-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Петр Артемьев
|
| Полдень
-------
Петр Артемьев
Полдень
I
Огромен в Гренадерске Зимний сад.
В длину и ширину он квадрат —
Три сотни метров с каждой стороны.
Полсотни метров – высота стены,
Еще на сотню метров вырос купол,
Из разноцветного построенный стекла,
Через которое светило солнце скупо.
И, чтоб растительность под куполом росла,
Под ним висел из плазмы желтый шар,
Искусственное солнце: свет и жар
Он излучал. Ландшафт был разделен,
В масштабе копией служа природных зон.
Здесь было все в миниатюре: мини-горы,
И мини-водопады горных рек,
Сосновый бор, долины и озера.
Привольно чувствовал себя здесь человек,
От мерзости спасаясь гренадерской
И обретая радость и покой,
Не угнетенный страхом и тоской.
Директор Сада был Денис Флоренский.
А в центре Сада, там где виноградники,
Амфитеатр расположился на холме.
Спектакли на арене шли и праздники,
Не то что в Городе, где мрачно, как в тюрьме.
Но в бочке меда, как известно, ложка дегтя:
В Саду была пустыня – сушь и жар,
И кактусы там выпустили когти,
Росло там также дерево анчар.
Анчара сок смертельно ядовит —
К нему шли те, не выдержал кто гнета
Унылой жизни, выбрав суицид,
Чтоб разом кончились и скорби, и заботы
И в Лету канули, а может быть, в нирвану…
Денис Денисович с Мариною Ивановной,
Своею матерью, гуляют по лесной Аллее.
На скамейку под сосной
Они садятся.
СЫН
Говоришь ты сухо,
И у тебя сегодня хмурый вид,
Моя любая фраза тебя злит.
МАТЬ
Ворчать старухи любят. Я – старуха.
СЫН
Не в этом дело.
МАТЬ
В чем же?
СЫН
Ты обид
В себе скопила горечь. Этой желчью
Ты отравилась. У тебя хандра.
МАТЬ
Старуха я, в могилу мне пора.
Денис Денисыч обнял мать за плечи.
СЫН
В Саду уединение, прохлада.
Я в Комитет запретов-разрешений
Сегодня вызван как Директор сада.
На имя Зольца, Председателя, прошение
Подам, чтоб жить в Саду нам неразлучно.
МАТЬ
Тебе со мною будет очень скучно.
СЫН
Уединение, прохлада здесь.
МАТЬ
Уйди!
Уединение с прохладою – в груди.
В груди прохлада. Места нет на свете,
Куда бы убежал ты от себя.
В груди уединение.
СЫН
Ответь мне:
Мы станем вместе жить?
МАТЬ
Зачем жить не любя?
СЫН
Я руку протянуть тебе готов,
А ты змею мне подаешь в ответ.
Прости, несешь какой-то сущий бред.
Не понял я подтекста твоих слов.
МАТЬ
Ты понял все… Не надо в Комитет
Ходить с ходатайством к тирану-упырю.
Благодеяний не приму от Зольца.
СЫН
И почему?
МАТЬ
Не надо, говорю.
Удава пусть на мне сомкнутся кольца,
Но это лучше, чем поклон твой низкий.
Не надо Сада мне – давно я так решила.
Сосут пусть кровь мою – сама я вскрою жилы.
Тарелки подставляют пусть и миски.
Я не предам себя. Слова мои запомни!
СЫН
Тогда скажи, зачем ко мне пришла —
Колоть меня словами как игла?
МАТЬ
Пришла затем, что не запрещено мне.
СЫН
Ворчишь, ворчишь…
МАТЬ
Нормально для старух.
Когда ты к Зольцу едешь на поклон?
СЫН
Пришлет машину он.
Сигнал подаст клаксон
Два раза.
МАТЬ
«Дважды пропоет петух…»
Что станешь ты вымаливать у Цензора?
СЫН
Театра нашего репертуар везу —
Спектаклей, Праздников – на утвержденье Цезарю
Антипычу.
МАТЬ
Поплачь, пусти слезу —
И утвердит он все твои Мистерии.
СЫН
Хочу тебя увидеть на премьере я.
В Театр завтра в полдень приходи.
Пообещай, что будешь – не нуди.
МАТЬ
Считаю это времени потерей.
СЫН
Ты даже в этом отказала сыну.
А может, передумаешь – придешь?
МАТЬ
И не мечтай – мизинцем я не двину.
СЫН
Отказа этого хочу узнать причину.
МАТЬ
Театр и Сад твой маскируют ложь.
Красивая обертка ям помойных,
Листочек фиговый на обнажёнке мерзкой
И запах розовый в парах вонючих, гнойных
От гнойных лазаретов Гренадерска,
В котором заправляет Зольц-прохвост.
Тебя он приманил своей подачкой —
И ты на поводке его собачкой,
А мне, старухе, надо на погост.
СЫН
Ты вбила в голову, и это очень дурно:
Могила, гроб, а может, с пеплом урна.
Тебя снедает черная хандра,
А жить хотеть значительно полезней.
Театр и Сад – лекарство от болезней
И горестей. И если боль остра,
Приходят граждане сюда – им в радость
Сад мой. И эта радость – воздуха глоток.
И обществу от этого есть прок,
Но казус очень странный и досадный,
Чего я ожидать никак не мог,
Что это не по сердцу моей маме.
МАТЬ
Мне не по сердцу то, что кандалами
Сковали всех, загнали в планы, схемы,
А граждане молчок – как рыбы немы,
Ведь ты даешь приятный им наркоз:
Пускай забудутся в объятьях сладких грёз,
И это факт, реальная картина,
И это мне особенно противно.
Живешь, как в клетке с четырьмя углами,
Все за тебя решает Комитет:
Дает он предписания, регламент,
Что делать разрешается, что – нет.
СЫН
Ты думаешь, что человек я низкий,
Как на лакея смотришь и на труса,
Но иногда иду, поверь, на риск я,
Еще к нему не потерял я вкуса.
Все невозможно делать по указке.
Не спросишь Цензора – тогда на риск идешь.
Во взгляде матери мелькнула тень опаски,
Как будто мысль ее ужалил страха нож.
МАТЬ
Не нарывайся, действуй осторожно:
Тебя они порвут на клочья, вдрызг.
Меня не слушай – я ведь отморожена.
Не будь героем, не иди на риск.
Прости меня, характер мой несносен,
И кругом голова идет от вихрей войн.
Навеки лечь бы здесь, в лесу, меж трав и хвой,
В тенистой тишине душистых сосен!
Устала я, от жизни я отрезана.
Мне б упокоиться!
СЫН
Я понимаю Ужас твой.
Но как же с убеждением, что мужество
Страх побеждает высоты у края бездны?
Слова ты эти повторяла часто,
За слабость малодушных укоряя.
Так где же мужество твое?
МАТЬ
Сказала, баста!
Читать не нужно мне мораль – стара я.
Остыла кровь во мне. О чем же речь?
Лишь только юные горячими телами,
В которых дуновеньем жарким пламя
Готово хлам и мусор мира сжечь,
Кричат: «Ненужное несите мне,
Пускай сгорит все на моем огне!»
Огонь угас. Теперь хочу я «лечь».
СЫН
Огонь твой не угас. Он до сих пор горит
В твоих стихах. Поэзии строка
Надежде путь дает, как факел маяка.
Поэта прозорливостью открыт
Закон звезды и формула цветка.
Последнее прибежище живых,
Мой Зимний сад погибнет и завянет,
Когда поэтов на земле не станет.
МАТЬ
Уйти, уйти. Уход мой будет тих.
Ведь лучшая, уверена, победа
Над временем и тяготеньем —
Пройти, чтоб не осталось следа,
Пройти, чтоб не оставить тени.
Сомнений нет. Слова мои честны:
В одно мгновение закончатся все войны.
А ну-ка проводи меня, конвойный:
Хочу пройтись с тобой до той сосны.
СЫН
Ты о своем опять, все та же канитель.
На мозги давишь мне. Не легок этот пресс.
МАТЬ
А что такого? Если колыбель —
Лес для меня, то и могила – лес.
Деревья, к вам иду, от рыночного рыка
Чтобы спастись, и в живоплещущую ртуть
Листвы бросаюсь, сирота и горемыка,
Чтобы в священных рощах утонуть.
СЫН
Так чем же Сад тогда тебе не кров?
В сыновнем доме проживать отрада.
МАТЬ
Островитянка я с далеких островов.
Всяк дом мне пуст, и сына мне не надо.
Одно лишь место есть в твоем Саду,
Где будет хорошо мне: там анчар
Растет, распространяя вредный пар.
К анчару этому в пустыню я пойду,
А от него – в «далекие края»…
СЫН
Ну, что ж, иди, раз ты себе внушила
И эта мысль свербит тебя, как шило.
Но есть условие: пойду «туда» и я…
Ведь только так с тобою буду квит,
И это – ультиматум.
