-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Майкл Муркок
|
| Гирлянда забытых снов
-------
Майкл Муркок
Гирлянда забытых снов
Уважаемый читатель!
В конце 1950-х – начале 1960-х годов я чуть ли не каждый день встречался в Найтсбридже с Барри Бейли и Дж. Г. Баллардом, мы тогда составили заговор с целью сбросить с трона современную английскую литературу. У нас было немало общего – непримиримое отношение к существующему литературному языку и литературным практикам, любопытство к научным и техническим достижениям, интерес к разным формам современного искусства и тот факт, что мы издали по нескольку рассказов в журналах Э. Дж. Карнелла «Нью уордлз», «Сайенс фэнтези энд сайенс фикшн эдвенчерз».
Ни у кого из нас еще не было напечатанной книги. Ставки у Карнелла начинались с двух гиней за тысячу слов и поднимались до двух фунтов десяти шиллингов, когда ты, как, например, Баллард или Олдис, достигал, по мнению Карнелла, стабильно высокого уровня. Я никогда не получал больше двух гиней, но у меня получались вещи слов этак тысяч на пятнадцать – главная публикация номера в его журналах всегда имела примерно такой объем. В результате мое имя на обложках стало появляться с самого начала моей карьеры, и я мог зарабатывать за день около тридцати гиней, чего более чем хватало на месячную оплату квартиры.
Мы все тогда были работающими литераторами. Баллард редактировал «Кемистри энд индастри», а мы с Бейли писали тексты для комиксов и редакционные статьи по истории или по вопросам науки для журналов вроде «Лук энд лёрн».
Мы писали художественную прозу для Карнелла потому, что нам это нравилось, и потому, что он не давал нам застревать на месте. Карнелл всегда был готов попробовать что-нибудь новенькое. В тот период я писал истории про Элрика, включая и «Буревестник», подспорьем мне была моя склонность к готике, мой интерес к Юнгу и символистам, а также поддержка друзей. В известном смысле я эти истории для них и писал, пытаясь на свой неумелый манер создать такую же атмосферу воодушевления, какую находил в апокалиптических сторонах творчества Блейка, Байрона и супругов Шелли, в видениях безумного Джона Мартина [1 - Джон Мартин (1789–1854) – английский художник-романтик.] и других художников, чьи работы я мог видеть в галерее Тейт в Лондоне. А еще мне нравилась музыка Малера и Рихарда Штрауса.
Мы втроем, регулярно встречаясь в Найтсбридже, не сомневались в литературном потенциале НФ. Мы делились своими мыслями с Уильямом Берроузом и другими, разделявшими наши взгляды. Но нравившаяся мне НФ представляла собой НФ, которую Олдис называл «широкоэкранное барокко» и которая печаталась в страшненьких журнальчиках, куда не заглядывали более респектабельные поклонники жанра, так как считали это ниже своего достоинства. Моими любимцами были Чарлз Харнесс, Ли Брэкетт и Альфред Бестер.
У меня до сих пор сохранились несколько дешевых журналов, привлекавших меня в те времена. Назывались они «Статлинг сториз», «Триллинг уандер сториз», «Фэнтестик эдвенчерз» и «Плэнет сториз». Они стояли на полках рядом с журналами «Уэст», «Экшн сториз» и «Эймезинг детектив». Все обложки имели что-то общее. Одним из самых любимых моих вестернов был «Сеньорита с пистолетом Иуды». В журнале «Спайси эдвенчерз сториз» можно было найти «Гашиш из Хошпура», а в «Уэйрд тэйлз» – «Поцелуй черного бога». Такие творения, как «Королева марсианских катакомб», «Королева драконов с Юпитера» и «Распутница с Аргоса», писались лучшими писателями, которые плевать хотели на респектабельность и которых не очень-то ждали в журнале «Эстаудинг» (с его заумным мессианством) или «Мэгэзин оф фэнтези и сайенс фикшн» (где не было картинок). Еще одним из писателей, печатавшихся в этих дешевых изданиях, был Рэй Брэдбери, которого обожал Баллард. Регулярно появлялись там Филип К. Дик и Теодор Старджон (вещи не всегда выходили под своими родными именами – так, «Храм» Джона Уиндема, опубликованный в журнале «Тэн стори фэнтези мэгэзин», вышел под названием «Тиран и рабыня на планете Венера»).
Я был большим почитателем «Уэйрд тэйлз» и покупал почти все номера с рассказами Роберта Говарда вроде «Часа Дракона» или «Королевы Черного побережья». Продавались они в уличных киосках на Портобелло-роуд, в Пимлико, Уайтчепле и на Каледониан-роуд. Здесь же мне попались «Полет во вчера» (впоследствии эта книга стала называться «Парадоксальные люди»), «Роза» и другие вещи Чарлза Харнесса, «Молот Вулкана» Филипа К. Дика, «Эскалибур и атом» Теодора Старджона и, в журнале «Фэнтестик новелз», – «Корабль Иштар» Абрахама Меррита. Вместе с «Тигр! Тигр!» Альфреда Бестера это, пожалуй, главное НФ-произведение, повлиявшее на меня.
Многие считают Меррита выдающимся в своем роде писателем. Он писал главным образом для дешевых изданий в период между двумя мировыми войнами. «Лунная заводь», «Лик в бездне», «Обитатели миража», «Гори, ведьма, гори!», «Семь шагов к Сатане», «Металлический монстр» и «Женщина-лиса» – все эти его сочинения оказали на меня огромное воздействие, и я уверен, что их влияние легко обнаруживается в фэнтезийных историях, которые я писал в то время.
По какой-то причине я не очень хорошо относился к Толкину и прочим почтенным фантастам более благородного воспитания. За исключением Чарлза Уильямса, мне их манера казалась избыточной, подозрительно напоминающей «Детский час» на Би-би-си, к тому же их книги изобиловали самыми невероятными допущениями. К. С. Льюис в моем восприятии почему-то до сих пор ассоциируется с попытками моего дядюшки Мака превратить меня в послушного мальчика, а его протертая кашка всегда вызывала у меня глубокую неприязнь.
В отличие от всего этого, Рикмэл Кромптон и дешевые журналы тех лет предлагали подрывную альтернативу.
Я считаю, что Меррит остается великим преемником Генри Райдера Хаггарда, и «Корабль Иштар» занимает место рядом с романами «Она» и «Копи царя Соломона».
Эдгар Райс Берроуз, пользовавшийся большей популярностью, чем его современник Меррит, доминировал в дешевых американских журналах в течение многих лет. Герои вроде Тарзана, царя обезьян, Джона Картера с Марса, Карсона с Венеры и Дэвида Иннеса из Пеллюсидара оказали огромное влияние на мое мальчишеское воображение. Будучи школьником, я даже издавал журнал под названием «Берроузания», в котором отражалась моя страсть к Берроузу и ряду других писателей. О том, что они многим обязаны Берроузу, говорили и Ли Брэкетт, и Рэй Брэдбери. Одно из самых сильных воспоминаний детства: я просыпаюсь и обнаруживаю, что передо мной красноватый, пустынный ландшафт, дно мертвого, высохшего марсианского моря – воспоминание не менее мощное, чем память о собачьих боях и бомбежках времен войны.
Впервые рассказы К. Л. Мур «Джарел из Джойри» и «Нортвест Смит» я прочел в старых выпусках журналов «Уэйрд тэйлз» и «Эйвон фэнтези ридер», издававшихся Дональдом А. Уолгеймом. Мур ткала самые богатые ковры, и чувственность в ее рассказах оказала мощное воздействие на мальчишку, который уже и без того впадал в экстаз от головокружительной атмосферы «Желтой книги», «Савойи» и французских романтиков. Возможно, потому, что мое школьное образование было не таким формальным, как у большинства моих сверстников, я мог наслаждаться всеми этими книгами сразу, нисколько не ощущая при этом, что одна написана искуснее, чем другая. Я читал Доусона и Гарланда, открывал для себя работы Бердслея с таким же удовольствием, с каким погружался в «Шамбло» Кэтрин Мур, «Черных слуг ночи» Лейбера или «Череполицего и других» Говарда. Я помню, что, читая загадочного «Короля в желтом» Р. У. Чемберса или «Пьеро на мгновение» Доусона, восторгался не меньше, чем при чтении потрепанного номера «Черной маски» с «Одним часом» Дэшила Хэммета или «Юнион Джека» с «Проблемой доказательств» Энтони Скина (в которой фигурировали Зенит и Альбинос). Для меня по сей день остается тайной, почему эти произведения считаются литературой второго сорта и чуть ли не приравниваются к чтиву для домохозяек – впрочем, многие издатели именно такого рода чтиву отдают предпочтение или, по меньшей мере, полагают его более достойным читательского внимания. Карьеристский литературный империализм эпохи Блумсбери внес свой немалый вклад в нынешнюю прискорбную поляризацию.
