-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|  Уильям Шекспир
|
|  Буря
 -------

   Уильям Шекспир
   Буря
   Комедия в пяти актах


   Предисловие переводчика

   Читатель вправе задать вопрос: в чем необходимость нового перевода, по какой причине он предпринят? Во всяком случае, не было ни театрального заказа, ни честолюбивого стремления превзойти все другие переводы. Наверное, просто захотелось однажды «ощутить себя Шекспиром», оказаться внутри его текста, почувствовать, как тебя несет его мощное течение – с той же скоростью, с какой оно несло самого автора. Об этом хорошо сказано у Пастернака, который перевел все главные пьесы Шекспира. Намеревался он добраться и до «Бури», да не случилось. Но и без Пастернака предшественники у меня были могучие, достаточно назвать М. Кузмина и М. Донского. К счастью, мой перевод совершенно лишен мотива соревнования, желание кого-то обскакать меня не пришпоривало.
   Другой вопрос: почему из всех пьес Шекспира я выбрал именно «Бурю»? Первый, хотя и не единственный ответ: из любви к симметрии. Десять лет назад я перевел замечательную поэму Шекспира «Венера и Адонис», которую он сам назвал первенцем своей фантазии. «Бурю» же многие считают прощальной пьесой Шекспира, его театральным завещанием. Вот и захотелось мне присовокупить к альфе омегу, к первой поэме прибавить последнюю пьесу.
   «Буря» всегда казалась мне едва ли не самой загадочной пьесой Шекспира. Внимание к ней никогда не ослабевало. В современном шекспироведении стало обычным трактовать отношения Просперо – Калибан как модель колониальной политики европейских стран. Но под таким углом мы можем рассмотреть лишь то, что лежит за текстом, упуская из виду саму пьесу. В чем ее лирическая суть, в чем секрет неизменного обаяния для зрителя? Пьеса-то почти без интриги. Ну бродят потерпевшие кораблекрушение по острову, постепенно приближаясь к жилищу волшебника, который должен определить их дальнейшую судьбу. Зрителю не о чем беспокоиться: все ниточки с самого начала в руках Просперо, он дергает за них по своему желанию, остальные персонажи-марионетки только пляшут. Где тут «боренье рока с перстью вдохновенной», о которой писал Китс?.. Как бы и не пьеса совсем, а придворная маска – представление с музыкальными номерами и шутовскими интерлюдиями.
   Но у придворной маски всегда есть какая-то главная идея. Скажем, триумф любви или добродетели. А здесь – какая во всем генеральная мысль, какая философия? Или, может быть, аллегория, но чего? Уж не алхимия ли? Ариэль – воздух, Калибан – земля, Просперо – огонь. А кто вода – Миранда? Может быть, и остальные персонажи пьесы – сера, ртуть, свинец и прочие элементы?
   Быть может, главной целью драматурга было пробудить сострадание всех ко всем, призвать к милосердию и прощению? Этим заключаются многие пьесы Шекспира. Или вот еще. Всемогущество, которое сбрасывает с себя плащ всемогущества – уж не заключена ли здесь идея, что Бог, сотворивший мир, больше не управляет миром? Без учителя, без поводыря остаются и Миранда – светлое чудо, и темный раб Калибан. Что мы знаем о религиозной философии Шекспира? О его взгляде на происхождение зла и границы человеческой свободы?
   Ничего, что эти вопросы остаются без ответа. Главное, что работа над переводом заставила меня снова задуматься о них, хоть на дюйм, а подойти ближе к окутанной в туманный плащ фигуре автора – Шекспира.
   Что касается чисто переводческих проблем, тут дело обстоит так. Текст пьесы делится на три компонента: стихотворные куски (лирика и пафос), сцены в прозе (комические) и песни – грациозные и легкие, очень трудные для перевода. На втором месте по трудности – шутовские перебранки Тринкуло, Стефано и Калибана. Известно, что комизм устаревает и ветшает раньше лирики и пафоса. Даже у крупнейших мастеров стиха в этом компоненте случаются сбои, натужности, вызванные неполным перевариванием шекспировских шуток и каламбуров. Я старался, в первую очередь, блюсти полную естественность, автономность русского текста.
   Вот и все, что можно вкратце сказать в мое оправдание.

 Григорий Кружков



   Действующие лица [1 - Просперо (итал.) – «процветающий», «счастливый»Миранда (лат.) – «удивительная»Калибан – по-видимому, от «каннибал»Ариэль – имя одного из ангелов, от лат. aer («воздух»)Тринкуло – от нем. trink («пить, пьянствовать»)Ирида – богиня радуги (греч. миф.). Так как радуга соединяет землю и небо, то Ирида традиционно считалась посредницей между богами и людьмиЦерера – римская богиня произрастания и плодородия, отождествленная впоследствии с Деметрой; мать Прозерпины (у греков – Персефоны)Юнона – римская богиня брака и материнства, супруга Юпитера.]

   Алонзо, король Неаполя.
   Себастьян, его брат.
   Просперо, истинный герцог Миланский.
   Антонио, его брат, узурпировавший титул Миланского герцога.
   Фердинанд, сын короля Неаполя.
   Гонзало, честный старый советник.
   Адриан и Франциско, придворные.
   Калибан, дикарь и уродливый раб.
   Тринкуло, шут.
   Стефано, пьяный дворецкий.
   Капитан корабля.
   Боцман.
   Моряки.
   Миранда, дочь Просперо.
   Ариэль, дух воздуха.
   Ирида, Церера, Юнона, Нимфы, Жнецы – духи.
   Действие происходит сначала на борту корабля, потом на необитаемом острове.


   Акт I

 //-- Сцена 1 --// 
   Корабль в море.
   Слышны неистовые удары грома, сверкают молнии.
   Входят Капитан и Боцман.
   Капитан. Боцман!
   Боцман. Я здесь, капитан.
   Капитан. Кликни матросов, и поживей, пока мы не врезались в берег. Каждый миг на счету. (Уходит.)
   Входят матросы.
   Боцман. Эй, ребята, шевелись! Топселя долой! По команде – разом – навались! Только бы от берега отвернуть, а там дуй, ветер, пока у тебя дуделка не лопнет!
   Входят Алонзо, Себастьян, Антонио, Фердинанд, Гонзало и другие.
   Алонзо. Эй, боцман! Где капитан, где все люди? Свистни-ка в свой свисток.
   Боцман. Я прошу вас, господа, оставаться в каюте.
   Антонио. Где капитан, дружище?
   Боцман. Вы что – не слышите, что вам говорят? Лезьте вниз, не толкитесь на палубе. Вы только помогаете буре.
   Гонзало. Ну-ну, потише!
   Боцман. Когда море станет потише. Уходите! Волнам дела нет, король вы или не король. В каюту! Не путайтесь под ногами.
   Гонзало. Вспомни хорошенько, кто у тебя на борту.
   Боцман. Ни единого, кого я любил бы больше, чем самого себя. Вы кто – советник? Ну, так посоветуйте морю угомониться. Прикажите ему – и мы больше не притронемся к канатам. А коли не можете, благодарите небо, что дожили до седых волос, молитесь и будьте готовы к тому, чего не миновать. – Ну, дружней, ребята, еще разок! – Не мешайте же, вам говорят. (Уходит.)
   Гонзало. Вид этого малого меня успокаивает. Такой не утонет: у него физиономия висельника. Смотри не передумай, Фортуна! Если ты предназначила этого мошенника к петле, сделай его веревку нашим спасательным канатом – больше нам не на что надеяться. Или этот плут был рожден, чтобы быть повешенным, или мы погибли.
   Снова входит Боцман.
   Боцман. Эй, там, наверху! Вяжите узлы крепче! Штурвал влево!
   Из трюма раздаются крики.
   Чума их возьми! Ишь как воют – бурю заглушают, не то что мой свисток.
   Появляются Себастьян, Антонио и Гонзало.
   Ну что – снова здесь? Чего вам нужно? Хотите посмотреть, как мы будем тонуть? Глотнуть соленой водички не желаете, господа?
   Антонио. Типун тебе на язык, горлодер, нечестивец, буйный пес!
   Боцман. Ах, не хотите? Так чего же вам угодно?
   Антонио. Пошел к черту, наглец, грубиян, сукин сын! Мы не больше твоего боимся этой бури.
   Гонзало. Держу пари, что он-то уж не утонет, будь даже это судно хрупче скорлупки и дырявей распоследней шлюхи.
   Боцман. Убрать фоксель и грот! Рулевой, круче к ветру! Разворачивай носом в море!
   Входят матросы, насквозь мокрые.
   Матросы. Мы пропали! Господи, помоги! Нас несет прямо на скалы!
   Боцман. Видно, придется хлебнуть водички.
   Гонзало

     Король и принц, я слышу, молят Бога.
     Идемте к ним и станем на колени,
     Чтоб помолиться вместе.

   Себастьян

                           Черт возьми!
     Мы гибнем из-за этих жалких пьяниц.
     Горластый негодяй! Чтоб ты утоп
     Семь раз подряд!

   Гонзало

                    Сперва его повесят,
     Я в этом убежден – пусть волны с ревом
     Клянутся мне в другом.

   Крики вразнобой за сценой: «Спасенья нет. – Корабль трещит… – Прощай, жена и дети! – Прощайте, братья! – Господи помилуй!»
   Гонзало

     Все – на колени рядом с королем.

   Себастьян

     Простимся с ним.

   Уходят Антонио и Себастьян.
   Гонзало. А я бы сейчас отдал всю эту воду за один акр земли – самой скверной, сорной земли, заросшей бурьяном и колючками. Кому как на роду написано, но на суше умирать лучше, честное слово! (Уходит.)
 //-- Сцена 2 --// 
   Остров. Перед кельей Просперо.
   Входят Просперо и Миранда.
   Миранда

     Отец любимый, если это вы
     Своим искусством взбунтовали волны,
     Смирите их! За валом грозный вал
     Штурмуют небо, а оттуда льется
     Кипящий черный вар. Вдали, у мыса,
     Я видела, прекрасный галеон
     (Он, верно, благородных вез синьоров)
     Разбило в щепки. О, как сердце сжалось,
     Когда сквозь грохот волн ко мне донесся
     Вопль гибнущих! Будь я всесильным Богом,
     Я бы всосала море вглубь земли,
     Не дав ему жестоко поглотить
     Корабль с живыми душами.

   Просперо

                             Ну, полно!
     Не надрывай напрасно грудь слезами –
     Ведь никакого зла не совершилось.

   Миранда

     Ужасный, жуткий день!

   Просперо

                         Поверь, Миранда,
     Все делается к твоему же благу.
     О дочь моя, ты многого не знаешь –
     Ни кто такие мы, ни почему
     Живем здесь. Для тебя я лишь Просперо,
     Сердечно любящий тебя родитель
     И обитатель этой бедной кельи.

   Миранда

     К чему мне больше знать?

   Просперо

                           Пришла пора
     Узнать побольше. Помоги мне снять
     Мой плащ волшебника.

   (Сбрасывает плащ.)

                         Присядем рядом.
     Утешься, милая, утри глаза!
     Поверь мне, сцена кораблекрушенья,
     Которой ты потрясена до слез,
     Задумана и сыграна так ловко,
     Что ни одна душа на корабле,
     С которого неслись мольбы и крики,
     Не пострадала. Можешь мне поверить:
     Никто не потерял ни волоска.
     Но слушай дальше.

   Миранда

                     Вы не раз, отец,
     Желали мне сказать о чем-то важном,
     Но каждый раз себя перебивали
     Словами: «Подождем. Еще не время!»

   Просперо

     Настало время. Но сперва ответь мне:
     Ты помнишь что-нибудь из той поры,
     Когда мы жили далеко отсюда?
     Хотя навряд ли! Ты была младенцем
     Трех лет всего.

   Миранда

                  Мне кажется, я помню.

   Просперо

     Не может быть! Что именно? Свой дом
     Иль чье-нибудь лицо? Что удержалось
     В ребячьей памяти?

   Миранда

                      Я вижу все
     Как будто сквозь туман – не понимая,
     Где явь, где сон. При мне как будто были
     Три или пять прислужниц?

   Просперо

                            Даже больше.
     Ужели это столько лет живет
     В твоей головке? Что еще? Поройся
     В глубокой бездне времени – скажи:
     Как мы сюда попали?

   Миранда

                        Нет, не знаю…

   Просперо

     Так знай: двенадцать лет тому назад
     Родитель твой был герцогом Милана –
     Могущественным князем.

   Миранда

                           Вы и впрямь
     Отец мой?

   Просперо

              Да, дружок. По крайней мере,
     Так слышал я от матери твоей,
     Чья добродетель выше всех сомнений.
     Отсюда следует, что ты мне дочь,
     Наследница и, как-никак, принцесса
     Миланская.

   Миранда

               Но что же приключилось?
     Какие злые козни или случай
     Нас привели сюда?

   Просперо

                     То и другое.
     Сперва, Миранда, были злые козни,
     Потом – счастливый случай.

   Миранда

                              Ах, отец!
     Мне совестно, что я своим вопросом
     Разбередила вашу боль. И все же –
     Я знать хочу.

   Просперо

                Единственный мой брат,
     По имени Антонио, твой дядя,
     Которого любил я, как себя, –
     Возможно ли, чтобы любимый брат
     Таил в себе такое вероломство! –
     Моим доверьем облеченный, правил
     Делами герцогства; все шло прекрасно,
     Я оставался властным государем,
     Но – увлеченный свыше всякой меры
     Ученьем книжным, всей душой стремясь
     Постигнуть тайное, – от дел правленья
     Все больше отходил; а между тем
     Коварный брат, твой дядя, – ты следишь
     За тем, что говорю?

   Миранда

                      Со всем вниманьем.

   Просперо

     …Он, изучив придворные пружины,
     Искусство поощрять и отвергать,
     Одним дать ход, других же, слишком рьяных,
     Попридержать, – сумел переманить
     К себе всю знать, или, сказать иначе,
     Держа в руке ключи от должностей,
     А значит, и сердец моих придворных,
     Он их настроил на свой лад. Как плющ,
     Обвился он вкруг моего престола
     И заглушил все ветки. Ты следишь?

   Миранда

     Да, батюшка.

   Просперо

                Смотри, что было дальше.
     Я, отстранившись от земных забот,
     Весь погруженный в поиск совершенства
     И знаний, ценностью превосходящих
     Все в мире, пробудил в неверном брате
     Гадюку-зависть, и мое доверье
     Зачало с ней ужасного ублюдка –
     Злой умысел, столь подлый, сколь безмерно
     Мое доверье было. Наделенный
     Моими полномочьями, присвоив
     Не только прибыль нашу, но и славу,
     С правленьем слитую, он возомнил –
     Как тот, кто, часто повторяя ложь,
     Насилует податливую память, –
     Что он и есть единственный властитель,
     И честолюбие его толкнуло –
     Да полно, слушаешь ли ты меня?