МАТЬ
Сын мой, мальчик,
На стебле тонком белый одуванчик!
И мной не понято, что он в земле зарыт.
С тобой, Денис, к анчару не пойдем:
Наговорила глупостей я сдуру.
Пусть станет Сад теперь мой новый дом,
И я готова клясться тебе в том,
Что впредь ворчливою не буду и понурой.
Ты, крылом стучавший в эту грудь,
Молодой виновник вдохновенья,
Я тебе повелеваю – будь!
Я не выйду из повиновенья.
Я постоянной стану гостьей Театра.
О чем спектакль, который будет завтра?
СЫН
Два в пьесе главных действуют лица:
Зен и его возлюбленная – Кори.
У них малыш родился. На отца
Похож он, копия его. Но горе
Приходит к ним: супруга Зена, Эра,
Ревнивая и властная мегера,
И братья младшие, зовут их Марк и Сид,
Возненавидели ребенка – и убит
Он зверски был, а мать его в темницу
Была отправлена.
МАТЬ
Любовь и криминал.
СЫН
Но зрителей счастливый ждет финал:
Зен встретил подходящую девицу,
Родившую опять его подобие.
МАТЬ
Для взрослых сказочка, красивая утопия.
СЫН
Мистерия! Ребенок втайне рос,
Мужал, расцвел, как первоцвет весенний,
И окружающим впоследствии принес…
МАТЬ
Пустая выдумка, обман бесплодных грёз.
СЫН
Принес он Счастье, Радость и Спасенье.
МАТЬ
Сентиментальности сопливой до хрена.
Все приторно, как патока, повидло…
А что с младенца матерью?
СЫН
Она…
МАТЬ
Не делай паузы. Что с ней?
СЫН
Она погибла.
МАТЬ
Ну, что поделаешь? Всегда бывает так
С тем, кто вступает в незаконный брак.
СЫН
Прости меня, на мне лежит гора
Вины перед тобой. Сказать я был обязан,
Но утаил.
МАТЬ
Скажи, ведь я стара.
Не трусь: забывчив старческий мой разум.
Поэтому не будет долгой боль.
Ну, говори!
СЫН
Я тайно сам женат.
МАТЬ
Ищите женщину, в ней кроется вся соль.
СЫН
Прости меня, я очень виноват.
МАТЬ
И кто твоя избранница?
СЫН
Она
Совсем еще не опытна, юна.
В ней фальши нет, она вся настоящая:
То загрустит, то, раззадорясь,
Счастливой станет вдруг Долорес,
Такое имя у нее.
МАТЬ
«Скорбящая».
С испанского дала я перевод.
СЫН
Друг друга любим мы.
МАТЬ
В чем нет совсем труда,
А трудно сохранять из года в год
Свою любовь, то есть любить всегда.
Ведь в браке поначалу лишь все гладко.
СЫН
Есть для меня в ней тайна и загадка —
Поэтому не разлюблю ее…
У нас Ребенок будет скоро.
МАТЬ
Вот так раз!
Беременность – вот в женщине разгадка.
СЫН
Заметно в ней несходство с остальными.
Ее характер мнительный, вид хрупкий,
Но бесшабашными быть могут и шальными
Намеренья Долорес и поступки,
Хоть выглядит она ранимой, кроткой.
МАТЬ
Ведет она себя как идиотка.
Больные люди взбалмошны, капризны.
СЫН
Есть мнение: безумство – мудрость жизни,
Безумство храбрых…
МАТЬ
Докажи сперва
Ты Зольцу, что не трус и не слабак.
А то одни слова, слова, слова.
СЫН
Закон нарушил я и утаил наш брак
От Комитета и от Зольца…
МАТЬ
И напрасно.
Ведь это так рискованно, опасно.
Ты бы спросился моего совета.
Не будь героем, не иди на риск:
Тебя он порвут на клочья, вдрызг.
Мне эта новость как стрела из арбалета.
Я нудная, стервозная старуха,
Как головная боль, тебе – морОка я.
СЫН
Ты не такая.
МАТЬ
А какая? Громко – в ухо
Скажи, что предрассветное, высокое
Я «небо». Я не слышу. Громче голос!
Молчишь. Твой небосклон теперь Долорес…
Прости меня, ведь мать твоя – зараза.
Тяжелая последовала пауза.
МАТЬ
Недавно вспомнила и вдруг я испугалась
(Возможно, беспокоиться и глупо):
Тебя одна актриса домогалась —
Ты мне рассказывал – актриса вашей труппы.
Фамилия фон Керр, зовут Эрида.
Не переспал ты с ней, а жаль – нанес обиду
Ты этой бабе.
СЫН
Это же гадюка!
Я б голову дубиной ей растер.
С ней рядом находиться – это мука,
К чему тут об интиме разговор?
МАТЬ
К тому, что надо быть с ней начеку.
Клаксон сигнал два раза дал.
МАТЬ
Ку-ка-ре-ку!
Ступай, приехали «они», из Комитета.
СЫН
Да, мне пора. Но прежде слово дай,
Что не уйдешь через пустыню в «дальний край».
МАТЬ
На эти глупости я наложила вето.
Тебя люблю. Вот если б не любила,
Тогда бы подступила смерть-садовница.
Мы станем жить втроем – пусть обождет могила! —
Ты, я и женщина твоя, любовница.
И в тихой радости пойдут за днями дни.
Все вещи станут ясными, простыми.
СЫН
Ты обождешь меня?
МАТЬ
Да посижу в тени.
СЫН
И не пойдешь «туда»?
МАТЬ
Что делать мне в пустыне?
Уходит он. Флоренская одна.
МАТЬ
Сын разлюбил меня. Ум рассуждает здраво:
Что мне нужней всего? Конечно, вечность сна,
Который даст смертельная отрава.
Она к анчару медленно идет,
И шагу в ритм нашептывает рот:
МАТЬ
«В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Один, как вечный часовой,
Анчар стоит во всей вселенной».
II
В правительственном здании-дворце
Был Разрешений и запретов комитет,
А в нем располагался кабинет,
Где всемогущий Зольц сидел. В одном лице
Он Председатель комитета был и Цензор.
Величественно звали Зольца – Цезарь,
По отчеству Антипович. Просторным
Был кабинет его. Угрюм и мрачен Зольц.
Одет в мундир официальный, черный,
Два ряда пуговиц по пять, как десять солнц,
Блестели золотом. Седая шевелюра
На голове как грива льва. Усы, бородка.
Пятиконечная звезда под подбородком,
На шее орден. Смотрит Цензор хмуро
На монитор огромный, во всю стену.
Он тайно видел предыдущую всю сцену.
Флоренскую он видит на экране,
Идущую устало по пустыне…
ЗОЛЬЦ
Флоренская любовью к сыну ранена,
В ней это чувство и до смерти не остынет.
И этой мыслью – вовсе не нова она —
Я ранен сам и бешено ревную.
Я побежден Мариною Ивановной.
Как ревность превзойти в себе больную?
Где силы взять, чтоб палачом-прокрустом
Стать собственным, мещанское чтоб чувство
Иссечь в себе решительно, без слов?
А я же рассуждаю лишь о казни.
Хоть завтра мой Великий полдень, праздник,
А к встрече с Ним я, значит, не готов:
В себе не полюбил презренье к ранам.
Флоренская промолвила с экрана:
ФЛОРЕНСКАЯ
Для человека есть на свете выбор:
Туда плыви, куда позволят плыть,
И это значит – будешь просто рыбой.
И вариант другой: вообще не быть.
Как хорошо! Не пресмыкаешься на пузе,
Не угрожает кнут, не соблазняет пряник.
ЗОЛЬЦ
На монолог здесь Гамлет аллюзия.
ФЛОРЕНСКАЯ
«О чем жалеть? Ведь каждый в мире странник.
Пройдет, зайдет и вновь покинет дом».
ЗОЛЬЦ
Цитирует известного поэта.
ФЛОРЕНСКАЯ
Теперь и вовсе смысла нет мне в нем.
Ведь разве песенка моя не спета?
Жить нищенкой не стану за гроши,
За брошенные на пол крохи…
ЗОЛЬЦ
Предвижу гневный крик ее души,
Что в Гренадерске все скоты и лохи.
ФЛОРЕНСКАЯ
Что ни возьми, всё в Гренадерске – хлам.
На мозги сыплют пыль, золу и мусор
Запретов – разрешений. Дело вкуса
В бедламе жить – послать к чертям бедлам.
Жилища здесь – бетонные гробы,
А граждане – послушные бараны.
У Зольца, деспотичного тирана,
В распоряжении и спины, и горбы.
В бедламе нелюдей отказываюсь жить.
С волками площадей отказываюсь выть.
С акулами равнин отказываюсь плыть
Вниз по теченью спин…
Не надо мне ни дыр ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир один ответ – отказ!
ЗОЛЬЦ
Проехалась она по мне как рьяно!
ФЛОРЕНСКАЯ
Лишь Сад благословить хочу: ведь он
Мне сделает подарок – вечный сон.
