&nbsp;-------<br>|&nbsp;Библиотека iknigi.net<br>|-------<br>|&nbsp;&nbsp;Виктор&nbsp;Анатольевич&nbsp;Савченко<br>|<br>|&nbsp;&nbsp;Симон Петлюра<br>&nbsp;-------<br><br><h3>&nbsp;&nbsp;&nbsp;Виктор Савченко<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;Симон Петлюра<br></h3><br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;Для многих людей в Украине имя Симона Петлюры стало синонимом таких понятий, как патриотизм, борьба за независимость, национальное достоинство… Петлюра стал больше фактором современности, нежели истории. В его имени – квинтэссенция политических программ современных партий, отношение к его памяти во многом определяет отношение украинца к своей государственности.<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;На окраине Полтавы, в полутора километрах от поля Полтавской битвы и в 700 метрах от центральной площади города, стоял сельский домишко полтавского мещанина извозчика Василия Павловича Петлюры. Построив дом в четыре комнаты, Василий Петлюра женился на полтавчанке Ольге Марченко и завел семью, в которой было четыре брата (все семинаристы) – Федор, Иван (умер в 1900 году), Семен, Александр – и пять дочерей: Ефросиния, Татьяна, Марианна, Марина, Феодосия (еще трое детей умерло в младенчестве). Дела Василия Петлюры шли в гору – он стал хозяином извозного предприятия в шесть пар лошадей, несколько раз его избирали судебным заседателем Полтавского уезда.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Семен (Симон) Петлюра родился 10 мая 1879 года. В тринадцать лет он поступил в церковную двухгодичную школу, потом, закончив духовное училище, стал семинаристом. Полтавский семинарист Семен Петлюра не только запоем читал запрещенную политическую литературу, но и в 19 лет вступил в тайную студенческую «Украинскую громаду», по причине чего и был взят на учет полиции. В деле С. Петлюры имелись его приметы: «рост 166 см, среднее телосложение, внешность интеллигентная, серьезная, имеет привычку выставлять левую ногу вперед и держать руки перед собой; волосы на голове светло-русые, длинные, прямые, пробор с правой стороны, брови и усы русые, борода редкая, рыжеватая, глаза серые, большие, близорукий; при вечернем освещении читает с помощью очков; череп правильный, круглый, лоб плоский и широкий, нос прямой, лицо продолговатое…» Можно сказать: юноша «без особых примет». Перед нами портрет типичного молодого разночинца конца XX – начала XX века. Тогда возможная опасность от него бескрайней Российской державе казалась минимальной…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Но весной 1900 года Семен вступает в подпольную антигосударственную организацию – Революционную украинскую партию (РУП). Партия была молодой, 90 % ее членов составляли студенты и семинаристы. Демократия, конституция, нация, республика, равенство, свобода, передел земли, автономия Украины – лозунги эпохи стали их целями. Семинаристская «громада» Полтавы сразу же рекрутировала в РУП двадцать юношей, среди которых был и Симон Петлюра.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В январе 1901 года в Полтаву приехал основоположник украинской национальной музыки, композитор и общественный деятель Николай Лысенко. Выступления хора Лысенко были своеобразной агитацией, украинской фрондой. Семинаристы, без разрешения начальства, пригласили композитора в актовый зал семинарии послушать, как хор семинаристов будет исполнять его запрещенную кантату «Бьют пороги»; дирижировать должен был Петлюра. Семен любил театр, играл в семинарских спектаклях, руководил хором, пробовал писать пьесы. Он подготовил и вступительную речь в честь композитора. Разгневанный самоуправством, ректор семинарии накинулся на Лысенко с упреками в «подстрекательстве к развращению юношества». За композитора вступился Петлюра, что привело к его исключению из семинарии в июле 1901 года с «волчьим билетом». Дорога к дальнейшему образованию для Симона была закрыта. Оставался прямой путь – в революцию… Вскоре Петлюра стал делегатом Всеукраинского студенческого съезда, полуподпольно прошедшего в Полтаве.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В марте 1902 года начался бунт в селах Полтавской губернии. Крестьяне громили имения и склады помещиков, самочинно запахивали помещичью землю. Петлюра в качестве партийного агитатора от РУП выехал в село Решетиловка, надеясь поднять крестьян на революцию. Но через месяц волнения были жестоко подавлены властью и полиция стала задерживать «подстрекателей». Вместе со своим другом Прокофием Понятенко Петлюра бежал с Полтавщины на Кубань, в украиноязычную станицу Смоленскую. Поработав там учителем начальной школы, Симон перебрался в Екатеринодар (Краснодар), где устроился учителем начального городского училища. Но жандармское управление получило компрометирующие материалы о политической неблагонадежности Петлюры, после чего он был уволен с запретом преподавать в каких-либо в учебных заведениях.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Увлечение историей привело Петлюру на заседания «Общества любителей изучения Кубанской области», где его заметил исследователь истории казачества, писатель Федор Щербина, которому было поручено Кубанским атаманом создать Комиссию по изучению архивов и написать историю Кубанского казачьего войска. Пишущих людей на Кубани тогда было немного, и Щербина пригласил Петлюру в свой «научный коллектив». Симон разрабатывал старинный архив Кубанского войска, состоящий из 200 тыс. папок, в которых находилось до 200 млн страниц. Вскоре на свет появились три тома истории Кубанского войска, каждый объемом по тысяче страниц.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Страсть к писательству у Симона Петлюры усилилась после того, как в 1902 году, во Львове, в «Литературно-научном вестнике», вышла его первая статья, посвященная положению народного образования и медицины на Полтавщине. Вскоре там же появилась его статья о народном образовании в России. В годы «кубанской эмиграции» Петлюра печатался в местных газетах, в журнале «Киевская старина». Но не только журналистика интересовала Симона.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В 1903 году Петлюра стал одним из создателей подпольной «Черноморской вольной громады» (филиала РУП в Екатеринодаре). Во время обыска на его квартире был найден гектограф и установлено, что на нем печатались революционные листовки. Больше месяца Петлюра находился в Екатеринодарской тюрьме, после чего был выпущен на поруки до суда, под крупный денежный залог, что позволило ему бежать с Кубани в Киев, а оттуда – за границу. В ноябре 1904 года Симон пересек границу между Российской империей и Австро-Венгрией и оказался во Львове.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Спустя месяц там же, во Львове, на чрезвычайной конференции РУП произошел раскол. Сторонники слияния с российской меньшевистской партией, в основном члены заграничного комитета, оставили конференцию, отказавшись от союза с «независимыми» и от дележа партийного имущества. К «независимым» (к которым примкнул С. Петлюра) перешли партийная касса, архив, библиотека, склад литературы. Петлюра занялся редактированием партийных изданий: «Праця» и «Селянин». Он продолжил печататься в либеральных «Литературно-научном вестнике» и «Записках Научного товарищества имени Т. Шевченко», общался с живым классиком украинской литературы Иваном Франко, с лидером либералов Михаилом Грушевским, пытался наладить дружеские отношения с деятелями различных групп украинского движения. Много дали ему и 90-часовые курсы в львовском подпольном Украинском университете.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В январе 1905 года в России началась революция, Петлюра как представитель зарубежного центра нелегально приехал на Левобережную Украину на конференцию РУП. Когда в Российской империи была провозглашена политическая амнистия, Симон вернулся из «львовской эмиграции». На Втором съезде РУП (Киев – Полтава, декабрь 1905 г.) большая часть партийцев создала Украинскую социал-демократическую рабочую партию (УСДРП), приняв новую марксистскую программу. Петлюра был избран членом Центрального Комитета (ЦК) УСДРП.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В январе 1906 года Симон, возвратившись во Львов, участвовал во II съезде социал-демократической партии Галиции. Вскоре, как «профессиональный партиец», в компании с Поршем и Понятенко, Петлюра выехал в Петербург. Именно эта партийная троица занялась редактированием украинского издания в Петербурге – ежемесячника «Вшьна Украша». Летом 1906 года было решено упразднить издание и вернуть группу редакторов в Киев. Петлюра как член ЦК занял одно из ведущих мест в киевской организации УСДРП, пытался вести пропагандистскую работу среди рабочих киевских заводов. Во время выборов во II Государственную думу его кандидатура была выставлена в партийном списке. Но необходимо было зарабатывать «на жизнь». По рекомендации М. Грушевского Симона приняли на должность ответственного секретаря ежедневной газеты «Рада», издаваемой меценатом Е. Чекаленко. Эта газета фактически была органом немногочисленной, но экономически влиятельной Украинской радикально-демократической партии. В 1908 году эта партия эволюционизировала в Товарищество украинских поступовцев (ТУП). Работая в умеренной «Раде», Петлюра одновременно был ведущим театрального отдела в журнале «Украина» и редактором социал-демократического еженедельника «Слово», с которым, как с «экстремистским изданием», остро полемизировала «Рада». В то время Симон специализировался на театральных и литературных обзорах.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В марте 1907 года Петлюры не оказалось в числе делегатов очередного съезда УСДРП, не был он и переизбран в ЦК УСДРП. С осени 1907 года, после того как Симон лишился работы в «Раде», исчез основной источник его доходов. Временно он устроился на работу клерком в Киевскую городскую управу, но очень быстро ему было указано на дверь как политически неблагонадежному субъекту.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Бедность, безработица и разочарование в «партийности» привели Петлюру к тому, что с лета 1908 года он отошел от партийных дел и только формально числился в УСДРП. Революция не оправдала юношеских надежд, не сделала его счастливее… Симона ждала участь маргинала или бедного мелкого чиновника. Он снова начал думать о поступлении в университет, но на учебу не было денег. В сентябре 1908 года Петлюра был вынужден покинуть Киев и переселился в Петербург, где работал младшим бухгалтером транспортного товарищества, а позднее – бухгалтером чайной фирмы.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Одиночество привело Симона в круг земляков – украинских «пришельцев» в Петербурге. Студенты-украинцы создали в столице группу УСДРП, Украинское землячество, «Молодую громаду», «Украинский клуб». Петлюра практически отошел от политики, завел широкие знакомства в буржуазных слоях либералов, в среде землячества, громады и продолжил писать для столичных изданий.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Будучи в командировках в Москве, Симон посещал «вечеринки» местного украинского землячества, где познакомился со студенткой университета Ольгой Афанасьевной Бельской, приехавшей в Москву с Полтавщины. Их роман превратился в гражданский брак, а в октябре 1911 года у них родилась дочка Леся. Правда, обвенчались Симон и Ольга только в 1915 году.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Осенью 1911 года состоялся переезд Петлюры в Москву, где он устроился бухгалтером в страховом товариществе «Россия». Вместе со своим приятелем А. Саликовским Симон стал редактировать ежемесячный журнал «Украинская жизнь», выходивший с 1912 года на русском языке. Целью этого журнала было единение украинцев либерального, автономистского толка с русской демократией. Редактирование отнимало столько времени, что Петлюра вскоре бросил место бухгалтера и стал жить доходами от журналистики.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В августе 1914 года началась Первая мировая война. Современники тогда еще не подозревали, что она разрушит налаженный веками быт и всколыхнет Россию. «Украинская жизнь» провозгласила декларацию о поддержке украинцами русского народа в его войне против Австро-Венгерской и Германской империй. Петлюра призвал соотечественников защитить общий дом, требовал не судить об украинцах как о «предателях австрийской ориентации», указывая на то, что подавляющее число его соплеменников чуждо «австрийской интриге». В те годы Симон печатался в историческом издании «Голос минувшего», издал брошюру о творчестве Ивана Франко.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Чтобы понять деяния, мысли и желания, характерные в те годы для Симона Петлюры, необходимо заглянуть в его тайники души, ознакомиться с малоизвестной стороной его жизни – увлечением масонством. Попасть в круг масонов Петлюра мог в промежутке между 1906 и 1911 годами, когда оказался в редакции газеты «Рада», которой руководили масоны Е. Чекаленко, М. Грушевский, С. Ефремов. Но возможно, что масонская инициация Петлюры состоялась только в Петербурге. Основной контингент масонских лож составляли промышленники, банкиры, адвокаты, журналисты, профессора, общественно-политические деятели, земцы. Так, например, лидером киевского масонства был барон Федор Штейнгель – промышленник, миллионер, член Государственной Думы, и одновременно член Верховного масонского совета, глава ложи и руководитель Малой масонской провинции.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Значительную часть масонов составляли кадеты и украинские поступовцы из ТУП, ставшего с 1917 года партией социалистов-федералистов. Ограничения в политическом отношении при поступлении в масонские ложи имелись только для большевиков и членов черносотенных организаций. Денежные потоки и политическое влияние масоны стремились перехватить с помощью подконтрольного им Земского союза, Союза городов [1 - «Земгор» – объединенный комитет Земского и городского союзов. Общественная самоуправляемая патриотическая организация, занимавшаяся снабжением армии оружием, продовольствием, одеждой, организацией госпиталей.] – «Земгора». Контроль над деятельностью украинских лож в 1913–1916 годах осуществлял небезызвестный А. Керенский. М. Грушевский писал: «Масонская организация работала широко, она проводила свой давно принятый тактический план при всякого рода политических возможностях использовать свои связи и проводить своих людей на влиятельные посты. Замещение высших позиций – и столичных, и киевских… стояло в очевидной связи с масонской организацией…» Масонский Конвент 1916 года наметил цель – немедленную революцию в России. Были распределены основные портфели в будущем революционном правительстве, в столичной и местной администрациях.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Был среди киевских лож и капитул «Нарцисс» – «для работ 4–6 степеней мистического ордена мартинистов-розенкрейцеров», в который входили генерал П. Скоропадский, адвокат С. Моркотун.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Масонские связи вывели Петлюру на новый элитарный уровень общения: теперь его можно было увидеть в обществе видных профессоров, адвокатов, публицистов – «властителей дум». Профессор Московского университета, академик филологии Федор Корш предсказал Симону «политическую славу», заявив однажды, что тот, ни много ни мало, «из породы вождей». В 1915 году Петлюра был мобилизован на военную службу и получил хорошо оплачиваемую должность – помощника главного интенданта фронтовых поставок продовольствия от «Земгора» на Западном фронте. Симон обосновался в Минске на постоянное жительство и вызвал из Москвы свою семью.<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;Революция – непредсказуемая стихия, обрушилась разом, всей мощью, не оставляя иного выбора и иных «ходов». Начавшаяся в феврале 1917-го, она была настоящим «карнавалом свободы». Все начиналось с всенародного подъема, единения, праздника, весны. На какое-то время люди перестали задумываться о войне, лишениях, инфляции, эксплуатации…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;События в Петербурге, отречение царя от престола, формирование Временного правительства и новой администрации полностью захватили воображение Симона Петлюры. Он хотел быть там, где «делается история». В марте 1917-го солдаты-украинцы Западного фронта выбрали Петлюру главой Украинского военного революционного комитета Западного фронта. С этого времени он ездит по фронтовым частям не только как чиновник «Земгора», но и как агитатор и пропагандист украинского социализма. В качестве делегата от Западного фронта в мае 1917 года Симон участвует в проходившем в Киеве Первом Всеукраинском военном съезде.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В том же марте 1917-го в Киеве произошла полная смена местной власти. Старые государственные чиновники были отстранены от управления, высшей властью на Киевщине стал губернский комиссар, представитель Временного правительства М. Суковкин, заместителем которого был приятель Петлюры Дмитрий Дорошенко. Кроме того, политической властью в Киеве обладал и исполком общественных организаций – гражданский комитет из 12 представителей различных организаций.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Кроме этой официальной власти в Киеве сложилась группа национальной элиты (контрэлиты), которая заявила о своих претензиях на автономную власть в городе. 7 марта состоялось собрание украинских политических и общественных организаций, на котором было объявлено о создании Центральной Рады – координационного центра украинских политических и общественных организаций. Уже через две недели после своего возникновения Центральная Рада стала заявлять свои права на управление Украиной как автономной частью «революционной России». Хотя главой Центральной Рады был избран прогрессист Михаил Грушевский, украинские социал-демократы смогли занять лидирующее место в Центральной Раде.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Элита Центральной Рады формировалась по признакам «сознательных украинцев», которые были политизированы и подменяли этническое понятие «украинец» политическими установками. Владимир Винниченко писал, что «все украинство» можно разделить на три группы: «малороссов», которые полностью русифицировались и «пропали» для «украинского дела»; «хохлов», сохранивших только внешние признаки украинского народа; и «сознательных украинцев», которые не только сохранили язык и признаки украинства, но и участвовали в политической борьбе на стороне социалистических партий. Принципами формирования новой элиты из «сознательных украинцев» стали: украинское происхождение (желательно из третьего сословия), интеллигентная профессия, партийная принадлежность к одной из украинских партий (УСДРП, УПСР [2 - УПСР – Украинская партия социалистов-революционеров, основана в 1907 году.], УПСФ [3 - УПСФ – Украинская партия социал-федералистов, возникла в 1917 году на базе ТУП.], УПСС [4 - УПСС – Украинская партия социалистов-самостийников, основана в 1917 году.]), знание украинского языка. В итоге украинские масоны разделили между собой важнейшие должности, оставшиеся от «старого режима»: комиссаром Киева стал К. Василенко, командующим Киевским военным округом – К. Оберучев, руководителем Киевской судебной палаты – С. Чебаков.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Украинская интеллигенция шла по пути монополизации власти, стремясь представить себя единственным выразителем чаяний украинского народа, но такие грандиозные задачи были ей не под силу. Украинские политики по «радикальности» уступали большевикам. Они так и не смогли привлечь на свою сторону рабочий класс. В этом им прежде всего мешала русифицированность городского населения в Украине и сильное влияние на рабочих меньшевиков и большевиков.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Лидеры Центральной Рады, а также украинских эсдеков, эсеров, федералистов (в том числе Петлюра, Винниченко, Грушевский) считали, что Украина еще не готова к самостоятельному государственному существованию, что необходимо выступать только за автономию Украины в составе Федеративной Российской республики. Сам Петлюра тогда считал себя убежденным социалистом, сторонником Временного правительства и продолжения мировой войны «во имя обороны революционного Отечества».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;5 мая 1917 года открылся Первый Всеукраинский военный съезд, на который съехались 700 представителей солдат и матросов украинского происхождения. На нем Петлюра оказался в президиуме съезда как представитель трех армий и выдвиженец от Центральной Рады и ЦК УСДРП. Лидеры немногочисленной партии социалистов-самостийников стремились с помощью делегатов съезда совершить немедленный военный переворот – арестовать командующего Киевским военным округом и объявить Украину независимым государством. Но большинство делегатов съезда под влиянием С. Петлюры и В. Винниченко выступили только за автономию Украины и за украинизацию армии. Петлюра предлагал перевести всех солдат-украинцев на Юго-западный фронт и «вырвать» их «из рук российского командования». Съезд решил создать при Центральной Раде Украинский Генеральный военный комитет, который бы взялся за организацию украинского войска. В состав комитета вошли: В. Винниченко, С. Петлюра, Н. Михновский и другие. Вскоре Петлюра стал главой этого комитета, хотя в то время он еще не был самостоятельным политиком. С приездом в Киев он вошел в «клан» Винниченко и начал руководствоваться решениями ЦК УСДРП.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;С мая 1917-го национальный вопрос стал одним из самых болезненных для новой власти. Структуры Временного правительства не признали решений военного съезда, назвав Украинский Генеральный комитет «полностью частной самостоятельной организацией». Неодобрительно отнеслась власть и к идее «украинизации» армии. А. Керенский, тогда еще военный министр Временного правительства, прибыв в Киев 20 мая, заявил, что перегруппировка войск по национальному принципу невозможна. 26 мая Центральная Рада обратилась к Временному правительству с предложением признать автономию Украины в составе России. Но из Петрограда был получен категорический отказ и запрет проведения II Всеукраинского военного съезда. Центральная Рада решила готовиться к «самовольному» провозглашению автономии Украины. В итоге Симон Петлюра оказался руководителем без власти. Генеральный комитет пока только на словах мог на что-то влиять, ведь большинство военных руководителей его игнорировали.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;II Всеукраинский военный съезд открылся 7 июня и стал, по сути, первым триумфом Петлюры – съезд знаменовал рождение Симона как политика, который наконец стал выходить из тени Винниченко. Съезд утвердил Петлюру в качестве главы Генерального комитета и решил, что приказы комитета будут обязательны для всех воинов-украинцев и украинских военных организаций, ультимативно потребовав от российского командования признать Генеральный комитет. 10 июня Центральная Рада, без согласования с Временным правительством, приняла свой I универсал, который провозглашал автономию Украины, «не отделяясь от России, не разрывая с государством Российским». В универсале говорилось о скорой национализации и переделе земли помещиков, о перевыборах местной администрации.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Принятие универсала вызвало в Петрограде взрыв возмущения и обвинений в адрес Центральной Рады в «нелояльности», «анархизме». Появились заявления в прессе о том, что это «нож в спину революции», призывы «оружием покарать изменников» и «австрийских шпионов». Особое возмущение вызвало создание Генерального секретариата Центральной Рады – нового правительства на украинских землях. Коалиционный Генеральный секретариат представлял собой подобие Совета министров для автономной Украины. Возглавил секретариат и стал в нем еще и секретарем внутренних дел В. Винниченко. Петлюра вошел в состав Центральной Рады и был избран генеральным секретарем (министром) военных дел. Но он, правда, так и не был избран в Малую Раду (Президиум Центральной Рады), где выносились главные политические решения. Грушевский и Винниченко думали держать Петлюру «на расстоянии» от большой политики, только как специалиста по «военной части».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;К удивлению многих, украинские идеалисты, не имеющие серьезной поддержки в финансовых кругах, становились параллельной властью. С июня 1917 года в Украине сложилось двоевластие Временного правительства и Центральной Рады. Но военное командование все еще отказывалось от каких-либо контактов с Генеральным комитетом, несмотря на то что стихийная украинизация армии уже началась.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Страна тем временем жила предчувствием «великой битвы революции». Временное правительство, фактически отказавшись от лозунга «обороны революционного Отечества», решило провести широкомасштабное наступление на фронте. Керенский, рассчитывая на победу, видел в наступлении возможность укреплении власти, да и французские союзники требовали от России решительного наступления, которое бы поддержало наступление Антанты в Шампани и Фландрии.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Провал июньского наступления привел к общероссийскому кризису, заставил Временное правительство мыслить более реалистично. В конце июня в Киев для урегулирования отношений с Центральной Радой прибыли министры Временного правительства. Во время переговоров Петлюра предложил Керенскому провести украинизацию всех тыловых частей в Украине и перевести солдат-украинцев с других фронтов на Юго-Западный и Румынский фронты. Керенский требовал не торопиться с украинизацией, не хотел он слышать и о придании Генеральному комитету прерогатив официального военного органа. «Умолить» его удалось только на согласие комплектовать новые запасные части путем добровольного набора из украинцев. Керенский, согласившись с идеей автономии «в принципе», призвал Центральную Раду отложить решение об автономии до созыва Всероссийского Учредительного собрания.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;3 июля Центральная Рада издала II универсал, в котором отступила от своих радикальных требований автономии. Было решено, как и требовал Керенский, воздержаться от провозглашения автономии Украины до Учредительного собрания. На эти уступки Центральная Рада пошла в обмен на признание Временным правительством временного краевого правительства Украины – Генерального секретариата.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В тот же день 3 июля на заседании Малой Рады Симон Петлюра огласил свой первый приказ в качестве законного военного министра о немедленной отправке на фронт украинизированного полка имени Богдана Хмельницкого (2600 штыков). Но полк отказался идти на фронт, а солдаты заявили, что желают «защищать революцию – охранять Центральную Раду». Такое поведение единственного украинского полка ставило под сомнение саму идею украинизировать армию.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Этим кризисом стремилась воспользоваться группа Михновского, подняв на бессмысленный бунт второй украинский полк имени гетмана Полуботка (4600 штыков), который также не желал выезжать на фронт, заявляя о своей «миссии» – охране «воли Украины».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;С помощью солдат из полков имени Хмельницкого и Полуботка группа Михновского надеялась захватить Киев. В ночь на 5 июля солдаты-«полуботковцы» покинули казармы и устремились в центр города с неясными целями, при этом рассчитывая «изменить ход истории». Мятежники захватили почту, телеграф, интендантские склады, штаб милиции. Но что делать дальше, они не знали… Солдатам обещали, что к восстанию присоединятся украинские части Киева и Центральная Рада. Но даже бойцы полка имени Хмельницкого не поддержали бунтарей и атаковали «полуботковцев», заставив их вернуться в казармы и сложить оружие. Петлюра провел переговоры с представителями бунтарей, в ходе которых солдаты согласились немедленно отправиться на фронт.