   Миранда

     Такой рассказ бы исцелил глухого.

   Просперо

     …Толкнуло уничтожить все преграды
     Между актером и желанной ролью –
     Иначе говоря, он вздумал сам
     Стать герцогом Миланским. Мол, Просперо
     Сам схоронил себя навеки в книгах.
     Сочтя меня к правленью непригодным,
     Он снесся, как изменник, с королем
     Неаполя, пообещав ему
     Склонить Милан, до той поры свободный,
     Под власть короны неаполитанской
     И ежегодно дань платить.

   Миранда

                           О боже!

   Просперо

     Не правда ли – поверить невозможно?
     И это – собственный мой брат родной!

   Миранда

     На бабушку мою не брошу тени:
     Родятся и от семени благого
     Гнилые отпрыски.

   Просперо

                     Внимай же дальше.
     Король Неаполя, мой давний враг,
     Выслушивает предложенье брата,
     А именно – за денежную дань
     И прочие вассальные условья
     Изгнать меня с семейством из Милана,
     А герцогские почести и титул
     Отдать Антонио. Король с войсками
     Подходит ночью к городу, – ворота
     Уже предательски открыты братом, –
     И тут же, под покровом темноты,
     Врываются, хватают и увозят
     Меня и громко плачущую крошку,
     То есть тебя.

   Миранда

                О горестная сцена!
     Не помню, плакала ли я тогда,
     Но, слушая сегодня, плачу снова.

   Просперо

     Осталось досказать совсем немного,
     А там от бедствий прошлого вернемся
     К событьям нынешним. В них оправданье
     Рассказа моего.

   Миранда

                  Но почему
     Они нас сразу же не умертвили?

   Просперо

     Естественный вопрос. Отвечу так:
     Они на это не могли решиться –
     Народ меня любил, к тому ж боялись
     Таким деяньем сразу запятнать
     Свое правленье; план их был хитрее.
     Короче говоря, нас погрузили
     На судно, отвезли подальше в море,
     А там уж в приготовленную шлюпку
     Спустили – ветхую лохань без весел,
     Без паруса и мачты. Даже крысы
     С нее сбежали. Что мне оставалось?
     Стенать, роптать и жаловаться ветру,
     Который крики заглушал, стеная
     От жалости.

   Миранда

                Какой же я обузой
     Была вам, батюшка!

   Просперо

                      Нет, не обузой –
     Но ангелом-хранителем. В то время
     Пока слезами волны я солил,
     Ты улыбалась мне светло и кротко,
     Вселяя в сердце волю и решимость
     Все претерпеть.

   Миранда

                   Но как же мы спаслись?

   Просперо

     По воле провидения. Гонзало,
     Тот благородный неаполитанец,
     Кто получил приказ покончить с нами,
     Из сострадания снабдил нас пищей,
     Водой, одеждой и другим припасом,
     Что позже оказался очень кстати
     Для наших нужд. По доброте своей
     Он мне позволил захватить в дорогу
     Те книги из моей библиотеки,
     Что я ценил дороже королевств.

   Миранда

     Увидеть бы мне этого вельможу!

   Просперо

     Еще немного посиди – дослушай.
     Нас выбросило на безлюдный остров,
     И здесь я стал наставником твоим,
     Принесшим, я надеюсь, больше пользы
     Тебе, Миранда, чем ее приносят
     Иным принцессам – тьмы учителей.

   Миранда

     Вознаградят вас небеса за это!
     Но объясните мне, отец, зачем
     Вы эту бурю вызвали?

   Просперо

                        Отвечу.
     Случилось так, что щедрая Фортуна
     (Отныне благосклонная ко мне)
     Сегодня в эти воды привела
     Моих врагов; и было мне предвестье,
     Что если упущу я этот случай,
     То не знавать удачи мне вовек…
     На том прервемся. Подремли немного.
     Смежи ресницы. Не противься сну.

   Миранда засыпает.

     Сюда, слуга и верный мой прислужник!
     Есть дело для тебя. Сюда скорей!

   Входит Ариэль.
   Ариэль

     Привет тебе, мой добрый повелитель!
     Чем услужить сегодня? Ариэль
     В пучину прыгнет, бросится в огонь
     Или помчит на облачке кудрявом,
     Куда прикажешь.

   Просперо

                   Так ли ты устроил
     Крушение, как я тебе велел?

   Ариэль

     Да, в точности! Я отыскал средь моря
     Корабль, на котором плыл король,
     И задал представленье. Сея ужас,
     Метался я таинственным огнем
     По мачтам, парусам, снастям и реям –
     Двоясь, троясь и вновь соединяясь;
     Как молния, я проносился всюду –
     И гром за мною следом; пламя, треск
     И запах серы напугали даже
     Нептуна под водою: он решил,
     Что осажден; его трезубец дрогнул,
     И волны затряслись.

   Просперо

                       Мой храбрый дух!
     Кто бы не струсил от такого шума
     И вспышек молний?

   Ариэль

                       Ни одна душа
     Не выдержала блеска и смятенья –
     Все, кроме моряков, ополоумев,
     Попрыгали за борт. Принц Фердинанд,
     С поднявшимися дыбом волосами,
     Был первым, он вскричал: «Ад опустел,
     Все черти здесь!» – и в воду плюх!

   Просперо

                                   Отлично,
     Мой ловкий дух! Как далеко отсюда
     Случилось это?

   Ариэль

                  Близко, господин.

   Просперо

     Никто не утонул?

   Ариэль

                    Все спасены,
     Никто не потерял ни волоска,
     Ни пуговки. Их всех, как ты велел,
     Рассеял я по острову, хозяин.
     Сын короля сейчас на берегу
     Сидит один, оцепенев от горя,
     И слезы льет.

   Просперо

                А с королевским судном
     И с моряками как ты поступил?
     Скажи скорей.

   Ариэль

                 Корабль уже стоит
     На якоре за мысом – в тихой бухте,
     Откуда ты меня послал однажды
     Лететь за брызгами бермудских бурь [2 - Район Бермудских островов с XVI века имел славу самого бурного и опасного места для моряков.]
     И дал для них особенную склянку.
     Матросы в трюме спят, усыплены
     Трудами и волшебным заклинаньем.
     А что до остального флота, он
     Был мной рассеян, но собрался снова
     И в данный миг плывет домой, в Неаполь,
     Неся известье, что разбился флагман,
     Король погиб – и все, кто были с ним.

   Просперо

     Ты, Ариэль, все в точности исполнил.
     Но будет для тебя еще задача.
     Который час теперь?

   Ариэль

                       Уже за полдень.

   Просперо

     Я думаю, не меньше двух часов.
     Нам нужно до шести успеть немало.

   Ариэль

     Опять – работать! Разреши, хозяин,
     Напомнить то, что ты мне обещал,
     Но до сих пор не выполнил.

   Просперо

                             Ах вот как!
     Капризничать? Чего же ты желаешь?

   Ариэль

     Свободы!

   Просперо

             Прежде срока? Ни за что!

   Ариэль

     Молю, хозяин! Вспомни, как усердно
     Служил я – не ворчал, не ныл, не врал,
     Все точно исполнял. Ты обещался
     Скостить мне целый год.

   Просперо

                          Иль ты забыл
     Про муки, от которых мной избавлен?

   Ариэль

     Нет, но…

   Просперо

             Тебе, выходит, тяжело
     Пройтись по зыбкой стежке океана,
     Промчаться на спине ночного ветра
     Или в земные недра заглянуть
     По моему приказу?

   Ариэль

                     Вовсе нет!

   Просперо

     Неблагодарный дух! Ты позабыл
     Про мерзкую колдунью Сикоракс [3 - Сикоракс – имя колдуньи. Возможно, происходит от латинских слов sus («свинья») и corax («ворон»).],
     Горбатую от старости и злости?

   Ариэль

     Нет, мой хозяин.

   Просперо

                   Ну, так отвечай:
     Где родилась проклятая?

   Ариэль

                          В Алжире.

   Просперо

     Иль я обязан каждый месяц снова
     Напоминать тебе, что ты терпел
     До нашей встречи?.. Гнусная колдунья
     За черные дела и колдовство
     Была присуждена – избегнув казни
     Каким-то трюком – к вечному изгнанью.
     Так это было?

   Ариэль

                 Так, хозяин.

   Просперо

                           Ведьма
     Была доставлена на этот берег
     С ее отродьем. Ты, мой раб, служил,
     По собственному твоему признанью,
     У этой Сикоракс. Но, слишком добрый,
     Чтоб исполнять ужасные веленья
     Проклятой ведьмы, – возроптал. Она же,
     При помощи других, покорных духов,
     Тебя, ярясь от злобы, заключила
     В расщепленной сосне. Двенадцать лет
     Ты пленником беспомощным томился
     В мучительном плену, стеная чаще,
     Чем мельничное колесо от ветра.
     За это время ведьма умерла,
     И остров сделался совсем безлюден –
     За исключеньем лишь того урода,
     Которого она произвела
     На свет, ее сынка.

   Ариэль

                    Да, Калибана.

   Просперо

     Тупую тварь, что я сейчас держу
     В работниках. Ты помнишь, Ариэль,
     Как я тебя нашел, в каких мученьях?
     От стонов, испускаемых тобой,
     Не только волки выли – и медведи
     Рычали жалостно. После того
     Как сдохла Сикоракс, никто не мог
     Спасти тебя от мук. Но я услышал
     Твой вопль и, приложив свое искусство,
     Освободил тебя.

   Ариэль

                   Мой господин!
     Как мне благодарить тебя!

   Просперо

                            Захнычешь –
     Я расщеплю дубовый ствол и снова
     Засуну в щель тебя, чтоб отдохнул
     Еще двенадцать лет.

   Ариэль

                      Прости, хозяин.
     Я буду исполнять все, что велишь,
     Безропотно и радостно.

   Просперо

                         Ну то-то!
     Трудись. А через пару дней я сам
     Освобожу тебя.

   Ариэль

                  О, благородство!
     Что делать мне сейчас? Скорей вели!

   Просперо

     Пойди переоденься нимфой моря.
     Но на глаза являйся только мне,
     Для прочих же ты должен быть невидим.
     Скорей смени одежду – и назад!

   Ариэль уходит.

     Как сладко дремлешь ты, моя родная!
     Проснись!

   Миранда
   (просыпаясь)

              Рассказ был так необычаен.
     Он сон навеял на меня.

   Просперо

                         Вставай.
     Покличем Калибана. Хоть навряд ли
     Дождемся мы приветливого слова
     От нашего раба.

   Миранда

                   Он – негодяй,
     Его мне тошно видеть.

   Просперо

                         И, однако,
     Нам польза от него – он носит хворост
     Из леса, разжигает нам огонь
     И выполняет черную работу.
     Эй, Калибан! Ты слышишь, Калибан?
     Ну, отвечай же, грязный раб!

   Калибан
   (из-за сцены)

                              Чего вам?
     Еще осталось много старых дров.

   Просперо

     Сказал же, выползай на свет! Живей!
     Ну, где ты, черепаха?

   Входит Ариэль, наряженный морской нимфой.

     Прекрасно, мой любезный Ариэль!
     Пошепчемся.

   (Шепотом отдает ему распоряжение.)
   Ариэль

                Исполню все, хозяин.

   (Уходит.)
   Просперо

     Ну, подойди, урод, зачатый чертом
     От гнусной ведьмы!

   Входит Калибан.
   Калибан

     Пускай тлетворная роса ночная,
     Что мать пером вороньим собирала
     С болотных трав, падет на вас обоих!
     Чтоб гнойными вам чирьями покрыться!

   Просперо

     За это, будь уверен, ты получишь
     И колики, и колотье в боку
     Сегодня ночью; гоблины придут
     И до крови всего тебя исщиплют,
     Изжалят хуже ос.

   Калибан

                    Я есть хочу.
     Мой этот остров – он достался мне
     От матери, – а вы его отняли!
     Сперва пришел погладил, дал отведать
     Воды с душистой ягодой, сказал,
     Как звать большой огонь, горящий в небе,
     И маленький, что светит по ночам.
     А я тебе весь остров показал
     На радостях – где ямы, где трясины,
     Где мягкие лужайки и ручьи…
     Будь проклят я, что сделал так! А вас
     Пускай осыплют жабы, слизни, змеи –
     Все чары Сикоракс! Я был царем,
     А стал прислугой вашей; вы замкнули
     Меня в какой-то каменный мешок,
     Чтоб я теперь не мог бродить свободно
     По острову.

   Просперо

               Презренный, лживый раб,
     Которого научит только плетка!
     Я о тебе радел по-человечьи,
     Ночлег устроил в той же самой келье,
     Где спим и мы, а ты за это, мразь,
     На честь моей же дочки покусился!

   Калибан

     Хо-хо-хо-хо! Вот это вышла б штука!
     Я заселил бы весь наш островок
     Такими Калибанчиками.

   Миранда

                          Мерзкий,
     Неблагодарный, низменный дикарь!
     Не я ль тебя учила говорить,
     Когда ты только лопотал бессвязно,
     Бессильный выразить свою нужду;
     Я облекла в слова твои желанья,
     Сил не жалела, прививая знанья
     И навыки полезные. Но, видно,
     В твоей породе есть такой изъян,
     Что никаким ученьем не исправишь.
     Добро тебе не впрок. Вот почему
     Ты по заслугам заперт в этом камне,
     Ты заслужил и худшее.

   Калибан

                         Спасибо!
     Меня ты выучила говорить –
     Послушай же, как я могу ругаться.
     Чума тебя возьми со всем ученьем!
     Чума!

   Просперо

          Довольно, ведьмино отродье!
     Пошел за хворостом! И поживей.
     Иди работай! Ах, ты недоволен?
     Попробуй лишь заныть или промешкать,
     Тебе так скрутит все нутро и кости –
     Ты не забыл? – от воя твоего
     Зверь задрожит в лесу.

   Калибан

                        Нет, нет, не надо!

   (В сторону.)

     Придется слушаться. Такой колдун,
     Пожалуй, будет посильней
     И матушкина бога Сетебоса [4 - Сетебос – имя патагонского бога, о котором упоминается в книге Антонио Пигафетты о плавании в Патагонию (опубл. в 1526 г.).].

   Просперо

     Ступай же, раб! Вон!

   Калибан уходит.
   Входят Фердинанд и Ариэль, играя и напевая.
   Ариэль
   (поет)

     Станьте, милые, в кружок
     На лужок.
     Ножку вбок, и раз, и два-с:
     Реверанс.
     Подпевайте мне дружнее,
     Духи добрые и феи.

   Голоса
   (вразнобой)

     Гав, гав, гав! – собаки лают,
     Гав, гав, гав! – зарю встречают.

   Ариэль

     На забор петух взлетел,
     Хлопнул крыльями и спел:
     Кукареку!

   Голоса
   (вразнобой)

     Кукареку! Гав, гав!

