? Я же тебя не съем.
   – Тогда мне надо зайти за купальником, а мама всё равно спросит.
   – Ладно, давай не на пляж, а просто покатаемся.
   Они мчались по шоссе. Мимо проносились деревья и телеграфные столбы. Воздух потоком врывался в открытые окна и создавал иллюзию, что они вот-вот взлетят. У Маши захватывало дух.
   – Ты сумасшедший! Зачем так нестись? – восклицала она.
   – Это, типа, как у классика. «Какой русский не любит быстрой езды!» Я тащусь от скорости.
   Да не вибрируй. Ничего не случится. Расслабься и лови кайф.
   Расслабиться рядом с Игорем Маше не удавалось. Он был не такой как все. В нём было что-то особенное.
   На следующий день, в воскресенье, перед их калиткой появилась красная «тойота». Сначала мама ни в какую не хотела отпускать Машу, но узнав, что Игорь живёт на соседней улице и к тому же из хорошей семьи, согласилась. Для мамы статус его родителей был самым весомым доводом. Заверив, что всё будет хорошо, Маша сунула в соломенную сумку полотенце, расчёску, крем для загара и сбежала по ступенькам крыльца навстречу распахнутой дверце автомобиля. Шёл всего лишь второй день их знакомства, а ей казалось, она знает Игоря целую вечность.
   День выдался жаркий. В такую погоду особенно приятно посидеть на берегу. Кусты и деревья подступали к самой воде, кое-где даже отвоёвывая узкий пляж. Найдя свободное местечко, они расположились на песке. Маша сбросила с себя сарафан и с разбегу прыгнула в прохладную воду. Старательно работая руками, она брассом поплыла на глубину. Ещё на подъезде к водохранилищу Маша загадала, что если Игорь последует за ней, значит, она ему нравится.
   Маша удалилась от берега, ожидая услышать, как Игорь догоняет её, энергично, почти без брызг рассекая воду, но сзади стоял обычный пляжный визг и гомон. Поняв, что выжидать больше нечего, Маша повернула назад и… увидела перед собой Игоря. От неожиданности она нырнула, хлебнув воды. Игорь услужливо подхватил её. Маша закашлялась и, переведя дух, пролепетала:
   – Ты так тихо подплыл, что напугал меня.
   – Хотел посмотреть, далеко ли ты собралась, – улыбнулся он.
   Маша ликовала: она ему нравится! Девушка невольно рассмеялась. На ярком солнце её глаза потемнели и стали густо-синими, фиалковыми. Капельки воды искрящимися блёстками обсыпали её плечи. Пепельные волосы раскрытым веером лежали на водной глади.
   – Ты похожа на русалку, в натуре, – сказал Игорь.
   Неожиданно он взял Машино лицо в свои ладони и поцеловал в губы. Маша чувствовала, как они с Игорем погружаются в воду с головой. Время будто остановилось. Наконец они вынырнули, Маша жадно глотала воздух.
   – Ты что? Я ведь могла утонуть.
   – Я бы тебя спас.
   – Сумасшедший, – без осуждения сказала Маша.
   – Йес. Ты что-то имеешь против?
   Это было похоже на сон, на роман, на кино. Неужели всё происходило на самом деле? За этот миг Маша готова была отдать всё. «С тобой я теряю голову». Первый в её жизни поцелуй и прозрачная вода, смыкающаяся над головой.
   Никто бы не поверил, что Маша до сих пор не целовалась. Она чуть ли не с детского сада нравилась мальчишкам и слыла одной из самых популярных девчонок в школе, может быть, именно поэтому она стала слишком разборчивой. И вот настал день, когда свершилось. Ирка посчитала бы её старомодной, но Маша была рада, что не разменялась, не подарила первого поцелуя какому-нибудь прыщавому сверстнику, а сохранила его для Игоря.
   Они поцеловались ещё несколько раз, прежде чем повернуть назад. Добравшись до берега, Игорь с Машей отправились искать свою одежду. В выходные берег был усеян телами отдыхающих. Впрочем, Игоря это не смущало. Он притянул Машу к себе и снова поцеловал.
   – Тьфу, ни стыда ни совести, – услышали они чей-то ворчливый голос.
   Маша смутилась, а Игорь озорно подмигнул и шепнул ей на ухо:
   – Кругом завистники.
   Всю неделю Маша жила ожиданием выходных. Она читала любовный роман, но теперь всё открывалось для неё по-новому. Главный герой обрёл лицо. И не важно, как его звали на страницах книги. Для неё существовало лишь одно имя. Она как никогда понимала чувства и переживания героини.
   В выходные Игорь приехал, как и обещал. Оказалось, что он тоже ждал встречи. Маша боялась поверить в то, что такое случилось в ее жизни. Это была любовь, большая, настоящая, о которой мечтает каждая девчонка. Выходные прошли как одно мгновение, а потом опять наступило бесконечное ожидание длиной в неделю.
   Целый месяц Маша жила от выходных до выходных. Она не говорила маме об их романе, чтобы понапрасну её не волновать. Поцелуи Игоря становились всё более смелыми. Игорь хотел большего, но каждый раз, когда он поднимал этот вопрос, Маша уходила от ответа.
   – По-моему, тебе просто нравится водить меня за нос, – однажды сказал Игорь, обиженно отстранившись от Маши.
   – Нет. Я люблю тебя, но я не могу. Понимаешь?
   – Не понимаю. Одно из двух: или любишь, или не можешь, – сказал Игорь.
   Это был жестокий выбор. Маша не знала, как объяснить, что она не может переступить эту черту даже ради него. Мама бы этого не одобрила, и Маша не могла ее обмануть.
   – Игорь, ну пожалуйста, не сердись. Мне трудно. Что я скажу маме?
   – А обязательно надо говорить?
   – Нет, но… – Маша замялась. – Она мне доверяет.
   – Понятно. Решила поиграть в маленькую девочку? Ну что ж, подожду, пока ты подрастёшь, – сказал Игорь и, не оглядываясь, пошёл прочь.
   У Маши по щекам потекли слёзы. В тот миг она как никогда понимала героинь романов. Ей казалось, что, как только он уйдёт, жизнь для неё кончится. Было так просто окликнуть его, а потом уже не отпускать. Но она молчала. Ей не верилось, что он может взять и уйти. Он одумается. Непременно одумается и вернётся. Но он даже не обернулся.
   Игорь не пришёл и на следующий день. Маша всё утро вздрагивала от шороха шин по гравию и подбегала к окну в надежде, что перед домом, точно алые паруса, заполыхает красная «тойота». Но чуда не произошло. Принц не появился. Наконец не в силах больше мучиться ожиданием Маша, наступив на собственную гордость, отправилась на соседнюю улицу.
   Она надела коротенькое белое платье, которое ему нравилось, и плетёные босоножки. Распущенные волосы густой волной струились почти до талии. Ей хотелось выглядеть особенно привлекательно, чтобы, взглянув на неё, он забыл все обиды. Главное – объяснить, что она его любит, просто ещё не готова к более серьёзным отношениям. Он должен быть терпеливым. Вспоминая последнюю встречу, Маша, как за соломинку, хваталась за брошенное напоследок: «Подожду, пока ты повзрослеешь».
   Только бы он не уехал, ведь он не раз признавался, что на даче его ничто не удерживает, кроме неё. Маша увидела за воротами красную «тойоту» и разволновалась. Сердце отчаянно колотилось от радости: Игорь не уехал в город и не отправился на водохранилище. Он тоже переживает. Сидит в одиночестве и ждёт.
   Маша в нерешительности постояла у калитки, потом толкнула её и прошла по дорожке к дому. Поднявшись на крыльцо, Маша постучала. Дверь долго не открывали, а потом на пороге появился заспанный Игорь. Увидев Машу, он удивился.
   – Глазам не верю. Неужто маленькая девочка выросла?
   – Нет, я… – Маша замялась.
   Она представляла, что всё будет иначе. Прохладность встречи её немного обескуражила, но она была так рада видеть Игоря, что готова была простить ему насмешливый тон.
   – Игорь, я хотела сказать, что очень люблю тебя. Я никогда никого так не любила и не полюблю. Я сделаю для тебя всё, только не сейчас. Я ещё не готова, – на одном дыхании выпалила она.
   – Понятно. Обещанного три года ждут, – развёл руками Игорь. – Что ж, и на том спасибо.
   – Ты всё ещё сердишься? – спросила Маша не в силах справиться с подступающими слезами.
   – Нет, просто я всё понял. Не стоит играть с маленькими девочками.
   Из глубины дома донёсся женский голос:
   – Эй, где тебя носит?
   Машу точно обдало кипятком.
   – Ты не один? – едва слышно произнесла она онемевшими губами.
   – А тебя это смущает? – с ухмылкой спросил Игорь.
   На веранду вышла девица с всклокоченными волосами. Маша несколько раз мельком видела её и знала, что девчонку зовут Галька и она живёт в соседнем дачном кооперативе. Судя по виду, Галька тут ночевала и только что встала с постели. На ней была рубашка Игоря, надетая на голое тело. Крашеные волосы спутались и торчали в разные стороны. Она выглядела вульгарной и неопрятной.
   Маша почувствовала себя так, точно её вываляли в грязи.
   – Как ты мог? – произнесла она.
   Сама мысль о том, что Игорь променял её на такую дешёвку, была унизительна.
   – А ты думала, что я буду всё лето с тобой плескаться в воде и куличики лепить?
   Жизнь совсем не походила на романы, которые Маша читала запоем, где герои стоически добивались любви и не бросались на шею к первой встречной.
   – Какая грязь, какая грязь, – проговорила Маша, отступая.
   – Ты что, не поняла? Тебе тут ничего не светит. Я могу тебе по-простому сказать. От… – грязно выругалась Галька.
   Маша побледнела. За что Игорь с ней так поступил? Что она ему сделала? Хотелось как можно скорее убраться от этого кошмара. Она повернулась и побежала к калитке, но зацепилась носком босоножки за шланг и почувствовала, что падает. Стараясь удержать равновесие, Маша пробежала пару метров, согнувшись, как после пинка, и неуклюже ухватилась за оказавшуюся рядом яблоню.
   Девица громко заржала. Машу обожгло стыдом. Её оплевали и втоптали в грязь, а она даже не сумела уйти достойно. Она стала полным посмешищем.
   Униженная и опозоренная, Маша не решилась сразу же вернуться домой. Она не хотела ни расспросов, ни объяснений, а мама с первого взгляда поняла бы: что-то неладно. Маша бросилась в лес. Она бежала, не оглядываясь и не останавливаясь. В боку закололо, но она не обращала внимания на эту боль, такую ничтожную по сравнению с той, что поселилась у неё в груди. Наконец, задохнувшись от бега, она ничком упала в папоротники и заплакала, а в ушах всё звучал полупьяный гогот Гальки.
   В тот день Маша резко повзрослела. Вернувшись из леса, она поклялась мстить всем подобным Игорям. Больше она никогда никому не позволит с собой так поступать. Отныне она не верила в любовь и в романы, где всё хорошо кончается.

   Маша вытравила Игоря из своего сердца, как заразу, как болезнетворный микроб, но судьба неожиданно подставила ей подножку. Первого сентября в их классе появился новый ученик – Олег Воропаев. Когда Маша увидела его на линейке, ей показалось, что у неё галлюцинация. Новичок был похож на Игоря, как близнец. Разве что Игорь был старше, и в отличие от него Олег, как большинство подростков, был худой и длинный, но лицо… Его тёмно-голубые глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц возвращали в памяти дачную историю. Одного этого было достаточно, чтобы Маша возненавидела нового одноклассника.
   Вначале она решила, что Игорь с Олегом братья, и хотя позже узнала, что сходство двух парней оказалось чисто случайным, это ничего не изменило. Машу бесило, что новичок помимо воли притягивал её. Она-то надеялась, что справилась со своими чувствами, но этот парень каждый день издевательски представал перед ней как напоминание о её позоре.
   Машу злило даже то, что она нравилась Олегу. Игорь слишком красноречиво показал ей цену влюблённых взглядов и красивых слов. Всё заканчивалось гоготом доступной девицы, несущимся тебе вслед. Больше всего ей хотелось увидеть в этих глазах боль и унижение. Может быть, тогда прошлое отпустит её? Если она не может отомстить Игорю, то пусть за её позор заплатит его двойник.
   Да, она намеренно унизила Олега. Месть удалась. Почему же она не испытывала ни радости, ни удовлетворения?
   «Всё из-за Ирки. Полезла со своими нравоучениями. Тоже мне адвокат», – подумала Маша и брезгливо поморщилась. С некоторых пор всё, что касалось юристов, вызывало у неё острую неприязнь.

Глава 3

   Олег брёл сквозь мельтешение снега. На душе было паршиво. Не оттого, что ему было жалко напрасно потраченных денег. Сейчас деньги были не в счёт.
   Почему Маша сразу не отказала, если не собиралась с ним идти? Для чего нужно было обнадёживать, чтобы потом вытереть об него ноги? А может, Ирка сама навязалась, и она не виновата? Олег ухватился за эту спасительную соломинку, но она была слишком хрупкой, чтобы выдержать груз обиды. Даже слепому было ясно, что девчонки всё обсудили заранее, прежде чем явиться на свидание вдвоём.
   «Лучше бы я порвал эти билеты. Порвал и бросил им в физиономии», – подумал Олег, хотя прекрасно сознавал, что не способен на такой поступок.
   Он спустился в подземный переход. Здесь было людно. Народ толкался возле лавчонок и киосков. Предпраздничная суета, что ещё так недавно привлекала Олега, теперь вызывала у него отвращение. Взгляд был прикован к заплёванному асфальту, скомканным пакетикам из-под чипсов и пустым бутылкам. Каждый видит в жизни то, что хочет видеть.
   Занятый размышлениями, он проскочил мимо стеклянных дверей метро и спохватился, лишь оказавшись на другой стороне улицы.
   Из витрины магазина на него смотрели пустые, безразличные глаза манекенов. Стояло благодатное для торговли время массовой закупки подарков.
   Олегу в голову вдруг пришло, что он мог на потраченные деньги купить что-нибудь матери к Новому году. Это была странная мысль. У них в семье, если это можно было назвать семьёй, не было заведено дарить подарки. Сколько он себя помнил, даже ко дню рождения он получал какую-нибудь необходимую вещь. Они с матерью ехали в магазин, и она покупала ему ботинки, брюки или свитер – то, в чём он нуждался, и говорила, что это ко дню рождения. Маленьким он мечтал получить настоящий сюрприз, но постепенно свыкся с тем, что подарки должны быть практичными.
   Он тоже никогда ничего не дарил матери. Наверняка, купи он ей подарок, она бы раскисла и расплакалась. Стоило пожалеть её, как она становилась похожей на побитую собаку.
   Чуть поодаль призывно светились большие окна Макдоналдса, над которыми громоздилась ярко-жёлтая «М» с гнутыми ножками. Казалось, от освещения за стеклом исходило манящее тепло. Олег продрог и хотел немного уюта.
   От билетов оставалась какая-то мелочь. Нести эти деньги домой не хотелось. Лучше истратить все и тем самым поставить точку на неудавшемся свидании. Уже в очереди Олег спохватился, что нужно бы прежде пересчитать финансы, но в помещении было тепло, и уходить не хотелось. К тому же в рекламе обещали каждому покупателю кока-колы гамбургер со скидкой. На что-нибудь да хватит, решил он.
   Перед ним стояла шумная группа ребят и девчонок. Они пересмеивались, обмениваясь только им понятными шутками. На фоне их веселья Олег почувствовал себя изгоем. Снежный воротник на куртке растаял и превратился в капельки воды. Талый ручеёк пробрался под ворот и потёк вниз. Олега потянуло уйти в одиночество улицы, в это время в кафе торопливо зашёл худой длинноволосый парень и пристроился в очередь следом за ним. На парне было длиннополое пальто нараспашку и обмотанный вокруг шеи шарф. В помещении снег на его голове растаял. Мокрые волосы слиплись и змейками струились по плечам. Парень нервно оглядел зал, а потом уставился на дверь.
   «И этот кого-то ждёт», – подумал Олег.
   Девушка за прилавком вежливо улыбнулась в ожидании заказа.
   – Кока-колу и… – пересчитав наличность, Олег с разочарованием обнаружил, что его надежда на рекламные скидки лопнула. Ему не хватало рубля, чтобы получить вместе с кока-колой уценённый гамбургер. Он вспомнил рубль, который оставил на холке ледяного коня в то самое счастливое мгновение, которое мгновением и оказалось.
   – Что ещё? – спросила девушка.
   – Только колу, – смущённо пробормотал Олег, постеснявшись поменять колу на стакан горячего чая.
   Меньше всего ему хотелось пить прохладительные напитки, он и без того продрог, но он предпочитал глотать кока-колу, нежели признаться, что брал её, только чтобы, сэкономив, получить бутерброд, а в пристёжку к чаю гамбургер не полагался. Ему и так показалось, что девчонка, стоящая на раздаче догадалась о том, что у него негусто с деньгами и он надеялся прокатиться по дешёвке. «Когда-нибудь я буду есть в ресторанах что захочу и не смотреть на цены», – подумал Олег.
   Когда-нибудь. А сейчас он покорно взял бумажный стакан с кока-колой и отошёл к высокой стойке.
   Через минуту рядом с ним пристроился длинноволосый.
   – Пацан, хочешь заработать? – неожиданно предложил он.
   У парня была странная манера не глядеть на собеседника, так что Олег даже не сразу понял, что тот обращается к нему. Глаза у длинноволосого покраснели, как от долгого недосыпа, и постоянно бегали по сторонам.
   «Дёрганый какой-то. Обкурился, что ли?» – подумал Олег и пожал плечами.
   – Смотря как.
   – Надо одному знакомому флешку передать, – сказал парень.
   – Чего?
   – Флеш карту. Или к вам в пещеру компьютер ещё не дошёл? – съязвил длинноволосый.
   – Нет, наше племя недавно счёты изобрело, – нашёлся Олег.
   – Ладно, забудь. Я не хотел тебя обидеть. Передай флешку, получишь пятьдесят баксов.
   – Нехило, – вырвалось у Олега, и он тотчас отругал себя за несдержанность. Чего доброго парень поймёт, что слишком расщедрился.
   – Считай, что сегодня твой счастливый день, – сказал длинноволосый.
   «Да уж. Прямо попёрло», – мрачно подумал Олег, вспомнив, как Маша недвусмысленно показала ему своё отношение, а вслух поинтересовался:
   – Кому передать? Давай адрес.
   Парень под стойкой незаметно протянул Олегу флешку и клочок бумаги.
   – Тут телефон. Ответит Женя.
   – А если кто-то другой подойдёт?
   – Это мобильный. Скажешь, от Макса. И ещё передай, что я поменял программу. Ты не из глюка.
   – Откуда?
   – От верблюда. Тебе понимать необязательно.
   Олега снова кольнуло сомнение, стоит ли ввязываться в эту историю. Что если этот парень в самом деле наркоман? Пятьдесят баксов ни за что выглядели слишком заманчиво, а бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Олег подозрительно покосился на собеседника.
   – Интересное кино. А чего же ты сам не позвонишь? Откуда я знаю, может, ты из какой-нибудь банды.
   – Тоже мне незаменимый мафиози нашёлся. У бандитов шестёрок на побегушках без тебя хватает, – усмехнулся длинноволосый.
   В его словах был резон. Вряд ли бандиты наймут парня с улицы, чтобы передать важную информацию. Не будь длинноволосый таким нервным, Олег и раздумывать бы не стал. Неожиданно он подумал, что подвернувшийся лёгкий заработок – это знак, что на эти деньги всё же стоит купить новогодний подарок для матери. К тому же он надеялся, что поручение хотя бы немного отвлечёт его от мрачных мыслей, которые с назойливостью мошкары крутились в голове. Олег согласно кивнул.
   – Отнесу я. Что хоть на флешке?
   – Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Программная разработка, не для юзера. Тебя это не заинтересует. И вообще, либо ты берёшься, либо я обойдусь без твоих услуг, – парень явно начал терять терпение.
   – Спросить уже нельзя. Говорю же, отнесу, – успокоил его Олег. – Кстати, как насчёт обещанных денег?
   – Отнесёшь – получишь. Чтобы у тебя стимул был, – парень усмехнулся.
   – Чего?
   – «Двенадцать стульев» смотрел? Утром деньги-вечером стулья. Это тебе в качестве поощрения.
   Парень пододвинул к Олегу тарелку с нетронутым гамбургером и, прежде чем Олег смог возразить, стремительно направился к выходу. В первый момент Олег растерялся: стоит ли ему обижаться? Может, нужно было догнать длинноволосого и бросить ему в физиономию злополучный бутерброд вместе с флешкой? Пока он размышлял, время было потеряно. Парень уже вышел на улицу.
   Несколько мгновений чувство гордости боролось с голодом. Победил здравый смысл. Выбрасывать нетронутый гамбургер было глупо. Олег взял булку и начал есть.
   После тепла кафе улица обдала морозом. Олег шагнул в снегопад. Острые снежинки, подхваченные ветром, точно рой насекомых, окружили его, покалывая лицо. Он втянул голову в воротник. Вдоль тротуара ползли похожие на монстров снегоуборочные машины. Они старательно загребали клешнями кучи снега, но ледяная крупа продолжала сыпаться с неба. Природа смеялась над тщетными потугами человека обуздать её.
   Олег пожалел, что сразу не стесал с того парня деньги. Его мобильник уже давно был отключён по причине отсутствия наличных. Можно было бы пополнить счёт. А так придётся ехать домой.
   Олег понимал, что это не самое лучшее решение. Мать заведёт шарманку насчёт того, что ему рано шататься по ночам. Как будто он где-то бывает! Каждый вечер как примерный пенсионер: домашние тапочки и телевизор, который в последнее время уступил место компьютеру. Для полного абзаца ему не хватало сегодня вечером ещё сцепиться с матерью.
   Внезапно стоящая перед Олегом задача приобрела особую значимость. Телефонный звонок незнакомому Жене вдруг обернулся для него своеобразным экзаменом. Если спасовать в мелочах, то нечего рассчитывать на успех в туманном будущем. С деньгами позвонить может любой дурак, а вот как это сделать без денег? Вот тебе и проверка на вшивость.
   – Ты что, уснул? Раскрой зенки. Стоит как пень!
   Тучная тётка с поросячьим лицом налетела на Олега, едва не сбив его с ног, и не замедлила выплеснуть своё раздражение. Не удостоив женщину ответом и пропустив мимо ушей её ругань, он двинулся по улице. Он смотрел по сторонам, как будто надеялся, что готовое решение вдруг предстанет перед его очами в виде доброго волшебника, протягивающего мобильный телефон. К сожалению, подобные чудеса случаются только в фильмах. В жизни лишь самый отъявленный идиот доверит свой телефон незнакомому парню, когда участились случаи афер и краж мобильников.
   Взгляд Олега скользнул по урне, из которой торчала свёрнутая в трубочку газета. Он бессознательно отметил, что снег ещё не успел её припорошить, видимо, её выбросили совсем недавно. Впрочем, какое это имело значение? Он уже прошёл мимо, как вдруг остановился. Озарение пришло неожиданно, как гол с дальнего угла поля. Замысел был немного сумасшедшим, и всё же стоило попытаться.
   Он стрельнул глазами по сторонам, чтобы убедиться, что на него никто не смотрит, бочком подошёл к урне, выхватил газету и, дойдя до конца дома, нырнул под арку.
   Сюда залетали только отдельные любопытные снежинки. Олег расправил газету и стал сворачивать из неё кулёк. Когда он был ещё маленьким и была жива бабушка, она учила его делать кулёчки. Но с тех пор ему не приходилось практиковаться. К тому же на морозе пальцы замёрзли и стали как деревянные. Пришлось изрядно помучиться, прежде чем у него в руках оказался свёрток наподобие тех, в которые заворачивают цветы, чтобы не замёрзли. Оглядев «букет» и решив, что он выглядит довольно убедительно, Олег вышел из арки и пошагал в сторону перехода. Он судорожно прижимал к груди мнимые цветы, пытаясь унять нервную дрожь, и высматривал человека с мобильником.
   Как назло любителей говорить по телефону на ходу попадалось немного. Пожилая женщина сурового вида, которая что-то сердито вдалбливала невидимому собеседнику. Двое мужчин, наверняка приезжие. Один приник ухом к телефону, а другой жестами подсказывал, что нужно говорить. Это были явно не те люди, с которыми удалось бы провернуть задуманное.
   С каждой минутой решимость Олега таяла. Теперь как никогда прежде его затея казалась бредовой. Странно, но Олег испытал при этом не разочарование, а облегчение. Он был почти рад, что его план не удался, но тут из глубины сознания всплыло осуждающее: «Слизняк. Если отступишь сейчас, у тебя никогда ничего не выйдет. Ты должен позвонить».
   Словно в ответ на эту мысль, мимо него прошли две девушки. Раскрасневшиеся на морозе и припорошенные снегом, они вдвоём припали к телефонной трубке и о чём-то оживлённо разговаривали. Олег пошёл следом за ними. До него донёсся их смех, и он снова почувствовал себя аутсайдером. У всех, кроме него, было хорошее настроение. Тем лучше. Когда у человека хорошее настроение, он охотнее делает добрые дела.
   Как только девушки закончили говорить, он догнал их и нерешительно окликнул:
   – Девчонки, извините!
   Девушки оглянулись и вопросительно уставились на него. Олег ощутил себя так, как будто прыгнул с вышки. Первый шаг был сделан. Отступать некуда. Оставалось лишь свободное падение, и от умения прыгуна зависело, сумеет ли он завершить начатое сальто или шмякнется о поверхность воды так, что отобьёт все печёнки.
   – Вы не дадите мне позвонить? – дрожащим голосом попросил Олег. – У меня девушка не пришла. Мы договаривались. Я не знаю, что случилось, а у меня мобила, как назло, разрядилась.
   Глядя на завёрнутые в газетку «цветы», трогательно зажатые в руке паренька, одна из девушек сочувственно спросила:
   – Первое свидание, что ли?
   – Угу, – кивнул Олег, не покривив душой.
   Он вспомнил об обиде и унижении, которым закончилось его настоящее свидание, и помимо воли в его голосе прозвучала горькая нотка. Даже сам Станиславский, который разработал целую систему вхождения актёра в образ, не нашёл бы к чему придраться. Ни одно девичье сердце не могло бы остаться равнодушным при виде рыцаря в джинсах, с цветами, стоящего на морозе в ожидании девчонки.
   Девушки переглянулись, и одна из них протянула Олегу заветный телефон.
   – Говори.
   – Я недолго. Только узнаю, что случилось, – пообещал Олег.
   – Не заморачивайся. Такую трату я как-нибудь переживу. Может, сумеешь её уговорить, – доброжелательно улыбнулась девушка.
   – Спасибо. Выручили, – искренне обрадовался Олег. – Только можно я в сторонку отойду? Я честно никуда не убегу. Вот, я рюкзак взамен оставлю.
   – Да ладно, я тебе верю. Стеснительный какой, – засмеялась девушка.
   Победа окрылила Олега. Это была первая ступенька в череде тех, что приведут его к успеху. Главное было не в том, что незнакомая девушка позволила ему позвонить со своего телефона. Он добился чего-то на первый взгляд невозможного. Впервые за сегодняшний вечер он вынырнул из отчаяния и обиды. В нём крепла уверенность, что он больше не будет плыть по течению.
   Олег достал из кармана клочок бумаги с нацарапанным телефоном и отметил, что номер прямой.
   – Алло. Женя, меня Макс просил передать тебе флешку, – поспешно выпалил Олег, стараясь, чтобы девчонки не слышали разговора.
   На том конце провода молчали.
   – Алло, алло! Ты меня слышишь?
   – Одну минутку, – произнёс мужской голос.
   – Я не могу долго говорить. Я с мобильника. Куда нести флешку? Алло, Женя.
   – А где ты видел Макса?
   Невидимый собеседник явно не торопился.
   «Теперь будет трепаться, пока у меня мобилу не отберут», – разозлился Олег, искоса поглядывая на девчонок.
   – Слушай, время – деньги, – напомнил Олег и, спохватившись, добавил: – Кстати, Макс программу поменял.
   – Как поменял?! Что тебе об этом известно?!
   Олег не без злорадства отметил, что данное сообщение вывело незримого собеседника из равновесия.
   – Заплатишь пол ста баксов – узнаешь. Даю тебе минуту. Говори, куда прийти, или я отрубаюсь.
   Последнее замечание явно возымело действие. Женя заторопился.
   – Не клади трубку. Где ты сейчас находишься?
   – В центре.
   – Тогда слушай, куда идти.
   Олегу нравились старые названия. Он вообще любил московские улочки и переулки со старинными домами гораздо больше, чем современные проспекты.
   – …Зайдёшь под арку и жди во дворе, – завершил объяснение Женя. – Запомнил? Дорогу найдёшь?
   – А то, – сказал Олег.
   – Хорошо. Полчаса тебе хватит. На всякий случай как ты выглядишь?
   – Обыкновенно. Рост метр восемьдесят. Чёрная куртка. Вязаная шапка. Джинсы тоже чёрные.
   Стоящие чуть поодаль девчонки начали терять терпение. Олег понимал, что пора закругляться и нажал кнопку отбоя. Он запоздало опомнился, что не спросил, как узнать самого Женю. Впрочем, это было неважно. Вряд ли они разминутся в пустынном дворе.
   – Ну что, уломал? – спросила девушка, глядя на его довольную физиономию.
   – Угу. Спасибо, – поблагодарил Олег, возвращая телефон.
   Девушки отправились дальше, а Олег размашисто зашагал в другую сторону.
   «Похоже, ради разнообразия мне начало везти», – подумал он и, скомкав бутафорский букет, сунул его в первую же урну.

Глава 4

   За спиной осталось шумное Садовое кольцо. Олег свернул в тихий переулок. Он выглядел пустынным. Рабочий день закончился, а гуляющая публика предпочитала бродить по улицам, где располагаются магазины и кафе. На обочине стояло несколько машин. Погребённые под снегом, они походили на большие сугробы. По обеим сторонам дремали особняки, украшенные изразцами и лепниной. По большей части здесь располагались посольства. На крышах зданий обвисли отяжелевшие от снега иноземные флаги.
   Олег где-то читал, что территория посольства принадлежит той стране, откуда оно прибыло. Если так, то получается, на улочке в центре Москвы находится с десяток разных стран. В подтверждение этому возле чугунных ворот с медными табличками стояли, нахохлившись под шапками снега, будки, в которых круглые сутки дежурили полицейские. Пограничный пост предупреждал, что за забором находится иная держава.
   Олег не спеша брёл по тротуару, рассматривал гербы на золочёных табличках у дверей посольств.
   «Прикольно. Если устроиться в посольство дворником, то придётся каждый день пересекать границу. Клёво: живёшь в Москве, а подметаешь двор во Франции», – про себя усмехнулся Олег, но тут его посетила странная мысль. Почему ему в голову пришла профессия дворника? Разве в посольстве нет другой работы? Может быть, всё зависит от того, какую планку человек себе ставит? Если думаешь, что не поднимешься выше дворника, то ни за что и не поднимешься. Как говорит мать: «Всяк сверчок знай свой шесток».
   До окончания школы оставалось чуть больше года, а Олег до сих пор так и не решил, чем будет заниматься после. Сейчас он впервые задумался, что без образования сорваться со своего «шестка» не удастся. Мести двор или продавать газеты – это пожалуйста, но чтобы входить в парадное в качестве босса и рассекать на иномарке, нужно учиться. Главное, правильно выбрать специальность.
   Везёт тем, кто знает чего хочет. Вот, к примеру, Егор. Его хлебом не корми – дай посидеть за компьютером. Или Артур, приятель Олега по прежней школе. Тот помешан на насекомых. Держит у себя дома каких-то тараканов и богомолов, откармливает, лелеет. Он спит и видит, как пойдёт на биофак.
   У Олега с увлечениями было туго. Он интересовался всем понемножку, а в общем-то ничем. В школе он был на хорошем счету, учился на пятёрки и четвёрки, но особыми дарованиями не блистал.
   «Почему одним даётся талант, а другим ни шиша? Интересно, как себя ощущает человек, который умеет то, чего не умеют другие? Наверное, это клёво», – подумал Олег.
   За размышлениями он не заметил, как дошёл до нужной улицы. Свет горел только в окнах крошечного продуктового магазинчика на углу, хотя неизвестно, для кого он работал. Вокруг не было ни души. Дома стояли погружённые в дрёму. В тёмных окнах отражался свет уличных фонарей. Создавалось впечатление, что уже гораздо позднее, чем на самом деле. Снегопад почти прекратился, лишь отдельные снежинки перепархивали, не желая угомониться.
   Дойдя до конца улицы, Олег свернул в арку и оказался во дворе. Даже не верилось, что в сотне метров отсюда сверкают огни рекламы, несутся по проспекту машины и жизнь бьёт ключом. Стояла непроницаемая, ватная тишина. Одинокий фонарь посреди двора не горел, но от снега было достаточно светло.
   Олег огляделся, пытаясь угадать, откуда появится Женя. Жилым выглядело лишь аккуратное двухэтажное здание, выходящее фасадом на улицу, но сейчас оно тоже было окутано мраком. Сквозь жалюзи не проникало ни единого луча света. Сбоку тянулась бетонная стена стройки.
   С двух других сторон двор обрамлял особняк в форме буквы «Г». Он явно нуждался в капитальном ремонте. Сохранившиеся стёкла были тусклыми, как затуманенные катарактой глаза старика. Некоторые рамы задраены кусками картона. При этом железная дверь с кодовым замком выглядела нелепо и неуместно. Несмотря на видимое запустение, в здании кто-то жил. С утра дорожку расчищали, хотя снегопад свёл все усилия дворника на нет. Сквозь немытое годами и ставшее матовым от грязи подвальное стекло просачивался тусклый свет. Похоже, местечко присмотрели бомжи.
   Подмораживало. Олег слишком долго бродил по городу. Ноги окоченели. Он попрыгал, чтобы согреть онемевшие ступни, но это не помогло.
   «Хоть к бомжам просись погреться», – в сердцах подумал он. Со времени телефонного разговора прошёл почти час. Женя опаздывал. Олег уже жалел, что ввязался в это дело. Не хватало заболеть перед самыми каникулами. Да и мать будет ругаться, если он явится домой поздно. Он решил, что подождёт ещё пять минут и уйдёт.
   От нечего делать Олег прошёл вдоль бетонных блоков заграждения до сетчатых ворот и заглянул на стройку. Судя по сугробам, о ней забыли с лета. Сложенные грудой бетонные блоки и стопки кирпичей превратились в белые холмы. Вырытый котлован был густо засыпан снегом. Олег тронул створку незапертых ворот. Снег искрящейся пылью посыпался из сетчатых ячеек. Не отдавая себе отчёта, зачем он это делает, Олег прошмыгнул внутрь, подошёл к краю ямы и заглянул вниз.
   Протяжно скрипнула металлическая дверь. Олег резко обернулся, не удержался на ногах и соскользнул в котлован. Прокатившись под горку старым, испытанным с детства способом, он оказался на дне. К счастью, здесь было неглубоко. Прежде чем вылезать, Олег осторожно выглянул из ямы. У него не было охоты встречаться в пустынном дворе один на один с бомжом.
   Из двери заброшенного здания вышел мужчина в тёмной куртке, спортивной шапочке и ботинках наподобие армейских. Для бомжа он выглядел довольно прилично. Скорее всего, служил в охране. Человек недоуменно оглядел утоптанную площадку посреди двора и направился по цепочке следов к воротам стройки. Он был явно озадачен. Видимо, с улицы сюда забредали нечасто.
   Олег прикидывал, как объяснить, почему он тут оказался и что ищет на стройке. Вряд ли охранник поверит, что ему здесь назначили встречу. Прежде чем он успел что-либо придумать, раздался шелест автомобильных покрышек.
   Из арки показался автомобиль. Он притормозил, не въезжая во двор. Фары были погашены. Серебристый полированный капот поблёскивал, как хищный нос акулы. Внимание мужчины переключилось на машину. Обычно по вечерам двор пустел, но сегодняшний день был полон сюрпризов.
   Остальное произошло так быстро, что Олег не успел сообразить в чём дело. Из машины выскочили двое. Подстриженный бобриком громила с белым шарфом поверх воротника пальто, видимо, насмотрелся гангстерских боевиков. Его невероятно тучный напарник был лысоват, а остатки длинных волос крысиным хвостиком покоились на необъятной спине.
   – Мы опоздали, но ты не в напряге? – обратился громила, к стоящему посреди двора мужчине.
   – В общем нет, – отозвался тот, с любопытством разглядывая пришельцев.
   – Тебе придётся проехаться с нами.
   – Кто вы?! – Мужчина попятился, но дорогу ему преградил лысый:
   – Давай без глупостей.
   Его голос был неожиданно тонким для такой рыхлой туши. Громилы притиснули мужчину с двух сторон, направляя к машине.
   – Чего вы от меня хотите? – заволновался тот.
   – Узнаешь в своё время, – пообещал лысый.
   Мужчина извернулся, саданул лысого армейским ботинком по коленке и рванулся в сторону двери. Лысый грязно выругался. «Бобрик» в один прыжок настиг беглеца и успокоил его кулаком. Человек обмяк и рухнул на снег.
   «Ну и дела. Вдруг они его убили?» – пронеслось у Олега в голове. От этой мысли его бросило в жар.
   Несмотря на мороз, лоб под вязаной шапочкой взмок. У Олега было одно желание – убежать подальше от этого злополучного места, но он боялся пошевелиться. Трагедия разворачивалась перед его глазами. В тишине до него отчётливо доносились голоса бандитов.
   – Идиот, зачем ты его вырубил? – спросил лысый.
   – Ничего, пока довезём, очухается. А то ещё в машине бузить начнёт. Я вообще не понимаю, на кой его с собой тащить? В натуре, Гиппократу же нужна только флешка.
   – Тебе платят не за то, чтобы понимал. Тащи в машину.
   Стараясь ничем не выдать своего присутствия, Олег наблюдал, как двое запихивают безжизненное тело в салон. Он интуитивно чувствовал, что, если его заметят, ему непоздоровится.
   Дверцы иномарки чмокнули. Хищный нос цвета металлик попятился и скрылся в арке.
   Олег продолжал лежать на земле. Ему казалось, в темноте подворотни ещё прячется тень машины-призрака. Стоит пошевелиться, как акулья пасть спортивного авто снова вынырнет, почуяв добычу. Прошло несколько минут, прежде чем он почувствовал холод от снега, набившегося в рукава. Олег осторожно поднялся. Коленки так дрожали, что он не сразу сумел одолеть подъём и выбраться из котлована.
   В подвале по-прежнему горел свет. Если там кто-то есть, надо предупредить. Теперь Олег был уверен, что похищенный был охранником. С какой стати владельцам шикарного авто похищать бомжа? Олег прокрался к зданию и заглянул в подвальное оконце. Сквозь мутное стекло ничего было не разглядеть. Он вернулся к двери и нажал на ручку. Раздавшийся скрежет петель заставил его застыть на месте. Он испуганно замер, но двор по-прежнему оставался тихим и безлюдным.
   «Спокойно. Чего я психую? Они уже давно уехали. И потом я тут вообще ни при чём», – успокоил он себя, шагнув в темноту дверного проёма.
   Внутри было тепло. Несмотря на нежилой вид, помещение топили.
   – Есть тут кто-нибудь? – окликнул Олег.
   Никто не отозвался. Немного выждав, Олег стал различать едва видимые ступени, ведущие вниз, где в чёрном занавесе темноты зияла прореха. Узкая полоска света из приоткрытой двери разрезала мрак. Олег ощупью направился по лестнице в подвал. Под ногами на разные лады скрипели половицы. И тут он услышал за дверью отчётливый стук, как будто на пол что-то уронили.
   В подвале кто-то был. Почему же никто не откликнулся? По спине поползли мурашки. Он хотел убежать, но боялся повернуться к двери спиной. Ему казалось, спрятавшийся за дверью человек только и ждёт, чтобы застать его врасплох и напасть сзади. Неотрывно глядя на полоску света, Олег осторожно отступил.
   В этот миг дверь распахнулась. Он услышал вопль и шипение. Не помня себя от ужаса, Олег рванулся вверх по лестнице, но в темноте оступился и, пересчитав ступеньки, скатился вниз. Это падение было менее удачным, чем аварийный спуск в строительную яму. Правое запястье подвернулось, и Олег всей тяжестью обрушился на руку. От боли он на мгновение забыл про страх. Он попытался пошевелить рукой. Запястье сильно болело, но кисть действовала.
   И тут кто-то коснулся его левого локтя. Олег резко обернулся. Рядом с ним в квадрате света в бойцовской позе застыл сиамский кот. Зверёк выгнул спину, хвост воинственно вытянулся трубой, а передние лапы усердно месили доску.
   – Киса, киса. Хороший. Я тебя не трону, – примирительно сказал Олег, постепенно приходя в себя и осознавая, что принял за неведомого противника простого кота.
   Видимо, почуяв, что незнакомец, вторгшийся в его жилище, не представляет опасности, кот расслабился и с любопытством уставился на незваного гостя, будто ждал от него объяснений.
   – Там твоего хозяина увезли, – сказал Олег, а про себя подумал: «Бред какой-то. Разговариваю с котом. Ну и денёк. Так недолго свихнуться».
   Странное дело, но рядом с котом он успокоился, как будто зверёк был своеобразным тотемом, дающим защиту. Поднявшись с пола, Олег зашёл в освещённое помещение. Подвал имел довольно обжитой вид. Возле стены развалился продавленный диван. На табуретке подле него лежали остатки трапезы: тарелка с недоеденным бутербродом и большая кружка с чаем. Посреди комнаты в эллипсе света от настольной лампы стояли два обшарпанные сдвинутые письменные стола. Они были завалены листами бумаги с карандашными эскизами, баночками с гуашью и коробками с красками. В банке из-под кофе ощетинились кисточки и карандаши.
   Судя по всему, в подвале жил художник. Но что от него нужно громилам из иномарки? Может, он делал для них поддельные картины для музея, а оригиналы контрабандой увозили за границу, как в кино? Олегу хотелось разгадать загадку полузаброшенного дома, но где-то в подсознании вспыхивал сигнал тревоги. Что-то здесь было не так. В памяти всплыло слово «флешка».
   Олег обвёл взглядом подвал. Компьютера здесь не было.
   В тот же миг детали головоломки одна за другой встали на свои места. Художник был примерно одного роста с ним, в чёрных джинсах, куртке и вязаной шапочке. Всё сходилось. Бандиты охотились не за обитателем подвала, а за ним. Они искали флешку. Но зачем? Ведь он сам собирался её отдать. Неужели им стало жалко пятидесяти гринов? Не такие уж это большие деньги, чтобы бить людей по голове.
   Мозги гудели от загадок. В висках набатом звучала тревога. В любой момент громилы могли понять, что взяли не того. Олег испугался, что они вернутся и застанут его здесь. Пока не поздно, нужно было уносить ноги. Не медля ни секунды, Олег побежал из подвала. Перескакивая через две ступеньки, он взметнулся по лестнице вверх, выскочил на морозный воздух и с лязгом захлопнул за собой металлическую дверь.
   При одном взгляде на тёмную подворотню его замутило от страха. Он кинулся к проёму между бетонным забором и особняком. Ещё во время ожидания он успел заметить, что через него можно попасть на задворки высотного здания.
   Продравшись через узкий лаз, Олег увидел перед собой параллелепипед многоэтажки. Он сбежал по каменной лестнице, обогнул строение и оказался на оживлённом проспекте. Напротив стояли высотки, похожие на гигантские раскрытые книги. Окна в них горели, высвечивая дату наступающего Нового года.
   Огромная ёлка на площади переливалась разноцветными гирляндами. Новый Арбат блистал рекламой. Мириады лампочек зажигались и гасли, чтобы зажечься вновь. Здесь разыгрывалась праздничная феерия, и казалось, что тихий двор, где в подвале пустынного здания ждёт своего хозяина сиамский кот, находится на другой планете.
   Олега оглушил шум и пестрота предпраздничного проспекта. Он с радостью смешался с толпой, почувствовав себя её частицей, потеряв опасное Я и растворившись в многоликости Мы. Он понимал, что никто не будет искать его здесь, к тому же его одежда не отличалась оригинальностью, но всё же каждую минуту ожидал, что ему на плечо ляжет тяжёлая рука.

Глава 5

   Снег всё ещё падал, но уже не с таким остервенением. Туча, как распотрошённая перина, опустела, и теперь из неё вылетали отдельные редкие хлопья снежного пуха. Город ещё не успел замусолить девственный, белый наряд зимы.
   Бездумно и бесцельно Олег шёл по ярко-освещённой улице, не обращая внимания на царящее вокруг бесшабашное веселье. В витрине аптеки жизнерадостный толстозадый Дед Мороз в кургузой, на западный манер, красной шубейке то поднимал, то опускал стопку, как будто приглашал каждого проходящего выпить вместе с ним рюмашку микстуры.
   Прохожие походили на молекулы в броуновском движении: хаотичные и суетливые, спешащие из ниоткуда в никуда, хотя каждый в отдельности двигался в хорошо известном ему направлении, к своей сиюминутной цели.
   Олег поймал себя на том, что невольно выискивает в толпе подозрительных личностей.
   – Эй, парень, – окликнул его мужчина в дублёнке и низко надвинутой на лоб замшевой шапке с козырьком.
   Олег испуганно шарахнулся в сторону и с опаской уставился на незнакомца. Мужчина озадаченно посмотрел на него.
   – Ты чего? Я только спросить хотел: прикурить не найдётся?
   – Я не курю, – смутившись, проговорил Олег и быстро зашагал дальше.
   Сердце бешено колотилось. Он понимал, что выглядел идиотски. Даже если громилы поймут свою ошибку и вернутся, им его уже не найти. Однако пережитый недавно страх давал себя знать.
   Олег вспомнил парня из Макдоналдса. Тот тоже был дёрганым и поминутно озирался по сторонам. Сначала Олег подумал, что он обкурился. А парень наверняка стремился избавиться от злосчастной флешки. Вот гад! Не мог предупредить. Хорошенькое дело – подставить человека, который не виноват ни сном ни духом и не сделал тебе ничего плохого. В Олеге клокотала праведная злость. Если бы он мог найти этого парня, он бы высказал ему всё, что думает о нём, его дерьмовой флешке и паршивых баксах.
   Дойдя до перекрёстка, Олег завернул за угол и увидел столпившийся народ. Рядом стояли машины полиции и жёлтый катафалк реанимации. На фронтоне здания, диссонируя с тотальной белизной, горели ярко-красные цифры электронных часов, возвещая, что давно пора ехать домой, но любопытство заставило Олега свернуть к месту аварии.
   Любителей лицезреть чужое горе оказалось немало. Позабыв про свои дела, люди останавливались и тянули шеи, чтобы увидеть, как в жизнь вмешался Его Величество Случай. Микробас «скорой помощи» загораживал Олегу обзор, но из оброненных фраз он постепенно смог составить мозаику случившегося.
   – …Машин как собак. Человеку не пройти…
   – …Жалко. Молодой совсем…
   – …Пьяный за рулём, что ли?..
   – …Водитель не виноват. Парень прямо под колёса бросился…
   – …Самоубийца, что ли?..
   – …Интересно, живой?..
   Отъезд машины «скорой помощи» красноречивее слов ответил на последний вопрос. Доктор был здесь не нужен. Олег увидел виновника аварии. Солидный лысый господин что-то эмоционально объяснял гаишнику. Несмотря на мороз, мужчина стоял с непокрытой головой и то и дело вытирал платком вспотевшую от волнения лысину.
   Как ни странно, зрелище чужой беды успокоило Олега и примирило с действительностью.
   Во всяком случае, он убедился, что не ему одному в этом мире плохо.
   Подъехала мрачно-зелёная машина, на боку которой кровавой отметиной красовался красный крест, но сигнальных огней на крыше не было. Пациенты этой неотложки никуда не торопятся. Толпа расступилась, пропуская санитаров с носилками. Протиснувшись между зеваками, Олег увидел усыпанную осколками дорогу и обтянутые чёрными джинсами худые длинные ноги. Прежде ему доводилось видеть трупы только в кино. Было любопытно и боязно узнать, как смерть выглядит в действительности. Олег вытянул шею, заглядывая через плечи впередистоящих.
   Парень лежал навзничь, запрокинув голову. Рядом на снегу растеклась лужа. В свете уличных фонарей она казалась совершенно чёрной. Пальто разметалось по грязному месиву, как крылья подбитого ворона. Шея вывернулась, и кадык острым изломом торчал в небо. Длинные, неопрятные пряди волос перечёркивали бледное худое лицо. Оно не пострадало от удара, лишь на подбородке запеклась стёкшая из уголка рта струйка крови. Олег сразу узнал своего недавнего знакомого. Теперь лицо его было спокойным, почти умиротворённым. Распростёртому на земле парню больше нечего было бояться и незачем опасливо озираться по сторонам.
   В памяти возникло имя – Макс. Оно не сочеталось с безжизненным телом. Олегу не доводилось переживать потерю близких людей.
   Само понятие смерти было для него далёким, почти нереальным. В шестнадцать лет жизнь кажется бесконечной. И вот внезапно бессмертие оказывается миражом, и ты осознаёшь, какая хрупкая штука жизнь.
   – Ну, грузим, что ли? – подал голос санитар.
   – Давай, – дал отмашку гаишник.
   Привычными движениями санитары уложили погибшего в чёрный пластиковый мешок. Даже такая нелепая смерть не вызывала у них эмоций. Трупы были их работой, будничной и рутинной, как и всякая другая. Молния с тихим жужжанием сомкнулась, подведя под жизнью длинноволосого черту. Больше он никогда не увидит снегопада.
   Не дожидаясь, пока труповозка уедет, Олег выбрался из толпы и быстрым шагом направился к метро. Он не ощущал холода, но его колотила дрожь. На какое-то время даже шок, пережитый в тихом дворике, отошёл на второй план. Из головы не шла чудовищная нелепость происшедшего. Это была не обильно сдобренная кетчупом экранная смерть. Здесь всё было по-настоящему. Как страшно и странно сознавать, что человек, с которым ты общался пару часов назад, вдруг превратился в остывающий труп, втиснутый в холодный пластик. Впрочем, в том состоянии, в каком был длинноволосый, немудрено, что он не заметил машину. Возможно, если бы не гадская флешка, он был бы сейчас жив.
   Внезапно у Олега возникло острое желание избавиться от опасной вещицы, разломать на кусочки, выбросить в мусор и навсегда забыть обо всём, что произошло. Сегодняшний вечер сразу не задался, значит, не следовало ждать от него приятных сюрпризов.
   Парень подошёл к урне и снял с плеча рюкзак, но, вспомнив про обитателя подвала, которого увезли в неизвестном направлении, передумал. Лучше отнести флешку в полицию и обо всём рассказать.
   Приняв решение, Олег испытал облегчение. Пускай правоохранительные органы разбираются с бандитами, похищениями и дурацкими флешками, с него хватает и своих проблем. Всю дорогу до метро он шарил глазами по толпе, высматривая человека в форме, но, как нарочно, ни одного полицейского не попадалось.
   Лишь войдя в метро, он увидел двух молодых сержантов полиции, которые проверяли документы у какого-то кавказца. Задержанный отчаянно жестикулировал, что-то доказывая, но стражи порядка, подхватив его под руки, куда-то повели.
   Олег пошёл следом и, улучив момент, робко обратился:
   – Я хочу сделать заявление. Там человека украли.
   – Какого ещё человека? – недовольно обернулся один из сержантов. Его лицо было сплошь усеяно веснушками, и это не вязалось со строгой формой.
   – Он в подвале живёт. Я сначала думал: бомж. Подъехали двое на иномарке и его увезли.
   – Бомжа на иномарке? – сержант уставился на Олега, как на полоумного.
   – Он не бомж. По-моему, он художник, но это не важно. Я думаю, что они охотились не за ним, а за мной, – пытался объяснить Олег.
   – Вай, что делается! У вас под носом людей воруют, а вы честных граждан задерживаете, – встрял кавказец в надежде, что удастся улизнуть, но сержанты раскусили его уловку.
   – Ну ты, честный, сначала документы имей. А пока не трепыхайся, – одёрнул его конопатый и сердито обернулся к Олегу: – А ты, пацан, вали и не мешай работать. Насмотрятся кино, а потом крыша едет. Охотятся за ним, шишка на ровном месте.
   – Там на дороге парня сбили. В двух кварталах отсюда. Он мне дал флешку, – не отступал Олег.
   – Слушай, ты меня уже достал. То бомжа украли, то парня сбили. Сказано тебе: вали и не мешай работать, – прикрикнул на него блюститель закона.
   Потеряв к Олегу всякий интерес, полицейские повели кавказца дальше. Олег сделал пару шагов следом, но передумал, развернулся и угрюмо побрёл к эскалатору. Что бы он ни рассказал, всё будет воспринято как пустые домыслы. Правда, у него есть доказательство. Злополучная флешка всё ещё лежала в рюкзаке. Но прежде нужно было хотя бы посмотреть, что за информация на ней записана.
   Оказавшись на платформе, Олег глянул на электронное табло. Мать наверняка волнуется. В вагоне было полно народа. Он привычно притулился возле двери с надписью «Не прислоняться» и автоматически оглядел пассажиров. Ещё двое парней были одеты в чёрные джинсы, куртки и вязаные шапочки. К счастью, в мегаполисе легко затеряться, отметил Олег и тут же одёрнул себя. Чтобы не закончить жизнь, как Макс, следовало привести свои нервы в порядок.
   Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Это помогло снять напряжение, и к нему вернулась способность рассуждать. Если громилы охотятся за флешкой, то художника отпустят, как только узнают, что ошиблись адресом. Что до Олега, то поезд увозил его от центра, в привычное спокойствие спального района. Ближе к дому он почувствовал себя в безопасности.
   Страх уступил место любопытству. Олегу не терпелось добраться до дома, включить компьютер и приникнуть к экрану монитора. В конце концов, если уж пришлось пережить столько ужасов, то он имеет право знать, из-за чего подставлял голову.

Глава 6

   Выйдя на улицу, Олег глубоко вдохнул морозный воздух. Рядом с метро стояла палатка с курами гриль. Запах жареного мяса, который прежде ему нравился, сейчас казался тошнотворным.
   Несмотря на то что время близилось к одиннадцати, большинство ларьков, пестревших этикетками бутылок и коробками конфет, работало. В конце торгового ряда, за сетчатым ограждением, расположился ёлочный базар. Терпкий аромат хвои напоминал о приближающемся празднике.
   Всё было таким привычным и родным, и всё же Олегу не верилось, что он уехал из своего района всего несколько часов назад. Ему казалось, что он возвратился после долгого путешествия. Сегодняшний день вместил в себя слишком много мрачных событий.
   Он свернул с ярко освещённой площади на тропинку, идущую вдоль разномастных гаражей-ракушек. Фонарь не горел. В искристой полутьме зимней ночи было что-то таинственное. За приземистым зданием погружённого в сумрак детского сада начинались многоэтажки. Они, точно маяки, манили квадратиками окон. Кое-где празднично подмигивали весёлыми огоньками ёлки.
   Олег не помнил, когда они с матерью наряжали ёлку в последний раз, но перед Новым годом Инна Михайловна всегда ставила в вазу украшенные мишурой еловые лапы, чтобы «пахло праздником». Вспомнив о матери, Олег ускорил шаг. Сейчас поднимет бучу насчёт того, где он был и почему вернулся поздно, как будто он маленький. Насмотрится криминальных новостей по телевизору, а потом ей всюду мерещатся страсти. Ну что с ним может случиться?
   Словно в ответ на его мысли, из-за угла вынырнул покатый капот иномарки цвета металлик, как будто кто-то неведомый хотел ему напомнить: случиться может всё, что угодно. Сердце Олега оборвалось. Он отпрянул в сторону и втиснулся между гаражами. В памяти снова всплыл тихий дворик в центре Москвы и акулий нос авто в тёмной подворотне.
   В голове молнией пронеслось: неужели его вычислили? Но как? Автомобиль проехал мимо и остановился чуть поодаль. Из него вышла немолодая полная женщина и стала возиться с гаражным замком.
   Поняв, что попался на удочку собственного воображения, Олег перевёл дух. Он стал протискиваться наружу из своего укрытия и понял, что застрял. Пару минут он изворачивался ужом, потом дёрнулся посильнее и наконец оказался на свободе, но треск рвущейся ткани сильно подпортил ему настроение. Олег оглядел куртку – худшие опасения подтвердились. На рукаве была дырка, из которой нахально высовывался пучок пуха.
   Олег с неприязнью оглянулся на щель между стенками ракушек, где он прятался, и обомлел. Пространство было слишком узким. Удивительно, как он вообще там уместился.
   «От страха, что ли, усох? Теперь от матери влетит по полной. Ну и денёк», – подумал Олег.
   И всё же, несмотря на предстоящую разборку из-за позднего возвращения и порванной куртки, ему хотелось поскорее оказаться дома. После сегодняшних событий ему повсюду мерещились призраки. Сейчас он до конца оценил английскую мудрость: «Мой дом – моя крепость». Только за родными стенами можно спрятаться от всех страхов, оставить их по ту сторону закрытой двери и обрести чувство защищённости. Олег со всех ног припустил к своему подъезду.
   Поднявшись наверх, он не стал доставать ключ и изо всех сил нажал на звонок. Инна Михайловна открыла дверь.
   – Нагулялся? – недовольно встретила она сына.
   Олег широко улыбнулся в ответ. Сейчас она могла сколько угодно распекать его – всё это ерунда. Главное, он был ДОМА.
   Из комнаты в прихожую лился голубоватый свет, слышались голоса.
   – Опять новости смотришь? – спросил он, стараясь перевести разговор на другую тему. Его раздражала привычка матери смотреть новости поочерёдно по всем каналам.
   – Надо знать, что делается в мире, – ответила Инна Михайловна.
   – Зачем? Можно подумать, от этого что-то изменится, – фыркнул Олег, стараясь стать к матери боком, чтобы она хотя бы сегодня не обнаружила дырку на рукаве. Он слишком устал, чтобы выслушивать её упрёки.
   – Ты мне зубы не заговаривай, а лучше скажи, почему так поздно? – спросила Инна Михайловна.
   – В кино ходил, – соврал Олег.
   – Рано у тебя девочки на уме. До хорошего они не доведут. – Мать недовольно покачала головой.
   – Нет у меня никакой девочки, – сердито отрезал Олег, но её не убедили слова сына.
   – Ты бы лучше об учёбе подумал, а девки никуда не денутся. Весь в отца. Тоже бегал за каждой юбкой, – проворчала она.
   Олег практически не знал своего отца. Тот ушёл, когда ему было всего два года, и мать запретила им видеться. Олег вырос с обидой на отца, не столько за то, что он их бросил, сколько за то, что смирился с запретом матери. Олег считал, что отец должен был настоять на своём, ведь он мужчина. И всё же иногда Олег понимал, почему отец ушёл. Временами он и сам был готов бежать подальше от глупых ссор и попрёков.
   – Ма, я же тебе сказал. И давай закончим этот разговор, – отрезал он.
   Странное дело, пару часов назад он твёрдо решил учиться, чтобы добиться в жизни успеха, а теперь, когда то же самое ему вдалбливала мать, хотелось наперекор ей бросить всю учёбу к чёрту. Почему, как только она хотела его в чём-то убедить, получалось совсем наоборот?
   Почувствовав молчаливое противодействие сына, Инна Михайловна вздохнула:
   – Ты стал как чужой.
   И тут её взгляд упал на предательски торчащий белый клок пуха. Она всплеснула руками:
   – Ой, а куртку где порвал?
   – Случайно зацепился, – буркнул Олег.
   У него даже в мыслях не возникло рассказать ей о сегодняшних злоключениях. Если она узнает, то будет дрожать каждый раз, когда он выносит мусорное ведро. Олег уже приготовился выслушать нотацию, но мать лишь покачала головой.
   – Ведь недавно только купили. Сезона не относил.
   – Я же не нарочно.
   – Ещё бы ты нарочно, – сказала она, рассматривая дыру. – Ладно, завтра зашью. Пойдём покормлю. Поди, есть хочешь?
   Мать была непредсказуема. Порой она поднимала бурю по сущему пустяку, а в другой раз прощала более серьёзную провинность. Сейчас она больше не собиралась его распекать. Он с облегчением направился на кухню. Однако стоило увидеть еду, как перед глазами встало окровавленное тело на дороге, и аппетит пропал напрочь. Глядя, как Инна Михайловна щедро накладывает в тарелку макароны по-флотски, Олег помотал головой:
   – Ма, не надо. Я неголодный.
   – Ты что это? Не заболел? – заволновалась Инна Михайловна.
   Макароны с мясом были любимым блюдом Олега, от которого он никогда не отказывался.
   – Нет. Я аварию видел. Парня сбило насмерть.
   – Где? Возле метро?
   – Угу, – кивнул Олег, не вдаваясь в подробности.
   – Вот тебе наука! Надо смотреть по сторонам. А то носишься как бзык по ярмарке. Выпей хоть чаю. Ты же весь синий. Не хватало ещё простудиться, – проворчала мать, наливая кипяток.
   К счастью, она не знала, что сегодня он чуть не схлопотал кое-что покруче, чем простуда. Интересно, а во что он, в самом деле, вляпался? Неудовлетворённое любопытство требовало ответа на вопрос. Выпив чаю, он удалился к себе в комнату, включил компьютер и вставил флешку. На мониторе высветилось меню. Олег нашёл файл запуска и кликнул мышкой. По экрану поплыли цветовые пятна. Они перемещались, меняли очертания, оттенки. Это было похоже на заставку, только более замысловатую и красочную. Как будто Олег наблюдал за работой художника абстракциониста. Время от времени среди цветовых пятен мелькали комбинации из цифр и букв, но они исчезали прежде, чем Олег успевал уловить в них смысл. Иногда удавалось разобрать отдельные слова, но по большей части это была полная абракадабра. Рисунки ни разу не повторялись. Они завораживали и навевали сон.
   Олег проснулся оттого, что мать теребила его за плечо.
   – Ложись в кровать. Или будешь спать сидя?
   Он открыл глаза и оторопело уставился на экран. Там по-прежнему мелькали абстрактные картинки.
   – Ага. Сейчас, – кивнул Олег и глянул на часы.
   Был второй час ночи. Во сколько же он уснул? Он выключил компьютер. Диван был заботливо разобран матерью. Стянув с себя одежду, Олег рухнул в постель и тотчас провалился в сон. А перед глазами продолжал мелькать калейдоскоп цветных пятен.

Глава 7

   На часах была половина пятого, но ранние зимние сумерки уже заставили зажечь электричество. Родители ещё не пришли с работы, и Маша чувствовала себя полноправной хозяйкой в их спальне. Они с Иркой сидели перед зеркалом и разглядывали глянцевые журналы.
   – О, смотри, как тени наложены, в виде бабочек. Клёво! Может, мне тоже так попробовать? – загорелась Ирка, глядя на фото известной модели.
   – Как хочешь, – пожала плечами Маша.
   Она считала, что в подобном боевом раскрасе Ирка будет выглядеть, как клоун, но не собиралась навязывать ей своё мнение.
   Подруги были полной противоположностью. Ирка любила всё яркое и броское. Предметом Машиной гордости была естественность. Шумная и смешливая Ирка была вся на виду. Сдержанная Маша всегда для всех оставалась загадкой. Ирка неизменно становилась душой любой компании. Маша держалась особняком, не смешиваясь с толпой.
   Несмотря на то что они считались лучшими подругами, между ними шло негласное соперничество. Ирка не скрывая завидовала тому, что Маше не приходится прибегать к каким-либо ухищрениям, чтобы понравиться парням, но ей даже в голову не приходило, что высокомерной подруге тоже не чужда зависть. Маша втайне завидовала Иркиной способности знакомиться с людьми, той легкости, с какой та приобретала друзей, заводила романы, разрывала их и влюблялась снова.
   Не почувствовав энтузиазма в голосе подруги, Ирка захлопнула журнал и стала изучать содержимое туалетного столика.
   – А у твоей маман какая тушь? «Буржуа»? Нормально ложится?
   – Не знаю. Я же не крашусь.
   – Ну и зря. У меня бабушец тоже любит зажигать про то, что молодость красива сама по себе. Лабуда. Знаешь, сколько слоёв штукатурки у фотомоделей уходит на их естественность? – насмешливо произнесла Ирка, расчёсывая щёточкой ресницы. – Глянь, так катит? Или ещё подмазать?
   – Угу, – кивнула Маша.
   – Что угу? – переспросила Ирка.
   – Нормально.
   – У Воропаева видела, какие ресничищи? Офигенные! Вот бы мне такие! Всё-таки зря ты его вчера отшила, – продолжала Ирка, накладывая на веки тени.
   – Что, влюбилась?
   – А что, он ничего. Только робкий очень. Мне его даже жалко.
   – Жалко у пчёлки.
   – Не понимаю, чего ты окрысилась на парней?
   – Просто я их вижу насквозь. Все они одинаковые. Если захочу, твой Олег про вчерашнее и думать забудет. Только поманю, и он прибежит на дискотеку, – уверенно заявила Маша.
   – Во-первых, он не мой. А во-вторых, он вообще не тусуется.
   – Спорим, явится?
   – Спорим. На что?
   – Ты его поцелуешь.
   – Запросто. А если не придёт, то поцелуй за тобой.
   – Вот ещё, – фыркнула Маша.
   – Боишься проиграть?
   – Ничего я не боюсь. Придёт как миленький.
   – Значит, согласна? Спорим на поцелуй? – настаивала Ирка.
   – Всё равно ты проиграешь, – пожала плечами Маша.

   Когда Олег проснулся, в комнате стоял полумрак. С улицы лился свет фонаря. Он подсвечивал морозные узоры на стекле, из-за которых, будто из фантастического леса проступал дом напротив. Во многих окнах горел свет. Каникулы начались только для избранных, а остальной люд по будням, как обычно, утром был вынужден вставать на работу. Олег редко просыпался до рассвета, но сегодня он чувствовал себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Спать больше не хотелось.
   Он скосил глаза на будильник и подумал, что часы остановились. Стрелки показывали половину пятого. Как правило, в такую рань дома погружены в темноту. К этому времени полуночники ложатся спать, а ранние птахи ещё досматривают последние сны. Олег потянулся к будильнику и с удивлением услышал мерное тиканье. Озадаченный, он вскочил с дивана и босиком прошлёпал в гостиную. Тахта, на которой спала Инна Михайловна, была застелена.
   – Мам, – окликнул её Олег, прошёл на кухню и убедился, что в квартире он один.
   Всё ещё отказываясь верить, что проспал почти сутки, Олег снял трубку телефона и набрал 100.
   «Точное время шестнадцать часов двадцать две минуты десять секунд», – чётко отрапортовал женский голос.
   Час от часу не легче! Значит, он проспал почти до вечера? Что и говорить, накануне денёк выдался не из лёгких. Может быть, поэтому его и сморило богатырским сном?
   В памяти стали проступать картины вчерашнего дня. Худое бледное лицо длинноволосого, перечёркнутое слипшимися прядями волос. Тихий дворик, засыпанный снегом. Хищный нос спортивного автомобиля и двое громил. Кусочки не складывались в целую картину. Теперь, когда Олег знал, что записано на флешке, все опасения насчёт того, что бандиты охотились за ним, казались смешными. Он-то вообразил, что ему в руки попали чуть ли не тайные списки мафиозной группировки. А кому нужна никчёмная программа с непонятными картинками? Может, Макс просто сбрендивший художник? Говорят, среди абстракционистов таких много.
   Чем больше Олег размышлял над случившимся, тем больше убеждался, что перепутал место встречи и по чистому совпадению стал случайным свидетелем чужой разборки.
   Олег выдернул флешку из USB-порта и повертел в руках. Хорошо ещё, не отнёс её в полицию как вещественное доказательство. Там бы его посчитали за идиота. Интересно, Женя знает, за какую фигню собирается выложить пятьдесят гринов?
   В тишине квартиры призывно и настойчиво зазвонил телефон. «Маша», – подумал Олег. Сердце гулко забилось. Несколько секунд он стоял и молча глазел на надрывающийся аппарат, а потом в голове мелькнуло: «С чего вдруг я решил, что это она? У неё даже моего номера нет».
   Он поднял телефонную трубку и услышал голос Маши:
   – Привет. Сердишься из-за вчерашнего?
   У Олега перехватило дыхание. Маша позвонила. Сама. Первая. От одного этого можно было потерять дар речи. Но ещё больше его потрясло, что он почувствовал, что звонит она прежде чем снял трубку. Может быть, это и есть любовь? Олег понимал, что должен что-то сказать, но в мыслях царила такая сумятица, что он не мог найти нужных слов.
   Не дождавшись ответа, Маша продолжала:
   – Это была проверка на вшивость. А ты ничего. Выдержал. Придёшь сегодня на дискотеку?
   Голова шла кругом. Маша в очередной раз удивила его. Он снова убедился, что она не такая, как все. С первого взгляда он выделил из толпы девочку с синими глазами и пепельными волосами, но дело было даже не в красоте. Среди других девчонок, которые перебрасывались на уроках записочками, шушукались и глупо строили глазки, она была королевой. Маша не кокетничала и не лезла из кожи вон, чтобы понравиться парням. Её нужно было завоевать, заслужить честь идти рядом. Ни одна девчонка не додумалась бы устроить подобную проверку и тем более не позвонила бы, чтобы в этом признаться. Обида, боль и горечь исчезли, как досадное недоразумение. Олег был готов следовать за Машей хоть на край света. Он чуть не выпалил: «Да», но осёкся.
   Впервые в жизни Олег жалел, что не научился танцевать. Он знал, что это умение – не последнее в списке достоинств, которые ценят девчонки. Как только Маша увидит, что партнёр для танцев из него никакой, ей станет скучно. Можно было придумать отговорку, но Машина честность требовала ответной откровенности, и Олег признался:
   – Я не умею танцевать.
   Он понимал, что тем самым подписывает себе приговор и теряет Машу, ведь её избранник должен обладать всеми лучшими качествами, но Маша неожиданно сказала:
   – Заодно и поучишься.
   – Ты в самом деле хочешь, чтобы я пришёл? – неуверенно спросил Олег.
   – Нет, я звоню, потому что мне больше делать нечего, – съязвила Маша. – Или тебя надо упрашивать?
   – Я приду, – сказал Олег.
   – О’кей. До встречи.
   Короткие гудки оповестили о конце связи. Он отнял трубку от уха и с недоверием уставился на неё, будто только что оттуда выскочил джинн и исполнил его самое заветное желание. Впрочем, так оно и было. Время отчаяния прошло. Несколько минут назад он представить себе не мог, как вести себя при встрече с Машей, а сейчас судьба снова сделала вираж в счастливую сторону. Он опустил трубку на рычаг и перевёл взгляд на часы.
   До дискотеки оставался час. Олег открыл шкаф и придирчиво осмотрел свой гардероб. Между двумя свитерами долго выбирать не пришлось. Зато единственные приличные джинсы после вчерашних похождений имели убогий вид. Он принялся приводить их в порядок и поймал себя на мысли о том, что ему не хочется идти на школьную тусовку. Внутренний голос настойчиво предупреждал, что будет разумнее остаться дома, но, заглушая глас разума, в ушах музыкой звучали слова Маши: «До встречи!»
   Олег отмахнулся от бессмысленных опасений и стал приводить одежду в порядок. Не появляться же перед Машей пугалом. Почистив джинсы, он принялся натирать кремом ботинки и вспомнил про дырку на куртке. Инна Михайловна, как обещала, починила рукав. На самом видном месте красовалась аккуратная заплатка.
   «Вот подлянка! Придётся идти в латаной куртке! Ну почему именно сегодня, когда все явятся в праздничном прикиде? – огорчился Олег, а в глубине сознания сигналом вновь промелькнуло: – Может, лучше всё-таки не ходить?»
   – Надо. Я обещал. Всё равно куртка останется в раздевалке, – вслух сказал Олег, чтобы развеять свои сомнения.
   Однако полностью избавиться от чувства тревоги не удалось. По мере приближения начала дискотеки оно нарастало. Подобно зверю, который ощущает грозящую опасность, Олег остро чувствовал, что на вечере должно произойти что-то неприятное, поэтому сегодня лучше держаться от школы подальше. Причина беспокойства была не в том, что ему нечего надеть, и даже не в том, что он не умеет танцевать. Но в чём?
   Неожиданно он подумал о Юрке Земском. Это было странно, потому что они с Земским практически не общались. Нахальный, самоуверенный Юрка, у которого отец был какой-то шишкой в управе, не снисходил до разговоров с простыми смертными вроде Олега. И всё же Олег был уверен, что сегодня между ними что-то произойдёт. Чтобы избавиться от муторного чувства, он стал думать о Маше. Ради неё он готов был целый вечер слушать попсу и даже учиться танцевать. А Земского надо просто обходить стороной. Это будет нетрудно сделать.
   За сборами и волнениями мысль о флешке полностью вылетела у Олега из головы. Уже по дороге в школу он вспомнил, что нужно было позвонить Жене и объяснить, куда он исчез и почему до сих пор не перезвонил. Теперь это откладывалось на завтра. Курьер из Олега вышел никудышный, и он сильно сомневался, что после всего Женя захочет оплатить доставку.
   Впрочем, всё это было не важно. Главное – ему предстояла встреча с Машей, веселье, праздник, конфетти и хлопушки. Почему же ему так не хочется идти в школу?