Баллард, Бейли и я превыше всего верили в необходимость высоких устремлений. Нам не очень-то нравились советы литературных колонов, которые переехали в гетто НФ приблизительно одновременно с переездом в Камден-Таун; они предлагали нам низвести наши амбиции до того печального уровня, который они сочли подходящим для себя. Мы в те дни, по крайней мере, были настроены апокалиптически и непримиримо. Мы были романтиками в те времена, когда считалось не модным быть кем-либо иным, кроме как литературным деятелем, которого так красочно описал А. Алварес: обычно в старом дождевике, в сером спортивном костюме, постоянно нагибающийся, чтобы отстегнуть велосипедные прищепки, сочиняющий напоказ стихи, которые невозможно отличить одно от другого и чей герой – мерзкий педофил Ларкин. У нас не было времени на такую литературу, как не было и на ту, которую Баллард определил как «бисквитно-шоколадная» школа английской НФ в «джемпере». Эта школа предлагала те же на удивление уютные кошмары и отражала то же самое тяготение к упрощенному миру, который населен исключительно не достигшими половой зрелости юнцами.
Мне хочется думать, что я постепенно взрослел в те ранние годы. Проблемы нравственности и смысла жизни, не дающие покоя Элрику, были в такой же степени и моими проблемами, и я, как и владыка руин, был излишне склонен к самодраматизации. Возможно, именно по этой причине он занимает такое важное место в моей жизни. Элрик решал многие волнующие его вопросы одновременно со мной. Он был создан в изумительный период головокружительных взлетов, когда выходили «Утонувший мир» и «Пограничный берег» Балларда, а Бейли начинал работу, которая впоследствии стала известна как «Рыцари пределов» и «Душа робота». Я полагаю, что жизненная энергия того времени частично питала и «Буревестника». В известной степени я написал эту вещь для Балларда и Бейли, а также для Джима Которна, который иногда зарисовывал эпизоды, перед тем как я их описывал, и разработал дизайн нового издания книги.
Когда-то я переписал «Буревестника» для первого книжного издания, и Колин Гринланд указал мне, что, возвращая книгу к ее первоначальному объему, я опустил одну сцену. В настоящем издании эта сцена в той или иной степени восстановлена, кроме того, я внес некоторые другие мелкие изменения. Но, как и в ранней прозе, я предпочитаю оставить в первозданном, непричесанном виде эпизоды, отражающие те буйные, непредсказуемые эмоции, которые я привносил в свои сочинения, когда мир был много моложе и если повесть не писалась за одни сутки, то ее не стоило и писать…
Ваш Майкл Муркок.
Гирлянда забытых снов
И вот наступила короткая передышка – счастливая семейная жизнь, к которой он всегда так стремился. Но больше ему никогда не суждено было знать счастья…
Глава первая
Коршуны с окровавленными клювами парили в ледяном воздухе. Они кружили высоко над конной ордой, неумолимо движущейся по Плачущей пустоши.
Орда эта пересекла две пустыни и три горных хребта, и голод гнал ее все дальше и дальше. Подгоняли и воспоминания о рассказах, что они слышали от путешественников, которые бывали у них на Востоке. Подстегивали и речи их тонкогубого вождя, который красовался на коне впереди войска, держа в одной руке десятифутовое копье, украшенное кровавыми трофеями его грабительских походов.
Всадники ехали медленно и устало, не зная, что приближаются к цели своего похода.
Далеко позади них из Элвера, этой веселой, поющей столицы восточного мира, выехал невысокий всадник. Скоро он оказался в долине.
У деревьев с корявыми ветвями был какой-то нездоровый вид, а из-под копыт коня летела пепельного цвета земля. Всадник во весь опор гнал коня по этой больной земле, которая когда-то была прекрасным Эшмиром, золотым садом Востока.
Чума поразила Эшмир, и саранча лишила его красоты. У чумы и саранчи было одно имя – Терарн Гаштек, властелин Конной орды, мрачнолицый вестник гибели и разрушения. Терарн Гаштек, безумный кровопийца, неистовый поджигатель. Таким и было его второе имя – Поджигатель.
Всадник, который своими глазами видел то зло, что принес Терарн Гаштек прекрасному Эшмиру, звался Мунглам.
Сейчас Мунглам скакал по Плачущей пустоши к Карлааку, этому форпосту западной цивилизации, о которой так мало было известно жителям Востока. Мунглам знал, что в Карлааке он найдет Элрика, который постоянно жил с женой в этом великолепном городе. Мунгламу нужно было как можно скорее оказаться в Карлааке, чтобы предупредить Элрика и попросить его о помощи.
Он был мал ростом и самоуверен, с широким ртом на обычно улыбающемся лице и рыжими волосами. Сейчас он, однако, не улыбался и, приникнув к шее коня, гнал его к Карлааку. Ведь Эшмир, прекрасный Эшмир, был родиной Мунглама: он и его предки сделали эту страну такой, какой она была.
Так и скакал Мунглам к Карлааку, молча кляня весь белый свет.
В том же направлении двигался и Терарн Гаштек. Он уже достиг Плачущей пустоши, но его войско двигалось медленно, отягощенное обозом, который одно время отстал, но сейчас им нужны были находившиеся в нем припасы. В обозе была не только провизия. На одной из телег, проклиная Терарна Гаштека и его узкоглазых воинов, лежал на спине связанный пленник.
Дринидж Бара был связан не только кожаными ремнями. Поэтому-то он и сыпал проклятиями. Дринидж Бара был чародеем, которого вообще-то трудно было представить в такой ситуации. Если бы не его страсть к вину и женщинам, которой он предавался как раз перед приходом в город Поджигателя, его бы никто не смог скрутить таким вот образом, и Терарн Гаштек не владел бы сейчас его телом и душой.
Душа Дриниджа Бары была помещена в тело маленького черно-белого кота. Но Терарн Гаштек поймал этого кота и с тех пор всегда возил с собой. Чародеи Востока по давней традиции, чтобы защитить свои души, прятали их в тела кошек. Вот почему Дринидж Бара был рабом властелина Конной орды и вынужден был подчиняться ему, иначе тот мог убить кота и тем самым отправить душу колдуна в ад.
Для гордого колдуна такая ситуация была не из приятных, но меньшего он и не заслужил.
На белом лице Элрика из Мелнибонэ оставили следы былые скорби, но губы его улыбались, а малиновые глаза умиротворенно смотрели на молодую черноволосую женщину, с которой он прогуливался по ступенчатым садам их дома в Карлааке.
– Ну что, Элрик, – сказала Зариния, – ты обрел счастье?
– Вроде бы, – кивнул он. – Буревестник висит в оружейной твоего отца, весь покрытый паутиной. Травы, которые я нашел в Троосе, дают мне силы и ясное зрение, и нужду в них я испытываю редко. Меня больше не тянет скитаться или сражаться. Я всем здесь доволен, провожу время с тобой и читаю книги в библиотеке Карлаака. Что еще нужно?
– Ты слишком добр ко мне, мой повелитель. Смотри, как бы я не зазналась.
Он рассмеялся:
– Уж лучше зазнаться, чем впасть в сомнения. Не бойся, Зариния, у меня нет никаких причин отправляться в странствия. Мне недостает Мунглама, но то, что произошло с ним, вполне естественно: проведя здесь какое-то время, он захотел вернуться домой.
– Я рада, что ты живешь в мире с собой, Элрик. Мой отец сначала возражал против того, чтобы ты жил здесь, опасаясь черного зла, что всегда шло за тобой по пятам. Но эти три месяца доказали ему, что зло ушло, не оставив после себя и следа.
Внезапно они услышали крик снизу. Какой-то человек на улице, возвысив голос, стучал в ворота дома:
– Впусти меня, будь ты проклят! Мне нужно поговорить с твоим хозяином!
Появился запыхавшийся слуга.
– Господин Элрик, там, у ворот, какой-то человек. Он хочет тебя видеть и говорит, что он твой друг.
– Как его зовут?
– Он не из местных. Мунглам – так он назвался.
– Мунглам! Недолго же он задержался в Элвере. Впусти его поскорей.
В глазах Заринии появился страх, она крепко вцепилась в руку Элрика.
– Элрик, я боюсь, что он принесет новости, узнав которые ты должен будешь покинуть меня.
– Никакая новость не может заставить меня сделать это. Тебе нечего бояться, Зариния. – Он поспешил из сада во двор дома. Мунглам промчался на коне через открытые ворота, спешиваясь на ходу.
– Мунглам, друг мой! Что за спешка? Я рад тебя видеть так скоро, но что позвало тебя в путь?
Лицо Мунглама, все покрытое пылью, было мрачным. Его одежда после долгой скачки была в дорожной грязи.
– Сюда идет Поджигатель, а с ним чародей, помогающий ему, – сказал он, переводя дыхание. – Ты должен предупредить горожан.
– Поджигатель? Мне это имя ничего не говорит. Ты не бредишь, мой друг?
– Да, ты прав. Это бред ненависти. Он разорил мою страну, убил мою семью, моих друзей, а сейчас готовится покорить Запад. Два года назад он был мелким разбойником пустыни, но потом собрал вокруг себя огромное войско варваров и начал грабить и завоевывать одну за другой страны Востока. Только Элвер остается нетронутым, потому что этот город слишком велик даже для него. Но он выжег прекрасную страну на две тысячи миль вокруг, превратив ее в безжизненную пустыню. Он хочет покорить мир. Сейчас он движется на запад и ведет за собой войско в пятьсот тысяч человек!
– Ты что-то сказал о чародее. Что может варвар знать о таком высоком искусстве?
– Сам он не знает почти ничего, но в его власти находится один из самых сильных наших чародеев – Дринидж Бара. Его захватили в плен, когда тот лежал пьяным между двумя шлюхами в фумской таверне. Он поместил душу в кота, чтобы ни один его соперник-чародей не мог ее похитить, пока он спит. Но Терарн Гаштек, Поджигатель, узнал его тайну, поймал кота и связал ему лапы, а самому Дриниджу Баре замотал глаза и рот и таким образом пленил его душу и тело. Чародей стал его рабом – если он не будет подчиняться этому варвару, кот будет убит железным клинком и душа Дриниджа Бары отправится прямехонько в ад.