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Во время визита Симона в Ставку Верховного главнокомандующего последний пообещал больше не противиться украинизации. Петлюра издал приказ, согласно которому в украинизированных полках русские офицеры заменялись офицерами украинского происхождения. 19 июля Верховным главнокомандующим был подписан приказ об украинизации 9 дивизий, проект создания 1-го и 2-го украинских корпусов. Тогда бытовало мнение, что украинизация частей может привести к росту их боеспособности и отвлечет солдат-украинцев от большевистской пропаганды.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;26 июля произошла провокация, связанная с обстрелом неизвестными солдат полка имени Хмельницкого, в ходе которого погибло 16 солдат. После этого главком Корнилов решает приостановить украинизацию войск. Грушевский писал, что в эти дни украинские социалисты ожидали «какой-то неожиданной катастрофы: арестов, вооруженного нападения или чего-то подобного. Мы постоянно чувствовали глаза контрразведки». 4 августа Временное правительство издало «Временную инструкцию Генеральному секретариату», по которой Украинский Генеральный секретариат подпадал под руководство Временного правительства. «Инструкция» фактически ликвидировала должность Петлюры, и он остался без министерского портфеля.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В конце августа 1917 года Россию потряс мятеж главкома Лавра Корнилова. Петлюра, как руководитель Генерального военного комитета, выступил за решительную борьбу против этой авантюры. Поддержка Центральной Радой позиции Керенского во время мятежа изменила отношение российского правительства к «украинскому вопросу». Украинизация, как противовес влиянию реакционных офицеров, снова была разрешена. Керенский подписал приказ об украинизации 20 дивизий и ряда запасных полков.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В этой ситуации Симон Петлюра стремился создать «отдельную» Украинскую армию, особый Украинский фронт, украинизировать все местные гарнизоны в Украине, восстановить военный секретариат. Но его действия шли вразрез с мнением руководства Центральной Рады и ЦК УСДРП, которые ратовали за ликвидацию регулярной армии и сепаратный мир.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;24 октября 1917 года началось вооруженное восстание большевиков в Петрограде. Тревожные сообщения из столицы подтолкнули к консолидации общественных сил в Киеве. 25 октября был создан Краевой комитет охраны революции в Украине, который объединил «все органы революционной демократии». В него вошли украинские социалисты (в том числе и Петлюра) – 8 представителей, русские эсеры – 1 представитель, еврейские социалисты – 4 представителя, большевики – 3 представителя. Комитет выступал за создание нового Общероссийского революционного однородного социалистического правительства. Комитет провозгласил себя чрезвычайной властью над девятью украинскими губерниями. 26 октября пришло известие о том, что Петроград в руках большевиков, что возникла новая власть – Совет Народных Комиссаров (СНК) во главе с В. Лениным. Малая Рада приняла резолюцию, направленную против ленинского правительства и попыток повторения большевистского переворота на Украине. Генеральный секретариат обратился с воззванием против переворота в Петрограде, ратуя за передачу власти Учредительному собранию России и Учредительному собранию Украины. Возмущенные осуждением комитетом восстания в Петрограде, большевики вышли из его состава, а уже 28 октября комитет был распущен. Большевики провозгласили власть Советов в Киеве, а их лидер Г. Пятаков заявил: «Центральная Рада всадила нож в спину революции!»<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В эти дни в Киеве открылся III военный съезд. На съезде эсеры решили сместить Симона Петлюру с поста руководителя Генерального военного комитета, обвиняя его в «правом курсе» и поддержке войны. Несмотря на то что эсеров на съезде было большинство, Петлюре удалось сохранить пост. Съезд потребовал немедленного провозглашения Украинской республики, высказывал симпатии к Октябрьской революции.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В то же время командующий Киевским округом поляк генерал Квецинский выступил как против большевистского Совета, так и против Центральной Рады. 29 октября войска штаба округа разгромили киевский ревком и арестовали лидеров большевиков, но это не остановило восстания. Центральная Рада объявила о своем нейтралитете и стремлении избежать кровопролития. Петлюра потребовал от сторонников Временного правительства вывести войска штаба округа из Киева, освободить арестованных большевиков, передать власть Центральной Раде. Тогда у штаба округа в Киеве насчитывалось 10 тыс. штыков, у восставших – до 6 тыс., у Центральной Рады – 8 тыс.<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;30 октября 1917 года Центральная Рада провозгласила автономный статус Украины и избрала Симона Петлюру генеральным военным секретарем. В этот же день бои между войсками большевиков и войсками штаба военного округа вспыхнули с новой силой. Когда войска округа подавили сопротивление восставших, Петлюра приказал украинским частям войти в город и занять стратегические объекты. Неспособный воевать на два фронта штаб округа решил передать власть в Киеве Центральной Раде и эвакуировать свои войска из Киева на Дон.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Утром 1 ноября 1917-го Киев проснулся уже в новом статусе – как столица республики Украина. Вся полнота власти в Украине (8 губерний и Северная Таврия) переходила к Центральной Раде как высшей законодательной власти (председатель М. Грушевский) и Генеральному секретариату как высшей исполнительной власти (глава В. Винниченко). Симон Петлюра был утвержден секретарем военных дел. Центральная Рада не признала Совет Народных Комиссаров Ленина, а значит, не подчинялась никакой центральной власти и настаивала на формировании нового федеративного, демократического правительства для всей России. 7 ноября Центральная Рада провозгласила III универсал, в котором закреплялось создание Украинской Народной Республики (УНР). Ленинский СНК не признал власть Центральной Рады и протестовал против присоединения к Украине Харьковской, Екатеринославской, Херсонской, части Таврической губерний. Правительство большевиков беспокоила активная внешнеполитическая деятельность Центральной Рады по формированию нового общероссийского федерального центра власти, возможность создания альтернативного Всероссийского правительства – центра борьбы против «октябрьских» комиссаров в Киеве, возможность переноса Всероссийского Учредительного собрания в столицу Украины. Центральная Рада обратилась к представителям правительств казачьих автономий Дона, Кубани, Урала, к правительствам Молдавии, Башкирии, Крыма, Кавказа, Сибири, предлагая им вступить в переговоры о создании будущего федерального центра России.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Симон Петлюра понимал, что полный развал старой армии – дело не столь долгого времени, поэтому всеми силами добивается от Ставки разрешения на неограниченную украинизацию, на перевод украинских солдат и офицеров со всех фронтов на Юго-Западный и Румынский фронты. За УНР признавалось право на военное имущество на своей территории. Кроме того, Петлюра дал разрешение на формирование в УНР еврейских боевых дружин для защиты от погромов, пытался формировать «надежные» части на основе I украинского корпуса генерала Скоропадского. Обратившись к солдатам-украинцам на фронте, Петлюра призвал их не подчиняться приказам СНК и удерживать общий фронт. В украинизированных частях на Юго-Западном и Румынском фронтах находилось около 300 тыс. солдат, но реально на Украинском фронте, в частях, верных УНР, оставалось порядка 60 тыс. солдат, на Правобережной Украине – 20 тыс., на Левобережной Украине и Юге Украины – 30 тыс. 23 ноября Петлюра заявил об объединении Юго-Западного и Румынского фронтов в единый Украинский фронт, войска которого будут подчиняться приказам украинских властей. Командующим Украинским фронтом, по настоянию Петлюры, был назначен генерал-полковник Д. Щербачев.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Понимая сложность ситуации, Петлюра пошел на использование кадровых офицеров российской армии для строительства армии УНР. Но Винниченко, Грушевский и другие «партийцы» по идеологическим соображениям отталкивали кадровых офицеров, боясь «правого» офицерского переворота и появления украинских «наполеонов». Особое подозрение у «партийцев» вызвал созданный Петлюрой Украинский Генеральный штаб во главе с генерал-майором Б. Бобровским. В штабе стали собираться кадры «военспецов»-профессионалов: генералы и полковники неукраинского происхождения и далеко не «революционной» биографии.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В середине ноября 1917 года немецкое правительство согласилось на предложение большевиков начать переговоры о перемирии. С этого времени боевые действия на фронтах замирают, а армия, лишенная своих военных задач и целей, разлагается и разбегается. На украинских землях шла активная большевизация солдатских масс. Целые корпуса через солдатские Советы заявляли о своем признании правительства Ленина. Большевистские агитаторы натравливали революционных солдат на Центральную Раду, «приглашая» их к походу на Киев для свержения «контрреволюции». Стремясь противодействовать этому, Петлюра издал приказ о демобилизации всех русских солдат из частей Украинского фронта, демобилизации подлежали также и офицеры, отказавшиеся служить Центральной Раде. Он предлагал перейти к полному разоружению большевистски настроенных частей, однако Винниченко был категорически против, призывая проводить только «идейную борьбу».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюре выпала миссия пресечь три попытки большевистских переворотов в Киеве: в ноябре и в декабре 1917-го и в январе 1918 года. Если бы он не проявил в эти дни воли, огромной энергии, молниеносной реакции, Украинская республика просуществовала бы недолго. Из всего руководства УНР только Симон Петлюра тогда был способен на решительные действия. Началось все с того, что разведка доложила ему о принятии на заседании большевистского ревкома решения о подготовке большевистского восстания в Киеве: стали известны и подробности плана восстания, и количество военных частей, поддерживающих заговорщиков. Восстание должно было начаться за несколько дней до созыва Всеукраинского съезда Советов. Надеясь на успех восстания, большевики думали подтвердить свою власть решениями этого съезда.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Ночью на 29 ноября Петлюра направил 12 тыс. украинских войск на разоружение воинских частей заговорщиков – были разоружены солдаты двух авиапарков, понтонного и телеграфного батальонов, пяти артиллерийских батарей, красногвардейцы трех заводов, Подола, Шулявки – до 7 тыс. человек. Войсками Петлюры было захвачено 10 батарей, 200 пулеметов, 2 броневика, 6 самолетов. Разоруженных солдат русского происхождения свезли на киевский вокзал и отправили в эшелонах к российской границе, солдаты-украинцы немедленно демобилизовывались. Петлюра арестовал членов Киевского ревкома, но премьер Винниченко, несмотря на протесты Петлюры, выпустил заговорщиков уже на следующий день.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В ответ на требование ленинского правительства задерживать на Украине все казачьи части, не пропускать их на Дон и Кубань и освободить для продвижения красных войск железные дороги Левобережной Украины – для удара в тыл казачьих войск – Петлюра ответил резким отказом. Узнав, что на Киев направляются с фронта части революционного 2-го гвардейского корпуса, он приказал разобрать железнодорожное полотно, блокировать узловые станции, разоружить «подозрительные» воинские части. Генерал Скоропадский был назначен командующим всеми войсками Правобережья и прикрыл Киев от наступления 2-го корпуса. Его войска разогнали деморализованные солдатские массы, устремившиеся к Киеву.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;4 декабря Центральная Рада получила от СНК ультиматум. В нем от Центральной Рады под угрозой войны требовалось: остановить «дезорганизацию общего фронта», прекратить пропускать эшелоны с казаками через Украину, прекратить «разоружение советских полков и рабочей красной гвардии и вернуть им оружие», обязаться «оказывать содействие» революционным войскам в борьбе против «контры». При отсутствии утвердительного ответа на эти требования в течение 48 часов ленинское правительство угрожало, что «будет считать Раду в состоянии открытой войны» против советской власти. Центральная Рада отмела все обвинения и поставила свои условия прекращения конфликта: признание УНР, невмешательство в ее внутренние дела, разрешение выезда украинизированных войск в Украину, разделение финансов между республиками, участие УНР в общих переговорах о мире. Петлюра заявил, что «ультиматум лишь начало агрессивных действий против нас… мы будем только отбиваться, но твердо и решительно…»<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Появление ультиматума СНК было приурочено к открытию Всеукраинского съезда Советов. После провала вооруженного восстания у большевиков оставалась надежда на мирное «перетекание власти» – путем провозглашения недоверия Центральной Раде Всеукраинским съездом Советов, собравшимся 4–6 декабря 1917 года. Съезд Советов готовили большевики, и они постарались разработать квоты делегирования так, чтобы гарантировать себе на нем победу. Хотя съезд и назывался съездом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, украинское крестьянство, составлявшее до 80 % всего населения Украины, и солдатские массы украинизированных частей отстранялись от решения судеб Украины. Петлюра решил принять незамедлительные контрмеры и наравне с рабочими направить на съезд украинских крестьян и солдат.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Победа Симона Петлюры, как и всей Центральной Рады, состояла в том, что на съезд оперативно прибыли (без приглашения большевистского оргкомитета) 670 делегатов от «Селянської спілки» и 905 делегатов от украинской армии. Они подавили большевиков своей численностью, захватили помещения мандатной комиссии и выписали себе мандаты делегатов. Это было «революционное насилие» в ответ на «революционную несправедливость». После этого делегаты-большевики оказались в «подавляемом» меньшинстве, они могли рассчитывать только на 125 голосов. Осознав, что битва проиграна, большевики ушли со съезда, отказавшись признать его полномочия. Съезд (после ухода большевиков) практически единогласно поддержал политику Центральной Рады и вынес резолюцию: считать ультиматум СНК покушением на Украинскую республику. Делегаты постановили приложить все усилия, чтобы не допустить войны между Украиной и Россией.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В итоге после этих событий Симон Петлюра оказался самым влиятельным и популярным лидером УНР. Его авторитет заметно вырос на фоне путаных и нерешительных действий Винниченко и Грушевского. Неудивительно, что именно Петлюра принял французских и английских представителей. Французский посол в России Жорж Нуланс заявил, что Франция будет помогать УНР в создании украинских вооруженных сил. Армия Петлюры стала рассматриваться представителями Антанты как сила, способная удержать хотя бы часть Восточного фронта, отвлекая на себя немецкие и австрийские войска, и дать отпор большевикам. Но ставка на Украинский фронт была только самообманом. Солдаты-украинцы не хотели воевать, и снова загнать их в окопы было просто невозможно.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В первых числах декабря 1917 года красный главком Крыленко обратился к солдатам-фронтовикам с заявлением о том, что ленинский СНК будет бороться против украинизации и Центральной Рады. Было разоружено 6 тыс. украинизованных солдат, двигавшихся по приказу Петлюры в Украину. Петлюра ультимативно потребовал в течение 36 часов освободить арестованных украинских военных, в противном случае обещая «ответить на насилие» СНК. Он приказал украинизированным частям Северного фронта блокировать советские отряды, двигающиеся в Украину, призвал не выполнять приказов ленинского СНК. В начале декабря по приказу Петлюры были арестованы большевистские ревкомы Румынского и Юго-Западного фронтов, штабы нескольких армий, где «царствовали» большевики.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;5 декабря 1917 года СНК постановил «считать Раду в состоянии войны с нами», большевик В. Антонов-Овсеенко был назначен главкомом войск «для борьбы против Центральной Рады и Каледина», а у границ с УНР стали концентрироваться красные войска. Минский отряд большевика Берзина двигался по железной дороге к Харькову, но верные Центральной Раде части отказались пропускать отряд через станцию Бахмач.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;6 декабря большевикам удалось сагитировать солдат 2-го гвардейского корпуса на поход с фронта на Киев. Однако восставшие солдаты смогли дойти только до станции Шепетовка. Части Отдельной и 11-й армий смогли занять Жмеринку, но развить наступление на Киев уже были не в состоянии. Большинство солдат разбежались по домам или «растворились» в украинской провинции. Солдатские группы, которые еще вчера на митингах ратовали за «мировую революцию», в декабре 1917 года превратились в банды мародеров. Украинский корпус Скоропадского и отряды «Вольных казаков» легко разоружили эшелоны «подозрительных» солдат.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Тогда же, в декабре 1917-го, обострился личный конфликт Винниченко и Петлюры. Винниченко твердил о замене профессиональной армии народной милицией, Петлюра же отстаивал сохранение и укрепление регулярных воинских частей, ратовал за большую армию, способную сражаться на германском и большевистском фронтах. Симон боролся и за сохранение принципа единоначалия в армии, в ответ Винниченко обвинял своего министра в связях с реакционным офицерством, «уступках военщине». Атеиста Винниченко раздражали церковные молебны по случаю государственных торжеств, проводившиеся по личной инициативе Петлюры. Премьер пытался активно вмешиваться в дела военного министерства, назначать на важные посты своих людей, он видел в дивизиях сердюков [5 - Дивизии сердюков формировались под личным контролем Петлюры из украинизированных частей. В них ликвидировались солдатские комитеты, была введена строгая дисциплина, офицерское единоначалие, плата за службу.] Петлюры «реакционную» силу, способную свергнуть власть Центральной Рады.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Еще одним конфликтом Петлюра – Винниченко стал спор из-за донских казачьих частей. Военный министр утверждал, что порывать связи с российскими казаками «нам не выгодно», а Винниченко стал настаивать на немедленном разоружении казачьих эшелонов. Петлюра считал, что казаки в состоянии выставить 200-тысячную армию и союз с казаками необходим УНР как реальная сила сдерживания большевиков. Премьер же видел в донских казаках «темную, политически и социально слаборазвитую» силу, которая «слушается своих генералов». Он заявил: «Украина будет скорее воевать с Доном, нежели его поддерживать…». Петлюра разрешил выезд с Украины вооруженным казакам, офицерам, юнкерам, он фактически взял на себя функции министра иностранных дел. Он вел тайные телефонные переговоры с генералом Калединым и добился от него разрешения на переезд украинизированных частей с Дона в Украину. После этого именно на Петлюру как на «главного врага революции» указывали большевики. По их мнению, он стал «союзником донской контрреволюции», «разоружил советские войска», «развалил общий фронт, приказав украинцам немедленно двигаться на родину».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Главным своим козырем Винниченко считал обвинение Петлюры в том, что тот своими резкими, необдуманными действиями практически спровоцировал военный конфликт между УНР и Советской Россией. Премьер полагал, что отставка Петлюры с поста военного министра позволит избежать войны между УНР и Советской Россией, он обвинял Петлюру и в «реакционности», и в «стремлении к личной военной диктатуре», и в «игнорировании политики Центральной Рады», и в «стремлении к популярности и культу»…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;С 6 декабря в Харьков «под маркой» частей, направляющихся против мятежного Дона, начали просачиваться красные отряды из России. В город, без всякого разрешения украинских властей, во главе с В. Антоновым-Овсеенко и его заместителем М. Муравьевым прибыло 5 тыс. солдат из Петрограда, Москвы, Твери. 10 декабря эти войска совершили в Харькове переворот, арестовав украинского коменданта города. И хотя украинских администраторов вскоре освободили из-под ареста, была создана новая пролетарская власть Советской Украины, объявившая себя единственной законной властью на всей территории Украины. Советская Украина рассматривалась местными и российскими большевиками как федеративная часть РСФСР. Признание ленинским СНК нового правительства Советской Украины (Народного секретариата) автоматически толкало Советскую Россию к войне с непризнаваемым киевским правительством. Центральная Рада, фактически подыгрывая СНК, долгое время предпочитала каким-либо действиям губительную тактику умалчивания.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;На Правобережье красные отряды бывшего 2-го гвардейского корпуса 9 декабря начали новое наступление от Жмеринки на восток, с целью захватить Винницу, где располагались войска и администрация УНР. В этой ситуации Петлюра срочно направил под Винницу части корпуса Скоропадского. 15 декабря части мятежных солдат были разоружены, в тыл 2-му корпусу ударили полки УНР. Деморализованные войска большевиков вынуждены были отступить к Жмеринке.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;С 12 декабря Петлюра, узнав о событиях в Харькове, начал переводить украинские части на Левобережье, чтобы взять под охрану важнейшие железнодорожные узлы: Лозовую, Синельниково, Александровск. 15 декабря произошло нападение войск Антонова-Овсеенко на станцию Лозовая. И хотя Лозовая была тогда отбита республиканскими войсками, стали ясными цели «экспедиции» войск Антонова-Овсеенко. Петлюра предлагал немедленно наступать на Харьков, уверял министров, что даже небольшими силами украинских частей еще возможно его взять. Он надеялся экстренно создать небольшие мобильные части из оставшегося состава старых дивизий для использования их на линиях железных дорог, предлагая план эшелонной войны. В то же время Петлюра указал, что войск для реальной обороны недостаточно и все решения касательно обороны не имеют смысла – из-за катастрофической нехватки средств. Военный министр предложил конфисковать капиталы, «где бы они ни были», организовать войско, оплатить работу агитаторов в войсках, расплатиться с железнодорожниками. Однако и этого не было сделано…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Винниченко не верил в реальность полномасштабной войны между Украиной и Советской Россией и стремился сгладить острые углы. Он предлагал сначала «спросить Совет Народных Комиссаров, воюет он или нет… потребовать прекратить военные действия на Украине, отозвать из Украины российское войско…» В такой обстановке Генеральный секретариат решил не провоцировать большевиков военными действиями и заявлениями, Петлюра обратился за помощью в деле обороны УНР к русским солдатам и офицерам, признавшим Центральную Раду как власть в крае. В то же время по отношению к российским частям, не желавшим служить УНР, он проводил политику насильственного вывоза солдат с территории Украины.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;От представителей Антанты Симон Петлюра намеревался получить «добро» на использование против большевиков стоящих в украинских землях польских и сербских частей, а также чехословацкого корпуса (общей численностью до 70 тыс. человек). 13 декабря командование чехословаков согласились служить Украине, но только «на немецком фронте», при условии полного финансирования корпуса правительством УНР и сохранения проантантовской направленности во внешней политике.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Последним министерским приказом Симона Петлюры стало направление в части УНР нового, не утвержденного Центральной Радой и премьером «Устава Украинской народной армии». Устав не допускал в войсках УНР выборности командиров, отклонял революционное решение о передаче дисциплинарной власти в частях в военное время солдатским Советам. Подобный устав мог затормозить развал армии и позволил бы использовать «старую армию» для борьбы. Но с отставкой Петлюры этот устав был немедленно отозван.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Новые бои за Лозовую (16–17 декабря) привели к захвату станции большевиками. Затем последовал приказ Антонова-Овсеенко: «После захвата Лозовой наступать в направлении Екатеринослава, Александровска, Славянска, наладить связь для совместных военных действий с красногвардейцами Екатеринослава, Александровска, Донбасса» (отряды Красной гвардии в городах Украины насчитывали до 40 тыс. человек). Провал в организации обороны страны привел к поиску «виноватых», и под Петлюрой зашаталось кресло военного секретаря.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;18 декабря Симон Петлюра был отправлен в отставку с поста военного министра и выведен из состава Генерального секретариата по причине «превышения полномочий», а его место унаследовал Николай Порш (ранее министр труда в правительстве УНР). Порш считался «левым», «социалистом», «почти большевиком». 24 декабря власти УНР вынудили генерала Скоропадского оставить пост командира украинского корпуса. За три дня до этого, 21 декабря, СНК заявил о согласии вступить в переговоры о перемирии. Винниченко усматривал в этом реакцию на отставку Петлюры. Было решено отправить ответ СНК о перемирии на основах признания УНР и Центральной Рады и вывода российских войск из Украины.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;26—29 декабря 1917 года войска под командованием Антонова-Овсеенко захватили Харьков, Луганск, Мариуполь, Екатеринослав. Генеральный секретариат никак не отреагировал на это и снова предпочел отмолчаться. В правительстве УНР господствовала безответственность и вялость. Войска УНР были дезориентированы, не подозревали о реальном положении дел, не знали, давать ли отпор большевикам или придерживаться нейтралитета, а может, и вовсе капитулировать. Некоторые части, не имея приказов из Киева, разоружались по требованию командования большевиков. Центральная Рада как бы «успокоилась» после потери Харьковщины и Екатеринославщины; она надеялась, что в глубь «исконной» Украины большевистские войска продвигаться не будут. И действительно, у советских войск еще не было приказа из Петрограда развязать полномасштабную войну против УНР и захватить Киев. Планы большевиков были скромнее – отсоединение Восточной Украины от Киева.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Новый военный министр Порш продемонстрировал полнейшую растерянность и неспособность управлять войсками. Уже в первом его докладе слышалась паника: «армии у нас нет». За две последующие недели Порш не издал ни одного приказа относительно обороны страны. Он заявлял, что «СНК все равно скоро упадет, а реальная опасность – монархически настроенное офицерство», что «с Западного фронта движется хорошо сбитая украинская армия в 100 тысяч… среди большевистского войска начался распад». Это был самообман, так как никакой «украинской армии» на Западном фронте никогда не было. Порш пытался внушить Центральной Раде, что существует реальная возможность выбить большевиков с Украины до 15 января.