ЗОЛЬЦ
Давай, давай, близка твоя «нирвана»!
Дал пультом Зольц анчара крупный план.
К нему Флоренская подходит и, как стан,
Корявый обнимает ствол любовно.
ЗОЛЬЦ
Отрава не покажется горька.
В сравненье с жизнью будет смерть легка.
Через полчасика отмучается ровно.
И в «дальний край» поедет как по маслу…
Экран Зольц выключил – изображение погасло.
ЗОЛЬЦ
Приедет сын – глубокой станет драмой
Весть о «разлуке» с драгоценной мамой.
Но если мы посмотрим в глУбь вещей,
И говоря принципиально, строго,
То вывод прост: туда ей и дорога —
Прекрасное ведь не придет грядущее,
Пока такие люди, как Флоренская,
Живут на свете: парадокс великий,
Что истеричные и яростные крики,
Ее протесты против Гренадерска
Его падению препятствуют. Она
Пока жива, ему и не хана.
Пока есть праведник, есть нечестивец дикий.
Как жажду я увидеть столб огня,
Когда обрушится он в бездну завтра, в полдень.
Ведь Высшей Правде этот крах угоден.
Великий праздник будет у меня.
Сложив ладони на груди, он принял позу
И петь стал в оперной манере ариозо:
ЗОЛЬЦ
Я же воочью узрел Богов,
Илиону враждебных,
Грозные лики во тьме.
Весь перед взором моим
Илион горящий простерся.
Вижу: падает в прах
С высоты Нептунова Троя…
Но пение не смог закончить он.
Заходит секретарь.
СЕКРЕТАРЬ
Патрон,
Пришла к вам женщина, фон Керр Эрида.
Красива, молода, лет тридцати по виду,
По делу личному.
ЗОЛЬЦ
И это очень кстати.
Зови ее… Как все закономерно!
Вошла Эрида в длинном узком платье
И к Зольцу бросилась порывисто и нервно,
И шлейфа сзади зашуршали кольца.
Она схватила резко руку Зольца -
И приложила с силою к губам.
ЗОЛЬЦ
Ах, прекратите. Это стыд и срам!
Мужчинам руки целовать вам не к лицу.
Напротив, вам – красавице – онИ должны.
Своей самооценкой вы унижены.
ЭРИДА
Я к вам пришла к родному как отцу.
Прошу о помощи, меня не оттолкните!
Скажите честно: быть или не быть.
ЗОЛЬЦ
Ах, дорогая, я лишь исполнитель,
Не вправе чью-то жизненную нить
Порвать или продолжить произвольно,
А лишь по предписаниям…
ЭРИДА
Как больно!
ЗОЛЬЦ
Которые спускаются мне свыше.
Есть у меня свое начальство – «крыша».
Мы не садисты и не отморозки,
Но утешения не делаем наркоз…
А дайте слезы-ка вам вытру по-отцовски.
Платок достал он из кармана.
ЗОЛЬЦ Ваших слез
Следы позвольте мне стереть.
Ах, эти слезки! Не плачьте больше.
ЭРИДА
Постараюсь.
ЗОЛЬЦ
Выше нос!
Изложите вы суть своей проблемы,
Я сделаю запрос через компьютер,
И разрешится быстренько дилемма:
Кому-то «да» ответ и «нет» ответ кому-то.
И если что, прошу вас без обиды.
Эрида села, Зольц печатает.
ЗОЛЬЦ
И нервам
Не дайте воли… Как зовут вас?
ЭРИДА
Керр Эрида.
Я родилась в июне, в сорок первом,
Здесь в Гренадерске.
ЗОЛЬЦ
А число?
ЭРИДА
Двадцать второе.
ЗОЛЬЦ
Ваш День рожденья, поздравляю, завтра.
ЭРИДА
Благодарю.
ЗОЛЬЦ
Желаю вам здоровья…
Кем служите?
ЭРИДА
Служу актрисой театра.
ЗОЛЬЦ
Эрида, вы настроены неистово.
ЭРИДА
Ведь накипело!
ЗОЛЬЦ
Гнев заткните пробкой.
Суть просьбы назовите мне…
ЭРИДА
Убийство.
ЗОЛЬЦ
Которое вползло послушно, робко
И стало руку вам лизать?
ЭРИДА
«Злодейство» – Написано у автора.
ЗОЛЬЦ
По смыслу
Из одного два эти слова теста,
Одна закваска в них, и вкус отсюда кислый.
Так значит, вы из театральной труппы.
Ролей характерных, наверно, вы актриса…
Кого хотите видеть в роли трупа?
ЭРИДА
Директора Флоренского Дениса.
Не успокоюсь я, пока Флоренский жив.
ЗОЛЬЦ
Теперь бы я хотел узнать мотив.
ЭРИДА
Его любила я, а он меня отверг,
И до сих пор я не забыла боли.
Не дал он счастья мне, жестокий человек!
ЗОЛЬЦ
«На свете счастья нет, но есть покой и воля», —
Сказал поэт. И кроме всего прочего,
Все впереди у вас: вам только двадцать восемь,
Цветущий вид. Еще не скоро осень.
Пустяк – конфликт на сексуальной почве.
Так и запишем…
ЭРИДА
Если б только это!
Здесь дело глубже сексуального конфликта:
Здесь гордость, самолюбие задето.
Флоренский окружил себя элитой.
У них свои обряды и молитвы,
Они все «посвященные», поэты,
А остальные все – второго сорта.
Что возомнил он о себе, какого черта?
Он оскорбил меня так мерзко, гадко!
Его просила я, чтоб сделал мне ребенка,
А он: «Простите, нет», – и отошел в сторонку.
ЗОЛЬЦ
Беременность – вот в женщине разгадка.
За этот афоризм меня простите.
ЭРИДА
Есть поговорка: ради красного словца
Родного не помилует отца.
ЗОЛЬЦ
Эрида, вы обиделись и мстите.
ЭРИДА
Ну, наконец-то, и до вас дошло.
Да, это так: я мстительна, резка.
Денис Флоренский причинил мне зло.
Он женоненавистник, и близка
Одна лишь мать ему. А так он одинок.
ЗОЛЬЦ
Уверены?
ЭРИДА
Он маменькин сынок.
Она его не спустит с поводка.
ЗОЛЬЦ
В спектакле заняты вы завтра?
ЭРИДА
Занята.
Супруга главного героя я по пьесе.
ЗОЛЬЦ
А кто супруг?
ЭРИДА
Флоренский.
ЗОЛЬЦ
Красота!
ЭРИДА
Вас это забавляет – меня бесит.
ЗОЛЬЦ
Эрида, понимаю ваше горе.
ЭРИДА
Оно пройдет, когда пришью подонка.
ЗОЛЬЦ
В чем пьесы фабула?
ЭРИДА
Банальная история.
Герой, мой муж, блудит с девицей – Кори.
Она беременна, ждет от него ребенка.
Его супруга – я ее играю —
Мешает их любовному союзу:
Девицу – за решетку, карапузу
Не поздоровилось – погиб он… Тут вторая
У мужа появляется девица,
И от нее еще один родится…
Иная как бы мужа ипостась:
Родился снова Зен, но стал другим лицом.
ЗОЛЬЦ
Дитё убили вы?
ЭРИДА
Попытка сорвалась.
ЗОЛЬЦ
Не расквитались, значит, вы с отцом.
ЭРИДА
Для этого пришла я к вам сюда.
ЗОЛЬЦ
Запрос я дал. На клавишу «ОТВЕТ»
Когда нажму, то на экране «да»
Появится или, напротив – «нет».
Но есть одно условие – увы!
Ходатайства податель, видите ль
(А в данном случае, Эрида, это вы),
Единственный вердикта исполнитель.
С таким условием, надеюсь, вы согласны?
Вы приговор исполните?
ЭРИДА
Прекрасно!
ЗОЛЬЦ
В рот палец не клади вам – вы пиранья.
Зольц клавишу нажал и на экране
Возникло слово «ДА» большими буквами.
Красавица глядела словно бука.
ЗОЛЬЦ
Вы что нахмурились? Как будто и не рады.
Так быстро не меняют свои взгляды.
ЭРИДА
Я передумала – не надо чтоб он помер.
Пусть будут руки впредь мои чисты,
Спокойна совесть.
ЗОЛЬЦ
Выкинула номер:
«Пришью подонка!» – а сама в кусты.
ЭРИДА
Я не преступница.
ЗОЛЬЦ
А кто такой преступник?
ЭРИДА
И кто же он?
ЗОЛЬЦ
Новатор, созидатель.
От праха прошлого он отрясает ступни.
ЭРИДА
Не нравится мне то, что он каратель.
ЗОЛЬЦ
Ах, вам не нравится! Понятно, вы – артистка.
Убрать таких с дороги, как Флоренский,
Для вас поступок негуманный, дерзкий.
Вам территории не нравится расчистка.
ЭРИДА
Флоренский праведник и, как алмаз, он чист.