   Фердинанд

     Откуда эта музыка? С небес
     Или с земли? Все стихло. Эти звуки
     Предназначались, верно, божеству,
     Что правит этим островом. Я плакал
     По королю-отцу на берегу,
     Когда запели звуки над волнами,
     Рассеяв скорбь мою, и увлекли
     Вслед за собой. Вот я куда забрел.
     И музыка умолкла. Нет, играет!

   Ариэль
   (поет)

     В пяти саженях под водой [5 - Морская сажень (fathom) равна 182 см. Песня была положена на музыку Робертом Джонсоном (опубл. в 1613 г.).]
     Спит, как живой, родитель твой,
     Неузнаваемо прекрасный;
     Глаза его – морской жемчуг,
     А из могучих ног и рук
     Возрос коралл прозрачно-красный.
     Русалки там, на дне морском,
     Звонят над ним, поют псалом.

   Голоса

     Дин-дон! Дин-дон!

   Ариэль

     Ты слышишь этот тихий звон?

   Голоса

     Дин-дон! Дин-дон!

   Фердинанд

     Они поют про моего отца
     Погибшего. О, неземные звуки!
     Они как будто веют надо мной.

   Просперо

     Вглядись туда, Миранда, и скажи:
     Что видишь ты?

   Миранда

                   Кто это? Дух иль призрак?
     Он озирается. Клянусь, отец,
     Прекрасней никого я не видала.
     Но он лишь дух!

   Просперо

                   Нет, милая моя,
     Он так же ест, спит, чувствует и дышит,
     Как мы с тобой. Он чуть не утонул;
     Он в скорби (скорбь же никого не красит);
     А все же юноша и впрямь хорош.
     Он потерял товарищей своих
     И бродит здесь, ища их.

   Миранда

                         Я б хотела
     Его окликнуть. Сколько благородства
     В его чертах и в каждом жесте!

   Просперо
   (в сторону)

                                Славно!
     Все так, как я задумал. Шустрый дух!
     Тебя освобожу я на день раньше.

   Фердинанд

     А вот и та богиня, для которой
     Незримые играют музыканты.
     О чудное, волшебное виденье!
     Молю, ответьте: вы живете здесь,
     На этом острове? И как мне должно
     Себя вести при вас? И я осмелюсь
     Еще спросить: вы девушка земная
     Иль неземное диво?

   Миранда

                      Я не диво.
     Я, сударь, девушка.

   Фердинанд

                     Родной язык!
     О боже! А ведь там, где говорят
     На этом языке, я был бы первым.

   Просперо

     Вот как! А что на это бы сказал
     Король Неаполя, когда б услышал?

   Фердинанд

     Я поражен, что вы его назвали.
     Увы, король Неаполя вас слышит –
     И плачет, слыша вас. Я сам – король
     Неаполя, и до сих пор слезятся
     Глаза, которым выпало увидеть,
     Как мой отец, король, погиб.

   Миранда

                              О, скорбь!

   Фердинанд

     Увы, и свита, и миланский герцог,
     И сын его отважный – все погибли.

   Просперо
   (в сторону)

     Миланский герцог с дочерью своей
     Могли б тебя поправить, но не время.
     Как сразу взоры их перекрестились!
     О милый Ариэль, за эту службу
     Я отпущу тебя! – Однако, сударь,
     Боюсь, себе вы крупно навредили.

   Миранда

     Зачем отец так строг с ним? Это третий
     Мужчина, мною виденный, – и первый,
     О ком вздохнула я. Ужель отец
     Таким же состраданьем не проникся?

   Фердинанд

     О, если впрямь ты девушка земная
     И то участье, что в тебе возникло,
     Не охладеет – сделаю тебя
     Я королевой неаполитанской.

   Просперо

     Я, сударь, должен прямо вам сказать.

   (В сторону.)

     Они поладили уж слишком быстро.
     Я должен в этот мед добавить желчи,
     Ведь легкого трофея мы не ценим.

   (Фердинанду.)

     Я утверждаю, сударь, вас послали
     За мной шпионить. Под фальшивым званьем
     Сюда проникли вы, чтоб все разведать
     И отобрать мой остров!

   Фердинанд

                         Нет, клянусь!

   Миранда

     Не может зло таиться в этом храме.
     Будь даже он жилищем духов злых,
     Добро сбежалось бы со всех сторон
     Под эту крышу!

   Просперо

                  Следуйте за мной. –
     Не защищай предателя. – Идемте!
     Я закую вас в кандалы; едой
     Вам будут желуди, ракушки, корни,
     Питьем – вода морская.

   Фердинанд

                          Не согласен.
     Я буду вынужден сопротивляться,
     Посмотрим, кто сильней.

   (Он хватается за меч, но застывает на месте.)
   Миранда

     Прошу, отец, так не судить поспешно.
     В нем нет вины.

   Просперо

                   Что? Яйца учат кур? –
     Ну, смело поднимай свой меч, предатель!
     Взмахни им! Ты, наверно, обессилен
     Своей нечистой совестью. Вперед!
     Тебя обезоружу я в два счета
     Вот этой палкой.

   Миранда

                    Что на вас нашло?

   Просперо

     Прочь! Не виси на мне!

   Миранда

                         Отец мой! Сжальтесь!
     Я за него ручаюсь.

   Просперо

                     Замолчи –
     Иль я тебя возненавижу. Как!
     Ручаться за лжеца? Ни слова больше!
     Ты им прельстилась, до того видав
     Лишь Калибана. Глупая девчонка!
     В сравненьи с большинством других мужчин
     Он сам – лишь Калибан, они ж пред ним –
     Что ангелы.

   Миранда

               А мне охоты нет
     Смотреть на них.

   Просперо

                    Ну, сударь, нападайте!
     Вы что-то оробели, как дитя.
     Где ваша храбрость?

   Фердинанд

                      Сам не понимаю.
     Я чувствую себя как бы во сне.
     Смерть моего отца, друзей утрата,
     Упадок сил, угрозы человека,
     Которого я вижу в первый раз, –
     Все кажется неважным, если б только
     Я мог – раз в день – в окно своей тюрьмы
     Смотреть на эту девушку. Пусть воля
     Сулит мне целый мир – душе просторней
     Моя тюрьма.

   Просперо
   (в сторону)

                Он на крючке.

   (Фердинанду.)

                            Идемте! –
     Прекрасная работа, Ариэль!

   (Фердинанду.)

     Ступайте вслед за мной.

   (Ариэлю.)

                           Жди приказаний.

   Миранда

     Утешьтесь, сударь. Мой отец добрей,
     Чем то, что он сказал. Не понимаю,
     Что на него нашло.

   Просперо
   (Ариэлю)

                     Ты будешь волен,
     Как горный ветер, лишь исполни точно
     Все, что велю.

   Ариэль

                 Исполню в лучшем виде.

   Просперо

     За мною, сударь. – Дочка, замолчи!

   Уходят.


   Акт II

 //-- Сцена 1 --// 
   Гонзало

     Молю вас, мой король, развеселитесь.
     Ведь повод есть – мы все-таки спаслись,
     А это – счастье. Каждый день приносит
     Какому-нибудь кораблевладельцу,
     Жене матросской или же купцу
     Весть о пропавшем судне. Но не часто
     Случаются чудесные спасенья,
     Как наше. Взвесьте мудро, государь,
     Что тут важней.

   Алонзо

                   Прошу вас, помолчите.

   Себастьян

     Сейчас ему любые утешенья –
     Холодная овсянка.

   Антонио

                    Утешитель
     Не может предложить иного блюда.

   Себастьян. Гляди-ка, он заводит пружину своего ума – сейчас часы начнут бить.
   Гонзало. Синьор…
   Себастьян. Бом!
   Гонзало

     Коль всякую печаль растить и холить,
     Она…

   Себастьян

           …начнет, конечно, меланхолить.

   Гонзало. Именно так, сударь, печаль превратится в меланхолию. Вы угадали случайно.
   Себастьян. А вы случайно не угадали.
   Гонзало. Государь, я должен вам изъяснить.
   Себастьян. Скорее замутнить.
   Алонзо. Умоляю вас, пощадите.
   Гонзало. Молчу. Всё.
   Себастьян. Ну нет, это еще не всё.
   Антонио. Побьемся об заклад, кто первым прокукарекает – он или Адриан.
   Себастьян. Старый петух, конечно.
   Антонио. А может быть, молоденький петушок.
   Себастьян. Идет. Каков заклад?
   Антонио. Три «ха-ха».
   Себастьян. Согласен.
   Адриан. Хотя этот остров кажется необитаемым…
   Себастьян. Ха-ха, ха-ха, ха-ха!
   Антонио. Мы в расчете.
   Адриан.…кажется необитаемым и не посещаемым людьми…
   Себастьян. Тем не менее…
   Адриан.…тем не менее…
   Антонио. Этот сучок он не мог миновать.
   Адриан.…природа здесь отличается мягкостью, нежностью и деликатностью.
   Антонио. Он, верно, свою кумушку вспомнил. Деликатная, должно быть, особа.
   Адриан. Ветерок веет так сладостно, так свежо.
   Себастьян. Как будто у него гнилые зубы и вдобавок несварение желудка.
   Антонио. Как будто машут надушенным зонтиком.
   Гонзало. Все кругом благоприятно для жизни.
   Антонио. Только нет ни пищи, ни питья, ни укрытия.
   Себастьян. Чего нет, того нет.
   Гонзало. А какая тут произрастает роскошная зеленая травка!
   Антонио. Зеленая? Скорее бурая или сивая.
   Себастьян. Если присмотреться, что-то зеленое в ней есть.
   Антонио. Выходит, в чем-то он прав.
   Себастьян. Да, только врет как сивый мерин.
   Гонзало. Но самое диковинное – во что даже трудно поверить…
   Себастьян. А бывает диковина, в которую легко поверить?
   Гонзало.…то, что наши одежды, вымокшие в соленой воде, сохраняют прежнюю яркость и лоск, как будто морская вода лишь освежила их краски.
   Антонио. Если б хоть один из его карманов умел говорить, он бы воскликнул: «Врешь!»
   Себастьян. А может, промолчал бы в тряпочку.
   Гонзало. Мне кажется, наши одежды так же свежи, как были в Африке в первый день, когда мы их надели на свадьбу Кларибель, прекрасной дочери нашего короля, с царем Туниса.
   Себастьян. Свадьба была ничего себе, да вот обратный путь подкачал.
   Адриан. Тунис никогда еще не видал такого бриллианта среди королев!
   Гонзало. По крайней мере, со времен вдовушки Дидоны [6 - Имеется в виду карфагенская царица Дидона, оставленная ее возлюбленным Энеем («Энеида» Вергилия).].
   Антонио. Он сказал «вдовушки Дидоны»? Дьявол его разрази! Откуда он взял эту «вдовушку»?
   Себастьян. Он бы еще сказал «вдовец Эней»! Боже милостивый, как ты такое терпишь!
   Адриан. При чем тут Дидона? Разве она была тунисской царицей, а не карфагенской?
   Гонзало. Но ведь Тунис и есть Карфаген.
   Адриан. Карфаген?
   Гонзало. Уверяю вас, сударь.
   Антонио. Его речь – арфа Амфиона [7 - Амфион – сын Зевса и соправитель города Фивы, владевший чудесным даром играть на арфе. Под звуки музыки Амфиона сами воздвиглись стены Фив (греч. миф.).].
   Себастьян. С каждым словом воздвигается из руин дом или стена.
   Антонио. Посмотрим, какие еще чудеса он сотворит.
   Себастьян. Я думаю, сунет этот островок в карман, как яблоко, и отвезет сыну вместо гостинца.
   Антонио. Или выковыряет из него семечки и посеет в океане, чтобы выросло много таких же милых островков.
   Гонзало. Как это так?
   Антонио. Не сразу, сударь, а через некоторое время.
   Гонзало. Ваше Величество, мы говорили о том, что наши одежды остались такими же свежими, какими они были в Тунисе на свадьбе вашей дочери, нынешней царицы тунисской.
   Антонио. И прекраснейшей из всех тунисских цариц.
   Себастьян. Выключая вдовушку Дидону.
   Антонио. Хорошо. Выключая вдовушку Дидону.
   Гонзало. И вправду, Ваше Величество, разве мой камзол не так же, некоторым образом, свеж, как в первый день, когда я его надел?
   Антонио. Это «некоторым образом» он ввернул очень удачно.
   Гонзало. А надел я его на свадьбу дочери Вашего Величества.
   Алонзо

     Довольно силой потчевать мой слух –
     Меня уже тошнит от ваших прений.
     О, если б никогда мне не видать
     Земли Тунисской! На пути оттуда
     Погиб мой сын; и дочь моя, вдали
     От дома, для меня почти погибла –
     Нам больше не увидеться. О сын мой,
     Принц Неаполитанский и Миланский!
     Какой неведомой холодной рыбе
     Попался ты на ужин?

   Франциско

                       Государь,
     Принц, может быть, и жив. Я видел сам,
     Как бился он с волнами, как взбирался
     На спины к ним, как смело он встречал
     Удары грозно вздувшихся валов,
     Как яростно он рассекал руками
     Пучину вод. Он голову держал
     Над волнами и, вперекор стихиям,
     Плыл к берегу, который был уж близок.
     Он должен был доплыть.

   Алонзо

                           Нет! Он погиб!

   Себастьян

     Благодарите лишь себя, мой брат.
     Лишив Европу дочери прекрасной,
     Ее вы подарили африканцу.
     Теперь она, по счастию, не видит
     Отцовских глаз, набухших, как ручьи,
     От скорби.

   Алонзо

              Умоляю, замолчите.

   Себастьян

     Мы соболезнуем вам, докучая, –
     И преданность колеблется меж правдой
     И послушанием. Боюсь, что сына
     Вам не вернуть. Неаполь и Милан
     Недосчитаются мужей, зато
     Обогатятся вдовами. И в этом
     Виною – вы.

   Алонзо

                  Я дорого плачу
     За ту вину.

   Гонзало

              Синьор мой Себастьян,
     Сужденья ваши не великодушны
     И не ко времени. Вы бередите
     Ту рану, что должны бы врачевать.

   Себастьян

     Недурно сказано.

   Антонио

                    И хирургично.

   Гонзало

     Когда вы хмуритесь, мой государь,
     В сердцах у нас – ненастье.

   Себастьян

                             Дождик?

   Антонио

                                     С градом.

   Гонзало

     Эх, государь, будь этот остров – мой…

   Антонио

     …Я бы посеял здесь морковь.

   Себастьян

                              Крапиву.

   Гонзало

     Будь я царем здесь, что бы я устроил?

   Себастьян

     Уж, верно, не кабак – тут нет вина.