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Главной заботой нового министра стала организация новой армии на добровольной основе, что многим казалось несвоевременным. 4 января Порш, поддерживаемый Винниченко, отдал приказ о немедленной демобилизации украинских частей регулярной армии и о ликвидации офицерских чинов в армии УНР. Это делалось для нейтрализации «левого» влияния большевиков на армию и для того, чтобы показать Ленину революционность и миролюбие правительства УНР. Вместе с тем приказ о демобилизации армии был авансом государствам германского блока и вел к разрыву отношений со странами Антанты.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;2 января 1918 года Генеральный секретариат УНР заявил о принятии решительных мер против большевистской опасности, угрожая преследованием всем врагам УНР, запрещая распространение враждебной делу украинской государственности литературы. 5 января произошло новое разоружение красногвардейцев киевских заводов. Были изъяты тысячи винтовок, десятки пулеметов, арестовано более 200 активных организаторов восстания и захвачена типография газеты большевиков «Пролетарская мысль». Не будь этой акции, последовавшее вскоре январское восстание большевиков в Киеве было бы более успешным и, очевидно, роковым для Центральной Рады. В разоружении и арестах большевиков принял участие отряд гайдамаков Симона Петлюры. Отправленный в отставку политик не желал оставаться в стороне от судьбоносных военно-политических событий, несмотря на то что был выброшен из «большой политики» и «превратился в частное лицо». Петлюра сохранял еще имя, большой авторитет решительного, независимого политика. Уже через несколько дней после отставки Петлюры в газетах появилось объявление о том, что он начал формировать в Киеве особое военное подразделение – Гайдамацкий кош Слободской Украины, для борьбы за изгнание войск большевиков из Украины. Вскоре Петлюра создал 1-й курень «красных гайдамаков» (по красному цвету шлыка на папахах) из 200 добровольцев, деньги на создание которого получил от «таинственных» французов.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;4 января 1918 года харьковское большевистское правительство официально объявило войну Центральной Раде, Антонов-Овсеенко издал директиву об общем наступлении своих войск против Рады. На Левобережье армии большевиков быстро двигались по двум железнодорожным веткам – Полтавской и Черниговской – к Киеву. Отряд в две тысячи человек во главе с Муравьевым наступал на Полтаву, где осталось только 600 штыков войск УНР. Нападения красных на Полтаву никто не ждал, и когда они неожиданно ворвалась в город, им не было оказано никакого сопротивления. Части УНР в Нежине и Чернигове решили придерживаться нейтралитета и пропустили через свои пункты большевистские части. На Правобережье республиканцев также стали преследовать неудачи. 10 января большевики заняли Винницу.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Хотя Симон Петлюра не был командующим Украинской армией УНР и уже расстался с портфелем военного министра, большевистские пропагандисты продолжали называть войска УНР «петлюровцами». Слово – эмоционально выразительное – «петлюровец» использовалось пропагандистами как позорное клеймо для обозначения «контрреволюционера», «буржуазного националиста». Винниченко вспоминал, что сами большевики и «разрекламировали» слово «петлюровец» в качестве обозначения главного врага. Петлюра при «содействии» большевиков дал свое имя целому движению за независимость Украины. В то же время для всех врагов большевиков это имя стало авторитетным и в своем роде притягательным.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;12 января 1918 года Центральная Рада приняла IV универсал: о государственной независимости. Одновременно в Киеве объявлялось осадное положение, власть в городе передавалась особому коменданту Ковенко.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюре удалось привлечь в свой кош 148 добровольцев – юнкеров Второй юнкерской школы. 16 января эшелон с юнкерами-петлюровцами прибыл на прифронтовую станцию Яготин, где разоружил большевистски настроенных солдат. На станции Кононовка собрались «черные гайдамаки», на станцию Бобрик прибыли «красные гайдамаки», сечевые стрельцы – всего около 700 человек при восьми пушках. С этими небольшими силами Петлюра рассчитывал провести контрнаступление на Полтаву.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;У станции Кононовка 180 петлюровцев, отбив две атаки большевиков (их было около тысячи), вынуждены были отойти, взорвав позади себя железнодорожный мост через реку. Получив известия о трагедии на станции Круты и о восстании рабочих в Киеве, Петлюра решил вернуться в Киев, разгромить восстание и продолжить борьбу против наступавших на линии Днепра. Но путь на столицу отрезало восстание полка имени Наливайко (1300 бойцов) в Броварах. Солдаты полка подняли красное знамя и готовились не допустить «реакционера» Петлюру в Киев. Во время собрания солдат 150 сечевиков окружили казармы и разоружили огромный мятежный полк.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Рабочие киевского военного завода «Арсенал» были постоянной головной болью для политиков Центральной Рады. На «Арсенале» были созданы Красная гвардия и центральный штаб большевиков, готовивший восстание. Толчком к бунту стало известие о принятии IV универсала, угроза безработицы, невыплата зарплат, нехватка хлеба. 15 января 1918 года на «Арсенал» прибыли отряды красногвардейцев и часть солдат трех украинских полков, сагитированных большевиками (до 700 вооруженных человек). В других районах Киева – на Подоле, Шулявке, Демеевке – в районе железнодорожных мастерских собирались красногвардейские отряды (порядка 1400 бойцов). В распоряжении Центральной Рады было около 2 тыс. штыков; три украинских полка объявили о своем нейтралитете. Примерное равенство сил противников объясняет затяжное военное противостояние в Киеве. Главным успехом войск Центральной Рады было блокирование восставших в разных частях города. В каждом районе восставшие действовали на свой страх и риск и не имели связи с другими районами.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;16 января, когда к воротам «Арсенала» подошли части «вольных казаков», рабочие завода ответили огнем. Многочисленные штурмы «Арсенала» ничего не давали, так же как и вылазки восставших за территорию завода. Красногвардейцы с Подола два раза прорвались в центральную часть города – к зданию Центральной Рады, и два раза были обращены в бегство частями республиканцев, потеряв 150 человек убитыми. К 20 января восстание на Подоле было подавлено.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;18 января петлюровцы подошли к днепровским мостам, но рабочие Слободки встретили прибывших огнем. К Киеву пришлось прорваться через восставшие окраины и мост через Днепр, который пришлось штурмовать с боем. Далее путь петлюровцев лежал на «Арсенал». Арсенальцы были сильно утомлены пятидневным боем, стоившим жизни 240 рабочих. Часть руководителей восстания уже бежали, часть защитников разошлись по домам, а в обороне остались только 200 бойцов.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;18 января в Киеве произошли серьезные политические изменения. Премьер Винниченко распустил социал-демократический Совет министров УНР, предоставив одному из лидеров эсеров Всеволоду Голубовичу сформировать новый кабинет. Малая Рада приняла радикальный эсеровский «Земельный закон». Законом ликвидировалось право собственности на землю и утверждалось право уравнительного раздела земли.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;21 января 1918 года – последний день обороны «Арсенала». Семь пушек прямой наводкой стали стрелять по «Арсеналу», был сделан пролом, в который ринулись нападающие. Первую колонну атакующих завод в лоб – 400 солдат, возглавил Петлюра, еще до 500 человек атаковали «Арсенал» с тыла. Советская пропаганда и тогда, и впоследствии трезвонила о сотне расстрелянных после взятия завода, однако назвать фамилий жертв так и не могла. В действительности основная масса арсенальцев была взята в плен, но через несколько дней выпущена из тюрьмы красными войсками, захватившими Киев.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Следующий день прошел в борьбе с остатками восставших в районе вокзала, Галицкой площади, Ботанического сада. Против железнодорожников снова был брошен Гайдамацкий кош. Петлюра повел наступавших в атаку на Галицкую площадь. В ходе боев против восставших украинские войска понесли большие потери – треть своих сил, более 300 бойцов было убито и более 600 ранено.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Во время боев в городе члены Центральной Рады утвердили решения – «О созыве Украинского Учредительного собрания 2-го февраля 1918 г.», «О праве подписания сепаратного мира с германцами в Бресте». Центральная Рада дала полное право своей делегации в Бресте подписать первый мирный договор в ходе мировой войны.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Утром 22 января 1918 года красные армии Муравьева (7 тыс. солдат, 25 пушек, 2 бронепоезда, 3 броневика) оказались на околицах Киева. Большевикам в Киеве могли противостоять 1700 бойцов и 17 пушек республиканцев. Население Киева составляло 440 тыс., однако большинство жителей отстраненно и обреченно взирали на события, передав свое будущее в руки сражающихся. Муравьев отдал своим войскам приказ «беспощадно уничтожать в Киеве всех офицеров и юнкеров, гайдамаков, монархистов и всех врагов революции». Тяжелая артиллерия начала систематически обстреливать центр города. В бою за отдаленный от центра города железнодорожный мост удача оказалась на стороне большевиков: бронепоезд под командованием матроса Полупанова прорвался через мост на правый берег, однако наступления большевики не развернули.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Общий штурм Киева начался только 24 января. По льду на правый берег Днепра перешел полк «красных казаков» в 198 сабель. К полудню они ворвались в Киев и захватили Подол. «Черным гайдамакам» удалось отбить три атаки красной конницы, но они были вынуждены отступить с Подола на Крещатик, где находились основные силы Петлюры.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Главная колонна наступавших захватив Цепной мост вышла на Печерск. В 11 часов вечера Балтийский матросский отряд из 500 человек пробрался через заросли приднепровских крутых склонов прямо в тыл украинским частям у «Арсенала». Неожиданная штыковая атака матросов сбила республиканскую оборону, вынудив их отступить к Мариинскому дворцу, находившемуся в 400 метрах от Крещатика. Утром 25 января бои за Киев разгорелись с новой силой. Муравьев приказал своим частям за этот день полностью окружить город, сломить оборону противника, захватить Печерск.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Украинские части (700 солдат) пытались контратаковать красных у «Арсенала» и столкнуть их с днепровских круч. Встречный бой продолжался несколько часов, большевики не смогли в этот день продвинуться к центру, хотя и защитники Киева были вынуждены вернуться на исходные позиции. Красные захватили вокзал и прошли по центру города почти до самого Крещатика, где были встречены последними украинскими резервами. В то же время большевики начали штурмовать Киев со стороны Подола, однако тут они напоролись на упорное сопротивление гайдамаков Петлюры и после нескольких неудачных атак отложили до следующего дня штурм этого важнейшего участка обороны. К вечеру продвижение красных войск на всех участках обороны было остановлено. В руках республиканцев осталось несколько улиц и Брест-Литовское шоссе, которое оказалось единственным свободным путем из Киева на запад.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Новый премьер Голубович, назначенный вместо Винниченко, считал, что любой ценой необходимо было удержаться в Киеве, до тех пор пока не будет подписан мирный договор с немцами. Когда же стало известно, что Берлин решил заключить мирное соглашение и даже милостиво предоставить военную помощь Украине, в ночь на 26 января был дан приказ отступать. По Брест-Литовскому шоссе выходили из Киева измотанные украинские части и чиновники, обозы с ранеными и больными. Отступление до пригородного села Игнатовка проходило целые сутки под самым носом у красных частей. До вечера 26 января отступление прикрывали со стороны Крещатика гайдамаки Петлюры и «вольные казаки».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В боях с войсками Муравьева потери республиканцев составили до 500 человек убитыми и ранеными. Чудес на свете не бывает, но Центральной Раде и ее защитникам тогда невероятным образом повезло… Чудо Брест-Литовска – это успешная эвакуация республиканского правительства и армии из Киева. Красные войска, которых в Киеве уже было 7 тыс., могли легко перекрыть отступление и полностью окружить Киев. Большевики были в 300 метрах от Брест-Литовского шоссе, и под самым носом у них проходил отход республиканских войск. Красной кавалерии было приказано перерезать все пути из Киева на запад, но конница пропустила отступавших. Узнав, что республиканские войска покинули город, Муравьев не сделал попыток догнать отступающих. В соседнем с Киевом местечке Фастов находилось 10 тыс. солдат под предводительством большевиков, которые легко могли перекрыть дорогу и окружить отступающих. Но и этого не было сделано! Что это: только ли политический просчет или чья-то скрытая воля – дать республиканцам еще один шанс?<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;27 января 1918 года Муравьев спокойно телеграфирует Ленину: «Остатки войск Рады отступили к Житомиру, где Петлюра и Порш вербуют из гимназистов дружину, но, конечно, мы не придаем этому значения… Остатки Рады пробираются в Австрию…» Муравьев хвастался своими подвигами: «Я занял город [Киев. – В. С.], бил по дворцам и церквам… бил, никому не давая пощады! 28 января Дума просила перемирия. В ответ я приказал душить их газами. Сотни генералов, а может, и тысячи были безжалостно убиты… Мы могли остановить гнев мести, однако мы не делали этого, потому что наш лозунг – быть беспощадными!»<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;После суток отступления основная колонна войск УНР вместе с правительством и Центральной Радой заночевала в селе Игнатовка, что в 25 км от Киева, а гайдамаки Симона Петлюры (350 человек) отошли в село Шпытьки. Петлюра отказался войти в общие части Центральной Рады и подчиняться какой бы то ни было власти военного ведомства УНР и начал действовать самостоятельно, как «партизан». Он был возмущен прогерманской ориентацией правительства Голубовича. Неожиданный мир с врагом-германцем, который вряд ли будет искренним другом Украины, и предательство союзников – Антанты не радовало Петлюру.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;28 января колонна войск (Запорожская бригада в тысячу штыков и 100 сабель) двинулась на Житомир. Но там находилась чехословацкая дивизия, которая после известия о союзе УНР с Германией стала проявлять враждебность к украинским частям. Республиканцы двинулись в направлении Коростеня с целью укрыться от возможного преследования красных в отдаленном Полесье. Далее отряд Петлюры был направлен в Овруч, а Центральная Рада отбыла в Сарны.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;31 января 1918 года в Бресте делегация УНР обратилась с призывом к Германии и Австро-Венгрии прийти на помощь УНР. Последовавшее затем вторжение немцев произошло безо всяких конкретных дополнительных консультаций с Центральной Радой. С 18 февраля война развивалась уже при активном участии немецко-австрийских войск, силы которых (300 тыс. штыков и сабель) стали решающим фактором в войне.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;После боев под Бердичевом части Петлюры были отведены к Коростеню. Узнав, что немцы готовят наступление на Киев, Симон потребовал от украинского командования дать возможность гайдамакам первым войти в Киев. В Малине на совещании командиров возник конфликт между Петлюрой, премьером Голубовичем и военным министром Жуковским. Премьер и военный министр были категорически против предложения Симона, считая, что в Киев первыми должны войти немцы. Но решающим аргументом стали гайдамацкие пулеметы, направленные на окна министерского вагона. Петлюра вырвал свой будущий триумф, за который, правда, еще нужно было повоевать. Петлюра со своим кошем и куренем сечевых стрельцов начал наступление в направлении Киева. Бои у станций Бухтеевка, Ирпень и Буча закончились тем, что несколько сотен гайдамаков, прорвав красную оборону, ворвались в столицу. 2 марта Петлюра устроил военный парад на Софийской площади.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Но через несколько дней на недавнего триумфатора посыпались обвинения в том, что он «привел в Киев немцев», «готовит заговор с целью установления диктатуры» и «провоцирует еврейские погромы в Киеве». Очевидно, «вступление в Киев» было ошибкой Петлюры, оно «аукнется» ему уже в 1919 году, когда на этом основании французы будут его обвинять в «связях с немцами». Грушевский и Голубович опасались роста авторитета Симона, к тому же немцы добивались немедленного удаления «авантюриста Петлюры, пользующегося большой популярностью», от командования гайдамаками. Киевские газеты развернули травлю гайдамаков как «антисемитов», «убийц евреев». 12 марта Петлюра был отстранен от командования гайдамаками, сведенными затем в Гайдамацкий пеший полк. Гайдамаки были переведены под командование полковника Сикевича и выведены подальше от Киева – на большевистский фронт.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Центральная Рада продолжила издавать социалистические законы, надеялась укрепить свою власть в среде пролетариев, в то же время поддерживая режим с помощью австро-германской армии. С каждым днем она теряла популярность и возможность влиять на происходящие в стране события. Власть в УНР постепенно переходила к немецко-австрийским военным комендантам, а Центральная Рада оказывалась в роли демократической ширмы для жестокого режима оккупации. Австрии достались Подольская, Херсонская, Екатеринославская губернии, Германии – все остальные украинские земли.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Оккупанты стали требовать от УНР ускоренной поставки продовольствия в качестве компенсации за военную помощь. Командующий немецкой армией фон Эйхгорн, игнорируя украинское правительство и не веря в своевременные поставки продовольствия, издал приказ об ускоренном засеве полей в Украине, об установлении твердых цен на продовольствие, что было вопиющим нарушением экономической независимости УНР. 18 марта 1918 года была издана директива, согласно которой немецкие военные командиры могли издавать любые приказы по охране спокойствия в крае и обеспечению безопасности военных. Немцы требовали немедленно отменить социалистический земельный закон и вернуться к принципу незыблемости частной собственности, заменив социалистическое правительство «деловым кабинетом».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В ответ Центральная Рада постановила, что любое вмешательство военного командования недопустимо и передала ноту протеста в Берлин. На 12 мая 1918 года Рада запланировала открытие Украинского Учредительного собрания, которое должно было решить вопрос о пребывании иностранных войск.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Немцам стало известно, что отдельные представители Центральной Рады, а возможно, и Петлюра, собирались решить «немецкий вопрос» путем организации всеобщего крестьянского восстания, которое заставило бы германское командование вывести войска из Украины. Открытая агитация против немецкого командования, даже с трибуны Центральной Рады, заставляла немцев задумываться о продолжении «союза» с Центральной Радой. Немцы потребовали от Рады смены правительства Голубовича, отказа от проведения «Учредилки», прекращения развертывания войск УНР, разрешения немецких и австрийских военно-полевых судов, возвращения части земли помещикам и роспуска земельных комитетов. Но Центральная Рада не пошла на компромисс с германцами…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;28 апреля во время заседания Центральной Рады в зал заседаний ворвались 20 вооруженных германских солдат, которые прямо на заседании произвели обыск депутатов и арестовали двух из них. На последнем заседании Центральной Рады 29 апреля была принята Конституция УНР. Вечером того же дня на улице началась стрельба, офицерские отряды сторонников генерала Скоропадского захватывали стратегические объекты Киева. В тот же день на съезде хлеборобов Павел Скоропадский был избран гетманом Украины.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Центральная Рада была не способна на решительную борьбу за власть и капитулировала перед гетманом. Н. Шаповал, один из ее членов, вспоминал, что «после переворота социал-демократы нигде не показывались», а президиум Центральной Рады просто исчез, не сказав «ни единого слова о событиях». Члены Малой Рады отказались собираться, как, впрочем, и члены Учредительного собрания Украины. 30 апреля Петлюра был арестован, но уже 1 мая выпущен по личному распоряжению гетмана и приглашен на аудиенцию к Скоропадскому, на которой новый правитель Украины назвал его арест «досадной оплошностью чиновников».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Гетман в своей «Грамоте» – манифесте к народу, называя себя «верным сыном Украины», обещал ликвидировать анархию и разруху в стране, установить верховенство закона, право частной собственности, обеспечить «широкий простор частного предпринимательства и инициативы». Скоропадский ликвидировал Центральную Раду, «упразднил» республику и все революционные реформы. УНР превращалась в Украинскую державу с полумонархическим диктаторским правлением верховного руководителя государства, армии и судебной власти в стране.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Социалистические украинские партии отказались сотрудничать с новым режимом. Гетман вынужден был опираться на крупных землевладельцев и буржуазию, на слои старого чиновничества и офицерства.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Май 1918 года стал началом крестьянской войны, которая очень скоро охватит всю территорию Украины. Главные причины этой войны – возобновление помещичьего землевладения и террор карательных и реквизиционных отрядов интервентов.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Готовя переворот, Павел Скоропадский думал о Петлюре как о возможном союзнике и будущем министре. Петлюра несколько раз тайно появлялся в гетманском дворце. Гетман вспоминал, что с Петлюрой «в то время у нас отношения были хорошие», что «его политические убеждения не крайние настолько, что мне приходило даже в голову привлечь его в правительство, если бы украинцы не отказались на первых порах пойти в правительство, может быть, это и состоялось бы… Петлюра мог бы быть одним из чрезвычайно полезных деятелей времен гетманства».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Став в апреле 1918 года главой Киевского губернского земства, Симон Петлюра создал Всеукраинский союз земств. Уже через месяц пребывания гетмана у власти Петлюра активно критикует гетманский режим. От имени земств он отослал на имя посла Германии в Украине жалобу-протест против внутренней политики Скоропадского. Петлюра потребовал от гетмана прекращения своеволия администрации и арестов земских деятелей, созыва парламента, замены министров «сознательными украинцами». В ответ гетман задумал выслать Петлюру из Украины под предлогом какой-либо формальной миссии. 16 июня 1918 года, во время разрастания Звенигородско-Таращанского восстания, в Киеве собрался Всеукраинский земский съезд. Оправдывая восстание, съезд указал на политику «безоглядной реакции и реставрации старого строя», которую проводит гетман. В меморандуме съезда звучал протест против расправы австро-немецких карателей над крестьянами, против «нечеловеческого насилия», которому постоянно подвергались жители сел. Земские деятели требовали созыва Украинского Учредительного собрания, которое должно было решить аграрный вопрос и вопрос о пребывании интервентов в Украине. Петлюра заявил гетману: «Мы требуем, чтобы не нарушались элементарные права человека, как это было в царское время».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра связался с законспирированной организацией офицеров, в армии гетмана, – с Украинским офицерским союзом «Батькiвщина». В этот союз вошли будущие руководители восстания полковники В. Тютюнник, А. Осецкий, генерал А. Греков. В мае 1918 года был создан еще один центр оппозиции режиму – Украинский национальный союз. Поначалу он ограничился умеренной критикой режима, но с ослаблением германского влияния Национальный союз становился все более радикальным. К нему присоединились украинские эсдеки и эсеры, «Селянська спiлка», Земский союз. «Батькiвщина» поддерживала отношения с Национальным союзом, с атаманами крестьянских повстанцев.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Гетман принял решение о аресте бывших членов Центральной Рады. Под домашним арестом оказался Грушевский, Винниченко задержали предупредительно, на один день, был арестован бывший военный министр Порш, а 27 июля – Петлюра. Арест Симона вызвал забастовку земских работников, их манифестацию у стен Совета министров.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Из одиночной камеры Петлюра умудрялся посылать тексты листовок с призывами к борьбе, пытался руководить оппозицией. Товарищество книгоиздателей «Час», решив материально помочь Петлюре, предложило ему гонорар за будущий перевод книги «Туннель» Келлермана и произведений Жюля Верна.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В сентябре 1918 года главой Национального союза стал Владимир Винниченко. Высказывая идею «широкого единого национального демократического фронта», он фактически превратил Национальный союз в повстанческий центр. Винниченко уговорил Коновальца – командира полка сечевых стрельцов, базировавшегося в Белой Церкви, – поднять восстание против гетмана.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В конце октября 1918 года в Австро-Венгрии началась революция, сопровождавшаяся распадом империи. 7 ноября 1918 года революционные события охватили Германию, а 11 ноября война была закончена полной капитуляцией Германии.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Новый министр юстиции гетманской державы Вязлов в ультимативной форме потребовал от Скоропадского освобождения Петлюры, и гетман приказал отпустить пленника. Тогда же Скоропадский решил провозгласить федерацию с Великороссией, запретить подготовку Национального конгресса, распустить «коалиционный кабинет».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вечером 13 ноября Петлюра побывал на тайном заседании Национального союза, на котором решалась судьба восстания. Информация о смене ориентиров Скоропадского подтолкнула ЦК УСДРП и ЦК УПСР дать согласие на проведение восстания. Планировалось создание революционного триумвирата, который возглавит новое революционное правительство, в составе В. Винниченко, С. Петлюры, Н. Шаповала. Винниченко тогда предложил Симону: «Уже все готово! Хотите с нами?» На это Петлюра ответил: «Иной дороги, кроме восстания, нет». После двух дней, проведенных на свободе, Петлюре сообщили, что гетман распорядился снова его арестовать. Не дожидаясь ареста, Симон скрылся в Белой Церкви под защитой стрельцов.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;14 ноября гетман подписал подготовленную еще несколько дней назад «Грамоту» – манифест, в котором заявлял, что будет отстаивать «давнее могущество и силу Всероссийской державы». Скоропадский призывал к строительству Всероссийской федерации как первого шага для воссоздания Великой России. «Грамота» ставила крест на всех стараниях по созданию украинской государственности. Неудивительно, что этот документ оттолкнул от гетмана значительную часть украинских федералистов, украинских военных и украинскую интеллигенцию.