– Такого рода колдовство мне незнакомо, – сказал Элрик. – Я думаю, это просто суеверия.
– Кто знает, но, пока Дринидж Бара верит в то, во что он верит, он будет делать то, что велит ему Терарн Гаштек. Несколько гордых городов уже уничтожены с помощью его магии.
– И где Поджигатель сейчас?
– В трех днях пути отсюда – не больше. Я был вынужден добираться окольными путями, чтобы не попасться его всадникам.
– Значит, мы должны готовиться к осаде.
– Нет, Элрик! Ты должен готовиться к бегству!
– К бегству? Что же я – должен предложить жителям Карлаака оставить их прекрасный город без защиты, бросить свои дома?
– Если они не захотят бежать, то ты должен это сделать сам. Возьми с собой возлюбленную. Против такого врага не устоит никто.
– Мое колдовство тоже чего-нибудь да стоит.
– Но колдовство одного человека не сможет сдержать полумиллионную армию, которой тоже помогает колдовство.
– …И Карлаак – торговый город, а не военная крепость. Хорошо, я поговорю с Советом Старейшин и постараюсь убедить их.
– Ты должен убедить их побыстрее, Элрик, потому что если тебе это не удастся, то Карлаак и полдня не выстоит против кровавых посланий Терарна Гаштека.
– Они упрямы, – сказал Элрик, когда они вдвоем с Мунгламом сели тем же вечером в доме альбиноса. – Они не хотят осознать всей опасности. Они отказываются бросать город, а я не могу бросить их, потому что они оказали мне гостеприимство и дали мне приют в Карлааке.
– И что же – мы должны остаться здесь и умереть?
– Может быть. Возможно, выбора действительно нет. Но у меня есть другой план. Ты говоришь, что этот чародей – пленник Терарна Гаштека? А что он будет делать, если ему вернуть его душу?
– Он попытается отомстить. Но Терарн Гаштек не так глуп – он не предоставит чародею ни малейшего шанса. Тут нам нечего искать.
– А что, если нам удастся помочь Дриниджу Баре?
– Каким образом? Это невозможно.
– Я думаю, это наш единственный шанс. Этот варвар знает меня и мою историю?
– Насколько мне известно – нет.
– А тебя он узнает?
– С какой стати?
– Тогда давай присоединимся к нему.
– Присоединиться к нему? Элрик, ты все такой же безумец, каким был прежде, когда мы странствовали по миру.
– Я знаю, что делаю. Это единственный способ подобраться к нему и узнать о его слабых местах. Мы отправляемся на рассвете, нельзя терять время.
– Что ж, будем надеяться, твоя былая удача не изменила тебе. Но меня одолевают сомнения. Боюсь, когда ты отказался от старых привычек, вместе с ними ушла и удача.
– Вот и проверим.
– Ты возьмешь Буревестник?
– Я надеялся, что мне больше никогда не придется пользоваться этим адским клинком. Предательская сталь – вот лучшее, что о нем можно сказать.
– Да, но я думаю, на этот раз он тебе понадобится.
– Ты прав. Я его беру.
Элрик, сцепив руки, нахмурился.
– А это значит, что я нарушаю слово, данное мной Заринии.
– Лучше нарушить слово, чем отдать ее на милость Конной орды.
Элрик открыл дверь в оружейную палату, держа в одной руке горящий фонарь. Испытывая тошноту, шел он по узкому проходу, мимо притупившегося оружия, которое многие века не было в деле.
Сердце его тяжело билось – он подошел к следующей двери и, отодвинув щеколду, вошел в тесное помещение, в котором лежали регалии давно уже мертвых военных вождей Карлаака и среди них – Буревестник. Элрик набрал полную грудь затхлого воздуха, потянулся к мечу и тут же услышал, как черный клинок застонал, словно приветствуя его. Он взялся за рукоятку и тут же весь передернулся, словно прикоснулся к чему-то нечистому и одновременно вызывающему жуткий экстаз. Лицо Элрика исказилось. Он вложил меч в ножны и стремглав выбежал из оружейной палаты на свежий воздух.
Элрик и Мунглам, одетые как простые наемники, наскоро попрощались с советниками Карлаака и оседлали своих скромно экипированных коней.
Зариния поцеловала белую руку Элрика.
– Я понимаю, что это необходимо, – сказала она. Глаза ее наполнились слезами. – Но будь осторожен, любимый.
– Непременно. И молись, чтобы успех сопутствовал нам, что бы мы ни предприняли.
– Белые Владыки да не оставят вас.
– Нет, лучше молись силам Тьмы, потому что в этом деле мне понадобится их нечестивая помощь. И не забудь, что нужно сказать гонцу, который должен направиться на юго-восток и найти Дивима Слорма.
– Не забуду, – сказала она, – хотя и боюсь, как бы ты не вернулся на свою прежнюю черную стезю.
– Сейчас главное не это. О своей судьбе я позабочусь потом.
– Тогда прощай, мой повелитель, и пусть удача сопутствует тебе.
– Прощай, Зариния. Моя любовь к тебе укрепит меня сильнее, чем этот нечистый меч.
Элрик пришпорил коня, и они оставили позади ворота, чтобы углубиться в Плачущую пустошь навстречу неизвестному будущему.
Глава вторая
Два путника во весь опор гнали коней под непрекращающимся дождем. Они казались карликами на огромной Плачущей пустоши, этом бескрайнем плато вечных дождей, покрытом мягким ковром травы.
Их приближение увидел дрожащий от непогоды воин пустыни. Он вглядывался в их очертания сквозь пелену дождя, пытаясь разглядеть детали одежды, а потом развернул свою маленькую коренастую лошадку и поскакал назад – туда, откуда явился. Через несколько минут он добрался до большой группы воинов, одетых, как и он, в шкуры и металлические шлемы с султанами. Они были вооружены короткими костяными луками, а в колчанах у них виднелись длинные стрелы с перьями ворона. На боку у каждого висел кривой меч.
Воин обменялся несколькими словами с товарищами, и скоро они все, настегивая коней, погнали их в направлении двух всадников.
– Мунглам, далеко еще до лагеря Терарна Гаштека? – спросил Элрик, переводя дыхание – оба они устали, потому что ехали целый день без остановки.
– Не очень далеко. Скоро мы… Смотри!
Мунглам указал вперед. Им навстречу скакали всадники, около десятка.
– Варвары пустыни – люди Поджигателя. Приготовься к схватке – они не тратят время на разговоры.
Буревестник выскользнул из ножен – тяжелый клинок словно сам подталкивал руку Элрика, отчего казался невесомым.
Мунглам обнажил оба меча, держа короткий в той же руке, что и уздечку.
Воины пустыни скакали полукругом, оглашая воздух боевыми кличами. Элрик резко остановил коня и встретил первого воина, вонзив острие Буревестника ему в горло. Когда клинок пропорол плоть, они ощутили зловоние, словно вдохнули запах серы. Воин, умирая, издал жуткий вопль, глаза его вылезли из орбит, когда он осознал свою ужасную судьбу – Буревестник выпил не только его кровь, но и душу.
Элрик нанес безжалостный удар еще одному воину – отсек его руку с мечом, потом расколол шлем с навершием, а вместе с ним и череп. Дождь и пот струились по его белому мрачному лицу, стекали на сверкающие малиновые глаза. Он смахнул влагу с лица и чуть не выпал из седла, когда, развернувшись, отразил удар кривого меча, вытянув руку на всю длину, а потом резким движением кисти обезоружив врага. Потом он вонзил меч в сердце воина пустыни, и тот завыл, как волк на луну, протяжным лающим воем – Буревестник забирал его душу.
Лицо Элрика, чувствовавшего в себе сверхчеловеческие силы, исказила гримаса – его сжигало невыносимое презрение к самому себе. Мунглам держался подальше от меча альбиноса, зная пристрастие того к душам друзей Элрика.
Скоро в живых остался только один воин. Элрик разоружил его, сдерживая жадный меч, который уже нацелился в горло врага.
Смирившись с неизбежной смертью, человек произнес что-то на гортанном языке, который показался Элрику знакомым. Он порылся в памяти и понял, что этот язык родствен многим древним языкам, которые он, будучи учеником чародея, должен был изучать в юности.
На том же языке он сказал:
– Ты один из воинов Терарна Гаштека, называемого Поджигателем.
– Верно, а ты, наверно, то белолицее Зло, о котором рассказывают легенды. Я прошу тебя – убей меня чистым оружием, а не тем мечом, что у тебя в руке.
– Я не собираюсь тебя убивать. Мы ехали, чтобы присоединиться к Терарну Гаштеку. Отведи нас к нему.
Человек поспешно кивнул и вскочил в седло.
– Кто ты такой и откуда знаешь высокий слог нашего народа?
– Меня зовут Элрик из Мелнибонэ – тебе знакомо это имя?
Воин отрицательно покачал головой.
– Нет, но на высоком наречии никто не говорил уже несколько поколений, только шаманы. Ты не похож на шамана. Судя по твоему одеянию, ты – воин.
– Мы оба наемники. Но хватит разговоров. Остальное я объясню вашему вождю.