К нему «расчистка» не подходит термин.
ЗОЛЬЦ
Он, как и мать его, опасный эгоист,
Своей он наглой исключительности верен.
ЭРИДА
Не верно рисовать его как ферта.
Погорячилась я, а вы меня прижали.
ЗОЛЬЦ
Приносится людьми такими в жертву
Грядущее и новые скрижали,
Которые Программа пишет – Бог!
И не наступит долгожданный день,
Пока Флоренские отбрасывают тень
Вокруг себя, и надо, чтоб он сдох.
ЭРИДА
Его любила я.
ЗОЛЬЦ
Так скажет трус любой.
Не «созидающий» вы, если вы нежны.
«Учитесь властвовать, – сказал поэт, – собой!»
Себя вы превзойти теперь должны.
Судите здраво, холодно и трезво:
Тверд «созидающий», как режущий алмаз,
Но если лень вам рассекать и резать,
То «это» сделают, поверьте, и без вас.
Эрида встала, чтоб уйти.
ЭРИДА
Я сорвалась.
Визит мой к вам порывом был минуты.
ЗОЛЬЦ
Втоптал он вас и ваши чувства в грязь.
Он оскорбил цинично вас и люто.
ЭРИДА
Я обещаю, что не буду ныть я.
В припадке ревности его я обвинила,
И вы его, прошу вас, не вините.
Со мной он обращался очень мило.
ЗОЛЬЦ
Неискренно все это, напоказ.
Он внешне добренький, а на поверку – злой,
И уж совсем не чистый, как алмаз.
ЭРИДА
Вы мозги мои пилите пилой.
ЗОЛЬЦ
Я вам фрагментик покажу один,
О чем ведут беседу мать и сын.
Зольц щелкнул клавишей: включился монитор -
Глазам Эриды открывается картина
И ухо ловит интересный разговор.
Флоренская спросила сына:
МАТЬ
Недавно вспомнила и вдруг я испугалась
(Возможно, беспокоиться и глупо):
Тебя одна актриса домогалась —
Ты мне рассказывал – актриса вашей труппы.
Фамилия фон Керр, зовут Эрида.
Не переспал ты с ней, нанес обиду
Ты этой бабе.
СЫН
Это же гадюка!
Я б голову дубиной ей растер,
С ней рядом находиться – это мука.
К чему же об интиме разговор?
МАТЬ
К тому, что надо быть с ней начеку.
Клаксон сигнал два раза дал.
МАТЬ
Ку-ка-ре-ку!
Красавица, не дрогнув даже жилкой,
На то, что слышала, ответила ухмылкой.
Не разорвался ярости фугас…
Зольц щелкнул клавишей – экран погас.
ЭРИДА
Гадюка я. Мой убивает яд.
Со мною будьте осторожнее, патрон.
ЗОЛЬЦ
Мне никакой не страшен вовсе гад:
Я по натуре, милочка, – дракон.
Не вижу я, что он нанес вам рану
Словами хамскими. Вы держитесь достойно.
Но вряд ли отнесетесь вы спокойно
К Флоренского любовному роману.
ЭРИДА
Роман любовный у Дениса? Ха-ха-ха!
Сынок он маменькин. Какая чепуха!
ЗОЛЬЦ
Как плохо разбираетесь вы в людях.
Глазам своим не верьте – в них туман.
Я доказательство представлю вам на блюде.
Пожалуйста, вниманье на экран!
Когда вы за Флоренского боролись,
Не думали, на что вы напоролись.
ЭРИДА
Не может быть, не верю, это вздор.
И снова вспыхнул черный монитор.
Флоренский на экране и Долорес.
ДОЛОРЕС
Мне эту пытку выдержать нет силы
И кажется, что против нас весь свет.
Давай признаемся в проступке нашем, милый!
ФЛОРЕНСКИЙ
Наш тайный брак простит ли Комитет?
ДОЛОРЕС
Пусть не простят, но страх сильней могилы.
Зачем мы сразу не спросили позволенья?
ФЛОРЕНСКИЙ
Смешно и низко – разрешение, запрет ли —
Любовь вымаливать и падать на колени.
А если б отказали? Лучше в петлю.
Хоть в этом я пошел наперекор
Теченью общему…
ДОЛОРЕС
Тайком трусливо
Украл свою добычу торопливо,
Как будто бы обыкновенный вор,
И даже матери своей ни слова.
Ее ты ревности боишься, как кошмара.
ФЛОРЕНСКИЙ
Убежище, любимая, готово.
С ребенком спрячу вас я там.
ДОЛОРЕС
Мечтаешь снова.
Дамоклов меч теперь навис над нами – кара.
Ребеночку родиться не дадут,
Меня – тюрьму. Ну, а тебя – убьют…
ЗОЛЬЦ
(Эриде)
Итак, что скажете?
ЭРИДА
Вам благодарна очень я.
Была догадка правильна моя.
Теперь вы дали сведенья мне точные.
ЗОЛЬЦ
А вы великая актриса!
ЭРИДА
И змея!
ЗОЛЬЦ
Я вас боюсь.
ЭРИДА
Разумно. Пусть боятся
Меня мужчины, если я в обиде.
ЗОЛЬЦ
Становитесь заносчивой вы цацей,
Несправедливо, слепо ненавидя.
ЭРИДА
Так что, Флоренского пришить несправедливо?
Он добрый, праведный, чем собственно опасен.
Он враг грядущего, противник позитива.
Что делать с ним? Ответ нам с вами ясен.
ЗОЛЬЦ
Вы умница!
ЭРИДА
Я стану «созидать»,
Заброшу пошлый свой мещанский быт.
ЗОЛЬЦ
Позвольте руку вам поцеловать.
ЭРИДА
Опомнитесь, ведь это срам и стыд!
Вы занимаете такой высокий пост,
И право есть у вас «иметь» любую грубо,
И перед вами задеру я хвост.
Эриду обнял Зольц и впился жадно в губы…
Когда освободился рот актрисы
От губ его, она вдруг прошептала -
Как бы вонзив отравленное жало:
ЭРИДА
А вы отделаться хотите от Дениса,
К нему «её» ревнуя? В этом соль?
Возникла пауза.
ЭРИДА
Я причинила боль?
В лице вы изменились.
ЗОЛЬЦ
Ты – Горгона!
ЭРИДА
Вы на слова обиделись мои?
А я поверила вам, будто яд змеи
Подействовать не может на дракона.
ЗОЛЬЦ
Поди ты прочь! Какие бабы – суки!
ЭРИДА
Да вы еще заплачьте. Где платочек?
По-матерински горькие со щечек
Вам слезки вытру я. Себя возьмите в руки!
«Учитесь властвовать собой!» – сказал поэт.
ЗОЛЬЦ
Прошу простить меня. Вы правы, а я – нет.
Я виноват. Великий завтра праздник.
ЭРИДА
А вы не превзошли себя. Ах, безобразник!
Давайте-ка вернемся к нашей теме…
Итак, «когда»?
ЗОЛЬЦ
Убей его во время
Спектакля вашего, в начале действия.
Три выстрела в упор из револьвера.
ЭРИДА
Benissimo! Вы – гений, я – мегера.
ЗОЛЬЦ
«Он и злодейство – вещи несовместные».
ЭРИДА
Нет, гений вы, не спорьте. Я – поганка.
Денис был прав, что жить не стал со стервой.
Зольц из бюро с гербами взял два бланка.
ЗОЛЬЦ
Вначале зачитаешь номер первый
И выстрелишь, чтоб главный наш герой
Уже не встал.
ЭРИДА
Его я уложу.
ЗОЛЬЦ
Затем озвучишь документ второй,
О том, что подлежит демонтажу
Весь Зимний сад.
Ты будешь под охраной.
ЭРИДА
А с поэтессой что, Мариною Иванной?
Ее убрать бы, как прогнивший зуб.
Зольц на цепочке вытащил часы.
ЗОЛЬЦ
Смрад скоро тления почувствуют носы.
Флоренская уже почти что труп.
ЭРИДА
И кто ее?
ЗОЛЬЦ
Сама себя она.
Не согласованный с Программой суицид.
На ней лежит тяжелая вина.
Она довольно сложный индивид.
Закон суров – сама же виновата.
За преступленье – наказание, расплата:
Нещадно солнце плоть ее палит.
Непогребенным будет ее тело.
Жестоко? Да. Но ведь за дело.
Похоронить ее нельзя.
ЭРИДА
А кто указ Нарушит?
ЗОЛЬЦ
Будет он наказан,
И ты убьешь его.
ЭРИДА
Благодарю я вас,
За то что вы доверили мне казнь,
За эту уникальную возможность.
ЗОЛЬЦ
Ты представитель Комитета – терминатор.
Официально называется так должность.
ЭРИДА
Я на уши поставлю этот Театр…
А с девкой как Флоренского?
ЗОЛЬЦ
В обиде Ты на нее?
ЭРИДА
Что цацкаться с болячкою?