<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;14 ноября в одном из кабинетов Министерства железных дорог собрались четырнадцать заговорщиков. Петлюры не было на этом собрании. Винниченко и Шаповал, его недоброжелатели, только обрадовались отсутствию Симона – лишний конкурент… Ведь Петлюра был самым популярным деятелем в кругах «сознательных украинцев», знаменем всех недовольных гетманом и немцами. Он вполне мог претендовать на положение главы Директории, и его кандидатура могла собрать большинство голосов. Винниченко и Шаповал подумывали не включать Симона «во власть», но сечевые стрельцы в ультимативной форме потребовали введения Петлюры в состав новой революционной власти – Директории – и утверждения его командующим революционными войсками. Винниченко и Шаповал вынуждены были уступить, так как спор со стрельцами мог привести к срыву восстания.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Директория имела, по сути, функции коллективного президента и законодательной власти и формировалась на основе компромисса различных политических сил. Было решено, что Директория останется у власти только до ликвидации режима Скоропадского, а после победы ее заменит представительская власть. Кроме В. Винниченко, который сразу был избран главой Директории, и С. Петлюры, в нее вошли малоизвестные в партийных кругах деятели, оказавшиеся тогда «под рукой». В спешке эти люди были вынесены волной истории на вершину власти. Университетский профессор Федор Швец выдвигался как представитель эсеров и «Селянської спілки», адвокат Опанас Андриевский – от партии самостийникив, Андрей Макаренко – от профсоюза железнодорожников. Ни до, ни после Директории эти троица ничем особым себя не проявила. Было заявлено, что три директора: Винниченко, Петлюра, Швец – являются главными, а два других – «вспомогательными». Главной ошибкой при формировании Директории было то, что люди, в нее вошедшие, придерживались противоположных взглядов на будущее Украины. Андриевский был далек от социалистических фантазий Винниченко, Петлюра являлся скорее умеренным демократом, Макаренко и Швец еще окончательно не определились…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;На следующий день после совещания директоров Винниченко и Коновалец со «свитой» выехали в Белую Церковь в расположение частей сечевых стрельцов. Было решено передать оперативное военное руководство «революцией» Петлюре и его штабу.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Винниченко было предложено написать воззвание к народу, но он «не успел» это сделать до отъезда из Киева. Воззвание было написано уже в Белой Церкви. В нем гетман назывался «предателем», «узурпатором», провозглашалось возрождение власти УНР, народ призывался к восстанию. Одновременно с воззванием Винниченко появилось обращение к народу Петлюры, в котором он как верховный главнокомандующий – Головной атаман – призывал всех «солдат и казаков» выступить против Скоропадского и запрещал под страхом военного суда помогать гетману скрываться от возмездия. Винниченко считал, что Петлюра не имел права публиковать воззвание только от своего имени. Он критиковал Симона за саморекламу и отмечал, что «вся акция, все движение сразу, с самого начала было поставлено под марку одной, отдельной особы, окрашено персональным характером, сужено, обеднено, затуманено. Все повстанцы, которые стали стекаться в революционные центры, стали называться “петлюровцами”».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра до конца не верил в успех восстания, хотя и считал, что оно необходимо – как ответ на смену политики гетмана. Против армии гетмана и, возможно, против немецко-австрийских войск (150 тыс. человек) в распоряжении Петлюры был всего лишь небольшой отряд сечевых стрельцов в 870 солдат (по другим данным – 1500) и около сотни «примкнувших». С такими силами Петлюра решил не только провести переворот в Белой Церкви, но и наступать на Киев, в котором находилось 8 тыс. гетманских солдат. Для того чтобы поднять дух восставших, он отправил телеграмму о том, что восстание уже имеет грандиозные успехи: «занята Полтава, Харьков, Екатеринослав… мобилизовано до 30 тысяч крестьян». На самом деле ни один из этих городов еще не был взят повстанцами, а что касается крестьян, их среди восставших пока было всего несколько десятков.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Восстание началось 16 ноября 1918 года, когда восставшие захватили Белую Церковь. Железнодорожники, присоединившись к восставшим, доставили им на станцию эшелоны для похода на Киев. Первоначальный план заключался в том, что эшелон с отрядом стрельцов сможет неожиданно приехать на Киевский вокзал и, захватив его, двинется в центр города, где к стрельцам присоединятся городские повстанцы.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;17 ноября петлюровцы захватили Фастов и станцию Мотовиловка. Но далее путь на Киев оказался перекрыт, станция Васильков была уже занята гетманским отрядом, прибывшим из Киева. Узнав о событиях в Белой Церкви, Скоропадский немедленно послал на подавление бунта офицерскую дружину в 570 штыков и полк личной гвардии – сердюков (700 человек). 18 ноября произошла первая решающая схватка этой войны. Офицеры, выйдя из эшелонов у станции Мотовиловка, решили наступать через открытое поле на позиции сечевиков (400 солдат, 10 пулеметов, 2 пушки), скрывавшихся в окрестном лесу. Перестрелка переросла в штыковой бой, в ходе которого окруженные гетманцы были вынуждены отступить. Сражение стоило жизни половине офицеров гетманской дружины. Провал «офицерского похода» объясняется двумя причинами: во-первых, офицеры были уверены, что против них будут сражаться неорганизованные «банды» крестьян, поэтому недооценили противника, который имел хороший фронтовой опыт. Во-вторых, части сердюков, не желая сражаться с петлюровцами, отделились от офицерской дружины и «залегли» в обороне у села.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;На следующий день после мотовиловского боя стрельцы подошли к Киеву с юго-запада, заняв станцию Боярка. Бои завязались в районе Жулян и у станции Пост-Волынский. 20 ноября стал кризисным днем в обороне Киева. Восставшие подошли вплотную к городу, гетману предложили «улететь на аэроплане в Одессу». Винниченко в этот день записал в дневнике: «на днях мы возьмем Киев». Антанта не успела поддержать Скоропадского. Только 22 ноября Антанта пообещала помочь гетману войсками и кредитами, «де-факто» признав гетманское правление. Но у Петлюры не было сил для последнего штурма. Тысячи петлюровцев было мало для борьбы с гарнизоном столицы.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Скоропадский объявил мобилизацию офицеров бывшей армии Российской империи и назначил главнокомандующим своей армии генерала графа фон Келлера, который сам вынашивал планы военного переворота против гетмана и присоединения гетманской армии к белогвардейцам. Своими призывами к восстановлению монархии и «единой неделимой России» Келлер вызвал резкий отпор со стороны командиров-украинцев из гетманской армии. Это привело к переходу к повстанцам Запорожского корпуса и Серожупанной дивизии. Заговор Келлера стал толчком для части офицеров, которые покинули Киев и ушли к Деникину. 26 ноября за подготовку «правого» антигетманского переворота главком Келлер был заменен генералом Долгоруковым.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Главным успехом Симона Петлюры в этой ситуации стало привлечение частей гетманской армии на сторону Директории. В Бердичеве восстал гетманский Черноморский кош, который по приказу Петлюры выступил на Киев. К петлюровцам перешли отдельные части сердюков, конный Лубенский полк, дивизия «серожупанников» на Черниговщине, части Подольского корпуса. Запорожский корпус (18 тыс. человек), признав власть Директории, захватил Харьков и за десять дней восстания стал контролировать всю территорию Левобережной Украины.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;На 27 ноября 1918 года Петлюрой было назначено новое наступление. С юга на Киев выступило 500 повстанцев атамана Зеленого, с юго-запада – 4 тыс. сечевиков, черноморцев и повстанцев. Но в день наступления в ход событий решили вмешаться немцы. Для них бои под Киевом велись «слишком долго» и мешали отъезду немецких солдат в Германию. Для того чтобы освободить железнодорожный путь на Запад, немцы штурмом взяли станцию Шепетовка, потребовали от повстанцев прекратить всякое наступление на Киев до выезда всех германских частей из столицы. Немцы еще располагали силами для того, чтобы разбить повстанцев, и Директория была вынуждена пойти на принятие их ультиматума.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Винниченко при первых неудачах восстания начал сомневаться в победе. В дневнике за 28 ноября он запишет: «Немцы против нас. Надежд на успех мало… В Киеве стоят тысяч десять немцев. У них около 100 пушек. Гетманцев тысяч пять при 40 пушках. У нас же тысяч восемь войска и 30 пушек». Такая статистика наводит председателя Директории на мысль, что «надежд на победу нет. Условия немцев – в Киев не вступать. Требуют отойти от города на 30 верст. Гетман остается. 75 шансов из 100 в пользу поражения под Киевом».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Этого пессимизма Петлюра вовсе не разделял. Он уверял, что победа близка, создавал, направлял, умолял… и войско росло, «как грибы после дождя». Тысячи простых крестьянских парней не только шли «воевать гетмана», но и реквизировать имущество у «буржуев и панов». Хотя 29 ноября 1918 года Петлюра был вынужден отвести свои войска с окраин Киева, он решил блокировать столицу, а в начале декабря Директория потребовала от немецкого командования вывести свои войска с территории УНР. К этому времени Петлюра сформировал из 18 тыс. повстанцев четыре дивизии: Сечевых стрельцов, Черноморскую и две Днепровские дивизии повстанцев. Эти дивизии были сведены в Осадный корпус, который к 12 декабря вырос до 30 тыс. бойцов при 48 пушках и 170 пулеметах. Увеличение за три недели в 10 раз войск повстанцев привело к серьезным проблемам, связанным с управлением этой стихией. Отсутствие офицеров приводило к потере дисциплины в войсках, к грабежам.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В полной тайне Петлюра готовил операцию по разоружению германских войск. Повстанцы окружили немецкие казармы на Киевщине, и немцы сложили оружие без боя, подписав 12 декабря новый договор, по которому они должны были стягиваться из пригородов в столичные казармы. Германские солдаты обязались не препятствовать входу в Киев повстанцев. Петлюра отверг как невозможное предложение Скоропадского прекратить борьбу и найти компромисс.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Винниченко в своем дневнике запишет: «Хуже всего то, что движение совершенно неожиданно обрело окраску частного марша одного-двух лидеров. Семен Васильевич Петлюра стал лозунгом движения. Сегодня массы ему симпатизируют и доверяют». В своих дневниках он будет называть Петлюру только уничижительно: «честолюбцем», «балериной», «выскочкой»… Конфликт между Винниченко и Петлюрой продолжился и после переезда Директории в Винницу. Личная неприязнь снова обрела формы политического противостояния – уже на Государственном совещании 12–14 декабря, которое должно было определить направления государственной политики Директории. Однако совещание со своей задачей не справилось – из-за конфликта внутри Директории. Часть лидеров восстания выступали против парламентаризма, считая его «буржуазным пережитком», предлагая систему советов, за союз с Советской Россией. К этому направлению в начале восстания примкнул Винниченко, левые социал-демократы «незалежники», левые эсеры «боротьбисты», часть эсеров «центра». Директора Макаренко и Швец высказывались за принцип «трудовой власти», Петлюра и Андриевский – за широкую демократию и равные внеклассовые выборы в Учредительное собрание Украины. Винниченко выступал за достижение компромисса с Москвой любыми путями и был согласен на любые условия, Петлюра же ратовал за союз со странами Антанты и намеревался делать уступки Западу. Под влиянием Винниченко Директория выбрала принцип «нейтрального государства» и решила проводить дипломатические переговоры и с Кремлем, и с Антантой. Но Кремль уже называл директоров «буржуазными прихвостнями» и «врагами пролетариата».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В ночь на 13 декабря 1918 года начался общий штурм Киева войсками Петлюры. 14 декабря в Киев ворвались части сечевых стрельцов. В городе они уже не встречали сопротивления. Около 14 часов. Скоропадский подписал манифест об отречении от власти, командование гетманцев приказало войскам оставить позиции и разойтись по домам. Вся полнота власти в Киеве по требованию Петлюры была передана командованию сечевых стрельцов.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Симон собирался въехать в Киев как триумфатор во главе парада стрельцов. Однако запротестовал Винниченко, начал угрожать отставкой, потребовав, чтобы Петлюра не «выставлял свою персону» и въехал в Киев вместе с другими членами Директории. 19 декабря были организованы праздничные манифестация, молебен, парад войск на Софийской площади в честь прибытия Директории в Киев. Духовенство во главе с архиепископом, выйдя из ворот Софийского собора, пропело «многие лета» Директории. Народное ликование вскружило голову победителям, и они решили, что в Киеве новая власть «всерьез и надолго».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Директория провозгласила возобновление республики, большинства законов Центральной Рады и «трудовой принцип» вместо всеобщего избирательного права. Кабинет министров был собран по принципу «широкой коалиции». Премьер правительства, В. Чеховской, был «всем хорош», чтобы понравиться Кремлю. Революционер, входивший вместе с большевиками в повстанческий штаб, сторонник советской системы и союза с Красной армией, пацифист, стремившийся соединить христианство и марксизм… Совет министров был «ответственен перед Директорией», иногда дублировал ее функции, но директора часто просто игнорировали министерства. Петлюра, будучи Головным атаманом с функциями «генералиссимуса», подмял «под себя» военного министра. Через военных комендантов и атаманов он контролировал администрацию сёл и городов.<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;К 30 декабря 1918 года положение на восточной границе УНР изменилось. Против армии Директории выступили части, которые называли себя «советскими украинскими партизанами». На заседаниях Директории Петлюра выступал против возможной капитуляции украинской армии перед большевиками, не без основания опасаясь, что Винниченко может склониться к полной сдаче УНР. Из-за постоянных споров в руководстве новая военная доктрина так и не была выработана. Винниченко продолжал убеждать, что нападения со стороны Советской России «ошибочны» и ведутся они только анархическими бандами. Он надеялся на обещания советских дипломатов, что Москва признает новую власть украинских социалистов и независимость УНР.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В конце декабря 1918-го с юго-востока стали наступать белогвардейские войска, захватившие Донбасс и Бердянск. На Волыни наступали польские войска. Но самыми опасными для Украинской республики были большевистские партизанские войска – Украинская повстанческая армия, сконцентрировавшаяся в нейтральной зоне между границами УНР и РСФСР. 28 ноября в Судже было самопровозглашено Советское Временное правительство Украины. В декабре красные повстанцы заняли Новгород-Северский и Шостку и перешли в наступление на Харьков. С территории Белоруссии на украинское Полесье наступали подразделения Красной армии. Части, вторгшиеся в Украину, только на 1/3 комплектовались из украинцев-повстанцев, которые подчинялись распоряжениям Троцкого, а на 2/3 – из бойцов Красной армии, оказывающих «интернациональную помощь». Пушки, пулеметы, боеприпасы, обмундирование передала украинским дивизиям также Красная армия.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;31 декабря 1918 года премьер УНР отправил в Москву ноту протеста против продвижения в глубь Украины с российской территории «целых дивизий». Но ответа Киев так и не дождался. Большевики захватили Харьков, и вскоре туда переехало новое советское правительство Украины. Полковник Болбочан, командующий Левобережным фронтом, умолял Петлюру дать конкретные указания для обороны, объявить войну Советской России, прислать на Левобережье, где было всего 10 тыс. войск УНР, подкрепление. Но Винниченко не давал «добро» на широкомасштабные акции против «войск вторжения». Он боялся «дразнить» Кремль.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;После получения вестей о падении Харькова Винниченко созвал лидеров всех правительственных партий. Большинство «партийцев» предлагало идти на уступки Москве, вплоть до подписания военно-политического союза и установления советской системы управления на местах. Было решено пообещать Кремлю свободу деятельности большевистской партии в УНР, отказаться от переговоров с Антантой и заключить союз с Красной армией в борьбе против белогвардейцев. «Партию войны» возглавил Петлюра. Он издал приказ о выселении из Украины врагов власти Директории. Симона поддерживал директор Андриевский, Винниченко – Макаренко, а Швец искал обоюдный компромисс. Необъявление войны, государственный хаос, агитация большевиков приводили к разложению в армии.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;6 января 1919 года из Москвы сообщили о том, что войска Советской России не воюют против УНР и Красной армии на Украине нет, что военные действия ведут части, которые подчиняются Советскому правительству Украины, – восставшие украинские рабочие и крестьяне. В ответ Директория отважилась на ультиматум Кремлю. Совнаркому РСФСР предлагалось в течение 48 часов честно ответить, «идет война или нет», согласится или нет Советская Россия прекратить военные операции, вывести свои войска с территории УНР. Директория угрожала, что если до 12 января она не получит положительного ответа на этот ультиматум, то будет считать подобное молчание объявлением войны.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Полковник Болбочан доложил в штаб Петлюры о военной катастрофе своего корпуса. Он проигнорировал приказ Петлюры обороняться «до последней возможности», избегал решительного боя и открыл путь Красной армии на Киев. 25 января Петлюра был вынужден отдать приказ об аресте Болбочана. 15 января, не желая выступать на фронт против Директории, восстали дивизии атаманов Зеленого и Данченко.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;16 января Директория объявила войну Советской России. Интересно, что даже премьер Чеховской не был проинформирован о решении Директории начать военные действия и узнал об этом из газет. Он заявил, что «как верующий человек» не имеет права посылать войска на войну, продолжал протестовать против войны, предлагая идти на любые уступки большевикам. Директория была вынуждена передать Петлюре единоличное управление всеми военными делами. Этим решением Винниченко надеялся обезопасить себя в случае поражения армии и предстать перед большевиками только как «чистый политик». Совет сечевых стрельцов, части которых были единственной реальной военной силой в столице, предложил изменить правление УНР и вместо Директории утвердить военную диктатуру – триумвират в составе Петлюры и галичан Коновальца и Мельника. На Государственном совещании, которое было немедленно собрано в связи с ультиматумом стрельцов, требовалось решить, по какому пути пойдет УНР: диктатуры военной, диктатуры пролетариата или продолжит старую политику шаткого демократизма. Был и еще один путь – передать власть Трудовому конгрессу, но его еще нужно было созвать. Большинство собравшихся высказалось против диктатуры. Петлюра не только отказался от нее, но и заявил, что своей рукой застрелит того, кто будет требовать смены демократии диктатурой.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;22 января 1919 года на Софийской площади собрались члены Директории и правительства Западноукраинской Народной Республики (ЗУНР), министры, делегаты Трудового конгресса, духовенство и горожане. В этот день была торжественно провозглашена единая соборная Украина – воссоединение центральной ее части с Галицией. Галицкие политики заявили, что реальное объединение произойдет только по решению Всеукраинского Учредительного собрания, на котором будет проголосован закон о включении ЗУНР в единую державу, а до этого Галиция остается независимой, сохраняя свои парламент, правительство и армию.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вечером того же дня открылся Трудовой конгресс, на котором собрались 350 делегатов со всех концов УНР и ЗУНР. Военный министр генерал Греков выступил с программной речью, настаивая на союзе с Антантой и раскрывая опасность сдачи Киева.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра же заверял слушателей, что Киев армия сумеет защитить, что оборона столицы крепка, а помощь Антанты близка. Конгресс передал высшую законодательную власть Директории, вплоть до созыва парламента УНР. Шестым членом Директории был назначен Е. Петрушевич (от Галиции), Директории было предоставлено право формировать кабинет министров. Хотя конгресс и решил, что «трудовые советы» станут местной властью, однако этот закон был только проголосован, но не оглашен народу. Не было реализовано и решение конгресса о национализации крупных предприятий, шахт, железных дорог. Все подобные решения конгресса скрыли от народа республиканские лидеры и чиновники.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра определил ближайшие задачи: наступать на Полтаву и Чернигов, прикрывать Киев со стороны Полесья, удерживать Екатеринослав. Контрудар по Полтаве был проведен силами двухтысячной группы сечевых стрельцов. Но захватив Полтаву, стрельцы не смогли ее удержать.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В то же время Винниченко снова «пребывал в паническом страхе» – стал опасаться военного переворота или покушения на свою жизнь со стороны военных, боясь «заговора» Петлюры. Как свидетельствует Е. Коновалец, глава Директории «был уверен, что военные круги обязательно его арестуют и расстреляют, если он захочет проводить в жизнь свою политическую программу». Лидеры стрельцов, по свидетельствам генерала Грекова, «вели себя вызывающе, полудиктаторски и выступали за Петлюру». Логика войны вела к тому, что во время введения военного положения усиливается военная власть. В ожидании созыва непредсказуемого Трудового конгресса Петлюра, вероятно, действительно всерьез стал готовиться к перевороту. 24 января Винниченко запишет: «Я делаю все возможное, чтобы выйти из состава правительства. Очень уж мне трудно…» Премьер Чеховской, осознав, что переговоры с Москвой сорвались, подал в отставку, но его, так же как и Винниченко, уговорили поработать до смены кабинета. В такой обстановке, когда председатель Директории и премьер самоустранились, государство не в силах было организовать собственную защиту.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Хотя съезд партии УСДРП, в которой состояли Петлюра и Винниченко, и провозгласил «немедленное и полное подчинение военной власти политической», Симон игнорировал требование своих однопартийцев. Гражданское управление в Киеве уже мало что решало. В столице господствовала власть военных – Осадного корпуса сечевых стрельцов. Стрельцы проводили обыски и аресты, запрещали собрания, вводили цензуру, разгоняли левые организации.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Оборона по Днепру была неэффективной из-за измен атаманов Зеленого, Данченко, Григорьева, а также по причине прорыва красных войск с севера к Житомиру, что грозило Киеву полным окружением. 2 февраля Директория, штаб Петлюры и министры выехали из Киева в Винницу. В Киеве отъезд Директории был воспринят населением как начало безвластия. 4 февраля был отдан приказ о выводе из Киева войск Директории и их закреплении на новых позициях в 20 км западнее столицы для обороны Житомира.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Винница, куда подались беглецы, встретила возвращение Директории пургой и лютым морозом. Сорок четыре дня назад из этого города Директория отправилась навстречу киевскому триумфу. И вот безрадостное возвращение. Винниченко писал: «Теперь мы изгнаны из Киева, заплеваны сами собой… Теперь мы не имеем ни доверия, ни порыва, ни веры в себя. Навезенные из Киева чиновники пьянствуют, безобразничают, позорят нас. Приходится отдавать приказы, чтобы их за пьянство ловили, арестовывали и пороли шомполами…»<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;Еще 17 декабря 1918 года французский десант высадился в Одессе и помог местному белогвардейскому отряду генерала Гришина-Алмазова выбить войска Директории из города. И хотя командующий частями Директории И. Луценко предлагал «сбросить французов в море», Петлюра приказал прекратить всякие боевые действия против Антанты и отступить от Одессы на 20 км. Вмешательство французов в войну в Украине и их помощь белым повергли в растерянность лидеров Директории. Надежды на потепление в отношениях с Францией появились у Директории в январе 1919 года, когда в Одессу на переговоры с французским командованием выехала делегация УНР. Французы требовали, чтобы украинские войска освободили для них плацдарм с границей Тирасполь – Вознесенск – Херсон. Директория решила удовлетворить это требование в качестве условия для начала переговоров.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Только на третий день пребывания в Виннице Директория очнулась от оцепенения. Винниченко собрал Государственное совещание, на котором рассматривались итоги переговоров с французами в Одессе. Требования французского командования неприятно поразили всех присутствующих. Французы требовали реорганизации Директории и Совета министров, удаления из них Винниченко, Чеховского «как большевиков» и «временного отстранения» Петлюры – как «покровителя бандитов». Позднее, считало французское командование, Петлюру можно будет вернуть во власть. Руководителям Директории предлагалось признать протекторат Франции, сформировать в трехмесячный срок украинскую армию в 300 тыс. бойцов, поставить ее под верховное руководство Антанты, передать финансы и транспортные пути под контроль Франции, принять белогвардейских офицеров в качестве военных инструкторов. При этих требованиях французы не обмолвились о признании самостоятельности Украины. Участники совещания, хотя и были возмущены требованиями французов, решили отослать новую делегацию в Одессу и продолжить переговоры, чтобы склонить французов к взаимоприемлемым условиям союза. К этому времени Винниченко решился на создание кабинета, «который бы понравился Антанте» своей умеренностью, во главе с С. Остапенко.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;6 февраля на станцию Бирзула прибыли делегации французского командования и Директории. Остапенко привез условия Директории: признание суверенитета Украины, невмешательство французов в социальные реформы и в функционирование Директории, автономия армии УНР в составе «международных сил». Французы настаивали на удалении Винниченко и Чеховского, требование же отставки Петлюры не было безусловным. Они обвиняли не лично Петлюру, им не нравилось то положение вещей, когда «каждый бандит называет себя петлюровцем», их недовольство было вызвано тем, что Петлюра не смог прекратить бандитизм и погромы. Французы были вынуждены согласиться с тем, что реализация социальных реформ – внутреннее дело Украины, что вместо инструкторов-добровольцев в украинской армии будут инструкторы-французы. Вопрос о признании независимости Украины передавался на рассмотрение мирной Парижской конференции.