   Гонзало

     Я сделал бы республику [8 - Описание идеальной республики близко следует соответствующему отрывку из «Опытов» Монтеня, переведенных в 1603 году на английский язык.] – на благо
     И радость всем! Торговлю бы изгнал,
     Суд запретил, письмо и чтенье – тоже,
     Богатство, бедность, притесненье, слуг,
     Наследство, власть, законы и налоги –
     Все отменил бы – земледелье, скот,
     Употребленье вин, зерна, металлов;
     Труд запретил бы; все должны быть праздны,
     Блаженны и чисты. Никто не должен
     Быть первым.

   Себастьян

                 Но при этом сам он – царь!

   Антонио. Такова судьба всех республик – они забывают, с чего начинали.
   Гонзало

     Все, что потребно людям, даст природа –
     Без пота и усилий. Преступленья,
     Предательства, ножи, мечи и копья –
     Здесь не появятся. Все будут жить
     Естественно, купаясь в изобильи
     Самой природы.

   Себастьян

                   Ну а свадьбы как?

   Антонио

     Никак! Все будут праздны – даже шлюхи.

   Гонзало

     Я правил бы так мудро, совершенно,
     Как не бывало с золотого века.

   Себастьян

     Ура!

   Антонио

         Да здравствует король Гонзало!

   Гонзало

     Вы поняли меня, мой государь?

   Алонзо

     Прошу, довольно! Это все – пустое.

   Гонзало. Согласен с Вашим Величеством. Я говорил, только чтобы угодить этим господам, у которых уши такие щекотливые, что они готовы смеяться над всяким пустяком.
   Антонио. На этот раз смеялись мы над вами.
   Гонзало. Мои дурачества – сущие пустяки в сравненьи с вашими. Итак, продолжайте смеяться над пустяками.
   Антонио. Вот это удар!
   Себастьян. Не в бровь, а в ухо!
   Гонзало. Однако и вы, господа, не лыком шиты. Вам луну с неба достать – раз плюнуть, если только она подождет, не меняясь в лице, недель этак пять.
   Входит Ариэль (невидимый), играя что-то задумчиво-печальное.
   Себастьян. Достанем луну, сунем ее в сундук и пойдем играть в жмурки с дамами.
   Антонио. А дураки пускай водят!
   Гонзало. Слабовато, господа, острите! Вроде щекотки. Лучше убаюкайте меня своими хи-хи да ха-ха, потому что мне вдруг необычайно захотелось спать.
   Антонио. Засыпайте, засыпайте, а мы над вами посмеемся.
   Все засыпают, кроме Алонзо, Себастьяна и Антонио.
   Алонзо

     Как! Все уснули? И моим глазам
     Я пожелал бы отдохнуть от горя.
     Они устали…

   Себастьян

                Спите, государь.
     Сон редко посещает тех, кто в скорби.
     Но если все-таки он к ним приходит,
     Нет лучше утешителя.

   Антонио

                        А мы
     Посторожим покуда, государь,
     Ваш сон.

   Алонзо

             Благодарю. Мне очень сонно.

   (Алонзо засыпает.)
   Ариэль уходит.
   Себастьян

     Какая необычная сонливость
     На всех напала!

   Антонио

                   Воздух здесь такой.

   Себастьян

     Но почему он нас не усыпляет?
     Сна – ни в одном глазу.

   Антонио

                          И мне не спится.
     Мой разум бодр. Итак, они уснули –
     Как громом пораженные, все сразу.
     А что, как нам, достойный Себастьян…
     Но нет, ни слова больше!.. И, однако,
     Воображение мне говорит,
     Что час благоприятен и вот-вот
     Вам на голову свалится корона.

   Себастьян

     Вы бредите!

   Антонио

                Нет, просто говорю.

   Себастьян

     Но что-то странное. На бред похоже.
     Бывает сон такой, что человек
     Как будто смотрит, ходит, говорит –
     И спит при этом.

   Антонио

                    Сами не проспите,
     Любезный Себастьян, своей Фортуны,
     Не проморгайте час.

   Себастьян

                       Сквозь этот храп
     И смутный бред как будто что-то брезжит.

   Антонио

     Я говорю серьезно. Шутки прочь!
     Прислушайся ко мне – и вознесется
     Фортуна ваша.

   Себастьян

                 Я застыл, как речка
     В затоне.

   Антонио

             Хватит ряску собирать.
     Пора взбурлить.

   Себастьян

                   Наследственная лень
     Мешает шевелиться.

   Антонио

                      Черт возьми!
     Когда б вы так умели добиваться,
     Как насмехаться! Так же миг ловить,
     Как шутку иль намек. Кто не рискует,
     Поверьте, не взлетает высоко.
     Лень тянет вниз.

   Себастьян

                    Ну, сударь, продолжайте!
     Я вижу, вы готовы разродиться –
     Но как мучительно!

   Антонио

                      Суть такова.
     Хоть этот многословный царедворец,
     О ком не много будут вспоминать,
     Когда навеки он угомонится,
     Старался убедить нас так и сяк,
     Что королевский сын, возможно, жив,
     Но мы-то знаем: это невозможно,
     Как червяку взлететь.

   Себастьян

                        Я не надеюсь,
     Что спасся он.

   Антонио

                  А раз надежды нет,
     Рождается великая надежда
     Для вас. Такая смелая надежда,
     Что даже страшно ей взглянуть в глаза.
     Не правда ль? Вы готовы подтвердить,
     Со мною вместе, гибель Фердинанда?

   Себастьян

     Он утонул, увы.

   Антонио

                   Так назовите
     Ближайшего наследника за ним
     На неаполитанскую корону.

   Себастьян

     Принцесса Кларибель.

   Антонио

                         Она теперь
     Тунисская царица, а Тунис
     Так далеко, что прежде, чем туда
     Дойдет известье и назад вернется,
     Младенцы нынешние станут бриться.
     Тунис так далеко, что по дороге
     Нас поглотило море – и обратно
     Извергло лишь затем, чтоб мы свершили
     То, что сию минуту в нашей власти,
     К чему былое было лишь прологом.

   Себастьян

     Свершили – что? К чему ведешь ты речь?
     Да, Кларибель – тунисская царица,
     Ближайшая наследница короны
     Неаполя, – при том, что расстоянье
     Немалое…

   Антонио

             Такое расстоянье,
     Что каждый фут его вопит: «Зачем
     В Неаполь плыть царице африканской?
     Пускай она в Тунисе остается,
     А тут есть Себастьян!» Представьте, смерть
     Внезапно поразит их, как внезапно
     Их сон свалил? Есть тот, кто будет править
     Неаполем не хуже, чем усопший;
     Есть лорды, что болтают так же много
     И бесполезно, как старик Гонзало, –
     Я так сороку выучу трещать.
     О, если бы я мог вложить вам в душу
     Свою решимость! Как бы этот сон
     Могли бы вы использовать! Вам ясно?

   Себастьян

     Пожалуй, ясно.

   Антонио

                  Нравится ли вам
     Такой внезапный поворот Фортуны?

   Себастьян

     Допустим. Кстати, я припоминаю:
     Не вы ли брата вашего, Просперо,
     Изгнали из Милана?

   Антонио

                      Я! И что же?
     Не краше ли на мне сидит одежда,
     Чем прежде? Слуги брата так же рьяно
     Прислуживают мне.

   Себастьян

                       Но ваша совесть…

   Антонио

     Ах, совесть? Бросьте! Мне нигде не трет,
     Не саднит. Я никак не ощущаю
     Присутствия богини этой в теле.
     Будь между мною и миланским троном
     Их не одна, а тридцать, я бы всех
     Столкнул с дороги. Вот лежит ваш брат,
     Недвижный и бесчувственный, как мертвый.
     Достаточно трех дюймов этой стали,
     Послушной мне, чтоб усыпить его
     Навеки; в это время вы могли бы
     Такую же услугу оказать
     Вот этой старой, осторожной утке,
     Синьору Болтуну; он не успеет
     Вас упрекнуть за это. Остальные
     По первому же слову, как котята,
     Начнут лакать из блюдца молоко
     И кукарекать ровно столько раз,
     Как им велят.

   Себастьян

                 Я вашему примеру
     Последую. Как взяли вы Милан,
     Так я – Неаполь. Обнажите меч,
     Один удар – и дань с Милана снята,
     А я – король, ваш друг.

   Антонио

                         Ударим вместе.
     Я руку занесу над королем,
     А вы – над стариком.

   Обнажают мечи.
   Себастьян

                        Одно лишь слово.

   Отходят и шепчутся между собой. Входит Ариэль (невидимый), сопровождаемый музыкой.
   Ариэль

     Хозяин мой предугадал опасность
     Для друга своего и повелел мне
     Сюда явиться и его спасти.

   (Поет в ухо Гонзало.)

     Беззаботность почивает,
     А коварство не теряет
     Ни минутки.
     Если жизнью дорожите,
     Просыпайтесь, не лежите!
     Тут не шутки!

   Антонио. Ударим одновременно и внезапно.
   Гонзало(просыпаясь). Да сохранят короля ангелы небесные!
   Алонзо
   (просыпаясь)

     Что тут такое? Просыпайтесь все!
     Зачем у вас в руках мечи?

   Гонзало

                           В чем дело?

   Себастьян

     Пока мы сторожили ваш покой,
     Вдруг – только что – раздался страшный рев,
     Как будто бычий иль, скорее, львиный.
     Ужасный рык! Он вас не разбудил?

   Алонзо

     Я ничего не слышал.

   Антонио

                       Звук такой,
     Что затряслась земля. Как будто сотня
     Взревела львов!

   Алонзо

                   Вы слышали, Гонзало?

   Гонзало

     Клянусь, мой государь, я только слышал
     Какое-то жужжанье возле уха –
     И, крикнув, разбудил вас. В тот же миг
     Увидел обнаженные клинки.
     Был шум какой-то, это несомненно.
     Верней всего – покинем это место
     Во всеоружьи и настороже.

   Алонзо

     Ведите нас, а по пути поищем,
     Где мой несчастный сын.

   Гонзало

                           Он где-то здесь,
     На острове. Господь его храни
     От этих страшных чудищ.

   Алонзо

                           Ну, веди нас.

   Ариэль

     Помчусь, исполнив волю господина.
     И пусть король скорей обнимет сына.

   (Уходит.)
 //-- Сцена 2 --// 
   Другая часть острова.
   Входит Калибан с вязанкой дров. Слышатся раскаты грома.
   Калибан

     Пускай весь мерзкий пар болот и топей,
     Поднявшись ввысь, прольется на Просперо
     И превратит его в сплошную язву!
     Я знаю: духи, прихвостни его,
     Подслушивают. Но они не могут
     Ни ущипнуть меня, ни уколоть,
     Ни завести своим огнем в трясину,
     Пока он не велит им. Этих духов
     Он насылает за любой пустяк,
     Чтоб мучить и морочить. То мартышка
     Мне корчит рожи, а потом куснет;
     То еж, свернувшись, под босую ногу
     Мне выставит колючки; то змея
     Шипит, шипит – и все-таки ужалит!
     Страсть как боюсь я змей.

   Входит Тринкуло.

                           Гляди-ка: во!
     Сюда идет какой-то дух, чтоб мучить
     И торопить меня с дровами. Лягу
     Плашмя на землю: может, не заметит.

   (Ложится.)
   Тринкуло. Что за место – ни кустика, ни деревца укрыться от непогоды, а ведь надвигается новая буря. Слышите, как свистит ветер? Вон та черная туча, огромная, как бурдюк с вином, уже готова опрокинуть на нас свое содержимое. Если снова ударит гром и хлынет как из ведра, куда спрячешься? А это что такое? Человеческая тварь или каракатица? Живая или мертвая? Воняет вроде рыбой, и довольно сильно. Фу, какая-то вяленая камбала! Странная рыба. Будь я в Англии, можно было бы раскрасить ее и показывать на ярмарке – олухи надавали бы кучу денег. Там любят всяких страшил и уродов, на этом сразу разбогатеешь. Нищему с костылем гроша медного не подадут, а чтобы увидеть дохлого индейца, сразу раскошелятся. Гляди-ка, ноги как у человека! И передние плавники навроде рук, разрази меня гром! Да он еще теплый! Нет, никакая это не рыба – это, наверное, местный туземец, которого пришибло молнией.
   Гремит гром.
   Сейчас как полыхнет, как разразится ливень! Что делать? Залезу-ка я под этот плащ, другого убежища поблизости нет. С кем только не ляжешь, когда приспичит! Укроюсь под этой хламидой, пока гроза не кончится. (Залезает под плащ Калибана.)
   Входит Стефано, распевая песню, с бутылкой в руке.
   Стефано

     Я больше в море не выйду, друзья,
     Умру я на берегу.

   Паршивая песня! Не годится такое петь на моряцких поминках. Подбодрим себя малость. (Пьет, потом снова затягивает песню.)

     Шкипер и юнга, боцман и кок
     И мы с пушкарем вдвоем
     Ходили вместе в один кабачок
     И ставили все кверху дном.
     Была там девчонка одна, Мариам,
     Уж как огрызалась она морякам!
     От запаха дегтя ну прямо брыкалась,
     Но всякий чесал ей, где девке чесалось,
     А ну ее, братцы, к чертям!