ЗОЛЬЦ
Ребенка ждет она.
ЭРИДА
Я и невинных «пачкаю»,
Несправедливо, слепо ненавидя.
Заходит секретарь.
СЕКРЕТАРЬ
Пришла с визитом
По делу личному какая-то Долорес.
ЭРИДА
(Зольцу)
Позвольте мне, я за портьерой скроюсь:
Хочу узнать ее, какая она видом.
Я постою там тихо, не дыша.
Не мог противиться Зольц наглости ползучей.
Он сделал жест, и шлейфом та шурша
За шторой спряталась змеей гремучей…
Сложив ладони на груди, как будто молится,
Вошла Долорес и воскликнула с порога,
С прямым вопросом обращаясь к Зольцу:
ДОЛОРЕС
Скажите, Цезарь мне Антипыч, ради Бога:
Убить вы мужа моего хотите, так?
ЗОЛЬЦ
Во-первых, здравствуйте. Долорес вас зовут.
Так вот, Долорес, я не вурдалак
И не какой-нибудь разбойник и маньяк,
Чтоб убивать людей. Решает это суд,
Всецело убедившись в их вине.
Возможно, вам пригрезилось во сне,
Что мужу вашему придет капут.
Все происходит, детка, по закону.
Как лист осиновый дрожите. Это шок.
Как будто вы увидели дракона
В моем лице. Не бойтесь, мой дружок.
Садитесь в кресло, ангел мой, мадонна!
Долорес села в кресло.
ЗОЛЬЦ
Мучит бес?
ДОЛОРЕС
Страх неизвестности, невыносимый пресс.
ЗОЛЬЦ
А против лома, как известно, нет приема.
ДОЛОРЕС
Как будто бы кругом дремучий лес:
Во тьме кромешной не видать ни зги,
Но кажется, вокруг меня – враги
И сотня глаз из тьмы следит за мною.
ЗОЛЬЦ
Типичный случай. Это паранойя.
ДОЛОРЕС
Я от отчаянья пришла к вам.
ЗОЛЬЦ
В этом шаге
Источник героической отваги.
Отчаянье – трамплин для храбреца:
Тепличный легче бросит он уют.
Продует ветер затхлые сердца.
ДОЛОРЕС
А мужа все-таки, скажите мне, убьют?
Хочу я правду знать. Скажите мне, скажите.
Его не станет – незачем и жить мне.
Взволнованный закончив жалкий лепет,
Долорес стала на колени перед Зольцем.
ЗОЛЬЦ
Сейчас же поднимайтесь, мое золотце.
Ну, что придумала? Ведь я не деспот.
Тем более у вас растет живот.
Вы в положении, вы будущая мама,
Объект особого внимания, забот…
Так что случилось?
ДОЛОРЕС
Жизненная драма.
Зольц усадил Долорес в кресло снова,
Стакан водой наполнил из графина.
ЗОЛЬЦ
Итак, я слушаю. Готовы вы?
ДОЛОРЕС
Готова.
Брак незаконен мой, и в этом я повинна.
Какое наказание за это?
ЗОЛЬЦ
Вы игнорировали волю Комитета,
И в этом был преступный произвол.
Долорес утвердительно кивнула.
ЗОЛЬЦ
Потом испуг, раскаянье, укол,
И после совесть закусала, как акула.
И вы пришли теперь…
ДОЛОРЕС
Простите!
ЗОЛЬЦ
Я не Бог,
Чтобы прощать. Я в роли исполнителя.
Актер на сцене театральной плох,
Когда в чужом амплуа он, видите ли.
ДОЛОРЕС
Меня прооперируют, прервут
Беременность? Скажите прямо.
Потом в тюрьму, любимого убьют?
ЗОЛЬЦ
Что вы хотели? Жизненная драма.
Мое к вам отношение сердечное,
Но твердым должен быть я, раз палач я,
И превзойти в себе обязан человечное.
В душе сочувствуя и втайне горько плача,
Еще острее гильотины нож Я заточу.
Казним, раз виновата,
И в этом заключается роль ката.
Эх, безответственна сегодня молодежь.
Преступно легкомыслие пустое.
ДОЛОРЕС
Мы с ним преступники?
ЗОЛЬЦ
А как вы полагали?
Вы посягнули на священные скрижали,
Где общества прописаны устои.
Вы нечестиво замахнулись на Программу,
И в этом ваша жизненная драма.
Долорес плачет. Зольц подходит к ней.
ЗОЛЬЦ
Что вы расплакались? Умей держать ответ!
«Учитесь властвовать собой!» – сказал поэт.
Струиться слезы начали сильней.
ЗОЛЬЦ
Довольно, хватит! Дайте вытру глазки
Вам по-отцовски.
(Он достал платок И вытирает слезы ей со щек.)
Чистосердечная! Не носите вы маски.
А ваш сожитель искренен, как вы
(Вы не сказали, как его зовут),
Или он ходит по путям кривым?
Он, кстати, в курсе, что находитесь вы тут?
ДОЛОРЕС
Не знает он.
ЗОЛЬЦ
Зовут-то его как?
ДОЛОРЕС
Вы арестуете его?
ЗОЛЬЦ
За выпад дерзкий.
Уверен я, что он идейный враг.
Так как зовут его?
ДОЛОРЕС
Денис Флоренский.
ЗОЛЬЦ
Не может быть.
И он с душой кривою.
ДОЛОРЕС
Что я наделала? Своими же руками
Сгубила милого. Теперь на шею камень —
И в омут поскорее головою.
Так будет легче, если все умрем:
Здесь, в Гренадерске, места нет нам трем.
Себя в нем чувствуешь ничтожеством, огрызком.
Я стала как наводчица-сексотка.
Пришла – и раскололась, идиотка!
ЗОЛЬЦ
«А счастье было так возможно, так близко».
ДОЛОРЕС
Не счастлив тот, кто в жизни не любил.
Вы наше счастье посадили нА кол.
ЗОЛЬЦ
Поверь, дитя мое, что ваше чувство – пыл Болезненный.
Любви в нем кот наплакал. Что называешь ты любовью вашей,
Лишь себялюбие. Любить учитесь «дальше».
Любовь реальная – как путеводный факел.
Любовь та истинна, которая без фальши.
Глаза Долорес оживились блеском,
Красиво приоткрылся детский ротик.
ДОЛОРЕС
Так что же делать мне?
ЗОЛЬЦ
Перемениться резко.
В саму себя должна ты бросить дротик,
Преодолеть себя для почестей и славы.
ДОЛОРЕС
Возлюбленный погибнет и ребенок?
ЗОЛЬЦ
Ты не настолько человек, иметь чтоб право
Родить его. Трусливый ты мышонок.
ДОЛОРЕС
Вы правы, я ужасная трусиха:
Дрожу от всяких пустяков и случая.
Клинический диагноз это психа,
И эта мания гнетет меня, как туча.
Внушает страхи неотвязный голос
И день и ночь, во сне и наяву.
ЗОЛЬЦ
В себе почувствуй новую Долорес,
Отвергнись прошлого.
ДОЛОРЕС
Тогда я оживу?
ЗОЛЬЦ
Конечно.
ДОЛОРЕС
Захватило дух,
Как я представила себе.
ЗОЛЬЦ
Побольше мужества!
С ним станешь невесомой ты, как пух,
И перед пропастью отступит Ужас твой.
Долорес радостно захлопала в ладоши.
ДОЛОРЕС
И страха гнет тогда с себя я сброшу.
Мозги мои очистятся от дури —
Осилю я легко беду и горе.
ЗОЛЬЦ
Ты парус видела когда-нибудь на море,
Когда дрожит от ветра он во время бури,
Но держится?
ДОЛОРЕС
Клянусь, и я не струшу.
ЗОЛЬЦ
Я опишу тебе его сейчас. Послушай:
«Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом.
Что ищет он в стране далекой,
Что кинул он в краю родном?
Играют волны, ветер свищет
И мачта гнется и скрыпит.
Увы, он счастия не ищет
И не от счастия бежит.
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой,
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!»
В глазах Долорес был восторга блеск
И, грозное, читалось в этом взоре,
Как в зеркале, бушующее море,
И брызги волн, и яростный их плеск.
И вдруг лицо ее надменным, гордым стало,
И в голосе раздался звук металла,
Как будто в ней проснулся Люцифер.
ДОЛОРЕС
Теперь я – парус!
ЗОЛЬЦ
Но не одинокий.
С собой других зови ты в путь далекий,
Своею храбростью другим подай пример.
ДОЛОРЕС
Во мне не сомневайтесь.
ЗОЛЬЦ
На твой зов
Сердца откликнутся отважных моряков.
Ты крикни им, как с парусника ростры:
«Смелее, дорогие братья, сестры!
Бушует море. Все за мной, вперед!»
ДОЛОРЕС
Сумею я. За мной пойдет народ.
ЗОЛЬЦ
Слова без дела – повод к укоризне.
Нет подвига – и выглядишь ты бледно.