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;При невыясненном отношении французов к независимости Украины делегации УНР необходимо было вернуться за советом в Винницу. Винниченко решил, что для продолжения плодотворных переговоров он должен уйти из Директории и выехать за границу для «литературной работы». На заседаниях ЦК УСДРП и УПСР было принято решение об отзыве из Директории и из Совета министров членов данных партий, для того чтобы облегчить переговоры с французами и не «мараться» союзом с «империалистами». Расставшись с должностью, Винниченко запишет: «У меня чувство такое, как будто я вышел из тюрьмы».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В этой ситуации во главе республики могла быть только компромиссная фигура, которая устраивала бы эсеров, эсдеков, федералистов, самостийников, командиров армии. Такой фигуры, кроме Симона Петлюры, на украинском политическом горизонте не было. Петлюра подал в ЦК эсеровской партии заявление о своем приостановлении членства в УСДРП и о продолжении работы в Директории как беспартийного. В своем письме в ЦК УСДРП Петлюра писал: «Современная ситуация для Украины необычайно сложна и тяжела… я не считаю для себя возможным самоустраниться от исполнения своих обязанностей». Швец также остался в Директории, приостановив свое членство в УПСР.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;11 февраля 1919 года власть, словно яблоко, свалилась в руки Петлюры. Был оглашен персональный состав нового Кабинета министров Остапенко, в котором ведущую роль играли «умеренные»: федералисты и самостийники. «Забыв» о решении Трудового конгресса, Петлюра обещал западным демократиям созыв парламента Украины и всеобщее избирательное право.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;12 февраля французы объявили о перемирии на украинском фронте и предложили продолжить переговоры. Ход переговоров с командованием французскими войсками в Одессе напрямую зависел от положения на фронте. Сильное влияние на французов оказали известия о еврейских погромах и интриги сторонников «Великой Польши» и «Великой России» против Петлюры. Еще 17 февраля Симон направил послание французскому командованию в Одессу, в котором просил помощи у Антанты «для освобождения нашей украинской нации и восстановления украинского государства». Через 11 дней пришел ответ, в котором командующий д’Ансельм заявлял «правительству украинской зоны» о своей готовности предоставить помощь УНР при условии отставки из Директории Петлюры и Андриевского и принятии руководством УНР таких условий, как: контроль Франции над финансами и железными дорогами Украины, подчинение украинских войск общему командованию Антанты, подписание общего военного договора между Антантой, Деникиным и Директорией, назначение новых членов Директории только с одобрения французов. При выполнении этих условий французы обещали украинцам «устроить» союз с Польшей, Румынией, военную и материальную помощь, помощь в признании. Петлюра отклонил непомерные требования французов, заявив, что он бы с радостью ушел, если бы видел достойного преемника, способного удержать ситуацию в стране.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;23—28 февраля 1918 года Петлюра совершает поездку в качестве главы единого украинского государства в Галицию (ЗУНР). Он поддержал идею французского маршала Фоша о совместном выступлении Польши и УНР против большевиков. За несколько дней до приезда Симона в Галицию во Львов, занятый поляками, прибыла межсоюзная миссия Антанты французского генерала Бартелеми. От имени Парижской мирной конференции Бартелеми представил проект прекращения войны в Галиции и установления новых границ между Украиной и Польшей. Украинской делегации предлагалось согласиться на отторжения в пользу Польши Львова и Львовщины, Дрогобицко-Бориславского нефтяного бассейна, Перемышлянщины и Холмщины. Эти территории составляли около 40 % всей территории ЗУНР, большей частью они уже были оккупированы польскими войсками. Но такое предложение, естественно, вызвало возмущение среди членов делегации ЗУНР. Петлюра приехал в Галицию убедить политиков ЗУНР принять план Антанты, на условиях прекращения войны, признания Антантой УНР и при гарантии помощи Антанты в борьбе с большевиками. Он надеялся, что его голос изменит ситуацию на переговорах и приведет галичан к компромиссу, но его требования признания условий миссии Бартелеми галицкими политиками игнорировались. «Несговорчивые» галичане, выступая за единство и свободу своей земли, соглашались только на границу по реке Сян, с возвращением Львова. С 1 марта 1919 года война между западноукраинцами и поляками возобновилась. Провал переговоров привел к взаимному разочарованию. Галицкие лидеры разочаровались в диктаторе Украины, Антанта разочаровалась в Петлюре как в руководителе, неспособном убедить своих подчиненных, а Петлюра – в «здравом смысле» политиков Галиции. Срыв переговоров привел к полной оккупации польской армией всей территории ЗУНР и Волыни и к тотальной изоляции УНР и ЗУНР.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В двадцатых числах февраля лидеры партий УСДРП и УПСР в городке Козятин провели «антипетлюровский» совет. Они решили перейти в оппозицию к Директории и агитировать против ее переговоров с Антантой или добиваться от Петлюры «сдвига влево, вплоть до мира с большевиками, на основе признания независимости Украины». Лидеры социал-демократов сами не верили в возможный равноправный мир с большевиками, однако рассматривали свое предложение как «тактический ход», чтобы найти «общий язык с массами по другую сторону фронта» и показать этим массам свою волю к «социалистическим изменениям». Это был ультиматум «левых» украинских партий Петлюре.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Не окажись Петлюра во главе государства и армии, республика наверняка бы прекратила свое существование еще в феврале 1919 года, она рассыпалась бы на сотню анархических атаманий, воюющих со всем миром и между собой. Но Петлюра и петлюровцы боролись до последнего: в полном окружении, без тыла, патронов, иногда сохраняя за собой только несколько десятков квадратных километров территории. Надо отдать должное выдержке, воле Симона – за власть он бороться хотел и умел. Он блистательно разбивает интриги недругов, выходит из критических ситуаций заговоров. Правда, он был искусным политиком, но не «блистательным полководцем». Успехам политическим частенько приносились в жертву успехи военные. Безвластие и анархия вылились в резню евреев в Проскурове (нынешний Хмельницкий), когда командир «железного отряда» войск УНР атаман Семесенко призвал своих казаков «вырезать всех евреев» как «зачинщиков большевистского бунта». В Проскурове была убита тысяча попавшихся «на глаза» евреев, а в соседнем Фельштине – еще 485 человек. Весть о еврейской резне взволновала Петлюру. Он никогда ни письменно, ни устно не отдавал приказов, направленных на поощрение погромщиков, наоборот, он не раз своими распоряжениями запрещал погромы. В то же время Петлюра понимал, что большая часть вины за погром ляжет на него, потому что погромщики носили форму армии УНР, которой он командовал. Но Петлюра и его структуры были просто не в силах обеспечить порядок и спокойствие на землях УНР. Разбой и убийства стали страшной нормой и обыденностью Гражданской войны. Петлюра немедленно отозвал отряд Семесенко из Проскурова и приказал восстановить порядок в городе с помощью сечевых стрельцов. По приказу Петлюры Семесенко был арестован и отдан под суд.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Тем не менее, большевики и прочие «левые» с успехом использовали информацию об этом погроме в «противопетлюровской пропаганде». Весть о жестоких погромах моментально облетела Европу, причем все обвинения достались Петлюре как «предводителю бандитов».<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;Важным моментом в отношениях с Францией Петлюра считал свое масонство, которое, по его личному мнению, должно было открыть ему двери во все дипломатические представительства государств Антанты и США и вывести из политического кризиса непризнанную Украинскую республику Однако нарастающий с лета 1917 года конфликт между отдельными группами в украинском масонстве привел к кризису и спаду масонства Украины.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Весной 1919 года масоны, сторонники украинской независимости, сформировали свой национальный центр «Великая ложа Украины», который стремился к международному признанию и включению в Международное бюро масонских связей. Великим мастером «Великой ложи Украины» стал Симон Петлюра. Возможно, провозглашение «Великой ложи» и избрание Петлюры Великим мастером произошло без соблюдения всех необходимых традиций и правил, без участия масонов из уже признанных мировым масонством Великих лож. Вероятно, именно это затрудняло мировое признание и поиски поддержки всемирного масонства. Петлюра и его «братья-масоны», выступая за независимость Украины, просили помощи, «признания Великой ложи Украины высшей масонской властью и независимой силой на территории Украинской Республики». Петлюра считал, что Украина должна развиваться самостоятельно и являть собою пример «масонской республики».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Но в Украине существовала еще одно масонское объединение, стремившееся стать центром местного масонства, – «Капитул Нарцисс», во главе с С. Моркотуном, который стал активным критиком Петлюры в кругах всемирного масонства. Моркотуну удалось настроить многих масонов против признания «петлюровской» ложи. В 1919 году Петлюру и его «братьев» признала только одна национальная ложа – «Великий Восток Валахии (Румынии)».<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;Единственное серьезное решение, которое успел принять кабинет Остапенко, да и то по настоянию Петлюры, – отказ от решения Трудового конгресса о создании Трудовых рад в качестве основы местной власти. Но даже это стало поводом для критики «слева» – большинство украинских эсеров и социал-демократов стали обвинять кабинет Остапенко в «буржуазности» и «предательстве революции».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;3 марта 1919 года польские войска атаковали Холмскую группу войск УНР и смогли оторвать от Украины территории на Западной Волыни. В то же время Красная армия все успешнее наседала на украинские части, многие из которых без приказа уходили с фронта в тыл. Бегство принимало трагикомические формы: так, одна деморализованная украинская часть даже напала на вагон Директории, стремясь захватить правительственный эшелон, чтобы побыстрее удрать с фронта.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;6 марта по приказу Петлюры Директория и правительство эвакуировались из Винницы в Жмеринку, затем, 9 марта, – в Проскуров. 19 марта красные захватили Жмеринку, врезавшись в самый центр украинской обороны.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В дни мартовской катастрофы в Каменец-Подольском собрались лидеры УСДРП и УПСР, оппозиционные Петлюре. Симон в это же время назначил в Проскурове совещание, на которое пригласил членов правительства и Директории, лидеров украинских партий, членов Трудового конгресса, вождей Западной Украины.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Это совещание было первым и последним заседанием Директории в полном составе после отставки Винниченко. Однако, как и предыдущие, мартовское совещание вылилось в обычную межпартийную ссору. УСДРП требовала не только прекращения переговоров с Антантой, но и завершения «братоубийственной войны с большевиками». Выступая на совещании, Петлюра призвал «опираться на собственные силы» и заверил присутствующих в том, что даже при провале переговоров с французами он не пойдет на сговор с большевиками.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;16 марта французское командование подтвердило свои требования отставки Петлюры, считая, что только после этого можно говорить о помощи армии УНР со стороны Антанты. Греков сообщил Петлюре, что французские позиции в Причерноморье заметно ослабли, а французы не хотят воевать и не готовы к военному походу в глубь Украины. Но на следующий день из Одессы приехал еще один член делегации, К. Мациевич. Он сообщил, что французы отказались от требования обязательной замены Петлюры, готовы подписать договор с Директорией и помочь финансами, оружием, боеприпасами, медикаментами. Для окончательного решения всех вопросов французский генерал д’Ансельм назначил Петлюре личную встречу на станции Бирзула.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Но быстрое наступление красных и захват Жмеринки перерезали железную дорогу, по которой должен был ехать на встречу с французами Петлюра, и встреча не состоялась. Более того, внезапный удар красных вынудил Петлюру и его окружение 20 марта эвакуироваться из Проскурова. Часть правительства и Директории бежала в Ровно, часть – в Каменец-Подольский, еще одна – в Галицию. В руках украинской армии осталась узкая полоска территории вдоль границы с Галицией, часть Волыни и приграничная железная дорога.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Лидеры оппозиционных Петлюре партий УПСР и УСДРП созвали в Каменец-Подольском Трудовой конгресс, который потребовал немедленно приостановить переговоры с Антантой, начать переговоры с большевиками и дал согласие на создание Советской Украинской Республики как части Советской федерации. От Директории «конгрессисты» требовали создать «левое» правительство. Почетным главой конгресса стал М. Грушевский, человек не самых «левых» убеждений. Конгресс сформировал новое правительство – «Комитет охраны революции» во главе с В. Чеховским – и провозгласил прекращение боевых действий на большевистском фронте, заявив о своем желании создать общее с большевиками правительство Украинской Советской Республики. Но «комитетчикам» все же недоставало и политической мудрости, и смелости. Под угрозой ареста «комитет» самораспустился, а его члены разбежались… Грушевский уехал за границу и на всю оставшуюся жизнь зарекся заниматься политикой.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Одновременно с прорывом красных на центральном участке фронта, на северном направлении началось контрнаступление петлюровцев. Сосредоточив значительные силы (до 12 тыс. человек), Петлюра неожиданно для красных 19 марта ударил по Киеву. Республиканцы захватили Коростень и Житомир и развернули успешное наступление, не дойдя до столицы 30 км. У большевиков не было резервов, чтобы защищать Киев, и советское правительство даже приказало чиновникам готовиться к эвакуации. Только отправка под Киев сил из резерва главкома помогла остановить петлюровское наступление 26 марта.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В это же время красные части были отброшены от Ровно и выбиты с Полесья, была освобождена Умань. План Петлюры состоял в том, чтобы ударами с севера и юга окружить и уничтожить центральную группу красных у Винницы. Однако для взятия Киева уже не хватало сил, как не было их для совершения масштабной операции окружения. Армия УНР исчерпала все людские резервы и военные запасы, к тому же самим наступавшим, оторвавшимся от тылов, грозило окружение. Красные предприняли встречное наступление, ударив по слабой центральной части петлюровского фронта, что, по сути, предопределило провал наступления. Главком РККА Вацетис предлагал тогда направить все возможные войска против Петлюры с целью полного уничтожения его армии и выхода на границы Галиции и Буковины – «для непосредственной, тесной связи с советскими войсками Венгрии». Главные силы украинцев в районе Ровно оказались отрезанными от частей, оборонявших Каменец-Подольский. Штаб армии УНР был вынужден переехать из Проскурова в Здолбунов, а все центральные учреждения республики эвакуировались в Ровно. Но выйдя на Збруч, Красная армия в нерешительности остановилась.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Поражение на фронте, казалось, не оставляло Петлюре никакой надежды на победу. Оказавшись практически без армии, он ухватился за идею изгнания большевиков из Украины посредством всеобщего восстания в тылу красных. Прибывшая в штаб Петлюры делегация от атамана Зеленого сообщила, что их командир готовит самостоятельный поход на Киев 20 тыс. повстанцев. Серьезные надежды Симон возлагал и на распад Красной армии. В марте 1919 года, например, на сторону Директории перешла красная Тульская бригада, состоявшая из русских солдат.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Ко времени созыва каменецкого конгресса Петлюра разочаровался в своих министрах, вместе с французами и «правым» курсом. Тонко чувствуя качание политического маятника, он вынашивал новые планы создания «левого» правительства. Своим приказом Петлюра освободил арестованных «комитетчиков» и некоторых их лидеров «призвал» к себе в Ставку. Рассчитывая на повстанцев, Симон был вынужден сдвинуться «влево», поэтому предложил лидерам УСДРП и УПСР совместно приступить к созданию «левого» правительства. Андриевский заявил о своем выходе из Директории, Швец практически самоустранился. Из членов Директории остались только малопопулярный и управляемый Макаренко и Петрушевич, который «носа не показывал» из Галиции и демонстрировал независимость галицкого правительства. Играя в эту игру, Петрушевич получал Галицию, но терял всякое влияние в Директории. Социалисты, согласившиеся, что Петлюра будет председателем Директории, фактически президентом УНР, решили Директорию оставить на «откуп» Петлюре.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Сам же Петлюра заявил: «Директория сейчас – труп», а кабинет Остапенко – «просвитяне, которые умеют только жаловаться и вздыхать». 9 апреля 1919 года был оглашен состав нового, «левого» кабинета социал-демократа Бориса Мартоса, в котором ключевые должности заняли его однопатрийцы. Петлюра убедил «левых» отказаться от главных своих требований: мира с большевиками и установления советской формы правления. 12 апреля Петлюра обратился с Декларацией к народу, призывая к «опоре на собственные силы» и отказываясь от сотрудничества с Антантой.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Партии, считавшие себя центристскими, – социалисты-самостийники, федералисты и народные республиканцы, – были недовольны сменой курса. Надежды на изменения они связывали с галицкими политиками и с командующим Северной группой (15 тыс. человек) молодым атаманом Оскилко, который открыто выступал против нового кабинета. В Станиславе (ныне Ивано-Франковск), где пребывали отстраненные от большой политики Швец, Андриевский и Петрушевич, зрел новый переворот. «Правые» украинские партии, готовя заговор против Петлюры, рассчитывали на армию, в то время единственную реальную силу на территории республики. Петлюра не имел никаких источников поставок на фронт боеприпасов, амуниции, медикаментов. Все граничащие с УНР страны не только отказывались торговать с Украиной, но и стремились захватить хотя бы часть ее территории, республика оказалась в плотном кольце врагов. И в этой ситуации вызывает удивление упорство, с которым петлюровцы – 25–35 тыс. бойцов – на протяжении полугода удерживали земли Подолья и Волыни, не имея при этом снабжения и тыла.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Реальной силой в УНР, начиная с февраля 1919 года, обладали только военные, и Петлюра был вынужден в первую очередь считаться с ними, как считался с командирами сечевых стрельцов – формирования, которое было самым сильным на фронте и обеспечивало личную охрану Головного атамана. Сечевики стали «преторианской гвардией» его режима и соответственно стремились определять его направленность. Да и сам режим Симона Петлюры можно назвать «полувоенной диктатурой», так как руководитель государства стремился опираться на военных, применял военные методы в решении разнообразных гражданских вопросов.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Внутреннюю историю Директории можно рассматривать как детектив – сплошную череду заговоров, мятежей и их подавлений. Очередной заговор зрел в штабе Северной армейской группы. О планах заговорщиков, об их покровителях из Галиции Петлюре было известно. Он даже знал, что выступление заговорщиков произойдет 30 апреля. Петлюра попытался упредить мятеж, «решить дело миром», но после того как Оскилко не подчинился приказу, он отстранил его от командования группой. В ночь на 29 апреля 1919 года Оскилко арестовал в Ровно премьера Мартоса и его министров, лидеров «левых» партий и провозгласил себя Главнокомандующим всеми вооруженными силами Украины. В своих воззваниях к войскам и народу мятежный атаман обещал установить «право, порядок, незыблемость частной собственности», а также объяснял причины поражения на фронте предательством «левых социалистов» и армейских штабистов, «продавших Украину большевикам». Себя Оскилко хотел представить как спасителя государства, и при этом отстранить Петлюру как «виновника всех зол».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В кругу посвященных в заговор было решено, что Петрушевич станет президентом объединенной Украины, хотя сам он открыто и не поддержал заговора. Чтобы ликвидировать бунт и освободить напуганных министров, хватило отряда сечевых стрельцов из охраны Петлюры. Оскилко, пробыв «гетманом» только один день, бежал за польскую линию фронта. Крах выступления атамана укрепил позиции Петлюры, дав ему повод для игнорирования членов Директории, которые каким-то образом были связаны с мятежом: Андриевского и Петрушевича.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вскоре был раскрыт новый «правый» заговор, уже под руководством полковника Болбочана, расстрелянного затем за предательство.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;С 3 мая 1919 года начинается постепенная эвакуация армейских запасов из Ровно в Галицию, сначала в Броды, а затем в Тернополь. Правительство УНР и члены Директории перебрались на станцию Радивилов у границы с Галицией. 9 мая, в условиях надвигающейся катастрофы, правительство и директора Макаренко и Швец решают провозгласить Петлюру председателем Директории. Теперь любое решение даже большинства директоров не могло иметь силы без визы Петлюры. Он становится «демократическим диктатором» Украины.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В то время опасность для петлюровцев надвигалась и с Запада. Из Франции в Польшу была переведена 80-тысячная армия поляков-эмигрантов генерала Галлера. Эти части были направлены Начальником Державы Пилсудским на завоевания земель для «Великой Польши» – против войск ЗУНР и УНР. 14 мая 1919 года армия Галлера начала наступление против войск Холмской украинской группы (6 тыс. бойцов). Захватив Луцк, поляки взяли в плен до полутора тысяч солдат УНР. Холмская группа войск Петлюры, прикрывавшая «столичный» Ровно с запада, перестала существовать. Осознавая опасность полного уничтожения армии, Петлюра приказал всем частям отступать в Галицию.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;18 мая он и его министры перебазировались в Тернополь. Общей паникой и отступлением армии УНР воспользовались красные, 24 мая захватившие Ровно.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Теперь под властью Директории оставалось только несколько десятков километров железной дороги у станции Броды и местечко Каменец-Волынский, составлявшие «тыл» армии. Винниченко писал о событиях мая 1919-го: «Пришло “вагонное” существование, шатания по станциям, местечкам, без прибежища, без порядка, без войска, без территории и с врагами со всех сторон. Были моменты, когда под властью украинского правительства было только несколько верст железной дороги, занятой правительственными вагонами, в которых жили правительство, партии, чиновники и “войско”. Что-то похожее на цыганский табор… Директория живет в вагонах, вокруг которых горы нечистот, мусора, грязи. Министры ругаются, грызутся, жалуются, арестовывают друг друга. Войска нет, только одни штабы и атаманы во главе с “Головным атаманом” – “балериной”. Этот смешной, вредный для нашего движения человек не остановится ни перед чем, покуда есть хоть пядь территории и два-три человека, перед которыми он может грациозно позировать, тогда он чувствует себя при деле».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Но Винниченко не хотел замечать феномена «петлюровского режима», не хотел осознать того, что «петлюровщина» после того, как на непродолжительное время теряла территорию, каждый раз возрождалась, как «политический» феникс, вновь обретая армию и землю. А это свидетельствовало о силе не столько режима, сколько идеологии, за которой люди шли в бой. Мечта о независимом, свободном, социально ориентированном обществе вновь и вновь объединяла этих людей, оторванных друг от друга границами и вражескими войсками. Идея собирала людей вокруг Петлюры, в котором многие видели харизматическую, сильную личность, способную организовать борьбу за победу.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Дезорганизованное республиканское войско распалось под ударами красных на 4–5 частей и было предоставлено само себе.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;27 мая 1919 года польская армия захватила станцию Броды, перерезав единственную дорогу, связывавшую разрозненные части УНР.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;На следующий день, в момент, казалось, полного краха армии и республики, в Каменец-Волынском, где размещалась группа украинских войск, появился герой той войны – помощник нач-штаба армии Василий Тютюнник, один из немногих, кто еще верил, что дело республики не проиграно. Этот человек за ночь разработал оперплан прорыва войск УНР на Проскуров и, взяв всю ответственность и инициативу на себя, убедил Петлюру в необходимости немедленных действий. Вскоре В. Тютюнник был назначен начальником штаба, а через месяц – командующим армией.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра приказал войскам перестроиться в походный порядок и быть готовыми к рейду в тыл красным. Он ликвидировал фронт на Волыни, переведя все войска северо-восточнее Тернополя. В то же время польские войска приближались к Тернополю, угрожая в любой момент прорвать оборону Галицкой армии.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;2 июня поляки вошли в пригороды Тернополя, и Петлюра вместе с правительством, задержавшись в городе, чуть было не попал в польский плен.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Очередной раз перед Симоном стала дилемма: готовиться к капитуляции или… прорваться на территорию Подолья. План наступления состоял в том, чтобы выйти из соприкосновения с польской армией и сосредоточить усилия на борьбе с красными. Для этого было решено пробить линию фронта большевиков ударом на юго-восток и захватить Проскуров и железнодорожную ветку для маневра войск вдоль фронта и вывоза из Тернополя части военного имущества.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Проскуровская операция началась 1 июня 1919 года. В распоряжении Петлюры было около 13 тыс. вооруженных солдат при 300 пулеметах и 66 пушках, за ними пробивалось еще тысяч десять невооруженных людей, включая служащих министерств, обозы с женщинами и детьми. Это было «государство» на колесах. С тыла напирали поляки, которые находились в 12 км от вагона Петлюры; путь на восток, 6 км, был перекрыт красными, там шел ожесточенный бой по форсированию Збруча. Терять было нечего – во власти УНР не оставалось ни пяди «своей» земли. Поражение в Проскуровском наступлении означало бы немедленное уничтожение или взятие в плен всего «государства».