   А, тоже паршивая песня! Надо подбодриться. (Пьет.)
   Калибан. Хватит меня мучить! О, о, о!
   Стефано. Что за шутки? Это адский зверь или индийское чудище? Что, думаете, напугали Стефано? Не для того я тонул и спасался, чтобы сдрейфить перед какой-то болотной тварью. Дудки! «Никакой зверь, будь он двуногий или четвероногий, не заставит меня отступить». Кто это сказал? Это сказал я, Стефано, и повторю снова, пока еще эта ноздря сопит!
   Калибан. Зачем он меня так мучит? О, о, о!
   Стефано. Ей-богу, это какое-то местное чудовище – четырехногое да еще вдобавок одержимое лихорадкой. Где только, черт возьми, оно выучилось говорить по-нашему? Так и быть, подбодрю его маленько. Если вылечить это чудище, да приручить, да отвезти в Неаполь, из него выйдет подарок хоть самому императору.
   Калибан. Только не дави мне шею! Обещаю: я сейчас же отнесу дрова.
   Стефано. Он в припадке и бормочет что-то несусветное. Надо дать ему хлебнуть из моей бутылки. Если он никогда не пробовал вина, оно его сразу взбодрит. Исцелю его и приручу, а там – сколько я за него ни запрошу – клянусь: отвалят не скупясь.
   Калибан. Ух, как шея болит! Прошу тебя, не мучай меня больше. Ты трясешься – это Просперо трясет тебя.
   Стефано. Ну, успокойся! Открой рот. От этого зелья и кошка заговорит. Твоя трясучка сразу пройдет, вот тебе слово. (Дает Калибану выпить.) Никогда не знаешь, кто твой друг. Открой-ка еще разок свою пасть.
   Тринкуло. Узнаю этот голос. Это должен быть… Нет, кто утонул, тот утонул, а это все духи. Спаси меня и оборони!
   Стефано. Четыре ноги и две головы – какой редкий монстр! Передняя голова – чтобы вести приятные речи, задняя – ругаться и браниться. Не пожалею вина, но вылечу его от лихорадки. На, пей! (Дает Калибану еще вина.)
   Тринкуло. Стефано!
   Стефано. Никак задняя голова позвала меня? Да это и впрямь дьявол, а не монстр! Нет уж, спасибо – пойду отсюда. С чертом кашу есть не садись.
   Тринкуло. Стефано! Если ты на самом деле Стефано, потрогай меня, заговори со мной. Я Тринкуло – не бойся, – твой добрый друг Тринкуло.
   Стефано. Если ты Тринкуло, так вылезай сюда. Потяну-ка тебя за задние ноги. Ну точно, это ноги Тринкуло, чьи же еще? (Вытягивает его наружу.) Если это не сам Тринкуло, значит, я спятил. Каким же образом ты сделался задницей этого урода? Как это ты из него вылупился, Тринкуло?
   Калибан(в сторону). Ах какие красавцы, если только они не духи! Особенно тот дивный бог, что владеет небесным напитком. Поклонюсь ему.
   Стефано. Как же ты спасся, мой друг Тринкуло, как добрался сюда? Меня-то выручила бочка красного вина, которая была на борту: я ухватился за нее и держался изо всех сил. Клянусь вот этой бутылкой, которую я соорудил из коры этими руками, как только нас выкатило на берег.
   Калибан. Клянусь этой бутылкой служить только вам верно и преданно, ибо напиток этот божественный.
   Стефано. Напиток и впрямь отменный. Но как тебе удалось уцелеть?
   Тринкуло. Доплыл до берега, вот и все. Я же плаваю как гусь, не веришь?
   Стефано. Поклянись на этом молитвеннике. (Дает ему бутылку.) Ты не просто гусь, друг мой, ты – гусь лапчатый, вот кто ты такой!
   Тринкуло. О-о-о! У тебя много еще этого вина, Стефано?
   Стефано. Целый бочонок, говорю же тебе. Я спрятал его в пещере у моря – там у меня винный погреб. – Ну что, дурачок? Как твоя лихорадка?
   Калибан. Откуда вы – с земли или с неба?
   Стефано. Прямо с Луны, мой дорогой. Видал ли ты Человечка на Луне? Это был я.
   Калибан. Видал, видал. Моя госпожа показала мне и вас, и вашу собачку, и куст [9 - Народное воображение англичан усматривает в пятнах на поверхности Луны человека с вязанкой хвороста за спиной, собаку и куст. Говорят, что этот человек, нарушая библейскую заповедь о дне отдыха, собирал в воскресенье хворост в лесу и был в наказание отправлен на Луну вместе со своей собакой.]. Вы – мое божество, и я вам поклоняюсь.
   Стефано. Ну, хорошо, клянись: поцелуй эту книгу. Смелей! Я наполню ее новыми молитвами.
   Калибан пьет.
   Тринкуло. Очень простодушный урод, даю слово! Неужели я его испугался? Бедный урод! Поверил в Человечка на Луне. Доверчивая тварь! – Хороший глоток, честное слово. Браво, монстр!
   Калибан. Я покажу вам весь остров – где худая земля, где добрая. Я буду целовать вам ноги. Молю, будьте моим богом!
   Тринкуло. Клянусь небом, этот пьяный монстр – сущий плут. Как только его бог уснет, он украдет у него бутылку.
   Калибан. Я буду вам ножки целовать. Я буду вашим самым верным подданным.
   Стефано. Хорошо. На колени! Клянись!
   Тринкуло. До смерти ухохочешься над этим монстром! Тупая тварь. Дал бы ему по шее.
   Стефано. Ну, целуй!
   Тринкуло. Урод в стельку пьян. Как же он гнусен, бедняга!
   Калибан

     Я покажу вам родники; я буду
     Рвать ягоды для вас, ловить вам рыбу.
     Чума на голову того тирана,
     Что угнетал меня! Лишь вам я стану
     Служить и хворост из лесу носить,
     Повсюду буду следовать за вами,
     Мой дивный бог!

   Тринкуло. Забавный монстр! Сотворить бога из обыкновенного пьяницы!
   Калибан

     Я покажу вам яблоки лесные
     И клубни вырою из-под земли
     Ногтями длинными, я научу вас
     Мартышек резвых залучать в силки,
     Орехов натрясу вам; я достану,
     Коль захотите, чаячьих яиц
     С отвесной крутизны. Ну что, идемте?

   Стефано. Ну, веди без долгих разговоров. – Дорогой Тринкуло, раз уж так вышло, что король со свитой утонули, придется нам наследовать этот остров. Вот, неси мою бутылку, милый. Будем подливать туда по мере надобности.
   Калибан
   (поет пьяным голосом)

     Прощай, хозяин. Прощай, кабала!

   Тринкуло. Чудище пьяное и громковойное.
   Калибан
   (поет)

     Таскайте сами охапки дров,
     Гоняйте ветками комаров,
     А я вам больше служить не буду;
     Ловите сами рыбку в пруду,
     Варите сами себе еду,
     Скребите сами свою посуду.
     Ревите, плачьте по Калибану –
     Служить я новому богу стану.
     Свобода! Ура! Ура! Свобода!

   Стефано. Свободу – уроду! – Молодец! Веди нас!
   Все уходят.


   Акт III

 //-- Сцена 1 --// 
   Перед кельей Просперо.
   Входит Фердинанд, неся бревно.
   Фердинанд

     Бывает, что тяжелый труд не в тягость,
     И униженья сносятся легко,
     И обещают скучные занятья
     Счастливую награду. Это бремя
     Могло бы для меня быть ненавистным,
     Но мысль о той, ради кого стараюсь,
     Живит мой труд. Сочувствие любимой
     Десятикратно искупает строгость
     Ее сердитого отца. Я должен
     Перенести все эти груды бревен
     И здесь сложить их по его приказу.
     Любимая без слез не может видеть,
     Как я тружусь, твердит, что это рабство
     Гнетет ей душу. Слов не помню точно.
     Но эти речи придают мне сил
     И занимают мысли.

   Входит Миранда, за нею украдкой Просперо
   Миранда

                      Умоляю,
     Не напрягайтесь так! Чтоб им сгореть,
     Несносным этим бревнам! Отдохните.
     Пусть молния их в щепки разобьет!
     Присядьте, умоляю. Мой отец
     Сейчас глубоко погружен в занятья.
     Ручаюсь вам за три спокойных часа.

   Фердинанд

     Нет, дорогая госпожа! Ведь солнце
     Зайдет и я не выполню урока,
     Назначенного мне.

   Миранда

                     Так посидите,
     А я покуда потаскаю бревна.
     Не спорьте!

   Фердинанд

               О бесценное созданье!
     Скорее я себе сломаю спину
     И жилы надорву – но не позволю
     Бесчестию такому совершиться,
     Присутствуя при этом.

   Миранда

                         Не бесчестней
     Мне этот труд, чем вам. Мне будет легче –
     Ведь я возьмусь таскать по доброй воле,
     А вы – по приказанью.

   Просперо
   (в сторону)

                         Птичка – в клетке.
     Увы, бедняжка!

   Миранда

                  Вид у вас усталый.

   Фердинанд

     Нет, госпожа моя. Когда вы рядом,
     Становится и вечер свежим утром.
     Скажите мне, прошу, как ваше имя,
     Чтоб мог я повторять его в молитвах.

   Миранда

     Миранда.

   (В сторону.)

             О отец! Я ненароком,
     Назвавшись, твой нарушила запрет.

   Фердинанд

     Миранда, несравненная Миранда!
     Жемчужина, которой нет дороже
     На свете! Много я видал красавиц,
     И часто околдовывал мне слух
     Певучий женский голос, много женщин
     Мне нравились за что-нибудь одно, –
     Но никогда не мог я всей душой
     Отдаться чувству, ибо каждый раз
     Мне виделся какой-то недостаток,
     Губивший совершенство. Только вы
     Так восхитительны и совершенны,
     Что я немею.

   Миранда

                Здесь, в уединеньи,
     Не видела я женского лица,
     Кроме того, что в зеркальце; из тех же,
     Кого могу мужчинами я звать,
     Я знаю лишь отца и вас, мой друг.
     Других я не видала, но клянусь
     Девичьей скромностью – моим приданым
     Единственным, – что в мире только вас
     Я бы желала в спутники; что лучше –
     Вообразить нельзя. Простите, сударь,
     Я лепечу сама не знаю что,
     Все позабыв.

   Фердинанд

                По рангу своему
     Я – принц, Миранда; может быть, король
     (Не дай Господь!) – и больше я не в силах
     Таить безмолвно чувства. О, Миранда!
     С того мгновенья, как я вас увидел,
     Мной овладело лишь одно желанье:
     Служить вам, быть рабом – хотя бы бревна
     Носить для вас.

   Миранда

                   Вы любите меня?

   Фердинанд

     Клянусь вам небесами – и короной,
     К которой я с рожденья предназначен!
     Пусть, если это не прямая правда,
     Мои надежды разлетятся прахом!
     Клянусь, что я люблю вас, чту, ценю
     Превыше жизни собственной!

   Миранда

                               Я плачу –
     Какая дурочка!

   Просперо
   (в сторону)

                 Вот две души,
     Достойные друг друга! Небеса,
     Благословите эту встречу юных!

   Фердинанд

     Зачем вы плачете?

   Миранда

                     Я недостойна,
     Боюсь, такого счастья. Я не смею
     Ни предложить вам то, что дать хочу,
     Ни взять того, что до смерти мне нужно.
     Но это все – пустое; прочь ужимки!
     Пусть говорит лишь искреннее сердце.
     Ведь вы меня возьмете в жены – правда?
     А если нет, я буду вам служанкой –
     Хотите вы иль нет – и так умру,
     Служанкой вашей верной.

   Фердинанд

                           О, Миранда!
     Владычица моя, а не служанка,
     А я – ваш раб.

   Миранда

                  Не раб, а милый муж.

   Фердинанд

     Как раб о воле – лишь о том мечтаю!
     Вот вам моя рука.

   Миранда

                    Вот вам моя –
     И сердце вместе с ней. Итак, до встречи
     Чрез полчаса.

   Фердинанд

                 И с тысячью надежд.

   Фердинанд и Миранда уходят в разные стороны.
   Просперо

     Я не могу быть счастлив, как они,
     Ошеломленные внезапным счастьем,
     Но все же рад, как никогда. Ну что ж,
     Пора назад, к моей раскрытой книге;
     До ужина еще немало дел.

   (Уходит.)
 //-- Сцена 2 --// 
   Входят Калибан, Стефано и Тринкуло.
   Стефано. К черту твои ручьи! Вот допьем бочку, тогда поищем воды. А до той поры я к ней и не прикоснусь. Ну, мой верный монстр! Вперед, на абордаж! Пей за мое здоровье!
   Тринкуло. Верный монстр? Вот так чудеса! Вот так остров! Говорят, здесь всего пять душ, включая нас троих. Если у двух других мозги так же набекрень, боюсь, как бы этот остров не перевернулся.
   Стефано. Пей, чудище, раз тебе велят. Чего это у тебя глаза на лоб лезут?
   Тринкуло. А куда им еще лезть? Не на брюхо же. Вот было бы чудище с глазами на брюхе!
   Стефано. Ты что молчишь – язык утопил в вине, что ли? Гляди на меня: я не тону ни в вине, ни в воде. Знаешь, сколько миль я проплыл до этого берега? Пятьдесят шесть с половиной, клянусь Меркурием! Я сделаю тебя своим лейтенантом, чудище, или знаменосцем.
   Тринкуло. Лейтенантом – куда ни шло. Знаменосцем – вряд ли. Ему не то что знамя – себя бы на ногах удержать.
   Стефано. Стой прямо! Мы ведь никуда не спешим, мистер Монстр!
   Тринкуло. Да уж куда спешить, когда ноги заплетаются?
   Стефано. Ну, скажи что-нибудь, чудище. Если ты и впрямь меня любишь.
   Калибан. Дозвольте, ваша милость, дозвольте лизнуть вашу туфлю. А этому я служить не буду – он не отважен.
   Тринкуло. Врешь, уродина! Я сейчас так разошелся, что могу констебля отдубасить. «Не отважен»! Скажи, снулая рыбина, видел ты когда-нибудь труса, который выпил бы столько, сколько я сегодня? Повторишь ли свою чудовищную ложь, о полурыба-получудище?
   Калибан. Он ругается надо мной. Зачем ты позволяешь ему, бог мой?
   Тринкуло. Он сказал «бог мой»? Эх, чудище-дурище!
   Калибан. Вот опять! Закусай его до смерти, господин мой.
   Стефано. Тринкуло, не распускай язык. Если ты покажешь себя мятежником, я вздерну тебя на первом дереве! Этот несчастный урод – мой подданный, он не должен терпеть оскорблений.
   Калибан. Благодарю тебя, мой господин. Не изволишь ли выслушать еще одну мою нижайшую просьбу?
   Стефано. Валяй! Стань на колени и докладывай, а Тринкуло пусть постоит и не качается.
   Входит Ариэль, невидимый для остальных.
   Калибан

     Я раньше был слугою чародея,
     Похитившего у меня коварно
     Мой остров.

   Ариэль

                Лжешь.

   Калибан

                       Нет, сам ты лжешь, мартышка!
     Я попрошу, чтоб добрый мой хозяин
     Тебя прибил.

   Стефано. Тринкуло, молчи – или я пересчитаю тебе ребра.
   Тринкуло. Я не сказал ни слова.
   Стефано. Вот и помалкивай. – Продолжай, красавчик.
   Калибан

     Так вот, коварный чародей отнял
     Мой остров, а меня служить заставил.
     Но если ты, великий повелитель,
     Отмстишь ему – я знаю, ты отважен,
     Не то что эта наглая мартышка…

   Стефано

     Да, я отважен!

   Калибан

     …Ты станешь тут хозяином, а я –
     Твоим слугой.

   Стефано. Но как же этого достичь? Ты можешь привести меня к твоему обидчику?
   Калибан

     О да, мой повелитель. Я предам
     Тебе его беспомощным и спящим,
     Чтоб ты срубил ему башку.

   Ариэль. Ты лжешь! Ничего у тебя не выйдет.
   Калибан

     Вот язва! Шут паршивый! – О мой бог!
     Прошу, накостыляй ему по шее
     И отними бутылку. Пусть он пьет
     Из моря, если пересохнет в глотке, –
     Я к роднику его не поведу.

   Стефано. Тринкуло, не шути. Если ты перебьешь моего монстра еще раз, клянусь этим кулаком: я вытолкаю за дверь милосердие и сделаю из тебя котлету.
   Тринкуло. За что? Я даже языком не пошевелил.
   Стефано. Разве ты не сказал, что он лжет?
   Ариэль. Ты лжешь.
   Стефано. Ах, и я тоже? Ну, получай! (Бьет Тринкуло.) Что, понравилось? Попробуй еще раз сказать, что я лгу.
   Тринкуло. Да не говорил я ничего такого! Свихнулся ты или оглох? Будь проклята эта бутылка! Вот до чего пьянство доводит. Черт побери твоего урода, и черт побери тебя самого!
   Калибан. Ха, ха, ха!
   Стефано. Продолжай свой рассказ. – А ты, пестрый, держись от меня подальше.
   Калибан

     На первый раз с него довольно будет,
     А там я сам его поколочу.