Глава 8

   Зеркальный шар вращался под потолком, разбрасывая блики в полумраке актового зала. Призрачные снежинки кружились и сыпались на плечи ребят, топтавшихся посреди танцпола. Паркет был припорошен кружочками конфетти. Динамики работали на полную мощь, не жалея децибел. Музыка гремела так, что закладывало уши.
   Оглушённый, Олег нерешительно застыл в дверях. Зачем он сюда притащился? Ведь он мог тихо скоротать вечер перед экраном компьютера. Шумные сборища не относились к удовольствиям, которые он желал получать от жизни.
   В тусклом свете танцующие казались Олегу вылезшими из могил зомби. Их движения были угловатыми, а лица напоминали застывшие маски.
   Первым порывом Олега было уйти, но он знал, что останется. Ради Маши он был готов терпеть всё.
   Маша увидела Олега сразу, как только он неуверенно, бочком вошёл в актовый зал и застыл на пороге, будто удивляясь, как он здесь оказался. Она победно улыбнулась, в очередной раз убедившись, что умеет подчинять парней своей воле. Всё-таки пришёл. На дискотеке Олег вёл себя, словно был не от мира сего, точно устрица, вытащенная из раковины. Маша придирчиво оглядела одноклассника. Издалека его сходство с Игорем было неочевидным. Олег был всего лишь очередной пешкой, которую так легко заставить плясать под свою дудку. Один из множества сопляков, которые толпами вертелись возле неё. Игорь не стал бы с такой покорностью исполнять её капризы. Ну почему она постоянно сравнивает их? Угораздило же этого Воропаева попасть к ним в класс!
   Олег заметил Машу. Сердце ухнуло, а потом гулко забилось, будто ему стало тесно в грудной клетке. Маша смотрела прямо на него. Пепельные волосы, обрызганные блёстками, переливались, точно покрытые инеем, а летящее голубое платье делало её похожей на Снегурочку. В какое-то мгновение Олегу показалось, что она не реальная, а лишь иллюзия, порождение света. Не сводя с неё глаз, словно с путеводного маяка, который помогал ему не заблудиться в этом хаосе, он несмелым шагом направился к ней, неловко лавируя между танцующими.
   – Привет.
   От волнения голос Олега осип, и он был даже рад, что грохот оркестра заглушил его.
   – Привет. Поздненько ты. Я уж думала, не придёшь, – укорила его Маша.
   – Извини, что задержался.
   – Интересно, чем же ты весь день занимался?
   – Вообще-то спал. Просто вчера допоздна за компом засиделся. Одну программку изучал.
   Было трудно оправдываться, одновременно стараясь перекричать динамики.
   – Ты разбираешься в компьютерах?
   – Не то чтобы очень, – признался Олег, ощутив удар по самолюбию. В его арсенале не было абсолютно ничего, чем он мог бы привлечь Машу. Может, и правда всерьёз заняться программированием? Если он надеется добиться Машиного внимания, должно же быть хотя бы что-то, что выделило бы его из толпы.
   Машу в очередной раз удивило, что, пол года проучившись с Олегом в одном классе, она совершенно ничего о нём не знает. Вроде бы он не бирюк, со всеми общается, но ни с кем не дружит. Тёмная лошадка. Прежде она не задумывалась о том, что у него есть какая-то жизнь помимо школы. А ведь он с кем-то встречается, чем-то увлекается. Маша впервые посмотрела на него с интересом.
   Ритмичный грохот из динамиков сменился медленной мелодией.
   – Мы так и будем стоять посреди зала, или ты меня пригласишь танцевать? – спросила Маша.
   Именно этого Олег опасался больше всего. Конечно, можно было просто потоптаться на танцполе, для этого не требовалось особого мастерства, и всё же он боялся показаться смешным. Олег замялся, а потом застенчиво произнёс:
   – Я правда не умею. Я тебе только ноги отдавлю.
   – Давай попробуем, – то ли предложила, то ли скомандовала Маша и положила руки ему на плечи.
   Это был самый фантастический миг в его жизни. Чуть запнувшись, он нерешительно обнял её за талию и затаил дыхание. Он держал её так бережно, будто она в самом деле была Снегурочкой и могла растаять от одного прикосновения. Он сосредоточился, пытаясь уловить ритм и двигаться в такт музыке, но руки и ноги будто задеревенели. Сердце бухало в груди с такой силой, что его пульсация отдавалась шумом в висках.
   – Расслабься. Что ты застыл, как памятник? – сказала Маша.
   Легко сказать, расслабься, когда её лицо так близко, что он ощущает её дыхание. Она склонила голову, и серебристая прядь упала ему на плечо. Олег словно в забытьи провёл рукой по её волосам. Мягкий, дурманящий шёлк заструился между пальцами.
   Это прикосновение напомнило Маше, как другой человек точно так же гладил её волосы. Она приподняла голову и посмотрела Олегу в глаза. Даже в полумраке дискотеки было видно, насколько они пронзительно голубые. До чего же эти двое похожи! В мелькании дискотечных огней ей почудилось другое лицо близко-близко и вода, смыкающаяся над головой. Маша инстинктивно потянулась к Олегу. Он напрягся, не зная, как поступить, чтобы не оскорбить своё божество. Этого было достаточно, чтобы чары рассеялись. Маша отпрянула от Олега, стряхивая с себя наваждение.
   Она с удивлением подумала, что, если бы он в тот миг поцеловал её, она бы ответила на его поцелуй. Мысль ужаснула её. Призрак Игоря вновь и вновь властно вторгался в её жизнь, и она была не в силах победить прошлое. А виной всему Олег. В ней всколыхнулась неприязнь к парню, который опять возвращал её в кошмарный летний день позора.
   Перемена в настроении Маши обескуражила Олега. Он не мог понять, чем её обидел, где допустил промах.
   – Что-то не так? – спросил он.
   «Всё не так!»– хотелось выкрикнуть ей. Твоё лицо, твои глаза, само твоё существование – не так! Ей хотелось одного: сделать ему больно.
   – Знаешь, зачем я тебя позвала? – с вызовом спросила она.
   Её интонация и надменная усмешка не сулили ничего хорошего.
   «Молчи. Не надо ничего говорить», – мысленно взмолился Олег, а вслух произнёс:
   – Зачем?
   – Чтобы лишний раз убедиться, что ты такой же, как все. Ты не способен на поступок, – синие глаза Снегурочки превратились в колючие ледышки.
   – На какой поступок?
   – На поступок вообще. Таких, как ты, пруд пруди. Чего ради ты сегодня притащился на дискотеку?
   – Но ты ведь сама позвала, – сказал Олег, не понимая, к чему она клонит.
   – Вот именно. Тебя только пальцем помани, ты и прибежишь. В тебе даже нет самолюбия. Ты серость. Ты ничем не отличаешься от остальных. Почему я должна выбрать именно тебя?
   Олег и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Её слова жгли, как раскалённые угли. Да, он не имел права надеяться на благосклонность королевы. И всё же, почему она то давала ему надежду, то резко отталкивала? Разве стала бы она себя так вести с человеком, который ей совсем безразличен?
   – Что я должен сделать? – спросил он.
   – Ты? Ничего. Не рассчитывай, что меня можно купить за билеты на концерт. Мне нужен человек, способный на большее, – жёстко отчеканила Маша.
   Олег изменился в лице. Неужели причина её пренебрежения крылась в том, что он не мог швыряться деньгами? Если так, у него тоже есть гордость. Даже унижение имеет свой предел.
   – Выходит, если у меня нет денег, я человек второго сорта? – с вызовом спросил он.
   Маша не ожидала, что он так превратно истолкует её слова.
   – Дурак ты первого сорта! – с горечью бросила она, глядя Олегу прямо в глаза.
   Наперекор ей он тоже с озлобленным упрямством уставился на неё. Его мысли сосредоточились на синих омутах её глаз, как будто смысл жизни заключался в том, чтобы не отвести взгляда первым. Ему почудилось: стоит сделать усилие, и он пробьёт сковывающий их лёд. И тогда он узнает, что кроется на дне.
   Отчего-то блики, которые разбрасывал зеркальный шар, напомнили Олегу игру солнечных зайчиков в листве. В голове навязчиво крутилась мысль о жарком летнем дне. Может быть, оттого, что устали глаза, Машино лицо потеряло чёткость. Всё вокруг подёрнулось голубоватой дымкой. Туман густел. Внезапно мир вокруг растворился в полной, абсолютной голубизне. Шум и суета дискотеки перестали существовать. Олег больше не слышал грохота динамиков и не видел двигающихся в такт музыке одноклассников.
   Постепенно из пелены стали проступать смутные образы. Чьи-то голоса. Смысла не уловить, лишь интонации, тревожные и неотвратимые, как взвизг бормашины. Стоит сделать усилие, и можно разобрать слова, но Олег не уверен, что хочет этого. Где-то в глубине сознания возникает вялая мысль бежать от обступающих его призраков, но сила, которой он не властен противиться, увлекает его и погружает в калейдоскоп видений.
   Яркий летний день. Резные листья дикого винограда. Пьяный женский смех. Босая крашеная девица в расстёгнутой мужской рубашке на голое тело. Он никогда прежде не видел её. Почему же его захлёстывает такая волна ненависти? Его пронзила обида, злость и страстное желание мстить, но не этой девице, а кому-то ещё, незримо присутствующему здесь. Ощущение было слишком острым, но в то же время это были не его чувства.
   Его охватило странное состояние, как будто он перестал быть самим собой, а лишь пропускал через себя чужую боль. Не просто чужую, а Машину. Он почти физически осязал затаившийся в ней сгусток обиды. Её мысли пульсировали у него в голове: «Как он мог променять меня на такую дешёвку? Какая грязь! За что? Что я ему сделала?»
   Тот, кто причинил Маше боль, находился рядом. Игорь. Да, именно так его зовут. Олег ощущал его присутствие. Он ненавидел его и уже не понимал, чьи это чувства – его или Машины.
   У Маши по спине пробежал холодок. С Олегом происходило что-то неладное. Её испугал его застывший взгляд. Это была не просто игра «кто кого переглядит». А потом вдруг возникло неприятное ощущение, которое она не могла объяснить словами. Точно так же чувствует себя человек, когда находится один, но точно знает, что за ним подглядывают.
   Она попыталась стряхнуть с себя наваждение, но не смогла. Странный, отрешённый взгляд Олега не отпускал её, подавляя волю. От расширившихся зрачков радужка стала почти незаметной и его глаза казались чёрными. «Колдун», – пронеслось у Маши в голове.
   Олегу стало страшно. Он прикасался к чему-то запретному, открыл чулан Синей Бороды и увидел там гору скелетов. Ему хотелось захлопнуть проклятую дверцу и позабыть о ней. Он сделал усилие. За мгновение до возвращения в реальный мир, перед его мысленным взором мелькнуло лицо парня, которое показалось ему знакомым. Олег не сразу сообразил, что парень походил на него самого.

   Мистика внезапно нахлынувшего летнего дня рассеялась. Олега вновь окружили звуки и лица, а блики от шара не напоминали ничего, кроме фальшивого снегопада. Его слегка мутило. Накатившая слабость заставила опереться о стену. Лоб покрывала испарина.
   Между тем Олег искал объяснение случившемуся. Неужели он в самом деле сумел прочитать Машины мысли? Или это всего лишь его больное воображение? Был лишь один способ это проверить.
   – Я похож на Игоря? – спросил он.
   Вопрос застал Машу врасплох. В свой роман с Игорем она не посвятила даже ближайшую подругу, Ирку. Откуда об этом узнал Олег?
   – Откуда ты?.. Что ты вообще?..
   Её растерянность говорила сама за себя. Значит, Игорь существует и недавнее видение – правда. Каким-то невероятным, непостижимым образом он проник в Машины мысли. Открытие не просто ошарашило, оно ошеломило Олега. Загадочная смена настроения Маши получила своё объяснение. Она мстила ему за сходство с другим парнем, который сделал ей больно.
   В это время Маша лихорадочно соображала, что делать. Она была уверена, что Олег растрезвонит о её позоре. Ещё бы! Разве он упустит случай отыграться за все её издевательства. На его месте она бы не растерялась, тем более что многие будут злорадствовать, если узнают, что ей, как надоевшей собаке, бросили: «Отлипни». Почему в жизни всё так низко и подло!
   – Не знаю, что тебе наболтали, но с Игорем я порвала сама, потому что он грязная свинья, – резко сказала она.
   – И правильно сделала, – кивнул Олег.
   Он знал, что она лжёт, но это не имело никакого значения. В её детской лжи сквозила беззащитность. Под маской Снежной королевы скрывалась простая девчонка, и такой она была Олегу в сто раз дороже. Его непреодолимо тянуло обнять Машу, защитить её. Маша врождённой женской интуицией почувствовала его желание. Сейчас, в момент слабости, она была не против того, чтобы Олег прижал её к себе и поцеловал. Она чуть подалась вперёд. Он слегка коснулся её плеча, но тут в голове пронеслось, что она ждёт не его ласки. Она всё ещё больна пресловутым Игорем. Олег сжал кулаки, так что ногти впились в ладони, и отстранился.
   Ирка со стороны наблюдала, как между Машкой и Олегом разыгрывается очередная ссора.
   «Ну и стерва же эта Машка: ни себе, ни людям. Что она к нему прицепилась? Если парень не нравится, нечего с ним заигрывать и обнадёживать. И всё же, что между ними происходит? С чего это Машка вся на взводе? На неё не похоже. Врёшь, подруга, что он тебе до лампочки», – размышляла Ирка.
   Ей вдруг захотелось поставить Машку на место. Подруга или нет, но эта принцесса всегда вела себя так, будто весь мир должен ей прислуживать. Ирка не раз испытывала это на собственной шкуре. Пусть хоть раз почувствует, каково это, когда тебя опускают.
   Ирка решительно двинулась между танцующими. Маша и Олег не обращали внимания на то, что происходит вокруг, поэтому появление Ирки было для них полной неожиданностью. Она просто возникла между ними, будто материализовалась из музыки, толчеи, путаницы серпантина и игры бликов.
   – Привет. Болтаете? А я пришла отдать долг, – жизнерадостно возвестила Ирка и, прежде чем Маша поняла что к чему, обвила шею Олега руками и поцеловала его в губы.
   Олег опешил. Он попытался освободиться от Иркиных объятий, но она всем телом прижалась к нему. Он мог бы оттолкнуть Ирку, но это выглядело бы грубо и не по-мужски. Он не хотел унижать девчонку, но в то же время не мог целоваться на глазах у Маши с её лучшей подругой. Ситуация была более чем идиотская. Оставалось только стоять истуканом, позволяя Ирке висеть у себя на шее.
   Миронова понимала толк в поцелуях. До сих пор Олегу не доводилось так целоваться. Он почувствовал возбуждение и вместе с тем стыд, что Маша может заметить это.
   Между тем Маша с трудом сдерживала себя, чтобы не разорвать эту целующуюся парочку и не надавать им пощечин. Ну Ирка, ну подружка! Удружила, нечего сказать. И Воропаев тоже хорош. Все они такие! Верные, пока другая не окажется более доступной. Маша резко развернулась и побежала из зала.
   Ирка отпустила Олега. Раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. Задыхающийся и ошарашенный, Олег увидел, что вокруг них с Иркой собралась толпа зрителей. Он густо покраснел, а Ирке было как с гуся вода.
   – Можно я следующий? – шутливо воскликнул Пашка Рогачёв из параллельного класса и подскочил к Ирке.
   – Размечтался. «Орбит» пожуй, морозная свежесть. Это тебя охладит, – отмахнулась Ирка и обвела взглядом остальных: – Всё, концерт окончен. Свободны.
   Олег двинулся сквозь толпу. Девчонки провожали его оценивающими взглядами, а парни кривыми ухмылочками. Ещё бы! Из-за него схлестнулись две самые популярные девчонки в школе. Олега раздражало всеобщее внимание. Он не любил выделяться.
   На выходе из зала его догнала Ирка. Она схватила Олега за руку и тихо сказала:
   – Не ищи её. Ты ей не нужен.
   Олег и сам знал, что Ирка права.
   – Зачем ты это сделала? – зло спросил он.
   – Проспорила. Машка сказала, что стоит свистнуть, и ты прибежишь как миленький. А я считала, что не прибежишь, и, как видишь, проиграла. А теперь выбирай, кем быть: человеком или комнатной собачонкой, – с вызовом произнесла Ирка.
   Олег молча убрал руку Ирки со своего запястья. Тот странный миг, когда он ворвался в Машины мысли и жил её волнениями, многое изменил. Он узнал, что Маша вовсе не бесчувственная и высокомерная, какой стремится казаться. И ему не хотелось, чтобы она считала, что он такой же, как Игорь.
   – Извини, я должен найти Машу, – упрямо произнёс он.
   – Ну и чеши к ней. Ты свой выбор сделал. Козья морда тебе обеспечена. Пожизненно.
   – Как ты можешь? Вы ведь подруги.
   – Вот именно. Стала бы я с тобой откровенничать, если бы ты ей хоть чуточку нравился, – усмехнулась Ирка.
   Замечание было справедливым и поэтому особенно жестоким.
   – Мне надо идти, – буркнул Олег и поспешно зашагал прочь.
   Глядя ему вслед, Ирка покачала головой:
   – Кретин. Я же хотела как лучше. Но если тебе нравится быть тряпкой, то давай.
   Олег не слушал её. Главное было – поговорить с Машей. Что до повышенного интереса к его персоне, то скоро всё уляжется. Он ещё не знал, что отныне он перестал быть неприметным. Его часто будут провожать, недоуменные, а порой и испуганные взгляды. Тихая жизнь осталась в прошлом, а будущее уготовило такие виражи, от которых волосы вставали дыбом.

Глава 9

   Выйдя из зала, Олег огляделся в поисках Маши. Коридор был освещён только со стороны актового зала, другой конец терялся во мраке. Олег прошагал мимо закрытых дверей кабинетов до боковой лестницы и, услышав неясный шум, остановился на площадке. Звуки доносились откуда-то сверху. Лампочка на лестнице не горела, и ступеньки едва различались в тусклом свете, проникающем с улицы через окно. Там, в темноте, кто-то прятался. Может быть, Маша? Олег осторожно поднялся на пол пролёта и увидел, что дверь чердака приоткрыта. Сейчас оттуда не доносилось ни звука, но его не могла обмануть тишина.
   Он распахнул жалобно скрипнувшую дверь и заглянул внутрь. Несколько мгновений он стоял, всматриваясь в темноту, а потом перешагнул порог. Он собирался окликнуть Машу, когда вдруг замер, почувствовав чьё-то присутствие. Олег готов был поклясться, что на чердаке находятся несколько человек.
   – Кто здесь? – негромко спросил он, скорее чтобы придать себе храбрости, чем ожидая ответа.
   Вязкая тишина, густо замешенная на тьме, окружала его со всех сторон, и всё же интуиция говорила Олегу, что он не ошибается. Кто-то незримый прятался в чёрной утробе чердака. Ноздри уловили странный сладковатый запах дыма. В мозгу зажёгся красный сигнал тревоги. Олег развернулся, чтобы убежать, но споткнулся и упал, стукнувшись коленкой обо что-то жёсткое.
   Вдруг дверь захлопнулась, отрезав единственный скудный источник света. На мгновение Олег словно ослеп, а потом ему в глаза ударил луч карманного фонарика.
   – Ты что, за нами следишь? – с угрозой спросил голос из темноты.
   Олег узнал говорящего. Это был Земской. Из файлов памяти всплыло предчувствие опасности, связанное с Юркой. Сейчас оно переросло в уверенность, что должно случиться что-то нехорошее. Олегу стало не по себе, но не от ощущения надвигающейся беды, а оттого, что он предвидел её ещё до того, как пришёл на дискотеку. Откуда он мог знать, что между ним и Земским что-то произойдёт?
   – Больно мне нужно за вами следить, – отмахнулся Олег, загораживаясь от слепящего света.
   – Тогда чего припёрся на чердак? С экскурсией, что ли? Не прикидывайся лохом. Заложить нас хочешь? – вступил в разговор ближайший приятель Юрки Лёва Маркин.
   Олегу не хотелось нарываться на ссору, но его явно не собирались отпускать подобру-поздорову. Он поднялся на ноги – его тотчас тесным кольцом окружили три фигуры. Олег без труда догадался, что третий из неразлучной троицы – Максим Егоров.
   – Мне нет до вас дела. Отпустите меня, – сказал Олег, пытаясь пройти между парнями, но те лишь плотнее встали друг к другу, а Маркин язвительно заметил:
   – Ага, мы тебя отпустим, а ты побежишь свистеть, что мы тут косячком балуемся.
   – А может, он тоже хочет курнуть? – гоготнул Егоров.
   – Дай ему травки. Пусть закайфует, – поддержал шутку Маркин.
   Только теперь до Олега дошло, что за странный запах витал на чердаке. Простой сигаретный дым не имеет такого сладковатого душка.
   – А что, может, правда поделиться? Хочешь? Я сегодня щедрый. Бери, кайф словишь, – усмехнулся Юрка, протягивая Олегу самодельную сигарету.
   – Пошёл ты со своей наркотой, – сплюнул Олег.
   – Ты чё тянешь?! Совсем ошизел! Какая наркота? Это ж простая травка. В Штатах её курят все, даже малолетки.
   – А если в Штатах будут голым задом на ежа садиться, вы тоже усядетесь? – с вызовом спросил Олег.
   – Ты чё, новый воспитатель? Смотри, мы можем не только по-хорошему, – с угрозой сказал Лёва Маркин.
   Макс Егоров живо поддержал приятеля:
   – Ага. Мы ещё и алюлей накидать могём, мозги прочистить.
   Олег прикинул свои силы и с сожалением понял, что против троицы у него ни единого шанса. На их стороне было численное преимущество. Противники чувствовали свою силу и от этого больше наглели.
   Лёва процедил:
   – Говорил же, что он за нами шпионит. Верняк Дяде Сэму настучит.
   – Нет, к директору он не побежит, если у него соображалка хоть чуть пашет. Заламывай его, – скомандовал Юрка.
   Лёва с Максом с двух сторон навалились на Олега, и тот оказался словно в тисках.
   – Пустите, кому говорю. – Олег попытался вырваться, но у него ничего не получилось.
   – Не трепыхайся. Когда надо, тогда и отпустим. Прежде хотелось бы убедиться, что ты на нас не накапаешь, – проговорил Земской.
   – Больше мне делать нечего. Хоть обкуритесь, мне до лампочки.
   – А где гарантия? Слышал такое слово?
   – Откуда я вам её возьму, гарантию?
   – Курнёшь с нами, тогда отпустим. Если что, ты соучастник. В случае чего меня папуля отмажет, а ты вылетишь из школы. Понятно? Так что бери и не выёживайся. Не каждый день косячок на халяву предлагают.
   Лёва и Макс по-прежнему держали Олега, а Юрка попытался вставить самокрутку ему в рот. Олег выплюнул сигарету, изловчился и изо всех сил боднул Земского в подбородок. Это было ошибкой. Сильный удар в живот заставил Олега согнуться пополам от боли. От второго удара он упал на колени.
   – Так что, выкуришь сигаретку? Или как? – спросил Земской, пнув Олега ногой в бок.
   – Или как, – зло процедил Олег.
   Несмотря на боль, в голове была поразительная ясность. Мозг работал чётко, как компьютер, просчитывая все вероятности. Вскочить и попытаться добраться до двери, прежде чем его снова завалят, удастся вряд ли. Поднять шум, чтобы сбежался народ? Возможно, до разговора с Машей он так бы и поступил, но теперь он не мог смалодушничать. Геройство никак не вязалось с воплями о помощи на школьном чердаке. Приходилось надеяться на счастливый случай. И он не замедлил прийти.
   – Атас! По-моему, кто-то идёт, – шикнул Юрка на приятелей.
   Все насторожились.
   Олег лихорадочно соображал, как воспользоваться неожиданным подарком судьбы. Искушение привлечь к себе внимание было слишком велико. Для этого совсем незачем звать на помощь. Достаточно затеять потасовку, чтобы возню услышали в коридоре. В таком случае Маша не сможет обвинить его в трусости, как-никак дрался один против троих, а с другой стороны – дело не зайдёт слишком далеко, потому что на шум сбегутся. Вот оно, мудрое решение! Однако ход его мыслей не отличался оригинальностью. Земской, приблизившись к Олегу вплотную, схватил его за грудки и прошипел:
   – Только вякни. Если по твоей вине сюда придут, мы скажем, что это ты притащил травку.
   Ребята погасили фонарик, замерли и прислушались.
   «Вот тебе и проинтуичил неприятности с Земским. Чего ради я на чердак попёрся!» – с тоской подумал Олег.
   Надежда на то, что всё обойдётся, растаяла так же быстро, как и возникла. Ситуация изменилась, и теперь в его собственных интересах было, чтобы их не обнаружили. Шансы на то, что поверят чужаку, а не трём хорошим ученикам, которые учатся здесь с первого класса, были нулевыми. Он проиграл.
   Олег злился на своё бессилие и на Земского. Почему-то вся его злость сконцентрировалась именно на нём, как будто Лёва и Макс были ни при чём.
   Юрка Земской был так близко, что Олег чувствовал в темноте его дыхание. Вдруг чернота расступилась, и второй раз за нынешний вечер Олег выпал из реальности. Его вновь увлекло в мир видений.
   Пустынный полутёмный двор. Серая исчёрканная надписями стена из литых блоков, возле которой бородавками торчат четыре зашарпанных двухэтажных строения.
   Олег узнал это место. Стройка большого жилого комплекса находилась недалеко от школы и тянулась почти на квартал. В первые дома уже вселились жильцы, а убогие двухэтажки, на месте которых должны были возвести высотку, ещё дожидались сноса.
   Видения… видения… За окном висит «народный холодильник» – старомодная авоська с продуктами. На балконе второго этажа покачивается замёрзшее, точно пластмассовое, бельё. Далёкий фонарь высвечивает силуэт идущего человека и бросает на заснеженную дорожку гротескно длинную тень. Земской?
   Неожиданно сознание Олега раздваивается. Сторонний наблюдатель отходит на второй план. В него, как через прорвавшийся шлюз, потоком врываются чужие мысли.
   «Надо же, такой облом. А всё из-за этого идиота. Явился вынюхивать. Хорошо, если обойдётся, а вдруг Дяде Сэму настучит? Лучшая защита – нападение. Подкинуть ему в портфель травки, не отмоется».
   Вдруг цепочка мыслей обрывается. Сзади наползает тень, пожирая освещённое фонарём пространство. Она подминает под себя одинокую, вытянутую тенюшку, которая кажется жалкой по сравнению с многоголовым гигантом.
   Ощущение опасности, надежда, испуг сменяют друг друга с бешеной скоростью.
   «Называется, срезал путь к дому. А может, это не шпана? Не оборачиваться. Интересно, они далеко?»
   Он оглядывается. Их пятеро. Двое – малолетки. Трое – почти ровесники. Страх пронизывает его с новой силой.
   «Вот ведь засада! Дом почти рядом. Бежать? Не успею. Откупиться. Отдам им всё, что у меня есть».
   Пальцы нащупывают застёжку на кармане куртки и дёргают за неё. Ещё и ещё раз. Тщетно.
   «Гадская молния! Заело. Только не сейчас!»
   Паника сковывает движения, руки и ноги становятся ватными. Упиваясь его испугом, враждебная стая смыкает кольцо. Круглолицый, в вязаной шапочке, надвинутой по самые брови… Мелкий, всё время поддёргивающий штаны… У них пугающе одинаковые глаза, с жестоким прищуром.
   «Я отдам вам всё. Только не бейте». Лепет звучит жалко. Это ошибка. Стая отступает перед силой, но не знает сострадания к слабости. Подростки подступают ближе. Запах чужого страха даёт стае ощущение могущества. Деньги отходят на второй план.
   Резкий удар кулаком в солнечное сплетение. От боли он сгибается пополам. Хочется вздохнуть, но воздуха нет, как будто кто перекрыл доступ кислорода. Вслед за вожаком шавки налетают на жертву, пытаясь самоутвердиться. Второй удар сваливает его с ног. В этот миг власти для стаи ничто не имеет ни ценности, ни значения, кроме жажды ощущать свою силу. Он не сопротивляется, а только, свернувшись, как эмбрион, прикрывает руками голову. На губах солоноватый привкус то ли крови, то ли слёз, смешанных с соплями. Тупые удары продолжают сыпаться с методичным упорством, пока всё не накрывает красноватая пелена. Он рванулся и… выпал из кошмара.
   Кругом было темно, пахло пылью. Над ухом слышалось сопение Юрки Земского. У Олега ломило в висках. Сколько прошло времени? И что это было? Галлюцинация? Но ведь дурман не грипп, чтобы им заразиться. А вдруг его каким-то образом заставили принять наркотик? Бред. Он же не мог этого не заметить.
   – Короче, так. Мы линяем первыми, а ты потом, – услышал он голос Земского. – Но учти, мы тебя предупредили.
   Троица поспешила с чердака. Олег не тронулся с места. Юркин запрет тут был ни при чём. Олег чувствовал такую усталость, будто весь день грузил мешки с цементом. Он тщетно пытался поймать какую-то юркую мысль, связанную с недавним видением. Череп тисками стиснула боль, мешая сосредоточиться. Прежде у него никогда не болела голова. Он помассировал виски. Невидимый обруч постепенно разжимался. Боль утихала. Дрожь в суставах проходила.
   Дважды за сегодняшний вечер ему пришлось пережить нечто сверхъестественное, что не поддавалось никаким объяснениям. Он влез в чужие мысли!
   «Ведь это мне Земской хочет подложить травку. Вот урод! – со злостью подумал Олег и вдруг поймал вёрткую мысль, которая до сих пор ускользала от него. То, что ему только что привиделось, ещё не свершилось. Видение пришло из будущего, когда Юрка будет возвращаться с дискотеки домой.
   «Нет. Не может быть. Я ж не предсказатель… Но ведь с Машей я угадал. Что если Земскому и правда навешают битух?.. Не помешало бы. Так ему, гаду, и надо… А вдруг убьют? Хоть и урод, а лучше предупредить… А если окажется лажа? Меня же засмеют. Нет, лучше уж молчать в тряпочку… А если его убьют?!»
   Слегка пошатываясь, Олег спустился с чердака. В конце полутёмного коридора возле дверей актового зала толпились ребята. Головная боль до конца не прошла, и он едва ли не с отвращением подумал, что снова придётся окунуться в грохот и духоту. К тому же его продолжали терзать сомнения, стоит ли вылезать со своими пророчествами. Ведь засмеют. Он замедлил шаг, но тут в рассуждения просочилась назойливая мысль: если Земского убьют в уличной драке, он никогда себя не простит. Он всегда будет помнить заевшую молнию, панический страх и отчаянную мольбу: «Я всё отдам». Он снова и снова будет переживать эту сцену изнутри жертвы и одновременно чувствовать себя соучастником убийства.
   Да, он должен предупредить Земского. Стоило ему так подумать, как в мозгу вновь засвербело: а если это всего лишь бред, больное воображение? Маятник уверенности качнулся в противоположную сторону: нет, лучше оставить всё как есть.
   «Почему сейчас, когда нужно сделать правильный выбор, проклятая интуиция молчит?! – со злостью подумал он. – Хотя бы какой-нибудь намёк. Не гадать же на монетке «орёл-решка». А что если положиться на случай? Если увижу Земского, не заходя в зал, то поговорю с ним, а если нет, искать не буду», – решил Олег.
   Его приближение вызвало заметное оживление. Весть о поцелуе облетела народ. Да и бегство первой школьной красавицы не осталось незамеченным. Раздались шутливые подколки.
   – Смотрите, наш секс-символ идёт. Воропай, как тебе удалось закадрить самых клёвых девчонок?
   Может быть, в другой раз Олег и нашёлся бы, как ответить острякам, но сейчас он чувствовал себя точно марафонец после забега. Ему хотелось одного – спрятаться в укромном месте и закрыть глаза.
   Земского и компании не было видно.
   «Значит, так тому и быть», – Олег резко развернулся и, не доходя до зала, пошёл к лестнице.
   Отчасти он испытал облегчение оттого, что не придётся разговаривать с Земским. И всё же уверенности в том, что поступает правильно, не появилось. Он стал спускаться. Навстречу ему поднимался Земской и компания. Провидение сделало свой выбор.
   – О! Уже отчаливаем? Чего так? Больше веселиться не хочешь? – с издёвкой спросил Юрка.
   – А ему это… веселье чуждо, – гоготнул Егоров.
   Олег пропустил насмешки мимо ушей. Он до сих пор колебался, стоит ли говорить Юрке о своём предвидении. Сначала хорошо бы узнать, какой дорогой Земской ходит домой. А то, может, он вообще идёт по проспекту. Олег никогда не интересовался, где он живёт.
   – Слушай, Земской, ты домой идёшь мимо стройки?
   – А тебе-то что? Хочешь проводить? – усмехнулся Юрка.
   – Я серьёзно. Ты срезаешь путь мимо старых кирпичных домов?
   – Ну?
   У Олега в желудке пробежал холодок. Таких совпадений не бывает, ведь он понятия не имел, где живёт Земской. Надежда на то, что Юркин дом окажется совсем в другой стороне и тогда можно будет забыть про странное видение, рухнула.
   – Сегодня лучше там не ходи. Иди лучше по светлому, – сказал Олег.
   – Чего это вдруг? – зло прищурился Земской.
   – Чтоб тебе алюлей не накидали, вот чего, а то покалечат. В общем, я тебя предупредил, а ты поступай как знаешь, – сказал Олег, понимая, что разговор пошёл явно не по тому руслу.
   Земской по-своему истолковал добрые намерения нечаянного пророка и, вскипев, двинулся на него:
   – Ты на кого тянешь? Ты мне угрожаешь? Да я тебя самого урою!
   Как мало общего было у этого самоуверенного, дерзкого парня с его испуганным двойником, который, размазывая сопли, лепетал: «Я всё отдам». Было удивительно увидеть человека со стороны, скрытой от посторонних глаз. Земской вечно строил из себя крутого. Олег никогда бы не подумал, что в момент опасности местный «супермен» так раскиснет. Его и самого пару раз останавливала шпана, и он знал: главное – не показать, что боишься, хотя и на рожон лезть не стоит.
   Макс и Лёва силой удержали своего друга.
   – Брось. Вон математичка стоит. Мы с ним после разберёмся, – процедил Маркин.
   – Ладно, пустите. Сам знаю, – отмахнулся от них Юрка, а потом снова обратился к Олегу: – Твоё счастье, урод. Но лучше меня не зли.
   «Вместо благодарности», – мрачно подумал Олег. Стиснув зубы, он двинулся по лестнице вниз. В любом случае теперь его совесть чиста. Нужно было ещё найти Машу, но оставаться в школе дольше он не мог. Ему хотелось побыть одному и подумать обо всём, что сегодня произошло. Решив позвонить Маше из дома, Олег спустился в раздевалку и взял куртку.

Глава 10

   Ночь загасила огни окон. Город ослеп. Вымершие улицы, подсиненные неоновым светом фонарей, были пустынны и напоминали фантастические покинутые города с полотен Кирико. Одна лампочка тревожно пульсировала: то разгоралась, то почти гасла, и в ней едва теплился призрачный сиреневый свет. Фонарь как будто сигналил о надвигающейся беде. Напоследок он вспыхнул особенно ярко и потух.
   Олег не спал. За последние сутки на него обрушилась лавина событий. Встреча с длинноволосым и его неожиданная смерть. Объяснение с Машей, поцелуй Ирки, отвратительная сцена на чердаке. Но больше всего Олега беспокоили странные, необъяснимые видения. Они накатывали неожиданно, парализуя волю. Призраки, порождённые мозгом, словно вампиры, пили энергию, высасывали все соки, оставляя без сил. Что означали эти кратковременные бегства из реальности? Может быть, он сходит с ума?
   Было уже далеко за полночь, когда наконец он задремал. Казалось, он только уснул, когда его разбудил настойчивый телефонный звонок. Олег спросонья схватил трубку, машинально глянув на будильник. Часы показывали половину одиннадцатого.
   – А? Алло.
   – Воропаев?
   – Ага.
   Голос был слегка знакомый, но Олег не мог сразу определить, кто говорит.
   – Это из школы. Тебе нужно срочно прийти.
   На этот раз Олег узнал голос секретарши директора.
   – А что такое? – поинтересовался он.
   – Тебя вызывает Семён Маркович.
   От удивления с Олега слетели остатки сна. Интересно, зачем он мог понадобиться Дяде Сэму в начале каникул?
   – Зачем?
   – Придёшь – узнаешь. И поторопись. Тебя ждут, – отчеканила секретарша и повесила трубку.
   Олег вскочил с кровати. Вызов к директору ничего хорошего не сулил, но что могло стрястись? Неужели Земской и компания выполнили свою угрозу и наврали, будто он принёс в школу дурман? Если вся троица дружно обвинит его, то он ничего не сумеет доказать. Но какой им прок на него наговаривать? Тем самым они только себя подставят. И всё же других причин он найти не мог.
   Наскоро умывшись и одевшись, Олег вышел из дома.
   За длинным столом в кабинете директора восседали оба завуча, классная руководительница и участковый в звании капитана. При виде блюстителя порядка Олег оробел. Если вызвали полицию, дело должно быть нешуточным. «Наркоты у меня нет. Они всё равно ничего не докажут», – попытался успокоить себя Олег.
   – Ну, Воропаев, рассказывай всё по порядку – сурово скомандовал директор.
   – Про что?
   – Про Земского.
   – Я ничего не приносил. Это они сами, – выпалил Олег.
   – Что не приносил?
   – Я не знаю. Я в этом не разбираюсь. Я просто видел, как они курили на чердаке.
   – Кто?
   – Земской, Маркин и Егоров. Я с ними не курил.
   – А что ты делал на чердаке? – спросил капитан.
   – Ничего. Просто шёл мимо и увидел, что дверь открыта.
   Участковый обернулся к директору:
   – Непорядок. Дверь на чердак надо запирать.
   – Она у нас вообще-то заперта, – уязвлённо заметил директор, уличённый в нерадивости, и, не скрывая раздражения, обратился к Олегу: – Дискотеку для вас устраивают не для того, чтобы по чердакам лазить. И что дальше?
   – Они хотели меня насильно заставить.
   – Что заставить?
   – Курить.
   – Вот такой пай-мальчик. Другие курят, а он пример для подражания. Зачем им было тебя заставлять? – с сарказмом заметил директор.
   – Они боялись.
   – Говори нормально. Почему из тебя приходится вытягивать каждое слово? Чего они боялись?
   – Что я их заложу. И предложили мне тоже покурить. Я отказался. Тогда они пригрозили, что скажут, будто это я принёс.
   – Что принёс?
   – Ну, травку эту.
   – Какую ещё травку? – с неподдельным интересом спросил участковый.
   – Какой-то дурман. Я в этом не разбираюсь.
   – Глупости. – Директор стукнул ладонью по столу. – Земской, Егоров и Маркин – хорошие ребята из приличных семей. Они не станут курить всякую дрянь. Не надо оговаривать других, чтобы выгородить себя.
   – Я-то тут при чём? Они сами на меня напали, – не выдержал Олег.
   – Значит, они напали, а ты молча терпел, – усмехнулся капитан.
   – Их же трое было. Что я мог сделать? – пожал плечами Олег.
   – И поэтому ты решил поквитаться после, – произнёс участковый.
   – В каком смысле? – не понял Олег.
   – В самом прямом. Не юли. Будто не знаешь, что вчера избили твоего одноклассника…
   – Земского Юру, – услужливо подсказал директор.
   – Вот, вот, – кивнул полицейский, – и тот сейчас лежит в больнице с сотрясением мозга и двумя сломанными рёбрами.
   Ночь. Глухая стена стройки. Обшарпанный дом. Мёрзлое бельё, покачивающееся на балконе второго этажа.
   Пережитая вчера сцена вновь всплыла перед глазами. Олег предполагал, что вчерашнее видение может обернуться правдой, и всё же сейчас, когда он стоял перед неотвратимостью происшедшего, он испытал настоящий шок.
   – Не может быть, – пролепетал он.
   – Ещё как может. И не делай вид, будто твоя хата с краю. Лучше выкладывай всё начистоту. Всё равно мы найдём твоих сообщников.
   – Они мне не сообщники. Я их вообще не знаю.
   – Это как же так? Вроде заказного, что ли? В киллеров играем? – съязвил участковый.
   – Я тут ни при чём, – оправдывался Олег.
   – А вот Маркин и Егоров говорят, что ты Земскому угрожал, – сказал директор и, нажав кнопку селектора, попросил секретаршу: – Пригласите ребят.
   В кабинет несмело вошли Егоров и Маркин. Искоса поглядывая на Олега, они встали поодаль от него.
   – Расскажите, что вчера произошло, – попросил директор.
   Ребята переглянулись, но ни один из них не решился нарушить молчание первым.
   «Они меня боятся, – с удивлением понял Олег. – Самые хамовитые парни в классе опасаются МЕНЯ. Неужели все в самом деле думают, будто я устроил это подлое нападение?»
   Директор обратился к Маркину:
   – Ну что молчишь? Говори. Это правда, что Воропаев угрожал Земскову?
   – Да, он сказал, что его подкараулят в тёмном месте и покалечат, – кивнул тот.
   – Он даже место назвал. Возле стройки, – вставил Егоров.
   – Это не только мы слышали. Все подтвердят, – добавил Маркин, обретая смелость.
   – Всё было не так. Я не угрожал, я, наоборот, предупредил его, чтобы он туда не ходил, что это опасно, – тщетно пытался объяснить Олег.
   – Интересный у тебя способ предупреждения. Откуда же тебе стало известно, что на Земского нападут? Ты же утверждаешь, будто не знаком с избившими его подонками?
   – Это было вроде предвидения, – сказал Олег и в растерянности замолк. Он понимал, что его попытки доказать собственную правоту звучат абсурдно. Правда выглядела невообразимее, чем ложь.
   – Перестань врать! Тоже мне Нострадамус доморощенный, – с возмущением воскликнул директор, стукнув по столу кулаком.
   В Олеге клокотала обида. Неужели все считают, что он способен на подлость? Ни у кого даже не возникло сомнения. Загнанный в угол, балансируя на грани отчаяния от своего бессилия что-либо доказать, он с вызовом посмотрел в глаза директору.
   Радужки вдруг стали съёживаться, отступать перед чёрной бездной зрачков. Перед глазами у Олега потемнело, а потом возник голубой свет, будто день приходил на смену ночи. Чернота растворилась, и Олег устремился в эту голубизну, как в колодец.
   Сквозь голубую пелену просачивались звуки.

   Шум воды, текущей из крана. Женский голос.
   «Я устала. Дай мне отдохнуть. Поговорим после».
   В нём вскипает злость. Ему хочется ударить её по смазливой физиономии за всю боль, которую она ему причиняет. Она же просто издевается над ним. Таскается по ночам неизвестно где и даже не пытается соблюсти приличия и как-то объяснить своё отсутствие дома. Если она хотя бы что-то говорила в своё оправдание, чтобы он мог делать вид, что верит. Но она нарочно унижает его и смеётся над ним. У него чешутся руки дать ей пощечину, чтобы рот, накрашенный карминовой помадой, исказился в крике.
   Его бьёт дрожь от переполняющего его гнева, но он сдерживается. Он не может унизиться до того, чтобы ударить женщину. Его кулак со всей силой впечатывается в стену.

   Директор в задумчивости потирал виски. У парня, стоящего перед ним, был какой-то отрешённый взгляд, словно он видит нечто большее, чем остальные. Семён Маркович почувствовал себя не в своей тарелке, как будто выплыло наружу то, что он глубоко прятал от других. Ощущение было отвратительным, словно стоишь в публичном месте голый и нечем прикрыть наготу. Он никогда не испытывал ничего подобного. Неужели мальчишка обладает даром телепатии? Не может быть. Это просто расшалившиеся нервы и усталость от ежедневных скандалов, думал он, тщетно пытаясь избавиться от муторного осадка.
   Наваждение прошло. Олег вернулся в реальный мир. Как прежде, после видений он ощущал слабость и лёгкую тошноту. Лоб покрыли бисерины пота.
   «Он тоже это почувствовал», – понял Олег, глядя на директора.
   Значит, ясновидение – не игра воображения. Он не знал, радоваться этому открытию или печалиться. Копаться в чужих мыслях оказалось страшно. В тот миг, когда он выпадал из реальности и между ним и другим человеком устанавливалась незримая связь, в сознании Олега словно открывался шлюз, и чужие обиды, злость, ненависть, разочарование бешеным потоком захлёстывали его.
   Олег не переставал удивляться, насколько фасад отличается от того, что скрыто у человека в душе. Он никогда бы не подумал, что деспотичный, самоуверенный Дядя Сэм обыкновенный подкаблучник, которому открыто изменяет жена.
   Воцарившуюся на несколько мгновений тишину нарушил участковый.
   – Я заберу его в отделение. Там с ним поговорим.
   – Да-да, – рассеянно кивнул директор.
   Ему хотелось как можно скорее избавиться от нахального парня и забыть об этом деле.
   Олег понимал, что упускает последний шанс доказать свою правоту, но решил, что лучше промолчать. Вряд ли директору понравится, если он во всеуслышание расскажет о только что привидевшейся сцене.
   – Зачем в отделение? Я ничего не сделал. Я не виноват, – запротестовал Олег.
   – Если не виноват, отпустим. А пока ты обвиняешься в организации разбойного нападения с целью нанесения тяжких увечий, – сказал участковый.
   Олег не верил своим ушам. Что это? Дикая шутка? Кошмарный сон? Подобного не могло происходить наяву. А в мозгу опухолью зрела мысль: «Что если меня в самом деле посадят в тюрьму?»
   – Нет! Я ничего не делал. Правда. Я просто предвидел, что так будет. Ещё на дискотеке, – с жаром произнёс он и, как тонущий хватается за соломинку, обратился к директору: – Скажите им.
   – Ты о чём? – холодно спросил Семён Маркович.
   – Вы же сами знаете…
   В большинстве случаев глава школы знал, как нужно поступать. Недаром с тех пор, как его назначили на этот пост, лицей неизменно был на самом лучшем счету. Но сейчас умудрённый опытом педагог, гроза прогульщиков, двоечников и нарушителей порядка растерялся. Мальчишка поставил его в тупик. Ярый реалист в директоре говорил, что телепатия – это выдумки фантастов, а неприятный осадок в душе утверждал, что ученик десятого класса, совсем ещё щенок, запросто копался в его мыслях, как в публичной библиотеке. Чего он после этого ожидал? Что его погладят по головке?
   Директор вскипел. Ему хотелось схватить наглеца за шкирку и вышвырнуть из кабинета вон, но было разумнее не показывать своих эмоций, поэтому он, глубоко запрятав желание выдрать мальчишку как Сидорову козу, выдавил из себя «отеческую» улыбку.
   – Я уверен, что во всём разберутся, – он сделал паузу, а потом, обращаясь к участковому, нехотя добавил: – За те полгода, что Воропаев проучился у нас, он был на хорошем счету. Это первое нарушение.
   Кошмар продолжался. Следом за участковым Олег направился в отделение полиции. У него до последнего теплилась надежда, что так далеко дело не зайдёт и директор сумеет отстоять его. Хотя, наверное, тот сделал всё, что мог. Оставалось надеяться только на себя.
   Олег в растерянности думал о свалившемся на него даре. Отчего вдруг это случилось? Почему в нём открылись сверхъестественные способности? Прежде он решил бы, что читать чужие мысли – это благо, но в действительности телепатия несла ему одни неприятности. А может, попытаться извлечь из неё выгоду? Мысль показалась не такой уж абсурдной.
   «Посмотрим кто кого. Я им ещё докажу!» – подумал Олег с неприязнью глядя в затылок участковому.
   Оставшись в одиночестве, директор задумчиво смотрел на закрытую дверь кабинета. То, что произошло, не укладывалось в голове. Школа была для него всем: работой, увлечением, домом, настоящей семьёй, которую ему так и не удалось создать. Каждое ЧП он воспринимал как личную трагедию. Но сегодня даже избиение ученика и появление в лицее полиции отошли на второй план.
   Столкнувшись с непознанным, он почувствовал себя слабым и незащищённым. Он был в своей школе хозяином и не собирался ходить по ней, как по минному полю. Для того чтобы исключить мальчишку в середине учебного года, нужны серьёзные основания.
   Он всегда по праву гордился своей справедливостью и знал, что ученики уважают его именно за это. Но сейчас в нём шевельнулась подлая мыслишка – он обрадовался бы, если бы парня признали виновным и отправили куда-нибудь в колонию на перевоспитание. Ему хотелось одного: при первой возможности избавиться от Олега Воропаева.

Глава 11

   Несмотря на то что на улице стоял день, в полутёмном коридоре время было обезличено отсутствием окон и лампами дневного света, которые придавали лицам мертвенный оттенок. Казённый дом – это название как нельзя лучше подходило для данного места. Казалось, людские проблемы, огорчения, злость, отчаяние и страх, точно копоть, день за днём оседали на стенах, и сам воздух здесь был пронизан напряжённостью.
   Панели под дерево, которыми были обшиты стены отделения полиции, нуждались в обновлении. Кое-где фанеровка отстала, и из-под неё торчали ДСП, похожие на спрессованный жмых. Возле стены стояли скреплённые вместе замызганные пластиковые стулья.
   На одном было крупно нацарапано нецензурное слово.
   – Марина на месте? – спросил участковый у дежурного.
   – На выезде. Скоро должна быть.
   – Подкинь ключ от её кабинета.
   – Вообще-то не положено.
   – А ты положи. Тоже мне умник. Будто не знаешь, что у нас в комнате народу – не продохнуть, толком и допросить нельзя.
   – Ладно, Николаич, не кипятись. Держи.
   Они подошли к кабинету с табличкой «Инспектор по делам несовершеннолетних. Всеволодова М. В.»
   На улице стояла зима, а в кабинете бушевали тропики. Горшки и баночки с цветами теснились на подоконнике. Уродливый металлический сейф прятался под буйно разросшейся лианой, именуемой в народе «берёзкой».
   Участковый велел Олегу сесть, а сам расположился за столом. Отодвинув в сторону стопку пухлых скоросшивателей, он достал из своей папки листки и приготовился писать.
   – Фамилия. Имя. Отчество. Дата рождения.
   Олег автоматически отвечал на вопросы, одновременно размышляя, как сделать так, чтобы ему поверили. Лучше всего продемонстрировать свои уникальные способности. Он уставился на участкового, пытаясь уловить момент ухода из реальности в мир мыслей. На сей раз чуда не происходило.
   Видение не являлось. Сосредоточившись, Олег старался вспомнить, как это начинается. Сначала всё становится голубым. Он изо всех сил пытался представить себе голубую бездну, но видел лишь мужчину средних лет в обшарпаном кабинете, заставленном цветочными горшками.
   Не выдержав, участковый прервал заполнение анкеты и без обиняков спросил:
   – Что ты меня глазами буравишь? Гипнотизёра из себя строишь? На меня эти штучки не действуют. Я таких экстрасенсов знаешь, сколько перевидал?
   Олег был обескуражен. Неужели он ошибся насчёт своих способностей? Он смущённо отвёл глаза.
   Дверь открылась, и вошла молодая пухленькая девушка с двумя подростками запущенного вида. Всеволодова М. В., среди своих Марина или Мариночка, второй год работала инспектором по делам несовершеннолетних. Если бы не дородность, её круглое лицо с курносым носом выглядело бы совсем по-девчоночьи, но молодая инспекторша вела себя уверенно и авторитетно. Она уже имела богатый опыт общения с малолетними нарушителями. В таких местах быстро учишься.
   – Вы тут уже хозяйничаете? А я вот ещё двоих привела, – бойко сказала она.
   – A-а. Известные личности, – протянул участковый. – Так-так. Ну что, Горбунов, опять к нам?
   – А я чё? Чё я сделал-то? – хмуро буркнул тот, что постарше.
   – Разберёмся, – коротко сказал капитан и, поднимаясь из-за стола, обратился к женщине: – Я тут твоё место занял.
   – Ничего, сидите, Николай Николаевич. Все разместимся. И вы садитесь. Что стоите? Не первый раз здесь, – приказала она ребятам.
   Олегу парни показались смутно знакомыми. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Подобные полубездомные мальчишки вечно ошивались возле метро. Наверняка он не раз их там видел.
   Прежде чем усесться, младший, лет десяти, привычно поддёрнул спадающие штаны. В этот миг у Олега в мозгу словно вспыхнула молния, на мгновение озарив тайные уголки памяти. Он вспомнил этот характерный жест. Он видел сидящих здесь ребят не на улице и не возле метро, а во время вчерашнего видения. Теперь, когда они были перед ним наяву, Олегу с пугающей ясностью вспомнились и другие детали: разошедшаяся молния на сапоге у младшего, рисунок быка с надписью Red Bulls на куртке старшего.
   Участковый заметил, что Олег изменился в лице:
   – Ну что, узнаёшь?
   – Я… нет… ну, в общем… – пролепетал Олег, понимая, что в отделении полиции утверждение, что накануне его посетило видение, будет выглядеть ещё нелепее, чем прежде.
   – Это чё, типа свидетель? Ничего не знаем. Мы вообще на той улице не были, – с жаром выпалил Горбунов.
   – Так-так. На какой же это улице вы не были? – хитро спросил участковый.
   – Ни на какой не были, – буркнул парень, поняв, что сболтнул лишнее.
   – Так-так. Тут дело нечисто. Давай-ка, Марина Викторовна, мы их на время разведём, – предложил участковый.
   Капитан увёл ребят, оставив Олега наедине с инспекторшей.
   Марина любила свою работу, но сегодня её мысли были заняты другим. Она боялась, что забеременела, а это было совсем некстати. Уже пол года она встречалась с курсантом военного училища Константином. Он был серьёзным парнем, и, учись он на последнем курсе, Марина бы не беспокоилась. По окончании учёбы почти все выпускники училища обзаводились семьями, и редко кто из них оставался холостяком. Но Костя был всего лишь второкурсником. Его командиры не приветствовали скоропалительные браки на младших курсах, а Константин был честолюбив. До сих пор это качество привлекало Марину, но сейчас она не была уверена, что их отношения для него окажутся дороже карьеры.
   Подруга предложила Марине таблетки, которые могли помочь на самой ранней стадии беременности, но Марина колебалась, сомневаясь в их действенности.
   После неудачи с участковым Олег растерялся. Едва он начал верить в свои необычные способности, как они снова оказались под сомнением. Он был обязан доказать прежде всего самому себе, есть ли у него телепатический дар или это плод его фантазии.
   Пытаясь погрузиться в мысли инспекторши, Олег волновался, поэтому он даже не сразу понял, что уже перешёл на другой уровень сознания и теперь лишь пропускает через себя чужое беспокойство.
   Сказать… не сказать… Надо сказать, ведь он отец. А если Костя рассердится? Если бросит меня? Ему ведь ещё надо учиться. Может, лучше ничего не говорить и попринимать таблетки? А вдруг ничего не получится и это навредит малышу?
   Марину испугал пустой, ничего не выражающий взгляд сидящего перед ней парнишки. У неё по спине пробежали мурашки. Ощущение было такое, словно она находилась под микроскопом. Ей хотелось стряхнуть с себя наваждение, но она не могла пошевелиться, парализованная неизведанным прежде чувством полной зависимости от чьей-то воли.
   Видение длилось несколько мгновений. Оцепенение спало. Марина смотрела, как Олег устало откинулся на спинку стула, и это вызвало у неё раздражение. Ишь развалился. Что он о себе воображает? Взгляд парня уже не казался необычным. Марина обратила внимание, какие у него пронзительно голубые глаза. Странно, но сначала ей показалось, будто они чёрные. Привиделось?
   Может быть, это начинаются расстройства психики из-за беременности?
   Так или иначе, сидящий перед ней парень вызывал у неё необъяснимую неприязнь. Она пыталась найти оправдание этому чувству. На вид Олег Воропаев был тихим и воспитанным. Он сильно отличался от ребят, которые проходили через её кабинет. Глядя на него, и не подумаешь, что он способен на хулиганство. Впрочем, он и не стал сам мараться, других послал, со злостью подумала она, наконец-то найдя, за что зацепиться. Такие хитрецы куда опаснее обычных трудных подростков.
   Внешне инспекторша не выказывала враждебности, и всё же, отвечая на её расспросы о матери, об отце, о прежней школе и переходе в лицей, Олег не мог отделаться от ощущения, что она настроена против него. Он подозревал, что это была плата за проведенный им эксперимент, но не раскаивался в этом. Во всяком случае теперь он был уверен в своём телепатическом даре. Оставалось только разузнать, почему ему не всегда удаётся проникнуть в чужие мысли.
   Беседа с инспекторшей была похожа на переход через топкое болото. Олег изо всех сил старался не оступиться, и всё же трясина затягивала его. Он с безысходностью утопающего подумал о том, что его чистосердечные ответы оборачиваются против него.
   Марина привычно делала пометки, всё больше убеждаясь, что за благовоспитанной внешностью скрывается трудный подросток. Он рос в неполной семье, без отца, не любил новую школу, не имел друзей. Перед ней ежедневно проходили малолетние нарушители. Неухоженные и ершистые, они были ей куда понятнее этого тихони. Её обычные подопечные были видны как на ладони. А этот затаился и кусает исподтишка, как ядовитая змея. Одноклассник лежит в больнице, а он вроде бы ни при чём. Он никого не избивал и даже близко к месту происшествия не был. Против него нет никаких улик.
   Олег почти физически ощущал неприязнь женщины. Почему ему никто не верит? Как доказать, что он не виноват? В голове всплыла мысль, как будто её кто продиктовал. А зачем что-то доказывать? Да, Земской попал в больницу, но он-то тут при чём? Он никого не избивал и даже близко к месту происшествия не был. Против него нет никаких улик.
   Олег почувствовал себя увереннее. Страх быть осуждённым за несовершённое преступление улетучился, а на его место вернулась способность рассуждать. Олег жалел, что, не подумав, ляпнул про предвидение. Почему вообще он должен оправдываться, если не виноват? Скрытая враждебность молодой инспекторши вызвала в нём ответную злость.
   – Зачем вы меня расспрашиваете про отца и про школу? Какое это имеет отношение к Земскому? У меня с ним не было никаких дел, и я никого не просил его избивать, – твёрдо заявил Олег, прервав допрос.
   – А твои одноклассники говорят иначе. Они утверждают, что ты ему угрожал.
   – Мало ли кто кому что сказал? Учительница по физике говорит, что нам шеи свернёт, если мы не будем формулы учить.
   Марина смотрела на сидящего перед ней парня и думала, что не зря он ей сразу не понравился. Вот и прорвалась наглость, которая крылась за оболочкой благовоспитанности.
   – Когда бы я успел собрать банду? – с напором продолжал Олег.
   Молоденькая инспекторша была вынуждена признать, что парнишка не промах. Он всё продумал. В самом деле, оставалось загадкой, как он умудрился за такое короткое время подружиться с местными хулиганами да ещё и заставить их действовать по его указанию.
   – Это мы проверим «когда», – сказала Марина, понимая, что ступила на зыбкую почву.
   – Чтобы всё подтасовать, потому что вы заранее решили, что я виноват. Ничего у вас не получится. Я не знаком с парнями, которые избили Земского. Спросите у них. Они подтвердят.
   – А откуда ты знаешь, что ребята, которых я привела, причастны к нападению? – Марина живо уцепилась за ниточку, которая могла помочь припереть парня к стенке.
   – Вы же не зря нас развели по разным комнатам. Устройте нам очную ставку.
   Олег видел, что новая тактика приносит плоды. Странно получается: когда он искренне отвечал на вопросы в надежде, что люди поймут, что он не мог совершить такого гнусного поступка, его едва не обвинили в организации разбойного нападения. А теперь под его натиском инспекторша сдавала позиции. Конечно, она по-прежнему была убеждена в его виновности, но у него появился шанс не быть несправедливо осуждённым. А это уже немало.

   – Ну, припомнил что-нибудь? – спросил участковый.
   – Я вижу этих ребят второй раз в жизни, – заявил Олег.
   От такого заявления Горбунов подскочил на стуле и воскликнул:
   – Да ты чё? Где ты нас видел? Врёт он, гад.
   – Ты помолчи, дай ему сказать, – довольно кивнул участковый.
   Олег продолжал:
   – Я не вру. Я правда встречаю их второй раз. В первый я видел их полчаса назад в этом кабинете.
   – Издеваешься? Так-так.
   – Да вы у них спросите. Они вам подтвердят, что мы до сегодняшнего дня не пересекались, – сказал Олег.
   – Точно, – закивали ребята.
   – Значит, вы его знать не знаете и дружбу с ним не водите?
   – С этим? Вы чё? – в голосе Горбунова прозвучали презрительные нотки.
   Расследование зашло в тупик. Олег понял, что почти выиграл сражение. Его попросили подождать в коридоре. Он уселся возле двери кабинета. Страха, что его осудят и отправят в колонию, больше не было. В душе жило другое чувство – обида. С какой лёгкостью все поверили в то, что он трус и подонок. Весь мир восстал против него. Он знал, что у него нет близких друзей, но всё оказалось гораздо хуже. Не нашлось ни единого человека, который просто поверил бы в его порядочность. Это было по-настоящему страшно.
   Его отпустили домой, но это не вызвало радости, тем более что участковый пригрозил:
   – Я не могу доказать, что ты приложил к этому руку, но учти: ты у меня на заметке.
   Олег ничего не ответил. Да и что тут можно было сказать? Выходя из кабинета, Олег не удержался и, глянув на инспекторшу, сказал:
   – Вам не надо пить таблетки. Напрасно беспокоитесь. Вы не беременны.
   Он и сам не мог объяснить, откуда в нём такая уверенность. Он просто знал это.
   От растерянности Марина зарделась. Каким образом парень мог догадаться о её опасениях, ведь она не говорила никому, кроме своей ближайшей подруги. И что он себе позволяет?
   – Что ты несёшь?! С чего ты взял?! – воскликнула она.
   – Интуиция. Или теперь за это сажают? – бросил Олег и вышел из кабинета, удивляясь своей дерзости.

Глава 12

   Он вышел победителем. Теперь ОН будет диктовать людям правила. Растерянность инспекторши придала ему уверенности в себе, словно подтверждая известный закон: если где-то убывает, то в другом месте прибывает.
   Его охватило непреодолимое желание поскорее убраться из этого гнетущего места. Пока внутренние силы Олега были направлены на собственные переживания, его способность воспринимать потоки энергии внешнего мира дремала. Но стоило сбросить гнёт проблем, как он с невероятной остротой ощутил, что всё здесь наполнено болью и ущербностью человеческих душ. Подобно тому, как пришедший с улицы замечает, что спёртый воздух больничных коридоров пропитан миазмами болезней, так и Олег обонял испарения чужих страхов и отчаяния, хотя и сам не мог понять глубину и суть источника своих прозрений.
   Олег удивлялся, как работающие здесь люди изо дня в день пропускают через себя испражнения страдающих или изуродованных душ. Внезапно ему подумалось, что если храмы строятся там, где от земли исходит животворная сила света и добра, то тюрьмы – это филиал преисподней на земле, а отделения полиции и суды – их облегчённый вариант.
   Олег едва сдерживался, чтобы не перейти на бег, но он не мог позволить себе проявление подобной слабости. Он победитель, а победитель не бежит с поля битвы.
   Возле поста дежурного Олега ждал неприятный сюрприз. На краешке стула, ссутулившись по-сиротски, сидела мать. Олега кольнуло чувство вины. За всё это время он ни разу о ней не вспомнил. Занятый собственными переживаниями, он вообще о ней не думал.
   Инна Михайловна прибежала прямо с работы. Одетая в пуховик, тёплые вязаные рейтузы и сапоги на липучках, она выглядела, как рыночная торговка. На её лице застыло выражение вечной скорби и покорности. Весь её облик говорил о том, что на ней стоит клеймо хронической неудачницы. Неудивительно, что её даже не пропустили внутрь.
   При виде матери чувство могущества и победы угасло, а вместо этого скользкой змейкой закралась гаденькая мыслишка, что мать Земского не торчала бы возле входа. Случись ей оказаться в подобном месте, она с гримасой брезгливости прошествовала бы мимо дежурного, даже не спрашивая разрешения. Такие, как она, всегда хозяева положения, и все двери для них открыты.
   Инна Михайловна бросилась к сыну, как будто они не виделись год. Стыдясь бурного проявления чувств, а отчасти и её вида, Олег смущённо отстранился.
   – Всё нормально, мам. А ты как здесь оказалась?
   – Да вот сообщили, что ты в отделении. Дождалась, – с укором произнесла Инна Михайловна.
   Олег промолчал. По сути, мать была права, и всё же чувство вины уступило место протесту. Могла бы для начала разобраться что к чему, а не вешать на него ярлык преступника. С каждым днём трещина в их отношениях неумолимо расширялась, а сейчас грозила превратиться в пропасть.
   Вопреки ожиданиям по дороге домой мать ничего не спрашивала, а только тихонько утирала слёзы. Однако это было худшим испытанием. Лучше бы она набросилась с упрёками и руганью, тогда, по крайней мере, он мог бы защищаться, а так неизвестно, как себя вести. Оправдываться в том, в чём не виноват? Или просить прощения просто, потому что по заведённому правилу дети всегда просят прощения у родителей, и редко когда это случается наоборот?
   Молчаливая покорность судьбе раздражала его. Мать настолько смирилась со своим уделом неудачницы, что и ему навязала эту незавидную роль. Но он вырвется из заколдованного круга. Он непременно станет хозяином жизни.
   В тягостном молчании они дошли до дома, поднялись в лифте и зашли в квартиру. Не в силах больше выносить бессловесные всхлипывания Олег зло отчеканил:
   – Между прочим, я не виноват. С Земским это просто совпадение.
   – Как будто я и без того не знаю, что ты не виноват. Когда из полиции позвонили, я испугалась, что тебя избили. Сейчас ведь хулиганья полно. А мне говорят, ты организовал разбойное нападение. Тоже мне нашли разбойника. Почему люди такие злые?
   Олег опешил. Он ожидал тяжёлого разговора и нудной лекции. Точно боксёр перед поединком, он приготовился отбивать атаки, и вдруг противник, вместо того чтобы завернуть хороший хук, распахнул руки для дружеского объятия.
   – Ма, ты ведь правда не подумала, что я мог так поступить?
   – Чтобы ты нанял кого-то мальчишку избить? Да ты такой дурак, что скорее сам других защищать полезешь.
   Олег не предполагал, что после всех ссор, попрёков и непонимания мать безоговорочно примет его сторону. Все – учителя, одноклассники, даже участковый с инспекторшей единодушно признавали его виновным, и лишь мать верила ему, не требуя никаких объяснений.
   Глаза стали мокрыми. Он уткнулся лицом в её плечо.
   – Ну успокойся. Всё будет хорошо. Всё позади, – приговаривала Инна Михайловна, легонько похлопывая сына по спине.
   Она боялась спугнуть волшебство момента. Ей хотелось, чтобы этот миг длился вечно. Сын, как в детстве, искал у неё утешения и, хотя ростом вымахал выше неё, по-прежнему был её Олежкой, её маленьким ласковым медвежонком.
   Она гладила густые шелковистые волосы сына, а в голове проносились горькие мысли. Почему мы не живём, а вечно подгоняем время? Ждём какого-то светлого часа. Пока дети маленькие, торопим – скорее бы повзрослели. А они, к сожалению, так быстро растут.
   Исходящее от матери тепло и надёжность окутывали Олега, залечивая раны. В последнее время моменты их семейного единения были слишком редкими. В порыве благодарности Олегу захотелось сказать матери что-нибудь приятное, поделиться с ней чувством могущества, которое он ощутил, когда по-настоящему поверил в свои способности. Он отстранился и произнёс:
   – Знаешь, теперь у нас всё будет по-другому. Я стану зарабатывать много денег. Сапоги тебе купим красивые, не как эти чёботы на липучках.
   – Куда мне ходить в красивых? На рынке в валенках удобнее, – грустно улыбнулась Инна Михайловна.
   – Ты уйдёшь с рынка. Хочешь, будешь сидеть дома, а хочешь – вернёшься в библиотеку. Тебе ведь там нравилось?
   Инна Михайловна всегда вспоминала о прежней работе с грустью. Она никогда не бросила бы её, если бы ей не надо было растить сына. Она заболела библиотекой с детства, когда в первый раз пришла и увидела стеллажи с книгами. Ей казалось, она попала в сокровищницу. И позже, уже на работе, ей никогда не наскучивало заходить в хранилище, листать и перебирать стоящие там тома.
   Когда были новые поступления, ей нравилось делать для себя открытия, а потом делиться ими с читателями. В библиотеке всегда находились темы для разговора. Прежде Инна Михайловна читала много разной литературы. Потребность в книге жила в ней и по сей день, но теперь круг её интересов сузился до дешёвых романов в ярких бумажных обложках, которые хотя бы ненадолго помогали ей вырваться из тисков действительности и пожить чужой, недосягаемо красивой жизнью.
   – А по вечерам будешь ходить в театр. Ты ведь говорила, что раньше любила театр, – с энтузиазмом продолжал Олег.
   – Я уж забыла, когда в последний раз там была.
   – Ничего, вспомнишь. Будешь хоть каждую неделю спектакли смотреть.
   – Болтун. Лучше я без театра обойдусь. Твоя затея с газетной торговлей мне совсем не нравится.
   – Пусть газеты неудачники продают.
   – Неужели решил серьёзно учёбой заняться? Я уж давно тебе твержу. Учись, пока у меня силы есть. Хоть в старости мне поможешь.
   – Чего старости дожидаться? Если бизнес наладить, то уже сейчас можно неплохо зарабатывать.
   – Ой, бизнесмен! Что ты ещё придумал?
   – Не смейся. Я умею читать чужие мысли.
   – Ну-ну, читатель.
   – Нет, правда. Вот подумай о чём-нибудь.
   Олег уставился на мать и попытался войти в её подсознание, но недавнее пребывание в отделении полиции высосало из него всю энергию. Вдобавок ко всему мешала сосредоточиться скептическая усмешка матери.
   – Мам, ну чего ты улыбаешься?
   – Что ж мне, плакать, что ли?
   – Нет. Просто о чём-нибудь думай.
   – Я и думаю. Дурачок ты ещё. Под потолок вымахал, а ума ничуть не прибавилось, – покачала головой Инна Михайловна, окончательно сбив с начинающего ясновидца настрой.
   После такого заключения читать её мысли было абсурдно.
   – Вот ты не веришь, а это правда. Мне только потренироваться надо. У меня ещё не всегда получается, – проворчал Олег.
   – Когда же ты повзрослеешь? Одна дурь в голове.
   Олег понял, что доказывать что-либо сию минуту бесполезно. Как говорится: в своём отечестве пророка нет. Но у него достаточно времени, чтобы заставить мать поверить в чудо.
   Поужинав, Олег уселся перед телевизором. Шёл какой-то боевик. На экране то и дело стреляли, взрывали, поджигали, но голливудские коллизии оставляли его равнодушным. Мысли витали далеко. Он вспомнил дискотеку и дикую выходку Ирки. Чего ради она вдруг полезла целоваться? Скорее всего, это какая-то дурацкая игра, правила которой были ему неведомы и от которой Маша тоже была не в восторге.
   Не хватало, чтобы она подумала, будто они с Иркой заодно. Накануне ему так и не удалось с ней поговорить. Интересно, знает ли Маша о Земском и о том, что он побывал в отделении полиции? А если знает, то как к этому отнеслась?
   Ему хотелось позвонить ей, но он понимал, что никогда на это не решится. Олег боялся, что она бросит трубку, а если нет, то он всё равно не сумеет ничего толком сказать. Присутствие матери делало объяснение невозможным.
   Он думал о таинственном Игоре. Кто он? Как долго знает Машу? И встречаются ли они хоть изредка? А потом его мысли плавно перетекли на странные моменты прозрения, которые за последние сутки накатывали на него несколько раз и так же благополучно исчезали. Откуда вдруг на него свалился этот дар?
   Олег мысленно вернулся в недавнее прошлое. Он медленно шёл по лабиринту памяти, выхватывая из тьмы одно воспоминание за другим. Прежде его жизнь не изобиловала ни яркими событиями, ни сильными эмоциями. Всё началось с несостоявшегося похода на концерт. За один вечер ему пришлось пережить несколько ударов. Сначала ссора с Машей, потом смерть длинноволосого. Впервые он видел смерть так близко, что почти ощутил холод, исходящий от плаща Костлявой. Вид распростёртого на земле безжизненного тела человека, с которым он недавно встречался, шокировал его, но ведь не настолько, чтобы поехала крыша.
   И вдруг Олега словно ошпарило. А что если его видения связаны с записанной на флешке программой? Поначалу мысль показалась нелепой, но другого объяснения он не находил. К тому же это предположение можно было проверить. Если завести программу снова, его способность к телепатии должна усилиться.
   Охваченный азартом исследователя Олег встал и направился в свою комнату, не обращая внимания на накал страстей на экране телевизора. Обескураженный таким пренебрежением к его судьбе, киногерой нажал на курок пистолета и обнаружил, что патроны кончились.
   Инна Михайловна, которая отнюдь не была поклонницей боевиков и смотрела «мордобой» только из-за сына, проводила Олега удивлённым взглядом.
   – Куда это ты? – недоуменно спросила она.
   – С компьютером надо разобраться, – сказал Олег.
   – А кино смотреть не будешь?
   – Нет. Там всё одно и то же. Уже тыщу раз видел, – бросил Олег, чем окончательно привёл мать в замешательство.
   Сегодня Одежек был какой-то странный. Впрочем, ничего удивительного после всего, что ему довелось пережить. Решив, что лучше не приставать к нему с расспросами и разговорами, Инна Михайловна взяла пульт и, щёлкая переключателем, стала искать программу по своему вкусу.
   Вставив флешку в USB-порт, Олег ощутил лёгкое волнение, как будто ожидал некоего откровения. На экране снова возникла пляска цветовых пятен. Он некоторое время пялился на мелькание красок и цифр, пытаясь вникнуть в их суть, и пришёл к окончательному выводу: бессмысленные картинки никак не могли повлиять на его психику. Правда, в какой-то миг ему почудилось, что реальность растворяется и его сознание затуманивается.
   Олег помотал головой, стряхивая с себя наваждение. День был слишком длинным. Поняв, что если он не ляжет в постель, то снова уснёт за столом, Олег выключил компьютер и пошёл разбирать диван.

Глава 13

   Вечерело. На улице было ещё светло, а в помещении уже поселились сумерки. Они пригасили краски и стёрли чёткие очертания предметов. Буквы на страницах раскрытого журнала слились в серые, нечитабельные строчки. Впрочем, сейчас Машу не занимали истории из жизни поп-звёзд. Подперев подбородок руками, она лежала на тахте и размышляла о своих проблемах, а позабытый номер «Cosmopolitan» валялся в стороне.
   Маша потянулась к выключателю и зажгла торшер. Тёплый оранжевый свет залил угол, где стоял диван. Окно сразу стало тёмным, как будто на улице внезапно наступила ночь. Девушка непроизвольно бросила взгляд на часы. Стрелки показывали без четверти пять, а телефон по-прежнему молчал.
   Почему же Воропаев не позвонил? Неужели он с Иркой?
   Маша не знала, на кого злится больше – на Олега за то, что он до сих пор не объявился, или на себя, потому что со вчерашнего дня не могла выкинуть его из головы. Если бы пару дней назад кто-нибудь сказал ей, что она будет ревновать Воропаева к Ирке, она сочла бы это за глупую шутку. Однако жизнь порой преподносит сюрпризы. До дискотеки Олег интересовал её лишь как двойник Игоря. Сам по себе он ничего не значил, но оказался далеко не простачком.
   В лицее о нём толком никто ничего не знал. Эдакий человек-невидимка, он неизменно держался в тени. Впрочем, не такой уж он незаметный. Не зря на него Ирка глаз положила. Да и сам он не промах. Своего не упустил. В этом тихом омуте водилось слишком много тайн. Кто такой этот Воропаев? Откуда ему известно про Игоря? И что у них с Иркой? Полгода Маша училась с ним в одном классе, с самого первого дня догадывалась, что он в неё влюблён, и принимала его молчаливое обожание как должное. Кто бы мог подумать, что в одночасье всё изменится?
   Накануне Маша нарочно сбежала с дискотеки, чтобы заставить Олега помучиться, почувствовать свою вину. В глубине души она понимала, что нужно было остаться, чтобы сразу же пресечь поползновения Ирки, но тогда она была слишком уверена в своей власти над ним. Маша нисколько не сомневалась, что Олег сразу же прибежит с извинениями, но он не догнал её и не позвонил.
   Вчера она не придала этому особого значения, но сегодня поняла, что Олег для неё не просто парень, похожий на Игоря. Маша как будто впервые его разглядела, и он предстал перед ней в другом свете. Прозрение началось со звонка Ирки.
   – Привет, подруга. Ты чего вчера сбежала?
   Маша опешила от беспардонности Мироновой. Сама влезла, куда её не просили, а теперь звонит с утра пораньше как ни в чём не бывало.
   – Там и без меня было весело. По-моему, вы не слишком-то опечалились, когда я ушла, – раздражённо ответила Маша.
   «Значит, Олег её не нашёл», – поняла Ирка и, уловив в голосе подруги нотки обиды, испытала странное удовлетворение. Машку не мешало бы проучить, чтобы не строила из себя роковую женщину с каменным сердцем. Ирка и не подозревала, что, умолчав о некоторых подробностях предыдущего вечера, она заложила первый кирпичик в основание Машиных чувств к Олегу.
   Если бы неприступная красавица знала, что не ошиблась в расчётах и Олег искал её по всей школе, возможно, он так и остался бы одним из многих статистов, составляющих фон её жизни. Но Ирка скрыла правду, и Машу не на шутку задело, что Олег так цинично её проигнорировал.
   – Ты что, ревнуешь? – спросила Ирка.
   – Вот ещё! Воропаев мне по барабану.
   «Ври больше», – про себя усмехнулась Ирка, а вслух сказала:
   – Может, мне им заняться? Разрешаешь?
   – Бери, – бросила Маша и язвительно добавила: – Если сумеешь.
   Ехидство подруги не прошло для Ирки незамеченным, и она не осталась в долгу.
   – А что? Олежек, по-моему, не прочь. Кстати, он целуется – зашибись! – соврала она.
   С каких это пор Воропаев стал для Ирки Олежеком? Быстро же она его окрутила. В Маше всколыхнулась прежняя боль, и она, поддавшись порыву, со злостью выкрикнула:
   – Мне плевать, как он целуется!
   Обычно Маша была воплощением сдержанности. Ирка не ожидала от неё подобного всплеска и быстро пошла на попятную:
   – Ты чего? Обиделась, что ли? Да ладно, я пошутила. Не буду я его кадрить. Мы же с тобой подруги.
   Маша поняла, что слишком дала волю эмоциям. С этим Воропаевым всё шло не так, как надо. Теперь Ирка, чего доброго, подумает, что она влюбилась. Не хватало ещё из-за него поссориться. Конечно, Ирка – порядочная стерва, но всё-таки она лучшая подруга.
   Маша взяла себя в руки и уже спокойным тоном произнесла:
   – Ничего я не обиделась. И вообще, чего мы из-за него сцепились? Даже смешно. Лично мне он не нужен.
   – Честно? Отпускаешь?
   – А ты на него что, серьёзно запала?
   – Почему бы и нет? Это только ты у нас девушка с ледяным сердцем, а я без любви не могу.
   – А как же Серёга?
   – А что Серёга? Не столб, подвинется. А Олег клёвый. Ты знаешь, что по нему Майорова сохнет?
   – Да ты что? И эта толстуха туда же? А он?
   – Что он? Ноль внимания, а то ты не в курсе.
   До сих пор Маша была уверена в чувствах Олега, как в таблице умножения, но говорят, можно доказать, что дважды два равняется пяти. Вчера Ирка наглядно показала, что если всё время давать парню отставку, то в конце концов его можно потерять. Теперь, когда выяснилось, что Олег нравится девчонкам и его могут увести, Маша со всей страстью желала, чтобы он принадлежал ей и больше никому, но не собиралась признаваться в этом Ирке.
   – Кстати, Майориха переписала из журнала Олегов телефон. Надо будет у неё попросить.
   – Зачем? Ты же не будешь ему сама звонить?
   – А почему бы и нет? От меня не убудет.
   Маша поняла, что подруга – серьёзная соперница. Со своей настырностью Ирка, пожалуй, могла Олега отбить. Недаром вчера он остался на дискотеке, вместо того чтобы, проявив солидарность, уйти. Похоже, возвышенные чувства готовы были уступить земным. Заброшенный Иркой камешек ревности взбаламутил тихий омут Машиной души.
   – Слушай, может, прошвырнёмся куда-нибудь? – предложила Ирка.
   В другой раз Маша непременно согласилась бы пройтись, но сейчас она боялась, что, пока её не будет дома, позвонит Олег.
   – Не могу. Мама поручений надавала перед Новым годом, – солгала она.
   Они ещё немного мило поболтали о том о сём, но в глубине души каждая осознавала, что их дружба внезапно наткнулась на препятствие по имени Олег Воропаев.
   Положив трубку, Маша долго не могла успокоиться. История повторялась. Сначала Игорь предпочёл ей доступную, размалёванную девицу, а теперь разбитная, не слишком щепетильная в отношениях с парнями Ирка могла увести Олега. Маша не хотела его терять. В голове назойливо крутились слова подруги: «Одежек не против. Он целуется – зашибись».
   Маша вспоминала, как они танцевали, как несмело он обнимал её, гладил по волосам и коснулся шеи, отчего по телу пробежали мурашки. В тот миг она была готова раствориться в его объятиях, но сама всё испортила. Маша снова вспомнила прикосновение Олега. «На месте Мироновой должна была быть я. Быстро же он переметнулся. Неужели всем парням только это и нужно?» – с горечью подумала она.
   По мере того, как шло время, уверенность, что Олег позвонит, таяла и превращалась в надежду.
   Каждый час ожидания прибавлял ему новые достоинства. Чем сильнее Маша старалась о нём не думать, тем настойчивее он овладевал её мыслями.
   Маша ждала до самого вечера. Олег так и не объявился. Откуда ей было знать, что весь этот день он провёл в отделении полиции, а дома так же, как она, украдкой поглядывал на телефон, сетуя, что ему не представилось случая остаться одному и набрать её номер.
   В ту ночь Маша долго не могла уснуть. Она знала, что все девчонки завидуют её красоте, а что толку от красоты, если она не может удержать парня? Хорошо Ирке, она без комплексов. Ей ничего не стоит позвонить и набиться на свидание. Такая, как она, не пропадёт. У неё наверняка и с Игорем всё сложилось бы иначе.
   После неудачного летнего романа Маша дала себе зарок не влюбляться и никак не ожидала, что её душевный покой нарушит Олег. Одноклассников она вообще не брала в расчёт. Ей нравились парни постарше. Она принимала молчаливое обожание Олега с высокомерием королевы, и вдруг вассал взбунтовался.
   «Зачем только я его отшила? И чего этим добилась? – думала Маша, ворочаясь без сна. – Всё. Хватит. Больше не буду такой дурой. Воропаева я не отдам».
   Однако судьба будто нарочно решила над ней поиздеваться и разводила их с Олегом в разные стороны. С утра Маша с родителями собиралась за город. По традиции они отмечали Новый год на даче у маминой сестры.