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Планируя операцию, Тютюнник умело использовал ошибки обороны противника и фактор внезапности. Петлюра приказал мобилизовать всех министров, чиновников, штабистов, телеграфистов и всевозможных штатских для обороны эшелонов. Было ясно, что если за 10 часов не будет завоеван плацдарм на левом берегу Збруча, вся «республика» попадет в польский плен, но никто бы не мог дать никакой гарантии, что красные не разгромят эшелоны Петлюры уже за Збручем.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;3 июня 1919 года петлюровская армия захватила несколько километров железной дороги на левом берегу Збруча. Спас Петлюру Запорожский корпус, который пешком, с боями, прошел за шесть дней около 160 км и с марша ринулся в бой. Были взяты Каменец-Подольский, Проскуров, Могилев-Подольский, Жмеринка. Это позволило вывести часть армейского имущества и правительственные учреждения. Красные бежали, оставив большое количество боеприпасов, пулеметов, пушек.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Правительство УНР переехало в Каменец-Подольский, который оставался «столицей» УНР до ноября 1919 года. Одновременно с успехами петлюровской армии временных ошеломляющих побед добилась и армия ЗУ HP, которую в июне 1919-го возглавил отставной генерал Греков. 8 июня галицкие войска, казалось уже полностью разбитые и загнанные в «треугольник смерти» (несколько десятков километров между Збручем и Днестром), неожиданно для поляков начали масштабное контрнаступление – так называемый Чертковский прорыв. Только через 20 дней наступления полякам удалось остановить Галицкую армию (УГА).<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;После месяца постоянных боев армия Петлюры израсходовала все боеприпасы, а солдаты испытывали крайнее переутомление. А тут еще новое наступление красных… Удар наносился по Проскурову. После пятидневных боев, неся большие потери, Петлюра был вынужден сдать Проскуров. Маневрируя, враг заставил растянуться петлюровцев на большом участке фронта, который очень трудно было удержать. Одновременно полное поражение в наступлении на Львов потерпела Галицкая армия. Сработали те же факторы – перенапряжение сил, отсутствие боеприпасов, растянутость фронта и удаление от тылов, огромные потери при наступлении.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;4 июля диктатор Галиции Петрушевич направил Петлюре телеграмму, в которой говорилось о возможности перехода галичан за Збруч, и просил помочь его армии. Симон приветствовал это решение, вселявшее надежду на реализацию планов похода на Киев. Тем более что с 6 июня армия Петлюры сама оказалась в «треугольнике смерти» – территории вокруг Каменец-Подольского, ограниченной Днестром и Збручем. Тесня и прижимая петлюровцев к Днестру, красные подошли к Каменцу на расстояние 20 км. 9 июля 1919 года наказной атаман и начальник штаба заявили, что «если на протяжении 2–3 дней не придет на помощь Галицкая армия, ликвидация фронта будет неотвратимой. Не будет ни времени, ни возможностей спасать как имущество, так и людей. В таких условиях можно ожидать ликвидации УНР и физического уничтожения всех участников украинской борьбы… Без помощи Галицкой армии нам не спасти фронт. Поэтому нужно ехать к Петрушевичу и просить послать его части против большевиков».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Представители Директории отправились за Збруч и попытались уговорить Петрушевича скорее привести УГА на помощь петлюровцам. Но тогдашний глава Галиции и его окружение так ненавидели Петлюру и так дорожили своей призрачной властью, что готовы были уйти в Румынию, лишь бы не под командование Петлюры. При этом определенные надежды Петрушевич возлагал на союз с большевиками.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В этой ситуации Петрушевич поставил перед Петлюрой конкретные требования немедленной смены «левого» кабинета Мартоса, ликвидации министерства галицких дел и проведения сбалансированной демократической политики без «советизации» местной власти. Петлюра эти требования принял и пообещал исполнить.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;10 июня бригада Галицкой армии перешла Збруч и ударила в тыл красных, но вскоре большевики выбили галичан обратно. Поражение так напугало Петрушевича, что он отложил начавшийся переход армии на «Великую Украину» и продолжил «консультации» с агентами большевиков. 11–16 июля – самые опасные дни для армии Петлюры: красные в эти дни громят части петлюровцев, которые покидают позиции.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;14 июля после трехчасового разговора «без свидетелей» с прибывшим в Галичину Петлюрой Петрушевич все же отдал приказ о переходе Галицкой армии на Подолье. 16 июня начался массовый переход УГА – 60 тыс. бойцов при 550 пулеметах, 160 пушках, 20 самолетах. Общее командование армией генерал Греков передал генералу Тарнавскому. Армия была вынуждена «десантироваться» на небольшую территорию, еще находящуюся под контролем петлюровцев, – 50 км в глубину и 250 км в ширину. Все правительственные учреждения Галиции и командование Галицкой армией разместились в Каменец-Подольском, где уже находились правительство УНР и штаб Головного атамана.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Но красные еще были достаточно сильны и 18 июля развернули новое наступление. Позиции запорожцев и сечевиков были прорваны, а опасность полной победы большевиков сохранялась до 23 июля. 26 июня Петлюра издает приказ о наступлении на Проскуров и Жмеринку. Наступление принесло победу под Проскуровым и Вапняркой, расширило территорию республики. С этого времени военная инициатива перешла в руки петлюровцев, однако им не удалось полностью разгромить фронт Красной армии, подтянувшей все свои резервы.<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;Несмотря на общее наступление армий УНР и ЗУНР, отношения между Петлюрой и Петрушевичем были далеки от идеальных. Каждый из них ожидал от своего «союзника» заговора, военного переворота, возможного ареста, поэтому возле резиденций диктаторов постоянно находилась усиленная охрана.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петрушевич видел в Петлюре только выскочку и неуча, Петлюра же рассматривал Петрушевича как «правого заговорщика», осторожного «кабинетного политика», человека, сдерживающего революционные эксперименты в Галиции.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра был против того, что в июне 1919 года Петрушевич был провозглашен диктатором ЗУНР, считал этот акт незаконным. Действительно, он еще больше подчеркивал разобщенность властей и шел вразрез с январским Актом Единства (Соборности) Украины. Петлюра считал, что таким несогласованным с Директорией шагом Петрушевич совершил государственный переворот и автоматически поставил себя вне Директории. Симон нанес ответный удар: создал специальное министерство Западных областей – «галицких дел», которое формализовало зависимость ЗУНР от Директории. Через это министерство планировалось осуществлять все официальные отношения с Галицией. Создание «галицкого министерства» стало серьезной ошибкой Петлюры, продиктованной только эмоциями. Он предложил Петрушевичу подтвердить свое членство в Директории и отдать ей управление. Петрушевич категорически отказался, надеясь единолично управлять галицкими делами, которых уже не было в природе, ведь Галиция оказалась под властью Польши.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Поначалу, после перехода Галицкой армии на Подолье, Петлюра надеялся полностью подчинить себе, как Головному атаману, Галицкую армию, сократить автономное командование и штаб УГА. Но объединить армии было практически невозможно не только в силу социальных, идеологических, но и по техническим причинам. В Галицкой армии были офицерские звания и чинопочитание, в петлюровской – только посты командиров, часто раздававшиеся людям без офицерской выслуги и специального образования. У галичан поставки были армейские, а у петлюровцев солдатам выдавали жалованье на харчи. Галицкое офицерство «австрийской школы» было консервативно, а офицеры-иноземцы более походили на наемников.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;2 августа 1919 года Петлюра огласил приказ об общем наступлении на Жмеринку, Винницу, Житомир. На фронте сражалось 19 тыс. галичан и 15 тыс. петлюровцев, общая численность войск, находившихся на фронте и в тылу, составляла 75 тыс. человек. Объединенную армию характеризовала большая мощь пулеметов при отсутствии значительных кавалерийских соединений. В боях под Шепетовкой галицкие войска при первом натиске красных покинули фронт. Однако Надднепрянская армия, разбив Красную армию, захватила Винницу и Жмеринку.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра считал, что, развивая наступление сразу в двух направлениях – на Киев и Одессу, Киев можно захватить к 22-му, а Одессу – к 28 августа. Объединенная армия, используя повстанцев, разваливающих красный тыл, вполне могла выполнить эту задачу. Но быстрому наступлению помешали внутренние распри. Петлюра настаивал на том, чтобы главный удар был направлен на столицу, считая, что захват Киева сплотит армию, укрепит режим, поднимет международный престиж Украины, откроет простор для мобилизации и снабжения армии. Однако галицкие командиры выступали за одесское направление в качестве главного, рассчитывая, что Одесса, как «окно в Европу», позволит принимать возможные военные поставки стран Антанты.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Галицкие офицеры решили не исполнять приказы о наступлении до тех пор, пока не будет создан совместный штаб, где галичане получили бы половину должностей. Задержка наступления галичан поставила операцию по овладению Киевом на грань срыва. Для объединения оперативного командования армией и «успокоения» галицких офицеров Петлюра был вынужден пойти на их условия и организовал Штаб объединенных армий при Головном атамане. Начальником штаба стал малоизвестный в войсках генерал Николай Юнаков. Объединенная армия была переформирована в три группы: Западную – во главе с полковником А. Вольфом; Среднюю – во главе с генералом А. Кравсом; Восточную – во главе с В. Тютюнником.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Только 12 августа, после создания объединенного штаба, наступление возобновилось. К 21 августа группа Вольфа захватила Житомир и Бердичев и приблизилась к Киеву. Части петлюровцев, наступавшие на Одессу, взяли в начале сентября Балту и Бирзулу. Части Ю. Тютюнника вышли к станции Хрестиновка, где натолкнулись на передовые разъезды наступающих белых. 24 августа, после захвата Житомира и Белой Церкви, петлюровцы устремились на Киев. Но группа Вольфа наступала очень осторожно, что затянуло операцию по взятию столицы на несколько дней. Ближе всего к Киеву подошла группа Кравса. От Белой Церкви на Киев шел Запорожский корпус, который поддерживали повстанцы Зеленого.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В этой ситуации от Петлюры требовалось немедленно определить политическую и военную стратегию в отношении армии Деникина и срочно дать конкретные указания передовым частям УНР. Симон приказал войскам воздерживаться от активных военных действий и высылать своих парламентеров в «белый стан». Он послал Деникину предложения о союзе и план совместных действий, но ответа не получил. 23 августа из штаба Петлюры пришел приказ – принять все меры, чтобы избежать враждебных действий в отношении армии Деникина, наладить боевое сотрудничество. На следующий день Симон отослал телеграмму белому командованию с предложением установить демаркационную линию между войсками в районе Киева – «по Днепру». Галицкие политики и военные подталкивали Петлюру к союзу с Деникиным как с «агентом Антанты». Петрушевич требовал «правого» правительства, немедленной отставки Мартоса – для «удобства общения» с белыми. Все ждали ответа Деникина…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В конце концов Деникин ответил. В заявлении Антанте он отказался от всякого сотрудничества с «бандитом и предателем» Петлюрой и от признания любой формы автономии Украины. Деникин оставлял петлюровцам только путь полной капитуляции или перехода в состав белой армии, без каких-либо политических условий.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;28 августа премьер Мартос был отправлен в отставку и было сформировано новое правительство УНР под руководством умеренного социал-демократа Исаака Мазепы.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Около трех часов пополудни 30 августа части галичан и запорожцев ворвались с запада и юга в предместья Киева, а к вечеру вошли в центр города. Петлюра телеграфировал о своем прибытии в Киев 31 августа – «на парад». В победной эйфории командиры забыли об охране города и контроле над стратегическими мостами через Днепр. На момент вступления войск Петлюры в Киев с белогвардейцами не было подписано ни одного документа, разъясняющего позицию сторон. Тогда никто не знал, мир или война настанет после встречи двух армий. Петлюра отдал приказ: «Занимать город, но избегать перестрелок с белогвардейцами». Этот неясный приказ стал одной из причин киевской катастрофы армии УНР. Желая найти компромисс, Петлюра хотел избежать кровопролития и добиться хотя бы нейтралитета сторон. Но штаб Петлюры допустил ошибку, считая, что деникинцы подойдут к Киеву не раньше 3 сентября.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Ранним утром 31 августа с востока к столице неожиданно прорвались три кавалерийских полка белых генерала Бредова. Белогвардейцы заняли Цепной мост и вступили в Киев. Пользуясь неясностью положения, они разоружили отряды петлюровцев и захватили Печерск. Крав с отправился в штаб Бредова для переговоров об установлении демаркационной линии в Киеве. В то же время на Крещатике, ожидая парада, собралась многотысячная толпа. Над городской Думой был водружен не только украинский, но и российский флаг.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Когда начался парад украинских войск, генерал Сальский (командир Запорожского корпуса), приказал запорожцам снять российский флаг, который был брошен к ногам Сальского. В этот момент из окон домов, из-за кустов близлежащего сквера по украинским войскам началась пулеметная и ружейная стрельба, взорвалось несколько бомб… Обезумевшая от страха толпа принялась метаться во все стороны. Настроения толпы передались и украинским солдатам, которые, не слыша приказов и не видя своих офицеров, стали разбегаться по соседним улицам. Против 18 тыс. войск УНР в Киеве выступило всего до 3 тыс. белых, но белогвардейцы сумели оттеснить галичан и запорожцев из центра Киева и арестовать штаб 3-го галицкого корпуса и несколько тысяч солдат УНР.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В итоге командующий украинскими силами в Киеве генерал Крав с оказался под арестом в штабе белых и подписал приказ о выводе украинских войск из Киева, на линию в 25 км к западу от столицы. Белогвардейское командование предложило Петлюре неприемлемые условия – передать армию УНР под командование Деникина и отказаться от государственной независимости Украины. Вчерашняя победа обернулась позорным поражением. Петлюра, узнав о проникновении в Киев белогвардейцев, отказался от приезда в столицу и решил выждать, как будут развиваться события. Интуиция подсказывала Петлюре, что белогвардейцы способны на самые решительные действия.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Весть о потере столицы Украины повергла петлюровскую армию в смятение. Начался развал частей, дезертирство, хаос. Это был уже не фронт, а митингующие толпы в шинелях. Солдаты из Центральной Украины покидали армию, считая, что их «предали генералы и галичане», что у них «украли победу изменники». Петлюра отстранил от командования Кравса и передал Киевский фронт генералу Сальскому. Следствие над Кравсом и обвинения галичан в измене настраивали генералов и офицеров УГА против Петлюры. В свое оправдание «галицкая офицерская каста» заявила, что Крав с полностью невиновен, а только исполнял приказ Петлюры «не стрелять».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;После вывода украинских войск из Киева неожиданно образовался новый фактор войны – рейд Южной группы Якира – частей 12-й армии красных в составе трех дивизий – по тылам петлюровских войск. Группа Якира 24 августа 1919 года начала пробиваться из окружения, из района Одессы к Киеву, на соединение с главными силами Красной армии. Эта группа 2 сентября подошла к Умани, где столкнулась с петлюровцами. Далее, пройдя с боями примерно 600 км, 11 сентября красные вышли в глубокий тыл петлюровцев, захватив Сквиру и разметав корпус Вольфа. После сдачи Житомира, 19 сентября, корпус Вольфа потерял боеспособность и был отведен в тыл.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Поиск союзников привел Петлюру к идее объединения с батькой Махно, располагавшего 40 тыс. бойцов, 100 пушками и 700 пулеметами. В селе Христиновка между Петлюрой и Махно был подписан договор о союзе при полной автономии каждой из союзных армий. Махновцы заняли общий с армией Петлюры фронт от 44 км у Умани. 20 сентября Петлюра подписал политический договор с махновскими представителями. «Батьке» была обещана автономия «махновского района» после общей победы над врагами. В оперативном отношении Махно обязывался согласовывать свои стратегические планы со штабом Петлюры. Штабисты республиканцев считали, что общие повстанческие силы насчитывают до 90 тыс. человек, приходила информация о слабости белых, о наступлении большевиков на Харьков.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;22 сентября был перехвачен приказ командования белогвардейцев о подготовке атаки против армии УНР. Деникин отдал приказ о переходе в общее наступление по всему фронту, от Днестра до Волги. Проигнорировав процедуру формального объявления войны, армия белых ударила по скоплениям войск петлюровцев, вынужденных отступить от Умани, открыв при этом тылы Махно.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вечером 23 сентября, на совместном заседании Директории, правительства УНР и ЗУНР и армейского командования было принято решение – начать войну против белых «единым национально-демократическим фронтом». Разрывая отношения с «белой Россией», Петлюра провозгласил переход Украинской православной церкви в автокефалию и призвал созвать украинский Священный Синод. Но в конце сентября решительного наступления армий УНР проведено не было, имела место «странная война», когда петлюровские части застыли в обороне, а галичане заявляли о нежелании воевать против белых. Лишь махновцы упорно сражались, и в боях под Уманью (26–27 сентября) разгромили белогвардейцев. Махно прорвал вражеский фронт и повел свою армию в рейд по тылам противника. В итоге у «батьки» появилось свое «анархическое государство» с центром в Гуляйполе – Южноукраинская трудовая федерация.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Победы Махно на некоторое время заставили белогвардейцев отказаться от общего наступления против петлюровцев. Две недели у них ушли на то, чтобы восстановить разгромленный фронт. Этим решил воспользоваться Петлюра, назначив на начало октября наступление своей армии. Но, еще не успев начаться, наступление петлюровцев на Одессу с треском провалилось, так как белые развернули встречную атаку, ударив противнику во фланги.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Галицкие генералы и офицеры саботировали приказы Петлюры и отказывались вести свои части в наступление, стремились использовать малейшее военное давление белогвардейцев как удобный повод для отступления. В октябре 1919 года начался период дождей, ударили ранние морозы, а армия Петлюры была еще экипирована по-летнему, остро не хватало теплых вещей, сапог и ботинок. 10 тыс. новобранцев находились на призывных пунктах, но их невозможно было использовать по причине отсутствия оружия, патронов, амуниции. К середине октября закончились запасы трофейных снарядов и патронов, полностью отсутствовали медикаменты и объявился самый грозный враг – эпидемия тифа, уже через месяц поразившая до 30 % бойцов.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Белогвардейцы прорвали фронт, удерживаемый галичанами, после чего штаб Галицкой армии издал приказ об общем отступлении галицких частей. Этот приказ стал первым ударом по единству фронта. Белогвардейцы, воспользовавшись вялостью галичан, ударили всей мощью по позициям Надднепрянской армии и заставили петлюровцев отступить.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Хмурая, дождливая погода только усиливала подавленное настроение Симона Петлюры. Он вернулся с фронта разбитым и расстроенным. Симон уже знал, откуда будет нанесен очередной удар в спину, знал о тайных настроениях среди галицкого командования. Галицкие генералы и политики стремились определять судьбу украинской идеи. Генерал Тарнавский требовал изменения политического курса, Петрушевича не устраивал новый премьер и его министры. Пока Петлюра находился на фронте, в Каменец-Подольском было неспокойно, постоянно говорили о возможном перевороте. Газета галицкого правительства «Стршець» развернула кампанию острой критики Петлюры. Адъютант Симона подтянул в Каменец-Подольский бригаду гайдамаков под командованием Волоха, который был особенно недоволен галицкими генералами. 18 октября Петрушевич сообщил Петлюре, что командиры УГА требовали от него согласия начать сепаратные переговоры с белыми и что он «принципиально отказался» от такого шага.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В сложившейся обстановке Петлюра решился только на символический шаг – объявил принятие присяги на верность Директории УНР, именем «всемогущего Бога», намереваясь этой присягой связать руки заговорщикам. Петлюра, вслед за чтецом, повторил слова присяги, поцеловал крест, Библию, украинский флаг. Тогда же открылся украинский Синод, принявший решение об автокефалии православной церкви.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В это время в Каменец-Подольский из Москвы вернулся «тайный дипломат» – швейцарский коммунист Фриц Платтен. Он привез от большевиков обнадеживающие обещания помощи «врагу-другу» Петлюре. Дело в том, что в пору максимальных успехов похода Деникина на Москву большевики судорожно искали союзника, и в этой ситуации даже Петлюра мог подойти. Кремль дал согласие на военный союз с петлюровцами и обещал Петлюре военную амуницию и боеприпасы, «уступить» Житомирщину, прекратить военные действия против Петлюры и проводить совместные военные операции! Кремль обещал, обещал, но в результате ничего из обещаний не выполнил. В ноябре 1919 года страх перед белыми у Кремля прошел, белые были отброшены от Москвы, и о союзе с «контрреволюционером» Петлюрой просто забыли.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра огласил советские предложения на Государственном совете, и, к своему удивлению, нашел поддержку «правого» Петрушевича. Командиры армии и государственные мужи УНР согласились на подписание союза с Кремлем, решив рассматривать этот союз как временное военное сотрудничество против общего врага. Успокаивало то, что в предложениях из Кремля ни слова не было о необходимости смены курса УНР или об отстранении Петлюры от власти. Признаком «новых отношений» между «старыми врагами» стало временное прекращение военных акций против армии УНР на советском фронте.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;26 октября 1919 года было созвано очередное Государственное совещание. Галицкое командование заявило, что по причине переутомления, отсутствия патронов и эпидемии тифа продолжать бороться с белыми далее невозможно, и отказалось от любых операций на фронте. Разведка Петлюры доносила, что галицкие генералы зондируют почву для перехода на сторону белогвардейцев. Подозрение вызывали и «странные бои» галицкой бригады за Брацлав, когда 4 тыс. галичан не могли выбить из города 500 белогвардейцев.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Реакцией на заявление галицкого командования был немедленный приезд Петлюры и Петрушевича в Винницу, в штаб Галицкой армии. Симон надеялся убедить галицких генералов в возможности продолжения борьбы, но стена непонимания уже разделила два командования. Галичане выдвигали все новые и новые причины для отказа продолжать войну, требовали мира с белыми. Совещание ни к чему не привело и оставило гнетущее впечатление у всех присутствующих. Петлюра только смог договориться с галичанами, что они еще неделю ничего не будут предпринимать в отношении сепаратного союза. Было решено, что через неделю соберется совещание командиров всех частей и представителей правительств для выяснения вопроса о мире.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;4 ноября в штабе Надднепрянской армии собралось Государственное совещание. Но на него ни командующий УГА Тарнавский, ни его штаб не приехали, что знаменовало полный разрыв армий. Уже было известно, что галичане за спиной петлюровцев ведут переговоры с белыми. Командующий армией УНР Сальский разуверился в возможности продолжать борьбу и заявил, что необходимо идти на переговоры с Деникиным. Но Петлюра потребовал отложить решение вопроса до 7 ноября. Он отстранил Сальского от командования армией и заменил его В. Тютюнником, всегда выступавшим за продолжение войны в любых условиях.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Но командующий УГА ставил ультиматум: если совещание не одобрит проведения переговоров с Деникиным, Тарнавский решит эту проблему самостоятельно. Н. Шаповал, член правительства, вспоминал: «Это предательство нанесло последний и сильнейший удар по правительству УНР и вообще Украинской революции… По сути, все уже было кончено. Дух упал… Страх, обида, сожаление, гнев жгли грудь…» Петрушевич был вне себя от полученного известия, осознав, что за его спиной генералитет решает судьбу Галиции. На место Тарнавского Петрушевич назначил полковника Мыкитку, но и тот тайно симпатизировал заговорщикам.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;К 6 ноября Петлюра стал склоняться к мысли о необходимости отослать в штаб белогвардейцев объединенную делегацию от командования армий УНР и УГА для переговоров о перемирии, с условием, что она не будет касаться политических вопросов. Но в тот же день стало известно, что Тарнавский накануне подписал сепаратный договор между УГА и Белой армией. Белые, ставя в особое положение галичан, наотрез отказались вести какие-либо переговоры с представителями Петлюры. Более того, белогвардейские генералы заявляли, что армия Петлюры состоит из подданных Российской империи и офицеров российской армии, которые как изменники будут привлечены к военно-полевому суду. Генерал Слащев, который подписывал перемирие с Тарнавским, заявлял, что считает армию Петлюры только «группой повстанцев», подобной махновцам, а генерал Шиллинг утверждал, что Петлюра – «просто бандит».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Стало известно, что 1 ноября галицкое командование подписало тайное трехдневное перемирие, которое было вскоре продлено. Начиная с 1 ноября УГА не выполнила ни одного приказа Петлюры. По распоряжению Тарнавского галицкие войска были отведены в тыл с фронта, оголив основные участки. Командующий УГА и генерал Слащев 5 ноября подписали мирный договор, а скорее – почетную капитуляцию Галицкой армии. По этому договору Галицкая армия переходила в состав Добровольческой армии и обязывалась подчиняться приказам Деникина и непосредственно командующего войск Новороссийской области генерала Шиллинга. Правительство Галиции прекращало всякую государственную деятельность. Единственная «кость», которую белые бросили галичанам, – внутренняя автономия частей, с сохранением старого командования, и обещание не использовать УГА против петлюровцев.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Адъютант Петлюры Доценко вспоминал, что Симон, получив текст договора, «прочитал и побледнел, а глаза смотрели куда-то в пространство… в вагоне застыла мертвая тишина», а Петрушевич удалился в свое купе… плакать. Петлюра и Петрушевич подписали приказ об аннулировании договора и об аресте Тарнавского.