   Стефано. Держись подальше, слышишь? – Продолжай.
   Калибан

     Ну, значит, так. Днем он обычно спит
     После обеда. Тут-то и легко,
     Убрав подальше колдовские книги,
     Ему поленом череп размозжить
     Иль горло перерезать. Не забудь
     Про книги: он без них такой же олух,
     Как я; без этих книг бессилен он
     Повелевать толпой строптивых духов.
     Сожги сначала книги – эту роскошь
     Его хозяйства (так он их зовет),
     А дочку хорошенько рассмотри –
     Ее он называет «совершенством».
     А почему? Двух женщин я видал –
     Мамашу Сикоракс и эту крошку,
     Но сознаюсь: она по всем статьям
     Мамашу превзошла.

   Стефано

                      Что – впрямь красотка?

   Калибан

     Да, господин. Тащи ее в постель –
     И народишь с ней славное потомство.

   Стефано. Чудовище, ты меня убедил. Я убью волшебника, стану королем и женюсь на его дочке, коли на то будет воля Фортуны. Тебя и Тринкуло я сделаю вице-королями. Хороший план, Тринкуло?
   Тринкуло. Отличный.
   Стефано. Ну, дай руку! Уж прости, что я тебя маленько побил. Впредь наука: держи, когда надо, язык за зубами.
   Калибан

     И часу не пройдет, как он заснет.
     Убей его тогда.

   Стефано

                  Убью, не бойся.

   Ариэль

     Об этом надо доложить немедля.

   Калибан

     Вот хорошо-то будет! Как я рад!
     Давайте веселиться. Спой, хозяин,
     Ту песенку, что давеча ты пел,
     Идя сюда.

   (Поет.)

     Зли и морочь их,
     Дурней и прочих!
     Вот смехота.

   Стефано. Для тебя, чучело, что угодно! А ну, Тринкуло, подпевай!
   Калибан. Мелодия вроде была другая.
   Ариэль играет мелодию на дудочке и тамбурине.
   Тринкуло. Сдается мне, эту музыку для нас сыграл синьор Никто.
   Стефано. Если ты человек, покажись в своем собственном обличье. Если ты – дьявол, делай, что задумал.
   Тринкуло. Господи, прости мои грехи!
   Стефано. Эх! Семь бед – один ответ. Я тебя не боюсь, синьор Дьявол. – Помилуй меня грешного!
   Калибан. Ты впрямь не испугался?
   Стефано. Ни вот столько!
   Калибан

     И ничего не бойся. Этот остров
     Наполнен множеством бродячих звуков,
     Мелодиями, шепотами, шумом.
     Они не вредны; иногда я слышу,
     Как будто разом сотни арф играют;
     Порой бываю я разбужен утром
     Какой-то нежной песней, от которой
     Впадаю снова в сон, и снится мне,
     Что надо мною облака раскрылись
     И сыплются сокровища с небес;
     Проснусь – нет ничего, хоть плачь с досады.

   Стефано. Славное у меня будет королевство! Музыки сколько угодно, а на музыкантах можно сэкономить.
   Калибан. Сперва убей Просперо.
   Стефано. За этим дело не станет. Я все запомнил.
   Тринкуло. Звук как будто удаляется. Последуем за ним, а потом уж сделаем свое дело.
   Стефано. Веди нас, чудище! Мы за тобою вслед. Хотел бы я увидеть этого барабанщика! Кажется, он прокладывает нам путь.
   Тринкуло. Ну, вперед! Стефано, за ним, а я – последним.
   Уходят.
 //-- Сцена 3 --// 
   Гонзало

     Мой господин, я больше не могу
     Ни шагу сделать в этом лабиринте,
     Петляющем, как заяц. Отдохнем,
     Прошу вас.

   Алонзо

               Я и сам устал, признаться,
     До полного изнеможенья духа.
     Присядем: отдых нам необходим.
     Здесь распрощаюсь я с моей надеждой,
     Так долго льстившей мне. Он утонул,
     И это правда. Сколько ни зови,
     Ответом будет только хохот моря
     Над тщетностью всех поисков. Смиримся.

   Антонио
   (в сторону, Себастьяну)

     Я рад, что он с надеждами расстался.
     Так не забудем же про цель свою
     Из-за одной сорвавшейся попытки.

   Себастьян
   (в сторону, Антонио)

     При первом случае…

   Антонио
   (в сторону, Себастьяну).

                      Сегодня ночью.
     Когда они так выбились из сил,
     Что вряд ли смогут бдительность хранить
     Всю ночь…

   Себастьян

              Достаточно. Итак, сегодня.

   Слышится странная, торжественная музыка. Наверху, на балконе, появляется Просперо (невидимый для актеров) [10 - Имеется в виду балкон на сцене театра того времени.]. Входят несколько диковинно наряженных фигур, вносящих пиршественные блюда, – с танцами, знаками приветствия и приглашения королю и придворным отведать эти блюда, после чего они удаляются.
   Алонзо

     Откуда эта музыка, друзья?

   Гонзало

     Какие гармонические звуки!

   Алонзо

     Храни нас небо! Что это такое?

   Себастьян

     Театр оживших кукол! Ну, теперь
     Готов поверить я в Единорога
     И Феникса в пылающем гнезде
     На пальме аравийской [11 - Согласно легенде, птица Феникс живет пятьсот лет, после чего возвращается в свое гнездо, подвергает себя сожжению и возрождается из пламени.].

   Антонио

                         Я подавно
     В любые чудеса теперь поверю.
     Нет, путешествующие не лгут,
     Хоть дураки внимают им с усмешкой.
     Попробуй я в Неаполе поведать
     Об этом приключенье, кто поверит
     В таких островитян (а это были,
     Конечно, местные островитяне),
     Которые, хоть с виду диковаты,
     Манерами своими превосходят
     Иных – да что я говорю! – любых
     Из наших земляков.

   Просперо
   (в сторону)

                      Святая правда:
     Средь вас есть те, что хуже дикарей.

   Алонзо

     Я не могу довольно надивиться
     На эти одеянья, жесты, звуки,
     Красноречивую их пантомиму
     Без слов.

   Просперо
   (в сторону)

             Хвалить уместнее в конце.

   Франциско

     Они исчезли странно!

   Себастьян

                        Что за дело,
     Коль яства на столе! Мы голодны.
     Отведайте, синьор!

   Алонзо

                      Нет уж, увольте.

   Гонзало

     Не стоит опасаться, государь.
     В дни нашей юности кто бы поверил
     В людей, лицо несущих на груди,
     Или в бычьеголовых горцев – с зобом,
     Как кожаный мешок? А в наши дни
     Любой моряк иль попросту трактирщик
     Нам предоставит ворох доказательств
     И не таких чудес.

   Алонзо

                   Что ж, я поем.
     И будь что будет – все равно надежда
     Во мне погасла. Брат и вы, мой герцог,
     Поешьте с нами.

   Гром и молния. Появляется Ариэль в костюме Гарпии [12 - Гарпии – существа в виде птиц с женской головой. В греческих легендах они терзают голодом путешественников, похищая или оскверняя их пищу.]. Он хлопает крыльями над столом, и все угощение чудесным образом исчезает.
   Ариэль

     Вы – грешники! Вот почему Судьба,
     Что правит Нижним миром, повелела
     Волнам вас поглотить и вновь извергнуть
     На сей безлюдный брег. Вы недостойны
     Жить средь людей. Ага! Вас проняло!
     В подобном положеньи даже трус
     Повесился бы или утопился.

   Алонзо, Себастьян и другие выхватывают мечи.

     Глупцы! Я и товарищи мои –
     Служители Судьбы. Железки ваши
     Скорее ранят ветер над холмами
     Иль шутовским ударом поразят
     Грудь моря, что само себя врачует,
     Чем срежут хоть пушинку с этих крыльев.
     Когда б они могли нас уязвить,
     Мечи бы ваши стали неподъемны
     Для ваших рук. Внимайте же! Я послан,
     Чтобы сказать троим из вас: вы вместе
     Изгнали благородного Просперо
     Из герцогства его, швырнули в море
     С дитем невинным; море и отмстит
     За ваше преступленье, ибо боги
     Откладывают, но не забывают;
     Они подняли ныне все стихии
     На вас; они, Алонзо, у тебя
     Отняли сына, и они вещают –
     Через меня – вам медленную гибель,
     Что хуже смерти, ибо шаг за шагом
     Она вас мучить будет и прикончит
     Здесь, на пустынном острове; и средство
     Спастись – одно: глубокая печаль,
     Раскаянье и твердая решимость
     Впредь чистоту в душе своей блюсти.

   Раскат грома. Ариэль исчезает. Затем под звуки негромкой музыки появляются те же фигуры, которые с шутовским танцем и гримасами уносят со сцены стол.
   Просперо

     Мой Ариэль, исполнил ты на славу
     Роль Гарпии, что поглощает все,
     И ничего не упустил из слов,
     Что должен был сказать. Другие духи
     Недурно также отыграли роли,
     Всяк в своем роде. Силой высших чар
     Своих врагов вогнал я в страх и трепет.
     Оставлю их пока и к Фердинанду,
     Которого считают утонувшим,
     Отправлюсь – услыхать и убедиться,
     Как столковались наши голубки.

   (Уходит с балкона.)
   Гонзало

     Во имя неба, государь, что с вами?
     Куда вы смотрите?

   Алонзо

                     О ужас! Ужас!
     Как будто вал морской мне в уши грянул!
     Как будто буря голосом органным
     Мне проревела в душу это имя –
     Просперо! Это был мне приговор.
     За это сын мой погребен в пучине.
     Я должен лечь с ним рядом, и пускай
     Заносит илом нас.

   (Уходит.)
   Себастьян

                     Поодиночке
     Готов я биться с легионом бесов.

   Антонио

     Я – за тобой!

   Уходят Себастьян и Антонио.
   Гонзало

     Все трое – в помраченьи.
     Сознание вины, подобно яду,
     Их начинает мучить изнутри.
     Я вас прошу – последуйте за ними,
     Чтобы отчаянье в недобрый миг
     Не увлекло в беду их.

   Адриан

                       Обещаем.

   Все уходят.


   Акт IV

 //-- Сцена 1 --// 
   Перед кельей Просперо.
   Входят Просперо, Фердинанд и Миранда.
   Просперо

     Я обошелся с вами слишком строго,
     Зато воздам с лихвой. Треть своей жизни
     Отныне в руки вам передаю.
     Мои придирки к вам и притесненья
     Лишь были испытанием любви –
     Вы с честью выдержали испытанье.
     Здесь, перед небом, подтверждаю снова
     Свой щедрый дар. Перехвалить невесту
     Я не боюсь. Вы сами, Фердинанд,
     Увидите, что никакой хвале
     За нею не угнаться.

   Фердинанд

                      Знаю это
     Без всякого оракула.

   Просперо

                      Итак,
     Примите дочь мою – вы заслужили
     Награду эту. Но остерегитесь
     Нарушить целомудренные узы
     До совершенья всех святых обрядов
     И брачных церемоний: в наказанье
     Не благодатная роса небес,
     Животворя, на ваш союз прольется,
     Но терния презренья и обиды
     Осыплют вашу брачную постель,
     И вы возненавидите друг друга,
     Как два врага. Дождитесь же Гимена
     И светочей его.

   Фердинанд

                  Клянусь надеждой
     На мир и лад в дому, детей прекрасных
     И долголетье, что ни случай-сводник,
     Ни мрак поблажливый, ни подстреканья
     Природных низших сил не запятнают
     Честь похотью, заране обокрав
     Тот день торжественный, когда я буду
     Бранить за медленность упряжку Феба,
     Гадая, кто же Ночь пленил в пути.

   Просперо

     Отлично сказано. Усядьтесь рядом. –
     Ну, Ариэль! Явись, мой дух любезный!

   Входит Ариэль.
   Ариэль

     Я здесь. Чего желает мой хозяин?

   Просперо

     В последний раз ты со своей ватагой
     Достойно выполнил мое заданье.
     Даю тебе другое. Собери
     Тех духов, что я дал тебе в подмогу, –
     Да побыстрей. Я обещал сейчас
     Дать этой юной паре подтвержденье
     Искусства моего. Труд невелик,
     Но слово надо выполнять.

   Ариэль

                            Сейчас?

   Просперо

     Я же сказал – сейчас, в мгновенье ока!

   Ариэль

     Не успеешь ты мигнуть
     Или пальцем шевельнуть,
     Как уже мы мчимся в путь –
     Всей толпою, как один,
     Наперегонки летим!
     Ты доволен, господин?

   Просперо

     Вполне, мой милый Ариэль. Но спрячьтесь,
     Пока не позову.

   Ариэль

                  Уже, хозяин!

   Ариэль уходит.
   Просперо

     Но не давайте слишком много воли
     Проказам юным. Кровь – такое пламя,
     В котором плавятся любые клятвы.
     Поосторожней с ней.

   Фердинанд

                        Не беспокойтесь.
     Холодный, чистый и безгрешный снег
     Лежит на сердце у меня, смиряя
     Горячку крови.

   Просперо

                  Это хорошо. –
     Ну, Ариэль, на выход! И не бойся
     Перестараться, всех тащи сюда! –
     Теперь – молчанье! Слушайте! Смотрите!

   Звучит тихая музыка.
   Входит Ирида.
   Ирида

     Церера, благодатная царица
     Полей, где зреют рожь, овес, пшеница,
     Холмов, где овцы топчутся вразброд,
     И пастбищ, где пасется тучный скот,
     И берегов речных, где белых лилий,
     Наядами любимых, изобилье,
     И рощ, где, разлученный с красотой,
     Скитается влюбленный молодой
     В тоске, и виноградников тенистых,
     И моря побережий каменистых,
     Где ты сама являешься порой, –
     К тебе твоей небесною сестрой,
     Царицей Неба, я, дуга цветная,
     Семью цветами в воздухе играя,
     Отправлена сегодня – пригласить
     Сей остров вместе с нею посетить.

   Юнона спускается с неба.

     Уже павлинов стая в небе мчится.
     Приди, Церера, к нам возвеселиться!

   Входит Церера.
   Церера

     Привет тебе, воздушная богиня,
     Чья красота чудесней, чем павлинья,
     Чьи крылья с освежающих высот
     Струят тончайших капель сладкий мед,
     Чей шарф прозрачный землю украшает,
     Чья арка грандиозная венчает
     Весь мир, – какое празднество, скажи,
     Почтить меня зовешь от госпожи?