   Не одну Машу мучила бессонница. Олег тоже заснул только под утро и оказался в странном городе-призраке. На пестрящих кричащей рекламой улицах застыли люди. Несколько человек стояли возле автомата с воздушной кукурузой. Молодая женщина склонилась над коляской с ребёнком. Мужчина, вылезая из машины, скрючился, будто его прострелил радикулит.
   Олег брёл по чужим улицам, скользя взглядом по иностранным надписям, в поисках хотя бы одной живой души, но кругом были лишь манекены. Он словно попал в гигантский музей восковых фигур. Свернув в очередной переулок, он увидел баскетбольную площадку. Игроки окаменели в невероятных по своей нелепости позах. Но больше всего Олега поразил зависший в воздухе тяжёлый баскетбольный мяч. Он застыл, словно на него не распространялся закон тяготения.
   В этот миг Олег понял, что его окружают не статуи, а живые люди из плоти и крови, просто они находятся в ином временном измерении. Ему хотелось сделать хоть что-то, чтобы снова завести для них остановившиеся часы. Он подпрыгнул, чтобы ударить по мячу и заставить его упасть, как будто этим мог оживить невидимый механизм.
   Трюк удался. Внезапно всё пришло в движение: мужчины, женщины, дети… Город вздохнул, сбросив с себя оцепенение, и по нему прошла крупная дрожь. Дома зашатались, словно огромные картонные короба. Стены стали корёжиться. Трещины, как морщины, прорезали их гладкую поверхность. Сначала едва заметные, похожие на тонкую паутину, они расширялись, кроша цемент и ломая кирпичи. Оконные стёкла брызгами полетели на улицу. Прочные, монолитные здания рушились, точно картонные постройки.
   Гул. Грохот. Крики. Плач детей.
   Упавший рекламный щит придушил поваленную на бок телефонную будку. Аппарат истошно заливался, будто звал на помощь.
   Дзынь… дзынь… дзынь…
   Звонки прекратились, и через пелену затуманенного сознания Олег услышал голос матери. Балансируя между сном и явью, он внезапно осознал, что звонок ему не приснился. Инна Михайловна говорила с кем-то по телефону. Положив трубку, она заглянула в комнату сына.
   – Проснулся? Вот и хорошо. Я тебя успею покормить, а то будешь на сухомятке сидеть.
   – Сегодня же выходной, – напомнил Олег, вылезая из кровати.
   – Хозяин сейчас звонил. На работу вызывает, – с досадой сказала мать. – Люська якобы заболела. Я не я, она решила устроить себе перед праздником отгул. К застолью как раз выздоровеет. А я будто не человек. У всех Новый год, а мне не надо стол накрывать, – ворчала Инна Михайловна, тем не менее собираясь на работу.
   – А ты не ходи. Ты же не обязана.
   – Нельзя. Сейчас самое торговое время. Всё просто сметают.
   – Тебе-то что? Это ведь не твоя лавочка. Пусть хозяин сам стоит за прилавком, если ему надо, – возразил Олег.
   – Умный ты больно. Фыркнуть легко, а только потом боком бы не вышло. К тому же сегодня работа до пяти, а заплатить обещают, как за полтора дня. Как чувствовала, вчера всё для салатов приготовила. Порезать я быстренько успею.
   Олег с жалостью посмотрел на мать. Её бунтарского духа хватало только на то, чтобы на кухне поворчать на напарницу.
   – Ма, тебя же все имеют. Вон твоей Люське на всё наплевать. И что? Живёт припеваючи. А ты за всех переживаешь. Подумаешь, твой хозяин прибыли меньше получит. Тебе что, больше всех надо? Кому нужна твоя ответственность?
   – Как ты можешь так говорить! Разве я тебя этому учила? Знаешь, если бы у всех было больше ответственности, то мы бы жили по-другому. А сейчас посмотри, что делается.
   – Думаешь, если будешь работать за себя и за того парня, в стране сразу всё наладится? – съязвил Олег.
   – Не умничай. Каждый отвечает за себя, – поджав губы, сказала Инна Михайловна.
   Олег решил больше не спорить. Мать уже всё равно не перевоспитаешь. К тому же, может быть, даже лучше, если её не будет дома. Тогда можно позвонить Маше.
   Они молча позавтракали.
   – Посуду помой. И не забудь хлеба купить, – инструктировала его мать, облачаясь в многочисленные платки и кофты.
   Когда дверь за ней закрылась, Олег подошёл к телефону, но, посмотрев на часы, передумал. В выходной в такую рань звонить неудобно. Он направился на кухню мыть посуду.
   Тощий отрывной календарь над столом возвещал о том, что наступил последний день уходящего года. Сегодня все готовились к празднику. Олегу эта мысль казалась нелепой. Даже если бы мать не вызвали на работу, праздник свёлся бы к салату оливье, мясу, запечённому в духовке, и телевизору, по всем каналам транслирующему одни и те же надоевшие лица в разных интерьерах. Вряд ли это можно назвать праздником.
   Стрелки часов перевалили за девять. Можно было звонить Маше, но оказалось, что сделать это не так-то просто. Олег стоял возле телефона, размышляя о том, с чего начать разговор, но все фразы казались затёртыми и ничего не значащими. Чем дольше он тянул, тем труднее было поднять трубку, точно она была тяжеленной штангой и ему предстояло взять рекордный вес. В конце концов Олег понял, что нужен решительный шаг.
   Он рывком снял трубку и поспешно набрал заветный номер. Затаив дыхание, он слушал длинные гудки.
   В этот самый момент от подъезда отъехал «рено клио», увозя Машу на тётину дачу.

Глава 14

   Новый год наступил, как всегда, позабыв прихватить с собой новое счастье. Накануне все активно обменивались наилучшими пожеланиями, пребывая в сладостной, ничем не оправданной эйфории, ожидая, что в новом году хлынут всяческие блага. Но первого января ровным счётом ничего не изменилось, разве что новенький, пахнущий типографской краской календарь занял место своего старого, потрёпанного собрата.
   Ошалевшие после бессонной ночи люди по инерции продолжали раздувать едва тлеющие угли праздничного пыла. Но силы были уже не те, да и запал пропал. На смену бурному веселью пришла тупая пассивность. Этот ритуал повторялся из года в год. Каждый раз люди с неизбывной надеждой готовы хотя бы раз в году верить, что судьба преподнесёт им подарок.
   Олег не уповал на чудеса и подарков от судьбы не ждал. Даже в детстве сказки существовали не для него. Он рано узнал, кто на самом деле кладёт под ёлку кулёк с конфетами. В то время когда другие дети свято верили в доброго старичка, исполняющего их желания, Олег уже убедился, что Дед Мороз – это очередная ложь взрослых.
   Сквозь полуприкрытые веки он смотрел, как радостно мать суетится, расставляя на кухонном столе плошки с салатами, и думал, что ей для счастья нужно совсем немного. Достаточно того, что сегодня выходной и в холодильнике полно еды, так что целый день можно не подходить к плите. Интересно, у неё когда-нибудь было стремление добиться в жизни успеха? О чём она мечтала? Ведь она получила высшее образование не для того, чтобы торговать на рынке.
   Голос матери оторвал его от философских размышлений.
   – Спишь, что ли?
   – Думаю.
   – Ну-ну, мыслитель. Включи лучше телевизор. Сегодня весь день хорошие передачи.
   «Ещё один повод для счастья», – про себя усмехнулся Олег. Иногда ему казалось, что он куда взрослее и разумнее матери. Судьба так часто прикладывала её, что она порой радовалась таким мелочам, на которые другие просто не обращали внимания.
   Олег пощёлкал кнопками пульта. По всем каналам шли развлекательные программы, с одними и теми же артистами, шутками и попсовыми песнями, а на одном – диктор читал блок новостей.
   – Оставь, послушаем, что в мире делается, – попросила Инна Михайловна.
   – Тебе бы политиком быть, а не продавцом. Ты прямо ни дня без новостей не можешь, – подтрунил над ней Олег.
   В отличие от матери на него новости наводили тоску. Он уже серьёзно подумывал, не провести ли сегодняшний день за игрой в «Варкрафт», когда его внимание привлекли слова диктора: «На Западном побережье Соединённых Штатов произошло сильное землетрясение. Интенсивность подземных толчков в отдельных районах достигала семи баллов по шкале Рихтера».
   «Ничего себе у кого-то праздничек», – подумал Олег.
   На экране возникли кадры разрушения. Груды кирпича и обломки бетонных плит, разломанных, будто папье-маше. Зияющие пустыми оконными проёмами стены, как после бомбежки. Измятые, покорежённые автомобили. Из-под завалов удивлённо выглядывает баскетбольный щит с корзиной.
   Внезапно у Олега возникло ощущение, что он это уже видел. Он силился вспомнить где, но мысль ускользала, точно вёрткий угорь. Озарение вспыхнуло в тот миг, когда камера оператора прошлась по придавившему телефонную будку рекламному билборду, с которого белозубо скалилась загорелая девица, как будто в насмешку над разыгравшейся трагедией.
   Воспоминания обрушились, как шквал. В памяти с удивительной чёткостью, до мельчайших подробностей всплыло недавнее сновидение. У Олега возникло подозрение, что временами он находится где-то в пограничной зоне между явью и сном. Это было невероятно и не поддавалось никаким объяснениям, но место трагедии приснилось ему накануне катастрофы.
   – Я это видел, – пробормотал Олег.
   – Что? – не поняла Инна Михайловна.
   – Землетрясение.
   – Не выдумывай. К счастью, у нас не трясёт.
   – Нет, я видел конкретно это землетрясение. Во сне. Там ещё баскетболисты были. И автомат с поп-корном. Мужики в баскетбол играли. А потом всё начало рушиться.
   – Значит, сон в руку. Вот я помню, перед тем как твоя бабушка умерла, её во сне увидела, будто она меня не узнаёт. Мимо прошла. Я за ней. Мама, говорю, а она обернулась и рукой мне машет: «Ухожу. А ты за мной не иди. Там тебе не место». Ясно так её видела.
   Олег был уверен, что его сновидение совсем другого порядка. Одно дело увидеть во сне бабушку, а совсем другое – незнакомых людей из чужой страны. Но больше всего его поразило, что он в подробностях помнил место землетрясения.
   Как можно с такой чёткостью, вплоть до мельчайших деталей, представить себе незнакомый город? Олег словно присутствовал там в момент катаклизма.
   Он вспомнил застывших в нелепых позах людей, зависший над баскетбольной площадкой мяч, как стукнул по нему, будто привёл в движение адскую машину, разрушившую безмятежную картину. Неужели он явился причиной катастрофы? Мысль была абсолютно нелепой, но в душе остался неприятный осадок.
   Прежде у Олега не случалось пророческих снов. Он вообще не воспринимал толкование снов всерьёз, хотя у него было несколько верных примет. Например, стоило увидеть во сне змею, как непременно случится какая-нибудь пакость: или к доске вызовут не вовремя, или что-нибудь потеряется. Почему вдруг возникло это странное видение гибнущего города? И связано ли оно с умением читать чужие мысли?
   На ум пришли шутливо-оскорбительные слова директора школы: «Нострадамус доморощенный». Если великий ясновидящий Средневековья пропустил через себя все мировые катаклизмы, то бедняге пришлось несладко. Дар прорицателя внезапно повернулся к Олегу своей тыльной стороной. Телепатия уже не казалась кладом, полным приятных сюрпризов.
   Что же такое ясновидение? И как понять, когда это предвидение, а когда в голову просто лезет всякая чушь? Может быть, ответ найдётся в центуриях Нострадамуса?
   – Ма, а библиотека завтра работает? – спросил Олег.
   – Что это вдруг тебя одолела жажда знаний?
   – Хочу про Нострадамуса почитать.
   – Опять эта дурь? Лучше б уроками занимался. Следующий год выпускной. Другие в институты пойдут, а ты так и будешь болтаться. Вот и компьютер тебе купила.
   – Ладно тебе, мам, хоть на праздники не начинай, – отмахнулся Олег.
   – А тебе что праздники, что будни. Меня слушать некогда.
   – Я тебя только про библиотеку спросил, а ты уже завелась.
   – С тобой заведёшься. Как ты с матерью разговариваешь?
   – Ну началось, – Олег развернулся и ушёл в свою комнату, громко хлопнув дверью, как будто вымещая на ней свою злость.
   Хрупкое счастье Инны Михайловны рассыпалось в прах. Что она такого сказала? Чтобы он об учёбе думал, а не бог весть чем голову забивал. А разве не так? Почему он всё воспринимает в штыки? Она же хочет как лучше. Если ей диплом не пригодился, так ей надо было ставить на ноги ребёнка. А сейчас куда без образования? Разве что на рынке ящики подносить. Вся радость – в перекур за палатками пиво глушить.
   На таких ребят она уже насмотрелась и желала для Олежки другой судьбы.
   Инна Михайловна поглядела на плошки с нетронутыми салатами и, ссутулившись, устало опустилась на табурет. Для кого она старалась? Думала, на праздники посидят как люди, а всё опять выходит наперекосяк.
   Ссора, как всегда, возникла из-за пустяка, вбив между ними новый клин непонимания и взаимных обид. Пять минут назад они были семьёй и вот опять превратились в двух одиноких людей.
   Олег завёл «Варкрафт», но игра не увлекла. Живописные герои, злодеи и маги крушили вымышленный мир, повинуясь велению мышки, а на ум приходила другая аналогия. Удар по застывшему мячу и пришедшая в движение обезумевшая стихия.
   Но ещё больше его тяготила закрытая дверь, которая не могла отгородить его от гнетущей атмосферы, словно клочья липкого тумана, повисшей в доме. Он представил себе, как мать, сгорбившись, точно больная птица, сидит на краешке стула, а на столе стынет её праздничная стряпня. Мать первой затеяла эту ссору, почему же он не мог отделаться от чувства вины?
   Олег некоторое время боролся с собственным я, а потом, выключив компьютер, вышел в гостиную. Инна Михайловна не пошевелилась, как будто энергии ей хватило только на то, чтобы накрыть никому не нужный стол.
   – Ма, ну чего мы, в самом деле? Давай есть. Вон ты сколько всего наготовила, – примирительно сказал Олег.
   «Давай есть». Эти простые и понятные слова вывели её из оцепенения. В сущности, это было всё, чем она занималась с тех самых пор, как осталась с маленьким Олежкой на руках. Вся суть её жизни сводилась к тому, чтобы таскать в гнездо еду и кормить своего птенца, подросшего, долговязого, но ещё такого глупого.
   Она тяжело поднялась с табуретки и безучастно стала накладывать закуски на тарелки. На экране телевизора известный пародист копировал не менее известных певцов, но его шутки не могли заставить Инну Михайловну улыбнуться. Смех и веселье вязли в окружающем её коконе обиды.
   – Мам, ну прости меня, ладно? – снова произнёс Олег.
   – Каждый раз одно и то же. Сначала нагрубишь, а потом…
   Олег двумя пальцами подхватил с тарелки кусочек горбуши домашнего засола, сунул в рот и похвалил:
   – Вкусно. Лучше, чем готовая.
   – Куда ты руками хватаешь? Вилка же есть, – покачала головой Инна Михайловна и, окончательно оттаяв, сказала: – Сядь и поешь по-людски. Ростом вымахал, а в голове один ветер.
   Знала бы она, какие странные и необъяснимые вещи происходят у него в голове! Но обсуждать эту тему с матерью было бесполезно. Она считала всех ясновидцев и экстрасенсов шарлатанами. Впрочем, до недавнего времени он и сам придерживался того же мнения.
   Теперь прежние убеждения походили на крепость из песка. Ещё несколько дней назад незыблемые и твёрдые, они рушились и осыпались, превращаясь в пыль. Новый год преподнёс-таки Олегу неожиданный сюрприз, но он не знал, стоило ли этому радоваться.

Глава 15

   Биип-биип-биип…
   Длинные гудки, как бесконечное многоточие, выраженное в звуках, безжалостно ввинчивались Олегу в ухо, оповещая, что абонента нет дома.
   Три дня он тщетно пытался дозвониться до Маши. Прежде чем решиться на очередной звонок, Олег тысячу раз проигрывал в уме, с чего начать, мысленно проговаривая свои реплики. Но все его усилия пропадали напрасно. Трубку никто не снимал.
   Решив, что Маша на каникулы уехала из города, Олег ещё разок набрал заветный номер. Он сделал это скорее машинально, ни на что не надеясь, поэтому, когда в трубке раздался щелчок и Маша произнесла дежурное «Алло», – растерялся и не нашёлся, что сказать. Как начинающий актёр, он так долго репетировал предстоящий монолог, что в нужный момент забыл все слова. И суфлера в будке не оказалось.
   – Кто это? Так и будем молчать? – немного раздражённо произнесла девушка.
   – Это Олег, – выдавил он осипшим от волнения голосом.
   Почувствовав внезапную слабость, Маша опустилась на краешек тахты. Теперь пришло её время выдержать паузу.
   Она уже отчаялась дождаться его звонка. Пребывание на тётиной даче обернулось для неё сплошным мучением. Ирка, которая доставала её по мобильнику где угодно, ни разу не позвонила и воображение всё чаще рисовало Олега в объятиях вероломной подруги.
   За прошедшие три дня Маша о многом передумала. Уход Олега означал не просто потерю одного из поклонников. После случая с Игорем это окончательно убило бы её веру в себя. Маша чуть ли не с пелёнок знала о своей исключительности. Красивая и умная, она была непререкаемым идеалом, но неудавшийся дачный роман в одночасье разрушил все прежние убеждения и вселил в неё неуверенность. Игорь без обиняков дал понять, что место эталона за витринным стеклом, а в жизни дешёвый лубок гораздо предпочтительнее, чем полотна Рафаэля. Вторичную отставку она бы не перенесла.
   Маша и не заметила, как Олег перестал быть гуттаперчевым двойником Игоря. Затеяв нелепую игру в месть, она сама загнала себя в угол. С каждым часом тиски ожидания сжимали всё больнее. Сойдя с привычного пьедестала безразличия, Маша молила о том, чтобы Олег позвонил, но когда наконец это свершилось, тёмное озеро её души всколыхнулось, подняв со дна ил обид.
   – Я хотел сказать тебе… Всё как-то глупо получилось, – начал Олег, мучаясь от бессилия высказать всё, что творилось у него в сердце.
   – Что, Ирки тебе мало? – не удержавшись, съязвила она.
   – При чём тут Ирка? Она мне не нужна.
   – На дискотеке я этого не заметила.
   – Когда ты ушла, я тебя везде искал. Можешь у своей Ирки спросить. Она подтвердит.
   «Значит, всё-таки искал. Ирка, стерва, даже не намекнула. Подруга, называется. А я, как дура, три дня места себе не находила», – подумала Маша, а вслух сказала:
   – Если бы хотел, то нашёл бы.
   Как Олег и предполагал, разговор не клеился. Будь они рядом, говорить было бы легче. Слова, такие корявые и дежурные, не могли выразить его чувств, а расстояние и вовсе обезличивало их. Он пожалел, что затеял объяснение по телефону. Лучше бы дождался окончания каникул.
   Пауза затянулась.
   – Ты всё сказал? – спросила Маша.
   – Ну, в общем…
   Маша особым, женским чутьём уловила, что Олег ускользает от неё. Она испугалась, что он положит трубку. Нужно было брать инициативу в свои руки.
   – Ты позвонил, чтобы сказать, что ты меня искал. Ну и что дальше? Зачем ты меня искал? – ненавязчиво подсказала она дальнейший ход разговора.
   – Нам нужно поговорить, но не по телефону. Давай встретимся, – выпалил Олег.
   «Наконец-то додумался», – про себя умехнулась Маша, но вопреки своим мыслям с наигранным безразличием произнесла:
   – Вообще-то сейчас я занята.
   – Ясно, – обречённо вздохнул Олег, не надеясь на другой ответ.
   Маша поняла, что опять нужно срочно выруливать из тупика, и поспешно добавила:
   – Но часам к пяти освобожусь.
   – Тогда в пять? – робко предложил Олег.
   – Идёт.
   – Где?
   – Ну ты даёшь! Я тебе, что ли, свидание назначаю? – сказала Маша. Нерешительность Олега начала её раздражать.
   – Просто я хотел как тебе удобнее, – извиняясь, произнёс он.
   – Давай возле «Перекрёстка».
   – Да. В пять, – Олег едва не задохнулся от волнения.
   Маша положила трубку и, раскинув руки, вытянулась на тахте. Её переполняло чувство триумфа. Мир, разваливавшийся на куски, снова обрёл свою целостность и смысл. Олег принадлежал ей и только ей. Оставалось придумать, как убить время до пяти.

   В суматошном, стремительном городе для двоих драгоценное время обесценилось. Разделённые расстоянием, они бы с радостью избавились от долгих минут ожидания, как от мусора. Как хорошо было бы сбросить вериги условностей и побежать на встречу прямо сейчас, не дожидаясь, пока медлительные стрелки доползут до пяти. Но искренность и непосредственность – роскошь, которую могут позволить себе только дети. Взрослость для удобства общения предлагает спрятать лица под масками.
   Олег тоже не знал, чем заняться до пяти.
   Он запустил «Варкрафт», но не мог сосредоточиться на игре, беспрерывно поглядывая на часы. Выключив компьютер, он уселся перед телевизором и стал перескакивать с канала на канал.
   Реклама. Какой-то сериал. Опять реклама. Неплохой клип, но, к сожалению, самый конец. Очередное ток-шоу. «Русское лото».
   Олег непроизвольно подумал, что сейчас выпадет номер двенадцать. Прежде чем он успел переключиться на другую программу, шар выкатился из барабана и ведущий сообщил: «Номер двенадцать». Олега позабавило совпадение. Он попробовал предугадать следующий номер, просто шутки ради. В голове всплыла цифра пять. Когда ведущий продемонстрировал шар с пятёркой, Олег нервно усмехнулся и вслух произнёс:
   – Семнадцать.
   Увидев на экране семнадцатый номер, Олег подался вперёд. Три совпадения кряду. Что это? Случайность? К сожалению, возможности проверить свою удачу больше не было. Передача закончилась. Олег смотрел её не с начала. Он откинулся на спинку кресла и сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок.
   Неужели можно с такой точностью угадывать номера лотереи? От подобной перспективы у него даже вспотели ладони. Это сулило неограниченные возможности и баснословные заработки. Воображение тотчас принялось рисовать заманчивые картины.
   Во-первых, он пригласил бы Машу в «Шоколадницу».
   Цветы бы ей дарил даже зимой. Девчонки это любят.
   Потом пошёл бы на курсы вождения. Круто купить собственную тачку.
   В загранку съездил бы, в Турцию и в Америку.
   И ещё хорошо бы обновить квартиру. Евроремонт сделать, музыкальный центр с мощными колонками, современную мебель приобрести. С большими бабками многое возможно!
   Мечты одна смелее другой проносились перед его мысленным взором, на время вытеснив мысли о предстоящем свидании. Олег опомнился, когда на часах было без десяти пять.
   Он вскочил словно ошпаренный. До супермаркета было не меньше четверти часа резвой ходьбы. Он безнадёжно опаздывал. Олег опрометью бросился в прихожую, сунул ноги в ботинки, одновременно натягивая куртку и, прихватив шапку, выбежал из дома.
   Входная дверь шумно захлопнулась, будто выражая неодобрение подобной спешке. Олег не стал дожидаться лифта и, перескакивая через три ступеньки, понёсся вниз.

   Перед выходом из дома Маша нарочно тянула время, считая, что явиться вовремя – это признак дурного воспитания. Пускай Олег не думает, будто она неслась на свидание сломя голову. Парень должен ждать. Когда она неторопливо подошла к ярко освещённому входу в магазин, угловатые цифры на электронных часах показывали 17.09. Девушка озадаченно огляделась. Олега не было. Неужели он сам опаздывал? От подобной наглости в Маше вскипела злость. Не хватало ещё, чтобы она его дожидалась! Нет уж, до такого она не унизится. Девушка резко развернулась и пошла прочь, но, немного поразмыслив, замедлила шаги.
   Уйти значило сыграть на руку Ирке. Уж если та начала охоту на парня, то не упустит своего.
   Разумнее не рубить сплеча, а подождать минут десять и посмотреть, что из этого получится. Маша встала в тени палаток, чтобы не торчать на виду.
   Олег появился почти тотчас. Запыхавшийся, в куртке нараспашку, он подбежал к универсаму. Табло электронных часов безжалостно высветило «17.12». Как и следовало ожидать, Маши не было. Он до боли сжал кулаки, так что ногти впились в ладони. Надо же так глупо упустить единственный шанс! Другого такого случая уже не представится. Он в бессилии опустился прямо на заснеженные ступеньки и, спрятав лицо в ладонях, застыл, как изваяние скорби.
   «Хорошо, что не ушла. Интересно, почему он опоздал?» – подумала Маша и, выждав минуту, направилась к Олегу.
   – Давно ждёшь? – как бы невзначай спросила она.
   – Маша! Ты?
   Олег вскочил не в силах совладать с охватившей его радостью.
   – Кажется, я немного опоздала? – солгала Маша.
   – Это здорово! Просто здорово! Знаешь, я тоже задержался. Прибежал, думал, ты ушла, – с детской непосредственностью признался Олег.
   – Так-то ты спешишь на свидание. И чем же ты был занят?
   – Да мать попросила кое-что сделать, – уклончиво ответил Олег.
   Не мог же он признаться, что опоздал из-за того, что замечтался.
   – Ты чего куртку не застегнул? Жарко, что ли?
   – А? Нет. Это я просто бежал. Не до того было. А потом как-то забыл, – смущённо улыбнулся Олег, застёгивая молнию.
   Вспомнив про предательскую заплатку, он инстинктивно напрягся: не видела ли Маша этого постыдного клейма нищеты? Но при мысли о грядущих перспективах, расслабился. Если скоро он разбогатеет, то латка не имеет никакого значения. Это даже понтово.
   – А я думал, ты на каникулы уехала. Каждый день звонил, а к телефону никто не подходит, – сказал он.
   – Мы на Новый год всегда ездим к тёте на дачу.
   – Клёво! Наверное, ёлка на участке?
   – Ага. Мы её наряжаем, а в двенадцать выходим на улицу с шампанским встречать Новый год. А ты?
   – А я дома сидел. Телик там, салаты. Немного в компьютер оторвался, а так отстой.
   – На даче тоже тоска, – неожиданно призналась Маша. – Родители веселятся, а на меня племянников повесили: десять лет и семь. Представляешь, праздник?
   Вопреки всем заготовленным заранее фразам разговор начался как бы сам собой. Олег с удивлением заметил, что извечное косноязычие, которое появлялось, когда Маша была рядом, исчезло.
   Он больше не терялся, как ученик, не выучивший урока, и не мучился в поисках темы.
   Они шли мимо тоненьких, как прутики, деревьев, которым через несколько лет суждено было стать липовой аллеей. Снег клочьями ваты укрывал худенькие плечи ветвей. Оставив для Маши расчищенную часть дорожки, Олег месил снег, по щиколотку проваливаясь в холодную кашу. Его переполняло чувство гордости, что он идёт рядом с такой красивой девчонкой.
   – Ты с Иркой не перезванивался? – как бы между прочим спросила Маша, стрельнув в Олега испытующим взглядом.
   Разговор вырулил на нежелательную колею. Олег мысленно выругал Ирку, из-за которой ему приходилось вечно оправдываться. Он и не подозревал, что идёт рядом с Машей именно благодаря её разбитной подруге.
   – С какой стати мне с ней перезваниваться?
   – Ирка многим нравится. Она ведь девушка свободных нравов, – исподволь прощупывала его Маша.
   – Мне это по фигу.
   – А кто же тебе нужен?
   – Ты, – сорвалось с языка.
   Маша остановилась и, посмотрев ему прямо в глаза, спросила:
   – Почему я должна тебе верить?
   От Машиной близости все мысли выветрились у Олега из головы. На узкой тропинке, протоптанной в снегу, они стояли, едва не касаясь друг друга. Маша была удивительно красива, раскрасневшаяся от мороза, с искорками инея на пушистых ресницах. Её тонкие ноздри подрагивали, втягивая колкий воздух. В сумерках она походила на видение, морок зимнего вечера.
   Смещение оси реальности и в то же время ощущение близости Маши, толкнули Олега на самый безумный поступок в жизни. Он порывисто притянул девушку к себе и прильнул к мягким, податливым губам, словно хотел выпить все её дыхание до капельки.
   Маша на мгновение напряглась, а потом подалась ему навстречу. Назло Ирке! Назло толстухе Майоровой! Назло всем, кто хотел отнять Олега! Какая-то часть её сознания робко напомнила, что ужасно глупо целоваться на морозе, на виду у прохожих. Но Маша отмела этот лепет. Её переполняло чувство своей безграничной власти и неведомого прежде раскрепощения.
   Обезумев от счастья, Олег почти не верил в происходящее. Забыв обо всем, он целовал своё божество. Наконец Маша со смехом оттолкнула его:
   – Ну всё! Хватит! У меня из-за тебя обветреют губы.
   – Ты самая потрясная девчонка. Я даже не верю, что всё это на самом деле.
   В сумеречном свете сходство Олега с Игорем было ещё сильнее. Перед Машей снова встал призрак героя дачного романа.
   – Кстати, а откуда ты знаешь Игоря? – с некоторым отчуждением спросила она.
   Олег тотчас заметил перемену в её настроении, но маска Снежной королевы уже не обманывала его. Этот лёд можно было растопить, однако интуиция подсказывала, что, если сказать правду, между ними всё будет кончено. Никому не захочется быть рядом с человеком, который умеет читать твои мысли.
   – От тебя, – сказал Олег.
   – От меня?
   – Ну да. Ты меня как-то назвала Игорем.
   Олег удивился тому, с какой лёгкостью ложь слетела с его губ. Странное дело, но с Машей ему было проще лгать, чем говорить правду.
   Маша прикусила язык. Неужели она оговорилась? Впрочем, вполне возможно. Глупо, но не смертельно. Надо следить за своей речью.
   – Мне Игорь никогда особенно не нравился. Бегал за мной на даче.
   – Да ну его, этого Игоря. Я тебя никому не отдам. Я ради тебя что угодно сделаю. Вот увидишь.
   Олег хотел рассказать про свои грандиозные планы с лотереей, но сдержался. Пусть это будет сюрпризом.

Глава 16

   Волшебный вечер подходил к концу. Свернув с оживлённой улицы, Маша и Олег попали в сказку зимнего двора. Здесь дорожки ничем не посыпали, и они были белыми от утоптанного снега. Возле обочины под искристыми шкурами сугробов стояли машины, похожие на диковинных полярных зверей.
   Проходя мимо мусорных баков, ребята случайно спугнули бездомную кошку. Она выскочила из бака, цепко держа в зубах ухваченную добычу, и, перебежав влюблённой парочке дорогу, скрылась в отдушине под домом.
   – Ой! Кошка! – в наигранном испуге воскликнула Маша.
   – Она же не чёрная. Давай я пройду, а ты за мной.
   Олег отпустил Машину руку и, разогнавшись, проехался по льду, а потом развернулся и с шутливым поклоном произнёс:
   – Дорога открыта, Ваше Величество!
   Маша, смеясь, подошла к Олегу.
   – Я не знала, что ты такой заводной. В школе ты тихий. Вечно молчишь.
   – В школе ты тоже совсем другая.
   – Какая?
   – Ну не знаю. Важная. Я к тебе даже подойти боялся.
   – А теперь?
   – Ты самая классная девчонка во всём мире, – произнёс вассал, в который раз за этот вечер целуя королеву.
   – Ну всё. Мне пора, – с улыбкой отстранилась она. – Родители давно с работы пришли.
   – Завтра встретимся?
   – Угу. Ты мне позвони.
   – Хорошо.
   – Кстати, на всякий случай запиши мой мобильник.
   – У меня ручки нет.
   – Вот держи. Найдётся на чём записать?
   Олег пошарил в карманах и извлёк мятую страничку из блокнота. Расправив бумажку, он моментально вспомнил, чей это номер. Его обдало волной стыда. Как могло случиться, что просьба длинноволосого совершенно вылетела у него из головы? Это было чем-то вроде предсмертной воли, а он не выполнил её.
   – Ой, блин, – невольно вырвалось у Олега.
   – Что случилось?
   – Да тут надо было позвонить одному парню, а я совсем забыл.
   – Позвони сейчас.
   – Да телефон разрядился, – солгал Олег.
   – С моего позвони. – Маша порылась в сумочке и протянула ему мобильник.
   – Я по-быстрому.
   Олег набрал номер, и знакомый голос тотчас ответил:
   – Алло.
   – Я насчёт флешки, которую Макс передал. Так получилось, я не мог раньше позвонить.
   Последовала короткая пауза, а потом собеседник спросил:
   – Где программа?
   – У меня. Я могу сейчас подвезти.
   Олег надеется, что не придётся ехать слишком далеко.
   – Я подъеду сам. Куда? – предложил голос в трубке.
   Олег с облегчением назвал станцию метро.
   – Говори точнее, где тебя искать.
   В голосе Жени звучало вполне понятное раздражение.
   Олег на мгновение задумался. Мёрзнуть на улице, в случае если Женя опоздает, не хотелось, тем более что к ночи ещё похолодало. И тут он вспомнил о зале игровых автоматов, который находился в двух шагах от метро. Там работал сосед Олега по подъезду, Паша.
   Паша уже два года как закончил школу, но не задавался. Вдобавок ко всему он был компанейским парнем, у которого весь двор ходил в приятелях. Под Пашиным покровительством Олег мог не опасаться, что его выставят на улицу, даже если он будет просто глазеть, как другие просаживают деньги.
   – Хорошо. В зале игровых автоматов. Я приеду через час. И без шуток. Кстати, как тебя зовут?
   – Олег.
   Связь прервалась. «Злится. Ну и фиг с ним, – подумал Олег. – Главное – отвязаться поскорее».
   – А что за флешка? Какой-нибудь музон? – спросила Маша.
   – Нет, компьютерная программа. Одному парню обещал передать.

   Узкий, как вагон, зал располагался в стекляшке, окна которой были наглухо заклеены плакатами с изображением счастливых игроков возле игральных автоматов. Внутри, как обычно, царил полумрак. Лишь автоматы светились яркими экранами, зазывая посетителей вступить на скользкую, но столь заманчивую тропу азарта. В этот час здесь было немноголюдно. Большинство мест пустовали.
   Малышня, которая терзала джойстики днём, уже разошлась по домам.
   Олег пошарил взглядом и увидел, что не ошибся. Сегодня была смена Паши. Худой как жердь, с выпирающими лопатками, Паша напоминал недокормленного птеродактиля. Общипанная козлиная бородка, которую он упорно носил, ошибочно полагая, что она придаёт солидности, его тоже не красила. Тем не менее Паша принадлежал к счастливому типу людей, лишённых комплексов.
   Заметив Олега, Паша приветливо осклабился.
   – Привет. В этом году ещё не виделись. Как погудел? Оттянулся на дискотеке?
   – Не люблю дискотек, – сказал Олег.
   – Это ты зря. Танцы-шманцы, если с классной девчонкой, – просто улёт. У тебя герла-то имеется? – спросил Пашка и заговорщически подмигнул.
   – Отстань, – отмахнулся Олег.
   – Понятно, значит, нету. Да ладно, не тушуйся. Какие твои годы, – сказал Паша с видом человека, прошедшего огонь, воду и медные трубы.
   Девчонки были его излюбленной темой разговора, хотя сам он знал женский пол только теоретически. Олег с досадой подумал, что, сев на своего конька, Паша теперь достанет своими практическими советами, как закадрить девчонку. У него не было желания рассказывать про Машу. Она была его богиней, которую не стоило поминать всуе. К счастью, в одном автомате что-то разладилось, и Паше пришлось удалиться, чтобы настроить строптивую игрушку.
   Сначала Олег смотрел, как играют другие, а потом Паша щедро позволил ему несколько раз сыграть бесплатно. Олег позорно проиграл все партии. Он не мог сосредоточиться на игре. Мысли были заняты предстоящей встречей. Хотелось поскорее отделаться от неприятного объяснения с хозяином флешки.
   К нему подошёл Паша и, протягивая сотню, попросил:
   – Слышь, сгоняй за пивом. Не в службу, а в дружбу.
   Это было совсем некстати. Олег боялся разминуться с Женей. Тот должен был появиться с минуты на минуту.
   – Я попозже сбегаю, а то у меня тут деловая встреча, – сказал Олег.
   – Да ты чё? Деловая? Значит, в бизнесмены теперь прямо из памперсов подаются? – гоготнул Паша. Он никогда не отличался особым тактом, но шутил беззлобно, и на его подколки никто не обижался.
   – Ну не то чтобы совсем деловая. Просто надо одному парню кое-что передать, – объяснил Олег.
   – Чё, твой парень завянет, что ли, за пару минут? До магазина рукой подать. Знаешь присказку: имидж ничто. Не дай себе засохнуть. Я же тебе давал на халяву поиграть, – напомнил Паша.
   Укор попал в точку. Олег, воспитанный на мамином принципе: долг платежом красен, не мог отказать своему благодетелю, тем более что магазин действительно находился рядом. Даже если Женя явится, ему не придётся долго ждать.
   Олег вышел из зала игровых автоматов и, не застёгивая куртку, побежал в магазин. Как назло, быстро обернуться не удалось. Перед ним сначала компания молодых людей долго затаривалась пивом и чипсами, а потом толстая тётка стала перебирать все сорта сыра. Наконец она решилась купить триста граммов «чеддера» и принялась за выбор колбасы.
   – Можно мне бутылку пива без очереди? – попросил Олег, решив, что с колбасой тётка провозится ещё минут десять, не меньше.
   Лучше бы он промолчал. Тётка подняла бучу, что по закону несовершеннолетним вообще не должны отпускать спиртное и сигареты. Как будто у него на лбу написано, что ему ещё нет восемнадцати. Тётка оказалась из разряда принципиальных и принялась угрожать продавщице. Поняв, что дело принимает нежелательный оборот, Олег поспешил ретироваться, не дожидаясь, чем закончится перепалка между продавщицей и вредной покупательницей.
   Он побежал к палаткам, которые тянулись в другую сторону от метро. Здесь пиво продавали всем, хоть трёхлетним младенцам. Наконец заветная бутылка была у него в руках. Он направился к «стекляшке», где его с нетерпением поджидал жаждущий Паша, и остолбенел. В зал игровых автоматов входил коротко стриженный амбал в удлинённой куртке на меху. Олег узнал в нём бандита из спортивного авто.
   «Может, просто показалось? Тот был одет в пальто», – попытался успокоить себя Олег, но здравый смысл бил в набат. Пальто – не кожа, его можно сменить. В голове роилась тысяча вопросов: «Как он здесь оказался? Совпадение? Или меня в тот раз заметили? Но как они сумели меня выследить?»
   Недавний страх снова накатил ледяной волной, заставив всё тело вибрировать от внутреннего озноба. Олег повернулся и пошёл к магазину, но вовремя опомнился, что витрины слишком ярко освещены. Сейчас он предпочёл бы укрыться подальше в тени. Он метнулся к переходу и оказался в трёх метрах от спортивной машины, возле которой нетерпеливо покуривала знакомая полулысая туша.
   Значит, эта парочка как-то связана с Женей? Кто же он, таинственный Женя? И почему послал за флешкой этих уродов?
   Олег подался назад, завернул за угол, где его не мог видеть толстяк, и привалился спиной к стене. Ноги предательски ослабли, как варёные макаронины.
   Детали головоломки одна за другой вставали на свои места. Бандиты охотились не за обитателем подвала, а за ним. Всё сходилось. Художник был примерно его роста, в чёрных джинсах, куртке и вязаной шапочке. Но зачем они его увезли? К чему насилие, если Олег собирался отдать флешку по доброй воле? Неужели им было жалко пятидесяти баксов? Не такие уж это большие деньги, чтобы похищать людей. В этой истории не было никакой логики. Впрочем, всё, что происходило за последние сутки, балансировало на грани бреда.
   Мысли метались, словно мыши в мышеловке, стараясь найти спасительный выход. Что делать?..
   …Бежать?..
   …Не удастся. Сейчас он в таком состоянии, что его догнала бы даже хромая старушка…
   …Подойти к громилам и отдать им флешку, пока вокруг много народа?..
   Об этом не могло быть и речи. Если длинноволосый опасался сам вручить злополучную программу, значит, на то были причины. Олег вспомнил, как тот нервничал и поминутно озирался по сторонам. Он наверняка знал, что это небезопасно. Недаром он сплавил флешку первому встречному, но даже это ему не помогло. Внезапно смерть длинноволосого приобрела другой оттенок. А что если это был не несчастный случай? Но зачем убирать того, кто вручит флешку?
   На этот вопрос мог ответить только Женя или один из его приятелей. Но у Олега отпала всякая охота встречаться с кем-либо из этой компании и тем более задавать им вопросы. Он не намеревался испытывать судьбу. Больше никаких звонков. Раствориться и исчезнуть. Благо в бурлящем мегаполисе это возможно. А вдруг смертельная игра в прятки на этом не закончится? Он дважды чудом ускользал из лап бандитов, оставляя их с носом. Они наверняка заподозрили неладное и теперь ждут случая, чтобы поджарить его на медленном огне.
   В груди тяжёлым камнем лежал холодный ком страха. После того как зловещая парочка узнала его имя и в каком районе его искать, он уже никогда не сможет чувствовать себя в безопасности. Впрочем, всё было не так уж безнадёжно. Главное, они не знали его фамилии.
   Пятясь, он дошёл до конца павильона и бросился бежать к дому.

   Когда в зал игровых автоматов вошёл бритоголовый громила, Паша тотчас насторожился. Посетитель явно не относился к числу игроков. Не обращая внимания на автоматы, бритоголовый медленно прошёлся вдоль них, пристально оглядывая игроков. После двух лет работы в этом заведении Паша за версту чуял тех, кто может причинить неприятности. Он знал в лицо всех, кто взимает дань. Вошедший не принадлежал к местной «крыше». Что ему было здесь нужно? Движимый любопытством, Паша подошёл к незнакомцу и на всякий случай расплылся в улыбке:
   – Чем могу помочь?
   – Я ищу парня в чёрной куртке и джинсах. Не заходил?
   Паша вздохнул с облегчением. Значит, не наезд. Можно спать спокойно.
   – Так сейчас каждый второй в таком прикиде, – продолжая улыбаться, сказал Паша, и тут до него дошло, что по описанию это мог быть Олег. К тому же он говорил, что у него здесь встреча. Впрочем, вряд ли у Одежки водятся такие знакомые.
   Его размышления читались у него на лице, как в открытой книге.
   – Вспомнил? – спросил громила.
   Что-то в его манере подсказало Паше, что откровенничать не стоит, и он пожал плечами:
   – Да вроде шатался тут один похожий.
   – И где он теперь?
   – За пивом побежал. Типа имидж ничто – жажда всё, – повторил заезженную шутку Паша.
   Он не подозревал, что в этот вечер ему уже не дождаться гонца с вожделенным пивом. Потянулись минуты. Олег не возвращался. Паша чувствовал, как в зале растёт напряжение. Он нарочно суетился возле игральных автоматов, только чтобы быть подальше от здоровяка, который нагло сидел на его месте. Боковым зрением Паша невольно следил за непрошеным гостем, кожей ощущая, что от того исходит угроза. Наконец «шкаф» поманил его пальцем:
   – Он давно ушёл?
   – Как раз перед вашим приходом.
   Громила развернулся и вышел на улицу. Паша расслабился, но оказалось, что радоваться рано. Через пару минут громила вернулся с толстяком. Вид доброго дядюшки Пашу не обманул. Когда глаза толстяка впились в него, точно буравчики, сметливый Паша сразу понял, что толстяк куда опаснее громилы.
   – Скажи-ка, тот парень, которого мы ищем, часто здесь бывает? – спросил он неожиданно тонким голосом.
   От удивления Паша так опешил, что даже не сразу ответил на вопрос. Прежде ему не доводилось встречать, чтобы у такой туши был голосок, похожий на ломающийся голос подростка.
   – Я тебя спрашиваю, он тут бывает? – повторил толстяк.
   У Паши закралось подозрение, что речь всё же идёт не об Олеге. Вряд ли у того может быть что-то общее с подобными типами. Но даже Паша с его бесхитростностью понял, что бывают случаи, когда лучше покривить душой.
   – Тут много народу тусуется, – обтекаемо произнёс он.
   Словно хорошая ищейка, толстяк почуял в голосе парня неискренность. Он продолжал, точно кобра, не мигая смотреть на Пашу, отчего тот ещё больше почувствовал себя не в своей тарелке, и его намерение не выдавать Олега окрепло.
   Толстяк вкрадчиво проговорил:
   – Нас твой народ не интересует. Расскажи всё, что знаешь о том парне. Его зовут Олег?
   Паша сглотнул. Видно, дело было и впрямь серьёзное.
   – Чё я – справочное бюро? – отмахнулся он и тотчас понял, что нарываться не стоило.
   Толстяк сделал знак бритоголовому. Тот сграбастал Пашу за грудки. Парень попытался высвободиться и нелепо забился в огромных лапах. Почувствовав назревающий скандал, немногочисленные посетители зала потянулись к выходу, не желая становиться ни участниками, ни свидетелями происходящего.
   – Вы мне всех клиентов распугаете, – прохныкал Паша, по-птичьи вытягивая тощую шею.
   – Отпусти, – приказал толстяк.
   Громила покорно разжал хватку.
   – Не вспомнил? – сладким голосом поинтересовался толстяк.
   Паша перевёл дух. Судя по всему, Олежка вляпался не на шутку. После кнута в ход пошёл пряник. Испробовав на собственной шкуре мёртвую хватку громилы, Паша твёрдо решил прикрыть приятеля.
   – Да не знаю я его. Он заходил пару раз пострелять. Деньги менял. Я ж паспорта не спрашиваю. Если ещё придёт, я его самого так разменяю, мало не покажется, – в сердцах выпалил он.
   – А вот этого не надо, – примирительно сказал толстяк. – Если он появится, сразу позвони и задержи до нашего прихода. Этот парень – вор. Он должен нам кое-что вернуть.
   – Вот козёл! У меня тоже на днях недостача была. Может, он спёр? – окончательно вошёл в роль Паша.
   Толстяк смерил его долгим взглядом, но, видимо, на этот раз не заподозрил подвоха. Он достал визитку, но, передумав, черкнул номер на листке блокнота.
   – Поможешь его найти – получишь штуку, – посулил он. – Мы ещё заедем узнать, как продвигаются дела.
   – И не дури, – добавил бритоголовый.
   Толстяк в сопровождении своего компаньона двинулся к выходу. Они покинули опустевший зал игральных автоматов, оставив Пашу в полном одиночестве. Паша обессиленно опустился на стул, упёрся локтями в коленки и положил подбородок на раскрытые ладони. Лопатки его взбугрились, подобно недоразвитым крыльям. В этой задумчивой позе он казался ещё более нескладным и напоминал горгулью с крыши собора Парижской Богоматери.
   Бесшабашного Пашу редко одолевали философские размышления. В его жизни всё было просто и понятно, как внутреннее устройство кувалды. Он жил сегодняшним днём в полной гармонии с окружающим миром: непыльная работа, по выходным поход в киношку и пара бутылок пива в кругу друзей. Однако сейчас ему предстояло решить нелёгкую головоломку. Нынешние посетители не создавали благодушного настроения. Внутреннее чутьё, на которое обычно полагался Паша, подсказывало, что, дай он им адрес Одежки, тому не поздоровится. Но, с другой стороны, и о своей шкуре забывать не следовало.
   «Интересно, чего они привязались к Одежке? Неужели он у них правда что-то стибрил? Вряд ли. Олежка не из таких. Нормальный пацан. Когда нужны были деньги, честно вкалывал. Такой воровать не станет. Но тогда чего им от него надо? Лучше всего спросить у Олежки, а там будет видно, как поступить», – приняв решение, Паша перевёл дух.
   Жизнь вновь входила в привычную колею. До разговора с Олегом можно было не ломать голову над чужими проблемами.

Глава 17

   Наконец-то дома! Захлопнув за собой входную дверь, Олег прижался к ней спиной и стоял так несколько секунд. Уже второй раз за последнее время он с искренней радостью возвращался в эту квартиру Сейчас всё здесь казалось родным: и потёртые обои, и вздутый линолеум, и неизменное бурчание телевизора.
   На пороге гостиной появилась Инна Михайловна. Лицо матери не выражало радушия.
   – Нагулялся? – сердито спросила она и всплеснула руками: – А это что такое?
   Олег только теперь заметил, что держит в руках бутылку пива, которую нёс для Паши. Ему не хотелось вдаваться в подробности и рассказывать о событиях сегодняшнего вечера, поэтому он сказал:
   – А что тут такого? Пиво все пьют.
   – Ты мне на всех не кивай. Ещё не хватало, чтобы ты алкоголиком стал.
   – Да ладно тебе, мам. От бутылки пива уже алкоголик?
   – А всё с одной бутылки начинается. Школу не окончил, а уже по ночам шляешься.
   – Я у Паши был.
   – Это он тебя пить учит? Нашёл товарища. Бездельник. Его бы в армию, а он спрятался. Сидит целый день в игрушки играет, здоровый лоб. И ты туда же. Что тебе там, мёдом намазано? Тебе дома компьютера мало? Надо ещё в автоматах деньги просаживать?
   – Ма, я не играл.
   – Конечно. У вас с ним другое занятие. Пиво хлебать. Тебе об учёбе думать надо, а не собутыльников искать.
   Несправедливые обвинения, как камни, летели в испуганную, ищущую покоя душу.
   – А ты чего достигла со своим образованием? Чтобы торговать на рынке, не надо было ходить в университет.
   Слова вырвались, прежде чем Олег подумал о том, что говорить этого не следовало. На глазах у Инны Михайловны выступили слёзы, и она тихим голосом с обидой произнесла:
   – Между прочим, я делаю это ради тебя. Я себе лишней тряпки не куплю. Похоронила себя, хожу как старуха. Всё для тебя, чтобы только тебе было хорошо, чтобы ни в чём нужды не знал.
   В глубине души Олег понимал, что это правда и ему надо бы попросить у матери прощения, но бунтарь, поселившийся в нём, не желал носить на себе вериги чьих-то жертв. Вопреки здравому смыслу, который побуждал извиниться за грубость, он выпалил:
   – Я у тебя ничего не требовал. И не надо меня всё время попрекать. Это моя жизнь, понимаешь? Тебе хочется, чтобы я всё время держался за твою юбку? Так вот, я уже не ребёнок, ясно?
   Больше они не разговаривали. Молчание и запах валерьянки – непременные атрибуты их повседневного общения. Обычно Олег не выдерживал этого психического воздействия и сдавался, но на этот раз запах лекарства вызвал у него лишь раздражение. Он был уверен, что мать нарочно принимает успокоительное, в пику ему, мол, довёл её до приступа. Она пила капли после каждой ссоры, хотя никогда не обращалась к врачу.
   Скоро Инна Михайловна собралась и ушла к соседке.
   «Если плохо себя чувствуешь, не будешь ходить по гостям», – язвительно подумал Олег, услышав, как захлопнулась дверь. Впрочем, злость в нём перекипела. Он понимал, что переборщил, но, с другой стороны, нервы у него и без того были наэлектризованы, а тут ещё мать со своими нотациями. Паша ей не угодил. Интересно, как бы она запела, если бы узнала, во что её сын влип на самом деле?
   При воспоминании о громилах, от которых ему чудом удалось сбежать уже два раза, у Олега заныло под ложечкой. От таких мордоворотов защиту у мамочки не найдёшь. Это не игра в песочнице. Здесь замешано что-то серьёзное. Но что? Жизнь подкинула Олегу задачку, в которой было слишком много неизвестных и пока ни одного решения.
   Всё происходящее походило на дурной сон или на бред сумасшедшего, но никак не на реальность. В одночасье размеренная, унылая жизнь пустилась вскачь, как взбесившаяся лошадь, и понеслась, не разбирая дороги. Неужели всего пару недель назад его волновал трояк по химии? А отказ Маши пойти с ним на концерт воспринимался как вселенская катастрофа. Сегодня прошлые неприятности казались смехотворными.
   Кадры последних событий мелькали так быстро, что у Олега не хватало времени их осмыслить и вновь пережить. Словно неопытный пловец, попавший в шторм, он едва избегал одного несчастья, как на него волной накатывало другое. Они набирали мощь, точно стремились перещеголять друг друга. Стычка с компанией Земского и привод в полицию были лишь прелюдией к настоящему кошмару. Главная угроза исходила от флешки и людей, которые за ним охотились.
   Кто они? Кто такой Женя? Почему длинноволосый дал его сотовый и велел ему позвонить? Скорее всего, он хотел сбагрить флешку и тихо исчезнуть. Но что значила фраза: «Я поменял программу. Ты не из глюка»?
   Если длинноволосый и впрямь спихнул опасную игрушку первому встречному – это было низко и подло. В Олеге вскипела злость, но при мысли о распростёртом в луже крови безжизненном теле ему стало стыдно. Как бы то ни было, длинноволосый за всё заплатил с лихвой.
   Предвидя смерть, он передал эстафету. Теперь бомба замедленного действия была в руках у Олега. Он по уши увяз в историю, из которой не видел выхода. Мало того что за ним охотились какие-то сомнительные личности, так ещё покоя не давали необъяснимые видения, из-за которых возникло столько неприятностей.
   Впрочем, у каждого явления имеются и положительные стороны. Ведь сумел же он угадать цифры телевизионного лото. Наверняка с таким же успехом можно выигрывать где угодно: хоть на ипподроме, хоть в казино. Возможно, поэтому Женины дружки и гоняются за флешкой? А заодно хотят убрать ненужного свидетеля и конкурента. Но у них нет способности к ясновидению, а у него есть!
   Олег воспрянул духом. Может быть, всё обстояло не так уж плохо? Телепатия – это шанс выбиться из серой массы, и его нельзя упустить. Решение пришло само собой. Он больше не станет звонить никакому Жене. Нужно просто раствориться в толпе и ждать. В конце концов они отстанут, и уж тогда он сумеет ухватить удачу за хвост. С даром телепатии он не пропадёт. Хочешь – играй на бирже, хочешь – открой фирму типа «Колдун в сотом поколении». Да мало ли как можно заработать!
   Мечты о предстоящем успехе увлекли Олега в мир грёз, но настойчивый звонок в дверь вернул его к реальности. Все страхи возвратились вновь. Оцепенение сковало Олега, как будто он, как герой Кафки, превратился в покрытого твёрдым хитиновым панцирем жука. Он продолжал сидеть за столом, а в мозгу испуганно метались вопросы: Кто это? Неужели, за ним уже пришли? Что делать? Может, просто не открывать дверь?
   Он на цыпочках вышел в прихожую и, затаив дыхание, глянул в глазок. Свет в холле не гасили даже на ночь, но сейчас там была зловещая темнота. Перегорела лампочка? Или её кто-то выкрутил?
   Олег отступил на пару шагов и прижался спиной к стене. Он вдруг перестал ощущать себя в безопасности в собственной квартире. Самое надёжное пристанище могло рухнуть, как соломенный домик несчастного поросёнка. Старенький замок при желании можно было открыть шпилькой, а то и вышибить дверь несколькими ударами. Когда все соседи ставили железные двери, Инна Михайловна посчитала это пустой тратой денег. Впрочем, воровать у них и впрямь было нечего. Даже телевизор был такой допотопный, что украсть его значило бы себя не уважать. Олег и не предполагал, что настанет миг, когда он будет сожалеть об отсутствии тяжёлой стальной двери с множеством хитрых запоров.
   Его бил нервный озноб. Он поймал своё отражение в зеркале на стене. Лицо было бледным, с восковым оттенком, как у призрака. Звонки прекратились. От страха слух обострился до предела. На кухне капала вода из подтекающего крана. По ту сторону двери кто-то топтался.
   Олег надеялся, что незваному гостю надоест ждать и он уйдёт, но кто-то вставил в замочную скважину ключ. В этот миг Олег узнал, как от ужаса волосы на голове встают дыбом. Лицо в зеркале стало пепельно-серым. От напряжения в висках заломило.
   Неожиданно зеркало прорезали трещины, как будто его затянуло паутиной. Несколько осколков упали на линолеум, оставив в раме слепую дыру, залатанную доской из прессованных опилок. Зато с пола ярко светила лампочка, отражённая в зеркальном осколке.
   Паника подступила к горлу тошнотой. Что это? Полтергейст? Отчего зеркало разлетелось на куски? Страх сжимал кольцо, обступая со всех сторон: в квартире таилось нечто невидимое и неизведанное, а за дверью стояли вполне реальные головорезы. Если бы можно было исчезнуть, скрыться. Но куда? Под стол? Или в шкаф? Парализованный ужасом, Олег смотрел, как открывается дверь.
   На пороге стояла Инна Михайловна. Олег жадно и глубоко вдохнул, как ловец жемчуга, вынырнувший из тёмной глубины на поверхность, и с облегчением произнёс:
   – Ма, это ты?
   Он был так рад её приходу, что забыл о недавней ссоре.
   Однако улыбка сына заставила Инну Михайловну ещё острее почувствовать обиду. Она переживала, плакала, а с него как с гуся вода. Откуда в нём эта чёрствость? Ведь маленьким он был таким ласковым.
   – А кого ты ждал? Наговорил гадостей – и хоть бы что, – с укором сказала она.
   – Ну извини. Я не хотел, честное слово.
   После того как сын плюнул ей в душу, это дежурное извинение только сильнее задело её.
   – Как у тебя легко получается. Извинился и забыл. Это когда в транспорте на ногу наступят, так извиняются.
   Ей было горько, что он даже не понимает, насколько глубоко её обидел. Она растила его, воспитывала, старалась дать образование, а он, ещё не оперившись, уже стыдится своей матери, считает её неудачницей. А кто виноват в том, что она стала такой? Что не вышла замуж во второй раз? Что не работает по специальности и с дипломом торгует на рынке? Хотела, чтобы ему было лучше. И вот получила плату за свою заботу. Как объяснить сыну, что всё, что от него требуется, – немного любви и сопереживания?
   – Неблагодарный ты, – вымолвила Инна Михайловна.
   В Олеге снова стал подниматься протест. Сейчас ему как никогда нужен был её совет и понимание, а вместо этого она только и делает, что пилит и читает нотации.
   – Ма, хватит, в конце концов! – огрызнулся он.
   И вдруг его ошеломило странное открытие. Зеркало было абсолютно целым. Олег невольно протянул руку и потрогал гладкое, без единой трещинки стекло. Как же так? Он же своими глазами видел, как оно разбилось! Такое не могло померещиться! Олег опустил взгляд. На линолеуме не было ничего, кроме потёков, оставленных мокрыми ботинками. Осколок стекла, поймавший отражение лампочки, бесследно исчез.
   Олег судорожно сглотнул. Что это? Галлюцинация? Может, пересидел за компьютером? К горлу снова подкатила тошнота. С ним творилось что-то сверхъестественное. Как сквозь ширму, он слышал голос матери:
   – Посмотри, каким тоном ты разговариваешь!
   Упрёк пролетел мимо, оставив Олега равнодушным.
   Увидев отрешённый взгляд сына, Инна Михайловна не на шутку испугалась. Она вспомнила, что у Олежкиного отца была припадочная тётка. Та иной раз внезапно отключалась, точно мыслями находилась где-то далеко, не слышала и не видела, что творится вокруг, а через минуту-другую снова приходила в себя. Не дай Бог, это наследственное!
   Все обиды и ссоры вмиг отступили.
   – Олежек, что с тобой? – с беспокойством спросила она.
   – Ничего. Просто я очень устал.
   – Ты не заболел? Может, чаю? С мёдом, – засуетилась мать.
   Когда Олег болел, между ними воцарялось перемирие. Время будто возвращалось вспять, и повзрослевший сын вновь нуждался в защите и уходе, как в те благодатные дни, когда он был малышом.
   Они сидели на кухне. Чашка обжигала ладони. Олег отхлёбывал чай маленькими глотками, но горячий напиток не мог растопить ледяной ком, стоящий в груди. У него не шла из головы метаморфоза, произошедшая с зеркалом.
   Инна Михайловна заботливо подливала чай и намазывала на хлеб масло с мёдом. Было спокойно и надёжно, как в детстве. У Олега возникло искушение сбросить с себя груз и рассказать матери, что произошло, но он быстро отмёл эту идею. Прежде следовало разобраться во всём самому.
   Попив чаю, он сразу же пошёл спать.

   Из клубящихся глубин, где алхимики сновидений варят кошмары, выплыла знакомая иномарка. Её акулий нос отсвечивал холодным металлическим блеском. Казалось, если капот откинется, он обнажит не мотор, а четыре ряда острых, как ножи, зубов. Олег попытался убежать, но ноги не слушались. Движения были тягучими, как в замедленной съёмке.
   Хищная машина неумолимо приближалась. Она сигналила, и звон раздавался у Олега в ушах. Он сделал отчаянный рывок и… проснулся.
   В гостиной надрывался телефон. Олег очумело посмотрел на часы. Четверть одиннадцатого. На улице стоял новый день. Доковыляв до аппарата, Олег взял трубку и услышал голос матери:
   – Олежек, как ты там? Уже проснулся?
   – Угу.
   – Ты поел?
   – Нет ещё.
   – Не поленись разогреть. Я всё оставила на плите. Температуру не мерил?
   – Всё в порядке. Я здоров.
   – Особенно не храбрись. Сегодня лучше посиди дома.
   – Ладно, мам.
   – Я ещё позвоню.
   – Угу.
   Он положил трубку.
   По дороге в ванную он заглянул в прихожую. Зеркало было целым и невредимым. «Может, приснилось?» – подумал Олег. Сейчас ему было трудно провести границу между сном и явью.
   Склонившись над раковиной, он долго брызгал в лицо холодной водой, чтобы смыть с себя остатки кошмара. Постепенно ледяные струи привели Олега в чувство. Через тучи мрачных мыслей проглянуло солнце приятных перспектив. Олег вспомнил, что скоро он станет богатым, а в самое ближайшее время его ждёт встреча с Машей.
   Наспех натянув одежду, Олег бросился к телефону и набрал заветный номер.
   – Маша, это я. Что сейчас делаешь?
   – Собираюсь с мамой в магазин.
   – А когда вернёшься? Может, встретимся?
   – Куда пойдём?
   – Не знаю. Просто погуляем.
   – Да ну. На улице холод.
   – Хочешь в суши-бар? Недалеко от метро открылся, – неожиданно для себя предложил Олег.
   Как золотоискатель, нашедший на своей делянке самородок, он был настолько уверен в предстоящем богатстве, что мысль о полном безденежье его не остановила. Только когда время и место встречи были оговорены, Олег вернулся с небес на землю. Положив трубку, он в задумчивости уселся на тахту.
   Всё складывалось удачно, если бы не один нюанс: у будущего Рокфеллера в кармане не было ни гроша. Но, как говорится, голь на выдумки хитра. Изобретательный ум тотчас предложил взять ссуду у матери из заначки, а потом вернуть из выигрыша в «Русское лото». Это был самый лёгкий и верный способ раздобыть наличные.
   Олег бегло просмотрел журнал с программой передач и нашёл то, что его интересовало. Тираж разыгрывался через день. За такой короткий срок мать даже не заметит, что он брал деньги.
   Всё должно пройти гладко. Главное – не откладывая купить билеты, ведь накануне розыгрыша их не продают.
   Олег уселся в кресло, закрыл глаза и постарался представить себе экран телевизора и радостного ведущего возле барабана. Скоро картинка довольно чётко всплыла в его сознании. Из барабана один за другим выкатывались шары: 39, 44, 26, 12, 6, 18.
   Олег поспешно нацарапал многообещающие цифры на клочке бумаги. Они были словно пароль, дающий пропуск в светлое будущее.
   В дверь позвонили.
   Олег насторожился. Гости к ним не хаживали. Разве что вечером к матери заглянет соседка. Но с утра в будний день он никого не ждал. Страх тотчас гаденько пощекотал под ложечкой. Олег подошёл к двери и заглянул в глазок. На площадке стоял Паша. Олег с облегчением щёлкнул замком.
   – Привет. Чё, спишь, что ли? Красиво жить не запретишь, – улыбнулся Паша, бесцеремонно проходя в прихожую, и, заметив стоящую среди ботинок бутылку, воскликнул: – О, пивко!
   Только сейчас Олег вспомнил про пиво. Бутылка так и стояла в прихожей рядом с обувью, куда он её поставил, когда разувался. Он виновато поднял её и протянул Паше.
   – Извини. Так получилось.
   – Ну ты даёшь! Куда вчера пропал?
   – Да мне надо было срочно домой.
   – Ладно тебе темнить. Колись.
   – Ты о чём?
   – Вчера тебя два мужика спрашивали. Бабки предлагали, чтобы я сказал, где тебя искать. Штуку, прикинь?
   Олег побледнел.
   – Ты им сказал?
   Ночные кошмары сбывались. Перед надвигающейся катастрофой мечты о богатстве превратились в дым. Олега сковал ужас, оттого что в любую минуту к нему могла нагрянуть зловещая парочка.
   Видя, какое впечатление произвели его слова, Паша сказал:
   – Значит, они в натуре ищут тебя? Ну ты даёшь, чувак!
   – Ты дал им мой адрес?
   – Чё я, лох? Сказал, что без понятия. А чё они из-под тебя хотят?
   Олег не собирался посвящать Пашу во все подробности последних событий. Но он знал, что тот не отвяжется, поэтому сказал первое, что пришло на ум:
   – Там разборка была, а я случайно видел.
   – Да ты чё? Значит, они хотят тебя убрать как свидетеля? Круто! – с детским восторгом причастности к чему-то тайному воскликнул Паша. – А они вешали лапшу на уши, будто ты у них чего-то спёр. Но я сразу понял, что это лажа. Сто пудов. Слышь, один мне номер своей мобилы дал. Мол, если что – звякни.
   – Ты ведь меня не выдашь? – спросил Олег.
   – За кого ты меня держишь? Могила.
   «Могила» – эхом отдалось у Олега в голове. Он был уверен, что Паша не предаст, и всё же бандиты подобрались слишком близко.
   – Можешь мне показать номер? – попросил он.
   – Не вопрос.
   Паша достал из кармана джинсов замятый листок. Номер был незнакомым.
   После ухода Паши Олег остался наедине со своими страхами.
   Было тихо, лишь на кухне капала вода. Размеренно и методично. Обычно ухо привыкает к подобным фоновым звукам и перестаёт их различать в какофонии прочих шумов. Но сейчас стук капель о раковину лишь усиливал гнетущую тишину.
   Тревоги, словно остервенелые слепни, вновь атаковали Олега. Незнакомцы шли по его следу. Было глупо назначать им встречу в своём районе и ещё глупее называть собственное имя. Впрочем, микрорайон большой. Возможно, тут не так уж мало Олегов, подумал он, но это было слабым утешением. Ощущение, что опасность дышит в затылок, не проходило.
   До чего же мерзко капает кран! Олег зажал уши ладонями, но назойливый стук проникал через заслон. Вспомнился рассказ про китайскую пытку, когда приговорённому на голову беспрерывно капает вода. Когда-то Олегу казалось неправдоподобным, что от такого пустяка человек может сойти с ума, но сейчас он готов был поверить в это. Монотонный, меланхоличный звук доводил до исступления, мешая сосредоточиться на главном.
   Олег пошёл на кухню и привязал к крану тряпку. Ткань тотчас набухла влагой. Вода бесшумно засочилась в раковину.
   В голове пульсировала тупая боль. Во рту пересохло. Он сделал пару глотков заварки прямо из носика чайника.
   Казалось невероятным, что ещё полчаса назад он находился в радостном предвкушении, что скоро жизнь круто переменится и осыплет его всяческими благами. И вот рубильник настроения резко переключился. Радужные краски погасли, и будущее заволокло чёрным смогом страха. Авантюра с телевизионной лотереей уже не выглядела столь привлекательно. Больше всего Олегу хотелось забиться в угол, притихнуть и сделаться незаметным.
   Дёрнуло же его за язык пригласить Машу в суши-бар! Но отступать было поздно. Из двух зол – позвонить Маше и отменить приглашение или рискнуть с «Русским лото» – второе представлялось меньшим. Олег был готов на всё, лишь бы Маша не считала его трепачом.
   Приняв решение, Олег немного успокоился. Он подошёл к шкафу, где мать хранила деньги. Выдвинув ящик с нижним бельём, он почувствовал себя вором. Если бы деньги хранились в любом другом месте, ему было бы легче. Но сейчас он как будто не просто брал деньги взаймы у матери, а крал у нужды.
   При виде застиранных дешёвых трусиков он ощутил одновременно жалость и раздражение. Это старое, ветхое бельё было отражением жизненной философии людей того класса, к которому принадлежали они с матерью. Нищета, делающая хорошую мину при плохой игре. Главное – поддерживать фасад, создавать видимость достатка и благополучия.
   Он долго стоял возле гардероба, прежде чем решился вытащить конверт с деньгами.
   – Скоро я всё верну. Даже больше, – произнёс он вслух, как будто надеялся этим успокоить вопящую совесть.

Глава 18

   Оказавшись на улице, Олег занервничал. Страх вновь поднимался из глубин сознания, куда его удалось ненадолго загнать, и ехидненько напоминал, что за мечты надо платить. Чтобы оттяпать у судьбы кусок пожирнее и сорвать банк, нужно свыкнуться с мыслью о преследователях и забыть о прежней спокойной жизни. Мгновение он колебался, выбирая, то ли идти людной улицей, то ли срезать путь по узкой тропинке мимо гаражей. Выбрав улицу, он зашагал к метро.
   Подойдя к перекрёстку, Олег огляделся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, перешёл через дорогу. Он подошёл к входу в метро, где обычно продавали лотерейные билеты. Оцепеневшая от холода тётка в жёлтом переднике с надписью «Русское лото» неуклюже притопывала валенками, чтобы хоть как-то согреться. Наглухо запакованная в кофты, платки и пуховик она походила на шар с ножками.
   В мороз торговля шла вяло. Когда к ней подошёл молоденький парнишка и попросил, чтобы она позволила ему пролистать билеты, чтобы выбрать, она не возражала. Не Бог весть какой покупатель, но всё же лучше, чем ничего.
   Получив разрешение, Олег стал бегло просматривать билеты. Несколько раз он встретил две совпадающие цифры. Один раз совпали три номера. После секундного колебания Олег отверг и этот билет. Размениваться на мелочовку не хотелось, но других выигрышных билетов не попадалось. Это обескураживало. Он полагал: если знаешь заранее, какие номера выпадут, выиграть будет плёвым делом. Впрочем, он не намеревался отступать. В конце концов, были и другие точки, где продавались лотерейные билеты.
   Скоро истосковавшаяся по общению тётка не выдержала:
   – Чего ты там выбираешь? Все одинаковые.
   – Не все. Некоторые выигрывают, – усмехнулся Олег.
   – Знать бы, какие. На них не написано, – вздохнула тётка.
   В это время Олег пробежал взглядом по цифрам очередного билета, и у него по спине пробежали мурашки. Пять из шести цифр совпадали с теми, которые он искал. Олег достал шпаргалку и сверился ещё раз. Он не ошибся. На билете не было лишь одного нужного номера. Надеяться на большее не приходилось. К тому же, тётка уже смотрела на него косо. Олег протянул деньги.
   – Это что у тебя? – кивнула она на обрывок листа с колонкой цифр.
   – Мне на бобах нагадали, что эти цифры выиграют, – пошутил Олег.
   – Правда, что ль? Как же это по бобам цифры угадать? – удивилась тётка.
   – Есть умельцы, – неопределённо сказал Олег, поражаясь людской доверчивости. Неужели она в самом деле восприняла его слова всерьёз?
   – И совпадает? – живо заинтересовалась тётка.
   – Послезавтра проверю.
   – Ты потом-то хоть скажи, выиграл или нет.
   – Хорошо, – пообещал Олег.
   Проходя мимо зала игровых автоматов, где работал Паша, Олег невольно обшарил глазами стоянку. Среди прочих машин стояла серебристая иномарка.
   Они! Словно ошпарило Олега. Он поспешно нырнул за киоск. Страх вернулся, снова впившись в грудь своими острыми когтями. Немного выждав, Олег осторожно выглянул из-за угла и вгляделся в припаркованный автомобиль. Серебристая иномарка походила на машину из его кошмара, но этот автомобиль был меньшего размера, да и фары у него были другой формы.
   Олег невольно вспомнил длинноволосого и подумал, что становится таким же параноиком.
   При этой мысли ему стало не по себе. Он вовсе не хотел так закончить жизнь. Прежде всего нужно было успокоиться. Он глубоко вдохнул морозный воздух. У него не было причин унывать. В кармане лежал выигрышный лотерейный билет, а через несколько минут ему предстояла встреча с самой красивой девчонкой школы.