Оставив за собой обед для шакалов, они поскакали следом за дрожащим воином.
Вскоре они увидели низко стелющийся дым множества костров, а потом и лагерь огромной варварской армии.
Лагерь растянулся на целую милю. Варвары воздвигли шатры из шкур животных, натянутых на кости, и лагерь походил на большое первобытное стойбище. Приблизительно в центре расположилось пестрое сооружение, украшенное самыми разнообразными цветастыми шелками и парчой.
Мунглам на языке Запада сказал:
– Видимо, здесь и обитает Терарн Гаштек. Видишь, эти невыделанные шкуры покрыты дюжиной восточных боевых стягов. – Лицо его помрачнело, когда он увидел разорванный штандарт Эшмира, флаг Окары с изображением льва и окровавленные вымпелы скорбящего Чангшая.
Плененный ими воин вел их мимо сидящих на корточках варваров, которые бесстрастно смотрели на них, о чем-то разговаривая друг с другом. Перед безвкусным обиталищем Терарна Гаштека в землю было воткнуто огромное копье, украшенное трофеями его побед – черепами восточных принцев и королей.
Элрик сказал:
– Мы не должны позволить ему погубить возродившуюся цивилизацию Молодых королевств.
– Молодые королевства жизнестойки, – заметил Мунглам, – а погибнут они, когда состарятся. Но нередко именно такие, как Терарн Гаштек, становятся причиной гибели им подобных.
– Пока я жив, он не тронет Карлаак. И до Бакшаана он не дойдет.
– А вот в Надсокор я бы его сам проводил, – ответил Мунглам. – Город нищих заслуживает таких гостей, как Поджигатель. Если у нас ничего не выйдет, то его остановит только море. А может, и море будет бессильно.
– С помощью Дивима Слорма мы его остановим. Будем надеяться, что гонец из Карлаака сумеет быстро найти моего родича.
– Если не найдет, то нам придется отражать наступление полумиллиона воинов – нелегкая задача, мой друг.
Варвар, который вел их, закричал:
– О могучий Поджигатель, я привел людей, которые хотят поговорить с тобой.
– Пусть войдут, – раздался невнятный голос.
Они вошли в дурно пахнущий шатер, освещенный горящим в центре костром, обложенным камнями. На деревянной скамье, развалясь, сидел тощий человек, небрежно одетый в яркие одежды с чужого плеча. Еще в шатре были несколько женщин, одна из которых наливала вино в тяжелый золотой кубок, который тот держал в руке.
Терарн Гаштек оттолкнул женщину, отчего та упала на землю, и вперился взглядом в пришельцев. На его лице почти не было плоти – как на черепах, висевших перед входом. Щеки у него были впалые, а раскосые глаза сидели в щелочках глазниц.
– Это кто такие?
– Я не знаю, господин, но они убили десяток наших воинов и вполне могли убить меня.
– Ты не заслуживаешь ничего, кроме смерти, если позволил себя разоружить. Убирайся и быстро найди себе новый меч, иначе я отдам тебя шаманам – пусть по твоим кишкам узнают будущее.
Человек выскользнул из шатра. Терарн Гаштек поудобнее устроился на скамье.
– Значит, вы убили десяток моих кровопускателей и пришли ко мне, чтобы похваляться этим? Говорите.
– Мы просто были вынуждены защищаться – мы не искали ссоры с твоими воинами, – Элрик говорил самым простым языком, на какой был способен.
– Вы неплохо защитили себя, поздравляю. Ведь каждый из наших стоит троих изнеженных горожан. Ты, как я вижу, житель Запада, а судя по лицу твоего молчаливого друга, он – житель Элвера. Так ты с Востока или Запада?
– С Запада, – сказал Элрик. – Мы наемные воины – путешествуем и предлагаем оружие тем, кто хорошо платит или предлагает нам неплохие трофеи.
– Что же, все воины с Запада так же искусны, как вы? – Терарн Гаштек не мог скрыть своего внезапного испуга – может быть, он недооценил тех, кого собирался покорить?
– Мы чуть лучше, чем другие, – солгал Мунглам. – Но не слишком.
– А как насчет колдовства? Оно здесь в ходу?
– Нет, – ответил Элрик. – Люди здесь давно забыли это искусство.
Тонкие губы варвара скривились в усмешку, в которой виделось и облегчение, и торжество. Кивнув, он запустил руку под цветастые шелка, вытащил оттуда маленького связанного черно-белого кота и принялся гладить зверька по спине. Кот попытался вырваться, но мог только шипеть на человека.
– Тогда мы можем не беспокоиться, – сказал Терарн Гаштек. – Так зачем вы заявились сюда? Я могу пытать вас днями и ночами за то, что вы убили десять моих лучших воинов.
– Мы хотели заработать, предложив тебе нашу помощь, господин Поджигатель, – сказал Элрик. – Мы могли бы показать тебе самые богатые поселения, отвести тебя к плохо защищенным городам, которые падут после дня осады. Ты примешь нас в свое войско?
– Верно, мне нужны люди вроде вас. Я приму вас, но запомните: доверять вам я не буду, пока вы не докажете мне свою преданность. Найдите себе место для ночевки, а вечером приходите на пиршество. Я покажу вам, какой силой располагаю. Силой, которая раздавит Запад, превратит его в пустыню на десять тысяч миль.
– Спасибо, – сказал Элрик. – Буду с нетерпением ждать вечера.
Они вышли из шатра и побрели между палаток, разбитых без всякой системы, и разведенных где попало костров, между телег и домашних животных. Пищи здесь было мало, но вино лилось рекой, смиряя голодные варварские желудки.
Они остановили одного из воинов и сообщили ему о приказе, отданном им Терарном Гаштеком.
– Вот шатер – в нем ночевали трое из убитых вами людей. Он принадлежит вам по праву победы, как и оружие и трофеи, что вы найдете внутри.
– Ну вот мы и разбогатели, – усмехнулся Элрик с напускной радостью.
В уединении шатра, который был еще неопрятнее, чем шатер Терарна Гаштека, они разговорились.
– Мне что-то не по себе в этом воинстве, – сказал Мунглам. – Каждый раз, когда я вспоминаю, что они сделали с Эшмиром, у меня руки чешутся – хочется убивать и убивать. Что будем делать?
– Пока ничего. Дождемся ночи, посмотрим, как будут развиваться события. – Элрик вздохнул. – Кажется, наша задача невыполнима. Я никогда не видел такой огромной армии.
– Они непобедимы, – сказал Мунглам. – Даже без колдовства Дриниджа Бары, который разрушает стены крепостей, ни один народ в одиночку не в силах противостоять им, а поскольку народы Запада пребывают в вечной ссоре между собой, они не сумеют вовремя объединиться. Сама цивилизация находится под угрозой. Будем молиться – может, нас посетит вдохновение. Твои темные боги, Элрик, по крайней мере разумны, так будем надеяться, что они, как и мы, будут противиться вторжению варваров.
– Они разыгрывают странные игры, в которых людям отводится роль пешек, – ответил Элрик. – Кто знает, что они задумали.
Наполненный дымом шатер Терарна Гаштека был освещен факелами. Элрик и Мунглам, войдя, увидели, что уже начавшееся пиршество сводится главным образом к винопитию.
– Добро пожаловать, друзья мои, – крикнул Поджигатель, поднимая кубок. – Это мои командиры – присоединяйтесь к ним!
Элрику еще не доводилось встречать варваров такого зловещего вида. Эти полупьяные, как и их вождь, люди были облачены в самые разные одеяния, взятые ими в разоренных городах. Однако мечи были их собственными.
Варвары подвинулись, освобождая Элрику и Мунгламу место на скамье, те сели, взяли кубки и пригубили вино.
– Принести сюда нашего раба! – закричал Терарн Гаштек. – Принести Дриниджа Бару, нашего любимого чародея. – На столе перед ним лежал связанный вырывающийся кот, а рядом с ним – кинжал.
Смеющиеся воины притащили угрюмого человека и поставили его на колени перед вождем вблизи костра. Это был тощий тип, мрачно взиравший на Терарна Гаштека и маленького кота. Но когда он увидел кинжал, воинственность из его взгляда исчезла.
– Что еще ты от меня хочешь? – хмуро спросил он.
– Разве так нужно говорить с господином, колдун? Ну, да оставим это. У нас тут гости, и мы должны их развлечь. Они обещали привести нас к богатым торговым городам. Покажи им несколько фокусов.
– Я не какой-нибудь мелкий колдунишка. Ты не можешь просить о таких вещах у одного из величайших чародеев мира!
– Мы не просим – мы приказываем. Давай-ка, повесели нас. Что тебе нужно для твоей магии? Несколько рабов? Кровь девственниц? Мы все это легко можем устроить.
– Я тебе не шаман. Мне такие глупости не требуются.
Внезапно чародей увидел Элрика. Альбинос почувствовал, как мощный ум колдуна проникает в его мысли. Дринидж Бара узнал в нем собрата-чародея. Неужели выдаст?..
Элрик напряженно ждал – последует ли разоблачение. Он откинулся на спинку скамьи и сделал знак рукой – этот знак был известен всем чародеям Запада. Знает ли его чародей Востока?
Дринидж Бара знал. Мгновение-другое он размышлял, потом посмотрел на вождя варваров… Отвернулся и начал делать пассы руками, что-то бормоча себе под нос.