   Ирида

     Почтить влюбленной пары обрученье
     И вольное свое благословенье
     Дать их союзу.

   Церера

                  Но сперва ответь,
     Мне не придется ли там лицезреть
     Венеру и ее сынка? Их вида
     Я не терплю с тех пор, как царь Аида
     С их помощью дочь у меня украл.

   Ирида

     На этот раз их планы ждал провал.
     Они влюбленных нудили лукаво
     Осуществить супружеское право,
     Не дожидаясь, чтобы Гименей
     Зажег свой факел. Но из их затей
     Не вышло толку. Я сама видала,
     Как, осердясь, богиня улетала
     В своем возке, с упряжкой голубей,
     Назад к Пафосу. И сынок был с ней.
     Он стрелы изломал свои с досады,
     Поклявшись впредь не целить из засады
     В богов и смертных, но играть всегда
     В ребячьи игры…

   Церера

                   К нам идет сюда
     Юнона, Неба и Земли царица!

   Юнона

     Привет тебе, любимая сестрица!
     Пойдем благословим сию чету
     На процветанье, жизни долготу
     И отпрысков, достойных их союза.

   Юнона и Церера поют.
   Юнона

     Честь, богатство, долголетье,
     Радость в браке, счастье в детях
     Предрекает благосклонно,
     Посылает вам Юнона.

   Церера

     Изобильными стадами,
     Вертоградами-садами,
     Гроздей сластью наливною,
     Бочек тяжестью хмельною,
     Возвращающимся маем
     Сразу вслед за урожаем,
     Здравьем, счастьем полной мерой
     Награждает вас Церера.

   Фердинанд

     Какие восхитительные звуки!
     Сколь дивный вид! Могу ль благодарить
     Я этих духов?

   Просперо

                 Духов, извлеченных
     Моим искусством из незримых сфер,
     Чтоб ныне разыграть на этой сцене
     Мои фантазии.

   Фердинанд

                  Я бы смотрел
     И слушал вечно! Этот остров – рай
     Под вашей восхитительной опекой,
     Родительской и мудрой.

   Просперо

                         Тише, дети!
     Юнона и Церера меж собой
     О чем-то шепчутся. Теперь молчите,
     Чтоб не разрушить этих чар.

   Ирида

     О вы, Наяды, нимфы светлых рек,
     Печальные и чистые навек,
     Взойдите, девы, на берег высокий,
     Увенчаны коронами осоки:
     Юнона кличет вас. Спешите к ней
     На празднество любви. Скорей, скорей!

   Входят несколько нимф.

     И вы, Жнецы, прервите все труды,
     Пора на час отвлечься от страды.
     Соломенные шляпы надевайте
     И против нимф отрядом выступайте –
     С притопом, подбоченясь напоказ
     Представьте нам веселый сельский пляс!

   Входят несколько жнецов, соответственно одетых. Вместе с нимфами они исполняют грациозный деревенский танец, к концу которого Просперо неожиданно встает и отдает приказание, после чего со странным, невнятным шумом танцоры плавно исчезают со сцены.
   Просперо
   (в сторону)

     Чуть не забыл о мерзком Калибане
     И умысле его против меня,
     А заговорщики совсем уж близко.

   (Духам.)

     Прекрасно! Но теперь оставьте нас.

   Фердинанд

     Как странно! Ваш отец какой-то мыслью
     Внезапно удручен.

   Миранда

                     Я никогда
     Не видела его таким сердитым.

   Просперо
   (Фердинанду)

     Вы чем-то смущены, мой сын, не так ли?
     Прошу вас, подбодритесь. Представленье
     Окончено. Актеры были духи
     (Как я и говорил), они сыграли
     Назначенные на сегодня роли
     И растворились в воздухе. Вот так же,
     Как это зрелище бесплотных духов,
     Исчезнут гордые дворцы, и храмы,
     И башни в белых шапках облаков,
     И весь наш мир, огромный шар чудес,
     Бесследно растворится в бездне неба;
     Мы созданы из той же самой ткани,
     Что грезы; наша маленькая жизнь –
     Лишь островок средь океана снов…
     Но я не в духе – извините, сударь;
     Ум ослабел, и мысли разбрелись,
     Не обращайте на меня вниманья.
     Покамест отдохните в этой келье.
     Мне нужно прогуляться, чтоб унять
     Мою тревогу.

   Фердинанд и Миранда
   (вместе)

     Мира и покоя!

   (Уходят.)
   Входит Ариэль.
   Просперо

     Ты легок на помине, Ариэль.
     Входи.

   Ариэль

           Я к вам привязан как шнурком:
     Потянете – я прилетаю сразу.

   Просперо

     Пора подумать нам о Калибане.

   Ариэль

     Да, повелитель. Я об этом думал,
     Когда играл Цереру, – но сказать
     Вам не решался.

   Просперо

                   Повтори еще,
     Где ты оставил этих негодяев?

   Ариэль

     Я встретил их, вином разгоряченных:
     Они готовы были ветер вздуть,
     Чтоб в них не дул, и отдубасить дуб,
     Чтоб не цеплял за шляпы, но при этом
     Злодейского не забывали плана.
     Тут я негромко в тамбурин ударил –
     Они насторожились, как собаки,
     Почуявшие дичь, как будто носом
     Вдыхая музыку. И я повел
     Их, словно зачарованных сомнамбул,
     В глушь, в самые колючие кусты
     Шиповника, утесника, крапивы,
     Так что лодыжкам их пришлось несладко,
     И наконец завел в зловонный пруд,
     В трясину, где они, по горло стоя,
     Барахтаются, – здесь, неподалеку.

   Просперо

     Отлично, птенчик мой, весьма хвалю.
     По-прежнему будь для чужих невидим.
     Ступай-ка в дом и принеси оттуда
     Мишурные наряды – как приманку
     Для этих чучел.

   Ариэль

                  Да, мой господин.

   (Уходит.)
   Просперо

     Тварь, низкий дьявол, к чьей природе мерзкой
     Не пристают ни доброта, ни благо!
     Мои труды, терпенье – все впустую.
     С годами он становится лишь хуже:
     Лицом – уродливей, умом – гнусней.
     Ну, черти, у меня они повоют!

   Входит Ариэль, нагруженный блестящими одеждами.

     Развесь-ка эту ветошь на веревке.

   Просперо и Ариэль остаются на сцене, невидимые для других.
   Входят Калибан, Стефано и Тринкуло, насквозь мокрые.
   Калибан

     Ступайте тише – так, чтоб даже крот
     Вас не расслышал. Мы подходим к келье.

   Стефано. Синьор Монстр, этот ваш дух, которого вы представляли паинькой, кажись, сыграл с нами скверную шутку.
   Тринкуло. Я весь провонял какой-то конской мочой, о чем мой нос сообщает мне с глубоким прискорбием.
   Стефано. А мой нос так и раздувает от злости. Слышишь, монстр? Если я на тебя рассержусь, тогда пеняй на себя.
   Тринкуло. Можешь тогда считать себя конченым монстром.
   Калибан

     Не гневайся, мой добрый господин!
     Потерпим – и свершенье наших планов
     Вознаградит за эту неприятность.
     Но, умоляю вас, умерьте голос.
     Не нравится мне эта тишина…

   Тринкуло. Да, но мы утопили все бутылки в этом зловонном пруду.
   Стефано. Здесь не одно бесчестье и неприятность, здесь неисчислимые убытки!
   Тринкуло. Мало того что я промок до нитки, а тут еще этот твой невидимый дух!
   Стефано. Клянусь честью, я спасу мою бутылку, если даже буду по уши в дерьме.
   Калибан

     Прошу вас, повелитель мой, потише.
     Вот вход в его пещеру. Проберитесь
     Бесшумно и свершите ту проделку,
     Которая вас сделает мгновенно
     Владыкой острова, а Калибана –
     Рабом, готовым пятки вам лизать.

   Стефано. Дай мне руку, чудище. Я чувствую, как во мне просыпается кровожадность.
   Тринкуло(увидев одежды). О король Стефано! Ваше величество! Поглядите, какой тут приготовлен гардероб для вашей милости!
   Калибан

     Оставь, дурак, блеск этот – мишура!

   Тринкуло. А вот и нет, синьор Монстр. Уж мы-то отличим мишуру от парчи. О король Стефано!
   Стефано. Сними-ка мне этот кафтан, Тринкуло. Клянусь этими клешнями: он нам по вкусу.
   Тринкуло. Ваше величество, он – ваш!
   Калибан

     Чума возьми упрямого шута!
     Пусть он любуется фальшивым блеском.
     Сперва, мой господин, свершите дело.
     Не то колдун проснется – и тогда
     Щипками и пинками нас раскрасят
     С ног до макушки.

   Стефано. Да замолчи ты, монстр! Госпожа Веревочка, не правда ли, это мой кафтан? Господин Кафтанчик, вас не продуло в высоких широтах? Спускайтесь сюда, поближе к экватору.
   Тринкуло. Да и госпожа Веревка, должно быть, устала от этого взгромоздившегося на нее Кафтанчика. Не так ли, ваша милость?
   Стефано. Отлично сказано, Тринкуло! Возьми себе любой камзол за эту шутку. Знайте все, что, пока я король этого королевства, настоящее остроумие не останется без награды. «Устала от взгромоздившегося на нее кафтанчика»! У этого дурака язык острый как бритва.
   Тринкуло. Синьор Монстр, видите, сколько рыбы попалось на одну леску? Подсекайте, пока мы не добудем всего улова.
   Калибан

     К чертям улов! Мы потеряем время,
     И всех нас превратят в гусей крикливых
     Иль в низколобых, злобных обезьян.

   Стефано. А ну-ка, чудище, берись за дело! Помоги нам перетаскать эти наряды туда, где спрятан мой бочонок с вином, не то я тебя прогоню из своего королевства к чертям собачьим. Держи вот это.
   Тринкуло. И вот это.
   Слышен шум охоты. Вбегают несколько духов в обличье охотничьих собак, которые с лаем набрасываются на Стефано, Тринкуло и Калибана. Просперо и Ариэль науськивают их.
   Просперо. Ату, Гром, ату!
   Ариэль. Сильвер, ату! Догоняй их, Сильвер!
   Просперо. Эй, Злюка, нападай! Фурия, ату их, ату!
   Калибан, Стефано и Тринкуло убегают, преследуемые собаками.
   Ариэль, науськай на них наших гоблинов, чтобы хорошенько им намяли бока, защипали бы с ног до головы, сделали их пятнистей леопардов. Да пошли на них лихоманку, чтобы скрутила в дугу этих плутов.
   Ариэль. Слышите, как они вопят от страха?
   Просперо

     Пусть порезвятся милые собачки!
     Итак, все недруги – в моих руках.
     Еще чуть-чуть, мой голубь, – и труды
     Окончатся, и ты вздохнешь всей грудью
     Свободу. Послужи в последний раз.

   Уходят.


   Акт V

 //-- Сцена 1 --// 
   Перед кельей Просперо.
   Входят Просперо в своем волшебном плаще и Ариэль.
   Просперо

     Итак, мой замысел идет к развязке.
     Послушны чары мне, послушны духи,
     И время не сгибается под ношей.
     Который час?

   Ариэль

                 Шестой, мой господин.
     Ты говорил мне, что к шести часам
     Наш труд закончится.

   Просперо

                       Я так расчислил,
     Затеяв эту бурю. Отвечай мне:
     Как там король со свитой?

   Ариэль

                           Заблудились
     В той роще липовой, что ограждает
     От ветра эту келью, и не могут
     Оттуда выбраться, как из ловушки,
     Пока ты не велишь. Они в смятеньи.
     Король тоскует, прочие вельможи
     Горюют и тоскуют вместе с ним,
     И больше всех – синьор, кого, я помню,
     Ты звал «достойным стариком Гонзало».
     По бороде его струятся слезы,
     Как зимний дождь по тростниковой крыше.
     В таком они прежалостном разброде,
     Что, если бы ты мог сейчас их видеть,
     Твой гнев смягчился бы.

   Просперо

                          Ты так считаешь?

   Ариэль

     Да, мой хозяин. Будь я человеком,
     Я бы смягчился.

   Просперо

                   Это мне укор.
     Коль ты, созданье воздуха, способен
     Так ощущать боль смертных – разве я,
     Из той же плоти созданный, не должен
     Их чувства разделять еще острей?
     Хоть скорбью, что они мне причинили,
     Душа до сей поры уязвлена,
     Но благородный разум победит
     Свои обиды. Милость выше мести.
     И раз они раскаялись, к чему
     Длить гнев? Освободи их, Ариэль.
     Я чары с них сниму, и заодно –
     Все скорби.

   Ариэль

               Я их приведу, хозяин.

   (Уходит.)
   Просперо
   (очерчивая себя магическим кругом).

     О эльфы гор, лесов, озер и волн!
     Вы, что, резвясь у моря, на песке
     Играете с прибоем; вы, малютки,
     Чья радость – под луной плясать в лугах,
     Волшебные вытаптывая кольца,
     Где овцы не пасутся, и еще –
     Выращивать грибы порой ночною;
     Вы, для кого заветный час приходит,
     Едва последний колокол пробьет,
     С чьей помощью сегодня я затмил
     Светило дня, созвал к себе ветра
     И небо синее с зеленым морем
     Столкнул в непримиримо ярой битве!
     Гремящий гром вооружив огнем,
     Я мощный дуб Юпитера разбил
     Его же молнией и кряж прибрежный
     Заставил всколебаться; сосны, кедры
     Я, как травинки, с корнем вырывал;
     Могилы разверзались, выпуская
     На волю мертвецов, по повеленью
     Моих могучих чар. Отныне я
     От этой грубой власти отрекаюсь.
     Теперь – последний подвиг колдовства:
     Пускай прольется музыка с небес,
     Чтоб воодушевить мою решимость, –
     И я сломаю свой волшебный жезл,
     Навек зарыв его обломки в землю,
     И в бездне вод морских – так глубоко,
     Что не достанет лот, – похороню
     Магическую книгу.

   Звучит торжественная музыка.
   Входит Ариэль, за ним – Алонзо, делая безумные жесты, в сопровождении Гонзало; затем – таким же образом – Себастьян и Антонио, в сопровождении Адриана и Франциско. Все они входят в магический круг, очерченный Просперо, и стоят там зачарованные, в то время как Просперо говорит.

     Пусть музыка – лекарства лучше нет
     Для воспаленного ума – утешит
     Фантазиями изнуренный мозг.
     Не выходите до тех пор из круга,
     Покуда чары действуют. – Гонзало,
     Святой, добросердечный человек!
     Мои глаза, сочувствуя твоим,
     Слезятся тоже.

   (В сторону.)