   Подавая гардеробщику куртку, Олег нарочно вывернул её так, чтобы заплатка на рукаве не бросалась в глаза. Он никогда не бывал в ресторанах, где одежду сдают в гардероб. Ещё вчера подобные места казались ему недосягаемыми. Оставив куртку, он как будто сбросил прежнюю кожу неудачника и вступил в новый мир.
   Мягкий свет, тихая музыка, скатерти. На каждом столе светильник. Официант услужливо протянул меню. Глядя на колонку цифр, Олег с привычным беспокойством прикинул, во что ему выльется этот поход, но мысль о предстоящем выигрыше в лотерею придала ему уверенности. Скоро деньги перестанут быть для него проблемой. Времена, когда он не мог наскрести мелочи на уценённый гамбургер, прошли. Сделав щедрый заказ, Олег решил окончательно добить в себе нищего, жмущегося из-за каждой копейки, и попросил принести сок из свежевыжатых фруктов.
   – Ты что, в лотерею выиграл? – поинтересовалась Маша, не подозревая, насколько близка к истине.
   – Почти, – улыбнулся Олег.
   Он тратил деньги авансом, намереваясь отдать долг после игры. Впрочем, главный выигрыш он уже получил. Напротив сидела Маша, и впервые в жизни он чувствовал себя удачливым и уверенным. Он даже начинал получать удовольствие от того, что без оглядки швырялся деньгами.
   – Слушай, а это правда, что ты отделал Земского? – неожиданно спросила Маша.
   – Я?! Кто тебе сказал? – опешил Олег.
   – Все говорят. Будто ты кого-то нанял.
   Олега словно обдало ушатом холодной воды. Не хватало, чтобы Маша считала его трусом, который прячется за чужую спину.
   – Я никого не нанимал.
   – Да ладно тебе. От меня можешь не скрывать. Я тебя не осуждаю. Земской – порядочный хам.
   – По-твоему, я мог кого-то для этого нанять?!
   – Честно говоря, до сегодняшнего дня я не думала, что ты на это способен.
   – Почему до сегодняшнего? – обескураженно спросил Олег.
   – Я не знала, что у тебя есть деньги. Ты же вечно прикидывался тихоней. Прямо как в пословице: «В тихом омуте…»
   Олега поразили слова Маши. Он думал, она будет презирать его за малодушный поступок, которого он не совершал. Но, судя по всему, она, напротив, считала его чуть ли не героем.
   – Я думал, девчонкам нравится, когда парень сам умеет драться, – сказал он.
   – Ой, брось! Только придурок будет делать грязную работу, если её за него может сделать кто-нибудь другой, – презрительно поморщилась Маша.
   После этих слов у Олега отпала охота рассказывать, как всё было на самом деле. Их отношения с Машей были ещё слишком хрупкими. Когда-нибудь он признается ей во всём, и они вместе посмеются. А пока пусть лучше считает его крутым, чем придурком. Он промолчал. Впрочем, иногда даже молчание превращается в обман. Постепенно ложь становилась нормой их общения.

   Каникулы подошли к концу. Завтра снова в школу. После стычки с Земским упоминание о лицее вызывало у Олега острую неприязнь, но с появлением Маши всё изменилось. При одной мысли о том, что он будет видеть её каждое утро, не таясь смотреть на неё на уроках и говорить с ней на каждой переменке, Олег невольно улыбнулся. Теперь ему наплевать на то, что думает компания Земского.
   А сегодня ему предстояло сделать первый шаг на пути к богатству. Олега охватило приятное возбуждение. Садясь перед экраном телевизора, он чувствовал себя, как игрок с полным набором козырей на руках. Он знал, что вот-вот сорвёт банк, но пока карты не раскрыты, это было его секретом.
   – Что это ты уселся лото смотреть? – удивилась Инна Михайловна.
   – Я билет купил.
   – Надеешься разбогатеть?
   – Попробую.
   – Ну-ну. Держи карман шире. Все эти лотереи придумали, только чтобы легально деньги выкачивать.
   – Выигрывают же люди, – как бы невзначай заметил Олег.
   – Вот так и ловят таких дураков, как ты, – покачала головой Инна Михайловна.
   Олег усмехнулся. Знала бы мать, что скоро у него появится кругленькая сумма. И это только начало. Он не хотел раньше времени говорить ей о выигрыше. Она никогда не верила в его способности. Пускай теперь убедится.
   Как и следовало ожидать, первым выпал номер тридцать девять. Олег принял это со спокойной уверенностью. Он знал, что будет именно так. Он помнил все цифры наизусть. У него даже возникло ощущение, будто он направляет перст судьбы и диктует, какой шар должен выпасть следующим.
   «Сорок четыре», – прошептал он, глядя, как выкатывается второй шар, но, к его удивлению, выпало пятьдесят два.
   Олег удивился, как будто ведущий передачи нарушил установленное правило. Впрочем, никто не застрахован от случайных осечек, успокоил он себя. Когда третий номер тоже обманул его ожидания, у Олега возникло неприятное ощущение, будто его надули. В памяти совсем некстати всплыл пушкинский Германн с его тремя картами.
   Почему план дал сбой? Ведь в прошлый раз он угадал все цифры. К тому же первый номер совпал. Где он ошибся? Олег вперился в экран, как будто собирался загипнотизировать саму госпожу удачу, выбирающую шары из барабана.
   Четвёртой цифры тоже не оказалось в его списке. Олега охватила паника, но он ещё надеялся на чудо. Однако фортуна явно отвернулась от него. Следующие минуты прошли как во сне. С неверием и опустошением он смотрел, как программа закончилась и начался блок рекламы. Он проиграл, очевидно и бесповоротно.
   «Этого не может быть. Этого просто не может быть, – в отчаянии думал Олег. – Я должен был выиграть, ведь я точно знал цифры. Я же видел их! Так отчётливо видел!..
   …А может, в тот раз было чистое совпадение?..
   …Нет, таких совпадений не бывает…
   …А если бывает?..
   …Какая теперь разница! Где я возьму деньги? Я ведь должен вернуть деньги!»
   Невезуха продолжалась. Она никуда не ушла, а лишь на короткое время по-кошачьи отпустила свою жертву, а потом снова выпустила когти и подло напомнила о себе: «Ты попался».
   Олег с силой нажал на пульте кнопку выключения, как будто она была виновата в его проигрыше. Экран погас. Инна Михайловна беззлобно проворчала:
   – Ну что, убедился? Раскатал губу. Думал, сейчас тебе манна небесная посыплется.
   Олег молча сидел, упершись локтями в колени и уткнув лицо в ладони. Он почти не слышал, о чём говорила мать. Если бы она знала правду! Заветного конверта со сбережениями, которые она так усердно копила, в ящике для белья больше не было. Кто бы мог подумать, что всё так обернётся? Предвкушая выигрыш, Олег шиканул на славу. Его мысли метались в замкнутом пространстве ловушки, в которую он так нелепо угодил.
   Видя, что сын расстроен не на шутку, Инна Михайловна перестала ворчать и постаралась его утешить.
   – Ну проиграл и проиграл. Не такие уж деньги, чтобы расстраиваться. Зато на будущее наука.
   Она даже не подозревала, что дело не в стоимости билета и даже не в легкомысленно потраченных деньгах. Только что рухнули все его мечты и надежды на новую жизнь. Накануне он впервые сбросил с себя личину неудачника, но, видимо, она приросла к нему прочно, как вторая кожа. Булыжники проблем снова навалились на Олега и погребли под собой руины воздушного замка.
   Намеченный на сегодня поход с Машей в боулинг внезапно превратился из заманчивого приключения в жуткую проблему. Разумнее всего было под благовидным предлогом отказаться, но Маша, чего доброго, подумает, что он скряжничает. Олегу и в голову не пришло рассказать правду. Он представил её лицо, и в груди у него пробежал холодок. Она его ни за что не простит.
   Он откроет всё позже. Не сейчас. А сегодня он должен был сдержать слово и повести Машу в боулинг. У Олега ещё оставались деньги из материной заначки. Он был уверен, что в ближайшее время мать не спохватится, а потом он сумеет что-нибудь придумать. На крайний случай снова подрядится на распространение рекламы. Он, как утопающий, схватился за эту сомнительную соломинку и искренне порадовался, что каникулы закончились и ему не придётся часто тратиться на дорогостоящие развлечения.
   Как только Олег принял решение, его мысли вернулись к сегодняшнему проигрышу, а потом плавно перетекли на таинственную флеш карту. В последнее время его так часто посещали странные видения, что это не могло быть простым совпадением. Олег почти уверился в том, что благодаря записанной на носителе программе стал прорицателем. Но сейчас его вновь охватили сомнения. Если он обрёл необычайные способности, просмотрев её, то почему в критический момент потерпел фиаско? Может быть, воздействие программы было недостаточно продолжительным? Это стоило проверить.
   Олег удалился к себе и достал злополучную флешку. Любопытство заставляло ещё раз запустить записанную на ней программу, а здравый смысл предупреждал, что не стоит экспериментировать с непознанным. Некоторое время Олег колебался, но желание прикоснуться к тайне оказалось сильнее благоразумия. Внутренний голос уверенно нашёптывал, что он разгадает, как вызывать видения по своему желанию, и перестанет зависеть от случайностей.
   Одновременно тот же голос предупреждал, что ставить опыты с психикой опасно, но Олег отмёл все сомнения, как игрок, забывая о риске, увеличивает ставку в надежде, что непременно сорвёт банк. Но тут было не казино. Игра шла не на фишки и не на деньги. Ставка была куда выше, и рядом не оказалось никого, кто мог бы схватить безумца за руку и остановить. Один лишь здравый смысл. А здравый смысл молчал перед лицом азарта.
   Олег нажал на кнопку включения компьютера и вставил флеш карту в USB-порт.

Глава 19

   Олег вошёл в класс и словно выключил все голоса. Фразы оборвались на полуслове, так и оставшись недосказанными. Головы повернулись в его сторону. Под перекрёстными взглядами одноклассников он почувствовал себя экспонатом, выставленным за стеклом на всеобщее обозрение. Он скользнул глазами по классу. Маши не было.
   – Салют, – бросил он, чтобы нарушить неестественную тишину.
   Приветствие упало в омут глухоты, оставшись без ответа. Лишь Маркин и Егоров презрительно хмыкнули и демонстративно отвернулись. Неплохое начало четверти, мрачно подумал Олег. История с Земским, которая для него уже давно отошла на второй план, потеснённая другими событиями, вновь всплывала на поверхность, как утопленник после ледохода. Тихое болото школьной жизни всколыхнулось. Раззадоренный слухами, народ жаждал новостей и разборок.
   Нервы Олега, точно оголённые, улавливали малейшие нюансы настроений. Как картёжник кончиками пальцев со срезанной кожей читает краплёные карты, так и он ощущал всю гамму эмоций, витающих в классе. Это было новое, неведомое прежде чувство. Он осязал токи, идущие от окружающих, словно их можно было пощупать, понюхать, увидеть. Так зверь чувствует силу или страх стоящего перед ним человека.
   Олег мог определить настроение каждого в отдельности и всех присутствующих вместе. Он прислушался к своим ощущениям и с удивлением отметил, что не враждебность составляла основу этого безумного коктейля из любопытства, удивления, опасения и даже симпатии. Как горькая приправа, враждебность лишь добавляла остроты, но не отбивала вкуса.
   Подобная богатая палитра чувств одноклассников ошарашила Олега. Он думал, что все настроены против него, но оказывается, ошибался. Лишь два человека, Маркин и Егоров, относились к нему с неприязнью.
   Первой молчание нарушила Ирка:
   – Привет, а мы как раз говорили о тебе.
   – Я помешал? – спросил Олег.
   – Да. Ты нам мешаешь. Убирайся туда, откуда пришёл, – зло сказал Маркин.
   Прежде Олег стушевался бы, ведь он и так считал себя изгоем, но теперь он знал настрой класса и чувствовал себя увереннее. Его так и подмывало сбить спесь с Маркина, который вёл себя как хозяин.
   – Ты за других не говори. Тебя депутатом никто не выбирал, – спокойно произнёс Олег.
   – Слушай, ты, урод. Я тебя урою! – вскинулся Маркин.
   – Слабо. Ты же меня боишься. Это ты сейчас храбрый, думаешь, все за тобой пойдут, типа дедка за репку, бабка за дедку. Ты и твои сотоварищи вообще привыкли всё деньгами мерить. Думаете, вы самые крутые? Да вы уже всех достали!
   Олег кивнул на парня, что стоял ближе всех:
   – Вот Комаров, например, считает, что Земской сам нарвался…
   Олег обвёл ребят взглядом, комментируя настроения одноклассников:
   – Дрон тоже думает, что ваша троица слишком много на себя берёт. И Плешаков… Правда, он считает, что лучше накостылять открыто. И правильно… Ксюхе по барабану. Она больше о своей причёске печётся. На каникулах подстриглась, а всем пофигу. Миронова Ирка вообще за меня. Генке всё до лампочки. Ленка Майорова…
   Олег на мгновение запнулся, с удивлением поняв, что толстая кареглазая девчонка, которую он вообще не замечал, преданно и безнадёжно влюблена в него. Ему вдруг стало неловко за то, что он не может ей ответить тем же, и он, стушевавшись, сказал:
   – Майорова меня не осуждает. Она мне даже хочет котёнка подарить. У них кошка недавно окотилась.
   По мере того как он говорил, лица ребят вытягивались.
   – Ты что, мысли читаешь? – наконец вымолвил Дрон.
   – А я собираюсь на психолога учиться, – зачем-то ляпнул Олег и добавил: – Думайте что хотите, но что касается Земского, я тут ни при чём. Если бы я собирался набить ему морду, то сделал бы это собственноручно.
   – Привет, кого не видела, – раздался со стороны двери голос Маши.
   Олег обернулся и в который раз поразился, до чего же она красива.
   – С кем это ты собрался драться? – обратилась она к Олегу.
   – Да так, ни с кем, – как обычно, смутился он.
   В присутствии Маши способность осязать чужие настроения вдруг исчезла. Существовала только она, а всё остальное было абсолютно неважным.
   – Воропаев нам сеанс по психологии выдал. Так прикольно, – вставила Ирка.
   – Психопат он, а не психолог, – процедил Маркин.
   – Слушай, Лёва, увянь, – с королевской небрежностью осадила его Маша.
   – Вот именно. Тебя уже давно никто не слушает, а ты всё гнусавишь, – поддержала подругу Ирка.
   – Да вы чего, рехнулись? Его отсюда гнать надо, – возмутился Маркин.
   – Лёвка, чего ты к нему пристал? Олег же сказал, что он ни при чём, – не отступала Ирка.
   Маша поняла, что настало время поставить подругу на место, и как бы невзначай бросила:
   – Кстати, Ир, ты ещё не была в новом боулинге? В развлекательном центре открыли.
   – Нет.
   – Советую. Прикольное место.
   – Когда это ты успела? Колись, – удивилась Ирка.
   – Вчера. Меня Олег водил.
   Она многозначительно улыбнулась Олегу, чтобы отправить подругу в полный нокдаун.
   Настроение в классе резко изменилось. Не нужно было обладать даром телепатии, чтобы понять, что теперь над всем превалировало единственное и неоспоримое чувство крайнего удивления.

   Жизнь вошла в свою колею. Потянулись рутинные дни. Постепенно Олег привыкал к своему новому статусу. Будучи парнем Маши, он уже не мог оставаться в тени. Роман первой школьной красавицы вызывал множество толков и сплетен. Мнения разделились. Одни удивлялись: что Маша нашла в этом замкнутом парне, другие находили Олега довольно симпатичным. Девчонки, которые прежде смотрели на него как на пустое место, неожиданно стали проявлять к нему интерес.
   Олега тяготило всеобщее внимание, ведь теперь ему было гораздо труднее спрятать от чужих глаз изнанку своей жизни. Невозвращённый долг вновь выгнал его после школы на перекрёсток. Олег ненавидел эту работу. Он боялся, что Маша узнает о его незавидном занятии, но другого выхода не было. Жалкий остаток тех денег, что он тайком взял у матери, лежал в нижнем ящике письменного стола. Олег решил вернуть долг целиком, когда соберёт недостающую сумму, но накопить оказалось куда труднее, чем потратить.
   Видения оставили Олега. Несколько раз он пробовал запускать таинственную программу, но пророческий дар от этого не появился. Олег так и не научился по своему желанию читать чужие мысли. Пару раз он пытался поэкспериментировать, но в результате получил лишь сильнейшую головную боль. Решив, что игра не стоит свеч, он прекратил попытки установить контакт с чужим подсознанием.
   Единственное, что ему удавалось, так это точно определять настроение людей. Он с удивлением отмечал, что эмоции имеют цвет. Теперь, стоя на перекрёстке, он безошибочно определял, кому удастся всучить диск, а на кого не стоит тратить время и силы.
   Зимой торговля шла вяло. Водители неохотно открывали окна, не желая впускать холод в салон.
   Замёрзший и уставший, Олег возвращался домой поздно вечером, на скорую руку делал домашние задания и падал в постель, чтобы без сновидений проспать до утра. Времени на психологические опыты не оставалось.
   Он почти смирился с тем, что дар провидца пропал так же неожиданно, как и возник. Но оказалось, что ничто бесследно не исчезает.
   Класс окутывала умиротворяющая дрёма. Те, кому было суждено отдуваться у доски, уже отбыли повинность и, получив заслуженные оценки, расслабились. Остальной народ, довольный, что на этот раз пронесло, вздохнул с облегчением. Все дружно делали вид, что внимают рассказу исторички.
   Тихий голос учительницы навевал дрёму. От постоянного недосыпания глаза у Олега слипались. Борясь со сном, он рисовал в тетрадке смешных уродцев, когда внезапно его охватила тревога. Она морозцем пробегала по коже. Олег попытался найти тому логическое объяснение.
   Первой мыслью было, что мать обнаружит пропажу денег прежде, чем он соберёт нужную сумму, но он отмёл её. Он был уверен, что если дамоклову мечу долга и суждено обрушиться на его голову, то это произойдёт не сейчас. Опасность исходила явно из другого источника. Охватившее Олега беспокойство граничило с животным страхом, как будто над ним нависла смертельная угроза.
   Неожиданно в глазах потемнело, словно окна класса задёрнули плотными шторами. Голос учительницы доносился точно издалека, как эхо. Олег, судорожно сжал ручку в пальцах, будто она была единственным мостиком, соединявшим его с реальностью. Рука сама собой продолжала что-то чертить на листке. Перед мысленным взором вдруг отчётливо возник салон самолёта.
   Уши заложило нервным, прерывистым гулом, сквозь который прорвался истеричный крик:
   – Сделайте же что-нибудь!..
   – …Спокойно. Оставайтесь на своих местах. Пристегните ремни…
   – …Какой хрен спокойно?! Мы падаем!..
   – …Мама-а-а!..
   – …Вернитесь на место…
   – …Выпустите меня. Я хочу выйти!..
   – …Всё! Копец…
   – …Да уймись же…
   – …А-а-а!..
   Желудок сжал спазм. Казалось, все внутренности поднялись к горлу, как во время катания на американских горках.
   Истерия, захлестнувшая людей, будто передалась машине. Самолет трясло, словно его колотил озноб. Мотор захлёбывался. Он то взвывал на больших оборотах, то затихал. Но моменты зловещего затишья вызывали новый приступ паники у пассажиров.
   Неплотно прикрытая крышка полки над сиденьями распахнулась, оттуда вывалилась чья-то свёрнутая шуба.
   Крик. Визг. Вопли.
   В мозг Олега будто вживили электроды. Его пронзало электрическими разрядами панического ужаса перед неотвратимым. Он начал задыхаться и… очнулся.
   Класс. Монотонная речь исторички. С портрета на стене с тоской смотрит Суворов.
   – Ты чего, заснул? – прошептал Генка, сидящий за соседней партой.
   Олег безотчётно кивнул. В висках пульсировала боль. Она набирала мощь, пока не заполнила каждую клеточку мозга. Казалось, ещё мгновение – и череп разнесёт на части. Любое движение давалось с трудом. Усилием воли Олег заставил себя поднять руку.
   – Можно выйти? – проговорил он и, не дожидаясь разрешения, вышел из класса.
   Он не помнил, как добрался до туалета. Открыв кран, Олег склонился над раковиной и стал плескать в лицо холодной водой. Струя была такой ледяной, что заломило руки, но боль чуть-чуть притупилась. Не долго думая, Олег подставил под кран голову. Вода потекла за уши и за воротник, но он не обращал на это внимания. Главное было утихомирить эту безумную, разрывающую сосуды боль. Он стоял так, пока ему не стало немного легче.
   Мокрые волосы слипшимися прядями свисали на лоб. Олег попытался, насколько возможно, вытереть их носовым платком. Высушить волосы не удалось, но по крайней мере с них не текло. Олег не спеша отжал платок.
   Он не торопился возвращаться на урок. Больше всего ему сейчас хотелось спрятаться в укромном углу, закрыть глаза и лежать в полной темноте и тишине, чтобы никого не видеть и не слышать. К счастью, история стояла последним уроком. После этого можно было идти домой, но прежде нужно забрать вещи. Звонок не заставил себя ждать. Олег направился в класс. Глядя на его всклокоченные, мокрые волосы, ребята провожали его удивлёнными взглядами.
   В дверях он столкнулся с Генкой. Уверенный в том, что Олег просто задремал на уроке, тот воскликнул:
   – Ну ты экстремал! Довела тебя историчка. Сунуть голову под холодную воду – это круто!
   – Как же ты пойдёшь? На улице мороз, – искренне обеспокоилась Майорова.
   Олег попытался изобразить улыбку.
   – Всё нормально, – солгал он.
   – Безбашенный, – покачала головой Ирка.
   Подойдя к столу, Олег сгрёб в рюкзак учебник и тетради. Его взгляд упал на листок с уродцами. Среди смешных рожиц нетвёрдой рукой было нацарапано одно слово: «Бугульма». Он сам не помнил, как его рука вывела это неизвестное ему название.
   «Интересно, где это?» – подумал Олег.
   Впрочем, он знал, что в сегодняшних новостях этот город покажут на карте.
   «Сегодня в окрестностях города Бугульма потерпел крушение самолёт Ту-154, выполнявший плановый рейс из Екатеринбурга в Ростов-на-Дону, на борту которого находилось восемьдесят четыре пассажира…»
   Олег слушал комментарии диктора, а в ушах звенели голоса людей, которые летели этим рейсом и знали, что он вот-вот рухнет на землю.
   Между тем диктор перешёл к очередным новостям. На экране сменяли друг друга старики из какого-то вымирающего села, радостные лица ребят и учителей на открытии нового здания школы, эпатажная постановка известного режиссёра. Олег смотрел, и его переполняла злость. Как скоро все забыли про тех, кто были на борту упавшего самолёта. Их было восемьдесят четыре человека, не считая экипажа. Неужели никому ни до кого нет дела?
   Телевидение настолько приучило людей к зрелищу катастроф, что чужая боль перестала трогать за душу. Реальная смерть воспринимается так же легко, как фальшивая агония актёров дешёвых боевиков, непотопляемых, несгибаемых и бессмертных, как Кощей. Теперь Олег на себе прочувствовал это отличие. Он умирал вместе с теми людьми. Он пережил их страх и обречённость. Он слышал чох глохнущего мотора и камнем падал вниз, осознавая, что это конец. Неотвратимость. Безысходность.
   Он нажал на кнопку выключения – экран телевизора погас. Жаль, нельзя было точно так же выключить из памяти охваченные ужасом лица пассажиров самолёта. Мир жил по своим законам, отличным от кино. Жаль, что в нём нельзя ничего изменить и сделать новый дубль.
   Олег понял, что пережитый страх навсегда останется с ним. Ему досталась незавидная роль человека, видящего больше, чем другие.

Глава 20

   Когда Олег проснулся, на улице уже рассвело. Солнце, редкий гость зимы, просеивалось сквозь тюлевые занавески на письменный стол, стекало с него на щербатый паркет и ярким пятном подбиралось к дивану. Квадрат окна сиял ослепительной голубизной неба.
   «Проспал!» – мелькнуло в голове. Олег резко вскочил, но тут с благодарностью вспомнил, что сегодня никуда не нужно спешить. Он снова залез под одеяло. После постоянного недосыпа понежиться в постели казалось почти непозволительной роскошью.
   Глядя на синее небо, Олег подумал, что в такую погоду торговля идёт куда бойчее, чем в ненастье, но тут же отбросил мысль о работе. Нужно было взять тайм-аут хотя бы на день.
   Благословенный выходной был как островок спокойствия в море вечной суеты и спешки. В последнее время Олег, точно пловец, застигнутый штормом, пытался удержаться на плаву среди бурлящих и вздымающихся, как волны, проблем. Дни обратились в сплошную круговерть.
   После уроков он бежал на ненавистный перекрёсток, где, коченея от холода, предлагал диски водителям автомобилей. Вернувшись домой, усталый и промёрзший, он садился за учебники, тщетно пытаясь отогнать дремоту и одолеть заданные параграфы, а с утра усилием воли продирал глаза и снова отправлялся в школу, где играл роль беззаботного баловня судьбы, который запросто может спустить за один вечер немалую сумму.
   Однако накопившаяся усталость была сущей ерундой по сравнению со страхами, снедающими его изнутри. Он боялся, что Маша узнает про то, что он торгует дисками на дороге. Она не интересовалась, где он берёт деньги на развлечения, но вряд ли пришла бы в восторг, если бы правда открылась. Неудачник недостоин королевы.
   К тому же Олега угнетало, что он до сих пор не вернул долг матери. Необходимая сумма набиралась чрезвычайно медленно, потому что на выходных большую часть заработка приходилось тратить на свидания с Машей.
   Накануне Олег проторчал на перекрёстке с утра до позднего вечера, чтобы сегодня повести Машу в кино. Он и сейчас сновал бы между автомобилями, если бы не мать.
   Инна Михайловна была категорически против его нынешней работы. Она каждый день пилила его за то, что он не думает о своём здоровье, а он просто не находил другого выхода.
   По квартире разлился запах жареной колбасы. Он щекотал ноздри, разжигая аппетит. Олег поднялся с постели и пошёл на кухню.
   – Чем это так вкусно пахнет?
   – Выспался? – улыбнулась Инна Михайловна и поторопила сына: – Иди умывайся. Завтрак готов.
   Она привычным жестом потрепала его по голове, как раньше, в детстве. На какой-то миг все заботы уступили место мимолётному чувству спокойствия. Олег с ностальгией подумал, что в прежней размеренной жизни было немало приятных сторон. Наспех умывшись и одевшись, он сел за стол и включил телевизор. Ему было всё равно что смотреть, лишь бы отогнать призраки нерешённых проблем. Он пощёлкал переключателем, ни на чём не задерживаясь.
   – Хватит баловаться. Дай хоть про погоду послушать, – больше для порядка проворчала Инна Михайловна.
   – Чего про неё слушать? В окно посмотри.
   – Да перестань ты щёлкать кнопками. Уже в глазах мельтешит. Хоть фильм какой-нибудь включи. Посмотри по программе, что там в воскресенье?
   – О, сейчас же «Русское лото», – вспомнил Олег и отыскал нужный канал.
   – Опять билет купил?
   – Нет. Просто интересно.
   – Не понимаю, какой интерес? – Инна Михайловна неодобрительно покачала головой. – Не тем у тебя голова забита.
   – Ну почему у меня голова всё время должна быть чем-то забита? У меня сегодня выходной. Что, тебе жалко, что ли?
   После неудачной попытки обогатиться за счёт лотереи Олег почти оставил затею выиграть шальные деньги. И всё же зыбкая надежда, подобно миражу в пустыне, нет-нет, а манила его. Как измученный жаждой путник, он готов был верить в иллюзию возможного. А чёртик азарта так и подначивал проверить, сумеет ли он угадать цифры на этот раз.
   – Первый номер тридцать девять, – радостно объявил ведущий.
   «Что у них там, заело, что ли? В прошлый раз тоже было тридцать девять», – про себя усмехнулся Олег. Он навсегда запомнил этот роковой номер, ведь именно с него всё началось. Это была единственная верно угаданная цифра.
   «Тройка. Семерка. Туз», – снова вспомнил Олег беднягу Германна из «Пиковой дамы». Теперь он как никогда понимал отчаяние неудачливого игрока.
   Следующим выпал номер сорок четыре. У Олега возникло ощущение, что он уже видел эту передачу. Когда по желобку скатился очередной шар, Олег озадаченно произнёс:
   – Что они там, одну и ту же передачу гоняют, что ли?
   – Лотерею не повторяют, – помотала головой Инна Михайловна.
   – Но я точно помню эти цифры. Сейчас будет двенадцать, – сказал Олег и вдруг осёкся.
   От ошеломляющей догадки его прошибла испарина. Он вскочил и бросился в прихожую.
   – Ты куда? Больше не будешь смотреть? – крикнула вслед Инна Михайловна.
   – Буду. Не переключай. Я сейчас, – сказал Олег, суетливо выворачивая карманы куртки.
   К счастью, скомканный листок оказался на месте. Развернув его, Олег издал нервный смешок. Все четыре выпавшие к тому времени цифры совпали.
   – Смотри, – он протянул мятую бумажку матери.
   – Что это?
   – Выигрышные номера. 39, 44, 26, 12, 6, 18, – словно заклинание произнёс он. – Вот видишь?
   Как фокусник, желающий поразить зрителя, Олег показал рукой на экран, где ведущий демонстрировал выигравший шар.
   – Неужели правда повтор? – удивилась Инна Михайловна.
   – Нет, это новая передача. Помнишь, я говорил тебе, что могу предсказывать? А ты мне не верила. Теперь убедилась?
   – А может, всё же повтор?
   Упорно отказываясь признать чудо, несмотря на всю его очевидность, Инна Михайловна недоверчиво переводила взгляд то на экран, то на колонку корявых цифр. Олег чувствовал себя обманутым, как пушкинский герой. Недаром Германн так часто приходил ему на ум. Только тому в лицо смеялась старая графиня, а над Олегом издевалась сама судьба.
   – Вот тебе и тройка, семёрка, туз! – взорвался он. – Такой облом! Я же угадал! Я всё угадал! Понимаешь, я поставил на эти цифры в прошлый раз.
   От досады Олег готов был садануть по телевизору кувалдой, но вдруг его осенило: всё не так уж плохо. Если система работает, то выиграть можно, нужно только приноровиться. Это означало, что сегодня он может спокойно идти с Машей в кино, не думая о деньгах. Жизнь снова налаживалась.
   Инна Михайловна словно угадала настроение сына.
   – Что ты опять задумал? – спросила она.
   – Ничего.
   Олег обезоруживающе улыбнулся.
   – Не смей играть, слышишь?
   – Чего ты боишься? Ты же видела, я угадал.
   – Знаешь, все игроки так начинают. Выиграют один раз, и кажется, что так будет всегда.
   Игра – хуже водки. Затянет так, что потом не выкарабкаешься. Недаром казино понастроили больше, чем продуктовых.
   – Ма, ну я что тебе, картёжник, что ли? Я же не в казино иду. Подумаешь, лотерея. В неё все играют.
   – Начинается с лотереи. Я тебя прошу. Оставь эту затею. Даровых денег не бывает.
   «Бывают, только надо уметь их взять», – подумал Олег, но говорить об этом с матерью было бесполезно. Главное, что с понедельника можно не выходить на работу, а за неделю найти карточки с нужными номерами не составит труда.

   Олег вышел на свидание с Машей загодя.
   День выдался чудесный. Ночью выпал снег. Вчера ещё замызганные, посеревшие сугробы сегодня слепили первозданной белизной. Даже унылые железные коробки гаражей принарядились и не казались такими уродливыми. Сверху их укрывали снежные одеяла, а края крыш украшала бахрома сосулек. Солнце отражалось в их прозрачной глубине, и от этого они, как хрусталь, вспыхивали золотыми и голубыми искорками.
   Олег миновал гаражи и свернул на улицу. Он с удовольствием вдыхал морозный воздух. За грудиной приятно покалывало сладостное волнение. Тревоги, которые в последнее время непрерывно давили ему на плечи, рассеялись. Олег чувствовал себя свободным и беззаботным. Все негативные стороны провидческого дара разом позабылись. Что до головных болей, так они бывают и у обычных людей. Это можно перетерпеть.
   Мысль о головной боли потащила за собой воспоминание о людях, на днях погибших в авиакатастрофе, и Олег устыдился своей радости. Для них уже никогда не наступит ясный, морозный день. Они не увидят ни снега, ни сосулек.
   Олег тряхнул головой, пытаясь отмахнуться от подступавших к нему призраков. Мало ли людей гибнет в катастрофах? Наверняка сейчас, в данный момент тоже кто-то умирает. Не может же он оплакивать всех. Но логика не помогала. Пережитые во время гибели самолета ощущения разбивали все доводы разума. Светлая радость улетучилась. День заметно померк. Задумавшись, Олег не заметил, как налетел на незнакомую девушку.
   – Ты что, слепой? Смотреть надо, придурок, – сердито бросила она.
   – Извини, – виновато пробормотал он и осёкся.
   На вид девушка выглядела совершенно непримечательно. Худенькая, в джинсах и красной куртке с капюшоном, в каких ходит пол города. И всё же что-то в ней было не так. Вдруг Олег отчётливо понял: она должна в скором времени умереть. В этот миг он заметил невообразимую вещь. От людей ввысь тянулись едва различимые золотистые паутинки. Как будто люди были марионетками, которыми с небес управлял невидимый кукловод. У незнакомки этой связи с небом не было. Открытие потрясло Олега. Он сморгнул, и видение пропало.
   Всё было как прежде. Золотые нити исчезли. Люди обрели мнимую свободу. Но уверенность в том, что с девушкой должно произойти непоправимое, осталась. Пока Олег в растерянности стоял, не зная как поступить, девушка дошла до перекрёстка. Не теряя времени, он помчался вдогонку.
   На светофоре загорелся зелёный свет.
   – Стой! Подожди! – окликнул её Олег и прежде, чем девушка успела сойти с тротуара, схватил за руку, так что чуть не свалил её с ног.
   Она обернулась и, увидев Олега, зло сощурилась:
   – Ты что, совсем сдурел?
   Видение нахлынуло тотчас.
   Тесный лифт с одинокой, едва горящей лампочкой дневного света. На стене непристойная надпись. Чья-то грузная туша прижимает её к стене. Запястья схвачены как будто наручниками. Она распята и ничего не может поделать. Она пытается освободиться, но он похотливо трётся об неё и прижимает ещё сильнее.
   – Пусти, придурок!
   – Давай вырывайся. Я это люблю.
   У него изо рта воняет перегаром и гнилыми зубами. Внезапно к горлу подкатывает рвота, которую она не в силах подавить.
   – Ах ты тварь, всего испачкала! Но я тебе покажу, – он выплёвывает грязное ругательство и бьёт её ножом, потом ещё и ещё.
   С каждым выкриком её пронзает острая боль, а потом вдруг его хватка ослабевает. Темнота.
   Олег почувствовал слабость в ногах. Несмотря на мороз, лоб покрыла испарина, а спина взмокла. Виски заломило от уже знакомой боли.
   – Пусти, придурок, – раздалось как отголосок, как эхо, прилетевшее из видения.
   Девушка с силой вырвала руку.
   – Подожди. Я хочу тебя предупредить. Тебе нельзя ездить в лифте.
   – Чё, познакомиться хочешь? Так и скажи.
   – Нет, просто иногда я предсказываю разные вещи. Тебе опасно ездить в лифте.
   – Ага, а на одиннадцатый этаж пёхом переться – полезно для здоровья, – она скривилась в усмешке.
   – Ты мне не веришь, но это правда. Держись от лифта подальше.
   – Иди ты знаешь куда?
   Девушка собралась перейти дорогу, но в это время вновь хлынул поток машин.
   С перекошенным от злобы лицом незнакомка повернулась к Олегу.
   – Блин, из-за тебя, козла, опоздала. Вали отсюда, предсказатель занюханный! Психов развелось. Чё, ужастиков насмотрелся? Пойди мозги просуши, придурок.
   Она пересыпала свою речь матерком, но бранные слова не задевали Олега. Ему открылось то, о чём она не догадывалась. В голову пришла странная мысль. А как она вела бы себя, если бы знала, что это последний день её жизни? Что бы она делала? Чем занялась? Как часто люди впустую прожигают свои дни, как будто впереди у них вечность! В памяти снова возник длинноволосый. Тот тоже суетился, что-то планировал и не подозревал, что через несколько минут закончит жизнь на окровавленной мостовой.
   Девушка уже давно перешла на другую сторону улицы и скрылась в толпе, а он не мог отделаться от чувства безнадёжности. Даже радость от предстоящего свидания с Машей померкла. Он мог спасти эту девушку и всё же не спас. Кто поверит пацану с улицы? Вот если бы её предупредил какой-нибудь предсказатель из тех, что сочиняют гороскопы, она бы до старости на свой одиннадцатый этаж по лестнице поднималась пешком, ноги тренировала.
   «А может быть, мне всё это показалось? Может, с ней ничего не случится?» – пытался успокоить себя Олег, но в глубине души знал, что всё сбудется.

   – Ты чего такой снулый? – Маша встретила его вопросом.
   – Голова болит. Может, не пойдём в кино?
   – А что будем делать?
   – Давай прогуляемся, – предложил Олег.
   Морозный воздух притуплял боль, поселившуюся в голове после встречи с незнакомкой, и Олегу хотелось просто побродить по улицам.
   – Да ну. Охота по холоду таскаться. Я уже настроилась на этот фильм, – капризно сказала Маша.
   – Сходим в другой раз, – робко попытался настоять на своём Олег.
   – В другой раз его уже с экранов снимут. Мог бы позвонить мне и сказать, что сегодня мы никуда не идём, – полуобиженно-полуразочарованно проговорила Маша.
   – Ладно, пойдём, – согласился он.
   – А как же твоя голова? Может, тебе таблетку выпить? Хочешь, по пути в аптеку заскочим? – запоздало обеспокоилась его здоровьем Маша.
   – Не поможет, – отмахнулся Олег.
   Он по опыту знал, что пить таблетки бесполезно. Боль будет терзать его, вгрызаясь в мозг, пока не отступит сама. Но сильнее головной боли Олега мучили мысли о незнакомой девчонке. Он тщетно пытался убедить себя, будто всё, что ему привиделось, было лишь игрой воображения. Однако в душе росла уверенность, что скоро должно свершиться непоправимое. Хотя незнакомка пока еще была жива, час трагедии неумолимо приближался. Он знал это и ничего не мог поделать.
   У Олега возникло странное чувство, будто он виновен в том, что должно произойти с девушкой, словно, он навлёк на неё беду. Он понимал, что это не так. Он лишь предвидел будущее, но не творил его. Простой наблюдатель, такой же, как зритель в кино. Сколько ни сопереживай, всё равно произойдёт то, что предопределено сценарием. Только в жизни героиня не выйдет из лифта, не смоет с себя бутафорскую кровь и не отправится на вечеринку с бойфрендом.
   Они зашли в кинотеатр. Небольшой зальчик был заполнен наполовину. Олег не вникал в то, что происходило на экране. Головная боль усилилась. Мелькание кадров раздражало, но особенно изощрённой пыткой был стереозвук. Олега так и подмывало зажмуриться и заткнуть уши. Мать говорила, что от мигрени помогают три «Т»: темнота, тишина и тепло. Сейчас в наличии было лишь третье, и то весьма относительное.
   Он мысленно подгонял время, оставшееся до конца сеанса, когда почти неосознанно уловил, что происходит на экране.
   Лифт. Девушка. Незнакомец. Выстрел.
   А в воспалённом мозгу уже прокручивался другой фильм. Тесный лифт. Неопрятная туша. Запах пота и перегара.
   К горлу подступила тошнота. Чувство дурноты было настолько сильным, что Олегу пришлось встать и поспешить к выходу. В проходе на полу, точно светляки, горели номера рядов, указывая дорогу. Выбежав в холл, Олег подскочил к декоративному фонтану. Зачерпнув ладонью воду, он обтёр лицо. Стало легче. Он плюхнулся на пластиковый стул и стал ждать окончания фильма.
   Маша вышла вскоре после него.
   – Ты что, совсем? Хоть бы предупредил.
   – Мне стало плохо. Болит голова. Я же тебе говорил.
   – И часто у тебя так с головой?
   Олег колебался: может, стоило рассказать Маше о посещавших его видениях? Груз чужих проблем и смертей, который с пугающим постоянством обрушивался на него в последнее время, был слишком тяжёл, чтобы нести его в одиночку. Ему как никогда нужна была поддержка.
   – Скажи, что бы ты сделала, если бы умела предсказывать катастрофы? – исподволь спросил он.
   – Как Павел Глоба, что ли?
   – Ну да, вроде того.
   Маша пожала плечами.
   – Устроилась бы куда-нибудь в журнал типа «Тайная власть» или лучше на телевидение. Там больше платят.
   – А если ты, к примеру, знаешь, что должна стрястись беда, а ничего не можешь сделать.
   – Я же не МЧС. Это их проблемы. И вообще, чего это тебя вдруг понесло?
   – Иногда я заранее предвижу, что произойдёт, – признался Олег.
   – Правда, что ли?
   – Да. Помнишь, на днях самолёт упал? А накануне мне это привиделось. Всё в точности. Даже название города.
   – Ничего себе! И часто это у тебя?
   Олег пожал плечами.
   – Бывает иногда. Землетрясение приснилось, а на другой день в Штатах тряхнуло.
   – Классно! В следующий раз, если тебе что-нибудь такое приснится, надо сразу в газету пойти, – предложила Маша.
   – Лучше бы следующего раза не было. Я до сих пор не могу забыть тот самолёт.
   – Брось ты. В новостях каждый день что-то взрывается, рушится, падает. Если по каждому поводу переживать, нервов не хватит.
   По-своему Маша была права. Ещё недавно Олег и сам думал так же, но в последнее время многое переменилось.
   – Понимаешь, когда заранее знаешь, что случится, а потом это происходит, то чувствуешь себя так, как будто виноват, – попытался объяснить он.
   – Ты-то тут при чём? – отмахнулась Маша.
   – Всегда кажется, что можно помочь. Как в пословице: знал бы, где упасть, соломки б подостлал. Но это не так. Ты как зритель в кинотеатре. Когда на экране девушка заходит в лифт и ты знаешь, что её убьют, кричи не кричи – она тебя не услышит. И в жизни так же. Идёт какая-нибудь дурочка и не подозревает, что её в лифте алкаш зарежет. А она дёргается, что вовремя дорогу на зелёный свет не перешла, опаздывает. Глупо.
   – Это на тебя так фильм подействовал?
   – Сегодня пытался одну девчонку предупредить, а она не поверила. Подумала, что прикалываюсь.
   – Ты это серьёзно?
   Олег молча кивнул.
   – Здорово! Надо хронику происшествий посмотреть. Может, её покажут, – сказала Маша.
   – Зачем? Ей ведь всё равно не поможешь. Так я хотя бы не знаю наверняка, и остаётся надежда, что с ней ничего не произошло.
   – Глупый. Ты же можешь стать знаменитостью. Думай о том, чтобы себе помочь. Лови момент. Знаешь, сколько газет и журналов о таком пишут! Я найду адреса…
   – Нет, не надо, – поспешно отказался Олег.
   Его не прельщала мысль обрести известность, если ценой этому была чья-то жизнь. К тому же он опасался снова навлечь на себя преследователей. В его положении лучше держаться как можно незаметнее.
   Маша по-своему истолковала его отказ.
   – Кончай скромничать. Положись на меня. Я из тебя сделаю человека.
   – Я тебя прошу. Я не хочу, чтобы об этом знали, – настойчиво повторил Олег.
   – Почему?
   Внутренний голос подсказывал ему, что про бандитов лучше промолчать, и он нехотя выдавил:
   – Я всё придумал.
   – Придумал? – повторила Маша.
   – Ну да. Приколоться хотел.
   Некоторое время она молча смотрела на него. Олег уже был не рад, что затеял этот разговор.
   Он был уверен, что Маша рассердится, но она неожиданно улыбнулась.
   – С тобой не соскучишься! Прямо артист. Натурально меня разыграл. Значит, про самолёт и землетрясение – это просто трёп?
   – Угу, – кивнул Олег.
   – Ты хоть предупреждай, когда врёшь.
   – Хорошо, – покорно улыбнулся Олег.
   Правда – ложь, ложь – правда. Они так переплелись, что он уже и сам не знал, говорит ли он правду или это очередной обман.

Глава 21

   Олег задумчиво вертел в руках флешку. Она выглядела довольно обыденно. На ней могло быть записано всё, что угодно: музыка, игра или фильм. Но по недосмотру судьбы в ней был заключён ураган, в одночасье разметавший ветошь будней и перевернувший всю прежнюю жизнь.
   Вот он – современный джинн! Бутылка стала для него слишком тесным вместилищем, и он перекочевал в крошечный плоский брусочек. Стоило подвести курсор и щёлкнуть кнопкой мыши, как он услужливо выскочил: «Желание заказывали?» О да, великий и всемогущий исполнитель желаний! Олег мечтал иметь талант, который отличал бы его от других. Но недаром говорится, будь осторожен в своих желаниях.
   Кто не хотел бы научиться читать чужие мысли и знать наперёд всё, что произойдёт? Примеряя маску Нострадамуса, каждый видит только радужные перспективы, но маска призвана скрывать то, что внутри. Лишь тот, кому дан истинный дар ясновидения, может понять, что это не подарок судьбы, а бремя и проклятие. Олег полной мерой хлебнул всю горечь столь неожиданно открывшихся способностей.
   Строптивый дар словно издевался над его обладателем. Он то подбрасывал лёгкий намёк на возможный успех, то корчил злобную гримасу и обрушивал потоки боли. Вместо того чтобы служить хозяину, дар стремился утвердить господство, подчинить Олега, сделать своим рабом.
   Даже угроза, исходившая от бандитов, пугала Олега меньше, чем опасность, скрытая в нём самом. Словно кто-то вмонтировал в его мозг бомбу, не сказав, когда сработает часовой механизм.
   Что означали эти кратковременные бегства из реальности? Он не знал, когда приступ настигнет его в очередной раз. Странные, необъяснимые видения накатывали неожиданно, парализуя волю. Призраки, порождённые его воображением, словно вампиры, пили энергию, высасывали все соки и оставляли без сил.
   Олега поддерживала только мысль, что рано или поздно он сумеет обуздать свой непокорный дар и обратить его себе на пользу. Впрочем, поздно могло означать никогда. Со временем у Олега было напряжённо. Прежние однообразные дни остались в прошлом. Теперь жизнь напоминала гонку на американских горках. Он то взлетал к вершинам счастья, когда ему во всём сопутствовала удача, то камнем падал в пропасть отчаяния. Эйфория и депрессия сменяли друг друга чаще, чем день сменяет ночь.
   В прошедший месяц втиснулось столько событий, что казалось, с момента встречи с длинноволосым прошёл по меньшей мере год.
   Олег был уверен, что бандиты не прекратили попыток найти его. Он чувствовал, что они по-прежнему дышат ему в затылок и каждый день поисков не прибавляет им доброжелательности. Порой он сомневался, что поступил правильно, сбежав и оставив чужую флешку у себя. Может быть, было лучше избавиться от неё с самого начала? Если бы он знал, что содержала в себе безобидная на вид флеш карта, он ни за что не впустил бы в свою жизнь этого троянского коня судьбы. Впрочем, махать кулаками после драки-занятие глупое и бесполезное.
   Олег достал обрывок с номером телефона, который ему дал длинноволосый, и листок, оставленный Пашей. Положив обе бумажки перед собой, он посмотрел на одну, потом на другую, как будто в них мог быть зашифрован ответ на вопрос, как связаны между собой Женя и громилы из иномарки. Номера были абсолютно разные. И всё же что за наваждение? Почему, стоило набрать номер Жени, как словно в сказке двое из ларца неизменно появлялась эта парочка. А может, снова позвонить Жене и без обиняков спросить, что всё это значит?
   Поколебавшись, Олег набрал номер телефона, который ему дал длинноволосый.
   «Неправильно набран номер», – констатировал механический голос. Олег набрал цифры ещё и ещё раз, но ответ был тот же.
   Тоненькая ниточка, связывавшая его с Женей, оборвалась. Странное дело, но именно теперь, когда Женя оказался вне досягаемости, Олегу непременно захотелось его найти. Во всяком случае, уж если кто и знает, на какие потайные уголки мозга воздействует странная программа, так это Женя. А возможно, ему известно, как избавиться от навязчивых и изнуряющих видений.
   Чем больше Олег об этом думал, тем больше приходил к выводу, что свалял дурака, не поговорив с Женей начистоту. Но эта возможность исчезла, а угроза появления бандитов осталась.
   Внезапно Олег вспомнил про обитателя подвала, которого громилы похитили из заснеженного дворика. Интересно, что с ним сталось? Отпустили его или он так больше и не появлялся в подвале?
   На следующий день после уроков Олег отправился в центр города. Он без труда нашёл знакомый дворик. На месте бывшего котлована уже высились два этажа нового дома, над которыми торчали бетонные культи каркаса. Миновав стройку, Олег подошёл к старому особняку. По сравнению с соседними отреставрированными зданиями он имел заброшенный вид.
   Днём его ветхость бросалась в глаза больше, чем при свете фонарей. Обшарпанные стены нуждались в побелке. Лепнина осыпалась. Особенно ущербно выглядел купидон с отбитым носом, красовавшийся над парадным входом. Некогда помпезную дверь покрывала короста облупившейся грязно-бурой краски, а сугроб на порожке красноречиво говорил, что в парадное уже давно никто не входил.
   Единственной новой деталью была чёрная металлическая дверь в торце здания. Она, словно уродливая латка, совершенно не соответствовала архитектурному стилю особняка, но свидетельствовала о том, что сносить его в ближайшее время не собираются.
   Олег не помнил, была ли эта дверь здесь в прошлый раз. Он подёргал за ручку. Заперто. А чего он, собственно, ожидал? Вряд ли прежний обитатель подвала продолжает тут жить. Олег подошёл к подвальному окошку, нагнулся и прильнул к решётке. Разглядеть что-либо сквозь пропылённое до состояния матовости стекло было невозможно.
   – Ты что тут высматриваешь? – услышал он сердитый голос.
   Олег обернулся и резко встал. Перед ним стоял мужчина лет пятидесяти в чёрной куртке и вязаной шапочке. В прошлый раз Олег не слишком хорошо разглядел его в потёмках, и всё же было похоже, что это тот же самый человек. Незнакомец смотрел на Олега с неприкрытой враждебностью.
   – Вот шпана! Думаете, если дом нежилой, тут можно сходняки устраивать? Всё ходят, всё вынюхивают. Не обломится. Найдите что попроще. Видал, дверь поставили? Скоро ремонт будут делать. Так что вали отсюда и корешей своих предупреди, чтоб их духу здесь не было.
   – Да нет у меня никаких корешей. Я к вам пришёл.
   – Ко мне? – удивился мужчина.
   На какой-то миг Олег засомневался, что перед ним прежний обитатель подвала. Чтобы убедиться, что он не ошибся, он осторожно спросил:
   – Вы ведь художник?
   – А, так ты от Валеры? За афишей пришёл? Чего ж сразу не сказал? Проходи. У меня всё готово. А я было подумал: ты из шпаны местной. На прошлой неделе мне чуть окно не разбили. Кругом бардак. В наше время молодёжь без дела не болталась. А сейчас делать им нечего, вот руки и чешутся. А Валера, значит, тебя прислал?
   Не давая Олегу вымолвить ни слова, хозяин подвала отпер дверь и кивком пригласил гостя следовать за ним. Олег молча спустился по уже знакомой лестнице.
   – Значит, курьером бегаешь? Что ж, в твои годы нормальная работа. Хуже всего, когда от безделья маются. У нас-то всё было определено, не то что теперь. Волю дали, а что с этой волей делать? Безобразия одни. Чаю хочешь? Тебя как зовут-то? – без умолку тарахтел художник.
   – Олег.
   – О, тёзка, значит? Я Олег Сергеич. Ты садись. Сейчас чаёк вскипит. У меня вот тут ещё кофе есть, но я больше чай люблю. А ты как? Чай, он здоровее, а кофе – это только так, в охотку. Растворимый – вообще бурда. Ты его когда-нибудь открытым надолго оставлял? У меня на донышке банки как-то остался. Я про него забыл. Потом смотрю, а там гадость какая-то чёрная. Травят народ. А цены дерут! Валера деньги-то прислал?
   Видимо, в череде риторических вопросов это был единственный, на который Олег Сергеич хотел бы получить ответ. Он замолчал и выжидающе посмотрел на Олега.
   – Деньги?
   Олег соображал, стоит ли открыться или попытаться расспросить Олега Сергеича исподволь. Откровенничать со словоохотливым художником не хотелось. К тому же пришлось бы слишком долго всё объяснять, поэтому он склонился ко второму варианту и осторожно произнёс:
   – Нет. Он про деньги ничего не говорил.
   – Вот жук. Он что думает, я ему благотворительный фонд? И так почти задаром работаю. Пора бы уже прибавить. На эти плакаты одной краски сколько уходит. Кто ему ещё будет задарма рисовать? Передай, что афишу получит, когда отдаст деньги. Так и скажи: «Утром деньги – вечером стулья». А то у нас каждый первый – Остап Бендер. Кругом мошенники, куда ни кинь. Нет, ну ты посмотри. Афишу, значит, подавай, а платить – его нету. Нашёл дурака. У нас какой договор был? Оплата по факту. Так ему и передай.
   – Хорошо. Передам, – покорно согласился Олег, лихорадочно прикидывая, как половчее перевести разговор на вечер похищения.
   Покладистость Олега смягчила Олега Сергеича, и он уже без прежней злости спросил:
   – Ты у Валеры недавно работаешь?
   – Второй день, – не моргнув глазом, соврал Олег.
   Художник заговорщически подмигнул.
   – Так, может, это он тебе пока не доверяет? Проверяет? Да ты не смущайся. Он по-своему прав. Сейчас ведь каждому доверяться не станешь. Вон сколько аферистов. Меня тут в магазине чуть не обули. Я ей пятисотку даю, а она мне сдачи с сотенной. Ну народ! Куда ни повернись, кругом мошенники!
   – А правда, что вас один раз похитили? – вставил Олег.
   – Похитили? А, это когда меня вместо психа загребли? Это тебе Валера рассказал? Да, было дело. Я тогда самый большой гонорар получил. Тысячу зелёных, как с куста. А ты как думал?
   За моральный и телесный ущерб. Они ведь меня вырубили профессионально. Специалисты. Помню только, вышел покурить. Подходят двое – и темнота. Очнулся у главврача в кабинете.
   – У главврача? – переспросил Олег.
   – Ну да. Дурдома, откуда этот псих рванул.
   – А как его зовут? – спросил Олег.
   – Кого? Психа-то? А фиг его знает.
   – Да нет, главврача.
   – A-а. Полянский Евгений Борисович. Вежливый такой. А попробовал бы он быть невежливым. Я свои права знаю. Я ещё жалею, что мало с них стесал. Надо было больше просить. Никуда б они не делись. Как миленькие бы раскошелились. Как думаешь?
   Олег пожал плечами. Он пытался осмыслить полученную информацию. Выходит, сумасшедший похитил в клинике флешку, а потом его замучила совесть, и он решил вернуть украденное главврачу. Все частицы головоломки встали на свои места, но Олегу от этого легче не стало. Кто бы мог подумать, что Женя – главврач клиники, а он ему тыкал, как пацану.
   – Где находится эта психушка? – спросил Олег.
   – А тебе зачем? – подозрительно прищурился художник.
   – Просто интересно.
   – Смотри-ка, любознательный какой. Не твоего ума это дело, – неожиданно замкнулся Олег Сергеич. – Чай допил? А то у меня ещё дел полно.
   Олег понял, что больше ему ничего вытянуть не удастся. Не стоило злоупотреблять гостеприимством разговорчивого художника. К тому же сейчас Олегу было необходимо побыть одному, чтобы осмыслить всё услышанное.
   – Да, я пойду, – сказал он, поднялся из-за стола и направился к выходу.
   – Эй, горе-курьер. Афишу забыл, – окликнул его Олег Сергеич.
   – Так ведь у меня нет денег, – напомнил Олег.
   – Ладно уж, возьми так, – щедро предложил художник. – Скажи, завтра я за деньгами сам зайду.
   – Нет, не надо. Лучше я приду в другой раз, – отказался Олег.
   Не хватало ещё взвалить на себя проблему с афишей. Что с ней потом делать? Не над кроватью же вешать. К тому же, когда за афишей явится настоящий курьер, у Олега Сергеича будут все основания утвердиться в своём мнении, что вокруг одни мошенники.
   Вопреки стремлению Олега оставить злополучную афишу у её создателя, его реплика, видимо, убедила разуверившегося в мире художника в том, что на свете есть и честные люди, потому что он сказал:
   – Бери, бери. А то Валера тебя ещё и уволит. Но передай ему, что это в последний раз. Пускай не думает, что если у меня прописки нет, то на мне можно кататься. Я тут халтурку в газете нашёл. Им тоже нужен художник, а не прописка.
   Олег Сергеич чуть ли не силком вручил Олегу свёрнутую в рулон афишу и выпроводил за дверь. Собачка автоматического замка щёлкнула, словно кто-то взвёл курок. Олег стоял под дулом глазка, не зная, что делать. Он хотел постучать, но передумал. Повертев в руках бесполезный рулон, он поставил его возле двери и быстрым шагом зашагал прочь.
   Визит к обитателю подвала обернулся неожиданной стороной. Если бы Олег догадался прийти к нему раньше! По мере того как Олег обдумывал всё, что услышал, он понимал, какого свалял дурака. Стоило потянуть за нужную ниточку, как клубок загадок распутался. Всё, что прежде казалось лишённым логики, обретало смысл и вставало на свои места.
   Длинноволосый сбежал из сумасшедшего дома. Теперь это казалось ясным как день. У Олега ещё тогда возникли подозрения на его счёт. Вне всяких сомнений, парень был психом. Ничего удивительного, что он постоянно озирался, будто опасался погони. Но зачем он украл у главврача программу? Может, он к тому же ещё и клептоман, тащит всё, что плохо лежит? А потом одумался, решил вернуть украденное, вот и нашёл бесплатного курьера. Назад-то в дурдом не хочется. Псих, а соображает.
   Ситуация была простой и до такой степени прозрачной, что оставалось только удивляться, как Олег раньше обо всём не догадался. Его сбила с толку внешность сотрудников клиники. С таким зверским видом они больше походили на бандитов, чем на медработников. Впрочем, они же, судя по всему, не врачи, а санитары. С психами только таким и работать. А что до иномарки, так мало ли кто сейчас ездит на иномарках.
   В этом уравнении больше не было неизвестных. На все вопросы нашлись ответы. Оставалось пойти к главврачу с повинной. Олег был уверен, что найти психиатрическую клинику не составит труда. Во-первых, их не так уж много, а во-вторых – он знал имя и фамилию главного врача.

Глава 22

   За окном сыпала снежная крупа. Крошечные льдинки, похожие на манку, стучали о стекло.
   «Вот она – манна небесная. Ловишь пригоршнями, думаешь – навсегда, а подержишь на ладони, и остаётся лишь мокрое пятно. Ухватить удачу за хвост – это ещё половина дела, а вот попробуй её удержать. Кажется, крепко вцепился, навечно, а она, как ящерица, выскользнула, и в руках – один хвост», – мрачно думал стоящий возле окна человек.
   Вспомнилось, как в детстве они с братом ловили ящериц. Уже тогда Стас во всём обставлял его, хотя был на два года младше. Брату вообще всегда везло. Он шёл по жизни лёгко, неприятности обходили его стороной. С ним наверняка не случилось бы того, что приходится теперь расхлёбывать.
   Мужчина отошёл от окна и сел за массивный дубовый стол. Он чувствовал себя неуютно за этим монументальным творением мебельщиков. Для него всегда оставалось загадкой, почему Стасу нравилось всё большое и громоздкое, ведь они с братом были одного роста.
   У Стаса вообще была склонность к гигантомании. Стол остался от него, впрочем, как и кожаный диван с креслами, и стеллажи с книгами по специальности, и даже длинноворсовый ковёр в пастельных тонах, придающий помещению особый уют. Новому хозяину кабинета хотелось убрать чудовищный стол и всё перестроить по-своему, но он не решился ничего трогать. Даже «Мастер и Маргарита» и пара томов Джона Фаулса, которые брат когда-то поставил на полку, оставались там по сей день и довольно странно смотрелись среди книг по медицине.
   На столе рядом с компьютером в рамке из красного дерева по-прежнему стояла фотография женщины со слегка раскосыми, миндалевидными глазами потомков древних скифов. Пожалуй, это была единственная вещь, которую новый владелец кабинета искренне хотел сохранить. Он никогда не встречал женщины, похожей на Альбину, жену брата.
   Она была красивой, умной, спокойной и на удивление кроткой. С тактом, присущим женщинам Востока, она всегда подчёркнуто отводила мужу главенствующую роль. Почему в тот роковой день она оказалась в машине рядом со Стасом? Всё могло сложиться иначе. Впрочем, это всего лишь пустые домыслы. Альбина была его тайной, его недосягаемой мечтой. Она даже не подозревала, насколько сильно, но безнадёжно он любит её.
   Многие считали, что, сохраняя кабинет в первозданном виде, старший Полянский отдаёт дань уважения брату, и лишь сам он знал, что это скорее проявление слабости и отчасти трусости. Сначала он боялся что-либо менять, чтобы не вызвать кривотолков среди персонала, обожавшего бывшего начальника, а потом уже не мог разрушить приросшую к нему репутацию идеального брата. Никто и не подозревал, что ступор, в который он впал, узнав о гибели Станислава, быстро сменился облегчением и скрытой радостью. Сорок с лишним лет он был на вторых ролях и жил в тени младшего брата. И вот наконец он стал хозяином положения, а заодно и владельцем дорогой частной клиники.
   Единственное, что он решился заменить, так это золочёную табличку на двери кабинета главврача. Вместо «Станислав Борисович Полянский» теперь на ней красовалось: «Полянский Евгений Борисович». Впрочем, чаще его называли просто Доктор. Ещё в школе ему дали такое прозвище, и со временем оно так приклеилось к нему, что заменило настоящее имя. Он любил свою работу и буквально дневал и ночевал в клинике, редко наведываясь в свою двухкомнатную квартиру в центре Москвы. Работа заменяла ему всё: дом, отдых, семью, которой он так и не обзавёлся.
   Он был рабочей лошадкой при своём удачливом брате и в глубине души считал, что судьба к нему несправедлива. В то время как он трудился не покладая рук, Станиславу доставались лавры победителя. В медицинских кругах именно его считали светилом науки. Конечно, порой у него возникали неплохие идеи, но чего бы стоили его озарения без изматывающей и кропотливой работы в лаборатории, без опытов, записей и статистики?
   И вот в одночасье всё изменилось. Король умер. Да здравствует король! Евгений Борисович переселился в кабинет главного врача. Формально клиника принадлежала дочери Станислава, а Евгений Борисович был всего лишь опекуном, но фактически он стал здесь полноправным руководителем. Поначалу работа администратора пугала его. Он боялся, что не сумеет справиться со штатом, но хорошо налаженный механизм продолжал делать своё дело. Клиника не нуждалась в рекламе. Богатые пациенты и их родственники охотно несли сюда свои деньги.
   Никто не знал, что главное наследство, оставшееся после брата, – это не клиника, а разработка специальной программы. Она была результатом многолетних исследований и упорного труда. Поначалу Евгений Борисович не верил в концепцию брата о возможности телепатии. Будучи материалистом, он весьма скептически относился к любым паранормальным явлениям. Но Станислав имел удивительную способность заражать своими идеями.
   Многочисленные эксперименты принесли плоды. Результаты превзошли все ожидания. Оказалось, что телепатический дар можно вызвать искусственно, но, к сожалению, воздействие на мозг не проходило бесследно. Оно неизменно разрушало психику, и обезьяны, на которых проводили опыты, скоро погибали. Исследования проводились в глубокой тайне. Станислав не хотел поднимать шумиху до тех пор, пока они не сумеют обуздать выпущенного на волю джинна и сделать телепатию безопасной для тех, кто ею обладают.
   После гибели Станислава все наработки достались его старшему брату. Евгений Борисович радовался, что наконец-то справедливость восторжествует и мир узнает, что есть и другой Полянский. Он рассчитывал в ближайшее время завершить работу над проектом и уже примерял на себя звание нобелевского лауреата, но, как оказалось, преждевременно. Судьба снова показала ему дулю. Без Стаса дело застопорилось. Нужны были новые финансовые вливания, дополнительные эксперименты. Опыты над обезьянами себя исчерпали.
   Доктор несколько месяцев безуспешно бился над решением задачи, когда однажды ему приснился брат. Как будто они были в старом доме, где родились и выросли. Посреди двора почему-то стоял громадный дубовый стол. Станислав сидел на краешке стола и рисовал на листке шариковой ручкой геометрические фигуры, как он всегда делал, когда думал, а потом вдруг поднял глаза, грустно улыбнулся и произнёс: «Запомни, Жека: рождённый ползать летать не может».
   Сон был настолько ярким, словно всё происходило наяву. Пробудившись посреди ночи, Евгений Борисович так и не смог больше уснуть. Он ворочался, мучаясь от сознания своей беспомощности, а в ушах стоял насмешливый голос брата. Именно тогда он решился на отчаянный шаг – проводить опыты над пациентами. Стремление во что бы то ни стало доказать брату, что он тоже чего-то стоит, заставило его пренебречь моралью и клятвой Гиппократа. Он как будто забыл, что Станислав Полянский мёртв и ему уже ничего нельзя доказать.
   Доктор с удвоенной энергией, граничащей с остервенением, взялся за новые исследования. После смерти первого подопытного пациента он испытал некоторую нервозность, но она не имела ничего общего с угрызениями совести. Скорее, это был испуг школяра, который боится, что его уличат в непристойном занятии. Всё прошло без проблем. Родственники больного приняли известие о его смерти с явным облегчением. С тех пор Евгений Борисович стал осторожнее подходить к выбору «человеческого материала», предпочитая тех, чьи родные были сами рады избавиться от обузы. Последующие смерти он рассматривал лишь как необходимую жертву науке. Рано или поздно подопытные всё равно закончили бы свою жизнь в психиатричке.
   Гром грянул, когда системный администратор клиники случайно влез в секретные файлы и под воздействием просмотренной программы покончил жизнь самоубийством. Это был серьёзный удар, но не потому, что Доктор оплакивал молодого сотрудника. Смерть парня вызвала у него не сожаление, а скорее злость. Никто не просил компьютерщика совать свой нос куда не следует. Он поставил под угрозу репутацию клиники. Пока шло выяснение обстоятельств его гибели, к главврачу зачастила полиция, и эксперименты пришлось приостановить.
   Скандал удалось замять, однако парень перед смертью жестоко отомстил за себя. Заподозрив неладное, он поделился своими подозрениями с другом по имени Макс, подрабатывавшим в клинике санитаром. Покров секретности, окутывавший эксперимент, трещал по швам. Но это было ещё полбеды. Парень уничтожил все архивы с многолетними наработками и саму программу, сделав единственную копию и передав её товарищу.
   При воспоминании о псевдобогемном Максе Доктора передёрнуло. Ему никогда не нравился этот патлатый ублюдок, так и не удосужившийся постричься, несмотря на все замечания. Откровенно говоря, Доктор сильно струхнул, когда тот пригрозил, что предаст гласности несанкционированные опыты над людьми. Над Евгением Борисовичем нависла нешуточная угроза тюремного заключения, но ему на руку сыграло людское любопытство. Макс проверил действие программы на себе, и поселившийся у него в мозгу вирус разрушения заставил его шагнуть под колёса машины.
   «Сдох и поделом. Жалко, слишком поздно», – со злостью подумал Евгений Борисович.
   Оправившись от испуга за свою жизнь и свободу, Доктор понял, какую жестокую шутку сыграла с ним судьба. Несколько лет он потратил на то, чтобы решить последнюю часть головоломки, и вдруг в одночасье потерял всё. Нужно было начинать с нуля. Поначалу Евгений Борисович надеялся, что сумеет восстановить утраченное, но без Станислава это оказалось невозможным. Брат унёс с собой часть секретных сведений, будто заранее знал, как всё обернётся, и теперь ухмылялся из могилы, глядя на тщетные попытки своего менее удачливого родственника. «Запомни, Жека, рождённый ползать летать не может».
   Доктор стиснул зубы. Пока оставалась хоть малая толика надежды, он не намеревался отступать.
   Выйдя из кабинета, Евгений Борисович поднялся в комнату, где над винчестером колдовал новый компьютерщик. Его рекомендовали как одного из лучших специалистов, хотя по виду этого не скажешь. Потёртые джинсы, вытянутый на локтях свитер. Ему было под сорок, а он до сих пор звался Славиком.
   В кабинете царил рабочий порядок, практически неотличимый от беспорядка. Аккуратного и педантичного Евгения Борисовича обычно коробило от подобного хаоса, но сейчас он не замечал бедлама. Он скользнул взглядом по стоящему на столе оголённому системному блоку со спутанными жилами цветных проводов.
   Славик обернулся.
   – А, Док. Я как раз собирался к вам.
   – Получилось? – воспрянул Евгений Борисович.
   – Нет, безнадёга. Не вытащить. Стёрто начисто.
   Евгений Борисович уже слышал этот приговор. Это была последняя инстанция. Больше апелляцию подавать некуда.
   – Но ведь хард-диск как-то восстанавливают. Мне говорили, что вы творите чудеса, – сказал он, цепляясь за остатки надежды.
   – Чудеса – это не ко мне. Здесь не тот случай. На будущее, если что-то важное, надо держать на запасном диске, или на худой конец на флешку сбрасывать.
   Слова звучали как насмешка. С утратой программы, которой он посвятил столько лет, будущее для Евгения Полянского теряло смысл. Даже любимая работа больше не увлекала.
   С точки зрения обывателя, он был счастливым человеком. Он имел всё: свободу, собственную клинику, деньги. И при этом чувствовал себя так, будто у него ампутировали жизненно важный орган, без которого можно существовать, но нельзя оставаться полноценным. У него были две тайные мечты: Альбина и Нобелевская премия, и обе брат забрал с собой.
   Впрочем, шанс всё же оставался. Программа вырвалась за стены клиники, и где-то в огромном мегаполисе уже начала действовать. Доктор не сомневался, что скоро её разрушительная сила проявится. Не всякое знание – благо. Похититель обречён. Он, Евгений Полянский, должен схватить вора, прежде чем тот лишится разума и уничтожит программу. В любом случае с ним надо что-то делать. Наивный глупец по имени Олег сунулся в сферу, не предназначенную для чужих умов.

Глава 23

   Прошлогодний телефонный справочник выглядел затрёпанным и распухшим, как будто информации было тесно на испещрённых мелким шрифтом страницах и она, точно опара, стремилась вылезти наружу, вспучив обложку толстенного тома. Видимо, раньше справочником пользовались часто. У новых хозяев он получил законную передышку.
   Инна Михайловна хранила его на всякий случай, не выбрасывать же добро. Порой Олега раздражала привычка матери подбирать то, что другие выкидывали. Однако сейчас справочник пришёлся как нельзя кстати. Пробежав глазами по оглавлению, Олег нашёл нужный раздел и уселся обзванивать психиатрические клиники.
   Осознание того, что за таинственной флеш картой стоят специалисты, успокаивало и придавало уверенности. В последнее время приступы ясновидения изматывали Олега своим постоянством. К тому же приятных, умиротворяющих картин никогда не возникало, как будто жизнь состояла из одних катастроф и катаклизмов. Возможно, способность черпать информацию обострялась в момент наивысшего накала, наибольшей боли. Так или иначе, он устал быть предвестником беды и пропускать через себя чужие страхи и страдания.
   Олег жил на грани кошмара и яви. После приступов ему не раз приходила мысль, что быть таким, как все, – не так уж плохо, поэтому он с радостью ухватился за ниточку надежды, что доктора помогут ему избавиться от изнуряющих видений.
   Олег уже начал набирать номер, когда энтузиазм вдруг уступил место сомнению. А что если после того, как он расскажет психиатру о своих проблемах, его упрячут в сумасшедший дом? Уж если ему самому порой казалось, что он сходит с ума, то там и подавно решат, что он их пациент.
   Решимости отыскать Евгения Борисовича поубавилось. Рука сама собой опустила трубку на рычаг. Перспектива оказаться в психиатрической больнице страшила Олега едва ли не больше чумы ясновидения. При мысли о том, что Маша узнает, что он лечится в дурдоме, его прошиб холодный пот. А что станет с матерью? Она этого не перенесёт. Как бы его ни мучили головные боли и приступы депрессии, он не спешил примерять смирительную рубашку.
   Поразмыслив, Олег решил, что Евгению Борисовичу о своих экстрасенсорных способностях лучше не заикаться, а значит, на его врачебную помощь рассчитывать не приходилось. Горе-провидец отчётливо осознал, что загнал себя в тупик, из которого нет выхода.
   Что его дёрнуло запускать эту программу! Если бы он не стал любопытствовать и сразу её отдал. Если бы… К сожалению, прошлое не знает сослагательного наклонения. Произошло то, что произошло, и теперь оставалось искать способ из этого выпутаться.
   С одной стороны, программу нужно вернуть, но с другой – это опасно. Олег не обольщался на тот счёт, что при встрече ему удастся провести специалистов. Евгений Борисович наверняка заметит, что с ним творится неладное. И вообще, так ли необходимо возвращать программу? Скорее всего это лишь копия. Вряд ли псих вынес из клиники что-нибудь по-настоящему ценное.