Присутствовавшие разинули рты, когда увидели, как под сводом шатра появилось облако золотистого дыма и начало принимать форму огромного коня со всадником, в котором все узнали Терарна Гаштека. Вождь варваров подался вперед, глядя на этот образ.
– Что это?
Под копытами коня словно бы разворачивалась огромная карта земель и морей.
– Это земли Запада, – воскликнул Дринидж Бара. – Я пророчествую.
– Что это такое?
Призрачный конь начал топтать карту. Она разорвалась и разлетелась на тысячи дымящихся кусков. Потом изображение коня стало меркнуть и тоже распалось на фрагменты.
– Вот так могучий Поджигатель уничтожит богатые народы Запада, – закричал Дринидж Бара.
Варвары возликовали, и только Элрик саркастически улыбнулся. Чародей с Востока попросту издевался над Терарном Гаштеком и его людьми.
Золотой шар из дыма засиял ярче – и исчез.
Терарн Гаштек рассмеялся:
– Хороший фокус, колдун. И точное пророчество. Ты хорошо поработал. Отведите его назад в его конуру!
Дриниджа Бару утащили воины, но он успел кинуть вопросительный взгляд на Элрика, хотя и не сказал ни слова.
Позднее той же ночью, когда варвары напились до бесчувствия, Элрик и Мунглам выскользнули из шатра и направились туда, где содержался Дринидж Бара.
Они увидели маленький шатер, а перед входом в него – воина. Мунглам вытащил мех с вином и, изображая пьяного, подошел к часовому. Элрик остался на месте.
– Что тебе нужно, чужеземец? – прорычал стражник.
– Ничего, мой друг. Мы пытаемся найти свой шатер, только и всего. Ты не знаешь, где он?
– Откуда мне знать?
– И правда – откуда тебе знать? Выпей вина – хорошее, из запасов самого Терарна Гаштека.
Часовой протянул руку.
– Дай попробую.
Но Мунглам приложился к меху и сказал:
– Нет, я передумал. Оно слишком хорошо, чтобы тратить его на рядового воина.
– Неужели? – Воин сделал несколько шагов навстречу Мунгламу. – Давай проверим, а? И может, разбавим его немного твоей кровью для вкуса, мой маленький друг.
Мунглам отступил. Воин продолжал надвигаться на него.
Элрик бесшумно метнулся к шатру и нырнул в него. На необработанных звериных шкурах внутри он увидел Дриниджа Бару со связанными руками. Чародей поднял глаза.
– Ты? Что тебе надо?
– Мы пришли помочь тебе, Дринидж Бара.
– Помочь мне? С какой стати? Ты мне не друг. Какая тебе от этого польза? Ты слишком рискуешь.
– Я считаю своим долгом помочь собрату по искусству, – сказал Элрик.
– Я понял, что ты тоже чародей. Только в моей земле чародеи не дружат между собой.
– Хорошо, я скажу тебе правду. Нам нужна твоя помощь, чтобы остановить кровавое продвижение этого варвара. У нас общий враг. Если мы поможем тебе вернуть твою душу, поможешь ли ты нам?
– Конечно, помогу. Я пока только и занят тем, что вынашиваю планы мести. Только будьте осторожны ради меня. Если он догадается, что вы хотите мне помочь, он убьет кота и нас всех заодно.
– Мы постараемся принести кота тебе. Тебе этого будет достаточно?
– Да. Мы должны обменяться кровью – кот и я, и тогда моя душа вернется в мое тело.
– Хорошо, я попытаюсь… – Элрик повернулся, услышав снаружи голоса. – Что это?
Чародей со страхом в голосе ответил:
– Наверно, это Терарн Гаштек. Он приходит каждую ночь, чтобы поиздеваться надо мной.
– Где стражник? – Резкий голос вождя варваров приближался. Наконец Терарн Гаштек вошел в шатер. – Это что такое? – Он увидел Элрика над чародеем. В глазах его возникли недоумение и настороженность. – Что ты здесь делаешь, чужеземец? И что случилось со стражником?
– Со стражником? Здесь не было никакого стражника. Я искал свой шатер и тут услышал крик этого пса. Вот я и вошел. Ну и мне, конечно, было любопытно посмотреть на великого чародея, облаченного в грязное тряпье и связанного.
Терарн Гаштек нахмурился.
– Если ты и дальше будешь проявлять подобное любопытство, мой друг, тебе придется увидеть, как выглядит твое собственное сердце. А теперь убирайся. Завтра утром мы выступаем.
Элрик притворился испуганным и выскользнул из шатра.
Одинокий воин в облачении официального гонца Карлаака гнал коня на юг. Конь перевалил за гребень холма, и всадник увидел впереди деревню. Он въехал в нее, погоняя коня, и крикнул первому встречному человеку:
– Скорее скажи мне, где найти Дивима Слорма и его имррирских наемников. Они здесь не появлялись?
– Они были здесь неделю назад. Направились отсюда к Ригнариому на границе Вилмира. Хотят предложить свои услуги вилмирскому претенденту.
– Они были конные или пешие?
– И те и другие.
– Спасибо, друг, – крикнул гонец и поскакал из деревни в направлении Ригнариома.
Гонец из Карлаака скакал сквозь ночь, скакал по свежим следам. По этой тропе прошло немалое войско. Он молился, чтобы это был Дивим Слорм и его имррирские воины.
В благоухающем городе-саде Карлааке воцарилось напряжение. Граждане ждали известий, однако ждать их пока было рано. Все теперь зависело от гонца и от Элрика. Если удача улыбнется только одному, горожан ждет гибель. Успеха должны добиться оба – и только оба.
Глава третья
Шум движения множества людей висел в воздухе дождливого утра. Терарн Гаштек злобным голосом поторапливал воинов.
Рабы разбирали шатры и складывали их в телеги. Терарн Гаштек прыгнул в седло, выдернул из земли свое боевое копье и дал шпоры коню, направляя его на запад. Следом за ним скакали его офицеры, среди которых были и Элрик с Мунгламом.
Элрик и Мунглам обсуждали на западном языке, как быть дальше. Вождь варваров ждал, что они наведут его на жирную добычу. Его дозоры удалялись от основного войска на значительные расстояния, так что провести их мимо какого-нибудь поселения было невозможно. Элрик и Мунглам находились в затруднительном положении: было бесчестно принести в жертву другой город, чтобы дать Карлааку еще несколько спокойных дней…
Некоторое время спустя два воина из дозора галопом подскакали к Терарну Гаштеку.
– Город, повелитель! Маленький – взять его можно будет без труда.
– Наконец-то. Что ж, проверим наши клинки и посмотрим, что за плоть у жителей Запада – легко ли ее пронзить мечом. А потом поищем добычу покрупнее. – Он повернулся к Элрику. – Ты знаешь этот город?
– Где он расположен? – хрипло спросил Элрик.
– В десяти миль отсюда на юго-запад, – ответил воин.
Хотя и понимая, что город обречен, Элрик все же испытал облегчение. Речь шла о Горджане.
– Я его знаю, – сказал он.
Кавим Седельщик, собиравшийся доставить свое новое изделие на окраинную ферму, увидел вдали всадников, чьи яркие шлемы неожиданно засверкали в лучах выглянувшего из-за туч солнца. Эти всадники, вне всяких сомнений, пришли из Плачущей пустоши. Кавим сразу же почувствовал угрозу в их неуклонном продвижении.
Кавим развернул коня и в страхе погнал его назад – в город Горджан.
Жирная грязь улицы расплывалась под копытами его коня, его высокий возбужденный крик проникал через закрытые окна:
– Разбойники идут! Разбойники!
Через четверть часа все знатные жители города собрались, чтобы решить, что им делать – бежать или сражаться. Старики советовали бежать. Те, кто помоложе, предпочитали остаться и попытаться отразить возможное нападение. Некоторые утверждали, что их город слишком беден и разбойники обойдут его стороной.
Горожане спорили и ссорились, а тем временем первая волна разбойников подступила к стенам города.
Поняв, что времени на споры больше нет, они поняли и еще одно: что обречены, – но все же бросились на стены, вооружившись чем попало.
Терарн Гаштек кричал варварам, месившим грязь под стенами Горджана:
– Не будем терять время на осаду. Тащите сюда колдуна!
Воины приволокли Дриниджа Бару. Терарн Гаштек вытащил из-под одежды маленького черно-белого кота и поднес к его горлу лезвие ножа.
– Начинай свое колдовство. Мне нужно, чтобы эти стены рухнули как можно скорее.
Чародей нахмурился, ища глазами Элрика, но альбинос отвел взгляд и развернул коня.
Чародей вытащил из поясной сумки горсть порошка и швырнул его в воздух. Сначала порошок превратился в газ, потом – в огненный шар, а затем в лицо – жуткое человеческое лицо, охваченное пламенем.
– Даг-Гадден Разрушитель, – нараспев проговорил Дринидж Бара, – ты блюдешь наш древний договор. Будешь ли ты мне подчиняться?
– Я должен, а потому буду. Приказывай, что я должен делать.
– Разрушить стены этого города и оставить жителей без защиты, как краба без панциря.
– Разрушать доставляет мне удовольствие, и я разрушу эти стены. – Лицо в кольце пламени стало пропадать, видоизменяться, оно завизжало, взмыло вверх и превратилось в цветущий алый полог, закрывший небо.
Потом этот полог накрыл город, и в тот же миг стены Горджана застонали, рухнули и исчезли.