                  Чары постепенно
     Рассеиваются, как мгла ночная
     В рассветный час. Дремотное сознанье,
     Очнувшись, гонит призрачный туман,
     Который окружал его. – Гонзало,
     Мой истинный спаситель, верный спутник
     Монарха своего! Я отплачу
     За все твое добро сердечной мерой. –
     Алонзо, ты жестоко поступил
     Со мной и дочерью моей. Твой брат
     Замешан тоже. – Вот за что ты терпишь
     Щипки невидимые, Себастьян! –
     А ты, мой брат родной, который тешил
     Так грубо честолюбие свое,
     Забыв про голос жалости и крови,
     Который Себастьяна подбивал
     Убить монарха вашего (за это
     Он терпит наихудшие щипки), –
     Тебя прощаю я, хоть нрав твой лютый
     Противен естеству.

   (В сторону.)

                     В них пониманье
     Как будто начинает прибывать,
     И вскоре нарастающий прилив
     Затопит отмель разума, где ныне
     Лишь грязь и тина. Ни один из них
     Меня не узнает. – Эй, Ариэль,
     Неси из кельи шляпу мне и шпагу.

   Ариэль уходит и немедленно возвращается.

     Я сброшу этот плащ и покажусь
     В обличье герцога Милана. – Ну же,
     Проворней, Ариэль! Свобода близко.

   Ариэль
   (помогая одеться Просперо, поет)

     На травинке я качаюсь,
     Вместе с пчелкой угощаюсь,
     На спине летучей мыши
     Под луною я катаюсь
     Над деревьями и выше.
     Ах, как привольно в полуденный зной
     Спать мне в корзинке купавы лесной!

   Просперо

     Да, Ариэль, ты скоро станешь волен,
     Хоть мне и скучно будет без тебя.
     Итак, мчись на корабль, где ты оставил
     Заснувших моряков, растормоши
     Всех раньше боцмана и капитана,
     Но сам при том оставшись невидимкой,
     И приведи сюда – да побыстрее.

   Ариэль

     Я в тонкий воздух как стрела вопьюсь
     И возвращусь в одно мгновенье ока.

   Гонзало

     Все муки, бедствия и чудеса
     Собрались в этом месте. Изведи
     Отсюда нас, благое Провиденье!

   Просперо

     Взгляни, король! Ты видишь пред собой
     Того Просперо, герцога Милана,
     С которым ты так худо поступил.
     Нет, я не дух. Чтоб убедиться в этом,
     Дай руку мне. Приветствую тебя
     И всех синьоров.

   Алонзо

                    Герцог ты живой
     Иль просто заколдованная щепка –
     Судить не мне: я заколдован сам.
     Но дышит грудь твоя, и бьется сердце,
     И с той поры, как я тебя увидел,
     Мне кажется, мой разум прояснился.
     Тут кроется, коль это все – не морок,
     Диковинный рассказ. Я возвращаю
     Захваченные земли; если можешь,
     Прости мне причиненные обиды.
     Но как случилось, что Просперо жив
     И обитает здесь?

   Просперо
   (к Гонзало)

                   Позволь, сперва
     Я обниму тебя, почтенный старец,
     Мой благородный друг.

   Гонзало

                         Не поклянусь,
     Явь это или греза.

   Просперо

                    Ты отведал
     Сегодня столько необычных блюд,
     Что вкус твой притупился. Ну, друзья,
     Добро пожаловать на чудный остров!

   (Себастьяну и Антонио, в сторону.)

     Про вас же, хитрых парочка синьоров,
     Я мог бы кое-что порассказать
     Его величеству, разоблачив
     Предательство. Но воздержусь от ябед.

   Себастьян

     Черт рассказал ему!

   Просперо

                      Тебе ж, злодей,
     Которого назвать мне стыдно братом,
     Прощаю я все преступленья разом,
     Лишь герцогство свое прошу назад –
     Его вернешь ты волей иль неволей.

   Алонзо

     Коль ты и впрямь Просперо, объясни нам
     В подробностях, как ты сумел спастись,
     Как ты нашел нас, выброшенных бурей
     Всего лишь три часа тому назад
     На этот берег, где в недобрый час –
     Как остро жжет застрявшая стрела! –
     Где потерял я сына Фердинанда.

   Просперо

     Скорблю о том, синьор.

   Алонзо

                         Моя утрата
     Ничем не восполнима, и терпенью
     Не исцелить ее.

   Просперо

                   Я полагаю,
     Вы и не пробовали обратиться
     К богине этой, с помощью которой
     Я, испытавший сходную утрату,
     Был исцелен.

   Алонзо

                 Вы? Сходную утрату?

   Просперо

     Тем больше скорбную, что у меня
     Нет ваших утешений: я утратил
     Единственную дочь.

   Алонзо

                       О небо! Сделай,
     Чтоб наши дети оставались живы
     И жили как король и королева
     В Неаполе, а я пускай покоюсь
     На илистой постели, где лежит
     Мой сын! Когда вы потеряли дочку?

   Просперо

     Сегодня, в этой буре. Но я вижу,
     Синьоры эти столь поражены,
     Что проглотили языки и даже
     Едва ли верят собственным глазам. –
     Какой бы силой вас ни сбило с толку,
     Извольте убедиться: я – Просперо,
     Тот самый изгнанный миланский герцог,
     Который столь чудесно оказался
     На берегу, где вы нашли спасенье,
     И правит здесь, на острове. Довольно
     Для первой встречи, расскажу подробней
     Потом. – Добро пожаловать, король,
     В мою пещеру – это мой дворец.
     Прислуги мало у меня, и вовсе
     Нет подданных. Прошу вас, загляните.
     Вы мне вернули герцогство, за это
     Я бы хотел вас отблагодарить.
     Надеюсь, то, что вы сейчас узрите,
     Дороже герцогства.

   Просперо отдергивает занавесь, за которой Фердинанд и Миранда играют в шахматы.
   Миранда

     Любезный лорд, меня вы обманули.

   Фердинанд

     Нет, дорогая, ни за что на свете!

   Миранда

     Вы станете, конечно, отпираться,
     Пока я не прощу вас.

   Алонзо

                       Если это
     Опять иллюзия, то я вторично
     Утратил сына.

   Себастьян

                  Снова чудеса!

   Фердинанд
   (заметив Алонзо и остальных)

     Моря грозны и все же милосердны.
     Я клял их всуе.

   (Становится на колени перед отцом.)
   Алонзо

                  Сын мой драгоценный!
     Ты воскресил счастливого отца.
     Встань и поведай, что произошло
     И как ты оказался здесь.

   Миранда

                         О чудо!
     Как много лиц красивых! Как прекрасна
     Людская стать! О дивный новый мир,
     Мир человеческий!

   Просперо

                      Ей это внове.

   Алонзо

     Кто эта дева, с кем играл ты в шахи?
     Знакомы вы едва ли три часа.
     Богиня ли она, что, разлучив нас,
     Опять свела?

   Фердинанд

                Отец, она из смертных.
     Но промыслом бессмертным мне дана.
     Я обручился с ней, когда не мог
     Спросить совета у отца и даже
     Не ведал, жив ли мой отец. Она –
     Дочь доблестного герцога Милана,
     Из рук которого я получил
     Вторую жизнь и кто мне станет вскоре
     Вторым отцом.

   Алонзо

                  Как я – твоей невесте.
     Я перед ней виновен, видит небо,
     Виновен.

   Просперо

             Мой синьор, остановитесь.
     Не будем омрачать счастливый день
     Тем, что прошло.

   Гонзало

                    Мне слезы до сих пор
     Мешают говорить. Взгляните, боги,
     На эту пару – и даруйте им
     Земную благодать! Не вы ли сами
     Соединили их?

   Алонзо

                  Ты прав, Гонзало.

   Гонзало

     Конечно, так предначертали боги:
     Не для того ли изгнан из Милана
     Был герцог, чтоб наследники его
     Владели троном неаполитанским?
     Пусть золотом на мраморных скрижалях
     Запишут это плаванье, в котором
     В Тунисе Кларибель нашла супруга,
     А брат ее, принц Фердинанд, жену –
     На неприветливом вначале бреге;
     Меж тем Просперо получил назад
     Украденное герцогство, а мы,
     Все прочие, себе вернули разум,
     Который сбег от нас.

   Алонзо
   (Миранде и Фердинанду)

                       Ну, протяните
     Мне руки. Пусть навек тоска и горе
     Совьют гнездо в том сердце, что сейчас
     Не радуется с нами!

   Гонзало

                      Так! Аминь.

   Входит Ариэль, за которым следуют Капитан и Боцман.

     Взгляните, нашего полку прибыло!
     Я говорил же вам: тот не утонет,
     Кого на суше виселица ждет.

   (Боцману.)

     Ну что, кощунник? На борту ругаться
     Умеешь, а на суше – онемел?
     Рассказывай, какие нынче вести?

   Боцман

     Приятнейшая весть – что мы нашли
     Монарха нашего и всех синьоров.
     Вторая – что корабль наш после бури,
     Которой был он вдребезги разбит,
     Вновь цел и невредим, как пред отплытьем.

   Ариэль
   (к Просперо)

     Все это я устроил, господин.
     Доволен ты?

   Просперо

                О, мой проворный птенчик!

   Алонзо

     Все это в высшей мере необычно,
     Все необычней с каждою минутой.
     Как вы пришли сюда?

   Боцман

                        Мы крепко спали,
     Вернее, дрыхнули мертвецким сном
     В своих каютах – мы и все матросы, –
     Как вдруг какой-то странный шум, точнее,
     Каких-то странных множество шумов –
     Рычанье, вой и звяканье цепей –
     Нас разбудили. Выбежав оравой
     На палубу, мы увидали вновь
     Корабль во всем его великолепьи;
     От счастья в пляс пустился капитан,
     И в это время, непонятной силой
     Отделены от остальных, мы были
     Приведены сюда – вот так во сне
     Сомнамбулы бредут, куда не зная.

   Ариэль
   (к Просперо)

     Ну как?

   Просперо

           Отлично! Ты получишь волю.

   Алонзо

     Вот лабиринт, запутанный и странный.
     Дела, какие трудно объяснить
     Природными причинами. Тут нужен
     Мудрец или оракул.

   Просперо

                      Мой синьор,
     Не мучьте разум поиском разгадки.
     Я вскоре, на досуге, вам открою
     Пружины этих происшествий, странных
     На первый взгляд. Пока же не тревожьтесь
     И принимайте всё как есть.

   (В сторону, Ариэлю.)

                            Мой дух!
     Ступай и приведи нам Калибана
     С его компанией.

   (К Алонзо.)

                    Еще осталась
     Для Вашего Величества забава –
     Отставших парочка от вашей свиты.

   Входит Ариэль, таща за собой Стефано, Тринкуло и Калибана в украденных одеждах.
   Стефано. Пусть каждый стоит за всех и все за одного; мы тут ни при чем, фортуна вывезет. Кораджо, чудище, кораджо! Гляди храбрей!
   Тринкуло. Стойте-ка! Если эти два шпиона, которых я ношу во лбу, докладывают верно, перед нами – ошеломительное зрелище.
   Калибан

     О Сетебос! Как грозны эти духи!
     А мой хозяин – он великолепен!
     Не заругал бы только Калибана.

   Себастьян

     Вот так чудовища! Ха-ха-ха-ха!
     Таких, синьор Антонио, не купишь
     Ни за какие деньги.

   Антонио
   (принюхиваясь)

                      Почему же?
     Одно из них, по крайней мере, рыба.
     На рыбном рынке, да в базарный день…

   Просперо

     Взгляните на ливреи их, синьоры.
     Вы признаете их? Вот этот плут –
     Несчастный выродок искусной ведьмы,
     Которая умела, как Луна,
     Повелевать приливом и отливом.
     Все трое – воры, а чертенок этот
     (И впрямь чертовки сын) их подучил
     Убить меня. Двоих из этих бестий
     Вы, верно, узнаете; ну а этот –
     Исчадье мрака – признаю, что мой.

   Калибан

     Он защипать меня велит до смерти.

   Алонзо

     Да это же Стефано, мой дворецкий!

   Себастьян

     Пьян в стельку. Где он раздобыл вина?

   Алонзо

     А Тринкуло, смотрите, пьян, как пробка.
     И взгляд остекленел. Какой мудрец
     Загнал его в бутылку?

   Тринкуло. Никто меня в бутылку не загонял. Я сам загнал бутылку в себя, верней, ее содержимое. Теперь оно содержится во мне. И я его там пока удерживаю.
   Себастьян. Ну, как дела, Стефано?
   Стефано. Не трогайте меня! У меня везде щекотки и колики.
   Просперо

     Ты, кажется, приятель, собирался
     Стать королем на этом островке?

   Стефано. Самым недужным и несчастным королем на этом свете!
   Алонзо
   (рассматривая Калибана)

     Чуднее я не видел в жизни монстра.

   Просперо

     Не только внешним видом, но и нравом
     Уродлив он. А ну, приятель, в келью!
     Возьми друзей и все там прибери,
     Коль хочешь заслужить мое прощенье.

   Калибан

     Все сделаю. И буду впредь умней.
     Какого дурня я сыграл, приняв
     Отъявленного пьяницу за бога
     И поклоняясь плуту!

   Просперо

                       Ну, ступай.

   Алонзо
   (к Стефано и Тринкуло)

     Идите и верните эти вещи
     Туда, где вы их взяли.

   Себастьян

                        Утянули.

   Калибан, Стефано и Тринкуло уходят.
   Просперо

     Ваше Величество, прошу со свитой
     Пожаловать в убогий мой приют
     И отдохнуть; я обещаю на ночь
     Вам рассказать историю мою –
     Как мы спаслись и все, что приключилось
     На этом острове. А завтра утром
     Я приведу вас на корабль, готовый
     Вас отвезти в Неаполь, где надеюсь
     Увидеть свадьбу наших милых чад;
     Потом я возвращусь в Милан и там
     Предамся размышлениям о смерти.

   Алонзо

     Жду с нетерпеньем вашего рассказа,
     Как некой сказки.

   Просперо

                    Ничего не скрою.
     Я обещаю вам попутный ветер
     И плаванье столь быстрое, что вскоре
     Догоните вы королевский флот,
     Ушедший далеко вперед.

   (Ариэлю.)

                          Ну, милый,
     Простимся. Ты свободу заслужил.
     Лети в родной простор!

   (Остальным.)

                          К услугам вашим.

   Все уходят.


   Эпилог

   Просперо

     Распались чары колдовские,
     И мне послушные стихии,
     Увы, уж не послушны боле,
     Былой волшебник – в вашей воле.
     Простив и зависть, и измену,
     Всему на свете зная цену,
     Я одного теперь желаю –
     К родному возвратиться краю.
     Но чтоб спасти меня отсюда,
     Особое потребно чудо,
     Его вы сотворите сами
     Ладонями и голосами.
     Пусть ваши крики одобренья
     Надуют парус возвращенья,
     И я покину этот голый,
     Безлюдный берег невеселый.
     Утратив силу чародея,
     Стою я, сердцем холодея.
     Молю, не пожалейте пыла,
     Чтоб небо грешника простило.