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;7 ноября 1919 года белые ударили во фланги частей Надднепрянской армии. Прорыв в петлюровские тылы конницы белогвардейцев был воспринят как всеобщая катастрофа и привел к бегству частей с позиций. Окруженные части армии УНР стремительно покидали позиции. Стремясь оторваться от наседающих белых, петлюровцы бросали артиллерию и обозы. Надо сказать, солдаты бежали не только от пуль, но и от холода и болезней. К 14 ноября белогвардейцы, захватив Жмеринку и Могилев-Подольский, раскололи фронт петлюровцев на две части. В разгар всеобщего отступления Петлюра прибыл на фронт, которого уже не существовало. Он еще был уверен, что еще можно спасти Надднепрянскую армию, что петлюровцы способны обороняться. Для сохранения остатков армии Петлюра подписал приказ об отступлении к Проскурову. Но к моменту появления приказа в войсках передовые части белогвардейцев оставили позади арьергард отступающих к Проскурову петлюровцев.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В сложившейся ситуации Петрушевич уже выступал за договор с Деникиным и отстранение Петлюры от власти. Галицкий лидер предлагал то отказаться от независимости Украины, то создать «правое» правительство УНР и «выпросить» у Деникина автономию. Он заявлял: «Мы не доросли до самостоятельности, и все думы о самостоятельности Украины – фантазия». Перед выездом Петрушевича за границу, 14 ноября, Петлюра приехал в «ставку» своего бывшего союзника и потребовал от него передачи Головному атаману формальной власти над УГА. Петлюра надеялся на то, что солдатские массы Галицкой армии, возмутившись договором с белыми, сами отстранят изменников. Но Петрушевич наотрез отказался сдавать «булаву». Н. Шаповал вспоминал эту сцену: «Петрушевич лежал больной, с двумя револьверами при себе, а его дом был окружен верными солдатами с пулеметами и т. д., потому что он боялся ареста. Долгие разговоры не привели ни к чему, потому что Петрушевич категорически отказался передать командование Петлюре, говоря, что он не может отважиться передать армию людям, которые ее полностью разрушали, потому что он им не верит…»<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В итоге Петрушевич не придумал ничего лучшего, как выехать в Румынию. Совет министров УНР передал высшее руководство Галицкой армией Петлюре. Директора Макаренко и Швец, наделив всеми своими полномочиями Петлюру, заявили о своем отъезде за границу. Тогда же в Польшу выехали три министра и более сотни чиновников учреждений УНР. Н. Шаповал писал об этом: «Петлюра во время паники оформил свое самодержавие».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Солдаты-петлюровцы требовали расправы с предателями – галицкими генералами. А новый военный министр Сальский и командир объединенного штаба Юнаков считали, что нужно немедленно ликвидировать фронт и всем «спасаться» в Польше. Сальский констатировал: «Война для нас окончена… Уничтожила нас не военная сила противника, а тиф». Но командующий В. Тютюнник настаивал на продолжении войны. У него был готов спасительный план: эвакуировать армию и все правительственные учреждения из Каменец-Подольского в Староконстантинов, «на отдых», в то же время предложив польской армии занять район Каменец-Подольского, что должно было защитить левый фланг армии Петлюры от наскоков белых. Тютюнник считал, что тыл армии УНР также прикроют поляки, а правый фланг, в Полесье, уже был защищен частями Красной армии, пока еще придерживавшихся нейтралитета в отношении петлюровцев. После непродолжительного отдыха и переформирования армия должна была ударить по тылам Деникина.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра поддержал план Тютюнника, потребовав продолжения войны для сохранения государственности Украины. Реализуя план отступления, он отправил телеграмму польскому командованию с предложением занять Каменец-Подольский, покидаемый армией УНР, при условии сохранения там украинской администрации. Поляки просили Петлюру удерживать армию от демобилизации еще недели две. По их расчетам, к этому времени Деникин будет выбит из Украины, а польская армия выступит против красных и поможет петлюровцам в их борьбе. Однако, как только поляки вошли в Каменец-Подольский (17 ноября), они, забыв о своих обещаниях, арестовали петлюровских министров, распустили украинскую администрацию и провозгласили присоединение города к Польше.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра на автомобиле выехал из Каменец-Подольского, по сути дела, в неизвестность. На полдороге до Проскурова из-за мороза вода в моторе автомобиля замерзла, и Петлюре пришлось ночевать в придорожной сторожке. Переехав в Проскуров, украинское правительство перебралось, как говорят, «из огня да в полымя», ведь Проскуров уже штурмовала конница белых. Последним эпизодом войны против белогвардейцев и стала оборона Проскурова (17–22 ноября) под командованием В. Тютюнника, которому, несмотря ни на что, удалось организовать оборону. Петлюру задержали в Проскурове переговоры с польским командованием, а потом случилось непредвиденное: восставшие крестьяне «Республики Пашковская волость», создав пробки на железной дороге, перекрыли спасительный путь с целью грабежа состава. У Симона было еще несколько надежных полков, чтобы подавить это выступление, но он предпочел не проливать кровь. Крестьян убедили пропускать поезда государственного центра через «свою» территорию.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;22 ноября белые захватили Проскуров, путь на север был отрезан. Петлюра и правительство были вынуждены эвакуироваться на станцию Вийтивцы в 18 км от польского фронта. На «выездном» заседании Совета министров было решено бросить вагоны и отступать на двух автомобилях и 20 подводах на Староконстантинов (с Петлюрой остались только 5 министров и около 30 чиновников). По дорогам рыскала конница белых, имеющая предписание найти и схватить Петлюру, живым или мертвым. В. Тютюнник убеждал потерявших надежду соратников, что после захвата Проскурова в погоню «за Петлюрой» устремились не более тысячи белых и, чтобы отбиться от преследователей, нужно только дать армии «выспаться и вымыться», что все отступление происходит по инерции, перед врагом, которого нет. Но у армии Петлюры не было сил остановиться и перейти к обороне, хотя еще можно было рассчитывать на 8 тыс. боеспособных штыков.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;26 ноября беглецы приехали в Староконстантинов, где провели заседание правительства и командования. Исходя из того, что враг мог штурмовать город в любую минуту, было решено отойти дальше на север, оторваться от белогвардейцев и дать войскам отдохнуть. Разложение бегущей армии не заставило Петлюру сдаться. За годы войны он привык к экстремальным условиям, привык ко временным проигрышам. Ноябрьский крах он рассматривал как временное затруднение. Петлюра считал, что переход к партизанской борьбе губителен для сохранения государственной структуры и «все уничтожит». Необходимо было удержать хотя бы кусочек территории республики, чтобы в мире с требованиями украинских министров и послов считались. Для будущей борьбы необходимо было сохранить армию.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;«За время двухлетней борьбы мы создали украинскую нацию», «наша борьба в истории украинского народа будет записана золотыми буквами», – убеждал разочаровавшихся Петлюра. Он смеялся над слабыми, говоря, что «просто срам» – бежать от врага, численность которого в семь раз меньше численности петлюровцев. Уговоры Симона, по сути, сводились к одному: «надо недели две потерпеть, а там нас признает Антанта, поляки подпишут союзный договор, Деникин будет разгромлен». Он еще угрожал расстрелом за неисполнение приказов и оставление позиций, но никто уже не боялся его. На заседании вспыхнул конфликт, который круто изменил настроения Головного атамана. На этот раз Омелько Волох выступил с резкими обвинениями в адрес Петлюры, утверждая, что тот неспособен командовать войсками, что он виновен в поражении армии, а его министры – в разграблении тыла. Волох призывал к признанию советской власти, прекращению борьбы и вступлению в Красную армию, чтобы начать «войну против всего мира». Это выступление Волоха привело зал в хаос; крики, свист, улюлюканье раздавались как в адрес Волоха, так и в адрес Петлюры.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Премьер И. Мазепа предложил Петлюре немедленно арестовать Волоха, но Головный атаман ограничился только приказом о переезде государственного центра и штаба в местечко Любар, а Волоха оставил держать фронт у Староконстантинова. Уже было некому воевать, и даже несколько тысяч потенциальных мятежников были необходимы для обороны.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;27 ноября присутствующие на новом совещании в Любаре увидели совершенно другого Петлюру. Вместо энергичного, бодрого, полного надежд и планов вождя перед ними предстал разбитый, подавленный, равнодушный человек. Надлом, усталость, внутренний кризис, в конце концов, простуда выбили Симона из колеи. Петлюра заявил, что принял решение выехать за границу, в Польшу, где может принести больше пользы делу обороны страны, где он может «вымолить» помощь у Пилсудского. Мотивы своего ухода он объяснял и «одиозностью» своего имени в большевистских кругах, и нежелательностью своего присутствия во время возможных переговоров с Красной армией. Для сохранения республики и армии, считал Петлюра, придется временно идти на контакт с Кремлем. Он предложил занять свои посты Головного атамана и председателя Директории премьеру И. Мазепе.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Последним аргументом, объясняющим внезапную отставку, было заявление Симона: «В этих обстоятельствах все может быть. Могут меня убить по дороге, или я могу сам застрелиться». Итак, финиш: руководитель страны и Головной атаман добровольно отдает недавно еще столь желанную власть и даже думает о самоубийстве. Он просит правительство дать свое согласие на свой отъезд в Польшу. Но Мазепа отказался принять власть, посчитав уход Симона роковой ошибкой, которая привела бы к всеобщему развалу армии и всех государственных структур. Премьер так поставил перед Петлюрой вопрос: «Или государственный центр и армия ликвидируются с отъездом Петлюры, все разбегаются в разные стороны и мы больше не мечтаем о свободной Украине, или мы все вместе продолжаем борьбу». Петлюра, пристыженный и безмолвный, вынужден был признать доводы Мазепы, отказаться от своих намерений и забрать заявление об отставке. Однако на следующий день в Любаре начались солдатские волнения под началом атаманов Божко (командира отряда «Сечь») и Данченко (командира Волынского отряда). Эти атаманы, создав революционный комитет, потребовали немедленного перехода армии на сторону красных и отстранения Петлюры.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Симон, опасаясь покушения, выехал из Любара на фронт, отказавшись от предложения покарать мятежников с помощью надежных частей. 29 ноября, бросив позиции у Староконстанти-нова, в Любаре объявился «главный козырь» мятежников – атаман Волох с отрядом гайдамаков. Он ультимативно потребовал от премьера передать ему командование армией УНР, сменить политический курс, провозгласить независимую Советскую Украину, угрожая при этом увести свою часть, а также отряды Божко и Данченко «к большевикам». Но Мазепа отказался вступать в переговоры с Волохом. 1 декабря 1919 года мятежный атаман, называвший себя «Главнокомандующим украинскими советскими частями», на главной площади Любара приветствовал парад своих частей, марширующих уже под красными знаменами. Заговорщиков набралось около 3 тыс., что составляло третью часть всей армии УНР.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Только после этого Петлюра приказал юнкерам разоружить мятежников и арестовать Волоха, а главкому – срочно, с надежными войсками, прибыть в Любар для подавления мятежа. Но юнкера не исполнили приказ Петлюры и договорились с Волохом о нейтралитете. На следующий день Симон послал против Волоха 50 человек своей личной охраны, но и эти люди перешли на сторону мятежника. В этой ситуации планы у Волоха изменились, он уже мечтал захватить Петлюру и передать его красным, чтобы купить себе таким образом прощение. Но до Петлюры он так и не смог добраться. Когда стрельба слышалась уже у окон штаба, Симон сел в автомобиль и уехал в местечко Новая Чорторыя, перенеся туда государственный центр и ставку командования.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Данченко и Волох удовлетворились тем, что захватили часть государственной казны – 30 тыс. серебряных рублей и, провозгласив свою часть Революционной Волынской бригадой, покинули Любар, уведя свое воинство на соединение с красными. После этого оставленный войсками городок стал легкой добычей небольшого отряда белогвардейцев.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;3 декабря 1919 года стало ясно, что наступила развязка. Командир сечевых стрельцов Коновалец объявил о роспуске своих формирований. Самодемобилизация лучших частей настолько поразила Петлюру, что он стал с трудом передвигаться, начал, по свидетельству очевидцев, «забываться и находился в страшном нервном состоянии». Адъютанту он жаловался, что Украина оказалась в «национальной апатии», что он хочет умереть вместе с остатками войска в последнем бою. 4 декабря в Новой Черторые произошло последнее совещание Петлюры с командирами и членами правительства, на котором все присутствующие констатировали полный крах украинского войска. Тиф косил ряды еще не разбежавшейся армии, слег и командующий В. Тютюнник. На совещании Петлюра вновь поставил вопрос о своем отъезде в Польшу и о передаче функций управления Совету министров. Теперь Симону, видя его состояние, никто не возражал… Часть командиров высказалась за переход к партизанским действиям и за проведение рейда по тылам белых. Было принято решение готовить армию к выступлению в рейд направлением «на Киев». В рейд «приглашались» только добровольцы из всех частей; бойцы, которые не хотели больше рисковать жизнью, распускались по домам.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;К сожалению, вскоре стало ясно, что решение о роспуске армии было принято преждевременно, так как деникинцы уже отводили свои войска с петлюровского фронта к Днепру: 10–15 декабря белые сдали Полтаву, Харьков, Киев. Продержись петлюровцы еще неделю, и они снова могли стать хозяевами обширных территорий, сохранить республику.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра не мог смотреть в глаза боевым товарищам, понимая, что ничего хорошего он уже не может им сказать. В последние минуты перед отъездом, на перроне станции, Симона нашел премьер Мазепа и попросил сделать последнее распоряжение – подписать приказ о назначении командующего армией для партизанских действий. Выбор пал на генерала Михаила Омельяновича-Павленко. Последний разговор с Петлюрой, как писал в воспоминаниях Мазепа, был хаотичным, ни о чем… Симон не сказал о том, что же делать дальше, какие цели ставить. Он очень переживал, вспоминал бои под «Арсеналом».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В сопровождении начальника штаба Юнакова, охранника и двух адъютантов Петлюра выехал в Польшу. На следующий день, уже без него, собравшиеся командиры армии и министры решили начать военный рейд по тылам белогвардейцев, который назовут Первым зимним походом армии УНР. В партизанский поход добровольно решили идти 479 офицеров и 3840 солдат.<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;7 декабря еле державшийся на ногах, подавленный, в запачканной грязью потрепанной одежде Петлюра шагнул на Варшавский вокзал. Обнявшись с послом Ливицким, Симон расплакался… Он уже не был в состоянии контролировать свои эмоции.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В Варшаве Петлюра встретился с женой и дочкой, которые приехали в Польшу неделей раньше. В польской столице бывший лидер УНР оказался в клетке, под присмотром польских спецслужб, в полной власти диктатора Пилсудского. У Петлюры не было ни средств, ни государственной территории, ни армии. Ни одно государство мира не признало Украинской республики. В ту зиму Петлюра очень изменился, не столько внешне, сколько внутренне. За ним не было силы, и это чувствовалось, вера в победу развеялась. Он понимал, что теперь вернуться в Украину можно было только на чужих штыках. Чтобы остаться в политике, требовалось следовать ее законам.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;9 декабря состоялась первая встреча Петлюры с диктатором Польши Юзефом Пилсудским. С восьми вечера до пяти утра они предавалась воспоминаниям, политическим мечтаниям. Пилсудский обещал Симону бескорыстную помощь. Польша располагала армией до 700 тыс. бойцов (при сильной кавалерии) и Пилсудскому необходима была победная война для укрепления своей власти как «вождя нации». Украина была его заветной целью. Надеясь возродить могущество Речи Посполитой, он мечтал о буферном, марионеточном украинском государстве, которое будет помогать Польше в защите от России. Причем поход «на Восток» Пилсудский предлагал начать немедленно, заявляя, что «большевиков необходимо разгромить, пока они не окрепли. Украина – вот их слабое место». Пилсудский вел переговоры с Петлюрой без ведома сейма, а большинство партий польского парламента было против похода в Украину. Они опасались самостоятельной Украины еще больше, чем «Великой России», поскольку 7 млн украинцев оставались под польской оккупацией.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;При отступлении белых польская армия «под шумок» захватила украинские земли – уезды Проскуровский, Могилев-Подольский, Староконстантиновский. На захваченных территориях царили грабежи и насилие. Многие украинцы возвращались с оккупированных поляками территорий Украины в УССР, заявляя, что «лучше смерть, чем польское гостеприимство». В январе 1920 года Петлюра отправил Пилсудскому меморандум, требуя прекратить насилие на Волыни и Подолье.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В начале того же года Петлюра окончательно лишил прав членства в Директории Макаренко и Швеца, Совет министров УНР передал все функции главы державы исключительно Петлюре. Симон продолжал делать вид, что Директория как форма коллективной власти существует, хотя все понимали, что в УНР уже давно имеет место «власть личной полувоенной диктатуры».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Пилсудский пообещал Петлюре сформировать украинскую армию из числа украинских военнопленных – три дивизии (12 тыс. человек). Заботы по обеспечению обмундированием, вооружением, а также по оплате жалованья украинским офицерам пообещала взять на себя польская сторона. В феврале 1920 года в Бресте было начато формирование Первой украинской дивизии (названной 6-й «сечевой») из интернированных солдат. Вторая дивизия (3-я «железная») формировалась в Каменец-Подольском. Эта дивизия занимала часть советско-польского фронта между Днестром и городком Ямполь.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра в то время писал премьеру Мазепе: «Европа фактически предала наше национальное дело на волю Польши, решениями которой будет руководствоваться вся Европа». Исходя из сложившихся обстоятельств, Симон принял решение пойти на уступки полякам – в обмен на признание ими украинской государственности и предоставление военной помощи.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;По Варшавскому договору между Польшей и УНР, подписанному 22 апреля 1920 года, Польша признала Директорию УНР во главе с Петлюрой «как Временное правительство Украины». Договор предполагал незыблемость польского землевладения на будущих территориях УНР, республика отказывалась от своей аграрной социальной программы. Но самым унизительным для украинцев решением стало решение о границах между УНР и Польшей. Руководство УНР соглашалось на то, что в составе Польши остается Галиция и Западная Волынь (162 тыс. км&nbsp;-------<br>|&nbsp;Библиотека iknigi.net<br>|-------<br>|&nbsp;&nbsp;<br>&nbsp;-------<br><br><br>) с 11 млн населения, из которых 7 млн были украинцами. Остался открытым вопрос о Каменецком, Ровенском, Дубенском уездах. Правительство Польши признало границами УНР территорию на восток от Збруча и границ Ровенского уезда и до границ Речи Посполитой 1772 года (Правый берег Днепра, далее на юг – линия Чигирин – Балта).<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Впоследствии Петлюра оправдывал Варшавский договор безвыходностью положения УНР, отсутствием материальных средств, армии и территории. Позже он напишет, что этот договор – «тактический ход для установления связей с Европой, что этот акт был актом спасения для дальнейшего продолжения нашей борьбы». По военному договору польское командование обязалось провести наступление своими войсками до Днепра. Пилсудский предлагал план создания Украины по Днепру на востоке… Петлюра говорил о необходимости овладения Харьковом, Екатеринославом, Донбассом – главным промышленным потенциалом Украины. Договор предполагал подчинение главнокомандующему польскими войсками всех украинских вооруженных частей. Украинская администрация обязалась поставлять продовольствие польским частям, а при невозможности этого согласиться на реквизиции продовольствия и тягловой силы у украинских крестьян.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Против этого соглашения выступили все украинские политические силы: ЦК УСДРП, ЦК УПСР, Бунд, федералисты, самостийники, галицкие партии. От имени правительства Мазепы договор был подписан только одним министром Ливицким. Премьер Мазепа даже не знал о его подготовке, а Ливицкий не имел права его подписывать единолично, без согласия министров и членов Директории. Договор сохранялся в полной тайне и был опубликован только в 1926 году.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Позже Петлюра напишет: «Только нечестный демагог может позволить себе говорить о том, что “Петлюра продал” Галицию, Волынь и так далее. Петлюра, если говорить правду, несет на себе ответственность за исторические “грехи” и недостатки украинской неорганизованности, малокультурности и неспособствовавших обстоятельств в жизни украинской нации… путь для украинской державы пролегает через Киев, а не через Львов. Только тогда, когда Укр. Государственность закрепится на горах Днепра и около Черного моря, только тогда можно думать как о реальности о собирании украинских земель, захваченных соседями. Иная политика – это мечты, нереальные комбинации, которые приведут к тому, что никакой Украины не будет… Я уверен, что правильность избранной мной линии оправдает история».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Пусть и ценой личного позора, но Симон хотел сохранить и закрепить, пусть даже на территории нескольких губерний, само понятие – государство Украина. Он надеялся перебороть ход истории, переломить объективные процессы. Но история ему этого не простила. Он проиграл свою «польскую кампанию» и потерял сторонников. Был ли выбор? Польские войска занимали линию фронта на запад от городов Коростень – Житомир – Жмеринка – Ямполь, под их властью была Галиция, Волынь, пять уездов Подолья. По договору с поляками Петлюре было обещано передать УНР десять подольских и волынских уездов и вооружить новую украинскую армию. Это могло быть заделом для будущего…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;25 апреля 1920 года началась советско-польская война. В своем обращении к украинскому народу Пилсудский заявил, что поляки идут на Украину, чтобы освободить ее от оккупантов, разбойников и грабителей и передать власть украинскому правительству. На Украине польские войска наступали силами трех (2-й, 3-й, 6-й) армий на Киев и Винницу. Украинские дивизии атаковали Житомир и Могилев-Подольский, на начало наступления в этих дивизиях было около 4 тыс. человек, в польский армии – 76 тыс. человек. Еще 4300 штыков и сабель Украинской армии Омельяновича-Павленко, возвращаясь из зимнего похода, ударили в тыл красной обороны.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;К 28 апреля были разгромлены советские 12-я и 14-я армии.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;6 мая польские части ворвались в Киев, а 9 мая в столице Украины с участием Пилсудского прошел польский «парад победы». Польские войска, переправившись на левый берег Днепра, заняли плацдарм в 20 км на восток от Киева и на этом остановили наступление. Надо сказать, что украинское население настороженно и без энтузиазма встретило союз поляков и Петлюры. Польские коменданты забирали у крестьян скот, зерно, фураж, сахар, расправлялись с недовольными и «саботажниками». Такое поведение союзников вызвало резкие протесты Петлюры. Он обращался по этому поводу к Пилсудскому, сейму, местным командирам, но вскоре понял, что его просто игнорируют.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Не сдержали поляки своего слова и относительно комплектации армии Петлюры. Мобилизацию в армию УНР они разрешили только в нескольких уездах, хотя до этого обещали это сделать в большинстве уездов Волыни, Подолья, Киевщины. В оперативном отношении украинская армия (20 тыс. солдат на май 1920 года) подчинялась командующему 6-й польской армией. Не оправдались надежды и на создание аппарата местной украинской власти, вся полнота власти находилась в руках польского командования. Только в Каменец-Подольском, Могилеве-Подольском и Виннице структуры УНР смогли установить подобие своей власти.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В начале мая Петлюра приехал в Винницу, ставшую временным государственным центром УНР. Симону приходилось постоянно оправдываться, убеждая, что договор с поляками – лишь «временный выход из ситуации». Премьер Мазепа, по решению ЦК УСДРП, ушел в отставку. Петлюра был вынужден искать новый кабинет в условиях, когда ни одна украинская политическая сила не поддержала его политики. 16 мая в Виннице состоялась встреча украинского лидера с Пилсудским. К этому моменту Петлюра уже порядком поднадоел польскому вождю, которому претили постоянные нарекания директора на бесчинства польской армии, просьбы передать УНР уезды, которые по договору должны были находиться под властью Директории.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;20 мая Петлюра приезжает в Киев. Его с почестями, с почетным военным польским караулом и оркестром встречают в «его будущей столице». Но в Киеве Симон – фигура декоративная. Неделю, проведенную в столице, Петлюра использовал для поиска новых министров – 27 мая он выехал в Винницу с новым кабинетом, в который вошли пять радикал-демократов и четыре социал-демократа. Премьером стал Вячеслав Прокопович.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В июне Москва перебросила на польский фронт 1-ю Конную армию (16 тыс. сабель), которая, прорвав польскую оборону юго-западнее Киева, вышла в тыл полякам, поставив их киевскую группировку под угрозу полного окружения. Польское войско было вынуждено быстро убраться из Киева и отступить на линию Коростень – Винница. Южнее этой линии, в междуречье Южного Буга и Днестра, оборонялась армия Петлюры.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;7 июня правительство УНР и Петлюра были вынуждены переехать из Винницы в Жмеринку. Но и здесь они оставались только неделю. Далее путь «республиканских структур» и армии лежал на Проскуров, откуда 18 июня «столица» переместилась в Каменец-Подольский. 8 июля Петлюра принял от поляков военную и государственную власть над районом Каменец-Подольского – Проскурова. Но прорыв польского фронта в направлении на Проскуров, потеря связи с польскими войсками вынуждали армию Петлюры все дальше откатываться на Запад.