-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|  Олег Игоревич Дивов
|
|  В Конькове мерзкая погода
 -------

   Олег Дивов
   В Конькове мерзкая погода


   Гамлет Оганезов по прозвищу Омлет и Али Алиевич Алиев, для друзей просто Алик, возвращались из торгового центра «Кони-Айленд». У Омлета там был магазинчик, у Алика – два.
   К Алику с утра прицепилась охрана – похмелиться, потом с него срубил денег на водку бухой пожарный инспектор, потом нетрезвый покупатель обозвал черножопым кровопийцей. Ближе к обеду, когда Алик вышел съесть бизнес-ланч, пьяный мент, попавшийся навстречу, сделал вид, что не узнал коммерсанта, и невыносимо долго таращился мутным электронным глазом в его паспорт. После обеда приперлась, едва держась на ногах, контрольная закупка – дышала перегаром, роняла кредитки на пол, хватала руками продавщиц.
   Алика разбила мизантропия, и он по пути домой сыпал едкими цитатами, запомнившимися со времен учебы на философском факультете.
   Омлет, по образованию дизайнер, сочувственно молчал.
   В Конькове было холодно и мокро. Шел противный мелкий дождик.
   Мэрия обещала исправить погоду к вечеру, но вчера. Сегодня мэрия обещала к вечеру починить юго-западный метеогенератор.
   На перекрестке надрывно гудели машины. Сверху затормозил монорельс, повалили наружу вьетнамцы. Поезд тронулся в сторону Чертанова, из окон градом сыпались пустые винные пакеты и водочные стаканчики.
   – Спокойно, это иллюзия, – сказал Алик, зябко ежась. – Это все плод моего воображения. Но оно, наверное, совсем больное, если я вообразил, что живу и работаю в Конькове!
   Омлет недоверчиво покачал головой.
   – А мой психотерапевт расценки поднял… – пожаловался Алик. Брезгливо пнул бутылку, катившуюся под ноги, и добавил негромко: – Говорит, трудно ему со мной. Я и не думал, что он расист.
   Омлет горестно шмыгнул носом.
   Друзья проходили мимо дешевого бара для русских, когда с грохотом распахнулась дверь и на улицу вылетел, растопырив конечности, некто Прыщ, барабанщик местной киберпанк-группы «Худо».
   Гремя цепями, шипами и заклепками, Прыщ спикировал в лужу, подняв фонтан коричневых брызг.
   – Бля! – заорал Алик, отпрыгивая.
   Омлет достал белоснежный носовой платок и принялся молча собирать грязь со своего кашемирового пальто.
   Прыщ ворочался в луже, устраиваясь поудобнее.
   – Господи! – простонал Алик. – Ну как же задолбали эти русские! Просто житья от них нет. Не могу я тут больше, уеду к тетке в Чикаго, давно она меня зовет…
   – А в Чикаго негры, – сказал Омлет.
   – У наших своя территория, негры туда не ходят. Знают, что зарежем.
   – А русские?
   – О да. Русские ходят везде…
   Они стояли над лужей, в которой уютно булькал Прыщ.
   – Вот же скотина… – пробормотал Алик. – Спорим, он даже не простудится, эндемик хренов. Он же местный, ему тут климат. А мы – чужие.
   – Ну, мне направо, – привычно сказал Омлет. – Тебе налево. До завтра?
   – До завтра, – вздохнул Алик, пожимая ему руку.
   – Чикаго-Шмыкаго, – сказал Омлет. – Забудь нах. Мы в Конькове. «Коньково» – это такое состояние души. Когда вот-вот двинешь кони, но все еще почему-то живой.
   Алик грустно кивнул.
   Их русские жены, эти жирные клуши. Их русские любовницы, эти алчные шлюшки. Их русские поставщики, эти ласковые расисты. А дети-полукровки, эти наглые высокомерные москвичи?! Какой тут, нах, Чикаго-Шмыкаго. Алик с Омлетом давно влипли. Потом увязли. И пропали.
   Друзья поочередно харкнули Прыщу на косуху и разошлись по домам.
   Оба понимали, что вырваться из этого ада им уже не суждено.

   2004 г.