   В это же время Евгений Борисович Полянский тоже листал телефонный справочник. Открыв телефонную книгу на странице, где предлагались услуги частного сыска, он задумчиво пробежал глазами по колонке адресов и телефонов и вернул справочник на полку. Привлекать к делу лишних людей не хотелось. Лучше решить всё внутренними силами.
   Словно в ответ на его мысли, мобильный телефон бравурно пропиликал фрагмент из Чайковского. «Лёгок на помине», – подумал Доктор, глянув на определившийся номер, и поднёс трубку к уху.
   – Да, Виктор… Зайди.
   Евгений Борисович нервно крутил в руках дорогую ручку Dupont, то выдвигая стержень, то снова утапливая его. Виктор официально числился начальником охраны, но не дежурил по обычному графику. Вместе со своим постоянным напарником со странной фамилией Куча он выполнял деликатные поручения. Эти двое тоже были приобретением прежнего главы клиники, и его преемник в их присутствии чувствовал себя неуютно.
   Говорили, что Виктор в прошлом был спортсменом, хотя, глядя на его ожиревшую тушу, с трудом верилось, что когда-то он был в спортивной форме. Доктор считал его тёмной лошадкой, а его приятель и вовсе выглядел как закоренелый бандит. Откровенно говоря, Евгений Борисович предпочёл бы не иметь с ними дела, но Станислав считал, что бывают моменты, когда такие люди незаменимы. «Бизнес – это волчья стая. Стоит выказать слабину, как тотчас тебя норовят загрызть», – полушутя-полусерьёзно говорил он.
   Позже, заняв кабинет покойного брата, новый главврач не раз убеждался в справедливости его слов. Порой простое присутствие этой парочки позволяло безболезненно решить многие спорные вопросы. Доктор привык мириться с их существованием как с производственной необходимостью, хотя по-прежнему побаивался их и не доверял им до конца. Но сейчас пришло время деликатных поручений, и Евгений Борисович был искренне рад иметь таких помощников.
   Тучный, гороподобный начальник охраны и его высокий, накачанный помощник как нельзя лучше вписывались в интерьер просторного кабинета. На их фоне директор клиники, сидящий за громадным столом, казался карликом. Вошедшие сели. Евгения Борисовича, как всегда, покоробило, что они сделали это без приглашения. Со Станиславом они не позволяли себе подобной вольности.
   – Какие новости? – сдержанно спросил он.
   – Пытались пробить мобильник, с которого он звонил в последний раз, но там глухо. Парень хитёр как лиса. Каждый раз звонит с чужого номера, – доложил толстяк.
   «Парень не просто хитёр. Скорее всего, он умеет читать мысли и предугадывает каждый очередной шаг», – подумал Евгений Борисович, но не счёл нужным говорить об этом вслух, а вместо этого поинтересовался:
   – А что насчёт того парня из зала игральных автоматов?
   – Пока ничего, – пожал плечами Виктор.
   – Так поезжайте туда ещё раз. Делайте же что-нибудь. Мне нужны результаты! – не в силах больше сдерживать нервозность, воскликнул Евгений Борисович.
   – Может, он ещё сам позвонит? Он как будто играет в кошки-мышки. Позвонит, назначит встречу и исчезает, – развёл руками толстяк.
   – Не позвонит он! Самим надо искать! – выкрикнул Доктор и сник, как будто вспышка гнева выкачала из него все силы.
   Он провёл рукой по редеющей шевелюре и устало посоветовал:
   – Наведите справки в поликлиниках района, где он проживает: не обращался ли кто с эпилептическими припадками или другими подобными жалобами.
   – Вы думаете, у него то же, что у Самойлова и Макса?
   – Боюсь, что да.
   Куча, который до сих пор сидел молча, присвистнул. Доктор обратился к Виктору:
   – Нужно найти флешку прежде, чем с этим ублюдком что-нибудь случится. Сделайте всё возможное.
   Он попытался придать своему взгляду жёсткость, но страх, змеёй свернувшийся в душе, мешал вжиться в роль погибшего брата.
   – Кстати, Док, мы не задавали вам лишних вопросов, но хотелось бы знать, что на этой флешке.
   Все, у кого она побывала в руках, плохо кончили, – поинтересовался Виктор.
   Евгений Борисович боялся этого вопроса. До сих пор ему удавалось скрывать правду о существовании программы, способной воздействовать на человеческий мозг. Он и теперь не был уверен, что в это стоит посвящать посторонних. Но с другой стороны, эти двое должны быть во всеоружии и знать, что парень, возможно, обладает даром ясновидения. Однако давать им в руки слишком много козырей было нежелательно, чтобы потом не оказаться у них в заложниках.
   Евгений Борисович осторожно произнёс:
   – Данные о незавершённых исследованиях, которые в дальнейшем помогут излечивать психических больных.
   – А пока они делают шизиков из здоровых, – усмехнулся прямодушный Куча.
   – Я же сказал, опыты ещё не завершены. Поэтому мне и нужна эта карта.
   – О’кей, Док. Как только появятся новости, доложим, – сказал Виктор, поднимаясь со стула.
   Евгений Борисович кивнул, кляня себя за неспособность держать всех в узде, как это делал Стас. Тот ни за что бы не позволил подчинённому откланяться, прежде чем он сам не разрешит ему уйти. Последнее слово всегда оставалось за ним. Впрочем, сейчас Доктор был рад, что эти двое покинули кабинет. Разговор вымотал его.
   Оставшись один, Евгений Борисович налил себе рюмку коньяка. Он редко употреблял алкоголь, но сейчас чувствовал, что ему необходимо расслабиться. Он не стал согревать рюмку в ладонях, как это требуется, чтобы насладиться ароматом напитка, а проглотил коньяк залпом, точно водку. Жидкость обожгла рот, не произвела никакого другого эффекта, как будто он выпил простую воду.
   Он понял, насколько устал от волнений последних недель. После смерти брата сначала всё шло как по маслу. Почему же вдруг произошёл сбой? В одночасье всё покатилось в тартарары. И теперь ещё этот незнакомец, наложивший лапы на бесценную информацию. Вне всяких сомнений, он приобрёл способность к ясновидению. Вопрос в том, как именно на него подействовала программа.
   Подобный эксперимент ни для кого не проходил бесследно. Рано или поздно парню понадобится помощь психиатра. Конечно, если он недолго находился под воздействием программы, не факт, что у него проявятся симптомы болезни, но как только он обнаружит связь между даром предвидения и программой, он обязательно захочет запустить её снова.
   В этом Евгений Борисович не сомневался. Он слишком хорошо знал людей. Он и сам не отказался бы от подобного подарка, но только когда всё будет выверено и абсолютно безопасно. Ясновидение даёт власть, а власть – как наркотик.
   Хочется всё больше и больше. Парень сожжёт себя, и нужно перехватить флешку, пока он не кончил жизнь так же, как другие до него.

Глава 24

   Утро. Тиканье будильника. Негромкое позвякивание посуды на кухне. Шум льющейся из крана воды. Лёгкий щелчок электрического чайника.
   Олег лежал с закрытыми глазами, оттягивая момент подъёма. Скоро мать придёт его будить, а пока хотелось понежиться в постели, слушая обычные будничные звуки и ни о чём не думать, совсем как раньше, когда мир был прост и ясен и каждый очередной день не нёс сюрпризов. Впрочем, всё это осталось в прошлом, как и роскошь бездумно поваляться в постели. Стоило проснуться, как на него накатывала тревога.
   Олег тщетно пытался распутать клубок проблем, которые всё больше затягивались в гордиев узел. Только вот меча, чтобы его разрубить, не было, да и сам он далеко не Александр Македонский, чтобы, рубанув сплеча, разом покончить со всеми неурядицами.
   Его тяготили два долга, которые он так и не смог вернуть: занятые тайком деньги и чужая флешка. Как он ни старался, ему не удавалось собрать даже половины той суммы, которую он взял у матери из заначки. Что касается флешки, он так и не сумел для себя решить, чего боится больше: внезапных приступов ясновидения или лечения в психиатрической клинике. Размышления завели его в тупик. В душе снова нарастало беспокойство.
   Следуя совету Ирки Мироновой, Олег попытался перевести мысли на что-нибудь приятное. Он подумал о Маше, но эйфория, которая возникала, когда он рисовал в воображении Машин образ в первые дни их встреч, куда-то испарилась, уступив место сомнениям. Олег не мог отделаться от ощущения, что рядом с этой девчонкой должен быть кто-то другой. Его отношения с Машей напоминали хождение по зыбкой топи, твердь оказывалась обманом, и каждый шаг приходилось выверять, чтобы не провалиться в студёную глубину реальности, пробудившись от сладкой мечты.
   Других радостей в жизни не наблюдалось, даже пустяковых. Разве что одна: школа близко, не надо ехать на метро. Олег усмехнулся неожиданной мысли. С чего это вдруг взбрело в голову? Он сроду не добирался до школы на транспорте. Правда, если бы мать не перевела его в лицей по месту нового жительства, пришлось бы вставать ни свет ни заря и тащиться за тридевять земель с двумя пересадками.
   – Олежек, просыпайся. Пора уже, – крикнула с кухни Инна Михайловна.
   Промычав в ответ что-то нечленораздельное, Олег побрёл в ванную. Повернув кран, он поднял глаза на зеркало. Оно только отчасти выполняло своё предназначение. От сырости амальгама попортилась. Отражение было подёрнуто вечным туманом, а кое-где расплылись чёрные кляксы. Если бы зеркало не было вмуровано в стену, его давно бы следовало заменить, но для этого пришлось бы отбивать плитку, которая пусть пожелтевшая и покрытая известковым налётом, всё же держалась на совесть.
   Олег всмотрелся в своё лицо, насколько позволяла мутная зеркальная поверхность. С тех пор как в нём поселилась таинственная сила, заставляющая погружаться в чужую боль и горе, внешне он ничуть не изменился. Или всё же изменился, но сам того не замечает?
   Инна Михайловна заглянула в ванную и всплеснула руками.
   – Молодец! Вода хлещет, а он стоит. Ты что уснул? Поторопись, а то позавтракать не успеешь.
   – Угу, – кивнул Олег.
   Почистив зубы, он долго плескал в лицо холодной водой, как будто надеялся смыть беспокойство и заботы. Когда он вышел из ванной, мать уже надевала пуховик. Увидев сына, она напомнила:
   – Посуду за собой помой, а то оставишь на столе тараканов приманивать.
   – Ладно. Ты там осторожней, – сказал он.
   – Чего это вдруг ты такой заботливый? – удивилась Инна Михайловна.
   – Просто.
   Предупреждение вырвалось само собой. По сути, оно ничего не значило. Знак внимания. Захотелось сказать матери что-то приятное. В последнее время он не баловал её нежностью.
   – Ты лучше за собой смотри. Носишься между машинами. Когда только ума наберёшься и бросишь эту дурью работу? Хоть бы обо мне подумал, – натягивая сапоги, проворчала Инна Михайловна.
   «Потому и не могу бросить, что думаю о тебе», – мелькнуло у Олега в голове, а вслух он пообещал:
   – Скоро брошу.
   – Ты с этой работой совсем себя загонишь. Куда это годится – головные боли в твоём-то возрасте! А потом там опасно. Машины мчатся.
   – Это же перекрёсток. Они на светофоре стоят, – возразил Олег.
   – Некоторые не смотрят, светофор – не светофор. Несутся на красный свет как угорелые. Сейчас закон не писан, лишь бы деньги были.
   – Да ладно тебе, мам. Ничего не случится. Это же не метро.
   – А при чём тут метро? – спросила Инна Михайловна.
   Олег пожал плечами.
   – Не знаю. К слову пришлось.
   Проводив мать, он прошёл на кухню. Возникшее после пробуждения беспокойство усилилось. Сначала Олег не придал этому значения, списав на свои неразрешённые проблемы, но тревога нарастала. За этим стояло что-то другое. Но что?
   Взгляд скользнул по столу и задержался на лежащей там газете «Метро».
   Слово притягивало. Олега кольнуло узнавание, как будто он долго искал не знамо что и вдруг нашёл. Всё утро помимо воли у него в подсознании вспыхивали мысли о метро, как неразличимый глазом, но навязчивый двадцать пятый кадр. Страх перед очередным приступом ознобом пробежал между лопаток.
   – Я не хочу! Нет! – выкрикнул Олег, будто кто-то мог его услышать.
   Он схватил газету и разорвал надвое, словно, уничтожив напечатанное, мог предотвратить припадок. Звук рвущейся бумаги принёс странное удовлетворение, и Олег стал рвать газету в клочья, ещё и ещё. Ему хотелось крушить всё вокруг, чтобы высвободить скрытую в нём энергию и избавиться от мучительного пароксизма. Он опомнился, когда рвать было уже нечего. Пол устилали мелкие клочки. Олег тупо смотрел на газетные обрывки у себя под ногами, а потом медленно провёл рукой по волосам.
   «Чего это я? Псих. Натуральный псих. Если так пойдёт дальше, меня точно упекут в дурдом», – приходя в себя, подумал он.
   Взяв веник, он подмёл пол и выбросил мусор в ведро. Между тем мозг буравила догадка, переходящая в уверенность: в метро должно что-то произойти.
   Он перешёл в гостиную, сел на диван и прислушался к себе. Никаких признаков приближающегося приступа.
   «Может быть, обойдётся?..» – с трусливой надеждой воспрянул Олег, но внутренний голос тотчас вставил своё «НО».
   «…НО даже если на этот раз видение пройдёт стороной, это ничего не изменит. Назревает катастрофа…
   …Я-то тут при чём?..
   …НО что если её можно предотвратить? Предупредить заранее?..
   …Мне всё равно не поверят…
   …НО если анонимно позвонить по телефону?..
   …Я ведь ничего толком не знаю…
   …НО можно узнать…»
   Олег в бессилии откинулся на спинку дивана. В школу он безнадёжно опоздал. Уроки уже начались. Впрочем, сейчас его это не волновало. Нервы были натянуты до предела. Перед ним стоял нелёгкий выбор: быстро собраться и всё же отправиться на занятия или войти в транс по собственной воле, зная, что за этим последует жуткая головная боль, полный упадок сил и депрессия. Прежде видения накатывали сами собой. Олег и представить себе не мог, что когда-нибудь решится вызвать их сознательно. Как начинающий парашютист не может переступить порог двери самолёта, так и Олег готовился совершить прыжок из сознательного мира в пугающие недра подсознания.
   Действуя интуитивно, он закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и расслабился.

   Месиво. Это слово подходило как нельзя лучше. После взрыва мясорубка паники перемешала людей в единую орущую, визжащую, давящую массу. В отчаянном стремлении вырваться из кошмара они задыхались, толкались, падали, топтали и давили других. Взгляд выхватывал из клубов дыма искажённые страхом лица, но картина смазывалась. Крики сливались в сплошную какофонию, отдельные люди – в стадо, обезумевшее в своём желании выжить. И именно эта тяга к жизни создавала давку и несла смерть.
   Олег физически ощущал ужас отдельного человека, многократно возведённый в степень толпы. Всеобщая истерия захлестнула и едва не поглотила его, когда он усилием воли заставил себя отстраниться. Он здесь не для того, чтобы сопереживать и пропускать через себя чужую боль. Он наблюдатель. Он должен узнать, что произошло. Перед глазами выплывали и растворялись отдельные картины. Панно из металла на гранитной обшивке. Таблички с названиями станций и переходов. Где же это? Букв не разобрать.

   Ухо уловило доносившийся с улицы вой сигнализации чьей-то машины. Видение рассеялось окончательно.
   Олег глубоко вдохнул, с шумом втянув носом воздух. До чего же сладостно ощущать, что можешь дышать полной грудью! Одна из многих радостей, которые мы не замечаем в повседневной жизни.
   Вот и люди, которые во время взрыва окажутся в метро, сейчас не задумываются, как дорого стоит глоток воздуха. Суетятся, дёргаются по пустякам, слушают сводки новостей, где наводнения, землетрясения, взрывы и крушения происходят с кем-то другим. До тех пор пока беда не случится, никто не ожидает, что именно он окажется в эпицентре трагедии.
   Внезапно Олега пронзило страшное подозрение. А вдруг всё уже свершилось? Вдруг уже поздно. Он включил телевизор. Пробежавшись по каналам, Олег убедился, что всё спокойно. Значит, время ещё есть. Но сколько? Нужно срочно звонить.
   Он набрал 911.
   – Служба спасения слушает.
   – Я хочу предупредить. В метро произойдёт взрыв.
   – Кто говорит?
   – Не важно. Будет взрыв в метро.
   – Где?..
   В самом деле – где? При таком количестве станций не хватит всей полиции, чтобы предотвратить катастрофу.
   – …Назовите своё имя и фамилию? – настойчиво повторили в трубке.
   Олег нажал кнопку отбоя. Всё получилось глупо. Вместо того чтобы предупредить, он только посеян панику. Он вспомнил, как в прежней школе какой-то шутник позвонил и сказал, что в здании заложена бомба. Тогда всех сняли с занятий, и прибыл наряд полиции с собаками. Но разве можно перекрыть всё метро, парализовав жизнь огромного города? Нужно во что бы то ни стало узнать название станции. Но как? Снова войти в транс? Олег был уверен, что на этот раз ничего не получится. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды.
   Головной боли, которая всегда сопровождала его возвращение в реальность, на этот раз не было. Разве что тяжесть в затылке. Может быть, потому что он сумел остаться лишь сторонним наблюдателем? Значит, можно научиться входить в транс без тяжёлых последствий? Об этом стоило подумать, но сейчас у него не было времени на анализ своих ощущений.
   Прежде нужно найти станцию, облицованную серым гранитом и украшенную панно с чеканкой. Идея казалась почти безнадёжной. Простой арифметический подсчёт говорил, что все станции не объехать до ночи. На каждую линию понадобится не меньше часа в один конец, плюс придётся возвращаться, чтобы сделать пересадку. Оставалось надеяться на удачу. Другого выхода Олег не видел.
   Подгоняемый беспокойством, он наспех оделся и поспешил в метро. Сбегая по эскалатору, он подумал, что играет с огнём. Кто мог гарантировать, что он не окажется в момент взрыва на злосчастной станции?
   «Чепуха. Ничего со мной не случится», – отмахнулся он от навязчивой мысли.
   «Вот и все так думают», – язвительно отозвался внутренний голос.
   Олег прислушался к себе. Страха за свою жизнь не было. Он боялся не успеть.
   Казалось, поезд ползёт удручающе медленно. Встав возле схемы метрополитена, Олег мысленно минусовал те станции, которые знал. Незнакомых оставалось куда больше. От тревоги и ощущения безнадёжности заныл желудок.
   – Молодой человек, не подскажете, где пересесть на «Фили»? А то я без очков не вижу, – обратилась к нему сидящая подле пожилая женщина.
   Вопрос вывел Олега из оцепенения.
   – А? «Фили»? Сейчас посмотрим.
   Пока Олег искал на схеме нужную пересадку, разум ненадолго освободился от оков нервозности и позволил подсознанию послать слабый сигнал. Разглядывая разноцветную паутину схемы метро, Олег на мгновение задержался на серой ветке. Он не отдавал себе отчёта, что зацепило его внимание. Волнение мешало сосредоточиться. Нужно было расслабиться и позволить чувствам, а не разуму, выбирать направление. Олег сделал глубокий вдох и медленно сосчитал до десяти.
   Следуя подсказкам подсознания, на «кольце» он сделал пересадку. Он шёл, как на автопилоте, не задумываясь. Казалось, ноги вели его сами. По мере того как он приближался к нужной станции, в нём росла уверенность, что он не ошибся, поэтому даже не удивился, увидев стены, облицованные серым гранитом. Олег с облегчением вздохнул: «Нашёл!»
   На табло светилось – 14.38.

   Не теряя времени даром, Олег взбежал по эскалатору и едва не столкнулся с полицейским. В первый момент он хотел всё объяснить, ведь дежурный затем и стоит, чтобы предотвращать теракты. Но после некоторого колебания Олег отмёл эту идею. Ему не поверят. В последнее время он вывел странную закономерность. Люди гораздо охотнее верили лжи, чем правде. Лучше позвонить. На телефонный звонок должны отреагировать. Во всяком случае, он на это надеялся.
   Выбежав из метро он достал мобильник, набрал номер и, как только трубку сняли, поспешно выпалил:
   – В метро произойдёт взрыв.
   Олег назвал станцию.
   – Кто говорит? – поинтересовался мужской голос.
   – Какая разница? – разозлился Олег. – Это не шутка. Метро взорвут на фиг, вы это понимаете?! – выкрикнул он и дал отбой.
   Поймав на себе удивлённый взгляд мужчины, которого привлёк его эмоциональный возглас, Олег мысленно выругался. Сейчас ему меньше всего хотелось обращать на себя внимание. Он повернулся к мужчине спиной и быстро зашагал прочь.

   Взрыв прогремел через полтора часа. Когда Олег услышал об этом в новостях, внутри у него словно что-то оборвалось. Почему никто ничего не предпринял? Неужели ему не поверили? Значит, всё напрасно?
   «Благодаря действиям спецслужб, которым удалось обезвредить два взрывных устройства из трёх, жертв оказалось значительно меньше, чем могло быть», – сообщил диктор.
   «Значит, поверили», – отметил про себя Олег.
   «Незадолго до взрыва в отделение полиции позвонил террорист и заявил о намечающемся теракте», – продолжал диктор.
   – Почему именно террорист? С чего они это взяли? – фыркнул Олег, вступая в одностороннюю полемику с телеведущим.
   «Пока специалисты затрудняются сказать, чем был вызван этот звонок. Вероятно, террористы были слишком уверены в себе, а может быть, у одного из них сдали нервы. Несколько очевидцев видели звонившего. В данный момент составляется его фоторобот».
   Олега прошибла испарина. Для полноты «счастья» не хватало, чтобы его объявили в розыск по подозрению в связи с террористами.

Глава 25

   Новость о взрыве в метро взбудоражила всех. Люди, которые не общались неделями, звонили друг другу и узнавали, всё ли в порядке. Телевизор работал в режиме нон-стоп. Блоки новостей выходили в эфир каждые полчаса.
   Евгений Борисович быстрым шагом шёл по коридору к холлу, где пациенты, пользующиеся относительной свободой, смотрели телевизор. Медсестры на посту не оказалось. Доктор увидел, что она тоже смотрит новости. Он подошёл к ней, но она даже не заметила его.
   «Прежде такого не бывало. У Стаса они все ходили по струнке», – с раздражением подумал Евгений Борисович.
   – Валентина, – окликнул он сестру.
   – Ой, Доктор, простите.
   – Зайдите в ординаторскую, – сухо произнёс Евгений Борисович.
   Медсестра последовала за ним.
   – Я на минуточку подошла новости о теракте посмотреть, – извиняясь, сказала она.
   Терроризм занимал Евгения Борисовича сейчас куда меньше, чем собственные проблемы. Как только закрылась дверь кабинета, он набросился на медсестру.
   – Я хотел бы знать, почему телевизор вообще работает. Разве не понятно, что вы ставите под угрозу душевное спокойствие пациентов. Для чего все старания и вся терапия, если одна дура сводит все процедуры на нет, извините за каламбур.
   – Но я думала…
   – Думать вам необязательно. Вам нужно просто выполнять свои обязанности. Чтобы больше я этого не видел. Если они хотят смотреть телевизор, ставьте видео. Комедию. Это принесёт гораздо больше пользы, чем все эти ужасы.
   – Хорошо, – кивнула медсестра.
   Доктор снова вернулся в холл. Блок новостей подходил к концу. Как только он завершился, главврач с профессиональной улыбкой обратился к пациентам.
   – А теперь, дорогие мои, пора отдыхать.
   – Доктор, а террориста поймают? – спросила полная женщина в ярком кимоно.
   Она была женой богатого бизнесмена, свихнувшейся на эзотерике и мистике. Впрочем, особого лечения ей не требовалось. Она была не более сумасшедшей, чем все, кто занимаются вызовом духов, столоверчением и прочими подобными экзерсисами. Даже её граничащая с фобией уверенность в том, что в мире полно энергетических вампиров, не требовала обязательного пребывания в клинике. Но её мужу было гораздо удобнее содержать жену под присмотром.
   – Конечно, поймают, – успокоил её Евгений Борисович.
   – Мне кажется, террористы просто хотели всех припугнуть. Несерьёзно как-то дважды звонить и предупреждать о взрыве, – сказал высокий, худой мужчина.
   – Дважды? – переспросил Доктор, просто чтобы поддержать разговор. Он знал, что если резко свернуть тему, то больные на ней ещё больше зациклятся. Нужно было действовать осторожно.
   – Ну да. Первый звонок был утром. Только тогда террорист не назвал станцию, а во второй раз сообщил точное место, – пояснила жена бизнесмена, проявляя потрясающую осведомлённость.
   – Вот я и говорю, зачем звонить дважды? – Мужчина уставился на Евгения Борисовича, словно тот, как главврач, должен был знать ответы на все вопросы.
   – А может быть, это предупреждение из космоса? – Женщина многозначительно подняла палец кверху.
   – Дорогуша, туда телефонную связь ещё не провели, – усмехнулся мужчина.
   – При чём тут это? Он не обязательно террорист. Может быть, этому парню было ниспослано откровение свыше, чтобы он предупредил о взрыве. Я читала…
   Евгений Борисович не слушал, что читала любительница мистики. Его ошеломили её слова. А что если она права? Что если это тот парень, которого они ищут? У пациентов, подвергшихся воздействию программы, наблюдались повышенные экстрасенсорные способности и открывался дар ясновидения. В таком случае дело осложнялось тем, что теперь парня ищут силовики.
   От волнения у Евгения Борисовича вспотели ладони. Он подозвал медсестру и с вежливой улыбкой перепоручил пациентов ей, а сам направился в свой кабинет и вызвал Виктора. Нужно было действовать решительнее. Единственная зацепка – парень из зала игровых автоматов.

   Вернувшись с работы, Инна Михайловна застала сына перед телевизором.
   – Про взрыв показывают? – спросила она с порога, стягивая пуховик и сапоги.
   – Угу, – мрачно заметил Олег.
   Ему было любопытно, что мать скажет о фотороботе «звонившего террориста». Когда он сам впервые услышал о том, что составляется его портрет, он занервничал, но, увидев лицо на экране, успокоился. К счастью, у нечаянного свидетеля его звонка была далеко не фотографическая память. На его взгляд, портрет был далёк от оригинала, и всё же Олега глодал червь сомнения.
   Инна Михайловна присела рядом с сыном.
   Диктор в который раз повторял один и тот же текст:
   – На основании показаний очевидцев составлен фоторобот звонившего террориста. Просим каждого, кому знаком этот человек, сообщить по телефонам…
   – И чего им спокойно не живётся? – покачала головой Инна Михайловна. – Ведь симпатичный парень. На тебя похож.
   Олег судорожно сглотнул.
   – На меня?
   Страх, словно железным обручем, сжал грудь.
   – В смысле такой же молодой, – пояснила Инна Михайловна. – И ведь у него тоже мать есть. Каково ей сейчас это видеть? Представляю, что она чувствует.
   «Ничего ты не представляешь», – мысленно выкрикнул Олег. Анонимный звонок грозил кучей неприятностей. Поистине с каждым разом судьба готовила всё более изощрённую пытку. Однако он и помыслить не мог, что на сегодня лимит неприятностей ещё далеко не исчерпан.

   Посмотрев новости, Инна Михайловна переоделась в домашний халат и пошла готовить ужин.
   Какие бы катаклизмы ни происходили в мире, а жизнь продолжалась. Уже на пороге кухни она спохватилась, что не вытащила из сумки деньги.
   – Сегодня зарплата была. Хозяин на премию расщедрился, – объявила она. – Очень кстати. Я тебе куртку присмотрела. Обещали хорошую скидку дать. Сезон кончается.
   Олег пропустил слова матери мимо ушей. Его мало интересовали тряпки, а сейчас и подавно мысли были заняты куда более серьёзными проблемами. Как быть, если сходство заметит не только мать? Знакомые, конечно, решат, что это случайность. Мало ли на земле похожих людей? Но что если его начнут узнавать на улице? Не может же он отрастить бороду или наклеить усы?
   – Интересно, куда я сунула конверт с деньгами? Всегда тут лежал, – озадаченно проговорила Инна Михайловна, перерывая бельё.
   В привычном месте денег не было. Она выдвинула нижний ящик, но и там заначки не оказалось.
   До Олега запоздало дошло, что случилось то, чего он опасался. Накануне вечером он принял решение положить в тайник всё, что успел собрать, а после по частям вернуть остаток. Но волнения минувшего дня отодвинули мысли о деньгах на второй план, и он так и не осуществил своего благого намерения. Если бы он послушался интуиции, то ничего страшного не произошло бы. Вряд ли мать стала бы пересчитывать купюры. Но сделанного не вернёшь. По закону подлости пропажа обнаружилась в самый неподходящий момент.
   Не зная, что предпринять и как оправдаться, Олег молчал.
   – Ума не приложу, куда он запропастился. Одежек, ты не знаешь?..
   Инна Михайловна обернулась к сыну, и слова застыли у неё на языке. По его лицу она всё поняла.
   – Ма, я взял на время. В долг. Я всё верну. Правда. Я уже часть собрал.
   Он бросился в свою комнату, достал из ящика стола приготовленные деньги и протянул матери.
   Инна Михайловна не отвечала. Она молча смотрела на сына, даже не взглянув на мятые бумажки. Он так и стоял с протянутой рукой. Олег отвёл взгляд. Деньги словно жгли ему руки. Он положил их в ящик, прямо на бельё.
   – Зачем? – тихо спросила Инна Михайловна. – Подарок надо было купить, – ляпнул Олег первое, что пришло в голову.
   – Девчонке, – с обречённостью произнесла Инна Михайловна.
   – Почему сразу девчонке? – пряча глаза, возразил Олег.
   – Не ради же парня ты будешь деньги у матери воровать, – жёстко произнесла она.
   – Ма, я тебе всё объясню, – взмолился Олег. – Рановато ты стал на девчонок заглядываться. Весь в отца. Тот тоже ни одной юбки не пропускал. Четырёх жён сменил, а уж однодневок – без счёта.
   Думала, хоть ты вырастешь другим. Но видно, яблочко от яблоньки…
   Поступок сына её ранил слишком тяжело. Ладно бы он взял деньги на что-то другое. Пускай бы даже игр или музыки накупил. Бесполезная трата, но всё же не такая обидная. Но он совершил настоящее предательство.
   Олег тщетно пытался выкрутиться.
   – Всё было не так. Я надеялся, что выиграю в лото. Ты ведь видела, я могу угадывать цифры.
   – Вот-вот. Ты ещё из-за девчонки в игроки подайся. Лёгких денег захотел? Вот они, лёгкие. В этом ящике лежат.
   Не закрывая шкафа, Инна Михайловна грузно опустилась на диван. Заплачь она, и стало бы легче, но слёз не было. Как будто вся её душа враз иссохла от боли. Несладко в одиночку растить ребёнка. Раньше она надеялась: Олег повзрослеет и станет легче. А теперь с ностальгией вспоминала то тяжёлое время, когда сын был маленьким. Она предпочла бы снова недосыпать и недоедать, чем видеть, как он с каждым днём становится всё более чужим. Всю свою жизнь она положила на Олежку, лезла из кожи вон, только бы он ни в чём не нуждался. Она могла выйти замуж. В своё время мужчины на неё поглядывали. А что она получила взамен? Он обкрадывает её, чтобы ублажать девчонок. Мужчины всегда уходят. Сначала отец. Теперь сын. Он стремительно взрослел. Слишком рано.
   Олег, понурив голову, стоял возле раскрытого шкафа. Его жёг стыд. Лучше бы мать кричала, ругалась. Бывало, она устраивала молчанку в воспитательных целях, но на этот раз в её молчании таилось что-то другое. Он бросился к матери.
   – Ма, ну прости меня. Я всё верну. Я ведь работаю для этого.
   – Да разве мне нужны деньги? И работа твоя? Это ж всё для тебя, – бесцветным голосом проговорила она.
   Олег готов был взвыть от непонимания, от одиночества, от стыда и от страха. А по телевизору снова показывали портрет «террориста».
   – Мам, ну пожалуйста, не надо. Я совсем запутался. Ведь этот террорист я! – неожиданно признался он.
   – Если это шутка, то несмешная.
   – Это правда. Это я звонил про взрыв.
   Постепенно смысл сказанного стал доходить до Инны Михайловны.
   – Да ведь не похож совсем, – недоверчиво произнесла она.
   – Согласен, фоторобот дрянь. К счастью для меня, – горько усмехнулся он.
   – Олежек, с кем ты связался? Как они тебя заманили? – схватившись за сердце, проговорила мать.
   – Да ни с кем я не связывался. Я просто знал, что в метро произойдёт взрыв.
   – Откуда?
   – Я же тебе говорил, что могу предсказывать будущее.
   – Так это правда?
   – Ну да. Я хотел предупредить. Позвонил, а они решили, что я террорист.
   – Но зачем было звонить? Почему ты просто не пошёл и не сказал?
   – А кто бы мне поверил? Ты же не верила. И до сих пор сомневаешься.
   Инна Михайловна со страхом смотрела на сына. Прежде она считала всё, что не укладывается в рамки материального мира, шарлатанством, но проснувшиеся в сыне способности рушили устоявшиеся убеждения. Она не на шутку испугалась. На ум пришла припадочная дочка деверя.
   – Олежек, что же теперь будет?
   Олег пожал плечами. Он и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос.
   – Надо позвонить и рассказать всё как есть, – предложила Инна Михайловна. – Там же не дураки сидят. Они сразу увидят. Какой из тебя террорист? Если они тебя сами найдут, хуже будет.
   Мать была права. В самом деле, чем трястись, что тебя опознают, лучше объявиться самому.
   – Хорошо. Ты помнишь номер? – спросил он.
   – Нет, мне ни к чему.
   – Я тоже не помню.
   – Ничего, через полчаса опять покажут.
   Зазвонил телефон.
   Звонки нанизывались один на другой, заполняя своими вибрациями комнату, но ни мать, ни сын не решались поднять трубку. Этот обыденный звук казался сигналом тревоги. У обоих возникла одна и та же мысль: что если Олега уже вычислили и звонят по поводу теракта? В другой ситуации никому бы в голову не пришло, что подобные вопросы будут решать по телефону. Но страх парализовал способность мыслить логически.
   – Давай я, – предложила Инна Михайловна, поднимаясь с дивана.
   – Нет, я сам, – сказал Олег.
   Он снял трубку и услышал возбуждённый голос Паши.
   – Алле, ты, что ли? Ты чё, спишь, в натуре? Я уже обзвонился.
   – А что такое? – насторожился Олег.
   Звонок от Паши не предвещал ничего хорошего. Прежде они перезванивались нечасто. Разве что по делу, когда Олег через Пашиного приятеля устраивался на работу газетчиком.
   – Он ещё спрашивает, что такое. Ну ты даёшь, пацан! Я от тебя не ожидал, – воскликнул Паша.
   «Он меня узнал по фотороботу», – испугался Олег и произнёс:
   – Это не то, что ты думаешь.
   – Ни фига себе «не то»! У меня челюсть отвисла. И ведь не кололся. Тихоней прикидывался. А я его ещё жизни учу.
   – Паш, правда. Я тебе всё объясню, но не по телефону. Только никому пока не говори, ладно?
   – Замётано. Мы частную жизнь уважаем. Но это улёт, чувак, я тебе честно скажу. Главное – не растеряйся. Хватай, как говорится, быка за рога, а тёлку за вымя.
   – Ты это о чём? – не понял Олег.
   – О том самом. Короче, выйди из дома. Будет сюрприз, – довольно гоготнул Паша.
   За последние дни Олег был сыт по горло сюрпризами.
   – Ты хоть можешь сказать, в чём дело? – спросил Олег.
   – Не. Слово дал. Но тебе понравится. Ну ваще! Клёво! Завтра скажешь как.
   – Что как? – недоумевал Олег не в силах расшифровать бессвязные восклицания собеседника.
   – Сюрприз. Дальше молчок. Обещал. Ладно, чеши из дома. Как говорится, не тормози.
   Олег в смятении положил трубку. Как быть: выйти или проигнорировать звонок приятеля и остаться дома? Пашка был слишком незатейливым, чтобы вести двойную игру, поэтому подвоха Олег не ожидал. Но с другой стороны, разговор был более чем странным.
   Он обернулся к матери. Та застыла в напряжённом ожидании.
   – Всё нормально. Это Паша, – сказал Олег, чтобы её успокоить.
   Несколько мгновений он колебался, но любопытство оказалось сильнее осторожности.
   – Мне надо ненадолго выйти, – сказал Олег.
   – Зачем? – встревожилась Инна Михайловна.
   – Надо передать накладную парню, с которым мы работаем, – на ходу сочинял Олег.
   – А завтра нельзя?
   – Он внизу ждёт.
   – Ну и поднялся бы.
   – Мам, чего ты паникуешь? Я же ненадолго.
   Олег торопливо натянул ботинки и куртку. Теряясь в догадках, он вышел из квартиры. Замок автоматически защёлкнулся. Он спохватился, что забыл ключ, но возвращаться и беспокоить мать не хотелось. Спускаясь в лифте, он не подозревал, что его ждёт настоящий шок.

Глава 26

   Олег вышел из подъезда. Под вечер начался снегопад. Зима не собиралась сдавать позиций. Крупные белые хлопья падали часто и густо, будто кто порвал на кусочки летопись прошлого и развеял их по ветру. Прежние следы стирались. Снег ещё не успел похоронить их, а книга улиц предлагала новый чистый лист, на котором кошачьи лапки уже успели оставить загадочное многоточие.
   Во дворе никого не было. Тихо и безлюдно. Только он. Одинокая чёрная фигура в мире тотальной белизны. Снегопад разогнал по домам даже собачников, которых питомцы обычно таскали на поводке в это время суток. Фонари, окутанные искрящимся туманом, серебрили дорожку и снежные горбы машин, спящих возле тротуара в ожидании хозяев.
   Внезапно Олег почуял, что за ним следят. Чьё-то незримое присутствие ощущалось так явственно, как будто невидимая нить связывала его с затаившимся наблюдателем. Под угрозой опасности любопытство уступило здравому смыслу. Олег попятился к двери, но кодовый замок злорадно клацнул, сообщив, что путь к отступлению отрезан. Поворачиваться спиной к кажущейся пустоте двора, чтобы набрать код, было страшно. Олег почувствовал себя пойманным в ловушку. Прислонившись спиной к двери, он вгляделся в мельтешение снежинок.
   Девушка возникла неожиданно, как будто снегопад по ошибке выткал её на полотне заштатного двора. Современная Снегурочка в белом песцовом полушубке и шапке, кожаных брюках и белых сапожках. Будь она повыше ростом, Олег подумал бы, что она манекенщица.
   – Ты Олег? – спросила она в лоб.
   Вопрос застал его врасплох. Он не предполагал, что такая стильная девушка может знать его имя. Теперь он понимал восторженные возгласы Паши. Но кто она? Как вышла на Пашу, и вообще, что ей нужно?
   – Ты что, оглох?
   Её голос обладал глубоким, бархатистым тембром с едва заметной хрипотцой. Услышав его, никогда не спутаешь ни с каким другим.
   – А что? – невпопад спросил Олег.
   – Кончай придуриваться. Гони флешку.
   Вот оно. Конец игры. За долгом явились. Может, оно и к лучшему. Если вернуть злополучную программу, то хотя бы одна проблема будет решена. В последнее время жизнь и без того изобиловала стрессами. К тому же не придётся общаться ни с главврачом психушки, ни с его помощниками. Всё-таки куда приятнее иметь дело с красивой девчонкой, чем с жирным боровом бандитского вида.
   Стоп! Длинноволосый-то велел отдать флешку главврачу клиники. Может, эта девчонка вообще не из той оперы? Мало ли кто может охотиться за такой программой!
   – Как ты узнала, где меня найти?
   – Не твоё дело. Ты мне зубы не заговаривай. Где флешка? – требовательно спросила незнакомка.
   – Тебя это не касается.
   – Слушай, сопляк. Ты что о себе воображаешь? Тебя просили передать флешку, а дальше твой номер восемь.
   – Это твой номер восемь, – разозлился Олег.
   Его бесила высокомерная самоуверенность этой пигалицы. Такие, как она, уверены, что весь мир создан только для исполнения их капризов. Но на этот раз ради разнообразия ей ничего не обломится, решил он и язвительно произнёс:
   – Думаешь, ты из себя такая крутая? Отдохни. Я должен передать флешку доктору. Так что гуляй.
   – Какому ещё доктору?
   – Главврачу одного дурдома.
   – Ты что, издеваешься? Этого не может быть. Что тебе сказал Макс?
   – Это псих, что ли?
   – Сам ты псих. Кому он просил передать флешку?
   – Евгению, как его… по батюшке?
   – Борисовичу, что ли?
   – Точно.
   – Неужели, так и сказал Евгению Борисовичу?
   – Нет. Сказал – Жене. Какая разница? Что ты пристала?
   – А то, что Женя – это я, тупица! – сердито выпалила девушка.
   – Ты Женя?! Свисти дальше, – усмехнулся Олег.
   – Тебе что, документы показать?
   Она порывисто открыла сумочку, достала водительские права и сунула их Олегу под нос.
   На мгновение Олег растерялся. Он не ожидал такого поворота. Если это Женя, то при чём же тогда главврач? Или это хитро расставленная западня? То, что девицу звали Женя, ничего не значило. Мало ли на свете тёзок? Ведь по телефону отвечала не она. Отдашь флешку, а потом доктор объявится. Лучше вернуть вещь законному владельцу, какие бы документы она ни предъявляла.
   – Что ты мне права тычешь? В Москве Жень тысячи, а может, и больше.
   – Придурок! Говорю же тебе – я та самая Женя!
   – С тем самым я по телефону разговаривал. Мне этот… Макс номер мобилы дал.
   – Теперь понятно. Значит, вот куда подевался мой сотовый! Этот урод его спёр! А у тебя что, дебилизм в последней стадии? Ты что, женский голос от мужского не отличишь?
   – Нечего на меня кричать. Откуда я знал, что ты девчонка. Мне сказали, передай флешку Жене.
   – К твоему сведению, Женя – это не только мужское, но и женское имя. Если человек туп, то пожизненно. Хорошо ещё, ты не отдал ему флешку, – сказала она.
   – Ты уверена? – спросил он.
   Пусть думает что хочет, если такая умная, а то от неё через каждое слово только и слышно: тупой, придурок, кретин. В конце концов всякому терпению приходит конец. Но оказалось, новая знакомая ещё не исчерпала свой словарный запас. Она взъярилась, как дикая кошка.
   – Ты отдал флешку?! Идиот! Дебил! Что ты наделал?!
   Она резко схватила его за грудки. Одурманенный её терпкими, слегка горьковатыми духами, Олег пассивно стоял, не решаясь шелохнуться. От близости девушки его обдало жаром. Охватившее его волнение не имело ничего общего с чувством трепетной нежности, которое он испытывал рядом с Машей. Олега неодолимо тянуло схватить стоящую рядом девушку и со всей силой прижать её к себе, до боли, до срыва дыхания. От неё исходил магнетизм, который будоражил и манил.
   – Успокойся. Я ничего не отдавал, – сказал Олег, тщетно стараясь, чтобы его голос звучал ровно.
   – Это правда? Программа у тебя?
   Она испытующе посмотрела ему в глаза. Олег молча кивнул, боясь, что голос выдаст его постыдное волнение. Девушка с облегчением вздохнула.
   – Ну ты меня и напугал!
   Она вдруг улыбнулась, открыто и непринуждённо. Олега обескуражила произошедшая с ней метаморфоза. Ему не доводилось встречать людей, у которых настроение менялось бы столь неожиданно.
   – Давай её сюда, – потребовала Женя.
   В этот миг Олег, не задумываясь, отдал бы ей всё, что она ни потребуй, но флешки при нём не было.
   – Она у меня дома.
   – Так принеси, – в голосе Жени сквозили командные нотки человека, который привык, чтобы ему подчинялись.
   В Олеге снова пробудилось беспокойство. Оно принялось грызть и глодать его изнутри, не давая расслабиться. В голове опять закопошились сомнения. Можно ли ей доверять? Если длинноволосый украл флешку из клиники, то вполне логично, что он хотел вернуть его доктору. При чём тогда она?
   – А Макс тебе кто? Родственник?
   – Друг.
   – Псих?! – удивлённое восклицание вырвалось у Олега невольно. Облик стильной девчонки никак не вязался с бежавшим из дурдома сумасшедшим.
   – С чего ты взял, что он псих? – взвилась Женя.
   – Он же из психушки сбежал.
   – Кто тебе сказал такую чушь? Он там работал.
   Известие поразило Олега как гром среди ясного неба. Снова в душе заворочался страх. Если Женя говорит правду, то громилы никакие не работники клиники. А кто? Почему они охотятся за программой? И какое отношение имеют к Жениному тёзке? Где правда и где ложь? Теперь Олегу меньше, чем когда-либо, хотелось расставаться с флешкой, не получив никаких гарантий.
   – А что если доктор явится? Как-никак он тоже Женя, – высказал он свои опасения.
   – Говорю же тебе, Женя – это я. В том-то и фишка, что программа не должна попасть к нему в руки.
   – Он так не считает. Если вы с ним знакомы, то договоритесь между собой. А то я отдам флешку тебе, а он мне голову открутит, – мрачно заметил Олег.
   – С какой стати? Ты-то тут при чём? Тебе сказано – передать программу, вот и передай, – глаза Жени сузились в сердитые щёлочки. Барометр её настроения вновь предсказывал близкую бурю.
   – Не кипятись. Тут кроме тебя и доктора ещё два амбала за ней охотятся. Они одного мужика вместо меня саданули по башке и увезли в неизвестном направлении. А потом поняли что к чему, денег отвалили за моральный ущерб. Мол, спутали его с беглым психом, в смысле с Максом. Только того мужика с Максом даже в темноте на ощупь не спутаешь, а со мной запросто: и рост, и одежда. Так что мне без разницы, кому я отдам эту фигову программу, но я не хочу быть крайним. Кстати, как ты меня нашла?
   – Не важно.
   – Как говорят англичане, ту хум-хау, что в переводе означает: если не скажешь, то утрись и про флешку забудь. Дураков нет. Может, пока ты мне тут лапшу на уши вешаешь, громилы уже в подворотне стерегут.
   – Успокойся. Никто твоего адреса не знает. Хотя тебя ищут. Я случайно подслушала разговор про твоего приятеля из зала игровых автоматов. Честно говоря, я пошла наудачу. Один шанс из тысячи, что я наткнулась на Пашу. Просто повезло. Успокоился?
   – Ага. Спокоен, как труп после вскрытия. Значит, Пашка, гад, тебе всё выложил?
   – А что тут такого? Я сказала, что мы с тобой познакомились в боулинге.
   – Мы с тобой в боулинге?!
   – Ну да. Честно говоря, я думала, ты старше. Он обещал вызвать тебя на улицу и не соврал.
   Теперь Олег понял заговорщический тон, недомолвки и намёки Паши. Неужели он в самом деле поверил, будто такая девчонка станет знакомиться с обычным пацаном и тем более разыскивать его по всему городу? Ну и наивняк! На такого нельзя даже обижаться.
   Впрочем, Олег не удивлялся, что Паша выболтал адрес. Он на себе ощутил, что Женя может заставить даже бесчувственный столб согнуться в поклоне, а Паша был далеко не столб. Но будет ли он молчать, если на него надавят толстяк с бодигардом? И почему Женя не может с ними договориться?
   – Я отдам тебе флешку только при условии, что от меня все отлипнут. Мне надо знать, что меня не пристукнут в тёмном углу.
   – Я обещаю: с тобой ничего не случится.
   – Почему я должен тебе верить?
   – Они никакие не бандиты. Работают в охране. Виктор, конечно, порядочная скотина, но сворачивать тебе шею не станет.
   – Кто такой Виктор?
   – Толстяк. Начальник охраны. Если хочешь, я прямо сейчас ему позвоню и скажу, что ему больше ловить нечего. Флешка у меня. Гарантирую, что про тебя забудут.
   – А ты не боишься? – спросил он.
   – Это не твоя забота.
   Олег подумал над предложением девушки. Чего он упирается? Всё складывается, как он хотел.
   Он избавится от флешки, а заодно и от преследовавших его кошмаров. Не нужно будет в страхе озираться по сторонам и в каждой иномарке цвета металлик видеть опасность.
   – Хорошо. Сейчас принесу. Звони, – согласился Олег.
   Женя достала мобильник и, посмотрев на экран, в сердцах воскликнула:
   – Зараза!
   – Что такое? – спросил Олег.
   – Зарядка кончилась. Я позвоню из дома. Обещаю.
   – Да ну? Круто. Лохи живут на соседней улице, – сказал Олег и повернулся к двери.
   – Ты мне не веришь?
   – А с какой радости мне тебе верить? Я тебя на детекторе лжи не проверял. И вот что я тебе скажу: нет звонка – нет флешки, – решительно заявил Олег.
   – Давай я позвоню от тебя, – предложила Женя.
   Если бы матери не было дома, это было бы самым простым решением, но привести в дом Женю он не мог. Особенно сейчас.
   – Ко мне нельзя. У меня мать… – Олег запнулся, а потом добавил: —…болеет. Давай я отдам тебе флешку завтра утром.
   – Издеваешься?
   – До завтра она не заплесневеет. Не бойся, не убегу. Я за ночь прописку не сменю.
   – Что же, прикажешь мне опять тащиться в такую даль?
   – Если надо, притащишься. Меня всё это тоже достало. Но без звонка я ничего не отдам, ясно?
   Женя едва сдерживалась, чтобы не стукнуть этого наглого парня. Она злилась на всех и вся: на Олега, на дурацкий мобильник, на своё бессилие. Флешка была почти у неё в руках, и по нелепости всё сорвалось! Всё её существо сконцентрировалось на единственной цели – заполучить программу! Непременно! Немедленно! Сейчас!
   Женя непроизвольно сжала кулаки. Её тёмные глаза сердито сощурились. От напряжения высокие скулы очертились ещё резче. Ноздри трепетали, втягивая морозный воздух. Но вдруг ей в голову, словно вражеский лазутчик, пробралась непрошеная мысль: а зачем? Что она будет делать с флешкой теперь, когда Макса больше нет? Для неё это всего лишь фитюлька, бесполезная, как ядерная установка для пещерных аборигенов.
   К удивлению Олега, Женя как-то внезапно сникла и покорно согласилась:
   – Пусть будет завтра. Утром я приеду. Какая квартира?
   Олег стеснялся демонстрировать Жене своё жилище, поэтому поспешно сказал:
   – Позвони по телефону. Я вынесу сюда.
   – Ладно, до завтра.
   Олег смотрел, как миниатюрная фигурка удаляется в кружении снежного конфетти, и ему вдруг стало немножко грустно. Программа удивительным образом притягивала и плохое, и хорошее. Приключение подходило к концу. Завтра он отдаст флешку, и в его жизни что-то закончится. Стильные девчонки и загадочные громилы, заманчивые перспективы и кошмарные видения – всё останется по ту сторону черты. У Олега возникло щемящее чувство, что без флешки волшебство растает и он останется у разбитого корыта, подобно печально знаменитой старухе из «Золотой рыбки».

Глава 27

   Дверь квартиры открылась, впуская Олега в безрадостную реальность, где не было места современным снегурочкам в песцовых полушубках.
   – Что так долго-то? – недовольно проговорила мать. – Я уже волноваться начала. Я номер записала.
   – Какой номер? – не понял Олег, ещё не вполне вернувшийся из мира грёз.
   – Как какой? Насчёт террориста. Позвони сразу.
   – Давай, – нехотя кивнул Олег.
   Откровенно говоря, сейчас у него совсем не было настроения объясняться с представителями закона, но мать так просто не отстанет. Насущные проблемы, которые на время вытеснило появление незнакомки, выросли вновь, как отрубленные головы дракона. Олег набрал номер телефона.
   Ответили сразу же.
   – Я по поводу фоторобота, – начал он и замолк.
   – Я вас слушаю. Говорите, – сказала оператор.
   – Это я звонил. Но я не террорист. Просто бывают моменты, когда я вижу будущее. Но мне никто не верит. Может, потому что я ещё в школе учусь. Я решил, что по телефону поверят.
   – Назови свою фамилию и адрес, – попросили его.
   Олег на мгновение замялся. С одной стороны – ничего страшного, если его координаты будут известны. Чего ему опасаться, ведь он же не террорист. Но с другой – высовываться не стоит.
   – Я не хочу, чтобы на мне опыты ставили, – произнёс он и положил трубку.
   – Ну как? – спросила Инна Михайловна.
   Олег пожал плечами.
   – Нормально.
   – А что за опыты?
   – Чтобы узнать, ясновидящий я или террорист.
   – Ну и пошёл бы. Что тут такого? Может, они тебя вылечат, – сказала Инна Михайловна.
   – От чего вылечат? Я что, больной?
   То, что собственная мать считает его ненормальным, одновременно и разозлило, и испугало Олега. Ему самому порой казалось, что он балансирует на грани помешательства, но уж если это заметно со стороны, значит, его и впрямь могут упечь в дурдом. Это лишний раз доказывало, что лучше держаться от врачей и клиник подальше.
   – Что ты сразу взъярился? Ничего не скажи, – проворчала Инна Михайловна.
   Телефонный трезвон снова властно вмешался в их разговор.
   «Неужели определили, откуда был звонок? – испугался Олег, но тут же себя успокоил – Чего я дёргаюсь? Я ни в чём не виноват».
   Он снял трубку и с удивлением услышал голос Маши.
   – Привет. Ты чего в школе не был?
   За треволнениями дня школа отступила на задний план. До сего момента Олег даже не вспомнил, что прогулял уроки.
   – Заболел, – солгал он.
   – А почему не позвонил? Совсем, что ли, лежишь? – поинтересовалась Маша.
   – Да, но сейчас уже лучше.
   – Про взрыв слышал?
   – Ага. У нас телевизор включен.
   – Вот ужас. Представляешь, у меня тётка в том районе живёт. Как раз на этой станции.
   – Фоторобот видела? – осторожно поинтересовался Олег.
   – Да. Урод.
   – Почему урод? Нормальный человек.
   В глубине души Олег даже оскорбился. Как-никак это был его портрет.
   – Ну ты даёшь! Ты что, оправдываешь эту сволочь?
   – Нет, но тот, кто звонил, не виноват. Он предупредить хотел.
   – А по-моему, просто понтовался. Если бы хотел предупредить, так бы и сказал, где заложена бомба.
   – А если он не знал?
   – Ты что его выгораживаешь? Ну знаешь ли! Я тебя не понимаю! – возмутилась Маша.
   «Я сам себя не понимаю», – подумал Олег. Его подмывало рассказать Маше правду, но только не по телефону. Он примирительно сказал:
   – Никого я не выгораживаю. И вообще, что мы всё про террористов? Что нового в школе?
   – Так. Скука. Ты завтра тоже не придёшь?
   Олег вспомнил о том, что должен передать Жене флешку. Точное время они не обговорили, поэтому неизвестно, когда она появится. По всему выходило, что уроки придётся снова прогулять.
   – Скорее всего.
   – Бедненький. И чем ты целый день занимаешься?
   – Да так, особо ничем, – солгал Олег.
   – Не скучно?
   Олег про себя усмехнулся. Маша даже представить себе не могла, сколько всего он успел пережить за сегодняшний день. Чего-чего, а скучать ему не приходилось, но по телефону на эту тему распространяться не стоило, поэтому он ответил именно так, как она ожидала:
   – Тоскливо, конечно.
   – Может, тебя навестить?
   – Не надо. Ещё заразишься, – поспешно отказался он.
   Ему не хотелось, чтобы она видела их убогую квартиру.
   – Какой-то ты неразговорчивый, – недовольно сказала Маша.
   – Температура.
   – Ну ладно, пока. Когда поправишься, звякни.
   – Хо-кей, – пообещал Олег.
   – Кто звонил? – спросила Инна Михайловна.
   – Из школы. Я сегодня занятия пропустил. Напишешь объяснительную, как будто я болел?
   – Олежек, врать нехорошо, – возразила поборница правды Инна Михайловна.
   – Думаешь, лучше сказать, что мой фоторобот по телевизору гоняют? Надо мной же вся школа смеяться будет!
   – Ну ладно. Напишу, – нехотя согласилась мать.
   Её пугало легкомыслие, с которым Олег в последнее время относился к учёбе. Раньше сын не доставлял ей хлопот. Когда другие родители жаловались на трудности переходного возраста, она думала, что её сия чаша минует, а проблемы просто ждали своего часа. Взросление сына давалось ей нелегко.
   Рваные сновидения не принесли отдыха. Сквозь полудрёму он слышал, как мать несколько раз вставала, мучаясь бессонницей. Немудрено. С её законопослушностью она не могла проехать без билета пару остановок в автобусе, а тут на тебе – сына показывают по телевизору как террориста.
   Пронзительный трезвон будильника раздался как раз тогда, когда Олег наконец погрузился в глубокий сон. Подавив желание вышвырнуть дребезжащие часы в форточку, Олег потянулся и, как сомнамбула, поднялся с постели. Приходилось делать вид, что он собирается в школу. Мать принимала его прогулы слишком близко к сердцу.
   Как только Инна Михайловна ушла, Олег забросил рюкзак под стол и достал флешку. Настало время расстаться с загадочной программой. Олег снова с грустью подумал, что с её утратой какой-то этап в жизни подойдёт к концу, как в игре. Только непонятно: победил он или проиграл. С одной стороны, он убедился, что видениями можно управлять, но с другой – был сыт по горло чужими бедами и потрясениями. А может быть, в один прекрасный день приступы ясновидения пройдут?
   Олег так и не разобрался, в чём состоит тайная сила программы и каким образом она влияет на психику. Он надеялся, что Женя кое-что прояснит. Впрочем, девушка и сама была загадкой. Кто она? И почему так не хочет, чтобы программа попала к главврачу клиники? Правильно ли он поступит, если вернёт флешку ей? Своей напористостью девушка будто загипнотизировала Олега, заставив согласиться. Но теперь, когда её не было рядом, его терзали сомнения.
   А что если сделать копию программы? Мысль была совсем не глупой. Удивительно, как это не пришло ему в голову раньше. Олег включил компьютер и тотчас, как нарочно, раздался телефонный звонок.
   «Не садись на пенёк, не ешь пирожок. Прямо проинтуичила», – усмехнулся Олег и снял трубку. До него донёсся взволнованный голос:
   – Это Женя. Хватай флешку и беги! Я жду внизу. Они поднимаются к тебе.
   – Кто они?
   – Те, кого ты боялся.
   – Зачем? – опешил Олег.
   – Не задавай идиотских вопросов. Беги или будет поздно!
   – Ты же обещала… Ты сказала им адрес?
   – Я что, похожа на дуру? Беги! Это серьёзно. Потом объясню. Они через минуту будут у тебя!
   Волнение девушки передалось Олегу, вызвав всплеск адреналина. Размышлять и анализировать было некогда. Сжимая в руке флешку, Олег выбежал в прихожую, на ходу схватил куртку и выскочил из квартиры. В панике ему даже не пришло в голову, что можно затаиться и не отвечать на звонки в дверь. В голове засела лишь одна отчаянная мысль: бежать и как можно скорее избавиться от злополучной флешки.
   Олег не стал вызывать лифт, опасаясь, что может оказаться лицом к лицу с преследователями. Он бросился вниз по лестнице и едва не столкнулся с соседкой с верхнего этажа. Она, грузно ступая, тащила тяжёлую сумку. Значит, лифт опять не работал. В их доме такое случалось часто, но сейчас это означало одно: путь к отступлению отрезан.
   Олег ринулся наверх. Пробежав тройку пролётов, он остановился и прислушался. Тяжёлые шаги, доносившиеся снизу, могли принадлежать только Виктору и его приятелю.
   – Смотри-ка, открыто.
   Фальцет толстяка заставил Олега осознать, что он впопыхах не захлопнул дверь. Красть у них нечего, и всё же было неприятно, что чужие могут свободно войти в квартиру. Дом перестал быть крепостью. Стараясь ступать как можно тише, Олег спустился и, вытянув шею, заглянул в холл. Дверь квартиры была нараспашку. На пороге, спиной к лестничной площадке стоял толстяк.
   От страха сердце у Олега колотилось как бешеное. Ловушка захлопнулась. Громилы наверняка догадаются осмотреть подъезд. Проще всего отдать им флешку и отвязаться. Но что если они на этом не оставят его в покое? И что он скажет Жене? Мысль о девушке придала ему смелости. Олег крадучись пересёк лестничную площадку.
   – Эй!
   Услышав окрик, Олег не выдержал. Нервы сдали, и он зайцем бросился вниз.
   – Он здесь. Скорее! – крикнул толстяк напарнику.
   Сзади раздался звон битого стекла, и что-то тяжёлое упало на пол. Толстяк громко выругался. Не оборачиваясь, Олег нёсся пролёт за пролётом, перескакивая через несколько ступенек. Тапочки то и дело норовили свалиться с ног. Сзади гулко раздавались грохочущие шаги.
   Выскочив на улицу, Олег в панике огляделся по сторонам. Жени не было. Он заметался в поисках укрытия. Возле него притормозил «пежо» винно-красного цвета. Сидящая в машине девушка приоткрыла дверцу и коротко скомандовала:
   – Садись!
   Олег заскочил в салон. Без пушистой шапки Женю было не узнать.
   – Флешка у тебя? – деловито спросила она.
   – Угу.
   – Давай.
   – А что я этим скажу? – Олег кивнул в сторону подъезда.
   – Заколебал, – буркнула Женя.
   Мотор взревел, и машина рванула с места.
   – Ты куда? Такого уговора не было. Выпусти меня.
   – Вали. Только флешку отдай.
   – Ага, умная! Ты скроешься, а меня схватят за шкирку, как котёнка.
   – Тогда пристегни ремень и не рассуждай, пока не оторвёмся, – сказала Женя, поглядывая в зеркало заднего вида.
   Олег покосился на замок зажигания, ключа в нём не было. До него наконец дошло, что он может влипнуть в куда более серьёзные неприятности.
   – Ты угнала машину?! – воскликнул он.
   – А тебя это смущает?
   – Но ведь это преступление. А если нас поймают?
   – Боишься стать соучастником? – озорно усмехнулась Женя, как будто не понимала, что ситуация не шуточная.
   – Останови, – потребовал Олег.
   В ответ она нажала какую-то кнопку, и все замки с лёгким щелчком захлопнулись.
   – Ты что?! Открой двери! – запаниковал Олег, тщетно дёргая ручку.
   – Сиди смирно. Киднеппинг – не моя специальность. Сейчас оторвёмся, отдашь флешку и вали на все четыре стороны.
   Женя снова бросила взгляд в зеркало. Олег обернулся – по позвоночнику пробежал мерзкий холодок. За ними мчался «акулий нос». У Олега пересохло в горле при мысли о том, в какую передрягу он попал. Он нёсся на запредельной скорости в ворованной машине, за ним гнались то ли охранники, то ли бандиты. Вдобавок ко всему квартира осталась нараспашку. Хуже этого уже ничего быть не могло. Однако он ошибался. Его ожидали куда более сильные потрясения.

Глава 28

   Парализованный ужасом Олег смотрел, как мимо, смазанные скоростью, проносятся дома. Светофоры едва успевали перемигнуться, когда «пежо» пролетал перекрёстки. Женя ловко лавировала в потоке, обходя одну машину за другой. Оставив позади оживлённые улицы, она устремилась на окраину, подальше от непредвиденных пробок. Почти не сбрасывая скорости, она сворачивала во дворы и в тихие переулки.
   От страха перед бешеной гонкой у Олега мутилось в голове. Он удивлялся: куда смотрят гаишники и почему их до сих пор не остановили? Зато Женя крутила баранку с поразительной невозмутимостью. Однажды на повороте машину занесло и едва не закружило на месте. Олег вцепился в поручень над дверцей и зажмурился, молча приняв неизбежное, но Женя каким-то чудом выровняла автомобиль.
   Олег перевёл дух и посмотрел на девушку. Та улыбалась, словно ехала на прогулку. Она явно получала удовольствие от всего происходящего.
   «Да она же маньячка», – в ужасе подумал Олег.
   На очередном перекрёстке Женя сделала обманный вираж. Преследователи повернули за ними. В последний момент девушка резко крутанула руль и промчалась мимо поворота. «Акулий нос» повело в сторону. Водитель не сумел справиться с управлением, и машина на всей скорости протаранила огромный сугроб. Автомобиль беспомощно взвыл, как зверь, попавший в капкан. Задние колёса повисли в воздухе и закрутились на холостом ходу.
   Некоторое время они ещё петляли по улицам, чтобы убедиться, что погоня отстала.
   – Кажется, оторвались, – сказала Женя, притормаживая.
   От страха Олег так вспотел, что рубашка прилипла к телу.
   – Мы могли убиться, – сказал он, с трудом приходя в себя.
   – Не убились же, – усмехнулась Женя. – Ладно, ближе к делу. Давай сюда флешку.
   – Ты обещала позвонить, – напомнил Олег.
   – Сначала я хочу проверить, что ты принёс, – сказала Женя и, перегнувшись через спинку, достала с заднего сиденья ноутбук.
   – Не доверяешь?
   – Так же, как и ты.
   Женя включила компьютер и вставила флешку в USB-порт.
   – Послушай, если я через минуту не вырублю комп, сделай это за меня, – попросила девушка.
   В первый момент Олега удивила её просьба, но он вдруг понял, что Женя просто-напросто не знает, чего ожидать от записанной на флешке программы, и опасается её включать. Олега снова охватило сомнение, что он поступает правильно, отдавая флешку этой девчонке, а не специалисту. Однако отступать было поздно.
   Едва запустив программу, Женя закрыла её и удовлетворённо кивнула:
   – Да, это оно.
   – Слушай, а что на флешке? – играя под дурачка, спросил Олег.
   – Хочешь хороший совет? Чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
   – Почему? Что, секретные файлы?
   – Кино насмотрелся? Могу тебе точно сказать, для тебя там ничего интересного нет, – отрезала Женя.
   Она захлопнула ноутбук и спрятала флеш карту в сумочку.
   – Э, а ты ничего не забыла? – напомнил ей Олег.
   – Не волнуйся. Сейчас позвоню.
   Женя достала мобильный телефон и, нажав на пару кнопок, набрала номер. Видимо, она звонила по нему не первый раз, если он хранился у неё в записной книжке. На звонок ответили быстро.
   – Как тебе поездка? Машину откопал? – насмешливо спросила девушка.
   В трубке раздался писклявый голос толстяка.
   – Взбалмошная, избалованная девчонка! Будь моя воля, тебе уже давно следовало задрать юбку и выпороть как следует.
   – Мечтать не вредно. А может, ты видишь меня во сне? Признайся честно, – издевалась она.
   – Что за игру ты затеяла?
   – В кошки-мышки. Угадай, кто кошка?
   На её месте Олег не стал бы дразнить громилу. Но Жене, по-видимому, нравилось ходить по острию бритвы. Опасность её забавляла, и она не знала меры.
   – Что у тебя на уме? – донёсся из трубки голос толстяка.
   – Ничего особенного. Просто хотела сказать, что программа у меня.
   – Тебе-то она зачем? Верни её Доку.
   – Перетопчется.
   – И что ты с ней будешь делать?
   – Ещё не решила.
   – Слушай, будь послушной девочкой. Док просил меня привезти программу, и я это сделаю, – сказал толстяк.
   – Попробуй. А теперь ты меня послушай. Причём очень внимательно. Пока я буду размышлять, как поступить с программой, лучше меня не раздражайте. Кстати, парнишку оставьте в покое. Он вообще не в курсе. И последнее, передай старому козлу, чтобы ключи от моей машины положил в почтовый ящик. Меня такие штучки не остановят.
   Она прервала связь.
   – Ну ты даёшь! Зачем ты его злишь? Не боишься?
   – Пусть они меня боятся, – жёстко сказала она. – Зато ты теперь можешь не опасаться.
   Женя нажала на педаль газа, и они снова запетляли по лабиринту улиц.
   – Так это твоя машина? – спросил Олег.
   – Моя.
   – А чего же сразу не сказала?
   – Прикололась по мелочи. Ты так испугался, что я почувствовала себя настоящим угонщиком.
   – Ну и шуточки у тебя. Тебе бы в каскадёры.
   – Ага, или в «Формулу-1».
   – А почему не попробуешь?
   – Меня ни один тренер не выдержит. Я и дисциплина-вещи несовместимые. Я вообще не терплю, когда мною командуют. А ты чем занимаешься? – спросила Женя.
   – Так. Ничем.
   – Нигде не учишься? – Женя покосилась на него.
   – В школе, – нехотя признался Олег. Это было как-то слишком банально и по-детски.
   – А ты? – поинтересовался он.
   – Тоже ничем. В основном фотографирую.
   – Фотографом, что ли, работаешь?
   – Скорее, свободным художником, – сказала Женя.
   – А-а-а, – протянул Олег.
   Для него понятие «свободный художник» было равнозначно бездельнику. Конечно, когда денег куры не клюют и не надо зарабатывать на хлеб насущный, можно позволить себе всякие художества.
   – А ты не учишься? – спросил он.
   – Нет. Поступила в академию, а потом бросила.
   – Почему?
   – Так, чтобы одного урода позлить.
   Лёгкость, с какой она об этом говорила, неприятно уколола Олега. Наверняка ей не пришлось нервничать и готовиться к экзаменам. Устроилась учиться за папины денежки. Вон на какой машине рассекает. Легко бросать то, что даётся на дармовщину.
   – А ты куда будешь поступать? – спросила Женя.
   – У меня на это денег нет, – буркнул Олег.
   – А с умом тоже напряг?
   – Кому нужен ум? Кругом платники. Ты же не умом поступала.
   – Думаешь, если я езжу на иномарке, то у меня одна извилина?
   – Нет, это значит, что тебе незачем париться, даже если у тебя извилин перебор.
   – Слушай, ты, Робин Гуд. К твоему сведению, я поступала сама, усёк?
   – Тем хуже.
   – Почему?
   – Да потому что ты как собака на сене. И сама не учишься, и кто-то другой из-за тебя не попал.
   – Ты меня воспитывать будешь, сопляк? Да пошёл ты!
   Она резко свернула к тротуару и затормозила.
   – Топай. Дальше сам доберёшься.
   – Сама пошла… – сказал он и вылез из машины, хлопнув дверцей.
   Он не знал, как будет добираться до дома в тапочках без единого рубля в кармане, тем более что он даже не представлял, где оказался. Но гордость не позволяла ему просить у этой взбалмошной, избалованной девицы об одолжении.
   Тапок застрял в снегу. Олег вытащил его из сугроба, надвинул на ногу и побрёл по тротуару. Машина взяла с места, проехала несколько метров и вернулась задним ходом.
   – Залезай, а то тапочки потеряешь, – сказала Женя, открывая дверцу.
   – Обойдусь без твоей благотворительности, – огрызнулся Олег.
   – Что, гордый очень? Предлагаю в последний раз.
   Сейчас было не до препирательств. По морозу в тапочках далеко не уйдёшь. Олег, насупившись, залез в машину.
   – Эй, расслабься. Ты чего такой надутый? – засмеялась Женя.
   Он хотел ответить резкостью, но злость куда-то испарилась. Олег представил, как комично выглядит со стороны, точно цапля, вышагивая по снегу в тапочках. Это показалось вдруг очень смешным.
   После пережитого напряжения им обоим нужна была разрядка, поэтому смех родился как естественная потребность. Стоило им обменяться взглядами, как это вызывало новый приступ хохота. Они были похожи на двух сумасшедших. Наконец отсмеявшись, Олег вдруг спохватился:
   – Ой, у меня же квартира нараспашку.
   – Не волнуйся. Сейчас домчу, – пообещала Женя.
   – Только не так, как в прошлый раз.
   – А как же классика? Помнишь у Гоголя: «Какой русский не любит быстрой езды?»
   – Это Гоголь с тобой не ездил, – усмехнулся Олег.
   Женя хихикнула. Некоторое время они ехали молча, а потом Олег спросил:
   – Слушай, а зачем вы стащили программу у доктора?
   – С чего ты взял?
   – Из твоего разговора. Ты ведь даже не знаешь, что с ней делать.
   Замечание попало в точку. Теперь, когда не осталось никого, с кем можно было посоветоваться, Женя действительно не знала, что делать со злополучной программой.
   – А тебе-то что? – отрезала она.
   От её весёлости не осталось и следа.
   – Я вот думаю, что свалял дурака, отдав её тебе. Ведь урод, которого ты хотела позлить, – это доктор. Так? – продолжал Олег.
   – Допустим.
   – И ключи от машины он спрятал, и мобилу твою взял.
   – Ну и что из этого?
   – Это твой отец?
   – Да пошёл ты… – неожиданно взорвалась она, но, тотчас остыв, процедила – Дядя.
   – А родители твои как на это смотрят?
   – У меня нет родителей.
   – В каком смысле?
   – В самом прямом. Умерли.
   – Прости. Я не хотел…
   Женя резко прервала его извинения:
   – Всё, хватит. Закроем эту тему. Иначе высажу тебя в сугроб и не посмотрю, что ты в тапочках.
   До самого дома они ехали молча.

   Машина бесшумно и плавно затормозила. Возле подъезда собрались местные тётушки и что-то оживлённо обсуждали. Обычно зимой они сидели по домам. Видно, теракт в метро так всех взбудоражил, что они высыпали на улицу посудачить о взрыве, решил Олег. Это было некстати. Он бы предпочёл вернуться домой незаметно.
   – Спасибо, что подвезла, – бросил он Жене, открывая дверцу машины.
   При виде Олега все как по команде замолчали и повернулись в его сторону. Олег вылез из «пежо», стараясь держаться как можно непринуждённее. В тапочках это было сделать довольно проблематично.
   «Теперь у них будет о чём почесать языки», – подумал он.
   – Явился. Мать в больницу увезли, а он, оказывается, на гулянке. Как не совестно, – зло сказала старуха с первого этажа, которая знала в доме всех и всё.
   – Что вы сказали? – переспросил Олег.
   – А то, что мать помирает, а он с девками на машинах таскается. Хоть бы ботинки надел, постеснялся. Тьфу! – сплюнула старуха.
   Олег не мог до конца осознать смысла слов. Должно быть, это ошибка. Маму не могли отвезти в больницу. Она была на работе.
   – Мама работает, – проговорил он.
   – Она-то работает, а ты жлоб вымахал… – начала старуха.
   Олег её больше не слушал. Это было похоже на кошмар. Олег рванулся к подъезду, словно надеясь, что, если прибежит домой, чары рассеются и всё окажется неправдой, глупым розыгрышем. Он нажал на кнопку вызова лифта. Кабины на месте не оказалось. Олег бросился вверх по ступенькам.
   Услышанная новость заставила Женю остаться. Она чувствовала свою причастность к тому, что произошло. В памяти всплыло странное ощущение дежавю. Она вспомнила, как ей неожиданно сообщили о том, что её мать в больнице. Как она бросилась туда. Как в ней боролись страх и неверие в то, что это правда. Как она хваталась за тоненькую ниточку надежды, что происходящее – кошмар, от которого нужно пробудиться. Как она уверяла себя, что всё обойдётся, не может не обойтись. Но ничего не обошлось. Она даже не успела попрощаться. Всё было кончено ещё до её приезда. Бесповоротно. Навсегда.
   Женя вылезла из машины и поспешила за Олегом. Сейчас она не могла оставить его одного, потому что он был ею самой. В ней снова проснулась боль, так и не притупившаяся за три года. Всё повторялось, но на этот раз они должны успеть. Она будет гнать во всю мощь мотора, и они успеют.
   Добежав до квартиры, Олег остолбенел. Запыхавшийся и бездыханный, он смотрел на полоску бумаги с печатью, наклеенную поверх двери, и не верил своим глазам. Такое не могло случиться с ним. Такое бывает в книгах, в кино, но не в жизни. Не в его жизни! Он рванул дверь, проигнорировав бумажную ленту, и шагнул в прихожую. Под ногами захрустело.
   Олег щёлкнул выключателем. Убогое помещение озарилось светом. В прихожей царил бедлам. Зеркало было разбито.
   В это время дверь напротив открылась, из неё вышла соседка.
   – Олежек… – произнесла она, но, увидев стоящую рядом с Олегом девушку, осеклась. Её благодушие исчезло без следа, и она холодно произнесла:
   – Тебя участковый искал. Он только что тут был. Наверное, разминулись.
   Олег пропустил её слова мимо ушей. Сейчас ему хватало проблем и без полиции.
   – Что произошло? Где мама? – спросил он.
   – В больнице. Пока тебя не было, в вашу квартиру залезли.
   – Но ведь мама должна быть на работе, – растерянно проговорил Олег.
   – Я увидела, что дверь у вас открыта, всё побито, позвонила ей и участковому. Она приехала, как увидала, что тебя нет, а ботинки дома, тут ей и стало плохо. Сердце прихватило. Она всё про террористов твердила. Видно, в голове помутилось. Немудрено! То взрывы, то взломы. Кто ж знал, что тебе так приспичит, что ты босой по морозу убежишь, – сказала соседка и, поджав губы, с осуждением посмотрела на Женю.
   – Куда увезли маму?
   – Куда по «скорой» везут? В нашем районе в восемьдесят первую. Только прежде надо участкового вызвать. Он хотел с тобой поговорить, – предупредила соседка.
   Олег не слушал. Участковый мог подождать.
   – Куда ты в тапках? Обуйся, – сказала Женя, подавая ему ботинки.
   Олег не удивился, что она рядом. Он просто не задумывался об этом, принимая её присутствие как должное. Сейчас его ничто не могло удивить или смутить. Жизнь снова катком прошлась по нему, притупив все чувства.
   Олег нагнулся зашнуровать ботинки, и его взгляд снова упал на осколки зеркала. В одном из них отражалась лампочка, и казалось, свет идёт снизу. Олег вспомнил, что уже видел эту картину. Ноги его ослабли. Он прислонился к стене не в силах оторвать взгляд от осколков, усыпавших пол.
   – Пойдём, довезу тебя до больницы, – предложила Женя.
   Олег покорно вышел из квартиры. Женя погасила свет и заперла дверь. Он был рад, что кто-то другой принимает решения за него. В голове было пусто. Он мог лишь, как робот, повиноваться и делать то, что ему велят.
   Они стояли и ждали лифт, когда снова появилась соседка и настойчиво повторила:
   – Подожди участкового. Он хотел с тобой поговорить.
   – Неужели вы не видите, в каком он состоянии? Ему сначала нужно увидеть мать, – отрезала Женя и решительно втолкнула Олега в лифт.
   Он не помнил, как очутился в машине и как они ехали по городу.
   – Ты знаешь, где больница? – спросила она.
   Он молчал, будто не слышал вопроса.
   – Эй, больница где? Я совсем не знаю этого района, – повторила Женя, но вопрос опять остался без ответа.
   Она подрулила к тротуару и притормозила. Нужно было вывести Олега из оцепенения. Она взяла его за плечи и потрясла.
   – Эй, очнись! Куда ехать?
   Олег посмотрел на неё так, как будто его мысли витали где-то далеко.
   – Я видел это. Лампочка в осколке. Я это уже видел.
   – Ну и что? Я тоже видела. Нам надо ехать в больницу. Ты ведь хочешь узнать, что случилось с твоей матерью? – напомнила ему Женя.
   Сознание медленно возвращалось к Олегу, а вместе с ним беспокойство за мать и чувство неловкости, как он мог отключиться и забыть об этом.
   – Да, но я толком не знаю, где эта больница.
   – Ладно, сейчас посмотрим.
   Женя сунула Олегу в руки планшетник и скомандовала:
   – Ищи по карте.
   Она могла бы включить навигатор, но понимала, что его нужно чем-то занять, чтобы он снова не впал в ступор. Олег пытался сосредоточиться на карте, но мысли снова и снова возвращались к осколку на полу. Почему он так остро чувствовал трагедии других людей и ничего не ощутил, когда речь шла о матери?