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;14 июля 1920 года армия УНР перешла за Збруч, а с 27 июля остатки армии отошли на линию реки Сирет. Через десять дней петлюровцы продолжили движение на запад, избрав обороной берега реки Стрипа от Днестра до Бучача. Прорыв армии Буденного ко Львову и отступление поляков обнажили северный фланг (100 км) армии Петлюры, и в итоге она была прижата к берегу Днестра. Единственным выходом оставалось отступление на юг, за Днестр, на Покутье. Петлюровский фронт в 60 км прикрывал Коломыю, тылом петлюровцам стали Карпаты. Неудачи на фронте усилили дезертирство в армии, которая за август сократилась до 6 тыс. бойцов.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;18 июля правительство Прокоповича переезжает в польское местечко Тарнов, Петлюра же, как Головной атаман, предпочел остаться с армией. Чтобы хоть чем-то занять своих министров в Тарнове, Петлюра решил создать Комиссию по выработке Конституции УНР и условий созыва парламента. Когда армия УНР оказалась в Покутье, а поляки терпели поражение за поражением, всех поразили смелые заявления Симона: «Польша должна дать возможность Галиции присоединиться к Украине». В своем письме Пилсудскому Петлюра предлагал польскому лидеру «уступить в галицком вопросе». Узнав о тайных мирных переговорах поляков с Лениным, Симон послал телеграмму Пилсудскому, заявив, что на основании этой информации он решил самостоятельно обратиться к советскому вождю с предложением начать мирные переговоры между УНР и РСФСР. Но Москва наотрез отказалась допустить к переговорам делегацию от УНР, посчитав эту республику непризнанной.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Во второй половине августа 1920 года случилось «чудо на Висле» – так поляки назвали свою ошеломляющую победу над Красной армией у стен Варшавы. Армии красных, рвавшиеся к столице Польши, были наголову разбиты. 12 сентября началось новое наступление польских войск на Украину, они заняли Галицию и Западную Волынь. Перешла в наступление и армия Петлюры, петлюровцам удалось захватить Чертков, Каменец-Подольский, Проскуров. В первые дни наступления на Подолье красные были ошеломлены внезапным изменением ситуации и только отступали. Но в начале октября сильные контрудары Красной армии остановили наступление Петлюры. Дойдя до линии Звягель – Староконстантинов, остановились и поляки, после чего начали подготовку к сепаратным переговорам.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;12 октября 1920 года Петлюра приказал своей армии наступать на Вапнярку и Жмеринку и издал распоряжение о начале всеобщего восстания на Украине. Он призвал повстанцев нападать на отряды Красной армии, проводить глубокую разведку, террор и диверсии, уничтожая «комиссаров, чекистов, агитаторов», разрушая железные дороги и мосты. Но ставка на всеобщее восстание не оправдалась. 18 октября весть о неожиданном перемирии на 20 дней поляков с Советами разрушила все надежды и планы. Следуя указаниям Пилсудского, Петлюра приказал прекратить бои на своем участке общего фронта. Весть о перемирии снова испортила отношения польского и украинского лидеров. Петлюра протестовал против сепаратных переговоров, ведь в соответствии с Варшавским договором поляки не имели права вести подобные переговоры без участия УНР и ей во вред. Симон даже бросил Пилсудскому обвинение в том, что поляки «умывают руки», глядя на уничтожение УНР.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;После этого Петлюра приказал провести мобилизацию призывников в уездах Подолья, где петлюровцам удалось создать свою администрацию. Но для увеличения армии катастрофически не хватало винтовок, патронов, теплой одежды. Армия Петлюры формировалась в апреле, с расчетом на летнюю кампанию, поэтому оказалась недееспособной, когда в октябре ударили первые морозы.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;14 октября Петлюра «призвал во власть» более лояльный к нему кабинет министров во главе с премьером А. Ливицким. Н. Шаповал называл правительство Ливицкого «буржуазной гопкомпанией, которую Петлюра сделал “советом министров”». Командующий армией Омельянович-Павленко выдвигал политические требования, выступая против всевластия Петлюры и «правого» правительства. Мазепа вспоминал, что Петлюра в тот момент утратил присущие ему энтузиазм и веру в перспективы. Оставалось или прекращать борьбу, распускать армию и перебираться в эмиграцию, или продолжать самостоятельно воевать против трехмиллионной Красной армии. Такая борьба закончилась бы быстрым разгромом петлюровцев, гибелью или взятием в плен как военных, так и гражданских лиц, оставшихся с Головным атаманом. Но план «энтузиастов» заключался в том, чтобы, собрав в один кулак армейские части, ударить по Виннице, прорвать красную оборону и выйти на оперативные просторы Центральной Украины, где поднять всеобщее крестьянское восстание. Было решено начать наступление 1 ноября 1920 года, не откладывая его до окончания перемирия, и воспользоваться таким образом фактором внезапности. Такое наступление могло временно сорвать советско-польские переговоры. Но за несколько часов до начала наступления Петлюра отложил его по «политическим обстоятельствам».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;7 ноября Государственное совещание поддержало Петлюру и приняло решение обратиться к народу с воззванием о наступлении и с призывом поддержать его восстанием в тылу большевиков. Было решено атаковать красных, пока их армия не оправилась от поражений. Армии Петлюры – 19 тыс. штыков и сабель при 95 пушках и 4 бронепоездах и 3 самолетах – противостояли 33 тыс. красногвардейцев, которые, в отличие от петлюровцев, были хорошо вооружены.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;9 ноября принесло петлюровцам неутешительные сообщения о подписании предварительного мира между Варшавой и Москвой и о разгроме армии Врангеля в Крыму. С этого момента Петлюра оставался один на один с Красной армией. Но, несмотря на это, он дал приказ начать наступление утром 11 ноября.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Разведка большевиков знала о планах петлюровского наступления, и командование решило предупредить атаку армии УНР контрнаступлением Красной армии. 10 ноября 3 тыс. кавалеристов прорвали петлюровский фронт, стремясь прежде всего захватить ставку Петлюры. Петлюровцы не имели возможности удерживать фронт шириной в 130 км, войска находились только в опорных пунктах, расстояние между которыми доходило до 15 км. И все же, несмотря на прорыв красных, Петлюра санкционировал наступление. Наступая на Винницу, петлюровским частям удалось прорвать оборону двух советских дивизий и захватить Литин (ныне – город в Винницкой области), но на этом их успехи закончились. 17-я красная кавалерийская дивизия отбросила петлюровцев и начала наступление на Проскуров. 12—16 ноября Петлюра еще пытался контратаковать, но в результате встречных боев потерял связь и управление своими частями.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;18 ноября 1920 года бригада Григория Котовского захватила Проскуров. Петлюра, министры, армия отступили в пограничный Волочиск на Збруче. Для «функционирования» армии и правительства Симон потребовал у поляков территории – хотя бы один уезд. Но из Варшавы заявили, что армия Петлюры может быть только интернирована, разоружена и размещена в лагерях для военнопленных. Украинский лидер надеялся, что если Польша признала УНР, то должна обеспечить нормальные условия для ее армии и сохранить ее «как военную единицу, до лучших дней». Утром 21 ноября произошло последнее сражение у села Писаревка, в котором участвовало около двух тысяч конников Петлюры, прикрывавших отход армии и правительства за Збруч, а вечером того же дня последний отряд петлюровцев покинул территорию Украины. Петлюра стоял перед окном штабного вагона и с горечью наблюдал, как заканчивается последний бой трехлетней Гражданской войны. Он не думал о будущем, он думал о прошлом. Слава, почет, уважение, независимость, выбор, власть… все закончилось с окончанием революционной войны. А. Шульгин, бывший министр межнациональных дел УНР, писал о Петлюре: «Он познал ошеломляющую славу. Его приветствовали, как Бога, люди, охваченные экстазом. Но массы бывают неблагодарными и в какой-то момент теряют веру в своего бога…»<br>
&nbsp;//--&nbsp;* * *&nbsp;--//&nbsp;<br>&nbsp;&nbsp;&nbsp;В эмиграции, в Польше, Симон Петлюра оказался вместе с 30 тыс. бойцов и чиновников исчезнувшей республики. Он стал проигравшим вождем десятков тысяч нищих, раздетых, разутых, голодных людей. Одни смотрели на него как на отца, который должен позаботиться об их будущем и обеспечить им сносное существование, другие – как на главную причину своих неудач.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Перейдя Збруч, армия Петлюры была вынуждена сдать полякам оружие, военное имущество, лошадей. Остатки петлюровских частей были переведены в лагеря для военнопленных. К весне 1921 года часть солдат УНР разбежалась из этих лагерей, 2 тыс. умерло от голода и болезней, в лагерях осталось 15 тыс. человек.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Правительство УНР и Петлюра оказались в городке Тарнов, где собралось до 3 тыс. чиновников и «партийцев», а также членов их семей. В месяц на их содержание уходило 15 млн польских марок, в то время как казна УНР была пустой. К лету 1921 года все деньги казны, а также польские кредиты были проедены. В это время против Петлюры формировалась «военная» оппозиция – группа генерала Омельяновича-Павленко – с целью отстранения его от руководства движением. Заговорщики связались с польским командованием, заявив, что Петлюра больше не «вождь армии», просили поляков сберечь армию как военную единицу, а представителей французского руководства – утвердить протекторат Франции над армией УНР. Но Симон сумел сохранить свое влияние на армию, а польские власти желали иметь дело только с Петлюрой.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В итоге Петлюра отстранил Омельяновича-Павленко и других своих конкурентов от власти над армией. В ответ оппозиционные Петлюре силы создали в Вене Всеукраинскую Национальную Раду, которая претендовала на руководство всем украинским движением и объединяла сторонников Петрушевича, Коновальца, Вышиваного. Стремясь обезопасить себя от действий «военной» и «венской» оппозиций, Петлюра заявил о созыве Народной Рады – законодательного предпарламента под лозунгом «консолидации всех национальных сил». Народная Рада начала работу в феврале 1921 года в Тарнове. Она объединила в своем составе 34 представителя украинских партий, профсоюзов, общественных организаций, главой Рады был избран федералист И. Фещенко-Чеповский. Но несмотря на громкое название, Рада была неспособна ни наладить работу министерств, ни создать новое коалиционное правительство. В апреле 1921 года, когда Рада вышла из-под влияния Петлюры, он уже рассматривал ее как своего конкурента на «призрачную власть» и стремился ее «временно распустить». Сделал это Симон в августе 1921 года, после чего объявил о создании нового правительства в эмиграции во главе с Ф. Пилипчуком.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В 1921 году в лагерях для военнопленных еще сохранялась военная организация, условное разделение на полки и дивизии. Петлюра приказал ждать похода на Украину весной этого года, поэтому солдат в лагерях постоянно «занимали» военной подготовкой. Все надежды, как уже упоминалось, были связаны с внутренним восстанием крестьян в Украине. В УССР были направлены эмиссары, которым поручалось организовать координационный центр повстанчества, был создан Центральный повстанческий комитет и региональные повстанкомы, повстанческий отдел при украинском Генштабе и Партизанско-повстанческий штаб при Главном атамане во главе с генералом Ю. Тютюнником. К моменту начала восстания поляки обещали вооружить и организовать ударную двухтысячную группу.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Хотя польский Генштаб и допускал начало новой войны против РСФСР, но он не хотел ее специально провоцировать. 18 марта 1921 года был подписан Рижский договор между Польшей и РСФСР – УССР. Этот договор закреплял за Польшей земли, которые уступил Пилсудскому Ленин, что было «пределом мечтаний» многих польских ура-патриотов. В соответствии с Рижским договором правительство УССР потребовало от поляков соблюдения принципов невмешательства во внутренние дела друг друга и запрещения существования на своих территориях вооруженных, враждебных другой стороне, формирований. Поэтому польское правительство было вынуждено формально запретить деятельность правительства УНР на территории Польши и обязалось выдворить из страны Петлюру и его министров. С этого времени украинские учреждения в Польше перешли на нелегальное положение.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Переговоры с небезызвестным Борисом Савинковым, на тот момент главой «Российского эвакуационного комитета», обещали Петлюре поддержку до 10 тыс. «савинковцев». Восстание должно было начаться с перехода отрядов Петлюры и Савинкова советско-польской границы. В эти дни Симон заявил: «Я хочу с конницей идти на Украину». Было решено перенести начало похода на Украину на вторую половину мая 1921 года.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Но начало выступления снова было отложено, сначала на конец июня, потом – на середину августа, и наконец – на начало сентября… И хотя к тому времени большинство повстанкомов было разгромлено, Петлюра принял план похода – петлюровцы должны были захватить Каменец-Подольский и развернуть наступление на Киев.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Но в сентябре 1921 года вызрел внутренний конфликт между Петлюрой и Юрком Тютюнником, бывшим генерал – хорунжим армии УНР, командующим Партизанско-повстанческим штабом. Тютюнник, возомнив себя новым лидером Украины, решил самостоятельно добиваться «польской ласки» и поддержки украинских правых. Он заявил, что «Петлюра на Украину не пойдет» и если до 15 сентября не будет дано добро на поход, он начнет его самостоятельно, лично возглавив «акцию всеобщего восстания».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Польский Генштаб объявил, что сможет «выпустить на Украину» не более 1200 человек и без самого Петлюры, и что время для похода на УССР упущено и уже нет надежды поднять всеобщее восстание. Петлюра и Тютюнник настаивали на том, чтобы начать акцию, и потребовали от польской стороны оружия и лошадей. Но полякам не нужна была широкая акция, которая могла бы спровоцировать войну, достаточно было прощупать красный тыл и разорить приграничную инфраструктуру.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;7 октября Польша и РСФСР подписали совместный протокол, по которому поляки обязались до конца октября 1921 года выслать из страны Петлюру, Тютюнника и других руководителей «антисоветских формирований». Правительство Польши было вынуждено официально заявить, что Петлюра 28 октября выехал из Польши. Однако на самом деле поляки разрешили Симону остаться в Польше, с условием перехода на «конспиративную жизнь». Теперь ему приходилось скрываться даже от ближайших единомышленников. Петлюра поселился на конспиративной квартире в Варшаве, не имея возможности «подавать признаки жизни», и только по вечерам выходил из дома, чтобы прогуляться и встретиться с семьей.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;17 октября 1921 года Петлюра снова приказал начать поход в УССР, возложив на Ю. Тютюнника обязанности командования «армией вторжения». Первыми во Второй зимний поход Тютюнника вышли: Бессарабская группа (около 300 человек) – из Румынии, в рейд на Тирасполь, и Подольская группа (около 500 человек) – из Польши, в рейд на Подолье. 3 ноября в поход на Киев выступила основная Волынская группа Тютюнника (около 900 человек). Однако только 50 % бойцов группы были вооружены, а у четверти не было даже зимней одежды. Тютюнник намеревался на рождество взять Киев и поднять всеобщее восстание, но уже через две недели похода его группа была полностью разгромлена.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Только около сотни бойцов во главе с командиром смогли вернуться в Польшу. Вскоре Тютюнник был лишен польского покровительства, поддержки своего штаба и стал частным лицом. Петлюра же в этой ситуации оказался полководцем без армии, поскольку польские власти лишили его всякого контроля над интернированными солдатами УНР. Поляки уже не верили ни в возможность восстаний, ни в «союзнический потенциал» петлюровцев, поэтому было сокращено и финансирование «украинских политиков».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Не имея возможности вести вооруженную борьбу, Петлюра стремится организовать международную помощь голодающим в Украине, обратить внимание мировой общественности на трагедию украинского крестьянства. В письмах 1921 года четко просматривается отход Симона от поддержки польского курса, он заявляет, что польские границы на Волыни «не могут быть приняты».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Жизнь под чужим именем и невозможность «подать голос» продолжались… Денег хронически не хватало. Уйдя из «большой политики», Петлюра вернулся в журналистику. В 1923 году он написал ряд статей для журналов «Трибуна Украlни» и «Табор». В них он отмечал, что даже не имея государственной территории, можно сохранить правительство в изгнании для того, чтобы «подготовить нацию к самостоятельной государственной жизни». Одним из главных заданий эмиграции Симон считал выход ее на мировую политическую арену через Лигу Наций и другие международные организации.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В это же время Совет министров УНР продолжал проводить в Польше подпольные заседания с участием Петлюры. Симон организовал в Польше Государственный центр УНР в эмиграции во главе с премьером А. Ливицким (он же заместитель главы Директории). В случае гибели Петлюры Ливицкий должен был наследовать власть в несуществующей республике. С декабря 1922 года, со времени отставки Пилсудского, кризис власти в Польше нарастал и Петлюра в любой момент мог ожидать от польской власти своей высылки из страны, выдачи большевикам или чего-то подобного.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вспоминая сложный 1923 год, бывший премьер-министр УНР В. Прокопович писал: «Политическая работа почти замерла. Дипломатические миссии едва ли не все прекратили свое существование… Правительство дышало на ладан, и никакой работы проводить было невозможно. И условия, в которых он находился, и исчерпание всех средств не давали ему возможности даже пошевелиться. Тарнов доживал последние дни, постепенно замирая. Наши ответственные люди рассеялись повсюду; значительная часть из них отошла от конкретной политики и борьбы и перешла к культурной работе, отдавшись ей полностью. Лагеря еще существовали, однако уже были под угрозой ликвидации; частые наезды различных большевистских комиссий, которые завлекали слабых духом домой, хоть и встречали у большинства соответственное отчуждение, но все же дезорганизовывали лагерную жизнь, вносили разложение. Материальные и духовные условия все ухудшались и ухудшались; сверху приходили новые ограничения; иногда сильно допекали смена настроений у комиссаров и их промахи. Ясно было, что приходит конец. Молодежь потянулась в Чехию за образованием. Среди лагерников обозначилось сильное течение ехать на работы во Францию, и должны были уже выехать туда первые партии. Организационные связи между эмиграцией ослабли; усилились влияния разных враждебных групп. Давала знать общая усталость, депрессия, апатия. Мы как будто переходили в стадию анабиоза».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В 1923 году Петлюра призвал к переходу на «новую тактику», которая предполагала отход от повстанческо-партизанских действий. В «мирную эпоху» он советовал украинскому подполью проникать в аппарат коммунистической партии, комсомола, на командные должности в Красную армию, для их «перерождения, разложения… взрыва изнутри». Украинизация в УССР открывала «новые перспективы врастания в систему», использования автокефального движения, потенциала украинской интеллигенции.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В конце того же, 1923 года Симон был вынужден выехать из Польши, спасаясь от безденежья, от слежки польских и советских агентов и своей «заброшенности». Выжить в эмиграции можно было, только выйдя на «международную арену», а «польское уединение» не давало таких возможностей. Петлюра надеялся стать представителем идеи «самостийной Украины» в Европе. А. Шульгин вспоминал, что «Петлюра не отказывался никогда от своих должностей, оставаясь во главе национального правительства, которое не переставало существовать ни минуты».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;1 января 1924 года Петлюра и Прокопович выехали через Вену в Будапешт, где еще оставалась дипломатическая миссия УНР. В мае 1924 года Симон перебрался в Женеву. Здесь он пытался добиться официального статуса для миссии УНР при Лиге Наций, однако никто не хотел слышать о миссии несуществующей страны. Неудача постигла Петлюру и в деле с признанием Великой ложи Украины масонским координационным центром. В то время он писал Н. Шумицкому: «материальных возможностей у меня нет никаких».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В октябре 1924 года Петлюра и Прокопович переехали в Париж. Но французских политиков уже не интересовали перспективы борьбы с СССР, их полностью устраивала «версальская система» передела Европы и существование СССР как противовеса германским интересам. Франция помогала Польше, Румынии и Чехословакии, которые захватили часть украинских земель, и поэтому «украинского вопроса» для французов просто не существовало. Петлюре хотя и дали вид на жительство, но в официальных структурах его игнорировали, рассматривали как бесправного эмигранта. Несмотря на это, Симон продолжал демонстрировать свое франкофильство и призывал украинскую эмиграцию воздерживаться от «ориентации на Германию».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В конце концов в полиции Петлюру предупредили, что он не должен заниматься «публичной политикой» и может только вести жизнь частного лица. Петлюра и Прокопович были вынуждены делить одну комнату для ночлега с безработным князем И. Токаржевским. Симон вспоминал, что жил в Париже в 1924 году, «словно в собачей будке».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В середине 1925 года Петлюра получил некоторую сумму денег из неизвестных источников, что позволило ему воссоединиться с семьей и начать в Париже выпуск журнала «Тризуб», который рассматривался как «официоз УНР в изгнании». Профессор В. Коваль вспоминал: «Петлюра живет убого, обедает без вина за 4 франка. Без зубов. Читает много военной литературы по-французски и всю военную большевистскую литературу».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Петлюра понимал, что правительство УНР в эмиграции может выжить только благодаря организации украинских трудовых эмигрантов, для чего был создан «Союз украинских эмигрантских организаций Франции». Петлюра поддержал создание Союза, однако не вошел в его руководящее звено. Он дистанцировался от этой организации, не желая создавать конфликты вокруг своей особы.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;С приездом Симона в Париж сюда переместился государственный центр УНР в изгнании. И хотя большинство министров несуществующей УНР проживало в Чехословакии и Польше, несколько раз в год министры съезжались вместе и строили планы на будущее. За 11 месяцев до смерти Петлюра писал А. Ливицкому, что чувствует близость конца, который будет внезапным. За восемь дней до своей гибели Симон заметил, что «Петлюру, если не говорить о личности, не так легко уничтожить».<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Во вторник 25 мая 1926 года в час дня Петлюра обедал в ресторанчике, в трех кварталах от дома. Пообедав, он пошел по улице Расин и остановился у лотка с книгами. В это время к нему приблизился неизвестный мужчина. Он окликнул Петлюру по фамилии и, выхватив пистолет, начал стрелять в упор. Симон замахнулся на нападавшего тростью, попытавшись выбить оружие, но не успел. Первая пуля попала ему в плечо, он потерял равновесие и упал на тротуар. Нападавший закричал: «Это тебе за убийства! Это тебе за погромы!» Следующая пуля скользнула по коже подбородка, третья и четвертая – попали в живот. Петлюра успел крикнуть: «Боже мой, хватит, хватит!» Пятая – смертельная – пуля прошла у самого сердца, пробила легкое и сердечные сосуды. Подоспевший полицейский набросился на стрелявшего, отнял у него револьвер, после чего с десяток прохожих, подбежав к убийце, начали его избивать. Еще живого Петлюру отвезли в госпиталь на улицу Сен-Жермен, где через 20 минут он скончался.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;На первом же допросе преступник заявил, что его зовут Самуил Шварцбард и что он убил Петлюру осознанно, мстя за организацию кровавых еврейских погромов в Украине. На следствии Шварцбард утверждал, что подготовил убийство самостоятельно и не является ничьим агентом. Он стремился представить свой поступок «актом справедливой мести», заявляя, что убил Петлюру «как виновника в смерти десятков тысяч евреев во время погромов», что «Петлюра заслуживал самого страшного наказания». Парижский суд не хотел рассматривать версию о том, что Шварцбард – советский агент, и предпочел версию «террорист-одиночка», хотя убийца и сознался, что был анархистом. Однако жившие во Франции эмигранты-украинцы были уверены, что руку Шварцбарда направляли советские агенты. Возможно, убийство Петлюры курировал В. Ауссем, тогдашний большевистский полпред в Париже.<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Суд по делу об убийстве Симона Петлюры начался только в октябре 1928 года. Обвинительный акт достаточно правдиво описывал роль Петлюры в истории, указывая, что он боролся с преследованиями евреев и не являлся ни виновником, ни организатором многочисленных погромов времен Гражданской войны. Но коллегия присяжных парижского суда оправдала убийцу Петлюры. Адвокат А. Торез обвинил покойного в организации погромов, антисемитизме, германофильстве, враждебности по отношению к Франции. Во время процесса показали свою силу французская левая пресса, а также симпатии к СССР, которые были тогда модны в кругу французских интеллектуалов. Постарались и представители Кремля, которые предоставили суду письмо жителей Проскурова, в котором лидер УНР обвинялся как организатор резни евреев. Шварцбард заявил, что на совести Петлюры полмиллиона еврейских жизней. Потом, правда, количество «жертв Петлюры» он сократил до 100 тысяч…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Оправдывая Шварцбарда, защита сыграла на его заслугах во время Первой мировой войны, на его участии в боях за Францию в составе Иностранного легиона, на французском гражданстве обвиняемого. Петлюру же представили как «лицо без гражданства», с подозрительными «немецкими связями в 1918 году». Под воздействием эмоций и непроверенной информации 8 из 12 присяжных заявили, что Петлюра виновен, а Шварцбард заслуживает оправдания!<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;В итоге был создан столь необходимый советскому режиму миф о Петлюре. Его имя должно было ассоциироваться со всем темным и кровавым, грехи Петлюры были невероятно раздуты, он был «возведен» в ранг главного «всеукраинского антигероя»…<br>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;Задолго до появления на свет Симона Петлюры Иван Котляревский, затем и Тарас Шевченко начали создавать украинскую нацию. Петлюра продолжил этот процесс, четко осознавая свою миссию. И хотя к 1917 году украинская нация еще была «сыровата», он (как, впрочем, и большинство деятелей Центральной Рады и Директории) ускорил процесс ее «вызревания». Нужно ли было спешить, нужна ли была вся эта кровавая борьба за «самостийность»? Сможет ли Украина реализовать украинскую идею? Теперь эти вопросы обращены более не к Симону Петлюре, а к нашим современникам – гражданам Украины XXI века. Ведь шанс был дан, и он оплачен дорогой ценой…<br>
<br><br>