Элрик ужаснулся – если Даг-Гадден окажется в Карлааке, город обречен.
Толпы торжествующих варваров бросились в беззащитный Горджан.
Элрик и Мунглам, избегавшие участия в бойне, ничем не могли помочь горожанам. Зрелище зверского кровопролития производило на них гнетущее впечатление. Они бросились в небольшой дом, который беснующиеся варвары пока не тронули. Внутри они нашли трех детей, которые испуганно жались к девочке постарше, державшей в слабеньких руках старую косу. Дрожа от страха, она приготовилась защищаться.
– Не трать попусту наше время, девочка, – сказал Элрик, – ты рискуешь жизнью. У этого дома есть чердак?
Она кивнула.
– Быстро забирайтесь туда. Мы вас защитим.
Они остались в доме, не желая видеть орущих варваров, которых обуяла жажда крови. Они слушали жуткие звуки резни и ощущали запах смерти и крови.
Варвар, весь забрызганный чужой кровью, тащил за волосы женщину, направляясь в дом, где находились Элрик с Мунгламом. Женщина не пыталась сопротивляться, на ее лице застыла гримаса ужаса от увиденного.
Элрик прорычал:
– Найди себе другое гнездышко, это уже занято.
Человек ответил:
– Здесь хватит места для того, что мне нужно.
И тут напряженное тело Элрика среагировало помимо его воли. Его правая рука метнулась к левому бедру, пальцы сомкнулись на эфесе Буревестника. Меч выскользнул из ножен, а Элрик шагнул вперед. Его малиновые глаза сверкали ненавистью. Он одним ударом убил варвара, а потом нанес уже ненужный удар, разрубая его пополам. Женщина осталась там, где лежала. Сознания она не потеряла, но пошевелиться не могла.
Элрик поднял ее безвольное тело и бережно передал Мунгламу.
– Отведи ее наверх к остальным, – резко бросил он.
Покончив с жителями, варвары приступили к грабежу, а заодно подожгли город. Элрик встал в дверях.
Грабить тут было почти нечего, но, одержимые жаждой разрушать, они давали выход злобе, уничтожая имущество горожан и поджигая разрушенные, разграбленные дома.
Буревестник свободно висел на руке Элрика, который смотрел на горящий город. На его лице тени мешались со зловещими отблесками пламени, рвущегося все выше в туманное небо.
Вокруг него варвары делили свою жалкую добычу. Время от времени раздавались женские вопли, перекрывавшие другие звуки – грубые крики и звон металла.
Потом он услышал звуки, непохожие на те, что раздавались прямо рядом с ним. К голосам разбойников примешивался чей-то новый голос – жалобный, умоляющий. Из дыма появилась группа варваров, во главе которой шел Терарн Гаштек.
В пальцах он сжимал кровавый обрубок – человеческую руку, отсеченную в запястье. За ним шествовали несколько его командиров, которые тащили за собой голого старика. Все его тело было в крови, хлеставшей из обрубков рук.
Увидев Элрика, Терарн Гаштек нахмурился, а потом крикнул:
– Ну, чужеземец, ты видишь, как мы ублажаем наших богов. Наши дары куда лучше, чем та еда и кислое молоко, которое им подносил этот боров. Но скоро он за это ответит, я это обещаю. Правда, священник?
Жалобный вой прекратился, и старик поднял гневные глаза на Элрика. Голос его поднялся до высоты безумного вопля, вызывавшего скорее отвращение, нежели жалость.
– Вы, собаки, можете сколько угодно лаять на меня! – выкрикнул он. – Мират и Т'ааргано отомстят за священника и разрушение храма. Вы принесли сюда огонь – в огне вы и погибнете. – Он вытянул кровавый обрубок руки в сторону Элрика. – А ты… ты предатель, ты предавал не раз, я вижу это по тебе. Хотя сейчас ты… – Священник перевел дыхание.
Элрик облизнул губы.
– Я тот, кто я есть, – сказал он. – А ты – просто жалкий старик, который скоро умрет. Твои боги не могут повредить нам, потому что мы их не почитаем. Я больше не желаю слушать твой безумный бред!
На лице старика-священника было знание и о прошлой пытке, и о грядущей. Казалось, он, взвесив это, выбрал молчание.
– Побереги голос для крика, – сказал Терарн Гаштек потерявшему ощущение реальности священнику.
И тут Элрик сказал:
– Убивать священника – дурное предзнаменование, Поджигатель.
– Ты слабак, мой друг. Мы отдадим его в жертву нашим богам, и это принесет нам удачу. Можешь не сомневаться на сей счет.
Элрик отвернулся. Входя в дом, он услышал крик боли, прорезавший ночной воздух, а последовавший за ним смех вызывал ужас.
Позднее, когда продолжавшие гореть дома все еще освещали округу, Мунглам и Элрик, с тяжелыми тюками на плечах и каждый в обнимку с женщиной, отправились, изображая пьяных, к границе лагеря. Мунглам, оставив тюки и женщин с Элриком, пошел обратно и вскоре вернулся с тремя лошадьми.
Они развязали тюки и выпустили оттуда детей, женщины молча сели в седла, а Элрик с Мунгламом подсадили детей.
Потом лошади поскакали прочь.
– А сейчас, – свирепо сказал Элрик, – мы должны разработать план и попытаться воплотить его, независимо от того, найдет гонец Дивима Слорма или нет. Еще одной такой резни я не вынесу.
Терарн Гаштек напился до бесчувствия. Он лежал в верхней комнате одного из уцелевших домов.
Элрик и Мунглам подкрались к нему. Элрик остался в дверях, чтобы им никто не помешал, а Мунглам, став перед варваром на колени, ловкими пальцами залез под его одежду. С победной улыбкой он вытащил извивающегося кота, а вместо него засунул чучело кролика, заблаговременно им приготовленное для этой цели. Крепко держа зверька, он поднялся и кивнул Элрику. Они осторожно выбрались из дома и прошли по погрузившемуся в хаос лагерю.
– Я проверил – Дринидж Бара лежит в большой телеге, – сказал Элрик другу. – Поторопимся. Главная опасность позади.
Мунглам спросил:
– А что мы будем делать, когда кот и Дринидж Бара обменяются кровью и душа колдуна вернется к нему?
– Я надеюсь, что объединенными усилиями мы сможем удержать варваров, вот только… – Он замолчал – им навстречу, пошатываясь, шла большая группа воинов.
– Это Чужестранец и его маленький приятель, – рассмеялся один. – Куда это вы направляетесь, друзья?
Элрик почувствовал их настроение. Бойня ушедшего дня не до конца утолила их жажду кровопролития. Они напрашивались на неприятности.
– Да так, никуда, – ответил он. Варвары окружили их со всех сторон.
– Мы много всякого слышали о твоем длинном мече, чужестранец, – ухмыльнулся один из них. – А мне вот хочется проверить, чего он стоит против настоящего оружия. – Он обнажил свой кривой меч. – Что скажешь?
– Я тебя прощаю, – холодно ответил Элрик.
– Ты очень великодушен. Но я хочу, чтобы ты принял мое приглашение.
– Дайте нам пройти, – сказал Мунглам.
На лицах варваров появилось жестокое выражение.
– Это так вы разговариваете с покорителями мира? – сказал главный из них.
Мунглам сделал шаг назад и вытащил меч. Кот извивался в его левой руке.
– Пожалуй, нам придется покончить с этим, – сказал Элрик другу. Он извлек из ножен рунный меч, который запел тихо и насмешливо, и варвары, услышав мелодию, встревожились.
– Так что же? – сказал Элрик, выставляя вперед свой почти разумный меч.
Варвар, бросивший ему вызов, заколебался. Потом он выдавил из себя:
– Чистый металл посильнее любого колдовства. – С этими словами он бросился вперед.
Элрик, благодарный за представившуюся ему возможность мести, сделал ложное движение, отразил удар кривого меча и нанес ответный, которым раскроил врага поперек. Варвар умер, испустив стон. Мунгламу пришлось противостоять сразу двоим. Одного он быстро убил, но другой оказался слишком резвым – его меч ранил Мунглама в плечо. Он взвыл от боли и выпустил кота. Тогда в дело вмешался Элрик, прикончивший стремительного варвара. Буревестник звучно пел панихиду. Остальные варвары повернулись и бросились наутек.
– Он тебя сильно ранил? – тревожно спросил Элрик, но Мунглам не отвечал – он стоял на коленях, вглядываясь в темноту.
– Быстрее, Элрик, – ты не видишь кота? Я выронил его в драке. Если мы потеряем кота, то и нам конец.
Они принялись в отчаянии обыскивать лагерь.
Однако их поиски ни к чему не привели, потому что кот с проворством, свойственным его роду, освободился от пут и спрятался.
Несколько мгновений спустя они услышал шум, доносившийся из дома, где обосновался Терарн Гаштек.
– Он обнаружил пропажу! – воскликнул Мунглам. – Что нам теперь делать?
– Не знаю. Будем искать и дальше и надеяться, что он не станет подозревать нас.
Они продолжили безуспешные поиски. Вдруг к ним подошли несколько варваров. Один из них сказал:
– Наш вождь хочет поговорить с вами!
– О чем?
– Он вам сам скажет. Идем.
Они неохотно пошли с варварами и скоро оказались перед взбешенным Терарном Гаштеком. Он сжимал когтистой рукой чучело кролика, а его лицо было перекошено от гнева.