Глава 29

   Закрытая белая дверь отсекала часть этажа. За ней находились те, кто опасно близко подошёл к последней черте. Посетителей не пускали. Это была вотчина медиков и… призраков. Реанимация. От этого слова веяло безысходностью.
   Олега не оставляло зыбкое, муторное чувство тревоги. Оно не было связано с внезапной болезнью матери. Корни фобии уходили глубже. Она была сродни страху перед замкнутым пространством.
   Внезапно Олег отчётливо ощутил, что в данную секунду кто-то умер. Это походило на шаг в пропасть, когда на мгновение захватывает дух. Несмотря на то что в помещении было жарко, тело покрылось гусиной кожей. В этом было что-то от животного инстинкта. Точно так же кошки вздыбливают шерсть и шипят, а собаки протяжно и заунывно воют, когда поблизости пролетает ангел смерти.
   Олегу захотелось бежать прочь от этого места, но он усилием воли заставил себя остаться. Он не имел права уходить. Где-то там, за матовыми, будто запотевшими стёклами, находилась мать.
   Кружилась голова. Он прислонился к дверному косяку.
   – Тебе плохо? – участливо спросила Женя, поддержав его под локоть.
   – Нет, я в порядке, – солгал Олег. – Что они там, заснули, что ли?
   Он настойчиво постучал в стекло. Казалось, прошла вечность, прежде чем вышла пожилая медсестра.
   – Скажите, Воропаева Инна Михайловна… Она жива? Она ведь жива, – с нажимом на последнем слове проговорил Олег, как будто своим утверждением пытался удержать мать от рокового шага в пропасть. Словно малейшее сомнение могло нарушить хрупкий баланс между жизнью и смертью.
   – Это которая с инфарктом? Жива, жива. Не волнуйся, – ответила женщина.
   – Я должен её увидеть.
   – Вот переведут в палату, тогда и увидишь. Сюда никого не впускают. Так что иди домой.
   Медсестра отстранила его, но Олег подставил ногу, чтобы помешать ей закрыть дверь.
   – Пожалуйста, мне очень надо с ней поговорить.
   – Не о чем сейчас говорить. Спит она. Убери ногу.
   В дверях появился молодой врач:
   – Вы к кому?
   – Вторая палата, с инфарктом, – вместо Олега ответила медсестра.
   – Это моя мать. Мне очень нужно к ней, – взмолился Олег.
   – Позже. Сейчас ей нужен покой.
   – Но у неё не будет покоя, пока она не узнает, что со мной всё в порядке, – настаивал Олег.
   – Мы ей передадим. Сейчас ей сделали укол, и она спит.
   – Ей лучше? Она поправится?
   – Мы делаем всё возможное. Пока что состояние по-прежнему тяжёлое, но опасений уже не вызывает. Если бы она не перенесла первый инфаркт на ногах…
   – Первый инфаркт? Вы её с кем-то путаете. Она никогда не болела, – в смятении проговорил Олег.
   – Иногда больные не обращаются к врачу. Лечатся сами. Вот и получаем то, что имеем.
   Олег стоял оглушённый услышанной новостью. Как такое могло случиться, что он жил рядом с ней и ничего не заметил? Почему она скрывала? И вдруг неумолимо и безжалостно в памяти всплыл запах валерьянки. После ссор мать пила успокоительное, но он никогда не придавал этому значения. Он считал, что она делает это нарочно, чтобы его позлить. Олега окатило волной стыда.
   – А когда можно будет её увидеть?
   – Через два-три дня, когда переведём в общую палату. Нужно будет взять разрешение у заведующего отделением. Сейчас у нас строго. Карантин из-за гриппа. Звоните. О состоянии можно узнать по телефону.
   – Но вы ей скажете, что у меня всё в порядке? Что всё хорошо.
   Олег подумал, что пустые слова вряд ли успокоят мать, и тут же сочинил легенду.
   – Скажите, что я пошёл к другу, к Паше, и, наверное, не захлопнул дверь. Я был у Паши. Со мной всё в порядке. Скажете?
   – Да-да. Конечно. Не волнуйтесь. Кризис уже миновал. Мы её поставим на ноги. Правда, работать она некоторое время не сможет. И волнения ей противопоказаны.
   Дверь снова закрылась. К своему стыду, Олег почувствовал облегчение оттого, что можно уйти. Ему было невмоготу оставаться здесь дольше. На него накатила такая слабость, что он боялся потерять сознание.
   Посмотрев на его бледное, покрытое испариной лицо, Женя решительно взяла Олега под локоть.
   – Пойдём. Тебе надо на свежий воздух.
   – Да-да, – машинально согласился он.
   Они вышли из больницы.
   Возле входа в приёмное отделение из «скорой помощи» выгружали носилки, на которых лежала старушка. Казалось, жизнь уже покинула её. Глаза были прикрыты, а лицо походило на восковую маску. Рядом с носилками шла женщина лет сорока. Она держала старушку за иссохшую руку и то и дело утирала застилающие глаза слёзы.
   Одного взгляда на старушку Олегу было достаточно, чтобы понять, что та выкарабкается и проживёт ещё несколько лет. Он хотел сказать об этом её дочери, но внезапно осёкся. Умереть должна была именно эта заплаканная женщина. От рака. Ей осталось не больше полугола, а она в неведении оплакивала мать, которая её переживёт.
   Порой судьба, играя людьми, словно фигурами на шахматной доске, делает странные рокировки. Олег проводил печальную группу взглядом, пока носилки не скрылись за дверями больницы.
   В висках привычно ломило. Знание грядущего было тяжёлой ношей. Олег снова подумал о матери. Интересно, почему он предвидел, что случится с чужими людьми, но оказался бессилен, когда речь шла о самом близком человеке? Собственное будущее было окутано пеленой неизвестности.
   Винно-красный «пежо» поджидал на стоянке. Они сели в машину.
   – Подбросить до дома? – спросила Женя, колдуя с проводками.
   – Нет. Только не туда, – отказался Олег.
   Сейчас, когда мать находилась в больнице, пустота квартиры приобрела какой-то зловещий смысл.
   Мотор негромко заурчал, и автомобиль плавно тронулся с места.
   – Где ты научилась заводить машину без ключа? – спросил Олег.
   – Один знакомый показал. Он на спор может любую тачку угнать.
   В её устах это прозвучало так буднично, словно угонять машины было самым обычным делом, вроде торговли с лотка. Олег снова подумал о матери, которой сейчас нельзя волноваться, и о том, что его явно занесло куда не следует.
   У него возникло искушение перелистать файлы Жениного сознания. Он чувствовал, что перейти границу реальности не составит труда. Стоит сосредоточиться, и перед ним распахнётся голубая бездна, но он усилием воли заставил себя остановиться. На ум пришли чьи-то слова: чем меньше знаешь, тем полезней для здоровья. Сейчас, когда на кону стояла жизнь матери, он не имел права на приключенческие игры.
   Конечно, Женя – интересная девчонка, но не его поля ягода. Внезапно Олега посетила догадка. Наверняка она дочка крутого мафиози. Тогда всё сходилось: и знакомые, угоняющие тачки, и бандиты, которых она отчихвостила по телефону. И смерть её родителей. Не от ОРЗ же они умерли.
   Пора было выходить из игры, он и так слишком долго искушал судьбу и ходил по лезвию ножа.
   – Высади меня на светофоре, – попросил Олег.
   – Прямо здесь? – удивилась Женя.
   – Да, у меня тут родственники живут, – солгал он.
   – К какому дому подрулить?
   – Я сам дойду. Там во дворе трудно разворачиваться.
   Машина подкатила к тротуару. Олег вышел.
   – Спасибо, что довезла до больницы.
   – Не за что.
   Машина тронулась с места и, проехав несколько метров, снова остановилась. Женя открыла окно.
   – Эй, Олег, постой.
   – Что?
   – Может, тебе деньги нужны?
   – Нет. У меня есть, – отказался Олег У него и без того было немало неприятностей, чтобы ещё влезать в долги к бандитам.
   – Если что, звони.
   – Угу, – кивнул Олег.
   «Пежо» влился в поток машин и скрылся за поворотом. Теперь они расстались окончательно. Приключение с флешкой ушло в прошлое. Как будто всё это было сном. Только, к сожалению, от него остались побочные эффекты. Многие беды, сотрясающие человечество и отдельных людей, передавались Олегу, словно он был приёмником, настроенным на волну, где сообщали новости о несчастьях.
   Он выбрал направление, которое должно было привести его к дому, и двинулся по улице. Спешить было некуда. К счастью, мороз отпустил, и погода стояла мягкая. Снег, который не успели убрать с тротуаров, превратился в грязно-бурую кашицу. Олег брёл, не глядя по сторонам. Так начиналась новая страница его жизни. Серо и беспросветно.
   Сбережений у них с матерью практически не было. Нужно было устраиваться на работу. Значит, прощай школа и возможность учиться дальше. До этого Олег не слишком задумывался о будущем образовании. Скорее, мать всё время внушала ему, что надо продолжать учёбу, но теперь, когда это стало невозможным, у него возникло чувство, как будто он потерял что-то важное и значимое.
   Часа полтора проплутав по улицам, он вышел в знакомый район. Ноги сами привели его к Машиному дому.
   Увидев Олега, Маша удивилась.
   – Ты?! Уже поправился?
   – Да. Вернее, болезнь тут ни при чём. В общем, у меня неприятности. У тебя родители дома?
   – Нет. Проходи.
   Олег снял куртку и ботинки. Маша пригласила его на кухню и поставила чайник.
   – Ты что, поругался с мамой?
   – Нет. Она в больнице.
   – А как твоя температура?
   – Я не болел.
   – Значит, ты мне соврал?
   – Так получилось. Долго объяснять. Но сейчас не это главное.
   – Вот как? Значит, то, что ты мне лжёшь, – это пустяки? А что же тогда главное?
   – У меня мать в реанимации.
   – Ну и что? Это не даёт тебе права лгать. Я думала: ты с температурой лежишь, волнуюсь, а он, оказывается, просто прикольнулся.
   – Прости, я не хотел. Просто слишком много всего навалилось.
   – А что с твоей мамой? – запоздало поинтересовалась Маша.
   – Сердце.
   – Теперь у многих сердце. У меня тётя тоже две недели в больнице провалялась. Не волнуйся, сейчас всяких лекарств полно.
   – Да, пожалуй, – согласился Олег.
   – Завтра в школу придёшь?
   – Нет.
   – В больницу поедешь?
   – Нет, к ней пока не пускают. Наверное, мне придётся бросить школу.
   – Как это бросить? В середине года? Ты с ума сошёл!
   – Мне надо устроиться на работу. Даже когда мама выпишется, ей какое-то время придётся сидеть дома.
   – Ты представляешь, что значит бросить школу? – спросила Маша.
   – У меня нет выбора.
   – И куда же ты пойдёшь работать?
   Олег пожал плечами.
   – Не знаю. Для начала буду диски или журналы продавать, а там что-нибудь присмотрю.
   – Ну да, можно ещё грузчиком или дворником, – с сарказмом сказала Маша. – Неужели в тебе нет ни капли честолюбия?
   «Честолюбие есть. Денег нету», – подумал Олег, но оставил свои мысли при себе.
   – Как же ты будешь без среднего образования? Я уж не говорю про высшее.
   – Высшее можно заочно получить.
   – Для начала надо хотя бы аттестат иметь.
   – В конце концов, что для тебя важнее: я или моё образование? – разозлился Олег.
   – И то и другое. Ты полагаешь, мои родители обрадуются тому, что я встречаюсь с парнем, который не хочет учиться?
   – Извини. Ты права. Ну ладно, я пойду.
   – Ты обиделся?
   – Нет. Всё нормально.
   – Если что, звони.
   – Да, конечно, – кивнул Олег и постарался изобразить улыбку.
   Он вышел на улицу. Тихий щелчок кодового замка прозвучал символично. Маша осталась в другой жизни. Дверь между мирами захлопнулась. Даже ни к чему не обязывающая фраза «если что, звони» не оставила ни малейшей щёлочки. Олег знал, что никогда не позвонит, а Маша не будет ждать звонка. Просто так было принято говорить при прощании. Люди говорят много слов, которые ничего не значат.
   Все радужные мечты развеялись, словно дым. Осталось лишь постоянное снедающее чувство тревоги и головная боль.
   Олег вспомнил слова матери: «Кому ты нужен, кроме меня?» Только теперь их смысл со всей безжалостностью дошёл до него. Он был одинок, по-настоящему одинок.

Глава 30

   Утро, плотно напичканное событиями, перетекло в пустой и бесполезный день. Олег вдруг оказался не у дел, как будто уже пережил всё, что отмерено судьбой на сутки вперёд. Жизнь заложила крутой вираж. Сегодня Олег в полной мере ощутил, что вчерашний день не повторится. Никогда. Мосты разрушены, и за спиной руины. Взросление закончилось. Нужно было обустраиваться в новом, жестоком мире, от которого не приходилось ждать подарков. Будущее представлялось беспросветным, как хмурый день.
   Неожиданно сквозь толщу тяжёлых сизых туч пробилось солнце. Его появление в пору унылой зимней хмари было сродни чуду. Солнечный луч будто заблудился и попал по ошибке на стылую землю, покрытую лишаем грязного снега. Солнце осветило часть высотного дома, окрасив сероватый бетон в тёплый шафрановый цвет. Освещённая стена резко контрастировала с холодными голубыми тонами, которыми была выписана остальная улица. Игра света и тени делала картину нереальной, словно сошедшей с полотен импрессионистов.
   Несколько мгновений солнце горело в оконных стёклах, а потом небо снова затянуло тучами. Луч погас, и дивное видение исчезло. Олег стоял не в силах пошевелиться. А может, это знак? Или постоянное нервное напряжение сделало его слишком суеверным?
   Казалось, никто и не заметил этой краткой улыбки природы. Погружённые в сиюминутные проблемы, люди были, как всегда, заняты, чтобы обратить внимание на мимолётные чудеса.
   Лишь на Олега капля солнца подействовала почти магически. Он ощутил приподнятость сродни той, что в творчестве зовётся вдохновением. Он с удивлением отметил, что слух и зрение обострились до невероятности. Он чётко видел мелкие буквы на рекламном щите, которые было невозможно различить человеку даже со стопроцентным зрением. Однако постепенно в беспричинную эйфорию стало вкрапливаться чувство тревоги. Олег на собственном опыте знал, что радостное возбуждение часто бывает предвестником приступа, апофеозом которого становится кратковременное отключение от реальности.
   За мгновения просветления приходилось платить долгой депрессией и мучительной головной болью. Пока не поздно, нужно было спешить домой, чтобы за родными стенами укрыться от шума и суеты. Олег размашисто зашагал к своей многоэтажке. Голова работала на редкость ясно, извлекая из подсознания слышанные когда-то вскользь факты. Вдруг вспомнился Юлий Цезарь, который, по словам историков, страдал от эпилепсии, но мог усилием воли предотвратить приступ. А вслед за этим всплыл вопрос: что если попытаться удержаться на краю пропасти под названием транс? Олег ничего не терял в случае неудачи, но если всё же повезёт… Подобно птице феникс, надежда возрождалась вновь.
   В прихожей по-прежнему царил беспорядок. Битое стекло захрустело под подошвами ботинок, но Олег не обратил на это внимания. Сбросив на ходу куртку, он прошёл в ванную, торопливо разделся, встал под душ и включил холодную воду.
   Тугие ледяные струи ударили по телу. У Олега перехватило дыхание. Не давая себе времени опомниться, он сунул под душ голову в надежде, что холодная вода остановит надвигающийся приступ. Кожа покрылась пупырышками. Низвергаясь, вода шумно стучала о чугунную ванну. Она падала отвесной стеной. Кафельные стены ванной, похожие на тетрадный лист в клеточку, теряли свой геометрический рисунок. Линии размывались, и наконец Олега накрыла голубая завеса.
   Очнувшись, он увидел, что лежит в ванне. Из душа под большим напором хлестала вода. От холода кожа приобрела синюшный оттенок, но озноба не было. Пульсирующая головная боль заглушала все прочие ощущения. Олег с трудом поднялся на ноги и перекрыл кран. Завернувшись в полотенце, он запоздало почувствовал, как сильно замёрз. Хотелось горячего чаю. Оставляя за собой мокрые следы, он через силу побрёл на кухню.
   Чайник казался пудовым. Поставив воду кипятиться, Олег порылся в коробке, где мать хранила лекарства. Выдавив на ладонь пару таблеток, запил их горячей водой из-под крана и, не дожидаясь, пока чайник вскипит, прошёл в свою комнату. Укутавшись в плед, он повалился на диван и зарылся лицом в подушку.
   Он спал без сновидений и проснулся, когда на улицы города уже просочились сумерки. Боль отступила, но слабость ещё опутывала тело. На задворках сознания брезжила какая-то важная мысль, которую Олег пытался вытащить из мусора прочих мыслишек. Постепенно она обретала чёткие формы, пока не созрела в решение. Олег знал, как распорядиться своим ненавистным даром.
   Он нашёл в телефонном справочнике номер известной газеты.
   – Редакция газеты «Московский комсомолец», – почти сразу же ответил женский голос.
   – Мне нужен кто-нибудь, кто занимается происшествиями.
   – Как вас представить?
   – Воропаев. Олег.
   – Ждите. Сейчас я вас соединю.
   В трубке зазвучала мелодия.

   Миша Незнанский, которому выпало в этот день дежурить в отделе происшествий, как раз перешёл на очередной уровень «тетриса». Именно в тот момент, когда скорость падения геометрических фигур увеличилась и игра потребовала максимума концентрации, телефонный звонок отвлёк его от экрана. Цветные кубики неуправляемо повалили вниз, и на мониторе возникло окошко с надписью «конец игры».
   Миша ругнулся и нехотя поднял трубку. Не то чтобы он не любил общаться с населением. Иной раз звонки в редакцию были нужны позарез. Рубрика постоянно жаждала новой крови. К счастью, в многомиллионном мегаполисе всегда находился какой-нибудь идиот с топором или тесаком, чтобы было чем заполнить отведённые под происшествия строки. Сегодня урожай был богатым как никогда, и очередной звонок погоды не делал. Можно было расслабиться.
   – Отдел происшествий, – привычно проговорил Миша.
   – Я хочу… У меня есть для вас предложение, – сбивчиво начал Олег.
   – Вы, по-видимому, не туда попали. Это отдел происшествий, – повторил журналист.
   – Да, я знаю. Я могу предсказывать разные вещи. Помните взрыв в метро? Это тогда я звонил, а не террорист.
   – Эта тема уже не актуальна, – сказал Миша, не особо вдумываясь в слова.
   – Я не о том. Я хочу у вас работать.
   – Это в отдел кадров, – переадресовал его Миша.
   – Пожалуйста, не кладите трубку, – взмолились на том конце провода. – Я могу предсказывать разные вещи. Вы сможете печатать об этом раньше остальных.
   Поднаторевший на своём месте Незнанский уже не сомневался, что звонит один из психов, которые то и дело одолевают редакцию, озвучивая свои фобии.
   – У нас в штате предсказатель не предусмотрен, – устало сказал журналист.
   – Вы мне не верите? Но это правда. Скоро будет цунами.
   – В Чёрном море?
   – Нет, где-то в Азии, – ответил звонивший, не заметив иронии в голосе журналиста.
   – Почему в Азии? – спросил Миша, начиная получать от разговора удовольствие.
   – Там у всех глаза узкие. Сначала люди будут на берегу рыбу собирать.
   – А что, там рыба по берегу гуляет?
   – Нет, ну там её много будет валяться. Люди будут её прямо руками собирать. А потом накатит огромная волна. Она смоет всё. Дома разрушит. Я вам всё расскажу, а вы можете об этом написать.
   – Мы бы с радостью, но это не к нам. Мы пишем про то, что уже случилось. А вам лучше позвонить в «Оракул» или «Тайную власть».
   К Мише за перегородку заглянул его коллега Иван. Посчитав разговор завершённым, Незнанский положил трубку.
   – Что это тебя в мистику повело? – осведомился Иван.
   – Очередной шизоид хотел к нам в предсказатели наняться.
   – Конец света предсказывает?
   – Почти что. Цунами.
   – Да, сейчас половина населения со сдвинутой крышей. Перекурить не хочешь?

   Олег обескураженно положил трубку. Он не ожидал отказа и рассчитывал, что в газете сразу же ухватятся за его предложение. Впрочем, возможно, он действительно обратился не по адресу. Следуя совету незнакомого журналиста, он нашёл координаты «Тайной власти». На этот раз осечки быть не должно. Набрав номер, он начал без обиняков:
   – Я насчёт ясновидения. Вы ведь про это печатаете?
   – У вас есть что предложить?
   – Да. Я предсказатель.
   – Реклама у нас платная. По расценкам обратитесь в отдел рекламы.
   – Мне не нужна реклама. Я думал, вы мне заплатите. Разве за интервью не платят? – недоуменно спросил Олег.
   – Послушайте, вы знаете, сколько сейчас предсказателей? Если мы каждому будем платить, то вылетим в трубу. Повторяю ещё раз, если хотите, чтобы про вас напечатали, то все статьи у нас платные. Дать телефон отдела рекламы?
   – Спасибо. Не надо.
   Получив отказ ещё в двух изданиях, Олег сдался. Карточный домик надежды рухнул. Нострадамусов в наше время был переизбыток. Газеты кишели предложениями экстрасенсов, магов и предсказателей любого калибра. В их многоголосом хоре Олегу места не нашлось.
   В животе требовательно заурчало. Олег с удивлением вспомнил, что сегодня целый день ничего не ел. По пути на кухню он заглянул в прихожую. Пол по-прежнему был устлан битым стеклом. Олег собрал большие куски зеркала в пакет и смёл мелкие осколки. Пустая рама скалилась застрявшим в ней острым треугольником, точно беззубый рот единственным уцелевшим зубом.
   «Вот тебе и плохая примета. Хуже не бывает», – подумал Олег.
   Он не ощущал голода, но желудок снова недовольно заурчал, напоминая о том, что нужно поесть.
   В холодильнике на полке стояла кастрюля с маминым борщом. При мысли о том, что ещё вчера она готовила обед, ждала его, у Олега на глаза навернулись слёзы. Теперь ему не скоро доведётся поесть маминой стряпни. Он не стал разогревать всю кастрюлю, а отлил в ковшик пару половников и поставил на плиту.
   Поев, он вымыл тарелку и тщательно вытер её полотенцем. Когда мать была дома, она частенько ругала его за то, что он оставлял немытую посуду на столе. Но теперь он делал всё, чтобы ей угодить, как будто это могло вернуть её домой.
   Чтобы отвлечься, Олег сел за компьютер и завёл «Варкрафт». Но игра и на этот раз не увлекла. После передозировки адреналина из-за стрессовых ситуаций в реальной жизни наркотик азарта больше не действовал на него. Мысли были далеко от виртуального мира. Олег то и дело отвлекался. Стратегия и тактика его не волновали. Он потерял большую часть войска, сдал крепость и даже не стал сохранять игру. Просто выключил комп.
   Прежде он любил моменты, когда мать уходила к соседке и он оставался один. Можно было не пререкаться по поводу его никчёмных увлечений, а теперь квартира казалась слишком пустой.
   Он включил телевизор, чтобы разогнать гнетущую тишину. Телевизор бубнил, имитируя чьё-то присутствие, но суррогат общения нисколько не заменял человеческой теплоты. Пощёлкав переключателем программ и ни на чем не остановившись, Олег пошёл спать.
   Он думал, что не уснёт, но бурные события прошедшего дня так измотали его, что он почти сразу же провалился в глубокий, лишённый сновидений сон. С утра нужно было рано вставать. После оплаты счетов за квартиру денег почти не останется. Подработка перестала быть игрой во взрослость и стремлением обзавестись карманными деньгами. Надо было привыкать к тому, что теперь он должен кормить их маленькую семью.

   На следующее утро весь мир облетела новость о катаклизме в Таиланде. Цунами смыло всю прибрежную полосу. Слушая репортаж про то, как сначала море отступило и люди собирали на берегу рыбу, Миша Незнанский, не сдержавшись, выругался.
   – Да, сильно там накатило, – кивнул сидящий за соседним компьютером коллега.
   Миша поднялся и прошёл за перегородку к Ивану.
   – Помнишь вчерашнего шизика?
   – Которого? – поинтересовался Иван.
   – Предсказателя.
   – Ну?
   – Он ведь мне об этом цунами вчера сказал. И даже описал, как это будет.
   – Это же фишка, – загорелся Иван. – Ты знаешь, как его найти?
   – Если бы. Я же думал, что это лажа. Он хотел штатным предсказателем наняться. Кто же знал, что это серьёзно?
   – Ну, старик. Надо было всё же координаты взять.
   – Задним умом мы все крепки. Как ты думаешь, может, он ещё объявится? – с надеждой спросил Миша.
   – Моли Бога, чтобы его не прибрал к рукам кто-нибудь из наших конкурентов.
   – Слушай, пока он не позвонил, ты про него никому не говори, ладно? А то шеф с меня голову снимет, что упустил.
   – О’кей, будем надеяться, что он позвонит.
   Но они надеялись напрасно. Ясновидец, прорицатель, ходячая сенсация, оправдывая поговорку «в своём отечестве пророка нет», стоял на перекрёстке и продавал журналы.
   Как ни странно, Олег впервые радовался этой работе. Радовался тому отупляющему действию, которое она производит. Сегодня он продал как никогда много. Он безошибочно определял, к какой машине стоит подойти и какой журнал предложить. Хоть какая-то польза от ясновидения.

Глава 31

   Маленький человечек, стиснув в ладонях виски, сидел за огромным, помпезным столом. Он выглядел потерянным и жалким. Сейчас он как никогда чувствовал себя здесь чужим. Погибший брат с издёвкой скалился на него из каждого угла. Может быть, нужно было с самого начала всё перестроить по-своему? Стереть к чертям собачьим прах прошлого и начать сызнова? Но у него не хватило духу, а теперь менять что-либо уже поздно.
   Доктор снова прокрутил в уме сцену, когда Виктор пересказывал свой диалог с Женей, смакуя подробности и явно получая от этого удовольствие. Со Стасом он ни за что не позволил бы себе такую вольность. Впрочем, Стаса вряд ли кто мог назвать старым козлом.
   Евгений Борисович в сердцах смахнул на пол стоящую на столе фотографию брата, задев при этом малахитовый стакан с карандашами. Стакан перевернулся – карандаши рассыпались по столу. Несколько секунд Доктор взирал на беспорядок, а потом, устыдившись своей ребячливости, собрал карандаши и водрузил фотографию на место.
   Ничего в жизни не даётся даром. Он думал: со смертью брата перестанет быть его тенью и получит заслуженное признание, но тот даже мёртвым не желал отдавать первенства. Он мстил из могилы, оставив на земле своё отродье, ведьму с ангельским личиком.
   Год от года отношения с племянницей ухудшались. Девчонка всё делала наперекор. Она всегда была своенравной, а после смерти родителей стала совсем неуправляемой. Сначала он полагал, что это переходный возраст, делал скидку на то, что она потеряла родителей, но время шло. Судя по всему, переходный возраст сильно затянулся. Племянница ненавидела его, и он ничем не мог купить её расположения.
   Когда она бросила академию и путалась с сомнительной компанией, он ещё мог смотреть на это сквозь пальцы. В конце концов, он не годился на роль няньки. Но история с кражей психотропной программы выходила за рамки детских шалостей. Евгений Борисович знал, что она водит дружбу с компьютерщиком и санитаром, но не придавал этому значения. Она частенько выбирала в приятели всякое отребье. Он и подумать не мог, что через них она вынюхивала, что делается в лаборатории! Наверняка она считает, что это целиком и полностью заслуга её отца, и сделает всё, чтобы лавры не достались другому.
   Ну почему она не оказалась в машине рядом со своими родителями! Нужно приструнить девчонку, иначе дальше будет хуже. По закону ей принадлежит львиная доля клиники. Что если ей придёт в голову продать свою часть?
   Мир Евгения Борисовича покоился на слишком ненадёжной опоре. Ситуация требовала действия. Он набрал номер мобильного племянницы.
   – Евгения, нам нужно поговорить.
   – Говори.
   – Это не телефонный разговор.
   – Почему? Хочешь посмотреть мне в глаза? А не боишься?
   – Оставь свой издевательский тон. Ты можешь хотя бы изредка не ощериваться, а поговорить нормально? – резко сказал он.
   – Смотря что ты называешь нормальным.
   – Надеюсь, ты понимаешь, что дело приняло нешуточный оборот. У тебя в руках бомба замедленного действия, и ты не знаешь, что с ней делать.
   Женя молчала. Ей было нечего возразить. Всегдашняя уверенность покинула её. Наверное, такое чувство возникает у путника, бредущего по пустыне, когда он обнаруживает вместо оазиса мираж. Пока её усилия была направлены на то, чтобы получить программу, из-за которой погибли её друзья, она не задумывалась о том, что будет дальше. Но теперь вопрос встал перед ней со всей неотвратимостью. У неё в руках оказалось изобретение, обладающее чудовищной силой, природы которой она не знала и ещё меньше понимала, куда эту силу направить и можно ли её укротить.
   – Так ты соизволишь приехать? – спросил Евгений Борисович.
   Избегать встречи с дядей было глупо. В любом случае, лучше него никто не знал, что за смертоносная сила кроется в программе. Но прежде нужно было обдумать, как повести разговор.
   – Вечером, – согласилась Женя.
   – Подъезжай в клинику. Я буду тебя ждать.
   Она первой нажала кнопку отключения.
   Евгений Борисович откинулся в кресле. На телефонной трубке остались влажные отпечатки от вспотевшей ладони. В общем и целом разговор прошёл хорошо. Возможно, девчонку удастся сломать без особых усилий. Нужно только найти правильный подход. По-видимому, она и сама не знает, что попало к ней в руки и как с этим поступить.

   Женя не спешила ехать. Сначала нужно было решить, чего она сама хочет от этой программы. Она была в растерянности, словно абориген, которому в руки попал чемоданчик с ядерной кнопкой. Сейчас ей не помешал бы дружеский совет, но при всём обилии знакомых излить душу было некому. Она с такой тщательностью охраняла доступ в свой внутренний мир, что не осталось никого, кто решился бы в него проникнуть. Друзья существовали лишь для того, чтобы провести досуг.
   Девушка включила проигрыватель. Готический металл, тревожный, патетический, на грани излома, как нельзя лучше соответствовал её настроению. К этой музыке её приучили Лёша с Максом. Они таскали ей диски, водили на концерты. Как давно это было и как недавно! Ни Лёши, ни Макса больше нет, а звуки остались. Женя поёжилась. Её окружали призраки: папа, мама, Лёша, Макс…
   Ещё летом она и подумать не могла, что их не станет. Когда Лёша сказал ей, что в клинике проводятся опасные эксперименты над людьми, она не поверила, решив, что он, начитавшись фантастических романов, пытается произвести на неё впечатление. Позже, когда они с Максом затеяли расследование, она подыгрывала им ради забавы. Это была своеобразная игра в детективов, позволяющая развеять скуку, но казавшаяся безобидной затея обернулась кошмаром.
   Женя подошла к стене, целиком сделанной из стекла. Отсюда открывался потрясающий вид на распростёршийся в дымке город. Машины и люди казались крошечными, словно игрушечными, и возникало ощущение полёта. Женя смотрела вниз и пыталась понять, что чувствовал Лёша, когда летел с шестнадцатого этажа? Какая степень отчаяния заставила его перемахнуть через перила балкона и отправиться в смертельный полёт?
   Может быть, вернуть флешку дяде и поставить точку на этом безумии? Но что если точка окажется многоточием? Ради чего погибли Лёшка и Макс? Ради чего они рисковали, чтобы выкрасть злополучную программу? Они надеялись остановить череду смертей.
   Разумнее всего уничтожить флешку, но Женя знала, что не сможет этого сделать. Это были незаконченные разработки отца, то, чему он отдавал всё своё время и энергию. При его жизни Женя была ещё слишком мала, чтобы интересоваться его научной работой. Они часто конфликтовали, может быть, потому что были слишком похожи. Она унаследовала не мягкий, покладистый характер матери, а властность и свободолюбие отца. Лишь когда его не стало, с течением времени Женя поняла, как много он для неё значил. Стереть программу означало бы уничтожить частицу отца, которая осталась жить даже после его гибели. Но как быть, если эта частица несла смерть, как будто была заражена вирусом уничтожения?
   Женя подумала о том, что неплохо было бы взять автомобиль напрокат. Неизвестно, чем кончится её разговор с дядей. От опекуна можно было ждать любых сюрпризов. В прошлый раз его фокус с ключами от машины не удался, но мало ли что ещё может взбрести ему в голову? Всегда лучше иметь запасной вариант.
   Она набрала телефонный номер «Hertz».
   – Я хочу взять автомобиль напрокат.
   – На какое время вас записать?
   – Мне нужна машина сейчас.
   – Одну минутку, я узнаю.
   В телефонной трубке зазвучала мелодия, а через некоторое время женский голос сказал:
   – Сейчас вы можете взять машину только в Шереметьево. «Тойота камри» вас устроит?
   – Да. Что нужно иметь при себе?
   – Паспорт, права и кредитную карту.
   – Я еду. Забронируйте её для меня. Пишите…

   Евгений Борисович ждал племянницу в лаборатории. Он нарочно не стал принимать её в кабинете, некогда принадлежавшем брату. При ней он не мог отделаться от чувства неловкости, как будто сидел в этом кабинете не по праву. Девчонка умудрялась заставить его ощущать себя самозванцем. Сейчас это было недопустимо. Необходимо проявить твёрдость, а чувство собственной неполноценности этому мало способствовало.
   Женя села на стул и закинула ногу на ногу. В отличие от своих сверстниц она предпочитала носить юбки. Как она сама говорила: чтобы не смешиваться с толпой, но Евгений Борисович был уверен, что юная кокетка прекрасно понимала – ноги являются не последней деталью её привлекательности.
   Девушка небрежным жестом откинула волосы. Совсем как Альбина. Евгений Борисович не переставал удивляться, до чего дочь похожа на мать. Он старался не думать о сходстве племянницы с женщиной, которую тайно любил. Сейчас это мешало. Кроме того, схожесть была иллюзорной. Стоит тронуть, и у этого ангела тотчас прорежутся рога.
   От Жени не укрылось, как дядя скользнул взглядом по её ногам, и в ней моментально всколыхнулось чувство неприязни.
   – Ну и что будем делать? – спросил Евгений Борисович.
   Женя молчала. Она сама не знала ответа на этот вопрос и к тому же не собиралась облегчать ему разговор.
   – Думаю, будет лучше всего, если ты вернёшь мне флешку и мы с этим покончим.
   – Какую флешку? – с наигранным непониманием спросила девушка.
   – Перестань валять дурака. Ты прекрасно знаешь, о чём идёт речь. Это не игрушки.
   – А я думала, что это одна из версий «Doom». Пройдёшь уровень и переходишь на следующий, в мир иной, – съязвила Женя.
   – Не болтай чепухи. Ты ничего не понимаешь.
   – Да. И мне ужасно хочется понять, почему от этой штуковины у людей едет крыша.
   – Работа ещё не завершена. В будущем эта программа может принести облегчение многим больным.
   – Браво! Ты в роли благодетеля человечества. – Женя похлопала в ладоши.
   – Ёрничанье здесь совершенно неуместно. Я действительно хочу принести человечеству пользу.
   – А как быть с конкретными людьми? Что Лёше и Максу от твоих прекрасных намерений?
   – Это роковая случайность. И моей вины тут нет. Если бы они сами не совали нос, куда не следует, ничего бы не случилось.
   – А как быть с теми, кто погибли на больничной койке?
   – В любой клинике есть процент летальных исходов.
   – Но не в любой пациенты кончают жизнь самоубийством после того, как на них испытали психотропную программу. Кажется, так ты её назвал?
   – Это ложь! – выкрикнул Доктор.
   – Ты это кому-нибудь скажи. Но я-то знаю, что ты проводил эксперименты над людьми.
   – Прекрати болтать чушь! Откуда ты набралась подобной чепухи? Если тебе об этом рассказывал твой приятель, то это ничто иное как его безудержная фантазия.
   Вопреки бурным протестам Евгения Борисовича в Жене всё больше росла уверенность, что дядя в самом деле ставил противозаконные опыты.
   – Лёша прыгнул с шестнадцатого этажа, а Макс бросился под колёса машины, – напомнила она.
   – Почему сразу бросился? Это несчастный случай. Я-то тут при чём?
   – Не слишком ли много несчастных случаев?
   – Это всё недоказуемо.
   – Неужели тебя не мучает совесть?
   – Я что, заставлял их запускать программу? Они сами открыли ящик Пандоры, – взорвался Евгений Борисович.
   – Вот поэтому я и не верну тебе её. Чтобы больше никто ничего не открывал.
   – Девчонка! Ты сама не знаешь, что делаешь! Это новое слово в психиатрии. Эта программа позволяет раздвинуть рамки сознания. Она порождает способности к ясновидению. Представляешь, что это значит, если предсказание будущего станет реальностью!
   – А зачем?
   – Чтобы корректировать будущее. Строить его так, как хочется. Знание даёт власть. Эта программа открывает путь к могуществу.
   – Или ведёт к сумасшествию.
   – Согласен, исследование требует доработки, но это дело времени.
   – Ты хочешь сказать, что готов продолжать проводить опыты на людях?
   – Не надо патетики, – Евгений Борисович поморщился. – Когда-то Нобель экспериментировал с динамитом, и его опыты тоже пытались запретить, а теперь он известен всему миру как великий изобретатель и самые значимые научные открытия отмечаются премией, носящей его имя. Наука часто требует жертв.
   – И ты так спокойно об этом говоришь? Это ведь человеческие жизни!
   – Эти люди больны, а я даю им шанс на выздоровление.
   – Ты сам не веришь в то, что говоришь. Они же твои пациенты. Они тебе верят. Ты страшный человек. Таких, как ты, надо держать взаперти!
   – Знаешь что, избалованная девчонка! Ты привыкла жить на всём готовом. Ты можешь себе позволить заниматься чистоплюйством, потому что грязную работу за тебя всегда делает кто-то другой. Между прочим, мы начинали исследования вместе с твоим отцом.
   Евгений Борисович надеялся, что упоминание о Станиславе поможет образумить племянницу.
   – Отец никогда бы не стал превращать людей в подопытных кроликов, – процедила Женя.
   – Тогда ещё говорить об этом было рано. Эта работа была делом его жизни. Жаль, что он не дожил до этого момента и не видит, как ты хочешь уничтожить плоды его труда.
   – Ты пожалел о гибели моего отца? Вот это ново!
   – Не ёрничай.
   – Я серьёзна как никогда. Думаешь, я не знаю, как ты обрадовался, что отец погиб? Ты ведь всегда был лишь его тенью. Ты завидовал ему всю жизнь. Завидовал его успеху, его таланту.
   – Я любил твоего отца. Я сохранил всё, как было при нём.
   – Это потому, что ты трус. Ты завидовал отцу во всём. Тебя бесило, что мама вышла замуж за него, а не за тебя. Думаешь, я не знаю, как ты ночью заходил ко мне в спальню и глазел на меня, старый козёл!
   – Прекрати!
   Лицо Евгения Борисовича побагровело. Так вот где кроются корни её ненависти. Вот почему сразу же после гибели родителей она настояла на том, чтобы жить отдельно. За одну-единственную ошибку, совершённую почти три года назад, ему приходилось дорого платить.
   – Между прочим, ты ссорилась с отцом чуть ли не каждый день. Не надо корчить из себя послушную дочь, – мстительно напомнил Евгений Борисович.
   – Да, я не была паинькой. Зато сейчас делаю то, что сделал бы он. Программу ты не получишь.
   – По-хорошему прошу, верни флешку.
   – Или что? Ты меня отшлёпаешь? – насмешливо спросила Женя.
   – Или мне придётся обследовать парня, который её тебе передал.
   Подобное заявление было для Жени полной неожиданностью.
   – При чём тут он? Он вообще не в курсе, – сказала она.
   – Ты так думаешь? А вот у меня другие сведения. Любопытство – двигатель прогресса, и оно же сильнейший порок человечества. Твой новый знакомый запускал программу и, вероятно, не один раз.
   – Неправда!
   – У меня есть основания предполагать, что ты ошибаешься.
   – Оставь его в покое.
   – Отдай мне флешку.
   – Не дождёшься.
   Женя порывисто поднялась и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.
   Слова дяди заставили её задуматься. Неужели Олег в самом деле запускал программу? Он даже не намекнул на это и выглядел вполне нормальным. Скорее всего, старик блефует, чтобы выманить у неё флешку.

   Оставшись один, Евгений Борисович позвонил охране.
   Возле выхода Женю остановил дежурный.
   – Евгений Борисович просил, чтобы вы зашли в лабораторию.
   – Я только что оттуда, – сказала Женя.
   – Он звонил и сказал, что это важно.
   – Бред, – сердито бросила Женя и повернула назад.
   Если до разговора с дядей она сомневалась, как поступить с программой, то сейчас была настроена решительно и не собиралась идти на компромисс.
   Женя рывком распахнула дверь. Евгений Борисович жестом пригласил её войти.
   – Что всё это значит?! – вскинулась девушка.
   – Тебе придётся немножко посидеть в тихой комнате, где тебя никто не побеспокоит.
   – Ты собираешься запереть меня в психушке? – не поверила своим ушам Женя.
   – Ну что ты! Всего лишь задержать, пока мы не найдём твоего нового приятеля. У тебя будут все удобства, – улыбнулся Евгений Борисович и, обратившись к начальнику охраны, добавил: – Виктор, принесите моей племяннице всё, чтобы она не скучала: журналы, видеодиски, чай, кофе.
   – Ты не посмеешь поместить его в клинику. Это похищение, – выпалила Женя.
   – Это оказание врачебной помощи. Ему нужна консультация психиатра.
   – Тебе это с рук не сойдёт. Человек не может исчезнуть просто так.
   – Он и не исчезнет, хотя сразу его не хватятся. Я тут навёл кое-какие справки. Его мать лежит в больнице. Школу он пропускает, так что там его отсутствию не удивятся. Выбор за тобой. Ты возвращаешь флешку – и я забываю о существовании твоего знакомого.
   Проявление твёрдости давалось Евгению Борисовичу нелегко. Он с трудом выдерживал Женин взгляд. Он понимал, что обязан победить в этом молчаливом поединке и не отвести глаз.
   – Верни флешку! – рявкнул он, ощутив небывалый прилив ярости.
   Интуиция подсказала Жене, что его угрозы – не пустые слова.
   – Хорошо, кивнула она. – Но она у меня дома. Мне надо за ней съездить.
   Евгений Борисович насквозь видел хитрость племянницы. Слишком быстро она согласилась, чтобы он поверил в её искренность.
   – Виктор тебя проводит, – сказал он.
   – Я и не сомневалась, что ты не отпустишь меня без эскорта, – усмехнулась Женя.

Глава 32

   Глядя на служебную стоянку перед клиникой, можно было с уверенностью сказать, что врачи психиатры не бедствуют. Среди разномастных иномарок не нашлось места ни одному отечественному автомобилю.
   Выйдя из здания, Женя в сопровождении Виктора направилась к своему «пежо». Рядом с грузным начальником охраны девушка казалась особенно хрупкой и беззащитной. Впрочем, Виктор не обманывался на её счёт. С ней следовало держать ухо востро. Не девчонка, а бес в юбке. Такая не будет безропотно полагаться на судьбу. Она привыкла действовать. Вся в отца.
   – Ну что, доедешь на своей тачке или тебя подвезти? – спросила девушка.
   – Ни то ни другое. Поедешь со мной, – сказал Виктор.
   – Нет уж. Чтобы мне потом ещё на такси за машиной тащиться?
   – Тачку тебе подгонят, – пообещал толстяк.
   – Правда? Какой добрый дядя! Я бы тебе поверила, если бы не мелочь. Помнится, не так давно у меня умыкнули ключи, чтобы я не могла ездить. Где гарантия, что мне вернут тачку?
   – Кому она нужна? Отдашь флешку и гуляй.
   – Повторяю для особо умственно одарённых: я поеду только на своей машине или не поеду вовсе, – заявила Женя.
   Виктор чертыхнулся и направился к красному «пежо». Спорить с ней было себе дороже. Он знал Женю чуть ли не с памперсов и научился распознавать, когда её можно дожать, а когда лучше уступить. Сейчас девчонка упёрлась намертво. Он с самого начала считал, что отбирать у неё ключи от машины глупое занятие. Этим её не удержать. Машина была её вторым домом. Она рулила при любом удобном случае лет с двенадцати, и Виктор не знал никого, кто так виртуозно водил бы автомобиль.
   Стоящий на воротах охранник выпустил их за территорию клиники. Миновав лесопарк, Женя свернула на улицу и на полную громкость включила радио, демонстрируя, что не намерена вести светскую беседу. Музыка помогала отгородиться от присутствия Виктора и обдумать план действий.
   Женя не сомневалась, что отдавать смертоносную программу в руки дяди нельзя. Сколько ещё людей должен загубить этот маньяк от науки, чтобы довести свой труд до совершенства? Даже если его эксперименты увенчаются успехом, что потом? Что его больше волнует, исцеление больных или возможность стать современным пророком? Он ведь довольно ясно дал понять, что с помощью этой программы надеется вымостить себе путь к могуществу. Женю передёрнуло от мысли, что власть этого ничтожества может выйти за пределы клиники.
   Девушка притормозила возле супермаркета.
   – Мне нужно кое-что купить.
   Она хотела выйти из машины, но толстяк её удержал.
   – Э нет, подруга. Этот номер у тебя не пройдёт. Я не собираюсь гоняться за тобой по всему магазину. Сначала дело, а потом шоппинг.
   – Я не могу ждать.
   – И что же это у тебя так загорелось? Сигареты кончились? Ты же не куришь, – усмехнулся Виктор.
   – Мне нужны прокладки. Критические дни, слышал про такие?
   Она могла заставить покраснеть фонарный столб. Однако Виктор видал и не таких. Смутить его было трудно.
   – В аптеке купишь. Где народу поменьше, – сказал он.
   – Боишься, что убегу?
   – Удивлюсь, если не попытаешься.
   – Ладно, в аптеке так в аптеке, – согласилась Женя.
   Только когда они доехали до дома, Виктор почувствовал себя более или менее спокойно. При виде Жени привратник расплылся в улыбке. Виктор не переставал удивляться, как при её взбалмошном характере она умудрялась располагать к себе обслуживающий персонал. Впрочем, это у неё наследственное. Её отец тоже держал всех в ежовых рукавицах, но при этом не гнушался перекинуться парой слов даже с уборщиком и по именам знал жён и детей всех своих служащих. Как он однажды сказал: не бывает незначительных людей. На каком-то жизненном этапе каждый может оказаться важным.
   Лифт из прозрачного пластика плавно поплыл на двадцать первый этаж. Ровные ряды фонарей казались ёлочными гирляндами. Женя смотрела на удаляющиеся улицы, и в памяти снова ожил Лёша. Каждый раз, когда она видела город с высоты, его призрак с настойчивым постоянством появлялся рядом. Девушка отвернулась к зеркалу. В нём отражалась огромная, как у гиппопотама, туша Виктора. Прежде он был телохранителем отца, а потом по наследству перешёл к дяде. Как вещь. Неужели ему не противно служить такому мелкому хозяину? Впрочем, у вещи не спрашивают. Вещь покупают. Что если попытаться привлечь его на свою сторону?
   В холле не было ничего, кроме зеркал и искусственного водопада во всю стену, в котором день и ночь горела подсветка. Водопад отражался в зеркалах и делал холл похожим на аквариум, а мягкий, рассеянный свет довершал эту иллюзию.
   Женя щёлкнула выключателем. Скрытые в потолке светильники вспыхнули, разрушив очарование подводного царства и раздробив Женино отражение во множестве зеркал. Девушка отодвинула зеркальную панель, повесила шубку в шкаф-купе и кивком указала на пустые плечики.
   – Раздевайся. У меня нехолодно. Хочешь выпить?
   Виктор усмехнулся. Лисичка вздумала хитрить. Решила испробовать политику пряника. С такими задатками девчонка далеко пойдёт.
   – Я на работе, – напомнил он.
   – Ты же не за рулём. Или боишься, что я тебя отравлю? – засмеялась она. – Тогда пойди на кухню и возьми в холодильнике пепси. Кстати, там же найдёшь что-нибудь поесть.
   Виктор не сдвинулся с места.
   – Ну что ты стоишь как истукан? Сними дублёнку. Или будешь потеть? – крикнула девушка из гостиной.
   – Я вообще-то не планировал задерживаться.
   – Спешишь к хозяину? – насмешливо спросила Женя. – Неужели тебе не влом терпеть моего дядюшку? Он ведь слизняк.
   – Он мне платит, – сказал Виктор.
   – А если я тебе заплачу?
   Толстяк хмыкнул. Предложение было заманчивым, и будь девчонка постарше, он отнёсся бы к нему иначе, но сейчас расклад был не в её пользу. Музыку заказывал тот, кто оплачивал счета. Виктор помотал головой.
   – Одноразовая выплата не может заменить постоянного жалованья.
   – Смотря какая, – с вызовом произнесла Женя.
   Виктор снова хмыкнул. Предложение было бы интересным, если бы не исходило от взбалмошной девчонки. Сейчас он имел стабильный оклад и относительно спокойную жизнь и не собирался менять её на посулы светлого будущего и гоняться за журавлём в небе.
   – Давай не будем тратить время. Будь хорошей девочкой. Отдай флешку – и я уйду, – предложил Виктор, подводя под разговором черту.
   – Сожалею, но тебе придётся подождать.
   – Чего?
   – Пока я приму ванну.
   Поистине девчонка была мастерицей на сюрпризы. Не предугадать, что она может выкинуть в следующий момент.
   – А без этого ты флешку отдать не можешь? Может, тебе ещё и парикмахера вызвать? – съязвил толстяк.
   – Не умничай. Мне надо подумать. А лучше всего думается в ванне.
   – О чём тут думать? Всё уже обговорено.
   – Неужели? Ты забыл, что у меня есть выбор? Программа или тот парень. Я сгоряча согласилась вернуть флешку, а теперь подозреваю, что лопухнулась. Парню ничего не грозит. Ну обследуют его, сделают энцефалограмму или что там ещё. Не могут же его держать в клинике вечно?
   – Хватит разглагольствовать. Или ты отдаёшь мне флешку, или…
   – Или что? Пожалуешься дядюшке? Ой, как страшно! А может, ты будешь меня пытать? – Девушка в притворном испуге заломила руки.
   – Не надоело паясничать? – устало огрызнулся толстяк.
   – Да что ты! Жизнь – это театр. Между прочим, это не я, а Шекспир сказал. Был такой писатель. Чувак знал в этом толк. Так что, если не хочешь, чтобы я окончательно передумала возвращать эту долбанную флешку, расслабься. Налей себе выпить, посмотри телик, журналы полистай. Я же не говорю «нет». Мне надо подумать. В принципе мне эта программа как глухому плеер, но уж больно моему дядюшке хочется её заполучить. Ради чего я должна доставлять ему такое удовольствие?
   – Валяй думай, – сдался Виктор.
   Он подошёл к бару и плеснул себе коньяку. После разговора с девчонкой в самом деле не мешало снять стресс.
   – И ещё один совет. Мне нужно сосредоточиться, поэтому не надо каждые пять минут ломиться ко мне и приставать, когда я выйду. Я сама решу, как только буду готова.
   – И сколько же времени тебе надо?
   – Откуда я знаю? – пожала плечами Женя. – Может час, может два. Пожалуй, не больше.
   – А что я скажу Доку? Что ты нежишься в ванне? – спросил он.
   – Говори что хочешь. Допустим, мы стоим в пробке.
   Неожиданно Виктору пришла в голову мысль, что, пока девчонка моется, можно забрать флешку и уйти. Если взяться за дело с умом, то на этом можно ещё и заработать. Доку позарез нужна эта флешка, и он не станет скупиться. При всех прочих недостатках скрягой его не назовёшь. Знать бы только, где девчонка прячет своё сокровище.
   Словно угадав его мысли, Женя прошествовала к кабинету, заперла дверь и вытащила ключ.
   – Чтобы у тебя не возникло искушения забрать флешку и незаметно смыться, – сказала она и, мило улыбнувшись, направилась в ванную.
   Через минуту оттуда донёсся шум текущей из крана воды и громкая музыка. Виктор хмыкнул. Он всегда удивлялся: как можно думать, когда тебе бьёт по барабанным перепонкам? Тут не то что сосредоточишься, от такой музыки последние мозги повышибает. Немного выждав, чтобы дать девчонке время раздеться, толстяк позвонил в клинику. Большая квартира имела свои преимущества.
   Можно было говорить и не опасаться, что тебя подслушают.
   – Док, возникли осложнения.
   – Что ещё?
   Голос на том конце провода звучал взволнованно.
   – Девчонка юлит и, по-моему, не собирается ничего отдавать.
   – Но мы ведь договорились: она возвращает флешку, а мы оставляем в покое парня.
   – Судя по всему, его судьба её мало волнует.
   – Дай мне её, – потребовал Евгений Борисович.
   – Не могу. Она в ванной. Удалилась думать.
   – Неужели ничего нельзя сделать? – Евгений Борисович не скрывал своего беспокойства.
   «Задёргался», – про себя усмехнулся Виктор, испытывая при этом удовольствие, подобно рыболову, который смотрит на дрогнувший поплавок.
   – Есть один вариант. Поискать, пока она в ванной. Но копаться в чужих вещах незаконно.
   – Я для тебя закон. Я её опекун. Сделай всё, чтобы найти флешку.
   – Я рискую. Она может поднять бучу, – беззастенчиво набивал цену Виктор.
   – Принесёшь флешку – получишь десятыптук.
   – В какой валюте?
   – В долларах.
   – Я бы предпочел евро.
   Евгений Борисович понимал, что Виктор наглеет, но сейчас важнее всего было получить флешку.
   – Пусть будет в евро.
   – Как она выглядит? – поинтересовался Виктор.
   – А мне откуда знать? Обычная флешка. Программа называется Psycho.
   – О’кей. Сделаю что смогу, – пообещал Виктор и положил трубку.
   Открыть межкомнатный замок не составляло труда. При всей показной крутизне девчонка оказалась на редкость беспечной. Фактически она сама подсказала, где прячет флешку, сузив поиск до одной комнаты.
   Виктор вошёл в кабинет и огляделся. Здесь, как и во всей квартире, каждая вещь имела своё место. От матери Женя унаследовала почти фанатичную любовь к порядку. Её педантичность была сейчас ему на руку. В кавардаке, который частенько царит в комнатах молоденьких девчонок, искать что-либо было бы немыслимо. Хотя, с другой стороны, здесь гораздо труднее скрыть следы вторжения.
   Виктор принялся обыскивать комнату. Он методично обшарил стол. Флешка обнаружилась в нижнем ящике. Сначала Виктор собирался прихватить её и тихо ретироваться, но внутренний голос шепнул, что «улов» прежде стоит проверить. Он со вздохом включил компьютер. Тут он был не силён. Он так и не обзавёлся собственным компом, и его знаний хватало лишь на самые простые операции.
   «Только бы не завис», – мысленно взмолился Виктор, вставляя флешку в порт. Ему казалось, что машина загружается слишком медленно. Он нервно барабанил пальцами по столу, в ожидании, когда на экране высветится меню. Его ждало разочарование. На флешке хранились лишь фотографии.
   Виктор продолжил поиски. Он прошёлся по полкам, заглянул в книжный шкаф. Его внимание привлекла шарообразная стеклянная ваза, в которой лежало никак не меньше двадцати флешек. Виктор выругался. На их проверку понадобится уйма времени. У него возникло искушение прихватить с собой все, но где гарантия, что среди них окажется нужная. Он глянул на часы и снова уселся за комп. На проверку ушло больше получаса, но поиски не увенчались успехом. Ни одна флешка не стоила десяти тысяч евро.
   Виктор занервничал. Женя в любую минуту могла выйти из ванной. Он торопливо обыскал диваны, проверил за подушками, на всякий случай заглянул даже под ковёр на полу. Надежда на успех стремительно таяла. А если девчонка носит программу с собой? Он кинулся в прихожую. Сумка висела на вешалке. Виктор поспешно открыл её и высыпал содержимое на банкетку. И тут ему повезло. Он безо всякой проверки понял, что десять тысяч евро у него в кармане. На серебристом брусочке маркером был нарисован череп.
   Не тратя времени на то, чтобы замести следы, Виктор поспешил убраться. Зеркальная панель встроенного шкафа легко отъехала в сторону, обнажив дамские шубы, куртки и пальто. Его дубленки среди них не было. Решив, что он впопыхах перепутал шкафы, Виктор открыл другое отделение, но и там дублёнки не нашёл. Загадочное исчезновение пальто озадачило его, но ещё больше раздражало, что он не заметил, когда девчонка умудрилась её спрятать.
   Виктор пожалел, что приехал не на своей машине. Чтобы спуститься в подземный гараж, дублёнка не требовалась. Живя в таком доме, можно было вообще не иметь зимней одежды. Он прикинул, не воспользоваться ли «пежо», но быстро отмёл эту мысль. Здешняя охрана ест свой хлеб с маслом не даром. На выезде его обязательно остановят.
   Впрочем, теперь козыри были у него на руках, и с девчонкой можно было не церемониться.
   Он прошёл по коридору и остановился у двери ванной. Из-за неё по-прежнему гремела музыка и доносился шум воды. Виктор громко постучался.
   – Эй, ты там не утонула?
   Женя не ответила.
   – Хватит мокнуть. Выходи.
   Нахальная девчонка молчала, испытывая его терпение.
   – Ты что, оглохла? – взорвался толстяк.
   И тут он заметил на полу небольшую лужицу. Из-под двери тонкими струйками просачивалась вода.
   При мысли о том, что девчонка захлебнулась в ванне, пока они находились с ней в квартире один на один, у Виктора по спине пополз холодок. Всплеск адреналина в крови заставил его действовать решительно. Развернувшись, он саданул дверь плечом. Он не предполагал, что дверь не заперта. От удара она распахнулась, и он со всего размаху влетел внутрь ванной комнаты. Не сумев затормозить, толстяк врезался головой в раковину. Фаянс не выдержал удара и раскололся. В глазах у Виктора потемнело.
   Когда он пришёл в себя, всё было окутано клубами пара. Можно было подумать, что он попал на небеса, но головная боль вернула его на землю. Ощупав темя, он обнаружил большую шишку.
   Из открытых кранов хлестала вода и, переливаясь через край джакузи, растекалась по полу. Звуки бас-гитары и барабанов били по мозгам. Намокший и злой, Виктор с трудом поднялся, закрыл краны и выключил музыку. Благостная тишина была лучшим подарком для ушей. Он обвёл взглядом просторную, как танцевальный зал, ванную. Клубы пара постепенно рассеивались, оседая мельчайшими капельками на кафеле и зеркалах. Как и следовало ожидать, Жени здесь не оказалось.
   – Дрянь! Маленькая дрянь! – прорычал Виктор.
   Он, пошатываясь, выбежал из ванной и, точно разъярённый медведь, обошёл все комнаты.
   Девчонки и след простыл. Дав себе волю, Виктор громко выругался, но его гнев потерялся в стенах пустой квартиры.
   В голове стучало, словно мозг сверлили отбойным молотком. Виктор опёрся о дверной косяк и отдышался. Его мысли вернулись к флешке. Что если он намочил её? Толстяк вытащил из кармана серебряный брусочек и вздохнул с облегчением. По счастливой случайности флешка осталась сухой, но лучше удостовериться что с ней всё в порядке.
   Сбросив намокший пиджак, Виктор тяжёлой походкой вернулся к письменному столу и сел за компьютер. Войдя в меню, он пробежал глазами по строчкам и, обнаружив файл с названием Psycho, удовлетворённо усмехнулся:
   – Есть!
   Больше ему было нечего здесь делать. Он раздумывал: позвонить в клинику или вызвать такси, когда его посетила неприятная догадка. Он подошёл к входной двери и убедился, что она заперта снаружи. Выбора не оставалось.
   Трубку на том конце схватили тотчас.
   – Док, флешка у меня.
   – Так вези её скорее, – нетерпеливо потребовал Евгений Борисович.
   – Не могу. Девчонка сбежала и заперла меня снаружи.
   – Хорошо. Сейчас приеду.
   – И ещё, Док. Мне нужна какая-нибудь одежда.
   – Что у вас там произошло?! С девочкой всё в порядке? – не на шутку забеспокоился Евгений Борисович.
   – С ней всё лучше некуда. Просто она устроила небольшой потоп, и я промок до нитки.

   Виктор лежал на кожаном диване, приложив к шишке полотенце с завёрнутыми в него кубиками льда. Лёд таял и струйками стекал за шиворот, но холод оттягивал боль. Услышав, как щёлкнул замок входной двери, он поднялся.
   Евгений Борисович, не снимая пальто, торопливой походкой прошёл в гостиную.
   – Что с тобой? – спросил он, поглядев на начальника охраны, придерживавшего на голове скомканное полотенце.
   – Производственная травма, – буркнул Виктор.
   Не проявляя интереса к подробностям, Евгений Борисович сразу перешёл к делу:
   – Где флешка?
   Толстяк с улыбкой триумфатора похлопал себя по карману и выудил серебристый брусочек.
   Евгений Борисович суетливым движением выхватил флешку, как хамелеон, выстреливая языком, в мгновение ока слизывает добычу. Забыв об охраннике, он закрыл глаза и сжал заветную находку в куклаке. Вот они – плоды многолетних трудов! Долгие часы ночных бдений, тревог, сомнений и надежд. В этом кусочке блестящего пластика заключалось его будущее. Слава Богу, всё закончилось! Теперь он ни за что не выпустит его из рук.
   Не снимая пальто, Евгений Борисович поспешил в кабинет. Ему казалось, что компьютер заводится непозволительно долго. Наконец дрожащими пальцами он вставил флешку и щёлкнул мышкой. Несколько мгновений он недоуменно смотрел на высветившееся меню, потом подвёл курсор к файлу Psycho и снова кликнул мышкой. Его лицо залила бледность.
   – Что-то не так? – спросил Виктор, почуяв подвох.
   – Это не та флешка, – вымолвил Доктор.
   – Я проверял. Там есть файл, о котором вы говорили.
   – Ты его заводил? – одними губами произнёс главврач.
   – Я же не сумасшедший, – фыркнул Виктор.
   «Ты дебил», – хотел заорать Евгений Борисович, но сдержался и спокойно продолжил:
   – Расширение у файла должно быть ехе. Это запускающий файл. Apsycho.doc – текстовый. Тебя обвели вокруг пальца. Тебе подсунули обычный вордовский файл.
   «Зачем я ему всё это объясняю? Теперь уже ничто не имеет значения», – устало подумал Евгений Борисович.
   Заглянув через плечо шефа, толстяк прочитал на экране послание:

   «Сначала ты выкрал мою мобилу, потом хотел лишить машины, а теперь, судя по тому, что ты это читаешь, ты рылся в моей квартире. Я сыта по горло твоей опекой. В следующий раз, когда вздумаешь трогать мои вещи, подумай дважды. О флешке забудь. Теперь ты её не получишь НИКОГДА!
   С любовью,
Женя».

   Толстяк присвистнул. При всей его злости на девчонку он не мог не испытывать уважения, когда встречался с достойным противником. Племянница Доктора была дьявольски изворотлива. Надо иметь не мозг, а компьютер, чтобы просчитать каждый шаг заранее. И ведь всё разыграла как по нотам. Нарочно подтолкнула его к кабинету. Он посчитал её наивной дурой, а сам, как последний лох, клюнул на эту уловку. Ну и артистка! Кто там сказал: жизнь – это театр?
   – Док, может, найти того парня? – предложил Виктор.
   – А? Что? – не сразу вернулся к действительности Евгений Борисович, но когда до него наконец дошли слова начальника охраны, он вдруг понял, что это единственный шанс. Как бы племянница ни хорохорилась, она не сможет остаться в стороне. Она вечно бросалась на помощь кому надо и не надо.
   Евгений Борисович обернулся.
   – Достань мне этого парня. Хоть из-под земли. Достань! – повторил он, вцепившись охраннику в рукав, как тонущий хватается за спасательный круг.

Глава 33

   Олег покинул перекрёсток, когда уже начало смеркаться. В сумерках торговля почти прекращалась, и оставаться дольше не имело смысла. Он мог бы уйти и раньше, но других дел у него всё равно не было. У работы, пусть даже такой тупой, было ещё одно преимущество помимо заработка, – она помогала отвлечься.
   Олег зашёл в контору, сдал выручку и получил свой процент. Прежде он считал, что это неплохие деньги, но теперь, когда на него легла ответственность за семью, он сознавал, что нужно искать другое занятие. Можно было устроиться вместо матери. Хозяин его, наверное, взял бы, но Олег не торопился хвататься за эту возможность. Во-первых, тряпками торговали в основном женщины, а во-вторых, ему казалось, что стоит попасть на рынок, как тот засосёт словно трясина, и тогда уже не вырваться.
   Дойдя до перехода, Олег остановился, словно витязь на перепутье, перед сомнительным выбором из двух зол. Налево пойдёшь – в пустой дом придёшь. Направо пойдёшь – на остановку попадёшь, откуда отправляется автобус до больницы. Но туда всё равно не пускают. Днём Олег звонил, чтобы узнать о состоянии матери. Ей стало лучше. Кризис миновал, но она по-прежнему находилась в реанимации.
   Олег направился прямо. В магазинчике, где можно было перекусить на ходу, он купил чай в пластиковом стаканчике. После дня, проведённого на улице, было приятно греть озябшие руки, обхватив стаканчик ладонями, и маленькими глотками прихлёбывать обжигающий напиток.
   Согревшись, Олег нехотя побрёл домой. Ему претило коротать вечер в пустой квартире, но больше деваться было некуда.
   Он свернул в знакомый двор. На подъездной дорожке, нахохлившись под снежными шапками, дремали автомобили. Рабочие лошадки, на которых ездили постоянно, были очищены от снега, и лишь стёкла, замерзая, покрывались коростой льда. Зато ветеран двора древний, раздолбанный «фольксваген», стоящий на приколе уже третий год, превратился в огромный сугроб. Со спущенными шинами и закрытыми полиэтиленом окнами автомобиль был никому не нужен. Дворники кидали на него снег. Он был ничей, и Олег ощутил странное родство с этим заброшенным сиротой.
   На детской площадке женщина со второго этажа выгуливала пуделя, выряженного в щеголеватый вязаный костюм. Пёс тщательно обнюхивал территорию, проставляя свои метки. Добежав до кособокого снеговика, пудель застолбил своё превосходство и с видом победителя потрусил дальше.
   Олег проводил пса взглядом. В детстве он очень хотел собаку и не понимал, почему мама не разрешает завести щенка. Теперь ему никто не сказал бы «нельзя», но он сам сознавал, что не может взять на себя ответственность ещё за одно существо. Наверное, это и было взрослением.
   Пересекая детскую площадку, Олег увидел, что из их подъезда выходит участковый. Олег поспешно присел, спрятавшись за заснеженным «фольксвагеном». Сейчас ему меньше всего хотелось общаться с представителем закона, отвечать на вопросы и оправдываться за несовершённые грехи.
   Посещение отделения полиции было ещё свежо в памяти, как и угроза участкового не спускать с него глаз. В тот раз ему было нечего скрывать. Он говорил чистую правду, и всё же его без вины записали в виноватые. Какие истории ему придумать теперь, чтобы от него наконец отстали? Он знал, что рано или поздно всё равно придётся объясняться по поводу «взлома» квартиры, но предпочитал, чтобы это случилось как можно позже. У него и без того было полно проблем.
   Подождав, пока участковый уйдёт, Олег зашёл в подъезд и нажал оплавленную кнопку лифта. Красный огонёк не горел. То ли лифт сломался, то ли пацаны опять разбили лампочку. Олег прислушался. Откуда-то из недр лифтовой шахты доносился тихий скрежет и урчание. Значит, лифт работал. Через минуту кабина остановилась на первом этаже. Дверцы разошлись в стороны. Олег стоял и смотрел на тускло освещённый, замызганный гроб лифта. В душе шевельнулась тревога. Он чувствовал, что идти домой не следует.
   По логике вещей, ему ничто не грозило. Участковый только что ушёл и вряд ли вернётся, а других гостей он не ждал. И всё же Олег неоднократно убеждался, что интуиции следует доверять больше, чем самым веским доводам разума. Он развернулся и пошёл прочь из подъезда.
   С неба посыпала снежная крупа. Мелкие льдинки, словно иголочки, колко жалили лицо. Олег опустил капюшон пониже и засунул руки в карманы куртки. Он шёл без цели. Ноги окоченели. Ботинки на рыбьем меху не были рассчитаны на то, чтобы целый день проводить на улице.
   Олега переполнила жалость к себе. Куда он бредёт? От чего бежит? Какое будущее его ждёт? Он мог предсказать события, происходящие за сотни километров от него. Мог прочитать судьбу первого встречного. Но не знал, как распорядиться собственной жизнью и что ему готовит завтрашний день.
   Оказавшись перед железной калиткой проходной, Олег с удивлением увидел, что ноги привели его к больнице, где лежала мать.
   Несмотря на карантин, в приёмные часы посетители тянулись к корпусам. Пока охранник искал чью-то фамилию в списке, Олегу удалось прошмыгнуть внутрь. Оставив пальто в гардеробе, он поднялся на пятый этаж.
   Приближаясь к стеклянной двери реанимации, он снова почувствовал лёгкую тревогу. Олег боялся вновь ощутить прыжок в бездну под названием Смерть.
   Дверь, как и в прошлый раз, была заперта. Олег постучал. Створка тотчас приоткрылась, и оттуда выглянула молоденькая медсестра.
   – Сюда нельзя. Посещение запрещено, – сказала она.
   – Я знаю. У меня здесь мама. Воропаева Инна Михайловна. Вы просто скажите ей, что у меня всё в порядке. Что я приходил. Чтобы она не волновалась, – сбивчиво попросил Олег.
   – Я всё передам. Ей уже лучше. Завтра или, крайний срок, послезавтра её переведут в общую палату, – сказала медсестра.
   – Спасибо.
   Олег пожалел, что не догадался принести какой-нибудь гостинец, и решил, что завтра купит бананов. Не дожидаясь лифта, он по лестнице спустился на первый этаж. Перспектива снова оказаться на промозглой, тёмной улице не вызывала энтузиазма. Олег присел на кушетку возле гардероба. Пока не прогонят, можно посидеть в тепле. Он снова задумался о завтрашнем дне, и искра радости от хорошей новости погасла в беспросветном болоте размышлений.
   Кто-то тронул его за локоть.
   Олег поднял голову. Перед ним стояла гардеробщица.
   – Ну что пригорюнился? Не пускают?
   Олег помотал головой.
   – В общую палату переведут, тогда разрешат, – сказал он.
   – Это из реанимации, что ли? И кто у тебя там? – спросила старушка.
   – Мама.
   – Вот горюшко. Молодая, небось?
   – Сорок три года.
   – Молодая, – кивнула гардеробщица. – Иди я тебя чаем напою. Меня бабой Нюрой зовут.
   Баба Нюра открыла деревянную стойку и пропустила Олега в раздевалку. В глубине гардероба, скрытый вешалками, к стенке притулился маленький столик. На яркой клеёнке стоял электрический чайник и нехитрая снедь: банка из-под кофе, наполненная сахаром, начатая пачка печенья, завёрнутый в целлофан хлеб, одноразовые пакетики чая…
   – Садись. И не переживай ты так. У нас врачи хорошие. Поставят на ноги, – подбодрила его гардеробщица.
   – Да. Мне сказали, ей уже лучше.
   – Ну вот, а я что говорю. Тебе как, покрепше или послабее? – спросила она, заливая чайный пакетик кипятком.
   – Всё равно. Лишь бы горячий, – сказал Олег.
   – Покрепше сделаю. У меня дочка аж чёрный пьёт. Она у меня учёная. В журнале её уже три раза печатали. Детишек учит, чтоб слова выговаривали. К ней на дом приводят.
   – Логопед, – машинально вставил Олег.
   – Он самый. Ты хлебушко маслом намажь. А то вон худой какой. Папка-то есть?
   Олег снова помотал головой.
   – Ну Бог ему судья. А ты помолись за мамку-то. Сыновья молитва доходчива. Глядишь, Господь услышит и ей оздоровление пошлёт.
   – Зачем же Он ей болезнь послал? – с вызовом спросил Олег.
   – Ты Господа не суди. Через испытания Он нас учит, – сказала баба Нюра.
   – Одних учит, а другие живут припеваючи, – мрачно заметил Олег.
   – А ты про их горести ничего не знаешь. Со стороны у соседа и солнце ярче, и небо голубее. Чужой ноше завидовать не след. Это она снаружи вся мёдом обмазана, а внутрях кто её разберёт? Всяк человек свою боль несёт.
   Слова пожилой женщины попали в точку. Дар телепатии, который тяготел над Олегом, как проклятие, был тому подтверждением. Сколько людей желали бы научиться читать чужие мысли и предсказывать будущее! Но они не ведают, что за это приходится расплачиваться болью и одиночеством. Чтобы не стать изгоем, этот дар надо скрывать, как постыдную болезнь. Кому охота общаться с человеком, который может копаться у тебя в мозгах? Если бы можно было всё повернуть вспять, переиграть! За что ему такая напасть!
   – Господь знает, что кому послать. Так что ты Его не кори, а благодари, – подытожила баба Нюра, будто прочитав мысли парня.
   – Благодарить? – горько усмехнулся Олег. – А если не за что благодарить?
   – Какой ты, однако, сердитый. Вот тебе испытания и даются, чтобы норов твой поубавить. Благодарить всегда есть за что, только мы хорошее реже замечаем. Посмотри на себя. Голова на месте. Руки, ноги целы. Молодой, вся жизнь впереди. Чего ещё надо?
   – Подумаешь, это у всех есть, – буркнул Олег.
   – Вот-вот. Что имеем – не храним. Оно вроде как должно. А потерявши – плачем. Поди, пока мать здоровая была, тоже считал: она вечная? И неслухом был, и думал: сам с усам. А как без матери остался, так понял, зачем она, мать-то?
   Олег взглянул на старушку с интересом. Она будто видела его насквозь. Что если она тоже обладает даром телепатии? Ведь не один же он такой на белом свете. Встретить подобного себе было бы величайшей удачей. Спросить её напрямик? Или прежде посмотреть, что у неё на уме?
   – Я тебе вот что скажу: злиться – это последнее дело. А в уныние впадать и вовсе ни к чему. Повесивши нос, из ямы не вылезешь.
   Слова долетали до Олега, но он почти не слушал, борясь с искушением вторгнуться в мысли словоохотливой бабы Нюры. Повинуясь сиюминутному импульсу, Олег взял её за запястье. При физическом контакте проникать в чужое подсознание было легче.
   Вопреки ожиданию он не встретил сопротивления. Он даже не заметил мига, когда его Я слилось с внутренним миром сидящей перед ним пожилой женщины, и в то же время он оставался самим собой. Душа находилась в странном состоянии раздвоенности, будто он смотрел на себя со стороны, жалел, сострадал и был бессилен помочь.
   Это было удивительное мироощущение, находиться сразу в двух ипостасях, но оно не давало ответа на вопрос, ради которого Олег проник в мысли бабы Нюры. Он хотел знать о ней как можно больше. Сосредоточившись, он постарался представить её дом.
   Перед его мысленным взором возникла довольно чёткая картина.
   Комната, заставленная разномастной мебелью, по которой безошибочно угадывается, что здесь живут старики. Цветочные горшки на подоконниках. В жестяной банке буйно цветёт фиалка. Компьютер на столе выглядит чужеродным. За компьютером работает моложавая женщина. Её зовут Ольга. В этом году ей исполнится сорок.
   Олег не задавался вопросом, откуда приходит это знание, как будто всплывающая информация всегда была в нём.
   От женщины исходит покой и деловитая уверенность. К спинке кресла прислонены костыли. Они дисгармонируют с атмосферой умиротворения, тихой радости.
   На кушетке, свернувшись клубочком, спит кошка. Вдруг она встрепенулась и навострила уши. Олег знал, что, несмотря на расстояние, кошка почувствовала его присутствие. Шок от этого открытия отбросил Олега в реальность.
   Он увидел испуганные глаза бабы Нюры.
   – Тебе нехорошо? Может, доктора позвать? – обеспокоенно спросила гардеробщица.
   – Нет, всё нормально.
   – На тебе лица нет. Небось, без матери голодный ходишь? Поешь ещё. Вот колбаски кусочек, – суетилась старушка.
   К сожалению, баба Нюра оказалась не телепатом. Олегу было неловко, что он вторгся в её мир, и в то же время ему было любопытно, что за секрет она знает? Как она и её дочь-инвалид сумели не поддаться унынию и озлобленности?
   – Эх, баба Нюра, если б вы знали. Ничего хорошего у меня впереди нет. Придётся бросить школу. Кому я нужен без образования? Газетами торгую.
   – И хорошо. Главное – без дела не сидеть. А что до образования, дочка у меня тоже последний год в школе сама училась. А потом институт заочно, ещё и диссертацию защитила. Так что ежели захочешь, то учёность от тебя не убежит.
   Олег хотел рассказать о мучивших его видениях, о том, что боится сойти с ума, но в это время к окошку гардероба подошли сразу три человека.
   – Народ за польтами повалил. Пойду одену, – сказала баба Нюра и, видя, что Олег поднимается, снова усадила его – Ты кушай, на меня не смотри.
   – Я вам помогу, – вызвался Олег.
   Приёмные часы подходили к концу. Люди потянулись в гардероб. Олег помог бабе Нюре раздать пальто. Рядом с ней он испытывал забытое ощущение спокойствия и уюта.
   – Баба Нюра, вот вы всем довольны, всё вам хорошо. Как вам это удаётся? Ведь вам тоже, наверное, нелегко, – спросил Олег.
   – Да очень просто. Хочешь хорошее видеть – ищи хорошее. Плохое-то оно само в глаза лезет. И дурные мысли от себя гони. Всякую ношу с радостью неси.
   – А если нет радости?
   – Отыщи. Без радости ношу не снесть. Спина сломается, – сказала старушка.
   Уходя, Олег помедлил:
   – Я ещё приду.
   – Да куда ж ты денешься, коли у тебя тут мать лежит. Приходи, ещё чайку попьём, – улыбнулась баба Нюра.