ДОЛОРЕС
А где же взять его?
ЗОЛЬЦ
Ну, это не проблема.
«Ведь подвигу всегда есть место в жизни».
С Мариною Ивановной Флоренской
Беда случилась. Не имея права
(На логике основываясь женской),
Она пошла в пустыню и отравы
Там надышалась. (Снова на часы
Зольц посмотрел.) А это – суицид,
Не согласованный ни с кем. Теперь носы
Почувствуют смрад труппа.
Его вид Ужасен: хоронить запрещено.
Сплошное наказание одно!
Но если вдруг отыщется смельчак,
И на рискованный отважится он шаг,
То подвиг совершит: пойдет к анчару,
И тело там предаст земле, и кару,
Казнь смертную, публично примет он,
Поскольку строгий преступил закон.
ДОЛОРЕС
Я это сделаю, и пусть земля ей пухом.
Склонился Зольц над ней, шепча над ухом:
ЗОЛЬЦ
Чтоб завтра в полдень. Это для меня.
ДОЛОРЕС
Я понимаю: вы «её» любили.
Не беспокойтесь о ее могиле.
ЗОЛЬЦ
Тогда прощай до завтрашнего дня.
Она ушла. Затем из-за портьеры
С улыбкой мстительной, как злобная мегера,
Эрида вышла.
ЗОЛЬЦ
Всё. Она – твоя.
Шлейф зашуршал. Она уходит.
ЗОЛЬЦ
Вот змея!
Подумал Зольц, когда ей вслед смотрел.
Закрылась дверь. В молитвенную позу
Он на колени стал.
ЗОЛЬЦ
Да разразятся грозы!
Да буду Праздника достоин я и зрел,
Как тучей извергаемая молния,
Как лава из вулкана, завтра в полдень я,
Как ярость солнечных огнегорящих стрел.
Заходит секретарь.
СЕКРЕТАРЬ
Пришел Садовник.
ЗОЛЬЦ
Проси его. Войдет пусть уголовник.
Флоренский замер, сделав шаг едва.
ЗОЛЬЦ
Денис Денисыч, что вы в самом деле?
Да проходите же. Чего вы оробели?
Меня вы испугались, словно льва.
А я ни лев, ни волк, ни крокодил.
Флоренского он в кресло усадил.
ЗОЛЬЦ
Сотрудничество наше плодотворно.
Его должны и впредь мы укреплять.
Уж сколько лет слуга я ваш покорный
И очень уважаю вашу мать.
Она как поэтесса – гениальна.
Без колебаний утверждаю это, твердо,
А вот характер непростой и гордый
И в некоторой степени скандальный,
Бескомпромиссный. Ценен тЕм он.
Ее, как видно, выбрал в жены демон,
И никакая не смирит ее узда,
И вам она, бывает, даст дрозда.
Обидными словами станет жечь.
Кто уживется с ней?
Один тамбовский волк.
ФЛОРЕНСКИЙ
Я клялся эту женщину беречь.
Ведь в этом состоит сыновний долг.
ЗОЛЬЦ
Вы правы: так заложено в Природе.
Природа – мать. Ее наследник – сын.
Природа – в нем, закваски это вроде.
Лица-то два, а человек – один…
Однако время поджимает. Мы должны…
ФЛОРЕНСКИЙ
Трагедий утвердить репертуар
На этот год. Спектакли все важны,
Но завтрашний особо. Это дар.
В честь матери хочу его сыграть.
ЗОЛЬЦ
Известно мне, как дорога вам мать.
Ведь близким людям, пусть они не дышат,
Приносим жертвы мы. Обязанность святая.
Давайте-ка взгляну я на афишу.
(Читает Зольц.) Одной здесь не хватает.
А это драма самая крутая.
ФЛОРЕНСКИЙ
И кто же автор?
ЗОЛЬЦ
Автор – выше!
ФЛОРЕНСКИЙ
О чем же повествует эта драма?
ЗОЛЬЦ
О том, что некто женщина-поэт
На суицид нарушила запрет —
И умерла в пустыне от дурмана.
ФЛОРЕНСКИЙ
Я вас не понимаю.
ЗОЛЬЦ
Дорогой!
Вам соболезную. Крепитесь, больше мужества.
У вас разверзлась пропасть под ногой,
Но вы туда не падайте от ужаса.
Исход летальный. Дерево анчар…
ФЛОРЕНСКИЙ
Я вспомнил: мама ждет меня в Саду.
Простите, обождет репертуар.
Спешить я вынужден, туда скорей пойду.
Флоренский к выходу помчался. Голос Зольца
Его настиг, как заклинанье мага.
Он стал как вкопанный, удава словно кольца
Его опутали. Не сделаешь и шага.
ЗОЛЬЦ
Стоять на месте! Заявляю вам я,
Что ваша мать лежит, мертва, в пустыне.
Все кончено с Мариною Ивановной,
Хоть труп ее на солнце не остынет.
Приказываю вам: не ныть, не охать!
Зольц подхватил Флоренского под локоть.
ЗОЛЬЦ
Не падать духом, говорю вам, выше нос!
Зольц продолжал мучительный гипноз.
ЗОЛЬЦ
«Учитесь властвовать, – сказал поэт, – собой!»
А вы расклеились. Какой же вы герой?
«Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья». Вы согласны?
ФЛОРЕНСКИЙ
Она в пустыне станет гнить.
Могу ее похоронить?
ЗОЛЬЦ
Категорическое «нет». Вам это ясно?
ФЛОРЕНСКИЙ
Ну, отмените хоть спектакль.
ЗОЛЬЦ
Опять заныл, опять заплакал.
Какой же вы, голубчик, паникер!
Приказ: не вешать головы.
Спектаклю быть, и только вы
Обязаны играть, а не дублер.
И это будет ваша жертва, ваша память.
А вы хотите нагло продинамить.
Давным-давно известно: жизнь – игра.
Я все сказал. Простите, мне пора.
Стена раздвинулась, и Зольц исчез в провале.
Денис Денисович пришибленный стоял,
Как в столбняке, беспомощен и вял,
Как будто бы его околдовали…
III
Амфитеатр садовый расположен
На склоне северном Центрального холма.
Начала действия ждут зрители встревожено,
И шепот слышится повсюду осторожный:
Идет процесс – брожение ума…
ПЕРВЫЙ ГОЛОС
Вы новость слышали: Флоренский нынче в трауре —
Покончила с собою его мать.
Она лежит в пустыне, в смрадной ауре.
Самоубийцу кто захочет закопать,
Тот под дамокловым мечом, под страхом смерти:
Не согласован с Комитетом суицид.
На солнцепеке тело тлеет и смердит.
Какой позор!
ВТОРОЙ ГОЛОС
А в Комитете – черти.
Я в ярости: единственное место,
Где благодать, покой и отдых, – это Сад.
И нате вам! – устроили фиесту.
Теперь и здесь нечистота и смрад.
Вы чувствуете: воздух даже спертый.
ТРЕТИЙ ГОЛОС
Да перестаньте вы. Какой вы паникёр!
ВТОРОЙ
Послать бы Цензора с правительством всех к черту!
ТРЕТИЙ
Не нравится мне этот разговор.
Зануда вы, ворчите, как все нытики.
Вам чистоту давай, а сами грязью критики
Всех поливаете.
ВТОРОЙ
По мне, она не сор.
ТРЕТИЙ
(Первому)
Раз в трауре Флоренский, то в спектакле
Не занят он сегодня?
ПЕРВЫЙ
Вовсе нет.
Играет он – решил так Комитет.
ВТОРОЙ
А это издевательства не знак ли?
Что Цензор вытворяет, безобразник!
Пусть Гренадерск летит в тартарары,
Где монстрам уготованы костры.
ТРЕТИЙ
Да отвяжитесь вы, не портите нам праздник.
ПЕРВЫЙ
Флоренского я утром встретил. Краски
В лице его поблекли. Весь он сник,
И вид его подобен смертной маске.
Он как мертвец.
ТРЕТИЙ
Типун вам на язык!
ВТОРОЙ
(Первому)
Взглянуть на вас мечта моя сильна,
Когда подвергнитесь экспериментам Зольца.
Под куполом в тот миг зажглась Луна
И в тот же самый миг погасло Солнце.
ТРЕТИЙ
Всё. Начинают. Я прошу вас, тише!
Актер-рассказчик на арену вышел.
РАССКАЗЧИК
(Публике)
Мистерии таинственного действия
Свидетелями станете вы скоро:
Коснутся слуха вашего известия
И зримым образам ответят ваши взоры.
И вот когда в священном полукруге
Всё, что должно произойти, произойдет,
Когда актеры, Мельпомены слуги,
Своей игрой объединят народ
(Наградой окупаются труды),
Тогда воскликнем дружно, многократно:
«Приди скорей, обильный, благодатный,
И мистам счастья принеси плоды!»
Глухого грома дальние раскаты
Проникли в сад из-за высоких стен.