– У меня украли то, что давало мне власть над колдуном, – взревел он. – Что вы об этом знаете?
– Я тебя не понимаю, – сказал Элрик.
– Пропал кот, а на его месте оказалась вот эта дрянь. Я недавно застал вас за разговором с Дриниджем Барой. Я думаю, это ваших рук дело.
– Нам об этом ничего не известно.
Терарн Гаштек зарычал:
– В лагере беспорядки. Мне понадобится целый день, чтобы привести моих людей в чувство: дай им раз послабление – и они уже никогда не будут подчиняться. Но когда я восстановлю порядок, я допрошу всех до единого. Если вы сказали правду, то будете отпущены, а пока у вас будет достаточно времени, чтобы пообщаться с колдуном. – Он дернул головой. – Увести их, разоружить, связать и бросить в одну будку с Дриниджем Барой.
Когда их вели по лагерю, Элрик шепнул Мунгламу:
– Мы должны бежать и найти кота, а пока не будем терять возможности поговорить с Дриниджем Барой.
Дринидж Бара в темноте ответил на предложение Элрика:
– Нет, брат-чародей, я не буду тебе помогать. Я не хочу рисковать, пока кот не в моих руках.
– Но Терарн Гаштек больше не может тебе угрожать.
– А если он найдет кота, что будет тогда?
Элрик не ответил. Он лежал, связанный, на жестких досках фургона, и каждое движение причиняло ему боль. Он намеревался продолжить разговор, но тут полог приоткрылся и в фургоне оказался еще один связанный человек. В темноте раздался голос Элрика – он спросил на языке Востока:
– Кто ты?
Человек ответил на языке Запада:
– Я тебя не понимаю.
– Значит, ты с Запада? – переспросил Элрик на всеобщем языке.
– Да, я гонец из Карлаака. Меня поймали эти вонючие шакалы, когда я возвращался в город.
– Что? Ты тот самый человек, которого посылали за Дивимом Слормом? За моим родичем? Я Элрик из Мелнибонэ.
– Мой господин, значит, мы все здесь пленники? О боги, теперь Карлаак неминуемо погибнет.
– Ты нашел Дивима Слорма?
– Да, я догнал его вместе с его отрядом. К счастью, они оказались ближе к Карлааку, чем мы думали.
– И что же он ответил на мою просьбу?
– Он сказал, что, может, несколько молодых драконов уже готовы, но даже с помощью колдовства ему не добраться до Драконьего острова быстро. Понадобится несколько дней. Шанс все же есть. Небольшой.
– Нам ничего другого и не нужно. Но от этого шанса не будет никакого проку, если мы не выполним нашу часть плана. Мы должны каким-то образом вернуть душу Дриниджа Бары, чтобы Терарн Гаштек не смог заставить его помогать варварам. Мне пришла в голову одна мысль – воспоминание о древнем родстве, которое было у мелнибонийцев с существом по имени Миирклар. Благодарение богам – я нашел в Троосе нужные мне травы и все еще сохраняю силу. А сейчас я должен призвать к себе мой меч.
Он закрыл глаза и сначала дал своему телу и разуму полностью расслабиться, а потом сосредоточился на одном – на Буревестнике.
Многие годы существовал уже этот симбиоз меча и человека, и старая связь не исчезла.
Элрик воскликнул:
– Буревестник! Буревестник! Воссоединись со своим братом! Приди ко мне, мой рунный меч, приди, выкованный в аду убийца родичей, приди, твой хозяин зовет…
Снаружи внезапно раздался звук, похожий на вой ветра. Элрик услышал крики ужаса и свист. А потом что-то вспороло полог фургона, и внутрь ворвался сверкающий и стонущий меч. Он замер, чуть подрагивая над головой Элрика. Альбинос потянулся вверх. Его мутило от одной мысли о предстоящем, но он утешал себя тем, что на сей раз ведет его не корысть, а необходимость спасти мир от страшной угрозы оказаться под пятой варваров.
– Дай мне силы, мой меч, – простонал Элрик, когда его связанные руки ухватились за эфес. – Дай мне силы, и будем надеяться, что это в последний раз.
Меч задрожал в его руке, и Элрик почувствовал неимоверный прилив сил – энергия, которую, подобно вампиру, меч отнял у сотен храбрых воинов, перетекала в его тело.
Он чувствовал в себе особую силу, и сила эта была отнюдь не только физической. Его белое лицо исказила судорога – он весь сосредоточился на том, чтобы овладеть этой новой мощью и клинком, потому что иначе сам мог оказаться в полной их власти. Наконец он одним движением разорвал путы и встал.
Варвары бежали к фургону, но Элрик уже перерезал кожаные ремни, связывавшие остальных, и, не обращая внимания на приближающихся врагов, выкрикнул новое имя.
Он говорил на незнакомом, чуждом языке – в обычном состоянии он его не помнил. Этому языку обучали мелнибонийских королей-чародеев, предков Элрика, задолго до того, как десять тысяч лет назад был построен Имррир, Грезящий город.
– Миирклар, повелитель кошек, это я зову тебя, твой родич, Элрик из Мелнибонэ, последний из рода, который принес клятву дружбы тебе и твоему народу. Слышишь ли ты меня, повелитель кошек?
Далеко от земли, в мире, где не действуют физические законы пространства и времени, управляющие планетой, нежившееся в тепле синевы и золота человекоподобное существо потянулось и зевнуло, обнажив крохотные острые зубки. Оно лениво приподняло пушистую голову и прислушалось.
Услышанный им голос не принадлежал ни одному из его подданных, которых он любил и защищал. Но он узнал язык. Он улыбнулся про себя, когда к нему пришло воспоминание, и дружеское чувство нахлынуло на него. Он вспомнил народ, который, в отличие от всех других людей (а людей он не любил), обладал теми же свойствами, что и он, – народ, который, как и он, любил наслаждения, жестокость и изощренность ради них самих. Народ Мелнибонэ.
Миирклар, повелитель кошек, защитник кошачьего рода, милостиво потянулся к источнику голоса.
– Чем я могу помочь тебе? – промурлыкал он.
– Мы ищем одного из ваших, Миирклар. Он где-то здесь, поблизости.
– Да, я его чувствую. Что ты хочешь от него?
– Только то, что ему не принадлежит, – у него две души, и одна из них не его.
– Это так. Его зовут Фиаршерн из великой семьи Трречоуу. Я его позову. Он придет ко мне.
Снаружи варвары пытались преодолеть страх перед непонятным, происходящим в фургоне. Терарн Гаштек клял их на чем свет стоит.
– Нас пятьсот тысяч, а их несколько человек. Схватите их!
Воины стали осторожно продвигаться вперед.
Фиаршерн услышал голос. Он инстинктивно почувствовал, что голос этот принадлежит тому, кому глупо будет не подчиниться. Он стремглав бросился к источнику голоса.
– Смотрите – вот он, кот! Хватайте его!
Двое воинов Терарна Гаштека бросились исполнять его приказание, но маленький кот легко ускользнул от них и через мгновение оказался в фургоне.
– Отдай этому человеку его душу, Фиаршерн, – тихо сказал Миирклар. Кот подошел к человеку и вонзил крохотные зубки в вену чародея.
Спустя миг Дринидж Бара разразился безудержным смехом.
– Моя душа снова со мной. Благодарю тебя, великий повелитель кошек. Позволь мне отблагодарить тебя!
– В этом нет нужды, – улыбнулся Миирклар. – Кроме того, насколько я понимаю, твоя душа уже заложена. Прощай, Элрик из Мелнибонэ. Я с радостью откликнулся на твой зов, хотя ты больше и не следуешь традициям твоих отцов. Но ради старой дружбы я оказал тебе эту услугу. Прощай, я отправляюсь в места потеплее, чем эта негостеприимная пустыня.
Повелитель котов исчез из виду и вернулся в мир синего и золотого тепла, где снова погрузился в дрему.
– А теперь, брат-чародей, – возбужденно воскликнул Дринидж Бара, – давай-ка отомстим нашему врагу!
Они с Элриком выпрыгнули из фургона. Двое других, однако, выходить не торопились.
Перед ними предстали Терарн Гаштек и его воины. Многие держали в руках луки с длинными стрелами наготове.
– Убейте их немедленно, – заревел Поджигатель. – Пристрелите их, пока они не вызвали демонов!
В чародеев полетел дождь стрел. Дринидж Бара улыбнулся, произнес несколько слов и почти небрежно сделал движение рукой. Стрелы остановились в полете, развернулись, полетели обратно – и каждая из них нашла горло того воина, который ее выпустил. Терарн Гаштек в ужасе раскрыл рот и бросился назад, расталкивая своих людей и приказывая им расправиться с четверкой.
Огромная толпа варваров, понимая, что если они сейчас побегут, то будут обречены, окружила четверых пленников.
В затянутых тучами небесах появились первые лучи восходящего солнца. Мунглам поднял голову и крикнул альбиносу:
– Элрик, смотри!
– Только пять, – сказал альбинос. – Только пять, но, возможно, их будет достаточно.
Он отразил мечом несколько ударов. Хотя сам чародей чувствовал в себе сверхчеловеческие силы, зато в Буревестнике, казалось, не осталось энергии – он вел себя как обычный клинок. Продолжая сражаться, Элрик чуть расслабился – и почувствовал, как энергия оставляет его, перетекая в Буревестник.