Глава 34

   Корпуса стационара были ярко освещены, но во дворе больницы жизнь уже замерла. Последние запоздалые посетители торопились на выход. Стоящие вдоль дороги фонари провожали их равнодушными взглядами неоновых ламп. Искусственное освещение скрадывало въевшуюся в снежную корку грязь.
   Выйдя через калитку проходной, Олег увидел автобус. Это было редкое везение, по вечерам транспорт ходил неважно. Толкаясь возле передней двери, люди спешили занять места в салоне. Олег побежал, чтобы успеть. Он был почти у цели, когда автобус с шумным выдохом закрыл дверь и отошёл от опустевшей остановки. Олег с досадой смотрел вслед удаляющимся красным огонькам.
   Умиротворённый после разговора с бабой Нюрой, он снова окунулся во враждебный мир. Злой рок смеялся над ним, ломая хрупкое равновесие, в котором так недолго находилась его душа. Даже в мелочах ему не везло. Легко сказать, благодари за всё, что посылается, а как быть в данном конкретном случае? За что он должен благодарить хама водителя? Ведь тот его прекрасно видел и захлопнул дверь прямо перед носом. Угасшая на время злость разгоралась снова, а вместе с ней вернулась спутница-тревога.
   Олег быстрым шагом направился в сторону следующей остановки. Даже днём улицу, по которой он шёл, нельзя было назвать людной. С одной стороны тянулся бесконечный серый забор больницы, с другой – сквер, засаженный тоненькими, как хворостинки, деревцами. Сквер облюбовали собачники, но в такую паршивую погоду они предпочитали выгуливать питомцев поближе к дому. Лишь фонари стояли, как часовые, тускло освещая унылый бетонный забор.
   Быстрая ходьба погасила вспышку злости. Мысли Олега вернулись к совету бабы Нюры. Если бы он знал, как найти в своей ноше радость! Наверняка в телепатии есть какие-то плюсы, ведь умели же другие устраиваться. Целая армия предсказателей и экстрасенсов жила припеваючи и не тужила. Почему же, когда он надеялся обратить свой дар в денежный эквивалент, его неизменно постигала неудача? Или счастье выражается не в деньгах? Но тогда в чём?
   Неожиданно Олега окликнули:
   – Эй, пацан. Закурить не найдётся?
   Погружённый в раздумья, Олег не заметил, как ему навстречу вышли двое ребят. По виду они были его ровесниками, может, чуть моложе. Один высокий и нескладный. Другой – коренастый крепыш – многозначительно поигрывал висящей на джинсах цепью.
   – Я не курю, – сказал Олег.
   Он понимал, что это только предлог. Цепь лучше всяких слов говорила о том, что разойтись мирно не удастся. В его положении нарываться на новые неприятности было бы чересчур. Оставалось бежать. Он оглянулся, но путь к отступлению был отрезан. Сзади к нему подходили ещё трое: парень повзрослее и двое малолеток. Стая, не спеша, с напускной вальяжностью окружала жертву. У Олега возникло странное ощущение, что всё это с ним уже происходило.
   Red Bulls – эту куртку и её хозяина он узнал бы из тысячи. Поистине мир тесен. Он оказался один на один с парнями, которые избили Земского. События месячной давности успели отойти в далёкое прошлое. Жизнь как будто расслоилась на два пласта: до роковой встречи с длинноволосым и после. Причём в каждой эпохе время текло с разной скоростью.
   Парни мрачно сомкнули кольцо. Олег так ярко пережил подобную ситуацию в своём видении, что теперь она казалась ему почти искусственной, как театральная постановка, повторяющаяся из раза в раз. Страха не было. Скорее, удивление тем, какие причудливые виражи закладывает судьба. Олег силился вспомнить, как зовут парня в куртке, которого он мысленно окрестил Быком.
   Парень с цепью язвительно хмыкнул, обращаясь к Быку:
   – Слышь, он не курит. Типа, здоровый образ жизни.
   – А чё? Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт. Правильно я говорю? – пошутил Бык.
   Компашка привычно заржала над затасканной шуткой.
   – Горбунов? – спросил Олег, внезапно вспомнив фамилию.
   Парень оборвал смех и с прищуром уставился на Олега, старательно изображая работу мысли.
   – Мы чё, типа, знакомы?
   Маленький мальчишка, который был вместе с Горбуновым в полиции, узнал Олега первым.
   – Это ж тот самый пацан. Из ментовки.
   – Сто пудов. Точняк он, – просветлел Горбунов и уже более дружелюбно обратился к Олегу: – Слышь, пацан. У меня против тебя ничего нет. Так что давай по-хорошему. Гони бабло, какое есть, и можешь гулять. Не тронем.
   Ситуация разрешалась наилучшим образом. Разумнее всего было расстаться с наличностью и уйти, но Олега будто заклинило. Почему он должен отдать деньги на водку и сигареты этим ребятам, вместо того чтобы купить матери апельсинов?
   – Нет, – тихо, но твёрдо сказал он.
   – Чего? Ты чё, решил бодаться? Так мы тебе рога вмиг пообломаем, – засмеялся Горбунов и подмигнул своим товарищам.
   Разумом Олег понимал, что один против пятерых – далеко не выигрышная комбинация, но двигавшее им чувство праведного гнева было вне законов арифметики.
   – Попробуй. Тебе на водку не хватает, а мне мать кормить надо.
   – Ты чё, не понял? Я тебя прошу по-хорошему ради знакомства. А могу ведь и по-плохому.
   – Пятеро на одного – не велика смелость. Даже этот шкет и то храбрец, – кивнул Олег на самого маленького. – Ну давайте. Вас же много, а я один.
   В висках совсем некстати начала пульсировать боль, но, как ни странно, это лишь прибавило Олегу решимости биться до конца.
   – На совесть бьёшь? А у нас её нету, – усмехнулся Горбунов и неожиданно сделал ложный выпад.
   Олег сжал кулаки и сгруппировался, приняв бойцовую стойку. Страха по-прежнему не было. Была лишь решимость во что бы то ни стало продержаться. Главное – не упускать из виду того, что с цепью.
   Ребята угрожающе подступили. Кольцо стало теснее. Парень с цепью слегка выдвинулся вперёд.
   – Ты чё, в самом деле такой отмороженный, что будешь драться против пятерых? Или просто дурак? – усмехнулся Горбунов.
   – Может, и дурак, но драться буду, – сквозь зубы сказал Олег.
   Стая ожидала команды, когда можно будет наброситься на жертву. Неожиданно Горбунов осклабился.
   – Харе. Отбой, пацаны. Расслабься, – обратился он к Олегу. – Мы ж по понятиям.
   Олег выпрямился и разжал кулаки, но терять бдительность не следовало. Понятия этих ребят не совпадали с его собственными.
   – Я тебя ещё в ментовке приметил, – одобрительно сказал Горбунов. – Другие там киснут, а ты ничего. Не забздел. Как ты инспекторшу уел? Слышьте, умора! – обратился он к компании. – Вы, говорит, таблетки не глотайте. Типа, не беременны. Прямо этот, добрый доктор Айболит.
   Горбунов заржал, и дружки захохотали следом. Как у зверей, авторитет вожака был непререкаемым.
   – Видели б вы инспекторшу. Аж взвилась, Сифон, скажи? – продолжал Горбунов.
   – Ага. Как шило в зад сунули, – с удовольствием поддакнул мелкий, радуясь, что на него обратили внимание.
   Олег понял, что опасность миновала.
   – Тебя как зовут? – спросил Горбунов.
   – Олег.
   – Я Горбун. Это для своих, – многозначительно добавил он и по очереди указал на парня с цепью, нескладного и малолеток.
   – А это Жоха, Толян, Сифона ты знаешь и Феня.
   – А тебя за что в ментовку загребли? – поинтересовался Жоха.
   – Парня избили из нашего класса, а мы с ним… не ладили, короче.
   – Тогда за тобой должок. Это мы его приласкали.
   – Так я ж вас не просил, – парировал Олег.
   – Шутка. Слизняк он. Его Сифон размажет одной левой. А ты крутой чувак. Уважаю. Ладно, давай за знакомство. Сложись, не будь жлобом.
   – Правда не могу. У меня мать в больнице. Ей теперь работать нельзя. Я пока журналами на перекрёстке торгую. Там много не заработаешь.
   – Ты чё, водилам журналы толкаешь? – удивился Горбунов. – Ну ты меня запарил. Там же только лохи пашут.
   – Значит, я лох.
   Горбунов оглянулся на свою компанию.
   – Пацаны, вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то так вот про себя сказал: «я лох»?
   – Не, – заржали ребята, предвкушая очередную шутку.
   – А я вам вот что скажу. Тот, кто может про себя такое сказать, – не лох. Сто пудов. Братан, ты меня пронял. В этом районе тебя никто не тронет. Скажешь, Горбун – мой братан.
   Горбунов обнял Олега за плечи.
   – Пойдём, мы тебе нашу хазу покажем. Знакомство отметим. Не боись, угощаем.
   Ощущение опасности миновало полностью, хотя голова продолжала болеть. Олег был уверен, что ему ничто не грозит. Провести остаток вечера в кругу новых знакомых было ничем не хуже, чем слоняться в одиночестве. Не задумываясь о том, какой новый поворот приготовила ему судьба, Олег последовал за ребятами.

   По истёртым ступенькам они спустились в подвал жилого дома.
   – Да будет свет, сказал монтёр и перерезал провода, – провозгласил Горбунов.
   Он щёлкнул выключателем и посмотрел на гостя, наблюдая за произведённым впечатлением. Трёхрожковая люстра с недостающим плафоном осветила штаб-квартиру. Помещение выглядело странно, как коллаж, состоящий из многих кусочков, никак не складывающихся в единую картину. В потугах создать своеобразный уют ребята натаскали мебели, которую прежние хозяева выбросили на помойку. Здесь был даже буфет и круглый стол из тех, что когда-то имелись в каждом доме, а теперь перешли в разряд антиквариата. Среди скарба выделялся домашний кинотеатр, который смотрелся как бриллиантовый перстень на бомже. Напротив него стояли два разномастных дивана с продавленными сиденьями.
   – Клёво, как в квартире, – похвалил Олег, несколько покривив душой. Всё же подвал оставался подвалом.
   – А то, – довольно осклабился польщённый Горбунов.
   – Телевизор работает? – спросил Олег.
   – Обижаешь. Новяк. По случаю купили. Ворованный, – ничуть не смущаясь, объяснил Горбунов, проводя Олега по своим владениям.
   Один угол подвала был отведён под своеобразный спортивный зал. Там висела боксёрская груша, лежала штанга и гантели.
   – А это, типа, качалка. Хочу ещё сюда какой-нибудь тренажёр поставить.
   Горбунов показушно саданул по груше.
   – А тут шамальник, – Горбунов показал на угол, где стояла электрическая плитка, допотопный холодильник и даже раковина.
   – Как это вы всё обустроили? И воду провели, и розетки, – удивился Олег.
   – Это у нас Толян. Голова. Он те чё хошь сварганит. Правда, Толян? – обратился Горбунов к нескладному.
   – Ну, – немногословно отреагировал молчаливый Толян.
   – Здорово! А жильцы дома не возражают? – поинтересовался Олег.
   – Да ты чё? Они ж момент секут. Мы для них, типа, крышак. Знаешь основной принцип? Не гадь там, где живёшь. Типа, если какое мурло лампочку в подъезде разобьёт или на стенке чего нашкрябает, мы ему ноги повыдираем. Рядом – хоть всё матюгальниками обрисуй. А в нашем доме ни-ни.
   Слова Горбунова явно не расходились с делом. Несмотря на убожество обстановки, в подвале царил идеальный порядок. Олег не переставал удивляться, как много может сочетаться в одном человеке. Встретишь Горбунова на улице – бандит бандитом. А в душе – хозяйственник.
   – Пацаны, мечи на стол всё, что есть, – скомандовал Горбунов.
   Младшие ребята стали споро накрывать на стол. Судя по всему, иерархия в группе соблюдалась чётко. Здесь у каждого были свои обязанности. На столе появилась водка, хлеб, варёная колбаса, консервы.
   – Тушёнку разогреть? – спросил Феня.
   – А то. Что ж мы её холодную будем хавать? – недовольно бросил Горбунов.
   Пока малышня собирала на стол, старшие сели перед домашним кинотеатром. Жоха завладел пультом и переключал каналы, не задерживаясь ни на одном дольше нескольких секунд.
   – Харе, Жоха. Уже перед глазами мельтешит. Вруби спорт, – попросил Горбунов.
   Олегу было безразлично, что смотреть. Несмотря на дружелюбную атмосферу, его снова сковал безотчётный страх. Он возник, как только они переступили порог подвала. Пока Горбунов водил гостя с экскурсией, Олег старательно подавлял нарастающее чувство тревоги. Он пытался найти ему объяснение, но не мог загнать интуицию в прокрустово ложе логики. Чтобы понять природу нависшей опасности, нужно было погрузиться в транс, а именно это было сейчас непозволительно.
   Водку разлили по стаканам. Олег запоздало осознал, что, приняв приглашение, поступил опрометчиво. Ему не доводилось пить ничего крепче вина и пива. К тому же тупая боль в голове не унималась, и действие алкоголя могло быть непредсказуемым. Но отказаться значило оскорбить новых знакомых и нарваться на неприятности.
   Пить или не пить? Любое решение несло за собой малоприятные последствия. С одной стороны, пятеро пацанов, не умеющих прощать обиды, с другой – заложенная в мозгу мина.
   Мина!
   Внезапно Олега осенило: в подвале была заложена мина. Это было мгновенное озарение сродни тому, что испытывает учёный, сделав неожиданное научное открытие. Предположение выглядело маловероятным. Откуда в жилом доме могла оказаться мина? И всё же Олег был уверен в своей догадке.
   – Ребята, у вас тут мина, – произнёс он.
   – Чего?
   – У вас в подвале мина, – повторил Олег.
   Как и следовало ожидать, его словам не поверили. Во всяком случае, паники не наблюдалось.
   Ребята переглянулись. Атмосфера вдруг переменилась. Между ними снова возникла стена враждебности. Горбунов, недобро прищурившись, спросил:
   – Откуда ты знаешь?
   – Вы всё равно не поверите, – сказал Олег.
   – А ты попробуй. Может, мы доверчивые. Колись.
   В тоне Горбунова не было и доли прежнего благодушия.
   – Знаешь, откуда я узнал про милиционершу и про таблетки?
   – Ты мне зубы не заговаривай. Я тебя про мину спрашиваю, – сурово повторил Горбунов.
   – А я тебе отвечаю. Иногда у меня бывают видения. Так и с милиционершей. Откуда я мог знать про таблетки? И насчёт мины. Я её просто чувствую. Поищите и сами убедитесь. Тогда вы мне поверите. Здесь опасно, – пытался втолковать им Олег.
   – Я не врубился, ему чё, милиционерша сказала? – спросил Жоха.
   Ему никто не ответил. После долгого, тяжёлого молчания тишину нарушил Горбунов:
   – Свистишь?
   – Я же говорил, что не поверите. Мне никто не верит. Хочешь правду про теракт в метро? Это я им звонил! Я! Потому что накануне увидел, как это произойдёт. Я предупредить хотел, а они решили, что звонит террорист!
   Олега душило бессилие, обида и горечь. Почему люди с таким упорством закрывают уши, когда он говорит правду?
   – А чего ж не пошёл и прямо не выложил? – поинтересовался Горбунов.
   – А мне бы поверили? Вот сейчас я тебе талдычу про мину. Ты мне веришь? – с вызовом спросил Олег.
   Пульсирующая боль в голове становилась сильнее. Олег потёр виски. В подвале снова повисла тишина. Горбунов залпом опрокинул водку. Его примеру последовали остальные. Олегу хотелось уйти, но он знал, что так просто его не выпустят.
   – Ну ты даёшь, – наконец произнёс Горбунов. – У нас ведь правда мина.
   – Так вы об этом знали?! – удивился Олег.
   – А то! Жоха по случаю выменял.
   Несколько мгновений Олег в растерянности молчал. Внезапно на него накатила смертельная усталость.
   – Вы должны от неё избавиться.
   – Как избавиться?
   – Не знаю. Только уберите её отсюда.
   – Не, ничего не будет. Она у нас уже с полгода лежит.
   – А потом один раз рванёт. Слушай, это не шутки. Я опасность нутром чую. Рванёт – мало не покажется. Ну хоть вы мне поверьте! – с жаром воскликнул Олег.
   Горбунов молчал, оценивая ситуацию, а Жоха запоздало спросил:
   – Чё, это правда твою рожу по телику гоняли?
   – А что, непохож? – с вызовом спросил Олег.
   Все с новым интересом уставились на Олега.
   – А фиг его знает? Может, и похож, – пожал плечами Горбунов.
   – Так что с миной? Я не хочу, чтоб вам башки поотрывало, – сказал Олег.
   Воцарилась новая длинная пауза, а потом Горбунов пообещал:
   – Лады. Уберём. Базар сечём.
   Жоха достал сигарету и закурил. К нему присоединились Толян и Феня. От табачного дыма у Олега к горлу подступила тошнота. Сифон легонько тронул его за плечо и участливо спросил:
   – Ты чё? Плохо тебе?
   – Выпей водки. Полегчает, – предложил Горбунов.
   – Нет, будет только хуже. Голова болит. Это от дыма, – сказал Олег Горбунов цыкнул на ребят:
   – Харе дымить!
   Все беспрекословно подчинились.
   – Вот такая получилась невесёлая посиделка, – попытался свести всё к шутке Олег. – Я пойду, ладно?
   – Куда ж ты такой пойдёшь?
   – Домой надо. Завтра вставать рано.
   – Ща мотор поймаем, – пообещал Горбунов.
   Прощались друзьями. Усаживая Олега в попутку, Горбунов сказал:
   – Короче, братан, если что, ты знаешь, где нас найти. Ну бывай.

Глава 35

   Ну где же Олег? «Включи мобилу!»– Женя в сердцах стукнула по рулю и отбросила сотовый телефон на соседнее сиденье. Она звонила Олегу уже несколько раз и с неизменным постоянством слышала, что абонент временно недоступен. По домашнему телефону никто не отвечал.
   Женя не сомневалась, что дядя способен упечь парня в клинику под предлогом обследования, лишь бы заставить её вернуть флешку. Неужели Олег запускал злосчастную программу?
   Psycho – психоз. Какое ёмкое и точное название. Женя видела, как программа разрушает психику и ведёт людей к безумию. Она хорошо знала симптомы и надеялась, что дядя блефовал, чтобы убедить её расстаться с флешкой. Олег выглядел вполне адекватным, без каких-либо отклонений от нормы. Но с другой стороны, трудно судить о человеке, которого видел всего пару раз в жизни. В любом случае, она не могла допустить, чтобы из него сделали подопытную крысу. Она должна его спасти.
   Внезапно со всей прямотой и жестокостью перед ней встал вопрос: от чего? Если разрушительный вирус всё же проник в его мозг, то бросаться на помощь поздно. Парню не поможет никто: ни в клинике, ни за её пределами.
   «Если он запускал эту долбаную программу, я уничтожу её», – решила Женя. Она не хотела больше жертв и только так могла оборвать цепочку смертей. Нужно было переговорить с Олегом, прежде чем его найдут ищейки дяди. Сосредоточившись на этой конкретной цели, Женя вытолкнула страшные мысли из головы. Она не загадывала надолго, предпочитая решать проблемы по мере того, как они возникали. Потеряв надежду связаться по телефону, Женя поехала к Олегу домой.
   Машины шли сплошным потоком. Мегаполис задыхался от засилья железных монстров, жрущих бензин. Выражение «час пик» всё больше теряло первоначальное значение, и час мало-помалу перерастал в явление перманентное. Пробки на дорогах стали настоящим бедствием. А может быть, они были скрытым благом, посланным, чтобы несущиеся по жизни люди остановились и задумались: куда и зачем они мчатся? И стоит ли цель того, чтобы гнаться за ней, вместо того, чтобы жить?
   Женя постепенно привыкала к новой машине. Чтобы избежать заторов, приходилось объезжать боковыми улицами, а иногда и дворами. Проскочив мимо мусорных баков, Женя заметила копающегося в поисках бутылок бомжа. Девушка притормозила и подала машину задним ходом. Опустив стекло, она окликнула человекоподобное существо неизвестного пола:
   – Эй, поди сюда.
   Бомж недоуменно уставился на красивую девушку в иномарке, огляделся и, убедившись, что она обращается к нему, покорно потрусил к машине. Женя открыла дверцу и всучила ему дублёнку Виктора.
   – Носи.
   Дверца захлопнулась. Автомобиль покатил прочь. Красные огни задних подфарников скрылись за домом, а бомж ещё долго оторопело глазел в ту сторону, куда уехала нечаянная благодетельница, не понимая, то ли он бредит, то ли ему приснилось. Выйдя из задумчивости, он повертел дублёнку в руках и ощупал. Вещь была хорошая, новая и, главное, просторная. Напялив подарок поверх прочего тряпья, бомж посмотрел на небо, и в его пропитой голове впервые возник вопрос: а может, Бог на самом деле есть?

   Подрулив к дому Олега, Женя заехала во двор.
   Тихо. Заснеженно. Две женщины выгуливают своих тузиков. Дворничиха скребёт снег широкой лопатой.
   Женя привыкла к тому, что у неё в доме всегда можно получить информацию у консьержа. Тут, по-видимому, спрашивать об Олеге было бесполезно. Она представила расположение его квартиры и, задрав голову, глянула на окна. Свет не горел. Номер телефона она помнила наизусть, как и монотонную мелодию долгих гудков. Оставалось ждать.
   Она припарковала машину среди множества других и посмотрела на часы. Виктор наверняка уже обнаружил, что его надули, но самому ему из квартиры не выбраться. Его может вызволить только дядя. С учётом расстояния и пробок на это уйдёт ещё час-полтора, прикинула она. Кое-какой запас времени есть.
   Сидеть без дела было невмоготу. Девушка вышла из машины и направилась к подъезду. Замызганный лифт, кряхтя и постанывая, пополз вверх. Тусклая лампочка освещала исписанные стены. Резко воняло сигаретным дымом. Женя старалась не вдыхать эту вонь и, едва дождавшись, когда дверцы поползли в стороны, выскочила на площадку.
   Дверь квартиры была наново опечатана бумажной лентой, как будто здесь никто не жил.
   Женя решительно позвонила к соседям.
   – Кто там? – после некоторой паузы спросил женский голос.
   Дверной глазок потемнел. Кто-то изучал Женю с той стороны. Девушка надеялась, что соседка Олега её узнает.
   – Мне нужен Олег. Не подскажете, где его найти?
   – Не знаю. Его целыми днями не бывает. Участковый ходит, никак не может застать, – сказала хозяйка квартиры, так и не открыв дверь.
   Назад Женя спустилась по лестнице. Она села в «тойоту» и стала ждать. Это походило на паршивый детектив, а детектив не обходится без трупов. Закон жанра. На кону стояла жизнь случайного парня. Впрочем, ничего случайного не бывает. По каким-то неведомым причинам господин Рок, тасуя колоду судеб, выбрал именно его. Однако всегда есть шанс, что человек не примет вызова. Если Олег проявил достаточно благоразумия, чтобы не совать нос в записанные на флешке файлы, то кошмар скоро закончится.
   Через два с половиной часа объявился Виктор со своим помощником. Не обнаружив Олега дома, они тоже устроились в засаде. Женя похвалила себя за то, что предусмотрительно поменяла машину. В синей «тойоте» она оставалась невидимкой.

   Олег вышел возле аптеки. Купив болеутоляющее и бутылку воды, он проглотил сразу две таблетки, предварительно разжевав их в порошок. Во рту оставался сильный привкус горечи, но облегчение наступило довольно быстро. Головная боль отступила, оставив лишь тяжесть в затылке.
   Олег направился в зал игровых автоматов. Сегодня была Пашина смена.
   Увидев Олега, Паша расплылся в улыбке.
   – О! Какие люди! Ну что, как там перспектива? Вырисовывается?
   Паша изобразил в воздухе изгибы женской фигуры.
   – Какая там перспектива, – отмахнулся Олег.
   – Чё, типа, форма не соответствует содержанию? Артачится, что ли? Так это она для понта.
   – Пашка, можно я у тебя здесь переночую?
   – Ну дела! Значит, с содержанием всё в порядке? Ну ты даёшь! Такую герлу закадрить!
   – При чём тут герла? Мне просто надо где-то переночевать.
   – Понятно, я ж не маленький. Момент секу. Только хозяин мне голову открутит, если узнает. А потом, как вы здесь будете? Здесь же, типа, для удобства масс ничего не приспособлено.
   – Мне одному надо переночевать. Мне некуда идти.
   – Не понял. Ты чё, из дома сбежал? – оторопел Паша.
   – Нет. У нас квартиру опечатали. К нам забрались грабители.
   – К вам?! Грабители?! Прикалываешься?
   Вдруг у Паши на лице проступило выражение, которое означало, что он наконец-то в кои-то веки поймал мысль. Он заговорщически прошептал:
   – Это те, кто тебя ищут?
   Олег кивнул.
   – А как же Инна Михална? Она чё, не в курсах?
   – Она в больнице. В реанимации.
   – Да ты чё? Это они её? Вот уроды!
   – Нет, у неё сердце. Так пустишь на ночь?
   – Хозяин меня убьёт. У нас с этим строго. Завтра не моя смена.
   – Мне больше некуда идти, – обречённо сказал Олег.
   – Ну, чувак, дела. Ладно, завтра с утра приду, тебя по-тихому выпущу.
   – И ещё, Пашка, если услышишь, что есть работа, свистни. Позарез нужно.
   – А как же школа? Ты ведь, типа, хорошо учился.
   – Типа, учился. Ну так что, узнаешь? Я пока на журналах, но этим много не заработаешь.
   – Лады. Буду держать нос по ветру.

   Зал игровых автоматов и впрямь мало подходил для ночлега. Маясь на составленных стульях, Олег думал, что свалял дурака. Надо было идти домой. Однако сожалеть об этом было поздно. Он был заперт снаружи. Оставалось дожидаться, когда благодетель Паша освободит его из добровольного заточения.
   Под утро усталость взяла своё, и он задремал. Казалось, он едва смежил веки, когда пришёл Паша. Он выгрузил из полиэтиленового пакета термос с кофе, пару пластиковых чашек и пакет с бутербродами. Разлив кофе по чашкам, он щедро предложил:
   – Зацени сервис.
   – Спасибо. Ты настоящий друг, – поблагодарил Олег, с удовольствием отхлёбывая горький бодрящий напиток.
   – Я тут кое с кем перетёр насчёт работы, – многозначительно начал Паша. – Наклёвывается ещё одна игралка типа этой. Туда ребята будут нужны.
   – Да ты что! – от такой новости Олег поперхнулся и чуть не расплескал кофе.
   – Погоди радоваться. Там такая заморочка: моложе восемнадцати не берут.
   – Может, можно как-то? Пусть на неполный день. Пашка, устрой, – взмолился Олег.
   – Ладно, пронюхаю что и как. Им же тоже свои люди нужны, – по-деловому пообещал Паша.
   Олег воспрянул духом. Перспектива, пусть даже такая смутная, была всё же лучше, чем ничего.
   – У тебя сейчас есть куда пойти? – с сочувствием спросил Паша.
   – На работу, куда же ещё.
   – Сегодня ж суббота.
   – Это у других выходной, а у меня пахота. Я на сдельной, – вздохнул Олег.
   Нынешняя работа была не подарок, но сознавая, что это всего лишь временное занятие, смириться с ней было легче.

   Вчерашний визит Олега выбил Машу из колеи. Он был каким-то странным, сумбурным. В голове навязчиво прокручивался их разговор. Неужели Олег в самом деле бросит школу в середине учебного года? В это мало верилось. Он очень прилично учился. Такие ребята не болтаются на улице. Она всё больше склонялась к мысли, что он её разыграл. Хотел посмотреть, как она отреагирует. В любом случае, они расстались по-глупому. Маша пыталась ему дозвониться, послала SMS. Ответа так и не пришло. Перед тем как ложиться спать, она набрала его домашний номер телефона. Трубку никто не снял.
   У Маши в душе шевельнулось сомнение. Где можно шататься ночью? Не в библиотеке же. А что если он сидит где-нибудь в клубе с другой девчонкой? Терзаясь муками ревности, она лежала без сна и корила себя за то, что погорячилась, поссорившись с Олегом.
   Она попробовала связаться с ним с утра, но телефон по-прежнему молчал. Настроение было на нуле, даже предстоящий шоппинг с родителями не радовал. Сидя на заднем сиденье, Маша размышляла о том, как вернуть Олега.
   На перекрёстке два парня сновали между машинами, предлагая журналы. Вдруг её словно обдало ушатом холодной воды. Одним из парней был Олег. Переходя от машины к машине с кипой журналов и просительно заглядывая в окна, он смотрелся таким жалким и нелепым, что Маше стало стыдно. Как он мог так опуститься? Значит, он в самом деле решил бросить школу? Она вжалась в сиденье в надежде, что он пройдёт мимо.
   Олег уже повернулся к соседней машине, когда заметил Машу. Их взгляды встретились.
   – Маша! – окликнул он.
   Её рука дрогнула, но так и не дотянулась до рычажка, опускающего окно.
   – Это твой знакомый? – удивилась мама.
   – Мы учились в одном классе, – сдержанно ответила Маша.
   Ситуация была очень неловкой. К счастью, светофор переключился на зелёный. Машина тронулась с места.
   На душе у Маши было паршиво. Не то чтобы она чувствовала себя неправой. Теперь она воочию убедилась, что будущего у них с Олегом нет. И всё же, наверное, нужно было открыть окно и что-нибудь сказать. Хотя, с другой стороны, зачем? Они уже обо всём поговорили накануне.
   Олег проводил машину взглядом и сглотнул горький комок, вставший поперёк горла. Королева умчалась в другое измерение, даже не удостоив его словом. У него было ощущение, что всё, что с ним происходило в последнее время, было одной большой ошибкой. Судьба ошибочно отвалила ему пригоршню счастья, а потом опомнилась, что в распределении благ произошёл сбой, и отыграла назад, забрав все подарки с большими процентами.
   – Эй, ты что, заснул? – окликнул его напарник.
   – Одну знакомую увидел, – сказал Олег.
   Возле бордюра затормозила синяя «тойота». Из окна машины выглянула Женя.
   – Олег!
   При виде красивой девушки на иномарке напарник Олега присвистнул:
   – Ну у тебя и знакомые! Хоть бы со мной поделился.
   Олег, насупившись, подошёл к машине. Настроения вести разговоры не было. Маша достаточно хорошо дала ему понять, что гусь свинье не товарищ. Разделявшая их с Женей пропасть была ещё шире.
   – Желаете журнальчик полистать? – с горькой иронией спросил Олег.
   – Ты мобилу когда-нибудь включаешь? – не обращая внимания на его тон, спросила Женя.
   – Включаю, когда деньги есть, – сердито ответил Олег.
   – Садись, немного проедемся, – предложила Женя.
   – Не могу.
   – Почему?
   – Я здесь работаю. Журналы продаю. Профессия непрестижная, но тоже нужная. Мне их желательно дотемна распространить.
   – Не бери в голову. Давай сюда свои журналы.
   – Что, крупный оптовик? – язвительно спросил Олег.
   – Что с тобой сегодня? Выхлопных газов нанюхался?
   – А чего ты приехала? Новую иномарку показать? Рассекаешь тут. А я кто? Даже среднее образование получить не могу. Чего тебе от меня надо?
   – Да, здорово тебя проклинило. Девчонка, что ли? – с женской проницательностью догадалась Женя. – Стоит ли огорчаться из-за дуры? Ладно, давай сюда свой хлам.
   – Оптом не продаю, – отрезал Олег.
   – А поштучно можно?
   Олег, не выбирая, подал журнал. Женя протянула ему деньги и, не дожидаясь сдачи, рванула с места. Он стоял с пятисоткой в руках. Получать чаевые от Жени было унизительно, но не рвать же банкноту, теша свою гордость. Он сунул бумажку в карман. Не прошло и пяти минут, как возле него снова затормозила знакомая «тойота».
   – Пару журналов, – попросила Женя.
   – Каких?
   – Мне по барабану.
   Олег протянул ей журналы.
   – Это на сдачу.
   – Послушай, ты, псих. Садись в машину. Нам надо поговорить.
   – О чём?
   – Ты запускал программу?
   – И что с того?
   – Значит, запускал, – вздохнула Женя.
   Последняя надежда упорхнула, оставив на душе тяжёлый камень вины. Парень был обречён. Единственное, что Женя могла для него сделать, – это уберечь от дядиной психушки.
   – Должен же я был узнать, из-за чего весь сыр-бор, – с вызовом сказал Олег.
   – Узнал?
   Олег промолчал.
   – Ну, парень, ты влип. Конкретно, – мрачно сказала Женя.
   – Что случилось?
   – Мы так и будем стоять на перекрёстке или ты всё же сядешь в машину?
   Олег обернулся к напарнику.
   – Серёга, я ненадолго, – крикнул он, залезая на переднее сиденье.
   – Я бы на твоём месте ничего не обещала, – предупредила его Женя, нажимая на педаль газа.
   – Куда мы едем? – занервничал Олег.
   – Ко мне на дачу.
   – Зачем? Что это значит?
   – А то, что сюда тебе лучше не возвращаться.
   – В каком смысле?
   – Во всех. Если я тебя нашла, значит, и они найдут.
   – Кончай говорить загадками. Кто они?
   – Дядя послал за тобой своих горилл.
   – Но почему? Я ведь всё отдал.
   – Угу, а прежде сунул нос куда не следует. Ты же сделал из себя подопытного кролика!
   – Меня собираются упрятать в дурдом? – испугался Олег.
   – Вроде того.
   – И что теперь делать?
   – Для начала отсидишься на даче. А потом посмотрим.
   – Что смотреть? Я не могу прятаться вечно. И потом, мне надо в больницу к маме. Сегодня или завтра её переведут в палату, – запротестовал Олег.
   – Я целую ночь не спала, караулила в машине возле твоего дома. Я всеми правдами и неправдами разыскала Пашу, чтобы узнать, где ты ошиваешься. Хочешь, чтобы я отвезла тебя назад? Пожалуйста. Я могу тебя высадить. Хочешь? – с угрозой спросила Женя.
   Олег понял, что выбора у него нет. Отвернувшись от Жени, он прислонился лбом к холодному стеклу. Некоторое время они ехали молча.
   – Слушай, ты можешь найти хоть какую-то радость в том, что мне приходится срываться с места и скрываться, как будто я преступник? – неожиданно спросил Олег.
   – Конечно. Вместо того чтобы торчать на перекрёстке и дышать выхлопными газами, через час ты будешь сидеть в комфорте на даче и наслаждаться свежим воздухом, – сказала Женя.
   – А что потом? – спросил Олег.
   – Этого никто не знает. Так что живи и радуйся тому, что есть сейчас.

Глава 36

   Живи и радуйся, мысленно повторил Олег. Хороший совет. Он бы с удовольствием ему последовал, если бы неприятности не обрушивались на него, словно лавина. Пока он пытался сладить с одной проблемой, наваливалась новая. Беды и напасти грозили похоронить его под своими завалами. Это было похоже на игру в «Тетрис», когда кубики летят с такой скоростью, что не успеваешь реагировать и в конце концов сдаёшься ещё до того, как на экране возникнет безапелляционная надпись GAME OVER. Только в компьютере игру можно начать сначала, а жизнь нельзя ни отложить, ни приостановить.
   Они выехали из города и свернули на Кольцевую дорогу. Олег запоздало осознал, что свалял дурака, безоглядно согласившись ехать с Женей. Он до сих пор ничего о ней не знал. Неизвестно, в какую историю она собиралась его втравить. Кто за ней стоит? Она обещала, что его оставят в покое, но не прошло и суток, как явилась и, ничего толком не объяснив, сорвала с места. С какой стати он ей доверился?
   – Зачем вы украли в клинике флешку? – спросил он.
   – Это моя флешка. Я вернула то, что мне принадлежит.
   – Не надо вешать мне лапшу на уши. Если ты флешку не спёрла, то не пряталась бы. Крутая.
   Женя лихим манёвром обошла идущий впереди «фольксваген». Обгон дал немного времени, чтобы решить, стоит ли быть до конца откровенной.
   – На флешке научная разработка моего отца, – сказала она.
   – Так он что, учёный? – удивился Олег.
   – А что тут такого?
   – Нет, правда, что ли?
   – Ну да. Психиатр. А что?
   – Я думал, мафиози.
   – Почему мафиози? – не поняла Женя.
   – Ты вся упакованная. Тачка и всё такое.
   – А что, тачки только у мафиози бывают? По-твоему, если у кого-то есть деньги, то они обязательно ворованные?
   – Нет, но… – смутился Олег.
   – К твоему сведению, мой отец был учёным с мировым именем. Его приглашали за рубеж читать в университетах лекции. У него была своя клиника. Знаешь, сколько людей стремились к нему попасть! – запальчиво сказала Женя.
   – Да ладно. Я тебе верю, – примирительно проговорил Олег. – А на флешке программа, чтобы психов лечить?
   – Не совсем. Отец работал над тем, чтобы расширить возможности человеческого мозга. Мы ведь пользуемся только тремя процентами.
   – Ты хочешь сказать, что на девяносто семь процентов мы тупим и только три полезны? – переспросил Олег.
   – Что-то вроде того.
   Олег задумался. Так вот почему в нём открылись способности к телепатии. Значит, программа подействовала и не нужно бояться приступов и видений. Просто извилины начали работать по-новому. В этом всё дело. Но если он использует серое вещество интенсивнее, чем остальные, значит, у него есть шанс стать кем-то вроде супермена?
   Его взбудоражило это открытие. То, что недавно вызывало страх, внезапно обернулось широкомасштабной перспективой. В Олеге росла уверенность, что стоит развить дремлющие в нём способности, как он сумеет добиться всего, чего захочет.
   Он откинулся на спинку сиденья и просиял:
   – Потряс! Я супермен! Я человек-паук! Йо-хо!
   – Ты человек-табуретка. Из твёрдых пород дерева. – Женя выразительно постучала себя костяшками пальцев по лбу. – Чего ты обрадовался?
   – Как чего? Я ломал голову, что за фигня со мной происходит, а оказывается, у меня просто включились мозги.
   – Ты начал чувствовать что-то необычное?
   – Я тебе любую катастрофу заранее предскажу. Причём мне без разницы где: у нас, в Америке или в Азии.
   – И как ты об этом узнаёшь?
   – Однажды приснилось. А чаще накатывает видение, и я начисто выпадаю из реальности. И главное, мне никто не верит, хоть расшибись!
   – Проклятие Кассандры, – сказала Женя.
   – Чего?
   – Была такая греческая прорицательница Кассандра. Аполлон наложил заклятие, чтобы люди не верили её предсказаниям. Она предупреждала насчёт троянского коня, но её не послушали. Приняли за сумасшедшую.
   – А меня за террориста. Прикинь, это мой фоторобот по телику гоняли. Предупредил на свою голову.
   – А Лёша слышал голоса. Он ничего не говорил про видения.
   – Кто такой Лёша?
   – Парень, который достал программу.
   – А сейчас он где?
   – На Калитниковском кладбище, – после заминки сказала Женя.
   – Оба-на. И как он там очутился?
   Женя предпочла бы сменить тему разговора, но Олег имел право знать правду.
   – Выпрыгнул с балкона шестнадцатиэтажного дома.
   – Зачем? То есть я хотел сказать, сам выпрыгнул или ему помогли? – напрягся Олег.
   – Сам.
   Ответ Жени его не убедил.
   – Значит, сам? А Колобок-переросток, который за нами на авто гонялся, его, случайно, не благословил? Из-за украденной программы?
   – До сих пор играешься в мафию? Гангстеры, похищения, пистолеты? Уймись. Лёша был очень болен, – сказала Женя.
   – Чем?
   – Это к делу не относится.
   – Нет уж, договаривай. Когда речь заходит об этой флешке, я становлюсь жутко любопытным. У меня в детстве любимая книжка была «Хочу всё знать».
   – Ладно, пытливый ум. Слушай, если настаиваешь. Иногда на Лёшу находило, и он становился буйным. В такие моменты он мог натворить что угодно. А после приступа ничего не помнил и впадал в ступор. Он говорил, что им управляет голос, который звучит у него в голове. Он не мог ему противиться и боялся, что в припадке кого-нибудь убьёт. Я думаю, поэтому он предпочёл уйти из жизни.
   – А как же такого выпустили из клиники? – удивился Олег.
   – Он сам ушёл, – после короткой паузы сказала Женя.
   Она решила умолчать, что Лёшино помешательство началось после того, как он увлёкся экспериментами с программой. Сначала его воодушевили открывшиеся в нём способности. Он уверял, что может читать чужие мысли, но ему хотелось большего. Передозировка сказалась сразу. Болезнь прогрессировала очень быстро: мания преследования сменилась приступами агрессии, которые совсем не вязались с его мягким характером.
   Женя надеялась, что поможет ему справиться с болезнью. Она знала, что Лёша в неё влюблён, и думала: если во время очередного приступа окажется рядом, то сумеет противостоять его безумию. Она ни на минуту не сомневалась, что тихий, застенчивый Лёша не причинит ей вреда. Но безумие победило. Это было так страшно, что Женя не могла вспоминать об этом без содрогания. Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы у неё под рукой не оказалось газового баллончика.
   В тот же день Лёша ушёл из жизни. Он боялся стать убийцей и не хотел провести остаток жизни в палате для буйно помешанных. Возможно, для него это был лучший выход, и всё же Женя не могла отделаться от чувства вины. Впрочем, Олегу совершенно незачем было знать подробности.
   Огромный рекламный щит на дороге возвещал о том, что неподалёку располагается торговый центр.
   – Давай остановимся, выпьем кофе. Я сегодня почти не спала и смертельно устала. А заодно купим какой-нибудь еды, – предложила Женя, оборвав неприятный разговор.
   Не дожидаясь согласия Олега, она свернула на стоянку.
   Олег молча прикинул свои финансовые возможности. Женя была ему явно не по карману. Конечно, он мог ей сказать об этом прямо. В конце концов, она не его девушка и никогда ею не будет, и всё же его мужское достоинство было уязвлено тем, что она смотрела на него свысока.
   Припарковав машину, они поднялись на верхний этаж, где размещались кафе и ресторанчики на любой вкус.
   – Хочешь есть? – спросила Женя.
   – Нет, я завтракал, – поспешно отказался Олег.
   – Значит, только кофе. Я с утра почти никогда не ем.
   Олег вздохнул с облегчением. Такую трату он мог себе позволить.
   Они подошли к стойке бара. Сильный кофейный аромат смешивался с кондитерскими запахами.
   – Два двойных эспрессо, – попросила Женя, не глядя на цены в меню.
   Она полезла за кошельком, но Олег опередил её, протянув деньги девушке за стойкой.
   – Зачем? Я бы заплатила, – сказала Женя.
   – Я могу угостить девушку кофе. Или ты меня вообще за парня не считаешь? Тебе сколько сахара?
   – Я пью без сахара.
   – Тогда я на тебя не беру.
   Он взял сахар, подхватил чашки и направился к столику. Кофе был настоящий, с густой пенкой, а не растворимая бурда из пакетика.
   Женя посмотрела на Олега с любопытством.
   – А ты с гонором. Что, рыцари не перевелись? А я думала, мир окончательно скатился в унисекс.
   Олег усмехнулся. Находясь рядом с Женей, было трудно чувствовать себя бесполым существом.
   – Только не говори, что у тебя нет поклонников, – сказал он.
   – Представь себе, я кошка, которая гуляет сама по себе.
   – Такие кошки сами не гуляют, – скептически произнёс Олег.
   – Это что, комплимент? Может, ты решил за мной приударить? – подначила его Женя.
   – Нужна ты мне, язва.
   – Вот видишь, тебе я не нужна. А ты думаешь, другие глупее? Я ни с кем больше двух-трёх раз не встречаюсь. Все сбегают.
   – Да ладно тебе врать.
   – Честно. Любителей флиртануть, которые считают, что любая девчонка при виде них из трусиков выпрыгнет, я сразу обламываю.
   – Не все же такие, – возразил Олег.
   – Есть ещё медузы. Скажешь: упал – отжался, он упадёт и отожмётся. И тут дело времени, кому из нас это раньше опротивеет. Только у классиков красиво звучит: «Вода и камень, лёд и пламень». В жизни такое не катит. А у тебя есть девчонка?
   – Нет, – сказал Олег и с горечью добавил: – Я ей не нужен. Увидела, что я торгую журналами, постеснялась «здрассте» сказать.
   Олег удивился, что упомянул об этом позорном эпизоде. Впрочем, от Жени ему было нечего скрывать. Они оказались случайными попутчиками в экспрессе под названием жизнь, поэтому откровенничать было легко.
   – Ты хотел бы её вернуть? – спросила Женя.
   – Нет, – помотал головой Олег и спросил: – Слышь, а зачем мы едем к тебе на дачу?
   – Дядя пригрозил, что, если я не верну ему флешку, он упечёт тебя в клинику. Он откуда-то узнал, что ты запускал программу.
   – А что, после просмотра программы человека надо сажать в психушку? – насторожился Олег.
   – Нет. Якобы он хочет тебя обследовать.
   – Может, так даже лучше? Он ведь врач.
   – Ты не понимаешь. Это всего лишь предлог, чтобы выманить у меня флешку.
   – А почему ты не хочешь её отдать? Тебе ведь она как рыбке зонтик. Или твой отец хранил программу в тайне? Но как тогда она попала к твоему дяде?
   – Он был папиным ассистентом, – нехотя призналась Женя.
   – Ну ты даёшь! Чего же мы от него прячемся?
   – Потому что он псих, а не врач. Когда отец погиб, он стал проводить в клинике опыты на людях.
   Женя хотела добавить, что из-за этого двое её друзей сошли с ума, но прикусила язык. Она не знала, насколько чудовищная программа повлияла на психику Олега, но в любом случае он не был сторонним наблюдателем. Говорить ему о сумасшествии Лёши и Макса было так же неуместно, как о смерти у постели тяжелобольного.
   – Скорее я сотру эту проклятую флешку в порошок, чем он её получит! – в запальчивости воскликнула девушка.
   Пара, сидящая за соседним столиком, оглянулась. Женя отодвинула пустую чашку и поднялась из-за стола.
   – Пойдём. Нам надо ещё купить еды.

   Ребристые ступени эскалатора плавно стекали на первый этаж, где располагался супермаркет.
   Олег задумался над словами Жени. Неужели у неё поднимется рука уничтожить флешку? Ведь судя по всему, эта программа бесценна. Сейчас Олег как никогда хотел её сохранить. Перспектива скрываться от врача психушки, который хочет упрятать его в дурдом, не привлекала, выбора не оставалось. Волею судеб он оказался заложником, пешкой в шахматной партии, где он мог ходить только на одну клетку и только в одну сторону. Но с помощью флешки он мог бы прорваться в ферзи. Если бы удалось увеличить телепатические способности!
   – Слушай, это правда, насчёт опытов над людьми? – спросил Олег.
   – Нет, это у меня такая манера шутить, – съязвила Женя.
   – И что, кто-нибудь стал гением? – осторожно поинтересовался Олег.
   Женя бросила на него подозрительный взгляд.
   – Ты что-то задумал?
   – Йес! У меня есть идея. Мне надо ещё раз запустить программу.
   – И не мечтай, – оборвала его Женя.
   – Почему?
   – Потому что вредно для здоровья.
   – Нет, я серьёзно. Программа реально действует, но мне нужно научиться управлять своими видениями.
   – Тебе это в кайф?
   – Что?
   – Твои видения.
   – Ну, как тебе сказать, – замялся Олег.
   – Так и скажи. Только честно.
   – Если честно, то ощущение фиговое.
   – А точнее? Что ты при этом чувствуешь?
   – Как будто сам находишься на месте катастрофы.
   – А после?
   – Что может быть после? Натуральный депрессняк.
   – Тебе это надо?
   – Нет, но в том-то и фишка, что если с программкой ещё поработать, то наверняка легче пойдёт.
   – Ты не первый, кто так думал. Каждый уверен, что программу можно обуздать. А когда капитально сносит башню, то уже поздно метаться. Скажи, когда на тебя накатывала депрессуха, тебе не хотелось уйти в мир иной?
   – Мне, конечно, бывает фигово, но не настолько, – усмехнулся Олег.
   – Твоё счастье.
   – А что, кроме Лёши, ещё кто-нибудь склеил ласты?
   Женя не сразу ответила на вопрос.
   – Все.
   Олег невольно присвистнул. Женя продолжала:
   – Насколько я знаю, все кончали жизнь самоубийством.
   Это походило на дурной сон, вязкий кошмар, от которого не было пробуждения. Пешка вынуждена была делать ход вперёд без надежды стать королевой.
   – Что же делать?
   – Забыть о программе и держаться подальше от моего дядюшки. Пока ты в ней не погряз, у тебя есть шанс выкарабкаться.
   – Но я ведь не могу прятаться вечно, – произнёс Олег.
   – Нам надо выиграть время. Лёша вёл дневник, но я не могу попасть к нему в квартиру. Он жил вдвоём с сестрой, а она сейчас в отъезде. Вернётся со дня на день.
   – А зачем тебе дневник?
   – Это вещественное доказательство. Я зачитаю старому кретину пару абзацев и пригрожу, что передам записи папарацци. Он трус и оставит нас в покое.
   – Может, тогда не стоит ехать на дачу? – засомневался Олег. – Он же сразу догадается, что ты там.
   – Не думаю. Это последнее место, где меня будут искать, – сказала Женя.
   – Почему?
   – А вот это в самом деле не твоего ума дело.

Глава 37

   В дачном посёлке было тихо и пусто. За заборами дремали погребённые под снежными перинами дома. Всё застыло. И только из трубы сторожки поднимался дым, внося в пейзаж живую струю.
   На шум мотора из будки выскочил большой кудлатый пёс неведомой породы, но с явным присутствием в его родословной сенбернара. Пёс пару раз гавкнул на проехавшую машину и снова залез в будку, видимо, решив, что выполнил свой собачий долг.
   Основная дорога была расчищена, хотя, судя по всему, ею почти не пользовались. Боковые улочки замело. Машина доехала почти до конца и упёрлась в снежную насыпь. Дом, куда они направились, стоял на отшибе, особняком от остальных дач. Тёмный сруб на фоне высоких елей. Зимой подъезда к нему не было. Нужно было пешком пересечь пустошь, которая летом превращалась в озерцо. В зимнюю пору оно замерзало, и к дому вела только узкая тропка, проторённая сторожем.
   Из-под сугробов торчали острые листья сухой осоки и склонившиеся под тяжестью снега бархатные головки рогоза. Воздух пах свежестью и морозом.
   Поездка на дачу была для Олега экзотикой. Он даже летом редко выбирался из города, а зимой оказался на природе впервые. Его охватило приятное возбуждение. Хотелось совершать дурацкие поступки: кричать во весь голос, валяться в снегу. И в то же время природа действовала на него умиротворяющее. Он впитывал исходящую от неё мощь и спокойствие. Впервые за много дней опасения и страхи съёжились и исчезли.
   – Клёво тут у вас! – восторженно произнёс Олег, оглядываясь на Женю.
   Девушка молча передёрнула плечами. Он мгновенно почувствовал тревогу в её настроении, и его радость несколько померкла.
   – Ты чего? Что-то не так? – спросил он.
   – Всё так, – коротко отрезала Женя.
   Ложь была очевидна. У Олега возникло искушение заглянуть в мысли девушки, но он сдержался, оставляя за ней право на тайну.
   Они зашли в калитку. Просторный участок больше походил на опушку леса. Посередине росла большая затейливо скрученная сосна, как на картинах японских художников. Чуть поодаль застенчиво стояла группка берёз. Особняком от них раскинулась старая рябина. Задняя часть дома выходила на ельник. Готические шпили елей тянулись ввысь, а под их сводами даже в разгар дня царил полумрак.
   Тёмный, приземистый сруб вписывался в пейзаж, не нарушая его первозданности. В нём было что-то былинное. Снег замёл крыльцо, сгладив ступеньки.
   Проржавевший замок поддался не сразу. Дверь открылась с обиженным скрипом. Половицы застонали под ногами. Дом будто укорял хозяев за то, что они покинули его.
   В стылой горнице было сумрачно. Свет едва проникал через зашторенные окна. Воздух пах сыростью и плесенью, как бывает в нежилом помещении. Женя раздвинула шторы. Голубоватый зимний свет просочился внутрь.
   Комната была обставлена с большим вкусом и на редкость гармонично сочетала модерн и стилизацию под старину. Изразцовая печь, лоскутный ковёр и деревянная прялка соседствовали со стереосистемой, современными диванами и светильниками. В напольной вазе стояла запылённая композиция из сухоцветов. Стены украшали картины и миниатюры, написанные маслом.
   – У вас как в музее. Столько картин, – осмотревшись, сказал Олег.
   – Это мамины.
   – Она была художницей?
   – Нет, просто любила рисовать. Однажды ей предлагали сделать персональную выставку, но она отказалась. Ты печку топить умеешь?
   – Попробую.
   – Раньше дрова были за домом, под навесом. Надеюсь, там что-то осталось. Дерзай, а я пока продукты разложу.
   Выпроводив Олега, Женя обвела комнату взглядом, задерживаясь на полузабытых мелочах. В детстве она проводила в этом доме почти все летние месяцы. Его стены хранили много воспоминаний о тех счастливых днях, когда родители были живы. Возвращаться сюда было тяжело. С тех пор как она была здесь в последний раз, время будто остановилось.
   Когда Олег вернулся с охапкой дров, он увидел, что Женя все ещё в задумчивости стоит посреди гостиной. Неразобранные сумки с продуктами лежали на полу.
   – Эй, ты в порядке? – окликнул её Олег.
   Женя вздрогнула.
   – Холодно.

   Отсыревшие дрова никак не хотели разгораться. Они тлели, заполняя комнату едким дымом, но постепенно огонь занялся, и скоро поленья задорно потрескивали в печи. Дом медленно наполнялся теплом.
   Олег подумал, что хотел бы здесь жить. От каждой мелочи веяло уютом и светлой радостью, не то что в их убогой квартире, где его раздражало буквально всё. По сути, он так и не привык к ней и воспринимал её, скорее, как место ночлега, а не как дом, куда хочется возвращаться.
   Пока он растапливал печку, Женя хозяйничала на кухне. Разложив продукты, она приготовила чай с бутербродами и принесла в гостиную. Горячий чай пришёлся как нельзя кстати. Олег проголодался и набросился на еду, но, глядя на Женю, смутился. Девушка отрешённо сидела на диване, поджав под себя ноги и грея ладони о чашку. К еде она даже не притронулась.
   – Что ты такая угрюмая? – спросил Олег.
   – Не люблю здесь бывать, – сказала Женя.
   – Почему?
   – Это старая дача. Папа построил новый особняк ближе к городу, чтобы можно было там жить круглый год. Но мама попросила, чтобы этот дом не продавали.
   – Я бы тоже его ни за что не продал. Он светлый, – улыбнулся Олег.
   – Да, большие окна – наша семейная страсть, – кивнула Женя.
   – Я не про окна.
   – А про что?
   – Моя бабушка говорила, что иконы бывают намоленные. Я тогда не понимал, как это. А теперь я это чувствую. Светлые и тёмные мысли ощущаются по-разному. Я не могу этого объяснить. А что с твоими родителями? – решился спросить Олег.
   – Автокатастрофа, – коротко объяснила она.
   – Давно?
   – Три года назад.
   Олег почувствовал, что ступил на запретную территорию. Этой темы было лучше не касаться. Сейчас, когда он едва не потерял мать, он понимал, как тяжело в одночасье лишиться обоих родителей. К тому же, судя по атмосфере, сохранившейся в доме, у них была хорошая семья.
   Олег прошёлся по комнате, разглядывая картины и со вкусом подобранные безделушки. Его внимание привлекла лежащая на подоконнике фотография Жени в обнимку с мужчиной намного старше её. Прильнув друг к другу, они счастливо улыбались в объектив. Мужчина был полноватым, с редеющими волосами и крупным носом. Его вряд ли можно было назвать красавцем. Олегу неприятно было видеть Женю в его объятиях.
   Он взял снимок в руки и внезапно ощутил пустоту. Людей с фотографии уже не было в живых. Или мёртв только мужчина?
   – Кто это? – спросил Олег.
   – Мои родители.
   У Олега вырвался вздох облегчения.
   – Так это твоя мама? Такая молодая?
   – Она всего на три года моложе отца. Просто всегда следила за собой.
   – Ты так на неё похожа. Я сначала подумал, это ты.
   – Когда она была жива, все говорили, что я её полная противоположность.
   – Не знаю. Может, по характеру, – сказал Олег, разглядывая снимок. Теперь он заметил, что женщина на фотографии старше, чем ему показалось на первый взгляд.
   – Угу. Её все любили. А я была выродком. Как говорят, в семье не без урода.
   – Хорошенький урод, – невольно улыбнулся Олег. – А по-моему, родители тебя очень любили.
   – Заткнись! Ты ещё будешь тут мне на психику давить, – резко оборвала его Женя.
   – Ты чего взбесилась?
   – Не твоё дело.
   – Моё. Что ты сидишь, как сыч?
   – Да пошёл ты! Кто ты такой, чтобы лезть в мою жизнь? – окрысилась Женя.
   – Ты же влезла в мою. Я тебя, между прочим, тоже не просил. Так что не выделывайся. Лучше бутерброд съешь. Больше пользы будет.
   – Я здесь буду командовать, понятно?
   – Упасть? – спросил Олег.
   – Чего? – не поняла Женя.
   – Ну, может, мне упасть и отжаться?
   – Ах ты…
   Женя вскочила и в ярости сжала кулаки. Они сверлили друг друга взглядами. Олег ощутил, как уязвима Женя. Сейчас ему ничего не стоило пролистать сокровенные файлы её сознания. Его почти засасывало в её мысли, и ему пришлось приложить усилие воли, чтобы удержаться от искушения. Он и сам не мог объяснить подобной щепетильности. Женя вызывала в нём интерес, но по какой-то необъяснимой причине Олег установил для себя табу на проникновение в потайные уголки её души.
   Он резко отвёл взгляд. Женя устало опустилась на диван.
   – Ладно, забудь. Просто вспомнила всякое.
   Олег неосознанно провёл тыльной стороной ладони по Жениной щеке, взял за подбородок и поддёрнул вверх.
   – Жизнь – это прекрасная штука, если уметь ею пользоваться.
   Женя вздрогнула и в ужасе уставилась на Олега. Это был жест и слова отца, когда тот её успокаивал. Отец точно так же гладил её по щеке и произносил именно эту фразу. На мгновение ей почудилось, что отец здесь и говорит с ней устами Олега.
   – Почему ты это сказал? – спросила Женя.
   Олегу стало неловко за свой странный поступок.
   – А разве не так? – смущённо проговорил он.
   Несколько мгновений в комнате стояла тишина, а потом Женя медленно произнесла:
   – Может быть, даже лучше, если я тебе обо всём расскажу. За всё когда-нибудь надо отвечать.
   – О чём ты?
   – О родителях. Я их убила.
   – Что? – переспросил Олег.
   Он подумал, что ослышался. Он ожидал услышать что угодно, только не такое признание.
   – Я их убила, – бесцветным голосом повторила Женя.
   – Ты… – он хотел сказать «шутишь», но это слово вряд ли было уместно, поэтому он тупо спросил: – Как?
   Женя три года таскала на себе вериги вины и рядилась в непрошибаемую, железную леди. Но оказалось, что маска не приросла. Под ней по-прежнему кровоточила рана. Женя вдруг осознала, как устала нести этот груз. Слова потекли сами.
   – Они собирались сюда на выходные. Мама любила этот дом больше, чем новый. Здесь почти всё создано её руками. А я хотела остаться в городе. Мы сильно поругались. Им не нравилась моя тогдашняя компания. Отец сказал, что если я с ними не поеду, то он меня запрёт и я буду сидеть дома, пока они не вернутся. Я тогда ужасно взбесилась. Наорала, что мне без них лучше и я буду рада, если они вообще не вернутся. И они не вернулись. Грузовик вылетел на встречную полосу. От машины остался лом. Папа умер сразу, а мама, не приходя в сознание, в больнице. Я даже не успела её повидать.
   – Но… это же случайность.
   – Случайность? – Женя помотала головой. – Нет. Я всё время думаю, что, если бы тогда так не сказала, они бы остались живы. Говорят, мысли материальны.
   – Но не настолько же. Мало ли что люди друг другу говорят, – пытался успокоить её Олег. Он вспомнил, как винил себя в том, что случилось с матерью.
   – Ты не знаешь всего. Я ревновала маму к отцу. Он был такой обаятельный, эрудированный, блестящий. Всегда в центре внимания. А она жила у него в тени. Такая серая мышка, хотя знала три языка, была талантлива, – Женя махнула в сторону картин, – но у неё совсем не было амбиций.
   Олег представил себе полулысого, носатого старикана с фотографии и его ослепительно красивую жену. Казалось, Женя говорит о других людях.
   – Я её часто нарочно доводила. Всё делала ей назло, – продолжала Женя. – Мне хотелось, чтобы она рассердилась, проявила характер. А она только улыбалась. Меня просто бесило её терпение. Однажды ей предложили сделать выставку, а она отказалась. Я тогда наговорила ей гадостей, что презираю её за то, что она прозябает в домохозяйках. А она сказала, что это и есть её призвание.
   Женя на мгновение замолкла, вороша свои воспоминания, и грустно улыбнулась.
   – Отец её обожал. Женщины по нему с ума сходили, а ему нужна была только мама. Как-то я спросила, как ему может нравиться её бесхребетность. А он ответил, что это не бесхребетность, а мудрость и когда-нибудь я это пойму Все называли её ангелом. Она в самом деле была ангелом. Единственный ангел на грешной земле. За что ей была послана я? Она была по-настоящему доброй, а я делала её жизнь невыносимой.
   – Знаешь, я тоже не сахар. В последнее время мы с матерью цапались чуть ли не каждый день. Она после этого сердечные капли пила, а я думал: это она нарочно, чтобы мне стыдно стало. Даже не заметил, что у неё инфаркт был.
   – У тебя она жива. Всё ещё можно исправить, – возразила Женя.
   – На тебя твоя мама обижалась?
   – Она вообще ни на кого не обижалась.
   – Что же ты копишь обиды? У тебя ведь вся жизнь впереди. Чтобы вылезти из ямы, надо хорошее искать, – Олег неожиданно для себя отметил, что приводит доводы бабы Нюры.
   – Жизнь – это прекрасная штука, если уметь ею пользоваться, – с грустью проговорила Женя.
   Она соскользнула с дивана и опустилась на пол подле Олега. Взяв его за руку, она провела тыльной стороной его ладони по своей щеке.
   – Это слова моего отца.
   В её глазах задрожали слёзы, и Женя разрыдалась горько и безутешно, впервые за три долгих года. Она не плакала даже на похоронах родителей, и теперь вся невыплаканная боль вырвалась наружу.
   Олег присел рядом и обнял девушку за плечи. Она вцепилась в него, как утопающий хватается за спасателя. Так они сидели рядом, прижавшись друг к другу.
   Выплакавшись, Женя задремала. Олег осторожно перенёс её на диван и накрыл пледом. Она спала, как маленькая девочка, положив под щёку ладонь, трогательно и беззащитно.
   Олег про себя улыбнулся. В нём вдруг поселилась странная уверенность, что он будет с этой девчонкой до конца жизни. Мысль была абсурдной, но судьба часто делает невероятные повороты.

Глава 38

   Бессонная ночь накануне дала о себе знать. Олег некоторое время боролся с дремотой, но скоро усталость взяла верх, и он заснул, скрючившись в кресле.
   Его разбудил шум льющейся воды. Олег не сразу понял, где находится. От неудобной позы спина затекла. В комнате было сумеречно. Взгляд упал на скомканный плед на диване, и мозаика предыдущих событий стала складываться в единую картину.
   Олег встал и прошёл туда, откуда доносились звуки.
   Лампа под оранжевым абажуром придавала кухне особый уют. Женя стояла возле раковины и мыла привезённые овощи, тихонько мурлыча себе под нос.
   – Привет, – сказал Олег, не найдя более подходящих слов.
   – Проснулся? А я решила что-нибудь приготовить. Представляешь, прошло три года, а всё работает: и насос, и нагреватель. Когда я была маленькая, мы таскали воду из колодца.
   Олега удивила разительная перемена в настроении девушки. Напряжённость исчезла. Сбросив с себя груз вины, Женя буквально порхала по кухне. Олег с удивлением смотрел, как ловко она орудует возле плиты. Он не предполагал, что такая девчонка знает, как обращаться с кастрюлями.
   – Ты умеешь готовить?
   – Обижаешь. Я даже торты пеку. Мама считала, что каждая женщина должна уметь готовить, шить, вязать и вышивать. Но меня хватило только на готовку.
   – Неужели она всё умела?
   – Она была совершенством. Ты бы видел, какие клумбы она устраивала в саду. Ей бы ландшафтным дизайнером быть.
   Женя не помнила, когда в последний раз говорила о матери. Впервые воспоминания не причиняли боли, а вызывали лишь тёплую грусть. Ей было приятно выуживать из памяти драгоценные мелочи.
   Олег потрогал сделанного из лоскутов и соломки домового, охраняющего полку со специями.
   – Забавный чудик.
   – Это домовик. Его тоже мама сделала, – сказала Женя и тихо добавила: – На счастье.
   – Э-э-э, ты опять надумала повесить нос? – забеспокоился Олег.
   – Нет, это другое. Я вдруг поняла, как соскучилась по этому дому.
   Их разговор прервал громкий стук в дверь. Уютную атмосферу мгновенно накрыла волна страха.
   – Отпирать не будем. Дверь они не выломают, – сказала Женя.
   – Это не выход. На купленных харчах недельку мы, может, и продержимся. А дальше? – спросил Олег.
   – Вызвоню кого-нибудь из знакомых. Приглашу их на пикник большой оравой. Народ любит шумные тусовки.
   Из гостиной было не разглядеть, кто стоит на крыльце. Олег приоткрыл дверь на веранду.
   – Не высовывайся, – предостерегла Женя.
   – Там какой-то незнакомый мужик.
   Женя оттеснила Олега и, увидев человека в линялом пуховике, вздохнула с облегчением.
   – Это сторож.
   Она открыла дверь, пропуская в дом нежданного гостя.
   – Привет, дядя Миша.
   Мужчина вгляделся в девушку и удивлённо воскликнул:
   – Ух ты! Неужели Женя? Выросла как! Но тебя ни с кем не спутаешь. Вылитая мать. Давненько тебя не было.
   – Да как-то некогда было.
   – Сейчас молодёжь вся деловая. А я думаю, дай посмотрю. Не озорует ли кто. Тут ведь глаз да глаз.
   – Дядь Миш, у меня к тебе просьба. Если кто-нибудь сюда поедет, звякни мне по мобильнику. Я тебе номер дам.
   – Понятно. Дело молодое, – ухмыльнулся сторож, многозначительно подмигнув Олегу. – Ну ладно, мешать не буду.
   Выходя, он шутливо погрозил Жене пальцем.
   – Ух! Как была сорванцом, так сорванцом и осталась.
   Проводив визитёра, Женя с Олегом обменялись взглядами и дружно рассмеялись. После пережитого стресса требовалась разрядка. Отсмеявшись, Олег сказал:
   – Честно говоря, я перетрухнул.
   – А как я испугалась!
   – А почему ты решила, что здесь нас искать не будут?
   – После смерти родителей я боялась сюда приезжать. Если бы не ты, мне бы до сих пор в каждом углу мерещились призраки.
   Женя принюхалась и вдруг спохватилась:
   – Ой, сейчас всё подгорит!
   Она ринулась на кухню.
   Олег помогал Жене накрывать на стол. Он отметил, что Женя сервирует его по всем правилам этикета. Причём в этом не было ничего нарочитого. Чувствовалось, что для неё это дело привычки.
   Она не переставала удивлять, каждый раз открываясь с новой стороны.
   – Вкусно! – похвалил Олег, попробовав её стряпню.
   – Просто мы очень голодные, – засмеялась Женя. – Если бы дядя Миша задержался, мы бы ели угольки. Представляешь, он думает, у нас тут свидание.
   Олег хмыкнул.
   – Чего ухмыляешься? Натурально подумал.
   – Ты будешь смеяться, но когда-нибудь я сделаю тебе предложение, – то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Олег.
   Женя посмотрела ему в глаза.
   – Ты будешь смеяться, но я соглашусь.

   В комнате было светло от искрящегося за окнами снега. Остатки недоеденного ужина давно остыли на тарелках. Олег прижимал к себе Женю, и у него в душе разливалось ликование. Он встретил ту единственную, о которой мечтает каждый, ради которой он был готов пойти в огонь и в воду, на край света и дальше. Теперь его влюблённость в Машу казалась глупой ошибкой.
   Женя приподняла голову и посмотрела на Олега. Восточные черты и стрижка каре делали её похожей на египетскую царицу.
   – Ты прямо как Клеопатра, – сказал Олег.
   – Нет. Теперь нет. Она плохо кончила, а я хочу жить! Ты не представляешь, как я хочу жить!
   – Долго и счастливо, – подхватил Олег.
   – Ты ведь ничего не знаешь. Я была такая дура! После той автокатастрофы меня постоянно тянуло на экстрим.
   – Я это заметил по тому, как ты водишь машину, – улыбнулся Олег.
   – Это ещё что! Я и с парашютом прыгала, и дайвингом занималась. На байдарке прошла самый трудный маршрут. Соврала, что раньше уже ходила.
   – И как?
   – Всплеснёшь адреналин – на некоторое время забудешься. А потом опять тошно. И что интересно. Другие ломали руки, ноги, а мне хоть бы что! Один раз я даже пробовала играть в русскую рулетку.
   – Серьёзно, что ли? – опешил Олег.
   – Серьёзнее не бывает. Я выстрелила себе в голову четыре раза из шести, а на пятом почему-то пальнула в пол. Патрон оказался настоящим. Прикинь? До сих пор не могу понять, почему я опустила руку.
   – Потому что мы должны были с тобой встретиться. Обещай мне, что больше никогда не будешь этого делать, – сказал Олег.
   – Никогда! Ни за что! Ведь теперь есть ты.
   Женя вдруг вспомнила всех, кто испытал на себе действие программы. Все они кончили жизнь самоубийством. Что если Олега ждёт та же участь? При этой мысли её пробрал озноб. Ещё вчера она ничем не дорожила, а сегодня этот парень ворвался в её жизнь и стал всем, что она имела.
   Олег внезапно ощутил смену в её настроении.
   – Что-то случилось?
   – Я хочу, чтобы ты жил долго-долго. Ты тоже мне обещай, что никогда ничего с собой не сделаешь.
   – Дурочка. Я же самый счастливый человек на свете!
   – Всё равно обещай!
   – Торжественно клянусь жить долго-долго, – с пафосом произнёс Олег.
   Женя выглянула в окно.
   – Смотри, какая огромная луна.
   – Пойдём гулять? – предложил Олег.
   – Сейчас? Гулять?
   – А почему бы нет?

   Они выбежали во двор. Зимний пейзаж походил на сказочную декорацию. Гигантских размеров луна висела над лесом. Ели острыми шпилями чесали ей бока. Снег искрился и поскрипывал под ногами.
   – Э-э-эх! – воскликнул Олег и, раскинув руки, плашмя упал на спину в сугроб. – Иди сюда. Знаешь, как клёво!
   Женя со смехом последовала его примеру и плюхнулась рядом.
   – Будем лежать и смотреть на звёзды? – спросила Женя.
   – Ага, а весной нас откопают, – засмеялся Олег. – Нет уж, давай выбираться.
   Он выкарабкался из снега и, подхватив Женю, вытащил из сугроба.
   – Смотри, это ты, а это я, – сказала Женя, указывая на отпечатавшиеся в глубоком снегу силуэты.
   – Такая маленькая и пушистая.
   – Пойдём, я покажу тебе, где протекает речка.
   Протоптанных тропинок не было. Взявшись за руки, они пробирались чуть ли не по пояс в снегу. Им не хотелось ни на мгновение расцеплять пальцы, точно они боялись, что стоит отпустить друг друга, как они потеряются в этой огромной вселенной.
   Сразу за ельником лежал овраг.
   – Вон там, внизу, речка, – показала Женя. – Правда, сейчас она замёрзла.
   – Давай проверим, – предложил Олег.
   Не успела Женя опомниться, как он схватил её в охапку и повалил на снег. Слившись воедино, они кубарем покатились вниз, пока не влетели в огромный сугробище. Похожие на оживших снеговиков, они выбрались наружу. Вид у них был очень смешной. Показывая друг на друга пальцами, они покатывались от хохота. Смех эхом раздавался в тишине.
   Олег отряхнул от снега росший на берегу камыш, нарвал лохматых метёлок и с шутливым поклоном преподнёс букет Жене.
   – Сударыня, это вам.
   – Какие чудесные розы! – воскликнула Женя, подхватывая игру.
   – Вы любите розы?
   – Да. Я обожаю красные розы.
   – Когда-нибудь я подарю тебе букет красных роз, – посерьёзнев, пообещал Олег.
   – Ты очень забавный, – сказала Женя.
   – Угу. Обхохочешься, – поддакнул Олег.
   – Нет, правда. Я не знаю никого, кто бы походил на тебя.
   – Знаешь, ты тоже штучное изделие.
   Мир был добр и радостен, и двое в этом мире были безоглядно счастливы, как могут быть счастливы только дети. Ведь они уверены, что зло и опасности живут лишь в страшных сказках, за тридевять земель. А это очень-очень далеко.