РАССКАЗЧИК
Герой наш главный носит имя – Зен.
Событиями жизнь его богата.
Есть у него супруга и два брата.
Супруга – Эра, братья – Марк и Сид.
Все трое горечью изъедены обид
На Зена ветреника. Он завел роман
На стороне (банальная история),
Супруга разузнала про обман.
Возлюбленную Зена звали Кори.
Приревновала Эра к ней, жена…
Любовники вдвоем наедине.
Их встреча происходит при луне.
О чем же говорят он и она?
Играет Зена роль Денис Флоренский.
Вступает первым нежный голос женский.
КОРИ
От твоего ко мне прикосновенья
В себе я снова зарождаюсь и расту,
За этим ростом наблюдаю каждый день я
И, созерцая, постигаю красоту.
Второе «я» во мне – ребенок мой, я – мать.
ЗЕН
Когда появится на свет наш сын-малыш,
То это значит, ты меня родишь.
Тебя я мамой стану называть.
И станет жизнь моя в другом лице светла,
Безгрешна, весела и безмятежна,
И океан бездонный и безбрежный
Я изолью любовного тепла.
Блеснула молния над куполом.
В цветном Стекле она свои смягчила краски.
Стремительно на сцену, как фантом,
Выходит женщина в плаще и маске,
Обманутая Зеном Эра,
И сразу видно, что она – мегера.
В ней зреет месть за горькую обиду…
Играет роль ее фон Керр Эрида.
ЭРА
Намеренье супруга мне понятно:
Жизнь хочет с нового начать – подлец! – листа,
Была чтоб биография чиста
И чтобы в ней отсутствовали пятна.
И способ он нашел довольно тонкий:
Благодаря своей внебрачной связи,
Второе «я» проявится в ребенке,
Но с нарушением закона. Безобразие!
Обязана мерзавца наказать я.
Я меру высшую назначила – казнить!
Со мною солидарны его братья.
Сплели мы вместе заговора нить.
Что называется, актриса входит в раж:
Срывает маску, плащ – свирепая пантера! —
Одетая в пятнистый камуфляж.
На талии Эриды патронташ
И кобура с торчащей ручкой револьвера.
ЭРИДА
К чертям дешевый этот маскарад!
Я представитель господина Зольца,
Имею Комитета я мандат.
Рабочий сцены, дайте снова Солнце!
Я исполняю должность терминатора.
А это значит – шлепнуть я могу.
Никто не выйдет за пределы Театра.
На месте всем сидеть и ни гу-гу!
Была свирепа и разнузданна шутиха.
Включилось Солнце – умерла Луна.
Полиция блокировала выход.
Прошла по зрителям тревожная волна.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС
Что происходит, что за чертовщина?
ВТОРОЙ ГОЛОС
Подопытные кролики мы Зольца.
Над всеми нами он не так еще приколется.
Я говорил: вы побледнеете, мужчина.
Заерзали, как будто вас кольнули.
Не верили, а я вам говорил.
ЧЕТВЕРТЫЙ ГОЛОС
Директор бы вмешался, рот открыл!
ПЯТЫЙ ГОЛОС
Она туда ему и влепит сразу пулю.
У этой амазонки револьвер.
Ей все дозволено.
ЭРИДА
Эрида я фон Керр.
Она достала из нагрудного кармана
С печатями и подписями лист.
ПЯТЫЙ
Пальнет как пить дать, сука, из нагана.
Убить ей как прихлопнуть таракана.
А что директор может? Он артист.
ЭРИДА
«За идеологические бредни,
Мистическим окутанные флером
И в пику шедшие общественным всем нормам,
Последствия имеющие вредные
(Слова Эриды разлетались, словно стрелы),
Директор сада зимнего – Флоренский,
Верховными властями Гренадерска
Без права апелляции к расстрелу
Приговорен, без права на отсрочку.
Казнить немедленно». Пора поставить точку.
Эрида зачитала приговор.
Рукою потянувшись к револьверу,
Бросает на Флоренского свой взор
Собой довольная злорадная мегера.
Повисло в воздухе молчанье гробовое,
Смельчак какой-то выкрикнул:
ГОЛОС
Убийца!
И тут же арестован был конвоем.
ЭРИДА
ДенисДенисыч, не хотите помолиться?
Он промолчал, мотнув угрюмо головою.
Актриса, испонявшая роль Кори,
Флоренского своей закрыла грудью
И с пафосом трагическим укора
Заголосила:
АКТРИСА
Помогите, люди,
Спасите, умоляю, кто-нибудь!
ЭРИДА
В тебя могу я запросто пальнуть.
АКТРИСА
В обиду я не дам его.
ЭРИДА
Не вой.
АКТРИСА
Змея ты подколодная.
ЭРИДА
Конвой,
Убрать ее!
ФЛОРЕНСКИЙ
Уйдите, дорогая:
Со мною находиться здесь опасно.
АКТРИСА
Не брошу вас – и пусть она пугает!
Трусливой не хочу быть и безгласной.
Эрида, ты мне больше не подруга.
Предательство твое тебе аукнется.
Ты не коллега, не актриса, ты – подлюга,
Моральная уродка и отступница!
Поэтому будь проклята навеки!
Невыносим душевный был надрыв:
Она упала в обморок, под веки
Глазные яблоки большие закатив.
Денис Денисыч тело подхватил
И нежно обнял, стоя на колене,
И тут он над собою ощутил
«Прикосновение» знакомой тени.
Глаза он поднял и – «её» увидел,
И ядом в уши впрыснулись слова:
ЭРИДА
Сказала мать тебе, что ты меня обидел.
По-моему, она была права.
Твоя партнерша – смелая особа:
Всех призывала к неповиновению
И оказала мне сопротивление.
И значит, вы повинны с нею оба.
Вела она себя довольно глупо —
На смертный напросилась приговор.
Веселая компания – два трупа.
Вся публика почувствовала ступор.
Эрида сделала шесть выстрелов в упор,
И лужа крови сцену обагрила,
Раздался истеричный женский визг.
ЭРИДА
Подать судебный кто-то хочет иск?
ШЕСТОЙ ГОЛОС
Ты злобное чудовище – горилла!
Мужчину мигом взяли под арест.
ЭРИДА
Кто следующий выразит протест?
СЕДЬМОЙ ГОЛОС
Да это розыгрыш, актерские дела.
Все скоро разойдемся на антракт.
ЭРИДА
Прошу желающих всех осмотреть тела
И медицинский засвидетельствовать факт.
Возникла пауза – молчание в ответ.
ЭРИДА
Желающих, по-видимому, нет.
С героями у нас сегодня жидко.
Немногие высовывают нос…
Читаю новый документ: «Как пережитки,
Ненужный хлам, намечены под снос
Сад городской и вместе с ним Театр».
Как представитель Комитета – терминатор,
Я заявляю, что закрыт вопрос.
Поэтому не нужно воплей, слез,
А также бесполезных словопрений.
И в это время замечает весь народ,
Что арестантку конвоир ведет.
Флоренского труп видя на арене,
К покойнику бежит и на колени
Становится. У ней большой живот -
Она беременна, она ребенка ждет.
И видно, что покойник – ее суженый,
А рядом женский труп. В кровавой луже он.
Дыра у мертвой женщины в виске.
Ладонь ее в покойника руке.
АРЕСТАНТКА
Ты умер, мой любимый, ты остыл,
И, мученик, свою ты пролил кровь.
Любили мы, но наша та любовь —
Порыв восторженный, болезненный лишь пыл.
Не верь слезам моим – от счастья я заплакала:
Любовь я высшую нашла. Сиянье факела,
Она откроет к Истине пути.
Как хочется себя мне превзойти!
В желании своем я не остыну.
ЭРИДА
Зачем привел ты эту бесноватую?
КОНВОИР
Мы взяли эту женщину в пустыне.
Она Флоренскую, покойницу, лопатой
В песок зарыла (предъявляет он предмет),
На что наложен строгий был запрет.
ЭРИДА
(Арестантке)
Ты признаешь, твоих рук это дело?
Улика есть, и неуместен спор.
АРЕСТАНТКА
Да, это я похоронила тело.
ЭРИДА
И подписала себе смертный приговор.
Я зачитаю документ… Вот Он:
«Лицо любое, преступившее закон,
Инициатором являясь похорон
Флоренской, знаменитой поэтессы,
Подвергнется преследованья прессу
И должен быть немедленно казнен».
АРЕСТАНТКА
Что ж, если так! Я умереть готова.
Меня обязаны вы строго покарать.
Лишь об одном прошу я вас – прошу я слова.
Мне больше в жизни нечего терять.
Была покорной страха я рабыней:
Тряслась за мужа, за ребенка, за любовь.
Сегодня в полдень я пошла в пустыню,
Похоронив в песке свою свекровь.
Я стала храбрая. Когда-нибудь на море
Вы парус видели, как он дрожит от бури?
ЭРИДА
Конечно, видели.