Рунный меч снова запел и стал жадно искать шеи и сердца варваров.
У Дриниджа Бары не было меча, но оружие ему и не требовалось, он защищался более тонкими средствами. Вокруг него валялись чудовищные плоды его трудов – кровавые груды мертвой плоти.
Два чародея, а вместе с ними Мунглам и гонец прорубались через толпу обезумевших варваров, которые отчаянно пытались одолеть их. Среди всей этой сумятицы невозможно было составить какой бы то ни было план действий. Мунглам и гонец сражались кривыми мечами, взятыми у мертвецов.
Наконец они добрались до границы лагеря. Вся масса варваров обратилась в бегство, гоня коней на запад. И тут Элрик увидел Терарна Гаштека с луком в руках. Он понял намерение Поджигателя и криком предупредил своего собрата-чародея, который стоял спиной к варвару. Дринидж Бара, выкрикивавший заклинания, повернулся, замолк, потом начал новое заклинание, но в этот миг стрела поразила его прямо в глаз.
– Нет! – закричал он и упал мертвый.
Увидев, что его союзник погиб, Элрик остановился и поднял глаза к небу – на знакомых ему огромных животных, парящих в воздухе.
Дивим Слорм, сын Дивима Твара, кузена Элрика и Владыки драконов, прилетел на легендарных драконах Имррира, чтобы помочь родичу. Почти все огромные твари еще спали – им предстояло спать еще сто лет, и только пятерых удалось поднять. Но Дивим Слорм не мог пустить в ход оружие, боясь причинить вред Элрику и его соратникам.
Терарн Гаштек тоже увидел великолепных животных. Его грандиозный план покорения мира рушился на глазах – и варвар в гневе бросился на Элрика.
– Ах ты, мразь белолицая! – завопил он. – Ты заплатишь Поджигателю за то, что сделал!
Элрик рассмеялся, отразив Буревестником удар взбешенного варвара. Он указал на небо:
– Их тоже можно назвать поджигателями, Терарн Гаштек, но они больше тебя заслуживают такое прозвище!
С этими словами он вонзил клинок в тело Терарна Гаштека, и варвар издал нечеловеческий стон, чувствуя, как меч высасывает из него душу.
– Может быть, я и разрушитель, – выдохнул он. – Но мой путь чище твоего, Элрик из Мелнибонэ. Будь проклят ты и все, что тебе дорого.
Элрик рассмеялся, но его голос слегка дрожал, когда он смотрел на тело варвара.
– Я уже избавлялся от подобных проклятий, мой друг. Твои, я думаю, не будут иметь никаких последствий. – Он помедлил. – Клянусь Ариохом, я надеюсь, что прав. Я думал, что моя судьба теперь свободна от рока и проклятий, но, может быть, я ошибался…
Почти все огромное варварское войско в панике бежало на запад. Их нужно было остановить, потому что иначе вскоре они доберутся до Карлаака, и только богам известно, что случится, когда они увидят перед собой незащищенный город.
Он услышал хлопанье тридцатифутовых крыльев наверху, ощутил знакомый запах огромных летающих рептилий, которые чуть было не прикончили его много лет назад, когда он привел пиратский флот к стенам родного города. Потом он услышал характерные звуки драконьего рожка и увидел на переднем драконе Дивима Слорма с длинным, похожим на пику стрекалом в правой руке, облаченной в кольчужную рукавицу.
Дракон опустился на землю в тридцати футах от Элрика и сложил кожистые крылья. Владыка драконов махнул Элрику.
– Приветствую тебя, король Элрик. Мы, кажется, успели в последний момент.
– Время еще есть, родич, – улыбнулся Элрик. – Я рад снова видеть сына Дивима Твара. Я боялся, что ты не откликнешься на мой призыв.
– Со старым покончено в сражении у Бакшаана, когда мой отец Дивим Твар помогал тебе в осаде крепости Никорна. Мне жаль, что я смог разбудить только молодых драконов. Ты ведь помнишь, что остальные были в деле совсем недавно.
– Я помню, – сказал Элрик. – Могу я попросить еще об одной услуге у Дивима Слорма?
– О какой?
– Дай мне сесть на ведущего дракона. Я знаком с искусством Владык драконов, и у меня есть все причины наказать варваров – мы были вынуждены только что присутствовать при страшной резне, и я хочу отплатить им той же монетой.
Дивим Слорм кивнул и спрыгнул с дракона. Зверь беспокойно зашевелился, оскалил зубы диаметром с человеческую руку и длиной с хороший меч. Мелькнул раздвоенный язык, и дракон устремил на Элрика взгляд огромных, холодных глаз.
Элрик пропел несколько слов на древнем высоком мелнибонийском языке, взял у Дивима Слорма драконий рог и умело взобрался в высокое седло у основания шеи дракона. Ноги Элрик поставил в серебряные стремена.
– Лети, брат-дракон, – запел он, – лети высоко и приготовь яд.
Он услышал хлопанье крыльев по воздуху, и огромное животное поднялось над землей и воспарило в низкое серое небо.
Четыре других дракона последовали за первым. Набирая высоту и издавая с помощью рожка мелодичные звуки, по которым ориентировались остальные, Элрик вытащил из ножен меч.
За много веков до этого дня предки Элрика отправлялись на драконах покорять западный мир. В те времена огромных летающих рептилий в Драконьих пещерах было гораздо больше. Сейчас их оставалось лишь несколько, и из них разбудить удалось лишь тех, что успели выспаться, – самых молодых.
Высоко в зимнее небо поднялись огромные рептилии. Длинные белые волосы Элрика разметались по черному плащу. Он пел торжественную «Песнь Владыки драконов», погоняя дракона на запад:
В небе – след ветров игривых,
И голос рога развеет дым.
Я и ты: мы шли сквозь битвы,
Я и ты: мы победим! [2 - Перевод Р. Адрианова.]
В этом бесстрашном полете под сверкающими небесами, нависшими над Молодыми королевствами, он забыл о любви, о мире, о мести. Элрик забыл обо всем – он чувствовал прежний жар, гордый и высокомерный в своем знании того, что даже его больная кровь – это кровь мелнибонийских королей-чародеев.
У него не было никаких привязанностей, никаких друзей, и если он и был одержим каким-то злом, то это было чистое, изначальное зло, не запятнанное человеческими мотивами.
Высоко парили драконы, но вот под ними показалась чуждая этой местности черная масса – то было гонимое страхом воинство варваров, которые в своем незнании думали покорить земли, полюбившиеся Элрику из Мелнибонэ.
– Братья-драконы, проливайте яд, жгите, жгите! Пусть ваше пламя очистит мир!
Буревестник присоединился к боевой песне – и драконы устремились вниз на обезумевших варваров, испуская потоки горючего яда, погасить который не в силах даже вода. Вверху, над дымом и пламенем плыл запах обгоревшей плоти, и все происходящее напоминало сцену ада, а гордый Элрик был повелителем демонов, пожинающим свою страшную месть.
Он не наслаждался происходящим – он просто делал то, что было необходимо. Он уже не кричал. Он развернул дракона, поднял его и дунул в рожок, призывая остальных рептилий. И по мере того как дракон устремлялся вверх, чувство торжества в душе Элрика сменилось холодным ужасом.
«Я остаюсь мелнибонийцем, – подумал он, – и не могу не делать того, что делаю. И в силе я остаюсь слабым, я всегда готов использовать этот проклятый меч, если возникает малейший повод для этого».
С криком отвращения он швырнул меч в сторону, швырнул его в пустоту. Клинок вскрикнул, как женщина, и устремился вниз к далекой земле.
– Ну все, – сказал он себе, – с этим покончено.
И, успокоившись, вернулся туда, где оставил товарищей.
Дивим Слорм сказал ему:
– А где же меч твоих предков, король Элрик?
Альбинос не ответил, он только поблагодарил родича за то, что тот пустил его в драконье седло. Потом они все уселись на драконов и направились к Карлааку, чтобы сообщить горожанам новость.
Зариния увидела возлюбленного на первом драконе и поняла, что Карлаак и западный мир спасены. Элрик сидел гордо, но когда она, выйдя ему навстречу, увидела выражение его лица, то поняла, что он в мрачном настроении. Она видела, что прежняя скорбь, которая уже казалась забытой, снова обуяла его. Она подбежала к нему, он обнял ее, прижал к себе, но ничего не сказал.
Он попрощался с Дивимом Слормом и другими имррирцами и направился в город. Мунглам и гонец следовали на некотором расстоянии за ним. Он сразу же направился домой, потому что ему были не по душе выражения благодарности, которыми осыпали его горожане.
– Что с тобой, мой повелитель? – спросила Зариния, когда он, вздохнув, упал на огромную кровать. – Может быть, ты мне расскажешь – и тебе станет легче?
– Я устал от мечей и колдовства, Зариния, только и всего. Но я навсегда избавился от этого дьявольского меча, хотя прежде думал, что моя судьба – всегда носить его на боку.
– Ты говоришь о Буревестнике?
– О ком же еще?
Она ничего не сказала. Она не сообщила ему, что меч по собственной воле с воем прилетел в Карлаак, проник в оружейную палату и вернулся на прежнее место.
Элрик закрыл глаза и протяжно вздохнул.
– Поспи, мой повелитель, – тихо сказала она. Со слезами на глазах и с печальным лицом она легла рядом с ним.
Она не хотела, чтобы наступало утро.