   В ту ночь Олег не мог заснуть. Переполнявшее его счастье так будоражило, что сна не было ни в одном глазу. Опершись на локоть, он смотрел на спящую рядом Женю и слушал её ровное дыхание. Девушка улыбалась во сне.
   Внезапно Олег ощутил смутное беспокойство. Он прислушался. Стояла неестественная, пронзительная тишина. Стараясь не потревожить сон Жени, он поднялся, накинул одежду и вышел во двор.
   Всё словно вымерло. Нигде ни шороха, ни шевеления. Снег саваном спеленал землю. Над головой висел ветхий полог неба в дырочках звёзд.
   Повинуясь интуиции, Олег спустился с крыльца. Он прошёл несколько шагов, прежде чем увидел на снегу тело. Худое и долговязое, в чёрной куртке и джинсах. Полосатый шарф закрывал лицо, но Олег и без того знал каждую его черту. Он был благодарен судьбе за то, что ему не приходится сейчас видеть его, обезображенное или успокоенное смертью.
   «Это я», – понял Олег, при этом не испытывая ничего: ни боли, ни потери, ни страха. В душе ничто не шевельнулось. Его охватило странное равнодушие. Он отдавал себе отчёт в том, что это конец, но душа молчала, словно была под наркозом и не могла ощущать боль при ампутации её от тела.
   «Я смотрю на свой труп», – без тени эмоций подумал Олег. Это вдруг показалось ужасно смешным. Он тихонько хохотнул, но звук смеха скомкался и стих, когда Олег заметил девушку. Его словно ударило разрядом тока. По коже прокатилась горячая волна, и каждая волосинка встала дыбом. Предчувствие его не обмануло. Они будут с Женей вместе до конца жизни. Он и не предполагал, что это так ничтожно мало.
   Она лежала навзничь. Блестящие тёмные волосы, подстриженные под каре, как у египетских жриц, обрамляли тонкое лицо, ещё сильнее подчёркивая его бледность. Широко распахнутые глаза смотрели в небо, но во взгляде сквозила пустота и отрешённость, как будто девушка видела нечто недоступное другим, что-то за пределами этого мира. На её щеках алмазной крошкой поблёскивали снежинки. Они не таяли, делая картину сюрреалистически точной и безумной. По снегу тянулся кровавый след.
   У Олега сжалось сердце. Девушка умерла не сразу. Она знала, что умирает. В ушах у него прозвенел её голос: «Если бы ты знал, как я хочу жить!»
   Внезапно картина исчезла. Оцепенение спало. Двор был пуст. Олег не мог сказать, сколько он так простоял: секунду или вечность. По его щекам текли слёзы. Видение собственной смерти оставило его равнодушным, но он не мог смириться с уходом Жени.
   Мозг сверлил мучительный вопрос: почему это должно случиться с ней? Ведь она не виновата. Это он заварил кашу, когда не вернул флешку вовремя. Он сунул нос за запретную черту и стал телепатом. За что Жене такой конец? Она ни при чём!
   Олег не ведал, что он второстепенная фигура в начатой игре. Женя сама подписала себе смертный приговор в тот самый вечер, когда сбежала из дома, оставив дядю ни с чем. Она недооценила, что даже самый ничтожный зверь может начать кусаться, если попадёт в безвыходное положение.

Глава 39

   Вечер, когда Женя, прихватив флешку, сбежала, стал для Евгения Борисовича поворотным.
   Выпроводив Виктора, он остался в квартире покойного брата один. В последнее время он бывал здесь редко. Сначала он пытался играть роль заботливого дяди, но племянница не скрывала, что его визиты ей неприятны. В конце концов он смирился. Опекать её – это всё равно что проявлять заботу о гремучей змее.
   Евгений Борисович по очереди обошёл комнаты, зажигая на ходу все люстры и светильники, как будто свет мог разогнать его мрачные мысли. Бра, торшеры, лампы – всё сверкало. В квартире не осталось ни одного тёмного уголка, но от этого ему не стало легче.
   По мере того как Евгений Борисович переходил из комнаты в комнату, возмущение его возрастало. Что ещё нужно этой маленькой стерве? У неё было всё и даже больше того. В юности он и не мечтал о такой роскоши.
   Доктор вернулся в бывший кабинет брата и открыл бар. Разнообразие напитков удивляло, поскольку племянница не употребляла ничего крепче кваса. Или просто создавала видимость паиньки? Вряд ли. Если бы она пристрастилась к спиртному, то нарочно допивалась бы до поросячьего визга, чтобы его позлить.
   Евгений Борисович достал бутылку французского коньяка. Такую же бутылку он привёз брату накануне его гибели. Этикетка была чуть надорвана. Евгений Борисович вдруг вспомнил, как повредил её, доставая бутылку из сумки. Неужели это та же самая бутылка? Значит, к бару никто не притрагивался?
   Он усмехнулся. Хоть что-то объединяло его с племянницей. Он тоже оставил в неприкосновенности вещи погибшего брата, ничего не меняя после его смерти. Но сегодня он был настроен на перемены. Долой власть мертвеца!
   Евгений Борисович откупорил коньяк, налил в бокал щедрую порцию и залпом выпил. Он не был знатоком вин и не разбирался в оттенках вкуса напитков. Сейчас ему откровенно хотелось надраться. Странное желание для трезвенника. А всему виной эта чёртова девчонка! Её последняя выходка окончательно выбила его из колеи.
   Коньяк обжёг, но не принёс облегчения, как будто был простой водой. Евгений Борисович снова наполнил бокал. Прихватив бутылку, он сел перед телевизором. Плазменный экран вспыхнул многоцветьем.
   Концерт популярного певца с затасканным набором шлягеров…
   Реклама пива, льющегося через край кружек…
   Ток-шоу, где известный ведущий с приглашёнными гостями пытается решить мировые проблемы…
   Американский боевик…
   Евгений Борисович перестал терзать пульт. На экране группка людей в траурных одеждах вокруг свежевырытой могилы. Священник читает надгробную речь.
   «Весёленькая сцена. Как по заказу», – подумал Евгений Борисович.
   В голове возникла мысль, которая неизменно посещала его в последние три года. Почему девчонка не оказалась в машине вместо своей матери? Или хотя бы вместе с ней?
   Евгений Борисович налил ещё коньяку и погрузился в безрадостные раздумья. Год от года отношения с племянницей становились всё хуже. А сегодняшнее наглое послание расставило все точки над «i».
   Надеяться на примирение не приходилось. Девчонка, как вредоносный вирус, разрушала всё. Она лишила его надежд на Нобелевскую премию.
   А если она, чего доброго, решит продать принадлежащую ей часть клиники? Это будет катастрофа.
   Как он её ненавидел! До дрожи, до учащения сердцебиения.
   «Её надо убрать. Она как заноза в заднице. До тех пор пока она жива, мы не сможем спать спокойно», – произнёс американский киноактёр.
   «Как это верно», – подумал Евгений Борисович. Иногда ему приходило в голову, что судьбу можно подкорректировать, но это была скорее мечта, грёзы наяву. Впервые он примеривал эту мысль к реальности. Коньяк помогал взглянуть на вещи более оптимистично. Евгения Борисовича уже не коробило то, что он планирует убийство. В конце концов, девчонка сама напрашивалась на неприятности. Не надо было лезть куда не следует. Он обязан защитить от неё клинику и своих пациентов.
   Ему импонировала мысль взять на себя миссию защитника. В этом было что-то благородное. Чем больше Евгений Борисович её смаковал, тем сильнее убеждался в том, что, убрав девчонку, сделает благое дело. Но как это осуществить? Не давать же объявление в газете: требуется киллер!
   Его размышления прервал телефонный звонок. В трубке раздался голос Виктора:
   – Док, парня нигде нет. Дома он не появлялся. Квартира опечатана. Ждать его возле подъезда?
   «На ловца и зверь бежит! Среди знакомых Виктора наверняка есть тот, кто может всё устроить без шума», – обрадовался Евгений Борисович.
   К тому же Виктор – профессионал, а профессионал умеет молчать за хорошие деньги. Чтобы не потерять всё, придётся пожертвовать частью.
   – Не ждите. Возвращайтесь на квартиру моей племянницы. Мне надо с вами посоветоваться, – обтекаемо сказал Доктор.
   Разговор оказался тяжёлым. Нелегко распорядиться, чтобы убили человека и при этом сохранить своё лицо. Евгений Борисович долго распространялся о клинике и о том, какой непоправимый вред Женя может нанести её репутации. Он говорил о грядущих страшных переменах и о корне зла. Наконец он умолк, так и не высказав своей мысли напрямик.
   Виктору было любопытно смотреть, как шеф старается остаться чистеньким. Сколько оправданий, намёков, а приказа так и не отдал. Даже в злодействе этот человек выглядел мелко. Но уж если решился на грязное дело, то пусть замарается по уши.
   – И что вы предлагаете? – спросил толстяк.
   – Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю, – с досадой сказал Евгений Борисович.
   – Я предпочёл бы, чтобы вы выразились поточнее.
   – Клинику надо спасать.
   – Каким образом?
   У Евгения Борисовича начал дёргаться глаз. Он был уже не рад, что открылся начальнику охраны. Виктор явно над ним издевался. Но пути назад не было.
   – Нужно убрать раздражающий фактор, – экивоками пояснил он.
   – Иными словами, вы хотите убить вашу племянницу? – переформулировал вопрос Виктор.
   Евгений Борисович глубоко вздохнул и, выдержав паузу, кивнул:
   – Так будет лучше для всех. Вы можете это сделать?
   – Я поговорю с нужными людьми, но такая работа стоит недёшево.
   – Назовите цену, я заплачу.
   – Для начала я наведу справки.
   – Чем скорее это будет сделано, тем лучше. Вы поняли? Чем скорее, тем лучше, – в волнении повторил Доктор.
   – Понял, – кивнул начальник охраны.
   – Тогда действуйте.
   Евгений Борисович снова глубоко вздохнул, на этот раз с облегчением. Самое трудное осталось позади.
   Начальник охраны поднялся со стула и пошёл к выходу.
   – Виктор, – окликнул его Доктор уже возле двери.
   – Да?
   – Попросите, чтобы ей не было больно, – проявил Евгений Борисович странную форму милосердия.
   – О’кей, Док, – ухмыльнулся Виктор.
   Охранник ушёл, но от его ехидной усмешки на душе остался неприятный осадок. Евгений Борисович укорял себя за свой дурацкий жест. Получилось как-то глупо. Снявши голову, по волосам не плачут. Не надо проявлять мягкотелости. Такие люди, как Виктор, этого не прощают.
   Однако жребий был брошен. Оставалось ждать. Евгений Борисович чувствовал страх и вместе с тем странное возбуждение, как ребёнок, который делает что-то запретное и боится, что взрослые схватят его за руку на месте преступления.

Глава 40

   Женя спала в неведении, что тихая гавань, давшая им убежище, превратилась в пороховую бочку. Почувствовав прикосновение Олега, девушка промурлыкала во сне что-то невнятное. В этот миг Олег понял, что такое счастье. Счастье – видеть её живой! Он побывал зрителем на пробном показе собственного будущего, и теперь ему давался уникальный шанс переснять последний эпизод и прокрутить киноплёнку жизни заново.
   На ум вдруг пришли слова длинноволосого: «Я поменял программу. Он не из глюка». Только теперь до Олега дошёл их смысл. Он тоже собирался поменять программу и надеялся, что ему удастся перекроить судьбу.
   Олег коснулся губами её щеки и легонько потеребил за плечо.
   – Проснись. Нам надо уходить.
   Женя мгновенно вынырнула из сна.
   – А? Что? Звонил дядя Миша?
   – Нет. Потом объясню. Скорее. Одевайся.
   Девушка поспешно натянула одежду. Олег, поглядывая на улицу, ждал её у двери.
   – Подожди, я соберу кое-какие вещи, – сказала она.
   – Некогда.
   Он схватил её за руку и потащил за собой. Девушка не спорила, полностью доверившись Олегу.
   Ночь. Снег. Луна. Искристые сугробы. Всё было так же и не так. Двести метров до машины показались Олегу самой долгой дорогой в мире. Открытое пространство хорошо просматривалось. Здесь беглецы были беззащитны. Две тёмные мишени на белом поле. Ноги вязли в снегу, как в кошмарном сне, когда хочется бежать, но словно пудовые гири сковывают каждое движение.
   Олег крепко сжимал Женину ладонь, а в голове, точно в насмешку, крутилась издевательская мысль: «Вместе до конца дней».
   Стёкла машины заиндевели.
   – Садись за руль и заводи мотор, а я пока счищу лёд, – сказал Олег.
   Машина завелась не сразу, но наконец двигатель заурчал.
   – Мы не заперли дом, – спохватилась Женя, вылезая из машины.
   – Плевать.
   Олег буквально запихнул её за руль, плюхнулся на соседнее сиденье и скомандовал:
   – Трогай.
   Они миновали разнопёрые заборы, выехали за пределы дачного посёлка и скоро свернули на трассу. В этот поздний час дорога была свободной и автомобили мчались, наслаждаясь скоростью. Пристроившись в крайний левый ряд, «тойота» затерялась среди других машин. Опасность временно отступила, дав беглецам передышку. Олег с облегчением откинулся на спинку сиденья.
   – Ты объяснишь наконец, что всё это значит? – спросила Женя.
   – Там оставаться опасно. За нами могут явиться в любой момент.
   – Откуда ты знаешь?
   – Интуиция, – коротко ответил Олег.
   – Я и забыла, что имею дело с телепатом, – усмехнулась Женя. – А что ещё говорит твоя интуиция?
   Олегу не хотелось пугать её, но скрывать правду было нечестно.
   – Твой дядя нанял киллера.
   – Что? – не поверила Женя.
   – Он хочет нас с тобой убрать. Нет человека – нет проблемы.
   – Нет, этого не может быть. Он, конечно, порядочная скотина, но не убийца, – возразила Женя.
   – А как же опыты над людьми? – напомнил Олег.
   – Это другое. Он ведь не намеревался отправлять их на тот свет. Уверена, что, с его точки зрения, это чуть ли не геройство. Жертва ради науки. Но пойти на заведомое убийство – нет. К тому же он страшный трус.
   – Ты мне тоже не веришь. А как насчёт троянского коня?
   Некоторое время они ехали молча.
   – Ты в этом точно уверен? – спросила Женя.
   – На все сто.
   – Что будем делать?
   Олег пожал плечами.
   – Пока не знаю. Не было времени подумать. Для начала хорошо бы найти надёжное место и залечь на дно.
   – Поедем к одному моему другу. У него нас точно не найдут.
   – Прямо сейчас? А он не обалдеет от столь раннего визита? Ещё только начало четвёртого.
   – Мы с ним такие давние знакомые, что он уже ни от чего не обалдеет, – сказала Женя.
   Подъезд был как две капли воды похож на тот, где жил Олег. Те же обшарпанные стены и пол с выщербленной плиткой. Под почтовыми ящиками коробка из-под сигарет, наполовину заполненная рекламной макулатурой. На перилах жестяная банка с окурками.
   Дверь долго не открывали. Потеряв терпение, Женя бесцеремонно почти без перерыва жала на кнопку звонка.
   – Может, попозже придём? Человек спит, – сказал Олег.
   – Позже или раньше – это без разницы. Главное, чтоб он был не в отключке.
   В это время замок щёлкнул и в дверном проёме появился ошалелый мужчина неопределённого возраста. Сутулый и ссохшийся, с длинными, тощими ногами, он походил на какое-то насекомое. Обросшее щетиной лицо было болезненно-жёлтым. Сквозь редкие, как пушок, волосы просвечивал бугристый череп. Вынырнув из глубокого сна, он не сразу смог сфокусировать взгляд, а потом осклабился и воскликнул:
   – Жужу! Это ты?
   – Нет, глюк из другой галактики. Ты один?
   – Угу. А ты, я вижу, не одна.
   – Познакомься. Олег. Мой парень.
   – Проходите.
   Это была настоящая трущоба, по сравнению с которой квартира, где жил Олег, казалась дворцом. Давно выцветшие обои висели клоками, обнажая цементные стены. С потолка свисала голая лампочка. В её безжалостном свете помещение казалось чудовищно грязным. Через комнату была протянута верёвка, на которой болтались джинсы, застиранные футболки и пара свитеров – небогатый гардероб хозяина дома. Из мебели в комнате был только стол с компьютером и диван. Постельное бельё давно утратило свой первоначальный цвет и приобрело землисто-серый оттенок. В углу валялся матрас со скомканными одеялами. Рядом стояли два кальяна, а посреди комнаты зачем-то лежал перевёрнутый вверх дном таз.
   – Славка, какой же ты евин! Как можно жить в таком гадюшнике? – воскликнула Женя.
   – Ты же знаешь, вещизм – не моя стихия, – ответил мужчина. – К тому же ты давно не приходила. А перед кем мне ещё прогибаться?
   – Мы побудем у тебя.
   – Нет проблем. Располагайтесь. Я могу вообще в ванне спать.
   – Таких жертв от тебя не требуется. У тебя кофе есть? – спросила Женя.
   – Откуда?
   – А чай?
   – Где-то был.
   – Ладно, я сама найду. Иди досыпай.
   Олега удивили отношения Жени и этого странного субъекта. По-видимому, они хорошо знали друг друга. Хозяин дома ничуть не удивился неожиданному визиту, как будто не было ничего особенного в том, что люди вваливаются к нему в четыре утра. Он даже не спросил, как долго они намереваются гостить. И Женя вела себя здесь, как хозяйка. Что может быть между ними общего?
   Через полутёмный коридор Олег последовал за Женей на кухню. В потёмках он случайно на что-то наступил. Нагнувшись, он увидел шприц. Олега передёрнуло от брезгливости. Наркомания для него была чем-то абстрактным, существующим вне его мира. И вот теперь он воочию столкнулся с тем, что наркоманы живут рядом, ходят по тем же улицам, дышат тем же воздухом. Но больше всего его шокировало, что Женя общается с такими отбросами.
   – Это и есть твой друг? – шёпотом спросил Олег.
   – А что?
   – Он же наркоман. Где ты вообще могла с ним подружиться?
   – Мы вместе учились в школе. С первого класса. Два года даже сидели за одной партой.
   – Он твой одноклассник? – опешил Олег. – Он выглядит, как старик.
   – Это он сейчас стал таким. Знал бы ты его раньше. Он был такой заводной. Вечно придумывал какие-нибудь хохмы. И жутко головастый по части физики. У него полкласса на контрольных списывала.
   – Но как же это всё случилось?
   Женя пожала плечами.
   – По глупости. Не знаю, я не спрашивала. Зачем?
   – А его родители? Они живы?
   – Живы-здоровы. На телевидении работают. Рожу его отца ты наверняка видел много раз. Славка с ними поругался. Он, видите ли, позор для семьи. Им всё равно, что он тут подыхает.
   – На что же он живёт?
   – Перебивается. Пишет какие-то программки. Когда на мели, я ему немного подбрасываю.
   – Но он же тратит деньги на наркотики.
   – Ну и что?
   Олега обескуражило Женино отношение. Казалось, её ничуть не смущала щекотливость ситуации.
   – Выходит, ты даёшь ему деньги на наркоту.
   – Не воровать же ему.
   – Этим ты ему не поможешь, а наоборот. Есть же клиники.
   – Да ему по барабану. Ему просто надо дожить свою жизнь так, как он хочет.
   – Что значит – дожить? Ему надо лечиться.
   – У него СПИД.
   Короткое слово прозвучало как удар.
   – СПИД? – переспросил Олег.
   При мысли о том, что он сидит и распивает чай в доме у ВИЧ-инфицированного, у Олега выступила на лбу испарина.
   – И ты так спокойно… – он не договорил.
   – Что так спокойно? Общаюсь с ним? Остаюсь здесь, ем, пью? А что я должна сделать? Послать его куда подальше?
   – Нет, ну…
   – А ты знаешь, сколько людей его послали? Сколько друзей перестали с ним общаться? Он ведь колоться начал уже после того, как заболел, когда люди стали сторониться его, как прокажённого. Раковым больным наркотики выписывают врачи. Ему не легче. Однажды я видела, как он корчится в муках. С тех пор я даю ему деньги на дозу. Кстати, можешь не опасаться. СПИД через чашку не передаётся.
   Олег почувствовал неловкость. Женя рушила устоявшиеся правила и суждения. Раньше любого, кто потакает наркоману, он считал преступником, но сейчас столкнулся с тем случаем, когда зло казалось оправданным.
   – Прости. Я же не знал, – вымолвил он.
   – Люди часто совершают поступки, потому что не знают. Болтают, потому что не знают. Ссорятся и подкладывают друг другу свинью, потому что не знают.
   – Если бы люди знали, что творится в башке у других, было бы ещё хуже, – сказал Олег.
   За последнее время ему пришлось не раз убедиться в том, что люди стараются казаться не теми, кто они есть на самом деле. Он колебался, стоит ли задать Жене ещё один вопрос, и всё же решился.
   – А ты употребляешь наркотики?
   – Для тебя это что-то изменит?
   – Нет.
   – Тогда зачем спрашиваешь?
   Олег пожал плечами.
   – Просто дурацкое любопытство. Но можешь не отвечать, потому что для меня это в самом деле ничего не значит.
   Женя посмотрела ему в глаза. Олег снова почувствовал её незащищённость. Он без труда мог получить ответ на любые вопросы, не задавая их вслух, но внутренняя убеждённость, что поступить так по отношению к Жене бесчестно, заставила его отвести взгляд.
   – Почему ты прячешь глаза? – спросила девушка.
   Вопрос застал Олега врасплох. Если Женя узнает о его способности читать чужие мысли, между ними всё кончится. Он не сомневался, что правда разрушит их отношения, но солгать не поворачивался язык.
   – Я не хочу читать твои мысли. Когда ты так смотришь, ты очень… уязвима, – признался Олег.
   – Что? Ты так вот запросто можешь влезть мне в мозги?
   Олег понял, что это начало конца. Счастье не могло длиться слишком долго. Впрочем, если ничего не предпринять, у них и без того оставалось не много времени. Не стоило тратить его на ложь.
   – Иногда, – коротко ответил он.
   – Ты это проделывал со мной?
   – Нет.
   – Почему?
   «Потому что ты не такая, как остальные! Потому что я боялся тебя потерять! Потому что хотел, чтобы у нас было как у всех!»– рвалось у него из души, но он только молча пожал плечами.
   Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как под обоями шуршат тараканы. Олег сидел, понурив голову, словно приговорённый к казни, которому только что зачитали приговор. Женя встала, обогнула стол и неожиданно поцеловала его.
   – Спасибо, – тихо произнесла она.
   – Ты… не прогоняешь меня? Я думал, ты… в общем…
   Олег в растерянности не мог найти слов. Женя прикрыла его рот ладонью.
   – Я же не собираюсь тебя обманывать.
   – Ты не такая, как все. Ты… ты…
   – Штучный экземпляр? – улыбнулась Женя. – Кстати, о наркотиках. Я по утрам пью кофе. А что до остального, я даже простые сигареты не пробовала. Как-то унизительно быть рабой вонючего дыма.
   В предрассветные часы жутко хотелось спать. Они перетащили матрас на кухню. Подавив брезгливость, Олег лёг поверх несвежего одеяла и обнял примостившуюся рядом Женю. Она поцеловала его в щёку и тут же заснула. Её волосы пахли персиком. Олег боялся пошевелиться, чтобы не потревожить её сон.
   Казалось, уже нельзя любить больше, но Женя каждый раз открывалась ему по-новому и становилась всё дороже. Он хотел бы всегда засыпать и просыпаться, чувствуя на своей щеке её дыхание, но перед глазами настойчиво всплывал образ лежащей на снегу девушки с широко распахнутыми глазами. Когда он представлял себе эту картину, к горлу спазмом подкатывало отчаяние и безысходность, а в памяти снова и снова рефреном звучало:
   «Если бы ты знал, как я хочу жить!»
   Усталость давала о себе знать. Олег балансировал на грани сна и яви, пока окончательно не погрузился в тревожную дрёму. Обрывки сновидений сменяли друг друга, сплетаясь в сюрреалистичные картины. Ему приснился Горбунов. Он шёл в окружении своих друзей и нёс гроздь воздушных шаров. Горбунов протянул шары Олегу, но не успел тот взяться за верёвочки, как шары стали лопаться один за другим.
   Олег резко проснулся. Он был уверен, что в этом сне заложен какой-то смысл, но какой? Встретиться с Горбуновым? Но при чём тут шары? Он чувствовал себя так, будто держал в руках нить путеводного клубка. Для того чтобы узнать, куда она приведёт, нужно было сделать первый шаг.
   Утро пролило блёклый свет в давно немытые окна. Олег осторожно поднялся, чтобы не разбудить Женю, но она всё же зашевелилась и открыла глаза. Увидев, что Олег встал, она проснулась окончательно.
   – Который час?
   – Около восьми. Спи ещё.
   – А ты чего?
   – Мне надо подумать. Знаешь, у меня был странный сон. Мне приснились знакомые ребята. Не то чтобы друзья. Недавно познакомились.
   Но у меня такое чувство, что мне надо с ними встретиться, – сказал Олег.
   – Зачем?
   – Пока не знаю. Просто интуиция. Наверное, они как-то помогут. В общем-то, они не пай-мальчики. Из тех, кого называют шпаной. Но ребята неплохие.
   – Хорошо. Поедем к ним, – кивнула Женя, поднимаясь с лежбища.
   Заспанная, с всклокоченными волосами, она выглядела по-детски трогательно. Олег обнял её за плечи.
   – Нет. Я должен ехать один.
   – Ещё чего! Я поеду с тобой, – возразила Женя.
   – Нет, ты останешься здесь, – твёрдо повторил он.
   – Что? С какой стати ты раскомандовался? – возмутилась Женя, сбрасывая его руки.
   Её взрывной темперамент требовал выхода. Назревала ссора, но Олег оставался на удивление спокойным и рассудительным. С того момента, как он заглянул в своё предполагаемое будущее, он сильно повзрослел. Любые споры и размолвки теперь казались слишком пустячными, чтобы из-за них переживать. Перед ним стояла цель – спасти эту девушку, а всё остальное не имело значения.
   Олег безотчётно погладил Женю по щеке тыльной стороной ладони, взял за подбородок и, слегка приподняв её лицо вверх, мягко произнёс:
   – Ты сделаешь так, как я тебя прошу. Потому что ты моя девушка. И… потому что я тебя люблю.
   Женя осеклась. Давно забытый отцовский жест снова заставил её почувствовать себя маленькой девочкой. Она так долго играла роль независимой и сильной женщины, что почти забыла, каково это – иметь рядом надёжное плечо, на которое можно опереться. Она прильнула к Олегу.
   – Но только ты недолго, ладно? – прошептала она.

Глава 41

   Утро снова завело шарманку будней. Город жил, как всегда, суетливо и шумно. Люди торопливо шагали по улицам, не глядя по сторонам. Все спешили зарабатывать деньги. Загнанные в заезженную колею жизни, они потеряли способность удивляться.
   В вагоне метро было душно. Стиснутый со всех сторон, Олег стоял, пропуская через себя потоки информации. Обрывки чужих мыслей бесцеремонно вторгались в сознание, но он не пытался распутать этот клубок. Его больше не трогали чужие волнения, переживания и надежды. С тех пор как он увидел на снегу свой труп, в нём будто что-то отключилось. Он выпал из обоймы обычной рутины.
   Остались лишь два понятия, которые имели смысл: жизнь и смерть. Всё остальное было сиюминутным и неважным.
   Рядом стояла стройная девчонка в красной шапочке, чем-то похожая на Машу. Олег вспомнил свою школьную влюблённость. Как давно это было! Словно в другой жизни – призрачной, как отражение в тёмном стекле. И он, и Маша плели тонкую цепочку обмана, притворялись и корчили из себя не тех, кем являлись на самом деле. Рано или поздно их отношения всё равно пришли бы к концу. Ложь – слишком зыбкая почва, чтобы строить на ней прочный фундамент.
   С Женей всё было иначе. Они не играли роли и не примеряли на себя чужие маски, а жили. Каким смешным и наивным казалось теперь его желание совершать для Маши рыцарские подвиги. Что тогда он знал о жертвенности? С тех пор многое изменилось. Чтобы спасти Женю, он был действительно готов на всё, и в этом стремлении не было ни капли бравады или рисовки.
   Поезд остановился, выплюнув из душного нутра потных, разгорячённых пассажиров, и засосал новую порцию живого груза.
   Мысли Олега вернулись к предстоящей встрече. Он по-прежнему не понимал, для чего судьба направляет его к Горбунову. Порой интуиция давала подсказки, не объясняя их сути. А что если сон не имеет никакого тайного смысла? Мало ли что может присниться?
   Олег закрыл глаза и снова прокрутил сновидение в голове. Воздушные шары. Розовые, голубые, жёлтые… Отчего-то они не давали ему покоя. Хлоп! Вдруг его осенило: мина! Вот что означали взрывающиеся шарики. Всплеск адреналина пробежал волной, оставив под ложечкой чувство холодка.
   В голове у Олега с чудовищной чёткостью возник план. Чтобы изменить ход судьбы, нужно действовать на опережение. Женин дядя примчится за флешкой хоть на край света. Достаточно позвонить и назначить место встречи. Пустырь перед дачей – идеальное место для того, чтобы заложить мину. Никто не пострадает. Никто, кроме…
   «Ведь это преднамеренное убийство», – мелькнуло в голове. От этой мысли Олега прошиб холодный пот. На лбу выступила испарина. Он расстегнул куртку и оттянул ворот свитера, который вдруг стал удушливо тесным.
   – Тебе плохо? – обеспокоенно обратилась к нему сердобольная женщина, стоящая рядом.
   – А? Нет. Всё нормально, – солгал Олег, хотя в глубине души знал, что ничего в его жизни уже не будет нормально.
   Он стоял на перепутье, как былинный витязь, которому придорожный камень предлагает выбор один хлестче другого: умереть или стать убийцей. Ему не хотелось умирать, но и второй путь не давал надежды на спасение. Вряд ли он сможет жить, ходить по земле, дышать, смотреть людям в глаза, зная, что отнял чью-то, пусть не самую достойную, жизнь? Кто он такой, чтобы брать на себя роль палача?
   Перед глазами в который раз возникло видение девушки с инеем на щеках. В этот миг Олег понял, что выбор сделан. По какой бы дороге он ни отправился, для него всё было кончено, но оставалась надежда, что он сумеет спасти Женю.
   Олег не помнил, как добрался до дома, в подвале которого располагалась штаб-квартира горбуновской команды. Спустившись по обшарпанным ступенькам, он толкнул дверь и даже не удивился, когда та открылась. Он был уверен, что застанет здесь кого-нибудь из ребят. Места для мелких сомнений не осталось.
   Олег ступил в темноту.
   – Эй, есть кто-нибудь? – спросил он, чтобы обозначить своё присутствие.
   Никто не ответил. Он протянул руку, и пальцы почти тотчас нашарили выключатель. Осознанно он и не вспомнил бы, как включить свет, но сейчас он двигался на автомате, точно робот, задумываясь о своих действиях не больше, чем над биением собственного сердца.
   Подвал осветился. Всклокоченный, заспанный Феня подскочил с дивана, по-детски протирая кулаками глаза. Привыкнув к свету, мальчишка с удивлением уставился на гостя.
   – Привет, – сказал Олег. – А где остальные?
   Феня пожал плечами.
   – Толян с Жохой всегда дома ночуют. Я сюда прихожу, когда мамка напьётся. А Горбун, наверное, ушёл.
   – Как его найти?
   – По мобиле позвони, – посоветовал мальчишка. – Только отсюда не ловит. Надо наверх выйти.
   – Ты знаешь номер?
   – Угу. Мне Горбун тоже мобилу дал, – похвалился Феня.
   Он полез за своим сокровищем, но в это время за спиной у Олега раздался голос Горбунова.
   – Оба-на! Какими судьбами?
   Олег на мгновение замялся.
   – У меня к тебе дело, – начал он и смолк, не зная, как лучше объяснить суть своего визита.
   – А я думал, ты того, мимо пробегал, – хохотнул Горбунов. – Ладно, не жмись. Выкладывай, что за дело?
   – Куда вы дели мину?
   – Не дрейфь. В надёжном месте, – успокоил его Горбунов.
   – Но она ещё существует?
   – А куда ж ей деться?
   – Продай мне её.
   – Чего?
   – Мину продай.
   – На фиг? – опешил Горбунов.
   – Нужно, – коротко ответил Олег.
   Горбунов молчал. Он никак не ожидал подобной просьбы. Требовалось время, чтобы всё обдумать.
   Олег по-своему понял заминку.
   – Я отдам тебе всё, что у меня есть, – сказал он, выкладывая на стол свои сбережения – несколько мятых купюр. Не дождавшись ответа, Олег достал из кармана телефон.
   – Вот ещё мобильник. Правда, старый, но, может, сгодится.
   – Погоди, – холодно произнёс Горбунов. – Ты за кого меня держишь? Я же к тебе как к братану, а ты мне бабло суешь? А ну забирай всё взад.
   – Слушай, мне позарез нужно, – взмолился Олег, но всё же убрал деньги со стола.
   – Я ж не говорил, что не дам. Только я хочу знать, нафиг тебе мина?
   Олег помотал головой.
   – Долго рассказывать. Знаешь, мне один человек сказал: чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Я тогда не поверил.
   – Чё, полный швах?
   – Полнее не бывает.
   – Тогда тем более колись. Мы тебе подсобим, – щедро предложил Горбунов.
   – Вряд ли. Это моё дело, и я не хочу никого впутывать.
   Внезапно у Горбунова мелькнула догадка, и он посерьёзнел.
   – Слушай, а это не ты, случаем, метро тогда рванул? Может, ты, в натуре, террорист?
   – Смеёшься?
   – Чё мне смеяться? Почём я знаю, зачем тебе мина? Не в песочнице же играться?
   Феня невпопад хихикнул над шуткой, но строгий взгляд старшего быстро осадил его. Олег понял, что без объяснений не обойтись.
   – Ладно. Если ты настаиваешь. Меня заказали. Мне надо остановить киллера, – признался он.
   – Ты чё меня за лоха держишь? Чё за прикол такой, чтобы под киллера мину подкладывать? – осклабился Горбунов, довольный тем, как ловко подсёк собеседника.
   При взгляде на его ухмыляющуюся физиономию в душе у Олега будто что-то перевернулось. Он схватил Горбунова за грудки и, рванув, с жаром заговорил:
   – Я видел свой труп. Ты знаешь, что такое смотреть на собственный труп? Когда понимаешь, что жить осталось несколько дней, а может быть, часов? Я это пережил. Я видел, как я валяюсь дохлый на снегу. Но мне плевать! Я всё равно не жилец. Я должен спасти девушку. Знаешь, как она будет умирать? Медленно. Она будет ползти по снегу и знать, что умирает. Ты это можешь понять?!
   Олег почти бессознательно тряс Горбунова, вколачивая в него каждое слово. Тот не сопротивлялся, лишь оторопело моргал. Опомнившись, Олег разжал пальцы. Горбунов смущённо произнёс:
   – Лады, братан. Прости, я ж не знал. А с миной чё будешь делать?
   – Мне надо убрать заказчика. Может, тогда она останется жива.
   – Куда ж ты мину подложишь? Ему под коврик, что ли? Если жахнет, то мало не покажется.
   – Я всё продумал. Есть одно место. Пустырь перед дачей. Там сейчас никого. Не сезон.
   – Тогда лады. Уверен, что управишься сам?
   – На все сто.
   – Когда нужна мина? – деловито спросил Горбунов.
   – А ты как думаешь? – ответил Олег вопросом на вопрос.
   – Понял, – кивнул Горбунов и, достав мобильник, отправился к выходу. – Надо сверху звонить. Тут не берёт, зараза.
   Для Олега так и осталось тайной, где ребята хранили мину, но через полчаса явился Жоха со спортивной сумкой. Вопросов больше не задавали. Олег принял ношу и расстегнул молнию. Смертоносный груз лежал на дне, завёрнутый в мешковину.
   – С Михой говорил? – спросил Горбунов у Жохи.
   – Угу. Обматерил, но обещал помочь, – ответил Жоха.
   – Кто такой Миха? – насторожился Олег.
   – Жохин брат. Он шоферит. Ты же не на метро с этим поедешь, – кивнул на сумку Горбунов.
   – Да, об этом я как-то не подумал, – признался Олег и попросил: – Можно позвонить с твоего телефона? У меня на счету денег ни шиша.
   Горбунов протянул мобильник.
   Олег помнил наизусть телефон клиники, но набрал номер не без труда. Руки предательски дрожали.
   В трубке послышался мужской голос:
   – Слушаю.
   У Олега спазмом перехватило горло. Разговаривать с человеком, которого собираешься убить, оказалось гораздо труднее, чем он предполагал. Но ведь человек на другом конце провода – отнюдь не добрый доктор Айболит. Он хладнокровно заказал их с Женей, напомнил себе Олег. Когда он заговорил, голос его звучал твёрдо и уверенно.
   – Евгений Борисович?
   – Да.
   – Я хочу предложить вам сделку.
   – Кто вы? – насторожился Доктор.
   – Тот, кого вы заказали.
   – Я не понимаю, о чём вы говорите.
   – Бросьте. Со мной не нужно играть в игры. Вы же знаете, что я умею читать мысли. Я даже знаю, что вы заказали не только меня, но и свою племянницу.
   – Что всё это значит? Чего вы добиваетесь? – явно нервничая, проговорил Евгений Борисович.
   – Вы хотите получить назад флешку? – без обиняков спросил Олег.
   Вопрос, как и сам звонок, застал Евгения Борисовича врасплох. Он уже почти попрощался с флешкой и оплакал её, но, оказывается, не всё потеряно. Или это ловкий ход, чтобы выудить у него признание?
   – Какую флешку? – осторожно переспросил он, чтобы собраться с мыслями.
   – Кончайте валять дурака. Да или нет? – жёстко произнёс Олег.
   Евгений Борисович испугался, что собеседник положит трубку и тогда флешка в самом деле будет утеряна навсегда. Ему не оставалось ничего другого, как рискнуть, и он поспешно согласился: – Да.
   – Вот мои условия. Я возвращаю вам флешку, а вы отзываете киллера и оставляете нас в покое, – отчеканил Олег.
   – А где гарантия? – спросил после короткой паузы Евгений Борисович.
   – Моё слово против вашего.
   Ради того чтобы вернуть утраченную программу, Евгений Борисович был готов обещать что угодно.
   – Хорошо. Где и когда?
   Олег назвал время и место встречи, не дав собеседнику возможности выбора, и нажал на кнопку отбоя.
   – Всё, – устало проговорил он, возвращая телефон хозяину.
   – Кто эта сволочь? – спросил Горбунов.
   – Доктор из психушки.
   – Вот гад! Ещё и собственную племянницу заказал! Я с тобой пойду. Да я его своими руками…
   – Нет. Это моё дело. Только моё, – сказал Олег и глянул на часы.
   Горбунов перехватил его взгляд.
   – Не дрейфь. Миха – кремень. Слово держит. Расслабься.
   В создавшейся ситуации совет звучал как насмешка, но Олегу ничего не оставалось, как ждать.
   – Можно я ещё раз звякну? – спросил он.
   – Звони. Я ж не телефонная станция, чтоб минуты считать, – сказал Горбунов.
   Женя ответила сразу же. При звуке её голоса у Олега защемило под ложечкой.
   – Это я, – коротко произнёс он.
   – Ты где? Когда вернёшься? Что-нибудь узнал? – она засыпала его вопросами.
   – Да. Всё в порядке. Только мне придётся немного задержаться.
   – Зачем?
   – Потом расскажу. Не по телефону.
   – Что ты задумал? – забеспокоилась Женя.
   – Не волнуйся. Всё будет как надо.
   – Я сейчас к тебе приеду. Скажи куда.
   – Нет. Жди меня там.
   – Олег, я хочу быть с тобой.
   – Я тоже. А пока положись на меня. Всё будет хорошо.
   – Обещаешь?
   – Ты забыла, что я ясновидец?
   Он намеренно ушёл от ответа. Лгать Жене было противно, но у него не оставалось выбора.
   Он нажал на кнопку. Тоненькая ниточка связи прервалась.
   – Это она? – спросил Горбунов.
   Олег молча кивнул.
   – Клёвая девчонка, если ты ради неё так, – с нескрываемой завистью произнёс Горбунов.
   – А у тебя есть девчонка? – спросил Олег.
   – Не. Есть пара лахудр, но это фигня. Я бы ради них и не поморщился.
   – Слушай, а как тебя зовут? – неожиданно спросил Олег.
   – Горбун.
   – Нет, не кликуха, а по-настоящему?
   – Яша, а что?
   – А то, что Горбун – плохое имя. Яша лучше. И вообще, завязывайте с пьянством и со всеми этими делами. Это до хорошего не доведёт.
   – А ты в нашу жизнь не лезь. Воспитатель нашёлся. Мы с тобой как с человеком, а ты… – оскорбился Яша Горбунов.
   – И я как с людьми. Раньше я бы тебе этого не сказал, но теперь мне всё можно. Знаешь, как говорят: перед смертью всё прощается, – грустно усмехнулся Олег.
   – Чёй-то ты помирать собрался? – сразу охладил свой пыл Яша. – Может, ещё всё обойдётся.
   Олег помотал головой.
   – Знаешь, был такой предсказатель Нострадамус?
   – Чё-то слышал, – неопределённо пожал плечами Горбунов.
   – Этот Нострадамус был очень одинокий чувак. Но, может быть, ему нравилось делать то, что он делал. А мне не нравится. Где бы что бы ни случилось, я всегда чувствую себя виноватым, что не смог этого предотвратить. Но я не могу отвечать за всё человечество. Я не хочу, понимаешь? Я устал.
   Никто не произнёс ни звука. Да и что было говорить? Олег обвёл ребят взглядом и посмотрел на Яшу.
   – Думаешь, я тебе мозги парю? Я вижу людей изнутри и никому такого не пожелаю. Не надо, чтобы тебя боялись. Ты ведь лидер. В бизнесе ты б руководителем стал. Вон хозяйство какое развёл.
   – Сравнил. То подвал обустроить, а то бизнес, – хмыкнул Яша.
   – Ну и что? Всё с малого начинается.
   – Чё, правда так думаешь?
   – Сто пудов. Ты мне веришь?
   Они долго стояли глаза в глаза.
   – Верю, – неожиданно выдохнул Горбунов, а потом, будто опомнившись, спросил – А чё делать-то?
   – Ищи. Этого за тебя никто не решит. Качалку оборудуйте или ещё чего. Когда вам спасибо скажут, сами себя уважать будете.
   С улицы донёсся сигнал клаксона.
   – Кажись, брательник приехал, – сказал Жоха.
   – Ну пока, – попрощался Олег, подхватил сумку и пошёл к выходу.
   – Слышь, может, мы тебя всё же подопрём? – напоследок предложил Яша.
   – Нет. В этой игре я один.
   Ребята проводили его до «газели», молча обнялись на прощание и молчком вернулись в подвал. Каждый думал о своём. Наконец Горбунов посмотрел на Жоху.
   – Жоха, тьфу ты, Жора. Короче, всё бухло выливай нафиг!

Глава 42

   Машина остановилась в конце дороги, за которой начинался снежный пустырь.
   – Ну бывай. Ждать не могу. Я и так с работы сорвался, – сказал Михаил, высаживая пассажира.
   Оставшись один, Олег посмотрел на заснеженный лес и былинный сруб вдалеке. Неужели только вчера он приезжал сюда вместе с Женей? Сколько же событий вместилось в последние сутки! Поистине, время сорвалось с катушек.
   Он направился через снежную целину по проложенной накануне тропе. День хмурился. С неба сыпала снежная крупа. Ветер налетал порывами, кусая за щёки и норовя залезть за шиворот. Руку оттягивала спортивная сумка, на дне которой притаилась смерть.
   На середине пути Олег остановился и опустил сумку на снег. Место идеально подходило для задуманного. Его не миновать. Другой дороги к обособленному срубу не существовало. И в то же время постройки находились достаточно далеко, чтобы не пострадать при взрыве.
   Рядом с тропинкой из-под снега торчали бархатные головки рогоза. Оставив сумку на дорожке, Олег двинулся к дому в надежде найти там заступ или лопату. Со вчерашнего дня дверь оставалась незапертой. В кладовке отыскался кое-какой инвентарь. Казалось, сама судьба создаёт маленькие удобства, чтобы уверить Олега в правильности его решения.
   Вооружившись лопатой и ломом, он вернулся к выбранному месту и стал долбить мёрзлую почву. Физическая работа помогала отвлечься от мрачных мыслей. Рубашка взмокла от пота, но дело двигалось медленно. Твёрдая как камень земля поддавалась с трудом.
   Провозившись с полчаса, Олегу удалось-таки выдолбить неглубокую лунку. Он осторожно достал мину из сумки, опустил в углубление и засыпал снегом.
   Завершив работу, Олег оглядел место будущего преступления и с досадой отметил, что сугробы испачканы чёрным крошевом земли. Женин дядя мог заподозрить неладное. Впрочем, Олег тут же отмёл эту мысль. Ни одному человеку в здравом уме не придёт в голову, что тропинка заминирована. К тому же с неба сыпали колкие льдинки. Если снегопад не прекратится, то к вечеру снег подретуширует изъяны.
   Олег отнёс инвентарь в кладовку и вновь вернулся к опасному месту. Сейчас в буквальном смысле от жизни до смерти был один шаг. Как ни странно, в душе не было страха, как будто всё это происходило не с ним. Что сказала бы мама, узнав о том, что он собирается совершить?
   Он подумал, что нужно успеть заехать в больницу. Времени оставалось немного, и отсчёт уже пошёл на часы. Сунув руки в карманы и надвинув капюшон, Олег торопливо зашагал к электричке.
   Он шёл мимо спящих за заборами дач. Было удивительно тихо. Казалось, ничто не может нарушить здешнего сонного царства, и только он знал, что сегодня вечером здесь прогремит взрыв. Пока Олег сосредоточенно долбил землю, у него не оставалось времени на размышления, но теперь сомнения, как голодное вороньё, вновь слетелись клевать душу.
   Неожиданно кто-то толкнул его сзади. Олег обернулся. Возле него стояла собака сторожа. Пёс лениво помахивал хвостом. Следом подошёл дядя Миша.
   – Ты чего один? А барышня где?
   – Уехала, – ответил Олег, не вдаваясь в подробности.
   – Ну и ну! Как же это я проглядел? А тебя, значит, бросила? Натянула, значит, нос? То-то ты такой в воду опущенный. Ну Женя – она такая. Она ещё от горшка два вершка была, а тут всем жару давала. Случай один был… – начал словоохотливый сторож, радуясь, что нашёл собеседника.
   Олегу было не до баек. Отпущенное ему время неумолимо сжималось, а у него оставалось ещё два незавершённых дела: попрощаться с матерью и с Женей.
   – Извините, дядь Миш, но я спешу.
   – Ну да, вы, молодёжь, всегда торопитесь, – с лёгкой обидой произнёс сторож.
   – Мне правда надо, – сказал Олег.
   – Надо так надо. Небось, её догонять? А что? Может, и помиритесь. Дело молодое. Нынче поругались, завтра в обнимку. Только девку ты себе выбрал непростую. Ух, смотри. Ты за ней ещё не раз побегаешь, – предрёк дядя Миша.
   Днём в больницу не пускали, но Олег не сомневался, что ему удастся пройти. Он вдруг понял, как соскучился по матери. Ему казалось, что они не виделись целую вечность. И всё же он боялся этой последней встречи. Ему так много нужно было сказать, но обстоятельства делали разговор по душам невозможным. Каждое его слово будет фальшивым. Сумеет ли он лгать настолько правдоподобно, чтобы мама поверила?
   Окошко гардероба было закрыто. На нём висел листок с надписью полудетским почерком: «Техничиский пирирыв полчаса».
   Олег почувствовал досаду. Сейчас ему, как никогда, хотелось перекинуться парой слов с бабой Нюрой.
   Узнав в справочной номер палаты, Олег незаметно проскользнул в дверь, пока охранник препирался с другими посетителями. Лифт поднял его на нужный этаж.
   Неоновые лампы скупо освещали коридор. Стоял резкий запах дезинфицирующих средств и медикаментов, к которым примешивалось нечто неразличимое органами обоняния. Олег почувствовал лёгкую дурноту. В который раз он отметил, что ему тяжело находиться там, где сконцентрировано человеческое страдание.
   В рекреации несколько старушек смотрели телевизор. Звук был убавлен до минимума, а по экрану плясала рябь, но это не мешало им пялиться на живые картинки, чтобы скоротать время. Как часто люди занимаются подобным расточительством, и лишь когда перед ними встаёт конкретный срок, отмеренный судьбой, приходит осознание того, что каждый миг драгоценен.
   Олег миновал пост дежурной медсестры и увидел нужную дверь. В палате стояло шесть коек. Инна Михайловна лежала, отвернувшись к стене, и спала. Олег постоял возле кровати, глядя на её худенькие плечи. Он никогда прежде не замечал, какая она маленькая и беззащитная. К горлу подкатил комок, и он с трудом взял себя в руки. Справившись с нахлынувшими чувствами, он легонько тронул мать за плечо.
   – Ма.
   Инна Михайловна тотчас повернулась.
   – Олежек.
   – Как ты? – спросил Олег.
   – Хорошо. Сегодня вот сюда перевели. Я тебя не ждала так рано.
   – А я пришёл. Только не принёс ничего, – виновато произнёс он.
   Тумбочки соседей ломились от снеди, и ему было неловко, что он не подумал о гостинце.
   – Мне ничего и не надо. Тут всё есть. Кормят хорошо. И лекарства дают, – успокоила его мать. – Опять школу пропускаешь?
   – Я отпросился, – солгал Олег.
   Глаза у Инны Михайловны стали влажными.
   – Ма, ну ты чего? Всё нормально. Выучусь, честно.
   – Вот видишь, как я тебя подвела, – покачала она головой, утирая слёзы кончиком простыни.
   – Ну хватит, ма. Если будешь нервничать и плакать, от этого будет только хуже. Ты что, не хочешь поправиться?
   – Прости меня, Олежек. Прости.
   – Мне не за что тебя прощать.
   – Я хотела, чтоб ты выучился, окончил университет. Чтоб у тебя будущее было.
   У Олега сжалось сердце. Его будущее ограничивалось сегодняшним вечером. Прощение и прощание – как много общего в этих словах!
   – Ты самая лучшая мама на свете. Это ты меня прости, – искренне произнёс он.
   Не в силах больше сдерживать слёзы, Олег присел на край кровати и обнял мать, зарывшись лицом в её ночную рубашку, чтобы она не видела, как он плачет. Сейчас между ними снова возникло единение, как раньше, когда он был маленьким. Тогда он чувствовал рядом с матерью удивительную защищённость и покой. Перенестись бы в те далёкие дни. Но судьба писала свой сценарий. Поборов слёзы, Олег поднялся.
   – Ну ладно, ма, я пошёл. А то ещё уроки делать.
   Он ненавидел себя за эту ложь, но правда убила бы мать. Впрочем, днём раньше или днём позже… Это был один из худших моментов в его жизни. Олег ощущал себя предателем. Но разве у него был выбор?
   Спустившись вниз, он увидел, что окошко раздевалки открыто, и поспешил туда. Но его ждало разочарование. Вместо бабы Нюры работала другая женщина.
   – Тебе пальто сдать? – спросила она.
   – Нет, спасибо. Я уже ухожу. А бабы Нюры сегодня не будет?
   – Нет, она в завтрашнюю смену.
   Олег вышел на улицу. На душе было паршиво. Гроссмейстер-судьба заканчивал шахматную партию. Прежде Олег ощущал себя пешкой в чужих руках. Он надеется, что, повернув ход событий, станет ферзём, но это ничего не изменило. У него оставалось всё меньше шансов для манёвра. Из этой позиции любой ход вёл к мату.
   Ему предстояло ещё одно прощание.
   Олег стоял возле знакомой обшарпанной двери и настойчиво жал на звонок. Наконец на пороге появился Слава. Сейчас он был в джинсах и свитере, которые висели на нём как на вешалке.
   – О! А я думал, Жужу что-то забыла и вернулась, – сказал он.
   – Женя уехала?
   – Минут пять как.
   – Почему она меня не подождала? Я же просил!
   – Как будто она кого-то слушает. Кстати, она тебя пыталась по мобиле достать. Ты чего её не включаешь?
   – Деньги кончились.
   – Ситуация понятная, – ухмыльнулся Слава. – Да ты заходи. Она скоро вернётся.
   – А куда она поехала?
   – За какой-то флешкой.
   – За флешкой? – переспросил Олег.
   – Ну да. Сказала, что ты знаешь. Она её на даче забыла.
   – Что?! Она поехала на дачу?!
   Олег побледнел. Дыхание перехватило.
   – Ты чего? – испугался Слава.
   – Мне надо срочно позвонить. Где телефон? – спросил Олег.
   – Отключили за неуплату.
   Сердце будто ухнуло вниз, но Олегу было некогда разбираться со своими ощущениями. Едва сознавая, что делает, он бросился по лестнице вниз, перескакивая через три ступеньки. Надеясь на чудо, он выбежал на улицу и оглядел стоящие возле дома машины. Жениной «тойоты» среди них не было. Олега охватила паника.
   Он поискал глазами терминал, где можно пополнить счёт за телефон. Увидев на другой стороне стекляшку «Евросети», он ринулся через дорогу и едва не угодил под машину. Водитель, резко затормозив, высунулся из окна и колоритным русским языком высказал всё, что думает. Это отрезвило Олега. Не хватало кончить жизнь под колёсами, как длинноволосый.
   «Спокойно. Не надо дёргаться. До дачи не меньше часа езды. С учётом пробок больше», – успокоил он себя и сделал несколько глубоких вдохов.
   Разгладив купюру, Олег сунул её в щель банкомата. Руки дрожали, и ему пришлось повторить набор несколько раз.
   Олег, торопясь, набрал номер телефона Жени. Ему казалось, прошла целая вечность, прежде чем в трубке раздались длинные гудки. Он уже предвкушал, как услышит Женин голос, такой родной и желанный, но гудки звучали бесконечно долго, пока связь не прервалась. Олег набирал номер снова и снова. Абонент не отвечал.
   «Нет… нет… нет. Она ещё не могла добраться до дачи», – как заклинание твердил Олег. А в глубине души вскипало сомнение. Что если в изменённом сознании Славы отсчёт времени идёт по-иному? Может быть, Женя уехала уже давно?
   Олег присел на заснеженную скамейку в сквере и попытался отрешиться от окружающего мира. Сейчас, как никогда, ему пригодился бы дар ясновидения. Ему нужно было во что бы то ни стало понять, что произошло с Женей и почему она не берёт трубку, но возбуждение мешало сосредоточиться. В самый нужный момент дар телепатии его предал.
   «Это наказание за то, что я хотел убить человека», – вдруг подумал Олег. Мысль о том, что Женя подорвётся на мине, которую он заложил собственными руками, оглушила его своей чудовищной жестокостью.
   – Господи, сделай так, чтобы она была жива. Я уберу мину. Честное слово. Прошу тебя, Господи! Пусть она будет жива!
   Олег обратился к Богу неожиданно для себя, импульсивно, интуитивно, как обращается человек, дошедший до последней черты.
   В полубреду, в полубезумии он бросился на вокзал и в последний момент заскочил в отходящую электричку. Попытка опередить Женю была безнадёжной. Олег не был верующим, но сейчас он молился со всей страстью и исступлением, потому что надежда на чудо – это единственное, что ему осталось. Время от времени он прерывал молитву, чтобы набрать Женин номер, но, словно в отместку за то, что прежде она не могла дозвониться до него, её телефон молчал.
   Олег пытался удержать в памяти Женину улыбку, манеру встряхивать головой, но вместо этого перед глазами вновь и вновь вставало бледное лицо с нетающими снежинками на щеках.
   Казалось, прошла вечность, пока электричка доплелась до нужной станции. Выбежав на платформу, Олег бросился в сторону дачного посёлка. Он бежал на пределе своих возможностей. Лёгкие разрывало от напряжения, но он не позволял себе остановиться. Он дошёл до той грани отчаяния, за которой физическая боль перестаёт иметь значение.
   Возле сторожки ему навстречу привычно выскочил пёс, а следом на лай вышел дядя Миша. Увидев парня, он удивлённо произнёс:
   – Вернулся?
   – Где Женя? – задыхаясь, спросил Олег.
   – Ты ж сам сказал, что она уехала.
   – Она не возвращалась?
   В такую удачу было боязно поверить.
   – Нет, – помотал головой сторож.
   «Вот оно, чудо. Спасибо, Господи», – подумал Олег. Силы вдруг покинули его. Он рухнул на колени.
   – Ты чего? – озадаченно спросил дядя Миша.
   – Ничего. Всё в порядке, – Олег попытался улыбнуться. – Просто долго бежал. Устал.
   – Вот оно что девчонки с вашим братом делают. Я тебе могу таких историй порассказать, – начал сторож.
   – Обязательно, дядя Миша. Только сначала мне надо на дачу зайти.
   – Там же никого нет.
   – Женя скоро приедет. Мы по телефону созвонились, – солгал Олег.
   Провожаемый подозрительным взглядом сторожа, Олег заковылял по дороге. Надо было обезвредить мину. То, что Женя осталась жива, явилось для него знаком. Он не должен брать на себя роль палача.
   Олег остановился возле торчащих из-под сугроба приметных головок рогоза. Где-то здесь лежала мина. Снег припорошил землю, замаскировав опасное место. Дразнить смерть было страшно. Олег вычислил, где копать, опустился на колени и стал осторожно счищать верхний слой снега. Озябшие без рукавиц руки задеревенели и слушались плохо. Олег попытался согреть их дыханием, но это не помогло. Сейчас от чувствительности пальцев зависела его жизнь.
   Он вспомнил, что в кладовке видел нитяные садовые перчатки. Это было всё же лучше, чем ничего. Обойдя опасное место, Олег направился к срубу.
   Скомканный плед лежал на диване. Ещё этой ночью в него так уютно куталась Женя.
   Чувство щемящей грусти наполнило грудь. Он зарылся в плед лицом, вдыхая едва уловимый аромат её духов.
   И вдруг ему в голову пришла мысль, от которой по спине поползли мурашки. Что станет после того, как он обезвредит мину? Может, события пойдут по первоначальному сценарию? Две тёмные фигуры на белом снегу. Может быть, чудесное «спасение» Жени было заранее предопределено в книге судеб, как и её мучительная смерть от выстрела? Исход был так очевиден, что Олег удивился, как не подумал об этом раньше. Он возомнил, будто может управлять событиями, но, по сути, так и остался пешкой в руках господина Рока, который уверенно двигал его к последней клеточке.
   В голову заползла гаденькая мысль: а может, лучше оставить всё как есть? Но Олег тотчас отмёл её. Внутренним чутьём он ощущал, что существуют обещания, которые нельзя нарушать.
   «Неужели в книге судеб уже всё начертано и ничего нельзя изменить? – подумал он. – Господи, если ты есть, подскажи, как мне поступить. Дай знак. Я совсем запутался. Я хочу только, чтобы Женя осталась жива. Сделай что-нибудь».
   Небо не разверзлось, и не грянул гром. Олег пошёл в кладовку за перчатками. Тишину нарушил звонок мобильного телефона. В трубке раздался знакомый голос:
   – Олег, ты мне звонил?
   Меньше всего он ожидал услышать Женю. Это было сродни чуду. Его окатила тёплая волна ликования. В этот миг он понял, что его молитва услышана.
   – Где ты? Почему не отвечала? – спросил он.
   – Представляешь, меня посадили в обезьянник!
   – Куда?
   – В обезьянник, куда собирают алкашей и бомжей. И телефон отобрали, козлы.
   – Где это?
   – Уже не важно. Слава Богу, выпустили.
   – Как ты вообще попала в отделение? – недоумевал Олег.
   – Не спрашивай. У меня сегодня сплошные обломы. Сначала увезли на эвакуаторе машину. Оказывается, я не там припарковалась. Села в такси, такси сдохло. Плюнула, спустилась в метро. Тысячу лет уже не ездила. И тут меня мент какой-то останавливает, документы проверить. Ну я ему что-то сказала. А он нервный оказался. Слово за слово. В общем, всех бомжей из кутузки выставили, а меня туда. Прикинь? И мобилу отобрали. Ни позвонить, ничего.
   Слушая, как она возмущается, Олег мысленно благодарил Бога за всю серию случайностей. Когда Женя наконец закончила свой монолог, он произнёс:
   – Скажи тому менту огромное спасибо.
   – За что?
   – Потом расскажу.
   Со двора послышался лай. Олег выглянул в окно и на мгновение застыл, парализованный ужасом. По тропинке к дому приближался сторож. Олег ринулся к двери, но, споткнувшись о половик, растянулся на полу. Телефон отлетел в сторону. Из трубки доносился взволнованный голос Жени, но сейчас времени на объяснения не было. Олег вскочил и бросился из дома.
   Размахивая руками, он побежал навстречу дяде Мише.
   – Стойте! Назад! Уходите!
   Подобный приём лишь сильнее убедил сторожа в том, что следует проверить, чем занимается этот парнишка в отсутствие хозяев. Тот вёл себя очень подозрительно.
   Ускорив шаг, дядя Миша решительной походкой приближался к спящей под снегом мине. Пёс, предчувствуя, что тут что-то затевается, с громким лаем нарезал круги по снежной равнине.
   Поняв, что все его предупреждения не достигают цели, Олег припустил ещё быстрее, чтобы обогнуть мину и преградить сторожу путь.
   – Подождите! – в отчаянии выкрикнул он.
   На этот раз что-то в его тоне заставило дядю Мишу остановиться. Олег с облегчением вздохнул – всё обойдётся. Бархатные головки рогоза торчали рядом, а до сторожа оставалось около сотни метров. Олег перевёл дух и перешёл на шаг. Вдруг у него из-за спины выскочил пёс. От неожиданности Олег потерял равновесие и упал, а пёс, нимало не заботясь об этом, помчался по тропинке к хозяину. И тут грянул взрыв. Сверху посыпались комья земли.
   Откуда-то из прошлого всплыло яркое воспоминание. Он, ещё маленький, стоит на мостике и смотрит на уток. В руках пакетик леденцов.
   Нечаянно он переворачивает кулёк, и цветные карамельки камешками исчезают под водой, оставляя на поверхности пруда круги. Его вдруг охватывает острое чувство потери.
   А потом – тьма.

Глава 43

   На потолке плясал солнечный зайчик. Он то замирал, то испуганно подрагивал.
   Взгляд безотчётно поискал источник отражения. Глаза сканировали незнакомую комнату. Бледно-салатовые стены. Приборная панель. На экране пульсирует кривая линия. Рядом с кроватью металлическая стойка. На ней бутылочка с бесцветной жидкостью, в которой плещется солнечный луч, отбрасывая на потолок блик. Прозрачная трубка тянется от бутылочки к локтевому сгибу. Запястья окольцованы проводами.
   В комнате он не один. За столом, опустив голову на руки, кто-то сидит. Лица не разглядеть. Он попытался повернуть голову, но усилие оказалось чрезмерным. На него навалилась усталость. Веки налились тяжестью, и он снова провалился в сон.
   Следующее возвращение в явь принесло ощущение прохлады на лице. Кто-то протирал ему лоб и щёки влажной салфеткой. Он открыл глаза и увидел её. Она больше чем когда-либо походила на египетскую царицу Клеопатру во плоти.
   – Олег, – недоверчиво произнесла она, как будто боялась, что ей лишь почудилось его возвращение к жизни. – Олег, наконец-то. Олег.
   Он хотел назвать её по имени и спросить, где он и что произошло, но язык не слушался. Он молча смотрел, как она плачет, то и дело называя его имя, но так и не поборов немоту, опять впал в забытьё.
   На следующий день он пришёл в себя окончательно. Ни проводков, ни трубок больше не было. Он смог пошевелиться. Женя была здесь. Значит, в прошлый раз она ему не приснилась. Сколько же времени она провела в этом кресле? Девушка сидела, поджав под себя ноги, и листала журнал.
   – Женя, – произнёс он, неуверенно сложив слоги в слово, как первоклассник, который учится читать.
   Журнал выпал из её рук. Она подскочила к кровати и, взяв руку Олега, прижала к своей щеке.
   – Ты… Ты снова здесь.
   – Где?
   – На этом свете.
   Олег попытался улыбнуться, но, судя по всему, его гримаса мало походила на улыбку.
   – Сейчас я позову доктора. Сейчас, – заторопилась Женя и выскочила из палаты. Вскоре она вернулась с высоким седовласым мужчиной в белом халате.
   – Ну как наше самочувствие? – бодро спросил он.
   – Хорошо, – слабым голосом ответил Олег, пытаясь подняться.
   – Молодцом. Давно бы так, – похвалил его врач. – Признаться, вы нас заставили поволноваться, молодой человек.
   Женя помогла Олегу сесть и подложила ему под спину подушку.
   Врач приступил к осмотру. Олег машинально отвечал на вопросы доктора, но ему хотелось поскорее остаться наедине с Женей. У него самого накопилось множество вопросов. Наконец врач поднялся со стула.
   – Ну что ж, на сегодня хватит. Отдыхайте. И никаких разговоров. Покой, покой и ещё раз покой, – повторил он и вышел из палаты.
   – Женя, что произошло? – спросил Олег.
   – Тсс. Всё завтра, – сказала Женя, приложив палец к его губам.
   У Олега не было сил возражать. Визит доктора утомил его. Он прикрыл веки, чтобы отдохнуть пару минут, и проспал несколько часов. Но это был крепкий сон выздоравливающего человека.
   Молодость имеет свои преимущества. Проснувшись, Олег почувствовал себя гораздо лучше.
   Он попытался вспомнить, как очутился в больнице и что случилось до этого, но воспоминания ускользали, дразня его и играя в прятки.
   – Женя, что произошло? – спросил он.
   – Ты ничего не помнишь?
   Олег молча помотал головой. После некоторой заминки Женя неохотно сказала:
   – Ты подорвался на мине.
   – На мине? – эхом повторил Олег.
   Мозг попытался выудить из памяти хоть какую-то деталь того рокового дня, но безуспешно. Взгляд Олега упал на лежащий на столе журнал. На обложке красовалась реклама оператора сотовой связи: разноцветные воздушные шарики в голубом небе. Картинки прошлого замелькали перед мысленным взором с ужасающей чёткостью.
   Заступ упрямо долбит мёрзлую почву.
   Обёрнутая мешковиной мина. Поверх неё ложатся комья земли вперемешку со снегом.
   Слава, похожий на истощённого птеродактиля. «Женя уехала на дачу… На дачу…»
   Электричка… Бег до боли, до изнеможения…
   Телефонный звонок. «Скажи менту большое спасибо». «За что?»
   По дорожке идёт сторож…
   От ужаса у Олега перехватило дыхание.
   – Что с дядей Мишей? – прошептал он.
   – Лодыжку вывихнул.
   – И всё?
   – Откуда там взялась мина? – вопросом на вопрос ответила Женя.
   – Со сторожем всё в порядке? – допытывался Олег.
   – С ним да. Скажи честно, это ты принёс мину?
   – Ну, – неопределённо буркнул Олег.
   Взгляд девушки стал злым и колючим, и она с яростью набросилась на Олега:
   – Гад! Сволочь! Ты же обещал. Ты мне обещал, что ничего с собой не сделаешь! Как ты мог?
   Олег и сам не понимал, как ему в голову могла прийти такая чудовищная мысль. Но сейчас у него не было сил для долгих копаний в причинах и следствиях, поэтому он сказал одну фразу, которая честно и без обиняков объясняла всё:
   – Я тебя люблю.
   Женя неожиданно расплакалась.
   – Ну что ты. Всё ведь обошлось, – произнёс он, стараясь её утешить.
   – Обошлось? Я одиннадцать дней сходила с ума. Не знала, на каком ты свете, на этом или на том.
   – Сколько? – удивился Олег
   – Одиннадцать дней. Но зачем? Зачем ты это сделал?
   – Я был дураком, – сказал Олег и подумал, что легко отделался.
   Он бы никогда не простил себя, если бы на мине подорвалась Женя или ни в чём не повинный сторож.
   – Хорошо, что всё случилось так. Могло быть хуже, – искренне добавил он.
   – Да уж. Это чудо, что ты остался жив, – по-своему истолковала его слова Женя. – Я молилась с утра до ночи… Знаешь, я поверила в Бога.
   – Я тоже, – улыбнулся Олег.
   Он коснулся пальцами её щеки.
   – Не плачь. Я ведь с тобой. Теперь всё будет хорошо.
   Это избитое, банальное обещание вдруг воскресило прежние страхи. Где сейчас наёмный убийца? Остаётся ли в силе заключённый с ним контракт?
   – А как твой дядя? – осторожно поинтересовался Олег.
   – Ему не до нас. У него большие неприятности. Родственники одного из погибших пациентов подали в суд.
   – А флешка – это вещественное доказательство?
   – Флешки больше нет.
   – Ты уничтожила её?! – опешил Олег. – А дядя знает об этом?
   – Это было условием нашей сделки: я уничтожаю программу, а он оставляет нас в покое.
   – И как он на это отреагировал?
   – Обрадовался. Без флешки тюрьма ему не грозит. Всё только домыслы и никаких улик.
   – Ты его пожалела, – сказал Олег.
   Женя мотнула головой.
   – Я не такая благородная. Просто после того, что с тобой случилось, мне не хотелось, чтобы флешка попала ещё в чьи-то руки. С ней связано слишком много смертей.
   Олег испытывал смешанное чувство облегчения и жалости. С исчезновением флешки безвозвратно ушла какая-то частица прошлого. Но, наверное, Жене было ещё тяжелее уничтожить уникальные разработки отца. Нужно обладать немалой силой воли, чтобы не дрогнуть.
   – Всё. Хватит. Тебе надо отдыхать, – сказала Женя, желая закончить этот разговор.
   – Подожди. Я ещё хотел спросить… Ты не знаешь, как там мама?
   – Она у тебя потрясная. Другая бы на её месте сломалась, а она решила, что без неё ты не встанешь на ноги, и резко пошла на поправку. Даже врачи удивляются. Я её тоже перевела в эту больницу, чтобы не рваться на части.
   Значит, шикарная палата и услужливые врачи оплачены Женей.
   – И как мама отнеслась к тому, что ты за всё платишь? – спросил он, за лёгким сарказмом пряча свой стыд.
   Его язвительный тон не остался незамеченным.
   – Что, очень гордый? Лучше помереть, но за свой счёт? – вспылила Женя.
   Её бесило, что даже сейчас он не мог преодолеть своего комплекса по поводу денег. Не успел очнуться, как между ними снова встала проблема финансового неравенства.
   – Что такое деньги, когда тот, кого любишь, находится между жизнью и смертью? Ты знаешь, каково это – ждать, терять надежду и снова надеяться?
   – Я просто хотел сказать, что касается денег, мама очень щепетильна, – оправдываясь, произнёс Олег.
   – Наверное, она поняла, что для меня твоя жизнь гораздо дороже любой валюты.

Эпилог

   Когда Олега выписали, весна уже хозяйничала вовсю. Несколько тёплых дней преобразили город. Отзвенела капель, и сосульки уже не свешивались сталактитами с карнизов зданий. Сугробы исчезли. Лишь кое-где оставались островки слежавшегося снега, такого чёрного, что его было не отличить от земли. На газонах появился первый зелёный пушок травы, нежный, как волосики на темечке младенца. В воздухе стоял пронзительный запах свежести. Природа просыпалась.
   В жизни Олега тоже начиналась новая глава. Они с Женей договорились, что он экстерном окончит школу, а потом пойдёт учиться на психолога. Олег не сомневался в своём выборе. После всего, что с ним произошло, его, словно магнитом, притягивали таинственные возможности мозга.
   Жаль, что телепатия осталась в прошлом. В мире по-прежнему случались катастрофы, падали самолёты, взрывались бомбы, но всё это больше не затрагивало Олега. Его мозг был глух к катаклизмам. Несколько раз он попытался войти в контакт с подсознанием других людей, но тщетно.
   Взявшись за руки, двое шли по улице: высокий, худой парень в неказистой болоньевой куртке и красивая девушка в стильном пальто от Версаче. Эта парочка выглядела немного странно, но им было наплевать на мнение толпы.
   Проходя мимо газетного киоска, Олег обратил внимание на напечатанные крупным шрифтом заголовки: «Пожар на фармацевтическом заводе», «Халатность или поджог?», «Жертвы огня». Судя по тому, что все первые полосы пестрили фотографиями с места происшествия, огонь разбушевался не на шутку. Прежде Олег загодя почувствовал бы приближение трагедии. А сейчас это были всего лишь строчки в газете.
   – Что-то случилось? – спросила Женя, заметив, как он посерьёзнел.
   – Просто прочитал про пожар. Раньше я бы его предвидел.
   – Тебя это напрягает?
   – Как сказать? Конечно, телепатия ещё тот подарок, и всё-таки немного грустно, что я снова стал таким же, как все.
   – Соскучился по головной боли? Или захотел в психушку? Неужели ты не понимаешь: это счастье, что у тебя всё прошло без последствий?
   Олег пожал плечами.
   – Может, ты и права.
   – А может, нет? Чего тебе не хватает? – рассердилась Женя.
   – Неужели ты не понимаешь? Таких парней, как я, пруд пруди. А чтобы быть рядом с тобой, нужно быть особенным.
   – Какой же ты дурак! Ты и есть самый особенный.
   Олег не стал возражать, но у него не было Жениной убеждённости. Кто он? Обыкновенный среднестатистический парень. Недаром говорят: любовь зла… Он боялся, что однажды Женя прозреет и поймёт, что он ничего собой не представляет.
   Несколько ступенек вели в подвальчик, где располагалось уютное кафе. Они свернули туда, но Олег неожиданно сказал:
   – Иди, я сейчас.
   Он заметил возле подземного перехода старушку, торгующую багульником. Олег вспомнил, как обещал Жене подарить розы. Сейчас такая роскошь была ему не по карману, но он мог позволить себе сделать маленький сюрприз.
   Олег подбежал к старушке и торопливо достал из заднего кармана джинсов купюру. Пока женщина отсчитывала веточки, Олег живо представил себе букет алых роз. Когда-нибудь он подарит Жене охапку роскошных цветов.
   Женя уже сняла пальто и села за столик, когда Олег подошёл к ней и вручил багульник.
   – Это тебе.
   Женя недоуменно уставилась на голые хворостинки. Олегу стало неловко. Он понял, что свалял дурака. Такой девушке надо дарить изысканные букеты, а он полез со своими палками.
   – Где ты это взял? – спросила Женя, принимая веточки из рук Олега.
   – Я думал, тебе понравится, – окончательно смутился он.
   – Понравится? Да это же супер! Такие розы! Ты что, волшебник?
   – Немножко, – сказал Олег, усаживаясь напротив.
   Значит, Женя тоже помнила тот вечер и его обещание. Он был благодарен ей за то, что она так легко включилась в игру.
   К столику подошла официантка, положила перед ними меню и вопросительно посмотрела на багульник:
   – Поставить розы в воду?
   – Розы? – переспросил Олег.
   – Ну да. Ваш букет.
   – А вы уверены, что это розы? – осторожно поинтересовался Олег.
   – Ну не гвоздики же, – улыбнулась девушка.
   Олега посетила невероятная догадка. Она была из области фантастики, но всё же нужно было её проверить. Заметив его замешательство, Женя спросила:
   – Что-то не так? Ты объяснишь наконец, что всё это значит?
   – Да. Конечно, – рассеянно кивнул Олег.
   Он погладил Женю по щеке и, слегка приподняв её подбородок, заглянул девушке в глаза.
   – Не смотри на меня так, будто я сошёл с ума. Я в порядке. Я в полном порядке, – повторил он.
   Впрочем, это было полуправдой. Пока он не мог разобраться в своих чувствах. Он не знал, плакать ему или смеяться. В душе смешались страх и ликование, как во время прыжка с парашютом, когда чувствуешь оторопь от разверзшейся под тобой бездны и в то же время восторг от полёта.
   Сердце сжалось от предвкушения чего-то необычного. Телепатия осталась в прошлом, но ему открылась новая, таинственная и неизведанная сила под названием гипноз.

Тамара Крюкова Телепат