ВОСЬМОЙ ГОЛОС
Кровавая история.
Ее сейчас пристрелит эта фурия.
Эрида потянулась к револьверу.
ВОСЬМОЙ
Найдется кто-нибудь, кто обломает стерву?
АРЕСТАНТКА
«Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом.
Что ищет он в стране далекой,
Что кинул он в краю родном?
Играют волны, ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит.
Увы, он счастия не ищет
И не от счастия бежит.
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой.
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!»
Теперь я – парус, но не одинокий.
Своею храбростью пример я подаю.
С собою вас зову я в край далекий,
Чтоб вскоре быть в неведомом краю.
Во мне не сомневайтесь. На мой зов
Сердца откликнитесь отважных моряков!
Я вам кричу, на крае стоя ростры:
Смелее, дорогие братья, сестры!
Бушует море.
Все за мной вперед!
ЭРИДА
За ней вперед, ура! Она вам не наврет…
Отважных моряков не слышен голос.
Ну, где же вы? Мы с нетерпеньем слушаем.
Ты, милая, – зовут-то как? —
АРЕСТАНТКА
Долорес.
ЭРИДА
На острую враждебность напоролась,
Столкнулась с неприкрытым равнодушием.
И все-таки ты парус одинокий
И твой не заразителен пример.
Плыви одна в туманный край далекий!
Эрида поднимает револьвер.
ЭРИДА
Ну, кто еще с ней хочет вместе в море?
Скорей рожайте. Ты? А может, ты?
Солистов нет в безмолвном этом хоре.
Как зайцы разбежались все в кусты.
ВОСЬМОЙ ГОЛОС
В чертовке этой бес кровопролитья.
ЭРИДА
Поднять никто не смеет даже глаз.
ДОЛОРЕС
Друзья мои, настал мой смертный час.
ЭРИДА
Давай-ка поторопимся с «отплытием».
ВОСЬМОЙ ГОЛОС
Вам гарантирую: сгорит она в аду.
Эрида на Долорес, глаз прищуря,
Ствол навела.
ДЕВЯТЫЙ ГОЛОС
Змея!
ДЕСЯТЫЙ ГОЛОС
Мегера!
ОДИННАДЦАТЫЙ ГОЛОС
Фурия!
ДВЕНАДЦАТЫЙ ГОЛОС
Долорес милая, крепись, к тебе иду!
Эрида опустила револьвер,
Когда увидела мужчину в черной маске.
ЭРИДА
А это что еще за люцифер?
Вы кто – волшебник? Вы пришли из сказки?
Он подошел к Эриде, прошептав:
НЕЗНАКОМЕЦ
Я очень вам признателен, Эрида.
Вы настоящий терминатор. Был я прав,
Распорядительницей сделав вас «корриды».
Вы поработали на славу.
ЭРИДА
Это вы?!
НЕЗНАКОМЕЦ
Да, милая, но тише: я – инкогнито.
ЭРИДА
Убить ее?
НЕЗНАКОМЕЦ
Не все тобою понято.
Не все извилины включились головы.
Змеи гремучей не прокусят зубы
Драконьей кожи. Несколько бравурный
Твой тон общения и даже некультурный,
Как и твои накрашенные губы.
Она сказать хотела.
НЕЗНАКОМЕЦ
Рот твой – урна.
Достал он быстро пистолет миниатюрный
И в дырку выстрелил открывшегося рта.
Эрида навзничь падает. Мертва!
Анатомическим театром или моргом
Арена стала. В это время мистер-икс
Раскланялся. Трибуны от восторга,
Беснуясь, радостно орали:
ГОЛОСА
– Браво! Бис!
– Маэстро, повторите, просим вас!
НЕЗНАКОМЕЦ
Желанье ваше для меня приказ.
И пулю новую он всаживает в труп,
И снова в рот, в округлость красных губ.
ВОСЬМОЙ ГОЛОС
Я говорил, что обломают суку.
Что о себе она вообразила?
В ее присутствии испытывал я муку.
И кто-то правильно назвал ее гориллой.
ВТОРОЙ ГОЛОС
Мужчина, слишком радуетесь рано.
О планах всех не знаете вы Зольца.
Не забывайте, все мы здесь – бараны.
Над нами он еще не так приколется.
Мужчина в маске подошел к Долорес,
Ей руку предложил и встать помог,
И нежно на ухо шепнул ей голос:
НЕЗНАКОМЕЦ
Ты превзошла себя. Теперь твою венок
Украсит голову лавровый.
ДОЛОРЕС
Это вы?!
НЕЗНАКОМЕЦ
Я незнакомец для тебя, ты незнакомка.
Меня не знаешь ты.
На публику он громко
Сказал:
НЕЗНАКОМЕЦ
Ты призвала к Любви
И разожгла во мне священный факел.
Тебя люблю я и прошу о браке.
Согласна ли ты стать моей женой?
ДОЛОРЕС
Согласна, да! Не надо мне иной
Судьбы. Хочу быть только с вами
И к вашему огню свое прибавить пламя.
Пусть Океан подхватит нас волной.
Он вынул кольца золотые из футляра,
Надел на палец безымянный ей кольцо.
Она ему взамен.
ДОЛОРЕС
Теперь мы с вами пара.
Со страстью он взглянул в ее лицо
И поцелуй вонзил ей в губы острый…
Потом ушли они, а на арену башню
Вкатили с лестницей, с верхушкой в виде ростры.
ВТОРОЙ ГОЛОС
Ну, разве не стыдоба – эти шашни?
Супруг убит ее, повсюду трупы, кровь,
А ей плевать: у ней с другим любовь.
ТРЕТИЙ ГОЛОС
Принципиальны вы исподтишка.
Так заднице спокойней. Молодец!
Сказать в открытую – тонка у вас кишка.
ВТОРОЙ
Я докажу, что не такой подлец.
Сверкнула молния в стекле цветном зигзагом
И, словно роза, начала цвести,
И гром прошелся великаньим шагом.
Амфитеатр начало трясти.
И в панике все к выходу бегом.
Охрана не пускает. Вышла давка.
И голос в рупоре, как будто злобный гном,
Слова колючие рассыпал, как булавки:
РУПОР
Всем гражданам вернуться на места.
Кто станет сеять панику и смуту,
То для порядка – логика проста —
Такого обезвредят баламута.
Один из зрителей по лестнице на ростру
Взбирается и начинает речь:
ВТОРОЙ ГОЛОС
Товарищи, достали эти монстры.
По их мы прихоти должны здесь в землю лечь.
Сперва устроили кровавую пирушку,
Теперь загонят в братскую могилу.
Чтоб вырваться на волю из ловушки,
Должны мы показать сегодня силу.
Раздался выстрел из оптической винтовки:
Оратор завертелся, словно винт,
И вот летит он с ростры вниз головкой
И рядом падает с Эридой. Он убит…
Эффект имела быстрая атака,
И граждане почувствовали ступор,
И вновь, как будто злобная собака,
Залаял над ареной рупор:
РУПОР
Всем гражданам вернуться на места.
Кто станет сеять панику и смуту,
То для порядка – логика проста —
Такого обезвредят баламута.
Покорно граждане, скрывая свой позор,
Идут обратно, прячут лица.
И в этот миг запел незримый хор.
В ворота заезжает колесница.
Четверкою горячих лошадей
Мужчина управляет в багрянице,
Блестящей красной мантии царей.
А рядом с ним Долорес, как царица,
Народ приветствует поднятием руки.
Их головы украсили венки,
Их вдохновенны радостные лица.
И, сделав на арене третий круг,
С квадриги сходят и по лестнице на ростру
Они взошли, не разнимая рук.
ДОЛОРЕС
Смелее, дорогие братья, сестры!
Бушует море. Все за мной, вперед!
Мужчина ноту голосом берет
И, принимая оперную позу,
Свое он начинает ариозо.
МУЖЧИНА В БАГРЯНИЦЕ
«Я же воочью узрел
Богов, Илиону враждебных,
Грозные лики во тьме.
Весь перед взором моим
Илион горящий простерся.
Вижу: падает в прах
С высоты Нептунова Троя.
Будто с вершины горы,
Беспощадным подрублен железом,
Ясень старый рушится вниз,
От родного хребта отрываясь…»
И вдруг все люди вздрогнули от треска:
Разверзлась сцена – ив воронке страшной
Мгновенно утонула ростра с башней,
Струя огня, как автогена резка,
Взметнулась ввысь, стеклянный купол плавя
И в разноцветной выкрасившись лаве.
Молниеносно ширился провал:
От центра удалялась круга кромка.
За метром метр по конусу сползал
В резервуар, огнегорящую воронку,
Как будто бы в вулкана жаркий кратер,
С вопящими людьми амфитеатр.
Потом ушел с эффектом домино
За Театром Сад на огненное дно,
А вскоре погорел весь Гренадерск:
Исчез как гор од-призрак, как фантом,
И лишь беснующихся молний блеск
Да гневный гром напоминал о нем…
КОНЕЦ